Панченко Юрий Васильевич
Вольная воля

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:

Ю.В.Панченко

ВОЛЬНАЯ ВОЛЯ

  

0x01 graphic

  
  

ВЯТКА - 2025 год

   ББК 84 З7
   П16
  
   Панченко Ю.В.
   Вольная воля. Роман. Вятка, 2025. - 207с.
  
   ISBN 5-86173-057-1
  
   В этой книге известного писателя опубликован новейший роман - по содержанию и форме, - о смыслах жизни, всегда разной. А также новые рассказы.
   Автор отличается своим своеобразным языком, стилем, сохраняя традиции русской художественной литературы.
   Читатели - вторая половина литературы. Когда они есть - есть и писатель. На сегодня в электронных библиотеках произведения писателя Юрий Панченко стали известны 667 742 читателям - электронная статистика.
   Через интернет произведения Юрия Панченко читают в 126 странах мира.
   Издавался и переводился в Казахстане, России, Латвии, Германии, Чехословакии. Правда и свобода - два основных героя любых произведений автора. Литература сохраняет точность времени.
   Член Союза российских писателей. Председатель Кировского областного отделения.
   Лауреат литературной премии им. М. Е. Салтыкова-Щедрина.
   Две Почётные Грамоты Союза российских писателей.
   Диплом международного конкурса в честь Юбилея Победы.
   Награждён медалью за стихи песни "Фронтовик".
  
   ISBN 5-86173-057-1

(C) Юрий Васильевич Панченко, 2025

  

ВОЛЬНАЯ ВОЛЯ

Роман

  
   Элегантного меньше, чем воздуха.
   Задержаться здесь - нечем жить.

Автор.

  
   Скачет зайчик далеко
   По лесной тропинке.
   Полетели высоко
   Белые снежинки.
   Детская песенка.
  

ЗАВЕДЕНИЕ НА ВЗЛЁТ

   Сел в комнате возле столика. Рядом положил длинный плащ. Не торопился, пил кофе. Закурил сигарету.
   Не военный - опять уезжал на войну.
   Мыслей и дел.
   Свободы и закабаления, правды и лжи, честности и подлости, победы и поражения, горя и праздника.
   На бесконечную войну жизни людей.
   Бесконечной.
   В любом веке.
   Встал.
   Забрал с собой нужное и длинный плащ.
   Плащ - как в 1812 году.
   С широким прикрытием воротником плеч и спины.
   Но кто - враг?
   Захватчик?
   ...Не предавать.
   Самого себя.
  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   Глава 1
   Жара. И солнечный облив проспекта - все дома стали жёлто-золотистыми, на стёкла окон высоких домов смотреть глазам больно.
   Такой яркой голубизны небо, ясного до самого Космоса прозрачностью, бывает только в Средней Азии. С ярчайшим Солнцем весь день.
   Солнцем Родины.
   Ждал.
   Пришла.
   Светлая.
   Вся.
   На углу перекрёстка встретились, Лера улыбалась, ещё дошагивая...
   - Привет! Артур, я тосковала о нашей встрече...
   - Какая ты вся солнечная... привет!
   Засмеялась.
   - Вся своя...
   Осветилась. Улыбчато.
   Белая майка с короткими рукавчиками, сумка на ремне через плечо, шевелящаяся на каждом шаге короткая лёгкая голубоватая юбка на половине между коленями и пояском...
   А ноги высокие...
   И длинные золотистые волосы, то ли пшеничного цвета, то ли с рыжим отливом...
   Дотронулась до плеча, солнечно улыбаясь.
   - Наше восьмое свидание, рада и рада, рада и торопилась...
   Взял за руку и повёл по проспекту, рассказывая ей и о своей радости.
   - Ждал и думал может не придешь, отринула...
   - Отчего? Нет причины! И я переживала, ты на свидание не опоздаешь...
   И прижалась плечиком к плечу, пришагнув вплотную.
   - Ты не боишься, ветер твою лёгкую юбку отдует и покажет, что под ней?
   - Придержать успею. Почему так спросил?
   - Самому мне любопытно увидеть.
   - Ох змей, ох о чём думаешь...
   - Я тебе как своей девушке откровенно сказал. Пускай другие со стороны не видят.
   - Я запомнила! Своя для тебя...
   Оглянулась назад, чтобы прохожих близко не было.
   Шепнула на ухо коротко и быстро.
   - Тонкие для жары белые трусы, как на тебе белые брюки.
   Остановила.
   - Скажи сразу, о чём ты подумал?
   - Мы с тобой как электрические вилка и розетка, друг друга сразу понимаем.
   - Конечно, я на четвёртом курсе мединститута несколько букв выучила! Ты мой человек!
   Оглянулась назад, прижалась и поцеловала.
   Прямо на проспекте.
   Шли. Квартал за кварталом.
   А идёт и говорит-говорит, говорит торопливо, и с лекций сбежала встретиться, и в кино надо вместе пойти, и вот в том магазине очереди не длинные, и говорит-говорит, на ходу поворачиваясь лицом к лицу и чего-то ожидая...
   Завёл за киоск, взял лицо в обе ладони, поцеловал.
   Губами в губы.
   Не убрала глаза от глаз. Радостные, улыбчивые.
   - Я ждала... да... я ждала... первый наш поцелуй...
   Тоже поцеловала.
   Слегка прикоснувшись губами к губам.
   - Ой, - произнесла почему-то.
   Вышли на проспект.
   Солнце, жара...
   Зашли просто так в магазин. На полках лежали рулоны разной ткани.
   Показал на вельвет, коричневый.
   - Нравится цвет? Хочешь, я сама тебе брюки сошью?
   Купили сколько нужно для брюк и пошли дальше.
   Быть вместе.
   Целоваться за широкими кустами шиповника.
   У него дома попросила листок бумаги, ручку и метр для портних.
   Присела, отмерила высоту, записала и ширину штанин внизу, обернула в поясе, пониже на самом заду, и какой длины сделать ширинку.
   Отмахнула волосы в сторону плеча.
   - Пойдём, мне на следующую лекцию опаздывать нельзя. И почему мне нравится с тобой целоваться и целоваться? Через каждый квартал?
   Плотно, плотно наложилась губами на губы... прижав за затылок... перебирая губы встретившие короткими надавливаниями...
   Забирая в себя из них... волнения, волнения... ток какой-то... перетеканиями в себя...
   ...и осторожно, и не торопливо убрала его ладони позади из-под юбки... с тонких трусов... выпукло обтянувших там...
   ...с круглот попы высокой...
   ...переведя дыхание глубоко и трудно...
  
   Глава 2
   Жара, солнечная облитость города...
   Встретились на проспекте.
   Без оглядки на прохожих приняла поцелуй, осветилась глазами и лицом просветлевшим.
   - Девятое наше свидание. Мы не виделись - ужас! - четырнадцать часов сорок две минуты! Где, где? В нашей Караганде! Пошли к тебе домой, - крутанула пакетом, - за вечер тебе брюки сшила, примерить надо.
   И слова, слова, как выкраивала, сострачивала на швейной машинке, как думала о встрече новой.
   Короткая лёгкая юбка при каждом движении ног тик-тик, вправо-влево... затягивает вроде и глупостью, а что под ней...
   В квартире на пятом этаже глянула в окно, повернулась.
   - Снимай свои белые брюки, надевай новые, надо примерить.
   Посмотрела, легко ли в новые втянулся ногами.
   - Внизу штанины по длине тебе как раз... повернись... сзади не сильно в обтяжку, не давит? В поясе не жмёт?
   - Да нет, нормально.
   - Подожди, а тут у нас что за бугор? Вроде я ширинку по белым брюкам промеряла и должно сойтись? - попробовала надавить и выровнять, разгладить. - Тут у нас....
   Расстегнула брюки в поясе. Свела вниз молнию ширинки.
   - Тут у нас в твоих трусах оттопырилось сильно, застегнуть мешает...
   Оттянула на себя резинку трусов и сдёрнула вниз. Взяла в пальцы выскочивший из них задравшийся под волосами низа живота. Осторожно свела с самого начала тонкое укрывшее красное тугое начало. Вернула, закрывая. Свела, открывая. Сделала чего потянуло сделать, присела перед ним и несколько раз лизнула самое начало. Отстранилась. Вернулась, почему-то захотела так и сказала, - поводи им мне по губам?
   Почувствовала и губами, и неожиданно высунутым языком...
   - Какой у тебя... нетерпеливый хулиган... в первый раз вижу настоящий... прежде одни рисунки в медицинской книге... да ещё висячий, в разрезе...
   Задрожала.
   - Лерочка, теперь ты покажи себя всю... мы ведь влюблены...
   Глядя смутившись, крутанувшись всем телом, притянула короткую юбку вниз, приподняла, оттянула светлые голубоватые трусы к коленям, провела ладонью по золотисто-рыжим волосам под животом и ладонью глубже, между ног...
   - Тоже хочу за твоими пальцами по волосам и по ней...
   Дозволила, прижимаясь и подрагивая телом.
   Палец остановился неожиданно попав в горячую щель...
   Убрала на пол юбку и трусы. За ними отлетели на сторону белая майка и лифчик. Приподнялись и без рук высокие белые груди.
   Целовать их... целовать между ними... подставила...
   Белый живот, белый утопленный пупочек.
   И руки его не сдвинула, теперь, с круглое высокой попы.
   Прижимаясь вся сильнее... отыскав внизу пальцами тыкающийся в живот...
   - Я искала тебя и с тобой стать женщиной соглашаюсь. Брось на пол белую простынку...
   Тонкая, стройная, прошла четыре шага и легла.
   - Сотвори из меня женщину... ты... тебя выбрала...
   Обняла, прижала лицом к лицу.
   Дрожа телом от соединения любви душевной и телесной...
   Чувствуя ею под волосами золотисто-рыжими проглаживания им, твёрдые, по всей. Приоткрытой.
   - Не там... ниже...
   Протянула руку вниз, взяла нетерпеливый, приставил куда надо.
   - Войди...
   Напряглась, подставилась полнейше, приподняв зад мостиком... извиваясь все телом... распахнула рот и зрачки глаз подкатила под верхние веки поразительным удивлением почувствовав начало...
   Едва не рванулась из-под своего мужчины.
   - Тебе сделал больно...
   - Не твоё дело... дави... плотным во мне...
   Утопая перекореженным лицом в неизвестном опьянении и подставляясь настырнее... плотнее... вдавившись ногтями в настырный зад мужской...
   - Качай, качай, при... тирай... при... тирай... качай... качай...
   Забросила руки за голову и глаза подкатила к верхним векам вращая ими...
   Затрясся и остановился.
   Совсем.
   Лёг рядом, не убирая руку с мягких золотисто-рыжых волос внизу.
   Молчали, переживая и возвращаясь сюда. Из отстранения ото всего.
   - Я стала женщиной, - посмотрела в потолок как в будущее.
   - Ты не обиделась?
   - На что? На настоящее в жизни? - Какой он у тебя... тесный... я и не знала какие бывают...
   - Или тесная твоя? Когда у нас будет второй раз?
   - Из меня вытекает, что ты вбил. Перемешано с моей кровью. Твой в крови. Пойдём в душ, помоемся и простынь застираем.
   - Красивые у тебя золотисто-рыжие волосы внизу... зад как у музейных скульптур...
   - Завидуешь сам себе... мне нравится... чтобы ты на других не глядел... Какой дурак назвал чудесное, удивительно поразительное грехом? Когда по любви?
   Помолчала.
   - Я радуюсь, ты стал моим... совсем-совсем своим...
   ...После душа влажной стояла посреди комнаты, вытиралась полотенцем, закрывая скромно им груди.
   Подошёл, убрал полотенце.
   - Ближе к телу - ближе к делу. Женщина Лерочка, ты согласна быть моей женой?
   Кивнула. Догнала себя голосом удивления.
   - Да, я хочу и согласна. Только расчесаться не успела, где гребень...
   Протянул ей коробочку.
   - Надень на палец, в ней обручальное золотое кольцо.
   Кивнула, удивившись глазами яркими и растерянными.
   Догнала сама себя в растерянности, вспомнила и надела.
   - Завтра подадим заявление, жена и муж оформим документом. В воскресенье поедем в деревню к твоим родителям, попросим их согласия. Благословления, по старинному обычаю. Из общежития свои вещи забери сюда.
   - Ну ты и надёжный, и решительный... захомутал меня прочно, как у нас в деревне говорят....
   Опустился перед ней на колени, обнял высокие ноги и поцеловал почему-то в пупок.
   В самое начало её жизни от рождения.
   Дрожащую легко... волнением... неожиданностью...
   Стояли и обнимались...
   Глава 3
   Жара опять и каждый день...
   Центральный Казахстан, самая великая в стране Советский Союз степь, прохлада будет в сентябре...
   Ждал жену на высоком, длинном крыльце мединститута.
   Торопливо выскочила, глянула по сторонам, чтобы чужие не видели, коротко поцеловала.
   - Вот и всё, я сумела сдать зачёт самому строгому преподавателю, у нас девчонки с ним мучаются. Ты голодный, пойдём в нашу студенческую столовую, в стороне она, видишь двухэтажный пристрой?
   - Давай сумку, понесу твои учебники.
   В столовой на самообслуживании встали в очередь, поставили на подносы летнюю окрошку, бифштексы с яйцом и жареной картошкой, стаканы с компотом. Жена положила в пакет пирожки, пять с мясом, пять с капустой.
   - Ты мужчина, пирожки с мясом для тебя.
   - Спасибо, заботливая. Разделим поровну.
   За столом начала рассказывать неожиданное.
   - У подруги достала "Войну и мир" Льва Николаевича Толстого, издание первого варианта. Интересно стало, а современный вариант читала до того. В первом ещё то фамилия Безухий, то Безухов, то Елена, то Элен. Французского языка мало и политических размышлений. Думаю, искал он, как нужнее. Я и начала думать, а как люди жили тогда, создавая семьи? Вот хитрый и жадный князь свих детей пристраивал, как баранами торговал. К богатому Пьеру Лену, дальше Элен подсовывал, заодно у него сорок тысяч занял и не отдал. Пьер женился, пошли слухи вокруг, ему жена изменяет. Он её прогнал. Она заявила, отдай мне половину своих денег как жене и половину имений. А за что отдавать? За её паскудства измен?
   Ничего себе. Где же честность у неё?
   Я прочитала в первом издании слова, - Элен положила на стол свою полную руку. И я сразу поняла, она была телом толстая бабища, когда рука полная. Да кто с такой связываться захочет? И стала потаскуха.
   Дальше она пристроилась возле ставки самого царя, бултыхалась там в постелях с полковниками и генералами. Умерла при родах неизвестно от кого, наказанием судьбы. А князь Василий своего глупого сына Ипполита придумал пристроить к дочери князя Болконского, к Марье. Та отказала, её отец сразу был против. И чего князь Василий детей своих как животных пристраивал, и везде за деньги, за богатых?
   Княжна Марья оказалась светлой, поведением. Началась война с французами, мужики из деревень пришли её грабить, отца уже нет, не защитит. Тут прискакали гусары, их командир разогнал грабителей. Она Ростова, командира гусар, и полюбила. По-человечески. Не по деньгам и имениям, своим защитником и вообще... Как мы с тобой, влюбились и стали своими, взаимно. А тогда странно было, торговля дочерями, сыновьями, хотя вслух не называлось...
   - Я и не знал, что ты такие редкие книги читаешь... И думаешь над ними...
   - А вот хочешь, прочитаю тебе свои стихи?
   - Обязательно хочу.
  
   * * *
   В России кто-то кого-то заменит.
   Сверху, и - тишина.
   Писатель. Его никто не отменит.
   Такая страна.
  
   Отправится в ссылку.
   В глушь, в город тупой.
   Собою останется.
   Всякой судьбой.
  
   Такая история
   Странной страны,
   Где лучшие в Мире
   Здесь - не умы.
  
   Но кто же назначит,
   Кто изберёт
   В писатели, значит?
   Он ведь - не лжёт?
  
   И он не солжёт.
   Никогда, никогда.
   ...Метелями лагеря -
   Караганда.
  
   - Я однажды о сталинщине, о Карлаге, здесь все его помнят, задумалась, о писателях России со времён Пушкина, времён жестокости Сталина. и отразила то время как смогла...
  
   Глава 4
   Перед вечером надела новые бледно-сиреневые трусы тугие и белую рубашку мужа, застегнув только на одну пуговицу над грудями.
   - Артур, можно я буду дома ходить так, пока жара? Ты в одних трусах в жару сидишь, а я?
   Повернулся от бумаг на столе, посмотрел.
   - Да ходи, как хочешь.
   - Нет. Я - чтобы тебе понравится, мы же до сих пор друг друга узнаём по-всякому.
   - У тебя попа, выпуклая над высокими ногами, плотно обтянута тонкими трусами, так и тянет любоваться.
   - Любуйся...
   Подошёл, погладил по трусам на круглотах попы, втиснулся под резиночку трусов на сколькое, гладкое... погладил сверху вниз и кругами... стянул с неё трусы, погладил опять и поцеловал обе выпуклые половины...
   Поднялся и отстегнул пуговицу на белой рубашке... сразу забрав обе груди в обхват и прижимание к своему лицу между ними... целуя и их и губы выше, перепутываясь с языком и губами своей женщины...
   Шепотом рассказала.
   - У меня зажило в моей после первого нашего раза, можно всё... как раз дни, когда я не забеременею...
   Невинная, как самая первая женщина на земле...
   - Лера... Лерочка...
   Столкнул с тонких плеч мужскую рубашку, опустил на колени.
   Мягко положил на ковёр счастья.
   Наслаждения.
   Приподняла зад. Сдвинул с бёдер и ног и трусы в сторону...
   - Любимые золотисто-рыжие волосы выпуклого лобочка любви...
   Достал до них и расцеловал.
   Прикрыла их ладошкой.
   Приподнялась на локтях.
   - Покажи мне его и дай подержать хотельщика... прошлой ночью он упёрся в меня, в бедро. Восставший зверёныш изнасиловать жаждал. Он хотел спать во мне...
   Отодвинула с самого его начала укрывавшее... лизнула красную выпуклость начала... обхватила ладонью, покачала, убеждаясь в твёрдости желания...
   Легла.
   - Дай... Лерочка...
   - Возьми... даже ну очень возьми...
   И развела ноги лягушкой, с принадлежностью доверчиво глядя в глаза и золотисто-рыжую губастую показывая полностью.
   Обеими руками прижала голову любимого к своей, щека к щеке...
   Напряглась, чувствуя раздвинутой щелью внизу как он им ищет открытый вход... в густое тело самой пи-пи скрытое там, где она принимала тесной сочностью... и желанием до дрожи...
   - Лежу на тебе и он горизонтально двигается в тебе... там горячей... настойчиво...
   - Возьми... свою Лерочку...
   Притих, совсем неожиданно ударил им в ней, назад и ударил им в ней, твёрдым в глубь, и удар, удар, удар догоняющий прежние до срыва женщины в поражение... в удивление... в тишину...
   - Что ты делал сейчас...
   - Как мне моё желание подсказало... новое попробовать...
   - Мы многого не знаем и впервые... испугалась... порвёшь мою в глубине...
   - Не отвлекай...
   Удары, удары, удары до выкрика и выплеска в неё остатками ярости горячего...
   - Тише... тише... не вынимай его из неё и лежи на мне...
   - Почему...
   Не сказала словами, прижимая к себе за спину и поясницу, не давая ему не вынуть из тела женского тело мужское, не давая отвлечься на постороннее и целуя губы его, щёки, всё лицо, прижимая к своему...
   Прихватила пальцами настойчиво ядра и прижала к своей, не выпуская весь. Лежали, и почувствовал о чём и не знал, прямо в ней, в её тесном теле его стал снова твёрдым и толкать начал горизонтально раз за разом, и почти приподнялась его женщина бёдрами на мостик, улавливая все его напады, напады... застонала... всеми остатками и желаний и слияний, застонал во след...
   Молчали...
   - Надо же, - задумчиво протянула жена, - впервые мы закончили вместе... давай полежим, не хочу от тебя отделяться... как приятно в руке мне держать твой натрудившийся... надеюсь удовольствием... подруги любят секретничать, мне однокурсница рассказывала, как ты делал называется твёрдый удар... боялась разорвёшь... и мошонкой с ядрами по моей бах-бах, бах-бах, так громко, чувствительно, наверное моя нежная покраснела вся... надо же как неожиданно...
   - Тебе больно было?
   - Нет, обалденно... пол и потолок потеряла...
   Поцеловала медленно и благодарно, и не один раз...
   Длинно вздохнул... не отпуская обнятую... удерживая в руке нежную, гладкую, твёрдую грудь женщины юной...
   - Артур, а что у нас было, сейчас? - почему-то затревожилась.
   - Самая настоящая жизнь, Лера.
   - А ты, Артур, кем хочешь быть... стать в жизни? Настоящим?
   - Я хочу и буду быть в больших делах.
   - Что? Министром в Москве? Генсеком? Страной руководить?
   - Нет. Посерьёзнее. В делах, стать сохранёнными на века. Бессмертием. Нужными людям всегда, в любом веке. Я должен стать тем, кем никто не руководит. Ни начальники отделов, ни директора. Только природа, только что дала мне природа от рождения. Пока сам не могу разобраться в своём предназначении.
   Помолчала. Посмотрела на потолок.
   Остававшимся вроде на месте...
   Не рухнувшим.
   - Ну ладно, Артур, пойду на кухню, кофе сварю нам...
  
  
   Глава 5
   Номерной институт, как в Советском Союзе назывались секретные объекты, находился на особом учёте. Здесь Артур со своими сотрудниками отдела работал по заданию из компьютера размером со шкаф для одежды сделать переносный аппарат размерами с небольшой чемодан, применяя имеющие разработки электроники и придумывая новые.
   Вызвали к парторгу института, по должности руководящему коммунистами и комсомольцами института.
   Парторг поздоровался, встав из-за стола, махнул на двери, в приёмной сказал секретарше, я уехал в райком партии.
   Посадил в свою машину "Волгу", привёз на берег озера за городом.
   - Артур, лучше нам поговорить здесь, тема серьёзная. Вы закончили математический факультет университета, изучали и электронику, и логику, и аналитику. Да и просто думающий человек. Что вы думаете о Горбачёве, нашем руководителе и компартии, и страны? Его поведение вас не беспокоит, как меня?
   Артур смотрел на медленно уплывающую воду озера, за поворот.
   - Куда мы все идём? Всей страной? Давайте обозначим факты. Объявил перестройку. Где план перестройки экономический? Что оставлять, что перестраивать? Его, понятного народу нет. На юге страны вырубили многолетние сорта винограда, производство редкого вина уничтожили по приказу из Москвы - урон экономики. Зато иностранных фирм вино появилось. Сделали сухой закон по алкоголю - в экономике опять провал по прибыли. Ну и в работе шахт, заводов, фабрик полно провалов, а не прибыли.
   Где план перестройки политический? Может и был, секретный. Уничтожить руководящую роль коммунистической партии. На очередном съезде уничтожили. Отменив руководящую роль партии. Первый шаг по уничтожению социализма? Да. Уничтожат социализм, а где замена? Пустота для начала и возвращение к капитализму? Опять порабощение ближнего и распадение на классы? От бедных до очень богатых, до крепостных, до дворян? С государственным собранием для придумывания законов, состоящим из одних миллионеров?
   - Где они возьмут миллионы?
   - Разворуют, присвоят себе в собственность заводы, фабрики, рудники, шахты, колхозы, и остальное, созданное трудом народа.
   Мы останемся без своей прежней страны.
   Николай Фёдорович, парторг, молчал.
   Повторил его слова.
   - Мы останемся без своей прежней страны? Я и позвал вас поговорить, а что же делать?
   - Ну... вечный вопрос истории России, что делать. Чувствуется, скоро уничтожат райкомы и обкомы партии коммунистов, уберут парторгов на предприятиях, в институтах. Вы останетесь без работы. Делать надо свою жизнь, используя реальность. Мы - люди или нет? Почему над нами есть какая-то власть - я её для себя не выбирал, - и мы обязаны жить по её правилам?
   - Что будет с Горбачёвым?
   - Его уберут от власти, и скоро. Те же цекушники быстро организуют народную партию труда, например, и Горбачёва свалят в сторону. Дальше в стране начнётся болтанка со смыслом плывём неизвестно куда без руля и без ветрил.
   - Страшное говорите.
   - Как есть, так и говорю. Полная неизвестность впереди, а маячит развал всей страны с отделением всех республик от России. Каждый новый хан захочет для себя захватить всю республику и не зависеть от Москвы. А Горбачёв предатель. Предал возглавляемую им политическую партию коммунистов, устранил от власти, предаст и всю страну. С развалом на отдельные республики.
   - Образуется новая страна.
   - А жить в ней получится созиданием? Свободным человеком, а не холопом на зарплате?
   Молчали.
   - Полезный у нас разговор, надо мне сильно подумать. Артур, вы заказ с космодрома Байконур заканчиваете? В указанный ими срок уложитесь?
   - Да, нам немного надо доделать. Там электроника, алгоритмы...
   - Хорошо, едем на работу.
  
