Сохранить всю прелесть детства и природного тепла.
Непосредственна как Чудо, любопытна как малыш,
Верю в то, что гордость сердца моего ты покоришь,
И тогда родную душу давний странник обретет,
На пути земном судьбу свою найдет.
Им двоим по этой жизни суждено себя искать,
По законам мирозданья - вместе путь им продолжать,
И найти себя в зените уносящей ввысь звезды,
На столетия оставив на Земле свои следы.
Я вообразил себя сидящим в кресле в старинном зале с высокими, узкими окнами и потолком. На ручку кресла была облокочена моя правая рука, а на ее пальцах устало покоился подбородок головы с блуждающим среди многочисленных книжных шкафов и скульптур взглядом. Все это спокойное, будто замершее в ожидании каких-то достойных своего внутреннего, глубинного величия пространство постоянно наводило меня на какие-то размышления. Например, о том, как органично вместе с книгами смотрится потемневшая от времени фактура некогда живой и росшей где-то на лоне природы древесины, какими мудрыми и непреклонными кажутся запечатленные в камне движения человеческой души и как много этой страсти к познанию мира скрыто в этих одиноких книжных собраниях...
Вдруг скрипнула и медленно отворилась дверь. Я устремил свой взгляд на ее проем в ожидании гостя и увидел, как из-за дверного полотна осторожно выглянуло чье-то обрамленное длинными, свесившимися вниз волосами лицо. Несколько секунд мы с удивлением рассматривали друг друга. Я, как философ, старался сохранять хотя бы внешнюю невозмутимость, между тем как девушка наивно улыбнулась, и мои губы тоже тронула удивленная улыбка. Дверь отошла чуть дальше, и мой взгляд оказался полностью поглощен теперь ее гибким и пластичным образом, который плавно перемещался вдоль шкафов и это любознательное движение, на мой взгляд, было на редкость естественным и многообещающим. Оно казалось мне таким близким и родным, что я как бы сам входил в образ этой чуткой, заинтересованной души, на которую из темной глубины зала глядят чьи-то таинственные глаза. Да, наверное я действительно хотел бы оказаться на ее месте и быть уверенной в том, что ее приход разжег в них еще более сильный чем раньше интерес к жизни и что этот скользящий по ее телу взгляд сообщал его обладателю все то богатство образа, которым может наградить чуткую и непосредственную женщину природа.
--
И вы что, тут постоянно живете? - обернулась она ко мне.
--
Нет, я прихожу сюда лишь изредка. - улыбнулся я в ответ. - А какими ветрами занесло сюда вас?
--
Ветрами!.. - эхом отозвалась и рассмеялась она, а потом вдруг закружилась по залу в медленном, проникновенном танце, раскинув в разные стороны свои тонкие руки, а я смотрел на ее и пытался понять, как может такой рассудительный человек как я испытывать такое самозабвенное влечение почти к незнакомому человеку.
Незнакомка между тем окончила свой танец и приблизилась ко мне. В самой глубине души мне хотелось, чтобы она, несмотря на все наше разочарованное в любви Время, на эпоху, которая воспела и одновременно растеряла это высокое чувство среди суеты повседневного общения, сделала все-таки несколько оставшихся до меня шагов. Но девушка остановилась, а потом присела на краешек стола у окна и посмотрела куда-то вдаль. Я смотрел на ее непосредственную фигурку и мысленно проводил по ее закинутой на стол ножке рукой. Эта непроизвольная фантазия показалось мне такой трогательной и наивной, что я уже не мог сдержать улыбку и так, улыбаясь, начал размышлять над тем, из каких оснований могут проистекать подобные увлечения. Ведь одного мне было слишком мало. Еще мне хотелось провести рукой по ее волосам, потом по ее лицу, медленно прикоснуться к ее лицу своим лицом, а потом - еще и еще раз, разными частями, обвив свои руки вокруг ее талии и постоянно ища уверенность в ее глазах о том, что именно так теперь все и должно быть.
Девушка смотрела в окно, а я продолжал оставаться в своем кресле, не допуская ни одной мысли о том, что моим мечтам когда-нибудь суждено осуществиться, и тем более сейчас, когда ее взгляды еще остаются для меня загадочным образом растерянными среди отдельных явлений мира. Но вместе с тем я уже теперь старался ценить и ценил то, что своим пришествием в мой мир возбудила во моей душе такие сильные чувства, которые с полным правом можно назвать зовом природы.
--
А вам не хочется на улицу? - спросила она неожиданно меня.
--
Не знаю... - растерянно ответил я, думая о том, что на улице нужно знать, куда идти, а мы пока еще ничего об этом друг другу не сказали. Мой ответ прозвучал одиноко и грустно, и я почувствовал себя беспомощным человеком, отставшим от бурного течения современной жизни.
--
Там хорошо, пойдемте! - улыбнулась она.
--
Куда? - спросил ее я.
--
Куда?.. - удивилась она. - Ну, не знаю... Разве обязательно нужно знать, куда идти? Давайте просто погуляем, и вы расскажите мне о вашей жизни.
--
Но это очень длинная история, и я боюсь, что понадобится много прогулок, чтобы рассказать вам все...
--
Так что же, вы так и будете здесь сидеть?
С этими словами незнакомка сделала несколько оставшихся до меня шагов, взяла меня за руку и, приговаривая: "А ну, давайте, поднимайтесь, кому я говорю!" - начала меня куда-то тянуть. Такого поворота событий я никак не ожидал и в начале пробовал остаться на месте, но ее улыбка была настолько обезоруживающей, что я, наконец, сдался, поднялся и, с уважением поглядывая на эту смелую девушку, пошел за ней следом.
