1.Артем запросто мог "закосить" под рок-музыканта, отрастив длинные волосы и украсив предплечья татуировками, но решил обойтись без маскарада. По этой причине он взял с собой не электрогитару, настроенную в open G, а обычную классическую шестиструнную "Ямаху" без наворотов последней техники. Репетиция шла в актовом зале бывшего Дома Офицеров. Артем осторожно открыл дверь и столкнулся с клавишником группы. Это был худющий парень с бесцветными глазами. Черная майка с переводным американским флагом и надписью "This will kill you" висела на нем как плащ на вешалке. По спине спускался тощий белобрысый хвост. На обеих руках чернели татуированные драконьи головы.
- Я к вам на прослушивание.
- Какое еще прослушивание?
- Я слышал, вам соло-гитарист нужен.
- Да? И от кого слышал? - клавишник явно не собирался пропускать Артема внутрь.
Артем замялся. Почему-то он был уверен, что, лишившись ключевого участника, остальные сразу же начнут поиски замены.
- Все ваши фанаты об этом говорят, - ответил Артем, - и я, кстати, один из них! Вы - надежда современного рока. Я обожаю вашу музыку и мечтаю стать одним из вас.
Артем продолжал врать в том же духе, пока на физиономии клавишника недоверчиво- настороженное выражение не сменилось дружелюбно-снисходительным. Хотя, было в словах Артема и зерно правды. Он действительно мечтал стать "одним из них", но по причинам далеким от любви к искусству.
- Ну что ж, - уступил клавишник, - пойдем, покажу тебя нашему Пауку.
Паук оказался высоким видным мужчиной лет тридцати. Одет с иголочки, словно он не на репетиции рок-группы, а на приеме у французского дипломата. Артему он напомнил какого-то не то графа, не то князя из старого фильма об особах царского происхождения. Такие, как правило, лучше смотрятся рядом с шикарными дамочками чем с электрогитарами. Бродит слух, что поклонницы Паука после концертов бросаются из окон, расправив в стороны руки словно крылья. Но кто поверит слухам?
- Кощей, - обратился Паук к клавишнику, - а он играть-то умеет?
- Не знаю, - пожал плечами тот, - я как-то не спросил. Ну, давай, парень, слабай нам что-нибудь.
- Лабают фраера в ресторанах, - буркнул Артем, - а я играю.
- Вот это правильно, - улыбнулся Паук и хлопнул Артема по плечу, - искусство должно вызывать уважение, некоторую благоговейную почтительность. Без этого оно становится ширпотребом, рассчитанным на бессознательные массы, и, собственно говоря, перестает быть искусством. А на чем работаешь?
- Можно, но на бас-гитаре у меня не так здорово получается.
- Молодой человек, сыграйте нам, пожалуйста, романс, - из-за кулис вышла ослепительной красоты девица. Хотелось отвести глаза, но Артем не мог оторваться. "Пусть это и красота,-подумал он,- но неправильная красота. Слишком испепеляющая, жуткая."
У барышни оказалось подходящее имя - "Горгона".
Артем расчехлил инструмент, уселся на стул и, почувствовав себя совершенно спокойным, прошелся по струнам. Лица музыкантов оживились. Горгона, прослушав проигрыш, начала подпевать:
- Клен ты мой опавший,клен заледенелый...
- Интересная обработка, - одобрил Паук, - не слыхал раньше.
- А я раньше нигде ее не играл, - пояснил Артем.
- Так ты оказывается еще и композитор-аранжировщик?
Артем пожал плечами.
- Ну-ка, Кощей, давай, становись за свой станок, поджемаем с нашим новым гитаристом.
2. Весна и молодость - два символа свободы. Сердце рвется наружу от нетерпенья, от ощущения счастья грядущего, неизбежного и неопределенного. Вот и сердце Артема стучало в такт колесам дембельского поезда на последнем отрезке маршрута "Новосибирск-Владивосток". Домой! Когда-то думал - попаду домой и спать, спать, спать, чтобы, наконец, отоспаться от всех подъемом в четыре утра и бессонных дежурств. А еще - борща маминого, сразу пять тарелок! А потом - снова спать! Но по прибытию домой спать расхотелось. На следующий же день Артем сунув в карман пиджака бутылку водки побежал к Лешке, которого не видел вот уже почти два года. По дороге он купил цветов Лешкиной маме и малолетней сеструхе.
