Аннотация: Маленькая лирическая повесть "про любовь" :))
Александр Парфе
Благословение Голубоглазой Ланки
Лесничий
Лик улыбнулась, вдохнула голубого, с запахом тайны неба и нырнула вниз.
- Лииииииик!
Воздух яростно ударил в грудь, закружил, затрепал дерзкое бескрылое тело, стремясь разорвать его, но вскоре смирился и улыбнулся человеку, как другу.
- Лииииииик!
Лик всмотрелась в маленькую черную точку внизу, приближавшуюся с каждой секундой. Это был Рич. Он давно выпустил "усы", и теперь за его спиной блестел серебристый круг вертоплана.
- Рииииииич!
- Ого-гооооо!
Голос Рича слышен плохо, он тает, растворяется в добром воздушном океане, заглушается все нарастающим свистом в сигнальной трубке вертоплана. Наступают тревожные мгновения, когда нужно выпускать "усы", но делать это не хочется, не хочется расставаться с чувством свободы и братства с птицами и превращаться в человека с его железными механизмами; когда вот-вот сработает автоматика, и там, на земле, снова будет стыдно, что ты не сумела опередить ее.
Лик зажмурилась и совсем было собралась подать команду биорецептору вертоплана, но опоздала. За спиной раздался резкий хлопок, и "усы" завертелись, с шумом разрезая воздух, быстрее, быстрее...
- Лииииииик!
Лик открыла глаза и печально улыбнулась. Ей всегда было грустно превращаться из птицы в человека.
Она опустилась там же, где и Рич - на маленькой полянке с пнем посередине. На пне сидел Рич и улыбался, козыряя девушке левой рукой: слепящие, сквозь сосновую стену лесной опушки лучи утреннего солнца мешали ему видеть. Лик сняла легкий ранец вертоплана, отбросила его назад, и он закачался вверх-вниз на восьми упругих усах-лопастях, впившихся концами в траву.
- Мой дух алчет приключений! - крикнул Рич и, легко поднявшись, подбежал к Лик.
- Да здравствуют пираты, - сказала она и засмеялась.
Рич мягко взял девушку за плечи, спросил:
- Как сражение с автоматом?
- Я опять проиграла, - Лик опустила глаза, шмыгнула носом. - Он опередил меня на три десятых секунды...
- Не плачь, девочка, - шутливо ответил Рич. - Мы его накажем.
- Накажем, накажем! - кивнула Лик, улыбнувшись.
Рич шепнул:
- Обходи справа, возьмем его в клещи...
Тихо ступая, они разошлись и, крадучись, стали подбираться с двух сторон к вертоплану, похожему на гигантского отвратительного паука. Вертоплан поблескивал в траве и, кажется, ни на кого не обращал внимания. Но как только Рич и Лик с криками бросились на него, закидывая сосновыми шишками и палками, он вздрогнул, поднял одну из ног, потрогал ею пространство впереди и вдруг побежал, обнаружив невиданную прыть.
- У-лю-лю-люююю!
"Паук" исчез за деревьями.
- Вот так всегда, - со смехом сказала Лик. - Трусишка!
- Да здравствуют сосновые шишки! - скандировал юноша.
Он сел на траву, усадив сначала Лик, и достал карту.
- А теперь взглянем, куда нам идти.
В низине солнце осторожно разбавляло ковшичек тумана, туман тихонько хихикал, видимо, от щекотки, и все пытался зацепиться длинной кривой ручкой за скользкую ленточку реки. Откуда-то прилетела стайка воробьев, бултыхнулась в туман и принялась шуметь там, да так громко, что туман, не выдержав, заткул себе уши и растворился в воздухе.
Природа сладко потягивалась. Нежились, похрустывая ветками-косточками, старые-престарые сосны; нежились, принюхиваясь к ветерку, березки; даже травка-муравка, столь незаметная, низенькая и тоненькая, с легким шелестом вытянулась к небу и замерла в блаженной неге.
- Пусть меня сожрет страшный лев, если они водятся в здешних местах и если я не прав, - сказал Рич: - жизнь прекрасна!
Лик только улыбнулась. Они стояли на опушке леса, стояли и не решались ступить на живую траву. Надо было идти через низину.
- Как говорил один мой далекий предок, - продолжал Рич, - в раю следует снимать сапоги...
- ...И обуваться в легкие тапочки...
