... Лиор пропустил рубиновую прядь между пальцами, потом снова погладил волосы любимого и поднёс лепесток шёлкового пламени к своим губам. Он стал нежно целовать соблазнительный завиток, снова и снова вдыхая аромат благовоний.
- Так приятно пахнет! Мне нравится. Люблю гладить твои волосы; люблю целовать их, играть с ними. Они чудесно выглядят, милый!
Рейза уткнулся головой ему в плечо и вздохнул:
- А вот ты поседел. Где ж твоя золотая грива, мой храбрый лев? Будто бледная тень покрывает твою голову! Мне так жаль...
- Не обращай внимания. Не это ведь главное, правда?
- А что главное? Я так давно один, без тебя, что иногда мне кажется, что я стал забывать. Нет, не тебя, конечно, и не нашу с тобой любовь, но всё остальное - словно в дымке, и я уже не могу вспомнить, что натворил тогда, или чего не успел сказать... Иногда мне снится, что у меня есть второй шанс, и я всё же могу сделать для тебя что-то особенное; что-то, что исцелит твоё разбитое сердце!
Лиор обнял возлюбленного и стал тихонько покачивать его, как ребёнка. Он согревал его в кольце своих рук, ласкал и утешал. "Верно, это и есть наш шанс! Хотя бы ненадолго, и пусть даже только во сне - но мы можем быть вместе!"
- Вот это и есть самое главное! Мы по-прежнему любим друг друга, и этого у нас никому не отнять! А сердце моё не разбито. Сначала было очень тяжело, но потом я понял: ты всегда со мной! И я в любой момент могу найти тебя тут - он приложил руку к своей груди, а потом - к глазам и губам, - здесь, и здесь, и в каждом облаке, и в каждой капле дождя! Я даже покупаю тебе иногда подарки: так, пустяковинки, но... - Голос его вдруг пресёкся, и он, скрывая слёзы, тихо добавил: - Для меня ничего не изменилось! Ты только приходи ко мне почаще, и тогда я смогу забыть о том, что...
Рейза приложил пальцы к его губам, не давая закончить.
- Не надо. Не говори об этом.
- Хорошо, не буду. Но ты станешь приходить часто?
- Я не могу. Это не хорошо.
- Нет - нет, это просто чудесно! Я оживаю в этих видениях, и чувствую себя по-настоящему счастливым. А ты?
Рейза не сумел полностью подавить горестный вздох, и Лиор заметил это. Он с беспокойством заглянул в лицо своего любимого, и тот грустно улыбнулся:
- Для меня это единственное спасение от всего, что... - Он осёкся. Его рыцарь ничего не должен знать! Рейза забрал его лицо в свои ладони, стал гладить виски и щёки; провёл пальцами по подбородку и скользнул ртом по его губам. - Я так люблю твоё лицо! Милый мой Лиор; душа моя, и моя любовь!
... Видение внезапно оборвалось. Рейза очнулся. Кто-то тряс его за плечо, и, ничего не понимая, он попытался вскочить с кресла, но ноги его затекли, и он тут же снова сел. Кругом царил полумрак - он не помнил, когда погас свет, и теперь только бледный огонёк ночника освещал эту часть его покоев. Он сидел перед зеркалом, и его собственный силуэт смутно виднелся в серебряном отражающем овале. "Лиор!" - прошептал он, не понимая, как же так случилось, что видение оборвалось. Ну почему так быстро?! Он невольно протянул руку к зеркалу, надеясь отыскать в его глубине любимый образ, но не лицо Лиора, а чьё-то ещё, выплыло из тьмы и быстро приблизилось к нему. Он невольно отшатнулся и взмахнул рукой, прогоняя ночной кошмар.
- Очнитесь, Ваша Милость, прошу Вас! Нельзя так отключаться, Вы же знаете! - Рейза всё так же испуганно отмахивался от непрошенного надоеды, и парнишка осторожно поймал его за руку и сжал пальцы. - Это я, мой господин, не волнуйтесь! Всего лишь Ваш верный Тсуни, и только! Но вам нельзя сейчас так засыпать! Вставайте и взбодритесь немного, а не то не ровён час, вопрётся сюда кто-нибудь и увидит вас таким - жди тогда беды! Ну как Вы? Может, подать чего-нибудь?