- Лешка-картошка, открывай! - тарабанил в дверь Артем.
Дверь жалобно скрипнула. Артем опомниться не успел, как оказался в объятиях седой женщины, в которой не сразу признал Лешкину маму.
- Тёмочка, Тема приехал!
А потом вдруг отстранила Артема от себя и сказала каким-то не своим голосом:
- Нету больше Лешеньки. Умер Лешенька.
Водку пили с Катей, Лешиной малолетней сестрой. Хотя, какая она малолетняя? Сейчас ей должно быть, уже восемнадцать.
Леша умер за неделю до приезда Артема сразу после концерта рок-группы "Битое стекло", в которой он состоял ударником и гитаристом. Пришел домой под утро, лег спать и не проснулся.
- Это они убили его, - тихо прошептала Катя, словно кто-то мог услышать ее на безлюдном кладбище, по аллеям которого они медленно брели с Артемом.
- Кто "они"? - Артем схватил ее за плечи.
- Музыканты его. Стекляшки битые.
- Ты же говорила, что он дома умер, в своей постели.
- Лешка никогда ничем не болел! Даже простудой. Они убили его, потому что он стал кое о чем догадываться. Ты когда-нибудь вслушивался в тексты их песен? Сейчас мода пошла на всякую жуть, чем больше крови в словах, тем веселей вопят фанаты. Подумать только, и я с ними вместе вопила! И чуствовала себя по дикому счастливой на этих концертах... Вообщем,пропели они Лешкину смерть. И не смотри на меня как на умалишенную. Я на всех концертах была, с тех самых пор как Лешка с ними выступать стал. Он тебе писал об этом?
- Ага, - ответил Артем, - писал, что как только дембельнусь, то замолвит за меня словечко. Мы с ним всегда мечтали играть в одном ансамбле. Про девушку свою писал, певицу...
- Это из-за нее он туда попал! Как увидел ее один раз на сцене, так и вбил себе навязчивую идею в голову. Только не девушка это, а самая настоящая змея. Ее даже зовут "Горгона". Там у них у всех такие клички. Приняли Лешку к себе, деньги неплохие платили. У нас в институте, когда девчонки узнали, что Лешка с Пауком вместе играет, то просто ума посходили. Цветы Пауку передавали, письма любовные. И я, дура, тоже передавала. Умоляла на репетицию с собой взять.
- И он взял?
Катя покачала головой.
- Ни разу. Говорил, что у них с Пауком какой-то договор о неразглашении. Ну, что мол до концерта нельзя, чтоб посторонние песню слышали. Эффект восприятия теряется или еще что-то в этом роде. Лешка как-то песню написал. Я на память только один куплет знаю:
От вокзала до вокзала
Стук колес и ветра свист.
Начиная чистый лист,
Сходит с рельс вагон усталый.
- Это смерть меня позвала, -
Шепчет старый машинист.
Через несколько дней после концерта в новостях передали о железнодорожной катастрофе, где все более или менее обошлось, если не считать смерти машиниста. Лешка не верил в случайные совпадения. А совпадений оказалось много. Как-то он обмолвился, что почти каждая композиция "Битого стекла" находит отражение в реальности. А на последнем концерте они исполнили песню про самих себя. Концерт был вроде как юбилейный. В конце Паук объявил, что в честь юбилея группы они споют обо всех участниках. Про Паука спели, про этого длинношеего придурка Кощея, про Горгону, а когда дошла очередь до Лешки, то веришь, у меня внутри все перевернулось. Я слов-то не помню, но строчки показались такими зловещими, что-то про смерть и боль. И Лешка прямо замер с гитарой в руках. Я далеко стояла, хотела пробиться к сцене сквозь толпу, да куда там! Я потом в кармане Лешкиной куртки текст песни нашла с совершенно другим последним куплетом. Вот твари! Они его специально переделали! Умышленно! И ведь не докажешь ничего, кому расскажи за сумасшедшую примут...Они записей никаких не делают, по радио не выступают. Только концерты дают, куда народ валит толпами. Тема, ты меня тоже за сумасшедшую принимаешь?
