(Именно это и являлось главной целью героя повествования.)
Всё же Митька решил сделать короткую остановку по пути. Едва сойдя с поезда, ещё рано утром, часов в шесть, он, даже толком не проснувшийся, решил с Ленинградского вокзала на электричке отправиться в Зеленоград. Там, не так далеко от основной Москвы, жили его дальние родственники, у которых когда-то и изредка бывал повзрослевший Митя. А вот пареньку пришлось погостить у них в первый раз.
Троюродный дядя Аркадий со всей семьёй, как говорится, в составе жены Раи и единственного сына Юрки, жил в двухкомнатной квартире в десятом микрорайоне, недалеко от станции Крюково. Вообще, это была окраина самого Зеленограда. За железной дорогой простиралась уже обычная деревня, в которой ничего примечательного не имелось.
А вот сам Зеленоград был красив. Высотные дома в двадцать два этажа, первые в своём роде, увиденные жителем глубинки, впечатляли. Фактически они как бы и стояли в лесу, в окружении самых разнообразных деревьев.
Конечно, раз день был рабочий, то дома оказался только брат Юрка, временно не работавший. На два года старше Митьки, он весной окончил школу, и теперь собирался в армию. Но это должно было случиться только весной. А пока молодой парень уволился с одного места и собирался на другое предприятие. Так как близилось седьмое ноября, и выход на работу опять же был запланирован после праздника.
Конечно, встреча, немного холодная, состоялась. Юрка дома оказался по простой причине - по случаю свободного времени встал поздно, и то его так рано поднял нежданный гость. Митька тут же сообщил брату, что планирует уже вечером выехать домой. Ведь, фактически в Зеленоград его потянуло опять же для проверки воспоминаний. Может, что-то будет отличаться?
Как оказалось, всё было на своем месте. Ничего особо не изменилось. Это выяснилось на краткой экскурсии, уже после обеда, когда Юрка потащил своего брата знакомиться с городом. Хотя Митька и так уж знал про многое из своих воспоминаний. Вот только ему было страшно жалко, что такие важные для страны предприятия электронной промышленности в Зеленограде, пока страшно секретные, через некоторое время окажутся невостребованными. Но что мог пока поделать юный обладатель странных знаний? Конечно, ничего.
Вернувшись с работы, дядя Аркадий и тётя Рая застали у себя дома и весьма обрадовались появлению нежданного родственничка. Хотя, они всегда были гостеприимными. Правда, Митька особо задерживаться у них не стал. Пора и честь знать. Действительно, уже поздно ночью, немного расстроив хозяев, он отправился на электричке обратно, по пути буквально на мгновение выскочив на перроне в Сходне, для одного важного дела. А потом молодой человек спокойно доехал до Ленинградского вокзала и ближе к полуночи уже сел в другой поезд, направлявшийся в колыбель революции.
Всю ночь молодой человек продрых без остатка. Поезд прибыл в Ленинград часов в одиннадцать. Митька в первый и пока единственный раз оказался в этом, наверное, красивейшем городе всего Союза. Длинный-длинный вокзал с прямоугольной башенкой посередине одной он покинул почти сразу же. У него и так хватало дел на сегодня.
Пареньку надо было сразу же отправиться к одному театру. Так как он являлся новичком, да и не желал привлекать к себе особого внимания, то пришлось купить небольшую карту города, продававшегося в вокзальном киоске. Оказалось, что нужный театр, точнее, концертный зал, располагался не так уж далеко от вокзала, и до него можно было добраться даже пешком.
Неужели это знаменитый Лиговский проспект, где когда-то страшно хозяйничали бандиты? Хотя, с тех времён уже прошло довольно много времени. А так, перед провинциалом предстала длинная улица, с сплошной застройкой. Таких длинных домов ещё надо было видеть. Что ни говори, Ленинград есть Ленинград.
Хотя, сам концертный зал паренька не впечатлил. Конечно, он был большой, но какой-то весь прямоугольный, зато весь белый-белый.
И, вообще, Митьке, похоже, повезло. Судя по объявлениям, нужная певица как раз и выступала в Большом концертном зале 'Октябрьский'. Жаль, но билет на концерт ему пришлось брать с рук. Митьке попался какой-то франтоватый спекулянт. Был он одет, само собой, на иностранный манер. Главное, напоказ торчали фирменные наклеечки. И это сильно выделяло вполне себе молодого человека лет так двадцати пяти из толпы. И тот ещё и свысока посматривал на окружающих. Правда, и глазки у него вполне бегали воровато и насторожённо. Наверное, в милицию не хотелось?
М-да, сколько же денег надо на эти джинсы и лёгкую курточку. Морду бы набить этим фарцовщикам.
А ведь такая одежда, фактически, ничего из себя не представляла. Спецовка, да и только. Просто гладить всё время не надо.
