Любовь нам запретил закон. Да любви и не было. Было безумие, страсть ушедших от смерти. Выброшенные на скалу наводнением, когда - одни - и больше нет на земле никого - судорожно вцепиться в лежащего рядом и потерять голову от осознания - живы!...избавиться от напряжения, грозящего разорвать сердце, сжечь легкие, инстинкт, чтоб его. А отношения таких как мы - да, были запретны. И отношения, и последствия этих отношений. Вот о последствиях мне и предстояло подумать сейчас.
Я вошла в часовню, привычно зажгла свечу, положила последнее в этой жизни подношение - свежесрезанные сосновые ветки. Наль, умница моя, скользнула следом. Витраж за алтарем засветился, святой Иуро приветствовал свою служительницу. Сегодня утром я поняла - богиня приготовила мне еще одно испытание - я жду ребенка. Приговорена к смерти второй раз за месяц. Ну кто же знал, что мальчишка-практикант - королевских кровей, одиннадцатый в очереди на трон. И трус!
Я плакала. Просто сидела и плакала, и говорила, шепотом, между всхлипываниями, обращаясь к юноше, улыбавшемуся мне с витража. О ребенке, который не увидит свет, о своей закончившейся - и это в двадцать пять - жизни, о Наль, которой будет трудно, почти невозможно пережить разрыв ментальной связи. И о том, какое счастье, что никто не будет горевать обо мне. Только хромой Рутгер - теперь уже брат Ансельм... Он не кровный родственник, но ближе и дороже человека у меня нет. Наль надо будет отправить к нему, там, в монастыре, среди своих, ей будет проще, а малыши ее уже обители обещаны. А для меня - яд или меч. Лучше так, чем гореть на костре с младенцем, накрепко примотанным к груди. Бежать с островов не получится - на мне магическая метка, я должна за обучение в школе. Проклятые законы, проклятое пророчество! И тут я поняла - хочу жить, до безумия, хочу взять своего малыша на руки. Не отдам. Я так просто не отдам ни жизнь ребенка, ни свою. Хватит скулить и жаловаться, пока дышишь - ничего не потеряно. Умереть всегда успеется. Мне показалось, витраж засветился ярче, замерцал - наверное, это от слез.
Теплое дуновение коснулось лица. Прошлось ласковой рукой по плечам, погладило спину между лопаток. В висках заломило, я, видимо, потеряла сознание. Очнулась, левую руку жгло огнем, ломило выше запястья, Наль вылизывала мне лицо, тихонько поскуливала и звала, спрашивала, что со мной? Все хорошо, успокоила я ее. Посмотрела на руку - широкая брачная татуировка. Показывающая, что муж принадлежит к дворянскому семейству, в сплетении линий угадывался герб, и знак - вдова. Подняла глаза на витраж и оцепенела в священном ужасе - на руке Иуро тоже появился ритуальный рисунок. Последнее, что я слышала перед тем, как снова упасть в обморок, было произнесенное мелодичным голосом число " одиннадцать"! Выплыла из небытия, богиня, да что же это со мной, я ....и тут меня осенило, вот оно - спасение. В брачной татуировке и моем происхождении. Моя мать была из племени гетов, а они носили не девять, а одиннадцать месяцев. Геты - не совсем люди, они расселились на островах после магической войны, и в предках у племени были темные эльфы - дроу. Сами дроу сгинули в огне большого взрыва, и опровергнуть или подтвердить эти слухи не могли. Я полукровка, поэтому никто ничего не поймет. Надо срочно уехать, я сейчас свободна от работы, у Наль щенки. Решено, еду в глушь, туда, где леса вплотную подступают к маленькой деревушке, где стоит оставшийся мне в наследство от бабки дом лесной колдуньи - целительницы и травницы. Я опустила рукав, так, чтобы татуировку никто не увидел. Брат Ансельм, ему я рассказала все и поделилась безумным планом спасения, снарядил меня в путешествие. И уже на следующее утро я выехала, восседая на спине ирского рыцарского жеребца, в полном снаряжении паладина Белого Ордена, с корзинами, в которых путешествовали Наль и щенки.
К октябрю вернулась уже вдовой, только что похоронившей мужа, и еще через неделю "обнаружила" что беременна. Легенда была проста - в глуши встретила немолодого уже воина, нездешнего, с Ронсийских островов, полюбила, мы дали клятвы перед алтарем богини - вот она, татуировка, можно проверить в любом храме, потом нападение грабителей, Наль предупредила, отбились, но муж был смертельно ранен.
Пока отсутствовала, Ансельм разобрался со знаками моей татуировки. Род Марлингов, королевский род, считался угасшим лет уже четыреста, с тех пор, как последний из них, принц Иуро, погиб под стенами столицы. Следом за принцем Иуро умер его отец, король Лодовик, и род прервался. Истинность татуировки проверили в монастырской церкви, служитель выписал документ, и Кингаритта Таши, осужденная к бичеванию, исчезла, а вместо нее появилась Кира Марли. По правилам, зваться-то я должна была леди ди Марлинг, но служащий магистрата, будучи слегка навеселе, сократил запись. Я не то чтобы не возражала, а готова была чуть ли не благодарить нерадивого работника. О том, кто мой супруг, знали только брат Ансельм и отец настоятель, отнесшийся к произошедшему, как к чуду: я ношу дитя от мужчины из рода ушедших королей. А о том, кто настоящий отец ребенка, знал только брат Ансельм.
Закон я преступила по неведению. Три месяца назад, в июле, стояла страшная жара. Мы на нашей станции не так мучились, как в долине в городке Анди, прохладные горные ночи давали возможность хотя бы выспаться. Очень тревожили шиманы, казалось, жара придала им прыти и они нападали почти ежедневно. Шиманы (1), небольшие бело-серые обезьянки, с ядовитыми зубами и когтями, втягивающимся как у котов, были охотниками на детей. Нападали они, как правило, стайками, хватали малыша и тащили, перекидывая жертву из лап в лапы. Главное было нагнать эту нечисть, пока они не скрылись в глубине Проклятого леса. Передвигалась шиманья банда довольно медленно, и если сигнал поступал вовремя, ребенка спасали.
Первая тревога была рано утром. Патруль вернулся после полудня - шиманов догнали, ребенка отбили, но двое из магов оказались ранены, на обратной дороге нарвались на сбогла. Следующий сигнал прозвучал перед вечерней зарей - прозрачные летние сумерки и выползающий из низин лесной туман. Старший станции сделал запись, уведомил начальство, что патруль выдвигается в неполном составе и мы - я, Наль и мальчишка-практикант из магической школы помчались к началу следа. Опять ребенок, опять похищение. Наль след взяла сразу же, хотя родственники ребенка и истоптали его, как стадо. И началась погоня. Между тем небо хмурилось, страшная темная туча закрыла первые блеклые звезды, слышались далекие раскаты грома. Хуже нет грозы на закате, неизвестно каким ураганом обернется.
След вел в горы, Наль дала мне понять, что прошли здесь совсем недавно - около получаса. Дождь обрушился на землю сплошной стеной, молнии били, казалось, прямо в скалы по обе стороны ущелья. Я видела, как одна попала в огромное дерево, и то вместе с почвой и куском скалы обрушилось вниз, перегородив путь позади. Наль забеспокоилась и я поняла, что мы в ловушке, вода прибывала с каждой минутой, скоро ушелье окажется занято стремительным потоком, несущим камни, ветки, землю. Надо было искать убежище. Лионель первым заметил небольшую площадку и темное отверстие в скале. Прямо подняться по почти отвесной стене было нельзя, следовало взять чуть правее, а потом перебраться по маленькому карнизу. Сначала подъем не вызвал никаких трудностей, но затем шла отвесная гладкая стена локтей (2) пять высотой. Встав Лионелю на плечи, я подтянулась на карниз, потом на веревке втащили Наль. Теперь было самое трудное. По счастью, Лионель был еще совсем мальчишка, легкий и не раздавшийся в кости, а меня силой и ростом богиня не обделила. Из карниза торчал каменный зуб, его-то я и использовала. Сделав на одном конце веревки петлю, сбросила ее вниз, второй конец веревки крепко обвязала вокруг пояса, и, заведя ее за камень, стала отползать по карнизу, упираясь каблуками сапог в малейшие неровности. Наль ухватила веревку зубами, помогая мне. Через минут пять тяжело дышащий Лионель выбрался на карниз. А я так вообще уже и дышать от напряжения не могла. Теперь еще чуть-чуть и мы в пещере. Это чуть-чуть почти стоило нам жизни. Под ударами прибывающей воды карниз стал разрушаться. Смерти меня отделили секунды. Пласт скалы вместе с карнизом обрушился в водоворот, если бы не Лионель, схвативший меня за руку, я бы ушла под воду. Мы проползли в пещеру. Очень узкая и достаточно глубокая, она расширялась после лаза, так что в ней можно было стоять согнувшись. Я сидела на полу, пытаясь унять стук сердца, ощущая во рту привкус крови, мальчишка уткнулся мне лбом в плечо и тоже дышал как загнанный. Повернулась к нему, и тут Лионель нашел мои губы. Вот так все и случилось. Когда сумасшествие схлынуло, пришло осознание, что еще не все кончено, нам предстояло продержаться ночь, долгую, холодную ночь. Костер разжечь было не из чего. Разложив накидки, мы начали их сушить. Я держала магический огонь, Лионель, владевший магией воздуха, обдувал ткань легким ветерком. Через полчаса два плаща были готовы. Стянув с себя мокрые вещи и дрожа, залезли под один из них, второй расстелили на полу. Чуть подсушили шерсть Наль и она свернулась в ногах клубком. Мы прижались друг к другу в надежде хоть как-то согреться. Засыпая, я подумала, судьба дает мне шанс. Замуж я никогда не выйду, кому я нужна, такая уродина, и я попросила богиню послать мне дитя.