И Катя разревелась.
Артему почему-то было неловко смотреть на ее заплаканное лицо, на худенькие плечи, вздрагивавшие при каждом всхлипывании. Словно он стал невольным свидетелем чужого горя, помочь которому не в силах. Но разве чужое это горе? Разве Лешка не его друг? Артему казалось, что под ногами блестят осколки общего детства, общей юности и общей мечты. Битое стекло.Где-то слышал он строчки:
Ступив на битое стекло,
Ты вдруг поймешь, какое зло
С тобою в этот мир пришло.
Артем притянул Катю к себе и прижал к груди.
Он узнает правду.
3. - Многие скажут, что шоу-бизнес не имеет никакого отношения к искусству. И мы с ними, конечно же, не согласимся. Шоу-бизнес - это способ донесения искусства до людей, имеющих тягу к прекрасному. Ведь без шоу-бизнеса большинство песен навсегда останется стишочками на клочках бумаги в карманах никому неизвестных авторов...
Артему вспомнились Катины слова о тексте песни в Лешкиной куртке. Нельзя себя выдавать, рано еще - он только неделю назад познакомился с "Битым стеклом" и даже не был ни на одной репетиции. И Артем кивнул Пауку, показывая, что во всем с ним согласен. А Паук продолжал, устроив из динамика себе нечто вроде трибуны, по которой то и дело хлопал ладонью.
- Искусство - это бизнес, а при умелом управлении - довольно неплохой бизнес. И как в любом деле, здесь требуется порядок. Мы рады, Артем, принять тебя в свою, так сказать, творческую семью, но с определенными условиями, какие, впрочем, выдвигает любой работодатель при приеме на работу, - с этими словами Паук протянул Артему бумагу.
- Как и написано в договоре, мы предлагаем хорошие гонорары и требуем, вообщем-то, немного. Все что происходит на репетициях должно оставаться между нами. Пока песня не прозвучала на концерте, исполнять ее где-либо запрещено. Смею напомнить, что все тайное когда-нибудь становиться явным. Это я говорю на случай, если у тебя вдруг появится желание сыграть новую песню своей девушке или еще кому. Конечно же, мы не можем запретить тебе напевать в ванной, если у тебя есть такая вредная привычка. Но это уже твоя ответственность, убедиться что в ванной кроме тебя никого нет.
Кощей зашелся смехом и чуть ли не упал со стула.
- Кощей, не надо так громко ржать, - усмехнулась Горгона, - и дураку понятно, что в твоей ванной кроме плесени никто не бывает.
- А если мне самому захочется дома порепетировать? - спросил Артем.
- Приходи сюда, в студию, - ответил Паук, - здесь тебе и комфорт, и аппаратура. А дома соседи, у них стены тонкие.
- Я не против, - сказал Артем, - мне просто интересно, почему такие правила, если не секрет.
Паук обезоруживающе улыбнулся.
- Нет никакого секрета, просто я придерживаюсь определенной философии. Слово не воробей. Особенно слово в песне. Для каждого слова и для каждой ноты существует свой день и час. И этот день и час - наши концерты. Собственно, поэтому мы и дисков не выпускаем. Зачем лишний раз развеивать слова по ветру?
И Паук пустился в пространственные рассуждения о силе слова и энергии восприятия, которая возникает при живом исполнении в присутсствии сотен людей.
- Своей популярностью мы обязаны именно той атмосфере, которую создают живая музыка, живой голос и живое слово.
Говорил Паук мягко и очень убедительно. Слушая его, Артем даже на мгновение забыл где он и что он тут делает.
- Паук, не грузи его, - прервала лекцию Горгона, - если он не согласен, то пусть топает себе. У нас и так желающих гитаристов как собак нерезаных.
- Да я согласен, - поспешил ответить Артем, - я вот только ищу, чем подписать.
