Действие происходит в доме банковского служащего Бернара Коулмана. Гостиная с диваном, комодом, двумя креслами и журнальным столиком. Широкое окно со шторами. Три двери: слева, справа и по центру. Центральная дверь - вход с улицы. Домработница ПОЛЛИ, переставляя мелкие вещицы, вытирает пыль на комоде. Левая дверь открывается, входит ЛИЗА.
ЛИЗА. Полли, он меня по-прежнему не узнает.
ПОЛЛИ. Он и меня не узнает.
ЛИЗА. Но доктор Патерсон сказал, что дня через два папа восстановится.
ПОЛЛИ. Лучше бы он не советовал ему садиться на велосипед! А то Голландия, Голландия! Там с детства учатся кататься, а Бернар Александрович придумал в пятьдесят. Вот и докатался - теперь ничего не помнит.
ЛИЗА. Память вернется, доктор зря говорить не будет.
ПОЛЛИ. Доктора никогда не говорят зря, только за деньги.
ЛИЗА. И Робер теперь убивается, зачем разрешил взять свой велосипед.
ПОЛЛИ. Робера можно понять. Колесо погнули, придется покупать новое.
ЛИЗА. Полли, как ты можешь?! Он папу обучал два дня, и пока придерживал, все было нормально. А только отпустил...
ПОЛЛИ. С мужчинами всегда так, постоянно глаз да глаз нужен.
Входит АМАЛИЯ.
АМАЛИЯ. Полли, ты бы меньше возмущалась мужчинами, иначе никогда не выйдешь замуж.
ПОЛЛИ. Да такого добра сколько угодно! Хотите Даниила соблазню, который к вам ходит?
АМАЛИЯ. Полли, что ты говоришь? Они с Бернаром в одном банке работают.
ПОЛЛИ. Хороша работа - чужие деньги считать. Могли бы и там друг на друга насмотреться.
АМАЛИЯ. Даниил сочувствие проявляет. Тем более что он начальник Бернара и просто обязан заботиться о подчиненных.
ПОЛЛИ. Раньше надо было заботиться - запретить велосипед. А вот и ваш друг.
Входит ДАНИИЛ.
ДАНИИЛ. Привет. Ну как он?
ПОЛЛИ. Здравствуйте. Все так же - отдыхает от вас.
АМАЛИЯ. Полли, иди лучше свари кофе. (Даниилу.) Будешь кофе?
ДАНИИЛ. Не откажусь, я еще не завтракал.
ЛИЗА. Мы сейчас приготовим.
Лиза и Поллиуходят.
ДАНИИЛ. В банке все потрясены - не могут поверить. А тут еще пора отпусков, отдел с работой не справляется. Шеф настаивает, чтобы я назначил Робера на место Бернара, говорит, хватит ему стажироваться. А какой из студента работник? Да и Робер упирается.
АМАЛИЯ. Отказывается помогать?
ДАНИИЛ. Стесняется. Говорит, выходит, будто он специально посадил Бернара на велосипед, чтобы занять его место.
АМАЛИЯ. Правильно и говорит. Место Бернара давно занято.
ДАНИИЛ. Амалия, не надо сейчас об этом. Нехорошо получается. Он сидит там (указывает на левую дверь), а мы тут...
АМАЛИЯ. Знаю, что нехорошо. Лучше я буду приходить к тебе. И видишь, напрасно ты волновался, как ему все рассказать?
ДАНИИЛ. Теперь уж точно не надо.
АМАЛИЯ. Доктор Патерсон не исключает, что Бернару придется всему учиться заново, даже с родными знакомиться.
ДАНИИЛ. Получается бразильский сериал с потерей памяти.
АМАЛИЯ. ...У мужа. А у жены -- пылкий любовник.
ДАНИИЛ. Амалия, я не люблю этого слова. Любовник, звучит словно преступник. А все преступления любовников в том, что они любят друг друга. Если, например, они женятся, то их преступление сразу списывается.