За нами выслали целый спасательный отряд. Мальчишка, вчера явившийся на станцию с документами Магической школы, в поисках приключений сбежал из дворца, назвавшись чужим именем. И приключения, и проблемы нашлись. Закон чистоты крови, принятый после страшного пророчества, соблюдался неукоснительно. Все простолюдинки, уличенные в связи с особой королевского рода, приговариваются к наказанию плетьми. Буде установлено, что грех обоюдный, по согласию сторон - плети делятся пополам. Если греховная связь приводит к рождению ублюдка, мать и дитя ждет сожжение.
Нас переправили на станцию, там я вымылась и, упав на жесткий матрас в комнате дежурных, заснула. Утром меня ждали стражники и позор. Отвезли в Анди, в городскую тюрьму. Наль запрыгнула в повозку, её не прогоняли. Юрских гончих побаивались и уважали. В камере держали две недели. Где был все это время Лионель - не знаю. Брат Ансельм приходил каждый день, рассказывал, что капитул будет заседать накануне трибунала, орден возьмет меня под свою защиту - проводник щенной суки юрской гончей и Паладин Ордена не подсуден гражданскому суду, только суду богини, Гроссмейстер и отец настоятель на моей стороне. Хотел увести Наль, та не пошла, осталась со мной, как я ее не уговаривала. Мне передавать что-либо было запрещено, но для Наль из монастыря каждый день доставляли еду, та делилась со мной - не голодали. Капитул заседал в субботу, а в пятницу вечером в Анди прибыл королевский трибунал. В полночь меня разбудили. Велели одеться, привели в ратушу, Наль как тень потянулась следом. Пустой зал, стражники, на возвышении в креслах трое судей. Увидела Лионеля - сидел рядом с роскошно одетой дамой и господином в черном - адвокатом. Он лепетал - я не хотел, это она. Ему - семнадцать, мне - двадцать пять, королевская кровь и я, простолюдинка. За то, что мы совершили, а как суд установил - совершила я одна, мальчик был совсем не причем - полагалась порка кнутом, треххвостым кнутом с железными наконечниками. Искусный палач последним ударом милостиво избавлял осужденного от мучений - перешибал хребет.
Десять плетей. Все - мне одной, смерть на помосте для наказаний завтра утром. Привели назад, запихнули в каморку с соломой на полу. Дверь с лязгом захлопнулась. Наль не успела проскочить, осталась снаружи. Жалобно царапалась и скулила, стражники в конце концов сжались и впустили ее в камеру. Слабый магический светильник, на большее у меня сил не хватало, освещал тяжело ходившие бока напарницы, к утру Наль благополучно родила двух щенков. Рассвело. Дверь распахнулась, стражники внесли бадью воды и кинули одеяние приговоренных - холщовый балахон со шнуровкой сзади. Я умылась и поняла - какое счастье -всю ночь не думала об ужасе, ждущем меня. Женщины, чтобы помочь одеться, не нашлось. Пожилой стражник затягивал шнуровку балахона и говорил, - Не боись, девка, два удара, а там, даст богиня, в беспамятство впадешь и все.
Помост посреди рыночной площади. Руки подняли над головой, связали в запястьях, притянули к столбу. Палач рванул шнуровку, обнажая спину. Окинула глазами толпу - ни высокородных, ни судей, одни горожане. Первый удар обрушился неожиданно, боль запредельная, крик сдержать не смогла, просто заорала в голос. И тут краем глаза увидела летящее на палача черное чудовище. Наль! Бросила новорожденных и кинулась на мою защиту. Стражник, тот, что был ближе к помосту, выхватил меч. Наль! Нееет! От моего огненного шара веревки на руках вспыхнули и рассыпались пеплом. Я закричала и ударила. Потоком воздуха меч выбило из руки стражника, самого его смерч приподнял и швырнул в толпу. Я кричала от ярости, от отчаяния, как они смели поднять меч на свою защитницу, на создание богини, на Наль? Кисти вспухли пузырями ожогов. Вытянув вперед изуродованные руки, скручивала воздушные смерчи и отшвыривала от помоста воинов; я слышала ярость Наль, и это придавало мне силы.
На площади полыхнул портал: Гроссмейстер Аристарх и брат Ансельм. Магически усиленный голос Аристарха загрохотал на всю площадь. - "Во имя богини, остановитесь.'
Под помостом скулил, баюкая сломанные, раздробленные запястья, палач. Наль все-таки достала его.
Во мне проснулась магия воздуха.
(1) Шиманы - один из видов нечисти. Небольшие существа, с серо-белой шерстью. К сожалению, оповещающий контур не реагирует на них. Были выведены специально для обеспечения лаборатории материалом для опытов, по приказу приносили детей от года до 3-4 лет. В отсутствие "хозяина" просто без всякой цели похищают ребенка, доносят до места обитания стаи в лесу и оставляют на произвол судьбы.
(2) Локоть - приблизительно 51 см
Глава 2
Кузнец и кружевница
Иногда я думаю, почему? Почему судьба, одаривая меня, а я не просила ее о такой щедрости, всегда отнимала у меня любимых. Почему, имея дар целителя, я стала воином. Почему решила, что не смогу завести семью? И могла ли я прожить как-то иначе, где тот поворотный момент, после которого не было пути назад. Что было этой ключевой точкой? Наверное, тот летний день, когда нашла раненого рыцаря и его собаку. А может быть, это случилось раньше, когда судьба свела вместе моих родителей? И все было предопределено еще при рождении?
Я, десятилетняя деревенская девчонка, дочь кузнеца и кружевницы, стояла на опушке ближнего леса. В дальний мне ходу не было без взрослых, а сюда, под присмотр местного лесовика, добряка Хора - всегда пожалуйста. И ягоды покажет, и, если попросишь - пару ядреных боровиков на суп - все матушке помощь - даст. Мы, деревенские ребятишки, в бор часто бегали - купались в тихой лесной речке, играли на солнечных полянах, слушали ветер в кронах высоких сосен.
Матушка моя была из монастырских кружевниц. Мастерица. Ее на весенней ярмарке на Плоском острове встретил отец и влюбился сразу; он в ту пору был уже знаменитым кузнецом, а она - девчонка, приехала с монахинями, кружево привезли. Заметив обоюдную симпатию, монашки сразу же увезли девицу в обитель, а с отца запросили немыслимый по величине выкуп за невесту, лишь бы отстал. Размер выкупа ушлая аббатиса объяснила просто - потратились на воспитание девочки, да еще и прикинь, сколько кружева она сплетет за жизнь. Отец неожиданно согласился, выторговав право видеться с "невестой" раз в два месяца. Нужную сумму он собрал через четыре года, ему в ту пору перевалило за сорок, матушке приближалось к двадцати. Я у них единственный, долгожданный ребенок, опасались, что детей вообще не будет. Мать была гетой. Что это за племя, я уже говорила.
Она оказалась в монастыре случайно. Младенцем её нашли на горном склоне, в детской корзине. Караван попал под лавину, чудо, что корзинка не оказалась в снежном плену, чудо, что ребенок не замерз, и его быстро обнаружили местные охотники. Выжившие караванщики не знали, чьё это дитя. Девочку передали монахиням из приюта Марты, в честь святой покровительницы ее и назвали. Марта росла в монастырской общине, годам к семи выказала талант к плетению кружева и ее отправили в центральную усадьбу - аббатство на острове Дабл.
Отца звали Рикард Таши. Он был из мадижар, племени кузнецов и лошадников, издревле живших на острове Варденн. Мужчины славились богатырской статью, роскошными висячими усами и суровым, вспыльчивым нравом. Они брили головы, оставляя лишь чуб - середец, носили в одном ухе золотое кольцо-серьгу и получали от невест в качестве свадебного подарка богато расшитый цветами и травами фартук - обязательную деталь праздничного мужского костюма. Красавицами в племени почитались женщины круглолицые, "в теле", плотные и крепкие, как румяные наливные осенние яблоки.
Чтобы заплатить выкуп, отец четыре года работал, не зная отдыха, потом продал принадлежащие ему на Варденне земли, рудник, табуны, а напоследок поссорился со всеми родственниками. Родню можно было понять. Самый завидный холостяк рода Таши брал в жены, как выразилась двоюродная сестра мужа племянницы, побродяжку, моль белоголовую. Мужики тоже ярились - такие деньги уходили из клана, такие кони, такое железо. Злиться им надо было скорее на себя самих - решив нагреть руки на быстрой продаже имущества родича, они никак не хотели соглашаться на мало-мальски нормальную цену, вот и ушло все чужим. Под вопли и причитания женской половины и молчаливое осуждение мужской Рикард собрал в котомки инструмент, привалил дверь кузни камнем, свистнул единственного оставшегося у него коня, умного и преданного как собака, и скрылся за завесой пыли на дороге, ведущей в порт.
Остатка денег от выкупа хватило на клочок земли а центральном Ирденне, дом и кузню. Через год после свадьбы в дверь молодых постучалась старая гета. Слух об удивительной паре разошелся чуть ли не по всем островам, и госпожа Алирель - так звали гету - пришла посмотреть на Марту. Скажи мне, девочка, есть ли на твоей руке татуировка, в виде двух скрещенных мечей, на предплечье, с внутренней стороны? Татуировка обнаружилась. Настоящее имя матушки было Элсинэль, геты считали ее погибшей, и она приходилась старухе правнучкой в четвертом колене. Госпожа Алирель погостила в семье пару месяцев, попоила мать какими-то отварами, потом уехала домой - она была известнейшая на все королевство знахарка, а ее усадьба на опушке Денского леса - местом паломничества многих женщин, как простых, так и самых знатных. А потом родилась я, Кингаритта. Мадижарское имя дал мне отец. Больше детей у моих родителей не было.
