Утро пришло с шумом дождя. Нос улавливал тысячи запахов стелившихся по влажной брусчатке, от чего пустой желудок напомнил о себе переливистым урчанием. Коробка служившая ему домом в эту ночь стала намокать и дала течь. Ник поднялся на затекшие лапы и переместился в угол, куда еще не проникла вода. Ник был молодым лабрадором. Его жизнь началась в пригороде Амстердама. Он был подарком рыжей красотки своему любимому человеку. Молодого человека звали Мартин и он был хорошим хозяином. Они проводили прекрасные дни втроем, но однажды девушка исчезла. Хозяин стал замкнут и серьёзен. Однажды он взял пса с собой на прогулку, после долгого пути они пришли в унылое место, это был маленький тихий городок из семейных склепов и надгробий. Они долго петляли между красивых посмертных пристанищ человеческих существ, пока не подошли к месту, где стоял крест с прибитым к нему атлетом, под крестом, возле ряда оплавившихся и потухших свечей стоял ее портрет. Она улыбалась как делала это в жизни, от этой улыбки исходило уютное тепло, в которое хотелось завернуться как в хозяйский шерстяной плед. Потом однажды исчез хозяин. Как всегда рано утром, когда не было настроения идти на прогулку вместе, Мартин выпустил пса на улицу и закрыл за ним дверь... и так и не открыл ее больше. Ник долго принюхивался, прислушивался к звукам в доме, скребся, выл и когда ушло терпение - лаял, но дверь не открывалась. Она не открылась и на следующий день и собачий уютный мирок рассыпался, обнажив перед ним новую реальность утративших надежду уличных бродяг. В нескольких шагах от дома была автобусная стоянка. Сюда приходили жители и гости городка и уезжали в зеленых автобусах. Ник опустив морду пришел туда и так сидел там до тех пор, пока солнце не стало касаться крыш. Он вглядывался в лица ожидающих, лица пассажиров, принюхивался, но все было чужим и незнакомым. В какой то миг неведанная сила подняла его и он потрусил по дороге в направлении уходящих автобусов. Дорога вывела его из городка, плутала меж полей и небольших островков леса, мимо гигантских ветряных мельниц и тихих каналов, и, когда солнце уже давно исчезло за горизонтом, привела его на окраину большого города, свет которого заливал низкое серое небо. Здесь он пошел на запах. Среди всех прочих запахов этот был самим многообещающим, это пахла еда и собачье чутье подсказывало, что там ему повезет. За большим окном маленького кафе, лицом к улице сидел лысый толстяк и запихивал руками в большой красный рот содержимое стоящей перед ним тарелки. Ник сел напротив окна и склонив морду наблюдал за движением рук толстяка. Они долго смотрели друг другу в глаза, толстяк с интересом и легкой иронией, пес заискивающе, игриво метя хвостом, вызывая дружелюбное сочувствие оппонента.
Толстяк отвернулся от него и что то произнес вглубь комнаты, вскоре к нему подошла женщина, она с удивлением посмотрела на пса, открыла дверь и позвала его внутрь. Здесь пахло едой и чем то кислым. Женщина ушла, а лысый улыбаясь заговорил с ним. Толстяк пах добротой и табаком, как его хозяин. Женщина вернулась с тарелкой чего то вкусно пахнущего и поставила перед Ником. От близости еды, слюна потекла по собачей морде образуя перед ним маленькую лужицу. Он не решался прикоснуться к еде и с любопытством всматривался в темные глаза женщины. Они улыбались вызывая доверие. И этот запах еды.. Ник потерял самообладание и набросился на содержимое тарелки. Вылизывая остатки, он протащил ее мордой до ног толстяка. Толстяк потрепал его за ухо и налил из кружки темную пенную жидкость. Сперва она показалась Нику горькой и резковатой на вкус, но жажда быстро лишила его предрассудков и он снова вылизал все содержимое тарелки. Хохоча толстяк подлил еще, и это Ник слизал до чиста, после чего опустился на задние лапы и жизнерадостно рыгнул глядя на сползающего от хохота со стула толстяка. В бар стали приходить люди, становилось шумно а воздух невыносимым . Никто не обращал внимание на пса. Потеряв интерес к этому месту, Ник прошмыгнул вслед за пьяным в открывшуюся дверь. Задрав заднюю лапу, как подобает псу, он хорошенько помочился на угол дома. Внезапно навалилась усталость и лапы потяжелев отказывались идти. Завернув в проулок он наткнулся на ящики со строительным мусором, один ящик оказался пустым. Ник принюхался к месту и не обнаружив ничего подозрительного залез внутрь, свернулся клубком и прикрыв нос хвостом уснул.
