Панина Валерия : другие произведения.

Одиночество тоже компания

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Очень простая о любви, дружбе, семье, о том, что действительно важно. Или кажется нам таким? Косвенно продолжение "Кратчайшего расстояния".

    За потрясающую обложку огромное спасибо Тане AnSa!

    ПОСЛЕДНЯЯ Прода от 17.02. В ФАЙЛЕ ПРОДА! ВСЕ! ЗАКОНЧИЛА!

  
  
   Глава 1.
  
  
  
  За стеной бегали, кричали и шумели, хлопала дверь, одноклассники переговаривались, как глухие бабки у подъезда, привычно хохмил Ден, хихикала Лика. Этот белый шум привычно плыл вокруг, не задевая меня. Я была далеко... Но меня вернули.
  - Булка, дай физику скачаю, - Пашка Городецкий, скрежеща стулом, втиснулся за парту и бесцеремонно подгреб к себе мою сумку.
  - Отстань, - не отрываясь от книжки, огрызнулась я, отнимая имущество. - Ты прошлый раз на мой планшет вирус словил.
  - Шерить надо, Булка, - отрывая от меня сумку, сообщил Пашка. - А вирусняк я дропнул.
  - Что сказал, сам-то понял? - я врезала книжкой по чугунному лбу и дернула сумку за ремешок. - Иди отсюда!
  Мигель де Сервантес Сааведра был крепким изданием 1976 года, прекрасно сохранившимся в полном покое школьной библиотеки. Уверена, старик был рад выбраться на свежий воздух и послужить делу просвещения, хотя что Пашкиному лбу один том? Его и омнибусом не вразумишь.
  - Че эт за туфта? - Городецкий повертел в руках книжку. Похоже первый раз видит, бедный.
  - Отдай.
  - Прикиньте, Пашик опять Булку троллит, - пропела у меня за спиной Дарина, наша красавица. Все, сейчас начнется. Было сольное выступление, станет хоровое.
  - Отдай книгу, - протянула руку. - Городецкий, по-хорошему прошу.
  - Пашик, да она нарывается, - Стас Самойлов кривился в поощряющей ухмылке. Я на секунду закрыла глаза - понятно же, чем все закончится.
  - Тича идет! - Одноклассники лениво расходились по местам, Пашка метнул томик Стасу, тот на стеллаж. Я проводила Дон Кихота ободряющим взглядом. Этот урок, по счастью, последний, после звонка достану.
  Школу я ненавидела. Чувство было глубоким и взаимным. Екатерина Сергеевна, "физичка", единственный человек в школе, кого я рада видеть. И единственный педагог, который неизменно ставит мне четверку за год. Из-за нее, из-за четверки, то есть, у меня не будет золотой медали. Четверка как таковая меня не огорчает нисколько, но сам факт, что я не знаю предмет на "отлично"... Да я в хор отказалась ходить, потому что мне сказали петь вторым голосом.
  - Бородина, как можно не любить физику? Это же логика в чистом виде, гармонию нужно физикой проверять, а не алгеброй.
  - Да я люблю! Я все процессы понимаю, Екатерина Сергеевна, я формулы запомнить не могу...
  - Удивляешь ты меня, Бородина. Большой объем запоминать умеешь, память хорошая - все отмечают, а формулы не знаешь? Ладно, великого физика из тебя все равно не выйдет, а четверка у тебя твердая, даже с плюсом.
  - Екатерина Сергеевна, я пересдам на пять.
  - Ну-ну... Кто у нас следующий? Федотова, а ты будешь твердую двойку на жидкую тройку пересдавать? Тогда к доске.
  
  К четырем к профессору, ехать минут сорок, времени впритык, а мне еще рыцаря спасать. Долго собирала сумку, залезла в смартфон - ждала, пока все уйдут. Засунула в дверную ручку ножку стула, дотолкала до стены парту, втащила на нее стул, влезла. Конструкция ощутимо шаталась, пока я нашарила отлетевшую книгу. Переплет треснул, убила бы придурков. Представила, что Самойлов стоит внизу, а я сверху падаю и плющу, плющу. Если мысль и правда материальна, надеюсь, у него хоть синяк выступит!
  Чуть не опоздала все-таки. Бежала на кафедру, на ходу разматывая шарф и стаскивая куртку. Влетела в кабинет.
  - Здрасьте, Наталья Александровна!
  - Buenas tardes, Мария! Que tal?
  - Muy bien, Наталья Александровна.
  Два часа счастья!
  
  В сырых сумерках шла от остановки домой. Город сверкал и переливался новогодними огоньками, у торгового центра столпотворение. Большинство окон в нашей "свечке" уже зажглись, мелькали силуэты. От детской площадки доносились голоса и смех, негромко играла музыка в припаркованном у подъезда такси. Ехала в лифте и тихонько напевала, улыбаясь. Представила, что сейчас приду, открою дверь, крикну: "Мам, пап, я дома!", в кухне пахнет вкусным, сядем ужинать, я расскажу про гада Самойлова и про испанский, и что Наталья Александровна дала мне лекции по лингвистике Мезоамерики...
  Ничего такого не было, конечно. Папа был на работе, мама... Не знаю, может, на работе, может, с салоне, на фитнесе или с подругами. Я протопала на кухню, залезла в холодильник. Есть хочу! Что угодно - нелюбимые щи или любимые котлеты, да хоть сосиску холодную. Хотя откуда у нас сосиска? Мама помешана на здоровом образе жизни, и к колбасе у нас в доме относится приметно так же, как отнеслась бы к опарышам на тарелке. Обезжиренный творог, беспроцентный йогурт, овощи. Ой, яйца есть! Живу! Будет омлет с перцем, луком и помидорами. Сделала еще большой бутерброд с маслом и сладкий чай, пока мама не видит. Помыла посуду, посмотрела на крошки на полу, вздохнула. Вытащила из кладовки пылесос и ведро, тряпку. Убралась, успела еще уроки сделать, а родителей все нет. Сходила в душ, попила воды. Почти десять уже... Набрала маму. Длинные гудки, потом певучее:
  - Алло!
  - Мам!
  - Что такое, Маша? - в мамином спокойном и приветливом голосе я слышу оттенок раздражения и теряю крохи уверенности.
  - Мама, ты скоро?
  - Маша, - голос мамы становится чуть суше. - Что-то случилось?
  - Нет, я просто...
  - Папа уже дома?
  - Нет еще...
  - Не жди меня, милая. Спокойной ночи! - И совсем тихо. - Что ты звонишь, как маленькая?
  Отключилась, посмотрела на телефон. Папе позвонить? Что толку, он вообще трубку не возьмет...
   - Ника, Мещеряковы напоминают, что в "Камелот" к девяти.
  - Диана звонила, - мама поставила перед папой кофе. - Ты тридцать первого точно работаешь?
  - Да, но не долго. До двух максимум. Маша, а ты решила, где будешь встречать новый год?
  Я неопределенно пожала плечами. Что я скажу - останусь дома и буду книжку читать под бубнящий телевизор? Новый год дома родители встречают очень редко, а когда идут в ресторан или гости, меня никогда не берут. Считают, что детям нечего делать во взрослой компании. Чаще всего меня накануне отвозили к бабушке Маше и оставляли на каникулы. Но два года назад бабушка уехала к папиной сестре в Севастополь, а мама решила, что я достаточно взрослая и самостоятельная и сама могу организовать себе праздник.
  - Ты сама виновата, что у тебя нет друзей, - мама ставила посуду в посудомойку, она чашку никогда в мойке не вымоет, маникюр бережет. - Ты даже на школьный новогодний бал не пошла, а почему?
  - Все, я пошел. У вас тут девчачьи разговоры, - папа поднялся, поцеловал маму, потрепал меня по плечу, хлопнула входная дверь. Мне бежать было некуда. Я знала, что услышу, и сжалась, опустила голову.
  - Это комплексы твои, а комплексы ты сама наела. Надо же быть такой коровой!
  - Я пойду, мам, а то опоздаю, - промямлила я, сползая со стула.
  - О чем я говорю вообще, с кем? Упертая!
  
  Новогодняя ночь была сама на себя не похожа. Снега нет, лужи блестят, елки похожи на мокрых собак. Я брела по центральной площади, эпизодами глядя на праздник. Вот компания кричит что-то неразборчиво-радостное. Вот семья - папа открывает шампанское, мама держит стаканчики, дети смеются и лопают конфеты, вот танцуют, там - взрывают петарды. Старушка с собакой, собака со смешными рожками лает и дергает поводок. Музыка смолкла, молодой веселый голос раскатился скороговоркой.
  - Дорогие друзья! Внимание! Готовы услышать куранты? Да? Громче! Еще громче! Начинаем отсчет!
  - Один! Два! - толпа азартно перекрикивала куранты. - Двенадцать! Ура!
  - С новым годом!
  - С-но-вым-го-дом! С-но-вым-го-дом!
  - С новым годом! - прошептала я и дернула хлопушку.
  
  Пришла домой в начале второго, полюбовалась на маленькую елочку в своей комнате, развернула подарки. Папа подарил новый телефон, последняя модель. Мама - очень красивое дорогое платье и белье. Я про этот подарок знала, конечно, в магазин мы вместе ходили. Бабушка традиционно прислала деньги на карточку. Когда я днем звонила ее поблагодарить и поздравить, долго расспрашивала меня обо всем, хвалила. Правда, и поругала.
  - Маруська, учить третий язык это хорошо, но нельзя же только на учебе зацикливаться.
  - Ба, да мне интересно... И потом, я и читаю, и в кино, и гулять хожу. А летом на велосипеде...
  - Машунь, а парень есть у тебя? - начинается.
  - Да, я же тебе говорила, - бодро и уверенно соврала я. - Зовут Богдан.
  - Прошлый раз вроде Степан был? - у бабушки тридцать лет педагогического стажа, и память не подводит, в отличие от меня.
  - Бабуль, Степанов это фамилия его, а зовут Богдан, - исправилась я. - Ой, он как раз звонит по второй линии, я перезвоню. Все, целую!
  После душа вытерлась, сняла с волос заколку, посмотрела в большое, во весь рост, мамино зеркало. Нет у меня никаких комплексов. Лицо у меня хоть и округлое, но симпатичное, а нос и подбородок даже красивые. И глаза большие, зеленые, папа говорит "славянские". Волосы тоже ничего себе, густые и длинные, ниже лопаток. В детстве совсем светлые были, а теперь потемнели, такие пшеничные стали, а летом немножко рыжеют. Волосы ухоженные, прыщей нет - мама меня в одиннадцать лет, когда они первый раз высыпали, к дерматологу отвела. И за телом ухаживать приучила, одеваться со вкусом. И не толстая я! Сорок восьмого размера у меня только юбки, блузки - сорок шесть. И талия шестьдесят пять сантиметров. Что толку? Про корову я слышу с шестого класса, когда переросла мамин сорок четвертый. И маме - общительной, веселой, любящей компании и развлечения, сложно понять, почему мне лучше дома с книжкой... С одноклассниками мне скучно, в сети я не сижу, тусить мне некогда и неинтересно ... Натянула халат, расправила плечи, уверенно улыбнулась. Все хорошо, каникулы. У папы выходные. Может, мы в кино вместе сходим, или нет, в Москву попрошу съездить. Погулять, сходить в музей или на новое ледовое шоу. И маму уговорим!
  Смахнула откуда-то взявшиеся слезы. Я не плачу. Я вообще никогда не плачу!
  
  С выпускного я ушла через полчаса после вручения аттестата. Вытерпела официальную фотосессию, искренне поблагодарила Екатерину Сергеевну, подарила огромный букет и флакончик ее любимых духов, переоделась в туалете в джинсы и кроссовки, сунула в пакет к босоножкам и платью аттестат с отличием и коробочку с медалью и под равнодушным взглядом охранника вышла на улицу. Был уже настоящий вечер, теплый и ясный. Пахло какими-то цветами и немного пылью. Я постояла, раздумывая, куда идти. На набережную, в парк? Там людно - вечер выходного дня, а скоро и выпускники гулять пойдут, 'праздник выплеснется на улицу' как сказала сегодня ведущая у нас в школе. Домой? С мамой придется объясняться... Я вдруг почувствовала прилив злости. Да, с мамой придется объясниться. Раз в жизни я могу получить ответ, почему они со мной так?
  До дома было двадцать минут ходьбы. Я добежала за десять, наверное. Открыла дверь своим ключом, без стука вошла в родительскую спальню. Мама в халате листала журнал.
  - Мама, скажи, вы меня удочерили? - выпалила я с порога.
  - Маша, ты почему не в школе? - спокойно спросила мама, не прерываясь.
  - Мама, ты слышала, что я спросила? - я постаралась говорить ровнее. Мама терпеть не может слез и истерик, и говорить со мной не будет.
  - Не говори глупости, - мама посмотрела на меня. - Ты не приемная.
  - Тогда... - я замялась. - Папа точно мой отец?
  - Мария! - мама села, выпрямилась. На щеках проступил неровный румянец. - Что ты себе позволяешь?!
  - Я подумала... - я смешалась и замолчала. Как я озвучу родной матери версию про изнасилование?! Но если ребенок родной, то единственная причина, почему мать меня не любит - она не хотела моего рождения.
  - Мама, - я села в кресло, сжала руки. - Ты сама много раз повторяла, что я уже взрослая. Я не буду плакать, жаловаться. Просто скажи, почему ты меня не любишь?
  - Маша, не понимаю, на что тебе жаловаться. У тебя есть все, о чем другие дети только мечтают. Ни я, ни папа тебе ни в чем не отказывали. В детстве - лучшие одежда, игрушки, развлечения, к семнадцатилетию - квартира в Москве, возможность учиться в самом престижном вузе. Мы тебя били, обижали? Как ты смеешь обвинять меня?
  - Мама, я не просила ни квартиру в Москве, ни МГУ, я могла бы жить и учиться дома, в Дубне. - меня начала бить дрожь, и я сильнее стиснула руки. - Но я очень благодарна тебе и папе за все, за все. Мама! Ты не приходила ни на один утренник в детском саду, на мои школьные выступления, ты даже на мой выпускной не пришла!
  - Маша, - мама, кажется, начала злиться. - Когда ты будешь чуть старше, начнешь работать, ты поймешь, что есть приоритеты, что нельзя бесконечно отпрашиваться по личным делам, даже если ты уборщица или продавщица. А я в банке работаю! А папа, если ты забыла - ведущий инженер в центре ядерных исследований, он занят научной работой!
  Прямо как доктор Стептлтон, пронеслось у меня в голове. Я с трудом сдержала глупое хихиканье.
  - Ты просто неблагодарная, вот что я тебе скажу, - мама пересела за туалетный столик, взяла расческу. - Избалованная и неблагодарная!
  - Мама! У половины города родители в институте работают, - я запнулась. - Вы... вы специально купили мне квартиру, что бы я уехала, да? Вы в отпуск одни... И в детстве ты мне даже книжки не читала, я сама в четыре года научилась! Я не играла со мной, не обнимала, не целовала, как других детей! Почему, мама? Я так старалась быть хорошей, мама! Почему ты меня не любишь?!
  Я замолчала, потому что больше всего боялась разреветься.
  Мама, скажи, что любишь! Пожалуйста, скажи! Хоть соври, мама!
  Она заговорила, медленно и тщательно подбирая слова.
  - Маша, ты действительно взрослая. Вот и будем говорить, как взрослые люди. Я никогда не мечтала выйти замуж, иметь семью, детей, как другие девчонки. Мне нравилось жить для себя, понимаешь? У меня отличная внешность, я хорошо училась, легко завожу друзей, мужчины мне проходу не давали, - мама сказала это с оттенком гордости, и мне почему-то стало противно. - Я познакомилась с папой, когда он уже начал работать здесь, в Дубне, и его ничего, кроме исследований, не интересовало. Мы стали встречаться, и нас обоих устраивала просто связь. Ни он, ни я не планировали семью и детей, ни 'потом', ни 'попозже', никогда, понимаешь? Ты получилась случайно, любая контрацепция, кроме воздержания, может дать сбой. Я хотела решить... эту проблему, но когда обратилась к гинекологу, выяснилось, что есть противопоказания. Бесплодия я не боялась, но была реальная угроза жизни. Когда я сказала твоему отцу, он принял мое решение оставить ребенка, мы поженились и счастливы вместе, так что все к лучшему.
  Мне казалось, что я сейчас умру, или сплю, или у меня высокая температура и я брежу. Лицо у мамы смягчилось, она села рядом, неловко погладила по колену, взяла мою руку.
  - Маша, ты можешь мне не верить, но я рада, что ты родилась. Ты замечательная девочка и я должна тебя любить, ведь ты моя дочь. Я старалась делать все, что должна делать мать для своего ребенка. Столько, сколько могла, понимаешь? Теперь ты выросла, у тебя своя жизнь, когда-нибудь ты поймешь меня. Может быть, мы еще посмеемся вместе!
  Я выдернула мокрую ладонь, вскочила. Голова звенела, я хотела крикнуть, не знаю что, но только открывала рот, кривила губы. Помотала головой, посмотрела на маму. Она отвела взгляд, встала и отошла к окну.
  - Маша, звонила Мария Ярославовна. Она приглашает тебя в Крым на все лето. Сколько там займет твое поступление, недели полторы? Отдохнешь перед университетом, а в августе вернешься, отметим твой переезд...
  Она еще что-то говорила, я кивала, кивала. Потом сдавленно попрощалась и ушла к себе.
  
  
   Глава 2.
  
  
  
  Утром мы с мамой сделали вид, что ничего не было. Папа вел себя, как обычно, я так никогда не узнала, рассказала ли она отцу об этом разговоре. Неделю собирала документы, складывала книги, одежду, всякие мелочи. За эти дни у меня было время подумать. После ссоры с мамой я была ошеломлена. Опрокинута. Обессилена. Потом успокоилась, начала размышлять. Родители - хорошие, добрые люди, заботятся обо мне. Правда, на что мне жаловаться? Многим квартиры в Москве покупают, открывают счет в банке на приличную сумму? Вот есть люди, которые цвета не различают. Или, например, у меня слуха нет, и я никогда не смогу на скрипке играть. Так и мама. Разве она виновата, что не может меня любить? Я ее люблю, и папу, только не нужно им это... Помню, я где-то прочитала 'душить любовью', и не поняла. Тогда. А теперь поняла...
  В воскресенье, пока завтракали, сказала, что утром еду в Москву и останусь там: пока документы сдам, потом экзамены, зачисления подожду, обживусь. Попросила папу помочь с вещами, думала, вызовет мне такси, договорится с водителем, чтобы донес вещи до квартиры. Но он неожиданно предложил:
  - Маша, я сам могу отвести, но только сегодня. Ты не думай, мы тебя не выпроваживаем, но если решишь ехать сегодня, мне будет спокойнее.
  Я, не веря, радостно закивала. Мама не поехала - завалили коробками не только багажник, но и заднее сиденье. Я сидела на непривычном переднем сиденье, украдкой смотрела на папу и всю дорогу улыбалась. Перед отъездом домой отец отвез меня в супермаркет, накупил продуктов, еще чего-то.
  Проводила, осталась одна в пустой незнакомой квартире, со сваленными в кучу пакетами, коробками, сумками... Почти не спала этой ночью. День суетилась, ездила в приемную комиссию, разбирала вещи, ходила гулять в парк Воробьевы горы - родители купили мне квартиру как раз между парком 'Воробьевы горы' и метро 'Ломоносовский проспект', а вечером так одиноко стало... Позвонить? А если не ответят, или рассердятся, что надоедаю? А если не позвоню - не получится, что я неблагодарная? Квартира-деньги есть, родители не нужны? Кусала губы, брала телефон, откладывала... Все-таки набрала, послушала длинные гудки. Торопливо отключилась, набрала сообщение: 'Мама, папа, у меня все хорошо'. Мама прислала улыбающийся смайлик, папа перезвонил через два дня, немного поговорили. Больше никогда первая не звонила, отправляла сообщения, даже когда зачислили. Папа звонил раз в неделю, по скайпу или просто, мама - очень редко.
  Первые дни в Москве мне было тоскливо и скучно, никак не могла найти себе занятие, сосредоточиться на подготовке к экзаменам. Даже книжки читать не хотелось. Документы я, как и решили, подала на 'Перевод и переводоведение'. Правда, зимой я настолько увлеклась письменностью Мезоамерики, что несколько раз робко заговаривала про истфак. Родители считали это глупостью, бесперспективным занятием, и я не посмела настаивать. А сейчас мне пришла в голову смелая мысль попробовать поступить на два факультета и учиться на двух специальностях одновременно. Тем более, правила позволяют, я узнала. Успешно сдала сначала документы, потом экзамены. Когда увидела себя в двух списках на зачисление на бюджетные места, даже загордилась немного.
  - Бабуля, спасибо! - горячо говорила я в трубку. - Это ведь все ты! Ты сказала, что у меня способности к языкам.
  - Конечно, как и у меня, - я слышала по голосу, что бабушка улыбается. - Какие языки ты взяла?
  - Английский и испанский, - я оживленно жестикулировала, болтая, радуясь возможности поговорить. - А на истфаке хочу взять Переднюю Азию и эпиграфику.
  - Маша, я подзабыла, это что?
  - Эпиграфика изучает содержание и формы надписей на твердых материалах, а по программе Передней Азии можно стать уникальным специалистом по майя.
  - О! - уважительно протянула бабушка.
  - Да, это невозможно интересно! Знаешь, я нашла монографию 'Этноистория Мезоамерики', говорят, редкую, только читать начала, и мне еще предложили пройти отработку на кафедре древних языков, представляешь!
  - Машуня, эта 'отработка' дело добровольное. Можешь отказаться. Давай, бери билет и прилетай к нам. Или хочешь, я тебе сама билет куплю?
  - Нет, бабуль, - я погрустнела. - Неудобно. Я уже согласилась. Они даже заплатить пообещали, если я до первого сентября там поработаю. Можно и на постоянно там остаться, пока учусь.
  Бабушка Маша еще поуговаривала меня, даже чуть-чуть рассердилась. Я извинялась, оправдывалась, но не поддавалась. В конце концов она взяла с меня обещание приехать к ней на каникулы и сдалась.
  Каждый день, кроме субботы и воскресенья, к девяти тридцати я приходила в *** кабинет, разбирала старые курсовые и рефераты, папки с черновиками. Показывала результаты аспиранту, Феликсу Найденову, он небрежно проглядывал и командовал: 'На выброс'. Некоторые 'реликвии' я уничтожения спасала - уносила к себе. В основном это были фотографии, некоторые еще черно-белые. Древние города, пирамиды в прорехах джунглей, плиты с характерными значками и рисунками.
  Выходные я проводила в прогулках по Москве. Побывала во всех 'каталожных' местах, потом начала обходить и объезжать 'книжные' древности и достопримечательности. Начала со Шмелева, его 'Лето Господне' - просто путеводитель. На прогулках стала замечать - все старые здания, церкви, например, 'утоплены' в улице. Вот так не замечаешь, что под ногами 'культурный слой' несколько метров. Интересно, а на раскопки мы ездить будем? Ходила на выставки, в кино. Одна. Да я привыкла, я и дома почти никуда в компании не ходила. А здесь вообще никто внимания не обращает. Так, в кино или в кафе парни подойдут, спросят телефон или 'клеиться' начнут.
  Как и всякая девчонка, я была готова влюбиться в любую минуту. Не то, что бы я б этом мечтала, строила планы. Я просто была уверена, что вот-вот, совершенно неожиданно, я познакомлюсь с парнем - красивым, умным, веселым. Еще он будет меня провожать до дома, а я ему звонить и все рассказывать. Тут у меня фантазия заканчивалась. Ну ладно, по ходу дела разберемся. У него-то, в отличие от меня, опыт же будет? В чем я точно была уверена - так это в том, что не стоит на улице знакомиться. Но и грубить тоже не стоило, а то нарвешься. Поэтому, когда со мной заговаривали, я начинала быстро-быстро отвечать по-испански. Английский-то худо-бедно в школе большинство учат, а испанский нет. Поэтому, когда на очередное: 'Девушка, а что вы вечером делаете?' я тарабанила: 'El hombre joven, que habría salido de aquí!', улыбалась и хлопала ресничками, большинство тут же 'заднюю включало'. Я потом сидела, лицо варежкой, слушала, что они про меня говорят и мысленно хихикала.
  Первого сентября я встала пораньше, а это для меня целый подвиг, между прочим. Надела брючный костюм, белую блузку, волосы собрала на макушке и заплела в косу. Сумочку на ремешке на плечо, портфель с планшетом и будущими конспектами в руку, туфли на тонком каблуке, шла к корпусу филфака и улыбалась. Совершенно беспричинное веселье какое-то, хотелось петь и дурачиться. Почему-то была уверена, что сегодня что-то хорошее произойдет, очень хорошее.
  Группа у нас всего тридцать человек, поэтому и аудитория нам досталась маленькая, класс и класс, как в школе. Я пришла одной из первых, выбрала себе место поближе к кафедре, положила вещи. Оглянулась на однокурсников - три девушки чему-то смеялись, парень с гарнитурой в ухе уставился в айпад. Подумала, подошла к девчонкам.
  - Привет, - улыбнулась. - Меня Маша зовут. Бородина.
  - Кира.
  - Полина.
  - Леля.
  Меня оглядели довольно придирчиво, и я порадовалась, что выбрала эту марку. Пусть не самый дорогой бренд, но вещь качественная. И обувь тоже.
  - Ты при параде, - насмешливо оценила Кира. - А я решила не заморачиваться. Хватит с меня этих стандартов, пиджачок с гербом еще в лицее надоел.
  Полина и Леля тоже были в джинсах, одна в легкомысленной блузке, вторая в майке на тонких бретельках. Я вдруг почувствовала неловкость - вот, выделилась.
  - Я люблю костюмы, - постаралась говорить уверенно и небрежно. - И каблуки. А с джинсами особо не наденешь.
  - В 'Elie Saab' сегодня новая коллекция, - Леля оторвалась от айфона. - Надеюсь, часа через два свалить можно будет?
  - О, точно! - Кира оживилась. - Я тоже собиралась. А кто знает, как свободное посещение получить?
  - Это долго, - я вспомнила свои мытарства. - Разрешение получить на кафедре, у всех преподавателей завизировать, после этого в ректорате недели две, наверное, решают. И то, только от лекций освобождают, а практика и семинары - обязательно.
  - Ты откуда знаешь? Ты себе сделала, что ли? - Полина смотрела колко, губы ехидно улыбались.
  Я неопределенно пожала плечами.
  Мы стояли чуть сбоку от входа, мимо нас то и дело проходили однокурсники, большинство девушки, парней в группе всего шестеро, кажется.
  За столом, на котором я оставила вещи, сидел коротко стриженый темноволосый парень в белой рубашке и брюках. Под тонкой тканью перекатывались мускулы. Широкие плечи круглые, накачанные. Подошла, негромко поздоровалась.
  - Привет, - ответил парень низким приятным голосом, вставая. - Андрей Степченко. У тебя свободно?
  - Свободно. Маша Бородина, - пролепетала я, глядя в карие глаза с длинными, любая девушка позавидует, ресницами, и краснея. И, кажется, влюбляясь...
  
  Учиться мне нравится. Подозреваю, я нашла свое хобби. Бегаю из корпуса в корпус мимо Ботанического сада на занятия, дома много готовлюсь, особенно по тем предметам, по которым на лекции не хожу или хожу редко. Как все-таки хорошо, что я три года серьезно занималась языком, спасибо Наталье Александровне, дотянула до такого уровня. На английском и испанском я бываю через раз, и то только потому, что предмет профильный и мне самой хочется заниматься больше и дольше, а так оба профессора оценили словарный запас, произношение, орфографию, и разрешили приходить когда захочу. Петр Теодорович вообще сказал, что я могу прийти сразу на экзамен за четвертый курс. Помогать совершенствовать языки мне очень помогают однокурсницы. Бюджетников в группе всего десять человек, проходной балл 95, представляете, какой у всех уровень. А платно, за n-ую с пятью нулями сумму в год, с минимальным баллом 35, учатся очень большие фанаты диплома МГУ. Как говорится, все оплачено, но учиться лень. Переводчиками работать никто не собирается, зачем маникюр и головы ломать над клавиатурой? Вот я им за умеренную плату и перевожу с иностранного на русский и наоборот, устно и письменно. Расчет по оценке, за 'пять' одна такса, за 'четыре' другая. На 'тройку' таксы нет, я на такую оценку ни один язык не знаю.
  Андрей языки знает не плохо, особенно английский (второй язык у него немецкий), но произношение... То ли преподаватель был слабый, то ли навыка общения с носителем языка не было. Хотя сейчас не проблема в сети общаться хоть с китайцем, хоть с эскимосом. Предложила говорить только по-английски, когда вдвоем гуляем или общаемся. Ленится. Еще и сердится на меня. Даже не знаю, стоит ли приставать к своему парню с помощью. С другой стороны - это как-то неправильно, если я могу помочь и не помогу. Если не считать наших споров по поводу английского, в остальном все просто замечательно. У меня наконец-то появился парень! Я очень, очень счастлива. Андрей не слишком разговорчив и красноречив, но умеет слушать, когда болтаю обо всем на свете, соскучившись молчать. Он красивый парень и сильный, кандидат в мастера спорта по борьбе, между прочим. Спокойный, с мягкой улыбкой, хоть и нет в нем особого обаяния, как у Кости Белицкого, еще одного нашего друга, или остроумия Алекса Котова, нашего главного сердцееда. Одного не пойму - он всех девчонок в группе перепробовал, или они его? Я? Не, я пас. У меня ж Андрей есть! Добрый, надежный, лучший!
  В очередной раз завела этот разговор вчера. Как всегда, на выходных мы оба остаемся в Москве. Про меня все понятно, а Андрею до дома ночь поездом, так что он поедет только на каникулы. Так что чаще всего мы вместе по целым дням, а иногда и ночью - Андрюха теперь остается у меня ночевать. Приходим из кино или парка, я жарю картошку, или делаю омлет, режу салат, мы все моментально сметаем и укладываемся. Он вообще говорит, что приходит ко мне отсыпаться, в общаге вечно шум и кавардак. Первый раз, когда Андрей попросил разрешения остаться, я немного оробела и засмущалась. Он все понял и не стал настаивать. Когда ушел, я упала на кровать и в досаде побила подушку, ругательски ругая себя обидными словами. В понедельник шла на пары, как на приговор суда, но когда посмотрела на Андрюху виноватыми глазами, он просто обнял меня за плечи и рассмеялся. В следующие выходные сама предложила ему остаться, бекая, мекая, и краснея, как помидор. Он и остался, первым сходил в душ, и пока я торопливо мылась, а потом трусила и двери, пунцовая, как помидор, взял и уснул. Честное слово, даже не могу сказать, что я больше чувствовала - облегчение или разочарование. С тех пор он остается у меня довольно часто, но я до сих пор не знаю, как это - любовью заниматься. Нет, врать не хорошо - я в инете нашла и просветилась, но вот сама... Дальше поцелуев дело не продвигается. Я уже начала переживать, что со мной что-то не так, но опять струсила и оставила все как есть. Может, все само как-то разрешится?
  Новый год я жду и не жду. Андрюха тридцатого вечером уезжает домой до седьмого, до начала сессии. Мне самой со этой самой сессии надо сдать две работы на истфаке, да и готовиться много, так что я решила никуда не ездить. Зато двадцать восьмого у нас на факультете вечеринка, и на нее у меня самые грандиозные планы!
  
  Ритмы клубной музыки стучали пульсом, разгоняя кровь как гоночный болид. Я была красивой и знала это. Танцевала и танцевала, чувствуя на себе мужские взгляды. Хотелось показать язык, и ехидно спросить: 'Что, не узнаете, мальчики?!' Правды ради, девушка в коротком алом платье, с тугими кольцами кудрей по обнаженной спине и плечам, на высоченных шпильках, мало походила на Машу Бородину в строгих костюмах и офисных блузках. Мне было приятно, но и только. Смотрят, не смотрят - я ждала восхищения и восторга только от одного человека. Танцевать Андрей отказался, и теперь сидел за столиком в углу и тоже смотрел - я проверяла. Трек сменился подобием медленной мелодии, и я пошла попить, пока пары выходили на танцпол. Меня пару раз остановили, приглашая, но я качнула головой и улыбнулась, извиняясь. Села рядом с Андреем, подхватила коктейль, сделала два торопливых глотка и закашлялась.
  - Крепкий же! Андрей, воды простой нет?
  - Сейчас, - он поднял руку, подзывая официанта.
  - Потом, - торопливо попросила. - Пойдем потанцуем лучше?
  Мне показалось, что он чуть поколебался, но встал, обнял меня за талию и повел к танцующим. Я прижалась теснее, положила голову ему на плечо, чувствуя его тело. И неискушенность совершенно не помешала мне понять - он меня хочет. Кровь странно ударила и в щеки и вниз живота. Музыка закончилась, мы вернулись на свой диванчик. Я жадно выпила принесенную воду, взяла Андрея за руку.
  - Весело, правда? - улыбнулась. - Я и не знала, что танцевать так здорово! В школе не любила, не умела. Стеснялась. А ты почему не танцуешь?
  - Не люблю, - Андрей ответил кротко, как всегда. - Ты долго еще?
  - Хочешь уйти? - от предвкушения у меня засосало под ложечкой. - Давай.
  - Сама доедешь на такси?
  - А ты? - я растерялась. - Я думала, мы вместе, новый год отпразднуем. Ужин приготовила...
  - Да, конечно, Машунь. Прости, - он легко поцеловал меня в висок. - Что-то настроения нет. Все, поехали.
  Стол я накрыла заранее. Все, как мама учила: нарядная скатерть, праздничная посуда, приборы, свечи. Салаты оставалось только заправить, курица с картошкой стояла в духовке на таймере. Включила гирлянду на елке, достала из холодильника мгновенно запотевшую бутылку брюта.
  - Откроешь? - протянула Андрею, сама щелкнула зажигалкой. Свечи замерцали, хлопнула пробка от шампанского, и я счастливо поежилась.
  - С новым годом? - подняла бокал, полюбовалась танцующими пузырьками, отпила.
  - С новым годом, - Андрей выпил шампанское одним длинным глотком, посмотрел на пустую тарелку, потом без интереса на салат и крохотные канапе.
  - Сейчас мясо достану, - рассмеялась я.
  Пока все шло так, как я мечтала. Поначалу угрюмый, Андрей расслабился, мы с аппетитом все подъели, даже открыли вторую бутылку шампанского. Я включила музыку, негромко, на грани слышимости, покружилась перед Андрюхой.
  - Пойдем танцевать!
  - Не-не, не заставляйте меня, - он изобразил комический испуг. - Машка, посиди уже!
  Я послушалась и решительно уселась к нему на колени, обняла руками за шею, уткнулась лбом в лоб. Сердце колотилось, я чувствовала, как ладони становятся мокрыми.
  - Все хорошо? - спросил он, отстраняясь и заглядывая мне в глаза.
  - Ты меня не поцеловал, - прошептала я, не отводя взгляда, гладя напрягшиеся мышцы, ощущая под бедром горячее и твердое.
  Его губы были нежными, поцелуй легким, почти невесомым. Это мне было мало, это я становилась все смелее и смелее.
  - Андрей, Андрей, - шептала я, почти не понимая, где я, что со мной. Его рука дернула молнию на спине, и платье, под которым не было ничего, кроме чулок и невесомых танга, поползло с плеч, болезненно задевая соски. Я только чуть подалась назад, чтобы ему было удобнее. Он сжал мои бедра, опрокидывая меня на диван, и я задохнулась - от удовольствия, и чуть-чуть от страха.
  - Маша, - его голос тоже не был спокоен. - Да?
  - Да, - выдохнула я. - Да...
  Он приподнялся, я услышала, как звякнула пряжка ремня, скрипнула молния на его джинсах. Напряглась, но Андрей вдруг отстранился и сел.
  - Андрей, что?..
  - Маша, - он не смотрел на меня. - Ты не такая, с тобой так нельзя.
  - Какая не такая? - я ничего не понимала, мне стало холодно и стыдно.
  - У тебя ведь не было никого, - он не спрашивал. - Для других девчонок секс - как чашка кофе, а у тебя все должно быть правильно.
  - Андрей, это мне решать, - я тоже села, не пытаясь прикрыться, чувствуя злость и растерянность. - Ты что, боишься? Боишься, замуж попрошусь? Жениться заставлю? Так не бойся!
  Он вдруг расхохотался злым колючим смехом.
  - Ты? Нет, ты не попросишься. Ты гордая. Чистая. Красивая.
  - Андрей, - у меня пересохли губы и защипало глаза. - Что я сделала не так?
  - Я виноват, Машка. Прости.
  - Да объяснись, наконец! Я не понимаю ничего! Андрей! - я всхлипнула.
  - Маша, я женат. Сразу после школы, по залету. Она родить должна вот-вот. Не разводят с беременными, понимаешь?! И потом год!
  Я смотрела на него, не моргая, не представляя, что я должна сказать, как поступить.
  - Маша, - он взял меня за руку. - Давай оставим все, как есть? Ты мне нравишься, очень. Мне с тобой хорошо, и тебе ведь, правда? А там решим. Мы ведь друзья, Машунь?
  Я так и сидела молча, когда он ушел. Хлопнула дверь, из колонок по-прежнему текла, обволакивая и будоража, пронзительно-нежная мелодия. Разделась, скомкала платье, содрала белье, пошла в душ. По пути резко, рывком выдернула из розетки музыкальный центр. Постояла под горяченными струями пару минут, вытерлась, натянула толстый халат. Не хотелось выходить в пустую комнату с неряшливым столом, но я вышла. Помыла посуду, вынесла в прихожую плотно завязанный пакет с мусором. Платье хотелось выбросить следом. Но я остановилась, подержала в руках. Аккуратно положила на кресло - завтра постираю. Нет, не выброшу. И не забуду.
  
  
   Глава 3.
  
  
  
  Уснула я поздно, всю ночь крутилась, кружилась в обрывках путаных снов. Утром мне было настолько плохо, что я не выдержала - позвонила отцу.
  - Папа, привет, - я сидела в одеяле с кружкой сладкого чая.
  - Привет, доча, - папа, кажется, удивился. Рано утром я никогда не звоню. - Ничего не случилось?
  - Ничего, - я шмыгнула. - Папа, я хотела на денек к вам приехать. Первого вечером, - подумала, мама же первого весь день валяется и отсыпается, торопливо поправилась. - Нет, лучше второго утром.
  - Маша, - папе то ли досадно, то ли неловко. - Мы тебе не говорили, я замотался совсем, забыл. - Ника купила путевки в Австрию, мы тридцатого улетаем. Дома будем восьмого только. Давай я тебя заберу, когда с аэропорта поедем?
  - У меня сессия, - горло сдавило от обиды, хоть головой я понимала, что обижаться глупо. - До двадцатого.
  - Ну, до двадцатого созвонимся, договоримся еще. Маш, я опаздываю уже. Все, целую. Пока.
  - Пока, - сказала я гудкам в трубке.
  В университет идти не хотела - не знала, как себя вести со Степченко и противно было, почему-то. Но сегодня семинар на испанском, и на истфаке надо реферат сдать. Пришлось встать, заплести тугую косу - волосы после вчерашнего еле продрала, нарисовать лицо. У шкафа я надолго зависла. Привычные вещи надевать не хотелось категорически. Перебирала 'плечики', наткнулась на платье-джемпер платиново-серого цвета с черной отделкой по подолу и по вырезу. Вырез под горло и узкая полоска тела до талии, чтоб на груди не расходилась - чуть заметная планка в середине. Надела под него светлые колготки и высокие сапоги. Смотрится вызывающе, прекрасно!
  После вчерашней вечеринки народ на социолингвистике сидел вялый и сонный. Поздоровалась, села на свое место. Андрея не было.
  - Где Андрюха-то? - подсел ко мне Костя.
  - Я знаю? - огрызнулась я. - Потерялся.
  - Совсем потерялся? - удивился Костя.
  - Совсем.
  - Понятно, - протянул Белицкий. - Ну я тут присяду?
  - Сидишь уже, - вытащила наушники, включила аудиозапись, и повторяла, повторяла: bastante, no entiendo, por qué me tratas tan...
  Шла в раздевалку, в другой корпус идти, когда меня окликнули.
  - Маша!
  Оглянулась. Меня догонял парень с параллельного потока, то ли Боря, то ли Слава (полное имя Борислав, потому что) Сурков. Вчера два раза ко мне в клубе подходил.
  - Привет!
  - И тебе.
  - Маша, а что ты вечером делаешь?
  - Да ничего особенного, учить буду, сессия скоро.
  - Да ну нафик, новый год скоро, а ты сессия! Пойдем, посидим где-нибудь, или в клуб оторвемся.
  - Нет, мне завтра два зачета сдавать - по философии и по зарубежному искусству, а я не успеваю.
  - Слушай, мы с друзьями тридцать первого в 'Облаках' зависнем. Пойдешь со мной? Приглашаю.
  - Тебе что, кроме меня не с кем?
  - Желающих много, да я не хочу. Пошли, что ты - с предками киснуть будешь?
  Вот как раз это мне не грозит.
  - Ладно, но я сама за себя плачу.
  - Я приглашаю.
  - Нет. Или так, или никак.
  - Учти, там дороговато, - усмехнулся.
  - Ничего, дома поем. За танцпол деньги не берут?
  - Да вроде не брали. За тобой в девять заеду, ок?
  - Давай в десять у клуба? Подъеду, наберу.
  - Ну давай. Все, подруга! - и сделал ручкой.
  Охранник у входа смотрел на меня так внимательно, будто видел мою фотографию на стенде 'Их разыскивает полиция', однако пропустил, и даже придержал дверь. Поднялись на пятый этаж, оставила в раздевалке шубу, поправила волосы. Коктейльное черное платье отлично смотрелось с ботильонами на металлической шпильке.
  - Шикарно выглядишь, - у Бори-Славы блестели глаза. - Пошли, все здесь уже.
  В большом зале было тесно и шумно. Очень тесно и очень шумно. От каминов с настоящим огнем не столько тепло, сколько ощущение роскоши. Танцпол и сцена очень маленькие, но это никого не смущало - танцевали за столиками, между столиков, и на столике, правда недолго - тут же подошел охранник, вежливо подал девушке руку, помог сойти. Видимо, предупредил, потому что лицо у нее стало напряженным, и она что-то горячо и быстро заговорила.
  - О, Каринка сегодня рано, - радостно сообщил мне Боря. - Обычно к двум на стол запрыгивает.
  - И что? - надо же разговор поддержать.
  - Еще раз залезет - уйти попросят. Вообще, после такого могут больше не пустить, но она безвредная, не скандалит. Вот наш столик, падай.
  - Привет, - вежливо кивнула я.
  - Хай, - смуглый парень откровенно меня разглядывая. - Я Фома.
  - Милана, - мурлыкнула блондинка с очень светлыми длинными волосами, обнимая Фому.
  - Маша, - улыбнулась.
  За столом на шестерых нас было четверо.
  - Айнур с Дианкой сейчас подойдут, вон дергаются, - Боря показал на танцующую парочку, помахал официантке, подзывая. - Что пить будешь?
  - Давайте уже закажем, - капризно надула губки Милана. - А то здесь не дождешься. Я хочу салат с морепродуктами и гребешки!
  - Жрать охота, - поддержал Фома. - Мяса бери побольше.
  - Маш, ты что?
  - Салат какой-нибудь и пиццу 'четыре сыра'. И сок.
  - Как в студенческой столовке, - подколола Милана. - Не трясись, у Борюсика денег хватит.
  - Виски неси сразу бутылку, а то разбодяжите, - поторопил Фома.
  - Мальчики, а шампанское, - протянула его подруга. - И коктейльчик, только с текилой, Борюсик!
  Официантка повторила заказ и ушла.
  - Пошли в бар, - скомандовал Боря. - Пока заказ принесут, засохнем.
  Парни ушли, я от скуки стала разглядывать соседей.
  - Ты давно с Сурковым? - Милана продолжала улыбаться, но только губами. Глаза были колючие. Что я ей сделала-то?
  - Мы просто учимся вместе, - пожала я плечами.
  - А, - понятливо согласилась она. - Ты из свеженьких.
  - Что? - я действительно не поняла.
  - Да не обращай внимания, - О, Диана! А твой где?
  - С парнями в баре толкается, - очень красивая рыжеволосая девушка села напротив. - А это и есть новая девушка нашего Бори?
  - Да, это Маша, - пропела Милана и обе засмеялись.
  
  К двум ночи мне было смертельно скучно. Кроме танцев, развлечься было нечем. Конкурсы были рассчитаны на людей, расположенных к веселью парой крепких коктейлей, разговоры за столом сводились к обсуждению кому что купили (парням родители, девушкам поклонники), кто где был (в основном 'модные' названия) и как там 'оторвался'. Ни фамилии героев, ни их похождения мне были не интересны, поэтому я не вслушивалась. Танцевала или смотрела на танцующих, на обстановку. Дизайн был действительно отличный. Ко всему, парни были уже довольно пьяные, да и у девчонок глаза блестели и речь становилась быстрой и не особо связной. Впрочем, тут, может, и не в шампанском дело. Сурков еще и лапать пытался - то за плечи обнимет, то за коленку, бред какой-то в ухо нес. Терпеливо отрывала от себя его конечности и старалась дышать в сторону. Я бы давно ушла, но метро было закрыто, а такси, по любой цене, вызвать было невозможно. Оставалось только ругать себя за глупость и ждать открытия метрополитена. Когда в очередной раз у Суркова случился приступ нежности, я встала.
  - Ты куда? - он был не слишком доволен.
  - Носик попудрить, - также любезно ответила я.
  Вернулась только минут через пятнадцать. Парней не было, на столе красовалась новая бутылка, какая-то еда.
  - Мы тебе сок заказали, - Милана подвинула мне стакан. - Решили Борюсику помочь, а то он сам не догадался, - они с Дианой переглянулись и пьяненько захихикали.
  - Я мысленно пожала плечами и отпила. Пить правда хотелось. Подошли парни, девчонки утянули их танцевать. Я осталась сидеть, пила сок, чувствуя какой-то горьковатый привкус. Посмотрела стакан на свет - судя по цвету, это не чисто апельсиновый, а микст. Грейпфрут и горчит, наверное. Минут через пять - трек еще не сменился - мне вдруг стало нехорошо. Я даже не могла понять, что именно со мной происходит, но вдруг не смогла поднять руку, встать. Даже закричать не получалось! Откинулась на спинку дивана, голова болталась, как у куклы.
  - Маша? - позвал меня кто-то. Я силилась открыть глаза и не могла. - Что с ней? Она же не пила совсем.
  - Боренька, какая разница? - в голове шумело, я с трудом различала слова. - Пользуйся, девочка на все согласна!
  - Ты ей что дала? - другой голос, очень злой. - Ты ей что дала, дура?!
  - Да какая разница, - обиженный женский голос. - Я ж для тебя старалась! Нашлась тоже Белоснежка. Чем она лучше меня?!
  - А если охрана засечет?! Идиотка!
  - Что делать-то? - истеричные нотки.
  - Давай ее в машину... - меня подняли и дальше я чувствовала только, что меня куда-то несут, слова слились. Вдруг сквозь гул начали пробиваться отдельные фразы. Говорили низкий мужской голос и чей-то смутно знакомый.
  - ... с девушкой?
  - ... на свежий воздух, она выпила лишнего...
  - Прошу вас, пройдите сюда, - меня опять куда-то понесли. Я попыталась что-то сказать, но вышло то ли мычание, то ли блеянье. Голоса опять забормотали.
  - Что такое, Володя? - новый голос, тоже мужской, хрипловатый.
  - Евгений Анатольевич, здесь девушка. Невменяемая, а алкоголем не пахнет.
  - Наркотики?
  - Да нет, непохоже.
  - Что с ней? Она с вами, молодой человек?
  - Да все норм! Это шутка просто!
  - Понятно. Андрей, Костя - проводите гостей. Они уже уходят. Володя, девушку в мой кабинет. Ключи возьми. Где они сидели? Ее вещи, сумочку захватите, парни.
  - Я чувствовала, что меня кто-то берет на руки. Запахло другим парфюмом, сигаретным дымом. Потом уложили куда-то, чья-то ладонь легонько похлопала по щекам и низкий голос опять спросил:
  - Что с тобой, девочка? Говорить можешь? Голова болит? Кружится?
  - Я попыталась сказать хоть что-то, хоть голову поднять и не смогла. От бессилия и страха беззвучно заплакала. Слезы щекотно катились по виску на шею.
  - Вот ее сумочка. Паспорт, телефон, ключи от квартиры, кошелек. Номерок наш.
  - Принеси ее одежду из гардероба, я попробую родителям позвонить. В справочнике 'мама' и 'папа' забиты. Ну, не плачь. Воды дать? - Я кивнула, с трудом открыла глаза, вгляделась. Свет неприятно резал глаза. Мужчина лет сорока, очень широкий, коротко стриженый, держал стакан. Попыталась приподняться, и он очень бережно напоил меня, уложил снова, подложив подушку повыше. Я опять провалилась в странное забытье, в котором плавали голоса.
  - Телефоны выключены, оба. Шуба ее? Накрой, трясет девчонку.
  - Что делать будем, Анатолич? Ее и в такси сейчас не посадишь. Может, скорую?
  - Давай так. Пусть поспит пару часов, я понаблюдаю. Если хуже не станет, то без скорой обойдемся. Володь, сменишься пораньше, сам отвезешь.
  - А с этими что, с деятелями? Там еще две девки с ними, молоденькие. Я у одной ненароком сумочку уронил, она больше всех нервничала. Сумочка открылась, в ней таблетки. Гипертоничка, наверное.
  - Или диабетчица. Всех в черный список. Про девок сообщи коллегам.
  - Эту тоже?
  - Эта, думаю, сама не пойдет.
  - Голоса стихали, я согрелась и уснула. Проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо.
  - Ты как? Живая?
  - Я поморгала, просыпаясь. Я лежала на диване в каком-то офисе, передо мной на корточках сидел мужчина в темном костюме.
  - Да, - я трудом выговорила я, облизывая сухие губы. - А где я?
  - - А где ты с вечера была? Помнишь?
  - В ночной клуб пошла, с парнем с нашего университета, - забормотала я, чувствуя, как наваливается головная боль. - Мы танцевали, ужинали. Потом я сок пила и мне плохо стало... А что со мной? Голова болит очень...
  - Ты вот что, встать можешь? Сейчас тебя домой отвезут.
  - Смогу, наверное, - я с трудом села, потом встала. Мужчина аккуратно придерживал меня за локоть. - А можно мне в туалет? - я покраснела.
  - Пойдем, провожу, - меня довели до кабинки, я тихо сказала: 'Спасибо, я дальше сама', и по стеночке осторожно зашла.
  - Когда вышла, мужчин было уже двое. Смотрели на меня выжидательно.
  - Попить дайте, пожалуйста.
  - Тот, что помоложе, почти бритый, подвел меня к столу, налил воды. Жадно попила, поблагодарила.
  - Так, Володя, поезжайте. Семь утра уже, закрываемся. Она тут рядом живет. По прописке живешь-то? - я кивнула. - Позвонишь оттуда, если все нормально, можешь домой сразу.
  - Есть, Евгений Анатольевич. Ну что, пошли, что ли, как тебя там? Маша?
  - Маша, - я поднялась. - Спасибо Вам большое, Евгений Анатольевич. И Вам, Владимир?..
  - Владимир Дмитрич он. Ладно, идите. Вы, девушка, друзей себе аккуратней подбирайте, в следующий раз так хорошо может не кончиться.
  - Еще раз, спасибо, - от стыда у меня горели не только щеки, но и уши.
  - Все, иди давай. Ты выспалась, а мы нет, так Володь?
  - Торопливо надела протянутую шубу, смущенно попрощалась, вышла вслед за мужчиной.
  - Спасибо вам огромное, - мы шли по коридору, где-то рядом все еще гремела музыка. - А кто это был?
  - Наш начальник охраны. Не споткнись, тут ступенька.
  - Он вывел меня через служебный вход на стоянку, усадил на заднее сиденье.
  - Сейчас прогрею и поедем. Дома-то есть кто?
  - Я одна живу. Родители в области, а сейчас за границей отдыхают.
  - А... То-то же не дозвонились. Как чувствуешь себя?
  - Голова болит, а так хорошо.
  - Ты сейчас придешь, постарайся поесть горячего, попей, только не чай и не кофе. И таблетки никакие не принимай, мало ли что тебе дали. Побыть с тобой, или, может, ко мне поедешь? Ты не бойся, у меня дочка тебе ровесница и пацан. Жена за тобой посмотрит.
  - Нет-нет, что вы! - у меня слезы навернулись от доброты и участия совершенно незнакомых людей. - Я себя нормально чувствую, и вам отдыхать надо.
  - Смотри, - выруливая во двор. - Какой подъезд? Точно до квартиры проводить не надо?
  - Помотала головой, попрощалась. Постояла у подъезда, подышала сырым ветром, чуть пахнувшим машинами, пошла домой. Больше всего на свете мне хотелось сейчас рассказать кому-нибудь обо всем, что со мной случилось. И я остро, до боли, ощущала - некому. Подруг я так и не завела, парень оказался чужим мужем. И в сегодняшнем я тоже сама виновата!
  Так и примерно так я думала два дня. Грызла себя, ругала, жалела. Третьего января встала утром на консультацию. От пережитого страха, и чтобы наказать себя, что ли, приготовила длинную юбку, мешковатый свитер, сапоги на тракторной подошве. Подумала и упихала все обратно. Нет, Маша. Ты не будешь прятаться, не будешь бояться. А то станешь сутулой бесполой аспиранткой в толстых очках или МНС в грязных джинсах и мятых рубашках. Ага, и с бородой. Хихикнула, достала любимые брюки, узкий пиджачок, короткий топ под бронзу, каблуки. Волосы в 'конский хвост', подбородок вверх, и пошла - легко, от бедра. Вот так-то вот!
  Со Степченко встретились восьмого. Глазки прятал, конечно, но дружно сделали вид, что 'ничего не было'. В университете общались, созванивались иногда, но ночевать и столоваться больше не приглашала. И про 'потом' сразу отказала. Да, я категоричная несовременная дура. Но мне не нужен муж, который спит со случайной девушкой, женится 'по залету' или чтобы за совращение малолетней не привлекли (не знаю, не уточняла), а потом так об этом рассказывает, будто его, бедного совратили и изнасиловали. Сурков мелькал, но меня в упор не видел. Вот уж сделал одолжение.
  Сессию сдала на все, кроме одной, пятерки. Четверку по этнологии пересдала через два дня, с другой группой. Съездила на каникулах к родителям, на субботу и воскресенье. Своими проблемами их не обременяла, они вполне искренне радовались моему приезду, мама накрыла стол, сходили с ней по магазинам, папа расспрашивал про учебу. Показала зачетку, был очень доволен, сказал, что пополнил мне карточку, 'премиальные заработала!'. Вернулась в Москву, за оставшуюся неделю отоспалась, прибрала квартиру, купила на кухню цикламен и строманту. Началась сессия, взяла еще переводов, дополнительную тему по иероглифике майя. И что это я выдумала себе любовь эту? Глупости какие!
  
  
   Глава 4.
  
  
  
  - Поздравляю, Мария Всеволодовна, от души поздравляю, - Август Янович, старейший член ВАК, тряс мою руку. - Со времен великого Юрия Валентиновича Кнорозова - вы единственная, кому присвоили докторскую степень после защиты кандидатской. Вы продолжили и развили его исследования, да еще с такой глубиной, с таким блеском! Дорогого стоит, да!
  За его спиной Никишин корчил мне рожи и показывал букет. Я продолжала сдержанно улыбаться и благодарить Виноградова, очень стараясь не рассмеяться. Дело, правда, было вовсе не в паясничавшем Леше. Мне действительно хотелось петь, кричать, ходить на руках и побрасывать к потолку папку с авторефератом.
  - Спасибо Вам, Август Янович, - я была искренна. - Такого оппонента можно только пожелать. А ведь именно вы посоветовали мне обратиться к доктору Верховцеву.
  - Что вы, золотая вы моя, что вы, - старик похлопал меня по ладони. - Заболтал я вас. Ну, вы загляните ко мне, побеседуем. Очень, очень рад за вас.
  Алексей наконец сумел протолкнуться, вручил букет, поцеловал руку.
  - Поздравляю. Красивые женщины в наше время обыденность, очень много талантливых умниц, но ослепительная дива и гениальный ученый в одном лице - это невероятная редкость.
  - Так же как мужчина, не умеющий льстить, чтобы добиться своего?
  - Мария, я говорю одну только истинную правду!
  Этот треп мог длиться вечно, а надоедал мне быстро. Поэтому оглянулась, помахала Марку, сделала выразительный жест - все, давайте на выход. Обошла членов ВАК, кто еще не ушел, еще раз поблагодарила, попрощалась. Взяла под руку своего научного руководителя.
  - Лев Борисович, поедем праздновать? Мне кажется, мы заслужили.
  - Ты заслужила, Машенька. А праздновать самое время!
  Мы, наверное, странно смотрелись со стороны - несколько мужчин в темных офисных костюмах, женщина в строгой брючной двойке в пивном пабе. Мясо во всех видах, пиво из деревянных бочонков, виски в тяжелых стаканах, легкий запах хороших сигарет. Я тоже попросила плеснуть мне на лед вкусно пахнущей тяжелой жидкости, и теперь пила по глотку, чувствуя, как отходит голова и тело от огромного нервного напряжения. Пусть защита длилась двадцать с чем-то минут, это был финиш очень длинной дороги. С третьего курса института, точнее - с одного дождливого майского дня, когда мне позвонила ассистент декана истфака и сказала, что тот ждет меня в половине четвертого. Удивилась, но особого значения не придала.
  - Здравствуйте-здравствуйте, - ответил на мое 'Добрый день!' декан. - Познакомьтесь, Марк Сергеевич, это и есть Мария Бородина, - от стола мне кивнул симпатичный молодой, лет тридцати-тридцати двух, брюнет с модной стрижкой в отличном костюме.
  - Марк Нетесин, очень рад познакомиться. Вы не против, если я буду назвать вас просто по имени? И вы называйте меня просто Марк, пожалуйста. Лев Федорович, вы позволите мне переговорить с Марией с тет-а-тет?
  - Мария...
  - Можно просто Маша.
  - Маша, вы что-нибудь слышали о первом в мире пилотируемом полете на Марс?
  - Э... Да. А что, есть кто-то, кто не слышал? - я немного растерялась. В прошлом году, когда вернулась марсианская экспедиция, надо было быть глухим и слепым, и жить где-нибудь в пустыне или на необитаемом острове, чтобы не знать о таком событии. Даже меня кольнула зависть и крохотное сожаление, что, может, я не ту специальность выбрала.
  - Действительно, - Марк улыбнулся. - Вопрос риторический. Но надо же было как-то начать разговор. У меня была еще одна заготовка - спросить, ваша ли это работа, - он продемонстрировал мне знакомую папку, - Но, поскольку на реферате стоит 'Мария Бородина', - мужчина иронично пожал плечами.
  Я думала, что уже совсем ничего не понимаю, и вид у меня, наверно, глупый.
  - Маша, - Нетесин открыл мою работу. - Ваша работа, по мнению многих, имеет новаторский характер и очень доказательна. Вы высказали - и обосновали - предположение о значении вот этих, как здесь указано, очень редко встречающихся символов.
  - Иероглифов, - я нащупала твердую почву в разговоре. - Дело в том, что ранее считалось, что это религиозные символы, но, поскольку пантеоны различны... Кроме того, похожий знак найден в древней пещере под Пальмирой, раскопанной во время реставрационных работ. Скорее, они имеют отношение к астрономии, в частности, с их помощью майя и другие описывали устройство Солнечной системы. А вы майянист?
  - Нет, Маша. Я работаю совсем в другой области. Именно поэтому мне нужен специалист, очень хорошо разбирающийся в древней письменности.
  - Я?! - я подалась вперед. - Но я не специалист. Я всего лишь студентка третьего курса! Есть профессора, доценты, аспиранты, годами ведущие исследования. Я только учусь, и очень мало знаю.
  - Мария, скажите, вам интересно принять участие в работе с уникальными артефактами? Могущими повлиять на понимание истории человечества и осмысление его будущего?
  - Да, - изумление у меня уже достигло десятой степени. - Но я же говорю - я очень мало знаю. Чем я могу помочь? И что это за артефакты?
  - Прежде, чем я продолжу, вы должны дать подписку о неразглашении и оформить допуск к гостайне. Как я понимаю, ваше принципиальное согласие я получил?
  Вот кто бы на моем месте отказался быть причастным к тайнам, да еще государственным? И я не устояла. Не могу вам передать, что почувствовала, когда взяла в руки запаянный в герметичное, прозрачное и даже на вид очень прочное, покрытие, марсианский диск. Восемь лет интереснейшей работы, даже учеба отошла на второй план, по крайней мере, на переводческом. Но и польза практическая была - на истфаке я диплом не писала, мне зачли участие в изучении символов с диска. После окончания МГУ продолжила работать в исследовательской группе Марка Нетесина, в которой, конечно, кроме меня были и профессор, и доцент. Даже один академик время от времени нас консультировал, позже, когда мы начали изучать записи и фотографии с Луны, обрабатывать данные наших экспедиций к пирамидам. Я была единственной женщиной в мужском коллективе, а в таких случаях тебя воспринимают или как своего парня, или как объект соревнования. Нет, это не я такая умная. Это некий Алексей Александрович Никишин мне сказал. На второй или третий день знакомства.
  Если представить себе некий идеал мужчины, то никого лучше Алексея на эту роль не найти. Идеал не портил даже рост (он был на полголовы ниже меня). Стильная прическа, модная ухоженная бородка, красивое лицо, приятная улыбка, спортивная фигура, манеры почти великосветские, по крайней мере, как у киношных аристократов, острый ум. При каждой встрече целовал руку, подвигал стул, вставал, когда женщина входит. Ухаживать за мной начал с первого дня, и ухаживал красиво. Цветы, билеты в театр, выставки, на какие-то приемы водил, в рестораны приглашал. Научил водить машину, когда мне ее папа на двадцатилетие подарил. Сама удивляюсь, как я, двадцатилетняя девочка, устояла. Сначала меня задели его слова, те самые, про добычу и охотника, хотя он потом и говорил, что неудачно пошутил. Чем больше мы общались, тем сильнее я чувствовала смущение и неуверенность в себе самой. Он взрослый состоявшийся человек, успешно сделавший карьеру, зачем ему я? Не модельной внешности, ничего толком из себя не представляющая? Так, развлечение на пару недель. Но он был очень настойчив, уверенно говорил об общем будущем, и я внутренне сдалась. Наверное, в очередной раз, когда он пригласил бы меня к себе после ужина, все бы и случилось. Но как-то вечером в субботу, в начале декабря, мне неожиданно позвонила мама.
  - Маша, - мама говорила быстро и без пауз, высоким голосом, совсем не похоже на себя. - Мы в больнице, папе делают операцию. Ничего страшного, не волнуйся, мы попали в аварию. У Влада сломана нога, даже кость видно было, и ушиб сильный от подушки, нос сломан. Кровью весь салон испачкали, не отчистится, наверное, хотя там капот всмятку, проще новую купить...
  - Мама, а ты как? Ты не? - размазывая слезы по щекам, я судорожно одевалась, придерживая телефон плечом. - Я сейчас же приеду!
  - Я на заднем сиденье ехала, к счастью, пристегнулась. Синяки везде и болит. Маша, мы в БСМП.
  - Я еду, мам! Еду!
  Застегивая на ходу куртку, прошлась по квартире, выключая свет, набрала Никишина.
  - Алексей, мы завтра не увидимся. Я уезжаю к родителям.
  Пока ехала в лифте, прогревала машину, ответила на все вопросы - что случилось и нужна ли помощь, отказалась от предложения немедленно приехать, пообещала позвонить и сообщить новости.
  - Маша, звони в любое время! - голос у него был встревоженным и сочувствовал он искренне. Мне даже стало чуть легче. Попрощалась и по почти пустой Москве как могла быстро помчалась в Дубну.
  Мама лежала в одноместной палате, бледная, испуганная. Протянула мне руку, я кинулась к ней, обняла.
  - Мамочка, - я заплакала. - Как ты, как папа?
  - Болит ужасно, - мама распахнула халат. Поперек груди, от плеча до талии расплывался багрово-синий кровоподтек. - Но переломов и внутренних повреждений нет, меня оставили только понаблюдать. И папа в порядке, уже перевели в палату, в соседнюю. Медсестра сказала, спит.
  - Я загляну к нему, - я встала.
  - Да, Маша. А потом съезди домой, хорошо? У меня здесь нет ничего, ни белья, ни зубной щетки. Крем для рук захвати, и косметичку.
  - Хорошо, - меня отпускало, я даже улыбнулась. Такой мама была куда привычней.
  Папа действительно спал и выглядел страшновато. Но дежурный врач, к которому я постучалась, меня успокоил.
  - Это как раз тот случай, когда вид пациента куда хуже его состояния. Вылечим, и хромать не будет. Не беспокойтесь, девушка, езжайте-ка вы домой, спать. И родителям дайте отдохнуть.
  Отвезла маме вещи, приехала домой, легла в своей бывшей комнате. От пережитого волнения, от запоздалого страха и за родителей, и от своего лихого вождения (я чувствовала себя еще очень неуверенно за рулем) у меня тряслись руки. Поплакала, полежала, согреваясь, долго не могла уснуть. Встала рано, поехала за продуктами, сварила папе крепкий бульон, маме поставила в пароварку куриную грудку, овощи. Перевезла маму домой, вернулась в больницу, посидела с папой. Отругал меня, что сорвалась ночью, сама вела машину, пообещала, что вернусь в Москву засветло. Поцеловала его в гладко выбритую щеку, взяла с него слово, что позвонит, если нужна будет моя помощь. Дома мама погоняла меня с поручениями, потом приняла обезболивающее и снотворное, уснула. Я тихо собралась, стараясь не шуметь, аккуратно закрыла дверь. На лестничной площадке вкусно пахло пирогами, я вспомнила, что сегодня не ела, только кофе пила. Желудок засосало, подумала, не заехать ли мне поесть куда-нибудь. Но на улице уже смеркалось, и решила уехать пораньше, чтобы опять не ночью, да и в пробки попасть побоялась. Через час где-то пожалела. И ночью почти не спала, днем устала, голодная, видно, на секунду потеряла концентрацию, съехала через обочину в сугроб и застряла где-то между Яхромой и Икшей. Попробовала выехать, но чем больше газовала и выруливала, тем больше проваливалась. С досадой стукнула по рулю, опустила голову на руки. Что делать-то? Эвакуатор вызвать? Вытащила телефон, потыкала в поисковик. Набрала несколько номеров, но все неудачно. Или не отвечает, или 'не туда попали'. Одна добрая контора обещала прислать машину в восемь часов. Правда, утра понедельника. Вздохнула, набрала Никишина.
  - Леша, это я. Помоги мне, пожалуйста!
  - Маша, да что случилось?! Что-нибудь серьезное с родителями?
  - Нет-нет, там все в порядке. У меня проблема. Я застряла. Ты мог бы приехать за мной? Я на трассе.
  - Маша, вот ведь ерунда какая. Я машину на стоянку поставил. А и в любом случае - я выпил, за руль нельзя. А эвакуатор? Вызвала?
  - Нет, - из меня как будто все силы выплеснулись, накатила слабость. - Не едет никто.
  - Я сейчас поищу, договорюсь, и наберу тебя. Хорошо? Жди!
  - Хорошо, - что я могла еще сказать? Что ждала другого? Что он мог бы найти машину, взять, в конце концов, такси и приехать ко мне, ждать со мной эвакуатор, или забрать меня отсюда, а машину бросить, фиг бы с ней. Ждала полчаса, час. Никишин не звонил, на улице стало совсем темно, машин на шоссе было все меньше. Надо было что-то решать. Вылезти из теплой машины, пролезть по сугробам на дорогу, голосовать? Страшно - замерзнуть страшно, и нарваться на кого-нибудь страшно. Я всхлипнула, попыталась сдержаться и разрыдалась. Плакала, пока наконец не услышала жужжание смартфона.
  - Маша, с тобой все в порядке? - в трубке я с изумлением услышала голос Марка Нетесина. - Набираю третий раз, трубку не берешь.
  - Я не слышала, - я вытирала ладонью льющиеся слезы, теперь радостные. - У меня на вибро стоит.
  - Ты где застряла? Я все обочины обсмотрел, тебя не видно. По крышу замело, что ли?
  - А ты где едешь? - затараторила я. - Я фары сейчас включу и выйду! И фонарик на телефоне!
  Через пятнадцать минут я тряслась от озноба и счастья в машине Марка Нетесина, Майя, его жена, поила меня чаем и коньяком попеременно, кормила котлетами и курицей, а сам Марк бегал вокруг моей машинки и помогал бульдозеристу, который ее вытаскивал из сугроба, советами. Бульдозерист в ответ сочно матерился. Слов, конечно, слышно не было, но по губам и по жестам, которые заросший щетиной дядька высовывал в окно, я могла процитировать его дословно.
  Никишин позвонил, когда мы уже подъезжали к Москве, долго извинялся, оправдывался. Очень искренне поблагодарила его за помощь. Это ведь он звонил Марку, эвакуатор искал. Он продолжил за мной ухаживать, даже замуж звал. Ответила, что хорошо все обдумала и решила остаться 'своим парнем'. И после этого он дарил мне цветы, целовал руки, мы иногда ходили в кафе или ресторан, но и только. С Нетесиными мы близкими друзьями не стали, но мы с Майей обменивались небольшими подарками на праздники, изредка созванивались. Я надеялась, что после того происшествия отношения с родителями у нас изменятся. Потеплеют, что ли. Но не случилось. Мамина вспышка близости была именно вспышкой, папа выздоровел и опять занимался только своей работой. Но я пережила это без лишних эмоций. Нет, так нет.
  Как-то так получилось, что неудавшийся роман с Никишиным оказался последним эпизодом, про который я могла бы сказать 'личная жизнь'. Ни в университете, ни в группе Нетесина мне никто не нравился настолько, чтобы я влюбилась или даже заинтересовалась. Да и ко мне поклонники в очередь не становились. Марк как-то сказал мне, из самых лучших побуждений:
  - Маша, ты слишком держишь дистанцию с людьми. Ты не высокомерная, нет. Ты добрая, отзывчивая, всегда придешь на помощь, с тобой интересно, ты веселая. Но ты всех держишь даже не на расстоянии вытянутой руки, гораздо дальше. Ты без слов даешь понять, что тебе не нужно мужское внимание, ты абсолютно к нам равнодушна. Ладно, в любви к своему полу тебя тоже никто не подозревает, - тут он мне подмигнул. - Знаешь, что тебя называют 'Ледяная дева'? Не обижайся, - легонько погладил меня по плечу, что-то прочитав по моему лицу. - Но неужели тебе не хочется семьи, любви, секса, в конце концов?
  - Я не обиделась, - проглотила комок, легко улыбнулась. - Да, я такая, Марк, и не стыжусь и не стесняюсь этого. И от всего, что ты перечислил, вовсе бы не отказалась. Но это не самоцель, понимаешь? Мне нравится то, как я живу, чем занимаюсь. Времена, когда успешность женщины оценивалась по статусу 'замужем', прошли, о детях я пока не задумывалась. И мне все равно, что по этому поводу думают другие.
  - Ты права, - Марк покивал. - Ты вполне самодостаточна, знаешь, чего хочешь. А ребенка для себя родить еще успеешь.
  - Для себя? - я усмехнулась. - Значит, незамужние рожают для себя, а в браке - для мужей? Замужним дети в принципе не нужны?
  - Ну прости, - Марк сделал шутливый жест, - сказал глупость. 'Осознал свою вину, меру, степень, глубину, и прошу меня направить на текущую войну!'
  - 'Но желательно в июле и желательно в Крыму', - закончила я. - Пойдем обедать?
  
  День, когда лунная обсерватория обнаружила комету и рассчитала дату ее столкновения с Землей, для нас стал рубежным. Дату, которую мы назвали еще два года назад. Это было последнее, решающее доказательство того, что почти десятилетняя расшифровка лунных и марсианских артефактов, изыскания в пирамидах по всему миру, не были пустой тратой времени и ресурсов. Того, что и остальные наши предположения, теории относительно древней цивилизации, когда-то жившей на Земле, могут оказаться абсолютно верными. Это давало такой толчок, такой стимул дальнейшей работе! Вот только будет ли у нас будущее? Я сидела в своей квартире на Воробьевых горах, смотрела выступление генерального секретаря ООН, пила чай и была странно спокойна. Через шесть часов человечество может погибнуть. У меня сердце сжималось при мысли о катастрофе, о страданиях и гибели, быть может, мучительной, миллионов людей. Конкретных людей, детей, моих друзей, знакомых. Но я сама? Что изменится в мире от того, что я исчезну? Что изменится для меня, когда мир исчезнет? Я не хотела смерти, не искала ее, но в подвал прятаться не пошла. Пока над нашей планетой шло сражение, отблески которого были видны даже невооруженным глазом, я размышляла, думала. Ради чего стоит жить? Как я распоряжусь своим 'вторым шансом'? И когда по ночному небу праздничным фейерверком полетел невесомый кометный хвост, побежденный, уже безвредный, я отчетливо поняла - жить стоит ради самой жизни. Принимать ее такой, какая она есть у меня. С моим одиночеством, любимыми книгами, работой, увлечениями. И еще загадала желание. Оно сбудется, обязательно. Ведь если сбывается, когда падает одна звезда, то когда звезд падает миллион - шансов не сбыться у него просто нет!
  
  
   Глава 5.
  
  
  
  - Так, план такой. Встречаемся на Поклонной в девять тридцать. Берешь с собой сумку - вещи за город на два дня. Кроссовки возьми обязательно и купальник. После приема сразу выезжаем.
  - Куда выезжаем? Какой купальник? - не поняла я.
  - У тебя какие планы на выходные? Конечно, никаких, я так и думал, - перевел Марк мое пожатие плечами. - Поэтому ты едешь с нами, на дачу. И не спорь.
  Я захлопнула рот и мысленно махнула рукой. И правда, почему бы не съездить.
  - А вы дачу купили? - за Нетесиным закрывалась дверь, и я махнула рукой еще раз.
  На Поклонной горе открывали монумент героям, год назад спасшим Землю. Церемония была торжественной и трогала до мурашек. А когда после воздушного парада на трибуну к космонавтам высыпали дети, радостные, гордые, подошли сдержанно улыбающиеся жены, у меня слезы на глаза навернулись. В прошлом году мы были на награждении, и мне, совершенно по-детски, хотелось взять у них автограф, но я, конечно, не подошла.
  
  - Куда вас водили в Кремле? - поглядывая на сына в зеркало, поинтересовался Марк. - Царь-колокол смотреть?
  - Да там все были, - пренебрежительно махнул рукой Сережка, откусывая мороженое. - Мы хотели посмотреть куда никого не пускают.
  - А в президентском кресле посидеть не хотели?
  - Я хотел на троне посидеть, - мы рассмеялись. Судя по обиженному тону, посидеть ребенку на троне не дали. - А кресло у президента обыкновенное, кожаное.
  - Вас в кабинет пустили, что ли?
  - Да, - ответил Сережа тоном 'ачетакова?' - И сфоткаться дали. Я запостил, так уже двести шестьдесят лайков за полчаса! Пап, а в Центр управления минобороны пускают?
  - Куда? - весело изумился отец. Майя с улыбкой обернулась к нам.
  - Я фотки в инете видел, там знаешь, как круто!
  - Попроси Игоря Вадимовича, он вас в ЦУП сводит. Там тоже круто.
  - О, точняк! Ого, пятьсот лайков!
  Сережка закопался в смартфон, я откинула голову, прикрыла глаза и под тихий разговор Нетесиных задремала. Когда открыла, машина уже ехала по узкой дороге по смешанному лесу. Хорошо бы дача была рядом с лесом. Погулять можно. Я уже десять лет жила в Москве, а все так и не привыкла к мегаполису. Хорошо еще, у нас Воробьевка рядом и университетский сад, но все не то. Вот Дубну я любила - зеленый тихий город... Задумалась, даже не заметила, что машина выехала на деревенскую улицу.
  - С Келлера бутылка, - объявил Марк. - Мы первые. А я говорил, что в объезд дальше, но быстрее!
  Мы припарковались у глухого забора в самом конце улицы. Я вышла, с удовольствием вдохнула полной грудью, прошла вперед. Дорога заканчивалась крутым спуском к реке. На другой стороне по такому же обрывистому берегу к воде подступал лес.
  - Красота какая! - выдохнула я. День был жаркий, солнечный и хотелось снять надоевший костюм, туфли и пройтись босыми ногами по песку, по теплой воде.
  - Маша! - Марк ждал меня у ворот. Майя с Сережкой, видимо, зашли уже.
  - Какие вы молодцы! Давно купили? - заговорила я, подходя.
  - Что купили? - удивился Нетесин.
  - Да дачу!
  - А... Так это не наша. Пойдем, вон хозяева встречают, - он пропустил меня вперед, и я шагнула навстречу Игорю Серебро. Мгновенно смутилась, покраснела до самых ключиц. Явиться к чужим людям без приглашения, на два дня! Нетесин, ...! И ты хороша, Маша!
  
  На огромном участке, не участке даже, усадьбе, можно было заблудиться. Или спрятаться. Мне, кстати, хотелось. Сперва, по крайней мере. Я злилась на себя и Нетесина, испытывала неловкость среди известных людей при больших чинах и погонах, в конце концов, чувствовала себя лишней. Это была компания давно и близко знающих друг друга людей, со своими шутками, которые непонятны посторонним, со своими разговорами. Мы сидели за сдвинутыми столами под большим полотняным навесом, натянутым между соснами, рядом с беседкой и летней кухней, совершенно необыкновенной - с огромной жаровней и здоровенным котлом. Угощали вкуснейшими шашлыками, домашним вином, совершенно замечательным. Я попробовала брынзу и темный, почти вишневый мясистый помидор и никак не могла остановиться, пока не прикончила тарелочку.
  - Вкусно, - подъедая чудом уцелевший ломтик, сказал мне Саша Колодей. - Русановы к родне ездили, в Краснодар. Это оттуда богатства.
  Артем Русанов, благодаря которому я объелась, тем временем пересел на широкую ступеньку беседки, взял гитару. Перебирал струны, подтянул колки, настраивая. Начал негромко.
  
  Мы поднимем за жизнь и стакан, и щиты,
  Чтобы рядом и мама, и дети, и ты,
  Мы шагнем в невесомость, прикрыв от беды
  Этот мир, где есть мама, и дети, и ты!
  Паруса позовут или Марс и Луна,
  Чтобы жизнь продолжалась и наша страна,
  Выполняем приказ, нарушаем приказ,
  Чтобы мама и дети гордились за нас,
  Чтобы день наступил, чтобы ночь позвала,
  Чтоб любимая рядом живая была,
  Мы поднимем "за жизнь" и стакан, и щиты,
  Чтобы жили и мама, и дети, и ты!
  
