Аннотация: Рассказ занял з место на конкурсе Арена Детективов 2023 года
Как известно, все пассажиры делятся на две категории. Те, которые приезжают на вокзал за полчаса до отправления поезда в жутком волнении, что опаздывают; и те, которые являются за пять минут до отправления, уверенные, что осталась ещё уйма времени.
Константин Павлович Суворин, коллежский советник и инспектор учебных заведений города N, без сомнения, относился к первым. Он прибыл на вокзал города NN ещё до того, как кочегар на запасном пути начал растапливать углём топку паровоза, который подцепит затем вагоны с пассажирами. Широким шагом Константин Павлович вышагивал по тщательно выметенной платформе, одной рукой слегка подталкивал, поторапливая, носильщика с увесистым чемоданом. В другой держал небольшой саквояж с дорожными принадлежностями: легкие домашние туфли, полотенце, зубной порошок, щётка. Там же в отдельном пакете собрана еда: ржаной хлеб, жареная курица, варёные яйца, картошка в мундире и небольшая банка с малосольными огурчиками.
Носильщик устроил чемодан в нише под сиденьем двухместного купе в вагоне первого класса, а саквояж Константин Павлович поставил на сиденье рядом с собой, поближе к столу. Переобулся и с удовольствием огляделся. Широкие спальные полки, обитые темно красным бархатом, вытянутые зеркала над спинками сидений, белоснежная накрахмаленная салфетка на столе, светлые бежевые шторки на окне. Но всё это лишь на мгновение отвлекло внимание, не потеснив переполнявших его впечатлений последних дней.
Константину Павловичу выпало участвовать в качестве присяжного заседателя на самом громком судебном процессе города N. В определённом смысле это честь, от которой не отказываются. Да и штраф за отказ полагается солидный.
* *
Дело об убийстве товарища прокурора Попова - должностного лица, представляющего в N губернского прокурора - рассматривать следовало в военном суде, но молодость обвиняемой и ходатайство её отца, армейского генерала, позволили вынести рассмотрение на суд присяжных, и поскольку новый товарищ прокурора ещё не назначен, заседание решили провести в NN. Не зря заинтересованная сторона хлопотала о вынесении дела на суд присяжных. Стройная девичья фигурка и милое юное личико сразу снискали расположение судейских и присяжных.
Вскоре после смерти жены генерал Корсаков отбыл в действующую армию на Балканы для участия в русско-турецкой войне. Дочь Полину он оставил на попечение своей старшей сестры Дарьи Николаевны, муж которой служил помощником прокурора. Но, увы, Дарья Николаевна из-за хрупкости здоровья тоже скончалась не прошло и года.
Таким образом, на попечении Попова оказались племянница жены Полина Корсакова и собственный племянник, студент университета Павел Исаев. Кстати, Корсаков перечислял немалые деньги на содержание дочери, и они были совсем не лишними в хозяйстве Попова.
Сведения об устройстве домашней жизни Попова были противоречивыми. Ну, студент-то приезжал только на каникулы, да и то сразу же старался сбежать от расспросов и поучений дяди к друзьям, бывшим своим одноклассникам братьям Антону и Ивану Гончаровым. Братья после окончания гимназии не пошли по чиновничьей стезе, а устроились на работу в механическую мастерскую. Рабочие - не самая подходящая компания для студента, тем более прокурорского племянника. Попов перестал приглашать Гончаровых в дом, а потом неизвестно почему настоял на их увольнении из мастерской. Злой и бессмысленный поступок. Ребята устроились в другую мастерскую, но, сами понимаете, любви к дяде племяннику это не прибавило.
Что касается Полины, то она будто бы захватила полностью власть над опекуном, он исполнял любые её капризы, привозил цветы, сладости. В общем, положил глаз на воспитанницу (со слов кухарки). А по словам горничной, в доме царил настоящий домострой, с которым Полина решительно не желала мириться, поскольку нрава была вольнолюбивого. Она оканчивала восьмой класс женской гимназии и хотела продолжить обучение на Высших женских курсах. И к чему, скажите, это генеральской дочери? Не блажь ли это? А покойная тётушка ей в этом только потакала. Попов с радостью пресёк бы учёбу Полины, но его удерживало то, что генерал не только не возражал против неё, но и оплачивал обучение.
Одно было ясно, простыми отношения опекуна с воспитанницей никак не назовёшь, что, возможно, и привело к трагической развязке.
