"Бог любви, о белый Бальдер, благосклонно наш привет прими, цветы чистые, как наше сердце, мы кладем к твоим стопам..."
Ф. Вебер "Тринадцать лип"
-Онии-сама, в эти ночи особенно холодно. - Девушка, кутаясь в мех зверя, пыталась пойти против ветра, чтобы избежать ночевки в темном лесу. Казалось, лишь вокруг этой хрупкой фигуры, прячущей озябшие пальчики в рукавицы, есть свет - круг синеватого, холодного, колкого отблеска луны.
Такие фразы для самой себя были не в новинку - пережить зиму в одиночестве оказалось делом непростым.
Путаные волосы наконец обрели свободу, а рот перестал жадно хватать воздух, свободный от снежных хлопьев и льдинок, когда за девушкой прикрылась дверь.
Где-то далеко завыл волк, но сейчас это уже так не пугало.
Растопить печь, покидав хвороста - вчерашнего, высушенного, сегодняшний еще сырой и только-только оттаял от зимней корки.
С пальцев снопом искр сорвались огоньки, заплясали, затанцевали и упали на трещащее тут же дерево - сгорающая кора похожа была на бумагу, если поднести ее к свече и долго держать - по краям обгорающее оранжевое, превращающееся в черное, пепелом осыпающееся.
В маленьком бревенчатом домике вмиг стало светло, а через несколько минут - и тепло. Наверное, все дело было в этой самой девушке, которая, напевая незатейливую мелодию, ходила осторожно по земляному полу, накрывая себе на стол. Есть одной она тоже уже давно привыкла.
Давно - это месяца два назад, как только выпал первый пушистый снег. Он был еще теплым и укрывал землю покровом из нежных, тончайших слоев, укрывающих друг друга от маленького солнца.
Лет десять назад маленькая девочка, не пугаясь волков и других диких зверей, выбежала бы на снежный двор, закружилась бы вокруг себя, ловя в варежки белую вату с серого неба.
Кто-то бы подошел и присел на корточки рядом, положив ладонь на плечо.
-Онии-сама, я бы так хотела... - Девушка, сидя в старом кресле возле очага, вжала резко голову в плечи, прикрыла глаза с капельками слезинок.
Во сне она часто видела совсем иную картину - там этот человек, ложащий руку на плечо, выглядел иначе - немного старше, и во сне все постоянно дребехжало и плыло куда-то - огромная машина проезжала по рельсам у полосатой палки с красным огоньком, и последнее, что видела девушка - улыбку на губах его и взмах прощальных рукой.
За этой махиной взметнулись в одном из сновидений-грез белые маленькие колокольчики - совсем-совсем непахнущие.
Но ноги по щиколотку утопали в них, не давали двигаться, и девушка всегда просыпалась на одном и том же месте - когда махина проезжала, скрежеча железом, потом за ней - там - была пустота из далекого пейзажа и дороги, из розовато-сизого неба... А нельзя было сделать и шага - сон обрывался под завывания ветра, и частенько, такая дремота обволакивала в дороге. Глаза открывались от того, что вместо ландышей под ногами были тоныы снежного ледяного покрывала.
-Онии-сан. Я сейчас выпью чаю и, обещаю вам, тут же лягу спать!
С фото смотрела та же улыбка и взмах руки - ушедшие в зиму могли и не вернуться.
Чай согревал, но в нем не чувствовались соленые слезы - можно было спокойно пить его, не беспокойся ни о чем. Совершенно ни о чем. Ладони сжимали старую кружку, зубы хватали краешек, напиваясь живительной и обжигающей влаги. Крепкой. Без кусочка сахара.
И только немногочерного хлеба. Свеча на столе. Потухающий очаг, - к утру будет совсем холодно, но искорки вновь сорвутся с пальцев к высохшему сегодняшнему хворосту.
Одеяло, порванное в нескольких местах, было натянуто на голову.
А с утра...
С утра пропал голос, и, сколько девушка не пыталась произнести хотя бы слово, ни звука не могло сорваться с ее губ - лишь немой крик и пальцы у шеи своей.
Сидя на коленях у потухшего очага, она лишь про себя произносила привычные слова, звала привычного человека, кричала привычно о боли, пела о небе, рассказывала о солнце и зиме.
А перед глазами была железная махина на рельсах, потом - она сама, с растрепанными волосами цвета лунного отблеска и в широком длинном шарфе - уходящаа после взмаха рукой близкого вдаль.
К вечеру скрипнула дверь в старом домике.
Кто-то пришел в него, прошел мимо фотографий и положил букетик ландышей.
А, может быть, зашел ветер, и ландыши были лишь миражом.
"И, обходя жертвенный камень, они бросали священные травы, белые колокольчики (ландыши) - эти светлые хлопья, эти яркие искры в костер..."