Гросс Павел, Счастливцева Екатерина : другие произведения.

Проект Зомби

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:


    Мы на краю села с тобой давно живем, Нечистая родня нас хочет съесть живьем!Смотри, в окно глядит твой умерший отец,Еще немного ждать и нам придет... конец...
    ("Сектор газа", "Зловещие мертвецы")

  
  ПАВЕЛ ГРОСС
  
  ПРОЕКТ "ЗОМБИ"
  
  ОГЛАВЛЕНИЕ
  ОГЛАВЛЕНИЕ 1
  БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ. НИЖНИЙ ТАГИЛ, 10 МАРТА 200... ГОДА 2
  ЛУИЗИАНСКИЙ ЯСТРЕБ. НЬЮ-ОРЛЕАН, ЛУИЗИАНА, США, 13 МАРТА 200... ГОДА 6
  В ОДНОМ УРАЛЬСКОМ ГОРОДКЕ. НИЖНЕРЕЧЕНСК, 15 ОКТЯБРЯ 200... ГОДА 12
  ПИР ПОБЕДИТЕЛЕЙ. СЕЛО ОКУРОВКА, ОКРЕСТНОСТИ НИЖНЕРЕЧЕНСКА, В НОЧЬ НА 16 ОКТЯБРЯ 200... ГОДА 22
  ИСКУССТВО КОЛДУНА. ЦЕНТРАЛЬНАЯ АФРИКА, АПРЕЛЬ 1997 ГОДА 34
  МОРФОЛОГИ. МОСКВА, 18 ОКТЯБРЯ 200... ГОДА 40
  ОПЯТЬ МОРФОЛОГИ 64
  НИЖНЕРЕЧЕНСК, 19 ОКТЯБРЯ 200... ГОДА 70
  ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО "АНАЛИЗ"... 74
  ЗЛАЧНОЕ МЕСТЕЧКО 80
  ЯСТРЕБ БЕРЕТСЯ ЗА ДЕЛО.НОВЫЙ ОРЛЕАН. 20 ОКТЯБРЯ 200... ГОДА 84
  ЗАВОД ОЧЕНЬ ТОЧНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ. НИЖНЕРЕЧЕНСК. 20 ОКТЯБРЯ. ОКОЛО 12.00 88
  ЧТО УМЕЮТ ЗОМБИ. НИЖНЕРЕЧЕНСК. РЕЗИДЕНЦИЯ ГЛАВЫ АДМИНИСТРАЦИИ. 21 ОКТЯБРЯ. 12.00 95
  ЛЕТУЧКА 108
  В ГОСТЯХ У НУВОРИША 111
  АТАКА НА ГОСТИНИЦУ 125
  ДВОЕ ПРОТИВ ГОРОДА МЕРТВЕЦОВ 128
  В НЕДРАХ ПОДЗЕМНОГО ГОРОДА 134
  ЗЛО ПОВСЮДУ... 137
  ЛОВУШКА ДЛЯ СПЕЦНАЗА 140
  НЕСЧАСТНЫЙ ФАЗЕНДЕЙРО 141
  БЕГСТВО ПОД ЗЕМЛЮ 147
  ПОТОМКИ ДИНОЗАВРОВ 149
  РАССУЖДЕНИЯ О ПОЛЬЗЕ РАБСТВА 150
  БЕГСТВО В ЛАБИРИНТЕ 155
  ЛЕКЦИЯ ДЛЯ СМЕРТНИКОВ 157
  УМРИ ТЯЖЕЛО! 159
  ДНЕВНИК СУДОВОГО ВРАЧА 163
  ОПЕРАЦИЯ "ПЫЛЕСОС" 169
  BONUS... 2008. ВЕЧНАЯ ПРОБЛЕМА ВЫБОРА 179
  
  
  
  Посвящается нашим детям Василию и Дмитрию...
  Автор
  
  Мы на краю села с тобой давно живем,
  Нечистая родня нас хочет съесть живьем!
  Смотри, в окно глядит твой умерший отец,
  Еще немного ждать и нам придет... конец...
  
  "Сектор Газа", "Зловещие мертвецы"
  
  
  Большие деньги. Нижний Тагил, 10 марта 200... года
  
  
  Собрание было чистейшей воды профанацией. Это отчетливо осознавали все участники аукциона по продаже "Нижнеречточа". Огромный подземный завод точных технологий, некогда гордость советской оборонки, теперь уходил за кругленькую сумму в полмиллиарда "зеленых", и ни у кого из присутствовавших не было таких денег, чтобы выкупить его. А рассчитывали на стартовую цену в пятьдесят миллионов, ну, пускай, на семьдесят.
  Сергей Петрович Мохов (широко известный в головных кругах под кличкой Мох) сотоварищи вообще питал слабую надежду, что удастся внести деньги виртуальные, в виде дутых акций, выкупленных за взаимозачеты... А тут такое... Оставалось лишь сжимать кулаки в бессильной ярости.
  Когда появились члены президиума, никто в зале даже не поднялся. Председательствующий стукнул молоточком в гонг, объявил:
  -- Прошу садиться... -- запнулся, увидев, что все и так сидят, и добавил: -- Я имею в виду, что прошу внимания. Заседание аукционной комиссии, назначенное в соответствии с решением комиссии по банкротству Нижнереченского завода точных технологий, объявляется открытым.
  И на тебе теперь -- участвуй в торгах на общих основаниях, как залетный нувориш с тугим карманом -- где же справедливость? А ведь это он, Мохов, обанкротил комбинат: где обманом, а где и угрозой скупил у работяг ваучеры, влез в соучредители, самолично сорвал поставки, старательно подвел завод под гигантские штрафы, подставил под увольнение десять тысяч человек -- и все для того, чтобы урвать этот жирный кусок. А тут -- вот мерзавцы, уводят прямо из-под носа! Мохов впервые почувствовал себя на месте человека, которого собираются ограбить -- обычно он выступал в прямо противоположной роли.
  Этот крепко сбитый коренастый мужчина с сильной проседью в рыжих волосах когда-то фигурировал в милицейских оперативках и розыскных листах под грифом "разыскивается особо опасный преступник", а затем, когда отсидел последний срок, стал править на родине, в уральском городке Нижнереченске в качестве "смотрящего". Быстро попал в поле зрения РУБОП. Однако когда с легкостью выиграл выборы и стал исполняющим обязанности главы администрации города (результаты выборов Центризбирком не утвердил, но больше никто не решился выставить свою кандидатуру, ибо все знали, что связываться с Мохом себе дороже), -- Центр сделал вид, что не замечает этого маленького конфуза. Но удар по репутации, который сейчас грозил Мохову, был хуже всех наездов столичных властей, хуже хлестких репортажей заезжих журналюг, хуже любых разборок с братанами.
  -- На продажу выставлен лот номер один... -- Председательствующий сделал эффектную паузу, словно ожидалось еще с десяток лотов. Он обвел присутствующих долгим взором из-под дымчатых очков и завершил: -- Нижнереченский завод точных технологий!
  Дешевый цирк, подумал Мохов, результат-то прекрасно известен. В дело вмешались какие-то могучие силы, колоссальные взятки были розданы столичным чиновникам, и куда уж тут тягаться местным магнатишкам. Всё спектакль, и они, то ли зрители, то ли участники бесстыдного действа, покорно играют свои роли.
  -- Начальная цена лота составляет... -- еще одна приличествующая случаю пауза, -- четыреста девяносто девять миллионов... девятьсот девяносто девять тысяч... -- девяносто девять условных единиц. За условную единицу решением комиссии была принята валюта Соединенных Штатов Америки -- один американский доллар, а точнее его эквивалент в пересчете по курсу Центробанка на сегодняшний день. Есть ли желающие приобрести лот?
  -- Есть, -- сказал хилый юноша в первом ряду. -- ЗАО "Трында консалтинг". Предлагаю к этой сумме добавить один доллар.
  Ублюдок! Мохов смерил его ненавидящим взглядом. Конечно же, едва пронесся слушок о возможном конкуренте, на фирмушку эту тихую наведались братки со стволами под мышкой, но юноша встретил их лучезарной улыбкой.
  "Ребята, в моей фирме уставный капитал пять тыщ рублей, всего имущества -- факс да компьютер, а я сам -- студент Плешки, подрабатываю на каникулах. Чисто подставное лицо и делаю то, что мне велят. И кто велит, не знаю, все указания он передает по факсу и Интернету. Кстати, в вашем городе есть еще штук пять таких вот "трындов", так что даже в случае моей безвременной смерти кто-то по-любому примет участие в аукционе. Убьете ли вы меня -- в живых ли оставите, аукцион состоится, и первоначальная цена определена правительством нашей необъятной родины. Пятьсот миллионов баксов будет первоначальной ценой завода -- это каждой московской вороне известно".
  -- Итак, пятьсот миллионов условных единиц, -- подвел итог председательствующий. -- Нет ли у кого желания добавить еще доллар-другой к этой сумме? Завод точных технологий -- прекрасное предприятие, еще недавно режимное и совершенно закрытое, обладает превосходной материально-технической базой, крепким, спаянным коллективом, грамотными специалистами. В годы холодной войны на этом заводе разрабатывались новые системы вооружений...
  Мохову от такого глумления стало и вовсе нехорошо; рванув тугой узел галстука, он выбрался из зала. Охранники, широкоплечий Фазер и длинношеий Баклан, неотступно следовали за ним. Еще двое ждали снаружи. Забравшись в серый "Лендкрузер", хозяин жестко бросил:
  -- На десятый километр, к Бачиле.
  Сергей Петрович Мохов много повидал в своей жизни, он был из тех людей, про которых, американец сказал бы "Self made man". Правда, в Америке он бы уже давно остудил свои амбиции и до конца жизни коптил бы потолок тюремной камеры. Однако Россия, как известно, страна поистине невиданных возможностей, и те, у кого есть хоть малейшее понятие, что, как и у кого можно украсть, очень неплохо себя здесь чувствуют. Мохов, человек, обладающий цельным характером, крепкой хваткой и здравым умом, в силу этих качеств пользовался немалым авторитетом во всех колониях, где ему довелось побывать, и потому легко вошел в фавор у главарей уральской мафии, в просторечии именуемой "братвой". И в начале 90-х годов получил в управление горнодобывающий комбинат. Комбинат дышал на ладан, директор был унылым пугливым типчиком, вечно хныкал о недостатке финансирования и о том, что "Москва нас позабыла". Доходы от комбината были жиденькие, воровская казна-общак с них никак не пополнялась. И тогда Мохов сам стал вникать в премудрости управленческой работы. На директорском месте он вдруг обнаружил в себе ценные качества руководителя, и руководителя жесткого, каковых здесь не помнили с военных лет, когда по цехам прохаживались надзиратели из НКВД, за опоздание можно было лишиться зарплаты, а за запоротую деталь пойти в тюрьму. Начальники отстающих цехов получили сутки на то, чтобы исправиться или уволиться. "Настучавший" на него в прокуратуру начальник ОТК вскоре был найден на дне котлована с размозженной, очевидно в результате самоубийственного падения, головой.
  Наладив производство, Мохов сложил с себя директорские полномочия: получил от братвы в полное владение родной городок и солидный пакет акций поднятого им комбината. Многие изумлялись тому, что он предпочел захолустье перспективному комбинату. Однако Мохов прекрасно знал, что делал, когда шел в политику. Из мэра в депутаты, из депутатов -- в губернаторы, оттуда -- чем черт не шутит -- в президенты...
  Однако сейчас он оказался в сложном положении. Оставалось одно -- прибегнуть к мудрому совету. И его мог дать только старый, умудренный жизнью вор, "смотрящий" по всему Уралу, Афанасий Бачила.
  Несмотря на феноменальный свой авторитет, Бачила жил в старой покосившейся хате, на хуторке. Круг общения -- два цепных пса редкой злобности и унылая, замордованная баба. Она быстро накрыла на стол -- вареная картошка, соленые огурцы, бутыль с самогоном -- и серой мышкой исчезла из комнаты.
  -- А хоть кто купил-то, знаешь? -- осведомился старик Бачила, с тоской поглядывая на стакан с мутной жидкостью в руке у собеседника.
  С крепким он завязал уже давно -- врачи запретили.
  -- Да ну, как не знать! -- вскинулся Мохов. -- Американу продали, гады. У людей ни стыда нет, ни совести, распродают Россию за гроши... эх! Американец из Нью-Орлеана Джоди Форстер, гад. Директор Национального Банка и мэр города в одном лице! Через три дня деньги должны быть на счету в Центробанке.
  -- Ну а нашим ребятам там можно сказать, чтобы они его... приструнили или похитили? -- предложил Бачила.
  -- Не имеет смысла, -- возразил Мохов. -- Он представитель группы компаний. Деньги пойдут в любом случае, стоит ему подписать чек. Он даже застраховал, подлец, сделку.
  -- Это как это? -- удивился Бачила.
  -- А вот так! Вон, гляди, ребята из агентства мне его страховой договор скопировали. -- Мохов вынул из портфеля бумажку. -- Глянь, что пишут. От всего на свете застраховался: от пожара, бури, наводнения, землетрясения, революции, даже собственной гибели в любом виде транспорта или от пули, ножа, удавки... Что бы ни случилось с ним самим, деньги пойдут от страховщиков.
  Бачила ухмыльнулся:
  -- Ну, от всего на свете не застрахуешься. Собственного самоубийства он-то не предусмотрел! Если он на себя руки наложит, страховка будет недействительной. Ну и... думай!
  -- Страховка недействительна... деньги не поступают... мои люди в Москве поднимают шум, объявляют аукцион проведенным с нарушениями, мы тем временем готовим новый аукцион, меняем всю комиссию... Слушай, старина, друже, а ведь это выход! Но... -- Мохов погрустнел. -- Но только как же мы обстряпаем самоубийство? Просто повесить его в комнате на подтяжках?.. Не поверят.
  -- А вот по этому вопросу у меня есть такой специалист, -- усмехнулся Бачила. -- Золотой парень, хоть и нерусский. О деньгах с ним сам договоришься. Хотя дорогое это удовольствие -- миллиардеров убивать.
  
  
  
  Бахтияр Ханларов принял заказ Мохова по Интернету. Однако его не интересовали деньги. Он хотел только одного, какую-то статуэтку, которая хранилась в коллекции какого-то нью-орлеанского банкира. Он, конечно, с удовольствием слетает в Америку и даже аванса не потребует, но... лишь затем, чтобы заполучить драгоценную для него деревянную вещицу, какую-то старинную поделку.
  -- Сколько это дерьмо может стоить? -- спросил Мохов, и компьютерщик быстро набил вопрос.
  На окошечке программы ICQ появилась ответная надпись: "Столько, сколько захочет банкир. Предупреждаю, он очень богат и влиятелен, у него дочь на выданье..."
  -- А, ну тогда порешаем, -- усмехнулся Мохов. -- Пусть собирается, и чтобы к утру был в этом самом Новом Орлеане.
  
  
  Луизианский ястреб. Нью-Орлеан, Луизиана, США, 13 марта 200... года
  
  
  
  Лейтенант Рикардо Кво, темнокожий мулат с непременной сигарой в зубах, выпустил струю дыма и утомленно откинулся на спинку кресла. По всему видать, не получится вежливого разговора с пройдохой Сантерсом. Скользкий, как уж!
  -- Джо, меня начинает тошнить от этого недоноска. Сколько можно?
  -- А чего с ним церемониться? Выведем на пустырь и дело с концом! -- Джо Донелли наклонился к посетителю и похлопал его рукой по плечу. -- Дорогуша, как насчет прогуляться до ближайшего пустыря?
  Сантерс нервно заерзал на стуле.
  "Не удивительно, -- подумал Рикардо, -- парень занимается контрабандой, подделкой документов, скупкой и продажей краденого. Полиции Нового Орлеана о делишках Мориона Сантерса давно все известно, но... парень был полицейским осведомителем. Причем не каким-нибудь вшивым наркоманом, готовым работать за пару доз кокаина, а довольно ценным информатором. Однако... сейчас он что-то скрывает, и выжать из него -- что именно, будет непросто".
  -- Что скажешь?!
  -- Намечается стрелка...
  -- Интересно! -- Донелли нахмурился. -- Коза-Ностра, Триады или...
  -- Точно сказать не могу. Но разборка намечается нехилая.
  -- Круто!
  Гроза луизианских бандитов лейтенант Кво щелкнул пальцами и улыбнулся, будто только что услышал нечто веселое.
  -- Больше у меня нет никакой информации! -- Сантерс несколько раз перекрестился и приложил большой палец к губам, что означало одно -- он клянется.
  "Как же они меня задолбали! -- тоскливо думал он. -- Донельзя задолбали, копы вонючие! Бе-жа-ть..."
  -- Гм-м, странно, такой человек, как ты, должен больше знать. Тебе так не кажется? -- Джо включил настольную лампу.
  Лицо Сантерса покрылось капельками пота.
  -- Красков... русский...
  -- Дря-с-ков?!.
  -- Да, да, точно, он -- собственной персоной... Дрясков. Костоломы могут его в любой момент отправить на тот свет.
  Джо подмигнул лейтенанту.
  -- Его могут... -- Сантерса трясло, как наркомана во время ломки. -- Могут...
  Кво закурил сигару.
  -- Напряги свои извилины! Может быть, вспомнишь какие-нибудь детали? Мне кажется, ты рассказал не все.
  "Откуда этот дьявол все знает? -- мелькнуло в голове у стукача. -- Он что, на самом деле может читать мысли? Неужели слухи о способностях Кво правдивы?"
  -- Н-нет...
  -- Свободен, -- резко сказал лейтенант, -- только пропуск не забудь. Иначе ребята внизу тут же определят тебя, куда следует. Ты ведь известная личность. А завтра мы вызовем тебя относительно твоей посылочки, помнишь о ней?
  Сантерс замер, опустив руки.
  "Нет, тебе бы работать не в полицейском участке, а где-нибудь в офисе гадалки. Больше, наверное, смог бы заколачивать", -- подумал информатор.
  -- Ты уж не обессудь, мне и здесь неплохо работается. Вот когда стану немощным стариканом, обязательно пойду работать предсказателем.
  Сантерс судорожно дернул кадыком, в глазах мелькнул ужас.
  -- Сантерс! -- рявкнул Кво, сжимая кулаки. -- Хватит придуриваться! Колись. У тебя ведь жена болеет...
  -- А п-при чем здесь жена? -- начал заикаться незадачливый осведомитель.
  -- Жена? Да так, совершенно ни при чем! Рассказывай все с самого начала.
  -- Нет, господа, только не с начала! М-м-м... э-э-э... Из России прилетает какой-то хрен...
  -- Упс... Цель прибытия? Кто он? -- жизнерадостно поинтересовался лейтенант.
  -- "Чйудо" -- это его погоняло по-русски. По-нашему -- Монстр. Его боятся даже "китайские мальчики"...
  -- "Китайские мальчики"? Ха, а я, по-твоему, что, китайская девочка-трусиха, прячущаяся ночью под одеялом? Кто он, мать твою?!
  -- Киллер. Самый опасный, о каких я когда-либо слышал... Убивает... Не поверите!
  -- Говори!
  -- При помощи колдовства...
  -- Да-а? Ну-ну...
  -- Чтоб мне сквозь землю провалиться!
  -- Сантерс, перестань водить нас за нос! Это же сущие бредни!
  -- Не бредни! -- прошептал Сантерс. -- О нем говорил Дядьков, а этот русский папик просто так языком никогда не мелет!
  -- Дядьков?
  -- Да, Дядьков, приятель Сицилийчика. Ну, вы же знаете Сицилийчика?
  -- Угу, знаем. Рассказывай, не тяни кота за коки.
  -- Киллера-колдуна зовут Бахтияр Ханларов. Возраст -- пятьдесят лет или около того.
  -- И?
  -- Что "и"? Больше о нем ничего не известно.
  -- Когда он прибывает в Луизиану?
  -- Монстр прилетает сегодня полуденным рейсом.
  -- Итак, он прилетает в Луизиану полуденным рейсом. Хорошо! Цель?
  -- Господин полицейский, какая, по-вашему, может быть цель у киллера?
  -- Ну-у, цели бывают разные. Я хотя и не киллер, но, к примеру, могу тебя прямо сейчас застрелить. За что угодно. А могу сводить в ресторанчик. Понимаешь?
  -- Да. Монстр должен кого-то убить...
  -- Кого? -- Кво стукнул кулаком по столу. -- Мэра, начальника Полицейского Департамента... кого, черт подери?
  -- Не могу знать, господа. Не знаю!
  -- Снова виляешь?
  -- Клянусь Святой Девой Новоорлеанской, клянусь Матерью Всех Матерей! -- обиженно воскликнул Сантерс.
  -- Повторяю вопрос, -- произнес Кво, -- кого именно должен прихлопнуть этот русский киллер?
  -- Директора Национального Банка... Мэра Нового Орлеана.
  -- Кого-кого? -- Лейтенант уронил ручку на пол. -- Он что, совсем...
  -- Господин полицейский, мишенью выбран именно мэр. Про этого киллера ходят самые невероятные слухи. Он колду-ун!
  Кво и Донелли переглянулись...
  Полдень...
  Лейтенант вошел в свой небольшой домик на Бурбон-стрит, но прежде пришлось немного повозиться с замком входной двери.
  -- Вот идиотская шпана, -- пробормотал он себе под нос, шагнув, наконец, в длинный, вытянутый колбасой коридор. -- Они, что, пытаются проверить услышанное обо мне от своих пап и мам? Ну, да и хрен с ними...
  Лейтенант криво улыбнулся и добавил:
  -- ...Эшу Да Капа Прето, будь снисходителен к глупым мальчуганам... Ведь я и сам некогда был таким... Пока... Слава Дамбалла Ведо! Благодарю вас, духи Лоа, благодарю и миротворю вам, живущим в сакральном мире!
  Кво подошел к серой дверце и тихонечко приоткрыл ее...
  
  В комнате царил полумрак, колеблемый огоньками десятков горевших у маленького алтаря свечей. Он осторожно присел подле алтаря и, положив правую руку на керамический череп, прошептал, еле шевеля губами:
  
  Ибараку моллумба,
  Эшу ибако моюмба,
  Омоте конику ибако,
  Омоте ако!
  
  Лейтенант потянулся к маленькой, темного цвета бутылочке и, приоткрыв крышку, тут же продолжил шептать странные слова:
  
  Эшу Да Капа Прето,
  Ком Эле, нигем поди!
  Тем шифес, Кому капета,
  А Барбиша, комо Боди!
  
  -- Эшу Да Капа Прето, -- говорил коп, -- благодарю тебя за то, что ты охраняешь и оберегаешь меня от всего зла, которое ходит за мной по пятам. Благодарю духов Лоа и тебя, Барон Самеди, благодарю Легбу и Дамбалла Ведо. Примите это мое жертвоприношение! Примите этот дар. -- Он побрызгал на череп красноватой жидкостью из бутылочки. -- Духи Лоа, помогите мне разобраться в этом деле...
  Внезапно послышался телефонный звонок. Лейтенант, чертыхнувшись, дотянулся до телефонной трубки.
  -- Алло, какого чер...
  -- Лейтенант?!. Это вы? -- прозвучало на другом конце провода.
  "А-а-а... Донелли!" -- подумал коп.
  По голосу напарника было не трудно догадаться, что тот сильно взволнован.
  -- Лейтенант, кажется, случилась настоящее недоразумение... Нет, просто беда! Чума какая-то...
  -- Что... что такое произошло, дьявол тебе в селезенку?!. Не мучай, говори же, идиот такой-растакой! Ну?
  -- В аэропорту погиб сержант Дональдсон. Он со своими ребятами собирался встречать Монстра, я опоздал на встречу. А тут такое...
  -- Как такое могло произойти? -- резко бросил взбешенный Кво. -- Ничего не понимаю.
  -- Дональдсон дежурил на втором этаже, -- запинаясь, говорил Джо. -- В это время прибыл рейс, на котором прилетел Ханларов, а Дональдсон... Он погиб...
  -- Дьявол воскрес, что ли?!. Или... -- взревел Кво.
  -- Он... Он... В общем... Когда Дональдсон спускался вниз по эскалатору, внезапно с потолка прямо на него упала громадная люстра. Знаешь, с такими здоровенными стальными стрелами. Одна стрела вонзилась в голову Дональдсону. Но это не единственная смерть...
  -- Как? -- Лейтенант что есть силы ударил кулаком по стене. -- Там у вас что, эпидемия прокатилась?
  -- В аэропорту скончался директор Национального Банка Джоди Форстер.
  -- Кто-кто? -- Лейтенант не поверил словам Джо. Неужели стукач прав?
  -- Джоди Форстер!
  -- Причина смерти установлена?
  -- Да. Острая сердечная недостаточность.
  -- У мэра с сердцем было все в порядке.
  -- Знаю-знаю, но причина смерти именно острая сердечная недостаточность. Черт ее подери!
  Лоб Кво покрылся капельками пота. Монстр-киллер-колдун... Такое может случиться только в Луизиане.
  -- Совсем плохо, раз такие дела...
  -- Это Ханларов, режьте меня на части, -- кричал Джо, -- без него тут не обошлось!
  -- Кажется, теперь и я в этом уверен. Вам удалось выяснить местонахождение этого русского киллера? Куда он делся из аэропорта?
  -- Увы, мы его потеряли.
  Кво попрощался с Донелли и отправился спать...
  
  
  
  Монстр не спеша прошел в ворота центрального кладбища Нового Орлеана. Вскоре он оказался у старинной гробницы, воздвигнутой пару веков назад. Он остановился у стены, исчерченной вдоль и поперек тройными крестами, и возложил у ее подножия роскошный букет алых роз и небольшую коробочку леденцов. Медная табличка, прикрепленная над заколоченным входом в гробницу, гласила: "Здесь покоится любимая и единственная королева Нового Орлеана -- Мария Лаво. 13 мая 1794 -- 15 июня 1881. Да упокоится ее душа". Жертвоприношение после ответственного дела было принесено -- впереди только вечность, только хаос и смерть. Монстр поклонился и смиренно пошел к выходу из некрополя...
  
  
  В одном уральском городке. Нижнереченск, 15 октября 200... года
  
  
  Стоял тоскливый, промозглый октябрь, не радующий ни проблеском солнца, ни багряным цветом листвы, которая как-то враз опала. К вечеру пятнадцатого числа погода вконец испортилась -- истошно воющий ветер с силой бросал в окна брызги холодного дождя. Сергей Болюхин -- бывший инженер, бывший молодой специалист, "бывший интеллигентный человек", а нынче образцовый сдатчик стеклотары и вторсырья, ежась, потоптался на лестничной клетке, а потом, приподняв воротник ватника, решительным шагом двинулся на улицы родного Нижнереченска.
  Он вышел из загаженного и до омерзения изрисованного подъезда, который, впрочем, был хорош уж тем, что давал ему, Болюхину, приют, и, выбирая наиболее безопасный для его прохудившихся башмаков маршрут среди лабиринта луж, запрыгал к видневшемуся вдалеке магазину.
  -- Чего, не ндравятся наши погоды? -- спросил его околачивавшийся поблизости Липан, замызганного вида мужчина с испитым лицом. Лоб его после недавней драки был заштопан черными нитками. -- Осень, она, блин, и в Африке осень. Добавишь на чекушку?
  Чекушка -- это мало, совсем ничего. Лучше взять хлеба. А кроме того, Липан вовсе не та компания, с которой стоит водиться интеллигентному человеку, пусть и бывшему. Да и что он может знать про Африку? Там нет осени в нашем понимании слова, там есть сезон дождей, когда вода льет стеной, реки переполняются, крокодилы хозяйничают в поймах рек, а зверье обильно нагуливает жирок.
  -- Не-а... нету денег... -- буркнул Сергей Викторович и прибавил шаг.
  Однако Липан увязался следом.
  Магазин "Продуктовый рай" был единственным ярко освещенным местом во всем микрорайоне, именуемом поселком Ильича. Он кокетливо выделялся из общей массы унылых строений и бараков ярко-красной черепичной крышей и тонированными стеклами. Командовала им бывшая отличница советской торговли Майя Евгеньевна, торговка божьей милостью, пользовавшаяся на поселке непререкаемым авторитетом. К Болюхину она относилась с некоторой долей уважения, все же когда-то подтягивал ее сына по химии и физике.
  Но это было давно и далеко, в той, другой жизни, когда Нижнереченск был закрытым городом-заводом, поесть в столовой или кафе стоило копейки, а в магазинах для передовиков ежемесячно комплектовались наборы продуктов. Закончив столичный вуз, Сергей Викторович с молодой женой, тоже выпускницей того же института, получили распределение на завод, где им тут же, как молодым специалистам, дали квартиру в доме, в подъезде которого он сейчас жил. Вся эта жизнь для Болюхина окончилась, когда его вызвали в партком завода и предложили поехать в молодую африканскую страну, которая собралась строить социализм, но ее руководители не знали, что делать с залежами урановой руды, занимавшими там половину недр. Возникла мысль построить добывающий комбинат, а вкупе с ним и завод по производству обогащенного урана. Для этого надо было произвести разведку местности и составить техобоснование проекта. Это ответственное задание партия поручила молодому, но весьма перспективному специалисту Болюхину. Конечно, учитывая, что у него беременная жена, он может и отказаться... Хотя кто же в здравом уме и твердой памяти откажется от счастливой для любого советского человека возможности пожить с полгодика за границей, получить удесятеренную зарплату сертификатами (бесполосными, это значит самыми лучшими), а потом отоварить их в "Березке"? Как можно отказаться от машины, которую ему разрешат купить за валюту? От чешских сервизов и румынской мебели, которые он сможет получить без очереди, просто по записи?
  И все же он отказался. Просто потому, что был безумно влюблен в Лариску и не мыслил оставить ее одну дома. Тем более беременную. Прошла неделя, и однажды его вызвали из цеха в отдел кадров, и там начальник первого отдела, матерый гэбист, сочувственно глядя в глаза, сообщил, что Болюхину надо срочно ехать в больницу "по семейным делам". Вначале Болюхин не понял, по каким еще делам: родители жили в другом городе. Потом вдруг внезапно понял...
  Это был грузовик. Сбил переходившую дорогу в неположенном месте женщину и скрылся... Мало ли самосвалов мотаются ежедневно с карьера на строительство и обратно?
  Потом он согласился на командировку. Он и не знал, что эта командировка затянется на долгих двадцать лет. Впрочем, даже если бы и знал...
  
  
  
  В свои пятьдесят лет Болюхин выглядел на все семьдесят. Кутаясь в ватник, он подошел к задней двери магазина и заглянул внутрь. Он почти сразу же услышал резкий голос Майи Евгеньевны. Она явно была не в духе.
  -- Мы тут вкалываем как лошади, а эти уроды раскатывают на джипах и деньги из нас вымогают! Нет, ну почему я обязана им деньги раздавать? У нас что тут, нет ни милиции, ни ОМОНа?..
  Взвизгнули тормоза. Болюхин шарахнулся за дверь и затаился. Из подъехавшего к черному ходу джипа неторопливо выгрузились двое парней с автоматами и так же неторопливо вошли в магазин. Болюхина не заметили, благо, никакой лампы над дверью не висело.
  Раздался истошный женский крик, тут же прерванный резкими, частыми хлопками. Спустя минуту парни вышли наружу.
  -- Слышь, Саш, -- сказал один, коренастый и в кожанке, -- а я перчатки надеть забыл. Как ствол -- бросать?
  -- А я свой и не собирался бросать, -- ответил второй; этот был в куртке с капюшоном. -- Ствол -- он денег стоит.
  Они сели в машину и уехали.
  Болюхин, не мешкая, нырнул в магазин, вошел в подсобку и свернул к кабинету заведующей, откуда пробивалась полоса света. Наверное, в магазине никто не слышал выстрелов: в зале всегда шумно, а в очереди у водочного отдела вечно скандал.
  Володя -- старший продавец и заместитель Майи Евгеньевны, обмякнув, сидел в кресле с отверстием во лбу. Сама же Хозяйка, как часто называли Майю Евгеньевну, неподъемной полуторастакилограммовой грудой лежала под столом и слабо хрипела. По ковролину расплывалась кровавая лужа.
  В это мгновение на глаза Сергею Викторовичу попалась полуоткрытая дверца сейфа. В замочной скважине торчали ключи. Бывший молодой специалист мизинцем потянул дверцу за уголок и вытаращил глаза на стопку купюр, высившуюся внутри. В мгновение ока они перекочевали в карман его ватника. Болюхин опрометью бросился из кабинета и в коридоре столкнулся с Липаном. Тот проницательно взглянул на него и спросил:
  -- Никак жаркое дело было? Замочил кого?
  -- Ты... ты чего болтаешь! -- закричал Сергей Викторович. -- Я там хлеба просил, а они...
  -- А в юшку ненароком вляпался? -- хитро сощурился Липан.
  -- Чего? Какую еще?.. -- Сергей Викторович взглянул себе под ноги и убедился, что от следов его ботинок оставались отчетливые кровавые разводы. "Черт, видно, и вправду ненароком вляпался".
  -- Ну да ладно, я тебя не сдам, -- усмехнулся Липан. -- Да я и сам видел, как отсюда моховские со стволами выходили.
  -- Это... моховские?
  -- Ну да, кто сейчас наш хозяин? Мохов. Видно, он что-то с нашей хозяйкой не поделил. -- Липан сунул голову в дверь кабинета, быстрым, хищным взглядом окинул тела, задержался на открытом сейфе. -- Ладно, луем отседова, пока не замели.
  К тому моменту, как в магазине началось столпотворение, обоих бомжей уже и след простыл. Половину украденных денег Липан у Болюхина безжалостно отобрал, бесцеремонно обшарив его карманы. Сказал, что это будет по-товарищески. Однако наверняка положил глаз и на вторую половину, потому что самолично купил выпивку -- четыре бутылки водки, хлеб и колбасу и пригласил Болюхина отметить удачный день в Марфо-Мариинской часовне. Спорить смысла не имело -- Липан лет на двадцать моложе, да и нож у него имеется. Наверное, стоило бы отдать ему все, ну, почти все оставшиеся деньги, а самому слинять подобру-поздорову. Однако Болюхин уже шел навстречу судьбе и свернуть с назначенного пути был не в силах.
  -- Первый свой срок я начал мотать еще в восемьдесят первом, тогда пошел по малолетке. Грошовое дело было, палатку грабанули с пацанами... -- рассказывал, развалившись на топчане, Липан.
  -- А я в восемьдесят первом в Африку поехал, -- пробормотал Болюхин.
  Он впервые оказался в таком странном месте. Полуразрушенная часовня стояла в аккурат на том месте, где по генеральному плану застройки города должны были возвести монумент покорителям Сибири. Да и часовенка по заверениям местных краеведов не представляла собой никакой исторической или культурной ценности. Строили ее в конце восемнадцать века местные умельцы-сидельцы, отправленные в ссылку за бунты да вольномыслие. Разве что Колчак в ней однажды молебен выслушал, когда драпал со своей армией. Однако сложенное из местного кирпича здание оказалось неподвластным имеющейся технике. Наполовину его развалили, потом попробовали взорвать, но тут обвалился потолок в одном из строившихся цехов подземного завода -- и на стройку нагрянули дяди с усталыми, но добрыми глазами. В одну ночь посадили и подрядчика, и субподрядчика, и начальника строительства, и инженера по технике безопасности, а для верности еще и архитектора с собой прихватили. И, самое интересное, все арестованные тут же дружно признались, что получили задание взорвать завод прямиком от японо-британо-германско-американской разведки.
  С той поры это место у городских чиновников стало считаться нечистым, и все здания стали возводиться поодаль от часовни, большей частью вокруг нее. И поскольку подземный завод все расширялся и расширялся вглубь, то и город строился, и к концу двадцатого века уже весь теснился вокруг часовни, чей недоломанный семигранный шатер можно было видеть почти с любой точки Нижнереченска.
  Сама часовня только с виду казалась незначительной. Очевидно, традиции подземного строительства были в этих местах весьма давние, поэтому ниже первого этажа имелся подвал, а на самом деле -- обширный зал, где и развел костерок предприимчивый Липан. Впрочем, в зале и без того было достаточно тепло; как смутно припоминал Болюхин географию бывшего ему некогда родным завода, где-то неподалеку, под землей были проложены трубы, отводившие тепло от атомного реактора.
  -- Ты чего, и впрямь в Африке был? -- изумился Липан. -- То-то мне говорили, а я не верил. А что ты там делал?
  -- В плену сидел.
  -- Тю! И долго?
  -- Почти двадцать лет.
  -- Ни фига себе! -- только и смог выдохнуть Липан.
  Центральная Африка, январь 1982 года
  На самом деле страна, в которую они попали, вовсе не собиралась строить социализм. И капитализм тоже. Не претендовали населявшие ее племена и на феодальное землевладение. Им всем было вполне комфортно и уютно при своем первобытнообщинном, с элементами рабовладельческого, строе. Тем более что в нем появились такие любопытные и во всех отношениях приятные вещи, как шотландское виски, американские автомобили и автоматы Калашникова. И лукавила советская пресса, рассказывая, что в этой стране войска народно-освободительного фронта героически сражаются против наемников империализма. Как стало понятно Болюхину уже через пару недель, там одно свирепое дикарское племя воевало против другого, не менее дикого и не менее свирепого союза племен, и вся разница между ними была в том, что дети одних вождей учились в Сорбонне и Оксфорде, а дети других -- в университете имени Патриса Лумумбы.
  Однако англичане и французы, хоть и помогали "своим" племенам, поскольку также слышали о залежах руды, но нисколько не обольщались на их счет, и поэтому когда "их" племена с боями подошли к столице уже на расстояние полета стрелы, все зарубежные миссии получили строжайший приказ немедленно эвакуировать сотрудников. Советским же специалистам в их посольстве про это сказать как-то забыли, поскольку были заняты эвакуацией посла и его жены, прозванной "послицей", и поэтому семнадцать русских специалистов (как военных, так и гражданских, как мужчин, так и женщин) оказались поутру в руках захвативших столицу головорезов. Их увели в леса в качестве "живых консервов" и раз в несколько дней убивали по одному. Благо никому в мире и в голову не приходило их искать, а благоразумные советские газеты ни словечком не обмолвились об этом инциденте.
  Положение пленников осложнялось еще и тем, что в те дни установилась страшная жара. Настоящее пекло низвергалось с неба с солнечными лучами. Тучи мошкары облепляли пленников в тропических чащах. В таких условиях связанные веревкой за шеи и вереницей бредущие сквозь леса измученные, голодные люди постепенно превращались в бессловесный скот. Вскоре все они (кто не был съеден) умерли от болезней и крайнего истощения. Болюхину повезло, в одной из деревень его купили. Произошло это так.
  Партизаны кочевали по дружественно настроенным деревням, не задерживаясь в каждой более суток. Однако в какой-то момент они оказались совершенно без воды. Все запасы подошли к концу. Деревня, к которой они шли полдня, оказалась вымершей, поскольку днем ранее подверглась нападению правительственных войск. К следующей деревне добрались только к вечеру, но и там отряду удалось разжиться только парой фляг затхлой воды -- не помогла даже угроза оружием: это была большая деревня охотников, и в ответ на огонь двух десятков "калашей" последовала бы туча копий и дождь стрел. Однако вождь сказал, что на завтра они пригласили ньянгу, колдуна -- вызвать долгожданный дождь. Командир отряда, который учился вначале в христианской миссии, а затем три года в колледже в Марселе (кстати, это же слово он избрал своим боевым прозвищем), больше привык доверять спутниковым метеопрогнозам, однако не показал своего скепсиса, чтобы не восстановить против себя вождя.
  Назавтра к полудню прибыл ньянга: мужчина в львиной маске с длинным шестом в руках, он был разукрашен белыми полосами, которые на его темной коже образовывали рисунок костей скелета. Навстречу высыпало все селение. Колдуна плотно покормили и отвели на возделанное поле, которому больше всего требовался дождь. На край поля вышли несколько человек, вынесли тамтамы. Колдун встал посреди поля и, поглядев в небо, воздел вверх руки.
  Вся деревня замерла. Затем колдун взмахнул копьем и тамтамы издали глухой совместный звук. Колдун воздел копье наконечником вниз и сделал движение, словно бы он поражал какое-то наземное существо, вроде змеи или крокодила. Так начался его танец, ритму которого послушно следовали частые удары палок о тамтамы.
  Неожиданно Болюхину показалось, что небо над головой колдуна потемнело. Со всех сторон потянули порывы ветра. Затем с наконечника копья словно сорвалась молния и ударила вниз и в сторону. Население деревни разразилось приветственными воплями. С того времени, как колдун начал свой танец, и до того, как на землю упали первые капли дождя, прошло вряд ли более четверти часа: и вот уже стар и млад понеслись выставлять на землю сосуды: бочки, банки, плошки, половинки кокосовых орехов -- все, во что можно было набрать хоть каплю воды. А дождь полил сильный -- настоящий тропический ливень.
  Затем Болюхин видел, как колдун медленно, усталым шагом, покачиваясь, побрел с поля, не обращая внимания на ликующих людей, прыгающих и катающихся в грязи детей, славословящих его стариков и женщин. Он снял маску, струи дождя смыли с него краску, и оказался самым заурядным чернокожим дедом с редкой бороденкой и морщинистым тощим лицом, на котором умом и силой светились большие темные, глубоко запавшие глаза. Эти глаза внимательно и цепко обшаривали проходивших мимо людей, словно впивались в них на мгновение и вновь отпускали. Во всяком случае, Болюхину показалось, что старик не просто посмотрел на него, он как будто внимательно изучал его -- редко у кого хватало сил выдержать этот взгляд, не опустив головы. У Болюхина хватило на это сил, хватило и на то, чтобы обменяться с колдуном жестами: Болюхин указал на небо, потом одобрительным жестом выставил большой палец: мол, уважаю, хорошая работа, мастер. Колдун был сначала удивлен этим жестом, внимательно осмотрел его руку, потом сам ее сложил в том же жесте -- и вопросительно посмотрел на Болюхина.
  -- Все мы, -- инженер попытался импровизированно объяснить этот жест, -- это как вот эти четыре пальца -- мы вокруг тебя. Ты же -- один-единственный, вот как этот большой палец. Без других пальцев человек сможет пользоваться рукой, а без большого -- не сможет. Компране ву?
  -- Уи, уи, -- засмеявшись, чирикнул колдун и показал Болюхину левую руку, у которой не хватало трех пальцев, остались только большой и мизинец.
  Затем колдун отправился в "мужской дом", где для него уже было приготовлено угощение. Дождь к тому времени прекратился, и земля тяжело дышала паром.
  После этой короткой беседы Болюхин моментально почувствовал еле заметную, но уже ощутимую перемену в обращении к нему. Ему принесли плошку мерзкой бурды, которая здесь именовалась пальмовым вином, и дали три банана.
  Подкрепившись, колдун стал собираться в обратный путь. В подарок ему выставили свиней -- он прошел мимо, даже не взглянув. Перед ним выстроили всех незамужних девушек племени, у которых только начала намечаться грудь, он и тех игнорировал. Не позарился он также и на юношей. Вождь со стоном вынес из хижины самую ценную вещь, на которую с алчностью взирало все племя: доставшийся ему от деда граммофон с роскошной сверкающей трубой -- увы, и этот дар не вызвал интереса у колдуна. Он прошел мимо гостей деревни: отряда партизан, и командир с тоской подумал о том, что если он выберет пулемет или базуку, то это будет слишком большой платой за пару цистерн воды. Однако колдун прошел мимо бойцов и, приблизившись к кучке замученных пленников, знаком велел подниматься Болюхину.
  Командир отряда товарищ Марсель возмутился: в конце концов, этот пленник -- его законная добыча. Кроме того, позавчера ему удалось связаться с генералом, и тот велел поберечь пленников: у них там начались переговоры, так что еще неизвестно, на сколько ящиков "калашей" или патронов их удастся обменять. Колдун делал вид, что не слышит его, и жестами требовал, чтобы Сергей Викторович поднялся и следовал за ним. Однако Болюхин продолжал прилежно сидеть на земле, прекрасно памятуя, какой властный характер у командира отряда: он даже своему заместителю и закадычному другу всадил пулю в живот, когда тот слишком уж горячо с ним заспорил, какой дорогой вести отряд. Авторитет товарища Марселя в отряде был непререкаемым.
  Между тем подоспевший к месту спора вождь деревни приставил свой ассагай к горлу товарища Марселя и в двух словах объяснил, что раз уж тот решил пользоваться гостеприимством племени, пусть будет добр уважать его законы. А закон у племени несложный: боги дали людям все, значит, все в этом мире и принадлежит богам. Колдун говорит с богами, значит все, что он захочет, принадлежит ему. Захоти он заполучить любимую жену вождя, или сына, или любую принадлежащую ему или любому другому члену племени вещь -- это он и получит. Но в единственном экземпляре. И только тогда, когда он сделает то, о чем его просили: исцелит болезнь, отведет мор, вызовет дождь... К чести его следует сказать, что лишнего он никогда не просил и авансов не брал. И другу Марселю стоит трижды подумать, прежде чем отказывать такому могущественному колдуну. Видишь, как за него просит все племя, от мала до велика?
  Товарищ Марсель и сам видел, как против его маленького отряда мигом вооружилось все население деревни: всё больше луками, стрелами, копьями. Но обнаружилась и пара английских кремневых ружей системы "Браун-Бесс", стрелявших еще при Ватерлоо, а на шее у сына вождя повисла на ремне как бы случайно повернутая в сторону товарища Марселя изготовленная к стрельбе американская винтовка М-16. С другой стороны, эти русские все равно мрут как мухи, того и гляди, пока их доведешь до штаба, все передохнут. И он махнул рукой, разрешая Болюхину подняться и следовать за колдуном...
  
  
  
  Он вспомнил. Он все-все вспомнил. Казалось, после смерти колдуна Уомбо на его мозг опустилась завеса тумана. А ведь так и было, Уомбо предупреждал: "Я уйду, и ты потеряешь все, что узнал от меня, но это тебе только покажется, на самом же деле ты должен будешь снова найти себя и восстановить свои силы". И только сейчас, спустя три года после возвращения на родину завеса рассеялась.
  Очередной отряд военных, это были правительственные войска, но на этот раз в отряде оказались американские инструкторы, наткнулся на него аж в 1997 году. Тогда об этом много писали газеты всего мира; надо же "европеец-отшельник в сердце дикой Африки". Вскоре его по портретам опознали и свои, и он оказался на родине спустя двадцать лет после того, как его там уже похоронили. И кому он там оказался нужным? Его квартира была давным-давно продана и приватизирована, завод, от которого он был послан, разорился и пошел с молотка, работникам вот уже почти три года как не платили зарплату. Он некоторое время пытался судиться с заводом, чтобы отвоевать хоть какую-то комнату для жилья, но любые метры сейчас стоят денег, и без длительной тяжбы, за просто так, никто ему их не отдаст.
  "Запомни: семь пальцев у меня на руках, семь планет в небе... (да, я знаю, сейчас ты начнешь спорить, что их больше, но на самом деле настоящих только семь) и семь углов тебе вернут полученную от меня силу..." -- завещал ему Уомбо перед смертью.
  Оказавшись внутри семиугольного зала, Болюхин ощущал себя человеком, перенесшего тяжелую операцию на глазах, и он впервые после долгой тьмы снимает повязку. Боже, какая вокруг прекрасная тьма -- он видит ее, он физически ощущает ее, она густа и осязаема. Вместе с тем, как аквалангист сквозь маску видит все краски дня, в то время как простому ныряльщику они видны как бы сквозь туман, так же и Болюхин прекрасно ориентировался в этой тьме. Вон приблудный кот разлегся в проходе, с интересом, но без страха наблюдая за странным человеком: в нем есть что-то от кошки, он же видит в темноте! И у него глаза светятся. А вот забредшая в подвал крыса от такого открытия в ужасе шмыгнула обратно, в еще более глубокие подземелья.
  Болюхин расправил плечи и снял очки. Теперь они ему не нужны -- он видит этот мир, слышит его и ощущает в той же полноте и яркости, какие открылись ему тогда, когда Уомбо учил его видеть окружающее, понимать его законы, жить по ним в гармонии со всем сущим. Однако что-то в этом мире очевидно пошло не так... Подобное бывает, хоть и нечасто. И кровное дело колдуна -- чуть подправить этот тонкий и сложный механизм, который без его вмешательства будет работать неправильно и причинит много бедствий.
  -- Н-да, братэлло, интересная у тебя была жизнь, -- покрутил головой Липан. -- А кстати, слышь, ты не отдашь ли мне свои деньги на сохранение?
  Сомневаясь, что столь очевидно наглое предложение будет принято, он уже раскрыл и приготовил к удару нож, поскольку, как доблестные африканские партизаны, видел в Болюхине не человека, а лишь только вещь, ходячий кошелек с деньгами. А кроме того еще и болтливый кошелек. Еще начнет болтать, кому ни попадя, где был, что видел, где деньги взял... Кому охота связываться с Моховым и его "моховиками", которые крепко держат весь город в руках.
  Неожиданно раздался сильный треск, и сиреневая молния сверкнула посреди семиугольного подвала. Липан мог бы поклясться, что видел своими глазами, как этот малахольный задрал руки, и что молния проскочила в аккурат между ними. В воздухе сильно запахло озоном.
  -- Мы неправильно делаем! -- громко сказал Болюхин.
  -- Что, что неправильно? -- почти так же громко выкрикнул Липан. Его поразили новые, уверенные нотки в голосе этого, как он считал, недочеловека.
  -- Костер должен гореть здесь! -- произнес Болюхин и указал на центр подвала. -- Давай-ка, мы его переложим.
  И с неожиданной энергичностью стал разыскивать старые ящики, доски, рейки и сооружать из них кострище в центре подвала. Затем откопал откуда-то кусок штукатурки, очертил круг вокруг кострища, а потом стал расписывать поверхность пола какими-то непонятными символами. Этот процесс на время заворожил Липана, он стоял и ждал. Наконец, ему все это порядком надоело. Он шагнул к Болюхину и занес нож над его спиной. В это мгновение костер словно бы сам по себе загорелся ("не может быть, чтобы сам по себе, наверное, этот малахольный угольков заранее подбросил"), и Болюхин уперся взглядом в лицо собеседника.
  -- Вот чего нам не хватало! -- воскликнул он. -- Колдовского ножа -- атхэма.
  Его руки совершили неуловимо быстрое движение, указательные пальцы легонько стукнули за ушами Липана, и тот моментально застыл, не в состоянии сделать ни единого движения. Однако он все видел и слышал, и понимал все до последнего слова. Болюхин положил его в нарисованную на полу пятиконечную звезду, причем руки и ноги раскинул так, чтобы они соответствовали лучам звезды.
  -- Прости меня, дружок, -- буквально пропел Болюхин, укладывая Липана поудобнее. -- Но все это не имеет ни силы, ни смысла без одной, последней вещи. Знаешь, что это за вещь? Это -- жертва. Я принесу ее темным духам стихий, и они поймут и примут меня в свой круг. Наверное, лучше твоей черной души мне никого не найти. Как ты думаешь? Возможно, ты предложишь мне взамен кота или собаку... Конечно, честный и порядочный пес или кот -- вполне достойная жертва демонам тьмы, но куда их жалким бессловесным душам до души человеческой, которая так аппетитно хрустит на зубах у демонов. Впрочем, меня твое мнение нисколько не интересует...
  С этого момента Леопольд Мазурин, известный в мире местных бичей под кличкой Липан, алчный и пронырливый типчик, стал тихим и зачарованным зрителем на сцене своей судьбы. Он безмолвно смотрел, как его визави раздевается догола, чем-то натирается, раскрашивается, начинает петь, раскачиваться в одному ему известном ритме, затем пускается в пляс, выделывая такие па, которым позавидует любой брейкер на дискотеке. И, наконец, встает перед ним на колени и просит прощения.
  И умиротворенный Липан, не двинув ни единым мускулом, простил его. Правда, буйная жизненная сила его воспротивилась было против грядущего, но не смогла превозмочь паралича, и острый финский нож, теперь покрытый угольными узорами и названный атхэмом, погрузился в грудь Липана, образовал прорезь между ребер, в которую адский колдун с силой запустил руку и вырвал трепещущее сердце воришки. Только тогда тот перестал цепляться за жизнь, поняв, что теперь она принадлежит не ему и даже не колдуну, а совсем иным силам... Он видел, как колдун пьет кровь прямо из аорты его, еще бьющегося, сердца, и с тоскою сознавал, что с каждым глотком из него истекает жизнь... Но не умирал.
  