Конечно, вся эта фарцовочная одежда уже никакого интереса для Митьки не представляла. Ну, не обладай он воспоминаниями, наверное, чего-то такого хотелось бы и ему. А так, считай, пройденный этап. Да и всё советское, уже по сведениям в памяти, представлялось во сто крат ценнее - просто прочнее, надёжнее и, главное, натуральнее и роднее. Пусть и яркие этикетки манили к себе, но где-то внутри знания говорили, что не всё, что блестит, золото. Ведь какой гадости предстояло хлынуть в страну после уничтожения Советского Союза - вещей, в том числе китайских, продуктов и даже морали и ценностей. Фу, одна сплошная отрава!
Так как до вечера время ещё имелось, то паренёк элементарно отправился на экскурсию. Он не стал тратить денег на автобус, а просто нырнул в метро на станции 'Площадь Восстания'. Ведь удобнее транспорта просто не сыскать.
Кстати, станция метро с полукруглыми арками оказалась весьма красивой. М-да, не хуже некоторых таких и в Москве.
А потом, проехав совсем немного, Митька вышел на станции 'Гостиный двор' и отправился на набережную посмотреть, само собой, на Зимний дворец и крейсер 'Аврору'. Как раз и одни из самых главных достопримечательностей колыбели революции располагались в центре.
Как там сказал Пушкин - вознесусь я выше Александрийского столпа. Действительно было высоко. И Зимний дворец, конечно, красив. Как-никак, цари-эксплуататоры жили. А потом пришёл матрос Железняков и сказал - кончилось ваше время. Конечно, царя Николая 2 к этому времени уже свергли сами царские генералы и придворные да буржуи-олигархи. А всегда так - в первую очередь приближённые и продают. А большевики выгнали из Зимнего дворца уже никчемное Временное правительство. Говорят, что самый главный там, адвокат Керенский, переодевшись в женское платье, сбежал куда-то за границу.
Чуть позже Митька спокойно прогулялся по Александровскому саду и пошёл смотреть сначала Исакиевский собор, а потом саму площадь и памятник Петру 1. Где-то сбоку остался Манеж. И неужели в этих местах когда-то стояли декабристы, что попытались свергнуть царя Николая 1 и уже тогда создать республику с конституцией. Да, были времена!
А потом путь молодого путешественника пролёг по набережной, конечно, мимо Эрмитажа, в сторону Петропавловской крепости и Летнего сада. М-да, Невой и гранитными набережными, так и мостами можно было любоваться бесконечно. Это же сколько усилий потребовалось людям, чтобы обуздать такую реку! Хотя, и сколько людей полегли, ещё во времена Петра 1, во время строительства этого самого Санкт-Питербурха.
Опять же, к крейсеру 'Аврора' паренёк не пошёл, так, посмотрел издали и вполне удовлетворился этим. Хотел было он добраться и до Смольного, но слишком уж далеко надо было шагать.
Зато в Летнем саду Митьке понравилось. Столько разных скульптур, и в одно время, честное слово, ему ещё не приходилось видеть. Красиво, однозначно красиво. Ведь как было бы хорошо, чтобы такой парк имелся и где-нибудь там в Чебоксарах. Чтобы можно было бы там гулять, к примеру, с Наташей. Жаль, что время уже довольно осеннее, но было терпимо, так, наверное, около нуля градусов. Хотя, всё равно холодно, не до длительных пеших прогулок. Но гораздо теплее, чем у него дома, пусть и Ленинград располагался севернее.
Утомлённый длительной экскурсией и малость проголодавшийся, паренёк, уже по другой улице, вернулся к метро. Да и время приближалось к вечеру. И надо было готовиться к самому главному культурному и нужному мероприятию.
Опять Митьке пришлось пройти мимо стольких удивительных достопримечательностей. Массивный Михайловский замок, парк напротив, несколько музеев, куда просто не хватало времени, и слава богу, метро на главной улице города. Потом был опять же вокзал, отдых там, перекус, как говорится, чем бог послал, и, наконец, отправка на концерт.
Этот самый Большой концертный зал 'Октябрьский' внутри сильно впечатлил простого деревенского жителя, никогда ранее, да и, кажется, и в воспоминаниях, честное слово, не бывавшего в таких местах. Такой большой зал и необычное внутреннее устройство! Правда, на этот раз на концерте присутствовал не совсем Митька, а немного другой человек. Пришлось замаскироваться. Честно говоря, так было нужно.
Сам концерт, конечно, понравился. Ведь там пела одна из любимейших певиц молодого человека, и не только его, а уже позже и более взрослого мужчины, и тогда оставшегося поклонником этой красивой женщины. Конечно, редкая артистка, что в Советском Союзе, что позже в Российской федерации, обладала таким голосом. Её 'Золушка', 'Прощальный Вальс', не говоря уже и о других замечательных песнях, и в более поздние времена наслаждали слух поклонников певицы. Честно говоря, даже сама несравненная Алла Пугачева и близко не стояла.
Но сейчас перед Митькой и стояла другая задача. Ведь и приехал-то в Ленинград именно по этому поводу. Может, вся его дальнейшая жизнь зависела от этой поездки?
Как говорится, ставки были сделаны, и пареньку следовало играть. А что делать, ведь жизнь и без оперы - игра?
* * *
Глава 25.
