Зимой 2015 года я в начале ночи повёз Ростислава в село, утром ему требовалось провести урок в школе. Приехали, попили чай. На обратном пути километров за пять от села на повороте меня занесло и выбросило в кювет. Снега слишком много. Сам выехать не смог, дорога пустая. Позвонил Ростиславу, нашёл палку, отбиваться от волков, пошёл в село. Вижу - едет пожарная машина. Из кабины выпрыгнул Ростислав. С ним и водителем в глубоком снегу зацепили машину тросом, вытащили на асфальт. Приехали в село, ночевать остался у Ростислава. Засыпал и думал, он не бросил меня, ночью помчался к местным пожарникам и уговорил водителя поехать, вытащить мою машину и спасти меня от волков. Честно скажу, на тёмной дороге среди леса идти, зная о здешних волках, страшно. Там я убедился, насколько верный друг Ростислав, одного в страшном лесу на морозе не оставит.
Ростислав появился в соседнем новом доме в 1997 году, я жил в соседнем. Мы, мальчишки из соседнего, водились своей компанией, а Ростислав тут видно быстро сдружился с местными ребятами, а мы их тоже знали, так и познакомились. Он только начинал в школе учиться. Всё само по себе, как бы. Дворовые друзья, дворовые знакомства быстро завязываются. Все мы общались, все дружили. Начиная с девятого класса мы начали общаться как лучшие друзья, можно сказать. До этого были просто знакомые, просто общались, хоть и ходили друг к другу в гости, ну а потом дружба всё крепче и крепче завязывалась. У него была своя школьная компания, из тех, с кем учился, у нас своя, и мы больше, к концу учёбы в школе, узнали друг друга.
Сами по себе началась дружба, без всяких драк, без наркотиков, остальной ненужной дряни, не та компания. Занимались обычными дворовыми делами, ходили вместе на прогулки, в интересные места города. Чтобы не скучать, начинались свои игры, свои занятия. Из старых досок построили в углу двора свой штаб, надо же было иметь своё место, куда мы собирались. Крутили гайки, помогали взрослым ремонтировать машины, сами запоминали, как машины устроены.
Я видел, к окончанию школы Ростислав начал писать стихи, а наш общий друг Сергей Чиркизьянов на стихи Ростислава писал музыку, получались их первые песни. Я это всё видел. Чиркизьянов к рэпу неравнодушно относился, а Ростислав ему давал свои стихи, на рэп не похожие. Песни у них получались разные, и по моде времени, и нормальные, со смыслом. Тогда они написали песню "Клятва", на стихи Ростислава, в ней резко протестовали против узнаваемой, местами лживой жизни, получающейся через поступки людей подлых. Они хотели создать группу и выступать на вечерах молодёжи с песнями, своими. Что-то не получилось. Меня больше к технике тянуло, а наблюдать их занятия, как они сочиняли песни, увлечение машинами не мешало. Попозже я узнал, что стихи Ростислава "Клятва" напечатаны в Москве, и поздравил его, удивившись такому случаю. Я много раз видел, при написании новой песни Ростислав подавал идею.
Во времена учёбы в университете на факультете философии Ростислав в разговорах давал мне понять, что Россия разворована, что у нас, молодёжи, очень сложное будущее, так как кроме родителей мы никому не нужны, на работу по своему желанию и то не устроишься. В нём начало проявляться сильное чувство гражданской ответственности за происходящее в стране. Я не хотел задаваться этими вопросами, себя бы вытащить, когда мне о других думать? А он - да, хотел как-то, не знаю, внести корректировки такие, чтобы люди зажили лучше. Ростислав видел нищету, несправедливость вокруг нас, и это хотел исправить. Я его каким-то образом даже отговаривал, зачем тебе, потому что сам в изменения не верил, сам, может быть, не хотел куда-то лезть.
Может быть получается, что сама жизнь людей приводит на эту дорогу, как привела его, и тут выбора нет: не согласен с условиями жизни, надо пробовать сделать перемены. Он сам хотел ездить на Бородинские сражения, никто его не принуждал, сам старался побывать в исторических местах и городах России. Никого не упрашивал, поехали со мной, из дворовых наших ребят. Хотел, и делал. Заинтересовала его история страны, вот и узнавал через исторические места. Сам вручную сшил форму, как одевались солдаты в 1812 году, сам добывал оружие, копии тех времён. Мы с ним ходили по антикварным магазинам, Ростислав постоянно присматривался к таким штукам, именно старым. Купил старую губную гармошку. Зачем тебе, я спросил, ты играть на ней не умеешь. Он сам научился, сам на ней неоднократно исполнял музыку. Причём, на таком, довольно хорошем уровне.