   Глава 6
   Наконец получили документ - муж и жена, - и в субботу утром небольшим рейсовым автобусом поехали к родителям Леры в посёлок.
   Здесь не было деревень, все поселения в районах назывались посёлками.
   По простору степи ездили трактора, скашивали на сено траву.
   Вышли на повороте, где до домов и улиц идти было близко.
   В самый степной океан воздуха свежего, после города.
   - Аааа, попадся! - крикнула и засмеялась Лера. - Сейчас пожалуюсь, - мамочка, муж меня заставляет три супа в день варить и дважды в день полы мыть! Мои тебя отругают!
   И как изумрудики радости вспыхнули в глазах её...
   - Никогда я на тебя не пожалуюсь, - сама с собой согласилась лёгким голосом.
   - Жарко. А речка в посёлке есть?
   - Обязательно! Река Ишим! Как бы мы огород поливали? Отец на берегу насос поставил, электрический, на полив огорода при доме воду качать. А меня в десять лет плавать научил.
   Посёлок в пять улиц начался белыми домами, саманными, и кирпичными, с огородами и сараями за ними. Тополями и черёмухами возле домов. Кустами шиповника, высокими цветами мальвы. Повернули на крайнюю у реки улицу.
   Лера отрыла калитку и без спроса дверь в дом.
   - Кто пришёл? - спросила мама и вышла из кухни.
   - Мамочка это мы.
   Отец вышел из комнаты в прихожую.
   - Папа, мама, познакомьтесь. Я вышла замуж. Артур, мой муж.
   Помолчали. Удивляясь неожиданности.
   - Ну так... - сказал отец. - Ну так идёмте в большую комнату, расскажите...
   Сели, на диван и на стулья.
   - А чего раньше не приезжали?
   - Папа, мама, мне надо было сдать все экзамены за четвёртый курс. Сдала хорошо, перевели на пятый. И мы ждали свидетельство, в нём написано мы муж и жена.
   Мама спокойно и растеряно улыбнулась.
   - Если ты по своему желанию замуж вышла... я согласна и не противлюсь. Отец, ты скажи?
   - Ну так... ну так... я растерялся и до сих пор...
   - Родители, благословите, как в старину делали?
   - Ну так... - встал отец. - Дочь наша и жених нашей дочки... благословляем вместе с мамой... Ты, муж, её крепко держи... от себя не отпускай... Ну так... любите друг друга... Хотите живите у нас, кухня, ванная с канализацией, большой зал, наша спальня, спальня дочери... Куры есть, гуси, корову держим и поросят...
   - У нас в городе квартира в две комнаты, кооперативная.
   - Папа, мама, мне пятый курс в институте надо проучиться и диплом мединститута получить, так что...
   - Ну так... Мать, чего там в холодильнике, в кладовке возьми шампанское и на стол. Я главный инженер совхоза, мать библиотекарь. А вы, Артём, кем работаете?
   - Занимаюсь созданием современного компьютера.
   - Ну так... Мать, погоди, иди к нам? Завтра утром нам привезут сено для коровы, такой день год корову накормит. Решим основное событие. Свадьба по деньгам с нас, когда гулять на ней будем? У нас кафе открылось, сделаем свадьбу в кафе, гостей там больше уместим. Без свадьбы никак, в посёлке люди начнут говорить в гараже машина "Волга" стоит, а свадьбу не устроил? И дочь единственная. По срокам подготовиться и обеспечение свадьбы решить... Ну так... Вам в город завтра и приедете сюда за день... Мать, свадьба через восемь дней, согласна?
   Мама улыбнулась и добавила.
   - Радость большая... неожиданная... Воля ваша, вольная воля...
   - Спасибо, - поблагодарил Артур.
   Лера благодарно сверкнула лицом.
   И чуть не заплакала.
   ...Ночью Артур впервые лежал в девичьей постели... с девочкой вчерашней... от поцелую к поцелую... до дотрагиваний осторожных... девичьи груди... девичий живот... резиночка трусов закрывших золотисто-рыжую... и натыкался на тишайший шепот... нельзя... родители услышат... стесняюсь их...
  
   Конец первой части.
   26.05.2025 г.
  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

  
   Глава 7
   Утром, девятнадцатого августа девяносто первого года, до работы, Артур включил цветной телевизор. На чёрном фоне балерины танцевали балет, танец маленьких лебедей. Переключал, и по всем каналам чёрный фон и маленькие лебеди.
   - У нас телик испортился? - спросила Лера.
   - Нет, что-то серьёзное случилось в стране. Иди в институт на занятия, я разберусь.
   Ушла.
   Попозже диктор прочитал с бумаги, в стране введено чрезвычайное положение. С другой бумаги прочитал список, что запрещено.
   Подумал - спасибо, дышать пока не запретили.
   Выяснилось, в каком-то Форосе, в санатории для него, Горбачёв то ли арестован - а никто его арестовать не может, - сразу понял Артур, - то ли как провокатор сам себя арестовал, чтобы так выявить своих врагов в высшей власти в Москве. И выгнать их как предателей страны.
   На работу могут не пустить, - сообразил, может, военные вместо обычных охранников на проходной. Взял с собой пропуск, но и
   паспорт.
   Сидел в своём отделе. Стало не до работы.
   Позвали к парторгу.
   - Вы у нас не только аналитик, вы и провидец. Поедем со мной к первому секретарю горкома партии, сами знаете, почему.
   Приехали. Шли по коридору. Остановился.
   - Я быстро попробую узнать новую информацию.
   Зашёл в редакцию новой, недавней газеты. К редактору.
   - Что-нибудь есть новое?
   - Есть, мы сумели достать обращение Ельцина к народу и думаем, если напечатаем в нашей газете - нас закроют.
   - Но Ельцин официально президент России?
   - Здесь другая республика.
   - Ну и раскоряк, одни запрещают, другие запрещают их слушать...
   - Мы на копировщике обращение распечатали в виде листовок.
   Подошёл к окну, глянул на забор, закрывающий строящийся новый дом.
   - Дайте его обращение, пойду и приклею на забор, пускай люди читают. Они не понимают, что происходит и как им быть.
   Приклеил, ожидая возможного ареста.
   Не арестовали. Хотя милиционеры строем прошли мимо в сторону центральной площади города.
   Переходил улицу, возвращаясь. У окон редакции на втором этаже стояли все журналисты.
   С парторгом зашли к секретарю горкома.
   Тот ходил по кабинету, один.
   - Спасибо, вы пришли. Требуется понять происходящее.
   - Егор, наш сотрудник, аналитик, - сказал парторг. - Предлагаю узнать его мнение.
   - У вас в редакции обращение Ельцина, требует не подчиняться выступившим против Горбачёва.
   Секретарь позвонил в редакцию, попросил срочно принести.
   Прочитал и сказал, - а мы и не стали им подчиняться.
   Заговорил Егор.
   - Когда настанет хуже некуда - тогда на лад пойдёт. В стране начинается распад, и начинается с самого верха, от Горбачёва. Буду говорить как думаю, и по фактам. Горбачёва никто арестовать в санатории не мог, он провокатор, изображает пострадавшего. Он затеял подписание нового союзного договора, будто прежний не годится. Для чего? А чтобы развалить СССР тем, что некоторые республики не подпишут новый договор и начнётся частичное разрушение прежнего Союза. Прежде для того же убрал руководящую роль партии из конституции. Горбачёв предатель, ему нужно уничтожить наше государство. Подождите, Горбачёв ещё будет докладывать в Америке - коммунизма больше нет. А не он так тот, кто отберёт у него власть. Или сам от власти уйдёт.
   - Что вы говорите... поверить невозможно...
   - Горбачёв добивается полного запрета коммунистической партии, вы оба скоро окажетесь без работы. Пока не поздно подумайте, и создайте себе новые места работы. Для сохранения действующего производства. Вот вы, руководитель коммунистов города, прежде работали директором завода, опыт руководства у вас большой. Есть новая типография, построенная на деньги партии, станьте там директором и оформите на неё документы. Была коммунистической - стала кооперативной. И наше предприятие надо перевести в кооперативное, сохранить работу по созданию современной электронике. Мне ясно, при отсутствии у Горбачёва двух программ, политической и экономической, дальнейшего развития страны, всё может докатиться до распада страны. Я сам такого не хочу, но происходящее показывает в эту сторону.
   Молчали. Думали.
   - Не нужно нам торопиться, а подумать требуется. И на всякий случай начать подготавливать документы по переводу предприятий в кооперативные. Надо дождаться, как решат конфликт в Москве.
   ...А там с показом по телевидению на третий день бардака всесоюзного чуть ли не торжественно проводили чиновников в самолёт, полетели к Горбачёву просить его вернуться в Кремль и руководить страной.
   А там с показом по телевидению на всю страну опять открыли какой-то то ли съезд, то ли встречу с Горбачёвым с его мутными словами ни о чём.
   Выйти на трибуну потребовал какой-то Ельцин. Кто он, в стране толком и не знали, особенно в республиках, среди народа.
   Генеральный секретарь коммунистической партии Советского Союза Горбачёв не останавливал какого-то там Ельцина, для партии намного ниже его, и тот на его глазах прямо на трибуне подписал запрет на партию коммунистов в стране.
   Так на глазах сотен коммунистов в зале заседания Горбачёв сделал очередное предательство. Никто не встал, в зале, с протестом.
   Партия коммунистов, многомиллионная, оказалась исчезнувшей.
   Страна, до конца, не обрушилась.
   Пока.
   До самого исчезновения.
  
   Глава 8
   Артур и Лера вышли под вечер из нового самого широкоэкранного кинотеатра на проспект. После фильма "Укрощение огня". Лавров, сыгравший главного конструктора, степной космодром Байконур...
   С самого широкого экрана надвигалась красными раструбами двигателей большая ракета, вывозимая тепловозом на старт, грохотала струями огня, сам взлёт ракеты, исчезающей в пространстве Космоса...
   - И как тебе фильм, Лера?
   - Мощные мужчины. Умевшие первыми в мире добиваться победы. Спорившие честно, прямо, сурово, и не скандалившие по мелочам. Сумел Королёв создать команду невероятно толковую.
   - Там показывают бункер стартовой площадки, где специалисты работают, а теперь в том бункере некоторые перемены сделаны, заменой на новую электронику. По своей работе знаю. Мне повезло, я там был в командировке. Приехали втроём поездом поздно вечером, в гостинице в вестибюле на диванах спали, куртками укрывшись, утром номер нам дали. Там до стартовой площадки на электричке добирались, электронику свою отлаживали вместе с их специалистами.
   - Артур, мне фильм, где конструкторы работают, очень понравился, а те части, где его личная жизнь, отвратительны. Я читала, у Королёва была хорошая семья, они жили в Москве, жена врач и их дочь. Приезжал к ним, хотя бы несколько дней отдыхал в семье. А в фильме какая-то глупая слушает, Королёв с учёным о Космосе разговаривает и ракетах, и уходит. Дальше её нет. А он победил - она тут как тут, и опять изображает из себя на верблюде не объехать. И он столько в жизни сделал, а с ней полная пустота, весь несчастный. Другая на космодроме им увлеклась и опять пустота, он весь одинокий. Такой выдающийся человек и ни одной женщине не нужен? Не сходится, враньё сценарист написал. Зачем его в кино так унизили, опоганили? По линии личной жизни? За весь фильм ни поцелуя с женщиной, ни человеческого от неё тепла и заботы, и любви... Да таким мужчиной гордиться надо!
   - Лера, пятая колонна работает. Злоба и зависть. Королёв для них своими победами не достижим, и первый в мире искусственный спутник планеты его, и первый космонавт. Потому и нарисовали ему ну совсем неудачную, пустую личную жизнь.
   - Со смертью его тоже наврали, умер в машине. Я читала, на самом деле он умер в Москве, на операционном столе, во время операции. Тут оболгали, тут наврали, и всё равно от фильма чувство гордости за него, за таких людей рядом с ним.
   - И Хрущёв подлец, лишил Королёва Нобелевской премии за выдающие достижения. Когда получил предложение о премии, ответил - вручать некому, тут достижение всего народа. Да, всего народа, но ведь кто-то был главным конструктором. Может, Хрущёв себе хотел хапнуть Нобелевскую премию? А что Королёв перед войной сорок первого на Магадане в лагерях пять лет отсидел - сделал секретом. Королёва тогда срочно в Москву доставили ракетные снаряды до ума доводить. Ну и страна... там ложь, тут тоже оболгали... Гордость за Королёва, за страну, запустившую первый в мире спутник Земли, всё равно есть. В кино с ракетами тоже солгали. Гагарин взлетел в Космос на ракете Р-?, а показали - взлетает на ракете "Союз". И с отсутствием семьи Королёва солгали, и с ракетой. Любым способом унизить великое на века постарались эти сценаристы, из пятой колонны. Ничего, правду мы сами знаем. И знает народ.
   - Муж мой, а я хочу заботиться о тебе. Зайдём в гастроном, купим пельмени? Мне ведь тебя ужином накормить надо, я на кухне главная у нас.
   - У нас окрошка от обеда осталась.
   - И чего? Пускай в холодильнике стоит, я хочу тебя кормить разным.
   - Понимаешь, жена моя, Колумб когда-то открыл Америку. А Королёв и его сподвижники открыли Космос. Ничего более выдающегося впереди не предвидится. На Луну прилетят, на Венеру, на Марс, может быть, но Королёв был первым. Невозможное тогда показал возможным. Я тоже хочу прорваться в неведомое. Пока не знаю где и как. Я не знаю, пока, где оно, моё неведомое для всего происходящего в мире, мне нужно подождать и понять. Сделать с такой же яростью, как ракета с первым спутником Королёва взлетала. А дальше будет - берите себе и пользуйтесь. Потому что новое направление - честное. Для всех, на Земле. Не зря ты мне про этих глупых женщин в кино рядом с Королёвым рассказала, у меня есть двойная опора, ты и я.
   - Милый мне, понимаю. Ты как пьяный, без всякого вина. Поймёшь постепенно где и как прорваться. И ужином тебя накормить сейчас моя главная забота.
   Остановились и поцеловались.
   На глазах у всех проходящих мимо.
   Счастливого...
   - Лера, ты меня любишь?
   Прижалась. Телом в тело влилась в него.
   Стояли...
   А как ещё ответить без слов?
  
   Глава 9
   Лера задумчиво произнесла.
   - Артур, у тебя зарплата двести пятьдесят рублей, у меня стипендия сорок два рубля. Так не честно, я нахлебница?
   - О какой чепухе ты говоришь? У нас нет моих и твоих денег. У нас деньги семейные, общие. Трать, куда хочешь и сколько тебе нужно. Ты моя жена, я о тебе забочусь. Понятно?
   - Больше так выяснять не буду.
   - Ну и всё, такое мне - скучно. Мы семья, и такое так просто.
   Начинался первый снег. Включили отопление, зимнее. Приехали на своей "Волге" родители, из посёлка к ним, в город. Привезли солёное домашнее сало, мясо свинины, банки солёных огурцов и помидоров, домашних, солёную капусту, тушку утки и две куриных, и тушку гуся, картошку нового урожая. Вдобавок две трёхлитровые банки домашнего настоящего молока.
   - Да зачем нам столько, зачем?
   - Ну так... Ты, наш зять, не противься, - посмотрел в глаза отец Леры, - под зиму забой у нас прошёл, пока мы помогаем чем можем, не тебе одному нашу дочь содержать, пока она студентка, мы разумеем. У вас в магазинах сахар по талонам продают, где вы тушку гуся купите? Да нигде.
   И поставил на стол, в кухне, бутылку водки.
   - А Лера, дочь наша, с матерью пускай закуску сообразят, приготовят, и посидим все по-свойски, как родные. Ты ведь нам не чужой, Артур, а своим стал, родственником.
   Артур без обратных слов обрадовался.
   Признанию, своему, в чужой семье.
   Стол накрыли в большой комнате.
   - Мама и папа, - вся радостная известила Лера, - вы будете спать во второй комнате, я вам заранее постелила на раскладном диване. А захотите с утра купаться - у нас в ванной горячая вода! Полотенца я вас приготовила!
   - Спасибо, дочь, спасибо, - пошёл папа в ванную и крутанул кран. - Да, смотри ты, горячая вода хлыщет... А на кухне у вас балкон застеклённый, называется лоджия, знаю. Можно зимой вместе холодильника использовать.
   Мама Леры помогала на кухне раскладывать на тарелки и приносила в большую комнату с улыбкой.
   Тихая, скромная и улыбчивая...
   Первый раз родители к своим приехали, первый раз...
   - А твой тебя не обижает? - вызвал в коридорчик Леру отец и спросил требовательно. - Свадьба свадьбой, у нас отыграли, а теперь чего? Не обижает? А то я скажу прямо...
   - Пап, да ты что? Да никогда ни разу... Он - мой. А я - его.
   - Ну так... прилажено... Ну так... и ладушки, ладушки, верю я тебе и ему...
   И, когда угомонились и в большой комнате сели за накрытый стол, налили и подняли рюмки с водкой, отец Леры вдруг сказал, как прежде в посёлке мать Леры - ну так... вольная воля вам, вольная воля... за что и выпьем.
   Лера улыбнулась и отпила совсем немного. И никто не настаивал, пить до дна.
   - У вас ещё и кладовая в подвале?Мы вам картошки привезём мешка три на зиму, - сказал отец уверенно и довольно, - есть у вас где хранить, в подвале не прорастёт.
   Мама Леры смотрела на всех с доброй, доверчивой улыбкой.
   - Папа, у нас денег хватит на картошку.
   - Слушайся меня, дочь. У вас в магазинах то одни продукты по талонам, то иные, а мы вам привезём, свои и есть свои.
   - Спасибо, папа.
   - Жизнь нынче поворачивать в не известную сторону начинает, так что... Ну так... вывернемся, не в первый раз. Зять, наливай по второй, перерывчик не большой.
   - Мама и папа, как хорошо, что вы приехали к нам, - сказала Лера. = Мы и сами может купить продукты в магазинах, а что вы привезли помощь... спасибо. Спасибо...
   - Сами и сами, привезли и привезли, как нам вам не помочь, - улыбнулась всем мама Леры. - Свои же, к своим мы приехали, не проведать вас нам скучно...
   - Ну так, - поднял налитую рюмку папа, - ну так... Помогать мы вам должны, ведь вы - свои, наши. Дочь заканчивает институт, ты занят своей работой. И мы радуемся, глядя на вас, у вас всё хорошо. Квартира не тесная, отношения ваши приятно видеть, ну так...
   И протянул налитую к своему зятю.
   - Выпьем за то, чтобы у вас всё получилось. Ну, чего от жизни желаете. Вольная воля, вольная воля...
   Артур внимательно посмотрел ему в глаза.
   Не говоря, чего желает.
   Непонятное сейчас и самому.
   Сложному.
   О-хо-хо...
   Чокнулись и выпили, радоваться - так радоваться.
   Мама обняла дочь, и они чему-то шептались.
   Лера поглядывала на мужа с улыбкой, чего-то по секрету рассказывая маме.
   Такой довольной, глазами и лицом...
   Глава 10
   - Лера, смотри, какие стихи написал Юрий Визбор для своей новой песни. Такое впечатление - только поэты о мире и заботятся. И понимают, что во всём мире главное.
   - Где песня?
   - Вчера в интернете случайно наткнулся. Потом найду для тебя полностью. Поёт - мы плывём по реке двадцать первого июня. И запомнил я последний куплет.
  
   Только было бы всегда
   Двадцать первое июня,
   Только б следующий день
   Никогда бы не настал.
  
   - То есть, чтобы война сорок первого года никогда не настала.
   - Артур, на то Визбор и поэт, чтобы откровением писать предвиденье. Только бы новой войны не было, никогда.
   - Запомнил ещё две строчки. Как путь нам показал.
   Все, что с нами совершат.
   Тишина и высота.
   - Артур, где высота для нас? Какого значения?
   - Содержания высоты для нас я не знаю, пока. Постепенно проявится сама по себе. Направлением жизни помимо работа - заплата, отпуск - опять работа... Скучный круг должен нарушиться. Достижениями не обычными, не скучными...
   - А мне с самой школы нравится песня Городницкого о снеге. Я тогда мечтала, кто бы мне написал давние письма домой. И воображала пустой берег реки, снегопад первый...
   Тихо по веткам шуршит снегопад,
   Сучья трещат на огне.
   В эти часы, когда все еще спят,
   Что вспоминается мне?
   Неба далекого просинь,
   Давние письма домой...
   - Я тут забыла, дальше так...
   Снег, снег, снег, снег,
   Снег за окошком кружится.
   Он не коснется твоих сомкнутых век.
   Снег, снег, снег, снег...
   Что тебе, милая, снится?
   Над тишиной замерзающих рек
   Снег, снег, снег.
  
   - Это у них, у бардов, получилось целое направление, писать в стороне от указаний партийных чиновников, писать из самой жизни. Братья Мищуки взяли текст Левитанского и создали песню.
  
   Собирались наскоро. Обнимались ласково.
   Пели, балагурили. Пили, да курили.
   День прошел, как не было, не поговорили.
   Виделись, не виделись. Ни за что обиделись.
   Помирились, встретились, шуму натворили.
   Год прошел, как не было, не поговорили.
  
   Народ почему-то не знает слов официальных песен, а сочинителей этого направления поёт. Я был в командировке в городе Балхаш, там город на берегу громадного озера размерами с море и жара каждый день. И приехал в командировку с гитарой из Ленинграда Саша Лобановский, инженер, после работы весь народ на пляже, он сидит на песке и поёт под гитару
  
   Ох, жара, жара, жара,
   Солнце ржёт как кобылица,
   Ох, жара, опять жара,
   Не гуляется не спится...
  
   Народ рядом слушает и хохочет. Концерты бесплатно устраивал своих песен, у него было их много. Свобода от чиновников нужна в культуре, свобода. Тогда и получается "Лыжи в печки стоят" Визбора, написанная на века... После первого исполнения по телевидению в ЦК КПСС запретили песню "Враги сожгли родную хату" Исаковского, грустной показалась.
   А в ней народная правда.
   Насквозь.
  
   Не осуждай меня, Прасковья,
   Что я к тебе пришел такой:
   Хотел я выпить за здоровье,
   А должен пить за упокой.
   Сойдутся вновь друзья, подружки,
   Но не сойтись вовеки нам...
   И пил солдат из медной кружки
   Вино с печалью пополам.
  
   Прасковья не осудила...
   Она жена, а не партийный чиновник.
  