И он замолчал, выжидательно глядя в лицо своего господина. А тот ещё несколько секунд непонимающе теребил прядь своих волос, не в силах осознать, что его чудесное видение покинуло его, и пытался собраться с мыслями. А потом вдруг всё понял. Слёзы обиды закипели у него на глазах; он, едва сдерживая рыдания, вскочил, вырвал свою руку из ладони Тсуни и с такой силой оттолкнул его, что того аж развернуло и отбросило. Паренёк испуганно вскрикнул, пошатываясь, но тут же снова попытался приблизиться к Рейзе. А тот вскинул руки, и волна тёмной энергии обрушилась на провинившегося слугу. Тсуни упал на колени, давясь собственным криком, и дурнота заволокла глаза его мутью. Он, опершись руками об пол, всё же попытался подняться, но тяжеленный груз медиата просто плющил его. Рейза стоял над ним, и паренёк слышал, как неровно и судорожно тот дышит - это слёзы мешают вздохнуть ему полной грудью. У Тсуни сжалось сердце, и он жалобно спросил:
- За что, господин? Чем я расстроил вас?
- "За что"? Ты ещё спрашиваешь?! Да как ты посмел такое сделать?! Я ведь запретил приближаться ко мне! Я запретил смотреть на меня, трогать меня; я приказал тебе не выходить из своей комнаты! А ты что сделал? Ты... - Он хотел было сказать, что Тсуни вторгся в его запредельный контакт с любимым; что он помешал ему пережить те сладкие, чудесные мгновения, которые помогли бы ему забыть о том, что произошло в допросной. Только близость с Лиором, пусть даже неосязаемая, способна была излечить очередную душевную рану и дать ему покой. Но вот явилась маленькая безмозглая мартышка и разлучила их! И, чувствуя себя словно ребёнок, у которого отняли долгожданный подарок, который только что подарили, он не смог сдержать слёзы и заплакал от обиды и разочарования. "Лиор! Милый Лиор! Ну почему всё так плохо!" Но в слух он ничего не сказал, стараясь сохранить свою тайну. Только это давно уже не было тайной для Тсуни. Он слишком хорошо изучил своего господина, и мог отчётливо прочитать на его губах имя того мужчины, о котором Рейза даже думать боялся. Он уже очень давно разобрался во всех тонкостях чувств великолепного Плектра, расшифровал его поведение и легко мог предсказать, как и когда тот поступит. И верно: личность Огненной Розы не была очень уж сложной, а сам поросёнок оказался далеко не такой бестолочью, какой все привыкли его считать. Даже Рейза сказал ему как-то: "ты парень, конечно, неглупый, не смотря на то, что и правда дурак!" Поэтому он и сам догадывался, из-за чего так рассердился Рейза Адмони. Но хотел знать наверняка, и хотел всё объяснить хозяину. Ведь он на самом деле поступил правильно! А когда господин Адмони успокоится, он всё поймёт и непременно простит его. Как всегда! Только почему-то сейчас Рейза никак не хотел совладать со своими чувствами. У него начиналась истерика, и Тсуни не на шутку испугался. Если Барон это увидит - быть беде! И он осторожно подполз к ногам хозяина и обхватил его колени.
- Господин мой, прошу Вас, не надо, не плачьте! Я не хотел Вас обидеть, клянусь... - вот дьявол, а чем поклясться-то? Ничего ж святого ни у кого не осталось! - Клянусь моей любовью к Вам, господин Рейза! Но Вам нельзя было ходить к нему сейчас!
Рейза застыл, словно громом поражённый. Сквозь пелену слёз он постарался разглядеть лицо своего слуги, прочитать его выражение. Что сказал только что этот мальчишка?
- Не понимаю, о чём ты. Куда я ходил? Кто это - "он"? И как ты вообще посмел лезть ко мне со всем этим бредом, когда я запретил тебе приходить?
- Вовсе это не бред! Я давно хотел Вам сказать: пусть это и не по-настоящему, но Вы стали слишком часто встречаться со своим возлюбленным, Лиором!
