Пантелеев Юрий Васильевич
Хроника пикирующей перестройки. Десять лет, которые потрясли нас. Глава5. "А Вы, товарищ Собчак, к нам, в президиум!"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "А Вы что же, товарищ Собчак, бегаете, слева направо? - А я хочу жить, как при капитализме, а работать, как при социализме! - Ну, тогда пожалуйте к нам, в президиум!"

"А Вы, товарищ Собчак, к нам, в президиум!"

"Дурманом сладким веяло

От взгляда твоего.

Поверила, поверила,

И больше ничего!"

(Из песни)

   Ах, какие это были выборы! Первые альтернативные! Демокр-р-р-атические! Советское общество, растревоженное просмотром телепередачи "Взгляд" и чтением "Литературной газеты" и журнала "Огонек", сладко обмирало в предвкушении свободы. Народ жаждал подлинной демократии, настоящей. Рассказывали, что одна видная, любимая народом артистка, когда ей вручали во времена брежневского застоя очередную награду, пожелала в своем ответном слове всему народу "безбрежнево счастья". Все были в восторге от такой ее смелости, пусть даже это была и оговорка! Зато позднее, когда ниспосланный нам природой перестройщик начал свои приглашения к "социализму с демократическим лицом", молчаливое большинство, раскрыв недоуменно рты, пыталось мучительно сообразить, а с какой же другой стороны нам показывали социализм до сих пор, пока он не поворачивался к ним лицом? Видные и не очень журналисты, специалисты и экономисты красноречиво и убедительно объясняли, какая у нас недемократическая народная демократия. И какая она привлекательная, жизнь там, за бугром. Бабушка спрашивает партийного босса:
   - Милай! А, говорят, за границей-то хорошо живут!
   - Полно, бабка! Везде хорошо, где нас нет!
   - Во-во! И люди-то говорят, что везде хорошо, где вас нет!
   Что ж, теперь, спустя пятнадцать (или двадцать?!) лет после начала перестройки, эта история с бабкой снова смотрится свежо и злободневно. Только теперь партийный босс состоит уже не в КПСС, а в другой партии с иным наименованием. И теперь сравнивать бабке ее жизнь здесь с жизнью "там" никто не предлагает. Впрочем, те, кто теперь имеют возможность ездить и сравнивать, те и здесь уже тоже хорошо живут. А, кстати, и тогда, те, кто имели возможность ездить и сравнивать, те и здесь уже тоже хорошо жили. Особо удивительно, что очень часто это одни и те же люди!
   Но мы отвлеклись. Георгий перестройке сочувствовал, как и большинство его друзей, партийных и беспартийных. Всем хотелось, жить как в Америке. Или в Европе. Правда, иногда закрадывалась гнусная мыслишка: "А вдруг получится, как в Индии? Или в Марокко? Там же капитализм, не хуже, чем в Европах!" Но этот вопрос в "Огоньке" и в "Комсомолке" как-то не шибко дискутировался. Пели: "Хрена ли нам Мневники?! Едем, вон, в Тель-Авив!" В Тель-Авив уехали многие, в том числе и два Давида, коллеги Георгия, хорошие специалисты-компьютерщики, разработчики отечественной системы автоматизированного проектирования печатных плат - САПР "Тигрис". Это была, по тем временам, лучшая советская САПР, выполненная на советских ЭВМ СМ-14. Так сказали Георгию ведущие разработчики САПР из московских НИИ на секретной выставке перспективных работ "большой девятки", девяти оборонных министерств, проходившей в Кунцево. Уехали Давиды, которых ласково звали в горьковском КБ "Додики". Позднее Георгий узнал от знакомых, что старший устроился по специальности, нормально устроился, а младший из них, добрый, спокойный гигант, высоченного роста, работает мойщиком посуды в баре. Георгий порадовался, когда узнал, что позднее его хлопоты через заезжего израильско-американского коммерсанта помогли младшему Додику найти работу по специальности. Уехал в Израиль и заместитель директора КБ, где работал Георгий, заместитель по производству, уважаемый человек.
   - Ты куда, Роман Георгиевич? Зачем!? - спросил его Георгий.
   - Ты не знаешь всего! - с таинственным видом сказал Роман Георгиевич Георгию. - Нас скоро начнут резать! Готовятся погромы! На дверях рисуют шестиконечные звезды!
   - Побойся бога, Роман Георгиевич! Какие такие погромы! Да если кто на вас начнет наезжать, мы все первыми на вашу защиту выйдем!
