Панкеева Оксана Петровна : другие произведения.

Часть 4. Люди и призраки (3)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.68*65  Ваша оценка:

   Глава 11
  
   Все закончилось как-то резко и неожиданно. Крутизна склона в очередной раз изменилась, словно кто-то невидимый рывком наклонил доску-качели, и вместо горы под ногами оказалась почти ровная поверхность. От резкого толчка Кантор не удержался на ногах и плюхнулся плашмя прямо на лед. Вернее, в лужу, поскольку лед растаял так же стремительно, как и выровнялась поверхность земли. Его спаситель, тоже не сумев удержать равновесие, с размаху сел на пятую точку и с облегчением рассмеялся.
   - Вот и все. Пойдем, я тебя провожу. Мне тоже на выход, а то ведь действительно на работу опоздаю.
   - Что это было? - поинтересовался Кантор, пытаясь утереть с лица жидкую грязь. Безуспешно, так как руки были в грязи по самые локти.
   - То, что и требовалось, - беззаботно пояснил Доктор, огляделся, обо что бы вытереть руки и вытер их о собственные штаны. - Кто-то тебя держит. И кто-то очень крутой, судя по тому, как резко изменилась реальность. Так что, я тебе больше не нужен, и могу спокойно вернуться к своим пациентам, к моим родным коматозникам, психам и умирающим. А ты можешь ради практики сам нащупать направление и проводить меня на выход. Можешь даже сам подняться, но я бы тебе не советовал. Больно будет.
   Кантор, чуть не свернув себе шею, с грехом пополам утерся плечом и кивнул.
   - Пойдем. Только я, наверное, все-таки поднимусь. Интересно, чем же все кончилось.
   - Как хочешь, - пожал плечами мальчишка. - Ну, куда?
   - Туда, - уверенно махнул рукой Кантор.
   - Верно, - коротко кивнул Доктор. - Пошли.
   Некоторое время они молча шагали бок о бок по раскисшему талому льду пополам с грязью. Потом Кантору надоела тишина, которую оживляло только противное хлюпанье и чавканье под ногами. От этого мерного чавканья в тишине ему опять начало казаться, что он сходит с ума. Хотя, если подумать, в Лабиринте это невозможно. Вернее, в Лабиринте невозможно было быть нормальным. Или, еще вернее, чувствовать ту неясную черту, что разделяет рассудок и безумие. Как бы то ни было, молчать было тягостно, и Кантор спросил первое, что пришло в голову:
   - Доктор, а как ты видишь меня сейчас? Или я все время кажусь тебе ребенком?
   - Нет, - охотно ответил тот. - Ты каждый раз другой. То старше, то моложе, то с татуировкой, то без. Даже лицо меняется, не говоря уж о прическе и одежде. К примеру, сейчас ты налысо пострижен и на тебе крутые байкерские покрышки. А в пустыне ты был совсем голый, но очень лохматый. А что?
   - Да ничего, просто интересно. А что такое "байкерские покрышки"?
   - Это такой специальный костюм... Вряд ли я могу тебе доступно объяснить.
   - Да ладно, неважно. Это я так, чтобы не молчать.
   - Нервничаешь? - удивленно приподнял брови Доктор.
   - Не то, чтобы...
   - А что?
   - Мне кажется, что я с ума схожу, - честно признался Кантор, поскольку молчать не было сил, а врать в Лабиринте он не мог.
   - Это тебе только кажется, - утешил его Доктор. - Ты, наверное, просто никогда не бывал в Лабиринте подолгу. За исключением того случая, когда ты завис здесь пять лет назад. Ты не привык к этим сдвигам реальности, вот тебе и кажется, будто ты сходишь с ума. А на самом деле у тебя на удивление прочная психика. Гибкая, и потому прочная. Улавливаешь?
   Да уж, гибче некуда, подумал Кантор, снова вспомнив задушевную беседу с толстяком Тедди. И усмехнулся в ответ.
   - Откуда ты знаешь?
   - Сделал вывод из общения с тобой, - охотно пояснил мальчишка. - У тебя есть очень интересная особенность - отсутствие четкой границы между нормальным и ненормальным, а также страха перед чуждым и необычным. Ты охотно приемлешь то, что выходит за рамки обычного миропорядка, оно тебя не пугает, а даже напротив, кажется интересным и привлекательным. Так что, приятель, чтобы свести тебя с ума, надо изрядно потрудиться.
   - Однажды у меня это получилось, - помрачнел Кантор.
   - Так ведь ты сам захотел, - пожал плечами Доктор, - потому и получилось. Видно, реальность достала тебя так, что ты по собственной воле от нее ушел и застрял в Лабиринте, не желая отсюда выходить.
   - Откуда ты знаешь?
   - Давай лучше о другом, - ушел от ответа Доктор, и Кантор понял, что опять спросил лишнее.
   - А о чем?
   - Например, анекдот расскажи. Только не политический, а то непонятно будет.
   - Ладно, - Кантор пожал плечами и послушно принялся рассказывать первое, что пришло в голову. - Одна дама, путешествуя по Галланту, решила остановиться на ночь в провинциальной гостинице. А там не оказалось свободных номеров. Время было позднее, погода паскудная, и дама стала настаивать, чтобы ей нашли хоть какое-то помещение, обещая хорошо заплатить. Хозяин помялся, потом говорит : "Есть у нас один номер, но он не совсем свободен и вряд ли вы захотите там ночевать..." Однако дама все же продолжала настаивать, и согласилась на то, что ей предложили. Наутро она спустилась веселая и счастливая, долго благодарила хозяина и расплатилась с неслыханной щедростью. Потрясенный хозяин не выдержал и поинтересовался: "Простите, мадам, но вас ничего не смутило в этом номере?" "Да ничего, - беззаботно ответила дама, - Я провела прекрасную ночь". "Но мадам! - в ужасе вскричал хозяин. - Разве вы не заметили, что в том номере лежал мертвый мистралийский кабальеро?" "Правда? - искренне изумилась дама. - А я подумала, что это живой лондрийский джентльмен..."
   Доктор засмеялся и заметил:
   - Я давно обратил внимание, что анекдоты разных миров очень похожи. Что-то у тебя настроение испортилось, как я вижу. Не надо было рассказывать о мертвых мистралийцах, если тебе это неприятно.
   - Да я об этом и не подумал... - неохотно отозвался Кантор. - Просто ты попросил политических не рассказывать... и я вспомнил одного знакомого. Он, наоборот, вечно приставал к переселенцам с требованием рассказать политический анекдот, и чем непонятнее, тем ему было интереснее.
   - А смысл?
   - А ему нравилось самому догадываться, в чем состоит юмор. Он любил загадки, над которыми надо подумать. Необычный был человек. И погиб как-то... ненормально.
   - Потому ты и расстроился? Может, хочешь об этом поговорить?
   - Нет, - качнул головой Кантор. - Не хочу. Только сильней расстроюсь.
   - Ну и хорошо, что не хочешь. А то мы уже пришли.
   - Уже? Так быстро?
   - А что ты хотел? Странно, что тебя вообще не вынесло. Вот он выход, видишь?
   - Да вижу... - вздохнул Кантор. - Ну что, будем прощаться?
   - Само собой, - согласился Доктор.
   - Мы еще увидимся?
   - Не думаю... хотя, кто знает. У тебя редкостная способность попадать в неприятности, так что, может и встретимся. Но на всякий случай, прощай.
   - До свидания, - возразил Кантор, и они так же бок о бок стали подниматься по бесконечным ступеням. Через несколько шагов его спутник загадочно исчез, а еще через пару десятков ступенек исчезла и лестница. Осталось головокружение и темнота. Потом осталась только темнота, и Кантор с трудом сообразил, что у него просто закрыты глаза. Затем вернулись ощущения и звуки. В комнате галдели и говорили одновременно.
   - Нет уж, хватит! Никаких больниц, квартир и прочих небезопасных помещений! Ко мне домой, всех, прямо сейчас! Там уж точно никто до них не доберется! - это Элмар. Вполне жив, здоров, и крепко сердит. Хвала небу, с ним ничего не случилось...
   - Возможно, вы правы, но немного позже. Сначала ему все-таки надо в больницу, а потом, когда все раны обработают надлежащим образом, можно и к вам. - Это придворный маг. Да, Доктор не ошибся, его действительно держал кто-то очень крутой. Круче некуда. Элементалисты единственные маги, которые умеют лечить, но делают они это не хуже мистиков. Особенно те, кто специализируется на пятой стихии. И особенно господа такого уровня...
   - Уволю. Под трибунал отдам. Бездарные лопухи, раззявы, недотепы вислоухие. Вас усыпили, как лохов последних, а вы и не заметили. Вы у меня будете до конца жизни работать уборщиками пыточных камер. - Это господин Флавиус. Тихим бесцветным голосом отчитывает каких-то подчиненных, которые громко сопят и не решаются оправдываться. Двое, судя по сопению.
   - Нет, ну надо же было, чтобы все это случилось именно в моей гостиной! - это Жак истерически всхлипывает на кухне. И там же на кухне плачет Ольга, горько и безнадежно, тихонько подвывая и совершенно не обращая внимания на проблемы Жака, которому столь живописно разукрасили гостиную.
   - Не расстраивайся, ничего страшного, здесь все равно пора делать ремонт. Заодно и в спальне наведем порядок, и выбросим эту ужасную кровать... - это Тереза. Несгибаемая девушка, ничем ее не прошибешь. Ни налетами, ни побоищами, ни черными кляксами над камином.
   - Уважаемый мэтр совершенно прав, пациенту необходима помощь хирурга, - это незнакомый голос, наверное, какой-то врач. Стеллы нет в городе, значит, позвали просто ближайшего... Еще какие-то голоса, тоже незнакомые, переговариваются полушепотом, боясь перебить господина Флавиуса и не приведи небо, привлечь к себе его внимание...
   И ощущения. Жесткий пол под ребрами. Щекотный ворс ковра на щеке. Холодно. Кто-то - наверное, тот самый врач - ковыряется в ране. И не больно. Совершенно не больно. Впервые за последние шесть дней. Или семь, сбился со счета... О небо, какое это счастье - когда ничего нигде не болит! Пусть холодно, пусть кружится голова и нет сил даже пошевелиться, но наконец успокоилась проклятая спина, которая так его доставала. Теперь все будет хорошо. Теперь можно будет поспать. Спокойно расслабиться, закрыть глаза... нет, просто не открывать... Проклятье, да скажите же кто-нибудь Ольге, чтобы успокоилась, объясните, что с ним ничего не случилось... Как будто ей короля было мало...
   Открывать глаза и вообще лишний раз шевелиться Кантор не стал, чтобы не вызывать еще большей суматохи и не отвечать на вопросы, как он себя чувствует и тому подобное. Он просто расслабился и решил, что лучше всего будет действительно поспать. А то ведь обезболивающее заклинание - оно не вечное, может скоро закончиться, и тогда фиг поспишь...
   Уже засыпая, он услышал, как на кухне Тереза неожиданно вскрикнула:
   - Ой, я совершенно забыла! Жак, я сегодня видела мэтра Альберто, и он просил тебе передать, что та гипотеза, которую вы с ним обсуждали, при экспериментальной проверке оказалась ошибочной. Не знаю, что он имел в виду, но...
   - Спасибо, - с каким-то странным сарказмом в голосе отозвался Жак. - Он бы еще позже это передал...
   Кантор никогда не слышал, чтобы в одной простой фразе было столько яду.
  
   ***
  
   Появившись в своей комнате с бутылкой, Мафей с некоторым злорадством отметил, что кузен Кондратий в его отсутствие здорово понервничал. То ли боялся, что его тут увидят и дедушке настучат, то ли опасался какого-нибудь подвоха, то ли просто неловко было торчать в чужой комнате одному. Как бы то ни было, возвращению Мафея он искренне обрадовался.
   - Ну, наконец-то! А то я уж не знал, что делать, если вдруг войдет кто! Что ты так долго?
   - Не сразу нашел, - пояснил Мафей и вдруг вспомнил, что действо в гостиной Жака уже закончилось, и с минуты на минуту все начнут расползаться по своим делам. То есть, в любой момент может вернуться наставник и застать их за распитием краденого самогона. Поэтому он предложил, стараясь, чтобы это не выглядело слишком поспешным:
   - А давай пойдем куда-нибудь в другое место, где нам никто не будет мешать. А то тебя правда кто-то увидит и настучит деду, что ты здесь был.
   - И твоему наставнику, что ты со мной пил, - подхватил Кондратий, который так и не избавился окончательно от своей детской вредности. Мафей сделал вид, что не заметил, но тут же поспешил уесть кузена, небрежным жестом достав из воздуха две серебряные рюмки на тонких ножках, с недавних пор хранившиеся в дальнем ящичке нового стола. Честно говоря, проще было сделать два шага и выдвинуть ящик, но юный эльф не удержался от искушения лишний раз продемонстрировать вредному Кондратию свои магические умения.
   - Ух ты, здорово! - восхитился Кондратий с таким простодушным восторгом, что Мафей немедленно устыдился своего детского выпендрежа. - Ты так что угодно можешь достать?
   - Если прицельно, то только то, что мне принадлежит, и то, что я сам положил на место, - честно пояснил Мафей. - А если просто тянуть, что попало, то что попало и попадается. Вот мне, к примеру, чаще всего люди попадаются. Ольгу, например, я достал.
   - Это та переселенка, которая с драконом воевала? - вспомнил Кондратий. - А правда, что у них с Шелларом был бурный роман и...
   - Кондратий, не повторяй всякую чушь, - поморщился Мафей. - Особенно за теткой Лисаветой. Ничего у них не было. Ты что, приехал сплетни собирать?
   - Приехал я не за этим, просто к слову пришлось. Интересно же знать, сколько люди приврали. А куда пойдем?
   - Куда ты хочешь? Хочешь, к тебе пойдем? Я еще помню ориентиры маминой старой комнаты в вашем дворце...
   - Давай лучше куда-нибудь на природу, - попросил Кондратий. - Не люблю я в четырех стенах сидеть.
   - Хорошо, - согласился Мафей. Спустя несколько секунд растерянный Кондратий оглядывался по сторонам, пытаясь узнать местность.
   - Не узнаешь? - усмехнулся Мафей, усаживаясь на покосившуюся ограду. - Это задворки вашей загородной резиденции. Помнишь, как ты меня с этой самой ограды когда-то толкнул прямо в лужу?
   - Помнишь ведь, - покачал головой Кондратий и тоже присел, но не на ограду, а прямо в траву. - А я уже и забыл. Однако мне очень приятно, что ты снова мостишься на ту же ограду. Значит, не думаешь, что я опять буду толкаться.
   Мафею стало смешно.
   - Толкайся, сколько влезет, я больше не упаду. Я летать умею.
   - Летать? - потрясенно переспросил Кондратий. - Честно? Ты умеешь летать?
   Мафей коротко кивнул, хотя ему до смерти хотелось взлететь прямо тут же и развеять все сомнения. После возвращения из Лабиринта ему все время хотелось колдовать хоть что-нибудь, просто чтобы ощутить присутствие Силы и лишний раз убедиться, что она никуда не делась. А это начинало смахивать на манию, значит с этим желанием следовало бороться. Кондратий, видимо, хотел попросить его полетать, но тоже решил бороться с мелкими слабостями. Он неуверенно оглядел ограду и поинтересовался:
   - А тебе там удобно?
   - Удобно, - улыбнулся Мафей. - Хоулиан сказал, что эльфы природой приспособлены для жизни на деревьях, отсюда у нас стремление залезть на что-нибудь высокое и неустойчивое. На деревьях эльфы не живут с тех пор, как вышли из первобытного состояния, а инстинкт остался.
   Хоулиан - это кто? - уточнил Кондратий.
   - Один мой знакомый эльф.
   - У тебя есть знакомые эльфы? Откуда? Или твой батя нашелся?
   - Да нет, я с ним случайно познакомился... Совсем по другому поводу. Ты наливай, не стесняйся. Тебе удобнее. И объясни, наконец, что такого особенного сказал дядя Пафнутий, что ты примчался, сломя голову и наплевав на гнев дедушки? Не испугался же ты за свои уши, в самом деле.
   - Да нет, конечно... - Кондратий нахмурился, словно сосредоточенно что-то обдумывал, и замолк. То ли не знал, что сказать, то ли как начать. Мафей не стал его торопить. Сам пришел, сам пусть и говорит. Так в молчании они выпили, ограничившись кивком в качестве тоста, почти синхронно сжевали по конфете и закурили. Каждый свои. И только тогда дорогой родственничек, наконец, сформулировал свои мысли.
   - Собственно, с чего все началось... После того происшествия с твоим приятелем я сначала не мог понять... А впрочем нет, все началось гораздо раньше... Наверное, с того, что дети по сути своей бестолковые создания и всегда стремятся подражать взрослым, даже если взрослые говорят и делают полную фигню. Нам казалось, что так и надо, что это очень весело и занятно - доводить тебя до слез. Мы сами себе казались могучими храбрыми, потому что мы были сильнее и ты нас боялся. Знаешь, в животном мире есть такое понятие - "доминирующий самец". Вот мы такими "доминирующими" и были, и это нам нравилось. Потом дети, разумеется, вырастают, и понимают, что к чему, если они не полные придурки и сволочи, и если это животное желание доминировать не застилает им все остальное. Обычно, если человек нормальный, такого не случается, и рано или поздно приходит понимание и... раскаяние, если хочешь. Но скорее, просто осознание того, что ты был не прав. Так вот, что я был не прав, я начал чувствовать еще на свадьбе твоей матери. Помнишь, когда Элмар со мной доходчиво побеседовал о байстрюках и их обидчивости...
   - Помню, - усмехнулся Мафей. - Ты тогда, случайно, в штаны не наклал?
   - До этого не дошло, хвала солнцу, но перепугался я тогда крепко. А еще меня потряс неизвестный мне ранее факт, что великий герой Элмар, оказывается, тоже незаконнорожденный. До тех пор я думал, что все они вроде тебя, плаксы и трусишки. В общем, мое устоявшееся мировоззрение начало крепко шататься, и я даже задумался, а не прав ли был батя, когда гонял нас с Василием за наши художества, и не дураки ли мы на самом деле. Оно, знаешь, с перепугу люди иногда так резко умнеют...
   - Я сам тогда перепугался, - признался Мафей, вспомнив обстоятельства знакомства с братьями. - Представляешь, подводят меня к трем здоровенным дядькам и говорят, что это мои новые братья. А четвертый, чуть поменьше - кузен. Я тут же и с белым светом простился. В моем детском понимании братья и кузены должны непременно дергать за уши и раздавать подзатыльники, а подзатыльник от Элмара... можешь себе представить. А чем тогда все кончилось? Не ударил же он тебя, раз ты до сих пор жив.
   - А ты что, не помнишь?
   - Да я просто не знаю. Я так перепугался, что убежал к маме.
   - Вот уж, мамин сынок! Такой цирк пропустил! Ну, если тебе интересно, могу рассказать. Я помню. Незабываемое впечатление детства. Дальше было вообще весело. Тетка Лисавета увидела, к чему идет, и поспешила это дело пресечь. Подошла и напустилась на бедного Элмара, что, дескать, с детьми воевать все герои, что как варвара ни воспитывай, он варваром и останется, и еще что-то про его матушку, я по малолетству не вполне понял, а упомнить дословно не получилось. Герой аж позеленел, кубок золотой в кулаке смял в лепешку, стоит, рот раскрывает, не знает что сказать. Языком он не настолько силен, чтобы с теткой Лисаветой тягаться, а стукнуть нельзя - дама все же. И тут подходит твой новый кузен с этакой милой улыбочкой и что-то тетке на ушко шепчет. Я не расслышал, что именно, но тут уж тетка позеленела и рот раскрыла. А он кивает и улыбается, светски так, вежливо. Мне даже жутко стало. Потому я, наверно, и запомнил. Он улыбается, а глаза холодные, жестокие... Волкодавы так улыбаются.
   - Кондратий! - укоризненно перебил его воспоминания Мафей. - Разве собаки улыбаются?
   - Конечно, улыбаются! - убежденно заверил его кузен. - Я тебя как-нибудь свожу на псарню, покажу. И улыбаются, и плачут, как люди. Ты просто мало знаешь о собаках.
   - Ну хорошо, а потом? - напомнил Мафей, помня, что Кондратий с детства обожал собак и говорить о них мог бесконечно долго.
   - А потом тетка закрыла свой болтливый рот и извинилась перед Элмаром за каждое слово. Я был потрясен еще больше. Она же всегда славилась способностью говорить людям гадости, мило при этом улыбаясь. Просто так скандалить она тоже умеет, сам знаешь, но это любая торговка с базара умеет, а вот обгадить человека с улыбочкой, якобы сказав ему комплимент - это уже искусство, и тетку в этом никто не мог переплюнуть. А кузен твой смог. Так он и остался в моей памяти, как единственный человек, который парой слов заткнул пасть тетке Лисавете. И до сих пор мне не дает покоя, что же он ей такого сказал.
   - Это как раз проще простого, - пожал плечами Мафей. - Каким-нибудь скандалом пригрозил. У него на каждого ведро компромата имеется, а тетка, я уверен, только прикидывалась такой уж порядочной. Вся ее порядочность заключалась в том, что она была замужем и детей родила в законном браке. И все. Потому она и обижала маму, всячески подчеркивая ее единственный грех, чтобы выгоднее оттенить свою якобы порядочность.
   - А это ты откуда знаешь?
   - Это мне как-то Шеллар объяснил. Давно, я еще сопляком был. Я как-то спросил его, почему меня при дворе дедушки так обижали, и он мне это объяснил подробно и научно с точки зрения психологии. В том числе о доминирующих самцах. То бишь о вас с Василием.
   - Так ты все знал?
   - Знал.
   - Так чего сразу не сказал?
   - Хотел послушать, что ты скажешь. Только я так и не понял, какое это имеет отношение к твоему визиту и к дяде Пафнутию.
   - Тогда я буду дальше и по порядку, а то запутаюсь. Тебе вот все объяснили тихо и спокойно с точки зрения психологии. А мы узнали при таких обстоятельствах, что до сих пор вспоминать страшно и... стыдно. Дело было, когда наши старшие с похорон твоей матери вернулись. Дед, батя и тетка. Нас, детей, туда не взяли, и мы так толком не поняли, что там вышло у деда с Шелларом... Дед вроде как хотел тебя домой забрать, а ты не захотел... В общем, дед распсиховался, разобиделся, вещами швыряться начал, как это у него водится. Он у нас вообще такой, характером в прабабку Гортензию пошел. Его матушка, наша прабабка, была мистралийская принцесса, а они же припадочные... да ты сам знаешь, взять хотя бы этого твоего приятеля, мстителя непризнанного. Вот и дед такой психованный. В общем, начал он буянить, а тетку дернуло за язык посочувствовать. А что, говорит, от него можно было ожидать - это от тебя, в смысле. Байстрюк, говорит, неблагодарный. И тут вдруг батя взял и заговорил. Ты ж батю моего знаешь, он вечно молчит, как камень, слова из него не вытянешь, а тут вдруг заговорил. От одного этого можно было офигеть на месте, а как мы услышали, что именно он говорил, то офигели окончательно. "Неблагодарный, говоришь? А за что он тебе должен быть благодарен, стерва старая? За то, что отравляла жизнь ему и его матери? Ты же всю жизнь ее ненавидела, потому что завидовала черной завистью. Ты всегда всем завидовала, кому только можно. Мне, потому что я наследую посох, а ты нет. Моей жене, потому что она родила мне мальчишек, а у тебя одни девчонки, которые тоже ничего не наследуют. Отцу, потому что его уважают, а тебя нет. А уж сестре ты завидовала больше, чем остальным. Потому, что красивая, потому, что ее люди любили, потому, что за ней вечно парни увивались, а тебя стороной обходили. Потому, что три мистралийских принца чуть не передрались из-за нее, а тебя с грехом пополам выдали замуж за старого князя Галицкого. Вспомни, когда в Мистралии произошел переворот, ты ходила довольная, как обожравшаяся кошка. Тебе было наплевать, что у людей горе, ты радовалась, что сестра без жениха осталась. А когда она с эльфом попалась, ты вообще чуть от счастья не лопнула. Ты и раньше-то вечно старалась ее как-нибудь обгадить, чтобы самой себе лучше казаться, а тут уж развернулась во всю ширь. Поливала ее как могла, выставляла девкой гулящей, чтобы вся страна знала, какая ты добропорядочная мать и честная жена. А когда она вышла все-таки замуж и стала королевой Ортана, ты на дерьмо изошла от зависти. Представляю, как ты теперь счастлива. Радуйся. Или тебе для полного счастья не хватало заполучить под свою опеку ее ребенка, чтобы опять над ним издеваться? Только я бы на твоем месте молил солнце денно и нощно, чтобы этот малыш никогда с тобой не встречался и не знал, какая ты сволочь. Потому что из этого крохи медленно, но верно вырастает могущественный маг, и если он когда-нибудь надумает тебе отомстить, я тебе не завидую..." Редко батя говорит, это верно, но уж если скажет... Тетка опомнилась, визжать начала, дед молчит, в посох вцепился, а мы с Василием стоим, рты разинули, и медленно приходим к пониманию того, что мы лопухи. Мы ничего этого не знали, и даже не приходило нам в головы посмотреть с такой стороны. Да и батя, тоже, молчал столько лет... Тогда-то до нас все и дошло. Мы ведь уже взрослые были, соображали, откуда дети берутся. А когда стали старше, еще лучше поняли. Оно, знаешь, когда свои байстрюки по двору бегать начинают, очень пониманию способствует...
   - Это у тебя? - заинтересовался Мафей. - Или у Василия?
   - У меня, - вздохнул Кондратий. - Василий аккуратнее в таких делах, а меня как-то угораздило... обсчитался. Теперь у меня двое славных близнецов, и дед нипочем не позволяет мне их признавать. А вот они вырастут, соображать начнут, и какие-нибудь поганцы, вроде нас с Василием, станут их обижать...
   - А ты меня позови, - посоветовал Мафей. - Я им, как Элмар тебе, доходчиво объясню, что байстрюки ребята обидчивые и от огорчения могут огненным шаром запустить. Только я так и не понял, зачем ты мне все это рассказываешь? Сдались мне вы с вашей теткой, мстить вам. Делать мне больше нечего.
   - Это я знаю, - Кондратий снова вздохнул и разлил по рюмкам остатки самогона. - Дело совсем не в этом. Это все было как бы предисловие, чтобы тебе понятнее было, почему я все-таки явился. После того случая с пьяным мистралийцем, я не понял одну вещь. С чего вдруг он так обо мне думает? Понятно, ты рассказал, но почему ты рассказал обо мне именно так? Я как-то полагал, что если я вырос и поумнел, то и ты должен был. И спросил я об этом у бати. А он возьми да и объясни, с чего-то его опять поговорить пробило. Ты, говорит, за десять лет в самом деле вырос и поумнел. Но ведь эти десять лет вы практически не общались. Откуда же Мафею знать, какой ты теперь? Он тебя таким и помнит, каким знал. Врагом. И всю жизнь будет помнить, а она у него намного длиннее твоей. Ты состаришься, умрешь, и кости твои сгниют, а он будет помнить, что был у него когда-то в детстве кузен Кондратий, большая сволочь. Маленьких обижал, за уши дергал. Вот эта мысль меня и доконала. Как же так, говорю, бать, это что же получается, из-за того, что я в детстве чего-то недопонимал по глупости своей, меня теперь до конца дней будут за сволочь считать? А батя пожал плечами и как бы просто так, как бы без всякой связи с моим вопросом рассказал одну историю. Про Шеллара и кошку. Ты ее знаешь?
   - Знаю, - кивнул Мафей. - Шеллар мне про эту кошку рассказывал. А причем тут дядя Пафнутий?
   - А при том, что Шеллар, будучи маленьким и еще недостаточно образованным, не мог понять, отчего же кошка сдохла, и спросил у бати, почитая его за великого специалиста по кошкам. Так батя после того десять лет от него шарахался, как от чудовища какого. Пока они однажды поговорили откровенно, и Шеллар его убедил, что больше кошек не обижает, да и людей-то только по службе. То есть, понимаешь, этой историей батя мне как бы тонко намекнул, что я должен пойти и с тобой поговорить. Вот я и пришел.
   - Теперь понятно, - Мафей засмеялся и торжественно объявил: - Кондратий, я верю, что ты не сволочь. Ты доволен?
   - Смеешься? - огорчился поморский кузен. - А я ведь серьезно...
   - Да нет, я тоже серьезно. Просто ты такой смешной со своими проблемами... Спи спокойно, никто не придет таскать тебя за уши и никто не будет поминать тебя недобрым словом. Мне оно и раньше как-то все равно было... тьфу ты, какая у тебя речь заразительная... В общем, не сержусь я на тебя. Я ведь тоже вырос, хотя и не так сильно. Мы с Шелларом даже собирались к вам в гости приехать, помириться, когда он вернется.
   - Вот и приезжайте, - утешился Кондратий. - Давно пора. Заодно, может, Шеллар еще что-нибудь хорошего тетке скажет. Да и вообще ему не лишне было бы ко всем дворам показаться, а то уже начали болтать, что он и не он вовсе, что он на самом деле умер, а его то ли подменили, то ли оживили какой-то некромантией.
   - Опять теткина работа? - нахмурился Мафей.
   - Да нет, не теткина. Она, конечно, плещет об этом на каждом углу, но не она сама это придумала. Это откуда-то по каналам разведки пришло. Мистралийцы, наверно, гадят. Это же неправда, я надеюсь?
   - Конечно, неправда. Никто его не подменил, он просто влюбился.
   - Это хорошо, - одобрил Кондратий. - Так вы приезжайте. Я покажу тебе, как улыбаются собаки. И приятеля своего привози ненормального. Он собак любит?
   - Не знаю. Вот крыс он любит, это точно.
   - Ну, раз он крыс любит, то собак тем более должен любить. А кстати, кто он?
   - В каком смысле? - осторожно переспросил Мафей, надеясь, что ему удалось скрыть волнение. Неужели именно из-за этого Кондратий и затеял весь разговор? Да не может быть, он простой, как табуретка, у него бы просто не вышло...
   - В прямом. Просто дед его узнал. И батя узнал. Вот мне и интересно, откуда они его могут знать? Что, грехи батиной молодости всплыли, или что? Тетка, та просто сама не своя, как это так, при дворе новости, а она не знает. А они молчат.
   - А откуда ты знаешь, что они его узнали? Тебя же там даже не было.
   - Дед сам сказал, когда мне рассказывали про весь этот переполох. Он так искоса на батю посмотрел и спросил: "Пафнутий, а ты его не узнал?" Батя кивнул молча, и на том все. Узнали, и никому не говорят.
   - Ну и пусть дальше молчат, - посоветовал Мафей. - Он никогда не говорил, кто он такой. Под чужим именем в ученики поступил. Мэтр, конечно, знает, но он не скажет. Да и зачем? Если человек скрывает, значит есть причина. Я и не спрашиваю. И тебе оно не нужно.
   - Да я понимаю, что не нужно, - вздохнул Кондратий. - Любопытно просто.
   - Кстати, он у вас больше не появлялся? - без особой надежды вопросил Мафей.
   - А что, он у вас регулярно такое чудит? И нам можно опять ожидать его в гости?
   - Нет, просто он пропал. Я думал, может он к вам заходил. Извиниться там, или что-то подобное.
   - Не заходил. А как это он пропал?
   - Да так, пропал, и все. С магами такое случается.
   - Вроде как у тебя с зеркалом? Как ты вообще ухитрился так на нем повиснуть?
   - Сам не знаю, - признался Мафей, подумав, что рассказывать Кондратию про Кантора, цыплят, загадочного парня с крашеными волосами и даму на коньках будет явным излишеством. - Бывает. Ох, и попадет мне за это зеркало...
   - А ты что, его сломал как-то?
   - Нет, не за само зеркало, а за то, что полез без спросу в опасное место.
   - А там что, опасно? Чего ж ты туда полез?
   - А откуда я знал...
   На этом их разговор был неожиданно прерван голосом, раздавшимся, как показалось Мафею, прямо с ближайшего дерева:
   - Ваше высочество, где вы находитесь?
   - В Поморье, - отозвался Мафей. - С Кондратием.
   - Что вы там делаете?
   - Общаемся.
   - Попрошу вас извиниться перед вашим собеседником и перенести ваше дальнейшее общение на другое время. Вы мне нужны, я вас жду в гостиной господина Жака. Он просит закрыть его кабинет, поскольку сам не в состоянии пересечь гостиную и дойти до двери. Здесь... э-э... кое-что произошло, и помещение выглядит не лучшим образом.
   - Я понял, мэтр, - печально ответствовал Мафей. - Сию минуту. Только попрощаюсь и провожу кузена домой.
  
