Отчаянный комар-звонок, разорвав сладкую паутину сна, окунул меня в горькую реальность. Прямо головой, под нескончаемые трели-брызги, чтобы быстрее дошло.
Пошарив перед собой, нащупала мобильник. Открыла-закрыла крышечку. Пилим-пилим. Ах, какая досада! Надежда мирно разрешить проблему с уже ненавистно зудящим зуммером тихо канула в небытие.
Это, наверное, опять Сережка! У моего мужа черный юмор такой: уходя на работу, оставить будильник в гостиной. Чтобы выключить, надо встать. А для этого попытаться открыть глаза: после вчерашних бурных посиделок с подружками, в результате которых были перемыты все косточки, и прочее, знакомым личностям мужского пола и, дважды, женского, мои "с поволокой" очи служить мне же явно отказывались.
Наконец, слегка постанывая и всхлипывая от жалости к себе, мужу (когда вернется) и будильнику (когда дойду), решилась. Прохладный пол приятно холодил, мгновенно остужая пыл и норовящие сорваться с губ ласковые слова.
Ворвавшийся в распахнутое окно гостиной забияка-ветер взлохматил волосы и бесповоротно убедил меня в мысли, как, все-таки, повезло. И мне, и мужу, и будильнику.
А впрочем, последний оказался вовсе не виноват. Звонок, уже со всхлипом, вырывался из черной трубки, небрежно брошенной на пуфик. Краем глаза взглянув и на циферблат, поразилась человеческой черствости: стрелки показывали ровно восемь утра. Схватила беспардонную трубку, отсчитала про себя девять слонят и, глубоко вздохнув, сладким голосом пропела:
- Алло-о-о!
- Алло-о-о ! - почти также елейно ответили мне из трубки.- Это Виктория Трынкина?
- Виктория Аркадьевна, - строго поправила я, услышав свою фамилию.
- Да-да, конечно, - с упором на "ч" поспешили согласиться со мной в трубке. Затем, почти торжественно, возвестили:
- Уважаемая Виктория Аркадьевна! Просмотрев ваше резюме, мы заинтересовались и решили предложить вам интересную, перспективную должность... И в финансовом плане, разумеется!- поспешил добавить голос, прервав секундную паузу.
Пауза возникла неспроста: вот уже полгода я (в меру) настойчиво искала работу. Поссорившись с предыдущим начальством, красиво и громко хлопнув всеми дверьми по очереди в моем прежнем офисе, я несколько не рассчитала собственные силы. И дело было даже не в разразившемся нежданно-негаданно финансовом кризисе, сделавшим поиск работы занятием трудным и увлекательным. (Муж, радостно поглощая мною собственноручно приготовленные котлеты и запивая их брусничным киселем, утверждал, что легко прокормит обоих, и уговаривал отнестись очень серьезно к выбору места приложения моих замечательных профессиональных качеств).
Так что все бы ничего, только вот в последнее время у меня некоторые помещения в нашей квартире стали вызывать устойчивое и перманентное отвращение. Как зайду, так сразу плохо делается. Не помогали даже проветривания и новый набор тефалевской посуды, торжественно врученный мужем месяц назад.
- А, собственно, вы еще ничего конкретного мне не предлагали. Предложите, и я подумаю, - набивая себе цену, но осторожно - вдруг передумают,- заявила я.
- Ну, Виктория Аркадьевна, - укоризненно произнесла трубка.- Вы же умная женщина.
"Интересно, откуда им это известно?"
- Мы не можем брать "кота в мешке". Приходите, поговорим. У нас есть несколько вакансий. Уверены, вам обязательно что-нибудь подойдет.
- Только, пожалуйста, отнеситесь серьезно к выбору своего гардероба, - академично и странно добавил голос.- Тогда и нам легче будет определиться с вашей должностью, и вы сможете почувствовать себя на своем месте.
Прервав готовый сорваться вопрос, голос уже безапелляционно добавил:
- Записывайте адрес...
Лихорадочно отыскав огрызок карандаша, я еле успела нацарапать: "Кропоткина, восемь, строение два, комната пять", как голос неожиданно прервался.
- Так,- сказала я вслух, чтобы что-то сказать.
