Аннотация: Восемнадцатая глава повести "Первая звёздная".
"А ведь здесь ничем не хуже, чем в Аризоне, - думал Диксон, стоя на краю кратера. - Даже лучше..."
Сюда, к кратеру Кабеус, за шестьдесят километров от Селен-Сити, Чарльз приехал на арендованном багги. Огромный кратер диаметром около ста километров, неправильной формы, с рваными гористыми краями притягивал своей абсолютно чёрной глубиной. Диксону стоило сделать шаг - и он навсегда исчез бы во всепоглощающей тьме.
"Багги уедет к городу на автопилоте, а моё тело так и не найдут... Да и будут ли искать? Кому я нужен в этом мире?"
Он огляделся: чёрный космос, нависающий над серой, изрытой впадинами и трещинами, холмистой поверхностью Луны. Совершенный покой и тишина. Диксон задержал дыхание и через секунду услышал пульсацию своих сосудов. Пустота и одиночество. Вот что такое Луна. Пустота и одиночество. Диксон выдохнул. Зачем он здесь? Для чего? Не лучше ли окунуться в абсолютную темноту и исчезнуть навсегда?
"Ты жалкое беспомощное ничтожество! - смакуя каждое слово, проговорил в уме Диксон. - Ты не смог защитить даже свою жену! Ты абсолютно бесполезен. Ты лишний никчёмный человек. И твой единственный выход - эта чёрная бездна. Там спокойно. Там - решение проблем. Там - искупление..."
Он всмотрелся во мрак кратера. Темнота притягивала, засасывала, обволакивала...
"Давай! Давай, мать твою! Давай!.."
Диксон медленно занёс ногу над краем обрыва...
Было четыре часа дня. Нодар Беридзе и Виктор Воронов пили кофе в лабораторном офисе, когда дверь отодвинулась, и вошёл мрачный Чарльз Диксон.
- Привет, - хрипло сказал он, задержавшись у входа.
- Ты что не дома? - удивился Беридзе. - У тебя ж выходные.
- Не могу я там, - мотнул головой Диксон. - Мысли всякие в голову лезут.
- Сходи на площадь, наружу выйди - развейся, - предложил Воронов.
- Там ещё хуже, - Диксон тяжело опустился в кресло у стола и, подперев голову рукой, прикрыл глаза.
- Кофе будешь? - спросил Воронов.
- Давай.
- Офис, один двойной чёрный кофе.
Через несколько секунд Воронов поставил перед Диксоном стакан с горячим напитком. Чарльз с удовольствием сделал пару глотков. И только сейчас ощутил, как сильно хочет пить. Последние полтора часа он помнил смутно. А как оказался в багги, несущем его к городу на автопилоте, не помнил совсем. Потом снимал скафандр, плутал по каким-то коридорам и, наконец, оказался здесь.
- Как там? - спросил Диксон.
- Мы с Виком запечатали все тела и сложили в морге, - ответил Беридзе. - Завтра начнём возить в крематорий.
- Что с Энди?
- Всё в порядке, - успокоил Воронов. - Симптомов нет. Питание ему доставляют. Утром брал у него кровь - вирус никуда не делся.
- Рано ещё, - предположил Диксон. - Через пару дней иммунитет его уничтожит.
- Сегодня комиссары ВОЗ прибыли. Мы с Ноди водили их в больницу. Всё посмотрели, засняли, с Энди поговорили. Сейчас, наверное, отчёты строчат.
- И одиннадцать врачей с ними прилетели, - добавил Беридзе. - На замену нашим. Главный у них японец... как его?.. Накадзима. Морда кирпичом - сразу видно, что все у него по струнке ходить будут.
- Я слышал, больницу собираются переделывать, - сказал Воронов. - Один из комиссаров говорил. Инфекционные боксы большой вместимости сразу у входа в тоннель поставят. И противовирусных скафандров тридцать штук привезли. На всю больницу с запасом. Извлекают уроки, так сказать.
- Какой ценой только... - проговорил Диксон.
Воронов кивнул, Беридзе вздохнул.
Тут раскрылась дверь, и в офис вошёл директор лабораторного блока, доктор Берглунд - мощный мужчина с окладистой бородой.
- Доктор Диксон? - с порога удивился он. - Не ожидал вас застать.
- Мне здесь лучше, - ответил Чарльз.
- Хорошо. Но имейте в виду, что у вас неделя выходная. В любой момент можете уйти и не появляться до следующего понедельника.
- Я понимаю.
- Отлично! Дело вот в чём, коллеги, - начал Берглунд, поглаживая густую бороду. - Комиссия отправляет Эндрю Гётца на Землю. Сейчас на корабле оборудуют для него специальный отсек. В три дня обещают уложиться. Рейс будет прямой, без пересадки на МКС, из соображений безопасности. Гётца будет сопровождать один из комиссаров. И очень просили послать кого-нибудь из вас. Так что...
- Я могу полететь, - вызвался Диксон.
- Исключено, - ответил Берглунд.
- Я не могу здесь, - настаивал Чарльз. - Мне очень трудно сейчас в городе. Перемена обстановки поможет.