Необычный поклонник с необычным подарком.
(Может, и такое возможно?)
Концерт, наконец, закончился. Люди несли и несли, один за другим, живые цветы. Большие и маленькие букеты и букетики, дорогие и не очень. Артистка даже растерялась, что их так много. Вот ещё один очередной поклонник, правда, немного странноватый, почти спрятавшись за передними, несколькими молодыми парнями и девушками, и дородным, важным и хорошо одетым мужчиной, нёс громадный букет ярко-алых роз. За цветами его лица, да и фигуру, и одежду было трудно разглядеть, почти что невозможно. Кажется, это всё-таки высокий молодой парень, лет двадцати с лишним, чувствуется в нём и что-то кавказское, правда, наверное, всё же только из-за тонких и чуть раздавшихся в стороны усиков. Глаз и почти всего лица опять же не видно из-за очков, притом, обычных, и тех же цветов, заслонивших добрую часть головы парня. Волосы у него, кажется, вроде, обыкновенные русые, но, опять же, всё достаточно полно скрывает неестественно огромный картуз странного вида, в каком действительно, может, и ходят, или просто показывают в кино жителей из южных регионов. Так вот, этот, получается, молодой кавказец, вдруг в один момент, резко так, чуть выдвинувшись вперёд из-за дородного мужчины, продвинул аж до неё и почти силком вручил своими длинными руками ей этот громадный букет красивых роз. При этом он смешно и в то же время как-то неправдоподобно проговорил на корявом русском языке:
- Слюшайте, дарагая Людмила, вы поёте так харашо, что птички будут завидовать. Ну, прямо, вах, слов не хватать. Вот, я хачу сделать Вам очень дарагой падарок. Только прашу, никаму не гаварить и паказывать, толька таму, каму надо. А узнаете эта Вы тагда, кагда откроете падарок. Харашо? Дагаварились?
И так же, как появился, этот парень исчез за спинами очередных поклонников и поклонниц. И сколько их поднялось после этого на сцену? Тьма-тьмущая! Короче, много...
А тут чуть позже в гримерную пожаловал и самый главный её поклонник, и тоже с громадным букетом таких красивых цветов. Он, очень даже уважаемый всеми, притом, что удивительно, на этот раз явился выразить своё восхищение даже собственной персоной, В суматохе эта самая Людмила совершенно позабыла про нелепого кавказского парня, и вспомнила о нём только гораздо позже. Да и как вспомнила - сумрачно, отрывочно, может, он запомнился именно из-за картуза, и только?
Артистка уже приводила себя в порядок в своей гримерной. Ей помогала одна из гримёрш, оставшаяся ненадолго в помощь после концерта. Помощница уже успела аккуратно рассортировать букеты цветов и разобраться с платьями. Улучив момент, женщина подала усталой артистке какой-то большой и тяжёлый бумажный пакет, явно из магазинной обёрточной бумаги:
- Людмила Петровна, вот, возьмите, пожалуйста, нежданно выпал вон из того букета.
Подуставшая молодая женщина только сейчас, и уже повторно, и более внимательно смогла разглядеть злополучный букет, и она с трудом об этом припомнила, подаренный ей на сцене каким-то молодым кавказским парнем. Вот только хоть убей, из-за множества ярких событий и обилия впечатлений, она сейчас вряд ли смогла бы в достаточной степени описать ещё одного своего поклонника. Их было так много, что ещё одним, пусть и кавказцем, одним больше, одним меньше.
Кроме этого пакета, в букете, пусть и таком большом, больше ничего не имелось. Да и после выпадения непонятно как уложенного среди цветов пакета, он существенно уменьшился. Только в середине, незамеченный раньше, странно и сиротливо торчал небольшой букет уже высушенных полевых цветов - ромашек, васильков и ещё каких-то других растений, то ли сорняков, то ли цветов...
Вроде, ничего особого пока и не требовалось. Гримёрша ушла, оставив усталую артистку одну. Да и той надо было немножко расслабиться, и одной Всё-таки концерт был тяжёлым.
Отчего-то этот слегка необычный пакет заинтриговал актрису. Хотя, ничего такого пока не случилось. Букеты и всякие подношения являлись не так уж и странными и даже привычными вещами. Мало ли какие подарки могли подарить ей поклонники, даже такие необычные? Хотя, все они действительно необычные, особенно некоторые.
На пакете мелким шрифтом было написано, точнее, начертано - 'Лично глубокоуважаемой Людмиле Николаевне Сенчиной. С уважением Дато Туташхиа'. Что же, жители Кавказа в Союзе и так отличались экстравагантностью. Да и имя и фамилия молодого поклонника-грузина, кажется, тоже вполне являлись грузинскими.