  
   (Стихи Татьяны Резниковой)
  
  
  - Это он написал? - у меня чуть перехватило горло. - И про вас - правда.
  - Командир, - Саша кивнул в сторону Игоря Вадимовича. - Артем музыку подбирает.
  Вечер был тихий и теплый. Ярко-алое огромное Солнце пряталось за деревьями, лес полыхал золотом. Пахло смолой и чуть-чуть дымом, цветами - роз было множество, разных сортов и видов. Артем пел еще - 'из Серебра', как сам сказал, Высоцкого, потом отдал гитару мужчине, Саша назвал его Владом Есиным, тот пел романсы глубоким баритоном, заслушаешься. Столы убрали, посуду вымыли в летней кухне под музыкальное сопровождение. На открытой резной веранде попыхивал огромный самовар, две пожилые женщины - мамы Игоря Вадимовича и его жены, Людмилы Евгеньевны, накрывали стол к чаю, их мужья на скамейке под фонарем разбирали снасти. Кто-то из гостей сидел на расстеленных на траве пледах, кто-то валялся в гамаках. Кругом ребятня - у наших хозяев тройняшки десяти лет и двойняшки пяти, трое племянников, почти у всех друзей дети от грудничков до подростков. Маленькие уже спали в колясках или под боком у родителей, постарше - играли в футбол, волейбол, носились, орали. Когда стемнело - тоже пели в дальней беседке, резались в карты.
  - Пойти позвать их ужинать и мыться загнать, что ли, - задумчиво сказала Людмила Евгеньевна.
  - Я схожу, - поднялся Саша Колодей. - Пройтись хочу.
  Я встала следом, налила себе чаю, сделала несколько глотков, прислонившись к перилам.
  - Маша, вы не стесняйтесь, - мягко сказала Людмила, нарезая хлеб, - Если устали, спать захотели - отдыхайте, чувствуйте себя как дома. Все остальные так и делают, поверьте, - она улыбнулась.
  - Спасибо, - я выдавила улыбку. - А что, все ночевать останутся? Я одна целую комнату заняла, неудобно, может быть...
  - Маша, - хозяйка начала разливать дымящийся суп по тарелкам, - Тут все селятся согласно купленным билетам. - Дети помладше утрамбованы в двух детских, мальчики налево, девочки направо. Дети постарше спят у нас на балконе в спальных мешках, мужики дрыхнут в гамаках и в спальниках, где хотят, а всем женщинам как раз достается по комнате, кому-то, правда, одна на двоих, но они привыкли. Но вот о чем я вас точно должна предупредить, - она понизила голос, продолжила заговорщицки. - Баню сегодня никто не топил, а в бойлере даром, что двести литров - при таком количестве народа вода заканчивается моментально. Так что...
  Примчались дети, гомонили, отмывая руки и рассаживаясь, и я тихонько ушла. Я и вправду устала. От толпы, разговоров, суеты, так не похожих на мою обычную размеренную жизнь. Но главное - от эмоций. Пока быстро мылась в гостевом душе, стелила постель, сушила волосы, думала, что завидовать - плохо, а я завидовала отчаянно. У меня никогда не было такой семьи - большой, дружной, у нас никогда не было такого количества гостей, а когда к родителям приходили друзья, они были именно гостями, а у Серебро все было проще, шумней и бесцеремонней, в хорошем смысле этого слова. Дети не садились за стол со взрослыми, как и я когда-то, но я видела, как льнут к родителями младшие, подбегая на минутку, старшие подходили, чтобы отец рассудил какой-то спор, показывали что-то, и никто не смотрел строго, не говорил 'не мешай', 'займись своими делами'. Людмилой Евгеньевной я вообще восхищалась. Пятеро детей! А она получила второе высшее (по первому образованию она юрист, по второму - психолог), работала в Центре подготовки космонавтов, написала книгу о полете на Марс - познавательную, интересную, с юмором - я, например, ее взахлеб прочитала, за один вечер. А как выглядит! Повторюсь - пятеро детей, а она в сорок пять выглядит лет на сорок. Хорошая фигура с мягкими формами, красивое лицо без следов пластики (поверьте, я разбираюсь - на маму насмотрелась), шикарные волосы, собранные в простую и элегантную прическу. А как они с мужем друг на друга смотрят...
  Я никак не могла уснуть. Незнакомая комната, голоса за окном, смех, мысли по кругу - все об одном. Жалела, что приехала. Жила себе и жила, завернутая в одиночество, как в кокон. Нельзя желать того, о чем не знаешь. А теперь увидела - бывает по-другому! Родители рядом, дети, любимый мужчина. Даже кошек и собак полон дом, а у меня и рыбки-то никогда не было! И я остро, мучительно завидовала, и стыдилась этого, и мечтала о несбыточном, и останавливала себя. Не надо. Лучше так - когда пусто, когда у тебя ничего нет - ничего и не потеряешь. Крутилась, сворачивая простыню в жгуты, слезы жгли глаза. Встала, надела шорты, толстовку, обулась, провела рукой по волосам, собирая хвост, тихонько вышла на веранду. Подождала, пока глаза привыкнут к темноте, спустилась по ступенькам. Если пойти прямо, по освещенной крошечными фонариками дорожке, то через калитку выйдешь в сад, а там качели, широкие, добротные. Может, подышу минут пятнадцать, уснуть удастся?
  Прокралась бесшумно, толкнула калитку. Не заперто. Сделала десяток шагов и замерла. На качелях кто-то сидел.
  - Маша? - удивленный тихий голос. - Тоже не спится?
  - Саша, ты? - выдохнула разочарованно. - Да, на новом месте, как говорится. Не буду мешать, пойду.
  - Ты не мешаешь. Садись, если хочешь.
  Я мгновение поколебалась, подошла, села рядом. В конце концов, что здесь такого? Он здесь один, в смысле, приехал один, никто не приревнует.
  - Как тебе в отряде космонавтов? - в его голосе слышался смех. - Не замучили тебя? Ничего, завтра добьют активным отдыхом. Волейбол, плавание, и по 'тарзанке' бегать - видела, веревочный городок какой?
  - Отказаться нельзя? - поинтересовалась я.
  - Да можно, наверное. Мне просто такая мысль не приходила, - мы посмеялись.
  - Дружный у вас отряд. Часто так отдыхаете?
  - Ну, такой сабантуй раза два в году бывает. А так к ним каждый выходной кто-то приезжает, то одни, то другие. Я редко приезжаю, хоть мне больше и не к кому. Отвык от семьи.
  - А... родители?
  - Погибли. Мне двенадцать лет было. Отец тоже летчик, меня как сына офицера в Суворовское. С тех пор казарма.
  - Родных нет? Кто-то мог же тебя взять? Прости, это не мое дело, - спохватилась я.
  - Когда родители погибли, наследники на квартиру нашлись, а опекунство так, в довесок брали, - в его голосе не было горечи, так, насмешка. - Да нормально. Воспитали, в летное поступил. В отряд космонавтов зачислили. В космос летаю - многие могут похвалиться?
  У меня было чувство абсолютного дежавю. Мы сидели под звездной ночью, над нами мерцали мириады звезд, целая вечность текла сейчас от галактики до галактики. Где-то в деревне лаяла беспокойная собака, скрипел сверчок, прохладный ветерок шершаво гладил меня по голым коленкам.
  - Саш, а расскажи про космос? Он какой там, вблизи?
  
  Поскольку проболтали мы часов до четырех, в субботу я проспала. Хотя это ведь неправильно? 'Проспала' говорят, когда не проснулась в определенное время. А я просто выспалась и встала почти в двенадцать. Умылась, выглянула в окно. Опять тепло, жарко даже. Раз уж мне разрешили делать что хочется, пойду поем и проверю, можно ли тут купаться. Позагорать уж точно можно. Надела купальник, сверху короткий сарафан в зеленых подсолнухах, и отправилась. Народу, видно, сильно поубавилось, в саду слышались голоса, а в беседке и в кухне никого не было. Подумывала уже подождать обеда и поесть вместе со всеми, но желудок громко возразил. Пришлось смириться и посмотреть, из чего можно завтрак соорудить, но обо мне позаботились, оказывается. В большое полотенце была закутана кастрюля с кашей, под сетчатым колпаком булочки, сыр, кусок запеканки. Масло в масленке, чай, кофе, даже маленький пакет сливок. Одним словом, опять объелась. Дома готовлю редко, для одной не хочется.
  На том конце участка, что выходил на реку, забор был не глухой, а из сетки, чтобы красоту не загораживать, и калитка. Сразу за ней деревянные ступеньки, я насчитала шестьдесят четыре. Пляжа как такового не было, узкая полоса берега, засыпанная явно привозным песком, несколько лежаков, оранжевый зонтик. Речка была не Москва-река, конечно, но и воробей вброд не перейдет. Попробовала ногой воду - вроде теплая. Зашла по колено, привыкая, зачерпнула ладонью, брызнула на грудь и руки.
  - Давай, вода как молоко парное, - мимо меня пробежал Сашка, зашел поглубже, нырнул, поплыл к другому берегу.
  Решилась, осторожно ступая, чтобы не наступить на тину - первый признак скорой осени, дошла до глубины, окунулась. Колодей плыл быстро, мощно. Прикинула свои возможности - нет уж, догонять не буду. Лениво побарахталась, проплыла туда и обратно. Нет, август есть август, какое бы не было жаркое Солнце, вода больше на молоко из холодильника похожа. Да и я не большая любительница плавать, раз в году на море. Вышла, поскорее вытерлась, сняла заколку, чуть влажные пряди немного холодили спину. Села на лежак, вытянула ноги. Солнце слепило, пожалела, что не взяла очки. Сашка все плавал, второй раз уже плыл туда-обратно. Согрелась, щурясь на блики, смотрела, как Саша выходит из воды. Ноги сильные какие, бедра плотные, короткие светлые волоски топорщатся. Интересно, а они жесткие на ощупь? Мокрые плавки обрисовывают..., в общем, четко все обрисовывают. Кубики на животе, загорелая чистая кожа, мышцы на груди перекатываются. Какая фигура - сухощавая, жесткая, руки сильные и шея. Я вела глазами снизу вверх, откровенно, без стеснения, разглядывая мужчину. Твердый рот, румянец на щеках. Румянец... Сглотнула, чувствуя, как меня окинуло жаром, внизу живота что-то дернулось, как будто спазм, я вздрогнула, наткнулась на его взгляд, мы мгновение смотрели друг другу в глаза, а потом я физически ощутила, как он смотрит на мои губы, грудь, на чуть заметный бугорок бикини, ноги от бедер до кончиков поджавшихся пальцев. Мазнула взглядом по нему - напряженный, и бугор в плавках, кажется, стал больше. Засуетилась, потянулась схватить сарафан, прикрыться. С трудом взяла себя в руки, видимо расслабилась, посмотрела на него в упор. Мне не четырнадцать, мне почти тридцать. Мужчина смотрит на меня с желанием, вот что это. На меня просто никто никогда так не смотрел, или я не замечала. А теперь заметила, и мне приятно. И я тоже хочу, кажется. Не знаю, что он прочитал в моем взгляде, но глаза не отвел.
  - Нетесины уехали, - заговорил чуть хрипло. - Оставили тебе записку. Я пообещал, что отвезу тебя. Ты не против? Хочешь, уедем сегодня?
  - Я согласна, - я откашлялась. Кажется, он спрашивал не только о поездке. И я ответила 'да' на оба вопроса.
  На дачу мы вернулись порознь. Я ушла сразу, он пошел еще поплавать. Переоделась, пошла поискать хозяев. Людмила Евгеньевна с сестрой, Светланой, резали яблоки на пироги. Тесто поднималось из миски душистой горкой. Екатерина, жена Артема Русанова, варила в огромной кастрюле яблочный же компот и в медном тазу варенье-пятиминутку.
  - Людмила Евгеньевна, давайте помогу, - предложила я. - И спасибо огромное за завтрак.
  - Сейчас пирожки лепить будем, присаживайтесь. Пить хотите? Минералка есть, чай свежий, компот сварился, Катя? После воды всегда пить хочется.
  - Да все равно. Яблоками вкусно пахнет.
  - Тогда компот, - передала мне большую кружку. - Маша, а почему вы всех зовете по имени, а меня по имени-отчеству? И Игоря тоже.
  - Да неловко как-то, - пробормотала я. Вспомнила почему-то, что Саша Колодей тоже обращается 'Игорь', а ведь и разница в возрасте лет двадцать, и тот у него командир.
  - Давайте не выращивайте нам комплекс неполноценности, - сурово сдвинула брови Людмила. - Просто Людмила, Люда, хорошо? Можно Милой. Хотя почему-то именно Милой меня чаще всего зовут только папа и муж. Так, девочки, освобождаем стол, моем руки, начинаю тесто раскатывать. Катя, давай противень!
  Мы уехали, когда были съедены пироги на обед и уха на ужин. Искренне поблагодарила хозяев за гостеприимство, про себя сожалея, что, наверное, гостила в их доме первый и последний раз.
  - Маша, вот мои телефоны, - Людмила протянула мне визитку. - Звоните. И обязательно приезжайте, обещаете? Вы ведь машину водите, до нас добраться просто и не так далеко.
  - Спасибо, - я засуетилась, доставая в ответ свою. - Позвоните, когда будете в Москве, встретимся. Я буду очень рада.
  - С удовольствием. Саш, счастливо. До отлета еще увидимся.
  Саша вел машину очень быстро, но надежно, что ли. Мы почти не разговаривали. Я была занята - думала, решалась. Была уверена - он едет для того, что бы остаться у меня. Конечно, если я скажу 'нет', мне нечего опасаться, он просто уедет, и я его больше никогда не увижу. Наверное, я никогда его не увижу и после этой ночи, нашей ночи. Но я хочу, чтобы она была. Пусть будет эта ночь, и мужчина, которого я смогу назвать 'мой', хотя бы сегодня. Когда машина остановилась на пустой парковке, и Саша посмотрел на меня, я спросила, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
  - Поднимешься?
  - Ты меня на чай приглашаешь? - он смотрел мне в глаза.
  - Нет. И ты знаешь.
  Отстегнулся, отбросил ремень, обошел машину. Я никак не могла отщелкнуть замок, пальцы дрожали. Снял меня с высокой подножки, достал с заднего сиденья обе сумки, пискнула сигнализация. Взял меня за холодную мокрую руку, сжал.
  - Ты волнуешься? Может, мне все-таки уехать? Маша?
  - Идем, Саш. Я не передумаю.
  
  
   Глава 6.
  
  
  
  Те две минуты, что мы молча поднимались ко мне в квартиру, я судорожно думала, что говорить, как себя вести? Как-никак, не каждый день я водила к себе мужиков, переспать после одного дня знакомства. И секс... Да я целовалась последний раз на четвертом курсе, я в постели буду как... как лошадь деревянная! Открыла дверь, короткой улыбкой пригласила Сашу войти.
  - Кухня слева, удобства справа, - я разулась, повесила на плечики куртку, прошла вперед, включая ночники. За спиной хлопнула дверь ванной.
  У кровати остановилась. Разобрать или нет? Почему-то именно этот глупый вопрос казался мне очень важным. Сгребла покрывало в кресло, небрежно разворошила одеяло, подушки. Пусть смотрится так, будто я ее не убирала. Стянула джинсы, запихала в шкаф, вытащила халат.
  - Хороший вид, - от низкого голоса вздрогнула, обернулась. Саша смотрел в окно на Москва-реку и ночные огни. Кроме узкого полотенчика - ничего...
  - Я сейчас, - пискнула я, срываясь с места. В ванной заколола волосы, забралась в кабинку, торопливо-нервными движениями отрегулировала воду, намазалась гелем. Вытерлась, провела щеткой по волосам, облизнула пересохшие губы. В запотевшем зеркале отразилась испуганная женщина с горящими щеками. Надела халат, затянула пояс и замерла у двери. Ну же, Машка! Не к зубному же!
  Деланно-спокойно вошла в спальню и остановилась - Саши не было. Растерялась, и вдруг тихо-тихо заиграла музыка, медленная латина, сзади меня обхватили крепкие руки, горячие губы мазнули по скуле. Мгновение - и он развернул меня в танцевальном па, прижал к напряженному паху, повел в танце. Я смотрела на загорелое плечо, на шею, чувствуя, как макушка касается его подбородка. Бедра к бедрам, мягкое движение, его рука медленно скользит снизу вверх по животу, оглаживает грудь, сильные пальцы поднимают мой подбородок, и я смотрю ему в глаза - долго, долго. Еще па, он заставляет меня прогнуться, его ладонь сжимает мое бедро, мягко тянет вверх, прижимает к горячему паху. Я задыхаюсь, потому что на нем уже нет полотенца, а мой халат едва прикрывает ягодицы. Ткань кажется грубой, и я с облегчением чувствую, как его руки отодвигают в сторону полы, шелк скользит с плеч, я вижу его губы, близко, закрываю глаза. Поцелуй, легкий, как первый глоток шампанского, и также хочется еще, распробовать, покатать вкус на языке. Его губы нежные и настойчивые, низ живота дергает, я вздрагиваю, он чувствует это кожей и целует глубже. Я слабею, ноги подкашиваются, и он подхватывает меня под ягодицы, опрокидывает на постель, а мне кажется, что в морскую волну, потому что мир качается и плывет. Он ласкает меня, целует, сжимает, я слышу его тяжелое дыхание, ритм музыки убыстряется, кровь бьется тяжелыми толчками, он что-то говорит, но я не понимаю, только знаю, что надо сказать 'да', и шепчу это 'да', кричу: 'Да!', когда он начинает двигаться во мне, и неважно, что больно, и я слабой ладонью накрываю его губы, заставляя молчать, потому что он просит прощения, а я счастлива...
  Его тело содрогается, изливаясь в меня, он осторожно опускается на дрожащих руках, пытается отстраниться, а я, с обретенными, откуда ни возьмись силами, вцепляюсь в его плечи, шепчу отчаянно: 'Не уходи. Не сейчас!' и он целует меня в висок, все-таки сдвигается, совсем немного, я чувствую его улыбку на своей щеке.
  - Маруська, Маруська... Почему я?
  - Не задавай глупых вопросов, - закрыла глаза, переживая первый в жизни секс. Нет, не так. Мы совершенно точно занимались любовью. Очень утомительное занятие, оказывается. Я зевнула.
  - Ты спишь, что ли? - меня кто-то возмущенно потряс за коленку. - Засыпать сразу после секса невежливо!
  - Мы любовью занимались, - озвучила я вслух сделанный вывод. - И я сплю!
  Мне в ухо щекотно фыркнули и куда-то понесли. Под душем поневоле пришлось проснуться и выгнать доставщика, правда, уже помытого. Я водила лейкой, вода лилась на ставшее чувствительным тело, и ощущала себя совсем другой, как будто перевоплотилась в другую женщину. Интересно, останусь ли я такой, когда он уйдет, или волшебство закончится вместе с этой ночью? Нет, не сейчас. Сейчас я буду наслаждаться каждой секундой. Вдвоем...
  Вышла в полотенце - халат, наверное, так и валялся на полу - и остолбенела. Голый Сашка деловито заправлял одеяло в пододеяльник. Встряхнул, расправил, поднял аккуратно свернутое снятое постельное белье.
  - Где стиралка, в кухне? Пошли, порошок выдашь.
  В шоке прошла на кухню, полюбовалась мускулистой спиной и подтянутой задницей, пока этот аккуратист затевал стирку.
  Открыла холодильник, вытащила сок и минералку, продемонстрировала.
  - Давай минералку, - отобрал бутылку, налил в два стакана. Пока ставила сок обратно в холодильник, невольно показала его пустое чрево.
  - Мы так с голоду помрем, - закручинился мой мужик. - Давай спать, утром мне мамонта добывать, похоже.
  - Гастроном в соседнем доме, мамонтов с девяти продают, - поддержала я шутку. - А спать я первая предложила!
  
  - Больно же будет... Может, не надо?
  - А мы потихонечку. Осторожненько, - я потерлась об него, как кошка о ножку стула, поцеловала висок, уголок рта, гладила все смелее и смелее. Пару минут он еще держался, потом с невнятным звуком повалил меня на спину и... Я была права - больно было совсем чуть-чуть, а приятно - очень. Пока я бегала в душ, он уснул - решил, бедный, хоть так защититься от домогательств. Я улеглась рядом, строя коварные планы на утро, так и заснула, улыбаясь.
  Утром сквозь сон слышала осторожные шаги, шелест, какой-то скрип, пахнуло знакомым апельсиновым мылом, на озябшую спину потянули простыню. Подумалось - надо просыпаться, вдруг он уедет сейчас? Подскочила, смахнула волосы с лица.
  - Ты что? - Саша, в джинсах и майке, сидел за моим рабочим столом, в профиль ко мне, и что-то писал. Вот чем он скрипел - бумагу из принтера доставал. - Что вскочила?
  Я рухнула обратно в разворошенную постель, лихорадочно думая, что ответить. Еще подумает, что я его в чем-то подозреваю!
  - Кофе хочешь? - выручил он меня. - Я не варил, а то по себе знаю - стоит кофе запахнуть, поневоле просыпаешься. А ты такая милая, когда спишь.
  - Хочу, - я села. - Сейчас я встану.
  - Давай, - он аккуратно сложил листы, поднялся и вышел. Крикнул из кухни. - В магазин я не успел - рано, половина девятого только.
  Оделась - халат аккуратно лежал на спинке кресла, небрежно скрутила волосы на макушке. Кофе уже пахло, и его аромат, горько-нежный, как нельзя лучше соответствовал тому, что я сейчас чувствовала. Хотелось остаться в комнате, оттянуть неизбежное прощание, но я поборола малодушие, вздернула подбородок повыше и с легкой улыбкой выплыла в кухню. Саша разливал кофе в две чашки, ветер качал занавески на открытом окне. Я присела, машинально сделала глоток, невидяще разглядывая знакомую мебель, цветы на подоконнике, коричные стены.
  - Маша, - окликнул он меня, коснувшись безвольно лежавшей на столе руки. - Ты выйдешь за меня замуж?
  
  - Ты согласилась? - с мягкой улыбкой спросила меня Людмила Серебро, сверкая глазами.
  Вчера вечером (это была пятница) мне позвонили с незнакомого номера. Я ответила и с удивлением услышала голос Людмилы Евгеньевны.
  - Маша, добрый вечер! Это Люда Серебро. Я завтра буду в Москве, может быть, встретимся? Если, конечно, у тебя нет никаких планов!
  - Нет-нет! - громко и радостно заверила я ее. - Ничего такого. А где? Может быть, приедете ко мне, я пришлю адрес.
  - Мы по субботам возим старших в Планетарий, они там в кружке занимаются. Вообще, занятия с сентября, но они решили младших к астрономии приобщить, вот завтра я со всем выводком... Женьку только сегодня озарило, я поэтому и не смогла пораньше позвонить. Давайте встретимся в Планетарии в одиннадцать? Там есть кафе, посидим, поболтаем?
  Мы встретились у входа, я приехала чуть ли не за час, очень боялась опоздать. Издалека увидела компанию, идущую от парковки. Старшие мальчики вели за руку младших, единственная девочка, Рита, шла рядом с матерью, рассказывая и оживленно жестикулируя. Люда что-то отвечала, смеялась. Заметила меня, помахала. Подошли, дети дружно поздоровались, и мы пошли покупать билеты. Я была в Планетарии, очень давно, когда поступать приехала, и теперь с удовольствием посмотрела программу про кометы в Большом звездном зале. Вадим Серебро, серьезно глядя мне в глаза, сказал.
  - Вы знаете, Мария Всеволодовна, в подготовке фильма использовались съемки, сделанные при отражении метеоритной атаки.
  - Да? - удивилась я. - Нет, не знала. Так это практически документальный фильм?
  - Компьютерная графика, - объяснил мне большеглазый худощавый Женя. Вообще, я заметила, что близнецы не совсем одинаковые. И тройняшки, и двойняшки были похожи, конечно, но просто как братья и сестра. И по характеру, кажется, разные.
  - Вы мне потом расскажете? - заинтересовалась я. - У вас какие планы на сегодня? Я вообще-то надеялась, что вы поедете ко мне обедать, и можно было бы по парку погулять, 'Воробьевы горы', я живу рядом.
  - А можно в следующие выходные? - вмешалась Рита. - У нас Лунариум, музей Урании и Парк неба!
  - Ритинья, - спокойно остановила ее Людмила. - Спасибо, Маша, с удовольствием. А в парк, правда, приедем в следующий раз. Давно мечтала обойти его пешком! А вы на роликах, да? - дети согласно закивали. - Ладно, идите. Мы в кафе, если что.
  Мы заказали чай, какие-то пирожные, довольно резиновые, и я сама не заметила, как, рассказала Людмиле все.
  - Согласилась, - смущенно призналась я. - От растерянности, должно быть. Выпалила 'да', и уставилась на него, даже моргать забыла. Как дурочка!
  - А теперь жалеешь? - Люда наклонилась ко мне.
  - Нет, - я опустила глаза. - Но я боюсь, что он жалеет.
  - Но почему? Ты не веришь, что он искренне?
  - Я не знаю...
  - Маша, я знаю Сашу дольше, чем ты. И поверь, он очень порядочный человек. И не стал бы разыгрывать кого-то так жестоко.
  - Нет, я... Я боюсь, что он поэтому и предложил. Чувствовал себя обязанным, что ли? Не знаю, как сказать.
  - Маша, ты же не думаешь, что ты его первая женщина?
  - Нет, конечно.
  - И он каждую замуж звал? Из чувства долга?
  Я рассмеялась.
  - Вот видишь. Они во вторник на Восточный улетели, у них полеты всю неделю, Игорь даже не каждый день звонит.
  - Саша звонит, - я посмотрела на Милу, и неожиданно перешла на ты. - Знаешь, он оставил мне несколько списков. Один - номера его телефонов, личных и служебных, мессенджер, электронная почта. Меня попросил сделать то же самое. Второй - вопросы.
  - Вопросы? - повторила Люда. - Дай я догадаюсь! Про свадьбу, так?
  - Да. Какую я хочу - с гостями или без, когда, где хотела бы отмечать.
  - Про медовый месяц, - продолжала веселиться Людмила.
  - Это отдельно, - проникновенно поведала я. - Куда ему можно ехать, что ему нравится. В конце приписка - справочно!
  - Маша, бедная! Еще что-то?
  - Да, - я тоже хихикала. - Перечень документов, который мне надо собрать, что бы меня пустили в городок до свадьбы - посмотреть жилье. Что мне делать, Люда?
  - Понять, что ты сама хочешь, - она погладила мой нервно сжатый кулак. - Знаешь, когда мне предложили участие в марсианской программе, я больше всего боялась разочарования. А потом решила - пусть будет, как будет. Пусть неудача, но я попробовала. Забыла, кто это сказал: 'Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном'. И когда второй раз рожала... В общем, какое счастье, что я решилась! И для меня, и для Игоря, - она рассмеялась.
  Я торопливо взяла чашку, отпила, скрывая слезы. Первый раз за эту неделю я чувствовала, что меня отпустило огромное напряжение, боязнь ошибиться, глупое чувство вины перед Сашей.
  - Я знаю, что хочу! - уверенно и торжественно сказала я. - И еще. Скажи мне как психолог, или как опытная мать - а почему я последнее время все время хочу есть?
  
  Оказывается, командировка меньше месяца у космонавтов считается краткосрочной.После разговора с Милой оставшиеся до Сашиного приезда двадцать два дня я занималась планированием. Во-первых, я ответила на все вопросы касательно свадьбы и медового месяца. Во-вторых, я обдумала и даже отрепетировала, как я его буду встречать. Пусть у нас будет свой ритуал, раз уж встречи-проводы будут основной частью нашей жизни - Людмила это твердо гарантировала, 'я так десять лет живу, даже когда детей ждала, муж на Луне обретался'. Отсюда в-третьих - когда я выяснила, что не беременна (а есть как не в себя и плакать - это как раз признак не беременности, оказывается, надо же, раньше как-то без этого обходилась), то пришлось решать - хочу ли я этого именно сейчас, или, может быть, подождать полгода-год. Привыкнуть друг к другу, пожить вдвоем. Вот именно на слове 'вдвоем' поняла - Сашу надо спросить. У меня же теперь муж... будет. Цепная реакция какая-то - про то, что замуж выхожу, надо родителям сказать. Как когда-то Элизабет Беннет, я решила поговорить с родителями без жениха. Мало ли...
  К моему внезапному приезду родители отнеслись с любопытством - давненько я им таких сюрпризов не устраивала. Они меня тоже удивили. В гостиной на почетном месте обнаружилась моя фотография. Та, протокольная, где я с президентом после награждения, при ордене. Чего-чего, а тщеславия я в маме не подозревала. Не гордится же она мной, в самом деле?
  - Папа, мама, я выхожу замуж, - я начала без предисловий. - Свадьбу устраивать не хочу, просто распишемся и уедем дней на десять. Да, сразу, чтобы вопросов не было - я не беременна.
  - Маша, - родители переглянулись и слово взял папа. - А почему ты одна? Где муж будущий? Кто он, чем занимается? Кто его родители?
  - Его зовут Александр Колодей, тридцать лет, он космонавт, сейчас в командировке. Родители погибли, давно.
  - Колодей, Колодей, - мама задумалась. - Фамилия необычная, звучная, где-то слышала.
  - Конечно, слышала, - я немножко погордилась. - Его награждали за отражение метеоритной атаки. И на памятнике Героям-космонавтам его фамилия есть.
  - Маша! - мама оживилась. - Это же замечательно! Такой известный человек! Володя, - это папе уже. - Свадьбу надо планировать в Москве. В нашей дыре на таком уровне мероприятие не организуешь. Гостей человек... двести, наверное? Из твоего института руководство, я дирекцию приглашу, с Машиной работы... Мэра обязательно... Он, наверное, будет свое руководство приглашать? Без всяких 'наверно', а будет! Платье надо заказывать дизайнерское, не ширпотреб. Это я сама, у тебя вку... опыта нет в таких делах.
   'И тут Остапа понесло', - думала я с тоской, не пытаясь ее перебить. Папу просить бесполезно, он с мамой спорить не будет. Вот Саша приедет, скажет свое веское 'нет' и спасет меня от этого дурдома. Знала бы я, что из этого получится!
   Нельзя сказать, что он не пытался. Но... Капитан Колодей был наголову разбит, как Орда на Куликовом поле. Зря мы списки писали, 'врач сказал в морг, значит, в морг!'. Утешила меня Мила Серебро.
   - Вы хоть одну свадьбу отгуляете. Нам две пришлось, на второй грустнее жениха никого не было.
   Я смирилась, хотя до последнего ворчала и сердилась на маму. Саша молча слушал. Он вообще очень терпимо отнесся ко всем приготовлениям, во время встреч с родителями был приветлив, предупредителен и полностью расположил к себе маму и отца.
   Я вообще-то ему вкратце рассказала, что мы с родителями практически чужие люди, общаемся редко и я с мамиными желаниями считаться не обязана.
   - Маруська, ерунда это все, - он смягчил свои слова лаской. - Поверь. Если бы мне дали выбор между плохие родители и совсем никаких родителей...
   Саша замолчал и перевел разговор. Я прижалась к нему, жалея и сочувствуя, и стыдясь себя. Когда я успела стать такой черствой и циничной? Чем я лучше мамы, которую осуждаю? Смогу ли я воспитать детей так, чтобы они относились ко мне лучше, чем я к своей матери? Вздохнула, поцеловала его. Я хотела утешать и быть успокоенной, он - не мог мне отказать. Так я открыла для себя успокоительный секс. Хорошее средство, кстати, буду пользоваться!
   Вопреки моей предубежденности и внутреннему протесту, свадьба прошла не так уж плохо. Помпезность разбавили Сашины друзья, заразили весельем и непринужденностью всех абсолютно. А я... В какой-то момент мне стало спокойно и радостно, оттого, что я не сомневалась в человеке, ставшим моим мужем, оттого, что в этот день я была для него центром вселенной, оттого, что поняла - я влюблена. Выходила замуж, рассуждая рационально, принимала решение разумом, а не чувствами, а теперь кружилась голова и пресловутые бабочки порхали, как пьяные. Мы ушли рано, отговорившись самолетом, народ, мне сказали, еще два часа без нас прекрасно праздновал, начали медовый месяц в маленькой комнатке за банкетным залом, где я переодевалась, и улетели на море.
  
  - Славное море, священный Байкал... - вспомнила я, глядя с высоты на искрящуюся, бесконечную, прозрачную синеву. Первое, что приходит на ум - Величественный, именно так, с большой буквы. - Я поняла, почему Байкал зовут священным священным.
  - Не жалеешь, что притащил тебя сюда, а не на Черное?
  - Нет, - притиснулась к нему, сжала обнявшие меня руки. - Ты прав, там суета и сутолока, а здесь тишина. И никаких соседей!
  - Да, это хорошо. Для соседей. И не жарко, окна можно не открывать, опять же...
  - Ты это про что? - я возмущенно обернулась. - На что это вы намекаете, Александр Олегович?
  - На вашу образовательную программу, Мария Всеволодовна, - его рука нагло пролезла под майку. - Есть там раздел 'на природе'?
  - Если есть - пропустим, - решила я. - Я муравьев боюсь, мало ли куда залезут. А комарам, - тут я как раз прибила одного. - Вообще, даже джинсы не помеха.
  - Пойдем, неженка моя, - он поцеловал меня в макушку. - Погуляем? Вон до той скалы и вернемся берегом.
  - Если ты руку не уберешь, мы никуда не дойдем, - предупредила я. - А по мне уже кто-то ползает. Ай!
  Тут мы обнаружили, что стоим почти на муравейнике и быстро-быстро сбежали.
  Прилетели мы позавчера ночью, не стали останавливаться в гостинице в Иркутске, а подремали пару часов в аэропорту, рано утром взяли такси и приехали сюда, на базу отдыха. Номер люкс, между прочим, с полным пансионом. Стены бревенчатые, но кабинка душевая и сантехника итальянские, под бронзу, мебель... монументальная. А воздух и вид из окна! Помылись, завтрак нам предложили принести в номер - очень вкусно! - я взбодрилась и решила вещи разобрать. Тут-то она из чемодана и выпала. Иллюстрированная Камасутра. Пошутить я так решила, понимаете? А мой муж - не понял. Зачем, говорит, в такую даль везли, за перевес переплачивали? Будем тренироваться. Лежу в халатике кверху попой, листаю. Саша рядом устроился, как оказалось, оценивать возможности.
  - Вот это - сразу нет, - он с непередаваемым выражением рассматривал особо изощренное переплетение. - Я если так загнусь, то это и будет основная цель.
  Я фыркнула и перелистнула пару страниц.
  - Может, пока так, пройденное повторим? - он погладил меня по бедру вверх, под подол, сжал ягодицу. Я подтянула коленки, провокационно прогнулась, развязывая пояс. Саша потянул ткань вверх, и я представила, как это смотрится - халат на локтях и лопатках, соблазнительная поза... Стало жарко и влажно, его рука погладила там, он наклонился, целуя плечи. Он умел долго и нежно, но сейчас мне хотелось другого, и он понял. С первым движением я застонала, подалась к нему, задыхаясь, еще немного - и закричала, освобождаясь. Он поцеловал меня, я ответила слабыми губами, чувствуя, как он содрогается... Потом мы лежали обнявшись, я тихонько целовала грудь, плечо, изнемогая от нежности. Он подтянул меня повыше, поцеловал, пока хватило дыхания. Я вдруг рассмеялась.
  - Что? - он тоже рассмеялся. - Что смеешься?
  - Да анекдот вспомнила. Муж купил жене поваренную книгу и галочки поставил, что ей приготовить нужно. Смотрит - она с книжкой сидит. Он спрашивает... - я начала хихикать. - Что читаешь? Она ему - я камасутру купила, сижу вот, отмечаю, - я уже рыдала с подвываниями. Он подхватил, и мы хохотали, как в детстве, до слез. Я где-то слышала, что смех убивает желание. Так вот, абсолютно неверный постулат!
  Эти две недели, как бы банально это не звучало, были самыми счастливыми в моей жизни. На обратном пути, пока самолет набирал высоту, я смотрела на Сашу и гадала, что будет, когда мы вернемся домой. Сможем ли мы продлить это ощущение понимания и покоя рядом друг с другом? Он, не открывая глаз, взял мою руку...
  
  
   Глава 7.
  
  
  
  О том, где мы будем жить, мы с Сашей особо не договаривались. По умолчанию, я переехала в городок. Не целиком, на две трети примерно. Дважды в неделю я читаю лекции и веду семинары в университете, поэтому ночую в Москве. Работать я могу и дистанционно - когда работаешь над расшифровкой памятников письменности тысячелетней давности, ничего не нужно, кроме фото, кучи литературы и усидчивости. Да, еще стол, стеллаж под эту самую литературу, ноутбук, специальное такое увеличительное устройство типа микроскопа... Одну комнату я основательно захламила, потому что еще же вещи перевезла, а прежде спальня была довольно просторная. Вторая комната - кухня-гостиная, как моя московская. Зачем бы холостяку квартира больше, он и в этой-то не часто бывал. Теперь тесновато, но обещают дать служебную квартиру побольше, если дети появятся. Когда дети появятся, я хотела сказать. Мы не торопимся. Нам бы вдвоем пока жить научиться...
  Вот представьте. Нам по тридцать (почти, юбилей мы будем праздновать в декабре, у нас день рождения в один день), сложились привычки, образ жизни. Мы, в конце концов, в какой-то степени себятники, как Даль определил. Нет, проблему как выдавливать зубную пасту из тюбика, мы решили просто. У каждого своя. Носки он не раскидывает, он вообще ничего не раскидывает. Он все убирает. Он! Все! Убирает! На столе кроме тарелки под хлеб ничего не стоит. Солонка - на полке рядом с перечницей. Над ними - кофе. На столешнице под навесными шкафами - микроволновка, электрочайник, хлебница. Все остальное - в этих самых шкафах и ящиках. В строго определенном порядке! Привезла из дома мультиварку - полдня не могли места ей найти. Мы, конечно, не ругаемся из-за таких мелочей, но иногда раздражает, что ты положила тарелку на сушку, а он идет мимо и просто на автомате ее в другую сторону переворачивает. Или оставила чашку с чаем, пошла на телефонный звонок ответить, приходишь - а ее уже помыли. Тапки стоят по линейке, вещи на спинке стула категорически не приветствуются. Я тоже не подарок - не надо вытаскивать полотенца из середины стопки! Не надо ходить или в форме, или в спортивной форме, выходной вариант - джинсы и майка. Одни джинсы и две майки! Нет, стираем мы их очень часто, машинка с сушкой. Но две майки и одни джинсы! Костюм и рубашка - нет, не видели. Мы женились в 'парадке'. Трусы с майками бодренькой защитной расцветки. После месяца артподготовки повела в магазин. После тяжелых продолжительных боев (зачеркнуто) переговоров были куплены: пиджак не кожаный один, рубашки - три, брюки - одни, джинсов двое, майки - четыре. Открыли, что есть майки с длинными рукавами и капюшонами. Называется 'толстовка'. Представляете - понравилось! Согласились на боксеры синего цвета и даже белые (правда, будет ли носить - не знаю). Прошлись по обувным магазинам, расширили кругозор.
  Посетили гипермаркет. Оказывается, есть еще люди, которые никогда не были в гипермаркетах! На Луне были, на Марс собираются, а в гипермаркете - нет. Раздел постельных принадлежностей, посуда, бытовая химия. 'О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных...' Я слышала, детей отвлекают игрушками и сладостями, а чем мужей? Спортпринадлежности мимо, домашняя техника - мимо, крепкие напитки - не предлагать. Пришлось пообещать пирог с яблоками и домашнюю буженину. Так что вернулись в бытовую технику за духовкой - у него только варочная панель. Робко намекал, что отказывается от пирога, а 'мясо я на сковороде прекрасно пожарю'. Пошла на обман - подкупила сексом. Глупенький, я сама без этого теперь не могу!
  
  Полночи отмечали четырех-с-половиной-месячный юбилей семейной жизни - отсчет ведем не с регистрации, а с консумации, как пишут в современных якобы исторических романах. Проснулась опять одна. С одной стороны, это хорошо, с другой - я разочарована и мне обидно. Не понимаете? Я объясню. Саша вообще чаще всего уже встал, когда я только просыпаюсь. Счастливый человек - звонок будильника две секунды, он глаза открыл и пошел, бодрый такой, брр. Я так не умею. Мне надо подремать минут двадцать, поваляться, почитать в постели, потом посидеть в ночнушке и непричесанной, с чашкой кофе без сахара, но с молоком. И только потом я готова идти мыться, собираться и улыбаться. А до этого не трогайте меня! Не разговаривайте, не целуйте, не смотрите! Так что хорошо, что он встает раньше и бегает, отжимается, в общем, спортом занимается, идет в душ и на кухню, готовить завтрак на двоих.
  Меня обижает другое. Муж уходит от меня ночью и спит на коротком кухонном диванчике под пледом, как подкидыш. Я спросила почему, он говорит, что храпит, дрыгает во сне ногами и вообще, не хочет мне мешать. Да просто он спать со мной не хочет, вот что я вам скажу. Мало ли, что я тоже одна спать люблю. Мы женаты, значит, должны спать вместе. И никакой это не стереотип - во всех книгах по семейной психологии написано, что общая постель - залог счастливого брака. Вот уедет на свой космодром, выкину диван совсем, будет знать! И главное, в любое другое время Сашка все время рядом. Правда, утром я фырчу, днем он в Центре подготовки, а вечером я читаю, или занимаюсь чем-то, и он обижается, что я с ним не разговариваю... Привыкла я к одиночеству, у меня даже кошки не было, поговорить. Да и после студентов помолчать хочется.
  - Маня, - прокричал муж из прихожей почти одновременно с хлопнувшей входной дверью. - Ты уже не кусаешься? К тебе можно?
  - Только ядом плююсь, - буркнула я. - Иди, безопасно.
  - Привет, - Сашка втиснулся ко мне в ванную, поцеловал куда-то под ухо, полез в кабинку, пока я сушила волосы.
  - Привет, - я еще пошумела феном, собрала волосы в свободную косу. - Ты что так долго?
  - Я с командиром встретился, - Саша выключил воду, потянулся за полотенцем. - Они нас на новый год приглашают.
  - У них опять такой же ковчег собирается? - я жалобно посмотрела на мужа. - Я хочу к ним, только боюсь, что будет толпа, а я же дикая...
  - Нет, я спросил. Только Золотаревы и мы, по крайней мере, тридцать первого и первого. Потом, может, и понаедут, но мы же уехать можем. Твоих съездим поздравим.
  - Как же, - я снисходительно улыбнулась. - Прямо на Красную поляну и рванем.
  - Они в Сочи поехали? - почему-то обрадовался Сашка. - Так давай тоже слетаем на пару дней!
  Летун, блин! Лучше б елку добыл.
  - Маруська, а елку я сегодня же куплю!
  Ой! Тише надо думать, кажется. Их там мысли учат читать, что ли?!
  
  Честно, я не знала, что взять с собой к Серебро. Поэтому положила вечернее платье и туфли, лыжный комбинезон с ботинками и шапкой, джинсы на смену, блузку, симпатичное платье в стиле кэжуал, зимние кроссовки, белье, халат, тапочки - в общем, взяла только самое необходимое. Еще мужа собрала, после чего этот муж чемодан едва закрыл и еле поднял. Конечно, сам-то он бы майку и носки взял. Поехали на моей машине, Саша свою в сервис отправил.
  - Чья машина, тот и за рулем, - вредным голосом сообщила я, показывая мужу язык и усаживаясь за руль.
  Мы довольно быстро выбрались на трассу, и я бодро порулила среди рыхлой пробки. Саша сидел рядом и вел себя в высшей степени замечательно - никак мое вождение не комментировал и советов не давал. Рассказывал что-то, развлекал меня, я смеялась, и мы потихоньку продвигались вперед, как вдруг машина дернулась. Вырулила на обочину, вышла, посмотрела.
  - ...! - от души высказалась я, вытаскивая перчатки и открывая багажник. - Надо же, гвоздь словила! - ругалась я, доставая домкрат и примериваясь к запаске.
  - Маш, ты с ума сошла, что ли? - очень злой Сашка оттер меня от машины. - Феминистка, сама колесо будешь менять, я тут пустое место?
  - Феминистка - ругательное слово, - сказала я его спине. - Саш, ну что ты? Я же по привычке просто...
  Он молча снял и кинул в салон куртку, туда же швырнул протянутые мной перчатки (мои старые кожаные, зря я ему их предложила, как ... на вентилятор набросила), под мое виноватое нытье начал менять колесо.
  - Саш, ты поматерись, а? - не выдержала я. - В себе держать вредно.
  Сверкнул на меня глазами. От греха отошла в сторонку, достала бутылку с водой, салфетки. Дождалась, пока закончит, забросит проколотое колесо в багажник.
  - Давай полью, - молча тер руки, потянул из заднего кармана чистый носовой платок. Я отошла на заранее подготовленные позиции - уселась на пассажирское сиденье, пристегнулась. Сел, завел машину, начал выруливать в поток.
  - Саш, я тебя прошу - не нравится, скажи. Не надо молчать, делать недовольное лицо. Я не хотела тебя обидеть. Но и ничего особенно ужасного не сделала!
  Сопение.
  - Ну и сердись, - я разозлилась. - Заодно подумай, где ты в гостях запасной аэродром найдешь.
  Удивленный взгляд, надо же, как небрежно голову повернул.
  - Ты же каждую ночь выполнишь супружеский долг и линяешь. Прямо англицкий аристократ. Ах, извините, у нас жилищные условия не позволяют отдельные спальни для супругов. Выкину я этот проклятый диван! Выкину этот, а тебе 'телескоп' куплю, раскладывай, а то спишь, как сиротка Хася. И вообще - это я с тобой не разговариваю, вот!
  Едем, молчим, сопим. Трудно мириться людям, не умеющим ругаться!
  
  - Маша, пойдем, я тебе все покажу, - Никита взял меня за руку повел за собой. - Вот, видишь? - показал на угол дома, под крышу. - Тут воробьи живут, сейчас только взрослые, а весной у них детки. Мы им кормушку повесили. Туда синицы прилетают, и снегири даже. А вон там скворечники, деда сделал, в них скворцы живут. - махнул в сторону и потащил меня бегом, куда-то в сарай. - Смотри, смотри! Там, под потолком - ласточкино гнездо. Они в окошко залетают и живут. Мы с Киром приходим - а на полу перья от куриц. Непонятно! Стали искать - нет никаких кур, - я с удовольствием смотрела на симпатичную мордашку, выразительную мимику, ясные умненькие глаза. - А потом вверх посмотрели - а там хвост торчит! И еще у нас тут зяблики есть, а на берегу грачи живут - гнезда большие, вооон там, - он потащил меня дальше. - А в бабушкиной теплице у нас секрет!
  Я бежала за Никитой, чувствуя, как стремительно поднимается настроение. Хоть мы с Сашей, конечно, не показали, что в ссоре, но все равно, я была подавлена, и он тоже. Дети, оказывается, хорошо чувствуют эмоции, и Никитка, добрый отзывчивый ребенок, повел меня 'на экскурсию'.
   'Секрет' оказался в большой стационарной теплице из поликарбоната. Там было убрано еще осенью, и ворох ботвы и листьев странно смотрелся в углу.
  - Тсс, - загадочно прижал палец в перчатке к губам Никита. - Там Фиксик спит.
  - Кто?! - весело удивилась я, присаживаясь на корточки.
  - Наш ежик, Фиксик. Его Майор ночью поймал, летом еще. Лает и лает, что такое? Папа вышел, а Майор пытается ежа схватить. Тот шипит, в шарик свернулся. Папа Майора держал, а мама спасала Фиксика, укололась даже, он теперь у нас под крыльцом живет, топает и молоко любит.
  - Сколько же у вас животных? - я поправила Никите шапку, пока тот очень тщательно закрывал теплицу на все защелки.
  - Три собаки, четыре кота, Кролик и черепашка водная, Дора. И Фиксик!
  - Ого!
  - Вот именно, - нас догнала Мила. - Вы мне скоро крокодила принесете,- она повернулась ко мне, притянула сына, обняла. - Это дети всех спасают.
  - Даже черепаху? - удивилась я.
  - Ее из живого уголка выкинуть хотели, - возмущенно крикнул Никита. - И Кролика!
  - А Астру, кошку нашу, старшие дети принесли. Пошли в магазин, а она у подъезда забилась в угол и мяучит, оказалось, котится. Принесли домой, сами роды приняли. Прихожу с работы - на балконе в тазу на полотенце кошка и пятеро котят! Четверых пристроили, а Астра и Тушканчик остались. Ой, про весь зверинец дня не хватит рассказать. Никитка, иди, попроси кого-нибудь чайник поставить, мы сейчас придем, а то мы гостей пока только разговорами кормим.
  - А надо пирогами! - прокричал ее сын, убегая.
  
  - Маша, ты думаешь, мы идеальная семья?! - рассмеялась Мила в ответ на мой сбивчивый монолог 'вам-то хорошо, вы умные, а мы дураки и ругаемся из-за ерунды'. Как-то незаметно я ей все рассказала. Не как психологу, а как... старшей сестре, например, или лучшей подруге. - Мы, бывает, спорим и ссоримся. Иногда я молча злюсь, он чем-то недоволен. Вот, например, в кино и на концерт с мужем ходила, за пятнадцать лет знакомства, девять раз, я не вру. У Светы с Максом в чем-то по-другому. Они вместе работают, вечно куда-то вместе ходят, ездят. Наверное, ругаются, как без этого. Или вот, Игорь может разобрать и собрать орбитальную станцию, но дома ремонт ни разу ни делал, и бытовую технику ни чинит никакую. Потому что он дома редко бывает, и мне жалко его время на это тратить. Отцы помогают, Вадьку с Женькой учат по мелочи что-то делать, в конце концов, он хорошо зарабатывает и может себе позволить специальных людей пригласить, они все сделают. Я знаю, что у него на первом месте работа, это его страсть, но все свободное время он проводит со мной и детьми, у нас общие увлечения, вкусы, я его люблю безумно, и он меня, а все остальное просто ерунда. Очень давно, я подростком была, мне мама сказала, когда я с ней жутко поругалась: 'Ты забыла, что ты меня любишь'. Так просто, оказывается. Пойдем уже домой? Сейчас чаю попьем и будем к вечеру наряжаться, мы со Светой обожаем прически друг другу делать, девчонкам. Ты хочешь нечто бомбическое?
  
  Это был самый чудесный и не похожий ни на один праздник в моей жизни, Новый год! Сели за стол в восемь - с прическами, в нарядных платьях, мужчины в костюмах, дети парадные. Открыли шампанское, пробовали салаты, какие-то необычные закуски в крошечных тарталетках, вкуснейшую малосольную рыбу и еще более вкусную копченую, потом Мила подала запеченое мясо с сыром, грибами, или помидорами, или колечками ананасов, кому что нравится. Евгений Григорьевич и Вадим Олегович угощали наливками из серебряных рюмочек размером с наперсток, в основном друг друга, но и нас не забывали. Разговаривали, смеялись, было легко и весело. Дети - кроме двойняшек и тройняшек Мила Золотарева - поели, уселись здесь же в комнате играть в фанты, потом в слова, доставая из шляпы бумажки и угадывая загаданное слово, притащили набор брусков и стали играть в дженгу, да так заразительно, что я косилась-косилась, да и попросилась к ним. Подтянулись остальные - Саша, Света, Макс, Игорь и Мила. Ирина Константиновна и Татьяна Николаевна махнули на нас рукой, сами убрали со стола лишнее - слышно было, как в кухне заработала посудомойка, потом устроились смотреть новогоднюю передачу. Из мужья поднимали рюмки на каждый тост из телевизора, под добродушное женино ворчание. Незадолго до полуночи Игорь неловким движением обрушил башню, и пока дети возились, собирая детали с пола, а Света с мужем, вспомнив про скорые куранты, несли холодное шампанское, чистые фужеры, конфеты, Мила и Игорь куда-то исчезли, и появились как раз под знаменитый перезвон, раскрасневшиеся и веселые.
  - С новым годом! - Саша чуть коснулся моего бокала своим, сделал глоток. Я отпила, глядя ему в глаза и улыбаясь. Он поставил шампанское, свое и мое, обнял меня и мы поцеловались, нежно-нежно. Я забыла, на что именно сердилась я и обижался он, просто прижалась к нему, счастливая.
  - Салют! Салют! - закричал вдруг Кирилл. - Папа, пошли!
  - Одеваемся и выходим, - кивнул Игорь. - Не торопитесь, одевайтесь как следует, - скомандовал им вслед.
  - Маша, Саня, - позвала Мила. - Пойдете с нами? Там елку на улице тоже нарядили, будут танцы.
  Мы запускали фейерверки и танцевали, катались на ледянках с откоса к речке под огромным фонарем, собаки и дети носились, обдавая нас фонтанами снега. Часам к четырем ночи немного замерзли и очень проголодались. Игорь с Максом зажгли костер возле беседки, разожгли очаг, на решетке жарили колбаски, Мила варила глинтвейн в двух больших посудинах - для взрослых с красным вином, для детей - безалкогольный. Мы ели и пили под треск костра, я обнималась с мужем, дышала свежим морозным воздухом с дымной ноткой, смотрела на небо и темный лес за рекой, огоньки деревни, слушала звуки праздника вокруг, и чувствовала себя героиней лучшей на свете сказки.
  
  - Давай мириться! - проснувшись, когда за окном во всю светило Солнце, предложила я мужу, забираясь на него.
  - Мы вроде помирились, - осторожно сказал Саша, тем не менее, охотно обнимаясь.
  - Тогда давай поругаемся и снова помиримся, - я поерзала.
  - Я согласен сразу мириться, - муж приподнял меня, помогая, и какое-то время мы были заняты тем, чтобы получить как можно больше удовольствия, произведя как можно меньше шума.
  
  Хозяйку, вернее, хозяек, мы нашли в кухне. Женщины сидели вчетвером, лепили пирожки и фаршировали блинчики, заготовки для которых с молниеносной скоростью на двух сковородках выпекала свекровь Людмилы.
  - Кофе? - щелкая кофемашиной, предложила Мила. - Бутерброды на морозилке, молоко в холодильнике.
  - Ой нет, - отказалась я. - Только кофе. Саш?
  - Я у тебя выпью половинку. Люда, а где мужики?
  - Играют в хоккей с детьми на речке, а деды судят и болеют.
  - Эх, коньков нет, - потужил мой муж. - Я б побегал.
  - Погоди, у тебя какой размер? - повернулась к нам Света. - Славики коньки старые тут оставили. 40 или 41 пойдет?
  - Давай, - обрадовался Саша. Они со Светой ушли его экипировать, а я пила кофе и соображала, что Славики, это, видимо, ее сыновья, курсанты летного училища, Святослав и Ярослав.
  - Девочки, - позвала Татьяна Николаевна. - Вы заканчивайте и идите-ка гулять. Мы с Ирой сами закончим, да, Ира?
  - Идите-идите, - отозвалась та. - И так дом да работа, замотались. Ни мужей, ни детей не видите.
  - Так я и вас не вижу, - возразила Мила, принимаясь убирать со стола и попутно включая духовку. - Вот завтра мужиков засадим пельмени лепить, а сами гулять пойдем. Лучше расскажи, мам, чем там твой сериал закончился?
  Они болтали ни о чем, пока пекли пироги, доваривали огромную кастрюлю щей.
  - Они сейчас пирогов поедят, и отец скажет обязательно: 'Мы есть-то сегодня будем?' - весело объяснила мне Мила. - 'Пироги - это баловство!'
  - Не представляю, как ты на такую ораву варишь каждый день, - посочувствовала я. - С другой стороны, я готовить люблю, а Саша улетит - так, кое-чем питаюсь.
  - Ну, кастрюль меньше восьми литров в доме нет, - рассмеялась Мила. - И съедается все моментально. Врать не буду, иногда надоедает готовить, так тут как тут бабушки, спасают нас. Прошлый раз огромную кастрюлю голубцов привезли, то манты сделают, пришлют, или сами приедут, наготовят. Что бы делала без них! - она по очереди поцеловала мать и свекровь, и я беспомощно смотрела, как они гладят ее по голове, как маленькую, и Свету, заодно, обнимаются.
  - Маша, а ты у нас в бане еще не была, - перевела разговор Мила.
  - Нет, - я постаралась взять себя в руки. - Но мне Саша говорил, у вас тут мегалит какой-то? И русская, и финская, и бассейн есть, правда?
  - На все вкусы, - подтвердила та. - Мужики парятся, мы греемся. Но иногда париться тоже ходим, да, Светик?
  - Сегодня сходим давайте. Я мед с морской солью сделала, и с корицей, для лица. Мужики пусть нас попарят, и в сауну идут.
  Мы прожили у Серебро до третьего января, четвертого Саше и Игорю надо было уже на работу. Приехали в свою пустую квартиру под вечер, выгрузили в холодильник гостинцы (с пустыми руками уехать было категорически нереально), завалились в постель. Занимались любовью, смеялись, разговаривали.
  - Саша, я подумала... Давай родим, что ждать? Как представлю, что ты улетишь, я опять одна останусь...
  - Машунь, - он обнял меня покрепче. - Этот год очень загруженный, подготовка, экспедиция на Марс полгода. Я хочу помочь, а то что ты одна. Давай отложим?
  - Давай, - легко согласилась я. - Отложим до весны. А потом ты улетишь, а я беременная. Вот так подгадаем, что к твоему прилету я как раз соберусь рожать.
  - А карантин? - огорчил меня Саша. - Я хочу тебе ночью за жареной соленой клубникой бегать и из роддома вас забирать. Подождем, Марусь!
  
  
   Глава 8.
  
  
  
  Как когда-то Эмма Уотсон, я вслух ничего не оспаривала, но про себя ни с чем не согласилась. В самом деле, что мужу останется делать, когда я забеременею - только радоваться. Поэтому утром я спустила в унитаз противозачаточные и поехала в Москву, в любимый магазин нижнего белья, Сашу порадовать. Кстати, и скидки начались. Зашла домой, полила цветочки, проверила, кофе выпила. За тот час, что пробыла в квартире, убедилась, что на время Сашиной командировки сюда не вернусь. Лучше в городке - там можно хоть в гости сходить, если совсем тошно будет. И вообще, там живут люди, у которых вся жизнь вращается вокруг полетов, и как-то легче, когда окружающие с тобой на одной волне, как вещает известная радиостанция. Вернулась под вечер, соорудила ужин, села поработать, но так заленилась, что легла, включила телевизор и благополучно уснула, не слышала даже, как милый вернулся.
  - Маруська, - меня пощекотали за беззащитную пятку. - Маруська! Ты чаю хочешь?
  - Ага, - пробубнила я, не открывая глаз.
  - Тогда и мне налей, - он сгреб меня в охапку, и мы забарахтались, щекочась и балуясь, как детсадовцы. Хотя нет, я в детсаду была скучной и степенной, то ли дело сейчас!
  
  - Мария Всеволодовна, - встал мне навстречу начальник ЦУП. - Добрый день. Чай, кофе?
  - Нет, спасибо, - я улыбнулась и села напротив Олега Германовича у стола для переговоров.
  - В декабре наш Центр был определён головной организацией по новому актуальному направлению - созданию системы сбора, анализа и обобщения сведений о космических и наземных объектах техногенного и естественного происхождения, содержащих информацию о протоцивилизации. Даже обрывочные знания, что удалось получить вашей группе, частично расшифровав марсианский диск, позволили активировать 'пирамидальную' противометиоритную защиту. Понятно, что информации о возникновении в околоземном космическом пространстве опасных и чрезвычайных ситуаций чрезвычайно важна. Но с нашим уровнем понимания, мне кажется, мы даже не осознаем, что именно можем узнать и понять о нашем прошлом. А возможно, и будущем всего человечества. Предстоящая экспедиция на Марс гарантирует обнаружение новых артефактов. Их изучение ЦУП и будет проводить. А вам я предлагаю должность начальника отдела в ** управлении.
  Я вышла из кабинета с согласием и кучей документов, необходимых для участия в конкурсе. У меня докторская тоньше была!
  
  На новое место работы я шла с разными чувствами: приятное предвкушение предстоящих открытий, волнение, что буду причастна к тому, что делает Саша, опасение от встречи с новым коллективом. Все-таки я не очень умею сходиться с людьми. Вечером стояла перед шкафом, осторожно кусала свежий маникюр и никак не могла выбрать, в чем же мне завтра идти.
  - Саш, - позвала я. - А в чем у вас там женщины ходят?
  Сашка выглянул из кухни.
  - Тех, что я вижу - в форме или белых халатах. Нарядные у нас только Галя Коровина, Мила Серебро и секретарша у Яшина, - он подошел, обнял меня сзади. - Ты красиво одеваешься, только очень строго. Почему у тебя почти все костюмы с брюками? Тебе очень идут юбки, и ноги у тебя красивые. Очень красивые, - его рука выразительно сжала мое бедро. - И задница соблазнительная, сил нет, какая соблазнительная...
  - О, я верю, - я рассмеялась, поеживаясь от удовольствия. - Ты убедителен. Так что, мне надеть завтра юбку? Или платье?
  - Только не это, синее, - предупредил муж. - Я не ревнив, но когда ты в нем, мне кажется, все мужики на тебя пялятся.
  Я высвободилась, вытащила синее платье и приложила к себе.
  - Очень скромное платье, - невинным голоском пропела я. - Чуть выше колена, неглубокий вырез. Классическое маленькое платье. Конечно, никакую секретаршу я не переплюну, что ты выдумываешь?
  - Ты хочешь, чтобы я ревновал? - Саша улыбался, но глаза были серьезными.
  Я хотела было пошутить, но неосознанное сперва чувство меня остановило. Он улетит надолго, и я хочу, чтобы он был абсолютно спокоен.
  - Сашуль, - я отбросила платье. - Не нужно ревновать, - обняла его. - Мне никто не нужен, кроме тебя. И никто на меня пялиться не будет, никакие мужики. Они меня вообще не смотрят. А посмотрят - все нафиг отморожу. Меня знаешь, как называли, Марк передал? Ледяная Дева. Ты только вот как-то не побоялся со мной замерзнуть.
  - Я тебя увидел тогда, на награждении, очень хотел подойти - и не посмел, - Саша поцеловал меня в макушку. У тебя был вид королевы - прекрасная, недосягаемая и непреступная.
  - Как хорошо, что ты меня спас, - прошептала я ему в рубашку, потихоньку расстегивая пуговицы - одну, другую. - А как ты оказался тогда у Серебро? Случайно?
  - Меня настойчиво приглашал Нетесин. Обещал сюрприз, - Саша сжимал меня крепче и крепче. - Сюрприз удался. Оказалось, что у моей королевы глаза маленькой девочки...
  
  Коллектив как коллектив - восемь человек вместе со мной, шесть мужчин, две женщины. Отдел начали формировать два месяца назад, и дольше всего вакантна была моя должность и должность моего заместителя, на эту позицию никого до моего назначения не брали, рассудив, что это терпит, и я сама о себе позабочусь. Временно обязанности начальника исполняла эффектная брюнетка Ирина Кан, на три года старше меня, археолог, закончила СПбГУ. Хотя заранее было известно, что на место начальника отдела подберут специалиста именно моего профиля, Ирина Ивановна была очевидно разочарована. Работать с мужчинами мне привычно, а вот с женщиной, да еще явно настроенной на конкуренцию, да еще у меня в подчинении... нет. Но рассуждала я очень бодро и умно. Конкуренцию нужно использовать на благо отдела - мы обе будем стараться преуспеть и от соперничества отдел только выиграет, и прочие благоглупости. С тем и приступила. Ладно бы к научной работе - к административной рутине. Разработка плана работы на год и детального по направлениям, должностных инструкций, регламентов, приказов. Через неделю я с ужасом поняла, что я ничего не делаю толкового, только пишу бумажки. Я не ознакомилась толком ни с одним проектом, взятым в разработку отделом, а ведь на мне, как на ученом, лингвистика и семиотика - основное при расшифровке артефактов.
  - Тебе надо заместителя, бумажками заниматься, - посоветовал мне Саша, когда я пришла домой в половине восьмого, усталая и издерганная, и немного поныла. - Есть у вас кто-то не сильно загруженный по науке и толковый?
  - Физик, Адьян Лиджиев, спектроскопией занимается, - я вяло ела только что сваренный мужем суп с фрикадельками. - Исследований у него много, но и время он выделить может. Я характеристику читала - хвалят, умеет организовать работу.
  - В характеристиках всех одинаково хвалят, - отмахнулся Сашка. - Я тот еще организатор, а написали. Ты что не ешь, не вкусно?
  - Вкусно, - побоялась обидеть и заработала ложкой. Но опять опустила руки, задумалась. - Да поговорю я с ним завтра, что я теряю?
  - Вот и поговори, - Сашка собрал тарелки, поставил передо мной огромную чашку дымящегося какао со сливками и розетку с мороженым.
  - Сашуль, я тебя люблю! - я воспряла духом, посмотрела на него сияющими глазами, потом отпила глоток и зажмурилась. - Вкусно!
  - Сластена, - Саша улыбнулся мне от мойки, ополоснул тарелку. - Суп можно было не предлагать.
  - Нет, суп как раз хорошо, - я с наслаждением ела мороженое под какао. - Зря я сладкое лопаю, да, Саш? Я и так не худая, - я со вздохом отодвинула наполовину пустую креманку, с тоской посмотрела на недопитое какао. - Я бегать буду.
  - Я слышал, конечно, про женскую логику, Марусь. Но ты мне объясни, с чего ты вдруг худеть-то решила? - искренне удивился муж. - Как мысль у тебя так вильнула? И зачем тебе худеть?!
  - Я толстая, - со вздохом сообщила я ему. - Ты вон какой спортивный!
  - Маня, - он решительно подвинул мне чашку и мороженое. - Доедай, сахар для мозга полезен.
  - А для тела вреден, - я с тоской смотрела на тающее мороженое и остывающее какао. - Вот ты же не возразил, что я толстая!
  - Не успел, - Сашка уже трясся от смеха. - Ты не толстая. Ты фигуристая! Скажи честно - ты ведь хочешь?
  - Хочу, - грустно согласилась я. - А точно не толстая?
  - Ты стройная, соблазнительная, аппетитная... Марусь, у меня слов нет, какая ты!
  - Даже не знаю, доесть или обидеться? - задумчиво сказала я,
  - Доешь и спать пойдем, - вкрадчиво убеждал Сашка. - Или калории тратить...
  - Точно! - вдохновилась я, хватая ложку. - Есть же способ!
  И доела под Сашкино сдавленное хрюканье.
  
  Решив одну проблему - Адьян буднично согласился на повышение, сказав, что на прошлой работе начальник на него бумажки свалил, не заморачиваясь объяснениями, а тут должность зама и оклад на двадцать процентов больше - я усугубила другую. Ирина, кажется, восприняла это назначение как личное оскорбление. Нет, внешне она держалась вежливо и корректно, улыбалась даже, работу не саботировала. Так, мелкие уколы, вроде того, что то отчет отправит минуя меня, то задания раздает. Я предполагала что-то подобное, но не то, что мне объявят войну. И от кого, вы думаете, я узнала о прекращении мира? От Яшина. Увидела в почте приглашение на встречу, взяла ежедневник и пошла. Прикидывала, что в последнем отчете могло заинтересовать Олега Германовича, готовилась рассказать, на чем мы делаем акценты. Возможно, думала я, мне передадут новый объект для исследования. Но разговор пошел о другом.
  - Мария Всеволодовна, - после дежурных фраз начал Яшин. - Когда я по вашему представлению утверждал Лиджиева, я не сомневался, что вы руководствовались профессиональными соображениями, - перехватил мой взгляд, поправился. - Не сомневаюсь. Но до меня дошли слухи, что в отделе сложился неблагоприятный морально-психологический климат, и это влияет на результативность работы.
  Я опешила и не сразу нашлась, что ответить.
  - Олег Германович, я признаю, что сама ожидала большего за полтора месяца работы. К сожалению, некоторой организационной неразберихи избежать не удалось, но теперь работа ведется в соответствии с планом, в график мы укладываемся, я даже была готова к тому, что вы нам работы подкинете, - улыбнулась. - Что касается коллектива, то отношения у нас рабочие, а если есть трения - что ж, - пожала плечами.
  - Мария Всеволодовна, - Яшин поморщился, - Я надеюсь, что все вопросы вы будете решать внутри, - он выделил это слово. - Коллектива.
  - Я вас поняла. Я могу идти?
  По дороге в свой корпус я обдумывала, как мне себя вести. Поговорить с Кан? Сделать вид, что ничего не было? Главное, я не понимала еще, настолько ли ценный Ирина специалист, чтобы закрыть глаза на дурной характер. Или, может, сразу предложить ей уйти? Так, а если не захочет? У нас же не американское кино, подчиненного не позовешь, 'ты уволен' не скажешь. Контракт у нее на год, явных оснований нет. Она откажется уйти, я окажусь в глупом положении. А что, если поступить по-другому? Скоро двадцать третье февраля, женщины Центра сюрприз готовят. Надо нам устроить своим отдельный праздник, вдвоем с Ириной. Попробую все-таки, может удастся как-то притереться?
  
  Я зажмурилась, посидела, повторяя про себя: 'Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!'. Открыла глаза, посмотрела на черный кружок с одинокой чертой. Как знак 'стоп'... Расплакалась беззвучно, спрятала тест подальше в ящик. Июнь уже, полгода ничего... Никак не могла сдержать слезы, и только старалась, чтобы Саша ничего не услышал. Ему на космодром сегодня, можно было бы тест и завтра сделать, но у меня была задержка и я так надеялась...
  - Маруська, - Саша поскребся в дверь. - Что ты там застряла? Остынет все.
  Побыстрее умылась холодной водой, высморкалась, вышла в кухню.
  - Марусь, - обнял меня, целовал в макушку. - Не плачь. Ну, не плачь...
  - Я не плачу, - потерлась носом о футболку. - Я чуть-чуть расстроена. Ты сам радуешься, что ли, что от меня улетаешь?
  Сжал меня крепче.
  - Маша, меня никто никогда не ждал, я никогда не торопился вернуться. Скорее, наоборот. А теперь... если б ты знала, как я не хочу улетать!
  - Сашуль! - испугалась я, вцепилась ему в плечи. - Ты так не говори! Ты лети спокойно, полгода - не такой большой срок. Сам говоришь - теперь Марс ближе, чем Луна. А на планете скучать некогда будет, с вашей программой. И связь есть, будем как с РКС общаться. Я тут тоже буду вам помогать, только дистанционно. Чуть дольше твоей обычной командировки... - я повторяла сказанное сотню раз, как заговор.
  - Ты меня успокаиваешь или себя? - Саша наконец улыбнулся. - Давай завтракать и собираться.
  - Саш, можно.. - я в очередной раз хотела попроситься на аэродром, но он перебил.
  - Нет, Маша, я прошу - провожай и встречай меня дома, всегда. Хорошо, жена?
  - Всегда, - тихо пообещала я. - Всегда.
  
  Я вернулась в пустую квартиру поздно вечером. Хоть на работе задерживаться не было никакого желания, в пустую квартиру ноги не несли. Села на табуретку в прихожей, не раздеваясь, с сумкой в руках. Хотелось расплакаться, но слезы сцементировались где-то в груди, и я сидела в темноте, не двигаясь, чувствуя себя настолько несчастной, что внутри болело.
  День не кончился, а мне кажется, что вся моя семейная жизнь мне приснилась. Опять одна. И ребенка нет... А если Саша не вернется? Невыплаканные слезы жгли глаза, дурные предчувствия, ожидание катастрофы, от которых все сжималось, леденели руки... Никак не могла справиться с собой, успокоиться хоть чуть-чуть. Паника и отчаяние нарастали, я с ужасом понимала, что сползаю в какое-то невменяемое состояние, и ничего не могла с собой поделать. Дверной звонок выстрелом ударил по ушам, я вздрогнула, подскочила, суетливо открыла дверь.
  - Привет, Маша, - сказала Мила Серебро. - Весь день не могу до тебя дозвониться, у тебя телефон выключен.
  - Он не вернется. Я его больше никогда не увижу! - я почти рухнула на нее, трясясь и в истерике бормоча что-то бессвязное.
  - Маша, Маша, - подруга обняла меня. - Ты что? Напридумывала себе, накрутила. Давай успокаивайся, слышишь? - но я только цеплялась за нее, задыхаясь, силясь заплакать и вытолкнуть наконец из груди чудовищную давящую тяжесть.
  Мила грубо ругнулась, толкнула меня обратно на стул, закрыла дверь, сняла с себя и с меня обувь, споткнулась о мою сумку, сунула ее на полку.
  - Маша, вставай, - она помогла мне. - Пойдем.
  Я сделала несколько шагов до кухни, не чувствуя ног, слабая, беспомощная, рухнула на диван.
  - Вот до чего себя довела, дурочка, - Люда капала что-то резко пахнущее в рюмку, налила в стакан воды, сунула мне и то, и другое. - Пей!
  Я, давясь, выпила, чувствуя, как становится легче - не от лекарства, а от того, что не одна, что рядом есть человек. Пусть, пусть ругается, только не тишина... Кажется, я сказала это вслух.
  - Вот что, Маша. Ты сейчас вещи соберешь, и мы ко мне пойдем. Сегодня у нас переночуешь, завтра на дачу поедем, на все длинные выходные.
  Я торопливо закивала, вскакивая и начиная беспорядочно метаться по квартире. Мила ходила следом и вешала на место зачем-то вытащенный мной офисный костюм, Сашин пиджак, забирала у меня и укладывала в сумку вещи, которые я рассматривала с бессмысленным видом. Что-то сама положила, заставила меня переодеться, посмотрела на меня.
  - Все? - спросила, не особо надеясь на ответ. Прошлась по квартире, выключила электроприборы, вывела меня на площадку, заперла дверь.
  - Ключи, - я как сомнамбула сунула их в сумку. - Все, спускаемся.
  Мы приехали к ее дому минут через десять. Я к этому времени успокоилась настолько, что вдруг стало стыдно.
  - Люда, прости, пожалуйста, - я покраснела. - Я веду себя как дура.
  - Перестань, - отмахнулась она. - Я тоже лицензию на вечно умную не покупала.
  В квартире у Серебро я еще ни разу не была, мы всегда на даче гостили. Поднялись на седьмой этаж, Люда отперла, впустила меня. В просторной прихожей горел свет, откуда-то тихо-тихо слышалась музыка. Что-то знакомое, пронзительно-грустное.
  - Катя без нас начала, - прокомментировала Люда, ставя мою сумку, отбирая у меня куртку и предлагая тапки.
   'Что начала?' - не поняла я, но вслух ничего не спросила.
  Мы - Мила, Катя Русанова и я, просидели в той части кухни-гостиной, что и была собственно кухней, полночи. Пили вино, плакали под Морриконе, смеялись, вспоминая что-то смешное из семейной жизни. Девочки, в основном, но и я рассказала пару смешных мелочей. Мне казалось, что Саша где-то рядом, в соседней комнате, и тоже слышит нас и улыбается.
  - В первый день тоска наваливается, одной нельзя, - говорила Катя, пока Мила хлопотала, усаживая меня. - И детям тяжело, мы к Миле пришли, кучковаться.
  - Я пойду посмотрю, что там наверху, - Мила огляделась. - А Темка где?
  - Уснул, я его пока на вашу кровать уложила, ничего?
  - А, - отмахнулась Мила. - Куда же? Наверху ему старшие спать не дадут, тут мы. Хорошо, уснул. Все ведь понимает уже.
  - Спрашивал, где папа, - Катя всхлипнула. - Искал.
  
  - Так что у тебя с этой Ириной? - мы выпили две бутылки красного вина, были немножко пьяненькие и только что решили, что хотим еще. Однако в магазин то ли поздно, то ли рано, а Катя поклялась, что никаких запасов у нее нет. Мила постояла посреди кухни, что-то припоминая, щелкнула пальцами, зачем-то полезла на табуретку и энергично копалась в кухонном шкафчике. - Вот! - она помахала пузатой бутылкой. - Нашла! И что это ты говорила 'это ерунда, главное...'. Давай, и про важное, и про ерунду.
  Под сливочный ликер рассказывалось как-то просто, хотя даже сейчас звучало глупо, и я смущалась от неловкости.
  - Понимаете, девочки, ничего особенного не происходит. Только мелочи, вроде... Вот, например. Все сидят в бытовке, кофе пьют, смеются. Стоит мне появиться - моментально все расходятся, даже из вежливости не задерживаются, пока я себе чашку сделаю. Со мной никто не разговаривает - я имею в виду просто, не по делу. Только 'здрасьте' и 'до свидания', 'да, Мария Всеволодовна' или 'нет, Мария Всеволодовна'. Я в абсолютном вакууме. Это... очень тяжело. Зато с Ириной у всех отношения супер. Душа коллектива.
  - Ну ты как-то пыталась отношения наладить? - Катя деловито налила нам еще по стопочке.
  - А! - я обреченно махнула рукой. - После двадцать третьего февраля даже пробовать не хочу.
  - А что было двадцать третьего? Давайте, девочки! - скомандовала Мила. Мы выпили. - Слушайте, сладко как. Надо чайник поставить, - она встала. - Так что было-то?
  - Договорились с Ириной поздравить, она тортик принесла, я пирог, чай попили, я еще по кружке каждому заказала с принтом - фото владельца, у каждого по-особенному оформлено, с юмором, смешной надписью. Вроде, все довольны были. А потом узнала, что она подарила мужикам пригласительные в стрип-клуб и там еще выпивку всем оплатила. Так на восьмое марта мне гвоздички подарили, а ей по роскошному букету роз и еще что-то, очень уж она радовалась какой-то коробочке, отмечали потом вместе, мне сказали.
  - Что такого она им наговорила, что они так к тебе относятся? - удивилась Катя, опять разливая. В качестве закуски Мила заварила чаю.
  - Не знаю, - я меланхолически выпила. - Я просто работаю, ни к кому не пристаю. Не придираюсь, ценных указаний как делать не раздаю, только что и к какому сроку. Уволюсь я, - всхлипнула. - Зачем я только в Центр перешла? Яшин считает, что я никудышный начальник, в коллективе я изгой... И я не беременнаяааа, - прорыдала я.
  Я проревелась, мы допили ликер, еще раз заварили чай и составили план.
  - Ты когда последний раз у гинеколога была? - взялась за меня Катя.
  - Медкомиссию проходила, - ответила я, как прилежная ученица. - Когда сюда на работу устраивалась.
  - Методом опроса - жалоб нет? - хмыкнула доктор. - А до этого?
  Я помялась.
  - В школе, кажется, - промямлила я. - Да меня не беспокоило ничего...
  - Понятно, - Русанова видимо сдерживалась, чтобы не отчитать меня, как неразумного ребенка. - Я после праздника позвоню коллеге, она нас с Милкой лечила, результат ты видишь - восемь детей на двоих. А у нас проблемы были... Лучше тебе не знать.
  - И с Ирой твоей тебе пора разобраться, - подхватила Люда. - Что ты все молчишь и плачешь?
  - Я жаловаться не пойду, - шмыгнула я.
  - И не надо, - заверил меня психолог. - Сама справишься. Потом все обговорим, в деталях. И отрепетируем даже.
  Легли мы, когда за окном вовсю светило солнце и пели птицы. Мила с Катей в спальне, прямо на покрывале, по обе стороны от маленького Темы, я прикорнула на диване в кухне, накрывшись с головой пледом, приготовленным на дачу. Мне показалось, я только закрыла глаза, как услышала стук открываемой двери и мужские голоса.
  - Они дрыхнут еще, что ли? - пробубнил где-то за стеной смутно знакомый голос.
  - Да дети наверняка, а Милка-то поди встала, - шаги. - Вон и чайник теплый, и сама на диване, нас ждет, да задремала, похоже. Доча, вставай, поехали, мамки завтрак готовят! - и широкая ладонь легонько пошлепала меня по оттопыренной попе.
  Я медленно потянула покрывало и увидела совсем рядом улыбающееся лицо Евгения Григорьевича.
  - Здрасьте, - пискнула я хрипло.
  - Гхм, - смущенно крякнул Людин отец, - я того, извиняюсь. Здрасьте!
  - Григорич, - позвал Вадим Олегович, выразительно кивая на сушку.
  - Ага, - понимающе кивнул тот, принюхиваясь. - Точно, гуляли девки.
  Я лежала красная, не зная, что делать.
  - Папа? Папа? - в кухню заглянула смущенная растрепанная Люда. - Приехали уже? Я сейчас чайник...
  Ехали на дачу двумя авто. Вадим Олегович забрал Катю с детьми, мы ехали следом, в восьмиместном минивене, за рулем Евгений Григорьевич, рядом Люда, я с детьми в салоне, под шутки про рассол и 'приедем - полечу, не дам пропасть, сам страдал, понимаю', Людино 'ну, пап' и мое смущенное сопение. Ну и тошнило еще, немного... Но на душе легко-легко!
  
  
   Глава 9.
  
  
  
  - Так что это, банальная зависть? - я расслабленно откинулась в кресле, положив руки на подлокотники и изящно скрестив ноги. Полюбовалась на свои ровные коленки и красивые бедра, высоко открытые подолом синего платья (прости, Сашуль, я только один разик, мне для дела надо!), тонкие щиколотки. - Да, зависть. Признайся, хотя бы себе, Ирина. Ведь в любом случае я выиграла - получила я эту должность за свои научные достижения, или, как ты говоришь 'насосала' - ты не смогла ни того, ни другого.
  Ирина Кан сидела напротив меня напряженная, злая, бледная. Короткие пальцы с кроваво-красным маникюром подрагивали. Уже некоторое время я методично старалась вывести ее из себя, спровоцировать выйти из роли жертвы, проявить агрессию. Первое, с чего начала - сменила макияж на более яркий, прическу, стала одеваться женственнее, хоть и в рамках офисного стиля. Юбки носить, например, или элегантные платья, и пусть она себе хоть до пупа пуговицы на блузках расстегивает, стилем я ее все равно давила. На войне все средства хороши, она до поры успешно пользовалась женским обаянием и внешней привлекательностью, почему я должна этим пренебречь?
  Я без зазрения совести воспользовалась еще одним своим преимуществом - я, как-никак, была руководителем. Если они не хотят общаться со мной в бытовке, им не избежать этого в моем кабинете. Разумеется, я не разменивалась на мелкий подкуп, вроде стриптиза и виски, а сыграла на другом - на профессионализме. Я сидела над материалами по четырнадцать часов без выходных, изучила все полученные коллегами результаты, читала литературу по профилю коллег, чтобы знать и понимать, как именно и что они делают, на ежедневных летучках и еженедельных совещаниях могла с любой фразы продолжить любого своего специалиста. Не пыталась соблазнять, заигрывать, кокетничать, но знала их хобби, по именам жен, детей и собак (спасибо соцсетям), хоть и не болтала с ними на личные темы, но могла о чем-то спросить, поздравить с днем рождения ребенка. На совещаниях держалась непринужденно, говорила легко, шутила. Чем раскованней и свободней держалась я, тем больше нервничала Ирина. Мужики, понимая, что 'если женщины дерутся, лучше в драку не встревай', затихарились и градус обожания к Кан постепенно снизили, и дистанцию начали держать что со мной, что с ней. Расчистив, таким образом, татами, я провоцировала ее на скандал, что и раскручивался сейчас в моем кабинете.
  - Смелая ты женщина, Ирина, но недальновидная, уж прости. Утверждаешь, что Яшин мой любовник и бегаешь к нему жаловаться на меня. А если б так и было, ты какой реакции от него ждала?
  - Но ведь не любовник, - желчно выдохнула она. - Не заступился за тебя!
  - Это потому, - сообщила я ей доверительно, - что я способна сама за себя постоять. И мое начальство оценит, что не пришлось вмешиваться - оно, начальство, страшно не любит, когда ему приходится время тратить, во что-то вникать, разбираться. Ты любимую поговорку Яшина знаешь? 'Хорошо работает тот отдел, про который я реже всего слышу'. А вот ты что намерена предпринять? Меня подсидеть, прости, тебе не удастся, работать будешь на рядовой должности. Я даже не против, работай, специалист ты не плохой. Только корону сними, O'kay?
  - Да пошла ты...! - она вскочила.
  - Ирина Ивановна, вы, я вижу, не совсем отдаете себе отчет в своих действиях. Понимаю, срыв, с каждым может случиться. Подумайте над моими словами, примите решение, сообщите. Я даю вам два дня...
  Она выскочила из кабинета, не дав мне договорить. Все, кто наблюдал за нами из-за стеклянной перегородки, отделяющей мой кабинет от остального помещения, могли бы поклясться, что стороной конфликта была именно она - ее поведение, крики. Я - сама благожелательность и корпоративная этика. На любопытные взгляды мужчин я только пожала плечами и сочувственно улыбнулась - мол, не обращайте внимание, это у нее гендерное. Прости меня, наш женский пол, за клевету!
  