  
  
  Пир победителей. Село Окуровка, окрестности Нижнереченска, в ночь на 16 октября 200... года
  
  
  
  -- Ну, блин, живем! Вот как жить надо, Сашок! -- загорланил Ванчура, прыгнув в высокое кожаное кресло самого Мохова. -- Погоди, в люди выбьемся, тоже себе такие домины отгрохаем...
  Загородная резиденция Мохова, если и могла поразить воображение столичного жителя, то, в основном, размерами. Казалось, что каким-то исполинским насосом накачали простую крестьянскую курную избу, так что она раздулась до размеров самолетного ангара, потом аккуратно обложили сверху кирпичом, покрыли крышу финской металлочерепицей и установили чуть поодаль от деревни, подавлять окрестные избушки своим величием. Внутри же дома царил тот стиль, что господствует сейчас в комиссионных ларьках и на вещевых рынках. Неистово блестели здоровенные гонконговские часы с боем, в углу мягко рокотала живая китайская картина с катящимся водопадом, на ковре висели самурайские мечи и дуэльные пистолеты из пластика. Ну и бар... чего только в этом баре не было! Однако сам пахан, отправив ребяток отсидеться на его даче, строго-настрого велел к заграничным вискарям и ликерам не притрагиваться, хватит с них и двух бутылок финской водки. Впрочем, кого и чего бояться в этом заштатном городишке, когда они входят в личную охрану самого Моха? Босса ведь почитают не только здесь, его уважают не последние люди в самой столице и сейчас вовсю двигают его наверх, в правительство, не зря казначей раз в две недели туда деньги чемоданами возит.
  -- Слушай, а на хрена шефу вообще докладывать, что мы стволы зажали? -- спросил Ванчура. -- Мне сдается, что перчатки... черт, мать их... Да я там вроде ни за что кроме ствола-то и не держался...
  Напарник, положив свой пистолет на пластиковый подоконник, мрачно посмотрел на Ванчуру. Конечно, приказ был однозначный: сделали дело, стволы бросай там же, и в отсидку. Ну, так это еще фигня, что стволы не бросили, они ж к магазину внаглую, на джипе подкатили, совсем позабыв про специально для этих целей обезличенную "шестерку", ожидавшую их на стоянке. Это будет прокол похлеще...
  -- Слышь, ты что, нашенских ментов не знаешь?!. Они тупые. -- Сашок постучал кулаком по лбу. -- Словно, блин, ну даже не знаю кто. Они только в киношках такие крутые все, как Дукалис, а в натуре... Да и Мох им отмашку не даст, коли что, -- убеждал он больше себя, чем приятеля. -- Давай-ка лучше перекинемся в буру, что ли. Тебе как, Мох бабки заранее отвалил или снова будем загорать до получки?
  Ванчура плюхнулся в кресло, широко растопырившееся ручками, оканчивающимися умело вырезанными львиными головами. Денег-то дали, но немного, так чтобы "не разжирел", основной гонорар будет позже. Если будет. Хотя, конечно, будет. Мокряк -- это тебе не хухры-мухры. Не каждый вор в киллеры идет. Киллер... слово-то какое. Красивое слово. Это раньше был "убивец" или там "мокрушник", а теперь -- в натуре, киллер! Он вспомнил толстое, исказившееся ужасом лицо этой жирной гусыни, ее здоровенные, как арбузы, подскочившие под пулями груди, и рот его скривился в хищном оскале...
  -- Ну, давай, скидывай картишки, что ли, -- настаивал Сашок.
  Но образ жирногрудой бабы, медленно падающей под стол, все стоял перед глазами Ванчуры.
  -- Ха-а-а... А девок сейчас не к месту? -- полуспросил-полупредложил он.
  -- Ты что? -- Сашка так и передернуло при одной мысли о столь кощунственном нарушении субординации. Притащить девок, устроить бордель прямо на даче у шефа! Тут и за джип, и за перчатки -- за все разом достанется!
  -- Не знаю, -- пробормотал он, -- я после мокрухи бабами ну... не интересуюсь. Ну, никак... Хоть Клавдю Шифер мне подавай -- ноль внимания.
  -- А Валюху из парикмахерской?! -- съязвил Ванчура, пытаясь зацепить подельщика.
  -- А че тебе Валюха? Ты ее не тронь, понял?! -- огрызнулся Сашок и нервно так застучал рукоятью браунинга по ладони.
  -- Да ладно тебе, братуха, не кипятись, -- миролюбиво сказал Ванчура. -- Я так... пошутил, ты ж мне как брат, сам все знаешь. Не обращай внимания. Может, тогда по стопочке?
  -- У Моха в холодильнике должно быть, да и колбасы надо а то, какой запивон без жратвухи?
  -- Ну, вот и тащи сюда, -- буркнул Ванчура.
  "Настоящий вор сказал бы не "колбаса", а "балагаса", -- подумал Ванчура, провожая взглядом отправившегося на кухню компаньона. -- Вишь, блин, еще ни фига не знает, а туда же... "киллер".
  Не сидевший ни разу, ни полсрока, Сашок в бандитской иерархии стоял неизмеримо ниже, чем Ванчура, и тот всегда рад был дать ему это понять. Впрочем, это единственный недостаток, а так парень ничё -- без комплексов, крепкая рука и знание восточных единоборств, да и вообще, фраеров в гвардии Моха не держат.
  Вскоре оба приятеля, немного расслабившись после спиртного, уселись у экрана телевизора. Крутили какой-то полицейский боевик. Сашок таки раскрутил коллегу на картишки, тот даже поделился с ним полученным от пахана, авансом, но игра шла вяло.
  -- Смотри, -- пробасил слегка окосевший Ванчура. -- Вон как американская братва ментов разделывает. Тьфу ты, дьявол, копов по-ихнему!
  Он уставился на экран, повторяя в воздухе невероятные удары руками, которые исполнял актер, игравший роль благородного бандита.
  -- Это все туфта, -- прокомментировал Сашок очередную серию ударов, -- таким маваше-гери можно и слона уложить, а этот хрен даже не поморщился.
  -- Ща он достанет автомат Томсона и влепит вон тому уроду очередь в спину. Вау, ну круто.
  Сашок, пользуясь тем, что приятель засмотрелся, умело подсунул ему карту.
  -- Ты, блин, играть-то собираешься или этих лошавых американов будешь смотреть?
  -- Вау, -- лениво отозвался Ванчура, -- ну ты что, хочешь проиграть еще полтинник? И не жалко тебе "зелени"? Ну, раз не жалко, то давай...
  Он скинул свою карту, на что тут же получил убийственный Сашкин "выпад".
  -- Готово, -- хихикнул тот. -- Браток, ну что, теперь будешь ставить свои котлы или уже натурой можно расплачиваться?!
  -- Ну, ты, братан, похоже, не въехал, на кого наехал! -- взбешенный последними словами приятеля, Ванчура схватился за оружие. -- Ну, нет, браток, я котлы ставить не буду, -- уверенно сказал он, направляя пистолет прямо в лоб недавнему приятелю. -- А за "натуру" ответишь... Я лучше твой котел продырявлю. Завалю прямо тут, как эту дуру Майку и выброшу трупешник твой к чертям собачьим на болото. Пусть комары на твоей жопе жируют.
  -- Ну да, -- пробормотал опешивший Сашок. -- Ты ж у нас прямиком в бугры метишь... Мне-то за тобой никак не угнаться.
  И действительно, Ванчура, будучи человеком, прошедшим зону, мог совсем скоро занять место бригадира. Он выделялся среди бойцов Мохова исключительным хладнокровием, как, например, в случае с убийством Майи Евгеньевны. Подошел, щелкнул затвором и... все бы хорошо, только вот перчатки забыл надеть.
  -- Не угнаться, хоть штаны задери! -- подтвердил Ванчура. -- Что ты думаешь, бугор -- это тебе хухры-мухры? Не тебе же отвечать за бошки пацанов. Ты-то, что ль, на стрелке с мусорами будешь по фене ботать? Не-а... С ними этот баклан не покатит, тут подход нужен... особый. Они тебе не спустят, если будешь с картами мухлевать...
  -- Хорошо, -- сдался Сашок. -- Твоя взяла. Ну, смухлевал мальца, ты теперь стрелять меня за это будешь, что ли? Давай-ка, лучше примем еще по одной? С картами всё, а то вон стемнело, неровен час, Мох прикатит, он эти карточные дела не терпит...
  -- Да я и не хотел играть, это ты все: "перекинемся да перекинемся..."
  Ванчура подошел к раскрытому окну: в самом деле, давно уже стемнело, и луна светила начищенным до кристального блеска диском, нанося размашистой кистью призрачные краски на окрестные дома и деревья.
  -- Слышь, Ванч, -- прохрипел вдруг Сашок. -- Закрой окно, а то что-то не по себе... от холода, наверное. Что-то внутри не то. Ерунда какая-то, блин.
  Приятель его, почесав затылок, последовал рекомендации подельника, поскольку и он едва уловимо почувствовал нечто, заставившее его содрогнуться. Возможно, это был просто холодок, пробежавший по спине или мурашки... или что-то еще...
  -- Давай, что ли, ужасничек посмотрим. А то у меня от этой тупой американской драки мозги сохнут, -- предложил Сашок. -- Уж до того все отрепетировано -- смех разбирает. Тут у Моха что-то с вампирами должно валяться.
  Он встал с кресла и прошелся к шикарной испанской работы "горке" из красного дерева.
  -- Вот... Федю Крюгера я уже смотрел. Смотри-ка, у Моха последняя часть... "Последний кошмар" называется. Смотрел?! Там его кайфненько вырубают.
  -- Да нет вроде. Хотя точно не помню, разве что по пьяни, -- неохотно отозвался Ванчура. -- Но в принципе, можешь врубить. Все одно, нам ночь придется на этой хате коротать. Какая разница? А про дешевые американские стрелялки я тебе вот что скажу: это лажа... И вообще, эта их братва нашим братанам, если честно, в подметки не годится. У нас все тут гораздо круче. Хотя и не так красиво.
  -- Это как вопрос: в чем разница между эротикой и порнографией? -- усмехнулся Сашок. И сам же на этот вопрос ответил: -- Эротика -- это искусство, а порнография -- это жизнь! -- Он вставил кассету в видеомагнитофон.
  Приятель в это время откупоривал вторую бутылку водки.
  -- Слышь, -- поинтересовался он. -- И как это пахан разорился для нас с тобой на пару бутылок "Финляндии"?! Если честно, ума не приложу...
  -- Одно из двух: или это дополнительная плата за толстуху, -- предположил Ванчура.
  -- Не может такого быть, чтобы Мох хоть копейку переплатил!
  -- Верно смекаешь... значит, эту вроде как финскую водку он гонит на своем подпольном заводике.
  -- А за что он ее решил... того? -- поинтересовался Сашок как бы между прочим. -- Не платила, что ль?
  -- Язык распустила. Говорит, "чего это я должна всякий раз на стадион к тебе таскаться? Твоим бандитам, так прямо и сказала, деньги мои нужны? Вот пускай сами за ними и приходят". Дура. Мы и пришли.
  -- Как думаешь, сколько нам за нее Мох заплатит?
  -- Вообще-то Мох -- мужик правильный, он платит всегда, но не думай, что он нам, как заезжим киллерам, пятьдесят косарей отстегнет. Мы же и так у него на работе. Или у нас есть выбор, где вкалывать? -- Ванчура потянулся к наполненному стакану. -- Ты сам подумай, что бы мы с тобой делали, если бы не пахан? Тихо-мирно глядели на свои старые спортивные рекорды: ты -- на своем коврике, я -- на нарах бы загорал... Или думаешь, нас бы кто на этот завод взял? Это раньше там деньги гребли. А сейчас там никому ничего не нужно!
  После этих слов Сашок приподнял стакан и заявил:
  -- За твое надвигающееся повышение, друган! Ты-то меня потом не забудешь? А вдруг пахан решит тебя в Москву посыльным пристроить?! Было б не плохо. А что до стрелок... ну, поднатаскаешь меня. У тебя-то вон, язык просто так не болтается, в отличие от моего. Я спьяну и сдури и глупостей могу наболтать. В общем... за твое... и здоровье тоже!
  -- Спасибо, братуха! -- согласился Ванчура, опорожняя стакан с водкой. -- Ты тоже, блин...
  Не успел он закончить мысль, как свет в комнате несколько раз моргнул.
  -- Во, блин, -- продолжил бандит. -- Эти рыжемордые прихлебаи сейчас запросто могут вырубить свет. Схожу-ка, пошукаю, может, у пахана, где свечи завалялись. А то мне что-то не совсем спать хочется, да и пахан... Припрется, а мы тут седьмые сны зыркаем.
  Он встал и уставился на подоконник, на котором бездейственно лежали два автомата.
  -- Ты че, Ванчура? -- прошептал Сашок. -- Может, с тобой мне пойти?!
  -- Не... -- буркнул Ванчура. -- Я не про тебя сейчас подумал. Что-то на душе у меня совсем как-то муторно. Не пойму что это, но, блин, словно кошки скребутся. Пригляди за стволами, пока я за свечками схожу...
  Сашок остался один. Чтобы хоть как-то скоротать время, он встал и открыл створку "горки".
  -- Да, блин, -- прошептал он. -- Мне б так, как пахан, жить.
  На одной из многочисленных полок он увидел небольшую стопку фотоснимков. Не долго думая, бандит прихватил их и, отойдя к окну, стал молча рассматривать фотографии. На нескольких фото был запечатлен сам отец нижнереченской братвы -- вор в законе Мохов и по совместительству глава администрации, человек, который постепенно подбирал под себя весь Урал, а значит, и власть над страной. Да, далеко собрался идти -- никому его не остановить. Да и какие люди с ним повязаны! Вот Мохов в окружении красивеньких дамочек в каком-то, по всей видимости, московском ресторане; а вот...
  -- Ни фига себе, -- буркнул Сашок. -- А что Мох делает в обществе президентского зама?..
  Не успел он закончить начатую фразу, как свет снова заморгал и сделался каким-то болезненно-желтым. Бандит покосился на автоматы.
  -- Блин, прав Ванчура, тут нужно быть осторожными...
  Он убрал фотографии с глаз долой: кто меньше знает -- дольше живет. Закрывая створку "горки", он вдруг почувствовал, как мурашки вновь пробегают по его спине.
  "Что это? -- мелькнуло в его голове. -- Кажется, перепили мы с Ванчурой сегодня. Или привидение... Нет, я пока за всю свою жизнь ни разу не видел призраков тех, кого пришил. Это, скорее всего, байки по пьяному делу. Говорят: да, мол, некоторые видят тех, кого они убили... Но я-то пока в своем уме. Это бред..."
  Он осторожно обернулся, быстро и бесшумно скользнул в сторону сложенного на подоконнике оружия. Еще шаг и...
  Окно с шумом распахнулось. От неожиданности бандит на мгновение лишился дара речи, как раз в тот самый момент, когда осколки разбитого стекла со звоном обрушились к его ногам. Он попятился и медленно опустил взгляд на пол. Тут его словно ударило током...
  Прямо под ногами лежал окровавленный... ворон.
  Бандит присел на корточки и аккуратно, чтобы не испачкаться, дотронулся до мертвой птицы.
  -- Вот дерьмо, -- прошептал он снова. -- Чего это тебя занесло сюда? Ни с того ни с сего в окно кинулся? Чушь, бред... нет, так больше пить нельзя. Кстати, а что там с Ванчурой?
  Он приподнялся и крикнул:
  -- Ванчура, браток, ну чего ты там мешкаешь? Провалился, что ли, куда?!
  Ответа не последовало.
  -- Да, чего ты там, друган, скопытился, что ли?! -- повторил уже начинающий волноваться Сашок. -- Ну же, блин, сука, ответь, мать твою так разэдак!
  Бандит обеспокоенно покосился сначала на мертвого ворона, а потом в сторону коридора.
  -- Нет, уродство прямо какое-то! -- простонал он, беря один из автоматов за цевье. -- Если ты, Ванчура, фраер, так решил надо мной подхохмить, считай, что через пять минут будешь валяться рядом с этим птицем... тьфу ты, дьявол, с вороном. Впаяю тебе сливу прямо между твоих дурацких глаз, и пусть потом Мох на меня не гонит. Это же идиотизм... натуральный.
  После этих слов Сашок начал осторожно выдвигаться в коридор.
  -- Не, -- продолжал бандит. -- Тебе это просто так, даром, не прокатит. Щас с тобой разберусь, как мужик с мужиком. Даже пулю на тебя не буду тратить, просто башку оторву, мамой клянусь.
  Так он, медленно крадучись, подошел к дверям, за которыми должен был находиться подельник. Нет, едва заметная щелка между краем двери и дверным косяком не пропускала даже подобия светового луча.
  -- Черт, ты, кажется, решил поиграть со мной в кошки-мышки, мутень...
  В это мгновение Александр подумал о фотографиях, которые он совсем недавно рассматривал, и сердце его екнуло.
  "Неужели, -- испуганно подумал он, -- это с паханом кто-то решил расквитаться? Может быть, он точно так же с кем-то неправильно поговорил, как с ним эта толстозадая Майка. А то вдруг она еще под кем-то ходила? Так вот мочишь лахудру, ни о чем дурном не думая, а тут на тебе, у нее какой-то мощный покровитель отыщется... А нас и не предупредили, бес ей в ребро и бетонную плиту на голову!"
  Сашок тихонько передернул затвор и свободной рукой едва толкнул дверь от себя.
  В это мгновение освещение снова коротко моргнуло и... окончательно погасло...
  -- Вот дерьмо, так дерьмо... -- шептал пересохшими от страха губами бандит. -- Ну да ладно, где еще наша не пропадала?
  Промолвив последние слова, он прошмыгнул в помещение, в котором по всем расчетам должен был находиться приятель. В то же едва уловимое мгновение темнота плотно захватила этого, как бы его назвали раньше, "рыцаря плаща и кинжала", в свои холодные, словно лед, сети. Чтобы не попасть впросак, Сашок присел на корточки. Сказывалась еще наработанная во время службы в армии привычка быть начеку.
  "Не-е-е-т... тут что-то не то, -- подумал он. -- Тут, скорее всего, как-то замешан пахан... Стоп..."
  Быстро привыкшие к темноте глаза, неожиданно вырвали непонятный предмет, лежащий на расстоянии вытянутой руки от Александра.
  "Может, не стоит?" -- подсказывал внутренний голос.
  Но Сашок его уже не слушался. Толкаемый непонятным для него инстинктом, он потянулся к неизвестному предмету.
  Еще сантиметр, два и еще...
  -- Что это, -- снова прошептал он. -- Похоже, что...
  Неожиданно свет предательски зажегся, хотя тут же снова погас. Этого Сашку хватило, чтобы рассмотреть предмет его внимания. Сомнений не было. Это была нога Ванчуры, который лежал на полу, ничком... Лежал как мертвый... совсем мертвый, судя по неестественно вывернутой шее и вытаращенным стеклянным глазам.
  "Вот гадство, -- подумал Александр. -- Его, кажется... Вот дьявол... Ванчуру замочили..."
  Он опустил ладонь на пол, что-то липкое и теплое тут же испачкало ее.
  "Неужели это..." -- мелькнуло в воспаленном воображении, рисовавшем в его голове самые невероятные картины произошедшего.
  Сашок привстал с корточек, достал зажигалку и чиркнул кремнем. Маленькое пламя осветило небольшое пространство, хотя и этого было достаточно, чтобы правильно оценить обстановку. Около его ног лежало тело бывшего подельника со свернутой набок шеей. Вернее, выдернутой. Похоже, что нечто рвануло голову Ванчуры с такой силой, что чуть ли напрочь не оторвало. Нечто, обладавшее сильными и крепкими когтями, следы которых до сих пор видны на шее трупа. А стоял Сашок в луже натекшей из разорванного горла крови.
  -- Не-е-е-т, -- прошептал он. -- Вы, кто бы там не были, просто так меня не возьмете -- кишка тонка.
  Он выдохом погасил пламя и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, двинулся в сторону двери, в которую прошел минуту назад.
  "Срочно, срочно связаться с Мохом и всей братвой, но... -- думал Сашок, продвигаясь к заветному выходу. -- Трубка-то осталась в комнате. Черт, вот ведь никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь..."
  Осторожно ступая по полу, он нащупал дверную ручку, еле-еле приоткрыл дверь, как вдруг...
  Дикий кошачий визг заставил его вскинуть автомат. От неожиданности Сашок чуть было не пустил очередь в темноту, но, вспомнив, что в доме жил здоровенный сиамский кот Тим, он этого не сделал. Черт с ним, с Ванчурой, но, если Сашок пришьет любимого котяру пахана, ему точно несдобровать.
  "Прах побери этого чумного кота. Говорил же я пахану: не держи ты животных в доме, однажды они подведут тебя. Но Моху что-то доказывать бесполезно. Со слишком надоедливыми он сам разбирается... А того, с кем он разобрался, скоренько перевозят на новое место жительства -- кладбище..." -- размышлял Саша, осторожно переходя в коридор, а оттуда -- в комнату.
  Комнату заливал лунный свет, и Сашок неожиданно для себя обнаружил, что в доме он не один...
  -- Ты кто такой?!. -- крикнул бандит человеку, сидящему в кожаном кресле, чей силуэт он теперь отчетливо мог рассмотреть.
  -- Э-э-х-х-х... -- последовал невнятный ответ.
  Сашок повторил:
  -- Ты чего тут делаешь?!.
  На этот раз ответа никакого не было, и бандит снова взял автомат наизготовку. Шаг, еще один и еще. Теперь можно было рассмотреть того, кто так вальяжно расположился в любимом моховском кресле.
  -- Черт, это ты... Липан, что ли? -- пробормотал Сашок. -- Что ты тут, урод, делаешь?
  Бомж, пьяница и ворюга Липан занимал самое низкое место в воровской иерархии. Он был наводчиком, прекрасным соглядатаем, если надо было за кем-то проследить. Вот и нынче вечером он следил за магазином и в случае чего должен был дать им знать. Он вполне мог бы войти в бригаду, если б не пил так безбожно. Подойдя вплотную к бомжу, Сашок ткнул его автоматным стволом в грудь.
  -- Дерьмо ходячее, это ты со своими собутыльниками порешил Ванчуру? Ну, говори же, наконец...
  В появлении Липана многое для Сашка оставалось непонятным. Ни один нижнереченский бомж, находясь даже в последней стадии опьянения, не решился бы просто так, без ведома "хозяина" подойти ближе, чем на сотню шагов к забору дома Мохова, не говоря уже о проникновении на его территорию. Этого не позволяла себе даже милиция. А тут еще странная Ванчурина смерть...
  -- Ты что, гад, дури обкурился, что ли? -- продолжал Сашок, присаживаясь напротив бомжа. -- Ну, вонючка, я теперь тебе не завидую. Я даже Моха не стану дожидаться. -- Может, чего скажешь в свое оправдание? -- продолжил он. -- А то Моху-то придется смерть Ванчуры объяснять.
  Неожиданно Липан странно дернулся и, схватившись за ствол автомата, с силой рванул его на себя. Сашок на мгновение опешил, но этого хватило. В следующее мгновение бомж свободной рукой схватил его за горло и сдавил что есть силы крепкими, словно когти голодного хищника, пальцами.
  -- Ты что творишь, недоносок?!. -- прохрипел Александр, превозмогая адскую боль, пронзающую его шею насквозь. -- Мох тебе этого просто так не простит. Дерьмо собачье, на пахановские бабки, что ли, позарился, бомжара?!.
  Тут он совершенно случайно посмотрел в глаза Липану. В них было что-то зловещее, тесно переплетающееся с чем-то более страшным, нежели чем само чувство страха. В них был умело спрятан голод. Холодный и угрюмый, жадный и неожиданный, как, собственно, само нападение на дом великого Мохова. Последнее, что успел увидеть Сашок, это раскрывающийся окровавленный рот Липана, зависший на секунду над его глазами...
  
  
  
  -- Ну вот, пришла, понимаете ли, -- говорила, всхлипывая, немолодая женщина-убощица моховского дома. -- А тут, такое...
  Она обвела глазами забрызганную кровью комнату.
  -- Вы, товарищ милиционер, меня правильно поймите. Я не какая-нибудь пьяница или что...
  Слушая ее, лейтенант Бушуев кивал головой, опасаясь коснуться измазанных кровью стен страшного дома.
  -- Все было чин-чинарем, -- продолжала причитать женщина, -- пришла ранехонько, пока хозяин-то отсутствует, надо в доме порядок поддерживать, печку подтапливать. Стала отпирать, а дверь-то открыта. Ну, думаю, тут что-то не то. Прохожу внутрь... Не сразу все поняла. А потом, батюшки-светы, Сашка и Ванька -- все в крови... Глазища их на пол повытаскивали, да и... Ну сами-то, поди, не слепые, кровь повсюду. Стошнило меня, я к телефону... А провода... обрезаны. Нет, кажется, оборваны. Силищу-то, какую нужно иметь, чтоб так с корнем их, вместе с розетками повынать-то... Смотрю, а на полу мобильник Сашкин валяется, вот и позвонила вам. Больше-то неоткуда...
  Бушуев, записывая показания уборщицы в блокнот, покосился на пол. Кровь и внутренности убитых действительно были разлиты и разбросаны повсюду. Куда ни посмотри, кругом кусочек этой разыгравшейся ночью драмы.
  -- Больше вы ничего не можете нам рассказать? -- негромко спросил милиционер, уже попривыкший к убийствам, происходящим в Нижнереченске. -- Может быть, что-то странное вам все же бросилось в глаза? Деньги, какие-то вещи или еще что-то не пропало, как вы полагаете?
  Уборщица еще раз пристально осмотрела комнату.
  -- Да нет, вроде бы, хотя... постойте, кажется, пропал кот Тим.
  Лейтенант натянуто улыбнулся:
  -- Думаю, что коты в этом убийстве как раз и не при чем. Гулять, наверное, убежал или забился куда-то...
  Женщина тут же прервала стража порядка:
  -- Нет, нет, Тим -- домашнее животное. Он из дому ни за что не выйдет, даже если дверь оставить на весь день открытой. Именно кот...
  -- Хорошо, -- прервал ее милиционер. -- Вы пока можете быть свободной. Если вы нам понадобитесь, мы вас вызовем. Хорошо?
  Женщина, согласившись с лейтенантом, молча удалилась из зловещего дома.
  Лейтенант убрал записную книжку и, подойдя к трупу Сашка, посмотрел на него. -- Да, дьявол, такая жуткая смерть.
  В городке, где большая часть населения числилась безработными, где дети брали сигарету в зубы, едва отвыкнув от соски, где подростки начинали день с бутылки крепкого пива "Балтика Љ 9", где взрослые люди не мыслили себе дня без бутылки, а вечера без дозы -- убийства были отнюдь не редкостью. Но убивали либо так, как убивают профессионалы (тихо, чисто и бесшумно, как давеча завмагшу), либо в пьяном угаре и остервенении, вслепую тыкая ножом куда ни попадя.
  Но чтобы так со вкусом разделать человеческое тело... Так умело его растерзать, словно выбирая лакомые кусочки...
  Он опустил взгляд к ногам мертвеца, возле которых валялись прямо на полу его вырванные вместе со связками глаза. Кровь потоком и еще ее маленькие капельки, и еще что-то: всем этим была вымазана шея трупа и...
  Милиционер неожиданно заметил отверстие в голове, которое можно было рассмотреть только с близкого расстояния, через свалявшиеся от спекшейся крови волосы. Он аккуратно развел волосы руками в стороны.
  О, ужас... Голова бандита Сашки была полностью лишена... мозгов.
  Казалось, что убийца, прежде чем покинуть место преступления, выкачал их из черепа жертвы.
  "Жертвы..." -- проговорил внутренний голос лейтенанта.
  -- Да ну, бред, фиговина какая-то, -- прошептал он сам себе. -- Обычные бандитские разборки, и все тут. Сатанизм и ведьмовство -- это бич больших городов, с их всевозможными стрессами и ритмами. А здесь -- болото тихое, и если бы здесь какой-нибудь новоявленный гуру объявился, я бы об этом первый узнал... Просто одни пацаны заколбасили других, а то и вовсе свои своих же перестреляли. Хотя... стрельбы, говорят, как раз и не было, соседи бы услыхали. Но и это ерунда, любой отставной вояка-контрактник, прошедший школу войны в горячей точке, легко сможет не то что прикончить незаметно человека, а, впрочем, так же тихо и быстро... выкачать из него, к примеру, те же мозги. Ничего удивительного. Только вот зачем?
  Он огляделся по сторонам.
  "Точно, -- подумал лейтенант. -- А вот выкачанных из головы... пардон, голов, мозгов, как раз-то нигде и не видно. Но ведь это не говорит о том, что в городе появился маньяк-мозгосос, будь он проклят, так? Или говорит?"
  Затем Бушуев обратил внимание на то, что на полу рядом с телом лежит АК-47 с укороченным стволом. На подоконнике -- еще один. Лейтенант понюхал оба ствола. Из них стреляли недавно, но не ночью, ибо в доме стоял бы запах. Но калибр каждого ствола совпадал с пулями, указанными в ориентировке.
  -- Эй, детки-детки, -- пробурчал Бушуев, -- а не вы ли нашалили в поселковом магазине?
  За окном загукала сирена -- прикатила опергруппа, и еще начальник горотдела на белоснежной "Вольво", и "Форд-Корона" от ГИБДД, и очень знакомый, единственный на весь город черный "Мерседес-600" с мигалкой и джипом сопровождения -- не иначе как привез "хозяина".
  Увидев вывалившегося из машины толстяка в спортивном костюме, не застегнутом на необъятном брюхе, лейтенант Бушуев неожиданно ухмыльнулся и буркнул себе под нос:
  -- Вот бы тебя к ним положить для полной комплектации -- цены бы этому вампиру не было!
  И поспешил встречать начальство...
  
  
  Искусство колдуна. Центральная Африка, апрель 1997 года
  
  
  Только когда они добрели до хижины колдуна (последние метры Болюхин буквально тащил колдуна на себе), он понял, до какой же степени этот ньянга был стар. Его темная кожа цвета древнего пергамента, покрытая по всему телу тонкой сеточкой мелких морщин, буквально истлела, руки и ноги высохли. Войдя, он обессиленный упал на топчан и лежал так без движения с полчаса. При этом дыхания его не было слышно, так что Болюхин было испугался, что он умер, но зоркий взгляд запавших глаз дал ему понять, что старец еще крепок. Оглядывая его жилище, Сергей Викторович с удивлением обнаружил красивую каску с длинным конским хвостом и надписью на бляхе по-французски: "Второй кирасирский полк". Эта надпись обвивала большую четко выгравированную с истертой позолотой букву N. Услышав хрип, донесшийся с топчана, он обернулся. Жестами колдун показывал ему, чтобы он надел каску. Он повиновался. Старик велел ему повернуться в профиль, а потом засмеялся.
  -- Жан-Пьер, Жан-Пьер! Вив лемпре! -- захихикал старик.
  -- Черт побери! -- в недоумении пробормотал Болюхин. -- Ты что, хочешь сказать, что жил во времена Наполеона? Перестань, дедушка, столько не живут.
  "Какое мне дело, живете вы столько или нет? -- уже позже объяснял ему Уомбо. -- Ньянга живет столько, сколько ему живется". Бедняга Жан-Пьер попал в их племя давным-давно, во времена Египетской кампании Наполеона. Вначале он угодил в плен к арабам. Арабы отправили его с караваном в Тунис, где с его родственниками должны были связаться через контрабандистов и получить от них выкуп. Однако караван был разграблен отрядом бедуинов. Жан-Пьер бежал и после долгих скитаний по пустыне попал к пигмеям. Но карликам трудно было прокормить такого великана, и они продали его в племя Уомбо, где он и прожил до глубокой старости, оставив после себя многочисленных детей и внуков. Когда он впервые попал в племя, Уомбо был во-о-т такого росточка -- старец отмерил высоту по пояс Болюхину.
  -- Лет семь-восемь? -- удивился тот.
  Нет, старец не умел ни писать, ни считать больше чем до десяти. И полагал это совершенно излишним для общения с духами. А остальные аспекты жизнедеятельности его, по-видимому, совершенно не интересовали.
  Первым делом он дал Сергею Викторовичу имя -- Ки-Уомбо. Эта приставка к имени означала на его языке частицу "не". Таким образом, живя рядом с ним, Сергей Викторович был "не-Уомбо". Хотя позже, достигнув известной ступени мастерства и после смерти старца, он бы принял на себя имя (в большей степени даже титул) самого Уомбо. Ученик же был крайне необходим Уомбо, потому что он умирал, вернее, никак не умирал, но очень этого хотел. Он был страшно болен, организм его разъедали болезни, каждое колдовское действо (даже элементарный вызов дождя) доводило его до изнеможения. Однако умереть он не мог, не передав кому-либо своего мастерства. Этим человеком не мог быть родственник и не могла быть женщина по ряду условий: родственникам дар не передавался, а женщин должны были учить старухи-ведьмы (у магов разного пола и методики обучения были разные). Этим человеком также не мог быть человек их племени, потому что лет пятнадцать назад белые колонизаторы, борясь с повстанцами, обрабатывали джунгли дефолиантами, и нынешние дети растут тупыми и совершенно безграмотными. В ученики не мог поступить и человек, поживший в Европе, поскольку получал там заряд здорового цинизма, неистребимого скепсиса и обретал страсть к материальным благам. Давать же дар общения с духами чужаку из другого племени значило обречь собственный народ на горе и невзгоды (ибо все племена только и думали о том, как истребить соседей и захватить их земли). Словом, Болюхин оказался идеальной кандидатурой -- человек образованный и в то же время не особо испорченный цивилизацией, житель племени слишком далекого, чтобы питать ненависть к африканскому народу, достаточно развитый, чтобы уметь анализировать и в то же время довольно чувствительный, способный прочувствовать то, что не был способен понять.
  Обучение длилось лет пять... или пятнадцать? Колдун запретил ему считать дни, ибо полагал, что глупая привычка считать сбивает людей с божественного настроя и отвлекает от общения с Духом Земли. Да и кого вообще интересует, сколько антилоп в стаде -- двадцать пять или сорок, -- если они несутся далеко от тебя? А если в тебя вцепится крокодил, когда ты решился в незнакомом месте перейти реку, не прочитав молитвы духам реки, то разве тебе легче будет оттого, что этот крокодил один, а не двое? Столь же бесполезным делом старик полагал и чтение, поскольку все необходимые в работе молитвы и заклинания надлежало держать в голове, а всю гамму придыханий и поцокиваний-пощелкиваний языком невозможно было передать никакими буквами, это надлежало слышать, ощущать, запоминать и вырабатывать в себе годами упорнейших тренировок. Человечество придумало эти свои буковки для ленивых, которые не дают себе труда выслушать, запомнить и рассказать другим... Словом, это была самая странная манера обучения, о которой когда-либо слышал Сергей Викторович и сам некогда преподававший на курсах для рабочего персонала. Но и там, сколько ни води указкой по чертежам, сколько ни тыкай носом в технологические узлы, пока все не объяснишь подробно в цехе, перед станком, не продемонстрируешь сам, как все делается, -- толку не будет.
  Наконец наступила одна особо лунная ночь, когда Уомбо сказал Ки-Уомбо, что хочет попросить его отправиться в один город и принести ему оттуда кувшинчик воды. Болюхин с удивлением взглянул на него: за эти годы они не разлучались ни на минуту. Да и города и деревни были для неофита строжайшим табу -- они жили очень уединенно, в нескольких часах ходьбы до ближайшей деревни. Но старик повторил, что это очень важно для них обоих, и Болюхин согласно кивнул...
  
  
  
  Когда он вновь поднял голову, вокруг шел дождь...
  Он стоял посередине города, вокруг него высились дома с черными стенами, и вокруг была тьма, на небе не было ни облачка, ни единой звезды, ни луны. Как будто огромное скопище змей повисло в воздухе перед ним -- они извивались, молчаливо кусая друг друга, и не приближались к нему. И лишь в центре этого облака горели три глаза: один красный и два желтых. Последовало томительное, секундное молчание, после которого в тишине послышался словно удаляющийся "внутренний голос":
  -- Вот и ты, человек из другого мира. Я -- Ктулху. Я искал тебя тысячу лет. Я маялся в поисках того, кто сможет воскресить меня, приведя в этот мир армию моих молчаливых слуг... Я дам тебе то, что ты искал, но... Ты поднимешь меня в день и час, когда станешь Уомбо... Кажется, час настал. На, возьми то, зачем пришел. -- Он сунул в руку Болюхину раскаленный гвоздь, который тому захотелось откинуть, но рука против воли сжалась в кулак. -- Теперь ты не останешься здесь. Твои друзья мертвы, страна в разрухе, друзей и родителей у тебя нет. Когда ты вернешься -- ты вернешься на пепелище. Не пытайся помочь ни живому, ни мертвому! Если ты поступишь, как я говорю, считай, что первая жертва уже тобой сделана. Отправляйся в свою далекую страну, воскрешай мертвых, увеличивай армию моих слуг... Теперь ты -- Хунган, ты сможешь управлять всеми стихиями, ты сможешь, хотя... Всему свое время. Покори атомный город, затерянный в чертогах твоей страны, затем вызови меня и покори весь мир. Как только ты все сделаешь, приду я и тогда... а... а... Виве вуду, колдуй на славу... Колдовство магии вуду теперь полностью в твоей власти!
  В это мгновение в воспаленном сердце Болюхина вспыхнуло горячее пламя внутренней злости... злости ко всему живому: плавающему, летающему, ползающему и прямоходящему...
  
  
  
  -- Ну! Рассказывай, рассказывай! -- Он проснулся оттого, что мерзкий старец тыкал ему в бок палкой. -- Ты ведь уже не там, ты уже здесь!
  Болюхин открыл глаза и огляделся. Его тело покоилось на тряпье, постланном на жердях, месте его постоянного ночлега. Он был одет в набедренную повязку из дерюги.
  -- Ты был в Ифа, -- подступал к нему Уомбо. -- Видел там кого? Говорил с кем-то?
  Приходя в себя, Болюхин раскрыл стиснутые в кулак пальцы левой руки и с удивлением обнаружил в ладони маленький пузырек. При виде него глаза старца загорелись.
  -- Наконец-то! -- воскликнул он. -- Ты не забыл! А я так боялся, что ты забудешь, и тогда мне придется самому идти в Ифа. -- Он бережно взял пузырек и залюбовался желтоватой жидкостью, игравшей в его глубине.
  -- Что это? -- спросил Болюхин.
  -- Это напиток духов Лоа, -- торжествующе сказал Уомбо. -- Он отправит меня прямиком к ним. Скорей собирай костер да побольше -- я хочу успеть к ним до заката, пока мою душу не перехватят злые демоны.
  После сна, в котором он совершенно не отдохнул, Болюхин измучился, таская сухостой для костра, обрубая ветки, укладывая их под руководством старика. Когда костер достиг высоты полутора метров, старик сел подле него, скрестив тощие ноги. Подняв голову к закатывающемуся солнцу, он велел Ки-Уомбо принести горшок с углями. Тот повиновался.
  Когда он принес угли, Уомбо напевал унылое и монотонное заклинание духов Лоа.
  -- Слушай меня, Ки-Уомбо, -- сказал он торжественно.
  Болюхин был удивлен произошедшей в нем переменой. Он словно стал выше ростом, поздоровел, он улыбался. -- Я уйду, и ты потеряешь все, что узнал от меня, но это тебе только покажется, на самом же деле ты должен будешь снова найти себя и восстановить свои силы, после моей смерти ты забудешь все, что с тобой происходило все эти годы. Забудешь про меня и про все свои знания. Для того чтобы вспомнить все это, ты должен помнить: семь пальцев у меня на руках, семь планет в небе... и семь углов тебе вернут полученную от меня силу, и тогда к тебе вернется и память, и все остальные знания и способности. И тогда ты будешь называть себя Уомбо. Неуязвимость просто так, белый человек, -- монотонно говорил сидящий напротив костра колдун Уомбо, -- не дается никому.
  Он начертил небольшой, расчерченной, словно верстовой столб, палочкой на земле символ Эшу Да Капа Прето.
  -- Ты знаешь, что сила черной магии в вуду передается исключительно по наследству?
  -- Нет... -- робко шептал Болюхин, глядя на то, как символ могущественного Эшу все больше и больше проявляется на земле, прямо под его ногами.
  -- Но... В колдовстве, тем более черном, не может быть никаких "но". Тут действуют свои законы, не прописанные нигде. Да, конечно, сила мысли, слова-молитвы-заклинания, и... так необходимая для тебя неуязвимость передается по наследству... иногда делаются исключения из правил. Ты...
  Он неожиданно бросил рисовать и пронзительно посмотрел на русского.
  -- ...ты ведь сам -- сплошное исключение из общих правил. Не так ли?
  -- Ну-у-у...
  -- Смотри же, белый человек!
  После этих слов он засунул руку в небольшой мешочек "гри-гри", болтающийся у него на шее, и выудил оттуда какой-то сморщенный кусочек высохшей донельзя кожи.
  -- Что это? -- не без интереса протянул Болюхин, понимающий, что перед ним в этот момент открывается святая святых самого загадочного колдовства на планете Земля.
  -- Это, -- Уомбо улыбнулся, -- это моя сила, в том числе и неуязвимость, если хочешь. Это язык моего учителя, мир его праху в стране вечного покоя! По его приказанию, принимая его силу, когда он находился на смертном одре, я откусил его язык. Только так мой учитель мог уйти спокойно в мир иной, не особенно беспокоясь, что останется после его ухода здесь, где теперь правлю я... Язык издревле передается вместе с колдовской силой, как куриная лапка при первом посвящении в филью-ди-санту; как маленький, вылепленный из глины черепок при посвящении в Мамбо или Хунганов... Ты же теперь должен получить его от меня, так как я безнадежно стар и больше не могу что-то менять. Болезни Эгунов, с которыми я общался всю свою жизнь, слишком сильно одолели меня, и если я не передам тебе его...
  Он протянул Болюхину высохший язык старого колдуна.
  -- ...то вскоре, вместо места вечного покоя и света, попаду в мир демонов, посланцами которых и являются эти ненавистники-Эгуны. Бери, пока я не передумал, и помни, что зло не бесконечно, бесконечна лишь борьба с ним... Запомни, твое дело служить этому миру, а не бороться против него! Сыпь угли на хворост, раздуй их хорошенько, пусть вместе с пламенем унесусь я в светлые чертоги Эшу.
  Болюхин помог старику взобраться на костер и перевернул горшок с углями на охапку сухой соломы. Она мгновенно занялась, вместе с нею и дрова.
  -- Слейся со светлыми силами Неба и только их призывай себе в помощь, -- продолжал завещать колдун, -- и помни, что главный враг всего земного, а значит, и твой главный враг -- злобный черный демон Ктулху, коварный и подлый убийца, который уже много тысячелетий пытается поработить этот мир. -- С этими словами старец поднес к губам флакончик с жидкостью и выпил его.
  -- Кто ты сказал? -- в изумлении воскликнул Болюхин. -- Кого ты...
  Но по телу Уомбо уже пробежала короткая дрожь и голова его упала. Может быть, он потерял сознание, а возможно, и умер.
  "Куда-то теперь попадет твоя душа?" -- с горечью думал Болюхин, проваливаясь в сон.
  Он не знал, что поисковая партия заметила огонек костра и взяла туда ориентир, а утром его нашли вооруженные люди и спросили, что он, европеец, делает в этих местах.
  Когда он по мере своего знания языка объяснил им, кто он такой и откуда взялся, его отправили в лагерь и вертолетом доставили во дворец "отца нации". Во встретившем его президенте Болюхин с ужасом узнал бывшего командира Марселя. Марсель тоже узнал его. Возвращение Болюхина на родину было обставлено как жест доброй воли, и Москве скрепя сердце пришлось простить бывшим союзникам по лагерю долг в полмиллиарда долларов.
  Но с той поры Болюхин ни разу не оказывался в окружении семи углов. И ни разу не чувствовал во рту вкуса крови. До тех пор, пока...
  
  
  
  Морфологи. Москва, 18 октября 200... года
  
  
  
  В половине десятого утра пьянчуга, которого поутру выпроводили из расположенного неподалеку вытрезвителя, стоял перед воротами в ограде симпатичного здания школьного типа. Шевеля губами, он силился прочесть вывеску у сторожки.
  -- Кузавальный формол... тьфу ты черт! Блин! Надо же, блин, понапридумывали, блин.
  Оглушительный сигнал клаксона заставил его подскочить на месте. Прямо за его спиной стоял черный "Опель-Фронтера", в котором сидел молодой человек лет двадцати пяти и делал жесты рукой -- проходи, мол.
  -- Слышь, братан! -- воскликнул алкаш, словно обретя родственную душу. -- Прочитай, что там написано, а то никак не разберу, блин.
  -- "Институт каузальной морфологии" при фонде "Общественное право и законность", -- прочитал молодой человек вывеску, которую и без того знал наизусть.
  -- Инда... -- покачал головой его собеседник. -- Надо же. А я смотрю, куза... казу... Хм, слушай, а что они в этом неституте делают, ты же туда едешь, вроде должен знать.
  -- Дурью маются и фигню всякую мурыжат! -- в сердцах воскликнул молодой человек и вновь нажал на клаксон.
  -- Вот-вот и я говорю: денюжку народную транжирют и на народной шее катаются! -- заорал вслед ему пьяный. Но вид подошедшего к ограде милиционера-охранника живо напомнил ему события вчерашней ночи, и он побрел прочь, мучительно соображая, где бы и как бы ему настрелять денег на опохмелку.
  Между тем ворота распахнулись, молодой человек заехал внутрь двора и оставил машину на стоянке. Следующим пунктом был стеклянный павильон, выстроенный перед входом в здание, где его документы тщательно проверили два охранника.
  "Андрей Сергеевич Курский, старший научный сотрудник", -- прочел один и дважды прокатал карточку через щель. Другой, отдав честь, сказал:
  -- Вас уже ждут, товарищ лейтенант.
  -- Мы уже давно не в органах, Денисенко, -- улыбнулся Курский. Они знали друг друга еще со времен службы в громадном здании на Лубянке. -- Да, я знаю, мне звонили.
  По пути в здание ему пришлось еще три раза провериться: заглянуть в зрачок, который отметил соответствие радужной оболочки глаза заложенным параметрам, приложить палец к сканеру, который сравнил его отпечаток с хранящимся в картотеке, и, наконец, набрать пять цифр личного кода на табло. Что поделать? В их ведомстве по-другому было нельзя.
  -- Где вы, Курский? -- воскликнула секретарша Милочка. -- Наш Бегемот рвет и мечет.
  -- Извините, персонального вертолета мне пока не положено. Что там стряслось?
  -- Этот репортер его совсем доконал.
  Когда Курский вошел, генерал в штатском Нестор Алексеевич Бергамотов перевел дух и заявил:
  -- Позвольте представить вам нашего старшего научного сотрудника Андрея Курского. Дело в том, что он в большей степени сосредоточен на связях с общественностью и с языком у него получше. Вы же знаете, что мы, старые служаки, красно говорить не умеем.
  "Послушали бы тебя, как ты соловьем разливаешься на совещаниях", -- подумал Андрей и рывком пожал поданную ему руку дамы, сидевшей за столом напротив генерала.
  -- Ада, -- представилась та.
  На вид ей было лет тридцать. Интеллигентного вида женщина: в очках, с диктофоном и блокнотом. Но формы ее показались Курскому чуть крупноватыми, юбка уж слишком высоко открывала колени, пышный бюст уж чересчур выпирал из кофточки, да и сама кофточка слишком уж приветливо открывала шею и белоснежные округлости. У нее были сочные, ярко накрашенные губы и копна угольно-черных волос. Ему подумалось, что она носит парик.
  -- Собственно у меня один лишь вопрос, -- сказала она. -- Редакция послала меня, чтобы узнать, чем занимается ваш институт. Вот мы с вашим начальником до сих пор это и выясняем.
  -- Простите, как вы сказали? -- изумился Курский. -- Чем занимается? -- и с недоумением посмотрел на генерала.
  Тот жалостливо развел руками и сделал жест, означающий "ну, выручай, браток!".
  Набрав воздуха в легкие, Курский улыбнулся лучшей из своих улыбок и сказал:
  -- Собственно, о роде занятий нашего института оповещает висящая на воротах вывеска. Каузальная морфология есть каузальная морфология, яснее тут не скажешь. Вы ведь были в головном фонде?
  -- Ну, разумеется, была, -- Ада чуть придвинулась к нему, и он ощутил терпкий аромат ее духов. -- Но там мне сказали примерно то же самое.
  "Ну и шла бы ты, голоногая, на..." -- просилось на язык Бергамотову, но он пресек нехорошие поползновения. Времена уже не те, когда можно вызвать, кого надо, и отправить куда надо. Так вчера и сам Мандрыкин сказал, когда генерал пожаловался, мол, совсем его одолела эта журналистка. "А меня, грит, ее редактор совсем доконал. И не могу я ему просто так взять и отказать -- он влиятельный щелкопер, мы через него иногда статьи соответствующие даем, сам знаешь, это ведь самая читаемая газета в мире. Так что уж будь ласков, друже, потолкуй ты с этой журналюшкой, объясни ей в общих чертах как там и что... Но!.. Об исполнении доложишь!" -- жестко завершил Мандрыкин и швырнул трубку.
  -- Каузальность, -- тем временем объяснял Курский, -- это генетическая связь между отдельными состояниями видов и форм материи в процессах ее движения и развития. Понимаете, возникновение любых объектов и систем и изменение их свойств во времени имеют свои основания в предшествующих состояниях материи. Эти основания мы называем причинами, а вызываемые ими изменения -- следствиями. Таким образом, сущность причинности -- это порождение причиной следствия; следствие же, определяясь причиной, оказывает обратное воздействие на нее. На основе причинности организуется деятельность человека, вырабатываются научные прогнозы.
  -- Угу, -- пробормотала Ада, -- а морфология таким образом...
  -- Это учение о строении, форме. "Морфос" по-гречески "форма". Таким образом, каузальная морфология рассматривает детерминистскую взаимосвязь причин и следствий.
  -- В обществе?
  -- Ну и в обществе тоже.
  -- Или в природе также?
  -- Общественные явления по сути неотделимы от природных. Природные катаклизмы влияют на жизнь общества либо прямо, либо опосредованно.
  -- Скажите, вы верите в пассионарность? -- спросила Ада.
  -- Ну, скажем так, пока что мы этой теории подтверждения не нашли.
  -- Но ищете? А причины еще каких явлений вы ищете?
  На этот несложный вопрос Андрей не нашелся, что ответить, и только спросил:
  -- Простите, а как вы про нас узнали?
  -- Из доклада президента на закрытом совещании директоров спецслужб.
  -- Вы сказали, -- "на закрытом совещании"? -- набычился Бергамотов.
  -- Вот именно.
  -- Но тогда откуда у вас эта информация?
  -- Из сообщения Би-би-си. Президент так прямо и сказал, "по прогнозам института каузальной морфологии число пожаров в будущем году должно возрасти в полтора раза". Вот тогда-то мы и заинтересовались, что это за институт такой? Как вы можете предугадывать количество пожаров?
  -- Ну, пожары -- это одна из частностей, -- улыбнулся Курский. -- Пожары, катастрофы, катаклизмы, в том числе и социальные -- все, что не входит в сферу познания официальной науки, рассматривается нами. Каузальная морфология рассматривает влияния отдельных случайностей на ход исторического процесса и человеческого социума. Как говорится в английской считалке "Не было гвоздя, подкова упала, не было подковы -- лошадь захромала, лошадь захромала -- командир убит, конница разбита, армия бежит. Враг вступает в город, пленных не щадя"...
  -- "...потому что в городе не было гвоздя", -- со смешком закончила Ада. -- Итак, рассматривая, что могло бы случиться, "если бы"...
  -- Мы приходим к выводу, что должно случиться "если", -- подтвердил Курский, -- правда, пока лишь в отдельных, частных случаях.
  -- Как по-вашему, а за границей есть такие институты?
  -- Разумеется, есть. В тех государствах, разумеется, которые могут себе это позволить. У нас нашу работу финансирует частный фонд...
  -- Которым руководит генерал-майор госбезопасности Мандрыкин, -- как бы между прочим вставила Ада.
  -- Ну, знаете! -- возмутился Бергамотов. -- Он же в отставке.
  -- Знаю, так же как и вы. Но мне, впрочем, до него дела нет. А скажите, Андрей, можно я вас так по-простому без отчества буду называть?
  "Хочешь, я тебе отдамся прямо здесь, на столе... или на ковре..." -- говорил ее откровенный взгляд.
  -- Да... э-э-э, я хотел сказать -- да!
  -- Так вот, а скажите, если бы над нашим городом в небе появились летающие тарелки... Ведь их не изучает официальная наука? Так вот вы бы стали их изучать?
  -- Да, э-э-э, как вам сказать... Собственно, если будет заказ, мы ведь хозрасчетная организация. Так вот, в чисто физическом смысле, это не наша задача, но изучить причинно-следственную связь мы бы могли. Видите ли, ведь появлению любого объекта способствуют различные причины: известные нам и неизвестные. Делению причин на известные и неизвестные сопутствует функциональное деление на основные и вспомогательные или (в моральной проекции) на решение субъекта и внешнюю (не зависящую от субъекта) причинность.
  -- Ой-ой-ой, опять пошла философия, -- засмеялась Ада и замахала руками. -- Послушайте, а вот скажите мне...
  -- Я очень извиняюсь, -- сказал генерал Бергамотов. -- У нас начался рабочий день, десять часов. График работ у нас очень плотный.
  -- А вы не могли бы поводить меня по институту, показать помещения, разрешите мне сделать какие-нибудь снимки...
  -- Я сожалею, -- Бергамотов развел руками. -- У нас закрытое учреждение. -- Видимо, он нажал кнопку звонка, потому что в дверях появилась Мила. -- До свидания. Спасибо, что навестили.
  -- Ну и вы, если будет что-то новенького каузально-морфологического, не забывайте нас, -- произнесла девушка с иронической улыбкой и, оставив на столе у генерала визитную карточку, направилась к двери, наградив Курского милостивым взглядом.
  Ноги у нее были также чуть-чуть полноватые в икрах, слегка крутовато полнеющие в бедрах и заканчивающиеся столь аппетитным выпуклым задом, что Андрей смешался, обменявшись взглядом с иронически наблюдающим за ним генералом.
  -- Мне можно идти? -- осведомился Андрей.
  -- Некуда, да и незачем идти, -- буркнул Бергамотов. -- У нас сейчас совещание. Кажется, заказец проклюнулся...
  -- Полтергейст или опять летающая тарелка? -- осведомился Курский, подсаживаясь к столу.
  -- Все шутишь! -- рыкнул генерал. -- Гляди, дошуткуешься. К нам... впрочем, вот как раз твои гаврики подошли. Сейчас всем все и объясню.
  В кабинет вошли Ирина Лапшина, миниатюрная тридцатилетняя женщина, выглядевшая не больше чем на двадцать, и Роман Переведенцев, сорокалетний мужчина в зеленой шляпе-панамке и круглых стильных очках.
  -- А это что за головные уборы? -- удивился генерал.
  -- Извиняюсь, товарищ ген... то есть Нестор Алексеевич, -- сказал Переведенцев, стягивая с головы панамку и обнажая лысый лоб, покрытый редким пушком. Эта скудость растительности на лбу с лихвой компенсировалась внушительным "хвостом" на затылке. -- У вас в комнате дует, вот я ее и надеваю, чтобы голову не застудить. Вы же сами помните, что у чекиста должно быть... сердце в холоде и э-э-э голова в тепле.
  -- Ноги в холоде надо держать. А некоторым и мозги остужать не помешает. Отставить рассуждения. -- Кивком генерал разрешил всем садиться. -- Господа специалисты, тут у нас проклюнулось дельце... пахнущее заказом. Вы и сами знаете, из каких источников финансируется наше учреждение, поэтому, чтобы не пришлось всему коллективу жить на одну зарплату, приходится искать еще и сторонние заказы. Из коих средств у нас и складываются квартальные и месячные премии, выслуга лет и всякие там путевки. Заказ исходит из города Нижнереченска.
  -- Это где такой? Почему в кроссвордах он мне ни разу не попадался?
  -- А раньше он был так засекречен, что нам его карту пришлось искать на сайте ЦРУ в Интернете.
  -- Нашли?
  -- Конечно, только она может быть ошибочной. Итак, в этом городе происходят какие-то странные события. Ну да впрочем, смотрите сами.
  Генерал нажал на пульт видеомагнитофона.
  Нижнереченск, 16 октября 200... года
  Человек по кличке Мох расхаживал по кабинету, не в силах успокоиться, хрустел, разминая пальцы, и думал, думал...
  "Лево-право, сено-солома, палка-морковка..." -- вертелось в его голове. Страх и деньги правят миром. Однако никто не станет бояться того, кого можно самого напугать. Будь он трижды богат, если он не сможет сам припугнуть, надавить, "наехать", то он уже не авторитет, не мужик, не сильная личность, а лох, фраер, бобер, мешок с деньгами, толстая мошна, такого можно не бояться, а лучше всего его просто попробовать пощипать. Мохов и сам пощипывал таких, слишком робких для того, чтобы дать ему отпор, и слишком глупых для того, чтобы не выставлять свое богатство напоказ. Более того, таких и надо было щипать, чтобы не осмелели и продолжали покорно кормить сильных мира сего. Сильных не потому, что богаты, но потому что отважны и не боятся вида крови, не трусят рисковать жизнью ради денег. Так Бог улучшает популяцию людей, мудро поддерживая баланс между волками и овцами. Владея Нижнереченском, Мохов также распространял свое влияние не только на военный завод, который делал самое совершенное на свете оружие, но и на полигон, где это оружие испытывалось. Руководители "братвы" поздно поняли, какого маху они дали, когда Мохов стал являться на "стрелки" в сопровождении взвода автоматчиков. Когда один из главных авторитетов вместе со своим джипом "Лексус" вдруг совершенно случайно угодил под ракету (которая должна была упасть на полигон, но почему-то уклонилась от курса), к Моху перешел символический ключ от общака, и резиденция "братвы", негласно и не особенно афишируя это, переместилась в Нижнереченск. И хотя чемоданы денег по-прежнему раз в месяц везли в столицу, в тамошний "общак", Мохов не исключал, что в недалеком будущем обратный финансовый поток устремится сюда. И вообще он полагал, что раз основные производственные мощности и природные ресурсы находятся за Уральским хребтом, то вполне логично будет переместить сюда и действительную столицу страны. Но это в будущем, а пока... Пока тот, кто уже видел себя правителем огромной державы, нервно ходил по кабинету, разминая при этом фаланги пальцев.
  "Вот дожили, -- думал он, и в глазах его стояли сцены побоища, произошедшего на любимой даче. -- Теперь моих пацанов могут, словно слепых щенков... раз... и раздавить, пока они не выросли... Но кто, кто смог так поступить с ними... Кунгурцы? Вартовские? Не-е-е-е-т, это не с ними так разделались -- это вызов мне... Но кто, кто посмел мне его бросить? Что за урод подгадил мне так... так... на глазах у всех! Теперь весь город, да и вся братва будет думать, что со мной можно вот так! Нет, надо, надо мочить. Убивать всех, кто попытается хотя бы вякнуть, хотя бы хвост свой приподнять. Задавлю любого фуцина, кто попытается что-то предпринять против меня! Стоп, а где эти недоноски в погонах?!"
  Он подошел к телефону, установленному на краснодеревянном столе, и нажал на кнопку внутренней селекторной связи.
  -- Мариночка?!
  -- Я вас слушаю, Сергей Петрович? -- мягко поинтересовалась секретарша.
  Он взял ее на работу только по голосу. Марина эта была телефонисткой. Ее воркующий голос волновал его, он заставлял ее разговаривать, даже будучи с ней в постели. Ее голос сексуально журчал в его ушах. Но сейчас человек по кличке Мох не знал, что сказать. Он нервно постучал толстыми пальцами по крышке дорогого антикварного стола, подбирая правильные слова.
  -- Да, кстати... -- резко выпалил он. -- Срочно свяжись с мусорами, вернее, с ментами (после популярного телесериала это слово казалось более приличным), и прикажи, нет, попроси, приехать ко мне того урода.
  -- Что, как вы сказали? -- дрожащим голосом спросила блондинка-секретарша. -- Я немного не поняла по поводу этого урода.
  -- Х-м-м... -- многозначительно прохрипел Мохов, давая понять своей прислуге, что его следует понимать с полуслова. -- Я сказал не "урода", а Уродина! Костю! Немедленно! Чтобы был здесь через полчаса. Поняла, лапочка?! -- смешно, как-то по-детски заключил он.
  -- Теперь все ясно и понятно. Яснее и быть не может. Не гневитесь на меня, глупую женщину, Сергей Петрович, -- смягчая нрав своего шефа, заключила секретарша. -- Через полчаса он будет у вас.
  Мох нервно бросил трубку.
  "Не-е-е-т, меня точно окружают одни идиоты... -- подумал он. -- Ну да ладно, говорят, японские якудзы еще тупее, чем мои болваны. Главное, чтобы мозги работали, а руки... руки в нашем деле можно и другие пришить!"
  Мох прошелся по периметру комнаты, глядя себе под ноги, а потом, будто что-то вспомнив, снова подскочил к телефонному аппарату.
  -- Фазер! -- закричал он в трубку. -- Моментально гони на стадион, там сегодня будет сбор. Ничего особенного делать не надо, просто присмотри, что там и как. Если кто-то начнет возникать, гаси его. Что? Ты что-то вякнул там?
  -- Нет, нет, -- испуганно прошептал Фазер. -- Вы думаете, что нам сегодня, ну... после этого... можно ожидать каких-то эксцессов?
  -- Ты меня, бля, интеллектом своим не дави! -- в ярости зарычал Мохов. -- Ты чего, поганок объелся, что ли, Фазер? Я сказал "езжай и присмотри" -- не понятно? И Демычу скажешь, что ставка сбора повышена на тысячу рублей, в знак скорби по погибшим товарищам. Мы им памятники заказывать будет в Москве.
  После непродолжительной паузы человек, находящийся на противоположном конце телефонного кабеля, дрогнувшим голосом сказал:
  -- Все ясно, шеф. К вечеру все бабки, даже от последнего бродяжки, просящего дань на перекрестках Нижнереченска, будут у вас на столе. Я уже лечу за ними. Мамой клянусь, все будет в полном ажуре...
  Через секунду в трубке у Мохова уже слышались только короткие телефонные гудки.
  
