Аннотация: Без прошлого нет настоящего, а без настоящего нет будущего.
КРУТОЯР
- Ну, так, сын, сегодня никуда!
Мы сидим за столом во дворе нашего дома. Отец пьёт чай и внимательно прислушивается к выстрелам, раздающимся со всех сторон. Кажется, что началась настоящая война.
- Ого! А вот дуплетом кто-то дал!
Мама собирает посуду в глубокую миску, тоже прислушивается.
- Это, видно Петрович, палит из своей двустволки. Баба Женя говорила, что принёс вчера уток, а в них дроби полно, два часа выковыривала. Потом жаркое есть было невозможно, на зубы дробь попадала. Всю выбрать не смогла.
- Ага! На её единственный зуб, да ещё и дробина! - я смеюсь. - Вот, баба даёт.
- Тебе смешно? Будешь старым, тогда узнаешь, как это! - отец прищуривает глаза, ему тоже смешно, я же вижу, что смешно, но сразу понимаю, что смеялся над соседкой зря, сейчас получу нагоняй.
- Слушай, Саша, а куда делся бабин Женин кувшинчик? Говорит, вчера повесила на забор посушиться, а он исчез. Она ж с ним за сметаной всегда ходит.
- А я причем? Не знаю!
- Да куда там, не знаешь! Всё ты знаешь! Давай, признавайся! - отец, прищурившись, смотрит на меня и ждёт моего ответа.
- Ну, чего ты к ребёнку пристал? Он у нас не вор. Зачем ему кувшинчик, такой маленький? Да, сынок? - мама говорит серьёзно, а в глазах весёлые искорки.
Мама у нас красивая: высокая и голубоглазая. Свою длинную русую косу убирает под белую косыночку.
Я понимаю, что отпираться бессмысленно. Поворачиваюсь и смотрю на своего младшего братца. Ему шесть лет. Он такой зануда и доносчик.
Серёжка делает вид, что внимательно рассматривает книжку. Потом бросает на меня хитрый взгляд. Я показываю ему незаметно под столом кулак.
-Ну, подожди, шпион малой! Я с тобой разберусь.
-Так, где же кувшинчик? - отец повышает голос. Чувствую, что надвигается гроза.
- А... он..., да он...
- Что "он да он"?
- Разбился! - выпалил я.
- Разбился?! Как это? Сам себя разбил?
- Да нет, не сам. Просто мы с Колькой учились метко стрелять...
- По кувшину? - взгляд отца стал суровым.
Вот дался ему этот кувшин. Серёжка не выдерживает.
- Пап, они с Колькой по воробьям стреляли из рогатки. Ползали по картошке, по-пластунски, подкрадывались к бабушкиному забору.
- Серёжка, тебя никто не спрашивает! Сашка, что язык проглотил?
А я весь в воспоминаниях. Как мы вчера здорово постреляли. Кот Мурзик нам помогал. У нас не кот, а отважный партизан, да и окраска у него подходящая, серый с тёмными полосками вдоль спины. Крадучись приближался к заборчику, на котором сидела шумная стайка воробьёв, прижимался к земле, и был почти незаметным. Снарядов наших ничуть не боялся. Смело бросался в самую гущу воробьев. Когда одного сбили, он его схватил с диким криком. "Ура!" кричал. Ох, мы и хохотали. Вот у Кольки рука и дрогнула. Попал по кувшину. Думали, бабуся не заметит его пропажи, осколки собрали и спрятали. А тут еще Серёга нас выдал.
- Па, ну так получилось. Мурзику хотели воробьев настрелять. А Колька...
- Что Колька?
Я начинаю мысленно придумывать что-нибудь. Как я мог сказать "Колька", сам не пойму. Чуть друга не выдал.
- Колька не хотел, я его уговорил!
- Ага! Так ты, значит, заводила?
Молчу, голову опустил. Жду, что придумает мне папа в наказание.
- Слушай, Вова, - это мама вступает в разговор, - а я думаю, что Сане с другом нужно
сходить к бабе Жене извиниться и помочь уголь перенести. Вчера привезли, так она с утра сама ведром таскает. Петровичу ведь теперь некогда, ќохота началась.
