Третий день сидим на заброшенном блокпосте, ожидая непонятно чего. Жара невыносимая, пылища и скука донимают. Каждый спасается как может: Ваня обыкновенно молчит, оглядывая периметр, Андреич в сотый раз перебирает автомат, Адик несёт какую-то чушь, а я снова пытаюсь сочинить письмо Алле. Ни у кого из нас, за исключением, пожалуй, Андреича, ничего толкового не получается.
Я задумчиво посмотрел на командира и подумал, что с оружием людям обращаться всё же легче, чем со словами, грустно вздохнул и вернулся к письму. Письмо начиналось так:
" Здравствуй милая дорогая Алла! (милая дорогая жирно зачеркнуто). Который раз начинаю писать и опять не могу подобрать нормальных человеческих слов. Над ухом у меня нудит Адик - рассказывает, что Джим Хендрикс за год да смерти опять сошелся с Митчелом. Странно - я думал, что Хендрикс еще жив, у них же Леннон умер, по-моему. Да ладно... Я всe хочу сказать тебе, что очень хочу увидеть тебя, дотронуться до твоей руки, до твоего лица, погладить твои волосы. Мои руки стали такими грубыми, что я, наверное, еще долго буду стесняться дотрагиваться до тебя. Ты пишешь, что скучаешь - а я умираю без тебя. Андреич вот говорит, что разлука для любви на пользу - любовь, мол, только крепче будет. Любовь может и крепче, но я, по-моему, сегодня во сне плакал - проснулся, а глаза мокрые. Приснилось, что ты подорвалась на растяжке - кричу-кричу тебе, а ты смеешься и идешь. Проснулся - смешно - какие у вас там в городе растяжки...".
Я задумался... Адик к тому времени переключился на Би Би Кинга, о котором у меня было приблизительно такое же представление, как и о Си Си как-там-еe. Андреич ушeл спать, попросив разбудить в десять, ему с Ваней сегодня ночью дежурить. Адик согласно кивнул, и продолжил молоть свою чепуху.
Утром пришла машина с провизией. Разгрузили быстро - всего две коробки и канистра с водой. На вопрос Адика - сколько нам еще - парни пошутили что-то о Садаме Хусейне. Вроде - когда поймают. Мы посмеялись и послали ребят. Те посмеялись и уехали.
Вечером, когда ужинали, что-то закряхтело вдалеке, затем вроде как из громкоговорителя донеслось:
- Русский собака сдавайся!
Мы внимательно посмотрели друг на друга, пытаясь осмыслить происходящее. Затем дружно загоготали. Адик выскочил из блиндажа - думал наши пошутили, но выстрел заставил быстро вернуться.
- Не понял я ничего, - Адик смотрел на Андреича. Андреич в замешательстве произнес:
- Запись-то с сорок пятого ещe, наверное... - мы опять загоготали.
На следующий день собрались под бруствером - так мы называли перевернутую опору недостроенного моста - отсюда была видна местность за блиндажом и достаточно безопасно - бетонный блок надежно прикрывал от выстрелов. Адик приглядывал за полем перед опорой, Андреич - смотрел назад, а мы с Ваней в это время делали их в белот по полной. У них все невпопад - Адик блефует вовсю, Андреич же осторожный - пара из них, как Штепсель и Тарапунька приблизительно. Но с Адиком на пару больше никто играть не хочет. Время от времени в воздухе звучали исковерканные фразы на русском, заставляющие Андреича качать головой и неодобрительно цокать языком.
Опять машина - на этот раз приехал какой-то капитан - уединился с Андреичем. Мы - у машины с водителем и стрелком перебрасывались шутками:
- Не, ребята - вас давно бы забрали, просто забыли, что вы тут, - водитель - шутник, мля.
- Да мы не обижаемся - пока ты на доставке пиццы работаешь - все спокойны.
- Ты там бочку с квасом где-то зацепи в следующий раз... - это Адик.
- А чe - мыться нечем?
- А мы квасом коноплю поливаем. Квасиху никогда не курил?
- Кстати - есть?