Баловали меня, конечно. Семья в достатке жила, матушка ремесло не бросала, да и отец славился своими коваными поставцами, ажурными решетками и всяким, как говорили, железным кружевом. Я училась, сначала в деревенской школе, потом вместе с детьми местной "знати" - олдсмана (1) , судьи, священника, зажиточных торговцев, - село было большое, богатое, три трактира, куча лавок. Столица рядом - часа четыре неспешной езды. А у нас останавливались на последний отдых перед городом. Усадьба кузнеца располагалась наособицу - из-за открытого огня. За кузней -огород, спускающийся к оврагу, быстрый и чистый ручей и ближний бор
В тот день утро было беспокойным - рано, еще в тумане, по улицам промчался отряд. По серым плащам, седельным арбалетам и длинным магическим трубкам было видно - борцы с нечистью. Целых четыре трима (2). Все с юрскими гончими, собаки сидели в специальных седельных сумках с противовесами, маски закрывали вытянутые морды (3).Они спешили к стационарному порталу. Тот располагался совсем близко от нашего села, в маленькой крепости на берегу Ирги. Почему-то городские порталы не смогли обеспечить переброс отряда к месту прорыва. Было страшно слушать пересуды взрослых и измышления - что же такое случилось, если вызван резерв из Магической школы ...
Тем не менее, в бор я все-таки решила сбегать - у батюшки разболелся бок, собрать бы песчаного бессмертника, я видела его на поляне, знала, что зацветет сегодня-завтра.
Я резала серо-зеленые, покрытые серебристым пушком, стебли и складывала желтые соцветия в большую корзину, когда услышала - "Помоги!" Нет, это не было сказано словами, но странным образом я уловила смысл. - "Помоги, скорее!" Оставив корзину, пошла на зов, он становился все сильнее, и за кустом увидела собаку, очень похожую на знаменитую гончую - черную, с рыжими пятнами над глазами и рыжим пятном на груди. Бок ее кровил одной сплошной раной, как если бы его много раз расчертили зубьями острых грабель. - "Не мне, дальше..." -Перед глазами встала картинка - мужчина в сером плаще лежит неподвижно в траве. Потом поняла, вернее, мне показали, где - на опушке поляны, за раздвоенной сосной. Он был ранен -камзол пропитался кровью, нога неестественно вывернута, из разорванной штанины торчал осколок кости. Знахарству я уже обучалась, поэтому поняла - медлить нельзя. Не сказать, чтоб не запаниковала - от ужаса затряслись руки, затошнило, пот выступил на висках. Но знала - если не соберусь с духом - рыцарь умрет. А это был рыцарь - паладин Белого ордена. Сначала остановить кровь, тут моих сил хватит. Теперь - за помощью. Как же рассказать собаке- ее боль и тревога бились в моей голове - что делаю ? Попробовала представить - вот бегу вверх по склону, в кузницу - там отец и Миха, вот они бросают работу и спешат за мной. - "Да, скорее!"
Во время того невиданного прорыва пострадали многие. Рутгер и Лира, оба раненые, уходили разовым порталом, который должен был их выбросить во дворе центральной лечебницы столицы, однако в последний момент за ними в открывшийся проход рванулась гарза , настройки сбились. Они и куча омерзительной слизи - то, во что превратилась разрубленная пополам и попавшая под заклинание распада нечисть, оказались в нашем лесу.
Рутгера и его собаку отвезли в крепость, оттуда в госпиталь. Он до конца от раны не оправился и остался на всю жизнь прихрамывающим. Двух калек - его и Лиру - отправили в отставку, выплатив пособие и назначив небольшую пенсию. На эти деньги он купил домик в нашей деревушке, сейчас я понимаю, сделал это, что бы быть ближе к матушке. Это только мадижарки считали, что она нехороша собой. Марта была красавица. Многие проезжие специально заворачивали к кузне подковать лошадь, а на самом деле, чтобы хоть краешком глаза увидеть прекрасную гету. Но от ухаживаний и заигрываний останавливал один лишь вид отца, его богатырский рост и фигура, а также добрая слава о характере кузнеца, сломавшем руку одному охальнику, всего лишь на всего сжавши ее. Лицом я, пожалуй, пошла в мать, только вот то, что казалось у нее прекрасным, странным образом выглядело обыденным и невыразительным у меня. Лицо более смуглое, волосы не снежно-белые, а скорее цвета пепла, глаза на худом лице выглядели слишком большими и цветом не нежно-голубые, как у матушки, а синие, настолько темные, что казались черными. Рот слишком крупный, шея слишком длинная. А еще рост, вот его я точно получила от батюшки. К двенадцати годам сравнялась с девицами на выданье, к шестнадцати была выше большинства мужчин. Но я, как всегда, забегаю в своем рассказе вперед.
Через некоторое время родня отца опомнилась. Батюшка устроился очень даже неплохо, почему бы и не возобновить прерванные родственные связи. Тем более что у опять богатого кузнеца сыновей нет, одна дочка. И посыпались просьбы взять в обучение подмастерьев. Отец хмыкнул в усы, задумался и сказал: "Возьму, только выберу сам!" Выбрал сироту, внучатого племянника. Так в нашем доме появился десятилетний Миха.
Миха, худенький, робкий, какой-то забитый, в кузне работать сразу не стал. Отец отправил его в школу, а матушка принялась хлопотать - подкладывать за столом лучшие кусочки, шить новую одежду, лечить застарелый бронхит, смазывать специальными мазями рубцы от порки, а приехал он к нам с еще незажившими шрамами после наказания.
Бабушка Алирель появлялась у нас раза два-три в год, и жила по нескольку недель. Казалось, она прислушивается и присматривается ко мне, чего-то опасаясь. И страхи ее не были напрасными. Как-то матушка ухитрилась обварить кисть. Я стояла в метре от нее, когда это произошло. Она на секунду встретилась со мной глазами, и я почувствовала такую сильную боль в левой руке, что закричала, а потом зашлась в плаче. Дальше ничего не помню. Потом мне рассказывали - так во мне впервые проснулся дар эмпатии. Пока только по отношению к ближайшим, дорогим людям. Бабушка сразу начала учить меня, пятилетнюю кроху, ставить защиту. Отгораживаться от эмоций родителей плотной, непробиваемой завесой. На полгода нам пришлось уехать с ней в глушь, даже не в усадьбу, а на островок в Серединном море. Там я научилась ставить щиты и приоткрывать их один за другим. "Это твой дар и твое проклятие"- говорила бабушка. - "Напрямую, неосознанно ты будешь слышать тех, кто связан с тобой судьбой, кто дорог тебе. Отца, мать. Любимого, детей. При желании ты можешь отгородиться щитом, при желании можешь послать свои переживания ответно. Ты сможешь чувствовать боль других людей и животных, если снимешь щиты. Но это уже как работа - потребует напряжения сил. Ты целитель волей богини. Я просто знахарка, но научу тебя всему, что знаю."
- " И травам?"
- "И травам! И как кровь остановить, и как срастить кости, и как посмотреть, где у человека болит и почему. Но мы тут на островах, утратили знания, а вот раньше говорят, до того, как мы сюда перебрались, вот целители-то были на Рикайне."
-"Рикайн - а это где?"
- "Это плыть долго-долго на восток, там огромный материк."
_______________________________________________
(1)Местный глава, назначался в города и крупные села королевской властью.
(2)Трим - взвод охотников за нечистью -два мага-воина и проводник с гончей Иура.
(3) Своего рода мешок с плоским дном, в который садилась собака породы юрская гончая. Учитывая большой вес собак - приблизительно 45 тунов (1 тун примерно полтора килограмма), сложная упряжь имела противовес, и могла использоваться только на лошадях старой рыцарской породы - ирской. Общий вес всадник, собака, противовес порядка 170 тунов. На морду собаке надевали особую маску из плотного холста - защиту глаз и ноздрей от дорожной пыли.
Глава 3
Подлость и преданность
Миха начал ковать вместе с отцом. Мальчик оказался талантливым, когда года через три он сумел сделать железную розу, отец сказал - теперь ты не просто мальчишка в кузне, ты мой подмастерье.
Отец, добрая душа, посоветовавшись с матушкой, отправился в столицу и оформил усыновление. Теперь Миха носил нашу фамилию - Таши. 'Так ему будет проще в жизни,' - объяснил отец. - 'Меня-то как кузнеца все знают, а он мастер добрый, не посрамит.'
Миха все чаще задумывался, глядя на меня, и видно было, что думы эти несладкие. К двенадцати годам стало ясно, что я явно не красавица. Да еще и дальний родич, Андерас, торговавший конями и оружием с Варденна, в каждую поездку в столицу стал брать дочку, той сравнялось пятнадцатья, и она была чудо как хороша. Раз в месяц обязательно они проезжали через наше село, заходили поздороваться с отцом, перекинуться парой слов, девица скромно сидела на лавке, изредка поднимая на Миху прекрасные голубые глаза. Было ясно всем - Миха был влюблен в нее без памяти. Однако пока не решался ни заговорить, ни даже посмотреть подольше. Первым не выдержал отец: 'Миха, ты бы хоть слово девице сказал, домолчишься, уведут'. Миха густо покраснел, вскинул на отца глаза: 'Да как же, я ж разве не молодой госпоже, Кире, обещан?'
