" Может собачка проснулась и захотела кушать?! Или зубки режутся?.... Да-а-а, кажется я встряла... Пригрела собаку Баскервилей, на свою голову."

Заключительный рык, лязг зубов- и адское отродье текущей походкой направилось в мою сторону. Версию о кошках в родне, подтверждало и отсутствие, обычного для всех собак, звука стучащих по паркету когтей. Да и такие острые клыки, с радостью демонстрируемые милой собачкой в белоснежном "приветственном" оскале, у тигров, и то не встретишь.

Я села на кровати и поджала ноги как можно ближе к гуди.

Аф-ф-фигеть собачка.....

Ответом мне послужил недвусмысленный рявк.

Мысли метались в голове как перепуганные кошкой, пардон, собакой, голуби. "Что делать-что-делать-что делать?" Умирать во цвете лет, однозначно, не хотелось. И тут как-то вдруг вспомнилось, что я не до смерти перепуганная истеричка, а нечто большее. Тот факт, что я сама до конца не знала, что же я такое, роли не играл.

Хорошая собачка,- я решила начать с классической реплики всех киношных идиотов, и еще чуть-чуть подпустила в голос успкаивающего шелеста листвы.

Псу этот шелест был, мягко говоря, до бубна. Он только угрожающе рыкнул и продолжил свое движение по направлению к кровати.

До-о-обрая собачка,- тут уж я выложилась на все сто процентов. Злобный соседский доберман просто валился с ног от такого напора, блаженно повизгивая и трепыхая в воздухе лапами. "Ах, как он Вас любит!"- говорила наивная хозяйка. А тут- эффекта ноль!

" Приехали! Пеките пирожки для поминок."

Арвен,- имя выскользнуло само собой, от отчаяния, и полилось шелковым ласкающим потоком,- хороший Арвен.

Злобная туша содрогнулась как от удара. Могу поклясться, в невероятно умных глазах отразился ужас и непонимание.

" Ах, вот значит что тебя берет? Интересно..."

Страх как рукой сняло и во мне проснулся злорадный азарт эксперементатора. Я почувствовала что, назвав злобную животину этим именем , получила над ней, хоть и призрачную, но власть. Теперь уже не было сомнений в необычной природе пса. Я слышала о таких созданиях- но всегда считала их мифами давно ушедщих эпох, а не дышащей и рычащей реальностью.

Арвен, сидеть!- я хлестнула голосом как плеткой, и похоже, в этот раз он полностью почувствовал "спецэффекты" - рухнул на пол как подкошенный, прижав остроконечные уши к голове.

В полночно-темных глазах плескался человеческий ужас. И меня охватил стыд за содеянное- теперь я мучила безответное животное.

Да что ж я, зверь какой? Не надо меня так бояться, я тебе ничего плохого не сделаю, сам виноват, не надо было меня пугать....

Я еще не определилась в отношении пса, но страх и боль, исходящие от него волнами, решили дело в его пользу.

" Конечно он вел себя агрессивно! Отключился посреди дороги, а проснулся в незнакомом месте, наполненном чужими запахами..."

Я медленно приблизилась и села рядом с нервно подрагивающим зверем. В том что это именно "зверь", у меня теперь не возникало никаких сомнений. Я гладила странную бархатную шерсть, трогала замшево- мягкие уши и чувствовала, что даже кровь в этом огромном теле течет по-другому. И запах...он пах не собакой, а ночным ветром, шелестящим в кронах деревьев, влажной землей и грозой.... запах грозы напомнил мне о чем-то важном, но сейчас не было ничего более важного, чем моя цель - добраться до сути. Я стараюсь никогда не смотреть так в людей- никогда, потому, что всегда есть шанс натолкнуться на что-то неожиданно грязное, даже в самых хороших людях. Но в сути животных- только их природа: жажда крови, азарт охоты, радость стремительного движения... Еще один туманный слой и... странноее чувство промелькнуло слишком быстро, чтобы я могла понять что это было, на удивление сложное для животного чувство...и.... Пес задергался в моих руках, пытаясь вырваться. Концентрация нарушилась. Теперь я просто пялилась на собачью шерсть.

А, блин, ты не злой, и фиг с тобой.

Арвен опасливо отступил назад. То ли это мой неожиданный дурацкий стишок ему не понравился, то ли я рожей не вышла, но огромная псина не спешила радостно запрыгать вокруг меня, виляя хвостом. Ну и ладно, спасибо хоть больше не пытается меня сожрать. Кстати, насчет сожрать...

А вот, интересно, что едят такие необычные собаки как ты?