  
  
  Поняв, что сегодня с шефом шутки плохи, Фазер тут же кинулся к тонированному джипу "Лендровер", в котором сидели еще два бритоголовых парня с толстыми шеями. Он молниеносно взлетел в кресло рядом с водителем и прокричал:
  -- Срочно летим на "Резервы". Шеф чует, что эти падлы, которые пацанов пришили, туда могут наведаться. Вызывай ереминскую бригаду со стволами.
  -- А че... -- буркнул длинношеий детина, который мрачно обнимал джиповский руль. -- Тя папик поставил смотрящим заместо Ванчуры и его подельщика Сашки?!.. -- Он обладал большим кадыком, и был прозван за это Бакланом.
  -- Ты бы, Баклан, вставал с кляльки, -- нервно бросил Фазер, играя при этом крупными желваками, -- протер бы зенки и дал бы посильнее по газам. Пока папик не вздумал выдавить твои бестолковые зенки и бросить их полуголодным нижнереченским воронам на съедение. Понял, фуфлогон несчастный?
  Баклан моментально отпрянул от начищенного до блеска руля и испуганно покосился в сторону своего соплеменника.
  -- Ну, ты, в натуре, Фазер, что-то совсем разошелся. Ну, ты че-е-е... своих подставишь, что ли, если чего?! Я ж человек подневольный...
  -- Подставлю и маму родную, если папик супротив меня самого пойдет. А о твоей бестолковой шкуренке я вообще не говорю. Сдам! -- парировал Фазер вспененным от злобы ртом.
  -- Ну, блин, мы вообще что-то по воровским законам перестали жить.
  -- Законы зоны там, где зона правит, а тут Мох правит. Ты приперся сюда по лимиту, кажется, фуфло! Фуфлом был, фуфлом и остался! Дави на газ.
  Третий бандит по кличке Тупеха ничего не говорил, а только нервно слушал разговор своих приятелей, прижимаясь к двери.
  Когда до местного полузаброшенного стадиона "Трудовые резервы" оставалось около пяти минут езды, Фазер распахнул куртку и протянул пацанам по пистолету.
  -- Если что, будете палить в любого, кто попытается хотя бы что-то вякнуть поперек. Понятно, братва?!
  -- Да, -- отозвался Баклан. -- Только ты объясни это Тупехе. А то я что-то слабоват в базаре с ним. Ничего, так сказать, не варит его башка.
  Фазер повернулся в сторону Тупехи и посмотрел ему прямо в вытаращенные глаза.
  -- Ну что, -- рыкнул он как-то нервно. -- Тебе, братуха, стоит что-то еще объяснять?
  -- Да нет, в натуре, я вовсе не тупой. Просто из деревни я приперся в вашу контору, вот все и думают, что я настоящий тупица. А это не так. Я пару лет назад провалил вступительные экзамены в институт.
  Баклан даже приоткрыл рот от удивления.
  -- Ни хрена себе, студент. Ва-а-а, -- засмеялся он. -- Теперь мы тебе дадим другое погоняло -- Студент. Слышь, Фазер, Студент, в натуре.
  Фазер в ответ только стукнул по внутренней стороне двери кулаком.
  -- Блин, до чего же ты, Баклан, тупой... тупой-то ты и причем до бесконечности! Ты чего думаешь, что всю свою жизнь будем доить этих коммерсантов? Или сами торговать ринемся, чтобы таким же, как, собственно, и мы сами, "бабули" отваливать? Вот идиот! Учиться надо, чтобы самим становиться как Мох.
  -- На папашино место метишь? -- нервно оскалился Баклан. -- А ведь на его место уже кто-то позарился.
  -- А то, что пацанов засандалили, так это, скажу наверняка, эфэсбэшные проделки. Другая братва на папика не попрет. Его сам Цефалло Сахалинский чурается, не-ет... Но, я уверен, он с этими недоносками сам разберется. А разберется, так тебя пошлет этих выродков паковать. Разведешь цемент и, накинув им на ноги бетонные браслеты, толкнешь киллеров в бурну реченьку, чтобы мало не показалось. А на Студента не зыркай, а то зенки-то твои повыкалываю самостоятельно, без моховского разрешения, понял?!
  Баклан съежился у руля, но на этот раз промолчал, так как совершенно случайно взглянул на стиснутые в кулаки огромные ладони Фазера.
  -- Так что Тупехина кликуха теперь будет Студент, я его посвятил, считай, это было с моего ведома, -- гордо завершил Фазер.
  Он посмотрел вперед, через тонированное лобовое стекло. -- Так, народ для поборов уже собрался. -- Так, ты сейчас хирургически подрулишь вон к той трибуне, -- показал он место на стадионе, где было меньше всего народа. -- Пойдешь вместе с Тупе... тьфу ты черт, со Студентом кругом стадиона и смотрите, как там и чего. Нет ли возмущений, сыскарей, блатных, не вякает ли кто? Объявишь, что сбор увеличен на тыщу рублей.
  Баклан, снижая скорость, покосился на своего приятеля и пробормотал чуть слышно так, чтобы третий бандит, присутствующий в салоне автомобиля, ничего не услышал:
  -- Сколько, сколько? Я не ослышался?! Чего так много?
  После этих слов Фазер побледнел, а потом, схватив Баклана рукой за горло, резко крикнул в ответ:
  -- Че значит "много"? Ты бабки пахановские считаешь, что ли? Да это и не много... Замочили же двух наших пацанов, ты и сам знаешь, какие кристальные они были парни, вот Мох дань и поднял. Отвальную по пацанам нужно состряпать, как следует! Понял, урод?!
  Он ослабил хватку и опустил руку.
  -- Все, вот трибуна... Вы со Студентом сейчас валите за бабками, я снимаю на видео всю эту процедуру, потом посмотрим, кто пришел, а кто -- нет.
  Он снова посмотрел на Баклана и добавил:
  -- Для тех, кто на бронепоезде, скажу: на пленку снимается каждая... повторяю! каждая процедура передачи дани в казну города Нижнереченска. Это... -- он немного смягчился и еле слышно хмыкнул носом, -- ...от налоговой полиции.
  Когда черный, лоснящийся под солнцем тонированный джип "Лендровер" подъехал к указанной Фазером трибуне, стадион уже кипел. Тут толпились базарные торговки семечками, челноки с местного рынка, директора палаток, хаотически разбросанных по всему городу. Одним словом все, кто так или иначе занимались коммерцией, все... до последнего бродяжки, просящего милостыню на трассе Южноуральск--Москва (правда, этих представлял специальный бригадир) -- все были охвачены заботливой опекой почти узаконенного рэкета. Эта отрасль в регионе была поставлена на широкую ногу, милиция -- приручена, прокуратура снисходительно смотрела на то, что творилось на улицах, тем более что уличная преступность и мелкое хулиганство резко пошли на убыль. Шепотом рассказывали историю о том, как "сам", проезжая по ночному городу, заслышал чьи-то истошные вопли. То звала на помощь женщина, которую избивал пьяный муж. Спустя пять минут к домашнему тирану приехали на машине четверо крепких ребят и, выведя во двор, раскачали и кинули лбом в стену. Тот дожил лишь до утра. И уходя, братки наказали перепуганным соседям: чтобы отныне по вечерам было тихо! Сидите -- и ни гу-гу! Этого было достаточно для того, чтобы самый отчаянный гуляка по вечерам держал рот на замке. Бандит был уважаемым человеком в обществе, воспитанном на воспевающих бандитскую романтику песнях Аркаши Северного и Шуфутинского; мальчишки мечтали вырасти и стать киллерами, девчонки готовились в стриптизерки.
  
  
  
  Баклан и Студент вальяжно, словно доморощенные пингвины, шли к месту, где был установлен длинный стол. Они шли так, будто были уверены в том, что тут им ничего не страшно, как, впрочем, и в любом другом месте города Нижнереченска, славящегося ныне по всему региону своей, как говорят сейчас, "отмороженной" до бесконечности братвой. Первым ступал, как и положено старшему, Баклан. Одна его рука находилась в кармане брюк, другой он держал увесистую мобильную "Моторолу" с откидной крышкой. Прогуливаясь, они рассуждали о сравнительных преимуществах сотовых телефонов. Конечно, считал Баклан, телефон -- важнейшая штуковина в воровской жизни и поэтому он должен быть не каким-нибудь игрушечным, подходящим только для пластиковой куклы Барби, а таким, чтобы им и по голове можно было съездить, если, конечно, потребуется. Кроме всего, старенькая, испытанная "Моторола" в Нижнереченской "сельве" работала гораздо надежнее, чем какие-нибудь "Сони-фасони". Попадешь в низинку и что? "Сонька" твоя каюкнулась, не фурычит, хоть стучи ею по голове того, кто тебе ее продал. А "Моторола" для местных горок в самый раз. Здоровая, мощная, как сам Баклан, не иначе.
  -- Ну, че?! -- крикнул он, одаривая толпу наполеоновским взглядом. -- Бабули-то у всех с собой? Али кто из вас решил заныкать что-то в чулке дома за батареей, а?! Пора платить по счетам! Заплатил... налоги и спи спокойно!
  После этих слов он залился смехом, перешедшем тут же в надсадный кашель курильщика.
  -- Короче, -- наконец завершил он. -- По одному к... кассиру. Вау, пое-ехали!
  Коммерсанты потихонечку начали выстраиваться в длинную, словно гусеница, вереницу. Каждый из них сжимал в руках то, что должен был отдать посланникам Моха.
  "Ну вот, -- подумал Баклан, глядя, как Студент топчется в сторонке. -- А этого ублюдка еще и защищают, это только я могу выполнять самые ответственные задания, а эти... нетопыри. Им ничего нельзя доверять, только и умеют, что мозги конопатить, да воду в решете носить, мать их".
  В это мгновение его взгляд совершенно случайно упал на толстушку, стоящую впереди всех. Она как-то особенно нежно прижимала старенькую кожаную, с перемотанными грязным бинтом ручками, хозяйственную сумку. И в ней, вероятно, если не ошибался бандит, что-то шевелилось.
  "Вот придурки, идут платить бабули и берут при этом с собой своих кошек. Как прям американы недоношенные..." -- мелькнула мысль.
  Дамочка, не спеша, переваливаясь с ноги на ногу, подошла к Баклану и протянула ему трясущейся рукой маленькую стопочку скомканных сотенных и полусотенных купюр.
  -- Ха, -- буркнул бандит. -- Спасибочки, бабаня. Молодцом, что не забываете платить вовремя. Уважать...
  "Черте что несу!" -- подумал он.
  -- ...может, стану. Но все равно -- это по-людски!
  Он выхватил у толстухи засаленные купюры и сунул их в коробку из-под ксерокса, поставленную прямо на столе.
  -- Ну вот, -- гаркнул он по-отцовски. -- Зачин сделан, прошу всех к столу, дамы и господа, друзья и товарищи!
  -- Да, -- шептал себе под нос Фазер, снимая процедуру передачи дани на видеокамеру. -- Этот Баклан точно совсем скоро будет порешен. Найдут с кругленькой дырочкой в черепе. Потом пиши пропало... Дурак он, работал бы тихонечко и не выпендривался. Как это он еще на папика не гонит, ума не приложу?!
  Коммерсанты и не совсем по очереди подходили и отдавали деньги, кто сколько мог, в руки приемщику дани.
  Вот дошла очередь невысокой старушки с каким-то совершенно немыслимым шарфом на шее. Она встала напротив Баклана, заложив руки за спину.
  Длинношеий косо посмотрел на старушенцию и, не долго думая, гаркнул прямо в ее сморщенное лицо:
  -- Ну, чего встала, божий одуванчик? Зачуханная, что ли, или перепутала куда пришла и зачем?! Пенсию твою я тебе сегодня...-- Он сделал многозначительную паузу, тяжело вздохнув при этом, а потом продолжил: -- ...Да и... вообще, не дам. Бабки гони, старая!
  Бабушка, немного шатаясь, подвинулась к бандиту еще на полметра.
  -- Ну что стоишь, словно вкопанная мумия?! Гони бабули и отваливай восвояси, не задерживай деловых людей-то...
  Старушка что-то невнятное прошептала и осторожно вытащила почтовый конверт, который она до этого держала за спиной, сжимая в обеих руках. Бандит от удивления раскрыл свой позолоченный рот.
  -- Ну, люди-то пошли, мать, ты чего деньги в конвертах носишь нам? Мы что, бандиты с большой дороги, что ли? Как ты полагаешь?
  Старушка ничего не ответила, а, только протягивая конверт, что-то невнятное промычала. Баклан, не долго думая, схватил передачку и стал быстро ее распаковывать. Открыв конверт, он заглянул вовнутрь и тут же замер от удивления. Студент, стоящий поодаль, в это время поглаживал холодную рукоятку ментовского "ТТ". То, что происходило сейчас с Бакланом, он отчетливо видел, и, наверное, именно от этого в момент баклановского изумления он сжал сильно рукоятку оружия в своей руке, но не вытащил его из-за пазухи. Глаза Баклана в какую-то секунду расширились, а затем так же быстро сузились. Такого он не мог никак ожидать, тем более от дряхлой старухи, пришедшей "платить по счетам".
  В конверте лежали два отрубленных человеческих пальца...
  Он задрожал и выронил содержимое конверта на землю, прямо к своим ногам.
  -- Т... т... т-ы-ы это что... -- прошептал трясущимися губами Баклан. -- Ты че... в натуре... бл...
  Он отступил назад и тут же уперся в стоящего позади него еще одного данника.
  Студент от происходящего на секунду потерял дар речи, но, несмотря на это, все же пересилил надвигающийся на него плотной стеной ужас и выхватил "ТТ" из-за пазухи.
  Он снял пистолет с предохранителя и почти машинально, одним ловким движением передернул затвор.
  "Черт, -- пробубнил себе под нос Фазер, снимающий картину передачи денег на видеокамеру. -- Что там такое творится?!"
  Бандит покрутил фокус видеокамеры, стараясь увеличить изображение. Точно, творилось что-то неописуемое...
  Баклан, успевший отойти от пережитого шока, двинулся в сторону старухи и занес над ней руку.
  "Ну, -- подумал он. -- По башке тебе дать, божья коровка, так развалишься, но вот твоя сморщенная морда для этого как раз-то великолепно подойдет!"
  Он с силой ткнул растопыренной пятерней в ее лицо, и о боже...
  Кожа на ее лбу треснула и, словно в кадрах замедленной кинопленки, начала отваливаться кусками.
  -- Фу, блин, -- истошно завопил бандит. -- Дерьмо какое! Ты кто?
  Старушенция провела руками по своему "испорченному" от удара лицу, а затем двинулась на братка с тихим, но в то же время ужасным хрипением.
  -- Дерьмо собачье! -- дико заорал Баклан, стараясь ударить бабку снова, но теперь он целился кулаком ей прямо в грудь.
  Удар, еще один и еще. Последний наконец-то достиг своей цели. Кулак братка коснулся живой мишени в области солнечного сплетения, а затем...
  Он не остановился и продолжал по неизвестной причине двигаться по инерции вперед, до тех пор, пока... не пробил грудь старушки насквозь...
  -- Мать твою, -- запричитал Баклан, пытаясь вырвать собственную руку из этой довольно неуместной ловушки. -- Дерьмо, вот дерьмо...
  Он кинул быстрый взгляд в сторону Студента. Тот в свою очередь уже отступал под натиском остальных людей, которые пришли сдавать дань рэкетирам. Студент, вспомнив, что у него в руках находится грозное оружие, прицелился в одного из наступающих. Секунда, и тишину стадиона прервало гулкое эхо выстрела, потом еще и еще.
  -- Что это, мать их? -- прошептал сидящий в джипе Фазер.
  Ни один выстрел Студента не сумел даже ранить хотя бы одного из нападавших.
  -- Это невозможно...
  Он отложил видеокамеру и быстро переметнулся к рулю.
  "Что делать... А, братки?!" -- подумал он.
  Но было поздно. Несколько подателей дани уже схватили Студента. Один из них наклонился над его шеей и через мгновение впился в нее зубами.
  А Баклан?!
  Его нигде не было видно. Скорее всего, он находился под толпой, состоящей из пары десятков тех, кто подневольно пришел на стадион. А остальные...
  Перед тем как заставить автомобиль рвануться с места, Фазер увидел, как они, странно пошатываясь из стороны в сторону, идут к "лакированному" джипу, готовые вот-вот открыть его двери.
  
  
  
  Полковник Уродин сидел на самом кончике глубокого кожаного кресла и боялся шелохнуться, чтобы не провалиться в его необъятные глубины.
  -- Ну, так что будем делать? -- допрашивал его сидевший напротив Мохов. -- Что тут у вас такое творится в городе? Вы что там, у себя в мусарне, белены, все объелись, что ли?! Или хотите загреметь под фанфары по внутреннему расследованию?
  Полковник под действием разноса от главы города весь как-то съежился и теперь походил на малюсенького птенца, готового ежесекундно кричать: мама, папа, ну дайте мне чего-нибудь покушать. Спорить с Моховым бесполезно. Его связи с московскими думцами и президентской администрацией были отнюдь не преувеличенными. Ему что? Набрал номер телефона, сказал пару слов... Такие люди могут и на... президента какой-нибудь республики покуситься, а не только... Впрочем, полковнику даже думать об этом не представлялось возможным. Единственный и наверняка правильный выход -- тупо следовать указаниям Мохова и выполнять все, даже самые глупые и бездарные его приказы.
  -- Ну, чё ты тут расселся? -- продолжал вор в законе. -- Так и будем молчать, словно воды в рот набрал?! Ты что -- не мент? Или забыл, что ты должен охранять закон и порядок в этом городе? Докладывай, как идет расследование? Есть ли подозреваемые? Какие версии случившегося?
  Глава городской милиции, поежившись, наконец-то вымолвил сквозь стиснутые зубы:
  -- Я... ну... Это... версий три: криминальная разборка, хулиганский акт и терроризм. Впрочем, не исключено, что основанием для налета могла послужить профессиональная деятельность потерпевших.
  Мэр грозно стукнул кулаком по столу.
  -- Ты мне тут лапшу на уши не вешай! Я, можно сказать, руки из-за тебя, гаденыш такой, ломаю! Какая еще такая у них деятельность? Они были нормальные парни из рабочих семей... С хорошими характеристиками...
  -- Сергей Петрович, -- начал, собравшись с последними силами, милиционер. -- Дело по поводу смерти Ванчу...
  Он замялся, понимая, что произносит вместо имени потерпевшего его бандитскую кличку.
  -- Да хватит тут в кошки-мышки гонять... Говори, как есть. Не тупой, поди?!
  -- Хорошо. -- Уродин откинулся в кресле и, вцепившись пальцами в подлокотники, сказал, глядя Мохову прямо в глаза: -- Следствие по делу смерти Иванченко и Патрикеева только началось и данные экспертизы еще не получены. Но я с вероятностью до девяноста процентов могу сказать, что оно подтвердит мои предположения о криминальном характере деятельности обоих погибших, и с этим-то и была связана их смерть.
  -- Какой еще криминал? -- изумился Мохов. -- Кто посмел? Моих ребят...
  -- Да, оба автомата, скорее всего, были причастны к вчерашнему убийству директора гастронома. А отпечаток пальцев на ее двери, к которой прислонился киллер, поразительно похож на отпечатки Иванченко. Есть в доме и третьи отпечатки пальцев, и мы установили чьи -- Леопольда Аристарховича Мазурина, значащегося в картотеке как вор по кличке Липан. Отпечатки есть, а самого Липана нет. Но и его вчера видели возле магазина во время, примерно соответствовавшее убийству в компании с другим бомжем. Вот их-то мы теперь и ищем.
  -- Ты хочешь сказать, -- задумчиво произнес Мохов, -- что это два бомжа залезли в мою дачу и так раскурочили обоих бедняг? Нет, такого быть не может, они же не кутята слепые, с ними еще справиться надо.
  -- Совершенно очевидно, что здесь поработали не ваши, так сказать, конкуренты. Тут что-то другое. Но что? Мы пока не можем дать точный ответ...
  -- Может, это маньяк какой? Ну, зарплаты, понимаешь, человек какой-нибудь лишился. Детишки по лавкам: раз, два, три и... До бесконечности. Хлебнул горькой и полез к мэру в дом...
  Полковник, пересилив невольную улыбку, продолжил:
  -- Нет, Сергей Петрович, это исключено. Этого просто не может быть...
  -- А полоса нераскрытых убийств в городе? Разве это не маньяческое дельце, или я не прав?
  -- Да нет... -- парировал милиционер. -- Вы не можете быть не правы. Но не сходится почерк какого-нибудь маньяка и всех этих глухарей. Ну, он что, только кровь пьет или мозгами жертв питается?
  В этот момент в комнату тихонько постучали.
  -- Ну, -- пробасил вор в законе. -- Чего там, кого черт принес?
  Дверь распахнулась, и в помещение ввалился весь окровавленный Фазер, а за ним секретарша Марина. Она быстро-быстро пролепетала:
  -- Сергей Петрович, не бранитесь! Я пыталась его остановить, но... Он же почти что мертвый.
  И действительно, боец Моха представлял собой пренеприятное зрелище: разорванная в клочья одежда, расцарапанное, с кровоподтеками лицо и... видеокамера в руке.
  Мохов молниеносно подскочил к раненому.
  -- Фазер, ну что? Что с тобой? В какое вы там дерьмо успели вляпаться? -- хрипел мэр.
  Парень повалился на спину, прижимая видеокамеру к груди.
  -- Э... э-э-э-т-т-о-о-о... Нет... Этого не может быть... Зомби... Они пришли в наш... ваш, простите, город. Этого... прос... не... м... ет быть.
  Прошептав последнюю фразу, Фазер навсегда закрыл глаза. Мэр сверкнул глазами на милиционера.
  -- Ты что сидишь, как истукан, блин? Посмотри, может, он еще жив?
  Подскочивший полковник попытался нащупать пульс и через секунду-другую вынес вердикт:
  -- Сергей Петрович, мертв ваш парень. Как есть мертв.
  Мэр заорал, словно раненный в сердце зверь, чувствующий неминуемо надвигающуюся на него смерть.
  -- Не-е-а-э-э-т-т-т... Что за дерьмо? Я хочу срочно обо всем знать...
  Тут он почувствовал легкое прикосновение к руке. Мохов опустил глаза и о, ужас...
  Посиневшая рука Фазера касалась его. Сергей Петрович, отпрыгнув в сторону, выхватил из-за пояса небольшой дамский пистолет, который можно было всегда незаметно носить при себе. Тело мертвого Фазера как-то странно дернулось и... начало медленно приподниматься.
  -- Мент! -- заорал мэр. -- Ты че, дурак, что ли?! Что тут происходит? Грохни этого ублюдка... Что это он вставать вздумал?!
  Стоящий уже около окна полковник аккуратно прицелился в затылок мертвеца и плавно, чтобы не промахнуться, нажал на спусковой крючок. Спустя мгновение свинцовая пуля, вырвавшаяся из ствола табельного оружия, вонзилась в окровавленную голову жертвы. Та лопнула сразу в нескольких местах, прошитая насквозь метким выстрелом, и... развалилась на части.
  Тишина...
  -- Сергей Петрович, -- тихо прошептала снова вошедшая в помещение секретарша. -- Что... это...
  Титулованный вор, как сквозь туман, посмотрел сперва на труп с обезображенной головой, а затем на девушку.
  -- Н... не знаю, Мариночка. Мистика прямо какая-то. Идиотизм натуральный. Все видел, сколько зон потоптал, но такого... Не-е-е-т... Этого не может быть... Да уберите же его отсюда кто-нибудь!
  -- Сами убирайте, -- с неожиданной улыбкой заявила девушка. -- Я увольняюсь с сегодняшнего дня. -- И вышла, шваркнув дверью.
  -- Сергей Петрович, -- с интересом сказал полковник. -- А ведь видеокамера... Может быть, там записано что-то интересное. Как полагаете?
  Мох уселся прямо на пол.
  -- Я теперь никак не полагаю... Я просто пас. Вытащи кассету и засунь в видик, только не забудь предварительно нажать кнопочку под крышкой моего стола, а то тебя током шибанет...
  -- А зачем вы там ток провели? -- удивился полковник.
  -- Чтобы охранники по ночам не отвлекались, видик не смотрели...
  Полковник вставил кассету в видеомагнитофон, и они увидели...
  Москва, 18 октября 200... года
  После просмотра записи всем долго было не по себе.
  -- Это зомби. -- Первой, наконец, опомнилась Ирина.
  -- Ты хочешь сказать, что эти вот, которые с пустыми глазами, они -- ожившие мертвецы? -- переспросил Переведенцев.
  -- Зомби -- не просто мертвец. Это обязательно искусственно умерщвленное существо -- человек или животное, организм которого утратил практически все жизненные функции, кроме нескончаемого и постоянного чувства голода. Зомби питаются исключительно свежими мозгами своих жертв -- могут и животных, но предпочитают живых людей.
  -- Ты шпаришь так, словно по ним диссертацию защищала.
  -- Не диссертацию, а курсовую. Не забывай, я ведь училась на спецкурсе по латино-американистике. Зомби -- это особая отличительная черта языческого культа вуду.
  -- Так, значит, нам надо искать какого-нибудь бразильского колдуна, чтобы он растолковал нам все это?
  -- Лучше гаитянского или нью-орлеанского. Отголоски этой религии есть на Кубе. Хотя можно поискать и в Африке, ведь специалисты полагают, что зомбирование получило свое распространение в мировой истории благодаря африканским культам, в частности, народов йоруба.
  -- Меня беспокоит другое, -- сказал после долгого молчания Андрей Курский. -- Абсолютная неэффективность огнестрельного оружия против этих зомби. Сработала только граната, взорвавшаяся в непосредственной близости от головы мертвяка.
  -- Их можно, наверное, еще и поджигать огнеметами, -- сказала Ирина.
  -- Ребята, ну что вы сразу за огнеметы, базуки, еще стингерами шибать их попробуйте, -- завозмущался Переведенцев. -- Начинать надо с малого: побрызгайте на них святой водичкой, вдруг оно от этого само распадется...
  -- Ну, ты... это, кончай тут хохмить! -- возмутился Бергамотов, стукнув кулаком по столу.
  -- Это, Нестор Алексеич, не хохма, а попытка призвать собеседников к конструктивному диалогу, -- взвился тот. -- Мы с вами ученые или рейнджеры какие-нибудь? Раз мы ученые, значит, мы должны искать причинно-следственные связи этого аномального явления и методы его предотвращения. А вы -- пушки-ракеты... Предупреждаю, лично я в руках пистолета никогда еще не держал и держать не собираюсь.
  -- А вот как тебя мертвяк за ногу тяпнет, живо схватишься, -- парировал Андрей.
  -- Ну ладно, раз уж разговор перешел на тары-растабары, совещание пора кончать, -- решил генерал. -- Подумайте и свои соображения, Ирина, доложите мне поутру.
  -- Думаю, что нам очень скоро предстоит лететь в этот самый как его Нижний... ручкинск?
  Андрей с грустью посмотрел на кусочек белого картона с надписью "Либерштейн Ада Моисеевна. Собственный корреспондент газеты "Столичные вести". Телефон домашний... рабочий...". Эти номера профессиональная память наглухо запечатлела в голове Андрея, и он думал о том, что можно попытаться набраться наглости и позвонить пышнотелой красотке. Под каким предлогом? Ах, просто сказать, что не договорили, пригласить в кафе, потом... Остальные его мечты носились на грани морали.
  -- Как твое мнение, лейтенант? -- спросил Бергамотов.
  -- Туда лететь, кажется, через Екатеринбург? -- уточнил тот. -- Значит, надо заказывать билеты.
  -- А боевые нам будут выдавать или только командировочные? -- поинтересовался Роман.
  -- Пацифистам никаких боевых! -- засмеялся Андрей, похлопав Рому по плечу.
  -- Все зависит от итогов, Рома, если ты отказываешься стрелять, то достаточно и простых командировочных, -- шутливо сказала Ирина. -- Успокойся, никто ни в кого стрелять не собирается.
  -- Я вам сразу не сказал, ребятки, не хотел вас смущать. Честно говоря, стрельба и впрямь не наше дело, тем более что там будет кому палить и охранять вас. Это задание спущено к нам через канцелярию президента и будет финансироваться деньгами из федерального бюджета. Еще немалую сумму выделил и глава местной администрации, Мохов. Вы его видели, с животом такой, представительный.
  -- На вид отъявленный бандит, -- вставил Роман. -- Пробу ставить негде.
  -- Он таков и есть. Бандит, но со связями на таких верхах! Словом, заказывайте любую аппаратуру, спецсредства и прочее. Когда полетите?
  -- Вначале надо кое-что уточнить, -- сказала Ирина, поднимаясь с места. -- Думаю, дня два нам на это хватит.
  
  
  
  Несмотря на открытость и гласность, технический прогресс и развитие новых технологий, информацию из архивов госбезопасности скачать было невозможно без визита в само это громоздкое и помпезное здание, занявшее самый аппетитный кусок в центре столицы. Андрей Курский прошел через сито бюро пропусков и получил все возможные допуски, на что у него ушло полдня, пока его наконец не пропустили в архивный отдел.
  -- Разрешите? -- крикнул он в длиннющий коридор, занятый шкафами с бесчисленными папками. Он прошел почти до конца его, пока вышедшая из боковой двери женщина не сказала:
  -- Вход для великих шахматистов -- бесплатный.
  Андрей мигом обернулся. Стоявшая перед ним тетенька не первой свежести показалась ему удивительно знакомой, и он вдруг воскликнул:
  -- Надька!.. Ой, Надежда Михайловна, вы ли это?
  Он с трудом узнал в этой низкорослой тетке с объемистым животом и расплывшимися формами пикантную лаборантку с кафедры информационных технологий, с которой они даже как-то раз после вечеринки... Ну да это дело прошлое.
  -- Что, изменилась, да? -- сказала она виновато. -- Ну да, трое детей бабу не больно красят. Зато у меня мальчишка в Силиконовой Долине. Процессоры разрабатывает.
  Н-да, Андрей вспомнил, что когда тому было десять лет, имелась весьма актуальная проблема, к какой подруге его отправить с надуманным поручением...
  -- Что у тебя? -- спросила она. -- Все-таки не ушел из нашей системы. А грозился-то...
  -- Кто в нашу систему приходит, тот остается в ней навек, -- ответил он ей сентенцией. -- Но все же я вроде как не на службе. Работаю в институте, тесно связанном с системой, но все же без погон. Прошу тебя, организуй мне поиск в вашей внутренней сети.
  -- Да ты и сам разберешься, -- сказала она, подводя его к старенькому компьютеру и включая его. -- Здесь примерно то же, что и в Интернете, только мы немного консервативная организация, у нас все не в Виндоусе, а в ДОСе. Работает не в пример быстрее, только картинка -- не такая четкая, -- сказала она с нажимом в голосе.
  И тогда Андрей покраснел, как мальчишка, вспомнив, как он перед выпуском подарил ей самолично спроектированную игрушку -- "стрип-тетрис". Кубики падали и падали один за другим, и за ними начинала постепенно вырисовываться голая женщина, с великолепными большими грудями, старательно качающаяся верхом на мужчине. Только все это было слегка в тумане. Но если ты выбивался в чемпионы и набирал рекордное количество очков, то тебе выпадал шанс во всех подробностях разглядеть лицо и фигуру прекрасной лаборантки. Ну кто виноват в том, что она не поняла -- он эту игру преподнес лично ей, в знак благодарности за проведенные вместе часы, и разрешила скопировать всему отделу... а затем эта игра расползлась по всему управлению, по всему Комитету, по всей стране... Больше того, с нее, с игрушки этой, попортившей и ему и ей столько нервов, начались многочисленные порно-игры, ныне распространившиеся во всех странах мира (хотя в тот момент никто не сообразил запатентовать идею). Как ни странно, досталось за это ему, а не ей, она же, напротив, продвинулась по службе, даже поработала в секретарях у самог<о> Председателя Комитета (о чем ходили крайне зловредные слухи), а потом, после почетной отставки на всю оставшуюся жизнь воцарилась в архиве.
  Он сел перед компьютером, вошел в сеть, набрал свой пароль, код допуска и ключевые слова, по которым компьютеру следовало начать поиск в сети: "зомби+зомбирование+кодирование+гипнотизм+внушение+одержимость..."
  Увы! Прогресс был еще далек от этого учреждения, поскольку комп выдал не целые тексты с фотографиями, как можно было ожидать из голливудских фильмов про ФБР, а лишь номера папок, которые следовало самолично просмотреть, чтобы докопаться до истины. Ему пришлось заполнить требование, которое затем подтвердил начальник архива, опять придирчиво сверившись с его допуском и пропуском. А затем пошли толстые фолианты с тысячами выцветших машинописных листов, на одном из которых (попробуй, найди!) упоминалось нужное слово.
  В одном деле, датированном 1927 годом, некий доцент Петроградского университета Иосиф Ляжко подал в ОГПУ записку о том, что его изобретение, если оказать ему финансовую поддержку, может помочь воспитывать и поддерживать высокий моральный дух красногвардейцев. О самой сути изобретения писалось крайне смутно: говорилось что-то о соединениях, которые "способны вызывать у людей приток стойкости и моральных сил, доходящих до (ага, вот оно впервые проявилось это слово) одержимости или крайнего фанатизма". Но в деле была резолюция, которая рекомендовала провести разъяснительную работу с указанным доцентом и выявить, кто сообщил ему о якобы низком моральном духе РККА?
  Андрей мигом вызвал в компьютере все, что имелось по фамилии Ляжко, и во второй раз нашел еще одну его докладную записку, на этот раз написанную карандашом на листе коричневой оберточной бумаги. Она была датирована 1934 годом. На этот раз ученый предлагал руководству Беломоро-Балтийского канала использовать его изобретение для повышения эффективности работы копальщиков и тачечников при строительстве канала. Изобретатель уверял, что при помощи небольшой инъекции заключенные, задействованные на строительстве канала, смогут работать с гораздо большей эффективностью и самоотдачей, а главное, гораздо меньше потреблять продуктов питания, смогут также обойтись без обогрева бараков... Резолюция начальника лагеря на этой записке гласила: "Старшему по бараку провести воспитательную работу с заключенным Ляжко на предмет его сомнений в пользе трудовой повинности для воспитания широких масс населения". Прикнопленная ниже докладная надзирателя Суваева гласила, что спустя два дня заключенный Ляжко был придавлен бревном на лесоповале и еще через сутки скончался в госпитале, не приходя в сознание. Андрей решил, что старший по бараку был человеком весьма суровым и исполнительным. И фамилия у него была краткая и содержательная: Могов. Антип Силыч Могов. Раскулаченный классовый враг, спрятавший от Советской власти два мешка пшеницы и граммофон, реквизированный в пользу сельского клуба.
  Следующий свет в окошке пробрезжил лишь спустя три часа, когда на улице было уже темно.
  -- Я ухожу, Андрюша, -- сказала Надя. -- Пора закрывать отдел.
  -- Наденька, я вас очень прошу, позвольте мне хотя бы в предбаннике посидеть с этими папками, -- взмолился Андрей. -- Видите, эти -- последние! В десять вечера, обещаю, я пойду домой!
  Она глянула с немым упреком и, потупив взгляд, прошептала:
  -- Вы, Андрюша, меня опять под увольнение хотите подставить?
  Он не ответил, поскольку отвечать было нечего.
  -- Ладно, оставайтесь! -- сказала она с презрением в голосе. -- Надеюсь, что из папок вы листочки дергать не будете? -- И по ее тону можно было понять, что уж, конечно, столь низкий тип, как он, перед таким кощунством не остановится.
  "Господи, -- с ужасом подумал он, проводив взглядом ее тяжелый, угрожающе раскачивающийся таз, -- и это была моя Надька... Хотя с тех пор прошло добрых пятнадцать лет". Что только с людьми не случается за столь долгое время! Наверное, и он, в общем-то, уже не огурчик.
  Однако после ее ухода дело пошло на лад. Следующая папка выдала ему докладную начальника особого отдела танкового полка о странном инциденте, произошедшем при обороне Лейпцига. Группа солдат гитлеровской армии буквально парализовала атаку целой танковой колонны, атаковав победоносно движущиеся советские "тридцатьчетверки" гранатами и фаустпатронами, бросаясь под танки как со связками гранат, так и с бутылками с горючей смесью и даже с одними автоматами. "Если бы не их оголтелый фанатизм, можно было бы подумать, что фашистские ублюдки вознамерились повторить подвиг героев-панфиловцев", -- писал особист.
  Оставшиеся в живых фашисты были внимательно обследованы врачами. У них была констатирована остановка дыхания, пульс составлял пять-семь ударов в минуту. Далее приводится объяснительная солдат похоронной команды, которые закапывали фашистов. "Во время того, как мы закладывали указанные трупы фашистских выродков в ров, один из них встал и пошел на нас, -- писал сержант штрафного батальона Луарсаб Маммуния. -- Мы открыли по нему огонь из автоматов, но он, гад, все равно шел и вцепился руками в голову рядового Геннадия Рубилина, потом он начал его кушать, а я испугался и убежал". За дезертирство с поля боя он также был расстрелян, а в записной книжке Андрея появилась еще одна запись "Leipzig???".
  И наконец он добрался до папки с надписью "Материалы по обследованию фашистских лабораторий г. Лейпцига 1945-1947 гг.".
  Он с трепетом взялся за объемистый фолиант, раскрыл его.
  В этот момент в комнате погас свет. Андрей напрягся. В библиотеке, кроме него, был кто-то еще. Напрягшись, он бесшумно привстал со стула и отодвинулся вбок. Тихо выбравшись из-за стола, он стал медленно на цыпочках обходить его, отчаянно жалея о том, что был вынужден оставить пистолет на вахте. Ну, ничего, он знает достаточно боевых приемов, чтобы постоять за себя. В центре комнаты слышалось угрожающее поскрипывание сапог. Кто бы это ни был, он великолепно знал расположение мебели в библиотеке, поскольку отлично ориентировался в кромешной темноте. В тишине доносилось с трудом сдерживаемое дыхание незнакомца. Андрей отступал, но его буквально загоняли в угол, противник словно караулил каждое его движение.
  Андрей прижался к полкам и, подняв руки, схватил одну из папок килограммов в десять весом. Он почувствовал, как чьи-то влажные руки из темноты ощупали его рубашку, поднялись к шее, прошлись по кадыку (при этом мягкая тяжесть навалилась на его грудь и живот). И в тот момент, когда он уже решился обрушить вес папки на голову преследователя, руки, наконец, обвили его шею, и томный женский голос произнес:
  -- Я знала, что ты обязательно ко мне вернешься, милый...
  
