Даже не знаю, с чего начать. Пожалуй с того, что у меня пятая группа крови. Так утверждает надпись на моем рукаве. Сам не знаю, как она там появилась. После анализа крови, обычно, ставят специальную печать в паспорт или в свидетельство о рождении. У меня в паспорте ничего нет. Есть только группа крови на рукаве. Хотите посмотреть?
- Расслабься, - сказал человек, сидевший напротив, - Для начала, нужна просто информация. Так. Основные факты.
- Факты, так факты, - кивнул я.
В школе меня звали Крысой. Но тогда я был моложе. Гораздо моложе, чем теперь. Прозвище Крыса мне никогда не нравилось. Лучше уж Козел. Или Овца. Или Водолей. Жаль, что у меня нет своего знака зодиака. Я родился под знаком Смерти. Так получилось, что за последние полгода смерть настигла всех девушек, с которыми я встречался. Они мертвы. Все четверо. Теперь я сижу в этой проклятой комнате и стараюсь понять, как это произошло. Выпил целое ведро самого паршивого в мире кофе. Безликая комната в анонимном пространстве безликого здания. Четыре грязно-белые стены без окон. Белая дверь со связкой ключей в замочной скважине. Из мебели стол, да пара раскладных, пластмассовых стульев как в уличных кафе. На одном из них сижу я. Напротив - человек, который пьет только воду. Человек-Водица. В углу полки с книгами. Старенький кассетник "Sharp". Вот вроде и все. Хотя нет. На стенах несколько картин неизвестного художника. Странное чувство, будто...
- Кажется, я уже видел эти картины.
- Может быть. Это известный автор, - улыбаясь одними глазами, ответил Человек-Водица
- Никак не могу вспомнить имя, - сдался я.
- Роршарх. Герман Роршарх. Жил в прошлом веке, был женат на русской. Умер в 1922 году.
Я бегло окинул взглядом комнату. На стенах висело картин пять этого Роршарха. Тот, кто украшал комнатенку, явно был его горячим поклонником. Ничего особенного в полотнах Роршарха я не заметил. Парень любил писать кровавые сцены, но они ему не давались. Иначе, зачем он рисовал их снова и снова? Репина ему все равно не переплюнуть. Тот сделал гениально и просто: зарезал курицу и написал кровь не красками, а кровью. Буду в Третьяковке, обязательно понюхаю "Иван Грозный и его сын Иван". Украдкой бросив взгляд на собеседника, я проникся к нему уважением. Человек-Водица ничем не выказал иронии. Кому, как не мне знать автора картины? Ведь живопись - мое ремесло. Подумав об этом, я расстроился. Продолжать разговор не хотелось. Я допил остатки кофе из стакана. Вот уж где полная профанация идеи поглощения кофеина. Зубы неприятно цокали по толстому граненому стеклу.
- Хочешь, снова прослушаем запись? - спросил Человек-Водица.
- Пожалуй, - ответил я без энтузиазма. Что еще делать, когда ты заперт в Белой Комнате? Большим пальцем он нажал клавишу обшарпанного магнитофона. Влажный след нехотя испарился с ее полированной поверхности. Похоже, Человек-Водица нервничал. Послышался шум. Затем из динамиков, как из прутьев клетки, вырвались голоса. Человека, задававшего вопросы, я не слышал. Отвечавших ему людей не знал. Странно, но все они говорили только обо мне. Когда о тебе говорят - это приятно. Не находите?
Рассказ Старика
Был аншлаг. В партер мест не было. Я всегда беру партер, но пришлось подняться на балкон. Тридцать две ступеньки. Знаете, как нелегко это проделать на моих ногах. Я ведь один из немногих, кто видел Ленина. Вместе слушали "Аппассионату". А теперь давали концерт для барабана с оркестром. Хорошо, что я забыл дома слуховой аппарат. Видимо от этого грохота девушке в соседнем кресле стало плохо. Вбежал молодой человек и помог ей выйти. Больше я их не видел. Слабая пошла молодежь. Ленин, тот часами мог слушать нечеловеческую музыку.
