Веселов Артур: другие произведения.

Течение вод Амстел

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Peклaмa:
Литературные конкурсы на Litnet. Переходи и читай!
Конкурсы романов на Author.Today
Продавай произведения на
Peклaмa
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рок-н-ролл девяностых оставил нам ментальные рубцы и эту дружбу. Мы делились женщинами, алкоголем, книгами и наркотиками, мыслями. Мы изменились, наши лица уже не привлекают внимание женщин как раньше, но внутри нас по-прежнему жив безумец видящий изнанку вещей.
   Посвящается Алексу Б.
  
   Переполненное нутро мегаполиса, кровеносные сосуды каменного, болезненного монстра, забиты до отказа медленно движущимися металлическими капсулами, управляемыми сидящими в них рациональными паразитами. Эти паразиты задают тон движения, набирающего силу с восходом желтого карлика Гипериона, и слабеющего с его уходом за серые силуэты небоскребов и погружающегося в сифиличный пурпур горизонта. За всем этим движением стоит Чрезмерность, она апофеоз желаний, она бессознательна, она заразна. Бесконечное желание большего, бесконечное стремление к лучшему, бесконечный бег за линией горизонта всегда ускользающей, недостижимой, как непостижим смысл сущего, как непостижим смысл смысла, как непостижимо то, чего просто не существует. Чрезмерность - прожорливое дитя энтропии, она расщепляет на атомы все, что подвержено ее чарам, она начало конца, логический исход истории с неопределенными гранями допустимого, она свидетельство несовершенства там, где совершенство - иллюзия, неуловимая эстетическая категория, бред моралиста.
  
  Чрезмерность выталкивает меня в ночь никогда не спящих улиц, наполненных бескровными телами существ питающихся мраком, их места обитания затягивают в себя неоновым светом, звуками техно, обещаниями всего, чего она требует от тебя, бесконечно мастурбируя твой центр удовольствия. Ты вбираешь в себя все, что может дать тебе ночь, ты покорно слизываешь с протянутой ею руки ром и все зелья, придуманные этим миром. Ты погружаешь части себя в открытые для тебя части чужих тел, впитывая в себя чьи-то соки, запахи, пропуская через себя токи и вибрации, погружаясь в жажду чужой чрезмерности. Чрезмерность опустошает, она выплевывает выпотрошенного тебя в мусор и блевотину утренних улиц, с которых уже уползли в свои норы все шлюхи и пропойцы этого города, но какая-то сила водит тебя по каменным лабиринтам, что бы отнять остаток сил. И когда немного оставшегося рассудка, или скорее твой животный инстинкт выжить для чего-то, говорит тебе убираться с улиц, ты вызываешь Убер и ложишься на лавочку сквера в томительном ожидании спасения, и, в эту секунду, подлая рука Морфея закрывает твои глаза и ты уносишься в другую вселенную, из которой тебя грубо вынимает зловоние шарящего по твоим карманам бесполого бомжа. Он улыбается тебе, виновато обнажив желтые обломки крысиных зубов, что то мычит и блеет, пятясь назад, растворяется в ослепительном свете солнца. Чрезмерность. Ты слишком устал от нее. Единственное, что готов принять от нее - это сон. И только дверь твоей квартиры закрылась за тобой, упав на ковер спальни ты снова проваливаешься в иные миры, где путанный язык символов и образы архетипов рассказывают тебе о всем что было и что будет.
  
  Я обнаружил себя на ковре своей спальни, что было уже не плохо. Память обрывками восстанавливала события прошлой ночи. Похмелье и мускусный запах чьей-то вагины на пальцах рук. Давно за полдень. Душ и бокал прохладного Шардоне, недопитого пару ночей назад с молодой лезгинкой, побрившей для меня свои ноги и пизду в тайне, от своих старших сестер. Она была красива, она была дикой туземкой и тянулась ко всему запретному. Но сейчас не о ней. Я лежал на диване, укутавшись в дымный уют марихуаны, и исступленно смотрел сквозь золотистую жидкость вина на экран телевизора. На дворе стоял последний понедельник августа, и он был уже пятым в моей новой жизни, в которой больше не было пробуждений под будильник, утренней спешки в городских пробках, дрескода, корпоративной этики, примата босса и прочей офисной дичи. В стаях горилл есть правило доминанты, где вожак, демонстрируя свое превосходство, трахает в задницу других самцов стаи - это двигатель всех отношений внутри корпораций. Добровольная тюрьма, куда мы готовим себя с детства, проходя через предварительную мясорубку системы образования. Меня всегда с охотой брали на работу и с такой же охотой имели как и всех прочих. Но никто не совершенен и те, кто тебя имеют, тоже не успевают натягивать штаны - их тоже ебут, ведь рыло у всех в пуху и у каждого есть повод для страха. И этот страх был моим джокером в рукаве, я доставал его на глазах изумленного оппонента и наслаждался. Я видел, как уверенность сменяется на недоумение и страх, как меняется тон и у твоего босса, у этой ссыкливой суки появляется желание договориться. Желание выкинуть меня на улицу без гроша никогда ни у кого не заканчивалось успехом. Я всегда уходил, громко хлопнув дверью и унося с собой нужную мне сумму денег.
  
  Глоток Шардоне, еще глоток. Тяжесть похмелья растворяется в золотистой прохладе. Застываешь в абсолютном Сейчас, нет прошлого, будущее не тревожит тебя, застываешь в моменте как тысяча Будд, созерцаешь внутри себя свет тысячи солнц, смешанных с серебром тысячи лун и миллиарда звезд, и, сквозь всю эту фантасмагорию, кристаллами льда проступает слово и слово это - ЗАЕ*БИСЬ.
  Из этой прекрасной иллюзии меня вынимает мелодия мессенджера. Приплыл не праздный вопрос от друга:
  - Жив ли ты друг мой?
  - Возможно - отвечаю я - никогда не уверен в этом наверняка.
  Мы знаем друг друга лет двадцать пять. Рок-н-ролл девяностых оставил нам ментальные рубцы и эту дружбу. Мы делились женщинами, алкоголем, книгами и наркотиками, мыслями. Мы изменились, наши лица уже не привлекают внимание женщин как раньше, но внутри нас по-прежнему жив безумец видящий изнанку вещей.
  Его давно приютил Киев ,а я давно застрял в Москве. По телевизору говорят, что мы враги. Отделы пропаганды срут нам в уши изо всех щелей. Е*банные людоеды.
  - Что ты делаешь в следующий уикенд, друг мой? - спрашивает он меня.
  - Я так надолго не планирую. Но скорее всего, буду шататься по барам в поиске истины.
  - Жив ли твой загранпаспорт?
  Мое чутье говорило о близости авантюры.
  - Да, и в нем даже есть итальянский Шенген.
  - Мне нужна твоя помощь. Я планирую провести уикенд в Амстердаме, мне нужен советник и помощник в одном лице. Мой опыт подсказывает, что ты идеальная кандидатура. Дело предстоит серьезное, нужно снять пробу со всех доступных легальных и нелегальных наркотиков, местного пива и исследовать ночные клубы на предмет жизни в них потусторонних существ. От тебя ничего не потребуется, кроме знаний эксперта в этих областях. Все остальное я беру на себя.
  