Человек, конечно, самоучка, тут ничего не скажешь, он захотел - он сделал.
Сам нашёл где-то ребят и поступил в поисковой отряд, ездивший на бывший Северо-Западный фронт. В первой же поездке сам разыскал останки бойца с сохранившимися данными, родственник бойца тогда приехал в отряд и забрал останки деда для захоронения в родных местах. Он мне такие вещи рассказывал вскользь, по нему было видно, что он говорит это с улыбкой, с самоудовлетворением таким... не то я вот это сделал, я такой, а что это ему на самом деле доставляет удовольствие какое-то, - он это делал - как будто бы у него долг. Я должен, я делаю. Надо искать, надо находить, и не просто найти, а разыскать родственников и им передать. А не так, что куда пойдёт - туда пойдёт. И не гордился, а радовался толковому результату.
Не рассказывал, что постоянно пишет стихи. Мне говорил, будут деньги - выпущу свою книгу. И не уточнял, какую книгу, он ведь писал и философские статьи...Когда у него вышла книга стихов, первая, была у него такая радость, воодушевление. Сразу же мне подарил её.
На Бородино ездил - для меня неожиданность получилась. Вернулся, позвонил мне, говорит я в Кирове. Договорились встретиться. Достаёт что-то, говорит, у меня для тебя подарок. Зачем мне, какие подарки? Достаёт маленькую карманную Библию, дарит. Говорит, воинов на Бородино спасало. Для меня неожиданность, радость, не радость, говорит носи с собой, в кармане. Очень неожиданно, что Ростислав купил там, вспомнил обо мне. Не верующий, он знал, что мне подарить.
Не слюнтяйствовал, не подхалимничал. По своей жизни в семье писателей знал генералов, космонавтов, к художникам ездил на дачи, знаменитых композиторов тоже знал, известных певцов, актёров театров, учёных, известных в мире, и относился к ним культурно, вежливо. Понимал, с кого пример можно брать, при общении с ними.
Чуть что попросишь - он, когда сам не знал, находил умеющего помочь человека. Чем мог всегда мне помогал, в любом смысле. Хоть в физическом, хоть в моральном. В ремонте квартиры понимал и делал, сдавать мне экзамены помогал. Ему позвонишь, он же человек начитанный, дома в его комнате книжные полки, полные книг, от пола до потолка, от стены до стены. Брал у него книги по его совету, читал. Он - как ходячая энциклопедия.
Поехали, говорит, в Питер. А куда там, спрашиваю. В Академию, к художникам, дружу с ними. И в театры сходим.
Поездом поехали. Крейсер "Аврора" для него факт истории, весь облазили, куда зайти можно. У художников в мастерских сидели, на берег Невы с ними вечером отправились, бутылку шампанского выпили. Стихи читали, на берегу, с красивейшим видом на Неву. По выставкам, по Эрмитажу несколько дней ходили, у гидов ничего не спрашивали. Он начитанный, мне рассказывает, какой художник какую картину написал. Для меня и Питер стал городом про него...
12.01.2016 год. Вятка.
Роман Фофанов
Памяти Ростислава Панченко.
Веселый пьяный поэт
И пьяный поэт грустный
Спорят во мне много лет
И это считают искусством.
Странное дело: когда хочешь писать о чём-то большом и утраченном, то слов оказывается так мало. Столько всего было, а мысли и предложения застревают в спазме. Но попробовать всё же надо.
Самое первое воспоминание, связанное с ним - это первое сентября 2005, по-моему, года. Так получилось, что я влился в стайку первокурсников философского отделения, одним из которых был Ростислав. И всей новообразованной группой мы пошли домой к семье Панченко отметить, собственно, это дело. Помню, что было очень душевно и я не хотел уходить, но пришлось по работе. Эта светлая, объединяющая встреча, которая произошла благодаря Славе, до сих пор греет мне душу. Таким он был всегда: гостеприимным и умеющим находить общий язык с любым человеком. Неудивительно, что много людей считали его своим другом.
Он душу мне изливал,
И я его прекрасно понимал...