Рассказ Бабушки Божий Одуванчик
Это вторая испанская симфоническая партитура французского композитора Мориса Равеля. Он сочинил ее летом 1928 года в своем домике под Парижем, по заказу русской балерины Иды Рубинштейн. И вот когда они.... А о чём, вы меня спрашиваете? Ах, о молодой паре. Ну что вы! Морису Равелю тогда исполнилось 53 года. Он специально написал "Болеро" в темпе растянутой фуги с динамической тембровой прогрессией, чтобы... Вас это не интересует? Хм. А что вас, простите, интересует? Абсолютно развязные молодые люди. Выпивали, болтали все время. Девушка? Была. Вся такая...вульгарная. Я за ней не следила. Что вы говорите? Умерла!? Это очень интригу-у-у...
Магнитофон стал "жевать" пленку. Наверное, ему не понравились голоса. Человек-Водица бросился к кнопкам. Спасти удалось немногое. Указательными пальцами он сматывал испорченную пленку. Глядя на его манипуляции, я подумал о проказнике Равеле. Надо же, балерина Ида Рубинштейн! А я думал, после Элвиса Аарона Пресли, меня трудно будет удивить. Человек-Водица, наконец, справился с кассетой. Голоса снова вползли в Белую комнату.
Рассказ Бандита
Короче, забрались мы на верхотуру. Сидим. Пиво пьем. И тут началось. Выносят барабан рядом с этим...дирижером! Прикинь! Начинает этот чертила молотить на манер пионерского марша. Пробрало нас. И еще телку в заднем ряду. Она аж под стул сползла. Замолачивалась что ли? Тут врывается чувак и в проход ее тащит. У нас похожий случай был. У одного инкассатора с сердцем плохо стало. Мы тоже сразу бросились на выручку. А как же! Выручка тыщ пятьдесят была.
Короткий рассказ Сержанта-Мумии
Заступил в наряд. Из филармонии выскочила вахтерша. "Чего стоишь, как мумия?". Сама бледная. В коридоре мертвая девушка. Парень ее целует, вроде как искусственное дыхание делает. Я представился по форме. Он пытался скрыться. Я задержал до выяснения... Вот вроде и всё. Позже узнал, что это уже четвертый труп за полгода.
Магнитофон, щелкнув, выключился. В который раз за день в дверь постучали. Прибыла очередная порция кофеина. Мы всё спорим, к какому роду отнести слово "кофе", но так и не научились его готовить. То, что мне принесли, было похоже на кипяченое машинное масло.
- Это кофе или машинное масло? - спросил я Человека-Водицу
- Если не чувствуешь разницы, то все равно, - философски ответил он
- Но ведь каждая вещь должна обладать уникальностью! - возразил я.
- Уникальность лишь затрудняет выбор, - отозвался Человек-Водица и рассказал притчу о крокодиле. На углу Крещатика и Пенни Лейн стоял магазин изделий из крокодиловой кожи. Хозяин гордился тем, что в магазине не было двух похожих вещей. И вот однажды туда зашли Будда и Шива. Перчатки купить. Руки у них замерзали. Хозяин что-то мямлил об индивидуальном подходе, уникальности. В общем, Будда и Шива ушли ни с чем. Не покупать же разные перчатки? За это они превратили хозяина магазина в огромного крокодила.
Что тут можно возразить? Тем более я знал этого крокодила. Был у меня закадычный Друг. Любили мы заложить за кадык, попить пива. Дед его - известный болгарский террорист. Другу всегда хотелось, чтобы в наших отношениях было меньше разговоров и больше дела. Он работал кочегаром, но денежки всегда водились. В глубокой молодости Друг написал несколько пьес для театров военных действий. Их любили ставить в сочувствующих социализму странах. Еще, вроде, его перу принадлежало знаменитое "Учебное пособие по безработице". И главное, Друг очень любил группу "Queen". Все пластинки их собрал. До восьмидесятого они альбомы выпускали с гордой надписью "Nosynthesizers". Без синтезаторов. Затем вышел альбом, где за невинным вступлением на рояле, утробно начинают завывать все эти Роланды, Муги и Йоники. Друг пошел в зоопарк и с горя бросился в бассейн с легендарным крокодилом. Тот, конечно, постарался его проглотить, но подавился, и умер в страшных мучениях. Родителям Друга зоопарк вчинил иск за умерщвление редкого животного. Пришлось родителям всю его музыку распродавать. Мне достался старенький ламповый "Акаи" и несколько десятков бобин с отличными записями.