- А ты думал - мы чего здесь сидим?
- Да ну вас...
Вернулся капитан, и машина уехала. Андреич собрал нас и поведал причину приезда капитана - послезавтра ночью мы должны тихо уйти - оставить блокпост.
- А чего ночью, Андреич? И без машины?
- Значит надо так, - Андреич как всегда досконально все объяснил. В смысле, опять ничего не сказал.
С Ваней валяемся под бруствером. Голос в громкоговорителе оборзел окончательно - вещал, сволочь матом как русский, только акцент чуть выдавал его нерусское происхождение.
- Ты, Иван, вернешься - делать чего будешь? - я прищурившись смотрел на солнце.
- Отстань, - Ване каким-то чудом удалось приспособить автомат к бетону и опереться на него головой.
- Я серьезно - работать пойдешь?
- Охота тебе трепаться? - Ваня говорил медленно, стараясь не вспугнуть неустойчивую железяку.
- Нет , ну скажи - работать пойдешь? - мне не терпелось в тысячный раз обсудить планы на мирную жизнь.
- Политех закончу, может... а может нет - не знаю...
- Это я слышал, а потом что?
- Да уймешься ты? - палящее солнце не располагало к задушевным беседам, - не знаю... ну, работать пойду.
- Куда?
- В больницу, мля - задолбал ты с расспросами.
- А в медицине сейчас инженера нужны, кстати. Утки там выносить и вообще.
- Пошел ты, - Ваня лениво жевал травинку. Я ждал. Прошло несколько минут.
- Сам что делать будешь? - наконец вяло спросил Иван.
- Я?! - я удовлетворенно растянулся на траве. Минуту помолчал:
- Я женюсь сразу... - немного подумал, - если ждет еще, - добавил вдруг чуть слышно и погрустнел.
Ваня отложил неудобный автомат в сторону и прислонился спиной к брустверу:
- ...женюсь... Просто у тебя всё. Ну, женишься - а жить где будешь - ты подумал?
- Жить? Ну - разве ж это проблема сейчас - снимать буду или с мамой.
- Ха! Ты хоть знаешь, сколько квартиру снимать сейчас стоит, мамка? - Ваня заметно оживился.
- Сколько-сколько - долларов сто, наверное...
- Русский трус выходить, - голос в громкоговорителе стал громче - и как будто ближе. Я замолчал...
- Прыгай, давай!
Между гаражами было метра два. Остался только я и Колька. Зачем я полез? Вон, Саша сидит себе и в ус не дует - прыгайте, говорит, придурки - а у меня нога болит. Нога у него и вправду забинтованная. У меня тоже, если разобраться в прошлом году растяжение было. Я честно сказал об этом ребятам.
- Трус! - крикнул Витька с того гаража, - у меня перелом был и ничего.
Как я забыл?! Да в такие моменты разве все упомнишь? А Витька еще и на год меня младше. И на полголовы ниже. Колька покачал головой и полез вниз. Больше всего на свете я хотел вернуться назад и никогда не залазить на этот злополучный гараж. Ребята стали по одному спускаться.
- Стойте! - такого позора я не мог допустить. Сжав кулаки, отошел к другому краю гаража. Секунду постоял не решаясь, потом разбежался и прыгнул. Уже спустившись с гаражей, дал Витьке пинка под зад за труса.
- сто... допустим - продолжал Ваня, - это если повезет еще с квартирой, а зарабатывать ты сколько собираешься?
- я знаю?.. как получится... - могло и не получиться, но думать об этом сейчас не хотелось.
В воздухе опять захрипело. Я зажмурился. Но на этот раз голос почему-то ничего не сказал. Слова забыл, что ли? Хрипение просто прекратилось. Ваня как будто ничего не слышал:
- Так сколько?
- Сколько?.. Что сколько?
- Зарабатывать сколько собираешься? - Ваня удивленно взглянул на меня и опять принялся обозревать окрестности за блиндажом.
- Ну - триста, наверное...
По округе затряслось:
- русский собака иди домой...
- Вот паскуда, где тебя говорить так научили? Зачастил что-то, попугай херов... - Ваня опять посмотрел на меня - что с тобой?