Рейза невольно ахнул и весь вскинулся, стараясь вырваться из объятий Тсуни. А парнишка, чувствуя, что воздух вокруг начинает закипать от напряжения медиата, только крепче прижался к Рейзе и быстро - быстро заговорил:
- Умоляю, послушайте меня! Господин Бар - Арон наверняка скоро придёт, и, если вы будете таким подавленным, или, что ещё хуже, снова вернётесь в свои грёзы, то случится что-то ужасное! Я-то никогда ничего ему не скажу, даже под пытками, а вот Вам придётся намного хуже! Вы ж понимаете, что я прав, да?
Рейза немного оправился от первого потрясения - он не предполагал, что хоть одна живая душа может знать правду о Лиоре и их странных свиданиях. Он абсолютно доверял Тсуни и не сомневался в его преданности и стойкости, но та простота, с которой его сокровенная тайна была разгадана, просто ошеломила его. К тому же, скверный мальчишка так грубо и бесцеремонно вторгся в его святая святых, что Рейза даже чувствовал физически боль обиды и разочарования. И ещё он переживал из-за того, что произошло чуть раньше в допросной, и из-за того, что Тсуни не отвернулся, когда он приказал ему не смотреть.
Барон, конечно, оттянулся по полной. Он и так уже несколько дней плотоядно облизывал губы, мечтая о своём любимом "лакомстве", да всё никак не мог получить желаемое. Аппетит его был распалён хуже некуда, но он пока сдерживал себя, помня о заботах и не желая превращать удовольствие в банальную пытку. Но несносный фаворит так разозлил его, что все дурные чувства и намерения выплеснулись через край. Прямо там, в камере пыток, где всё ещё висел на цепях труп мятежника, он грубо и безжалостно изнасиловал прекрасного упрямца. Маленький демон быстро сломался и перестал сопротивляться, и только шёпотом умолял Сатрапа остановиться и пощадить его. Но это заводило стареющего негодяя ещё больше, и он, впиваясь зубами и ногтями в его холёную плоть, наслаждался вкусом крови и отчаяния своего невольника. Наконец его жажда унялась, и он просто отшвырнул от себя сломанную игрушку и ушёл. Ему было не по себе - он понимал, что перестарался. Не стоило так жёстко расправляться с непослушным красавцем, но его глупая выходка с убийством, да ещё давешние мысли о любви и нелюбви - всё это разом захлестнуло Барона, и он забылся. Теперь ему не хотелось смотреть на растерзанную красоту, и он поспешно вышел. А Рейза не помнил, как оказался в своих покоях. Может, сам добрался? Он не желал, что б кто-то крутился рядом в такие моменты. Даже Тсуни. Нет, тем более - Тсуни! И никому не позволил притронуться к себе, что б привести поруганное тело в порядок, и никого не хотел видеть. В последнее время он всегда так поступал, сам того не замечая. И обычно у Тсуни хватало ума не попадаться ему на глаза, пока он не позовёт, но не в этот раз. И это совсем уж добило Рейзу. Он снова попытался отпихнуть прилипшего к его ногам любимчика, смахивая слёзы и стараясь вызвать в себе хороший приступ гнева, а в мальчишке - страх. Сейчас только так и можно отделаться от него!
- Ты прав, говоришь? А в чём именно ты прав? В том, что причиняешь мне боль?
- Я?! - У Тсуни глаза расширились до размера блюдца. - Я делаю Вам больно?! Да пропасть мне пропадом, если я и правда сделал что-то такое, в чём Вы могли бы меня обвинить!
- Ну тогда прямо сейчас пойди и убейся с разбегу о стену!
- Но что же я сделал-то?
Рейза и правда разозлился. Слёзы высохли, остался гнев. Он схватил Тсуни за золотистый вихор над лбом и так дёрнул, что тот аж взвыл.
- Давай, поори погромче! Это тебе за то, что ты смотрел!
- Да не смотрел я!
- Врёшь! Плектру врёшь! Совсем страх потерял?
- Да я никогда и не боялся Вас! - Тсуни вдруг взорвался и заорал на опешившего господина. Он вырвался из цепких пальцев Рейзы и тут же, словно испуганная ящерка, прямо, как был, на четвереньках, метнулся от него подальше. Вскочил, массируя ободранную голову, и с вызовом уставился в глаза хозяина. - И вы правы: я смотрел! И сегодня смотрел, и в прошлый раз тоже, и когда эта знатная свинья снова пожелает такое устроить, я тоже буду смотреть!