  -Бесплодие проявляется отсутствием наступления беременности на протяжении полутора-двух и более лет у женщины, живущей регулярной половой жизнью, без использования противозачаточных средств, - мягко пояснила мне Алена Романовна. - Теперь давайте с вами уточним - вы вышли замуж менее года назад, до этого партнеров не имели, во время брака муж несколько раз уезжал в длительные командировки, поэтому половой жизнью вы не жили, кроме того, до января вы пользовались контрацептивами, которые сами себе назначили. Все так, я ничего не упустила?
  Я сидела красная, молчала, только в конце кивнула, не зная, куда деваться от смущения. Вроде бы что такого, а чувствую себя дура дурой.
  - Что ж, такой повод посетить гинеколога первый раз за... - она подняла на меня глаза от записей, и я хрипло соврала 'десять'. - За десять лет, - повторила она с ударением. - Не самый плохой. Проходите за ширму, раздевайтесь, я вас посмотрю.
  - Что ж, Мария Всеволодовна, - говорила врач, усаживаясь. Я мялась на стульчике напротив, медсестра улыбалась, заполняя карточку. - Анализы будут готовы завтра, но я и сейчас могу вас заверить, что вы практически здоровы. Вам для беременности только одного не хватает.
  - Витамины какие-нибудь пропить или гормоны? - обрадовалась я.
  - Мужа из командировки дождаться, - рассмеялась Демидова. - Долго еще?
  - Долго, - вздохнула. - Месяц прошел только, а командировка полгода...
  
  Саша со мной везде. У кровати электронная рамка, на кухне большое фото, на заставке в телефоне и ноуте, на рабочем столе тоже наша фотография. Еще я записываю все наши разговоры и слушаю их по несколько раз, смотрю видео с ним, все, какие смогла найти. Это немножко ненормально, я и сама понимаю, смеюсь над собой, но ничего не меняю.
  Связь с Марсом два раза в неделю минут по десять, иногда чуть меньше или чуть больше, в зависимости от качества связи. 'Марсиане' звонят не на обычные сотовые, конечно. Женам раздали специальные приборы, аналог тех, что стоят на космических летательных аппаратах, штуки довольно компактные, но в сумочке не потаскаешь, дома установили, и у каждого свой день для общения. Сегодня как раз наша с Сашей очередь.
  - Маруська, - в окошечке появилась Сашина рука, потом ухо с наушником, потом глаз и щека. - Привет!
  - Привет, - я задохнулась, горло перехватило, но я справилась. - Я тебя только частично вижу, хоть на секунду отодвинься!
  Саша откинулся в кресле, помахал.
  - А так?
  - Похудел, - вздохнула я.
  - Да брось, у нас тут пятиразовое питание, курорт. Ты там как, Маш?
  - Да у меня все хорошо, про себя расскажи!
  - Сегодня собрали последний модуль, жилой. Протестируем на герметичность, будем заселяться. По сравнению с кораблем - хоромы. Завтра командир объявил выходной, а потом научная программа на полную катушку.
  - Представляю, что вы там настроили, - я улеглась поудобнее. - За месяц-то. Что там у вас, целый городок?
  - Артем дрон запускал, делал панорамную съемку, передавал в Центр. В новостном блоке покажут, наверное. Маруська, поговори со мной... Неважно, про что...
  
   Сегодня ЦУП устраивал ежемесячный брифинг для прессы с марсианской экспедицией. На него традиционно приглашают членов семей и по окончании у нас есть возможность тоже пообщаться, поговорить. Прошлый раз мы любовались стационарной базой снаружи и изнутри, а в этот сеанс жадно рассматривали самих исследователей на огромном экране.
  - Пыльная буря усиливается, - говорил тем временем Игорь Серебро. - Скорее всего, несколько дней будем без связи.
  - Да, уже сейчас помехи довольно сильные, - подтвердил Влад Есин, он как раз в Центре за связь отвечает.
  - А почему на вас буря влияет? - удивилась Злата Келлер. - Вы же на другом полушарии?
  - Похоже, это глобальный шторм, - опять Игорь. - индекс тау уже 11. Прогноз - снижение до 7. Работы на поверхности свернули, но попробуем полетать, посмотрим с орбиты интересующие нас участки.
  - Что такое 'тау'? - шепотом спросила я у Милы.
  - Степень прозрачности марсианской атмосферы, - пояснила та, не отрывая взгляда от экрана. - Чем ниже, тем больше пыли.
  - А это опасно? - не сдержалась я.
  - Слушай лучше и смотри, - одернула она меня решительно. - Слышишь же, без связи останемся.
  Я виновато встрепенулась, поискала глазами мужа. Он сидел сбоку от командира, я видела, как он всматривается в экран монитора и робко улыбнулась, сказала одними губами 'люблю и скучаю'. Показал мне сердечко и послал поцелуй. Покраснела.
  - Саша, я в 'поле' вылетаю, - предупредила я. - Экспедиция на Байкал, как раз неделя, дней десять, пока у вас связи нет. Мы договорились с Людмилой, буду ей звонить.
  Саша кивнул, нахмурился. 'Береги себя и осторожнее там', - прочитала во взгляде. Да что мне сделается-то, на Земле! Вот они там... Глаза и горло защипало.
  - Так, дамы и господа, три минуты у вас, - скомандовал Есин. Все по очереди попрощались, помахали, экран потух.
  
  Ирина Кан уволилась два дня назад, когда состав экспедиции, программа исследований были уже утверждены. Найти человека, провести его через конкурс на замещение вакансии, дать время на вхождение не было. Она тянула время сознательно, заявление подала, что называется 'без отработки', по льготным основаниям. На довольно раздраженный вопрос начальства об увольнении после экспедиции, сказала, что все равно в командировку не поедет, уйдет на больничный. Я Яшину сразу предложила - отпускайте, лучше сама поеду, ребята помогут, а с Ириной не будет результата. Если уж она сделала выбор между ученым и якобы оскорбленной женщиной в пользу мелких обид, какой смысл уговаривать, убеждать? Сошлись на том, что поеду я, а кадры постараются человека побыстрее найти.
  - А что за срочность вам туда ехать? Вы, вроде, с Марса должны материалы обрабатывать?
  Мы сидели с Милой и Катей у нас дома накануне отъезда, ели мороженое и плавились от жары.
  - Вы же знаете, что многие земные пирамиды 'зеркалят' марсианские. Так вот, есть такая гора, Ёрд, в долине реки Анги на Байкале. Она по условной 'сетке' соответствует вашей марсианской пирамиде, той, в которой вы диск нашли. Скорее всего, открывается она также, я имею в виду, марсианскую. Мы попробуем Ёрд открыть, и ребятам будет легче, время сэкономим.
  - Что-то вы поздно едете, - пробурчала Катя. - Давно уж копать надо было, август на дворе!
  - Да там с марта работают, снег только сошел. Мы на готовое, можно сказать, едем.
  - Ты когда-нибудь на полевые раскопки ездила? - Мила налила себе ледяной минералки.
  - Нет, - вздохнула я. - Я кабинетная крыса. Летала в Южную Америку, к пирамидам, но это больше на турпоездку было похоже, правда, неделю жили в джунглях, в древнем городе, в палатках. Страшно было, я спала с шокером и баллончиком газовым, урывками.
  - А кого боялась-то?
  - Да всех я боялась, Катя, - я невесело усмехнулась. - Одна девчонка двадцатипятилетняя, трое наших мужиков и двое местных. Нет, ничего такого не было, не приставал никто. А все равно страшно...
  - Ты шокер-то с собой возьми, - посоветовала Мила. - Мало ли, тем более пирамиды, помнишь, Кать, как мы тогда тряслись? А тут тайга, те же джунгли, а дураков везде полно.
  - Шокер, конечно, хорошо, - задумчиво протянула Катя. - Еще лучше травмат... - Мы с Людой уставились на нее круглыми глазами. - Только ты же в человека стрелять не сможешь? Да, тут привычка нужна...
  Я затрясла головой.
  - Катя, перестань! - Мила посмотрела на меня. - Зря мы тебя накрутили, Машунь. Тебе больше репеллент понадобится, обувь хорошая, одежда удобная. Гигиена.
  - Мне Саша список надиктовал, - я хихикнула. - Шокер там тоже был, кстати. И очень сокрушался, что не успел меня стрелять научить!
  - У дураков мысли сходятся, как мои детки говорят.
  - А Славка Келлер, помните - 'Два дебила это сила!'
  - Да, твой Сашка потом формулу вывел: 'Если два дебила - это сила, значит один из них масса, а другой - ускорение!'
  Настроение стремительно скакнуло, мы расхохотались, и я предложила, для закрепления эффекта:
  - Девчонки, а давайте шампанского? У меня в холодильнике холодное!
  
  Гора Ёрд, или, как говорят местные, Ехе Ёрдой, была поставлена на ровной долине реки Анга. Плоская, как стол, равнина, была с трех сторон окружена горами, а о четвертую ворочался-бился Байкал. До него от горы по прямой было всего-то два километра. Сама пирамида над уровнем долины поднималась на 42 метра, окружность тоже была не велика - около семисот метров. Так, ничего особенного - холм и холм, поросший зеленью. Но что-то привлекало сюда людей с глубокой древности, это место считалось межплеменным культовым центром, и даже в двадцатом веке проводились ежегодные празднества 'тайлганы' в честь главнейших покровителей-божеств неба, земли и воды.
  Мы летели сначала до Иркутска, потом до какого-то аэродрома, кажется, военного, а уж оттуда вертолетом в долину. На подлете увидела большой стационарный лагерь экспедиции, а в стороне - то ли стойбище, то ли туристскую стоянку. Я не очень рассмотрела - восемь часов полетов, жара, болтанка - я еле справлялась с тошнотой и головной болью.
  - Здравствуйте, - перекрикивая шум винтов, окликнул меня высокий широкий мужчина лет пятидесяти. - Шамрай, Павел Данилыч.
  - Здравствуйте, - поздоровалась я. - Мария Колодей.
  Эту фамилию я знала - руководитель технических работ, завкафедрой археологии и этнологии Иркутского университета, очень талантливый ученый.
  - Пойдемте, покажу вам вашу комнату, - пожимая руки прилетевшим со мной коллегам, предложил Павел Данилович. - Ужин, и пойдем работы смотреть.
  Я постеснялась сказать, что и есть, и на раскопки идти сил нет никаких, а хочется помыться и упасть, а еще лучше поспать. Но кивнула, подхватила рюкзак и сумку. Имущество у меня тут же отобрали. В лапах встречающего мой рюкзак в половину меня ростом казался обыкновенным пакетом, что в супермаркете за восемь рублей продают.
  - Я на утро - на шесть тридцать - совещание назначил, ознакомить вас с текущими результатами, получить от вас план. Мы работы в семь начинаем, ну, задержимся, что делать. Или совещание на шесть перенести?
  Я содрогнулась.
  - На шесть тридцать, - ровным голосом согласилась я. - Постараемся сегодня больше узнать.
  - Добро, - кивнул этот великан. - Так, мужики - вот этот дом ваш, заселяйтесь. Баня и туалет с западной стороны лагеря, столовая, административный вагончик - с восточной, ближе к пирамиде, - мои молча выслушали, свернули, куда сказали. - А вы, Мария Всеволодовна, сюда проходите.
  Небрежно пристроил мое барахло на единственной ступеньке, покопался в ветровке, вытащил ключ, отпер хлипкий замок на двери щитового домика. Всего домов был десяток или штук двенадцать, не успела сосчитать. Кажется, каждый на шесть-восемь человек.
  - Вот, - я попыталась выглянуть из-за широкой спины, но ничего не увидела.
  - Хорошо, спасибо, - поблагодарила я его куда-то в район лопаток.
  Он хмыкнул, побросал внутрь мои вещи и отодвинулся. Я поднялась, заглянула в дверной проем. От десятиметровой комнаты был отгорожен тамбур метр на метр, и кухонька чуть побольше, с крошечным холодильником и чайником, в самой комнате узкая кровать, стол, открытый шкаф с полками и крючками, две табуретки. Никакого намека на душ и туалет.
  - Павел Данилович, а еще женщины здесь есть? - я постаралась спросить небрежно. Если есть, хорошо, если нет - как раз бы травмат пригодился, ночью в туалет ходить.
  - Есть - повар, ее помощница, официантка. Аспирантка моя, но она с мужем живет, он тоже на раскопках работает. А остальные - у вас за стенкой.
  - Хорошо, спасибо, - я обрадовалась. Вот пойду на ужин и познакомлюсь. - А баня... общая? Ну там мужской день, женский?
  - Вам в доме отгородили, - усмехнулся Шамрай. - Вход со стороны соседей. Я предупредил, они вам ключ передали.
  Я возвела глаза к небу. Какое счастье!
  - Ну, вы располагайтесь, - Павел Данилович сунул мне ключ. - И приходите. Поужинаем, там и поговорим.
  
  Первую ночь мне не спалось. Беспокоили звуки - шорохи, стуки, тихий скрежет, было немного жутко и тревожно. Вспомнилось, что почти год назад бы с Сашей были совсем недалеко, наш медовый месяц. Поплакала чуть-чуть, обхватив себя руками. Как же я тосковала, как скучала по нему! Скоро, скоро мы увидимся. Все будет хорошо, любимый...
  
  В каждом коллективе или компании обязательно найдется мужик, уверенный с себе больше, чем толстая тетка в лосинах. Чем хлипче и поношенней мужичонка, тем больше его убежденность в собственной неотразимости. Макс Шлепенков как раз из таких. Вчера, когда я ужинала с Шамраем, он гоголем ходил мимо нашего столика, но не подошел. Завтракать в шесть утра я не пошла, а в обед он уселся напротив меня с видом короля, снизошедшего к симпатичной селянке.
  - Привет, красавица, - сморщился в улыбке, как старый шарпей. - Как звать-то тебя?
  - Меня зовут Мария Всеволодовна, - вежливо сообщила.
  - Маша, значит. Хороша Маша, пока не наша! - типа, пошутил. - Меня Максом можешь звать. Че вечером, прогуляемся? Места тебе покажу, тут у нас красота, - и рукой так невзначай по себе повел. Я посмотрела на впалую грудь, плешинку, на перхоть на узких плечиках, почему-то представила его голым, с тонкими кривыми ножками с шишковатыми коленками и сначала прыснула, а потом расхохоталась. Я так тряслась, что уха в тарелке начала опасно колыхаться и выходить из берегов.
  - Ты что? - он растерялся. - Обалдела?
  - Ыыыы, - прорыдала я. - Извините... Это очень смешно!
  - Ты надо мной смеешься, что ли?! - догадался он. Бросил ложку, встал. На нас уже с любопытством косились, переговаривались, кивая в нашу сторону. - Ну, сучка...
  Толкнул стол, я едва успела тарелку подхватить, развернулся и широко зашагал к выходу. Контраст между невысокой щуплой фигурой и размашистым шагом был настолько комичным, что меня опять накрыло. Еле поставила тарелку, согнулась, вздрагивая, постаралась успокоиться. Хватит, Маша, не солидно же! И все остывает. Этот довод мне показался очень убедительным, но смешинка, попавшая мне в рот, не заелась ни остывшей, но от того не менее вкусной ухой, ни жареной рыбой. Компотом только потушила.
  
  3D-макет пирамиды был похож на три прозрачных коробки разной формы и размера, вставленные друг в друга.
  - Когда сканер показал внутри пустую полость ниже уровня основания, мы не удивились, ожидали чего-то подобного. Но при дальнейших исследованиях выявили, что пирамида построена по принципу матрешки, - рассказывал мне молодой светловолосый парень, Денис Шанин. - Правда, как попасть внутрь среднего и нижнего строений, мы так и не поняли еще. Первую камеру вскрыли, но там ничего интересного, только рисунки на стенах.
  Я скрыла улыбку. Только рисунки!
  - Поздравляю, это большое открытие. До этого был обнаружено только два многослойных сооружения: Храм Кукулькана на полуострове Юкотан и лунная пирамида. Но не вскрыли ни ту, ни другую. В мексиканской, кстати, обнаружили, что в фундаменте скрыт потайной туннель, ведущий к подземному озеру.
  - Нет, в нашей ничего похожего, - покачал головой еще один археолог, Матвей Казаков.
  - Хорошо, я думаю, мне пора на месте посмотреть. Павел Данилович?
  Шамрай кивнул. От 'штабного' домика до пирамиды было минут пять ходьбы. Мы шли молча, я вертела головой, стараясь рассмотреть далекий Байкал, горы, и не сразу обратила внимание на шум и толкотню.
  - Что это? - удивленно спросила я у Павла Даниловича.
  - Да местные, - поморщился тот. - Фольклорный элемент, шаманка. Видели, табор неподалеку? Сначала протестовали против раскопок, инициативную группу собирали, подписи. Когда работы начали, рядом поселились, пикеты устраивают, да возмущаются. А эта бабка околесицу несет. Но убедительно играет, нервные верят.
  Мы подошли ближе. В толпе, что-то выкрикивая, крутилась на месте женщина в самодельной одежде из оленьих шкур, с нашитыми лентами, хвостами, какими-то амулетами, с закрытым капюшоном, или чем-то подобным, лицом. Торчали только перья и седые космы.
  - Угомонись уже, Рэгзэма, - строго позвал Шамрай. - Не мешай работать. Предупреждал - будешь спектакли тут утраивать - вызову сюда наряд, вывезут вас отсюда вертолетом.
  Женщина замерла не оборачиваясь, принялась раскачиваться из стороны в сторону, а потом так резко развернулась, подскочив к нам вплотную, что я вздрогнула и отступила на шаг.
  - Не к тебе пришла, - она открыла лицо, смуглое, морщинистое, на котором светились молодые и ничуть не безумные черные глаза, поймала мой взгляд. - К ней пришла. Не ходи туда. Плохо будет, пропадешь, пропадешь. Свет не увидишь, ночь не увидишь, детей своих не увидишь. Пропадеееешь! - провыла она, опять начиная свою пляску. Я отшатнулась от нее и, не оглядываясь, пошла в сторону открытого входа. За моей спиной ругался Шамрай, мужики теснили шаманку и ее спутников. Сердце неприятно сжалось от дурного предчувствия и я, рассердившись, тряхнула головой и сжала дрогнувшие губы.
  
  
   Глава 10.
  
  
  
  Вход в пирамиду открыли только условно - со всех сторон со стен пирамиды сняли дерн и наслоения, углубились ниже уровня почвы, окружив строение рукотворным рвом шириной не менее двух метров и такой же глубиной. Все работы велись вручную, правда, после тщательного просеивания грунт убирали и вывозили все-таки машинами. Обнажились плотно пригнанные, без следа какого-либо связующего раствора крупные, около полуметра в длину и вдвое уже в высоту, темно-серые блоки. Ориентирована пещера, как и абсолютное большинство всех открытых, по сторонам света.
  - Видите, с северной стороны часть блоков отличается по цвету и структуре? - показал Шамрай. - Но никаких выемок, углублений, ничего, что могло бы указать на так называемый 'дисковод'. Нет и 'пленки', обнаруженной космонавтами на марсианской пещере.
  - Да ломиком, начальник, - сказал за спиной знакомый голос. - Тут главное, один расшатать и вынуть, а дальше как по маслу.
  - Так, Шлепенков, - обернулся к рационализатору археолог. - Иди. Ты что вчера со своей вахтой не улетел?
  - Да ну, Данилыч, - протянул Шлепенков. - Тут самая движуха пошла, самый фарш. Вдруг че нароете, мож, даже саркофаг золотой. Значит, клад. Вам от государства премия и двадцать пять процентов, а мне по бороде? Нет уж, я тут останусь, моя доля тоже есть, я тут до хе*а кубов перекидал!
  - Иди, кладоискатель, - отсмеявшись, повторил Шамрай. - Как саркофаг выкопаем - лично позову.
  - Минералогический анализ делали? - я подошла, провела по стене рукой. Светлые блоки были чуть шершавей темных. - Что это?
  - Темные - гнейс, - ответил мне высокий худой мужчина, геофизик. Как его Шамрай называл? А, Валерий Павлович. - А светлые - из зёрен кристаллического муассанита, сцементированного тонкозернистой муассанитовой же массой.
  - Поясните, пожалуйста, - попросила я. - Простите, я не очень разбираюсь...
  У него на лице было написано 'а что тогда спрашиваешь?', но он ответил, очень ровно.
  - В современных условиях природный муассанит встречается редко. В специальных камерах с температурой 2500 градусов выращивают искусственный, но получают кристаллический муассанит в таких количествах, что "построить" что-то большее ювелирного изделия невозможно. Это не только самый твёрдый минерал, но и самый кислото -, термо -, щелочно - стойкий. Используется в аэрокосмической, ядерной, электронной и других суперсовременных отраслях промышленности. Каждый кристалл муассанита стоит примерно десятую часть такого же размера алмаза.
  - Ни *** себе, - радостно изумился никуда не ушедший Шлепенков, сидящий на корточках на краю рва. - Это ж какая прорва денег-то! Давай, начальник, я алмазной коронкой...
  - Гаврилов! - заорал Шамрай. - Гаврилов!
  Сверху показалась голова в кепи и куртка с надписью 'охрана'.
  - Гаврилов, что посторонние на объекте делают?! Забери это делопута, и что б я его больше не видел.
  - Куда тащишь? Руки убери! - донесся сверху недовольный бубнеж. - Сам пойду.
  - Видимо, блоки не могут состоять целиком из муассанита? - предположила я. - Может быть, это напыление, скрывающее знаки, символы - какой-то код, ключ к открытию?
  Шамрай ответить не успел. Зато...
  - Начальник, так я за инструментом?.. Я шементом!
  
  Оборудование с лазерным излучателем доставили только через два дня. Я это время откровенно скучала. Полдня потратила на изучение снимков, сделанных сканером, позвонила Миле - связи с нашими не было, в телескопы наблюдали перемещавшееся по планете огромное пыльное пятно. Читала, поспала. Остальные были заняты - любая экспедиция предполагает кучу писанины, на которую времени никогда не хватает. И все научные сотрудники, кандидаты и доктора воспользовались возможностью и строчили, строчили. Студенты, отрабатывающие практику, играли в волейбол, пели и вообще, производили столько шума, что на следующий день Шамрай на завтраке предложил им 'прогуляться до Байкала'. Я подумала и попросилась с ними. Кроме скуки, меня нервировал вид на палатку шаманки и глухие звуки, доносящиеся оттуда - удары колотушки о кожаный бубен, гортанные крики...
  Я чувствовала себя в своей тарелке - компания молодежи, где все знакомы и дружат, и я - тридцатилетняя незнакомая ни с кем тетка. Все так привычно комфортно... Собрала небольшой рюкзак - сменная футболка, полотенце, бутылка с водой, пара бутербродов с еще московской колбасой, яблоки. Яблок мне Люда привезла перед отлетом целый мешок, сказала 'проставишься'. Большие, очень душистые, розовые в красную полоску, с вкуснейшей белой сочной мякотью. Даже сейчас из рюкзака тянуло яблочным духом. Дошли довольно быстро, по торной утоптанной тропинке. Издалека увидели Байкал, и я опять, как впервые, задохнулась от пронзительной силы синевы воды и неба. Прошептала одними губами: 'Здравствуй!' и Байкал ответил - волна мягко шлепнула меня по ногам, толкнула ко мне ракушку. Молодежь шумно раздевалась в стороне, забивалась на 'кто быстрее' и 'кто дальше', я тоже сняла шорты, майку, оставшись в любимом сплошном купальнике. Окунулась недалеко от берега, не боясь холода. От воды веяло такой силой, такой мощью, что я рассмеялась. Хорошо! Потом села на расстеленное полотенце, набросила на плечи майку и достала из рюкзака планшет. Смотрела фото Саши, задержалась на снятом на космодроме, перед отлетом. Оранжевый скафандр, шлем в руках, спокойная мягкая улыбка, за спиной - межпланетный космический корабль. Задумалась, коснулась кончиками пальцев Сашиного лица, перелистнула. Как летчики говорят, 'крайнее' фото - с поверхности Марса. Рядом упал мяч, отскочил мне в колени.
  - Ой, извините, - ко мне наклонился темноволосый мускулистый парень, забрал мяч. - А что это? Это с Марса фото? Я такие не видел, а я все записи собираю. Можете мне скинуть? А еще есть? Покажете?
  - Эл, ты что там застрял? - к нам подошел красивый бурят, тоже заглянул мне через плечо. - Ого! Это же вторая марсианская?
  Через минуту возле меня собралась вся группа, расселись, смотрели фотографии, видео, пока батарея не разрядилась, расспрашивали кто, что. Узнали, что у меня муж - космонавт, и понеслось.
  - И вы с трижды героем России Игорем Вадимовичем Серебро лично знакомы?
  - И со всем экипажем? А можете автограф взять?
  - А по окончании полета как можно на встречу с ними попасть?
  - Как поступить в отряд космонавтов?
  После 'брифинга' потащили меня играть в волейбол, потом купаться. Пока отогревались, разговорились про расшифровку петроглифов, про мою работу, увлеклась, целую лекцию прочитала, чертила на песке символы. Парни наловили рыбы, сварили уху, я вспомнила про яблоки... Вернулись в лагерь уже в густых сумерках, попрощалась с ребятами, проводившими меня до крыльца. Сходила в душ, легла поверх одеяла. Немного ломили мышцы, горела от солнца кожа. Задремала, проспала ужин, и осталась бы голодной, но постучалась соседка, повариха Варя, принесла мне ужин. Я позвала на чай остальных девчонок, проболтали часа два. Везет же мне на хороших людей!
  
  Даже лазером очистить муассанитовое напыление было делом не быстрым. Работали специалисты очень аккуратно, но все же я за процессом непрерывно наблюдала - мало ли, снимут чуть лишнего и не расшифруешь. Больше моего волновался только Макс Шлепенков - вдруг на отколют кусочек карата три, а он его на халяву замылит. На очищенных фрагментах обнаружились 4 символа, заключённых в треугольники.
  - Они попарно и последовательно связаны между собой внутренним смыслом, - с азартом проговорила я, близко-близко рассматривая полупрозрачные петроглифы то ли сероватого, то ли желтовато-зелёного цвета. - Видите следы термического воздействия?
  - Похоже на взрыв или извержение, во всяком случае, присутствуют признаки скоротечного процесса - вот это желтовато-бурый цвет в некоторых углах, оплавленные кромки, - согласился геофизик.
  - Второй сверху символ меньше размером и пострадал больше - стороны треугольников и внутреннее изображение частично повреждены, - я показала.
  - И что это значит? - группа дружно смотрела на меня.
  - Как открывать, понятней не стало, - подытожил Шамрай.
  - Вы не поверите, Павел Данилович, - я рассмеялась. - Но это как в старых домах дверь с кодовым замком. Постоянно используемые кнопки западают.
  - Нажать надо?! - это кто-то из подобравшихся под шумок поближе ребят.
  - Нет, применить пламя высокой температуры. Павел Данилыч, у нас есть огнемет?
  Эпического зрелища не вышло. Принесли высокую тонкую штуковину, сверху небольшой круглый держатель для горелки, похожей на садовый опрыскиватель, только металлический, и баллоны. Под воздействием высокотемпературного пламени символы сначала сменили цвет, потом начали светиться. Я вздрогнула, и, кажется, закричала, когда под невыносимый для уха звук - гул, свист? - блоки сдвинулись с места, открывая узкую длинную нишу.
  Пирамиду оцепили. Гаврилов с приданными ему научными сотрудниками держал оборону от студентов, возбужденного Шлепенкова и каких-то непонятных личностей в странных хламидах. Наверное, подручные шаманки, отстраненно подумала я, на миг обернувшись на производимый ими шум. Группа допущенных наблюдала на мониторе, как камера на длинной гибкой 'удочке' снимает внутреннюю полость пирамиды. Судя по всему, абсолютно пустую.
  - Помещение примерно семь на семь метров, стены по периметру сплошь покрыты знаками. - бубнила я в гарнитуру. - Судя по чистоте и ёмкости символов, трёхлучевой свастике (а не, скажем, крестообразной), это сооружение намного старше известных нам цивилизаций, включая египетскую. Рядом со входом, слева, в стене выдолблена небольшая ниша. Сама полость имеет полукруглый свод, высота свода в верхней точке тоже метров семь. Пол абсолютно гладкий, по рисунку и структуре похож на обсидиан, - я повернула огромный прожектор, присмотрелась, опустилась на корточки, потрогала линию пальцем. - Странно... На ощупь ничего не чувствуется, но впечатление, что часть линий нанесена, а не является частью естественной окраски. Попробую сфотографировать сверху и посмотреть целиком.
  Компьютерная программа обработала снимок и по собственной инициативе вывела на экран не только результат, но и аналог. Замкнутая спираль долины Наска. В лунной пирамиде было похожее... Вечность? Все повторяется? Ноутбук тихонько гудел, на экране всплыла надпись 'Найдено три изображения, показать?' Я щелкнула кнопкой. Ага, я же загрузила панорамную сьемку стен, и комп их разложил на отдельные элементы. Ну-ка, ну-ка... Спирали вписаны в символы на стенах, причем так, что там, в пирамиде, я это не увидела - слишком много информации. Я начала листать фотографии, пытаясь определить, где именно они расположены, но нет, надо только на месте смотреть. Посмотрела на часы - ого, два ночи. Спать, а завтра пораньше и пойду. От азарта долго не могла уснуть, перебирала в голове сделанную работу, думала о муже... Помогли мы им, открыв пирамиду? Получится у них? Снился мне Саша, сердитый, ругал меня за что-то, выговаривал, требовал. Проснулась в плохом настроении, обиженная, никак не могла отойти от сна. Что бы перебить послевкусие, быстро выпила кофе у себя на кухоньке, пошла к пирамиде. Никого еще не было - все на завтраке, до рабочего дня минут сорок, только Шлепенков увидев меня, решительно повернул от столовой к раскопкам, пошел следом.
  - Не спится, красавица?
  - Вы можете мне помочь - прожектора включить, свет поставить? - невпопад ответила я.
  - А то, - Шлепенков приосанился. - И че искать будем?
  Пожала плечами.
  - Да проверить кое-что хочу.
  - Скрываешь, - сплюнул Макс с досадой, выбросил окурок. - Ну ладно, помогу, раз обещал.
  Минут двадцать мы возились, я командовала 'вверх-вниз, влево-вправо', Шлепенков ворочал прожектора, и, наконец, я добилась, чего хотела. Три снопа света были направлены на три спирали на стенах, образовывая треугольник. Спирали светились отраженным светом, приобретая объем, как будто начиная медленно двигаться. Я отошла к центру, поворачиваясь, пытаясь охватить взглядом весь объем пирамиды, сделала еще шаг, и, как только оказалась по центру нижней спирали, пол под моими ногами содрогнулся, и под раздирающий уши и нервы звук, под моими ногами разверзлась пустота. Я провалилась в темноту и потеряла сознание.
  
  - Да вот те крест, начальник! - Шлепенкова трясло от злости. - Сквозь землю она провалилась!
  Он повторял одно и тоже с десяток раз - девка стояла, он вертел прожектора, вдруг все вспыхнуло, и девка сквозь пол провалилась - но ему не верили. Ни собравшиеся в столовой, куда он прибежал с посеревшим лицом и мокрой от жути спиной, ни куривший на крыльце Шамрай, к которому он кинулся.
  - Да *** ***, ***! - заорал Макс. - ***, делайте что-нибудь, *** не стойте! Пропадет девчонка, пока вы тут мне мозги ***! - махнул рукой и побежал к пирамиде.
  - Ведь правда вой какой-то был, - сказал кто-то. - И Машу сегодня никто не видел.
  Шамрай выбросил сигарету, торопливо зашагал к раскопкам. Обгоняя его, бежали студенты, и он включил рацию, быстро скомандовал.
  - Гаврилов, ты где? Похоже, у нас ЧП. Выстави пост у пирамиды, никому не входить! - и заорал в спины парней. - Стоять! Никому не входить! Кому сказал! - и грузно побежал.
  Шлепенкова он застал за откручиванием от штанги камеры.
  - Вот, повесила она, снимала, - буркнул тот. - Только вспомнил. Перетрухал я, начальник, в жизни так не боялся.
  Павел Данилович прокрутил запись, тяжело провел ладонью по лицу. Столпившиеся за его спиной люди потрясенно молчали, потом загудели, возбужденно переговариваясь.
  - Куда ж она делась-то, Данилыч? - с тоской спросил Шлепенков. - Кабы я знал, что так получится, разве пошел? И ее бы не пустил...
  - Не знаю, Максим, - просто ответил Шамрай. - Ты не виноват. Моя вина - не надо было одну ее пускать... Думать будем, искать. В Москву сообщу - пусть людей присылают, оборудование. Вскрывать как-то...
  Через сутки в долине высадился целый десант, зарябили погоны: МЧС, военно-космические силы, следственный комитет, какое-то крутое спецподразделение без опознавательных знаков. Прилетел начальник ЦУП, последним из вертолета вышел мрачный и злой Марк Нетесин. Натащили приборов, просвечивали, простукивали, бесконечно пересматривали видео. Нашли диктофон - видимо, Маша выронила - запись обрывалась на словах '... спирали двигаются'. Моделировали ситуацию - интенсивность освещения, направленность света, в центр вставал доброволец, примерно той же комплекции, что пропавшая.
  - Никаких результатов, - подвел невеселый итог Яшин на вечернем сборе. - Что ж, продолжим попытки, работу не прекращаем.
  - Один вывод сделать все-таки можно, - Нетесин поднялся, отошел к темному окну, смотрел на огни и деловую суету возле пирамиды. - Надо пересматривать план работ на Марсе, категорически запретить вскрывать пирамиду. Даже если придется сообщить экипажу причину.
  - Экипажу сообщать придется в любом случае, - Яшин тоже встал, прошелся по тесному проходу. - Если мы не найдем Марию Всеволодовну в ближайшие тридцать шесть часов, - и через паузу. - Мы - дети, которые из песочницы полезли в ядерный реактор. Глупые и самонадеянные дети...
  
  Мне снился ужасно странный сон. Я видела незнакомые города, людей в странных одеждах, удивительные механизмы, двигающиеся по нескончаемым огромным тоннелям, летательные аппараты в небе, похожие на тот, на котором наши улетели на Марс. Я слышала разговоры на языке, которого не понимала, и читала надписи, сделанные иероглифами, и эти знаки были также привычны глазу, как кириллица или латиница. Сон был ужасно интересный, и я думала, что его надо обязательно запомнить и Саше рассказать. Потом стало холодно и в туалет захотелось, сон рассыпался на перепутанные кадры. 'А какой сегодня день недели?' - лениво подумала я. - 'Вставать пора или выходной, поваляться можно?' Потянулась за телефоном, но рука наткнулась на мокрый холодный камень, я вздрогнула, подскочила, мгновенно все вспомнив. Открыла глаза и ... ничего не увидела. Темнота была абсолютной, я никогда не бывала в месте, где свет отсутствовал совсем. Самой темной ночью у тьмы есть оттенки, а сейчас чернота сдавила меня, и от ужаса пробил озноб, так, что волосы зашевелились. Руки тряслись, сумбурно неслись мысли: 'Свет... свет... Телефон! Телефон, где телефон?!' Потянулась к карманам, не сразу попала. Все же нащупала, чуть не выронила, испугавшись еще сильнее, хотя, казалось бы, некуда, активировала экран. Часы показывали восемь сорок. 'Во сколько я пошла в пирамиду? В полседьмого. Пока мы со Шлепенковым возились, сколько прошло? Полчаса, минут сорок от силы. Значит, я тут полтора часа. Наверху хватились уже. Ищут. Скоро найдут. Так, а позвонить?' Проверила - сигнала не было, конечно. Включила фонарик, попробовала осветить пространство вокруг. Под ногами камень, до стен и верха луч не достает. Паника давила, причем на самое чувствительное место, и я с трудом поднялась на затекшие ноги, сделала несколько шагов в сторону, направив фонарик под ноги и тщательно проверяя, прежде чем наступить - не хватало еще раз провалиться или упасть и ногу подвернуть. Вернулась на прежнее место, насколько могла судить, конечно. Было зябко, хоть я была в джинсах и толстовке, от страха и стылого камня.
  - Не сиди на холодном, Маша, детей не будет, - бабушкиным голосом сказала я себе. Опустилась на колени, села на пятки. - Потерпи, скоро тебя найдут.
  После выплеска адреналина навалилась слабость, ужас не отпускал. Никак не хотелось выключать фонарик - от пятна света было как будто даже теплее - но голос разума пробился как-то, и я выключила. Зарядка не вечная.
  Темнота и тишина давили, и я начала говорить вслух, убеждать себя, успокаивать. Честно - получилось плохо. Я читала стихи, пела песни, переводила пропетое на английский и с английского на испанский, голос дрожал и слезы катились, но я упорно говорила, говорила, смахивая слезы, пока губы не пересохли, и ноги не свело до судорог. Перевалилась на бедро, потерла сведенные мышцы. В плечо впилась лямка от рюкзака, о котором я совершенно забыла. Включила фонарик, сняла рюкзак, посветила и вскрикнула от радости.
  - Машка, живешь!
  Бутылка с водой, литровая, полная. Шоколадка. Два, нет, три яблока. Фонарик! Светодиодный фонарик, и батарейки в нем новые, Саша заставил поменять перед отъездом. Покосилась на экран - заряда батарейки две трети осталось. Так, фонарик выключить и только время смотреть. На время упорно не смотрела, но цифры сами лезли на глаза. Двенадцать ноль пять. Попила, сделала несколько глотков и остановила себя - воду надо экономить. И батарейки. Опять темнота, окончательно замерла, встала, попрыгала. Плакала, пела, говорила, орала, пока не кончились слезы и голос. Свернулась улиткой, лежала, надеясь, что вот открою глаза и кончится кошмар, я проснусь дома. Забылась то ли во сне, то ли в оцепенении, когда очнулась, долго не двигалась. Телефон в руке высветил девятнадцать семнадцать.
  - Тебя не найдут, - хрипло сказала я. - Не найдут. Ты умрешь здесь от жажды, голода и переохлаждения. И что, ты хочешь умереть сидя на одном месте, ожидая эту самую смерть? Так с ума сойти можно. Вставай. Делай что-нибудь. Осмотрись. Вставай!
  - Вспоминай, ты же видела макет, что там внизу было, какой объем? Верхняя полость объемом около трехсот кубометров, вторая чуть больше пятисот. Это значит, от стены до стены шагов двадцать-тридцать, - я включила фонарик, посветила, пошла осторожно. Стены и пол блестели в отраженном свете. - Наверху стены другие, а здесь везде обсидиан, - провела рукой. - Никаких знаков, изображений.
  Повела лучом вдоль стены к потолку. Мощности фонарика не хватило, чтобы увидеть, где заканчивается стена.
  - Тут высота пятиэтажного дома, а при объеме пятьсот кубометров площадь тогда должна быть метров тридцать пять... На схеме по-другому... Так, теперь в ширину, - потопала, считая шаги. - Пять, двенадцать, двадцать, двадцать шесть, тридцать восемь, сорок шесть, пятьдесят восемь, - еще пару шагов и уткнулась в стену. - Тридцать метров... Значит, я не во вторую полость попала? Или на макете она неправильно отобразилась? Попробую вдоль стены пройти...
  Поправила рюкзак, осторожно пошла, держась одной рукой за стену, а во второй держа фонарик, опять отсчитывая шаги. На второй сотне остановилась.
  - Надо проверить, вторая стена на месте? - спросила я сама у себя, согласилась, пошла направо. - Точно, шестьдесят шагов, - опять пошла вдоль стены. Триста шагов. Остановилась, слыша свое дыхание. - На тоннель похоже. А в тоннеле что бывает, Маш? Правильно, указатели или разметка, а, неважно, как называется. И почему ты их тогда не нашла? Или плохо ищешь, или не дошла еще.
  Бросила считать шаги, начала вглядываться. Через две тысячи шагов - около километра - меня вдруг осенило.
  - А почему ты ищешь что-то на высоте собственного роста или чуть выше? При такой высоте? Это может быть на середине стены или еще выше, - попробовала посветить повыше. - Нет. Бесполезно это все...
  Присела у стены, съела яблоко, кинула в рот дольку шоколада, сосала ее, как карамельку. От страха, усталости и апатии есть совсем не хотелось. На секунду включила телефон - одиннадцать вечера. Три глотка воды, еще два. Хватит. Больше нельзя. Легла, свернувшись, пристроив под бок рюкзак - хоть как-то защититься от холода. Лежала в темноте, чувствуя себя чудовищно одинокой. Никогда я не ощущала свое одиночество так, как сейчас. Никто не мог мне помочь, ни один человек на Земле. Или на Марсе. Я всхлипнула. Больше, чем себя, мне было жаль Сашу. Родители, я уверена, по-филосовски спокойно отнесутся к моему исчезновению, а вот Сашка... Он не заслуживает еще одной потери... Разрыдалась. Плакала, пока не обессилела совсем, шептала.
  - Пожалуйста. Пожалуйста! Я никогда не просила, я никогда не верила, но если Ты есть - помоги!
  Не знаю, на что я надеялась, какого чуда ждала. Что разверзнется стена или потолок, или меня немедленно телепортирует куда-то в цивилизацию, но ничего похожего не случилось, конечно. Всплеск эмоций выбил все мысли из головы. Отупение. Отчаяние. Безнадежность. Забытье.
  Проснулась я от холода. Вяло пошевелилась, но вставать и двигаться не хотелось. Зачем? Скоро не будет еды и воды, уже сейчас обезвоживание.
  - Лучше бы воздуха не было, умерла бы быстрее, не мучилась.
   'Но ведь воздух есть', - подумалось отстраненно. - 'Чем он пахнет, воздух?'
  - Ничем не пахнет, - я на всякий случай принюхалась. - Ни сыростью, ни тухлятиной. Свежий воздух...
   'А откуда тут свежий воздух, Маш? Вы, когда только пирамиду открыли, даже снаружи чувствовался спертый, мертвый такой запах'
  - Наверное, откуда-то поступает. Воздуховоды, расщелины, трещины.
   'Правильно. А если они есть, то сквозь ни не только воздух, но и свет проникает?'
  - Нет никакого света, - возразила я. - Темнота.
   'А времени сколько, посмотреть не хочешь?'
  Посмотрела. Три ночи. Из чувства противоречия возразила.
  - Но ведь я утром провалилась, а света не было.
   'Это там не было, а если пройти дальше, насколько сможешь, то, может, и увидишь'.
  - А если не увижу? Если вообще мне не надо было никуда ходить, а там ждать?
   'Не ной. На себя наплевать - про мужа подумай. Как бы он поступил? Сидел, ждал, как амеба?'
  - Нет. Саша бы действовал, боролся.
   'А ты? Ты?'
  - Я попробую, Саш, - пообещала я неуверенно.
   'Надо поспать', - мысли путались. - 'Спи, все будет хорошо'.
  Я вдруг поверила. Расслабилась, кажется, даже согрелась. Засыпала почти спокойно. И точно знала, что я - не одна.
  
  
   Глава 11.
  
  
  
  Сутки своего грандиозного провала я отметила, шагая вдоль стены и подбадривая себя.
  - Прежде чем куда-то идти, нужно запастись хорошей веткой, чтобы отмахиваться от слонов.
  - Куда-нибудь ты обязательно попадешь. Нужно только достаточно долго идти.
  - Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее.
  И, наконец:
  - Встретить бы кого-нибудь разумного для разнообразия.
  Когда все сорок правил девочки Алисы были повторены на родном и на языке оригинала, горло пересохло, а ноги ломило от усталости, я остановилась. Время я не смотрела, фонарик включила на минимум. Глаза, видимо, привыкли к темноте, да и пол был очень гладким, упасть я больше не боялась. Съела яблоко, посчитала, что оно достаточно сочное, чтобы не пить, посидела, пока не почувствовала, что клонит в сон. Встала, потому что спать нельзя. Ноги устали, я подумала, и сняла кроссовки. Пусть пол холодный, на ходу не замерзну. Борясь с желанием достать бутылку и выпить все залпом, засунула в рюкзак обувь, закинула его на плечи, пошла. Тупела потихоньку, ни одной мысли не могла додумать до конца. Сосредоточилась на ощущениях - тактильных, обонятельных, слуховых, визуальных. Перечислила в порядке убывания. Чувствую гладкость и холод стен и пола. К сожалению, чувствую как пахну, слышу 'шлеп-шлеп' своих шагов и сопение. Вижу бледное пятно света, медленно ползущее по стене и внезапно куда-то проваливающееся... Стоп, стоп... Проваливающееся?! Остановилась, дрожащими руками прибавила мощность, посветила. Тоннель расширился до огромного зала и из него лучами теперь уходили три ответвления.
  - Автостанция, - раздумчиво сказала я. - А на маршрутку я опоздала.
  Осторожно обошла все три тоннеля, насколько возможно, рассмотрела. Один, слева, как мне показалось, меньше остальных, два других ничем от старого не отличались.
  - И куда теперь, Маша? Мы пойдем на север?
  Сердце вдруг возбужденно стукнуло. Я знала, что мне непременно надо идти влево. Почему - не спрашивайте.
  Снова считаю шаги, на ходу понемножку грызу шоколадку. Знаю, что пить захочется, но сил от голода уже нет, желудок сводит.
  - Кажется, он сужается... Почему кажется, точно сужается. Прошлый раз по ширине было восемнадцать шагов, теперь четырнадцать.
  - ... пятьсот шесть. Блин! - я сбилась, не сразу поняв, что случилось. Пошевелила мокрой ногой.
  - В лужу наступила, - неверяще проговорила я. Отступила, стащила рюкзак, села и обулась. Помедлила, потому что от забрезжившей надежды заколотилось сердце, поднялась и двинулась вперед.
  Лужа мало, что не кончалась, она становилась глубже. Не по щиколотку, но два-три сантиметра точно. Я шла медленно, тщательно осматривая стены и ставший низким потолок, и была так сосредоточена, и так привыкла к глухой тишине, что не сразу поняла, что странный звук в ушах - это звук капающей воды. Свет фонарика заметался по стене и выхватил наконец из темноты наклонно выступающую из верхней части стены сначала одну каменную трубу диаметром около семидесяти сантиметров, потом еще несколько меньшего диаметра - от нескольких сантиметров до полуметра. Вода сочилась как раз по самым нижним, маленьким. Что в там в большой, я не видела - до нижнего края я едва доставала макушкой. Зацепилась за скользкий край, оперлась ногой на нижнюю трубу и подтянулась. Заорала, оскальзываясь, потому что за секунду, что я повисла на мокром камне, я увидела далекую светлую точку.
  Я не знаю, сколько я ползла по этой узкой наклонной трубе. Ползла медленно, толкая перед собой рюкзак. Тесно, скользко, толком не оттолкнуться, тело затекло. Пожалела, что не сняла куртку. Мокрая от пота, я по сантиметру проталкивала тело туда, к светлой точке. Было очень страшно, очень. Я боялась умереть в этой трубе, застрять, как крыса в крысоловке, задохнуться. Плакала, скулила, умоляла о помощи и тащилась, протискивалась - на сантиметр, на четверть, на полметра. Снова, снова. И когда я отчаялась и окончательно обессилела, дрожащими руками в очередной раз толкнула рюкзак, вдруг не почувствовала сопротивления. Приподняла голову, последним усилием подтащила себя к краю и мешком вывалилась наружу.
  Пришла в себя, с трудом разлепила мокрые ресницы, перевернулась. Пещера или расщелина между скалами, высоко над головой кусочек блеклого неба. Дождь, подо мной вода, она и текла в 'дренаж'.
  - Спасибо, - сказала я небу. - Я живая.
  Потянулась к рюкзаку, села, вытащила телефон и попыталась набрать 112. Можно же и при разряженной батарее делать экстренный вызов, но телефон никак не отозвался. Голова совершенно не работала, и единственное, на что меня хватило - встать и обойти место, в котором я оказалась. Ни малейшей щели, только наверху, но туда я не забралась бы и неделю назад, когда сил было побольше.
  - Что же делать-то? - обреченно спросила я. - А?
  Глядела на бесполезный телефон, и вдруг...
  - На большинстве аккумуляторов мобильных телефонов три контакта, два из которых подают питание, а один нужен для измерения уровня заряда, посередине, видишь? - говорил мне Саша, распотрошив сдохший смартфон. - Если этот контакт заклеить скотчем или подложить кусок бумаги и вставить обратно, устройство можно обмануть - оно не сможет измерить уровень заряда и включится. Не надолго, конечно, но на короткий звонок хватит.
  Прежде чем засунуть обертку от шоколадки в аккумулятор, задумалась - а куда я звонить хочу? В МЧС? Как я объясню, где я? Смогут они меня засечь? А если Шамраю позвонить? Я же максимум километрах в десяти от них, а там наверняка специалисты прилетели, оборудования натащили. И я решилась.
  Ни с первой, ни с третьей попытки мой фокус не удался. Я вспомнила, что в таких случаях еще советуют аккумулятором постучать, или по аккумулятору. Проделала и то, и другое, опять вставляла бумажку - ровную, смятую, в один слой, в несколько. Совсем стемнело, когда смартфон моргнул и включился. Дрожа от волнения, я открыла последние вызовы и нажала кнопку.
  
  После вечернего совещания мужчины вышли из душного кабинета, задержались у входа, покурить, как будто не дымили без остановки всё совещание. Шамрай отошел на несколько шагов, из освещенного круга. За пятьдесят с гаком лет он не раз испытывал чувство вины, но такого - никогда. 'Раньше в такой ситуации офицеры стрелялись', - мрачно и тяжело думал он, прикуривая одну сигарету от другой. - 'Уволюсь, на заимку уеду, лесником'. Телефон в кармане завибрировал. Говорить ни с кем не хотелось, но не взять трубку - это по-бабски, и он, не глядя, сунул трубку к уху.
  - Шамрай. Слушаю.
  - Павел Данилович, - услышал он, не веря. - Это Маша Колодей. Я на поверхности, но тут скалы или пещера, я не выберусь. Помогите мне, пожалуйста! Не дослушав, Шамрай заорал, разворачиваясь.
  - Она на связи! Отследите ее, мать вашу! - и только потом ответил. - Жива, слава Богу! Теперь все. Теперь найдем, слышишь, найдем, девочка!
  
   'Найдем'. Какое короткое слово. Какое замечательное слово! Осталось только подождать, когда слово станет еще короче - нашли. Дождь все шел, от жажды я теперь не умру точно, но вполне могу умереть от холода. Я вся мокрая, а к ночи заметно похолодало. Трясясь, сняла куртку, положила ее в трубу, кое-как запихнулась сама, стараясь лечь на куртку, не сдвинуть ее, подтянула рюкзак. Холодно, сыро, голодно. Ничего, Машка! Потерпеть чуть-чуть и все...
  Ночь была длинной, я не спала ни минуты, совсем закоченела. Прислушивалась, но ни голосов, ни звука машин или вертолетов не услышала. Только дождь о камни, ветер и голоса. Злые голоса окружили меня и шипели, зудели, скреблись в голове. 'Это от голода и усталости' - твердила я про себя. Вслух говорить я не рисковала - мне казалось, что лучше затаиться, или голоса накинутся на меня и...
  
  - Где она?! - Эмиль Бургард, майор, командующий группой спасателей, увеличил масштаб интерактивной карты, на которой мигала зеленая точка. - Это же Рытый.
  Шамрай дернул головой.
  - Как она туда попала? - спросил, ни к кому не обращаясь.
  - Так, хватит, - рявкнул Яшин. - Докладывайте.
  - Мыс Рытый, находится в ста пятидесяти километрах от горы Ехе Ёрдой, на северо-западном берегу озера Байкал, - подобрался Бургард, начал говорить сухим уставным голосом. - Название получил из-за рельефа - весь мыс изрыт руслами пересохших рек и ручьев. Территория Байкальско-Ленского заповедника, посещения запрещены, как в силу статуса территории, так и неформально: согласно верованиям бурят, доступ чужаков в шаманское место силы должен быть строго ограничен, - помолчал, потом продолжил. - В 2002 там зарубили биолога - за неуважение к духам. Просто потому, что он причалил к берегу.
  - А если без мистики, что там? - поморщился Нетесин.
  - Каменная стена протяженностью ровно 333 метра, частично разрушенная. Весь мыс плотно заставлен каменными конусами и пирамидами, ориентированными по сторонам света, - угрюмо буркнул Шамрай. - И насчет мистики... Шаманка тут возле пирамиды околачивалась. А после ЧП - пропала. Я вот думаю - а если они ее раньше найдут?
  - Вертолет оборудован для ночных полетов? - повернулся всем корпусом к майору Яшин.
  - Вертолет МЧС - да.
  - Наш тоже, - отозвался крепкий высокий офицер спецподразделения, коротко представившийся 'Аким' - то ли имя, то ли позывной.
  - Вылетаем, готовность десять минут, - скомандовал Яшин. - Нетесин, Шамрай, со мной полетите.
  
  Кажется, все-таки провалилась в забытье, из которого меня выдернули дерганые звуки колотушки или шаманского бубна и гортанные крики. Ночь была на изломе, уже не ночь даже, а серые предрассветные сумерки. Дождь перестал, я выбралась наружу, натянула куртку. Холодно не было, наоборот, я вся горела. Видимо, простудилась, все-таки. Ходила по своей 'тюрьме', подпрыгивала, приседала. Шум тем временем нарастал, мне показалось, что я чувствую дым от костра, и противную вонь, как будто горелой шерстью. Какофония звуков и запахов нарастала, как и внутренний жар, голова у меня закружилась, в глазах потемнело - больше ничего не помню.
  
  Белый потолок, бледно-зеленые стены, тусклый свет. Кто-то берет меня за запястье прохладной рукой, трогает лоб. Открыла глаза - Катя Русанова, в медицинской униформе веселенькой расцветки. Какие-то трубки ко мне тянутся...
  - Катя, а что со мной? - я пошевелилась, недоуменно оглянулась. - Мы где?
  - Дома, Машунь, в нашем медцентре, - Катя прижала меня обратно к подушке. - Нет, не вставай! Секунду, я капельницу уберу и будем завтракать, - она что-то сделала с моим плечом, я посмотрела и поежилась - из зеленого пятна торчал катетер.
  Катя отставила стойку, взяла со столика поильник, перелила в него что-то из термоса. - Сейчас бульон, а потом я тебе компота дам.
  - Кать, пить хочу. Дай воды, - попросила я, облизнув пересохшие губы.
  - ... думали, проклятие египетских пирамид, загадочный вирус подхватила. Нет, родная тотальная двусторонняя пневмония смешанного типа, - весело рассказывала мне Катя Русанова, только глаза над маской почему-то подозрительно блестели. - А это мы вылечим.
  Меня нашли неделю назад, в бессознательном состоянии, с температурой за сорок и затрудненным дыханием. Спецбортом отправили в городок, обеспечили полноценную диагностику и консилиум лучших специалистов, но ни в какую другую клинику не отдали. А Катя с Милой отправили детей бабушкам и дедушкам и дежурили возле меня, сменяясь. И когда в себя пришла, ни на минуту одну не оставляли, пока мне вставать не разрешили, а потом навещали по три раза в день, таскали бульоны и протертые супчики, кисели и котлеты паровые, чистое белье, развлекали меня разговорами, помогали мыться... Я плакала каждый раз, когда оставалась одна. Сейчас роднее их на всей планете у меня никого не было. Саша только, но он же на другой!
  Первый разговор с ним мне разрешили через несколько дней. Держалась бодро, старалась не кашлять. Уверяла и клялась, что чувствую себя хорошо. Он знает только, что я заболела, а что пропадала - нет. И то, у него такие глаза были... Порадовалась, что они никакую пирамиду на Марсе вскрывать не будут, им план полета кардинально скорректировали. Командиру, конечно, причину сообщили, а остальные - люди служивые, и время на 'почему' терять не будут.
  Пролежала в больнице месяц, отлежала все бока. На работу меня не выпустили - еще месяц амбулаторно долечиваться.
  - Вот что, Маша, - собирая по палате мои вещички (за месяц я барахлом обросла изрядно), начала Мила. - Поживешь у нас на даче. Тебе воздух нужен, да и дома заскучаешь, будешь какую-нибудь работу работать. А там - сплошной релакс и усиленное питание. Надо-надо, - прервала она мои возражения на вдохе. - Муж не узнает, худая стала, как подиумная вешалка.
  - Мила, - я еле-еле говорила от подступивших слез. - Мне и так неудобно... Вы с Катей столько для меня сделали! Родители звонили раз в неделю, приехать все только собираются, а вы...
  - Тихо-тихо-тихо, - Мила бросила тряпки, обняла меня. - Нельзя плакать. Надо улыбаться и повышать сопротивляемость организма. Так, я сегодня у тебя ночую, вещи перестираю, соберу чемодан, завтра едем.
  - А дети как же?
  - Так они там, сегодня же пятница. Их деды увезли.
  
  Может, для кого-то это привычно, а для меня... Надо мной в три года так не тряслись родные, как в тридцать чужие люди. Я спала часов до девяти, до половины десятого. Потом завтрак - едва отбилась, что бы в постель не приносили. Дальше меня возили за грибами или гулять по пожухшему лугу - если было тепло, а если холодно и дождь - топили камин, и мы играли в карты или смотрели телевизор. Обед и обязательный послеобеденный сон и ранний отбой. Иногда разрешали помочь по хозяйству - хлеб нарезать и чай налить, например. В свободное от меня время женщины вязали, вышивали, плели бисером - очень красиво. Мужчины ставили наливки и гнали самогон, коптили мясо и рыбу. Вадим Олегович в результате сложной комбинации с использованием, как я подозреваю, военно-транспортной авиации, получил посылку с северов - муксун, нельма и оленина, очень много (слово 'очень' надо долго тянуть). Еще прислали кое-что непосредственно для меня. Барсучий жир.
  - Лучшее средство при лечении легочных болезней, - довольный Вадим Олегович брякнул поллитровую банку на стол. - Столовая ложка на стакан козьего молока три раза в день - и все!
  - Я с соседкой договорилась, - успокоила меня Татьяна Николаевна. - Она нам будет каждый день приносить.
  В первый же день лечения я поняла - мне точно 'все'. Конец, полный песец и кобздец, как говорит Евгений Григорьевич. Это страшная гадость! Пить невозможно! Но надо. После этой отравы меня поят шиповниковым сиропом на меду, а чтобы ничего не слиплось, травяным отваром: корень алтея, шалфей, солодку, почки сосны, анис в равных пропорциях. О, забыла совсем. Еще я лечусь чесноком. Десять головок чеснока на литр водки, настаивать восемь дней, пить пока не помрешь, то есть не вылечишься, не вылечишься, конечно.
  Я ерничаю от смущения и огромного, нереального чувства благодарности. Не знаю, что больше помогло - народные средства или искренняя доброта Янтаревых и Серебро. Но через месяц, на контрольном осмотре, результаты были просто отличные!
  
  Меня, наверное, орденом наградят. Или медалью, за защиту государственной границы. Совершенно точно установлено, что вся наша страна, включая Крым, Поволжье, Алтай, Урал, Сибирь и Дальний Восток, пронизана тоннелями. Тоннели идут дальше в Европу, Азию, не исключено, что под океанами есть проходы в Америки, Антарктиду, Африку, потому что там также есть подземные сооружения. Вот в Австралии их нет, почему-то. Найдены целые подземные города, разветвленная сеть тоннелей и галерей, простирающаяся на десятки и даже тысячи километров. И это не те древние наземные города, что разрушились и со временем руины их покрылись землей и лесами. Это именно подземные сооружения, воздвигнутые неизвестным нам способом прямо в подземных скальных породах. Тоннели не просто пробиты, а как будто выжжены, и их стенки представляют собой застывший расплав горных пород - гладкий, как стекло, и обладающий необычайной крепостью. Некоторые тоннели выложены кирпичом и имеют сложнейшие в технологическом отношении своды. Кроме этого, во многих частях света обнаружены вертикальные, абсолютно прямые, как стрела, колодцы с такими же оплавленными стенками. Эти колодцы имеют разную глубину - от десятков до нескольких сотен метров, их назначение еще придется понять. Так же оказалось, что тоннели и залы создателями использовались не только для передвижения, но и как рассчитанные на длительный период хранилища ценной информации. Вообще, основное отличие древних тоннелей от природных и современных подземных объектов заключается в том, что, как ни странно, древние объекты отличаются совершенством и удивительной точностью обработки, идеальной направленностью и ориентацией. Их также отличают громадные, циклопические размеры и запредельная для человеческого понимания древность.
  Работы у нас и без Марса привалило, мне штат втрое увеличили. Теперь никакая Ира Кан мне не страшна, основной коллектив меня знает, остальные - не смутят ни при каких обстоятельствах. Вообще, я последнее время о людях думаю только в превосходных тонах. Даже стыдно, что над Максом Шлепенковым смеялась, а он так за меня переживал, и сильно помог. Нашла его номер, позвонила, долго благодарила. А к Шамраю в университет я летала, когда выздоровела. Встретили меня там как свою, кинулись обниматься и студенты, и преподаватели. Хлюпала носом, улыбалась, смахивая слезы. Провела открытую лекцию, сходили пообедать. Улетала, обменявшись адресами, пригласила Павла Даниловича с командой к нам, посмотреть, опытом обменяться. Договорились на зимние каникулы.
  Было что показать - нам везли находки отовсюду. В горах Алтая, в северо-западной части, тоннель вышел в пирамидообразные горы, а в них экспедиционная группа алтайского археологического центра обнаружила письмена, напоминающие скандинавские руны. Нам прислали очень качественные снимки, на место меня теперь не пустят, увы...
  Протянувшийся с Крыма на восток субширотный тоннель в районе Уральских гор пересекается с другим, вытянутым с севера на юго-восток. На пересечении имеется гигантский поземный зал, на стены нанесены символы, кроме тоннелей есть два ответвления, похожих на длинные залы. В одном, с узким проходом посередине, по стенкам шли полки с древними книгами, толстыми фолиантами. Листы томов - невероятно! - из чистого золота заполнены непонятным шрифтом. Кстати, под это богатство была арендована сейфовая комната в банке, и нам по книжечке возила инкассация - утром и вечером. В этом же зале находилась 'картотека' из нескольких тысяч металлических тисненных пластин размером девять на пять сантиметров, с какими-то значками. Каждая пластина особым образом проштампована.
  Во втором зале пол был выложен блоками со специальным рельефом. На отполированных стенах символ пирамиды соседствует с летающими в небе змеями, их там сотни. На некоторых участках нанесены астрономические понятия и, предположительно, история космических путешествий. Самый странный рисунок - 10 шаров на равном расстоянии друг от друга, размещенных вокруг центра, и напоминает схему Солнечной системы, причем третий шар (Земля) и четвертый (Марс) соединены между собой линией в виде петли. Это подтверждает теорию о связи Земли и Марса какими-то отношениями. В центре второго зала - сооружение вроде стола и семь 'кресел' из неизвестного материала, похожего на пластик. По залу расставлены большие литые фигуры ископаемых ящеров, слонов, крокодилов, львов, верблюдов, бизонов, медведей, обезьян, волков, ягуаров и даже крабов и улиток. А еще огромный каменный 'щит' с изображением человека, стоящего на глобусе. Глобусе Марса, между прочим.
  Огромный объем интереснейшей работы и друзья - единственное, что помогло мне пережить разлуку с Сашей, тревогу за него, женскую тоску. Еще мне надо было долечиться, вернее, пройти курс реабилитации, чтобы ничто не помешало мне забеременеть. Потому что, как бы я не любила работу, как бы не фанатела от нее, приоритет для меня - семья и ребенок. Теперь только так.
  
  
   Глава 12.
  
  
  
  Что я там говорила насчет незыблемых семейных традиций? После того, как он с космодрома вернулся из крайней командировки, перед отлетом на Марс, пришлось внести коррективы. Во-первых, праздничный наряд надевать не стоит. Вообще ничего надевать не обязательно, если вы понимаете, о чем я. Во-вторых, никакой таймер не спасает горячее, и никакой холодильник - заправленные салаты. И в этот раз из нарядов у меня было очень минималистическое кружевное бельишко и халатик, сходившийся только под грудью. Кстати, побочным эффектом барсучьего жира является наеденный третий номер, кому надо - дарю рецепт бесплатно.
  Сашу выпустили из карантина после утреннего обхода в пятницу, я накануне взяла две недели отпуска и ждала его дома. Спалось плохо, я все проспать боялась, да и нетерпение мучило. Вскочила затемно, сбегала в душ, уложила отросшие ниже лопаток волосы, что-то съела, не чувствуя вкуса, и два часа до его прихода металась, не зная, чем себя занять. И когда в дверях щелкнул замок, бросилась в прихожую.
  - Сашка, Сашка! - я повисла на нем, не давая раздеться. Форменная куртка холодила кожу, молния чуть цеплялась за кружева. Мы целовались как безумные, он сжимал меня до хруста в ребрах.
  - Маруська, я соскучился... - через поцелуй. - Пусти, я разденусь...
  - Не могу, - мы прислонились друг к другу лбами. - Я тебя так хочу... Еле дотерпела.
  - Чем быстрее разденусь... - я не дала ему договорить, впилась в него коротким поцелуем, отстранилась, сделала шаг назад, взялась за широкую ленту, потянула, развязывая бант. Не дошли мы до спальни, короче...
  Только часа в четыре, наверное, угар чуть спал и мы выползли из постели в кухню. Я выставила на стол налепленные с вечера пельмени, подготовленные стейки, овощи. Сашка одобрительно угукнул, поставил воду на пельмени, сковородку. Я резала салат, любуясь его фигурой - он кухарил в одних штанах, и я смотрела на четко очерченные мышцы на руках, на сильные плечи и грудь, на тренированный живот и ниже...
  - Маруська, будешь так смотреть, обед накроется, - хрипло сказал муж.
  Определенная часть меня склонна была согласиться, но желудок, натренированный трехразовым питанием Татьяны Николаевны и Ирины Георгиевны, громко возмутился.
  - Ладно, поедим, - нехотя сдалась я, принюхалась. - Тем более, все готово, по запаху слышу. Все, садись, я накрою. А, постой, я соус сделала, достань в холодильнике. И хлеб, хлебопечка давно пропищала. И вино. Где вино? Саш, я забыла куда вино поставила!
  
  
  - Я так боялась, Сашунь, - я прижималась к мужу, выплакивая в родное плечо застарелый страх. - До сих пор иногда просыпаюсь от одного и того же кошмара - темнота, тишина и я выхода найти не могу, - он прижал меня покрепче, поцеловал в макушку. - И все-таки... Знаешь, какой-то момент я вдруг успокоилась, как будто кто-то большой и добрый рядом. Ты только не смейся, но вдруг и правда.. что-то есть? Или, вернее, кто-то?
  - Говорят, в окопах атеистов нет. И в стратосфере, поверь, - Саша перевернул нас на бок. - Так что точно - есть, Маня.
  Мы помолчали, уютно обнимаясь, чувствуя друг друга половинками одного яблока.
  - А еще ты мне накануне приснился, - вспомнила я. - Ругался за что-то. Наверное, так подсознание сработало.
  - Я б умер, если б тебя не стало, - его голос звучал глухо. - Нет, физически я бы дышал, ел, ходил, но летать бы не смог. Существовал.
  - Не надо о плохом, - поцеловала ласково. - У нас теперь все хорошо будет. А когда родим - просто отлично.
  - Давай, - муж оживился. - Что от меня зависит - готов приложить максимум усилий.
  - Пока тренироваться будем, - я хихикнула, потому что щекотно. - У меня через три недели последний рентгеновский снимок контрольный. И все - будем беременеть!
  Через некоторое - довольно продолжительное - время, я страшно захотела пить, и мы пошли на кухню. Там я, конечно, захотела еще и есть, и, пока я кромсала колбасу и сыр на горячие бутерброды, Сашка хлопал дверцами шкафчиков в поисках чая. Да уж, какой удар для его перфекционизма!
  - Марусь, это что? - Сашка подозрительно принюхивался к бутылке с желтоватой жидкостью. - Не пойму, чем пахнет?
  - Это лекарство, я же тебе рассказывала, - объяснила я со смехом. - Так и не осилила допить, а выкинуть рука не поднимается.
  - Все-таки не понимаю, - Саша с сомнением поставил бутылку на место, достал коробку с чаем, но так и оставил ее на столе, нахмурился. - Такая тяжелая форма пневмонии - неужели только из-за переохлаждения?
  - Как сказал Марк Нетесин, 'чертовщинка присутствует'. Вот, например - мне же внезапно плохо стало, Катю спрашивала, говорит - не типичное развитие болезни. Не знаю, Саш, я сама иногда думаю - а шаманка там как оказалась? Ритуал какой-то проводили, никого к этой скале-пещере не подпускали, спасатели чуть не с боем прорывались. А когда меня на носилках поднимали, трос оборвался, хорошо еще, страховка выдержала... Сашка, да ты что? - я смотрела на бледного Сашу, сжавшего жестянку так, что та смялась, как бумажная. - Вот я трепло, зачем я сказала-то? - причитала я, вцепившись в его плечи, зацеловывая губы, щеки, глаза. - Я с тобой, с тобой...
  Мы так никуда и не уехали, хотя, пока Саша на карантине был, думали взять путевки дней на десять, жили дома, тихой размеренной жизнью, выходили только гулять вечером да изредка в магазин. В следующие выходные поехали к Игорю и Миле на дачу. Сашка мне ничего не сказал, а когда приехали, подарил - 'за мою Машу' - Кате, Миле, Татьяне Николаевне и Ирине Георгиевне по огромному - я руками не могла обхватить - букету цветов, каждой ее любимых. Евгению Григорьевичу - карманные часы, Вадиму Олеговичу - портсигар, ему Игорь обмолвился, что кому нравится.
  - Сашка, ты пижон, - объявила раскрасневшаяся от удовольствия Мила, обнимая его. Катя смачно поцеловала моего мужа в щеку, мамы ахали и восторгались, а я стояла рядом с ним и безумно гордилась.
  
  Заботится о близких - человечность,
  Круг близких расширяя каждый раз,
  Пока ты есть и любишь - с нами вечность,
  Любовь - она согреет без прикрас.
  Любовь - она не требует, а дарит,
  И этим наполняет мир собой:
  Стирает, убирает, кашеварит,
  Воспитывает тоже в нас - любовь.
  И шире мир, а сердце больше просто,
  С ней вместе и надежней и сильней.
  Любовь дана для мудрости и роста,
  Ведь каждый станет выше рядом с ней.
  
  Стихи Татьяны Резниковой
  
  
  
  К дню Космонавтики Саше дали майора и квартиру, в том же доме, в котором живут Серебро и Русановы и даже в одном с ними подъезде. Повезло - один из офицеров Центра поступил в академию генштаба и перевез семью в Москву. Вручая нам ключи, Яшин пошутил.
  - Лишние квадраты даем авансом, рожайте скорее, а то уплотнять придется.
  В конце апреля угроза подселения нам уже не грозила. И тест, и гинеколог подтвердили - беременность четыре недели. Сказала Саше, едва сдерживая счастливые слезы. Он был немногословен, но то, как он смотрел, как обнял меня - сильно, бережно, с такой любовью, что я не сомневалась - он не просто рад, он безумно, бесконечно счастлив.
  Я сама была переполнена любовью, готова была обнять весь мир. И так естественно было немедленно позвонить и поделиться радостью с той, что когда-то дала жизнь мне.
  - Мама, здравствуй, - заговорила я, едва услышав 'алло', но больше сказать ничего не успела.
  - Маша, - начала мама трагическим голосом с хорошо выверенными паузами. - Я как раз собиралась тебе звонить. Надеюсь, ты поймешь меня. Мы с папой разводимся. Ты взрослая женщина и должная понять меня...
  И все в таком духе минут десять, я даже не пыталась вставить свою новость. Моя эйфория была так велика, что меня не задели ни мамино равнодушие к причине, по которой я позвонила, ни их развод. Я сказала ровно то, что она хотела услышать и попрощалась. Набрала папу.
  - Тебе мама звонила? - папа был спокоен.
  - Звонила, но я не про это, пап. Я беременна.
  - Ого! Вот это новость! Поздравляю, дочка, и тебя, и Александра. Как чувствуешь себя?
  Поговорили несколько минут, пригласила его на будущее новоселье и попрощались.
  Идея с новосельем для меня была идеей фикс, а для Саша - очень сомнительной, из-за того, что я непременно хотела принимать гостей дома.
  - Маняша, давай в ресторан пригласим? - вкрадчиво уговаривал меня муж. - Я повар никакой, а тебе это все сложно, хлопотно. Устанешь, тебе вредно. Да жара еще!
  - Саш. У нас на новоселье будут мой папа - если приедет - Серебро и Русановы. С нами семь человек. Не надорвусь. Мы у них то и дело столуемся, а сами ни разу не приглашали.
  - На крестины пригласим.
  - На крестины само собой. Но сначала на новоселье. Ничего, будем готовить очень простые блюда, поможешь, я буду все время сидеть, и вообще - на кухне у нас кондиционер, или как там, все время забываю - сплит-система?
  Уговаривала, прибегла к авторитету - мы как раз книжку читали для беременных - автор утверждал, что все наши желания надо исполнять, и новоселью-таки суждено было состояться.
  До знаменательной даты сделали косметический ремонт в спальне и в детской. В спальне мне не понравился дизайн, лофт я и на кухне у себя бы не сделала, что уж про спальню говорить. А в детской - потому, что детская же. Не сомневаюсь, и у нашего ребенка комната будет с изрисованными стенами и пятнами от всего на свете на ковролине. Кухню и смежную с ней гостиную оставили как есть, тем более, что мебель прежние хозяева только-только поменяли. Мы посмотрели и решили, что нам подходит, а они - что им проще новую купить на новом месте. И мы ее выкупили, к взаимному удовольствию. В ремонте я принимала опосредованное участие. Меня привозили в магазин - строительный, мебельный, гипермаркет, неважно - я смотрела, показывала пальчиком 'хочу-хочу', меня везли куда-нибудь есть, возвращали домой и укладывали отдыхать. Потом привезли одобрить ремонт, сборку мебели и работу клининговой компании. Вещи, к счастью, разрешили укладывать самой. Переехали мы довольно быстро - в июне. Новоселье удалось, угощали гостей мясным рулетом с айвой, острыми помидорами, запеченной бараньей лопаткой и тортом-мороженое. С меню мы справились довольно успешно, а десерт нам сделали на заказ.
  Посидели очень весело, гости разошлись - в нашем случае поднялись к себе на шестой и седьмой этаж с нашего четвертого, а мы с папой еще посидели с полчаса в гостиной, пока Саша прибирался.
  - Нике шестьдесят исполнилось, ты же знаешь, она праздновать отказалась. С ума сошла совсем - фитнес, омолаживание, пластика. Не может смириться, что уже не тридцать и не сорок, даже не пятьдесят. Хочет молодость вернуть, завела себе любовника на тридцать, что ли, лет моложе, тренера по фитнесу. На развод ни я, ни она не подали, она все порывается, но так и не дошла до суда. Я сказал, что разводиться не согласен, так что в загсе нельзя, только через суд.
  - Ты надеешься, что она к тебе вернется? - я спросила больше из любопытства, чем от искреннего интереса.
  - Уверен, Маша. Это все пройдет, перебесится. Не хочу, чтобы она старела в одиночестве, а так и будет, сделай она такую глупость.
  Но папа ошибся. В сентябре мама легла в клинику делать очередную операцию, и не в ту, в которой работал давно ведущий ее хирург. Он категорически отказался оперировать, убеждал маму, что с ее сердцем еще один наркоз может быть смертельным. Мама пошла в другую, где за деньги готовы были на все, что закажет клиент, даже ему во вред. Она умерла на операционном столе.
  
  Саша привез меня в Дубну вечером, накануне похорон. В пустом траурном зале нас встретил только профессионально скорбящий служащий. Я подошла к маме, крепко сжимая Сашину руку. Она лежала с закрытым лицом, и я подняла покрывало. Толстый слой грима, привычное холодно-равнодушное выражение, но и обиду, и растерянность читала я... И мне стало невыносимо жаль маму - женщину, не умевшую любить, не нуждавшуюся с моей любви, несчастливую... И жаль, что ничего уже не будет - не поймем друг друга, не сблизимся, даже голос ее я не услышу никогда...
  - Прости, мамочка, - прошептала я, касаясь холодной руки. - Я люблю тебя, мам, - шептала я, задыхаясь от невыплаканных слез. - Прости...
  В глазах потемнело, голова закружилась. Ноги не удержали, и я не упала только потому, что Саша меня держал. Пришла в себя в соседней комнате, на руках у мужа, от резкого запаха нашатыря. Отвела ампулу, что держал работник бюро, прошептала: 'Хватит'.
  - Маша, давай 'скорую' вызовем? - расстроенный Сашка поднял меня поудобнее.
  - Нет, давай к папе. Мне лучше уже.
  Донес меня до машины, осторожно поставил, придерживая, пока открывал дверь, усадил.
  - Может, все же в больницу? - спросил, включая зажигание.
  - Нет. Нормально. Катя дала что-то, сейчас приедем, найду и выпью. Ты не беспокойся, Саш. Правда, все прошло уже.
  Дома Саша проводил меня в душ, заварил слабого чая, добавил несколько ложек сахара, и я, допив чашку, окончательно пришла в себя.
  - Ляжешь?
  - Давай посидим. Папу надо дождаться.
  - Маша, не обижайся, но на кладбище я тебя не пущу.
  - Я не пойду, Сашуль. Сходим проводить, я даже из машины не выйду.
  Пришел папа, мы посидели в темноте, молчали, перебрасывались ничего не значащими фразами. Горько было, что у нас, отца и дочери, даже теперь не было чего-то общего, даже горя.
  - Марина прилетит завтра утром.
  Я покивала. Марина - папина сестра, но мы не общались с ней с бабушкиных похорон восемь лет назад, если не считать смс к праздникам. Да и раньше также, причем здесь похороны.
  - Мы спать пойдем, пап.
  - Хорошо, отдыхайте. Ты береги себя, дочь, - неловко поцеловал меня в щеку.
  Утром он ушел рано, а я лежала, смотрела, как Саша ходит по квартире, рассматривает немногочисленные фотографии, вещи.
  - Маша, - начал неуверенно. - Тебя нет здесь.
  - Да, - я поняла, о чем он. - Меня давно здесь нет.
  Я все же подошла к могиле, когда все разошлись. Положила букет с черной лентой к кресту с простой табличкой. Шаталина Вероника Дмитриевна, две даты. Между ними - жизнь.
  - Саша, зайдем в церковь, и поедем домой, хорошо? Папе я позвоню сейчас, предупрежу, что на поминках нас не будет.
  - Плохо себя чувствуешь? - забеспокоился муж.
  - Нет, но я не хочу. С ней я попрощалась, папа поймет, для остальных причина у меня уважительная. Да и какая разница...
  
