Аннотация: ГЛАВА ВТОРАЯ. История о том, как Гай вышел на Дорогу и откуда всё дальнейшее берёт своё начало.
Павлов Сергей Анатольевич
Летопись Тройной Системы.
2.Рыцарь "Ржавые Латы".
Детство свое (лет до десяти) Гай вспоминал отрывками. Вдруг всплывало что-то полузабытое, как сонное видение. То, что он видел, его не радовало -- воспоминания были мрачные и тяжелые.
Потом ребята на ручье... И резко, четко -- ощущение пустоты, тупика. Неведомая тяга к чему-то вне понимания; и беспомощность, безысходность...
* * *
...Маска-Хохотун выглядел комично: яркие, в разноцветных заплатах штаны и рубаха, и длинный, как носок, колпак с бубенцом на конце, какой подвешивают на шею козам. Деревенский шут -- ненормальный и немой. Большие руки, косолапые ноги, глупое лицо и нос-картошкой. Все над ним потешались. Взрослые просто хохотали над его глупостями, а ребята, видя это, нет-нет да и запустят в шута комьями земли.
А Гаю было жалко на него смотреть. Смеяться не смеялся, только если уж очень уморительными были его выкрутасы. Неловко было за него, будто сам прилюдно дурачился.
В вассальных землях графа Хью Элквуда не платили земельную подать. И как бы долго не пугали деревенских старост тех земель расправой -- платить было нечем. И все тут. Пытались собрать последнее, но набрали какие-то крохи. И что же -- ложись, помирай?.. Год-то выдался дождливый, урожай сгнил, теперь сами голодали, а бургграфу все невдомек.
И вот однажды приехала конная стража. Староста той деревни, где жил Гай, вынес им кожанный мешок и сказал, что это все, что смогли собрать. И так уже старших сыновей к графу на службу отдали в прошлом году...
Начальник стражи подхватил рукавицей мешок, заглянул и вытряхнул его содержимое на землю: несколько монет, дешевые украшения, какие-то свертки и узлы -- под копыта лошади, которая сразу же втоптала все это в грязь.
-- Ты что, старый? -- заорал всадник. -- Ты что это даешь?!..
Кто-то кинулся собирать рассыпанное. Всадник грубо пнул сапогом крестьянина, тот упал лицом и грудью в скользкую жижу. Тогда вперед выскочил мальчишка лет семи-восьми, чтобы заступиться за отца. И всадник пронзил его копьем. Видимо, хотел отодвинуть его со своего пути, но лошадь поскользнулась, дернулась... И мальчишка сник на землю, со сдавленным вздохом раскинулся, глядя в небо. Тут же умер. Почти без крови.
...Сража угнала нескольких человек, кто покрепче, в замок. А на том месте, где все это произошло, вскоре пробился родник. Вода поначалу была красновато-бурая, как запекшаяся кровь, потом чистая, только красное дно. Назвали родник -- Красный Ручей.
Так и возникла легенда -- история тех мест о невинно убиенном мальчишке.
На этом ручье, который со временем промыл небольшой овражек в долину, собирались ребята. Нечасто, а так, чтобы костер пожечь да поболтать, сбежав от тяжелой работы в доме. Здесь было ничего, спокойно. Не слышно было лая голодных деревенских псов, самой деревни не было видно, когда присядешь возле костра.
Форест да Холстоун -- жили рядом, рыжеволосый Спайки, Хатчет и Лукас по прозвищу Разносчик, -- поодиночке на разных концах деревни. Лукас и собирал всех.
Делились новостями, мечтали, кто кем будет, когда вырастет...ну-у, кто кем хотел бы стать, потому что выбор-то у них был небольшой... Спросили Гая. Он пожал плечами:
-- Не знаю. Хотелось бы делать что-либо полезное...
Над ним посмеялись, -- он был среди них самый младший, -- поспрашивали его о приемных родителях: все колотят?.. Гай кивнул: если что не так -- получал тумак или пинок.