АМАЛИЯ. Теперь со списанием задержка.
ДАНИИЛ. До полного выздоровления Бернара. С другой стороны вообрази, только он поправится, а мы его с тобой сразу оглоушим.
АМАЛИЯ. Посмотрим, дорогой, не будем забегать вперед
Входит РОБЕР.
РОБЕР. Даниил Адрианович, добрый день.
ДАНИИЛ. Здравствуй, Робер. А ты почему не в банке?
РОБЕР. Не получается с отчетом.
ДАНИИЛ. Пришел посоветоваться с Бернаром?
РОБЕР. Не шутите. Кстати, звонил доктор Патерсон, сказал, что Бернара Александровича не следует оставлять одного. Надо чтобы кто-то всегда находился рядом. Так он быстрее вернется к реальности. Не исключено, кого он первого увидит, тот и станет ему самым близким.
ДАНИИЛ. Вечно этот Патерсон со своими глупостями! Я первой увидел акушерку. И что? Где наша с ней близость?
РОБЕР. Я в ваших отношениях с акушеркой не разбираюсь. Но лучше придерживаться совета специалистов, чтобы потом не корить себя.
ДАНИИЛ. Вот и не кори. Забудь про свой велосипед. Если человеку суждено удариться головой, так его и во время родов уронят... без всякого велосипеда.
Входит ПОЛЛИ.
ПОЛЛИ. Завтрак готов. Привет, Робер.
РОБЕР. Привет Полли.
АМАЛИЯ (Даниилу). Пойдем перекусим?
ДАНИИЛ. Пойдем.
Амалия и Даниил уходят.
РОБЕР. Доктор сказал, что Бернар Александрович всегда должен находиться среди людей.
ПОЛЛИ. Понятно, что не в зверинце.
РОБЕР. Давай, выкатим его хотя бы сюда? Он спит?
ПОЛЛИ. Нет, просто сидит.
РОБЕР. Тогда ему все равно, где сидеть. (Идет в левую дверь и вскоре выкатывает оттуда Бернара, сидящего в инвалидном кресле-каталке.) Я думаю, у окна ему будет приятней.
ПОЛЛИ. Да, но лучше закрыть форточку, чтобы не сквозило.
РОБЕР. Пусть смотрит на улицу и заново знакомится с миром.
ПОЛЛИ. Но я все равно принесу ему что-нибудь вкусненькое. (Уходит.)
РОБЕР (вослед). И попить. (Расхаживает у кресла больного.) Как же вы так, Бернар Александрович?! Я ведь говорил, если препятствие - сразу тормозите. А теперь что?! Как вы будете жить?!
БЕРНАР (неожиданно). Припеваючи!
РОБЕР (радостно). Что?! Вы меня понимаете?!
БЕРНАР. Робер, не шуми, иначе сюда прибегут...
РОБЕР. Вы меня узнали?
БЕРНАР. Да не кричи ты! Я много чего начал узнавать, сидя в этом кресле. (Трогает голову.) Голова до сих пор трещит.
РОБЕР. Но вы ничего не помнили? Я сейчас всех обрадую. (Порывается идти в сторону правой двери.)
БЕРНАР. Стоять! Обрадовать всегда успеешь. А меня огорчишь...
РОБЕР. Вы хотите сказать...
БЕРНАР. Что обрадовать можно и через неделю. Дай мне с мыслями собраться.
РОБЕР. Но вы и так говорите вполне разумно.
БЕРНАР. Может быть... впервые за многие годы. Во всяком случае, теперь понимаю, что раньше был полным идиотом.
РОБЕР. Вы о чем, Бернар Александрович?
БЕРНАР. О том, что иной раз полезно удариться головой. Не упади я с твоего велосипеда, так бы и страдал всю жизнь.
РОБЕР. В каком смысле страдал?
БЕРНАР. В банковском -- не люблю я свою работу.
РОБЕР. Да уж понятно. Ничего хорошего нет - годами сидеть за столом...
БЕРНАР. ...Считая чужие деньги.