  - Мария Всеволодовна, отчет подпишите? - в кабинет заглянул Сергей Корунов. - Я поправил, как вы сказали.
  - Давай посмотрю, - я положила сравнительные таблицы, кряхтя, слезла с дивана, перешла за рабочий стол.
  Диван в офис привез муж, чтобы у меня спина отдыхала и ноги не отекали. Очень удобно, правильно Уинстон Черчилль сказал - не сиди, если можешь лежать. Подписала отчет, проверила почту, ответила на пару писем, пометила совещание в ежедневнике. На приставке мягко поблескивали игрушки на елке. Правильно, скоро новый год, и да, я должна быть в декрете. Но я работаю. Не полный день, иногда четыре часа, иногда шесть, по самочувствию. Что мне дома-то делать? Во всех смыслах - нечего. Саша готовит, убирает, гладит. Купил посудомойку, загружает и разгружает ее тоже сам. Он работает, девочки работают, что мне - телевизор смотреть и в интернете залипнуть? Лучше уж любимым делом заниматься. Полежу на диване своем часа два - выйду погулять, у нас кругом парк и свежий воздух. Вернусь, поруковожу - обед, пока в столовую иду - опять прогулка. Еще пара часов и пешком домой, медленно-медленно, медитативно даже. Иногда, по погодным условиям, беру такси или меня подвозят парни из отдела. Дома на скандал не нарываюсь, готовить не пробую. Дремлю или читаю, пока Саша не придет. Ужинаем, опять прогулка или в гости на полчаса. Так колобком и докачусь до родов. На новый год ничего не планируем - у меня срок первого января рожать. Вообще, хочу умудриться и родить тридцать первого. Не знаю почему, такой у меня беременный бзик. Вообще, наверное, беременность штука не плохая. Конечно, сначала тошнит, потом изжога мучает, толстая и неповоротливая становишься, а еще плаксивая и раздражительная, но терпеть можно. Самое плохое - у меня спина очень болит. Но и тут есть средство, меня Катя с Милой научили. Становишься на колени на ковре, опираешься на локти и спина прекрасно расслабляется. Ребенок плавает себе, как в аквариуме, не пинается. Всем хорошо. Пока срок был поменьше, моя гимнастика заканчивалась сексом каждый раз, когда Сашке случалось быть дома, потому что заводила нас обоих до звезд в глазах. Одно время муж решил, что брачные игры мне вредны, и уговоры, что мне самой хочется, не помогали. Так только так и спасалась, физкультурой.
  Муж звонит, легок на помине.
  - Привет!
  - Привет, Маруська. Выходи, я приехал. Сегодня ветрено, пешком замерзнешь.
  - Рано ты, - я посмотрела на часы, выключила компьютер.
  - В отпуск ушел. И ты, кстати, тоже, с завтрашнего дня. Попрощайся там со всеми, теперь долго не увидитесь.
  Вот так. Без предупреждения, без пары дней дела сдать. Ладно, что ж делать, муж - глава семьи.
  - Адьян, - позвала я. Продолжила, когда заместитель зашел, присел напротив. - Завтра приду на часок, окончательно все тебе передам по административной части. Спецчасть Марк Нетесин обещал курировать, ну и я помогу на первых порах, так что звоните и ты, и Клим с Эвелиной, не стесняйтесь. Хорошо?
  - Иди уже, Мария Всеволодовна, - насмешливо ответил Лиджиев. - В декрет. Тебе рожать завтра, а ты все про работу. Постараемся продержаться, не развалим отдел за полтора года.
  И я ушла. С легким сердцем.
  
  Собираться в роддом я стала утром тридцатого. Чтобы чуть что - так в полной готовности, как солдат по тревоге. Сумку уложила, голову помыла, и все, делать больше нечего, только бояться.
  - Саш, а мы еще подарки на новый год не покупали, - поделилась я с мужем заботой. - Я хотела всем Серебро и Русановым купить.
  - Давай купим, - согласился Саша. - Все равно я в продуктовый хотел ехать.
  - У нас нормальные не найдешь, - объяснила я мужу. - А хочется с душой выбрать.
  - Ладно, Марусь. Напиши список, я в Ногинск съезжу.
  - Я с тобой поеду, Сашуль. Я дома одна исстрадаюсь, а тут полчаса езды всего по хорошей дороге. Утро, в сторону области вообще потока нет...
  Ныла минут пятнадцать, пока не сдался. День и правда хороший - в меру морозный, солнечный, праздничный просто. Выехали в начале одиннадцатого, у меня настроение подскочило, как давление у бабки, я даже запела.
  - Раз морозною зимой
   По тропинке лесной
   В теплой шубе меховой
   Шел медведь к себе домой...
  - Слушай, я эту песенку с детства не слышал, - восхитился моими вокальными талантами Сашка.
  - Не знаю, вспомнилась откуда-то. Я ее любила очень, когда маленькая была, не знаю почему. Пела ее сама себе на ночь...
  - А еще знаешь? Маленькой елочке там, или про зайца? - отвлек меня от грустных мыслей Саша.
  - Про какого зайца? - удивилась я.
  - ... под елочкой скакал! - почему-то басом пропел муж. Я хихикала, пела 'про зайца', пока не увидела указатель 'Ногинск 1'.
  - Саш, а что нам в Ногинске делать? Тут до Павлова Посада полчаса.
  - Ты с самого начала ни в какой Ногинск не собиралась, а мою бдительность усыпляла? - раскусил меня любимый.
  - Ты представить себе не можешь, как я хочу шаль павлово-посадскую, - пожаловалась я. - Себе по каталогу присмотрела, девочкам. Тебе кашне купим.
  - Кашне? - подозрительно переспросил.
  - Это шарф такой красивый, - я рассмеялась. - За компанию Артему с Игорем купить можно.
  - О, женщина, коварство тебе имя, - смирился Саша, перестраиваясь в другой ряд.
  Мы немного погуляли, сходили в музей, накупили платков, шалей (и кашне), в магазине народных промыслов набрали игрушек для 'серебрят' и Катиного малыша. Сыночку купили филимоновские колокольчики - мышку и оленя, волчок, свистульку... Воз и маленькую тележку. Зашли погреться в кафе, оказалось, вкусно кормят.
  - Довольна? - Саша улыбался. - Не устала?
  - Хорошо, Сашуль. Нагулялась, в сон клонит. Я подремлю, ага?
  - Спи. Давай, сиденье поудобнее сделаю? - но я уже не слышала, уснула, как маленькие дети засыпают - на ходу.
  Проснулась от резкой остановки - машину дернуло. Испугаться не успела, но удивилась - Саша очень аккуратно водит, особенно теперь. Открыла глаза - Саша включил аварийку, выскочил из салона, полез куда-то под капот. Я вытянула шею, как будто бы это помогло увидеть, чем он там под машиной занимается. Не успела я решить, выходить или нет, как Сашка открыл дверь с моей стороны и протянул мне что-то на ладони. Я машинально взяла. Котенок?! Мокрый, ледяной весь, но живой, лапка дергается.
  - Саш, откуда?..
  Он обошел машину, сел на свое место, плавно тронул машину.
  - Тут выезд на трассу от поселка, я фуру пропустил, с нее на повороте упало что-то и шевелится. Хорошо, заметить успел и притормозить, и он удачно спланировал, а то все, разбился бы байкер.
  - Саш, он не двигается почти, замерз, по-моему. Надо его завернуть во что-то, - я начала снимать шарф.
  - Постой, дай его мне, - Саша забрал находку, расстегнул куртку, толстовку, сунул котенка прямо под майку и опять застегнулся.
  - Он маленький совсем, - я отошла от шока настолько, что нашла слова для возмущения. - Как он на фуру попал?
  - Закинули, - Сашка был мрачный и угрюмый. - Баловались, ***.
  - Не могу понять - откуда жестокость такая? Это ведь вряд ли взрослый сделал. Ребенок, подросток, - я по-настоящему разозлилась. - Неужели родители учат быть злыми? Нет. Где-то они этого сами набираются.
  - Наверное, мало не учить злому, Машунь. Надо учить доброму, - Саша вдруг рассмеялся.
  - Ты что? - удивилась я.
  - Да отогрелся, царапается. Щекотно.
  - В ветклинику заехать надо, - озарило меня. - Как они работают, у них сайт в интернете есть, интересно?
  Отмытый кот оказался удивительного розового цвета - не рыжий, не белый, а именно бледно-розовый. Кажется, будет пушистый и шкодливый, на елку уже покушался. Мурчит басом, ест хорошо. Назвали Байкером, за покатушки. Орет, спать один не хочет, залез к нам в постель, и мы всю ночь спали как в поезде, в полглаза - раздавить боялись. Вот завтра рожу, и пусть вдвоем спят, чтобы скучно не было!
  
  
   Глава 13.
  
  
  
  - Саш, погладь спину, - попросила я, поморщившись.
  Сашина теплая рука погладила поясницу, помассировала. Я лежала на боку, насколько возможно подтянув ноги к животу, отдыхала после схватки.
  - Саш, и ноги, - он ласково растер икры, лодыжки.
  Я уткнулась лицом в подушку, переживая очередную скручивающую боль, прикусила губу.
  - Маш, очень больно? Ты покричи или поругайся, легче же будет.
  Я промолчала, потому что кричать очень хотелось, но я терпела. Кричать мне было стыдно, и еще я Сашку жалела. Он был такой виноватый! Если бы не было так больно, я бы похихикала.
  - Сашуль, давай походим.
  Он осторожно помог мне сесть, потом встать, обнял и мы пошли по палате - до окна, к двери, и обратно. Где-то на пятом кругу меня опять скрутило, и я вцепилась ему в плечи, не сдержав стона.
  Тридцать первого декабря я с утра к себе прислушивалась, но ничего такого не происходило, чувствовала себя также как вчера, и позавчера, и намедни. К обеду мне это занятие надоело.
  - Саш, давай к празднику готовиться, что ли. Салат сделаем, запеканку с баклажанами. Еще я там тесто слоеное купила, хочешь пирожков с вишней?
  Кажется, Саше тоже прискучило смотреть на меня как на мину с часовым механизмом, и он не стал спорить, достал мясо, овощи. Фарш уже золотился, и баклажаны пеклись на гриле, как курортники на пляже, пирожки булькали сахаром в духовке. Я доедала начинку, потянулась за кувшином - налить воды, и...
  - Ой! - спазм сжал кольцом живот, поясницу, боль выбила испарину.
  - Маша, что? - встревоженный Саша опустился передо мной на корточки.
  - Ничего, Сашуль, - я наклонилась, поцеловала его. - Задела животом стол, Данька возмутился.
  - Точно?
  - Точно, точно. Саша, пирожки посмотри, и баклажаны сгорят сейчас.
  Я и в интернете читала, и девчонок спрашивала - пока воды не отойдут, роды не начнутся. Может, схватка ложная, а я в роддом сорвусь. Что хорошего новый год в палате встречать? И мы допекли пирожки, переслоили баклажаны мясом и отправили в горячую еще духовку. Котенок спал, забравшись за диванную подушку, только розовая пуховая попа торчала.
  - Саш, салат попозже делать будем, перед ужином. Поваляемся или гулять пойдем?
  - Давай полежи, я приберусь и приду.
  - Руку дай, - он поднял меня, и мы поцеловались, просто так, потому что любимые губы так близко и пахнет от него хорошо...
  А потом я испортила любимый комплект постельного белья, и мы поехали рожать.
  
  - Так, что тут у нас? - в палату стремительно влетела Злата Кудрявцева, дежурный гинеколог. Молодая, веселая, каждый раз бегом прибегает. - Тихо что-то, я думала, спите! Ведите ее сюда, я посмотрю.
  - Нет-нет, не садись, - распорядилась она через минуту. - Ты ему на голову сядешь, раскрытие десять сантиметров.
  Налетел народ, меня увезли в родовую.
  - Мужа забыли, - вспомнила акушерка, полная, уютная. - Позвать?
  - Не надо! - всполошилась я. - Я хоть покричу или постону. Ай!
  - Надо же, - удивилась та. - Тридцать лет принимаю, все мужиков ругают, одна нашлась - пожалела.
  - Это потому, что он один такой... Ой!
  - Давай, еще немного, тужься, - приказала она мне, и маленькому скомандовала. - А ты щеки втяни!
  Больно, но слезы не от боли, а от того, что я вижу своего сыночка. Я не знаю, мне не сказали еще, но я уверена - сын!
  - Мальчик, - подтвердила Вера Семеновна. - Хороший какой, горластый! Как назовешь?
  - Андрей, - вытирая лицо косынкой, почему-то сказала я, хотя мы с Сашей давно решили - назовем Даниилом, Данькой.
  - Молодец, мамочка, - похвалила меня Злата. - Ни одного разрыва, умничка. А все потому, что не худая.
  Я пропустила сомнительный комплимент мимо ушей, и не чувствовала лед на животе. Я смотрела, как моего сыночка моют, обрабатывают пуповину, взвешивают. И все ждала, ждала - когда дадут обнять, взять в руки.
  - Ну вот, все чистые и красивые, можно папочку звать. Зовем папу?
  Я закивала.
  - Дайте мне, дайте! - протянула руку.
  - Заходи, отец, - Вера Семеновна открыла дверь, пропустила Сашу, в халате, шапочке, в маске.
  - Поздравляю. Сын, четыре сто, пятьдесят пять сантиметров. Здоровый, крепкий пацан, - и неонатолог положил сыночка Саше в руки.
  - Маша, ты как? - любимый смотрел на меня, на сына. - Как себя чувствуешь?
  - Хорошо, - нетерпеливо заговорила я. - Дай подержу!
  Саша положил маленького, наклонился, обнял нас, уткнулся мне в шею.
  - Люблю вас, - шептал. - Спасибо, любимая! - горячие капли обожгли мне плечо, я обхватила его, прижала сына, слезы полились...
  - Вы тут не скучайте, - за спиной Саши заговорила Злата. - Мы на минутку - шампанское откроем и к вам. С новым годом!
  
  Рано утром Саша помог мне сходить в туалет и душ, мы еще поучились пеленать, а сыночек грудь сосать, и муж уехал на полчаса домой - покормить кота, собрать мне кое-что.
  - Сашуль, я есть хочу, а тут только кашу на воде да кефир обещали, - пожаловалась я. - Привези еды нормальной. Супчик или котлет, ладно?
  - Ладно, - поцеловал меня, погладил пальцем по чепчику маленького. - Я скоро.
  Перед пересменкой заглянули врач и акушерка, посмотрели меня, ребенка.
  - Все хорошо, - похвалили. Вера Семеновна потрепала меня по руке. - Не даром ты мужа-то жалела, я таких не видела. Всю ночь около вас сидел, как на посту, не лег. И тебя жалеть будет, и ребенка в зубах носить. С таким и троих родить можно.
  - Родим, - тихо ответила я. - Если Бог даст.
  Врачи ушли, я полежала, глядя на роднулю, взяла телефон.
  - С новым годом! Мила, у нас сын!
  Послушала восторженные крики на том конце, рассказала, как все прошло.
  - Родила без пяти двенадцать, тридцать первого записали. Педиатр, правда, предлагал первого января записать - на год позже и в школу, и в армию. Но решили уж пусть декабрьский будет.
  - Интересно у вас будет с именинами и подарками у Дани.
  - Мила, он не Даня, он Андрей!
  - Это как?!
  - Представляешь, лежу на столе, акушерка спрашивает, как назовете. И почему-то я говорю Андрей, представляешь? Саше рассказала, он говорит: 'Раз назвала, пусть будет Андрей. Не просто же так ты сказала Андрей, а не Даниил'. Так что у нас Андрюшка.
  Посмеялись.
  - Вас когда выписывают?
  - Наверное, третьего или четвертого. Вроде все нормально, долго, сказали, держать не будут.
  Еще поболтали, потом позвонила Кате, повторила все на бис, набрала отца.
  - Папа, здравствуй. С новым годом!
  - С новым годом, дочка. Как ты там?
  - Все хорошо. Поздравляю, дедушка, у тебя внук!
  В трубке помолчали.
  - Маша, - пауза. - Маша, поздравляю. Я что-то разволновался, не соображу никак. Ты хорошо себя чувствуешь? Как малыш?
  - Все хорошо, пап. Четыре сто, представляешь? Щекастый такой, - я улыбнулась. - Андреем назвали.
  - Маша, я прилечу восьмого, позвоню. Целую. Сашу поздравь!
  Похоже, внук дедушку будет видеть только на фото. Хотя, чему я удивляюсь?
  
  В роддом Сашу ни разу с букетом не пустили, зато на выписку он мне подарил такой букетище! И бригада, что у нас роды принимала, дежурным шампанским и коробкой конфет не отделалась. Привез хорошее вино, фрукты, конфеты, всякой нарезки. Традиционно пригласили нас за вторым. Вышла из роддома, держась за Сашин локоть, чтобы не поскользнуться, ослепла от солнышка, сощурилась. И вдруг...
  - Маша! - Мила, Катя подбежали, обняли, мы смеялись, плакали.
  - В машину садитесь, - поторопил Игорь Серебро. - Пустите вы ее, Мила! Замерзнут или свалите еще.
  - Не ворчи, - Люда прижалась к мужу. - Поехали.
  Саша усадил меня, отдал мне Андрюшку и мы поехали домой. Русановы и Серебро были у нас минут пятнадцать, не больше, и мы остались одни. Я соскучилась по дому, обошла все. Кот подрос немножко, пока гости были, где-то хоронился, потом вылез, побежал за ногами.
  - Одичал без нас? - взяла на руки, помурзала. - Есть хочешь?
  - Полежишь, Марусь? - Саша выглянул из нашей спальни, видно, маленького проверял.
  - Я належалась уже, походить хочу, еще лучше - на улице погулять. Не хмурься, пару дней потерплю, и обед готовить надо.
  - Не надо. У нас Мила с Катей хозяйничали, холодильник полон.
  - Тогда есть пошли, - я оживилась.
  Села за стол, Саша начал было греметь кастрюлями, но на секунду отлучился куда-то, подошел, обнял меня сзади, положил передо мной футляр.
  - Спасибо, родная, - поцеловал.
  Серьги и браслет, по виду - очень дорогие.
  - Сашка, ты пижон, - процитировала я подругу, повернулась, обняла крепко-крепко. - Я тебя очень, очень люблю. Без всяких драгоценностей...
  
  С первых дней дома я начала вести детский дневник. Записывала все события, на чей-то взгляд мелкие и незначительные, а на наш с Сашей - важные и интересные. Делала множество фото, видео снимала. Правда, ни с кем не делилась, в соцсети не выкладывала. Хватит Андрюшке и наших 'лайков' в щеки и пузо. Первую съемку сделали, когда Мила в первый вечер пришла его купать. Лежал себе в розовой водичке, дрыгал ручками-ножками, не заплакал. Мила умилялась и ворковала, мне так еще учиться и учиться. Саша наблюдал внимательно, и потом купал сына куда уверенней меня, по крайней мере, до месяца, пока на работу не вышел. Там уж мне пришлось самой справляться, хоть он и всячески старался одеяло на себя перетащить. Приходил со службы и тут же кидался что-то по дому сделать, Андрюшу забирал, ночью к нему вставал.
  - Саш, ты с ума-то не сходи, - возразила я, поднимаясь к запищавшему дитю раньше него. - У тебя завтра восьмичасовой рабочий день, кабы не больше. Ты не огурцами торгуешь, отдыхать надо. Спи давай.
  - Ты и так целый день с ним, дела домашние, - сонный Сашка выбирался из-под одеяла.
  - Саш, мы сейчас первый раз поругаемся, - я села рядом с мужем, кормить. - Какие дела? Я что, воду из колодца за версту ношу? Стирает машина, даже гладить не надо, посуду моет машина, варит мультиварка, режет комбайн. Робота купил, и он пол моет. Ты через день убираешься, как в операционной. Андрюшка, тьфу-тьфу, спокойный, не орет не по делу. Не так уж я устаю, ты куда больше. Спи, я в выходной отосплюсь.
  Он еще побубнил, но усталость взяла свое, уснул, еще раньше Андрюшки. Положила маленького в колыбельку, подвинув недовольно мявкнувшего котенка.
  - Выгоню, - пригрозила я шепотом. - На мороз, или в другую комнату, хотя бы.
  Так и жили, спокойно и размерено, пока одно за другим не произошли два события. Первое - когда мы поехали на восьмое марта к Серебро на дачу, я в приступе самостоятельности стала выходить из машины, не дожидаясь, пока Саша ребенка заберет, зацепилась ногой за порог, упала и выронила Андрюшку, вниз головой. Это событие никаких последствий не имело, кроме Сашкиного испуга и моей истерики. Люда сказала, что мы в дом ввалились белые как полотно, я реву, Колодей трясется, малой молчит. А что ему? Шапка, капюшон комбинезона, он падения с высоты собственного роста и не заметил. Рассказали, торопливо раздевая ребенка, осмотрели. Лежит, улыбается. Мне травы заварили успокоительной, мужу налили коньяку домашнего. Потом мы еще лучшее из существующих средств применили, благо, нам неделю уже можно.
  Второе событие произошло через двадцать два дня после первого. Откуда такая точность? Именно в этот день подросший Байкер, нисколько не похожий на заморенное замерзшее существо, залез в ящик комода, загребущими толстыми лапами вытащил оттуда упаковку презервативов, и крепкими когтями и острыми зубами как следует ее растрепал. Удалось спасти один-единственный, практический не пострадавший. Ну, нам очень хотелось так думать, а если совсем честно - секса хотелось, как шестнадцатилетним!
  
  Довольно долго я никаких поводов для беспокойства не видела. Цикла при грудном вскармливании нет, меня не тошнило, сгущенки с солеными огурцами не хотелось. Я даже похудела. Питалась правильно, понемногу делала щадящий комплекс упражнений, а еще мы с Сашей танцевали каждый вечер. У них в училище был танцкласс, он и вальс танцует, и танго, и мазурку и много еще чего. Теперь я потихоньку учусь - приятное времяпрепровождение и для фигуры хорошо. Андрюшка растет крепким мальчишкой - голову начал держать вовремя, переворачиваться и сидеть - как в энциклопедии 'Здоровый ребенок'. Кушает хорошо, мы с ним в четыре месяца уже все пюрешки перепробовали в категории 5+, ну грудью кормлю, само собой. И вдруг утром грудь дала, а он чуть пососал и выплюнул. Орет, есть не хочет. Саша на работу собирался, всполошился.
  - Маша, что? Заболел?
  Потрогала лобик.
  - Не горячий. И живот не болит, иначе раньше бы заорал. Давай, Дрюнька, ешь.
  Нет, орет и грудь выплевывает, как будто сосок хиной намазан.
  - Саш, чайник горячий? Пойду смесь разведу, - поставила дитя столбиком, запахнула халат. - Пошли, не кричи только.
  Муж в кухне уже ополоснул бутылочку, отмерил пару ложек каши, налил воды и тряс бутылку как марокасы. Я в синхрон трусила Андрюшку.
  - Сейчас, сейчас, - Саша открыл кран с холодной водой, остужать.
  - Иди, опоздаешь, - я забрала у него бутылку.
  - Напиши мне потом, как вы. И, может, Олесе позвонишь?
  Олеся - это наш педиатр. Живет в соседнем доме и никогда не отказывает - придет в любое время. Конечно, стараемся по пустякам не беспокоить, но все же... Тем более, и кашу Андрюшка ел плохо, капризничал. Померила температуру - нормальная. Позвонила Олесе, договорилась, что соберусь и приду в поликлинику. Май месяц на дворе, прогуляемся. Может, аппетит найдем.
  - Тебе не ко мне, тебе в соседнее крыло надо, - Олеся закончила писать в карточке, улыбнулась. - Я не гинеколог, но уверена - ты беременна. У молока вкус изменился, поэтому Андрюша грудь не берет - не вкусно ему, да, маленький?
  - Что, мне теперь кормить бросить? - по инерции спросила я.
  - Почему? Это временно, можешь до третьего треместра кормить.
  Тут до меня дошло. Беременна! Опять!
  Что сказать? Гинеколог прописала витамины, муж в шоке, девчонки ахнули. Я не знаю, что мы с двумя делать будем, пока боюсь думать, как буду срок дохаживать с годовалым на руках. Надеюсь, с третьим мы подождем!
  
  В конце августа Саша улетел на космодром на месяц, а нас с Андрюшкой отвез в отличный санаторий здесь же, в Подмосковье. Номер, оборудованный для детей - можно бегать и ползать, без риска упасть и ушибиться, педиатр, медсестра, Саша еще няню оплатил, чтобы я отдыхала. Гуляем - природа замечательная, большой парк. Еще мне врач рекомендовал крытый бассейн, водную гимнастику, кислородные коктейли и массаж. У меня в жару отеки появились и чувствовала себя не очень - вялость, суставы стали болеть. Тут мне программу питания подобрали - с упором на витамин Д, кальций, при том вкусно и разнообразно. Малышам здесь готовят детское меню, а сын (суеверно плююсь и стучу) большой любитель покушать, так что он у нас уже девять килограмм весит и рост семьдесят четыре сантиметра.
  - Молодец, - похвалила его Олеся на осмотре перед отъездом. - Растет, как князь Гвидон. Он по показателям ближе к девяти месяцам, не удивлюсь, если месяцев в десять пойдет уже.
  - Это очень хорошо, - согласилась я, целуя своего грызуна. - Маме скоро нельзя будет этот пудик носить.
  Почему наш пудик грызун, спрашиваете? Точит все, как бобер, любимое занятие - грызть спинку у кроватки, стоит и грызет. Заметно уже, в одном месте на сантиметр прогрызено, я замеряла. Саша даже лак снял, чтобы не отравился. Ну, он вообще перестраховщик.
  Почти четыре недели в этом раю пошли мне на пользу. Отдохнула, обстановку сменила, сразу отразилось и на внешности, и на анализах. Не знаю, сколько это стоит, но очень хочется сюда в следующем году приехать, вчетвером. У мужа про деньги спрашивать бесполезно, он не скажет. Более того, я интересовалась на ресепшен, а администратор, улыбнувшись, сказала, что все оплачено и счет я могу у мужа посмотреть. Можно, конечно, на сайт залезть, не забыть бы.
  Вроде бы все дни заняты, скучать некогда, а скучаю. По скайпу болтаем и с Сашей, и с подругами, но не то. Посиделки у нас с девчонками какие душевные, а мужа мне физически не хватает. Нет, дело не в сексе, не только в нем. Мне хочется чувствовать рядом его дыхание, тепло тела, родной запах. Не хватает самой невинной ласки, поцелуя сквозь сон, объятий мимоходом, разговоров за столом... Когда уж эта командировка закончится...
  Вечером в пятницу вышла гулять с Андрюшкой. Он в семь ест, в восемь засыпает, я гуляю или сижу с ним в парке час-полтора. Потом в номер возвращаюсь, душ, съедаю что-нибудь - сыр, творог, иногда кефир или йогурт, читаю, кино смотрю. В одиннадцать просыпается Эндрю, ест кашу, делает делишки, моемся и спать. Спит (опять плююсь) крепко, часов до семи. Это меня Мила научила - не кормить ночью, молока не давать, воды - редко, только когда жарко и явно, что пить хочет. Так вот, сижу на скамейке, поглядываю на телефон - муж должен звонить. О, наконец-то!
  - Сашуль, привет!
  - Привет, - сказал муж над ухом, поцеловал. Подняла голову, ахнула шепотом, схватила за руку.
  Весь режим насмарку. Андрюшка - казалось бы, восемь с половиной месяцев, чтобы понимал? - проснулся, увидел папу, аж завизжал. На руки просится, прижался, лепечет что-то. Я расплакалась. Так и сидели, обнимались с Сашей, глядя, как чадо перебирает игрушки, 'разговаривает'.
  - Сына, ты есть будешь? - очередной раз подсовывая ему бутылку, поинтересовалась я. - И спать пора, уж полночь близится!
  - Давай я его поношу, попробую укачать. Может, и поесть согласится, - Саша поднял Андрюшку.
  - А я пока в душ, - я поднялась.
  - Маруська, - Саша поймал меня за бывшую талию. - вдвоем пойдем. Хоть посмотрю на тебя...
  
  
   Глава 14.
  
  
  
   'Если два офицера через двадцать минут разговора не находят общих знакомых, значит, один из них - шпион'. Эту сентенцию авторства Владислава Келлера я вспомнила буквально на следующий день. Шли по главной аллее, навстречу семья - красивая молодая женщина, с девочкой лет трех, и невысокого роста, коренастый (это я вежливо, на самом деле у него внушительное брюшко) мужчина.
  - Саня! - заорал мужчина издалека. - Твою мать!
  - Здоров, Миха, - поздоровался муж, подходя. Мужики обнялись, поколотили друг друга по спинам.
  - Здравствуйте, - это Саша девушке. - Маша, познакомься, Михаил Веревичев, мой однокурсник. Это Мария, моя жена.
  - Здравствуйте, - улыбнулась я. Девушка коротко кивнула.
  - Здрасьте-здрасьте, красавица, - протянул Михаил. - Алка, моя половина, и лапочка-дочка, Ладусик. Ты давно здесь, или приехал только, я тебя не видел?
  - Да вчера только. Мои здесь отдыхали, завтра домой уже.
  - Слушай, мы с тобой сколько не виделись? Лет десять, поди? Надо посидеть, отметить!
  - Я не против. Давайте поужинаем вместе, столик закажем.
  - Да ты что? С бабами! Ни выпить, ни поговорить. Тут, эта, рыбхозяйство рядом, пруд платный. Давай мотанемся вечерком, на пару часов? Пивка возьмем, а если ты за рулем - то и водочки, - Веревичев сделал характерный жест у шеи.
  - Миш, я приехал вчера только, жену месяц не видел.
  - И че?! Ты завтра уедешь, еще сто лет не увидимся. Или, млять, загордился, Герой России?
  - На слабо-то не бери, - усмехнулся муж. - На первом курсе и то не прокатывало.
  - Телефон возьми, - Михаил сунул моему визитку. - Надумаешь - звякни.
  Веревичевы ушли, мы двинулись дальше.
  - Саш, ты, если хочешь, иди. Правда, когда еще увидитесь. Я все равно с няней на вечер договорилась, хочу последний раз в бассейн сходить, мы же после завтрака уезжаем?
  - Марусь, ты точно не обидишься?
  - Сашуль, ты глупости говоришь. На что обижаться-то?
  Поцеловал меня, созвонился с Веревичевым, договорились на семь вечера. Я до девяти в бассейне была, потом наш инструктор пригласил всех отъезжающих 'на прощальную вечеринку', посидели в летнем кафе с полчаса, пили кто сок, кто воду. От кафе шла к нашему корпусу по главной аллее, с нее видно стоянку у входа в санаторий. Нет-нет, да и посматривала в ту сторону - Саша должен уже приехать, прислал с полчаса назад смс 'выезжаю'. Точно, вот Сашина машина под фонарь въезжает. Потянулась за телефоном - сказать, чтобы шел ко мне, и рука замерла. Сердце неприятно кольнуло - из машины следом за мужчинами выбралась эффектная брюнетка в короткой юбке, открытой маечке. Остановились, Михаил что-то сказал Саше, девица кокетливо взяла Сашку под руку.
  Мне стало нехорошо. Голова закружилась, во рту горечь. Отвернулась, пошла в номер, изо всех сил стараясь не расплакаться. Пыталась придумать какое-то объяснение, уговаривала себя, что ничего 'такого' не видела, а ревность нашептывала другое. А ты что хотела - вечно беременная жена с расплывшейся фигурой, носом картошкой и губами-валиками? Его месяц дома не было, приехал - 'нельзя'. Молодой красивый мужик, умный, обаятельный, женщинам нравится. 'Он не такой!' - шептала я, а ревность отвечала - что же ушла? Не позвонила, не дождалась? Боялась, что увидишь что-то и сомнений не останется?
  Доплелась до номера, через силу сдержалась, попрощалась с няней. Хорошая девушка, ласковая. Отдала ей приготовленный конверт, поблагодарила. Она было отказывалась - услуги входят в стоимость проживания, но я настояла.
  - Спасибо большое, - она взяла вещи, ушла.
  Я рухнула на кровать, вцепилась рукой в бортик детской кровати, как в спасательный круг. Слезы подступали, спазм сдавил горло, и я кинулась в туалет, зажимая рот. Меня выворачивало, и я корчилась над унитазом, содрогаясь от рыданий и тяжелой, изматывающей рвоты. Тихо стукнувшую входную дверь, осторожные шаги я не услышала.
  - Маша, что с тобой? - Саша опустился рядом на корточки, поддержал. - Плохо? Врача позвать? Я сейчас позвоню...
  - Пусти меня. Уйди! - вытерла рот, начала тяжело вставать. Он поднялся, попытался помочь, но я вырвала руку, шатаясь, сделала два шага до умывальника, открыла воду, плеснула в лицо, прополоскала рот. От воды опять затошнило, и я оперлась на раковину, пережидая позыв.
  - Маша, попей, - протянул мне стакан. - Или, может, сока? Давай, пошли потихоньку. Ляжешь, я врача вызвал...
  - Кто тебя просил? - хрипло огрызнулась я. Выпрямилась, по стенке пошла в спальню. - Не прикасайся ко мне!
  - Маш, да что с тобой? - в голосе искреннее недоумение, но я знаю его, знаю все оттенки голоса и слышу виноватые нотки. - Что случилось?
  Легла, потянула на себя одеяло, трясясь от озноба.
  - Ты ее с собой привез или в рыбхозяйстве поймал?
  - Кого?!
  - Русалку. Вешалась на тебя у машины, я вас видела.
  - Маша, - он сел на край, обнял меня. Сил отталкивать его не было, и я просто закрыла глаза, чтобы не видеть. - Машунь, ты не так поняла...
  - Что я не так поняла? Ты едешь на рыбалку с приятелем, а возвращаешься с девкой, и она тебя лапает. Что, два часа не хватило? Сюда притащил? Иди, я не держу.
  - Машка, что за чушь!
  В дверь постучали, и он кого-то впустил.
  - Мария Всеволодовна, как вы себя чувствуете? - дежурный врач или медсестра, видимо.
  На меня навалилась такая апатия, оцепенение, что я ничего не ответила. Просто не могла говорить. Мне меряли давление, о чем-то спрашивали, Саша отвечал, искал карту. Заплакал проснувшийся Андрюшка, хотя он и не плачет никогда, просыпается улыбчивый, как солнышко. Села, опустила бортик у кровати, потянулась к сыну. Саша перехватил, начал успокаивать, дал приготовленную няней бутылочку.
  - Мария Всеволодовна, у вас немного давление повысилось. Вам ваш врач что-то назначал?
  - Нет, - от обезвоживания во рту сушило, я хрипло квакала. - Не было раньше.
  - Я могу вам дать препарат, но лучше, если вы обратитесь к гинекологу, у которого наблюдаетесь.
  - Нет, не нужно. Спасибо, мне уже лучше.
  Доктор ушла, оставив свой сотовый. Я дотянулась до тумбочки, начала пить прямо из бутылки.
  - Маша, я клянусь - у меня нет ничего с этой женщиной. Ни с какой другой женщиной!
  - Тогда как она оказалась в твоей машине? Только не говори, что попутчицу подвезли!
  - Маша, я все объясню, - муж посадил рядом со мной Андрюшку, сел сам. Сыночек пополз ко мне, обняла, прижала. Вот оно, счастье. Сопит, гукает, пахнет молоком, присыпкой, и - я принюхалась - чуть-чуть какашками. Рассмеялась, сгребла в охапку, расцеловала.
  - Пойдем мыться, мой хороший, - грузно поползла к краю, с дитем под мышкой. Забрал ребенка, порывался мне помочь, но я вырвалась, встала сама. Приготовила пижамку, памперс, расправила подушку, одеяло. Саша принес Андрюшку, ласково приговаривая, переодел, уложил. Сыночек повернулся на бочок, обнял пушистого котика Думку, забормотал тихонечко 'гунь-гунь-гунь' - убаюкивал себя. Поцеловала пухленькую ладошку, отнял, притиснул друга. Смотрела, смотрела, не в силах оторваться. Чтобы не случилось, теперь в моей жизни есть якорь - мой ребенок, скоро будет еще один. Погладила живот, ручка или ножка толкнулась в ладонь.
  - Машуль, - муж обнял сзади, прижался. - Я тебя люблю, и я тебе не изменял.
  - Ты не ответил, - вяло проговорила я, отстраняясь и начиная раздеваться.
  - Маша, - муж поморщился. - Это Мишкино приключение. Познакомились здесь, в санатории, а он же с женой, с ребенком, где здесь роман крутить? А тут я, придурок наивный, подвернулся. На озеро приехали, только стол накрыли - рыба, пиво, он водки взял, как хотел - ему звонят. Он ответил, сказал, где мы, а через пару минут она подошла.
  У меня, натурально, шерсть встала дыбом.
  - Миша твой сейчас жене тоже самое рассказывает, вы же нас за дур держите, - надела халат.
  - Маш, да не было у меня с ней ничего! - шепотом заорал Колодей.
  - Какого ты там делал тогда?! - яростно зашипела я. - Свечку держал? Что не уехал?
  - Да как? Уехать, его там оставить? Так не поступают!
  - А алиби составлять друг другу - это очень мужской поступок!
  - Я! Тебе! Не! Изменял!
  - Откуда я знаю!
  - Я твой муж!
  - А если бы я ночью была на природе с двумя мужиками, а потом приехала и сказала 'я твоя жена' - все, вопрос исчерпан?
  Муж, загнанный в позиционный тупик, замолчал. Действительно, что сказать? Фыркнула, ушла в душ и зубы чистить - во рту до сих пор кисло. Захлопнула дверь перед его носом, включила воду и села на крышку унитаза - успокоиться и подумать.
  Первый порыв обиды и ревности прошел, и я смогла собраться с мыслями. Конечно, никакой любовницы у него нет, где бы он ее завел в городке, у нас, как в деревне, все всех знают, и всё про всех. Месяц на космодроме, там вообще режимный объект. Здесь мы всё время вместе, когда бы успел. На рыбалке познакомился и сразу изменил? Все-таки мы три года вместе, он ни разу повода не давал, женщины же такие вещи чувствуют. Мне в голову не приходило задуматься, верен ли он мне, это же аксиома - как и то, что и мне никто, кроме него не нужен. А ревность - от неуверенности в себе. С другой стороны - разве Саша в чем-то изменился ко мне, стал равнодушней, безразличней? Нет. Только еще нежнее и бережнее относится. Нам обоим не хватает секса, но он не тот человек, чтобы изменить ради разрядки. Я думала, думала, и чем больше размышляла, тем больше чувствовала себя виноватой. Это чувство мне категорически не понравилось. Я сердито встала, почистила зубы, долго стояла под теплой водичкой. Теперь не знала, как себя вести - извиняться за скандал точно не буду, ему, вроде, тоже не за что. Не разговаривать друг с другом мы не умеем - есть у нас знакомые, могут месяц молчать. Не понимаю этого. Уж лучше высказать, поругаться и забыть, чем изводить друг друга молчанием. Выключила воду, не торопясь, вытерлась, и остановилась у двери. Чувствовала, что он стоит по другую сторону...
  - Марусь, ты не с двумя мужиками на природе была, а с подругой и ее мужиком. Я точно ревновать не буду!
  От возмущения открыла дверь, но сказать ничего не успела. Обнял, прижал к себе всю, целовал с такой страстью, что все мысли улетучились.
  - Дурочка моя любимая, ты моя единственная, навсегда, - шептал, баюкая. - Я тебя хочу, с животом или нет. Ты самая красивая, никто мне не нужен. Что ты придумала себе? Прости, целый месяц без меня, надумала себе всякого...
  Я слушала, уткнувшись ему в грудь, улыбалась. Кажется, помирились!
  
  В воскресенье утром уехали домой, оставив в санатории эту неприятную историю. Чтобы она окончательно забылась, обязательно нужно съездить на следующий год, перебить это неприятное послевкусие, решила я.
  - Саш, все хорошо будет, в отпуск сюда поедем?
  - Конечно, если хочешь, - муж посмотрел на меня в зеркало. - Рыбку можно будет съездить половить, озеро там классное.
  Вот гад! Кинула в него конфеткой. Зазвонил телефон, потянулась к сумке через Андрюшку, сыночек радостно дернул меня за волосы. Ойкнула, достала смартфон, посмотрела. Макс Шлепенков? Наверняка, номером ошибся или случайно нажал. Все же ответила, мало ли.
  - Добрый день, Максим! - весело поздоровалась.
  - Здорово, Всевлодна, - голос у визави был непривычно глухой и серьезный. - Дело у меня к тебе. Помоги, Богом прошу!
  - Говори, Максим, - встревожилась я. - Помогу, конечно.
  - Женщина у меня была, ну, жена гражданская. Родила, помогал копеечкой, но у меня же адрес - Советский Союз, считай, вместе не жили. Померла она, две недели как, мальчишка один остался. Какой из меня, ***, отец? Пропадет пацан. Пристрой его в суворовское, пусть выучится, человеком станет. Я деньгу зашибу, пришлю.
  - Где устроить нужно? В Иркутске? Ты пришли данные сына, я найду, кому позвонить, если у самой не получится, то попрошу свое начальство, подключатся.
  - Че у нас тут делать? В Москве надо учиться, тока так зацепишься. Короче. Я его в самолет посадил, прилет в Шереметьево в семнадцать тридцать. Встретишь, Марь Всевлодна? Или пошли кого. Я ему с собой деньжат дал малясь, на гостиницу хватит, пока в суворовское, туда-сюда.
  Я потеряла дар речи. Муж вопросительно смотрел зеркало, но ничего не спрашивал.
  - Але! Але, слышишь меня? Я щас смску пришлю, и фотку, чтоб узнала. Спасиб тебе, Всевлодна! По гроб жизни благодарен буду!
  Отключился. Я некоторое время тупо смотрела на телефон, подняла глаза на мужа.
  - Саш, нам в семнадцать тридцать надо быть в Шереметьево. Нам ребенка выслали.
  - Как выслали? Посылкой? - сделал неудачную попытку пошутить муж.
  - Саша! - коротко пересказала. Пискнула смс - 'Клим Сарбаш, 12 лет' и фото худенького мальчишки.
  - Конечно, съезжу, перешли мне смс.
  - Сашуль, давай вдвоем. Он боится, наверное. Один, неизвестно куда, в такую даль... Андрюшку подкинем Миле или Кате и поедем.
  - Надо Яшину звонить, насчет пропуска договариваться. Хотя... Прозоров в позу встанет, и Яшина не послушает, - вовремя вспомнил муж. - Игоря попрошу, он с ним в хороших отношениях.
  Остаток пути до дома судорожно вспоминали, что еще надо сделать или молчали, оглушенные новостью. Что-то менялось в нашей жизни, но мы еще не понимали до конца, насколько.
  
  - Спасибо большое, - тихо и вежливо поблагодарил Клим, отнес тарелку на мойку. Остановился, легонько положив руку на стол, смотрел, как я кормлю Андрюшку.
  - Клим, чем хочешь заняться? - молча пожал плечами.
  Я незаметно вздохнула. Мальчик живет у нас уже неделю. Послушный, вежливый, молчит, если не спросишь, делает, что скажешь. Кажется, больше всего на свете боится, что его заметят.
  - Сейчас я Андрюшку уложу, и мы с тобой уроки разберем. Много задали?
  - Нет.
  - Хорошо, - улыбнулась. - Тогда почитай или телевизор посмотри с полчасика, пока я освобожусь.
  Кивнул, ушел в свою комнату.
  
  - Непостижимо, - покачала головой Мила, перебрав немногочисленные документы из Климова рюкзака в понедельник, когда я к ней пришла. - Ребенок ничейный. Его нельзя никуда устроить учиться, пока ему не назначат опекуна. Пока опекуна нет, он должен находиться в приюте. Я вообще не знаю, как его в самолет пустили!
  - Еще у него нет никаких документов из школы, и вообще - прием в суворовское после начала учебного года дело нереальное, Сашка звонил начальнику училища, тот его выпускал, - уныло сказала я, болтая ложкой в чае. - И вещей - брюки, две майки, трусы, куртка спортивная, типа толстовки. 'Батя сказал, че баул таскать, казенку дадут'.
  - И что делать будете? - осторожно спросила Люда.
  - Сама-то как думаешь? - усмехнулась невесело. - Мила, поможешь? Я в ужас прихожу при одной мысли, сколько бумажек собирать придется.
  - Правильно делаешь. Так, список документов я тебе сейчас на почту скину. В опеку надо будет ехать...
  - А его не заберут в приют? - испугалась я. - Ну, когда узнают, что он у нас живет просто так?
  - Могут, - задумалась Мила. - Я позвоню одному человеку, он может помочь. Обязательно поможет, - поправилась. И еще - хочешь, схожу с тобой к директору школы, где наши учатся? Попросим, пусть разрешит посещение. Не сидеть же ему дома, пока все оформите.
  С Сашей коротко переговорили у Милы в кабинете. Вечером, когда он пришел домой, мы втроем поужинали, переглянулись.
  - Клим, скажи - а ты сам хочешь в суворовское? - начал Саша.
  - Раньше не думал, а теперь все равно деваться некуда, - Клим сидел на краешке табуретки, ссутулившись.
  - Значит, хорошо, что у тебя есть время подумать, определиться. В училище набор в апреле начинается.
  - Куда меня теперь? В детдом? - мальчишеский голос сломался. У меня сердце сжалось. Села рядом, обняла за плечи.
  - Клим, мы хотели предложить тебе пожить с нами, - короткий взгляд исподлобья. - Столько, сколько захочешь. Если ты согласишься, мы оформим опекунство.
  - А если не соглашусь?
  - Почему? - расстроилась я. - Конечно, ты нас совсем не знаешь, но мы не злые, правда. Обижать тебя не будем, - я беспомощно оглянулась на мужа.
  - Клим? - Сашка сел с другой стороны.
  - Зачем я вам? Я вам никто, - голос дрожит от... злости? - Я к бате уеду.
  - Клим, - я замялась. - Как я поняла из разговора с твоим отцом, он уехал куда-то, вахтой работать. Если бы он мог тебя взять, то, конечно...
  Мальчишка вскочил, убежал куда-то. Спрятался...
  - Машунь, не плачь, - Саша встал, обнял меня. Я прижалась к его боку, вытирая слезы краем его майки. - Он привыкнет.
  - Саш, не понимаю, как так можно? - я всхлипывала. - Разве ты отдал бы Андрюшку, случись что со мной? - вытерла о майку еще и нос.
  - Маня, не плачь, - гладил меня. - Как можно судить человека, мы же ничего о нем не знаем. Он, наверняка, хотел для сына лучше. В войну детей отдавали, я слышал, чтобы с голоду не умерли.
  - Да черт с ним, с Шлепенковым, в конце концов, - я едва сдержалась, чтобы не возразить мужу с его вечным всепрощением. Встала, налила себе воды, попила. - Что нам с ребенком-то делать? Я рада, что у нас система пропускная и забор по периметру - не сбежит. Но как-то надо с ним отношения налаживать. А если не даст согласие на опекунство, заупрямится? Ведь заберут... - я осеклась. Не заметили, как вернулся Клим. Стоял в дверях, бледный, заплаканный. Кинулась к нему, но Саша осторожно поймал меня за руку, остановил.
  - Маша, постой. Одевайся, Клим, пойдем, пройдемся, поговорим по-мужски, - Саша говорил спокойно, веско. Мы с мальчиком оба посмотрели на него и послушались. Пришли где-то через часа полтора, Андрюшка ужинать проснулся.
  - Клим согласился пожить у нас. Так? - Саша сел, посадил Клима рядом. Тот кивнул. - Я взял два дня выходных, решим с опекой, со школой.
  - Надо принадлежности купить, одежду, - я воодушевилась. - По магазинам пройдемся, да?
  - Мне отец денег дал, - тихо сказал Клим. - Много.
  - Вот и купишь себе, что захочешь, - я не стала спорить.
   Так и живем, как саперы. Резких движений не делаем, говорим осторожно. С ребятами во дворе и в классе Клим почти не общается, Милины тройняшки несколько раз звали играть - отнекивается. Сидит один в комнате, уткнувшись в купленный планшет. То ли общается с кем-то, то ли играет. Надо с Милой посоветоваться, может, она с ним поговорит, или детского психолога порекомендует. Но как, как можно вылечить ребенка от горя?
  - Бедный ребенок, - покачала головой Мила, выслушав. - Бедный ребенок. Смерть матери, предательство отца - а он только так это воспринял, потеря друзей, резкая смена обстановки, неуверенность в будущем. Все одновременно... Депрессия, тяжелейшая, - вздохнула. - Тяжело вам придется.
  - Да мы то что, - отмахнулась я. - Ты скажи, как ему помочь. У меня сердце разрывается на него смотреть, я исплакалась. Боюсь, что-нибудь с собой сделает. Страшно в интернет заходить, то 'синий кит, то еще какая гадость. Я же не контролирую, чем он в сети интересуется.
  - Понимаешь, ему выговориться нужно. А говорить он не может. Не поняла? Вот если в обычной семье ребенок может сказать психологу то, что не скажет родителям, то в вашем случае поход к психологу мальчик может истолковать очень негативно. Откровенничать точно не будет. Он в молчании, как в броне. Открыться, рассказать - как подставить незащищенное тело под удар. Помнишь, как у Цветаевой? 'Если что-то болит - молчи, иначе ударят именно туда'.
  Мы еще поговорили, она потискала Андрюшку, погуляла с ним по кухне - сыночек смешно ходит на цыпочках, держась за ее пальцы, поиграла в 'козу рогатую' и 'сороку'. Сколько в ней любви, заботы, нежности - к семье, к друзьям, к близким, вообще к людям. Мне у нее еще учиться и учиться. Порывисто обняла ее перед уходом, поцеловала меня, шепнула: 'У тебя все получится', и я ушла, почти успокоенная.
  
  
  
   Глава 15.
  
  
  
  6 октября поехали к Серебро, в 'загородную резиденцию'. Седьмого у Игоря день рождения. Собственно, отмечать он не собирается, даже юбилей в прошлом году не праздновал. Будут просто шашлыки, из гостей Золотаревы, Русановы и мы. Очень рада, что едем - хочу погулять, отвлечься. Может, и Клим чуть повеселеет. Мы с Сашей целую программу придумали, как его растормошить, вытащить из раковины. Но надо же осторожно, не передавить. Я и с утешениями не лезу по этой же причине. Приехали в семь, вроде бы ранний вечер, но на улице уже темно. Выгрузились, я с удовольствием отдала Андрюшку заворковавшим бабушкам и пошла пройтись по саду - ноги в машине отекли, в спину вступило. Миг и Майор - почти породистые хаски - неслись мне на встречу как два метеороида.
  - Я тоже вам очень рада! - крикнула я испуганно. - Фу! Свалите же! И затопчете!
  Клим подбежал, встал передо мной, сжал кулаки.
  - Фу! - закричал срывающимся мальчишеским фальцетом. - Фу! Стоять!
  Псы подскочили, стали подпрыгивать на месте, радостно гавкая.
  - Спасибо, - обняла Клима за плечи. - Они вообще-то добрые и воспитанные, но энергичные, а я же неповоротливая. Отвлеки их, что ли?
  Он кивнул, свистнул, понесся вперед, собаки за ним. Я тихонько брела, смотрела, как смеющийся Клим бегает наперегонки с псами. Носились, носились, парнишка поскользнулся, рухнул в траву, собаки накинулись, зализали.
  Подошел Саша, поцеловал меня, пошел спасать Клима от собачьей любви. Потрепал по загривкам, подал руку Климу.
  - Маня, мы пробежимся, - на ходу предупредил меня муж. - Не скучай!
  Они вчетвером умчались, я прошла еще немного вперед по освещенной дорожке, подышала. Тепло, даже ветер не по-осеннему мягкий. Немного тянет сыростью от реки, пахнет грибами и прелой листвой. Вспомнила, какие тут грибные места - просто косой коси, как говорит Евгений Григорьевич, какие вкусные рыжики солит Ирина Георгиевна, тут же слюной захлебнулась, ускорилась. Сейчас попрошу картошки сварить и грибов. Наемся! 'И отечешь' - ехидно сказал внутренний голос.
  - И отеку! - воинственно заявила я сама себе. - Но завтра! А грибов хочу сегодня.
  Дети ужинали отдельно, им накрыли первым, ушли играть. Я поглядывала на Клима, как он освоится в компании, не замкнется ли, не останется ли один где-нибудь в углу. Но ничего, ушел со всеми и, вроде, не такой мрачный. Андрюшка, накормленный и убаюканный, спал в большой двухместной кроватке в нашей комнате, Саша его время от времени проверял. Сидели долго, разговаривали, общались. Я прислушивалась, дергалась.
  - Что ты как на иголках, Маша? - присела рядом Мила. - Дверь открыта, если мелкий заплачет, услышим.
  - Я про старшего, - посмотрела на Милу жалобно. - Они где? Я пойду посмотрю, может...
  Тут я смешалась. Как-то невежливо говорить хозяйке дома, что боишься, что ее дети сейчас твоего обижают. И глупо. Я же знаю близняшек, они добрые, хорошие, умные. Очень бы хотелось, чтобы у Клима такие друзья появились.
  - Пойдем, посмотрим, - понимающе улыбнулась Люда. - Только оденься, надо к родителям идти.
  В доме Серебро и Янтаревых на первом этаже в детской сидели девчонки - Милочка Золотарева, Рита Серебро и двойняшки Русановы - Алиса и Алина. Против обыкновения, не спорили по поводу битвы на Куликовом поле и не обсуждали природу квазаров - часто была свидетельницей - а мирно красили ногти и плели друг другу замысловатые косы.
  - Мальчишки на втором, значит, - сообщила мне Мила. - Лестница узкая и неудобная. Может, не полезешь? Сашка узнает, ругаться будет.
  - Шантажистка, - проворчала я. - Все равно поднимусь. Дома как-то забираюсь, и ничего.
  На узкую площадку выходила дверь-гармошка. Мила чуть сдвинула ее в сторону и осторожно заглянула в щелку.
  - Посмотри, - шепотом сказала мне, спускаясь на ступеньку, чтобы не мешать.
  Подошла. Темно, ничего не видно. Смутные силуэты на полу в тусклом лунном свете. Прислушалась. Что-то смутно знакомое...
  - ... Роман в двенадцатом колене, выходи! Коням под ноги твою душу! Смерть! Смерть! - и вдруг дикий вой. Вздрогнула, бесшумно задвинула дверь, покралась по лестнице вниз.
  - Аудиокнига? 'Дикая охота короля Стаха?'
  Мила кивнула, рассмеялась.
  - Это они малых пугают и сами боятся, только хорохорятся. Еще полчаса, и позвоню, чтобы мыться шли и укладывались. Деды потом проверят.
  - Мне, наверно, тоже только позвонить надо, а то если приду, то ему неловко будет?
  Мила ответить не успела. Меня муж нашел. Мы - парочка паникеров и перестраховщиков!
  
  - Мама, мама! - Никита и Кир ворвались в кухню. Мила поставила чашку, встревоженно обернулась - уж очень явно чувствовались слезы в голосе у Никитки. Я что-то испугалась - не случилось ли чего, с полчаса назад ребятня позавтракала и гулять отправилась.
  - Что случилось? - Мила была поспокойнее, у нее опыт.
  - Там какой-то дядька у речки щеночков оставил!
  - Говорит, надо - берите, а то тут брошу, пусть подыхают. А они маленькие и плачут! - Никитка и сам готов был разреветься.
  - Пойдемте, - Игорь поднялся. - Покажете, - вполголоса. - Догоню - ноги 'дяде' выдерну.
  - Маня, возьми, - Саша снял с коленки измазанного Андрюшку - сыночек с упоением грыз медово-желтую антоновку.
  - Похоже, история повторяется, - констатировала Мила. - Не пойму, то ли всех собак-кошек только нам подкидывают, то ли остальные не заморачиваются? Приют собачий открывать будем.
  - Не надо, - возразила я. - Мы как раз хотели предложить Климу собаку из приюта забрать. А тут доставка на дом.
  - Ладно, и мы одного возьмем, - решила Света, - Макс все хочет по утрам бегать начать, а то пузо растет. Хоть гулять ходить будет. И Милочке лишний повод из дома выйти, она только обрадуется.
  - Если их штук восемь - возьмете по два, - сурово распорядилась подруга. - И Русановым заверну парочку.
  - А давай, - включилась Катя. - В крайнем случае, отвезу родителям, у них дом. Пусть лают.
  Щенков - уже довольно больших, глаза открылись - оказалось четыре. Нам достался пушистый серо-белый кобель.
  - Клим, как назовем? - спросила я, погладив щена по мягким ушкам. Я вышла гулять с Андрюшкой, он спал в коляске, я присела в беседке, рядом с Климом. Он возился со щенком, гладил, кормить пытался.
  - Норд, - тихо ответил мальчик. - У меня так собаку звали.
  Я мысленно застонала. Неужели с собакой тоже что-то случилось? Оставить пришлось, или усыпили?
  - Она старая была, умерла в прошлом году. Хотели новую взять, но тут мама заболела, не до того, - замолчал. - А если я в суворовское поступлю, как же с ним?..
  - Даже если поступишь, ты же будешь домой на выходные приезжать, на каникулы. Будете часто видеться. А пока тебя нет, мы будем за ним присматривать.
  - Зачем вам я? - повторил однажды заданный вопрос Клим. - Я вам чужой. Меня, вон, родной отец за тыщи километров сплавил.
  - Знаешь, а ведь Мила и Катя, Игорь, Артем - совсем нам не родные. Они наши друзья. Самые-самые близкие люди. У Саши родители погибли, ему было столько же, сколько тебе. Он в суворовском учился и жил. У меня папа жив, живет в Дубне, рядом совсем, а в гости два раза в год приезжает, Андрюшку последний раз видел, когда ему полгода было.
  - А мама? - видно, нерадивым папой я Клима не удивила.
  - Умерла в прошлом году.
  - Ты... скучаешь?
  - Скучаю, - я помедлила. - Она меня... очень мало любила. Мы не разговаривали почти, а все равно - мне ее не хватает. И папы... - я проглотила комок в горле. Продолжила веселее. - Но у меня теперь есть Саша, и Андрюшка, еще один маленький будет. И ты. Давай дружить? Вместе не так одиноко. Ты только не молчи, хорошо? Если что-то не нравится - лучше скажи. Или обидит кто, или в школе...
  - А они, правда, космонавты? Настоящие? - Клим кивнул на мужчин, коловших дрова у сарая.
  - Самые настоящие, - подтвердила я. - Саша тебя на экскурсию отвезет в Центр подготовки. Посмотришь.
  - И корабль космический посмотреть можно?
  - Как же, - сказал подошедший Женька Серебро. - Не допросишься. Я сколько папу прошу - возьми на космодром, а он говорит 'нельзя, режимный объект, секретно'. В Жуковском только маленький стоит, на тарелку похожий. Ничего интересного.
  По глазам Клима было понятно, что он согласен и на очень маленький. Решено, в следующие выходные едем!
  
  - Аааа, - я сидела за кухонным столом, уткнувшись в согнутые руки, и рыдала. Под столом (пол у нас теплый, не думайте), Андрюшка и Норд отнимали друг у друга колечко от пирамидки.
  - Маша, что? - Сашка торопливо сбросил в прихожей обувь, не раздеваясь, подскочил ко мне, обнял. - Болит? Рожаешь?
  - Нет, - я подняла голову, вытерла мокрые щеки. - Истерика vulgaris. Не справляюсь я, Саш.
  Муж присел на корточки, обхватил мой необъятный живот, поцеловал.
  - Что натворили, парни? - посмотрел на Андрюшку. - Маму до слез довели и молчите? Маруська, я же тебя просил, не делай ничего по дому, я сам все сделаю. Тебе Андрюшки хватает.
  - Да я и не делаю! Он меня загонял, сидеть не хочет, бегает, на лестницу лезет. Пока кашу ему варила, оглянулась - сидит, ест хлеб из Нордовой миски, наперегонки с собакой. Я им с Байкером булку в молоке размочила, Байкер свое схомячил, сидит, на малых смотрит, отнять прицеливается, они и едят, торопятся.
  - И всего-то? Ты из-за этого плакала? - муж поправил мне прядку, поцеловал в ладонь. - Дети сыты, и хорошо. Оксане позвоним, глистогонное купим...
  - Я сначала смеялась... Глистогонное?! Ты думаешь, надо? - я заглянула под стол. - Всех тогда поить, срочно!
  - Марусь, я, вообще-то, пошутить хотел, - встал, поднял руки в шутливом жесте в ответ на мой возмущенный взгляд. - Ну, хоть плакать перестала. Маша, я тебе уже предлагал - давай няню возьмем. Не упрямься, Машуня!
  - Может, не надо? - не хочу я чужого человека в доме, правда.
  - Все, решили. Сейчас я ужин сделаю, поедим и начнем искать.
  - Где? - ворчливо, как полагается жене, поинтересовалась я.
  - В школу позвоню - педагоги на пенсии, в поликлинику - медики. В соцсетях напишем, - с энтузиазмом перечислял Саша из ванной, моя Андрюшки лицо, руки. Тот радостно взвизгивал - любит купаться, и даже против умывания ничего против не имеет. Щенок бегал, смешно цокая коготками, вокруг вальяжно разлегшегося у Саши под ногами кота. - А Клим где?
  - С ребятами во дворе. Не видел их, кстати, когда домой шел? Сегодня попросил разрешения на секцию дзюдо сходить с серебрятами, посмотреть, что и как. Если понравится, надо будет медкомиссию проходить и с тренером познакомиться.
  - Сходим, конечно. Так, иди полежи, как будет готово - позову. Мелкие - за мной.
  Пошла в гостиную, с облегчением улеглась, подложила подушки везде - под ноги, под спину, под бок. Дите успокоилось, перестало лупить меня по ребрам. Включила телевизор, лениво щелкала каналами, посматривая, как на кухне Саша готовит ужин, поминутно отвлекаясь на Андрюшку - соскучился ребенок, все лучшее папе - мягкий кубик в раковину, погремушку на плиту. Еще проверить, что там в мойке, достать папе ложку из стола (или пять), влезть на стул, потом на стол. Короче, весело. Представила, что тоже самое, но с грудным младенцем на руках, содрогнулась. Срочно, срочно няню!
  
  Ночью с тридцатого на тридцать первое декабря нас разбудил телефонный звонок. Звонили из московской управляющей компании. Мою квартиру на Воробьевых горах мы сдаем. И оказалось, что арендаторы уехали куда-то на каникулы, а в доме трубу прорвало. Я так и не поняла, то ли нас затопило, то ли мы затопили, но квартиру надо открывать и пускать туда слесаря или кто там по ремонту. Саша подорвался в столицу, а я забрала заканючившего Андрюшку к нам в постель, мы немножко попели про медведя, уснули и проспали почти до десяти. Проснулись бодрые и голодные, спустились в кухню. По дороге заглянула к Климу - тоже спит. Прикрыла дверь, шикнула на малого, чтобы не разбудил, но куда там! Увидел Клима, обрадовался, вырываться начал, в комнату рваться. Увела с ревом, засунула в стульчик, начала варить кашу, под горестные рулады на три голоса - кот с собакой тоже есть хотят!
  - Андрюха, не кричи! - Клим скатился с лестницы, на ходу натягивая майку. - Маша, я его возьму? А Саша где? Доброе утро!
  - Доброе утро, Клим! Возьми, пожалуйста, у меня аж зубы сводит от его воплей. Сейчас завтракать будем. Тебе омлет или сосиски?
  - Почему 'или'? - парнишка вынул маленького из детского кресла, опустил на пол, взял за ручку. - Пойдем киску покормим? И собачку.
  - Ба-ба-ба! - обрадовался младший.
  Пока мальчишки наперегонки ели, рассказала Климу про Сашину поездку.
  - Не звонил пока. Долго добираться будет, пробки же. И у Валентины Васильевны выходной. Дашь ты мне сегодня дрозда, да, Андрюшка?
  - А почему дрозда? - заинтересованно спросил Клим.
  - Это фразеологизм такой, так говорят, когда какого-нибудь подвоха ждут. А почему именно дрозда... Нам в университете рассказывали про происхождение этого выражения, но я забыла уже... - я договорила, стараясь, чтобы голос не изменился. Не собиралась я сегодня рожать, мне срок третьего поставили, ан нет - придется.
  - Наелись? - я незаметно поморщилась. - Играть пойдете, пока я Саше позвоню?
  - Ага, спасибо большое! - Клим кивнул, отнес посуду в посудомойку, увел Андрюшку в гостиную. Норд радостно посеменил следом, Байкер, как летяга, сиганул с подоконника на шкаф - он там от нас отдыхает. Набрала мужа.
  - Сашуль, привет. Ты где? Скоро выезжаешь? А побыстрее? Ты только не волнуйся, но у нас опять новогодний ребенок. Я продержусь до тебя, ты только не гони, любимый, хорошо?
  Пошла к детям, попыталась вести себя как обычно, но где-то через час поняла - в этот раз все гораздо быстрее идет, пора скорую вызывать. Что с Андрюшкой-то делать?! Няня уехала к родне, Мила на даче, Катя к свекрам улетели.
  - Климушка, родной, посидишь с маленьким, пока Саша не приедет? Мне в больницу нужно!
  
  - Раньше традиция была - тридцать первого декабря 'С легким паром показывали'. Теперь у нас Колодей на новый год рожает, - встретила меня акушерка, Вера Семеновна. По иронии судьбы дежурила та же бригада. - Одна что-то, муж со старшим сидит?
  Я только кивнула, не будешь же рассказывать. Проводили в палату, переодели. Металась взад-вперед, душа болела больше тела, хотя воды отошли и схватки были уже частыми и глубокими. Как там дети? Клим сам ребенок, растеряется. Андрюшка активный, бойкий, везде лезет. Свалится, ушибется... Его кормить пора, догадается Клим? А памперс поменять? И как Клим его спать уложит? Подумала, что Саша сейчас думает о том же, да еще обо мне беспокоится... Как доедет? Зима, с утра хмурилось, теперь метет. Темнеет в такую погоду рано - три часа только, а сумерки. Только бы не гнал! Ему не звонила - не хотела отвлекать. Он, почему-то, тоже, и от этого переживала еще больше. В четыре пришла гинеколог.
  - Опять молчишь? Теперь одна, кричи себе, - шутила Злата, осматривая меня. - Еще полчасика и рожать будем.
  Не выдержала, позвонила мужу. 'Телефон абонента выключен или находится...' Стиснула зубы, всхлипнула. Надо собраться, сейчас главное - родить. Больно-то как, Сашуль!
  - Уааааааа! Уаааааааа!
  - Богатырь какой! Умница, справилась, все хорошо!
  Сыночек мой родной... Детонька любимая... Игорешек...
  - Первый у тебя килограмма четыре был?
  - Четыре сто.
  - Этого не докормила что-то. Три девятьсот пятьдесят всего. Но длинненький, пятьдесят четыре сантиметра. Смотри, ножищи какие! - акушерка продемонстрировала мне красную пятку, прежде чем замотать ребенка полешком.
  Наконец-то положили мне грудь, прижала его к себе, поцеловала. Сколько мы, женщины, плачем, а самые светлые, самые счастливые слезы - в первые минуты материнства.
  - Злата, дай телефон, пожалуйста, - попросила я.
  - Ты мужу звонить? Так он в коридоре мается, минут пять назад скребся. Пущу сейчас.
  Он еще в дверь не весь вошел, а уже отвечал на мой немой вопрос.
  - Все хорошо!
  Обняла его, опять слезы полились - от радости, от облегчения, что он со мной, что ничего не случилось.
  - Я тебя люблю!
  - И я вас люблю, - поцеловал меня, сына. - Прости, что не был рядом... Я так счастлив, Маша...
  Пробыл у меня недолго, я расспрашивала только про одно - как там мальчишки.
  - ... приехал, бегом поднялся, открываю дверь, руки трясутся. Прислушался - тихо, пошел искать. Спят, как два зайчика, у Клима на кровати. Андрюшка чуть ли не поперек, Клим на самом краешке. В туалете памперс, в кухне пустая баночка из-под пюре, печенье, сок. Оставил на столе записку и к тебе. Уложу Андрюшку на ночь, еще приеду. Что на ужин привезти?
  
  - Колодей, за вами приехали, - заглянула ко мне медсестра. - Переодевайтесь, а я малыша одену.
  В день выписки меня ждал такой сюрприз! Папа приехал! Саша знал, конечно, но ничего не сказал.
  - Папа, - мы обнялись. - Папа, как я рада! А ты разве не улетел на праздники?
  - Улетел тридцатого, а потом звонок от тебя, я и ... - отец смешался.
  - Маша, - сказал тихий голос за спиной. Обернулась - Клим робко протянул мне букет.
  - Спасибо, Климушка! - обняла парнишку, поцеловала. - Ты такой молодец, такой умница!
  - Да ладно, - смутился мальчишка. - Че я такого сделал-то...
  - Да возьмет тебя мама, возьмет, - запыхавшаяся Мила отдала мне выворачивающегося из ее рук Андрюшку. - Поздравляю, Машунь!
  - Спасибо! - мы обнялись, я прижала к себе сыночка. - Поедем домой, я соскучилась по всем ужасно!
  Дома еще полчаса радостной суеты, потом Игорь с Милой ушли, Игорешек уснул. Андрюшка никак от меня оторваться не мог - мама пропадала, еле нашлась.
  - Хороший мой, любимый, - я поцеловала светлую макушку. - Изменился так, даже подрос, как будто.
  - Конечно, подрос, - Саша накрывал стол к обеду. - Надо тебе, сын, хоть задним числом именины отметить.
  - И правда, - я огорченно вздохнула. - Надо же, годик - и не отпраздновали!
  - У Андрюшки же на новый год день рожденья. А новых годов два. Можно на старый новый год...
  - Клим, ты гений! - я встала, пересела к нему на диван, потрепала его по затылку. - И правда!
  - Вот и решили, - весело постановил муж. - Всеволод Сергеевич, Клим, садитесь, все готово. Маруся, давай мне его, поешь.
  Сын был решительно против.
  - Сашуль, я его покормлю, потом сама поем. Папа, ты погостишь у нас?
  - Поживу пару дней, если вы не против.
  Я радостно переглянулась с Сашей.
  - Клим, расскажи, как вы с Андрюшкой вдвоем справлялись? Не сильно он тебя мучил? - погладила Клима по спине.
  - Не. Он прикольный. Только любопытный, все хватает.
  Быстро поел, убрал за собой тарелку.
  - Саш, я пойду погуляю.
  - Клим, а заниматься?
  Мальчишка заметно скис. Я была с ним абсолютно согласна - что за глупости, домашнее задание на каникулы? Но что делать, такие порядки. Тем более, Клим много догоняет, особенно по иностранным языкам и точным наукам.
  - Клим, давай сейчас математику сделаешь, погуляешь, а потом я тебе с английским и испанским помогу?
  Энтузиазма у ученика не было ни на копейку.
  - А что вы по математике проходите? - это папа. - Ты не против, я полюбопытствую?
  - Случайные события, - буркнул Клим.
  - Интересная тема, - папа поднялся. - Пойдем, вместе порешаем. Любишь математику?
  - Только не в каникулы, - Клим поплелся по лестнице. - Это несправедливо!
  - Совершенно с тобой согласен... - отец пошел рядом, Норд за ними.
  - Саша, лови его! Мешать же будет.
  Отвлекли щенка косточкой, ребенка печенюшкой, и смогли, наконец, поздороваться по-настоящему. Целовались сладко и долго, до мурашек...
  Я так счастлива, что боюсь. Глупо, правда?
  
  
   Глава 16.
  
  
  
  Февраль начался дождями и плюсовой температурой, погода с ума сошла. Игорешка хандрил, капризничал, никак не могли животик отрегулировать - то слабили, то крепили. Как-то три ночи подряд орал, Андрюшка, конечно, не отставал - маленький плачет и он за компанию. Все руки с Сашей отмотали - он одного носит, я другого. Утром заснули, я сидела в кухне, мечтая о чашке кофе, чтобы на ходу не уснуть, смотрела, как Саша с Климом завтракают.
  - Клим, а ты выспался хоть? Беруши тебе купить, что ли?
  - Да нормально, - удивил меня старший. - Дверь если закроешь плотно, не слышно. Я че сказать хотел - пусть Андрюха со мной спит? Он так-то тихий, это его мелкий будит.
  - Клим, а он тебе мешать не будет? Может, и правда пока пусть Андрюшка у тебя поживет? - я встрепенулась. - Временно?
  - А почему временно? Вон Вадька с Женьком тоже с младшими в одной комнате?
  - Мила говорила, она двойняшек к ним в года в три переселила, - нашлась я. - Думала, рано еще. А так, если ты не против - мы только за.
  - Так к вам и Игореня переселится, только ползать научится, - Саша посмотрел на часы, поднялся. - Все, я пошел, - поцеловал меня, стукнул кулак об кулак с Климом.
  - Я тоже, - Клим вскочил следом, убрал посуду, убежал.
  Поковырялась в творожной запеканке, выпила компот. Сейчас дождусь Веру Васильевну и спааааать...
  
  К выходным зима вернулась. В нашем дворе опять заморозили хоккейную коробку, и с утра в воскресенье мальчишки азартно носились в хоккей. Мы вышли пройтись с маленькими - я везла коляску с Игорешей, Саша катил Андрюшку на санках. Солнечно, небо синее-синее, иней кругом - красота неземная.
  - Что значит выспались, да, Сашуль? Праздник просто. Планов столько.
  - Это каких?
  - Вот погуляем, что-нибудь вкусное приготовим, кино посмотрим, в 'кодовые имена' поиграем...
  - Это на сегодня или на все выходные план? Боюсь, за один день не уложимся.
  Не успела я придумать какой-нибудь достойный ответ, как услышала крик.
  - Саша! Маша!
  К нам бежала Рита Серебро с испуганным лицом.
  - Что? - у меня сердце кольнуло.
  - Там Клим упал! Сильно! Рука...
  - Маша, домой идите. Рита, помоги, пожалуйста. Я к Климу, позвоню, - Саша сорвался с места.
  Я развернула коляску, и мы пошли к дому. По дороге расспрашивала Риту, но она почти ничего нового не рассказала - играли, Клим столкнулся с кем-то из мальчишек, оба упали, тот мальчишка на Клима. Клим встать не может, только кричит: 'Рука!'
  Мы дошли до подъезда, когда у меня зазвонил телефон.
  - Маша, перелом, скорее всего. 'Скорую' сюда вызвал. Все, не волнуйся, буду звонить.
  Отключился, я тут же набрала Милу.
  Подруга встретила меня у лифта, я отдала ей ключи и детей и помчалась на каток. Как раз 'скорая' подъезжала, Саша подвел бледного Клима к машине.
  - В больницу едем, - коротко сказал врач, коротко оглядев бессильно повисшую, вывернутую руку. - Шину даже накладывать не буду, только мучить пацана. На весу держи.
  Саша сел рядом, поддерживал, чтобы не дернулся на ходу. Я сидела напротив, изо всех сил стараясь не заплакать.
  - Перелом венечного отростка локтевой кости с вывихом и смещением, - травматолог отложил снимок. - Будем оперировать.
  - Когда? - я охрипла.
  - Сейчас в палату, анализы. Если все нормально, возьму на экстренную. Ел давно?
  Я ничего не соображала, даже не знала, сколько сейчас времени.
  - Больше четырех часов, - это Саша.
  - Не кормить, воды не давать. Терпеливый у вас парень - травма очень болезненная, другой бы орал, а ваш молчал, даже когда я его осматривал. Да вы не смотрите так, девушка, обезболили, зафиксировали. Все, в палату.
  - С ним можно остаться?
  - Да я вроде вас не выгоняю, - хирург поднял на меня глаза от карточки. - Еще вопросы?
  Проводили Клима, дожидавшегося в коридоре, в палату. Саша остался с ним, я вызвала такси, уехала домой - лифчик и майка уже промокли, кормить пора. Побыла дома с час, наверное. Покормила, кое-какие вещи собрала для своих мужчин, опять оставила детей с Милой, поехала назад. Мне показалось, вечность прошла, пока Клима забрали в операционную, и две вечности - пока привезли после обратно. Не выдержала, разрыдалась. Саша прижимал к себе, гладил.
  - Все будет хорошо, Маруська. Все будет хорошо...
   dd>  Клима привезли на каталке сонного, слабенького. Согнутая рука загипсована от плеча до кисти, пальцы белые... Перенесли на кровать, Саша отрегулировал подголовник.
  - Просыпайся-просыпайся, - потеребила его медсестра. - Не спи!
  Открыл глаза, но взгляд неосмысленный, веки тяжелые.
  - Мама, дай попить, - тихо-тихо.
  - Сейчас, родной, - присела на кровать, поднесла поильник к губам. - Пей.
  Сделал несколько глотков, опять начал засыпать.
  - Климушка, нельзя спать, - взяла здоровую руку, прижала к щеке тонкие пальцы с аккуратными ногтями. - Поговори со мной.
  - Спать хочу, - видно, как проваливается в сон.
  Саша включил музыку на смартфоне - любимую группу парнишки, начал подпевать, немилосердно фальшивя.
  - Клим, пой давай, - сказал в ухо. - И ты пой, Маня.
  И мы запели, все громче и громче.
  
  Ночь прошла отвратительно. Малые спали, более-менее, а я никак не могла заснуть по-настоящему. Просыпалась то и дело, а те минуты, что спала - металась от жутких кошмаров. В пять утра не выдержала - встала, пошла готовить завтрак болящему и ухаживающему, пыталась сообразить, что еще сегодня надо сделать. Вера Васильевна позвонила вчера вечером, сердито выговорила мне, за то, что сразу не сообщила, сказала, что придет в воскресенье к восьми. На мой лепет: 'Спасибо вам большое! Выходной, мы вам вдвойне оплатим', ответила резко, с обидой.
  - Не привыкла я, деточка, на чужом горе наживаться. Помочь хочу.
  - Извините, Вера Васильевна, - я расстроилась. - Я не хотела вас обидеть, правда, ничего плохого не думала!
  - Ладно, будет извиняться, - смягчилась та. - День тяжелый, устала, отдыхай. А то приду, давай? Как ты одна с двумя-то?
  - Ничего. Мне Люда помогла, уложили, звонить велела, если справляться не буду.
  Попрощались, написала Саше смс-ку, ответил: 'температура 37,2, уснул'. Поколебалась, набрала еще один номер.
  - Папа, здравствуй. Не разбудила?
  - Добрый вечер, Маша, - голос у отца почти не удивленный. - Нет, я не спал. Как дела у вас?
  - Не очень хорошо, пап...
  Папа выслушал, помолчал.
  - Маша, Климу трудно будет одному справляться, особенно первое время. Саша занят, у тебя младенцы.
  Я согласно вздохнула, не понимая, к чему он клонит.
  - У меня сейчас проект в самом начале, я вполне могу взять недели две отпуска, приехать.
  - Папа, - у меня горло перехватило. - Пожалуйста! У меня просто голова шла кругом - что делать? С Климом побудешь в больнице, ему не так скучно будет, и нам спокойней.
  
  В понедельник к обеду вроде все немного устроилось. Мы с няней и детьми вошли в режим, Саша вышел на работу, утром его в больнице папа сменил. Я собиралась к ним в обед, Саша - вечером. В половине одиннадцатого мне позвонили с незнакомого номера.
  - Мария Всеволодовна? Добрый день, - сухой женский голос.
  - Добрый день.
  - Капитан Фоминцева, инспекция по делам несовершеннолетних. Я по поводу причинения вреда здоровью вашему подопечному. Жду вас в четырнадцать в ОВД. Мужу сами позвоните или мне звонить?
  Вышли с Сашей из полиции как оплеванные, хотя вроде бы ничего такого нам инспектор не сказала. Посмотрела документы из больницы, опросила.
  - Прочитайте, внизу каждой страницы напишите 'с моих слов записано верно и мной прочитано' и распишитесь, - подвинула к нам бумаги.
  - А с чем связана эта проверка? - спросил Саша, подписывая. - Ведь у Клима просто перелом. Травма с любым может случится, с ребенком, с взрослым. Или это потому, что мы не родители?
  - Сейчас так положено. И родных матерей с отцами проверяем на предмет ненадлежащей опеки. Документы я оформлю, передам в органы опеки и попечительства. Это формальность, материал отказной.
  - У меня даже во рту гадко, - я прижалась к Саше. - Противно.
  - Ладно, Машунь, переживем. Главное, чтобы зажило скорее.
  - Мне папа сказал - Клим на обходе у врача спросил, может ли он после перелома в летное пойти.
  - И?
  - Доктор рассмеялся, говорит: 'Я же тебе руку не ампутировал, а срастил. Хоть в летчики, хоть в космонавты годен'
  - С суворовским в этом году в любом случае затеваться не стоит, - не к месту вспомнила я. - Я и так считала, что не стоит его отдавать, опять привыкать ребенку, а теперь и подавно.
  - Я с ним поговорю. Не все суворовцы в военный ВУЗ идут, и летчиком можно и без суворовского училища стать.
  - Поговори, Сашуль. Мы не подумали, а парнишка переживает...
  - Слушай, - Саша остановился. - Только в голову пришло - отцу же его сообщить надо!
  - Точно. Может, Клим и сам звонил, но и мы должны. Наберу сейчас.
  Шлепенков так и остался в неведении. Звонила два дня и бросила - короткие гудки. Ладно, перезвонит сам - сообщу. Если позвонит. С сентября один раз звонил и деньги на карту Климу два раза перевел. И я раз дозвонилась - отчиталась, что опекунство оформили. А, ладно! Что мне, больше переживать не о чем?
  