- 'О богиня, Миха, кто тебе это внушил? Ты что же, все эти годы думал, что ты жених Киры? Что я ради дочки тебя в подмастерья взял? Ты мне как сын, разве я в делах сердечных буду тебя неволить? Ты же мою историю знаешь. Иди, поговори с Андерасом. А надо, так и я за тебя попрошу'.
После разговора с купцом Миха долго ходил мрачный, отцу сказал, что Андерас не отказал, но и на помолвку пока не согласился. Однако с дочкой говорить и видеться разрешил.
В моей же жизни все было очень неопределенно. Бабушка Алирель учила меня травничеству и знахарству. Я подолгу жила у нее в усадьбе, помогала готовить снадобья, разбирать и сушить травы, определять недуги и лечить их. Бабушка считала, что я, со своим даром, способна на большее, и что мне бы в магическую школу в столице. Но девушек туда не принимали. Девочка могла рассчитывать только на курсы при отделении целителей. Но обучали там тому, что я уже и так знала.
Вмешался Рутгер. Он, будучи младшим сыном одного из знатных семейств, знал многих во дворце и магической школе, съездил в столицу, переговорил с преподавателями и, вернувшись, подарил нам надежду - все не так уж и плохо. Если я докажу, что смогу учиться наравне с юношами, то меня, может быть, возьмут на целительское отделение. Но за плату, и я должна буду сдать экзамены - и тут-то начиналось самое неприятное. Два языка, богословие, история государства и воинские навыки - фехтование, стрельба и джигитовка. Впрочем, в школу брали с шестнадцати, времени было достаточно. Рутгер вызвался заниматься со мной, и мы начали учебу и тренировки.
Как-то раз, вечером, я случайно услышала разговор. Отец и Рутгер сидели в сумерках, не зажигая лампы, за кувшином вина. Говорил, в основном, отец.
- 'Не спорь и не перебивай меня. Я знаю, почему ты поселился здесь. Ты не можешь забыть мгновения, когда очнулся и увидел Марту, хлопочущую над твоими ранами. Молчи, не возражай. Ты учишь мою дочку, ты свой в нашем доме, ты никогда, ни одним словом или помыслом не оскорбил честь моей жены. Но я знаю, ты ее любишь. Поэтому прошу, если со мной что-нибудь случится, позаботься о девочках. Марта, она такая, как цветок из королевской теплицы. А Кира, не знаю, какая будет у нее судьба. Ее дар может не дать ей счастливой жизни. Присмотри за ними. Если Марта согласится, возьми ее в жены. Я знаю, ты не будешь неволить.'
- 'С чего у тебя такие мысли?'
- 'Сны я плохие вижу. Будто иду рядом с Мартой, а дотянуться, дотронуться не могу.'
- 'А Миха?'
- 'А что Миха, проживет, фамилию я ему дал, кузню я ему оставлю, руки у него золотые, да и невесту он себе, кажись, уже нашел.'
Предчувствия отца не обманули. Он умер во сне. Просто заснул и не проснулся утром. Мать оцепенела от горя, ничего не слышала и не понимала. После похорон в доме как-то быстро появились Андерас с дочкой, и состоялось обручение. Любовь затмила Михе разум, и дальше он действовал по подсказкам будущего тестя. Выяснилось, что Миха Таши теперь по закону, как сын, наследник всего имущества и глава семьи. Матери было все равно, она так и не пришла в себя. Не все равно оказалось Рутгеру. Он взбеленился, когда узнал, что теперь Марта будет отрабатывать свое содержание, а я должна вместо учения идти работать в огороде, да еще и вести дом, потому что служанку Миха уволил.
В сером плаще, с мечом на богато украшенном поясе, родовым дворянским кольцом на руке, он вошел в зал нашего дома как раз когда Андерас и Миха выведывали у матушки, где отец хранил сбережения. По их подсчетам - надо же, даже посчитать не посовестились - монет должно было быть припрятано немалое количество. Матушка затравленно посмотрела на Рутгера и вдруг, первый раз за месяц, разразилась слезами. 'Да что же это такое,' - рыдала она,- 'как же ты можешь, Миха?'
'Собирайся, Марта, выезжаем завтра, к госпоже Алирель. А эти, пусть живут как знают, богиня им судия. А я здесь, в горнице посижу, ага, всю ночь. Чтобы родственники чего не учудили. И учтите, нападение на паладина Белого Ордена ох как сурово карается!' - и было видно, что это не хромой Рутгер с соседней улицы, а благородный рыцарь. Собирались мы всю ночь. Матушка брала только памятные вещи, нашу одежду и свое рукоделие. Я - книги, кое-что из трав, да оружие, выкованное для меня отцом. Утром к дому подъехали две подводы. Оказывается, Рутгер успел продать дом, и купить лошадей и повозки. Все было готово, и вот тогда-то Рутгер подошел к углу крыльца и быстро, в каком-то ему одному известном порядке, нажал на сучки, выступающие из гладко струганной стены. Доска поднялась, Рутгер достал лежащий в нише мешок и пошел к телеге. Миха и Андерас кинулись за ним. Рутгер резко обернулся, нож Андераса скользнул по обнаженному клинку и со звоном упал. 'Тьфу, нечисть, нет, вы хуже нечисти,' - и Рутгер плюнул на порог дома.
К бабушке Алирель мы добрались благополучно, она была поражена, увидев наш маленький обоз, въезжающий в ворота усадьбы. Еще больше она была удивлена и огорчена нашим рассказом. Небольшой, отдельно стоящий гостевой дом она отвела под житье Рутгеру и не принимала никаких попыток отдать плату за проживание. 'Еще неизвестно, что случилось бы с моими девочками, если бы не ты,'- говорила она Рутгеру,- 'с этих нечестивцев и что похуже умыслить стало бы.'
Матушка потихоньку оттаивала, начала улыбаться и даже работать. Несмотря на все переживания, выглядела она не старше двадцати лет. 'Мы живем долго,' - говорила бабушка, - 'и стареть начинаем только после ста.'
- 'А тебе, бабушка, сколько?'
- 'Сто девяносто, век мой клонится к закату. Еще немного, и уйду за горизонт, на запад, туда, куда ушли души наших создателей, дроу. Ты тоже долго проживешь, деточка, ты на нас похожа.'
- 'Я же некрасивая, бабушка.'
- 'Это ты так думаешь, а вот потом посмотришь, когда красота-то темных эльфов в тебе проявится. Помянешь тогда мои слова, королева ты моя.' Сколько я не допытывалась, почему бабушка назвала меня королевой, ничего в ответ не услышала.
Дни шли своим чередом. Я помогала бабушке с травами. Мама целиком ушла в работу, рисовала на больших листах новые узоры, опять звенели в доме коклюшки; Рутгер обучал меня фехтованию, приемам рукопашного боя и стрельбе. Еще рассказывал о повадках зверей и птиц, учил разбирать следы, ставить силки и капканы, охотиться с луком и арбалетом, рогатина и нож были не для меня - слишком хрупка и юна.
Все шло к тому, что мама и Рутгер поженятся. Так и случилось через год, зимой, после дней богини. Я была просто счастлива снова видеть сияющие мамины глаза.
В начале следующего лета отчим уехал вместе с Лирой, предварительно списавшись с монастырем - обителью Святого Иура. Лире пришла пора родить последнего, третьего щенка, родовые записи юрских гончих за все 400 лет хранились в архивах монастыря, там же жил и Старший Брат Псарь. Вернулся только месяца через полтора, а в ноябре Лира ощенилась. И вот вторая веха, определившая всю мою дальнейшую жизнь. Рано утром Лира вошла в открытую дверь дома, в зубах она несла кутенка. Подошла и положила щенка мне на колени. Я взяла в руки теплый пушистый комок и взглянула в глаза этому чуду. И все. Меня, несмотря на щиты, захлестнула волна любви и обожания, нежности, счастья быть рядом. Запечатление совершилось. Лира сама выбрала хозяина для своей дочери. Это случалось, но крайне редко. Еще удивительнее, что связанной со щенком оказалась я, девочка. Вот такого еще никогда не было за всю историю Ирденнских островов.
Матушка и бабушка пришли в ужас - теперь я обязана была явиться в Высшую Школу Магии как 'связанная с юрской гончей', но я считала, что это только поможет мне - теперь-то обязательно примут, а там как-нибудь на лекарское отделение удастся перейти.
Рутгер же со вздохом сказал, - 'Значит, такова воля Богини и Иуро. Что же за судьба у тебя, девочка?'
Весной того года, когда мне предстояло поступить в Школу магии, я стала женщиной. Бабушка отправилась со мной в паломничество на гористый Западный Дабл, к гетам, они жили там со времен Большой Волны, в основном женщины, дети и старики. Мужчины, великолепные воины, служили, в королевской гвардии был целый полк из одних гетов.
Там, в пещере, перед черной древней статуей, я прошла обряд посвящения, такой же, как и все девушки этого странного закрытого племени. На ритуальном камне мы дарили небесам свою девственность и клялись никогда не убивать нерожденную жизнь. И взамен получали благословение и защиту богини. У меня алтарь засветился белым светом - целительница.
Глава 4
Принц и Святой
Наверное, нужно рассказать, как на Ирденнах появились эти удивительные создания - юрские гончие. В Школе Магии историю "собак" преподавали отдельным курсом. А потом я прочла дневники Иуро, мне их показали в монастыре, имела на это полное право - мы с Гером были последними Марлингами.