  Я легко справился с оцепенением.
  
  - Боюсь, у меня нет другого выбора, и я вынужден принять этот вызов судьбы. Задача стоит непростая и у нас мало времени, как эксперт, рекомендую тебе подготовиться к бессонным ночам. Где мы будем базироваться?
  - Я нашел аутентичное местечко на берегу канала. Это двухуровневая квартира с отличным видом на воду. Квартиру сдает местный еврей, родственник моего друга еврея в Киеве. Так что крыша над головой нам гарантирована. А своя нам не время пребывания в Амстере, думаю не потребуется. И еще, у меня для тебя будет сюрприз.
  
   Я вылетал утренним рейсом из Шереметьево. Такси несло меня по пустой полосе садового кольца. Таксист был молчалив и печален. Со мной была спортивная сумка с самым необходимым: паспорт, билет, немного вещей и наличности, пол литра бурбона и, кроме сумки, открытая всему новому сущность меня. Предвкушение - сильная штука, когда дверь в новое неизвестное уже открыта, и ты стоишь на пороге, смакуя этот пьянящий коктейль эмоций. Сделав шаг "в" ты делаешь шаг "от", от прежнего себя, потому что все происходящее, каждая секунда новой жизни вносит свои поправки в мир твоего восприятия окружающей действительности. Ты делаешь шаг, и космос неизвестности поглощает тебя, наполняя новыми смыслами твое существование.
  
   С этими мыслями я открыл бутылку бурбона, и сделал несколько больших глотков. Такси свернуло на Ленинградский проспект. Город спал. Его архитектура менялась по мере отдаления от центра, как на срезе айсберга передо мной проплывали эпохи. Бурбон пробуждал Меланхолию, которой вскоре на смену приходила Ирония, она смеялась над Меланхолией, над этим городом, над этим миром и над самой собой. К приезду в аэропорт бутылка была почти пуста. Я был готов к перелету, я был готов к чему угодно. Едва опустившись в кресло и застегнув ремень безопасности, я вырубился. Рейс предполагал пересадку во Франкфурте. С шумом выходящих на посадке шасси, ко мне вернулось сознание. Осушив банку Шпатен, я смог настроить себя на социум. Рядом со мной сидела пара пожилых немцев. Я поприветствовал их по-французски, извиняясь выбрался из своего кресла и стал пробираться к туалету. Из французского я знал всего пару слов не больше, и их я использовал как инструмент для глумления. Возле туалета я поприветствовал стюардессу - немку. Ее улыбка была механической. Общаясь с такими, себе можно легко представить будущее, где киборги в бизнесе сервиса будут привычным делом.
  Контрольно-пропускной пункт собрал толпу с нескольких рейсов. В зале были все нации земли. Пограничник - ницшеанская белокурая бестия смотрел в мой паспорт, на меня, в паспорт, снова на меня.
  - Проблема? - спросил я на плохом английском.
  - Зачем вы летите в Амстердам? - спросил он, воткнувшись в меня синими свиными глазками.
  Я чувствовал его призрение. Возможно, русский солдат изнасиловал его бабку в сорок пятом на развалинах Берлина, или ему не нравился мой запах и манера одеваться, или он был простым бюргером напичканным пропагандой масмедиа и видел во мне угрозу.
   - Почему у вас виза Италии а вы летите в Амстердам?
  - Е*банный тупой ублюдок - подумал я и ответил - Я планировал лететь в Рим, но меня пригласили в Амстердам. Обстоятельства.
  Я улыбался, но мои глаза выдавали издевку. Он что-то передал по рации и через секунду пришел другой полицейский и, взяв мои документы, пригласил проследовать за ним. В полицейское отделение аэропорта было забито арабами, малазийцами и неграми. Лысый в форме полицейского всматривался в мой паспорт, к нему подошел еще один, их собрался целый консилиум. Они смотрели в паспорт, косились на меня.
  Кто то, при слове немец думал о Третьем рейхе, Бухенвальде, Мерседесе или пиве с сосисками, я же думал о Бахе, Канте, Ницше, Гете и Гюнтере Грассе. Кто то при слове русский думал о водке, ядерной угрозе, КГБ и Путине, кто то о русском балете Дягелева, Достоевском, Чехове и Чайковском. Эти в погонах принадлежали к первым.
  - Почему вы летите в Амстердам а не в Италию, спросил меня коротышка в погонах.
  - Изменились обстоятельства - ответил я. - Не было смысла рассказывать этой сторожевой немецкой овчарке, что в России гарантированно получить Шенген на шесть месяцев и за меньшие деньги можно только в итальянском посольстве, ему это было не понять.
  - Поторопитесь - сказал я, примешивая в тон озабоченность - у меня мало времени.
  Моя настойчивость вызвала смех, мне вернули паспорт и уже через минуту я несся к выходу на посадку, где меня поджидала пара киборгов, только корпоративная амуниция выдавала их гендерную принадлежность, их глаза не выражали ничего, я пытался вглядеться в них... но тщетно.
  
  Мой сосед оказался русским вот уже пятнадцать лет живущим в Амстердаме. На вопрос как он попал туда, он отвечал невнятно и уклончиво. У него в Нидерландах был бизнес. Его звали Алик. Он производил гигиенические салфетки.
  - Если попадете на улицу Красных фонарей - говорил он - и зайдете к любой из работающих там шлюх, если договоритесь о минете, вам обязательно наденут на член салфетку со специальной дырочкой посередине, которая защитит вас от любых выделений, так вот, эту салфетку изобрел я, у меня есть на нее патент.
  Он был явно этим горд, чувствовалось, что жизнь этого человека была осмыслена, он твердо знал, для чего был рожден на свет.
  Вы впервые летите в Амстердам? - неподдельно удивился он - Вас ждут незабываемые приключения, если вы воспользуетесь всеми дарами этого города. Амстердам - это Диснейленд для взрослых, это рай для инфантилов со всей земли. Здесь доступно большинство всех запретных удовольствий. Туда рвутся, что бы уйти от действительности, скучной повседневности которой наполнена жизнь обитателей земли. Смело пользуйтесь всем, что предлагает вам этот город, без этого ваши ощущения будут неполными. Вы пробудете всего три дня? Замечательно! Начинайте сразу, как только очутитесь в городе! Пробуйте все! Только так вы сможете оценить это место! Я знаю одного марокканца, который может предложить вам намного больше, чем вы сможете найти в кофешопах или смартшопах города. Его зовут Мухамед, запишите его телефон.
  