И Артем похлопал себя по карманам в поисках ручки.
"И как эта стервозина могла нравиться Леше?" - подумал Артем.
- Дура, - бросил ей Паук и протянул Артему "Паркер". Чернила оказались красными.
Паук вручил Артему копию договора, пожал руку. Кощей хлопнул нового гитариста по плечу. А Горгона хихикнула, на секунду перестав водить пилочкой по своим длиннющим ногтям:
- Предлагаю переименовать наш ансамбль в "Тёму и Жучку". Тёма у нас есть, осталось дело за Жучкой.
Артему казалось, что он участвует в каком-то спектакле, где все хорошо знают свои роли. Все, кроме него.
Затем поехали на репетицию в заброшенную часовню на том же кладбище, где был похоронен Лешка.
- А почему в таком странном месте? - удивился Артем.
- Как почему? - серьезно произнесла Горгона, - привезем тебя туда, свяжем, а ровно в полночь выпьем всю твою кровушку до последней капли. А потом там же и закопаем. Куда, ты думаешь, делся наш прежний гитарист?
Артем сжал кулаки и уже было задал самый главный вопрос, но тут встрял Паук:
- Местечко, конечно, не очень веселое, но зато там обалденная акустика. А Горгону не слушай, она у нас малость не в себе. С такими данными тяжело оставаться нормальным человеком.
Талант у Горгоны, несоменно, имелся. Похожих голосов Артем в жизни своей не слыхал. И дело даже не в диапазоне и силе звучания, а в том, какой эффект ее голос производил на слушателя. Порепетировав с Горгоной, Артем понял, почему впечатлительный Лешка втюрился в нее до беспамятства. Кощея и Паука природа тоже не обделила музыкальными способностями. Артем не удивился, когда узнал, что Кощей когда-то с блеском закончил консерваторию по классу фортепиано. Что же касается Паука, то было в нем что-то еще помимо хорошего слуха и голоса. Наверное, потрясающая способность убеждать, перетягивать на свою сторону. Безграничное обаяние, цепкий ум и врожденный артистизм делали его великолепным собеседником. О личной жизни музыкантов Артем не узнал ничего. Они словно растворялись вне студии, чтобы вновь воплотиться на следующей репетиции. Несомненно, ребята они были не совсем обычные, но ведь странности - это не преступление. Даже если Горгона довела Лешку до самоубийства, ее можно за это лишь осуждать. Осуждать, но не судить. И не выносить приговор. Катя имела на этот счет свое мнение. Она как одержимая зачитывалась литературой о биоэнергетике, психофизических возможностях, конфигурациях мыслеформ и прочих вещах, казавшихся Артему далекими от реальности.
- Понимаешь, Тема, у них на концертах происходит особый эмоциональный всплеск, вызванный атмосферой и музыкой. Зрители даже не представляют себе, какой разрушительной силой обладают их эмоции. И вот эта самая сила и приводит в исполнение указания, которые Паук включает в текст песен. Поэтому они и не хотят, чтобы песню раньше времени кто-то услышал - пропадет эффект восприятия. Когда-нибудь нам представится шанс во всем убедиться.
И такой шанс представился.
4. По городу расклеивали афиши о предстоящем концерте "Битого стекла". Музыканты усиленно репетировали. Артем целиком погрузился в работу, которая приносила ему немалое творческое удовлетворение. Даже с Лешкой, с которым они вместе заканчивали музыкальную школу и сыграли немало песен, у него не было такой творческой слаженности, сыгранности, спетости. Но одна композиция концертной программы вселяла в Артема смутную тревогу. Там пелось о разрушенных стенах концертного зала.
До концерта оставалось три дня. В студию влетел запыхавшийся Кощей:
- Прикидываете, наш звукооператор сломал ногу! В больнице минимум недели две проваляется. Кто теперь нам звук будет делать?
- Темочка, предложи им меня, - умоляла Катя, когда Артем рассказал ей об этом, - тем более что я на звукорежиссера учусь.
Идея Артему не понравилась. Не хотел он впутывать Катю, но девушка настояла на своем.