   ***
  
   Небо было черное, как кровь дракона, и в нем медленно покачивался тонкий серпик умирающей луны. Ее скудного света едва хватало на слабенькую дорожку, мерцавшую на спокойной глади моря и уходившую в неведомую даль. Волны с тихим плеском накатывались на берег, лениво облизывая песок, и неторопливо отступали, увлекая с собой некоторое количество этого самого песка и так и норовя плеснуть этой водно-песчаной взвесью прямо в лицо.
   - Я точно сошел с ума, - сообщил король, выплевывая песок. - Как я согласился на это безобразие?
   - Это безобразие тебе не понравилось? - невинно поинтересовалась Кира, и он вдруг подумал, что минуту назад ему было совершенно наплевать на этот песок. Более того, ему было наплевать, где он находится, как он выглядит и видит ли его кто-нибудь в этот момент. Это все были незначительные, не заслуживающие внимания мелочи. Теперь, постепенно приходя в себя, он, наконец, осознал, что песок во рту - это хоть и мелочь, но весьма неприятная. Однако то, как он выглядит, валяясь в чем мать родила посреди пляжа, его по-прежнему совершенно не волновало.
   - Мне понравилось, - согласился он, продолжая отплевываться. - Только теперь у меня полон рот песка. А у тебя, наверное, не только рот. Вот посмотрим, если ты родишь мне маленьких песчаных крабиков...
   - Значит, они присутствовали в твоей родословной, - засмеялась королева и, наклонившись, ласково обтерла ладонью его мокрое лицо. - И ты просто ищешь повода...
   - Неправда, - возразил король. - Никакой живности мельче гнома в моей родословной не было. Да и насчет гнома - это только гипотеза, до сих пор не доказанная. И перестань по мне топтаться.
   - Почему?
   - Во-первых, ты можешь нечаянно наступить на что-нибудь очень нужное...
   - Ах, какие мы осторожные! Лучше признайся, скольким несчастным женщинам ты переломал ребра в момент оргазма?
   - Ты первая.
   - Мои-то как раз выдержали, но дамы более хрупкие должны были непременно сломаться. Теперь я верю, что ты носил доспехи. А во-вторых?
   - А во-вторых, если ты будешь продолжать меня соблазнять, мы опять наедимся песка.
   - Прямо сейчас? Не успев выплюнуть предыдущий?
   - Именно.
   - Тогда не хватай меня за грудь, не хватай! А то ты сам меня соблазняешь, а потом на меня же сваливаешь!
   - Я? - засмеялся король, вытягиваясь во весь рост и снова устремляя взор в небо. Луна, наконец, перестала качаться и прочно застыла на одном месте. - Это я тебя пинками выволок из дому на ночь глядя и потащил в воду?
   - А разве я тебя силком тащила в воду? Сидел ты на берегу, застегнутый доверху, вот и сидел бы дальше. Я тебя не трогала.
   - Как это не трогала? А кто разделся донага и плескался тут в соблазнительных позах? Я, знаешь ли, не деревянный.
   - Так и скажи, что тебе захотелось любви и ты сам полез валяться в песке. И нечего выдумывать, будто тебя кто-то тащил.
   Король снова засмеялся и, приподнявшись на локте, оглянулся в сторону летней резиденции.
   - Представляю, как развлеклись все, кто на нас смотрел. И стража, и прислуга...
   - Тебя это смущает?
   - Может быть, это прозвучит безнравственно, но нет. Мне только любопытно, смешно им было или завидно.
   - Уверяю тебя, им было завидно.
   - Прелестно, - мечтательно улыбнулся его величество и снова растянулся на песке. - Приятно сознавать, что, наконец, и мне кто-то позавидовал. А то до сих пор бывало наоборот.
   - Я и не знала, что ты так завистлив, - поддела его супруга.
   - Вот такой я мелочный, завистливый, и бесстыжий. И ломаю дамам ребра. Я действительно настолько сильно тебя обнял?
   - Это у тебя называется обнял? Ты меня стиснул так, что я чуть не задохнулась.
   - Странно, а как же я и в самом деле до сих пор ни одну даму не сломал? Ну, Камиллу, положим, не сломаешь, ее можно смело под кентавра класть... а остальные?
   - Ты теперь намерен до утра размышлять об этой проблеме? Она тебя так беспокоит?
   - Нет, меня беспокоит совсем другое.
   - Что?
   - Ужасная проблема. Хочется курить, но лень вставать. Кира, это не смешно. Это действительно проблема.
   - Вставай, лентяй, и пойдем лучше искупаемся. Здесь глубоко?
   - Глубоко. Мне до подбородка, а тебе с головой будет. Так что, ничего хорошего из нашего предполагаемого купания не выйдет.
   - Почему? Я умею плавать. А ты что, не умеешь?
   - Плавать я умею. Но дело не в этом.
   - А в чем?
   - Объясняю доступно. Сейчас ты встанешь, нагая и прекрасная, и медленно пойдешь в морские волны, как живое воплощение светлоликой Мааль-Бли, богини любви. А я не удержусь и пойду за тобой. Но когда я тебя догоню, мы будем уже на глубине, а там очень неудобно заниматься любовью. Так что, лучше остаться здесь.
   - Тогда я поползу на четвереньках, чтобы не быть похожей на богиню любви.
   - Кира, не делай этого, а то я за себя не ручаюсь. Представляешь, в какой неподобающей позе ты будешь исполнять супружеский долг, если я тебя поймаю на четвереньках?
   - Извращенец! Мы сюда купаться пришли, или любовью заниматься?
   - Как лицемерны женщины! - с притворным трагизмом вздохнул король. - Ты сама-то веришь, что мы пришли сюда купаться?
   - Но одно другому не мешает.
   - Здесь имеет место логическое противоречие. Если одно другому не мешает, не следовало употреблять между одним и другим союз "или", который означает именно взаимоисключаемость...
   - Шеллар, только не надо логики! - испуганно воскликнула королева. - Только не здесь и не сейчас!
   - Ты права. Это я по привычке, не обращай внимания. Так о чем мы говорили?
   - О том, что здесь глубоко. А откуда ты знаешь? Ты здесь уже купался раньше?
   - Нет, но видел, как купаются другие.
   - Так ты здесь уже бывал?
   - Конечно. Я не в первый раз в гостях у Александра. Кстати, надо будет пригласить его на летнюю охоту...
   - И что, ты не купался? Сидел на берегу, застегнув камзол на все пуговицы, и наблюдал, как купаются другие? Вот это уже извращение похуже всяких неподобающих поз.
   - Просто я никогда не любил публично раздеваться.
   - Глупость какая!
   - Может быть... не знаю.
   - А как же ты тогда научился плавать? Или ты только теоретически умеешь, а на самом деле никогда не пробовал?
   - Отчего же, был у меня случай и попробовать.
   - Это отдельная история? Как и все прочие истории о том, как ты чему-то научился?
   - Можно сказать и так... - король тихо засмеялся и начал, копируя интонации профессиональных сказителей: - Какой бы невероятной ни показалась эта история, она, несомненно, правдива и истинна. Плавать меня научили мои придворные дамы, и я им даже в некоторой степени благодарен за то, что мне удалось постигнуть эту науку на практике, не раздеваясь при этом. Если бы они еще не выбрали для своих уроков сезон потеплее, а не середину серой луны...
   Кира не выдержала и захихикала.
   - Любимая, - укоризненно сказал король. - По-твоему, упасть в воду зимой - это смешно?
   - Я представила себе, как твои дамы раскачивают тебя за руки и за ноги и бросают с моста, - продолжая хихикать, пояснила Кира, отчего короля тоже разобрал смех.
   - Это ты от Ольги нахваталась, - заявил он. - Она тоже вечно себе всякие несуразности представляет. Никто меня не бросал с моста, они его просто продырявили, надеясь утопить Ольгу, и закамуфлировали дыру иллюзией.
   - Так ведь Ольга не видит иллюзий!
   - Совершенно верно. Ольга не видит иллюзий, а я вижу. Поэтому в дыру провалился я. И что смешнее всего, Ольга умеет плавать, а мне пришлось срочно научиться. А паршивец Жак сказал, что надо было притвориться, будто я тону, чтобы Ольга меня спасла. Представляешь себе эту картину - Ольга на руках выносит мое пострадавшее величество из смертоносной пучины...
   - А там глубоко было? - уточнила королева.
   - К сожалению, я не догадался померить, но этот водоем я тебе потом покажу. Он имеет не более сотни локтей в ширину.
   - Фигня, - заявила королева. - Ольга бы тебя просто не подняла.
   - Поэтому я и научился плавать, чтобы не позориться.
   - И это тебе удалось?
   - Вполне. Я успешно выплыл и самостоятельно выбрался на берег.
   - Нет, не плавать. Не позориться у тебя получилось?
   - Не знаю. Но переполох в тот день среди моих придворных произошел грандиознейший.
   Некоторое время они вместе хихикали, прижавшись друг к другу, затем очередная волна опять плеснула в его величество песком, и он опять принялся отплевываться.
   - Лучше бы здесь был галечный пляж, - проворчал он и поднялся. - Пойду я все-таки найду свою трубку...
   - А купаться? - возмутилась королева, поймала его за руку и потянула назад.
   - Потом искупаемся.
   - Ага, так я тебе и поверила! Ты сейчас покуришь, а потом опять меня соблазнишь!
   - Опять? Да разве я тебя соблазнял?
   - Еще скажи, что я тебя соблазняла!
   - Именно так и было, - уверенно заявил король и все-таки поднялся на ноги, таща за собой супругу, которая так и не отпустила его руку.
   - Бессовестная клевета! - возмутилась Кира и ловким рывком с подножкой повалила "клеветника" обратно на песок.
   - Покушение на короля! - радостно вскричал тот, бросаясь в битву. Некоторое время они весело барахтались в воде, поддразнивая друг друга и стараясь занять позицию сверху, но в конце концов победа осталась за главой семьи.
   - Как у тебя это получилось? - поинтересовалась Кира, обнаружив себя прижатой к песку с завернутой за спину рукой. Причем завернутой таким образом, что невозможно было пошевелиться. - Тьфу, ты был прав насчет галечного пляжа...
   - Это очень хитрый прием для обезвреживания особо опасных преступников, - пояснил король. - Сдаешься?
   - Сдаюсь, - засмеялась Кира. Супруг отпустил ее руку и покрепче прижал своим телом к мокрому песку. - Это тебя в полиции научили?
   - Это меня двоюродная прабабушка научила.
   - Нет, серьезно?
   - А я серьезно. Всем хитрым вывертам, которые я знаю, меня научила покойная принцесса Джессика, которая действительно приходится мне двоюродной прабабушкой. Так что, дорогая, ты арестована. Жаль, у меня наручников с собой нет, было бы еще интереснее...
   - За что? - поинтересовалась Кира, подставляя плечо под поцелуи.
   - За покушение на короля... оскорбление короны... безнравственное поведение в публичных местах... нанесение легких телесных повреждений... приставание к мужчинам... нападение на полицейского при исполнении... Ох, Кира, да ну его, этот песок, это действительно такая мелочь...
   - И что мне за это будет?
   - О, не спрашивай. За такую совокупность статей уголовный кодекс предполагает столь непристойное наказание, что даже говорить неловко. Но этого можно избежать, если дать взятку полицейскому. Натурой, разумеется.
   Королева засмеялась и чуть прогнулась, чтобы ему было удобнее ее ласкать.
   - Шеллар, ну и что бы ты стал делать, если бы я не согласилась на взятку?
   - О, я бы придумал что-нибудь очень-очень непристойное и неподобающее.
   - Тогда придумывай.
   - Может, лучше обойдемся взяткой?
   - Обойдемся, конечно, но я хочу послушать. Так мне будет интереснее давать тебе взятку. Или у тебя фантазии не хватит?
   - Фантазии у меня хватит на что угодно. Но ты очень рискуешь. А если я увлекусь и на самом деле сделаю то, что придумаю? И тебе это не понравится?
   - Пока что мне нравится. Рассказывай, не пытайся отвертеться. А то и взятку не дам, и из-под ареста сбегу.
   - А за попытку побега я тебя... нет, лучше...
   Он понизил голос и, наклонившись к самому ушку королевы стал тихо нашептывать ей, что бы он сделал дальше. Подробно и в деталях. Но, к сожалению, слишком тихо, так что полный текст до сих пор никому неизвестен и в историю, разумеется, не попал. Однако, ее величеству, судя по всему, понравилось. Настолько, что через некоторое время она перестала обращать внимание на песок во рту и вообще отвлекаться на все постороннее. И король, разумеется, тоже. Так что они даже не заметили, как высоко в небе прямо над ними появились два дракона и, мягко планируя, приземлились на дальнем конце пляжа. Сложив крылья и оглянувшись по сторонам, один из них, крупный золотистый красавец, заметил людей и обеспокоено фыркнул.
   - Взгляни, мудрейший Гаррон, мы, кажется, все-таки напугали каких-то людей. Они упали и, похоже, пытаются убежать, но не могут подняться. Может быть, ты подойдешь и объяснишь им, что нас не надо бояться?
   Второй, невзрачный пожилой дракон серовато-болотного цвета, присмотрелся, чуть наклонив голову набок, и пояснил:
   - Не беспокойся, вождь Урр. Они нас не заметили. Сейчас я замаскирую нас, и они нас вообще не увидят.
   - А что они, в таком случае, делают? - полюбопытствовал золотистый.
   - Насколько я могу разглядеть с такого расстояния, они спариваются.
   - У них сейчас сезон брачных игр?
   - Люди не придерживаются сезонности при размножении. Брачные игры у них происходят круглый год, когда кому вздумается. Постарайся сидеть смирно и не шевелиться, я сделаю из нас два больших дерева, чтобы они нас не увидели. Иначе они и в самом деле испугаются, да еще и обидятся.
   - Почему обидятся? - не унимался любопытный молодой дракон.
   - Видишь ли, вождь, у людей принято во время брачных игр уединяться от посторонних глаз. Спаривание является делом особо интимным, и демонстрировать кому-либо этот процесс, равно как и наблюдать за ним, считается постыдным и неподобающим, чуть ли не извращением.
   - Р-рау! - огорченно взрявкнул Урр. - А я не знал! Я еще понять не мог, почему тот человек так растерялся, когда Сиарран полезла со своими дурацкими вопросами о детях и о подруге... Врр, как неудобно... Что он о нас подумать мог?
   - Тише, а то услышат! Не стоит так беспокоиться, вы ведь общались через переводчика, а он прекрасно знает и их обычаи, и наши, так что наверняка все ему объяснил. А тебе следовало взять с собой меня, а не Сиарран.
   - Я бы с радостью, но она прицепилась - "хочу на людей посмотреть!" и все тут. А отказывать подругам, когда они сидят на яйцах - это нарваться на семейный скандал. Пришлось взять, хотя мне было очень неудобно перед этим человеком. Нам самим не неприятно, когда люди приходят просто поглазеть на нас, как на диковинных зверей, и людям, я полагаю, это неприятно точно так же.
   - Не беспокойся, он должен был понять тебя правильно. Их женщины тоже становятся капризными, когда вынашивают детенышей.
   - А как они их вынашивают? - заинтересовался Урр. - Я слышал, что люди не откладывают яйца, но так и не знаю, как же они в таком случае размножаются.
   - Ты всегда больше внимания уделял воинским упражнениям, чем постижению естественных наук! - упрекнул вождя старый мудрец. - Иначе ты бы знал, что люди живородящие млекопитающие. Как горные козы, на которых мы иногда охотимся.
   - Полетели дальше? - тут же предложил вождь, видимо, испугавшись, что сейчас ему придется выслушать подробную и исчерпывающую лекцию по естественным наукам, которые он, действительно, не особенно любил. - Хотелось бы добраться до Ортана, пока не рассвело, а то представляешь, что будет, если мы среди бела дня пролетим над человеческими городами?
   - Подожди, - со вздохом пошевелил крыльями старый Гаррон. - Мне надо немного отдохнуть. Я уже не так молод, чтобы совершать долгие перелеты. И помолчи немного, люди поднимаются и выходят из воды. До сих пор они не замечали нас, потому что были увлечены своими брачными играми, а теперь могут и заметить.
   Урр замолчал, понаблюдал, как люди идут по песку, усаживаются на расстеленную подстилку и вытирают свои мокрые тела лоскутами ткани. Затем молчать ему надоело и он спросил:
   - Как ты думаешь, мудрейший, он поймет, что мне от него нужно и почему я его об этом прошу?
   - Несомненно, поймет, - негромко ответил Гаррон. - у людей, как и у нас, существуют понятия дружбы, любви и кровного родства, и привязанность между родственниками не менее сильна. Он поймет и непременно поможет тебе и твоему брату, если, конечно, сможет.
   - Он вожак своей стаи, значит он наделен достаточной властью, чтобы... Постой, да это же он!
   - Ты о чем?
   - Этот человек, которого мы видим, это он! Человек Шеллар, к которому мы летели! Я его сразу не узнал, а теперь он оделся и закурил свою трубку, и я узнал. Это он.
   - Вождь, люди очень похожи друг на друга, и ты легко мог ошибиться. Уверяю тебя, твой знакомый нипочем бы не узнал тебя среди десятка таких же золотистых драконов.
   - Нет, это он. Он крупнее других людей, он носит такую одежду, и он курит трубку.
   - Во-первых, крупных людей на свете много. Во-вторых, они одеваются почти одинаково. И в-третьих, очень многие курят трубки. К тому же, твой знакомый обитает не здесь, а намного севернее.
   - Может быть, он приезжает сюда, чтобы уединяться для брачных игр...
   - Тише, они на нас смотрят! Я же просил тебя помолчать. Ну вот, они встали и идут сюда. Что теперь делать? Разве что снять иллюзию, они испугаются и убегут...
   - Поговори с ним, - возразил Урр. - Если это Шеллар, мы здесь и договоримся, и тебе не придется лететь так далеко.
   - Это не может быть он! Мудрейший Силантий обещал предупредить его о нашем прилете, значит он должен ждать нас у себя дома.
   Между тем люди подошли почти вплотную, и оба дракона четко услышали, как человек сказал:
   - Говорю тебе, этих деревьев здесь не было. Да и не растут деревья на песке.
   - Не подходи близко, - предостерегла его женщина. - Это может быть опасно. И не трогай их руками!
   - Это он, - уверенно заявил Урр. - Я его точно узнал. И его подругу тоже. У нее нет одного глаза.
   - Хорошо, не буду, - согласился между тем человек. Затем наклонился, подобрал с песка камешек и запустил в загадочное дерево, которое росло там, где не положено.
   - Дракон! - вскрикнула его подруга и как-то странно дернула рукой. Человек же совершенно спокойно присмотрелся к дракону внимательнее и засмеялся.
   - Не пугайся, это наш знакомый, Урр, к которому мы ездили в гости. Не узнаешь?
   - А как ты его узнал? Разве дракона можно узнать в лицо... или как это у него называется?
   - Надо просто быть наблюдательнее. Только как же мы с ним пообщаемся без переводчика? Хотелось бы знать, что он здесь делает и как сюда попал...
   Гаррон удивленно пошевелил крыльями.
   - Как ни странно, это действительно твой знакомый, вождь. Он тоже тебя узнал. Что ж, сейчас я с ним поговорю...
   Старый дракон прикрыл глаза и встопорщил гребень, вытянув перед собой лапы и как-то непонятно шевеля когтями. Вернее, для людей непонятно, поскольку его золотистый спутник прекрасно знал, что делает его советник, мудрейший Гаррон, лучший маг в стае.
   - Что он делает? - настороженно поинтересовалась женщина. - Ты знаешь?
   - Нет. Похоже, он что-то создает, смотри, между лапами проявляется как бы серый туман... А, это фантом или что-то вроде того. Наверное, он хочет что-то нам показать. Ведь сказать он не может, даже если знает язык людей.
   - Почему не может?
   - Потому, что у них иначе устроен речевой аппарат. Мы можем воспроизводить их рычание и фырканье, а они нашу речь - нет.
   Фантом, который создавал дракон, между тем обрел очертания человеческой фигуры в просторной бесформенной мантии и без лица. Несколько секунд на этом пустом месте мелькали, быстро сменяя друг друга, разные и порой совершенно несочетаемые черты, затем мудрейший, видимо, остановился на знакомом ему лице Силантия, только без бороды. Сформировавшийся фантом сделал несколько шагов вперед и неожиданно произнес:
   - Приветствую вас, люди.
   - Он говорит! - изумилась женщина.
   - Да, я говорю, - согласился фантом и подошел еще ближе. - Поскольку мы действительно не можем сами воспроизводить человеческую речь, мы пользуемся для этого говорящими фантомами.
   - Потрясающе! - восхитился король. - А как вы заставляете его говорить?
   В отличие от его спутницы он безошибочно устремил свой взгляд не на говорящий фантом, а на Гаррона, который, собственно, и был настоящим собеседником.
   - Магией, - кратко ответил мудрейший, давая понять, что не собирается раскрывать свои профессиональные тайны.
   - Ох, простите, - спохватился король, тоже, видимо, сообразив, что не то сказал. - Я понимаю. И я ведь вас даже не поприветствовал подобающим образом... Приветствую вас, господа. Что привело вас сюда... в такой поздний час? Вы хотели меня видеть или просто пролетали мимо по делам?
   - Мы хотели видеть вас, - согласился старый дракон. - И в данный момент направлялись на север, в места вашего обитания. Однако я вижу, мудрейший Силантий не успел предупредить вас о нашем визите.
   - Наверное, он ждет меня во дворце, - предположил Шеллар, оглянувшись в сторону большого строения, какие обычно служили людям жилищем. - А я так не вовремя решил... э-э... прогуляться по берегу...
   - Хотя наша встреча и оказалась почти случайной, я бы назвал этот случай счастливым, - продолжал дракон. - Мы можем спокойно поговорить здесь, не летая над землями людей и не производя массовой паники. Вождь Урр очень хотел видеть вас, так как полагает, что вы могли бы помочь ему с огромной проблемой, которая свалилась на него после последнего сезона брачных игр...
   Урр не удержался, тихонько толкнул советника хвостом и спросил:
   - А отчего люди меняют цвет шкуры?
   - Это зависит от эмоционального фона. Не перебивай меня.
   - Очень грустно слышать, что у вождя драконов тоже бывают проблемы, - ответствовал между тем Шеллар. - Я буду рад помочь, если это будет в моих силах.
   - Тогда примите удобную для вас позу и выслушайте эту печальную историю.
   "Удобная поза" людей всегда казалась Урру невероятно забавной, каковой и должна была бы показаться любому существу, наделенному хвостом. Он в который раз мысленно усмехнулся, понаблюдав, как люди усаживаются на то место, откуда должен расти хвост, и подивился, как они могут находить это удобным.
   - Вам, наверное, покажется странным и даже диким тот факт, что молодые самцы в сезон брачных игр становятся неуправляемыми и ненормально агрессивными. В своем стремлении добиться расположения потенциальной подруги они забывают о приличиях и законах, и часто случается, что юноши, схватившись насмерть из-за прекрасной дамы, калечат друг друга. Смертельные случаи происходят редко, поскольку обычно успевают вмешаться старшие, но и такое иногда случается. Как ни прискорбно это признавать, мы не настолько далеко ушли от диких ящеров, чтобы вполне научиться контролировать первобытные инстинкты...
   - Я вас очень хорошо понимаю, - сочувственно заверил его король, в очередной раз почему-то поменяв цвет лица. Урр очень хотел спросить, какие же именно эмоции это должно означать, но, поскольку это не относилось к делу, не решился в очередной раз перебивать мудрейшего. Тому и так приходилось достаточно напряженно работать - говорить самому, управлять фантомом и еще переводить для вождя реплики собеседника-человека
   - В последний сезон в нашей стае произошло ужасное несчастье, - продолжал между тем Гаррон. - Юный Хрисс, младший брат вождя, в погоне за прекрасной Аррау улетел слишком далеко, и в его поединок с соперником никто не успел вмешаться. Никто даже не видел, как это случилось, но факт не подлежит сомнению - Хрисс растерзал своего соперника в схватке за право на любовь прекрасной дамы. Он признался в этом сам, осознав свою вину и раскаявшись, но закон одинаково суров ко всем. И теперь Урр должен осудить брата на изгнание. А вы ведь, наверное, не хуже нас понимаете, что изгнание для молодого дракона - это верная смерть. Его не примет ни одна другая стая, если он изгнан за убийство. Обитать в уединении на родном континенте он тоже не сможет, потому что не позднее, как в следующий сезон брачных игр, он не выдержит одиночества и бросится назад к сородичам, где его и убьют за незаконное возвращение. Кроме того, территории, пригодные для обитания и охоты, поделены между стаями, и ему будет сложно найти место, где он мог бы жить, никому не мешая. Остается только улететь далеко, на соседний континент, к людям. А как живется драконам-изгнанникам среди людей, вы знаете намного лучше, чем мы. Обычно их поведение зависит от склада характера. Одни, оказавшись среди более слабых существ, начинают мнить себя всемогущими и пытаться повелевать при помощи силы. Другие не принимают людей во внимание и просто берут все, что им хочется. Третьи стараются поселиться подальше от людей и вообще не привлекать к себе их внимания. Но исход для всех один - приходит человек, который оказывается сильнее, и наступает закономерный финал. И такого финала не избежать, даже если дракон ведет себя прилично и никого не трогает. Всегда найдется какой-нибудь герой, который жаждет славы и готов добыть ее любым способом. А также я слышал, что останки дракона имеют очень большую материальную ценность для людей, и несчастный изгнанник может стать жертвой элементарной жадности. Как бы то ни было, никто никогда не слышал, чтобы какой-нибудь дракон нормально ужился с людьми и спокойно прожил свой век в изгнании.
   - А договориться как-нибудь никто не пробовал? - поинтересовался король.
   - Драконы не знают языка людей. Человековедение - очень узкоспециальная наука, которой владеют только маги, так как только они способны общаться с людьми при помощи говорящих фантомов. История знает несколько случаев, когда драконы договаривались с магами-людьми, но я не назвал бы их судьбы счастливыми. Рабство у мага немногим лучше смерти. К тому же, получив в собственность дракона, маги почему-то исполнялись гордыни, и в результате плохо кончали и дракон, и его хозяин. Вот о таких печальных вещах размышлял наш вождь, готовясь проститься с братом, и вдруг вспомнил о вас.
   - И решил попробовать договориться со мной?
   - Именно так. Он просит вас принять под свое покровительство дракона-изгнанника и позаботиться о нем.
   - Что ж, - улыбнулся король. - Я польщен оказанным мне доверием. Вы расскажете мне подробнее о новом гражданине моего королевства? Когда он прилетит, чем его кормить, что он из себя представляет, как личность, каков он в общении...
   Выслушав перевод его слов, Урр потрясенно переспросил:
   - Так он согласился? Сразу, без условий, и не раздумывая?
   Гаррон чуть шевельнул крыльями.
   - Ты же сам слышал. А что тебя удивляет? Ты ведь на это и рассчитывал.
   - Если честно, я не очень на это рассчитывал. Я думал, нам придется долго его просить и уговаривать.
   - Я ведь тебе говорил, что он поймет. У нас намного больше общего с людьми, чем кажется на первый взгляд. А теперь давай расскажем, как он просит, подробнее. Рассказывай ты, ведь Хрисс твой брат, ты лучше его знаешь.
   - Хорошо, - согласился Урр. - Только скажи сначала, отчего все-таки люди краснеют?
   - Тебе не дает покоя этот вопрос? От стыда, от смущения, от неловкости... - советник осекся и тихонько рыкнул, покосившись на людей. - Врр, какой же я невежа! Он ведь прекрасно понял, что мы за ними наблюдали... а я ему через слово о брачных играх! Какая бестактность! А еще мудрейший!
   - Поистине, великодушие этого человека не знает границ, - качнул головой вождь. - Он даже не обиделся.
   - Приступай к рассказу, - перебил его Гаррон. - А то общаться между собой, не переводя сказанного, тоже, насколько я знаю, невежливо и бестактно.
   - А ему будет понятно?
   - Не переживай, я буду переводить и попутно объяснять все, что будет непонятным.
  