  
  
  Опять морфологи
  
  
  
  Все с самого начала не задалось. Говорят, это плохая примета? Начальник АХО сказала, что рейсов на Урал нет, вообще ничего не летает, поскольку то туман, то нехватка бензина, то слишком большой пассажиропоток, словом, езжайте сами в аэропорт и пробуйте сесть на любой рейс. Пока они добрались в Домодедово, улетел последний самолет. Андрей связался со старым другом, служившим на военном аэродроме, и им пришлось мчаться в Жуковский, чтобы успеть на военно-транспортный Ил-18, доставлявший спецгрузы командованию округа.
  Ночь они провели среди ящиков и тюков. Летчики щедро поделились с морфологами пайком и спиртом. Андрей развернул прихваченную еще в Домодедове сохранившую тепло курицу-гриль.
  -- Смерть, -- рассуждал Роман Переведенцев, -- самая большая загадка природы. Существо живет, оно активно, работоспособно, оно рвется к деятельности, размножению, созиданию -- и вдруг становится безжизненным, неактивным, порой без видимых причин.
  -- А что ты тогда скажешь насчет жизни? -- спросил Андрей.
  -- О, вот с жизнью как раз таки все обстоит немного проще и понятнее. Клетка делится, образует скопление, скопление начинает защищаться от внешнего воздействия и...
  -- И изобретает зонтик, -- заметила Ирина. -- Или вначале был каменный топор?
  -- А мне кажется, не существует вещей абсолютно живых и абсолютно мертвых, -- заявил Роман. -- В старину люди одушевляли и деревья, и дома, и камни. Может быть, они не были так уж не правы? В каждом предмете может таиться своя информационная матрица, надо лишь расшифровать ее, запустить, задействовать, одушевить! В старину это умели делать.
  -- Почему в старину? -- воскликнул Андрей. -- И сейчас можно вполне одушевить любую химеру, любого идола, главное, чтобы за это платили. Расскажу тебе для примера один случай. Дело было в самом конце перестройки, когда э-х-м-м... из американских рук уже кушали, а списки наших агентов туда еще передать не решались. В те времена наших ренегатов Гордиевского и Калугина там носили на руках, и каждый из них изощрялся, стараясь нагородить побольше, чтобы, значит, побольше платных интервью понадавать и контрактов на будущие книги оторвать. И в дни, когда все уже устали рассуждать о зверствах КГБ-МВД, некий перебежчик, полковник Хлебайло, из последней волны... Поскольку по рангу был ниже Гордиевского, да и знал всего-то ничего, он в основном филерством занимался, вдруг пустил "утку", что, дескать, когда он в шестидесятых годах служил на Урале, мол, советской ракетой была сбита летающая тарелка. Оттуда вышли существа, которых они вначале приняли за детей, но на самом деле это были взрослые люди, только очень маленького роста, лилипуты, так сказать. Разумеется, это очень повысило его рейтинг у журналистов, тем более что полковник с каждым днем вспоминал все больше. И о том, что инопланетяне обратились к нашим со словами мира, и про то, как врачи-убийцы из сверхсекретного отдела прикладной морфологии вживую препарировали несчастных марсияшек, или не знаю уж кого, альфа-центавряшек... Разумеется, все это было бредом, и официальный ответ был именно такой. Но когда по Западу начала бродить видеокассета с документальным фильмом об этом инциденте, нас всех вызвали на ковер и велели в кратчайший срок разобраться. Мы и стали разбираться.
  До сих пор вспоминаю: заснеженная поляна, оцепленная солдатами, среди деревьев виден наполовину зарывшийся в землю диск. Диктор объясняет, что на пленке видны последствия катастрофы НЛО, происшедшей в СССР примерно в ноябре 1968 года (окрестности города Осинский Свердловской области). Потом показали врачей, препарирующих маленькое тельце... Словом, фильм кошмарный, если смотреть его по-обывательски. Понятно, что со всего мира в адрес нашего тогдашнего президента полетели вопли негодования. В Америке проходили марши протеста. Наши посольства пикетировали во всех столицах мира. В Латвии школьникам дали задание написать сочинение на тему: "Назовите три причины, по которым русских надо убивать". И в качестве главной причины школьники написали: "За то, что они убивают маленьких марсиан!" В Голливуде тут же начали снимать новую серию похождений Ипа-инопланетянина, которого доблестные агенты ЦРУ спасают из советского плена... Словом, рейтинг нашей страны упал ниже некуда. И ведь не объяснишь людям, что попади этот Ип в самом деле в руки ЦРУ, его бы не только выпотрошили, но и живьем в горелках бы сожгли на предмет спектрального анализа состава его организма. Словом, задание у нас: не есть и не спать, искать контраргументы. Итак, при первом просмотре все мы друг на друга глаза стеснялись поднять, стыдно было за то, с какими же изуверами мы в одном ведомстве работаем, зарплату из одного окошечка получаем. Но потом мы стали смотреть повнимательнее, покадрово, и обнаружили на одном из солдат, стоявших в оцеплении, камуфляжные штаны! "Утка"! -- дружно завопили мы, поскольку любому жителю бывшего СССР известно, что до перестройки такой расцветкой в нашей армии и не пахло -- только ровное хаки. С этого момента эмоции отступили на второй план, и мы уже стали копить контраргументы. По идее, на такие сверхсекретные объекты ставили войска КГБ, но где малиновые околыши на фуражках? Такие войска были почти профессиональными, служившие в них бойцы могли по приказу партии родных матушек к стенке поставить, на кадрах же были милые мальчишеские лица новобранцев. И наконец, на рукаве одного из мальчишек мы увидели скрещенные молоточки и предположили, что перед нами стройбат одной из железнодорожных частей. Затем мы обнаружили у солдат на шинелях офицерские ремни и поняли, что перед нами не просто "утка", но еще и... "утка" халтурная, а значит, шансы вычислить ее повышались. Маячившую за спинами солдат вывеску "Мусор не бросать -- штраф 50 р." большинство проигнорировало, но один из нашей группы заявил, что подобная забота об экологии свойственна лишь Москве и области, причем явно обжитым местам. Затем кто-то обратил внимание, что солнце садится за спиной оператора, а носилки, на которых солдаты несут тела инопланетян... подсвечиваются спереди. В кадр попал кабель -- по его толщине установили, что он явно от стационарного "юпитера". Такие мощные прожектора имелись лишь на нескольких киностудиях и в распоряжении ведущих телеканалов, но фильм, как мы установили, снимался на пленку "кодак" (а в те годы кроме "Свемы" отечественная кинопромышленность ничем не располагала -- еще одно доказательство подделки). Шел апрель, свистопляска против страны разворачивалась всего лишь третий месяц, и мы предположили, что фильм снимался нынешней зимой. Оставалось только найти, чья съемочная группа получала на складе оборудование на недолгий срок и вела съемки в Подмосковье. Учитывая, что большинство киношников зимой предпочитают снимать либо в Крыму, либо в павильонах, мы отсеяли всех неподходящих, и у нас на руках остались три фамилии. Первая же, к кому мы пришли, ассистент режиссера с "Мосфильма", молодящаяся девочка с косичками (лет пятидесяти) тут же во всем призналась. Оказывается, некий американец, с которым она познакомилась на переговорах, попросил помочь его группе снять фильм из серии "Стар трек", даже набросок сценария показал (правда, на английском языке). Для нашей девочки приятно было не просто заработать пятьдесят тысяч баксов, но и повертеться в атмосфере кино, до этого она всю жизнь так и пробегала в ассистентках. Она и организовала коллегам все: и с воинской частью договорилась, чтобы роту новобранцев прислали, и на старом складе обмундирование шестидесятых годов подыскала, и осветительную аппаратуру арендовала, и договорилась о съемках в санатории Дома кино, и даже попросила знакомых врачей провести имитацию вскрытия головастой куклы, которую с собой американцы привезли (пожалуй, единственное собственное оборудование, кроме денег). Самое смешное, что она все это сделала за свой счет, в ожидании мифического гонорара, а американцы ей так ни цента и не заплатили, лишь попросили ждать от них чека. Так она и ждала... Мы с гордостью отрапортовали начальству: мол, так и так -- задание выполнено. Но вместо благодарностей услышали сплошные попреки. Мол, на самом деле все ваши доказательства косвенные. Камуфляжные штаны? Но возмущенный американец завопит, что у солдата штаны могли просто испачкаться (он же не знает, что в тех войсках такого просто не могло быть!). Молоточки? Маскировка! Вывеска? Но такие вывески во всех странах есть. Помню, был случай, после взрывов домов в Москве один видный французский писатель и правозащитник заявил на весь мир, что ФСБ знало о готовящихся терактах, но ничего не предприняло. И пожелал рассказать об этом только в Москве на пресс-конференции. Наши ему заботливо эту пресс-конференцию организовали. И он выдал свои "несокрушимые доказательства": все знают, что консьержки в русской столице являются осведомителями ФСБ, следовательно, они должны были сообщать своим начальникам, что какие-то люди нерусской национальности складируют в подвалах мешки, ergo-ФСБ обо всем этом знало заранее, но ничего не предприняло... Бедняга-француз не мог себе даже представить, что могут существовать многоквартирные дома без консьержек! Что из таких домов может состоять весь многомиллионный город, где само слово "консьержка" знают лишь интеллигенты, и то почерпнули это знание из детективных романов Сименона и Жапризо... Эх, не притянули тогда этого французишку за клевету... А жаль...
  -- А чем тогда все же дело закончилось? -- спросил Роман. -- Нашли доказательства?
  -- На второй день. Собрали мы всю их съемочную группу, побеседовали, оператор и заявил, что у него остались кусочки пленки, он их не сдал, как требовали американы, поскольку все свои работы коллекционировал. Просмотрели мы их и на одном куске нашли этого горе-режиссера в рабочий момент съемок, когда он показывает врачам, как надо вскрывать его муляж. И под конец отыскали сам макет летающей тарелки: из пенопласта, выкрашенного черным битумным лаком. Тем, в общем-то, дело и закончилось. Наш пресс-атташе все это представителям западных СМИ продемонстрировал, но... появилось это в одной-двух газетах, остальные же просто сделали вид, что никакого скандала и не было. А в Латвии провели еще один конкурс школьных сочинений на тему "Как бы ты поступил с русскими, если бы они мучили бедных инопланетян?".
  Екатеринбург, 18 октября 200... года
  Самолет приземлился в Екатеринбургском аэропорту. Повсюду стояли, сидели, лежали люди, которые никуда не могли улететь. Ни в Москву, ни в Одессу, ни в Петербург, ни в Сызрань не летало и не ехало ничего, кроме такси.
  Опять выручили армейские друзья, которые были у Андрея, кажется, решительно повсюду. Они летели в Нижнереченск на огромном вертолете вместе с ротой спецназа, которую возглавлял майор Владимиров.
  Этот двухметрового роста блондин с плечами, едва проходившими в вертолетный люк, оказался галантным кавалером. Хотя именно он согласился сделать любезность Андрееву другу, согласившись подбросить их до Нижнереченска, Андрей все же почувствовал легкий укол ревности, когда атлет предоставил Ирине лучшее место у окна и тут же предложил свои услуги в качестве гида.
  -- Места здесь редкостной красоты, -- рассказывал он. -- Райские места, ягоды, грибов, зверя всякого, медведей и лосей, как в зоопарке, правда, люди тут малость побезобразничали и порядком порушили природу. Но и она им мстит. Не знаю, что вы по этому поводу думаете, но вся эта нечисть неспроста повылезала... Хотите историю расскажу?
  -- Пока время есть, можно...
  -- Это было в ту пору, когда в здешние края завезли партию медведей. Зачем, даже не пытайтесь меня спрашивать, скорее всего, для того, чтобы, когда подрастут, отстреливать. Для совдеповского начальства. Тогда все партийцы охотой баловались, как впрочем, и сейчас. Пошел я как-то сам поохотиться. Ружьишко с собой прихватил, рюкзачок с провизией. Ну, думаю, к вечеру доберусь до Когтистых Сопок. Вначале все было спокойно, а потом, как стемнело, стал понимать, что до привала -- сторожки местных охотников, не доберусь. Выбрал первую попавшуюся лощинку, натаскал хвороста, запалил костер. Вокруг только чернющий лес да кровоохотливая мошкара. Разложил консервы. Достаю армейский штык-нож... Внезапно слышу, тихое-тихое потрескивание, будто кто-то осторожно ступает по сухим веткам. Тянусь за фонариком -- без него ночью в лесу смерть! Включаю и осторожно оборачиваюсь... Луч выхватывает из кустов маленького медвежонка. Встаю и иду к нему, а тот... лезет сам ко мне на руки. Ручной. Трется головой о плечо, словно он и не медведь вовсе. Беру его за холку и веду ближе к огню. Накормил. А тем временем уже подкралась полночь... Лес ожил -- где-то завыли волки, заугукали совы. Жуть! А медведь-то, смотрю, свернулся калачиком... спит. Что делать? Костер трещит, оружие под боком -- пора бы и мне вздремнуть. Присел под большой сосной, да так и не заметил, как сам заснул. Сплю, чувствую сквозь забытье, как меня кто-то толкает в бок. Я за ствол! Открываю глаза, а передо мной медвежонок стоит на задних лапах и передними делает странные пассы, как его собратья, которые в цирке "работают". Вроде, как просит чего. Пригляделся, а он пятится назад, зовет куда-то. Не долго думая, иду за ним. Шаг, десяток, второй, третий... За спиной раздается хруст... Даже у меня от этого хруста едва сердце в пятки не ушло. Медвежонок сидит передо мной и мычит, а я осторожно оборачиваюсь. Вековая сосна, под которой я спал, уже не стоит -- лежит, завалившись на сторону моей лежанки. Опускаю ружье. Сердце колотится. Пот течет градом. Страшно мне стало! Вижу только упавшее дерево, да разбросанные повсюду уголья от кострища. Тут меня осенило, что если бы не медвежонок, то... Не было бы меня уже. Такое случалось еще пару раз, но не в лесу. На реке.
  Майор замолчал, уставившись в потолок, и глубоко вздохнул...
  
  
  
  Нижнереченск, 19 октября 200... года
  
  
  
  Несмотря на глубокую осень, эти дни выдались на редкость теплыми. Обычно к ноябрю уже выпадал снег, но тут природа словно решила извиниться за безобразно дождливое лето и подарила воспоминание о светлых днях.
  Маленький русский городок, потрепанный ветром перемен в виде перестроечных настроений, -- Нижнереченск-13...
  На первый взгляд он ничем не отличается от сотен, а быть может, и тысяч точно таких же, хотя... Были тут свои классовые расслоения. Контингент здесь составляли два класса жителей -- верхние и нижние. "Верхними" называли людей, проживавших большей частью на поверхности земли. Среди них было процентов пятьдесят бывших заключенных, которых привлекали на постройку комбината, многие, которым негде было жить на свободе, оставались тут и после освобождения. Они жили в сколоченных из досок бараках, без воды и канализации. Их дети были существами с вывихнутой психикой и без малейших намеков на мораль. Подрастало уже третье поколение "верхних". Полной противоположностью им были "нижние". Это были люди, приехавшие из столичных городов по комсомольским путевкам, их распределяли после окончания вузов, они оснащали цеха, наполняли завод жизнью, вдыхали движение в огромные и хитроумные станки. Им выделили квартиры улучшенной планировки и построенные по "московским" или "чешским" проектам.
  Назвать обитателя такой квартиры "верхним" значило жестоко оскорбить его. Они отличались и условиями жизни, и ассортиментом питания. Ведь в отличие от "верхних" "нижние" отоваривались, не толпясь в гастрономах, а получали свои пайки прямо в заводских магазинах-буфетах, им бесплатно выдавали молоко, а к праздникам щедро оделяли консервированной печенью трески, сайрой, польской баночной ветчиной, растворимым кофе... Однако во время перестройки завод перевели на конверсию. Вместо ракет заводчане стали штамповать тазики и терки. А потом вдруг не стало продуктов, не стало и работы. Завод законсервировали, а работников отправили в бессрочные неоплачиваемые отпуска. И только тогда "нижние" на собственных шкурах узнали, каково быть "верхним", что значит просыпаться в пять утра и занимать очередь за хлебом или молоком, не видеть в жизни солнца, не ощущать семейного тепла. Очень многие бросили все и уехали в центральные районы, туда, где сохранились заводы и где нашлось применение умелым рукам и светлым головам. Оставшиеся же медленно, но верно стали превращаться в "верхних".
  Правда, вот уже два или три года как в городе появились "новые нижние", бывшие "верхние", сумевшие выбиться в люди и сколотить капитал. Но это была капля в море. Еще одним отличием этого города от остальных были ночные патрули, появившиеся после того, как с некоторых пор в нем начали твориться довольно странные вещи...
  
  
  
  Вертолет приземлился на окраине городка, и Ирина была сразу ошарашена видом полного комплекса оборонительных сооружений, которые военные в считанные часы воздвигли вокруг города. Кроме заграждений из колючей проволоки, были выставлены еще и противотанковые ежи, бетонные надолбы, по периметру города спешно сооружался трехметровый бетонный забор.
  -- Зачем все это? -- спросила Ирина у майора.
  -- Приказ из области. Губернатор очень беспокоится, что нечисть станет расползаться из города, когда мы их начнем давить.
  -- А вы их собираетесь давить?
  -- Еще как собираемся.
  Он остановил только что разгрузившийся грузовик и договорился с солдатом-шофером.
  -- Он вас добросит до города и там вам куда?
  -- В администрацию.
  -- Вот туда и довезет. Вы где остановитесь на ночлег?
  -- Наверное, в гостинице.
  -- Тогда я вечерком наведаюсь, -- многозначительно пообещал майор и пошел к своему отряду.
  -- "Сердце красс-авицы склонно к изме-е-ене..." -- высоким тенором запел было Переведенцев, но Ирина двинула его локтем под ребро, а Андрей дернул ее за косу.
  
  
  
  Мохов принял их незамедлительно. Сухо, по-деловому поздоровался с каждым.
  -- Кошмар, происходящий сейчас в моем городе, -- сказал он, серьезно глядя им в глаза, -- болью отзывается в сердце каждого здравомыслящего человека. Я уверен, что ужасающие теракты выгодны силам, не заинтересованным в установлении процветания и стабильности в нашем регионе. Кому-то очень не нравится видеть, как в наш регион возвращается благосостояние, изобилие, как хорошеет наш край. И ваша задача, дорогие товарищи, вернуть мир и порядок в наш край. Со стороны городской администрации вам будет оказано всяческое содействие. Со своей стороны на выбор могу предложить либо гостевой домик администрации, либо гостиницу.
  -- Мы предпочитаем гостиницу, -- вежливо, но твердо сказала Ирина. -- И еще -- нам необходимо осмотреть тела этих... условно назовем их зомби.
  -- Э-э-х! -- Мохов махнул рукой. -- Условно-неусловно, только так оно и есть. Наши их мертвяками прозвали.
  -- Кроме того, нам хотелось бы посетить подземный завод, -- сказал Андрей.
  Мохов пожал плечами:
  -- Какие проблемы? Идите. Правда, он сейчас законсервирован, не работает.
  -- Совсем не работает?
  -- Почти совсем. Там работает только одна лаборатория, но мы не вмешиваемся в их дела. Они отделились от предприятия и организовали свою фирму. ЗАО... как его бишь... "Татра", кажется.
  -- Сам он, может, и неглупый человек, -- сказала Ирина, -- но спичрайтеры у него явно дураки.
  -- Ирина! -- Андрей показал на спину водителя, плавно переходящую в шею, на которой играли мощные желваки.
  -- Не знаю, про какие стабильность и процветание он долдонил, -- продолжала женщина, видимо, не поняв его жеста, -- более нищего, убогого и занюханного угла я еще не видала. А если и видала, то где-нибудь в Луанде.
  -- Простите, где? -- дернулся шофер.
  -- В Луанде. Это Африка.
  -- А-а-а... -- протянул он. -- Ну, ничего, и здесь тоже негры есть. -- Он странно ухмыльнулся.
  На улицах за те десять минут, что они ехали до гостиницы, им повстречались три или четыре армейских патруля с собаками и в полной боевой выкладке.
  Городок состоял из кошмарной смеси уродливых бараков, изб, вагончиков, посреди которых возвышались величественные, чисто московской постройки девяти- и четырнадцатиэтажки. Торцовые глухие стены их были украшены мозаикой с изображением радостно играющих с голубями детей, которых осенял мановением любящей длани добрый дедушка Ленин. Три или четыре таких чистых и светлых домика казались оазисом, после которого снова начинался квартал домиков, построенных из разного дреколья.
  -- Не понимаю, как человек может жить в этих бараках! -- изумлялась Ирина.
  -- А ч-е-е-е? -- пожал плечами молодой водитель, уверенно крутивший баранку "Ниссана". -- Там и тепло, и за водой ходить недолго, и тувалет, извиняюсь, под боком, за каждой дверью. А на енти, "московские горки" мы их называем, пока заберешься на пятнадцатый этаж, да с двумя ведрами воды, аж взопреешь.
  -- А что же, там ни лифтов, ни воды нет? -- изумился Переведенцев.
  -- Лифты еще по пути сюда налево пускают, в область, а воды... так ни насосы, ни котельные не работают, потому как света нет. Вот они там и маются, на своей верхотуре, "нижние"! -- как-то особенно злорадно ухмыльнулся парень, которого звали Толей, и лихо подрулил к гостинице.
  Он дотащил их чемоданы до стойки портье и сказал:
  -- Ну, вы, в общем, тут располагайтесь, а я на улице в машине посижу.
  -- Не надо!
  -- Что значит "не надо"? Я за вами теперь прикрепленный на все время. Указание папика.
  -- Кого? -- переспросила Ирина.
  -- Исполняющего обязанности главы администрации.
  -- Простите, но как нам тогда понимать вот это? -- осведомился Рома, показав на метрового размаха малахитовую доску, на полированной поверхности которой красовалась высеченная золотом надпись: "Мест нет и не будет".
  -- Мест нет, товарищи, -- заявила подошедшая женщина; бейдж на ее высокой груди оповещал, что она "дежурный администратор".
  Толя подошел к ней и что-то негромко прошептал на ухо. После этого администраторша превратилась в само олицетворение любезности, и вскоре Ирина поселилась в одноместном номере, а Роме и Андрею дали двухместный.
  Гостиница располагалась в здании бывшего заводоуправления. У устроителей хватило денег на то, чтобы заменить мебель и вывеску, однако остались длиннющие коридоры с бесконечными вентиляционными трубами, стендами "Победители соцсоревнования" и "Соц. обязательствами". Затем они поехали в городской морг.
  
  
  
  Это сладкое слово "анализ"...
  
  
  
  Переведенцев постучал в дверь, обитую стальными листами, кое-где проржавевшими до дыр.
  Вскоре они услышали шум отодвигаемых засовов, и дверь со скрежетом отворилась... Изнутри выглянула квадратная голова женщины, глаза которой не выражали ничего живого, казалось, их хозяйка попросту была отрешена от внешнего, окружающего ее, мира.
  -- Вы чего стучите? На сегодня приема нету. Помещение забито под завязку, -- прохрипела она сильно прокуренным голосом.
  -- У нас разрешение на вскрытие. -- Роман показал бумагу.
  Женщина тупо уставилась на листок и сказала:
  -- А-а-а... Тогда вам к Барсову.
  Она пропустила их и с силой захлопнула за ними тяжеленную дверь. Роста она была баскетбольного, с широченными, лопатообразными руками. Следуя за женщиной, они добрались до довольно вместительной комнаты, выкрашенной в обычный, бело-медицинский цвет, внутренность ее освещали слабо жужжащие люминесцентные лампы. Посреди комнаты, спиной к вошедшим, стоял главный нижнереченский патологоанатом -- Никита Петрович Барсов, низенький пухлый мужчина, с лысиной, вокруг которой венчиком росли пышные седые волосы. Обе его руки, полусогнутые в локтях, были чуть заметно разведены. В правой поблескивало круглое лезвие электрического скальпеля.
  -- Добрый день, -- буркнул он, обернувшись. -- Мне уже звонили. Предупредили...
  Ирина сказала:
  -- Мы бы хотели произвести вскрытие одного из трупов. Я имею в виду тех, что доставили с рынка. Зомби.
  -- Милочка моя, я не знаю их имен и должностей. С рынка нам доставили двадцать человек, чем весьма осложнили нам жизнь. И без того морг забит до отказа, а тут еще целая футбольная команда прикатила... То-то будет студентам раздолье.
  -- У вас есть медицинский институт?
  -- Училище. Так вам всех показать? Вы, молодой человек с фотоаппаратом, не вздумайте здесь снимать. Нам запрещены съемки.
  -- Это масс-спектрометр, -- пояснил Переведенцев.
  -- А кроме того, если возникнет необходимость, мы все равно будем фотографировать, -- негромко сказал Андрей.
  Женщина с руками-лопатами молча удалилась.
  -- Ну, не знаю, -- бормотал Барсов. -- Мне отдают приказы, а я обязан вас предупредить. Прошу, здесь вы можете помыть руки.
  Он подошел к встроенному в стену чугунному умывальнику, вымыл руки, а потом прямо на мокрые конечности натянул резиновые перчатки.
  -- И вас, господа, я попросил бы сделать то же самое. Помойте обязательно руки! Бог его знает, может, эти случаи -- прямое следствие какого-нибудь экологического преступления. Вон, в столичных газетах пишут, из-за сброса отходов рыба в Москва-реке гниет, уродливой становится. Сидят рыбаки, вытаскивают рыбеху, а у нее три глаза, вместо двух! Может, и у нас тут вот по той же причине люди... недопомирают.
  -- Исходя из логики вещей, -- сказал Переведенцев, направляясь к чугунному рукомойнику, -- в случае экологической катастрофы помирать они должны, наоборот, очень бесповоротно.
  -- Как же вам тут работается?! -- невнятно пробормотал Андрей. -- Этот запах... Наверное, из-за жары?
  -- Да-а-а... -- тут же подтвердил патологоанатом и повел их в глубь помещения. -- Ни холода, ни вентиляции... Я уж к нашему главе сколько раз обращался, говорю ему: трупы, они ж, как дети, заботу любят, уход. Я и нашим милым деткам, студентам, сколько раз говорил: помните, перед вами не просто неживой человек, а экспонат, учебное пособие, чего вы его прямо так бросаете -- внутренности в одном месте, сердце -- в другом, с гениталиями, извиняюсь, резвятся -- откромсали и девочке в карман пальто подбросили.
  -- А девочка что? -- полюбопытствовал Переведенцев.
  -- Ах, эти современные барышни... Она достала это хозяйство и кричит: "Мальчики, кто потерял?" Сами видите -- жара тут, что в аду. Я в последний раз нашему Моху прямо так и выдал: когда вы живы, говорю, вам плевать на мертвых, ну так и на вас так же кто-то наплюет.
  Они вошли в комнату, где помощница патологоанатома -- Мария, со своим остановившимся взглядом и широченными, как лопаты, ладонями, выволакивала из ледника тела и выкладывала их на длинный оцинкованный стол.
  -- Ну вот, -- радостно вскрикнул Барсов. -- Куда их девать? Скорей бы родственники, что ли, забирали. Так они же все большей частью торговцы, приезжие челноки, кому сообщать?
  После этих слов он, подойдя к горбатому холодильнику "ЗИЛ", открыл его исцарапанную дверцу и достал изнутри початый пакет с кефиром. Отлил немного в граненый стакан и, подойдя к телу с обезображенной донельзя головой, отхлебнул с полстакана.
  -- Как вам этот экспонат? -- спросил он. -- Если хотите, начнем с него.
  Он взял в руки электроскальпель. Раздалось взвизгивающее, щекочущее нервы, жужжание...
  -- Подождите минутку! -- Ирина отстегнула от брючного ремня диктофон и нажала на кнопку записи. -- При этом человеке были найдены какие-то документы? Его личность установлена?
  -- Нет, неизвестный труп, подобран на улице возле кафе "Уралочка" свыше года назад с перерезанным горлом. Я его прекрасно помню. Причина смерти была до того очевидна, что следователь даже не стал настаивать на вскрытии. Он пролежал у нас с пару месяцев. Родственники не объявились. Мы просили разрешить его оставить при морге для опытов. Нам не разрешили. Однако, как видите, несмотря на год пребывания в могиле, тело молодое и неплохо сохранившееся. У нас до позавчерашнего дня было мало трупов, всем нашим студентам мы даем тренироваться на "Ванюше".
  "Ванюшей" педагоги и студенты звали длиннющий двухметровый труп мужика, по пьяни замерзшего на улице, с безумно вытаращенными глазами и навеки застывшей широкой улыбкой на лице, на нем производили "пробу скальпеля" все учащиеся медучилища, соответственно в его теле не осталось ни единого целого внутреннего органа.
  -- Простите, так его тоже привезли со стадиона?
  -- Вот именно. Одетого в тренировочный костюм и кеды. Возле его головы разорвалась граната, что несколько повредило умственным способностям. Молодой человек, -- обратился к Андрею патологоанатом. -- Идите и помогите мне!
  -- Это вы мне?! -- спросил тот дрогнувшим голосом.
  -- Вам, вам, кому же еще -- подержите линию надреза. Я начну с грудины, а вы придерживайте щель.
  -- Рома, а не желаешь ли ты?.. -- с надеждой начал было Андрей.
  -- Мне нужно будет взять образцы мозговой ткани, спинномозговой жидкости, печени, -- сказал Роман, готовя к работе полевой спектрограф и делая вид, что не слышит вопроса.
  
  
  
  Серебристое колесико зажужжало, погружаясь в плоть обнаженного молодого мужчины, лежащего перед ними.
  Андрей осознавал, что в его профессии есть свои неприятные моменты, и по возможности старался их избегать. Но, когда ему ударил прямо в лицо резкий, сдавливающий легкие, трупный запах, его затошнило. Взгляд в ту же секунду упал на разрезанную надвое грудную клетку существа. Внутри, под аккуратно препарированными ребрами что-то еле заметно шевелилось...
  -- Слушайте, мне кажется, он не совсем умер! -- нервно воскликнул Переведенцев.
  Патологоанатом внимательно посмотрел внутрь тела.
  -- А-а-а-а... Вы про это?!
  Он отключил электроскальпель и отложил его на соседний, заваленный медицинскими инструментами, столик. Затем засучил рукав белого, забрызганного пятнышками от крови, халата и по локоть просунул руку внутрь тела.
  -- В районе диафрагмы обнаружен шевелящийся организм, -- наговаривала завороженная происходящим Ирина. -- Проводим пальпацию...
  Барсов захватил шевелящееся нечто, рывком выдернул руку обратно и показал им. С раскрытой ладони патологоанатома на пол посыпались маленькие, шевелящиеся тельца серых червей.
  -- Что это еще за черт... -- пробормотал Переведенцев. -- Ну и дерьмо...
  -- Не дерьмо, а обычные трупные черви! -- отрезал медик. -- Близкие родственники дождевых. На них иногда рыбаки ловят рыбку, а потом вы ее, родимую, кушаете, насыщая при этом свой пустой желудок. Эти личинки -- неизбежное следствие жары.
  Стряхнув с руки червячков, Барсов потянулся за стаканом с кефиром и осушил его до самого дна.
  Тут Андрей почувствовал, как в его желудке что-то заерзало, и понял, что он вот-вот может сильно оконфузиться, учитывая, что перед тем как отправиться в морг, он довольно-таки плотно пообедал.
  -- Прошу прощения... -- пробормотал он, схватившись обеими руками за непокорное, выворачивающееся наизнанку горло. -- Мне срочно нужен глоток свежего воздуха!
  Патологоанатом недовольно покосился на своего нового ассистента, но все же кивнул головой в знак согласия. Превозмогая отвращение к самому себе, Андрей медленно, словно заколдованный, поплелся к выходу из морга, держась при этом рукой за облезлые стены помещения.
  Впереди маячил вожделенный выход.
  Прохладный ветерок бил ему в лицо, обдавая разгоряченную кожу мягкими, почти что бархатными руками... Вернув природе недавно поглощенный обед, молодой человек прислонился к стене, размышляя, где бы помыть руки.
  "И зачем тебе все это сдалось, -- меланхолично размышлял он. -- Старина, ты явно не создан для такой работы. И вообще, три года без отпуска -- это по-любому слишком. Плюнуть бы на все, уехать на Селигер, сидеть в лодочке, рыбачить с удочкой, дергать из серебристой глади воды карасиков и вновь нанизывать на крючочек смачного жирненького опарыша..." При этой мысли его желудок вновь схватили болезненные колики, извергнув наружу остатки компота. Отплевываясь, он наконец-таки почувствовал некоторое облегчение и, пятясь, прислонился к стене с полуоблупившейся штукатуркой. Обернувшись, он увидел, как Роман Переведенцев рядом с ним сползает под основание стены морга, садясь постепенно на корточки.
  -- Tu quokue Brute! -- с мстительным чувством констатировал Андрей.
  Роман поднял голову, чтобы ответить ему, как вдруг вытаращил глаза и завопил от ужаса.
  Человек, вышедший им навстречу из-за угла здания, был гол по пояс и одет лишь в сатиновые пижамные штаны да единственную тапку. Вид его был ужасен: тело, покрытое шрамами, ссадинами и синяками, было буквально сизым от неимоверного количества наколок, синие рисунки и буквы были даже на лице, на веках и щеках. Огромный косой шрам проходил через весь лоб, рана была заштопана суровыми черными нитками. Невидящие глаза были вытаращены и смотрели в пустоту. Он шел шаткой походкой и протягивал к москвичам трясущиеся узловатые руки со скрюченными пальцами. От ужаса Роман упал на колени и закрыл лицо руками. Андрей моментально выхватил из кармана пистолет и, направив его прямо в лоб мертвяку, прицелился...
  Жуткий тип остановился и произнес:
  -- Му... му... жики... на б-б-утылку не найдется?!
  -- Д-д-ад-дим, только не подходи! -- Андрей вытянутой рукой подал ему пятидесятирублевку, и мнимый зомби, цепко схватив бумажку, удалился со всей скоростью, на какую был способен.
  -- Вот дьявол, -- прошептал, переводя дух Переведенцев. -- И откуда здесь такой уродец взялся?!
  -- Ладно, дух перевели, желудки облегчили -- пора возвращаться, -- резюмировал Андрей.
  
  
  
  Ирина даже не повернулась, когда они вернулись в мертвецкую, так как в этот момент взвешивала на медицинских весах почки трупа.
  Андрей тихо спросил:
  -- Ира, ты еще долго тут пробудешь? Я, понимаешь ли, уже успел...
  -- Судя по почкам, -- наговаривала на диктофон девушка, не обращая никакого внимания на вопрос своего спутника, -- организм можно и нужно считать давно умершим, несмотря на то, что их владелец еще три дня назад ходил по стадиону.
  -- Ира!
  Девушка наконец обернулась и от неожиданности едва не потеряла равновесия. При этом она совершенно случайно уронила окровавленный кусок почки, и он, словно тягучий холодец, упал на начищенные до блеска туфли Переведенцева...
  -- Ой, прости, пожалуйста, -- нервно сказала она. -- Я почти закончила, осталось дождаться Рому.
  -- Я все просмотрю в гостинице, -- быстро сказал тот. -- У меня там и горелка и компьютер. И вообще, я думаю, нам пора.
  -- Вы немногого добьетесь, если будете избегать исследований или поверхностно относиться к ним, -- заявил патологоанатом. -- Но в каждой неудаче нужно искать и крупицу победы. Посмотрите вот на это...
  Он указал Ирине на руку мертвеца. Ирина взяла конечность и стала ее внимательно рассматривать.
  -- Извините, -- наконец сказала она, -- но лично я тут ничего многообещающего не вижу.
  -- Оно и понятно, -- усмехнулся Барсов. -- "Видяй сломицу в оке ближнего, не зрит в своем ниже бруса". Посмотрите повнимательней на ногти.
  Ирина поднесла мертвую руку прямо к глазам и перевела взгляд на Барсова.
  -- Вы имеете в виду отросшие ногти? -- наконец спросила она. -- Я правильно вас понимаю или все же говорю совсем не о том?
  -- Все верно!
  -- Но ведь это какая-то очередная аномалия...
  -- Естественно! Ни одна клетка неживого организма не может восстанавливать свои жизненные функции после смерти, а тут... Этому мертвецу было больше года.
  -- Вы хотите сказать, что тело стало регенерировать? Но за счет чего?!
  -- Мне трудно ответить на этот вопрос, но, возможно, за счет какого-то вещества, за которым эти мертвецы охотятся, преследуя живых, чтобы убить и съесть...
  -- Стоп, эврика! -- воскликнул Роман. -- Чем они питаются? Пардон, они поглощают все подряд и без разбору?!
  Барсов, нахмурив брови, тут же без труда ответил:
  -- Насколько я мог заметить, они крайне редко едят живую плоть; кровь, да, но не так часто... а вот от мозгов убитых ими людей никогда не отказываются!
  -- Вот, наконец-то мы с вами добрались до того места, где собака зарылась... -- объявил Роман и многозначительно постучал себя по лбу. -- Что-то у нас вот тут есть такого, что этих типов чрезвычайно привлекает.
  
  
  
  Злачное местечко
  
  
  
  Гостиничный буфет был открыт, но его прилавок не радовал глаз ничем, кроме пластмассовой бутыли с жидкостью непотребно-желтого цвета и этикеткой с названием: "Колокольчик". Пачка печенья, которую углядел Роман, оказалась траченной мышами, и призрак голода в этот вечер стал обретать все более осязаемые формы. Они вышли в холл, и Ирина обратилась к администратору с вопросом, нет ли поблизости заведения, где можно перекусить.
  -- Нет проблем, -- сказал подошедший к ним водитель Толян, который, как оказалось, нес свою вахту перед зданием гостиницы. -- Шеф сказал, чтобы я вас возил, куда надо.
  -- А куда вы нас повезете? -- полюбопытствовала Ирина, забираясь на заднее сиденье машины.
  -- Так, есть одно место... -- пробормотал водитель. -- Кормят нормально. Правда, это не столица, без всяких этих ваших прибамбасов... У нас все же провинция, да? Как вы говорите.
  Что он имел в виду под "прибамбасами", осталось тайной.
  -- Лично мне кажется, что в России все провинция, что за километр от Кремля, -- глубокомысленно заявил Роман. -- Пиво в магазинах там не ставят в холодильник, потому что лень нагибаться, в барах на столах консервные банки, потому что жалко тратиться на стеклянные пепельницы, а в пивнушках нету открывашек, потому что их тибрят.
  -- А в километре от Кремля их что, не тибрят? -- поинтересовался водитель Толян.
  -- Скорее всего, нет, поскольку во всех заведениях, что расположены в этой черте, пиво достают из холодильников и подают уже открытым.
  Возле ветхого, с провисшей крышей здания, стояли несколько десятков стариков и старушек с красными флагами и транспарантами, на которых ничего нельзя было разобрать.
  -- Никак у вас тут и оппозиция есть? -- удивился Андрей.
  Водитель кинул короткий взгляд в боковое стекло.
  -- Это пристанище для отставных коммуняк... Раньше был Дом пионеров и школьников. Там сейчас собираются бывшие "нижние", ну, кто внизу, под землей работали.
  В этот момент "Ниссан" подъехал к полуподвальному помещению. На стене красовалась намертво прибитая огромными дюбелями черная табличка с лаконичной надписью: "Запивон и закусон! Заходи, коль за шансон!" Машина резко остановилась.
  -- Прошу, -- проговорил водила. -- Наша, настоящая нижнереченская кафеха. Правда, я никогда не интересовался, как она называется, но там довольно-таки неплохо. Пойдемте?
  
  
  
  
  Как только морфологи выгрузились, из дверей с воплями и визгом выскочила толпа полуобнаженных девиц, вслед за которыми из подвала появились несколько бритоголовых парней. Один из них грубо толкнул Андрея в плечо, и тот, потеряв равновесие, чуть не упал в грязь.
  -- А осторожнее можно? -- Андрей был вне себя от злобы.
  -- Можно Машку за ляжку, -- прохрустев огромными челюстями, произнес один из бритоголовых, -- а ко мне стоит обращаться в первую очередь на вы. По-ня-л, козел?!
  В ту же секунду другого бритоголового обильно стошнило под ноги Роману. Последний едва успел сделать шаг назад.
  -- Нет, -- Ирина впилась взглядом в водилу, -- и это вершина нижнереченской цивилизации?
  -- Не цивилизации... -- поправил ее Андрей, -- тьмутараканьфуфлизации. Так будет вернее.
  -- Угу, -- подтвердил Роман, -- канализационной цивилизации.
  Бритоголовые удивленно поглазели на приезжих, да так и не проронив больше ни слова, скрылись за углом кафе.
  -- Нет, -- фыркнула Ирина, -- я в вашей ка-фе-хе кушать отказываюсь. Уж лучше консервов накуплю и оттопырю животик. Правда, ребята?
  -- Ну, чего вы сразу? Хохмят ребята, -- буркнул водила. -- А так здесь вообще-то тихо. Но как хотите...
  Они вернулись к "Ниссану". Мимо них по дороге резво пронеслась машина, набитая парнями во главе с тем, которого недавно стошнило. Автомобиль сбил сонно переходившую улицу собаку и скрылся за ближайшим, завалившимся на один бок, строением.
  -- Вот недоумки, -- бросил Толян. -- Нужно будет обязательно сообщить хозяину. Что-то многовато развелось отморозков, батяня этого не любит.
  Переведенцев неожиданно для самого себя выкрикнул:
  -- Постойте! Одну минутку, я сейчас!
  Он подбежал к собаке и попытался привести ее в чувство.
  Собака дворовой породы не подавала никаких признаков жизни. Она лежала на боку, подогнув под себя перебитые передние лапы, а из раскрытой в предсмертной судороге пасти до сих пор обильно шла кровь.
  -- Да-а, бедненькая моя, мир тебе прахом! -- прошептал Роман, пытаясь подхватить собаку за круп. Тут он заметил, собака была беременной.
  -- Надо же, откуда такие уроды берутся на свете! Придавили тебя с твоими не появившимися щенками... Недоноски...
  Он подсунул под собачий трупик обе руки и приподнял животное с земли.
  -- Делайте со мной, что хотите, -- присматриваясь, пробормотал водитель, -- но в своей тачке дохлых псов возить не буду.
  Андрей и Ирина промолчали.
  -- Не-е-е, батяня меня потом сгноит... Отправит работать на тракторе, не видать мне больше моего "японца". Н-е-е, не повезу, даже в багажнике.
  Водитель встал перед Романом, словно скала, пытаясь перегородить дорогу к машине мощным, выпирающим из-под майки торсом.
  -- Послушайте, мне было сказано возить вас, но дохлых псов я возить не нанимался!
  -- Кажется, она еще живая.
  -- А живых тем более!
  Внезапно собака, доселе лежавшая на руках Романа без дыхания, вздрогнула. По ее телу прокатились конвульсии, потом еще и еще. Водитель попятился назад, а испуганный Роман хотел было положить нервно подергивающееся тело животного обратно на запыленную дорогу.
  Он почти это сделал, как вдруг мертвое животное выгнуло шею в его сторону и широко открыло глаза.
  -- Ой, мамочки, -- прошептал моховский шофер и тут же ринулся в автомобиль.
  Переведенцев стряхнул тело ожившей собаки на землю и одним прыжком отскочил на добрых полтора метра назад.
  Встав на ноги, животное разогнуло закостеневшую спину и с немигающими глазами, не спеша пошло на Переведенцева. Его коллеги не успели вымолвить и слова...
  Роман пятился, пока его пятка не уперлась во что-то твердое. Пытаясь перешагнуть, он потерял равновесие и упал на спину, сильно ударившись затылком о камень. Он чуть было не потерял сознание, но страх все же не позволил организму полностью отключиться, так как смерть, в виде раскрытой, окровавленной и зависшей над его лицом собачьей пасти, была уже где-то совсем рядом и дышала прямо на него.
  Яростно зарычав, собака прыгнула. В последнюю секунду Роман пошарил рукой по земле и, нащупав что-то твердое и тяжелое, что есть силы ударил этим прямо в раскрытую пасть. Собака, получив удар прямо в зубы, тут же захрипела и упала замертво. Обескураженный Переведенцев поднялся и понял, что предметом, который спас его от неминуемой гибели, был обыкновенный кирпич, вернее, его половинка, которая на одну треть своего размера торчала из кровоточащей пасти собаки...
  Всю дорогу они молчали, и лишь доехав до гостиницы и выйдя из машины, Ирина спросила Романа:
  -- Собака точно была мертва?
  Роман, проведя обеими руками по вспотевшему лицу, ответил:
  -- Ирочка, если на свете можно найти специалистов по мертвым собакам, то я войду в первую десятку. Мы же в лаборатории ставили опыты в основном на собаках. Поэтому у меня перед ними вечное чувство вины. Эта была мертвее мертвой! У нее уже не билось сердце!
  -- Но она ожила?
  -- Она не просто ожила. Она превратилась в собаку-зомби.
  -- Тогда как же ты ее сумел убить? Ума не приложу, ведь ты не стрелял ей в голову и не отсекал ее к чертям собачьим, да простят меня собачьи божества!
  Переведенцев повернулся в сторону и, глядя на раскинувшийся за окном гостиницы ландшафт, тихо произнес:
  -- У собак одно божество: человек. Я засунул ей в пасть обломок простого кирпича. Вот и все!
  -- Завтра с утра надо бы взять пробы местных кирпичей и сделать анализы, -- резюмировал Андрей.
  
  
  
  Ястреб берется за дело.Новый Орлеан. 20 октября 200... года
  
  
  
  Кво осторожно направил автомобиль в переулок. Внезапно в свете фар мелькнул чей-то силуэт...
  -- Что за урод здесь мотается? -- прошептал лейтенант, паркуя машину. -- Ночь, а идиотам все неймется...
  Он почти бесшумно захлопнул дверь и посмотрел на окна дома, в котором его ждала супруга.
  "Х-м-м, почему не видно света? Ничего, черт подери, не понимаю..."
  Он подошел к входной двери, как вдруг услышал шорох за спиной. Рикардо потянулся к кобуре. В тишине снова послышалось шуршание. Кво собрался с духом и резко обернулся. В мутном лунном свете перед ним стояло нечто... Странное существо нечеловеческой походкой приближалось к нему. Рикардо присмотрелся... Это был все же человек, но потерявший по непонятным причинам человеческий облик. Он или... оно было похоже на зомби... Но откуда зомби мог здесь объявиться?
  "Нет, это наваждение... Устал! Брошу все к чертовой матери и улечу с Сигурни на Багамы. Мерещится всякая гадость. Устал!" -- размышлял он.
  Тем временем существо продолжало неторопливо приближаться к лейтенанту, стоящему в нерешительности перед дверью собственного дома. Лейтенант осторожно приподнял руку с зажатым в ней пистолетом и приготовился к самому худшему. Внезапно послышался скрип... через секунду чья-то рука, схватив Кво за воротник, втащила его внутрь дома.
  -- Т-щ-щ... -- послышалось над ухом. -- Не шуми! Я и так чуть было не лишилась рассудка.
  Это был голос Сигурни.
  -- Вот чертовщина, -- прошептал лейтенант. -- Сигурни, объясни, что все это значит?
  В темноте вспыхнул огонек свечи, в тусклом свете которого возникло испуганное лицо супруги.
  -- Ты спрашиваешь об этом меня?
  -- Что все это значит?
  -- В доме не работает свет... Кажется, его нет во всем Новом Орлеане... Разве ты этого не заметил?
  -- Не заметил? Я в последнее время мало чего замечать стал.
  -- Вот именно.
  -- Сигурни, сейчас не время... Давай как-нибудь в другой раз. Хорошо? Ты же знаешь, что вся полиция стоит на ушах. И всё из-за странной смерти мэра. Его, кажется, отправил к праотцам русский киллер. Хан-ла-ров!
  -- Ханларов?! Служба службой, но ты как всегда пропустил самое важное.
  -- Но что?
  -- Имя убийцы я где-то уже слышала или... видела!
  Лейтенант закашлялся.
  -- Не может быть. Мы не передавали информацию о подозреваемом ни в одну газетенку. О телевидении вообще не стоит говорить.
  -- Может. Его имя написано кровью на двери нашего дома!
  Не успела Сигурни договорить, как послышался тихий стук в дверь.
  -- Кто это? Не тот ли урод, что бродит во дворе?
  -- Может быть... Смотри...
  Женщина присела, пытаясь осветить тусклым светом свечи пол.
  -- Пока тебя не было, произошло...
  На полу лежал обезглавленный труп. Самое странное, вернее, страшное... тело принадлежало Джо Донелли -- напарнику Рикардо Кво!
  -- Святая Дева Мария!
  -- Это еще не все. На заднем дворе лежат еще несколько трупов.
  Стук в дверь повторился. Коп прижал к себе пистолет и обнял за плечи супругу.
  -- Этот зомби, с которым ты столкнулся, прежде чем я затащила тебя в дом, пробрался сюда и пытался на меня напасть, но... Спасибо тебе, что ты у меня, кроме основной работы, еще немного колдуешь. Если бы не твои заклинания, я бы...
  Сигурни заплакала. Рикардо мысленно выругался, так как слезы жены не сулили ничего хорошего, ведь за дверью тихой поступью бродила смерть.
  -- Успокойся, дорогая. Прорвемся.
  В дверь снова постучали, но на сей раз настойчивее.
  -- Отойди, я сейчас покажу этому уроду, кому он решил испортить вечер!
  Полицейский осторожно отодвинул засов, собрался с силами и толкнул дверь ногой от себя. На пороге стояло существо, которое несколько минут назад пыталось напасть на него. Лейтенант прицелился. Раздался хлопок выстрела. Существо качнулось и с хрипом упало на спину.
  -- Отправляйся, -- прошептал коп, -- дружок, в ад! Бежим! Во дворе стоит машина. Нужно убираться отсюда! И как можно скорее!
  Рикардо схватил супругу за руку и потянул за собой.
  -- Кво, кажется... слишком поздно... -- прошептала жена.
  -- Ты о чем? -- Лейтенант пытался отыскать ключи в кармане пиджака.
  -- Смотри...
  В нескольких шагах от них стояли около пятидесяти оживших мертвецов. Из окровавленных ртов вырывались ужасные фразы:
  -- О-о, мозги! Мозги! Хан-ла-ров, живи вечно!
  -- Да-а... -- Кво наконец сумел открыть дверцу. -- Вот такого сюрприза я не ожидал...
  Он в сердцах бросил "Магнум" на землю и поднял обе руки к небу:
  
  О Барон Самеди,
  О Папа Легба,
  Прошу вас помо...
  
  Его мольбу прервал шум лопастей приближающегося вертолета. Вертолет, сделав пару заходов, завис над толпой мертвецов и стал поливать их огнем.
  -- Самеди, ты как всегда вовремя. Спасибо, что охраняешь и оберегаешь меня. Спа-си-бо! -- закричал лейтенант.
  Порт-о-Пренс. 21 октября 200... года
  Кво сидел в большом кожаном кресле, когда к нему подошел человек, облаченный в краповую форму морского пехотинца.
  -- Лейтенант, -- сказал он, -- ну, ты еще долго будешь дуться? Кто, как говорится, старое помянет, тому глаз вон.
  -- Полковник, -- парировал полицейский, -- да не дуюсь я вообще. Просто я хорошо помню, как вы вытурили меня из ФБР. Он, этот самый момент, до сих пор не дает покоя мне. Разве колдун не имеет права на ошибку?
  -- Да ладно, -- ответил полковник. -- Хочешь, выбей мне глаз... Никто тогда и слушать меня не хотел, я был на твоей стороне. Ты знаешь, если бы не тогдашняя суматоха... был бы я сейчас генералом, не меньше. Сказал бы спасибо за спасение...
  -- Полковник, ну... Хорошо, сдаюсь! Гранд мерси! Объясните, что происходит?
  Полковник уселся в кресло напротив и закурил сигару.
  -- Ты слышал что-нибудь о параде планет? Хотя, наверное, об этом не стоит тебя спрашивать, ты ведь у нас колдун! Так вот... Кое-кто из ученых полагает, что именно выстраивание этих планет на одной линии вызывает активность всех этих мистических тварей. Ну, вроде бы как полнолуние действует на лунатиков, а весна на шизофреников. Ты со своими ребятами недавно занимался делом некого Ханларова. Он сумел продемонстрировать свои магические возможности: смерть одного из агентов, умершего от сердечной недостаточности Джоди Форстера, толпа мертвяков, которые едва не полакомились тобой и Сигурни, -- сам все видел. Так вот -- это вуду. Феномен зомби, который так сейчас тревожит всех нас. То есть всю американскую нацию!
  -- Тревожит? -- скептически поднял бровь лейтенант. -- Неужели?
  -- Еще как. Нам недавно удалось локализовать несколько очагов появления оживших мертвецов. Один из них в Вашингтоне. Представляешь, эти твари пробрались в Белый Дом и устроили там бойню, которая будет похлеще, чем мы можем устраивать. Благо, была ночь и никто, кроме охраны не пострадал. Но самое удивительное, все ниточки ведут в Россию.
  -- Ханларов?
  -- Не стану сейчас углубляться в подробности... Похоже, кто-то собирается основательно изменить наш мир. Первые его действия ты уже успел лицезреть.
  -- Да, -- лейтенант тяжело вздохнул. -- Никогда этого не забуду...
  Полковник улыбнулся во все свое смуглое лицо.
  -- Так вот, -- продолжил он, -- русские обратились в ФБР за помощью... у них там тоже творится такое... В городе... -- он прочитал по бумажке -- Нижнереченск-13. Он раньше значился в списках ФБР как закрытый военный город, в котором до русской перестройки был расположен военный завод. Потом городок забросили, русские не находили денег для продолжения финансирования. Теперь этот городок буквально трясет от страха. Там стали оживать мертвецы... словом, все симптомы налицо. Тебе придется срочно отправляться в Россию.
  -- А как же Америка?
  -- Мы уже привлекли сильных колдунов. Показатели что надо. По нашим данным в США все очаги появления зомби уже локализованы. Совсем недавно последний!
  -- Еще раз гранд мерси!
  -- Вообще русские были против нашего присутствия в том регионе, но теперь... Представь, если у них по Красной площади вдруг начнут шататься их дорогие покойники, а их там несколько сотен. Словом, сейчас все силы брошены на раскрытие этой дьявольщины. В мире есть всего несколько мест, где можно решить эту задачку. Одно из них -- Порт-о-Пренс...
  -- Гаити? -- изумленно выпалил Кво.
  -- Да, дорогой друг. Гаити...
  -- Ха-а-а... Никогда не поверю в то, что Америка поворачивается лицом в сторону тех, кого недавно считала заклятыми врагами.
  -- Ничего удивительного, сынок. Америка всегда обращается к своим врагам за помощью, когда ей самой тяжело. Так что подумай. На это у тебя ровно... -- Полковник отогнул рукав краповой куртки и посмотрел на часы. -- ... ровно три часа.
  -- Раздумий не будет, -- отрезал Кво. -- Когда можно будет лететь?
  -- Через час из Гаваны будет прямой рейс до Парижа, оттуда ты успеваешь на какой-то рыдван до Москвы. В Гавану ты будешь доставлен на истребителе -- минут через двадцать... Ну что ты вытаращил глаза? Кубинцы тоже нам помогают... когда мы их об этом очень просим.
  
  
  
  Завод очень точных технологий. Нижнереченск. 20 октября. Около 12.00
  
  
  
  Расположенный на невысоком плато, Нижнереченск был с одной стороны закрыт от мира высокой горной грядой, с другой же некоторые кварталы его выходили на обширный котлован, на дне которого и располагался вход в заводские подземелья. Несмотря на то, что морфологи приехали на машине с номерными знаками городской администрации и прикрепленным к переднему стеклу пропуском, все же прошло не менее двадцати минут, прежде чем бдительная охрана пропустила их внутрь. В машине, кроме шофера, находились Ирина и Андрей Курский. Роман Переведенцев остался со своей мини-лабораторией и анализировал образцы ткани, взятые накануне в морге.
  Однако не проехали они и пятидесяти метров, как на очередном посту перед ними опустили железную решетку и было заявлено, что дальнейший проезд невозможен. Вышедшая к ним девушка в белом халате спросила, они ли "московская комиссия" и, получив утвердительный ответ, провела их длинным коридором к дверям из полированного дерева с надписью "Дирекция".
  -- Нефедов, Сан Фомич, -- представился седовласый мужчина с военной выправкой, сидевший за совершенно пустынным столом. Столь же пустынны были и стены. Оживляло интерьер одно-единственное ярко-красное пятно -- знамя из расшитого золотом вишневого бархата с ликами марксистской троицы. -- Прошу садиться. -- Он указал на стулья, стоявшие вокруг стола. -- Давненько у нас москвичей не бывало.
  -- Мы представляем негосударственный общественный фонд, -- начал официальную часть Андрей Курский, но директор только недовольно махнул рукой.
  -- Можете не объяснять мне, какой вы фонд представляете, у меня достаточно мозгов, чтобы понять, насчет каких людей мне может звонить Мандрыкин.
  -- Мы расследуем несчастные случаи, произошедшие в вашем городе в последние месяцы...
  -- И пытаетесь навесить их на меня? -- иронично спросил директор. -- Не выйдет. Наш завод -- нетоксичное производство. И хотя кое-какие биологические разработки мы в прошлом вели, но в начале девяностых все эти работы были свернуты и завод перешел на выпуск детских тазиков. Тазиков, вы слышите меня? Однако они не оправдали вложенных в них затрат, заводу влупили сумасшедшие счета за воду и электроэнергию, потом с нас взыскали недоимки по налогам, и завод был признан банкротом. Родное государство заботливо и очень тщательно нас разорило. Нам не на что больше выпускать оружие.
  -- А говорят, исследования в области биологии велись весьма серьезные, -- заметил Андрей.
  Директор испытующе взглянул на него.
  -- Меньше бы прислушивались к болтовне рыночных торговок. Вы ведь там подслушали эту ересь?
  -- Нет, данные у меня из других источников.
  -- Вот пусть эти источники и поведают вам о выпускавшейся нами продукции, проводимых исследованиях, перспективных разработках... А я, извиняюсь, службист. Мое дело -- отрапортовать перед начальством о завершении испытаний, запуске изделия в производство, а насчет того, что это за изделие, как изготовляется, как действует -- не мое дело. Я в этом ни шиша не понимаю. Вот людские ресурсы организовать -- понимаю, сохранность государственной тайны обеспечить -- тоже понимаю, трехсменную работу организовать -- всегда пожалуйста.
  -- Прошу прощения, вы давно здесь работаете? -- очень интимным тоном спросила Ирина.
  -- Тридцать пять лет, -- твердым голосом заявил Нефедов. -- Начинал здесь, после того как Хрущев меня в отставку отправил -- пришел в первый отдел и работал в нем всю жизнь. Директором только второй год. Но жалоб на меня еще не было.
  -- Понимаю, -- Андрей улыбнулся и чуть было не сказал: "А кому жаловаться-то?"
  -- Мы можем осмотреть цеха? -- спросила Ирина.
  -- Только в сопровождении нашего сотрудника.
  