Совершенно ясно, что слово "еда", в отличии от "хорошая собачка" этот пес понимал на все сто процентов. Причем, назначение холодильника, тоже не было для него тайной за семью печатями.

Мягкими, вызывающими суеверный ужас, прыжками Арвен выскользнул из спальни. Я нашла его на кухне, сидящим рядом с заветным белым шкафом, в однозначно приподнятом настроении. И едва поборола желание перекреститься. На ярко освещенной кухне "неотмирность" зверя просто бросалась в глаза. В нем было что-то от пантеры и что-то от волка, и эти несовместимые черты сливались в одно грациозно-текучее целое.

Медленно, стараясь не делать резких движений, я открыла холодильник, и достав купленный накануне кусок свинины, положила его на пол.

Мне показалось или псина посмотрела на меня со смесью удивления и брезгливости? Далее последовала серия возмущенных фырканий и мотаний головой.

Что, без тарелки не едим?

Тихий рявк можно было понять только как "да".

С большим блюдом для торта дело пошло гораздо лучше. Кусок мяса исчез буквально за три минуты, а скорость пережевывания говорила о том, что два килограмма - это еще далеко не предел.

Пока Арвен рвал мясо внушающими уважение любой дикой кошке зубами, я лихорадочно обдумывала план департации опасного животного с моей холостяцкой жилплощади. Судя по внешнему виду и поведению, милый песик в уходе уже не нуждался, а значит мог спокойно отправляться обратно к хозяину. О том, кто может оказаться в роли недовольного пропажей ценной экзотической живности хозяина, думать почему-то не хотелось.

Аккуратно, все еще сохраняя дистанцию, я попробовала взять пса за удачно сбившийся с головы на шею бинт повязки, скатавшийся в толстый жгут. Напряженная настороженность буквально повисла в воздухе. Грациозное тело превратилось в мраморную глыбу, и каждый неслышный шаг упрямого животного, стоил мне напряжения всех мышц. Наконец, наша странная процессия оказалась в прихожей. Двойная входная дверь открылась с мягким лязгом замка и скрипом плохо смазанных петель. Широко распахнув ее, я как можно более дружелюбно, попыталась выдворить песика за порог. Но, порог словно стал запретной чертой. Нет, я-то его пересечь могла, а вот Арвен уперся всеми четырьмя лапами и застрял в проходе.

Да шагай же! -мой выкрик мячиком гулкого эха поскакал вниз по ступеням.

И пес шагнул. Один короткий шаг, один длинный тяжелый взгляд, полный неясной угрозы, и вот он уже за порогом.

Иди!- дверь в подъезд никогда не закрывалась, и я была уверенна, что он легко найдет дорогу домой.

Вопросительное "У-у-у" прозвучало как полноценный упрек.

Иди домой! - тут мне не к месту вспомнился анекдот про мужика, который хотел избавиться от блох,- зверь с неподражемой грацией скользнул обратно в квартиру.

Три повторных сеанса с уточнениями " к себе, к себе домой" и " к своему хозяину", окончательно убедили меня в том, что Арвен отныне считает мой дом- своим, а меня, судя по его полным презрения и скрытой насмешки взглядам, своей безмозглой хозяйкой.

Вообще, поведение зверюги, кроме как странным, назвать было нельзя. Арвен бросал на меня полные злости и угрозы взгляды, пресекал все попытки его погладить, но не нападал и с точностью выполнял все данные голосом приказы. А эти "говорящие" глаза заставляли меня почувствовать себя как минимум кошкой, посмевшей сунуться в миску с его едой. Но, с другой стороны, откуда мне знать, что является нормой для таких зверей? Одно я знала точно- ему не место в моей двухкомнатной квартире. Она слишком мала для него, слишком материальна. Я чувствовала, что это существо созданно для стремительного бега, для сумерек и тумана, вересковых пустошей и необъятных диких степей, для мест все еще не оскверненных человеческим присутствием, и потому насквозь пропитанных дикой энергией земли, неба и свободного ветра. Оставалось всего ничего, сущий пустяк - донести эту высокую мысль до жуткой зверюги, удобно расположившейся на ковре посреди зала и упорно не желавшей подниматься.

После двадцати минут безрезультатных попыток растолкать неповоротливую махину, я плюнула , и решила посветить все оставшееся время бездарно потраченной пятницы, преведению квартиры в порядок.

Еще по-летнему теплый , сиреневый вечер застал меня на диване, перед выключенным телевизором и неподвижной черной тушей, растянувшегося на ковре пса. Мысли мои не отличались веселой розовостью порхающих бабочек. Нет, они словно стая злых, голодных ворон, задевающих крыльями клетку черепа, кружили вокруг фигуры утреннего чужака. Опасного чужака с клоком моих волос.