Элдст -- самый старший из собиравшихся, почти молодой мужчина, рассказывал о своей мечте: дочке бургграфа. Как пойдет к замку, как ее выманит да станет приставать... Хохотали, слащаво вникая в подробности, а Гаю это было противно.
" Будто поговорить больше не о чем, " -- думал он и начинал оглядываться по сторонам, каждый раз останавливая взгляд на шпиле больщого серого дома -- местной церкви, в которую Гая водили по малолетству на общинные сборы. На кончике покосившегося шпиля, куда по бедности так и не приделали крест, казалось, горит огонек...
Благо, Элдст был редко с ними.И вот, в один такой вечер ребята заговорились, замечтались допоздна. Пока затушили костер, пока выбрались из оврага -- ой-ей! -- в деревне совсем темно.
Стали разбегаться.
Пробираясь улочкой вдоль рассохшихся заборов, Гай наскочил на какого-то человека. Сразу заметил заплаты, которые в сумраке были серого цвета, а на его голове колпак. Испугался, аж присел. А тот заметил слабое фиолетовое свечение глаз Гая и подал ему руку.
-- Чего ты дрожишь?
-- А я... я это... нет, я не дрожу, -- ответил Гай и... вдруг как огнем обожгло -- все же знают, что Маска-Хохотун немой: мычит, бормочет что-то, строя рожи на людях.
-- Меня не бойся, -- мягко сказал Маска. -- Я безобидный шут, -- и сплясал, бормоча какие-то глупости.
Ага, не бойся...
-- Мне это... домой на... мой надо, -- переглотнул Гай оттого, что в горле пересохло.
-- Так я провожу.
Они пошли рядом. Гай чуть приотставал, все присматривался к странному дядьке, который вдруг попросил никому не открывать, что он может говорить. Еще что-то говорил о себе спокойно, умно, но Гай от испуга не запомнил.
Так и познакомились. Свечение глаз Гая, которое было у него с детства, подсказало Маске, что это был за мальчик. Потом встретились еще, а когда люди заметили, что Гай Маске что-то рассказывает, стали смеяться и над Гаем, мол, немому дурню объяснять -- самому дураком надо быть... И дома ему стало перепадать ни за что...
Все время пока был на виду, Маска дурачился, смеялся, потешался над самим собой и передразнивал посторонних. Когда же оставался один, становился серьезным, задумчивым и размышлял о таких вещах, о каких и умный не додумается...
Гай считал, что Маска-Хохотун не местный, а пришлый человек, потому что теперь знал о нем другое, не что все. Но старые люди говорили, что он в этой деревне с детства, сколько себя помнили, и он всегда был шутом -- сначала небольшим придурком, а потом...
Поначалу и с Гаем вел себя как шут: подкалывал, показывал язык, передразнивал и звонил бубенчиком перед самым его лицом. Но Гай только хмурился и пристально вглядывался в глаза Маски-Хохотуна, в которых иногда тоже проскальзывали зеленоватые огоньки. А шутовство -- Гай это почувствовал -- было фальшивым, наигранным. Вблизи это было заметно, да еще и теперь, когда больше не прислушивался к мнению о нем всей деревни.
Маска-Хохотун со временем перестал при Гае паясничать, поняв, что тот догадался о его маске, маске Хохотуна и ненормального. Иногда сидели вдвоем около покосившейся кузницы на окраинах и Маска слушал истории Гая, который делился с ним своими мыслями, решимостью что-то делать, чтобы не остаться здесь навсегда. Гай хотел убежать из этой деревни и пойти по свету, а так как не видел выхода и был беспомощен в своей напрасной решимости, Маска снисходительно усмехнулся и назвал Гая Рыцарем Ржавые Латы. Спел, по привычке передразнивать, какую-то обидную песенку про ржавые латы.
Гай на песенку не обиделся, пропустил ее мимо ушей. Но нахмурился, стал тревожиться, предчувствуя, что Маска что-то задумал. А тот сказал Гаю прийти к его дому вечером, когда схлынет уличная толпа, дети угомонятся.