  
  
  Цеха в подземном заводе были огромные, просторные, с высоченными потолками, там царил полумрак, поскольку в каждом цеху горели лишь два-три светильника. Охранник-сопровождающий был немногословен и меланхолично плелся следом. Помещения цехов расползались по обе стороны огромной трубы-коридора двадцатиметрового диаметра, которая заметно шла под уклон и в итоге уходила куда-то вглубь. Посреди "трубы" были проложены железнодорожные рельсы. В одном месте на путях стояла цистерна. Дальше были устроены захваты и сбрасывающий механизм -- как на элеваторах. Андрей предположил, что здесь обрабатывали доставляемую руду.
  Неожиданно они услышали какой-то гул. Он исходил сверху, с ярко освещенного второго этажа коридора. Там оживленно сновали люди. Андрей и Ирина поднялись по железной лесенке и были встречены двумя "секьюрити" в штатском. Черные очки делали их лица непроницаемыми.
  -- Сюда нельзя! -- отрезал один.
  -- Но мы инспектируем завод.
  -- Это частное владение.
  -- У нас есть пропуск.
  -- На нашу фирму он не распространяется.
  -- Сразу видно, что вы, молодой человек, никогда не занимались каузальной морфологией, -- назидательно произнес Андрей. -- Тогда бы вам было проще установить причинно-следственную связь между нашим визитом и вашим увольнением.
  -- Че-ево? -- поморщился громила в штатском. -- А ну вали отсюда, пока тебя не урыли тут, понял, сявка ты кудлатая?
  -- Спасибо за комплимент моей шевелюре, -- улыбнулся Андрей. -- Но мне кажется, вы все же не очень удачно выбрали место работы. Ведь для "секьюрити", кроме крепких рук, важным качеством является еще и неглупая голова, а с этим у вас плоховато. Так что когда вас отсюда вышвырнут, пределом вашей карьеры станет место грузчика в привокзальном гастрономе.
  -- Послушай, ты, блин, -- сказал второй охранник, до этой поры молчавший, -- какого хрена ты к нам прицепился? Говорят -- проходи, значит, проходи.
  Тем временем звук нарастал. Несильная вибрация перешла в гул, затем гудение стало усиливаться, переходя от басов на более высокие тона, потом высокие тона выросли в истошный визг и свист -- и вдруг оборвались на высочайшей ноте. Однако вибрация продолжалась. Опустевший было длинный балкон вновь наполнился людьми в белых халатах. Один из них подошел к охранникам и, узнав, что к ним просятся посторонние, махнул рукой и пошел было дальше, но Андрей окликнул его:
  -- Я бы вам не советовал торопиться, если не хотите иметь дела с налоговой полицией.
  Человек в халате обернулся, смерил Андрея уничтожающим взором и сказал:
  -- Я в местной налоговой всех знаю.
  Невысокого роста брюнет: стрижка ежиком, усы щеточкой, очки в золотой оправе.
  -- А в московской тоже всех знаете? -- поинтересовался Андрей.
  -- Наша фирма исправно платит налоги! -- отрезал тот. -- У администрации нет к нам претензий.
  -- А вот мы сначала закроем счета вашей фирмы и опечатаем помещения, а потом будем проверять, насколько вы исправные плательщики.
  -- Вы не имеете права! -- Мужчина весь покрылся красными пятнами. -- У нас тут идут серьезнейшие научные эксперименты! Наши помещения нельзя опечатывать, поскольку там бактерии, растущие в строго подобранной среде.
  -- Да, права мы действительно не имеем... -- согласилась Ирина.
  -- Но закрыть -- закроем, -- закончил Андрей.
  -- Господи, да тут весь арсенал! -- всплеснул руками брюнет. -- Наглость, шантаж, угрозы -- узнаю родной почерк. Ребята, что же вы сразу не сказали, что вы из госбезопасности?
  -- Институт морфологии, -- Андрей протянул ему свое удостоверение.
  -- Никаких вопросов! -- Мужчина покорно поднял обе руки. -- Хоть морфологии, хоть синтаксиса, хоть пунктуации, хоть кукурузоводства. Я верю, что у вас в кармане полторы сотни любых удостоверений на все случаи жизни. Чем могу служить? Я -- Ханларов Бахтияр Идрисович, создатель и директор фирмы "Тэтра Плюс".
  -- У вас частная фирма?
  -- Абсолютно частная.
  -- Чем вы занимаетесь?
  -- Биологией! Совершенно невинный бизнес. -- Ханларов не переставал улыбаться, словно ему доставляло удовольствие озарять мир блеском четырех своих золотых зубов.
  -- Выращиваете какие-то сорта растений? -- продолжала спрашивать Ирина.
  -- Вот именно: сорта. Но не растений, а бактерий.
  Они уже дошли до массивной три на три метра стальной двери, из-за которой и распространялась вибрация.
  -- Здесь вы ставите ваши опыты?
  -- Да. Эту комнату мы называем "пылесосной".
  -- Почему?
  -- Потому что здесь и работает что-то вроде пылесоса.
  Вибрация стихла. Ханларов достал из кармана магнитную карточку и провел по замку. Дверь загудела и поползла в сторону. Толщина ее была около сорока сантиметров. Вместе с ними в обширное помещение, размером в школьный физкультурный зал вошли еще несколько сотрудников. Двое охранников заняли места по обе стороны двери, которая медленно стала закрываться. Из мебели в зале было несколько железных шкафов и с десяток операционных столов, если не считать однообразных квадратных труб воздуховодов с решетками через каждые пять метров. Кругом царила белизна и чистота. Вокруг ни пылинки. И когда Андрей поднял голову, то понял почему: поднимающиеся еще на пятнадцать метров вверх стены сходились в купол, заканчивавшийся отверстием, в котором уже медленно вращались три колоссальные лопасти. Вся эта комната была огромной вентиляционной камерой.
  -- Длина каждой лопасти восемь с половиной метров! -- с гордостью заявил Ханларов. -- Величина тяги -- до десяти тонн на сантиметр, скорость вращения мотора -- пятьдесят тысяч оборотов в минуту. Этот пылесос с легкостью засосет и кита и даже не подавится.
  -- Зачем вам такая махина? -- полюбопытствовала Ирина.
  -- Затем, что мы работаем с бактериями. Они миниатюрны. Они вездесущи, они -- настоящие хозяева нашего мира, а мы -- слоны в посудной лавке. Вообще-то человек привык недооценивать роль бактерий в нашем мире и преувеличивать свою. Однако до тех пор пока люди не научились использовать бактерии, они вместо хлеба жевали твердые лепешки, а вместо вина пили воду. И еще говорят, что "человек звучит гордо"! Вранье! Гордо звучат бактерии, живущие в его желудке и позволяющие переваривать всякую дрянь, которой он их потчует.
  -- Куда выходит труба вашего пылесоса? В атмосферу? -- спросила Ирина.
  -- Нет, уважаемая! Здесь до меня работали, конечно, редкостные негодяи, но отнюдь не идиоты. Пройдемте, если не возражаете, в мой кабинет и поговорим обстоятельнее.
  Вновь карточка проехалась по щели и дверь, загудев, отъехала в сторону.
  Они шли по коридору, а Ханларов охотно рассказывал им об истории и продукции завода.
  -- Почему я называю их негодяями? А как еще вы назовете людей, которые изобретали болезнетворные бактерии и испытывали их на заключенных? Конечно, некоторые люди и не заслуживают ничего, кроме веревки, однако намеренно заражать их бубонной чумой? По-моему, веревка гуманнее. Изготовляли тут и средства доставки, ракеты, зонды... Однако, хотя оружие изготовляется для того, чтобы убивать, реально развитие вооружений служит на пользу человечеству. Ну, чего далеко ходить. Ракеты, приготовленные для врагов Гитлера, легли в основу космонавтики, атомные бомбы послужили основой ядерной энергетики. Вот и разработки генетического оружия легли в основу генной инженерии. Еще в сороковые годы тут были такие открытия в области генетики, до которых Запад подходит только сейчас...
  -- Генетика? -- изумилась Ирина. -- В СССР? Но ведь она считалась...
  -- Ага, -- хохотнул Ханларов, -- "буржуазной лженаукой". Как и кибернетика. Деточка, Сталин прекрасно понимал все перспективы генетических разработок и потому засекретил не только науку, но и все попытки непосвященных проникнуть в ее тайны. Да, погиб Вавилов, и Тимофеева-Ресовского гоняли, снимали с работы, прилюдно позорили и развенчивали. А втихомолку в закрытые лаборатории принимали на работу талантливую молодежь. Не было ни диссертаций, ни научных трудов -- а наука была. И были достижения... Болезни, избирательно действующие лишь на иудеев, лишь на англосаксов, лишь на людей желтой расы...
  -- А вы тоже здесь работали?
  -- Нет, я на этом заводе ровно полгода, -- ответил Ханларов. -- Я давно искал приличную лабораторию, чтобы наладить производство бактерий на промышленном уровне. И когда узнал, что здесь простаивают отличные цеха... Я принял приглашение городской администрации -- и за три месяца завод преобразился. Я дал работу инженерам и лаборантам. Я за три месяца уплатил в городскую казну более миллиона рублей -- а вы грозите мне налоговой полицией!
  -- Почему же вы поддались на этот шантаж? -- лукаво спросила Ирина. -- Если рыльце не в пушку, то...
  -- Мадам! -- Ханларов картинно развел руками. -- Я прекрасно понимаю, что если ваша контора захочет отравить жизнь человеку, то пиши пропало. Каких людей смешивали с грязью, не имея против них вообще никакого компромата, какие имена: Березовский, Гусинский, Мавроди, Быков! -- депутаты, банкиры, народные любимцы, миллиардеры -- не чета мне. Но когда против одного-единственного человечка ополчается вся сила и мощь государственной машины -- он обречен. С государством можно справиться одним-единственным способом -- находясь у власти и самолично издавая законы! В противном случае боец-одиночка обречен. Поэтому я... -- Ханларов широко улыбнулся, -- никогда не сопротивляюсь государству. Дружите с государством! Любите государство в лице его лучших представителей -- и тогда пусть даже весь мир назовет вас вором и мошенником, вы будете благоденствовать.
  -- Какие бактерии вы выращиваете? -- спросила Ирина.
  -- Свыше тысячи культур. Прошу вас, -- Ханларов передал ей листы с распечатками. -- У нас совершенно "белая" бухгалтерия. Сделали -- испытали -- продали. Наши заказчики -- крупнейшие фармацевтические фирмы Германии, Америки, Англии. С отечественными заказчиками, простите, не работаем -- у них нет денег. Валюта поступает на наш счет во Внешэкономсбербанке и тратится большей частью на закупку дорогостоящей аппаратуры там же, за рубежом. Недавно приобрели молекулярный робот-инъектор.
  -- Для чего?
  -- Чтобы делать инъекции в наши микроорганизмы -- не по кубику-два, а объемом в одну-две молекулы.
  
  
  
  -- На редкость словоохотливый товарищ, -- задумчиво сказала Ирина на обратном пути, -- обрати внимание, что он выложил о своей фирме буквально все, но схематично, в самых общих чертах.
  -- Неужели все же придется напустить на него налоговиков? -- спросил Андрей.
  -- Для того чтобы посмотреть, из чего сделаны часы, не обязательно бить по ним кувалдой, -- заметила женщина. -- Проанализируем его продукцию, поставщиков, заказчиков.
  
  
  
  В гостинице Роман Переведенцев встретил их сенсационной новостью -- он установил биохимический нонсенс, имевшийся у оживших мертвецов. В образцах, взятых из вскрытого намедни трупа, катастрофически не хватало натрия. Натрийсодержащие волокна были блокированы и буквально умерщвлены. Для чего это делалось, он сказать не мог.
  -- Может, этот список вам что-нибудь подскажет?
  Ирина передала Роману сведения о фирме "Тэтра Плюс".
  -- Угу, -- пробормотал он, смачно разгрызая редиску, -- они сидели в гостиничном буфете и ожидали, пока им принесут первое. -- Выращиваем кремниевые кристаллы, очищаем тетродоксинчик, производим сакситоксинчик... еще какой-то... трикальцийбиофурмицин.
  -- Значит, производство связано с токсинами? То есть ядами?
  -- Ну, тетродоксин давно применяется в производстве ряда лекарств. Сильный алкалоид. А вот что это за трикальций... -- И Роман озабоченно почесал свой голый череп в том месте, где из него начинал расти "хвост".
  
  
  
  Что умеют зомби. Нижнереченск. Резиденция главы администрации. 21 октября. 12.00
  
  
  
  Поутру Толян сообщил, что к полудню их просил к себе глава администрации на лекцию, как он сказал, некоего выписанного им из заграницы специалиста. Когда они приехали в офис, Андрея заинтересовал стандартный в общем-то стенд с надписью "Их разыскивает милиция". В числе первых была увеличенная фотография некоего Болюхина Сергея Викторовича, который значился как организатор заказного убийства. На фотографии подозреваемый выглядел худощавым мальчишкой с запавшими глазами.
  В приемной уже стояли майор Владимиров, полковник Уродин, прокурор города, несколько военных и лиц в штатском. Вскоре всех их пригласили войти...
  
  
  
  Вместе с Моховым в помещении находился мужчина в штатском, в котором Андрей и Ирина с удивлением узнали заместителя председателя ФСБ по иностранным связям Бургиняна. Рядом с ними стоял низкорослый негр с довольно густыми вьющимися волосами, в белом костюме. Его белоснежная широкополая шляпа лежала на столе. Такое впечатление, будто только что с атлантического курорта.
  -- Господа-товарищи, -- сказал Мохов. -- Вчерашняя ночь принесла еще несколько смертей. Поэтому вашу группу было решено усилить иностранным специалистом.
  -- Мы пригласили в качестве консультанта по данной отрасли сотрудника Федерального Бюро Расследований господина Рикардо Кво, -- заявил Бургинян. -- Прошу любить и жаловать. Садитесь, товарищи.
  -- Вы можете задавать вопросы, -- сказал лейтенант Кво. У него был очень мягкий выговор, получалось как "садафьять уопье-оси". -- И прошу простить за то, что долго не упражнялся в русском.
  -- А откуда вы вообще знаете русский? -- осведомился, набычившись, майор Владимиров.
  -- О, я проходил курсы еще десять лет назад, когда служил в Бостоне. Нам часто приходилось общаться с русскими... клиентами, и без знания языка тут никуда. А за знание языка даже доплачивали.
  -- И много? -- брякнул Рома.
  -- Что?
  -- Много доплачивали?
  -- Двадцать два доллара в месяц. Но о службе мы поговорим позже, меня сюда специально пригласили только для того, чтобы ознакомить всех вас с нашим... -- Он снова посмотрел на слушателей, -- ...основным, на сегодняшний день, врагом. Это зомби или попросту ожившие мертвецы. Как я понимаю, каждый из вас уже, наверно, успел хотя бы с одним из этих монстров столкнуться.
  Тут все как-то оживились, каждый захотел рассказать что-то свое.
  -- Господа, все вопросы будут чуть позже, -- отрезал Кво. -- А пока приступим к короткому экскурсу в природу этого феномена... Я пока не стану вдаваться в подробности химии и физики оживших мертвецов, хотя все же что-то наверняка и об этом расскажу. Но начнем мы вот с чего...
  -- А может быть, вы присядете? -- прошептал мэр. -- А то как-то не солидно получается: мы сидим, а вы стоите...
  Кво в ответ только бросил тяжелый взгляд в сторону местного главы. Возможно, криминальных элементов он чуял шестым чувством.
  -- Все то, что сейчас наблюдается на улицах большинства городов по всей планете, -- продолжил он, -- результат нескольких факторов. Во-первых, искусственного вмешательства в экосистему Земли. Возможно, это также как-то связано и с парадом планет, который ожидается совсем скоро. Подобное случается периодически, один раз в двадцать дет.
  -- А при чем же тут искусственное вмешательство в экосистему? -- неожиданно прервала рассказчика Ирина. -- Разве до развития технического прогресса этих феноменов не существовало? Что-то я не совсем понимаю этого вашего определения...
  Консультант состроил многозначительную гримасу и тут же ответил:
  -- Случаи зомбирования известны со времен чуть ли не доисторических. И, разумеется, продолжались на всем протяжении земной истории. Но такого массового взрыва мы не наблюдали уже давно. Поэтому я предположил, что развитие технического прогресса и вызвало столь спонтанный взрыв активности. Но, разумеется, не только это. Поскольку здесь без... не удивляйтесь моим словам... без магии тут не обошлось!
  Все присутствующие снова зашевелились.
  -- Тихо, тихо, да, да, именно магии... А чтобы быть точнее -- афро-карибской магии вуду!
  -- Что-что?! -- пробасил невыносимый Переведенцев. -- Мы не ослышались?! Магии вуду?! А вы нам про нее что-нибудь расскажете или мы так и останемся в неведении?! Ну, хотя бы капелюшечку. Ладно? Все это жуть как интересно.
  -- Разумеется, расскажу, поскольку только ради этого я сюда и приехал. Но начать нам придется с разговора о древних цивилизациях. Религия вуду берет свои корни где-то в Африке, а точнее, в Нигерии. Там некогда, еще задолго до колонизации черного континента существовало государство Дагомея.
  -- А я слышала, что правильнее говорить -- государство Йоруба, -- снова вклинилась Ирина. -- Это так? Я не заблуждаюсь относительно определений?
  -- Нет, нет, ни в коем случае... Государство... Вернее сказать -- государства Йоруба, вероятно, были самыми крупными странами, существовавшими в лесных зонах. Некоторые народы, населяющие эту довольно обширную территорию, до сих пор сохранили легенды (кстати сказать, в том числе и народ йоруба), легенды о происхождении их предков с Востока. В старинных арабских рукописях встречаются упоминания о сыновьях Куша, которые некогда направились на запад и перешли Нил. Некоторые из них повернули направо, другие же пошли в сторону захода солнца...
  -- Но откуда вы сейчас можете знать об их путешествиях? -- спросил командир отряда спецназовцев. -- Ведь с тех пор прошла тысяча лет...
  -- И не одна, -- подтвердил Кво. -- Дело в том, что еще в двадцатом веке в районах Западной Африки были обнаружены вещи, слишком уж похожие на древнеегипетские.
  -- Значит, они имеют отношение к Древнему Египту? -- снова спросил командир.
  -- Абсолютно верно! Но все же это не доказательство того, что основатели магии вуду -- племя йоруба -- как единый народ пришли с востока Африканского континента... До сих пор никто не нашел реальных доказательств того, что они когда-то жили в другой части Африки.
  -- А жаль, -- угрюмо пробубнил командир. -- А то, говорят, что древних египтян посещали пришельцы с других планет...
  Кво улыбнулся в ответ и тут же, стараясь экономить время, продолжил свой удивительный рассказ:
  -- Ученые считают йоруба жителями зоны лесов, но это не всегда было именно так. Одним из наиболее могущественных государств Йоруба в древности, было государство Ойо, оно находилось вне этой зоны, то есть вне зоны лесов. Представляете, боевой основной единицей ойоской армии была... конница, но ведь ей, при всем желании, довольно трудно пробираться через тропический лес! Ойо поддерживало тесную связь с государствами Судана, Хауса и Канемом. Крупнейшим культурным центром считался город Ифа (или Ифе), расположенный на границе зоны лесов. Он также испытывал влияние суданских государств, как, впрочем, и Бенина, находящегося чуть южнее. Впервые об Ифе и Бенине люди узнали примерно в 1897 году, после того, как эти места посетила английская военная экспедиция. Исследователи привезли в Европу сотни бронзовых и латунных голов и статуэток, символизирующих йорубанские божества...
  
  
  
  Пока шла эта лекция-беседа, Мохов тихо вышел в небольшое помещение в тыловой части кабинета. Там перед телевизором сидели Бахтияр Ханларов и Мокридин.
  -- Да, знакомые всё лица, -- усмехнулся Ханларов. -- Негр едва не сорвал мне операцию в Нью-Орлеане, а эти двое вчера притащились на завод, угрожали...
  -- Надо было сразу же связаться со мной! -- воскликнул Мохов.
  -- Зачем? Чем больше тайн, тем больше вопросов. А так -- они ушли вполне довольные. Запомните, хозяин, нам нужно убедить весь мир, что в нашем с вами захолустье ничего не происходит. Случившееся -- результат нонсенса, феномена, и вообще тут больше газетной болтовни, чем правды. Самая лучшая власть -- тайная.
  -- Кого мне бояться? -- скептически спросил Мохов.
  -- Того же, чего боится любая власть -- гласности.
  -- А что известно о жизни йоруба? -- спросил молчавший до этого Андрей.
  -- О быте известно совсем мало, -- отвечал Кво. -- Так, в 1300 году йоруба жили в больших городах, обнесенных крепостными стенами, возделывали поля... Один голландский путешественник писал: "Город Ифе окружен крепостной стеной, а его главная улица тянулась примерно на четыре мили. Там был царский дворец с просторными залами, галереями и двором, большие бронзовые фигуры по периметру украшали его. Куда бы я ни посмотрел, везде видел бесчисленные входы и выходы... и помещения". Это, пожалуй, вся скудная информация об Ифе и Йоруба.
  -- Ясно, -- заметила Ирина. -- И от чего же эта скудность, если, конечно, это не тайна?
  -- Я склонен полагать, что правители Ифе, как, впрочем, и правители Йоруба, скрывали всю информацию о своих государствах. Ведь, кроме всего, Ифе считается Меккой магии вуду. Кроме религиозного содержания, это же было и сильнейшим оружием, с которым я вас сегодня познакомлю.
  -- Если это было таким сильным оружием, почему же Африку колонизировали? -- спросил командир отряда спецназовцев. -- И, кажется, иностранцы там стали орудовать чуть ли не со времен Колумба. Торговали рабами, хозяйничали. И что же эта негритянская магия в это время делала?
  Тут Кво опустил брови и что-то прошептал, едва шевеля губами, затем сделал жест в сторону майора. Десантник широко раскрыл глаза и развел обе руки в стороны, с изумлением глядя на них. Он попытался хоть как-то дернуться, но... руки продолжали безвольно висеть в воздухе, будто они были к чему-то прибиты гвоздями.
  -- Поясняю, -- громко сказал Кво. -- Сейчас достаточно произнести только одно слово, и парализованные руки господина офицера снова смогут двигаться.
  -- Мутиабор, -- быстро сказал Роман.
  -- Донгу-зарунгу-чек-чекет-карабаши, -- в тон ему сказал Андрей Курский.
  -- Майор, вы и в самом деле не можете пошевелить руками? -- спросила Ирина.
  Владимиров тужился что-то сказать или пошевелить хотя бы мизинцем.
  -- Я скажу это слово, -- объявил Кво. -- Нга пи фо-о-о... -- произнес он. -- Пи-ф-о-о...
  Он не любил делать подобные демонстрации даже на допросах, ибо в противном случае ему пришлось бы снимать показания со всех подонков Нью-Орлеана, однако этот "человек-гора" слишком уж явно демонстрировал ему свое пренебрежение. Через миг руки спецназовца снова обрели силу.
  -- Вы меня понимаете, да? -- заключил Кво. -- Слово есть. Но его знают слишком мало людей. Колдуны не хотели отдавать свои знания вождям и простым воинам. Поэтому ружья и пушки белых людей покорили Африку.
  -- А нас этим словам вы не подучите? -- осведомилась Ирина.
  -- Мадам, -- парировал спец по монстрам. -- У вас совершенно иная задача, а колдовство...
  Он, глядя куда-то в сторону, вздохнул.
  -- Оно заключается не в словах, а в образе жизни. Лично я при всех моих знаниях -- не колдун, а просто Бокор. У меня есть семья, жена, дети. А колдун должен вести соответствующий образ жизни. Так пусть же эта сила... пусть колдовство останется колдунам.
  -- Можно еще один вопрос? -- на этот раз говорил Переведенцев.
  -- Прошу!
  -- Вы сказали, что вы не колдун, а простой Бокор, что это значит?
  -- Колдуны, занимающиеся магией вуду, делятся на несколько категорий... Эти категории зависят от уровня магической подготовки. Вначале низшая ступень мастерства -- это филью-ди-санту, это простой смертный -- приверженец культа вуду. Среди искушенных служителей следует деление по половому признаку. Мужчины-колдуны -- это "Хунган", а женщины -- "Мамбо"; иначе жрецы и жрицы, те, которые приняли посвящение "канзо", закопав при этом на безлюдном перекрестке человеческий череп. Воскрешением мертвецов порой занимаются Бокоры вуду, но их гораздо меньше, так как титул, да, да, я нисколько не оговорился, произнеся слово "титул"... Его получают только на седьмой ступени магического развития филью-ди-санту.
  -- Скажите, а вот жертвоприношение, оно должно быть непосредственно кровавое? -- поинтересовался Андрей.
  -- Естественно, а иначе и быть не может. Вуду по своей сути языческий культ, а там, простите, везде -- кровавое жертвоприношение. Однако это не человеческие жертвы. Достаточно крови животного. Человеческая жизнь в магии и религии вуду все же ценится, однако существуют два направления магии вуду: "пьетро" -- черное вуду и "рада" -- белое.
  -- В чем их различие?
  -- Первое -- это направление черной магии со всеми вытекающими последствиями, второе -- белое, с соответствующими последствиями... Зомбированием занимаются Бокоры пьетро-магии. Зомби, -- монотонно продолжил Кво, -- оживленные мертвецы. Всех ли мертвецов можно оживить? Нет. Для зомби годятся только свеженькие трупы насильственно умерщвленных людей. Зомби живут до тех пор, пока Бокоры нуждаются в помощи бессловесных рабов! Тело зомби после оживления всё же продолжает разлагаться. Так что они не могут жить вечно -- это особенно важный момент.
  -- Если мы говорим все же о людях, пусть и мертвых... Как у них с разумом, ну, или мышлением? -- не унималась Ирина.
  -- Зачатков разума нет и быть не может. Они постоянно нуждаются в крови.
  -- То есть...
  -- Мы установили, что, кроме крови, им, для того, чтобы передвигаться, требуются нейроны головного мозга. Это их своеобразное топливо. Поэтому они так стремятся добраться до головного мозга жертвы.
  -- А как по поводу контроля? -- продолжала Ирина.
  -- Что вы имеете в виду?
  -- Контролирует ли действия зомби колдун, после того, как он его воскресил из мертвых?
  -- Да, естественно! Но только на определенном расстоянии и только в определенное время. Хотя, ежели мертвец зашел за пределы, так сказать, территории, на которой он полностью контролируется Бокором... он может напасть на кого угодно. Виной всему постоянное чувство голода.
  -- А как по поводу смерти живых мертвецов? -- как-то особенно грозно произнес спецназовец.
  -- Убить зомби тривиальными методами весьма затруднительно! Были случаи, когда лишенные конечностей твари нападали на людей и...
  -- Да, точно! -- буквально взревел военный. -- Я уже сталкивался с этим... Руки, ноги в стороне, а он все одно -- продолжает ползти... за кровью и нейронами. А... а что произойдет, если зомбика спалить огнем?
  -- Спалить? Попробуйте, но знайте, что даже скелет воскрешенного к жизни мертвеца смертельно опасен!
  -- А известны ли методы создания зомби?
  -- Естественно, их несколько. Но я не думаю, что вам будет интересно слушать россказни об астральных зомби -- пусть этим вопросом занимаются люди, увлеченные паранормальщиной...
  -- Гм-м, но вы, лейтенант, ведь не чураетесь колдовства?
  -- Не чураюсь. Но колдовство в моей жизни что-то вроде хобби. Основная профессия -- охрана спокойствия и порядка на территории Нового Орлеана. Прошу запомнить, я в первую очередь полицейский!
  -- Но...
  -- Об одном методе я могу рассказать. Человеку, которого Бокор наметил в жертву, втирается в кожу некая доза яда рыбы фугу. Достаточно совсем немного.
  -- Что за рыба такая? -- спросила вечно пишущая девушка. -- Что-то никогда о такой слыхом не слыхивала.
  -- Не слышали о фугу? Нет ничего странного, эта рыбешка обитает только в Японском море. Яд, содержащийся в печени фугу, носит название -- тетродоксин.
  -- Знаем, знаем, слышали мы о таком, -- нервно прервал спеца командир отряда. -- Он иногда используется в качестве распылителя над войсками противника! Такое спецсредство, да простит меня господин Рикардо, кажется, использовалось американцами во время войны во Вьетнаме.
  -- Точно. И в Корее тоже. Рыба фугу в принципе съедобна, но только при надлежащем ее приготовлении! Поэтому в Японии ее подают только в самых дорогих и высококлассных ресторанах. Если ее приготовит далекий от японской кулинарии человек -- вы играете с собственной жизнью! Поваров, квалифицирующихся на приготовлении деликатесов из фугу, муштруют не хуже камикадзе.
  -- Понятно!
  -- По истечении нескольких часов после втирания в кожу тетродоксина человек впадает в глубокую кому. Он не дышит, а окружающие запросто могут принять его за умершего. Но после воскрешения зомби способны выполнять любую работу: хотите, пошлите его ловить крокодилов (и он не испытает чувства страха), хотите, отправьте на урановые рудники, а хотите, сделайте из него киллера -- только дайте оружие и выберите жертву для покушения...
  -- По-казахски такие насильственно лишенные способности мыслить существа называются манкуртами, -- заметила Ирина.
  -- Может быть, но правильнее зомби называть Тонтон-Макутами.
  -- Кажется, я уже где-то слышал подобный термин! -- протянул командир отряда спецназовцев. -- Но разве это не название спецотрядов диктатора Дювалье на Гаити?
  -- Да, они тоже приняли такое название, чтобы еще больше запугать население.
  Специалист по монстрам подошел к столу и, налив из высокого хрустального графина воды, одним залпом выпил содержимое.
  -- Получается, что воскресивший нижнереченских мертвецов человек -- Бокор?
  -- Нет, он черный Бокор, не иначе! -- возразил специалист по зомби.
  -- У него что, не все в порядке с головой? -- вмешалась Ирина. -- Это даже не маньяк.
  -- Еще бы! -- подхватил командир спецназовцев. -- О человеческом факторе этого урода поговорим тогда, когда он будет валяться у наших ног!
  Ирина отложила в сторону блокнот и пролепетала:
  -- А если этому... Как его?
  -- Черному Бокору!
  -- Точно! Захочется воскресить и направить против людей, к примеру, крыс?
  -- Нет, кошки, собаки и прочие домашние животные ему не нужны.
  -- А кто же тогда нужен?
  -- Нужны только люди!
  После этих слов мэр схватился руками за грудь, как раз в том месте, где находится сердце.
  -- Кстати, -- Кво не унимался, -- вначале у зомбированного отказывает сердце...
  -- Я их понимаю, -- прошипел испуганно Сергей Петрович. -- Чую... сердцем. Чувствую!
  -- Возможно ли как-нибудь отразить нападение зомби? -- напрямик осведомился майор Владимиров.
  -- Да, возможно. Завтра я проведу обучение ваших солдат. А сейчас, господа и дамы, я немного устал. Все же двенадцать часов полета ни для кого даром не проходят...
  
  
  
  После лекции в кабинете остались полковник Уродин и заместитель Мохова Мокридин по кличке Мокрый. Из задней двери кабинета вышел человек с живыми черными глазами.
  -- Ну, -- спросил Мохов, -- вы все слышали? Что скажете?
  -- Страшилки для детей, -- самодовольно усмехнулся Ханларов. -- Я прекрасно знаю этого черномазого копа, и я вертел им и его мусорами как детьми малыми. Да вы и сами знаете о результатах. Тот, кто вам мешал, -- исчез с лица земли. Страховка разорвана, покупайте ваш завод за гроши и наслаждайтесь жизнью... пока к вам самому не подошлют киллера.
  -- Ты... что это такое щебечешь, малый, -- побагровел Мокрый. -- Ты, это, не забывай где сидишь. Чей хлеб жрешь! Чью землю топчешь!
  -- Помолчи, -- негромко попросил своего зама Мохов и тяжелым взглядом взглянул на Ханларова. -- Ну, продолжай, раз уж начал.
  -- Дело в том, что этот черномазый мент им соврал. На самом деле не спецотряды папы Дювалье взяли название "Тонтон-Макуты". А сами Тонтон-Макуты верой и правдой служили диктатору Папе-Доку. И потом служили его сыну Бэби-Доку. Именно поэтому провалилась почти тысяча покушений на них, хотя в киллеры нанимались самые крутые рейнджеры, самые опытные заговорщики, самые отпетые террористы, самые меткие снайперы в мире. Воскрешенные к жизни мертвецы обладают неимоверным чутьем. Их весьма проблематично обмануть. Кроме того, они верны своим хозяевам, -- он негромко рассмеялся, -- по гроб жизни! Более того, зомбульчики обожествляют своего хозяина.
  -- Да?
  -- Да, да, да. Их невозможно подкупить, обмануть, приближение опасности они чуют на расстоянии, ибо улавливают враждебные им мысли. Они очень, очень сильны и еще -- они совершенно серы и незаметны до поры до времени, даже на улице, поскольку не умеют думать. Только благодаря этому их не замечают. Зомби прекрасные киллеры, они совершенные бойцы, а главное -- они поразительно дешевы в производстве. Никаких расходов на питание, проживание, зарплату, никаких моральных и этических проблем.
  -- И долго, говоришь, они служили этому папе? -- поинтересовался Мохов.
  -- С 1957 года до самой смерти в 1971 году. А потом еще пятнадцать лет служили его сыночку, пока тот не решил окружить себя национальными гвардейцами из живых людей. И хотя он платил им очень большие деньги, они все же захотели получать еще больше, и теперь он живет в изгнании.
  -- Ты хочешь сказать, что эти чудовища могут служить и мне? А это неопасно? -- поинтересовался Мохов.
  -- Они дрессируются. Натаскиваются на покорность хозяину, -- мило улыбнулся Ханларов. -- Это как большие ручные тигры. Конечно, это тигры. Но и -- ручные. Для страховки рядом с вами будет всегда находиться опытный дрессировщик.
  -- Послушай, а может, этих зомбёв можно будет к станкам поставить? -- У Мокридина заинтересованно блеснули глаза. -- На заводе-то некому работать, блин. Люди из города бегут. К тому же и денег им платить не надо.
  -- Боюсь, что на не очень сложные работы.
  -- Тогда... продемонстрируй, на что они способны, -- велел Мохов.
  Все затаили дыхание...
  -- Да, пожалуй, хватит теоретизировать, -- согласился Ханларов. -- Пора рассмотреть практический пример. Сергей Петрович, вы сказали, что у вас в подвале есть относительно свежий труп?
  -- Да, -- ответил мэр. -- Это Иванченко, один из моих охранников.
  -- Его давно не стало? -- поинтересовался Ханларов.
  -- Свеженький еще... -- отвечал Лохов.
  Он протянул руку к телефонному аппарату и велел доставить тело Ванчуры в кабинет.
  -- Сейчас прикатят. Бедный, бедный Ванчура.
  -- Вам, мэр, его сильно жалко? -- поинтересовался Ханларов.
  Мэр покосился на своего гостя.
  -- Искренне, и искреннее быть не может. Уверяю вас, дорогой мой, такие парни редкость на этом свете.
  -- Уверяю вас, тот свет ими кишмя кишит.
  Через несколько минут в дверь кабинета постучали.
  -- Ну, ну, вносите, ребятки. А то мы вас уже заждались...
  Тяжелые створки отворились, впустив при этом в помещение двух рослых бритоголовых пареньков, толкающих впереди себя цельнометаллическую медицинскую каталку.
  -- Ну вот, привели бедного Ванечку. Это он, собственной персоной, -- вздохнул Сергей Петрович.
  -- Когда вы начнете? -- поинтересовался Мокридин, вскочив с кресла.
  -- Открыть, шеф? -- невнятно буркнул один из охранников. -- Или как...
  -- А это как наш консультант прикажет, -- быстро ответил глава. -- Я в таких делах пас.
  -- Отступите немного в стороны, -- попросил наконец-то Ханларов. -- Мне нужно место для моего... -- Он обвел взглядом всех присутствующих, -- ...опыта.
  -- Ну-ка, -- прикрикнул Мохов, -- быстро, на раз-два, раз-о-о-шлись-ка в стороны. Дайте пройти специалисту!
  Ханларов одним движением скинул молочно-белое покрывало, скрывающее под собой тело.
  Оно было уже обмыто. Ванчура лежал, раскинув синюшные руки, абсолютно голый, через все его тело от паха до самого кадыка тянулся разрез, зашитый суровыми черными нитками.
  Ханларов, сделал несколько энергичных взмахов руками и, словно бы "зависнув" над мертвецом, громко крикнул:
  
  Са-а-а, пи-ло-та-а-а!
  Муэртэ пи-фо...
  Йо боди вита то вита!
  
  Муэртэ Папа Легба,
  Муэртэ Барон Самеди!
  Аше!
  
  Затем он вынул из кармана брюк какой-то сверток и, высыпав из него на раскрытую ладонь красный порошок... сдул его на тело Ванчуры.
  -- Все, -- сообщил он. -- Скоро встанет...
  -- А как скоро? -- спросил Уродин, несколько попятившись.
  -- Понятия не имею, это ведь только ради эксперимента! -- без эмоций ответил Ханларов.
  На лицах присутствующих было написано явное недоверие. Чтобы показать своим бойцам, что к таким вещам надо относиться здраво, Мохов почти вплотную подошел к околдованному мертвецу. Он посмотрел ему в лицо и, склонившись над ним, сказал так, чтобы все слышали его слова:
  -- Ванчура, ты меня слышишь? Тебе не холодно, друган? Не робейте, ребята, это мой человек, и я, если нужно, и после смерти ему смогу приказывать. -- Он повернулся к мертвецу спиной и выразительно посмотрел на гостей. -- Каждый из моих ребят должен зна...
  Слово "знать" застряло у него где-то на выдохе, так как в этот самый момент его шею охватила рука воскресшего Ванчуры. В следующее мгновение на шее появилась такая же, синего цвета, рука. И теперь они обе пытались задушить мэра города Нижнереченска.
  -- А-х-х-х, -- прошипел Мохов, когда за ним появился вытянувшийся во весь свой немалый рост восставший мертвец. -- Ну-э-э-х-х-е-е... что-нибудь... Кто-нибудь... Я э-э-х-х-то... сдохну...
  Один из охранников тут же выхватил готовый к стрельбе пистолет, но...
  Крепкая рука Ханларова его мгновенно перехватила, и он, почти что не целясь, дважды выстрелил ожившему мертвецу прямо в лоб. После резких хлопков в кабинете мэра сильно запахло порохом.
  -- Предпочтительно попадание в лобные доли, -- пояснил Ханларов. -- Череп раскалывается и нарушается связь физического тела с тонким.
  Мохов сидел на корточках, повернувшись к упавшему на пол, теперь уже точно мертвому бандиту.
  -- Вот дерьмо, а? -- прохрипел он, забыв, наверное, что его жизнь теперь находится в полной безопасности. -- Вот гад! На кого руку поднял? Как это возможно? А ты чего звездел, что ручной, мол, дрессированный.
  -- А разве вы дали время мне его выдрессировать? -- немедля отозвался специалист по монстрам, возвращая оружие охраннику. -- Я не знаю, кто именно, но и тех тварей, которые напали на ваших людей и нападают сейчас, кто-то очень хорошо выдрессировал.
  -- Мы знаем, -- отозвался Уродин. -- Их было двое, бомжи, вертевшиеся возле магазина перед тем, как там произошло убийство. Отпечатки одного из них мы нашли на даче, где был убит вот этот, -- он кивнул на лишенное черепа тело Ванчуры, -- молодой человек. Второго сейчас ищем.
  -- У вас есть его досье? -- спросил Ханларов.
  -- Да, в первом отделе завода есть его данные. Почти двадцать лет тому назад был направлен в Африку для работы в составе экспедиции. Потом исчез. Спустя пятнадцать лет нашелся.
  -- Но я-то, я-то что ему плохого сделал? -- возмутился Мохов. -- Почему он на моих людей нападает?
  -- И этот материал мы нашли, -- пояснил Уродин. -- В архивах исполкома хранится его прошение на ваше имя разрешить его проживание в принадлежавшей ему ранее квартире номер 16, что в доме номер 6 по улице 2-го Интернационала. Но ввиду того, что с той поры он считался без вести пропавшим, квартира эта была приватизирована, вы распорядились разрешить продать ему жилье по коммерческой стоимости. За пять тысяч у. е. то есть. Его зарплата, которая все эти годы копилась в сбербанке, совершенно обесценилась... Он и стал бомжем. Мотив налицо. Так что мы этого Болюхина сейчас и ищем.
  -- Не там ищете, -- авторитетно заявил Мокридин. -- Помню я этого малахольного, я тогда был бригадиром, а он на меня вечно рапорты катал. Мол, технику безопасности нарушаю. Внизу он, там, на заводе. В каком-нибудь цеху. Он там каждую дырку знает.
  -- Сволочь, -- сплюнул Мохов. -- Из-за каких-то вшивых пяти косарей... так испоганить мне всю дачу! Ладно, Ханларов, война так война. Пусть эти лампасники своим чередом нас охраняют, а ты займись своим делом. Выдрессируй мне армию таких лютых мертвяков, чтобы никому неповадно было хоть один глаз супротив меня поднять. Сколько тебе денег за это дать?
  -- Ничего, абсолютно ничего, -- застенчиво улыбнулся Ханларов. -- Для меня просто счастье работать под началом такого выдающегося лидера, как вы.
  
  
  
  Летучка
  
  
  
  Проводив лейтенанта Кво до гостиницы, где он немедленно лег спать в своем номере, морфологи пообедали и перебрались к Роману, где устроили летучку по анализу полученной информации.
  -- Мы опять сталкиваемся с тетродоксином. Я вам вот что расскажу, -- сказал Роман. -- До перестройки я работал в подмосковной Дубне, в лаборатории биоэлектроники. Мы изучали биоэнергетику, правда, до человека мы не дошли, но на животных поупражнялись изрядно. Это, в основном, были белые, как молоко, медицинские крысы. Вы слышали, что человеческое тело излучает не только тепло, но и определенный энергетический импульс. Цель опыта была создать этот импульс искусственно и заставить существо мертвое колебаться с прижизненной длиной волны. В принципе, если в организме есть ток, то где-то же он должен аккумулироваться. Мы предполагали, что этот аккумулятор -- мозг, а мой коллега и оппонент Борька Опарышев предполагал, что селезенка. Помню первый свой опыт по оживлению... Для начала убиваем крыску, для чего вкалываем ей в сухожилие тонюсенькой иглой аммиак. Она почти что не дергается, пара рывков и все: смерть наступает достаточно быстро, но, говорят, все же болезненно. И тогда ее, мертвую, препарируем: кладем на стол и аккуратно проводим скальпелем по ее животику. Остро отточенное лезвие без напряжения прорезает плоть, открывая тем самым путь к внутренним органам мертвого животного. Затем ножницами разрезаем грудную клетку, она у крыс и мышей, как, впрочем, практически у всех грызунов, достаточно мягкая. Раскрываем разрезанную кожу в стороны, укрепляем при помощи зажимов на столе и потихонечку присоединяем к мышцам крысы электроды, при помощи которых через мертвое тело будем пропускать электрический ток. Но вначале смазываем кровонесущие органы крысы тетродоксином, о котором вы уже слышали...
  -- Так вы тоже использовали в своей работе этот алкалоид? -- вклинилась в рассказ Ирина.
  -- Естественно, мы же не рассматривали тогда опыты по воскрешению мертвецов с эзотерической точки зрения... Конечно, мы не основывались на опыте африканских колдунов, тетродоксин вызывает закупорку кровеносных сосудов, этакое мягкое омертвление тканей.
  Итак, сделали все чин-чинарем, пустили электрический ток, сидим, ждем... Проходит час, другой, третий. Никакого эффекта. Мой коллега говорил: "Ну, Ром, сколь же ждать-то можно?! Может, пока по кофеёчку, а?!" Пошел он, заварил бразильского, настоящего кофе, не того, который у нас теперь продается. Наши его в те времена привозили прямиком из Бразилии, будучи там в научных экспедициях. Приносит чашки -- сидим, пьем. Как вдруг, коллега поворачивается, пытаясь поднять телефонную трубку и... Цепляет рукавом халата чашку, стоящую как раз рядом с разделанным крысиным трупиком. Кофе разливается и тут происходит то, чего мы все так долго ждали. После того как горячая кофейная масса попала на мертвое тело, одна из лапок животного неожиданно дернулась. И, о дьявол, через полминуты, препарированная крыса... ожила. Нас потом хорошо поблагодарили, дали премию и закрыли нам общение с внешним миром на пару лет. Такими вот пирогами нас неоднократно потчевали.
  -- Ну, вы хотя бы успели исследовать ту ожившую крысу?! -- не без интереса спросила Ирина.
  -- Конкретно ту -- нет. Потому что она удрала. С распоротым брюхом. С волочащимися внутренностями. Никто не мог ожидать от нее такого проворства. Но затем в институте началось самое настоящее столпотворение. Прежде всего, из города побежали все серые крысы. Санэпидстанция уж собралась закрывать город по подозрению в чуме -- как известно при этой ужасной эпидемии крысы также бегут из городов. Потом стали сходить с ума наши милые белые крыски и мышки. Они буквально бросались на стекла своих клеток, отказывались есть и пить, некоторые расшибали себе лбы о стекло. Знали бы вы, как нам больно было на них смотреть: ведь нам на опыты выделялось строго определенное количество животных в квартал, мы лишних тратить просто не имели права. Словом, нашу беглянку было решено поймать. И лучшим средством для этого, конечно, была добрая старая крысоловка. У нас в подвале имелась одна такая -- с прутьями толщиной в полпальца, с подставочкой для сыра, иглой и роскошной колотушкой, которая могла сделать смятку из любой крысиной головы. Но что могло послужить приманкой для этой суперкрысы? Мы пробовали и сыр, и колбасу -- жуткий по тем временам дефицит, наконец посадили в клетку живую крысу. И что вы думаете, у живой крысы была пробита черепная коробка и высосан мозг, а наша беглянка раздвинула прутья клетки и была такова. Лишь тогда мы поняли, что ее привлекает именно мозг. И я выдвинул гипотезу, что энергетических способностей собственного мозга у нашей суперкрысы не хватает. Мы построили электронную ловушку, излучающую слабые токи, но та не сработала. И тогда наш завхоз Пал Ваныч принес в лабораторию только что издохшего кота, чтобы мы попробовали вышибить клин другим клином. И мы опять принялись его восстанавливать. И на этот раз сработал болевой импульс от ожога горячего кофе, и вскоре наш зомби-кот бесшумно скрылся в подвале, где мы и проводили наш опыт. Подвал сторожили со всей серьезностью и в три смены десять сотрудников института. Разумеется, были приняты все меры безопасности. И наконец, по истечении трех дней нам разрешили войти в подвал. И первое, что мы увидели, -- это нашего дохлого кота, у которого изо рта свисал кончик хвоста нашей же дохлой супер-крысы.
  -- Отчего же он издох? -- спросил Андрей. -- По идее, он должен был и дальше бегать и терроризировать всех окрестных кошек.
  -- Я думаю потому, что у нас кончился тетродоксин, -- развел руками Рома. -- Потом, до самой перестройки мы ставили различные опыты, но теперь уже в условиях строжайшего контроля. При этом мы выяснили, что ожившие крысы не поддаются спектральному анализу, они не обнаруживаются тепловыми датчиками, так как их тело не излучает тепло. Странно, конечно, но это факт. Более того, они, похоже, излучают какой-то внутренний холод. Недаром другие живые существа их ощущают, да, да, именно -- ощущают. Несмотря на то, что у них не функционирует мозг, тело... однако, сохраняет некоторые признаки живого организма -- в частности, прекрасно работает нервная система, но все же несколько иначе, чем у живых. По всей видимости, оттого, что в крови зомби присутствует больше белых кровяных телец...
  -- Я думаю, совокупность слабых электрических токов с определенной длиной волны и есть та субстанция, которую в религиях всего мира называют "душой", -- сказала Ирина.
  Затем, прихватив аппаратуру, Ирина и Роман опять отправились в морг, Андрей же решил пойти "пообщаться с народом". Он обратил внимание на то, что уже и в холле гостиницы красовалась фотография Болюхина, но теперь к организации убийства было приписано от руки "и организация зомбирования населения". Подивившись оперативности и открытости местной милиции, Андрей Курский вышел на улицу...
  