  Я накорябал телефон на салфетке с пятнами кофе, спрятал ее в задний карман джинсов.
  
  Самолет пошел на посадку. Мой сосед, позабыв обо всем от страха, вцепился в ручки кресла и сжал их что было сил, он зажмурил глаза, его лицо скривилось в сосредоточенном ожидании конца. Я смотрел на эту пантомиму и вспомнил свой первый полет из Владивостока в Москву двадцать лет назад, когда я и мой друг, пили вино с молоденькой девчонкой и ее не менее молодой мамой, как мы курили в туалете самолета и трахались с ними, ерзая в тесных кабинках, ставя себе и им синяки на потных от страсти задницах. Подобная легкость общения теперь недостижима, мы слишком много придумали правил, делающих жизнь пресной.
  
  Аэропорт Хипхол подобен скрытому под крышей городскому кварталу. Мой друг прилетел на пару часов раньше, и вместо того, что бы потягивать в баре пиво дожидаясь меня, он провел время в полицейском участке, отмазывая свою спутницу - синеглазую блондинку. Полицейские сомневались в ее намерениях - еще одна блядь из восточной Европы была ни к чему этой стране- так они вероятно думали глядя на ее гардероб, состоящий из ботфортов, мини юбки и прозрачной белой блузки. Все было чудесно в ней, но только ее сладкий ротик открывался для слов, все вокруг меркло, солнце заползало за тучи и вяла листва.
  Я обнял друга.
  - А вот и наш сюрприз! Баба на корабле к беде - поприветствовал ее я, глядя в синь ее уже ненавидящих меня глаз.
  Патриархат явно утомлял нашу крошку. Но я уже не мог остановиться.
  - Вы случайно не были активисткой Пуси Райт? У Вас очень знакомое лицо.
  
  Нет, я был не злобен, я просто шутил, в свойственной мне и не понятной многим манере. Быть невыносимым - в этом есть какое-то извращенное удовольствие, которое переходит в неизбежную тоску одиночества, являющуюся следствием твоего грубого характера. Этот замысловатый алгоритм выстроил мой мазохизм, мое подсознательное желание страдать, ведь я русский, а русская душа не душа без тоски.
  
  Белая "Тесла" бесшумно везла нас в направлении города, мимо причудливых зданий хайтека. Хайтек сменился на старинные дома с черепичными крышами. Каналы, дома, снова каналы. Я открыл окно и в него стал вползать запах морской сырости смешанный с ароматом марихуаны. Мне определенно нравилось это место. Машина остановилась у ряда жмущихся друг к другу трехэтажных пряничных домиков смотрящих на канал и растянувшийся на другой стороне парк. Такси уехало, оставив нас на пустынной улочке. Вдруг, над нами, окно на втором этаже дома открылось, из него высунулся долговязый блондин в спортивном костюме Гуччи, мастерка была одета поверх обильной густой шерсти покрывающей его грудь, на шее висела увесистая золотая цепь со звездой Давида. Он помахал нам и пригласил в дом. Хозяина дома звали Давид, его внешний вид никак не вязался с его возрастом, думаю, ему было за пятьдесят. Это была одна из квартир его семьи, которая жила в Амстердаме с начала двадцатого века. Его семья сильно поредела во времена Третьего рейха, его дед чудом выжил в Бухенвальде.
  
  Давид показал нам дом. Три спальни расположились на трех уровнях, что бы попасть на третий этаж в мансарде, требовалось взобраться по крутой винтовой лестнице. Дом был наполнен старинной мебелью и предметами декора, дополняющими его скромную роскошь. В гостиной, напротив окон, стоял большой диван, сидя на котором можно было видеть противоположный берег канала и раскинувшийся там парк. Это было одно из лучших мест, где мне приходилось бывать.
  
  - Вы заметили поднимаясь по лестнице дверь? - спросил Давид - Это еще одна квартира. Там живет странная одинокая женщина, ей лет шестьдесят. Ее семья живет в Амстердаме наверное с момента его основания. Она очень закрыта и доброжелательна. Просьба не устраивать здесь пати, марихуану, пожалуйста, курите только в гостиной при открытых окнах и приятного вам отдыха в Амстердаме.
  
  Давид подарил нам бутылку десятилетнего Портвейна со словами:
  - Он давно ждет выхода в свет, не откладывайте это, начните прямо сейчас - после чего пожав нам руки исчез.
  Что ж, мы открыли бутылку, разлили по стаканам, открыли окна и расположились на диване. Напиток возвращал меня в прошлое, где на улочках португальских городков я пил этот нектар со своей любимой женщиной. Немного ностальгической задумчивости.
  - Ну, с чего начнем - вернул меня к жизни друг.
  Я посмотрел на нашу спутницу, она была погружена в смартфон.
  - Для начала нужно выйти, но прежде опорожним эту бутылку, что должно предать нам сил и нужной энергии. Потом будет необходимо сделать мягкий вход посредством косяка-другого марихуаны, для этого мы выйдем в город. А там, я думаю, дух Дымка подскажет нам дальнейший путь.
  
  Портвейн разогнал кровь. Болтая веселую чепуху мы вышли из дома на пустынную улицу и, включив навигатор, стали продвигаться в сторону площади Ватерлоо. С каждым кварталом на улицах становилось все больше людей, а запах марихуаны становился гуще. Все, независимо от возраста, были похожи на беспечных детей, которые вырвались на свободу от своей унылой повседневности, на которую была обречена их жизнь. На улицах царил праздник непослушания.
  
  Не в одном городе мира я не видел такой пестрой и разномастной толпы. Пора было присоединиться к этому празднику. Мы спустились в цоколь, где расположился уютный кофешоп. Тридцать видов марихуаны, гашиша, эспрессо, свежевыжатый сок. Рыжая девушка за стойкой была словоохотлива. Она с удовольствием рассказывала нам об эффекте всех веществ. Мы выбрали тот, что пробуждал словоохотливость и мышечную активность-идеальное средство для трансформации интроверта. С каждой затяжкой приходила отчетливость понимания бытия. Хотелось смеяться - и мы смеялись. Мы всматривались друг в друга и находили там повод для смеха и глумления.
  
  Марихуана прибила нас к стульям. Эспрессо был горьким и бесполезным. Хохоча мы выползли наружу и вплыли в первый бар, где полная женщина за стойкой налила нам в стаканы энергетик и погрузила туда рюмки с Егермейстером. Коктейль придал нам сил, а идиотские улыбки на наших лицах стали еще шире. Мы бесцельно бродили по улицам, смешиваясь с многоликим продуктом глобализма. На каждом углу кондитерские манили тебя придаться разрушительному чревоугодию. Вафли. Вафли с горой сливок и лесных ягод - ты был готов продать все бессмысленные секреты своей родины за этот экстаз.
  