  
  Клим пробыл в стационаре десять дней, вернее, на десятый его выписали. Папа переночевал у нас еще одну ночь и вернулся домой, отдыхать в привычной тишине. А, может, и скучать - ведь обещал же приехать на длинные выходные в марте. По поводу выписки Клим устроил вечеринку - пришли тройняшки Серебро и двойняшки Русановы, еще пара одноклассников, съели по бургеру, рассмотрели гипс, решили, что он скучный (если быть точной в формулировках - 'отстой'), притащили маркеры и расписали Климу бедную загипсованную конечность 'под хохлому'. На самом деле, не так высокохудожественно - кто кости рисовал, кто цветочки, кто рыбий скелет. Главное, весело.
  Позвонила классному руководителю по поводу уроков - врач считает, что еще недели две, пока гипс не снимут, ребенку в школу ходить не целесообразно. Договорились, что она поговорит с учителями, и Климу будут задания в электронном виде присылать и проверять, так же, как пока он лежал в больнице. С русским и иностранными я ему помогу, математику и физику Саша объяснит, или он с дедом будет заниматься по скайпу. В первый день учиться не дал Андрюшка - прилип, как карамелька. Что-то лепетал, лез на коленки, игрушки приносил.
  - Клим, ты уж потерпи, - я виновато улыбнулась. - Вера Васильевна простудилась, а Игореня с рук не слезает.
  - Ты так говоришь, как будто мне в лом с ним играть. - обиделся Клим.
  - Клим, это я форумов начиталась, - покаялась я. - Везде пишут, что не надо старших детей заставлять с младшими сидеть.
  - Так ты не заставляешь, - удивился Клим. - Я сам хочу.
  - Только на руки не бери, - предупредила я. - Он тяжелый и ногами дрыгает - только держись. Прошлый раз я его чуть не уронила - так за котом рванулся.
  - Мы на полу играть будем, да, Андрюха? В мячик. Или башню строить.
  В обед самый мелкий лежал в кроватке в кухне, внимательно рассматривая заводную карусельку. Клим ел, я Андрюшку кормила. Сидит теперь на коленках - никак не могу в кресло усадить.
  Звонок в дверь раздался в очень удачный момент. Эндрю звезданул ладошкой по краю тарелки с такой силой, что щей хватило на нас обоих, стол и на пол еще попало.
  - Хулиган ты, Андрюха! - кое-как смахнула с себя полотенцем капусту и картошку, пошла открывать.
  На пороге стояла учительница Глеба и объемистая дама в норковой шубе и какой-то немыслимой высокой шапке.
  - Мария Всеволодовна, здравствуйте. Это из районной опеки...
  - Ольга Александровна, - отодвигая меня с дороги, сообщила дама. - Обследуем жилищные условия и содержание ребенка.
   'Содержат собак и кошек, а не детей', - мысленно огрызнулась я. А вслух сказала в спину инспекторше.
  - Обувь снимите, пожалуйста. В доме дети маленькие.
  
  У нас из прихожей отлично видно кухонную зону. Дама посмотрела на Байкера, долизывающего лужу на столе, на Норда, делавшего тоже самое под столом, на Игорешку в грязной распашонке - срыгнул, не успела сменить, на нас с Андрюхой в щах - и разуваться не стала. Нелли Тагировна сапоги сняла, пошла следом.
  - Здравствуй, Клим, - сладко поздоровалась Ольга Александровна.
  - Здравствуйте, - парнишка перевел вопросительный взгляд с нее на меня. Я ободряюще улыбнулась.
  - Мы пришли посмотреть, как ты тут живешь.
  - Хорошо живу, - видно было, что он насторожился, напрягся. Подошла, села рядом.
  - Обедаешь? - женщина бесцеремонно открыла кастрюлю, холодильник. Клим вскинулся, я сжала его руку, шепнула: 'Спокойно'.
  - Поел уже, - он убрал тарелку на мойку.
  - Молодец, - инспекторша тонко улыбнулась. - Помогаешь по хозяйству?
  Клим неопределенно пожал плечом.
  - А что это у тебя? - дама дотронулась до загипсованной руки. Разговаривала она таким сиропным голосом, что у меня зубы сводило.
  - Гипс, - Клим посмотрел на нее, как на дурочку.
  - Рисунки на нем зачем?
  Клим видимо сделал над собой усилие и ответил спокойно.
  - Просто так.
  - Где ты спишь, уроки делаешь, можно посмотреть?
  Клим взглядом спросил у меня, я кивнула. Андрюшке надоело сидеть, начал вырываться, канючить.
  - Пойдемте, - мальчишка пошел к лестнице. Я двинулась было с ними, но инспекторша меня довольно грубо остановила.
  - Занимайтесь своими детьми, мы сами разберемся, - на 'своими' был поставлен четкий акцент.
  Они были наверху минут пятнадцать. Спустились, прошли к выходу, Нелли Тагировна шепнула: 'Я позвоню', инспекторша с недовольным лицом кивнула. Закрыла за ними дверь, посадила завопившего Андрюшку в манеж, сунула туда Норда и побежала наверх.
  Клим лежал на своей кровати, отвернувшись к стене.
  - Клим, что тебе сказали? - села рядом, погладила по плечу. - Ты что расстроился?
  - Да ну ее! - вскинулся, глаза заплаканные. - Говорит - а почему кроватка детская? Я ей сказал про Андрюшку. Она такая 'да ты с маленьким ребенком сидишь, да ты не высыпаешься' и понесла пургу! Почему руку сломал, давай мы тебя заберем, да там тебе будет лучше. Я ей - а что, в детдоме мне отдельную комнату дадут? Маша, они меня у вас заберут, да?
  Я растерялась. Он уловил это мгновение моей неуверенности, рванулся ко мне, спрятал голову в колени.
  - Не отдавайте меня! Пожалуйста, не отдавай! Я буду хороший! Пожалуйста!
  Вцепилась в него, обняла изо всех сил.
  - Клим, Климушка! Не отдам, не бойся! Никогда не отдам, никому! - заставила подняться, посмотреть в глаза. - Ты наш, мы тебя усыновим, ты такой же наш сын, как мелкие!
  Я знала, что тогда, в больнице, он звал не меня, а свою маму, родную, я знала теперь, что такое материнская любовь, у меня были дети, которых я носила, рожала в муках, но этого мальчика я любила также, как своих. Слишком много у нас было общего. И про усыновление я сказала, не посоветовавшись с мужем, потому что уверена была - мы с ним чувствуем и думаем одинаково. Поплакали, обнявшись, потом я взяла себя в руки.
  - Климушка, успокаивайся, родной. Сейчас Саше позвоним, и все будет хорошо!
  Через час младшие дети спали, где упали. Грязные как цыганята, один в обнимку с собакой, другой с котом. Мы с Климом сидели на диване и ждали Сашу. Услышали звук ключа в замке, вышли встречать в прихожую. Вошел, оглядел нас, прижал к себе.
  - Так, семья. Не рыдать, носы не вешать. Никто никого не заберет, слово офицера.
  Пришел из спальни в парадном кителе, со Звездой Героя, орденами.
  - Саша что - Герой России?! - ошеломленным шепотом спросил к меня Клим.
  - Да, - тоже почему-то шепотом ответила я.
  В дверь осторожно постучали. Игорь Серебро в генеральском мундире, с тремя Золотыми звездами, Мила в строгом костюме, тоже со Звездой. Клим, потрясенный, сидел с открытым ртом.
  - Что, поехали? - Игорь кивнул нам с Климом.
  - Да, командир.
  Мила подошла, поцеловала нас.
  - Табельное я их брать отговорила. Но шухер мы там и безоружные наведем, обещаю.
  
  Мы сидели на кухне у Кати Русановой и лечили нервы. Катя с Милой ели всяких морских гадов под белое вино, я ковыряла отварную рыбу. С Андрюшкой никаких проблем не было - ела, что хотела, в разумных пределах, конечно. А с Игорешей... Аллергии, к счастью, ни на что нет, но стоит мне съесть что-то, с его точки зрения, лишнее, и все - животик. Причем вчера огурец было можно, а творог нельзя, а сегодня от картофельного пюре час орал, зато от кефира все прошло как по маслу. Надеюсь, к пяти месяцам наладится. С другой стороны, я с этой вынужденной отварно-паровой диетой за полтора месяца похудела на семь килограмм. И за вчерашний день - на полтора. Мила как раз в лицах рассказывала про налет, то бишь визит, в районную администрацию.
  - Приехали. Охранник на входе честь отдал, даже документов не спросил. Прошли в приемную, секретарша говорит: 'Николай Николаевич занят, у него совещание по утилизации отходов'. Игорь, невозмутимо так: 'Мы как раз по вопросу утилизации', отодвинул ее и в кабинет. Я двадцать лет обоснованно считала, что у нас в семье я одна такая... пробивная. Заходим, там действительно совещание. Начальство посмотрело поверх очков - куда прете? Мой, вежливо так, предлагает - прервитесь, мол, дети уж всяко важнее помоек. Хамить нам постеснялись, видимо, глава перерыв объявил, предложил присесть. Саша начал - на каком основании у нас ребенка отбирают? Про чиновничий произвол высказался - я заслушалась, честное слово! Николай Николаич в несознанку - знать ни о чем не знаю. Игорь - опять вежливо - так мы вам глаза откроем. Рассказали, тот вызывает начальника отдела и эту даму горластую в горлатной шапке. Та сначала гонор показала - ну как же, власть предержащая. Изложила дело, акценты расставила. Самое главное, девчонки, есть такое понятие 'оценочная категория'. Можно спорить о критериях, но очень трудно оспорить 'я так считаю'. Вот конкретно эта носорожиха посчитала, что 'мальчик угнетен', 'мамочка перегружена и не может уделять должного внимания ребенку', 'у папочки приоритетом является карьера, что не удивительно при его профессии' и все прочее. Вот что тут говорить? Оправдываться? Доказывать? Ее слово против нашего? Твой Саша молодец, возражать или спорить не стал. Просто и твердо сказал, что обратится в суд и будет добиваться усыновления Клима. Если нужно, то потребует независимой оценки вас как усыновителей. Готов использовать все законные способы оставить ребенка в семье, включая обращение в средства массовой информации, к детскому омбудсмену. Я им гордилась, Машунь!
  Я тоже им гордилась, очень!
  - Инспекторша еще бодрилась, а вот начальства вид уже кислый. Тут мой генерал встает. 'Со своей стороны обещаю, что, как командир, употреблю все свое влияние, чтобы помочь семье офицера. Кроме того, я обращусь за поддержкой. Гарантирую вам, что к решению этого вопроса готовы немедленно подключиться люди, крайне заинтересованные в положительном решении вопроса'. И начинает фамилии называть, общеизвестные. Причем так говорит, что всем понятно - он не блефует, и, возможно, через минуту раздастся телефонный звонок с таких верхов, что мама горюй. Девочки, первый раз его таким видела! Генеральские привилегии, связи - это ведь все не его, совершенно искренне. Хорошо, у нас я есть! В нужных случаях грешна, пользуюсь.
  - Про твои таланты наслышаны, - подтвердила Катя. - Давай, про мужиков рассказывай.
  - Да особо больше нечего. К концу речи Игоря Вадимовича у градоначальника нос заострился, начальник отдела с лица сбледнул, у дамы в лице румянец, в руках тремор. Прямо при нас начальство обрушило на бедную носорожку громы небесные. 'Что вы себе позволяете! Не допущу! Вразрез с политикой президента!' Я про 'политику партии' услышала - думаю - щас вредительство и пятьдесят восьмую ей вменит. Но обошлось. 'Эрна Эмануиловна, в кратчайшие... Я повторяю - в кратчайшие сроки! - подготовить документацию для оформления усыновления'. Дальше обычный чиновничий набор штампов - 'спасибо за сигнал, примем меры, бла-бла-бла'. От кофе отказались, а то мало ли...
  Домой вернулась - тишина. Диван разложен, торшер горит, телевизор чуть слышно бормочет. Мои мужчины спят - самый мелкий на папе, средненький с одной стороны, старший с другой приткнулся. Тихонько легла рядом с Климом, полюбовалась на свое счастье и не заметила, как задремала.
  
  
  
   Глава 17.
  
  
  
  К Дню защитника Отечества класс Клима поставил спектакль - сцены из разных фильмов: 'Василий Теркин', 'А зори здесь тихие', 'В бой идут одни старики'. Нелли Тагировна молодец: костюмы заказала, декорации - лаконичные, выразительные. Дети много репетировали и играли с душой, искренне. Наш Клим играл Теркина, даже гипс не помешал. Выглядел молодцевато, по-геройски, читал талантливо, мы с Андрюшкой аплодировали громче всех. Я записала видео, вечером посмотрели все вместе. Саша похвалил.
  - Жалко, в живую не видел. На собрание пойду, попрошу, чтобы в следующий раз вы в выходной сыграли. Вот хоть ко Дню Победы повторить.
  - И правда, - поддержала я. - А то концерт к мужскому празднику, а отцов в зале совсем немного было.
  - Нелли Тагировна предлагала прям двадцать третьего, но выходных три дня, многие уезжают, - объяснил Клим, тайком скармливая Норду полкотлеты. Не то, что я против кормить собак котлетами, но он после них полезную кашу не ест, впрочем, как все дети. - На майские, поди, тем более...
  - Тогда в следующий выходной, - предложила я.
  - Вам надо к нам в Центр на гастроли. В обеденный перерыв. Пойдет?
  - Пойдет! - обрадовался Клим.
  - Тогда ты договариваешься с учительницей и ребятами, а я с начальством, - подытожил Саша.
  - Можно мы еще раз придем? - попросилась я. - Андрюшке тоже понравилось.
  - Не орал, - подтвердил старшенький.
  
  На мой праздничный ужин с тортом на двадцать третье мужики ответили огромным букетом цветов утром и сюрпризом вечером. Сюрприз грандиозный! Приехавший накануне папа остался с детьми (не пугайтесь, не один - Вера Васильевна согласилась у нас переночевать), а мы с мужем уехали в Москву. Саша пригласил меня в ресторан с танцполом и живой музыкой.
  - Слушай, а Мила, ненароком, не в курсе? - озарило меня, пока я доставала из шкафа недавно купленное вечернее платье. - То-то она меня 'совершенно случайно' в этот магазин затащила.
  - Нет, конечно, - уверенно соврал муж, облачаясь в костюм и галстук.
  С удовольствием соорудила прическу, примерила драгоценности. К серьгам и браслету добавилась цепочка с подвеской - крупный камень красивой огранки, 'за Игорешку'.
  - Если еще одного рожу - диадему подаришь? - пошутила я, любуясь подарком в вечер возвращения из роддома. Мы лежали, обнявшись, в нашей спальне.
  - Особенно, если дочку, - поцеловал Саша мою ладонь. - А ты серьезно насчет еще одного ребенка? Четвертого, получается?
  - Только не наследующий новый год, - поклялась я.
  Мы так давно не оставались с Сашей только вдвоем, что я постаралась отвлечься от навязчивых мыслей про детей, задушить тревогу на корню. Вера Васильевна вдвоем с папой справятся, в крайнем случае - Клим поможет. Он привычки мелких знает не хуже нас - времени много проводит с ними, а главное - он их любит. Получала удовольствие от быстрой езды, от музыки в динамиках, Сашиных взглядов, любовалась красивым профилем, руками на руле, время от времени легонько касалась его бедра.
  - Маруська, останемся в Москве до утра? - любимый искушающе прижал мою руку.
  - В гостинице? - мне очень не хотелось снимать номер на ночь, хоть это и считается крайне романтичным.
  - В квартире, - Саша посмотрел удивленно. - Ремонт закончился, а новых жильцов мы еще не искали.
  - Точно, - я обрадовалась. - Ты же говорил, я забыла. Останемся, но домой рано поедем, а то от нас не только няня сбежит, но и дед!
  Саша выбрал замечательный ресторан. Не особо пафосный и дорогой, но, что называется, атмосферный, с хорошей кухней и прекрасным оркестром. Гости заказывали еду и музыку, танцевали, ведущий читал поздравления дамам, сыпал комплиментами. Я всегда прохладно относилась к Международному женскому дню и праздником вовсе не считала. И до определенного момента думала, что это просто традиция, а для нас -отличный повод развеяться. Но Саша меня поразил. Сделали заказ, осмотрелись, немного потанцевали, потом поужинали. Он попросил счет, улыбнулся мне загадочно и отошел к сцене. Поговорил с музыкантами, взял в руки микрофон.
  - Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,
  Что говорит не с чувствами - с душой;
  Есть что-то в ней над сердцем самовластней
  Земной любви и прелести земной.
  Как сладкое душе воспоминанье,
  Как милый свет родной звезды твоей,
  Какое-то влечет очарованье
  К ее ногам и под защиту к ней.
   (Е. Баратынский)
  
  Он читал, глядя мне в глаза, и я тонула в его взгляде, а когда закончил, и весь зал зааплодировал, подошел ко мне, подал руку и вывел на середину танцевальной площадки. Оркестр взял первые такты 'Русского вальса' Шостаковича, и мы поплыли по паркету. Гениальная музыка вела нас, кружила, близость любимого мужчины пьянила. Я слышала в мелодии и отзвук военного марша, и стук сердца влюбленных после долгой разлуки, и тихий триумф взаимной любви. Мы танцевали только вдвоем и видели только друг друга. Да был ли кто-то еще в целом мире в эти минуты?
  Ночь, прозрачная темнота, губы на горячей коже. Ласки, горячечный шепот, длинные бесконечные объятия, стон... Хочу касаться его каждый миг вечности, чувствовать его всем телом. Как передать мою потребность в нем, его жажду, наше нетерпение? И я кричу единственное слово, в котором - все...
  
  С замужеством, а особенно с рождением детей, я очень сильно изменилась. У меня никогда не было потребности, привычки касаться других людей. Ну, знаете, есть такая категория собеседников - обнимаются при встречах, похлопывают по плечу, касаются ладони или колена - нужен им тактильный контакт при разговоре. Может быть, из-за того, что родители не были со мной ласковы, не было подружек для 'обнимашек', парней, с кем могла бы за ручку ходить. Но первое время Саша даже обижался - он-то ласковый не только в постели. Зато теперь я липну к мужу и поминутно тискаю и обцеловываю детей. Даже Климу от меня достается, когда не успеет увернуться.
  В конце апреля мы получили решение суда об усыновлении. Клим через год будет получать паспорт на фамилию Колодей. Еще один якорь у парня. В суворовское он не будет поступать ни в этом году, ни в следующем, решил твердо. Вообще, после прохождения мытарств с усыновлением, судебного заседания, на котором судья очень серьезно, хоть и не строго, поговорил с ним, задал вопрос, хочет ли он, чтобы мы его усыновили, разъяснил, что в этом случае он будет считаться полноправным членом семьи со всеми правами и обязанностями, Клим стал спокойнее, увереннее. Местами самоуверенней, я бы сказала. Или, как Саша сказал, ребенок проверяет границы. Печать на решении высохнуть не успела, как мне позвонила классная руководительница.
  - Клим, зачем нас завтра в школу вызывают, причем сразу к директору? - удивилась я.
  - Вот Саша придет, я сразу вам обоим расскажу, че два раза тебя расстраивать? -позаботился обо мне старший.
  - Ну-ну, - многообещающе протянула я. - Иди уроки учи, а то вечером некогда будет.
  - А что будет вечером? - подозрительно поинтересовался Клим.
  - Дознание и следствие, как говорит Людмила Евгеньевна.
  Глава семьи пришел в полседьмого, поужинали, я предложила всем компот и сообщила.
  - По поводу пьем. Нас с тобой первый раз в школу вызывают.
  - По поводу? - Саша, кажется, решил, что я его разыгрываю.
  Я широким жестом предложила Климу выступить.
  - За драку, - охотно сообщил ребенок. - Навалял этому козлу, давно руки чесались!
  - По пунктам, - остановил его Саша. - Козел - это кто? Подрался зачем?
  - Тимка Медведев, - я была уверена, что слышу в голосе мальчишки гордость и чуть-чуть вызов. - Он меня достал! То я чмошник из деревни, то детдомовский. Фигню всякую несет. Я ему сказал: замолчи, а то люлей навешаю - не поверил. Так сам нарвался. Я б его и раньше уделал, но нельзя же было. Эта тетка бы меня в детдом. А теперь вы - родители! Я ему и показал.
  - Ну, синяков на тебе нет, значит, не сильно подрались, - успокоила я себя.
  - На мне нет, - подтвердил Клим. - А у этого фингал здоровый под глазом, и нос всмятку. Что, скажешь, драться нехорошо? - теперь он точно говорил с вызовом.
  - Нет, не скажу, - ответил ему Саша. - Драться можно и нужно, когда ситуация требует. За женщину заступиться, за слабого. Или, как в твоем случае, на место поставить. Хотя можно было бы и слова найти, иногда словом больнее ударишь, чем кулаком. Ты же понимаешь, что школа - не место для драки. И вряд ли тебя завтра за твой поступок наградят.
  - Ясен пень, - согласился герой.
  - Ты наш сын, и мы всегда будем на твоей стороне, Клим. Помни об этом всегда.
  - А еще помни, что отец может и по шее дать, это так, на будущее, - встряла я. - У тебя еще и двойка за контрольную по английскому.
  - Да нафига мне английский, я в летное пойду, а не на переводчика!
  - Вот тут ты не прав, - не согласился Саша. - При поступлении в отряд космонавтов сдают экзамен по английскому языку.
  - Блин, засада, - расстроился пацан. - Ладно, выучу я ваш инглиш.
  - Очень замечательно, - я посмотрела на них обоих. - А что бы тебе легче было, мы каждый вечер за ужином будем говорить только по-английски, O'kay?
  Дальше был Facepalm у Клима и очень выразительные глаза у Саши. Отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Ничего-ничего, любимый, так и Клима подтянем, ты язык вспомнишь, и мне практика не помешает. Может, по такой методе и Андрюшка сразу на двух языках заговорит?
  
  Если бы я была депутатом Госдумы, непременно выступила бы с инициативой распускать детей на каникулы с первого мая - все равно учеба на ум не идет. Футбол, волейбол, ролики, скейтборд, велосипед, друзья и девчонки - что угодно, только не математика, литература, и уж тем более английский. Несмотря на чудовищные трудности вроде отличной погоды и Лиски Русановой, год Клим заканчивает неплохо, тройки только по языкам - русскому и иностранным. Ничего, это смена школы и прочие неприятности... Парень умный и упорный, все шансы закончить школу на четверки и пятерки. Это не я так хочу, это Клим себе цель поставил - иначе в военное училище не поступить. Планируем каникулы - поживем в деревне, Вадим Олегович обещал найти нам дом по соседству. Вообще, они звали к себе, но это неудобно. Потом Клим с друзьями на три недели едет в лагерь, мы на это время в санаторий, а там уже и август.
  Игорешка уже сидит, ползать не ползает, но смешно стоит на четвереньках, коленки подкашиваются, падает, опять встает. Андрюшка вовсю бегает, начал говорить: Им (Клим), папа, мама, няня, баба (собака), ися (киса), дада (дедушка). Лучше всего говорит 'дай'. Начал проявлять интерес к младшему брату - любит залезать к нему на диван или в манежик, обнимает, что-то лепечет. Научила его целоваться - скажешь 'поцелуй маленького' - вытягивает губки и трогательно чмокает. Кот и собака толстые и красивые, линяют, на полу робот шерсть собирает, жалко, не умеет на диван забираться. Норд и Байкер, кстати, пылесос совсем не боятся, щен носится за ним и лает, а кот на нем катается. В общем, у нас не всегда чисто, зато весело. Дети здоровы и счастливы, родители, соответственно, тоже.
  Как-то вечером ходили в парк гулять, всей семьей катались на роликах (Андрюшка у папы на шее, Игорешка на мне в рюкзаке), ели мороженое, веселились. Напало на всех какое-то сумасшедшее веселье - смеялись до слез, шутили, дурачились. Клим еще остался с друзьями, мы с Сашей потихоньку пошли домой пешком, примериваясь к Андрюшиным шагам.
  - Ты что притихла, Машунь? - Саша погладил перекочевавшего к нему Игореню по голове. - Устала?
  - Да насмеялась, опустошение какое-то, как не к добру. Знаешь, у меня в детстве примета была - если днем очень веселишься, радуешься, обязательно вечером плакать будешь.
  - Марусь, приметы сбываются только у тех, кто в них верит, - нравоучительно изрек мой муж. - Правда, с дождем это не всегда проходит!
  Я с радостью отмахнулась от предчувствия, а оказалось, что зря.
  
  Мне за свои тридцать лет так надоело трапезничать в одиночестве, что после замужества я никогда, за исключением Сашиных командировок, не ела одна. С появлением в семье Клима правило садиться за стол всем вместе только укрепилось. Заодно этот полезный обычай избавляет от раздражающей необходимости пять раз убирать со стола за каждым едоком.
  - Клим, ты где? - я держала телефон плечом, потому что одной рукой Игорешку уже трудно удержать, когда он вырывается. - Давай, пулей!
  Поужинали, я разлила чай, подала домашнее печенье и краснодарское абрикосовое варенье от Русановых.
  - Чем вечером займемся? - я облизала ложку. Эх, навернуть бы сейчас розеточку!
  Ответить мне никто не успел, у Клима зазвонил телефон. Тот посмотрел на экран, изменился в лице, помедлил, прежде, чем ответить.
  - Але. Привет, - голос был нерадостный. - Нормально.
  Мы с Сашей переглянулись. Уж не Шлепенков ли объявился?
  - Не, не приеду. Не приеду, говорю. Одного меня не пустят, а со мной лететь некому. Хочешь, сам приезжай. Че ты орешь на меня?! Хочешь - прилетай, хочешь - нет, мне до лампочки!
  Отключился, посмотрел на меня, на Сашку.
  - Отец звонил, говорит, прилетай в Иркутск, потом до Бодайбо, там встречу, - Андрюшка слез с папиной коленки, подбежал к старшему брату, начал проситься на руки. Клим поднял его, усадил, дал печеньице. - Вы же меня не пустите? Одного?
  - Одного не пустим, - подтвердил Саша. - Я и, правда, не смогу тебя проводить сейчас. Если только в отпуске...
  - Хочет - пусть сам приезжает, - перебил его мальчик. - Он свою жопу оторвать не хочет, а мне свистнул - я беги? - Андрюшка обернулся на голос, начал вставать, Клим ловко перевернул его, поставил на ножки. - Мамка болела - где он был?! Денег раз прислал, мать умерла, тетка квартиру забрала, сказала, 'вы ее пролечили'. На похоронах, - Андрюшка нахмурился, обнял Клима за щеки, что-то говорил ему на своем языке. - Все с кем-то, за гробом тетку под ручку ведут, я один. Смотрю - он идет, к нему. Хотел обнять, а он такой мою руку убрал и ушел!
  Мальчишки плакали уже оба, Сашка сорвался с места, дернул их на себя, сжал. Подошла с младшим на руках, обняла, муж притиснул нас всех. Дай Бог моим детям никогда не остаться одним!
  
  Мне Шлепенков перезвонил на следующий день. Разговаривала с ним вежливо, подтвердила, что никуда ребенка одного не отпущу.
  - Да мне прилетать в сезон - бабки терять. У меня вся работа летом! - возмутился Макс.
  - Зимой бы прилетал, - я едва сдержалась. - Короче, Максим, Клим и сам к тебе не рвется, и отправлять его я никуда не буду.
  В трубке выматерились.
  - Ладно, Куплю билет, позвоню. Гостиницу или хату найди мне дня на три, - и отключился. Я со стуком положила телефон, выматерилась в ответ, Дрюнька радостно подхватил.
  - Ты бы лучше что другое говорить учился, - возмутилась я, тиская ребенка. - Разбойники, что я с вами делать-то буду, папа ваш в командировку улетит?
  
  - Жирно ему будет, в вашу квартиру селить, - буркнул Клим, услышав наши новости. - Нашли бы какой клоповник, перекантовался ночку, дольше все равно не задержится.
  Я посмотрела на мужа - кажется, Клим с родным отцом в квартире остаться ночевать не хочет. Саша едва заметно кивнул. Мы ждали Шлепенкова в аэропорту, рейс уже объявили. Вышел, точно такой, каким я его запомнила по последней встрече, только морщин на узком лице стало еще больше. Машинально отметила, что Клим совсем на него не похож, в мать пошел.
  - Здорово, - протянул руку Саше, попробовал обнять сына, но тот холодно отстранился.
  - Вон ты как, - протянул Шлепенков.
  - Поедем, - я шагнула между ними. - Поговорим дома.
  Зашел в квартиру, осмотрелся. Я прошла в кухню, включила чайник, начала доставать из холодильника еду. Сашка прислонился к подоконнику, Клим встал рядом с ним, оперся руками о доску.
  - Проходи, Макс, - пригласила я. - Садись. Наливай чай, кофе, угощайся.
  - Да вы уедете, мы с Климом и поедим, - Макс сел у стола, небрежно положил на него одну руку, другой оперся о бедро.
  - Я с тобой не останусь, - заявил Клим. - Побуду, пока они тут, и с ними уеду.
  Макс зло уставился на него.
  - Я смотрю, ты оборзел, отца ни * не ставишь. И ты до * на себя взяла. Я тебя, *** о чем просил? Устроить пацана в суворовское. Ну и устроила бы! Нет, к себе взяла, усыновила, ***!
  - Максим, поспокойнее. Тон сбавь и слова подбирай, - нахмурился Саша. - Не с бичами разговариваешь.
  - Ты вообще кто такой? - прищурился Шлепенков. - Че вякаешь?
  - Я отец Клима, - Саша обнял за плечи придвинувшегося к нему парнишку. - Еще раз - спокойнее.
  - Ты ***, молодец, - оскалился на мальчика этот урод. - Я уже не отец, другого себе нашел? С деньгами, богатенького? Мамку новую себе завел? Че, мы с Нюркой-покойницей быдло, а тут элита, москвичи? Продался, кутенок?
  Клим стоял бледный, сжав кулаки, на последних словах кинулся на Макса.
  - Какой ты отец?! Сволочь ты! Сука последняя!
  Шлепенков с исказившимся лицом замахнулся на него, Саша перехватил его руку, взял за грудки, поднял. Я задвинула сына себе за спину.
  - Вот что, деятель, - тихо, подрагивающим от сдерживаемого бешенства голосом, сказал Сашка. - Я смотрю, ты нагостился.
  Шлепенков задергался, вырываясь, заорал непотребщину, черные, гадкие слова. Саша молча потащил его к двери, в прихожей послышалась короткая возня, хлопнула дверь, потом открылась и на площадку вылетела, судя по звуку, сумка и ботинки.
  Все произошло очень быстро, в полминуты. Саша вернулся, подошел к нам. Клим стоял, отвернувшись к окну, плечи вздрагивали.
  - Все, сын, успокаивайся, - Саша обнял его за плечо. - Иди ко мне.
  Клим обернулся, трясясь, не в силах вымолвить ни слова, Сашка прижал его к себе, но он отстранился.
  - Может, я зря его выгнал? - глухо спросил муж, темнея лицом. - То только скажи, Клим...
  - Я не из-за денег, - прорыдал Клим, я едва понимала, что он говорит. - И не из-за того, что ты - Герой! Я сначала не знал!!! Я просто хотел, чтобы у меня были мама и папа, как у всех! А вы - хорошие!!!
  - Конечно, не из-за денег, - я заставила его посмотреть на меня. - Только очень глупый и злой человек мог сказать такую чушь!
  Клим прижался к нам, обнял обоих изо всех сил.
  - Климушка, сынок, мы тебя очень любим, - я целовала вихрастую макушку, Сашины руки сживались все крепче. - Не плачь, пожалуйста!
  - Сын, успокаивайся, - повторил муж. - Сейчас кофейку попьем и домой поедем, к мелким. Норду уже гулять пора. Все, пойдем, умоешься, я руки помою...
  Минут через сорок вышли из подъезда, еще не дошли до стоянки, Сашка хмыкнул.
  - Как маленькая собачка, право слово, - кивнул на проколотые колеса. - Укусить не может, а в ботинки нагадит!
  Пока вызвали эвакуатор до ближайшего СТО, пока колеса меняли (пришлось покупать новые все четыре, этот придурок порезал в хлам просто), попали в пробку вечером, домой приехали поздно, усталые, вымотанные. Малые спали, Вера Васильевна дремала на диване. Проводили ее, по очереди наскоро вымылись и улеглись. Мы с Сашей еще не спали, когда в дверь тихо-тихо постучал Клим.
  - Заходи, - окликнула я его, приподнимаясь. - Что там, Андрюшка буянит?
  - Нет, - Клим подошел, наклонился к нам. - Саш, можно, я тебя буду папой звать? А Машу - мамой?
  
  
   Глава 18.
  
  
  
  - Спасибо, Вера Васильевна, и до свидания! Хорошо вам отдохнуть без нас, - я от души обняла нашу няню - она пришла нас в деревню проводить. Саша перенес в машину сумки и детей, мы задержались с Верой Васильевной у подъезда.
  - До свиданья, Маша. Ох, как-то там одна с мальчишками...
  - Без вас тяжеловато придется, - согласилась я с улыбкой. - А вы дома останетесь или в санаторий поедете?
  - Меня в гости пригласили, - Вера Васильевна опустила глаза, что-то разыскивая в сумке. - Маша, хорошо вам доехать, устроиться...
  - Спасибо. Все, я побежала, а то там мальчишки извелись уже!
  Беспокоилась, как доедем, но ничего. Клим устроился на переднем сиденье с переноской и со щенком в ногах, я между двумя детскими креслами, Мелкие побузили немного, но потом движение укачало, прислонились ко мне, как цыплята, уснули. Мужчины обсуждали достоинства инжекторных двигателей, я смотрела в окно и улыбалась. Было что-то от deja vu в этой поездке. По крайней мере, деревья за окнами были точно такие же, я уснула, точь-в-точь как ту первую поездку с Нетесиными, и приехали мы к тем же воротам, что прошлый раз.
  Какое коварство! А я так им доверяла! Вадим Олегович мне твердо пообещал дом на лето найти, и Евгений Григорьевич так убедительно поддакивал. А оказалось, что ничего они не искали, приготовили нам комнату, в которой я у них жила, пока болела. То-то они меня убеждали, что детские кроватки и коляски с собой вести ни к чему.
  - Как же так, Татьяна Николаевна? - я смотрела на хозяйку, как маленькая девочка.
  - Маша, тебе у нас не нравится? - расстроилась та.
  - Очень нравится, - мне стало еще более стыдно и неловко. - Я помешать боюсь - дети и приехали мы не на выходные, а на месяц...
  - Вот именно, на месяц. Санька через две недели уедет, ты что одна с яслями делать будешь? А мы для профилактики остеохондроза каждый по часу посидим и не заметим, - это Людин отец. - Все, давайте вещи заносите и за стол, шашлыки доходят.
  Переглянулись с мужем, он пожал плечами - мол, что ж теперь делать, будем мешать и надоедать. Клим и Норд умчались к друзьям, выпущенный из переноски Байкер принюхивался и прислушивался, пушистый хвост ходил ходуном. Хозяйские коты издалека делали вид, что их тут нет, но каким-то таинственным образом оказывались все ближе и ближе.
  Сели обедать, Андрюшка с маленьким так и не проснулись, когда их из машины в гамак перекладывали. Там у Серебро еще такое хитрое сооружение с сеткой, так что ни один комар не пролезет. Мясо и рыба у Серебро всегда отменные, я рискнула, съела и пару кусочков свинины, и кусок рыбы на гриле.
  - Я там свежей оставила пару ломтиков, Андрюшу потом ухой накормим. И молоко козье Клавдия каждый день носить будет, ему полезно.
  Я мысленно посочувствовала ребенку. Хотя он-то может отказаться, в отличие от меня!
  - Жара-то какая! Ребята за день раз по пять купаться бегают. И вы сходите, окунитесь, позагорайте, - Ирина Георгиевна налила мне холодного компота, Саше - только что сваренного кофе. - Мы за маленькими посмотрим.
  - Давайте мы поможем посуду помыть, приготовить.
  - Ничего не надо, - отмахнулась Татьяна Николаевна. - На вечер окрошки наделали, шашлык еще пожарим, как Игорь с Милой приедут. Щей всегда кастрюля стоит, дедам что зима, что лето - щи должны каждый день быть, летом, вся разница, укроп свежий. А посуду дети по очереди моют, и картошку, овощи чистят - курс молодого бойца проходят.
  - Клима включите, - позаботилась я.
  - Не переживай, без наряда не останется, - прогудел Вадим Олегович, скребя заросший подбородок. - У нас с этим строго.
  Дисциплина есть дисциплина - переоделись в купальник и плавки и пошли на речку. Там уже во всю баламутили воду шестеро хозяйских внуков и наш старший.
  - Пап, пошли наперегонки! - крикнул Клим, махая рукой.
  - Давай на тот берег, - ответил Сашка, заходя в воду.
  - Саш, может, не надо? - заквохтала я. - Он маленький еще.
  - Ничего, тут не Волга, - усмехнулся муж. - Ты еще примись считать нырнувших и вынырнувших, как в том фильме.
  Вздохнула, подавила в себе желание всех спрятать и никуда не выпускать, села на шезлонг болеть.
  - Давай-давай, поднажми, Сашка! Быстрей, быстрей, Клим!
  Доплыли, коснулись берега почти одновременно, но Клим на секунду быстрее. Выбрались, Саша хлопнул его по спине, что-то сказал. Клим ответил.
  - Отдохните там! - все-таки не удержалась, крикнула.
  Помахали мне, и опять в воду! Никакого у меня авторитета!
  
  Утром (посмотрела на часы - почти шесть) зашевелился Игорешка. Пока не заорал, взяла на руки, покормила. Тихонько прокрались в ванную, поменяли подгузник, вымыли попу. Ребенок совсем было проснулся, но уговорила - согласился полежать тихо, если грудь дам, задремал. Положила обратно в двуспальную кроватку к брату, легла сама. Еще часик поспать, хотя бы...
  Сквозь сон слышала чьи-то тихие голоса, осторожные шаги, но раз дети молчали, мы с материнским инстинктом решили не просыпаться. Наверное, Саша с Андрюшкой ушли завтракать, чтобы нас не будить. Подремала сладко-сладко, как давно не случалось. Дети - это замечательно, прекрасно, великолепно, чудесно. Просто нельзя спать сколько захочешь, ложиться в постель голыми (особенно, когда старшему почти тринадцать) и валяться вдвоем в кровати целый день. Вот сейчас бы я с удовольствием отдала мужу супружеский долг, так кредитора нет. Потянулась всем телом, как кошка...
  - Выспалась? - Сашкина рука уверенно нашла под простыней мою попу, сжала.
  Не стала тратить время на разговоры, повернулась, обвилась вокруг любимого, накинулась, как кошка на валерьянку. Хорошо-то как!
  - А дети где? - спросила я, обнимая мужа.
  - Андрюшка проснулся, Игорешку разбудил. Лежат себе, друг друга разглядывают, лепечут. Встал, вышел с ними на кухню, чтобы ты поспала. Там их у меня отобрали, меня спать выгнали, сказали, сами справятся.
  - Я, наверное, плохая мать, - пожаловалась я. - Мне надо немедленно вскакивать и бежать к детям, а хочется полежать с тобой еще чуть-чуть, еще капельку.
  - Ты просто знаешь, что с ними все хорошо. Кому как не этим бабушкам их доверить можно, они же к ним как к родным внукам относятся.
  - Правда, - согласилась я, гладя его спину, ягодицы, легонько царапая бедро. - Тогда давай еще разочек?
  
  Мы встали, когда в доме уже никого не было. Торопливо позавтракали, пересмеиваясь, как нашкодившие дети, вышли во двор.
  - Ты что ее вешаешь, как канат, - слышался зычный голос Вадима Олеговича. - Встряхни, расправь. Вот, другое дело.
  - Неправильно, - где-то в стороне ворчал Евгений Григорьевич. - Стрелки должны быть как бритва, чтоб обрезаться можно. Лоб здоровый, брюки гладить не умеешь. Мамка, штоле, до сих пор гладит?
  - Батя, - отвечал Клим, пыхтя. - Он и себе гладит, и мне.
  - Плохо. В армию, или в училище пойдете, там старшина не папка, жалеть не будет. Стирать еще учитесь. Носки, трусы, хотя бы.
  - А зачем учиться-то? - это Вадька, кажется. Или Женька? - Сейчас в армии даже стиральные машинки есть, Ярик говорил.
  - Сломается машинка - прачечную искать будете или мамку вызывать? - съязвил Вадим Олегович. - Избаловали вас! Мы вон с Григоричем служили - таз, мыло хозяйственное и матюгальник - все девайсы. И ничего, выжили как-то.
  Мы осторожно выглянули из-за угла. Клим гладил что-то на гладильной доске под навесом у бани, Вадим в предбаннике загружал стиралку, Женя с младшими близняшками развешивал вещи на веревках. Девчонки - Мила-младшая и Рита, что-то чистили и резали в беседке под бодрый рэп.
  У веранды на траве надули детский бассейн, для самых маленьких, глубиной сантиметров сорок, до половины наполненный водой, там, под присмотром Татьяны Николаевны, сидел голый Игорешка и, смеясь, топил резиновых бегемотов и китов. Из-за дома в одной панамке выбежал Андрюшка, при виде бассейна издал длинное 'Оооооо!' и полез к брату. За ним спешила Ирина Георгиевна, обмахиваясь шляпой.
  - Доброе утро! - я покраснела. - Все при деле, только мы спим, лежебоки!
  - Отдыхайте, дети, - Ирина Георгиевна уселась рядом со свахой. - Пока мы в силах еще, поможем.
  - Спасибо вам огромное, - подошла, смущенно обняла обеих женщин. - Вы для меня, для нас, столько сделали!
  - Пустяки, Машенька, - обняла меня Татьяна Николаевна. - Пустяки, дочка!
  - Пойду, явлюсь для прохождения службы, и мне наряд дадут, - Саша помахал рукой малым. - А после обеда можно на озеро съездить, или в лес.
  - В лес утром ходят, как солнышко встанет, до жары, - Ирина Константиновна воодушевилась. - Я компанию не могла найти, за земляникой! Все, завтра нас с тобой Саша и отвезет!
  
  Клим просто ягодный пылесос какой-то! И Ирина Георгиевна тоже, не смотря на возраст. Пока я пыталась собрать трехлитровый бидончик (он никак не хотел наполняться, ягод, сколько бы не собирала, так и было чуть больше половины, загадка какая-то), Клим набрал пятилитровое ведерко и собирал ягоды в большой бумажный стакан, завалявшийся в машине с пикника. Ирина Константиновна тоже бидон брала, но у нее он был полный, и она присела на траву передохнуть. У меня болела спина, голова, глаза, и, кажется, зубы тоже болеть начинали.
  - Марусь, кажется, они ждут, когда ты полный наберешь, - таинственным шепотом сообщил мне Саша, присаживаясь рядом на корточки. Он предусмотрительно взял с собой литровую кружку, набрал, и поставил рядом с Ириной Георгиевной.
  - Это обязательно? - ужаснулась я. Я тут умру!
  - Беру удар на себя, - Саша встал. - Ирина Георгиевна, Клим! Может, домой?
  - Так Маша собирает еще, - удивилась та.
  Я застонала, кажется, уже вслух.
  - Мам, давай сюда, - Клим забрал у меня тару, вручил мне стакан подержать, чтобы ягоды не просыпались. - Посиди с теть Ирой.
  Я доплелась до пенечка, села, муж подал мне бутылку с водой.
  - Не ягодница ты, сразу видно, - заметила Людина свекровь. - Вот Климушка - лесной мужичок, сразу видно.
  - И не грибница, - согласилась я. - За грибами с вами два года назад ходить начала, а в ягодах у меня сегодня дебют. Но, наверное, ягоды - это не мое.
  - Да ладно, - Клим вынырнул из-за кустов с бидончиком, ягоды горкой, сел рядом с Сашей. - Что тут хитрого, мы с мамкой ведрами собирали, на продажу, за день в лес раза два сходишь - с утра пораньше, чтобы на рынок успеть часам к десяти, потом к поезду, к трехчасовому. Я себе на десять лет телефон с ягод купил, а маме сережки. Тетка снять хотела, я не дал... - оживленный голос становился тише, глуше.
  - И правда, что это я? Разве после первого раза можно сдаваться? - я поднялась, пересела к нему. - Наловчусь, еще гордиться мной будешь. А ты заметил, тут и малина растет? Зеленая пока, правда.
  - Лесная малина душистая, - поддержала Ирина Георгиевна. - С садовой и сравнения нет, и полезней. Жалко, морошка тут не растет, голубика, у нас на северах тоннами привозили, машинками стригли. Брусничник попадается, редко, да мало. Все не то. Так, травы набрать в чай.
  - Тут и грибы не такие, и рыба, - вспомнила я Вадима Олеговича.
  - Смейся-смейся, - Ирина Георгиевна начала вставать. Саша вскочил, помог. - Ну что, домой? Варенье варить. Свежие засахарить тоже можно, хорошо хранятся.
  - А завтра опять встанем пораньше, и сюда. Надо же мне тренироваться, - я подала руку Климу, он потянул меня с травы. - Сына, а грибы у вас там какие растут?
  - Всякие, - пожал плечами пацан. - Маслята, рыжики. Но лучше всего, когда дорогих много.
  - Это белые, что ли? - Ирина Георгиевна прошла вперед. Все-таки держалась за поясницу, у меня даже от сердца отлегло - не одна я такая раскаряка.
  - Я ни тех, ни других не знаю, - легко призналась я. - Белые - это как рыжики, только, - я подумала, но так другое слово и подобрала. - Белые?
  - Это беляки, - Клим шел между мной и Сашей, нес бидон, Сашка тащил ведро Клима и ягоды Ирины Константиновны. Я одной рукой держала стакан, другой легонько касалась Климова локтя. - А дорогие или белые в учебнике боровики называются.
  - Есть многое на свете, друг Горацио... - начала я цитату.
  - Что и не снилось нашим мудрецам! - закончил Сашка, блестя глазами. - Клим, хочешь, водить начну учить? Пока по лесной дороге поедем - тут постов нет.
  - А то! - подскочил пацан. - Спрашиваешь!
  - Саш, не рано? - осторожно возразила я. - Хоть бы лет в пятнадцать, в шестнадцать.
  - В шестнадцать мы с ним пилотировать учиться будем, да, сын?
  Интересно, а седативные травки тут растут? Надо начать запасаться, что ли...
  
  Лето катилось мягко, как речка по камушкам. Прожили в деревне семь недель, у Игорени вылез первый зуб, Андрюшка научился ходить на горшок. Это хорошо, осенью отдаем его в ясли, а там без этой опции деток не берут. Кто-то говорит, что осенью-зимой ребенок плохо адаптируется, начинает болеть. Посмотрим, я же еще в отпуске по уходу за младшим, заберем обратно, в случае чего. Хотя надеюсь, что обойдется, Дрюнька бегает босиком, принимает солнечные ванны и просто ванны, аппетит по-прежнему хороший, ест все подряд, даже козье молоко сам пьет из кружки - короче, закаляется. Игорешку начала прикармливать, домашний творог ему делаю, сок, пюре. Такой толстенький стал, крепкий, не нарадуюсь. Хоть сама есть начала, и то муж последний раз жаловался, что я худая.
  - Не худей больше, - строго наказал он мне, налюбовавшись на меня в бане. - Ты уже в постели столько же места занимаешь, сколько кошка.
  - Не преувеличивай, - брызнула в него водой. - Я всю жизнь не девяносто-шестьдесят-девяносто, а девяносто четыре-шестьдесят пять-девяносто шесть, в лучшие времена. Только-только до сорок восьмого с половиной похудела. Ничего, я на велосипеде почти десять километров каждый день езжу...
  - Вот домой вернемся, я погуглю, - ворчал муж, намыливая мне спину. - Где-то я читал, что тело жены принадлежит мужу, а раз так - не смей худеть мое тело!
  Он как-то уж очень щекотно тер меня мочалкой, я сначала хихикала, потом не выдержала, повернулась и начала его щекотать в ответ. Возились, смеялись, распарились, лучше, чем от веника. Вышли из бани, все еще хихикая.
  - Че вы так долго? - встретил нас Клим у предбанника. - Нас с пацанами комары уже заели!
  Мы не нашлись, что ответить, краснеть было уже некуда, поэтому мы попытались сделать взрослые лица и пройти мимо как можно быстрее.
  - Папа с мамой тоже как вдвоем пойдут, так не дождешься, - посетовал Никита, стаскивая шорты. - Пошлите, что ли, скорее, а то есть хочется...
  Мы с Сашкой пристыженно уселись на веранде сохнуть. Вадим Олегович пронес собакам ведерко с кашей. В беседке в ожидании ужина живописными кучками сидели коты. У нашего ухо ободрано, с соседскими котами на стрелке был, видимо. Жарко очень, мы с Климом постригли его от ушей до хвоста, только кисточку оставили. Клим держал, а я стригла. Все руки мне исцарапал, зараза! Норду тоже сделали прическу под пуделя, тут Клим один справился. Добрый пес, чумку подхватил, я его из шприца поила, другой бы полруки откусил (он у нас уже довольно крупная собака), а этот в глаза смотрит, прямо человеческим взглядом. Пока мы отдыхать уедем, а Клим в лагерь, оставим зверей здесь гостить. Жалко, конечно, но что поделаешь.
  Проводили Клима вместе с двойняшками Русановыми и всеми внуками Серебро-Янтаревых в лагерь на Черное море на двадцать один день. Переживала ужасно - вдруг заскучает, или заболеет, или... Этих 'или' было чуть поменьше тысячи. Все-таки я мать-наседка, а не мать-орлица!
  Санаторий моих ожиданий не обманул. И комфорт, и сервис были на высоте. Только Саша всего половину срока пробыл, чтобы Игорь смог в отпуск сходить, все-таки мой Сашка вторую часть отпуска взял уже, а командир с прошлого года не был. У них в отряде грядут перемены - Влад Келлер уходит на повышение, Сергей Серов ушел из отряда на штабную работу - медкомиссию не прошел. Сейчас пополнение будут набирать, учить, короче, много чего. Встретил Клима, а через день и нас с мелкими забрали домой. Соскучились все друг по другу, а Климом я налюбоваться не могла - вытянулся, чуть раздался в плечах, только костлявый пока. Красивый парень будет - русый, глаза большие зеленые, правильные черты лица, губы четко очерченные.
  - Ты из всего вырос, - констатировала я, рассматривая торчащие из брюк щиколотки. - Куртки тоже тебе все по локоть. Кроссовки померь еще.
  - Не, не лезут. И ботинки не лезут, - радостно сообщил мне ребенок. Я вспомнила неприличный анекдот, хихикнула.
  - Значит, поедем закупаться в столицу. Только мелких куда-то пристроить надо.
  - Может, мы с отцом съездим? Да, пап?
  Я с сомнением посмотрела на мужиков. Отцовский авторитет подрывать не хотелось, но, пожалуй, покупка одежды - единственное, что я сомневалась доверить мужу. С другой стороны, Клим уже и стесняется, наверное, с мамкой по магазинам ходить, вещи мерять. И вообще, пусть Сашка привыкает и их приучает, у нас одни мальчишки, что, я им до женитьбы гардероб покупать буду?
  Отпустила, но список написала. Ничего, справились. Приехали веселые, с покупками.
  - Климу все купили, я себе кое-что подобрал, - Сашка, кажется, сам не верил, что ему шопинг понравился. - Мальчишкам взяли, посмотри, не сильно большое? Главное, чтоб не мало, правильно?
  - Правильно, - согласилась я, разворачивая покупки. - Отличный комбинезон, Андрюшке чуть великоват будет, как раз на две зимы хватит.
  - Мам, это тебе, - Клим погладил меня по плечу, протянул коробочку.
  - Духи, мои любимые! - поцеловала сына в щеку, улыбнулась мужу. - Спасибо, родные!
  - Это Клим такой наблюдательный, - признался Сашка. - Меня стреляй - я не скажу, как называются.
  - Ну и ладно, должны же у тебя быть недостатки, - обнимая Клима, легко согласилась я. - Давайте, показывайте, что у вас еще за добыча!
  
  В начале сентября позвонил папа. Мы последний год и видимся, и созваниваемся немного чаще, чем раньше. Может быть, папа чувствует себя одиноким после смерти мамы, или приоритеты у него поменялись. Правда, из внуков он пока больше общается с Климом, а маленьких, как мне кажется, немного опасается. Но, когда у нас гостит, гуляет с ними, играть пытается, подарки привозит.
  - Маша, какие у вас планы на выходные? - после обычных вопросов про дела и детей поинтересовался папа.
  - Да никаких особо, - я вытерла Игорене слюни - зуб лезет.
  - Может, приедете ко мне? Переночуете, сходим на кладбище, у Ники вторая годовщина, ты же помнишь.
  - Я думала уже про это, - встала, пошла показывать сыночку киску и собачку, сидеть никак не хочет. - Саша придет, я с ним поговорю и перезвоню. Думаю, мы в субботу выедем, как дети проснутся.
  Вечером обсудили поездку, Клим забил в поисковик 'достопримечательности Дубны'.
  - Мам, а в музей крылатых ракет мы пойдем? Ого, там Центр космической связи есть?!
  - И институт ядерных исследований, там дедушка работает много лет. Городок так-то маленький, вроде нашего, тоже уютный, зеленый. Единственный город на Волге в Московской области, между прочим. В музей пойдем, конечно, и по городу погуляем.
  - Это когда мы успеем, - усомнился старший. - Рано мы не проснемся, правильно? Потом пока соберемся, приедем к вечеру. А в воскресенье в обед уедем. Лучше уж в пятницу давайте поедем, малые все равно в машине уснут.
  Я вопросительно посмотрела на мужа.
  - План хороший, только куда мы зверей денем на все выходные, - вслух подумал Саша.
  - Байкера Русановых можно попросить кормить, а Норда с собой брать придется, - рассудительно предложил Клим.
  - Ну что, решили? - потрепала по одинаковым вихрам младших. - Поедем к дедушке? Да?
  - Да! - звонко выкрикнул Андрюшка. - Деда!
  По дороге в Дубну младшие действительно уснули очень быстро, а старшие расспрашивали меня про город, про школу.
  - Да я уехала семнадцать лет назад и с тех пор больше, чем на день-два, не приезжала, и то редко-редко. Все изменилось, наверное.
  - Ты же рядом жила, - удивился Клим. - Почему редко? Сейчас-то понятно, а когда училась? Жил бы я раньше поближе, на каникулах обязательно бы к друзьям ездил.
  - У меня в школе друзей не было, - выдала я неприятную правду. - Два года назад пятнадцатилетие выпуска отмечали, мне пригласительный присылали, я отговорилась беременностью и не поехала. Но это был предлог, а не причина. Я и на десять не ездила, и на двадцать не поеду, и на двадцать пять.
  - Как это - друзей не было?! - не поверил Клим, обернувшись ко мне всем корпусом. - У тебя?!
  - А почему ты так удивился? - мне было очень интересно, что он ответит.
  - Ты клевая, потому что! Веселая, красивая! Умная!
  Пожала плечами. Что тут скажешь?
  - Ну и нефиг, - рубанул сын с плеча. - Правильно, нечего с ними водиться, раз они так с тобой!
  - Спасибо, сын, - погладила его по руке. - Наверно, и я виновата, что у меня друзей не было.
  - Не, - не поверил Клим. - Не может быть.
  - И я так думаю, - поддержал его отец. - Наша мама - лучше всех.
  - И вы у меня. Лучше всех!
  Смеялись остаток пути, отвешивали друг другу цветистые комплименты, петух с кукушкой бы обзавидовались. Ох, опять, похоже, не к добру!
  
  
  
   Глава 19.
  
  
  
  - Маша, успокойся, возьми себя в руки. Почему ты так остро реагируешь? - Саша зашел за мной в спальню, плотно закрыл дверь.
  Я рухнула на кровать, уткнулась в подушку, разрыдалась. Саша сел рядом, сжал мой локоть.
  - Машуль, я первый раз за все время не понимаю тебя. Нет, не то, что ты чувствуешь, а почему ты это чувствуешь. Из-за чего такая истерика?
  Приподнялась, перелезла к мужу на коленки, спряталась под руку. Обнял меня, целовал затылок, шептал ласковые глупости, как маленькой.
  - Не знаю, Саш, - я чуть успокоилась. - Наверное, это ревность. Только-только мы с папой стали сближаться, и опять - у него своя жизнь, и я к ней никакого отношения не имею. Он к нам стал чаще ездить - оказывается, вовсе не к нам, а к ней! Я-то думала, он внуков любит, по мне скучает!
  - Маня, но почему ты думаешь, что может быть только 'или', а не 'и'? Он мальчишек любит, и тебя. Зачем ты заставляешь отца выбирать - дочь, внуки или любимая женщина?
  - Я разве заставляю? - возмутилась я.
  - Ты так на них смотрела, как будто они тебя убивают. Нет, как будто они у тебя на глазах детей убивают!
  - Что ты все смеешься?! Я плачу, а он смеется!
  - Маруська, не плачь. Пойдем, умоешься, поговоришь с отцом...
  - Не буду! - я надулась. - Что я ему скажу?
  - Конечно, лучше прятаться и плакать.
  Посопела. Было слышно, как смеется и что-то оживленно рассказывает Клим, приглушенный голос отца.
  - Ладно, - я решительно вытерла слезы. - Мелкие спят?
  - Спят, - Саша заглянул в детскую кроватку. - Видишь, подумал же о внуках. Готовился.
  - Сашуль, мне так стыдно!
  - Да ничего особенного ты не сказала и не сделала. Убежала, я следом ушел, никто и не понял ничего. Скажем, мелкий заплакал.
  - Только давай вместе, хорошо?
  - Все, пошли, - поднял меня, поцеловал. Задохнулась, сердце заколотилось. Заглянула в ванную, и в кухню вышла почти спокойная.
  - Маша, все в порядке? - папа смотрел настороженно, Вера Васильевна, хлопотавшая у разделочного стола - виновато. Клим позвал из-за стола.
  - Мам, пап, вы где пропали ваще? Ждем вас, ждем...
  - Все нормально. Игореня запищал, а меня укачало, что ли, в машине, голова заболела как-то резко. Прошло уже, полежала.
  - Водички, может?
  - Спасибо, Вера Васильевна. Давайте ужинать, а то Клим в обморок упадет, в голодный.
  Поужинали почти спокойно, Саша с Климом хорошо обстановку разряжали. Они же вымыли посуду, и Саша предложил.
  - Клим, пошли на пробежку?
  - Пошли, - обрадовался мальчишка.
  Они ушли, мы остались сидеть.
  - Я пойду, мне там надо... - Вера Васильевна поднялась.
  - Вера, останься, пожалуйста.
  - Да, Вера Васильевна, не уходите, - попросила я. - Вы извините меня, Вера Васильевна, папа. Я немного растерялась, когда увидела вас здесь. Но я рада за вас, правда. Вы ведь вместе, я правильно поняла?
  - Маша, ты думаешь, вот дура старая, да? - грустно спросила меня Вера Васильевна.
  - Вовсе нет, - я посмотрела ей в глаза. - Однажды я прочитала... Написала очень резкая в высказываниях, категоричная дама. 'Одиночества никто не боится, но никто его не ищет'. И в этой фразе было что-то... очень личное. Разве я такая злая, что вы могли подумать, что я буду против?
  - Маша... - начал папа.
  - Подожди, папа, - не дала я ему договорить. - Я только попрошу тебя - чаще приезжайте. Клим к тебе привязался, и маленькие... И к вам, Вера Васильевна, особенно Андрюшка. И без няни нам трудно, - улыбнулась. - Я эгоистка, да?
  - Маша, так я в городке буду жить, Сева дома, а на выходные съезжаться. Ты своего отца не знаешь, что ли? Все дни допоздна в институте, что я тут одна куковать-то буду?
  - Эээ, - промямлила я. Гостевой брак, ездить в такую даль?! Надолго их хватит?
  - Я, дочь, только до нового года работать остаюсь, дела заканчиваю, передаю. Переезжаю к Вере. Работу попробую в городке поискать, а нет - так с внуками сидеть буду.
  - Папа, - я встрепенулась, обняла его. - Папа!
  Кажется, я опять заплачу!
  
  - Все равно, не понимаю, - бубнила я. - Она совсем на маму не похожа! Мама была идеалом женщины - красивая, утонченная... А Вера Васильевна - она ... обыкновенная! Приятная женщина, не спорю, и выглядит даже моложе своих шестидесяти, но...
  - Марусь, - Сашиного лица я не видела, но чувствовала его улыбку. Мы лежали в моей бывшей комнате, на моей бывшей полуторной кровати, сбоку от которой отец втиснул откуда-то добытую детскую кроватку. - Ты уверена, что для отца твоя мама была идеалом? А для тебя? Ты, действительно, хотела бы походить на нее? Во всем?
  - Ну... - я смутилась. По правде сказать, во мне говорила все та же ревность, а еще чувство вины. Особенно чувство вины - ведь пусть не идеалом, а примером для подражания, образцом женщины, матери была для меня совсем другая женщина.
  - Прости, но даже внешне Вероника Дмитриевна мне не кажется идеалом. Ты гораздо красивее.
  - Только для тебя если, - я поцеловала его в плечо.
  - Нет. Я вижу, как на тебя мужики смотрят. Нет, я не ревную, - правильно расценил он мое шевеление. - Но мне не нравится, что ты до сих пор не поняла, какая ты. Вот и сейчас - сравниваешь себя с матерью, и такой голос... Но ты молодец. С такой... с таким детством, - смягчил он все же. - И комплекс неполноценности ты в себе преодолела.
  - Это было не просто, - глухо, еле слышно, прошептала я. И не договорила: да и не смогла бы. Без мужа не смогла бы, без подруг, особенно без Милы. Подлезла повыше, в свете ночника всмотрелась в глаза, погладила любимое лицо, губы, потянулась поцеловать. Муж обнял за талию и пониже, притянул...
  - Ааааа!
  Я подскочила, торопясь встать, но тут 'ааааааа' удвоилось. В кроватке стояли и истошным голосом орали оба.
  - Тссс, тише, тише, - пыталась я их угомонить. - Мама тут. Не кричите, всех перебудите!
  Дети смотрели на совершенно чужую комнату, плакали благим матом и тянули ко мне ручки. Подняла обоих сразу, не удержалась на ногах, плюхнулась на постель. Саша встал, забрал Андрюшку. Игорешка уткнулся мне в грудь, затеребил сорочку.
  -Обрадовался, титю нашел, - перехватила его. - Не дам, спать давайте.
  Пробовали укачать. Пока на руках носишь - вроде дремлет. Начнешь в кроватку класть - опять орет. После третьей, кажется, попытки сдались, положили на кровать, легли сами. Ну, как легли. Попытались. Я кое-как еще уместилась на самом краю, почти на весу, а Саша постоял, с сомнением глядя на узенькую полоску у стенки, но тут Андрюшка перевернулся и стукнул ногой в стенку.
  - Я к Климу пойду, что ли, - вслух подумал муж негромко. - У него диван широкий.
  - Иди, - я подвинула Игорешку, а то он меня совсем спихивал. - Попробуем хоть так, спать очень хочется.
  Сашка вышел, осторожно прикрыл дверь. Всю ночь балансировала на краешке кровати, караулила норовивших укатиться детей. Утром я встала опухшая, дети - бодрые. Покормила самого мелкого, пошли в кухню. Заспанный Саша варил кашу Андрюшке.
  - Па-па-па-па! - заголосил Дрюнька, кидаясь к отцу.
  - Привет, братаны, - подхватил сына на руки. - Доброе утро, Маруська!
  - Я спать хочу, - ответила я вместо 'здрасьте'. - Умираю! - обняла его одной рукой, Игореня завопил что-то радостное. - Ты хоть выспался?
  - Так себе, - Сашка выключил конфорку, положил кашу в тарелку. - Сейчас остынет, есть будем, - это Андрюхе. - Клим спокойно спит, так Норд всю ночь топтался, ворчал, нюхал. Хорошо хоть, не лаял.
  - Пап, ты храпишь! - обвинил Клим, появляясь в дверях в одних трусах. - И локтями толкаешься!
  - Ты, вроде, спал, - удивился Саша.
  - Да я просыпался то и дело, - возмутился старший. - Ладно, я пойду Норда выведу. Как вернемся - завтрак хоть будет? Поспать не даете, так хоть поесть...
  - Все из-за вас, - ворчала я на мелких, воруя у Андрюшки ложечку каши. - Вот у Серебро вы спите спокойно, что тут-то орали?
  - Не знаю, что они орали, знаю только, что сегодня вы на диване ляжете, Клим в спальне, а мы с Нордом на коврике.
  - Норда спросил? А то на тебя жалуются, что храпишь и лягаешься.
  - Тогда в машину придется идти, - вздохнул Сашка, ссаживая сытого сына на пол и давая ему непроливайку с соком.
  - Это будут длинные, длинные выходные, - зевнула я.
  
  - Я возьму этот большой мир,
   Каждый день, каждый его час,
   Если что-то я забуду,
   Вряд ли звезды примут нас.
  
  У Клима, оказывается, хороший слух и приятный голос, низкий, для тринадцатилетнего парня. Вырастет, будет говорить глубоким баритоном. Празднуем его день рождения. Дети уже поели и уселись в гостиной с гитарой - поют и играют многие в их компании. Потом, может и танцевать будут, найдут, чем себя занять. Мы убрали со стола, оставили напитки, сладости и ушли гулять, чтобы не смущать. Все именины в семье в декабре - седьмого у нас с Сашей, одиннадцатого у Клима, тридцать первого, как вы помните, у малых. Наш не отмечали. Еще, когда Сашу повысили, я грустно сказала Климу.
  - Папа теперь заместитель командира отряда космонавтов.
  - Ого! - обрадовался сын. - Это ж здорово! А что ты не радуешься, мам?
  - Я радуюсь...
  - Чет не похоже.
  - Это потому, что мы его меньше дома будем видеть, Климушка. Ответственности больше, работы.
  - Эт да. Только ты все равно лицо посчастливей сделай, а то он обидится.
  
  Андрюшка ходит в ясли. Боялась, как он там привыкнет, но ничего. Воспитательница и няня очень добрые, приветливые, идет к ним охотно. И с детками играть любит. Одно горе - пустышку отобрали. Нянечка, Анна Петровна, улыбчивая, уютная, возраста Веры Васильевны, сказала мне.
  - Маша, я Андрюше сказала, что пустышку мышка съела. Понимаешь, они ее всей группой по очереди сосали, а ведь мало ли - у кого сопельки, негигиенично. Да и отучать пора, к двум-то годикам.
  - Я не против, Анна Петровна. Мы пытались, но дома-то еще меньше пользователь. Если только и его попробовать отучить, заодно уж.
  Не скажу, что очень уж сложно было, отвыкли оба, не просили особо, даже Игорешек, Через две недели, примерно, и не вспоминали уже, кажется, купила Андюшке новые тапочки, теплые, с мышиными мордочками, с ушками.
  - Дрюнька, смотри, Джерри, - обувая сына в обновку, ворковала я. - Джерри, мышка из мультика, мы смотрели, да?
  - Мысы? - сын внимательно рассматривал ножки.
  - Мыши, - подтвердила я.
  - Это не мысы, это суки, - решительно разуваясь, выдал Эндрю. - Они сёску ам.
  Я не нашлась, что возразить, только возопила.
  - Клим!
  - А? - откликнулся он из своей комнаты.
  - Спустись, сына.
  Скатился по лестнице, подхватил брата.
  - Че, с малыми посидеть? Давай. А что это у тебя, брат? Ой, какие мышки красивые!
  - Суки! - возразил Дрюня.
  Клим ошарашенно посмотрел на меня.
  - Ага, - подтвердила я. - От кого научился, не спрашиваешь?
  - Че тут спрашивать, - буркнул сын. - Понял я, за языком следить буду.
  - Ты - старший брат, ты для них пример, - не удержалась я от нравоучения. - И всегда будешь!
  - Да понял я, понял! Я пошел?
  - Иди. С английским помочь?
  - Не, проверишь только. И диалог, а то я прошлый раз с произношением налаж... ошибся.
  Опустила голову, сдержалась, чтобы вслух не рассмеяться. Хороший у нас парень растет!
  
  По традиции, оставшейся от Союза, на новый год детям от профсоюза дали подарки - три мне, три Саше. Увесистые, больше килограмма каждая, коробки спрятали в прихожей. Уложили младших, Саша подмигнул мне, позвал Клима. Мы уселись на ковер в гостиной и Сашка принес подарки.
  - Ни фига себе! - Клим с азартом высыпал конфеты на ковер. Я с удовольствием присоединилась, порылась, выбрала себе любимую, с орехами и карамелью.
  - Не съедим такую кучу, - засомневался муж. - Надо подарить кому-нибудь.
  - Куча - это когда больше не хочется, - философски ответствовал сын. - А тут - маленькая горка. Съедим!
  - Хоть чаю пойду заварю, - поднялась я. - Клим, а ты что будешь, чай или минералку?
  - Чай, - сладострастно разворачивая очередную конфету, ответил Клим. - Они от чая тают и больше помещаются!
  
  Если бы я представляла себе новый год в обществе отца и его новой жены, то была бы глубоко разочарована. Но я ж девушка не настолько наивная - старую собаку новым фокусам не выучишь. Папа с Верой Васильевной укатили на очередной курорт. Уехали они двадцать девятого, а на тридцатое у нас с Сашей приглашение на корпоратив.
  - Ну, три года не были, и четвертый не пойдем, - смирилась я.
  - А ко скольки вам? - Клим доедал поздний завтрак. Мелкие приставали к Норду, псина короткими перебежками пыталась оторваться от преследования. Байкер тянул лапы на подоконнике, в опасной близости от цикламена. Надо все-таки цветок убрать, он его уронит когда-нибудь.
  - В семь начало, но пока все соберутся... к половине восьмого пришли бы, часа два побыли, и домой, - помечтала я задним числом.
  - Мам, давай я с ними побуду? Че там сидеть, они в девять спят уже. Андрюха вообще большой, на горшок сам ходит.
  - Не знаю, - засомневалась я.
  - Мам, я взрослый?
  - Взрослый, но...
  - Я ответственный?
  - Ответственный, Клим, но...
  - Ты мне доверяешь?
  - Доверяю, - сказала я твердо. Нельзя сказать своему ребенку 'доверяю, но...'. Что за доверие с оговорками?
  - Все, значит, договорились, - Клим засунул тарелку в посудомойку, стряхнул крошки со стола. - Можешь, для успокоения, написать мне список.
  Собралась понервничать, но отложила на вечер. Позвонила в перерыв Саше, посоветоваться.
  - Я уже сама не рада, что завела этот разговор, - говорила я негромко, для конспирации закрывшись в туалете. - Теперь не оставить нельзя, и оставить нельзя!
  - Марусь, давай сходим, - предложил муж. - Оставался же Клим с Андрюшкой год назад. А теперь он на год старше, и Андрюха.
  - И Игорешка еще прибавился.
  - Если мы его с мелкими не оставим - обидим, и сильно.
  - Да я понимаю! - не сдержалась, испуганно посмотрела на дверь. - Ладно, тогда приходи пораньше, сможешь?
  Положила трубку, секунду подумала и набрала Милу. Раз в люди иду, надо же про прическу подумать!
  
  - Нас лишат родительских прав, - подумала я вслух, вылезая из такси. - Одиннадцатый час, родители пьяные, дети дома одни.
  - Ты каждые пятнадцать минут звонила и смс-ки отправляла, все с ними в порядке, - успокаивающе погладил меня по спине муж, вызывая лифт.
  Осторожно открыли дверь, прислушались. Тихо.
  - Спят, наверное, - шепотом предположила я, прокрадываясь в гостиную.
  - Спят, - подтвердил с дивана Клим, закрывая ноутбук.
  - Как вы тут, сына? - спросила я, с облегчением снимая пальто и усаживаясь рядом. - Не плакали?
  - С чего? - удивился сын. - Как погуляли?
  - Хорошо. Спасибо, сынуль, - потрепала его по коленке. - Все, отдыхай.
  - Споки, - пожелал нам с Сашей ребенок.
  - Я зайду на Андрюшку посмотреть, - предупредила я его. - Только переоденусь.
  - Ага, - Клим заразительно зевнул. - Там Норд спит, на него не наступи.
  На кухонном столе лежала моя 'напоминалка' с расписанием, против каждого пункта аккуратно стояли галочки, в суповой чашке торчал помятый цикламен.
  
  
  
   Глава 20.
  
  
  
  Не думаю, что увидев меня на корпоративной вечеринке, Яшин вдруг решил, что пора бы мне уже на работу. Наверняка, какой-то разговор еще до нового года был. Как бы то ни было, девятого января он мне позвонил и предложил приступить к обязанностям 'как можно быстрее'.
  Положила трубку в глубокой задумчивости. С одной стороны, я хотела больше времени проводить с детьми и выйти на работу, когда Игорене полтора года исполнится. С другой стороны, Андрюшка в яслях, с младшеньким по большей части сидит Вера Васильевна и дедушка (ой, будет папа к старости подкаблучником), а мне уже хочется, после двух лет дома, немного нагрузить голову.
  - Вера Васильевна, а как вы посмотрите, если я выйду на работу? Пока обещают сокращенный рабочий день и перерыв на кормление.
  - Сама смотри, Маша. А так мы с Севой справимся. Хоть с одним, хоть с двумя.
  - Да, дочь, - поддакнул папа. - Я начинаю входить во вкус!
  Очень хотелось саркастически хмыкнуть и глазки закатить, но я сдержалась.
  - С Сашей еще поговорю, - решила я.
  - Мам, а кем ты работаешь? - поинтересовался Клим за ужином, налегая на курицу. Я с удовольствием посмотрела, как ребенок ест, и положила ему еще ножку.
  - Мама занимается расшифровкой древних записей. Это она поняла, как запустить противометеоритный щит, - с гордостью ответил за меня муж.
  - Вот это да! - Клим даже жевать перестал. - Мам, ты крутая!
  - Ну, я не одна, - сказала я чистую правду. - Нас целая группа была. Сейчас целый отдел работает.
  - Но ты начальница? - сын не сомневался в ответе, со спокойной душой откусывая порядочный кусок. Я положила ему еще и крылышко.
  - Начальница, - согласилась я. - Компота налить? Или сока?
  - Не, я так, - отказался Клим. - Потом чай пить будем, с конфетами?
  - Я - без, - решительно отказалась я. Я теперь до следующего нового года на конфеты смотреть не смогу!
  
  - Марк! - мы обнялись. - Сто лет не виделись!
  - Привет! - он отстранил меня, с блеском в глазах обвел взглядом. - Красавица! Повезло твоему мужу!
  - Отставить обниматься, - прогудел Яшин. - Начинаем совещание. Марк Сергеевич, докладывай.
  - В 2000 в озере Бездонное, в окрестностях подмосковного Солнечногорска, рыбаками был обнаружен спасательный жилет военно-морских сил США. По идентификатору, жилет принадлежит некоему Сэму Беловски, служившему на эсминце 'Коуэлл'. Сам Сэм числится пропавшим без вести после взрыва эсминца в Аденском порту в том же году. Тогда это записали в разряд фейковых новостей и забыли. Месяц назад на берегу Смердячьего озера нашли американский глубоководный беспилотный аппарат классификации X-Class. Эти аппараты представляют собой небольшие (до 3 м) БПА, которые должны обеспечивать действия групп сил спецопераций. Они могут вести разведку и обеспечивать действия корабельной ударной группировки.
  По кабинету пронесся вполне объяснимый удивленный гул. Я терпеливо ждала момента, когда начну понимать - я-то тут каким боком?
  - Смердячье озеро находится неподалеку от места слияния рек Поли и Воймеги. Водоем окружен сосновым лесом. Глубина озера - до тридцати пяти метров. Уровень воды в нем достаточно часто меняется, причины этого учеными пока не установлены. Меняется также и состав воды. Приблизительно двадцать лет назад воды озера были прозрачными, а сегодня они обладают желтоватым оттенком. Отличительной характеристикой озера является специфический запах, благодаря которому и возникло название озера. Однако это не болотный газ. Учеными выдвинуто несколько гипотез о происхождении озера. Наиболее распространенная из них связана с падением метеорита. Предположительно, метеорит упал здесь около десяти тысяч лет назад, изменив рельеф местности и русла рек. Водоем в образовавшейся впадине возник значительно позже. Озеро овеяно множеством легенд, о нем нередко рассказывают странные истории, является местом паломничества для тех, кто интересуется паранормальными явлениями. Все это, однако, не объясняет, каким образом подводный БПА возможного противника оказался в ста пятидесяти километрах от Москвы.
  - Подводная лодка в песках Каракумы скоро тоже перестанет быть анекдотом, - Яшин поднялся, прошелся вдоль стола.
  - Нам поставлена задача - в первую очередь систематизировать все найденные материалы, попытаться вычленить из них те, что содержат сведения о системе тоннелей. Только так мы сможем локализовать и блокировать выходы. Мария Всеволодовна, снова работаем вместе. Ваш отдел войдет в сводную группу в полном составе, руководителем группы назначен я, вы - моим заместителем.
  
  У нас Вера Васильевна уволилась. Сначала в семье остро встал денежный вопрос. Она отказалась брать у нас оплату.
  - Дети зовут меня бабушкой, а я деньги брать? Опять же, вы мне теперь не чужие, - она положила на стол снятые с карточки деньги, что я ей перечислила.
  Мы с мужем переглянулись. Конечно, мы считали Веру Васильевну членом семьи, но я как-то стеснялась пользоваться ее добротой. Она и так не только с ребенком сидела - и ужин, частенько, готов, когда придем, и на уборку папу с Климом организует, под своим руководством. Андрюшка с яслях ангину подхватил - я на больничный не уходила, она сидела, и уколы сама ставила, и ингаляции ему делала, все же, она всю жизнь детской медсестрой проработала. Выздоровел - записала нас всех в бассейн, закаливанием заниматься, там в группу с девяти месяцев берут, теперь ходим три раза в неделю, увлеклись. Клим осваивает прыжки с трамплина, мы плаваем.
  - Вера Васильевна, милая, - я обняла ее. - Спасибо вам большое! Конечно, мы теперь одна семья, вы столько труда и времени тратите на нас, столько любви, заботы. Никакими деньгами не измеришь, но... - я не могла подобрать правильные слова. Она обняла меня в ответ, погладила по спине.
  - Тогда я увольняюсь, - огорошила она нас. - Официально! Буду просто бабушкой.
  Саша проверял у Клима уроки, младшие дети возились с игрушками в гостиной под присмотром дедушки, мы остались вдвоем в кухне, накрывали к ужину.
  - Маша, - смущенно начала Вера Васильевна. - Мне ведь тоже неловко. Я в вашу семью, можно сказать, втерлась. Овдовела я в двадцать четыре года, своих детей родить не успела. Замуж второй раз по молодости не вышла, по Юре тосковала очень, от кого другого родить - и в мыслях не было. Так жизнь прожила, только работой спасалась, сколько деток через мои руки прошли, а все не то... На пенсию вышла, почти сразу уволиться пришлось - сокращение, я бы не ушла, так девчонку бы молодую сократили, а у нее семья. Да и неправильно это... Тут вы няню искали, а я ж няней не работала никогда, но дома тошно, решила попробовать. Как-то прижилась, прикипела к вам. Мальчишки мне уж родные, и вы с Сашей - как дети...
  У меня слезы на глаза навернулись, и у нее. Поплакали. В гостиной послышался оживленный голос мужа, Клим засмеялся. Сейчас есть придут. Торопливо вытерли глаза и носы, засуетились. Вошли мужчины, отец с Сашей заметили, конечно, но мы успокаивающе покивали - все хорошо.
  
  - Я не нахожу ничего похожего, ни одного намека на карту или схему, - Адам Предигер с раздражением отодвинул кипу бумаг.
  - По-твоему, мы ищем что-то наподобие схемы московского метрополитена? - Нетесин раздраженно поморщился. - Маша, ты что молчишь?
  - Слишком мало материалов расшифровано, для каких-либо выводов, - ответила я спокойно. - Я знаю, на тебя давят, Марк, но ты же умеешь даже под прессом лавировать.
  - Дайте мне хоть какой-то результат! - давно я Нетесина таким не видела. - Завтра совещание у вице-премьера, что мне докладывать?
  - Подожди, дай сказать, - я улыбалась, от чего Нетесин, кажется, злился еще больше. - Адьян, давай.
  Лиджиев начал издалека, и для Нетесина совершенно не с того.
  - Межпланетная транспортная сеть - чуть ли не самое удивительное явление в нашей Вселенной. Она представляет собой набор путей, основанных на конкурирующей тяжести небесных тел. Спутники и даже космические аппараты могут использовать транспортную сеть, чтобы перемещаться между объектами без использования энергии.
  - Я не совсем понимаю, о чем вы сейчас, - он все же сдержался.
  - Мы задумались - а что, если главное - не где тоннели выходят на поверхность, а как объекты в них перемещаются? Как Маша оказалась за полторы сотни километров от пирамиды Ёрд? С помощью какой движущей энергии переместился спасательный жилет? Можно ли предположить, что существует тоннель, целиком заполненный водой? Что, если это - воздействие магнитосферы планеты? И существует такая же транспортная сеть под поверхностью?
  На Нетесина было страшно смотреть, и я незаметно погладила его по локтю.
  - Вы, теоретики ..., - не смотря на паузу, мы все поняли, что он хотел сказать. - Вы мне это предлагаете докладывать?!
  - Мы предлагаем сказать, что, даже если мы найдем каждый из древних тоннелей, то пока отсутствует даже отдаленное представление, как запустить, или остановить, механизм перемещения. Нужна еще одна экспедиция на Байкал.
  Марк выслушал меня молча, взял себя в руки.
  - Перерыв на пятнадцать минут, коллеги. Я переговорю с куратором.
  