Ну вот, я так и знал, что родители вместе что-нибудь да придумают.
- Ну что, сын, пойдёшь отрабатывать своё безобразие?
- Пойду...
- Не забудь Николая пригласить с собой! - подсказывает отец.
-Да не забуду я про него. Почему я должен отдуваться за его промах? Да и вдвоём веселее работать будет.
Родители переглядываются и улыбаются. Серёга листает книжку и обиженно сопит, не дали рассказать, в подробностях, как мы с Колькой прятали черепки и куда.
- Давай, дуй за дружком, да смотрите, сегодня на лиман ни ногой. Слышите, что творится? Пальба, как на войне. После выходных стихнет, тогда опять будет вам воля.
- Хорошо, папа. Я всё понимаю.
- Горожане понаехали, вооружение у них первый класс, а стрелять толком не умеют. Палят в белый свет, как в копеечку, - папка всегда так говорит.
Я ему верю. Да и как не поверить. Он ведь у меня не просто папа, а папа-егерь. Охраняет от браконьеров лиман и плавни, и море. Я люблю своего папку, но бывает, злюсь на него. За что? Да сам не знаю. Иногда спорю с ним. Отец всегда внимательно слушает, а потом, как скажет всего пару слов. И всё! И сразу ясно, кто есть кто. А сколько всего интересного, знает мой папка!
Сколько себя помню, он всегда с карабином, с рацией, с биноклем. То на моторке, то на плоскодонке. Изо всех сил старается уберечь природу от разных охламонов-вредителей. Один раз в него даже стреляли бракоши. Ранили в плечо. Он тогда даже две недели в больнице пролежал. Да в там долго не выдержал, приехал домой. Сказал, что кто же будет его делянку обходить и за порядком следить. Шрам так и остался. Мама шутит всегда по этому поводу: "Мужчину шрамы украшают!". А тогда плакала, в больнице, в городе целую неделю жила. А наша соседка баба Женя всё молилась, просила Господа, чтобы наш папка выздоровел.
Много она тогда нам с Серёгой рассказала о своём сыне, погиб он в Чечне, в первую войну. Фотографии показывала. Теперь они с дедом Петровичем вдвоём остались, нет у них никого на белом свете. Отца называют сынком.
- Па, я позвоню Кольке?
- Звони. Только, не долго, болтай, вдруг, кто позвонит.
- Конечно, папа, я - быстро!
Помню, в прошлом году вот так на открытие охоты позвонили, оказалось, ранили человека. Отец помог тогда вынести его из плавней. "Скорую" вызвал. Ничего! Мужик выжил. Приезжал после, долго они с отцом сидели, пиво пили с таранушкой сушёной, да про жизнь говорили.
- Коль, ты? Привет! Слушай, малой нас сдал! Как, как? Просто! Рассказал, про нашу охоту, и как кувшин разбили! Да не сказал я, что это ты. Давай, двигай к нам, пойдём бабе Жене уголь таскать! Кто сказал? Пахан сказал. Ну, ты ж его знаешь! Некогда тебе? А что делаешь? Уроки учишь? Ну, ты даёшь! Как хочешь, я пойду сам. Угля? Много. Всё, пока, телефон не занимаю.
Ну, друган даёт! Занят он!
- Ма, я пошёл!
- Куда?
- Сама знаешь, уголь таскать.
- Иди, иди! Стрелок...
Я иду к соседке. В голове проносятся разные планы мести. Обидно до слёз. Представляю Колькину круглую, конопатую, физиономию, его ехидный вопрос: "Перетащил?". Ладно, ладно! Я перетащу этот злополучный уголь! Попросишь ты у меня бинокль! Представляю себе, как Колька будет униженно просить у меня бинокль:
- Ну, дай, Санёк, хоть одним глазком глянуть.
А я гордо буду отвечать:
-Нет, не дам, а то разобьёшь.
Ну, Колька, погоди, будет и на моей улице праздник. Я уж отыграюсь...