  Машинально моя рука проникла в задний карман джинсов, я достал салфетку с номером телефона оставленного мне Аликом. На той стороне отозвался человек с сильным акцентом и попросил назвать ему наш адрес. Мы сидели и потягивали местное пиво, когда Ахмед подошел к нам. Это был маленький, смуглый человек с маленьким птичьим лицом, покрытым обильной растительностью. Его борода доходила до впалой груди, а на голове красовалась шапка визиря. Мы минуту смотрели на это существо из другой реальности, силясь поверить в происходящее. Хотелось смяться, но мы были еще достаточно благоразумны, чтобы не впасть в истерику.
  Ахмед провел нам ликбез по поводу всего предлагаемого им ассортимента: Кокс, амфетамины, экстази, ЛСД, грибы. Остановились на последнем.
  - В городском смартшопе можно купить только клубни -говорил он - с тех пор, как одна английская малолетка сиганула с крыши, решив что она Бетмэн, стебли с шляпкой запретили, а в них сама суть гриба.
  Мы купили по двадцать грамм каждому, спутница отказалась. На сдачу взяли грамм кокаина. Закинулись по половине грибов и стали ждать. Желудок разъедала кислота, мир вокруг постепенно начал приобретать другие оттенки. Я смотрел на нашу спутницу и понимал, что ее прежняя внешность от меня ускользает. Еще мгновение и передо мной сидела белая пушистая болонка.
   -Как тебе все это время удавалось скрывать, что ты болонка? - с неподдельной тревогой спросил ее я.
  - Что? - в ее собачьих глазах вспыхнула ненависть. - Ну, знаешь, я не собираюсь терпеть это говно весь вечер. Вы развлекайтесь, а я пойду спать.
  Мой друг попытался остановить ее, но он понимал, что так будет лучше и уступил. Болонка исчезла. Стены бара начинали сдвигаться, легкий приступ клаустрофобии и мы уже на улице.
  
  Приближался вечер, воздух стал гуще, пространство улиц все плотнее заполнялось людьми. Город был похож на гигантскую сцену бурлеска с постоянно меняющимися декорациями. Возникло ощущение нереальности происходящего, которое добавлял вид старинных танцующих домов, с накрененными в разные стороны стенами, краски приобрели эффект внутреннего свечения, живым было все: вода в каналах, деревья, камни домов и мостовых, весь город подобно гигантскому монстру пульсировал, создавая легкие вибрации.
  
  Пройдя несколько кварталов, мы оказались у стен городского парка. Он зеленел манящей таинственностью, затягивал, он шептал нам на удивительном языке, донося до нас через свои звуки что-то, что нельзя было осмыслить, но это удивительным образом сливалось с твоей сутью, создавая эйфорию вселенской гармонии, неотъемлемой частью которой был ты. Мы зашли в парк и по узкой тропинке между деревьев стали пробираться вглубь. Мы шли на звуки джаза и вскоре оказались возле пруда, в середине которого расположился остров с большой круглой верандой, в которой разместился джазовый оркестр. Музыка выплывала из под крыши веранды подобно разноцветным мыльным пузырям, они заполняли все пространство вокруг беседки, медленно поднимаясь ввысь. Сомневаясь в происходящем, я спросил друга, видит ли он, что вижу я - наши впечатления были идентичны. Мы прошли через живую, шипящую изгородь кустов и оказались у другого пруда, его вода переливалась трехмерной фантасмагорией, над изумрудом листвы пролетел птеродактиль и спланировал на переливы воды. Изумленные от этого фантастического зрелища мы присели на берег и долго смотрели по сторонам, друг на друга, обмениваясь эмоциями изумления. Глядя на пульсирующие вены на лбу и шее у моего друга, я на миг засомневался, что это он. Он смотрел на меня, и я произнес:
  - П*издец.
  - П*издец - ответил он, тем самым еще больше усилив мои сомнения.
  На противоположном берегу возник Лабрадор, он трусил между деревьев что - то вынюхивая, увидев нас, он на мгновение застыл, вглядываясь в наши лица. Его глаза говорили о тысячи вещах, он будто пытался сказать нам что - то, но не найдя понимания, опустил морду и принюхиваясь к земле исчез за деревьями.
  Что бы как - то наладить связь с реальностью, я решил рассказать другу о таинственной жизни слизи, не помню, откуда я знал это.
  
  - Одна странная девушка - ученый микробиолог - вдруг начал я - которая перенесла рисунок молекулярной решетки своих месячных на обои и обклеила им свой дом в Лондоне, посвятила свою жизнь изучению слизи. Слизь образуется на некоторых растениях и имеет совершенно автономную структуру. Она сама по себе. Что является ее источником доподлинно не известно. Она подобна грибам, но распространяется через воздух. Опыты показали, что слизь образует единую систему по всей земле и обладает системой идентификации. Образцы слизи с разных континентов поместили в лабиринте на разных концах стенда и через сутки оба образца сошлись в одном из участков и слились воедино. Так же обнаружилось, что слизь любит манку и может пройти лабиринт, чтобы найти лакомство. Ее частицы были обнаружены на высоте пятнадцать тысяч метров над землей, что дало повод предполагать, что она попала на землю из космоса. Понимаешь, все эксперементы показывают, что слизь разумна.
  - Разумная слизь... - задумчиво произнес мой друг - возможно, когда-нибудь выяснится, что она разумнее нас... Ты слышал когда-нибудь о мозге Больцмана?
  - Нет - ответил я предчувствуя интересное.
  
  - Есть теория, выдвинутая австрийским физиком Больцманом, что в результате случайных изменений в вакууме в любом участке вселенной может образоваться осознающий себя мозг, являющийся не плодом эволюции а результатом флуктаций. Причем, если предположить, что вселенная бесконечна, то и появление мозга Больцмана возможно бесконечное число раз.
  Мой мозг вместил в себя все сказанное моим другом, я стал всматриваться в серую, вибрирующую массу неба и мой рассудок стал обволакивать проникающий извне ужас. Я еще больше стал сомневаться, что этот субъект был тем, за кого себя выдавал. Я вглядывался в лицо моего сомнительного друга и думал, как проверить его идентичность.
  - Ты помнишь, что у нас еще есть кокаин - спросил его я.
  - Блин, ну конечно - сказал он и извлек круглый пакетик из кармана джинсов. Он развернул его, внутри находилось три белых камешка и немного парашка. В запахе концентрата едва уловимыми нотками прослеживалось дизельное топливо, что говорило о способе его контрабанды. В нашем тихоокеанском городе, в девяностых, мы не обращали внимание на такой недостаток, прекрасно понимая, что путь этого зелья пролегал через океан внутри топливных баков больших сухогрузов.
  - Он - утвердительно заключил мой друг, тем самым развеяв мои сомнения относительно его принадлежности.
  - Да, он самый - с облегчением сказал я, доставая из бумажника пятиевровую купюру.
  
