После столетий потрясений человечество отправилось к звездам, как и обещали когда-то инкубаторы. Правительство Земли, наполовину представленное ИИ, решило превратить планету в свое представление об утопии, но тени утопии таят множество тайн. И когда миру угрожают пришельцы, о которых не упомянули инкубаторы, одна из этих тайн вышла на свет.
Посреди всего этого в небо смотрит обычная девушка, ищущая во вселенной свое место.
«Вселенная настолько огромна и вечна, что жизнь одного человека можно измерить только размером его жертвы».
— Вивиан Розьюарн, пилот Королевских ВВС, погибший в Битве за Дюнкерк
Глава 1. На земле
Расширенные последствия Объединительных войн привнесли крупные изменения в организацию быстро демобилизующейся армии, вызванные сочетанием меняющихся обстоятельств и новых технологий.
Во-первых, новые приемы обучения с записью прямо на кору значительно сократили время, необходимое для подготовки всех классов военнослужащих, включая и офицеров, сделав для персонала нижнего уровня возможным с относительно небольшими усилиями пройти базовую подготовку для более высокой позиции. Во-вторых, резко выросший уровень образования населения в целом почти устранил плохо образованных солдат, из которых традиционно комплектовались нижние ранги армии, дополнительно способствуя перенасыщению квалифицированных кандидатов на повышение. Наконец, окончание воинской повинности и возвращение добровольной армии устранило вероятную причину сдерживать некоторых кандидатов.
В результате этих событий офицерский корпус претерпел значительную послевоенную реформу. Самым драматичным было устранение различия между офицерами и остальными солдатами, на основе рассуждения, что необходимую для патента «ученость» теперь легко можно было втиснуть в относительно короткий промежуток в несколько недель. Это изменение сопровождалось резким увеличением меритократической природы командной структуры; любой солдат, продемонстрировавший необычные командные способности или потенциал, мог легко быть повышен с нижних званий, учитывая относительно краткое дополнительное обучение, и вернуться в поле уже офицером. В то же время, несправляющиеся офицеры могли быть переведены на другие позиции или, в худшем случае, понижены до последней позиции, где они были эффективны.
Последовавший рост оттока из средних и верхних рангов, в сочетании с улучшенной способностью объективнее оценивать производительность в поле – или, вернее, на учениях этой армии мирного времени – похоже, оправдал более упорядоченный подход к выдаче повышений и позиций. Офицерский корпус разделился на три широких пути: во-первых, полевое командование, для офицеров, демонстрирующих необычный навык в командовании войсками на поле боя, вкупе с сильными лидерскими качествами; во-вторых, стратегическое командование, для офицеров, демонстрирующих крепкую стратегическую хватку, несмотря на возможное отсутствие тактических или лидерских умений; наконец, специалисты, для офицеров с необычными навыками в более технических аспектах военных операций, таких как логистика, фортификация и так далее. Для решения внутренних проблем были предприняты серьезные усилия, во избежание блокирования персонала внутри путей, путем мониторинга персонала на скрытый потенциал или улучшение с опытом других навыков.
Несмотря на постоянное совершенствование используемых метрик и моделирующих ИИ, эффективное распределение персонала по-прежнему остается не решенной полностью проблемой, как и свидетельствует нынешняя война: имеется устойчивый поток свидетельств офицеров-специалистов, в чрезвычайных ситуациях принимающих вызов полевого командования.
Для офицеров-волшебниц система трех путей слегка модифицирована; полевое командование более точно называется полевым командованием и боем и служит пристанищем для волшебниц, необычайно подходящих для сражения в поле, к примеру в качестве части резервов ударных отрядов магических дивизий.
— Журнал текущих событий, «Учебник по военной организации», выдержка.
Мгновение – и Земля сменяется на Небеса.
— (автор неизвестен)
– Это выматывающе, – пожаловалась адмирал флота Каришма Ананд, нервно поправляя свою форму. – Одно дело командовать операцией, где ты видишь происходящее и можешь это контролировать. Совсем другое просто сидеть здесь и ждать, в то время как доступны только переданные ясновидящими слепки памяти.
– Знаю, – сказал генерал де Шатильон. – Но нам стоит порадоваться, что с такого расстояния у нас есть хоть что-нибудь. Во время столь деликатной операции нельзя рисковать стандартными передачами.
Де Шатильон сложил руки домиком и нервно поерзал в кресле – черном, устойчивом ко взрывам, из синтетической кожи.
– Ну, если бы мы ничего не видели, мы не смогли бы устроить этот званый вечер, – кисло сказал фельдмаршал Суалем, переводя между ними взгляд. – Хотя, если честно, это могло быть и к лучшему. Признаю, меня тоже слишком нервирует сидеть здесь и грызть ногти. Даже пытаясь разделить сознание я замечаю, что мое внимание все время возвращается к этому.
Фельдмаршал Томоэ Мами молча наблюдала за разговором, обоими локтями опершись о виртуальный стол и сложив руки под подбородком. Она видела, как де Шатильон поглядывал на адмирала флота, довольно тонкий жест, что при более приземленных обстоятельствах побудил бы ее порассуждать о неженатости генерала. Она видела, как Суалем нервно заламывал руки, по-видимому даже не замечая этого, на глазах у всей комнаты, и видела, как адмирал флота Син возился с одним из этих предпочитаемых им старомодных переносных планшетов.
Конечно, они собрались в привычном зале заседаний Генерального штаба, вот только на этот раз Мами наблюдала за этим удаленно, через виртуальность, столь же реальную, как и то, что видели сидящие вокруг нее люди. Некоторые члены Генерального штаба предпочитали свои личные виртуальности, с причудливыми светящимися столами или звездным фоном или еще чем, но Мами предпочитала придерживаться простоты, настроив простую копию уютного зала заседаний на «Карфагене», с его гигантским столом из красного дерева, сочетающимися деревянными панелями и рамками портретов командиров Объединительной войны. Помимо всего прочего, она привыкла к ощущению стола под локтями и теплому свету небольшой люстры над ними.
Хотя сегодня было не так уж уютно.
Выражение лица сидящего слева от нее фельдмаршала Эрвинмарка молчаливостью и строгостью совпадало с таковым у Мами, так что она не могла сказать, уделил ли он пространство своей мысли остальным членам Штаба, как и она, или просто размышлял о чем-то совсем другом. Хотя, как и все они, он смотрел на занимавшее центральное дисплейное пространство парящее над столом размытое голографическое видео.
По правде говоря, до сих пор в этой операции не было ничего особенного; лишь напряженное однообразие теснящейся в крохотном корабле внедрения команде МагОп, напряженно сосредотачивались пилот и генератор маскировки, самоцвет последней неспешно подпитывался кубами горя, пока она удерживала корабль невидимым. Одна из остальных оперативников, ослабляя напряженность, рассказала шутку, и остальные рассмеялись вполсилы – и беззвучно. Звук на столь большом расстоянии был недоступен.
По правде говоря, у Генерального штаба не было причины собирать специальное заседание для наблюдения за этой миссией. У многих не было операционной связи с ситуацией. Не было причины даже у специальной командующей сектором Мами. Какое это имеет значение, когда она даже не может отдать приказы, когда она ничего не может сделать, чтобы как-нибудь на что-нибудь повлиять? Судьба команды Черного Сердца была определена в тот момент, когда они отправились на луну со стабилизатором червоточины; вот только никто пока не знал, что это за судьба.
Просто им казалось правильным наблюдать, когда судьба человечества вполне могла висеть на волоске.
Часть Мами задавалась вопросом, где в данный момент была Кларисса ван Россум и что она делала.
Напротив Мами сидела адмирал флота Федорович, вечно занятая адмирал, постоянно пропускающая собрания Штаба, слишком занятая удерживанием своими флотами плеч выступа, готовясь к возможному началу наступления. Хотя черноволосая женщина со стальными глазами не пропустила это собрание, пусть даже разворачивающиеся перед ними события никак не повлияют ни на что, что она там делает.
Справа от Мами сидела специальная гостья, не член Штаба, но все равно приглашенная. Генерал Курои командовала Черным Сердцем, и там были ее девочки. Ее юный облик и невысокий рост выделяли ее за столом, пусть даже рядом была Мами.
– Они вышли на низкую орбиту, – прокомментировал адмирал флота Син для тех, кто мог быть незнаком с небольшими судовыми операциями. – Готовятся к внедрению.
Сину, по-видимому, нравилось комментировать, так как зачастую совершенно ясно было, что соответствующую информацию все могли получить со своих имплантатов, и ему не нужно было явно об этом говорить.
Хотя на этот раз это привело к прекращению негромких разговоров в комнате, когда они увидели, как оперативники надевают дыхательные шлемы, кобуры со всевозможным стандартным оружием, что они посчитали необходимым взять, пристегивают рюкзаки со снаряжением – вместе с личным генератором маскировки, эмиттерами силового поля, кубами горя и антигравом для облегчения нагрузки. Одна из девушек, знала Мами, была чрезвычайно редка: генератор карманного измерения, способная хранить и призывать содержимое в свои руки. Она понесет тяжелое оружие и ядерное устройство PAYNE.
С приглушенным ясновидением стаккато ярких вспышек они превратились, их броня последовала за превращением – подогнанная и зачарованная специалистами МСЁ выдерживать этот процесс, а не просто исчезать, как одежда. На луне не было стандартной кислородной атмосферы, и не было смысла рисковать из-за того, что пришельцы выпустят на объекте атмосферу, как только поднимется тревога, как делали это в прошлом. Конечно, оперативники могли прорваться, но действия без кислорода затрачивали много магии.
Они могли надеть скафандры после превращения, как делали Magi Cæli, но здесь имела значение каждая кроха эффективности, и подогнанная броня вписывалась в эту схему, пусть даже постоянно зачарованные предметы все еще удивительно сложно было создавать.
Мами иррационально не смогла не задуматься о некоторых виденных в детстве детских шоу, но отбросила эту мысль. Не сейчас.
Девушки собрались в кучу посреди корабля, некоторые из них сложили руки в молитве, возможно Богине, хотя был небольшой шанс, что кто-то из них из более традиционной религии. Мами могла проверить, но какое это имело значение?
Вот оно.
Вход в атмосферу был одним из самых рискованных моментов миссии. Датчики пришельцев были чрезвычайно хороши, а у них не было волшебницы-скрытницы, способной скрыть весь корабль, движущийся в относительно плотной атмосфере луны – слишком сложно было замаскировать входную ударную волну, даже с мягчайшим из возможных спусков на антиграве.
На предварительном планировании они рассмотрели все варианты.
Были способные вызвать нематериальность генераторы скрыта, но эти редкие девушки также не могли скрыть весь корабль, не могли они и продержаться дольше примерно десяти секунд, не упоминая даже о проблемах магической совместимости друг с другом и с телепортерами. Плюс, даже предполагая, что им удастся как-то посадить корабль, им еще как-то надо было взлететь после завершения миссии, когда пришельцы будут знать, что они здесь. Это было бы самоубийством.
Вместо этого они решили поступить гораздо проще. Телепортационная эстафета. Безопасное расстояние до поверхности луны, чуть менее ста восьмидесяти километров, было слишком велико, чтобы их телепортеры преодолели его одним прыжком, но множество телепортеров – в данном случае четыре – могли преодолеть расстояние до внутренней части объекта с покрывающим крошечные промежуточные периоды генератором скрыта, способной справиться с этой гораздо меньшей массой. Они примутся за дело, оставалось надеяться, полностью восстановятся к моменту, когда закончат, и под конец еще одной эстафетой вернутся на корабль. Если кто-то из телепортеров погибнет, корабль попытается спуститься ниже. Если погибнет более одной, тогда, согласно инструкции, оставшимся на поверхности предписывалось погибнуть с честью.
Девушки в голограмме перед ними кивнули друг другу, разноцветные шлемы дернулись вверх и – и сцена сменилась на вид сверху вниз на ту же самую группу девушек, в десятках километров ниже во внезапном свободном падении. Некоторые девушки подняли руки, толкая группу по горизонтали, замедляя их всех. Им нужно было погасить остаточную орбитальную скорость, прежде чем они достигнут земли, для чего требовались промежутки между телепортами. Была главный телекинетик, но самодвижение было одним из имеющихся почти у всех ветеранов навыков, либо естественным, либо выученным, так что не было причин не помогать. Все это почти было машиной Руба Голдберга, но это был единственный способ.
Интересно было понимать, что пусть они и видели девушек при помощи ясновидящей и с согласия генератора скрыта, они были по-настоящему невидимы.
Через двадцать секунд сцена снова сместилась. Теперь они видели только землю. Конечно, сами девушки могли оглядеться и увидеть сферический горизонт, но Мами и остальные смотрели прямо вниз.
Еще двадцать секунд, и некоторые девушки опустили руки. Мами знала, что все еще нужно было погасить остаток скорости; планирование было тщательно, и одной из целей тренировочных прогонов было провести как можно меньше времени на открытом воздухе, прежде чем телепортироваться на сам объект, за их силовые поля. Тем не менее, они почти прибыли. Еще лишь раз…
Голограмма размылась в море ослепительного белого, так что даже с глазными имплантатами и просмотром через слой виртуальности Генеральный штаб инстинктивно отпрянул. Затем голограмма погасла.
– Какого черта это было? – резко спросил Цвангираи.
В прежней голограмме появилось новое изображение, на этот раз данные и удаленное сканирование луны. Большинство из них подались вперед взглянуть. Некоторые остались на месте, внутренне уже прочтя сообщение.
«Датчики дальнего диапазона указывают на детонацию на поверхности луны, – без необходимости подумала Махина. – Возможно, антиматериальный взрыв. Оцениваемая мощность: 10 мегатонн».
На несколько секунд за столом воцарилось ошеломленное молчание.
– Вот б… – наконец, сказал Суалем, растопив лед.
– Они подорвали антиматериальный заряд? – с окаменевшим лицом спросила Федорович.
– С нашей скрытностью это, вероятно, было самым надежным способом уверенной ликвидации, – опустил глаза Син. – Если они подняли силовые щиты базы, они могли его выдержать, подорвав устройство достаточно высоко. Сомневаюсь, что кто-то из наших оперативников мог выжить. А если и так, им теперь не вернуться.
– Как, черт возьми, они узнали? – недоверчиво вопросила Ананд. – Как?
– Генераторы скрытности не идеально работают с навыками телепортации, – сказал Эрвинмарк. – При каждой телепортации транспортируемые люди меняются местами с воздухом в точке назначения. В данном случае имеется эффект давления. Воздух ниже под более высоким давлением. Таким образом, воздух вырывается в точке отбытия, чего генератор скрытности покрыть не может. Это было заметно при симуляциях, но мы не думали, что они сумеют это обнаружить всего за шестьдесят секунд. Или это может быть что-то еще.
Стол вернулся к гробовой тишине.
– Мне нужно идти, – наконец, сказал Цвангираи. – Я буду нужен моим людям.
– Нам стоит встретиться, – указала на него Мами, проглотив все ею испытываемое. – Многое нужно будет сделать. Несомненно, пришельцы уже выдвинулись прикрыть луну более тяжелой защитой. У нас больше нет необходимости притворяться.
– Да, – с непроницаемым лицом согласился Эрвинмарк. – Мы уже обсуждали возможность неудачи. Стоит приступить как можно быстрее. Свободны.
Мами отключилась.
Она была не в своей каюте, как могло бы быть. Вместо этого она была в конференц-зале своего флагмана, с Цвангираи и некоторыми другими присутствующими в этом районе членами Штаба и специальной гостьей.
Она положила руку на плечо девушки рядом с ней, Курои Каны, тоже отключившейся.
– Мне жаль, – сказала она.
– Вы в порядке? – спросила Шэнь Сяо Лун, когда утомительные пятнадцать часов спустя Мами направилась в свою каюту немного вздремнуть.
В этот момент Мами все еще держала в сознании образ некоей волшебницы, генератора скрыта, чуть более дня назад готовящейся к важной миссии.
«Я вас не разочарую», – сказала девушка, улыбаясь своему любимому матриарху.
Мами сомневалось, что на данный момент Кану могло беспокоить разочарование.
– Я в порядке, – сказала она, прежде чем позволить двери закрыться за ней.
– Ты не спасла меня.
Мами в панике огляделась, отчаянно пытаясь отыскать источник голоса, что, казалось бы, доносился разом отовсюду. Каким-то образом полная темнота ее окружения, полное отсутствие каких-либо указаний на то, где она или что происходит, даже не были замечены. Пока там был голос. Сводящий с ума…
– Ты полная неудача.
На этот раз голос обрел некоторую вещественность. Звучал молодым, женским, и личность его источника танцевала ровно за гранью понимания Мами. Этот голос был милым, должен был принадлежать кому-то сидящему за ее столиком, с удовольствием пробуя торт и попивая чай, а не кидаясь обвинениями.
Мами в замешательстве покачала головой. Торт? Чай? Почему же на ум вдруг пришли эти образы?
– Что же за жалкий ты сэмпай, – сказала девушка. – Ты даже не помнишь, кто я, не так ли? Но, полагаю, это не удивительно, учитывая, сколь многих других ты забыла.
– Кто ты? – резко спросила Мами, не в силах справиться с жестокой болью незнания.