  - Маша, ты с ума сошла?! Какая пирамида?! Ты чудом спаслась! - Саша взял меня за плечи, потряс. - Я не пущу тебя, слышишь?! Не пущу!
  - Сашуль, но я должна, - попыталась я возразить. - У них нет другого специалиста такого профиля с требуемым уровнем подготовки...
  - Маша, у меня нет другой жены, а у детей - матери! Пошли, - он рывком поднял меня из-за кухонного стола, потащил за собой по лестнице, открыл дверь в детскую. - Выбирай! Твоя работа или наши дети!
  Я смотрела на мальчишек - раскинувшегося на животе Клима, одеяло поперек, ноги торчат, он ежится, никак под ним не поместится. На Андрюшку - одна нога торчит из опущенной до половины боковинки - пока спит, не вывалится, зато самостоятельно бойко вылезает и залезает, под боком Думка, они его вечно с Игорешкой делят, значит, отбил. Игореня спал, поджав коленки, опять большой палец сосет. Прошла мимо мужа, поправила одеяло старшему, положила поудобней среднего, отняла палец у маленького. Вышла из спальни, слезы текли и текли.
  - Это запрещенный прием, - всхлипнула я, обнимая Сашу.
  - Я на все пойду, - жестко сказал муж. - Выбирай: семья или работа. Не можешь отказаться ехать - увольняйся. Завтра.
  - Я не могу! Я не могу людей подвести!
  - А семью осиротить можешь! *************! - Сашка выматерился, я никогда от него не слышала таких слов. - Я Нетесину морду набью! Увольняйся!
  - Сашуль, давай спокойно поговорим, - взяла его за руку, увела в нашу спальню. Не смотря на призыв поговорить спокойно, сама я спокойной не была, меня трясло, я плакала, не переставая. - Нетесин меня не заставлял, не за что ему морду бить. Семья для меня - главное, Саш, ты знаешь, знаешь!
  Только бы он не отталкивал меня! Я обнимала его, прижималась. Как мне объяснить, что уволиться - самое простое, что не могу я сказать 'у меня семья, дети'. У всех семьи!
  - Саша, ты ведь не бросишь службу, правда? Я этого не требовала никогда, и не потребую. А моя работа совсем не так опасна, как твоя.
  - Есть разница! Я мужчина, офицер, на первом месте у меня долг перед страной. Моя обязанность - защищать свою Родину, свою семью, обеспечивать будущее детей. Ты - женщина, для тебя главное - родить и вырастить детей!
  Я открыла было рот, но он меня перебил.
  - Если ты будешь мне сейчас про гендерное равенство рассказывать, я что-нибудь сломаю! Я не загоняю тебя в загон 'койка, кухня, кирха', ты ученый, ты гений, у тебя есть многое, кроме обязанностей жены и матери. Но когда на кону твоя жизнь, судьба детей - я ничего знать не хочу, кроме одного - я не дам тебе поехать к этой гребаной пирамиде и провалиться там хрен знает куда!
  Я уже еле дышала - и от волнения, смятения, и от того, что он сжимал меня до боли. Его беспокойство за меня, злость, тревога, мое чувство вины, и смутное предчувствие, что я должна настоять на своем, но что я рискую поссориться с мужем, что-то непоправимо сломать в наших отношениях, убить любовь, как бы банально это не звучало, все это переплавились во вспышку страсти. Сначала с привкусом злости, отчаяния, оттенком наказания. Я подчинялась, успокаивала, обволакивала, заклинала. Умоляла - я люблю тебя, я твоя... Навсегда - не уйду, не оставлю, не исчезну. Только поверь, поддержи, успокой!
  Мы лежали, не в силах заговорить, пошевелиться.
  - Любимый мой, родной, - целовала его, шептала нежности, гладила. - Не сердись пожалуйста! Не полезу я в эту пещеру.
  - Не поедешь? - обрадовался муж, поцеловал.
  - Мне надо поехать, - жалобно сказала я. - Но в пещеру я не полезу, обещаю, Сашуль!
  Муж встал, молча ушел в ванную и запер за собой дверь.
  
  Напряжение между нами заметила вся семья. Отец ничего не сказал, Вера Васильевна, разумеется, тоже. Высказался старший сын.
  - Пап, вы с мамой поругались? - настороженно спросил Клим вечером. - Мам?
  - Да, - не стала я врать. - Так бывает, сынуль, люди ссорятся, потом мирятся.
  - А что же вы не помирились? - строго спросил сын.
  - Пока не получилось, - призналась я. - Мы с папой... по-разному смотрим на один вопрос.
  - Ну, так одинаково посмотрите, - велел ребенок. - Пап, а ты что молчишь?
  - Не беспокойся, сын, - твердо успокоил Саша. - Мы поговорим еще с мамой и договоримся.
  - Обещаете?
  - Обещаем, обещаем, - заверили мы. Клим посмотрел на нас подозрительно.
  - Ладно. К утру хоть помиритесь?
  Я хихикнула, у Саши глаза потеплели. Норд гавкнул, напоминая, что ему гулять пора. Ушли, мы сидели на ковре, возились с маленькими. Андрюшка вовсю болтает, Игореня за ним тянется. Все повторяет - и слова, и игры, и шалости.
  - Саш, может, поговорим? - я толкнула Горке мячик, он старательно запулил его другую сторону, побежал с радостным визгом. Муж промолчал.
  - Саша, что ты молчишь?
  - Что бы матом не ругаться, - буркнул муж. - Если ты надеешься, что я передумал - нет.
  - Сашуль, я же обещала, что в эту пирамиду - ни ногой.
  - И зачем ехать тогда? Сиди в кабинете, - Саша подавал Дрюньке деревянные детальки от мозаики.
  - Там на месте смотреть надо, - обрадовалась я возможности поговорить с родным мужем. - Адьян с коллегами замеры разные делать будет, различным излучением воздействовать, магнитным потоком...
  - Адьян, - подчеркнул Саша, уворачиваясь от метко брошенной младшим сыном 'умной утки'. - А не ты!
  - А я буду отслеживать изменения в символике, знаках. Все в режиме реального времени. Не факт, что картинка будет без помех сюда к нам уходить. Саш, правда, поставят мне тент, под ним столик с ноутом, рядом озеро, свежий воздух. Курорт!
  - Маша. Лучше не продолжай, - предупредил меня муж. - Меня прорвет, а детям рано знать такие слова.
  - Саш, пожалуйста, давай я съезжу. Несколько дней всего!
  - Маша...
  Тут в прихожей открылась дверь, Клим начал мыть псу лапы в лапомойке, Игорешка помчался к ним и со всего маху врезался лбом в дверной торец. Рев медленно достигал ультразвука, на пол-лба наливался, набухал квадратный синяк. Вскочили, Андрюшку под мышку, Горку на руки.
  - Пятак надо приложить или ложку, - металась я по кухне.
  - Да какой пятак, тут половник надо, - Саша догадался достать из морозилки пакет, замотал полотенцем, приложил к пострадавшей голове. Игореня вертелся и вырывался, Андрюшка за компанию орать начал.
  - Завтра опять полиция придет, побои снимать? - заинтересованно спросил Клим, заходя в кухню.
  
  - Олег Германович, командировка Колодей действительно настолько необходима? Надо что-то решать, это не личное дело их семьи, - Галина Коровина обвела взглядом собравшийся в кабинете Яшина 'узкий круг': Нетесин, Игорь и Людмила Серебро. - Не мне вам рассказывать про морально-психологический климат в отряде.
  - Что, все так серьезно? - Яшин посмотрел на Игоря, но ответила Людмила.
  - Олег Германович, более чем. У Александра стрессовое состояние. Он с трудом контролирует панику. Происшествие четырехлетней давности наложилось на детскую травму - потерю родителей. Теперь страх потерять жену и оставить детей без матери просто съедает его изнутри. Он человек сильной воли и внутренней дисциплины, но... - Людмила Евгеньевна повела ладонью.
  - Марк Сергеевич, твоя епархия, - начальник Центра перевел на Нетесина взгляд и стрелки.
  - Коллеги, я понимаю и разделяю ваше беспокойство, - Нетесин проникновенно посмотрел на всех. - Маша и Александр - мои близкие друзья. Но я вас заверяю - ей необходимо поехать, хотя бы на решающую часть эксперимента. Только на несколько дней! Давайте как-то убеждать, решать, искать какой-то компромисс.
  - Есть только один способ, - негромко, но весомо сказал Игорь.
  - Запретить и не пущать? - съязвил Марк. - Или, лучше, Сашку в отставку, чтобы вам отчетность не портил?
  - Скудная у тебя фантазия, Нетесин, - усмехнулся генерал. - Вот что я предлагаю...
  
  - Не хотите его брать - так и скажите, а не ищите предлоги. С собакой гулять некому, видите ли, - выговорил мне отец. - Я парню пообещал, что с псом проблем не будет.
  - Пап, я, правда, считала, что ты не согласишься. У нас никогда собаки не было, - промямлила я. - А Норда выводить надо два раза в день, гулять с ним не по пять минут...
  - А меня сперва спросить - не судьба?
  Я вздохнула. Со вчерашнего дня, когда мы с Сашей сообщили, что летим на Байкал, Клим извел нас просьбами взять с собой.
  - Клим, нас не будет неделю. Скоро конец года, у вас итоговые контрольные. Куда ты поедешь?
  - Нелли Тагировна сказала, с десятого. Мы приедем уже!
  - К ним готовиться надо. Сына, ты весь год столько занимался, у тебя ни одной тройки. Не обидно будет, если из-за одной контрольной или сочинения оценка съедет?
  Ушел в школу с недовольным сопением. После уроков явился ко мне на работу, с торжеством на лице шлепнул передо мной стопку листов.
  - Вот. Я спросил у классной, она в учительской клич кинула и преподы скинулись. На неделю мне заданий надавали. Короче, мам, я все порешал!
  Тут, как вы понимаете, я попыталась провернуть трюк с собакой. Короче, вернувшись домой, я застала полное согласие между дедушкой и внуком, собранный рюкзак и злого мужа.
  - Маша, я не хотел, чтобы ты ехала, со мной или без меня. Теперь еще мальчишку тащим. Заметь, ребенок умный - он меня не спросил. Мама главная, папа ее сопровождает. Почему ты сразу не сказала, что он ни при каких обстоятельствах не поедет? Не смогла сама отказать - ко мне бы отправила, а не выдумывала невесть что. Теперь скажи я 'нет' - я плохой, ты хорошая!
  Я промолчала, но очень расстроилась. За пять лет мы столько не ссорились, сколько за последние пять дней. Ладно из-за работы, но из-за воспитания детей. Вот чего я не хотела бы никогда!
  Вечером легли, и я попыталась в очередной раз помириться.
  - Маня, я, конечно, Родину за секс с тобой не продам, но всего остального ты с легкостью от меня добьешься, - муж оперся на локоть, гладил мое лицо, плечи.
  - Сашуль, я не хочу с тобой ссориться, никогда, - я подхватила его ладонь, поцеловала. - И не хочу, чтобы ты думал, что я использую секс, как способ повлиять на тебя.
  - Ладно, в крайнем случае, я в любой момент могу воспользоваться тем же оружием, - он медленно, искушающе склонялся надо мной, рука сжала мое колено, скользнула к лодыжке, потянула вверх...
  
  Всю дорогу до Иркутска Клим был заметно возбужден: то говорил без умолку, то молчал, глядя в иллюминатор. Я догадывалась о том, что он так и не решился озвучить - его родной город, небольшой, почти как рабочий поселок, был всего в ста пятидесяти километрах от Иркутска, и рвался он с нами еще и потому, что ему хотелось побывать дома. Мне казалось, что иногда ему представляется, что мама жива, и ждет его. Мы с Сашей обсуждали поездку в Свирск и решили, что надо съездить.
  Шамрай встретил нас в аэропорту. Тепло поздоровались, дождались, пока перегрузят багаж и оборудование в вертолет. Павел Данилович распорядился.
  - Ну что, курим на дорожку и грузимся? Обедать на месте будем, там уха тройная, ммм...
  Народ потянулся к вертолету, Клим оглянулся на нас, мол, что мы тянем, лучшие места разберут, но отец остановил его.
  - Клим, нам в другую сторону. Мы на машине поедем.
  Вскинулся, глаза большие, но так и не спросил.
  - Климушка, мы решили съездить посмотреть, где ты родился и жил. Покажешь?
  
  Из небольшого городка нас забрал тот же вертолет. Измученный Клим уснул на плече у отца. Я села через проход от них - сейчас Климу Саша был нужнее. Под конец нашей краткосрочной поездки я и сама была в растрепанных чувствах. Тяжело далась нашему мальчику встреча с прошлым.
  Заросшая травой могила в сосновом лесу, простой деревянный крест, знакомая фотография. Такая же в медальоне у него на шее, я его сама заказывала. Он стоял растерянный, потухший. Я не знала, как быть - оставить его одного с его горем, или поддержать, чтобы он всегда помнил, что не один. Решила подойти. Тронула за плечо, он оглянулся, но, кажется, не увидел меня. Погладила, отступила. Саша обнял меня, мы стояли в паре шагов от сына, но не уходили. Да, наверное, ему надо было побыть одному, но он должен был знать, что мы рядом, за спиной. Стоял, ссутулившись, тер глаза. Повернулся, губы дрожат. Интуитивно поняли, что едва сдерживается, чтобы не заплакать, и от утешений разревется. Саша сжал мои пальцы и пошел к Климу, повел к воротам, приобняв за плечи. Я задержалась на мгновение, и тут... Какая-то птица вспорхнула с ветки, пролетела мимо меня так близко, что я почувствовала, как перышко мазнуло меня по щеке. На лету она еще что-то чирикнула мне в ухо. Я шла за своими мужчинами и не могла отделаться от мысли, что мне подан какой-то знак. Какой именно - не знаю, но точно - добрый.
  - Не, не хочу, - ответил Клим на мой вопрос, поедем ли мы к его тетке. - Она теперь в нашей с мамкой квартире живет. Еще скажет, квартиру отбирать приехал. А вещи... выбросила, небось, давно или продала.
  - Тут есть кафе какое-нибудь? Позвони друзьям, пообщаетесь, пока вертолет ждем. Да и поесть уже пора.
  Пробыли в городке еще часа два, наверное. Мальчишки - сначала пришло трое, потом еще четверо, под конец почти весь класс собрался - общались, шумели, делали селфи. Мы сидели в сторонке, 'не отсвечивали'. Клим нас представил 'родители'. Видимо, спрашивали о чем-то, оборачивались, шептались, наконец, решились - попросили вместе сфотографироваться. Клим достал из рюкзака сувениры, раздал. Видно, что гордится нами, но не хвастался, очень сдержан был. Надеюсь, комментарии в соцсетях адекватные будут, а то мало ли...
  
  
  
   Глава 21.
  
  
  
  Я Сашу не обманула - сидела, уткнувшись в экран ноутбука. По сантиметру изучала внутреннюю поверхность пирамиды до и после 'облучения'. В пирамиду не только я - никто не вошел, только камеры и приборы. Охраняли ее ребята в камуфляже без знаков различия, но с оружием. Несмотря на это, Саша предупредил сына.
  - Если ты только попробуешь нос сунуть ближе, чем на пять метров, я обещаю - высеку, как сидорову козу. Сидеть не сможешь, будешь на пузе под замком лежать. Ты понял?
  - Да понял я, понял...
  - И вообще, хватит балду пинать. Садись заниматься, - Саша показал 'я все вижу', ребенок поплелся в тенек зубрить глаголы. Муж сел рядом со мной, открыл ноут. Я это только горячо приветствовала - его профессия требует большой наблюдательности, он умеет концентрировать внимание. Саша смотрел, делал пометки, какие-то кадры помечал и сохранял. Я не спрашивала - знала, что вечером обменяемся впечатлениями. Народ вообще преимущественно работал молча.
  - Пап, там ребята купаться идут, - подскочил Клим. - Можно мне с ними? На Байкал?
  - Какие ребята? - удивился Сашка.
  - Вон, - кивнул сын в сторону. Там стояли несколько парней в песочного цвета майках и шортах.
  - Взвод охраны, - пояснил Шамрай. - Сменились.
  Саша встал, пошел поговорить с коллегами. Судя по лицу ребенка, переговоры прошли плодотворно. Отец что-то ему сказал, закивал, как заведенный. Наверное, пообещал за буйки не заплывать.
  За день устала очень - сидячая поза, однообразное занятие. Встала, потянулась, взявшись за поясницу.
  - Где у нас дите? - спросила у мужа, оглядываясь. - Пришли они с озера?
  - Здесь был. Переодеваться пошел, в столовой встретимся.
  - Пойдем, я душ приму, что ли. Спину не отпускает. Планерка после ужина, опять сидеть.
  - Ничего, перед сном пройдемся, - ободрил меня муж.
  В домике (в том, что я тогда жила) Клима не было. Аккуратно развесил плавки, полотенце, майку - у отца не забалуешь, сложил учебники, сделанные задания. Пока Саша ходил в душ, проглядела письменные работы по русскому и иностранным, пометила пару ошибок, но в целом - молодец.
  - Сашуль, проверь у него алгебру и геометрию, - раздеваясь и набрасывая халат, напомнила я.
  - Не делал он ни алгебру, ни геометрию, - заглядывая в тетрадки, сообщил мне муж. - Ты скажешь тоже - когда б он успел? Там по испанскому талмуд!
  - И правда, что это я, - раскаялась строгая мать. - Ладно, выучит еще.
  Мы сидели за столом с Павлом Дмитриевичем и Адьяном, Клим пристроился за столом с ребятами, с которыми купаться ходил. Что-то обсуждали, смеялись. С любым общий язык найдет, по-хорошему позавидовала я. После ужина мы пошли в 'штабной бункер', по дороге Саша подозвал сына.
  - Клим, не шляйся по лагерю. Иди сразу в комнату, хорошо?
  Кивнул, по лицу вижу, что-то у него на уме было. Надеюсь, никуда за час не влипнет!
  
  - Ну что, гулять? - спросил у меня муж, когда мы выходили из штабного вагончика.
  - Какое гулять, - я взяла его за руку, чтобы не споткнуться в темноте. - Пошли скорее. У меня душа не на месте - как бы кое-кто еще гулять не ушел.
  Как знала - на двери замок, света нет. Не успела испугаться и Клима позвать, как он окликнул.
  - Пап, мам, я тут.
  Клим ждал нас со стороны дома, выходившей на сопки, сидел в темноте на траве.
  - Ты что тут сидишь, холодно же? - удивилась я. - Да еще на земле! Простудишься.
  - Красиво, - вздохнул сын. - Не, я на пенке сижу.
  Я присела рядом, посмотрела. Безлунное небо переливалось крупными звездами, показывало скрытое городским искусственным светом богатство. Горы поднимались из темноты, как острова из пучины.
  - Вставайте, - сказал Саша, подходя. Мы разочарованно поднялись. Муж кинул на землю еще один коврик, сел сам, раскинул руки с пледом, как крылья.
  Уселись, прижались с двух сторон, он нас обнял, укрывая. Сидели, перешептываясь и любуясь, пока не стали засыпать. Я так точно. Сашка нас осторожно потормошил.
  - Спать пойдемте. Давай, сын, поднимайся. Маруська, я вас двоих не донесу.
  Клим, не открывая глаз, сбросил кроссовки, стянул куртку и джинсы, улегся в гамак. Накрыла его, погладила по стриженному затылку. Как там мои малявочки? Два дня не видела, а скучала, как год в разлуке. Подавила желание написать отцу или Вере Васильевне - разница пять часов, там ночь глубокая, разделась, осторожно легла к мужу. Узкая кровать скрипнула, Саша шевельнулся, обнял меня. Вспомнила кровать с панцирной сеткой на бабушкиной даче. Спали же люди, десятилетиями. Детей в семьях больше было...
  Второй, третий и четвертый дни у пирамиды были близнецами первого. Лирики сидели, пялились в экраны, физики таскали из угла в угол аппаратуру, осветительный приборы. Знаки на стенах и полу светились, ехидно подмигивали, пирамида стояла неподвижно что внутри, что снаружи. Клим занимался по часам. В три часа (во столько занятия в школе заканчиваются) с независимым видом складывал книжки-тетрадки и шел развлекаться. Иногда купаться - я каждый раз внутренне содрогалась - начало мая, Байкал. Пусть жарко, за двадцать пять, но вода же холодная! Но ребенок уверял, что 'норм', и, правда, даже не чихнул ни разу. Играл с парнями волейбол, бегал. Я сначала дергалась, Сашка неотрывно следил, но постепенно расслабились. Глупостей он не творил, был на глазах или поблизости. Ключевое здесь, что глаголы в прошедшем времени.
  - Пап, я погуляю? Недалеко, вон на ту гору.
  - Прогуляюсь по горе, - влез филолог. Муж филолога сверкнул глазами и выразительно кашлянул.
  - Недолго и далеко не залезай, - все же отпустил отец. Дите умчалось.
  Мы просидели еще час за своим бессмысленным занятием, Адьян со злости решил загнать в пирамиду еще два прожектора, включил все разом, полость осветилась, как операционная. По ушам ударил знакомый звук, свет мгновенно погас, картинки на мониторах исчезли.
  - Это что было? - ошеломленно сказал кто-то за моей спиной. Я встала и на негнущихся ногах пошла к пирамиде. Саша догнал, взял меня за локоть.
  - Нет.
  - Саша, подожди, - я умоляюще посмотрела на него. За нами шли Шамрай, Лиджеев, кто-то еще. - Нужно посмотреть. Только посмотреть!
  Шамрай отстранил меня, подошел к входу, заглянул.
  - ***.
  Наклонился, что-то поднял с земли, повернулся к нам, показал неровно оборванный конец кабеля.
  - Пусто. Все исчезло.
  
  Техотдел засел за компы, проверять сохранность записей, физики анализировали последние показания приборов на момент исчезновения. Я крутила изображения и так, и эдак.
  - Не вижу я логики, - с досадой признала я. - Адьян, а у вас что?
  - Ничего. Ничего - ни по приборам, ни визуально. От предыдущих девятисот девяноста девяти попыток эта ничем не отличается, кроме уровня освещенности. Но когда ты пропала, всего три прожектора включено было. Не понимаю, - Лиджиев с трудом сдерживал раздражение. Вся группа злилась от чувства собственной никчемности. Я позвонила Нетесину, тот долго и изощренно ругался, причем цензурно, но забористо, сказал, что прилетит завтра. Ну-ну. Спасибо, что мне командировку не продляют, по крайней мере, пока. Надо бы по дереву постучать, а то с начальства станется, а у меня дети дома бедные и несчастные. На самом деле, у детей как раз все нормально, у дедушки по скайпу вид был кислый. Кстати, а где старшенький?
  - Саш, Клим вернулся?
  - Нет, - Саша посмотрел в сторону горы. - Пойдем встретим.
  Не успела я испугаться и переобуться из сандалий в кроссовки, как стукнула дверь, и Клим крикнул снаружи.
  - Пап, мам я что видел!
  Ворвался, глаза горят, торопливо разулся у порога, схватил бутылку с водой, пил, как Маугли после водяного перемирия. Я вздохнула с облегчением.
  - Ты мокрый весь, - сунула ему в руки сухую чистую майку. - Переоденься. Это ты так бежал?!
  - Ага, - Клим скинул майку и натягивал другую, не переставая рассказывать. - Там за горой шаманка, настоящая! У нее юрта всамделишная и бубен, и она колдовала еще! Тряслась вся, пела, потом как завоет! И в бубен так, - он продемонстрировал. - А потом сирена! Или взрыв! Она упала и лежит! Ну, я и пошел посмотреть - может, помощь нужна.
  - Клим, ты к ней подходил?! - запоздало испугалась я.
  - Да, - удивленно подтвердил сын. - Она старая уже, и вокруг никого. Разве ты бы не подошел, пап?
  - Подошел бы, - подтвердил мой правдолюб. Я тихонько пнула его под столом.
  - Клим, а если бы она тебе что-нибудь сделала? - возмутилась я.
  - Да ладно, мам, - отмахнулся сын. Она старая, говорю же. Убежать - легкотня.
  - У меня плохие воспоминания, - я поежилась, как от озноба. - Та или не та шаманка, не знаю, но больше туда не пойдешь!
  - Ну, мам, - заныл Клим.
  - Рассказывай дальше, - вмешался отец.
  - Я и рассказываю, - возмутился ребенок. - Она лежит, прям как мертвая! Подошел, потрогал ее - дышит. Думаю, может, ей водички дать? Оглянулся, нет ничего. Прикинул - надо в юрте посмотреть. Подошел к входу - темно и воняет. И тут... - Клим вскочил, я вздрогнула. - Она сзади меня - раз! И за руку.
  У меня сердце зашлось, честное слово. Клим, наслаждаясь эффектом, продолжил.
  - За руку меня схватила, засмеялась, и говорит: 'Пришел ко мне сын двух матерей'. Глаза черные-черные и так смотрит, смотрит. У меня прям глаза зажгло, как на огонь загляделся. Говорю ей: 'Раз вы, бабушка, в порядке, я пойду'. Она как забормочет опять и руку мне сжала больно. Я вырвался и убежал! Оглянулся с вершины - не видно ее, только мне всю дорогу казалось, что на меня кто-то смотрит!
  - Клим, больше из лагеря ни ногой, - решил Саша. - Умойся, и пойдем. Скоро ужин.
  - На планерку пойдем, посидишь у парней, - велела я. - Больше я тебя одного не оставлю!
  - Да что я, маленький, няньку мне? - попробовал возмутиться Клим.
  - Не спорь, - поставил точку Саша. - Все, бегом в душ.
  
  - Маша, в тот день, когда ты пропала, ты слышала шаманку? - неожиданно спросил меня в конце совещания муж. Я удивилась, но ответила.
  - Не помню, но, кажется, слышала, - оглянулась на Шамрая.
  - Она тогда постоянно с пирамидой рядом околачивалась и камлала часто, - подтвердил Павел Данилович.
  - Адьян, а вы не рассматривали возможность воздействия на механизм перемещения звуком? - продолжил удивлять Сашка.
  - И ультразвуком, и инфразвуком - без толку, - начал Лиджиев. - Погоди, ты хочешь сказать ... это она?!
  - Я думаю, что можно рассматривать в качестве версии некий звуковой код, - медленно, размышляя вслух, предположил Саша. - Маша, ты тогда камеры в пирамиде вешала - со звуком писала?
  - Если ты прав, тебя надо на нобелевку выдвигать, - Адьян поднялся. - Сколько смотрели, толпа народу - и только визуальный ряд, никому в голову не пришло! Я к себе. Все новости - утром.
  
  Как Нетесин так подгадывает, что всегда к столу является? Встретил нас на крыльце столовой свежевыбритый, энергичный.
  - Привет, звезды, - пожал руку Саше с Климом, изобразил поцелуй на моей щеке. - Вот не зря я в вас верил. А самый главный герой ты у нас? - похлопал Клима по плечу. - Надо тебя в группу включить.
  - И зарплату платить, - выдал наш продуманный сын.
  - Молодец, - восхитился Марк. - У тебя родственников на Мертвом море, или хотя бы таки в Одессе, нет?
  - Тетка у меня Клавдия, а не Сара, но от нее весь Привоз бы плакал, - и Клим прошествовал завтракать.
  
  - Нет никакой шаманки под горой, - сообщил Шамрай в начале совещания. - След простыл.
  - Сомневаюсь, чтобы она нам что-то сказала, даже если бы вы ее сюда привели, - я посмотрела на Лиджиева. - Нашел что-то, Адьян?
  - Сидели с ребятами всю ночь, - глаза у него, правда, были красные. - Кое-что вытянули. Есть какой-то повторяющийся кусок, но... - он развел руками, откинулся на стуле. - И потом, я сомневаюсь, поможет ли запись, любая. Правильно вибрацию может передать только живой инструмент.
  - Да уж догадался, - хмыкнул Нетесин. - Нелегко было найти, даже в музеях, в основном, новодел, да и времени в обрез. Два мне привезли в Шереметьево, а один в Иркутск прилетел, самостоятельно, можно сказать.
  Он встал, осторожно переложил на стол три шаманских бубна - два больших, а один совсем огромный, по виду, самый древний, и колотушку, старого дерева, потемневшего, отполированного множеством рук. К бубнам, особенно к самому большому, я прикасалась с опаской. Выдумала я себе это, или нет, но мне чудилось, что я чувствую идущую от него силу.
  - А кто-то умеет с ними обращаться? - я посмотрела на Шамрая. - Павел Данилович, у вас в университете, может быть, этнографы?
  - Я весь вечер и утро звонил всем, кому можно. Мне назвали несколько человек - шаманов, шаманок, народных целителей и народных исполнителей. Сейчас с ними работают.
  - Павел Данилович, вы помните про режим секретности? - это Нетесин бдит.
  - Как забудешь, Марк Сергеевич, вы каждую пятницу новую бумажку 'про неразглашение' присылаете.
  - Чем займемся? Послушаем, что там Адьян нашел? - я спрашивала Сашу, машинально рассматривая древние реликвии. Пригляделась, машинально нащупала в портфеле лупу, повернула лампу, направив на внутреннюю часть обода, посмотрела сквозь увеличительное стекло. Рассматривала друг за другом один, другой, третий. Обод, мембрана, внутри, снаружи.
  - Что ты увидела, Маруська? - заинтересовался муж. - Там текст песен и ноты?
  - Почти, Саш, - я неверяще посмотрела на него. - Посмотри, вот здесь - те же знаки, что в пирамиде!
  Саша взял у меня лупу, посмотрел.
  - Маша, специалист у нас ты. Но я за неделю насмотрелся... Вот этот и этот, верно?
  - Да, да! - я торопливо набрала номер телефона. - Адам? У нас есть работа!
  - Ты говоришь, как героиня голливудского фильма-катастрофы, - посмеялся надо мной Сашка. - Ладно, давай, я их сфотографирую, что ли...
  
  - Там дождик пошел и скучно, - возник рядом со мной сын. - Можно, я с вами посижу?
  Я рассеянно подняла голову.
  - А? - огляделась. В открытое окно - мы так и остались в административном вагончике - тянуло сыростью. Долину накрыли тучи, дождь сеялся сплошной пеленой. - Ты не промок? Ноги сухие?
  - Мам! - скривился ребенок. - А что вы делаете?
  - Пытаюсь понять, как связаны шаманские бубны и пирамиды, - ответила я. - Но пока что-то не очень получается.
  - А зачем?
  - Может быть, тогда мы поймем, как работает механизм перемещения.
  - Неужели раньше никто не обратил внимания на роспись на бубнах? - это Саша. - Я тут погуглил, даже в интернете легко найти описание и фото, многие шаманизмом интересуются, мистикой всякой.
  - Насколько я знаю, именно как источники письменности бубны никогда не рассматривались, - авторитетно сообщила я.
  - Мам, а куда все делось из пирамиды? Переместилось, то есть?
  Мы с Сашей переглянулись. Меня этот вопрос волновал, конечно. Четыре года назад ребята из группы Акима Котова - это таинственное подразделение обеспечивает нам силовую поддержку - прошли по тому маршруту, что и я, только в обратном направлении, по доступной протяженности. Особенно глубоко лезть побоялись - связь любая глохла, да и опасались, что вынесет куда-нибудь, в Китай, например. Вчера, после того, как оборудование провалилось, на мыс улетели 'спелеологи', искать имущество по тому же адресу. Результат мы пока не знали, поэтому ответили честным пожатием плеч.
  - Мам, а...
  - Клим, пойдем, не будем маму отвлекать. У нее командировка послезавтра заканчивается, а работы много, - Саша увел сына в другой угол. Я тихонько вздохнула - намекает, намекает. А я ведь с ним согласна - что бы Нетесин не предложил по продлению командировки, откажусь. Тут жить надо все лето, а то и не одно, зря они там, наверху, ждали мгновенного решения. Надо с Адамом Предигером поговорить, он мой второй заместитель с этого года, мы с ним работали в группе Нетесина с первого дня.
  - Адьян, это что? - между тем нашел новую жертву наш любознательный сын. Лиджиев сидел в наушниках, на экране перед ним в графике отображались частота и амплитуда воспроизводимой мелодии, поэтому Клим говорил громко и невежливо тыкал в монитор пальцем.
  - Я слушаю, как шаманка камлала, - Адьян сдвинул наушники.
  - Что она делала?!
  - Била в бубен, - пояснил Адьян.
  - А зачем?
  - Что бы повторить. Вот, кстати, ты же слышал, как она стучала? Можешь послушать, так же, как на записи, или нет?
  - Давайте, - Клим уселся рядом, надел наушники.
  Пока он отрабатывал бесплатный проезд на историческую родину, я связалась с коллегами. Мой профессор, под руководством которого я защитилась, не так давно вышел на пенсию, жил в Подмосковье, на даче, но связи с университетом и учениками не утратил. Позвонила ему, попросила связаться с кафедрой, с коллегами, поискать материал. Заинтересовался, долго меня не отпускал, расспрашивая о подробностях. Освободилась уже в начале третьего.
  - Пойдем обедать, - позвал терпеливо ждущий меня муж. - Нам и так только кости достанутся.
  - А Клим где?
  - С Марком и Адьяном ушел. Сейчас явится уже. Марк распорядился в пирамиду освещение и оборудование вновь смонтировать, Шамрай там уже командует.
  - Нетесин ничего не говорил, 'котовцы' не вернулись?
  - Нет, не вернулись. Да услышали бы вертолет, - озвучил Саша очевидное. - Вот и наш, легок на помине. Ты что один?
  - Дядь Марк с Адьяном к пирамиде пошли, а мне сказали сюда идти, а то ты с них скальп снимешь.
  - Прямо так и сказали?
  - Ага, только тебе велели не говорить.
  Мы с Сашей рассмеялись.
  - Сиди тут, но только в компы не лезь, хорошо?
  - Куда я полезу, там запаролено все, - разочаровано пробурчал деть. - Есть идите, я вас тут подожду.
  В местной кухне мне нравится рыба во всех видах, а еще то, что кофе 'три в одном' здесь не предлагают. Хороший растворимый и даже сварить могут - по знакомству. У нас как раз 'блат', как-никак, соседи. Ели с Сашей печенье, тоже сами пекли девочки, вкусное, рассыпчатое, смаковали кофе. Я набрала нашу бабушку.
  - Здравствуйте, Вера Васильевна! Как вы там, как дети?
  - Здравствуй, Машенька! Живы-здоровы. Сегодня так тепло, гуляем!
  - О! Они вас загоняют совсем, - представила я 'гуляние'.
  - Сева купил им электромобиль детский, на пульте. Мы теперь с ним сидя гуляем, а дети катаются, - судя по голосу, улыбается. - Тут такой ажиотаж среди деток! Боюсь, весь двор на нашего деда ополчится - теперь всем такой нужен.
  - Ого! Они же дорогие такие... - я не договорила, резко сбросила звонок, не извинившись. По вискам ударил дробный речитатив шаманского бубна.
  
  
  Мы сорвались с места, сердце стучало где-то в горле, в голове метались панические мысли. Самая главная - люди в пирамиде! На улице звук стал громче и объемней, я посмотрела на крыльцо административного домика. На ступеньке, лицом к нам и к пирамиде, стоял Клим с огромным бубном, чуть ли не в его рост, мерно выбивал колотушкой сложный ритм. Подбежали, я было окликнула его, дернулась взять за руку, но Саша резко остановил меня, прижал руку к губам.
  - Тихо, тихо... Нельзя! - прошептал едва слышно. Я пригляделась к сыну и беззвучно ахнула - Клим смотрел совершенно стеклянными глазами, зрачки расширены, радужки не видно. Губы двигались, как будто он повторял про себя какие-то слова. Прикусила себе ладонь. Чудовищный выбор - выдернуть Клима из этого непонятного транса и, может быть, навредить психике, но прервать обряд, или спасти сына, но подвергнуть опасности людей в пирамиде. Мы стояли, ощущая абсолютную беспомощность, я не могла никак успокоиться, чувствовала, как текут по лицу слезы и не могла поднять руку, вытереть. Саша обнял меня, прижал к себе. Смотрели, замечая малейшее изменение в лице сына, в движении руки. Темп нарастал, и вдруг резко оборвался. Клим выронил колотушку, бубен, ноги подломились, и он, как в замедленной съемке осел на землю.
  - Сынок, сыночек! - кинулись к нему, Саша поднял его, положил к себе на колени. Бледный, глаза закрыты. Гладила по лицу, ревела. Саша тряхнул меня за плечо.
  - Возьми себя в руки.
  Легонько затормошил парнишку, похлопал по щеке.
  - Клим, просыпайся. Давай, сын, приходи в себя.
  Ребенок зашевелился, открыл глаза.
  - Мам? Ты что плачешь? - перевел взгляд на отца. - Пап, а почему я лежу?
  - Клим, ты как? Голова не болит, не кружится?
  - Нет, - удивленно ответил сын, садясь. - Мам, ну не плачь!
  Прижала его к себе, разрыдалась.
  - Пап! - придушено запросил помощи Клим.
  - Успокаивайся, Машунь, - отрывая от мальчика и обнимая, уговаривал Саша. - Все хорошо. - Все, встаем.
  Я встала на трясущихся ногах, подышала, пытаясь взять себя в руки, ощупала ребенка. И тут...
  - Саш! Пирамида! - осенило меня. Понимание катастрофы отняло последние силы, я пошатнулась.
  - Спокойно, - подхватывая меня, приказал муж. - Мы не слышали ничего, кроме бубна.
  - А Марк, Павел Дмитриевич? Адьян? Они...
  - Вон они идут, - сказал удивленно смотревший на мою истерику Клим.
  Кажется, я все-таки отключилась, пришла в себя от резкого запаха.
  - Сама испугалась, ребенка испугала, - ворчал где-то сбоку Нетесин.
  - Выпей, - сунул мне ко рту чашку муж. - Давай.
  Глотнула, закашлялась. Коньяк! Перехватила чашку поудобнее, выпила залпом.
  - Молодец! - похвалил Саша. - Получше, Машунь?
  - Мам, ты заболела? - пробился взволнованный голос Клима.
  - Все хорошо, - я потерла лицо руками. - Саш, дай воды. Иди сюда, Клим.
  Сел рядом, обняла его. Саша подал мне воды. Голова кружилась, побаливала, как всегда после слез. Мы, оказывается, сидели на лавке в столовой.
  - Вот что, - садясь верхом на стул, сказал Марк. - Давайте выпьем чаю, кофе, желающие - еще коньяку, и спокойно обсудим, что произошло. И что не произошло - тоже.
  
  
  
   Глава 22.
  
  
  
  - Клим, давай вспоминай, - ободрил Марк нашего сына. Мы перешли в 'офис', расселись, причем наш ребенок демонстративно сел подальше от шаманских атрибутов. - Все подробно, даже если тебе кажется, что 'неважно' или 'ерунда'.
  - Я пришел, сел, стал вас ждать, - несколько заунывно начал Клим. - Скучно же. Думаю, вот бы послушать и попробовать, ну, на бубне. Я в старой школе полгода на кружок ходил, на барабанах стучал, - сообщил он нам таким тоном, как будто это все объясняло. - Смотрю, а под клавой таблетка лежит.
  - Под клавиатурой ключ электронно-цифровой подписи лежит, - перевел Нетесин, вперившись в Лиджиева тяжелым взглядом. Адьян отвел глаза.
  - Ага, - как ни в чем не бывало, продолжил начинающий шаман. - Я запись включил, послушал, бубен взял, начал бить, и вдруг зачем-то на улицу пошел. Иду и главное, думаю - а зачем я иду-то? Там и не слышно совсем. На крыльцо уже вышел - а в ушах громче и громче стучит. Потом смотрю - мама плачет. Все.
  Помолчал, замялся.
  - Я сильно виноват, да? - совсем испуганно. - Там что-то провалилось, в пирамиде? - обвел нас глазами.
  - Ты виноват, - подтвердил Марк. - Но ничего страшного не случилось, не переживай. Только больше никуда не залезай, даже если взрослые безответственные люди.
   'Безответственный взрослый' покраснел, как Клим.
  - Я, наверное, к нам пойду, - убитым голосом заключил сын.
  - Иди, - благословил отец. - Только...
  - Да никуда я! - взвился ребенок. - Я, вообще, спать лягу.
  - У тебя голова болит? - всполошилась я.
  - Не, - отмахнулся Клим. - Ладно, ушел.
  Когда за ним закрылась дверь, я остановила готового разразиться гневной речью Нетесина.
  - Марк, давай, по существу. Оргвыводы я дома сделаю. Расскажите, что в пирамиде?
  - Да ничего, - огрызнулся по инерции Нетесин. - Извини, Маша. Но, действительно, ничего. Хоть и перетрусили мы, как бубен услышали.
  - Я с пятого класса так не бегал, - помотал головой Шамрай. - Подорвались, как...
  - Аркашка сиганул, как сайгак, я думал, затопчет, - подал голос Адьян.
  - Да тебя бы надо там оставить, в назидание, - не удержался Нетесин.
  - Ладно, в следующий раз сам кинусь, - пообещал Лиджиев.
  Посмеялись, вроде и обстановка разрядилась, и тут-то Сашка и выдал.
  - А ведь то, что мы слушали, и то, что Клим изображал - разные вещи.
  - В смысле? - не поняла я.
  - Маня, у меня слуха нет, но ритм я улавливаю хорошо. Клим не так стучал, как на записи.
  - Мне тоже показалось, - неуверенно сказал Шамрай. - Но утверждать наверняка не берусь.
  Какая-то мысль мелькнула у меня, но я не успела ее осознать. Следом за шумом винтов вертолета за окном раздались голоса, и в домик, стряхивая с плеч и берета дождевые капли, шагнул Аким Котов.
  - Ваше? - протянул камеру с царапиной на корпусе. - Нашлось барахлишко!
  Следующий день ушел на лихорадочное составление плана. Надо было понять хотя бы направления, в которых следовало двигаться.
  - Павел Данилович, на тебе шаманы. Ищи, попытайся разговорить. Привлекай, кого сочтешь нужным.
  - Маша, этнографы. Очень хорошо, что университет подключила. Да, Данилыч, ты своих, иркутских, тоже подключи, дай Машины контакты.
  - Аким, раз не получается у 'научников', придется вам, грубой силой. Вас усилят...
  - И углубят, - хмыкнул Котов. - Сам с нами не хочешь пройтись? У тебя опыт есть.
  - Подколол, думаешь? В следующее погружение вместе пойдем. Так, дальше. Саня, Маша. Я договорился, по прилете поедем в институт мозга, Клима там обследуют.
  - Зачем?!
  - На ребенка как-то воздействовали. Я не знаю, как. Самое первое, что в голову приходит - гипноз. Я не понимаю - зачем. Но хочу выяснить, и если необходимо - снять.
  Я понимала, что мысль хорошая, но меня возмутило, что нас с Сашей не спросили, а поставили в известность. Марк посмотрел, как у меня ноздри раздуваются, поправился.
  - Надеюсь, вы не против?
  - Не против, - подтвердил Саша, сжимая мою ладонь.
  Совещание продолжилось, я не вытерпела, написала Нетесину сообщение: 'Еще раз выкинешь что-то подобное, сделаю то, чем ребята на Луне грозились'. Прочитал, прислал мне смайлик с выпученными глазками. Саша поглядывал-поглядывал, прислал смс: 'Пока не ревную, но предупреждаю'. Хихикнула. Приятно, меня муж еще ни разу не ревновал!
  
  Вечером в тот день, когда Клим напугал нас до полусмерти, мы вернулись к себе в домик и застали ребенка сладко спящим.
  - Я в детстве, когда что-нибудь откаблучивал, приходил домой и спать ложился. Родители уже точно знали - если я днем сплю, значит, что-то натворил, - с улыбкой рассказывал мне Саша, глядя на сына.
  - Он вообще становится на тебя похож, - с затаенной нежностью вслух подумала я. - Манера говорить, скупо жестикулировать. Может, не будем его ругать?
  - Не будем. По большому счету, что такого он сделал? Надо его будить, пожалуй. На ужин пора, да и сейчас выспится, ночью маяться будет.
  - Бабушка говорила, нельзя на закате спать, болеть будешь, - вспомнила я.
  - Тем более, - улыбнулся Сашка. - Клим, сын, просыпайся!
  - Бубу, - не открывая глаз, сообщил нам сын.
  - Вставай, вставай, - затормошила я. - Пирамида горит!
  - Эт не я! - подскочил ребенок. - Чесслово! - посмотрел, как мы смеемся, рассмеялся тоже. Посерьезнел. - Пап, мам! Простите... я...
  - Больше не будешь, - подсказала я. - Ладно, как ты говоришь, проехали.
  - Мам, а что Адьяну будет, ну, за то, что я в комп залез?
  - Адьяну будет не за то, что ты в компьютер залез, а за то, что не обеспечил сохранность пароля. Это серьезное нарушение, я ему 'дисциплинарку' объявлю.
  - Мам, а что такое 'дисциплинарка'?
  - Дисциплинарное взыскание. Они разные бывают, но я замечанием ограничусь.
  - Как в дневник? А, это фигня тогда!
  - Точно, только половину премии не получит, и все.
  - О! - проникся сын.
  
  Возвращение домой было шумным и радостным. Бабушка и дедушка, как в известном анекдоте, первыми прибежали к двери с криками 'родители приехали!' Дети пищали, лезли на руки ко всем по очереди, визжали, кричали, носились. Папа с Верой Васильевной - он особенно настаивал - не остались даже на ужин. Саша накормил Андрюшку, я Игорешку, Клим сам поел, убежал в паутину, а то неделю без интернета, это же ужас нечеловеческий. Поужинали сами, кое-как, дети ни секунды спокойно не сидели. Сели играть - нет, ни на чем мелкие не могли сосредоточиться. Попробовала почитать им - не слушают, книжки кидают, визжат. Спать пора - никак не угомоню. Обычно я их кладу в кроватки, читаю им тихонько, а чаще пою, они засыпают. Сегодня не вариант.
  - Саш, посиди, я пойду в душ, и ложиться будем. Попробую с ними лечь, на нашей кровати, может, уснут.
  Муж, кажется, не обрадовался. Быстро умылась, вышла в спальню, с тоской посмотрела на приготовленную ночнушку, полезла на полку за пижамой.
  - Не вздумай опять подштанники надеть, - предупредил муж, занося детей в ванную. - Они мне за неделю надоели, их только под скафандр надевать...
  Послушалась, накинула сорочку, пошла детей на горшок высаживать и купать. Я сама соскучилась ужасно, в глубине души даже рада была, что дети с нами спать будут. Улеглись, я запела песенку, заворковала. Сначала возились, баловались, но постепенно успокоились, задремали.
  - Выросли как, - легонько целуя маленьких, прошептала я. - Роднули любимые мои.
  Саша гладил сыновей по животам и попам, баюкая. Слушала, как сопят, дышала своими детьми, и слезы наворачивались от счастья. Незаметно задремала, невесомо обнимая обоих. Проснулась от того, что скрипнула дверь. Саша осторожно уносил Андрюшку, через минуту забрал Игореню. Побыл с ними, видно, посмотрел, что не проснулись, Клима проверил - спит. Вернулся, плотно закрыл дверь, лег рядом со мной.
  - Саш, - начала было я.
  - Молчи, Маруська! - начиная целовать меня, хрипло приказал Сашка. - Я думал, за неделю свихнусь. Спать с тобой так близко, касаться постоянно, ощущать всю, и...
  - Это было тяжело, - скользя губами по животу и обнимая его бедра, согласилась я. - Тогда надо быстрее, а то можем не успеть...
  - Да, - начиная двигаться, прошептал любимый.
  - Да... - простонала я, выгибаясь. - Да!
  
  В институт мозга мы поехали не из аэропорта, как предлагал Нетесин, а на следующий день. Правда, пришлось выдержать скандал с Андрюшкой, не желавшим идти в сад, и Игорешкой, напрочь отказывавшимся остаться с бабушкой.
  - Ну, не плачь, - уговаривала я маленького. - Мама скоро вернется, а завтра выходные начнутся.
  - Мы тебя до тихого часа заберем, - посулила Дрюньке взятку Вера Васильевна. Мы обменялись детьми, причем Горку пришлось от меня отдирать клещами. Через пять минут сцена 'несчастного ребенка отнимают у матери' повторилась в яслях. Я села в машину к мужу и Климу в вытянутой на груди блузке и заплаканная.
  - Ты хоть не реви, - попросил меня муж.
  - Ммм, - согласилась я, сморкаясь.
  - Дедушка сказал, что Игореню в ясли берут, еще маленько потерпеть осталось, - нашел время наябедничать Клим.
  - Вот, а ты боялась, что мест не будет, - многозначительно посмотрел на меня Сашка. - Стоило деда с детьми на недельку оставить.
  - А еще он ба в санаторий звал, прям завтра, но потом решили, что малого в ясли сбагрят, и уж тогда. Мам, а ты с мелкими поедешь, ну, как в прошлом году?
  - Я вот думаю, а давайте на море съездим все вместе? - внес предложение Саша. - Как думаешь, Клим?
  - Прикольно! - обрадовался сын. - Мам?
  - Конечно, поедем, - я немного успокоилась. - Главное, папе бы отпуск дали.
  - И маме, - выруливая на трассу и включая музыку, подмигнул Климу Сашка. - А то свинтит от нас куда-нибудь... В Антарктиду!
  
  Я не знаю, почему представляла себе профессора А.П. Володарт мощным, непременно лысым, мужчиной с пронзительными жгуче-черными глазами. Я не видела ни одного гипнотизера, но стереотип сложился. И разбился вдребезги при первом же взгляде на молодую, лет тридцати семи, женщину невысокого роста, пышногрудую, уютную, с яркими серо-голубыми глазами.
  - Здравствуйте, - улыбнулась она, входя в светлую переговорную, в которую нас пригласили минуты три назад. - Меня зовут Аурелия Петровна.
  Саша с Климом встали, здороваясь, мы с профессором приветливо кивнули друг другу.
  - Клим, мне сказали, что у тебя настоящее приключение, - садясь и усаживая Клима рядом с собой, начала она. - Никогда не видела шаманов вживую. А ты раньше не встречался? Ты же на Ангаре родился, там и Алтай рядом, и Бурятия. Твои родители тоже оттуда родом?
  - Буряты у нас живут, только шаманов нету. Мамка говорила, бабка с дедом БАМ строили, она из Саратова, он из Кинешмы, это потом они в Свирске поселились. А отец с Канска, его как-то проездом занесло.
  - Расскажи, пожалуйста, про встречу с шаманкой.
  Клим довольно связно и подробно повторил то, что говорил нам. Аурелия поощрительно кивала, что-то помечая в блокноте.
  - Я могу сделать так, что ты вспомнишь и воспроизведешь то, что слышал. Согласен?
  - А как же я... без бубна?
  - Почему же без бубна? Мы подготовились. Но пока давай, сядь поудобнее, закрой глаза...
  - И думай про шаманку, - Клим поерзал, усаживаясь.
  - Можешь ни о чем не думать, - профессор повернулась к нам. - Пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату. Вы будете все видеть и слышать, - ответила она на мои невысказанные сомнения.
  - Клим?
  - Идите, че уж, - не очень уверенно проводил нас сын.
  Сели возле прозрачного экрана - известный по кино трюк, нас не видно, нам видно все. Не знаю, чего я ждала - пассов руками, маятник в руках Аурелии, заунывных песнопений. Ничего такого не было. Она села напротив Клима, взяла его за руки, и что-то неслышно заговорила. Мы видели только, как у нее губы шевелятся. И вдруг Клим вскочил и заговорил, не своим голосом, низким, хрипло каркающим.
   - Бубен, покрытый кожей,
   Исполни мои желания,
   С быстротой облаков неси меня
   Через сумрачные стены
   Под не нашим небом,
   Принеси туда, куда нет
   Хода чужим людям.
   Все тайное останется тайным,
   Скрытое не откроется.
   Вина карается тьмой
   Пустота сомкнулась.
  
  
  Как-то неуловимо в руках у Клима оказался бубен - мы даже не заметили, откуда Володарт его достала - и он уверенно выбил сложную мелодию. У меня кожа покрылась холодными мурашками. Когда бубен замолчал, наш ребенок совершенно спокойно его положил, сел и улыбнулся.
  - Все.
  Аурелия Петровна улыбнулась в ответ, похвалила.
  - Ты молодец. Как ты себя чувствуешь?
  - Бодро, - Клим повертел головой, оглядывая себя. - Весело даже.
  Она, наоборот, выглядела бледной и осунувшейся.
  - Клим, через коридор у нас комната отдыха. Пожалуйста, пока я поговорю с родителями, посиди там, выпей сока или что захочешь.
  Старшенький дождался Сашиного кивка и вышел. Мы сели напротив профессора.
  - Есть люди, более поддающиеся нейролингвистическому программированию и гипнозу, и есть те, на кого это практически не действует.
  - Наш очень внушаемый, да? - не выдержав, прервала я ее.
  - Напротив, - взглянула она на меня. - Клим мало подвержен воздействию, я редко с таким сталкиваюсь. Ему внушили только то, что вы слышали. Хотели больше и не смогли, или цели такой не было - не знаю. Но больше ничего нет. Запись сеанса вам сейчас принесут, - помолчала. - Я не специалист в фольклоре, только в техниках воздействия на подсознание. Мне показалось, что в ритм заложен какой-то запрет.
  И я наконец-то додумала мимолетно мелькнувшую мысль.
  - Саша, она закрыла пирамиду!
  
  
  - Молодец, Климушка! - я полюбовалась на Почетную грамоту, притянула к себе ребенка, поцеловала в щеку.
  - Вот, еще вам с отцом велели передать, - он протянул мне сложенный вдвое плотный лист. Открыла.
  - Уважаемые Мария Всеволодовна и Александр Олегович! Педагогический коллектив школы искренне благодарит вас и выражает глубокую признательность за воспитание вашего сына Клима, который показал себя как ученик, способный глубоко мыслить, преодолевать трудности, показывать великолепные результаты, побеждая достойных соперников. Победы Вашего ребёнка - это наша общая радость. Желаем вам всяческих благ, оптимизма, здоровья и дальнейших успехов в воспитании ваших детей. Директор, классный руководитель... - я дочитывала, едва сдерживая рыдания, а дочитав, расплакалась.
  - Мам, ты чего? - испугался сын. - Я думал, ты обрадуешься.
  - Я обрадовалась, - вытерла слезы, встала, обняла его. - Я тобой так горжусь!
  - Не плачь только, ладно? - Клим неловко меня обнял. - Мам, я гулять! Норд, ко мне!
  - Иди, - сказала я хлопнувшей двери. Надо посмотреть, что там мелкие делают, раз моя смена. Папа едва дождался окончания учебного года, вчера они с Верой Васильевной отбыли на три недели в санаторий. Клим забрал младших из сада и сидел с ними, пока я не пришла, почти до семи. К сожалению, прихожу поздно, а Саша, вообще, только ночевать. У них новая программа, пока теория, но скоро улетят на космодром. Не знаю насчет отпуска на море, получится ли. Я согласна даже на неделю всей семьей, на пять дней!
  Бумц!
  - Аааааааа!
  - Аааааааа!
  Понеслась в гостиную. Вот сколько они были без присмотра, пять минут? Из мебели в комнате большой угловой диван, телевизор (к счастью, крепко и высоко прикрученный на стене), цветы на полу и на этажерке, низкий овальный столик. Все остальное пространство заставлено игрушками - детская палатка, мягкие кубики, звери, автопарк (в Дубне таксопарк поменьше, я думаю). Упасть, убиться и покалечиться негде. Разбить нечего. Наивная начинающая мать!
  По всей комнате валялась цветы в горшках, цветы, горшки и земля отдельно. Центр композиции - сваленная этажерка. А дети где?! Нашла по звуку - лежат, придавленные, вопят.
  - Как вы ее уронили?! Лезли, что ли? - вытащила одного, второго, повертела, рассматривая. - Где болит, Дрюнька? Игореня, иди ко мне!
  Вопят, на шум кот пришел, ходит, нюхает. Морда такая - как это я пропустил? Почему без меня безобразия безобразничаете?
  - Смотрите, киска пришла, а вы кричите. Киса спрашивает, что такое? Что за шум?
  Вопят. Вот понимаю, что живы, здоровы, даже не очень испугались, а сердце щемит. Детский плач - вещь такая. В супермаркете услышишь, и ведь знаешь, что это мама очередную каку не купила, а хочется бежать и спасать.
  - Все. Давайте умываться и пойдем папу встречать. Пойдем папу встречать?
  Поднялась, взяла за ручки, повела в ванную. По дороге я уговаривала, они подвывали, больше по инерции. Умылись, в чистое переоделись, оставили Байкера одного в развалинах Помпеи и пошли гулять.
  
  Тринадцатого, в пятницу, начальство назначило совещание. В Центр приехали Нетесин и Котов, рассказать о результатах экспедиции в тоннели.
  - ... расставили по периметру Байкала контрольные хронометры, GPS-навигаторы и пошли. Шамрай привез шаманов, человек восемь, один другого колоритней, бубны отобрали у всех, тщательней, чем взрывчатку, искали. Ходят, бормочут, руками знаки делают, на вопросы не отвечают. Ни на один. Только старик один, ему лет девяносто, прошелестел: 'Вы заплатите за это. Дорого заплатите. Частью своей жизни заплатите за вход в священное место'. В общем, нагнетал, как мог, - рассказывал Аким. Нетесин, против обыкновения, почему-то молчал.
  - Мы были в тоннелях 26 часов. На часах у нас и на контрольных часах прошло именно это время. Когда вышли, были признаки того, что биологическое время в организме текло по-другому.
  - Это как? - уточнил Яшин.
  - У всех была двухнедельная щетина на лице и ногти двухнедельные, - пояснил Котов со злой усмешкой. - И устали, просто вымотались, за сутки так устают.
  - То есть время физическое осталось прежним, на часах никаких изменений, а время биологическое, то есть время течения жизненных процессов в организме, ускорилось в несколько десятков раз? - спросила я. - А когда меня оттуда достали, были такие изменения? - это я уже своему начальству адресовала.
  - Хороший вопрос, - Яшин повернулся к селектору. - Пригласите ко мне Русанову, срочно.
  
  
  
   Глава 23.
  
  
  
  18 июня у Милы Серебро юбилей. Конечно, о возрасте женщины не принято говорить, но вот кому-кому, а ей нечего стесняться цифры '50'. С момента нашего знакомства пять лет назад она мало изменилась, в чем я ей искренне призналась. Мы сидели у нас на кухне за неделю до ее дня рождения, они накануне прилетели с Игорем из Владивостока, устроили себе мини-отпуск.
  - Я никому не говорила, но я очень комплексовала, - обнимая и тиская Игорешку, скачущего у нее на коленках, сказала Мила. - Вроде бы сорок девять еще ничего, а вот пятьдесят - старость. По принципу цен - 49,90 и 50, - она улыбнулась.
  - Я в пятнадцать думала, что глубокая старость это тридцать пять, а уж сорок, - закатила я глазки. - И как же ты... справилась?
  - Игорь убедил, - взгляд у нее стал мечтательный-мечтательный.
  - Мне через год страдать, - вздохнула Катя. - Заранее надо Русанова настраивать, пусть убеждать готовится.
  - Темка все еще с вами спит? - коварно поинтересовалась Мила.
  - Отучаю, - вздохнула Катя. - Вы вот правильные, дети у вас отдельно спят, у Маши мелкие давно в детской, а я даже в кроватке в нашей комнате спать не могу убедить.
  - Я и рада бы с собой класть, но Сашка никогда не соглашался, - пожаловалась я. - А у Клима в комнате они быстро привыкли, ночью почти не просыпаются, - я хихикнула. - Один раз слышу - вроде пищит, даже не разобрала, кто. Встала, пошла, смотрю в щелку - а то ведь зайду и прилипнут. Андрюшка проснулся, оказывается. Сел, похныкал, опять лег. Вертится. Ну, думаю, все, сейчас и старшего, и младшего разбудит. Полежал полминуты, вылез из кровати...
  - К Климу пошел? - развернула конфетку Катя. Андрюшка тут же подбежал, подергал крестную за руку.
  - Дай! Дай кофетку! - полез к ней на колени.
  - Маш?
  - Дай, - махнула я рукой. - Вроде проблем пока не было, - суеверно постучала.
  Мальчишки ели конфеты, я про них рассказывала.
  - ... вылезает из кроватки, берет Думку, кота своего, и вдвоем к Горке. Карабкается, сопит, Думку тянет. Забрался, сам лег, кота уложил. Тут Игорешка проснулся - нате вам, гости. Обрадовался, что-то лепечет. Обняли вдвоем одного кота, побормотали и уснули. Так до утра и спали, вдвоем.
  - А Клим и так не проснулся?
  - Нет. Я утром спросила - говорит, не слышал.
  - Надо, пожалуй, Тему сразу в собственную комнату отселять. Девчонки вдвоем привыкли, и вообще - ему пять, до школы год.
  Пришел Саша, забрал детей, Клим с собакой пришел с прогулки. Я встала поставить чайник, на полдороге передумала.
  - Девчонки, у меня вино есть, вкусное! И сыр. Давайте по чуть-чуть?
  - Давайте, - переглянувшись, согласились подруги.
  - Я только Артему позвоню, - Катя потянулась к телефону. - Вот пусть попробует сам отдельно уложить, а то, видишь ли, я плохо стараюсь!
  
  Мила решила праздновать в полном смысле слова.
  - Никакой готовки, посуды и уборки! Соберемся на базе отдыха, формат - три дня, две ночи, считая с пятницы. Я с начальством договорилась, оно, начальство, как лицо приглашенное и заинтересованное, всех с работы пораньше отпустит.
  - Пораньше - это вовремя? - уточнила я.
  - Даже на час раньше, - поразила меня Мила.
  - Надо еще 'скотину' к вам на дачу отвезти, - я соображала, как это лучше сделать.
  - Мы поедем восемнадцатого вечером, маму с папой с моим рождением поздравлять, и захватим.
  Подарок, кстати, мы ей восемнадцатого и подарили. Не с пустыми же руками идти, в смысле, только с котом и собакой. Мы его заказали сильно заранее и специально для Милы. Боюсь, мы не будем оригинальными и янтарем ее в ближайшее время завалят. Но такой янтарной шкатулки с серебром уж точно никто не подарит! Ей, кстати, очень понравилось.
  - Спасибо! - поочередно целуя нас с Сашкой, поблагодарила Люда. - Красота какая! И вензель ведь еще придумали! Корона-то зачем?
  - Так ты королева, - сообщила я ей.
  Она гордо задрала нос, не выдержала и прыснула, как девчонка.
  
  По приезду на базу быстренько разместились и пошли гулять. У Милы с Игорем, оказывается, с этим местом связаны очень личные воспоминания.
  - Он у меня романтик очень дозированный, - улыбаясь, поделилась она со мной. - Сегодня как раз такой случай. Снял нам домик, в котором мы первый раз отдыхали, на двоих, а детей с Золотаревыми поселил.
  Я вздохнула. Мне тоже хотелось побыть вдвоем с мужем пару дней, но придется подождать. Лет пятнадцать.
  - Мам, тут у них пейнтбол и лазертаг есть! - примчался Клим. - Отец сказал, все там собираются! Я за кроссовками! - и опять умчался.
  Конечно, все мальчишки от десяти до шестидесяти и боевые девчонки - не все, с детьми не брали, хотя очень хотелось! - оторвались на стрелялках от души. Маленькие уже спали, и я задремала с книжкой, когда пришли Саша с Климом, довольные, грязные и усталые.
  - Тихо, - шикнула я на них из зависти и вредности. - Быстро мыться и спать.
  - Хорошо, мамочка, - чмокнул меня Сашка в щеку. - Ты только не усни там, - тихим шепотом. - Я собираюсь победу отпраздновать!
  
  Все лето у нас прошло под знаком работы. Дети росли, каждый день что-то случалось - какие-то милые мелочи, новые словечки, учатся новому постоянно. И шкодничают два мелких как три больших. Я никогда не думала, что такие малявки могут, например, утопить в ванной папин ботинок, Климов учебник, мой фен и собственного Думку, просто потому, что не смогут воду открыть. Они смогли. Хорошо, сами не утонули и соседей не залили. Бабушка поднялась на второй этаж, детские вещи после стирки отнести, ее не было минут пять-семь. Дедушка, оставленный на посту, мирно дремал под телевизор, пока бдительный Норд не проверил ванную, обнаружил непорядок и начал возмущаться. Дед и тут не отреагировал, бабушка колобком скатилась с лестницы, закрыла воду и только потом начала ругать 'няня' и утешать плачущих бедняжек, лишенных развлечения. В общем, описание проделок и происшествий тех двух недель, что сад закрывали на текущий ремонт, заняло в моем 'детском дневнике' четыре страницы, и полторы - в медкарте дедушки.
  Папа, с детства помню, любит пить чай из тонкого хрустального стакана в подстаканнике, причем чай очень горячий, мне кажется, он еще булькает, когда папа его пить начинает. Поскольку котики все со стола тянут, всегда боюсь, что они на себя папин кипяток опрокинут. Опрокинули. На папу. У него привычка - сидеть боком к столу, да еще он 'Журнал технической физики' читал - это ж так увлекательно, не оторваться. Он стакан поставил, страницу перевернуть, Андрюшка в это время потянулся за оладушком. Тарелка поехала вместе с рукой к краю, толкнула стакан, стакан падает папе на ногу, тот на автомате его отбрасывает. Стакан вдребезги, вскочивший папа босой ногой наступает на осколок и раскраивает себе ступню. Вера Васильевна поворачивается от плиты и видит...
  - ... Сева со зверским выражением лица шепотом матерится, трясет ногой, по шортам мокрое пятно расплывается, бедро красное, на пол кровь капает. Рядом стоит Андрюшка и невозмутимо ест блинчик. Вбегает Игорешка, того и гляди на стекло встанет, хватаю его, он начинает вырываться, кричать: 'Пусти!' и 'Дай!', явился Норд, Байкер вообще с кухни никуда не уходил. Приезжает скорая, увозит Севу зашивать порез и обрабатывать ожог, я с трудом собираю детей и увожу в парк.
  Водить детей гулять в любой непонятной ситуации становится семейной традицией. Осколки с пола собирала я, в обеденный перерыв. Папа, кажется, просился остаться в стационаре, потому что вернулся из больницы очень хмурый.
  Клим в этом году снова отдыхал на курортах Краснодарского края и почти на три недели ездил вместе с Серебро и Русановыми в военно-патриотический лагерь под Питер, а после гостил у Серебро на даче. У Игоря с Милой с отпуском тоже не задалось, если повезет, они идут в августе, а мы с Сашей в первую неделю сентября. Ничего, прогуляет Клим неделю школу, потом наверстает. Я вообще за учебу спокойна - он бредит летным давно, а после рассказов Людиных племянников, в этом году летное училище закончивших, просто все свободное время посвящает самолетам. Сидит видео смотрит, читает, ночью разбуди, он тебе расскажет отличия модификации МиГ-35 от МиГ-37. Саша его в выходные возил в ***, и Клим 'летал' на тренажере. Приехал возбужденный, глаза как два фонаря. Рассказывает мне, я поддакиваю, расспрашиваю, а у самой сердце заранее сжимается - как я его отпущу? Волноваться и переживать буду ужасно. Хуже меня только Миле - у нее сразу на трое летчиков в семье прибавится. Ладно, успею еще себе напридумывать. И вообще, пока за космонавтов тревожно. Что-то у них опять грандиозное намечается...
  
  - Мила, а что за аврал в отряде? - задала я подруге давно интересующий меня вопрос.
  Мы сидели в беседке у них 'на подворье'. Конец июля, жара страшная. Мужики увезли детей купаться куда-то на лесное озеро, а мы втроем остались. Ну и мои малявки, куда их в озеро, хватит с них и бассейна. В деревне бегают сколько влезет, плюхаются в бассейне, устают до того, что на ходу засыпают. Игореня вчера так и уснул, стоя у крыльца. Сложился пополам, как ножик, голова и руки на ступеньке, ноги на земле. Андрюшка добрел до гамака и у него батарейки там кончились. Подняла Горку, положила рядом с братом. Лежат, светят грязными пятками, руки и мордашки в клубнике и в вишне - пятна по цвету отличаются. Дети едят ягоды с кустов и грядок, и огурцы также. Я сначала переживала - животы будут болеть, но Мила меня успокоила.
  - Ничего-ничего, наши так выросли.
  - Конечно, - подтвердил Клим, выдернул морковку, небрежно пополоскал ее в сомнительно чистой воде большой бочки для полива и смачно откусил. - Я их еще щавель научу есть, дикий. И ревень.
  Вспомнила, во рту кисло стало. Но, правда, ничего страшного, если не считать, что у Горки в горшке один раз плавали полосатые крылышки - жука съел. Но я отвлеклась.
  - В госкомиссии на утверждении долгосрочный план космических исследований, стратегия на ближайшее десятилетие. Два основных проекта. Один - исследование Марса на постоянной основе, тем более, там построена база, вложены средства. Второй - исследование всех планет Солнечной системы, в первую очередь Венеры. Как я слышала, лоббируют второй.
  - А для наших в чем разница? - не поняла я. - Они так подготовку форсируют, словно старт в этом году.
  - Один наш общий знакомый считает, что Марс имеет неоспоримый приоритет, на его стороне ВКС, вложившиеся в недвижимость на Марсе. И если он продавит программу по Марсу, то подготовка займет не более года, а не полтора, как Венера.
  - И поскольку никто не сомневается, что он продавит, решили не терять время и начать подготовку, - под наш смех заключила Катя Русанова. - Маш, смотри!
  Запряженные в упряжку Миг и Майор волочили по траве нарты с моими разбойниками. Норд с озабоченным выражением морды с лаем прыгал вокруг, дети заливались смехом, сзади шли 'аниматоры', Вадим Олегович и Евгений Григорьевич. Но Катя вовсе не туда смотрела! Откуда-то от речки шел бежал Байкер, еще утром бывший бледно-розовым и пушистым, а сейчас ужасного буро-серого цвета, мокрый и сваляный, как старый валенок.
  - Ешкин кот, - еле выговорила я откуда-то всплывшее. - Как я его отмою?!
  - Но вообще, Маш, - отсмеявшись и вытирая слезы, сказала Мила. - Розовый цвет вашему коту к характеру ничуть не подходит. Вот такой он больше на Байкера похож.
  - Лови его, лови! - срываясь с места, завопила Катя. - Дверь открыта, он сейчас на диван залезет!
  
  Двадцать пятого июля Яшин объявил, что второго августа на заседании правительственной комиссии 'совершенно точно' победит Венера. Все расслабились, Игорь с Милой, не дожидаясь, пока начальство опомнится, подписали заявления на отпуска, взяли билеты и в ночь на первое всей семьей улетели на Путораны. Перед уходом Игорь отпустил Сашу со второго сентября (фактически с тридцатого августа, с субботы), и я уговорила Яшина тоже дать мне неделю. Отрезали пути назад окончательно, заказав билеты на самолет и гостиницу. Муж забронировал номер с двумя спальнями, отель на первой линии, очень дорого. Все мои попытки сэкономить были презрительно отвергнуты. Ладно, десять месяцев в году я бюджетом рулю, так что он даже не всю нашу заначку растряс.
  Каждые выходные мы ездили к старшим Серебро и Янтаревым. Они, к счастью, еще бодрые и активные, и в помощи, в общем, не нуждаются. Но очень скучают по детям и внукам, да и нам не сложно что-то сделать по дому. В эти субботу-воскресенье я под руководством Татьяны Николаевны солила огурцы и варила из яблок варенье, компот на зиму, делала сок. Яблоки, таская туда-сюда стремянки, рвали Саша с Климом, а малявки бегали под деревьями, собирали упавшие яблоки, большие, душистые, не помещающиеся в ладошках, и с радостным визгом несли в корзину. Я не говорила, кажется, что сад у них огромный, с него весь отряд кормится, да любой может прийти и попросить, просто так. Есть любители залезть, но деды бдительно охраняют. Стрелять не стреляют, но в обход ходят вооруженные, и собак на ночь отпускают, а пять собак (если с нашим считать) - это погранзастава целая.
  - Они ведь не за грушами или яблоками лезут, а набезобразничать, сломать да нагадить, - с досадой рассказывал Вадим Олегович. - Сад пропадал, никому не надо, мы только мусора, *** всякого вывезли четыре камаза, свалку тут устроили. Сколько суббот тут всем отрядом разгребали, помнишь, Саш. А сейчас смотрят, как комиссары на барскую усадьбу - отнять и поделить. А отдай - опять ***.
  Лишние фрукты всегда остаются, и деды их отвозят в соседний городок, в детский приют, в больницу, местному батюшке - он опекает стариков. В этот раз с ними поехали Саша с Климом. Сын приехал серьезный, сел возле меня.
  - Что молчишь, сына? - погладила его по голове.
  - Так.
  Посидел молча еще немного. Я не торопила. Захочет - скажет. Подумала, что это посещение детского приюта на него так повлияло. И удивилась, когда он сказал, пряча глаза.
  - Мам, можно, я ему напишу, узнаю, как он?
  - Климушка, мы никогда не запрещали тебе с отцом общаться, - растерялась я, поняв.
  - Да какой он отец, - без злости, скорее, грустно, сказал Клим. - Так, однофамилец. Жалко его... У меня вон семья, родители, братья, дед с бабушкой, а у него никого. Пропадет ведь. А так хоть знать, где он. Вырасту, помогать буду.
  У меня слезы навернулись. Обняла его, прижала. Шепнула.
  - Ты у меня молодец! Хороший, добрый... Я тебя так люблю, сыночек!
  На миг прижался ко мне крепко-крепко и убежал.
  
  
  Путешествие на курорт так себе вышло. В самолете вспомнила анекдот: 'Попросила стюардессу пересадить меня от плачущего ребенка, выяснила, что по правилам этого нельзя сделать, если ребенок твой'. Не привыкли они сидеть неподвижно два часа, им бы побегать. Развлекали, как могли, втроем, но нет-нет, да и похныкивали. Мы выбирали, где отдыхать, как раз с учетом, чтобы из аэропорта до отеля добираться было близко, а то еще два часа езды к двум часам полета - это катастрофа, совсем измучаются маленькие.
  Разместились быстро, но малявки успели уснуть в кресле у стойки. Поднялись в номер, Клим, всю дорогу строивший планы, куда в первую очередь пойти, приуныл.
  - Саш, идите прогуляйтесь, - предложила я. - Перекусите, разведайте, что и как. Я в душ схожу и полежу, тоже устала что-то.
  Так наш отпуск и потек. Завтрак, мы с малявками идем в детский бассейн, Саша с Климом на снорклинг. Обед, мы с Дрюнькой и Горкой на тихий час, потом на детскую площадку, к вечеру - на пляж. А там папа со старшим на параплане летают. Ужин, мы вчетвером гуляем по парку, Клим отплясывает на дискотеке. У отца со старшим то гидроциклы, то рыбалка, то пляжный отдых, то активный, а у меня двое детей. Ничего не поделаешь, от родительских обязанностей выходных и отпусков нет. На параплане я бы не полетела, но, будь у меня возможность, сходила бы в хамам, в спа-салон. Конечно, в отеле есть услуги няни, но дети и так нас дома только несколько часов перед сном видят, да в выходные. С мужем спим в отдельной спальне и на том спасибо.
  На пятый день после завтрака Саша с Климом, загадочно улыбаясь, остались сидеть за столом, дожидаясь, пока младшие доедят.
  - Вы же говорили, что у вас планы? - удивилась я, вытирая Игорене испачканные ладошки.
  - Так и есть, - забирая Андрюшку, ответил Сашка.
  - Ага, - сгребая в охапку Горку, во весь рот улыбнулся Клим.
  - Помашите маме, - скомандовал папа, разворачиваясь к двери.
  - Вы куда?!
  - Мы на великах кататься, - следуя в кильватере, объяснил мне сын.
  - А я?! - растерялась я от неожиданности.
  - Забыли! - не слишком талантливо сыграли двое старших, возвращаясь.
  Передо мной на стол легли проспекты хамама, спа, салона красоты.
  - Отдыхай, - наклоняясь и легко целуя меня в губы, объявил муж.
  - Родители, - позвал Клим. - Я тут подумал - я же уже отдыхал, это второй раз, получается. А вы нет. Это нечестно. Давайте, я с малыми вечером посижу? А вы в ресторан сходите, на танцы, еще куда. Ну, вдвоем.
  - Заметано, - сын с отцом ударили по рукам. - Готовься, - многозначительно посмотрел на меня муж, и компания удалилась.
  
  - Офигеть! - восхитился Клим, когда я появилась в гостиной. Дрюнька с Горкой подбежали, запрыгали, что-то запищали - наверное, тоже комплименты.
  - С языка снял, - Саша подошел к нам, легко поднял мальчишек, передал Климу. - Сын, командуй.
  - Сына, если что - звони, - в пятый, наверное, раз, напомнила я.
  - Идите уже, - проворчал Клим, поудобнее перехватывая вырывающихся братцев. - Мы тоже есть хотим. Пап, карту оставь! - это уже нам в спину.
  Саша помахал картой, положил на полку у двери, и мы сбежали.
  - Маруська, ты потрясающе выглядишь, - хрипло шептал Сашка мне на ухо, пока мы спускались в лифте. Лифт был прозрачный, а не зеркальный, но я и так знала, что очень, очень красивая. Похожая на песочные часы подтянутая фигура. Платье - легкое, белое, подчеркивающее полную грудь, на бретелях, перекрещенных на обнаженной спине, свободно облегающее талию и открывающее бедра, очень идет к загару. Десятисантиметровые каблуки. Макияж, как я люблю - легкий, не чувствующийся на лице, но подчеркнувший скулы и губы, и сделавший глаза огромными и темными. Прическа - давно мои волосы не были такими блестящими, не струились по спине душистой волной. Но самое главное - взгляд уверенной в себе и своем мужчине женщины, любимой, любящей, немножко кокетливой и игривой. Клянусь, на меня оглядывались, когда мы с мужем шли в ресторан. И на мужа смотрели молодые девушки, ревниво замечала я. Дресс-код предусматривал галстук, но я сегодня купила мужу шейный платок, и он эффектно смотрелся в светло-сером костюме и белоснежной рубашке.
  - Пожалуйста, прошу, - метрдотель во фраке проводил нас на веранду. Официант наполнил узкие бокалы холодным шампанским. Пузырьки побежали по языку, защекотали нёбо, я рассмеялась от предвкушения и удовольствия. Еда была вкусной, музыка великолепной, я танцевала, смеялась, соблазняла любимого и даже не интересовалась, как там дети. Только два раза позвонила, представляете?
  Ушли поздно. У входа я вдохнула душистый воздух, запрокинула голову. Южная ночь, так не похожая на наши, бархатная, чернильно-черная, подмигнула мне, как подруга.
  - Пойдем погуляем, - позвала я Сашу. - Хочу еще немного побыть только с тобой...
  Шли по освещенной аллее, потом я сняла туфли, и мы пошли вглубь парка. Трава щекотала ноги в невесомых чулках. Я прижималась к мужу, гладила под пиджаком сильную спину.
  - Маня, весь вечер хочу спросить - а трусы на тебе есть? Лифчика точно нет, - залезая рукой под подол, спросил муж.
  - Спросить? - хихикнула я, чувствуя его руку на ягодицах. - Или поискать?
  - Маруська, давай здесь, - как-то утвердительно спросил муж, подталкивая меня за толстую низкую пальму.
  Я мурлыкнула совершенно по-кошачьи и бросила на траву туфли.
  Мы выбрались обратно на дорожку, растрепанные и счастливые, пошли, обнявшись.
  - Шалава бесстыжая! - сказал в спину вредный старушечий голос. - Небось, муж дома, дети, а она по кустам с чужим мужиком таскается!
  Мы фыркнули.
  - Тьфу! - сплюнула невидимая собеседница. - Срамота!
  Сашка расхохотался, я подхватила, мы смеялись под осуждающее ворчание, а потом начали целоваться, и так и шли до самого корпуса под ворчание и поцелуи.
  
  
  
   Глава 24.
  