Звонок и предложение, последовавшее за ним, были, прямо скажем, неожиданны. Уже месяц никто не интересовался мной, моим резюме и возможностями, открывающимися для фирмы в случае приема меня на работу. А тут...
Какой-то осторожный червячок в голове заерзал и забеспокоился: что-то не так. Впрочем, он тут же скукожился и сник, как только я вспомнила о прозрачном Сережкином намеке на желательный ужин с цыпленком табака. "В конце концов, за спрос денег не берут",- убеждала себя, открывая зеркальную дверь необъятного шифоньера.
После нескольких минут задумчивого разглядывания шифоньерского нутра, я пришла к неутешительному выводу. Который и озвучила. Стройные ряды платьев и кофточек осуждающе промолчали.
Наконец, после трудного и щепетильного выбора, результаты которого в творческом беспорядке можно было лицезреть в спальне и гостиной, я приняла непростое решение.
- Да, только так, - поставила решительную точку, надевая строгий костюм из тяжелого шелка благородного мышиного цвета и под него - фривольную розовую блузку-топик с бесстыдно открытой спиной. (Тут же договорилась с мужем реализовать его надежды на цыпленка и отметить мои результаты поиска работы в отличном ресторанчике. "Ну, что ж",- вяло согласился муж, услышав мои доводы).
" Ничего себе!"- сгустившийся мраком воздух явно возвещал приближение грозы. "Да-а, сейчас мой однотонный костюм станет серым, в крапинку", - расстроилась я. Времени переодеться уже не было. Схватив первый попавшийся дождевик печально-зеленого цвета - "сниму потом" - вызвала такси и ринулась вниз по лестнице на улицу.
"Кропоткина, восемь" оказалось массивным, немного мрачным, зданием с нелепыми скульптурными финтифлюшками на фасаде. Вспомнилась почему-то соседка Аглая Петровна - молодящаяся кряжистая дама, обожавшая маленькие шляпки и заколки-бантики в волосах, ядовито-розового цвета.
Только вот никакого намека на раздвоение сего здания я не заметила. Дом номер восемь был, как перст, один.
Еще минут десять я настойчиво искала "строение два", пока, после очередного обхода здания, не обнаружила вывеску прямо над главным входом, сообщавшую, что это и есть нужное "строение".
Внутри оказалось веселее: просторный светлый, совершенно пустой, холл, почти квадратный, по периметру которого располагались разноцветные двери. Кремовые, вишневые, шоколадные - буковые, ореховые, дубовые. Одни выглядели импозантно и, даже, помпезно, а другие - простенько и неказисто. "Комната пять" относилась, скорее, ко вторым. Что несколько умерило мои чаяния и надежды. "А, была-небыла!"
Постучав и выждав положенные две секунды, я приняла независимый вид и открыла дверь.
Еще секунды две наблюдала за традиционно восседавшей на месте секретарши откровенной блондинкой, которая замерла в ступоре, уставившись на мизинец левой ноги. Даже мне была видна образовавшаяся там страшная заусеница.
Наконец, блондинка, вооружившись маникюрными кусачками, попыталась дотянуться до позорного пятна. Но не тут-то было: как она не пыталась изловчиться, складываясь кузнечиком, до вожделенной заусеницы было не достать!
Я впервые обрадовалась своим миниатюрным ножкам, растущим не от ушей, а откуда положено.
Устав наблюдать за вывертами блондинки, я осторожно кхекнула и робко произнесла:
- Мне назначали встречу...по резюме...работа.
Отвлекшись на мгновение, блондинка взглянула на меня. Вид у меня был, вероятно, еще тот! Мокрая и растрепанная, в глухом дождевике с надвинутым капюшоном, я стояла перед нею (кажется, она на глазах становилась еще блондинистей) и не знала куда девать руки.
Очевидным усилием воли сдержав сморщившийся было носик, она встала. Продефилировала к двери, до которой можно было бы дотянуться и рукой, постучала костяшками пальцев и прислушалась:
- Лев Сидорови-ич, к вам посетитель, - нараспев произнесла. И поспешила обратно.
Вовремя: дверь со стуком отлетела, и на пороге образовался сам, вероятно, Лев Сидорович - маленький сморщенный старичок в допотопном пенсне.