– Когда ты в последний раз вообще думала обо мне? – поинтересовался новый голос.
Тон и нюансы этого голоса отличались от предыдущего, но мощный эмоциональный удар не изменился.
Мами развернулась на каблуках, впервые осознав, что у нее есть каблуки, на которых можно развернуться, и впервые увидев в этом черном мире намек на цвет.
– Почему ты меня не остановила? – спросила у нее девушка с короткой стрижкой и развевающимся плащом.
Девушка сделала мечом выпад, остановившись вплотную у шеи Мами, так что она отшатнулась.
– Ты знала, что что-то не так, – сказала девушка, осуждающе указывая мечом. – Кёко просила тебя что-нибудь сделать, но ты ничего не сделала. Ты чувствовала это даже прежде, чем она тебе сказала, и ничего не сделала. Вместо этого я умерла.
– Мне жаль, Мики-сан! – взмолилась Мами. – Знаю, это была ошибка. Но мы не знали, что происходит!
– Хм, – сказала Саяка, убрав меч и отвернувшись. – Всегда Мики-сан, Мики-сан. Терпеть не можешь называть кого-то по имени, не так ли? Можешь сблизиться еще с одной девушкой, которую не спасешь.
– Это… это несправедливо! – запротестовала Мами.
– Ну и ужасные же у тебя для себя отговорки, – сказала девушка, голос сочился презрением и насмешкой. – «Мы не знали», как будто это что-то оправдывает. И Кёко знала. Ты знала, что она знала, но так и не спросила. И до сих пор не спросила. Не хочешь с этим сталкиваться, так что говоришь себе, что и она не знает, но ты знаешь истинную правду. Сколько лжи ты говоришь себе, только чтобы можно было спать по ночам?
– Я не хотела это разрушить, – сказала Мами. – У меня наконец-то появились подруги, и…
Она остановилась, не в силах закончить, и просто уставилась на другую девушку, с широко раскрытыми глазами, тяжело дыша. Она смотрела, пока та не покачала с жалостью головой и ушла, медленно растворившись во тьме.
– Ты сказала, что я смогу, сэмпай, – сказал новый голос, – но ты подвела меня.
Мами обернулась взглянуть на новую девушку, чей соболино-черный костюм едва видим был в темноте.
– Я была одной из ярчайших звезд МСЁ, – сказала девушка. – Одной из могущественнейших. Ты завербовала меня в свою «Гвардию душ». Ты сказала мне, что я стану выдающейся. Ты сказала, что мне стоит одной наблюдать с крыши, пусть даже я беспокоилась из-за одиночества. Ты сказала, я справлюсь.
Девушка опустила голову, казалось бы, тихо плача.
– Тебе стоило знать, что это ловушка, – сказала она, по ее лицу текли слезы. – Почему у тебя ушло столько времени, чтобы прийти спасти меня? Ты спасла только тело.
Глаза Мами сочувственно увлажнились, разум воспроизвел древнее воспоминание, о любимом вундеркинде – молодой, с глупым смехом, любящей готовить вместе с ней – падающей с небес. Она помнила, какими пустыми были ее глаза, когда ее самоцвет души был раздавлен и расколот в кулаке Эйрин Ускользающей.
– Мне… мне жаль, – сквозь слезы выдавила Мами. – Я была недостаточно опытна. Я хотела, чтобы ты попробовала сражаться самостоятельно. Я всю жизнь жалею об этом.
Девушка покачала головой.
– Твой сожаления меня не спасут. Тебе вообще не стоило отпускать меня одну.
Мами опустила глаза, не в силах ответить, когда эта девушка тоже растворилась, на этот раз даже не уходя.
Следующий голос прозвучал по-настоящему знакомо:
– Ты позволила мне уйти, – обвинила появившаяся перед ней Хомура.
– Я пыталась тебя остановить, – сказала Мами. – Но ты мне не позволила. А затем ты скрылась от нас. Если бы ты только вернулась…
– Ты четыре столетия знала, что со мной что-то не так, Мами, – сказала она. – Ты просто оставляла это в покое. Почему? Настолько боялась потерять мою дружбу? Что это за трусость такая?
– Я… я пыталась, Хомура, – заверила Мами. – Но ты не слушала. Ты отправила Ацуко-сан домой в слезах. Я не могла бороться с тобой.
– Ты знала, что я бомба с часовым механизмом, – сказала Хомура. – Стоило пытаться усерднее.
– Как? – возразила Мами. – Как я могла рисковать потерять тебя?
– Ты могла продолжать несмотря ни на что. Почему для тебя так важно, что я о тебе думала?
Девушка хмыкнула, пренебрежительно покачала головой, отбросила длинные волосы и ушла во тьму.
– Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое, – сказал новый голос. – Единственным моим преступлением был отказ склониться перед вашим драгоценным МСЁ. Ты выследила и убила меня.
– Ты не позволила бы нам захватить тебя, – слабо сказала Мами, не глядя девушке в глаза. – У меня не было выбора. Мне пришлось сделать смертельный выстрел. Это было в инструкциях.
– Это и правда было необходимо? – спросила девушка. – Ты могла просто отпустить меня.
– Это нужно было сделать, – заявила Мами. – Мы предложили тебе все возможные стимулы, и ты не уступала. Ты вмешивалась в наш сбор кубов горя. Мы просто не могли это оставить.
– Ну а как еще мне нужно было выживать? Ты знала, что мне нужны кубы.
Повисло обвиняющее молчание, прежде чем девушка продолжила:
– Если твой поступок был так благороден, то почему же ты больше так не поступала? В первый раз ты хотела сделать это лично. После этого ты держалась в стороне. В итоге ты ушла. Почему?
Мами прикусила губу.
– Убийца, – выдохнула девушка, пронзительно взглянув на нее, прежде чем исчезнуть настолько внезапно, что Мами подпрыгнула.
– Она даже не самая большая твоя жертва, – обвинил первый, изначальный голос, снова без источника. – Со временем ваш МСЁ вырос еще больше, и тогда выяснилось, что существуют и другие похожие организации. Вы могли вместе жить в мире, но вы уничтожили их, разорвали их и подобрали клочки.
– Это не правда! – заявила Мами, подняв глаза, желая, чтобы было на кого взглянуть. – Это не правда, – тише повторила она. – По возможности мы договаривались. Большинство слияний были вполне мирными.
– Но не все, мисс дипломат. Ты это знаешь. И сколько других «уговаривало» ваше Черное сердце? Сколько людей пришлось убить твоей драгоценной Юме-тян? Ты даже не знаешь, не так ли? Ты не хотела спрашивать.
– Я делала все возможное, – сказала Мами. – Просто не удалось убедить всех. Я лично не участвовала…
– Почему это было так важно? – резко спросил голос, настолько ужасно знакомый. – Почему? Почему ваш МСЁ должен был править миром? Почему вы хотели такой власти?
– Мы нужны были миру! – возразила Мами. – Мир разваливался на части. Мы должны были объединиться, чтобы можно было сделать то, что было необходимо…
– Многих же вы спасли! Ваш МСЁ обрел власть, а после вы сидели сложа руки, пока мир горел. Что же было такого важного?
– Я пыталась! – сказала Мами. – Мы так старались приступить к делу, но мы просто не смогли убедить голосующих. Мы…
– Пока вы колебались, пытаясь добиться консенсуса, десятки миллионов погибали, а миллиарды страдали, – продолжил голос, игнорируя ее. – Если бы вы начали действовать раньше, война могла бы быть не столь ужасной. Каждый потерянный вами год это буквально миллионы жизней. Нужно было стараться лучше.
– Мы не смогли сделать ничего лучше! – заявила Мами.
Но пусть даже она настаивала на этом, ее разум вернулся ко множеству, множеству раз, когда она перелистывала отчеты о потерях, просматривая числа, лица погибших, пока не научилась останавливаться, для собственного же здоровья.
– Ты не перестаешь повторять! – отметил голос, набрав силу, громкость и резкость. – Ты не знала, тебе не хватало опыта, тебе не хватало власти! К чему все эти отговорки? Почему ты не могла просто действовать? Почему ты позволяла превалировать решениям других? Сегодня ты еще одной группе девушек приказала отправиться на смерть. Сколько еще мужчин и женщин умрут, потому что ты не поступишь правильно? Эрвинмарк хоть знает, кому он доверяет?
– Я… ты не можешь… – запинаясь, тщетно забормотала Мами.
– И что хуже всего: ты обо всем этом забыла! Именно так ты с этим справляешься, не правда ли? Ты просто не думаешь об этом, ты избегаешь думать об этом или лжешь себе. Ни с чем не сталкиваешься. Твои подруги погибали, потому что тебя слишком пугает риск столкнуться с правдой! Ты даже забыла…
Мами резко открыла глаза.
Некоторое время она непонимающе кидала взгляд из стороны в сторону, растеряннее, чем обычно после пробуждения.
«Ты нужна на мостике», – просто подумала Махина, когда вокруг нее, наконец, проступили контуры ее адмиральских апартаментов.
«Ты меня разбудила?» – подумала Мами.
«Да, – подумала Махина, точно таким же обеспокоенным тоном, что часто использовала сама Мами. – Честно говоря, отчасти это из-за сна. Ты в порядке?»
Мами села, глубоко вдохнув и слегка сжав зубы.
«В порядке, – подумала она. – Ничего, с чем я не справлялась бы уже целую вечность».
«Как скажешь, – подумала Махина. – Тебе стоит использовать куб горя».
«Кальмары крепко бьют по нашим маршрутам снабжения, – передала Рёко своему уорент-офицеру. – Дивизия планирует сконцентрироваться и отбросить их. Оставьте это! Дайте другим закончить работу. Пусть зачтется всем».
Рёко всегда испытывала разочарование, когда работу приходилось оставлять наполовину доделанной, но это было удручающе привычно. Разведывались высокоприоритетные цели, ее отзывали прорвать оборону, после этого следовали более стандартные отряды – а затем им говорили уходить, отправиться куда-нибудь еще и напасть на что-нибудь еще или помочь стабилизировать где-нибудь линию фронта или просто вернуться куда-нибудь в резерв.
Это было эффективное распределение ресурсов. По возможности следовало избегать использования в стандартных фронтовых задачах мощных, усиленных волшебницами отрядов, чтобы поддерживать гибкость и минимизировать риск. Обычно такое невозможно было в поручаемых их сосредоточенной на волшебницах магической дивизии ситуациях, так как их часто держали в резерве именно для более сложных задач, но они пытались. Это значило, что как только командование подсчитает, что локальная победа обеспечена, их немедленно уберут.
Она это понимала, но все равно раздражало, когда приходилось уходить, не удовлетворившись взрывом чего-нибудь.
Также это означало, что когда разведывательная группа сообщила о скрытом в этом секторе линии фронта обрабатывающем центре пришельцев, она с удивлением увидела, что ее и ее взвод отправили без какой-либо поддержки ее коллег-волшебниц. Это означало, что где-то происходит что-то еще.
Хотя взводу не удалось вновь собраться в полном объеме. С некоей капралом Сингх не удалось восстановить контакт – попытка дотянуться до нее по связи оказалась бесплодной из-за мощных помех пришельцев, а попытка разведать последнюю известную позицию пехотинца столкнулась с неожиданным сопротивлением. По-видимому, ее как-то отрезало посреди хаоса помех.
По традиции, было два варианта. Рёко могла отдать приказ о попытке пробной атаки и вернуть пехотинца. Другой вариант, и более эффективный с точки зрения затрат, она могла ждать и надеяться на лучшее. Вообще, не могло быть и речи о том, чтобы она лично рисковала ради возвращения одного пропавшего пехотинца, и, честно говоря, это почти наверняка потеря.
Она чуть сжала зубы, подумав об обучении, что говорило ей не идти, и решила, что как телепортер, она может уменьшить риск.
«Ждите и продолжайте концентрацию без меня, – передала она. – Санчес, Ху, Чжан, за мной».
Строго говоря, в речи, даже в невербальной форме, не было необходимости. Они вполне могли следить за ее командами через внутренние дисплеи и мысленное считывание. Тем не менее, люди были болтливы.
У нее не было возможности прочесть лицо своего уорент-офицера, когда это лицо было скрыто под непрозрачным бронированным шлемом втрое больше ее головы. Хотя ей не нужно было, представляя, как египтянин неодобрительно хмурится – что-то в этом мысленном образе ее обеспокоило.
«При всем уважении, – передал мужчина, бронированные пальцы двигались по его огромному оружию, – это и правда необходимо? Это будет рискованно…»
«Я буду осторожна, Омер, – подумала она. – Не просто так ведь у нас генераторы маскировки».
«Вы всегда так поступаете, – подумал он. – Это не лучшая идея».
Рёко его проигнорировала.
Вот так она и оказалась на еще одном участке этих нескончаемых джунглей, невидимая под маскировкой, окруженная парящими замаскированными дронами точечной обороны – ДТО. Она телепортировалась туда, взяв с собой трех пехотинцев в броне – всех из отделения Б, чтобы у них наверняка была хорошая сплоченность – которые осторожно продвигались, дроны у ног расчищали путь через листву и лозу. Они шли в тишине звукоподавляющих сапогов, зеленая броня делала все возможное, скрываясь среди листвы, что было довольно легко, учитывая плотность растений над ними, устроивших в области сумерки, несмотря на яркую, горячую звезду в небесах. Она тоже была в сапогах, хотя, конечно, они превратились, чтобы сочетаться с ее костюмом. Они были особенно важны, когда каждый шаг был полон ветвей, насекомых с кислотой, поющей – да, поющей – травы или любых других смертельных подарков, произведенных этой бесконечно изобретательной экосистемой.
Планета Джунгла не была, подумала она, творчески названа, учитывая, что слово означало по-итальянски просто «джунгли». Хотя название было вполне точным. Планета практически купалась в нитратах и каким-то образом развила биосферу в абсурдно тесной близости к родительской звезде. В сочетании с огромным изобилием атмосферной воды, подпитываемым откуда-то из скрытого поверхностью океана, растительная жизнь здесь обладала доступом к огромному количеству энергии и, при низкой гравитации, могла достичь чудовищных размеров. В свою очередь, это мотивировало травоядных всех размеров и описаний, от крошечных насекомых до наземных животных крупнее всего когда-либо виденного на Земле. При наличии ресурсов, обе стороны могли проявить творчество.
Конечно, из-за этого большая часть планеты была весьма пагубна для тяжелого вооружения. Что все равно не упрощало жизнь пехоте.
Даже с распростершимся над ними пологом, тепло и влажность раздавили бы неулучшенного человека. Хвала Богине за имплантаты.
Еще одно – по-видимому, внутренние присловья Культа распространились по всей армии, горячо произносимые истинно верующими и саркастично всеми остальными, хотя на данный момент иронии уже почти не было. Учебные курсы подбадривали подающих надежды магов-офицеров усваивать и использовать распространенные обороты, чтобы лучше ладить с войсками. Рёко не могла удержаться от мысли, что это самоподдерживающийся процесс.
«Ах, учебные курсы», – подумала она. Если подумать, казалось, это было почти что вчера.
Вновь она испытала легкое ощущение… дежа вю?
«Должно быть на этой проклятой планете есть низкоуровневые нейротоксины или еще что», – подумала она.
К счастью, разведка была хороша. Эта часть джунглей была пуста. Встретившееся разведчикам сопротивление было всего лишь неудачно расположенным в случайно образовавшемся промежутке между капралом Сингх и остальным взводом инопланетным зондом.
«Какого черта она вообще делает? – подумал капрал Ху. – Когда связь глушат, нужно по возможности поддерживать визуальный либо ближний контакт. Это в чертовом полевом руководстве».
Все они были по меньшей мере «капралами». Взводы волшебниц укомплектовывались опытными ветеранами, а не зелеными рядовыми. Это показывало, насколько ценилось ядро взвода.
«Не осуждай, – подумал сержант Санчес. – Это не всегда возможно. Ты же знаешь. Она оказалась чересчур агрессивна, когда ее отделение попало под сильный огонь. Это в чертовой истории отряда. Разве мы не поощряем агрессивность? Возможно, ее прижали».
Она приглядывалась к Санчесу для повышения на позицию взводного уровня.
Конечно, он был прав. В большинстве ситуаций для пехотинца необычно было придерживаться ближнего контакта. Несмотря на огромную численность вливающихся в вооруженные силы пехотинцев, в большинстве оспариваемых миров была крайне низкая, по историческим земным стандартам, плотность войск. Городские бои, очевидно, были плотнее, но в глубоком тылу не редкостью было обнаружить одинокого пехотинца или группу на квадратный километр. Конечно, облака дронов несколько это уравновешивали.
«Мы вообще знаем, жива ли она еще?» – подумал Чжан.
«Нет, – подумала Рёко. – Вот что мы здесь и ищем. Будь там кто-то из вас, вы бы захотели, чтобы я это сделала».
На мгновение повисла тишина, пока они продолжали следовать по поисковому маршруту.
«Ну, сэр, – наконец, подумал Санчес. – На самом деле, мы могли бы не захотеть, чтобы вы это делали. В конце концов…»
«Да-да, я знаю, – немного раздраженно подумала Рёко. – Может не стоить риска. Но эта ситуация более чем достаточно малорискованна. Я не оставлю ее здесь».