- Ни в коем случае, Линок! В раю следует шлепать босиком. Живым по живому!
Они сняли мокасины и побежали вниз, к реке.
- Живым по живому!
Воздух был упругий, как там, на высоте. Он, тужась, давил в грудь, стараясь побороть людей, остановить их, но никак не мог и поэтому сердито свистел в уши.
До реки было не меньше километра, и через все это расстояние Рич и Лик пронеслись стрелой. Разделись на ходу и нырнули в воду. Вода оказалась холодной, и они вскоре вышли на берег.
- Смотри, кто-то там копошится, - сказал Рич.
Внизу по течению, метрах в ста, у берега возилось маленькое существо, похожее на ящик с рукой. Этот "ящик" что-то полоскал в воде, рядом валялись какие-то металлические предметы и мяч.
Рич и Лик переглянулись и, подобрав свою одежду, поспешили к непонятному существу.
Только подойдя почти вплотную, они узнали его.
- Доброе утро, Лесничий! - поздоровалась Лик, обращаясь к "мячу", который оказался не чем иным, как головой с двумя большими глазами.
- Кому доброе, а кому и не очень, - ответила голова и вздохнула. "Ящик" между тем продолжал свою работу у воды, не обращая на пришедших никакого внимания. По всей видимости, этим уродом управляла голова.
- Что ты здесь делаешь, Лесничий?
- Полощу вот... части своего грешного тела... У вас масла не найдется?
- Какого масла? - спросила Лик.
- У-22(у). Для роботов. Мне бы всего пинту...
- Нет, уважаемый Лесничий, - ответил Рич. - Масло для роботов мы с собой не носим.
Робот вздохнул.
- А что с тобой случилось? - участливо спросила девушка. Она подошла к металлической голове и села рядом на песок.
- А-а, и не спрашивайте!.. - "Ящик" на берегу безнадежно махнул единственной рукой, а голова печально заморгала глазами. - Упал в грязь!
Девушка ахнула и ласково погладила голову.
- Представляете? - "ящик" даже замер, прекратив всякое движение рукой. - Весной! Утром! На ровном месте! И на каком месте!.. - Нога робота, лежавшая рядом с головой, шевельнулась, согнулась и с яростью пнула здоровенный булыжник. - Ойййй! больно... Представляете?.. Ладно, весна, черт с ней. Люблю я ее. И утро люблю. Ну, пусть ровное место. Пусть... Но зачем же в эту грязь, где каждый день - тьфу! - барахтаются эти отвратительные хрю-животные! Представляете?
- Свиньи? - спросила Лик.
- Тьфу!..
Лесничий закрыл глаза, "ящик" снова принялся вяло полоскать.
- Давай я помогу тебе, Лесничий, - сказала Лик.
Она пошла к воде.
- Спасибо, добрая душа, - ответила голова. - Но ты ничего не сможешь сделать. Я весь тяжелый, как этот, как его... как зюзя. Только сам себя и могу поднять... У вас, случаем, масла нет? - спросил он, но тут же спохватился: - Ах, да... Ни одной пинты...
Лик попробовала поднять ногу Лесничего, но только смогла оторвать от земли один ее конец.
- Сообщи в управление, - посоветовал Рич, - и тебе пришлют масло.
Лесничий икнул и попытался свысока посмотреть на юношу, но у него не вышло.
- Молодой человек! Видно, вы никогда не были роботом! Вы вообще представляете, что говорите? Да управление пришлет мне масло не выше 13-ой марки! Правда, однажды одному моему приятелю прислали 14-ю. Но это исключение. В тот день у начальника управления кончились ИМЕНИНы, к тому же приятель мой, губа у него не дура, запрос в начальничий адрес начал с таких слов (представляете!): "Достопочтенный"... нет, кажется, "Достопочтеннейший друг! Да никогда не скрипнут твои механизмы! Пришли, пожалуйста, десять пинт хорошенького масла..." Так-то, юноша... Я почти не пользуюсь услугами нашего управления.
- Он что, тоже робот? - удивилась Лик.
- Кто?
- Начальник ваш.
- Ну разумеется.
- А как же... именины? - спросил Рич.
Голова вздохнула.
- "Тэ о номер три". Слыхал?
- Что? - не понял Рич.
- "Техническое обслуживание номер три". Иначе: Идиотское Мурыжное Ежегодное НИвелирование Ног. То есть ИМЕНИНы. Ясно теперь?
