Аннотация: Одна из замечательных статей В. Цивунина о Пушкине: http://zhurnal.lib.ru/c/ciwunin_w_i/01_ponjat.shtml
Здравствуйте, Владимир! Не только прочитала с интересом и "смешанным чувством", но и решила откликнуться.
Прошу прощения, я настолько не "пушкиновед", что боюсь показаться смешной в своём простоватом желании "защитить" - кого? - Пушкина - от кого? - митрополита Филарета. Вашу позицию, автора, мне кажется, я понимаю. И принимаю. Судить произведение вне контекста всего творчества неправильно. Но, даже если не брать так широко, судить следует по законам жанра. Разве не слышатся в этом чудном стихе Пушкина отчётливые романсовые ноты? Нет, я не хотела бы узнать про эстрадное исполнение нового романса, вот уж нет. Переложить на музыку - было бы опошлить (может быть). Но стилистика русского, даже цыганского романса для меня почему-то здесь видна, в этой его риторике ("зачем... зачем... кто...?"). А начальные строки - разве они не звучат, как заклинание, как мантра (простите за сравнение). Не шедевр? Да они завораживающие...
То, что не всегда уместно в других жанрах, для романса - в самый раз. Некая преувеличенность и драматичность эмоций. Накалённость страстей, будто по заказу. Смысловая однозначность и прозрачность, без полутеней.
"Однозвучный жизни шум" - "однозвучно гремит колокольчик"... Не знаю, когда точно был написан Макаровым "колокольчик", наверняка позже, но примечательно это "однозвучие".
И еще. Не случайно поэт отметил дату: 26 мая, день рождения, Пушкину 29 лет. Кому не знакомо это "раз в году" повторяющееся чувство, особенно обостренное перед тридцатилетием! Кто не задавал себе на этом рубеже скребущие вопросы! Не уныние, а цикличность некоторых итогов в жизни человека, которые ему свойственно переживать болезненно. (Так что куда ударение ни ставь, а не было, наверное, поэта, который бы не написал накануне дня рождения что-нибудь "за жизнь", вопросы без ответов).
Насчет реакции Пушкина на поправки Филарета... Верно Вы написали про лукавинку, вполне могла быть (здорово подмечено). Общеизвестно то, что лежит на поверхности: что Пушкин ответил Филарету с благодарностью и смирением. Но любой другой вариант ответа был бы... хамством. А Пушкин, слава Богу, был всё-таки паном, а не хамом.