- Исключено, - повторил директор. - Вы не в том состоянии, Диксон, чтобы брать ответственность за такого рода пациента. А посылать с вами для подстраховки кого-то ещё не вижу смысла. Кто из вас, коллеги, решится?.. Вижу, энтузиазма нет. Тогда так - полетит доктор Беридзе.
Нодар Беридзе попытался воспротивиться, но Берглунд перебил его:
- Поздно, доктор, поздно. Полетите вы. Это ненадолго - дня три-четыре. Максимум неделя. Вернётесь и продолжите свою работу. Ничего страшного. Потом ещё спасибо скажете.
- Спасибо, - съязвил Беридзе.
- Всегда пожалуйста, - ответил Берглунд. - Ну, готовьтесь, коллеги - завтра у вас тяжёлый день. Можете прямо сейчас расходиться по домам и отдыхать.
Берглунд попрощался и вышел из офиса.
Утром пятницы двадцать восьмого августа 2116 года Диксон, быстро перекусив овсянкой, направился к шлюзу у больницы. Там уже ждали комиссары Всемирной организации здравоохранения, Берглунд и Воронов. Виктор был в красном противовирусном скафандре с откинутым на спину шлемом.
- Доктор Диксон! - издалека увидев Чарльза, крикнул Берглунд. - Вы Беридзе не видели?
- Нет. А что случилось?
- Не могу до него дозвониться, - посетовал Берглунд. - И дома его нет. Я уже в СБ сообщил - может, они его по сигналу нейрокиба отыщут.
- Я здесь стою, парюсь в скафандре, - возмутился Воронов, - а он шляется где-то! Спрятался что ли? Лететь не хочет? Да, я тоже не хочу. Но это же не оправдание. Поручили - выполняй. Не понимаю!
Берглунд отошёл в сторону - ему позвонили из Службы безопасности. Диксон и Воронов молча в напряжении ждали окончания разговора.
- Значит так, - подошёл к ним Берглунд с растерянным видом. - У Беридзе что-то с нейрокибом - сигнала нет. Сейчас отправили дроны прочесать радиус в сто километров вокруг города, но не знаю, не знаю... Подождём ещё час. Кофе?
Но и через час Нодара Беридзе не нашли.
- Это очень странно, - прокомментировал Берглунд. - Но тем не менее... Ситуация меняется - придётся лететь вам, доктор Воронов.
- Почему он? - спросил Диксон. - Я настаиваю на своей кандидатуре. Мне нужно улететь отсюда на время. Да и с Энди мы приятели - ему спокойнее будет.
- Нет, - ответил директор.
- Я не понимаю вашего упорства, доктор Берглунд. Я идеально подхожу.
Берглунд приобнял левой рукой Диксона и, отведя его в сторону, сказал не громко:
- Понимаете, коллега, я не могу позволить себе лишиться лучшего сотрудника на неопределённый срок. Не хочу обижать доктора Воронова, но вы - лучший сотрудник. Вы мне очень нужны здесь - надо дезинфицировать больницу, взять сотни проб, провести кучу тестов. Я могу доверить это только вам, доктор Диксон. Не обижайтесь. Это правда.
- Давайте я хоть помогу Воронову отвезти Гётца на корабль, - предложил Чарльз.
- Нет, не нужно, - похлопал его по плечу Берглунд. - У вас выходные. Идите отдыхайте. А работать будем мы - я сейчас надену скафандр и сам пойду в больницу.
- Мне хотелось бы попрощаться с Энди.
- Зайдите в офис СБ - может быть, они отроют вам канал связи на несколько минут.
- Хорошо, - процедил сквозь зубы Диксон.
Он попрощался с Виктором и отправился в Службу безопасности. Подписав соглашение о нераспространении любой информации, полученной от Гётца, Диксон поговорил с приятелем по аудиосвязи, приободрил его и пожелал мягкой посадки.
Вернувшись домой, Чарльз опустился в кресло у стола и вслушался в тишину. Всё здесь напоминало о Шелли: её кружка на столе, халат, так и висящий на спинке соседнего кресла с того самого утра... Почему он до сих пор не убрал его? Может быть, потому, что каждый день надеется увидеть, как Шелли вот-вот выйдет из ванной и наденет его? Или потому, что не хочет отпускать её из своей жизни? Но ведь этот самый халат и другие вещи Шелли, на которые он постоянно натыкается в квартире, приносят ему лишь боль. Ведь тогда, после её смерти, он всю ночь просидел в кресле с этим халатом, обнимал его, вдыхал запах жены и рыдал, рыдал дико, по-звериному. Да и сейчас еле сдерживал слёзы при одном его виде.
Так больше не могло продолжаться. Это тупик. Оставаться здесь - значит, погружаться всё глубже в прошлое, в переживания, в то, чего нет и уже не будет никогда. Так нельзя. Но и убрать халат с кресла невозможно. Невообразимо! Остаётся только уйти самому. Куда? На Землю? На Марс? Куда угодно, лишь бы отсюда, с проклятой Луны!
"Всё равно я улечу! - твёрдо пообещал себе Диксон. - Не на Землю, так к самому дьяволу!"