  Кокаин ворвался фантанирующей эйфорией в наш мозг, мы седели на берегу пруда и наблюдали, как ускользает от нас параллельный мир, открывшийся нам псилоцибином, и на смену ему приходил новый мир живой энергии и внутреннего карнавала. Мы вернулись к джазовому островку, где группа пенсионеров выдавала унылый диксиленд. Это место уже исчерпало себя, мы стали искать выход из парка, что бы снова окунуться в живой поток улиц. Но эффект кокаина стал слабеть, оставляя легкий нервозный осадок. Мы разжевали остаток грибов, купили косяк ароматной марихуаны и уселись на пришвартованной старой лодке.
  
  Пуская на водную гладь канала дым, мы наблюдали, как недавно закрывшийся мир псилоцибина снова разворачивал перед нами новую ошеломляющую реальность. Вечер поглотил этот город и с этим все изменилось. Мы оказались на площади Дам и застыли перед грандиозностью Королевского дворца. В свете уходящего солнца и направленных на него прожекторов, этот архитектурный монстр внушал благоговейный страх, который гипнотизировал тебя и лишал всяческой воли, подобно надвигающейся волне цунами или грандиозной лавины. Время потеряло свое значение как некая бессмысленная категория. Небо нависло над городом, раскрывшись над нами подобно огромной пасти небо которого было облеплено тысячью мерцающих звезд. Подержав нас еще немного, дворец будто ослабил свою хватку, чтобы дать нам перевести дух и оглядеться по сторонам. Мы находились в пространстве, окруженном пришедшими сюда каменными многоглазыми монстрами, в середине этого пространства стоял фаллический колос охраняемый белыми львами. Везде были люди. Их дух наполнял это пространство, все они издавали звуки, которые подобно живым прозрачным существам метались в воздухе, бились о тела каменных монстров, и, найдя себе выход, устремлялись ввысь в раскрытую пасть прожорливого неба.
  
  Я смотрел на своего друга и видел его череп, обтянутый желтым, прозрачным пергаментом. Его глаза были наполнены изумлением, страхом, восторгом, мольбой о пощаде, решительностью безумца и демоническим коварством, он вмещал в себя десятки существ, которые бились в нем между собой за право обладать его оболочкой.
  - П*издец - произнес я незнакомым мне голосом
  - П*издец - ответил он, и мы двинулись в сторону теней узких городских улиц. Бродя по полутемным обитаемым лабиринтам, мы вышли к каналу, на противоположной стороне которого по домам был разлит пурпурный свет, он одевал себя на тела проходящих мимо людей и лакал черную воду канала. Мы перешли к нему и он поглотил
  нас, унеся в другое измерение, где за стеклами аквариумов, обитали потрясающие рептилии, их гендерные признаки вываливались наружу из чешуйчатых лифчиков и трусов. Вдруг перед нами открылась дверь, откуда из люминесцентного облака выплыло дивное существо. Оно смотрело на моего друга, что то мурлыкало и манило его в свое логово. Он подобно загипнотизированной жертве шагнул к ней, потом машинально схватил меня за руку и в следующую секунду мы оказались в маленьком, замкнутом пространстве комнаты, где из зеркальной двери к нам вышло еще одно существо и движением руки указало нам лечь на кроваво красный бархат кровати. Мы послушно легли с ним плечом к плечу и завороженно стали рассматривать белых ангелов смотрящих на нас с голубых небес потолка. Вдруг кроваво красное тело под нами ожило и стало втягивать в себя наши тела. В этот момент с двух сторон от ложа снова появились существа с сиськами и каменными лицами, они стали подползать к нам одевая на щупальца рук латексные перчатки. Синхронно они расстегнули наши ширинки и достали наши испуганные приборы, из маленьких кармашков на их трусах появились гондоны и, о ДА!, салфетки Алика. Механически одев все это на наши сморщенные от ужаса концы, они так же синхронно склонились и, открыв свои животные пасти, потянулись к нам. Это становилось невыносимым. Мой друг издал истошный вопль, вскочил и ринулся к зеркальной двери, прыгнув в ее изнаночный мир, но тот не готов был принять его, зеркало с шумом обрушилось на пол, обезумев мой друг ринулся в противоположную сторону и в мгновение найдя выход, выпрыгнул в пространство улиц. Я по-прежнему продолжал лежать, а мой член по-прежнему был в щупальцах монстра. Я, что было сил, оттолкнул их от себя и, срывая с себя гондон и салфетку Алика, выбежал в людской поток. Тщетно пытаясь найти друга, я прошел несколько кварталов и понял, что безнадежно заблудился. Я оказался в безлюдном месте, на распутье, где с одной стороны лежал мир людей с его шумом и безумным угаром, а с другой -тихая, пугающая неизвестность, уходящая в полумрак городских окраин. Я выбрал неизвестность, она уводила меня в чрево спящего каменного существа. Я обнаружил, что меня покинул мой животный страх, мир вокруг стал дружелюбным, как будто понятным, он приветливо окружил меня доверием и, приняв его, я, улыбаясь подобно идиоту, шел в глубь темноты вдоль тихого шепота канала.
  
  Темная синь неба становилась светлей, я продолжал идти вдоль канала, который привел меня к заброшенным портовым постройкам. Я зашел в большое кирпичное здание и оказался в темном зале ангара. Что то подсказывало, что где то за этими стенами прячется жизнь. В конце ангара большая винтовая лестница поднималась к лофту, забравшись наверх, я обнаружил множество смежных комнат, образующих лабиринт. Неизведанное водило меня по их темноте. Некоторые из комнат имели окна смотрящие на канал, другие имели лишь проемы выводящие тебя в другие пространства. Попытайся я найти выход - у меня бы ничего не вышло. Я вошел в очередную комнату, оказавшейся большим залом из угла которого через окно на меня смотрело светлеющее небо. Из гущи темноты дальнего угла до меня доносились гортанные звуки, чваканье, шлепки, прерывистое дыхание, перемешанное с хрюканьем и повизгиванием. Медленно и тихо ступая, я приблизился к огромному шевелящемуся в темноте существу. Вспомнив про фонарик в телефоне, я зажег свет и предо мной возник образ современной Европы: два огромных мавра трахали с двух сторон жирную, повидавшую виды белую шлюху. Жир на ее брюхе и заднице сотрясался от толчков сзади подобно желе, огромные болоны ее сисек едва не касались земли. На мгновение они замерли глядя в мою сторону. Мавры, не вынимая из нее приборов, оголили свои белоснежные зубы в приветственной улыбке. Европа вынула изо рта здоровый член и приказала мне проваливать. Я мешал ее счастью. Ее можно было понять. Ведь ее никто так не трахал со времен Адольфа Гитлера. Я выключил фонарик и двинулся к окну.
  