Рич расхохотался от всей души. Лик тоже прыснула.
- Вот-вот, от вас другого не дождешься. - Лесничий хотел, наверно, покачать головой, но вспомнил, где он и что с ним, и в сердцах излил: - Лежишь тут на песке!..
"Ящик" схватил какую-то шестерню и стал яростно бить ею по воде. Поднялись волны. Большие, злобненькие, они забрали у Лесничего какую-то часть плохого настроения. Вода немного нагрелась, а робот остыл.
- Да, кстати, - сказал он, - вы не уходите пока. Я совсем забыл. Поможете мне составить меня. А то, когда я пришел сюда злой и грязный, я раскидал ноги во все стороны и теперь не в состоянии собрать их... Ну как, по рукам?
- Конечно, - сказал Рич. - Мы сейчас подтащим поближе твои ноги. А потом пойдем своей дорогой.
- Куда, если не секрет? - совсем мягким голосом спросил Лесничий.
- В страну Голубоглазой Ланки! - тихо ответила Лик, и ее щеки немножко порозовели.
- Оо! Да вы, оказывается, голубки сизокрылые! - Голова часто-часто заморгала. - И как я, растяпа, сразу не догадался? Ну что же... Желаю вам счастья и долгих лет этого... как его... Одним словом, счастливого пути!.. Да, еще хотел спросить... Впрочем, виноват, масла у вас нет ни пинты...
Молодые рассмеялись и дружно ухватились за одну из ног Лесничего.
- А это что такое, Лесничий? - спросила Лик, показывая на длинную блестящую трубку с четырьмя пальцами на конце.
- Моя левая рука, - невозмутимо ответила голова. - Немного аляповата, правда... Сам делал.
- Почему сам?
- Не дают! - с горечью ответила голова.
Девушку вдруг осенила интересная мысль:
- Слушай, Лесничий, а ты приходи к нам в страну Ланки! Чай вместе попьем...
- Я не пью... - вздохнул робот. - Разве что масло У-22(у). Да где его теперь достанешь!
- Почему вам, роботам, не нравится масло 13-ой марки? - спросил Рич.
- Это болотная вода по сравнению с вашим... как его... чаем.
- Мы тебе достанем хорошего масла, Лесничий, - уверенно сказала Лик. Ей было очень жалко робота, она присела и снова ласково погладила голову.
- Обещаете? - мурлыкнула та.
- Обещаем, - сказал Рич.
Где-то среди металла - может, в грубых чертах "лица", а может, в каком-нибудь еле уловимом движении безногого уродца - промелькнула теплая улыбка.
- Случайно, извините, чай вам поставляется хороший? - спросил Лесничий с такой неприкрытой простотой, что Лик и Рич рассмеялись. - А то я, наверно, достал бы вам самого высокомарочного.
- Спасибо, Лесничий. Чай у нас хороший.
- Тогда я обещаю прийти на чашечку...
И снова теплая улыбка блеснула где-то, скрытая, чуть-чуть приметная, но такая доброжелательная... Металл тоже ведь согревается.
Ланка
Белые звери все куда-то очень-очень спешили. Вот бежит толстенький бегемот, неуклюжий и смешной, с длиннющим языком из разинутой пасти. За ним по пятам семенит малюсенький барсук, за барсуком - хитрая-прехитрая лиса с белым лохматым (да ведь это кот!) волком. Рядом с волком-котом бежит, пыхтя и отдуваясь, какой-то неведомый зверь с какой-то неведомой планеты; он сильно смахивает на чебурашку и, наверно, думает, что все так думают, и поэтому у него прекрасное настроение на этой чужой красивой планете по имени Земля. А вот и крокодил Гена с тростью. Он второпях потерял шляпу (она неслась за ним следом где-то далеко позади) и теперь, не останавливаясь, озирался по сторонам, скорчив смешную рожицу.
Лик тоже скорчила рожицу, засмеялась и перевернулась на живот. Шею, локти и ноги приятно щекотала трава. Перед самым носом спешил за продуктами симпатичный муравьишка; заметив, что на него смотрят, он остановился, недовольно поводил усами и, пропищав: "Чего глазеешь? Видишь, занят я", - побежал дальше.
В кустах что-то зашуршало. Девушка насторожилась. Приглядевшись, она ахнула: из кустов на нее смотрел черный глаз ворона.