Несмотря на усталость, артистка аккуратно отрезала маленькими ножницами обычную синюю изоленту, полоской которого были заклеены края грубой бумаги. Затем она пошире раздвинула сам пакет и запустила внутрь свою изящную ручку. Извлечённые на свет предметы удивили её. Внутри пакета, на удивление, оказалась пара конвертов и, опять же, нашлись два прямоугольных пакета - один поменьше, другой побольше, из той же обёрточной бумаги. Самым удивительным являлись надписи. На первом конверте и пакете поменьше виднелись уже знакомые надписи - 'Лично глубокоуважаемой Людмиле Николаевне Сенчиной. С уважением Дато Туташхиа'. Они тоже были начертаны самым аккуратнейшим чертёжным шрифтом. Что же, наверное, обычное послание с признанием в любви и какая-нибудь безделушка, может быть, и вполне ценная?
А вот второй конверт и пакет побольше заставляли нешуточно задуматься. На них так же аккуратно было начертано - 'Особой государственной важности! Никому не передавать, ставить в известность и не вскрывать! Только лично в руки Члену Политбюро ЦК КПСС, Первому секретарю Ленинградского обкома КПСС товарищу Романову Григорию Васильевичу!' От кого, уже не упоминалось. М-да, дела?
Правда, могло быть и так, что какие-то обычные просители решили обратиться со своими вполне заурядными просьбами к важному поклоннику, считай, что необычному человеку, 'небожителю', таким странным образом? Такой вариант никак нельзя было исключать. Только сильно смущала надпись - 'Особой государственной важности!' и прочие слова. С такими вещами было опасно шутить.
Что же, действительно, следовало передать конверт и пакет лично в руки тому, кому предписано. Тем более, никто и не видел их. Конечно, гримёрша даже держала в руках сам большой пакет. Но такое являлось вполне привычным и особых подозрений вызвать не могло. Разве что, могли пойти слухи, что какой-то молодой грузин что-то подарил известной певице. В принципе, в порядке вещей. Ничего странного. Зато, что внутри, кроме ней пока никто не видел.
Теперь уже возрос интерес к адресованным лично к актрисе конверту и пакету. Они отчего-то были заклеены полоской изоленты. Оригинальный, однако, способ придумал молодой человек. Наверное, можно изучить их содержимое? А что, ведь они адресованы именно ей?
Начало письма, можно сказать, являлось вполне стандартным. Юноша грузин писал:
'Уважаемая Людмила Николаевна! Заранее прошу извинить меня и ни к чему не удивляться. Мне очень нравится Ваше творчество. Но как-то Вы жаловались, что Вам не хватает песен. Поэтому, пожалуйста, примите небольшой подарок, жаль, что такой несовершенный, от меня.
А вещи, адресованные известному Вам лицу, пожалуйста, никому не показывайте, сами не вскрывайте и немедленно передайте ему лично в руки. Заранее остаюсь благодарным Вам. Дато Туташхиа'.
Дальше уже шли просто строки стихотворений, точнее, песен, с аккордами гитары и нотами к пианино. Надо же, действительно, подарок и необычный. Их было пять, лиричных и, возможно, вполне подходящих ей песен, с простыми названиями - 'Полевые цветы', 'Я не могу иначе', 'Любовь и разлука', 'Белый танец', 'Городок'.
Слова первой же песни, можно сказать, пояснили всё - 'Не дари мне цветов покупных, собери мне цветов полевых, чтобы верила я, чтобы чувствовал ты - это наши цветы, только наши цветы...'. Надо же, и букет цветов ведь был подобран со смыслом. Может, именно таким оригинальным образом молодой человек изъяснялся в любви? Зная характер кавказцев, следовало ожидать дальнейшего продолжения. И зачем тогда пакет первому лицу славного Ленинграда? Небось, там опять ихние просьбы помочь кому-нибудь и чем-нибудь? Мальчик же просто передал пакет, и только? М-да, но всё равно надо было ставить в известность Григория Васильевича.
А вот в пакете, адресованном ей, оказалась катушка к магнитофону. Всё становилось ещё интереснее. К сожалению, прослушать её прямо сейчас не имелось возможности. Да и устала она. Вот связаться с другим адресатом было необходимо, и как можно скорее.
К счастью, телефон стоял поблизости от гримёрной. И нужный актрисе человек, оказывается, после концерта заглянул вполне к себе на работу. Её тут же соединили с главным человеком города:
- Людмила Николаевна, слушаю Вас!
- Григорий Васильевич! Извините, пожалуйста, тут на концерте мне передали необычные вещи. В букете цветов, врученном мне каким-то молодым грузином, обнаружился бумажный пакет. А внутри оказались два письма - мне и Вам, и, опять же, пакеты - тоже мне и Вам. Я вскрыла свои и обнаружила в письме стихи, точнее, слова песен, а в пакете - катушка к магнитофону, возможно, как раз с этими песнями. А на письме и пакете для Вас указано, что они непонятно какой 'Особой государственной важности' и предназначены для передачи лично Вам в руки.
- Даже так? Странно, странно! - одно время в телефонной трубке слышалось только дыхание собеседника. - Хорошо, раз так, что скоро мой помощник подъедет в театр и заберет их у Вас. Ждите, пожалуйста.
После некоторого последующего и короткого объяснения главный человек города отключился. Актрисе осталось только ждать и подготовиться как к приёму гостя, так и отправке домой.