  Правее от него, в проеме двери мерцал свет. Это был свет костра, вокруг которого неподвижно сидели чернокожие и безмолвно передавали друг другу косяк. Я подошел ближе, круг разомкнулся, освободив мне место. Я сел. Мне передали косяк и я сделал большой вдох. Это был гашиш. Зелье было ядреным и я сорвался в кашель. Они смеялись надо мной, а тощий парень в дредах протянул мне бутылку бурбона. Бурбон действовал успокаивающе. Я сидел в кругу молчаливых детей Африки и наблюдал, как пламя костра отражается в их черных глазах, отбрасывая зловещие тени на стены, исписанные крикливым граффити. Что то подтолкнуло меня сзади и я встал. Тощий с дредами указал мне путь и через пару комнат я вновь оказался у винтовой лестницы. Выйдя к каналу, я снова вспомнил про телефон, действие грибов закончилось. Найдя в Гугле короткий маршрут, я пошел в сторону дома.
  
  Городские улицы были пусты. Мне потребовался час, что бы дойти до места. Дверь мне никто не открыл. Присев на ступеньку, вытянув ноги и облокотившись на стену, я вырубился. Кто-то коснулся моего плеча, дымка сна рассеялась, и я увидел перед собой женщину. Она была одета в длинный, вязанный балахон, длинные седые волосы расчесанные на пробор закрывали ее угловатые плечи. Она была очень худой и высокой. Ее лоб пересекали три глубокие морщины, морщинки вокруг васильковых глаз, в уголках рта... Это была красивая женщина. Она обладала той редкой красотой, что с годами трансформируясь, делала свою обладательницу по- новому исключительной. На шнурке длинного поводка на несколько ступеней ниже, выжидающе стоял упитанный мопс.
  - Вам нужна помощь? - спросила она.
  Ее голос был грудным и слегка грубым.
  - Нет, благодарю вас. Я жду своих друзей. У меня нет ключа. Мы арендуем квартиру у Давида.
  - Да, я догадалась. Вы откуда?
  - Из России - сказал я, поднимаясь на затекшие ноги.
  - России? - вдруг произнесла она на русском. - Меня зовут Мария - она протянула мне свою худую, красивую руку с длинными чуть узловатыми пальцами. - Что ж вы сидите здесь, пройдемте ко мне я угощу вас бренди.
   Ее русский был очень приправлен акцентом. Она подтянула к себе не желающего никуда идти мопса, открыла дверь и впустила меня первым. Ее квартира, как и квартира Давида, была наполнена старинными предметами, на стенах в зале висели старинные портреты людей, это были мужчины и женщины разных эпох. В зале был камин, пол закрывал толстый ворсистый ковер с сочным восточным узором, на котором стояли два кресла из массивного красного дерева, журнальный столик. Комнату, врываясь в открытые окна, заливал свет восходящего солнца. За окнами по каналу проплывал экскурсионный катер с первыми пожирателями городских достопримечательностей. Мария предложила мне сесть в одно из кресел и зажгла стоящие в латунной вазочке на камине палочки с индийскими благовониями.
  Она открыла ореховый шкафчик служивший баром, достала из него стеклянный графин с жидкостью шоколадного цвета, налила ее в тяжелый хрустальный бокал и протянула мне. Поблагодарив ее, я сделал глоток. Напиток был густым, ароматным и жгучим.
  
  - Простите - сказал я, немного подождав, пока терпкий плен бренди отпустит мое горло - я не представился, меня зовут Павел.
  
  - Вы выглядите изможденным, Павел. Надеюсь, этот напиток придаст вам сил. Где вы живете в России?
  
   - Москва - ответил я, глядя как сизый дым благовоний тянется сквозь солнечный свет к пространству за открытым окном. - Откуда вы знаете русский?
  
  - Я русская на половину по матери. Она осталась в Европе после войны. Ее семью убили под Минском, а ее саму отправили с эшелоном военнопленных в Германию. Маме было пятнадцать лет, она была очень красива. Один немецкий офицер взял ее из лагеря в свой дом служанкой. Его семья была очень добра к ней, там она научилась говорить по-немецки. А когда пришла Красная армия, маме пришлось бежать в Нидерланды, чтобы не попасть в лагерь русских. В Амстердаме она устроилась в дом родителей моего отца. Мой отец влюбился в мою мать, и от этой любви была рождена я.
  Мария достала из серебряного портсигара самокрутку и подкурила ее, клацнув потертым Зиппо. Потянуло марихуаной.
  
  - Вы курите марихуану? - спросила меня она - Впрочем, простите, что за вопрос.
  
  Она протянула мне самокрутку. Трава была очень приятной на вкус. Сделав затяжку, я передал ей косяк и сделал глоток бренди. Становилось хорошо.
  
  - Мама всегда напоминала мне про мои русские корни - продолжала Мария, откинувшись на спинку кресла - бог знает, где она находила книги русских классиков на русском языке и давала их мне. Она всегда говорила, что важно читать Достоевского, Чехова, Тургенева, Пушкина, что бы понимать русского в себе.
  
  - Ваша мама умная женщина.
  
  - Да, к сожалению ее больше нет, как и моего отца.
  
  - А кто эти люди на картинах?
  
  - Это мои родственники: Отец прапрадеда, прапрадед, прадед , дед а тот в твидовом пиджаке - мой отец. Род отца насчитывает многие столетия. Мужчины нашего семейства покоряли морские просторы и завоевывали колонии для своего короля. Прадед моего прапрадеда подписывал Хесвейское соглашение с англичанами, по которому англичане получили Новую Голландию ставшую в последствии Нью-Йорком в замен на колонию в Суринам. Мужчины нашего рода управляли этой колонией вплоть до двадцатых годов прошлого века. Мой прапрадед увлекался антропологией и изучал обычаи местных племен. Он жил в племенах Араваков и Карибов, хорошо знал их язык и общался с шаманами. Он интересовался их практиками. Задолго до Кастанеды он знал методы вхождения в состояние транса, которое позволяло ему наблюдать параллельные миры, когда еще не было такого понятия. Прапрадед передал этот опыт моему деду, а тот моему отцу. У этого учения были и другие приверженцы, но круг их был очень мал. Как правило, это были люди из мира точных наук, философы. В стенах нашего дома собирались люди, чьи имена остались в истории теоретической физики, там родилась теория о мультивселенной, антропный принцип, теория струн. Вы что-нибудь слышали о таких понятиях?
  