Я тогда не знал, как звучит Настоящая Музыка. На моей моно приставке "Нота 302" можно слушать только Поллада Бюль-Бюль-оглы. Настоящую Музыку на ней не услышишь. Для этого нужна хорошая, качественная аппаратура. "Акай" подойдет. В уме я стал перебирать, что бы сейчас хотел прослушать: Бой Джордж? Джордж Майкл? Майкл Джексон? Джексон Браун? Браун О'Нил? Нил О'Брайан? Брайан Адамс? "Адам энд Антс"? Так и не выбрал. В последнее время я предпочитаю живое исполнение. Настоящая Музыка - вот истинная причина моего пребывания в Белой комнате.
- Как вы познакомились? - прервав мои мысли, спросил Человек-Водица.
- С кем?
- С девушкой из филармонии.
Как вообще знакомятся с девушками? По-моему, повод для знакомства не имеет значения. Что-то простое и глупое:
- Девушка, девушка? А почему у Вас такие большие...
Дальше определение, которое наиболее подходило каждой из них: Девушке с Белыми Зубами, Девушке с Чудными Глазами, Девушке с Длинными Волосами, Девушке с Красивыми Ноздрями. В каждой была изюминка. Девушку с Белыми Зубами я почти не знал. Мы познакомились, когда я впервые пришел в филармонию. Впрочем, это нельзя назвать знакомством. Мы просто оказались рядом. Наклонив голову, она скромно сидела, загадочно улыбаясь программке на её острых коленях. Мне запомнились только ослепительно белые зубы. "Болеро" Равеля. Посреди пьесы она вдруг схватилась за грудь и упала. Из зрачков чёрной восхитительной пустотой на меня смотрела смерть. Я так возбудился, что еле дотерпел, когда меня отпустили, допросив как свидетеля. До этого я встречался с девушкой, с которой ничего подобного не испытывал. Ее звали Мадонной, и она содержала притон для гомосексуалистов. Называла это: сводить концы с концами. Незадолго до моего похода в филармонию она уехала. Вышла замуж за англичанина. Богатого Парня. Простой такой английский rich guy. Слышал, теперь она Леди Мадонна. Дети копошатся у ног. Интересно, как теперь она сводит концы с концами? Наверное, все время лежит на кровати, вслушиваясь в музыку, которая играет в её голове.
- Хорошо, но с другими девушками тебе удалось испытать это чувство? - спросил Человек-Водица
Я пожал плечами. После отъезда Мадонны и встречи с Девушкой с Белыми Зубами мне стало по-настоящему тоскливо. Я жил, словно робот, выполняющий чужую, плохо написанную программу. Варил себе крепкий кофе. Добавлял коньяк. Нарезал лимон. Посыпал его коричневым сахаром. Доливал молока. Солил. Заливал уксусом. Перчил. Выбрасывал всё в мусорное ведро. Так прошла неделя. Потом меня снова вызвали давать показания о Девушке с Белыми Зубами. Там, впервые, я познакомился с Человеком-Водицей. Он не показался мне интересным собеседником. Ночью я перечитывал "Остров доктора Моро" под музыку "Pink Floyd". Помните альбом, где они делят людей на Собак, Свиней и Овец? Когда на ужин "Floyd" подавал Овцам заливные луга, дрема окутала меня клубами чёрного тумана. Сквозь сон я услышал звонок телефона. Ничего хорошего неожиданные ночные звонки не приносят. Стало жутко. Возможно, всё это было лишь во сне, но страх был настоящим: липким и неприятным. Подобное чувство я испытал в детстве. Помню до сих пор... Играет радио. Отца нет. Мать в вечернюю смену. Она считала, что на ночь мне нужно слушать радио.
-Здравствуйте, тетя, - несмело здоровался я из-под одеяла. Радио игнорировало мою вежливость.
- Сегодня, - предсмертным хрипом продолжало оно - мы хотим рассказать тебе горькую сказку о Бабе Извергиль. Хочешь?
- Нет!!! - возопил я, обливаясь холодным потом.
- Ну, так слушай же! - не унималась Радио-няня:
"Баба Извергиль часто бывала замужем. Она стремилась к интернационализму и дружбе народов. Вдумайся, малыш, в великий замысел Мастера, и тогда Баба Извергиль предстанет перед тобой в образе Родины-матери. Впечатляет даже простое перечисление национальностей мужей Бабы Извергиль: усатый гуцул-украинец, русский рыбак, важный турок, тщеславный поляк, богатый еврей, венгр-революционер, молдаванин и пылкий цыган. Современники понимали горькие революционные намеки. Разве могла простая цыганка, иметь стольких мужей в царском обществе? Нет. Она не продвинулась бы в своих интернациональных исканиях дальше рыбака. И только революция дала Бабе Извергиль полную свободу выбора: от гуцула до цыгана. Помни об этом, малыш! Спокойной тебе ночи".