   Глава 12
  
   Ольга приоткрыла дверь в библиотеку и тихонько позвала:
   - Элмар, можно?
   - Как будто я мог сказать "нельзя", - невесело отозвался принц-бастард, не оборачиваясь. - Заходи. Не спится?
   - Ты же знаешь, мне всегда не спится после таких приключений. Я тебе не помешаю? В смысле, если ты хотел побыть один, я в гостиной посижу...
   - Заходи, заходи, - вздохнул Элмар и, дотянувшись до ближайшей полки, достал второй кубок. - Посидим, выпьем. Я вовсе не собирался уединяться, а спать всех разогнал просто потому, что компания была слишком большая. Вот двое - в самый раз, а четверо - это уже много. Тем более Жак сегодня вел себя безобразно и в своей язвительности превзошел всякие границы.
   - Не обижайся, - посочувствовала Ольга. - Это у него нервное. Он просто слишком перепугался.
   - Не понимаю я этого, - Элмар нахмурился, заглянул в кувшин и налил в кубки вина. - Надо же хоть немного быть мужчиной, раз уж ты с яйцами родился. Хотя бы в обморок не падать от всякой ерунды.
   - А ерунда получилась впечатляющая... - вздохнула Ольга, устраиваясь в кресле. Том самом, в котором она сидела в памятную ночь их знакомства. И Элмар сидел там же, где и тогда. Впрочем, он там сидел всегда, это было его любимое кресло. - Я и не ожидала, что такое получится.
   - Если ты из этой штуки разнесла дракону хвост, разве ты не могла представить, что будет с человеком?
   - Вот мне больше не о чем было думать! Я вообще рассчитывала, что мне не придется стрелять. Я хотела только забрать Диего и придержать их, пока Жак выбирался наружу.
   - А почему выстрелила? Рука дрогнула?
   - Пришлось выстрелить, а то они не верили.
   - Не верили, что выстрелишь?
   - Даже не верили, что эта штука вообще стреляет.
   Элмар тихо и как-то грустно засмеялся. Ольга отметила про себя, что он весь какой-то грустный и тихий не по делу. Час назад он чуть не стукнул Жака за его ехидные замечания о моральном конфликте могучего героя Элмара и "великого уравнителя" Кольта, психовал, ругался почем зря. А сейчас притих, успокоился, и откровенно приуныл. Сидит, нахохлился, в глазах этакая философская печаль. Хайратник свой где-то потерял, лохмы на лицо упали, и стал великий герой похож на очень печального бассета.
   - Великолепная иллюстрация к конфликту магии и технологии... Ольга, ты пей, а то так и не успокоишься.
   - Да сколько же можно пить, - развела руками Ольга. - Я и так весь вечер пью, голова уже заболела, а успокоиться так и не могу.
   - Это у тебя уже похмелье начинается, - определил Элмар. - Значит, надо выпить еще.
   - Тогда это уже называется запой.
   Элмар снова засмеялся, чуточку веселее.
   - Не бойся, не сопьешься. Зато, может быть, уснешь. Если ты все-таки хочешь досидеться до того момента, когда проснется Диего, и зайти к нему, то я бы тебе не советовал. Мэтр знает, что говорит, и если он сказал "не надо", значит не надо. Завтра зайдешь. И не переживай так. Радоваться надо, что все так хорошо обошлось. Все живы, враг повержен, и ничего страшного не случилось. Диего поправится, Жак отремонтирует свою гостиную, из-за которой он так переживал, а ты, наконец, перестанешь трястись из-за того сна, о котором мы тебе так неосторожно проболтались. Насколько я понял, он уже сбылся.
   - Это верно, - согласилась Ольга и все-таки отпила из кубка, хотя в нее уже действительно не лезло. - Только мне кажется, ремонт у Жака растянется на неопределенный срок, как он того и опасается. Он совершенно точно предположил, что в его гостиную скоро начнут водить экскурсии. Король будет только началом, потом Флавиус и сотрудников притащит... Он на полном серьезе назвал эту жуткую кляксу "прелестью"? Ему правда так понравилось?
   - С чего бы он притворялся? Конечно, правда.
   - И королю тоже понравится?
   - Насколько я его знаю, должно понравится. Мэтр неоднократно с неодобрением отзывался о его "нездоровом интересе ко всяческим неподобающим зрелищам". Но интерес его величества - это мелочи по сравнению с тем, что сотворит мэтресса Стелла, если до ее приезда эту стенку не почистят. А ведь она должна со дня на день приехать, и любимая ученица ей непременно скажет, зная ее интерес к человеческим потрохам. Начнется с того, что она придет посмотреть, потом она пожелает собрать образцы тканей для анализа, потом притащит коллег, и закончится тем, что она потребует вырезать "эту прелесть" вместе с куском стены и отдать ей в анатомический музей.
   - Так не проще ли сразу этот кусок вырезать и отдать ей?
   - Хорошая мысль, - согласился Элмар совершенно серьезно. - Завтра посоветуй это Жаку, на мой взгляд ты придумала очень удобное решение его проблемы. И мэтресса будет счастлива, и все желающие смогут посмотреть на ее "прелесть", не мешая при этом Жаку. Может он успокоится и перестанет ехидничать. В любом случае, ремонт не затянется из-за любопытных посетителей и мне не придется долго терпеть его присутствие в моем доме.
   - Элмар, разве ты так его не любишь?
   - Вообще - люблю, но когда он вот так себя ведет, терпеть не могу. Я понимаю, у него неприятности, но это не повод говорить гадости друзьям и портить им настроение... которое, впрочем, и так было испорчено. Не у него одного неприятности, но почему-то никто больше так себя не ведет.
   - Почему никто? - Может, не следовало этого говорить, но в Ольге взыграло стремление к справедливости. - А ты сам? Весь вечер ворчал и ругался непонятно из-за чего. Неужели тебя на самом деле так обидел тот паразит? Или это тебе еще во дворце настроение испортили? Из-за того вы с Жаком и сцепились. Если бы ты не психовал, он бы не стал выдвигать свои дурацкие предположения, будто ты так злишься из-за того, что тебе сказали правду.
   - А они действительно были дурацкие? - все так же серьезно уточнил принц-бастард.
   - Неужели это можно принимать всерьез? Ты вовсе не толстый, просто в одежде кажешься громоздким. И уж конечно не титулами собирался кого-то пугать, слава богу, и так есть чем. И все это знают, Жак в том числе. Никак это не было правдой, и даже не похоже. Ты действительно именно из-за этого так расстроился?
   Элмар вздохнул и повертел в руках кубок.
   - Ольга, скажи мне честно, ты точно уверена, что это не похоже на правду, или же ты просто пытаешься меня утешить? Я ведь действительно так разозлился именно из-за этого. Ужасно разозлился, наорал на всех, хотя необходимости не было, Флавиусу нахамил, хотя он ни в чем не виноват, с Жаком поцапался... Впрочем, Жак сам нарвался на скандал. А еще... Этого пока никто не знает, но завтра все равно узнают, и ох как мне от Шеллара влетит за нарушение дипломатического этикета... Когда я на пять минут вернулся во дворец, занести в кабинет печати перед тем как отправляться домой, я за эти пять минут успел еще и международный скандал учинить. Принесли демоны этого Факстона как раз в такой момент! И ведь видел же, негодяй, в каком я виде и как я сердит, не мог отложить свои шкурные дела до завтра! Непременно ему надо было начать мне вкручивать, как глубоко не прав мой кузен в своих попытках дискредитировать уважаемого магната господина Дорса, может у него и не самая кристальная репутация, но нам крайне невыгодно с экономической точки зрения лишаться единственного источника поставок современного оружия... Я ему чуть морду не набил, а уж наговорил такого, что вспомнить стыдно. Любой уважающий себя король после такого обращения начал бы войну, хорошо еще, что голдианские магнаты немного по другому устроены, они только из-за финансовых интересов могут до такого дойти. Но от Шеллара мне теперь попадет, это как яблоко разрубить. А от мэтра и того хуже...Теперь вот пытаюсь спокойно осмыслить истинные причины своего гнева, и начинаю сомневаться... Ольга, мы ведь с тобой друзья, я не обижусь, если ты честно скажешь, как думаешь. Я точно знаю, что ты ни в коем случае не хочешь меня обидеть или подразнить, как Жак.
   - Да я никак не думаю... - Ольга слегка растерялась от такого вопроса. Она действительно не задумывалась над тем, каков может быть процент правды в оскорблениях, так рассердивших Элмара. Они ее просто возмутили, как вообще любые оскорбления, и всего лишь. - Если хочешь, давай подумаю. Крепко, как король выражается. Кстати, почему бы тебе его не спросить? Или мэтра?
   - Их я тоже спрошу, но только если без них не разберусь. А то они очень любят давать мне советы, к тому же поразительно однообразные. Почему-то мой дорогой кузен полагает, что стоит мне бросить пить, и все мои проблемы решены. Он хоть сам-то в это верит?.. Так вот, советы мне как раз не требуются. Я просто хочу понять. И зачем тебе долго думать? У тебя есть женская интуиция, ты должна просто чувствовать.
   - Да я-то чувствую, только надо подумать, как это можно словами сказать... Жак, конечно, полную фигню спорол, никакая это не правда, а что-то такое... что-то в тебе самом. Понимаешь?.. А то я так непонятно объясняю... Объективно это неправда, а субъективно ты что-то в этом нашел такое, только для тебя понятное, что тебе очень не понравилось. Что-то подсознательное... Вот, примерно так можно сказать: ты в глубине души боишься, что это может быть правдой. Или стать, когда-нибудь. Ты подумай сам, я не знаю, тебе виднее. Может, ты патологически боишься когда-нибудь растолстеть, или что... ты же лучше знаешь.
   Печальное лицо первого паладина болезненно передернулось и тут же разгладилось, снова приобретя прежнее задумчивое выражение. Он заглянул в кубок и тут же отставил его, хотя кубок был еще полон.
   - Да, - глухо повторил он. - Я лучше знаю. Но мне почему-то нужно было, чтобы кто-то мне об этом сказал, потому что сам я боюсь себе признаваться... Извини, что я затеял весь этот дурацкий разговор, и давай больше об этом не будем.
   - Если ты не хочешь, давай не будем... - еще сильнее растерялась Ольга. - Но ты что, действительно из-за такой ерунды?..
   - Нет, конечно... - Элмар помолчал, снова повертел в руке кубок и снова поставил на место, ни разу не пригубив. - Да что это я, в самом деле, как барышня на первом свидании ломаюсь. Я действительно в глубине души боюсь, но, конечно, не такой ерунды, как растолстеть, а кое-чего более реального... и более страшного, для чего не нахожу достаточно точного названия.
   - Перестать быть героем? - тихо предположила Ольга, вспомнив вдруг мрачноватое застолье в большой купальне и такую же, как сегодня, болезненную грусть в глазах отставного героя.
   - Можно сказать и так... - пожал плечами Элмар. - А можно и иначе. Но по сути ты права. Я боюсь, что в один прекрасный день кто-то с полным на то правом скажет мне то же самое, и мне нечего будет возразить, потому что все, что у меня останется - это былая слава и воспоминания. Ну, еще титул и куча денег, но это сомнительное достоинство, не стоящее упоминания. А быть героем я перестал уже давно, только это пока не очень заметно. Надо просто иметь мужество сознаться в этом хотя бы самому себе.
   - Неправда! - возмутилась Ольга, которую пионерское стремление к справедливости так и не попустило. - Что ты выдумываешь! Вечно ты как только что-то сделаешь такое, за что потом стыдно, так и начинаешь предаваться самобичеванию. Сегодня ты спас нас всех, а теперь рассказываешь, что перестал быть героем. Не бери дурного в голову, оттого, что ты перестал специально искать на задницу приключений, ты не стал ни слабее, ни трусливее, ни глупее. И сноровку не потерял, это даже мне видно. Я, правда, не знаю, каким ты был раньше, но вряд ли вообще возможно, чтобы ты был лучше, чем сейчас. Ты просто тоскуешь.
   Элмар грустно улыбнулся и посмотрел на нее, как на ребенка.
   - Да ведь дело не в том, что я все еще могу одним рывком разорвать не очень прочную цепочку и свернуть не особенно крепкую шею. Не сила делает человека героем, а то бы все крестьяне в героях ходили. И не смелость. Даже не умение и не опыт. А что-то большее, для чего я опять-таки не в силах найти названия. И объяснить это довольно сложно... но, раз уж я об этом заговорил, попробую. Когда я был таким вот мальчишкой, как Мафей, я бредил подвигами и мечтал только вырасти скорее, пока всех чудовищ не истребили без меня. Это очень распространенная подростковая болезнь - мечта стать героем. Какой нормальный мальчишка может мечтать стать сапожником или писарем? Нет уж, если магической Силы не досталось от рождения - то только героем. А если ты к тому же самый младший принц, и тебя не привлекает "блестящая" возможность стать в будущем министром чего-нибудь неинтересного и непонятного, а о том, что барда из тебя не выйдет, тебе недвусмысленно и честно заявил твой достойный доверия наставник... Ну кем же еще можно быть, как не героем? Не болтаться же при дворе без дела, предаваясь роскоши и праздности. Это только ленивый простолюдин может мечтать о таком сомнительном счастье. А я же принц, хоть и варвар. И силой и храбростью меня боги не обделили, и искусство владения оружием мне давалось легко, в отличие от моего умного кузена. Вот и вступил я на путь воина без колебаний, переполненный радужными мечтами и наивными романтическими бреднями, коих нахватался из баллад. Сейчас я понимаю, как мне невероятно повезло, что я встретил такого мага и такого мистика. Без них все мои подвиги не продлились бы и двух недель. Мне до сих пор иногда кажется, что я встретил их не случайно, и что мэтр специально снарядил Этель сопровождать меня в моих странствиях, хотя он с негодованием отвергает такие предположения и уверяет, что нашел бы более достойного коллегу для такого дела. Однажды, когда мы все были в стельку пьяны, я спросил ребят, почему ни все-таки пошли со мной. Валента пожала плечами и сказала, что я ей просто первым попался. Этель кокетливо улыбнулась и заявила, что я ей очень понравился и она искала повода со мной переспать, а увязаться со мной в поход было как раз самым подходящим поводом. А Шанкар развел руками и объяснил, что посмотрел на нас, и подумал: "Как будет жаль, если завтра эти симпатичные ребята погибнут без присмотра..." Смешно, правда? Ведь если бы он так не подумал, мы бы действительно сложили головы на первом же подвиге... А так - сплошные тебе славные дела, геройские деяния, блестящие победы и прочие эпитеты из репертуара бардов. Только вот с годами романтика моя вся куда-то повыветрилась. Пообтерлась о жесткие грани реальности, прополоскалась в крови, хлебнула дерьма... ничего, что я так выражаюсь?.. Наивный романтик превратился в умудренного житейским опытом циника. Где-то годам к двадцати пяти я с ужасом понял, что подвиги мне уже поперек горла встали, что от славы меня уже тошнит и что при всей насыщенности моей жизни событиями и приключениями мне скучно. Я не бросил все только по двум причинам. Потому, что не мог просто так бросить ребят после всего, что мы пережили вместе, и потому, что мне больше нечем было заняться. Я стал похож на того железного героя Терминатора, о котором ты нам рассказывала. Делал то, что было предписано программой, что должен был делать, и чего все от меня ожидали, но никакого желания это делать уже не испытывал. Чем все закончилось, ты сама знаешь, и, наверное, знаешь подробнее, чем рассказывал я. Я не догадался попросить Азиль помалкивать, и она, конечно же, посвятила тебя во все подробности печального финала моей геройской карьеры. За те полгода, что я провел прикованным к постели, я понял, что напрасно роптал на свою судьбу, потому что бывает и хуже. Однако, вернувшись к жизни, все же не ощутил желания снова отправляться на подвиги. Они мне просто надоели. Да и не мог я себе представить на месте моих погибших друзей каких-то новых соратников. Слишком уж я к ним привык. Опять же, оставить Азиль и куда-то уехать казалось мне чуть ли не преступлением. И кроме всего прочего, что уж тут скрывать, на память о последнем подвиге осталось мне хроническое воспаление какого-то долбаного нерва с заковыристым названием, и он периодически дает о себе знать. Вот и остался отставной герой жить в столице, рядом с семьей и любимой женщиной, в тишине и спокойствии. Если бы мой мудрый кузен, который видит все за два хода вперед, не догадался обременить меня хотя бы должностью первого паладина, я бы точно стал воплощением мечты бездельника. А так иногда выпадает возможность размяться, освежить в памяти боевые навыки и ощутить высокое вдохновение битвы. И мне этого вполне хватает. Ты говоришь, я тоскую. Есть немного, но это не совсем то, что ты думаешь. Не по подвигам и приключениям я тоскую, а по друзьям и своей наивной юности. В этом нет ничего особенного, людям свойственно вспоминать молодость и жалеть, что ее не вернуть. Но быть героем я перестал задолго до того, как получил хвостом по башке... и всему остальному. Так-то, подруга. Все очень просто. А теперь давай выпьем и поговорим о чем-нибудь другом, а то я, вижу, заразил тебя своим унынием.
   - Нет, я просто задумалась, - спохватилась Ольга.
   - О судьбах героев? Не стоит, я не для того тебе это рассказал, а так, для общего развития. И, надеюсь, тебе не нужно, как Азиль, объяснять, что этот разговор должен остаться между нами.
   - Понятное дело, - согласилась Ольга и, не удержавшись, спросила: - А король знает?
   - С ним я никогда об этом не говорил, так что трудно сказать. Но возможно, знает, и, небось, полагает, что именно от этого я так много пью. - Элмар вздохнул и одним духом осушил свой кубок. - Как бы то ни было, я опять, как всегда, наломал дров, и мне, как всегда, придется завтра извиняться. Перед Жаком, потому что он был все-таки прав, хотя и дразнился. И, разумеется, перед Факстоном, а то правда международный скандал... Помнится, я точно так же взбесился, когда мне предложили написать мемуары, и, вероятно, по той же причине.
   - Ну, это они хватили, - засмеялась Ольга, представив себе этот процесс. - Ты еще слишком молодой, чтобы писать мемуары. Они через десяток лет морально устареют, даже при такой жизни, какой ты живешь сейчас. Ты вот вроде и перестал искать приключений, но ведь обрати внимание - они сами тебя находят. Как говорится, в жизни всегда есть место подвигу.
   - Интересная фраза, - улыбнулся Элмар. Высказав свой монолог о судьбах героев, он действительно успокоился и даже повеселел. - Надо будет запомнить. А может, у меня просто судьба такая? Даже не знаю... Ольга, если ты собралась курить, подожди, я окно открою...
   - Не открывай! - всполошилась Ольга, которая уже выглядывала в окно не далее, как полчаса назад и прекрасно знала, что увидит там бедный принц-бастард Элмар. Нечто такое, что его окончательно доконает.
   - Почему? - удивился тот, остановившись на полпути и вопросительно воззрившись на Ольгу. - Тебе холодно? Так ведь лето на дворе. Или ты просто после сегодняшнего происшествия боишься всего на свете, как Жак?
   - Нет-нет, - поспешно уверила его Ольга и подорвалась с кресла. - Я сама открою. Ты только к окну не подходи, а то он тебя увидит...
   Элмар тихо выругался и опустился в кресло.
   - Открой, - согласился он с горестным вздохом, - а то если он меня увидит, то еще заговорить додумается...
   Распахнув тяжелые створки окна, Ольга не удержалась и все-таки выглянула, надеясь, что незваный гость уже ушел и что это хоть немного утешит Элмара. Но на ограде, как и полчаса назад, сидел печальный эльф, по-девичьи подперев щеку ладонью и с тоской вглядываясь в освещенные окна библиотеки.
  
   ***
  
   За те десять лет, что Мафей провел в учениках у мэтра Истрана, он уже привык к таким процедурам. После каждого магического недоразумения наставник уводил его в свой кабинет, усаживал в кресло и предлагал объяснить, как он мог натворить то, что натворил. Сегодня он точно так же, как и последние десять лет, пристыженный, ерзал на краешке кресла и излагал историю своих приключений в Лабиринте. Однако мэтр вел себя совершенно не так, как обычно. На протяжении всего рассказа Мафей не услышал от него ни одного нравоучения, исключительно вопросы. Наставника интересовало абсолютно все: вид окружающего мира глазами цыпленка, ощущения Мафея при невозможности пользоваться Силой, реальность холода и льда, внешний вид Кантора, коньки мэтрессы Татьяны, разрез глаз Доктора и даже руны на его браслетах. Ни слова упрека за свою рискованную авантюру Мафей не услышал, однако дотошностью расспросов мэтр сегодня настолько напоминал Шеллара, что Мафею стало казаться, что закончится вся эта беседа каким-нибудь парадоксальным выводом, не вполне понятным простому смертному. Как он и ожидал, вывод из его рассказа был сделан совершенно неожиданный, хотя, следовало признать, вполне понятный и логичный. Мэтр печально посмотрел на ученика и с искренней скорбью в голосе вопросил:
   - Позвольте спросить, ваше высочество, как давно вы начали принимать наркотики?
   Совершенно обалдевшее от такого заявления высочество чуть не рухнуло с кресла, потому как по привычке сидело на самом краешке.
   - Мэтр, я никогда!.. - перепугано вскричал Мафей, немедленно вспомнив жалобы Орландо на то, как его ругают за наркотики, и представив себе, что его это тоже ждет. - Я даже не пробовал!
- Ай-яй-яй, как прискорбно видеть, что вы опускаетесь до столь недостойной лжи...
   - Мэтр! - чуть не плача от обиды, взмолился нашкодивший принц. - Неужели вы думаете, что это мне все пригрезилось? Это правда, вы сами должны были видеть, я там был! Да спросите Диего, он ведь все видел!
   - Дело не в том, - все так же печально сказал мэтр. - Я охотно верю, что вы действительно были в Лабиринте и видели там то, о чем мне поведали. Я сам там был, и знаком с невероятными трансформациями, которыми там подвергается реальность. Но, чтобы вы знали, классический маг не может туда попасть просто так. Мой коллега, который пригласил меня в это познавательное путешествие, смог провести меня только с четвертой попытки, и для этого понадобилась убойная доза экстракта релиса дикорастущего. Позволено ли мне будет уточнить, чем воспользовались вы? Не думаю, что простым алкоголем, насколько я понял, пили вы уже позже, в компании вашего кузена Кондратия...
   - Мэтр, клянусь вам, ничем! - всхлипнул Мафей, до глубины души обиженный такими подозрениями и недоверием со стороны любимого наставника. - Вы же меня, наверное, обследовали, когда нашли, неужели вы сами не видели, что я ничего подобного не принимал? Ну, обследуйте снова, убедитесь, что я вас не обманываю! Не знаю, как я туда попал без наркотиков, может, это природное свойство эльфов. Доктор упоминал, что постоянно находит в Лабиринте таких цыплят, и удивлялся, как они туда попадают вопреки законам природы.
   Мэтр покачал головой.
   - Я слышал об этом только с ваших слов, поэтому не сочтите мое недоверие оскорбительным, но я все же позволю себе действительно обследовать ваше высочество, чтобы убедиться, что ошибаюсь.
   - Да, пожалуйста! - встрепенулся Мафей, подхватываясь с кресла и подбегая к наставнику. - Вы сами увидите...
   - Прошу вас постоять минутку и не шевелиться... - Мэтр Истран пристально всмотрелся в глаза ученика, сжав горячими ладонями его виски, затем провел пальцем по носу, ощупал шею и кисть правой руки. Затем все так же печально кивнул на кресло. - Садитесь, ваше высочество. Кажется, я должен принести вам свои извинения за необоснованные подозрения. Оказывается, и я не настолько всеведущ, как вам до сих пор казалось. Я вас обидел, мой мальчик. Простите меня. И не вздумайте плакать, мне кажется, вы именно это намереваетесь сделать. Когда вы вот так начинаете всхлипывать, мне все время хочется погладить вас по голове и утереть вам нос, что в вашем возрасте уже может показаться вам неподобающим. Утрите ваш нос сами и давайте продолжим наш разговор. О Лабиринте я лучше действительно расспрошу дона Диего, он, как мне кажется, лучше знает это место, чем вы. А теперь, если у вас нет вопросов по теме, перейдем к вашему свиданию с принцем Кондратием...
   - У меня есть вопрос, - Мафей шмыгнул носом, достал платочек и продолжил, послушно утираясь: - Как же я все-таки туда попал? Даже если я неправильно что-то сделал с зеркалом, я бы просто ничего не увидел, как это было до сих пор... Как я попал в Лабиринт?
   - К сожалению, ваше высочество, единственный человек, который мог бы вам это объяснить, пропал без вести пятнадцать лет назад...
   - Это тот самый? - уточнил Мафей, вспомнив разговор у зеркала в памятный вечер первого дня весны. - Ваш коллега из школы Пламени Духа? Это он вас водил в Лабиринт?
   - Именно. А касательно зеркала, если вы еще сами не поняли, все очень просто. Я неоднократно вам говорил, что вам не следует применять Силу в тех областях, где вы еще не научились ее контролировать. Вы способны манипулировать со зрительными отражениями только в пределах дворца, и смиритесь с этим до тех пор, пока не достигнете уровня бакалавра шестой ступени. Иначе результат ваших попыток может оказаться куда страшнее, чем сегодня, когда вы чуть не погибли, попав в бред умирающего. Дон Диего действительно очень правильно определил свое положение... и ваше тоже.
   - Мэтр, а что с ним случилось? И как он сейчас? Он не умрет?
   - Нет, не беспокойтесь. Он не умрет. Ничего смертельного с ним не случилось, просто есть предел возможностям человеческого организма, и если выжимать себя до последнего, как это сделал дон Диего, все может окончиться очень и очень печально. Но вы меня перебили. Я говорил о ваших постоянных попытках забежать вперед в изучении магии. Мне уже надоело, честно говоря, повторять вам, что для всего есть свое время и свой уровень, и что, пытаясь пользоваться Силой в еще неизученных вами областях, вы каждый раз смертельно рискуете. И мне кажется, вы уже не воспринимаете мои замечания на эту тему. Позвольте спросить, Орландо вам никогда не рассказывал, при каких обстоятельствах он потерял Силу?
   - Рассказывал. Он наткнулся на пограничный патруль, и попытался отбиться магией...
   - Совершенно верно. Он сделал то же самое, что постоянно делаете вы. Бросил свою Силу в такую область, в которой не смог с ней справиться. От патруля он отбился, хотя заклинание у него сорвалось, он смел своих противников волной чистой Силы, как это когда-то сделали вы с Северной башней. Но Силу после этого потерял, что вполне закономерно. И я бы попросил вас помнить об этом всякий раз, как вы пытаетесь взяться за магию недоступного вам уровня. Вы, как и ваш друг, наделены незаурядным могуществом, но одного этого мало, чтобы быть магом. Силой необходимо уметь управлять, иначе последствия могут быть роковыми. Поэтому, когда вас одолевает искушение попробовать свои силы в чем-то новом, то, каким бы привлекательным и доступным оно вам не казалось, помните, чем вы рискуете.
   - Да, мэтр, - послушно согласился Мафей, чтобы поскорее покончить с неприятной частью разговора. - А Орландо не нашелся?
   - Это понятие относительное, - пожал плечами мэтр Истран. - Для меня он и не терялся, я периодически наблюдаю за ним, чтобы убедиться, что с ним ничего не случилось. Однако поговорить с ним и позвать его вернуться я не могу, так как он слишком далеко.
   - Слишком далеко? - удивился Мафей. - Для вас?
   - Я, кажется, уже упоминал, что не всемогущ.
   - А где он?
   - Насколько я могу судить, вообще не в нашем мире.
   - А что он там делает?
   - То же, что делал бы здесь. Переживает, плачет, и каждый вечер накачивается наркотиками до невменяемости в компании каких-то аборигенов, которые, видимо, подобрали его из сочувствия. Сегодня я показал это место Жаку, и он с уверенностью заявил, что это его родной мир, и что его высочество, цитирую, "прибился к тусовке слегка прихиппованных зеленых торчков" и ему ничего не грозит, поскольку, опять цитирую, "эти ребята повернутые на возвращении к природе и в города не потыкаются, а сами постоянно под кайфом, так что его магические фокусы никто не заметит. И трава у них своя, натуральная, не отравится. Да и вообще они совершенно безобидные, даже когда обдолбятся, и таких вот потерпевших всегда принимают и жалеют". Правда, должен заметить, их сочувствие всегда принимает одну и ту же форму - угостить огорченного гостя своей "натуральной травой" и уверить, что с ними ему будет хорошо. Надеюсь, рано или поздно его высочество все же одумается и вернется, поскольку я не могу сделать ничего кроме наблюдения.
   - Он ведь еще не знает, что Диего жив, - вспомнил Мафей. - А передать ему никак нельзя?
   - К сожалению, я не знаю такого способа. Перемещение между мирами мне недоступно, собственно, даже сам Орландо попадает в другие миры только при сбоях в телепортации. Дозваться до него я тоже не могу...
   - Как такое может быть? Для него доступно, а для вас - нет?
   - Причину этому я вижу в том, что я, как ни удивительно, чистокровный человек, а он наполовину эльф.
   - Значит, мне тоже должно быть доступно?
   - Должно. Но не пытайтесь попробовать самостоятельно, если вам уж так хочется, пусть вам покажет господин Хоулиан. Вы видитесь с ним?
   - Нет. Он больше не появлялся с тех пор, как... с того самого вечера, когда...
   - Понимаю. Если вы так уж по нему соскучитесь, сходите к Элмару и поищите вашего приятеля где-нибудь поблизости. Он наверняка околачивается там. И, кстати, если вы его встретите, попросите его найти Орландо и передать его высочеству, что он напрасно так убивается. А также, что его здесь ждут и ищут. И, насколько я понимаю, не только здесь. Вы знакомы с господином по имени Амарго?
   - Я... э-э... я...
   - Вы обещали никому об этом не говорить? Я вас и не заставляю, я и так осведомлен о вашем знакомстве. Просто навестите его как-нибудь и передайте, что Орландо жив и здоров.
   - Но я поклялся никогда больше там не появляться...
   - Очень жаль. Он, наверное, тоже переживает. Однако мне приятно слышать, что вы умеете хранить верность клятве. Может быть, мне стоит заставить вас поклясться никогда больше не экспериментировать с... определенными видами магии?
   - Не надо, мэтр, пожалуйста... - тяжело вздохнул Мафей. - Я не смогу поклясться в том, в чем я не уверен. А хитрить при этом, как Шеллар, я не умею. А как он поживает? Скоро мы его навестим?
   - Могу вас заверить, что ваш кузен совершенно счастлив. А также, что завтра утром он сам нас навестит. К нему должны прибыть гости с официальным визитом, а также он не преминет полюбоваться на ту мерзость в гостиной у Жака, которая вызвала такой восторг у господина Флавиуса. Как я уже упоминал, его величество питает нездоровый интерес ко всяческим неподобающим зрелищам...
   Мафей невольно улыбнулся, вспомнив, при каких обстоятельствах мэтр об этом упоминал, и осмелился спросить:
   - Мэтр, а вы все-таки нащелкали преподобного Чена по лбу, или так и замяли это дело?
   - А вы не пробовали спросить его самого?
   - Пробовал, но он ответил так туманно и уклончиво, что я ничего не понял.
   - А как вы думаете, ваше высочество, умею ли я отвечать так же туманно и уклончиво?
   - Не сомневаюсь.
   - Так можете быть уверены, из моего ответа вы опять ничего не поймете. Так что, давайте вернемся к нашему разговору. Если у вас нет больше вопросов касательно сегодняшнего происшествия, то могу ли я поинтересоваться, как прошла ваша беседа с его высочеством Кондратием? Тот факт, что вы вместе напились, позволяет предполагать, что вы достигли взаимопонимания?
   - Да, - кивнул Мафей. - А вы знали, зачем он пожаловал?
   - Мэтр Силантий мне сказал. Он полагал, что мне следует присутствовать при вашей беседе, но я решил, что наедине вам будет проще найти контакт. Я не ошибся?
   - Как всегда, мэтр, - улыбнулся Мафей. - Хотя мне до сих пор с трудом верится, что это тот самый Кондратий.
   - Каковы ваши впечатления?
   - Не знаю. Так странно, что он взрослый, что у него усы и двое детей... Но собак он, похоже, любит точно так же как в детстве... Ой, я чуть не забыл! Он мне сказал, что дедушка и дядя Пафнутий узнали Орландо. Они никому ничего не сказали, но они знают.
   - Это плохо... - нахмурился придворный маг. - Если они сказали, что узнали, значит, действительно узнали, вряд ли у них были похожие знакомые. Принц Пафнутий человек надежный, он способен сохранить любую тайну, а вот его величество Зиновий... Не то, чтобы он был болтлив, но он вообще человек несдержанный, и сгоряча может сделать или сказать что угодно... Во всяком случае, ваше высочество, я рад, что у вас хватило терпения и великодушия выслушать вашего кузена Кондратия, понять его и простить. А теперь извольте отправляться спать. Мне было бы приятно побеседовать с вами еще, но время к полуночи, и мне нужно навестить пациента.
   - А мне нельзя с вами? - без особой надежды попросился Мафей. Наставник чуть улыбнулся и выбрался из кресла.
   - Ваше высочество, вы вполне можете навестить его завтра, когда ему станет немного лучше. А сегодня посетители в таком количестве будут слишком утомительны для него. Да и вам следует отдохнуть. Спокойной ночи.
  