  - Конечно, слышал, но надо признаться, я мало что понимаю в этом.
  
  - Это не так сложно как может показаться на первый взгляд. Признайтесь, вы пробовали псилоцибиновые грибы?
  
  - Да, буквально прошлой ночью.
  
  - Вы испытали чувство, что попали в другую реальность?
  
  - Не то слово.
  
  - Вот видите. А представьте, что это была не галлюцинация, а что с помощью псилоцибина вам была открыта дверь в один из параллельных миров. Антропный принцип гласит - "Мы видим Вселенную такой, только потому, что только в такой вселенной мог возникнуть наблюдатель". Понимаете?
  
  - Не очень - мне становилось немного неловко за свою тупость.
  
  - Тот мир, который вы видели под грибами - возможен, ибо вы как наблюдатель констатировали его существование. Это тот самый параллельный мир из множества существующих. А теперь представьте себе, что есть вещество, которое открывает вам единовременно существование множества параллельных миров, благодаря ему вы оказываетесь как бы на перекрестке множества вселенных, и способны двигаться в любой из них при желании возвращаясь в исходную точку. Подобный опыт требует подготовки и что самое важное - у наблюдателя должен быть соответствующим образом развит интеллект, что бы суметь пережить этот опыт.
  
  - Простите, а о каком препарате идет речь? - с моей стороны это было не праздным любопытством, личный опыт в мире множественности теорий был для меня определяющим.
  
  Мария смотрела на меня изучающе. Потом встала, взяла со столика графин и подлила мне бренди.
  
  - Подождите меня немного - сказала она и ушла, поднявшись по лестнице на второй этаж.
  
  Я сидел недвижимо минут пять, глядя на мопса, который лежал на предназначенной для него бархатной черной подушке и наблюдал за мной. Я скривил морду и он, с досадой вздохнув, отвернулся от меня и уставился в пустоту синего дня за открытым окном. Мария спустилась держа в руке меленькую деревянную коробочку.
  
  - С тех пор как умер отец, в наш дом перестали приходить люди, проявляющие интерес у к шаманским практикам карибов, мама умерла год спустя. На мне остался большой дом, слуги и одиночество. Бог не дал мне детей, я лесбиянка. У меня есть одна старая подруга, но она живет в Нормандии, и мы редко видимся. После смерти мамы я распустила слуг, а дом сдала муниципалитету, теперь в нем музей Африки.
  
  Она открыла коробочку и протянула ее мне.
  
  -Это то, что осталось от отца. Состав мне доподлинно не известен. Это всегда держалось в секрете. Кто - то регулярно привозил это из Сурами.
  
  В коробочке лежало с дюжину коричневых цилиндров.
  
  - Насколько я помню, для эффекта нужно три.
  
  - А как же алкоголь? - спросил я и понюхал зелье
  
  - Это доминирует над действием любого средства.
  
  В запахе не было ничего вызывающего отторжение: легкий оттенок какао на фоне аромата невиданных трав.
  
  - Нужно положить под язык - сказала она, садясь в кресло и вынимая очередную самокрутку из портсигара.
  
  Я сделал, как она сказала. Горечь была неимоверной, рот начало вязать, а язык, будто увеличившись в размерах, стал неповоротлив. Почему я доверяю этой женщине? - мелькнуло у меня в уме.
  
  Я смотрел, как она поджигает Зиппо, как дым марихуаны сплетается с дымом благовоний и стремится в окно, растворяясь в свете фантастического дня. Свет заполнил мое сознание, разливался по телу, заполняя каждый сосуд золотистым эликсиром эйфории. Потом не было ничего. Темнота. Бездонная, бескрайняя пустота и лишь атом твоего сознания, будто снова обретя сам себя, спокойно и недвижимо был там. Потом был страх. Страх пустоты и полного, абсолютного одиночества. Он стал причиной нарастающей энергии, которая вытолкнула меня в яркий, ослепительный свет и, когда он рассеялся, передо мной снова была та же комната, но она была пуста. Окна были закрыты, каминные часы показывали полдень. Я встал, слегка пошатываясь на затекших ногах, вышел в коридор, толкнул дверь в квартиру Давида, она была не заперта.
  
  В зале, на журнальном столике стояла бутылка шотландского виски, пара стаканов, кола, горка кокаина, свернутая пятидесятиевровая и кредитка. Я плеснул себе виски, смешал с колой, добавил щепотку кокса, размешал указательным пальцем - коктейль был готов. Сев на диван стал прислушиваться к звукам в квартире. Наверху кто то был. Взяв стакан, я тихо поднялся наверх. Дверь в спальню друга была приоткрыта, оттуда доносился сдавленный крик его спутницы.
  
  Мой друг, прикрыв девушку подушкой драл ее сзади, он работал неистово, его пальцы побелели сжав ее бедра. Все жилы его худого тела были напряжены до предела, безумные глаза на зверском лице закатились под лоб, он вдыхал и выпускал воздух сквозь сжатые зубы, издавая шипение, по его подбородку текла слюна. Нос был в кокаине. Я видел разное, но это была самая животная ебля, которую мне приходилось видеть. С каждым толчком девушка издавала вопль, в какой-то момент он ускорялся подобно болиду Маккларен и прерывистые вопли девушки переходили в беспрерывный крик. Я присел в стоящее около окна кресло, пил свой коктейль и смотрел порно. Сюжет был слишком однообразным и скоро утомил меня. Я спустился вниз, открыл окно сел на подоконник и стал наблюдать за стариком с таксой уныло прогуливающихся на противоположном берегу. Как то захотелось туда, на тот берег, в тот светлый, изумрудный уют. Смешав ещё коктейль, я взял его с собой и вышел к каналу, прошел до ближайшего моста и через несколько минут сидел на зеленом травяном ковре по другую сторону от нашего дома. Мимо меня проплыл катер, им управлял седовласый старик, на носу судна сидел Лабрадор и, глядя вперед, ловил носом запахи города.
  - Как же прекрасен этот город, город счастья с тихой гаванью твоих мечт! -С этой благодатью в голове я откинулся на траву и стал вглядываться в глубокую синь неба.
  
  - Немного дёгтя в бочку меда, милейший...
  
  Я приподнял голову, огляделся, вокруг не было не души.
  
  - Реальность находится далеко за пределами того, что ты можешь воспринять и понять.
  
  Как в кинотеатре голос исходил со всех сторон.
  
  - Окей - произнес я - если это возможно, так тому и быть.
  
  - Практично - произнес голос.
  
