Аннотация: Это нечто, без начала и конца, родившееся в грозовую ночь. Не перечитывала, и вообще - читать на свой страх и риск, ибо такого я еще не выдавала... Кто не спрятался, я не виноват!
Не было светлых комнат, не было детского смеха, не было пения птиц, не было ничего...
И только одни эти серые, прочные и надежные, но безрадостные стены и являются данностью, они одни реальны. Они - и бесконечный шепот.
Кто-то распорядился насчет нее, и двое широкоплечих принесли два почти новых кресла, отыскали где-то чудом сохранившуюся и лишь чуть-чуть измазанную грязью циновку. Очень дорогую. С изображением Белого Древа Жизни. Очень хочется верить, что грязь на ней - это не попытка спрятать пятна крови. Но Каэн ин Телль дер Тормарран никогда не была способна верить в то, чего нет - это обратная сторона.
Кто-то вошел...
Ленивый взмах ресницами - обманное движение, чтобы заставить глаза раскрыться.
Да, это тот...
Сейчас все повторится снова. О да, он будет просить, опять... А она будет не вправе отказать. Не вправе перед самой собой, что гораздо страшнее всего остального. Для таких, как Каэн.
- Прошу Вас, еще один... - в его глазах - боль. Нет - жалость. Но ее не надо жалеть - это ее долг, и с этим ничего не поделаешь. Все ради народа. Все. Ради того, что сходит с ума и отрекается даже от самого себя. - Их слишком много, мы не знаем, что делать...
- Веди, - коротко ответила Каэн, в повеленческом жесте приподняв руку с подлокотника. Хотя, приподняла, это слишком - еле хватило сил оторвать запястье. А в голове одна мысль: "Не было, не было, не было... Не было..." Да, не было - не учили. Чужие души разбирать - это наука, которую добрый десяток лет постигают. И этого не было. Но это повторится. Снова и снова - до последнего вздоха, последнего взмаха ресницами...
Ну, вот, сейчас его приведут... Он будет... после пятого десятка Каэн сбилась со счета.
Действительно - такой же, как все. Небрежно распахнутый ворот рубашки, когда-то белой, а сейчас - даже не серой. Трехдневная щетина - значит, привели на закате четвертого дня в зеркале. Все они сбривают бороды, выращенные за долгие месяцы сопротивления, не узнают себя и машут на свой внешний вид рукой.
И ненавидящий взгляд. Этому не понравилось кресло, хотя обычно они реагируют подобным образом именно на циновку. Презрение окатывает почти осязаемой волной. Она сидит здесь, со всеми удобствами, и в ус не дует, в то время когда они, не жалея себя, сражаются. Только и здесь две неправды. Они уже давно не сражаются, они бегут. Бегут в пугающих масштабах. И сами же считают себя героями. Сумасшествие, являющееся данностью. С которой приходится бороться и в которой приходится существовать. А вторая ложь... У Каэн нет усов, и не было... Никогда.
Собраться - не выдавать усталости, не выдавать боли. Только чуть заметное дружелюбие и сила. Дать почувствовать, что тебя должны уважать, тебе должны подчиняться - иначе ничего не получится.
Улыбнуться. Вот так... А теперь:
- Присядь, - неимоверными усилиями не давать себе растечься по креслу. Словно ты состоишь из воды, а тело твое - мыльный пузырь, готовый в любой момент лопнуть и выпустить всю эту непослушную стихию наружу. Не выдавать себя...
Он садится. Удивление на его лице быстро сменяется еще большим презрением - не командует, не внушает уважения. Понял по-своему...
Собраться... Встряхнуть себя за шиворот невыносимым усилием воли и наконец почувствовать в себе каплю сил, улыбнуться.
- Ты смотришь, солдат. Что ты видишь? - молчание в ответ. Если не начал говорить грубые слова - все может получиться...
- А о чем думаешь? Хочешь, я скажу? - молчит. Принимаем как знак согласия.
- Ты думаешь, что перед тобой избалованная неженка, которая в жизни не видела плуга, ничего не знающая о жизни, способная только плодить таких же ублюдков, как она сама, немощных паразитов, - черные глаза испуганно расширяются. Куда уж дальше - радужки и так не видно. Это из-за постоянного страха. Необъяснимый страх сжирает их изнутри. Природу его пытались объяснить, но после гибели двоих исследователей по непонятным причинам, оставили.
Они бегут из-за страха. И их надо останавливать. Это все, что известно.