" А почему ты не допускаешь мысли, что он не сумеет ими воспользоваться?"- задала я сама себе бесподобный по наивности вопрос.

"Да потому, что я видела его глаза и на собственной шкуре почувствовала его способности."

Всему что я умела, я научилась сама, методом проб и ошибок. И до сегодняшнего дня считала себя единственной в своем роде. Не хилое самомнение, правда? И вот, теперь, когда у чужака есть часть моих волос я за него и поплачусь.

" Проблемы, проблемы. У меня большие проблемы.Что же он собирается делать? Что делать?! "

Я нарезала по комнате злые быстрые круги, мягкий ворс ковра приглушал удары босых ног, но не злость клокотавшую внутри. В конце концов, я решила отправиться на кухню за очередной чашкой коффе с молоком. Если в растворимый коффе добавить молока и насыпать побольше сахара, его даже можно пить, знаете ли.

"Надо купить кофеварку!"- каркнула очередная злая ворона, но ее заклевали как несвоевременную.

Я стояла на кухне, держа кружку в руке, и вот, пальцы свело судорогой, рука дрогнула, скользкий квадратный бок наклонился под неправильным, во всех отношениях, углом, и обжигающе- горячая жидкость полилась на кожу.

"Черт, горячо-то как!"

Но жар не собирался проходить, он разростался, постепенно охватывая всю поверхность кожи и заставляя меня корчится от боли.

Последняя четкая мысль, посетившая меня до того как я упала на прохладный кафельный пол кухни, была: "Началось!"

К сожалению, интуиция меня еще никогда не подводила, проблемы -таки нашли мою з... голову.

Тело корчилось и горело от нестерпимого жара, выплавляющего из головы все желания кроме одного- желания выплеснуть боль в зверинном вое. Но я держалась, не знаю почему, но держалась. Кости ломались с оглушающим скрежетом и я отстраненно понимала, что это мои кости, и мой хрип сыплется как песок по холодному полу. Это мои мышцы рвутся от невыносимого напряжения и срастаются снова, но не так, не так! Кости с лязганьем находят суставы и выстраивают новые конструкции под бурлящей массой плоти, образуя что-то новое, страшное... не меня!

И вот я снова могла двигаться, но двигаться как-то странно, как-то...да какая разница как! Необычайно мощное, легкое и послушное тело несло меня к холодильнику, руки сильными плавными движениями вырывали из морозильника замороженную курицу, и совали ее прямо в рот.

"Такая маленькая!" Челюсти перемалывают хрупкие куринные косточки в муку, сырое мясо радует своей удивительной сладостью. Только так и надо есть мясо. Сырым! Сырым!

Необычайно четким и цветным зрением я увидела знакомую фигуру в проеме двери. Пес. Он не ощущался как противник, разорвать его в клочья сейчас было бы детской забавой.

"Эти жалкие зубы? Кого ты пытаешься ими напугать?! ....а правда, кого?... Кто я? Я..."

Чужой голос ворвался как свежий ветер, и спутал все мысли в горящий веселой яростью ком.

" Иди сюда, иди и я подарю тебе знание. Иди, и я дам тебе силу! Иди, и будь со мной!"

Он ощущался как знакомый. Он был такой же как я, и я почти побежала на его зов, почти бросила текучую мощь тела в стремительный радостный бег навстечу этому голосу, но что-то заставило меня устоять. Что-то, забытое, но все же бывшее мной, сказало твердое "Нет".

Голос хлестнул ветром и стеклянными осколками былой доброты:

"Иди, я приказываю тебе! Слушай меня! Иди ко мне!"

Эта новая я только хрипло рассмеялась в ответ. Смех разбежался горячими подпрыгивающими угольками.

" Никто не смеет приказывать мне! Никто, слышишь?!" Мой крик летел по каналу зова тонкими железными шипами, сгустками лавы и огня. И когда он достиг цели, я почувствовала ужас и злость того, кто посмел приказывать мне, мне....

С обрывом связи чувство правильности всего происходящего исчезло наравне с веселой яростью. Знакомая боль снова скрутила тело. И снова кости ломались и становились на место, но теперь уже правильно. И плоть формировала обсалютно знакомую и надежную - меня!

Последний образ отпечатавшийся перед погружением в прохладную тьму, в моем усталом, но свободном мозге- это фигура склонившегося надо мной человека, человека с чужим лицом и знакомыми темными глазами.