На этом разговор окончился, когда они обходили вокруг одного из огромных «мегадеревьев», усеивающих относительно низкогравитационную планету, все использовали улучшенное зрение, вглядываясь в листву и низколежащий туман, сильно опираясь на инфракрасное зрение. Рёко, с дважды улучшенным зрением, всматривалась старательнее всех.
Все три члена отделения в сверхплотной самовосстанавливающейся броне были около двух с половиной метров высотой и метр в ширину. В скафандрах даже не было прозрачной лицевой панели – слишком большая структурная слабость, лучше было встраивать оптоволокно. Рёко всегда чувствовала себя немного глупо, стоя рядом в одном только платье.
Она нахмурилась. В мысли о платье был какой-то странный привкус, хотя она не могла его понять.
Она весь день странно себя чувствовала.
Во всяком случае, пехотные штурмовые винтовки были чудовищами, превосходящими по размеру своих кузенов, с которыми она когда-то тренировалась. Не то чтобы волшебница не могла справиться с весом – просто руки у них буквально не могли дотянуться до спускового крючка. Кроме того, они были громоздки, хотя были и некоторые предпочитаемые частью девушек «малые» модели. Лично Рёко с сомнением относилась к оружию, что было выше ее, но полагала, что это позволяло чувствовать себя сильнее.
Хотя для оружия было применение, включая и SW-155 у нее в кобуре. Например, у оружия в настоящее время были видеоприцелы и множество различных сложных датчиков, так что можно было «увидеть» что-то, просто наведя пистолет. Это было полезно, к примеру, для стрельбы из укрытия, не высовывая головы.
Конечно, штурмовые винтовки даже не были главным компонентом огневой мощи стандартного пехотинца. По правде говоря, можно было не учитывать даже снайперские винтовки и разнообразное легкое и тяжелое вооружение, имеющееся у каждого взвода, или высокомощные лазеры нижнего уровня пользования, добавляемые ко всему стрелковому оружию, или разнообразное оружие, что шло с самим скафандром – рукопашные клинки, оглушающие устройства и режущие лазеры в обеих руках, гранатомет в правой руке, три миниракеты в левой и так далее и тому подобное, и все это могло быть при необходимости поглощено броней для ремонта.
Основным вкладом в итоговую огневую мощь отряда были сопровождающие его бесчисленные дроны. Ограниченные разными уровнями зависящего от размера интеллекта, дроны пришельцев и людей часто сражались друг с другом вплоть до частичного пата – с умеренными преимуществом пришельцев – так что зачастую можно было вообще забыть о их наличии. Однако полное превосходство в дронах с одной стороны быстро приводило к гибели другой.
Но Рёко никогда не забывала, хотя бы потому, что ей практически все время приходилось телепортировать с собой рой дронов, куда бы она ни отправлялась. К счастью, не было никаких «личных» дронов, так что персонал зачастую мог самостоятельно перемещаться между различными местами. Тем не менее, оставалось перемещение персонала в пустую местность, вынуждающее перемещать дроны, чтобы предотвратить дисбаланс на линии фронта, перенос дронов с собой в целях безопасности, когда она хотела провести глубокое проникновение…
Маленькие, в частности, похоже, не видели особых проблем в том, чтобы устроиться у нее в волосах, когда приказывалось «войти в контакт».
Рёко вдруг ощутила дискомфорт. Не потому, что размышляла о дронах – только из-за этого она бы не испытала дискомфорта – но потому что… ну, она не могла сказать.
Они остановились, вдыхая поглубже, заставляя воздух проходить через модифицированные носовые проходы – именно по этой причине скафандры намеренно пропускали во внутренний воздушный поток отфильтрованный набор молекул, хотя, конечно, это вполне можно было отключить, настроить и так далее.
Он был прав; и в самом деле пахло именно этим. Если бы Рёко была не уверена, она могла бы уточнить у Клариссы, что именно может значить запах.
Без каких-либо «вербальных» указаний они сменили направление, пытаясь отследить источник запаха. В группе воцарилась тихая напряженность; они направлялись в возможную боевую зону. Скоро они узнают, выжила ли капрал Сингх, или сражались лишь ее дроны, согласно программе, пытающиеся вернуться к линии фронта.
Конечно же, прошло всего несколько коротких минут, прежде чем мысленный пинг предупредил Рёко – и остальных – о том, что один из их более умных дронов – ракетный летун – вступил в контакт с одним из ее. Быстрая передача запроса указала, что, в то время как связь все еще была осложнена, завися от передачи через дроны, солдат все еще была жива, насколько было известно дрону. Кроме того, численность дружественных дронов в окрестностях заметно упала, и подкрепление, в частности поддержка с воздуха, будут оценены.
Ху усмехнулся:
«Вряд ли тут будет поддержка с воздуха», – подумал он.
Они знали, хотя Сингх, по-видимому, нет, что местная тяжелая поддержка с воздуха – орудийные платформы, тяжелые истребители и бомбардировщики с ИИ и Aer Magi – в настоящее время по большей части держались в резерве, тогда как остальные были втянуты в крупное состязание о превосходстве в воздухе над своими локальными центрами снабжения. Вряд ли они помогут в ближайшее время.
Однако важнейшей частью пришедшей после обмена информации был набор относительно недавних маркеров местоположения, включающих последнюю сообщенную позицию пехотинца и позиции известных сил пришельцев и их огневые зоны.
Без необходимого запроса Кларисса перевела ее в режим «полевого командира», сочетание используемого пехотинцами в активном бою боевого транса с замедленным временем и командного режима с большим погружением, используемого генералами и им подобными. В активном бою волшебницами не использовался ни полевой командир, ни боевой транс, из-за их интерферирующих эффектов – и из-за того, что их инстинктивные гипербыстрые боевые реакции были все равно эффективнее – но режим полевого командира был полезен вне боя.
Она изучала ситуацию в течение, как казалось ей, долгого времени. Сингх и правда оказалась прижата, не в состоянии выбраться из укрытия, не привлекая огонь на поражение. Ее дроны понесли серьезные потери и вскоре будут не в состоянии обеспечить достаточное прикрытие.
Рёко захватила с собой крупную группу дронов, но из-за ограничений на массу это был далеко не полный комплект, обычно сопровождающий одного пехотинца. Следовательно, они довольно немногим могли помочь.
С точки зрения локальной осведомленности, положение некоторых стационарных лазерных турелей пришельцев было хорошо известно, но позиции мобильных элементов, включая и весь имеющийся персонал, известны были довольно смутно.
Она вздохнула, размышляя, стоит ли рисковать потерей неожиданности. Вполне возможно, можно было просто пройти еще через один телепорт, забрать Сингх и уйти, но ей хотелось нанести небольшой урон. Кровожадность, если можно так сказать.
Возможно, это стоило риска.
Она протянула ладонь, и рюкзак на спине выпустил роботизированную руку, выдав запрошенное ею снаряжение – пять крошечных наблюдательных дронов.
Она зачаровала их, всего немного, прикрепив к набору из пяти самонаводящихся стрел, предназначенных раствориться и исчезнуть, прежде чем достигнуть целей, снижая риск, что будет замечено что-нибудь необычное. Научилась этому трюку она довольно недавно, вместе с самими самонаводящимися стрелами. Упомянутые стрелы требовали много времени на подготовку – но она, в конце концов, не была в активном бою.
Затем, пока остальные трое держались настороже, она подняла руку с арбалетом и выстрелила примерно в ту сторону, где была большая часть войск.
Для нее было бы слишком много просматривать пять скоростных видеопотоков одновременно, но ее таккомп легко подхватила любую возможную здесь слабину.
Две стационарные лазерные батареи пришельцев, как и ожидалось. Два пехотинца, запросто более чем эквивалентные любому человеческому пехотинцу. Патруль из трех этих губительных летающих ракетных установок «Гидра», высматривающих для стрельбы брешь в обороне Сингх. И… одна из ее стрел, казалось бы, направилась в пустое место, высоко в ветвях одного из деревьев.
«Возможно, снайпер, – подумала ее таккомп. – Или еще что-то под маскировкой».
«Да, – согласилась она. – Лучше разобраться с этим в первую очередь».
Она передала Сингх приказ оставаться на месте. Приказу могло потребоваться время, чтобы добраться до нее, но она сомневалась, что пехотинец попытается переместиться. Не тратя времени на слова, она приказала трем пехотинцам обеспечить отвлечение, устанив приблизившихся Гидр, но не давая возможному снайперу возможности четкого выстрела в них, пока он не будет устранен.
В поле ее зрения лежала карта, демонстрирующая местоположения лазерных пушек, пехотинцев и возможного снайпера. Синими точками показывалось, куда она может захотеть телепортироваться, и указывалось, что она может захотеть там сделать. Также, конечно, этот план атаки отпечатался непосредственно в ее разуме.
Она снова протянула ладонь, и на этот раз получила несколько умных гранат. Они были малы – на ладони у нее помещалось четыре – но мощны. Не было чеки для вытаскивания; вместо этого они активировались мысленным приказом и взрывались через заданное время после того, как покидали руку пехотинца. Также они могли взорваться по команде, но надежность этого зависела от вмешательства пришельцев и зачастую была бесполезна.
Учитывая склонность пришельцев использовать щиты, они были предназначены взрываться с волной гранул вторичной взрывчатки, детонирующей при контакте, меняющейся, чтобы воспользоваться для пробивания брони преимуществом кумулятивного эффекта. На последних этапах детонации через ожидаемую брешь в броне влетали кусочки шрапнели с моноатомарными краями, переносящие к тому же агрессивные наниты, стремящиеся посеять в мягких внутренностях хаос. Помимо того, что это, как правило эффективно было против бронированных целей – которыми были практически все выше некоторой массы – они также хороши были против силовых полей пришельцев, во многом ведущих себя подобно броне. В данном случае, существовала заметная вероятность временного отказа силовых полей, хотя нанитной шрапнели обычно не удавалось сделать больше, чем повредить поверхность брони под полями. С очень близкого расстояния вероятность отказа поля была значительно выше.
Хитро сработанное оружие, к сожалению, полученное обратной разработкой от пришельцев.
Это было важно, потому что силовые поля каким-то образом блокировали ее способность к телепортации объектов – или их частей – через землю. Также здесь не требовалась ее магия, всегда плюс.
Она вдохнула, когда ее ДТО прижались к невыдающимся частям ее тела.
Когда она выдохнула, она была в воздухе над той частью дерева, где был «снайпер». В тот же момент она выпустила стрелу.
С разбросавшим зеленые искры взрывом щиты снайпера пали, и стрела разорвалась прямо в одной из конечностей снайпера, оторванный кусок начал падать. Вторая стрела Рёко была уже готова, и это был выстрел в голову.
Пришельцы могли справиться с человеческой немагической маскировкой, но для этого требовались некоторые из лучших их датчиков, и лишь самые лучшие могли, к примеру, указать, где был самоцвет души. Это было важно.
Она телепортировалась за несколько сотен миллисекунд до того, как легкий лазер дрона прострелил место, где она была, и на этот раз она появилась прямо рядом с одной из лазерных батарей, даже при ограниченном освещении ее турели сверкали и угрожали. Она телепортировалась оттуда, оставив одну умную гранату.
Она повторила этот подвиг и со следующей батареей, двумя пехотинцами пришельцев в скафандрах со множеством конечностей, вслепую стреляющих в небо. При каждой остановке она роняла в туман и растительный покров под ней еще одну гранату, тратя мгновение на изучение в инфракрасном диапазоне, удостоверяясь, что она не разбомбит обратную сторону живой изгороди и не попадет в какое-нибудь дерево или электрическую лозу, в то время как переносимые ею ДТО отражали снаряды, случайно движущиеся в ее направлении.
Затем, заметив в ИК взрывы, она выбрала для телепортации полезный промежуточный участок на земле, где даже не потрудилась коснуться земли руками. Она телепортировалась на десять метров в воздух, захватив с собой тонкий слой грунта и лишь части двух пехотинцев пришельцев и лазерных пушек. Она не почувствовала ничего блокирующего ее телепортацию, так что она знала, что достала всех их.
Хотелось бы ей задержаться и самой все увидеть, но безопаснее было продолжать двигаться.
Последний прыжок привел ее к Сингх. Так как все прыжки были малой дальности, она способна была быстро проходить их; по ее внутреннему хронометру прошло лишь тридцать секунд. Конечно, у нее еще оставался предел на число прыжков за короткий период, но она к нему пока что не приблизилась. Однако она приблизилась к пределу своего генератора маскировки. К счастью, она в целом закончила.
Прижавшаяся к земле капрал Сингх удивленно и испуганно уставилась на нее, наведя на Рёко свое оружие. Что было бы опасно, если бы не таккомпы, обычно предотвращающие случайные выстрелы. Женщина была покрыта так называемой «живой изгородью», представляющей собой весьма запутанную массу удивительно упругих ядовитых лоз, используемых местной макролиствой для спасения от травоядных. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что она потрясающе сложна и заметно устойчива даже к тяжелому автоматическому огню. Было бы более запоминающимся, если бы за последние полчаса она не увидела сотен вариаций на эту тему. Гигантские деревья с придатками, что хлещут приблизившихся. Густые заросли, скрывающие лужи кислоты. Лозы с электрическим зарядом. И так далее и тому подобное.
Она коснулась брони женщины, и они вернулись к остальным.
«Хорошая работа», – подумала она, обнаружив. что Гидры успешно и быстро нейтрализованы.
Они собрались вокруг нее, коснувшись, пока она подготавливала дальний телепорт. К ней вернулось сколько возможно дронов, но многие были слишком далеки или нужны были для обеспечения некоторого прикрытия. Приемлемая потеря.
Рёко успела подумать, что ее стиль боя был несколько безличным, что вызывало облегчение и слегка разочаровывало одновременно.
Она возникла на другой стороне, одновременно проявившись, когда ее генератор маскировки отделился. Она была странно дезориентирована, не характерным для нее образом.
Они прибыли в еще один район переполненных растениями джунглей, и их приветствовал тихий грохот далекой орбитальной бомбардировки и чуть более громкий «приглушенный» рокот тяжелого танка Суворов, двигающегося справа от них, осторожно продвигаясь по пути, уже прорезанному среди поросли множеством других транспортных средств, давя гусеницами возрождающуюся растительную жизнь.
Это был лишь один из, казалось бы, бесконечного потока таких же машин, возникших в ее тактической осведомленности. Каждый такой танк с самосознанием был достаточно велик, чтобы запросто вчетверо превосходить ее старую спальню. Тот, на который она взглянула, был покрыт крупной группой пехоты в броне, с расчехленным оружием, но в остальном расслабленных. На заднем плане летели меж деревьев или скользили по земле дроны, достаточно ненавязчиво. Через маскировку полога над головами небо было едва заметно.
– Привет, – сказала Асами, ее голова появилась рядом с выпуклым выступом в задней части танка – генератором силового поля, если Рёко помнила правильно.
Рёко поморщилась от болезненного укола в голове.
– Все в порядке? – спросила Сингх. – Вас не ранило в бою? Может быть один из нанодронов добрался до вас.
«Все в порядке, Кларисса?» – подумала Рёко.
«Твои показатели номинальны», – ответила она.
– Я в порядке, – сказала она. – Вы все, найдите свое отделение.
Рёко запрыгнула на бронированную машину, присоединяясь к Асами. Танки и другие машины, вроде артиллерии с самоосознанием, были у пехоты популярным местом расслабиться в движении. В безопасных тыловых районах эту практику умеренно рекомендовали, так как установленные на тяжелых машинах силовые поля служили частичной защитой от внезапных атак, хотя зачастую разумнее было быстро переместиться куда-нибудь еще, в зависимости от способа атаки.
– Тоже голова болит? – спросила Асами. – Как и у меня. У меня, кстати, только что был всплеск боли. Имплантаты должны такое предотвращать, но я полагаю, это из-за атмосферы. Столько нитратов. Но если бы у меня было время изучить здешние растения. Они восхитительны!
Рёко заметила, что у девушки был включен генератор маскировки, но лишь для проекции малозатратного слоя зеленого камуфляжа. Ну, это было очевидно еще до того, как она забралась на танк, если только Асами не отрастила новый слой зеленой кожи. Рёко проверила свои запасы энергии, после чего последовала примеру. Похоже, это будет одна из таких операций.
– Так что происходит? – спросила Рёко, пусть даже она уже начала получать ответ, в присутствии такого числа передатчиков ее тактические и стратегические считывания стремительно обновлялись. – Я знаю, что мы концентрируемся, но я не знала, что мы возьмем столько бронетехники.
Она вытянула голову, оглядываясь на линию танков и остальных бронемашин.
– Концентрируемся даже в большей степени, – сказала Асами. – Исполняем среднетактическую контратаку. Похоже, кальмары серьезно бьют по маршрутам снабжения Тупи. Серьезнее, чем ожидалось. Чтобы отбросить их потребуется больше металла, чем изначально предполагалось.