Он был поэт. В этом у меня никогда не было сомнений. Жаль, что он написал меньше, чем мог бы. Он и осознавал себя таковым и был невероятно горд, когда вышла его книга, на что имел полное право. Силу его искусства мне довелось испытать на практике в тот же день. Мы встретились с ним в декабре 2014, и он презентовал мне свое творение с дарственной надписью. После этого судьба занесла меня на остановку в Порошино. Ожидая товарищей, я читал стихи Славы. Из близлежащего кабака вывалились два юных подвыпивших гопника, один из который спросил меня: "Чё читаешь, Библию?". Я ответил, что это стихи моего товарища. Тогда он попросил почитать что-нибудь. И я, стоя на мерзлой порошинской остановке перед пьяным пацанчиком, начал декламировать:
"Я не люблю пышно обставленных заведений,
В которых маски нацепив, влюблённые сидят,
Где мысли пошлости желают извинений,
Где полушёпотом неправду говорят.
Мне неуютно в этой показухе,
Мне лучше в постсоветский общепит,
Где плавают, порою, в пиве мухи,
И за столом соседним кто-то спит...
Юный ценитель поэзии пришел в восторг от этого стихотворения и на радостях пригласил идти пить с ними. Я, конечно, не пошел, но настроение на тот вечер было создано.
Слава всегда читал стихи с особенным чувством. Он декламировал их, а не просто произносил, и в основном это были его произведения. Когда он был в ударе, то сочинял экспромтом. Мне всегда нравилось слушать Славу, он умел создавать особую атмосферу прикосновения к прекрасному. Многие его поступки были свойственны дворянину 19 века, нежели представителю "поколения Пепси" к которому, кстати, он не имел ни малейшего отношения. Я бы назвал это "внутренней интеллигентностью": Слава абсолютно гармонично смотрелся на балах историко-краеведческого клуба "Мир" и в многочисленных походах. Немаловажной деталью было то, как одевался наш поэт. Он никогда не выглядел, как среднестатистический кировчанин, умудряясь элегантно выглядеть даже в самых затрапезных ситуациях.
Ты говорила, я чудак
Каких не помнит свет,
Но ты ошиблась, всё не так,
Я просто много лет
Пытаюсь быть самим собой...
Он умел делать всё: приготовить вкуснейшие разносолы, поставить палатку, найти что угодно, смастерить инструмент. Когда он потерял в очередном походе мой чехол для топорика, то сшил новый. Я думаю, что если бы Слава взялся строить дом, то здание простояло бы сто лет. Несмотря на внешнее раздолбайство, человек он был ответственный. Никогда не мог понять, как ему удаётся, но он всегда знал, где и что найти, всегда был полон идей и жажды действий.
Слава очень любил жизнь и людей. А еще он любил Родину. Когда мы первый раз приехали к нему в гости в с. Великорецкое, я поглядел в окно и увидел поля, превращающиеся в холмы. "Что там, за холмами?" - спросил я. "Россия", - ответил Слава.
В нём была мощная жизненная энергетика. Обладая невероятной выносливостью, он мог с одинаковой легкостью тащить километрами тяжелый рюкзак, "сутками и литрами" пить и гулять. А потом писать об этом так, что...
Укрыться в ночь.
В такую пьяную, пьяную ночь
И спрятаться и раствориться...
прочь
Ищи меня между двумя рассветами,
Если устали две судьбы
Сверять реальности с ответами
В ночной бесцельности ходьбы...
Особо хочется вспомнить его моральные качества. Он абсолютно равнодушно относился к деньгам и всегда готов был помочь, чем мог, ничего не требуя взамен. Лишь изредка, осторожно и застенчиво просил что-то нужное ему или, что было нередко, "третьему лицу". Слава в любой момент был готов прийти на помощь. Он ничего не боялся, просто действовал, и всё. "Сам погибай, а товарища выручай" - это про него. До сих пор удивляюсь, как ему удалось сколотить команду по тушению пожара, в тот год, когда сильно горели леса. Впрочем, Ростислав сильно удивлял нас не один раз.
Смерть - это самое страшное, что только есть на свете. У меня с ней не может быть компромиссов. Мысль, которая приходит снова и снова: "Слава, тебя не хватает". Никакие слова не заполнят зияющую пустоту на твоём месте. "Я никому не нужен... Это ложь".
За крайней чертой
Свою смерть я найду.
Не прощаясь с тобой
Я ее перейду.
13-16.09.2015
Андрей Хохлов
Мой новый друг.