Я засыпал, но мне казалось, что радио продолжает:
"А теперь вечерняя сказка для самых маленьких: "Вампирелла и Семь мертвецов". В одном чёрном, чёрном городе стоял чёрный, чёрный дом. В этом чёрн...".
В ту ночь я проснулся на мокрой простыне.
И вот теперь этот животный страх вернулся. Телефон все звонил и звонил. Я поднял трубку.
Голос на том конце провода глухо спросил:
- Крыса?
От волнения я не мог заговорить и молча дышал в трубку.
- Я знаю, что это ты. Не бойся. Друг дьявола - это и мой друг.
- Что Вам нужно? - спросил я, справившись с голосовыми связками
- Ничего. Знай, что ты родился под знаком Смерти. Ты - Харон. Твоя обязанность перевозить
души через Стикс. Билет в один конец.
Я не нашелся, что ответить, и тупо слушал.
- В ящике найдешь список пассажиров. Они хотят Настоящей Музыки. Проводи их как следует,
Крыса.
Трубка выскользнула из пальцев и упала на рычаг. Я снова схватил ее. Раздались короткие
гудки. Больше мне не звонили. В почтовом ящике я нашел список с фамилиями и
адресами. Девушка с Белыми Зубами, Девушка с Чудными Глазами, Девушка с Длинными
Волосами, Девушка с Красивыми Ноздрями.
Утром, я машинально следовал заведенному давно распорядку. Принял душ. Почистил уши. Выщипал брови. Побрился. Постригся. Освежил голову вежеталем. И тут вспомнил о знаке Смерти и ночном звонке. Решив все хорошенько обдумать, я натянул на еще мокрое тело джинсы, футболку, бейсболку, тенниску, гольф и уселся на диван. Поставил "Queen". Без синтезаторов. На фотографии обложки пластинки, приклеенной к коробке - робот, размером с Годзиллу, плотоядно тянулся к убегающим в панике людям. Заиграли "We will rock you" и "We are the Champions". Они не произвели на меня впечатления. Пресные Помпезные Песни, от которых Просто Прет Посредственностью. Пауза. Энергично началась "Sheer Heart Attack". Она в буквальном смысле брала за сердце. Я знал, что это только рок-н-ролл, но мне он нравился.
- А какая вещь проняла тебя больше всего? - быстро и неожиданно спросил Человек-Водица.
- "All Dead, All dead", - не задумываясь, ответил я. - Представляешь? Все умерли!!!
- Это сильно, - покорился он.
Еще бы не "сильно". Прямая связь. Все должны умереть от сердечного приступа! Я решил выяснить, как это можно устроить. Сходил в библиотеку. Жаль, что от цели похода меня отвлекла книга неизвестного писателя. Случайно наткнулся на нее в проходе между стеллажами. Обложка оторвана. На титульном листе фотография этого чудака. Ирландский стиляга с косо постриженной головой и повязкой на левом глазу. Библиотекарь сказал, что книга называется "У Лис". Я думал, о животных. Оказалось, о том, как провели 16 июня 1904 года два человека. У одного из них древнегреческая фамилия Дедал. Невзрачный такой. Жил в заброшенном маяке и учил в школе детей. Вроде меня. Другой, Леопольд Блюм, похожий чем-то на Человека-Водицу, продавал рекламу в газеты. В течение этого июньского дня их пути несколько раз пересекались. В библиотеке. В роддоме. В борделе. Блюму целый день доставалось: то на похороны друга ехать, то одноглазый антисемит изобьет, то две девки на набережной не дают, то приходит письмо от любовницы на имя Генри Цветочек. В конце романа оба пьяные ходят по Дублину, мочатся на всех углах и орут песни Джонни Джипа. На следующее утро жена Блюма рассказывает ему про их художества. Классная книга. Я даже хотел ее из библиотеки умыкнуть. Однако пришлось книгу оставить. Слишком толстая. Вырвал пару листов на память. В ней почти тысяча страниц - одной больше, одной меньше...
