Оптика была дерьмовой, но все же значительно повышала мои шансы.
Выданной Корвом пятизарядной убийце очень скоро предстоит работенка. Я привал к оптике и нашел на соседней крыше Стаса и новенького. Оба вооружены простыми двустволками, но стреляют прилично, по крайней мере за Шурупа, то бишь Стаса, я отвечаю. Но все же Корвалол, наш старший, ружье с оптикой выдал именно мне.
Жарко. Уже много лет солнце не греет так, как до Конца Света, а сегодня что-то разошлось. Неужто долбанный фонарь расщедрился в предчувствии кровавой жатвы? Уф, хоть плащ скидывай.
Окурки должны вылезти из своего Пепелища именно сегодня днем, так сказал информатор. Я никогда не доверял перебежчикам, и вообще, не привык работать в команде. Под моим штопанным-перештопанным плащом помимо капель пота пряталась пара револьверов и пара ножей, и в одиночестве я вполне самостоятельная боевая единица. А подобная сложносочиненная ситуевина с дюжиной участников слегка напрягала.
Но все решили устроить засаду на бригаду Окурков, и упираться смысла не было. Наплевав на свои ковбойские замашки я встал в строй. Кстати о ковбоях, мне всегда больше нравился Терренс Хилл, а не Иствуд.
Я вновь развернул ружье в дальний конец улицы. Пустота. Только горы мусора под слоем пыли. Разбомбленный и выжженный город был мертвым. Стайки крыс и собак прячутся по подвалам, воробьи под крышами, черви в земле. Вот и все население мегаполиса. Людей я не упоминаю. Есть среди нас оптимисты, надеющиеся возродить человеческую расу. К черту. Люди покрыли всю поверхность земного шара, высосали все соки, вытянули все жилы и благополучно уничтожили сами себя. Пережившие апокалипсис могут предаваться грезам и строить планы на будущее, но они уже никогда не встанут на ступеньку выше крыс. Хотя червей может и обгонят, хе-хе.
Окурки были типичными червями. Банда многочисленная, но не контролирующая ни один жизненно важный объект. Отстреливай - не хочу. Напасть на Машинистов, контролирующих весь бензин в городе, или на Лесников и пригорода у них кишка тонка. А вот на нас, простых русских парней со свалки, можно. Ну, мы этот акт агрессии быстро пресечем.
Я снова посмотрел на крышу через дорогу. Что-то Стасик напряжен, как электричество, целится в пустоту. Зоркий, сукин сын. Только через оптику я увидел зарождающиеся клубы пыли. Идут.
И, вот ведь твари, грамотно идут. Прикрывают друг друга, в каждую щель заглядывают. Чуют, что через три квартала их за баррикадами ждут наши. Дадим Окуркам еще секунд десять, и поддержим однополчан прицельным огнем.
Я закончил с выравниванием дыхание и приготовился стрелять. Противники были как на ладони, отчетливо различались перемазанные пеплом лица и оружие в руках. Но первым выстрелил Шуруп.
Ублюдок, начать должен был я, если только... Я метнулся в сторону и растянулся по крыше. Стасу я доверял, мир его праху. Поменяв позицию, я осторожно выглянул за парапет. Страшная догадка подтвердилась - с крыши напротив свисала сочащаяся красным голова и безвольно повисшие руки. Плохо.
Этот парень был молод и самоуверен, притащил нам немало ценного из Пепелища, и все вроде бы поверили в его честность. По его же наводке организовали горячую встречу Окуркам, послав перебежчика на передовую под контролем Стаса, но не уследил прожженный опытный вояка за хитрым юнцом.
Мысль немедленно пристрелить сопляка я отбросил сразу же. Если ситуация была спродюccирована Окурками от начала до конца, от нельзя терять ни секунды. Пока я полз к входу в техэтаж, сопляк дважды пытался снять меня, но обе пули только взрыхлили истрескавшийся битум.
В доме было пять этажей, и на третьем я остановился. Через окно вполне можно было снять одного из приближающихся врагов. На близкие расстояния мне удобней стрелять навскидку, но выбирать не приходиться. Через оптический прицел казалось, что Окурки на расстоянии десятка метров - стрелять удобно, но времени нет, ни секунды.
Лысый бородач вскинул руки и рухнул в грязь дороги с дырой в груди. Пальцем левой руки я потеребил в ухе, продолжая стрелять одной правой. Чертовски громко получилось, стены лестничной клетушки спружинили звук и обрушили мне на голову. Выпустив пару пуль в молоко, я понесся метеором вниз.
На голом инстинкте я выбрал угловой подъезд. Не глядя я выстрелил еще дважды и свернул за угол. Перепрыгивая пустые клумбы и ржавые железки с детской площадки, я поскакал к ближайшему зданию. Эта общага и до Тотального Светопреставления имела жалкий вид, а теперь и вовсе грозилась сложиться карточным домиком, но ее сквозные подъезды могли спасти мою шкуру.