- Баба Женя! Баба Женя!
- А-а! Что, мой хорошенький Санёчек, что внучек?
Всегда она так со мной сюсюкает, вроде я маленький.
- Давайте помогу!
- Что поможешь, зайчик мой?
- Уголь носить!
- Да, что ты? Не надо! Я и сама потихонечку переношу.
Я смотрю на бабульку. Она раскраснелась, платочек сбился, голубые глаза, часто помаргивают. Явно устала, а вида не подаёт. Молодец, бабуля!
- Давайте вёдра! Я сейчас, быстро.
А куча-то большая. Быстро не получится. Набираю полное ведро. Одно, другое. Поднимаю. И сам чуть не падаю. Вёдра тяжеленные.
- Не надо полные набирать! А то тяжело.
Баба Женя зачерпывает чуть больше полведра и несёт в сараюшку. Там у них сделан специальный ящик для угля. Я тащу полные вёдра. Кажется, глаза сейчас выпрыгнут из орбит. Ноги подкашиваются. Думаю про себя: "Не сдамся! Ни за что не сдамся!". Цепляюсь ногой, сам не знаю за что, и растягиваюсь на ровном месте, вёдра разлетаются в разные стороны. Уголь рассыпается по всему крохотному уютному дворику.
- Ха-ха-ха! - за заборчиком заливается смехом младший брат, который тихонько подошёл и стоит у калитки.
- Вот урод! Я тебя сейчас дам!..
Быстренько подскакиваю и за братцем! А его уже и след простыл. Только дверь хлопнула. В комнату убежал, вот зараза!
- Ты что, Сашок, упал? Не ушибся?
- Споткнулся. Да не ушибся я! Не ушибся!
А нога болит. Видно, колено счесал. Вот невезуха!
- Глянь, Саша, это не твой дружок на велосипеде поехал?
- Он, Колька!
-Что-то он на тебя и не смотрит, поссорились, что ли?
- Да не, не ссорились!
Мы носим уголь. Бабушка рассказывает, как раньше топили. Угля не было, дров тоже. Косили камыш и камышом топили. Я представляю себе, как мама тащит в наш новый дом охапку камыша. Да, чтобы было тепло, наверное, его целую телегу нужно на один раз, а может быть и больше...
- А не холодно было?
- Нет, внучек, не холодно. Пока его окаянного накосишь да притащишь, уже даже жарко.
- Сань, а Сань!
Это Колька подъехал. Я на него даже и не гляжу.
- Сань!
- Ну, чего тебе?
- Я приехал.
- Вижу, что приехал!
- Мамка посылала в хутор к бабушке. Лекарство отвозил.
- Ой, врёшь!
- Да не вру я! Честное слово! Вот отвёз и сразу тебе помогать.
- Не надо мне помогать. Я и сам справлюсь!
Баба Женя вступает в разговор.
- Вот хорошо, Коляша, что и ты пришёл. Заходи. А то мы совсем уже упарились! Ещё много таскать, и тебе хватит.
Теперь мы носили втроём. Но куча почему-то не уменьшалась. Все устали.
- Ну, что, помощники, как дела? - это папа пришёл взглянуть на нашу работу.
- Ого! Уже много перенесли.
Он уходит и через несколько минут возвращается с тележкой.
- Грузите, а я буду возить.
Соседка кудахчет, как курица.
- Ой, да ой!
Мы улыбаемся и переглядываемся. Дружно - не грузно! В общем, здорово поработали, потом долго угощались конфетами и тортом с чаем, а напоследок извинились за злополучный кувшин и рассказали, как отстреливали воробьев для Мурзика, как он, подкравшись, прыгал в центр воробьиной стайки. Баба Женя украдкой вытирала слёзы, а папка смеялся от души.
- Ладно, хорошие вы ребята, но мне пора. Завтра хотите со мной? Могу взять на объезд, - предложил нам папа.
- Да, да! Конечно! А куда пойдём? - в один голос закричали мы с Колькой.
- В море. Сообщили пограничники, что с вертолёта заметили сети. Нужно сходить, поснимать!