   Разговоры не помогли, Роман Георгиевич с семьей все-таки собрался уезжать. Но тут возникла проблема со службами режима. Существовал порядок, при котором носитель государственных секретов мог выехать за границу только через несколько лет после отлучения от них. Правда, могли быть исключения, если комиссия по режиму на предприятии посчитает, что по роду работы работник и не получал охраняемых сведений. Георгий, как член этой комиссии пытался уговорить ее членов, чтобы не задерживали человека. Уж если он и захочет что-то передать, так разве ему это так трудно сделать отсюда? Чем раньше уедет, тем меньше узнает! Комиссия сопротивлялась. Но, в конце концов, Роману Георгиевичу разрешили глотать воздух свободы. Через год он приехал на побывку. Довольный! Вся семья жила там на его зарплату. Он удачно нашел работу. Оператора уборочной машины в больнице. Возил по полу большой пылесос. И ждал, когда ему исполнится шестьдесят пять. Тогда он получит очень неплохую пенсию, стаж работы в СССР шел в зачет, демократия!
   - Все хорошо, Роман Георгиевич? - спросил при встрече Георгий, - Стоило ехать?
   - Да ты что?! Я так тебе благодарен, я же знаю, что ты один был за меня. Там так хорошо! Вот только слишком много социализма!
   Роман Георгиевич рассказал, что чиновники очень строги, и их много. И подтвердил, что в израильских колхозах, кибуцах, до сих пор люди не имеют паспортов и не могут самостоятельно покинуть кибуц. Зато в столовой три крана: один с водой, один с соком, один с молоком! Для членов кибуца бесплатно! И воинская повинность всеобщая, для девушек тоже. Воюющее государство. Посетовал Роман Георгиевич, что соскучился по ржаному хлебу.
   - Как, бывало, после баньки! Да под водочку! Да кусочек ржаного хлебушка с килечкой!
   Это было, пожалуй, единственное, чего не хватало в Израиле.
   Георгий и те, кто в Израиль не стремился, с интересом продолжали следить за ходом перестройки. Прочувствовать ее необходимость помогали появившиеся в ходе перестройки талоны на мясо, масло, колбасу, водку и сахар. Все это, кроме водки, можно было купить в коммерческом магазине или на рынке, но дороже. А это воспринималось уже как личное оскорбление! Ах, нам дороже! А кому-то дешевле! И мы тоже хотим! Была популярна песенка:
   - Нет, нет, нет, нет! Мы хотим сегодня! Нет, нет, нет, нет! Мы хотим сейчас!
   Поэтому выборы в Верховный Совет Союза Советских Социалистических Республик проходили при большом оживлении публики. Народные витии, Собчак, Бурбулис, Ельцын, Попов и иже с ними, в большинстве своем бывшие партработники и преподаватели марксистско-ленинской философии, увлекали массы гневной и беспощадной критикой льгот партноменклатуры, попранием прав человека в очередях за дешевой колбасой и за не очень дешевой водкой.
   Действительно, периодическое подорожание водки не давало советскому народу в полной мере ощутить рост благосостояния. Конечно, квартиры получили почти все стоявшие в очередях. Бесплатно! Так, в КБ, где работал Георгий, после распределения очередного дома в очереди на квартиры остались только уже имеющие жилье и нуждающиеся лишь в улучшении жилищных условий. А кто же в этом не нуждается! Начали строить кооперативный дом, и состав застройщиков был скомплектован мгновенно. Дом строился практически без первого взноса, с рассрочкой на пятнадцать лет, без платы за фактически предоставляемый кредит и без каких-либо поправок на инфляцию! Чего-чего, а деньги у народа были. Товары в то несчастное время исчезали из магазинов до их поступления в магазин. Во всех московских универмагах топтались в длинных очередях граждане со всей страны, автомобили покупали в "кредит наоборот", то есть сначала люди выплачивали всю стоимость машины, а потом ждали несколько лет, когда за их деньги для них ее изготовят. Дети учились бесплатно. Врачи лечили бесплатно. Каждый желающий мог съездить в санаторий или в дом отдыха за счет профсоюза. Все побережья всех морей были забиты дикарями плотнее, чем нынешние Лужники кавказцами. Это было привычно, это само собой разумелось, подумаешь!
   Но водка дорожала. А ведь это была самая популярная внутренняя валюта, поскольку деньги не пользовались таким спросом. Один из учителей и наставников Георгия, доктор технических наук, профессор говаривал:
   - Когда я окончил в конце пятидесятых институт и поступил на завод инженером, мне положили зарплату сто рублей месяц. И я мог купить на нее пятьдесят бутылок водки! Потом я рос, окончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, докторскую диссертацию, стал профессором. И теперь на свою зарплату в пятьсот рублей я могу купить... пятьдесят бутылок водки!