РОБЕР. Свои бы еще куда ни шло.
БЕРНАР. Это верно.
РОБЕР. Да бог с ней, с работой! Я так обрадовался, что к вам вернулось сознание.
БЕРНАР. Ничего подобного. Я по-прежнему глуп, никого не узнаю и ничего не понимаю. Во всяком случае для всех, кроме тебя.
РОБЕР. Вы хотите и дальше оставаться больным?
БЕРНАР. Вот именно. Идиотом, которому придется всему учиться заново. А ведь придется, без этого не обойтись.
РОБЕР. А как же Амалия Петровна?
БЕРНАР. Ей тоже не говори. Никому не говори. Черт меня побери, и почему я не ударился головой раньше?!
С улицы входит доктор ПАТЕРСОН.
ПАТЕРСОН. Вот это правильно. Хорошо, что вы перевезли его сюда. (Бернару.) Бернар, вы меня узнаете?
Бернар не реагирует, с налетом идиотии смотрит на доктора.
ПАТЕРСОН. Я так и думал -- типичная амнезия. Полагаю, он нескоро вернется к прежнему образу жизни.
РОБЕР. Но все равно вернется.
ПАТЕРСОН. Все может быть, все может быть... Не исключено, что новые участки мозга возьмут на себя функции поврежденных, и он постепенно восстановится.
РОБЕР. Зачем новые, когда есть прежние?
ПАТЕРСОН. Молодой человек, не говорите о том, в чем не разбираетесь. Вы свое дело сделали - усадили его на велосипед и подтолкнули. А уж дальше позвольте мне заниматься больным. В общем, рекомендации следующие: почаще вывозить на прогулку, хорошо кормить и никаких газет и телевиденья.
РОБЕР. А телевизор-то здесь при чем? Бернар Александрович все равно плохо соображает.
ПАТЕРСОН. А станет соображать еще хуже. Он должен знакомиться с реальной жизнью, а не с той, что показывают на экране. От увиденного и здоровый может свихнуться.
РОБЕР. А радио?
ПАТЕРСОН. Только музыку.
РОБЕР. Музыку?
ПАТЕРСОН. Обязательно классическую.
РОБЕР. По радио? Доктор, вы, наверное, давно слушали радио.
ПАТЕРСОН. Разумеется. Мне восстановление не требуется. И не оставляйте его одного. Очень важно зафиксировать, при каких обстоятельствах вернется память. Тогда я могу сделать точный диагноз. При необходимости звоните. Но я и так буду забегать. Передайте мои рекомендации домашним. Всего хорошего. (Уходит.)
БЕРНАР. А он не такой уж и дурак, если запретил телевизор.
РОБЕР. Надо было спросить за интернет.
БЕРНАР. Тут и без докторов понятно. Умному человеку он полезен, так же как и телевизор, а дураку, что ни дай, все пойдет не впрок.
РОБЕР. Бернар Александрович, я вас не узнаю.
БЕРНАР. Я и сам себе удивляюсь. Мудрость явилась при содействии бордюры. И в этом кубике Рубика (стучит себя по голове) все стало на свои места.
Входит Полли с тарелкой каши и бутылочкой воды.
ПОЛЛИ. Сейчас мы его покормим. И бутылочка воды, как для младенца.
РОБЕР. Я думаю, он пить и сам сможет.
ПОЛЛИ. А с кашкой я помогу. (Подходит к Бернару.) Открываем ротик. Вот так. (Кормит с ложечки.)
РОБЕР (с притворным сочувствием). Вот же бедняга! Лучше уж отчеты в банке готовить.
ПОЛЛИ. Так иди и готовь. Кто тебя держит? Вам с Даниилом любой повод годится, лишь бы не работать. Я думаю, Бернар Александрович на своем месте больше вас двоих делал.
РОБЕР. Конечно больше. Я только стажируюсь, а Даниил - начальник, и вся его работа - гонять подчиненных.
