Остановившись на некотором удалении от входа в "Ананасы", я вытряхнула из мятой пачки сигарету, сунула в угол рта и подкурила. Глубоко затянулась, медленно выдохнула дым, перехватила сигарету между указательным и средним пальцами. Достала мобильник из сумочки, планируя вызвать такси. Я уже предвкушала, как вынырну из неудобной обуви, умоюсь, переоденусь и завалюсь спать.
Возможно, уже завтра я сполна отгребу за этот свой поступок. Но в данный конкретный момент последствия ни разу не волновали меня. "Ревнуешь", - проблеял внутренний голос. Я пообещала ему натянуть кожу с его живота ему на голову, сделать себе чашечку кофе и смотреть, как он будет задыхаться.
После второй же затяжки сигарета уменьшилась наполовину, и я ногтем сбила столбик пепла.
Голос за спиной:
- Вы так замерзнете.
Я не спешила оборачиваться, уже зная, кого увижу.
- Блин, - с чувством пробормотала себе под нос.
В действительности я сказала кое-что значительно грубее "блин". Если Левин слышал меня... Стоп. Каким образом я собиралась закончить предложение? Хорошо, если слышал. Даже замечательно. Великолепно. Потому что я очень хотела, чтобы он оставил меня в покое. Иначе выскажу ему в лицо все, что думаю о нем. Обратный отсчет пошел благодаря издевательскому "вы так замерзнете". Я рассудила: раз Левин знал, где я работаю, предлагал заехать за мной и вытащить в "Министерство Будды", следовательно, он знает, что я коматозник.
Так или иначе, я не собиралась вить светские беседы, эти спирали без начало и конца. Не здесь, не сейчас, не с Левиным.
Поправив все норовящее соскользнуть с плеч пальто, я набрала номер оператора и приготовилась слушать гудки.
- Вы правы, Маргарита. Мне не следовало таким образом...
- Подкатывать ко мне, да-да. Дайте мне вилку. Сниму лапшу с ушей.
Из динамика сладкой патокой потек звонкий жизнеутверждающий голосок оператора. Я начала говорить, но фразу мне было не суждено закончить, поскольку моя рука внезапно опустела.
- Кажется, необходимость в такси отпала, - сказал Левин в мобильник. - Всего хорошего. - И нажал "отбой". Сунул телефон в карман пиджака и ослепительно улыбнулся: - Телефон пока побудет у меня, ладненько?
Я открыла рот, но вскоре поняла, что просто-напросто не знаю, с чего начать. Как говорила моя бабуля: "Когда слов слишком много, уходи".
Улыбнувшись, я кивнула, мол, ладно, отвернулась и пошла прочь, на ходу плотнее запахивая пальто, и прижимая локтем сумочку к боку. Словлю такси.
Л-А-Д-Н-О.
Твою мать.
И вот я уже думаю о мачехе Тима Левина. Забавно. Эта цапля младше его лет на восемь, не меньше. Интересно, сложились ли у них теплые доверительные взаимоотношения? Я невольно хмыкнула, вспомнив ее холодный злой взгляд. Ну конечно, теплые доверительные взаимоотношения, именно так.
Споткнувшись, я тяжело привалилась к стене. Звякнув цепью, сумочка шмякнулась на асфальт. Я наклонилась, чтобы поднять ее, но не удержала равновесие, и неуклюже села на пятую точку. Пальто сползло, обнажая плечо.
- Дьявол!
- Звали?
Я исподлобья уставилась на Левина. Он стоял аккурат под знаком "Парковка запрещена", сунув руки в карманы, и несколько снисходительно наблюдал за моими злоключениями. Скрипя зубами, я протянула руку. Он в одно мгновение переместил меня в вертикальное положение, цокнули каблуки, шифон скользнул, обволакивая мои ноги; затем наклонился, поднял мою сумочку, протянул мне. Я перекинула золотистую цепочку через плечо и поправила пальто.
- Палисси!
Мы оба синхронно обернулись.
- Неуважительно, - заметил Левин вполголоса.
У входа в "Ананасы в шампанском" стоял Максим.
- Я ухожу, Макс, - известила я качка.
Ткань пиджака натянулась на бицепсах, когда наполовину китаец сложил руки на груди.
- Эдуард велел найти тебя. Господа угощаются тортом.
- И не только тортом, - пробормотала я, вспоминая фигуристую блондинку у Эдуарда под боком. - Извини, Макс, но я пас.
