Красный "Москвич" сороковой модели неторопливо, вразвалочку катил по булыжным мостовым старого Таллинна. Ленивое весеннее солнышко озорными зайчиками переливалось в его свежей, глянцевой краске, в намытых до блеска стёклах и фарах, в маленьких грязных лужицах, на которые "Москвич" то и дело накатывал, разгоняя вездесущих воробьёв и голубей по сторонам, и, иже с ними, прохожих. Весёлые, искрящиеся брызги так же лениво выскакивали из-под колёс, и тут же падали на мостовую, ничуть не беспокоя прохожих - поскольку машина ехала медленно, едва ли быстрее самих пешеходов. Солнце хоть и не грело - судя по тёплой, а то даже и зимней одежде снующих туда-сюда пешеходов, но зато светило вовсю. Что уже создавало особенное, приподнятое, весеннее настроение у одних; и свои специфические неудобства у других. Например, у водителя "Москвича", которого - и само солнце, стоявшее уже достаточно низко, и зайчики, нахально сверкавшие в каждой луже - порядком слепили, и заставляли всё время щурить глаза.
-Наконец-то! - буркнул он, свернув в тенистый переулок.
Его спутник, сидевший рядом, лишь пожал плечами в ответ. Уж с ослеплением он был знаком отнюдь не понаслышке, поскольку сам не первый год водил машину.
-Чёрт тебя подери! - опять нервно пробурчал водитель, на сей раз в адрес некоей птички, причём не самых крошечных размеров, умудрившейся смачно нагадить в аккурат на лобовое стекло. Он несколько раз нажал кнопку омывателя, и на стекло хлынули фонтаны пенистой воды, деловито зашуршали "дворники", но птичий сюрприз остался для них вне зоны досягаемости.
-Кхём пянг! - так или как-то в этом роде сквозь зубы проворчал водитель, на что его спутник просто рассмеялся.
-Да что ты напрягаешься? Расслабься ты, в конце-то концов! Вечно сам себе головные боли создаёшь из ничего...
-Да я вообще-то за своё гоню - устало буркнул водитель.
-А ты и не гони! Тебе гнать-то уже и не за что! Или что - тоже успел где-то автограф оставить? - улыбнулся молодой человек, кивнув на лобовое стекло.
-Сам ведь знаешь - смягчился тот.
-Ну так, а если я знаю, то за что тебе вообще переживать? Живи, как живётся, жди добрых вестей. От меня, насколько тебе известно, худые вести не приходят.
-Да мы уже давно вроде как... - замялся водитель.
-Когда ты сам этого хотел - резонно ответил спутник.
-Но всё равно уже не так... - вновь начал водитель, и вновь замялся.
-Значит, ты сам этого хочешь. Или, скажи прямо в глаза: что тебя не устраивает?
-Ну если уж совсем начистоту... Какая-то дистанция между нами появилась. Раньше всё как-то легче было, больше так, по душам...
-И когда же она вдруг появилась, эта дистанция твоя?
-Сам знаешь, когда. Когда вся эта канитель заварилась. Мне эту грязь ворошить в сотый раз... - водитель досадливо сморщился.
-А раз так, то где канитель, там и дистанция. Усёк?
-Но всё равно теперь я вижу...
-В таком случае, обратись к глазному врачу. Время-то на месте не стоит, а дальше сам догоняй свою дистанцию. Только давай-ка, замнём эту тему. Всем разговорам свой черёд. Вот придёт - тогда и поговорим.
-Ты хочешь сказать - я ничего не пойму?
-Я вообще ничего не хочу сказать. Замяли эту тему - и всё. Канители, дистанции, нервы... Живи сегодняшним днём, и не лезь ты в это прошлое. Не пытайся его ни переделывать, ни за него извиняться, ни оправдываться, ни отыгрываться. Закон казино: ты приходишь играть. Тогда ты выигрываешь. А когда ты приходишь отыгрываться за старый проигрыш, ты проигрываешь вдвойне.
-Я не играю в казино.
-А вот поиграй, внеси разнообразия. Вся жизнь - игра: люди играют роли, люди играют в игры. Приехали! - сказал молодой человек, и щёлкнул пальцами.
-Эрик Бёрн! - сказал водитель, припарковывая машину возле живописного старинного здания, на котором, над чёрной аркой двери, ведущей в подвал, красовалась надпись по-эстонски: "Ресторан-бар". - И Станиславский! - добавил он - уже выйдя из машины, достав промеж сидений тряпку, и флакон с какой-то жидкостью, и смочив тряпку. После чего, он принялся старательно драить лобовое стекло.
Водитель "Москвича" был невысокий, субтильный; можно сказать, даже болезненно худой юноша, лет восемнадцати-двадцати на вид. Хотя ему, возможно, могло быть и больше. Светлый джинсовый костюм сидел на нём словно с чужого плеча, о чём броско свидетельствовали - грубо завёрнутые брюки и, не по размеру большая, куртка. Тощая шея, ввиду своей худобы, казалась не в меру длинной, что усугублялось худым заострённым подбородком, и выпирающими скулами. Обращали на себя внимание беспокойные, нездорово блестящие, глаза, с огромными тёмными синяками под ними; и непослушные, взъерошенные волосы. Из-под мешковатой куртки торчала вылезшая скомканная рубашка, а на потёртых брюках бугрилось содержимое карманов. Всё это вместе, делало его похожим на растрёпанного воробья. Выйдя из машины, и покончив с лобовым стеклом, он стал спешно приводить себя в порядок.
Пассажир же производил совсем иное впечатление, будучи, в какой-то мере, антиподом своего товарища. Высокий - но не настолько, чтобы казаться жердяем; тоже худощавый - но не бросающейся в глаза худобой, к нему бы скорее подошёл эпитет "стройный". Он был почти натуральный брюнет - его аккуратно уложенные волосы были тёмно-каштановыми, и, при разном освещении, могли казаться то иссиня-чёрными, то, напротив, с пурпурно-медным отливом. Его черты лица поражали своей правильностью, это был тот классический образец красавца-сердцееда с обложки супермодного журнала, или любовного романа. Но, в отличие от пылких и легкомысленных "мучачо", этот человек был явно умом не обделён, судя по его живым, проницательным, зелёно-карим глазам. Было в его облике что-то притягательное, внушающее доверие - его приятные манеры, умение сразу расположить к себе практически любого собеседника, и какая-то незримая аура, которую он создавал вокруг себя, всегда держась при этом искренно и непринуждённо. Одет он был в дорогой тёмно-фиолетовый костюм от Версаче, кремово-жёлтую сорочку и бордовый галстук-"шнурок", обут в начищенные до блеска лакированные туфли. На шее у него красовалась золотая цепочка - не массивная, но и не сказать, чтобы слишком тонкая, а на левом среднем пальце - изящный перстень с фиолетовым камнем, посреди которого блестели золотые буквы АР. На вид брюнету было, может, немногим меньше тридцати.