И этим же вечером рассказал Гаю о Дороге. О том, что может показать ему начальное направление, тропинку, а выйти и понять Дорогу Гай должен был сам. Дал свечу и отправил за деревню, на холмы с перелесками.
Гаю будто открылся мир, открылась возможность уйти на Дорогу, о которой, по сути, и твердил ему Маска все последние дни, иносказательно и прямо. Гай искал Дорогу -- и теперь знал об этом в своем сердце. И Маске-Хохотуну поверил сразу.
...Долго шел по тропинке в траве, закрывая от ветра зажженую свечу, посматривая то под ноги, то на пламя, слегка обжигая подставленную ладонь. В траве пели сверчки. Душный травяной дух подлетал к лицу Гая, окутывая луговыми ароматами. Находясь в восторженном предчувствии чего-то особенного, остро ощущал каждую мелочь.
Скоро тропинка затерялась, но Гай шел и шел по прямой, путаясь ногами в траве. Свеча дрожала, расплавленный воск капал на пальцы. Гай морщился от боли и пережидал ее. Становилось холоднее, на небе высыпали яркие звезды, но как назло сползала с плеч накидка, поднимались полы ветром... Поправить ее было нельзя, тогда свеча потухнет. И Гай шел, чуть согнувшись под накидкой, что дал ему Маска-Хохотун.
Думал Гай о всяком. Вспомнилось самое раннее: его куда-то везли в телеге, фыркала лошадь. Ему тогда было года два и чьи-то сильные руки придерживали его за плечо и локоть... Вспомнился жаркий августовский день, когда с приемными родителями впервые был на ярмарке в Смитфилде. Вдоль монастырских стен -- веселая кутерьма, шум, ворованные яблоки за пазухой и во рту...
В сумраке за большим валуном-скалой мелькнула тень -- показалось, что это какой-то мальчишка со светлыми волосами. Спрятался, даже не выглядывал. Сам, наверное, испугался Гая до жути... Гай не остановился, не стал выяснять, кто там; поправил фитиль свечи и продолжал идти.
...Вспомнилась стена замка, сложенная из крупных камней, огромный ров с водой и нечистотами, утыканные кольями склоны рва. Когда-то совсем недавно, а будто уже в другой жизни бегали туда с мальчишками...
Какие-то забавные случаи...
Шел, наверное, полночи. Свеча сгорела больше чем наполовину, а руку так закапало воском, что она стала словно в перчатке и горячие капли ее уже не обжигали.
И вдруг остановился. Вдалеке, освещенные луной, блестели острые крыши какого-то городка. Высокие шпили, огни в окнах -- такого Гай еще никогда не видел. Стоял, открыв рот от удивления. Знал, что поблизости никакого города нет.
Вдруг вспыхнула и погасла в руке свеча.
Гай посмотрел на фитиль -- красная точка еще тлела на кончике. "Не идти же назад, -- с досадой подумал он, -- было бы огниво да трут..." Вдруг... чудо! -- красный огонек ушел в глубину, потом стал ярче и фитиль вспыхнул маленьким огоньком. Гай осторожно прикрыл его ладонью и только потом поднял глаза на далекие огни городка.
А того как не бывало -- в лунном свете, начиная от ног Гая блестели промоины болота. Вокруг камыши, ряска, кочки с пучками жесткой травы и резкий запах сырой гнили...
-- Что же теперь делать? -- спросил Гай вслух и прислушался к тишине. В шелесте ветра по траве, в звоне цикад что-то было, какая-то подсказка, но Гай ничего не понимал. Заплакал... Сложилось все нехорошо, и дома, и вот сейчас. Не получилась сказка.
Оглянулся на болото еще. Оно тянулось с перерывами, казалось, до самого горизонта. Как вовремя у него задуло свечу... Это заставило его остановиться. А тот мальчишка, он не следит за Гаем?.. Было бы неловко, если тот заметит его слезы. Только подумал об этом и стало легче. Вздохнул, вытер глаза и пошел обратно по своим следам.