Дневники Иуро бережно сохраняются в библиотеке. Несколько сшитых тетрадей, иногда в них просто вложены листы. Как он ухитрялся вести записи во времена взрыва и потопа? Волны сильно потрепали прибрежные районы и маленькие острова на востоке архипелага, людям грозил голод, началась война на море - пираты. Потом попытка мятежа. И все время работа: сильный маг, он рассчитывал и строил стационарные порталы на станциях вокруг Проклятого Леса и создавал охранные периметры - внутренний и внешний
И ничего о себе. Только сухие записи. Чувства свои он не доверял даже бумаге. Но все же иногда, за строками, мне виделась осторожная тень светловолосого дроу.
И не надо удивляться, что иногда записи напоминают научный труд, с его тяжелым, специфически-канцелярским языком. Он и был ученым. Выдающимся. Магическое поле планеты, взаимодействие тонких сфер, вихри и возмущения. Библиотека самого Иуро надежно спрятана в подземельях монастыря.
Из дневников Иуро ди Марлинга, наследного принца Ирденны.
11 ноября 12018 года от драконьего яйца. Ирр, королевский дворец. Вести с Рикайна все более и более тревожат меня. Весь центр материка охвачен военными действиями. Говорят, появились отряды неизвестных доселе существ - нацеленных единственно на уничтожение, как они говорят, живой силы противника. Это же надо додуматься, так сказать о людях.
20 ноября. Все еще хуже, чем казалось. В войну вступили Гарм и Лорация. Не воюет пока только Туран, сохраняет нейтралитет.
15 декабря. Получил магический вестник. Из Гарма через Туран и Ардайл. Мощности станций не хватает для отправки сообщений напрямую. Темные Эльфы просят принять их делегацию и для прохода разрешить построить временный портал. Дал координаты маяка и разрешение.
17 декабря. В Ирр прибыла делегация дроу. Возглавляет ее мой старинный знакомый еще по академии Лантена, 2-й наследник дома Белой Луны Фару (Фарукдагаррурт). Его рассказ ужасает. В Энции разрушены все города. Грития потеряла половину населения из-за эпидемии голубой лихорадки. Болезнь распространялась искусственным путем. До какого цинизма надо дойти, чтобы радоваться смертям женщин и детей. Но то, что готовится сейчас. И в Гритии, и в Энции одновременно разработаны схемы заклинаний, грозящих сжечь все живое. Остановка была лишь за источником энергии. И теперь такой источник обнаружен. (Следующие десять страниц тетради занимают выкладки и расчеты, а также схемы. На полях приписка - данные Фару 17 декабря. Затем еще несколько страниц схем и крупными буквами ВУЛКАН ХАРАТОША)
18 декабря. Эльфы просят помощи. Их небольшие анклавы на границе Гарма и Гритии, в меловых горах, пока не подверглись нападениям. Связь с остальными родичами потеряна. Фару считает, что поселения темных эльфов уничтожены вместе со всеми жителями. Известно также, что в Лантене публично казнены магистр Свитидагроггар и наш дорогой учитель, архимагистр Арукдагоргир. Их распяли и оставили на ярком солнце на целый день. Ужасная мучительная смерть. Богиня, прими их души.
Темные просят дать им подданство Ирденны, и даже готовы заплатить за возможность поселиться на одном из гористых островов. Их всего две тысячи да еще около пятисот гетов, охранников, не боящихся солнечного света.
19 декабря Государственный совет Ирденны и его величество король согласились принять беженцев.
20 декабря. Остров Восточный Дабл. Мраморные Столбы. Фару и прибывшие с ним маги заняты построением портала.
20 декабря. Ирр. Дворец. Сегодня имел серьезнейшую беседу с отцом. Показал ему расчеты и выводы. В случае взрыва вулкана у нас будет 4 часа на подготовку. Потом, после ураганного ветра, придет волна.
Отправил магические вестники королю Турана и в Ардайл. Предупредил о возможном извержении (взрыве вулкана) и последствиях . С Гармом и Лорацией связи нет. Посланные вестники вернулись из Ардайла.
21 декабря. Остров восточный Дабл. Строительство портала не закончено. Возникли трудности. Наблюдаются сильнейшие искажения в магическом поле планеты. Вероятно, безумцы начали закачку энергии в накопители.
22 декабря. За час до полуночи. Восточный Дабл. Столбы. Портал открыт. Началось переселение. Первыми проходят геты. Наконец-то вижу творения темных эльфов. Разворачивают лагерь и навесы, чтобы сами темные могли беспрепятственно выходить из портала днем.
23 декабря. 4 часа пополуночи. Дабл. Лагерь. Все кончено. Они не успели. На Дабл попали только геты и 2 темных эльфа - жрица и ее помошница. Фару тяжело ранен, пытался держать переход до последнего. Еще два мага-дроу погибли. Да примет богиня их души.
23 декабря. Утро. Ирр.Королевский дворец. Начата срочная эвакуация всех жителей побережья. Учитывая, что государство у нас островное, задача очень сложная. Флот вышел в море, встретить волну в океане - единственная надежда для него уцелеть.
23 декабря. Полдень. Магические вестники не проходят даже в Ардайл. О магическом поле планеты, даже не знаю как сказать - шторм? Временно закрыты все порталы на островах.
24 декабря. Утро. Дворец. Ирр. Необычное свечение неба при восходе солнца. Кажется, что облака плачут кровью.
Один час пополудни. Восточное побережье о.Ирденн, Андийские скалы Эвакуация закончена. Королевский двор и отец также отправились вглубь острова, опасаюсь подъема воды в устьях рек. Рискнул перейти порталом на побережье. Уже пару часов слышен непрерывный гул.
Ночь. Ирр, дворец. Гул слышался приблизительно с полудня. Через два часа начался сильнейший ветер, он нес с собой песок и пепел. Через пятнадцать минут все стихло, но солнца мы уже не было. В призрачном, кровавом свете около пяти часов пополудни я увидел, как вода начала отходить от скал, обнажая дно. Потом вода двинулась назад, вырастая ужасной горой. Удар первой волны был так силен, что казалось, началось землетрясение.
25 декабря. Час пополуночи. Ирр. Дворец. Наконец-то завершился этот ужасный день. Наш флот уцелел, острова сильно потрепаны ураганом и волнами, но люди живы. Потери будем считать завтра.
Кажется, наши беды еще не кончились. Я вернулся во дворец и нашел донесения с севера острова - в лесу появились странные твари. Нападают на людей, пожирают домашний скот. Завтра отправляюсь в Норрский лес. Надо разобраться
Утром я должен переместиться на Дабл и встретиться с Фару.
Утро. Дабл. Фару лучше. Он почти восстановился после магического истощения. Очнулась главная жрица, Фариминта. Ее рассказ привожу дословно. (далее удалена часть тетради). Девочка - помощница жрицы ночью скончалась.
26 декабря. Вечер, Дабл. Лагерь. Ждем ночи, чтобы переместиться с Фару и Фариминтой в окрестности села Анди. Там обнаружены остатки странной лаборатории и два тела - дроу и человека. Вероятно, и лаборатория, и люди попали на остров порталом, зацепившись за выставленный Фару маяк. Есть подозрение, что монстры - разбежавшиеся обитатели открытых клеток.
За 3 часа до полуночи. Сразу после заката мы оказались в Анди. Тела опознаны - сумасшедший, проклятый своим родом Карстидигар, некромант и маг жизни, и его помощник, Васко Рианди.
Фару опасается, что разбежавшиеся звери - детеныши нового поколения. Выследить и выловить их в лесу, непролазной чаще, задача сложная, но мне кажется, выполнимая.
Попытка пустить собак по следу сбежавших провалилась. Собаки просто не чуют запаха этих созданий.
Подверглись нападению. Существо, похоже на огромную сухопутную медузу. Справились мы с ней легко, достаточно было пары огненных шаров. Но! Ни я, ни эльфы не почувствовали его присутствия, не увидели ауры до тех пор, пока к нам не устремились сотни полупрозрачных щупалец. Если бы не щиты, мы были бы парализованы и сожраны. Молодой сбогл - сказал Фару, или кто-то, полученный от скрещивания сбогла богиня не разберет с кем.
Фару обследовал клетки. Все с табличками. Решили переместить все найденное в подвалы монастыря на андийских скалах. Туда, откуда я смотрел за приближающейся волной.
января 12019 года. Ирр. Королевский дворец. К берегам наших островов идет странный флот. Без флагов, на запросы малых магических вестников не отвечают. Объявлена всеобщая мобилизация. Даже если это мирные беженцы, их слишком много.
17 января. Полная победа. Наш флот понес серьезные потери, но от пиратского не осталось и следа.
19 марта. Андийские скалы. Аббатство. Попытка очистить лес от тварей провалилась. Слишком их много, слишком они агрессивны. Фариминта думает, что их действиями руководят. Вероятно, уцелел хавад, "генерал от нечисти" - еще одно творение безумного некроманта.
Радует только, что твари не очень рвутся за пределы леса.
Фариминта предложила решение по созданию оповещающих периметров. К сожалению, амулеты сделать не получиться. Нечисти 36 типов. Но эльфы задумали невиданное - сделать живые "амулеты", чувствующие всю нечисть и предупреждающие об опасности.
29 ноября. Аббатство близ города Анди. Прошел почти год после катастрофы. У Фару и Фариминты получилось - я с изумлением разглядывал, наверное, собак, ростом с теленка. Фару, довольный произведенным эффектом, сказал - подойди и посмотри им в глаза. Я понял, что могу общаться с этими созданиями. Еще бы, сказала Фариминта, ты отчасти их отец.
************
Норрский лес стал именоваться Проклятым, вокруг него установлена сигнализация, два периметра, внутренний и внешний. Зону между ними зачищают отряды охотников на нечисть.