Колька важно кивает головой:
- Пойдём, чего там, поможем.
Солнце уже садится. Сегодня закат какой-то необычный. На самом горизонте клубятся какие-то бело-фиолетовые тучи, внизу сливаясь с морем. Красные отблески заката на воде и в небе.
- Па, а, па! Что это на небе творится?
- Ветер завтра будет, сынок!
-Да я и сам знаю, что ветер будет. А блеск, смотри какой! Как в мультике про другую планету.
- Фантастика! - это Колька не выдерживает испытаний такой красотищей.
Мы стоим на крутом берегу моря. Смотрим на алеющий закат. Затаив дыхание любуемся этой непередаваемой красотой.
- А знаете, почему наш посёлок называется Крутояр? - отец смотрит на нас с улыбкой.
- Конечно, знаем! Потому что он стоит на крутом берегу, - я почти кричу, мне так приятно, что знаю ответ на этот вопрос.
- Да не кричи, Саня! Правильно! Раньше такой крутой обрыв называли яром. Вот и получилось название Крутояр.
- Неправильное название! Обрыв только в одном месте, а дальше его ведь нет. Дальше - пляж, - Колька даже подпрыгивает на месте.
- Вот спорщик! Ты тоже не кричи. Видишь, церковь? Вон оттуда начинался наш посёлок. Напротив яра. Так что, Крутояр - это правильно.
- А мне нравится!
- Верю! И мне нравится, только я не знал, почему Крутояр, - Колька щурится, глядя на переливающиеся сверкающие волны.
- Глядите! Быстрее!
Мы переводим взгляд на море.
Теперь стало еще фантастичнее. Солнце спряталось в тучи, а его последние лучи, как прожекторы, прорываются между облаков и полосами освещают небо.
- Ух, ты! Даже дух захватило.
- Эх, хлопцы, вот бы нарисовать такую картину, а? Сейчас попробую сфотографировать.
Отец достаёт свой сотовый и несколько раз щёлкает. Мы рассматриваем получившиеся кадры. Но того очарования и сказочности уже нет. Просто небо с облаками.
- Надо было раньше, дядь Володь! Вот были бы кадры. Ну, всё. Пора по домам.
От обрыва до нашего дома каких-то двести метров, Кольке подальше, но он-то на велосипеде.
- Пока, Сань! Дядь Володь, а завтра, во сколько в море пойдём?
- Да часикам к семи приходи. Пока соберёмся, будет и как раз.
- Па, а ты бинокль возьмёшь?
-А как же. Возьму. И карабин возьму. Всё по полной программе.
Давай, Коля, до завтра.
Вот мы и дома. У мамы уже всё готово. Она накрывает на стол.
- Садитесь ужинать.
Мы ужинаем во дворе. Хорошо, что осенью комаров меньше. Хлопает калитка. Преувеличенно твёрдой походкой идёт к нам Петрович.
- Здорово, молодёжь! Мои лапунёчки!
Он, когда здорово пьян, то называет всех лапунёчками и плачет.
- Здорово, дед! Ты что, Петрович, гуляешь?
- Ой, гуляю, да гуляю.
Он хочет что-то спеть, но ничего не получается.
- Я вам гостинца принёс!
- Ну, показывайте, что там, - мама соседа жалеет, но не любит,
когда он пьян.
- Смотри, Катюха, принёс я вам уточек.
- Да ну их. И смотреть не хочу! Небось, все всмятку. Дробь из зубов будем выковыривать.
- Не-а! Эти целенькие. Глянь, какие красавицы! - дед с гордостью
показывает свои трофеи.
- Ну, чего ты, жена! Налей деду стаканчик винца, да пусть идёт, отдыхает. А мы уточек сейчас с детьми ощипаем.
- Новое дело! Ну, ты всегда, папа, что-нибудь придумаешь!
- А кто мамке будет помогать? Серёга, бегом сюда. Вот, как раз всем по одной.
Уток, лысух, гусей мы ощипывать умеем. Это дело не сложное, хоть и не самое приятное. Мы быстро справляемся, помогаем Сергею, он же самый маленький. Перья аккуратно складываем в пакет, завтра отец сожжёт их.