ПОЛЛИ. Плохо он тебя гоняет, если ты среди рабочего дня здесь околачиваешься.
РОБЕР. Не командуй. Без тебя знаю, что делать. Лучше корми, как следует, и не приставай к больному с глупыми вопросами. (Уходит.)
ПОЛЛИ (ворчит после ухода Робера). Сам ты больной. Велосипед человеку подсунул. Лучше бы предложил его Даниилу, чтобы меньше тут отирался. (Ставит тарелку на журнальный стол, шире раздвигает шторы на окне. Говорит, повернувшись к Бернару спиной.) Не мог себе в другом месте полюбовницу найти!
Бернар кашляет, поперхнувшись от услышанного.
ПОЛЛИ (подходя к Бернару, подает бутылочку с водой). Попей, попей водички. Не понимаешь? Ну и хорошо, что не понимаешь. Это надо же, у человека горе, а он жену его... утешает. Ничего себе товарищ!
Бернар снова кашляет.
ПОЛЛИ. Да что ж это такое! (Стучит Бернара по спине.) Я бы этого Данила не так огрела! А заодно и хозяйку. (Бернару.) Но ты внимания не обращай, развратники -- они везде развратники. Бернарчик, пока ты ничего не понимаешь, я тебя таким именем называть буду. А там, глядишь, и привыкнешь - перестанешь мне выкать. Если бы ты знал, мой хороший, как я тебя люблю, то сразу бы выздоровел! (Салфеткой вытирает рот Бернару.) Вот так. (Целует Бернара в щеку.) Поправляйся, моя прелесть.
Входит АМАЛИЯ.
АМАЛИЯ. Полли, с кем ты разговариваешь?
ПОЛЛИ. С Бернаром Александровичем.
АМАЛИЯ. Говори, говори. Но с таким же успехом можно говорить вот с этим комодом.
ПОЛЛИ. Комод ничего не слышит.
АМАЛИЯ. А Бернар слышит? Он и раньше меня не слышал. Сколько раз ему говорила - не садись на велосипед! А он как всегда: если хочешь поступить правильно, выслушай женщину и сделай наоборот. Вот и сделал!
ПОЛЛИ. Да он в шутку так говорил.
АМАЛИЯ. Дошутился -- со смеху помрешь! И на что мы теперь жить будем? Лизонька на выданье. Кому она понадобится вот с таким приданным? (Кивает в сторону Бернара.)
ПОЛЛИ. Даниил не откажется. И повод у него будет в этом доме появляться.
АМАЛИЯ. Полли, ты опять за свое? Во-первых, он на двадцать лет старше Лизы. А во-вторых...
ПОЛЛИ. Знаю я это во-вторых.
АМАЛИЯ. Он ходит к Бернару -- к своему сослуживцу...
ПОЛЛИ. ...Когда его дома нет.
АМАЛИЯ. Теперь он постоянно дома.
ПОЛЛИ. А Даниил все равно не унимается.
АМАЛИЯ. Полли, ты хочешь работать в нашем доме?
ПОЛЛИ. Не хотела бы - давно ушла.
АМАЛИЯ. А если хочешь, то не лезь не в свое дело. Вот когда выйдешь замуж и попадется тебе такое сокровище, тогда посмотрю, что ты запоешь!
ПОЛЛИ. Весело запою.
АМАЛИЯ. Особенно, когда будет приходить с работы и стонать ежедневно, как ему все осточертело, какое у него глупое руководство.
ПОЛЛИ. А что ему, нахваливать Даниила?
АМАЛИЯ. Да он помимо Даниила, и директора и всех учредителей постоянно поминал. Один он хороший!
ПОЛЛИ. Уж получше их будет.
АМАЛИЯ. Тогда зачем работал среди дураков?!
ПОЛЛИ. Только ради вас и работал. А так бы давно уже...
АМАЛИЯ. ...На велосипеде почту развозил. Чтобы среди умных людей работать, надо голову иметь! А он свои вклады две недели назад из своего банка перевел в другой. Это разумно? Кто ему теперь поможет?