  
  
  В гостях у нувориша
  
  
  
  Довольно быстро Андрей пересек городок из конца в конец, будучи лишь раз остановлен военным патрулем; сержант придирчиво проверил его пропуск.
  -- Уже видели кого-нибудь из этих... -- неопределенно спросил Андрей.
  -- Этих... тех... -- недовольно буркнул сержант. -- Да здесь каждый второй лунатик. Совсем спился народ. Глядишь, идет прямо на тебя, трясется, глаза невидящие вылупил. Не поймешь, то ли от водки, то ли от наркоты, а то ли и впрямь зомбик.
  -- Как-как вы сказали? -- усмехнулся Андрей. -- Зомбик?
  -- Ну да, их солдаты уже иначе и не зовут. Вы поосторожнее тут ходите, вечереет уже.
  -- Я при оружии.
  -- А во время боя пукалка не поможет, я вон, видите, всем ребятам подствольники велел присобачить. В случае чего -- это понадежнее будет.
  Несмотря на то, что вечер выдался тихий и на удивление теплый, на улицах было пустынно. Довольно скоро Андрей оказался на улице, которая, казалось, упиралась в самое заходящее солнце. Навстречу ему брел мальчик, который палкой катил старое колесо от велосипеда.
  -- Дяинька! -- сказал он нейтрально, проходя мимо Андрея. -- Дай пять рублей.
  -- Вот как? -- удивился Андрей. -- А для чего тебе так много?
  -- Чупа-чупс купить! А если шесть дадите, так я и два куплю. Они сейчас с покемонами.
  -- Вот как? Ну, раз с покемонами, то конечно... -- Он покопался в карманах, но нашел только одну пятирублевую монету. -- Как тебя зовут, герой? -- осведомился он, протягивая мальчику деньги.
  -- Витос! -- ответил мальчик. -- А дома Витькой кличут.
  Он был тощ и чумаз как трубочист, непотребно грязные джинсы порваны на коленях, куцая красная майка, очевидно, от начала времен не знала стирки.
  -- А скажи-ка мне, друг Витос, -- спросил Андрей, -- что находится в конце этой улицы? Знаешь?
  -- Конечно, знаю, -- пожал плечами мальчик. -- Но не скажу.
  -- Почему не скажешь?
  -- А дайте еще пять рублей, тогда скажу.
  Пилить еще полкилометра до конца улицы Андрею не хотелось, и поэтому он, добросовестно покопавшись в карманах, выудит оттуда десять рублей. Сдачи от ребенка он так и не дождался. Получив купюру, мальчик, довольный, покатил свое колесо дальше.
  -- Эй, постой, -- закричал Андрей, -- ты же мне так и не сказал, что там находится!
  -- А ничего! -- донесся до него звонкий голосок.
  Пришлось идти до конца улицы. По справедливости сказать, ребенок был прав. Андрей стоял на краю огромного котлована, на который выходили огороды некоторых домишек. Пройдя к одному из них, он заметил на огороде копающегося мужика и наудачу постучал. Огород представлял собой довольно обширное поле соток на двадцать. Насколько заметил Андрей, на нем не росло ни единой лишней травинки. Тут и там среди аккуратно ухоженных грядок с гравийными дорожками высились стеклянные парники. Вскоре на его стук подошел хозяин и, не спрашивая "кто?", открыл калитку и с интересом воззрился на незнакомца.
  -- Добрый день, -- сказал Андрей. -- Мы здесь из комиссии, расследуем все эти случаи. Нельзя ли задать вам несколько вопросов?
  -- Хм... -- протянул тот скептически. -- "Кто говорит? Говорит Москва, московское время ноль часов...". Ну, заходите, спрашивайте. Хотя ничего особенно нового я вам сообщить не смогу.
  У мужчины были зеленые глаза и веснушчатое лицо. Судя по бороде, он был рыжим, хотя шевелюра скрывалась под потертой вылинявшей бейсболкой. Андрей был удивлен, увидев в его комнате простор, порядок и комнатные растения; книжная полочка была украшена потрепанными томиками стихов, в которых угадывались знакомые книжульки Ахматовой, Бодлера, Аполлинера.
  Предложив гостю вполне уютное кресло, хозяин налил ему шотландский виски, хотя и недорогой, кинул туда пару кусочков льда, плеснул порцию себе и сел напротив. Изящной работы журнальный столик со стеклянной столешницей совершенно не вязался с обликом копающегося в земле крестьянина.
  -- Ну, чего вы так таращите глаза, словно впервые в жизни видите виски, -- со смешком сказал крестьянин. -- Пойло в наших местах, хоть и дорогое, но не дороже пяти литровых бутылок водки. Будем знакомы. Антон Васильев. Москва. Вы, как я понял, тоже Москва, только несколько иное ведомство. Контора Глубокого Бурения, если не ошибаюсь? Дринк! -- предложил он.
  Выпили.
  -- Послушайте, -- сказал Андрей, -- вы, как мне показалось, личность незаурядная.
  -- Почему же? -- пожал плечами тот. -- Вполне заурядная. Две руки, две ноги, посередине яйца. Держу пари на литр коньяка "Курвуазье", у девяноста процентов местного мужского населения наблюдается то же самое.
  -- Ну, я думаю, население "Курвуазье" не пьет, -- усмехнулся Андрей. -- Но я не то имею в виду. Что в этом месте может делать человек со столичными замашками и привычками?
  -- Выращивать капусту, -- развел руками собеседник. -- А также свеклу, спаржу, баклажаны, ананасы.
  -- Вы даже ананасы выращиваете? -- изумился Андрей.
  -- А что тут такого? -- в свою очередь удивился хозяин. -- Нормальный овощ вроде нашей капусты. Парника требует и режима отопления, но я там реле поставил, так что растет как миленький. Пробовал и кофе, но в промышленных масштабах его здесь не вырастишь, так что скорее всего остановлюсь на авокадо. Уж больно ценный овощ, знаете ли, хорошо под черную икорку идет. Местным богатеям в самый раз по карману.
  Андрей выжидательно поглядел на него и сказал:
  -- Знаете, мне все это крайне интересно. Но... Я не за этим сюда приехал и не за тем вас тревожил в поздний час. Меня интересует вся та чертовщина, что сейчас творится в вашем городке.
  -- Ну, не совсем в моем, -- усмехнулся Антон. -- Так и быть, я расскажу вам все, чему я был свидетелем... Это только теперь я сижу в этой дыре, окучиваю картошку, пытаюсь сводить концы с концами. Но несколько лет назад я занимался бизнесом в Москве. Торговал поначалу спиртом, прямо после перестройки. Затем золотишком и брюлликами. Всякое было. Но однажды меня кинул литовский партнер. Даже не партнер, скорее говнюк! Тут же и братки нарисовались, которые за любое неправильно произнесенное слово могли запросто на тот свет отправить. Когда стало невмоготу -- подался в бега. Что греха таить, разве ж я один такой? Нас, кинутых, как, впрочем, и кидал, сотни тысяч по миру мыкается. За кордон смотаться не смог, финансы не позволили. Вот ткнул пальцем в карту и приехал сюда. Тихий городок, хотя и унылый. Но о какой унылости можно говорить, если над башкой занесен дамоклов меч? Оказавшись здесь, прикупил домик, называемый местными бараком. Поселился и немного спокойно вздохнул, покуда... Покуда не скончался один из моих соседей. Звали этого человека Виктором Амбросимовым. Старик, злобный и жестокий, так и норовящий подковырнуть... Не важно за что, но подковырнуть! Никто его не любил. А кто-то даже побаивался... И вот однажды, когда только-только зачалась весна, сидел я на веранде и читал какие-то старые, сохранившиеся невесть как с советских времен, газетенки. Читал я, читал и вдруг слышу шаги за дверью. Подхожу я к двери, отодвигаю занавесочку и вижу: стоит на пороге недавно представленный в мир иной Виктор Амбросимов. Лицо мертвецки бледное, впалые глаза и приоткрытый рот. Я, естественно, испугался и шнырь в комнату. Отыскал "Макарова", на который у меня и была одна надежда. Перекрестился и побежал к двери, а там... Никого уже нет. Ну, думаю, устал -- раз глюки в башку сами собой лезут. Лег спать, да только кошмар на этом не закончился. На следующий день умирает еще один сосед. Валерий Ваххи. Дня через три еще один, но на сей раз паренек лет двадцати пяти от роду. В течение месяца городишко проводил в последний путь пятнадцать или двадцать человек. Потом ходили слухи, что всех их умертвил Амбросимов, которого я видел так же ясно, как теперь вас. Вот такие делишки творятся в этом тихом, богом забытом местечке... И это не вымысел!
  -- Оправдание можно найти всему, даже ожившему мертвецу, -- подвел итог Антон. -- До других он пока не добрался, но это вовсе не значит, что не доберется и впредь. Вы намерены терпеть его и дальше? Вижу, намерены... Ну, подумаешь, завелись в Нижнереченске черти! Можно ночью из дома не выходить, можно переехать, в конце концов! Верно?
  -- Нет, неверно, -- резко ответил Андрей Курский. -- Мы и прибыли сюда только для того, чтобы с этой нечистью бороться. Вы мне не верите?
  -- Да как я могу вам верить, когда вы главному черту нашего уезда руки облизываете, из его миски лакаете? Да раздавите вы его, Моха нашего, и все демоны сами повыродятся! Ан нет, для этого наша государственная машина не приспособлена! Жрать народ с потрохами приспособлена, оставлять людей в лютые морозы без света, тепла, воды -- приспособлена, а остановить гада и вора, который кровь сосет из народа, -- нет, не приспособлена. Для этого особый режим вводить нужно. Послушайте, вы, мистер москвич (это своего рода титул, как я понимаю!), нам не так страшны ожившие мертвецы, как вы и ваши чиновники -- кровососы-мироеды. Словом, идите вы с богом, гражданин начальник. И знайте точно, если мой дом будут вновь одолевать зомбики, то последнее место, куда я обращусь, будет ваша контора. Чао!
  -- Какао... -- машинально ответил Андрей и вышел из дому, равно расстроенный и не получившимся разговором, и неожиданными обвинениями в свой адрес.
  На улице было темно. В десять вечера тьма была еще не совсем кромешной, а какой-то приглушенной, неполная луна отбрасывала блики на листву деревьев, дорогу и крыши домов. Андрей обратил внимание на то, что вдоль заборов неспешно двигались какие-то вытянутые тени, похожие на людские, ходя людей видно не было. Причем двигались они со стороны котлована, где последним был дом Васильева, других не было. Затем мимо проследовал человек в куртке с капюшоном, бросив на него один-единственный взгляд и, сутулясь, пошел дальше, неся под мышкой какую-то палку или дубинку.
  -- Болюхин! -- невольно позвал его Андрей.
  Тот остановился, подошел.
  У Андрея под мышкой привычно оттягивала плечо кобура с пистолетом, но он не вынул его, а просто спросил:
  -- Зачем вы все это делаете, Болюхин?
  И в тот же миг он обратил внимание на то, что тени окружили его, они стояли и сзади и спереди, готовые в любой момент напасть.
  -- У вас сигареты есть? -- спросил Болюхин. -- Давайте закурим.
  Андрей вынул из кармана пачку "Кента", протянул ему, потом чиркнул зажигалкой.
  Болюхин закурил и помахал в воздухе рукой, выпуская дым из ноздрей:
  -- Отойдите!
  Тени отодвинулись.
  -- Пожалейте ваш родной город, -- как можно убедительнее сказал Андрей. -- Я понимаю, вы, наверно, обижаетесь на власти, на судьбу, но при чем тут простые жители?
  Помолчав, Болюхин сказал безучастно:
  -- Я сейчас на кладбище был. Могилу жены искал. Вон там. -- Он указал в сторону обрыва. -- Срыли кладбище. Новый цех рыли и кладбище срыли. Останки людей, гробов сгребли в одну кучу. Оградки и кресты -- на переплавку. Но я все равно нашел. Вот -- это нога моей Ларисы. -- Он показал Андрею то, что тот вначале посчитал дубинкой, и он убедился, что это бедренная кость человека.
  -- К-как вы можете быть ув-верены? -- нерешительно спросил он.
  -- Так. -- Болюхин пожал плечами. -- Потому что знаю. Она мне сама указала это место. Я там и рыл. Этих, -- он мотнул головой в сторону теней, -- не пустил. Они нечистые. Вот и все. У нее красивые были бедра. Полные, но стройные. Ни капли лишнего жира. В минуты нашей близости она любила скрещивать ноги у меня на спине. А вот тут, -- он указал в область сустава, -- прямо возле попы у нее было родимое пятнышко, небольшое, размером с пятак. Мы его называли "поцелуйкой". А ее убили. Когда я отказался ехать в Африку, все руководство переполошилось. Дело в том, что к нам пришла разнарядка из самого Кремля. Требовалось послать в качестве специалиста от нашей отрасли одного человека. Русского. С высшим образованием. До тридцати лет. Партийного. Знающего иностранные языки. Высококлассного специалиста. Семейного. Я подходил по всем параметрам. Были и другие, но то ли языков не знали, то ли беспартийные, то ли холостяки. Словом, я срывал задание партии. И тогда первый отдел посовещался с областной службой госбезопасности, и решили, что уговаривать меня бесполезно, достаточно нанести небольшую душевную травму... Для нанесения ее достаточно было, чтобы с женой произошел (или чуть было не произошел) небольшой несчастный случай... Сильный испуг... После этого я отвез бы ее к матери, в деревню, а сам... Словом, все было разыграно как по нотам. Для этого в местной колонии был подобран специальный человек: вор-рецидивист Мохов. Ему пообещали скостить срок, который приближался к пятнадцати годам. Был подобран и самосвал, который, разгрузившись на карьере, должен был ехать назад на котлован. Водителя отозвали, спровоцировали выпить, напоили. А когда он очнулся, самосвал уже был угнан. Ларису сопровождали двое соглядатаев с рациями, которые сообщали, куда движется "объект". Он вырулил из-за поворота в точности, когда она переходила улицу. Однако то ли тормоза у "МАЗа" подвели, то ли Мохов перестарался, а Ларису он переехал пополам и тем самым убил на месте.
  -- Откуда вы все это знаете? -- тихо спросил Курский.
  -- Она сказала. Душам такие вещи становятся известны сразу же. А я поплакал недельку, да и вышел на работу. Ночевал в цеху -- домой идти не мог... После этого Африка для меня стала уже желанной. Правда, я был уже "не семейным". Но этот пункт анкеты удалось обойти. У меня-то в паспорте штампа о разводе не было!
  -- Так, значит, вы мстите за жену?
  Болюхин покачал головой:
  -- Нет, это было бы эгоистично. Она там отдыхает и ждет меня. Скоро я поднимусь к ней. Но до этого у меня еще слишком много дел здесь. -- Он вдруг резко поднялся. -- Прощайте, молодой человек. Нет, нет, не вставайте. Посидите, отдохните, поспите... -- Он на мгновение приложил руку к макушке Андрея и пошел прочь. Но этого молодой человек уже не видел. Он спал.
  
  
  
  Гостиница "Уральские самоцветы" в этот вечер казалась единственным спокойным и надежным местом в городе. По углам и перед дверями ее были выставлены часовые. Часть солдат сидели в баре, агитируя девушек-челночниц, которые закупали в этих местах поделки мастеров-камнерезов и переправляли их в Москву, провести с ними время.
  Тем временем в гостинице собрались пятеро мужчин: майор Владимиров, полковник Тисленко из расквартированной под городом части и три лейтенанта, одним из которых был Кво. Беседа вращалась вокруг сравнительных достоинств русской водки и кубинского рома, который Кво успел прихватить в гаванском "duty free". Кво как всегда пил ром с водой, чем, по мнению десантников, выказывал дурной вкус и безнадежную отсталость. Наконец, бутылка "Habana Club" опустела, и Кво, вылив последние капли к себе в стакан, поставил бутылку опять на стол. Но Владимиров тут же схватил ее и, убрав под стол, серьезно погрозил американцу пальцем. Тот удивился
  -- Нельзя, -- заявил Владимиров. -- Ни в коем случае нельзя ставить на стол пустую бутылку. Это очень плохая примета.
  -- Интересно, -- усмехнулся Кво, -- разве с кем-то что-то плохое после этого случалось? Я слышал про черную кошку, про число тринадцать, но бутылка...
  Владимиров просунул руку внутрь камуфляжной куртки, достал из кармана полусмятую пачку сигарет и через минуту уже курил, выпуская изо рта неровные колечки дыма.
  -- Эта история произошла со мной, когда я еще был несмышленым курсачом, -- сказал он, выпуская дым из ноздрей. -- Бестолковым совсем, так что... Короче, не мог отличить, что такое "строиться по ранжиру", от команды "разойдись". Нет, я, конечно же, не спустился с гор, как некоторые с нашего курса. А были и такие: пара тупоголовых узбеков, Тапанбаев и Карамурзоев, которые, увидев впервые красную лампочку над оружейной комнатой, дико радовались тому, что при открытии двери она моргает, а за тумбочкой дневального по роте при этом надрывно звенит звонок. Они стояли около пятнадцати минут, постоянно открывая и закрывая дверь, наверное, пытались въехать, что это за умнейший такой прибор в их новом доме установлен. Почему я заговорил об узбеках? Просто однажды с нами приключилось вот что... Мое военное училище располагалось в довольно крупном городе -- Уссурийске, слышали, наверное... А вот учебный центр находился в такой глуши, что туда, кроме сапога военного, только, пожалуй, сумасшедшие охотники заглядывали. Почему сумасшедшие, спросите вы? Недалеко от учебного центра располагался хребет Скалистый, известный на всю округу своими мистическими свойствами. Нет, конечно, я тогда не верил во всяких там оборотней, ведьм и колдунов, но все же... Представьте, парнишка после школы, кругом сопки да непроходимый лес, облепивший их со всех мыслимых и немыслимых сторон. Короче, если кто и не умел бояться всякой нечисти, тут же учился этому нехитрому делу -- простому человеческому страху. Мы как новобранцы, прошедшие строжайший отбор в виде экзаменов и всяческих так тестирований, были для старшекурсников чем-то вроде наглядного пособия по обучению личного состава. Так как самая сложная работа всегда достается исключительно новичкам, каковыми мы и являлись. Учебный центр находился как раз у подножия хребта Скалистого, этого, пожалуй, самого ужасного места на всю округу. Наконец-то, став курсантами военного училища, мы тут же взвалили на свои плечи все тяготы и лишения воинской службы, так говорит и устав вооруженных сил, скажу тем, кто не знает или забыл по какой-то причине... естественно, мы все по очереди начали заступать в наряды: караулы, по кухне, по роте и еще по сотне иных, не менее надоедливых мест. И вот однажды меня, вашего покорного слугу и двух этих узбеков-недоумков, Тапанбаева и Карамурзоева, поставили в наряд по... Хм-м-м, не помню, как это называлось, одним словом, мы ходили по периметру забора учебного центра, находясь в так называемом дозоре. Ходили обычно по двое, но так как наш ротный, не будучи полным истуканом, понимал, что эти узбеки -- совершенно не боевая единица, посылал с ними всегда кого-то третьего. На этот раз третьим был я. Итак, идем мы, идем, и я, абсолютно не думая, предлагаю своим "приятелям" посидеть покурить недалеко от бетонного забора, там, где располагалась чайная для посетителей. Друзья из братской республики, не долго думая, соглашаются, и мы, осторожно, чтобы не быть замеченными, проникаем в небольшой домик, благо, дубликаты ключей у меня были. Заходим в домик, садимся на деревянные скамейки и пытаемся хотя бы слегка подремать. Надо сказать, что эти ребята, Тапанбаев и Карамурзоев, очень меня уважали, потому как я был уже сержантом (я-то пришел в училище после года службы), а им до этого чина было как до лампады, ну и на столе мигом появился пузырь водки, которую они неведомым путем сумели раздобыть. Ну а еще, чтобы усугубить, так сказать, кайф, они достали по пакетику наса. Это, надо вам объяснить, такой едучий порошок, который помещается под язык и производит жуткое слюноотделение, ну и в купе с головокружением. Сидишь этак, балдеешь и плюешься, совсем как верблюд... Выпили мы, бутылку оставили на столе, балдеем от этого наса... Надо сказать о том, что тот самый хребет, у подножия которого располагался учебный центр, был действительно довольно странным: говорили, что лет сто назад на его вершине повесили местного шамана, который ну ни в какую не хотел никому помогать. По ночам, если кто-то выглядывал из окон казармы, мог увидеть, если удастся, блуждающие огоньки, которые приписывались своим происхождением тому самому повешенному колдуну. Так вот, сидим мы и пытаемся немного вздремнуть, как вдруг... Где-то поблизости, прямо за стеной раздается дичайший собачий вой... Мы, естественно, почти что одновременно вскакиваем. Мысли у каждого: поскорее бы унести отсюда ноги. Но мы стоим, словно зачарованные, стоим и тупо слушаем тишину. Тут снова слышится все тот же вой собаки. На этот раз мы одновременно обернулись и начали поодиночке пробираться ближе к выходу. Один из узбеков, тот, который глупее второго, шепчет: "Колдун, уважаемый, ну не забирай нас сейчас. Вот мне скоро в отпуск, к маме... Еще ей нужно помогать по хозяйству". Я устрашающе показываю ему кулак. Тот на мгновение замолкает. Но он замолкает не оттого, что я ему угрожаю, а только оттого, что дверь, к которой мы почти что добрались, вдруг начинает постепенно, со скрипом открываться. Я смотрю на узбеков: их лица, как и мое собственное, были тогда, наверняка белее молока, все съежились и приготовились к самому худшему. Для уточнения могу сказать и то, что ночь нашего дозора выдалась наиболее лунной, и мы, в постепенно растущем от открывания дверном проеме видим силуэт человека, одетого в какую-то полуразорванную одежду. В следующее мгновение он делает резкий выпад в нашу сторону и мы... с ужасным воплем вылетаем наружу, разбив при этом единственное окно чайной... Потом, наутро, нас "разбирает" по косточкам начальство: меня разжалуют в курсанты, а узбекам дают по трое суток гауптвахты. Так вот закончилась моя сержантская история и началась, соответственно, новая -- рядово-курсантская. Узбеки на протяжении пяти лет учебы, больше никогда и ни под какими предлогами не нарушали воинскую дисциплину, а я... Я тогда почти начал верить в привидения!
  -- Почему почти? -- спросил Кво.
  -- Потому что "колдуна" этого нашли. Он так и остался лежать прямо в чайной. Им оказался наш прапор, который мучился от похмелья и, увидев на столе домика бутылку со знакомой этикеткой, рванулся к ней с истошным воплем. Он ее высосал до дна, да так там и заснул...
  Все посмеялись. Кво спросил:
  -- А что потом случилось с вашими друзьями-узбеками?
  -- Ей-богу, не знаю. После второго года службы нас перебросили в другую часть.
  -- Я знаю, -- сказал лейтенант Саломатов и бросил на стол московскую газету, где на передовице крупными буквами значилось: "Визит министра обороны братской республики Карамурзоева совпал с ярмаркой вооружений..."
  -- Твою мать... -- только и смог протянуть Владимиров.
  В этот момент в комнату вошли Ирина и Роман.
  
  
  
  Небо, с грозными, летящими по нему, словно армия демонов, тучами низко склонилось над нижнереченским кладбищем... Отряд боевиков с масками на лицах и оружием в руках остановился возле старинного склепа, сооруженного еще в допетровские времена. Они быстро растеклись вокруг старинного захоронения и стали следить, чтобы ни одно живое существо не проникло сюда.
  -- Ну что вы встали? -- крикнул Ханларов. -- Живее грузите сырье!
  Ворота склепа отворились, внутри он был освещен и казался сделанным из листового железа. Боевики стали навалом грузить туда тела. Затем двери закрылись, и лифт поехал вниз.
  -- Какого же черта, -- спросил сидевший в джипе Мохов, -- эти вояки решили тайный ход на кладбище устроить? Уже тогда думали народ пугать?
  -- О нет, -- засмеялся Ханларов, -- коммунисты были чужды мистике. Потайной лифт был сделан с одной целью -- обеспечить незримый со стороны обзор этого участка плато. Не гонять же патрули через весь город. Выходя отсюда, патрули заступали на дежурство на нескольких закрытых наблюдательных пунктах, а отстояв свое время, возвращались обратно. Таких лифтов должно быть несколько, но я, к сожалению, отыскал только этот. Кажется, теперь и мы можем ехать.
  -- А может, все же на машине? -- спросил осторожный Мокридин. -- Что тут ехать-то, километров пять...
  -- Как угодно, но зачем вам светиться в бюро пропусков?
  -- А ты скажи, чтобы так пропустили.
  -- Так-то вас пропустят, но запомнят, что вы приезжали. А потом и заложат. Вам это надо?
  Вновь открылись двери лифта-склепа, и двое охранников вышли наружу. Немного помедлив, Мохов и Мокридин направились внутрь...
  
  
  
  Ханларов с гордостью демонстрировал гостям свою лабораторию.
  -- Я благодарен судьбе, которая свела меня с вами! Еще тогда, когда я получил ваш первый заказ -- на нью-орлеанского клиента, -- я понял, что имею дело с непростым человеком.
  -- А на кой вам нужна вот эта статуэтка? -- спросил Мохов.
  -- Такие статуэтки делались обычно полыми, и в них содержались высохшие тела жаб, саламандр, языки умерших колдунов -- весьма ценная вещь, кстати. Они использовались африканскими колдунами в ритуальных целях. Я же далек от мистики -- мне не хватало материалов для того, чтобы завершить построение молекулы, и я предположил, что в этих статуэтках могут содержаться необходимые мне вещества. И оказался прав. Реакции, которые ни в какую не хотели происходить без них, в присутствии языка пошли в нужном мне направлении. Так что я теперь с ней не расстаюсь. -- И он показал гостям небольшую -- размером с кулак и чрезвычайно уродливую статуэтку, похожую на клубок змей с одной-единственной пастью.
  -- А дырочка зачем? -- спросил Мокридин.
  -- О, это еще и свистулька. Вот мы и пришли. Теперь, если вы хотите видеть все самолично, вам необходимо переодеться.
  Ханларов завел их в комнату, где висели какие-то серебристые одеяния.
  -- Ой, что, нам так уж обязательно надо надевать эти халаты? -- протянул Мокридин.
  -- Не халаты, а скафандры.
  Это и впрямь оказались скафандры, абсолютно герметичные, с прозрачными шлемами.
  -- Хотя мы имеем дело с микроскопическими количествами вещества, однако они могут оказаться достаточными для отравления здорового организма.
  Они прошли в "пылесосную". Тела были разложены на столах. Над каждым манипулировала огромная механическая рука, то погружая в тело острие иглы, то вынимая ее и беря новый шприц с очередной дозой.
  -- Дорогущая, небось, машинка... -- протянул Мокридин.
  -- Пять миллионов долларов.
  -- Ой-ой-ой! Да на такие деньги...
  -- Деньги -- это не самоцель. А средство достижения цели.
  -- А у тебя какая цель? -- спросил Мохов, пристально взглянув на Ханларова. -- Вроде бы у тебя все было, когда мне дали твой адресок. Дом в Москве, хороший компьютер, да и заказов хватало...
  -- То, что вы называете "заказами", для меня было лишь временным приработком. Без вас, без ваших средств, возможностей мне бы никогда не добиться того, чего я добился. Моя цель -- служить вам, и когда вы ступите на вершину власти, мне будет достаточно того, что я смогу находиться в вашей тени.
  Для убедительности он коснулся руки Мохова и осторожно пожал ее, глядя ему в глаза. Тот сделал вид, что поверил.
  -- Теперь им надо заклеить глаза и приковать к столам, -- распорядился Ханларов.
  Его сотрудники, тоже все в скафандрах, принялись за дело.
  -- А глаза зачем заклеивать?
  -- Чтобы не высосало.
  Когда все было исполнено, Ханларов попросил всех выйти за дверь, сам подошел к рубильнику и поднял его вверх. Над головой заработали лопасти огромного вентилятора. За то время, пока он сделал пять шагов до двери, поднялся уже довольно сильный ветер. Дверь за ним быстро закрылась.
  -- Отключение автоматическое. Ровно три минуты -- и все вредные вещества улетучатся, -- объявил он.
  Три минуты вибрация сотрясала железный балкон и все окружающее. Затем дверь отворилась. Они вновь вошли в зал, и Ханларов велел снять повязки с глаз трупов и расковать их. Затем он взял в руки статуэтку-свистульку и дунул в нее. По залу пронесся высокий и хриплый, но чрезвычайно сильный звук. По лежащим на столах телам пробежала дрожь. Они стали медленно подниматься.
  -- Стоять на месте и слушаться меня! -- громко произнес Ханларов. -- Я -- хозяин ваших тел. Ваш голод в моем присутствии да будет утолен.
  -- Это что получается, ты для себя гвардию готовишь? -- с подозрением спросил Мохов. -- А ну-ка пусть и меня слушаются.
  -- Как угодно, эфенди, -- улыбнулся Ханларов. -- Просто для их хилых мозгов два хозяина будет уже немного перебором. Они вас не видят и настраиваются на тембр голоса хозяина. После моих слов скажете им, что они должны слушаться вас. -- И он вновь обернулся к ожившим трупам.
  Программирование продолжалось минут двадцать, затем лаборанты помогли зомби одеться. Когда Мохов, Мокридин и Ханларов во второй раз вышли из зала, их сопровождали пятнадцать человек в военной форме и с повязками патрулей на рукавах. Их лица были безжизненны и ничего не выражали.
  Люди посторонились, пропуская их, и отряд проследовал в сторону лифта.
  -- Ты уверен, что знаешь, что делать? -- испытующе спросил Мохов.
  -- Да, конечно. Небольшой точечный удар не повредит. Меня чрезвычайно волнует лейтенант Кво, как и эта троица, что проводит анализы в морге. Серьезных неприятностей можно ожидать только от них.
  -- Я вот что хочу спросить, -- встрял в их разговор Мокридин. -- А куда выходит труба вашего "пылесоса"? Не в атмосферу ли часом?
  -- Конечно, нет! Высосанные вещества гасятся водой в специальном коллекторе.
  -- А вода потом куда сливается?
  -- Да туда же и сливается. На кладбище. Там озерцо есть такое, знаете... Из него травку на могилках поливают.
  
  
  
  -- Это черт знает что! -- воскликнула Ирина. -- Безобразие!
  -- Что случилось? -- осведомился Владимиров. -- Садитесь, душечка, расслабьтесь. Попейте водочки!
  -- Представляете, только мы начали делать очередное вскрытие, как в морг заявилась группа молодчиков и давай утаскивать трупы. Одного за другим побросали в грузовик и были таковы. Для чего это может потребоваться? Можете себе представить, как был расстроен патологоанатом: студентам теперь не на чем тренироваться. Если дело так пойдет и дальше...
  -- Если дело так пойдет и дальше, -- подхватил полковник, -- этот морг очень скоро опять заполнится.
  -- Вот именно, -- сказал Кво. -- Я боюсь, что кто-то решил поэкспериментировать с мертвыми телами. В каких-то нам пока неведомых целях. Их брали без разбора?
  -- Тела? Да, подряд. Однако этот тип, Ханларов, заявил, что глава администрации решил их немедленно захоронить во избежание распространения инфекции.
  -- Как вы сказали, простите? -- заинтересовался Кво. -- Это не такой ли тип с прыщавой рожей, в золотых очках и с гитлеровскими усиками?
  -- Абсолютно точное описание.
  -- Этот тип еще неделю назад был в Нью-Орлеане, мы хотели задержать его по подозрению в убийстве мэра города и нескольких моих людей, но... он сумел улизнуть от нас самым невероятным образом...
  -- Идемте к нам в номер.
  
  
  
  В своем номере Ирина включила ноутбук, через сотовый телефон подключилась к сети Интернет и зашла в картотеку ФСБ.
  -- Ваши милиция и Интерпол ничего на него не имеют, -- заметил Кво.
  -- Правильно, потому что он не гражданин России, а гражданин Азербайджана. Но у нас есть данные на всех выдающихся личностей ближнего зарубежья... Вот он! Ханларов Бахтияр Муршузович! Родился в городе Кировабад, ныне Гянджа, окончил Бакинский университет, факультет востоковедения... ага, еще и биофак, значит, у него два высших... неоднократно бывал в Арабских Эмиратах, совершил хадж в Саудовскую Аравию, бывал в Иордании, Йемене, Ираке, Судане...
  -- Вот откуда ноги растут, -- кивнул Кво. -- Магрибская магия. Одна из самых древних и опасных в мире.
  -- Но разве арабы не веруют в единого Аллаха и его пророка Магомета? -- удивилась Ирина. -- На язычников они не похожи.
  -- А кем, по-вашему, они были до Магомета? Где, как не в Аравии, берут начало алгебра, астрология, алхимия, нумерология? В общем-то я знаю об этом не особенно много, моя стезя афро-карибское направление! Но... Кто как не царь Соломон был одним из ведущих магов древнего мира. Арабские маги еще до рождества Христова завораживали джиннов. Джинны -- могущественные существа, рожденные из верхнего огня или как минимум с использованием огня и черного дыма. Считалось, что существует три вида джиннов: летающие в воздухе, живущие в змеях и собаках, обычно мы их не видим, и изменяющие свой образ по своему собственному желанию. Различаю также три класса джиннов: гули -- женского пола, они живут в пустынях; ифриты -- отличаются особой силой; и... силати -- о которых я, честно говоря, практически ничего не знаю. Еще во времена Магомета маги дрессировали гулей и ифритов, как собачек. Благодаря чему, вы думаете, халифат раскинулся от Индии до Испании?
  -- Думаете, благодаря магии?
  -- Исключительно изощренной. Но, покорив Восток, халифы истребили магов, которые им, как они полагали, уже не были больше нужны. И просчитались... Но если Ханларов собрался оживлять мертвых, то он будет делать это исключительно с помощью черных джиннов.
  -- А это еще кто или что такое? -- нервно бросил ничегошеньки не понимающий Переведенцев.
  -- Это шайтан, то есть тот же джинн, но отдалившийся от милости Аллаха. Во главе шайтанов стоит Иблис. Сатана -- Иблис -- стремится к тому, чтобы все люди стали язычниками. Его цель -- завести людей в ад. "Разве Я не заповедал вам, сыны Адама, чтобы вы не поклонялись Сатане? Ведь он для вас враг явный! И чтобы поклонялись Мне. Это -- прямой путь. Он сбил с пути многие народы. Разве вы не уразумели?" Именно так говорится в одном из Священных писаний...
  В этот момент по гостинице прокатился истошный женский крик.
  
  
  
  Атака на гостиницу
  
  
  
  Страшно. Всегда страшно находиться там, где тебе в любой момент могут высосать мозги. Однако люди, носящие краповые береты, подавляют в себе чувство ужаса, охватывающего каждого, кто смотрит в бездонную черноту за окном. В конце концов, не каждому дают краповый -- это к чему-то обязывает. Сержант Приходько вглядывался во тьму, положив руки на ствол и приклад автомата.
  Внезапно его натренированный глаз уловил на соседней улице какое-то движение. Сержант молчал, только переглянулся со своим напарником, Азизом Карамановым. Тот понял его без слов и взял свое оружие наизготовку.
  -- Стой, кто идет! -- окликнул сержант.
  Из темноты не ответили.
  -- Стой, стрелять буду! -- сказал сержант, перекладывая оружие поудобнее, чтобы сразу в случае опасности открыть огонь.
  Неожиданно из темноты вышел воинский патруль: офицер и трое солдат. Мерно чеканя шаг, они проследовали мимо гостиницы. Что-то в их облике показалось сержанту странным.
  -- Чего-то они какие-то малахольные... -- пробормотал он.
  -- И гимнастерки продырявлены... -- в тон ему сказал Азиз.
  -- Где?
  -- А вон, смотри.
  В этот момент патрулировавшие военные застыли и обернулись к ним. Тут-то сержанту стало ясно, что именно показалось ему столь странным. У солдат не было глаз... Отсутствующее выражение лиц делало их похожими на огромных восковых кукол. Сержант положил палец на курок, но в этот момент что-то с неимоверной силой схватило его за шею и стиснуло. Обезумев от ужаса, он видел, как другой подкравшийся сзади мертвец впился в основание черепа его напарника. Теряя сознание, тот выпустил длинную автоматную очередь в сидевших и стоявших в холле гостиницы людей. Бесшумно и медленно взлетели осколки стеклянных дверей, алмазными брызгами сверкнули в неоновом свете гостиничной вывески. Звона их падения сержант уже не слышал... Мертвецы в военной форме прошли сквозь разбитые двери и вошли в прохладное и просторное помещение гостиницы. Со стула справа сразу же поднялся молодой солдатик, одновременно протягивая натренированную руку к кобуре. Но он опоздал: офицер точным ударом насквозь пробил его грудь. Но тут же появился еще один солдат. Он вскинул оружие и неистово закричал:
  -- Стоять, курвы!
  Через мгновение пуля остановила сумасшедший бег офицера. Он отлетел к стене и задергался в конвульсиях. Кто-то выкрикнул:
  -- Зомбики! -- и в зале начался настоящий ад.
  Раздался выстрел, другой, и старушка лет семидесяти, стоявшая за телом зомби, осела с простреленной грудью и захрипела. Капитан Иван Лобов посмотрел в сторону, откуда раздался хлопок, вскинул автомат и выстрелил в другого мертвеца. Тот упал, но... через пару секунд стал подниматься, упираясь лбом о стену. Солдаты открыли хаотический огонь. Пули пробивали тела зомби насквозь, но не причиняли им видимого вреда.
  
  
  
  -- Четвертый, что там у вас? -- послышалось в наушниках.
  -- У нас два двухсотых, -- ответил Лобов. -- Нет, три двухсотых.
  -- Высылаю подкрепление!
  -- Давай, давай, -- подбадривал Лобов солдата, побледневшего после короткой перестрелки. -- Вот видишь, пуля со смещенным сердечником, она и мертвеца укладывает надежно. Попадает, к примеру, в лоб, а выходит из задницы. Учти, при этом все внутри рвет на фиг!
  
  Солдат стал держать на мушке коридор, где лежал последний убитый. В тишине прошло не больше минуты. В холле больше никто не подавал признаков жизни.
  -- Что это за фигня такая? -- пролепетал Лобов, держа под прицелом автомата лежащих на полу мертвецов.
  Лобов вздрогнул от неожиданности, когда до его слуха донесся чей-то плач.
  Капитан жестами приказал солдатам присесть, а сам пошел за звук. Он сменил рожок и, осторожно ступая по крошке из разбитого стекла, приблизился к сидящему у перевернутого стола мальчугану. Ему на вид было не больше восьми лет. Мальчик сидел возле лежащей с распростертыми руками женщины и плакал. Лобов опустил автомат и покачал головой.
  -- Эй ты!
  Мальчик даже не приподнял голову на окрик военного.
  -- Эй, тебе говорят. Иди сюда!
  Иван, видя перед собой маленькое, съежившееся на полу существо, совсем было забыл о безопасности, и напрасно. Как только капитан протянул руку к ребенку, ему в живот ткнулось что-то твердое. Лобов затаил дыхание и посмотрел вниз. Ребенок держал в руке увесистый металлический штырь с объемным набалдашником на конце. Взгляд у мальца был отсутствующий, вернее, потерянный.
  -- Т-ты мне брось заниматься подобными штуками.
  -- Х-х-х... -- послышалось в ответ.
  -- Пацан, -- капитан сжал в руке рукоять автомата и положил на спусковой крючок палец, -- брось. Сейчас же!
  Вместо того чтобы последовать совету Лобова, мальчик еще сильнее ткнул его штырем в живот.
  -- Т-ты что эт...
  Не успел он договорить, как мальчик что было сил ударил его штырем по лодыжке. Капитан едва не потерял равновесие, но успел заметить оскал зубов и пустые глаза паренька, надвигающегося на него с глухим шипением.
  -- А-а-а!
  Несколько пуль попали мальчику в лоб, и тот, отшатнувшись, не сгибаясь упал на пол. Иван пнул труп ногой и, убедившись, что с зомбенком покончено навсегда, отошел назад, к подчиненным.
  -- Всем оставаться на своих местах! -- крикнул он, доставая рацию...
  
  
  
  Когда подоспела подмога, двадцать человек в полной выкладке и сам майор с лейтенантами, Иван Лобов стоял перед толпой омерзительного вида существ, которые медленно надвигались на него. По команде майора десантники открыли огонь во всех направлениях, но армия мертвецов казалась неисчерпаемой.
  -- Мы должны уходить! Вы слышите? -- закричала Ирина, стараясь перекричать грохот выстрелов.
  -- Куда? -- в отчаянии воскликнул майор, отстреливаясь. -- Разве вы не видите, что эти чудовища нас окружают? Они и на крыше, и на этажах, и...
  -- В подвал! -- сказал Роман, быстро стуча пальцами по клавиатуре своего ноутбука и не отрывая глаз от экрана. -- Я ввел план завода в компьютер. Наложил на него план города. По всем параметрам получается, что внизу должен быть проход на завод.
  -- И неудивительно, здесь до перестройки было заводоуправление, конечно, директор же показывал гостям свои владения, -- подхватила Ирина. -- Скорее вниз!
  -- Онциферов и Гудко, -- распорядился майор, -- вы прикрываете нас. Остальные -- вниз!
  Крутая железная лестница вела в пустоту. На втором подземном этаже она была перекрыта стальной решеткой. Пришлось ее взрывать. Вот уже третий, пятый, седьмой этажи. На этом этаже лестница упиралась в пол. Дальше пути вниз не было. Выстрелы гулко раздавались в подземелье-- вверху двое десантников отражали массированную атаку зомби. Вдруг раздался оглушительный взрыв. Затем наступила тишина.
  -- Все, -- сказал майор и стянул с головы берет. -- Подорвались ребята... Сейчас эти дьяволы будут здесь.
  -- Смотрите, майор, здесь лифт! -- воскликнул Роман, который тем временем обследовал подвал.
  Лифт работал.
  -- Ну, бойцы, с богом! Трус в карты не играет! Поехали.
  -- А в хоккей?
  -- Едрить твою мать, и в хоккей тоже!
  Майор первым шагнул внутрь просторной кабины грузового лифта, в которой тут же вспыхнули ярким светом лампочки.
  
  
  
  Двое против города мертвецов
  
  
  
  Зайдя в комнату, где приходил в себя Андрей Курский, Антон Васильев спросил:
  -- Ну, как спалось? Чай будете?
  -- Как я тут очутился?
  -- Я под утро вышел за водой, гляжу -- вы лежите. В обморочном состоянии. Затащил вас в дом. Неужели это на вас так мое виски подействовало?
  Андрей покачал головой:
  -- Это не виски. Это гипноз. Или внушение. Послушайте, Антон, я никогда не относился легковесно к поручаемым мне заданиям. Но одно дело, когда расследуешь преступления, направленные против государства, армии, кого-то другого, а совсем иное -- когда оно касается лично тебя. Так вот, мне кажется, что ваши мертвяки покушаются на что-то очень мне дорогое и важное. А вы как думаете?
  -- Я что думаю? -- Антон помолчал. -- Я думаю, что тут нашла коса на камень и надо решать. Либо мы их, либо они нас.
  -- В таком случае здесь вам делать нечего. Идемте в нашу группу. Мы должны приложить усилия к скорейшему выяснению и подавлению синдрома зомби. И кроме того, я думаю, нам сегодня же стоит выступить перед вашим мэром с инициативой создать ополчение и раздать людям оружие. Немногочисленные патрули не в силах защитить детей.
  -- Вы очень смешно рассуждаете! -- воскликнул Антон. -- Да вся власть Моха и его банды только и заключается в том, что он владеет оружием и держит в страхе людей перед этим оружием. У нас в городе заказное убийство -- такое же обычное профзаболевание для бизнесмена, как туберкулез у шахтеров или экзема у лакировщиков.
  -- Давайте посмотрим, тьфу ты, дьявол, проверим все. Мне пока... до следующей смерти, все равно делать нечего. А вы чем заняты?
  Антон почесал затылок.
  -- Вообще-то за огородом нужно присматривать... Хотя, нет. Я же сам хотел вам то же самое предложить! Идемте, только сначала давайте зайдем к Кирюше Позднякову. Мы с ним дружны. Он кандидат наук и весьма неглупый парень. Некоторое время назад он еще работал в лаборатории при заводе. Думаю, он будет не лишним при проведении ваших опытов...
  
  
  
  Город казался совершенно вымершим, как после бомбежки. Ни один человек не показывался в окне, не пели птицы, не мяукали кошки, не было видно ни автомобилей, ни даже собак. Вскоре они очутились прямо перед домом. Как и многие местные дома, этот был барачного типа: двухэтажный, черные и мрачные бревенчатые стены на каменном фундаменте, в котором на семьдесят квартир один умывальник и один-единственный туалет -- во дворе. Эти дома, спроектированные моральными уродами для безликой человекомассы, были логическим продолжением лагерей ГУЛАГа, в которых покорные и восторженные рабы обязаны были воспевать своего "вождя и учителя". Пустые глазницы выбитых окон говорили о том, что в этом строении нет ни одной живой души. Только вороны, сгрудившиеся гурьбой возле полуподвального помещения... только они...
  -- Смотрите, они клюют что-то странное. Или кого-то...
  Васильев присмотрелся, напрягая зрение.
  -- Это человек, и они клюют его в голову.
  Курский расстегнул кобуру и достал из нее пистолет, быстрым рывком перезарядил его, а затем выстрелил в воздух. Гулкое эхо, а потом на окрестности снова опустилась жуткая тишина.
  -- Вот черт, в этом городе уже и вороны нападают на людей! -- пробормотал он.
  Он убрал оружие и, подойдя к человеку, одним движением перевернул его на спину.
  Нет, это был уже совсем не человек, а его жалкое подобие. Искривленное в ужасе надвигающейся смерти лицо не подавало признаков жизни. Глазницы походили, скорее всего, на неумело разбитые куриные яйца, отличающиеся от последних, кроваво-мутным оттенком.
  -- Это тот самый твой друг?
  -- Он мертв?
  Морфолог потрогал пульс.
  -- Нет, кажется, в нем еще теплится искра жизни, хотя это может быть моим личным убеждением.
  В следующее мгновение лежащий на земле человек еле слышно прошептал:
  -- Они... все-таки нашли формулу воскрешения из мертвых.
  Антон и Андрей переглянулись.
  -- Ты о ком, Кирилл? -- спросил раненого Антон и провел по его окровавленному лицу рукой.
  Тот попытался приподняться на локтях, но у него это не получилось.
  -- Ах, это вы, товарищ приезжий из столицы? Продолжаете искать виновника смертей? Оно и понятно, что никого не найдете. А если это вам и удастся, то все равно вы не сможете одолеть этого маньяка... Хотя его портреты красуются на каждом столбе. Это Болюхин, Сережка, собственной персоной. Он пропал много лет назад в Нигерии, а его исследовательская партия, кажется, погибла. Все... Все до единого человека. Как оказалось, кроме него...
  Раненый тяжело вздохнул, пытаясь это сделать полной грудью, но вместо воздуха изо рта сгустками пошла кровь.
  -- Ну вот, видите, теперь и я стану таким же, как и все остальные! Иначе и быть не может... Вы, Антоша, помните все, что я вам рассказывал? Это правда. Теперь остается добавить лишь несколько деталей ко всему... Пропавший Болюхин вернулся в Нижнереченск, но он... существенно повысил квалификацию. Он одинок, Антош, очень одинок. Он и у меня был, звал к себе, под землю... Но я отказался. Вы слышали что-нибудь о колдовстве магии вуду? Наверное, даже не верите в подобные бредни? А оно тут, рядом, а не в какой-нибудь Нигерии или Анголе. Оно в Нижнереченске. Кто привез его сюда, спросите вы? Да он же и привез, собственной персоной. Я узнал про это, правда, слишком поздно. И теперь... теперь я сам стану солдатом его армии зомби. Буду выполнять все без исключения его приказания! У меня мало времени...
  Кирилл Поздняков снова откашлялся, сплюнул кровью и тут же продолжил:
  -- Болюхин обижен на жизнь, на этот город, на бандитов и Мохова, на КГБ, на весь белый свет. Он всю свою жизнь искал медицинский философский камень. Теперь он изучил колдовство древнейшего африканского культа вуду. Дьявол... только он помог стать ему реальным создателем... он научился создавать из ничего, из мертвого организма, что-то живое, хотя... это живым-то и назвать нельзя! Он научился не только воскрешать мертвых. Мои последние опыты показали, что одним из компонентов зомбирования человека является тетродоксин, страшнейший... яд. Но его довольно трудно вводить в тело жертвы... Болюхин при помощи колдовских практик научился пересаживать некую биологически активную массу на тонкие жала комаров. Представьте, они... дышат неким веществом, а потом летят на охоту, чтобы... чтобы напиться крови. Укусили и... человек через некоторое время впадает в кому, что со мной произошло несколько дней тому назад, а пото-о-о-о-м... он становится настоящим служителем колдуна, вогнавшего его в это дикое состояние. А мне... Как мне холодно, знали бы вы... Времени слишком мало... Товарищ военный, пожа-алуйста... выстрелите мне прямо в голову. В лобную долю. Иначе... иначе я стану таким же, как все те, смерти которых вы пытаетесь расследовать. Вы сможете меня убить, товарищ...
  В этот момент Поздняков закатил глаза и весь затрясся. Казалось, все его тело сейчас пронзали сотни, тысячи мелких иголок. Он лежал на промокшей под ним от крови земле, лежал и хрипел, словно раненый зверь.
  -- Послушайте, господин особист! -- неожиданно выкрикнул Антон. -- Медлить нельзя, стреляйте же. Ну...
  Курский колебался. Стрелять в простого, хотя и раненого, но все же еще живого человека? Нет, это было сверх его сил. Он держал в руке пистолет, но не решался его применить.
  -- Стреляйте же! Не трусьте. Он ведь может потом и на нас напасть! -- неистовствовал бывший нувориш.
  Раненый дернулся в последний раз и обмяк, больше не подавая признаков жизни.
  -- Не надо ускорять естественного хода вещей, -- пробормотал Антон. -- Я принципиально против эвтаназии и насильственного вмешательства в природный процесс. Как видите, он мертв, и мертвее быть не может!
  Васильев посмотрел на труп еще раз. Похоже, его оппонент был прав, а его друг, скорее всего, ошибался в своем диагнозе. Антон присел на корточки и потянулся к трупу, забыл об осторожности. Мертвец вздрогнул и открыл окровавленные глаза. Ужас и паника тут же охватили живых. Упершись рукой о землю, мертвец сделал резкое движение в сторону Васильева. Бывшего бизнесмена могло спасти только чудо. Им оказался выстрел из пистолета "ТТ".
  Оживший было мертвец на мгновение замер, верхняя часть черепа разлетелась, и тело безжизненно упало на мокрую землю.
  -- Смотри-ка, засадил прямо в лоб, чтоб другим неповадно было! Что, оно успело тебя поранить? -- произнес Андрей, пряча оружие в кобуру.
  -- Кажется, чуть-чуть задел, паразит. Нельзя было медлить... Я же кричал тебе, -- отозвался Антон. -- Кстати, ничего, что на "ты"?
  Курский, выдавливая из своих губ подобие улыбки, тихо ответил:
  -- Обойдемся без поклонов и реверансов. Как я понимаю, единственное боеспособное подразделение в городе расквартировано в гостинице. Пойдем?
  -- Я думаю, что это понимаешь не только ты, -- с хмурой улыбкой бросил Васильев.
  -- Что ты этим хочешь сказать?
  -- Только то, что если этими зомбиками действительно руководит какая-то сознательная сила, то она направит первый удар именно туда.
  
  
  
  В городе царила смерть: объятые огнем дома рушились, как будто были собраны из детских кубиков; люди метались по тротуарам в надежде найти хоть какое-нибудь укрытие; машины стояли и светили фарами даже днем; улицы и переулки превратились в настоящее гетто для недочеловеков времен второй мировой войны; ежесекундно слышались грохот и стрельба из различных видов оружия; часто рвались гранаты и самодельные взрывпакеты. Милиция сбилась с ног, так как любое живое существо могло таковым только казаться. Стражи порядка теперь сами всего боялись -- уже и речи не шло о сохранении спокойствия в родном городишке. Собаки набрасывались на любого, кто задерживался в глухой подворотне или во дворе еще не разрушенного дома, коты и кошки кидались на прохожих с заборов и постоянно шныряли под ногами, готовые в любую секунду впиться в ноги острыми зубами. Ожившие мертвецы шатались толпами по главной улице и в дыму пожаров сильно напоминали первомайские демонстрации недавнего еще прошлого...
  
  
  
  Они добрались до разоренной выгоревшей гостиницы, где не осталось ничего живого, только ветер гонял золу и ошметки горелых тряпок.
  -- У тебя здесь были знакомые? -- спросил Антон.
  Курский кивнул:
  -- Девушка из нашей группы и еще один парень. Наверное, не выжили.
  -- Н-да, чувствуется, что выживание в этом городе скоро станет большой проблемой.
  -- Лучше давай-ка прикинем, где в Нижнереченске можно отыскать оружие поприличнее этого?
  По улице очень медленно проехал банковский сейфмобиль с мигалкой на крыше. На крыше его был установлен рупор-колокольчик, который громогласно вещал:
  -- Администрация города предлагает согражданам сохранять спокойствие. Ситуация находится полностью под контролем. Всю ответственность за произошедшее мы возлагаем на некоторые безответственные силы, направленные на разжигание вражды между жителями города и администрацией.
  Васильев покосился на машину и, потирая крохотное, едва заметное кровавое пятнышко на своей руке, сказал:
  -- А в ментуру не заберешь? Прихватил я тут кое-что из Московии. Деньги, увы, куры склевали, а вот со стволами жаль было расставаться.
  
  
  
  В недрах подземного города
  
  
  
  Ирина засекла его в осколке зеркала... Казалось, время остановилось. Она приготовилась нажать на спусковой крючок. Все тело окаменело от страшного напряжения; мысли, чувства -- вся ее жизнь застыла в мертвенном ожидании последней доли секунды.
  "Пора", -- подумала она и чуть сместила прицел вправо. Внезапно чья-то рука грубо зажала ей рот, а другая резко вырвала автомат. И она сразу услышала гневный шепот:
  -- Господи, ты что, спятила?
  Зомби удалялся. Ослепленная яростью, Ирина оторвала руку от лица и обернулась.
  -- Он уже был у меня на мушке! Я могла его пристрелить!
  -- Любой дурак мог бы его пристрелить.
  -- Он был у меня на мушке наверняка!
  -- Послушай...
  -- Отпусти мою руку!
  -- Идиотка, ты -- самая настоящая идиотка, -- сказал шепотом майор.
  Взгляд девушки метнулся в глубь огромного, как самолетный ангар, цеха, но предполагаемая жертва исчезла.
  -- Отдай мне автомат!
  -- Идиотке не отдам.
  -- Автомат! -- потребовала она. -- Отдай сейчас же.
  -- Потеряешь жизнь не только ты, но и я, и Кво. Если тебе так хочется покончить с собой, уберись куда-нибудь подальше и там воюй с трупами.
  -- Он был бы уже трупом, -- упрямо твердила она.
  -- Я говорю тебе, Ирина, они не оставят в живых даже мыши, если обнаружат нас. А они это сделают, если ты выдашь наше убежище. Мы здесь все погибнем.
  Ирина прижалась к булыжникам. Ее холодный взгляд и низкий озлобленный голос были полны негодования.
  -- Тогда что за смысл здесь находиться? Для чего мы вообще здесь? -- Ответа она не получила. -- Я тебя спрашиваю, -- настаивала она. -- Что за смысл быть здесь, если мы собираемся только наблюдать, как эти негодяи бродят туда-сюда у нас под носом?
  -- Мы должны ждать!
  -- "Ждать"! Это уже становится молитвой.
  -- И не только для тебя.
  -- Майор прав, -- тихо пробормотал подошедший Кво, -- и ты знаешь это. Не начинай все сначала.
  -- Мы помрем с голоду, если будем еще ждать.
  -- За пару дней не помрем, -- сказал майор.
  Ирина Лапшина нервно дернула головой:
  -- Как можно быть такими...
  -- Только не называй нас трусами. Покамест сила на их стороне. Скоро мы нанесем контрудар. А до тех пор мы должны вести себя тихо. Разве мы не договорились об этом? Терпение никогда не бывало легким испытанием, особенно, если кто-то из них появляется так близко. -- Он щелкнул предохранителем и отдал оружие девушке. -- У тебя еще будет достаточно шансов пострелять. Поберегись, чтобы использовать их на все сто.
  
