За пять часов до этого она твёрдо решила, что домой больше не вернётся. К счастью, у неё скопилось немного денег на карточке, заткнутой в самое дальнее отделение полупустого бумажника. Их вполне могло хватить на съём не особо шикарного жилья на пару месяцев - и, если совсем уж потесниться, даже на еду. Ну, а там... в конце концов, два месяца - срок достаточно долгий, чтобы что-нибудь да придумать.
Забравшись с ногами на скамейку, Ширу уверяла себя, что успела учесть все эти обстоятельства перед тем, как броситься вон из квартиры, что всё последующее будет её осознанным выбором - и нет, осознанность и столь любимая матерью утилитарность - это не одно и то же. В конце концов, ей уже двадцать шесть - всего четыре года до совершеннолетия улвов - и расставание с семьёй неизбежно скоро должно было случиться - так или иначе.
Она подтянула колени поближе к груди и с силой дёрнула съехавший капюшон. Тело ещё помнило тяжёлый жар адреналина и содрогалось помимо её воли. Последнее дело - показывать это окружающим. Не говоря уж о том, что осталось от роскошной шевелюры под капюшоном.
На скамейку рядом с девушкой неспешно опускались снежинки. Серое рыхлое облако наплывало на вершину горы Орн, липким ледяным туманом окутывая внешние, пролёгшие по склонам улицы и дорожки Надземного города. Сначала Ширу стоически терпела, куталась в куртку и вытирала рукавом оседающие на лице капельки; потом встала и побрела прочь, угрюмо глядя под ноги и не замечая, как туман едва заметно колыхнулся слева от неё и тут же сомкнулся опять.
Телефон она отключила сразу после ухода из дома и сейчас уже раздумывала, не включить ли обратно - хотя бы время посмотреть. Достала, взглянула на грифельно-серый мёртвый экран, поймала размытое отражение острых графитово-серых скул, болезненно сощуренных глаз, проблеск неровно отрезанной белой пряди. И со злостью зашвырнула телефон обратно в сумку.
Холод больно кусал непривычно открытые уши, стылыми пальцами пробегал по затылку и шее. Мать насильно остригла ей волосы, увидев цветные пряди. Огромные кухонные ножницы с бессмысленной яростью мяли скрученный у самой макушки густой полосатый хвост - серебристый с лиловым - и никак не могли перегрызть. Ширу вопила от боли и гнева, слепо шарила вокруг себя, но руки скользили по пустой гладкой столешнице: мать, всегда предусмотрительная, убрала подальше всё тяжёлое или острое. Кроме проклятых ножниц. Дочь вывернула шею и впилась зубами ей в руку. В эту секунду хвост подался с отвратительным треском; белые пряди разлетелись по полу, и ножницы, хищно щёлкнув, чуть не откромсали жертве кончик острого уха.
...Ветер усиливался, гнал клочья тумана по склонам горы. Ширу совсем замёрзла, стоя на заснеженном парапете. Перебирала в онемелом уме перспективы заняться, наконец, поисками жилья на ночь, пока не началась метель; или найти внутри горы какое-нибудь кафе, которое работает в третью смену, и пересидеть ночь там; или вписаться к кому-нибудь из приятелей; или... Мысли перекатывались в мозгу, как камешки, с таким же пустым звуком, потом незаметно выскальзывали и исчезали неизвестно куда, как снежинки, порхавшие за парапет и беззвучно тонущие в бездонном море тумана. Где-то позади звучал приглушённый, бестелесный, словно из плохого динамика, звук шагов.
"Может, мне умереть?" - безразлично подумала Ширу. - "Влезть на ограждение, глубоко вздохнуть и прыгнуть... прежде, чем меня кто-нибудь увидит такой уродиной".
Она ещё обдумывала такой исход, когда твёрдые, пахнущие дублёной кожей пальцы впились сзади в ключицу.
Заторможенный мозг не хотел ничего осознавать; за него сработало тренированное тело. Ступня упёрлась в парапет, спина напряглась перед неизбежным падением, а голова и локоть одновременно ударили назад, лишая противника возможности извернуться.
Чем ударили её в ответ, Ширу так и не поняла. Ей показалось, что на голову и плечи обрушился мешок, полный булыжников. Она рухнула на брусчатку, смутно удивляясь, почему не приходит боль, и увидела над собой те самые руки, которые не спеша, наслаждаясь каждым движением, поглаживали лезвие длинного изогнутого ножа.
2
Рутвин умерла в четверг.