- Передай Эдуарду, что у госпожи Палисси другие планы, - добавил Левин.
Я онемела от этой вопиющей наглости. Максим сжал кулаки, но не спешил выполнять "поручение" Левина. По правде говоря, он посмотрел на Левина так, точно хотел порвать ему пасть.
- Что не так? - Левин вздернул брови, из нас троих единственный не потеряв дар речи. - Ах да, конечно. Чаевые.
И, точно фокусник, достал из кармана полтинник, подошел к Максиму и вложил в передний кармашек пиджака. Похлопал по кармашку и покровительственно проговорил:
- В следующий раз не стесняйся напоминать. В этом нет ничего постыдного. Ползание на брюхе тоже своего рода искусство.
Максим не сдвинулся с места. Он был похож на каменное изваяние, однако его глаза стали плоскими и тусклыми. Мне показалось, наполовину китаец хочет что-то сказать, но сдерживается из последних сил.
У тротуара у знака "Парковка запрещена", затормозил "майбах" пыльно-серого цвета. Левин, неизменно беззаботно рассекая абрикосовое воздушное море Кварталов, открыл заднюю дверцу и выжидающе посмотрел на меня. Его путь от Максима к машине вполне мог быть одним текучим кадром из фильма, когда камера постепенно надвигается и, в конце концов, берет крупный план. Безупречная осанка, улыбка Моны Лизы, - Левин-младший буквально сочился силой и властью. Папа предостерегал меня на счет таких людей, еще когда я была птенчиком в нашем семейном гнездышке и только начинала обкатывать мысль открыть собственное дело. Виктор Палисси не бросает слов на ветер, хотя мамуля время от времени и ворчит, что он "плешивый болтун". Папа прав. Будь осторожна. Я не думала об этом, когда в декабре ушедшего года всячески нервировала Александра Кудрявцева. В конце концов, опыт - врач, приходящий после болезни.
- Не стоит садиться в эту машину, Рита, - сказал Максим и, как мне показалось, с нотками мольбы в голосе добавил: - Эдуард расстроится.
Если бы он не упомянул Эдуарда, я бы осталась. Но он упомянул. И мне как пробки выбило. Планка моего здравомыслия давно валялась на земле, я чувствовала, как в моей крови бурлит дурная потребность насолить, уязвить, сделать больно.
- Да, - согласилась я с Максом. Согласилась со всем, что он сказал. Пышно подписалась под каждым его словом.
И, прежде чем сообразила, что делаю, подобрала подол платья и села в авто. Еще одна точка невозврата. Левин посмотрел на Максима и шутливо кивнул ему. Я видела, как шевелятся губы Макса, но не расслышала ни слова по вине безупречной звукоизоляции салона автомобиля. Прильнув к окошку, я пыталась прочитать по губам наполовину китайца. Пустая трата времени.
Левин обошел машину и скользнул на пассажирское сиденье, рядом со мной.
Сумочку я - напряженная, с расправленными плечами и окаменевшим затылком - положила на колени и впилась в нее мертвой хваткой.
Левин провел рукой по волосам, ослабил галстук, чуть сполз по сидению.
- Поехали, - бросил он водителю.
Я смотрела на Макса, пока мы не свернули за угол и "Ананасы в шампанском" не пропал из виду.
- Куда мы едем?
За окном проплывали неоновые джунгли, смазываясь в сплошной электрический мазок.
- А куда бы вы хотели?
- Домой.
- Уныло. Будем считать, что я этого не слышал. У меня есть предложения куда более... интересные.
- Мне не нужны интересные предложения. Мне нужно домой.
- Маргарита...
- Останови машину, - рявкнула я в затылок водилы. - Немедленно!
Левин вздохнул:
- Игорь, будь добр.
Водитель "майбаха", угрюмый тип с мохнатым лицом, в костюме-тройке, тут же сбавил скорость и прижал авто к обочине. Два черных бурава жестко уставились на меня в зеркальце заднего обзора. Я открыла дверцу и вышла из машины. Как-то уж все слишком просто. А я хотела перепалки? Помедлила, обернулась. Эта замедленная хитрая улыбка, этот взгляд. И до меня дошло: так просто мне не уйти. Уже в следующую секунду меня будто током шарахнуло - я поняла, почему.
- Мобильник. - Я протянула руку, ладонью вверх, сжала и разжала пальцы.
Левин скользнул по сиденью и улыбнулся. Дверцу, естественно, закрывать не спешил.