22 мая 2013 года я приехал на похороны Доброслава. От станции до Новой Указны подвезли на машине знакомые. В дороге очень хорошо ощутил многоступенчатое внимание властей и непонятно зачем навязанные трудности для приехавших проститься. Кто там был в это время, хорошо помнят. Обратный путь обещал быть потруднее. Знакомые сразу после обряда срочно уезжали, а свободное место в машине занимал другой человек.
Вторая половина дня, тризна. Возвращаюсь из дома через дорогу, где складывал свои вещи. Крада почти догорела. Гости за пивом ведут разговор. Сажусь за один из столов, на свободное место у края. Рядом сидит молодой человек с аккуратной бородкой, пьёт чай. Я его приметил ещё по приходу в деревню, лицо показалось знакомым. Решил поговорить.
- Слушай, я тебя вроде где-то раньше видел, на каком-то мероприятии. Ты случайно не связан с литературой или фестивалями?
Оказалось, что да. Разговорились. Оценили пиво по фирменному рецепту Доброслава, обсудили особенности крадирования, возрождение традиций.
Он меня спрашивает:
- Ты на завтра остаёшься?
- Нет, - отвечаю. - На один день только отпросился. Сейчас пойду искать место в машине. Не найду - пойду на трассу. Или такси придётся вызывать, но с этим тоже проблема, сам знаешь.
- Погоди.
И отошёл. Минут через десять-пятнадцать он вернулся и показал рукой на человека за противоположным столом.
- Вот, к нему подойдёшь. Они примерно через час собираются ехать до самого Кирова.
Я, конечно, в лёгком смятении. Всё оказалось так просто. Спрашиваю:
- Слушай, я тебе так признателен. Что с меня?
- Да брось. Хотя... Запиши-ка городской телефон. Позвонишь моей матери, скажешь, что задержусь.
Январь 2016 года
Виталий Гаврилов
Солнечный, творческий Ростислав
Я Ростислава знал с самого детства, на моих глаза вырастал общительным, вежливым, образованным человеком. Культурным, что поразительно в нашем городишке.
О нём хочу сказать - есть такой человек, о котором вспоминаешь, вот когда возникает ассоциация с чем-то таким - весёлым. Я бы его охарактеризовал коротко, - весёлый и добрый. Первая ассоциация, возникающая у меня, когда говорят о Славе. В первую очередь, потому что вот всегда, когда в городе с ним встречаешься случайно, на улице, всегда - все мы бегаем, суетимся по своим каким-то делам, но всегда - во-первых, всегда улыбается, когда встречаешься с ним, всегда постоим, поговорим о своих делах. И всегда получается, что поинтересуешься у него, как учёба, как жизнь в общем, - пусть не часто, пусть всё на бегу, но вывод такой, что посидим, постоим, поговорим, покурим, - на прощание с ним очень доброе впечатление остаётся, - хорошо, что с ним встретился.
Хорошее от него шло, хорошее настроение передавалось. От простейшей с ним встречи, случайной.
Ростислав что-то от себя передаёт, хорошее, потому что всегда встречи с ним - хорошие. В течении пяти, десяти минут мы говорили буквально обо всём, с его сильными и точными знаниями. О погоде, о чепухе он не говорил, видя в жизни важное, тем и интересное. Ощущение такое - может не так часто видимся, но всегда лаконично, содержательно, без ощущения нытья какого-то, вдобавок в двух, трёх предложениях расскажет о планах.
Планы для него - постоянны, свои на каждую встречу.
Человек очень собранный, положительный. Без мусора в голове и высказываниях на серьёзные темы.
У нас у всех бывает не самое лучшее время. Встретишь иногда знакомого - ну вот о чём разговаривать? О своих каждодневных проблемах? У любого свои есть. А вот с Ростиславом - совершенно иначе. Ну всегда. Всегда.
Добрый, повторю. Солнечный. Хороший. Первые и повторяющиеся впечатления - исключительно такие.
Знаю, о нём те самые, с его помощью устраивающие свои и финансовые дела, следом о нём же лгали. В нашем городишке запросто, вместо благодарности.
Ростислав не мог быть унылым. Насколько мне известно, по личным встречам, по отзывам других его знакомых, - настолько целеустремлённый человек... Начну с того, что когда мы встречались на археологических раскопках в старом районе города. Ну как можно быть унылым, депрессивным археологом? Это же адский труд, он и на раскопках под Котельничем обычной лопатой работал, а подумаешь - зачем с его философским образованием ему раскопки? Но - вот такое его отношение, такая работа для отыскивания в прежних слоях жизни предметов быта прежних поколений.
