Мне пять лет, и я пока не умею писать. Я не знаю буквы. Что здесь дальше, я думаю и запоминаю. Мне надо помнить лет пять или семь, чтобы потом исполнить.
Я ненавижу некоторых и не называю их людьми.
Я родился в Москве. Моя настоящая Родина, по крови предков, в Азии. Она красивая и тёплая. Москва холодная. Я стараюсь её забыть, она не виновата.
Может, виновата и она. Целый век ставила себя в пример моим предкам, рассказывала, как дружно надо жить. Сама отошла в сторону и предков моих забросила. Они стали нищими. Некоторые из них украли много денег и озверели.
Я живу, слушаю взрослых рядом с собой и запоминаю. Я знаю, что мне делать, когда лет через семь наберусь сил и достану себе оружие.
Мою мать изнасиловал один гад в подсобном подвале под магазином, в Москве. Он наворовал много денег на моей Родине предков, распродав бывший кирпичный завод и сначала присвоив себе. Он его не строил, строил народ. На деньги он купил в Москве магазин и привёз с моей Родины предков молодых девушек, пообещав им хорошую работу в красивом городе, большие заработки. Он их сделал рабынями, денег не платил никогда, заработанных. Не выпускал из магазина на улицу никогда, на дверях стояли охранники. Они жили в подвале под магазином.
Я вырасту. Его найду первым. Я насильно свяжу его и закопаю в землю. Сделаю с ним так, как он с моей матерью. Полностью против его воли. Закопаю мордой вверх, оставив нос над землёй. Пускай подышит. Одну ночь подышит и подумает. Утром вернусь, брошу несколько лопат земли на его рожу. Нажрётся насилия.
Судьям я не верю. Я с самого детства слышу и слышу, все судьи продажные. От них истиной справедливости ждать нельзя.
Моя мать рожала меня в подвале под магазином. Толстый охранник совал ей в рот полотенце, чтобы в магазине люди не слышали крики. Потом сел её на рот задницей.
Я его найду. Он толстый и сильный. Я ему сразу выстрелю в ногу, сдыхать не надо, скажу. Отвезу его в степь, положу задницей вверх на землю. Поперёк ног накачу бревно, руки свяжу. Накидаю ему на задницу тряпки, налью бензин и подожгу. Я буду сидеть рядом, пока его задница не выгорит. Я рассчитаюсь, его задница должна исчезнуть со света как оскорбившая мою мать.
Меня пять лет не выносили, не выводили на улицу. Пять лет я сидел в подвале, как в тюрьме. Маму избивали, когда она требовала отпустить меня и её на улицу подышать свежим воздухом. Ей сломали руку и одно ребро, и в больницу не отправили.
Их фотографии у меня есть. Я их найду. Сразу выстрелю в плечо, пусть не умирают. Молотком разобью по одному ребру и по одной руке. Отвезу километров за четыреста от города в пустыню, пусть там лечатся, где воды нет и суслики не живут. Как моей маме - так и им.
Когда меня пятилетнего впервые вывели на улицу, я спросил, какая лампочка светит над всем городом. Мне сказали, светит солнце. От него я сильно сощуривал глаза, они заболели.
За что я пять лет с самого дня рождения ползал и сидел в подвале под магазином? За то, что родился?
Мне надо вырасти и понять, кого посадить в подвальную кладовку под магазином в Москве на пять лет. Самого главного ответчика за моё тюремное, рабское раннее детство.
У моей бабушки в Азии есть старый дом и сад с яблонями. Я накажу всех, кто над нами с мамой издевался, сам, когда вырасту, сам нарву мешок яблок, повезу в Москву и отдам милиционеру, освободившему меня и маму из подвала под магазином.