В Белую комнату принесли чай. В том же вечно граненом стакане. Круг замкнулся. Вкус, цвет и запах чая напоминал теплые ссакэ. И вдруг мне стало страшно что-то менять. Я попросил принести кофе. Девушка с Длинными Волосами любила чай и "Manfred Mann Earth Band", особенно альбом "Соловьи и Бомбардировщики". Тот, где настоящая запись соловьев, поющих под аккомпанемент пролетающих над ними английских бомбардировщиков. Помню, мы немного послушали соловьев. Выпили пива. Я поставил "Болеро". Полная громкость. Мне показалось, что я услышал звук дирижерской палочки, рассекающей воздух. Герберт фон Караян был великолепен. Бережно держа ее руку в своей, я следил за Девушкой с Длинными Волосами. Через пятнадцать минут "Болеро" закончился. Она вновь попросила поставить соловьев. Настоящая Музыка оказалась фальшивкой. Больших трудов мне стоило уговорить ее поехать в другой город, где Тбилисский симфонический оркестр исполнял Равеля. Зал был пуст. Меньше людей я видел только на концерте Кола Бельды. Мы уселись в последнем ряду. Жидких аплодисментов завсегдатаев филармонии Девушка с Длинными Волосами не услышала. Она умерла. Я сидел рядом и гладил ее волосы. Почему у женщин волосы совсем не выпадают? Мужчины - другое дело. Но зато, как только волосы на голове мужчин начинают редеть, они появляются в ноздрях и ушах. Скажете компенсаторика? Наши лысые головы похожи на катящиеся камешки, обточенные горным ручьем. Мой папаша был таким катящимся камешком.
- Может, поговорим об отце? - встрепенулся Человек-Водица
А что говорить? Он работал в какой-то Бригаде С Большой Буквы. Погиб, когда сплавлял на руках муру по Каме. Я смутно помню лишь один случай. По соседству с нами жила интеллигентная еврейская семья. Отец их невзлюбил, ну и мне передалось. Я бил их сына Геньку почти каждый день. После очередной драки к нам пришел Генькин отец, дядя Боря. Слово за слово. В семье у Геньки все были профессора, да доктора наук. Но мой папаша не стал с ним церемониться. От побоев дядя Боря умер, а отец угодил за решетку. Во время похорон Генькиного отца, я подманил их спаниеля и дал полизать ему ртути из разбитого градусника. Вскоре их семья переехала на другую квартиру. Без собаки. Жаль, мне не удалось подсмотреть, как она умирала. Зато, когда мать купила мне канарейку, я насладился этим зрелищем сполна. Ртуть не понадобилась. Я просто ничего не делал. Не кормил ее, не поил. Смотрел, как в глазах у нее появилось сначала удивление, затем испуг, затем отчаянье. В ночь, когда она умерла, я узнал, что такое эякуляция.
Третьей по списку шла Девушка с Чудными Глазами. Она переехала. Жила в столице. Денег на дальнюю поездку мне не хватало. Какие заработки у преподавателя в институте культуры? Стал подрабатывать. Ухаживал за старыми больными людьми. Стирал их белье в прачечной Института культуры. Самыми любимыми клиентами у меня были Сиамские близнецы. Желудок у них был один на двоих, а мозгов и того меньше. Двигаться они почти не могли. Лежали себе камнем. Иногда, я обкладывал их льдом. И тогда их кожа покрывалась восхитительными, голубыми пупырышками. Трогая их, я почти испытывал оргазм. Жаль, они совсем не разбирались в музыке. Путали Леннона и Маккартни с Пахмутовой и Добронравовым. Раздражало это меня страшно. В один из дней, я принес к ним "Акаи". Выпил пива. Подключил колонки. Поставил любимую бобину. Лента тип девять. Заиграла Твердая Четверка. Басовая партия напоминала черепаший секс. Этот темп мне всегда нравился. Я набрал в холодильнике льда, взял вафельное кухонное полотенце и забрался к ним в постель. "Cometogether! Rightnow! Overme...". Так и получилось. Жаль, что Твердая Четверка распалась. Всё эта Сука Йоко виновата. Если бы не она, Джон никогда бы не признался, что содрал эту песню у Чака Берри. Ужасно захотелось есть. Я сходил на кухню и приготовил бутерброды с кабачковой икрой. Их, как и рыбу Фугу, нужно готовить очень осторожно. Запросто можно отравиться. Особенно, если хранить икру рядом с градусником. Сам я икру не ел. Поэтому, когда вечером Сиамские Близнецы почувствовали себя хуже, я не удивился. Проснулся я утром. Часов в пять. И сразу понял: они ушли от меня. Тихо умерли на кровати, застеленной верблюжьим одеялом. Целых три дня я не выходил из дома. Слушал Настоящую Музыку. Смотрел по старенькому черно-белому телевизору "Мертвец" Джима Джармуша. И только когда соседи стали жаловаться на запах, нам пришлось расстаться. Над могилой я плакал и пел что-то лирическое. Про "....косточку в землю зарою". Девушка с Чудными Глазами очень любила классику. Поэтому затраты на дорогу в столицу оправдались.