Бывший Дом офицеров был набит до отказа. У входа толпились те, кому не посчастливилось достать билет. Когда на сцене появились музыканты, зал просто взревел . Где-то там за пультом сидела Катя, и Артем знал, что она не подведет.
Соло Артема шло параллельно голосу Паука, не заглушая его, а как бы дополняя.
Потом вступила Горгона, и зрители замерли, как замирает небо перед грозой.
Музыка смолкла, какое-то время зал оставался погруженным в тишину, а потом грянул гром аплодисментов, сцена захлебнулась в море оваций, цветов и восторженных криков.
- Поприветствуем нашего нового гитариста, - гракнул Паук, - именно для вас он играет свое соло!
Паук махнул рукой Артему, и тот кивнул ему в ответ. Вот он, тот момент которого ждали Артем и Катя. Нужно не дать этой песне кончиться, не дать Пауку вставить в нее свое слово.
Синей дымкой укутался небосвод -
Это ветер, последняя из свобод,
Загулял, разрушая последнюю из надежд.
Мне осталось немного - глоток вина,
И судьба моя после предрешена,
И развеется пепел казенных моих одежд.
Артем прыгнул в зал и продолжал петь уже свои слова, заменяя ими оригинал:
- Вот разбитым стеклом разлетелась жизнь
От чего умирают друзья, скажи,
От чего Паукам достается любовь и власть?
Артем видел как Паук, Горгона и Кощей потянулись к микрофонам, которые Катя уже отключила. Тогда вся троица ринулась вниз, пытаясь пробиться сквозь толпу фанатов.
Артем пел, не заботясь о рифме и мелодии. Пел за Лешку, за Катю, за всех тех, кого коснулось Паучье слово.Тьма окружила его плотным кольцом, навстречу потянулись костлявые руки. Артем замахнулся и ударил гитарой со всего размаху. Под ноги покатилась отрубленая голова, в которой он узнал Кощееву. "Не оборачивайся!" - прошептал кто-то рядом, но он обернулся и встретился с холодными глазами Горгоны. Вместо волос красивое лицо ее обрамляли черные змеи. Горгона расхохоталась,и гитарист почувствовал как все тело его опутала тонкая липкая паутина. Затем он провалился в пустоту. Лишь откуда-то доносился Катин голос, такой далекий, что невозможно было разобрать слов. Голос становился все громче и громче, пока, наконец, не стал отчетливым.
Он лежал на полу пустого актового зала среди осколков битого стекла.
- Когда ты начал петь, случилось что-то странное, - шептала Катя, обнимая Артема, - все заволокло туманом, а потом на сцену выполз огромный, размером с лошадь, паук. Сквозь туман я видела, как к тебе тянут руки какие-то чудовища. Твой голос становился все тише и тише, а потом и вовсе пропал. Я бежала к тебе, но расстояние между нами не сокращалась. Тогда я сделала единственное, что пришло мне в голову - вернулась за свой пульт, врубила звук на полную мощность и допела твою песню.
- Что ты пела?
- Не помню.Что-то про Персея, отрубившего голову Горгоне, про Ивана Царевича, разбившего яйцо с Кощеевой смертью, про насекомых и дихлофос. Вообщем, бред всякий. А потом все пропало - и люди, и чудовища. Остался только ты.
- Пошли отсюда, пока милиция не нагрянула, - сказал Артем.
По дороге домой они молчали. Вдруг Артем спросил:
- Как же это у тебя получилось?
- Я, кажется, догадываюсь, - ответила девушка, - они ведь и мне дали договор подписать, выходит, я на какое-то время тоже стала частью группы, со всеми вытекающими полномочиями.
Артем достал из кармана мятый листок, намереваясь его порвать.
-Подожди, - остановила его Катя, - пусть договор останется между нами,мы будем петь песни, которые принесут людям добро.
- Дай-ка мне свою копию, - попросил Артем. Катя протянула ему бумагу.
- Не нам судить о добре, - сказал он и разорвал оба листа на мелькие кусочки. Ветер точас же подхватил их и разметал по городу.