Сам Попов в городе имел репутацию человека жёсткого, грубого: пресекал с помощью казаков попытки студенческих и рабочих выступлений, требовал в суде самых жестоких наказаний для обвиняемых; к тому же, по слухам, он не чурался мздоимства; прислуга на суде дала показания о пикантных похождениях помощника прокурора с женщинами, в том числе с женой почтмейстера. Оскорблённый муж даже пытался вызвать его на дуэль. При этом дома Попов оставался поборником домостроевского уклада жизни, лицемер.
Его труп с огнестрельным ранением обнаружил утром дворник Семён, бывший унтер-офицер, уволенный из армии по ранению.
Рано утром Семён пришёл починить оконные задвижки по просьбе, высказанной накануне самим Поповым. То есть, окна на первом этаже оставались не заперты, и любой мог ночью забраться в дом. Хотя нет, не любой. Створки окон плотно прикрывались, и снаружи не догадаться, что окна не заперты. Мог забраться только тот, кто знал про сломанные задвижки. Кстати, один из судей поинтересовался, кто сломал задвижки. Выяснилось, что сам Попов и сломал. Случайно. Хотел открыть, толкнул и не рассчитал силу. А силищи ему было не занимать.
Тело убитого лежало на полу гостиной, а рядом с револьвером в руках стояла его воспитанница Полина Корсакова. Окно со сломанными задвижками было приоткрыто. Девушка безропотно отдала револьвер Семёну, виновато улыбнувшись. Сказала, что только вошла, увидела оружие и подобрала его с полу. Больше никаких пояснений Полина не дала, попросила не досаждать ей вопросами и удалилась.
Прокурор изложил улики, собранные судебным следователем, они казались бесспорными. Подозреваемую застали на месте преступления с оружием убийства в руках. Повод у неё был, и весьма извинительный. Опекун, злоупотребляя своими обязанностями, домогался её и склонял к супружеству. Следует обратить внимание, это не она выдвинула версию в свою защиту, она вообще, хоть и не отрицала вину, отказалась от пояснений - её можно понять, невинная девушка стеснялась пересудов на эту тему -версия выстроена на основании показаний прислуги. Кухарка, например, уверяла, что хозяин сразу после смерти жены начал делать куры своей воспитаннице, не порывая с почмейстершей ...
На вопрос адвоката, как следствие объясняет открытое окно, ответ готов. Ночь выдалась тёплая, и окно открыл сам товарищ прокурора.
Оставались ещё вопросы.
Например, орудие убийства. Это револьвер 44 калибра, пятизарядный, изготовленный на тульской оружейной фабрике Гольтякова. Среди офицеров револьвер пользовался популярностью, но хрупкой барышне никак не подходил. Кто-то же должен был показать девушке, как им пользоваться. Генерал утверждал, что ему в голову не могло прийти учить дочь стрелять. А выстрел был весьма меткий - в сердце.
Прокурор, который недолюбливал Попова за скверный нрав и репрессивные методы работы, с подачи судебного следователя выдвинул версию убийства из самообороны. Мол, Попов домогался воспитанницы, даже пытался угрожать оружием. Но Полина сумела вырвать из его рук револьвер - держал-то он его не всерьёз, стрелять не собирался - а, вот она выстрелила. Меткий выстрел можно объяснить эффектом новичка. Да и любой может попасть в человека из револьвера с близкого расстояния, даже неопытная девушка.
Предполагалось, что револьвер принадлежал Попову и находился в доме. Мог помощник прокурора иметь оружие? Слов нет, конечно, мог. Вот только никто из коллег и домашних не видел у него револьвера.
* *
Уже прикрепили состав к паровозу, ударил вокзальный колокол и раздался свисток машиниста, возвещающий об отправлении поезда, когда на пороге купе появился второй пассажир. От неожиданности оба в первый момент опешили... По иронии судьбы - или, скорее, судебного секретаря, приобретавшего железнодорожные билеты - в одном купе сошлись два участника того самого судебного заседания, не дающего покоя Константину Павловичу. Соседом по купе оказался судебный следователь Иван Ильич Сомов.
. Сомов нашёлся первым.
- Разрешите? - и уверенно шагнул в купе.
- Добро пожаловать, - приветствовал его Константин Павлович.
После определённого замешательства - всё же Сомов потерпел полное фиаско на процессе, судья вернул дело на доследование - состоялась попытка завязать непринуждённую беседу. К сожалению, оба оказались полными профанами в вопросах видов на урожай, и оба пропустили премьеру в новом театре, о чём можно было бы поговорить.