У него всегда в высказываниях - чем заняться завтра. Весь в целеустремлённости. Лжецам оставим их ложь, пусть подавятся завистью. И собственной злой тупостью.
На моих глазах за двадцать два года - знаю его с шести лет, - стал образованным, культурным. Знающим, зачем живёт. Не делающим бытовую сторону жизни основной и главной. Абсолютно фонтанирующий хорошими настроениями, хорошими планами человек.
С глазами - улыбка и радость от встречи.
Он не мог быть в упадшем состоянии, в депрессивном варианте, потому что - столько планов, столько желания исполнить, довести всё до конца - такого человека оболгать невозможно, связать его с унынием и нежеланием действовать. Подлецов и завистников у нас в городе выше крыши, известно отлично. Их подлость к нему не подходит абсолютно никак.
Впечатление от вида Ростислава при всякой встречи - видно, это не серый человек, не пустой, что он - личность творческая. Планы, обсуждаемые их при встречах - всегда исключительно творческие. Выход первого сборника его стихов - радость обалденная, книгой он гордился. Замечу, книга его появилась будто ниоткуда. Он не болтал на улицах - я поэт, я напишу и издам книгу. Писал её, писал. Вдруг вышла. Без предварительной рекламы и идиотского гонора, сегодня обуявшего многих. Вы посмотрите, другой некто купил новый телефон - трещит через интернет о пустяке на весь мир. Достижением изображая. А написать книгу стихов - извините, без таланта не получится. Причём о ней молчать до самого выхода из типографии, и это в возрасте, когда победы срочно нужны, победы требуются. Для того - а как иначе ещё можно в себя поверить? А тут - результат. Точный результат. Со своим отношением к миру и пониманием, сколько в мире пустого, ненужного, на самом деле мёртвого, не имеющего развития. Ростиславу искал развития. Всегда - развития.
Знания поэтов прошлых лет, прошлых веков, написание своих стихов, написание прозы, без конца посещения выставок художников, театральных спектаклей, каждое лето поездки на местные фестивали культуры и на фестивали в соседние республики, - вот чем было его постоянное содержание, его наполнение, как личности. Творческой личности.
Напоминаю, такое ни за какие деньги не покупается. Это вам не из разряда бытового барахла с названием "мама, купи мне новое авто иностранного производства, мама, купи мне квартиру в три этажа". Жлобство, нахлебничество с творчеством не совмещаются. Поэтому жлобы ненавидят людей творческих, людей, для них непонятных, одновременно и оскорбляющих просто своим присутствием в жизни. Купить невозможно? Будем ненавидеть.
А творчество от магазинов всегда в стороне, в совсем ином поле. Оно явление такое, отдельное от глупости, и предполагает два обстоятельства, природный талант и самостоятельность действия, как я понимаю.
Абсолютно творческий человек. Очень разносторонний. Стихи - он, научные статьи философские - он, занятия живописью - он, скульптурой - он, реставрация исторических событий на Бородино - он, поездки с соратниками на бывший Северо-Западный фронт для розыска павших защитников страны - он. Где с друзьями, где с соратниками, где в одиночку, как с теми же научными работами. Их читать - извините, в каждом абзаце разобраться надо и понять. А он их - писал.
В городских культурных событиях участие принимал, в международных - принимал, а куда ещё выше? Каждый бы такое попробовал, да ведь не любому дано, вот в чём дело.
Роль поэта - точно показать в творчестве происходящее. Его право называть любую книгу как он считает нужным, писать стихи тоже как он считает нужным. Отрицая для себя "чего изволите". Я за то, чтобы творческий человек доносил до общества, до людей времени будущего ответы на все вопросы жизни нашего времени. Другого никто ничего не придумал, мы историю своей страны знаем одновременно по двум основным источникам, по трудам историческим и по художественной литературе. Подытожу. Как видел Ростислав - так мог написать. Называя вещи своими именами. Те, кто видеть и понимать ничего не хотят - вероятно, относятся к другим людям.
Поэтому он отличается ото всех.
Шикарное видение своего мира. Шикарное, подчёркиваю.
Если такие художники слова не будут существовать, тогда и литература, априори, не может существовать.