Помыв улицы и крыши домов дождь перестал. Покинув свое убежище и преодолев несколько захламленных строительным материалом проулков, Ник оказался на многолюдной ярморочной площади. Запахи усилили слюноотделение и урчание в брюхе. Получив от старика в длинном белом фартуке несколько колбасных обрезков, Ник ушел с торговой площади справить нужду и пройдя квартал, оказался у большой каменной арки, за которой виднелся парк с уходящими вглубь зарослей, выложенными булыжником тропинками. Лениво прикопав травой сделанную им на тропинке кучу, он пошел в сторону детских криков и прочего шума человеческих существ. Тропа вышла на полянку с небольшим озером и склонившимся над ним ивами. В центре озера стояла ротонда к которой вела узкая канатная дорожка, вокруг озера тут и там на земле и на лавочках сидели люди, внутри ротонды стояли люди с музыкальными инструментами и что то обсуждали. Вдруг Ник уловил едва различимый, знакомый ему всю жизнь запах. Запах на секунду тронул его рецепторы и растворился в фантасмагории нахлынувших на него впечатлений доступных собачьему обонянию. В поиске ускользнувшего призрака Ник протрусил вокруг озера, пробежал по канатному мосту к ротонде, поднялся к начавшим играть унылый диксиленд оркестру, обежал всех не обращающих на него внимания музыкантов и вернулся на землю. Промелькнувший запах по прежнему не давал ему покоя. Он не хотел верить в его случайность.
Опустив морду и улавливая носом потоки запахов он медленно пошел в направлении высоких зарослей, преодолев ветвистую преграду, он вышел к другому пруду. Недалеко от воды отдыхала группка молодых людей. Кто то присвистнул и Ник увидел улыбающегося ему молодого человека. Он махал ему рукой подзывая к себе, в другой его руке было что то, чем парень хотел угостить пса. Угощение было вкусным, глядя в глаза парня и подобострастно махая хвостом, Ник попросил еще. Молодые люди передавали друг другу по кругу дымящуюся папиросу, затягивались и выпускали клубы белого дыма. Происходящее их веселило, похоже веселым было все, для этих беззаботных людей одетых в балахоны и носящих дреды до плеч. Тощий верзила встал на четвереньки и стал дружелюбно вертеть задницей, высунув язык он подполз к Нику и стал его нюхать. Ник насторожился, но от парня исходило дружелюбие и его запах внушал ему доверие.
- Эрик - обратился верзила к рыжему толстяку -похоже псу понравились наши кейки, давай скормим ему еще один. Никогда не видел обдолбанного пса.
Эрик отломил половину и поднес ее на ладони к морде Ника. Съев предложенное он довольно облизнул морду. Его позвала единственная в компании девушка, Ник доверчиво подошел к ней. Девушка ласково смотрела в его собачьи глаза, трепала его за ухо, чесала бока и живот. Ник обомлел, завалился на землю подставив свое брюхо девушке и радостно раскинул лапы. Его морда растянулась в блаженном удовольствии обнажив клыки. Откуда то в него входила небывалая легкость, его захлестнула волна дружелюбия и неведомой до селе щенячьей радости. Девушка поднесла к его морде бутылку, от которой пахло как от той жидкости, что наливал ему толстяк. Ник сделал пару глотков влизываясь в горлышко бутылки, вызвав новую волну смеха у всех присутствующих.
- Смотри ка, да он из наших - вытирая горлышко после Ника и давясь от смеха сказала девушка - в прошлой жизни этот подхалим был порядочным наркошей! А что, если ему дать немного грибов? Совсем чуть-чуть? Мне кажется этот плут оценит предложение!