Через некоторое время в гримерной действительно объявились помощник важного поклонника и ещё другой молчаливый молодой мужчина, явно сотрудник органов, скорее всего, телохранитель первого секретаря обкома. После краткого диалога, первый сразу занялся исследованием как писем и пакетов, так и странного букета с полевыми цветами посередине.
- М-да, действительно, так и написано. Что же, Григорий Васильевич точно удивится. Надо же, нашли способ передачи. Так, Людмила Николаевна, извините, пожалуйста, но мы пока забираем всё. Поверьте, после и письмо, и катушка, если на ней не обнаружится ничего серьёзного и секретного, будут Вам обязательно возвращены. А пока, пожалуйста, никому ни слова. Если уж кто и поинтересуется, скажете, что ничего интересного, так, просто очередное любовное письмо от слишком ярого поклонника. Поэтому Вы просто выбросили пакет в мусор.
Так закончился обычный концерт. И напоминанием о странном происшествии стал только с виду обычный букет роз, но с самыми настоящими полевыми цветами внутри. Правда, была ещё песня, слова которой ей понравились сразу же и запомнились больше всего. Хотя, их там, таких прелестных песенок, было несколько...
Оставалось только надеяться, что скоро все пять песен, если стоящие, займут своё законное место в репертуаре певицы. Конечно, если вернут? Их, действительно, ей так не хватало...
* * *
Глава 26.
Необычное и невероятное?
(Ещё одному человеку становится известно многое...)
Важный мужчина уже даже жалел, что открыл переданный ему помощником конверт и, главное, осмотрел пакет. Хорошее настроение, оставшееся после концерта хорошенькой певицы, поклонником которой он считался, как после ураганного ветра, сдуло неизвестно куда, и без остатка.
Так на самом деле как бы и произошло. Кроме первого письма со словами песен, и второе, и третье, а потом и стандартная общая школьная тетрадка в линейку, так, страниц под сто, кстати, полностью заполненная, были похлеще любого ураганного ветра. Правда, всё описанное там выглядело полным абсурдом - ведь откуда могло быть отдельному человеку известно будущее? Но - приходилось читать и, мало того, от злости и даже ярости сами по себе сжимались в сильнейшей схватке кулаки...
Все три письма, включая адресованное любимой певице, отчего-то были начертаны хорошим чертёжным шрифтом. А вот общая тетрадь была заполнена просто ровным, можно сказать, классическим школьным почерком. Непонятно, то ли писал взрослый человек, то ли какой-то юнец?
В письме к певице действительно оказались слова пяти песен, притом, неплохих, с аккордами к гитаре и нотами, явно для пианино. Тут же на домашнем магнитофоне была прослушана и катушка. Там тоже были записаны эти песни, но только кусками - так, что-то с первого куплета, припев, и пела их какая-то девочка. Голос у неё был хороший, трогательный, немного смахивающий на голос любимой певицы.
Вот же растут где-то таланты! Надо бы их только найти и дать дорогу! Важный человек тут же у себя в памяти сделал пометку о помощи этой девчонке. Пусть у страны Советов ещё одним талантливым человеком, пока только делающим свои первые шаги, будет больше!
Правда, имелась и гитарная музыка, и для всех пяти песен. Стал понятен замысел автора - оставаясь инкогнито, действительно, сделать знатный подарок артистке. Если обработать все песни как надо, то вполне можно было получить неплохие вещи, как раз подходящего ей стиля. Хотя, возможно, именно таким образом автор решил оставить след, чтобы потом его можно было найти?
Но всё стало ужасно понятно после прочтения письма, адресованного лично ему, важному партийному деятелю страны Советов.
Прежде всего, в глаза бросалась начертанная на обычном тетрадном листе в линейку, коротенькая записка, где, вероятно, мифический грузин непонятно отчего просил защиты от произвола властей в одной южной союзной республике для себя и своей семьи:
'Уважаемый Григорий Васильевич. В ближайшее время к Вам обратится человек с юга, с нашей славной Грузии. У нас в республике творятся непонятные дела. Всё, что там происходит, описать в этой записке невозможно и опасно. Со своей стороны, я тоже опасаюсь за свою жизнь и безопасность членов моей семьи - жены и детей. Поэтому он всё расскажет лично и передаст нужные материалы.
С уважением 'Дато Туташхиа'.
Похоже, записка была просто приложена для отвода глаз?
Далее же неизвестный автор, никак не называя себя, живописал в письме, и притом, на четырёх страницах в линейку, биографию важного человека в ближайший десяток с лишним лет, притом, отчего-то начиная с нынешних времён. Хотя, зачем ему прошлое, раз этот, похоже, тот же странный 'Дато Туташхиа', рассказывал про возможное ближайшее будущее, подчёркивая, что этот вариант, может быть, уже и не сбудется, или сбудется, но не в полном объёме. А может, всё останется и прежним?
Нет уж, прежнего будущего, описанного в письме, лично важному человеку никак не хотелось. Возможно, он будет всеми своими силами и доступными средствами стремиться изменить его?