Увлекая за собой товарища, брюнет спустился по гранитным ступенькам к чёрной двери с аркой, на которой висела дощечка с надписью: "Резервирован". Не обращая внимания на табличку, брюнет нажал на кнопку звонка рядом с дверью.
За дверью послышался лёгкий шорох, после чего раздалось:
-Кто там? - вопросил взволнованный женский голос.
-Свои, свои - ответил брюнет.
В двери загремели задвижки, ключи и прочие хитроумные приспособления, отгораживающие от внешнего мира сие заведение, предназначавшееся на сегодня лишь особам избранным. Наконец, дверь открылась. В дверях стояла миловидная женщина средних лет, в одежде официантки. Увидев гостей, она растерянно покраснела, словно со стыда или от неловкости. Казалось, будь что в её руках - она бы непременно это выронила.
-Ах, Андрей Андреевич! - извиняющимся, сбивчивым голосом, начала она - мы же Вас ждали к шести...
-Всё в порядке, Любаша! - мягко ответил ей Андрей Андреевич и дружески-одобрительно приобнял за плечо. - И вовсе незачем так волноваться. Я нисколько в вас не сомневаюсь.
-Но ведь ещё не всё готово, Андрей Андреевич! Вы бы хоть предупредили...
-Любочка, девочка моя - ответил брюнет, которого женщина, будучи старше его на добрый десяток лет, называла Андрей Андреевич. - Я же сказал: не надо беспокоиться. Всё идёт так, как надо. Гости придут к шести, как мы и договаривались. А сейчас просто мы с другом зашли немного подкрепиться.
-Ну, слава Богу! - с облегчением вздохнула Любочка и закрыла за вошедшими дверь.
-Что там такое? - выбежала в зал румяная, дородная, краснощёкая женщина лет сорока, одетая совсем иначе, нежели официантка Люба - то была повариха. - Батюшки! - воскликнула она, увидев неожиданных визитёров. - И что же Вам дома-то не сидится, Андрей свет Андреич? Заморочились мы сегодня с Вашими китайцами, да с итальянцами. Особенно, вон, переводчики замучились. Ещё Романа за провизией ихней послали, битый час его черти где-то носят, а чужестранцы ваши никакой замены не признают. Вынь да положь им вот это!
-Значит, вынем да положим. К чему горевать, Тоня? Знаешь ведь, что это всё не просто так, что за труды праведные воздастся каждому с лихвой. Ты лучше сваргань нам с другом подкрепиться.
-А другу какой кухни подавать? А то всё...
-А другу лучше русской кухни ничего не надо! Хохлятский борщ, сибирские пельмени и ржаной квас, поскольку он за рулём. А заодно и мне сообрази чего-нибудь. И позовите шефа - я с Романом вашим вопрос решу.
-Эх, горе вы моё луковое - засмеялась женщина, уходя в подсобное помещение, откуда доносились гром посуды, шум, суета, скупая китайская и зычная итальянская речь, вперемешку с русским чертыханьем. Через минуту оттуда вышел седовласый немолодой мужчина, с аккуратно подстриженной чёрной бородкой. Это и был хозяин заведения.
-Да, Андрей Андреич - подобострастно произнёс он, напряжённо сжимая рукой подбородок.
-У Вас есть трудности? - учтиво спросил Андрей.
-Романа отправили по ресторанам, за специями. Господа повара говорят, что без этих ингредиентов...
-Господа повара знают своё дело. Почему же Вы не позвонили мне?
-Но простите, Вы же клиент...
-Не совсем так. Я не клиент, я организатор. Сегодня я - хозяин. Вы сегодня на меня работаете, и я Вам за это плачу. Или Вас не устраивает размер оплаты? Но это - только сегодня - вздохнул Андрей и вынул портсигар.
-Хорошо - продолжал он, закурив сигарку "CafИ CrХme".- Как мне связаться с Романом?
-Он же приедет... Простите, у Вас не будет закурить? - обратился хозяин заведения к водителю "Москвича", который тем временем достал пачку стомиллиметрового "Кэмела".
-Да, пожалуйста - ответил водитель. Они закурили.
-То есть, Вы хотите сказать, что у вашего Романа нет даже мобильного телефона? - недоуменно заявил Андрей.
-Ну... не у всех же они есть - засмущался пожилой мужчина.
-Хорошо. И куда же Вы его отправили?
-Рестораны, базы... Я могу принести список.
-Список мне не нужен. Лучше напишите, каких... ну этих... короче, чего вам там не хватает, и я приму уже свои меры. А то, что привезёт Роман - если ему это удастся - оставьте себе, на нужды заведения. Да, ещё. Когда товар будет на месте, сколько ещё времени потребуется на приготовления?
-Где-то полчаса, не больше.
-В таком случае, принесите мне перечень товаров.
Мужчина торопливо встал со стула, и удалился. Тут же появилась розовощёкая повариха Тоня с двумя увесистыми дымящимися тарелками в руках.
-Вашему другу и вправду надо подкрепиться! - сказала она. По сравнению с крепкой и дородной поварихой, щуплый парнишка в джинсовой куртке выглядел и впрямь заморышем. - Ешь, ешь, не стесняйся! - сказала она ему. - Если захочешь - ещё наложим! - добавила она, чуть ли не с материнской интонацией в голосе.
-Сейчас прокатишься - сказал ему Андрей. - Надо будет привезти сюда кое-какой провизии, которую ихний охламон-снабженец раздобыть не в состоянии. Придётся мне самому заняться исполнением его обязанностей. Но вы не волнуйтесь - улыбнулся он поварихе. - На ваших гонорарах это нисколько не отразится.
-Арсений Викентьевич, Вас к телефону! - раздался кричащий женский голос.
Через несколько минут в зале вновь появился седовласый хозяин заведения, и деловито произнёс:
-Приятного аппетита.
И когда Андрей вопросительно обернулся на него, добавил:
-Всё в порядке. Роман только что звонил. Он через десять минут будет здесь.