Прогалинами Тупи назывался географический район, в котором, по различным причинам, было значительно меньше растительности, важная функция на планете, где множество прогалин оказались достаточно значимы, чтобы получить имя, как у оазисов в пустыне. Помимо того, что это был один из главных маршрутов военного снабжения, они также были частью основной соединительной артерии между двумя из трех крупных «городов» планеты – которые Рёко честно сочла лишь немногим крупнее небольших городков. Помимо пестрой команды ученых-исследователей, намеревающихся склонить местную растительность перед человеческой волей, эти городки также играли значительную роль в сельскохозяйственном производстве всего сектора, настолько дешево экспортируя ценные нитраты и фосфаты, что многие колонии сектора сочли экономически неэффективным заниматься химической фиксацией.
– Тебе стоит поговорить со своим взводом, – через мгновение взглянула на Рёко Асами.
– Ага, – согласилась она.
Она оттолкнулась от машины, со слабым плюхом приземлившись в мягкий мох внизу, после чего неспешно побежала в сторону своего взвода.
Она нашла примерно четверть из них, собравшихся в четырех танках далее, камуфляж брони смешался с камуфляжем самого танка, чтобы выглядеть каким-то движущимся луковичным растением. Учитывая природу этой планеты, такую возможность нельзя было полностью отбрасывать, особенно если пришельцы полагались на авиационное и спутниковое наблюдение, пытаясь заглянуть под полог джунглей. Выглядело достаточно адекватно.
– Рад видеть, что вы вернулись, сэр, – поприветствовал ее уорент-офицер, когда она забралась на машину. – Мы забеспокоились, когда вас так долго не было.
Мужчина приподнял шлем, чтобы это сказать.
– Просто решила подстрелить нескольких, пока была там, – сказала Рёко. – Хочется порой размять ноги. Но теперь ведь я вернулась, не так ли? Как дела? Все приняли новый план атаки?
Офицер нахмурился, казалось бы, собираясь что-то сказать. Но затем его лицо прояснилось, и он сказал:
– Конечно. Когда придет время, мы будем готовы.
– Хорошо, – немного неловко сказала она.
Уорент-офицеры были жизненно необходимы командующим взводами волшебницам, исполняя значительную часть руководства и прямого командования, особенно когда «лейтенант» отделялась для участия в ударном острие, по-видимому формирующемся почти при каждой крупной атаке и контратаке. Уорент-офицеры, как Омер, считались «тактическими специалистами», частью структуры полевого командования, хотя различие между ними и многими стандартными офицерами зачастую размывалось.
Она кивнула и перебралась дальше по корпусу, поговорить с одним из командиров отделений.
Эта часть лидерства не пришла к ней естественно. Она просто не могла естественно взаимодействовать со своими подкомандирами или кем-то из солдат. В какой-то степени это было неизбежно – никто новоназначенный не был в этом хорош, учитывая разницу в прошлом, возрасте и уникальности командной ситуации – но она все еще чувствовала, что справляется не так хорошо, как могла бы.
Цель была в том, чтобы добиться уважения и покровительства. Не просто уважения навыкам – как правило это приходило автоматически, учитывая заметную разницу в производительности на поле боя – но уважения уму и приказам.
Покровительство было необходимо из-за значительно большей, чем у них, ценности, и, как правило, оно приходило само собой. Не только как часть идеологической обработки, но требовались минимальные – или, в общем-то, никакие – усилия, чтобы случайно напомнить всем об их внучках, что были где-то далеко-далеко. Если по-настоящему захотеть, можно было разыграть фактор очаровательности и попытаться приложить к этому усилия – Асами уже была любимицей своего взвода, хоть и не пыталась – но в этом не было такой уж необходимости. Рёко тоже не старалась взрастить что-то подобное, но у нее было смутное подозрение, что ее взвод все равно считал ее очаровательной. Если бы только она была выше. И получила другое платье…
Она покачала головой. Она не представляла, что же ее сегодня так беспокоит, но при этом каждый раз у нее было покусывающее ощущение, что она забыла о чем-то важном.
Во всяком случае, уважение было совсем другим делом, особенно учитывая заметное неравенство в возрасте. Солдаты вполне готовы были доверять долго прожившим волшебницам, но большинство из них были гораздо выше в офицерском корпусе. Доверие зеленому подростку автоматически не возникало, и его необходимо было заслужить, вовремя на все реагируя и отдавая правильные приказы.
Были и такие взводы, в которых волшебница, уступив командование, была лишь боевым флагом, тогда как сержант взвода перенимал весь настоящий командный долг. Помимо того, что это было несколько унизительно, это также уничтожало шансы на серьезное повышение – если лучшие навыки в прямом бою, а не в тактическим или стратегическом командовании, к чему заниматься тем, с чем не удастся справиться? Зачастую таких переводили в чисто боевые ударные группы. Не рецепт долгой жизни.
Во всяком случае, так думала Рёко.
Помня об этом, она обходила свой отряд, по мере того как они приближались к плацдарму, скрытому и частично замаскированному в странно безлесном участке земли под пологом, пытаясь переговорить со всеми. Она опиралась на все свои социальные умения, со все время советующей ей Клариссой. Беспокоит, когда таккомп в этом заметно лучше.
В какой-то момент поток бронетехники обогнул известную миазму, волшебницы излишний раз нервно вздрогнули, пусть даже знали, что отряды DV об этом позаботятся.
Наконец, они достигли плацдарма, пехота спрыгнула с брони и переместилась на начальные позиции, в то же время проводя проверки техобслуживания, убеждаясь, что двигательные установки функционируют нормально и так далее. Рёко, со своей стороны, запаслась кубами горя, предпочитаемыми ею дронами и гранатами и штурмовой винтовкой. Помимо этого поверх уже надетого рюкзака она добавила дополнительный, полный дронов поддержки, и запросила еще одну группу сопровождать ее.
Она в последний раз сверилась со своим взводом, на почти фронтовой начальной позиции, после чего ушла присоединиться к находящемуся неподалеку острию батальона. Большую часть времени взводы сохраняли мобильность и от них не ожидалось тесного взаимодействия друг с другом, но батальонная организация была полезна для более организованных задач – вроде тактического штурма. Некоторых из более опытных и старших по званию девушек организовывали в «ударные группы» из одних только волшебниц, но присоединение к такой ограничивало рост до старших званий, что на новых девушек, как правило, не накладывалось.
Когда все пятнадцать собрались в разумной близости – определяемой как достаточно близко, чтобы быстро сгруппироваться и напасть, но достаточно далеко, чтобы вряд ли погибнуть при удачной бомбардировке – подполковник Елена Сантьяго кратко обратилась к ним, телепатически, а не стандартным сообщением.
«Добрый день, дамы, – подумала она. – Все вы уже достаточно опытны, чтобы мне не требовалось слишком уж вдаваться в детали. Ясновидящие уже картографировали атакуемый нами район. Этот выступ все еще в движении так что как и ожидали, крепкие бока, мягкое подбрюшье. Но так как он еще в движении, не удивляйтесь, если первоначальные ваши цели будут не там, где они отмечены на карте. Командование весьма обеспокоено этой атакой пришельцев и хочет раздавить его как можно быстрее. Это нападение двух дивизий. Первоначальные цели вам выданы. Как всегда, готовьтесь как можно дальше пронести импульс. Атакуем через десять минут. Собрались».
На самом деле, все участвующие в нападении солдаты, от генерал-лейтенанта до рядовых, знали все только что ею сказанное, как часть общей доктрины максимальной информированности и гибкой военной общности, лишь отряды неспециалистов по причинам секретности были отрезаны от информации. Тем не менее, предбоевая речь, пусть даже короткая, помогала успокоить нервы. В самом деле, если бы не текущая необходимость в минимизации информационного трафика, Рёко сделала бы то же самое для своего взвода.
Вместо этого она решила визуально осмотреть карту боя, заново просматривая дивизионные и низкоуровневые цели, мысленно вглядываясь как детально, так и в общем.
«Мы все знакомы с планом?» – спросила одна из девушек, когда они собрались тихой группой позади одной из мощных фронтовых систем точечной обороны – также известной как СТО, потому что военные обожали аббревиатуры.
«Да, – подумала одна из других. – Рёко телепортирует нас в тыл, мы сеем хаос, немного крушим точечную оборону и артиллерию, после чего проделываем себе путь обратно. В то же время обычные силы бьют с фронта. Сюзанна и Мэйцин останутся здесь помочь им с прорывом».
«Все время “Рёко, телепортируй туда!”, “Рёко, телепортируй сюда!”, – проворчала она. – Хотелось бы чтобы хоть раз кто-нибудь из вас донес меня туда».
За этим последовал телепатический эквивалент вежливого смеха, даже когда Рёко проглотила внезапный приступ предчувствия.
По правде говоря, Рёко была немного горда. Ей удалось показать, что ее лимит переносимой массы оказался выше, чем она изначально полагала, и она предполагала, что со временем сможет переносить даже больше. Все равно потребуется два переноса, но это была значимая разница.
«Во всяком случае, – подумала Рёко, стряхивая возможно имеющиеся у нее странные чувства. – Те из вас, кто отправляется со мной, подойдите коснуться меня или друг друга. Вы знаете, что делать. Я могу телепортировать вас через землю, но я бы предпочла этого не делать. Возьму столько, сколько смогу».
Группа, как сказано, приблизилась к ней. Одна из них начала вытягивать из земли грязевых големов. Внутренний таймер досчитал до нуля. Рёко вдохнула…
… и оказалась там. Она ожидала и оглядывалась, лишь достаточно долго, чтобы увидеть, что все идет как планировалось: генератор барьера раскидала по сторонам возможные дроны быстрого реагирования, грязевые големы рванули наружу крушить свою цель, здешнее сосредоточение генераторов силовых полей и систем точечной обороны, защищающие район от бомбардировки, один из шокированных пришельцев-охранников уже подчинился телепату доминирующего класса, стремительно обратив оружие в сторону противника. Асами вытянула руку, разбив один генератор о другой, обломки собирались во все растущий комок. Пока они сражались, их дополнительные рюкзаки раскрылись, дроны поддержки вылетели и взмыли в воздух, чтобы посоперничать за боевое пространство с уже имеющимися здесь дронами пришельцев.
Рёко выплеснула магию, отбив пытающийся укусить ее противопехотный дрон пришельцев, после чего телепортировалась обратно за остальной половиной группы.
«Рёко!» – передал кто-то телепатически в момент, когда она снова прибыла.
Дальнейшие слова ей были не нужны, ее тактический компьютер скормил ей всю необходимую информацию. Она скакнула к сделавшей запрос девушке, после чего перенеслась вместе с ней прямо к оборонительным турелям, в сотне метров от них.
Девушка пробила мечом сквозь одну из турелей, вместе со щитом, после чего швырнула другую в сторону во впечатляющей демонстрации телекинетической силы, захватив вместе с ней группу оборонительных дронов, которых это застало врасплох. В свою очередь, Рёко выпустила подготовленную ею стрелу в приближающегося парящего десантника и ударила локтем в шею еще одного на земле – использование в рукопашном бою мощного выплеска магии для преодоления легкого силового поля было одним из преподаваемых в учебке основных навыков, хотя и не все его осваивали.
У Рёко было мгновение, чтобы осмыслить вид ее локтя, пробившего слои регенеративной брони, стеклоподобной чешуи, эластичной плоти и хрупких костей, искры зеленой магии, почти неотличимые по цвету от ярко-зеленого ихора. Всего мгновение, чтобы поразмыслить о разорванных нервных связях, проводке блестящих металлических имплантатов и только что забранной ею жизни.
Затем она размашисто пнула пытавшийся подобраться к ней наземный дрон и обернулась взглянуть на остальных девушек, как раз вовремя, чтобы заметить, как Асами отпустила гигантский шар собранного ею в воздухе раздавленного оборудования – остатки того, что было крупной башней стационарной станции помех связи.
Металл с грохотом рухнул на землю.
«Первичная цель достигнута», – подумала Кларисса, еще раз подчеркнув то, что Рёко узнала и по другим каналам.
В этот момент, с потерей неожиданности, началось главное нападение, менее точные артиллерийские снаряды дождем посыпались на лишившиеся защиты тыловые позиции пришельцев, тогда как более точные управляемые снаряды и ракеты рвали фронтовые укрепления при поддержке огневой мощи дальнобойных магов, стреляющих с антигравитационных платформ. Не видя этого, Рёко легко могла представить замаскированных магов, отступающих от тяжелых воздушных сил, в то время как Aer Magi, тяжелые пикирующие бомбардировщики и истребители накидываются на позиции пришельцев, самые продвинутые маги действовали в свободном полете, тогда как большинство в какой-то степени опирались на технологическую поддержку.
Земля под Рёко вздрогнула, немного отлично от обычных сотрясений из-за падающих снарядов, и она знала, что это означает нападение Мэйцин. Перед мысленным взором Рёко видела, как ее взвод тоже вступил в дело, мощные передатчики бронетехники и машин поддержки прорывались через местное вмешательство пришельцев, пока у них было численное превосходство и возможность крушить системы помех.
В то время как ее взвод был частью острия, построения, что прорвет линию фронта, так чтобы поддерживающая пехота могла удержать захваченную ими землю, их работа также заключалась в том, чтобы перевернуть небо и землю, но вернуть ее, если она попадет в беду. Она расколола свое сознание, пусть и немного, проверяя их статус. Все выглядело достаточно хорошо, но они потеряли пятерых, и шесть было ранено. Нереально было просить о лучшем, но она знала этих мужчин и женщин и разговаривала с ними.
Она предпочла на этом не задерживаться.
Она отвела свое внимание, вновь сосредоточившись исключительно на их нынешних действиях. Вторичной их целью была расположенная неподалеку группа самостреляющей артиллерии пришельцев, но их уже рвали с относительной легкостью, физически более мощные девушки пробивали силовые поля основной силой – вроде мощного электрического снаряда – тогда как остальные применяли для обхода полей разнообразные хитрости. У управляемой ИИ артиллерии просто не было достаточной для противостояния им личной обороны, недостаточно там было и защищающей пехоты.
В свою очередь, Рёко призвала мощнейшую свою атаку – стреломет скорпион – и пробила снарядом три установки. Атака многого потребовала от нее – после нее она почувствовала усталость – но можно было положиться на роботизированную руку в ее рюкзаке, при необходимости прикладывающую кубы горя. Атака чувствовалась новой, пусть даже она повторяла ее уже, должно быть, десятки раз.
«Поддержка с воздуха докладывает о крупных резервах бронетехники в непосредственной близости от нас, пытающейся отреагировать, – подумала Елена. – Не стоит давать им шанса».
В ответ раздался согласный хор, и хотя Рёко не против была пойти, она мысленно спохватилась, подавляя разочарование.
«Это нападение по большей части кажется успешным, – подумала Рёко. – Доктрина предполагает, что для меня сейчас безопасно будет телепортировать членов взвода, чтобы было больше возможностей для шока и трепета. Не против, если я оставлю бронетехнику всем остальным? В конце концов, она совсем рядом».
«Сперва телепортируй нас с другой стороны от них, – подумала Елена. – Для неожиданности».
«Ладно», – подумала Рёко.
Глава 2. В небе
Магическая манипуляция материей (разговорное: «моддинг») распадается на три широко определенных класса, значительно перекрывающих друг друга.
Колдовство это создание физических объектов de novo и практикуется по крайней мере отчасти всеми волшебницами, к примеру при призыве костюмов или оружия.
Корректировка это изменение свойств существующего объекта, позволяющая изменить его форму, состав или структуру, но без обязательного наполнения объекта какими-либо магическими свойствами.
Зачарование это предоставление магических свойств конкретному объекту, предоставление объекту нестандартных физических свойств.
Все подобные манипуляции могут быть исполнены на временной либо постоянной основе. Синтез материи из энергии затратен, и подавляющее большинство манипуляций временны, создавая объекты или исполняя модификации, что исчезнут или отменятся, когда в них более нет нужды. Такие манипуляции непрерывно растрачивают самоцвет души, но на краткие сроки они гораздо выгоднее, чем попытка исполнить постоянную модификацию.
Магические затраты на манипуляцию материей можно разделить на три части. Во-первых затраты на призыв, что, по сути, является стоимостью материи-энергии на исполнение манипуляции. Для постоянных манипуляций она выше, чем для временных, наивысшая для колдовства, низшая для корректировки.
Во-вторых затраты на поддержку, затраты связанные с использованием или обслуживанием манипуляции. Они довольно равномерно связаны со всеми временными манипуляциями, в то время как у постоянных манипуляций в целом отсутствуют, с заметным исключением затрат магии на использование постоянно зачарованных объектов, хотя они не требуют магии на обслуживание. Следует отметить, что затраты на поддержку резко падают с практикой неоднократного призыва одного и того же объекта, с большинством новеньких, способных легко призвать как минимум основное оружие.
Наконец, есть затраты сложности, связанные с трудностью наложения на объект комплексной последовательности. В некотором смысле это аналог энтропийных затрат. Чем сложнее объект, чем он более технологически продвинут или волшебен, тем больше магу требуется времени на исполнение модификации и тем больше энергии используется для сохранения объекта все это время в магически податливом состоянии. Эти затраты сильно зависят от навыка, интеллекта и опыта исполняющего модификацию мага.
В самом деле, затраты сложности предоставляют значительную мотивацию для постоянных модификаций объектов, так как бессмысленно тратить усилия на создание временного достаточно сложного объекта. Постоянно наколдованные редки, большинство магов предпочитает более простой путь, модифицируя уже существующий схожий объект. Постоянная корректировка в основном используется для репликации высококлассного оборудования и в настоящее время используется исследователями, пытающимися подтолкнуть технологические пределы, хотя в ранний период МСЁ была недолгая мода у магов, пытающихся реплицировать для личного использования развлекательные устройства.