- Я же просил не беспокоить по пустякам!- пронзительным голосом заверещал старичок.
- К вам посетитель...ница, - обиженно возразила блондинка, вмиг утратив львиную долю блондинистости. Мне даже показалось теперь, что ( о боги!) она вообще - крашеная!
- Да?- старичок пристально посмотрел на меня и пожевал губами.
- Я ...по поводу работы..мне звонили, вот, адрес сказали, - почему-то лепетала я, утратив свою обычную бойкость.
- Проходите! - прикрикнул старичок и захлопнул дверь прямо перед моим носом. Потом снова выглянул:
- И плащ снимите! А то ходют тут, капают...
Я лихорадочно стащила дождевик и закрутила головой в поисках вешалки. Вопросительно посмотрела на девушку. Секретарша, уже и не такая манерная, открыла шкаф с плечиками и улыбнулась мне заговорщицки:
- Не волнуйтесь, он только с виду грозный!
"Да нормальная девчонка!" - подумала я в ответ.
Пригладила еще раз юбку, убирая микроскопические складочки, мельком взглянула в невесть откуда взявшееся зеркало - не заметила его раньше - и удовлетворенно кивнула себе: "Хороша! Не ниже блондинки!" Что подтвердила и та, провожая меня откровенно завистливым взглядом.
- Можно? - открыла дверь в кабинет.
За необъятным столом a la business сидел поджарый жилистый мужчина с пронзительным взглядом, крючковатым носом и в строгих квадратных очках. Вертлявого старичка не было видно.
- Лев Сидорович? - официозным тоном произнесла я.
Посмотрев на меня поверх очков, сухопарый мужчина кивнул: сначала мне, а потом - стулу сбоку.
Деловой походкой, на ходу открывая неброский, но дорогой портфель, я прошла к указанному месту. Села (длинный разрез юбки тут же разъехался: узковата стала после котлет и цыплят). Старательно придерживая одной рукой непослушный разрез, другой стала доставать бесконечные файлы с документами, повествующими о моих знаниях и способностях:
- Диплом Независимого университета, диплом Международной ассоциации прогрессивных студентов, диплом бакалавра третьей степени, и пятой еще, вот. Свидетельства о курсах: "пять иностранных языков за пять дней" "английский с китайским акцентом", секретарей-референтов, и секретарей-блондинок, и даже курсы кройки и шитья - ну, может, пуговицу пришить там...
Взглянув в ожидании на потенциального шефа, я обнаружила, что он меня вовсе не слушает, а наблюдает за моими жалкими потугами свести вместе непослушные полы юбки. Мне аж жарко стало: очечки блестят (и не квадратные они, а круглые), лысина сверкает (а мне-то показалось вначале, что он моложе и волосы густые!). И так приторным голосом говорит:
- А не хотели бы вы снять ваш пиджачок? А то у нас жарко!
Я прияла строгий вид и пододвинула ему выложенные бумаги:
- Хотелось бы уточнить Лев Сидорович, что конкретно вы мне предлагаете. Я специалист дипломированный, и несколько раз. В солидных фирмах работала. И на непрофессиональные предложения мне соглашаться не резон. Мой муж..., - тут я сделала многозначительную паузу, - не рекомендует мне бросаться на любую должность.
- Конечно-конечно, - засуетился Лев Сидорович, выбегая из-за стола. (Он и ростом оказался ниже, чем я ожидала. Этакий кругленький добрячок-толстячок с носом-картошкой и маленькими хитрыми глазками!)
Подкатившись ко мне, толстячок стал разглядывать бумажки. А сам, нет-нет, и стрельнет масляными глазками по моей юбке.
И вправду жарко! Я автоматически расстегнула и стянула пиджак.
И тут же почувствовала, как запыхтел паровозом, придвинувшись ко мне ближе, Лев Сидорыч.
- Знаете, я, пожалуй пойду, - праведно возмутилась я, сгребая в кучу свои дипломы . При этом, совсем забыв, повернулась к несостоявшемуся работодателю спиной, приготовленной к ресторанному вечеру. Лучше бы я этого не делала! Децибелы пыхтения резко возросли, и я с брезгливостью интеллигентки в первом поколении разглядела капельку слюны в левом углу рта ушлого толстяка. И его руки, похожие на две сардельки, с неожиданно тонкими пальцами-щупальцами, тянущимися к моим шее и спине.