Оказалось, что Нори с утра пораньше взял машину и, недолго думая, укатил куда-то за пределы города. Поэтому ей до работы - хочешь, не хочешь - пришлось добираться своим ходом.
Туфли опасно скользили на железных ступенях, покрытых разводами грязи. Гнома мёртвой хваткой вцепилась в перила правой рукой; хотя от холодного металла до судорог пробирало ладонь, перспектива слететь с лестницы вниз головой была куда хуже. Левой руке с висящей на локте сумочкой не за что было схватиться, и она неловко и беспомощно болталась в воздухе, больше мешая, чем помогая сохранять равновесие.
Рутвин выбрала работу в первую смену, предварительно вдумчиво просчитав все плюсы и минусы такого решения. Большаячасть водителей Надземного города Орн предпочитала спать или зависать в барах как раз между нулём и восемью часами. Рассудив, что игра стоит свеч, Рути с удовольствием пользовалась полупустыми магистралями.
К несчастью, преимущества эти касались только вождения автомобиля. Оставшись без последнего, Рутвин неожиданно очутилась в лабиринте душных, тесных, донельзя загаженных и слабо освещённых пешеходных переходов, запутанных и именно в это время пугающе пустынных.
С опаской ступив в разлитую по асфальту оранжевую лужицу фонарного света, она оглянулась через плечо. Утопленные в потолок люминесцентные трубки бесконечной светящейся лестницей уводили в темноту. Рутвин приложила к уху телефон, бросивший отсвет на щёку.
- Мирта?
- М-м... - Подруга работала во вторую, и сейчас, очевидно, недавно легла. - Что?..
- Мирта, ты меня слушаешь?
- Рути, это ты? Ты хоть знаешь, который...?
- Мне очень нужна твоя помощь. Слышишь? Срочно.
- Что?.. Какая помощь?.. Что у тебя там случилось?
- Слушай, - зашептала Рутвин, поминутно оглядываясь в густые тени. - Мне кажется, за мной следят.
Трубка помолчала - Мирта явно проснулась и переваривала новость. Где-то неподалёку капала вода. Слабые голоса доносились спереди, где работал межуровневый лифт.
- Кто следит? - наконец спросила подруга.
- Откуда же я знаю?! Но кто-то за мной идёт.
- Куда идёт? Ты разве не на машине?
- Нет, её Нори забрал. Я тут, в городе. Темнотища жуткая. И... он. Я уже несколько раз его видела. Не отстаёт никак.
- В полицию звони.
Рутвин замялась.
- После прошлого-то раза? А вдруг ещё штраф потребуют за ложный вызов? Нори же с меня шкуру спустит. Нет, полицию нельзя...
Мирта как-то подозрительно засопела.
- Ла-адно. Ты точно уверена, что он именно за тобой идёт?
- Как же я это узнаю?
- Всё время идёт? Давно?
- Ну... минут пять. То вижу, то не вижу, потом снова вижу. Но я ж говорю, тут тем...
- Как выглядит?
- Не знаю.
- Что значит - "не знаю"?
- Он в длинном плаще. И тут темно. Как я тебе разгляжу?!
- Мать моя, отец и все предки!! - взорвалась возмущением трубка. - Да ты знаешь, что полгорода сегодня в длинных плащах?! Дождь наверху! Трусиха психованная...
- Мирта, постой! - Рутвин сжалась. - Так что же мне теперь...
Телефон издал ровные равнодушные гудки.
- Стерва, - проговорила она в пространство обиженно и беспомощно. - Сама ты психованная.
Поймав уголком глаза смутное движение, гнома вздрогнула. По переходу на неё неспешно надвигалась высокая фигура в длинном плаще. Ахнув, женщина подалась назад и чуть не споткнулась о неплотно пригнанную плиту. Лифт, подумала она. Возле лифта всегда пассажиры, может, даже полиция. Там он ничего не сделает.
Прижав к груди телефон и сумочку, Рутвин рысью засеменила вдоль по переходу, оскальзываясь и оступаясь на твёрдых квадратных каблуках. Через минуту она осмелилась оглянуться; фигура в плаще, казалось, не спешила её преследовать, продолжая преспокойно шагать позади. По дороге внизу пронеслась машина, и свет фар плеснул на преследователя. Показалось - или и правда тот, кто шёл за ней от дома, был немного ниже?..
Отдуваясь, она выбежала на освещённую площадку перед лифтом. Внушительные стальные створки косо перечёркивала жёлто-чёрная лента. На скамейке расположились два гнома в жёлтых спецовках, курили и переговаривались. С безмерным облегчением Рутвин устремилась к соплеменникам.