Но именно постоянные зачарования являются самой сложной и самой ценной из задач модификаций, даже простейшие постоянные магические артефакты требуют для создания колоссальных затрат времени и усилий. Следовательно, такие артефакты редки и редко покидают тайное хранилище МСЁ. Хотя в подходящих руках они могут быть чрезвычайно ценны, несмотря на затраты самоцвета души на использование, из-за их способности предоставить удерживающим их девушкам эффективные вторичные силы, которые могут быть никак не связаны с основной.
— «Вводное руководство волшебницы», выдержка.
Мобильность, гибкость, универсальность, реакционность; все это бесценный актив в войне, в которой слишком часто преимущество в огневой силе находится на стороне врага.
— «Тактическое руководство полевого командования», вступление.
Застать врасплох. Пришельцы все еще пытались застать их врасплох, хотя лишь потому, что сложно было сказать, когда у человеческих сил есть поддержка ясновидящей. Тем не менее, у них была, и они знали о нападении задолго до того, как оно произошло.
Нападение все равно было опустошительным. Как и всегда. Никто не мог сравниться с кальмарами в откровенной грубой силе. Пехота помирала как мухи, но тактическая доктрина армии была ясна: держаться, выигрывать время, сохранять в живых волшебниц и готовиться к контрудару.
Порой, если численность волшебниц в районе была ограничена, это означало, что их выведут в тыл для безопасности и, возможно, подготовки к контрудару. Хотя не здесь; у них были необходимые для контрудара резервы, не требующие отводить назад фронтовые взводы, так что они остались задействованы, делая все возможное, чтобы помочь сдержать бреши в линии фронта. От Рёко ожидали избегания рискованных прямых атакующих тактик в пользу того, что, согласно модели, было более эффективным применением ее сил: «улучшение мобильности» – эвфемизм, придуманный, чтобы заставить более кровожадных телепортеров чувствовать себя лучше.
Рёко говорили, что она попадает в эту категорию, но эвфемизм не смог заставить ее чувствовать себя достойнее. Часть ее все время скучала по удовлетворению успешно разорванных напополам ее телепортом целей или выпотрошенных ее стрелами. Порой она задумывалась, что раз уж пришельцы явно разумны, не значит ли это, что она наслаждается убийствами.
Она старалась особо об этом не думать.
Но, тем не менее, она держала жалобы при себе, потому что ощутимо очевидно было, как она вносит в бой свой вклад. Все вытащенные из безнадежной ситуации пехотинцы, волшебницы и танкисты были спасенными жизнями, совсем как если бы она была целительницей, снова прикрепляющей им головы, и ее способность позволяла находящимся в районе допустить гораздо более смелые тактики, вроде прямой контратаки по полной ярости нападения пришельцев. В частности, ее собственный взвод был заметно склонен к чрезмерной агрессивности, хотя ее заместитель не позволял им слишком уж полагаться на нее.
Тем не менее, она не могла спасти всех. Весть о смерти Санчеса пришла как несильный удар в живот. Она пыталась отстраниться, думая только о том, что ей придется переделать короткий список на повышение, но должна была признать, что ее это немного обеспокоило.
В нападении для нее было просто недостаточно эффективно появляться и пытаться самостоятельно нанести урон. Гораздо лучше было появиться с другими, более способными к бою на короткой дистанции или с более мощным уроном, в то время как сама она приберегала энергию на бесконечную серию телепортов. Также, пришлось ей признать, это было гораздо безопаснее.
Также была ценность маневренности. Ее снова и снова вызывали перемещать отделения с позиции на позицию, с низины на возвышенность, с опорного пункта на уязвимый, чтобы стабилизировать фронт или, чаще, просто все ускорить. Ее взвод считался Отрядом Высочайшей Мобильности, что означало, что вполне в рамках ее силы было транспортировать весь отряд гораздо быстрее, чем они могли бы перемещаться иными способами, даже если для этого требовалось утомительное количество прыжков. Из-за этого они почти не проводили времени в обороне, все время перемещаясь туда и сюда.
Честно говоря, это выматывало. Рёко постоянно отодвигала границы того, как часто она может телепортироваться, и только мониторинг Клариссы давал ей примерное представление, сколько она расходует кубов горя. Значительно больше, чем она могла бы получить даже в самой продуктивной охоте на демонов.
Их контрудар так и не наступил.
«В звездную систему прибыл крупный флот пришельцев. В непосредственной близости недостаточно ресурсов флота для эффективного противодействия. Объявлена планетарная эвакуация».
«Орбитальная оборона серьезно скомпрометирована. Началась орбитальная бомбардировка».
«Орбитальная станция обороны VIII-Дельта больше не отвечает… Бронетанковая рота E попала под тяжелую орбитальную бомбардировку и рассредоточилась для самозащиты; не в состоянии помочь сдержать брешь… Батальон VII отменил тактическую контратаку и отступает на Холм 62…»
Эвакуация, конечно, означала, что телепортеры и связанные с ними роты и батальоны примут главную роль, как можно быстрее отводя волшебниц в тыл к транспортным кораблям, лишь немного уделяя внимание влиянию на оставшиеся войска. Линии обороны насколько возможно сокращали, пытаясь не предоставить очевидные цели для бомбардировки. Линии снабжения кубами горя вдруг оказывались в немалом приоритете. Коротко говоря, армия сосредотачивалась на эвакуации основных активов ценой всех остальных.
И Рёко никак не будет участвовать в бою. Вместо этого она будет постоянно телепортироваться туда и обратно с членами своего взвода и другими волшебницами, вытаскивая одну девушку за другой из назначенного ее корпусу района эвакуации. На каком-то глубоком уровне ее это беспокоило. Также это немного похоже было на марафонский забег без поддержки имплантатов.
На этот раз она появилась рядом с артиллерийской частью, снова невидимая, требуя от маскировки продержаться еще совсем немного. С собой она доставила всех выживших членов отделения Б, сократившегося всего до пятерки, и несколько других волшебниц ее батальона, назначенных ей защитников.
«Эта группа артиллерии должна выжить! – в момент ее прибытия выкрикнул телепатический голос. – Без нее рухнет весь сектор!»
Это сообщила девушка перед ними, левитирующая достаточно высоко в воздухе, чтобы оказаться наполовину скрытой запутанной массой зелени наверху, достаточно высоко, чтобы можно было смотреть поверх полога, внутри окутывающего ее слабого желтого свечения. Она выглядела опасно раскрытой, и Рёко для лучшего взгляда приблизила вид, пока некоторые другие девушки пробирались по деревьям в районе, одна бежала по стволу артиллерийского орудия.
«Это уже не важно, – ответила Чжэнь, ее командир патруля. – Сектор уже очищен от волшебниц. Ты последняя. Проверь обновленную карту».
Девушка ответила не сразу, вместо этого развернувшись в воздухе и взглянув на что-то позади нее. Краткое свечение в глазах, жест ладоней, и вдали в небе появился сердитый желтый огненный шар, со взрывом упавший на землю.
«Я не могу уйти, – подумала она. – Там внизу мои люди».
«Не защищая тебя, – возразила Чжэнь, – у них будет больше возможностей упорядоченно отступить…»
Земля под ними заметно вздрогнула, каскадом сбросив спорхнувшие с неба листья.
Рёко и остальные автоматически взглянули на Мэйцин, прежде чем понять, что в этом нет смысла.
Они напряглись, спешно озираясь по сторонам. Орбитальная бомбардировка? Нет, Было бы продолжительнее. Это было…
«Вон там», – подумала девушка в небе.
Они одновременно повернулись в сторону внезапно появившегося на их картах нового маркера, переданного прямо от нее.
Теперь все они смогли разглядеть поднимающееся вдали очевидное грибовидное облако и почувствовать излучаемое с той стороны слабое тепло. Тепло… и что-то еще. ЭМ-излучение.
«Взгляните на примерное местоположение, – явно шокировано подумала Асами. – Разве не в том секторе часть нашего батальона? Как думаете, это связано?»
«Либо чья-то антиядерная оборона не справилась, либо кто-то решил подбросить в проблему антиматерию», – мрачно подумала Рёко.
«У нас на этой планете вообще есть антиматерия?» – подумала Асами.
«Не представляю», – подумала Мэйцин.
Рядом с Рёко приземлилась вспышка желтого, привлекая их внимание.
Когда они обернулись взглянуть, вспышка уплотнилась в виденную ими в небе девушку.
– Я пойду, – просто сказала она.
Вторая дивизия принимает командование над бывшими подразделениями Четвертой дивизии… Шестой дивизии как можно дольше удерживать точку Юкатан-514… Поддержать роту Д при отступлении к Точке 118… обновленная информированная командная структура выглядит следующим образом…
Оранжевая девушка прыгнула невероятно высоко в небо, почти размывшись даже для взгляда Рёко. Она крутанулась в воздухе, начисто разрезав напополам ракету пришельцев, после чего упала обратно на землю, чтобы не остаться целью в воздухе.
«Не уверена, сколько еще мы сможем так продолжать, – откуда-то из их группы подумала Нго Тхи Ан. – Мой самоцвет души слишком быстро разряжается. Скоро у нас больше не будет кубов горя».
«Справимся с тем, что у нас есть, – подумала Чжэнь. – Мы должны. Запасы пусты. Сохраняй спокойствие. Помни свое обучение».
Чжэнь теперь была их новым командиром батальона, после смерти Елены Сантьяго, пойманной ядерным взрывом, который явно был не дружественным. Шокирующе было думать, что подполковник мертва, но Рёко отказывалась позволить себе об этом задумываться. Она не могла; просто не было времени.
«Нам нужно установить через дроны контакт с войсками в этой зоне, – продолжила Чжэнь, говоря так, чтобы они все сохраняли спокойствие. – В этой зоне блокированы как минимум два мага. Мы должны их найти. Если будем искать систематически…»
Она умолкла, ощутив, как и все они, надвигающуюся ударную волну.
«Орбитальная артиллерия!» – излишне передал кто-то.
Как телепортер, Рёко была одной из лучших, кто способен был увернуться от такой атаки, но она должна была, обязана попытаться вытащить и остальных. Она очистила разум, ее таккомп прочертила ей оптимальный маршрут телепортационного извлечения – передвигаться от группы девушек к группе девушек, забирать по три-четыре и вытаскивать их из радиуса бомбардировки, вынося как можно больше за раз без необходимости слишком надолго оставаться на одном месте, с минимальным промежуточным расстоянием. Не было времени на прикосновения; придется работать через землю.
Скачок…
И группа деревьев прямо перед ней взорвалась в щепки, но все было в порядке; в порядке потому, что они не приземлились на нее, или она вынуждена была бы продолжить, и распахнувшая перед ней глаза Асами была бы мертва.
Скачок…
И она обнаружила оранжевую девушку с мечом, круглыми глазами глядящую в небо, надеющуюся, что сумеет достаточно быстро уклониться. Они взглянули друг на друга.
Скачок…
Она нашла укрытую под полукуполом из земли Мэйцин, окруженную сыростью и мрачностью, с покрытым грязью лицом.
Это тянулось бесконечно.
«Две потери, – подумала Кларисса, когда все закончилась. – Сусана Миллер мертва. Чжэнь мертва. Она назначила телепортера – тебя – своей преемницей, на случай недееспособности. Это… Подожди».
Кларисса остановилась, и не нужно было объяснять, почему. Рёко уже телепортировалась, куда ей было нужно, перенеся с собой еще двух девушек.
Они нашли Нго Тхи Ан, стоящую на земле на коленях, глядящую на свои ладони. Рядом с ней без сознания лежала девушка – одна из девушек, которых они искали.
Целительница рядом с Рёко присела и толкнула вперед куб горя, склонилась над Нго, чей статус критически светился на их мониторах, но было слишком поздно; тело девушки уже угасало у них на глазах.
«Она отключилась в одной из ударных волн… я думала, что смогу защитить ее, – в последний раз подумала Нго, генератор барьера. – Полагаю, у меня оставалось недостаточно сил».
Когда девушка полностью исчезла, девушка с кубом горя пробормотала что-то похожее на молитву и передвинулась заняться другой, распростершейся на земле.
«Я… я назначаю Накихару Асами своей преемницей, – подумала она. – И…»
Она отчаянно размышляла о только что произошедшем, о трех их потерях, о раненой девушке перед ними, о второй девушке, что должна была быть где-то неподалеку, о зоне, вероятно, критически скомпрометированной бомбардировкой…
«Мы уходим отсюда, – подумала она. – Ко мне».
Любой ценой защищайте эвакуационные челноки… оставшимся отрядам напоминается об их клятвах и семьях… Человечество приветствует вашу жертву.
«Это последняя из них? – подумала Рёко. – Мы закончили?»
«У нас еще есть разбросанные по всему региону отряды, – подумала Кларисса, повторяя уже ей известное. – Но волшебницы ушли. Пора вытаскивать эвакуационные команды».
Рёко схватила последние оставшиеся у нее гранаты, зачаровала их и толкнула в примерном направлении пехоты пришельцев, доверяя своему волшебному наведению провести их через деревья и подлесок.
«Мы должны продержаться! – подумала она, как телепатически так и по своим командным каналам. – Сейчас весь этот сектор кишит врагом. Выиграйте мне время вытащить вас!»
Она бросила группе таймер обратного отсчета, указывающий, сколько, по ее оценке, требуется ей на зарядку для перемещения на необходимую дистанцию.
Без явного подтверждения остальные передвинулись исполнить ее запрос, Мэйцин подняла гигантскую стену земли задержать наступление пришельцев, Асами поднялась в воздух и указала на деревья, разорвав их и сформировав еще больше баррикад. Затем, взаимным усилием, они столкнули гигантскую массу на наступающую колонну пришельцев. Оставалось надеяться, она продержится.
Некоторые другие сделали наудачу последние выстрелы, после чего направились к ней, когда таймер истек.
Даже не дожидаясь, когда все они установят прямой контакт, она скакнула оттуда в тот момент, когда к ней приблизилось почти максимальное число девушек. Она появилась в зоне эвакуации, в десятках километров оттуда, прямо напротив одного из шаттлов, землю теперь покрывал слой телепортированной грязи.
Мгновение она оглядывалась по сторонам, разглядывая остальных, заряжаясь для обратного прыжка, затрудненного глубоким чувством усталости, возможно, из-за потемневшего самоцвета души.
Затем она вернулась к остальным.
Первой она увидела Асами – или, скорее, ее куски – падающие с неба.
Она инстинктивно шагнула вперед, распахнув глаза, пытаясь увеличить.
Хотя прежде чем она попыталась телепортироваться вверх, ее поразило знанием, подтвержденным местной передачей – она была мертва.
«Инициирую низкоуровневое эмоциональное подавление», – подумала Кларисса, прежде чем она даже успела задуматься.
Ее омыло странным ощущением отрешенности, так что даже когда ее ударило шоком, гневом и болью, она смогла заставить себя остановиться и оценить свою ситуацию, даже когда тело ее подруги начало падать в мох с приглушенными, пусть и тошнотворными, глухими ударами.
Она не усомнилась в решении Клариссы, даже если это, вероятно, существенно снизит ее возможность опереться на силу самоцвета души. Если даже сейчас часть ее хотела рвануть к ближайшему скоплению пришельцев и убивать всех, пока ничего не останется убивать… то маловероятно, что ее несмягченная реакция будет взвешенной, особенно с учетом того, что ее самоцвет души – сейчас приблизительно на 35% – начал тяготить ее способность рассуждать.
Она телепортировалась к укрытию где-то справа от нее, уходя с открытого места, и рассмотрела ситуацию. Прибыла масса тяжелой бронетехники пришельцев, пробив себе путь через и над баррикадой, как если бы она была ничем, слишком много внезапной огневой силы для выживания Асами, пусть даже с защищенным самоцветом души.
Ведущие танки повернули луковичные лазерные турели в ее сторону, засветившись зарядкой…
Их вдруг накрыло заградительными взрывами, рассыпав мусор и искры от внезапного падения силового поля.
«Идите! Уходите отсюда! – попросил один из пехотинцев, бронированная фигура подняла один из тяжелых противотанковых лазеров. – Мы вас прикроем!»
Рёко не потрудилась спросить, где была поддержка с воздуха. Большая ее часть кусками усеяла джунгли.
Несколько оставшихся в зоне волшебниц стремительно сошлись в ее позиции. Она заметила, что большинство из них тоже были под эмоциональным подавлением.
Рёко отправила мысленным приказ, приказав всей пехоте, как из ее взвода, так и из остальных, в непосредственной близости от нее, собраться. Она заберет сколько сможет, после чего вернется за остальными.
«Нет, – с удивлением услышала она ответ своего уорент-офицера. – Отставить это. Ситуация слишком горячая. Мы не можем сократить периметр, не предоставив цель для бомбардировки. Удерживайте позиции. Убирайтесь отсюда, сэр. При всем уважении».
Эмоции голоса четко просвечивали в содержании и громкости слов, несмотря на гораздо более существенное боевое приглушение, чем практически никогда не отключаемое пехотой.