  
  
  Опытным путем они обнаружили то, чего не в состоянии были понять, находясь снаружи. Зомби тянулись к теплу, излучаемому в атмосферу напрямую, но совершенно теряли из виду живое существо, если оно экранировалось сталью или железобетоном. Точно так же на них оказывал какое-то почти физическое давление взгляд человека, в то время как можно было вполне безопасно глядеть на них через отражение в зеркале. За двое суток, пока они прятались в недрах подземного завода, они потеряли двоих человек. И уже сказывалось то, что уходить пришлось в спешке: у них не было ни воды, ни еды.
  Оставшись без людей, завод стал стремительно разрушаться. Тут и там проседали крыши цехов, прогибались стальные стены, огнем был уничтожен лакокрасочный участок. Разбитые балки выступали на каждом этаже, как сломанные ребра. Исчезли и некоторые внутренние стены, но отдел готовой продукции был еще закрыт с трех сторон и с четвертой стороны загорожен до половины полуразвалившейся стеной. Это место нашел Кво, как и несколько других укрытий. Они некоторое время бродили среди ящиков с переносными ракетами, базуками, реактивными гранатометами. Кругом было полно оружия, которым можно было бы отстреливаться до самого светопреставления.
  -- Как вы думаете, -- спросил Переведенцев у майора, -- не стоит ли нам заменить наши автоматы на эти?
  -- Я думаю, -- ответил Владимиров, -- что хорошо бы еще у некоторых стволов делать приклады из прессованного теста. Так, для профилактики.
  -- А патроны заполнять гречкой с тушенкой, -- в тон ему добавил стоявший рядом с новенькой базукой в руке сержант Барабин.
  -- А как ты мыслишь, лейтенант? -- обратился было Владимиров к Кво.
  Но тот нетерпеливым жестом поднял руку, прислушиваясь.
  -- Все, -- сказал он. -- Время вышло. Сюда идут. Мы должны поторопиться.
  -- Три минуты на замену оружия -- и пошли! -- объявил майор шепотом. Его приказ за несколько секунд облетел всех -- лязг затворов и предохранителей участился.
  
  
  
  После проведенной разведки спецназовцы оказались у дверей очередного цеха. Но там никого не было...
  -- Черт, мать твою... Это превращается в настоящее проклятье!
  Командир отряда неожиданно для себя обнаружил, что на стене в конторском помещении висят дешевые, типографским способом изготовленные открытки-иконы: Спаситель, Богоматерь, святой Петр... Как они тут оказались? Кто осмелился установить их в этом царстве безбожия и мрака? Кто затеплил перед ними лампадку?
  -- Лампадка, ексель-моксель? Тут лампадка горит, посмотрите только!
  Он внимательно осмотрелся, закурил и заметил дверь, скрывающуюся под бетонной нишей. Майор включил карманный фонарик и приоткрыл дверь...
  -- Люк!
  Подбежавшие к нему люди заметили небольшую стальную пластину в полу, на которой лежал полуразложившийся человеческий труп. Это становилось почти законом -- в Нижнереченске мертвеца теперь можно было встретить гораздо чаще, чем простого человека...
  -- Во что нас всех втянули? -- процедил сквозь зубы Владимиров, глядя невидящими глазами на Ирину и Переведенцева. -- Лучше бы все мы погибли там, чем нас тут будут убивать по одному...
  В этот миг раздался оглушительный удар в ворота цеха, от которого они заходили ходуном. Следующий удар последовал незамедлительно вслед за первым.
  -- Это ловушка! -- воскликнул майор. -- Они нас заманили сюда. Едрить твою мать! Нужно как можно быстрее уносить отсюда ноги...
  
  
  
  Зло повсюду...
  
  
  
  Антон не преувеличивал, рассказывая о том, что в его загашнике полно всякого стрелкового барахла, благо его можно было провести в бывший секретный город без каких-либо затруднений. Кто станет проверять бегущего из столицы человека, у которого за душой всего-то погрязшая в долгах фирма, реальные долги перед бандитами да пара сотен баксов на жизнь.
  -- Кажется, пора, -- предположил Антон. -- Они зашевелились.
  У дверей здания администрации и в самом деле выстроились несколько человек гориллообразного вида. Выйдя из автомобиля, Андрей направился к лестнице, но на последних ступеньках был остановлен охраной. Вышедший из здания Мохов был спокоен и серьезен.
  -- Сергей Петрович! -- крикнул Андрей. -- Подождите минутку!
  -- Я занят, -- пробурчал глава города.
  -- Вы не можете так просто уйти, -- продолжал Андрей, теснимый двумя рослыми охранниками. -- Я вчера говорил с Болюхиным.
  Мохов остановился и стоял, не поднимая головы.
  -- Он ненавидит вас за то, что вы сделали с его женой, за то, что вы сделали с городом... Вам достаточно просто уехать на какое-то время, и все здесь успокоится.
  -- О чем он говорит? -- рассмеялся Мохов. -- Братки, разве тут у нас беспокойно?
  Он поднял на морфолога глаза, и в его взгляде Андрей увидел то же странное, отсутствующее выражение, какое видел в глазах других зомби. Охранники его засмеялись в тон своему шефу глухими ровными голосами. Андрей отпрянул, но поздно, его уже крепко держали.
  Андрей быстро просунул руку под мышку и, не доставая пистолета из-под куртки, выстрелил в голову стоявшему слева охраннику. Тот упал. Второй на мгновение ослабил хватку, и Андрей скатился вниз по лестнице. Вынырнувший из-за угла "Москвич" подхватил его и помчался по улице под градом пуль.
  -- Чего это на тебя наш мэр так обиделся? -- спросил Антон.
  -- Он больше не мэр. Он... нежить. Вернее, наполовину зомби. Он гниет заживо, но сам этого не сознает.
  -- Ну, так это уж давно... -- хохотнул Антон. -- И не он один. Ты хочешь сказать, что у вас в столице нет такой заживо гниющей нежити?
  -- Полным-полно, -- нехотя признал Андрей.
  -- Если задницей хавать... ни за что не перехаваешь!
  Антон старался ехать быстро, так как "папиковские" собаки могли вырулить из-за любого поворота или просеки... А на "Москвиченке" невозможно тягаться с лощеными закордонными "джипаками", у которых под капотом хрен его знает какая мощь упрятана.
  -- Что за херня? -- спросил Антон, не выпуская из рук руля. -- А вы мне... ну никак, никак не хотели верить. Значит, мои догадки не лишены смысла? Значит, Нижнереченск погружен в лоно неизвестной эпидемии? И как с ней бороться мы пока, к сожалению, не знаем...
  -- Черт его... Может быть, выработаем методику? -- задумчиво протянул Андрей Курский. -- Любого врага можно победить, если понять его. Я вот до сих пор не понимаю, как можно быть зомби наполовину?
  -- А может быть, наш мэр решил "бить врага его же оружием"? Тоже известная методика, -- заметил Антон.
  -- В таком случае, он тоже должен был прибегнуть к помощи какого-то колдуна.
  -- А почему бы и нет? Связи-то у него имеются. У Болюхина -- просто ожившие мертвяки, а у этого -- мертвяки с автоматами. Прогресс! У кого больше шансов?
  Андрей неуверенно посмотрел на своего спутника:
  -- В любом случае драться они будут под землей. И драться до тех пор, пока вся власть не перейдет к Болюхину либо пока не победит Мохов. Но уж тогда не знаю, что для нас лучше. Я хочу сейчас поставить точки над "i", чтобы мы с тобой могли принять нужное решение.
  -- Слушай, гражданин начальник, -- заявил Антон. -- До границ области осталось всего-то сто с небольшим километров. Может быть, нам стоит наплевать на всех и вся... Умчаться подальше от этого треклятого места и забыть, что тут происходит? Забыть... напрочь! Ты как думаешь?
  -- У-ф-ф-ф... -- протянул Андрей, не отрывая взгляда от дороги. -- Давай рассуждать так: первое -- я на службе. Это бегство для меня равносильно дезертирству с поля боя. Второе -- у нас есть оружие, а эти твари имеют только свое постоянное чувство голода и зубы; третье -- мы живы, а это -- главное; четвертое -- вполне вероятно, что оба этих маньяка, я имею в виду Мохова и Болюхина -- просто сгрызут друг друга, как два злющих кота из старой английской сказки. Кроме того, в городе у меня остались друзья, коллеги по работе.
  -- Хорошенькие коллеги? -- уточнил Антон.
  -- Ты это к чему?
  -- По обычному мужику так не сохнут.
  -- Не сох... -- он не успел договорить, так как несчастный "Москвиченок" внезапно подпрыгнул и, пролетев несколько метров, ударился передним бампером в дерево. Послышался скрежет, и воздух мгновенно наполнился запахом гари... Внезапно пространство вокруг незадачливых путешественников сжалось, потом снова резко распрямилось, быстро кружась, словно детская, мерцающая электронными огнями юла...
  -- Ты что, не видел стоящего на дороге человека?
  -- Че-ло...
  Из кювета появилась дрожащая, окровавленная по локоть рука.
  -- Это мертвец, -- Антон грубо выругался, -- мертвец! Сейчас!
  -- Он не один.
  Через несколько секунд люди услышали громкое нечленораздельное мычание, переходящее в устрашающий хрип. По полю шли, едва передвигая ногами, около десятка зомби, каждый из которых пристально смотрел на обезумевших от ужаса Андрея и Антона. Послышались выстрелы...
  -- Что же все-таки происходит, черт этот мир раздери?! -- по-звериному завизжал Андрей. -- Гадость какая! Постой, у тебя, кажется...
  -- Порез?
  -- Не похоже. Это следы от укуса!
  -- Вот сволочи!
  -- Скорее едем отсюда! Кажется, мертвячная подмога приближается.
  На поле появилась группа мертвецов. Они направлялись прямиком в сторону попавших в аварию горе-путешественников.
  
  
  
  Ловушка для спецназа
  
  
  
  "Неужели опять ловушка?" -- мелькнуло в голове у майора, когда они оказались в каком-то подвале вроде пещеры, сквозь дыры в потолке то и дело сыпалась пыль. В некоторых местах виднелись прислоненные к стене стенды с ликами триединых Маркса-Энгельса-Ленина, с воздевающими руки со спутниками и колбами стандартными социалистическими народными героями. В углу высились стопки отпечатанных на глянцевой бумаге чистых листов с надписью "Экран соцсоревнования". В другом углу зиял выставленный как напоказ пролет разрушенной лестницы и болтающиеся воздухопроводы.
  -- Вниз, -- сказал Владимиров. -- Иного пути у нас нет!
  Спуск по лестнице вскоре закончился. Теперь истребители оживших мертвецов стояли на бетонном полу в центре небольшого помещения, на стенах которого были развешаны запыленные стенды. Как не странно, но это помещение всем показалось обжитым. Столы, стулья, кухонная утварь и даже несколько кроватей -- все это находилось в еще довольно сносном состоянии...
  
  
  
  Осторожно приоткрыв двери, Кво заглянул в соседний зал, освещенный двумя факелами, умело прилаженными к стенам. Внезапно Рикардо отступил назад и, приложив указательный палец к губам, дал понять своим спутникам, чтобы те вели себя как можно тише. После секундной паузы американский посланник снова заглянул в помещение, дабы убедиться в том, что здесь находится добрый десяток довольно странного вида людей. А люди ли они на самом деле? Это было трудно понять, если, конечно, не проверить самым тривиальным способом -- ворваться с оружием в руках и припереть незнакомцев к стенке. Кво подозвал к себе жестами Владимирова, и тот едва не обомлел от увиденного. Но спешка в положении, в котором теперь находились истребители нечисти, не позволяла допускать даже малейшей оплошности...
  -- Всем оставаться на местах! -- Владимиров направил автомат на незнакомцев. -- Мы представляем собой власть, власть в этом городе. Все мои приказы прошу выполнять, словно я -- ваш президент и архимандрит в одном лице!
  Незнакомцы почти все как один обернулись. У них были красные глаза и дряблая кожа на щеках и подбородках -- зрелище не для слабонервных. Никто не среагировал на окрик спецназовца. Это казалось странным, так как Владимиров был готов в любую секунду спустить курок...
  -- Мать вашу, вы что тут все очумели, что ли? Кто вы, черт вас возьми, и что здесь делаете?!
  -- Тебе этого не понять, -- прошептал незнакомец, стоящий ближе всех к дверям, -- не по-ня-ть!
  От такой наглости майор разразился истерическим хохотом.
  -- Они еще и разговаривать могут!
  -- Успокойся. И будь приветлив с нами, так как через несколько мгновений вы все отправитесь в ад.
  Незнакомец плотнее закутался в длинные отвороты балахона черного цвета, который свисал с его плеч.
  -- Что?
  -- Сейчас мы призовем нашего темного господина.
  -- Ктулху виа ком май боди! -- хором прошептали незнакомцы. -- Мертвецы восстали из могил и идут к тебе на подмогу. Ктулху, пробудись! Ктулху, пробудись! Ктулху, пробудись! Убей этих вшивых людей... прямо сейчас!
  Незнакомцы переглянулись и пошли в направлении истребителей мертвецов. Тогда заговорили автоматы...
  
  
  
  Несчастный фазендейро
  
  
  
  Перекись водорода несколько облегчила страдания Васильева. Теперь он мог спокойно осмотреть домик, в который они успели нырнуть до того, как к машине неспешно подошла целая толпа мертвецов.
  -- Дьявольщина прямо какая-то... -- ругался Антон. -- Ну и надо же было вляпаться! Едешь себе тихо-спокойно, никого не трогаешь, а тут на тебе -- из тебя делают предмет охоты. Ты уже не человек, а дичь. Нечто вроде фазана. Оказывается, твои слабые мозги для кого-то являются истинным деликатесом. Я себя чувствую, как та лягушка, которую поймал Дуремар. И как бы она кому ни доказывала, что является земноводной и в общем-то в пищу не годится, -- найдется обязательно гурман, которому без лягушатинки свет белый не мил.
  -- Хватит тебе блажить, -- прервал его Андрей, -- не ной, как пацан! Сейчас я тебя опять перевяжу, а поутру будем выбираться отсюда.
  -- Чертовы покойники... -- сказал Антон, тяжело дыша. -- И чего им не лежится в уютных гробиках? Это ведь должны быть самые спокойные существа в мире. Недаром их название происходит от слова "покой".
  -- Зомби -- необычные покойнички... -- Андрей пытался подобрать нужные слова. -- Это... да черт его знает, что это! И не ори так сильно, пока кто-нибудь из них не ввалился сюда.
  -- Ну, тогда нам трындец, да? Нас сожрут... Живьем! Это я точно знаю. Я просмотрел чертову уйму видеофильмов про зомби, у меня же была подпольная студия по торговле видеокассетами, у меня пятьдесят видиков в подвале стояло и три человека посменно работали. Тогда это еще не называлось "пиратством". Так вот, ни один фильм про зомби на моей памяти еще ничем хорошим не кончился. В крайнем случае, любовник с подружкой драпали с острова, но все равно поле боя всегда оставалось за зомби. Они отважны, как дьяволы, неумолимы, как эриннии, и непреклонны, как рука закона в фильмах с Чаком Норрисом. А знаешь, почему так?
  -- Почему? Да лежи же ты спокойно!
  -- Потому что им нечего терять. Какой бы ты участи их не подверг -- расстреляй, сожги, взорви -- все это будет лучше их настоящего беспросветного бытия. В вуду обычно таких производят какие-то там полоумные колдуны. Чертова дерьмагия... Дерьмагическая дерьмагогия...
  Было очевидно, что его состояние быстро ухудшается.
  -- Не ори! Нет, просто эти зомби или кто они там... настоящие мудаки! И даже не спорь со мной. А те, кто их, как ты выразился, производят, еще и козлы. Нам нельзя задерживаться здесь.
  -- Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете?
  -- Успокойся ты наконец и запомни: никогда при мне не произноси слово "голубой".
  -- Хорошо: прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете?
  -- Иди ты! Все гораздо проще: неподалеку отсюда должен быть гараж автоколонны. Не может быть, чтобы там не осталось ни одной машины.
  -- А если ни одной?
  Андрей присел на треножный стул и сказал:
  -- Дурак ты, Антон. Для тебя теперь, да и для меня есть один выход, -- он сделал короткую паузу, -- идти к заброшенным шахтам.
  -- Зачем мне это нужно?
  -- Там может отыскаться какая-нибудь вакцина против этого или что-то вроде этого. Я, конечно, могу и ошибаться, но... Это единственный шанс. Да и мне придется там кое-чем попутно заняться. Неужели ты думаешь, что мне удастся втолковать моему начальству, что я дезертировал по уважительной причине? "Во-первых, их было больше, во-вторых, они были сильнее, в-третьих, мои товарищи погибли... в-шестых и последних, у меня кончились патроны". Таких объяснений от меня не примут.
  -- Ну и что? Поставят регулировать дорожное движение или вообще уволят -- все равно лучше, чем идти на корм червям или самому ходить и разыскивать, чьими бы мозгами полакомиться. Как хочешь, иди куда тебе заблагорассудится, а я останусь здесь.
  Андрей прислушался к тишине...
  
  
  
  Взгляд Антона упал на большой моток медной проволоки, припрятанный, скорее всего, расхитителями цветных металлов, но так и не попавший в сталеплавильную печь. Он быстро размотал ее во всю длину, прошелся с ней по периметру комнаты, укладывая импровизированную антенну вдоль стены, а затем воткнул конец провода в телевизионное гнездо, предназначенное для входа штекера антенны.
  -- Мультяхи решил посмотреть?
  -- Ага, про Винни-Пуха с Пятачком, скрывающихся от назойливых пчел.
  Через несколько минут телевизор все-таки ожил...
  На единственном канале показывали новости. Увиденное повергло в шок Антона и Андрея. Они не могли поверить в то, о чем рассказывали в новостях... Диктор с взъерошенными волосами выпил воды, прокашлялся и стал комментировать кадры, на которых, кроме бродящих по городским развалинам мертвецов, никого больше не было видно.
  -- События, происходящие сейчас в маленьком уральском городке, болью отзываются в сердцах честных людей всего мира. По указанию президента России в Сбербанке России создан расчетный счет, по которому все желающие могут перечислить средства на помощь пострадавшим. Номер этого счета вы видите на нашем экране.
  На экране тут же появилась длиннющая во весь экран вереница цифр, затем другая, третья, перебитые загадочными буквами ОПЕРУ, БИК и КОРР/СЧ. Для верности диктор повторил еще раз все цифры, изрядно путаясь в них.
  -- Ты что, заставил работать этот старый пылесос? -- прошептал вошедший Андрей.
  -- Это не сложно... умеючи-то! Прикинь, эти идиоты объявили сбор средств в фонд пострадавших от экологической катастрофы. Наверное, специально для того, чтобы подкормить отощавшего Моха. Думаешь, хоть копейка из собранных средств попадет в руки людям?
  -- Я думаю, что нужно готовиться к самому худшему. Только что я пристрелил еще троих мертвяков. А пристрелив, заметил у опушки леса не менее полусотни этих тварей...
  -- Помочь?
  -- Нет, посиди здесь. Только о пушке не забывай, а я пока обследую чердак. Мало ли что может пригодиться...
  
  
  
  Андрей обследовал рухлядь, сваленную на чердаке. Там были громоздкие сундуки, шкафы, даже фортепиано -- мечта баррикадника. Но как это все было доставить вниз? Неожиданно в дальнем углу чердака послышался шорох. Крыса? Он отогнал мысль о том, что в нынешних обстоятельствах это была бы их единственная еда за весь день. Но мысль навязчиво возвращалась. Память услужливо представила напоминание, что в Древнем Риме деликатесом считались сони, сваренные в меду. А что такое сони? Это морские свинки, по существу, те же крысы. Между прочим, Лукулл очень недурно разбирался в кулинарии и был признанным гастро... Нет, хватит! Схватив пустой посылочный ящик, он запустил им в кучу тряпья, из-за которого раздавался шорох. Каково же было его изумление, когда оттуда с ревом и воплем: "Дяденька, пожалуйста. Не ешьте меня!" -- вылетел ребенок. От неожиданности Андрей едва не спустил курок, однако удержался, перехватил за шкирку метнувшегося мимо него ребенка и ощупал его. Он был теплым, только очень тощим.
  -- Ничего не бойся, -- сказал Андрей. -- Спускайся вниз, мы тебя в обиду не дадим.
  На лестнице их встретил Антон с дробовиком в руках. Он с удивлением воззрился на ребенка.
  -- Он живой. Настоящий, -- объяснил Андрей. -- Прятался на чердаке. Постой, я, кажется, его тоже знаю. Ты ведь... так тебя Атос? Портос?
  -- Витос я, -- мальчик шмыгнул носом. -- А Сашку с Пашкой вы куда дели?
  -- Так это были не твои родители?
  -- Ды вы что? Были бы тут мои родители, я бы тут и не появился! Нет, это бичи местные. Они тоже меня сожрать хотели. Дяиньки, корочки хлеба у вас не будет?
  Однако ни корочки, ни крошки хлеба во всем доме не нашлось.
  -- Что будем делать дальше? -- спросил, прервав нарастающее беспокойство, Антон.
  -- Будем отстреливаться до рассвета. А там поглядим. К рассвету, может быть, в этот район подтянутся воинские части.
  -- Что угодно, только не это! -- замахал руками Антон. -- Мы знаем, как работают наши доблестные войска, они сначала пристрелят, а потом уж спросят, человек ты или нет. Ввиду того, что отвечать будет некому, ergo ты не человек. Я очень опасаюсь, что операцию по нашему спасению они начнут с артобстрела.
  -- Подождем, пока ты подготовишь вещи для бегства в район заброшенных шахт, а затем, наверное, начнем прорываться...
  -- В шахты? От волка бежать в волчье логово?
  -- Не так все просто. Нужно убраться отсюда, а это будет довольно сложно осуществить. Может быть, кто-то из нас больше не увидит белого света... По крайней мере, теми глазами, которыми мы с тобой сейчас наблюдаем за всем этим бардаком.
  Наступило томительное молчание, вызванное последними словами морфолога.
  -- А если зомбуков окажется слишком много, и мы с ними не сможем справиться?
  -- Тогда... Поживем-увидим.
  -- Конечно! Берлиозу отрезает голову трамвай, потому что Аннушка уже пролила масло. "Титаник" гибнет, потому что штурвальный подвыпил и отклонился от курса, смерть Гагарина легче всего списать на инопланетян, но, глядя реальности в глаза, надо признать, что наш герой просто давно не пилотировал самолет. Поэтому я более склонен считать, что феномен воскрешения мертвецов вызван сочетанием вмешательства некоторых химических веществ, вызвавших активность мышц и отдельных частей головного мозга, и... и этой чертовой, по-настоящему, чертовой магии вуду.
  -- Тогда что есть антимагия? Я имею в виду, что если магия -- огонь, то что для него считать водой? Что может остановить проклятую Аннушку?
  -- Трамвай, -- буркнул Андрей.
  -- Что? -- не понял Антон Васильев.
  -- Я полагаю, что и само по себе масло, и промасленные рельсы -- не вызывали бы человеческой смерти, смерть вызвал трамвай. Иными словами -- некая слепая неодолимая сила, которая, в общем-то, нейтральна к людским проблемам, но в нашем случае она повернута против людей.
  -- Нам хана.
  Антон и Андрей, не сговариваясь, почему-то посмотрели на ребенка, который сидел в уголочке тихо, как мышка.
  -- Что вы так на меня смотрите, дяиньки, -- попросил Витос. -- Давайте я лучше пойду, а?
  -- Куда же ты пойдешь, глупый, -- глядя на него, сказал Андрей. -- Ведь кругом одно зверье.
  -- В наш штабик. Он недалеко. А тут канава есть. По канаве и выйду.
  Это он сказал в тот момент, когда послышались первые глухие удары в дверь...
  
  
  
  Прожекторы заливали слепящими белыми столбами все помещение зала. Незнакомцев, одетых в черные балахоны, окружали существа в шлемах и с автоматами. Их лица были безжизненны и пусты, а глаза из-под касок смотрели незряче и угрожающе.
  -- Болюхин! -- На балконе появился человек в белом халате. Наверху блеснуло золото очков -- или зубов. -- Кончай ломать комедию. Сдавайся. От этих молодцов не уйдешь. Сдавайся, и я гарантирую тебе жизнь.
  -- Какая разница между жизнью и смертью? -- воскликнул один из незнакомцев. -- Все живое в свое время умирает, а мертвое -- рано или поздно оживает.
  -- Ах, мы решили пофилософствовать... Уложите с десяток этих уродов по левому флангу, -- негромко велел Ханларов солдатам.
  Застрекотали короткие автоматные очереди.
  -- Прекратить огонь, -- так же негромко скомандовал Ханларов, и наступила тишина. -- Возвращаясь к философии, хочу сказать, что ты безусловно прав, и мы оба с тобой доказали, что мертвое может стать живым. Но ты со своей стороны -- мистико-магической, а я со своей -- научно-практической. Итак, мы должны стать союзниками. Если хочешь, я объявлю вуду главной религией страны, а твои Хунганы будут служить свои обедни по центральному телевидению? Для человека, в руках которого сосредоточена власть, это сделать несложно.
  -- А в твоих руках уже власть над миром? -- засмеялся Болюхин.
  -- Нет, вначале надо захватить власть в стране, а потом уже думать о мире. А это дело двух дней: сюда едут крупнейшие уголовники, правящие этой страной, и если они дадут моей марионетке Мохову право на власть, то он уже через три месяца получит государственный пост, через полгода станет авторитетным партийным деятелем, а через год -- президентом. Его будут уважать за его деньги и бояться его армии зомби. Недовольные будут прилюдно кончать с собой, оппозиция исчезнет. Так что выбирай с кем ты -- с живыми или с мертвыми?
  -- Я свой выбор сделал... -- проронил Болюхин. -- Мне нет пути назад.
  По мановению его руки незнакомцы вновь кинулись на прорыв кольца, и вновь на них обрушился шквал огня.
  Воспользовавшись схваткой двух армий зомби, Владимиров схватил Ирину за руку и потащил в угол. Бойцы бросились за ними, прикрывая отход.
  
  
  
  Бегство под землю
  
  
  
  То, что мальчик назвал канавой, было системой открытой канализации, бетонным U-образным желобом со стенками метровой высоты, который выходил из-под дома и тянулся куда-то вдаль.
  Они прошли около километра. Андрей тащил на себе Антона. Наконец они оказались на берегу озерка, которое, очевидно, для местных дачников служило отстойником.
  Андрей огляделся. Они находились на дне гигантского котлована, вид на который открывался с огорода. Наверху были расположены жилые дома, вдали виднелись холмы и лес. Неподалеку высилась решетчатая башня вентиляции, которую мальчуган уверенно назвал "штабиком".
  -- Тихо! -- скомандовал Андрей. -- Кто-то идет!
  Они присели в кустах, послышались шорох и треск, затем раздались характерные звуки.
  -- Не может быть... -- прошептал Антон. -- Небесная музыка!
  -- Молчи! -- Андрей сжал ему руку.
  В этот момент из травы на край канавы неторопливо вышла большая черная курица. Покосившись на наших героев крупным карим глазом, она направилась дальше по своим делам.
  -- Витос! Поймать ее сможешь?
  -- Запросто! -- ответил мальчик. -- Куды она от меня денется?
  -- Тогда вперед!
  Они подсадили мальчика, и он ринулся за курицей. Но та, даже не оглядываясь, прибавила шаг и с кудахтаньем перелетела через канаву. По противоположному берегу она направилась к озерку.
  Андрей передернул затвор пистолета.
  -- Последние два! -- предупредил его Антон.
  -- Пусть меня лучше кусает зомби, чем муки голода!
  Выбравшись из канавы, он подобрался к курице и, прицелившись обеими руками, одним выстрелом снес ей голову. Из горла бедняжки забил кровавый фонтан, и она припустилась бежать. Кляня ее на все корки, Андрей кинулся вдогонку, на всякий случай подобрав отстреленную голову. И сквозь кусты вынесся на полянку, где однообразно стояли пять особей, в трех метрах от которых пала курица.
  -- Черт побери! -- расстроенно сказал Андрей. -- В конце концов, это моя добыча. На что она вам? Ешьте куриные мозги!
  Подойдя, он швырнул куриную голову прямо в лицо зомби, подхватил курицу и задал стрекача.
  -- Там лестница есть, -- кричал на бегу мальчик, с трудом волоча за собой тяжеленную курицу. За ним с трудом поспевал Андрей, тащивший на себе Антона. -- Ее можно оторвать, она на соплях держится. И они в жизни не спустятся...
  Но державшаяся "на соплях" лестница с трудом выдерживала вес спускавшихся мужчин. И лишь когда они спустились на дно башни, пробрались между лопастей гигантского вентилятора и выбрались в закуток, где навалом лежали ватники и всякое тряпье, мальчик, довольный, повалился на импровизированную постель и заявил:
  -- Ну, вот мы и пришли в наш штабик.
  
  
  
  Перелом в битве наступил неожиданно... Прогремел сильный взрыв. Потом еще и еще! Автоматные очереди косили незнакомцев в балахонах, что сабли, срезающие молодые капустные кочаны. Весь пол вскоре был забрызган кровью...
  -- Кажется, нам удалось заткнуть глотки этим ублюдкам. Зачистить здесь все, живо!
  -- Уже, -- лейтенант Кво посмотрел куда-то в сторону.
  Несколько человек приближались к ним. Они были хорошо вооружены.
  -- О, славные русские солдаты! -- сказал им Ханларов, остановившись позади своей группы. -- Вас мало, а нас много. У вас осталось с пару десятков патронов, а мои бравые парни прекрасно вооружены. Бросьте оружие и повинуйтесь. Тогда вы сохраните себе жизнь.
  Владимиров огляделся. Против его крошечной группы выступали со всех сторон по меньшей мере человек четыреста. Поле битвы осталось за Ханларовым. Он победил.
  Майор снял с плеча автомат и бросил его на пол. Следом за ним повиновались и другие. Ханларов отдал своим солдатам несколько односложных приказов. Его воины связали пленных длинной нашейной веревкой, сковали руки наручниками и повели их куда-то в глубь завода.
  
  
  
  Потомки динозавров
  
  
  
  -- Где-то я слышал, что птицы -- это прямые потомки динозавров, -- неторопливо дергая из курицы перья, говорил Антон. -- Природа поздно поняла, что ее миниатюрные дети имеют больше шансов выжить, чем гиганты.
  -- Но люди и этим не оставили ни малейшего шанса, -- резюмировал Андрей Курский. -- Быстрее дергай из ее задницы эти украшения: я не буду даром жечь костер.
  -- А ты уже нашел спички?
  -- Интересно, а живи ты в эпоху неолита, ты бы тоже взывал о спичках?
  Мальчишеский "штабик" был сделан основательно и оборудован сложенным из кирпичей очагом. Выковырнув ножом из патрона пулю, Андрей высыпал порох на его дно и обложил сухой соломой. Витос приготовил достаточно тонких веточек, основой горючего материала послужило найденное птичье гнездо. Антон предъявил им плоды своего мастерства потрошителя, и Андрей подвесил курицу в дымоходе. Затем он постучал рукоятью пистолета о рифленый прут железной арматуры, выбив несколько искр, которые воспламенили порох, и вскоре в печурке уже занялся жаркий огонь.
  -- И долго эта птичка будет коптиться? -- поинтересовался Антон. -- День, два?
  -- Думаю, что часа будет достаточно. У нас будет курица на вертеле. Дивное блюдо.
  -- Я бы ее сейчас сырой съел, -- мечтательно глядя в огонь, протянул мальчик.
  -- Не стоит. Поверь, у человечества были причины перейти от сырой пищи к жареной, -- заявил Андрей. -- Жареное мясо становится мягче, лучше усваивается, это оказывает положительное воздействие на пищеварение и, соответственно, на долголетие. Обрати внимание, что человек доживает до восьмидесяти лет, а тигры, которые питаются сырым мясом, только до двадцати.
  -- Ты, похоже, стремишься докопаться до причин всего на свете, -- хмуро усмехнулся Антон. -- Что же в таком случае стало причиной мира? Морфология не отрицает существования бога?
  -- Ну, скажем так, это одна из гипотез.
  -- Слушай, Андрей, -- спросил Антон, -- а что, ваша группа постоянно расследует такие вот непонятные явления? За НЛО охотитесь, да? Сюда приехали за этими мертвяками?
  -- Каузальная морфология не охотится, а объясняет. Объясняет необъяснимые вещи, -- уточнил Андрей. -- При этом они не обязательно должны быть явлениями сверхъестественными, как, например, призраки или полтергейст. На самом деле сверхъестественных явлений не бывает, все, что на свете существует или даже не существует, а полагают, что это существует, -- все это вещи естественные, то есть имеют свою причину существовать. Просто они относятся к различным категориям.
  
  
  
  Рассуждения о пользе рабства
  
  
  
  -- Тебя недаром прозвали "монстром", -- сказал Кво, с ненавистью глядя на Ханларова. -- Ты не человек, ты -- самое настоящее чудовище.
  Стоя в металлической клетке, он напряг руки, но стальные прутья из сваренной арматуры держались крепко.
  -- Вы напрасно полагаете, друг мой, -- сказал Ханларов, беря в руки пульт управления тельфером, -- что своими оскорблениями спровоцируете меня на неадекватные действия. Разумеется, я не буду вас убивать. В наше время покойники -- весьма дорогой товар. Вы будете влачить свое существование, но уже гораздо более безмятежное, чем ранее. И вы, милая дама, -- он взглянул на Ирину, -- наконец-то докопаетесь до причин всех вещей -- ответ на все вопросы будет один: первопричина всего -- бог, и этот бог -- я.
  -- Ты -- сам черт, и тебе самое место гореть в аду! -- зарычал майор Владимиров, бросаясь к прутьям.
  Ханларов нажал на кнопку пульта. Клетка вздрогнула, и четыре цепи по ее углам натянулись, крюк продолжал подниматься; вскоре клетка закачалась в воздухе. Тельфер поехал по висящей в воздухе рельсе, перемещая клетку, пока та не зависла над бассейном, наполненным какой-то темной, слабо кипящей жидкостью.
  -- Этих клиентов мы обслужим по щадящей технологии, поскольку они предназначены для автономной длительной работы. Тела должны пропариваться ровно двести тридцать минут! -- объяснил Ханларов ассистентам, -- после чего должны поступить в операционную и подвергнуться инъекции и программированию...
  -- Ты обещал, что один из них отправится убивать американского президента, -- заявил Аслан.
  -- Да, это, скорее всего, будет мулат.
  -- Но мне было обещано, что убивать будут русского президента, -- удивился стоявший у кабины персонала другой его ассистент, Саид.
  -- Да, но надо запрограммировать такого человека, которого подпустит президентская охрана, -- терпеливо объяснил Ханларов. -- Успокойтесь, друзья мои, все, кто должен быть убит, будут убиты, а кто откажется нам покориться -- превратятся в бессловесных кукол. Для чего, вы думаете, я вас сюда пригласил? Отсюда, из этого городка мы начнем свое наступление на мир. Без ядерного шантажа! Без бомб! Без террористических актов, без угона и взрывов самолетов, и без взятия заложников. Да и зачем нам брать их, когда в заложниках у нас скоро окажется весь мир!
  Ханларов направился к выходу из цеха. До чего же ему надоело объясняться со всеми этими фанатиками. Но пока они ему нужны, ему нужны фанатично преданные гвардейцы без малейших признаков совести, поскольку слишком долго вести игру с Моховым не получится. В какой-то момент хитрюга может его раскусить -- и к этому желательно подготовиться заранее и отпустить Мохову на дальнейшую жизнь исключительно этот момент и не больше.
  
  
  
  -- Мне вспоминается анекдот Козьмы Пруткова о том, как некий приват-доцент, рассуждая о пользе рабства, привел в пример египетские пирамиды, которые ничем иным, кроме как рабским трудом, нельзя было возвести, -- заявил Антон, когда они брели по бесконечно длинному цеху. -- На что его оппонент заявил, что только рабским трудом можно было возвести столь никчемные сооружения.
  -- Ну, насчет никчемности можно еще поспорить, -- пробормотал Андрей. -- Говорят же, что вокруг пирамид имеется некая биоэнергетическая аура, положительно влияющая на человеческий организм.
  -- Вранье! -- уверенно возразил Антон. -- Был я в Египте. Ты бы посмотрел на этих доходяг-феллахов, которые вокруг пирамид кормятся: гидов, погонщиков верблюдов, продавцов камней и скарабеев -- кожа да кости, сплошная нищета да повальная детская смертность. Да и вообще я не о том, а про эти огромные пустынные цеха. Нужно ли было вбухивать сюда столько ресурсов, чтобы потом продавать их за бесценок.
  -- Ну, не за бесценок, а за полмиллиарда хотели запарить этот заводик одному американскому банкиру, который занимал пост мэра, кажется, в Новом Орлеане. Но тот подозрительно быстро после этой покупки помер, так что сейчас судьба завода решается в верхах. Скорее всего, он опять перейдет в руки военного ведомства, и тогда здесь опять возобновится жизнь. Витос, ты где?
  -- Я тута! -- отозвался мальчик из темноты. -- Дяиньки, идите сюда, здесь человек лежит.
  Они пошли на звук его голоса. Человек и в самом деле лежал ничком, безжизненно вытянув руки. Труп, казалось, был изрядно побитым, и кроме всего, кажется, над ним поработали местные санитары -- крысы. Было трудно рассмотреть, кто это был. Дыра на одежде, разодранная почти во всю спину, намекала на то, что перед смертью этому человеку изрядно досталось, скорее всего, от местных охранников, только вот почему-то они бросили мертвеца тут, в шахте, не позаботившись о том, чтобы утащить тело наружу. Андрей присел на корточки, придерживая оружие одной рукой, другой аккуратно перевернул мертвеца. Когда он увидел лицо, его чуть было не стошнило. Кровь, запекшаяся около глаза, покрывала его лицо толстой коркой. Но все равно мужчину можно было узнать, это был Болюхин.
  В следующее мгновение Андрей почувствовал на своей шее холод чьих-то окоченевших пальцев.
  -- Гады, -- прохрипело ранее казавшееся бездыханным тело. -- Вы и тут меня не можете оставить в покое? Но я дорого продам свою жизнь...
  Андрей вскрикнул от боли. Болюхин пытался сдавить сонную артерию. Андрей из последних сил прохрипел, превозмогая всенарастающую боль:
  -- Что вы делаете, я же...
  В эту секунду стальной зажим на его шее заметно ослаб, а затем холод руки куда-то пропал.
  Болюхин приподнялся с пола и, осмотревшись по сторонам, пробормотал:
  -- Да-а-а... простите, это вы? Я чуть было не убил вас. Ей-богу, это было произведено моим телом машинально. Эти моховские врачи-убийцы совсем обнаглели. Вы знаете, им уже мало мертвецов, они зомбируют живых людей. Они по его команде почти что прибили меня, но... Меня спасло только провидение.
  Андрей потер руками шею и переспросил:
  -- Врачи, говорите? Это не такой ли низкорослый типчик кавказской наружности?
  -- Да, его зовут Ханларовым. Моя магия против него бессильна. Он ухитряется править и живыми, и мертвыми. На моих глазах он истребил секту моих почитателей, захватил отряд десантников, с ними была и девушка.
  -- Девушка, говорите? -- переспросил Андрей. -- Неужели Ирина? Здесь?!
  В это время в его нагрудном кармане раздалась тоненькая трель звонка. Не веря своим ушам, он достал трубку и поднес ее к уху.
  Голос Ирины в трубке был не громче комариного писка, но все же был слышен вполне отчетливо.
  -- Где ты? -- спросила она.
  -- Я на подземном заводе.
  -- Я тоже. Послушай, мы попали в плен к Ханларову и сейчас находимся в клетке, над бассейном с горячей жидкостью. Кажется, он хочет устроить нам хорошую баню. Будь осторожен, кругом охрана.
  Андрей посмотрел на Болюхина и спросил:
  -- Она говорила про какой-то бассейн с горячей водой или чем-то еще. Вы знаете, где они находятся? Можете предположить?
  -- Да, конечно, в конце концов, я свой завод знаю до последнего закоулка. Пропарка, говорите? Хм, а этот негодяй знает что делает -- от пара человеческие поры раскрываются, выходит лишние влага, соль, а соль противопоказана зомби... -- пробормотал Болюхин. -- Идемте туда, наверх...
  -- Но вначале нам надо вооружиться! -- перебил его Антон. -- Мы же не будем прикладами отбиваться от этих мертвяков?
  -- О, оружия на заводе много, -- безмятежно заявил Болюхин.
  На этом заводе было очень много железа. Железные стены цехов, железные ворота, железные потолки. Звон катящегося железа по железному полу мог свести скулы любому человеку. Бывший человек по кличке Фазер поглядел на бывшего человека по кличке Студент. Затем он скосил глаза и посмотрел на железную грушу, подкатившуюся к его ногам. Она лежала мирно и незлобиво. Но незлобивость ее была обманчивой. Она разорвалась с оглушительным грохотом, и бывший человек превратился в столб пламени.
  В следующий момент несколько пуль, выпущенных из автомата, попали в голову Студента, и тот, содрогаясь, рухнул на пол.
  Андрей кинулся к пульту, лежавшему за бортиком бассейна. Выглянув из дежурки, Саид выпустил в него две очереди из автомата "Стен", но Антон поймал на мушку карабина его лицо и плавно спустил курок.
  Лежа на спине за бортиком бассейна, Андрей одну за другой нажимал кнопки пульта, и, повинуясь этим движениям, моторчик тельфера вместе с крюком и висящей на нем клеткой перемещался вправо или влево.
  Увидев, что на пленников покушаются, Аслан, спрятавшийся за откинутым люком, открыл плотный огонь из автомата "Узи" по невидимому противнику, и одна из пуль перебила кабель. Клетка поехала отвесно вниз. Находившиеся в ней люди истошно закричали. Трос окончился в сантиметре от бурлящей поверхности воды.
  Крышка люка была идеальным прикрытием; находясь за ней, Аслан мог бесконечно долго отстреливаться от наступающего противника, держа под прицелом, во-первых. бассейн, а во-вторых, угол цеха, из которого вел прицельный огонь Антон.
  Поглядев на Антона, Болюхин встал напротив него и, разведя обе руки в разные стороны, прошептал:
  -- Кажется, пора мне приниматься за дело. Закрой глаза и ничего пока не говори.
  Антон поступил точно так, как ему советовал сделать Болюхин. И как только он закрыл веки, Болюхин что-то прошептал, едва шевеля губами, а потом сильно свел руки вместе и что есть силы хлопнул в ладоши. После хлопка вокруг них начал подниматься ветер. Витос, испугавшись происходящего, спрятался за небольшой выступ и теперь оттуда наблюдал за тем, что будет дальше. Ветер, появившийся из ниоткуда, в одно мгновение поднял пыль, вперемешку с листами каких-то бланков и еще какие-то остатки полусгнившего тряпья. Вся эта субстанция взмыла вверх, образуя что-то похожее на маленькое торнадо.
  Затем где-то под потолком цеха прогремел оглушительный гром, затем ярко сверкнула извилистая молния и... постепенно, набирая с каждым мгновением силу, пошел настоящий тропический ливень. Однако влаги в воздухе было мало и ливень быстро прекратился. Они вышли из-за угла и пошли к бассейну мимо открытого железного люка. Там, вцепившись в него обеими руками, застыл Алан, убитый молнией. Перекинув людям в клетке трос, они подтащили клетку к бортику. В кармане у Саида нашлись ключи.
  -- А для нас часом ствола не нашлось? -- спросил майор. -- А то руки тоскуют по гашетке.
  -- Думаю, что долго тосковать вам не придется! -- усмехнулся Андрей.
  -- А сейчас -- вниз! Все вниз! -- скомандовал Болюхин, пытаясь оторвать от люка тело Аслана. -- Мальчик, спускайся первым и, главное, -- не бойся. Там, правда, могут быть какие-нибудь монстры, но я искренне полагаю, что более страшного, чем простые крысы, мы там не встретим!
  Мальчик достал из кармана довольно внушительных размеров фонарик и начал осторожно карабкаться вниз по железной лестнице.
  -- Теперь по одному, -- снова крикнул Болюхин, но на этот раз его слова были обращены к Переведенцеву. -- Там, через равные промежутки будут встречаться реше...
  Он так и не смог оторвать от люка руки Аслана, и люк пришлось опускать и запирать ценою его пальцев.
  
  
  
  Бегство в лабиринте
  
  
  
  Вниз, вниз, все ниже и ниже, один люк сменяется другим, тот -- третьим, поворот направо... опять поворот. Маленький отряд следовал за лучом фонарика, который нес Витос. Но мальчик шел за Болюхиным, а тот обходился без света. Пробираясь следом за Болюхиным, Роман Переведенцев донимал его расспросами.
  -- Вы понимаете, я не сразу понял роль соли в этом феномене. А потом, когда сделал анализ кирпича...
  -- Кирпича? -- удивился Болюхин.
  -- Да, ведь ожившая было собака, в пасть которой я затолкал обломок кирпича, моментально сдохла. А когда я исследовал этот обломок, оказалось, что он сделан из местной солончаковой глины. Затем, в трупах других зомби я нахожу явный недостаток натрия...
  -- Знаете, я никогда не разбирал эффект зомбирования с научной точки зрения, -- признался Болюхин. -- Как и собственную способность извлекать из атмосферы дождь или молнию. Для меня это было следствием общей концентрации воли и энергии... Знаете, я... я ведь и сам, в общем-то, не знаю, что я еще умею. Просто, когда что-то случается, ко мне приходят нужные знания и на язык ложатся нужные заклинания. Может быть, я и сам до какой-то степени зазомбирован... Право, не знаю.
  Еще один поворот за угол, и Болюхин отшатнулся при виде двух солдат из армии зомби, стоявших прямо перед ним с автоматами наперевес. В тот же миг Рикардо Кво, шедший сразу же за Переведенцевым, выстрелил солдату в голову. Тот закатил глаза и повалился на спину. Второй солдат хотел нажать на гашетку своего автомата, но ему в переносицу по самую рукоять вонзился нож, брошенный майором Владимировым. И палец зомби уже не смог нашарить спускового крючка. Вытаращив глаза, мертвец улыбался, как заводной болванчик.
  Все осторожно прошли мимо этой заводной куклы. Майор хотел было выдернуть у него изо лба свой тесак, но Роман отсоветовал ему это делать -- неровен час, зомбук "оживет".
  -- Придется компенсировать нож автоматом, -- пробурчал недовольный майор. -- Хотя это слабая замена. Хороший бойцовский нож -- это не просто инструмент, это произведение искусства и верный друг. Он тебя не подведет в бою, на него всегда можно положиться...
  Но мертвяк и автомата не отдал, а вцепился в него руками и механическим движением все сжимал и сжимал указательный палец.
  В это время впереди раздались выстрелы, и майор увидел, как его друзья, прошедшие вперед, изо всех ног мчатся обратно, а за ними плотной стеной наступают моховские гвардейцы. Пропустив их и развернув мертвяка, который никак не хотел отдавать ему оружие, майор направил его автомат на нападающих и нажал курок, выпустив длинную очередь.
  -- Теперь сюда -- наверх! -- скомандовал Болюхин и указал на железные скобы-ступеньки, которые вели внутрь длинной трубы.
  Бросив своего мертвяка, который, получив с десяток пуль, продолжал конвульсивно улыбаться, майор бросился к трубе, замыкая отряд.
  Они поднимались с уровня на уровень, пока, наконец, откинув еще одну крышку люка, не оказались на освещенном пространстве.
  Крышка люка располагалась на железнодорожных путях, как раз под колесами цистерны. Выбравшись из люка, Болюхин подполз к одному из колес и выглянул наружу. К нему так же бесшумно подползли Ирина и Андрей.
  -- Узнаешь эту цистерну? -- спросила Ирина.
  Андрей кивнул:
  -- Отсюда до выхода не более километра по прямой.
  -- Прямые пути -- отнюдь не самые короткие и безопасные, -- прервал его Болюхин. -- Здесь повсюду телекамеры. Стоит нам выйти на освещенное место, и нас тут же засекут.
  -- Насчет телекамер вы уверены? -- спросил Андрей. -- Вы все-таки здесь не были почти двадцать лет.
  -- Телекамеры были здесь еще пятьдесят лет тому назад, их установили одними из первых в Советском Союзе.
  -- Не нравится мне все это... -- пробормотал майор. -- Похоже, нас и так вот-вот засекут.
  Из глубины тоннеля послышался мерный рокот шагов довольно многочисленного отряда.
  -- Ого! Не менее батальона! -- на слух определил майор. -- Идут сюда -- оттуда! -- И он указал пальцем в то место, где гигантская труба-коридор изгибалась и уходила в глубину.
  -- Если бы в этой цистерне был мазут, -- предположил Кво.
  -- Она почти полная, -- прервал его Болюхин.
  -- Откуда вы знаете? Вы же в нее не заглядывали.
  -- Посмотрите на рессоры! В конце концов, я вам инженер или кто?
  -- Если вы инженер, то скажите, как нам вылить этот мазут?
  -- Надо приложить некоторое усилие... Но это будет чертовски опасно. Стоит вам замешкаться, и за наши жизни никто не даст и гроша.
  Затем Болюхин описал план дальнейших действий...
  
  
  
  Лекция для смертников
  
  
  
  Восемь человек, кроме Мохова, сидели в лекционном зале, восемь наместников преступного мира в основных регионах страны, и без особого интереса слушали лекцию Бахтияра Ханларова.
  -- Вы находитесь в стальных стенах, которые велел воздвигнуть лично Иосиф Сталин исключительно с одной целью -- добиться личного бессмертия. Он очень не хотел умирать. Выполняя его волю, после смерти вождя его тело доставили сюда и заморозили, а в мавзолее и теперь в могиле находится совсем другой человек -- его двойник.
  -- Ну, ты врешь! -- выкрикнул один из посетителей.
  -- Нисколько. -- Ханларов отдал команду, и двое лаборантов подбежали к железному шкафу и открыли его. Собравшиеся с почтением поглядели на покрытую инеем мумию. -- В общем-то, и мумия Ленина была сохранена с той же целью, почему тщательно был сбережен и ленинский мозг. Вожди революции дождались момента, когда их оживление вполне возможно. Если будет на то ваша воля, давайте оживим их обоих. Впрочем, вы все и без меня знаете, где все вы окажетесь на второй день после того, как тот или другой дорвутся до власти.
  Мумию опять задвинули в морозильник.
  -- Хотя все не так просто, -- продолжил Ханларов. -- За бессмертие надо платить очень высокую цену. Пока что изобретенное мною вещество на основе тетродоксина многократно повышает стойкость человеческого организма, однако подавляет его волю и делает его покорным слугой своего хозяина -- первого, чей голос он услышит после приема снадобья. Еще до переезда в ваш город я подрабатывал, устраняя нежелательных моим друзьям людей. Достаточно мне было выдохнуть в лицо человеку дым моей сигары, и он готов был исполнить все, что я прикажу. Стоило мне спросить его: "Вы видели фильм "Умри тяжело"?" -- и клиент начинал лихорадочно искать как бы ему поскорей и потяжелей расстаться с жизнью.
  -- Чёй-то за фильм такой? -- нервно спросил вор и рэкетир, глава мафии Приморья, по кличке Мишка Дискотека.
  -- У нас в прокате он был как "Крепкий орешек".
  -- А ты сам-то как не травишься? -- подозрительно спросил Афанасий Бачила. -- Ты же сам на них дуешь!
  -- Я не отравляюсь по той же причине, по какой не отравляются рыбы семейства тетраодонов -- фугу и другие, осьминоги Hapalochlaena lunulata, лягушки-арлекины и коста-риканские лягушки и саламандры. Дело в том, что я сам этот яд вырабатываю. Вернее, не я, а бактерии, живущие в моих слюнных железах -- под языком. Кстати, по поверьям вудуистов, наиболее ценным амулетом является язык колдуна. Этот высушенный талисман передается в семьях из поколения в поколение. Вам и самим будет предоставлена возможность стать бессмертными и регенерируемыми. Бактерии, вырабатывающие тетродоксин, поглощают излишние количества яда и делают наш организм э-э-э несъедобным для других существ.
  Все засмеялись.
  -- К чему это, друг мой, ты нам всем тут лекции читаешь? -- спросил мужчина со шрамом через все лицо.
  -- К тому, друг мой, что теперь в вашем распоряжении имеется наилучшее орудие устрашения -- гвардия людей, выглядящих почти как все остальные люди, в любой момент готовых по нашему распоряжению убить любого вашего противника, не прося за это денег, не шантажируя вас потом, не "колясь" на допросах. Более того, человек, занимающий любой государственный пост, после краткой беседы с вами станет покорным вашей воле.
  В это мгновение в зал вбежал ассистент в белом халате и что-то торопливо сообщил Ханларову. Извинившись перед присутствующими, тот торопливо вышел.
  
  
  
  Умри тяжело!
  
  
  
  Труднее всего было вышибить каблук, удерживающий колеса цистерны. Для этого пришлось воспользоваться прикладом автомата, который после этой операции стал ни на что не годен. Едва каблук отлетел, как все кинулись из-под колес и уперлись в буферы цистерны. Немного помедлив, та тяжело тронулась с места.
  Почти тут же сработала сирена, и под потолком замигали красные лампы, созывая охрану на место появления нарушителей.
  Кво стремглав помчался вперед, а цистерна, с каждой секундой набирая скорость, стремительно нагоняла его. На лесенке, приделанной у переднего буфера, сидел Антон, ловя глазами устройство, которое ему описал Болюхин. Вот он увидел, как бегущий впереди Кво кинулся в сторону, и приготовился сам.
  Выбравшись на обочину путей, лейтенант Кво схватился за рычаг стрелки и перекинул его на другую сторону. Рельсы сдвинулись. Цистерна въехала на платформу и с лязгом ударилась о два буфера, установленных в качестве стопора. Антон отбежал в сторону.
  -- Давай! -- Он махнул рукою Кво, стоявшему у пульта.
  Мощные захваты обхватили колеса цистерны и намертво заблокировали их. Затем загудели электромоторы и платформа поехала по стене, переворачивая цистерну вверх колесами. Антон уже отбежал метров на пятьдесят, когда услышал крик Кво. Мулат указывал ему на люк цистерны, который упрямо не желал открываться. Антон кинулся назад и стал забираться на цистерну. С высоты ему были прекрасно видны два отряда моховских зомбированных гвардейцев, которые, тоже завидев его, открыли частый и плотный огонь из автоматов.
  