- С прррипытием, - сказал ворон на ломаном человечьем языке.
- Здравствуйте, - сказала Лик, завороженная необычным поведением птицы. - Вы и есть тот самый ворон Чак?
- С прррипытием! - ответил ворон и добавил,чтобы было яснее: - Здррраствуй!
Лик улыбнулась.
- Меня зовут Лик, - представилась она. - А тебя как?
Птица молчала.
- Ну, скажи "Чак"... Чак!
- Чак, как, как, каррр!
- Вот молодец! - умилилась Лик.
- Каррр!
Ворон вспорхнул и улетел за деревья.
Лик приподнялась и тут увидела Ланку. Олениха стояла метрах в пятидесяти, скрываясь за кустами шиповника; она смотрела на девушку поверх кустов добрыми голубыми глазами и прислушивалась к чему-то. Лик замерла, она боялась шевельнуться, чтобы не потерять это видение, сердце ее заколотилось часто-часто и очень громко (Ланка могла услышать и испугаться!). Это продолжалось несколько секунд. Наконец, Ланка скрылась.
Лик встала на ноги, легко вздохнула.
Кто-то неслышно подошел сзади и быстрым движением закрыл ей глаза.
- Ой! - вскрикнула Лик. Стало темно и страшно интересно. - Кто это?
Молчание.
- Лесничий?
Снова молчание.
- А, знаю, знаю! Это один из пиратов? - серьезно спросила Лик, продолжая игру.
Упрямое молчание.
- Тогда это... это...
- Вот и не угадала! - Стало светло. - Это я, Рич! - Юноша, улыбаясь во весь рот, предстал перед Лик.
- Какой ты смешной, Рич! - засмеялась Лик. - Я же хотела сказать уже, но не успела. Ты ужасно нетерпелив. И немножечко несмышлен: неужели ты и впрямь думаешь, что я ни за что не догадалась бы, когда вокруг ни одной души кроме меня и Рича Алена?
- Вот и не правда. Я видел Ланку.
- Я тоже ее видела. Только что.
- А еще я видел Дом и всю его прислугу. Разведка не прошла даром!
- Ура! - воскликнула Лик, схватив Рича за рукав и повалив его в траву.
- Спасите меня от этой сумасшедшей! - кричал Рич. - Я не хочу валяться на земле, когда в двух шагах отсюда стоит прекрасный уютный Дом!
- Ой, всего в двух шагах? - изумилась Лик.
И они пошли.
Дом
Следы последних хозяев Дома стали обнаруживаться уже после зарослей шиповника.
- Вперед! - крикнул Рич и побежал прямо в гущу колючек.
- Вперед! - Лик бросилась следом за ним, негромко - только из уважения к некоторым напрасно забытым манерам своих нежных предшественниц - взвизгнула, пролетела жгуче-колючее пространство и вдруг наткнулась на большой фанерный щит.
- "Табличка нумер один", - прочитала она красные буквы, - "идти прямо, потом направо, снова прямо, снова направо, прямо до поворота, повернуть, дальше согласно табл. нумер два"... Как здорово! - она повернулась к Ричу. - Здорово, правда? Ну, скажи!
Рич загадочно и даже таинственно улыбался.
- Просто превосходно! - ответил он. - Идем?
- Идем!
И они пошли, взявшись за руки и не оглядываясь. Впереди, где-то за этими могучими соснами, была желанная страна Ланки.
Они шли, раскачивая руками в такт шагам. Лик держалась за палец Рича и без умолку щебетала.
- Рич, ты же любишь кофе! Я буду каждое утро готовить тебе кофе! И бутерброды с маслом... Рич, а там правда прислуга есть? А это люди или звери?.. Звери! Я так и думала, что звери! Лакеи, повара, шуты... Ой, как здорово! И готовить они сами умеют?
- Умеют, - усмехнулся Рич. - Только для себя.
- А, поняла-поняла-поняла... Для нас с тобой я все должна готовить сама. Сама! Как здорово! Это тоже один из методов воспитания?
- Из методов проверки.
- Да. Знаю. Как это... вспомнить бы... "Метод долговременных тестов на аутентичность человеческих чувств"... Как длинно и коряво. Правда?.. А ты у меня каждый день будешь ходить по магазинам и... и убирать во дворе! Рич, а там есть магазины?
