Далеко это было, в густом-густом лесу. Там ежи бродят, протаптывают тропинки вдоль подёрнутого ряской лесного озера... Там лисички растут на полянках жёлтыми букетиками... Там полевые мыши не прыскают в стороны от хруста веток, а только недовольно косят глазом на бурелом... Там жила-была кикимора. Жила она беспечно и не ведала забот. Просыпалась к полудню, долго ещё валялась на мягком мху. Лениво шлёпала босыми ногами по жёлтым еловым иголкам, которые приятно щекотали пятки. Сдергивала с ветки паутину и гонялась за бабочками. А на закате пекла на углях пойманную в озере рыбу и смотрела на ярко-розовые облака.
Была кикимора коренастой и невысокой. Широкое плоское лицо её украшали небольшие глаза бутылочного цвета. Спутанные чёрно-зеленые кудри цвета старой ёлки на ощупь напоминали проволоку. Огромные ступни и ладони часто были перемазаны сажей костра. Словом, как все кикиморы, была она безобразно уродлива. Но некому было сказать лесняшке об этом. Ни ежи, ни грибы, ни совы ничего о красоте не знали. Сама же кикимора не имела привычки умываться по утрам и расчёсываться, глядя в зеркало озера. Ведь все кикиморы никогда не расчёсываются. Их любимое украшение в волосах - цветок репейника с ярко-фиолетовой бахромой. А тёмную кайму под ногтями они не вычищают неделями, полагая прекрасным маникюром.
Однажды кикимора увидела на коряге среди озера русалку. Зелёные волосы рыбохвостой красавицы были распущены. Словно зеркало, они отражали солнце и отливали серебром. Запястья русалочки были украшены браслетами из водорослей. Крошечные серебряные колокольчики были прицеплены к её поясу и мелодично звенели при каждом движении гибкого тела.
- Зачем тебе пояс, русалка? Ты ведь не носишь одежды! - удивлённо спросила кикимора. Хохот русалки был ей ответом.
- Для красоты, глупенькая.
С этими словами русалка нырнула в глубину озера. Только хвост её плеснул по воде, оставив круги.
С той поры кикимора потеряла покой. По всему лесу искала она звенящую цепь, чтобы надеть её вместо пояса. Для красоты. Не найдя ничего подходящего в лесу, она покинула чащу. Кикимора подбиралась всё ближе к людским поселениям и проторенным дорогам. Неделями сидела она в кустах, настороженно наблюдая за редкими путниками. Однажды мимо проезжал обоз, в котором везли на плаху заключённого. Ноги его были изранены камнями и скованы железными позвякивающими от движения телеги цепями. У кикиморы загорелись глаза, и лёгким движением она запрыгнула на повозку.
- Отдай цепь. Мне она нужна.
Заключённый рассмеялся, показав крепкие ещё зубы. Но невесёлым был его смех.
-Возьми сама, коли хочешь. Я железного слова не знаю.
Кикимора дотронулась до цепи и пробормотала заклинание быстрого бега времени. Несколько звеньев оков узника рассыпались ржавой пылью. Тот немедленно спрыгнул с телеги, превозмогая боль в затёкших ногах, и откатился в кусты. А кикимора сбросила тряпьё, служившее ей одеждой, и обмоталась цепью. Она подняла подбородок, вспомнив, как горделиво держала голову русалка. Теперь она чувствовала себя такой же красивой, как и рыбохвостая. Плавно протянув руку, она дотронулась до плеча возницы. Тот повернул голову и увидел перед собой уродливую лесняшку. Вместо восхищения своей красотой она прочитала в его глазах ужас. В злобе кикимора исцарапала ему лицо, пытаясь выдрать глаза, обманувшие её ожидания выражением страха в них. Возница стегал лошадей, как безумный, и отбивался от кикиморы кнутом. Наконец маленькая кикимора сама спрыгнула с повозки на пыльную дорогу. Спрятавшись в колючий куст боярышника, она захлёбывалась первыми слезами в своей жизни. Вдруг рядом с ней затрещали ветки. Повернув злую красную от слёз мордочку на звук, она увидела каторжанина. Тот мозолистой ладонью утёр её слезы и подал ей свою порванную ударами бича рубаху. Сам он остался лишь в холщовых штанах. Кикимора с ненавистью оттолкнула его руку. Но рука беглеца не дрогнула. Он сам накинул рубаху ей на плечи и помог зеленовласке подняться. И они рядом пошли по лесной тропе...
Густой лес не любит принимать гостей. Там совы ухают по ночам и с удовольствием прислушиваются к эху своего "угу". Там качается на ветру сонный тысячелистник. Там водятся толстые непуганые суслики. Там живёт в шалаше бродяга со своей семьёй... По ночам он ворошит горящие угли костра и с нежностью смотрит в бутылочного цвета глаза любимой жены. А в колыбельке ужинает пяткой толстый малыш. Его зелёные волосы на ощупь так напоминают проволоку...