   Кстати, а начинающий специалист так и получал во времена перестройки те же свои сто рублей, на которые он мог купить уже только десять бутылок водки. Вот где была заложена основа перестройки! Впрочем, рабочий класс обгонял специалистов по уровню зарплаты, и половина профессорской зарплаты была привычна многим. Однако, еще при Брежневе, после очередного повышения цены на водку сначала до четырех, потом до шести рублей за бутылку, в народе распевали частушку:
   - Даже если будет восемь,
   Все равно мы пить не бросим!
   Передайте Ильичу,
   Нам и десять по плечу!
   Если будет больше -
   Будет все, как в Польше!
   Если будет двадцать пять,
   Будем Зимний штурмом брать!
   Заметьте, что и сегодня, при средней зарплате в пять тысяч рублей, (как у рабочего, так и профессора) на нее можно купить все те же пятьдесят бутылок водки! Чем вызвана такая стабильность, предстоит еще выяснить ученым экономистам, но в конце восьмидесятых народ, как говорится, достали.
   Для тех, последних выборов в СССР, была придумана хитрая многозвенная процедура. Сначала на предприятиях выдвигали кандидатуры кандидатов. Потом некие собрания уполномоченных отсеивали недостойных и оставляли одного. Потом уже все избиратели шли стройными рядами на избирательные участки и тайно оставляли в бюллетене предложенную кандидатуру. Или тайно вычеркивали ее.
   Георгию довелось видеть по телевизору в прямой трансляции весь ход такого собрания, на котором выдвигался в Верховный Совет Борис Николаевич Ельцын. Ему повезло, - это собрание не транслировали на всю страну, передача шла только по московскому каналу, и страна его не видела. Георгий попал в Москву в составе мощной делегации, состоявшей из руководства предприятий только что созданного объединения авиакосмической радиотехники. Новое объединение было создано в бывшем первом главке Минрадиопрома. Новый Генеральный директор нового объединения на личном самолете свозил всю компанию в Ульяновск, посмотреть на суперсовременное гибкое автоматизированное производство - ГАП. На японских станках с программным управлением, без прикосновения руки человека, обрабатывались сложнейшие и точнейшие детали, корпуса редукторов. Грубая обдирка литого корпуса, сверление, расточка, шлифовка, полировка. Автоматическая транспортировка заготовок, на специальной тележке, по маршруту, задаваемому от ЭВМ. Автоматическая смена операций, по программе, задаваемой от ЭВМ. Автоматический контроль точности всех операций, с помощью ЭВМ. Сверкающая чистота, странный ритм движения тележек-роботов. Механические руки снимают громоздкие корпуса, ставят их на станок, снимают со станка, деловито везут к следующему станку по линиям, скрытым под ровным полом, на котором не то что пятна масла или окурка не видно, но и пылинки не найти, а откуда бы ей и взяться?! Пусть станки пока что и японские, но все это работает уже в СССР и на СССР. Георгий и вся команда стояли с уважительным вниманием, отчетливо понимая, что вот она, техническая база коммунизма. Если на такой технике делать мирную продукцию, то ею можно буквально завалить рынки...
   Но вернемся к последним, действительно оказавшимися последними, выборам в Верховный Совет СССР. Каким же популярным в народе был Борис Николаевич Ельцын! Ну, как же! Он был тогда изгнанным из Политбюро ЦК КПСС, гонимым демократом, падал с моста в речку при не выясненных обстоятельствах, даже однажды ездил на автобусе, чем немедленно снискал себе всенародную любовь и доверие. Все решили, что в течение всей его долгой партийной карьеры, он, как Штирлиц среди гестаповцев, тайно готовился взорвать всю эту партийную систему и беззаветно послужить верой и правдой родному народу. Штирлиц, Гастелло и Матросов в одном лице! На Казанском вокзале Георгий купил значок с надписью: "Егор, ты не прав!" - имелся ввиду критик Ельцына, член Политбюро ЦК КПСС Егор Лигачев. Продавали и два фирменных значка, удививших Георгия: "Президент СССР" и "Президент России". На первом Георгий увидел знакомого перестройщика, Михаила Сергеевича. На втором - круглое лицо будущего "всенародного избранника", Бориса Николаевича Ельцина. "Ни фига себе!" - подумал Георгий, - "И должностей-то таких нет в природе! Надо же, чего придумали кооператоры!" Кооператоры ли?