   ***
  
   Как и предполагал его величество, в гостиной его ожидал мэтр Силантий. Но вместе с ним, вопреки всяческим предположениям, чинно восседал Флавиус, аккуратно положив на колени папку и поставив на эту папку чашку с кофе. При этом чашка стояла вполне надежно и даже при появлении короля не шелохнулась.
   - О, наконец-то! - воскликнул истомившийся маг, которого Флавиус, видимо, уже замучил либо светской беседой, либо каменным молчанием. - Ваше величество, у меня к вам очень важное дело...
   - У меня тоже, - серьезно напомнил о своем присутствии Флавиус. - Соблаговолит ли ваше величество выслушать доклад и дать дальнейшие указания по делу...
   - Нет-нет, - поспешно перебил его Силантий. - Ваше дело никуда не денется, а...
   - Ваше тоже, - холодно заметил Флавиус.
   - А мое денется, и к тому же переполошит всю столицу!
   - Господа, успокойтесь, - засмеялся король. - Мэтр Силантий, я только что поговорил с ними.
   - С кем? - растерялся маг.
   - С нашими крылатыми друзьями. Они пролетали мимо и приземлились отдохнуть на пляже, где мы как раз... купались. Так что, в столицу они не прилетят. Они уже улетели домой. Мы практически обо всем договорились, а детали обсудим по прибытии нашего изгнанника. Я полагаю, первое время он как-нибудь переночует в пещере Скорма, а потом мы подберем ему более приличное жилье.
   - Так вы согласились? - уточнил "ведущий драконист".
   - Почему нет? Я согласен, это большая ответственность, но знаете, иметь возможность постоянно общаться с живым драконом... Кто бы отказался?
   - Мой король отказался, - с готовностью привел пример мэтр Силантий. - Чем привел в отчаяние принца Василия...
   - Ваше величество, - подал голос Флавиус. - Ваши дела с почтенным мэтром займут много времени? Мне стоит ждать, или лучше отложить доклад на утро?
   - Нет-нет, Флавиус, подожди, - остановил его король. - Много времени это не займет. Твой доклад конфиденциален, или королева тоже может послушать?
   Флавиус на мгновение задумался, чем немедленно воспользовался почтенный мэтр.
   - Если уж так получилось, что мое дело утратило срочность, то я, с вашего позволения, откланяюсь, - сказал он. - И навещу вас, скажем, завтра?
   - Завтра вечером, - предложил король. - Только не так поздно, а, допустим, в шесть?
   - Очень хорошо, - согласился маг и исчез, едва успев попрощаться. Флавиус, между тем, полюбовался на королевскую чету, так и стоявшую на пороге в обнимку, и изрек:
   - Я полагаю, ваше величество, вам следует самому решить, насколько глубоко вы собираетесь посвящать ее величество в государственные дела.
   - Кира, послушаешь? - тут же обратился к супруге его величество. - Или ты устала и хочешь спать?
   - А о чем? - уточнила королева, с трудом сдерживая зевоту.
   - Сегодня вечером была предпринята попытка похищения госпожи Ольги, как вы и предполагали.
   С ее величества мигом слетела сонливость, и она тут же опустилась на диван, приготовившись внимать.
   - А результат? - встревожено уточнил король, присаживаясь рядом. - Скажи сразу.
   - Все в порядке. Попытка не удалась. Могу я приступить к подробному докладу?
   - Я тебя внимательно слушаю.
   - Сегодня в семнадцать сорок пять четверо злоумышленников проникли в дом господина Жака, где в настоящее время проживала госпожа Ольга, оставив пятого на стреме у парадного входа. Следствием уже установлено, что это были трое людей магната Дорса и двое наемников мистралийского происхождения, вероятно, привлеченных для того, чтобы потом можно было повесить дело на мистралийскую разведку.
   - А твои люди? Они куда смотрели?
   - Как оказалось, их засекли несколько дней назад и перед операцией обезвредили, усыпив магическим способом. Я виноват, ваше величество. Мне следовало снабдить их соответствующими амулетами, но кто мог заранее знать, какие именно амулеты понадобятся...
   - Так что, в группе был маг?
   - Да, но я, к сожалению, не имел возможности его допросить. Итак, когда они проникли в дом, госпожа Ольга находилась на кухне и, несмотря на оказанное сопротивление, была схвачена и связана. Госпожа Тереза, которая находилась в гостиной, успела укрыться в кабинете, предварительно активировав одну из ловушек в перилах и устранив одного из нападающих. Затем злоумышленники проследовали в гостиную, где провели некоторое время, выясняя личность своей добычи и обсуждая возможность проникновения в кабинет. В это время с черного хода в дом вошел господин Кантор...
   - Живой, морда бесстыжая! - совершенно искренне обрадовался король. - Я так и знал, что он живой!
   - Простите, ваше величество, вы получали какие-либо сведения о противоположном?
   - Да, но недостаточно проверенные и сомнительные, поэтому я тебе о них не говорил... Продолжай, Флавиус. Извини, что перебил. Итак, он вошел, перестрелял всех злоумышленников и исправил досадную оплошность твоих сотрудников?
   - К сожалению, ваше величество, такой возможности у него не оказалось из-за недостатка боеприпасов. Свой единственный патрон господин Кантор израсходовал, чтобы пресечь попытку магического воздействия со стороны противников, после чего все же был обезврежен и связан. Но госпожа Ольга, воспользовавшись замешательством, успела скрыться и спрятаться в том же кабинете. Примерно в то же время вернулся домой господин Жак, к счастью, его отправлял Мафей, поэтому он прибыл прямо в кабинет. Пока дамы объясняли ему ситуацию, преступники стали требовать, чтобы они вышли из своего укрытия, угрожая в противном случае покалечить пленника. Тот же, придя в сознание, стал решительно возражать, уверяя, что ничего они ему не сделают. В подтверждение своих угроз один из преступников выстрелил в него и нанес легкое ранение верхней трети бедра...
   - Вот сволочи... - не удержалась от комментария королева. - В связанного стрелять!..
   - Кира, прошу тебя, не перебивай. И что дальше?
   - Как оказалось, в кабинете господина Жака, среди прочего хлама, валялась та самая плазменная винтовка, которая была использована в битве с драконом. Вооружившись этим разрушительным приспособлением, госпожа Ольга вышла из кабинета, намереваясь под его угрозой загнать преступников в угол и держать там, пока не подоспеет помощь или хотя бы, пока потерпевший не переберется в кабинет. В это время господин Жак выбрался через потайную дверь из кабинета в спальню, а оттуда через люк в прихожую, и покинул дом, направившись в департамент Порядка и Безопасности. Однако план госпожи Ольги потерпел неудачу. Злоумышленники не поверили в то, что девушка держит в руках действительно оружие и что она сможет из него выстрелить, поэтому ей пришлось это доказать, уничтожив еще одного из преступников. Если вы соблаговолите завтра утром посетить столицу, я вам покажу, что от него осталось. Вы будете потрясены.
   - Могу себе представить, - согласился король.
   - А я тем более, - согласилась и королева, которая уже видела упомянутое орудие в действии. - А потом?
   - Как оказалось, заряд был последний, и в конце концов госпоже Ольге снова пришлось укрыться в кабинете, а господин Кантор остался в гостиной без сознания. И в этот момент на месте событий появился его высочество принц-бастард Элмар. Не буду утомлять вас подробностями...
   - Нет уж, Флавиус, утомляй, - возразил король. - Даже если его высочеству это будет очень неприятно, рассказывай все.
   - Как пожелаете. Под дулом пистолета его высочество был обезоружен и прикован наручниками к перилам. По всей видимости, его тоже собирались использовать в качестве заложника. Однако один из преступников, а именно, тот, что держал его под прицелом неосмотрительно подошел слишком близко к его высочеству, намереваясь его ударить.
   - Он что, больной? - оторопел король. - Ударить Элмара?
   - Вы правы, преступник не понял, с кем имеет дело. Как только он подошел вплотную, его высочество разорвал цепочку наручников, схватил его за руку с пистолетом и вывернул ее, сломав при этом в двух местах, а затем ударил один раз чуть ниже уха, отчего преступник скончался на месте. Протокол вскрытия еще не готов, но предварительно могу и так констатировать перелом основания черепа и шейных позвонков. Второй преступник попытался скрыться через окно, но на улице был арестован моими сотрудниками. Уже допрошен, дал показания, протокол я вам привез, если желаете ознакомиться, но должен предупредить, это черновик, переписать не успели.
   - Оставь, потом почитаю. Скажи лучше, что с Кантором?
   - Сейчас он, как и все остальные, находится дома у его высочества. Специалисты утверждают, что повреждения, полученные им в плену, не представляют угрозы для его жизни и здоровья. Госпожа Ольга не пострадала, если не считать нервного потрясения. Господин Жак пережил несколько неприятных минут, увидев свою гостиную...
   Кира тихонько хихикнула.
   - Любимая, это не смешно, - вздохнул король. - Для Жака это действительно было страшно... Флавиус, в каком состоянии сейчас Кантор? Ты с ним говорил?
   - К сожалению, у меня не было возможности побеседовать с ним.
   - Все так плохо? Он до сих пор без сознания?
   - Нет, он пришел в сознание, но как только на него кастовали обезболивающее заклинание, уснул мертвым сном. Мэтр Истран не велел его беспокоить, но если вам нужны какие-то сведения, я его расспрошу, только распорядитесь, чтобы ваш придворный маг этому не препятствовал.
   - Нет, не надо, пусть спит, завтра я сам с ним поговорю. Итак, все вроде бы хорошо. Ольга плачет, Кантор спит, Элмар в бешенстве, Жак в истерике... дай-ка мне протокол, посмотрю, что интересного рассказал тебе твой задержанный...
   - Прошу вас, - Флавиус аккуратно переставил чашку на столик, открыл папку и подал его величеству несколько слегка помятых листов бумаги. Королева тоже заглянула через плечо супруга и поинтересовалась:
   - Его что, прямо об этот протокол мордой били?
   - Нет, это он его пытался порвать, когда подписывал свои показания, - пояснил Флавиус. - Опомнился и испугался, что босс ему этих показаний не простит.
   - Долго кололи? - хмыкнул король, быстро пробегая глазами первый лист.
   - Семь с половиной минут. На момент ареста он уже был настолько перепуган, что даже в подвал водить не пришлось.
   - Правильно. Пусть радуется, что Элмар не потрудился за ним гоняться... Ну, пока ничего нового для себя я здесь не вижу... - его величество перевернул лист и чуть усмехнулся. - Ай да Кантор...
   - Специалист, - уважительно кивнул Флавиус. - И что самое странное, ведь ни капельки не вор, чистый воин... может быть, самую малость маг, но такую малость, что о ней и упоминать не стоит... А какой блестящий побег! Ваше величество, его точно никак нельзя перевербовать? Сыграть на его нежных чувствах к госпоже Ольге, скажем...
   - Флавиус, не делай этого, - отозвался король, не отрываясь от чтения, - а то он на твоей голове сыграет. И мне будет очень жаль.
   - Вы преувеличиваете, - чуть улыбнулся глава департамента.
   - Ничуть. Ты ему не нравишься, поэтому с тобой он работать не будет, на чем ни играй. Так что потрудись не делать ему предложений по собственной инициативе.
   - А вы нравитесь?
   - Флавиус, тебе что, людей не хватает? Оставь его в покое. Не такой уж он ценный сотрудник, как тебе кажется. Вспыльчивый, обидчивый, наглый без меры, плохо срабатывается с коллегами, хамит начальству и постоянно нарушает инструкции. Ты его сам уволишь через неделю, поверь мне... Мда, бедный Кантор... Досталось ему, конечно, по первое число... Флавиус, а тебе ничего не кажется странным в этой истории?
   Глава департамента сосредоточенно нахмурился, озабоченно постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
   - Действительно, занятно, - сообщил он, после минутного размышления. - С чего вдруг господин Дорс отдал такой странный приказ? Прекратить допрашивать Кантора и перевезти его в более комфортное и более тайное место? Зачем? Вероятность того, что Кантор раскололся и заключил с ним какое-то соглашение, я отбрасываю сразу. Даже вариант, при котором Кантор хитро обманул старого лиса Дорса, выторговав себе жизнь за чистую дезу и какие-нибудь липовые обещания, не выдерживает критики.
   - Совершенно верно, - согласился король. - Такой вариант просто не прошел бы, его сведения проверили бы трижды, прежде чем выполнять соглашение. А в то, что он раскололся, я тоже не верю. В этом случае его бы просто убили, а не прятали с такой тщательностью. И уж, конечно, оставили бы в покое Ольгу. Следовательно, Кантор по-прежнему был им нужен. Почему? Ведь гоблину понятно, что за то время, что его пытались расколоть, все его друзья успели скрыться, и даже если бы он сказал, где их искать, их бы там уже не нашли. Да на это не больше суток понадобилось бы. Но нет, его упорно о чем-то спрашивают, не добившись результата, пытаются сканировать. Потерпев неудачу и здесь, его все же оставляют в живых, пытаются надежно спрятать и развертывают солидную операцию для похищения его девушки. Напрашивается вопрос: что им от него надо?
   - Им нужна от него не информация, - немедленно сделал вывод Флавиус. - Иначе его бы просто продолжали пытать. Им нужно, чтобы он что-то сделал. Что-то такое, для чего его пришлось бы выпустить.
   - Не обязательно. Они могли просто понять, что таким образом его не расколоть, и начать искать другие способы воздействия. Следовательно, либо информация была настолько ценной, что Дорс пошел на такие хлопоты, как похищение девицы, находящейся под нашей охраной, либо в какой-то момент интересы изменились.
   - Вариантов может быть много. Не лучше ли спросить Кантора, может быть, вам он скажет?
   - Я спрошу, разумеется. Но сомневаюсь, что он скажет... Ладно, с этим подождем до завтра. А больше тебя ничего не заинтересовало?
   - Меня очень заинтересовало, как он ухитрился отвертеться от сканирования. Просто невероятно заинтересовало. Очень хотелось бы его и об этом расспросить. Кстати, вполне может быть, что господину Дорсу хотелось того же.
   - Может, отчего же нет. А еще?
   - Что-то еще?
   - Ты не пробовал прикинуть, во что ему обошлась вся эта авантюра?
   - Вы имеете в виду финансовые затраты?
   - В основном. Подсчитай, мистралийцы разнесли его оружейный склад, неизвестный мститель спалил особняк, лично я угрожал еще более серьезными проблемами, и что же? Он не останавливается, а напротив, продолжает нарываться на откровенный конфликт со мной, хотя знает, что это может обойтись ему дорого, и главное, вкладывать в дело деньги. Если он так рисково играет, то какова же должна быть ставка? Что такое знает или может Кантор, что старый скряга Дорс не останавливается ни перед чем, чтобы это получить? Как ты думаешь, Флавиус? Где здесь сундук с золотом зарыт? По моему разумению, искомая причина должна представлять собой именно некую финансовую выгоду, ни на что другое Дорса не соблазнишь.
   - Почему вы отвергаете возможность политической подоплеки вопроса? - заинтересованно шевельнул бровью Флавиус. - Может быть, дело не в золоте, а во власти?
   - Милый Флавиус, я не отвергаю политический вариант, а просто включаю в материальный. Власть - это тоже золото. Вернее, способ его добычи. Отвергаю я такие варианты, как любовь, месть, чистое любопытство и тому подобные абстрактные понятия. А власть может быть нужна господину Дорсу только для одного - чтобы получить новые возможности для наполнения своего бездонного кошелька. Власть ради власти может интересовать только маньяка, каковым почтенный магнат, разумеется, не является. Подумай как-нибудь на досуге, что же могло так заинтересовать Дорса в скромной персоне товарища Кантора. И я подумаю. А пока поведай нам, как поживает ее величество императрица Лао Юй?
   - Императрица показала, что покушение на жизнь королевы было предпринято ею в качестве личной мести вам, по собственной инициативе. Что никто ей этого не поручал, так как после неудачной попытки переворота она потеряла связь с братьями и сестрами. А также, что в скором времени мы все очень пожалеем, что не понимали величия и могущества Небесных Всадников, ибо недалек тот день, когда они спустятся с небес.
   - Хотелось бы посмотреть, - пробормотал король.
   - Больше она не сказала ничего, - продолжал Флавиус. - Хотя работали с ней лучшие профессионалы, умеющие сочетать эффективность и аккуратность. Подсадка тоже не сработала, с соседкой по камере императрица не пожелала общаться и вообще вела себя высокомерно. Поверхностное сканирование дало мало, а глубокое специалист не рискнул применять, опасаясь наткнуться на блок с программой самоуничтожения. Во всяком случае, было подтверждено, что ее величество действительно совершила преступление по личной инициативе, без чьего-либо участия.
   - Для этого и сканировать не надо было, - проворчал король. - И так понятно, что никто бы ей такого не поручил. Соратница с таким высоким положением слишком ценна, чтобы поручать ей задание для смертника. Ты лучше скажи, она не пыталась проповедовать, рассказывать о своем учении?
   - Временами, но крайне кратко. В основном это высказывалось в виде угроз. А вы хотите подробно? У меня есть все протоколы, желаете посмотреть?
   - Оставь, я почитаю в спокойной обстановке, не торопясь и не отвлекаясь. И попробуй все-таки спровоцировать эту неразговорчивую даму на небольшую проповедь. Мне нужно знать, что из себя представляет учение этого ордена. Во что они верят, чем руководствуются. Я хочу понять, что же им в конечном счете нужно. А то у меня возникло впечатление, что они не просто пытаются захватить власть, а планомерно создают беспорядок и трудности по всему континенту. И если это подтвердится, то, боюсь, они намного опаснее, чем нам кажется.
   - Еще опаснее? - недоверчиво переспросил Флавиус.
   - Да, еще опаснее. Подумай сам, ты же профессионал. Зачем в стране создавать беспорядки и трудности?
   - Чтобы потом легче ее завоевать, - не раздумывая, ответил глава департамента.
   - А во всем мире?
   - Вы полагаете, это реально?
   - В наши времена можно уже допустить что угодно. И если мои опасения имеют под собой реальную почву, то следующим будет Поморье или Эгина. В Галланте и так порядка нет, Голдиана - страна особенная, ее и завоевывать не обязательно, купить можно. Лондра и Ортан - слишком крепкие орешки для всяких диверсантов, их оставят напоследок. А вот за Поморье и Эгину я опасаюсь. И чтобы определить точнее, кто же будет следующим, мне нужна информация. Попробуй, Флавиус.
   - Как скажете, ваше величество. - Глава департамента почтительно склонил голову и, поколебавшись, добавил: - Могу я поговорить с вами еще об одном деле... конфиденциально? Это дело несколько... личного плана.
   Королева, не дожидаясь, пока ее попросят удалиться, поднялась и пожелала господам спокойной ночи.
   - Я скоро приду, - пообещал король, одарив ее счастливой улыбкой и проводил влюбленным взглядом до самых дверей спальни. Когда же ее величество скрылась из виду, улыбка мгновенно сбежала с его лица, сменившись напряженным ожиданием. - Что, Флавиус? Что-то не так?
   - Нет-нет, - поспешил заверить его глава департамента. - С ее величеством все в порядке. Дело касается лично меня.
   - Прошу тебя, - вздохнул король, сразу расслабившись. - Не утомляй меня на ночь глядя всякой ерундой касательно отставок и торжественных самоубийств. Не разрешаю.
   - Это серьезно, - нахмурился Флавиус. - И я все-таки попрошу вас меня выслушать. Я убедительно прошу вас позволить мне оставить должность главы департамента и ограничиться исключительно службой безопасности. Я не веду речь об отставке, как верный подданный, я не могу оставить вас в такое тяжелое время, но покорнейше умоляю избавить меня от каких бы то ни было полномочий в службе порядка.
   - Могу я узнать, почему?
   - А вы не догадываетесь?
   - Проблемы с семьей?
   - Вы, как всегда, проницательны. Мне всегда было неловко быть начальником над собственным отцом, но это мелочи по сравнению с тем, в каком положении я оказываюсь всякий раз, как мои родственники обращаются ко мне за содействием. С одной стороны, я официальное лицо, государственный служащий, а с другой - брат, племянник, сын в конце концов... А матушка бессовестно пользуется тем, что я не могу ей отказать. Вот если я не буду иметь никакого влияния ни на какие дела уголовной полиции, я перестану представлять ценность для родственников и они оставят меня в покое.
   - И давно они тебя достают таким образом?
   - Да, хотя и редко.
   - А что на этот раз?
   - Сестра, - вздохнул глава департамента. - И с большим скандалом. Она придумала гениальный способ сравнительно честного отъема денег у доверчивых граждан, но, как оказалось, этот метод давно известен в соседних мирах и стараниями госпожи Ольги вся столица узнала, что новая игра "веер" - чистое надувательство. А поскольку многие сотрудники службы порядка успели вложить туда свои сбережения...
   - Понятно, - усмехнулся король. - Трудновато тебе будет отмазать сестрицу на этот раз. Даже если отмажешь, побьют возмущенные клиенты.
   - Именно. На мой взгляд, небольшой срок пойдет ей только на пользу. А матушка почему-то считает иначе.
   - Что ж, Флавиус, я подумаю над твоей проблемой, но это будет не так быстро, как тебе хотелось бы. А пока скажи своей матушке, что дело под моим личным контролем и поэтому ты не имеешь возможности ничего сделать.
   - А с какой стати обычное дело о мошенничестве оказалось под личным контролем вашего величества?
   - Вали все на Ольгу. Якобы это она мне настучала, а я проникся негодованием. Я надеюсь, твое семейство не настолько кровожадно, чтобы попытаться мстить?
   - Когда как, но в данном случае наживать врага в вашем лице только из-за провала обычной аферы не станут.
   - А из-за чего бы стали? - тут же полюбопытствовал король.
   - Только если бы была задета честь семьи. А в данном случае речь идет об обычных издержках профессии. Так что вам не стоит беспокоиться. И, если ваше величество позволит, я хотел бы прояснить еще одно обстоятельство. Что за эльф околачивается по вечерам в вашем дворце и у дома его высочества? Я слышал о нем разнообразные слухи, но, полагаю, вы осведомлены об этом лучше.
   - Пусть околачивается, - вздохнул король. - Он ведь законов не нарушает.
   - А откуда он взялся?
   - Откуда берутся эльфы? Забрел из своего мира. Побродит и назад уйдет. Если хочешь с ним пообщаться, можешь попробовать, но я не вижу смысла. Лучше скажи, как работает наша программа борьбы с вражеской пропагандой?
   - Пока отлично. Попытки провокации межрасовых конфликтов успешно пресечены, следует благодарить гномов...
   - Не прибедняйся, Флавиус. Благодарить следует твоих спецагентов, которые вывезли из Мистралии практически всех гномов и расселили в наших общинах. Эффект был потрясающий, не говоря уже о том, что оборонная промышленность Мистралии была основательно подорвана. Как поживает цвет нашего дворянства?
   - Пока тихо. Они все еще отходят шока после вашей женитьбы.
   - Что же их так шокировало? - засмеялся король. - Если у них были какие-то возражения против выбранной мною кандидатуры, почему же они не высказали их вовремя?
   - Вы отлично знаете, ваше величество. Кандидатуру вы выбрали так тонко, что не подкопаешься. Древний и уважаемый род, хотя и бедный, достойное воспитание, выдающиеся заслуги перед короной... А единственный спорный пункт, то есть, внешность, является вопросом вашего личного вкуса. Помимо этого, ваш самоотверженный поступок на свадебной церемонии вдохновил всех бардов королевства, и, пожалуй, только самые ленивые не отразили сей эпизод в своем творчестве. Все эти факты в совокупности и потрясли потенциальных кандидатов на вашу корону. Они все еще не оправились от мысли, что им больше не о чем мечтать. Графиня Монкар по прежнему находится в замке своей тетушки и в каких-либо связях с другими заинтересованными семействами не замечена. Однако в последние дни появился новый нюанс, о котором вам следует знать. Весьма толковый ход, должен заметить. В качестве попытки дискредитировать лично вас усиленно распространяются слухи, что вы - не настоящий король. Что некие не внушающие доверия политические силы скрыли вашу кончину, заменив вас двойником. Существует также вариант, что вы не являетесь более живым человеком, а были возвращены к жизни стараниями неких могущественных некромантов, которые теперь стоят за вами и управляют каждым вашим шагом. Существует даже третий вариант, что вы с самого рождения не были живым. Причем все эти слухи курсируют не только у нас, но и за рубежом, где я не в состоянии с ними продуктивно бороться.
   - Что за ерунда? Это же несерьезно. Опять Гондрелло с советником не посоветовался? Это же все проверяемо и легко опровергаемо. Любой маг тебе на глаз скажет, живой человек или нет... Хотя впрочем, это вполне естественно...
   - Что именно?
   - Почему советник Блай иногда советует своему президенту полную чушь. Он переселенец, и в магии разбирается примерно так же, как мой кузен в экономике.
   - Возможно. Но все-таки эти нелепые слухи стоит пресечь как можно раньше, пока они не укоренились в умах. Да и сами знаете, ваше величество, главное - пустить слух, а там уж, сколько ни опровергай, все равно полностью не отмоешься.
   - Об этом я тоже подумаю, - пообещал король. - А пока постараюсь почаще мелькать перед магами... Пусть смотрят и естественным путем, без официальных мероприятий, опровергают. В частности, Хирон меня уже навестил. Наверное, лично решил проверить, не пригласил ли его король к себе в гости какого-нибудь зомби... Интересно, Силантий тоже присматривался, или он кроме своих любимых драконов больше ни о чем не думает?
   - Не знаю, ваше величество, - вежливо отозвался Флавиус. - Мне кажется, что официальное мероприятие будет надежнее.
   - Ты же знаешь, - поморщился король, - как я не люблю оправдываться и доказывать, что я не верблюд!
   - Охотно верю, но в данном случае я хотел бы получить законные основания преследовать лиц, распространяющих подобные измышления. Абсолютно законные, если вы понимаете, о чем я.
   Его величество понимающе вздохнул.
   - Разумеется, Флавиус, как же не понять. А что, кто-то был замечен?
   - Герцог Гирранди поднимал вопрос о том, чтобы проверить вас на подлинность по требованию дворянского собрания. Вопрос прозвучал пока только в неофициальном кругу, но он имеет все шансы на одобрение...
   - Сброд дармоедов! - ругнулся король. - Поистине этим заевшимся господам нечем заняться! Будь моя воля, разогнал бы я к демонам это собрание! Никакой практической пользы, одни помехи в управлении государством! Только и мыслей, как бы урвать себе побольше привилегий и полномочий, а работать ни один бездельник не желает! Хорошо, Флавиус, я поговорю с мэтром Истраном и попрошу официально собрать всех придворных магов, чтобы они засвидетельствовали все, в чем так радостно сомневается дворянское собрание. Пусть инициатива исходит от меня, а не от Гирранди и Монкаров. Действительно, это будет авторитетное заключение за подписями самых уважаемых магов континента - Хирон, Морриган, и все прочие... И будет тебе законное основание преследовать за клевету всех, кого найдешь нужным, невзирая на титулы. Но не сейчас же, а недельки через две, когда все подготовим. И еще...
   - Минуточку... - Флавиус вдруг встревожился и жестом остановил его величество. Затем быстро подхватился с места, бесшумно подбежал к двери и резко ее распахнул. За дверью никого не оказалось. - Странно, у меня было ощущение, что нас подслушивают. Показалось, наверное. Но до сих пор нюх меня не обманывал.
   - Действительно, странно, - согласился король. - У меня тоже было такое ощущение. Может, мы просто устали?
   - Да нет, - чуть улыбнулся глава департамента. - Скорее всего, у вас, наконец, прорезался нюх. Не могло же нам обоим показаться одно и то же одновременно.
   Нюх всегда был больным вопросом для его величества. Не тот, который называют обонянием, нет, с этим у Шеллара III все было в порядке, а то особое свойство, которым наделяет своего обладателя Тень вора. Маги называли это "шестым чувством", умники-алхимики - интуицией, а сами воры - просто нюхом. И вот с этим у короля всегда были проблемы, приводившие в отчаяние бабушку Джессику. Его величество, со своей склонностью все на свете анализировать и доверять только холодной логике, нюхом пользоваться не умел. Иногда это у него получалось подсознательно, но крайне редко. Обычно, если ему что-то казалось, король тут же начинал размышлять - а почему ему так кажется, а какие для этого есть основания, а как это можно логически объяснить... и тут же его нюх терялся.
   - Завтра я свяжусь с Элвисом, - пообещал он, подозрительно оглядываясь по сторонам. - И спрошу, не его ли ребята подслушивали наш разговор. Если нет, попрошу Александра усилить охрану. Не хватало, чтобы кто-то действительно подслушивал мои беседы с тобой...
   - Я бы вам порекомендовал еще установить в здании сигнализацию на невидимость, - посоветовал Флавиус, продолжая оглядываться. - Я так никого и не увидел, а оконная рама пошевелилась. Даже если мне показалось, лучше перестраховаться.
   - Обязательно, - пообещал король.
   - Есть ли у вас еще какие-либо вопросы или указания?
   - Нет, спасибо. Оставь мне все документы по Небесным Всадникам, и можешь быть свободен. И, Флавиус... не наказывай слишком строго своих агентов, которые проспали. Они не так уж виноваты.
   - Как скажете, ваше величество. Могу я откланяться?
   - Конечно. Сейчас я распоряжусь, чтобы тебя отправили домой.
   - Спасибо, не стоит. Дежурный телепортист ждет меня на террасе. Спокойной ночи, ваше величество.
   - Спокойной ночи, - улыбнулся король и мельком покосился на дверь, за которой несколько минут назад скрылась его королева. Когда же Флавиус удалился, его величество заглянул в опочивальню и убедился, что супруга крепко спит и, следовательно, не заметит, в котором часу он вернулся. Значит, можно спокойно сесть, набить трубочку, и заняться изучением документов, которые оставил Флавиус...
  