Через десять лет принц Иуро и Фару погибли во время отражения "прорыва периметра" - нашествия нечисти из леса. Трон наследовала сестра Иуро, а затем ее дети. Фариминта продолжила исследования, классификация видов нечисти, методы и способы борьбы, специальные заклинания - всеми этими знаниями мы обязаны ей, так же, как и удивительными созданиями, гончими святого Иуро.
Иуро был объявлен святым лет через пятнадцать после гибели. Останки его были перенесены в монастырь на Андийских скалах. Во время торжественной церемонии Фариминту видели в последний раз. О дальнейшей ее судьбе и о том, куда исчезла лаборатория, неизвестно.
Орден Белой Стражи, основанный Иуро, существует и по сей день. Система охраны периметра, тревожных вызовов, постоянных порталов, Устав этой полувоенной организации, права ее членов в сословном обществе - все это было когда-то придумано и воплощено в жизнь принцем и его друзьями, братом и сестрой эльфами.
***************
Из свода законов и установлений островного королевства Ирденн:
"В каждом населенном пункте королевства, большом или малом, в котором проживает благородная юрская гончая, должен быть алтарь святого Иуро".
Когда собака входит в часовню святого Иуро, фреска за алтарем начинает светиться и запах лесных трав и соснового бора в жаркий полдень наполняет помещение. Удивительно, никто не знает почему, маги пытались разобраться, но есть то, что не по силам понять.
***************
Из других справочников, учебников и документов:
- Сука рожает всего трех щенков, за всю жизнь только трех.
- Ни одна нечисть не подойдет незамеченной к дому, где живет эта собака.
- Строго говоря, собака эта - род фамилиара. Связь между юрской гончей и хозяином устанавливается до достижения псом возраста полутора лет. Бывает, что гончая так и не находит себе пару. Такие собаки продолжают жить в монастыре одиночками. Для установления связи необходимо, чтобы человек обладал ментальными способностями.
- Некая Фариминта в своих записках утверждала: собаки святого Иуро - "химеры со способностью к частичной трансформации". Этот факт отвергается богословами и оспаривается историками.
- Гончие Святого Иуро не интересуются брачными играми других собак, не спариваются с ними и не имеют от них потомства.
- Шкура гончей святого Иуро не пахнет псиной. Он неё исходит слабый запах цитвара.
- Собака Святого Иуро защищена магическим щитом малой силы.
- Гончая Иуро является предметом собственности владельца, но не может быть передана или продана без её на то согласия.
- Человек, простолюдин или дворянин, имеющий в собственности связанную с ним гончую святого Иуро, обязан явиться для обучения в Высшую Магическую школу Ирденна.
- Если жизни хозяина грозит опасность, Гончая святого Иуро может напасть на человека.
***************
А это, так сказать, официальная версия, словесный изыск наших столичных теологов. Из брошюры, изданной к 350-летию со дня "Явления просиявшим Иуро чуда изгнания нечисти от стен столицы". "Пресветлая даровала святому Иуро, принцу Ирденнскому, наследнику островного королевства, божественных собак - дабы те помогли благородному принцу выйти к свету из зловонной ямы пороков и чащобы заблуждений."
Глава 5
Дороги, которые мы выбираем
Был последний день отбора для поступления в школу, завтра - экзамены. Приехали в столицу на рассвете, предместья миновали еще в сумерках. Рутгер оставил меня в очереди, сам пошел в гостиницу на площади, но там мест не было, отправили в "Королевский Щит" через два квартала. Надо было пристроить лошадей и вещи. Мы задержались дома, потому что умирала Лира. Давнишняя рана на боку с весны вдруг открылась и начала кровить. Бабушка определила "кожный тлен". Оставалось лишь облегчать боль. Рутгер разрывался между долгом и любовью, я уговорила его не ездить в столицу, подождут год, ничего страшного. Но штраф, если бы на нас донесли... Неделю назад Лира ушла.
Мы очень спешили, и если бы не старые связи Рутгера, опоздали. На ближайшей станции охранного периметра оставили лошадей и повозку, перешли порталом к Старому Ирру. Для меня пропуском в портал послужила Наль и состояние "связанной". Оттуда два рыцарских коня понесли нас к столице. По пути мы сделали только три остановки в гостиницах на Большом Тракте, не считая промежуточных: лошадей заводных у нас не было. Я впервые сидела на иррском скакуне, Наль в первый раз ехала в "переметной суме". Ей нравилось, мне было слегка не по себе. Очень уж огромным оказался конь, сесть на него даже при моем немалом росте было проблемой, холка выше моей макушки!
Через родное село промчались ночью. Я успела лишь кинуть мимолетный взгляд на дом и кузню. И ничего в темноте толком не увидела.
Я стояла около ворот, возвышаясь практически над всеми, и еще огромная Наль, юрская гончая была только у меня одной. Не заметить было трудно. В толпу поступающих вклинился служащий школы - иньерина, пройдемте.
Зал, маги-преподаватели, декан, поверка взаимодействия с собакой, ментальные способности. Ага, еще и магия огня, но слабенькая. И вместо отказа в приеме на "Военный факультет" - да, возьмут на бесплатное обучение, но только сразу на третий курс, если сдам экзамены - языки, историю и еще целый список, всего десять позиций. Не менее пяти - сразу. Теперь-то я понимаю, это и был отказ. Но тогда единственная мысль, - "Попаду в Школу Магии на боевой, а там уж я как-нибудь переведусь на целительство," - заставили меня сказать, - "Да".
...От этого "да" все сидящие напротив за столом проснулись и как-то подобрались. "Иньерина, Вы понимаете, что поступаете на бесплатное обучение, и обязаны подписать магический контракт."
...И вот это ощущение синицы в руке, маленькой птички сбывшейся надежды, опять вытолкнуло из моего рта - "Да, я подпишу." Вот тут бы мне насторожиться - оживившиеся преподаватели начали очень активно переговариваться, что-то писать на листах, лежащих перед ними. - "Вашу готовность к школе мы определим сейчас, по результатам экзаменов."
...Первый экзамен - арейский. Попросить меня говорить на языке, который почти один в один родной язык бабушки? - да пожалуйста. Принимал экзамен очень старый, беловолосый и смуглолицый гет. С удовольствием поставил высший балл. На верховой езде я блеснула, как говорили и папа, и Рутгер, "в прошлой жизни была кентавром"; стреляла из арбалета хорошо, два пробных выстрела и дальше все болты легли в мишень, не идеально, но достаточно близко к центру. С фехтованием было сложнее - мне не нашлось меча по руке. Тут меня удивил преподаватель, он отказался принимать экзамен, пока мне не найдут подходящий тренировочный клинок. И последний тест - всеобщий рикайнский. Тоже сдала неплохо. Читала и переводила какую-то старинную балладу , о прилетевшем на драконе юноше. Три парня в форме школы принесли охапку мечей. Выбрала себе по руке и опозорилась. Меч вскоре был выбит, но экзаменатор подошел и сказал, - "Великолепно! Вы продержались 2 минуты. Это удивительный результат"
...Вернулась в зал. Изумлению приемной комиссии не было предела. Листок с оценками переходил из рук в руки и все хмыкали один за другим. Особенно удивил балл за фехтование.
...Ну что же... Договор на обучение и магическая метка. Все, я принята. Теперь в общежитие, к кастеляну за формой и надо срочно предупредить Рутгера
...- "Я могу ненадолго покинуть школу, я не одна приехала, мне надо поговорить с отчимом".
...- "Иньерина, вы полноценный сколяр с сей минуты. В выходные и каникулы вход и выход с территории без ограничений, в дни занятий - по пропускам. Так что у Вас еще неделя свободы. Брошюру с правилами получите."
...Рутгер изнемогал от беспокойства, - "Кира, где ты была?"
...- "Меня вызвали на факультет боевой магии."
...- "Ты получила отказ? Идем скорее, нас ждут на целительском."
...- "Нет, меня приняли." Рутгер в первую секунду и сказать-то ничего не мог, - "Как приняли?"
.. - "Я сдала экзамены и меня взяли в группу 3-го курса."
...- "Как третьего? Тебе же всего шестнадцать!"
...- "Да, бесплатное обучение. Поставили метку." Рутгер побледнел, - "Ты хоть понимаешь, во что ввязалась? Ты понимаешь, что это такое - охотник за нечистью? Кира, идем немедленно и расторгаем контракт, и на целительство, сразу же."
...Но контракт было нельзя расторгнуть. Только после года обучения. Если меня отчисляли, мы должны были заплатить неустойку. Рутгер предложил поехать домой, через год вернуться, внести деньги и быть свободной. Но тогда мне пришлось бы распроститься с мечтой о Школе. Целительский факультет для меня был платным, а платить-то было бы уже нечем. Так рвалась в Школу, что перехитрила саму себя. Рутгеру, правда, удалось уменьшить срок отработки по контракту с 25 до 15 лет - принимали-то меня на третий курс.
...А на деле-то, это я уже перед выпуском узнала... Уставшие маги, они почти десять дней по двенадцать часов каждый вели отбор годных к обучению, решили развлечься. Еще бы - такая дура перед ними стоит. Ей предлагают идти домой, а она упорствует. И пари, с какого по счету экзамена я вылечу, было заключено. А я благополучно все сдала, три оценки двенадцать баллов, одна одиннадцать и десятка за стрельбу из арбалета. А третий курс - у меня была собака, а на курсе вакантное место. Собак проводники брали в начале третьего года обучения. И все, отказать мне в приеме после так сданных испытаний никто не мог. И декан решил - пусть, через неделю сама сбежит.