Так, до лета 1983 года он, возможно, будет работать на своём месте. Тут же в письме шло перечисление некоторых его дел и прочих событий, связанных с ним - про многочисленное строительство в городе, про травлю 'деятелей культуры', про 'царскую' свадьбу дочери и, удивительно, как бы и роман с любимой певицей, и некоторые слухи, возникшие на этой почве. Потом переезд в Москву, отчего-то даже по инициативе товарища Андропова Юрия Владимировича и назначение его секретарём ЦК, курировавшим сразу вместе некоторые правоохранительные органы, оборонную промышленность и машиностроение. А потом, летом 1985 года - как отрезало. Оказывается, стараниями Михаила Сергеевича Горбачёва его просто отправят на пенсию. И всё - ещё полный сил мужчина будет вести затворническую жизнь пенсионера, когда в стране будут происходить невероятные и страшные события. Правда, дата смерти была не указана. Да и известные автору необычного послания события, похоже, заканчивались чуть ранее этого прискорбного события...
Описывалось в этом письме, правда, только попутно, важные вехи истории, как то про смерть товарищей Брежнева, Андропова, Черненко и некоторых других политических деятелей, но только в связи с ним. Кроме того, кратко упоминались про катастрофы, как авария на Чернобыльской АЭС, землетрясение в Армении и некоторые другие, рассказывался про ход возможной войны в Афганистане.
Значит, поэтому в военных ведомствах царила нервозность в вопросах по этой дикой южной азиатской стране. Если бы довести до них ещё и эту информацию, то скольких ошибок можно было бы избежать.
Несколько абзацев были посвящены предателям Родины и прочим преступникам. Да, эту информацию опредёленно стоило проверить. Отчего-то важный человек сразу же принял их на веру. Письмо было вполне серьёзным. В нём сообщалось о многом таком, что даже и человеку его ранга было неизвестно.
Отдельно рассказывалось о товарищах Андропове, о его непонятной роли в политических процессах в стране. Правда, ныне он уже как бы и повышен, но в то же время и лишен доступа к КГБ, что значительно снижало его роль в стране. Хотя, как оказалось, у товарища Андропова везде имелись свои люди. А тут описывалось про конкретные дела товарища Андропова, в том числе, и о некоторых прошлых. Понятно, что после широкой или даже частичной огласки этого письма на будущем Юрия Владимировича можно было ставить жирный крест.
Но больше всего от неведомого 'Дато Туташхиа' досталось товарищу Горбачёву и некоторым его соратникам. Удивительно было читать об их неблагоприятном влиянии на всевозможные процессы в СССР и даже возможном предательстве. Хотя, только что на днях, и отчего-то нежданно, Михаил Сергеевич был отправлен послом в Монголию. Это вызвало толки самого разного характера, но никто конкретно не понимал истинных причин. А вот письмо открывало на многое глаза.
Так, и что же будет далее? Значит, во многом виноват именно этот слабохарактерный и льстивый человек, так подло принявший участие и в его судьбе? Действительно, тут уж злость накипает сама по себе...
Отчего-то письмо заканчивалось описаниями событий до середины 1991 года. И всё - дальше была уже полнейшая неясность. Жаль, жаль...
Хотя, отчего письмо было написано именно ему? Значит, неизвестный предсказатель будущего решил сделать ставку на него? Может, и на других тоже? Это следовало проверить. Ведь, судя по описанному в письме, никаких серьёзных грешков за ним не числилось.
Другое письмо, обнаруженное уже в пакете, было адресовано лично товарищу Леониду Ильичу Брежневу. Там даже имелась грозная надпись, что открывать можно только ему. Конечно, действительно, пока открывать письмо не стоило. Правда, имелся отдельный листок, вероятно, вырванный из простой школьной тетради в линейку, где опять же чертёжным шрифтом описывалось примерное содержание пока не открытого послания. Она было примерно таким же, как и другое, адресованное лично ему, просто применительно к фигуре нынешнего Генерального Секретаря, и с более подробным описанием некоторых событий, связанных конкретно с товарищем Брежневым. Неизвестный автор предупреждал, что точно такое же письмо уже отправлено по почте в адрес Леонида Ильича. И оставалось на совести читателя записки - уведомить главного человека страны о получении другой корреспонденции, почти такого же содержания, само собой, вручить после этого письмо, предназначенное ему, или подождать развития событий, или даже не сделать этого.
И тут же вспомнилась история с многочисленными письмами неизвестного доброжелателя в адрес редакций многих советских газет и журналов. Григорию Васильевичу, как члену Политбюро, уже пришлось ознакомиться с содержанием этих писем. Честно говоря, удивительно было читать такие строки творения как бы и неизвестного школьника Витьки Парамонова. Правда, было известно и о наличии второго, отправленного в адрес лично Леонида Ильича, но никто, кроме разве что товарища Черненко, не знал о его содержании.
С тех пор, наверху творилось чёрт знает что такое. Если честно, там как бы и шла очередная подковёрная борьба за свои тёплые места. Просто она на время усилилась. Но теперь становилось понятным, что результаты многих схваток там являлись вполне определяющими и для судьбы страны.