Раздалось улюлюканье и одобрительный смех. Нику вкус грибов показался приятным, он проглотил предложенное ему с маленькой женской ладошки вылизав крошки. Съеденное отозвалось в желудке легким жжением, в глотке пересохло, язык стал чужим и безвольно стал вываливаться наружу. Ник с трудом поднялся на лапы и подошел к переливающейся глади водоема. Вода оказалась вязкой, с каждым глотком он чувствовал, как невиданная сила затягивает его вглубь. Чуть заскулив от неожиданного страха, Ник отступил от кромки. Он сел и стал в изумлении наблюдать за деформацией воды. Он видел, как в наслаивающихся друг на друга перламутровых волокнах происходило движение и смешение немыслимых для собачьего восприятия красок. От увиденного Ник начал скулить и в этот момент касаясь оживших верхушек деревьев на него вылетело огромное нечто, махая гигантскими крыльями и открыв длинный хищный клюв чудовище издало противный, ужасный крик, от чего содержимое мочевого пузыря пса невольно опорожнилось, и так он сидел в луже, лишенный чувств и способности продолжать дальше свое собачье существование. Мир вокруг вдруг стал подвижным и необъяснимо враждебным. Все пришло в какое-то немыслимое движение. Пространство вокруг, все его предметы, плоскости смешивались, перетекали друг в друга, деревья вплетались в живую плоть неба, небо дышало и погружало в свою прозрачную материю все сущее. Краски окружающего мира тоже были подвижны и менялись переходя от предмета к предмету, перетекая из предмета в предмет.
- В перманентно меняющемся мире невозможно ухватить сущность сущего. Время и пространство есть призрачные понятия мистически относительного. Экзистенция есть абсурд, порождённый попыткой упорядочить энтропию...
Происходящее в голове пса усилило его растущий страх. Этот человеческий голос.... Он был ему незнаком, и он понимал, да да, он понимал, что этот голос и мысли принадлежали ему. Мир вокруг него по-прежнему смешивался в немыслимой фантасмагории цвета и пространств, но к этому безумию добавился смысл человеческих голосов. Ник понимал своё имя, некоторые команды, знал связь между определенными звуками и тем, что необходимо в связи с ними должно произойти, понимал интонацию, но он никогда не понимал речи, смысла всех этих многочисленных звуков исходящих от людей. Теперь все было иначе.
- Понимать... не то же самое, что догадываться. Какое важное и в тоже время нелепое свойство я приобрел.... Или кажется, что приобрел, кажется.... Что связывает кажется и догадываться?
Ник тряхнул мордой. Ему не нравился весь этот поток мыслесмыслов. Это обременяло, наполняло все нутро ненужным грузом.
- О чем говорят эти, накормившие меня черти чем? Они говорят.... Неужели все, что я вижу и слышу, это мир этих двуногих существ? Немыслимо. Сколько ненужного и абсурдного они вынуждены носить в своих головах.... Хм, ну хорошо. Все что мне остается, это принять ситуацию. Ведь как известно.... Известно... Кому?.... Как известно если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Ситуация.... Отношение к ней..... Верните мне меня! Это невыносимо!
Ник встал на лапы. Мокрые от собственной мочи зад и хвост причиняли неудобства и дополняли чувство неудовлетворённости своей персоной. Опустив морду он снова подошел к компании людей проявивших к нему столько внимания.
- Наш друг вернулся - произнесла девушка - Что, проникся засранец, пришел за добавкой? - она протянула ему еще несколько шариков сухих грибов
- Зачем ты переводишь продукт, Инга, не хочешь-отдай мне - заныл долговязый с дредами
- Нет, лучше уж ему, чем тебе ненасытная тварь. Где ты?- спросила она заглядывая парню в глаза - Мне кажется ты не вернешься больше никогда, оставайся там, здесь нет места для таких.
Ник слизал с ладони предложенное и проглотил. Девушка посмотрела в глаза Ника, Ник смотрел в ее и почувствовал, как серый туман ее глаз утягивает его сущность в мир за пределы границ мыслимого. Еще мгновение и он смотрел на себя глазами Инги. В своих собственных глазах он увидел испуг какой возможен только от ощущения близости смерти. Пес заскулил, попятился назад, но Ник глядя в принадлежавшие когда то ему глаза совершил новый рывок и почувствовал как к нему вернулось ощущение собственного тела. Мокрый от мочи зад с хвостом были снова с ним и это не доставляло неудобств, скорее это было счастье, чем что то еще.
- Инга, что у тебя с лицом - смешливо спросил долговязый - у тебя лицо человека смотрящего на смерть -
Инга смотрела на пса и чувствовала, как от ужаса немеют ее конечности.
- Похоже только что я словила худший бедтрип в своей жизни.
Ник улыбнулся ей, от чего глаза девушки стали выходить из орбит. Она открыла искривлённый от ужаса рот и застыла в немом крике. Ник сорвался с места и исчез ближайших кустах. Он пересек алею и потрусил между деревьев к небольшому пруду где поджав одну ногу в воде стояло чудовище, ставшее причиной его неудобств.