- Да-да? - с озабоченным видом переспросил он, будто мы были в середине крайне важных переговоров, и как минимум решался вопрос по слиянию двух компаний-мастодонтов.
- Мобильник.
Он пожал плечами и посмотрел на часы.
- В "Министерстве Будды" подают восхитительные телячьи медальоны.
Я развернулась и пошла куда глаза глядят. Сволочь. Мне нужен мой мобильник. Без него я как без рук. К тому же, совсем скоро будет наяривать Влад, и если Левин поднимет трубку...
Я остановилась у киоска и купила сигареты.
Когда я разворачивала обертку на пачке, обдумывая свое положение, меня придавила чья-то тень. Я прекратила шуршать оберткой и подняла глаза. Зубастый рот, глаза в тени громадной меховой шапки, овчинный воротник поднят. Вот блин. Я скользнула взглядом туда-сюда. Три тормознутых увальня на буксире. Патрульные Кварталов. В животе брыкнулось узнавание. Я ощутила болезненное покалывание в кончиках пальцев. Это были именно те уроды, которые привязались ко мне в декабре... когда я лежала на лавочке, свернувшись в калачик, укрытая снегом и тяжелой кожанкой, пахнущей... пахнущей...
Во рту пересохло. Я тяжело сглотнула, сухие губы сложились в холодную улыбку. Я отвернулась, но стоящий ближе всех ко мне мудак схватил меня за запястье. Пришлось обернуться с видом, будто делаю ему колоссальное одолжение. Он прорычал какую-то сальность, но я не утрудила себя разобрать. Кошмарная артикуляция. "Счастливая встреча. Сфотографируемся же для красочных, богатый на события историй наших жизней, друзья", - подумала я с вялым раздражением.
- Работаешь? - пробасил увалень.
Это ему на ботинки меня вырвало, в ту далекую снежную ночь. А потом пришел Константин и...
В носу и глазах защипало, как обычно бывало, когда я думала о нем.
- Я задал вопрос.
Я вновь сфокусировала взгляд на сжимающей мое запястье клешне.
Меня не узнали. Говоря это, я имею в виду не только нашу предыдущую встречу. Меня не узнали.
- Зато вы, я посмотрю, хрены пинаете вместо того, чтобы работать. Убери от меня свои паршивые руки, мудила необразованный, - ровным голосом сказала я. - Сейчас же! - прикрикнула, надвинувшись на него.
Явно от потрясения, нежели испугавшись меня, патрульный ослабил хватку, инстинктивно отступил. Не ожидал отпора. Потирая запястье, я заспешила по улице, мимо ночных магазинов, мини-маркетов, баров, фонари мерцали и пульсировали, от чего воздух походил на золотисто-оранжевую филигрань...
- Поговори мне так, ты, сука.
Меня схватили за плечи и бросили в стену, прижали к кирпичной кладке. Увалень оперся в стену по обе стороны от моей головы. Шапку сдвинулась на затылок, и его пристальный изучающий взгляд прожигал меня насквозь.
- Ты, су-у-ука, - передразнила я. - Расскажи мне что-то оригинальное.
- Хрены пинаем, говоришь? - Он шумно задышал мне в ухо. - А ты, что ли, нет? Неплохие стекляшки, - он коснулся зеленого нефрита моих серег. - Настоящие?
У нас с этим парнем в меховой шапке любовь.
- Эй!
Мы с патрульным одновременно уставились на Левина.
Тягостное, горькое ощущение дежавю, тяжелое, как остро протекающая болезнь...
- Отойди от нее. Дважды не повторяю, - со скучающим выражением на лице добавил Левин, подкуривая сигарету.
Патрульный нехотя отступил от меня, потирая лоб. Его дружки хмурили брови.
- Я запомнил ваши рожи, - вместо прощания улыбчиво сказал Левин и подцепил мены под локоток. - За вами нужен глаз да глаз, - шепнул он мне в волосы.
Ноги еле слушались, будто я шла по колено в воде.
- Рита? Вы хорошо себя чувствуете?
Я открыла рот, чтобы сказать "да". Но куда там! Покачала головой.
Левин открыл передо мной дверцу машины. Он почему-то выглядел встревоженным. Я больше не заикалась о доме. Вжалась в сиденье и смотрела в окошко. В данный момент дом был для меня опасным местом - местом, где граница между реальностью и воспоминаниями предательски истончалась или же стиралась вовсе.
Мои руки были в крови, а голова... нет, не в облаках.
Облаков, впрочем, в ней тоже не было.