-Прекрасно, Арсений Викентьевич, прекрасно. Теперь такая к Вам просьба. Организуйте Роману мобильный телефон за счёт фирмы. Думаю, недостатка в средствах не будет?
-Ну, раз уж Вы видите в этом необходимость - рассудил Арсений Викентьевич.
-Вижу - резонно ответил Андрей. - Поскольку и в дальнейшем собираюсь пользоваться Вашими услугами. - И в подтверждение своих слов он кивнул головой.
-А ты что, Антонина? - обратился Арсений Викентьевич к поварихе.
-Арсений Викентьевич, она выполняет мой заказ - заступился за неё Андрей.
После чего гости вновь остались за столом одни.
-Куда подашься - спросил Андрей.
-Может, дома буду, а может... - водитель в стеснении замолчал.
-Знаю я твоё "может" - махнул рукой Андрей. - Или Анжелка, или Наташка. Сколько раз тебе повторять одни и те же азбучные истины?
-Хорошо. Ладно. Валя - улыбнулся тот. - Мне-то что, твоя жизнь, только потом не задавай вопросов... Короче: где тебя найти?
-Мобиры, сам знаешь, у меня нету...
-А её, как я заметил, ни у кого нет, у кого нужно. Зато кому не надо - у тех сплошь и рядом... Ладно, это ни к чему. Отчётов я с тебя не требую - куда ты поедешь, к кому ты поедешь. Езжай, куда хочешь. Телефонная карточка есть?
-Есть, есть - торопливо заверил водитель, при этом размахивая руками.
-Да что ты горячишься? На тебе, вот, сто крон, купишь карточку. Чтобы уж точно хватило. И в семь часов мне позвонишь.
-Лады! - тот спешно погасил сигарету в пепельнице и собрался было бежать, но Андрей его одёрнул:
-Да куда ты опять спешишь? Кнутом, что ли, тебя стегают?
-А что мне здесь светиться? - прогундосил тот, на что Андрей снова рассмеялся:
-Ха - светиться! Было бы, перед кем! Здесь контингент, напротив - самое то! И все почти не замужем. Так что, лови удачу за хвост!
В ответ парень лишь вздохнул. Андрей посмотрел на него сочувствующим взглядом, и вновь непроизвольно засмеялся.
-Ладно, мне пора - пробурчал парень, и заторопился к выходу.
Андрей обернулся в его сторону, хотел было что-то сказать, но тут же передумал, досадливо махнув рукой.
... Стрелки часов медленно, но неумолимо, приближались к шести. Уже за считанные минуты до назначенного времени, Андрей Андреевич стоял у двери бара, покуривал сигарку, и рассеянно озирался по сторонам. Вскоре из переулка показалась массивная фигура высокого, широкоплечего мужчины лет сорока. Увидев здоровяка, Андрей удивился, и было чему. Даже для такого искушённого и умудрённого всевозможным опытом человека, каковым он считал себя.
Этот рослый, мускулистый человек, внушающий ужас своим грозным видом, вполне мог сойти за матёрого омоновца, или спецназовца, или... Или бандита, судя по чёрному костюму, под которым белела водолазка, поверх которой золотилась цепь, толщиной в палец. Обут он был в кроссовки, что также говорило о полном пренебрежении ко всякому менталитету. Впрочем, судя по его волевому лицу и глубоко посаженным, слегка прищуренным глазам, в которых таился, хоть и хищный, но всё же умный и осмысленный взгляд - это был отнюдь не "бычара", работающий пугалом для должников. Уже внешность, осанка, манера держаться - выдавали в нём сильного, закалённого, знающего себе цену человека, который привык руководить, подчинять и властвовать. Который завоевал свой статус ценой немалой крови, и в случае любого посягательства, готов пролить ещё и ещё, не затрудняясь ни в выборе средств, ни в моральных принципах. Это был один из приглашённых гостей - Александр Зыкин, главарь одной из крупнейших таллиннских группировок, коронованный вор в законе, по прозвищу Ферзь. Впрочем, его также знали как Графа и Шамана, но эти "погонялы" бытовали уже в более узких, местных кругах...
Андрея удивило то, что Зыкин пришёл пешком, и без сопровождения - что для его ранга было исключением. Хотя, если рассмотреть с другой стороны, не является ли исключением - уже то, что сам Ферзь приходит туда, куда пригласил его человек, который сам по себе есть никто, то есть Андрей? Не логичнее ли было предположить, что Ферзь пошлёт его с ходу подальше, а через час нагрянут эдакие терминаторы и начнут объяснять правила хорошего тона - куда стоит звонить, а куда всё-таки не стоит? Оттуда и подчёркнутая внешняя небрежность - Ферзя, по-видимому, просто забавляло, вот он и решил поразвлекаться, поддержать игру. Ведь, в конце концов, послать он всегда успеет, а то чем чёрт не шутит...
-Привет, Андрей! - сказал Ферзь.
Они поздоровались за руку.
-Заходи - Андрей открыл дверь. - Присаживайся! - он показал на стол, обильно уставленный всевозможными яствами и напитками.
Александр плюхнулся в кресло, стоявшее по самую середину стола, взял в руки бутыль коньяка, повертел её в руках.
-Ну и где же твой протеже? - спросил он.
-Ты угощайся - ответил Андрей. - Сегодня ты у меня в гостях.
Такая смелость и открытость Андрея, Ферзю понравилась. Никакого заискивания, подобострастия, желания выслужиться или подольстить... Это уже в своём роде подкупало Ферзя, привыкшего совсем к другому обращению, и он сказал:
-Ладно, давай, что ли, вздрогнем...
-Вздрогнем - согласился Андрей, открывая бутыль.
-О-о! - повёл ноздрями Александр, учуяв аромат.
-И я того же мнения - парировал Андрей и разлил коньяк по бокалам.
... В две минуты седьмого, к бару бесшумно подкатил белый лимузин. Из лимузина вышел холенный, среднего роста, толстячок лет сорока пяти, чей облик уже успели подпортить лысина и брюшко. За ним вышла роскошная женщина лет тридцати (а впрочем, таким женщинам всегда тридцать), в вечернем платье и меховом манто. Они вошли в приоткрытую дверь.
-Доброго вечера! - сказал толстяк, восхищённо оглядывая богато убранный стол. Он явно ожидал чего-то более скромного, хотя, несомненно, видал и не такую роскошь.
-Какой Вы, однако, непунктуальный! - усмехнулся Ферзь.
-Приношу свои извинения. Отто Юргенс - представился тот.