- Не знаю, но в Доме, кажется, нет окон доставки.
- Как здорово! Будем жить, как пещерные люди!
- Шкур только не хватает, - засмеялся Рич.
- Рич! А это отличная идея! Оденемся в шкуры...
- Ты с ума сошла. Что скажет Лесничий...
- Рич, неужели ты и впрямь думаешь, что этот милый балбесик разбирается в одеждах? - Лик весело рассмеялась и, отпустив палец юноши, закружилась. Платье ее с шелестом распахнулось, как парашют, и у Рича захватило дух от восхищения. - У них, у роботов, свой взгляд на мир, - снова защебетала Лик. - Ты только посмотри: пьют какое-то противное масло, ходят вечно голые и занимаются только своей работой, будто ничего другого во всем свете нет. Скука! А у нас с тобой есть мы... И я люблю тебя очень-очень!
- Ты? - Лик даже остановилась, широко раскрыв глаза от удивления. Там, в этих теплых зеленых лужицах, копошились преданные добрые огоньки, чуть-чуть недоумевающие и одновременно чуть-чуть хитренькие. - Ты? - повторила она и, быстро приблизившись к Ричу, чмокнула его в щеку. - Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо.
Наконец они повернули в последний раз направо. Где-то здесь должна была находиться табличка номер два.
- Какое-то очень знакомое место, - сказала Лик. - Рич, а мы не были здесь раньше?.. Ага, вот и доска!
Они подошли к щиту, на котором было нацарапано несколько небрежных слов со стрелкой.
- "Идти по стрелке, в 20 шагах - Дом", - прочитала Лик. Она подозрительно огляделась, обошла щит и посмотрела на его обратную сторону. - Я так и думала! - с отчаянием в голосе сказала она. - Табличка нумер один! То-то, смотрю, место до жути знакомое...
Рич не выдержал и покатился по траве, умирая со смеху.
- Рич, а они молодцы... Надо же, полчаса водили нас за нос... Рич! - Лик улыбалась, глядя, как Рич хватается за живот. Вдруг внезапная догадка осенила ее лицо. - Рич! Рич! А ведь ты все знал! Ты все знал! Ах ты, разведчик! Ах ты, пират! Я тебе сейчас...
И она бросилась ловить его.
Когда Рич и Лик подошли к Дому, Дом улыбнулся. И сразу взорвались радужным дождем фонтаны; они образовали целый лабиринт арок и аллей, по которому можно было ходить, вдыхая легкую пьянящую пыль воды.
- Здравствуйте! - неслышно поздоровался Дом.
- Здравствуйте! - ответили Рич и Лик. Девушка воскликнула: - Ой, как тут красиво!
- Каррр! - сказал ворон Чак. Он сидел на крыше и с любопытством рассматривал прибывших, вертя от удовольствия головой.
Двор представлял собой сонм пересекающихся песчаных дорожек, ведущих по аллеям-коридорам радужного лабиринта. В пространствах между дорожками разместились сами великолепные фонтаны, до краев наполненные бурлящей прохладной пеной, и благоухали райские цветы.
- Ой, сколько цветов! - Лик зажмурилась, замерев от счастья.
На веранду вышел серый волк и дружелюбно посмотрел на новых молодых хозяев Дома. Он не умел говорить по-человечьи, но у него было доброе сердце, и он всегда искренне радовался людям, таким редким в этих краях. Он не очень красиво, широко разинув зубастую пасть, зевнул ("Ох и жаркая погода установилась, хоть спи целыми днями. Хорошо, что фонтаны включили...") и помахал хвостом ("Ну, чего стоите, проходите в дом").
- Спасибо, - сказал Рич. - Мы непременно войдем посмотреть, как там все устроено.
И они вошли.
Там были три комнаты и кухня, а также просторная мансарда наверху. Большая гостиная выходила одной стеной на веранду, а другими примыкала к двум отдельным спальням и кухне. Лестница на мансарду вела от веранды и была вся сплошь обвита вьющимися растениями. Двери спален украшали таблички, одна с надписью "ОН", другая - "ОНА". Кухонная дверь называлась ПОРОГОМ МЫТАРСТВ И МУЧЕНИЙ, перешагнув который, случайный путник, видимо, попадал в ад. За этой дверью действительно было жутковато: огромные сковороды чернели на плитах, какие-то кухонные инструменты, похожие на орудия пыток, свисали со стен, а в углу торчала раковина, вся измазанная кровью. Рядом на разделочной доске лежал здоровенный кусок говядины.
- Не хочу сюда, - шепотом сказала Лик, увлекая Рича в гостиную.
Гостиная была несколько более уютной. В алькове одной из стен удачно разместились полочки с книгами вместе с небольшим столиком, торшером и мягким креслом. Над торшером красовалась табличка: "ПОКА ГОТОВИТСЯ ОБЕД, ЗДЕСЬ МОЖНО ПОЧИТАТЬ ГАЗЕТУ". На остальных стенах висели бра в виде канделябров и тревожные марины Айвазовского. Посреди гостиной располагался круглый стол, застеленный белоснежной скатертью, на которой, как неприятная клякса, маячила картонка с насмешливой надписью: "ЖУЯ ОБЕД, ЗДЕСЬ МОЖНО ДОЧИТАТЬ ГАЗЕТУ". После обеда приятно полежать на диване, подремать или поглазеть в ящик (он кумиром Дома возвышался возле алькова-библиотеки), либо послушать музыку, льющуюся прямо с потолка. Диван стоял недалеко, всего в трех шагах от стола. Помимо всего этого в гостиной находились четыре стула, два плетеных кресла-качалки, небольшой камин, журнальный столик с аквариумом, хрупкая музейная табуретка, вентилятор в форме журавлика и ковровая дорожка, ведущая от веранды к библиотечке.
А вдоль одной из стен лежало толстенное дубовое бревно.
Бревно
"Оно лежит здесь вечно, как символ тайны"
(Из бортового журнала)
Когда они вошли в гостиную, Лик сразу сказала:
- Как неудобно! Зачем принесли сюда это бревно?
- Чтоб сидеть на нем, - предположил Рич.
Лик махнула рукой и легко, не думая о последствиях, распорядилась:
- Завтра же выкинешь эту гадость на свалку... Интересно, здесь есть какая-нибудь хоть самая завалящая свалка?
Рич перевел изумленный взгляд с невесты на бревно и, шевеля губами, прикинул вес последнего.
- Тонна, не меньше... - пробормотал он.
- Вот-вот, - воскликнула Лик, - какая-то разнесчастная тонна дерева валяется тут и мешает ходить! Не спорь, не спорь. Это же такой пустячок! Ну, ладно, с этим мы разобрались... - спустя секунду, увлеченная экскурсией по Дому, она уже не помнила об этом разговоре.
Дом им очень понравился. И слуги-звери тоже, только непонятно было, чем они все здесь занимаются. Волк, барсук, здоровенный пушистый кот с бандитской ухмылкой, эрдель-терьер и козел жили в совершеннейшей дружбе и ничего не делали. Правда, они умели нажимать на педаль в специальном "притончике" во дворе, и тогда из бездонной пасти окна доставки являлась на свет пища. Над этим забавным заведением красовалась вывеска: "Бистро Одуванчик".
- Как все здесь славно! - сказала Лик.
- Ой, как кушать хочется... - невинно проскулил Рич в ответ.
- Сейчас, милый. Сейчас что-нибудь придумаем. Вот только посмотрим мансарду.
И она стала быстренько карабкаться наверх по лестнице. Рич стоял внизу до тех пор, пока не услышал ее восхищенные возгласы:
- Рич! Скорее сюда! Обсерватория! Здесь настоящая обсерватория! Лезь скорее!
Юноша подчинился. Глазам его предстало удивительное зрелище. Посреди чердачной комнаты стояло - нет, висело - необычной формы кресло, приделанное к огромной трубе, напоминающей злополучное бревно. Труба устремлялась в потолок. В кресле, в окружении каких-то приборов, сидела Лик и завороженно подглядывала в окуляр телескопа. У нее это выходило очень забавно, потому что окуляр только-только доставал ей до подбородка.
- Рич, миленький, ты не знаешь, как опускается это кресло? Я измучилась совсем.
- Боюсь, что ты еще больше измучаешься, если я опущу его: в небе пока нет ни одной звезды.
Она вздохнула, соскочила с кресла и убежала в угол мансарды.
- Смотри, что я еще нашла. Набор художника! Рич, мы будем писать природу! А вот лыбаровные снасти...
Рич расхохотался. От неожиданности Лик резко повернулась к нему. Виновато улыбнулась.