- Пройдет... От солнца, наверное.
- А Вадьке плохо, - вот дура, ничем поделиться нельзя. Мама строго на меня посмотрела:
- Что с тобой?
Я смотрел на папу.
- Тебе плохо? - мама присела передо мной на корточки, - я ну говори быстренько. Что-то он бледный, Володя.
- Тебе нехорошо, Вадька? Голова кружится? Чего молчишь? - папа озабоченно оглянулся, - может врача позвать? Должен же быть у них медпункт. Это госучреждение - обязательно должен быть. Тома, ты его пока в тенек отведи и водой побрызгай - я за врачом схожу.
- Что с тобой, Вадька? Ну что ты молчишь? Несносный ребенок, - мама посадила меня в тень на скамейку.
- Ему плохо - он мне сам говорил, вот! - Лена не могла упустить такой возможности быть полезной. Девчонка!
Мама достала воду и побрызгала мне в лицо. Я гордо отвернулся.
- Ну, лучше тебе, Вадька? Скажи уже что-нибудь!
Теперь, когда папы не было рядом, я мог признаться женщинам:
- Я солдат...
Мама рассмеялась:
- Дурачок ты... Разве солдаты так себя ведут? Они о здоровье в первую очередь заботятся...
На самом деле я тогда еще не решил точно кем мне быть - военным или космонавтом, но с папиных слов твердо знал, что и те и другие жаловаться не должны...
Ваня лег на землю и продолжил свою мысль. Поучать меня - было одним из его любимых занятий:
- ... триста - и жить с женой на двести?! А если ребенок? Что тогда? А?! Жена в декрете... Головой надо думать немножко...
- Рус, я имел твой мать...
Услышав последнюю фразу, я молча поднялся и полез на бруствер.
- Стой, идиот! - Ваня вцепился мне в ногу и повалил на землю.
- Нахер всё!- я наклонился, ударил его в лицо и высвободил ногу. Забравшись на опору, заорал:
- Выходи, сука! - и пошел вперед. Сзади кричал что-то Ваня - но мне было всe равно:
- Где ты, пидор!? - орал я и шел вперед. Первый выстрел - удар в плечо - сломав ключицу пуля прошла навылет, развернула меня к своим и положила на землю. Я увидел Ваню, поднимающегося вслед за мной на опору, ребят, открывших огонь из автоматов. Упершись в землю левой рукой, я поднялся и пошел дальше:
- Ко мне, сука! - вторая пуля - в живот - поставила на колени. Сзади кричали ребята, беспорядочно стреляя, пытались прикрыть меня и вычислить снайпера. Сзади ко мне полз Ваня, умоляя лечь.
Я думал только об одном - не умереть на коленях. Тяжело дыша, поставил дрожащую ногу перед собой, осторожно перенес вес на нее, и, оттолкнувшись от земли здоровой рукой, с трудом приподнялся:
- Ма, я такое никогда не одену... - я стоял перед зеркалом.
- Почему? - мама вышла из кухни, вытирая мокрые руки полотенцем.
- Это безнадежно устарело, мам, - я развернулся спиной пытаясь разглядеть костюм сзади.
- Не придумывай - костюмы какими были сто лет назад, такими и остались. К тому же, Лена говорит, что ты в нем прекрасно выглядишь. Мужественно. И я с ней согласна.
- Да уж... Алла будет в новом платье, а я в старом костюме, - я расстегнул пиджак и сделал мужественное лицо. Мама ушла обратно на кухню.
- Твой отец одевал этот костюм всего один раз! - сказала мама из кухни. Я улыбнулся.
- Папа, папа - оставил ты меня одного с бабами. Никакого сладу нет.. - я подошел к маме, поцеловал ее в щеку, - иду покажу Алле...
- Обедать приходите. Через час будет готово! - но дверь уже захлопнулась за мной.
Я остановился, аккуратно отодвинул полоску дерматина, и крикнул в щель:
- Хо-ро-шо! - засмеялся, довольный, и побежал вниз по лестнице...