   Глава 13.
  
   Где-то к следующему вечеру Кантор окончательно утвердился в мысли, что его рассудок здорово пострадал в последней переделке, в которую он попал. Как будто раздвоения личности ему было мало... Впрочем, в том состоянии полубреда, в котором он пребывал эти сутки, внутренний голос помалкивал и ничем о себе не напоминал. Зато с окружающей реальностью творилось что-то невообразимое. Временные провалы в Лабиринт были еще понятны и терпимы, хотя местечки ему попадались одно другого страшнее. Гораздо больше Кантора тревожили странные вещи, происходившие прямо в комнате, где он лежал. То ли Лабиринт принимал вид реального помещения, то ли проваливался он не до конца, но в комнате то и дело начинались какие-то ненормальные явления. Появлялись разные люди, живые и не совсем, ходили, что-то делали, иногда вовсе непонятное, разговаривали с Кантором, который отвечал, но так и не мог понять, с настоящими людьми он общается, или просто бредит. Также по комнате шлялись разнообразные животные, как то: говорящие цыплята, маленькие дракончики размером с плюта, большая рыжая кошка, стая разноцветных не то птиц, не то бабочек, и прочие, менее симпатичные твари. Помимо всего этого, в окне изредка появлялась подсвеченная красным физиономия советника Блая, неизменного персонажа кошмарных снов Кантора, а мебель постоянно меняла очертания - то изгибалась, словно была сделана из чего-то мягкого, то начинала таять и растекаться, как восковая свечка в жару, то становилась прозрачной, так что один раз Кантор даже четко разглядел мышь под кроватью. Впрочем, вполне возможно, что мышь была того же происхождения, что и дракончики с цыплятами, этого никто не мог сказать наверняка. Да это и не особо волновало Кантора. Гораздо больше его занимали люди, с которыми он общался и не мог понять, действительно ли эти люди присутствуют в комнате и разговаривают с ним, или это ему только кажется.
   В первую ночь приходил придворный маг в обществе незнакомого Кантору господина в хинском костюме. Господа вели заумную медицинскую беседу, из которой Кантор ничего не понял, затем, увидев, что пациент не спит, тут же спросили, как он себя чувствует. Более идиотского вопроса они не могли придумать, понятное дело. Как можно себя чувствовать, когда обезболивающее заклинание заканчивается? Кантор не нахамил в ответ только оттого, что у него на это не было сил, и ограничился коротким стоном:
   - Холодно...
   - Я попрошу затопить камин, - пообещал мэтр Истран, дотрагиваясь горячей ладонью до его затылка. - Полежите минутку спокойно, сейчас станет немного полегче. Собью температуру и попробую приглушить воспалительный процесс. А с обезболиванием придется подождать до завтра, состояние вашей нервной системы вызывает беспокойство. Вы принимали какие-либо снадобья вчера и позавчера?
   - Да... - ответил Кантор, утыкаясь лицом в подушку.
   - Какие именно?
   - Не помню... Купил в аптеке, что было...
   - Магические или из чистых трав?
   - Кажется, магические... не помню...
   - Это плохо. Боюсь, вы допустили передозировку.
   - Так не помогало же...
   - Что ж, теперь терпите. У меня есть опасения, что еще одно заклинание может вам повредить. Как вам кажется, преподобный Чен? - обратился он к коллеге. Хин согласно кивнул головой.
   - Совершенно с вами согласен, мэтр Истран. Но это вовсе не повод заставлять пациента страдать, в данном случае лишние шесть часов боли тоже могут оказать весьма пагубное влияние на его нервную систему, не говоря уже о возможности развития шока. Я бы порекомендовал практически безвредное средство, содержащее исключительно растительные компоненты...
   - А я бы не рекомендовал пациенту в таком состоянии принимать наркотические вещества, даже растительного происхождения.
   - Поверьте моему практическому опыту, - настойчиво возразил преподобный Чен и протянул пациенту какую-то пилюльку, которую Кантор немедленно ухватил и сунул в рот, пока мэтр Истран не успел еще чего-нибудь порекомендовать. На вкус это была смесь опиума с какой-то незнакомой травой. Старик неодобрительно что-то проворчал, но протестовать не стал. Молча закончил свое противовоспалительное колдовство и вежливо спровадил коллегу под предлогом того, что ему надо еще спуститься в библиотеку, переговорить с его высочеством и отдать распоряжения прислуге. Когда же сострадательный хин исчез в телепорте, мэтр вовсе не поспешил сразу же вниз, а присел на стул около кровати и поинтересовался:
   - Вас не затруднит ответить на пару вопросов, которые очень меня интересуют? Это недолго.
   - Спрашивайте, - отозвался Кантор, не поднимая головы и прислушиваясь к своим ощущениям.
   - Скажите честно, маэстро, вы так ни разу и не виделись с вашим отцом с тех пор, как он пропал?
   - Нет, - не задумываясь, ответил Кантор и только спустя несколько секунд, опомнившись, спросил: - А откуда вы знаете, кто я? Король сказал?
   - Что вы, я узнал вас почти сразу же, как только увидел. Вы слишком похожи на отца, чтобы я мог этого не заметить. А заметив, я, разумеется, присмотрелся к вам достаточно внимательно, чтобы разглядеть вашу истинную сущность. Для хорошего мага это не проблема. Так, значит, вы не знаете, где его можно найти?
   - Не знаю, - тихо вздохнул Кантор. - А вы точно знаете, что он жив?
   - Абсолютно.
   - Вы что, к некроманту ходили?
   Из темноты донесся тихий смешок.
   - Если я не практикую некромантию, это не значит, что я не знаком с упомянутой магической школой. И мне совершенно не нужна посторонняя помощь, чтобы узнать, жив человек или мертв, особенно, если речь идет о моем достаточно близком друге и к тому же коллеге. Кстати, должен заметить, что ваш батюшка тоже был весьма толковым некромантом, хотя Сила у него была весьма, весьма своеобразная. И я хотел бы уточнить, вы уверены, что сегодня в Лабиринте с вами был не он?
   - Уверен, - не сомневаясь, ответил Кантор. - Отец водил меня в Лабиринт, и я знаю, как он там выглядит. Это был не он. Я узнал бы его. Почувствовал бы... В общем... это точно. А откуда вы знаете? Мафей рассказал?
   - Разумеется. Надеюсь, в этом нет ничего страшного? Его ведь никто не просил сохранять в тайне то, что он видел.
   - Ну да... Сам он не мог догадаться... Но все-таки... Не надо...
   - Как пожелаете. Я и не имел намерения распространять полученные от него сведения. Что ж, не буду вас больше утомлять, тем более что снадобье, которым столь нахально угостил вас преподобный Чен, кажется, начало действовать. Зря вы, конечно, так за него схватились, но что уж теперь... Спокойной ночи.
   - Спасибо... - пробормотал Кантор, чувствуя, как липкий, тяжелый дурман медленно заволакивает окружающую его темноту. - Спокойной ночи.
   И почти сразу провалился в незнакомое место, где было полно странных маленьких машинок с вертящимися сверху лопастями. Такие он видел на картинке в одном из Ольгиных журналов, она называла их "вертолетами". Огромная стая этих вертолетиков вихрем носилась вокруг него, и от их мелькания у него до тошноты кружилась голова, но ни отвернуться, ни вообще пошевелиться он не мог, а попытка закрыть глаза ничего не дала - даже сквозь сомкнутые веки он продолжал видеть эти скотские вертолетики, и они все так же кружились, все быстрее и быстрее. Веселый шутник Лабиринт, мать его...
   Ближе к утру, когда вертолетики кончились, и Кантор проснулся с беспощадной головной болью и такой дикой жаждой, словно он пересек пешком Белую Пустыню, в комнате появился Мафей. Повел вокруг глазами и шепотом спросил, спит ли Кантор и один ли он. Тоже гениальный вопрос, сил нет. "Двое меня", - раздраженно проворчал Кантор и добавил еще пару слов, очень ярко выразивших его отношение к этому миру. Ответ вполне удовлетворил юного эльфа, и он тут же исчез в телепорте, прежде чем Кантор успел попросить воды. Правда, оглядевшись, он обнаружил, что налитая кружка стоит рядом, достаточно лишь руку протянуть. Кантор немедленно дотянулся до кружки и в два глотка расправился с одной из своих проблем, после чего рухнул лицом в подушку и подумал, что все не так плохо. Хотя все, что могло болеть, болело зверски, все же это можно было пережить. А вот если бы пришлось предстать... или предлечь?.. в таком плачевном и беспомощном виде перед посторонним человеком... или, что еще ужаснее, перед дамой... Какое счастье, что у кого-то хватило ума не пускать сюда Ольгу и вообще не сажать никаких сиделок! Отвратительней всего, когда в такой момент, когда плохо, и больно, и вообще хочется выть и рвать зубами подушку, над душой еще сидит женщина. Либо позорься, либо выпендривайся... Только бы Мафей не притащил сюда Ольгу, с него станется, сердобольного...
   Спустя несколько минут Мафей вернулся. Ольгу он не притащил. Он притащил Амарго, что вполне тянуло на очередной бред, не хуже вертолетиков.
   - Оставь нас минут на десять, - шепотом попросил Амарго. Мальчишка кивнул и снова исчез, а командир осторожно присел на край кровати и еще тише спросил: - Ты не спишь?
   - Сплю, - проворчал Кантор. - Чего тебе?
   - Не шевелись пару минут, - приказал Амарго и стал что-то раскладывать на одеяле. - И не смотри.
   - Почему?
   - Потому. Это приказ. Отвернись.
   - Иди на... - огрызнулся Кантор и все-таки отвернулся. Амарго зажег свечу, переставил на стул и продолжил:
   - Как тебя угораздило туда пойти? Ты же знал, ты все наперед знал, что из этого выйдет, потому и Рико оставил снаружи. Зачем? Неужели иначе нельзя было?
   - Я решил, что так будет лучше, - неохотно отозвался Кантор, пытаясь сообразить, для чего товарищ Амарго колет его иголками, как будто ему мало того, что уже есть. - Что ты делаешь?
   - Лечу тебя, болвана. Потерпи, так надо. Потом станет легче. С чего ты решил, что сунуться в ловушку будет лучше?
   - Потому, что если тебе предсказали какую-то дрянь, лучше не прятаться до конца жизни, а пережить все сразу, раз уж ничего не изменить. Чтобы все скорей закончилось.
   - Фаталист хренов! Ты хоть представляешь, чем это все могло закончиться? Поверни голову.
   Что-то плоское и цепкое прилипло на шею, пластырь, что ли? На кой он там нужен?.. Потом еще раз, чуть выше.
   - Нормально закончилось, - ответил Кантор, послушно не оборачиваясь и пытаясь понять смысл этого странного лечения. - Отстань. Лучше скажи, как там ребята.
   - С ребятами все в порядке, что с ними случится. А когда я им скажу, что ты жив, они вообще от радости рехнутся. Мы ведь тебя уже похоронить успели. Все так расстроились, понапивались с горя, как засранцы...
   - Прям-таки, - фыркнул Кантор. - Скорее, на радостях. Можно подумать, так уж меня все любят.
   - А ты думал! Рико вообще рыдал, как девчонка. И Эспада ужасно расстроился. Торо такую проповедь толкнул, что даже Гаэтано прослезился. Дон Аквилио каялся, что тебя отпустил... А что творилось с Пассионарио, можешь себе представить.
   - Ну, этому поплакать, что отлить сбегать... Не зря его в нашем ансамбле Плаксой прозвали. Небось, опять ведро травы скурил и начудил чего-нибудь.
   - Если бы! Он напился в хлам, и я боюсь даже представить, чего он мог начудить! А потом пропал! И поверь после этого, что вы не братья, если вы даже пропадаете одновременно! Что у тебя с рукой? Кости не переломаны? Кто тебя латал?
   - Не знаю, кто. Не видел. Не переживай, кости целы, обычные иголки. В прошлый раз было хуже... Долго мне так лежать? Неудобно.
   На самом деле, ничего особенно неудобного не было, просто лежать неподвижно, когда что-то болит - сущее мучение...
   - Сейчас, потерпи еще минутку, - как-то виновато попросил Амарго. - Совсем немного осталось. Полежи спокойно. Хочешь, я тебе что-нибудь расскажу?
   - Хочу, - злорадно заявил Кантор. - Расскажи, что все-таки вышло с моей рукой? Хоть сейчас скажи честно. Может, тебе будет стыдно мне врать, когда мне так плохо.
   - Ох, как ты меня достал... - вздохнул Амарго. - Не могу я тебе рассказать, хотел бы, но не могу. Я поклялся молчать. Смирись с этим, наконец. Правда это, правда, раз уж ты сам докопался, не буду скрывать. Но что и как, рассказать не могу. И не проси меня больше. Утешься тем, что у тебя снова две руки, и успокойся.
   - Хорошо, - вздохнул Кантор. - Скажи только, она настоящая?
   - Настоящая, живая, такая же, как была, и совершенно здоровая. Если ты когда-нибудь снова захочешь играть на гитаре, пусть рука тебя не смущает. И давай больше к этому не возвращаться. Договорились?
   - Хорошо, - вздохнул Кантор, решив не слишком давить на Амарго. И так товарищ наставник сказал больше, чем обычно. - Долго мне так лежать?
   - Подожди немного. Еще минут пять. И объясни мне, во имя неба, почему ты сразу не пришел ко мне? За каким тебя понесло девчонку искать? Это у тебя что, мания или просто традиция - сбежав из плена, первым делом являться к женщине?
   - Не твое дело.
   - Очень даже мое! Я твой командир!
   - Ты мой глюк, - проворчал Кантор, осторожно встряхивая головой. Болеть голова перестала, но с окружающим миром стало твориться что-то не то. Стул у окна начал оплывать, как огарок свечи, а занавески затеяли причудливый танец... - Ты видение.
   Амарго тихо вздохнул и не стал настаивать. Только пробормотал себе под нос:
   - И у этого тоже видения... А он уверяет, что эти поганцы - не братья...
   Занавески продолжали плясать, соблазнительно изгибаясь, как хитанские танцовщицы в пестрых широких юбках, Кантору даже показалось, что под тканью видны очертания стройных женских тел... "Я все-таки озабоченный, - обреченно подумал он, прикрывая глаза, чтобы отогнать навязчивое видение. - Даже тут мне бабы чудятся... И хорошенькие притом...
   Неужели эта хинская пилюля так долго действует? Или Амарго тоже угостил меня чем-то подобным?"
   - Можешь поворачиваться, - сказал Амарго. - Через час-два тебе станет лучше.
   - Что ты со мной сделал? - спросил Кантор, не открывая глаз, чтобы не увидеть опять танцующие занавески.
   - Ты все равно не поймешь. Просто постарайся уснуть и не думай ни о чем плохом, а то приснится.
   - Хороший совет... О чем я, по твоему, могу думать? О прекрасных дамах? О говорящих цыплятах? О концерте для рояля с оркестром?
   - Говорящие цыплята? - удивленно переспросил Амарго. - Надо же додуматься... Видно, зря я тебе все-таки двойную дозу вкатил... Чем я думал? Ослабленный организм, не привыкший к химии... Не хватало, чтобы у тебя и в самом деле начались галлюцинации! Давай-ка лучше спи.
   - Поздно, - хмыкнул Кантор. - Уже начались. Вот я с тобой разговариваю. А тебя же на самом деле нет. Как бы ты сюда попал?
   - Верно, - согласился Амарго. - Меня нет. Я тебе привиделся.
   - Сам знаю, - почему-то развеселился Кантор. Он все-таки открыл глаза, и тут же обнаружил, что кровать стала прозрачной и под ней сидит мышь. Сидит и умывает мордочку лапками, вредная зверюшка. Пока он пялился на эту мышь, Амарго куда-то делся, а вместо него появился говорящий цыпленок размером со стул, на спинке которого он каким-то чудом ухитрился примоститься. Потоптался, неуверенно перебирая лапками на своем неустойчивом насесте, и голосом Мафея спросил:
   - Ты спишь?
   - Не знаю, - рассудил Кантор. - Если ты мне снишься, то сплю. А если ты глюк, то, наверное, нет...
   - Нет, я правда здесь. Я настоящий, - уверил его птенец и, снова потоптавшись на спинке стула, спросил: - Тебе больно?
   - Уже не очень. А здесь в самом деле был Амарго, или мне показалось?
   - В самом деле.
   - Чем он меня напичкал? И как?
   - Я точно не знаю... Какое-то сильное обезболивающее, антибиотики и минеральный комплекс... Я не знаю, что это такое, но он сказал, что у тебя могут быть сильные побочные эффекты... Ты только мэтру не говори, а то рассердится. И вообще, он же не знает, что я знаком с Амарго...
   - А откуда ты знаешь Амарго? - поинтересовался Кантор, какой-то частицей сознания утверждаясь в мысли, что это точно бред.
   - Я тебе потом расскажу, - пообещал цыпленок. - Это долгая история.
   Чем закончился этот разговор, Кантор потом так и не смог вспомнить. Скорее всего, он просто провалился на полуслове. Снилась ему, как и предсказывал Амарго, всякая гадость. К счастью, ничего из своих кошмаров он не запомнил, кроме последнего, да и то потому, что его разбудили. Кажется, ему за что-то отрубили голову, и эта голова почему-то осталась живой, она все понимала, только не могла ничего сказать, потому что язык вырвали еще раньше. Она долго валялась, никому не нужная, в липкой луже остывающей крови, потом пришла Ольга, горько рыдая, подняла и унесла домой. А дома поставила на стол и стала целовать и гладить, почему-то уговаривая успокоиться и уверяя, что теперь все будет хорошо. Проснувшись, он обнаружил, что голова по-прежнему при нем, что лежит он вовсе не в луже крови, а на мокрой и липкой от пота подушке, и рядом действительно сидит Ольга и гладит его по щеке, шепча что-то ласковое и успокаивающее. Наверное, кричал во сне, перепугал девчонку...
   Было уже утро. Хотя шторы на окнах были плотно задвинуты, Кантор определил это на слух. Дом был полон обычных утренних звуков - на кухне гремит посудой кухарка, рядом за стеной шебуршатся Жак и Тереза, уговаривая друг друга, что надо вставать, внизу в гостиной шуршит веником служанка, по коридору громко топает его величество Элмар, вопрошая, где его голубой камзол и возглашая, что если он опоздает во дворец, уволит всех к демонам. Так и не переехал до сих пор, дома живет... И в целом, все было не так плохо, как ночью. Можно сказать, даже хорошо, смотря с чем сравнивать. По крайней мере, хоть не так больно. То ли Амарго был на самом деле и действительно давал ему какие-то лекарства, то ли это у него настолько помутился рассудок, то ощущение боли притупилось. Во всяком случае, можно расслабиться, не позорясь и не выпендриваясь...
   - Бедненький мой, - тихо шепнула Ольга и убрала руку, видимо, решив, что раз бедненький затих и успокоился, не надо его больше трогать, пусть спит дальше. Это было вопиюще неправильно и даже несправедливо, поэтому Кантор открыл глаза и поймал ее за руку.
   - Я не сплю, - сказал он, прижимая к лицу ее ладонь. - Не убирай, так хорошо.
   - Больно? - посочувствовала Ольга. - Может, тебе таблетку принести? У меня дома где-то анальгин завалялся с лучших времен, хочешь, я сбегаю?
   - Не надо, - тут же отказался Кантор, ужаснувшись при мысли, что она куда-то пойдет одна по городу. Тем более что ее завалящее снадобье было не так уж необходимо. - Все в порядке. Не больно. Не ходи никуда. Побудь со мной. Я так давно тебя не видел.
   - Конечно, конечно, - поспешила заверить его Ольга, осторожно пытаясь пригладить растрепанные волосы. - Я посижу с тобой. Может, ты кушать хочешь?
   - Нет. Только пить. Есть что-нибудь?
   - Сейчас... - Она потянулась к столику, на котором стоял кувшин, пытаясь одной рукой налить воды в кружку, не вставая с кровати. "Разольет", - мимоходом подумал Кантор, и она действительно тут же разлила, не удержав тяжелый кувшин под нужным углом и перелив через край. Ойкнула, как обычно, заметалась, не в силах решить, что срочнее - поить страждущего или бежать за тряпкой. Третьего варианта - позвать служанку - она так до сих пор и не усвоила.
   - Фиг с ним, - посоветовал Кантор, приподнимаясь, чтобы напиться. - Пусть.
   Вернув пустую кружку, он переполз на сухой край подушки, осмотрелся по сторонам и отметил, что на этот раз, похоже, все реально и на своих местах.
   - Может, ты еще что-нибудь хочешь? - продолжала допытываться Ольга.
   - О, я много чего хочу, - вздохнул Кантор. - Например, демонски хочу лечь на спину. И еще хочу, чтобы ты пересела вот сюда.
   - А зачем? - спросила Ольга, послушно пересаживаясь на указанное место. Он тут же подполз ближе и положил голову ей на колени.
   - Вот за этим.
   - Бедный мой зайчик... - сочувственно вздохнула девушка, снова принимаясь гладить его по голове. - Досталось же тебе... Очень больно? Мэтр обещал зайти в полдень, уже недолго осталось, всего полтора часа или даже меньше.
   - Ничего, - негромко отозвался Кантор. - Могло быть хуже. Можно сказать, мне очень повезло. Мало кому так везет. Да не плачь, я же сказал - не больно.
   - Я не плачу... Я так... Не обращай внимания. Хочешь, я музыку включу? Или будешь спать?
   - Лучше расскажи что-нибудь.
   - Что?
   Кантору очень хотелось спросить про короля, но он так и не решился. Ольга и без того вот-вот разревется, не хватало только его дурацкого вопроса. Нет, лучше потом Элмара спросить, когда придет.
   - Расскажи сказку, - попросил он. - Только не грустную и со счастливым концом. И ради всего святого, не страшную.
   - Веселую? - уточнила Ольга и надолго замолчала, напряженно задумавшись. Нашел ведь, чего спросить, с некоторым опозданием спохватился Кантор. Она теперь долго будет вспоминать такую сказку. Особенно сейчас, когда ей совсем не весело и, может быть, даже до сих пор страшно. Ладно, пусть. Полежим, помолчим. По крайней мере, она некоторое время не будет думать ни о чем плохом, занятая поисками подходящей сказки. Будет молчать, перебирая в памяти смешные истории, и задумчиво гладить его по голове, а это так приятно. И никаких говорящих цыплят и прочих мышей, и почти не больно, и самое радостное - больше никуда не надо спешить. Не надо стискивать зубы и заставлять себя подниматься, забираться на лошадь, нестись, сломя голову, боясь в любую минуту потерять сознание и свернуть себе шею, свалившись на ходу. Не надо мчаться и трястись при мысли, что ты можешь не успеть, опоздать, приехать слишком поздно. Все, приехал. Вовремя. Успел. Теперь лежи, товарищ Кантор, отдыхай. Не можешь встать - не надо. Не можешь идти - так никто не заставляет. Даже не особенно и больно, так спина немного ноет и голова гудит, как с похмелья, сущие мелочи, можно сказать. Тебя гладят по головке и называют бедненьким зайчиком, вот бы ребята обхохотались, если бы услышали... тебя жалеют, целуют, подносят тебе водичку и рассказывают сказки... тебя любят, в конце концов. Расслабься и наслаждайся жизнью. И какие бы кошмары тебе ни снились, радуйся, что ты жив и, что удивительно, практически цел. И яйца на месте, и пальцы тоже, ты так боялся, что их придется ампутировать... И даже если ты все-таки свихнулся, как и подозревал, тебя и таким будут любить, потому что с дамой сердца тебе повезло в особенности. Она сама настолько ненормальная, что твоего безумия даже не заметит и примет, как должное.
   Ольга все-таки вспомнила какую-то веселую сказку с хорошим концом, не грустную и не страшную, про трех придурковатых воров, которые подрядились украсть девушку для местного градоначальника, и про наивного студента, который в нее влюбился и по идее, должен был спасти, но до этого момента Кантор не дослушал. Задремал где-то в середине, когда девушку уже украли, а до лопуха-героя до сих пор не дошло, что его кинули, как последнего идиота. На этот раз кошмары ему не снились, хотя все равно снилась полая чушь. Король верхом на драконе, Элмар с лютней в руках, исполняющий баллады собственного сочинения, а под конец полный бред - Ольга занимается любовью с кавалером Лаврисом в позе стоя у стенки. Проснувшись, он даже порадовался, что она ушла, а то прямо неловко было за такой бесстыжий сон.
   Кантор перевернул горячую подушку на другую сторону и прижался пылающим лицом к прохладной ткани наволочки. Правда, этой прохлады хватило ненадолго, но тут уж ничего нельзя было поделать. Боль исчезла совсем, видимо, приходил придворный маг и кастовал обезболивающее, но зато на этот раз то ли не стал сбивать температуру, то ли не смог. Кантор почти физически чувствовал жар, исходивший от его тела, и ему казалось, что этим жаром пропитан даже воздух. Воздух дрожал призрачным маревом, как в пустыне, и в этом мареве предметы меняли очертания и начинали то мерцать, как мираж, то растекаться, словно восковые. "Опять бред начинается", - подумал Кантор, поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд и вернуть окружающему миру материальную сущность. Вместо этого по комнате полетели маленькие дракончики, которые бессовестно пыхали огнем куда ни попадя и только усиливали и без того нестерпимый жар. "Ну что за дерьмо, - обессилено вздохнул Кантор. - Нет, чтоб как у людей, слоны там розовые или еще что-то безобидное..." Откуда он взял этих розовых слонов, он и сам не понял, и долго пытался вспомнить, где он про них слышал. А потом вспомнил, что про этих слонов ему рассказывала Ольга, и тут же пожалел, что вспомнил. Не зря же говорят: не следует без дела вспоминать мертвых. Вот, пожалуйста, вспомнил про короля, он и явился. Правда, дракончики разлетелись, и то ладно....
   В первый момент, увидев входящего в комнату Шеллара III, Кантор слегка растерялся, не в силах понять, зачем это к нему пожаловал покойный король. Потом вспомнил памятную встречу с мистиком в Лабиринте и для верности спросил:
   - Какой сегодня день?
   - Пятница, - сочувственно сообщил король и уселся на стул, как обычно сложившись при этом. - Ты уж и счет дням потерял, бедняга?
   - А, пятница... - успокоился Кантор. Ну да, все правильно. Пятница. День покойников. Они обожают навещать бедного полоумного товарища Кантора именно по пятницам. Ничего удивительного. Хотелось бы только знать - это просто галлюцинация или настоящий призрак? Или опять фокусы Лабиринта, который хитро притворяется настоящей комнатой?
   - Я полагаю, спрашивать, как ты себя чувствуешь, будет верхом идиотизма, - предположил король, устраиваясь на стуле поудобнее. - Однако хотелось бы знать, в состоянии ли ты немного поговорить о деле?
   - Не знаю... - честно ответил Кантор, рассматривая гостя. Заметно изменился его величество, при жизни он таким не был. Улыбается как-то особенно. И очень странно выглядит в эгинской тунике поверх штанов.
   - Что ты так смотришь? - чуть приподнял бровь король, поймав его взгляд. - Не ожидал моего визита? Или я как-то не так выгляжу?
   - Отлично выглядите, - вздохнул Кантор и осторожно поинтересовался: - А как вы... там?
   - Замечательно! - улыбнулся король. - Лучше всех. Я совершенно счастлив, чего желаю и всем остальным, тебе в том числе. Но речь не обо мне, об этом можно будет поговорить позже, а сейчас, если ты в состоянии, у меня есть к тебе пара вопросов, которые не дают мне покоя.
   - Спрашивайте, - с готовностью согласился Кантор. Отказывать мертвецу, который ищет покоя - себе дороже.
   - Чего они от тебя хотели?
   - Что ж тут непонятного? Хотели, чтобы я навел их на остальных ребят. Если бы ребята вернулись и рассказали, что нас снарядили прямо в ловушку, тот, кто их снаряжал, тут же попался бы. А еще они хотели Амарго. Лично.
   - Не знаешь, зачем?
   - Откуда? Вам лучше знать. Может, затем же, зачем его хотели вы.
   - Странно. Если они знают то же, что и я, интересно, откуда они это могли узнать? Тебе не помешает, если я закурю?
   - Пожалуйста, - окончательно растерялся Кантор. То ли общеизвестный факт, что мертвые не курят, полное вранье, то ли король и после смерти остался ненормальным. Все не курят, а он вот курит.
   - Спасибо, - король достал трубку и продолжил, методично набивая ее табаком, точно так же, как делал при жизни. - Еще одно. Ты можешь объяснить, почему тебя прекратили допрашивать, повезли в другое, более надежное место и снарядили своих людей за Ольгой? Ведь к тому времени твои друзья успели скрыться, да и Амарго наверняка предупредили. Что такого нашел в тебе господин Дорс, что ему срочно понадобилась для тебя надежная уздечка? Он что-то от тебя требовал?
   - Нет. Я сам не понял, почему меня повезли в другое место, вместо того, чтобы просто убить. Возможно, собирались сказать потом, но не успели. Я ушел. А почему вы спрашиваете? Вы же должны лучше знать.
   - Я не всеведущ, к сожалению. А для каких-либо умозаключений у меня недостаточно информации. - Король на некоторое время задумался, ожесточенно пыхая трубкой, прямо как живой. Потом решительно сказал: - Послушай, Кантор, я понимаю, что это бессовестно жестоко с моей стороны, но... могу я тебя попросить рассказать подробно, что происходило с того момента, как тебя схватили, и до твоего блестящего побега? Что такого ты мог сделать или сказать, чтобы вызвать столь странную реакцию со стороны этого старого жлоба? Хватит у тебя сил рассказать об этом... сейчас? Если нет, я подожду, хотя все же не хотелось бы. Вдруг за этим всем кроется что-нибудь серьезное. Как ты? Сможешь?
   - Хорошо, - согласился Кантор, которому совсем не хотелось рассказывать кому бы то ни было о том, что ему пришлось пережить. Ни сейчас, ни потом. Но еще больше ему не хотелось, чтобы его всю жизнь преследовал мертвый король со своими неразрешенными вопросами. Поэтому он все-таки собрался с силами и рассказал, подробно, как его и просили, все, что помнил. Про любителя чужих сережек Фернана и не в меру умного палача Тедди, метателя табуреток. Про стервозную мэтрессу Джоану и загадочного мальчика с рыжим вихром, который спас ей жизнь. Про зловредного господина Кроша и свою задушевную беседу с палачом за бутылкой и картами. Он уж хотел по ходу дела упомянуть, что именно во время этой беседы узнал о смерти короля и к слову поинтересоваться у него самого, что же с ним все-таки случилось, чтобы лишний раз не травмировать его близких, но как раз на этом месте король его перебил.
   - Спасибо, дальше не надо. То, что нам нужно произошло раньше. Вот чтоб я сдох, тут все завязано на Джоане. Надо над этим крепко подумать. Может, Факстона немного покрутить, выведать у него что-нибудь интересное о любимой бабушке? Или как-то через Этель попробовать, они вроде как подружки...Хотя и не хотелось бы, с ней свяжешься - обязательно поимеешь неприятностей... Ладно, разберемся. Ты мне лучше вот что скажи, кстати. Этот мальчик с крашеными волосами, он точно мальчик? В Лабиринте не меняется пол?
   - С чего вдруг? - совершенно опешил Кантор. Уж что его величество всегда умел, так это ошарашить собеседника неожиданным предположением. Что живой, что мертвый. - Если это для вас так уж важно, на самом деле он мужчина лет сорока пяти, но никак не женщина. Как вы вообще до такого додумались?
   - Это всего лишь предположение, если оно неверно, ничего страшного. Просто Мафей мне рассказал очередной сон, который меня озадачил не меньше, чем его самого. Ему снилась девочка с таким же рыжим вихром, вот я и подумал...
   - Девочка? Маленькая?
   - Он, как всегда, плохо разглядел. Не маленькая, подросток. В коротких штанишках и кожаной куртке, с жуткими глазами сиреневого цвета, которые светились в темноте. В общем, полный бред. Собственно, я уцепился за эту рыжую прядь и подумал, что, возможно, именно так выглядит на самом деле твой знакомый. Значит, ошибся.
   - Он говорил, что таким образом красили волосы поклонники какого-то рыжего барда, - вспомнил Кантор. - Так что, этих крашеных подростков может быть очень много. Но с каких пор Мафею начали сниться незнакомые люди из чужого мира?
   - С сегодняшней ночи, - серьезно ответил король. - Правда, кроме упомянутой тобой странности, в его снах больше не появилось ничего нового. Эта девочка тоже попала в беду, как и все остальные, кто имел несчастье ему присниться. Насколько я понял, в каком-то притоне, где развлекается молодежь, началась драка со стрельбой и поножовщиной, и девочку настигла шальная пуля. Так и непонятно, насмерть, или нет, у Мафея всегда как-то непонятно получается. Красочная картинка с потоками крови, и никаких конкретных фактов... Но ты, если увидишь снова своего знакомого, расскажи ему. Может, ему это будет понятнее. Все-таки, Мафей увидел этот сон после знакомства с ним. А кстати, ты уверен, что это не был твой отец?
   - Меня уже спрашивал ваш придворный маг. Уверен. Отца бы я узнал. Что он вам всем дался?
   - Есть у меня к нему одно дело, - нимало не смущаясь, пояснил король. - Если он объявится, передай, что мне необходимо с ним поговорить. И еще кстати, ты передал Амарго мою просьбу?
   - Он отказался, - ответил Кантор. - Да и зачем вам теперь все это? По привычке?
   - Не понял? - удивился король. - Почему ты считаешь, что меня больше не интересуют столь занятные дела?
   Ну да, подумал Кантор, что это я... Можно подумать, такой мелочи, как смерть, достаточно, чтобы укротить любопытство его величества.
   - Да нет... это я так... - вздохнул он и, пока его величество снова не задал какой-нибудь неожиданный вопрос, осторожно спросил: - А Мафей по-прежнему рассказывает вам свои сны? Вы и к нему тоже приходите?
   - Я? Это он ко мне примчался с утра прямо в халате, чтобы поскорей рассказать. Хоть мэтр и не велел меня беспокоить, все по-прежнему бегут ко мне со всеми вопросами. Флавиус вчера вообще среди ночи явился. Твой непутевый ученик товарищ Пассионарио тоже на днях приперся среди ночи со своими проблемами... Кстати, это правда, что Хоулиан - твой прадед?
   - А его вы откуда знаете? - растерялся Кантор. Нет, этого ненормального короля никакая могила не исправит. Он своими вопросами кого хочешь достанет.
   - Имел честь познакомиться. Правда, я на тот момент был не совсем живым, но, надеюсь, еще увидимся. Похоже он надолго застрял в этом мире. Любовь у него здесь. Тебе Элмар еще не жаловался?
   - Я еще не виделся с Элмаром. А что?
   - Не буду сплетни разносить, пусть сам пожалуется. - Король вздохнул и внимательно посмотрел на Кантора. - Так говоришь, ты с палачом выпивал? Очаровательно. Приятно иметь дело с еще большим чудаком, чем я сам. Ладно, пойду, пожалуй, а то я, похоже, утомил тебя своими разговорами. Отдыхай. А мне еще надо к Жаку сходить, посмотреть на его гостиную. Флавиус уверяет, это нечто незабываемое. И с Ольгой хотел переговорить...
   - А где Ольга? - спросил Кантор, которому уже давно хотелось пить, но просить об этом нематериального короля было бы по меньшей мере глупо.
   - Внизу с Кирой, шепчутся о своем, о женском. Ну, там, о штанах, о пистолетах и о нас с тобой. - Король усмехнулся и поднялся, пряча трубку в карман. - Выздоравливай, герой, и приезжайте с Ольгой к нам в гости. Посидим, поговорим о чем-нибудь приятном, выпьем хорошего коньяку... держись, не раскисай, а то я вижу, у тебя глаза как-то подозрительно блестят. Извини, если я тебя расстроил, и не обижайся. До свидания.
   - До свидания, - тихо сказал Кантор, провожая взглядом нескладную, немного сутулую фигуру короля, пока тот шел к двери. А когда дверь закрылась, вытер предательскую слезу, все-таки прорвавшуюся на волю, и подумал, что бы значило странное приглашение в гости, и каким образом все ходят к его величеству среди ночи. На кладбище бегают, что ли? Или его по-крупному надули, и король на самом деле жив, а он уши развесил и сопли распустил? Да нет, он же сказал, что когда знакомился с эльфом, не был живым... Хотя дверь только что открыл вполне обычным человеческим образом... Тьфу ты, да что происходит вокруг? То мебель течет, то дракончики, то король, теперь вот бабочки какие-то мельтешат... Хорошо хоть, не вертолетики... Нет, он точно сошел с ума...
   С этой мыслью Кантор снова уснул и добросовестно просмотрел очередной кошмар с участием душки Тедди и палача-садиста из Кастель Милагро. Господа специалисты вели между собой идейный спор, который закончился тем, что Тедди плюнул, послал безграмотного коллегу куда следовало, бросил об пол щипцы и ушел. Победитель обрадовано подхватил инструмент и подступил поближе к Кантору, обещая показать ему, что такое высший кайф, но тут одна стена с грохотом обвалилась и в камеру шагнул железный герой Терминатор с огромной винтовкой в одной руке и здоровенным двуручником в другой. У него была монументальная фигура Элмара и лицо Жака и пустыми белыми глазами. "Что, суки, не ждали?" - злорадно заявил он и стал быстро и часто стрелять из своего орудия куда попало. Кантор почти физически почувствовал, как его снесло вместо со столом и размазало по стенке. Он успел еще увидеть, как пришелец крошит мечом палача, называя эту процедуру странным словом "демонтаж", и на этом проснулся. Над ним стоял Элмар, одной рукой встряхивая его за плечо, а другой обняв Ольгу.
   - Не плачь, это нормально, - пояснял он. - Что ему еще может сниться в таком состоянии? Это пройдет, не переживай. Лучше покорми его и пусть спит дальше. Завтра ему станет получше.
   - Плечо... - простонал Кантор, пытаясь вывернуться из стальной хватки первого паладина, который так и не научился умерять свою силушку, хватая людей за что-либо.
   - Ох, извини... - спохватился Элмар. - Больно? Я не хотел...
   - Больно, - согласился Кантор, чувствуя, что на этот раз он точно проснулся. Все было на месте - и люди, и мебель, а также и спина, и пальцы, и нога, и голова, которая разламывалась от боли.
   - На, таблеточку скушай, - жалобно шмыгнула носом Ольга и протянула ему что-то маленькое и белое на раскрытой ладони. - Мэтр только в полночь придет, а еще только девять...
   Кантор заколебался, помня, что всяческие лекарства, которыми его угощали до сих пор, приводили к созерцанию говорящих цыплят и прочих вертолетиков.
   - Кушай, кушай, - посоветовал Элмар. - Бери, пока дают. А потом тебя Ольга покормит и спи дальше. Ольга, перестань хлюпать носом и подрывать моральный дух раненого воина. Сходи лучше на кухню и принеси тарелку супа.
   - Я не хочу... - простонал Кантор, которого при упоминании о еде чуть не стошнило.
   - Надо, - непререкаемым королевским тоном заявил Элмар. - Хочешь, не хочешь, а поесть что-нибудь надо обязательно. Приду, у Ольги спрошу, и если окажется, что ты капризничал, сам силком накормлю. И лекарство не мни в руке, ешь давай.
   Просто и по-мужски. Без соплей.
   - Специально буду капризничать, - проворчал Кантор, послушно бросая в рот упомянутое лекарство. - Чтобы ты меня сам покормил. Меня еще никогда не кормили столь титулованные особы.
   - Вот это другой разговор, - засмеялся Элмар. - Это на тебя похоже. А то просто не узнать, такой тихий, несчастный... Пить хочешь?
   Кантор молча кивнул и протер глаза, чтобы немного прийти в себя после сна. Ольга ушла, и как раз выпал случай спросить Элмара, что же там все-таки с королем, тем более что у Элмара, похоже, вполне хватало мужества не предаваться отчаянию и не тонуть в слезах по этому поводу. Кантор даже успел сформулировать вопрос, пока его величество наливал питье из кувшина, но буквально через несколько секунд понял, что этот вопрос будет лишним. Когда заметил кольцо с королевской печатью на пальце первого паладина. А при более внимательном исследовании - голубой камень на золотой цепи, который раньше все время болтался на шее прежнего короля. Все знаки власти налицо, только короны не хватает для полного комплекта. Значит, правда. Нечего и спрашивать. Король умер, да здравствует король... Так, кажется, говорили в Ольгином мире.
   - Ладно, не ворчи, - примирительно прогудел Элмар, опускаясь на стул. - Вот, пей. Не буду я тебя кормить, мне некогда. Уж прояви сознательность, не капризничай. Знаю, что не хочется, когда все болит, оно и жить не хочется, но надо. Когда ты ел в последний раз?
   Кантор пожал плечами. У него не было никакого желания напрягать память ради такой ерунды.
   - Вот видишь, - наставительно сказал Элмар. - А ты еще отказываешься.
   - Элмар, я не капризничаю. Меня тошнит.
   - Это от голода тебя и тошнит. Сейчас съешь тепленького супчика, и перестанет.
   Поняв, что спорить с убежденным человеком бесполезно, Кантор вздохнул и уткнулся носом в подушку.
   - Ладно, - сказал он. - Лучше расскажи, как у тебя дела.
   - Да паскудно, - поморщился Элмар. - Достало все. Эти государственные дела, чтоб им пусто было... А эта пресса проклятая... убил бы!
   - За что?
   - Да ну их... ты бы видел, что они понаписывали в столичных газетах! Я, оказывается, в одиночку геройски раскидал двенадцать разбойников и спас трех девиц... Третьей, наверное, был ты, или как это понимать?... А недостающими разбойниками - сотрудники Флавиуса? Ненавижу! И так всегда, стоит мне влезть в какую-нибудь заваруху, как из меня по привычке начинают опять делать героя, не стесняясь в гиперболах... и если бардам это еще так-сяк можно простить, то журналистов поубивал бы!
   - Это они по привычке, - чуть повеселел Кантор.
   - Имел я такие вредные привычки!.. И так всегда было! Почему-то всегда большая часть славы доставалась мне, хотя подвиги мы совершали вчетвером. А о девицах я вообще молчу.
   - О каких девицах?
   - О тех, которые влипают в неприятности и их потом приходится спасать. Как я ненавидел спасать девиц, если б ты только знал! От них потом отделаться трудней, чем спасать! И что противно, почему-то все обязательно липли именно ко мне.
   - А что ты хотел? - посочувствовал Кантор. - Чтобы они к подругам липли? А Шанкар их, наверное, распугивал своей прической.
   - Да ну их... - махнул рукой Элмар. - Ты-то как?
   - Полный ... , - вздохнул Кантор. - Вижу то, чего нет, снится всякая дрянь... Вчера вертолетики, сегодня король приходил...
   - Что, замучил расспросами? Вот ведь настырный, не мог пару дней подождать.
   - А к тебе он приходит?
   - А как же! Сегодня я от него таких комплиментов наслушался, до сих пор стыдно. Хорошо, что ты напомнил, мне еще в Голдиану надо, перед Факстоном извиниться. Так что, выздоравливай, я а побежал. И обязательно поешь. Я, может, позже еще забегу.
   Элмар тяжело поднялся, махнул рукой и удалился, тяжко вздыхая и ворча себе под нос варварские ругательства, а его место заняла Ольга с тарелкой супа, который она всерьез намеревалась запихнуть в несчастного больного. Кантор все же попытался отвертеться от принудительного кормления, ссылаясь на то, что ему плохо, но Ольга добросовестно следовала указаниям Элмара, и в конце концов несчастный больной сдался, решив, что дешевле будет согласиться. Тем более, спорить дальше сил не было. Он покорно позволил ей кормить себя с ложки, поскольку правой рукой удержать ложку не смог, а левой не умел. Как ни странно, после ужина ему действительно немного полегчало. То ли от Ольгиных таблеток, то ли Элмар был прав, но вечер прошел вполне терпимо. Ольга снова сидела рядом и гладила его по голове, рассказывая очередную нестрашную сказку о том, как один парнишка переместился во времени и сам себе наделал хлопот, всунувшись между собственными родителями в тот момент, когда они должны были познакомиться. Кантор так и не понял половину из услышанного, потому что в сказке было слишком много непонятных слов, но ему все равно понравилось. Потом забежал Жак, посочувствовал, стараясь не смотреть на Кантора, рассказал анекдот и быстро убежал. Заглянула Тереза, сообщила, что приехала мэтресса Стелла, пришла в восторг от стенки в гостиной Жака и обещала завтра же зайти к Кантору. Еще приходила несравненная Азиль, тоже посочувствовала, ласково погладила по щеке и посоветовала Ольге не уходить на ночь, а разделить постель с больным возлюбленным. Странный совет, как впрочем, все советы прекрасной нимфы, но Кантору он показался соблазнительным. К сожалению, Ольга наотрез отказалась, заявив, что она вертится и пинается во сне, и очень боится сделать больно бедному Диего или еще чем-нибудь навредить. Сам Кантор был бы не против, но настаивать постеснялся. Еще подумают что-то не то...
   Присутствие трех прекрасных дам произвело на него такое благотворное воздействие, что он сам не заметил, как начал улыбаться и думать о вещах, совсем не подобающих несчастным больным. Он задремал под их щебет, и ему приснился странный сон. Впрочем, по сравнению с остальными снами последних дней он был напротив, очень прост и незатейлив, а странно было отсутствие в нем всяких ужасов и бредовых видений. Кантору просто приснился отец, таким, каким он был в Лабиринте - серьезный юноша лет восемнадцати в какой-то варварской одежде. Он выглядел очень расстроенным и встревоженным.
   - Папа, - неуверенно позвал Кантор, подходя на пару шагов и не очень надеясь услышать ответ. - Это ты? Где ты? Куда ты пропал? Все говорят, что ты жив, но никто не может понять, куда же ты в таком случае подевался. Может, тебе нужна помощь?
   - Ну что ты, малыш, - печально улыбнулся юный маг. - Я просто уехал. Очень далеко. Так сложились обстоятельства, что я не успел никого предупредить, поэтому и решили, что я пропал. А где ты? Ты жив?
   - Со мной все в порядке, - успокоил его Кантор. - А куда ты уехал? Вернулся на те волшебные острова?
   - Да, сынок, - вздохнул отец. - На острова.
   - Ты вернешься когда-нибудь?
   - Не думаю. Разве что, случится что-нибудь особенное. Очень особенное. Расскажи лучше, как ты? Где ты сейчас?
   Кантор принялся торопливо перебирать в памяти последние пятнадцать лет своей жизни, чтобы успеть рассказать все самое главное, пока сон не прервался, но все-таки не успел. Его разбудили посторонние голоса в комнате.
   - Вы же не крестьянин безграмотный, - гневным шепотом отчитывал кого-то придворный маг. - Вы серьезный ученый, вы должны были понимать, чем чревато для пациента такое, с позволения сказать, лечение! Если несколько целителей одновременно и независимо друг от друга будут поить больного одним и тем же лекарством, этот больной вскорости покинет наш мир, и не от болезни, а от избытка лекарств. Вы что, не знали, что тут и без вас хватает целителей? Или вы не доверяете мне и нашему придворному мистику? Тем более, насколько я помню, вы вообще не врач.
   - А вы откуда знаете? - недовольно проворчал голос Амарго. Кантор приоткрыл глаза, и в полумраке комнаты перед ним предстала очередная серия бредовых картинок. У его кровати, неподвижно застыв в очень неудобной позе, стоял его командир и наставник, доблестный товарищ Амарго, а почтенный мэтр расхаживал по комнате, воздевая руки, как обычно, когда сердился.
   - Абсолютно точно знаю, - сказал маг, останавливаясь и устремляя на провинившегося целителя слегка ироничный взгляд. - Может быть, обычные люди вас уже не узнают, внешне вы изменились с возрастом, но я отлично помню, что двадцать пять лет назад я лично вручал вам премию Королевского университета за выдающиеся достижения в области химии. А теперь позвольте спросить, как вы сюда попали?
   - Раз вы меня изловили, вы сами знаете, - рассержено отозвался Амарго. - Или хотите прикрыть вашего любимого ученика, чтобы я не догадался, что это он меня сдал?
   - Ах, это был Мафей? Вы не правы, уважаемый мэтр, он вас не сдавал. Я просто оставил в комнате небольшую магическую вещицу, дающую сигнал, что сюда вошел посторонний. А Мафею следует, наверное, хоть раз надрать уши за все его художества.
   - Хорошо, - раздраженно ответил Амарго. - Отпустите меня, наконец, если я вам больше не нужен. Я тут стою, как полный идиот, согнувшись пополам... Не приведи небо, Кантор проснется и все увидит!
   - Постойте еще минутку, - без малейшего сочувствия ответил старый волшебник. - Сейчас я немного поработаю с пациентом, а потом мы с вами переместимся в более приемлемое место и продолжим нашу беседу. У меня к вам есть еще несколько вопросов.
   - А с чего вы взяли, что я на них отвечу?
   - А куда вы денетесь. - Мэтр подошел поближе к кровати и наклонился. Кантор поспешно закрыл глаза, но такие наивные попытки обмануть старика, настоящий он там или нет, разумеется, ничем помочь не могли. - А что это вы не спите, молодой человек? Спать немедленно.
   И Кантор мгновенно провалился в сон. На этот раз без всяких сновидений. Во всяком случае, проснувшись утром он так и не смог вспомнить ни одного. Да как-то и не было у него желания напрягаться и вспоминать.
   Гораздо насущнее были другие желания. Например, выбраться из пропитанной потом постели, открыть окно, сходить в туалет, вымыться и обязательно хоть чего-нибудь съесть.
  