   Соперниками Бориса Николаевича на том достопамятном предвыборном собрании были уважаемые люди: директор автозавода ЗИЛ, любимая народом певица Людмила Зыкина, космонавт Георгий Гречко и еще другие, которых Георгий не запомнил, всего человек десять. Все они по очереди выходили на трибуну и без подготовки впрямую отвечали на вопросы присутствующих в зале сотен уполномоченных, во как! Какое же разочарование испытал Георгий, когда очередь дошла до Ельцына! Казалось бы, тертый партийный аппаратчик, многолетний секретарь Свердловского обкома КПСС, член Политбюро ЦК КПСС, секретарь Московского горкома КПСС - чай, на таких-то постах как не научиться разговорному жанру? Не тут-то было! Ельцын говорил тяжело, с трудом подбирая слова, терялся, при таком, скажем вопросе: "А почему Ваша дочь учится в привилегированной школе?" Спас его космонавт Гречко, который решительно заявил, что он снимает свою кандидатуру в пользу Бориса Николаевича. Жаль, что нет возможности сейчас еще раз просмотреть видеозапись того несчастного собрания, а интересно бы!
   Газеты, радио, телевидение не акцентировали внимание ни на промахах Бориса Николаевича, ни на том, куда же он шел с букетом по ночному мосту, и за что случайные прохожие отправили его в речку протрезвиться, и что же на самом деле говорил Ельцын на заседании ЦК. Вместо этого по рукам ходила фальшивка, якобы излагавшая подлинный текст его речи, автор этой фальшивки после победы демократии гордо сознался в содеянном. Вот уж там сполна выдано было и партии, и Михаилу Сергеевичу, и его боевой подруге. Тем не менее, это мы сейчас можем поумничать и покритиковать доверчивость народа. А тогда народ впервые за долгие годы увидел хоть какие-то различия во мнениях, вроде бы и он мог теперь выбирать между разными мнениями и разными людьми. И это было так необычно, так приятно! Сердца сладко замирали от сознания собственной значимости. Вот как выскочим, как выберем, - полетят клочки по закоулочкам! А что собираются делать наши избранники, как они это собираются делать, и что они вообще умеют делать - все эти вопросы как-то даже и не возникали. Чай, раз берутся, значит могут!?
   Вот и навыбирали. Правда, благодаря предвыборным собраниям уполномоченных не все демократы прошли в депутаты. Но на демплатформу хватило! В Верховном Совете произошел раскол. По одну сторону оказались правоверные коммунисты, в тогдашней ситуации, вопреки прошлому, они стали уже не левыми, революционерами, а правыми, консерваторами. По другую сторону оказались записные демократы, сторонники резких перемен, революционеры, хотя по старой терминологии, они бы были относительно Великого Октября контрреволюционерами. Ведь так бывает всегда, после волны - откат, после прилива - отлив, после революции - реакция. Не грех бы помнить об этом всем любителям перемен! В то время качели качнулись в очередной раз, перепутав лево и право. Стороны и расселись по разным сторонам кремлевского зала. И вот, говорят, Собчак мечется между сторонами, а Горбачев обращается к нему:
   - Ну, что же Вы, товарищ Собчак, никак не определитесь?!
   - Да я, Михаил Сергеевич, хотел бы жить, как при капитализме, а работать, как при социализме!
   - Ну, тогда попрошу к нам, в президиум!
   Так и случилось. Было много событий, о которых еще расскажут их участники и свидетели, но вот один из моментов той истории Георгий вспоминал нередко. Среди рядовых коммунистов росло несогласие с пассивной ролью руководства партии, с нежеланием разбираться в причинах внезапно возникавших дефицитов, с волной оголтелой критики всего, с чем соглашались ранее, с отсутствием продуманной программы действий на ближайшее время и на отдаленную перспективу. Поэтому от очередного общесоюзного партийного сбора ждали серьезной оценки ситуации и решительных мер, вплоть до смены партийного руководства. Однако двадцать восьмой партийный съезд не оставил сколько-нибудь заметного следа в истории и не принял каких-либо внятных решений о порядке ближайших действий, после чего наиболее разочарованные коммунисты начали сдавать партбилеты, что все равно не было воспринято руководством, как ЧП. Георгию запомнилась встреча со своим, заводским делегатом на эту партийную конференцию. Тот рассказывал, как менялось в ходе съезда настроение делегатов. Соседи, делегаты от города Дзержинска, говорили, что их посылали с наказом - снимать Горбачева из генсеков. Но когда дело дошло до голосования, ребята из Дзержинска почувствовали, что надо, вот надо и все, надо голосовать ЗА! Что это было, они не поняли. Но - было.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"