   Глава 11
   Начался настоящий густой казахстанский снегопад, к вечеру забуранило тугими ветрами. Человек заснул под толстым зимним одеялом.
   Заснул крепко. Спит и во сне - зелёные летние леса, река среди них, облако отразилось в реке и заговорило людским голосом.
   - Ты кто? Широкая и с поворотами?
   - Я река.
   - Ты добрая?
   - Не знаю... мне злиться не на кого, вроде...
   - Я облако и тоже ни на кого не злюсь.
   - Зачем ты приплыло по воздуху и остановилось надо мной?
   - А куда торопиться? Я вечное облако. Раздует ветром - природа в воздухе снова пышным, белым меня создаст и не спешить по небу направит.
   - Я тоже вечная, теку и теку миллионы лет. Волнами, тихими волнами. Природой дана мне воля вольная, плыву куда хочу, всегда вперёд, и дальше.
   - И у меня воля вольная, летаю по небу бескрайнему... А чего ты видишь по своим берегам?
   - Леса на них, поля зелёные, местами сёла, за ними города разные. В них люди живут.
   - Для чего?
   - Да кто их знает? Народятся, живут, на машинах ездят, по улицам ходят. На берегах моих сидят, рыбу ловят. Я помню их жизни за века. Через меня по древнему деревянному мосту переходил с женой протопоп Аввакум с женой в сибирскую ссылку, и ссыльные шли преступники на каторгу сибирскую, и декабристов через тот мост, через меня в Сибирь вели... Однажды настоящий русский царь проезжал в карете, впереди и позади кареты его всадники с пиками и саблями скакали.
   - А я раз оказалась над бородинским полем и сверху видела сражение. Полков там собралось рядами, рядами длинными, и встали друг против друга. Пушки стреляют, дым летит от них, ружья стреляют, и всё по живым людям. Смотрела и думала, зачем они сражаются? Одни тут жили, другие пришли их землю захватывать. И после сражения напавшие пошли Москву захватывать. Река, ты не знаешь, почему люди сражаются и убивают тех, кто сопротивляется?
   - Умные всегда договариваются, от дураков и злых хорошего ждать бесполезно.
   - Река, у птиц, рыб, животных разных в лесах, комаров вольная воля есть, живите как хотите. А у людей по твоим берегам тоже есть?
   - Да какая вольная воля, когда над каждым человеком законов тысячи и начальников толпа? От самого начала жизни и до края? У них смешно. На одной странице уместится список, что разрешено. И в тысячах томов запрет на запрете, всего люди и запомнить не могут. Недавно в одной стране запретили в шахматы играть, без объяснений.
   - Ох, да тут мне подумать надо...
   - Облако, подскажи, какая завтра будет погода? Наверху тебе не видать, дождь польётся?
   - Там, откуда ветер, синие тучи тянутся. Скоро на тебя прольются.
   - Свежей водой наполнюсь.
   - Река, погоди. А ты знаешь, зачем нам в мире жить?
   - Знаю. Чтобы мир и был, и оставался добрым. Ты кого-то в летнюю жару тенью своей прикроешь, я водой всегда поделюсь, а то без меня и щи, и пельмени не сварить. И огороды не полить.
   Облако промолчало, потому что задумалось.
   Сон заменился воем зимнего бурана за окнами.
  
   Глава 12
   ...вплотную подошёл и положил обе ладони под юбкой на высокие выпуклости пониже узкой спины...
   ...над высокими ногами светлой...
   ...улыбнувшейся и скромно, и довольно...
   ...и глаза то ли изумруды, то ли бирюза... с высверками...
   - Муж, где твои волшебные брюки, сшитые мной? Они не могли застегнуться на ширинке? Над бугром? Надень их, а то год скоро будет заканчиваться?
   - Желание?
   - Желаю желать...
   Улыбнулась... прилежно прильнув всем телом и высказанным, желание проявила...
   Взял из шкафа и надел. Прижался к светлой снова.
   Прислушалась грудями и телом к чему-то, проверила рукой и улыбнулась.
   Опять ширинку не застегнуть... над бугром... и вправду волшебные?
   Расстегнула их, оттянула верх вздутых трусов. Опустила на него глаза.
   - Конь-огонь. Над ядрами ух чего... Впереди шире остального... Ему открыть узкие, тесные розовые мои ворота?
   И крутанулась девичьими бёдрами.
   Приподняв пальцами упругие белые груди.
   ...не запрещая мужской руке втиснуться по гладкому животу под самый низ... к золотисто-рыжим любимым... пошатнуться согласием присесть мужчине и стянуть узкие розоватые трусы до стоп ног...пошатнуться и выступить из них... не выпуская из ладоней обёрнутые теплом и наглаживанием ядра...
   ...и глаза то ли изумруды, то ли бирюза... с ожиданием яркой вспышки...
   ...туго-туго... сначала... медленно-медленно... выкрикну вбивай... вбивай свой конь-огонь... прямой... сам вытворяй что хочешь...
   ...под твоими... среди твоих золотисто-рыжих...
   ...моими... твоими... ждут...
   Лёжа глянула как приготовился.. улыбнулась и ахнула от тесного... резкого... плотнейшего...
   Зарозовела лицом, заулыбалась ясными глазами, встречая входящий надвигами бёдер... вздрогами всего тела... и высокие круглоты зада прихватив исподнизу навстречу...
   Вцепилась всеми пальцами в простынь...
   Схватила за плечи мужские...
   - Ооох! Вбивай! До глубины!
   Шарах! Шарах! Удар! Удар! Удар прямым в самую глубь... Просила? Шарах! В твою. В мою. До извивов довольных бёдер...
   ...и глаза не запахнула... то ли здешние то ли уплывшие в захваты вбивающего...
   ...почти в улыбку обомления...
   ...и задом над простынею задираясь приподнимаясь замахиваниями навстречу... и кручения бёдрами... плотнее... плотнее... подмахнуть... повисая на прямом... утопанием в провале желания...
   Бах-бах, бах-бах, бах-бах.... в тесноту... в ярость нежную...
   ...дай я его поцелую сейчас... дай я поцелую его прямо сейчас замечательный мой... твой дай поцелую и в тело моё пусть... твой-мой...
   ...и путаница рук, поцелуев, возгласов, неожиданного задвига заново, криками почти мучительными, струек кипяточных на гладкий живот, на ямку пупка, на золотисто-рыжие волосы вокруг неё, для мужа главной...
   ...и глаза то ли изумруды, то ли бирюза... с высверками...
   - Любимый, я откуда возвращаюсь в себя? С какого удивления?
   Улыбнулась. Поцелую и золотисто-рыжих волос, и её, глубокие удары терпевшей.
   - Артур, почему тайна, яркость любви у женщины хранится и в душе, и в ней?
   Погладил белую грудь и вторую из руки не выпустил...
  
   Глава 13
   Перед самым Новым годом, 25 декабря 1991 года, Артур и Лера под вечер собирались в гости к друзьям.
   Болтал телевизор. Неожиданно замолчал, переключился на другое. Начали извещать народы страны - Горбачёв сам себе подписал документ и перестал быть начальником всей страны и главнокомандующим армии страны.
   Показали купол дворца московского Кремля, на флагштоке медленно пополз вниз красный флаг страны Союз Советских Социалистических республик.
   Страна, прежняя, исчезла.
   Действиями предателя Горбачёва.
   С друзьями в гостях получилось тяжко, весь вечер о случившемся в Москве говорили.
   Прежняя страна рухнула и начала распадаться. От неё ушли в самостоятельность Украина, Белоруссия, Молдавия, Эстония, Литва, Латвия, Казахстан, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан, Туркмения, Азербайджан, Армения, Грузия.
   Все бывшие начальники коммунистические везде быстро стали президентами с независимостью от Москвы. Некоторые сразу начали ставить себе памятники при жизни, позолоченные, и строить для себя дорогущие дворцы, покупать себе самые дорогие в мире машины и самолёты. Золотой бывший коммунист, член ЦК КПСС, на постаменте вращался вместе с движением по небу самого Солнца. Отбросив народ в нищету и безработицу. Люди начали массово переезжать в другие республики, зарабатывая на стройках и дворниками.
   Россией начал править президент Ельцин.
   А 17 июня 1992 года очередной предатель выступал в конгрессе США. Говорил - "Мир может вздохнуть спокойно. Коммунистический идол, который сеял повсюду на земле социальную рознь, вражду и беспримерную жестокость, который наводил страх на человеческое сообщество, рухнул! Рухнул навсегда! И я здесь для того, чтобы заверить вас: на нашей земле мы не дадим ему воскреснуть! (Продолжительные аплодисменты. Воодушевлённые возгласы. Все встают.)"
   А ты сам кто был? Ельцин? Разве не ты сеял социальную рознь, вражду и беспримерную жестокость? Не ты наводил страх на народ?
   С семьдесят шестого года начальником всей Свердловской области, начальником обкома коммунистов. Чуть не десять лет. Затем начальником горкома в Москве, членом центрального комитета партии коммунистов. Разве ты оставался и справедливым, и добрым, и в своих кабинетах не занимался наведением страха на народ? И не было у тебя беспримерной жестокости?
   Кроме жестокого марксизма-ленинизма в твоей голове ничего нет.
   И кроме предательства.
   Ты же клятву давал, вступая в коммунистическую партию? Партию беречь и не предавать? Можно быть не за коммунистов, не за коммунизм неизвестный конкретным содержанием, но предателей - презирать. Особенно кто ради места во власти предаёт всё полностью.
   И Горбачёв не просто так тебе передал власть, а наперёд зная все твои исполнения, о чём он договорился в США?
   Тема простая, - уничтожение сильной страны России.
   Уничтожение прежней армии - и на аэродромах крушили самолёты, из шахт доставали секретные ракеты и их уничтожали, и шахты запуска ракет взрывали, уничтожая работу заводы, фабрики, колхозы и совхозы сельского хозяйства, оставляя народы без своих продуктов.
   А дальше?
   Войны на бывшей общей территории Советского Союза.
   Гибели, гибели на них людей.
   Путь - без просвета на лучшее.
  
   * * *
   - Лера, - сказал жене Артур, - не удивляйся. Ты закончила институт, с твоей специальностью мы везде устроимся. Я вёл переписку с одним предприятием в городе близко от Москвы, как специалист по электронике я им нужен, они согласны сразу принять меня на работу и дать нам квартиру. Мне для того, кем хочу стать, нужно обязательно жить в России, узнавать её не из телевизора или окна поезда. В России буду происходить интересные времена, исторические. Ты согласна переехать туда?
   - Куда ты - туда и я. Без тебя мне никак. Ты во мне - я в тебе...
   - Мне нужно ни от кого не зависеть, ни от каких начальников, и создать своё знание о современной России, жить в Азии и знать Россию не возможно. Нужно и моё участие в её жизни и событиях.
   ...Оставили родителям жены квартиру в городе, попросили сохранять на всякий случай, попрощались с ними и уехали.
   Конец второй части.
   28.06.2025 год.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

  
   Глава 14
   Человек в длинном плаще сидел за столиком уличного кафе, в Европе. Летом, зелёным.
   Пил кофе, смотрел на улицу. Видел не то, что вокруг.
   Не военный, знал, мир обрушится.
   В жестокость, из доброты.
   Не знал, где будет.
   Там. В какой-то стране.
   Или там, впереди во времени.
  
   Глава 15
   Где-то, где-то...
   Человек отложил длинный плащ в сторону, принимал новую информацию.
   Такая служба, знать должен, кто и где чего в жизни рисует не карандашами на карте наступления. Должность, знать правду, как есть. Где и как на самом деле сегодня. Может - и на днях.
   Знал, снайперов в плен не берут. За их выстрелы исподтишка.
   Молодая красивая улыбкой снайпер была не женщиной, а палачом с издевательствами. Подползала к каждому застреленному ею, ножом на лбу вырезала номер.
   Последним вырезала тридцать два.
   Рядом со своим самолюбивым лицом каждого убитого фото помещала в интернете.
   Тщеславием наслаждаясь.
   Забывшая, через интернет и найдут место, где она.
   Глупая - какая есть.
   Не все люди в жизни нормальные.
   Её захватили в плен живой и не раненой.
   Сказали, мы тебя расстреливать не станем.
   Казним. Жестоко - за твои жестокости.
   Заставили раздеться догола.
   По первому тонкому снегу повели к дереву.
   Поперёк дерева приколотили крепкую доску.
   Под деревом кучей валялись обломки досок, политых бензином.
   Приподняли над ними, за руки проволокой жестко привязали к перекладине. И ноги к дереву.
   Ножом красной полосой разделили живот пополам. Вниз потянулись кишки.
   Заорала.
   Под ногами подожгли метнувшийся вверх костёр.
   Завыла воем.
   Отошли в сторону и ждали, когда замолчит навсегда.
  
   Глава 16
   Талант есть от рождения - им и нужно жить. А всё остальное приложение по необходимости...
   Директор в своём кабинете сказал Артуру.
   - Чем вы занимались там, в Казахстане?
   - Всё рассказывать не могу, давал подписку по теме секретность. Со своими коллегами делал приборы для космодрома Байконур, меняли устаревшее с шестидесятых годов на новейшее. По теме компьютерная электроника, хотя она у нас слабовата, по комплектующим.
   - Мне ясно. Как будем работать? У меня проблема - душит по срокам, заказ прибора электронного ПСБ-17-ФЦ. Для авиации. Я двух одного за другим принимал для её исполнения, уволил, не смогли. В Москве договор заключил, они деньги авансом забрали, и прибор до сих пор создать не смогли.
   - Давайте честно договоримся. Я через месяц не смогу - сам уйду.
   - Договорились. Идите работать, в лабораторию. Отдаю вам копии документов - исходные требования и задачи для прибора.
   Через неделю и четыре дня Артур вошёл в кабинет директора.
   - Виктор Иванович, - положил ему на стол несколько листков, - вам подробное описание конструкции и сборки прибора и подробно позиция за позицией. Программу сборки и регулировки сам написал. Вся конструкторская и логическая, компьютерная цепочка. Положите в свой сейф, вы ведь говорили, задание секретное.
   Директор просмотрел листки.
   - Мы можем сейчас увидеть прибор в действии?
   - Виктор Иванович, пойдёмте ко мне в лабораторию, секретное носить по коридорам не могу.
   Подключил к сети. Нажал две кнопки загрузки, начали мигать миниатюрные светоиды. Нажал третью. Экранчик прибора засветился, появилась надпись: к работе готов. Введите запрос.
   - Артур, а что мне у него запросить?
   - Да попробуйте самое простое, в каком году родился конструктор Туполев.
   Директор набрал и начал указанную Артуром кнопку окончания запроса.
   Дата высветилась моментально.
   - А данные, где находится самолёт? Допустим, прибор стоит в самолёте.
   - Нажмите красную кнопку.
   На экранчике вспыхнуло - Курс 0, Высота 0, Скорость 0.
   - Ну да, мы ведь не в самолёте. Громадное тебе, Артур, спасибо.
   Виктор Иванович откинулся на спинку стула, помолчал и сказал.
   - Вот так кино... Вижу и верю, вижу и верю... Фуууу... Артур, вы выручили весь наш коллектив...
   - Мы договаривались. Мне увольняться? Нет?
   - Работай. И вот теперь что. Хватит, пожил ты со своей женой в нашей служебной гостинице. Пошли ко мне, подпишу и с радостью вручу ордер на квартиру. Мы недавно своим предприятием дом новый построили и сдали, в центре города. Двухкомнатная вам хватит, а там и дети пойдут, дело житейское.
   Обернулся к столу и погладил прибор по корпусу...
   - Артур, оставляйте у меня. Здесь его запакуют и завтра с ним выезжаю к заказчикам. Запомнил все кнопки, я заказчикам наконец-то, сам включу.
   Крепко, глядя с радостью, пожал руку.
  
  
   Глава 17
   Муж и жена шли по России.
   Выехали автобусом за город, вышли на случайной остановке и пошли - слева леса, справа леса...
   Зелёные в июле, густые. Закрывающие все горизонты волнами, мягкими волнами.
   Вышли где им подсказали в автобусе, внизу слева увидели деревню, нужную.
   После чаепития в деревенском доме новых друзей пошли погулять вдвоём.
   За краем деревни изгибалась между деревьев речка, среди зелёных травяных плоских берегов. Вода по грудь. Плавали, бултыхались.
   Легли позагорать среди белых полевых цветов.
   Под тихим летним небом.
   Картиной не писаной Лера лежала на боку притягивая округлым возвышено видом округлого белого зада с синевой плавок в промежности почти сжатой.
   - Слишком привлекательная ты вся...
   Приподнялась, подошла, расставила длинные ноги и присела над ним.
   Сдвинула резинку плавок мужских произнесла задумчиво, неторопливо...
   - Артур, по опушке шла, шла, и какой красный верхом гриб нашла... какой набалдашник шляпкой тугой... на него как присяду...
   Пригнулась и красный гриб сверху тронула губами...
   Осторожно посмотрела по сторонам, на безлюдье.
   Развязала тесёмки плавок по сторонам, убрала и лифчик, забелела грудями торчащими, раздвоила пухлость губ продольных под волосами золотисто-рыжими, им любимыми, встала над его лицом, показывая раскрытыми ногами себя всю снизу... мечтал меня увидеть так?.. да, мечтал... какие розовые изогнутые губки под рыже-золотой... красиво?.. удивляюсь и притягивает... согласно присела, дозволила погладить... убери мне невидимую травинку с губ моей нежной языком... разнежь меня через неё... ещё... чудо... чудесное...
   Переместилась к нужнейшему, направила сама, начала приседать, приседать, забирая красный верхом не гриб в тело своё, в тугую влажность доверчиво и с трепетом тонким...
   Посидела, подвигала бёдрами, уплотняя в себе...
   Легла грудями на мужа своего...
   - Твоя... поддавай снизу, - шепнула тайно...
   Прижал её высокую круглоту зада обеими руками и начал медленно, медленно, быстрее, быстрее...
   - У-у, у-у, терплю, ой... здорово... не жалей... дол..би ударами быстрыми...
   Подвинул её согнутыми колени вперёд, чтобы удобнее, помчал быстрее...
   - Аай, аай, аааа... аай, аай...
   Прижатая сверху грудями к груди мужской...
   - Имей меня... имей меня... Я тебя теперь ты меня...
   - Да!
   Занасаживалась на торчащий позади скорее и резче.
   Сорвалась, в скорости.
   А раж не пропал.
   - Переверни меня на траву! Теперь ты сверху! Штыряй часто и быстро в мою, как я своей наштыривалась на твой торчащий!
   - Ой! Ой! Ой! Гыыы... Ой!
   Страдальчески... приподнимая голову и наблюдая с наслаждением почти мучительным какой и как вгоняется в плотность раскрытой...
   - Ядрами по нежной наколотил...
   Схватила пальцами погладила их...
   - Опрокинь меня на живот и сзади в неё же...
   Чмак-чмак, чмак-чмак,чмак-чмак, чмак-чмак-чав-чав полетели на быстроте...
   - Оооооой... Ооооой... в меня нет... плесни мне на попу...
   Засмеялась, глубоким смехом.
   - Чего ты?
   - Вон то большое облако в копеечку показалось... Нестерпимо люблю, когда твой в моей плотной колотит на скорости, тыр-тыр-тыр-тыр... уууу... Люблю!
   И зацеловала, зацеловала, встречая навстречные поцелуи.
   Голой перешла к воде. Присела в речке, обмывая круглоты зада и улыбками не отпуская глаза своего мужчины.
   Вернулась улыбаясь, в ладошках принесла воду и помыла ставший мягким.
   - Мой умеющий... я тебе благодарна...
   - А я тебе, вдруг захотевшей на природе.
   - Так Солнце сегодня ярое, жарит и жарит... и воздух здесь лесной, сразу и захочешь сделаться природной тоже...
   Улыбаясь, улыбаясь невинной...
   - Может... я только что была Леда? Из старинных преданий? А ты был Лебедь? Не знаю, ничего не помню... Один восторг, одна прелесть творимого... Здесь вокруг прелесть древности... прелесть настоящего...
   - Наверное... не помню... мы натуральны и естесственны...
  
   Глава 18
   Смотрел.
   Начались похороны.
   Чиновник украл несколько миллиардов рублей.
   Имел три большие квартиры роскошные квартиры в столице, набитые антикваром, особняк в три этажа в деревне возле столицы, две квартиры в другом городе и семь земельных участков. Валюту на счетах в разных банках.
   С семьёй развёлся, жил с любовницей на двадцать пять лет моложе себя, купил ей роскошный автомобиль за семь миллионов.
   Должны были арестовать.
   Повесился, чтобы не сидеть в тюрьме.
   Шли похороны.
   К гробу подошла любовница, прислонила венок, сказала удивительное.
   - Прощай. У меня всё отлично.
   К ней подошла бывшая жена самоубийцы, стала гладить по плечу и успокаивать. И дочь не её, временной постельной, подошла успокаивать.
   ...Ни чести, ни совести, ни стеснений говорить у гроба и показывать омерзительное.
   Ни попрощаться по русскому обычаю, ни остаться в стороне от прежней жены и не идти с ней рядом за гробом...
   Как всё гнило, как гнило и в жизни, и в смерти бывшего в стороне от честности...
   И порядочности.
   Какая гниль, какая пошлость на месте соблюдения русских вековых обычаев... у этих воров и сучек продажных...
   - У меня всё отлично, твоя жена обнимает меня, твою любовницу...
   ...Сообщили - у любовницы, с ним не зарегистрированной в браке, заберут в пользу казны дорогущую машину, все квартиры и дом рядом со столицей, ей останется ехать в свой провинциальный город.
   Отберут всё, как не законно нажитое.
   ... Случайно в скучном парке её нагнул и изнасиловал прохожий мужик.
   - Да ты хочешь знать, кто я? Любовница бывшего губернатора!
   - Мне один хрен, губернатор или торгаш с рынка, ты бы лучше подмывалась после прежнего. Сильно воняешь.
  
   Глава 19
   Артур вошёл в кабинет директора.
   - Здравствуйте, Виктор Иванович. Требуется поговорить.
   - Здравствуй, Артур, - протянул и пожал руку. - Рад тебя увидеть, сделанное тобой сдал заказчикам. Садись. Тебе приказал объявить благодарность. И денежную премию по высшей ставке. Кофе хочешь? Нина, - нажал кнопку секретарши, - нам два кофе, пожалуйста.
   - Спасибо за благодарность. Виктор Иванович, есть развал, стояние на месте, часто бесполезное, а есть и прорыв через созидание. Созидание. Прорыв вперёд. Через никогда не бывшее.
   Леонардо да Винчи первым в мире нарисовал схему вертолёта. Но у него не было технической возможности его создать. Через века его схема подтвердилась и вертолёты летают. С экипажами.
   В детстве у меня был первый беспилотный вертолёт, игрушка, насаживаешь его на ручку запуска, крутанёшь, он и взлетает.
   - И что?
   - У нас можно сделать участок по выпуску БА-1, беспилотного аппарата, как я назвал, с компьютерным управлением. Посмотрите мои рисунки от руки? Вид сверху, спереди, снизу...
   Директор разглядел каждый листок.
   - Поясни, Артур, свои задумки.
   - Делаем квадратную раму из лёгкого металла. На четырёх углах ставим на подшипниках пропеллеры. В середине рамы две продольные полосы лёгкого металла. Наверху надо крепить небольшой двигатель, включения его подводим к пропеллерам. Источник электричества рядом. Снизу крепим нужные приборы управления, камеру видеонаблюдения, кинокамеру, и далее что потребуется. Весь БА-1 полностью управляется с земли через компьютер, летает вверх и вниз, во все стороны. Может пригодиться для народного хозяйства.
   - А где именно? Допустим, мы изготовим. А кому будем продавать? Кого искать заказчиком? Чем он станет необходим?
   - С него можно искать потерявшегося в лесу человека, если установим тепловизор, продадим МВД. Можно наблюдать летом потопы, обстановку на трассах, можно доставить лекарство срочно в деревню, например.
   - Направление гражданское. Ты же знаешь, где мы работаем? Для военных предлагать сможем?
   - Можно наблюдать расположение противника, с воздуха. Если внизу прицепить бомбу, не тяжёлую, или пару гранат, можно прицельно бросать на врага. Можно взорвать танк на земле, с неба, любой военный грузовик. Цена нашей игрушки пять тысяч рублей, например, а танк стоит большие сотни тысяч. Самолёт ещё дороже, а и на него можно направить, когда он стоит на аэродроме. Вертолёт - экипаж нужно учить годами, большие затраты денег государства, а нам пилоты не нужны. Сколько миллионов сэкономлено для страны?
   - Пей кофе, дай подумать.
   Виктор Иванович медленно заходил по кабинету.
   - Ты проверял? В нашей стране кто-нибудь выпускает такое?
   - Не видел ни разу, что такое есть. Было бы - где-то бы летало. Сообщили бы по телевизорам, в газетах. Может быть в других странах делают, я не знаю.
   - Это же... это же государственная премия, как было в Советском Союзе за изобретения... Как придумал?
   - Детский вертолётик мне приснился, и начал думать, как его сделать компьютерным.
   - А ты действующий сделать сможешь? Показать тому же МВД?
   - По компьютерному устройству да.
   - Кто нужен в помощь?
   - Толковый инженер-чертёжник, понимающий в механике, и слесарь для сборки. По компьютерным делам программа и сборка моя.
   - Они у нас есть, обеспечу. Вместе с секретностью. И ты рассказал мне и забыл.
   - Только я буду делать для гражданских.
   - Почему?
   - Я против убийства людей.
   - Враги на страну нападут, а тут и защита от них.
   - Родина, как и своя женщина, защищается другим образом, - не делать ей плохого.
   - Разберёмся. Дело секретное, и начинаем. Да, Артур, ты просто так ко мне не заходишь... Если мы сможем наладить производство твоего аппарата, заработаем через министерство обороны и наше предприятие никто не закроет. И добавлю. Я тебе не директор, я тебе соратник. Вместе будем работать над твоей придумкой, если ты не против. В твоих компьютерах я ничего не понимаю, а знаю, как под изобретение и его внедрение в производство получить нужные деньги. Помогу всем, наконец ты, толковый, появился. Может, и тебе чем могу помочь? Жену на работу устроить, могу позвонить в горздрав-
отдел?
   - Спасибо, Виктор Иванович, она работает в областной центральной больнице, терапевтом. Она мединститут закончила с красным дипломом, с отличием, так что её приняли на работу сразу.
  