   Глава 14
  
   Примерно в это же время где-то очень далеко, так далеко, что трудно даже представить, где, товарищ Пассионарио мучился совершенно противоположной проблемой. Он как раз безуспешно пытался вспомнить, как попал туда, где находится. Нет, не подумайте чего, он ни капли не пил перед этим, но травы вчера было так много, что трудно было прямо сразу, проснувшись, сообразить, почему он не в лесу, как было все последние дни, а в помещении, и перед глазами не стеганое одеяло, а голубая обивка дивана в огромных белых ромашках. Это надо же было додуматься таким диван обить...
   Первым делом он протер глаза и потряс головой, надеясь, что это просто последствия злоупотребления травой и от его нехитрых действий все встанет на место. Незнакомая комната оказалась вполне реальной, однако немного прояснилась память и неохотно подсказала, что вчера он куда-то летел, причем не своим ходом, а в маленькой летающей карете, только вот с кем и куда... Наверное, решил он, надо встать, умыться, выпить кофе, а там все само вспомнится. Когда голова немного перестанет болеть и заработает в нормальном режиме.
   Пассионарио сполз с дивана и огляделся по сторонам. Первым делом он обнаружил пару кресел той же жуткой расцветки, что и диван - голубые в белых ромашках. Потом небольшой низкий столик из гладкого полупрозрачного материала, заваленный пустыми жестяными банками и яркими фантиками. Столик был теплого оливкового цвета и имел невообразимую форму кляксы с дыркой посередине. Вождь и идеолог грешным делом даже засомневался, а не створил ли он сам это чудо мебельного производства вчера по укурке. Потом, прикинув свои возможности, решил все же, что не осилил бы, и стал рыться в куче фантиков, надеясь найти что-то съедобное, поскольку память смутно напомнила, что в этих фантиках содержалось что-то сладкое, а в банках - что-то жидкое. Банки оказались пусты, однако он отыскал несколько непочатых пакетиков и погребенную под фантиками чашку с остывшим кофе, которую вчера явно путали с пепельницей. Развернув пакетик, неисправимый сластена Пассионарио радостно вгрызся в его содержимое, отхлебнул холодный кофе и продолжил осмотр помещения, надеясь еще что-нибудь вспомнить. Лежащая в одном из кресел гитара слегка расширила круг воспоминаний. Помимо кофе, травы и конфет вчера здесь имел место небольшой самодеятельный концерт. Во всяком случае, сам он точно исполнял баллады наставника и революционные песни собственного сочинения, а его собеседник, в свою очередь... А с кем он, собственно, здесь заседал?
   Скользнув глазом дальше, Пассионарио обнаружил загадочный предмет мебели с темным стеклянным окном посередине и яркую картинку на стене над ним, изображавшую, несомненно, группу бардов. Ни одному нормальному человеку не пришло бы в голову так одеться. Особенно так, как второй слева, толстощекий лохматый блондин в трех рубашках разных цветов одна поверх другой...
   Круглая физиономия блондина в трех рубашках показалась вождю чем-то знакомой, и, поднапрягшись, он окончательно вспомнил, как он сюда попал и что тут делал. Это же тот самый милый старичок, что прилетал в гости к лесным жителям. Точно, он, только молодой. Петь песни они начали еще в лесу, как только ребята немного выпили, а потом старичку понравилось творчество молодого барда, и он затащил его к себе домой. Вот и все понятно. Это с ним они тут вчера развлекались в две гитары и тянули косяк за косяком, пока не попадали. Только где же он сам? Пошел спать в другую комнату или полетел куда-то дальше веселиться?
   Ладно, разберемся... А вот этот ящик он вчера каким-то образом включал, и в нем можно было видеть, как в магическом зеркале, даже лучше, не только сквозь пространство, но и сквозь время. Да, вчера это стекло светилось, и на нем играли эти пятеро молодых ребят. Рыжий певец, гитарист в трех рубашках, хин-барабанщик, парень с черным лицом и изогнутой трубой, и еще один, непонятно на чем он там играл... Занятно, наверное, хранить в волшебном ящике воспоминания о своей веселой молодости. Захотел - посмотрел... Это, наверное, и есть тот самый монитор, о котором мэтр Максимильяно рассказывал.
   При воспоминании о наставнике настроение у Пассионарио вдруг резко испортилось. Хорош предводитель, нечего сказать! Бросил все на произвол судьбы, удрал неизвестно куда, жрет тут конфеты, курит траву и развлекается музыкой, а там, наверное, опять Амарго с ума сходит, Стелла его таблетками кормит, охрана во главе с доном Аквилио потихоньку плачет по углам, наставники гневаются, а деятельный принц Мафей торчит у зеркала, пытаясь отыскать пропавшего приятеля и рискуя вляпаться в какие-нибудь неприятности... Вот позорище! Сколько же он тут болтается? Дня три, не меньше. И кто он после этого? Слов не находится. Был бы жив Кантор, уж он бы слова нашел, самые что ни на есть правильные, выдающиеся способности к художественной матерщине - это все, что осталось в нем от барда.
   Вспомнив про Кантора, вождь и идеолог пришел в полное уныние и задумался, как же ему теперь отсюда выбираться. Надо же как-то домой возвращаться, он же обещал... Только как же теперь вернуться? Если это мир Альфа, значит он опять где-то напутал при телепортации и попал не туда, куда намеревался. И чтобы вернуться домой, надо опять скакать между мирами, пока не попадешь в свой. А так можно скакать неограниченно долгое время. Объявиться официально и попросить отослать его домой через т-кабину? Так ведь либо несведущие граждане за психа примут, либо с наставника его начальство три шкуры спустит. Может, в эльфийское посольство сходить? Мэтр Максимильяно говорил, что на Альфе есть эльфийское посольство... А где его искать? Разве что подождать, пока проснется гостеприимный хозяин и попробовать у него спросить? Правда, дедуля по-мистралийски ни в зуб ногой, но как-то же они до сих пор общались...
   Его размышления были прерваны звонким щелчком дверного замка и шагами в коридоре. И не успел Пассионарио подумать, куда же это уходил развеселый старый бард, как в комнату, кого-то по пути окликая, шагнуло довольно забавное существо, которое на глаз можно было определить, как особо неудавшегося полуэльфа. Может, для людей он был и ничего, если не считать ушей и оливкового цвета кожи, но по эльфийским канонам красоты парень тянул на неизлечимого урода. Слишком много в нем было человеческого, и как раз такого, что у эльфов не приветствуется. Круглая физиономия с пухлыми щеками, курносый нос и тяжеловесное человеческое телосложение с явной склонностью к полноте вряд ли могли считаться эстетичными по их понятиям. А уж уши были вовсе венцом творения - огромные лопухи, по-эльфийски заостренные и по-человечески оттопыренные, они нахально торчали из-под рыжевато-золотистых лохматых волос.
   - Привет... - растерянно произнес лопоухий пришелец на чистом эльфийском. - Ты кто?
   - Я здесь... в гостях, - медленно подбирая слова, пояснил Пассионарио, недоумевая, с чего вдруг к нему обращаются на этом языке. Потом сообразил, что если парень полуэльф, то он, разумеется, непременно хоть немного маг и разглядеть собрата может с первого взгляда.
   - Охренеть! - восхитился гость, продолжая его изучать. - У тебя круглые уши, или мне с бодуна мерещится?
   - Круглые, - утешил его Пассионарио. - А что?
   - Батя всегда тащит в дом разных прикольных типов, особенно если по укурке, - жизнерадостно пояснил гость, плюхаясь в кресло. - Но эльфа с круглыми ушами я еще не видел. Где он тебя выкопал? У тебя тоже тут родня? А почему я тебя до сих пор не знаю? Как тебя зовут?
   - Ребята в лесу звали меня Бэтмэн. - вспомнил Пассионарио. - Сойдет?
   - Нормально! - хохотнул веселый полуэльф и зашуршал фантиками на столе. - А меня папа зовет Толиком. Мама, разумеется, иначе, но Толик мне больше нравится. Короче и прикольнее.
   - Этот дедуля - твой отец? - уточнил Пассионарио, хотя уточнения не требовались. Уж слишком явно было портретное сходство между этим Толиком и портретом хозяина в молодости, если опять же не считать ушей.
   - А что, не видно? - все так же жизнерадостно отозвался Толик, продолжая копаться. - Ну, вы даете, вдвоем столько шоколада сожрать! Вас не обсыпет? А с чего тебя зеленые Бэтмэном прозвали?
   - Кажется, потому, что я летаю, - предположил Пассионарио. - Но я не уверен.
   - Ты еще и летаешь? А не боишься, что поймают?
   - Кто?
   - Да кто угодно. Хоть самые обычные менты.
   - За что?
   - Странный ты какой-то. Ты что, с Луны свалился? В первый раз на Альфе? Не знаешь, что здесь запрещено колдовать?
   - Почему?
   - Не понял, ты отсталый какой-то или дурака валяешь? Кто бы тебя пустил на Альфу без подписки, что ты будешь соблюдать договор Раэла?
   - В жизни про такой не слышал, - честно признался Пассионарио. - А на Альфу я попал нечаянно, телепортировался неудачно. И теперь не знаю, как домой попасть. Ты сам местный или с Эпсилона?
   - Да как тебе сказать... Я и там, и там болтаюсь. Здесь колдовать нельзя, а без этого становится скучно. А с эльфами я подолгу не могу, жуткие снобы, раздражают своим эстетством. А люди - жлобы несусветные, и тоже очень скоро меня достают. Вот и живу понемногу то там, то тут, поскольку и от одних, и от других быстро устаю. А ты?
   - А я с Дельты, - вздохнул Пассионарио.
   - Ну ни фига себе! Это же закрытый мир, как тебя угораздило?
   - Родился я там. И живу.
   - А, так ты вроде меня, - понимающе кивнул Толик, выкапывая из-под груды мятых бумажек банку. - О, пиво нашел... Ну, хоть что-то... А на Дельте еще бывают эльфы?
   - Бывают, но редко. Нас таких всего двое во всем мире. Я и один мой приятель.
   - Да? А кто из вас бедный сыночек Хоулиана, ты или твой приятель?
   - А ты знаешь папу? - обрадовался Пассионарио. - Он тебе даже обо мне рассказывал?
   - Понятное дело, он вообще любитель потрепаться в постели о чем-нибудь сентиментальном.
   - А вы с ним... - осторожно уточнил Пассионарио, надеясь, что его не слишком явно перекосило от такого откровенного заявления.
   - Дело прошлое, - охотно пояснил Толик. - Был у нас с ним бурный роман, который закончился не менее бурной сценой ревности, когда мы не поделили одну веселую девчонку. Теперь вспомнить стыдно, из-за чего было заводиться? Прекрасно могли бы и втроем... Но он ничего, мне понравился. В отличие от остальных эльфов, находил меня симпатичным. У него вообще своеобразный вкус.
   - Я в курсе, - согласился Пассионарио, немедленно вспомнив папину последнюю безответную любовь. Нет, с этими эльфами точно рехнуться можно...
   - А ты с ним видишься? Как у него дела?
   - В порядке. Влюбился по уши в здоровенного мужика, а тот пришел в ужас от одной мысли о чем-то подобном. Теперь папа вдохновенно страдает и с горя утешается со всеми близлежащими дамами, а объект его любви психует и переживает, что о нем люди подумают.
   - Значит, точно в порядке, - засмеялся Толик. - Увидишь папу, передавай от меня привет. А я, наверное, пойду в подвальчик, кофе выпью, с народом потусуюсь, а то мой драгоценный предок теперь до полудня будет дрыхнуть. Он и без всякой травы не дурак поспать, а после такой ночки тем более... Нет, господа, люблю я своего папу! Вот так приходишь к нему в гости, к почтенному дедушке пенсионного возраста, и что там застаешь? В доме бардак, по диванам валяются какие-то левые гости, а сам почтенный дедушка спит обкуренный... А еще говорят, будто эльфы несерьезные и безответственные! Ты как, Бэтмэн, несерьезный и безответственный?
   - Ужасно, - признался Пассионарио. - Но это же не только про эльфов говорят. Про бардов тоже. А твой папа... Такие даже среди бардов редко встречаются, мало кому удается полностью сохранить Огонь в таком почтенном возрасте.
   - Ну, если говорить о людях, то конечно, - согласился Толик и полюбовался на картинку на стене. - Но, должен сказать, папа правильный человек. Никогда ни о чем не переживал, потому и дожил до своих лет, и Огонь сохранил, и еще долго проживет, если не свернет себе шею как-нибудь по пьяне или по укурке. Эти-то ребята, - он кивнул на картинку, - Ведь никого уже в живых нет. Даже сам Кангрем к старости совсем сдал. А какие замечательные ребята были... А, ты же, наверное, никогда не слышал о них, ты же из закрытого мира...
   - Слышал... - ахнул потрясенный идеолог, мгновенно забыв о всякой конспирации. - Так что, твой папа - тот самый? Соло-гитарист из "Вредных ископаемых"?
   - А что, ваш мир вовсе не такой закрытый, как говорят, или откуда ты это знаешь?
   - Переселенцы говорили, - спохватился Пассионарио, поняв, что ляпнул лишнее.
   - Какие переселенцы? К вам что, массово переселяются?
   - Не массово, но бывают единичные случаи... Происходит некий магический обмен, суть которого до сих пор никто не смог объяснить. Когда умирает маг, он каким-то образом не совсем умирает, а перемещается в иной мир. А взамен, соответственно, из того мира перемещается кто-то еще. Для равновесия. Назад они вернуться не могут, вот и остаются у нас, живут себе, рассказывают всякие интересные вещи.
   - А, я думал они обычным путем переселяются. Ну, вроде как эльфы путешествуют между мирами.
   - А ты умеешь?
   - Что? Перемещаться между мирами? Само собой. А ты что, сам не умеешь, что такие дурацкие вопросы задаешь?
   - В том-то и дело, - вздохнул Пассионарио. - Не умею. Я сюда нечаянно залетел, а теперь не знаю, как мне домой вернуться. Ты ничего не посоветуешь?
   - А что я могу посоветовать? Я тебя отправить не смогу, я никогда не был на Дельте. Разве что своих эльфийских родственников поспрашивать, но не хочется. Они меня не особенно любят, даже мама до сих пор ужасается, как это она могла произвести на свет такого урода.
   - А как ее угораздило? - полюбопытствовал Пассионарио, которому действительно было интересно, как это эльфийка могла позариться на пухленького барда. - Или ей нравились полные мужчины?
   - О, это отдельная история, - рассмеялся Толик. - Она поспорила с подругой, что переспит с Кангремом, приперлась на концерт, а после концерта поехала с ребятами кутить. Они обычно поклонниц с собой не таскали, но для эльфийки сделали исключение. Весь вечер она к Кангрему клеилась-клеилась, а тот человек серьезный, семейный, не соблазнился даже из чистого интереса. Поморочил маме голову, и смылся домой, к жене. А мама к тому моменту допилась уже до того, что ей и папа ничего показался. А потом прошло некоторое время, родился я, и мама, как это любят делать эльфийки, подкинула меня папе, рассудив, что раз люди так привязаны к своим детям, то пусть папа меня и растит. А папе такой подарочек был куда как кстати, у него то гастроли, то репетиции, то всяческие мероприятия, ну, как у всякого музыканта. Так что меня нянчили бескорыстные поклонницы, а он только временами забегал потетешкать. А потом, когда я подрос и пошел Силой баловаться, случился международный скандал, маму мигом отыскали и обязали заниматься моим воспитанием. С тех пор я и болтаюсь между двумя мирами. Но сегодня у меня что-то нет никакого настроения общаться с эльфами, тем более просить об одолжениях. Давай лучше знаешь как сделаем? Ты попробуй добраться домой сам, а я с тобой пойду, если что будет не так, всегда сможем вернуться сюда, в папину квартиру и начать сначала.
   - Прямо сейчас? - растерялся Пассионарио.
   - А ты что, хочешь, чтобы тебя тут изловили все-таки за твои полеты и прочие магические художества? Странно еще, что до сих пор никто не обратил внимания. Я бы, конечно, не против пообщаться с тобой и поближе познакомиться, но как-то не хочется попасть в соучастники. Ты, как случайный гость из закрытого мира, может и отвертишься, а я-то подписку давал, и отвечать мне придется. Так что, давай убираться отсюда, а познакомиться можно и потом.
   - Хорошо, только неудобно как-то... Я даже не попрощался с твоим папой и не поблагодарил его за гостеприимство...
   - Я ему передам твои прощания и благодарности. Ты же все равно ни одного местного языка не знаешь. Как вы с ним до сих пор общались?
   - Не знаю. Как-то общались. После пары косяков языковой барьер исчезает.
   - Понятно. Вот тебе шоколадка и фирменная кепочка на память, и пошли.
   - Она же мне велика... - растерялся Пассионарио, примеряя красную шапочку с огромным козырьком.
   - Деревня! Она безразмерная, там сзади можно подтянуть. Надевай, она к твоей раздолбйаке как раз подойдет.
   - А что на ней написано?
   - Радио "Прикол". Я там работаю, на радио. Передачу веду. Ты не отвлекайся, а то опять промахнешься.
   Пассионарио надел подаренный головной убор и сосредоточился на ориентирах учебной комнаты Мафея. Лучше бы, конечно, было наведаться сначала на базу и успокоить своих безутешных телохранителей, но тащить туда жизнерадостного Толика было бы как-то неуместно. Лучше уж к Мафею, там хоть поймут правильно.
   Первая попытка оказалась неудачной. Вместо предполагаемой комнаты они оказались на пустынной равнине среди каких-то древних руин.
   - Драпаем отсюда, - мгновенно всполошился Толик. - Не фиг нам делать на Каппе, набегут местные - будет драка, а на кой оно нам надо?
   - А они агрессивны? - уточнил Пассионарио, стараясь сосредоточиться получше.
   - Ну, ты спросил! Постъядерная цивилизация, какие они еще должны быть? За пару ботинок башку открутят.
   - А, я здесь был, - вспомнил непутевый маг. - Еле ноги унес.
   - Вот и давай уносить, пока нас никто не увидел.
   Следующий пейзаж был приятнее - редкий лиственный лес, над верхушками которого возвышались тонкие башни то ли дворца, то ли храма. Легкий ветерок доносил мелодичный звон множества колокольчиков и негромкое пение на несколько голосов. Однако Толик снова потребовал убираться поскорее, так как "шархи вообще-то ребята хорошие, но очень не любят, когда к ним вламываются без спросу, и могут обидеться". Пассионарио очень хотелось взглянуть на историческую родину мэтра Максимильяно, но заработать очередных неприятностей желания не было, поэтому он незамедлительно последовал совету. Оглядевшись в очередной раз, он обрадованно заметил:
   - О, здесь я уже был! Я помню эту свалку!
   - Да что тебя так и тянет на Каппу! - недовольно проворчал Толик. - Давай убираться, не хватало только на граков напороться. Говорят, они на таких свалках любят селиться.
   - А кто это такие? - уточнил Пассионарио, в очередной раз пытаясь вспомнить проклятые ориентиры, которые почему-то никак не срабатывали.
   - Очень гадостные мутировавшие твари. Здоровые, зубастые, и что противно, их ни магия не берет, ни лазер, ни плазма, ни обычный огонь. А пули просто насквозь проходят, как сквозь кисель, и никакого вреда не причиняют.
   - Действительно, гадостные, - согласился Пассионарио, вспомнив, как драпал с этой свалки в прошлый раз и сразу перестав радоваться знакомым местам. - Хуже троллей. Тех хоть огонь берет хорошо. А при известной сноровке можно и мечом управиться. Кстати, тот парень, по которому безнадежно сохнет мой влюбленный папа, однажды свернул шею троллю голыми руками.
   - Верю, - охотно согласился Толик. - Хоулиану всегда такие нравились. Но все-таки давай убираться из этого нехорошего места, а то у нас с тобой так не получится, как у этого замечательного парня, и если нападут граки...
   С четвертого раза вождю и идеологу все-таки удалось попасть в цель. Почти точно. Ну, вместо учебной комнаты вломились в спальню, подумаешь, мелочи. Все равно Мафея не было ни там, ни там. Наверное, или развлекается где-то, или наставник увел на полевые занятия.
   - Попал, - сообщил он, пропуская нового знакомого в дверь. - Вот здесь и живет мой приятель. Можешь взять ориентиры и заходить в гости. Скажешь, что ты меня ищешь, и познакомишься сам, я вижу, ты парень общительный. Только постарайся не попадаться на глаза королю, а если попадешься, прикинься нормальным эльфом с Эпсилона, а об Альфе даже не упоминай, а то он так и старается завязать знакомства в других мирах, а это может не понравиться службе "Дельта".
   - Ты не слишком много знаешь для парня из закрытого мира, который в первый раз на Альфе? - хитро прищурился Толик. - Ну да ладно, делишки службы "Дельта" меня не касаются. Будет время, загляну. А ты, если опять потеряешься, приходи сразу к папе. Он будет рад тебя видеть, а я, если что, помогу домой добраться. Хоулиану привет передавай.
   - Хорошо, - кивнул Пассионарио. - Спасибо.
   - На здоровье, - засмеялся Толик и исчез почти мгновенно. А блудный принц переместился на верхушку башни, чтобы вдруг не попасться кому-нибудь на глаза, и принялся вспоминать ориентиры памятной лестничной площадки с заветной дверью, в которую он неоднократно стучал по утрам. Как ни печально это все, как ни тяжело, он же обещал Амарго, что сам сходит к безутешной подруге Кантора. Обещал, значит надо сходить. Вот он немного посидит... наберется мужества... соберется с духом... и все-таки наведается. Хоть бы ее дома не было, что ли...
   Мужества неустрашимый вождь набирался часа четыре, так что, когда он все-таки постучал в знакомую дверь, был уже вечер. На стук долго никто не отвечал, и товарищ Пассионарио уж решил было, что судьба смилостивилась над ним и дала возможность отложить тягостный разговор на неопределенное время. Но тут отворилась дверь напротив и на площадку выглянула соседка.
   - Вы Ольгу ищете? - поинтересовалась она, с интересом рассматривая его костюм.
   - Да, - ответил Пассионарио, с запозданием вспомнив, во что он одет, и понимая, что деваться уже некуда. Когда и как он умудрился сменить свой камзол на эту "раздолбайку", а штаны - на джинсы, он помнил плохо. Кажется, штаны порвались и ему кто-то дал свои, а камзол... а, вспомнил, поменялись с одним парнем на память. Хоть бы переоделся, балбес...
   - А Ольга здесь сейчас не живет, - охотно просветила его соседка. - Господин Жак пригласил ее пожить некоторое время у него. А вы кто, бард? А где ваша гитара? Или вы художник?
   - Я поэт, - вдохновенно начал врать Пассионарио, одновременно изыскивая повод поскорей смыться, поскольку явственно чувствовал излишний интерес к своей особе со стороны любопытной девицы. - Хотел познакомиться с творчеством выдающихся бардов других миров, до меня дошли слухи, что проживающая здесь дама обладает уникальными образцами этого самого творчества... А где мне найти этого гостеприимного господина Жака?
   - Поэт?! - восторженно захлопала глазами соседка и кокетливо улыбнулась. - Подумать только! А вы не...
   - Прошу вас, - напомнил вождь и идеолог, все сильнее ощущая, что интерес юной дамы к незнакомому поэту начинает переходить всякие рамки подобающего порядочным девицам. - Вы отвлеклись. Вы как раз собирались объяснить мне, где живет господин Жак.
   - Недалеко... - очень медленно начала объяснять девица, не сводя с него глаз. - Всего пять кварталов, если идти по левой стороне улицы по направлению к центру, а у фонтана свернуть направо и там будет видно очень высокий железный забор... Его там все знают, спросите, где дом старой Джессики, вам покажут. Но их все равно в это время дома нет, может вы зайдете, подождете...
   "Ага, посидите, выпьете чаю, почитаете стихи, а там, может, и перепихнемся между делом..." - недовольно подумал Пассионарио, у которого не было никакого настроения флиртовать со всякими посторонними соседками, и кратко ответил:
   - Большое спасибо. Прощайте.
   Когда он спускался по лестнице, в подъезде витало невыразимое разочарование.
   Дом Жака он нашел почти сразу, хотя до него пришлось добираться пешком по улице, привлекая внимание прохожих своим неуместным нарядом и красной шапочкой. Где-то на середине пути к нему попыталась привязаться группа местной шпаны, начав издалека отпускать замечания касательно его костюма, так что пришлось остановиться и внушительно посмотреть на них в упор, ненавязчиво поигрывая огненным шариком. Геройских ребят тут же как ветром сдуло. Все-таки это вам не Мистралия, господа, здесь не находится дураков связываться с магом на предмет кто кому начистит чайник...
   Как и предрекала разговорчивая соседка, ни Ольги, ни Жака дома не оказалось. На стук выглянул какой-то небритый ремесленник в заляпанном известью рабочем халате и разъяснил, что в доме ремонт, потому как на днях в гостиной имела место небольшая битва магов. А все жильцы переехали временно погостить к его высочеству Элмару. Это было уже легче, в библиотеке Элмара Пассионарио как-то бывал. Его водил туда Мафей, разумеется, без ведома хозяина, показать одно редкое издание, "Боевые песни западных варваров в обработке маэстро Айре", из которого вождь и идеолог намеревался почерпнуть новые мотивы для своей революционной поэзии. Правда, такая повальная эпидемия переездов и странные битвы магов в гостиных показались товарищу Пассионарио подозрительными, однако он не стал над этим задумываться, а поспешил телепортироваться в библиотеку, радуясь, что по крайней мере не надо больше ходить по улицам и пугать своим видом прохожих. Задумался он, только оказавшись на месте. Ну, вот он пришел, явился, вестник хренов, приперся, наконец. И что дальше? Что этой бедной ненормальной переселенке сказать? "Здрасте, а Кантор больше не приедет, потому как его плютам скормили"? Нельзя же так... Надо же как-то постепенно... издали... Проклятье, великий оратор, куда же твое хваленое красноречие подевалось? Пропил-прокурил, раздолбай? Стоишь, пень пнем... Нет, надо спокойно сесть и подумать, что сказать и с чего начать. Здравствуйте, я... а кто я, собственно? Как ей представиться? Вот влип...
   Пока великий оратор ломал голову, с чего начать и как объяснить, кто он такой, не нарушая конспирации, сработал вечный и неизменный закон подлости. В библиотеку вошла худенькая девушка с соломенными косичками и застыла на пороге, воззрившись на незваного гостя с удивлением и некоторой опаской.
   - Вы кто? - спросила она, и Пассионарио с ужасом осознал, что так и не придумал, как представиться.
   - Я... э-э... - растеряно начал он, понимая, что обычное "назовите меня как-нибудь" здесь не пройдет, ведь именно так с ней знакомился Кантор.
   - Вы новый переселенец? - предположила девушка, отступая на шаг. - Тогда почему вы один, без Жака?
   - Нет, - поторопился ответить Пассионарио, видя, что собеседница отступила еще на шаг и завела руку за спину. Кантор всегда так делал, у него была дурацкая манера носить пистолет без всякого чехла, просто заткнув за пояс на спине. - Я, собственно, к вам...
   - Я так и поняла, - с неожиданной враждебностью отозвалась девица и все-таки рванула из-за пояса пистолет. - Не шевелиться. Отвечай быстро и без запинки, кто ты такой и кто тебя послал?
   - Не надо... пожалуйста, - как можно тише и жалобнее попросил Пассионарио, пытаясь на расстоянии хоть немного унять страх и агрессивность, исходившие от этой ненормальной девчонки. Не зря на нее Кантор так запал, вот уж родственная душа... Что же ей сказать, как объяснить, кто он такой, чтобы не пальнула ненароком? А то если она и на спуск нажимает с такой же легкостью, как Кантор... - Вы меня не узнали?
   - Я тебя впервые вижу, - не поддалась на провокацию злобная девочка.
   - Верно. Вам не следовало меня видеть, - не стал возражать Пассионарио. И тут его осенило. Видимо, правильные слова имеют свойство приходить на ум только в экстремальной ситуации. - Но слышали неоднократно, так что мы, можно сказать, почти знакомы. Я - голос по утрам за дверью. Помните?
   - А, точно! - обрадовано тряхнула головой Ольга и с облегчением опустила оружие. - А я думаю, что за голос знакомый! В ищете Диего?
   - Ну... - промямлил великий оратор, не в силах сказать прямо. - Не то, чтобы... Не совсем... По правде говоря, я...
   - Ольга, кто там? - прозвенел в гостиной волшебный голосок и в дверь просунулась головка очаровательной нимфы. И не успел вождь и идеолог осознать, что он окончательно и бесповоротно пропал, как несравненная Азиль с восторженным визгом повисла у него на шее.
   - Плакса! Милый! Откуда ты здесь взялся?
   - Ах, Азиль... - Пассионарио не удержался и растрогано вздохнул. - Узнала все-таки... Неужели ты помнишь каждого?