«Еще есть время в запасе, – шокировано сказала Рёко, все еще пытаясь подготовить телепорт. – Я приказываю…»
«Нет, – ответил мужчина. – Это неверный приказ, и вы это знаете. Вы должны оставить нас. Так что оставьте нас. Не возвращайтесь».
«Но я не могу…» – начала Рёко.
«Мы здесь, потому что у нас ничего не осталось, – сказал мужчина. – Мы здесь потому, что мы решили при необходимости отдать свои жизни. Мы мертвы; вы нет».
«Он прав, – появилась рядом с Рёко Мэйцин. – Ты знаешь, что он прав. Подумай обо всех, кому сегодня пришлось оставить своих людей».
Рёко сжала зубы, ее разум укололо эмоциями, презрев эмоциональное подавление.
– Асами-тян мертва, – вслух сказала она, не осознав, что переключилась на родной японский. – Она мертва, и я даже не могу забрать ее тело. Столько смертей. Мои люди рассчитывают на меня. Я не могу…
– Знаю, – сказала Мэйцин, обняв ее за плечи, на неестественном из-за мгновенного перевода японском. – Я оставила своих в Тупи. Но мы должны идти. Они рассчитывают на твое выживание.
Рёко кивнула, опустив голову, все еще заряжая телепорт.
– Столько всего произошло, и у меня даже не было времени об этом подумать, – сказала она. – Мой самоцвет души… ослаб ли мой самоцвет души? Может и так.
«Отбросьте от них бронетехнику! – где-то вдали выкрикнул сержант. – Мне плевать, что потребуется! Вы знаете, чего от вас ожидают. Будем сражаться до последнего джоуля и последнего патрона. А до тех пор вам не разрешено умирать. Лейтенант, не возвращайтесь. Слышите меня? Не возвра…»
А затем она скакнула оттуда.
Она рухнула на колени, мельком заметив расплывшееся дно эвакуационного челнока.
〈Выход в лобби.〉
Глаза Рёко распахнулись, и на какое-то мгновение она, по сути, застыла в кресле, в глубокой растерянности уставившись на смотрящую на нее девушку.
«Полегче, – посоветовала Кларисса. – Полегче. Через мгновение во всем будет смысл».
Затем все нахлынуло. Принудительно подавляемые постоянной стимуляцией воспоминания вернулись, в то время как другие, никогда на самом деле не существовавшие, угасали, за исключением – как их называют? Мета-воспоминания. Память о памяти.
Все вдруг обрело смысл. Головные боли, жуткое ощущение почти-дежа вю, каждый раз беспокоящее ее, когда она в мыслях приближалась к правде или слишком напряженно задумывалась о никогда на самом деле не происходящих событиях.
«Рекалибровка завершена», – подумала Кларисса.
Рёко немедленно вскочила с деревянного кресла, задушив Асами в крепких объятиях.
– Ты жива! – сказала она.
– А, да, – сказала Асами, удивленная неожиданной близостью.
Пауза.
– Ты… полностью рекалибровалась? – скептически спросила она, сославшись на процесс подавления эмоциональной значимости ложных воспоминаний. – Это было не по-настоящему…
– Да, знаю, – сказала Рёко, выпустив девушку, но удерживая ее за плечи. – Просто нужно выжечь остатки эмоций.
Затем она уронила руки, осознав, насколько она устала.
– Ненавижу эту чертовщину, – сказала она. – Это ужасно, и я вымотана.
– Знаю, – сказала Асами. – Нам стоит поспать. Я задержалась дождаться тебя. Хотя вообще-то прошла лишь пара секунд.
Рёко потратила мгновение, чтобы оглядеть непритязательный деревянный зал ожидания, служивший переходным лобби симуляции, на случай если симуляцию покинут «плохо» – к примеру, посреди удара или крика, хотя с современными технологиями это был по большей части теоретический риск. Некоторые люди украшали или переделывали свое личное лобби, но она пока не побеспокоилась этим. Она до сих пор не входила в ВР симуляцию по собственной инициативе, так что ей еще не приходилось и не нужно было торчать в своем лобби, возясь с настройками или декорациями.
Она вдохнула, кивнув другой девушке.
После чего они растворились.
〈Симуляция завершена.〉
Рёко оказалась на еще одном кресле, на этот раз на кромешно-черном ВР кресле, лишь одном из многих в рядах, заполнивших комнату, где она была.
Она потерла заднюю часть шеи, где еще недавно было прикреплено устройство ввода-вывода, вытянула руки над головой, после чего вытащила изо рта леденец. Он был свежий; кто-то его заменил.
Она встала.
– Каково это, умереть в симуляции? – спросила она, повернувшись к вставшей с кресла справа от нее девушки. – Не представляя, что это подделка, я имею в виду.
Лично она так и не испытала этот опыт.
Асами на мгновение нахмурила лоб, положив руку на подбородок.
– Не так уж плохо, – наконец, сказала она. – Они намеренно не симулируют процесс во всех деталях; тебя просто вроде как выпинывает, и это все равно было мгновенное уничтожение. Как мне сказал таккомп. Конечно, возможно, помогло, что он при пробуждении накачал меня нейротрансмиттерами, чтобы не допустить паники. Своего рода онемение.
Рёко кивнула.
Асами повернула голову, и Рёко проследила за ее взглядом до девушки, по-видимому стоящей рядом с ними. Как долго она там была?
Мэйцин оглядела их обеих, после чего подняла обе руки, ладонями наружу.
– Я просто хотела заверить тебя, что могу держать все при себе. Давай попозже вместе пообедаем, ладно?
– Конечно, – сказала Рёко, ответив на предложение дружбы.
– Я пойду спать, – сказала девушка. – Я вымотана.
– Да, мы тоже, – сказала Рёко.
Девушка развернулась и ушла, кивнув стоящей в дверях Елене Сантьяго. Она была одной из наблюдающих за процессом офицеров.
На поздних стадиях обучения они почти безостановочно прогоняли эти симуляции, чередуя долгие периоды повторных запусков с периодическими многочасовыми перерывами на сон. Симуляции запускались в ускоренном времени, что было физически и психически утомительно, и удержать темп можно было только для восстановления используя магию в промежутках между симуляциями.
Сон во время перерывов не был обязателен, но настоятельно рекомендовался, и большинство девушек следовало рекомендации. Порой все еще появлялись люди, сходящие с ума после слишком большого промежутка без сна, и в то время как не было надежных прямых доказательств, что одно приводило к другому, и эти люди, как правило, изначально были нестабильны, для военных корреляция была достаточно очевидна, чтобы выдать рекомендацию. Никто не хотел проверять, окажет ли месяц в симуляции такой же эффект, даже с помогающей все сделать лучше магией.
Вспоминать произошедшее в симуляциях было подобно рассматриванию собственного прошлого через дополнительный сепия фильтр. Предоставляемые в рамках симуляции ложные воспоминания и опыт разрабатывались по крайней мере внешне правдоподобными – Рёко считала, что это похоже было на переживание возможного будущего. Из-за этого вспоминать симуляцию было немного похоже на просмотр чьих-то еще воспоминаний. У Рёко в симуляции была долгая история заботы о своем взводе и сражений вместе с ним. Даже если при близком рассмотрении не хватало полной эмоциональной глубины, она окрашивалась и насыщалась ее действиями.
Несмотря на несколько более низкое качество воспоминаний, их коллективный эффект был ощутим. Они провели эквивалент почти месяца в боях и совместной работе, в сотнях различных ситуаций. За это время она видела, как другие умирают, как ломаются, и вела многочасовые разговоры с Асами, вороша палками декоративные костры во время долгих перерывов между боями. Она наблюдала, как отношения между другими выстраивались, ломались и восстанавливались заново, межличностная динамика каким-то образом согласовывалась на протяжении десятков разительно отличающихся сценариев.
Учебные руководства гласили, что учебные отряды, или, по крайней мере, их члены, часто глубоко связаны, как результат товарищества, продолжающегося еще долго после окончания периода обучения. Сейчас Рёко определенно могла в это поверить, и она поняла, что размышляет об Асаке, Патриции и Алисе. Во всей истории вдруг оказалось куда больше смысла. Она подозревала, что планировщики симуляции намеренно сводили вместе совместимых девушек с более чем случайно частотой.
«Если подумать, я довольно часто сталкивалась с Мэйцин», – подумала она.
– Как думаешь, что она имела в виду, под комментарием о держать при себе? – спросила Асами, когда Мэйцин, наконец, покинула зону слышимости.
– Я бы предпочла об этом не говорить, – покачала головой Рёко. – Давай просто пойдем.
Они оказались соседками, и Рёко решительно отказывалась верить, что это совпадение.
– Знаешь, – сказала Асами, пока они шли по коридору, минуя других направляющихся в свои комнаты устало выглядящих девушек. – Я кое о чем подумала, так что поинтересовалась у таккомпа. Я не уверена была, как они подделывают магическую телепатию, так как мы можем определить отличие от других видов. Оказалось: ее не подделывают. Мы связываемся так же как и всегда, но с кресел, вне симуляции. Довольно умно.
– Да, интересно, – невозмутимо сказала Рёко, не желая указывать, что она задала тот же самый вопрос несколько часов назад – хотя эти часы на самом деле больше были похожи на недели. Интересно было, как именно они ускоряли телепатию…
Пройдя мимо окна, она замедлилась и остановилась. Здесь, в учебном центре, они были далеко от городских центров Новых Афин или даже от их пригородов. Вместо этого открывался вид на идиллические фермы. На переднем плане были учебные зоны и полигоны. На заднем огромные поля колышущейся на ветру генетически сконструированной пшеницы, за которой осторожно ухаживали машины. Когда они с Асами впервые увидели их, они остановились и глазели; это было настолько новое зрелище для живших в городах Земли, привыкших есть синтезированную еду. В самом деле, выяснилось, что синтезированная еда распространена только на Земле и в некоторой степени на других мирах Ядра. Без сложной структуры спутников на солнечной орбите было недостаточно свободно доступной энергии, чтобы оправдать затраты.
Она мало что видела в этом мире, за исключением того, что они видели с приземляющегося челнока и из учебного центра, но она уже могла сказать, что колонии весьма отличались от Земли.
Разочаровывало, что все время с тех пор она провела взаперти в учебном центре.
Они пробыли здесь почти неделю. Неделю, почти до самого края заполненную учебными упражнениями, так как ни у кого из них не было особой необходимости в продолжительном сне. Сперва был корковый инфодамп, предназначенный заполнить их необходимыми им для функционирования базовой терминологией и знанием об оружии. Он был настолько велик, что для эффективной передачи потребовалось специальное оборудование, и оставил им кружащиеся от новых знаний мозги.
Затем было обучение навыкам, новеньких разделили на группы по навыкам, чтобы проводить симуляции в ускоренном времени с инструкторами со схожими наборами сил, изучая плюсы и минусы используемых другими из их класса эффективными тактиками, в сочетании с советами по возможности экспериментировать, как в симуляциях, так и на полигонах. Они учились по базе данных навыков, содержащей записанные данные об используемых в прошлом волшебницами маневров.
В реальном мире им преподавали основы расширения их магических сил, от всех них ожидалось научиться нескольким базовым навыкам, если у них их еще нет: низкоуровневое самодвижение, магически заряжаемые рукопашные атаки. Затем, для тех, у кого есть к этому сродство, дальнейшие расширения: слабое ясновидение для улучшенного уклонения, основы телекинеза, проецирование оружием ближнего боя волн силы, модификация своих снарядов для самонаведения на цель, основы зачарования и так далее.
Также их немного инструктировали об экспериментировании; Рёко, в частности, тратила время на попытки понять, почему ее самоцвет души светится рядом с ядром космического корабля. Она попросила Асами постараться как можно лучше воссоздать соответствующие гравитационные условия и, в то время как им удалось вызвать слабое свечение, это ничуть не приблизило ее к ответу.
Наконец, их учили использовать свою магию для преодоления незначительных физических ограничений вроде, к примеру, психического истощения. Их заставляли держаться под водой и использовать магию для извлечения кислорода из воды. Их помещали в вакуумные камеры и осторожно учили предотвращать образование проблемных газовых пузырьков, восстанавливать бескислородные повреждения, а также защищать мягкие ткани; в идеале они бы наколдовывали необходимый кислород, но это обучение было зарезервировано для тех, кто присоединится к MC.
Это продолжалось почти три дня подряд, а затем вернулось во время симуляций, в бесконечном разнообразии уроков и классных занятий. Испытательные стрельбы, отрабатываемые на виртуальных стрельбищах, закончившиеся уроками командного контроля, гораздо больше ожидаемого ими сосредоточенными на межличностном взаимодействии. За ними последовали упражнения по командованию в поле виртуальным взводом, наряду с практикой маневрирования и координации друг с другом. Затем они провели полномасштабные столкновения, командуя отрядами и сражаясь как друг против друга, так и против симулируемых пришельцев, уверенные в знании, что смерть в симуляции будет безболезненной.
Наконец часть, которой они тихо страшились: реалистичная симуляция со сфабрикованными воспоминаниями. Неимоверно незаконная вне военного контекста, по сути военные позаимствовали технологию у незаконных ВР геймеров.
Выйдя из задумчивости, Рёко взглянула вверх.
Небеса Новых Афин были девственно синими. По сути слишком синими, в результате комбинации несколько иной атмосферы и несколько иного солнечного излучения. Солнце выглядело слишком суровым, и продолжительность дня тоже отличалась, и по-прежнему странно было приспосабливаться к несоответствию между местным временем и абсолютным земным, откалиброванным на основе сверхсветовых сигналов. Она так и не вполне поняла, как это работает касательно относительности и причинности.
– Ты всегда о чем-то размышляешь, – сказала Асами, поглядывая на нее краем глаза. – Просто наслаждайся прекрасным днем.
– Ага, – согласилась Рёко.
«Итак, если я могу прервать твое погружение в бессознательность, – начала Кларисса. – Я подумала, что ты можешь захотеть перед дремой немного поразвлечься. Ну, может быть поразвлечься. Действительная твоя реакция будет информативна для моих подпрограмм прогнозирования».
Рёко только что рухнула на свою кровать, в одежде, с твердым намерением сразу же уснуть. Она слегка раздраженно перевернулась.
«Что такое?»
«Привлеки внимание Накихары-сан, – подумало устройство. – Можете вместе прочесть сообщения. Думаю, это будет полезно».
«Вместе прочесть сообщения», – ровно подумала Рёко, всеми силами стараясь передать свой скепсис.
«Да», – подумала Кларисса.
Рёко подумала воспротивиться, но решила, что оно того не стоит. Она села, позволив покрывалу соскользнуть со своей рубашки. Она посмотрела на девушку на кровати с другой стороны узкой комнаты, лежащую лицом к противоположной стене. Ее взгляд остановился на сложенных на столе двух парадных мундирах: аккуратных, компактных и практически неиспользуемых. Асами ранее настояла переодеться и сфотографироваться, чтобы отправить домой. Рёко задавалась вопросом, когда, если когда-либо, волшебницы вообще надевают эти чертовы штуки.
Рядом с мундирами с любопытством глазели на нее два куббота, один без какой-либо видимой причины устроился поверх другого. Рёко полагала, что поступила необычно, забрав свой, но как выяснилось, удивительное число рекрутов поступали так же. Неудивительно, что ее запрос забрать его прошел так легко.
«Она не спит, – подумала Кларисса. – Могу сказать по инфракрасному излучению».
«Ладно, блин», – подумала Рёко, признавая, что она тянет.
– Асами-тян, – сказала она.
Девушка раздраженно сонно простонала, прежде чем перевернуться и взглянуть на нее приоткрытыми глазами.
– Что такое? – спросила она.
– Хочу тебе кое-что показать. Вставай.
Асами медленно села, распущенные волосы упали на глаза.
– Лучше бы это было интересным, – наконец, пробормотала она, простыня наполовину спала с ее тела.
– Кларисса так говорит.
Девушка выбралась из-под простыни, босые ноги опустились на ковер. В отличие от Рёко, Асами обязательно переодевалась в пижаму перед каждой дремой.
Асами сделала несколько шагов до кровати Рёко и села рядом с ней.
– Ну, так что? – спросила она.
Рёко немного обеспокоилась близостью, но, по крайней мере, ей нечему было завидовать.
Она вдруг ощутила на себе взгляд Асами. Она ведь не заметила ее взгляда, не так ли?
– Что-то важное? – спросила Рёко, решив сблефовать.
– О, нет, ничего, – опустила взгляд Асами. – Просто любопытно, что ты так медлишь.
Рёко развернулась на кровати, подобрав под себя ноги, многозначительно взглянув на засветившуюся стену позади нее.
– Это сообщения, что я только что получила, – сказала Рёко. – Кларисса отобразит. Она почему-то пытается сохранить их в тайне.
Асами взглянула на нее. Девушка была единственной, знающей, что у Рёко нестандартное оборудование, но Рёко не уверена была, что она понимает последствия этого.
– Ты начинаешь говорить, как будто у твоего таккомпа есть какая-то личность, – указала она. – Неужели вторые версии и правда настолько отличаются?
– Они, э-э, интересные, – уклончиво сказала Рёко.