- Ай, - увернулась я ловко от одной сардельки, не забывая запихивать файлы в портфель.
- Ну, знаете, - сделала высокомерно-возмущенный вид и ринулась к двери.
Не тут-то было: дверь оказалась заперта. Мысленно пожелав всего хорошего блондинке, я снова развернулась к толстяку:
- Сейчас же! Откройте...две-ерь...!- Сардельки на глазах вытягивались, превращаясь в сосиски. И вот уже длинные противно влажные пальцы прикоснулись медузой к запястью ...к щиколотке. Отодвигаясь дальше...дальше вдоль стола, нагоняемая необычайно растянувшимися, похожими теперь на рисовую лапшу, руками толстяка, я пыталась нащупать что-нибудь.. При этом лицо его стало круглее, нос - шире, глазки - еще меньше, превратившись в маслянистые щелочки. А улыбка - такая слащавая, что я чувствовала себя глупой мухой, угодившей в липкую паутину. А паук все ближе, ближе...
Ага! Наконец! Зажав в руке тяжеленную статуэтку первобытной венеры, я, что есть силы, рухнула ее - сначала на ненавистные пальцы, а потом на голову толстяка.
Пальцы расплющились, а голова отскочила свежесрезанной тыквой.
Взвизгнув от неожиданности, я недоуменно посмотрела на "венеру": статуэтка оказалась подставкой для ножей. Один из них, как раз, выглядывал почему-то острием вверх из-за венериных грудей.
- Спасибо, подружка, - подмигнула я ей и согласилась с Федором Михайловичем: "красота - страшная вещь!"
- М-м-м, - промычала Голова Льва Сидоровича, закатив глаза.
Старательно обойдя ее, я заглянула в то, что от нее осталось. Интересно же, первый раз убиваю человека. Статуэткой.
Успела заметить лишь маленькое пульсирующее сердечко, надежно защищенное от всяческого сострадания толстым слоем жира, и распухшую желчью необъятную печень. Как Голова опять издала:
- Ах-х! ( Это я снова повернулась к, теперь уже, частичному Льву Сидоровичу, спиной).
Я демонстративно поправила кофточку (кажется, несколько обнажив и другие части тела), полюбовалась еще немного на облизывающегося и ахающего бывшего толстяка и, достав снежно-белый кружевной платочек, накрыла им раскачивающуюся на полу голову.
"Эффект попугая" сработал: под платочком замерло.
Затем подумала и, придвинув маленький диванчик ко столу, с трудом переложила в него уставшее от невзгод тело бизнесмена.
Натянув кое-как пиджак, требовательно постучала в дверь:
- Э-э, уважаемая, откройте!
Дверь со скрипом отворилась. Сама. Из-за стола изумленно выглядывала ортодоксальная блондинка:
- Чай? Кофе?
- Виктория Аркадьевна, мы же с вами не договорили о должностных обязанностях!- остановил меня мужской голос сзади.
Я осторожно обернулась: из плеч вновь сидящего за столом Льва Сидоровича вырастала новая голова. Пока она была еще совсем маленькая, но на ней уже виднелись крючковатый нос и квадратные очки.
Пронзительный звонок вырвал меня из липкой паутины сна, возвращая в спасительную реальность.
Последовательно нажав на кнопки будильника, мобильника, стационарной трубки и пульта телевизора, я поняла, что начинающийся день решительно равнодушен к моим трудностям и переживаниям: из кухни верещал чайник.
Прошлепав босыми ногами по приятно холодящему полу и выключив плиту с уже захлебывающимся возмутителем спокойствия, я замерла: на кухонном столе, подпрыгивая, вибрировал еще один мобильный телефон.
Осторожно, как мышь, двумя пальцами, я взяла аппарат и поднесла его к уху.
- Алл-ло, - до боли знакомый приторный голос заставил меня съежится.
- Алл-ло . Это Виктория Трынкина? Мы хотим предложить вам работу.