   Глава 20
   Деревня, куда пригласила приехать художница Серафима - на открытии её выставки познакомились и подружились, - оказалась самым настоящим музеем на природе.
   Самой истории России.
   Медленно прошлись по ней в первый раз.
   Коричневая земляная дорога среди зелёной травы и деревьев у домов, девять серых бревенчатых домов в один этаж, штакетники у домов, огороды и грядки, колодцы... Грузовик без мотора на краю деревни, тракторная тележка со спущенными колёсами...
   Леса, зелёные густые леса со всех сторон, до всех низких краёв неба.
   И тишина, тишина...
   - Такой деревня живёт со времени до революции семнадцатого года, - позже скажет Лере и Артуру художница Серафима, - дом мой дед построил. Так-то у меня в городе квартира, летом сюда приезжаю.
   Сразу в сенях за серыми дверями, промытыми дождями, темнел дощатый пол, в стороне у стенки ждали зимы сложенные дрова.
   В избе, как и в старину, в углу висела небольшая икона, по сторонам фотографии предков в простых рамках. Вдоль трёх окон с нарядными занавесками у самой стены протянулась широкая крашеная лавка, над ней полка. На полке самовары настоящие, тульские, цветом под серебро, настоящий примус, чугунки, круглые туеса из бересты, керамические глиняные широкие корчаги, для сохранения круп, давних лет керосиновая лампа. Между ними отдельными стопками лежали книги.
   В дальнем углу устроилась широкая кровать, подальше от русской печи с лежанкой и короткой лесенкой на неё.
   Близко от неё темнел буфет девятнадцатого века из настоящего дерева, стёклами на верхних дверках, фанеры, с токарными балясинками...
   Ближе к углу обеденный стол с ножками токарными, вырезами подстольника, показавшие мастерство столяра здешнего, деревенского, и из обычных досок умевшего создать красивое. И стулья стояли не из магазина, а плетёные из лозы. Старыми мастерами.
   Бревенчатые не крашенный стены постоянно пахли, веками, деревом.
   Удерживая дух и прежнего, и настоящего дня...
   Дышалось, здесь, чище и глубже, не как на улицах города.
   Где надо виднелась современная электрическая плита. И электрический чайник.
   - Лера, чувствуешь, здесь всё другое, не как в прежней нашей Азии.
   - Согласная, мне интересно, во что-то другое мы попали и восприятием душевным входим...
   Передали Серафиме привезённые с собой продукты.
   Хозяйка накрыла стол для застолья, сели, заговорили.
   - Серафима, а речка у вас есть возле деревни? Жара, поплавать бы.
   - Да, Артур, как из дома выйдете и налево надо идти, за деревню. По пояс речка да ничего, в жару всегда можно охладиться.
   - Нам хватит и такой... А грибы по опушкам леса растут?
   - Так хожу за ними, на грибовницу набираю.
   - Жена, мы пойдём попозже и за грибами, и на речку?
   - Ой да, особенно на речку, купаться и карася ловить, - понятно для мужа засмеялась.
   - Лера, у нас в доме на краю живёт бабушка, восемьдесят два года ей, давай к ней сходим, как поедим? Ты как врач поговоришь с ней, лекарства нужные назначишь? А я её внуку позвоню, он купит в районе и привезёт ей. Кашель у бабушки появился, спать не даёт.
   Сходили, Лера поговорила, что и как болит, выписала рецепты, помогли бабушке.
   А дальше художница Серафима во дворе возле грядок и вырастающей картошке села писать акварелью этюды, муж и жена опять пошли по деревне и за неё смотреть на бесконечные леса.
   - Артур, какая здесь тишина, какая тишина... Я люблю слушать тишину, в ней таинство... таинство тайн природы...
  
   Глава 21
   Женщина?
   Только по юбке отличишь, а так-то... толста, ох толста, ни груди, ни бёдер абрисом. Когда близко стоит - прогорклостью пахнет, вроде от пожелтевшего сала.
   - Я называюсь заместителем управления всякими текущими процессами, так-то вот. Эт самое, давно добивалась и успешно заняла большой размерами кабинет, с зарплатой секретной, и премиями каждый месяц, и лечениями всякими бесплатно без очереди и в санаторий когда хочу. Эт самое, нравится.
   Проходя на работу мимо охране, каждый раз говорит надоевшее.
   - Я - управляющий аппарат.
   И как сама себя из принадлежности к людям, к чиновникам исключила? Наверное, думает, так говорить ну очень важно.
   В дверь главного надзирателя всего края на совещания входит боком, шириной переда и боков не вмещается.
   Называли её остальные замы в стороне от неё Эт самое, вместо по имени или отчеству. Потому - так начинала любые высказывания, даже Эт самое, здравствуйте, в ответ.
   Надзиратель с блинным не привлекающим лицом объявляет совещание начатым, Эт самое сразу перебирает принесённые листочки, листочки, папки.
   - Эт самое, должна сказать. Я на культурке сижу, культурка у меня в порядке.
   - На культуре, сколько раз мне повторять? - бурчит надзиратель. - Под моим и нашим тоже управлением культура находится на самом высоком уровне, новые урны для окурков расставили, проезжая видел из машины, когда меня водитель вёз и спросил, не слишком ли трясёт машину на трещинах в асфальте. Обращаю внимание, асфальт поправить надо, залить трещины.
   - Эт самое, я на культурке сижу, пускай Сидоров занимается асфальтом, у него дорожное строительство.
   - Ты, Эт самое, на культурке стремись к самым высоким показателям и достижениям. Когда под нашим настойчивым и уверенным управлением у нас появится новый Шаляпин? Шаляпин номер два, скажу так?
   - Работаем над вопросом, на культурке идёт успешная работа и скоро появится.
   - Эт самое, запиши себе новый вопрос, поставь вопрос с пометкой решить. Наш нужен новый художник Пластов, пускай наши портреты напишет, как тот написал заседание царской государственной думы. Культуру поднять требую до невиданных достижений!
   - Не Пластов написал, а Репин, - подсказал кто-то.
   - Сам знаю, помолчи мне указывать. Вопросы на сегодня есть?
   - Эт самое, мне нужна командировка в Москву, деньги на ремонт театра просить.
   - Вопрос важный. Командировка тебе будет, подпишу. Сколь денег будешь просить?
   - Эт самое, в Москве говорят сколько.
   - То тама, а то тута. Обращаю внимание всех сидящих, бросьте мне подсказывать. Или совсем забыли, у кого сидите? Какие денжища каждый месяц получаете? А то... а то... Ладно, идите все отсюда.
   ...В Москве постаралась сделать глазами - ну нищая-нищая...
   - Эт самое, уважаемая сотрудница министерства культуры, нами сильно уважаемая за все успехе в деле возрождения... надеюсь я Эт самое говорю убедительно...
   Министерша культуры, втрое худее, слушает почти насмешливо и думает, кто эту самую прислал?
   - У вас какое образование?
   - Эт самое, техникум в смысле технологический как пододеяльники шить и подушки перьями наполнять и высшие курсы специалистки по управлениям. Меня тама на культурку кинули, слово тама наш главный всегда говорит, нам театр нужно под ремонт остановить а на ремонт прошу выдать семьсот сорок три миллиона рублей. Театр изнутри надо нам ремонтировать, весь паркет обновлять, красить много стенок в коридорах и везде, театр сам по себе... Эт самое надеюсь убедительно рассказываю...
   Министерша смотрит глазами насмешливыми, и думает, всё ты врёшь? Год назад ремонтировали. На ремонт театра я выделю, процентов семьдесят при получении сразу вернёшь сюда и знаю, кому передать, а не вернёшь - сделает твой начальник, а ты пойдёшь в поломойки.
   - Эт самое, эт самое, забыла добавить, само крыльцо театра тоже отремонтировать, потрескалось...
   Замолчала.
   Смотрела, как подписываются документы.
   В двери вышла боком.
   - Эт самое... попрощаться забыла от радости, прощайте.
   - Навсегда, - услышала в ответ.
  
  
  
   Глава 22
   Аппарат БА-1 привезли за город, на полигон предприятия.
   Распаковали из фанерного ящика.
   Поставили на две скобы снизу, упорами вместо ножек.
   Виктор Иванович и военный представитель полковник Воронов подождали, когда Артур на небольшом столике установит и проверит компьютерную систему управления.
   - Ну что, товарищи, начнём? - спросил полковник Воронов.
   - Виктор Иванович, командуйте запуск простым словом старт, - обернулся к нему Артур.
   - Старт!
   Аппарат зажужжал четырьмя пропеллерами, качнулся на траве, неожиданно быстро взлетел ровно вверх.
   Метров на триста.
   - Триста двадцать один метр высота, - уточнил показателем с экранчика управления Артур.
   Аппарат полетел вперёд, задержался, полетел назад, вправо и влево.
   - Идите сюда, - позвал Артур.
   Кнопками направил на стоявшую подальше машину. Крестик прицела остановился над ней.
   - Как он может взорвать машину?- спросил военный полковник.
   - Нажимаем кнопку пуск, зацеп гранаты раскрывается и конец машине.
   Нажал другую кнопку, аппарат перелетел, завис над ними.
   - Видите, он нас показывает сверху?
   Присмотрелись, к экрану управления.
   - Ураааааа! - закричал директор Виктор Иванович.
   - Оооо, - выдохнул военный полковник.
   Аппарат БА-1 приземлился недалеко от них.
   - Мужики, - радостно сказал военный полковник, - вы не обижайтесь на слова, мы все русские мужики... Мои солдаты увезут аппарат куда надо, он ведь секретный. Я приготовил на всякий случай закуску и пару бутылок, поехали ко мне коньяк пить? Отметим успех.
   И поехали.
   Праздновать, отмечать неожиданный успех.
   Ура, получилось, - подумал в машине Артур. - Ё моё, а ведь взлетело... на самом деле получилось...
   ...Перебирая в уме варианты провала.
  
   Конец третьей части.
   26.07.2025 год.
  

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

  
   Глава 23
   Узнавание России продолжалось.
   Разное.
   Художница Серафима, Лера в белом летнем брючном костюме и Артур пришли в областной музей живописи на открытие выставки современных художников.
   - Лера, ты воздушная в белом костюме, можно я тебя напишу в солнечной яркости лета?
   - Вместе с мужем? - улыбкой продолжила согласно. - Мы стоим обнявшись, а по всей картине тучи, молнии, гроза... я просто так ничего не говорю...
   - Я тоже... попусту болтать не стараюсь. В деревне у меня ты бегала в короткой лёгкой юбке, она ветерком задиралась, показывала низкие верхом мягкого кофейного цвета с кружевами по краям трусики на твоей выпуклой высокой попе...
   - Так там - свобода!!!
   - Будешь мне позировать? Обнажённой, со стороны попы? Она у тебя редкой красоты.
   - Муж не дозволит, - увильнула.
   - Я с ним попробую договориться, мне нужно для творчества...
   В музей пришли многие культурные горожане.
   Перед собравшимися поставили микрофон.
   Без объявления кто она с лицом настырным, злым, вышла какая-то бабель шириной с безобразие...
   - Эт самое чаво сказать вчера придумала. Как вам известно и вы запомнили историй области навсегда, я успешно руководила культуркой города и области. Не скрою, из самой столицы пришло предложение перебросить меня на руководство инициативами и направлениями, что почётно и меня обязывает, эт самое, исполнять инвестиции, я больше не хочу вами руководить. Не обязана по должности. Сами без меня обойдётеся, нечего вам...
   Эт самое, под моим прямым руководством культуркой города и области были созданы всякие картины и скульптуры, красками нарисовали и меня, как вы видели на прошлой выставке на картине, где я сижу в купальнике на городском пляже. За ту картину от правительства я выдала премию художнику несколько тысяч, не скажу, сколько. Эт самое, никого не касается. Так что я помещена в музее в виде большой картины и музей под моим отличным руководством заплатил за картину покупкой не скажу сколько денег. Эт самое, поскольку имеющая многие заслуги заплатила деньгами из областного бюджета много.
   Как неоднократно извещалось население в местных новостях, я много раз награждена и имею восемнадцать благодарностей на блестящей бумаге, пять почётных грамот, три бесплатные поездки в санатории, название заслуженный гражданин города, так что нечего тут... Один какой-то лауреат чаво-то из столицы ему лауреата дали на улице спросил меня чаво так много себе наград присвоила. Чаво, чаво, ничаво, вот чаво ответила и вали по улице от меня, известной заслугами всякими. Эт самое, надоело мне с культуркой, пойду на инвестиции. Пошла совсем, больше на ваших собраниях я не буду.
   Пахнущая затхлым мусором бабища развернулась шириной безобразия и ушла совсем.
   - Серафима, и такая руководила вами, художниками? - тихо спросил Артур. - Знающая только слово культурка, предельно грубая и хамовитая? Ей никто и слова не давал.
   Серафима улыбнулась согласием.
   - Да все художники о ней давно говорят бестолковая, в стороне от ума корова...
   - Ей надо на операцию ложиться в больницу, - добавила Лера. - Избавляться от ожирения. Правда, от глупости хирурги не избавляют, тут по части психологов...
   - В местных новостях по интернету написали, в Москве выпросила миллионы на ремонт театра, и все деньги исчезли под предлогом ремонт будет через два года. Её и сняли, скорее всего, потому что деньги наверх не перешли. Глупая, посадят теперь в тюрьму лет на десять, если губернатора не сдаст. Без него бы не украла, - сказал негромко кто-то позади.
   Выступила, у микрофона, директор музея, всех поздравила с открытием и особенно художников, авторов новых работ живописи, графики и гобеленов. За ней коротко рассказали о своих картинах художники и двое упомянули, их картины сейчас находятся в Париже, а новый гобелен Серафимы на выставке, международной, в самой столице.
   Все пошли по залам музея, смотреть, воспринимать, думать...
   - Муж, я слабо понимаю в живописи и притворяться не хочу. Почему ты возле одних картин останавливаешься и идёшь мимо других, быстро взглянув?
   - Я тебя научу. Глядишь на картину и отзыва не чувствуешь, ни душой, ни любопытством. Что-то в неё художником не вложено. Берег реки, лес... Так и я могу скопировать, фотоаппаратом. А вот картина Левитана - знаю её с детства, Владимирка, тоже пейзаж, дорога и тучи. И мне рассказывает о жуткой тоске каторжан, их нет на картине. А по Владимирке их гнали в Сибирь. Нет на картине, а я каторжан чувствую. Поняла?
   - Аааа... да...
   - Чувство должно быть от картины, свечение скрытое. Рассказ без слов...
   - Спасибо. Поняла. Буду учиться улавливать запредельное...
   - Правильно муж тебе объяснил, Лера, - обернулась художница Серафима, - меня в Академии художеств так же учили.
   В крайнем зале на широкой стене висели всего три картины, триптих.
   Артур сразу остановился и замолчал.
   По центру белая цветением высокая, широкая яблоня, зелёная трава под ней, бегающие, играющие дети. Майская роскошь, майская роскошь.
   Слева та же яблоня со многими, многими плодами, яблоками. Люди вокруг неё с яблоками в руках, в плетёных корзинах. На траве яблоки падалицы, их подбирает и ест корова.
   Под яблоней мужик граблями чистит траву плодородия.
   Справа на третьей картине опять та же яблоня со многими яблоками на своих ветвях и на руках у людей. И с упавшими на траву.
   Мужик, нагнувшись, бензопилой спиливает прочный ствол яблони, уничтожая живое.
   Корова, задав голову, растянув рот, воет и орёт от ужаса и от жути, ею понятой.
   - Владимир Теплов, автор, - прочитал Артур. - Умный, думающий художник. Показал смысл - всё как в жизни, без брехни и угождения. Вот это и живопись, и смысл, и правда жизни. Содержание жизни. Один человек ухаживает за яблоней. Другой её уничтожает. Даже корова понимает суть и орёт от страха.
   - Мой муж написал. Сейчас он в Москве на международной выставке со своими двумя картинами.
   - Думающий... Когда художник не думает, и мыслей в работе нет, он скучный копировальщик пейзажей.
   Серафима пригласила приятных её художников к себе домой, а Артура и Леру - обязательно, - сказала, - живу два квартала отсюда.
   Зашли в магазин, купили что надо, в квартире накрыли стол.
   На кухне, где остались и вдвоём с Серафимой нарезали сыр, колбаски, помидоры, укроп, Лера оглянулась на прикрытую дверь, тихонько отсекретилась.
   - Насчёт позировать. У меня золотисто-рыжие волосы ниже живота и продолжением по сторонам выпуклых губ её. Мне муж недавно обнажил промежность, сказал вот как с тебя надо написать картину, крупно не раскрытая твоя украшенная волосами. И назвать золотые ворота в наслаждение.
   - Я смогу.
   - Мне надо к тебе привыкнуть и чтобы муж позволил.
   - Подожду, пойдём относить гостям на стол.
   - Секрет между нами...
   Серафима молча посмотрела на Леру особым, присоединяющим взглядом... подступила и поцеловала в шею.
   Секрет подтверждая.
   Сидели, разговаривали о выставке. Один сам себя хвалил за пейзажи больше остальных.
   Художник, изобразивший танцы людей на площади - все с короткими кривыми ногами, хвалился такой картиной.
   - Добрые создают, а злые разрушают красивое, как триптих на выставке нам показал, заговорила Лера. - Да, культура с одного края разваливается, уничтожается настойчиво, я не могу смотреть телевизор, в нём спорт и то пошлостью изгадили. Расскажу, что показывают.
   Фигурист поднял фигуристку над собой, провёл руку между её ног в самую промежность, девушка в узких трусах прямо своей пи-пи села на руку фигуриста, на кисть его руки, на самое плотное, он её катит, она всею раздавленной, разжатыми твёрдостью руки губами пи-пи почувствовала сильнейшее возбуждение и с улыбкой редчайшего наслаждения уплыла в онемение, уходя во все шевеления, придавливания в промежности на поворотах, натекания, улавливания чувствования пипой, обвисла и с удовольствием и очень необыкновенно, тончайше и сильно влетает в экстаз на глазах зрителей всего стадиона, возбуждаясь острее и от глаз всех людей. И он под ней, и зрители - все в колее её... чувству расплющенными губами между ног, самым чувствительным придавленным и началом влагалища полностью возбуждённого... обомлела отстранением от какого-то стыда от запретов нельзя на глазах у всех... сквозь белые трусы кончая прямо на руку мужскую... Весь стадион визжит, а зачем нам эта дрянь?
   - Какой насыщенный подробностями рассказ, - произнёс кто-то.
   - Лера у нас медик, подробности говорит точно, - ответила ему Серафима.
   Лера и о другом заговорила.
   - Сегодня у нас страна, где писатели десятилетиями получают ноль оплаты творческого труда, честной, просвещённой быть не может. Уважаемой быть не может. Культурной быть не может. Хотя писатели - просвещённые, культурные, честные, в мире остаются уважаемыми.
   За творчество.
   Вся художественная литература состоит из писателей и читателей. Читатели писателя не читают - значит, не нужен, не то писал.
   Творчество место, где писателю нельзя лгать, обманывать читателя, воровать, спекулировать, соглашаться на подлости.
   Диктующий прекратит диктовать.
   Настоящая оценка труда писателя - бессмертие, нужность читателям на века.
   Такое за миллиарды не продаётся.
   И ваши таланты художников ни за какие деньги не купить.
   Артур поднялся над всеми, сидящими за столиками. С рюмкой, налитой как у всех.
   - Мы увидели на открытии выставки какую-то нелепость - чёрт с ней, глупой чиновницей, не знающей слово культура.
   Сталин на одном из совещаний, где начали ругать писателей, сказал: - "Где я вам возьму других писателей?" Сталин прав. Человека можно научить всякой профессии. Научить человека природному таланту невозможно.
   Вы, художники, природные таланты.
   В творчестве власть иная, не похожая на власть чиновников.
   Да, иная. Живущая по своим законам. Это сама по себе посторонняя, иная вертикаль ценностей. Тут уж действительно, не переменить, не вырубить топором. Власть творчества.
   И когда общество начинает жить как попало, вкривь и вкось, теряя цели и задачи, и смыслы, остаётся надеяться на подсказки не гаснущих точностей, то есть на книги писателей. На мысли талантов.
   Природных. Проницательных. Живущих в творчестве по законам, чиновниками не придуманным. По своим законам творчества. Чувствуемыми ими безошибочно.
   А она, всевластная власть, писателями чувствуется на самом деле.
   В дни сотворения произведений.
   И у писателей не бывает президентов, парламентов. У художников тоже.
   Система управления в творчестве другая. Основана она на самостоятельности и во многом на необъяснимости.
   Сравнение - кастрюля и электроника.
   Не рыночная мусорная, а художественная литература находится над временем и время изображает. Прошедшее, настоящее.
   Поэтому у разумных людей отношение к писателям осторожное, и внимательное: писатели знают, о чём иные и подумать не могут.
   У физики своя всевластная власть, у литературы и живописи своя.
   Ручное управление писателями - Сталин и все генсеки, - приводит художественную литературу к лживости, упадку.
   Но - сколько ответственности на писателе... не позавидуешь...
   У каждого творческого человека впереди суд времени.
   Чиновникам он не подчиняется, телефоны и Интернет отсутствуют.
   Художники, творческие личности, вознесённые над всеми остальными, над зрителями, к творчеству не способными...
   Чего вы боитесь? Опасаетесь? Думать надо уметь и писать свои размышления, а не то, что можно сделать обычным фотоаппаратом. Лес направо, лес налево. Улица города с автобусами. Ну и что? Вы ведь знаете девятнадцатый век художников России, картины Куинджи, Репина, Серова, знаменитую Владимирку Левитана... Вы имеете перед ними одно преимущество, вы живы и способны творить.
   И так творите, продолжая их, так показывайте Россию аховую для зрителя, для всего Мира, чего вы боитесь? Показывайте настоящее, удивительное, как сумел настоящий думающий художник Владимир Теплов, - пронзительно. Побеждая умы, побеждая стремления зрителей понять, принять в себя смысл картины, смысл живописи, и устремления зрителей чтобы стать такими же, быть такими же... Чего вы боитесь? Не бойтесь! Время единственное условие, среди которого вы можете творить! Дальше - или пустота для вас, пишущих для продажи себя за копейки, или прославление себя для вечности!
   Мы все присутствуем в жизни единственный раз и можем добиться бессмертия.
   Сотворением Мира. Через творчество.
   Повторяю, - сотворением Мира. Будущего и сегодняшнего.
   За что и выпьем.
   - Простите, а вы кто по образованию? Говорите так интересно и верно? - спросила художница за столом.
   - Конструктор электронных систем. Там тоже без творчества никак, вот и читаю книги, думаю о живописи на выставках...
   Протянул свою рюмку к художнице и объединился с ней, чокнувшись гранёной.
  