- Помогите, - выдохнула она.
Рабочие переглянулись.
- Ремонт, - нерешительно сообщил один из них, озадаченно разглядывая растрёпанную женщину. - Другой лифт в двух кварталах к...
- Да нет, - она энергично замотала головой. - Меня преследуют!
Оба разом насупились.
- Кто преследует? - пробасил один, опираясь широкими ладонями о колени и вставая.
- Н-не знаю... Он от самого дома... всё время... в плаще.
Второй рабочий подошёл к входу на галерею и осторожно туда заглянул.
- Там никого нету.
Рутвин оторопела.
- Не может быть! Я же видела!..
Первый сочувственно пожал плечами.
- Там поворот есть на другой переход, - объяснил он с неопределённым жестом. - Может, он туда свернул, да и... может, вы ошиблись.
- Ага... - потерянно отозвалась Рутвин, - может, и ошиблась...
- Так вам нужен лифт? Могу рассказать.
...Выйдя из кабины и свернув на узкий тротуар вдоль скоростной магистрали, по которой обычно с комфортом ездила, она оглянулась ещё раз и юркнула в технический проход. Ошибка, конечно, ошибкой, но стоило убедиться, что высокая фигура в плаще больше не покажется на горизонте. Каменная стена гудела эхом далёких голосов, отзвуками ударов, гулом двигателей и шорохом колёс. Мимо прошли с полдюжины прохожих - трое из них были в длинных плащах, но никто не обратил на неё внимания. Потом тротуар опустел.
Рутвин облегчённо вздохнула, прислонившись ласково шепчущей стене. Это был её последний вздох: тонкие, но твёрдые пальцы протянулись из тьмы за спиной и крепко обхватили горло. Рутвин замотала головой, но безуспешно; левая серёжка зацепилась за что-то, обожгла мочку мгновенной болью и выпала.
3
Фэй умерла в воскресенье.
Конец предыдущих суток она провела на неудобном жёстком табурете на сцене "Грота". И сделать это её заставило только и исключительно упоминание Баллока о полуторном гонораре.
Мертвенный свет лился с потолка и оседал в волосах мелкой искрящейся пылью. По лицу мокрой тушью стекала чернильная тень. Микрофон чудовищно хрипел, до неузнаваемости искажая её голос.
Клуб "Таинственный грот" спрятался глубоко в недрах великой горы Орн, поэтому ненужной ерундой вроде окон строители не озаботились. Прорубать отверстия в твёрдой скале стоило денег, которых никому не хотелось тратить. Кроме трёх люминесцентных панелей над сценой, да ещё двух - совсем уж тусклых - над баром, света в зале не было.
Над ближними столиками плавали бестелесные бледные лица, чуть дальше маячили чёрные силуэты. Ещё дальше всё тонуло в дыму, в котором кое-где пробивались красные огоньки тлеющих сигарет. Фэй негромко тянула мелодию, облокотившись на громоздкую коробку динамика и борясь с нестерпимым желанием закашляться.
Может, это из-за проклятого дыма голос стал таким хриплым. А может, просто заржавел за месяцы одних и тех же смертельно надоевших песен. Её давно перестало удивлять, как тем, в зале, не скучно из дня в день слушать одинаково унылое мычание - разве что оно как нельзя лучше отражает их внутреннюю суть.
Почти всех их она знала. Одни приходили поглазеть на неё - эти садились поближе к сцене, посверкивали жадными взглядами на уровне её колен. В основном работяги из гномских кварталов. Другие отодвигались подальше, заказывали один стакан, который мог в конце вечера остаться на опустевшем столе нетронутым; кого-то ждали, с кем-то встречались, тихо говорили и так же тихо уходили - вместе или поодиночке. Этим было на неё плевать. Заходили иногда и новички - по ошибке или от отчаяния. Один из них - худой полукровка с острыми ушами и серой кожей - сидел сейчас за стойкой и методично напивался. Ещё двое за столиком справа - посидели, неловко оглядываясь, и отчалили искать место поприличней. В самом углу смутно виднелся неподвижный силуэт - этого она тоже, вроде бы, видела впервые. От его пристального взгляда в животе зашевелилась беспокойная щекотка.
Пьяница у бара оторвал взгляд от стакана, содержимое которого, к счастью, скрывала тень.
- А р-раздеваться она будет? - вопросил он в пространство.