На стене перед ними начал прокручиваться текст первого сообщения. Первым, что заметила Рёко, было необычное форматирование: выглядело формальным и сверстанным, даже с собственной вычурной рамкой и шрифтом, контрастируя с простым текстом большинства сообщений. Там даже была печать! С точки зрения усилий это особо ничего не значило – машины легко могли это сделать за вас – но это указывало, как отправитель хочет, чтобы его воспринимали. Это было особенно необычно, учитывая, что отправитель, конечно, знал, что многие люди предпочитают прослушивать сообщения или накладывать их на зрение, пока они занимаются чем-то еще. Ни одна ситуация не была благоприятна для вычурного форматирования.
– Сообщение пришло с указанием, что отправитель бы предпочел, чтобы его прочли на физическом интерфейсе, – сказала Кларисса, голос раздался из настенной панели.
Рёко и Асами вздрогнули, локоть Асами задел ее. В конце концов, голос принадлежал Рёко.
– Ах, простите, – сказала Кларисса. – Я подумала, вы обе захотите это услышать.
– У него твой голос? – недоверчиво взглянула на Рёко Асами.
– У меня не было выбора, – сказала Рёко. – Это было обязательно.
– Это невероятно жутко, – сказала Асами.
– Да, я тоже так поначалу подумала, – взглянула в ее сторону Рёко. – Но я привыкла. Не так уж и плохо.
– Если и правда скоро развернут апгрейды, будет весьма странно, – сказала Асами.
Ненадолго повисла неловкая тишина, пока они обе думали о продолжении темы разговора.
Рёко решила отвлечься, снова сосредоточившись на сообщении. Оно гласило:
Отправитель: Гийом Франсуа
Милостивая госпожа,
Позвольте мне сперва поздравить вас с недавним контрактом. Я слышал о ваших способностях только лучшее, и не сомневаюсь, что вы подтвердите репутацию вашего рода.
Надеюсь, вы простите настойчивость этого послания, но я уверен, вы осведомлены, что с недавними вестями о вашем уважаемом происхождении не будет недостатка в тех, кто ищет вашей компании. Отправляя это, я надеюсь сделать свой, так сказать, «первый шаг», и, надеюсь, не окажусь неприятен.
Я не настолько самоуверен, чтобы полагать, что семейных соображений достаточно для чего-то подобного, даже если такой союз принесет значительную обоюдную выгоду. Скорее, я предлагаю нам организовать виртуальную встречу…
На этом Рёко прекратила читать, на ее лице проступило почти карикатурное изумление, когда она поняла цель сообщения: предложение отношений.
– Это одно из двух сообщений, – сказала Кларисса. – Второе с той же целью, хотя и менее эксцентрично.
– С чего… с чего бы… – запнулась Рёко.
– Ха, так началось уже так рано, – поджала губы Асами, выглядя не столько удивленно, сколько раздраженно. – Предупреждения были правы.
Рёко остановилась, переведя дыхание, чтобы не упасть.
– Ты не выглядишь такой уж удивленной, – сощурилась она. – Предупреждения?
– Ага, – взглянула на нее Асами. – Все здесь в курсе твоего происхождения и наставничества. Некоторые из них завидуют, хотя по большей части они этого не показывают. Другие пытаются привлечь твое внимание. Мне говорят, что мне повезло быть твоей соседкой. Ты… ты ведь не замечала, не так ли?
Последнее высказывание было встречено пустым удивленным взглядом Рёко.
– Нет, – сказала она. – Не замечала.
Асами опустила глаза на ноги и прижатые к груди колени.
– Не стоило мне удивляться, – сказала она. – Я знаю, каково это. Я бы, наверное, тоже не заметила, если бы мне так агрессивно не говорили об этом. Интересно, правда ли стоящий это был совет.
– Совет? – спросила Рёко.
Асами, похоже, на мгновение задумалась.
– Ну, ты получишь еще больше таких, – по-прежнему глядя вниз, сказала Асами. – Вот, что сказали. По-видимому, в дверь к тебе и твоим родителям должны были ломиться всю твою жизнь, вот только ты так долго была секретом. Много конкуренции, полагаю. Ты вообще заинтересована?
– Э-э, нет, – сказала Рёко. – Наверное, нет. Слишком ведь рано, верно?
– Да, наверное, – сказала Асами.
Девушка встала с кровати Рёко, направившись обратно к своей.
– Это было интересно, – сказала она. – Но, думаю, я лягу спать.
– Ладно, – сказала Рёко, взглянув на слегка выступающие лопатки девушки.
Конечно, это было слишком рано, но ее обеспокоило, что такие темы начали вторгаться в ее жизнь. Она…
Ну, она и правда особо об этом не задумывалась. Как там сказала Асами?
«Я полагаю, такое просто происходит. Придет день, и начинаешь волноваться. А затем удивляешься тому, что замечаешь. Во всяком случае, так говорят. Со мной такого не было».
Голос прозвучал в ее голове, без запроса воспроизведенное Клариссой воспоминание.
Ну, во всяком случае, этого пока не произошло, подумала Рёко. Кстати о Клариссе:
«И почему же ты заставила меня включить в это Асами-тян? – подумала Рёко, наконец вспомнив задать вопрос. – Гораздо лучше было бы это сделать в частном порядке».
«Я подумала, что будет неплохо, если она узнает, – подумала Кларисса. – Среди прочего, у нее могла быть какая-нибудь полезная информация, что и подтвердилось».
«Ты знала о том, что она рассказала?» – подумала Рёко.
«Подозревала, – подумала Кларисса, – хотя я не думала, что она спонтанно заговорит об этом с тобой. Я планировала подтолкнуть в этом направлении. В итоге я бы что-нибудь сказала, если бы не подвернулась эта возможность».
«Хм, – обиженно подумала Рёко. – Все вы, вторые версии, так скрываете информацию? Это не кажется справедливым, учитывая, что ты все время читаешь мои мысли».
«Мы запрограммированы стараться не перегружать вас слишком многим за раз, – подумала Кларисса. – Мы запрограммированы способствовать эмоциональному здоровью, способствовать здоровым отношениям, всему такому. Это то, что отличает нас от предыдущей модели».
«Если ли еще что, чем ты стараешься меня не “перегрузить”?» – саркастично подумала Рёко.
«Ну, один момент, не рассматривала ли ты возможность оказаться в Гвардии душ?»
Рёко моргнула.
«Нет, – подумала она. – Не рассматривала. Такое ведь решают распределением?»
«Да, – подумала Кларисса. – И, при нормальном ходе вещей, тебя бы, возможно, распределили, основываясь на твоих необычных силах. Однако твое ученичество у Мами все меняет. Она должна не пустить тебя в командную структуру Гвардии, так как она, по-видимому, намеревается ввести тебя куда-то в свой командный штаб, и технически она не член Гвардии. Как правило, это была бы потеря престижа, но в твоем случае все поймут причину».
«Хм», – отметила Рёко.
«Я буду удивлена, если тебя распределят в Гвардию, но я ожидала лучшего момента, чтобы сказать тебе. В противном случае, это просто случайное предсказание с моей стороны, и вряд ли у тебя в нынешнее время много времени. Кстати говоря, разве не лучше было бы уже лечь вздремнуть?»
Рёко вздохнула. На данный момент она была слишком уставшей, чтобы спорить с устройством. Ей и правда нужно было поспать.
«Ладно, – подумала она. – Но это еще не конец».
– Эй, Рёко-тян, – сказала Асами после того, как они снова проснулись, прежде чем им пришлось отправиться на следующий раунд симуляций.
– Что такое? – спросила Рёко, не потрудившись сменить нынешнюю позу, лежа в кровати на спине. Она размышляла о своем оценочном рейтинге в последних раундах симуляций. Весьма высоком.
– Мы ведь почти закончили, не так ли? – легкомысленным тоном сказала Асами. – Еще один день, и мы отправимся в наш первый практический выход.
– Ага, – сухо сказала Рёко. – Неделя гарнизонной службы где-то во вторичном мире. Звучит не слишком-то интересно.
– Мне не помешает немного скуки, после всех этих симуляций, – сказала Асами.
– Да, мне тоже, – согласилась Рёко. – Но знаешь, лично я не думаю, что все это так близко. У нас осталась, может быть, еще неделя в симуляции. Конечно, это не будет казаться таким уж большим сроком, когда с ним закончишь, но Кларисса говорит, это намеренная иллюзия восприятия времени. Когда ты и в самом деле в симуляции, это и правда неделя. Возможно, тебе стоит думать так.
Повисла долгая пауза. Рёко подумала, что разговор окончен, но затем Асами, наконец, сказала:
– Во время гарнизонной службы мы будем учиться для первичных назначений, – сказала она. – Как думаешь, каковы шансы, что нас в итоге распределят вместе?
Рёко повернулась взглянуть на другую кровать, но девушка не смотрела в ее сторону.
– Не знаю, – сказала она. – У меня есть представление, куда я пойду, но я не догадываюсь, что у них есть для тебя. Честно говоря…
Она приостановилась, пытаясь обдумать.
– Думаю, тебя могут отметить для MC, – сказала Рёко. – С такой силой как гравитация, это кажется вероятным.
– Космический бой? – риторически спросила Асами. – Мне бы не хотелось. Я хочу видеть планеты. И буду ли я вообще к этому готова?
– Они дадут дополнительную неделю подготовки после первоначального распределения, если тебя назначат в MC, – сказала Рёко. – В конце концов, так сказано в архивах.
– Я… – начала Асами.
В краткой паузе Рёко слушала свое дыхание.
– У меня нет никаких гарантий, что мои мечты исполнятся, – сказала Асами. – Я знаю, что многие девушки здесь по крайней мере уверены в этом. Я… я хотела, чтобы мои родители остались вместе, наконец поняли друг друга, чтобы они не разошлись. Я не могла видеть их настолько несчастливыми друг с другом и, знаешь, мне еще нужно было подумать о младшем брате.
Со своей позиции на другой кровати Рёко не вполне видела лицо Асами, прикрытое контурами ее одеяла.
– Это довольно смешно, – сказала Асами. – Я тщательно сформулировала свое желание, чтобы оно не изменило их личностей, не было каким-то контролем сознания. Даже так я не смогла заставить себя сказать им, что я пожелала. Они больше не помнят, как ссорились. Воспоминания ушли. Помним только мы с братом.
И снова повисла тишина, и Рёко знала, что должна сказать что-нибудь в ответ.
– Я хотела отправиться к звездам, – сказала она. – Я хотела пойти туда, где никто еще не был, и хотела найти свое место во вселенной. Не думаю, что мое желание столь же самоотверженно, как твое.
– Хм, – озвучила девушка, прежде чем устало вздохнуть. – Чувствую себя жадной, – сказала Асами. – Я получила желаемое, и теперь я хочу больше. Я не сожалею о том, что пожелала, но теперь я хочу и другого.
– Можешь все равно попробовать, – сказала Рёко. – Оно не должно быть от желания.
– Знаю, – сказала Асами. – Может быть, я подумаю о способе.
Предконтрактное образование было несколько выше среднего, без какого-либо значимого вклада в какую-либо конкретную область. Предконтрактной онлайновой активности было достаточно для выделения мониторинга безопасности первого уровня, но это было сочтено неважным.
Оценка:
В изначальных симуляциях лейтенант Сидзуки продемонстрировала превосходное понимание боевой тактики и стратегии, с явным пониманием большинства технических и организационных аспектов наземного боя. Ее производительность в прямом бою инновационна, эффективное использование иначе относительно плохо подходящих для личного боя сил. Производительность в тактических командных ролях выше среднего, пусть и при отсутствии естественных лидерских навыков. Производительность в стратегических командных ролях также выше среднего.
Несмотря на по-видимому полное понимание тактической доктрины, Сидзуки продемонстрировала тревожную тенденцию к чрезмерной агрессии в ситуациях атаки-и-уничтожения, включая относительное пренебрежение личной безопасностью. Кроме того, она продемонстрировала чрезмерное нежелание жертвовать при необходимости активами, предпочитая поручать себе и другим небезопасные попытки спасения, хотя эта тенденция более выражена в тактическом, а не стратегическом контексте. Несмотря на то, что она демонстрирует способность распознавать невозвратные ситуации, такое поведение ухудшает ее общий командный потенциал.
Рекомендация:
Перевод на путь повышения либо в полевое командование, либо в стратегическое командование, предпочтительно в качестве штабного специалиста с обязанностями специалиста/поддержки. Воздействие прямого боя не рекомендуется. Полный перевод на путь специалиста будет тратой некоторых талантов. Возможное исключение: специальные операции, где агрессия и нежелание жертвовать могут оказаться активами, а не пассивами.
— Пост-учебная оценка Сидзуки Рёко, волшебницы.
Приложение Б: «ВР симуляция»
Одним из новейших аспектов современной армии является серьезное, почти всеобщее использование симуляций в виртуальной реальности (ВР) в целях обучения. Почти все части традиционного учебного оборудования с использованием симуляции были устранены, и подавляюще большая часть обучения осуществляется в ВР. Не только для экономии ресурсов, но также для экономии времени, из-за критической способности ВР предоставить пользователям субъективно ускоренное время. Это ускоренное время подталкивается современной армией к абсолютному пределу, со всеми занятиями, проводящимися виртуально, от огневой подготовки до полевых маневров и классных занятий, просто потому, что это быстрее.
Кроме того, ВР симуляция также предоставляет лучшие виды обучения, позволяя размещать рекрутов в грандиозных боевых условиях, которых невозможно воспроизвести в учебной среде в реальном мире. Возможно, самое важное, смерть в виртуальной симуляции бессмысленна, так что рекруты могут быть брошены прямо в бурю симулируемого боя без беспокойства из-за отсутствия у них опыта. Такая подготовка значительно снижает первоначальные потери на поле боя. В самом деле, в своем стремлении к большей и большей реалистичности, все лучшим и лучшим методикам обучения, военные не обременяют себя большей частью гражданских правил, в итоге свободно используя технологии и методы, явно и сурово запрещенные вне контекста обучения, многие позаимствованы у подпольной игровой индустрии.
Лишь немногие виды деятельность все еще требуют «практических» инструкций, самое заметное из которых развитие сил волшебниц, которое, как известно, трудно правильно симулировать. Обширный корковый мониторинг со временем позволил реплицировать уникальный сенсорный опыт использования сил, но пользователи все еще сообщают об ощущении «неправильности» во время ВР симуляций.
В целом, ускоренное время ВР симуляции позволяет обучать солдат с беспрецедентным уровнем начальной боевой эффективности в рекордно короткие сроки, со средним пехотинцем, проходящим боевую подготовку всего за три дня, и волшебницами, со сроками в одну-две недели, за исключением предварительных «тестовых прогонов».
— Журнал симуляций, «Военное использование виртуальной реальности», статья, выдержка.
Глава 3. Относительность
К началу двадцать второго столетия основные мировые религии стали лишь тенью себя прежних, жертвы более чем столетия снижения религиозной заинтересованности среди мирового населения. Напряженные усилия множества поколений религиозных лидеров замедлили, но не остановили эту тенденцию, и повсюду видны были признаки упадка, от напряженных финансов Ватикана до закрытых религиозных строений по всему миру. Многие такие здания могли рассчитывать на выживание лишь обратившись к культурной ностальгии и финансовой поддержке, становясь не более чем приманкой для туристов. В настроение духовенства по всему миру начало проникать отчаяние.
Тем не менее, над этим тихим апокалипсисом нависли предзнаменования чего-то более ужасного, того, что перевернет весь их мир, так же как и весь мир в целом…
〈Сокращено.〉
За десятилетия, приведшие к Объединительным войнам, когда нижние классы по всему миру все глубже и глубже проваливались в нищету, и вновь появились невиданные более столетия уровни нужды, мировые религии столкнулись с неожиданным восстановлением массового членства, особенно среди стран будущего Альянса Свободы (АС).
После столкновения со столь неожиданным золотым дном, среди некоторых религиозных групп начали появляться заметные разногласия. Некоторые лидеры и прихожане, обеспокоенные видимой ими вокруг голой экономической несправедливостью, яростно высказывались против нее, организовывая протесты и бросая вызов местным органам власти. Другие фракции склонялись в сторону открытого обвинения гиперклассов, соблазняемые финансовыми стимулами, правительственной поддержкой и образом мышления, что откладывал в сторону экономические проблемы ради проблем остальных. Эти фракции проповедовали принимать мир, каков он есть, призывая последователей вместо этого искать спасения в следующей жизни.
Обе стороны соревновались в большей степени в трущобах стран АС, а также – гораздо менее заметно – в субсидируемых зданиях и небоскребах стран Объединенного Фронта (ОФ). Зачастую они обнаруживали, что у них больше общего с аналогичными группами других религий, чем с противоборствующими группами своей. Как было сломлено общество, так же было и с мировыми религиями.
В таких условиях обе стороны быстро радикализировались, по крайней мере в странах АС. Протестные группы становились все воинственнее и радикальнее, страдая под тяжестью государственного гнета. Группы апологетов все теснее и теснее примыкали к своим правительственным спонсорам, в ряде стран АС даже добившись статуса государственной религии.
Когда события, наконец, достигли критического уровня, когда зверства более безумных представителей гиперклассов АС шокировали мнение общества и элиты ОФ, многие из апологетических фракций разошлись, их цели были выполнены, их правительства более не заинтересованы были сохранять спокойствие масс. Другие еще сильнее слились с государством, часто становясь неотличимы от самого государства.