Мама быстро осмалила тушки и разделала их. Так за полчаса мы и управились.
-Быстро и хорошо, - папа доволен.
На улице совсем стемнело. Пора в дом. Завтра воскресенье. Завтра идём в море. Я всё время об этом думаю.
- Па, а далеко те сети стоят?
- Не очень. За мыском. А что?
- Да это же совсем рядом!
- Километра три придётся пешком пройти.
- А я думал дальше...
- И так далеко!
Мама прислушивается к нашему разговору.
- Что за сетки?
- Да бракоши опять балуют. Сетей наставили почти у самого берега. Пойдём завтра снимать.
-С кем?
- Да, вот, пацанов возьму, и пойдём!
- А браконьеры?
- Не волнуйся. Пограничники будут страховать.
-А-а! Тогда ладно.
-Что там у нас по телевизору?
- Боевик, с Джеком Ли.
- О-о! Давайте посмотрим!
- Ура! - это заговорил наш Серёга. Он у нас не очень разговорчивый, но боевики очень любит. Кажется, он и не смотрит совсем, занят своими игрушками, а потом такие подробности выдаёт, что я удивляюсь, как это у него так получается?
* * *
Встал я сегодня до зари. Ещё солнце не взошло, а я уже на ногах. Вышел во двор. Хожу, слоняюсь, не знаю, чем заняться. А красиво кругом, даже слов нет. Солнце встаёт из-за лимана. Вокруг, по небу, розовые облака, как лепестки роз разбросаны. Стою, голову вверх подняв, любуюсь.
- Ну что, сынок, ты уже встал? А я думал, тебя будить долго придётся.
Отец вышел на улицу в трусах и майке, подтянулся на перекладине несколько раз. Лихо спрыгнул.
- Эх, хорошо-то как! - щёлкнул меня по носу.
- Давай, подтягивайся! А ну-ка, сколько раз сможешь?
Я начинаю подтягиваться. Один, два, три, ... шесть,... семь - всё. Больше не могу. Спрыгиваю
- Кто-то говорил, что в седьмом классе будет двадцать раз подтягиваться.
- Говорил! Я говорил! Да всё некогда тренироваться.
- Вот кто у нас самый занятой, а я и не знал.
- Ой, да ладно! Вчера полдня тренировался на бабы Женином угле, потом на утках. Так что, каждый день и занят!
- Мужики! Давайте завтракать, - мама свежая и румяная зовёт нас на кухню.
Мы с отцом быстро завтракаем, пьём чай и отправляемся на наш причал. Кольки, моего лучшего друга, ещё нет, но ждать мы его не будем. Папа заводит лодочный мотор, и мы мчимся по ласковому спокойному морю к мысу, у которого поставили свои сети браконьеры. Со стороны моря открывается взору весь наш посёлок Крутояр: белая церковь с золотыми куполами, вон школа, она - самое высокое здание в нашем посёлке. Ряды кирпичных домов с красивыми заборами. И всё это утопает в зелени. С одной стороны посёлок стоит на крутом берегу. И берег этот каждый год всё сильнее "съедает" море. Скоро крайние дома свалятся в воду. Но они давно заброшены, никто в них уже не живёт. Потом берег резко понижается и другая часть посёлка расположена внизу, почти у песчаных пляжей.
-Па, дай бинокль! - приходится громко кричать из-за работы мотора.
-Смотри, не урони.
Я беру бинокль в руки. Он тяжёлый. Прикладываю к глазам и внимательно осматриваю берег. Видно очень далеко. За посёлком, сколько не вглядывайся, зелёная масса камышей. Там начинаются плавни. А вы знаете, что такое плавни? Нет! А я знаю! Это сотни, а может и тысячи квадратных километров мелководья, образованного лиманами и рекой, густо поросшего камышом. Мы плывём по морю. Оно у нас у берега не очень глубокое и видно ракушки, лежащие на дне, и мелких рыбёшек, лениво плавающих в прозрачной воде. Солнечные лучи отражаются в мелких волнах и глазам становится больно. Папа достаёт тёмные очки.