Рейза просто ушам своим не верил. Да и глазам тоже. Тсуни действительно разошёлся не на шутку: осмелился перечить могущественному демону, убийце - Плектру! Да ещё расхрабрился, распетушился, и, казалось, приди сейчас сюда Барон, мальчишка в рожу ему вцепится. Рейза, растерявшийся от удивления, торопливо и обеспокоенно зашипел на Тсуни:
- Ты чего разорался? И вообще - следи за своим языком, дубина! Что, если правда, Барон сейчас неожиданно войдёт? Что он услышит? Долго ли тогда твоя башка на плечах задержится?
- Да плевать я хотел на такую ерунду! А что он придёт, так е сомневайтесь! Непременно придёт, и очень скоро! Это только Вы не понимаете, хотя куда уж там - Вы и мудрый, и могущественный, а я просто дурак и недотёпа! Но я-то в отличии от Вас с ума не схожу, и не накачиваюсь своими грёзами, как наркотой!
Рейзе вдруг показалось, что он получил пощёчину. Даже содрогнулся и отошёл обратно к зеркалу, сел в кресло и постарался не смотреть на своего слугу. Бледный, тонкий силуэт его снова отразился в сумрачном серебре, и он, что бы избавиться от внезапного муторного чувства, постарался вернуть себе утраченное видение. Вот сейчас рядом с его отражением снова покажется образ Лиора, и тогда станет хорошо и спокойно... Грубый, безжалостный мальчишка рывком развернул Рейзу к себе и жестко затряс.
- Вот - вот, Вы всегда так делаете! Либо напиваетесь до потери пульса, либо дурью накачиваетесь, либо уходите к НЕМУ! А чаще - всё сразу, правда? "Лиор, Лиор..." - только и слышно от Вас! Но это хорошо, что один я это слышу, потому что я всегда на посту! Едва Барон в очередной раз Вас разделает, так Вы сразу туда - в страну собственных глюков! А что будет, когда кто-нибудь подсмотрит за Вами и донесёт на Вас этой старой сволочи? А что если он сам однажды вопрётся сюда, когда Вы под кайфом, и лично услышит, как вы зовёте Лиора? Что тогда случится, а?
Рейзе было очень трудно слышать всё это, тем более, что Тсуни был прав. Он сам презирал себя за эту слабость, но мерзкий вкус баронской "любви" больше нечем было заглушить. И каждый раз, когда Сатрап, как сегодня, перегибал палку и устраивал своему любимцу адскую ночку, Рейза всеми доступными средствами старался уйти от реальности, хоть ненадолго. И Тсуни на самом деле прекрасно понимал, что нет для его Рейзы другого способа пережить эту мерзость, но такое стало происходить слишком часто. Он не хотел быть грубым, не хотел оскорблять или ранить дорогого ему полубога, но дела и правда грозили принять дурной оборот, и, возможно, прямо с минуты на минуту. Поэтому он не стал выбирать слова, и они прозвучали презрительно и даже уничижительно. Услышать такое от человека, которому посвятил свою жизнь, было очень больно, и Рейза совершенно сник. Он опустил голову и прошептал:
- Тебя всё это не касается. Уходи.
- Что вы сказали? Что меня не касается?
- Всё. - Рейзу почти не было слышно, и Тсуни скорее догадался, чем разобрал его слова. - Всё это не твоё дело. Просто уходи, и всё.