   Глава 24
   - Артур, я тоже хочу заниматься творчеством. Сама рассказ сочинила, хочешь прочитать? Никому не показывала, ты - первый. Дрожу и боюсь, получилось ли?
   - Интересно, давай мне текст.
   Включил настольную лампу.

ТОНКОСТИ СВЕТА

   Почему-то подумала - утром после душа надела свежие трусы.
   Опять шли парой не знакомые.
   Чувствуя, сейчас их потеряет в городе и жизни навсегда, обогнала впереди идущую пару, остановилась, их вынуждено остановив.
   - Вы редкие в нашем городе, не как все выглядите, а элегантно...
   Немного зарделась, почти покраснела щеками и между бровей...
   Извиняясь за неожиданную и нужную откровенность?
   - Благодарим вас. Хотите, приглашаем на кофе? Вот наш дом видно, здесь живём.
   - Верно? Верно ли приглашаете?
   - Не пошутили, приглашаем, - ответила за него жена, радуясь неожиданному признания прохожей, не знакомой пока.
   Познакомились, Беатриче работает в большом магазине моделей женской одежды, отделом руководит и показы мод проводит, редкое имя вроде литовское, мама назвала, а отец русский, и направились в гости.
   - Елена, Владимир, я очень сразу соображаю в одеж-де, вижу как многие в городе носят китайскую бесформенную штамповку, куртки мешками с бармалейскими рукавами ниже пальцев рук, мятые балахоны носят, не штаны, и штанами не назвать. Вы резко от них отличаемы.
   - Мы художники, в эстетике и красоте понимаем... Я живописец, жена график.
   - Я вынуждена жить в двух мирах, постоянно с радостью вижу красивые одежды на работе, и тоскливое, скучное на улицах.
   Пришли в квартиру.
   В прихожей села на короткий диванчик расстегнуть замки на туфлях, короткая юбка сдвинулась назад и показала красиво выпуклые от начал к коленям ноги. Взгляд художника остановившие.
   Беатриче походила по комнатам, разглядывая картины. Пейзажи, натюрморты, портреты. Постояла перед лежащей наискосок на полотне светлым телом обнажённой красивой женщиной.
   - Владимир, - показала шевелением пальцев на картину, - я бы вам позировала сколько потребуется. Вы написали желаемую женщину. Во мне зажглась восторгом возможность тоже прославиться. Вот Курбе написал картиной всего только немного выглядывают груди, голый живот, в упор зрителям густые волосы на пи-пи женщины, прославил её на века. Я тоже хочу появиться на картине.
   - А что, - остановилась рядом жена, - проникнись, войди в тему и напиши Беатриче, разве она не яркая, не наполненная содержанием натура?
   - В вашей квартире с картинами всюду я как обёрнута живописью.
   - Насколько редко, необычно ты сказала... обёрнутая живописью...
   - Само по себе произнеслось... Могу показать, предложить себя всю, - кивнула молодая женщина. - Без нудных антимоний, а сразу.
   Раскрыла молнию и сдвинула вниз короткую юбку, стянула тонкий свитер, поправила причёску, а лифчика под ним и не было, сами груди держались, - посмотрела спрашивающими глазами на Владимира, на его жену... положила на стул свежие зеленоватые узкие трусы.
   С прозрачными кружевами по сторонам бёдер и тонкими на косых срезах.
   Женщина, вспомнила прочитанное где-то, надевая трусы никогда не знает, перед кем их снимет. Зато красивое снимать не стыдно.
   - Можно я кофе с вами буду пить в самом подлинном виде? Природном?
   Елена посмотрела взглядом особым, впитывающим обнажённую натуру.
   - Можно, конечно. Смотри, Владимир, насколько живописно. Светлые волосы на плечах краями, тёмные брови и такое же тёмные прикрывают пухлые губы прелести между ног, слегка провисший короткой дугой между ними... сразу привлекающие взгляд...
   - Я волосы никогда не сбриваю, как сейчас модно и глупо. Природное нравится, - провела по волосам внизу ладонью, вспучивая прижатость их после трусов.
   И прогладила сверху вниз себя по бёдрам.
   Успокаивая обнажение в себе.
   Художник подхватил пальцами подбородок, напряг глаза прищуром, разглядывая модель... натуру... и как её расположить на возможном холсте...
   - Тут тонкости света, их надо уловить творчеством...
   - Давайте сядем на ковре, а поднос с кофе и печеньем я принесу и поставлю в середине. Я тоже тебя, молодая женщина Беатриче, хочу рисовать. Углем по ватману. Тонкости тебя... появляющиеся высверками...
   Беатриче села на ковёр, расставив ноги в стороны. Отклонившись на руки позади и показывая себя всю. С тёмными густыми волосами внизу, над промежностью.
   Елена встала на колени сзади Беатриче, подвела по сторонам руки, приподняла белые груди женщины и удивилась.
   - Надо же, у Беатриче в древние времена были такие же тугие и притягательные... идея... изображу тебя с твоими современными трусами кружевными в одной руке и древнегреческой тунике с орнаментами теми во второй... задумчивой и гордой...
   - Я никому не позировала, вас не стесняюсь. А вы придумывайте, как меня изображать. Я хочу с вами подружиться. Почему-то мне с вами легко. Как всегда раньше здесь была...
   Елена принесла поднос с кофе и печеньем.
   - А вы где меня станете меня отражать изобразительным искусством? Можно у меня в квартире, я живу одна.
   - В нашей мастерской, там всё есть для работы. Какое у тебя редкое, историческое в искусстве имя... Беатриче, повернись спиной? - попросила художница.
   - Сидя? Стоя?
   - Да, на ноги поднимись? Правильно, стой свободно. Владимир, смотри, прекрасный у неё зад... так её писать... одна половина зада легко принижена... выразительнее... как на древнегреческих скульптурах...
   - И чтобы немного выглядывала одна из грудей, - добавил художник.
   Подошёл и немного повернул за плечи. Приподнял её руку, грудь стала виднее.
   Нежно белая.
   И присела на ковёр, опять смело расставив ноги.
   Ярко показывая на что мужчина всегда сразу смотрят.
   - Д-да! Эх, жена тут, а то бы в твою темницу, Беатриче, как в женщину прошлых веков!
   Елена хохотнула.
   - Всё достижимо... и в те века... попасть... - немного сбилась нервно Беатриче, как в начале знакомства зардевшись щеками лица, показавшего недосказанное.
   Елена глянула на неё с коротким, резким любопытством. И прибавила.
   - Я тоже хочу стать женщиной, улетевшей в прошлый века. Как на картине тех веков... две бело-розовые голыми телами женщины спят, прижались, и подруга подругу накрыла красивой ногой... наверное нежность перетеканиями чувствуя и во сне... им и соития никакого не надо...
   - Ну почему не надо? Как что так сразу не надо. Всегда искали, ищут люди исполнения новых желаний... - не отвела от её взгляда глаза Беатриче.
   Елена дрогнула, ставя чашечку с кофе на поднос.
   - Беатриче... из прошлых веков... сделай, как тебе желание подсказывает... в тебе молнией проскочило... сейчас... во мне искрит желание познать тебя полностью...
   - Меня тоже куда-то уводит, - добавил Владимир присоединением к чему-то.
   Женщина прошлых веков подошла, потянула за встреченные руки, поставила женщину современную на ноги, выворачивая наизнанку сняла с неё через голову платье, удерживая глазами глаза убрала с тела современной женщины лишне остальное, обернула её груди пальцами, пальцами, приопустила руку вниз проглаживая не плоский живот, и ниже, и туго в промежности зажав зажимаемое... положила задрожавшую на ковёр современный... легла сбоку и укрыла ногой бедро женщины тех дальностей прошлых веков...
   Находящийся рядом чувствовал утопление в непонятное перенесение во времени...
   Подумал, все ощущения сейчасные вложатся в картину...
   Вся утопая в себе и в дальности веков, предано и доверчиво снизу посмотрев в глаза древней женщины и захватив ртом губы нижние, закрыв тёмностью глаза для ясности восприятия и чтобы ничего не мешало, сдвинув к бёдрам ноги поднятыми согнутыми коленями и пальцами раскрыв внешние губы розовой прощельности в тело её, дарила скользко отглаживания упругим языком древней Беатриче, найдя самую яркость отзывов спрятанной под прикрытием тока клитора древнейшего, попавшего под придавливания языка женщины современной... молнии грудями и бёдрами...
   ...ай-ай... ай...
   - Давай-давай, - дрогнул мужской шепот, - вернее ласкай... глубже... настойчивее...
   - Отстань, довольно подсказывать, мы телами друг друга понимаем, - отозвалась женщина современная, - не мешай всю остроту чувствовать... тонкости отлёта...
   ...у-умммм... ах...
   ...захватив губами весь лобок и не теряя языком отысканный под верхним поворотиком самый нежный и чувствительный...
   ...пупышек живой кнопочки...
   ...навстречу древней женщине Беатриче приподнявшей бёдра мостиком...
   ...новые свои чувства... от мужчины невозможные...
   ...шевеля бёдрами на мостике как вырваться спеша и как глубже в себе раствориться...
   ...задыхательно дыша и под..крикивая... ахивая...
   ...начинаешь... заканчивать...
   ...нежная ты и острая... после нежной с тобой у меня на сильный не встанет...
   ...тогда нежное дальше...
   ...ум... ум... ууу... ооой... чудесно... оооой...
   ... и мужской тихий хохоток рядом...
   ...а выдохи чаще-чаще с мольбой продлевания...
   ...со сливами первыми...
   ...хо-хо-хо... хо-хо.хо... как влажно сделадось... как влажно...
   ...чувствую охваченным... зажатым ртом женщины веков весь лобок...
   ...прикусила самые короткие припрятанные губки Беатриче оттянула и резко отпустила зубами...
   ...под ней вздрогнула...
   ...извини...
   ...не бойся подруга всё нормально... сладостно...
   Беатриче уловила поднятие своих бёдер выше... поднялась сзади на колени подставляясь... проглаживание по губам её припрятанным в ногах... поняла... приняла тесный мужской в открытой навстречу... в глубину древней женщины...
   - Ты в неё начал вдвигать и телами передаётся... мы с Беатриче взаимно чувства улавливаем... и я чувствую твой... не только представлениями...
   ...Женщина прежних веков лежала среди мужчины и женщины тихо, спокойно... спокойно и тихо чувствуя обеими бёдрами тела двоих разных...
   Довольная ими и вообще...
   Видя на белом холсте потолка пока не написанную картину.
   Женщиной свое - мужчиной своё.
   И похожее, и разное.
   - Чему улыбаешься, подруга?
   - Трепету счастья... Очищению от тоски яркостью счастья...
   И закрыла волосы под животом ладонью Елены.
   Едва не заплакав.
   А вернуться часа на три назад - как?
   - Подруга, влюбилась?
   - Да. А ты без любви ко мне сможешь меня изобразить для искусства? Где все тропы неведомы? А твой муж, без любви ко мне?
   - Согласна... тропы в искусстве неведомы... без восторга тобой видимо никак...
   - Тоже так знаю.
   Поцеловались. Медленно.
   Века... каждым поцелуем содержанием прежним...
   ...Ближе к осени и живописной на большой картине обнаженной природной Беатриче, и на графическом листе зрители удивлялись на выставке.
   - Лера, твой рассказ открытие для меня. И не знал, кто ты помимо работы в больнице. Пробуй и дальше, у тебя получается.
   - Правда? Правда? Да, правда... ты меня не обманываешь никогда... Мне любопытно найти скрытое в женщине, в её настоящей сущности. Открытое, если она откровенная желаниями и поведением. Настоящими тайнами своими, подаренными рождением... Чего ищет, хочет достичь, и чего отвергает... Где она стесняется, где откровенно просит и требует не изведанное... Какой она есть в сущности распахнутой...
  
   Глава 25
   Валялись дома, в свободный день.
   В жару голая после утреннего задирания ног и терзания мужем в нежной навстречу, шепота кончай мне на живот... снова удивления какая сперма густая... весёлая своей нужностью и пружинистая Лера пристроилась за компьютером, разглядывала сущность женщин, где они открыты полностью.
   Молодая женщина сидела на углу дивана рядом с книгами на полках, отклонившись на руки позади, расставив ноги.
   Спокойные доверчивые глаза, упорные желанием сняться именно так. Настойчиво, притягательно смотрела с фото в самые глаза, ими так показывая - я так сама пожелала сниматься. Мне такое нравится.
   Чёрные брови, чёрные волосы до плеч, загар по всему телу с оставшейся белизной грудей слегка надвисших, светлота на самом низу живота, от загорания в плавках, чёрные прямо подбритые по сторонам волосы, короткие, закрывшие что под ними и между ними.
   И взгляд глаз - я тебе нравлюсь, я тебе доверила себя снимать на фото. Она же лежит на спине и величаво, гордо смотрит на саму себя, приподняв голову.
   На том же диване, теперь скрестив ноги перед собой, обнаженная, показывающая свои крупные фотографии, разложенные близко к ногам. Всяких. И на коленях, и с раскинутыми ногами, показывающими полностью красную щель под чёрными волосами внизу, растянутую на стороны пальцами...
   И везде спокойный, довольный своим телом взгляд глаз тёмных...
   Показывающих, - я так могу полностью разглядеть своё тело, полностью знать себя, а не частями в зеркале... Мне нравиться разглядывать себя всю, даже на четвереньках с задом на весь размер фото, сзади раскрывающей красную щель вхождения в тело моё...
   Я спокойная, я довольная, снимай меня пока молодая и желанная, мой фотограф, мой мужчина умеющий измучить меня на диване разложенном для двоих...
   Лера с любопытством разглядывала, думала, думала...
   Легла головой на бедро мужчины.
   - Муж мой, а почему женщины любят сниматься обнажёнными? Для себя, а не какой-нибудь рекламы или денег?
   - Женщины себя не видят такими, они же ходят одетыми?
   - Так и раздетой со стороны себя полностью не увидеть...
   - Да, так... Полностью видит себя и есть причины для самоуважения, для гордости... себя любить можно, самой себе когда нравишься.
   - Женщины по своей природе хотят себя показывать, не скрывать свою красоту.
   - Да, да, а я разве не женщина? Не хочу знать, видеть себя обнажённой со стороны любой? Нет, желаю. Мне иногда приходит желание положить фотик на пол присесть над ним и потом разглядывать вид себя между ног снизу... никто себя до конца не знает, по свои желаниям...
   - Сделай.
   - Когда?
   - Сейчас.
   - Я после душа внизу себя влажная. Твоё семя смывала, набрызгал на мои золотистые волосы... и я успела за тобой сразу...
   - Пускай будут разные фото, и влажные волосы.
   Обнажённая, принесла фотоаппарат. Отдала мужу в руки. Встала над его лицом, расставив ноги.
   Фото получилось.
   - Теперь я присяду над твоим лицом опять для вида снизу всей промежности...
   Получилось.
   - Сейчас сними мой зад, а то всегда говоришь высокий...
   Опять получилось.
   - Дай фотик мне. Присяду над твоим лицом, лизни мою нежную, сфоткаю.
   Перешла ниже, передвинула не умеющий пока ничего, чтобы и ядра стали видны, сфоткала.
   - Всё, сохраню в компьютере и стану любоваться.
   - А хочешь кино, видео про нас? Я поставил камеру и несколько раз снял, мы празднуем в постели.
   - Да, очень хочу. Тем более я не знала о камере и что записи действия и вела себя естественно, как и ты. Со звуком кино?
   - Конечно.
   Сидела и смотрела внимательнейше... удивляясь и вздохами сильными, и неожиданными ой и ого.
   Подошла, взяла за руку.
   - Я поразилась от удивления...как ты меня еёшь... как меня умеешь драть своим твердо задравшимся, как тебе даю прелесть любви своей нежненой... изворачиваюсь всем телом... не помню все мои выкрики и твои слова... поразили все изворачивания нашими словами и телами... поразилась, как ты меня перевернул и мою попу неожиданно поцеловал, поцеловал... ооо-ой... растаяла... счастьем... удивительно, ты своим резко ударяешь в моей до упора, а настроение взлетает в прекрасное... Оказывает, мне нравится поднять голову и смотреть на твой входящий, я потом и не помнила... и нравится приподнять бёдра мостиком подставиться под него и его ловить раскрытой рукой не направляя... удивлялась как ты меня еёшь, еёшь, еёшь целуемся и целуемся... с любвью и наслаждением и радостью и сурово и вся покраснела, жарко стало, как ты в меня, в меня и я подставляюсь, даю, даю...
   - Специально ни я, не ты ничего не делали... мы не актёры за три рубля... мы на постели и на ковре - любовь...
   - Очень, очень понравилось... Смотреть буду с повторениями, как потянет по настроению... когда станет или - ну, буду. Никуда от меня не прячь, когда и новые видео снимешь. Ты раз сказал мне... картину можно написать, где моя вложена крупным планом и называется золотая щель...
   - Золотые ворота в наслаждение, точно.
   Отпустила руку, передвинулась ниже забрала в обе ладони ядра, слегка подкручивая.
   - И почему мне хочется не больно мять, подкручивать мошонку с ядрами силы, тянет в рот забрать одно, второе... знаю, тебе нравится, сам говорил...
   Забрала, подержала, поглаживая своего мужчину по голому бедру.
   - Я и твой желаю сфоткать, когда снова станет прямой как умеет. Его вместе с ядрами. С широким набалдашником впереди, любимым не одними словами, а чувствованием моей в глубине... Знатная, известная мне губами и вложением залупа... старинное русское слово... вроде стыдное запрещённое слово, а старое, русское без стеснения. А мне и не стыдно. Оно точное. Залупа... такое круглое слово... самого начала стоящего... на всю глубину моего тела снизу... губами тянет дотронуться, в рот забрать глубоко... Такой широкой залупой ворваться, втиснуться в мою глубь тела и проводить им туда-сюда, туда-сюда...
   - Жди нежной, тесной пи-пи-пи до времени.
   - Тоже сказать должна тебе секрет. Хочу запечатлеться молодой, без скучных, вялых частей тела. И без скучного моего душевного содержания. Художница Серафима желает написать и такую картину, и меня в рост видом сзади. Сказала ей, должна у тебя попросить разрешение. Ты позволяешь? Ты дозволяешь?
   - Да пусть пишет, согласен. Скажи ей, мы у неё картины купим.
   - Такое не измена с моей стороны?
   - И близко нет. А когда ты будешь позировать? У тебя же работа?
   - Да договорюсь с ней. По выходным. Как мне наши видео понравились, как понравились, глядела жадно, признаюсь, даже саму потянуло на повторения... Артур, муж мой... ты умный и чувствующий... скажи, а любовь бывает? Или одни брюки из вельвета, сшитые случайно?
   - Не бывает. Любовь - есть. Душа твоя за наши времена вместе разве не распахнулась?
   - Да. Распахнулась... А душе своей я верю...
   И слезинка капнула.
   Почему-то.
  
   Глава 26
   После фортепьянного концерта в городской филармонии Евгения Доги пришли к нему за кулисы, рассказали, кто они, пригласили к себе домой, - мы здесь недалеко живём, пообедаем и угостим настоящим кофе.
   - Друзья, - засветился Дога добротой улыбки, - у меня поезд в Москву через четыре часа, с удовольствием отдохну у вас, спасибо за приглашение.
   Шли по городу, Артур нёс вешалку с концертным костюмом знаменитого композитора, прикрытый чехлом.
   Лера светлела лицом, держа Догу под руку.
   Прежде спросив разрешения.
   - Друзья, в приехал в ваш город впервые после консерватории, давно. На улицах стояли часто бревенчатые дома, как в деревнях. Я стремился увидеть место, куда при сталинщине загнали моих родственников, из Молдавии. Ехал в дальний район - дороги нет, две глубокие колеи, грязные после дождя, через лес. Тележку тянул гусеничный трактор, с мужчинами сидел в ней на подложенном сене.
   В районной деревне нашёл дом, в нём прежде жили мои родные люди. Постоял, помянул сердцем... Там оказался клуб, люди собрались, сыграл им на пианино мелодии в память о своих... Пианино было не настроено, но ничего, сыграл...
   - Досталось и вашим родственникам...
   - А кому тогда не досталось? Жуткое творилось бесправие. Человек был для той власти никто.
   Люди, шедшие по тротуару улицы навстречу, останавливались, здоровались удивлённо.
   - Мы вас много раз видели по телевизору, а тут сами повстречали настоящего, удивляемся...
   Дога отвечал всем, спокойной улыбкой.
   Фотографировали, на карманные телефоны.
   Двое полицейских остановились, улыбнулись, кивнули и отдали честь.
   - Евгений Дмитриевич, когда мы жили в Казахстане и впервые услышали ваш знаменитый вальс в кино, и представить не могу, будем идти рядом. Спрашивал тогда, а кто такой Дога?
   - Артур, почем у вы меня называете по имени и отчеству?
   - Из уважения, и так - культурно.
   - Дога - это фирма, как сейчас говорят, фирменный символ. Называйте меня по имени...
   - Хорошо, Евгений Дмитриевич.
   - Евгений Дмитриевич, я как чувствовала, будут гости, и приготовила котлеты. Жареные кабачки гарниром, - похвалилась Лера.
   - Жареные кабачки мне всегда нравятся, - ответил ей Дога. - И вы называйте меня легко, по имени.
   - Мои родители в Казахстане не поверят, в России с вами рядом иду...
   - Я вашим родителям напишу пожелание, перешлёте письмом по почте.
   В квартире накрыли журнальный столик в большой комнате.
   Самыми лучшими угощениями.
   - Евгений Дога, красное вино будете? Сделано в Абхазии?
   - Глоток за встречу и наше знакомство... При моих концертах, встречах застолья, банкеты колесом, и мне в любой момент нужна светлая голова, вдруг новое записать потребуется...
   - Евгений, можно ли уничтожать творчество? Мы с Лерой были в театре, начинается спектакль. Черный задник, почти чёрный свет. Выходят актёры с табличками, надписями на груди: дядя Ваня, Мария Петровна, служанка, сторож. Диалоги странные, через диалоги не понять, кого они изображают. Местами жёсткие скрипения вместо музыки, как у одного композитора, скучного мне.
   После пьесы стоим, слушаем беседу журналистки и режиссёра.
   - Зачем вы переписали, изуродовали текст пьесы Чехова?
   - Я так вижу. Я авангардист. Чехов отсталый. Я и переписал, полностью, совершив нужную работу.
   - А авторское право разве отменили?
   - Я авангардно отменил, нашёл новое видение.
   И как нам воспринимать какое-то хлёбово, вместе спектакля?
   - Дичь и безобразие, - сурово высказал впечатление Дога. - Через уничтожение культуры всегда начинается уничтожение национального, собранного за века. Произведениями культуры. Литературой, музыкой, живописью. Архитектурой тоже.
   И грустно, тяжело добавил.
   - Когда я закончил в Москве консерваторию, три года не мог ничего писать, из мелодий. Не знаю, почему. Зарабатывал преподаванием в музыкальном училище. Постепенно расписался. А те три года... и помнить тяжело и не выкинуть из жизни, она всегда одна.
   Помолчали, что тут говорить...
   - Вот у вас тарабарщина отсутствует, у нас много пластинок ваших мелодий, годами собирал. Могу вам подарить, если требуются прежние записи, с оркестром дирижёра Бадхена.
   - Дорогой Артур, спасибо за  теплые и всегда удивительно трогательные слова, как будто не мне сказанные. Я буду очень рад получить имеющиеся у вас пластинки, прежние записи, тем более что у меня пару лет тому из московской квартиры назад спёрли полторы тысячи виниловых пластинок, которые я собирал ещё со студенческих лет. У меня опустела душа без них, те записи, которые я после полуночи слушал и находился в мире, который я складывал  при помощи  звуков. Сегодня  такую музыку и не издают.  У нас в стране тем более сплошь попса!  Вот и театре вы рассказали, о пустоте со сцены. Приедете в Москву - будем общаться. Необычной радостью я  запомню ваш теплый уютный дом.
   Встали и пожали друг другу руки.
   - Уедете со всеми пластинками. Лера, ты хочешь чего-то спросить?
   - Без подхалимства уважаемый Евгений Дмитриевич, в чём настоящее значение культуры для людей?
   - Скажу так. Культура сохраняет человеческое в человеке. Культура не унижает, напротив - возвышает человека.
   - Я стараюсь много читать книг, помимо книг по специальности, я врач, мне муж сколько разной музыки проигрывает дома у нас... как вы написали свой знаменитый вальс? Знаю, у вас до него были другие, - вальс "На катере", "Вальс любви"...
   Дога захохотал и стад, затем, сразу и таинственным, и серьёзным.
   - Друзья, сижу дома, вечер, утром мне на Мосфильме сдавать вальс, оркестр для первой репетиции ждёт, вальса нет. Сижу за пианино, чего-то там наигрываю... не то, не так... А над нами - показал в небо, - есть Диктующий. Не какой-то там старик с бородой для верующих, а Диктующий. Он посмотрел на меня с неба, говорит своим помощникам - чего там этот человек в клавишах запутался? Ну-ка слетите к нему и шепните на ухо три ноты.
   У меня появилось самое начало - протяжное пам-пам-пам... Дальше всё понял и глубокой ночью вальс для фильма "Мой ласковый и нежный зверь" написался полностью. Я не знаю, озарение, не озарение...
   - Наконец я знаю, - задумалась Лера...
   В двери позвонили.
   Артур открыл.
   - У вас знаменитый композитор, можно к вам?
   - Откуда вы знаете?
   - Да весь подъезд говорит. А я не постеснялась.
   Вошла соседка с яблочным пирогом на белейшем полотенце и подносе под ним, бутылкой шампанского, детьми и фотоаппаратом.
   Назвала себя, назвала двух детей, поставила пирог на столик...
   - Дорогой Евгений Дмитриевич, сфотографирую вас с моими детьми? Вырастут и станут гордиться, с самым знаменитым композитором страны рядом стояли! Вместе со мной.
   Опять Дога весело расхохотался и встал посередине всех здесь, как попросили.
   На века...
  