...Рутгер умолял меня уйти из Школы, но я решительно говорила нет. И мы остались в столице на неделю - сняли два номера в гостинице, в общежитие я пока не заселялась. Получив форму, сначала хотела подогнать сама, потом поняла, что не справлюсь, пришлось обращаться к портнихе. Она же подсказала мне, как бинтовать грудь. Хоть и маленькая, но она наличествовала и могла мешать занятиям.
...Я очень хотела навестить могилу отца и упросила Рутгера съездить в наши Сосенки. Да и лошадей надо размять, они несколько дней стояли в конюшне. И вот я, одетая в форму Школы и Рутгер, облачившийся в серый Орденский плащ, да еще Наль, которой езда в сумке очень понравились, утром покинули Ирр и через три часа неспешной рыси уже въезжали в мое родное село. Кладбище, а по местному, жальник, было сразу же за домами, на высоком холме, поросшем березами. К чести Михи стоит сказать, могила ухоженная, даже памятник есть - высокий гранитный столб. Я положила букет "звездочек", так назывались махровые, горько пахнувшие осенью цветы. Но помолиться не дали.
...Миха, олдсман и два стражника, по мою душу. Я, оказывается, несовершеннолетняя, и сбежала из дома. Хорошо, что спокойный и знающий законы Рутгер предложил пойти в "канцелярскую палату", где судья, приняв во внимание, что мне уже шестнадцать, и я адепт Высшей Школы Магии, прекратил дело "О розыске похищенной или бежавшей отроковицы Кингаритты Таши". Повезло, сказал Рутгер потом, искать тебя могли до восемнадцати, под стражей отвезли бы к Михе, и ведь мы с матерью ничего бы сделать не смогли. Наши островные законы вроде бы и признавали за женщиной права, но с рядом ограничений. И быть полностью свободной в своих решениях она могла только с восемнадцати лет, и то, если к этому моменту не была замужем. В отсутствии отца как жить ребенку решал глава рода. Мать не имела права вмешаться.
...Я прощалась с Рутгером. "Дочка, если вдруг будет невмоготу - бросай все и приезжай. Бабушка спрячет тебя на Дабле, там никто не найдет. Обещай. Богиня, что я скажу твоей матери!"
- "Скажешь, что все хорошо и я учусь в Школе Магии".
********
И вот группа. Стоим по росту, я вторая. Косятся. Им всем по восемнадцать, и они юноши. Все младшие сыновья знатных семейств. Мне шестнадцать и я дочь кузнеца.
Первые месяцы в школе я не помню. Сплошной ком усталости, боли и обиды. Вы думаете, мне выделили отдельную комнату - ничего подобного. Группа жила в четырех спальнях, была еще общая гостиная и маленькая кухонька. Так что, к неудовольствию ребят, шикующих в комнате втроем, к ним добавилась я, четвертая. Душ общий для всех.
Спальни были просторными, предполагалось, что с нами будут юрские гончие, потом, после первой четверти.
Группа чувствовала себя оскорбленной и униженной. Объяснять почему, думаю, не надо. Первое и единственное желание пятнадцати парней было - выжить меня из школы. Если бы не Наль, так бы и случилось. Спали с ней мы по очереди, предполагалось все - от жестоких мальчишеских шалостей (и это в восемнадцать-то лет, иногда парни просто умственно отсталые какие-то) до банального изнасилования. Тут выяснилась удивительная вещь, о которой я не знала - Наль из тех юрских, которые могут общаться с любым, имеющим ментальные способности. Она просто показала, что сделает с насильником в случае, если поползновения продолжатся. На юрскую гончую в стенах школы никто руку поднять бы не осмелился. И Наль стала моим спасением. Ложилась поперек дверей душа - и никто не смел переступить порог, шла рядом в столовую и на занятия - и никто не решался подставить подножку или выбить из рук поднос.
Но была еще военная подготовка - борьба и фехтование, где ребята отыгрывались на мне по полной. Любой, кого давали мне в спарринг-партнеры, считал своим долгом отделать так, чтобы я едва могла доползти до медиков. Три раза в неделю я оказывалась жестоко избита, по силам уступая восемнадцатилетним лбам.
Ситуация изменилась однажды утром, когда на занятия пришел пожилой инструктор-гет. Он отбирал адептов для обучения боевому трансу. Из наших взяли только меня, всего с курса было трое. К концу года тренироваться с остальной группой мне было просто неинтересно.
Ко второй четверти все обзавелись собаками, полуторагодовалыми подростками. Кому пса выкупила родня, кому пришлось подписать договор с монастырем. Моя Наль была в этой компании старшей, поэтому без проблем заняла место главы стаи.
В письмах домой- все отлично! Никаких трудностей.
Я думаю, если бы училась с девочками, натерпелась бы еще и из-за своей необычной внешности. А с парнями было проще - ну не красавица, и что. Так, ОНО, которое отлично дерется, прекрасно сдает экзамены, да еще и по общению с собакой лучшее. Ну и нос не задирает, знает свое место. Но это отношение ко мне пришло во время летней практики.
Вернулось нас четырнадцать. Жиль ди Брен остался лежать вместе со своим Арсом в могиле на опушке леса, где мы, пять студентов, неожиданно встретились со взрослым сбоглом. С нами не было мага. И у нас не было ни одной магической огненной трубки. Это было упущение со стороны руководителя практики , было разбирательство, наказания, но Жиля это не вернуло. Позорно бежавший и не защитивший парализованного товарища Ланье был отчислен, собака его вернулась в монастырь. Там был приют для таких. Иногда удавалось наладить контакт собаки с новым владельцем, иногда она просто доживала свой век в просторных помещениях собачьего дома.
Нас спасла моя слабенькая магия огня и достаточно сильный дар мага воздуха Артуа. Огнешар мы вогнали прямо в глаз твари. В учебниках это называлось мудрено - управляемый файербол. Когда-то таким искусством ведения боя владели многие, но магия уходила с наших островов. Сильных волшебников, способных создавать полноценные плетения, давно уже не было. Обращение к отдельным стихиям - уступка нашей слабости, результат вырождения.
Жили на практике все в одной комнате. Парни отгородили мне угол. Я стала для них другом, товарищем, тем, с кем они пойдут в бой. Нет, я жила за занавеской, но не видеть обнаженных мужских тел, не слышать чисто мужских разговоров не могла. Как я к этому относилась? Физически меня к ним не тянуло, знала, что они просто другие, воспринимала это как данность.
Первые каникулы - первые спокойные дни за год. Я спала, не вздрагивая от каждого шороха, от звука шагов в коридоре. Мама и бабушка плакали - вместо хрупкой девочки, нежной, некрасивой эльфиечки, стояла крепкая, очень мускулистая девица. Плечи стали шире, руки бургились мышцами, на животе - кошмар - видны два кубика, и плоский он внизу, как доска. Волосы я обстригла настолько коротко, чтобы их можно было собрать в хвост, и только... Лицо загорело, нос облупился. Только глаза и зубы сверкают. "Ты как," - спросил Рутгер - " Уцелела!"
С мыслью перейти на лекарское отделение пока пришлось распрощаться. Заниматься параллельно на двух факультетах - тоже немыслимо. Не потяну. Слишком жесткий график тренировок у боевиков.
*****
К середине следующего года к нам присоединились группы магов-стихийников, нас разбили на тримы.
А еще через год мы расставались, разъезжались по разным станциям наблюдения вокруг Проклятого леса. Мы еще будем, конечно, встречаться, но такого тепла и единства, как сию минуту, больше не испытаем. У всех своя дорога. Дай богиня, чтобы она оказалась светлой и легкой.
Наш трим был распределен на самую знаменитую станцию - в горах около городка Анди, рядом с Монастырем. И началась работа. О ней говорить не буду, не хочу. Тяжело, страшно, да, кто скажет, нет - соврёт. Страшно всегда, когда имеешь дело с тварью, жаждущей сожрать, растерзать, а то и похуже - выпить душу и отнять разум.
Через год после выпуска случилось несчастье с матушкой. Она и бабушка Алирель и, конечно, Рутгер, он всегда сопровождал их в походах в лес, отправились за лиловыми соцветиями потаённицы (1), вылезающей в апреле из земли чешуйчатыми столбиками. Змея, обычная черная випера, свалилась с куста и ужалила матушку в шею. Мама умерла через несколько минут на руках Рутгера. Нелепая случайность, стечение обстоятельств. На похоронах я не была. Просто не успела бы добраться. Рутгер еще два года жил в доме около леса вместе с Алирель, до ее кончины, потом поступил послушником в Монастырь и в скором времени принял постриг, получив новое имя - брат Ансельм.
О любви и замужестве я никогда не думала. Некрасивая, ростом выше, чем практически все мужчины, да еще и рыцарь. Решила проживу всю жизнь одна, но дети... Ведь можно попробовать, к нам, паладинам Белого Ордена, общепринятая мораль была снисходительна - почти никто не женился, пока служил, но связи с женщинами и постоянные любовницы, и дети были. А почему бы и мне не родить ребенка. Деньги есть, найму няньку, если что Рутгер рядом, воспитают в монастыре. Но этого "если что" я не допущу! Только вот как сделать, чтобы отец не предъявил права на малыша, особенно, если родится мальчик? И случай подвернулся. Я решила, что юный практикант уедет, и не вспомнит обо мне. Решила.
__________________________________________________
(1) Потаённица, царь трава, чешуйник, земное название Петров Крест.
Глава 6
Мать и сын
Я родила в середине летнего месяца Зорь, по мнению окружающих, даже чуть переходив срок. С того злополучного дня, когда нас с Лионелем спасатели нашли в пещере обнаженными, спящими вместе, прошло десять с половиной месяцев.