  
  
  Не знаю, как вы, а я с появлением детей начала отмечать время по детским утренникам и школьному календарю. Первое сентября у Клима, Осенний праздник в яслях, потом осенние каникулы у старшего, учить стишок с Андрюшкой ко дню Матери, а там уже и к новому году надо готовиться - заказать костюмы гномов для мелких и помочь Климу с геометрией и химией. В семье два заметных события - пополнение и предстоящий Саше космический полет. Но начну по порядку.
  Байкер за лето так привык к свободе, что категорически отказывается ходить в лоток и сидеть безвылазно в квартире целый день. Утром он садится у двери еще раньше Норда и идет во двор, когда Клим выводит собаку. Кот гуляет, пока мы не уходим на работу - расходящиеся на работу-в школу жильцы впускают его в подъезд, и он заходит в квартиру, когда мы из нее выходим. Вера Васильевна и папа забирают мальчишек из детсада в начале четвертого, приводят домой переодеться и выпускают кота. Байкер является строго к нашему приходу с работы и встречает нас или на стоянке, или сидя на подоконнике окна квартиры Софьи Семеновны, соседки с первого этажа. Ужинает, и идет с Климом выгуливать пса.
  - По нему часы можно сверять, - глядя, как Норд шествует в лифт, и заходя следом, удивлялась Катя, с которой мы приехали из Центра.
  - Мне так перед Софьей Семеновной неудобно, - пожаловалась я. - Он ей так подоконник затаптывает, особенно в дождь. Предлагала помыть - отмахнулась, мол, ерунда. Что он там прилип, не понимаю.
  - Может, у него там любовь? - пошутила Катя. - У Самариной вроде бы кошечка есть, только она домашняя, гулять ее хозяйка не выпускает.
  Первого декабря наш Байкер пропал. Ушел утром и не вернулся. Мы с Сашей и Климом после работы пошли искать, с фонариками. Обошли наш двор и соседские, мужики мои спустились в подвал - бесполезно. Расстроились, конечно, Клим совсем понурился. У подъезда встретили заплаканную Софью Семеновну - тоже кошку ищет, оказывается.
  - Она у меня такая умница, такая красавица, - сокрушалась женщина. - белая, пушистая, чистокровная персиянка. С вечера вчерашнего так беспокоилась, тревожилась - ходит за мной, мяукает так жалобно, в глаза мне смотрит, словно сказать что-то хочет. 'Плюшка, милая, не понимаю я тебя', - говорю. Всю ночь промаялась, а утром я вышла за хлебом, она и выскочила в дверь. Я туда-сюда, зову ее - нет, как сквозь землю провалилась.
  - Сейчас поздно уже, а завтра опять поищем, - постаралась я успокоить всех сразу.
  - Я близняшек Серебро позову и Лиску с Линкой, - пообещал сын. - И вообще, кто захочет из класса, мы после школы искать будем.
  - Собак бездомных у нас тут нет, чужих людей тоже, - постарался утешить нас Сашка. - Найдутся и Байкер, и Плюшка.
  Спала я в эту ночь плохо - жалко, живая ведь душа. В очередной раз проснулась от того, что Норд ворчал под нашей дверью. Удивилась - за ним не водится, спит себе спокойно или у мальчишек (это редко), или на матрасе своем в прихожей, не лает истерично, как чихуахуа какая-нибудь.
  - Норд, ты что? - вышла я к нему. - Рано еще гулять.
  Он пошел к лестнице, то и дело останавливаясь и оглядываясь на меня. 'Воды, наверное, забыли ему налить', - решила я, спускаясь. Но пес уверенно повел меня к входной двери, сел.
  - Норд, - взмолилась я. - Никак не потерпишь? Куда мы с тобой пойдем, в три ночи!
  И тут за дверью послышалось тихое мяуканье. Я не успела подумать, как, откуда тут может появиться Байкер, распахнула дверь. У порога действительно сидел Байкер, но не один. Белая пушистая кошечка посмотрела на меня изумрудно-зелеными глазами, беззвучно обессиленно мяукнула. Взяла ее на руки и поняла - она окотиться не может.
  - Пойдем, бедняжка, - погладила ее, понесла в ванную. - А вы не ходите, - закрыла дверь перед носом у хвостатых мужиков. Расстелила на теплом полу толстое полотенце, положила Плюшку, села сама. Гладила ее по животу, по спине, негромко ласково уговаривала. Конечно, хорошо бы ветеринара, но у нас нет круглосуточной ветклиники, и позвонить некому. Только бы утра дождаться, и мы ее отвезем. Надо хоть в интернете посмотреть, как кошки рожают. Встала, кошка тревожно вскинула голову.
  - Не ухожу я, не бойся, - успокоила я роженицу. - Вернусь сейчас.
  Не успела выйти, в дверь тихо постучали.
  - Маня, у тебя все в порядке? - и громче. - Байкер, ты тут откуда?!
  - Сашуль, принеси телефон! Я тут роды принимаю, - попросила я мужа в щелку.
  Саша без долгих разговоров ушел. Мы с кошкой опять успокоились.
  - Марусь, что искать? - вернулся.
  - Давай, я сама, - протянула руку.
  - Если что, я тут, в кухне, - сообщил мне муж.
  - Так, Плюшка, давай посмотрим...
  К шести утра у нас было уже пять котов и кошек. Два беленьких котенка и один неопределенно-дымчатого цвета, подозреваю, что розового. Софью Семеновну я обрадовала утром, но Плюшка жила у нас в ванной больше недели, пока у котят глаза не открылись. Хорошо, что ванных комнат у нас две! Когда котята подросли и переехали на первый этаж, Байкер почти переселился туда, навещал семью часто и подолгу, а однажды вернулся домой с сыном в зубах.
  - Белий, - радостно тыча в котенка пальцем, сообщил Андрюшка.
  - Главное, чтобы Норд не женился, - философски заметил папа.
  
  Одно из немногих хороших воспоминаний из моего детства - зимние каникулы у бабушки, в маленькой 'двушке' на окраине. Утро, я просыпаюсь счастливая и радостная, как могут быть счастливы только дети, долго валяюсь в кровати, любуюсь елочкой. Блестят игрушки, пахнет смолой и хвоей, и еще мандаринами. За окном солнце, снег сияет, на окнах искрится иней. 'Дед Мороз нарисовал', - говорила мне бабушка, когда я была совсем маленькой. Дверь закрыта и почти не слышно, как она возится в кухне, свистит чайник, что-то шипит на сковородке. Я не встаю, жду, когда она придет за мной, прячусь под одеяло и смотрю одним глазом, как она осторожно подходит к кровати, проверить, проснулась ли я. Вскакиваю со смехом, обнимаю ее, она садится на краешек постели, и мы болтаем о всяких пустяках. Потом завтракаем и я иду гулять, возвращаюсь вся в снегу и ледышках - по соседству была горка, и все окрестные дети с нее катались - на санках, ледянках, а чаще всего на попах. Мама купила мне чудесную шубку, я в ней была на Снегурочку похожа, так вот после катания шубку можно было ставить в угол, как и брюки. Один раз потеряла варежки и пришла домой с белыми негнущимися пальцами. Бабушка ахнула и бросилась спасать меня от обморожения. Заставила меня сунуть руки в холодную воду и держать, хотя пальцы ломило и жгло. Я ревела, бабушка ворчала, потом налила ванную, и я сидела и грелась, пока она развешивала сушить мою одежду. Еще она каждый вечер варила какао и пекла хрустящее рассыпчатое печенье. Когда она уехала, я долго тосковала по уюту и ласке, видела сны, в которых все по-прежнему, и плакала, просыпаясь...
  Я вспоминала, проснувшись одна в серых утренних сумерках тридцать первого декабря, нежась в теплой постели. Саша встал с полчаса назад, ушел бегать с Нордом. Теперь я сама мама, и очень хочу, чтобы у моих детей были только счастливые воспоминания. Поднялась, заглянула к мальчишкам, плотно прикрыла дверь. Сходила в душ внизу, там же переоделась, чтобы не разбудить. В кухне в первую очередь сделала горячие бутерброды, сварила кофе, положила каши псу и налила молока котам. Белый еще спал, а Байкер, видно, ушел гулять. Я ставила тесто на блины, когда Саша вернулся.
  - Привет, - окликнул он меня из прихожей.
  - Привет! Лапы чистые? - это я коту и собаке, приступившим к завтраку.
  - Чистые, я вытер, - муж обнял меня сзади, - Что ты встала так рано?
  - Выспалась, - я повернула голову, поцеловала чуть колючий подбородок. - Можно завтракать.
  - Две минуты, - ущипнул меня за попу и сбежал в ванную. Муж у меня правильный, как в анекдоте.
  - Давай помогу, - предложил Саша, убирая на сушку посуду после завтрака. - Ты два теста затеяла?
  - Да, я хочу фаршированных блинчиков сделать и оладьи мелким, они любят.
  Саша пек блины, а делала начинку - творог, ветчину с сыром, яблоки и шоколад.
  Дети проснулись почти в десять, галопом спустились с лестницы, Клим в трусах и майке, мелкие в пижамах.
  - Мам, как вкусно пахнет! - Клим плюхнулся за стол, посадил Игореню. Андрюшка залез сам, встал на стул коленками.
  Я полюбовалась на с аппетитом лопающих детей, налила всем троим компота.
  - Пап, что ты меня не разбудил? - дожевывая, спросил Клим. - Это моя обязанность - с Нордом гулять.
  - Ладно, считай, что у тебя выходной, - усмехнулся отец.
  - Поспите хоть в каникулы, - пригладила вихры, поцеловала макушки.
  - Балуете вы меня, - вздохнул ребенок, забирая младших умываться и мыть руки.
  - Кто же вас еще будет баловать, - беззвучно проговорила я, отворачиваясь и встречаясь с понимающим Сашиным взглядом.
  
  Приехали к Серебро в два часа, как раз к обеду. Сегодня были знаменитые 'серебровские' пельмени. Быстро убрали со стола, Саша принес из машины наши заготовки - я запекла буженину, сделала салаты - только заправить перед ужином.
  - Сейчас гуся жарить поставлю и можно гулять, - удовлетворенно обвела взглядом кухню Мила.
  На улице было замечательно - мороз градусов пять всего, солнце. Пошли кататься с горки - длинный и пологий скат к речке. Лыжные комбинезоны - отличная вещь. Я каталась одна, Андрюшка с крестным, Игорешка с папой. Мне сказали, 'у тебя реакции нет, и падать ты не умеешь'. Ну и ладно, их ведь еще и наверх надо носить, а я сама еле забираюсь. И смеялись, и визжали, и кричали - веселье. В дом вернулись уже в темноте, раскрасневшиеся, надышавшиеся. Мелкие свалились спать, старшие пошли смотреть кино, кроме Милочки и Риты. Эти наряжаться и краситься, конечно. Мужчины затопили камин и уселись играть в карты. Деды и бабушки еще не приходили - отдыхают, видимо.
  - Сережка Нетесин звонил, поздравлял. Просил разрешения завтра приехать, погостить пару дней, - рассказывала Мила, пока Светлана делала ей прическу. - Я и Марка с Майей звала, но они у Иды Марковны останутся, она приболела что-то.
  - Милка ничего не сказала, - покачала головой Света. - Партизанка. Ой, боюсь я, девчонки! Как бы не всерьез они...
  - Да он вроде парень неплохой, - оторвалась я от накрашивания ресниц.
  - Хороший, - согласилась Света. - Но им по восемнадцать и оба учатся.
  - Да что им, тридцати, что ли, ждать? - изумилась Люда. - Прости, Маша.
  - Я бы сама не ждала, встреть я Сашку в восемнадцать, - успокоила я ее, усмехнувшись. - Я в тридцать-то с ума сошла, что про восемнадцать говорить!
  Мы понимающе переглянулись. Я занялась бровями.
  - Ладно, - смирилась Света. - Пусть делают глупости, все равно никто родителей не слушает и каждый свои шишки набивает.
  - Мне кажется, Мила очень умная девочка и взрослая, если можно так сказать, - заступилась я. - На безрассудные поступки, вроде раннего замужества, не способна.
  - Да я вообще сомневаюсь, что они поженятся, - Светлана напряглась, нахмурилась. - И стоит ли ей замуж за него выходить. Сергей у Майи один, она его любит до безумия, к любой ревновать будет.
  - Светик, вот у тебя двое, - мягко сказала Людмила. - Ты уверена, что, хотя бы первое время, не будешь приглядываться к невесткам, оценивать, тоже ревновать?
  - Ты хочешь сказать, что я приписываю Майе Нетесиной свои чувства? - возмутилась ее сестра.
  - Тебе виднее, - меняясь с ней местами и начиная расчесывать Свете волосы, улыбнулась Мила.
  - Я буду ужасной свекровью, - вздохнула я, включая плойку. - Я совсем не умею ладить с женщинами.
  Сестры Янтаревы дружно рассмеялись.
  - Смейтесь, смейтесь, - я, противореча себе, тоже улыбнулась. - Будет мне сегодня, наконец, прическа или нет?
  
  В семь пошла посмотреть, как там младшие. Лежат сонные, такие милые, теплые.
  - Скворушки мои, вставайте, - потеребила сынишек. - Посыпайтесь!
  Из-за подушки вылез котенок, потянулся, зевнул во всю розовую беззубую пасть, прыгнул через Андрюшку, не долетел, приземлился ему на пузо.
  - Эй! - возмутился ребенок, мгновенно просыпаясь и сцапывая кота. Игореня открыл глаза, сел, зевнул не хуже котенка.
  У меня в душе разлилась такая волна любви, щемящей нежности, что хотелось заплакать. Смахнула слезы, рассмеялась, отобрала у Дрюньки вырывающегося кота.
  - Пойдемте кушать и наряжаться, а потом на праздник, да?
  Вынула из кроватки Горку, Андрюша вылез сам, побежали впереди меня на кухню. Мила заворковала, усадила за стол, поставила смешные детские тарелки с паровыми котлетами и пюре, дети уверенно заработали ложками. Я налила молока Белому, погладила.
  - Мне Мила рассказала про ваших котов, - кивнула на кошачьего отпрыска Света. - Я только не поняла, как Байкер с этой Плюшкой снюхался, если она домашняя, и зачем он котенка домой принес.
  - Как они котят сделали доподлинно не известно, Софья Семеновна, хозяйка, подозревает, что он как-то к ней в квартиру прошмыгнул или в окно влез, когда она проветривала, но у нее стеклопакет, я не знаю, как может кот по нему забраться. Скорее всего, она мусор выносила и дверь плотно не прикрыла, по дороге заболталась с приятельницей, вот и вся конспирология. А про Белого - очень интересная история. Котята подросли, и хозяйка их раздавать начала, двух отдала, наш остался. Отец пришел, нюхал, искал, мяукал, как будто спрашивал, где, куда делись? Потом взял за шкирку последнего и унес. А самое интересное, что мама-кошка первых двух искала, а этого нет.
  - Удивительно, - покачала головой Светлана. - Вот тебе и неразумные животные.
  Дети доели и весело барабанили ложками.
  - Все, - отбирая ложки, велела я. - Умываться и одеваться!
  - Да, у нас все готово! - пропела Мила.
  Переодела своих гномиков, повела в гостиную. Нас ждали - елочка переливалась огоньками, под ней подарки горкой. Саша и Клим держали торты - на одном три свечки, на другом две.
  - С днем рождения! С днем рождения!
  Мелкие округлили глаза и ротики, одновременно ахнули, рванули от меня и остановились - куда быстрее бежать?
  Саша уселся на пол, кивнул Климу.
  - Идите сюда, - позвал малышей.
  Подбежали, восхищенно уставились на мерцающие огоньки свечей.
  - Дуйте! - велел Клим. - Сильнее!
  Уморительное зрелище - старательно надутые щеки, розовые губки трубочкой, распахнутые счастливые глаза, особенно, когда начали подарки разворачивать под писки и радостные крики. Я пожалела, что не сообразила видео снять, смотрю - а Макс, Светин муж, снимает, оказывается. Это подарки только на день рождения. Новогодне-рождественские будем дарить на Рождество.
  Мелкие дети возились у елки, старшие праздновали на веранде - ее стараниями дедов прошлым летом утеплили. Мы остались в гостиной, пытались одолеть свою половину гуся, но не смогли. Зато дети справились быстро, пришли спросить 'не осталось ли гусика' и моментально скрылись с блюдом, на котором, кроме четверти гуся, была еще холодное мясо и копченая рыба.
  - Вот, а вы нас ругали, 'зачем шашлыки, зачем шашлыки', - назидательно сказал Вадим Олегович. - Они сейчас еще подрыгаются сходят, и можно будет мангал разжигать.
  Дети слушали куранты на улице, только Милочки и Рита остались с нами, потом и они переоделись и убежали. Мы убрали со стола, бабушки прикорнули на диване перед телевизором, деды решили начать жарить шашлыки.
  - И мы пойдемте, подышим, разомнемся, - предложил Макс.
  Игорь уже одевался в прихожей, сверху спустились Мила со Светой, в комбинезонах, зимних кроссовках.
  - Вы идите, я мелких проверю, - ответила я на вопросительный взгляд подруги. Как по заказу, во сне что-то забормотал, захныкал Игорешка. Саша, опередив меня, уже открывал дверь в нашу комнату.
  
  Все-таки самый мелкий переел торта, как я не следила, еле-еле успели на горшок. Помыли попу, попил водички и уснул. Андрюшка только с боку на бок повернулся, когда я Игореню положила. Убрала в изголовье Думку, подняла с пола котенка - тоже пить ходил, усишки мокрые, положила к игрушке. Поправила одеяло, полюбовалась.
  - Маруська, - Сашины руки легли мне на бедра, одна ладонь медленно погладила живот, приподняла и легонько сжала грудь, вторая легла на низ живота. - Маруська...
  Я очень люблю мужа, люблю нашу близость и загораюсь от одного его прикосновения. Он тихо понимающе засмеялся.
  - Сейчас, Маруська, - наше дыхание участилось, руки сталкивались в торопливых попытках раздеть и раздеться. Несколько минут страсти, когда вокруг нет ничего, когда глохнешь и слепнешь, и не кричишь только потому, что кусаешь ладонь, не чувствуя - свою или его...
  - Нас сейчас Клим придет искать, - неохотно разжимая руки и ноги, проговорила я. Саша приподнялся, поцеловал меня в губы, коротко и жадно, перевернулся на спину. Я села, легонько провела рукой по его животу, ниже, с сожалением поднялась, накинула халат.
  - Как я хочу медленно-медленно и долго-долго, - я потянулась, как сытая тигрица.
  - Ты еще помечтай, что голенькими, - фыркнул Сашка, вставая и начиная одеваться. - Ладно, я пошел, а то правда старший явится, проверять, что мы тут застряли.
  Трехдневные каникулы в деревне вышли просто замечательные! Первого числа все проснулись поздно, кроме наших малявок. Они в семь вскочили - 'мы бодры, веселы', мы, напротив, сонные и вялые. Зевая, пошли отпаиваться кофе, кормить детей и организовывать тихие игры, пока Игорь с Милой спят. Света и мужем ночевали в своей комнате у родителей, дети тоже в том доме - девочки внизу, мальчишки все вместе в мансарде. На улице, почуяв скорый завтрак, весело загавкали псы, коты фланировали по подоконникам, распушив хвосты. Пока я делала омлет, Саша впустил котов, в честь праздника доевших заветренную нарезку и прочие деликатесы, и вынес собакам семилитровую кастрюлю овсянки.
  - Что-то масштабное надо на завтрак придумать, сейчас тинейджеры и энерджайзеры придут, - я релаксировала, смакуя огромную чашку кофе со сливками. - Кашу они не будут, сосиски на гриле пожарить? О, там пюре осталось, можно сделать запеканку. Мила фарш вчера на котлеты крутила...
  - Ты говоришь все медленнее и медленнее, - наклонился ко мне муж. - Ты не засыпаешь, часом?
  - Есть немного, - зевая так, что коренные зубы видно, согласилась я. Дети тем временем доели и полезли на стол, в конфетницу. Некоторое время я отнимала у упрямо сопящих детей вазочку. Очень было похоже на то, как Клим с Нордом перетягивали косточку, в собачьем детстве. Я свободной рукой достала две конфеты и коварно протянула малявкам. Отпустили вазу, взяли конфеты, начали сосредоточенно разворачивать. Саша перехватил обоих поперек пуза, поднял.
  - Пойдемте мультики смотреть? - понес на диван, усадил, включил телевизор. Показывали старые новогодние мультики, дети увлеченно смотрели, Саша комментировал. Мы вообще постоянно с детьми разговариваем, поэтому они довольно много слов уже знают и говорят почти чисто, даже Горка. Я тоже посматривала одним глазом, возясь с завтраком, улыбалась и чувствовала себя счастливой-счастливой.
  
  Домой приехали утром четвертого января, Саша уехал на работу, Клим взял лыжи, и они с Нордом ушли в парк бегать. А мы с мелкими немножко потоптались у подъезда - никак не могла их в квартиру завести, пока не пришел Байкер и не мяукнул повелительно - домой пойдемте, лапы мерзнут. У двери нас встретил соскучившийся Белый, которого Сашка занес домой вместе с сумками. Едва успела разуть мальчишек и вытереть лапы коту, как все помчались друг за другом шалить и баловаться. Надо придумать, чем мы будем до восьмого числа заниматься, а то они в четырех стенах сами с ума сойдут и меня сведут. Где посмотреть, что у нас для деток в праздники организуют - елки, театр кукольный? Точно, на 'мамском' форуме должно быть!
  Перед Рождеством вернулись дед с бабушкой. Папа на костылях и с гипсом - первого января сломал ногу, к счастью, не шейку бедра, а берцовую кость. Я пришла их навестить вечером, Саша остался с детьми.
  - И не сказали, - упрекнула я. - Ведь созванивались же! Теперь-то, наконец, ты перестанешь кататься на горных лыжах?
  - Что вас попусту беспокоить? - по пунктам начал отвечать отец. - А ногу я сломал, когда на лестнице оступился, а не на склоне.
  - Правильно, Маша, - поддержала меня Вера Васильевна. - С лестницы падаешь, а все туда же. Доживем, больше ни на какие горнолыжные курорты не поедем. Я, вообще, хотела в Прагу или в Вену на новый год съездить.
  - Вот это новость, - удивился ее муж. - И что же не сказала?
  - Я? - возмутилась Вера Васильевна. - Я сказала. Я даже проспекты везде разложила с рекламой тура - и в гостиной, и на столе кухонном, но... - она развела руками.
  Папа несколько смутился.
  - Надо было прямо сказать, раз я намеков не понимаю.
  - Да уж, лучший сюрприз - собственноручно организованный, - резюмировала она. Мы рассмеялись. - Машуня, я так по мальчишкам соскучилась! Приводи их завтра к нам, на целый день. Я бы сама пришла, но пациента оставить не могу, он без меня норовит режим не соблюдать, - многозначительно посмотрела на папу.
  - Хорошо, - согласилась я. - Они спрашивали про вас. 'Де деда?' да 'Бабуля!' каждое утро.
  Вернулась домой, рассказала мужу.
  - Слушай, а давайте в столицу съездим завтра, втроем? - оживился Сашка. - Погуляем, развлечемся. Клим, ты как?
  - А? - вынырнул из интернета сын. - Я согласен! Что там посмотреть можно... - что-то начал в поисковик забивать.
  - Саму Москву не хочешь? - предложила я. - Там сейчас красиво...
  - Эт да, - согласился ребенок. - Но я все-таки поищу, может, там что потрясное есть?
  Вздохнула. Все-таки я 'девочка-девочка', получается. Разное у нас с мальчиками 'потрясное'!
  
  
   Глава 25.
  
  
  
  Праздники закончились, все вернулось в привычную колею - ясли, школа, работа. В середине января мне позвонила заведующая детсадом.
  - Добрый день, Мария Всеволодовна.
  - Здравствуйте, Инна Надаровна, - поздоровалась я, пытаясь сообразить, что за причина у звонка.
  - Не могли вы подъехать сегодня ко мне? Можно в конце рабочего дня, если удобно.
  - Что-то случилось? - встревожилась я.
  - Ничего страшного, дети здоровы и в полном порядке, - успокоила она меня. - Но надо решить один вопрос.
  Я пообещала приехать в четыре и попрощалась. Подумала и набрала Веру Васильевну - предупредить, что заберу мальчишек сама.
  Заведующая садом у нас молодая и энергичная, воспитатели все не старше тридцати, у половины своих детей еще нет. Даже не знаю, хорошо это или плохо, мы же привыкли, что в таких учреждениях в основном работают женщины хорошо за сорок, если не за пятьдесят, опытные мамы и бабушки. Няни, зато, в саду почти все как раз такие, для баланса, наверное. Воспитательницу в яслях зовут Юлия Константиновна, но дети извращаются, как только могут, чаще всего выходит 'Люля Скотиновна'. Каюсь, и мы с Сашкой не удержались, как-то весь вечер спрашивали Игореню, как воспитательницу зовут, и сдавленно хрюкали, потому что смеяться же нельзя. Развлекала себя такими мыслями, пока ехала, парковалась и поднималась на второй этаж, в кабинет заведующей.
  - Приехали? Очень хорошо, - Ирина поднялась из-за стола, пригласила меня присесть за длинный стол для совещаний, села рядом. - Мария Всеволодовна, после нового года мы часть детей из яслей переводим в младшую группу, тех, кому исполнилось три года. Первые дни они только знакомятся, проводят в новой группе несколько часов, а переходят, когда привыкнут к детям и воспитателю.
  - Да, Юлия Константиновна, - я скрыла улыбку, - нас предупреждала.
  - Так вот, - продолжила Ирина Надаровна, - мы несколько дней пытались перевести Андрюшу в младшую группу, но, - она развела руками. - Совершенно безуспешно.
  - Плачет? Он нам дома рассказывал...
  - И он плачет, и Игореша плачет. Андрюша еще и сбегает, и младшего сегодня поймали на лестнице. Обе группы ревут из солидарности, - она мягко улыбнулась.
  - Что вы предлагаете? - я немного расстроилась.
  - Детей надо оставить вдвоем - или в яслях, или в младшей группе. Они очень привязаны друг к другу, зачем же их травмировать?
  - Да мы только за, - оживилась я. - Спасибо вам большое! А как вы решите - в яслях обоих оставить, или в младшую группу перевести?
  - Это серьезное решение - ведь от этого зависит, когда дети пойдут в первый класс. Или Игоречек на год раньше, или Андрюша на год позже. Если, конечно, вы не захотите позднее изменить решение.
  - Нам с мужем надо посоветоваться, - я задумалась. - Как по мне, идеально было бы, если бы Андрюшка пошел в школу в шесть лет восемь месяцев, а Игореня - в пять и восемь, соответственно, вместе. Значит, Андрюшку надо в яслях оставлять, еще на год... А он большой, по сравнению с самыми маленькими.
  - Есть компромиссный вариант, - Ирина Надаровна посмотрела на календарь. - Пусть побудут в яслях только до мая, там выпускаем подготовительную группу, и опять деток 'тасуем'.
  - Хорошо, - я поднялась. - Еще раз спасибо. Я вам позвоню завтра, или зайду, когда детей приведу утром.
  - Договорились, - она вернулась за свой стол. В
  от так и получилось, что мы начали планировать будущее детей прямо с яслей. Ладно, посмотрим, как получится. Пока же дети рады - и славно!
  
  Двадцать второго января мы (Мила, Катя и я) сидели у Серебро на кухне и отмечали годовщину свадьбы Люды и Игоря. Мужья, включая героя торжества, были на службе, дети играли у Русановых. Надеюсь, ремонт им после 'поиграли мы немножко' делать не придется.
  - Что-то задерживаются, - Катя взглянула на телефон. - Обещали в семь быть, а уже половина восьмого. Остыло уже все.
  - Я не говорила? - Мила пошевелилась, села поудобнее. - Наверняка, придут, какие-то новости расскажут. Нетесин сегодня звонил, поздравлял, голос был такой довольный. Это жу-жу-жу не спроста! - она покивала. - Он сказал - Марс, и будет эту линию гнуть. Что бы его решение правительственной комиссии остановило - да ни за что!
  Мы с Катей кивнули, соглашаясь. Я подавила в себе желание позвонить Марку и спросить напрямую. Все узнаем, рано или поздно. Но хотелось бы раньше, конечно... На лестничной площадке послышались мужские голоса, хохот.
  - Пришли, наконец-то! - и мы засуетились, начали поправлять прически, разогревать еду. Сегодня будем спокойно ужинать, все остальное - завтра.
  
  - Я Нетесина спрашиваю - как ты это устроил? Этот вулкан начал извергаться очень уж вовремя, - рассказывал, смеясь, Игорь. - Не признался, академик. Но как бы то ни было, сегодня пришел приказ. Полет на Марс состоится в июле, во время великого противостояния. Экипаж четыре человека, командир Александр Колодей.
  - На сколько? - я откашлялась, в горле сразу пересохло. Саша взял меня за руку, успокаивая, ответил.
  - На полгода, Маруська. Ну что ты расстроилась? Ведь знала, что полечу.
  - Знала, - вздохнула я, сжала его пальцы. - Прости. Все в порядке.
  - Первого ложусь в госпиталь, на медкомиссию.
  - А когда на космодром?
  - В начале июля, за три недели до старта.
  - Артем, ты летишь? - задала самый главный вопрос Катя.
  - Если вы, эскулапы, допустите.
  Мила ничего не спросила. И так понятно, что Игорь не полетит, иначе Сашку командиром бы не назначили. Посидели еще немного, пошли забирать детей. Наши мелкие играли себе тихонько в детской, под присмотром Никиты, Кира и Темы Русанова. Ну, как под присмотром. Тема очень следил, чтобы они его игрушки не трогали, а играли своими, так что глаз не сводил, точно. Клим в компании тройняшек и Алисы с Алиной в спальне у девчонок что-то бурно обсуждали, смеялись.
  Дома уложили младших, рассказали Климу про полет. Стал серьезный, кажется, тоже расстроился, но собрался, стал расспрашивать. И мне было интересно, что за довод такой привел наверху Нетесин, что развернул полет от Венеры к Марсу.
  - Кроме застопорившегося исследования пирамид здесь, на Земле, толчок к которому должен дать полет, еще два природных явления, - рассказывал Саша. Мы втроем устроились на диване - мы с ним лежали, обнявшись, Клим сидел у нас в ногах, чтобы лучше слышать и видеть. - Первое - великое противостояние...
  - Такое, как когда первая Марсианская была? - глаза у ребенка блестели от возбуждения.
  - Да, только то было величайшим, Марс подошел на рекордно близкое расстояние. Цикл противостояний...
  - Пятнадцать-семнадцать лет, - отрапортовал сын. - А что второе? Вы про какой-то вулкан говорили.
  - Вулканы на Марсе за всю историю наблюдений никогда не извергались. И вот, совершенно неожиданно, орбитальный спутник присылает снимки вулкана Arsia Mons, второго по величине на Марсе и одного из крупнейших в Солнечной системе. На снимках четко виден столб дыма, тянущийся от вершины на расстояние более девятисот километров.
  - Вулкан и вулкан, - пробубнила я, поворачиваясь поудобнее. - Пусть себе извергается, что его исследовать-то?
  Мы еще поговорили, потом пошли укладываться. В спальне Саша едва слышно прошептал мне на ухо.
  - Извержение сопровождалось землетрясением, в результате которого на склоне открылись 'световые люки' - входы в пещеры. Там подземный город, Маша.
  
  Первого числа, как и обещал, Сашка лег в госпиталь. Вечером поужинали под бесконечные вопросы малявок 'где папа?'. Улетит на полгода - скучать будут... Вздохнула, поймала на себе взгляд старшего. Нельзя раскисать, детям и так не легко. Улыбнулась, начала что-то оживленно говорить, смешить маленьких. Клим молодец, подыгрывал мне, занимал их до сна. Улеглись, дети уже спали, а я лежала одна в нашей постели и никак не могла заснуть. Пискнул телефон, посмотрела. Сообщение от мужа: 'Не спишь?' Позвонила.
  - Не сплю. Верчусь с боку на бок, без тебя кровать как футбольное поле...
  - И я никак не засну. Привык, что ты под боком, теплая, мягкая...
  - Помнишь, никак не могли вдвоем спать, ты все на диванчик сбегал, а я обижалась.
  - Маруська... ты ведь не сердишься?
  - Как я могу? Я же знала, за кого замуж выхожу. Но радоваться... нет, не радуюсь. Скучать буду, тосковать.
  - Ты плачешь, что ли? - забеспокоился Сашка. - Машунь...
  - Нет, - я вытерла глаза и нос. - Горка сегодня начал 'л' говорить. Четко так сказал 'Лунтик!' Хороший у нас в саду логопед.
  Мы говорили о детях, вспоминали, смеялись, молчали. Главное - вместе. Попрощались, положила телефон на столик, свернулась клубочком, поплакала. Качественная вышла репетиция разлуки...
  
  Экипаж улетел на космодром седьмого июля, тридцать первого июля экспедиция стартовала к Марсу. Артем Русанов, Янлин Фанг, Денис Абашев и мой Саша. Огромная красная звезда встала над горизонтом, я смотрела на нее, стоя на берегу озера, и мне хотелось плакать. Безлунная ночь спала на темной воде, в стороне теплым светом горела лампада в окне Преображенского храма. Вяло подумала - поздно уже, дети дома одни.
  Медленно шла таинственно шумящим парком, пешком поднялась к себе на четвертый этаж, стараясь не шуметь, вошла в квартиру. В прихожую пробивался приглушенный отблеск настольной лампы из кухни. Пошла туда, села у стола, уронила голову на руки.
  - Мам, - окликнул Клим.
  - Ты что не спишь, сына? - торопливо вытерла глаза, щеки.
  - Замерзла? - вместо ответа спросил он. - У тебя вон кожа гусиная на руках. Знал ведь - прохладно уже, а ты в одной майке.
  - Есть немного, - я провела ладонями по холодным предплечьям. Меня, и правда, знобило.
  - Ноги голые, - ворчал ребенок, подсовывая мне тапки и накидывая на плечи кофточку. - Я какао сворил, погреешься, - поставил передо мной большую чашку и плетенку с печеньем. - Или, может, коньяку выпьешь? Дед оставил.
  Я отрицательно помотала головой, боясь сказать хоть слово, чтобы не разреветься в голос.
  - Не плачь, - сын неловко погладил меня по плечу. - Ну, мам...
  Придвинулся, я уткнулась в него, обняла. Он молча гладил меня по спине, по волосам, пока я не престала сотрясаться от сдерживаемых рыданий. Подняла голову, посмотрела ему в глаза. Он смотрел спокойно, уверенно и так взросло, что это спокойствие передалось мне.
  - Вкусно, - отпивая глоток, улыбнулась я. - А ты что же не пьешь?
  - Сейчас, - он налил себе, сел рядом, откусил печенье.
  Это эгоистично и дурно, наверное, но эти месяцы, что Саша был в такой чудовищной дали, и я так тосковала и тревожилась, я тысячу раз мысленно поблагодарила Макса Шлепенкова за тот давний звонок. Все трое были моим утешением, но Клим стал еще помощником и опорой. Еще в начале мая, когда мы планировали его каникулы, он рассудительно сказал нам с Сашкой.
  - Я в лагерь в первую смену поеду, пока отец дома. Как ты одна с мелкими тут будешь?
  Я не брала отпуск, во-первых, из-за работы, во-вторых, из желания провести его с мужем, когда он вернется. В выходные ездили к Серебро на дачу, а в будни скучавшие по папе малые липли к дедушке и к Климу.
  Утром первого августа, это была суббота, я проснулась с головной болью и опухшими глазами. Посмотрела на телефон, подскочила.
  - Десять! Спишь, как убитая! Ночью ушла, детей бросила, да еще проспала!
  Торопливо накинула халат, побежала сначала в спальню к мальчишкам, потом вниз. Прислонилась к косяку, смотрела, чувствуя, что невольно начинаю улыбаться, а в душе разливается тепло.
  Дети сидели за кухонным столом и завтракали. Вкусно пахло свежим огурцом, мальчишки доедали омлет. Клим что-то ласково приговаривал, потянулся к кувшину, налил всем компота. Игорешка поторопился, закашлялся, пролил на себя, и Клим поднялся, вытер ему лицо, помог напиться.
  - Пойдем, умоемся и майку снимем. Андрюха, ты как, наелся? Будешь еще пить?
  - Не-а, - спрыгивая со стула, ответил Дрюнька. - Игрррать!
  - Руки помоем, и играть. Привет, мам!
  - Привет! - улыбнулась, отлипла от двери. Дети протиснулись мимо меня, на ходу поймала малого, поцеловала в сладкую щеку. Вырвался и убежал. - Сейчас я оденусь и к крестным поедем.
  - Я нам сумку сложил, - отчитался Клим. - Пойду их на улицу выведу, а ты завтракай и собирайся спокойно.
  Кивнула, села к столу, отщипнула кусочек хлеба, пожевала, ощущая, как просыпается аппетит и настроение.
  - Сашуль, доброе утро, - прошептала. - У нас все хорошо. Любим и ждем, родной!
  
  Еще в мае Яшину дали нового заместителя - по науке.
  - Павел Юрьевич Чистоходов, - представил нам его руководитель. - Молодой амбициозный кандидат наук. Уверен, под его руководством вы совершите настоящий прорыв.
  Не знаю, почему, но Павел Юрьевич на меня сразу произвел неприятное впечатление. Высокий, симпатичный, с накачанной фигурой, ухоженными руками, модной прической, одет в дорогой костюм - а взгляд холодный и... презрительный или высокомерный. Смотрит так, словно ты принесла ему еду в ресторане, а в тарелке муха и ногти у тебя грязные. Ну, это-то ладно, взгляды я как-нибудь переживу. Может, действительно у меня 'глаз замылился', а он кандидат исторических наук, оценит свежим взглядом, и мы поймем, наконец, почему на месте топчемся. Но прошел месяц, а кроме количества совещаний, перемен что-то не случилось. Ладно бы, толк был, нет, пустое времяпрепровождение. По большей части он собирал нас не послушать, а поговорить. Смысл всегда был один - мы все до единого не компетентны и ленивы, тратим государственные средства впустую и прочее, столь же вдохновляющее. Дабы сэкономить бюджет - чтобы мы за восемь часов оклад отработали, Чистоходов назначал совещания либо на воловину восьмого утра, либо на половину седьмого вечера, либо в обеденный перерыв.
  Сначала я запретила ходить на совещания сотрудникам, потом перестала ходить сама. Вызвал меня 'на ковер'.
  - Мария Всеволодовна, почему вы игнорируете мои указания? - вперил он в меня грозный взгляд.
  - Какие именно? - я спокойно смотрела на него, открыв ежедневник. - Я посмотрела все записи, никаких поручений вы мне не давали. Работа идет в соответствии с планом...
  - Почему вы не явились на совещание в семь тридцать? Где ваши сотрудники? - довольно грубо прервал он меня на полуслове.
  - В соответствии с Правилами внутреннего трудового распорядка, Павел Юрьевич, рабочий день начинается в восемь тридцать, заканчивается в семнадцать тридцать. С двенадцати тридцати до тринадцати пятнадцати - перерыв для отдыха и приема пищи.
  - Права вы свои знаете, - он откинулся в кресле, швырнул ручку на стол. - Обязанности бы так знали!
  - Как бы то ни было, ни я, ни сотрудники отдела на ваши совещания в нерабочее, - я подчеркнула. - Время, ходить не будут. Кроме того, я считаю, что целесообразно сократить количество совещаний...
  - Это мне решать, что целесообразно, что нет, - он демонстративно отвернулся к монитору. - А о вашем поведении будет направлена докладная.
  - Как угодно, - я встала. - Всего доброго.
  У меня выдалось слишком много тревог и переживаний этим летом, чтобы меня задевала еще история с новым начальством, но булавочные уколы - придирки, бесконечные докладные, служебки, проверки - досаждали, как крошки на простыне.
  Яшин как-то оставил меня после очередного заслушивания, пригласил присесть за боковой стол, где обычно принимал сторонних визитеров, подвинул принесенный секретаршей чай.
  - Маша, что у вас с Чистоходовым происходит?
  У меня возникло стойкое чувство déjà-vu.
  - Олег Германович, у меня с ним ничего не происходит, - я угрюмо потерла висок.
  - У вас какие-то принципиальные разногласия на научной почве?
   'Какие у нас могут быть разногласия с человеком, чья научная деятельность исчерпывается двумя статьями в журналах и одной монографией, а кандидатская написана на тему 'Нумизматические памятники как источник экономической истории Руси XIII - первой половины XYI веков'? - мрачно подумала я. В 'научных кругах', как любят говорить журналисты, было хорошо известно, что господин Чистоходов - не слишком даровитый сын одного высокопоставленного чиновника. Уж не знаю, почему он не стал помощником депутата или заместителем министра, говорили, что его цель сделать академическую карьеру, а нам не повезло, что начал он ее строить в нашем центре.
  - Мария Всеволодовна, потерпи, - я поморщилась. - Надоест ему прорыва ждать, долго, мешкотно, уйдет...
  - Он задергал нас, никакой работы нет, объяснительные только пишу, - махнула рукой.
  - Я с ним переговорю, - с готовностью пообещал Яшин. - В конце концов, он заинтересован, чтобы вы работали результативно...
  - Олег Германович, можно, я пойду? Время к обеду, я еще не работала, а скоро вечерняя планерка.
  - Конечно-конечно. Не беспокойтесь, Мария Всеволодовна, все будет в порядке!
  Я иронично усмехнулась, но вскоре убедилась, что происходят большие перемены.
  
  - Адьян, что это? - я вышла из кабинета, куда только что вошла, с огромным букетом. - Откуда? До обеда не было ничего, - я понюхала нежно-розовые, сладко пахнущие розы, улыбнулась. Уже несколько раз Сашины коллеги приносили мне цветы от него, но вручали лично, а в это раз 'подкинули'.
  - Там записка, - странным тоном сказал мне Лиджиев. Я пошарила в упаковке. Действительно, записка. 'Самой очаровательной и красивой коллеге с извинениями, П.Ч'
  - Этого еще не хватало, - рука сама опустилась. - Минуй нас барский гнев и барская любовь. Тася, поставь, пожалуйста, в чайхане.
  Чайханой мои острословы прозвали комнату отдыха - чая там и правда частенько не бывает, большинство пьет кофе, а когда кто-то приносит чай, он моментально куда-то исчезает. Второй букет от Чистоходова был отправлен туда же, третий я вернула. И еще один, и еще. В отделе сначала смеялись, потом начали перешептываться. Я понимала, что он чего-то добивается, но всерьез подумать, что он за мной ухаживает, пытается соблазнить или как это еще называет Клим, подкатывает, не могла. Скорее, это новый способ как-то меня уколоть. Мне было абсолютно все равно, я думала о муже, улетевшем за миллионы километров и каждую секунду рисковавшем жизнью, о тосковавших об отце детях, старалась как-то восполнить им его отсутствие, да и на работе некогда было отвлекаться. Когда букеты прекратились, я заметила, но опять значения не придала. Как оказалось, зря.
  Начались звонки. Ладно, он звонил мне в рабочее время на служебный телефон, хотя звонки отвлекали, мешали, раздражали меня, но он начал звонить вечером. Сначала по псевдорабочим вопросам, потом перестал делать вид, что звонит по делу, а я перестала отвечать на звонки.
  - Мам, что ты трубку не берешь? - удивился как-то Клим, глядя, как раз за разом вибрирует на столе мой телефон. - Это же твой начальник, вроде?
  - Да он мне на работе надоел, - отмахнулась я. Мы с Климом мыли котов, уложив младших. Попробовали мыть до того, но только сами вымокли, пол залили и мелкие чуть сами не утопли и котов не утопили. Норд благоразумно ушел наверх и залег под Андрюшкиной кроватью.
  - Мам, а с отцом когда связь? - спросил сын, когда после банных процедур мы сидели в кухне. У нас сложилась привычка посидеть вечером втроем, поговорить о делах, поболтать о ерунде. Клим еще и перекусывал после ужина - растет же, все время есть хочет, мы Сашей пили что-нибудь за компанию. Пока эти посиделки вдвоем, и нам с Климом они еще нужнее...
  - Послезавтра большой сеанс, из Центра. Все пойдем, - обрадовала я его.
  
  - Мария Всеволодовна, вас приглашает Павел Юрьевич, - сообщила мне секретарь Яшина.
  - Алла, когда? - простонала я. - Сейчас?
  - В семнадцать двадцать, - Алла понизила голос. - Злой сегодня, орет на кого-то по телефону, в приемной слышно.
  - Хорошо, - я вздохнула. - Спасибо.
  В назначенное время явилась, коротко постучала, вошла.
  - Здравствуйте, Мария Всеволодовна, - Чистоходов кивнул мне с дивана, сделал приглашающий жест. Я поздоровалась, села напротив, на стул.
  - Я вас слушаю, Павел Юрьевич.
  Минут десять он говорил ни о чем, и мне показалось, чего-то ожидая и прислушиваясь. Я тоже послушала - слышно было, как ходит за стеной Алла, хлопает дверцами шкафа, закрывает входную дверь. Я так задумалась, что вздрогнула, увидев Чистоходова рядом, почти вплотную. Он поднял руку, прикоснулся к моему лицу. Я вздрогнула, отшатнулась, смахнула его прикосновение ладонью, как отвратительное насекомое, встала.
  - Что вы делаете?
  - Пока ничего, - он сделал ко мне еще шаг, взгляд стал самоуверенным и хищным. - Я совершил ошибку, неправильно повел себя в начале наших отношений, но мы ведь взрослые люди, Маша...
  - Каких отношений? - изумилась я.
  - Маша, - он обнял меня, - Ты красивая женщина и я вел себя как смущенный мальчишка, только что портфелем по голове тебя не бил, - деланно рассмеялся. - Поверь, я готов искупить свою вину...
  - Вы с ума сошли, - разозлилась я, отталкивая его и поворачиваясь к двери.
  - Я хочу тебя, - он схватил меня за руку, притянул, попытался поцеловать.
  - Прекратите! - я вырвалась. Мне хотелось уйти немедленно, забыть эту отвратительную сцену.
  - Ты никуда не денешься, - в его лице было что-то, от чего я по-настоящему испугалась. Никогда прежде я не попадала в такую ситуацию, даже в юности, и уж совершенно не ожидала, что столкнусь с чем-то подобным сейчас.
  - Я сообщу Яшину и у вас будут неприятности, - я отступала к двери, страшась повернуться к нему спиной.
  - Кто тебе поверит? - уронил он презрительно. - Я, молодой красивый мужик, домогаюсь бабецлу не первой свежести?! Скорее, это ты ко мне лезла, я тебя оттопырил, ты и ноешь. Да и не скажешь ты ничего, побоишься. У тебя же муж, - протянул он язвительно. - Тебе его беречь надо, а то вдруг дойдет, не сейчас, так позже. Узнает, что изменяла, когда он там в героя играл...
  Мой страх смыло накатившей неконтролируемой яростью. Я размахнулась и резко ударила его в лицо.
  - Пошел на ***, м*к! - он отшатнулся, замычал, зажимая нос, я выскочила из кабинета. Первой мыслью было немедленно пойти к Яшину, и я рванула на себя его дверь, но она не поддалась. Видимо, эта сволочь знала, что Олега не будет, не даром он дожидался, пока секретарша уйдет. Вышла в коридор, быстрым шагом дошла до отдела кадров, присела у стола, стараясь, чтобы руки не дрожали, написала заявление на увольнение с завтрашнего числа, вошла.
  - Здравствуйте, Мария Всеволодовна, - удивленно поздоровалась со мной сотрудница.
  - Добрый день, - спокойно, Маша. - Калачаров ушел уже? - это начальник отдела.
  - Да.
  - Передайте ему, пожалуйста. Всего доброго, - повернулась и вышла, за долю секунды успев заметить, как у нее брови поползли вверх, пока она читала протянутый мной листок.
  Я почти бежала в пустыми коридорами, потом вниз по лестнице, выскочила на улицу. Надо взять себя в руки, уговаривала я себя, надо взять себя в руки! Не рискнула зайти к себе за вещами, даже сумка осталась в отделе, телефон. Шла, как слепая, только твердила - домой, домой. Там дети, обниму, и меня перестанет тошнить от мерзости и отвращения. Скорее, скорее!
  - Маша, Маша! - послышалось сзади, но я не остановилась. Кто-то взял меня за локоть, я посмотрела - меня догнала запыхавшаяся Люда Серебро. - Маша, да что случилось?! Ты вся белая!
  
  
  
   Глава 26.
  
  
  
  Клим забежал домой после футбола, бросил бутсы у порога, вздохнул, поднял, аккуратно повесил мешок на крючок, двинулся дальше в кухню, налил воды из кувшина, с жадностью выпил. Поставил стакан с отпечатками пальцев, покосился на заляпанный кувшин, вытер руки о штаны. Посмотрел на нас - я сидела на диване, мелкие с криками носились по комнате, на полу валялись ровным слоем и громоздились кучками игрушки, детали от мозаики, колечки от пирамидок, кубики, книжки.
  - Мам, ты как себя чувствуешь? - поинтересовался старшенький.
  Я безучастно пожала плечами.
  Клим еще попил, опять вздохнул, вымыл руки, вытер посудным полотенцем, подумал, протер им же кувшин и стакан, подошел к нам.
  - Андрюха, Игореня, давайте игрушки собирать, - достал корзину, пластиковые ящики, показал пример. - Отдельно кладите! Машинки сюда, вот, молодец!
  Прибрались быстро, малявки запрыгали вокруг него, как коты вокруг стола с мясом.
  - Мам, я их возьму с Нордом гулять? А то у них шило из попы еще не выпало. Я их нормально одену. Мам? Мам!
  - А? Прости, сына, я что-то задумалась. А времени сколько... - я посмотрела на телефон. - Половина девятого уже! Поздно, спать скоро.
  - Мы полчасика погуляем, потом помоем их и спать. Сваришь какао пока?
  - Что? Сварю, сына. Идите, одень их только получше.
  Посидела в странном оцепенении еще немного, потом заставила себя встряхнуться. Достала ведро, швабру, протерла заляпанный чем-то липкий пол, нашла под диваном причину, даже две - блин с вареньем и раздавленную конфету. Пока варилось какао, прибралась и на кухне, собрала в стирку вещи. Тишина становилась невыносимой, и я включила телевизор, по первым кадрам и тактам музыки узнав фильм. 'Д Артаньян и три мушкетера'.
  - Но, слава Богу, есть друзья,
   И, слава Богу, у друзей есть шпаги!
  Улыбнулась, потом рассмеялась - настолько созвучными моим мыслям были эти слова.
  
  Когда Мила поймала меня тем вечером, после сцены с Чистоходовым, разумеется, вытащила из меня все. Привела домой, дала выговориться и прорыдаться. Мы сидели с ней вдвоем у них в спальне и мне постепенно становилось легче. Конечно, реальной опасности не было, но женщины, хоть раз ставшие жертвой домогательств, помнят эти страх и унижение, чувство гадливости. Домой вернулась, натискала детей, надышалась сладким запахом, нацеловала круглые щеки и животы, крепко обняла Клима, погладила костлявую спину и совсем успокоилась. Утром отвела детей в садик, проводила Клима в школу и уехала в Москву. Походила по магазинам, погуляла, пообедала на Старом Арбате, взяла с собой кучу котлет по-киевски, нам и Серебро - Мила их обожает, уж и Кате с детьми, заодно. Несколько раз звонил Яшин, но я не ответила. Я не хочу работать с этой сволочью (с Чистоходовым, не с Яшиным, конечно) и не буду. С дороги позвонила Людмиле и Кате, пригласила поужинать. Взрослые уселись в кухне, дети устроились в гостиной кто на диване, кто на полу, вышла почти вечеринка. На следующий день, проводив детей, занялась уборкой - разобрала в шкафах, вымыла кухню на манер операционной. Затеяла вареники с картошкой и творогом, для Клима сделала его любимых голубцов. Папу с Верой Васильевной еще накануне предупредила, что буду дома. Звонила папе, в твердой уверенности, что он не станет расспрашивать, и не ошиблась. Клим пришел из школы, обрадовался, что мама дома, даже не спросил, почему. Вызвался сходить за малыми, я поставила воду на вареники, когда в дверь позвонили.
  - Клим, ты ключи забыл, что ли? - говорила я, открывая дверь. Однако это были не дети, а Олег Германович.
  - ... Игорь дал ему в морду, просто и без затей. У него с утра переносица была заклеена, аккуратненько так, а после Игоря Вадимовича пластырь уже не поможет, только гипс. Или как там сломанные челюсти лечат? - оживленно рассказывал мне Яшин, дегустируя вареники. Детей Клим увел гостить и кормить к дедушке с бабушкой.
  - У Игоря будут неприятности? - я водила вилкой по краю тарелки, аппетит пропал.
  - У Игоря? - переспросил Олег. - Это кому же он на него пожалуется?
  - Побои снимет и в суд подаст, - я пожала плечами. - С него станется.
  - Ему не до того будет, - протягивая тарелку за добавкой, убежденно ответил Яшин. - Людмила Евгеньевна - страшная женщина, бульдозер! - позвонила Горелову, раздраконила Нетесина. Ты последствия представляешь? Да Чистоходову теперь только заведующим библиотекой в Петушках... Хотя нет, это если бы Нетесин был не в курсе. Только заведующим баней.
  - А Горелов - это кто?
  - Маша, ты что?! Спикер Госдумы Сергей Семенович Горелов!
  - Точно, я даже его немного знаю, он же у Милы на юбилее был.
  - Ну вот! Так что вот тебе твое заявление, - бросил на стол смятый листок. - И выходи завтра на работу. Хватит, отдохнула. Кофе напои, да и пойду. Договорились?
  
  Мои тягучие неторопливые мысли опять прервал дверной звонок, и я опять открыла со словами: 'Клим, ты ключи...', но на пороге стояла Мила.
  - Сто лет жить будешь, - впуская подругу, обрадовалась я. - Только тебя вспоминала.
  - Даже не буду спрашивать, как, - рассмеялась Люда. - Клим сказал, ты приболела?
  - Они у вас? - ужаснулась я. - Спать пора!
  - Нет, мы с Катей подышать выходили, их встретили. Так ты как?
  - А, - махнула я рукой. - Цикл скоро начнется, хочется поплакать и секса.
  - С сексом я тебе никак не помогу, а поплакать - легко. Детей укладывай и к нам. Катя Темку усыпит и тоже придет. Игорь у меня уж нарезку режет и 'рыдательный' альбом нам поставил. Я тоже в настроении.
  - Милка, вот поговоришь с тобой пять минут и плакать расхочешь, - тем не менее, смахивая слезы, проговорила я.
  - Это мы исправим, - отрезала подруга, разворачиваясь. - Все, через двадцать минут жду!
  
  
  - Давай, Мария Всеволодовна, пиши заявление, - подвинул мне Яшин листок, ручку. - Приказ на увольнение Чистоходова сегодняшним днем подписан, а тебя завтра назначим. А то, чего доброго, еще кого принесет на нашу голову, или вакансию сократят.
  - Олег Германович, да зачем? Я не менеджер, я ученый.
  - Административных обязанностей у тебя тут не больше, чем на должности начальника отдела, а времени свободного на исследования больше. К тому же полномочия, вес, в нашей системе это не лишнее. С таким ресурсом, да с твоим авторитетом в научном мире ты горы свернешь!
  Так я стала заместителем по науке начальника Центра управления полетами. Первое совещание я провела через два дня - собственно, я его и планировала проводить, как начальник отдела, только с приглашенными. А тут кабинет новый, кресла удобные, стол как на пиру у Владимира Мономаха - массивней, чем у Яшина. Опять же Алла - кофе подала, воду. Пару минут народ рассаживался, обживался, шутил над 'хоромами' и 'апартаментами'.
  - Давайте начинать, - улыбнулась я, усаживаясь в председательствующее кресло. - Думаю, разумно сначала обсудить итоги эксперимента. Марк, Аким, как вы, как остальные 'подопытные'?
  - Вы знаете, что десять человек месяц провели в подземных городах на Урале, Алтае, в Прибайкалье. Добровольцы, разбитые на пары, не выходили на поверхность, исследования проводились в условиях автономности. Перед началом и после завершения все прошли комплекс тестов - измерение антропометрических данных, включая рентгенографию костей, измерение функциональных показателей органов и систем, в том числе ЭКГ, скорости распространения пульсовой волны, реоэнцефалографию, определение вибрационной чувствительности, тест на психомоторный темп; лабораторные исследования. В части сооружений - как мы их классифицировали, не активированных - ход времени не был нарушен. В тоннеле на Рытом, в уральских сооружениях - там, где был обнаружен зал Летающих змеев - время ускорено, в десять раз, как минимум. Помимо объективных данных - вы можете с ними ознакомиться, материал у всех есть, есть и субъективные впечатления. Исследователи могли пользоваться часами, календарем, но все испытуемые однозначно сказали, что перестали ощущать время. Через час пребывания, сутки или неделю ощущение времени все равно искажалось, правильную оценку, сколько времени он там пробыл, не дал никто.
  - Но для чего древним нужно было изменять течение времени? - я спросила спокойно, но внутри неприятно царапнуло. Медики Центра, Катя и Мила по минутам восстановили день, когда меня привезли - как я выглядела, бросилось ли что-то в глаза при осмотре. Даже изменение цикла выявили - но тут надо сделать поправку на тяжелую болезнь и истощение. Кстати, нашлось объяснение ураганному развитию пневмонии... Чуть больше, чем за сутки, я прожила от двух до трех недель.
  - Что такое телепортация? - неожиданно ответил вопросом на вопрос Адьян, уже вполне обжившийся на должности начальника отдела.
  - Гипотетическое изменение координат объекта (перемещение), при котором траектория объекта не может быть описана математически непрерывной функцией времени, - как по учебнику ответил наш заумник, Марк Сергеевич.
  - Проще говоря, мгновенное перемещение из одного места в другое, - покивал Адьян. - То есть можно предположить, что не только предмет двигается в пространстве, но и время ускоряется, сжимается.
  Ученые мужи и дамы разволновались.
  - Это никак не объясняет появление субмарины в подмосковном озере, - заметил Нетесин довольно ядовито.
  - Или феномен самозатачивания в пирамидах затупившихся лезвий, - хмыкнул Аким.
  - Я не закончил, - невозмутимо продолжил Лиджиев. - Мы обработали ничтожную часть данных с приборов, установленных в тоннелях и пирамидах, но можно с уверенностью утверждать, что каждая группа пирамид резонирует в унисон со световыми, магнитными и прочими существующими полями. Понятно, что пирамиды, не являющиеся частью противометеоритной системы, предназначены для связи между двумя точками сквозь земной шар. Внутри пирамид находились - и находятся - специальные аппараты для осуществления такой связи и перемещения объектов.
  - Но мы по-прежнему не знаем, ни как выглядят эти приборы, ни принцип их работы, - констатировал кто-то.
  - Это передали с Марса сегодня, - я щелкнула по клавише, вывела на мониторы изображение некой таблицы на металлической пластинке. - Конечно, пока что я смогла рассмотреть только отдельные фрагменты, но я, определенно, видела что-то похожее. Это технологическая схема или инструкция. Я почти знаю, что искать.
  
  Клим держал Игореню, я усадила на колени Андрюшку. Рядом, между мной и Катей, сел Артем, девчонки Русановы по другую сторону от матери. Алина Абашева замешкалась в дверях, и я помахала ей рукой.
  - Алина!
  Смущенно улыбнулась, тяжело прошла к нам, села во второй ряд, к Миле и Галине, сложила руки на огромный живот. Ей рожать через две недели примерно, между Новым годом и Рождеством, а она все еще скрывает от мужа, что беременна. Когда он улетал, срок был чуть больше двух месяцев, живота не заметно, она и не сказала, чтобы 'не волновать'. Теперь садится так, чтобы ее было видно только по шею. По мне, поступила она глупо, но никто из нас не собирается вмешиваться и говорить что-либо Денису или Саше с Артемом. Наше дело ее поддерживать, не давать хандрить и плакать, время от времени вытаскивать на посиделки. Она моложе нас всех, ей и двадцати пяти еще нет, так что она нас немного стесняется, и мы не близкие подруги, но общаемся довольно часто.
  - Готовность тридцать секунд - объявил Влад Есин. - Улыбаемся и машем!
  Мы послушно заулыбались, задвигались, жадно вглядываясь в большой экран.
  - Центр, ответьте Марсу-три, - спокойный голос Артема Русанова,
  - Папа! - громко-громко ответил Тема, вскакивая.
  - Привет! - дружно поздоровались с нами 'марсиане'. Малявки мои запрыгали, завизжали. Саша улыбался нам, связь была на редкость хорошей, я видела даже морщинки у губ, вокруг глаз, первую седину в волосах. Сердце сжалось от тоски и тревоги.
  Поговорили сумбурно, посмотрели на своих родных, час пролетел незаметно. Алина и дети попрощались, вышли из переговорной, я проводила своих до лифта, пообнимала немного, утешая.
  - Мам, я их на горку отведу, - поправляя на Игорешке шапку и вытирая зареванный нос, сказал Клим.
  - Хорошо, сына, - погладила его по руке. - Я сегодня постараюсь пораньше. Долго не гуляйте, а то холодно. Поешьте...
  - Мам, - вздохнул старший. - Я все знаю!
  - Все, бегите, - я все же дождалась, когда лифт двинулся, и бегом вернулась на совещание.
  - Все в сборе, - не дожидаясь, пока я сяду, констатировал Игорь. - Колодей, слушаем. Докладывай, что нового по 'Черному принцу'?
  
   'Черный принц' - обнаруженный третьей марсианской искусственный спутник Марса. Объект настолько странный, что сначала никто не понял, что это действительно сооружение, а не космический мусор. Многочисленные следящие устройства, запущенные за все время космических исследований, не идентифицировали его как предмет для изучения, первая и вторая марсианские экспедиции его просто не увидели. Он имеет сложную форму, темного цвета и движется по противоестественной, если можно так сказать, орбите. Все сателлиты Земли ли, Марса, даже космический мусор, вращаются вместе с планетой, подчиняясь ее гравитации. А 'Черный принц' каким-то невероятным образом сумел преодолеть силу притяжения и вращается в противоположном направлении. Он невидим для радиолокационных систем, его можно наблюдать только визуально и только с близкого расстояния. Как наши позже установили, из-за графитового покрытия.
  Обнаружили его, как почти все в истории, случайно. Про стационарный исследовательский лагерь на Марсе вы уже знаете, после возвращения из второго полета мужики шутили, что дом в ипотеку построили, теперь еще машину купить. В третью экспедицию решили взять небольшой летательный аппарат, из тех, что на Луне нашли. Наверняка, где-то на Марсе есть такие, но пока не нашли, да и не полетишь на них сразу, с найденными сколько возились, пока запустили. Так вот, при совершении очередного планового полета ПЛА (планетарный летательный аппарат) под управлением Дениса Абашева едва избежал столкновения со странной формы предметом, движущимся встречным курсом.
  - Командир, я бы с ним лоб в лоб, - немного нервно докладывал Денис (мы смотрели запись). - Клянусь, это он маневр уклонения совершил, я на такой скорости среагировать просто бы не успел!
  И на Марсе, и в ЦУПе внимательно изучили показания приборов ПЛА, видео, и пришли к выводу, что инцидент имел место быть и именно в том виде, как Денис говорит - в смысле, сам он летел по прямой, а НЛО (довелось-таки мне эту аббревиатуру помянуть) плавненько так обогнул нашу тарелочку, выстрелил плазменным 'выхлопом' и вернулся на курс. Пирамиды и прочие намарсовые объекты были временно подвинуты, и космонавты занялись НЛО. Саша полетел сам, вдвоем с Артемом, в первый полет просто следовали за ним, на предельно близком расстоянии.
  - Бабай что-то долго молчал, потом говорит: 'Сань, у тебя тоже новый индикатор появился?' Точно, слева на стекле шлема значок загорелся, очень похожий на тот, что обозначает включенную связь между кораблями. Рука сама к кнопке потянулась, включил передатчик на прием, начали записывать. На базе прогнали через скремблер - что-то есть, но у нас мощности не хватает обработать, так что дешифровка за вами. Если получится, и мы сможем пристыковаться и перейти на борт...
  - Рано об этом говорить, - с досадой прервал Игорь. - По техническим характеристикам что скажешь?
  Мужчины углубились в оживленное обсуждение. Мила, Галина Коровина, Катя и я сидели молча, только слушали. Психологи дистанционно оценивали состояние 'марсиан', мы с Катей просто смотрели на мужей.
  - Прилепилось же, - вздохнула Катя. - 'Бабай'. Вот Денис! Мы же молодые еще...
  - Да мы ведь спрашивали Алину. Бабай это не из-за возраста, а в знак уважения, - утешила я ее.
  - А, - махнула рукой подруга. - Как не суди, а 'бабай' переводится 'дед'. Значит, я бабушка?! - возмутилась. - Нет уж, рано нам!
  - Ладно, я приказом запрещу Артема бабаем звать, - пообещала я.
  - И правильно, - воодушевилась Катя. Посмеялись тихонько. Мужики на экране все чаще смотрели в нашу сторону, отвлекались, и Яшин на нас оглянулся, постучал ручкой по столу, прямо как учитель в классе. Не удержались, рассмеялись громче.
  - Все, выходите из зоны устойчивого приема, - объявил Есин. - Девяносто секунд до "связи конец".
  Торопливо помахала любимому, посмотрела в глаза. Улыбнулся мне, и я прочитала во взгляде все, что сама пыталась передать через расстояние...
  
  Вернулась домой пораньше - после связи с Марсом у меня всегда плохое настроение, грозящее перейти в депрессию. Не спрашивайте, почему, я сама себе объяснить не могу. Клим у себя учил уроки, малявки чем-то гремели в гостиной. Бабушка с дедушкой не обращали внимания - они увлеченно ругались в кухне, даже не слышали, как я пришла. Пока снимала сапоги, шубу, невольно подслушала.
  - ... что ты за человек такой, Сева?! - выговаривала с досадой Вера Васильевна. - Только о себе думаешь. Я вообще удивляюсь, как у вас такая девочка выросла - добрая, любящая. Не твоя заслуга, точно. Ты только о себе думаешь, самолюб!
  - Я?! - возмутился папа. - Я?! Да я для тебя старался, ты с прошлого года в Вену хотела!
  - Съездили бы позже.
  - Какая разница-то?! - Новый год, вот какая разница! - Вера Васильевна уперла руки в бока. - Дети по отцу скучают, да еще в праздник одни. Правильно, дедушке важнее Европа, новый год в опере. Театрал! - последнее было произнесено с непередаваемой интонацией.
  - Добрый вечер, - осторожно поздоровалась я, входя.
  - Здравствуй, Машенька, - обернулась ко мне Вера Васильевна. Ласковый тон противоречил ругательному выражению лица.
  - Добрый, - буркнул папа от окна.
  - Как ты вовремя, только-только выключила, все горяченькое, - говорила Вера Васильевна, смахивая с разделочного стола несуществующие крошки. - Сейчас детей умою, и ужинать можно.
  - Да, сейчас, - я села к столу. - Присядьте, Вера Васильевна.
  Она села, комкая полотенце. С папой они друг на друга не смотрели.
  - Простите, но я все слышала, - посмотрела на них по очереди. Отвели глаза. - Я не хочу, чтобы вы из-за нас ссорились. Я вам очень благодарна, Вера Васильевна, правда. И все же поезжайте спокойно, отдохните. Не надо отменять поездку.
  - Денег жалко, - вздохнула она. - Не Абрамович ведь, попусту кидать.
  - Вот именно, - поддакнула я. - Мы...
  Договорить мне не дали. Малые услышали маму, прибежали, полезли на коленки за данью.
  - Ужинать сначала, а потом вкусняшки, - поцеловала короткие носы.
  - Пойдемте умываться, - позвала их бабушка. - Маме переодеться надо.
  Поужинали мирно, Клим порадовал - купил елку.
  - Так это наша стоит у лифта?! - поразилась я. - Как ты ее дотащил, она же под потолок?
  - Два с половиной метра, - гордо ответил сын. - Мне Вадька с Женьком помогли. Мам, мы ее с дедом завтра поставим, а ты придешь - наряжать будем, да?
  - Да, - погладила его по голове. - Надо, пожалуй, огоньков еще купить. Сейчас разные продают. Сходишь, выберешь? Или после школы за мной зайдешь и вместе съездим?
  Покивал с энтузиазмом.
  - Прикинуть надо, как такую ставить-то, - задумался папа. - А то свалят еще.
  Поужинали, Клим с дедом вышли на площадку, елку обследовать, за ними выскочили мелкие, мы с Верой Васильевной убрали со стола, я загрузила посудомойку.
  - Не расстраивайтесь, Вера Васильевна, - я обняла ее за плечи. Глаза виноватые, грустные. - И папу не ругайте. В его возрасте трудно менять привычки, он и так старается. Верно говорят - внуков любят больше детей. Со мной он столько не возился. Это все благодаря вам.
  - Мне? - повторила она, сомневаясь, покачала головой.
  - Да, - я села, усадила ее. - Он старается соответствовать вашим представлениям о том, каким должен быть отец, дедушка.
  - Он не притворяется, - возразила она, защищая мужа.
  - Конечно, нет, - я посмотрела на нее. - Я не это имела в виду. Я хотела сказать, если бы... Если бы он был женат на вас, а не на маме, раньше, - я сбилась. - Он был бы совсем другим. Другим отцом...
  В другое время я бы сдержалась, но в этот вечер слезы были близко, и я расплакалась, уткнувшись в ладони. Через минуту усилием взяла себя в руки, вытерла лицо. Вера Васильевна тоже плакала, плечи вздрагивали.
  - Вера Васильевна, сейчас папа с Климом придут, - мы торопливо пошли в ванную, умылись по очереди, и вдруг обнялись.
  - Езжайте спокойно и с папой помиритесь, хорошо? - попросила я.
  - Ладно, Машенька, - погладила меня по голове. - Спасибо, деточка!
  - За что?
  Махнула рукой и заторопилась. Я задержалась привести себя в порядок, слушала, как она журит мальчишек, что холодно и простудятся, торопит отца, расплетала волосы... На самом деле, мне хотелось встретить новый год с ними, и я была разочарована, что папа купил тур, но я была рада, что сумела сдержаться и скрыть досаду. Его и правда не изменишь, так пусть хоть у них все будет хорошо.
  - Мам! - Андрюшка. Встряхнула головой, улыбнулась.
  - Иду, мои хорошие!
  
  
  
   Глава 27.
  
  
  
  Мальчишки сидели на веранде с Игорем и Максом и разгадывали логические загадки. Мы с девочками в кухне слушали через открытую дверь и готовили ужин, можно сказать, тематический. Деды привезли с рынка целый ящик свиных рулек, в довесок к половине туши.
  - Пап, зачем столько? - ужаснулась Мила.
  - Затем, - отрубил Евгений Григорьевич. - Холодца сто лет не ели.
  - Рульку фаршированную хочу, - высказался Вадим Олегович. - И в холодец желатина думать не могите класть!
  - Горчицы домашней сделайте, - распорядился Евгений Григорьевич. - Что б слезу вышибала!
  - Григорич, у нас в погребе хрен прикопан! Пацаны, а ну, достаньте! Ящик там с песком, в углу.
  - Знаем, дед, - Никитка с Кирюшей уже одевались в прихожей.
  - Картошки захватите, компот, огурчиков банку, - спохватилась Мила.
  - Корзину, картину, картонку... - проворчал Кир, протискиваясь в дверь.
  Старшие на веранде шумели, спорили, потом засмеялись. Видно, осенило.
  - Пап, мы догадались! - подскочил к отцу Вадик. - Так, правильно?
  - Правильно, - кивнул Игорь.
  - Просто, - разочарованно протянул Женька.
  - Просто, - согласился отец. - Про карандаш слышали?
  - Какой карандаш?
  - Когда американцы отправили своих астронавтов космос, обнаружилось, что из-за невесомости авторучки не работают. Американцы инвестировали миллионы долларов в создание ручки, а наши просто использовали карандаш.
  - Но это же не значит, что мы ничего технически сложного не изобрели, - обиделась я за Родину.
  - Разумеется, - засмеялся Игорь. - Пример с карандашом - только про карандаш.
  - Если сейчас пойдут разговоры про то, кто айфон изобрел, а кто за полярным кругом нефть добывает - объявим забастовку, - предупредила Света мужа, по лицу, видно, определив, что тот на низком старте. - Идите, лучше, снег почистите, баню затопите. Короче, займитесь.
  Парни, пока им дела тоже не нашли, тихой сапой собрались и ушли на лыжах кататься. Кир с Никитой составили у порога заготовки и тоже смылись. Даже мои малявки притащили шапки, комбинезоны, принялись деловито одеваться.
  - А вы куда? - подхватывая Горку в шапке набекрень и подкидывая под потолок, поинтересовался Игорь. Тот только залился, как колокольчик.
  - Хресный, гулять, - затеребил Игоря Дрюнька. - На санках, на санках!
  - Идемте, - сдался Макс. - Где у вас обувь, братаны?
  
  Третьего января мы с Серебро оставили весь выводок на Золотаревых и уехали в городок. Сегодня сеанс с Марсом. Первого ребята отдыхали, а вчера Саша сам летал к Черному принцу.
  Народу в Центре было не по-праздничному много. Впрочем, чему я удивляюсь, тут новогодних каникул почти ни у кого нет. На столах крохотные елочки, в холле растяжка 'С Новым годом!' - вот и все отличия. У наших в кают-компании тоже елка - уверена, это Мила им перед отлетом подарила. Поздоровались, поздравили друг друга с Новым годом, и Игорь перевел разговор в деловое русло.
  - Видео передали? Давайте смотреть. Сань, параллельно рассказывай.
  - Смотреть особо нечего, командир, - Сашка потер глаза. - Помнишь, на Луне ничего снять не могли? Вот и мы...
  Дежурный оператор тем временем все же включил запись. Ничего, кроме старта и первых секунд полета. Потом запись просто оборвалась - ни помех, ни искажений, просто чернота. Саша между тем говорил, медленно, подбирая слова.
  - Вскоре после набора высоты заметил прямо по курсу странное облако полукруглой формы. Для неспециалистов поясню, - посмотрел на меня. - Как правило, водяные облака формируются над марсианской поверхностью на высотах менее двадцати километров, а я летел на границе тропосферы, около сотни. Облако вначале наблюдения небольшое, длиной около полутора километров, шириной и высотой чуть более полукилометра. На подлете оно резко разрослось. Вы знаете скорость ПЛА, так вот облако разрасталось намного быстрее. Три фактора меня насторожили - высота формирования облака, скорость разрастания и его форма. Форма геометрически правильного полукруга. Начал маневрировать, но оно словно перемещалось следом, и каждый следующий момент было точно по курсу. Я не мог изменить курс и оказался внутри облака. Внезапно резко потемнело, вокруг сверкали странные зарницы. Это было не похоже на огни святого Эльма, - опять посмотрел на меня. - Статическое электричество, о котором знают моряки и летчики. Это были не совсем молнии, а, скорее, вспышки. И чем дальше я продвигался, тем интенсивнее они становились. Удивительно, но машина почти не вибрировала и не было проблем с управляемостью. Лечу, думаю - когда-то же оно должно закончиться, - усмехнулся. - Накаркал. Появился просвет в виде туннеля, показался кусочек неба. Иду на форсаже, перешел визуальную границу начала туннеля. Дальше... началось нечто невообразимое. На входе стали образовываться странные линии, крутящиеся против часовой стрелки. Очень сложно было сконцентрироваться и определить положение в пространстве. На стекле мешанина, индикаторы появлялись и исчезали хаотично. Все приборы врали, летел по ощущениям...
  Саша усмехнулся, я краем глаза видела, как понимающе ухмыляются пилоты.
  - Выскочил из тоннеля-облака, огляделся - лечу над Южным полюсом, в нижней атмосфере.
  - Перпендикулярно, - хмыкнул Игорь. - Время засекал?
  - Двадцать секунд. Проверил состояние систем - все в норме. Вернулся к выполнению первоначальной задачи.
  - Кто бы сомневался... И как, удалось?
  - Я вышел на орбиту Черного рыцаря, начал облет планеты. На шлеме появился значок неопознанного объекта прямо по курсу. Скорректировал скорость, начал догонять, потом скорости уравнял, двигался за объектом в пределах прямой видимости около десяти минут, записывал во всех диапазонах входящий сигнал. Файл я вам передал, поколдуете. Но мы тут посидели, подумали. У Артема идея есть.
  Перевел камеру на Русанова. Тот, как обычно, был немногословен.
  - Это модулирующее или демодулирующее устройство. Мы с тобой, командир, слышали низкочастотный звук, когда диск нашли в Марсианской пирамиде. На дальние расстояния низкочастотный сигнал не пошлешь, значит, нужна высокая частота. Чтобы пронести полезный сигнал, на эту сверхвысокую частоту подгружали еще и низкочастотный сигнал, то есть разговор, речь. Еще вариант - Черный принц - ретрансляционное устройство, которое принимает сигналы пирамид и отправляет в космос.
  - А он на Летающего змея не похож? - меня немного трясло от волнения. - Саша, помнишь, ты смотрел фотографии? Там, где зал с глобусом Марса... Тогда, получается... Это же... Это же зал связи!
  
  - Постой, Маша, напомни, что за Летающие змеи? - Игорь был невозмутим, и его спокойствие и меня заставило собраться.
  - Тоннель под Уральскими горами, на пересечении с другим, субширотным. Два зала - библиотека с золотыми книгами и второй, - я торопливо вводила пароль на планшете, приложила палец, посмотрела в специальное окошко - программа сканировала радужку, открыла в удаленном доступе нужную папку, вывела на экран фотографию. - Видите, на стенах - стилизованное изображение пирамиды и летающие в небе змеи, множество. Сколько сейчас на орбите спутников связи? Потом вот - схема Солнечной системы и петля вокруг Земли и Марса. И, наконец, в центре зала - что-то вроде стола и семь 'кресел' из неизвестного материала. Это операторская!
  - Тогда на Земной орбите тоже Черный принц должен быть, - это кто-то из связистов.
  - Логично, - согласился Игорь. - Надо поднять данные, что у нас есть из странностей? Наблюдения, фото, видео. Наверняка, что-то и NASA публиковало.
  - Я понял, Игорь Вадимович, - Тимур Тучин быстро делал пометки.
  - Колодей, полеты к Черному принцу запрещаю. Пока вообще полеты свести к минимуму, при необходимости летать только в нижней атмосфере. Я не знаю, что это за 'облако', что послужило причиной его появления, и почему оно тебя так активно вызывало на контакт. Если это был контакт... Короче, и так ловим черную кошку в темной комнате, дополнительные риски ни к чему.
  Завершился сеанс, мы еще посидели, набросали план работы на первую посленовогоднюю пятидневку, поехали в деревню. По дороге вспомнила, что давно собиралась спросить.
  - Игорь, а почему вы называете этот спутник 'Черный принц'?
  - У Казанцева в 'Фаэтах' спутник 'Черный принц', вот и прилепилось. С Милиной легкой руки, - Игорь посмотрел на жену. - В английском переводе, правда, 'Черный рыцарь', но и у них устоялось 'Черный принц'.
  - Я после твоей книжки, Мил, 'Фаэтов' прочитала. Да... Настолько интересный сюжет, что на тяжеловесность оборотов почти не обращаешь внимания.
  Болтали о литературных стилях, новых книгах, о чем угодно, только бы не думать о Марсе, о том, что Саша там еще месяц... Потом карантин... Хотелось поплакать, но тоже нельзя - дети все видят, все понимают. Клим, вообще, как камертон - стоит мне прийти в плохом настроении, расстроенной - моментально чувствует. Приходится сдерживаться. Так вот и создаем настроение друг другу.
  В Рождественский сочельник дети загорелись - принялись гуглить колядки и рождественские стихи, даже с мелкими выучили четверостишие. Дедушка Женя тоже лепту внес. Научил их говорить в конце: 'Открывайте сундучки, подавайте пятачки!'. Там еще что-то было, но дети твердо запомнили про пятачки. Мы с Милой ездили на ночную службу, приехали почти под утро, только уснули - дети вскочили.
  - Вы куда?! - изумилась я, тоже вскакивая и не попадая руками в рукава халата. - Рано, половина восьмого, вы куда собрались?
  - Рождество славить, - тоном 'как это куда?!' ответил мне старший. Мелкие сопели, натягивая обувь.
  - Спят все еще, ночь. Мороз пятнадцать градусов! - я потыкала рукой в темное окошко.
  - Лождественская звезда! - объяснил мне, непонятливой, Горка, волоча нечто блестящее, прикрученное к лыжной палке.
  - Оделись? Все взяли? - Вадик оглядел команду. - Все, пошли!
  Мы с Милой кое-как надели сапоги, куртки, вышли к воротам посмотреть, что будет.
   'Крестный ход' остановился у соседского дома, девчонки звонко запели.
  - Светит на небе звезда,
  В дом приходит коляда!
  Мальчишки подхватили, громко, прямо смотр строя и песни.
  - Я б не открыла, - потирая одну голую ногу о другую, призналась Люда. - Орда, девять человек. Налет!
  Между тем заспанные соседи выглянули из калитки. Вперед выпихнули Дрюньку и Игорешку.
  - Ангел с неба к нам спустился
  И сказал: 'Христос родился!'
  Мы Христа пришли прославить,
  А вас с праздником поздравить!
  С выражением прочитал Андрюшка.
  - Отклывайте сундучки, подавайте пятачки! - выкрикнул Игореня, подставляя хозяевам подарочный пакет чуть меньше себя. Остальные дружно, как по команде, с приглашающей улыбкой распахнули точно такие же. Я прямо видела, как в воздухе повисла надпись 'welcome!'
  Мы с Милой синхронно уронили лицо в ладонь, прикрыли калитку и тихо-тихо отползли в укрытие.
  