   - Не каждого, - защебетала Азиль. - Но вас с маэстро трудно забыть... Ну вот, опять ты плачешь! Ничуть не изменился! Даже старше не стал! Ты уже познакомился с Ольгой?
   - Ну... почти...
   - А с каких пор ты стал таким застенчивым? Ты, наверное, какой-то совершенно особенный. Я еще не видела мужчину, который бы так стеснялся Ольги. Даже благовоспитанный Шеллар не стесняется обмениваться с ней непристойными анекдотами, а ты познакомиться постеснялся! Тогда знакомься. Это моя подруга Ольга. А это Плакса, любимый ученик маэстро Эль Драко.
   - Да не то, чтобы любимый... - скромно поправил болтливую нимфу товарищ Пассионарио. - Просто единственный...
   - А что, он не брал учеников? - полюбопытствовала Ольга.
   - Маэстро был еще слишком молод, чтобы брать учеников, - засмеялась Азиль. - Но этот был исключением. Так что же мы стоим? Пойдемте в гостиную. Кстати, Ольга, а зачем тебе пистолет?
   - Да так... На всякий случай... - пробормотала Ольга, возвращая оружие на место и одаряя любимого ученика маэстро извиняющимся взглядом. - У вас же на лбу не написано, кто вы и к кому... Так вы, значит, бард? Можно было догадаться. Кто ж еще в такой ночнушке по улицам ходит...
   - Ой, и правда... - подхватила Азиль. - Плакса, а что это на тебе надето? Какая рубашечка милая... Она точно не ночная?
   - Это раздолбайка, - пояснил Пассионарио, стремясь поддержать разговор о своем дурацком наряде, чтобы не заострять внимание на вопросе, кто он и к кому. - Мне ее подарили... давайте лучше действительно пойдем в гостиную, спокойно сядем и я вам все объясню...
   Спокойно объяснить, ему, разумеется, не удалось. Несравненная Азиль тоже ничуть не изменилась за семь лет, во всяком случае ее манера задавать десяток вопросов одновременно, не оставляя времени на них ответить. Прекрасную нимфу интересовало абсолютно все - где он был (семь лет, ни много ни мало, по дням ей расписать, или как?), что делал, где он сейчас, выучился ли на мага, как хотел, не встречал ли кого из ребят, в частности самого маэстро... Правда, такая беседа была удобна тем, что от скользких вопросов можно было легко уйти, выбирая из непрерывного потока только самые безобидные. Так он делал, пока не вмешалась Ольга, которая ничего не понимала, и не попросила объяснить все сначала и по порядку. И хоть минуту не тарахтеть. И не плакать.
   Азиль послушно замолчала, а Пассионарио смахнул предательскую слезу, невольно выступившую при упоминании о маэстро, и пояснил:
   - Мы с Азиль встречались когда-то... очень давно. Когда я учился музыке и композиции у маэстро Эль Драко, а она танцевала в его труппе. Если честно, наше знакомство было очень кратким, хотя и перевернуло всю мою жизнь. Случилось так, что после прекрасной ночи, которую подарила мне несравненная Азиль, я обрел Силу.
   - Я помню, - засмеялась Азиль. - Как ты разбудил меня своими воплями. Представь себе, Ольга, каково - утром проснуться от диких криков и обнаружить, что твой мужчина сидит на спинке кровати, в чем мать родила, таращится обалдевшими глазами на свои руки и вопит, что есть мочи: "Сила! Сила вернулась!" Я думала, бедняга с ума сошел. А оказалось, что когда-то он был учеником мага и однажды по собственной неосторожности потерял Силу. А в то утро она к нему вернулась. После того Плакса решил оставить музыку и вернуться на путь мага. И как, Плакса, получилось?
   - Почти, - грустно улыбнулся Пассионарио. - Собственно, мой странный костюм и есть результат моих магических экспериментов. Я ошибся при телепортации и попал в совершенно другой мир, а там, если я верно помню, сменял свой камзол на вот эту чудную рубашечку, сам не знаю, зачем. А штаны у меня порвались, и мне добрые люди дали вот эти...
   - Если верно помнишь? - хихикнула Азиль. - Ты что там, пил беспробудно все это время?
   - Нет, что ты, я теперь вообще не пью, - заверил ее Пассионарио, почти веря в то, что сказал. - Пришлось бросить, а то моя Сила, как оказалось, не переносит больших доз алкоголя. Зато трава в том мире неплохая. И люди хорошие. Вот, шапочку подарили. И еще... вот, угощайтесь... я и забыл про нее...
   Он вытащил из кармана пакетик, который всучил ему на прощанье веселый оливковый Толик, и, оторвав от сердца, выложил на стол. Я же кабальеро, напомнил он сам себе в утешение. Не подобает же прятать от дам сладости и трескать в одиночку тайком. Тем более, если уже целую кучу стрескал.
   - Ой! Шоколадка! - ахнула Ольга, умиленно всплеснув руками. - Ой, спасибо! Настоящая шоколадка! И какая большая! Я их уже почти год не видела, и думала, больше никогда не увижу! Надо ее поделить, чтобы и ребятам хватило... Спасибо... э-э... а мне так вас и называть - Плакса?
   - И можно на "ты"...
   - Ну тогда и меня можно. Где ты умудрился выцепить эту шоколадку?
   - А ты знаешь, что это такое? - я надеждой ухватился за тему Пассионарио. - Может, тебе известен рецепт этой удивительной... э-э... субстанции?
   С бедной дамой тут же случился приступ истерического смеха, который она, отсмеявшись, объяснила тем, что в таком растаявшем состоянии это действительно не шоколадка, а субстанция, и что неплохо было бы ее сначала подержать в холодном месте, чтобы она хоть намного застыла. А затем объяснила, что основным компонентом этой... хи-хи... субстанции является порошок из плодов... или зерен?.. некоего растения, которое здесь не растет. Какао называется. А еще там, кажется, молоко, сахар... Да надо фантик почитать, там должно быть написано... А что, он действительно был в ее родном мире? И как там? Хоть какое там сейчас время?
   - Не знаю... - виновато развел руками вождь и идеолог, с сожалением отвлекшись от грандиозных планов разведения чудесного растения в Мистралии, когда станет королем. А что, всего делов-то - попросить папу привезти семян, и разводи на здоровье... - Я мало что понял из того, что видел. Познакомился с очень странными ребятами, выдающимся бардом и его непутевым сынулей-полуэльфом... Уникальный экземпляр. Скажи, Азиль, ты когда-нибудь видела толстого эльфа?
   - Нет, - засмеялась Азиль. - Но я их не так много вообще видела. А что, так бывает?
   - Как сказал бы мой папа, от этих людей чего угодно можно набраться.
   - Ты же говорил, что ты сирота, - упрекнула его Азиль. - Врал? Или сейчас выдумываешь?
   - Да не врал я, просто не знал. Мама мне как-то не отчитывалась, когда и с кем, и я искренне полагал, что человек, которого я звал папой, действительно был моим отцом. Оказалось, все не так просто. Так что, можешь меня поздравить, теперь я не сирота. У меня есть отличный папа, парень приятный во всех отношениях, за исключением некоторых невинных слабостей, присущих эльфам...
   - Например, влюбляться в здоровенных героев и отравлять им жизнь, сидя по вечерам на заборе и печально пялясь на окна... - хихикнула Ольга. - Это, кстати, не твой папа, случайно?
   - Ну а кто же еще...
   - Серьезно? Хоулиан - твой папа? - обрадовалась девушка. - А ты не мог бы как-нибудь с ним поговорить и попросить не доставать Элмара своим безмолвным обожанием? А то мне его аж жалко...
   - Кого? - хитро уточнила Азиль.
   - Да обоих, в общем-то, но Элмара сильнее.
   - Можно и поговорить, - вздохнул Пассионарио, - но это бесполезно. Да вы скажите Элмару, пусть не переживает так, папа через неделю-две сам угомонится. Он на редкость непостоянен.
   - А ты? - улыбнулась Азиль. - Ты совсем забросил музыку, или до сих пор пытаешься освоить основы композиции?
   - Конечно, всерьез я музыкой теперь не занимаюсь, - скромно опустил глаза Пассионарио. - Но не забросил, и даже достиг некоторых успехов. Я даже сочиняю песни на собственные стихи.
   - Жаль, гитары нет, - посетовала Азиль. - Я бы с удовольствием послушала. Хотя маэстро и ругался, что таким непутевым учеником его наказали боги за какие-то грехи, ты все же, помнится, неплохо играл.
   Пассионарио не удержался от желания порисоваться перед дамами и заверил их, что гитару сейчас достанет. Он вышел в библиотеку и тихонько переместился в свою хижину на базе, совершенно забыв о том, что рискует нарваться на Амарго и получить двухчасовую порцию нравоучений. К счастью, в комнате никого не оказалось и его прихода никто не заметил. Однако, снимая с гвоздика гитару, он немедленно вспомнил, зачем, собственно, явился к девушке, и едва удержался, чтобы в очередной раз не расплакаться. А как можно было взять в руки гитару и не вспомнить при этом Кантора, когда-то - строгого, но любимого наставника, затем - верного друга и телохранителя. А вспомнив, как не заплакать? Нет, только не сейчас, напомнил он сам себе. Не ровен час, кто-то войдет, и выслушивай тогда...
   Он поспешно протер рукавом глаза, заглянул в зеркало, поправил челку, вздохнул несколько раз и вернулся в гостиную Элмара, где дамы терпеливо ожидали великого момента приобщения к прекрасному. Присел на диван, привычно пристроив инструмент на колене, тронул струны, подтянул четвертую. Вечно она сбивается со строя, наверное, колок разболтался... Кантор как-то сказал, что таким инструментом только гвозди забивать, и вообще это не гитара, а дрова.
   Исполнять свои бодрые революционные песни у расстроенного вождя и идеолога не было никакого вдохновения, особенно из-за того, что сам процесс исполнения постоянно напоминал о покойном наставнике, безжалостно и больно. Зато сама как-то пришла на ум одна мелодия, которую он услышал в гостях у старого барда, пронзительно печальная, полная надрывной беспросветности и как раз соответствующая его нынешнему настроению. Слов он, к сожалению, разобрать не смог, но мелодия запала в сердце так прочно, будто он не слышал ее всего два раза, а знал всю жизнь. Он играл вдохновенно и самозабвенно, вкладывая в музыку весь свой Огонь, которого у него, надо сказать, хватало. Иногда сбивался с тональности, иногда явственно фальшивил, спутав ноту или просто не попав по струне, но не обращал на это внимания. Он играл и видел, как влажнеют и грустнеют глаза слушательниц, и вдруг понял, что не сможет сделать того, зачем сюда явился. Не сможет сказать этой славной доверчивой девчонке, что ее любимый Кантор больше никогда не приедет, потому что его больше нет. Ни сегодня, ни завтра, никогда не сможет. Даже если спросит, он соврет что-нибудь, например, что его перебросили в южные джунгли... надолго... на очень долго... А как сказать, если язык не поворачивается? Вот она сидит, смотрит на него восторженными глазами, благоговея от общения со столь выдающимся бардом, хлопает своими светленькими ресничками, ничего не подозревая, а он возьмет и как скажет... Нет, никогда. Пусть Амарго сам говорит, если считает, что так надо. В конце концов, Кантор его об этом и просил, так нечего перевешивать на других свои обещания. Или пусть Шеллар скажет, он психолог, у него получится...
   - Как здорово! - восхитилась Ольга, когда музыка смолкла. - Я еще ни от кого в этом мире такого не слышала! Крутой медляк, немного на блюз смахивает, но не блюз, а что-то среднее... Ты сам сочинил?
   И нет бы ему вовремя вспомнить, что честность и скромность есть добродетели вечные и неизменно ценные... или как там говорилось в книге "Наставление отрокам", которой его в свое время задолбал мэтр Максимильяно... Нет же, понадобилось за каким-то хреном выпендриться перед девушками!
   - Да, - не удержавшись от соблазна вкусить хоть немного аплодисментов от благодарной публики, соврал Пассионарио и скромно опустил глаза. - Я написал эту пьесу, когда узнал о смерти маэстро. Только слов вот так до сих пор и не смог подобрать.
   - Послушай, Плакса, - перебила его Азиль. - А ты точно уверен, что маэстро умер? Мы тут на днях узнали, что он, оказывается, жив, но где-то скрывается. Может, ты его встречал, но просто не узнал? Нам сказали, что он потерял руку, да и лицо очень пострадало...
   - Ну что ты, - вздохнул ученик маэстро, откладывая гитару. - Я бы все равно узнал. Если не в лицо, то почувствовал бы, увидел иначе, как видят маги... Нет, Азиль, маэстро умер.
   - Диего тоже так говорил, - кивнула локонами нимфа. - Но я все равно сомневаюсь. Если бы он был мертв, сон-проклятие сложился бы иначе, с этим все соглашаются. И ты, как маг, тоже должен бы это понимать... Ах, ты же, наверное, не знаешь...
   - Знаю, - снова вздохнул Пассионарио.
   - Тебе Диего рассказал? - тут же догадалась Ольга. - Вы же с ним друзья, он тебе, наверное, все рассказывал... А это у тебя его сережка, или они у вас просто одинаковые?
   - Он подарил мне ее... На память... - заметался изобличенный вестник, проклиная себя за забывчивость. Снять не мог, недоумок! - Он... его послали в... другое место... и мы расстались... вот... Он подарил мне сережку на память, и попросил сказать тебе... и вообще... навещать, развлекать там, помочь, если чего...
   Наверху что-то глухо стукнуло, вроде открылась дверь, и не успел товарищ Пассионарио обернуться, как что-то твердое и тяжелое, просвистев в воздухе, больно и увесисто огрело его по спине чуть выше поясницы, и дрожащий от негодования голос прокричал:
   - Ах ты, конспиратор задрипанный! Ах ты, в ухо трахнутый плагиатор! Хрен тебе моржовый в задницу, бессовестный брехливый мерзавец.... - и далее более полудюжины эпитетов, неприемлемых в порядочном обществе. Уличенный в плагиате вождь и идеолог застыл в ужасе, не решаясь обернуться и ожидая нового удара по спине. Перепуганное воображение моментально нарисовало ему призрак наставника, который отныне будет преследовать его всю жизнь и дубасить подставкой от пюпитра при каждой попытке присвоить себе авторство чужих произведений.
   - Подарил я ему, наглый бесстыжий сукин сын! - продолжал разоряться за спиной возмущенный голос Кантора, чуть менее громкий и чуть более хриплый, чем обычно. - Не успел я умереть, как он уже напялил мою сережку и охмуряет мою девушку, засратый обкуренный козел, драный в задницу плешивым гоблином!
   - Диего, что ты делаешь! - испуганно вскрикнула Ольга, подхватываясь с места и устремляясь к лестнице. - Зачем ты встал?
   - А я должен был лежать? - продолжал разоряться Кантор. - Когда это позорное убожество корчит из себя великого барда, думая, что если воровать темы в других мирах, то этого никто не заметит?
   Обалдевший Пассионарио медленно обернулся и тихо ахнул, увидев, как совершенно живой и весь перебинтованный Кантор виснет на перилах, пытаясь самостоятельно спуститься по лестнице.
   - Любимый, ну зачем же из-за этого так психовать, - попыталась урезонить его Ольга, подбегая и подставляя плечо, чтобы он смог опереться. - Да фиг с ним, какая тебе разница, сам он написал, или нет? Стоило из-за этого так надрываться? Ты же мог упасть! Успокойся, пожалуйста. Пойдем, я отведу тебя в кровать.
   - К хренам собачьим кровати! - проворчал Кантор, видимо, из последних сил. - Ты, засранец, подай мне палку! И помоги спуститься! Сидишь, хлебальник разинул, не видишь, даме тяжело?
   - Кантор! - судорожно выдохнул Пассионарио, осознав, наконец, что перед ним действительно живой Кантор и что минуту назад его самым реальным образом перетянули по спине увесистой тростью. Он подхватил эту трость, без которой его воскресший соратник теперь не мог стоять и вис на перилах, и бросился вверх по ступенькам. - Кантор, ты жив! О, небо, какое счастье, ты жив!
   - Спина! Мудак! - взвыл Кантор, вырываясь из его объятий. - Больно же, придурок! Уйди! Что ты ко мне целоваться лезешь, мать твою, извращенец, папин сын! Тьфу на тебя! Убери от меня на фиг свои слюни и сопли!
   Любимый вождь поспешно отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от очередного удара трости, которую разгневанный Кантор, едва получив обратно, тут же поспешил пустить в дело. Промахнувшись по цели, бедняга чуть не загремел с лестницы, поскольку его по инерции занесло вперед, и едва устоял на ногах, успев вцепиться в Ольгу.
   - Прекрати скандалить! - потребовала та. - И успокойся, наконец! Тебе же нельзя еще вставать!
   - Можно, - упрямо возразил Кантор. - просто у меня не получается... Помоги мне дойти до дивана, я с вами немного посижу... Или полежу... Ты зачем зарисовался перед девушками, придурок? Хочешь, чтобы с тебя шкуру спустили за нарушение конспирации? И на кой хрен ты напялил мою сережку и врешь тут напропалую что попало?
   - Кантор, не сердись, - попросил Пассионарио, вытирая слезы умиления. - Я ничего не нарушал, меня послали... мне поручили...
   - Наверное, тебе поручили повидаться со мной, а не распускать тут хвост перед дамами! Ты что, не знал, что здесь живет Азиль, и что она тебя непременно узнает? Не мог потихоньку, ночью или там...
   - Да нет же! Мне поручили вовсе не с тобой повидаться, все же думали, что тебя убили... Мне велено было навестить твою девушку и... ну, ты же сам просил...
   - Я, помнится, вовсе не тебя просил, - ворчливо отозвался Кантор, располагаясь на диване спиной кверху.
   - Я знаю. А вот он поручил это мне.
   - А ты, вместо того, чтобы сделать то, что тебе поручили...
   - Я не смог. Я подумал, так будет лучше...
   - Подумал он! Я вот твоей... даме расскажу, как ты тут перед другими рисуешься! И что это ты на себя напялил?
   - Расскажу, если перестанешь ругаться. В конце концов, я твой начальник, поимей хоть немного уважения и не позорь меня перед дамами.
   - Уважения? А ты его заслужил, товарищ начальник? Мало тебя наставник пи... - Кантор оглянулся на дам и поспешно поправился: - бил в молодости за нездоровую склонность к плагиату, позор всего отдела пропаганды! Не способен сам приличную музыку писать, покупай, как порядочные поэты делают, а воровать нечего.
   - А ты откуда знаешь? - недовольно отозвался товарищ начальник.
   - А вот знаю. - проворчал Кантор и замолк, уложив голову на диванную подушечку. Видимо, он, наконец, выдохся и сил ругаться дальше у него не осталось. - Сережку отдай, бард недоделанный.
   - Да пожалуйста... Вот, бери. Я же не знал... Я ее на память взял... Только не надевай сразу, хоть водкой прополощи, у тебя же ухо разорвано, еще инфекцию занесешь...
   - Давай мне, я сама прополощу, - протянула ладошку Ольга. - И все-таки, не худо было бы объяснить, в чем дело. На этот раз честно. Кто кому чего поручил и кого о чем просил.
   - Видишь ли, - вздохнул Пассионарио, опуская сережку в протянутую ладонь. - Кантор просил своего друга и наставника сообщить тебе, если с ним что-то случится. Вот с ним и случилось... Наверное, сама знаешь, раз он здесь. А поскольку мы считали его погибшим, то этот самый друг и наставник послал меня, чтобы я тебе сообщил... Но я не смог. Подумал, что лучше будет солгать... прости, пожалуйста. Я больше не буду обманывать и присваивать чужие произведения. Я действительно услышал эту пьесу в другом мире, и она мне понравилась. А теперь, если желаете, могу исполнить что-нибудь действительно свое, Кантор не даст соврать.
   - Постой, - приподнял голову Кантор. - Когда это ты бывал в другом мире? Когда потерялся в начале весны?
   - Нет, вот только что. Дело в том, что я опять... потерялся. Но на этот раз попал в цивилизованное место, где живут люди.
   - И долго ты там был?
   - Да дня три...
   - А кто-нибудь уже знает, что ты нашелся?
   - Еще нет. Я... видишь ли... я опять крупно поругался с... ну, все с тем же человеком, что и в прошлый раз... Только на этот раз я действительно со всех сторон виноват, и мне стыдно и боязно показываться ему на глаза. Я напился и так с ним поскандалил...
   - Идиот, кончай выжевываться перед дамами, и скорей мотай на базу. Он же там с ума сходит, и опять, наверное, сам себе сочиняет сказку о том, что мы братья. Меня убили, ты потерялся... и бедняга совершенно не имеет понятия, что я жив а ты нашелся. Совесть у тебя есть? В другой раз споешь, никуда твои слушательницы не денутся.
   Как ни печально было это сознавать, Кантор был полностью прав. И как ни печально было уходить до того, как общество приступит к дележу шоколадки, уходить все же надо было. Поэтому товарищ Пассионарио не стал спорить, а подхватил гитару и поднялся, намереваясь распрощаться с дамами и все-таки набраться мужества для предстоящей встречи с Амарго.
   - Ты еще придешь? - с надеждой спросила Ольга, мимоходом поглаживая Кантора по плечу.
   - Обязательно, - заверил ее Пассионарио. - По крайней мере, пока Кантор здесь, буду забегать иногда.
   - Я тебе забегу! - отозвался Кантор. - Ты что, еще и с Элмаром хочешь познакомиться?
   - Отчего же нет? Я давно собирался... Ах, да ты же еще не знаешь, наверное... я тут уже со многими познакомился, пожалуй, только с Элмаром еще не успел...
   - Считай, что успел, - горестно простонал Кантор. - Удирай отсюда, скорей, прямо сейчас, в библиотеке кто-то есть... Да что ты стоишь, забыл, как телепорт кастуют?
   - Перестань психовать, тебе нельзя нервничать. Подумаешь, в библиотеке кто-то есть... что с того? Это, наверное, Мафей...
   - Я его убью! - донесся из библиотеки рев его высочества, полный отчаяния и бессильного гнева. - Тханкварра! Своими руками убью! Без суда и прочих разбирательств! Оторву мерзавцу башку, насажу на кол и поставлю в кабинете в назидание его преемнику!
   - Элмар, брось теперь разоряться, - не в тон весело ответствовал голос Жака. - Не фиг было подписывать что попало.
   - Ну вот, опять... - развела руками Ольга. - Что он, интересно, на этот раз подписал?
   Дверь библиотеки рывком распахнулась и предмет папиного нежного томления вломился в гостиную, на ходу взревывая куда-то в направлении кухни:
   - Ужинать! Немедленно! И водки! Бездельники!
   Вслед за ним в дверь проскользнул Жак и резко остановился, заметив гостя.
   - Опаньки... - ошалело произнес он. - А ты что здесь делаешь?
   - Я... в гости пришел... - растеряно произнес вождь и идеолог, слегка испуганный таким поведением хозяина. - Я сейчас объясню... Я, вообще-то, уже ухожу...
   Элмар, заметив, наконец, что в комнате находится посторонний, немедленно прекратил орать и внимательно оглядел гостя с ног до головы.
   - Прошу прощения... - на полтона ниже проворчал он. - Этот казначей меня окончательно достал... С кем имею честь?
   - Это... - Начала Азиль, но Жак торопливо ее перебил.
   - Постой, не надо, я сам скажу. Ладно? Элмар, я тебе потом тихонько на ушко скажу. А ты иди сюда, - он быстро подмигнул и скрылся в библиотеке, поманив с собой невезучего товарища Пассионарио.
   - Извините, - развел руками так ничего и не понявший вождь и последовал за ним, на прощанье одарив присутствующих своей очаровательной улыбкой и не удержавшись от скромной попытки хоть на расстоянии немного успокоить разгневанного Элмара. Жак тут же закрыл за ним дверь и, ухватив за рукав, поволок в самый дальний угол.
   - Ты что здесь делаешь? - сердитым шепотом вопросил он. - Как ты здесь оказался? Опять ошибся?
   - Я к Ольге пришел, - в который раз пояснил Пассинарио. - Амарго мне велел ей сообщить, что Кантора убили... А в чем дело? Что-то не так?
   - Что-то не так? - издевательски повторил королевский шут. - Во-первых, кто, по-твоему, лежит на диване?
   - Так я же не знал! Я думал, его правда убили!
   - Вот недотепа хренов, Амарго с четверга знает, а ты еще нет! Ты что, только сегодня в родной мир добрался? Все это время с зелеными торчками траву курил? Фу, да от тебя до сих пор этой травой штыняет!
   - Да, только сегодня. А что, Амарго уже знает? Так мне можно не торопиться...
   - Балда, он же не знает, что ты уже дома! Сейчас же пойди покажись ему, на него смотреть страшно! Не бойся, он ругаться не будет.
   - Ну ладно, сейчас найду его... Только скажи, как же вы нашли Кантора? И что у тебя в доме случилось?
   - Он сам нашелся. Он вообще парень самостоятельный до охренения... Я тебе потом все подробно расскажу, что у меня в доме случилось, и про Кантора тоже, и как поживает король, а то ты сейчас и про это спросишь. Найдешь меня через Мафея, где-нибудь спокойно сядем и поговорим. А сейчас поторопись... только сначала знаешь что... продай покрышки.
   - Какие покрышки?
   - Одежку вот эту продай.
   - Тебе?
   - Папе римскому. Мне, конечно. Зачем они тебе, тебе все равно эту раздолбайку надеть некуда, соратники засмеют.
   - А тебя?
   - Я же шут, мне положено одеваться прикольно, чтобы все смеялись. Ну продай, жалко, что ли?
   - Прямо сейчас?
   - А ты что, хочешь поносить? Твоя охрана коллективно уписается, как тебя увидит.
   - А что я, в исподнем отсюда пойду?
   - Тогда давай меняться.
   - Да ты в мои штаны не влезешь.
   - Влезу.
   - Не влезешь. У тебя задница шире.
   - Спорим на пять щелбанов, что влезу.
   - А кто разобьет?
   - Элмар! - воззвал Жак. - Зайди на минутку! - и, обернувшись к Пассионарио, деловито кивнул: - раздевайся.
   - Ну какого тебе надо! - ворчливо рыкнул с порога Элмар и застыл в дверях, уставившись на двух господ без штанов. - Вы что делаете, извращенцы?
   - Штаны меряем, - пояснил Жак. - Закрой дверь, там же дамы.
   - А я тут причем? Ширинки вам застегивать?
   - Да перестань ворчать! Мы тут поспорили, и разбить некому.
   - Дети малые! - сердито буркнул принц-бастард, подходя ближе. - Ну, давайте.
   - Спорим, что я влезу в твои штаны, - немедленно объявил Жак. - На пять щелбанов.
   - Спорим, не влезешь, - азартно возразил Пассионарио, сцепляя руки, как полагалось при споре. Элмар молча разбил, затем напомнил, наблюдая, как Жак втискивается в упомянутые штаны: - Ты, помнится, обещал нас представить.
   - А, я уже забыл... Я не хотел при девчонках государственные тайны разглашать. Знакомься, это Орландо.
   - Это?.. - потрясенно переспросил принц-бастард, повторно окидывая взором наследника престола Мистралии. Наследник представил себе, на что он похож в этой раздолбайке, без штанов, непричесанный, с опухшей мордой, и подумал, что Жаку за такие представления неплохо было бы по шее надавать. Да еще этот папа со своей несчастной любовью... Да еще Кантор сейчас еще полчаса будет возмущаться и опять обзывать его вруном и плагиатором... Угадайте с трех раз, что Шелларов кузен о нем подумает? Вот позорище...
   - Я счастлив с вами познакомиться, - нашел в себе силы улыбнуться он. - Прошу простить мой неуместный наряд... я только что вернулся из другого мира, а там одеваются именно таким несуразным образом...
   Элмар, видимо, спохватившись и вспомнив о манерах, опустил глаза и протянул новому знакомому свою огромную лапу.
   - Я тоже очень рад. - затем повернулся к Жаку и ворчливо поинтересовался: - Ты что, затеял все это безобразие со штанами ради интереса влепить щелбана принцу? Так я тебе и на глаз скажу, что ты в них не влезешь.
   - Влезу, - упрямо заявил Жак. - И вовсе не за этим, я просто хочу купить эти штаны, раздолбайку и кепочку.
   Меня замучила ностальгия.
   - Да? - заинтересовался Элмар. - Это в твоем мире так по-идиотски одеваются? И ты тоже такое носил?
   - И буду носить, - ответил Жак, все еще пытаясь как-то стянуть на талии штаны, которые совершенно явственно не сходились пальца на два. - И мне приятно, и люди будут видеть, что я шут, а не кто попало...
   - Это и так видно, - засмеялся Пассионарио. - снимай штаны и подставляй лоб.
   - Может, не сейчас... - начал было Жак, но честный Элмар, привыкший свято блюсти правила поединка и долги чести, пресек его жалкие попытки уйти от расплаты.
   - Да нет, сейчас. И скорее, пока никто не вошел и не увидел, какими глупостями вы здесь занимаетесь...
   - Увидеть может и не увидят, - заметил Пассионарио, с некоторым злорадством приступая к процедуре расплаты, поскольку Жак за свои художества вполне заслужил не только пять щелбанов. - Но могу вас... раз... на сто процентов заверить... два... что Кантор все это слышит... три... и, наверное, загибается со смеху... четыре... надеюсь только, что это... пять... пойдет ему на пользу.
   Жак со скорбным видом потер лоб и жалобно вопросил:
   - Ну хоть раздолбайку и кепочку меняешь? Они-то безразмерные...
   - Кепочка - это подарок, - возразил Пассионарио. - А раздолбайку - так и быть. Снимай камзол.
  