  - Практично? Кто вы, черт возьми?
  
  - Сложно сказать... В вашей вселенной меня принято называть мозгом Больцмана, эта удивительная манера давать имена так называемых первооткрывателей объекту открытия, выглядит очень старомодной. Да, Больцман действительно имел беседу со мной, надо сказать он очень не глупый человек, надо отдать ему должное, он вынес это на публику в форме теории, хотя был уверен в моем существовании, но иначе его приняли бы за сумасшедшего. Да. Но открою вам секрет, сумасшествие - это заблуждение, человечество вынуждено ставить штампы на вещи, понимание которых им не достижимо.
  Сумасшествие - это отклонение от некоей нормы, придуманной человеком, суть которой - иллюзия. То, что вы называете сумасшествием - часто всего лишь пограничное состояние сознания застрявшего между плоскостями параллельных вселенных. Человеческий мозг в большинстве своем настолько не развит, что не способен справится с нахлынувшей на него информацией выходящей за пределы его понимания нормы, которая настолько примитивна, что делает большинство вещей окружающего вас мира невозможными. Человек создает теории и опирается на них как на костыль, считая их объяснением предметов окружающего мира, но все это, в большинстве своем не имеет ни малейшего отношения к объективной окружающей вас реальности. За тысячелетия вы не способны разобраться даже с этим, что говорить о возможности допущения других знаний, которые находятся далеко за плоскостью вашего континуума. Человечество - это монстр с мозгом младенца. Конкуренция - его единственный мотиватор, не считая базовых примитивных потребностей выложенных в пирамиде Маслоу. Ядерная энергия, полеты в космос на уровень вытянутой руки - это все, на фоне бессмысленности саморазрушения и уничтожения себе подобных. Никто не знает, куда движется ваш мир, никто не задается этим вопросом, а если задается - то этот голос не слышен в шуме потока, который продуцируется конкуренцией, и поток этот не управляется сознательной волей людей, которые могли бы осуществлять некий общий проект являющийся общей целью. Парадокс, но человек стремится подчинить себе природу или общество не для того, что бы получить свободу и достигнуть некоего счастья, но просто ради подчинения и господства. Это слепой, животный Дарвинизм, ведущий к неизбежной гибели. Задайте вопрос человеку умеющему думать - в чем смысл жизни? - и он ответит, что его нет. Другой скажет - это семья, работа, дети, карьера еще сотня ценностей придуманных обществом, религиями и рекламными компаниями, но это фальсификация, это суррогат, это пустышка.
  Потрясенный этим монологом, я продолжал лежать приподнявшись на локтях и смотрел в пустоту неба, из которого, как мне казалось, исходил голос. Вдруг в квартире Давида открылось окно, в нем показалась голая блондинка, в тот же миг сзади нее пристроился мой друг и начал интенсивно работать. Блондинка, закусив нижнюю губу и упершись руками в подоконник, едва удерживала равновесие, что бы не выпасть из окна.
  - Вы еще здесь? - спросил я обращаясь к небу.
  - Скорее вы еще здесь.
  - Где здесь?
  - Там, где я возможен.
  - А почему вы возможны?
  - Потому, что вы констатируете мое присутствие, вступив со мной в диалог. Вы пытаетесь осмыслить происходящее доступными вам категориями, но этого инструмента не достаточно, просто примите факт моего существования.
  - Хорошо. А как вы могли бы описать то пространство, в котором вы возможны.
  - В этом нет необходимости, оно перед вами.
  - Блядь! Но я вас не вижу.
  - Не стоит нервничать, меня не видит никто. Я нахожусь за пределом возможного в вашем сознании, вы не видите атомы, но это не говорит, что их не существует. Послушайте, наш диалог бессмыленен, человечеству потребуется еще долгий путь развития, что бы выйти за пределы существующей модели познания мира. Иногда к этому близки физики, иногда математики, но в целом все они движутся по замкнутому кругу. Должна возникнуть новая дисциплина познания, что бы этот круг преодолеть, но это будет зависеть от эволюции, на которую человечество пока не способно. Компьютер в кармане, ракета на Марс несущая в чреве машинку на электронном двигателе - это хорошо, но это инфантилизм. Монстр - Человечество тормозит в развитии.
   - Считаете у нас нет никаких шансов?
  - У вас точно нет, сходите лучше купите себе косяк марихуаны в ближайший кофе шоп. И да, скажите вашему другу, который трудится над этой особью, что в ее психике заложена бомба замедленного действия, с ней он увеличивает шансы негативного исхода своего материального присутствия в этой реальности. Впрочем, это не имеет никакого значения. Прощайте.
  - Эй! Последний вопрос! - но мне никто не ответил.
  
  В открытом окне квартиры Давида уже никого не было. Тишину прервал катер с туристами. Они с любопытством смотрели на меня, я безразлично смотрел на них. Они махали мне, я нет. Для них я был будто чудным обитателем этого парка, а они для меня бессмысленными ротозеями.
  
  Откинувшись на травяной ковер, я закрыл глаза и отсутствовал какое то время, пока мокрый нос нюхающей меня таксы не уткнулся мне в ухо. Старик выгуливающий ее свистнул, и она понеслась к нему. Я сидел и прислушивался к своим ощущениям. Недалеко от моста стояла привязанная к берегу лодка. Развязав нехитрый узел я забрался в нее, оттолкнулся от берега, лег на бамбуковое дно и, закинув руки за голову, наблюдал как течение медленно несет меня мимо смотрящих на каналы домов, мимо мостов, как на небе ярким блеском зажглась Венера и к ней присоединился Марс, и вот город уже стал отпускать меня в безбрежную синь моря и небо стало глубже, открыв все свое пространство с миллиардом звезд, а встающая полнотелая луна растворила меня в серебре своего света. И было тихо. Спокойно и тихо.
 Ваша оценка:
Популярное на LitNet.com Л.Джейн "Чертоги разума. Книга 1. Изгнанник "(Антиутопия) Д.Маш "Золушка и демон"(Любовное фэнтези) Д.Дэвлин, "Особенности содержания небожителей"(Уся (Wuxia)) Д.Сугралинов "Дисгардиум 2. Инициал Спящих"(ЛитРПГ) А.Чарская "В плену его демонов"(Боевое фэнтези) М.Атаманов "Искажающие Реальность-7"(ЛитРПГ) А.Завадская "Архи-Vr"(Киберпанк) Н.Любимка "Черный феникс. Академия Хилт"(Любовное фэнтези) К.Федоров "Имперское наследство. Забытый осколок"(Боевая фантастика) В.Свободина "Эра андроидов"(Научная фантастика)
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Колечко для наследницы", Т.Пикулина, С.Пикулина "Семь миров.Импульс", С.Лысак "Наследник Барбароссы"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"