Свой читатель у Ростислава есть. Здесь уже мнение того, этого не важно. Важно мнение своего читателя.
Понимающего смыслы сделанного поэтом.
Кто знает, будут ли переиздавать его стихи? Мы же не знаем будущего. Времена будущие определяют место, нужность любой творческой личности точно и бесповоротно.
Подождём?
На сегодня я знаю одно, сделанное Ростиславом в творчестве не оставляет читателя равнодушным. И - думать заставляет, а думание когда-то человека подвинуло в сторону совершенства...
Наталья Шабардина
Надёжный, спокойный, удивительный
В наши походы Ростислав всегда любил надевать на себя свитера, штормовку, офицерский ремень своего отца. Я не спрашивала, почему. Вот любил и так делал.
Мы по реке отправились сплавляться на плотах. Ребята построили из досок и брёвен два плота, мы вшестером отправились в путешествие по реке. Два дня мы плыли. Я спросила: - "Слава, у нас какая карта есть? Где мы плывём?" Отвечает - "А вот карта!" И показывает пачку папирос - "Беломор-канал. Вот по ней мы и плывём."
Плыли весело. Выяснилось, мы забыли взять с собой ложки. Слава из ракушек и палочек нам сделал ложки для всех, мы ими ели, что варили из сухпайков.
Всегда Ростислав - очень изобретателен, из подсобного нужное сделает. Почему у нас дружба возникла? Он всегда ценил мою находчивость, я - его. Потому что за находчивостью у него всегда стояла надёжность и уверенность.
Плыли, останавливались в любом месте на ночёвки. Ростислав полуночник, следит за костром в любой ситуации. И очень хорошо готовит. Несмотря на то, что мы жили в походных условиях, брал помидоры, чего-то там делал с чесночком, с сыром. Любой момент в жизни надо подать красиво, у него получалось, мне в нём очень это нравилось. И кружок лука, и листочек петрушечки - он такой, он эстет. Красиво оформлял вокруг себя и рядом с собой.
Был один момент. Парень в нашей компании напился, поплыл по реке ночью и кричит - я тону. Другие ребята сидят у костра, говорят, не тонет, обманывает. А три часа ночи. Мы с Юлей лежали в палатке. Слышим - истошные крики, Ростислав поплыл спасать, тащит его, тот барахтается. На берегу начал смеяться, я тебя обманул. И Ростислав как дал ему в глаз! Юля говорит, правильно сделал, потому что обманывает, - ночь, темно, не в городе с фонарями, а самая темень. Найди в такой темени в реке человека и спаси его. Как? А Ростислав не рассуждал, поплыл и спас.
Другие спасать не побежали. Река в тех местах коварная, там есть мелководья, есть и ямы, глубокие, утонешь запросто. Наши плоты досками трещали на таких местах, на круговоротах, чуть не переворачивались. Опасные есть, очень глубокие места.
Как Ростислав говорил, "всегда лучше перебдеть, чем не добдеть".
Плыли. Могли молчать, по два-три часа. Ростислав сочинял стихи. Я их записывала на резиновых матрасиках, они свёрнутыми оказывались под рукой.
Вот знаете, бывает в очень грязной атмосфере проживёшь - и этот год вспомнить по двум, трём дням. Как раз плавание на плотах - просто полный букет эмоций, яркого в том году.
Когда мы выплыли на нужный берег окончательно, Ростислав говорит, нам нужно пройти пять, шесть километров и мы будем в селе. Встретили пастуха, он нам подсказал идти по просеке. В тех местах рубят лес, воруют, и очень много просек. Туда просека ведёт, сюда другая, не понятно, по какой идти. Шли, смеялись, пили сгущёнку, заблудились. Потерялись, не знаем, куда идти. Хлебом на берегу, где плот оставили возле деревни, коз кормили, а тут посмотрели - один пакетик гречки, из еды. Шли очень долго, всякие местные ориентирования пробовали. Ростислав залез на высокую ель, ничего подходящего не разглядел. Телефонов с собой не было. А и дозвонишься - где нас искать? Леса со всех сторон. Собаки не лают, деревень нет, поблизости.