ПОЛЛИ. Даниил похлопочет.
АМАЛИЯ. Конечно, похлопочет. Он и раньше отговаривал его не переводить вклады. За такие проделки и здоровых увольняют. А теперь и подавно укажут на дверь.
ПОЛЛИ. Не помрете. Бернар Александрович не глупее вас, если так поступил. (Поворачивается к Бернару.) Скажите, ведь не глупее? Амалия, он глазами моргает.
АМАЛИЯ. Моргает глазами, а думает не тем местом!
Входит ДАНИИЛ.
ДАНИИЛ. Полли, спасибо за кофе. Ну как ему в этой комнате?
АМАЛИЯ. Ни на что не реагирует.
ДАНИИЛ. Интересно, а он хоть слышит?
АМАЛИЯ. Похоже, что нет.
ДАНИИЛ. Это хорошо.
ПОЛЛИ. И что здесь хорошего?
ДАНИИЛ. Можно говорить неприятные вещи - уволили его!
ПОЛЛИ. Как уволили?!
ДАНИИЛ. Задним числом, чтобы зажилить страховку.
АМАЛИЯ. Но платит страховая компания?
ДАНИИЛ. Она тоже принадлежит банку. Это единый холдинг. И там не хотят оплачивать его... велосипедные прогулки.
АМАЛИЯ. (Полли). Вот, дорогуша, кто из нас прав?! Попробуй теперь втолкуй ему, может услышит. (Кивает в сторону Бернара.)
ПОЛЛИ. И втолкую со временем, когда немного поправится. (Уходит.)
АМАЛИЯ. И что теперь будет?
ДАНИИЛ. Что-нибудь придумаем.
АМАЛИЯ. Ты нас не оставишь?
ДАНИИЛ. Как ты можешь?! (Обнимает Амалию, которая любовно прижимается к его груди.)
Видя это, Бернар кашляет.
АМАЛИЯ. Это все Полли -- усадила его на сквозняке. (Перемещает кресло с Бернаром дальше от окна и отворачивает его.) Так ему будет лучше.
АМАЛИЯ (смахивая воображаемые слезы). А что мне остается делать. Такая беда, такая беда...
РОБЕР. Да-а-а... такое и в кино не придумаешь.
ДАНИИЛ. Робер, не надо его усаживать у окна.
РОБЕР. Но доктор сказал...
ДАНИИЛ. Мало ли что сказал этот дурак! Пусть сам усядется на сквозняке и сидит... пока не поумнеет.
РОБЕР. Какой сквозняк, если форточка закрыта?
ДАНИИЛ. Вот именно. Запечатали, когда больному нужен свежий воздух! На кого ты оставил отдел?
РОБЕР. Сейчас обеденный перерыв.
ДАНИИЛ. У тебя целый день перерыв.
АМАЛИЯ. Бернар вообще на обед не ходил... постоянно работал.
РОБЕР. Это правда. Все -- в кафе, а он сидит над бумагами.
АМАЛИЯ. А теперь его отблагодарили.
ДАНИИЛ. Ладно. Не надо паниковать раньше времени. Из любого положения есть выход. Но мне надо бежать.(Осуждающе в сторону Робера.) Стоит уйти - никто не работает!
АМАЛИЯ. Я тебя провожу.
Даниил и Амалия уходят. Бернар выпрыгивает из кресла.
БЕРНАР. Ты слышал, что они сказали?!
РОБЕР. Господи! Как вы меня напугали. Как я мог слышать, если только что пришел?
БЕРНАР. Вот же мерзавцы!
РОБЕР. Кто мерзавцы?
БЕРНАР. Вот эти уши! (Треплет себя за ухо.) Что они слышат?! И эти глаза! Почему не вылазят?!
РОБЕР. Бернар Александрович, вам плохо?
БЕРНАР (нервно расхаживая по комнате). С чего это мне будет плохо?! Всего лишь потерял работу, которой отдал двадцать лет.