-Александр.
-Меня, я думаю, никому представлять не надо - вставил реплику Андрей.
-Итак, цель нашей сегодняшней встречи? - нахраписто вопросил Александр. - Ублажать капризы жён? Или любовниц? - при этом он метнул взгляд на Андрея, намекая на возможную связь последнего с юргенсовской женой.
-Это моя жена Эльвира - невозмутимо представил её Юргенс, никак не реагируя на саркастический намёк. В общем-то, смысл вопроса был ясен: если собрались говорить о делах - значит, никаких женщин.
-Очень приятно - та кокетливо улыбнулась.
-Взаимно - ответил Ферзь, поглядывая на часы, и на Андрея одновременно.
Тот вновь принялся разряжать обстановку.
-Очаровательная Эллочка пришла осведомиться, не ждёт ли нас за стенкой джакузи с горячими девочками. Природное женское любопытство.
-И кроме того, в семь часов начинается спектакль - напомнил ей муж.
-Что ж, ладно. Давайте по бокальчику - предложил Андрей.
Женщина кокетливо подмигнула - не то мужу, не то любовнику.
-Итак, что за ажиотаж около моих трофеев? - начал Ферзь, когда Эльвиру проводили.
В середине девяностых, когда на Северном Кавказе гремела первая чеченская, в некоторых слоях населения Эстонии, особенно в среде национал-радикалов, ходили продудаевские настроения. То бишь, Дудаев, Басаев и их сторонники - борцы за независимость, а федералы - соответственно оккупанты, и угнетатели малых народов. Этим настроениям способствовал ещё и тот факт, что сам Дудаев, в не столь уж далёком прошлом, был офицером Тартуской лётной дивизии. В Эстонию стали приезжать вербовщики-агитаторы из Чечни, и проводить работу с местным населением, главным образом с безработными, потерявшими всякую надежду как-то устроиться в жизни, парнями-эстонцами. Их убеждали, что во всех их бедах виноваты "русские оккупанты", и предлагали вполне приличные деньги - за "помощь братскому народу" в борьбе с этими самыми "оккупантами". Одну такую группу вербовщиков и захватил Ферзь, чьё отношение к подобным явлениям было крайне отрицательным - если учесть, что он и сам, в своё время, успел повоевать в Афганистане. И вот, уже немногим больше года, эти горе-патриоты находились в рабстве у местных бандитов - Ферзь предпочёл применить к ним их же излюбленный метод. После, их ожидал смертный приговор, но Ферзь пока не торопился его выносить. То ли из соображений, скажем так, экономических, то ли - чтобы дать врагам помучиться, уже, что называется, по полной программе.
-Я предлагаю использовать эти трофеи с максимальной пользой - ответил Андрей. - Какой сейчас от них прок? Да никакого.
-Смелый ты, смотрю, парень - ухмыльнулся Зыкин.
-Я мыслю логически. Если вам, конечно, есть выгода от рабского труда, то смотрите сами... В общем, моя идея такова. У себя на родине они принесут нам гораздо большую пользу, чем здесь. Что такое Чечня? Это нефть. Как раз то, чем занимается Отто. Ребята будут качать из нефтепроводов, доставлять "чёрное ржавьё" к нему в танкеры...
-И как ты это себе представляешь?
-Технологический процесс Отто берёт на себя. Проводы, танкеры, дренажи... Согласишься ли ты на себя взять оперативную сторону дела, вот в чём вопрос. Потери нефти, естественно, будут списываться на войну, но и сам процесс довольно рисковый. Взамен мы будем отправлять им другой товар, то есть - "фен". Он тоже у них в почёте. Укрепляет боевой дух, если вспомнить лётчиков Второй мировой. Вот тебе и колоссальнейший рынок сбыта. А они, за такую радость, будут стараться, я уверен. Вопросы поставки, я полагаю, решать будем вместе. То есть, я предлагаю осуществлять бартер прямо там, "баш на баш". Ихняя радость будет прибывать к ним на этих самых танкерах - они будут их же заливать, соответственно, нефтью. Чем вы между собой рассчитываться будете - решайте уже сами. Я хочу долю - одиннадцать процентов. Мою таксу вы знаете...
-Да, умеешь ты сказки рассказывать - рассмеялся Зыкин.
-Я понимаю, что сами эти ухари ничего для нас не сделают. Это будет разговор с теми, кто стоит уже за ними. Мы сможем их убедить.
-Ты, что ли, будешь с ними говорить?
-Я буду - к удивлению Зыкина, уверенно ответил Андрей. - Но сам понимаешь, мне необходима поддержка. Да и ваша дружба, думаю, обоим будет выгодна.
-Ты очень много думаешь, это вредно. Голова будет болеть.
-По моим предварительным подсчётам, мы будем с этого иметь чистоганом около ста тысяч с рейса. Риск, конечно, велик, но он оправдан. Если ты берёшься за обеспечение безопасности предприятия, Отто уже в ближайшее время сможет начать разворачиваться на Кавказе.
...Организатором и устроителем сегодняшнего банкета был Андрей Попов. Он в действительности был еще моложе, чем выглядел - ему едва стукнуло двадцать четыре. Сам по себе он не был ни бизнесменом, не входил ни в одну группировку, но в определённых кругах он был довольно известен под прозвищами Арлекин и Таксист. Помимо всего прочего, за ним закрепилась слава неисправимого донжуана, а успехом у женщин он действительно пользовался, и немалым, и путь в "высший свет" он зачастую прокладывал именно через знакомства с женщинами. Ещё с давних времён, когда юный выпускник профтехучилища случайно познакомился с падчерицей знаменитого Чингисхана. Дальше - больше; вскоре он, неожиданно для всех, (и если верить слухам, то по протекции всё того же Чингисхана), женился на красавице, да не просто красавице, а ещё и с особым приданным. Его новоявленный тесть был полицейским комиссаром, руководил Отделом по особо тяжким преступлениям, а новоиспечённый шурин при этом слыл криминальным авторитетом. Ни много ни мало, сам Коля Питерский. Вот тогда Попов и основал собственную посредническую фирму,
которая продержалась, однако, недолго - как и его брак. Тем не менее, посредничество было его хобби, и он никогда не упускал возможности "провернуть" какое-нибудь "полезное дело". В настоящее же время, Попов был одним из акционеров фирмы, занимающейся всевозможными перевозками, и по совместительству работал в той же фирме таксистом. Он же был одним из соучредителей альтернативного профсоюза - так называемой Независимой Ассоциации работников всех отраслей транспорта, связи и путей сообщения, объединявшей в основном дальнобойщиков и таксистов - из его фирмы, и ряда аналогичных. Поговаривали, что без поддержки влиятельных друзей он ровным счётом ничего бы не добился, его положение в обществе, целиком и полностью, зиждется на его амурных успехах и мужских достоинствах, а профсоюз служил средством для отмывания грязных денег - но это были лишь слухи. Не больше.