- А что случилось со списком? - спросил Человек-Водица.
- Я сжег его, когда познакомился с Девушкой с Красивыми Ноздрями, - честно ответил я - Боялся, что она будет ревновать.
- Это правда?
- Угу, - произнес я. Случалось, я отвечал и на более глупые вопросы. Однажды такой мне задала Девушка с Красивыми Ноздрями. Она спросила: "А это не больно?". Что я мог ей ответить? Мы лежали на пляже. Рядом в песке играл чей-то толстый и смешной карапуз. Волны шушукались с ветром. "Не задавайте глупых вопросов, и вам не будут лгать", - говорят французы. Я решил сказать ей правду.
- Хорошо. Я скажу тебе Что-то. Я думаю - ты поймешь. Когда я буду говорить тебе Это, я хочу держать твою руку, - сказал я.
- Далась тебе моя рука, - смеясь, ответила Девушка с Красивыми Ноздрями, и протянула перламутровую ладонь.
- Мы скоро умрем, - сказал я, глядя ей в серые глаза. Пальцы её мгновенно вспотели. Я почувствовал накатывающееся возбуждение.
- Дурак! - надулась Девушка с Красивыми Ноздрями. Резко выдернув ладонь, она встала и принялась мазаться кремом от загара. Новый бренд? Я украдкой взглянул на тюбик: "Учкудук!" Приколоться! "Двойная защита от Солнца!" - гласила реклама. От крема Девушка с Красивыми Ноздрями блестела и переливалась. Она была как радуга. Снизу я видел только крылья ее носа. На них можно было летать. Странно, но мне совсем не хотелось, чтобы она умирала. Неделя шла за неделей. Мы ходили в прачечную. Смотрели в кино повтор "Легенды о динозавре" с Хираку Макимурой. В ботаническом саду наблюдали, как отцветают южно-сибирские рододендроны. Слушали Настоящую Музыку. Все это время я старался не притрагиваться к ней. Боялся, что захочу ее смерти. Не выдержав, она закатила истерику. Коктейль из слез, упреков, угроз и обещаний. Она кричала, что мы живем словно волки-одиночки.
- Это одиночество убивает меня. Поверь мне! Когда ты не со мной, я просто схожу с ума.
Я молчал. Что я мог ей сказать? Мир не прост. Совсем не прост.
- Ударь меня еще раз!!! - закричала она, словно в приступе религиозного экстаза.
Я возбудился. Захотелось увидеть ее мертвой. Искреннее желание мужчины, вовлеченного в семейный скандал. Пришлось уйти из дома. Когда я выходил, мне показалось, что я слышу телефонную трель. Несколько часов я бесцельно бродил по осеннему парку, пытаясь успокоиться. Разбрасывал ногами первые кучки листьев, наметенных старательными дворниками. Когда стемнело, я вернулся. На столе лежала коротенькая записка. Почерк Девушки с Красивыми Ноздрями: "Спасибо за подарок! Жду тебя в филармонии". В филармонии?! В ржавом мусорном ведре открытка. "Приглашаетесь... Морис Равель... Начало 19.0..". Я посмотрел на часы. Было ровно семь. В запасе у меня оставалось только тридцать четыре такта. Все, что она говорила, пронеслось в моей голове. Я снова на улице. Каблуки лакированных туфель оставляют вмятины в мягком асфальте. Дирижер взмахивает палочкой. Малый барабан отбивает первые такты гипнотического ритмического рисунка: Та-та-та-та. Та-та-та-та. Та-та-та-та-та-та. Та-та-та-та. За время пьесы этот рисунок повторяется сто шестьдесят девять раз. Я бегу так, как не бегал никогда в жизни. Сменяя друг друга, инструменты ведут тему в до-мажоре. Начинают флейты, потом фагот, кларнет и гобой. Вечерние улицы освещены первыми фонарями. Прохожие в недоумении оглядываются. "Болеро" звучит чуть больше пятнадцати минут. Две маленькие темы по шестнадцать тактов и еще два такта чистого ритма. Проклятый Равель. Замечаю, что бегу в такт. Не слушать. Деревянные духовые сменяются медными. Это походит на джазовую вариацию: труба с сурдинкой и саксофоны: тенор, сопранино, сопрано. Тромбоны... Вот, вот