Ближние столики глухо, угрожающе заворчали. Нахал заткнулся, но это его не спасло. Когда он скрылся в боковой двери в сопровождении хмурого Эли, Фэй не взглянула в ту сторону. Не знаешь правил - научат. Как поступили на прошлой неделе с тем наглым фотографом.
Во рту остался едкий привкус раздражения - а может, табачного дыма. Щекотка в животе донимала всё сильней. Привычно соскользнув со стула, девушка неожиданно для себя поддела его ногой и с силой швырнула в угол сцены. Взвизгнул и затрещал задетый динамик.
Песню она закончила, стоя спиной к залу. Ближние столики загомонили, захлопали. Перед глазами Фэй подрагивали три её голубоватые тени на неровной стене. Встряхнув на прощание волосами и равнодушно выпустив из рук микрофон, она ушла со сцены, не обернувшись.
- Эй, Баллок! - невнятно послышалось от стойки. - Баллок, ты где, мать твою?! Налей мне выпить! Нет, ну куда он мог де...
Зал возбуждённо шумел и волновался. Никто не услышал, как вскоре после её ухода служебная дверь открылась и закрылась ещё раз.
В коридоре протекала труба; протекала уже которую неделю, пропитав всё вокруг истинно пещерной сыростью. Лужа на полу дрогнула, когда Фэй походя наступила в неё. В воде дробился жёлтый свет одинокой голой лампочки.
Гримёрная была пуста, и девушку это устраивало. Увы, к уединению прилагался оставленный танцовщицами бардак. Рухнув на стул и глядя в мутное зеркало, Фэй снова напомнила себе, по какой именно причине она всё ещё здесь. Шершавое от пудры лицо смотрело в ответ угрюмо. Глаза, пожалуй, блестели чересчур подозрительно, но кто сейчас смотрит в глаза?..
Из-за рамы ехидно усмехались чужие пыльные лица. Девушка мимоходом провела пальцем по фотографиям, вспомнила о тех, других, что лежали надёжно укрытыми в сумочке. Щекотка в животе становилась непереносимой. С ней приходилось справляться уже трое суток, и с каждым часом терпеть было труднее. Слишком долго, слишком...
Запахнув пальто и натянув плотные перчатки, Фэй покинула "Таинственный грот". Было почти два часа. Тьма лежала на нижних уровнях Надземного города Орн, густая и вечная, как донный ил, как лежала всегда. Кто думает, что Орн - это сверкающие на солнце заснеженные пики и ажурные башни мудрых магов, - не видел города. Истинный лик его тёмен и жесток, как невозмутимые лица его настоящих, коренных обитателей - подземных улвов.
Люминесцентные пластинки в потолке высвечивали посреди туннеля узкую голубую дорожку; за её пределами слабо лоснилась испарина, осевшая на трубах, да светились там и тут, потрескивая, редкие вывески. Здесь таиться было не от кого; девушка облизнула губы. Ей казалось, что вместе с неровным затхлым дыханием подземного коридора она чувствует дразнящий желанный запах - и Фэй с радостью поддалась нахлынувшему ощущению, хоть и знала, что возбуждение обманывает её.
Первым пришёл совсем не запах, а звук. Он всегда приходил раньше в полных эха пещерах и туннелях нижнего Орна, его приносили ей студёные ветры верхних уровней. Одинокий стук пары лёгких ног.
Женщина не боялась - видно, шла этой дорогой не в первый раз. Но и оставаться дольше, чем нужно, одной в сырой неуютной темноте не хотела. На звук шагов позади чуть замедлилась - ровно настолько, чтобы осторожно оглянуться - и успокоенно продолжила путь.
Сердце Фэй встрепенулось и подхватило хорошо знакомый ритм. Тело само подстроилось под скорость шага и скользнуло в туннель. Под плащом, прижимаясь к разгорячённой коже прохладной рукояткой, покачивался в томительном ожидании длинный изогнутый нож.
Фэй ни разу не коснулась жертвы неосторожным взглядом. Постепенно догнала её, глядя прямо перед собой, поравнялась и только теперь опустила руку в карман. Кроме знакомого инструмента, пальцы наткнулись на что-то мелкое, кольнувшее палец. Фэй озадаченно моргнула, но расстояние неумолимо сокращалось, и она равнодушно отложила этот вопрос на потом.
Последний шаг был лишь ненамного длиннее и быстрее. Они сошлись, словно в танце; прижав запястье к шее партнерши, Фэй нажала кнопку, пуская мгновенный разряд, и качнулась назад, принимая в объятия обмякшее, трепетно-тёплое тело.