-А теперь немного экзотики - закончил Попов. - Вы когда-нибудь ездили на "Москвиче"?
Гости дружно рассмеялись - им обоим "Москвич" был и вправду в диковинку. Поэтому они охотно согласились прокатиться на этом "памятнике советского автомобилестроения", как выразился Ферзь. Отто Юргенс вышел у театра "Эстония", у которого стоял лимузин, поджидавший его жену, Ферзя довезли чуть дальше, до гостиницы "Кунгла".
Оба - и Зыкин, и Юргенс - не отвергли сразу предложения Попова. Они в один голос заявили, что им требуется время, на обдумывание и обсуждение. Всё же, через три дня их соглашение было принято, и уже той же весной, "бартер" заработал на полную катушку.
Два года спустя.
Дождливым апрельским вечером 99-го, на вилле на окраине Пярну был банкет. Хозяин виллы, известный медиамагнат, владелец одного из крупнейших в Эстонии телеканалов - будем в дальнейшем называть этого человека просто господином К. - отмечал очередную годовщину своей супружеской жизни.
Среди его гостей был и уже знакомый читателю Андрей Попов. Беседам о бизнесе и о политике, которые вели между собой захмелевшие мужчины, Андрей предпочитал непринуждённый флирт с женщинами, ничуть не смущаясь тем, что все они были с мужьями, или, по крайней мере, с кавалерами. Даже наоборот, в обществе роскошных женщин, в таких же роскошных дорогих нарядах, Попов чувствовал себя на удивление свободно и раскованно. Пока сам господин К., уединившись с двумя гостями за бокалами бурбона, вел жаркий спор о том, следует ли Эстонии брать пример с Америки, или лучше предпочесть шведскую модель социал-демократии, Попов всячески ухаживал за хозяйкой. Может быть, для него это была своеобразная игра - ведь сегодня именно она, Алиса, была королевой бала, если сравнить хотя бы её наряд с нарядами приглашённых в гости дам. Ей это тоже доставляло особое удовольствие - дразнить мужа, и в то же время, кокетничать с неотразимым кавалером, уже во взгляде, в манерах, в голосе которого, чувствовался особый, завораживающий магнетизм, непроизвольно заставляющий женские сердца биться с удвоенной силой.
Алиса танцевала с Поповым уже третий танец подряд. Этот танец был медленным. И тут на эту парочку впервые обратил внимание сам виновник торжества, видя, какие откровенные знаки внимания они друг другу оказывают. После танца он подошёл к жене и деликатно молвил:
-Алиса, я, конечно, не ревную, но всё-таки не стоит забывать, по какому вообще поводу здесь все собрались.
Женщина от души расхохоталась - и этот естественный, задорный смех делал её ещё прекраснее.
-Я же не виновата, милый, что ты у меня совершенно не умеешь танцевать! - она капризно вздёрнула носиком. - А тут кавалер скучает. Он здесь один сегодня без барышни.
Попов, глядя на эту супружескую сцену, лишь снисходительно улыбался.
-Я думаю, милая леди, что этот юноша действительно украсил Ваше праздничное настроение. Пикантно и романтично. И всё-таки, теперь вам лучше уделить внимание друг другу. А я на некоторое время займу вашего гостя.
Это были слова пожилого, сухопарого господина в чёрном костюме-"тройке". Ни Попов, ни сами виновники торжества, не заметили, как он появился. Точно подкрался, выжидая удобного момента где-то в засаде.
Попов оглядел этого человека. Высокий, стройный, для своих лет удивительно гибкий, с холодным стальным блеском серых глаз. Это был в прошлом генерал милиции, ныне занимавший один из ключевых постов в действующей правоохранительной системе. Впрочем, и нынешние ключевые посты его были двоякого рода. Как известно, наряду с традиционными бандитскими "крышами", подобные функции осуществляет и полиция, (или же - милиция, в той же России), и у полицейских "крыш" существуют в точности такие же законы, иерархия и своя сфера влияния. "Бригадиром" этой "крыши" - человеком, в чьих руках были сосредоточены бразды правления всем теневым бизнесом правоохранительных органов, этаким Понтием Пилатом оборотней в погонах, был Анатолий Георгиевич Дементьев, заслуженно носивший прозвище Генерал.
Попов и раньше знал его в лицо. Однако интерес Генерала к его персоне вызвал у него, по меньшей мере, лёгкое недоумение.
Алиса с мужем, взявшись за руки, отошли к другим гостям.
-Чем же могу быть Вам полезен? - галантно спросил Попов.
-Дорогой Андрей... - осторожно начал Дементьев. - Я вот уже давно за Вами наблюдаю, и думаю - а не пора ли Вам остепениться?
-То есть - Вы об Алисе? - с лёгкостью передёрнул его Попов. - Я думаю, в праздничный день, любящий муж может позволить своей очаровательной жене маленький каприз и маленькую слабость.
-Бросьте притворяться, Вы прекрасно понимаете, что речь совсем не об этом. Хотя и это не стоило бы уж так афишировать. Вы сейчас поймёте, к чему я.
-Ох уж этот высший свет! Перед публикой - все святые! А между тем, у каждого в отдельности таких капризов и слабостей - на Тихий океан хватит. Только свои, почему-то, никто не замечает, а вот на чужие... - рассуждал Андрей.
-Не надо, Андрей, не устраивайте драмспектакль. Тоже мне, Гамлет нашёлся... Я не сегодня за Вами наблюдал. Сегодня мы встретились, можно сказать, случайно. Но именно от сегодняшнего дня может зависеть вся Ваша дальнейшая судьба. Давайте отойдём в другую комнату и присядем. Меня зовут Анатолий Георгиевич.
-Андрей Андреевич - тот холодно протянул руку, и Генерал с чувством её пожал.
-Очень приятно, Андрей Андреевич. Только так как я старше на добрых тридцать лет, то не обессудь, я буду обращаться к тебе на "ты" - сказал Дементьев, закрывая дверь комнаты, в которую они вошли.