появятся струнные. Сейчас тему играет уже весь оркестр. Впереди толпа. Я врезаюсь в нее, расталкивая людей. Они разлетаются, падая, словно кегли. Крики. Ругань. Ритм уже поддерживают медь и ударные. Кажется, что темп убыстряется, но это обман. Он тот же. Вязкий. Угрожающий. Вступают струнные. Я на ступеньках. Старый вертящийся турникет. Отталкиваю вахтершу. Наверх. Тридцать две ступеньки. Мне кажется, я кричу её имя. Знаю ли я его? Через закрытые двери я слышу последнюю смертельную модуляцию в ми мажоре. Балкон. Тутти. Кажется, что дирижер таскает оркестр за волосы. Кода. Всё растворяется в ритме и, наконец, повисает пауза за последними тактами. Девушка с Красивыми Ноздрями лежит около кресла. Я хватаю ее. Глаза ещё открыты, но в них уже пустота и только губы, только губы...
Очнулся в коридоре. Над нами стоит какая-то женщина в несуразном, диком цветном платке и Сержант с короткой фамилией Перец. Последнее, что помню - как бегу к двери...
* * *
Белая дверь на секунду открылась, и из нее появился плотно сбитый, коротконогий Доктор. Достав папиросу, он размял ее пальцами и начал рассеяно хлопать себя по карманам. Молодой сержант, вынырнув из-за спины, чиркнул одноразовой зажигалкой. Доктор с наслаждением затянулся. Выпустив первую струю дыма, он благодарно кивнул сержанту и направился к питьевому фонтанчику, стоявшему посреди просторного фойе. Отпив воды, Доктор не спеша пересек коридор, и скрылся за одной из дверей. Запершись изнутри, он присел к столу, достал из ящика бумагу и взял из подарочного письменного прибора толстую наливную ручку. Смешно наклоняя голову, Доктор стал быстро писать на белом листе бумаги. Периодически он вынимал сигарету из угла рта, стряхивая пепел прямо на кафельный пол.
"Акт судебно - психиатрической экспертизы.
Подэкспертный пациент: Андрей Васильевич Крысюк, страдает острой сексуальной дисфункцией, являющейся следствием психического заболевания. У Подэкспертного снижен порог возбудимости нервных структур головного мозга. Страшные истории и сказки, услышанные в детстве, вызвали у Пациента растормаживающую эмоциональную реакцию. В течение нескольких лет эта реакция фиксировалась в сознании Пациента и развилась в некроманию (влечение к смерти). Некроман Крысюк получает удовлетворение от сопричастности к смерти (процессу убийства), она вызывает у Подэкспертного сексуальное возбуждение, поллюции, оргазм. Можно с определенной долей уверенности сказать, что у Крысюка особая форма некрофилии. Некрофилов влечет мёртвое тело, на убийство они идут редко, так как убийство не является для них сексуальным стимулом. Напротив, пациент Крысюк получает сексуальное удовлетворение именно от убийства. Что делает его заболевание социально опасным".
Прекратив писать, доктор потянулся к папке лежавшей на краю стола. Взяв ее в руки, он перелистал несколько страниц, затем подошел к окну, чтобы распахнуть форточку. За окном была ранняя осень, тянуло дымом и запахом горелых листьев. Втянув носом воздух, доктор подсел к столу и продолжил:
"Синдромальная оценка состояния Подэкспертного: Крысюк страдает эндоморфным расстройством психики, постоянно находится в галлюцинаторно-бредовом состоянии Наблюдается психогенная речевая спутанность, бредоподобные фантазии. Это подтверждает первоначальный диагноз непрерывной, вялотекущей шизофрении. Высокий социальный статус (высшее художественное образование) не дал Подэкспертному возможности облегчить себе контакт с объектами вожделения (напр. работа в морге), на этом фоне развилась вторичная, (последовательная) кататония. К настоящему моменту болезнь перешла в стадию непрерывной, злокачественной шизофрении".