  Первый рабочий день после новогодних праздников малопродуктивен, согласитесь. Поскольку все равно день, считай, пропал, назначила совещание. Тем более, Тучин прислал сообщение, что есть информация по Черному принцу-2.
  - В 2017 году в интернет-изданиях появились снимки, сделанные веб-камерой на борту МКС. На них запечатлен темного цвета и странной формы предмет. Было множество комментариев пользователей и так называемых уфологов. Выдвигались версии, что этот неопознанный объект - внеземного происхождения. Еще ранее, в 1998 году, подобный НЛО заметили во время миссии американского шаттла 'Endeavour', однако сотрудники NASA тогда сообщили, что это просто термическое одеяло, вырвавшееся из рук астронавтов и периодически попадающее в объектив камеры. В 1965 году американский астронавт Лерой Гордон Купер совершил на корабле 'Gemini 5' сто двадцать оборотов вокруг планеты. Впоследствии он доложил начальству, что видел на орбите колоссальный вертикальный черный объект, похожий на хищное животное. Руководство NASA выслушало и тщательно задокументировало слова астронавта, однако официально признало, что у Купера случились на орбите галлюцинации. В 1954 году бывший майор американской морской авиации Дональд Кихо заявил, что военно-воздушные силы США засекли два искусственных орбитальных спутника, изготовленных явно не на нашей планете. Военные хотели их сбить, однако это не представилось возможным ввиду большого отдаления неопознанных объектов и высокой скорости их передвижения. Еще... - Тимур пролистал на планшете записи. - В 1958 году американский астроном-любитель Стив Слейтон, обладатель 20-дюймового телескопа, наблюдая за Луной, заметил на ее фоне некий объект. Небесное тело быстро пересекло лунный диск и пропало. Слейтон сделал вывод, что объект был черного цвета, и поэтому на фоне темного неба не наблюдаем. Астроном сделал расчеты и попытался определить, когда объект вновь окажется на фоне Луны. В высчитанное время объект появился в определенной Слейтоном точке. Понаблюдав за телом, Стив определил его диаметр и высоту полета. Слишком высокая скорость и странная траектория подтолкнули его к выводу об искусственном происхождении объекта, о чем он и заявил прессе. В 1958 год только две страны запускали спутники: СССР и США. Однако державы, спешившие объявить миру о каждом своем новом достижении в космической гонке, в этот раз проявили удивительное единодушие - ни СССР, ни США не признали обнаруженное небесное тело своим. Американские военные запросили у Слейтона характеристики орбиты и вскоре заявили, что ни одна радиолокационная станция спутника не нашла. Оскорбленный астроном-любитель пригласил к телескопу репортеров и те своими глазами наблюдали спутник, который военные астрофизики со всей их аппаратурой не могут найти. Вот вкратце наиболее характерные свидетельства из тех, что мне удалось найти.
  - Игорь, но вы ведь столько летали. У тебя самого и длительные орбитальные полеты были, и на древних аппаратах столько налета, - засомневалась я. - Неужели ничего подобного ты сам не видел?
  - Маша, ты вчера мимоходом спросила, сколько спутников сейчас на орбите. Так вот - более пятнадцати тысяч. Плюс огромное количество космического мусора. Все идентифицировать невозможно, особенно если специально такой целью не задаваться. Ладно. Я подумаю, что можно сделать. Перепрограммировать некоторые спутники, при проведении тренировочных полетов поставить поиск Принца одной из задач. Посоветуемся.
  - Я сейчас свяжусь с Нетесиным. Пусть решает по поводу экспедиции на Урал, в Прибайкалье. Надо искать оборудование для связи и механизм, включающий перемещение. Нечто похожее, уверена, есть на Луне и на Марсе, но там безопасно, относительно безопасно, проводить исследования только в 'подземном городе'. Пирамиды открывать нельзя, категорически.
  - Ты это каждый раз повторяешь, - улыбнулся Игорь. - Будь спокойна - нам бы в ближайшее время с тем, что есть разобраться...
  
  Конечно, я не думала, что Сашина командировка будет длиться ровно полгода, с первого до первого. Неделю, может быть, две, к оговоренному сроку непременно должны были прибавить. Но не месяц! Когда услышала это на совещании, едва сдержалась. Пришла к себе в кабинет, закрыла дверь, слезы брызнули. С каждым днем тяжелее и тяжелее, когда уже она закончится эта разлука... Младшие дети, к счастью, еще не умеют дни считать, и для них отсрочка не так заметна. А Клим, когда услышал, резко погрустнел, замолчал. Вечером с малыми играл без обычного оживления, веселья. Мои птенчики заметили, утешали, как могли - игрушки совали брату, конфеты. Ни с того, ни с сего, разревелись. Тут уж мы с Климом встряхнулись - затеребили, затормошили, я наплевала на недоваренные щи (встану пораньше), мы оделись потеплее и пошли гулять. Потом пришли, голодные, я сварила разной манной каши - с бананом, ягодами, нам с Климом классической, и мы пошли толстеть на диван - валяться, читать книжки. Коты к нам пришли, нагло влезли посередине, мурчали. Норд зевал, развалившись на ковре. И мы как-то оттаяли, отпустила тоскливая маета, уныние. Уложили мелких, еще посидели со старшим в кухне, доварили-таки щи (я справедливо рассудила, что вряд ли встану 'пораньше', я вовремя-то с трудом просыпаюсь).
  - Дольше ждали, - утешил себя, и меня, заодно, сын. - Теперь уж что!
  Двадцать восьмого февраля, наконец-то, третья марсианская стартовала домой. Не спала две ночи, на работе дергалась. Не выдержала, пошла к связистам.
  - Мария Всеволодовна, - не удивился Влад Манютин. - Здравствуйте.
  Катя Русанова уже мирно сидела в уголке, смотрела на снимки с лунного телескопа. Их регулярно запрашивал ЦУП, а нам, по просьбе командования Центра подготовки, дублировали.
  - Привет, - села рядом.
  - Это еще вчера- и позавчерашние, - она повернула ко мне ноут. - Летят...
  - Да прилетели уже, - весело отрапортовал Манютин. - Пересекли лунную орбиту, догоняют Землю. На четвертом витке - видите, по спирали сближаются? - будут садиться. У них контрольная связь с КП, послушаете?
  - Включай! - подскочили мы с Катей.
  Услышали голос Саши, Артем что-то говорил 'за кадром'. Переговоры шли на русском, изредка слышалась китайская речь - Центр управления Цзюцюань тоже был на связи.
  Потом мы смотрели в прямом эфире приземление, пересадку на ПЛА до подмосковного аэродрома. Прибежала домой, обрадовала детей. Схватила мелких, закружила, запела что-то радостно-бессмысленное.
  - Мам, ты что? - отнимая у меня сначала одного, потом другого, выговорил мне Клим. - Они вдвоем сорок кило весят! Спину сорвешь!
  Уселись втроем на диване, смеялись, глядя как я танцую, даже похлопали.
  - Когда отец в городок прилетит?
  - Часов в двенадцать приземлятся, полчаса до нас на машине.
  - Утром можно к нему?
  Я присела к ним, вздохнула.
  - Думаю, их на сутки к мониторам подключат, вставать не разрешат, или на недолго только... Он позвонить обещал, как только сможет. А потом мы к нему будем каждый день ходить!
  
  Конечно, сама не выдержала, побежала утром, до работы. Счастливая Катя вышла в переговорную, сняла маску.
  - Все хорошо! - прочитала я по губам.
  - Микрофон включи, - потребовала я нетерпеливо.
  - Ой, - она нажала кнопку. - Забыла совсем. Все хорошо, говорю. Спят, показатели хорошие.
  - Кать, позвони, как проснется. Я прибегу, хоть на минутку, увидеть. Договорились?
  - Договорились, договорились. Все, я пошла - некогда.
  И я пошла, страшно завидуя. Сидела, как на иголках, смотрела на телефон поминутно. Тем не менее, когда раздался звонок - вздрогнула. С экрана улыбался Саша.
  - Привет, - торопливо вытерла мгновенно полившиеся слезы. - Как ты?
  - Привет, любимая. Соскучился страшно. Все хорошо, не плачь.
  - Откуда ты знаешь? - осторожно шмыгнула носом.
  - Ты сопишь, - я по голосу поняла, что он улыбается.
  - Это я сапоги надеваю, - я и правда уже обулась, набросила шубу, выбежала из кабинета. Алла понятливо покивала головой - мол, идите-идите, прикрою. - Сашуль, я сейчас!
  Добежала до госпиталя за пять минут, как будто за мной собака Баскервилей гналась. Муж стоял у стеклянной стены, ждал. Остановилась, сердце бухало молотом, смотрела, смотрела... Очнулась от шагов - оказывается, стояли с Сашей вплотную к стеклу, соединив ладони, прислонившись лбами. Удивительно, но я чувствовала тепло его руки, его дыхание.
  - Здравствуйте, - робко сказала Алина Абашева сзади. - А... Денис?
  - Здравствуйте. Я сейчас позову, - кивнул Саша.
  - Сашуль, позвони Климу, - попросила я, отстраняясь от стены. - Он ждет. Я попозже приду, - показала глазами на Алину. Она стояла, держа на руках малышку. Саша перевел на меня очень удивленный взгляд, но ничего не сказал. Я вышла, села в холле. Было ужасно жарко, и я только поняла, что так и сижу в шубе, торопливо разделась, налила себе воды. За дверью говорили все более громкими голосами, почти срываясь на крик, я насторожилась. Еще через минуту дверь широко распахнулась, выбежала бледная Алина, пошла, не разбирая дороги.
  - Алина, Алина, - догнала ее, взяла за плечи, повела к дивану, усадила. Она двигалась, как слепая, только дрожала крупной дрожью. Сунула ей в руку стаканчик с водой, заставила выпить. - Что случилось?
  - Он сказал - я ее нагуляла, - она повернулась ко мне, лицо исказилось. - Что я - сука.
  Она вдруг разрыдалась, уткнувшись в смешного зайца, вышитого на дочкином комбинезоне. Рыдала, согнувшись и трясясь, все крепче сжимая ребенка, и я решительно, встала, отобрала захныкавшую Милочку - Алина даже не заметила - одной рукой вытащила телефон.
  - Мила, приходите в бокс с Галиной, немедленно, - отвернулась, понизила голос. - ЧП, Люда. Абашевы...
  Это день запомнился мне надолго. Радостные эмоции от встречи потускнели от произошедшего с Денисом и Алиной, нас всех это затронуло. У Дениса случился нервный срыв, пришлось колоть успокоительное, Алина тоже была в ужасном состоянии. Я позвонила Яшину - предупредить, что меня не будет весь день, и мы с Милой отвезли ее домой. Катя посоветовала какое-то легкое успокоительное, разрешенное кормящим, и мы ее с трудом напоили. После ненавязчивых, спокойных расспросов Милы Алина смогла связно передать свой разговор с мужем. Суть проста - он посчитал, что раз она ему не сказала про беременность, то ей было что скрывать. Ребенок не его, жена шлюха, пусть убирается из его дома. На этих словах она вскочила и принялась лихорадочно собирать вещи. Наши уговоры и увещевания на нее не действовали.
  - Алина, не горячись. Можно ведь сделать генетическую экспертизу...
  - Экспертизу?! - она сверкнула на меня темными яростными глазами. - Я не буду делать экспертизу! Или он верит мне, или нет!
  - Куда ты собираешься ехать? - переглянувшись, мы с Милой решили не спорить.
  - Не знаю, - она растеряно села, опустила руки. - Мои родители... В общем... А, ладно, - вскочила, покидала в открытый чемодан какие-то вещи. - В гостиницу поеду, потом квартиру найду...
  - Алина, давай вот что сделаем. Поживи пока у нас. Нет-нет, не в городке, - прервала я ее на полуслове. - У меня есть квартира в Москве, она сейчас пустует. Поживешь, успокоишься. Все, в конце концов, разрешится.
  - Правда? Спасибо большое! - оживилась она. - Только... много я не смогу платить.
  - Я тебя приглашаю погостить. Живи, сколько понадобится, и про деньги не говори, пожалуйста.
  - Я так не могу...
  - Прекрати, - довольно резко оборвала я ее. - Почему не можешь? Глупости. Если решила - смотри, все ли взяла и поедем. Мила?
  - Я с вами, - подтвердила Людмила. - Давай, корми Камиллу, она явно есть хочет. Маша, я на нашей машине поеду, захватим коляску и кроватку. Все, ждите. Подгоню и будем эвакуироваться.
  
  
  
   Глава 28.
  
  
  
  - Мам, ты куда пропала?! - возмущенно встретил меня Клим, обвешанный братьями, как шведская стенка. - Мы же к отцу хотели!
  - Сына, так получилось, - я села на табуретку в прихожей, устало расстегнула сапоги. - Завтра сходим. Ты хоть поговорил с ним?
  - Да, даже два раза. Второй раз мелкие тоже - мы по скайпу созванивались. Мам, они так радовались! Горка даже со стула сверзился.
  - Бобошка, - показал Игореня, сползая по Климу и стаскивая штаны. - Забинтуй!
  Бинтовать синяки и царапины - любимое занятие. Встала, нашарила тапки.
  - Зеленкой намажем давай? - спросила по дороге в ванную.
  - Неть!
  Вымыла руки, нашла пластырь, залепила.
  - Все? Полечили?
  Ребенок полюбовался на 'рану', полез на стул, потом на стол.
  - Куда? Ведь опять сверзишься, - сняла со стола. - Что тебе там понадобилось, верхолаз?
  - Печеньку дай!
  - Есть хочешь? Или печеньку? Климушка, вы ужинали?
  - Как мы без тебя будем ужинать? Ты же сама говоришь - семья должна за стол вместе садиться. Так, пожевали чуть-чуть...
  Вечером позвонила Саше. Валялась на нашей кровати в новом бельишке и легкомысленном халатике.
  - Что это на тебе такое... вишневое?
  - Это называется 'марсала'. Правда, на цвет старого вина похоже?
  - Я, конечно, мог бы соврать, что оценю при ближайшем рассмотрении. Но... Дорогой?
  - Что? - я делано похлопала ресницами.
  - Ну, то что на тебе надето?
  - Даа, - я легкомысленно приподняла полу. - Комплект довольно-таки дорогой.
  - Не стоит его надевать первое время, пожалуй, - предупредил муж.
  Я рассмеялась, по телу бегали пьяные мурашки, было щекотно и весело от предвкушения. Грудь бесцеремонно вылезала из низкого выреза, соски топорщили ткань, она в ответ больно царапалась.
  - Сашуль, я соскучилась... Очень... - шептала я, сжимая колени. - Давай придумаем что-нибудь, а? Когда карантин кончится? Хотя бы на день вдвоем куда-нибудь?
  - В Москву уедем. На Воробьевы.
  - Не получится, - я вздохнула, дурман уходил. Села, убрала волосы. - Я Алину туда пожить отвезла. Саш, что произошло? Почему Денис так отреагировал? Я понимаю, она поступила не очень разумно, не сообщив о беременности, но такого взрыва никто из нас не ожидал, даже психологи, Мила говорит.
  - Еще на Марсе он, вроде бы в шутку, ее ревновал. Маня, что греха таить, мы все хоть раз да...
  - Саш!
  - Маруська, я не думаю, что ты мужика себе завела, или даже просто на кого-то посмотрела. Но ведь и ты меня ревновала без повода. Вон Артем тоже свою Екатерину ревнует, а у них старшим семнадцать. Но эмоции эмоциями, а голову включаешь. А Денис... Доводы никакие не слушает. Мы и убеждать пытались, и экспертизу на отцовство предлагали сделать. Пока никак. Не достучались.
  - Мила сказала, это у него на фоне эмоционального выгорания и стресса. Надеюсь, помирятся. Жалко девчонку. Да и его, дурака. Ведь не только семью может потерять, но и карьеру себе поломать. Отчислит его Галина из отряда с таким-то психологическим портретом.
  - Терапию ему назначили, сегодня нового доктора нам подселили. По, - Саша обвел вокруг головы нимб. - черепушкам и нервным болезням. И к нам приглядывается...
  Проговорили допоздна, пока не пришел дежурный врач и не обругал нас. Утром позвонила классной руководительнице Клима и воспитательнице, предупредила, что дети прогуляют. Вскочили рано, веселые, торопились к папе, завтракать отказались, еле уговорила. Никак не могли дождаться, пока я оденусь, прогрею машину. По коридорам бегом малые бежали, кинулись к стеклу, как мотыльки к лампе.
  - Папа, папуля!
  - Папочка мой!
  Прижались к стеклу мордашками, стучали кулачками.
  - Папа, я хочу к тебе!
  - Папочка, на ручки!
  Разревелись, и я с ними. Клим отошел, отвернулся, плечи вздрагивают. У Саши глаза мокрые, присел, уговаривает. Кое-как успокоилась сама, начала детей успокаивать, Клима обняла. Сели все у стенки, мы с одной стороны, Саша с другой. Дети облепили меня, младшие нет-нет, да и принимались подвывать. В общем, я к Саше ходила несколько раз на дню, и Клим забегал, а младших больше не брали. Я не смогла, и Саша не настаивал...
  
  Сердце потихоньку переставало колотиться, и дыхание выровнялось. Я улеглась поудобнее, поцеловала Сашку. Кожа на груди была чуть влажной и немножко соленой, и я не удержалась - потрогала ее языком, лизнула, вздохнула от удовольствия. Муж притиснул, поцеловал в макушку.
  - Пойдем в душ?
  - Ага, - согласилась я, не трогаясь с места.
  - Или?..
  - Или не пойдем, - я счастливо вздохнула.
  Мы полежали еще немного, потом не просто полежали, сходили в душ. Саша одевался, я причесывалась у комода. Посмотрела в зеркало на голую спину, бросила расческу, подошла, обняла, прижалась.
  - Не верю, что ты, наконец, дома, и долго-долго не уедешь.
  - Я сам не верю, Маруська, - муж повернулся, и мы поцеловались длинным поцелуем.
  - Сколько времени? - Саша потянулся за телефоном. - Ого, почти пять уже. Клим разве не в начале четвертого приходит?
  - Обычно да, но сегодня он после школы пошел к деду с бабушкой, ей надо вещи на антресолях разобрать. К пяти в детский сад за мелкими зайдет и домой.
  - Странно как-то. Вера Васильевна другого дня не выбрала, на антресоли лезть?
  - Сашуль, дети не знают, что карантин сегодня закончился, - я виновато вздохнула. - Я их обманула - сказала, завтра.
  - А Русановы? Клим же с девчонками дружит, они наверняка сказали.
  - Русановы тоже папу только завтра ждут. Всем сегодня будет сюрприз!
  - Это ты замечательно придумала, - мы стояли обнявшись, ощущая потребность просто касаться, чувствовать друг друга. - Клим не обидится на нас?
  - Мне кажется, они так обрадуются, что все остальное... - я махнула рукой.
  - Пойдем встретим?
  - Весь городок с ума сведем, - мне было немного стыдно от собственного эгоизма, но я ведь знала, что сейчас придут дети, и заполучат себе папу в безраздельное владение. - Сашуль, а давайте уедем куда-нибудь отдыхать? Да вот хоть к Игорю с Милой в деревню попросимся?
  - Давай. Надышаться хочу. Так надоел неживой воздух...
  - Я так конспирировалась, что ничего вкусного на ужин не приготовила. Мы с Климом договорились устроить грандиозный пир, только завтра. Пойду, придумаю что-нибудь...
  Дети пришли, я из кухни посматривала, как они возилась в прихожей, раздевались, аккуратно убирали вещи - с этим у нас строго. Забежали в кухню, Саша с улыбкой позвал из гостиной.
  - Я дома!
  Хорошо, папа на диване сидел. Свалили, устроили кучу-малу. Обнимали, обнимали без конца, лезли на руки, на шею. Клим старался сдерживаться, все же взрослый парень. Сел рядом, радовался, глядя на младших. Саша сдвинул малых на одну сторону, свободной рукой обнял старшего за плечи.
  - Мама отличную идею подала - в деревню уехать. Ты как?
  - Спрашиваешь!
  - Я позвоню Нелли Тагировне. Лыжи возьмем, сын, побегаем с тобой.
  Дети, от избытка эмоций, полночи уснуть не могли, и спали плохо. Наутро все трое обнаружились у Клима в кровати.
  - К вам намылились, - пояснил старший. - Я чет подумал, что вы не обрадуетесь.
  Вы не представляете, каких трудов нам стоило не покраснеть!
  
  - Хорошо, Нелли Тагировна. Клим все сделает и вам на почту пришлет. Спасибо, что разрешили задержаться. Да, он готовится, знает, что его каждый урок вызывать будут.
  Попрощалась, положила трубку. Мы уехали на дачу к Серебро во вторник, планировали вернуться в воскресенье. Но в пятницу приехали хозяева с сообщением, что в воскресенье 'сбор всех частей'. Будем отмечать возвращение с Марса. В понедельник отоспимся, поможем порядок навести, во вторник после обеда - домой. И так эти дни как будто украли. Явились мы нагруженные вещами, гостинцами. Сверху на машине прибыли лыжи.
  - Какие лыжи? - попыталась я образумить своих мужиков. - Вы на календарь смотрели? Пятое апреля, вообще-то. На улице впору на роликах кататься, а не на лыжах.
  - В лесу снег, - уверенно сказал Сашка, проверяя, прочно ли закреплены лыжи.
  - Ну-ну, - не стала спорить я.
  В первый же день по приезду и отправились. Мелкие мерили лужи во дворе и выпросились у меня за ворота - пускать кораблики в ручейках.
  - Далеко не уходите, - предупредила я, начиная одеваться. Отпускать их одних чревато последствиями. Летом, например, вот также выскользнув, на минутку, на улицу, увязли в канаве. Сверху грязь взяласть корочкой, а внизу густая жижа. Их засосало одного по колено, второго по попу, они никак не вылезут, принялись орать. Короче, к тому времени, как мы их нашли и вытащили, грязные они были целиком. Сначала они орали от испуга, потом от обиды - мы так смеялись, что не сразу их вызволили. Клим еще и видео снимал с комментариями. Отмыть детей отмыли, а вот шорты, майки и трусы отстирать не смогли, хоть я, из чистого упрямства, и пыталась. Носки и сандалии не нашли вовсе.
  - Да что вам в этой канаве, медом намазано? - кричала я в следующую минуту, выскочив на дорогу. Эндрю стоял в одном сапоге, поджав ногу. Горка, сопя, пытался догнать уплывающую в даль обувку. Догнал, почти схватил, поскользнулся на ледышке и кувыркнулся в воду.
  - Аааааааааааааа!
  - Я вас сейчас! - пригрозила я, вылавливая сначала ребенка, потом сапог. - Излуплю!
  - Мамаааааааааа!
  - Аааааааааааааа!
  - Беги быстро! - поставила на землю Игорешку. - Сразу в баню!
  - Пошли, горе мое, - с трудом поднимая тяжеленького (вчера только взвешивали - двадцать один килограмм) сына. - Сапог держи, - вылила воду, сунула ему.
  Раздела, оставила отмокать в детских ваннах, побежала за сухой одеждой. Уже до предбанника дошла - ворота открылись, машина въехала. Вылезают красавцы - чуть почище младших, но мокрее.
  - Ты была права, - прокричал мне Сашка. - Снега почти нет, и мы застряли. Еле вытолкали!
  - В баню! - послала я мужиков, бросила детскую одежонку, вернулась в дом за сменкой Саше и Климу.
  - Эй, - я постучала в дверь, за которой слышались смех и веселая возня. - Мыльщики! Одежда здесь. Одевайтесь теплее!
  Пошла домой, ставить чайник. Со своего крыльца мне помахал Евгений Григорьевич.
  - Мариха, где мужики-то твои?
  - Потонули, греются. Спасибо, вы баню натопили!
  - Бабки пироги затеяли, по новомодному как-то. Приходите вечером.
  Кивнула, помахала рукой. Дети, может, соблазнятся ночевать остаться!
  
  Новомодные - из слоеного и песочного теста, обычно Татьяна Николаевна и Ирина Георгиевна пекут из дрожжевого - пироги удались. Мелкие уплетали пончики и сидели перемазанные в варенье и сгущенке. Андрюшка посмотрел на тающую горку вкусняшек и выдал.
  
  Дракончики ели пончики,
  А лисы грызут чипсы,
  Медвежонок любит крыжовник!
   (стихи Нади Резниковой)
  
  - Ого! - восхитились мы дружно.
  - Поэт, - подивился Вадим Олегович. - В крестного, что ли?
  - Да больше, вроде бы, не в кого, - согласился Саша. Я промолчала, но, видно, муж что-то такое заподозрил по моему взгляду. Но я ничего и не собиралась скрывать. 'Позже', - сказала одними губами.
  - Мы тут что нашли, - переглянувшись со сватом, Вадим Олегович притянул к себе Игорешку. - Железную дорогу, гараж с машинками, из лего целый город построить можно.
  Мелкие подорвались еще на железной дороге, схватили дедов за руки, потащили в детскую.
  - Пап, я пойду погуляю? Тут, вроде, по вечерам народ тусуется.
  - Только...
  - Не поздно, - понял меня сын с полуслова. - Часов в десять, малявки наверняка спать еще не лягут. Андрюха, мы тут ночевать останемся, да?
  - Да! - донеслось через коридор.
  Мы вежливо выпили с бабушками еще по полчашки чая и ушли. Мы, честно, предлагали вымыть посуду, но на нас выпроводили восвояси.
  - Пойдем, пройдемся, - я прижалась к Саше. - Последний пирожок был лишний.
  - К речке? - обнял меня.
  Гуляли, под ногами похрустывал тонкий ледок, прозрачный воздух звенел, как хрустальная подвеска.
  - Мое любимое время года, - вздохнула полной грудью. - Новорожденная весна. Скоро почки набухнут, лес накроет газовым шарфом...
  - Ты говоришь белыми стихами, - любимый поцеловал меня в уголок губ. - Или не только белыми? Что ты мне хотела показать?
  - Догадался, - провела губами по щеке, обняла крепче. - Я писала тебе письма, некоторые, от тоски, наверное, в стихах. Сегодня отдать хотела.
  Я лежала головой на животе у Сашки, он, подложив подушки повыше, читал. Бледный ночник освещал только маленький островок, тени клубились по углам. Я слушала, ощущая под ладонью крепкое мужское бедро, чувствовала слабый запах его кожи, время от времени касалась ладони.
  
  ***
  
  На мерзлой земле одиночества
  Построить свой сад очень хочется,
  Но надо, чтоб в землю проникло тепло,
  Чтоб счастье согрелось, чтоб счастье взошло...
  
  И мы приближается душами,
  Мы любим, и ждем, чтоб нас слушали.
  И сад оживает, росточки заботы
  Бутоном раскроются, только работай:
  Прощай, поливая любовью своей
  Свой сад, райский сад - до скончания дней...
  ***
  
  Одиночество на сердце камнем лежит:
  Если маме как будто не очень нужна,
  Закрываешься в панцирь, живёшь в нем одна,
  И справляешься даже, но словно болит
  Что-то тянется,
  мучает, давит в груди,
  Обрывая надежды, снижая полёт,
  Окрыляет сознание: любит и ждёт,
  Угнетает послание "ладно, иди"...
  
  Быть весёлой и лёгкой, счастливой, живой
  Помогает уверенность: "Да, я любим!"
  И ребёнком и взрослым сильнее ты с ним,
  И бесстрашно всегда останешься собой,
  
  Не пытаясь подстроиться, выгодной стать,
  Заслужить свою каплю любви и тепла...
  Я ведь тоже когда-то "тяжёлой" была,
  С камнем в сердце, и камень вложила мне мать...
  ***
  
  В семье одинокой с измальства была,
  И льдинка на сердце уже поросла,
  И мягкое сердце сковало ледком,
  Но что же со мною случилось потом?
  
  Года утекали: учёба, проект,
  Тепла и любви не случилось, и нет.
  Но встретила как-то большую семью,
  И вдруг загадала: хоть раз - полюблю.
  
  Любовь закружила, взмахнула крылом,
  И свадьба плясала и пела потом,
  На этом у сказки счастливый конец,
  А в жизни начало работы сердец...
  
  И тронулась льдинка, растаяв в тепле,
  Теперь надо строить свой рай на земле,
  Но как, если в детстве тепла было мало
  Родителей жизнь эталоном не стала,
  И вот так непросто учиться любить,
  Прощать, и беречь, и отзывчивой быть?
  Мой муж очень славный, но сам сирота,
  Его не касалась семьи суета,
  Привык, что порядок, и тапочки в ряд,
  Любовь нас меняет...
  Так все говорят...
  ***
  
  Заботиться о близких - человечность,
  Круг близких расширяя каждый раз,
  Пока ты есть и любишь - с нами вечность,
  Любовь - она согреет без прикрас.
  Любовь - она не требует, а дарит,
  И этим наполняет мир собой:
  Стирает, убирает, кашеварит,
  Воспитывает тоже в нас - любовь.
  И шире мир, а сердце больше просто,
  С ней вместе и надежней и сильней.
  Любовь дана для мудрости и роста,
  Ведь каждый станет больше рядом с ней...
  ***
  
  Бывает, за сорок, усы, борода -
  Да не станет мужиком никогда:
  Игрушки и подвиги, поиск "той самой",
  А дети живут с одиночкою-мамой...
  
  А этот парнишка на помощь придёт,
  Накормит братишку, на руки возьмёт,
  Утешит, поддержит всегда, как мужчина,
  От боли не плачет.
  Подобным бы сыном
  Любой бы гордился, назвал бы своим!
  Но твой... Не мужчина он, маленький Клим.
  И ты в свои годы гораздо взрослее.
  Однажды, возможно, поймёт, пожалеет,
  Но ты будешь Маши и Алекса сын.
  А что тот 'отец'? Он остался один.
  Без сына, опоры, надежного крова...
  Посеет, что жал. И не будет иного.
  ***
  
  Твой ребёнок - не вещь, что однажды создал,
  Твой ребёнок - не ты, и не раб, и не твой,
  Он как дар от Всевышнего, просто живой,
  Это Бог вашу встречу в судьбе начертал...
  
  Для чего же ты встретил ребёнка теперь?
  Научить. Научиться чему-то в ответ,
  Подержать на руках тот Божественный свет,
  И увидеть любви незаметную дверь...
  
  Дверь к любви не закрыта, но нам не видна,
  Потому что зарплата, карьера, "хочу",
  Потому что кредит, ипотеку плачу,
  Потому что во многом ребёнок сама...
  
  Дверь к любви через роды и тяжкую боль,
  Сквозь часы на руках из бессонных ночей,
  Сквозь служенье освоив родителей роль,
  Многогранней не знаю её и сложней.
  
  Отдавать и любить, и, конечно, прощать,
  Много раз и за многое, сердце смирив,
  Человеческий род до сих пор ещё жив,
  Продолжая завет сквозь века воплощать
  
  И учится любви: глубже, тоньше, сильней,
  Бескорыстней, возвышеннее, от души.
  А Создатель из нас свои планы вершит,
  Видя цель в череде поколений и дней.
  ***
  
  Редких встреч сквозь помехи эфира тепло,
  Седину не погладить в твоих волосах,
  Космос друг или враг, неизбежное зло?
  Улыбаюсь я, пряча сомненья и страх...
  
  Так, от встречи до встречи взрослей сыновья,
  У кого-то ребёнок родится вот-вот,
  А мужья где-то там, на борту корабля,
  Каждый встречи с любимой отчаянно ждёт...
  
  И считает морщинки в лучах возле глаз,
  Чтобы "без протокола" о жизни узнать:
  "Как ты, милая? Как бы хотел в этот час
  Обнимать тебя, крепко тебя целовать!
  
  И загадки и тайны далёкие звёзд
  Не сравнятся с загадкой улыбки твоей,
  Я люблю тебя, милая, это всерьёз,
  Поцелуй и прижми за меня сыновей,
  И дождись!
  Черный космос пронзая насквозь,
  Я вернусь, и осколок звезды привезу,
  Ты держись!
  ...Сеанс окончен, моргаешь от слёз.
  Поцелуями высушу эту слезу..."
  ***
  
  Эти рыцари с сердцем горячим и жарким
  Постоянно встревают в какие-то драки,
  Нос подбит или глаз, или жаркие споры,
  В полночь важные вечно у них разговоры...
  Эти рыцари в гневе удержу не знают,
  Ненавидят и дружат, дерутся, прощают...
  Эти рыцари в обществе, купле-продажном,
  Честь и дружбу считают отчаянно важными.
  Жизнь их бьёт и равняет, ломает и строит,
  Но они не сдадутся системе без боя:
  Чудаки, одиночки, и, как Дон-Кихоты,
  Ненормальными с детства слывут от чего-то...
  ***
  
  Муж бесспорно глава и всему голова,
  Будь решающим слово мужское,
  В арсенале у женщин другие права,
  Ведь от шеи зависит иное:
  И уклад и традиции, и баловство,
  И тепло, и объятия в доме
  Все решает в служенье жены волшебство,
  Кроме вето и внешнего кроме.
  Если женщина дарит объятья свои,
  Добрых слов, похвалы не жалея,
  То отец будет детям источник любви,
  Тем, кто сына катает на шее,
  Тем, кто в вальсе и дочь, и жену закружит,
  Дарит время своё не считаясь -
  Женской мудростью в муже отца пробудит,
  Доверяя, любя, улыбаясь...
  
   (стихи Татьяны Резниковой)
  
  - Я почти все угадал, - откладывая блокнот и помогая мне лечь рядом, начал Сашка. - Только про рыцарей - не знаю, что именно натворил Клим. Или совершил?
  - Подрался опять, - вздохнула я. - За девочку заступился. Что-то ей очень обидное сказал дурак какой-то. Наш молча подошел - и в глаз.
  - Тебя опять в школу вызывали? - любимый повернулся ко мне, заглянул в лицо.
  - Вызывали. Сказал, что если такое еще раз повторится - опять в глаз даст. И что ты, на его месте, поступил бы точно также. Там отец умный оказался - извинился за сына, Клима похвалил. Просил, чтобы не наказывали, а со своим, говорит, я дома сам разберусь.
  
  Утром, поневоле, история о Климе и девочках получила неожиданное продолжение. Дети сбежали к нам еще до того, как бабушки начали греметь посудой. Мы с Сашкой спали, я услышала, как мелкие топают по крыльцу, успели вскочить и слегка одеться, пока они не ввалились к нам в спальню. Клим прокричал из кухни.
  - Я чайник поставлю. А есть что будем?
  Пока я жарила сырники, младшие размазывали по тарелкам кашу, а Саша с Климом доедали яичницу с колбасой. Клим оживленно болтал с отцом, смеялся. Сашка вдруг начал приглядываться к нему, дотронулся до шеи.
  - Что это у тебя?
  - Где? - Клим вытянул шею, смешно скосил глаза.
  - Пошли-ка, поговорим, - Саша встал, похлопал Клима по спине. У того краска ударила в щеки, пошел за отцом. Я убрала сковороду с конфорки, посмотрела на младших и на цыпочках побежала следом. Я знаю, что подслушивать не хорошо!
  - ... ты же с Алисой встречаешься? Или нет? - мужики разговаривали на веранде, прикрыв дверь. Я тихо встала в простенке.
  - Встречаюсь.
  - Откуда тогда у тебя засос на шее? Вчера не было, и Лиска в Краснодаре?
  - Пап, понимаешь... тут девчонка одна, она еще летом... а вчера мы встретились. Пап, это само собой как-то получилось!
  - Все получилось?
  Красноречивое молчание.
  - Сколько ей лет?
  - Семнадцать... восемнадцать почти. Ты что, думаешь, я ее заставил?!
  - Если бы заставил, рожа была бы поцарапана, не засос поставлен. Клим, ты понимаешь, что делаешь недопустимые вещи?
  - Пап...
  - Нельзя изменять девушке, с которой встречаешься. Но даже если бы у тебя никого не было - что это за одноразовый секс с первой встречной? Случка собачья. Ты себя не уважаешь?
  - Пап...
  - Не надо мне говорить, что вы все сейчас так живете! Нельзя оправдать отсутствие принципов свободой нравов! - Сашка начинал злиться. - Вы с Алисой спите?
  - Пап! - возмущенно. - Она не такая!
  - Значит, она 'не такая', ты 'такую' нашел?
  - Это случайно вышло! Так получилось!
  - Думать надо! Голову включать, сдерживаться.
  - Что, ты сам... У тебя... - шепотом. Договорить не решился.
  - Клим, - тон смягчился. - Я не хочу сказать, что мама первая моя женщина. Она единственная. У меня были отношения, секс, но всегда были чувства - симпатия хотя бы. Никогда, даже в твоем возрасте, когда крышу сносит, - дружеский тычок в спину, Климов смущенный смешок. - Я не спал со случайной женщиной после дня знакомства...
  Отлепилась от стенки, неслышно вернулась в кухню. Щеки горели, я торопливо выпила оставленный Сашей кофе. Похоже, в нашей семье принципы только у отца семейства, и то при встрече со мной пострадали!
  
  
  
   Глава 29.
  
  
  
  Про разговор ни я не спросила, ни мужчины со мной не поделились. Вечером Клим устроился с планшетом в кухне, проходила мимо, мельком взглянула на экран. Очень интересная картинка, крупным шрифтом название статьи, на строчке поместились только '...рические заболева...'.
  - Что это ты читаешь? - удивилась я вслух, прежде, чем сообразила.
  - Это нам ... по биологии. Реферат задали, - Клим покраснел. Минуты две еще делал вид, что читает, потом вскочил, ушел вместе с планшетом. Могла бы и догадаться, что с Сашкиной педантичностью Клим теперь сможет сдать зачет не только по болезням, передающимся половым путем, но и по способам контрацепции.
  В пятницу ждали Игоря с семьей и Русановых. Мы с Сашей и бабушками готовили, Клим под руководством дедов топил обе бани, мелкие и собаками гоняли котов, с котами - шипели на собак и карабкались по лестницам. Утром старший с непринужденным видом полез в шкафчик за аптечкой, порылся в содержимом.
  - Мам, у теть Люды пластырь есть?
  - У меня в сумке посмотри, черная косметичка, видишь? Вроде, не все на Горку извели.
  - Ага, нашел. Пасиб, мам!
  Зачем ему понадобился пластырь, мы поняли сразу после приезда Русановых. Артем понесся играть, Алиса и Алина заглянули в кухню, хором поздоровались и ушли на веранду, к Климу. После 'привет-привет', слышу, Алиса спрашивает, с женской такой интонацией.
  - Что это? Почему шея заклеена?
  - У меня этот, как его... фурункул.
  - Давай посмотрю, - в Екатерине Юрьевне заговорил врач.
  - Спасибо, теть Кать, - поблагодарил наш отпрыск. - У меня прошло уже... почти. Так, синяк остался.
  Катя не склонна была отступать так сразу, пришлось отвлекать. Начала спрашивать, как съездили и прочее. Уфф, кажется, пронесло!
  - Денис Абашев приедет? - спросила я у Игоря в субботу, запоздало подумав, что надо было бы Алину привести, раз уж собираемся.
  - Я звал, - по короткому ответу поняла, что подробностей не будет.
  - Не приедет. Может, и к лучшему, - буркнула Людмила. - Ему надо психологическую реабилитацию полноценную проходить. Пока от всех наших усилий толку ноль. Последний раз пытались с ним поговорить - твердит: 'Карту мою оставила, на что она живет? Где? Значит, ушла не просто от меня, а к кому-то. Кто ее содержит - от того и родила'. Разозлилась, не выдержала, говорю ему - считай, от Машки Колодей родила. Или от меня.
  - Ревнивцу не нужен повод - даже если бы не родила или ему сказала, что беременна, перед отлетом, - все равно бы подозревал, - высказалась я.
  Мы некоторое время еще поперемывали Абашеву кости, мужики ушли в гостиную, никак не комментируя. Поздно ночью, дети спали уже, мы с мужем пошли подышать. Медленно шли по дорожке, я пыталась болтать, но Саша был не разговорчив.
  - Что ты молчишь, Сашуль? - не выдержала я.
  - Вы были слишком категоричны сегодня. Дружно обсудили, осудили. А вы ведь толком его не знаете.
  - Дениса? - я как-то растерялась. Поговорили и поговорили, продолжения я не ожидала.
  - Дениса. Его так воспитали. Отец ему говорил, в голову вбивал: 'Красивая жена - чужая жена'. Кобели вокруг крутиться будут и прочую чушь.
  - Ну, я не знаю, - возмутилась я. - Верить в подобную ерунду!
  Помолчали, прошлись еще немного, постояли. Было свежо и безлунно, дышалось легко.
  - Марусь, - позвал Саша.
  - Что? - погрела руки у него под курткой. Вытащил, потер озябшие пальцы, расстегнул 'молнию', спрятал меня внутрь. Прижалась теснее, погладила теплую спину.
  - Расскажи мне про Чистоходова.
  И я рассказала. Ничего не скрывая - я бесконечно ему доверяла, но и без особых красок - просто потому, что теперь эта история не казалась таким уж значительным эпизодом в нашей жизни. Мне казалось, что я успела хорошо узнать мужа, но то, что услышала в ответ, все же удивило.
  - Прости меня, - хрипло проговорил мне в волосы Сашка. - Я не мог защитить тебя от этой низости.
  - Сашуль, все прошло, - с силой провела ладонями по напрягшейся спине. - Так, дурной сон.
  Вернулись в дом, улеглись. Не спалось, лежали, думая каждый о своем - и об одном и том же.
  - Нет уж! - решительно сказала я, садясь Сашке на живот и впиваясь в него хищным поцелуем. - Я не позволю этому гаду портить нам настроение - даже на одну лишнюю минуту!
  
  Застолье вышло широкое - как всегда, было много народа, вкусной еды, музыки, смеха. Пели, танцевали. С Сашкиной легкой ноги теперь у нас в моде танцы - девчонок извела зависть, что меня муж танцует, а их мужья только ужинают. Правда, от бальных танцев взрослые мужики отказались категорически - танцуют стоя, и то радость. А вот молодняк увлекся. Сашка в прошлом году учил отдельно парней, отдельно девчонок, и теперь они показывают класс на волейбольной площадке.
  - Никак не могу привыкнуть, что дети выросли, - вздохнула Мила. - Вот эти здоровые лбы, - она кивнула на старших сыновей. - Только вчера были мелкие, как Игорешка.
  Поймала пробегающего Горку, подхватила.
  - Как хорошо, когда они маленькие, да, Игоречек?
  - Я большой! - возмутился ребенок, вырываясь и сбегая.
  Пары - Клим и Алиса, Рита с Вадимом, Женя с Линой, Мила Золотарева с Сергеем Нетесиным - начали еще тур вальса. Я смотрела и любовалась - очень красивые девушки, парни статные красавцы. Если близнецы Серебро просто похожи, то Лиска с Линкой - абсолютные двойняшки, и по характеру тоже. При этом избегают одинаково одеваться, причесываться. Бедные! Обе с длинными кудрявыми волосами, каждое утро выдумывать разные прически - та еще задача. По взглядам, касаниям видно - Мила с Сергеем сложившаяся пара, во всех смыслах. Алина с Женькой просто друзья, судя по всему - Лина влюблена в Вадима. По нему не поймешь - такой же закрытый, как отец, это Женя классический экстраверт. Климу Алиса очень нравится. Если можно так выразиться, никого не обидев, он похож на охотничью собаку - хвост трубой, нос и уши торчком. Лиска если и похожа на добычу, то только на хитрую лисичку. А после, гм, фурункула, Клим будет смелее.
  - Ой, боюсь, снюхаются они, - невпопад подумала вслух. Саша услышал, сделал знак 'молчи', показал глазами на Катю.
  - Ага, а она сама не видит, - ответила шепотом, но рассуждать на эту деликатную тему перестала.
  Музыка смолкла, мы зааплодировали. Молодежь включила что-то электронное, взрослые, спасая глаза и уши, ушли в беседку.
  - А давайте выпьем за что-нибудь хорошее! - предложила я, усаживаясь.
  - За нас, - поддержала Мила, подвигая мужу бокал. - За дружбу.
  
  Было слышно, как в приемную кто-то вошел, Алла оживилась, заговорила. Я оторвалась от снимка, положила лупу, достала из стола маленькое зеркало, посмотрелась. Дверь открылась - муж пришел.
  - Привет, - встала из-за стола, поморщилась.
  - Ты что? - муж обнял, погладил спину.
  - Все отсидела, аж вступило.
  - Хоть не зря?
  - Еще одно последнее сказанье... Сашуль, во... - я полистала ежедневник. - вторник совещание, я буду итоги подводить, план работ будем обсуждать. Я надеюсь, ты придешь.
  - Приду, конечно. Машуль, тут такое дело... Я тебя заранее хочу предупредить...
  - Ты на работу выходишь?! Саш!
  - Напротив, я хочу в отпуск съездить...
  - Куда это? - спросила я подозрительно.
  - С Марком хочу по пирамидам, тоннелям полазить. А то на Марсе не дали посмотреть, так хоть тут.
  - Саш, ты не помнишь - мне ты что рассказывал, почему не стоит туда соваться?
  Муж благоразумно взял паузу, я выдохнула, постаравшись успокоиться. Он решил уже, отговаривать бессмысленно.
  - Пойдем домой?
  - Пойдем. А в сад за парнями?
  - Я их забрал, они во дворе на велосипедах катаются.
  - Одни?!
  Помнится, Мила Серебро, когда мне рассказывала про жизнь в городке, говорила: 'У нас дети с трех лет одни гуляют, редко, когда одна какая-нибудь заполошная мамаша бдить выйдет'. Так вот, заполошная мамаша - это я.
  - С тестем и тещей. Они у нас сегодня ужинают.
  - А что у нас на ужин? - под разговоры я убрала в сейф документы, выключила компьютер, переобулась в удобную обувь.
  - Зеленые щи, рыбные котлеты и жареные кабачки.
  - С чесноком?
  - Само собой.
  Вышли, я заперла дверь, взяла мужа под руку.
  - Клим не звонил?
  - Звонил, все нормально.
  Старшие дети Игоря и Милы поступили в военное училище, летное, разумеется. Алина и Алиса Русановы будут учиться в Москве, на медфаке МГУ, жить в нашей квартире на Воробьевых горах. Выбор профессии девушки объяснили весьма практически - собираются замуж за военных, а чтобы в городках с тоски не чахнуть, получат востребованную профессию. Опять же, профессия и в космонавтике применима. У обеих талант к медицине - Катя сказала нам по секрету. Климу еще год в школе учиться, и они всей компанией решили съездить отдохнуть, кто знает, как на следующий год все сложится. Я заранее переживаю за старшего, как я его отпущу? Выдумываю всякие страхи. И тут пример для меня Мила. Она держится спокойно, как мне, глупостей ей не мерещатся, или она успешно с ними борется. Конечно, волнуется, но смотрит на все с позитивом, детей отпускает спокойно. Я тоже себя настрою, обещаю.
  
  - Тут довольно прохладно, - услышала я Сашкин голос. Похрипывает, как бы не простыл.
  - Интеллигент, ***, - высказался Аким Котов. - Извините за мой французский. Тут колотун градусов пятьдесят!
  - Надо было в скафандре лезть, - проворчал Марк. - Ладно, давайте посветим, что ли.
  Тусклые пятна света от налобных фонариков заметались по моткам кабелей, штангам прожекторов, клеммам гелевых аккумуляторов.
  - Включаем, - скомандовал Саша. Вспыхнул яркий свет, и я невольно прикрыла глаза, хотя мы сидели в хорошо освещенном зале Центра управления полетами и происходящее видели только глазами ребят.
  - Мать моя вся в саже, - выразил общее мнение Котов.
  - Где-то я это уже видел, - это Нетесин.
  - На Луне ты это видел, - ответил Игорь Серебро. - Только там количество, а тут, так сказать, качество.
  Парни стояли на краю глубокого, идеально круглого провала, шахты, не знаю, как объяснить точнее. Тем более, что прожектора освещали только ничтожно малую часть. На дне впадины, как яблоко в вазе, лежала огромная летающая тарелка. Все летательные аппараты, найденные на Луне, даже межпланетные, на его фоне смотрелись как легкомоторный самолет на фоне АН-225.
  Машка, какая же ты дура! Могла бы догадаться, что не просто так Саша - рациональный, выдержанный, чуждый порывам, вдруг, ни с того, ни с сего, отправится прогуляться по подземным тоннелям и пирамидам. Просто потому, что там 'гуляют' исключительно хорошо подготовленные люди. Группа Котова - спецподразделение, очень компактная закрытая структура, отбор туда такой же, как в отряд космонавтов. Какими специальными навыками нужно обладать, чтобы получить туда допуск? Правильно, только одним - нужно уметь пилотировать космические летательные аппараты!
  - Ну что, спускаемся? - парни сноровисто разматывали страховочные фалы, проверяли альпинистское снаряжение.
  - Уверен, где-то здесь есть лифт, - щелкая карабином и зачем-то подпрыгивая, сказал Саша.
  - Наверняка, - хохотнул Марк. - Искать не будем. Хватит нам метро.
  - Игорь, - я проверила, отключен ли микрофон. - Они что, полетят на этой... фиговине?!
  - Попробуют запустить, протестировать. Для начала открыть надо.
  Я нашарила в кармане успокоительное, вытащила таблетку, запила из приготовленной бутылочки.
  - Маша, ты что? - насторожился Игорь Вадимович. - Тебе нехорошо? Я
   помотала головой, не рискуя говорить. Только моей истерики им тут не хватало. Эти три дня с момента Сашиного отлета я переживала за него больше, чем во время полета на Марс. В конце концов, там люди уже бывали, а вот куда ребята попадут, когда запустят механизм перемещения, не знал никто.
  Марк утверждал, что каждый объект - начальная точка - уже настроен на конечную. Или, вернее, 'помнит', последние координаты. Надо только кнопку нажать, виртуальную. Звуковой сигнал, код символов. Часть информации мы расшифровали с марсианского диска, часть - раскодировав символы из таблиц, найденных в пирамидах. Знак тут, иероглиф там. Мне иногда казалось, что лучше было бы, чтобы материала у нас было поменьше - смысл иметь огромную библиотеку, если знаешь не все буквы?
  Огромный вклад в разгадку внесли иркутские коллеги. С Шамраем и его исследовательской группой, созданной и финансируемой усилиями все того же Нетесина, мы не только тесно сотрудничали, но и дружили. Они сосредоточились на этнографической и психофизической части. Нашли молодого парня, потомственного шамана. Он, единственный из всех, согласился сотрудничать с гипнотерапевтами, рассказать о преданиях и древних знаниях, передающихся по из поколение в поколение. Именно ему мы обязаны ключом, разгадкой к 'коду пирамид'. Разгадкой, послужившей первым звеном в длинной цепи, последней снежинкой, спустившей лавину. Ему самому это стоило очень дорого. Он сменил имя, теперь его зовут Сагаадай Бадмагуров, он живет далеко от родных мест, от него отказалась его семья. Его убьют, если найдут. Невысокий худощавый парень, смуглый, черноволосый. Глаза черные-черные и смотрит... как будто издалека. Он говорил гортанно и певуче, на бурятском. В наушниках звучал бесстрастный голос синхронного переводчика.
  - Почему вы согласились передать там так тщательно охраняемые шаманами знания?
  - Я не мог больше молчать.
  Этой короткой фразой он закончил разговор и замолчал. Попрощались (в быту он прекрасно говорит по-русски), Адай ушел. Бледная Леля Володарт вытерла мокрое лицо, медленно пила воду.
  - Как ты думаешь, что он имел в виду?
  - Давайте кофе выпьем? - вместо ответа предложила профессор. Мы перешли в комнату отдыха, сделали чай, сварили кофе. После паузы она сама начала рассказывать, с предисловия.
  - Все присутствующие слышали выражение 'генетическая память'? - мы кивнули. - Самый простой пример такой памяти - необъяснимое умение младенцев плавать. Сегодня известно, что во время беременности плод в утробе матери около 60% времени видит сны. С точки зрения С.П.Расторгуева, автора книги 'Информационная война', это проявляется именно генетическая память, а мозг ее просматривает и обучается. 'На изначальную пустоту, которую суждено заполнить эмбриону в материнском чреве, подается генетическая программа, содержащая уже прожитые предками жизни'. Человеческий зародыш в утробе матери, в процессе созревания проходя весь цикл эволюционного развития - от одноклеточного организма до младенца, вкратце вспоминает всю свою историю, как историю развития живого существа. В результате новорожденный ребенок хранит в себе генетическую память, записанную всеми его историческими предками. Та же способность плавать через месяц теряется. То есть дети рождаются с полным арсеналом знаний, бережно сохраненных веками эволюции в генетической памяти. И до двух лет у ребенка сохраняется звуковая, зрительная, осязательная генетическая память. К сожалению (или к счастью), по мере роста и обучения, доступ к генетической памяти уменьшается. А теперь представьте себе мальчишку - ему ведь двадцать два года всего - у которого в голове ворочается Древнее. Он только говорить начал, заметили, отвели к шаманке. У нее и жил, в школу не хотели пускать. Тяжелая история.
  - Он учиться хочет, жить нормальной жизнью, - Мила Серебро. - У него только девятилетка. Среднюю школу закончить, в институт поступить.
  - Я приму его в отдел Лиджиева, с учебой помогу, - решила я. - Вы представляете себе - объединить то, что он видит, с документальными источниками?! Насколько быстрей пойдет работа? Леля, я хочу тоже гипноз.
  - Зачем? - в унисон удивились мои собеседницы.
  - Тогда, в древнем тоннеле, мне снился сон, я слышала речь. Что, если удастся воспроизвести? Начать расшифровывать? Ведь и часть того, что под гипнозом воспроизводит Адай - на древнем языке.
  Какие перспективы, какие открытия манили!
  - Надеюсь, древние мгновенно перемещались только по нашей планете, а на Луну и Марс все-таки летали, - шептала я, ворочаясь бессонной ночью, проводив мужа. - А то 'сим-сим, откройся' - и они в лунной пирамиде.
  Однако нашим повезло. Было ли это очередным гениальным предвидением Нетесина, или просто угадал - в это мне верилось больше - но с Байкала группа переместилась именно туда, куда он предсказывал - в Антарктиду.
  Очень давно на западной стороне озера Восток была обнаружена сильная магнитная аномалия. Этот научный факт никто не оспаривал, но природа аномалии не была определена. Нетесин утверждал, что там лежит массивный металлический объект, конкретно - огромный корабль древних. Может быть, разбившийся, может быть брошенный тысячелетия назад, когда над озером еще не было льда. Может быть, действующий и просто припаркованный.
  Площадь Антарктиды около четырнадцати миллионов квадратных километров. Почти весь континент покрыт льдом, местами его толщина достигает пяти километров. А что находится под ним, известно лишь про ничтожную часть поверхности. Например, озеро Ванда. Это соленое озеро, круглый год оно покрыто льдом. Но что поразительно: термометр, опущенный в воду на глубину шестидесяти метров, показывает двадцать пять градусов тепла. Что там? Еще один подземный город?
  Исследователи, тем временем, опустили оборудование, спустились по абсолютно гладкой отвесной поверхности. Опять обсидиан? Как они наверх забираться будут, кстати? А, веревки же закреплены, по ним поднимутся.
  - Счас покурим, фомки возьмем, и ломать, - услышала я Котова. Мужики уселись вдоль стены, достали термосы, протеиновые коктейли.
  - Перерыв в трансляции, - Сашка подмигнул в камеру. - Не расходитесь, после короткой рекламы продолжим.
  
  - Ключ на старт.
  Космические летательные аппараты летают по совершенно другой технологии, принцип их работы отличен от старых ракет-носителей, а стартуют все по той же команде.
  На большом экране мы наблюдали действия экипажа за пультом управления, и одновременно картинку поверхности - снимали с ПЛА ребята из отряда.
  - Стартовые ворота открыть.
  Было видно, как под действием механизма чудовищной силы ломается километровый вековой лед, словно неземной цветок раскрывается пусковая шахта.
  - Старт!
  Огромный летательный аппарат плавно поднимается над поверхностью, оплавляется лед по краям люка.
  - Давай, Батя, невысоко, - это командующий Военно-космическими силами, Владислав Келлер. - Как слушается?
  - Как твой джип на хайвее, - я вижу лицо Игоря Серебро, рядом мой Саша, Артем Русанов. - Набираю высоту, парни, посторонитесь.
  Секунды какие-то, и диск исчезает, как будто растворившись в небесах.
  - Центр, наблюдаю странные завихрения на месте старта, - это Денис Абашев, ПЛА он пилотирует. - Вращающийся серый туман.
  - Пары водяные? - уточнил ЦУП.
  - Ветер сильный, их бы сносило, - резонно возразил второй пилот, Данил Иевлев. - А он неподвижно на одном месте крутится.
  - Оставайтесь на месте, - вдруг отрывисто бросил Марк Нетесин. - Наземной группе удалиться на безопасное расстояние.
  - Предлагаю выпустить метеорологический зонд, - не торопясь спасаться, решил Аким. - Посмотрим, что за хреновина.
  Шар ветром мгновенно отнесло к шахте, приборы передавали данные - температура, атмосферное давление, влажность, скорость ветра. Включился хронометр, фиксировать записи по времени. Вихрь как-то очень быстро втянул в себя зонд, кабель лебедки натянулся, как струна, зазвенел.
  - Оторвет, еще вытравите, - распорядился Аким.
  - Вы что там на зонд понавешали? - возмущенный голос оператора ЦУП. - У вас хронометр 12 апреля 1961 года показывает!
  - Проверяли, все исправно было, - удивился Котов. - Сейчас резервный выпустим. Начали сматывать канат, вытягивать шар.
  - Тяжело идет, - зонд действительно двигался очень медленною - Как зацепился.
  Группа выпустила два резервных зонда, эксперимент был повторен несколько раз с тем же результатом. В этом месте пространства было не наше время.
  
  
  
   Глава 30.
  
  
  
  Сентябрь. Тополя, как и положено мужчинам, благородно лысеют, березы расплели поседевшие косы. Я по-прежнему больше люблю весну, март и начало мая, а вот Андрюшка, когда мы с мальчишками шли из школы, мне возразил.
  - Мам, сейчас красивее!
  - Унылая пора! Очей очарованье!
  Приятна мне твоя прощальная краса -
  Люблю я пышное природы увяданье,
  В багрец и в золото одетые леса,
  - процитировала я.
  - Мама, что такое 'багрец'? - задрал голову Игореня.
  - Это цвет. Багряный, красный. Видишь, как у клена и рябины, - улыбнулась.
  - Мам, а почему тогда 'звездец' нехорошее слово, в 'багрец' хорошее? - удивился Дрюнька. - Раз багрец - багряный, значит звездец - звездный.
  - Эээ, - не нашлась я с ответом. - Смотрите, нас дедушка встречает!
  Обычно детей забирают папа и Вера Васильевна, но сегодня у них был Осенний праздник - читали стихи, была выставка поделок (мы с Сашей заняли почетное второе место) и я освободила два часа. Еще когда у нас появился Клим, я дала себе слово, что буду ходить на все утренники, на все классные мероприятия.
  В четвертый раз в этом году ездили к нему в училище, на торжественное построение перед началом учебного года, тридцать первого августа. По традиции, в этот день вручают грамоты за успехи за прошедший год. Мы с Сашей как-то уже привыкли к тому, что Клима называют в числе лучших, но такого не ожидали точно. В этот раз на торжестве присутствовал главком ВКС. Келлер все многообещающе подмигивал нам из стоячего президиума. И тут...
  - ... сразу после взлета, на высоте двести метров в двигатель учебного самолета влетела птица, что привело к повреждению силовой установки. Летчик-курсант третьего курса Клим Колодей в условиях ограниченного времени оценил обстановку и мгновенно принял решение посадить самолет на неподготовленную открытую площадку без выпущенных шасси. Доложив руководителю полета о принятом решении, курсант Колодей успешно выполнил аварийную посадку, в результате которой увел самолет от населенного пункта и сохранил дорогостоящую авиационную технику. Благодаря профессиональным действиям летчика, самолет получил незначительные повреждения и после проведения технического обслуживания используется по назначению. Указом президента Российской Федерации курсант Колодей Клим Александрович награжден Орденом Мужества.
  Клим выходит из строя и главнокомандующий Воздушно-космическими силами вручает ему орден. Сквозь потоком льющиеся слезы смотрю, как Влад жмет ему руку, что-то говорит с улыбкой. Клим отдает честь, четко и громко звучит: 'Служу России!' Я никак не могу унять слезы, и Саша, внешне спокойный, крепко сжимает мою руку.
  Потом мы сидели втроем в номере гостиницы, и я удивлялась и возмущалась даже - как же так получилось, что мы ничего не знали?
  - И ничего не сказал! - обняла, погладила героя по плечу. - Или ты знал? - повернулась к мужу.
  - Не знал. Никто ничего не сказал, конспираторы!
  - Ну мам... Пап! Что говорить-то? Обычное дело... - отнекивался сын.
  Отцу потом рассказал, все же. Как коллеге. Я Сашку запытала и, пока он пересказывал, запоздало боялась.
  - Во время полёта почувствовал удар и увидел, что в двигатель самолёта попала птица. Обороты и скорость начали падать. Говорит, быстро пришёл в себя, не допустил паники, 'как лётчик-инструктор готовил'. Хотел зайти с обратным стартом, развернуться и сесть. Но, оценив ситуацию, понял, что не сможет. Пришлось искать площадку для приземления. Сел на кукурузном поле прямо под линией электропередач, а потом еще метров триста прокатился без шасси по кукурузе, - со сдержанной гордостью говорил Сашка. - Стекло фонаря кабины птичка разбила, разгерметизация, отказ двигателя. Сообщил о ситуации на борту руководителю полетов, дали команду катапультироваться, но он принял решение сажать самолет.
  Я опять плакала. - Саня Григорьев, командир училища, сказал - после разбора полетов командование части согласилось - решение было единственно верным. Если бы Клим катапультировался, неуправляемая машина могла упасть на хутор Косинов или расположенную рядом газонаполнительную станцию. После посадки не выходил из кабины, пока не доложил руководителю полетов о том, что он на земле живой и невредимый. Действовал спокойно и хладнокровно.
  Помолчали.
  - Хвалит парня. Курсант сильный, настойчивый. Военная кость.
  Я всхлипнула.
  - Рожу себе дочку, - решила я вслух. - Надоело спортивки стирать! Будем с ней красивые, нарядные, никаких сноубордов, никаких разбитых коленок. Никаких полетов! Девочка она и есть девочка.
  - Как Рита Серебро, например, - поддакнул Сашка.
  
  Вообще, Рита пример неудачный. Но неудачный только в одном - она пилот, на пятый курс перешла.
  - Я хотела бы иметь такую дочь - добрую, умную, красивую, очень женственную, не смотря на профессию, - я прижалась к мужу. - Сколько времени?
  - Через пятнадцать минут выезжаем, я такси уже вызвал. Слушай, а давай не будем детей от тещи забирать? Завтра на полчаса пораньше к ним поедем с вещами, потом сразу в школу.
  - Да мы не поздно прилетим, - я сперва даже не поняла, что он в виду имеет. Хотя что тут не понятного?
  
  К процессу создания дочки мы подошли ответственно. Лепестками роз постель не устилали (не практично, я пробовала - пятна потом не отстирываются, особенно от бордовых), но букет мне муж подарил, в спальню поставили. И белье на мне новое, белое с розовеньким, и конфеты. Вот можно более девчоночий набор придумать? А, музыка тоже соответствующая. Мы посмотрели на результаты 'подготовки' и нас вдруг смех разобрал. Я так хохотала, что пропустила момент, когда муж начал ко мне приставать.
  - Я не знаю, кого мы родим - дочку или сына, но дите у нас будет веселое, - констатировал муж, когда мы отдышались.
  - Сашуль, я тебя люблю, - перевернулась, поцеловала в губы, он очень охотно ответил, намекая на продолжение. - И я тебя все время хочу, представляешь? Подростком думала, либидо лет в шестнадцать включается, а в сорок у него срок годности заканчивается, как у батареек. И что в сорок вообще даже подумать стыдно о сексе глубокой старушке. А сейчас я по сравнению с собой в шестнадцать - просто озабоченная.
  - Маруська, так твои шестнадцать в тридцать переехали. С поправкой, - Сашка изобразил глубокий мыслительный процесс подсчета. - Ты у меня в шестьдесят будешь зажигалка. Придется соответствовать, а то молодого заведешь.
  - Да ты что, - неподдельно возмутилась я. - Мне никто не нужен, - потерлась об него всем телом, желание прокатилось приливной волной, ударило в голову, отключая все мысли. - Сашка!..
  
  После школы пошли с мальчишками в детское кафе и на батуты. Возвращались пешком, ели мороженое.
  - Андрюха, пошли в войнушку! - мимо нас с водяным пистолетом промчался Илюша, одноклассник. В кустах орали и вопили, видимо, воюющие армии.
  - Пап, можно погулять?
  - Переоденьтесь, - Саша протянул ключи, сорвались с места, как ПЛА.
  Мы никуда не торопились, остановились у подъезда, Байкер с Белым понесли хвосты к соседским кошкам. Плюшка ревниво маячила на окне, в открытую форточку было слышно, как она возмущенно мяучит.
  - Не выпускают, - посочувствовала я.
  - Привет, - сказала за спиной Катя Русанова.
  - Привет, - поворачиваясь, ответила я. Увидела рядом с Катей дочь, удивилась вслух. - Лись, а вы вроде бы тридцатого собрались уехать?
  - Здрасьте, - Алиса опустила голову, прошмыгнула мимо.
  - Лина уехала, - подтвердила Катя. - А у Алисы... обстоятельства.
  - Заболела? - встревожилась я. Два дня только не виделись, что случилось-то?
  - Давайте к вам или к нам поднимемся, - предложила подруга. - Все равно рассказывать.
  Я что-то разволновалась, но сдержалась. Мы пошли к нам, я накрыла на стол к чаю, Катя позвонила Артему. Говорили я всяких пустяках, но беседа текла вяло, и гости явно были не в своей тарелке.
  - Катя, скажи, что случилось, - не выдержала я. - А то я чувствую себя непонятно в чем виноватой.
  Катерина вздохнула, Артем смотрел в скатерть.
  - Да в чем дело? - не выдержал Саша. - Скажите!
  Катя молча всхлипнула.
  - Алиска беременна, - уронил Артем.
  - Что-то с ребенком не в порядке? Или с ней? - я тоже готова была разрыдаться.
  - Все хорошо, - Катя взяла салфетку, вытерла глаза и нос, улыбнулась. - Мы только из консультации, сказали все хорошо.
  - Так что вы такие убитые-то? - Саша заметно расслабился, заулыбался. - Это же отметить надо! Или вы?.. - фраза повисла в воздухе.
  - Нет, нет, - заторопилась Катя. - Конечно, рожать будет, и речи нет. Но ведь два года учиться еще, не считая интернатуры. И Климу два.
  - А он знает? - мы с Сашкой переглянулись. Нам ничего не сказал!
  - Не знает, - Катя сердито махнула рукой. - Она сама только вчера тест сделала. Медик, - язвительно прокомментировала доктор медицинских наук. - Не предохраняться толком, ни беременность диагностировать у себя самой. Отличница.
  - Срок какой? - я дрожащей рукой налила себе водички.
  - Шесть недель.
  - Отпуск у курсанта, - хором сказали мы с мужем. Рассмеялись, стряхивая неловкость и беспокойство.
  - Отметить надо, - муж полез нет, не за шампанским, за телефоном - Игорю с Милой звонить. - Позовите Лиску-то, - велел родителям. - Свадьбу планировать будем!
  
  Пятого сентября утром дети с папой завтракали, а я поднялась наверх, уж не помню, зачем. Вдруг крик истошный.
  - Мама! Мама!
  Бежала по лестнице, тапки потеряла. Мысли в голове - обварились? Палец отрезали? Руку? Упали с табуретки? С балкона? С крыши?
  - Что?!
  - Клима по телевизору показывают!
  Все трое сидели в гостиной перед включенным телевизором. На экране молодая девушка брала интервью у Клима. Потом показали общим планом кукурузное поле, газозаправочную станцию, очевидцы рассказывали, как видели самолет, 'почти по крышам чиркнул', как бежали на поле. Одна бабулька беззубая уж очень радовалась, что 'живой мальчишечка, слава Богу, а то бы как в песне'.
  - В какой песне? - не поняла корреспондентка.
  - И надо бы прыгать - не вышел полет,
  Hо рухнет на город пустой самолет -
   Пройдет, не оставив живого следа, - дребезжащим голосом пропела бабка, спохватилась. - Ой, что это я, дура старая! Дай Бог здоровья парню!
  
  Интервью быстренько свернули, девушка протараторила что-то мажорное. Я рыдала на диване, размазывая свежую тушь по чистой Сашкиной футболке, мальчишки прыгали и радостно вопили. Кое-как успокоилась, привела себя в порядок, разошлись в школу, на работу. Сюжет тоже разошелся по каналам - сначала по 'Звезде' показали, потом по 'России', далее везде, как говорится. Звонили знакомые, поздравляли, в центре на каждом шагу 'Мария Всеволодовна, поздравляю, сын какой у вас!' Директор школы позвонил, Нелли Тагировна - классный руководитель Клима. С Андаманских островов не звонили только. Я уже подустала улыбаться и благодарить, и на очередной звонок ответила на полградуса менее тепло, тем более номер не определился.
  - Алло.
  - Всевлодна, здорово.
  Так меня зовет только один человек.
  - Здравствуй, Максим.
  - Видал тут вашего по ящику. Герой. Ты молодец, Марь Всевлодна, и мужик твой. Нормальный мужик.
  - Максим он наш, правда. Но и твой тоже.
  - Да моей заслуги - сделал только. Я че звоню-то, Всевлодна. Скинь мне телефон его, у него же номер новый? А еще лучше - дай ему мой, может, сам позвонит. И это... прости. Я тогда перебрал, злой был.
  - Да я забыла уже. А Клим позвонит, обязательно. Он искал тебя, адрес узнать, приехать.
  - Ладно, - в трубке закашлялись. - Бывай.
  Клим позвонил, разумеется. Пообщались, обрадовал Максима, что дедом будет. Договорились, что Макс приедет к нему в Краснодар. А в конце сентября незнакомый мужской голос позвонил мне с номера Шлепенкова и коротко сказал.
  - Максим умер. Вчера похоронили. Сказал, чтобы вам позвонил только после похорон. А то они сорвутся и хоронить прилетят. Ну, вы, то есть.
  - Как умер?! Отчего?
  - Рак у него был. Месяц назад еще помереть должен был, а как сына по телеку увидел - прям ожил. Гордился, карточку с интернета распечатал, все на тумбочке держал. Вы мне адрес пришлите, он сыну письмо оставил, переслать просил.
  Я продиктовала адрес Клима, положила трубку, и сидела несколько минут, ошеломленная и тронутая этой смертью.
  В письме Климу было только два слова.
  Прости, сынок.
  
  Свадьбу сыграли в новогодние каникулы - Клим приехал в пятнадцатидневный отпуск. Именно в пятнадцатидневный, а не в двухнедельный, немного обиженно уточнила Лиска. Каждый день считают, да еще Алиса стала обидчивой и плаксивой. Вернее, у нее настроение меняется стремительно. Правда, надо отдать ей должное - старается сдерживаться, а если не получается - искренне извиняется. Пару раз мы с ней поплакали вместе, прислонившись пузиками. Кто же ее поймет лучше меня в данный момент? У Клима, когда приехал, вид был одновременно радостный и виноватый. Так интересно за ними наблюдать. Он то смотрит на нее с восхищением, то, стоит ей ойкнуть и поморщиться, с испугом. Она такая гордая будущая мамочка, и собой гордится, и Климом. И немного его ревнует, и скучает. Я беспокоюсь за них, чуть-чуть, все-таки брак у них получается дистанционный, да еще ребенок.
  - Родят, нам оставят, будем воспитывать лет до пяти, - это мы так с Катей рассуждали. - Отдадим подрощенного, как в объявлениях про щенков пишут.
  - Да, мы вырастим, они с первым и не почувствуют, что значит родителями быть. Вот уж второго родят - тогда...
  Эти разговоры время от времени повторялись, и мы себя убедили, что это не вариант развития событий, а свершившаяся реальность. Но я опять перескочила - я же про свадьбу начала.
  От пафосных ресторанов молодые отказались категорически. О, я их понимала. В свое время я точно также бы сделала, если бы мне разрешили. Поэтому мы с Сашей спорить не стали, и Катю с Артемом, кстати, убеждать не пришлось. Они тоже любят делать как хочется, а не как принято. В церкви на венчании невеста была в молочно-белом красивом платье, удачно подчеркивающем грудь и бедра. Животик очень аккуратно топорщил ткань, на темных волосах кружевная вуаль - просто ослепительная красавица. Жених в парадном кителе, но без награды. Спросила, почему не приколол, коротко ответил: 'Не на парад, мам'. Отец промолчал, но поняла, что одобряет. Кстати, почти все мужчины были в форме, гражданских на свадьбе с десяток едва набрался. Дамы и девицы нарядные, просто 'хруст французской булки', как Мила выразилась. Все торжественно и радостно, короче, прослезились. Из храма поехали на базу отдыха, переоделись, и понеслось - шашлыки, уха, казан плова, снегоходы, санки, лыжи, снегокаты, пейнтбол, сноуборд, хоккей. Жених катал невесту на финских санях, их еще кикслед называют. Я предпочла ходить пешком и один разочек съехала с горки на санках (Сашка, к счастью, не видел). Как вы поняли, и новый год там встречали. Клим с Алисой с нами были до второго, потом мы уехали, а они остались на медовый месяц длиной в неделю.
  
  Что еще рассказать? Про то, что я до последнего УЗИ просила не говорить, кто у меня будет - мальчик или девочка? Есть ли у меня теперь дочка? Или внучка?
  Пятнадцатого апреля часов в девять мне позвонила Катя.
  - Ты как? Проснулась?
  - Вроде как, - я от души зевнула, попыталась сесть. Или хоть лечь повыше. Саша с мальчишками утром сами собираются, завтракают - я лежу, сквозь дремоту слышу шаги, голоса, звон посуды. Уходят, я еще лежу, приходят коты, залезают на меня - как будто я мало пузом придавленная. Потом приходит Норд, нюхает, начинает шкрябать пол. У меня чувство, что они меня выгоняют. Какие-то у них свои планы, я им мешаю. - А ты что звонишь? Ты не на работе разве?
  - Я в роддоме, Маш. Лиску рожать привезли.
  - Как?! Когда?! - меня каким-то чудом приподняло над кроватью и всунуло в тапочки. - Родила?!
  - С пяти утра тут. Кряхтит еще.
  - Я сейчас приеду, - распихала котов, пошла в душ. - Без меня не начинайте!
  
  Первого июня сцена повторилась, но наоборот. В пять часов утра у меня отошли воды, полшестого я уже была в роддоме, а в девять...
  - Как дела, бабуля? Я специально сменами поменялась - ни разу у бабушек роды не принимала, - залетела в родовую Злата. - Что это вы привычки меняете? Не ночь, не зима. Не новый год. И мужа нет!
  - Муж летит, - я выдохнула, готовясь к очередной схватке. - Думали, успеет, а я не дождалась. Ааааааа!
  - Уа-уа-уа! - пунктиром заплакал мой ребенок.
  - Злата, кто? Девочка?
  - Нет, тут без изменений. Опять парень, и опять килограмма на четыре. Ты что плачешь, не рада?
  - Я дочку хотела, - всхлипнула я. - И внучку. А не внучки, не дочкиииии!
  - Так этого не возьмешь, что ли? - крикнула от стола акушерка.
  - Возьму, - я торопливо вытерла слезы. - Дайте!
  Мне на руки положили наше сокровище. Прижала к себе покрепче, поцеловала. Глаза зажмурил, плачет.
  - Сыночек мой любимый, что ты, обиделся? Я тебя люблю, что ты. Я рада, что ты у меня родился, солнышко мое родное...
  - Маш, муж звонит, - Злата протянула мне забытый в предродовой телефон.
  - Привет, - я перекатила ребенка попрочнее на себя. - У нас Олег, а не Ольга.
  - Привет, - я, как наяву, видела Сашкину улыбку. - Спасибо, родная. Как себя чувствуешь? Как маленький?
  - Все хорошо, - поцеловала детку. - Вот признайся, ты сына хотел, да? Ты знал, что у нас опять мальчик будет?
  - Маруська, я тебя люблю. Хочешь, мы через годик еще раз попробуем?
  
  На выпуск к Климу мы приехали всей семьей, включая сватов. Планировали накануне, но случилась нелетная погода - ливень, ветер ураганный, град, МЧС объявил оранжевый уровень, все вылеты отменили. В общем, должны были прилететь в одиннадцать утра четверга, а прилетели в два часа ночи в пятницу. Пока до гостиницы доехали, разместились, начало четвертого. Маленькие капризничают, кое-как уложили, сами замертво упали. Вскочили в восемь - собраться, позавтракать.
  - Колее, колее! - подпрыгивал у меня на коленках Данька.
  Богдан, Данька, очень скучает по отцу, хорошо его знает, как не удивительно. Клим весь год прилетал к семье на выходные раз в две, три недели. Я не знаю, как он договаривался с командирами и на какую сумму обогатилась авиакомпания. Деньгами ему отец помогал, конечно, и дед с бабушкой подкидывали. Клим с Алисой оставались в Москве, хозяйничали, как большие. У нас с Олегом, соответственно, случались выходные и мы уезжали в городок, к папе. Ближе к апрелю собирался семейный совет - решать, что вообще делать-то? Брать академический Лиське? Если нет - кто будет сидеть с маленьким, пока она в университете, дома к занятиям готовится?
  - Родишь, учиться останешься, а малого мы заберем, мать в декрет уйдет. Я у Люды узнавал, можно, - выдвинул предложение Артем.
  - Пап, а кормить?
  - Из банки можно.
  - Нет, я сама кормить хочу. И чтобы он со мной был, а не с вами.
  Катя поерзала на стуле с выражением на лице 'раньше думать надо было!', но промолчала.
  - Я уйду в декрет и к вам приеду, - объявила я. - Потом Катя на две недели отпуск возьмет, пока я рожаю, а потом у вас каникулы.
  - Маш, тяжело ведь будет, - возразила подруга.
  - Да ведь не первый раз. Правда, я чуть помоложе была... Ну да ладно, справимся как-нибудь вдвоем, да, Лиска?
  Справились. Хоть, бывало, и ссорились, и дулись друг на друга иногда. Но зато теперь у меня есть дочь - умная, красивая, решительная, с сильным характером. Такая, о какой я мечтала, только сразу взрослая. По характеру мы разные, но у нас есть общее. Это Клим и Данька. Она сумасшедшая мать, в хорошем смысле слова. И ночью к ребенку вставала, и готовила ему - супчики, пюре. Совета спрашивала, конечно, но решала и делала сама. Как-то училась строить отношения с нами, с мужем. В июле Артем с Сашей отвезли Алису с двухмесячным Даней в Краснодар, они жили там месяц. Клим все это время ходил в увольнительные и почти каждый день сбегал в самоволки - предоплату внесли отцы, проставились комсоставу училища элитным алкоголем. Конечно, тут должны были звезды сойтись - комсостав однокашники, курсант отличник.
  
  Перед построением так и не встретились с Климом - не успели. На плацу уже его увидели. Данька орал 'Папа!' так громко, что перекрикивал толпу. В конце пятого курса Клим не один женатый был, а вот Отец - один.
  - Теперь погоняло на всю жизнь, - констатировал тесть. - Ладно, еще приличное.
  После прохождения выпуска Клим подошел к нам, подхватил на одну руку сына, на другую по очереди братьев. Поцеловал жену, потом меня, тещу. Отцам пожал руки.
  - Поехали домой, - подбрасывая счастливого Даньку, предложил сын. - Очень соскучился!
  Я помнила, что нам с Алисой никак нельзя делить Клима. Мне нельзя. Но очень хотелось! Я его долго не видела, мне поговорить хотелось. До слез хотелось просто с ним посидеть, вдвоем. Как мы делали, когда Саша был на Марсе. Сдержалась, не стала играть 'натуральную свекровь'. Из аэропорта поехали к Серебро на дачу - куда же такой толпой еще ехать. Хозяева, спасибо им большое, встретили нас накрытым столом, баней и расстеленными постелями. Быстро накормили и вымыли детей, уложили. Молодые родители забрали Даньку к себе, хоть я и предлагала их с Олешеком положить. Посидели недолго, устали все, двое суток каких-то суматошных. Сашка уснул, а мне не спалось. Оделась, вышла в беседку. Коты сбрелись, уселись - кто на перила, кто вокруг меня, пара котят заползли на коленки.
  - Что-то их еще больше стало. Я уже не всех в лицо знаю, - по ступенькам поднялся Клим, сел рядом со мной за стол. - Ты что не спишь, мам?
  - Устала, сына, - я украдкой вытерла глаза. - Не спится.
  - Я тебе все никак 'спасибо' не скажу. Ты нам так помогла, без тебя бы мы не справились. Лиска тобой восхищается.
  - Да что ты, Климушка...
  - Спасибо, мам, - обнял меня, поцеловал в волосы. - И за меня - спасибо...
  Я не могла говорить, только плакала беззвучно, прижимая его, как маленького. Постаралась взять себя в руки, вытерла лицо.
  - Давай какао сварим? Я у Милы на летней кухне видела.
  Мы перешли на летнюю кухню, пили какао, молчали.
  - Клим, куда служить? - вспомнила я.
  - На макушку глобуса, мам. За полярный круг.
  Я только головой покачала.
  - А Данька? Маленький же!
  - Все поедем, мам. Вместе легче.
  Не стала возражать, спорить. Им виднее. Они семья.
  - Пойдем спать?
  - Иди, сына, - погладила его по широкой спине. - Я тоже пойду.
  
  Сердце мерзло, желая любви и тепла,
  Ведь карьера не греет, не светит.
  Как же долго я в холоде этом жила,
  И ждала... Только кто же заметит?
  
  Он потом появился, и лёд растопил
  И любовь расцвела, наступая,
  И любви той дано столько ласковых сил,
  Что она всех вокруг согревает!
  
  Клим согрелся у пламени этой любви,
  И расцвёл, отдавая стократно,
  Это правило - счастьем делись, и живи,
  И оно возвратится обратно.
  
  Возвратится теплом, возвратится - с отцом,
  Возвратится с друзьями наградой...
  Надо просто любить, человечными быть,
  Поддержать тех, кто падает, надо.
  
  И уже первый внук в мир стучится, спеша,
  И родится, крича, торжествуя!
  Потому что теплом согревает душа
  И любовью наш мир. Аллилуйя!
  
   (стихи Татьяны Резниковой)
  
  Дописала, поставила точку. Еще одна тетрадь дневника подошла к концу, но белеет чистая страница. Жизнь продолжается. Жизнь - продолжается!
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"