Попов сразу же уселся в глубокое кожаное кресло и закурил сигарку.
-Позвольте с Вами не согласиться - сказал он, выпуская дым к потолку. - Форма обращения "ты", как писал ещё Пушкин, подразумевает единство, духовную близость, в какой-то мере, даже панибратство. А мы с Вами, простите, даже и не знакомы. Мы только знаем друг друга в лицо. Что ж, я и Билла Клинтона знаю в лицо, но это ещё ни о чём не говорит.
-Охота самолюбие потешить? - усмехнулся Генерал.
-Нет. Самолюбие здесь ни при чём. Это всего лишь золотое правило шофёра: на дороге соблюдай дистанцию.
-Ну, в меня-то ты не врежешься, не волнуйся. Я же тебя знаю ещё с тех времён, когда ты под Чингисханом ходил.
-Большинство моих нынешних знакомых знают меня именно с тех времён. Только оговоримся - я никогда под ним не ходил. Я с ним сотрудничал. Меня его система не касалась.
-Ладно, это всё лишние эмоции - повёл бровями Дементьев. - Вернёмся к Чингисхану. Почему он так печально кончил?
-Ему завидовали. Его боялись. А прижать кишка была тонка - развёл руками Попов.
-Это ещё ровным счётом ничего не значит. Тебе тоже многие завидуют, тоже многие боятся. Но, тем не менее, тебе даже и охрана не нужна.
-Потому что моя смерть никому не нужна. Кроме геморроя и головной боли, она никому ничего не принесёт.
-А разве смерть Семёна Ильича была кому-то выгодна? Кто что от этого получил? Ну, а теперь подумай ещё вот о чём. В обозримом будущем, и твоя смерть может кому-то понадобиться. Таков закон. Семён Ильич погиб потому, что не определился. И вашим - и нашим. А так не бывает.
-Ладно, давайте уж играть в открытую - нахмурился Попов. - Ты - Генерал. Или, если угодно - бригадный комиссар. Пахан, иными словами. И Чингисхана вы крыли на пару с Саней. Ясно, наверное, о ком идёт речь.
-Я смотрю, ты удивительно догадливый! И смелый, пальца в рот не клади! Да, Чингисхана мы держали на пару. Оба тыла у него прикрыты были. Но видишь - эта тактика оказалась неверной.
-Ему всё же нужно отдать должное - кивнул головой Попов. - В той сфере никакого порядка не было: ни до него, ни после него. А у него он был. Только не понимаю - зачем я вдруг понадобился? Я уже давно бизнесом не занимаюсь. Я работаю в транспортной фирме, ещё занимаюсь общественной деятельностью...
-Ну, а как же Ваше любимое посредничество - любезно ухмыльнулся Дементьев.
-Посреднический бизнес я давно оставил. Впрочем, у меня с тех пор остались кое-какие старые связи, и я порой помогаю людям, которые ко мне обращаются. И делаю это весьма охотно. Но как основное занятие - для меня это этап пройденный.
-Уж не хочешь ли ты сказать, что решил на всю жизнь записаться в таксисты? - злорадно произнёс Генерал.
-Да, я по совместительству таксист, и не вижу в этом ничего зазорного.
-Оно и понятно: человек из народа. Лучше всех чает тяготы простого люда, и завсегда о них радеет. То же самое и с профсоюзом. Случись в фирме разногласия между руководством - за кого все горой ринутся? - саркастично подметил Дементьев.
-Это, по-моему, уже моё личное дело - отрезал Попов.
-Естественно, личное. То есть, ты отошёл от всяких чингисханов, питерских, бросил бизнес и теперь подготавливаешь себе старт в политику. Административный работник, профсоюзный деятель, и вместе с этим - таксист. Неплохое начало.
-Не надо строить догадок на пустом месте - холодно ответил Попов. - Я делаю свою работу, и делаю её на достаточно хорошем уровне. И меня это вполне удовлетворяет. А о дальнейшей перспективе говорить пока рано.
-Не надо притворяться. О твоей возможной дальнейшей карьере политика, уже поговаривают среди наших общих знакомых - уж слишком твои намерения очевидны. Только помни одну старую поговорку - береги честь смолоду. А ты, смотрю, о своей репутации даже и не думаешь. Как в игре - стремишься пролезть на самый верх, и при этом зарабатываешь в свой актив штрафные очки.
-На что это Вы намекаете? - процедил Попов. - Если что-то связанное с посреднической фирмой, и той грязью, которая полилась на меня после развода с женой - то нам не о чем вовсе говорить. Моя личная жизнь - это моя личная жизнь, а что до бизнеса, то я готов выслушать любые претензии. Хоть какой давности. Уж не скажете ли, что я кого-то обидел, обманул? Или, выражаясь современным лексиконом - развёл! Кинул, опустил - последние слова он говорил уже с усмешкой.
-Нет, Андрей, сплетни здесь ни при чём. Как ты выбрался в это общество - тоже пусть останется при тебе, хотя сам знаешь, шила в мешке не утаишь. Только это меня не интересует. Зато другое настораживает. Твоя дружба с Ферзём - акцентировал Дементьев.
-Ах, вот оно что - рассеянно вздохнул Попов. - Ферзь - крыша фирмы. Как Вы знаете, автомобильный рынок, перевозки, таможня - это всё его вотчина. Фирма без крыши в наше время обречена на голодную смерть. Ну, а впрочем, это уже шефа головная боль, а не моя.
-Мне известно и о других аспектах вашей дружбы с этой шахматной фигурой - непреклонно гнул свою линию Дементьев. - Два года тому назад, Саша начал периодически наведываться на Кавказ, к некоему Руслану. После чего туда стали приходить танкеры под норвежскими флагами, гружённые, скажем так, грузом без маркировки, а оттуда они возвращались, залитые нефтью под завязку. Получателем груза является один из здесь присутствующих. Тоже твой молочный брат.
-Пародия на плохой детектив! Только не понимаю, причём здесь я?
-Притом, что именно два года назад, вдруг резко расширилась ваша фирма, а профсоюз заявил о себе в полный голос. Что ж, профсоюз - замечательная ниша для отмывания денег. Вам определённо везёт.
-Я не понял, Вы что - шантажировать меня решили? - брезгливо сморщился Попов. - Не выйдет. Не надейтесь.
Попов, однако, прекрасно понимал, что здесь дело вовсе не в шантаже. Уж кто-кто, а сам Генерал не позволит себе опускаться до такой банальной низости.