Но отделаться от мальчишки было совсем не просто. Обычно Рейза раз десять на дню сетовал, что Тсуни совершенно его не слушается, и это было правдой. Паренёк всё время ставил Рейзу в тупик своими поступками. Сказано держаться подальше - а он тут как тут; сказано не смотреть - а он смотрит! Рейза категорически запрещал ему общаться, даже вскользь, с солдатами, а он всё время пытался доказать, что не слабее их, и тоже храбрец... Для него это всегда заканчивалось плохо, и, если бы не вмешательство Плектра, он помер бы уже с десяток раз. И Рейза понятия не имел, что с этим делать. Вот и сейчас паренёк и слушать его не хотел, а он бессильно уронил руки и просто старался не смотреть на своего любимца. Как всегда в трудные моменты. А тот, видя его реакцию, завёлся не по детски:
- Вот - вот, я и говорю! Это ведь легче лёгкого: сидеть вот так, и печалиться! И это вместо того, что бы хоть что-то сделать с собственной жизнью! "Уходи... Не твоё дело..." А чьё? Чьё это дело, если не моё? Вот сейчас явится этот старый боров: я удивляюсь, что он всё ещё не пришёл! Он ведь понимает, что в этот раз перестарался не на шутку, и, как обычно в такие дни, станет изображать добренького, заботливого папочку. А Вы тут со своими любовными видениями, и он наконец-то уличит Вас в неверности. И что Барон сделает? - Рейза по-прежнему молчал, и Тсуни, уже не помня, кто тут главный на самом деле, перешёл на крик: - Да что ж Вы молчите-то? Ответе, что тогда будет?
Рейза, поморщившись от его оранья, равнодушно пожал плечами:
- Да ничего не будет. Лиор здесь нет. Он очень далеко, неизвестно где. Найти его Барон не сможет, и не сможет причинить ему вреда. Вот и всё.
- О, нет, не всё! Он ведь не простит Вас, и как поступит? Убьёт, можете не сомневаться!
Рейза насмешливо отмахнулся:
- Что ты такое ещё выдумал? "Убьёт"! Я, между прочим, очень ценная штучка!
- И что с того? Он ведь чуть не задушил Вас сегодня, и его мало беспокоило, что скажет по этому поводу Великий Магистр, и во сколько Вы обошлись ему! Если бы я не пришёл...
- Если бы ты, дурак, не припёрся, мне не пришлось бы так подставляться! И не собирался он меня убивать. Ну придушил малость, ну ещё б немного поколотил - и всё! Я тихо - мирно отключился бы, и дело с концом. А вот ты влез, и мне пришлось ещё и тебя защищать. - Тсуни, красный от негодования, широко раскрыл рот, собираясь снова поднять крик, но Рейза, опасаясь, что их семейная сцена привлечёт слишком много соглядатаев, повелительно махнул на него рукой: - Заткнись! Не смей вопить! Надоело уже, как ты слюной во все стороны брызжешь! - Лёгкий толчок энергии, и медиат сработал: Тсуни на минутку прикусил язык. - Не первый раз Барон такое делает, и тебе пора было бы привыкнуть. Как я привык!
- К этому нельзя привыкнуть. - Тсуни пробормотал это так тихо, что Рейза даже переспросил:
- Что ты говоришь?
- Я говорю, что он Вас не пощадит! И не нужен ему ни Ваш Лиор, ни Ваша правда - он просто разорвёт Вас на куски! И будет делать это долго, изобретательно и с огромным удовольствием. Он низачто не простит Вас за то, что Вы изменили ему! Разве я не прав?
Рейза понимал, что мальчик говорит дело. Он столько раз читал в душе Барона эту ревнивую ненависть, что не сомневался: когда-нибудь Сатрап казнит его. И, поскольку он великий затейник по части пыток, все прежние смерти покажутся Рейзе забавными приключениями. Но как заставить себя не любить? Как запретить себе вспоминать, и как прогнать сны? Он не мог этого сделать. И Рейза равнодушно отвернулся к своему зеркальному двойнику.
- Может, и прав, но кого это волнует? Тут каждый день погибают люди, и за стенами Цитадели - везде! Что с того, что я опять умру? Мне всё равно.
- Но мне не всё равно! - Тсуни, едва сдерживая слёзы, набросился на него; обнял за плечи, уткнулся губами в его шею и стал целовать, тереться мокрым носом о его щёку и бодать, как маленький козлёнок. - Смогу ли я жить, если Вас не станет? У меня ведь кроме Вас никого нет, да и не было! Я ж люблю Вас, как родного брата, или даже отца! - Он помолчал пару секунд, а потом убеждённо добавил: - Нет, скорее, как мать! Вы заботитесь обо мне, как родная мама!
От этих слов Рейзу аж подбросило, и он постарался стряхнуть с себя навязчивого приёмыша:
- Да ты совсем сдурел, как я посмотрю! Я уж точно не твоя мать, дубина! Думай, что говоришь!