Наши шаги вниз по широкой лестнице отдавались эхом где-то в верхних сводах здешних пространств. Мне опять хотелось прижать к себе этого хрупкого и трогательного человечка, но на ходу и тем более на лестнице сделать это было очень трудно, да и вообще мои смелые и богатые фантазии всегда резко отличались от реального, скромного и застенчивого самовыражения, потому что с детства я, насмотревшись сериалов, я не доверял безоговорочно своим чувствам, а в итоге всегда оставался очень и очень осторожным человеком, как, впрочем, и положено настоящему Дракону. Чего ждала от меня она сама? - постоянно задавал я себе на протяжение всего нашего короткого знакомства один и тот же вопрос, а ответа никак найти на него не мог. На свете много молодых людей, которым в начале знакомства вовсе не нужны такие трудности, которые нужны мне, для того, чтобы впустить другого человека глубоко в свою душу и принять близко его существо к своему сердцу.
Мы вышли на улицу, девушка остановилась, я - тоже и здесь, оказавшись всего лишь в каком-то метре от нее, я продолжил свое пристальное созерцание ее образа, невольно вспоминая написанные в начале прошедшего года стихи: "А сделать первый шаг - ведь это очень трудно, Взлететь на небеса - не каждому доступно, Ну а затем с небес - на Землю возвращаться, Ведь насовсем нельзя нам с ней прощаться... Так как же нам возможно вдруг души разбудить? Наверное, слишком сложно всегда звездою быть? Но все же, верю, стоит, стремиться к чудесам, И путь себе построить к небесам!"
--
Смотри, какие сегодня высокие облака! - словно ребенок, мечтательно запрокинув голову, произнесла девушка, почти незаметно перейдя на ты, а затем добавила. - Представляешь: раскинуть руки, потом разбежаться и - вверх, высоко-высоко!.. Да?
--
Угу. - кивнул я. - А у меня есть такое стихотворение: "Снова день опять уходит до рассвета, Снова вдаль летят куда-то журавли, Как дождаться мне теперь от них ответа, Как взлететь и оторваться от Земли?!.. Отзовитесь, перелетные созданья, Подскажите, где заветные края, Улететь хочу теперь я вместе с вами, Ввысь стремится и зовет душа моя!"
--
Жалко, что мы не умеем летать.
--
А я умею.
--
Да?
--
Во сне мне это иногда удается.
--
Во сне бывает и у меня.
Замолчали.
--
Что же мы будем делать дальше? - спросила девушка.
--
Мир так разнообразен, - ответил я, - но человек всегда выбирает какой-то свой, единственный путь.
--
Точно.
--
А вы такая удивительная...
--
Правда?
--
А вы знаете, что такое нежность? - решился я попробовать подступиться к этой загадочной для меня сфере привычным, философским образом.
--
Что? - спросила девушка.
--
Это когда человек тебе интересен потому, что ему самому в жизни многое интересно, он многое замечает, умеет это ценить и дарить другим людям. Правда, ценит он это не так осознанно как философ или писатель, а скорее наивно и эта наивная заинтересованность жизнью привлекает к вам все мое внимание, мысли и чувства. Этим качеством вы мне беспредельно близки и поэтому... мне очень хочется доверять своему простому желанию вас обнять... - сказал я и замер в ожидании ответа, словно передо мной стояло маленькое божество, к которому я никак не решался прикоснуться, боясь спугнуть его естественную свободу, которой оно жило до моего появления в его жизни.
Теперь, после этих слов, мы стояли друг напротив друга и молча смотрели друг друга в глаза. "Пока я сделал все от себя возможное," - думал я в это время и ждал ее ответа. А она между тем от моих слов немного растерялась, потупила взгляд и пребывала в нерешительности, потом, задумчиво тронула воротник моей куртки, провела по нему пальцами, взялась за замок на молнии, немного пошевелила им вверх и вниз, отогнула край воротника и опять посмотрела мне в глаза.
--
Не бойся... - тихо сказала она, и я, ощущая, как все сильнее и сильнее начинает заходиться в стуке сердце, вынул руки из карманов и, чувствуя нарастающее волнение от осознания того, что я стремлюсь символически охватить своим миром ее мир и нести ответственность за предстоящий нам путь, сомкнул руки у нее за спиной и осторожно прижал к себе ее существо. А она смотрела на меня доверчивыми, внимательными и вместе с тем удивленными глазами, которые, казалось, все настойчивее спрашивали меня о том, что же будет с нами дальше в этом странном, неповторимом, неизвестно куда устремленном мире. В эти моменты совершенного неизведанной до этого близости с другим человеком моя жизнь представлялась мне в свете каких-то странных, вселенски-сильных и непостижимых законов. По едва уловимой неловкости ее движений я догадывался о том, что с ней это тоже впервые и что именно она, единственная на всем свете способна так же как и я тонко чувствовать теперь это уникальное и необходимое течение бытия... Она смотрела на меня и, чего-то ожидая, трогательно хлопала своими длинными ресницами. Теперь ее лицо было очень близко, я слышал ее дыхание, видел чуть приоткрытые губы и понимал, что она так же волнуется, как и я. Мне хотелось спросить у нее о том, какое наше будущее может быть достойно этих страстных надежд, но словами я боялся разрушить чуткость, которая соединяла нас теперь и продолжать всматриваться в ее глаза. Она провела рукой по моему лицу как бы очищая его от последних сомнений, и тогда медленно и осторожно, чтобы почувствовать все, что происходило в эти мгновения в ее душе, я коснулся своими губами ее теплых губ...