Нож нетерпеливо толкался внутри ножен, но теперь Фэй не торопилась. Бережно уложив жертву на землю, она присела рядом, наклонившись над ней, и неторопливыми ласкающими движениями раздвинула одежду у неё на груди - слой за шелестящим слоем, чтобы добраться до мягкой, податливой кожи.
Закончить она не успела - в следующую секунду удар достался ей самой.
Ошеломлённая Фэй скатилась с тела, проехалась на животе по сырому камню. Затрещал плащ. Не думая подниматься в полный рост - конечно же, он именно этого ждал - она припала к земле. Нож с коротким свистом вылетел на волю и тут же, предупреждая движение врага, ужалил.
И всё равно не успел.
Лицо своего убийцы Фэй рассмотрела с трудом: что-то быстро склеивало веки, и глаза переставали открываться. Возможно, она так и не узнала бы его, если бы не видела несколько раз в неделю.
- Ты... - пробормотала она. - Ты.
Баллок не ответил.
4
В половине восьмого над горами брезжил серый рассвет. Но Зири Торакаол, находящейся глубоко внизу, до этого факта не было никакого дела. Стоя спиной к свету, она задумчиво разглядывала тело, пока помощники натягивали вокруг бело-красную ленту.
- Ещё одна, - вздохнула Зири. - Третья.
Энки остался внутри очерченного лентой неровного многоугольника; молчал, закрыв глаза, сосредоточившись на одному ему видных следах. Джарт внушительно сопел, изображая умственные усилия.
- Что-то тут не то, - проговорил он, наконец. - Эту не резали. Просто забили, похоже.
- Ну, ясно: кто-то спугнул, - она пожала плечами.
Анку моргнул.
- Тут было трое, - сообщил он. - Кроме убитой - мужчина и женщина. Оба люди.
- Снова человечка, - констатировала Зири. - Была возле всех трёх жертв. Скорее всего, она и есть наш убийца. А мужчина вмешался. Найти бы его. Энки? Следы?
- Не так быстро, - проворчал он, снова входя в транс. - Сейчас попробую.
Вот поэтому Зири ненавидела работу за жалование. Серьёзные детективы - те, кто получают гонорар за громкие дела - на нижних уровнях грязь не месят. Эту грязь им, наверно, доставляют прямо в камеры для допроса ребята вроде неё. Но для этого нужен опыт и репутация.
- Боюсь, обрадовать тебя нечем, - подал голос маг. - Ни кожи, ни крови - кроме как её, конечно.
- Осторожная тварь...
- Свидетель тоже ничего не оставил. Это и странно.
Женщина скрипнула зубами.
- А по остаткам ауры? - спросила она со слабой надеждой.
- Ну, я же не великий маг Райнер Киллан, - ворчливо отозвался тот. - Спроси чего полегче.
Ну вот, угрюмо подумала Зири. Третье убийство - а зацепок по-прежнему ноль.
- Ты закончил?
- Вроде как.
- Джарт. Чего стоишь - займись делом. И перчатки не забудь.
- Есть, босс, - буркнул тот, наклоняясь и пролезая под лентой. Энки отошёл и встал рядом с ней, устало потирая глаза. Над их головами что-то потрескивало - видимо, провода. С отопительной трубы мокрой змейкой стекал конденсат. Холод медленно, но верно пробирался под куртку.
На влажном камне Джарт расстелил непромокаемую ткань, на которую и вывалил содержимое сумочки покойницы. Зири подошла, пригляделась.
- Это всё к нам в офис, - кивнула Зири. - Расшифровать и подшить к делу.
- Да сам знаю...
- Разговорчики. Карманы проверь. За пазухой. Всё проверь.
- Да проверил уже. Там и одежды-то на ней... почти ничего. Ни пояса, ни карманов. Два кармана в плаще, там вот это.
Зири хмыкнула, увидев шокер.
- Вытащила бы вовремя - может, жива б осталась... дура. Это всё?
- Ну, вот ещё... - он протянул ей серёжку. - Вторую потеряла, наверно...
Зири нахмурилась.
- Подожди, - протянула она. - Что-то мне кажется, я её где-то уже видела...
?
В Надземном городе Орн световой день имеет мало значения. Вместо "день" здесь скажут "сутки". Сутки разделены на три рабочих смены: первая (0-8 часов), вторая (8-16 часов) и третья (16-0 часов). Кафе, магазины, офисы, производства и т.п. работают либо круглосуточно, нанимая по три смены сотрудников, либо (реже) - в одну или две смены.