- Ну и ладно, что глупость ляпнул - мне не в первой. Уж Вы-то знаете, что у меня мозгов не хватает; сами сколько раз говорили. Только со мной всё ясно, а с Вами - то что? Вы получили шанс, которого не бывает у других людей, но просто так готовы спустить всё в отхожую яму! Как Вы можете так поступать?!
Паренёк всхлипнул и затих, уткнувшись в плечо своего покровителя. Рейза некоторое время равнодушно молчал, а потом, не оборачиваясь, бесцветным голосом спросил:
- Всё сказал, "сынок"? Взялся судить мои поступки? Да что ты вообще обо мне знаешь? Да - да, я помню те сказки, которые ты год назад навыдумывал о рыцарях и принцессах, и о злодеях... Полная чушь! И ты ничего обо мне не знаешь, и тебе не дано понять, почему я так живу, и что чувствую. Но ты так ведёшь себя, как будто я тебе что-то должен!
Тсуни выпрямился, не отпуская от себя любимого господина, и с жаром воскликнул:
- Конечно, должны! Вы пожалели меня, приручили, а теперь что, бросить меня хотите? Только ведь этот старый боров - в смысле, наш сиятельный, богоподобный и всесильный господин Бар - Арон, - он ведь первого убьёт именно меня! - Рейза напрягся при этих словах, и в глазах его Тсуни увидел отблеск страха. - Да - да, мой дорогой господин! Он убьёт меня для того, что бы помучить Вас! И Вы прекрасно знаете, что для меня это не будет ни быстрым, ни лёгким. И ещё Вы понимаете, что я прав!
Рейза и правда понимал это. Жизнь мальчишки висела на волоске от расправы, и только от него, Рейзы, зависело, как крепка будет эта нить. Он тяжело вздохнул. Тсуни, как всегда, говорил дело. Хороший паренёк, и рассуждения его по-настоящему умные, только вот поступки дурацкие! И как такое может быть? Вот давеча набросился на Барона, чуть без головы не остался. И как защитить его? Рейза понятия не имел. Он только нахмурил брови и сурово, холодно процедил сквозь зубы, стараясь грозным видом отпугнуть своего приёмыша:
- Я могу избавить и тебя, и себя от этого. Ты знаешь, как. Я ведь предлагал тебе это раньше, и сейчас предлагаю. Ты можешь жить по-другому.
- А, да помню. Там, за стенами Цитадели, без этого ошейника, - он погладил золотое кольцо с клеймом, отягощавшее его шею, - и даже в достатке! И что? Это будет хорошо? Вы же слышите голоса живых с той стороны, и знаете, сколько горечи и боли в них! Там - плохо! Любого спросите, и любой Вам скажет: везде плохо, таков наш мир! А с Вами мне хорошо. Так хорошо, как никогда не было, и никогда, ни с кем не будет! Когда Вы пригрели меня, для меня всё изменилось. Я теперь так хорошо живу, что иногда даже забываю, как сильно должен ненавидеть Барона. - Он окончательно успокоился и отошёл от хозяина. Прошёлся по комнате, зажигая огни светильников, откинул покрывало на постели, подготавливая ложе для отдыха Рейзы. Всё, как всегда. Но слова его прозвучали так непривычно серьёзно и жестко, что Рейзу замутило от внезапно нахлынувших дурных предчувствий. - И потому я сегодня смотрел, как он издевался над вами. И раньше смотрел, и всегда буду делать это, потому что, когда придёт день расплаты, моя рука не должна дрогнуть. Я убью его! Ещё в самый первый день, когда Вы пожалели меня, и когда я увидел, что он с вами делает, я поклялся себе, что однажды соберусь с духом и сделаю это. И тогда Вы будете свободны, и никто, никогда уже не сможет причинить Вам зло!
Он повернулся к Рейзе, и тот с ужасом увидел недетскую, спокойную решимость в круглых, карих глазах подростка. Тсуни и правда собирается убить Барона! Рейза, не помня себя от страха, кинулся к своему любимцу. Он в одно мгновение пересёк комнату и сжал Тсуни в объятиях, целуя его лицо, словно своей лаской старался заставить его взять назад оброненные страшные слова.
- Что ты, дорогой мой, ты не должен так говорить, не должен так думать! Я не разрешаю тебе, и ты должен немедленно выбросить все эти ужасы из головы!
