Весь день Палыч собирался позвонить Ольге Юрьевне - соседке по даче. Он репетировал вслух, какой именно интонацией произнесет текст, написанный на бумажке, меняя на все лады свой и без того петушиный фальцет, стараясь придать ему мужественные гладиаторские ноты. Этого казалось мало. Пока квартирант был на работе, Палыч пробрался в его комнату и, озираясь по сторонам, выкрал магнитофон Шарп и понес его бережно, подобрав шнур на безымянный палец, чтобы не упасть и не наделать грохота.
Плотно затворив за собой дверь, Палыч включил магнитофон на запись и, мучительно волнуясь, деревянным стиснутым голосом произнес текст почти до конца, но сбился и, позабыв поворотить бумажку, прямо в магнитофон изобразил:
- И-ааааааа-ЫЫЫ! Ы! Ы! Ы!
Палыч, путаясь в кнопках, перемотал пленку назад, и, взяв себя в руки, остекленевшим взглядом вперившись в стену, мучительным усилием воли все же дочитал последнюю строку, означенную в любовной бумажке.
Ольга Юрьевна - миловидная полноватая пенсионерка - лежала на диване в своей уютной квартире на Проспекте Мира с мигренью, повязав голову старым выцветшим шарфиком. Телефон трещал не умолкая, и один и тот же мужской голос настойчиво просил некую Машу. Сначала Ольга Юрьевна вежливо отвечала, что это ошибка и никакой Маши здесь нет. Потом она просила уточнить номер, который и был ее, настоящий московский. Телефон трещал, а с ним вместе и бедная голова несчастной женщины. На ощупь, прищурив глаз из-под шарфика, она пробиралась на кухню за таблеточкой аспирина, изнывая от нестерпимой жужжащей боли.
Палыч кое-как приладил динамик магнитофона к трубке и влажной дрожащей рукой набрал, наконец, номер Ольги Юрьевны.
Это была последняя капля... пенсионерка, срывая на ходу выцветший шарфик вместе с клоком аккуратно окрашенных волос, вспрыгнула в комнату и, дико вращая глазами, могуче и зычно гаркнула в трубку:
- А, пошел ты!
- И-ааааааа-ЫЫЫ! Ы! Ы! Ы! - раздалось в ответ.
На следующее утро помытый и побритый Палыч возник на пороге квартиры Ольги Юрьевны с чудовищным букетом гладиолусов под мышкой.
- Э-э-э, - затянул он срывающимся фальцетом, едва войдя в квартиру, - я к вам по вопросу нашего кооператива.
Гость наотрез отказался выпить чаю и битый час в полутемном коридоре доказывал удивленной хозяйке свою новую теорию взращивания тыквенных и огуречных культур. Ольга Юрьевна вежливо поддакивала, тщетно пытаясь уразуметь истинную цель визита Палыча, смутно и сладко догадываясь кое о чем.
Затворив за визитером дверь, растерянно улыбаясь, Ольга Юрьевна взяла в руки могучий букет, как бы невзначай забытый Палычем на табуретке:
- Гладиолух! - воскликнула она, - Боже мой, глупость какая! Седьмой десяток, а все... гладиолух, - хохотала Ольга Юрьевна, роняя на пол цветы.