   Глава 27
   ...И пора посмотреть, где Север? Где Юг? И звезда Венера, заставляющая думать, а от неё путь к Большой медведице?
   Что в современной русской литературе? Туда плыву или нет?
  
   * * *
   Две темы невозможно объяснить, в художественной литературе.
   Первая. Почему автор пишется.
   Вторая. Почему автору не пишется.
  
   * * *
   Среди всего и всякого страшного...
   Как вы смогли сохранить ясность ума, вот что интересно, в сегодняшней России... Это по крутости примерно на том же самом уровне, что ум с Неба, серьёзно...

Эстер, Израиль.

  
   * * *
   Привет вам, ещё раз! О романе "Дом на длинном холме." 
   Только что закончила читать.
   Знаете, вы написали что-то невероятное, понимаете?
   Правдивое невыносимо.
   Тонко всё подметили, разложили по полочкам, ни единого лишнего предложения. Всё должно быть.
   Актуальный роман.
   Мудрый.
   И знаете, многожанровый.
   Можно, с одной стороны, выявить фантастическую часть, но с другой - сами знаете, в какой действительности живём - это самая яркая проза о нашей жизни на сегодняшний день. 
   Никто бы так не написал. Только вы.
   С вашим взглядом, с вашей мудростью, откровением, честностью. 
   Спасибо, друг мой! 
   Спасибо за то, что разрешили прочитать его одной из первых!
   Написано так, как надо. И только вы могли так написать.
   Вы написали не что-то, а ого-го что!
   Обнимаю вас крепко! С успехом!

Ваша И. Литва.

  
   * * *
   Вы пишите, как провидец. Всё, что создаёте, это не напрасно.
   Просто невероятный роман! Давно такого не читала. Настоящего. Очень. Обдало жаром. Уже хочу эту книгу!!!!!! Мне до таких масштабов ещё долго писать. Вы знаете, я перечитала уже раз пять.
   Первый бегло, можно сказать, наспех, второй раз вдумчиво - отмечала про себя вкусные моменты. А потом я читала и понимала, что меня реально бьёт током от романа. От слов. Помимо слов в нём жизнь. Знаете, такие живые страницы. Так много всего, что надо зашивать раны на сердце. Великолепная вещь! По-моему, лучшая вещь из написанного в последнее время. С уважением и поклоном к Вашему творчеству!

Илона. Литва.

   * * *
   Друг мой, новое дочитала ещё в пятницу. Хотелось поносить в себе.
   По-моему, очень. Что-то такое особенное, другое, не такое, как вы писали раньше.
   Очень начало хорошее. Интригующее. Дальше - ещё больше.
   Рвётся, хочется читать и читать.

Илона. Литва.

   Вы выдали Невероятное! Вас не перехвалишь. Невозможно просто.
   Вы пишете сердцем.
   Непросто читать, и после прочитанного не просто закрываешь текст, а остаёшься думать.
   Думать.
   Когда читатель думает - это вершина для писателя. 
   И не каждому эту вершину удаётся покорить. 

Илона. Литва.

   * * *
   Доброе утро. Встала пораньше, чтоб дочитать.
   Что скажу?
   Сильнейшая третья часть.
   Просто выброс адреналина сразу в кровь.
   Некоторые предложения вообще "забрала" себе в цитаты. Можно?
   Знаете, ваше новое - это нечто. Просто такое необычное, новое, но ... везде есть Вы. В каждой строчке.  
   Спасибо, что разрешаете читать новое! Так приятно быть первым читателем!
   Люблю то, что выпишете. Прочитаешь и час, два сидишь, замерев. Прокручиваешь всё заново.
   Замечательная вещь получается! Умопомрачительная.

Илона. Литва.

   * * *
   Да, это сильно. Прочитала заново. Ещё сильнее. Ещё звонче.
Спасибо, что вы есть и что пишете!

Обнимаю, ваша И.

  
   * * *
   Невероятный роман! Сегодня снился "Командарм". Сидим в комнате у камина, говорим о литературе. Давно уже не было такого, чтоб снилось прочитанное. Сильная вещь. Всю меня забрала. 

Ваша И. 

   Решила, напишу зарисовку с "Командармом". Пришлю потом. 
   Можно? Реально постучали так. Сильно.
   А крепко во мне засел Ваш "Командарм". Не отпускает.
   "Командарм" - это песня. Это правда. Очень точно.

Илона. Литва.

  
   * * *
   Привет! Прочитала все четыре части.  Невероятно сильно. Откровенно. Мастерски. Очень живые беседы. Очень живые люди. Сцена с Ремарком - просто находка. И, конечно, интимные сцены. (это то, чему мне учиться и учиться). как вы там написали о писательском мастерстве? "Как пиджак, сшитый из кожи, кирзы, резины, картона и всё - одновременно". Могу сказать, что это и о вашей прозе тоже. Здесь всё живёт: здесь кожа, здесь жёстко и натянуто, как нервы - кирза и резина, картон - хрупко, но твёрдо. Люблю Вас читать! Обнимаю крепко!

Ваша Илона. Литва.

   * * *
   А почему бы и не хвалить себя!? Особенно, когда есть за что и работа проделанная нравится. Дорогой, спасибо за прекрасную книгу, которую поглотил, как  дозу жизненного эликсира. Прекрасно. Спасибо и привет  всем нашим друзьям  на Вятке. Успехов и оптимизма. Обнимаю .

Евгений Дога. Москва.

   * * *
   Эскиз обложки хороший!!!! Читаю твою книгу. Очень сильно!!! Зацепило!!! Но я думаю, что не каждый сможет понять о чем и про что книга. Только думающий правильно сможет вникнуть в суть. Проникнуть в глубь. Поздравляю с выходом очередной книги. Ты оставишь после себя неизгладимый след в современной русской литературе!!! Ты молодец!!!  Надеюсь твое творчество будут изучать в школе наравне с Пушкиным и Лермонтовым. Ты наша гордость!!!

Игорь Пискунов. Караганда. Казахстан.

  
   * * *
   Привет. Произведения которые ты пишешь люди будут читать по любому. Мы рады за тебя. Книга, правда, очень хорошая. Очень своевременная, честная, нужная.
   Когда вирус прекратится приезжай к нам, всем твоим родным и родственникам.

Игорь. Караганда. Казахстан.

   * * *
   Рассказал читатель, редко так бывает, глаза в глаза. "Я прочитал вашу книгу "Тарантас для длинных туч". Вы пишете, как никто. У других читаю страницы - как на машине еду, везде обозначено и разжёвано, напрягаться не надо. Тут знаки, тут линии на дороге. У вас нет ничего. Читаю абзац, ого, думаю, останавливаюсь и пробую разобраться, потому что подсказок нет и ничего не обозначено, за что мне держаться. Как в Космосе. Спутник взлетел и крутится в громадном просторе. У вас так же, и я сам должен понять что дальше, за абзацем, сам должен подумать и сделать выводы. Вы не принуждаете, вы думать самостоятельно заставляете. У вас как в жизни, ничего наперёд не обозначено и неизвестно, а что случится через час или за поворотом. Полная свобода думать для читателя, у вас, без нотаций и навязываний. А потом получается, написанное понятно, жизнь показана смыслами и отсутствием смыслов так сильно - успевай понимать."

В.Михеев. Вятка.

   * * *
   Друг моего брата рассказал мне в Караганде. Четыре часа ночи, верчусь, жена ты чего не спишь? Тебе утром на работу. Твою книгу прочитал, "Мальчик мой". Спать не могу. Второй раз такое в жизни, первый был после книги о Гулаге.
   Я и не знал, что делают мои книги... Вот тебе концентрация, что-то вроде электронов, близких к атомной энергии... или посильнее её.

Александров. Караганда. Казахстан.

  
   * * *
   "Услышал, ты написал новый роман. Мне нашли в интернете. Со слабым зрением я читал несколько часов и дочитал до конца. Твой "Командарм" роман потрясающий. Выдающийся роман, нет похожего и подобного. У тебя свой путь. Прочитал и не могу успокоиться. Как ты смог его написать? Потрясающий, честно тебе говорю. Ты приблизился к классикам."

Таллин. Эстония. Профессор Валерий Паульман.

   * * *
   Дорогой мой... !
   Читаю "Тарантас для длинных туч" для души, как глоток свежего воздуха в одиночке Петропавловской крепости.
   Что же касается Тарантаса, то книга очень необычная по структуре, стилю, сюжету и богата не только жизненными премудростями, но и важными обобщениями из современной политической и вообще общественной жизни России. Хорошо передана атмосфера повседневного бытия человека.
   Один Ваш стиль чего стоит! Выразительный. Ёмкий. Не расплывчатый. Рассуждения поданы афористично. Каждый поймет. Написано не заумно, а для всякого разумного человека.
   Дочитал я Ваш роман. Жаль, что кончился. Про него писать непросто. Это - и сатира. И сказка умная. И фантазия на тему о радости жизни. И о мерзости, которая нас сегодня окружает. В общем, роман многогранный и очень злободневный.
   Поздравляю с успехом!
   Много душевных сил на него ушло.
   Завидовал я афористичности написанного. Точности и меткости слов. Вы - мастер диалога. И ёмких описаний.
   Творите и дальше на пользу людям! Спасибо за книгу! Пишите еще - ведь Ваш талант нужен людям!
   Ваш всегда - Валерий Паульман, профессор, доктор экономических наук. Бывший министр труда СССР. Эстония.
  
   * * *
   Роман "Танго свободы".
   Уважаемый мой...
   Дочитал Ваш роман. Хороший. Мне понравился и читал я с большим интересом.
   Что мне в нем понравилось?
   Во-первых, он начинен философскими размышлениями. И они органично вписаны в ткань романа. Рассуждения о смысле жизни,  свободе, нравственности и т.д. бесподобно  написаны, без морализаторства и поданы как мысли думающего и ищущего человека.
   Во-вторых, Вы - мастер диалога.  Нет ни одного лишнего слова. Все в точку. Здорово.
   В-третьих, Ваши немногочисленные описания природы, окружения, где происходит действие романа, настолько ярко выписаны, что их прямо ощущаешь кожей, видишь как на фотографии. Они - просто чудесны.
   В-четвертых, сюжет романа - актуальнейший с сочными, точными, хлесткими характеристиками событий за многие десятилетия.
   В-пятых, герои романа - интересные люди.
   И, наконец, в-пятых, ярко, по-боевому выраженная гражданская позиция в битве идей, которая сейчас вовсю разворачивается. Хорошо, что вмонтирована борьба мнений, противоположных оценок по событиям 1990-х годов.
   А какой яркий, образный язык! Есть запоминающиеся перлы. Например.
   "Всё равно в любой стране взвоешь, при отсутствии интеллектуального. Размыслительного.
   Так - жить?
   Человек попадает в жизнь случайно.
   Рождается, вырастает. Просто до скучноты. Аксиома для голенища кирзового сапога".
   Или еще:
   " - А где у вас бог? Мне бы с ним о ваших ужасах поговорить. Неужели он такое устроил?
   - Чего захотели... Бога придумали, чтобы всех вас в таких условиях держать, пугать и запрещать. К нему доступа нет, у нас не то что к нему - к начальнику города доступа нет, а так же к губернатору. И к президенту страны, само собой".
   Думаю, что Ваш роман хорошо послужит во имя победы идей гуманизма и демократического социализма.
   Кстати, я и о себе нашел пару строчек. Спасибо за хорошие слова.
   Паульман Валерий Фёдорович, доктор экономических наук, автор книг по экономике, экс-министр Правительства Эстонии, экс-министр Труда СССР, г.Таллин. Октябрь 2010 г.
  
   * * *
   Позвонил мне один композитор, говорили с ним о другом композиторе, общим знакомым, умершем. Вот как так? В творчестве есть необъяснимые тонкости. У умершего композитора было ну всё: образование в консерватории, рядом все известнейшие композиторы, музыканты, певцы вокруг, он писал блям-блям для всяких кино, мотался по заграницам, получал медали и ордена, звания почётного. И - ничего не написал ни знаменитого, ни известного людям. Вот как так? А так, судьба такая. Ни единой мелодией не известен.
   А ты, сказал мне композитор, написал выдающееся, на уровне всей европейской литературы. У тебя свой путь, не повторимый. И в прежних романах, а "Командарме" - поразительно, как ты среди своей жуткости жизни создал? Ты приблизился к образцовым авторам, к классикам.
   Не знаю, ему в ответ. Хорошо, что получилось. Объяснение невозможно.

Россия. Районный городок Советск. Григорьев.

  
   * * *
   Дорогой мой друг! Горжусь дружбой с вами! Вы пишете редко, как никто. С вниманием и наслаждением прочитал ваш новый роман.

Таллин, Эстония. Профессор Валерий Паульман.

  
   * * *
   Интереснее - кто кого родил и какая она, нормальная, обычная человеческая жизнь, обычаями проросшая: по ней и узнаешь страну. Какое п р е д в и д е н и е было у моего кунака?! Это портрет российской папуасины! Ты гений. Но не зазнавайся. Трудись. В Росии любят немых и глухих рабов как - помнишь? - "Муму" у Тургенева?

Каплан. Адыгея. Кавказ.

   * * *
   - Капланчик, я всегда очень спокойный, насчёт зазнаться. Знаешь, нос задерёшь, возомнишь о себе, и диктующий отвернётся. Раз и навсегда, без прощения.
   - Мой кунак, я всегда за твоей спиной друг, Как крепость, как телохранитель твоего творчества... Было приятно пообщаться. Алейкумсэлам.
   - Сегодня у нас, на Кавказе, ясные летние дни. Причина: все народы гордого Кавказа празднуют День писателя, у которой неуловимый з о в художественных соображений да не заглушенные житейские заботы. Хвала моему другу, который незаменим на тесной Руси! Пусть Она услышит гул твоего - приметного для нас! - творчества.
   - Спасибо. Пишу, как могу...
   - Кунак во всем оригинален. По природе Его талант без трещин. Как клен весной выделяется своими листьями, ствол - светом да цветом, он дерзко стоит на ниве вдохновения - уже целая охапка романов у него. Роскошно?
   - Кунак, что я прочитал о моём давнем друге, великом поэте Олжасе Сулейменове - скучно. И как-то слишком постороннее. А я знаю изначально. Я приехал в Алма-Ату, пришёл со своей рукописью к Олжасу в кабинет. Мы уже дружили. Олжас сидел очень озабоченным. Брал телефон, подтверждал, - да, мою книгу "Аз и Я" остановили в типографии, да, не знаю, что будет дальше, может выйдет, может нет. Я понимал, Олжасу трудно, о книге его ничего не знал, в чём с ней не так. Между звонками мы говорили на темы другие, я читал ему свои стихи. Олжас не был растерян, но сидел очень задумчивым, в кабинете первого зама начальника писателей Казахстана - его должность.
   Так вот, в те дни Кунаев, первый секретарь ЦК Казахстана, позвонил Брежневу, начальнику ЦК Казахстана перед ним. Попросил помочь. Книгу издали. У меня на полке. Есть в ней странности, на тему может так, может не так, всякое бывает. Особенно под пылью веков. Есть нажим, что русские многие слова взяли из азиатских. Ну и что, когда народы касались друг друга и перенимали и слова, и одежды?
   Олжас мне сделал много хорошего, с ним знаком с юности и дружу с 1982 года, всегда был на "ты", всегда он во мне видел будущего писателя, каким-то своим нюхом.
   У Олжаса есть в стихах отличные слова: "Возвысить степь, не унижая горы". Мудрые, честные слова. Вот от них и надо идти в этой его книге.
   И никто книгу Олжаса не встретил гробовым молчанием. Книга вышла, её читали, о ней разговаривали. Часто в спорах было - может так, может не так, потому что многое просто не доказать. И были переиздания книги, так что не надо на пустом месте городить чепуху. Олжас первым попробовал решить не разрешимые проблемы двух языков. Мне книгу было читать очень интересно, я тогда думал - а почему московские академики ничего не написали о такой теме? Видимо, не их умами было писать, не их способностями.
   - Кунак мой, все книги-сборники стихов Олжаса Сулейменова у меня на книжном полке, рядом с книгами таких как Евтушенко, Рождественский и Вознесенский... Он реформатор стихосложения. Его имя для меня божественно. Его поэзия элитарна и не сравнить с ноющими русистами, которые довели Великую страну Советов до развала.
   - Кунак! Раз в Москве с Олжасом я попал на обед в спец кабинете Центральной доме литераторов - генсек СП СССР Марков, его замы, все с золотыми звёздами за литературу, чего я никак не понимал. Олжас тогда был генсек СП Казахстана. Я тихо сказал Олжасу; ты - перечислил все его должности и награды, а я изданной книги первой не имею, как мне к тебе обращаться? Олжас или по отчеству тоже? Олжас оглянулся на этих "героев", ладонью прикрыл мне ухо и ответил: друг, брось пи.деть. Понял, сказал я ему.
   - Я удивляюсь, что Он до сих пор ж и в о й. Все значительные поэты того времени были негласными глашатаеми, социально протестующими против "коммунистической" эксплуатации народов страны. Как вспомню дурость областных чиновников того времени, хочется плюнуть направо и налево...
   - В Алма-Ате, в гостях, мы за столом оказались друг против друга. Я сказал, Олжас, ты поэт и я пишу. Давай прочитаем друг другу свои стихи? Олжас удивился всем лицом, это было как вызов, по обычаям казахов, как состязание акынов. Он сказал: читай. Я читал.
  
   Как хочется на диком скакуне
   Куда-то в степь, куда-то в сопки деться!
   Я русский, а в России трудно мне:
   Осталось далеко шальное детство,
   А в двадцать лет нельзя перелюбить.
   Скучается в лесах по Казахстану.
   Я русским больше не умею жить,
   Хоть и казахом никогда не стану.
  
   Олжас спросил - ты написал?
   - Да.
   - Что тебе прочитать моё?
   - Город мой, бесснежная зима.
   Олжас читал. Все гости слушали молча.
   Незабываемо... все гости удивились, тогда...
   Вот такая наша давняя дружба.
   - Кунак мой, "Как хочется на диком скакуне..." - скажу: не плохо, кунак. Особенно, "Я русским больше не умею жить, Хоть и казахом никогда не стану". Как выразительно! Завершено стихотворение!
   - Кунак Каплан! Я поставил видео, где Олжас читает стихи о серой сволочи. Я серым не был никогда, друзей не предаю. Именно Олжас по моей просьбе нашёл мне лучшего редактора по прозе, в Москве. И ответ был от неё, Инны Борисовой, "Новый мир" - роман у вас получился. Я не просил помочь опубликовать, просил понять, что у меня с романом, получилось или нет. И Олжас помог. Позже роман вышел, лет через пять.
   А Андрей Вознесенский при неожиданных встречах со мной в Москве почему-то всегда улыбался, протягивая мне руку...
  
  
   * * *
   - Хоть и казахом никогда не стану - как чувствовал, так и написал. Вырастал в Казахстане, их культуру знал с детства... Олжас тогда очень удивился моим тем стихам...
   - Потому столько тепла и человечности в твоих книгах... Ладно. Завтра у меня прессованный режим рабочего дня. Спокойной ночи, кунак.
   - Литература, как и физика, математика, может быть и национальной, и наднациональной. Как то же самое Солнце для всех. Вольная воля, кунак, вольная воля...
  
   * * *
   Вы порядочный писатель и пишите для порядочных людей. Для самостоятельных, умеющих думать.
   Болгария. Сергей.
  
   * * *
   Дорогой наш, доброе утро. Встала сегодня рано, много дел, завтра улетаю в Оренбург проводить семинар прозы. Увидела ваше письмо и подумала, что после командировки прочитаю об Олжасе ваши воспоминания. Но не удержалась, открыла и залпом все прочитала. Очень интересные воспоминания, по-новому открывшие для меня Олжаса Сулейменова. И вы так хорошо описали его и ту нашу, советскую, литературную жизнь, с секретарями, ЦДЛом, СП СССР на улице Воровского, - все это я хорошо помню. И вот что удивительно: вчера пришла наша писательница Надежда Ажгихина, она журналист, вдова Юрия Щекочихина, и сказала, что была только что в Алма-Ате и встречалась там с Олжасом Сулейменовым, брала со своей подругой у него интервью. Сказала, что выглядит он хорошо, очень долго с ними разговаривал. Интервью выложено уже в интернете, она обещала прислать ссылку, но его наверное, и так самим можно найти. Так что вот так совпало, что после разговора с ней об Олжасе, я получаю от вас воспоминания от вас об Олжасе. Видимо, его личность и его творчество настолько притягательны до сих пор, что хочется говорить с ним, говорить и писать о нем. Спасибо вам за ваш рассказ. Можно ли его переслать Надежде Ажгихиной? И попросить напечатать его.
   Всего доброго, Светлана Василенко. Писательница, сценарист, поэтесса. Первый секретарь Союза российских писателей.Москва.
  
