Да не будет дано умирать мне вдали от тебя... 
                                                И. Бродский 

                        Я вплываю в свой Сретенский двор, 
                        Словно в порт, из которого вышел... 
                                                  Ю. Визбор 

             Санкт-Петербургу и тем, кто меня там еще помнит

Я вернулся к тебе, я вошел под твои небеса, 
Левый борт ощетинился тиной от долгой разлуки, 
Но я верю: твои мастера сотворят чудеса, 
И я счастлив быть отданным в эти умелые руки. 

Я очнулся от долгого сна в беспокойной стране, 
На горячем ветру, среди выжженной солнцем пустыни. 
Только хищные птицы слетались на клотик ко мне, 
Да с последней надеждой глядели мне вслед бедуины. 

И я начал свой путь пересохшими руслами рек. 
Дикобразы и лисы вели меня вверх по ущелью. 
То как гордый "Варяг", то как неунывающий грек, 
Я стремился вперед, подменяя препятствие целью. 

Горизонт был все ближе, и невыносимей - тоска, 
Все надсаднее крик муэдзина полуночным филинам вторил, 
Но когда на далеких холмах отразился вдруг свет маяка, 
Я почувствовал: вот оно, здесь, долгожданное море! 

И с тех пор доверял я лишь горько-соленым ветрам, 
Запах невской волны я ловил в дуновеньях норд-оста, 
И мой след в океане щадил осторожный мистраль, 
Выносивший меня на песчаную отмель Ут-Рeста. 

И я было решил, что волшебная эта земля 
Снилась некогда мне среди выжженной солнцем пустыни, 
И что я утону в этих желтых ячменных полях, 
Где от мыса до мыса - крик чаек да запах полыни. 

Но недолги прощанья, как видно, у северных птиц: 
Слишком часто в их сети летит только западный ветер, 
Что не знает ни наших условий, ни наших границ, 
И блажен тот корабль, что готов в любой штиль его встретить! 

Был и я не из тех, кто снимает тотчас паруса, 
Лишь покажется тихая пристань в краю Козодоя... 
Я вернулся к себе, я вошел под свои небеса: 
Слишком долго я видел во сне только небо чужое. 

1992, 2000