   Глава 15
  
   Знакомство с "любимым учеником маэстро" оставило у Ольги впечатление тихого дурдома. Этим впечатлением она немедленно поделилась со всеми, как только Элмар и Жак вернулись в гостиную, а гость отбыл из библиотеки.
   - Абсолютно точно, - согласился Диего, любуясь на обновку Жака. - Пока он не обкурится, дурдом действительно тихий.
   - Мы ужинать сегодня будем? - прервал обсуждение Элмар. - Я устал, как загнанная лошадь, я хочу есть и срочно выпить, иначе у меня сейчас мансарду сорвет...
   - Крышу, - поправила Ольга, сочувственно хихикнув. - А что у тебя там случилось, что ты с такими зверскими воплями сегодня вломился?
   - Не спрашивай! - простонал несчастный герой, падая в кресло. - Ненавижу рассказывать о том, как из меня сделали дурака! Лучше давайте спокойно поужинаем, выпьем и поговорим о чем-нибудь приятном. Жак, ты будешь что-нибудь пить?
   - Не буду, - отказался Жак, тоже усаживаясь за стол. - У меня свидание, а Тереза не любит, когда я напиваюсь.
   - А я буду, - заявил Диего, приподнимая голову.
   - А ты сможешь сесть к столу? - засуетилась Ольга, прикидывая, как бы его получше усадить, чтобы не упал, и чтобы удобно, и чтобы до стола достал...
   - Я буду лежать здесь, - пояснил Диего. - Пить вместе с вами, общаться и жевать что-нибудь такое, для чего не нужна вилка.
   - На мой взгляд, она вообще ни для чего не нужна, - сердито буркнул Элмар. - Что вы все улыбаетесь, первые двенадцать лет своей жизни я прожил без всяких вилок, и ничуть не страдал от этого. Ложка нужна для похлебки, а все остальное можно есть и руками. Так что, не стесняйся, приятель.
   Ольга скользнула взглядом по большому блюду с жарким и тут же представила себе, как Элмар загребает все это добро своей огромной горстью и запихивает в рот, попутно вытирая руки о волосы. Едва сдержавшись, чтобы не захихикать, она спросила:
   - Диего, что тебе положить? Хочешь попробовать варварский стиль, или все-таки что-нибудь из закусок?
   - Кусок мяса. И побольше.
   - Правильно, - одобрил Элмар. - Я вижу, ты сегодня совсем молодцом?
   - Мне лучше, - серьезно кивнул Диего. - И я хочу посидеть с вами, а не валяться в постели, как паралитик какой. Хоть послушаю что в мире делается.
   - О, в мире делается уйма всего интересного, - объявил Жак. - Между прочим, меня сегодня чуть не загрызли. Мафею его поморские родичи подарили кутенка, маленького такого, ну совсем крошечного... - Жак показал руками размеры "кутенка", примерно со взрослого боксера. - Это Кондратий, наверное, удружил, кто-то мне говорил, что он неисправимый фанатичный собачник. А Мафей эту крошечку не подумал на псарню определить, а приволок в свои покои, выделил ему там коврик и миску и играется, как в детстве с кроликом. А псинка-то, ни много ни мало, поморский волкодав.
   - А они большие растут? - поинтересовалась Ольга.
   - Не просто большие, - пояснил Элмар. - Эти собаки не только обычных волков давят, но даже оборотней. А ты что, Жак, собак тоже боишься?
   - Да нет, собак я не боюсь, я их люблю, как и всю прочую мохнатую живность, но когда на тебя с порога неожиданно прыгает такой вот радостный щеночек, валит на пол и начинает восторженно облизывать... Мафей обхохотался.
   - Вот и давайте выпьем за здоровье песика, - усмехнулся принц-бастард, поднимая бокал. - Ольга, ты выпьешь?
   - Нет, я, пожалуй, не буду... - с некоторым сожалением отказалась Ольга. А то наклюкается, потом спать захочется, а кто же будет бедному Диего на ночь сказку нестрашную рассказывать? Азиль тоже отказалась, зато Диего храбро тяпнул сразу грамм сто пятьдесят, после чего на глазах окосел. Забыл, наверное, что он еще не настолько здоров, чтобы пить так, как он привык, не рассчитал силы, бедненький...
   - А давно здесь околачивается этот красавчик в кепочке? - поинтересовался Жак. - Я имею в виду, тихий дурдом с гитарой?
   - Не очень. - засмеялась Азиль. - Зато тут только что было так весело... Диего, а можно я спрошу у тебя одну вещь?
   - М-м? - не очень внятно отозвался Диего, отрываясь от бутерброда и с трудом фокусируя взгляд.
   - Почему ты так на него накинулся за эту пьесу, которую он пытался выдать за свою? Я понимаю, барды всегда очень болезненно относятся к таким вещам, но тебе-то что?
   - Да не знаю... - Диего попытался пожать плечами, отчего чуть не ткнулся носом в тарелку. - Просто настроение было плохое... и почему-то такое зло взяло... фиг его знает... Я слышал про ту историю, как его наставник за это дело подставкой от пюпитра охаживал, да и у нас с ним пару раз подобное случалось... а он еще начал Ольге всякий бред нести, будто меня на Юг послали, будто я ему сережку подарил... Если честно, дело вовсе не в той пьесе, я просто приревновал.
   - Это вы о чем? - заинтересовался Жак. Пришлось изобразить ему в лицах, как любимый ученик маэстро рисовался перед дамами и чем это все закончилось. А пока Ольга все это излагала, ее несчастный возлюбленный, не выдержав неравного поединка с выпитым бокалом, тихо и незаметно заснул, улегшись щекой на недоеденный бутерброд и чему-то улыбаясь во сне. Жак, заметив это, тихонько хихикнул и подтолкнул локтем Элмара.
   - Смотри, наш Терминатор готов. Может, пусть его отнесут наверх?
   - Пусть спит, - махнул рукой Элмар. - Ему что-то хорошее снится, так не надо его тревожить. Просто говорите потише, он не проснется. Пусть нормально поспит, пока получается, а то ему каждую ночь всякая дрянь снится... Ну, сам понимаешь, после такого...
   - Понимаю... - как-то погрустнев, кивнул Жак. - Конечно, раз так... Только я почему-то не думал, что он будет так тяжело и так долго переживать...
   - Да что он, по-твоему, железный? Мне тоже, помнится, очень долго снились кошмары про драконов...
   - Кстати, о драконах! - оживился Жак, ухватившись за повод уйти от неприятной темы. - Ты знаешь, что у его величества вскорости должен появиться новый подданный?
   - Ой, ты же сегодня был у короля! - вспомнила Ольга. - Расскажи, что он там?
   - Вот и рассказываю, свежайшая новость. К королю прилетала делегация от его приятелей-драконов, просили принять на ПМЖ одного их сородича, которого изгнали из стаи...
   - За что? - с подозрением уточнил Элмар.
   - Говоря доступным тебе языком, он пришил другого сородича в честном поединке из-за дамы. Так вот, его величество в полном восторге и с нетерпением ждет великого момента. Можете себе представить? У нас будет жить дракон. Как полноправный гражданин королевства.
   - Что ж, - пожал плечами Элмар. - Если он не будет кушать других полноправных граждан и воровать у них скот, на здоровье. Мне самому интересно, какие из себя нормальные драконы. До сих пор я имел дело только с отбросами их драконьего общества. А как там вообще мой дорогой кузен поживает? Не в плане новостей, а просто, как у него дела, как настроение, как королева?
   - Если коротко, то с королевой у них все зашибись, а подробно он мне не объяснял по причине плохого самочувствия.
   - Что с ним? - хором встревожились все присутствующие. - Неужели заболел?
   - Сгорел наш король, - пояснил Жак. - И здорово притом. Помнишь, Ольга, мы с тобой рассуждали, что никакая сила не заставит его величество вылезть из его любимого черного камзола? Так вот, полные недотепы мы с тобой и ни хрена не смыслим в загадочной королевской душе. Сегодня Кира уговорила короля, что ему очень пойдет здоровый бронзовый загар, а он наивно поверил, что у него это получится и честно провалялся полдня на пляже, причем не переворачиваясь, а то ему неудобно было читать, лежа на спине, а просто так, без книги, он спокойно лежать не смог.
   - Ну как же он так! - посочувствовала Ольга, представив себе последствия этих попыток приобрести "бронзовый загар". Да еще король, с его бледной кожей... - И никто не предупредил?
   - А некому было. Вечером наведались мы с мэтром Истраном, он прочитал его величеству краткую лекцию о том, что ему загорать вообще бесполезно, но было уже поздно. Так что сейчас бедный король лежит весь красный, как рак, и обмазанный целебными мазями, а королева вокруг него бегает и переживает, что это она во всем виновата. Идиллия.
   - Тебе б такую идиллию! - обиделась Ольга. - Ему же больно!
   - Добрая женщина, - съехидничал Жак. - Образец милосердия. А знаешь, как больно было тому бедному придурку, которого так и не отскребли от стенки в моей гостиной?
   - А по шее? - подал голос Элмар, отрываясь от поросячьего окорочка, которым как раз занимался. - Тут действительно ничего смешного нет.
   - Для короля это, разумеется, ничуть не смешно, особенно если учесть, что у него еще и температура поднялась. Но видели бы вы ее величество Киру! Вы просто представить себе не можете, как отважная воительница бегает вокруг ложа и кудахчет, что квочка... не видел ее в этот момент Александр.
   - А причем тут Александр? - проворчал Элмар, возвращаясь к окорочку.
   - Да он как познакомился с Кирой, так до сих пор и пребывает в тихом охренении и недоумевает, как это коллегу Шеллара угораздило жениться на воительнице.
   - Это ерунда, - фыркнул Элмар. - ты бы видел, как недоумевал сам Шеллар, когда Элвис женился на Ноне... У каждого есть свои только ему понятные соображения в таких вопросах, и нечему тут удивляться. Александр хотел себе безупречную мать и хозяйку, чтобы растила детей и занималась двором, он такую и нашел. Шеллар хотел независимую умную женщину, на которую можно было бы к тому же повесить заботы об армии, и опять же что хотел, то и получил. А Элвис хотел жену красивую и достаточно глупую, чтобы не лезла ни в какие интриги и чтобы ее можно было легко контролировать. Что ты опять хихикаешь?
   - Да ты вот начал перебирать королей, и я вспомнил его величество Луи...
   - А что тут смешного? - помрачнел Элмар. - Если тебе так интересно, Луи женили силком. Будь его воля, он бы вообще на парне женился. За каким демоном ты его вспомнил? - он повел глазами в сторону окна и негромко спросил: - Этот... опять на заборе сидит?
   - Сидит, - вздохнула Ольга. - Послушай, Элмар, может тебе стоит с ним поговорить и попросить его по-хорошему не позорить ни тебя, ни себя перед всей столицей? Он же тебя любит, может, послушает?
   Элмар побледнел и чуть не подавился очередным куском. А Жак укоризненно посмотрел на Ольгу, как на умственно отсталую.
   - Что ты придумала! Да если кто-то увидит, как Элмар с этим эльфом разговаривает, завтра вся столица будет говорить, что их видели за совсем другим делом.
   - Ну, сам сходи, - не унималась Ольга. - Ну в самом деле! Нельзя же так!
   - Не пойду, - решительно отказался Жак. - Хотя я и не в его вкусе, всем окружающим этого не докажешь. Не хватало мне зарисоваться с этим голубым эльфом, чтобы давняя история о нашей пылкой любви с королем получила веселенькое продолжение. А хочешь почитать эльфу мораль, сходи и сама попробуй. Как раз, пока твой приятель спит и не нуждается в уходе...
   - Жак! - перебил его Элмар. - Вот невежа! Дай человеку поесть!
   Ольга промолчала, но мысленно со всей решимостью пообещала себе, что сразу же после ужина обязательно выйдет в сад и попробует как-нибудь поговорить с этим бедным эльфом по-хорошему. Хоть кто-то же должен ему сказать, что он ведет себя как полный придурок, а то сам он, похоже, этого не осознает.
  
Оценка: 7.68*65  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"