Ночевали в лесу. Поставили палатки, сделали костерок. Сварили последний пакет гречки, Ростислав говорит - воду из каши не сливайте, это гречишный чай, будем его пить. Я с Юлей залезла в палатку, а ребята сидят у костра, Ростислав говорит - какое сегодня звёздное небо... Я голову высунула из палатки, - такая красота на небе... Мы можем себе шоры надеть и замкнуться, затосковать со всеми опасениями, что заблудились, а действительно - в одну из самых тёплых летних ночей наблюдать звёздное небо... Видеть спокойных своих друзей возле костра, домашняя, спокойная обстановка, всякий страх проходит, что мы потерялись...
Рано утром Ростислав всех звал пить чай гречишный, уже разбавленный пожиже... Попили кипяточек, пожалели, что вчера хлеб козам раздали. Собрали палатки, пошли. Мы идём - я говорю, Ростислав, у меня слух не сильный, как будто где-то трактор шумит? Отвечает - мы шли, оставляли за собой окурки, мы тихонько выйдем обратно. Надёжно так говорит. Шли, шли, всей группой вышли на тракториста, работающего в лесу. А там и деревня нужная.
Надёжность Ростислава не подводила.
В другой раз мы поехали группой на реку Немду. В таких условиях, походных, Ростислав всегда начинал быть главным. Создавал атмосферу. Во-первых, Слава и кофе - это синонимы, потому что он очень вкусно варит кофе, разбирается в сортах. Готовит очень вкусно и обходительно подаёт. Утро начинается - Слава варит кофе.
Ночью с ним сижу у костра. Ростислав говорит, я могу вообще не спать. Тем более, что на его спальном мешке заснула одна наша девушка. Я говорю, ты дёрни свой спальник из-под неё. Отвечает - я не буду никого будить, тревожить, я тепло одет. На многих фотографиях, походных, всегда кто-нибудь в его свитере, папином, он уточнял, или в его куртке. От себя отдавал, всегда. Мы сидели, долго разговаривали. И он сказал, - зачем её будить, спальный мешок забирать? Она девушка, её ведь ещё рожать, а на голой земле почки застудить может. Май, земля холодная, ни к чему. Я потом не прощу себе.
Ведь он всегда смотрит далеко, всегда знает, кто что любит, и все пристрастия своих друзей.
Его интересовала неожиданная мелочь. Зачем, спрашиваю, ты сфотографировал жука? На что он тебе? Нужно, в ответ...
Не держал при себе случайных вещей, каждая вещь ему получалась чем-то особенно дорогой. Свитер - папин, тёплые носки - друг подарил, я ему подарила гетры, их в новые походы надевал. Общаясь с ним, я поняла, и круг его формировался тоже тщательно. Не было таких вот людей рядом с ним, псевдо друзей. К каждому находил подход, к каждому относился с вниманием, и каждый чувствовал себя его лучшим другом.
Я знаю, у него очень много друзей. И здесь, и в других городах. Он - как человек мира, ему всюду было хорошо, и в дальних районах области, и в любой другой республике. Кого сейчас люди фотографируют? Себя. Ростислав снимал всех вокруг себя. И людей, и природу, и места в разных городах. Когда он мне показал свой альбом в компьютере - очень мало его и очень много друзей. Чувство красоты врождённое, видно по его снимкам природы.
Понимал, родился и вырос в семье редкой, отец и мама - оба писатели. Нравилось ему рассказывать о них, о своих бабушках и дедушках, и никогда я не слышала от него ничего, даже похожего на чванство. Знаете, как другие, - к нам не подходи, у нас родители богатые фирмы имеют. К нему домой запросто приходили компании друзей, его родители никому не говорили - к нам нельзя, мы заняты.
Ростислав осторожно и бережно относился к тому, что его мама и отец стали писателями сами по себе, никому не кланяясь, и ему обеспечили настоящее философское высшее образование, и сразу после окончания университета учёбу в аспирантуре. Лучшее для понимания жизни, как говорил.
Рассказывал как о самом нормальном, его ни разу не наказывали, родители, ни разу. И с возмущением говорил о видимом в нашем городе на улицах, - ребёнок плачет, просится на руки, а мать начинает малыша бить. Таких называл тупыми, жестокими тварями.
Слава точно понимал значение творческой работы родителей, и со спокойной гордостью, не высказываемой, понимал, его путь вслед за ними, путь - творческий.
Независимый ото всего путь свободного человека, путь личности. Настоящего дела образованного, умного человека.
Редкого среди всех, кого мне довелось узнать в нашем городе.
...Ростислав ездил в Казахстан, подружился там с родными людьми и друзьями отца. Читал мне стихи любимого им казахстанского поэта Олжаса Сулейменова: