Осенний свет мягко ступает по комнате. Солнечные зайчики забираются на стол, прячутся за спинкой кровати, беззвучно трогают струны гитары.
Хорошо сейчас шуршать листьями в саду, смотреть, как день переходит в вечер, и вслушиваться в тишь. А потом, по холодку, когда поползёт из-под коряг темнота, возвращаться домой.
Дома заварить чай с шалфеем, завернуться в плед и открыть книгу. Книга эта старая, с затёртыми уголками. В ней, как водится, добро побеждает зло. Оторвёшься от книги, подумаешь: кто кого побеждает?..
Хорошо, когда в книге герой. Молодой и непременно страдающий. Вот он живёт, борется, ищет неведомого, а потом... А потом вдруг встречает её, сталкивается лоб в лоб посреди своих битв, или офисной беготни, или надмирного сплина, и она роняет цветок или сумочку, и вся его прежняя круговерть разбивается вдребезги.
Стоп. Но ведь это попса.
Старая книга - совсем не о них, не о том, как сошлись, разминулись и встретились, а о том, за что они бьются.
...Ли вздрагивает спросонья, поднимает голову.
Никакого сада у Ли нет. А когда доводилось вот так читать книгу, пять или шесть лет назад, Ли не помнит.
Но зато есть дом. Почти родной, коренастый, ухватистый, как гриб-боровик, - не отдаст ни пяди. В домике всё, как мечталось: ничего лишнего. Разве что занавески...
Ли сидит, придремав, у окна. На коленях солнечные зайцы пригрелись. А за окном во всю ширь - каменистая пустошь, сероватый кустарник вдали, редкий и будто призрачный. Уже взгляд намозолил.
Жёлто-красные занавески снова напомнили озеро на закате. Блестят на стекле паутинки. Золотится мелкой зыбью вода... Редко здесь солнце увидишь.
Но есть своя прелесть в отшельничьей жизни. Иногда выйдешь на пустоши, смотришь в них - не слышно ни самолётного гула, ни лая собаки. Только тишь пульсирует в ушах. Слушаешь молчание камней и каменно-серого неба. И сходит какое-то глухое, всеобъемлющее понимание... Нет. Вновь ушло, затерялось змейкой среди колких татарников у тропы.
"Так, хватит дрыхнуть, зануда. Очнись.
Дел до вечера хватит. Сейчас буду воду через радиационный фильтр гонять. Потом винтовку чистить. Потом отчёт для Гуру сваяю. Ещё окна тереть..."
А дальше придётся лечь, обхватив руками колени, и уставиться на заоконное небо. Оно станет зловеще-алым, разольётся по телу боль. Терпеть её, волновую, гадкую, стиснув зубы.
Это Выброс. Он трясёт серую землю, раскачивает небо, смертельным вихрем ходит по пустоши, ищет, есть ли живое. Не спряталось - не виноват...
Выброс не минует и дома, стоящего посреди аномальной Зоны отчуждения. Глянет в окно невидимым ликом. Но дом у Ли надёжный, выдержит.