А всё лишь странные подметные письма. Хотя, поговаривали, что, как ни странно, товарищ Брежнев принял на веру содержание этих творений 'злого школьника' и предпринял некоторые действия. Может, давно надо было энергичнее наводить порядок в стране?
Прежде всего, эти действия затронули торговлю и некоторые другие сферы в Москве и на окраинах Советского Союза, особенно национальных. Аресты причастных к нарушениям социалистической законности людей шли один за другим. КГБ и милицией был затронут и Ленинград, но не так сильно, как в других местах.
По некоторым данным, были раскрыты и несколько предателей Родины, как и преступники, информацию о которых как будто дал как раз и неведомый школьник. Как говорили, отчего-то весьма нервозно чувствовали себя и руководители высокого ранга, особенно в Москве и союзных республиках. Но, опять же, конкретно никто ничего не знал. Похоже, всё-таки что-то было именно во втором письме самому товарищу Брежневу. Но он пока хранил молчание и карт своих чужим не раскрывал.
Но третье письмо, полученное им, всего лишь первым секретарём обкома, наверняка с лихвой перещеголяло оба первые? По крайней мере, первое - это уж точно! Да и, весьма вероятно, письма писал один и тот же человек? Что-то уж сильно было похоже на это!
* * *
Глава 27.
Ещё страшнее и невероятнее?
(Лишь бы поверил...)
Вот только общую тетрадь, наверное, не стоило и трогать? Может, надо было его сразу же передать в соответствующие руки?
Первый секретарь обкома сумел спокойно прочесть только несколько страниц. Слишком уж невероятные события, в которые и поверить было трудновато, описывались в общей тетради. Что-то перекликалось и с письмом, но тут эти события были раскрыты более подробно.
На сотне страниц, с обеих сторон, с чётким стандартным почерком, неизвестный человек, похоже, рассказывал обо всём, как бы и происшедшем когда-то в Советском Союзе и во всём мире, уже на больший срок, чем в только что прочитанном письме. Хотя, что в письме, что в тетради, предположительно, все факты совпадали. То же самое было и в летнем письме мифического школьника. Тут уже окончательно можно было сказать, что все сочинения вышли из-под одной руки. Правда, усталость брала своё, да и следующий день обещал быть трудным, поэтому на первый раз важному человеку пришлось ограничиться только поверхностным осмотром общей тетради. Только вот как уснуть после такого?
М-да, дела? Похоже, автор послания был ограничен в своих средствах. Доступа во властные и прочие сферы он явно не имел, раз решил избрать такой способ передачи информации. Хорошо, что всё обошлось! А если любимая певица поступила бы по-другому? Учитывая её саму и круг её же знакомых, что тогда произошло бы! Даже страшно было представить последствия попадания пакета в букете цветов в нежелательные руки.
Так, срочно надо отправить помощника к Людмиле Николаевне. Пусть как можно полнее разузнает об обстоятельствах этого происшествия. Да и наверняка стоит взять с ней подписку о неразглашении. Хотя, к счастью, она и так не может рассказать ничего существенного о характере письма и пакета. Мало ли что там было? Может, неизвестные грузины обратились к нему именно за помощью? Тут, на всякий случай, следовало продумать и такую версию. Тут, даже без конкретики, сильно помогала первая записка.
Так что, спрятав так странно полученные документы в надёжное место, пришлось отправиться спать. А вот письмо и магнитофонную катушку с музыкой, точнее, их копии, всё-таки следовало вернуть хозяйке.
День на самом деле был трудным. Текущие дела не оставляли места размышлениям на другие отвлёченные темы, пусть и о трагическом будущем. Правда, предательские мысли всё же не хотели оставлять его.
Конечно, всё понимающий помощник с верным телохранителем, со сделанными им копиями письма и магнитофонной катушки, с просьбой произнести от его имени обязательные извинения, был отправлен к певице. Та сама с утра позвонила и попросила приехать соответствующих людей в театр. Похоже, что знаменитая артистка тоже не спала всю ночь.
Стало ясно, что, весьма вероятно, грузинский след явно ложный. Хотя, следовало признать, что сценка была разыграна неплохой.
Оказалось, что никакой грузинский паренёк билет на концерт в кассе не покупал. Вероятно, он мог взять его с рук у перекупщиков-спекулянтов, но нужного свидетеля ещё следовало отыскать. Мало того, этот человек вообще ни на вход, ни на выход мимо билетёров не проходил, а вот цветы известной певице он всё-таки подарил.
Следовало проявлять осторожность и проводить только неофициальное расследование, не привлекая к нему абсолютно никакого внимания. Даже КГБ не стоило ставить в известность. Получилось, что уважаемая певица, как бы между делом, просто нажаловалась на слишком назойливого поклонника из южных краёв. В случае чего, короткая записка вполне сойдёт для создания нужного следа.