- Цапля, это была гребанная цапля. Я опорожнился испугавшись цапли!
Ник стал тихо приближаться к ней, птица почувствовала неладное и раздвинув крылья, начала свой стремительный подъем в сахарную вату неба. Ник совершил очередной скачек и в следующий миг почувствовал, как стремительно возносится ввысь, оставляя под собой пса задравшего к небу морду. Еще немного и под ним остались деревья, парк, разросся город а его тело оставшееся на земле превратилось в далекую бежевую точку. Ник боясь потерять себя из виду, совершил скачек и в следующую секунду он видел удаляющееся в высь тело испуганной цапли. И снова в нем ожил голос.
-Тело всего лишь материал для духа. В одном скрыто множество, все множество сводится к одному, все сущности иллюзорны и все иллюзии есть суть.... Неужели это будет продолжаться всегда?- Вернуть себе себя было непосильно. - Где он тот, прошлый я? И кто тот, кто ищет себя прежнего?
Ему немыслимо захотелось вернуться в тело цапли, взмыть в самую высь и камнем рухнуть на городскую мостовую.
- Убить себя... Странная освободительная идея придуманная человеком. Сколько всего абсурдного, заблужденческого создал человеческий разум, благодаря ему он стал проблемой самого себя. Насколько проще бы жилось этому странному существу, не обладай он разумом - причиной своих бед.
-Ник подошел к воде и стал лакать зеркальную гладь. От прикосновения по воде пошли круги и пес вдруг увидел, как их движение образует вибрацию в воздухе, и этот трепет разносится по всему эфиру, сплетаясь с множеством других вибраций вселенной. Он игриво перенесся в дерево стоящее на противоположном берегу и почувствовал, как его лапы превратились в сотню ветвей в которых играет щекочущий ветер, он чувствовал своим телом всех насекомых, садящихся на его ветви птиц, чувствовал как его нижняя часть спрятавшись под землей, держит корнями его мощное тело.
- Быть деревом с тремя сотнями годовых колец, немым свидетелем всего, что происходит изо дня в день, от столетия к столетию. Упасть разбитым молнией, стать трухой, прахом, частью необъятного целого, меняться, всегда Быть перемещаясь в потоках вселенной, от тела к предмету, от предмета к невидимым сущностям.
Вернувшись в тело пса, Ник еще долго прибывал в экзальтации, глядя на дерево и небо над ним. Подул ветер и мимо его влажного носа снова пронесся поток запахов. И среди тысячи ему незнакомых, он снова уловил тот самый, известный ему с щенячьих времен. Он вскочил и принюхиваясь к ветру побежал в сторону леса. Знакомый запах усиливался, принюхиваясь к земле он преодолел кусты орешника, где по середине небольшой поляны стоял ветвистый дуб, у подножия которого, опершись спиной о дерево сидел Мартин. Ник бросился к нему, но хозяин его не видел, его глаза были закрыты, голова склонена на бок. Рукав на левой руке закатан, на коже, чуть ниже локтя запеклась кровь. Его правая рука все еще держала опорожненный шприц. Лицо Мартина стало цвета земли. Ник обнюхал хозяина, лизнул запекшуюся кровь, стал лизать его еще теплое лицо. Ник пытался разбудить его, скулил, совал морду под его руки но тщетно. Тогда он решился на скачок и вот уже тело хозяина стало его телом. Еще мгновение и рука Мартина дрогнула, в забытую духом оболочку стала возвращаться жизнь. Открыв глаза, Ник увидел себя лежащего у хозяйских ног, неловко протянув руку к своему собачьему телу, он потрогал его и произнёс:
- Жизнь дает жизнь, смерть дает смерть...
Он посмотрел на посиневшую руку, ослабил и снял перетягивающий ее ремень, спустил рукав. С трудом поднявшись он выпрямил спину, чуть покачиваясь сделал несколько шагов. Подошел к когда то принадлежавшему ему телу, долго смотрел как ветер шевелит его шерсть. Он закопал себя рядом с дубом, оставив над землей небольшой холм. Оставленный на память кожаный ошейник, он обмотал вокруг руки и пошел на голоса людей доносившихся со стороны городских улиц.
А Старый Амстердам погружался в пятничный вечер, превращаясь в кишащий улей, где жизнь билась в ритме вибраций вселенной, несясь в бесконечном потоке бытия.