-Ну не притворяйся мне тут деточкой! Шантаж! Ты кому такие предъявы делаешь? - рассердился Генерал.
-Объясните мне, в конце концов, что Вы от меня хотите - подавляя раздражение, ответил Попов.
-Дело в следующем. Мы с Ферзём не одного Сёму на двоих делили. И по сей день. Я, как-никак, законник, а он - единственный коронованный вор в Эстонии. Хоть он и купил свою корону, всё равно она у него есть. А остальные все не в счёт. Это шпана, шушера. Что у них есть? Ничего нет. Что они могут? Ничего не могут. Пасутся каждый по своим загонам, и местных баранов стригут. Да ещё всякая халява. Кайфом нынче все, кому не лень, промышляют; девочками - тоже, как Семёна не стало. А мне такой конкурент просто мешает. Нужно, чтобы он мне не мешал. Ты меня понял? - наставительно вопросил Анатолий Георгиевич.
-Я полагаю, с таким предложением Вам лучше обратиться к кому-нибудь другому - кивнул Попов.
-А я полагаю, что у тебя нет выбора. А то, чего доброго, Саша случайно проведает, почему вдруг в том же 97-м, пропали без вести его бесценные кадры. Талантливые химики, способные из навоза сделать золото, а из ослиной мочи - бензин! И почему кавказцы теперь так охотно берут товар из Финляндии, хотя эстонский амфетамин всегда считался выше качеством. И в чей карман оседает весь невырученный барыш его самого, и вашего общего друга.
-Хватит меня разыгрывать! - Попов встал.
-Сядь! - приказал Дементьев. - Ты меня не понял!
Он встал, подошёл к Попову и погрозил ему пальцем перед самым носом.
-Ты, мелюзга, выскочка, кобель желторотый! Не понял, прощелыга, куда ты влез? Ты между двумя огнями, между молотом и наковальней! Ты поперёк кого суёшься? Я - и Ферзь! Уж я-то с ним договорюсь, а тебя мы в полсекунды в порошок сотрём! Ещё твои дети, внуки и правнуки будут всю жизнь за тебя отдуваться. Ферзя ты уже кинул. Теперь у тебя остался только я. Поэтому ты сделаешь всё так, как положено.
-И что же Вы под этим подразумеваете? - Попов не дрогнул, собрав всю свою волю и самообладание, а уж этого ему было не занимать.
-Ты умный парень. И прекрасно понимаешь, что речь идёт вовсе не о простом заказе. Я осведомлён о твоих способностях, поэтому уверен, что ты справишься. Отойдёт в сторонку Ферзь, может, ещё какой передел грядёт, а на нас никто и не соизволит подумать. А для всех это пройдёт в том качестве, в котором ты им это представишь. Полиции, общественности... Тебе все карты в руки.
-То есть, Вы мне предлагаете устроить шоу вселенского масштаба, эдакий конец света, Армагеддон? Чтоб низвергся недруг Ваш в пучину огненную, вместе со всеми... А Вы знаете, сколько это будет стоить?
-Что именно - насупился Генерал.
-Освобождение Вашего трона - улыбнулся Попов.
-Место в парламенте на следующих выборах. Ну, и деньги. Гораздо большие, чем ты думаешь - тихо, но весомо проговорил Дементьев.
-Что ж, я устрою это шоу... Знаете, я уже тоже об этом думал - сколько верёвочке не виться, а конец будет, долго это не просуществует, рано или поздно придётся всё сворачивать и заметать следы... Поэтому я просто перед ним раскроюсь. Через живца. Это и будет для него западня.
-Ты что, чокнулся? - гаркнул Дементьев.
-Да нет. Как раз наоборот - я сделаю так, что все чокнутся! Все будут заняты серийным убийцей - одни будут от него прятаться, другие - его ловить. А то, что под эту лавочку где-то произойдёт бандитская разборка, и одни замочат других - это уже пройдёт незамеченным, как обыденное явление. Никто этим даже заниматься не будет.
-Ты и вправду рехнулся. Какой ещё серийный убийца? Ты понимаешь хоть, чем ты рискуешь?
-Риск, конечно, есть, а на вопрос, какой это серийный убийца, я отвечу просто: а никакого. Он будет существовать только в головах - полиции и общественности, как Вы этого и хотите. Просто сначала произойдёт какая-нибудь заурядная бытовуха. Потом - ещё что-нибудь, причём между этим ЧП и той бытовухой, будет прослеживаться явная связь. А вдобавок, это ЧП, так или иначе, коснётся Вашего любимого друга. А там и самое время открывать карты. После чего останется только грамотно замести следы, чтобы всем и всё было ясно. Кто, что, почему, и зачем. Тем более, что у нас любят сенсации - и полиция, ну а уж тем более общественность.
-Сенсации... Что до полиции, то я сразу предупреждаю. На нашу помощь даже и не надейся. Вляпаешься в дерьмо - сам его и расхлёбывай.
-А Вы и не обязаны мне помогать - Вы ведь не адвокат.
-Твои шутки, скорее всего, попадут в ведение Отдела по расследованию особо тяжких преступлений. Тебе этот отдел уже знаком. Старшого я ихнего хорошо знаю, с ним ещё можно поладить, но вот Петька Козлов... Ещё при Володьке замом был. Это мужик настырный, дотошный. За каждую букву прихватывает, да и на подлянки он почище тебя мастер. Остальное думай сам.
-Подлянки - это фабрикуха, что ли? Пусть только попробует мне что-нибудь сфабриковать. Шум такой поднимется, что его и в Антарктиду не пустят. Пингвины скажут: а, это этот подлянщик... А что касается прихватов, то мне это с детства знакомо. Слушаешь, слушаешь - раз, одно с другим не сходится. Всё, завалился! Сам себе противоречишь!
-Зачем ты мне толкуешь эти прописные истины? - проворчал Дементьев.
-Я Вас знакомлю с Вашим же планом. А насчёт Козлова мне предельно ясно - с ним не надо бояться за свои слова. Надо, наоборот, самому себе противоречить, причём настолько, чтобы и он тут же начал себе противоречить. И ткнуть ему это в нос: вы что, товарищ, с котелком своим не дружите? Тогда какого, спрашивается, дьявола вы ещё и мне тут мозги парите? Зачем вообще вы меня вызвали? И сразу будет жалоба в соответствующие инстанции. Пусть разбираются.
-Похоже, ты сам не соображаешь, за что берёшься. Для тебя всё как будто игра - мрачно сказал Генерал.
