Мартовское
(французский)

Идёт, почти как Бог - и важно, и лениво,
По клумбе, лишь слегка затронутой весной,
Где несколько пушиц, проросших всем на диво,
Желтеют и толпятся стайкой озорной. 

Он всех врагов своих изгнал вполне красиво
Отсюда в двор другой, а может, в мир иной;
Здесь всё давно его: фонарь, беседка, слива,
Большой сарай с гнилой, обрушенной стеной. 

Однако, он как все, бессилен перед дамой,
Готов по ней страдать надрывно и упрямо,
Готов убить весь мир за тень ее хвоста. 

Ревнивый вопль опять сменяет натиск спешный,
Завидуя тайком, взирает город вешний
На мартовских влюблённых -  кошку и  кота.


Форзиция
(итальянский)

Весна готовит краски, вспоминая,
Как хороши, как свежи были клёны,
Уже почти готов наряд для мая,
Что так идёт к его глазам зелёным. 

Тоскливо щебетанью птиц внимая, 
Вослед за грустным мартом полусонным
Апрель уходит, серый плащ снимая,
Он кажется обиженным влюблённым. 

Однако, и сама ревнует тоже
Красавица, что огорчила братьев,
Создав им лишь один костюм прелестный.

Цвет осени в её апрельской ложе -
Форзиции желтеющее платье,
Как след губной помады неуместный.


День пионерии
(английский)

Ведёт дорожка парка в царство снов
Минувшего, как потайная дверка,
Где гипсовую пару ряд кустов
Скрывает, словно чёрта табакерка. 

Среди пастушьей сумки, васильков,
Они равняют жизнь по старым меркам:
Здесь снова пионер всегда готов,
Здесь ко всему готова пионерка. 

Однако, как печальна участь их
Здесь, посреди почти  что райских кущей:
Крошится гипс, и горн давно затих -
Почти затих среди весны цветущей.

Свои  четыре ноты вспоминая,
Звучит он - девятнадцатого мая.