Доктор воровато оглянулся по сторонам. За стеклом шкафов в его кабинете стояли склянки психотропных и нейролептических препаратов. Он мельком глянул на этикетки: "Аминазин", "Дофамин", "Сульпирид"... Затянувшись дымом, он мечтательно закрыл глаза. Затем как бы отгоняя старые воспоминания, крутанул головой и вернулся к своему занятию.
"Имеющиеся анамнестические сведения, к сожалению, не дают возможности выяснить, каким путем Крысюк завладел информацией о жертвах. Однако после удавшегося первого опыта он продолжал убивать девушек, посещая с ними концерты, на которых исполнялся Равель. В связи с затяжным реактивным состоянием Подэкспертного, однозначно ответить на вопросы, поставленные следствием, не представляется возможным. Предполагаю, что Крысюку стало известно следующее:
А) Всем жертвам была сделана операция по замене сердечных клапанов с кольцом из дакрона для фиксации положения протеза.
Б) Все жертвы имели механический (не биологический) клапанный сердечный протез с поворачивающимся диском, закрепленным с одного конца.
В) Смерть наступала в результате отторжения искусственного клапана во время прослушивания "Болеро" композитора М. Равеля. К сожалению, в лабораторных условиях невозможно определить, чем было спровоцировано отторжение: а) воздействием определенного симфонического инструмента, или б) результатом резкой смены ритма в конце произведения".
Доктор поднял лист до уровня глаз и еще раз перечитал. Из его уст вырвалось довольное шипение похожее на слова "доктор-сский ди-сс-ер". Затем он снова взял ручку:
"Практикой доказано, что терапия подобных сексуальных перверсий малоэффективна. Прекратить свои занятия Пациент Крысюк не в силах, так как они доставляют ему острое удовольствие. Находясь в реактивном состоянии, Подэкспертный готов совершать любые действия, направленные на удовлетворение своих перверсий, и не может себя контролировать. Это делает Пациента уязвимым для постороннего влияния, внушений, суггестии. Слабость Крысюка может легко превратить его в орудие убийства. Принимая во внимание инкриминируемые Подэкспертному преступления, прошу Вашего разрешения на принудительную изоляцию Пациента во вверенном мне специальном учреждении.
Эксперт-психиатр, Кандидат медицинских наук.
Заведующий 5-ой специальной психиатрической лечебницей
Геннадий Борисович Вассерман".
Геннадий Борисович, для друзей просто Генька, вышел из своего кабинета и отдал исписанные листы Сержанту. Тот козырнул и, повернувшись на одних каблуках, направился к лестнице. Доктор, проводив его взглядом, вновь подошел к фонтанчику. Плеснув водой на раскрасневшееся лицо, он удовлетворенно фыркнул. Когда Доктор подошел к белой двери, его лицо приобрело сосредоточенное выражение, которое обычно бывает у Человека-Водицы.
* * *
Хлопнула дверь. Это вернулся Человек-Водица. Сев на стул, он потупил взгляд, словно решил досконально изучить рисунок на кафельной плитке. Наконец он поднял голову.
- Ну...что...Крыса. - Сказал он, делая невероятно долгие паузы между словами. - Суши...
Мне пришлось его оборвать. Терпеть не могу невежд. И еще, когда меня называют Крысой.
- Правильно произносить не "суши". А "суси"! - с раздражением сказал я.
- Хорошо. Пусть будет "суси", - спокойно ответил Человек-Водица. - Я просто хотел сказать тебе, Крыса... Неожиданно замолчав, он хмыкнул. Раздался смешок. За секунду он перерос в неудержимый смех. Человек-Водица просто сидел на стуле и хохотал. Наконец, он сумел задержать дыхание и, продолжая придушенно хихикать, выпалил:
- Суси весла!!!
Если он хотел меня вывести, то ему это удалось.
Выбросив руку, я схватил его за горло. Человек-Водица вырвался, вскочил. Его стул отлетел в сторону. Я продолжал сидеть. Белая комната сжалась до размеров аквариума с бойцовыми рыбками. Человек-Водица...улыбнулся. Скорее это был звериный оскал. Потирая горло ладонью, он наклонился через стол, положил руку мне на плечо и прохрипел:
- Да ты не бойся, Крыса. Друг дьявола - это и мой друг.