* *
Сомов так же, как и Суворин, вновь и вновь прокручивал в мозгу детали дела об убийстве товарища прокурора. Его очень раздражало, что рассмотрение дела передали присяжным. Ну зачем позорить Попова перед обществом. Эти барышни, подобные Полине, непредсказуемые штучки. Ему слишком хорошо знаком подобный тип девушек. Сам в молодости обжёгся. Мнят себя образованными, с мужчинами высокомерны. Та тоже была красавицей. Почему она отвергла Сомова? Нет, не из-за другого претендента. Она, видите ли, мечтает получить образование и обрести самостоятельность. Просто дура, успокаивал он себя. Женщине вообще образование не нужно - разве что романы почитать - а красивой и подавно. Из-за неё Сомов так и остался бобылём, последующие претендентки не шли ни в какое сравнение с первой. А сейчас некстати возникший образ бывшей возлюбленной сильно мешал расследованию, не позволял правильно оценить психологические особенности и поведение обвиняемой.
В начале расследования он попробовал зайти от орудия преступления. В городе N было две оружейные лавки, причём одна торговала охотничьими принадлежностями и ружьями. Продавец другой лавки опознал в почтмейстере человека, купившего у него револьвер.
На первый взгляд версия казалась перспективной. Мотив у обиженного рогоносца не вызывал сомнения - Попов не просто крутил шашни с его женой, но и не особенно скрывал это, позоря почтмейстера перед знакомыми. Подать на обидчика в суд невозможно, помощник представляет в суде губернского прокурора, значит, надо обращаться в губернский суд, разнося свой позор по всей округе, ещё и пресса подхватит... Вызвать Попова на дуэль тоже невозможно, дуэль - способ решения деликатных споров среди дворян, а главное - среди равных. А какая ровня вершителю судеб помощнику прокурора почтмейстер? Остаётся убийство?
Однако следствие в этом направлении пришлось свернуть. Почтмейстер предъявил купленный револьвер (продавец подтвердил, тот самый). Револьвер, из которого убили Попова, остался в руках его воспитанницы... Опять эта странная девушка....
Адвоката такой вывод не удовлетворил. Почему бы почтмейстеру не иметь два револьвера? Он же понимал, что подозрение на него обязательно падёт. Это мог быть просто ловкий ход.
Ввиду не совсем вменяемого состояния обвиняемой тщательнейшим образом проверили дворника Семёна. Тем более, что он единственный - после самого Попова, который в силу своих убеждений отпадает - мог обучить Полину стрельбе. Семён попытался сослаться на ранение руки, не позволяющее ему держать оружие. Что же это получается, чинить задвижки он мог, а стрелять - нет? Нестыковочка получается, вот что. На месте преступления Семён присутствовал, алиби у него нет... И совсем бы пропадать Семёну, но тут внезапно дало о себе знать его алиби. Кухарка показала, что всю ночь он провёл в её комнате, они пили чай и вспоминали родную деревню. Посмеялись. Но подействовало, следственные от Семёна отвязались.
Следствие-то отвязалось, но не зануда адвокат. Как так? На месте преступления он был - кстати, почему так рано? Ах, волновался, что окно не заперто, чего же тогда с вечера не починил? И с оружием обращаться умеет. Опять же, алиби его, составленное кухаркой, никуда не годится, она может наговорить что угодно, какой с неё спрос. Нет мотива? Ну, это просто следствие не доработало...
При весьма загадочных обстоятельствах обнаружился и племянник покойного Павел Исаев. Дело было так. Следователь попросил Полину показать известную коллекцию оружия в доме её отца. Странно, но у неё не оказалось ключа. Тогда следователь прибегнул к помощи смотрителя за домом в имении генерала, бывшего его денщика. Коллекция пребывала в целости и сохранности, но, к сожалению, генерал коллекционировал только холодное оружие. Револьвер, из которого убили Попова, явно не из этой коллекции.
Посещение загородного дома оказалось совсем не бесполезным, в нём явно кто-то жил, а возможно, и не один, при таком старом смотрителе всё возможно. Небрежно застланная постель, еще влажное полотенце у умывальника, следы крошек на кухне, грязные сапоги у входа, порванное на мелкие клочки письмо под столом и смятые газеты на полу... Дело нехитрое, устроили засаду и обнаружили... Павла Исаева, собственной персоной.
Он объяснил своё проживание в доме генерала тем, что не хотел попадаться на глаза дяде и вновь сносить его упреки. Описал своё положение Полине и попросил у неё ключ от дома отца.
Конечно, его сразу начали проверять на причастность к убийству дяди. Он как-никак наследник, заинтересованное лицо. Но, незадача, Попов оформил завещание на свою воспитанницу (опять эта Полина), лишив племянника всяческой поддержки. Павла Исаева, как оказалось, исключили из университета за участие в студенческих беспорядках, что потрясло его дядю до глубины души. Сомов не поленился разузнать о студенческих выступлениях, в которых участвовал Исаев. Оказалось, что Исаев практически участия и не принимал, просто попал, как кур в ощип. Он даже ходил к декану, пытаясь оправдаться, но поскольку в данном случае студенты заступились за права преподавателей, руководство университета не пожелало пойти ему навстречу, а товарищи с тех пор смотрели косо.