- Ты уже от голода все слова перепутала, - сквозь смех сказал Рич. - Пойдем уж, лыбаровная моя...
- Посиди, почитай газетку, - сказала Лик и исчезла в кухне. Там сразу что-то загремело, падая с большой высоты.
Рич мысленно улыбнулся и пошел в библиотечку. Она была небогата, видно, создавалась на общественных началах, и включала в себя неполные собрания сочинений нескольких классиков мировой литературы, а также уйму научно-популярных книг по самым разным областям знания.
Внимание Рича привлекла большая тетрадь в серой обложке, лежавшая на столике. Она называлась "бортовым журналом", то есть, по сути, была коллективным дневником обитателей Дома. Раскрыв ее, Рич погрузился в чтение.
Оказывается, это была далеко не первая тетрадь. До нее еще были сотни исписанных страниц, безвозвратно утерянных или взятых в качестве сувениров выходящими в жизнь молодыми семьями. Тетрадь описывала события последних двух лет, иначе говоря, была детищем десяти более или менее счастливых супружеских пар, "выпущенных" Домом за это время.
На первой же странице речь шла о пресловутом бревне; оно, значит, существовало и два года, а может и пять и более лет назад. Вопрос ставился ребром: "Кто и зачем его сюда притащил?" Дневник вели: он (Луи Шульц, корявый, совершенно неразборчивый почерк) и она (Луиза Бинор, безупречная изысканная каллиграфия). К несчастью, излагать свои мысли на бумаге очень любил Луи, а Луиза - не очень. Ее четким почерком были выведены только ее собственные имя и фамилия и неописуемые восторги по поводу прелестной погоды. Остальные километры по ухабам и неровностям тетрадных листков выписывало перо в руке Луи.
- Как сказывала моя учительница, - сам себе бормотал Рич, разбирая каракули, - better one-eyed than stone-blind. То бишь: лучше кривой, чем совсем слепой.
Текст расшифровывался медленно, но верно:
"Оно лежит здесь вечно, как символ тайны. Мы пытались найти в лесу то место, где этот дуб мог быть срублен, но не нашли. Наверное, его привезли из-за границы. Луиза терпеть его не может. В первый же день она потребовала, чтобы я выбросил это бревно. Легко сказать! Я старательно измерил его, посчитал, прикинул. Оказалось, в нем 1,3 тонны! Уму не постижимо, каким чертом оно занесено в наши края... Любопытство скоро слопает меня окончательно. Одно время я думал, что бревно искусственное. Кое-как отпилил кусочек, понюхал свежий срез, изучил под микроскопом, а потом сжег в камине: самый натуральный дубовый дуб! Луиза вся изнервничалась, говорит, что я ее не люблю, что я лентяй и все такое. Говорит, что нормальный сильный мужчина, беззаветно любящий свою невесту, давно бы уже выбросил эту палку за окно... Она так и сказала: "палку"! Однажды мы с ней чуть не поссорились. Это было 5 мая. Я лежал на диване и читал газету. (Не подумайте, что я бездельничал! Я был на вполне заслуженном отдыхе после беготни по магазинам.) Луиза кричит: "Вставай, обед готов!" - и выбегает из кухни с подносом в руках. А я же не виноват, что это проклятущее бревно попалось ей под ноги... Одним словом, в тот день мы впервые остались без обеда. Я снова ее не любил, был лентяй, лодырь, слабак и еще кто-то, не помню. И вообще я не походил на настоящего мужчину, потому что настоящий мужчина выбросил бы эту палку не задумываясь - по первому слову своей любимой. Постепенно наши отношения нормализовались".
Масло
"Он работал как зверь,
и за это я аккуратно кормил его
маслом"
(Из бортового журнала)
- Рич! Обед готов! - послышалось из кухни.
Рич бросил журнал и устремился вперед. Он подхватил поднос в тот самый момент, когда пальцы Лик уже были готовы разжаться.
- Ох это бревно! - в сердцах воскликнула Лик. - Так можно и без обеда остаться...
- Очень умная и полезная книга, - с удовольствием отметил Рич.
- Какая книга?
- "Бортовой журнал", дневник обитателей Дома. Ознакомься с ним непременно. Я прочел всего несколько страниц и, как видишь, приобрел способность предвидеть будущее.
- Что ты мелешь чепуху, - отмахнулась Лик. - Ах, как пахнет! Давай скорее за стол!