- Вы... - полузадушенный хрип. Раньше за такие мысли по отношению к особе ее ранга наглецу полагалось вырезать... нет, не язык, как практикуют то люди. Часть воспоминаний. Счастливых. Ибо нет кары страшнее. Сейчас - пожалеть и попытаться направить на правильный путь. Но он об этом еще не знает.
Каэн - не умеет читать мысли. Просто она вдоволь наслушалась этого за время своих скитаний, пока не попала сюда.
- Я - Каэн ин Телль дер Тормарран, Советник и одна из жриц Белого Древа Жизни. Но вряд ли это сейчас имеет значение. Сейчас мы здесь, чтобы поговорить о тебе... - ох, как подскочил... Да, вот сейчас он начнет по-настоящему говорить.
- Обвинять будете?! Стыдить, да?! А вот не можете вы, нет! Вы все! Вы не были там! Не были! Не видели, ничего не видели, когда рядом с тобой... Не видели ЭТОГО!!! - от его криков раскалывается голова... Опять таинственное "ЭТО". При упоминании о нем все, как один, срываются на нечеловеческий вопль. Но это надо вынести, потому что, вот сейчас...
- А, ну вас... - беспомощный взмах рукой, словно отступаясь. Теперь надо действовать, пока вновь не собрался повторить свою речь.
- Я могла бы сказать тебе, что прошла через то же самое, и ты бы не почувствовал фальши, - изумление? Да, ведь жрицы Белого Древа Жизни никогда не лгут... Все дело в том, что ей не придется произносить этих страшных слов, но цель будет достигнута. Он понял прозвучавшую фразу так, как и должен был. Научиться недоговаривать до конца, делая из лжи правду - важное умение. У Каэн не было выбора. Она научилась.
- Но я не буду этого делать, - только бы не ошибиться.
- П-почему? - сбит с толку, совершенно.
- Скажи мне об этом сам. Почему? - вот оно. Видела. Знает. Одна из нас. Но - не боится. Почему? Нечего? Но ведь было же! Было! Или не было?
Короткие мысли, словно ворох напуганных светлячков в банке. Он не может решить. Потому что не знает сам, чего он боится, просто боится, прикрываясь ужасами увиденного. Но их нет, нет и не было - в этом вся проблема. Она-то и является главной помощницей.
Теперь - песнь.
Песнь... Маленькая песенка, простенький мотив с чуть заметным усложнением на третьем слоге в каждом втором повторении строфы. Целительная. Помогает, направляет, успокаивает. Путевым огоньком выводит из казавшихся непроходимыми дебрей ужаса. Но - только помогает. Остальное - сам.
Умоляешь голос не срываться, дотянуть еще одну ноту, ну еще одну...
Получилось...
Лицо его проясняется, он со счастливой улыбкой открывает глаза, вскакивает с кресла.
- Спасибо... - только одно это слово-благодарность. И то - нечасто услышишь. И легкой походкой направляется к выходу, повторяя... - Каэн ин Телль дер Тормарран, Советник. Каэн ин Телль дер Тормарран, Советник. Каэн...
Она обессилено откинулась на спинку и закрыла глаза. Про жрицу всегда забывают... Так и останешься в памяти, как Советник.
Потекли секунды - они слишком быстро кончаются. Ровно через три минуты тот снова возвращается
- Прошу вас, еще один...
И снова - пересилить себя, заставить... Потому что - это ее долг.
И это - война.
И те, кто бегут - солдаты. Они бросают все - и бегут с поля боя. Их не держит даже то, что они защищают свою родину. Что враги захватывают все новые, беззащитные территории. Это все из-за противника. У него есть какое-то страшное оружие. Оно делает их такими.
От него же и пострадал весь жреческий состав, когда попытался распознать, отклонить угрозу. То, чем они являются сейчас, нельзя назвать не то, что жизнью, даже существованием, язык не повернется. Потому на Каэн сейчас столько амулетов, охранных и ограничивающих силу. Чтобы не нашло, не почувствовало, не раздавило...
Потому Каэн - Советник и Жрица. Потому она и многие другие, в изолированных комнатах по соседству, возвращает солдат - одного за другим. Через себя... Ведь это их долг. Они должны спасти свою Империю. Они - последняя надежда. Они не должны сдаваться, должны верить. У них нет права даже уставать, пока еще хоть один солдат нуждается в исцелении.
Но попробуйте объяснить это Каэн ин Телль дер Тормарран, Советнику и Жрице Белого Древа Жизни, которой лишь недавно нужно было ждать еще год, чтобы стать просто послушницей. Год до первого совершеннолетия.