Мог ли он отомстить дяде за лишение наследства? И это вряд ли, завещание огласили только после похорон, с дядей Павел не встречался и не знал, что лишён наследства. Само наследство-то невелико, механическая мастерская на окраине города, небольшие накопления. А дом, в котором жил товарищ прокурора оказался съёмным.
В общем, стоящего мотива у парня не было. Не было и возможности. Дверь в доме Попова на ночь запирали, к тому же, рядом с ней находилась дворницкая. Дворника там не было, он предавался воспоминаниями о родине в комнате кухарки, но кто мог знать? Идти в дом дяди Павел ни в коем случае не собирался, да и следов проникновения в дом через незапертое окно обнаружить не удалось. Или их успели удалить...
* *
Помаленьку разговор вынужденных попутчиков перешёл на процесс, занимавший их обоих.
- А скажите мне, уважаемый Константин Павлович, вы ведь, если не ошибаюсь, работаете с молодёжью, можете наблюдать их изнутри, так сказать? - спросил следователь.
Константин Павлович подтвердил, недоумевая, куда тот клонит.
- Как вы объясняете поведение подсудимой в зале суда? То она не к месту краснеет, то молчит, погрузившись в свои мысли, причём, судя по лёгкой улыбке, отнюдь не неприятные. Никакой подавленности нет и в помине, она выглядела вполне довольной собой, чуть ли не гордится. Не осознает неотвратимости наказания?
- Тут я с вами согласен, Иван Ильич. Поведение действительно необычное. Девчонка влюблена, это ясно. Только вспомните, какой она предстала красавицей: щёчки горят, ямочки на них играют, глазки блестят. Она влюблена, и понимает, что любима.
- Бог мой! И вы знаете, в кого она влюблена?
- Нет ничего проще. Как она вспыхнула, когда в зал вошёл Павел Исаев! Мир перестал для неё существовать - только он.
- Ох, чудны дела твои, Господи...- пробормотал следователь. - Одно скажу, неспроста судья прервал заседание до вынесения вердикта присяжных и перенёс рассмотрение в военный суд. У нашего судьи на такие дела нюх.
- Боюсь, я не совсем понимаю, что вы имеет в виду? - недоумённо спросил Константин Павлович.
- Как что? После оправдания Засулич присяжными, молодёжь совсем распоясалась. Покушения стали следовать одно за другим. Глава жандармов Одессы, прокурор Киева ... Судья как узнал, что в деле фигурирует этот Исаев, отчисленный за студенческие беспорядки, сразу понял, от греха нужно спихнуть это дело военным.
- Неужели вы предполагаете причастность Полины к террористической организации?
- Ну, это вряд ли, - усмехнулся Сомов.
- Тогда племянник?
- Тут наверняка не скажешь. Участие в студенческих беспорядках это одно, а террористический акт... убийство... да ещё собственного дяди...
- Не производит он впечатления убийцы, приятный молодой человек, разве что немного слабохарактерный, - согласился Константин Павлович.
- А вот я вам кое-что скажу, - заговорщицки убавил голос следователь. - В суде не успели до этих деталей дойти. В доме генерала на полу лежали клочки какого-то письма. Порваны мелко, текста не разобрать, но один кусочек в стороне подлиннее других, а там слово 'Окно...'. Не про окно ли в гостиной Попова речь, ну, там, где задвижки были сломаны?
Сомов лукавил, на самом деле, не в суде не дошли до рассмотрения деталей, а он сам не придал обрывку должного значения - он же не проводил обыска в доме генерала, а только оглядывал коллекцию.
Непростительный промах, но коллежский советник смотрел на него с таким восхищением, что признаваться в ошибке глупо. Константин Павлович даже не догадывался, как он помог следствию.
- А почерк? Почерк разобрать удалось? - заинтересовался Николай Павлович.
- Тут сомнений нет, почерк Полины Корсаковой. Она мне таким же почерком объяснение писала. Мол, услышала шум, вошла, подняла револьвер... Понимай, как хочешь. Даже не указала, что увидела тело опекуна. И, обратите внимание, всё это не от недомыслия, девица определенно умна, но упряма до невозможности.
- Послушайте, но ведь всё складывается. Она пишет письмо Исаеву и назначает ему свидание в доме Попова, предупреждает про окно. Исаев приходит, убивает дядю, а она его покрывает. Отсюда все её странности.