   Глава 28
   Встретились как договорились, вдвоём, в мастерской художницы.
   Поговорили о вчерашнем дожде, пока стесняясь взаимно.
   Трепеща...
   - Лера, хочешь вина?
   - Ничуть... Я пьяна от чувств... вхождения в творчество... как в ледяное озеро на жаре...
   Серафима подошла, предложила спокойно.
   - Раздевайся, сюда никто не придет.
   Оглянувшись на недавнее прошлое, Лера сняла платье. Лифчик.
   - Какие на тебе сегодня тонкие, нежные и прозрачные трусы, - прилежно, с благодарностью заранее удивилась Серафима, - золотом рыжих волос просвечивают...
   И сняла с неё, присев.
   Отвернувшись скромно, осталась без защиты, крайней, розоватых узких трусиков.
   Совсем и ожидаемо, и как переступив в другое...
   Стесняясь.
   Задрожала, почему-то.
   То муж, мужчина любимый их снимает, а то...
   Девочка прошлая с девственностью, где ты? Во что ступаешь?
   Бывшая девочка, как тебе узнать тайны взрослой жизни? Прелестные?
   При страницах жизни новых тайны скрытые?
   Только собой.
   Тайны мужчин и женщин?
   Только через себя, дрожанием открывающихся иных чувств и телом...
   Не отдашься повороту и плыть не будешь...
   Перед кем снимать тонкие трусы с тела и души... меняющейся... чем-то светящейся издали, ясным...
   Зовущим в устремление...
   Зазывающим... затягом...
   ...Ну и чего? Я живу по своему желанию, я захотела раздеться, показать себя настоящей, не скрытой одеждой, разве нельзя? Моё личное настроение...
   Серафима подошла, провела руками по её плечам острым, ещё девичьим, по заду высокому, выпуклому, настоящей женщины... взрослой, почти...
   - Лера, волнуйся. Но не переживай, мне нужно тебя почувствовать и принять для изображения... понимаешь, почувствовать, уловить тебя полностью, для творчества... я должна писать чувства... у нас тут вольная воля... что желаем то и делаем... вольная воля...
   Стояла обнажённой, неловко, стыдно, как перед всем миром.
   И всею своей гордостью фигуры тела.
   Принятым для изображения художницей.
   Настоящим в мастерской и будущим неизвестно где.
   - Серафима, ты художница думающая. Мой муж правильно говорит, многие художники думать не умеют и вложить смысл в живопись поэтому у них не получается. В тебя я верю и тебе отдаюсь... позировать. Я помню знаменитую картину француза Гюстава Курбе "Происхождение мира", где красота волос украшением женского лобка и всей её привлекающей ниже... Курбе написал картину в своём веке, а люди любуются до сих пор красотой тайны...
   Напиши меня славно, чтобы в веках все завидовали и меня желали... все ко мне, женщине, тянулись... а зачем дешеветь попусту... с названием, может быть, "Продолжение мира", ведь из неё, пониже лобка, жизнь и продолжается... Вольная тебе воля, вникай в тему и пиши...
   - Откровенная, спасибо, ты мне поверила. У тебя высокая и выпуклая попа, потрогать и поцеловать тянет, но начнём не с неё. Я тебя начала чувствовать. Ложись на кушетку и раскрой ногами промежность. Я хочу изобразить твои золотые ворота в наслаждении. Твой золотисто-рыжый лобок, твою женскую завлекательность в непонимание происходящего...
   - В самом деле? - легла и приподняла голову. - Такое возможно? Прилетающее ни откуда?
   Лера раскрылась и ногами в стороны, и всею своей женской сущностью.
   Надеясь быть, стать единственной в мире.
   Изображением себя... подрагивающей... от голости... откровений...
   - Будем надеяться на творчество,.. - протянула руку на золотые, рыжие волосики густые и невысокие над пухлыми губами вхождения в тело и проявленные по её пухлым сторонам.
   - Я правильно позирую? - выставились ближе, шевельнув бёдрами.
   - Не спеши, расскажу сейчас... Какая она у тебя интересная... Угольничек выпуклый по верху, скрывающий самое чувствительное, точечку возбуждения, ниже кривая толстенькая губка слева, выпуклая, как вылезшая изнутри, вся в морщинках не от возраста а для растяжения при входящем твёрдом... при сама знаешь чего... как твёрдый ворвётся вовремя растянуться... справа тоже полненькая губка выпуклая в морщинках тоже для растяжения... как откроешь её всю мужскому вторжению... ниже две губки сжатые справа потолще закрывшие самых вход слева потоньше ... а всё наверху золотые волосы с рыжими яркими и спущенными по сторонам твоей пухлой вниз украшением... приподнимись немного... золотые и рыжие до самой попы почти, где её кругляшок... опустись... я начинаю писать...
   Лежала, открыв промежность, подставив всю свою скромность будущему.
   Не напрягалась, переживая, чтобы у художницы всё получилось.
   Смотрела в потолок.
   Видела тугой, прямой, раздвигающий губы внизу сурово и настойчиво.
   Сурово и настойчиво.
   Так виделось.
   Так воображалось.
   - Кофе хочешь? - спросила художница.
   - Нет, - ответила не спеша.
   ...Сурово и настойчиво.
   Так виделось.
   Чувствовалось, почти...
   - Ты редкая, - сказала художница. - И золотыми волосами на лобке и ниже, вокруг твоей пухлой, и рыжими... И высокой выпуклой попой.
   Серафима приподняла её ноги высоко, попросила немного полежать на животе и поцеловала в попу. Слева и справа. Как ей захотелось. В высокую, выпуклую, тонкую гладкой кожей.
   - Я должна тебя почувствовать, не переживай, не совращаю...
   - А мне понравилось... - тихо определила Лера, - неожиданный поцелуй женщины... я не знаю где нахожусь...
   - Мы откровенны? - уточнила Серафима.
   - Да, как чувствую и получается...
   - Подожди чуть-чуть, мне надо дописать золото вокруг твоей выпуклой...
   Ждала. Таясь сама в себе... Не понимая, что дальше и дальше ища... отыскивая...
   За окном мастерской ворковали голуби, на подоконнике.
   Художница творила на холсте, коротко взглядывая и на натуру золотисто-рыжую, и глаза в глаза, на владетельницу натуры.
   Ждала, Лера, и тянуло глянуть, как получается.
   На губы нижние надвинулись, наложились губы художницы, затягивающие поцелуем, забиранием в себя...
   Лера вздрогнула всем тазом, всеми плечами, едва задержала крик...
   Язык там, внизу, среди золотых и рыжих волос украшения вдвинулся в узкое разщелье не дотронутости для других... мужчин... ладно... она женщина... я никому не соглашалась давать наслаждение да ведь женские ласки ну совсем необычны...
   - Лерочка... тихая... я захотела почувствовать твою глубину... твою сладость... и написать всё в картине... в меня должна вместиться... Стань моей подругой, ты редкая, ты светлая непонятно чем и допытываться не хочу...
   Передвинулась и поцеловала.
   Губами желающими в губы ждущие.
   - Ох... Лерочка, давай остынем...
   - От чего? Мне неожиданно хорошо... Люби меня, пиши любовь, у тебя лучше получится написать портрет золотой нежности... я уплываю в неизвестность твоего творчества... что получится.. не ведаю...
   - Попробуем резче, чтобы у меня к тебе возбуждение вернулось...
   - Согласна, - тихо произнесла Лера.
   - Я и пишу твою золотистую, и узнаю тебя поцелуями её. Тебе нравится?
   - Мне неожиданно. И мне нравится. Хотя я люблю мужа и как он заводит в меня. Стволом стоящим. У моего на меня хорошо стоит. Может, и новое нужно попробовать? Я не знаю... дрожу от откровения...
   Серафима провела пальцами по золотистым, редкого цвета волосам. Справа, слева. Раскрыла губки между ними, и толстенькие, и нижние... Задрожала своим языком на влажной верхней крышечке и в раздвинутой...
   - Погоди, - попросила Лера.
   Перелегли. Головами в раздвинутые ноги, языками в самое отысканное...
   Дрожали и сотрясались.
   Сливались в дрожаниях.
   - Мы уплыли над всеми странами? - спросила Лера попозже. Не задохнувшись от трепета своего языка в раскрытой, расширенной пальцами...
   Осматриваясь на стены мастерской.
   - Не знаю где были... Может быть... воля наша... воля вольная, как в старину говорили...
   - Лерочка, душенька... настоящее можно написать через чувства... через почувствованное... так знаю... тебе не в моготу... хочешь попробовать всегда стоящий мужской, копия... у меня есть... с ним можно дойти до полного ража... закончить...
   - Не знаю, что нашло на меня... Согласна... хочу.
   Постанывала. Постанывала.
   Вздрогнула, вздрогнула полностью телом, вынула из себя и вставила, торопливо, во вторые губы, тайные, Серафимы. Двигая медленно в женщину и целуя со сладостью губами в губы...
   - Я тебя... теперь я тебя... как муж меня... дополняя воображением... я тебя... тебе нравится...
   Используемая согласилась, улавливая в себе движения твёрдой копии, дрожа стонами, сливаясь дрожанием на натиски, натиски твёрдого в глубь...
   Отпустила от искусственного.
   Молчали, лёжа на кушетке взявшись за руки...
   Лера приподнялась.
   - Так и пиши, познавшая меня, кто тебе мешает... Когда второй раз тебе позировать, - спросила, натягивая свежие трусики.
   Подошла к неожиданной не просто так подруге.
   Поцеловала, наложив губы на губы.
   Крепко.
   Серафима сильно погладила её груди торчащие, ей высокую, выпуклую попу...
   Свою полюбленную... любимую неожиданно...
   Стояли и целовались, понимая взаимность...
   Неожиданную взаимность...
   - Ты меня уделала, как у мужчины с женщиной? - тихо спросила Серафима, не убирая рук с высокой попы стоящей вплотную Леры.
   - Да. А ты меня?
   - Я тоже. Ты меня вознесла как женщина женщину, нежно и нежнейше?
   - Я уплыла... от обалдения... я была в стороне ото всего города вокруг... Давай я разденусь и начнём снова... великолепное...
   Лера подняла руки. Возлюбленная подняла на ней платье наверх, лифчик расстегнула, трусы стянула до пола, положила на кушетку... легко и сразу завернула в трепетание ждущую внизу губами теми... надавливая пальцами на раскрывающиеся там, в раздвижении ног и заводя палец в тонкий доступ в тело... легко налегла голыми грудями на открытые голые груди и поцеловала в самые губы...
   Встретившие... встретившие желанием...
   - Как же легко... - шепнула Лера доверчиво, - как легко в любви к тебе... полюбленная женщина... нет... мужской задравшийся с залупой широкой впереди тоже нужен... а ты... как легко с тобой... люби... люби и меня... давай изворачиваться телами... любить... любить... вся извиваюсь под тобой...
   ...Через недели муж увидел две готовые картины. Золотые ворота в наслаждение.
   Крупно, на всю средних размеров картину. С кулисами белых ног по сторонам.
   И вторую. Всю изогнутую видом сзади Леру с выпуклой, высокой попой, а с плеча, левого, спадала прозрачная ткань, слегка показывающая и высокую грудь. Смотрел и смотрел.
   На светлую.
   Понравилось.
   - Да, сказал, понравилось. Талант художницы и есть талант. Прочувствованные картины.
   Лера задовольничала улыбкой и произнесла.
   - Для меня от обеих картин идут мелодии тихой музыки... Сама себе завидую, Артур, муж мой... Ахматова поразительна. Написала. Когда б вы знали, из какого сора растут цветы не ведая стыда... я бы строку Ахматовой переписала так: когда б вы знали, из какого чуда растут цветы не ведая стыда.
   - Что, стыдно было позировать перед женщиной?
   - Нисколько. Славно... Чисто и славно... Женщина женское счастье чувствует и понимает... тоньше, чем мужчины...
   Наверное...
   На всё вольная воля...
  
   Конец четвёртой части
   13.08.2025 год.
  

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

  
   Глава 29
  
   Человек в длинном плаще сидел на обычной скамейке города, смотрел на проезжающие автобусы, машины, на обычных прохожих...
   И на небо. На всякий случай.
   С желанием, чтобы из него, ясного прозрачностью, не прилетела боевая ракета и тут не взорвалась.
   Обрушивая дома.
   Такие времена, такие напряжения...
   Вспомнил, сколько войн сейчас в разных странах Мира.
   Шестьдесят две войны.
   Шестьдесят две...
   Значит, миллионы убитых людей.
   Вспомнил прочитанное у бывшего начальника жандармерии графа Бенкендорфа.
   "Наблюдать, чтоб спокойствие и права граждан не могли быть нарушены чьей-либо властью или преобразованием сильных лиц, или пагубным направлением людей злоумышленных".
   Спокойствие и права граждан...
   Да... Где они?
   И везде жадность правителей к чужим деньгам, чужим землям, к чужой славе победителей прежних...
   А кто - миротворец?
   Русский царь Александр третий не устраивал войн, не разорял страну жестокими для народа, губительными указами. Шел в своём правлении в сторону развития фабрик, заводов, нужных рудников, не отбирал у крестьян урожаи до последней картошки, двигал страну в сторону высокого международного уважения, к нарастанию населения своей страны.
   Развивая, развивая...
   Его и назвали, в истории, - Миротворец.
   Человек в длинном плаще вспомнил, вчера был в продуктовом магазине, искал себе хороший кофе, среди подделок лживых.
   В стороне зашумели.
   Один, тоже покупатель, с протезом вместо ноги, подошёл к открытой полке с коньяками, винами, схватил две бутылки водки. Прошёл мимо кассы.
   Остановил его перед выходом охранник.
   - Вернитесь, заплатите.
   - Вы тут коньки жрали, а я в Анголе воевал, видишь, без ноги? Пошёл ты...
   Ударил охранника бутылкой в лицо.
   Второй охранник подскочил, свалил ударившего на пол.
   Приехала полиция, медики на скорой помощи, голову воевавшему перевязать.
   Увезли в наручниках.
   В тюрьму, несчастного инвалида войны.
   Грабеж и есть грабеж.
   А когда грабят сразу армиями?
   В чужой стране?
   Почему грабят?
   Те, в другой стране, работали лучше и побогаче жили?
   Человек встал, поправил лацканы длинного плаща, пошёл, зная, где будет нужная встреча.
  
   Глава 30
   Проснуться утром и подумать...
   Господи - не обращение к какому-то старику живущему на небе, а удивление. - как мы живём?
   Какие-то налоги бесконечным унижением и обкрадыванием, какие-то забытые всеми спортсмены, не умеющие думать и голосующие за законы для народа остального, какие-то воры диктующие нам терпите...
   Да посмотрите, как можно иначе, как нужно!
   Тысячи парашютов со смелыми людьми в небесах, красиво летящих к земле, мчащиеся с ледников смелые на лыжах, плюющие на всё ныряющие киты в океанах, обрывающиеся глыбища льда от айсбергов, - настоящее?
   Не зависящее от парламентов и генеральных начальников, президентов?
   От двуногих вообще?
   Унижающих всех нас?
   Оскорбительно?
   Свобода. Где же свобода настоящая?
   Есть она?
   Есть.
   В обрушении вечных льдов.
   В ныряниях китов в глубь океанов, китов - я так хочу и ныряю.
   В громком раскинувшимся на высоте нот и требований голосе певицы, женщины, требующей счастья.
   В воздухе вокруг нас.
   А как мы живём?
   У кого-то спрашивать, как можно?
   Самому найти и так идти?
   Счастье.
   Жить от запретов, от поганого в стороне своим умом.
   Своими желаниями.
   Своими разумениями.
   Своими способностями.
   Свободным человеком.
   Тогда и будет единственно нужное, - свобода.
   Свобода от запретов, от поганого, - дальше по "законам", лживым, тюрьма, тюрьма, тюрьма и убийство в тюрьме..
   А воздух?
   А свобода?
   А я лечу с парашютам с сотнями рядом с собой и кувыркаюсь в воздухе как желаю...
   А я несусь на паруснике по океану в любую сторону...
   А я просыпаюсь в своей постели когда хочу - тоже свобода...
   А я не хочу знать всякое гадкое - нужнее нужного...
   Я - свободный человек обычный...
   Одинокий.
   Но я - есть.
   Человек.
   Свободный.
   ...Некоторые могут думать и так.
   Почему и у китов, и у сазанов, камбалы, и у львов, и у волков, бабочек и летних комаров, у всех, живущих по природным законам не написанным, нет президентов, - а они вроде умнее всех, ни министров и губернаторов и нижней своры чиновников управляющих людьми, нет никаких собраний, придумывающих законы, направленные часто против нормальной и спокойной жизни миллионов людей, - почему та жизнь, по законам природным, умнее и нормальнее: она - естественней?
   А значит - нужнее?
   Чем ханы, цари с их указами, князья, президенты, и прочие, прочие, вертящие людьми как придумают они, полагающие, имеющие право руководить?
   Кем? Стремящимися к жизни нормальной, естественной?
   Природной?
   Но ведь человек сам в себе - свободен.
   И просторен.
   Есть простор - есть и свобода.
   Есть свобода - есть и простор.
   Мыслить, действовать.
   Живи, человек, в просторе жизни.
   В просторе своих лет.
   Свободным.
   Как сама природа.
   Твоя.
   Глава 31
   - Артур, я опять занялась творчеством, прочитай мой новый рассказ? Весь написан на воображении...
   Муж читал.

ПЛЕСКИ МАЯ

   1
   Когда меня здесь две женщины в погончиках на границе попросили написать причину приезда, указала коротко: мне варварство не нужно.
   Прочитали и кивнули, причина достаточна.
   Где-то в Европе смотрю на красные черепицы крыш домов пониже, с шестого этажа... Нравится думать о старинных домах, о чём и как в них люди жили в веках прошлых...
   Мне очень интересны высокие крыши с красной черепицей на них. И особенно башенки со шпилями, возникшие когда-то надо всем более низким.
   О чём эти старинные дома... старинные шпили надо всем...
   Поэзия прошлых веков в архитектуре...
   И как мне нужно возникнуть над более низким...
   Думать и желать опасно...
   Понимать - надо, куда и как летишь в общем самолёте...
   Я наконец живу в городе, где по улицам не ходят люди со злыми, тупыми и скучными лицами существ не думающих о серьёзном, в серых одеждах, почему-то с синими или сиреневыми волосами и женщины, и мужчины - "они пидорасы?" - спросил раз Хрущёв на выставке в манеже, - и многие на улицах бормочут в телефоны как больные в психбольницах, спрашивают штампом "как дела" - дел не имеющих, и у почти всех у них уши заткнуты белыми пластиковыми бормотушками.
   Они полностью отключены от жизни?
   Думать они не могут, листая в телефонах всякую ерунду.
   Да, придурки с детства и есть придурки, говорю честно, как меня учили в детстве, не врать.
   Зачем они мне?
   Да ни для чего. С ними не встретиться улыбками, с ними не поговорить об интересном, с ними не обрадоваться.
   Они даже не тени. Они - ну... вроде пластикового мусора: самоуничтожаются тысячу лет...
   Терпеть вынуждают.
   Я не терплю.
   Они остались в городах, застроенных скучно. Типовыми кирпичами, умноженными на двадцать пять этажей. Без архитектуры. Одна линия по линейке вверх, вторая поперёк, обозначающая крышу. Первый этаж скучнейше помножен на двадцать пять.
   Архитектуры - ноль.
   И содержания в людях в сторону развития - ноль.
   Но я, сегодня, живу совсем где-то в Европе...
   В стороне от крайне медленного исчезновения в природе пластиковых пакетов и бутылок.
   Мне потребен пруд, в городе, с белыми лебедями. Не пластиковыми, не надувными. С живыми. И со скамейками по сторонам пруда.
   Здесь, на улицах со старинными домами и красными крышами из черепицы. И пруд очищенный от водорослей, и лебедей в пруду пьяные не ловят на жратву, и скамейки по зелёным сторонам....
   Мне нравится. Меня надо за такое ненавидеть?
   Да пожалуйста, проклинайте, видя меня по вашим постоянно болтающим ерунду и мусор смартфонам, ненавидьте, мне то без разницы, у меня в ушах бормотальщики пластиковые не торчат...
   Мне нравится слушать бесшумность колебания медленных, низких волн городского старинного пруда...
   ...Чего-чего? У вас какая-то война? И тысячи людей погибают и города рушатся?
   Я выключаю новости ужаса, мне они не нужны.
   Я, как и все в мире, живу один раз.
   И имею право, имею возможность выбирать - как мне жить.
   В стороне от всякой смертельно опасной гадости.
   Сохраняя человеческое в себе, человеке, я хочу знать светлое.
   И я имею право запрета лезть в мою жизнь со всякой омерзительной, для человека, гадостью.
   Уничтожайте светлое в себе. Сами. В далёкой стороне от меня.
   Я смотрю на пруд. Старинный.
   И на лебедей с лебедятами.
   Народившихся недавно.
   И добавляю.
   В мае вся природа живёт исполнением ожидаемого.
   Да, новая листва на деревьях, яркая, светящаяся. Да, новые стебли цветов. Да, и сами цветы появляются.
   Радостью.
   Плесками мая, исполняемыми...
   Во всём окружении меня вежливая, культурная, спокойная надёжностью обстановка.
   Я фантазирую?
   Я не знаю...
   2
   Всплыло само по себе...
   Прежде я потеряла с ним и голову, бегала за ним как собачка, и девичье нетерпение превращения в женщину. Из Ивана стал Оскаром, тоже здесь поменял себе имя, так удобнее в общении, без лишних расспросов.
   В моей спокойной квартире просторная кровать, по стене с двумя сдвигаемыми дверями шкаф одежды и посередине на нём зеркало от ковриков до потолка. В широком зеркале на ходу вижу себя со всех сторон. Здесь хорошо выбирать одежду, одеваться до вытачивания своего вида - лоск.
   Настоящие мои зеркала никому не видимы. Они в душе, в разуме, на гранитных фундаментах и образования, - в Медакадемии нас учили серьёзно, - и многих прочитанных с самой юности книг, в личных размышлениях и желаниях, в восприятии или же отталкивании происходящего в днях вокруг. Они отражают моё содержание.
   Выбираю летнюю светло-бежевую юбку, тонкую белую блузку не синтетическую, из хлопка она, женский пиджак, приталенный, сшитый под мундир с вертикальным воротником, показывающим мою строгость? Может... не знаю...
   По работе мне контролировать поступления поддельных лекарств в аптеки, - слишком много пустышек, особенно по разряду дорогих таблеток, растворов для уколов. Проверять, находить, освобождать покупателей от обмана. С утра аптеки, и к себе на службу, руководить лабораторией анализа лекарств, не допущенных в продажу.
   Сегодня еду на своей небольшой машине, по своему городу на ней удобнее, не длинный тамбур на колёсах.
   На днях забыла заехать на заправку, поехала автобусом. В конце маршрута завод сборок автомобилей, много рабочих. Втиснулась, протолкалась на середину. Поехали. Чувствую задом, кто-то прилично надавливает своим передом. Глянула. Выразительный, и в глаза смотрит честно, показывая - да, нравитесь... Подыграла, придавила, придавила задом на него, подвигала. Трётся, давит. И вложение в его брюках почувствовала, начальное восстание трудящегося. Хорошо, поиграю. В тесноте повернулась к нему, вкручиваюсь в его глаза глазами удивляющимися, не отвергающими, грудями на повороте придавила на него, не растерялся, вложил в мой карманчик визитную карточку. Встретиться захотел, поняла простейшее. И сейчас бы по настроению с ним поиграла бы, да случайность не сомкнуть...
   Мужчину к себе приворожила? Ну и замечательно, женщина во мне чувствуется. Перед выходом сказала ему своё имя: Сандра. Так получилось значение имени - озорная, умеющая добиваться исполнения желаний. До европейской страны меня называли Александра.
   Опять нахожу в аптеке три негодных лекарства. Звоню, приезжает наша инспекция составлять документы. А я к себе, в лабораторию. По пути остановившись возле знакомого кафе и пообедав. Здесь, в спокойном городе, готовят вкусно...
   3
   Чем мне не понравился мужчина в автобусе? У него волосы заглажены назад, собраны в пучок и перехвачены цветной, зеленной резинкой. Нет. Либо женщины как женщины, либо мужчины как мужчины. Промежуточные отпадают сразу.
   Пошутить можно, а найти нужное?
   Где нет радости - там нечего искать. В женском магазине найду, чего хотела, и радость...
   Сегодня подписала документы и уехала домой пораньше. С самым важным листом, написанной мною, сама зашла в кабинет главного нашего, протянула продолжением себя, неясно во что, - добрый день, Оскар, прочтите, адрес в конце, ключ от квартиры оставляю, запасной.
   Прочитал. "Я в вас влюблена заново, вы не замечаете. Жду в семь вечера." Дотронулся пальцем до подбородка. Своего. С глазами в стол.
   Повернулась и ушла в юбке обтяжной, в белом женском пиджаке, лёгком, похожем на мундир. С вертикальным воротником. Тоже белым.
   На мне выросло живое плоское, немного пушистое дерево. Или, больше нравится, древо завлечение. Мне надоело жить бритой внизу, ходить девочкой подрастающей. Я женщина, на мне выросли мои волосы. Началом по пухловатым сторонам вложены, коротко и густо прикрывая её, утягиваясь под неё между ног, изгибчиво и густовато прямо над вложенной, темноватостью напоминая ствол, и изгибчивыми плавными поворотами напоминая веточки, полупрозрачные, менее густые, справа и слева стволика в середине, почти песочного цвета. Темноватее, где - напоминая ствол, в середине.
   Оскар учился в академии на курс выше меня. На днях я опять почувствовала себя собачкой, бегающей за ним.
   И что мне? Тогда то влюблялась и скромничала, не извещая его, теперь влюбилась заново и - прибраться, подготовиться к конференции, не объявленной остальным, кроме него...
   Я поменяла после струй душа дневные трусы на свежие, и лифчик, накинула на себя прозрачный пеньюар... Причёска, накрытая в душе не промокаемой шапочкой, осталась прежней, немного поправленной. И лицо своим, без подкрашиваний.
   Радовалась, Оскар увидит меня не худой студенткой, не толстой женщиной без талии, - ладной, стройной молодой женщиной.
   Дверь открылась и заперлась. Мужчина прошёл на кухню. Там никого. Пришёл в комнату, где я.
   Лежащая на кровати под пледом.
   - Ты сорвала меня в глубокие волнения! Я, твой руководитель, прочитал твоё короткое письмо... Как мне быть? Сидел и думал... В тревожном волнении!
   - Мне тоже... как быть? Влюбилась в тебя заново, как когда-то, и там не признавалась...
   - Привёз с собой шампанское, коньяк, пирожные, шоколад, чего ты будешь?
   - Я должна чувствовать, познать тебя трезвой, чистой желанием и чистыми, натуральными восприятиями... позже посидим...
   Отошёл немного в сторону, покидал на ковёр одежду с себя. Оставшись в трусах под моими наблюдениями. Сохранил себя, не потолстел. Немного расширился, став мужчиной.
   Сдвинул в сторону плед и увидел стройную молодую женщину, лежащую на спине с разрешающей любое улыбкой, в оранжеватых светлых тонких трусах и лифчике чёрном. Присел к бёдрам, погладил их по сторонам и изнутри, поцеловал, по сторонам и изнутри. Провёл пальцами по трусам до самого низа, немного нажимая на выпуклую вложеню. Оттянул тонкую резинку трусов, немного показывающих над собой серовато-коричневатые волосы, поцеловал их, поймал ноздрями запах и их, и под ними.
   Женщина наблюдала, приветливыми зазывными глазами.
   Протянул обе руки, втиснул под чашки лифчика, сдвигая наверх, прижал, прижал забелевшие...
   Женщина присела, отщёлкнула, отбросила лифчик, легла, головой на высокую подушку, чтобы видеть.
   Поцеловал груди, сошёл по животу ниже, ниже, снял с себя трусы, с неё тоже, увидел дерево волос, сжатые, закруглённые под самый низ губы среди волос, с немного выпирающей согнутой, уплывающей вниз крышечкой над ягодкой, спрятанной под ней.
   Протянула вниз руку, вспушила волосы вокруг вложены...
   - Manau, tu inai, k daryti. Bk su manim vyru. O aš su tavim moterim. Galimaneišpisti taip, kaip nori.
   И сразу на понятный мужчине обрывистым переводом...
   - Пожалуйста, порадуй меня внизу её ласканиями... со мной ты мужчина... я с тобой сейчас женщина... предлагаю себя... не отвергай скромностью... открой мою скромную вложену своим натыром...
   Радовал, радовал... по самой ягодке, делающей тело женщины напрягаемым и отплывающим в единственное, в чувственное ожидание всякой секундочки... в продление...
   - Раскрытая ожиданием вложена прекрасна,-поднял голову и горячо прошептал мужчина.
   - Tavograuolisjaustovi. Kokskietas, stiprus. Ах! Впереди твой втырь такой опасный круглотой вначале... неужели вместится в мою входиком с малинку...
   - Не переживай, она сама сумеет... раскрыться...
   - Тогдаменявнежнуювложеню fuck me in a tender pussy... Ждущую твой твёрдо прижатый к животу... Jau seniai laukiu tavo grauolio.
   - Владеть мною подано, - улыбнулась за словами, поднимая обе согнутые в локтях руки наверх, ближе к голове. Показывая свою беззащитность и доверие полнейшее.
   Приподняв её ноги, мужчина лёг под ними почти поперёк. Начал втискивать самое начало твёрдого.
   Легла щекой на простынь направо, закрыв глаза, прислушиваясь только к чувствам своего тела... Прислушалась к вхождению в своё тело тела противоположного, настойчиво раздвигающего слипшуюся ожиданием и не дотрагиванием, не впусканием ненужных во вложену
   Втеснение в тесную... стянутую временным отсутствием ненужности пользования по всей продольности...
   Я придумала?
   Я не знаю...
   Повернула голову на простыне на левую щёку, не открывая глаз, с гордостью почувствовав втиснутый во вложеню, в своё тело до самого края, бьющим ударами в самый упор... прислушиваясь к растеканию по телу чего-то нового... до пальчиков ног...
   Толкание, толкание, пристраивание, толкание как-то поперёк, как-то исподнизу мужского настойчивого, оказавшегося почти сзади и снизу...
   И сама, резко намахиваясь и намахиваясь бёдрами, всем тазом, резко вздымая его изгибами поясницы, натискиваясь на вложень затвердевший и вместившийся полностью, вдруг вырвавшемся требованием европей-ским попросила - е... меня, е... fuckmefuckmedeeply е меня в глубине...
   Как-то переместившись задом на бёдра мужчины, как-то успевая нападывать на его штырящий сверху вниз, выгибаясь и поясницей, и всем телом от самых плеч...
   Падая... падая в ничто... в полнейшее отсутствие всякой предметности... любого остального...
   Напад, напад, напад, напад на удары снизу, снизу, подбрасывающие и таз, и тело всё...
   Утраиваясь двумя зеркалами по сторонам...
   - Mesturimekartubaigti. Piskmanestipriau. ... вместе сорваться в самый край...
   Пропадающим голосом... криками от постоянного рвущего изподниза и сплошного биения тока ярости под мужскими настырными пальцами... сплошного дрожания вложены снаружи... рычаниями под сплошным электричеством надираемого мужчиной тока-тока-тока... беспрестанно выгибающаяся всем телом... всем телом вырывающаяся из чего-то и отлавливающая чего-то... чувствую и расплавление ярости под постоянным утоплением в чём-то... и расплавление всей глубины принявшего буйствующий... вырывающаяся и прижимающаяся к телу мужскому... возносимая в непонимание яви...
   Крупно вздрагивающим телом дрожания... дожимая до...
   И совсем неожиданно поплыла где-то над дальними странами...
   - Кода! - крикнул дирижёр. - Конец!
   Возвратилась.
   Медленная.
   - Я лежу сейчас как итальянская скульптура...мраморная, старинная... головой и плечами, отброшенными руками вниз, на простыне... бёдрами высоко на твоих бёдрах... немного повернувшись на нижнее бедро и резко выкруглив верхнее... лёгкими ногами тоже вниз...не помню мастера, сделавшего ту скульптуру, классическую...
   - Вижу в зеркале, не со стороны... Думаю, ты лежишь очень красиво позой...
   Повернулась, с любовью целуя в самые губы, только в самые губы... Искреннейшее передавая... С наслаждением переливчатых губ на губах, с упором языка во встречный язык...
   Я вообразила?
   Я не знаю...
  