-Это уже моё личное дело, что и как мне воспринимать - холодно ответил Попов. - Только игру эту затеяли Вы, и Вы же назначили меня ведущим. Я принимаю Вашу игру. Время пошло.
Он направился к двери.
-Смотри, пацан! - прошипел Дементьев. - Один неверный ход, и ты...
-Я Вам даже раскрыл свои козыри - с улыбкой обернулся Попов. - Об остальном я позабочусь сам.
"Он блефует" - подумал про себя Дементьев.
То, что на самом деле решился предпринять Попов, было далеко не блефом. Подобное предложение его действительно шокировало. Поэтому он счёл за необходимость подстраховаться, дабы не оказаться меж двумя огнями, как и сказал ему Генерал; да при этом и в самый неподходящий момент. А заодно - чтобы не оказаться сброшенным в отбой раньше времени, в том случае, если один из тузов решит переменить тактику.
Попов нисколько не мог быть уверен, что Дементьев будет держать язык за зубами, и что их разговор, рано или поздно, не станет достоянием Ферзя. И тогда он решил опередить Дементьева, и предупредить Ферзя о генеральских планах - раньше, чем Генерал это сделает сам. В пользу Попова говорила, во-первых, диктофонная запись разговора, которую он мог редактировать по своему усмотрению - хотя он не мог ручаться, что подобной записи нет и у Дементьева. Во-вторых, Попов отлично знал, чем он рискует, отправляясь к Ферзю на встречу с таким материалом, компрометирующим отнюдь не одного Дементьева, но, в первую очередь, и самого Попова. Выражаясь языком мудрого сверчка из "Буратино", за жизнь Попова никто не дал бы и дохлой сухой мухи. Так что, окажись на его месте практически любой другой, тот предпочёл бы хранить подобные разговоры в строжайшем секрете, делая вид, что ничего не видел, ничего не слышал - из страха перед возможными последствиями. Но только не Попов - уж он-то, прекрасно понимая, что он ставит себе на карту, не мог не осознавать, что это так же будет видеть и сам Ферзь. А тот, будучи человеком неглупым, вмиг сообразит, что Попову самому лезть в такое пекло было бы вопиющим безумием, а стало быть, в его поступке есть некий здравый смысл - то есть он говорит правду. Тем более - кому из двоих мешает Ферзь: Попову или Генералу? Таким образом, Ферзь сразу исключит возможность сговора Дементьева с Поповым, как это уже исключил и сам Дементьев. Паны будут драться, у холопов чубы затрещат, а Попов займёт позицию, аналогичную Штатам во Второй мировой. В конце концов, кто ему самому, Попову, нужен - Дементьев или Зыкин? Да сам по себе - никто. Кто победит - тот и пригодится. В их войне, Попов отвёл себе роль стороннего наблюдателя. Роль своеобразного теневого арбитра: какая потом уже будет разница, что, согласно действующей иерархии, Попов, даже в качестве зрителя, не смеет туда соваться. Потом, когда будет другая иерархия, определять которую будет уже он сам...
Сейчас же Попов просто сам удивлялся своей дерзости, и улыбался себе под нос, лелея свои наполеоновские планы, которые пока представлялись лишь безумной мечтой. Арбитр в войне... Что ж, война уже объявлена, и он, Андрей Попов, туда втянулся не по своей воле.
Приехав на следующий день в Таллинн, он позвонил Ферзю из телефонной будки.
-Саня, это Андрей. Ты в городе?
-В чём вопрос?
-Надо передать одну вещь. Можно на ходу, мне всё равно.
-Давай у "Олимпии" в восемь.
В тот же вечер, в без пяти минут восемь, на стоянке перед гостиницей "Олимпия", что в центре Таллинна, остановилось такси - на своей машине ехать на такую встречу было бы излишне рискованно. Увидев подъезжающий джип "Тойота - Ланд Круизер", Попов, сидевший в такси рядом с водителем, вышел из машины.
Он подошёл к джипу, передал в окно кассету, и как ни в чём не бывало, вернулся обратно в такси. Обе машины тут же покинули пределы стоянки, и разъехались в разные стороны.
Ферзь назначил Попову встречу уже на следующий день. Вопреки всем ожиданиям Попова, он пригласил его не в офис, не в гостиничный номер, и тем более не "на природу", что могло означать и возможные приключения, с особо острыми ощущениями.
Они встретились в бильярдной в центре города.
Гневом Ферзь не пылал, оценив по достоинству честность и мужество Попова. Но он был удивлён, и поэтому - хищнически насторожен.
-Вот, скажи мне - вопросил Зыкин, вертя в руках кий. - Почему товарищ генерал, с таким поручением, обратился именно к тебе, а не к кому-нибудь другому?
-Не могу знать - ответил Попов на старинный армейский манер. - Это его лучше спросить, что за розыгрыш ему вдруг понадобился.
-А почему он говорил с тобой о братьях? - прищурился Ферзь.
-Лично мне о них ничего не известно. Я так думаю, может, он сам чего-то и знает, и теперь хочет в это дело и меня подставить. Мент есть мент. Только зачем мне такая левота? У меня своя работа...
Зыкин долго, пристально смотрел Попову в глаза, насквозь пронзая его взглядом, словно детектором лжи, оценивая его искренность.
-Вот и делай свою работу. А я займусь своей. Всё, пока свободен.
Теперь уже Попову пришлось не на шутку удивиться. Свободен... Так какой же вывод сделал Ферзь? Или что - это у них такая проверка?
В любом случае никаких путей к отступлению у Попова уже не было.
"Сперва залягу на дно" - решил он, выходя из бильярдной. - "Где-то месяц вообще виду не подам. Ферзь будет шуршать вокруг и около Генерала, заодно и за мной проследит - насчёт братьев. Ничего не найдя, он решит, что это форменный понт. Провокация, в обычном ментовском стиле. Похоже, Генерал по жизни мастер на такие шуточки, раз Ферзя это ничуть не удивило. Или у них это в порядке вещей, они каждый день кому-то друг друга заказывают, и их же сдают... Ладно, шутки шутками, а что до Генерала, то будет ему спектакль. Пускай полюбуется. Только зря он думает, что его кинуть будет намного сложнее, чем Ферзя. Когда возникнет в этом необходимость, я просто вынужден буду это сделать. Мне совершенно не нравится перспектива - всю жизнь от кого-то зависеть, и под кого-то подстраиваться. И ведь не я пришёл к Генералу, а Генерал ко мне".