В черный провал общежития я ввалился на последнем издыхании. Легкие горели огнем. Руки тряслись от бешеного ритма сердца, но я сумел перезарядить ружье. Поднявшись, я побрел во тьму. Как только прямоугольник света за спиной заслонил силуэт преследователя, я развернулся и выстрелил. Вперед, быстрее! Окурки решили просканировать темноту пулями - смертоносные заряды озверевшими мухами проносились рядом. Обычные мухи слетаются на трупы, а эти - на будущие трупы.
Одна из пуль вгрызлась в плечо, когда до выхода оставались последние метры. Блядство! Я выронил ружье и вывалился на свет. Не припомню более дерьмовой ситуации в своей жизни. И, будто мало мне проблем, раздалось угрожающее рычание, подхватываемое другими собаками. Каждая уходящая секунда будто вырывала из меня клок мяса, из правого рукава закапала кровь.
Скрепя зубами, я влез на козырек подъезда. Бетонная плита, торчащая из стены, подарит мне еще несколько секунд жизни.
- Собаки! - взвыл один из Окурков. Сбиваясь в стаи, лучшие друзья человека выступали в одной весовой категории с небольшими людскими бандами.
- Тут только брызги крови и ружье с оптикой! - отчитался перед кем-то другой голос. - Понял, уходим!
Конечно, ведь ваши грязнорылые коллеги сражаются с нашим отрядом, вас там ждут. А я, видимо, все-таки спас свою шкуру. Когда удаляющийся топот стих, я со стоном сожрал плащ. Плечо пробито насквозь, но кость вроде не задета.
Я полез в подсумок, болтающийся на поясе, и достал чистую полосу ткани. В этом мире кончились антисептики, но заражение крови найти можно запросто. Перевязав руку, я снова лег. Похоже, осколок настенной плитки распорол ногу. Чертов рикошет. Похоже, быстро смыться отсюда не получится.
Через четверть часа звуки выстрелов стихли, и солнце прекратило распускать свою ядовитую теплоту. Я выждал еще час и начал спускаться на асфальт. Собаки смылись, люди, я надеюсь, тоже. Пора ковылять домой и строить планы мести.
Дорога была длинной, а планы - несбыточными. Нога болела, а рука - та вообще пылала огнем. Тем не менее, я нашел в себе силы осмотреть место перестрелки. Все ценное выдолбили победители, которыми стали, судя по всему, жители Пепелища.
Проходя мимо мертвых товарищей, которые в изобилии валялись в пыли требухой наружу, я устало размышляло судьбе Свалки. В ржавом вагончике, где я имел честь жить последние несколько лет, остался обрез ружья, топор, стыренный с пожарного стенда и прочая полезная утварь. Жаль, если Свалку зачистят. И, кстати, не так жаль свои пожитки, как свою продырявленную шкуру. Если эти ублюдки довели дело до конца, отлеживаться мне придется по подвалам и чердакам, соседствуя с голодными крысами.
Пустынный кварталы тянулись один за другим, кровь капала с кончиков пальцев правой руки, время приближалось к вечеру. Скоро будет холодать, а плащ я бросил у общаги. Вещь ценная, но тяжелая. Тут бы самому дойти. Сознание расплывалось, тени удлинялись.
Но любой путь конечен. За последний поворот я выглянул осторожно - и не зря. Прямо за углом стояло четверо Окурков. Меня они пока не заметили, но это вопрос нескольких секунд. Значит, все таки Свалку, не считаясь с потерями, зачистили, и уже расходятся по домам. Ну а мне идти некуда.
Странное ощущение - вроде бы ты еще жив, но чувствуешь себя мертвым. В скелете мегаполиса я остался абсолютно один, уставший и раненый. Даже если мне удастся сейчас смыться, я не выживу. Охота за скальпами врагов для одиночек, но выживание - командная игра. Что мне ловить одному? Счастье и путь, да счастье в пути? Свое место и тихую, нескончаемую радость? Собственную норку, в которую хочется залезть и никогда не вылезать. Так что же, вырыть эту нору в душе, или в гнилой земле, ил в истресканном асфальте, или ржавым ножом в своем брюхе?
Злость вскипела во мне, когда из-за угла раздался противный смех. Что же, суки, сейчас вам будет не до веселья. Я вытащил револьверы. Правая рука предательски задрожала. Ну это нечего, злость мне поможет. Злоба и обида всегда помогает людям делать поступки, о которых приходиться жалеть.
На улице темнело, ночь была готова начаться. Я взвел курки и шумно выдохнул. Резко крутанувшись за угол, я упал на колено и начал стрелять с двух рук. День прошел омерзительно.