Верный помощник для скорейшего расследования тут же привлёк, как бы на помощь своей подопечной, главного дирижёра оркестра Анатолия Бадхена. Тот и так бы взялся за песни. А так интерес высокого руководителя заставил его немедленно взяться за изучение и обработку полученного сырого материала. Пришлось, на всякий случай, признать авторство стихов и музыки за неведомым Дато Туташхиа. Ведь так было подписано в письме. Само собой, товарища Бадхена записали в соавторы музыки. Неведомый автор точно бы не возражал против этого.
Первое же пробное исполнение всех пяти песен, как оказалось, привёло в восторг как саму певицу, так и главного дирижёра. Ведь теперь её репертуар действительно мог пополниться на несколько неплохих песен, и весьма в подходящем стиле. Конечно, помощника первого секретаря обкома, в первую очередь, интересовали данные, которые могли пролить свет на дарителя таких необычных подарков. Но, к сожалению, ниточек не имелось. Вообще, пока никаких.
Вечером, уже довольно поздно, после работы, дома, важный человек продолжил изучение общей тетради. С каждой прочитанной строчкой он убеждался, что-то такое, вполне достоверное, в написанном имелось. Многие события были описаны подробно, многие - только вскользь, отрывочно, кусками. Ясно было, что автор как бы жил именно в те времена и являлся очевидцем многих событий, но доступа к слишком уж важной и секретной информации не имел. Особенно расплывчато были показаны именно последние годы, своеобразные времена контрреволюции. А вот советские времена раскрывались довольно хорошо. Наверное, к этому времени обстоятельства более ранних событий уже были достаточно известны. Да и важнее всего было узнать именно про начало событий.
Тут уж действительно гриф 'Особой государственной важности!' соответствовал характеру послания. Ведь именно им, страшно важным посланием из будущего, была эта обычная общая тетрадь. Цены ей не было! Практически два десятилетия будущего раскрывались перед уважаемым Григорием Васильевичем. Да и неизвестный автор явно благоволил к нему. Не зря же было указано, что передать только лично в его руки.
Даже страшно было представить, сколько всяких тайн и сведений, неизвестных абсолютно никому на всём белом свете, конечно, сейчас, имелось в ней. Но главным же было одно - буквально через двенадцать лет Советский Союз мог прекратить своё существование, и всё из-за непонятных и неуправляемых процессов в стране. Можно было просто назвать это ошибкой верхушки всего Союза, народов, населявших Советский Союз, или даже предательством 'элиты'!
Всё никак не оставляли сомнения в достоверности описанных событий. Да и многое просто не имелось возможности проверить. Следовало ждать ближайших событий, на которые можно было ориентироваться. Хотя, и тут можно было попасть впросак.
Ближайшими такими предсказанными, пока неизвестными никому, являлись события в Тегеране и напряжённость в отношениях между Ираном и США. Неспокойно было в Южной Корее, но эту страну уже не стоило принимать во внимание.
Второй вечер и часть третьей ночи тоже ушли на весьма внимательное чтение общей тетради. Про нормальный сон нечего и было думать.
А вот на следующее утро случилось весьма неожиданное.
Защищённый телефонный звонок с далёкого Минска весьма озадачил первого секретаря обкома.
- Григорий Васильевич, доброго утречка. Тут тебя беспокоит Машеров. Особо расспрашивать не буду. Просто хочется уточнить. Слушай, тебе октябрь следующего года в Жодино и конкретно девятнадцатое - двадцать первое августа с ГКЧП что-нибудь говорят? Может не отвечать. Это просто шутка, к седьмому ноября. Да, ещё, как у вас дела к празднику? Хотелось бы узнать и поподробнее.
Тут впору было промолчать или же ответить, но с неизвестно какими последствиями в дальнейшем. Да и предательская пауза и так уж выдавала всё начистую. Проще было сразу же переключиться на второй вопрос, оставив без внимания первый. Но...
- Говорят, Пётр Миронович. И дела к празднику пока ничего. Могу сообщить, что успехи налицо. Есть чем отчитаться перед ЦК и Политбюро. Правда, есть определённые проблемы, но их, наверное, можно вполне попробовать решить, скооперировавшись друг с другом.
Ответное молчание было ещё большим.
- Понятно, Григорий Васильевич. Принимается. У нас в Белоруссии тоже имеются определённые успехи, и проблемы тоже. Но, действительно, нам было бы лучше скооперироваться, чтобы решать их вместе. Так что, после праздника жду в гости. Или лучше приехать к тебе?
- Зачем же, Пётр Миронович? Можно и к тебе. Давненько я не был в Белоруссии. Да и обмен опытом не помешает. Так что, жди не только меня, но и кое-какие делегации. Так сказать, проведём рабоче-крестьянский и культурный, и производственный обмен.
- Жду, Григорий Васильевич. До скорого.
Связь прервалась, точнее, товарищ Машеров просто разъединился. Короткий обмен репликами сказал о многом. Неужели этот 'Дато Туташхиа' успел отметиться и в Минске? Что он там успел сообщить или какие материалы передать? И что действительно написано в письме Генеральному Секретарю? Кто ещё может быть причастным к таким секретам? Может, следующим пунктом остановки является Киев? Как узнать об этом? И что предпринять далее?