- На, сынок, надень очки, а то глаза заболят.
- А ты?
- Мне не нужно, я уже привык.
Вот мы и у цели, начинаем вытаскивать сети из воды. В них полно мёртвой рыбы. Запах стоит такой, что в пору, нос затыкать.
- Вот сволочи! Сколько рыбы загубили, ни себе, ни людям! - отец злится.
У меня тоже появилось желание наказать этих уродов. Но где они? Отец тесаком кромсает сети, живую рыбу складывает в лодку, а рваные сети связываем верёвкой и привязываем к борту лодки. Оттащим их на берег, потом сожжём. Мы увлеклись работой, ничего вокруг не замечаем. А погода резко поменялась. Солнце закрыли какие-то прозрачные облака, ветер стал набирать силу и гнать волну, хорошо, что хоть к берегу. А откуда-то из самого сердца моря пополз клочковатый грязно-серый туман.
- Саш, садись впереди, а я завожу мотор и двинем домой. А то что-то погода портится.
- Па, а куда? В какую сторону нам плыть, я ничего не пойму.
- Ой, чудак-человек! У нас же компас есть. Если мы двигались на запад, то возвращаться будем куда?
- На восток!
- Молодец! Правильно. Рулим на восток и будем дома.
Отец заводит мотор, и мы идём на восток в густом тумане, как в молоке. Даже вытянутую руку не видно. Вдруг мотор начинает "чихать". Чих! Чих! И - тишина. Заглох. Мы, молча, переглядываемся. Прислушиваемся. Вокруг стоит такая тишина, что даже в ушах начинает звенеть. Ничего не слышно.
- Хорошо, что вёсла взяли. Дальше пойдём на вёслах! - отец ставит вёсла в уключины.
- А ну, сынок, померяй-ка глубину, мы должны уже быть на мелководье.
Я беру рейку с делениями, она всегда лежит в папиной лодке, и опускаю её в воду. Рейка телескопическая и при необходимости её можно раздвинуть на пять метров. Такой глубины у берега нет нигде. Так что больше и не нужно. Я опускаю рейку в воду, выдвигаю её до последнего деления, а дна почему-то не ощущаю.
- Па, похоже, глубина здесь, больше, чем пять метров, - говорю я, дрожащим голосом.
- Не выдумывай. Ты же знаешь, что больше пяти метров в двадцати километрах от берега.
- Может, мы ни туда шли?
- Как не туда? На восток! Я правил на восток! Ты видел по компасу?
- Да, я смотрел на компас. Мы двигалась на восток!
Отец перестаёт грести. Кажется, туман стал ещё плотнее. Вдруг откуда-то издалека доносится звук падающей воды, шум громадного водопада. Вода у бортов лодки начинает стремительно двигаться, увлекая за собой наше небольшое судёнышко. И вот, мы уже плывём по бурной реке, несущей нас в какую-то грохочущую, ревущую бездну. Вдруг всё кончается. И вокруг нет ничего. Лодка наша стоит посреди островка, окружённого со всех сторон высокой стеной камыша. Как-то странно тускло светит солнце. Камыш не шелестит на ветру. Абсолютная тишина! Мы с папой смотрим друг на друга.
- Приплыли! У нас обоих такой вид, как будто мы увидели приведение.
Я так испугался, что слова не могу сказать:
- А... а... а...
- Вот тебе и "а"! - отец смеётся, как-то нервно подёргивая подбородком.
- Ха-ха-ха! - я тоже начинаю смеяться. Так мы хохочем несколько минут. Смотрим друг, на друга и хохочем, как сумасшедшие.
- Вот, сынок приплыли, так приплыли, - отец достаёт из большой сумки фляжку и делает глоток. Я знаю, что там не вода, а спирт. Но мне тоже хочется хлебнуть из фляжки. Хлебнуть и оказаться снова в море, рядом со своим посёлком. Но я ясно понимаю, что это не поможет.