Он сел, а она принялась обслуживать его и себя. Ели молча, и, когда с обедом было почти покончено, со двора вдруг послышалось:
- Кррри...сссккк...
Лик поморщилась, а Рич поднялся из-за стола.
- Что там за скрип? - недоуменно спросил он. - Словно несмазанный экскаватор роет яму у нас под окнами.
Он вышел на веранду.
- Ба-а! Кто к нам пожаловал! Лик, ты посмотри только! Мы, честно сказать, и не ждали тебя так скоро, уважаемый Лесничий.
- Дай масла... - скрипучий голос в ответ.
- Помилуй, где ж нам его взять?
- Дай масла...
И снова невыносимый скрип, такой противный и душескребущий, что хоть стой, хоть падай.
- Умоляю, не двигайся! - голос Рича. - Что-нибудь сейчас придумаем. Сливочное подойдет?
- Ни в коем случае.
- А подсолнечное?
- Только машинное!
- Где ж его взять?
- Дай масла... дай масла... дай масла...
Лик выбежала на веранду.
- Не стой под фонтаном, миленький Лесничий, - от всего сердца посоветовала она, - заржавеешь еще больше.
Лесничий тронулся с места, и знаменитые леса Ланкиного царства вновь огласились оскверняющим все живое скрипом железа.
- Не двигайся!! - Рич зажал уши.
- Чтобы выйти из фонтана, надо двигаться, - обиженно отозвался робот.
- Рич, посмотри в сарае, может, найдешь масло, - с отчаянием в голосе попросила Лик.
Рич послушно убежал.
Сарай был за Домом и являл собою неприглядное зрелище. Он стоял в тени величественного храма, как насмешка оному. "Коробка с дверью" - так отзывался о нем бортовой журнал. Внутри этой "коробки" находилась куча соломы, прицеп, все необходимое для ремонта и эксплуатации электропеда и сам электропед. Вид техники привел Рича в благоговейный трепет. Он обожал мотоциклы и все что с ними связано. Он оседлал железного коня, повертел ручку акселератора, потом осторожно повернул выключатель. Внутри машины заурчало, как в животе голодного зверя. Глаза у юноши загорелись, но он вспомнил, для чего зашел в сарай, и вздохнул. Покопавшись среди какого-то металлического барахла, он нашел литровую банку масла У-18(у).
Лесничий был безмерно счастлив, когда увидел эту банку. Он даже скрипеть стал по-особенному - приветливо и доброжелательно.
- Я был уверен, что у вас найдется масло. Да еще какое! Восемнадцатое! И кто же у вас употребляет такие деликатесы?
- Электропед, - грустно сказал Рич. - Тебе много надо, Лесничий?
- Для разгона литра вполне хватит.
- Видишь ли... - замялся Рич, - электропед, боюсь, встанет надолго. А без него ведь как без ног...
- Электропед? Хех, я знаю ихнего брата: им масла совсем чуточку надо. Да "восемнадцатого" я тебе сколько хочешь достану!
Лесничий неотрывно смотрел на банку, и Лик не выдержала:
- Рич, ну как тебе не стыдно! Смотри, как он скрипит, бедняжка. А электропед твой постоит, ничего с ним не сделается. Надо больше пешком ходить.
Рич вздохнул и отдал банку.
- Вот большое вам спасибо, люди! - от всей души, какая была у него, поблагодарил робот. Он отвинтил пробку. - Выручили старика, а то бы пропал совсем, чесслово... Стакана у вас нет?
Лик сбегала за стаканом, и с любопытством они стали наблюдать, как робот будет поглощать "деликатес". Лесничий налил полный стакан темной зеленоватой жидкости, посмотрел через него на свет, понюхал и, удовлетворившись таким экспресс-анализом, опрокинул его в пасть.
- Хорошо! - сказал он, закатив глаза.
- А закусить? - спросил Рич. Лик толкнула его локтем.
- Я никогда не закусываю, - совершенно серьезно сказал робот.
Еще четыре стакана последовали один за другим. Потом Лесничий постоял немного неподвижно, ощущая, видимо, как тепло распространяется по всему телу, и осторожно шевельнулся. Еле уловимый скрип вкрался в шум фонтанов. Тогда Лесничий сделал пять приседаний, два наклона, повертел башкой, после чего скрип исчез полностью.