Путь обратно оказался намного короче -- вот уже огромный валун, будто свалившийся с неба и воткнувшийся посреди луга острым концом. Возле него уже никого не было. Может, мальчишка пришел из того призрачного города со шпилями и тоже ему привиделся?.. Постояв немного, осмотревшись, Гай заметил тропинку. Вернулся в деревню.
-- Ну, что? --спросил Маска-Хохотун когда встретились на следующий день.
Гай пожал плечами, со вздохом рассказал, как было. О валуне, о городе, о болоте. О мальчишке ничего не сказал. Уже почти был уверен, что почудилось. Так же как, возможно, и город с высоким шпилем здания Магистрата.
* * *
После создания Маской-Хохотуном Параллельного мира (скорее -- открытия туда путей), а чуть погодя Гаем -- Третьего Мира и, таким образом, Тройной Системы (с Реальностью), и после того, как Гай ушел в построенный им Мир, Маска тоже переместился в свой, Параллельный. Ушел из поселка, где смешил народ. Жил какое-то время на окраинах Параллельного мира, в так называемом Центре, одеваясь уже не в лохмотья, а как обычный гражданин новых мест. Пытался вернуться, предавшись как-то раз воспоминаниям, но у самого уже не было той внутренней свободы. И теперь в Центре обитал безысходно.
История о том, что после поисков Дороги Гай мог творить чудеса и с их помощью справился с местным колдуном (ученым магом), затевашем ссоры и готовившем, путем интриг, междуусобную файду (феодальную войну), весьма невероятна. И многие из Хранителей, кто брался исследовать биографию Гая (даже он сам позднее) подвергал сомнению истинность этой истории.
"Однако, -- пишет Гонза("Розовый Куст" -- первый Хранитель Системы) в заметках к Летописи Хранителей, -- сам Гай более склонен считать, что если и было что, то весьма хулиганское. Никакого отношения к чудесам его действия не имели. Просто Гаю удалось почувствовать изменение ситуации и он что-то такое сделал, что помешало колдуну в его планах". Термин "что-то такое сделал" походил в устах Гонзы на фразу из очередной легенды, но Гай уточнял неохотно, что выгнал Ангуса из поселка. То вдруг говорил, что его логово сгорело в считанные минуты... Возможно, все это было взаимосвязано.
Если, конечно, всего этого Гай не говорил в шутку, с целью поддержать очередную легенду придумщика Гонзы.
К созданию Третьего (после Реальности и Параллельного) Мира были причины. Маска признался Гаю еще в деревне, что уже создал то ли пространство, то ли переход в уже существующее, не похожее на местное. Пожалел только, что оно (Пространство) нестабильно и баланса никак не удается достичь -- пространство переполняет энергия.
Гаю приснилось в ту ночь, когда пришел с Дороги, что он в своем мире, где хорошо. И разгадка пришла вплоть до мелких подробностей: создать третий мир, отягивающий на себя энергию. И, видимо, это правда -- о чудесах, так как он создал этот мир, почти не напрягаясь, одним безумно многоплановым рывком, как криком от безысходности. И после беседы с Маской, когда тот насовсем отдал ему накидку-плащ с крупной филетовой заплатой, Гай ушел туда без сожаления, оставив здесь все и ничего -- все прошлое, с которым его теперь ничего не связывало.
В своем мире он был одинок, хотя сравнительно недолго. Вскоре рядом с деревянными трущобами, напоминавшими деревушку Гая, вырос город далекого будущего (с людьми и всем прочим, и откуда потом спасли Кима). В поселках окраин появлялись ребята, которых Гай приводил с собой, путешествуя по разным местам. Все они были исключительно сиротами, кого ничто не держало в их родных местах. И для кого уход сюда был воплощением их мечты.
Но Гаю хотелось немного другого, хотелось других друзей, кто бы разделил его знания; все, что ему открылось на Дороге. У ребят, что он приводил, этого не было. Поэтому появились первые Хранители -- сначала Гонза по прозвищу Розовый Куст, потом Хенрик, Свен, Франческа... Потом, по уже известной схеме, Большая Машина из Параллельного Мира Маски-Хохотуна вычислила остальных.