Наша лодка с рыбой и рваными сетями стоит посередине зарослей камыша. Мы вдвоём в этой лодке, и что нас ждёт, неизвестно... Отец это тоже прекрасно понимает. Он у меня сильный и храбрый. Мне с ним не страшно.
- Папа, как ты думаешь, что произошло?
- Мы потом об этом подумаем. А сейчас нужно отсюда выбираться. Здесь что-то не так! Видишь, солнце какое-то тусклое? Совсем нет ветра и тишина очень странная...
- Па, а может мы попали на другую планету? Или в другое время? Я недавно кино смотрел "Назад в будущее", так там профессор сделал машину времени и с мальчиком летал то в будущее, то в прошлое. Прикольный фильм!
- Сынок, не знаю где мы и что случилось, но мы постараемся это выяснить. Ты посиди здесь, а немного пойду, осмотрюсь.
- Папа, я с тобой! А то вдруг здесь людоеды водятся?
Хорошо! Бери ракетницу, там, в рюкзаке, а я возьму карабин. Ты не забыл, как ракету пускать? Давай оденемся и попытаемся добраться во-он туда, - отец показывает в левую сторону от нашей лодки.
Я смотрю в бинокль и вижу там небольшую возвышенность, густо поросшую кустарником.
- Сань, а ну посмотри, заброды из лодки не выпали, пока мы совершали "перелёт"?
- Вот, они здесь!- я радостно трясу забродами у себя над головой.
- Давай сюда. Я надену их, а ты надевай мои сапоги. Вдруг там сыро.
Мы, быстро надеваем тёплые вещи, которые папа утром бросил в лодку, на случай, если кто-нибудь из нас случайно выпадет из лодки и вымокнет. Ведь вода вещь непредсказуемая и может всякое случиться.
Оставшиеся вещи складываем в сеть, из которой папа сделал заплечные сумки. И вот мы готовы отправиться в путь.
Мой папа отличный следопыт. Не зря он уже пятнадцать лет работает егерем. Что-то его настораживает.
- Сань, я пройду к камышам один, а ты пока посиди в лодке. Не бойся, я в них даже заходить не буду. Просто подойду. А то они мне что-то не нравятся.
- Почему не нравятся? Камыши как камыши!
- Сиди здесь и не умничай, - отец осторожно подходит к зелёной стене растений. Карабин держит наготове. Шаг, ещё шаг. Вокруг - звенящая тишина. И вдруг какой-то резкий свист, выстрелы и снова тишина.
- Папа! Папа! - я подбегаю к отцу. Он лежит весь в чём-то зелёном и липком. Мне кажется, что он умер.
- Папа!
- Не подходи! Не подходи близко к камышам! - отец поднимается и быстро уводит меня к лодке.
- Санёк, представляешь, эти камыши - живые!
- Ты чего, па? - я пугаюсь его слов. Мне кажется, что он сошёл с ума.
- Думаешь, я сошёл с ума? Это было бы лучше! Всё на самом деле гораздо хуже. Видишь эту зелень на одежде? - я молча киваю. Чего тут скажешь?! Я вижу какую-то зелёную слизь, сползающую комьями на песок.
- Это кровь!
- Ну, ты сказанул! Кровь, она красная.
- А это кровь этих растений. Они очень похожи на камыши, но это что-то другое.
Я смотрю в ту сторону, где отец пытался войти в зелёную стену. Там только что была притоптанная трава и сломанные стебли. Только что было все измято. Но уже ничего нет, как будто и не было. Всё ровно и гладко. Стебли все целы и даже не осталось и намёка на то место, где пять минут назад, валялся мой отец. Я скептически хмыкаю.
- Ты мне не веришь? Смотри! - отец берёт самую большую рыбину из лодки подходит поближе к зарослям, размахивается и бросает в них рыбу. Раздаётся еле слышный свист. Растения мгновенно скручиваются в какой-то немыслимый жгут, оплетают рыбу, и она тает, как будто испаряется. Вот уже одни кости белеют среди зелёных щупалец. Ещё через мгновение кости исчезают тоже. От рыбины весом килограммов десять, за пару секунд не остаётся абсолютно ничего.