Капитул был шокирован - беременный рыцарь! Принял специальное постановление - дать отпуск, насколько потребуется. Но в срок отработки долга перед государством это время не защитывать. С февраля меня перестали отправлять в поиск. Занялась я на станции чисто бумажной работой Записывала вызовы, составляла отчеты, описывала, если такое бывало, нетипичные случаи поведения тварей. Год был спокойным. Ни одного прорыва - так называли массовый исход нечисти из проклятого леса, оставалось только поновлять предупреждающие контуры вокруг близлежащих селений и городов . Их вынуждены были поставить в дополнение к общему контуру. Несмотря на опасность, народ все-равно селился рядом с Проклятым лесом. Хороших пахотных земель на островах было немного.
Ближе к маю я перебралась в монастырь, в его гостевые домики. Я уже четыре месяца как разговаривала со своим сыном. Знала, что ему не нравиться расковая каша, а вот яичницу он обожает, что любит запах лошадей, любит, когда я пою старинные баллады. Откуда я знала, что ребенок - сын? Я видела его, так ясно, как видела бы собственную ладонь. Когда в конце июня он стал беспокоиться, часто поворачиваться, бить ножками так, как если бы ему не хватало места или было очень неудобно, я поняла, скоро. Ребенок говорил мне - хочу наружу. Да, ясно так говорил.
Ко мне приехала старая служанка бабушки, помочь принять у меня роды, а потом нянчить сынишку. Я помнила Айлине еще с первого приезда в усадьбу. И вот день наступил, я сказала малышу, - "Пора, давай." И начала растягивать, расслаблять одни мышцы и напрягать другие, медленно продвигая сына к выходу. В промежутках, во время отдыха, я тихонько пела старинные песни о воде, хлебе, солнце - гимны, благословляющие жизнь в нашем чудесном мире и его создательницу, богиню. Айлине смотрела на меня и улыбалась, - "Мне кажется, твоя бабушка стоит сейчас рядом." "А так и есть, - ответила я, - "со мной всё, чему она меня научила, со мной все женщины нашего рода." Через пять часов Айлине подхватила мальчика на руки, и он заплакал, открывая легкие. "Я люблю тебя," - сказала я сыну и поняла, что он самый главный мужчина в моей жизни. Отныне и вовек.
Сын был крупный, крепкий, крутолобый. Мне нравилось смотреть, как меняется цвет его глаз - от небесно-голубых до цвета свинцовой грозовой тучи, когда был чем-то недоволен или хотел есть. Я дала ему имя в честь названного деда, Рутгер, что на одном из древних островных языков значило сильный. Он почти не доставлял хлопот, был удивительно спокойным младенцем. К нам приходил брат Ансельм, обычно мы сидели в маленьком дворике, и заглянувший через забор увидел бы весьма странное семейство. Молчаливый монах с младенцем на руках, старушка, отсчитывающая петли вязанья, огромная черная собака и я, которой роды и материнство не прибавили женственности ни на серебрушку. Я, похожая на высокого, хрупкого юношу, восстанавливаясь, танцевала с мечом, повторяя и оттачивая связки и удары. И жизнь была прекрасна.
Дом я купила в поселке около монастыря. Все наши "семейные" рыцари предпочитали селиться там, а не в городке, хотя Анди был и ближе к станции. Укреплен поселок был на славу, кроме контура стоял еще и щит, который мог замедлить продвижение тварей, если бы они прорвались к домам. И в поселке всегда был кто-то из своих, рыцарей, свободных от дежурства, я спокойно оставляла там Рутгера и Айлине.
В Анди я старалась по мере сил не показываться.
Поначалу женщины нашего городка не знали, как ко мне относиться. С одной стороны, я была только "личная дворянка", а они почти все дочери знатных родов, пусть и бесприданницы, и "договорные жены". Но по мужу я была леди, а как рыцарь равна их мужьям. Эту трудную задачу женский конгресс решал неделю. В конце которой три самые уважаемые дамы нанесли мне визит. Был проинспектирован дом, детская, я получила кучу советов по части ведения хозяйства и воспитания ребенка, и по "результатам теста" принята в местное общество. Как с не то чтобы с дурными, а несколько странными манерами, но достойная дама. Чему я научилась у этих женщин? Умению терпеть и ждать. И всегда быть готовыми к возвращению своего мужчины. В какое бы время он не открыл дверь - в доме царили любовь, покой и порядок.
В помощь немолодой Айлине я наняла служанку. Тяжелые работы выполнял поденщик. За дом расплатилась из того мешочка с монетами, собранными отцом мне на учёбу. Жалования рыцаря хватало с избытком, но отложить, как меня уговаривала Айлине, на черный день ничего не удавалось. Я была беспечна с деньгами и слишком баловала сына, твердо решив, что у ребенка должно быть все самое лучшее. Вину, наверное, заглаживала - все мамы с детьми каждый день, а я раз в три появляюсь. Но какое же это было счастье - после дежурства вернуться в свой дом и тихонько, на цыпочках, под ворчание Айлине - куда не вымывшись - взглянуть с порога, как сладко сопит малыш. И утром проснуться от его радостного вопля - мама приехала.
К третьему году стало окончательно ясно, что глаза Рутгера будут темно-синими, но все же светлей моих, и что мой малыш - маг. Учить обращаться с магией Гера начал Ансельм, потом он стал забирать его в монастырь на два-три дня в неделю. А после смерти Айлине я отвозила Гера в монастырь всякий раз, как отправлялась на работу, оставить сына кому-либо, кроме брата Ансельма, не решалась. Как ни почтительна, ни расторопна была моя служанка, доверяла я только отчиму и Айлине.
К семи годам малыш спокойно разжигал костер и подвешивал магические осветительные шары, мог вызвать легкий ветерок, и наполнить котелок водой, не сходя с места. Монахи обучали его языкам, этикету, чтению и письму, истории королевства. Он был чудесным ребенком, и только одно омрачало жизнь. С каждым часом, каждой неделей, каждым месяцем он все больше и больше походил на своего отца. Ростом и мощью явно в деда Рикарда, глазами в меня, во всем остальном Рутгер был точной копией принца Лионеля - вьющиеся светлые волосы, мыском наступающие на высокий лоб, разлет бровей, все, до малейшей, черты лица, постав головы, манера смяться, разговаривать - маленькая копия.
За все это время мы виделись один раз, случайно. В очередной отпуск я должна была попасть в столицу. В месяце Звезды в Школе Магии сдавали экзамены экстерны, по каким-либо причинам не доучившиеся полный курс в академии. Мне хотелось получить диплом знахарки и диплом мага воздуха, так как устроиться на приличную работу на Рикайне - если верить слухам - без диплома о магическом образовании нельзя. К отъезду с островов я готовилась давно. Мы с Ансельмом решили - учиться Рутгеру только на Рикайне. Там сильные магические академии. Дар Гера для Ирденны был невероятным, мы даже не могли определить его уровень. Он был способен на большее, чем стихийная магия.
Мы с Гером и обеими собаками выехали в столицу, вид паладина Белой стражи и псов приводил окружающих в полнейший восторг, на волне этого восторга мы сразу получали лучшие комнаты и быстрое обслуживание на постоялых дворах.
Тут я сделала сумасшедшую глупость, ошибку, за которую дорого поплатилась впоследствии. Решила показать Геру знаменитую Золотую ограду дворца, выкованную его дедом. Золотой она называлась не из-за металла, из-за работы. Описывать ковку и узоры бесполезно, надо видеть.
Гер шел вдоль ограды, водя рукой по волшебным завиткам, а я, ну вот зачем пошли к дворцу, в умилении смотрела на эту картину. Подошедший сзади мужчина тронул меня за локоть. Я подавила инстинкт - крутануться, вырвать руку из захвата, отпрыгнуть, выхватить оружие, и слава богине, потому что сзади стоял Лионель в сопровождении пары телохранителей, - "Иноринья Гира!" "Кира,"- машинально поправила я его.
- "Вот нечаянная встреча."
И, разглядев брачную татуировку вдовы, - "Соболезную. А мальчик?"
- "Мой покойный муж усыновил его."
Крупный не по годам Гер выглядел старше своего возраста. Я молила богиню и сына - только не оборачивайся, не оборачивайся. Богиня услышала. Лионель ушел и тогда Гер внимательно посмотрел мне в глаза, - "Почему ты не хотела, чтобы лорд видел меня?"
Святые, и как догадался-то? - "Он... он поступил со мной плохо и я боялась, что захочет навредить тебе. Пойдем, я договорюсь об испытаниях, и скорее уедем домой, мне не нравиться летом в столице - пыльно и душно." Кажется, Лионелю и в голову не пришло, что это может быть его ребенок. Он даже не спросил, как мне удалось выжить. Тогда, в Анди, их высочества не остались смотреть казнь. Сразу же после суда отбыли в столицу.
Ансельм, которому конечно рассказала о встрече, встревожился. "Как только снимут магическую метку - уезжаешь. Сразу же. Мы как могли, скрыли, что ты жива. Если начнут допытываться, правда откроется очень быстро. Пророчество исполнилось."
- "Ты о чем?"
- "Разве ты не поняла? Твой малыш законный сын Иуро, он взял тебя в жены, ведая о ребенке, значит, признал его. А Иуро от трона не отрекался. И помолчав, - "Гер очень похож на принца?"
- "Сейчас одно лицо".
****
Вторую собаку мне привела Наль. В одно из посещений монастыря, когда я, вернувшись с дежурства, заехала за Рутгером, Наль остановилась около собачьего дома. Огромный белый пес сидел на пороге. Мне кажется, это была любовь с первого взгляда, как у людей. Наль отошла от кобеля неохотно, оглядываясь. "Возьмем?" - спросила она у меня, - "с собой? Он согласен." Я пошла к брату-псарю.