  
  
  -- Вперед! Вперед! Быстрее! -- кричал майор, бежавший впереди. -- Мало осталось.
  Ирина, Роман, Болюхин бежали следом за ним, Андрей нес на руках мальчика, свалившегося с ног от усталости. Впереди показался свет. Они приближались к выходу из подземного завода.
  -- Мало осталось! Еще сто метров...
  Это казалось почти невероятным. На выходе не было ни дежурных, ни шлагбаума, ни охраны -- выход совершенно свободен. Но неожиданно откуда-то сверху упала ажурная стальная решетка, намертво отгородив от них выход на свободу. Вопль отчаяния вырвался из груди беглецов. Они прильнули к решетке и попытались потрясти, расшатать ее. Тщетно. С таким же успехом можно было попытаться расшатать гранитную скалу.
  -- Вы, товарищи, совершенно напрасно тут нарушаете все эти безобразия, -- ласково произнес вышедший из будки дежурного Нефедов. -- Это все абсолютно беспочвенно.
  -- Нефедов! -- воскликнул Андрей. -- Вы же коммунист! Как вы можете быть пособником бандитов?
  -- Видите ли, молодой человек, Ленин учил коммунистов всегда и во всем проявлять гибкость, -- назидательно проговорил Нефедов. -- Еще наш великий пролетарский поэт писал: "Если нужно солгать -- солги, если нужно предать -- предай..." Нет такого преступления, которого не мог бы совершить коммунист ради торжества идей своей партии. Так что шли бы вы, ребятки, по уготованному вам пути. А мне позвольте идти своим.
  -- Товарищ начальник! -- простонал, прижавшись к решетке Болюхин. -- Позвольте мне соединиться с моей женой и ребенком? -- Он просунул руки сквозь решетку и протянул их.
  Нефедов, стоявший в добрых трех метрах от него, безбоязненно усмехнулся.
  -- Эх, блажишь, Сережка! -- Он погрозил Болюхину пальцем. -- А ведь я предупреждал тогда: тебе партия доверила великую честь представлять нашу страну за границей. Нельзя было отказываться от такой чести. Вот ты и потерял свою семью. А не отказался бы ты -- глядишь, все было бы нормально.
  -- Верните мне жену! -- взывал Болюхин, протягивая к нему руки. -- Верните мне...
  Неожиданно Нефедову показалось, что эти руки стали ближе к нему. Что за чертовщина?! Ведь между ними больше трех метров расстояния. Они колыхались уже перед самым его лицом. Нефедов попытался отскочить, но оступился, упал и напряженно трясущиеся руки сомкнулись на его глотке.
  Нефедов отчаянно захрипел, делая конвульсивные попытки вырваться из тесного кольца сомкнувшихся на его горле пальцев, однако адамово яблоко не выдержало и, хрустнув, поддалось под давлением больших пальцев противника. А затем прогрохотали выстрелы из спаренных пулеметов, подвешенных под самым потолком, и Болюхин безжизненно повис на решетке. Остальные его спутники попадали на пол. Андрей увидел, как Витос по-змеиному пополз между шпалами и ужом юркнул в какую-то норку в стене. Он последовал было за ним, но норка оказалась слишком узкой. А затем все вокруг залил слепяще-белый свет прожекторов.
  Повиснув на руках, держась за стальные скобы, Антон из последних сил бил ногами по люку, пытаясь его открыть. Бесполезно! Он не до конца отодвинул заранее задвижку, теперь шестьдесят тонн неуклонно давили сверху, препятствуя открытию. Он уперся ногами в задвижку и представил свое тело могучей стальной пружиной, он выстроил в единую цепь все клетки своего тела, заставив себя напрячься и толкнуть ноги вперед. И задвижка поддалась! Метрового диаметра черный столб ударил из отвалившейся крышки, тяжелая река вонючей жижи потекла по дну тоннеля.
  Стрельба усилилась. В его тело попали сразу три пули, и он рухнул на рельсы, заливаемый черными волнами. И в тот же миг еще одна пуля пробила электрический кабель, взорвавшийся фонтаном искр. В тот момент, когда черная река превратилась в стену огня, лейтенант Рикардо Кво сел, поджав под себя ноги и закрыв лицо руками; он представил себя в весеннем лесу, сразу после дождя, было свежо, дул бодрящий ветер, слышалось пение птиц. А снаружи бушевал огненный ад... Когда пожарная служба залила все вокруг пеной, он даже почти не обгорел.
  
  
  
  -- Ну что же... -- пробормотал Ханларов, входя в операционный зал и глядя отсутствующим взглядом на посетителей его владений. -- Сегодня мы потеряли многих наших гвардейцев. Я очень сожалею. Но программирование не займет много времени.
  Тела, прикованные к больничным каталкам, везли по этажу к "пылесосному" залу. О том, какие планы насчет них готовил Ханларов, можно было только догадываться. У дверей зала их ждала группа людей явно криминальной внешности, привыкших всем своим видом внушать почтение.
  -- А где ваши скафандры, господа? -- нахмурил брови Ханларов. -- Прошу вас немедленно переодеться.
  -- Что еще за херня, Мох? -- враждебным тоном обратился к Мохову Дискотека. -- На фиг мне нужно эти космонавтские шмотки напяливать? Мы чего, на Марс собрались?
  -- Если не хочешь сам стать бестолковым истуканом, лучше надень шмотку, -- хриплым басом ответил Мохов.
  Андрей смотрел на него снизу, и какое-то слово шевелилось у него в мозгу. Внезапно он вспомнил:
  -- Могов! Антип Силыч Могов!
  Мохов обернулся и подошел к нему.
  -- Ты чего это? О чем это ты?
  -- Антип Силыч Могов вам родственник? -- спросил Андрей.
  -- Он... ну дед мой. Батяня мой Петр Антипыч был. А ты что про деда моего вспомнил?
  -- Мне надо с вами поговорить.
  Мохов обернулся и сказал врачу:
  -- Открой мне соседнюю комнату, я с этим друганом маленько потолкую.
  -- Только недолго, у нас же важный опыт.
  -- Без него перебьетесь.
  
  
  
  Они переместились в комнату, прилегающую к "пылесосному" залу. По приказу Мохова члены его молчаливой свиты сняли Андрея с каталки, усадили в кресло на колесиках и вновь приковали наручниками.
  Андрей по требованию Мохова рассказал, все что знал: про таинственного Ляжко, о двух его докладных записках, хранившихся в архивах госбезопасности, и о том, что старшему по бараку Могову поручили расправиться с ученым.
  Мохов одобрительно покивал головой:
  -- Это точно он. Мы, Моговы, -- вообще мужики справные, как чуть какую грязную работу сделать, нам поручают. И нас же потом винят. Отцу в школе поручили металлолом собирать. Так он, старательный, медную доску от памятника Ленину открутил и принес. Тоже потом неприятности начались. Бабка даже фамилии нам поменяла, чтобы на нас потом люди не кивали, мол, вон, моговские щенки... И чего теперь ты хочешь?
  -- Я уверен, что у вас остались какие-то бумаги этого Ляжко. Уж слишком близко, в одной области лежат его задумки и эксперименты этого вашего... убийцы в белом халате.
  Подумав, Мохов достал из кармана целлофановый пакет, развернул его и достал потрепанную тетрадку. Вложив ее Андрею в скованные наручниками руки, он произнес:
  -- На, прочти перед... новой жизнью. Пусть будет тебе напутствием. За мной, орлы! -- сказал он недвижно стоящим за его спиной громилам.
  -- Напрасно вы этим безмозглым так доверяете, -- бросил ему вслед Андрей. -- В решающий момент они вас подведут.
  -- А вот таких моментов мы постараемся не допустить, -- гордо заявил Мохов.
  
  
  
  Дневник судового врача
  
  
  
  На первой странице изрядно потрепанной временем тетрадочки было написано полуистершимся аккуратным и вполне разборчивым почерком:
  
  "Дневник судового врача крейсера "Светлана" Иосифа Ляжко...
  Иосиф Ляжко -- 15 января 1880 года рождения от рождества Христова. Родился в городе Варшава. Судовой врач бронепалубного крейсера первого ранга "Светлана".
  Дневник начат 20 мая 1905 года на острове Шикотан, юг Курильской гряды...
  
  Это есть продолжение дневника, который я начал вести еще в Варшаве и который оказался безвозвратно испорчен морской водой после кораблекрушения в тот период, когда меня носило по морю несколько дней, и господь не давал мне смерти, очевидно, потому что готовил меня к некой великой миссии.
  20 мая 1905 года...
  День сегодня удался не на шутку пасмурным, дует холодный, пронизывающий до самых костей ветер. Не могу до сих пор понять, как я смог выжить в этой ужасной, нет, бестолковой мясорубке... Черт, наверное, попутал, когда захотел поступить на флот. Хотя... Хотя, возможно, и нет, все дело в Марысе... Ах, милая моя паненка, как же долго я тебя не видел?! Возможно, целую вечность... Обнять бы тебя сейчас за твои милые сердцу плечи, обнять и забрать от твоих родителей, но... Это сейчас совершенно невозможно, между нами пролегли тысячи верст. Твои родители, они были против того, чтобы мы с тобой были вместе, против, против и еще раз против. Сулержицкие, ох, как же мне далеко до твоих родителей, но... Но теперь я, возможно, смогу сделать так, чтобы, по крайней мере, у нас с тобой были собственные средства на то, чтобы мы могли уехать куда глаза глядят, и... Они нас больше не смогут трогать... Но об этом чуть позже. Этот дневник я буду теперь вести по ночам, пока... меня никто не видит. А времени на это у меня совсем немного, всего минут пятнадцать в день. До завтра!
  21 мая 1905 года...
  Я не знаю, для кого пишу эти строки, но все же надеюсь, что человек, в руки которого попадет этот мой дневник, окажется достаточно миролюбивым, дабы не использовать мои заметки в дурных целях, а это, надо сказать... одним словом -- совершенное спасение или... смерть всего человечества...
  Пока не стану останавливаться на особенностях, начну с моего невольного спасения... Итак, крейсер, на котором я служил, носил женское имя, сладкое, как липовый мед: "Светлана". Бронепалубный крейсер первого ранга, французской постройки, совсем юный боевой кораблик, ему меньше десяти лет, сейчас бы ей, "Светлане", бегать в короткой юбчонке с панталончиками. Мы обошли полмира, чтобы войти в состав Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рождественского. Но увы, корабли стареют быстрее, чем люди. Наша "Светочка" со своими восемью 47-миллиметровыми орудиями и несколькими мелкими пушчонками оказалась беззащитной против самураев, которые палили и быстрее, и дальше, и метче... Все дело в национальном характере: англичанин предпочитает охотиться на лисицу с пойнтером, а русскому любче с рогатиной на медведя. На японцев надо было бы англичан натравить или германцев. Всё, пора, он скоро должен придти ко мне...
  22 мая 1905 года...
  Да, вчера вечерок, равнозначный сегодняшнему дню. Нет, я обо всем должен написать здесь, правда, не уверен, что это у меня превосходно получится, но все же.
  Продолжение вчерашнего письма...
  Почему я пишу о крейсере, на котором служил, в прошедшем времени? Дело в том, что он (а я служил на нем!) 14 мая 1905 года вел бой, участвуя в Цусимском сражении... Мы должны были прикрывать военные транспорты... И нам довелось... мы были просто вынуждены ввязаться в драчку с японцами -- их крейсеров было, что тараканов на нашем камбузе, как, впрочем, и червей в гнилом мясе, которым нас нередко пытались подкармливать. Но что такое испорченное мясо в сравнении с тем, с чем мы столкнулись...
  После отчаянной орудийной перебранки наш крейсер все же получил от японца. Снаряд пробил борт "Светланы" ниже ватерлинии в районе носовой части. Мы начали тонуть... У нас практически все затопило: динамо-машины, артиллерийские погреба... радиостанцию... Практически все, но... Отцы-командиры приняли смертельное для команды решение -- биться до последнего: человека, снаряда, патрона...
  Об этом просто так нельзя писать -- я не прирожденный писатель, поэтому прошу прощения у всех тех, кто когда-либо прочтет эти мои строки. Это строки о прошедшей мимо меня, совсем рядом, смерти...
  Нужно ли винить командира корабля Шеина? Честно говоря, не могу его винить -- война кругом, все дрожит, скрипит и... В общем, по-моему, он не виновен, виновна одна только обстановка вокруг нас... И все!
  Корабль начал быстро оседать на нос... Мы набрали около трехсот тонн воды... Тонем!
  А пока мне пора...
  23 мая 1905 года...
  Я не дописал о том, что случилось потом с командой. Бой в полузатопленном состоянии продолжался около двух часов с небольшим! У нас закончился боекомплект...
  А японцы... они стреляли даже тогда, когда "Светлану" совершенно безвозвратно потянуло на дно!
  Моряки стали выбрасываться за борт, шлюпки какие успели срезать, те упали, а остальные так и потонули вместе с кораблем. Я некоторое время барахтался в воде, не успев даже надеть пробкового пояса.
  24 мая 1905 года...
  Когда корабль утонул, мы все оказались в воде (кто еще остался в живых). Я барахтался, отчаянно взывая о помощи. Проплывающий мимо меня вельбот был переполнен, и за борта еще держались люди. Неожиданно вопли усилились. Я обернулся и -- о ужас! На нас, копошащуюся в воде массу людей прямиком направлялся корабль. То был японский крейсер "Отава". Он несколько раз прошел через живую массу моряков, давя их своим мощным корпусом и разрезая людей винтами...
  Кровь и крики -- все то, что врезалось в мое сознание и продолжает до сих пор глодать его изнутри... Только кровь и только последние предсмертные выкрики...
  Вельбот был сразу же подмят и перевернут. Я набрал воздуха в грудь и нырнул как можно глубже. Сверху надо мной проплывал корпус громадного морского хищника. Он полз неимоверно долго, воздуха мне не хватало, оставалось либо тонуть, либо с риском для жизни попытаться выплыть. Я выбрал последнее. Я выныривал прямо в пузырящуюся круговерть винтов, и неимоверной силы удар сотряс мое тело. Кому как не мне знать, насколько хрупко человеческое тело? Я сохранил сознание, но ступня у меня была почти оторвана. Безусловно, я не удержался бы на воде, если бы не перевернутый вельбот, до которого я из последних сил добрался. Концом веревки я перетянул лодыжку и взмолился о смерти. Но бог не дал мне ее.
  
  Сегодня под вечер наконец-то прошли боли в ноге и, о ужас, я -- врач, не верю в то, что происходит с тканями... Они совершенно непонятным образом срастаются. Нет, это открытие... настоящее открытие, и оно... Хотя, стоп! Мне не нужна слава, дело в том, что кровь, с которой я сталкивался в последнее время... Это нужно остановить! Война несет людям только смерть, а это открытие... жизнь, но... как это опасно... Знали бы вы!
  25 мая 1905 года...
  Замечаю, что... на месте отрубленной винтами ступни... о ужас -- я ничего не могу понять! -- вырастает новая ступня. Это открытие равносильно божественной силе, мне помогает сам бог! Нет... он приходит в лице этого старика-японца. Мусоомото Пакемо, так его называют пленившие меня японцы... Они чрезвычайно уважают этого знахаря, последнего из вымершего народа, населявшего ранее эти острова.
  26 мая 1905 года...
  Сегодня у меня выросли... крохотные пальчики на появившейся вчера култышке ступни. Открытие это не дает мне спать, но это не мистика! Однако старик-знахарь не умеет читать, и не медик. А что может выделывать! Может быть, японцы поэтому и держат его при себе? Но в этом я потом разберусь, если, конечно, смогу. Найду силы. Интересная особенность, он разделывает какую-то зубастую рыбу с шипами на воздушном мешке. Японцы ее называют фугу... Она страшно ядовитая. Говорят, что мельчайшей ее части достаточно, чтобы уйти в мир иной и больше не возвращаться никогда. Но старик... он выделяет из нее этот самый яд, который содержится в рыбешке, что-то проделывает с ним и... Моя нога растет!
  27 мая 1905 года...
  Сегодня я впервые попробовал ступить на "новую" ступню... Боль адская и еще... Что-то творится с моей нервной системой. Сон ужасный, дрожь по всему телу и постоянные галлюцинации. Скорее всего, в этой самой фугу содержится страшенный наркотик или еще что-то в этом роде. Мусоомото Пакемо говорит, что завтра начнет давать мне три раза в день есть... морские водоросли. Яд, содержащийся в рыбе, действует на нервную систему -- и от этого одно спасение -- морские водоросли, благо их около острова имеется бесчисленное количество!
  30 мая 1905 года...
  Сегодня мне стало очень хорошо. После приема водорослей окончательно ушли болевые ощущения, пронзавшие все мое тело!
  31 мая 1905 года...
  После водной трагедии японцы достали из воды всего: около десятка офицеров (и вашего покорного слугу в том числе!) и... двести восемьдесят матросов. Всего команда нашего, канувшего в Лету крейсера состояла из... если мне память сейчас не изменяет... из четырехсот семидесяти пяти человек. Мир праху умерших... утонувшим после боя!
  Японцев, подобравших меня из воды, крайне удивило, как я не утонул после того, как лопастями винтов их крейсера мне отрубило ступню на правой ноге. Да, я не утонул, потому что мою жизнь сохранила лишь только любовь к моей Марысе Сулержицкой. Ах, что это я вспомнил про любовь, однако...
  После пленения японцы доставили всех русских моряков в свой лагерь, предварительно отобрав, кого куда. Меня, как прознали, что я врач, доставили на этот маленький остров, прячущийся в Курильской гряде. Отдали старику-знахарю. А он не умеющий писать человек... Но, несмотря на это, может вырастить отрубленную конечность, как это произошло с вашим покорным слугой!
  1 июня 1905 года...
  Сегодня поутру я вспомнил момент, когда меня вытащили из воды японцы...
  Они поначалу слишком сильно, кажется, бранились... Дело в том, что первыми моими словами было: "Дайте мне умереть или отрежьте мне мою ногу..."
  Они ничего не сказали, просто потому, что были поражены моей выносливостью. Отрезанная ступня, соленая вода кругом. Когда я осознал, что обречен, то впервые в жизни захотел по-настоящему умереть. Боль, боль, боль и только она заставляла меня идти на край пропасти жизни! Такое бывает. Почему вспомнил?!
  Я и старик-знахарь сегодня ходили к морю. Я выздоровел... И, кажется, полностью. Это настоящая победа!!! Ставлю подряд три восклицательных знака...
  2 июня 1905 года...
  Сегодня пришел Мусоомото Пакемо и сообщил: "Русский, тебя собираются отвозить куда-то в Токио..."
  Я был по-настоящему поражен этому странному поступку старика. Он хоть и работает на японцев, все же не потерял веры в людей. Не могу сказать, что война портит всех подряд, чекрыжа вместе с переломанными руками, ногами и душами то живое, чем пахнет само сердце...
  3 июня 1905 года...
  Пытался спрятать от старика эти мои записи, но тщетно, он их все одно нашел, но... Ничего с дневником не сделал! Человек, он и на Курилах человек, даже если служит японцам. Знахарь, полностью исцеливший меня, сообщил, что я завтра должен буду перебираться на Большую землю, иначе... Иначе его хозяева не оставят меня в покое! Он также сказал, что теперь я могу быть не только свободным, но и самым богатым человеком на земле. Я в ответ сказал, что мне никакое богатство не нужно. Он ознакомил меня с секретами чудодейственного бальзама, которым излечил меня, а также с тем видом водорослей, который снимает побочный эффект от использования ингредиентов смертоносной рыбы фугу.
  4 июня 1905 года...
  Сегодня пишу мало... До побега на лодке старика остается чуть больше получаса... До встречи во Владивостоке... Пока... Да пребудет со мной удача!!!"
  
  Далее следовало описание жизни Иосифа Ляжко. Рассказывалось о том, как, прибыв во Владивосток, он занимался изучением японской рыбы фугу и водорослей, которые в совокупности дают неимоверно нужное и сильное лекарство. В годы гражданской войны он продолжал врачевать и спас жизни многих людей. Он мечтал спасти решительно всех, но власть предержащих интересовал лишь один вопрос: а зачем ему все это нужно? Через некоторое время его арестовали и сослали. Но главное, врач с крейсера "Светлана" оказался всего в пяти шагах от величайшего открытия всех времен и народов... И вот, почитав это... дойдя до слов: "Сегодня ко мне подошел старший по бараку, какой-то авторитетный вор, и сказал, чтобы я готовился к смерти, он правильный мужик, этот Могов, даже убивает по справедливости". А еще половину тетради занимали формулы. Очень много формул, которые буквально нанизывались одна на другую, переходили со страницы на страницу, перемежались с рисунками женской головки и шарообразных рыбок, усеянных иголками. Дочитав до конца, Андрей покрылся испариной и огляделся. Он находился посреди операционной. Ему дарована отсрочка. А остальные... остальных должны были превратить в послушных истуканов.
  Двери операционной открылись, вошедшие громилы молча подняли Андрея, переложили на каталку, вновь приковали наручниками и покатили в соседний зал.
  
  
  
  Операция "Пылесос"
  
  
  
  -- Слушай, друг, нас не интересуют ваши набивные куклы, -- заявил Гарник Канаян, бандит, контролировавший юг страны. -- Кому нравится с ними дружить -- ваше дело, но лично я предпочитаю иметь дело с нормальными братками.
  -- Вот как? -- усмехнулся Мохов. -- И тебе не будет страшно сознавать, что в каждую минуту твоей жизни к тебе может приблизиться вот такая кукла и в упор расстрелять тебя? А потом с наслаждением высосать твои мозги.
  -- Ладно! -- закричали другие. -- Зачем ты нас сюда собрал? И что от нас теперь требуется?
  Ханларов поглядел на Мохова.
  -- Только одно, мужики! -- объявил тот. -- Чтобы вы мне не мешали. Я собираюсь баллотироваться в губернаторы области -- не мешайте мне и все.
  -- А нынешнего куды денешь? -- выкрикнул Афанасий Бачила.
  -- Сам знаешь, "куды"! Афанасий, прекрати смущать народ.
  Ханларов вновь взял слово и указал на каталки, на которых ввезли в операционный зал Ирину, Переведенцева, майора и лейтенанта Кво. Последним везли Андрея Курского.
  -- Вот из этих молодых и тренированных ребят получатся идеальные машины для убийства. На ваших глазах я зазомбирую их и введу программу, которую они тут же как бы забудут и не будут о ней даже вспоминать, пока не окажутся вблизи нашего дорогого губернатора.
  Некоторые из присутствующих заерзали на своих местах, поскольку были людьми неглупыми, и в голове каждого пронеслась шальная мыслишка: "Ай-яй-яй, это что же получается? Мох-то нас сюда вроде бы как на сходку приглашал, а получается, взял он нас всех в подельники?" Губернатор области был мужчина твердый и неглупый, везде имел своих агентов, был такой и среди присутствующих, правда, они не знали, кто этот соглядатай, и оттого еще больше боялись.
  
  
  
  Сознавая, что всем им остается жить считанные минуты, Андрей Курский подергал руками. Наручники еле слышно звякнули... Левый при звяканье издал еще и слабый щелчок. Он скосил глаза. Так и есть. Охранник, вернее биоробот, защелкнул наручник не до конца, и тот расстегнулся.
  -- Мох, падла! -- заорал, вскочив, мужчина со шрамом. -- Ты всех нас подставил. Я не буду тебе мешать, но в мокруху ты меня не втягивай! Я не подписываюсь мочить Седого!
  -- А тебя никто и не просит его мочить, вонючка! -- отрезал Мохов.
  Возмущение, тем не менее, нарастало.
  Андрей тем временем, воспользовавшись всеобщим скандалом, происходившим в другом конце зала, вытянул левую руку и подтянул свою каталку к операционному столу. Рука его быстро пробежалась по столу с инструментами. Скальпели, зажимы, пилки... Его рука нащупала толстый ребристый металлический кабель. Его стальной наконечник-рукоять оканчивался серебристым зубчатым колесиком. Это был электроскальпель. Подтянувшись еще, Андрей нажал на кнопку запуска.
  "Еще немного, -- быстро размышлял он, -- и у меня получится прорезать им кабель вон того рубильника, возле которого прибита к стене табличка с надписью: "Включается ровно на три минуты. Перед включением всему персоналу необходимо покинуть помещение". А-а-а, ну да, точно, раз эти уроды тут проводят операции с дорогущим тетродоксином, стало быть, они не хотят терять ни единого его грамма, врубают этот огромный пропеллер, он выкачивает все в тот верхний желоб и... пропускает субстанцию воздуха этой ужасной комнаты через какие-нибудь суперфильтры. А тяга-то тут, какая должна быть?!"
  
  
  
  Он кинул взгляд на своих товарищей: все пристегнуты к спасительной трубе... Колесико скальпеля вращалось быстро и бесшумно. Превозмогая боль от наручников, он крепко вцепился в ручку электроскальпеля двумя пальцами и, полуразвернувшись, насколько только мог, вонзил визжащий диск скальпеля в кабель. В ту же секунду его сильно ударило током, и он выпустил из рук инструмент. В зале мгновенно мигнули все лампочки. Все лица повернулись к нему.
  "Вот дьявол, какая неудача!" -- подумал он, видя, как к нему направились вооруженные люди.
  Брошенный электроскальпель не упал на пол. Он успел впиться в толстый кабель и замкнул его. Что-то треснуло, брызнули искры, и безумная машинка остановилась.
  "Все, это конец!" -- мелькнуло в голове у Курского.
  В воздухе запахло гарью, люди, вооруженные автоматами, остановились, кто где был, и посмотрели туда, где находился украденный прямо с разделочного стола электроскальпель. Из кабеля вначале потекло что-то черное, скорее всего от нарастающей температуры плавилась изоляция, а потом из нескольких разодранных жил вырвался фейерверк блестящих под люминесцентным светом искр.
  -- Ну, ты даешь, -- вырвалось из груди прикованной рядом с Андреем Ирины. -- Ты... ты... сделал это! Ты все-таки смог! Это -- замыкание... Сейчас что-то будет...
  И действительно, в следующее мгновение Мохов, сидевший посреди зала, услышал нарастающий гул. Он приподнял голову и посмотрел на потолок.
  -- О дьявол, -- крикнул он. -- Вентиляция! Отключите ее, черти, немедленно!
  Несколько вооруженных людей кинулись к рубильнику, другие стали стрелять вверх, но было уже слишком поздно. Гигантские лопасти набирали обороты. Казалось, воздух наполняется вакуумом. Это сработали всасывающие насосы желобов прокачки воздуха...
  Слабый, пробежавший по лицам людей ветерок сразу же покрепчал, набрал силу и превратился в тайфун, в ураган и, наконец, в торнадо, засасывая в себя простыни, халаты, скальпели, каски, автоматы, потом самого легкого из присутствующих по кличке Дискотека, сорвало с места и подняло вверх, потоком воздуха его пронесло кругом по залу, за ним оторвало от кресла человека со шрамом, Мохов с ужасом следил за тем, как над ним, растопырив руки и ноги, летает сам Ханларов, затем и его самого подняло вверх. Все люди, поднимаемые потоком воздуха к потолку, пытались сохранить себе жизнь, но эти попытки с каждым их неумелым движением превращались в очередной шаг к собственной смерти. Вот, один, другой, третий и... сам Мохов, разрезанные лопастями, исчезли в кровососущем воздухозаборнике. Через три минуты все остановилось.
  И только пыль вперемешку с капельками человеческой крови еще некоторое время кружила в пропахшем смертью воздухе...
  Он обвел быстрым взглядом всю комнату.
  "Вот, черт, -- подумал он. -- Этих уродов унесло, но теперь мы и сами оказались в западне..."
  Тут он заметил всего-то в метре от себя небольшой металлический сейф. Он потянулся к нему.
  "Маленький, быть может, он на колесиках? Было бы просто круто, если бы я оказался прав".
  Он дотронулся кончиком указательного пальца до маленькой ручки, приваренной к двери, и что есть силы зацепив ее пальцем, потянул на себя. Еще небольшое усилие, и вот сейф наконец-то тронулся с места. В этот момент под его колесиками что-то хрустнуло.
  Роман, услышавший этот странный звук, присел на корточки и посмотрел под сейф, пока его тянул на себя Курский.
  -- Вау-у-у, -- прошептал он. -- Ты, Андрюша, сейчас проехался кому-то прямо по руке.
  Андрей перестал передвигать тяжелый груз и посмотрел в то место, про которое говорил его приятель.
  -- Точно, -- сказал он. -- Это чья-то рука... Нет, скорее, ручища!
  Под сейфом лежала рука, обильно опорошенная частым волосяным покровом с редко нанесенными воровскими наколками. Она оказалась отрубленной лопастями по локоть. В районе окровавленной култышки локтя виднелись остатки крапового военного комбинезона, подвернутые еще тогда, когда хозяин ужасного обрубка был цел и невредим.
  -- Царство ему небесное! -- пробормотал Роман.
  Андрей оставил сейф в покое и, откинувшись на своей каталке, задрал голову высоко вверх.
  -- Теперь нам остается только, -- прошептал в зловещей тишине Роман, -- дождаться, пока ассистенты господина Ханларова не встревожатся отсутствием хозяина и не решатся войти его проведать.
  В следующую секунду сверху послышался еле заметный скрежет металла о металл. Курский приложил к своим губам указательный палец и прошептал:
  -- Т-щ-щ-щ... А это еще что там такое?!
  Все замерли, вслушиваясь в тишину.
  Через секунду скрежет вновь повторился, снова и снова. Казалось, что этот непонятный шум нарастает с каждым последующим мгновением и вот...
  Застывшие под потолком громадные лопасти едва заметно вздрогнули. Все присутствующие смотрели на происходящее, словно кролики, прикованные к гипнотическому взгляду удава. В двадцати метрах над ними, рядом со слабо проворачивающимися лопастями вентилятора все различили висящую на стальной балке человеческую фигуру.
  Послышался гулкий, словно эхо стук. Он был такой силы, что все люди закрыли руками уши, чтобы не оглохнуть. Потом супервентилятор снова дернулся и с грохотом водопада сорвался вниз. Клубы пыли, окутавшие на несколько секунд помещение, заставили всех закрыть глаза, и только Курский после падения многотонной громадины заметил, что поодаль от вентилятора спикировало чье-то тело. Прикрываясь от пылевого смрада свободной от наручников рукой, он привстал и тут же согнулся оттого, что ему что-то больно ударило в область солнечного сплетения. У него даже перехватило дыхание, но не от силы удара, а скорее оттого, что он был нанесен совершенно неожиданно. Удар повторился, заставив Андрея безвольно свалиться на колени.
  -- Ах-х-х, -- раздалось в тишине. -- Какие мы все тут правильные... живу-у-у-чие, сильные.
  В воздухе искрилась радуга от бьющего в воздух фонтанчика. Оседающая на пол и мебель водяная пыль выбивались из пробитой упавшей лопастью водопроводной трубы. Слабый туман уже позволял рассмотреть говорившего -- это был Мохов. Его лицо было разбито в кровь, одна рука, наполовину лишенная кожи, болталась плетью, а во второй он держал кусок стальной трубы, которая ранее придерживала центральную часть вентилятора, за которую он зацепился и которая ему не дала улететь со всеми остальными, а теперь позволила благополучно возвратиться на твердую почву.
  -- Ну, что, господа спасители мира, думали, что с Мохом можно так легко справиться? Думали, что я, дурачок, так вот запросто дам себя убить? -- Он улыбнулся, вытер запястьем руки выступившие на лбу капельки пота и продолжил: -- Нет, вы плохо меня знаете, приятели. Не чета вам пытались меня убить, и напрасно! Я и раньше был живуч, а теперь -- вообще бессмертен! На моей стороне провидение. -- Он отпустил кусок трубы, который после этого пружиной взвился вверх, и вытянул в сторону здоровую руку.
  -- Ну-ка, гляньте! Я жив, здоров, даже слишком. Вот сейчас попью бактериев... они меня от болячек вылечат. Силы дадут. И буду я... живее всех живых! Ох, и поживем, ребятки!
  Мохов притопнул, сделав ногами ажурное танцклассное па.
  -- Не-е-е-а-а-а, Моха вам так просто не одолеть. Никому не одолеть! Потому что жизнь -- она теперь моя!
  Все еще ощущая болезненное состояние, Андрей Курский попытался приподняться при помощи свободной руки, но Мохов с невероятной для его возраста и веса прытью подпрыгнул в воздух и что есть силы ударил его мыском тяжелого ботинка прямо в лицо.
  -- Ты еще брыкаешься? Я же сказал: сидеть и не пыхтеть!
  Он еще раз ударил Андрея ногой, но на этот раз сокрушительный удар пришелся Курскому в ухо. Тоненькой струйкой потекла алая кровь.
  Молодой человек упал на каталку, с которой тщетно пытался приподняться.
  Достигнув желаемого результата, Мохов отошел от своей жертвы и просунул здоровую руку во внутренний карман куртки. Всем, кроме сраженного его сильными ударами Андрея, оставалось лишь только бездейственно наблюдать за происходящим. Они прекрасно понимали, что никто из них противостоять бандиту не сможет, даже при самом большом желании. Мохов выудил наружу небольшую обитую бархатом коробочку, открыл и извлек из ее недр медицинский шприц и маленький, как от нафтизина, пузырек. Проткнув тоненькой иглой алюминиевую крышку, он стал закачивать в стеклянный баллончик мутноватую на вид жидкость.
  -- Ну что, первое па уже сделано! -- прокричал мэр, приставляя шприц иглой к своему горлу. -- Теперь второй акт... -- Он на мгновение задумался и, быстро найдя нужную фразу, продолжил: -- К примеру, назовите второй акт -- правосудие повергнутого в небытие мэра. Сказать по правде, я даже благодарен вам за то, что вы так хорошо и чисто устранили всех моих друзей. Главное уже достигнуто. Вещество получено, опыты проделаны, по этим бумагам простые технари будут в состоянии восстановить всю мою армию.
  -- Для чего вам армия кукол? -- неожиданно выкрикнула Ирина. -- Или вы думаете, они не предадут вас в решительный момент?
  Мэр развернулся в сторону девушки. Он сузил глаза и медленно направился в ее сторону, крутя перед собой шприцем, наполненным какой-то отравой.
  -- Гляньте, какие тут все умницы собрались, просто гении, самородки во плоти. Может быть, ты тоже хочешь получить эликсир бессмертия? -- Он показал девушке шприц. -- Я могу его впрыснуть и тебе, моя красавица, чтобы ты отучилась дерзить мужчинам. Это лекарство может из самой строптивой кобылки сделать идеальную жену. Какая великолепная шейка, как у лебедушки! Кстати, ты знаешь, что теперь один единственный мой поцелуй для тебя смертелен. Достаточно одной капельки моей крови, спермы или слюны -- и ты превратишься в холодный трупик. Так что ты выбираешь, крошка?
  Он почти вплотную подошел к Ирине и наклонился над ее лицом. В это время, отойдя от болевого шока, Андрей Курский приоткрыл глаза. Он приподнялся на локтях и осмотрелся. В помещении было душно и влажно. Струя водяной пыли, бьющая из трубы, образовала на полу одну сплошную лужу.
  В следующее мгновение взгляд его поймал силуэт Мохова. Все остальные присутствующие в помещении замерли в оцепенении, сознавая, что они сейчас совершенно беспомощны перед бандитом.
  В этот миг заискрил кабель, перерубленный колесиком электроскальпеля. Он находился на расстоянии вытянутой руки от каталки Андрея. Кинув быстрый взгляд на толстые и высокие резиновые колеса каталок, на которых лежали его друзья, Андрей схватил кабель, оторвал его от стены и ткнул оголенные провода в ближайшую лужицу.
  Мохов закричал во все горло от нестерпимой боли, вздернул голову и задрожал всем телом. Маленькие, резвые, словно сороконожки, голубоватые молнии шевелящейся массой пробежали по всему его телу, от ног к голове. Мохов вытаращил глаза, несколько раз дернулся и упал на руки, но и руки его попали в лужицу, и напряжение в триста восемьдесят вольт поразило его конечности, лицо его было озарено фиолетовыми молниями, и он рухнул в лужу, не сгибаясь. Один лишь раз его тело содрогнулось в конвульсиях и замерло.
  В зале остались лишь люди, прикованные наручниками к стальным операционным столам, и сам Андрей Курский, прикованный одной рукой к тяжелой медицинской каталке.
  -- Черт побери! -- воскликнул он. -- Как мне теперь освободить вас? У меня свободна только одна рука и все! Где раздобыть ключи от наручников? Их же, наверное, унесло вместе с охранниками!
  -- Пошарь под столом, старина, -- посоветовал Рома Переведенцев. -- Там должны быть такие выдвижные ящички. В одном из них ты наверняка найдешь хирургическую пилу.
  -- Откуда ты знаешь? -- удивился майор Владимиров.
  -- Да ведь все хирургические наборы одинаковые. Либо большой набор, либо малый, но пилка туда обязательно входит.
  Так все и вышло...
  
  
  
  Первым делом Андрей перепилил наручники на Ирине (она вначале попросила его поискать в ящиках простыню, поскольку все подготовленные к зомбированию были наги, как новорожденные младенцы), а затем на Кво. Потом настала очередь майора. Андрей уже допиливал наручники на Переведенцеве, когда раздался первый удар в стальную дверь. От этого удара дверь загудела, но не поддалась.
  Его друзья, сидевшие на своих каталках, закутавшись в простыни, переглянулись.
  -- Надеюсь, что ни один из этих недоумков не вспомнит, как работает тротиловая шашка, -- вполголоса пробормотал майор Владимиров.
  -- Они вообще-то недоумки только наполовину, -- поправил его Переведенцев и обратился к присутствующим: -- Господа, полцарства за полпростыни!
  Дверь содрогнулась так, что посыпалась штукатурка. В эту минуту откуда-то сверху раздался тонкий голосок:
  -- Дяиньки, как вы?
  Все задрали головы вверх. Там, в пространстве, которое ранее занимали лопасти огромного вентилятора виднелась курчавая головка Витоса и еще несколько больших пятнистых шаров, в которых Андрей с трудом признал головы в закамуфлированных касках.
  -- Товарищ майор, вы там живы-здоровы? -- прокричал кто-то сверху. -- Мы тут на БТРе проезжали, а нас этот постреленок перехватил...
  -- Я нормально! -- рявкнул майор, и эхо его громкого голоса заметалось под потолком. -- Живо спускайте сюда трос, а к концу его прицепите пару автоматов с подствольниками и двойным боекомплектом. И мне еще пару штанов...
  -- И чашку кофе, -- добавил Переведенцев.
  -- Какого черта? -- огрызнулся майор.
  -- Я говорю, если вам так уж позарез нужны штаны, то я бы не отказался от чашечки кофе, -- пояснил Роман.
  В этот момент стальная дверь, преграждавшая вход в зал, громыхнула и едва не соскочила с петель. Поэтому ни штаны, ни автоматы не пригодились. Как только вниз спустился стальной трос, Андрей и майор оседлали привязанные к его концу автоматы, Кво, Ирина и Роман взгромоздились сверху на их плечи, и лебедка бронемашины с натугой потащила их наверх. Так что они уже не увидели тех, кто в итоге ворвался в "пылесосный" зал. И не услышали, как майор вполголоса распорядился закидать зал гранатами.
  Вместо эпилога
  -- Эх, плохо, слабо еще работаем... -- бормотал генерал Бергамотов, сосредоточенно перебирая бумаги, лежавшие на его столе. -- Так в тридцатые годы можно было нашему брату работать: весь мир -- сплошные враги, и только ты, тайный агент социализма, боец незримого фронта, любой ценой должен этот мир спасти. Сейчас, господа морфологи, мир переменился! Важно не просто победить, а выиграть с убедительным перевесом. Обосновать, так сказать, свой выигрыш. А так... по итогам командировки имеем сплошные пассивы. Природы феномена мы не раскрыли -- раз! Беспорядки в городе допустили -- два! Обоих главных фигурантов упустили -- три! Грязно, грязно сработали, товарищи!
  -- Ну, товарищ генерал, -- вяло возразил Роман Переведенцев, -- это еще как посмотреть. Распространения заболевания мы не допустили -- раз! Предотвратили дальнейшее заражение и оболванивание народа -- два! Ну и по нашему мнению, смотря кого считать главным фигурантом, мне кажется, главным-то был как раз бывший глава администрации, ныне почивший... э-э-э... в бозе.
  -- Глупости это все, Рома, -- сказала Ирина, -- абсолютно прав наш Нестор Алексеевич. Надо признать, что мы допустили ошибку. И именно тогда, когда взяли в руки оружие. Нашим оружием должен был стать научный метод, анализ проблемы, а не грубое решение с помощью пушек и базук. Ввязавшись в драку на чьей бы то ни было стороне, мы спровоцировали ответные действия со стороны противника.
  Слушая этот спор, Андрей Курский неторопливо рисовал замысловатые фигуры на листе бумаги, тонировал их, оттенял и закрашивал. Потом положил авторучку и сказал:
  -- Трикальцийбиофурмицин.
  -- Что ты такое сказал? -- подозрительно спросил у него Бергамотов.
  -- Вещество, синтезированное в лабораториях подземного завода. Входящее в состав генетического оружия. Избирательно действующее на человеческий организм. Если вот здесь мы кальций заместим натрием, -- он повернул листок бумаги, и все убедились, что рисовал он ничто иное, как длинную схему молекулы, -- то получим тот же наш добрый старый тетродоксин. Ханларов и его команда, орудовавшая на подземном заводе, добывали этот страшный яд -- и он же состав, зомбирующий организм. Но синтетическим путем его получить было невозможно, и потому они выращивали бактерии, микроорганизмы, которые его выделяют. Отходы производства вытягивались суперпылесосом и сливались в озерцо на кладбище. И тем самым было спровоцировано распространение микроорганизмов на телах покойников. Особенно свежезахороненных. Началось спонтанное воскрешение сотен людей. Умерших, возможно, также в результате действия яда, но в иных концентрациях. Счет там шел на миллиграммы.
  -- Но почему тогда и живые люди превращались в зомби? -- спросила Ирина.
  -- "Ох, лето красное! любил бы я тебя, когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи..." Комары! Тучи комаров над городом. Ханларов говорил, что двух молекул вещества достаточно, чтобы процесс стал неотвратим -- а кто считал, сколько молекул помещается на комарином жале?
  -- Таким образом, вы все же склоняетесь к версии некоего химического вещества, которое вызвало весь этот инцидент? -- подозрительно спросил Бергамотов.
  -- Вот именно. И боюсь, что подобные случаи начнут возникать везде, где его будут производить или сбрасывать с отходами. А рецепт лечения болезни зомби в данном городке прост: не допускать появления комаров -- немедленно сжечь кладбищенское озерцо, -- предложил Андрей.
  -- А люди?.. -- пытливо выспрашивал генерал. -- Что делать с зараженными людьми?
  -- Инъекции хлористого натрия, -- быстро сказал Роман. -- В организме, пораженном бактериями, не хватает натрия. Вводить его вместе с солевым раствором. Желательно поближе к голове. И вообще есть побольше соли, мела... песка... Одна моя знакомая собачка преспокойно померла, едва лишь попробовала кирпича -- тоже кальций!
  -- Ну ладно, о своих знакомых собаках ты мне позже расскажешь, а сейчас ответь: а как же мистика, магия, вуду?
  -- А это как приправа к рыбке фугу, -- пояснил Роман Переведенцев. -- Есть такой бешеный японский хрен "васаби". Сам по себе -- отрава отравой, но с рыбкой -- говорят, потрясающей вкусноты штука получается.
  -- Ладно, -- сказал генерал. -- Значит, все же научный подход возобладал? Тогда пишем отчет о командировке и представление об оплате расходов нашего института и финансировании научных разработок... в результате которых было блестяще и убедительно предотвращено дальнейшее распространение феномена... Ну и в таком духе. Не мне тебя учить, Андрей, у тебя это хорошо получается. Кстати, что мне ответить, если меня спросят о перспективах дальнейшей научной разработки данного направления? Ну, имеет ли смысл передавать сохранившиеся материалы в наши лаборатории? Все же воскрешение, бессмертие -- заманчивые темы. Ну и в народном хозяйстве опять же польза, ежели кого из этих... покойников к станкам поставить....
  Андрей Курский непроизвольно погладил боковой карман пиджака, который предательски оттопыривала тетрадь доктора Ляжко. "Бедняга доктор, -- подумал он, -- сто лет тому назад ваше открытие оказалось непонятым людьми, и они сгноили вас в тюрьме; спустя сто лет они слишком хорошо вас поняли и стали плодить армии биологических роботов-убийц... Теперь имеет смысл подождать еще сотню лет -- возможно, тогда вас поймут правильно..."
  Он махнул рукой и, совершенно честно глядя в глаза генералу, сказал:
  -- Господь с вами, какие еще бумаги? Какие документы? Какие записи? То, что не закачал в себя пылесос, сгорело после того, как зал забросали гранатами. И вообще, разработка явно тупиковая, таково общее мнение группы.
  -- Так и пометим, -- пробормотал генерал, -- в нашем деле нулёвый результат -- тоже результат. -- И сделал в своем блокнотике какую-то пометку.
  Когда они вышли из кабинета, Переведенцев сказал:
  -- Кстати, мне вчера на ночь глядючи звонил наш бравый лейтенант Кво -- он завтра с утреца уезжает. А до вас обоих ни он и ни я не дозвонились -- у вас трубки были отключены.
  -- У моего телефона батарейки сели, -- моментально ответила Ирина.
  -- А я вовремя проплатить забыл, -- в унисон ей ответил Андрей.
  Они переглянулись, и оба слегка покраснели.
  -- Так вот, этот самый Кво, -- продолжал Роман, -- всех нас приглашал нынче на вечер в ресторан. Говорит, что он откопал какой-то элитный японский кабачок-с, и как будто они там по специальному заказу из самой Иокогамы доставляют и готовят свежайшую рыбку-фугу...
  Андрей и Ирина поглядели друг другу в глаза, улыбнулись и сказали в унисон, не сговариваясь:
  -- Ни-за-что!
  
  
  
  Bonus ... 2008. Вечная проблема выбора
  
  
  
  Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет.
  
  М. Булгаков. Мастер и Маргарита
  
  
  
  Рикардо успел спрятаться за выступом в тот момент, когда из подвала появилась толпа мертвецов...
  -- Черт возьми, -- Кво грубо выругался, -- этих еще не хватало.
  Он прижал к груди автомат и, собравшись с силами, побежал что было сил к автобусной остановке. Зомби, заметив бегущего человека, взвыли от ярости и с диким мычанием потянулись за ним...
  
  
  
  Десять шагов, двадцать, тридцать. Кво посмотрел на последний автоматный рожок. Да, такой арсенал не спасет от толпы голодных тварей, ожидающих удобного момента схватить и сожрать живьем. Он достал рацию и попытался связаться с полицейским Департаментом. Тщетно...
  -- Вот гады, они уже и до департамента добраться успели. Сволочи, сволочи!
  Послышался шум вертолетных винтов. Коп поднял голову и тут же увидел зависший над площадью, охваченной огнем, вертолет. На борту красовалась надпись: "Служить и защищать!" Свои, свои, свои!
  Рикардо посмотрел за угол. Мертвецы тщетно пытались проломить решетчатые ворота, на которых висел внушительного размера замок. Если постараться, можно успеть добежать до развилки. Потом быстро нырнуть в желоб. Прокатиться в его утробе около пятнадцати метров. Скатиться вниз по деревянному настилу. Забраться на груду ящиков. И... и...
  -- Не успею, -- коп снова посмотрел на вертолет, из окна которого высунулась миловидная девица с наушниками на голове, -- не успею. И что тогда? Умирать? Не-е-т, смерть мне не к лицу!
  Он несколько секунд постоял в нерешительности и неожиданно даже для самого себя выудил из внутреннего кармана черной куртки старинный амулет -- язык колдуна, который достался ему от учителя. Кво положил автомат на землю и медленно опустился на колени. Закрыв глаза, Рикардо принялся нашептывать заклинание:
  
  Ибараку моллумба,
  Эшу ибако моюмба,
  Ибаку моюмба,
  Омоте конику
  Омоте ако!
  
  Тут же на небе появились кучевые облака. Поднялся ветер. Коп, не открывая глаз, продолжал шептать спасительное заклинание:
  
  Молумба Эшу кулона,
  Ибараку молумба Эшу!
  Кулона, ибараку!
  
  Послышались громовые раскаты. Начал капать вначале мелкий, потом все сильнее и сильнее, дождь. Где-то вдалеке застрекотали автоматные очереди. Что-то с грохотом взорвалось.
  -- Не сиди сиднем!
  Коп открыл глаза и посмотрел в ту сторону, откуда слышался голос. В нескольких метрах от него стояла девушка с короткоствольным "Узи" в руках.
  -- Рикардо, забудь о своих заклинаниях. Они не действуют на турбо-зомби.
  Кво убрал амулет и язвительно произнес:
  -- Да откуда тебе знать, что на них действует, а что нет?
  -- Оттуда. Я что, просто так за тобой прилетела? Живо! Собирайся! У нас мало времени. Если мы не успеем до наступления ночи добраться до атомной электростанции... мир погрязнет в этой гадости, -- она показала на мычащих у ворот мертвецов, -- тебе плевать на мир?
  Коп что-то прошептал и, вставая, поднял автомат с земли.
  -- Идем. Только знай, если мне потребуется молиться, я буду молиться. Если мне потребуется причащение, я буду причащаться. Если у меня возникнет желание посетить мемориальное кладбище и принести жертву королеве вуду, я это сделаю несмотря ни на что. Ясно?!
  -- Конечно. Но все это только после того, как мы сотрем с лица земли Луизиану. Согласен?
  -- Целый штат? Не плохо. А что скажет президент?
  Девушка прицелилась и выстрелила в мертвеца, забравшегося по головам своих сородичей на забор. Зомби качнулся и бесшумно упал в месиво, состоящее из оживших мертвецов.
  -- Президент больше не управляет страной. Так что...
  В кармане копа запищал мобильник. Кво отвернулся и, достав телефон, сказал:
  -- Алло!
  После непродолжительной паузы его лицо засияло от счастья. На щеках появился румянец. Девушка опустила оружие и медленно поплелась к беснующимся у ворот зомби.
  -- Привет! Ирина, как вы там поживаете? О, я рад за вас. Как все... -- коп пытался подобрать нужные слова, -- ...наши? Ой, как я счастлив, что у вас все... Что? В России... Не может быть! Мы же покончили...
  -- Мила, Мила, успокойтесь.
  Миловидная девушка бросила на землю "Узи".
  -- Я, конечно, все понимаю, у Рикардо в России остались друзья. Но нельзя же так... взять и бросить съемки! Это, Пол, отодвинет премьеру. Что тогда? У меня и без ваших с Кво турбо-зомбиков полно контрактов. Вы это-то хотя бы понимаете?
  Коп сел на стул и тяжело вздохнул.
  -- Мила, Пол, съемки хорошего кино нельзя сопоставить с той опасностью, которую могут принести люди, в чьих силах породить тех, о ком мы пытаемся рассказать зрителям. Я ведь взял длительный отпуск в полиции? Взял. Ради чего, как вы думаете? Ради того, чтобы у Андерсона получился превосходный фильм. Правильно?
  Невысокий человек снял очки и протер носовым платком стеклышки.
  -- Все верно.
  -- А если так, прошу и вас войти в положение, в которое попали мои российские коллеги.
  -- Гм-м, -- Пол отдал несколько распоряжений операторам и актерам, исполняющим роли оживших мертвецов, -- но я думал, что сценарий...
  -- Не выдумка. Я его написал на основе пережитых мной событий.
  -- Так-так-так! Вы хотите лететь в Россию?
  -- Да.
  -- Там снова эпи...
  -- Эпидемия.
  -- Но почему? Почему снова в России?
  -- У них на носу президентские выборы. А управление даже одним, пусть и глупым, но все же государством -- страшная, порой разрушительная сила. Вероятно, кто-то решил использовать обкатанные в Нижнереченске зомбучные методы прибирания к рукам власти теперь на стране. А это уже страшно!
  -- В России... Мила, что вы скажете, если съемки продолжатся в России?
  Девушка испуганно посмотрела вначале на Рикардо, потом на режиссера.
  -- Что вы скажете, если к вашему гонорару добавится пара миллионов долларов?
  
  
  
  Павел Гросс
  Санкт-Петербург
  1999-2006 гг.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"