  
   4
   Сидели на кухне, пробовали шампанское. Оставаясь обнажёнными. И устроились так, чтобы постоянно видеть друг друга.
   Рука Оскара лежала на выпуклом бедре женщины, рука Сандры лежала рядом с мужским символом крепости мужчины.
   Иногда передвигалась, накрывая его тонкими пальцами, поглаживающими.
   - Мне нравится, ты много улыбалась на постели...
   - А то!? Радость... лучше и не придумать...
   - Скажи мне, Сандра, а как ты, культурная, вежливая постоянно, во время нашего постельного слития в единое тело начинала кричать всякие неудобные слова?
   - Они откровенны, они содержат в себе самую суть. Так же, как мы сейчас, голые, без всяких накидок. Те слова и есть голая правда требований, что мне нужно, женщине.
   - Понимаю и соглашаюсь, - протянул ей налитое в бокал шампанское, проведя освободившейся от бокала рукой по изящно выгнутому верху груди. - Я удивлялся, от неожиданности, но они меня сильнее разъяривали? Я из-за них начинал бушевать?
   - Самое сокровенное, скрытое, тайное, я невольно произношу на родном литовском языке. Попробуй сравнить с бытовым нытьём...
   - Нет, я сохраню прекрасное впечатление. Ты права, надо быть полностью откровенными и в поступках, и в словах. Раскрой свои ноги шире... У тебя над твоей какой садовник тебе похожее на дерево из волос сообразил сделать?
   - Самый лучший садовник... Природный...
   - Пересядь на мои колени своей ну очень красивой попой, ну очень ясными бёдрами?
   - Почему?
   - Я хочу жить нашими целованиями.
   Пересела, поправив под собой беспокоящий, удобнее.
   Губами запутываясь в губах, перебирающим и ими, и языком губы, полюбленного заново...
   - Умеешь их повторить сейчас?
   Кивнула.
   Привстала на цыпочках, не сдвигаясь с колен мужчины. Подставила под собой штырь трепета, медленно, и сразу додонно присела на вертикальный. Поднимаясь вложенной и опускаясь на вложень ну очень не торопливо. Обняв плечи любимого заново, нашептывая на самое ухо древнейшее - fuckmefuckme...
   Переливая в тело своё свежести обновления...
   Ярчайшего.
  
   5
   Майская зелень деревьев всегда показывает расцветание всего, особой яркостью листьев. Оскар пригласил, мы автомобильной прогулкой уехали за город. Сидим на траве, на тёплой земле. Я ему читаю стихи, присланные мне из-за границы.
   - Оскар, в девятнадцатом веке поэт Брюсов написал стихотворение в одной строчке, - о, закрой свои белые ноги... Они мне не нравились.
   - Не загоревшие ноги?
   - Стихи не нравились, в них унижение женщины, отказ от восприятия женщины. Закрой. Почему закрой? Отказом от привлекательного? Сейчас начали писать наоборот, прославлять женщину. Мне прислал стихи один поэт, живёт за границей, попросил меня ему ответить, как я воспринимаю его творчество. Я его знаю только по его стихам, слушай, прочту тебе. Называются - Края моря, - я понимаю, края нашей жизни, в разных изменениях... в разных содержаниях... то мы такие, то совсем другие...
  
  
   КРАЯ МОРЯ
  
   В страницах мы переплелись,
   Да, как в разбросанной постели,
   И извертелись, не нашлись
   На берегах в нежнейшем теле...
  
   Где в нём начало,
   Где предел? Где укачало?
   Где мог, хотел? Где не умел?
   В рывок владения сначала...
  
   Да, творчество, да, ты везде -
   И обрыванье в самый страх,
   И стон во влажной борозде -
   Благодареньем на губах...
  
   И в колыханиях грудей
   Летящим к выплескам согласно,
   И в откровенье - я прекрасна
   В свеченье голости моей.
  
   Мне утвержденье не опасно -
   Тебе даю, чем я прекрасна.
   Люби меня, возвысь меня...
   Я - женщина, и царство - я...
  
   Мой мастер, точный ученик
   Опять волнением приник.
   Вгоняй крик жадности в меня!
   А что за форточкой - фигня.
  
   И груди белизной в распад,
   Зырк - бешенное удивленье,
   Неповторимо сожаленье
   Всё, в окончание, в отпад...
  
   ...Куда, куда нас поднимает?
   И дым отлётности взлетает...
   Во что летим? Куда летим?
   Куда хотим... Куда хотим...
  
   Когда бы мир ещё шалел
   Вот так, но не презреньем тел.
  
   У меня закончились слова стихотворения.
   - Какое неожиданное открытие... - обернулся Оскар лицом ко мне.
   - Согласна, открытие. Есть для всякого открытая часть жизни, поведения, мыслей, есть и закрытая. Смелые - открывают, если полагают, открытие способно помочь людям правильнее жить, не бояться запретов со стороны всяких идиотов, любителей всё запрещать.
   - Я тебя поддерживаю во мнении твоём. Мне больше нравится точность, чем затягивание в мутную серость.
   Появлялись кучные облака.
   Мы сидели и молчали.
   Смотрели. На особо яркие зеленеющие леса.
   Май обещал через них расцветание. Распустятся цветы, разные почки на всяких деревьях. Появятся семена нового. Шмели залетают, опыляя цветения.
   И жизнь сама проявится новым, новым...
   Расцветанием, но не отрицанием, не унижением мира нашего...
   Дышащего будущим...
   ...Мы оглянулись на все остановившиеся машины, на шоссе.
   С опушки леса лосиха переводила через дорогу маленького лосёнка, на подрагивающих тонких ногах.
   Закрывая собой его от машин.
   - Лера, а как ты придумываешь, сочиняешь?
   - Я не сочиняю. Диктующий мне подсказывает я и пишу... Мне чушь противна, я пишу настоящую жизнь...
  
   Глава 32
   Дома, сидя уютно на диване, Лера читала вслух отрывки из написанного Львом Толстым по поводу войны с японцами, статья с названием "Одумайтесь".
   Мужу, вслух.
   "Опять война. Опять никому не нужные, ничем не вызванные страдания, опять ложь, опять всеобщее одурение, озверение людей.
   Люди, десятками тысяч верст отделенные друг от друга, сотни тысяч таких людей, с одной стороны буддисты, закон которых запрещает убийство не только людей, но животных, с другой стороны христиане, исповедующие закон братства и любви, как дикие звери, на суше и на море ищут друг друга, чтобы убить, замучить, искалечить самым жестоким образом.
   Но как могут так называемые просвещенные люди проповедовать войну, содействовать ей, участвовать в ней, и, что ужаснее всего, не подвергаясь опасностям войны, возбуждать к ней, посылать на нее своих несчастных, обманутых братьев? Ведь не могут же эти так называемые просвещенные люди, не говоря уже о христианском законе, если они признают себя его исповедниками, не знать всего того, что писалось, пишется, говорилось и говорится о жестокости, ненужности, бессмысленности войны. Ведь потому они и считаются просвещенными людьми, что они знают всё это.
   И вдруг начинается война, и всё это мгновенно забывается, и те самые люди, которые вчера еще доказывали жестокость, ненужность, безумие войн, нынче думают, говорят, пишут только о том, как бы побить как можно больше людей, разорить и уничтожить как можно больше произведений труда людей, и как бы как можно сильнее разжечь страсти человеконенавистничества в тех мирных, безобидных, трудолюбивых людях, которые своими трудами кормят, одевают, содержат тех самых мнимо-просвещенных людей, заставляющих их совершать эти страшные, противные их совести, благу и вере дела.
   Богачи жертвуют ничтожные доли своих безнрав-ственно нажитых богатств на дело убийства или на устройство помощи в деде убийства, и бедняки, с которых правительство собирает ежегодно два миллиарда, считают нужным делать то же самое, отдавая правительству и свои гроши. Правительство возбуждает и поощряет толпы праздных гуляк, которые, расхаживая с портретом царя по улицам, поют, кричат "ура" и под видом патриотизма делают всякого рода бесчинства. И по всей России, от дворца до последнего села, пастыри церкви, называющей себя христианской, призывают того Бога, который велел любить врагов, Бога-Любовь на помощь делу дьявола, на помощь человекоубийству.
   И одуренные молитвами, проповедями, воззваниями, процессиями, картинами, газетами, пушечное мясо, сотни тысяч людей однообразно одетые, с разнообразными орудиями убийства, оставляя родителей, жен, детей, с тоской на сердце, но с напущенным молодечеством, едут туда, где они, рискуя смертью, будут совершать самое ужасное дело: убийство людей, которых они не знают и которые им ничего дурного не сделали. И за ними едут врачи, сестры милосердия, почему-то полагающие, что дома они не могут служить простым, мирным, страдающим людям, а могут служить только тем людям, которые заняты убийством друг друга. Остающиеся же дома радуются известиям об убийстве людей и, когда узнают, что убитых японцев много, благодарят за это кого-то, кого они называют Богом.
   Царь, главное ответственное лицо, продолжает делать парады войскам, благодарить, награждать, поощрять, издает указ о сборе запасных. Верноподданные вновь и вновь повергают к стопам называемого ими обожаемым монарха свои имущества и жизни, но на словах только. Сами же, желая отличиться друг перед другом на деле, а не на словах, отрывают отцов, кормильцев от осиротевших семейств, приготовливая их к отправке на бойню. Газетчики, чем хуже положение русских, тем бессовестнее лгут, переделывая постыдные поражения в победы, зная, что никто их не опровергнет, и спокойно собирают деньги за подписку и продажу. Чем больше идет на войну денег и трудов народа, тем больше грабят всякие начальники и аферисты, зная, что никто их не обличит, потому что все грабят. Военные, воспитанные для убийства, проведшие десятки лет в школе бесчеловечности, грубости и праздности, радуются, несчастные, тому, что, кроме прибавки содержания, убитые открывают вакансию для их повышения. Христианские пастыри продолжают призывать людей к величайшему преступлению, продолжают кощунствовать, прося у Бога помощи делу войны, и не только не осуждают, но оправдывают и восхваляют того из таких пастырей, который с крестом в руках поощрял людей к убийству на самом месте преступления
   И когда же, наконец, обманутые люди опомнятся и скажут: "да идите вы, безжалостные и безбожные цари, микады, министры, митрополиты, аббаты, генералы, редакторы, аферисты, и как там вас называют, идите вы под ядра и пули, а мы не хотим и не пойдем. Оставьте нас в покое пахать, сеять, строить, кормить вас же, дармоедов"
   "...да идите вы, те, кто затеял это дело, все вы, кому нужна война и кто оправдывает ее, идите вы под японские пули и мины, а мы не пойдем, потому что нам не только не нужно этого, но мы не можем понять, зачем это кому-нибудь может быть нужно"
   Есть истинные герои - не те, которых чествуют теперь за то, что они, желая убивать других, сами не были убиты, а истинные герои, сидящие теперь по тюрьмам и в Якутской области за то, что они прямо отказались идти в ряды убийц и предпочли мученичество отступлению от закона Христа.
   Отложила книгу в сторону и молча смотрела на деревья в окне.
   Не воюющие никогда и ни с кем.
   Надо с Артуром поговорить о статье, подумала.
   - Лев Николаевич Толстой был честным провидцем, - сказал муж. - И он, и такие как он помогают нам из прошлого найти правду в настоящем. Истина сохраняется на века и сама по себе - как копьё, летит в точку.
  
   Глава 33
   Позади жил город.
   Человек в длинном плаще пошёл навстречу Артуру, поздоровался, протянув руку.
   - Спасибо, что согласились встретиться.
   Сели не берегу вечной русской реки, широкой. С густыми сосновыми лесами за ней. До горизонта.
   - Смотрю я на реку и леса за ней - какая у природы вольная жизнь... Течёт тихая река веками и никому плохого не делает, леса душу светлостью наполняют, меняя настроение на мягкое... Вчера закончился суд на семейной бандой. Отец генерал, бывший начальник городской прокуратуры. Брал взятки за искажение и уничтожение уголовных дел по пятьдесят, семьдесят тысяч долларов. Его брат, тоже прокурор, вытворял то же самое. Мать семейки судья, такие же взятки за прекращение дел на суде, тоже в таких же суммах. Дочь, взрослая, по образованию юрист, нравилось ей в Турцию на курорты ездить, организовала и оплатила пять заказных убийств. Отцу дали десять лет, его брату десять, матери восемь, дочери девятнадцать лет. Конфисковали у бандитской семейки имущество. Двадцать семь миллиардов, несколько квартир в разных городах, магазин в семь этажей, земельные угодья, двенадцать дорогих машин. А все они по местам работы обязаны были соблюдать законность и очищать страну от преступников. Такая сегодня реальность.
   - Это же сколько уголовных дел, загубленных ложью предателей, теперь надо пересматривать?
   - Ничего, специалисты займутся. Они воровали и гадили стране, а вы работаете честно. Почему?
   - Воры думать не умели, ценили только деньги напрасно и закончили пустотой. Мне нравится заниматься развитием. Развитие направлено на будущее.
   - Артур, я знаю, кто вы. И какой вы талантливый. Вот уже сделали разработку второго варианта беспилотного аппарата, с большей скоростью взлетающего, на большую высоту, поднимающего груз потяжелее первого вашего варианта. С небольшим ручным пультом управления. И испытание у вас опять прошло успешно. Я наблюдал за вами с самого дня приезда, так нужно. Таких, как вы, не оставлять без незаметной защиты. Попросили передать спасибо вам за обе удачные разработки беспилотников, очень нужных сейчас, и от моего руководства примите награду.
   Протянул карманные часы с гербом страны на циферблате.
   - Честь имею, как говорят люди в погонах? Благодарю за награду.
   - По разным причинам мы отстали от других стран мира, пора собирать нужных специалистов для нового рывка в Космос. Вы работе по космической тематике для космодрома Байконур не соскучились? Есть мнение, вам пора вернуться.
   - Когда?
   - Ваш директор предупреждён. Сегодня вам выдадут значительную премию за вашу новую разработку, выдадут полный расчёт, вашей жене на её работе тоже. И вы уедете. Завтра, утренним поездом. В Казахстан.
   - Почему?
   - В городе есть несколько секретных объектов, с ними могут возникнуть проблемы по их защите. Как и вы знаете, нефтехранилище за городом уже поджигали ракетами. Они могут прилететь и на дома. Вас надо сохранить. Какие времена вокруг и сами знаете, а впереди нужно развитие. Восстановление прежде достигнутого в стране Советский Союз. Пора действовать в сторону будущего. Причина - главная.
   Вечная русская река текла в сторону моря.
   Как всегда.
   Как всегда.
   Встали, попрощались.
   ...Утром, на перроне вокзала, человек в длинном плаще то ли махнул прощально, то ли просто шляпу поправил...
   Глава 34
   Поезд вытянулся из уральских поворотов между невысокими горами и лесами.
   Вдруг открылась, широко распахнулась вечная степь.
   Светлая до всех горизонтов.
   Артур и Лера стояли у окна.
   - А за Отаром поезда,
   Один из них моё отчаянье,
   Не дай мне, боле, опоздать,
   Намеренно, или случайно...
   - Чьи стихи, Артур?
   - Олжаса Сулейменова, великого казахского поэта. И - моего друга, много лет с ним дружу.
   - Кого только ты не наешь, и все - талантливые.
   - Ну... может быть с дураком не дружили бы.
   - Зачем ты так о себе?
   - Да весело! Родина началась, Родина летит за окном навстречу... Мы поедем из Караганды к твоим родителям за ключами от квартиры, я выйду возле их посёлка в степь, лягу на траву, раскину руки, гляну в небо и скажу: здравствуй, Родина... всю тебя чувствую, всю...
   - А я тоже... на вольной воле... там у нас сегодня тепло... Родина... Наконец я прижмусь спиной земле и закричу на всю степь - Мамочка! Папочка! Ничего на свете лучше родного места не бывает... Вольная, вольная воля...
   Светлая светилась.
   Глазами.
   ...и глаза то ли изумруды, то ли бирюза... с искорками радости...
  
   Глава 35
   ПРИЗВАНИЕ
  
   Лучи классических скульптур
   Для нас плывут через века
   Из мрамора всех тех натур
   Где творчества была рука.
  
   И начинается в душе
   Закрученной, пустой уже -
   К ним зависть: вот как надо жить,
   Изящество в себе хранить.
  
   И позволять себе нельзя
   Быть тут никем, быть зря и зря.
   Лучи сумеют показать
   Что делать и векам не врать.
  
   Творить. И помнить наперёд -
   За годом год, за годом год, -
   Когда назначен ты судьбой,
   Хранитель творчества - с тобой.
  
   И Мир с тобой. Весь Мир с тобой.
   В него спокойным дверь открой.
  
  
   * * *
   Бесполезно судить мир.
   Не суди этот мир.
   Он такой, какой есть вокруг.
   В действительности.
   Без вранья.
   Давай лучше выпьем.
   Чего...
   Гранёный кубок правды.
   Вечной - на века.
   Всё равно будущее правдой живёт.
   ...Пошли? Пошляемся по улицам?
  
   Конец романа.
  
   27.08.2025 год.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"