Тсуни молча покачал головой и устало опустился на колени возле своего покровителя. Рейза никогда не читал его мыслей, но сейчас никакие собственные правила не действовали, и он решил заглянуть в душу, в разум дорогого ему человека. И через мгновение зашатался от дурноты. Так же, как чуть раньше, в момент смерти Шайи. Плохие мысли, одержимые гневом, - это как облако смертоносных испарений. Темно, страшно и удушливо. Хлопьями серого, горького пепла кружится над головой и забивает гарью лёгкие, сжигает глаза и иссушает губы. И при каждой попытке заговорить, закричать или хотя бы тихо взмолиться горло перехватывает, и нет возможности даже вздохнуть! Рейзе стало совсем худо: губы потрескались так, что проступила кровь, и от невозможности вздохнуть у него совершенно потемнело в глазах. Он упал бы, но перепуганный Тсуни подхватил его и помог прилечь на край постели. Он сел рядом, растроганный и смущённый внезапным чувственным порывом хозяина, и просто поглаживал его плечо, стараясь думать о чём-то хорошем. Только так можно помочь Плектору, глотнувшему яда чужой ненависти. Но до конца побороть в себе этого чувства не мог, и потому Рейза с мольбой посмотрел ему в лицо, не зная, как правильно подобрать слова, что б свернуть упрямца с гибельного пути. Он не пытался использовать медиат на мальчике: бесполезно, на тех, кого любишь, это не срабатывает. Медиат - это пытка, насилие. А с любимыми так не поступают. Мастера даже не подозревали об этом, потому что ничего не знали о любви. Плектры никого, кроме своих хозяев, любить не способны, а тут не зачем применять медиат. Вернее, это вовсе запрещено. Да и вообще, любовь - это участь жалких, голодных обывателей, а всесильные демоны выше этой слабости! Поэтому никто не мог научить Рейзу, как управляться со своеволием тех, кто дорог ему. Он мог, конечно, внушить мальчишке нужные мысли, и тот не будет дурить, не будет смотреть на то, от чего нужно бежать. И, хоть ненадолго, но забудет о мести Барону. Только в том-то и беда, что такая мысленная установка долго не продержится. Нельзя поджаривать и потрошить мозги тех, кого хочешь уберечь от беды. Когда-то он уже пробовал всё это: и с Лиором, и с Тсуни - нет, не работает медиат! И теперь, глядя на зарумянившиеся от смущения щёки паренька, он в отчаянии пытался найти ответ: что же делать? Как спасти этого дурачка? Он притянул Тсуни к себе, и тот охотно уткнулся горящим лицом в его руки.
- Я очень люблю Вас, господин Рейза! Понимаете?
- Да, мой мальчик, я понимаю. Я всё понимаю. И я тоже люблю тебя, дорогой, и не могу тебя потерять! У меня ведь никого и ничего нет - только ты, глупый, упрямый неслух!
Тсуни, как сытый зверёк, тихонько заурчал от удовольствия, и поудобнее устроился возле хозяина. Он почувствовал, что его клонит в сон - это Огненная Роза расправляет свои опалённые лепестки, и сладкий дурман разливается по всему телу, опьяняет взбудораженный разум и расслабляет нервы. Пусть уйдут плохие мысли, пусть останутся только хорошие сны и воспоминания! Тсуни тихонько задремал, а Рейза решил наконец-то разобраться с тем, что уже произошло с его жизнью, с жизнью этого мальчонки, и что ещё может случиться. Он постарался расслабиться, настраиваясь на силу великого единого поля, и уже через минуту время повернуло вспять. Память его заскользила по прожитым дням, и его невероятный дар ясновидца показал ему то, что он когда-то знал да постарался забыть. Ещё он увидел то, чего вовсе не знал, но знали другие, и даже то, что было жизнью его молоденького слуги, и не было связано с его собственной жизнью. Он отправился в долгое, трудное путешествие по волнам времени, и в его комнате оно остановилось. Мальчик тихо и безмятежно сопел во сне, положив голову ему на колени, и видения их сплелись, заструились, заиграли в сознании Рейзы яркими всполохами, как та, давно прошедшая полярная ночь - самая долгая, самая трудная, и самая прекрасная ночь в его странной судьбе.