- Экий вы быстрый на выводы. Что же это Исаев на свидание с револьвером отправился? Откуда он знал, что Попов в гостиной окажется? И что это за возлюбленный, который хладнокровно свою девушку подставляет под каторгу?
- А вы что думаете? - нетерпеливо спросил Константин Павлович.
- Я думаю, что Исаев этого письма не получал.
- Как, не получал? А кто же его порвал? Хотя, постойте, зачем ему рвать письмо от любимой девушки? Такие письма обычно хранят долго.
- Вот именно. Письмо получил кто-то, кто жил вместе с Исаевым в доме генерала. И, вероятно, он-то (или даже они) имели намерение убить помощника прокурора. И, судя по наличию оружия, готовились к этому.
- А как они узнали, что Попов будет в гостиной?
- Им было всё равно, где его убивать. Похоже, расположение комнат в доме им известно, бывали там раньше. Готовились убить в спальне, но Попов вышел в гостиную, так для них даже лучше. Бросили револьвер и скрылись в то же окно, через которое забрались в дом. Почему бросили оружие? Хотели, чтобы факт убийства не вызывал сомнения? А Полина, получается, их застала, видимо, её припугнули, или в самом деле ненавидела опекуна. И она стала покрывать убийц.
- А я бы предложил другую версию. Она не застала убийц, и подумала на Исаева, именно его она и покрывает.
- Господи, так, если она узнает, что Исаев её письма не получил, то тут же объявит себя невиновной, не будет морочить следствию голову и крутить вокруг да около, как сейчас! - воскликнул следователь.
* * *
В купе заглянул проводник.
- Чаю не желаете?
- А и правда, - оживился Суворин, - не пора ли нам перекусить? Неси чай, любезный.
И принялся раскладывать на бумажных салфетках снедь. Сомов присоединил от себя кулёк имбирных пряников, бутылку клюквенного ликёра и два маленьких гранёных стаканчика.
- Где же вы разжились такой вкуснотой? - спросил он. - Вы ведь не из дома едете.
Константин Павлович ухмыльнулся.
- В гостиничном ресторане помогли собраться в дорогу.
Чокнулись яичками, следователь Сомов победил, Константину Павловичу пришлось своё разбить о стол. Опрокинули по стаканчику ликёра. Курицу ели молча, только причмокивая от удовольствия.
Подъезжали к станции. Сомов решил выйти, купить газету.
- Экстренный выпуск! - кричал мальчишка - газетчик. - Террорист Кравчинский из организации 'Земля и воля' заколол в центре Петербурга шефа жандармов генерал-адъютанта Н. В. Мезенцова.
- Вот, - сказал следователь, возвращаясь на место и разворачивая газету, - Извольте видеть. Молодежь посходила с ума. Куда катится этот мир?
Удивлённый молчанием коллежского советника, Сомов взглянул на соседа поверх газеты. Константин Павлович молча разглядывал что-то на обороте. Взгляд у него был при этом ошарашенный. Сомов перевернул газету и прочитал 'Список намеченных террористами жертв, попавший в руки жандармов'. Под вторым номером шёл товарищ городского прокурора Попов...
- Вот оно как! - воскликнул следователь.
- Что же вы теперь будете делать? - с волнением спросил Константин Павлович.
- Что, что... Приму меры к задержанию, этих, как их, братьев Гончаровых, понятное дело.
- Вы думаете, это они?
- Думаю, да. Хотя это ещё придётся доказывать. Но... Смесь рабочих с образованными - это питательная среда протестных выступлений. Попов попал в список неспроста, значит их ячейка находится именно в нашем городе, где он перешёл им дорогу.
- Как я понял, они бывали в доме Попова, как друзья Павла Исаева? - подал голос Суворин
- Вот именно, они хорошо знают дом. И не исключено, что именно они, или один из них, жили в имении генерала. Мне не давали покоя эти грязные сапоги у двери дома генерала. Исаев носит туфли, как все студенты. Сапоги - обувь рабочих.
- Тогда они вполне могли перехватить письмо Полины, где она рассказывала о сломанных задвижках.
- Очень даже вероятно.
- Возможно они и сейчас скрываются в доме генерала?
- Никак не могут. Генерал оформил отпуск и отправился к себе в имение вместе с дочерью, которую определили под его надзор. Кстати, Исаев поехал с ними, он же не совсем чужой им. Вы не волнуйтесь, наши жандармы своё дело знают. Отыщут.
- Как всё удивительно получилось! Вы расследовали дело, ещё до подтверждения теракта, - восхитился Константин Павлович.