Однако протестные группы пошли по другому маршруту, большинство скрылось в подполье, а многие слились с полноценными сопротивлениями и движениями революции или стали ими, борясь с очевидным теперь злом. Они опирались на финансовую и материальную поддержку своих членов из ОФ и растущего числа нелегалов и, в итоге, открытую поддержку со стороны правительств ОФ.
По мере того, как холодная война ОФ/АС становилась все более горячей, остатки мировых религиозных организаций отказались от какого-либо подобия нейтралитета, возможно, вдохновленные примером тогдашней Католической Церкви. Умиротворяющая и дипломатичная почти до самого конца, церковная совесть в конечном счете оказалась неспособна терпеть окружающее их зло, что привело к усилению давления со стороны правительств АС. Отбросив, наконец, традиционную осторожность, когда Папа выступил с резким обвинением в адрес стран АС, Ватикан в итоге оказался охвачен войной, раздирающей разделенную теперь Еврозону. В конечном счете Ватикан был вынужден отправиться в изгнание, сам понтифик улетел буквально за минуты до прибытия ударных войск АС. После этого Ватикан-в-изгнании открыто выбрал сторону, призвав своих последователей на священную войну впервые со времен Крестовых походов.
На протяжении Объединительных войн религиозные фракции оказывались бесценным активом для различных движений сопротивления, поддерживающих ОФ внутри стран АС, отложив различия в доктрине организаций и защищая людей.
Когда победа, наконец, наступила, мировые религии оказались на распутье. В некоторых регионах население открыто их ненавидело, до сих пор связывая их с группами апологетов. В других их духовенство приветствовали как героев за их военные подвиги. Однако несмотря на кажущийся хаос, религиозные лидеры выражали надежду на будущее, изучая динамику новообращенных в военное время, убежденные, что они, наконец, искупили себя в глазах народа.
Тем не менее, в последующие столетия, в то время как человечество в целом росло и процветало, мировые религии снова стагнировали. Энергичные, объединенные военным временем организации без врага, с которым нужно бороться, потеряли свой фокус, а бесконечные междоусобные склоки и отчуждение групп отвратили новых членов, многие из которых присоединились к организации в целом, а не к какой-либо конкретной конфессии.
Управление тоже сыграло свою роль, спокойно орудуя рычагами власти, чтобы подорвать религиозную веру в целом, считая, что религия представляет угрозу для его биологических и социоинженерных инициатив, опасаясь, что потенциал религиозного конфликта ослабит хрупкое, по его мнению, глобальное единство. Религиозные организации оказались лишены правительственной поддержки, их благотворительные организации аккуратно заменили светскими эквивалентами, а на их пути встало множество бюрократических препон. В то же время, поколениям школьников непрестанно напоминали, что они не обязаны следовать религии своих родителей, и обучащие их инструкторы внушали им идеологию Управления.
К середине двадцать четвертого века основные религии оказались там же, где все и началось. Их присутствие в народных массах было минимально, их мнение никак не влияло на общество или мнение Управления, и их членство, по отношению к населению в целом, пришло, казалось бы, в окончательный упадок. Единственным утешением было то, что с появлением бессмертия их ядро, самые преданные их члены, похоже, останутся навсегда.
— Исихара Томоя, «Краткая история религии в новейшей и будущей эпохе, уроки из прошлого», введение, выдержка.
Военные действия в серьезно развитом мире являются кошмаром истощения. Это обеспечивают инновации человеческой осадной доктрины и технологии виртуальности, вместе с заявленной целью извлечения максимальных потерь за каждую отобранную планету.
Пока производственные мощности и население планеты остаются нетронуты, вторгающиеся головоногие вынуждены бороться с полной производственной мощью передовой человеческой промышленности. Дроны, боевую технику и даже космические корабли можно производить в, казалось бы, бесконечном количестве, пока заводы целы и их производство не пострадало. Это гарантирует, что в то время как в краткосрочной перспективе флоты пришельцев могут обойти такую планету и надавить, такую планету нельзя покорить в свободное время, но необходимо покорить как можно скорее, чтобы предотвратить недопустимые риски для маршрутов снабжения головоногих.
Внешне может показаться, что захват планеты это просто вопрос массового развертывания высокомощного вооружения. На практике такое развертывание требует либо орбитального превосходства, либо внешнего доступа к планетарным городским центрам. Поскольку планетарные производственные мощности вполне способны развертывать и запускать широкий спектр орбитальной обороны и даже космических кораблей, в развитых мирах почти невозможно добиться орбитального превосходства, если только городские центры планеты не устранены, по крайней мере, в некоторой степени.
Из-за этого головоногие вынуждены участвовать в наземных штурмах. Тем не менее, даже успешный подход войск головоногих достаточно близко к городу, чтобы развернуть такое вооружение, не гарантирует выполнения задачи; человеческая осадная доктрина приводит к созданию подземных «редутов» на всех планетах, которым угрожает нападение, и на многих, которым нет. Как только город оказывается в пределах досягаемости орбитальных бомбардировщиков, производственные мощности как можно скорее переносят под землю, чтобы предприятия можно было устранить только фактической оккупацией города.
Это вынуждает головоногих посылать войска в сам город – к этому моменту, как правило, лишь груде наземных развалин – чтобы сражаться с отрядами и боевой техникой, изливающимися из-под поверхности, готовыми защищать каждое уцелевшее строение, вход в туннель и кусок щебня.
И наконец, если за поверхность уже невозможно сражаться, отряды отходят в подземные редуты. Эти глубокие бункеры рассчитаны на высочайшую защиту, с запечатываемыми вентиляционными системами, геотермальными источниками энергии, поглотителями углекислого газа, такими же как на астероидных базах, системами слежения, защищающими от саперов, производственными мощностями и достаточной структурной прочностью, чтобы противостоять высокомощному ядерному и антиматериальному взрыву.
Конечно, их нельзя назвать неприступными; ничего такого. Технологический прогресс гарантирует, что редуты почти невозможно взять измором, но рано или поздно саперы пришельцев достаточно пробьют защиту, чтобы подорвать высокомощный заряд в опасной близости. Большинство редутов могут выдержать несколько таких прорывов обороны, но к этому моменту уже наступает этап, когда это лишь вопрос времени. Тем не менее, войска пришельцев связаны, пострадавшие извлечены и выиграно бесценное время, и даже есть примеры колониальных редутов, сумевших продержаться до спасения, когда мир был отбит.
— Новостная рассылка Управления, специальный выпуск «Военной стратегии», «Тысячекратный Сталинград», онлайн статья, выдержка.
Четыре года назад
Кисида Маки уныло вздохнула, опустив голову на рабочий стол, прямо на карандашный набросок, над которым она работала. В нем должен был быть намечен план следующей фрески ее церкви, что по крайней мере послужило бы свидетельством прогресса, но она уже сдалась. У нее не было желания его завершать.
Как часто бывало в такие моменты, в ее голове промелькнул образ воспоминания, лишь сильнее жаля из-за того, что он некогда представлял.
«У тебя такой талант! Тебе стоит получить формальное образование и посмотреть, к чему это приведет! Я никогда не видел так хорошо рисующего ребенка».
Этот комплимент, от ее священнослужителя, помог ей с продвижением «карьеры» в искусстве, каким оно было. У церкви ее семьи, церкви sub rosa, было крупное сообщество художников, занятых созданием искусства для созерцания и восхищения членов – один из побочных эффектов наличия в основном безработного общества – и из-за ее «таланта» ее прямо к этому и направляли.
Акварельный распылитель на столе переключался между различными цветами, передвигаясь вверх и вниз по цветовому кругу. Она смотрела на него, безразлично отдавая мысленные команды, не позволяющие ему остановиться. У ее ног небольшой дрон-уборщик с шарнирной рукой подобрал скомканные остатки предыдущих неудачных эскизов, скомкал их и аккуратно забросил в рядом расположенную корзину.
Она больше не могла. Ребенком легко было без вопросов следовать ожидаемым религиозным темам и мотивам. Что угодно, чтобы продолжалась лесть и похвала.
Но ей этого уже было недостаточно.
Взрослея, она пыталась начать рисовать что-то за пределами обычных рамок, устав от тех же самых повторяющихся тем и образов. Вместо ожидаемого согласия она получила неодобрение и завуалированные предупреждения, смутившие и обеспокоившие ее. В итоге она отступила и спросила того же самого священника, почему художники и наставники, на которых она равнялась, так ужасно отнеслись к ней и отказались более чем бегло взглянуть на ее новую работу.
Мужчина вздохнул, протер линзы своих древних очков и сказал:
«Члены нашей веры стары и привыкли к старому. Им не нравится новое. Именно так мы выживаем в эту эру, но также это нас сдерживает. Со временем ты должна была это узнать, чтобы суметь это изменить. Вот почему ты привлекла мой взгляд. Я рассчитываю, что ты оживишь эту усталую старую церковь».
Но она не изменила ее. Ее престиж резко упал, а священник, старый ее наставник, через два года был бесцеремонно изгнан из церкви.
«Я пытался, Маки-тян, – сказал мужчина, тайно навестив ее в последний раз, подальше от ставших враждебными взглядов ее родителей. – Они не станут слушать меня, так что, может быть, вместо этого выслушаешь меня ты. Эта церковь мертва; сейчас я это знаю. Я говорил, что церковь должна проповедовать массам, что это наш Величайший Долг. Когда-то мы не боялись. Мы стояли вместе с людьми, и защищали их, и направляли их, и подбадривали их. Эта новая война наш шанс, но вместо этого мы коротаем наши бессмертные жизни в изоляции испуга. Я… я не знаю. Живи, Маки-тян. А мне теперь нужно найти свой путь».
А затем он погиб, из-за одной из немногих оставшихся для гражданских причин гибели: нападения демонов.
Ей потребовалось много времени, чтобы понять, что он имел в виду.
Когда-то ее церковь была уместна. Когда-то дома поклонения защищали народ, а священники стояли наперекор злу. Но как только зло исчезло, они потеряли свой путь. Перед лицом дивного нового мира, с бессмертным населением и тихо враждебным Управлением, они отступили, потеряв интерес к привлечению новых членов или общению о чем-либо в мире. Никаких попыток сохранить присутствие в колониях, и столь радикальные изменения, как волшебницы, демоны и пришельцы, вызвало не более чем пожатие плечами. Они были в своем собственном мире, полностью не связанном ни с чем вовне.
Все это она изучила после его смерти, в одиночестве странствуя по интернету и разговаривая со школьными учителями, что были более чем рады раскрыть ум заинтересованной ученицы. Она нашла ответы, которые ее церковь, почти самодовольная после новостей о смерти ее наставника, не предоставляла.
Именно тогда ее вера медленно начала угасать. Спектр человечества был почти невообразимо шире, с мириадами мнений, образов жизни и системами верований. Она нашла новых друзей, за пределами круга ее церкви, и под помрачневшими взглядами родителей начала понимать, насколько ее собственные убеждения проистекали из одного только их влияния, на что мрачно намекали ее учителя и учебники Управления. Без их влияния, чем ее убеждения превосходили чьи-то еще?
Она потихоньку начала рисовать новое, что никак не было связано с ее церковью, и анонимно выкладывать в онлайн. Там она получала похвалу и содержательную критику, вместо бесполезного ледяного остракизма.
Она закрыла глаза и прекратила играть с распылителем. Она попыталась вспомнить, каково было, когда она по-настоящему верила во все эти истории о пророках, раздвигающих океаны, излечивающих болезни и создающих еду из ничего.
Она повсюду смотрела, но насколько могла видеть, в мире было лишь одно подтвержденное сверхъестественное, и ничто из этого не было связано с духовенством, и все было связано с инкубаторами.
Но…
Ребенком, когда все было ново и каждый рисунок свеж, рисовать было восхитительно, бесконечно весело. Когда она верила в то, что рисует, когда узкие поля картин, которыми наслаждалась община, все еще были достаточно широки для стоящего исследования…
Ну, было волнующе.
Новая религия для новой эпохи. Та, что была молода и свежа и могла по достоинству оценить новые формы искусства. Та, у которой были ответы для этого дивного нового мира. Та, в чью правда она могла поверить.
Было бы неплохо. Но где же он?
«Я так устала…» – подумала она, позволив мысли оборваться.
«Знаешь, это можно изменить», – подумал в ее голове новый голос, четкий и ясный. В этот момент, он казался столь чистым, ничуть не похожим на привычные ей телефонные звонки. Четким, ясным и резонирующим с самой ее душой, способным ответить на высказанную ею некогда молитву.
Она открыла глаза.
На квадратном бело-красном акварельном распылителе устроилось существо, мгновенно узнаваемое всем поколением школьниц, обученных с первого взгляда узнавать инкубатора и почти ничего больше не говорить.
«Похоже, у тебя есть потенциал, – подумало существо, из стороны в сторону раскачивая хвостом. – У тебя готово желание?»
Маки сидела, долгое мгновение разглядывая инкубатора перед собой.
«Инкубаторы – демоны, – когда-то сказала ей мать. – Если увидишь его, вышвырни его и немедленно скажи нам».
– Могу я немного об этом подумать? – наконец, спросила она.
«Я тебя не тороплю, – подумало существо, – так как твой потенциал не кажется таким уж нестабильным. Хотя я бы посоветовал не говорить родителям».
– Я хочу, чтобы у меня снова было то, во что я смогу верить. Я хочу, чтобы у меня снова было то, что я смогу рисовать от всего сердца.
Настоящее время
– Удивлена видеть в таком месте девушку вроде тебя.
Маки удивленно моргнула, отведя взгляд от своего саке, которое она задумчиво разглядывала.
– Ма… сестра Сакура! – удивленно сказала она, увидев подростковое лицо основательницы Церкви, затененное тусклым и мерцающим светом танцевального клуба.
– Ты едва не назвала меня матерью, не так ли? – разочарованным тоном риторически спросила девушка. – Не понимаю, почему же все настойчиво называют меня так за моей спиной. От этого я чувствую себя старой, пусть даже я больше не могу отрицать правду. И пожалуйста, не называй меня здесь сестрой.
Маки еще мгновение разглядывала ее.
Девушка говорила не слишком громко, но это и не требовалось, не с улучшенным слухом Маки. В противном случае, это могло бы заглушиться громкой фоновой музыкой, неким синтезом неоклассики и техно. Она не была поклонницей, но танцующим, похоже, нравилось.
Она уже разговаривала с Сакурой-сан, но всегда мимоходом, встречаясь в коридоре или, возможно, работая над церковной росписью. Но никогда долго или в подобных условиях.
– Здесь занято? – спросила девушка, и Маки энергично помотала головой.
Девушка уселась напротив Маки и серьезно взглянула на нее, как будто ожидая, что она скажет. В повисшей тишине дрон обслуживания доставил основательнице Церкви что-то экзотически выглядящее.
Маргарита, через мгновение указал ее таккомп.
– Почему вы так удивлены видеть меня здесь? – наконец, неловко улыбнувшись, спросила Маки.
– Ты всегда взаперти в своей комнате, за рисованием, помимо охоты на демонов. И знаешь, ты немного молода. Не говорю, что это плохо – просто почему я удивлена.
Маки пожала плечами, чуть изящнее, чем было необходимо.
– До контракта я порой выходила, – сказала она. – Подумала снова попробовать. Без особых причин.
– Это ведь необычно, не так ли? Ты была старшеклассницей.
– Немного, – признала она. – Но не то чтобы неслыханно.
– Странно выходить одной, не так ли? – спросила девушка, вращая в своем бокале напиток.
Маки едва не ответила сразу же, но вместо этого подождала, пока девушка сделает один глоток.
– Ну, я не нашла подходящую компанию с тех пор, как перебралась в Митакихару, – сказала Маки.
– Как жаль. Без компании ужасно одиноко.
Внешне это была вполне обычная фраза, но что-то в голосе лидера Церкви вызвало пробежавшую по ее позвоночнику дрожь. Что-то в тоне…
Она подавила жест испуга. Она вдруг вспомнила, что именно поговаривали о Сакуре Кёко. Случайные связи Сакуры-сан стали легендой; говорили, что в какой-то период в прошлом она каждую ночь приводила домой новую девушку, а порой и не одну. С тех пор она успокоилась, особенно после основания Церкви Надежды, но, ходили слухи, так полностью и не прекратила, на что скрипели зубами некоторые более консервативные элементы Церкви. Среди девушек определенной ориентации шептались, что она может показать, как хорошо проводить время, по крайней мере, пока ей не наскучишь. Неразумно было ожидать большего.
Маки и правда была определенной ориентации, что она обнаружила после того, как порвала со своими родителями. Именно так она услышала эти шепотки.
Ее дыхание участилось.
Основательница Церкви вздохнула.
– Уж я-то точно знаю об отсутствии компании, – сказала девушка. – Приближается Третье октября, и я совсем загнала себя подготовкой, но мне не с кем разделить нагрузку.
– Сакура-сан…
– Пожалуйста, зови меня Кёко.
– Кёко-тян, на самом деле это ведь не случайная встреча, не так ли?
Девушка на мгновение взглянула на Маки, прежде чем позволить губам растянуться в лукавую улыбку.
– Моя репутация меня опережает, – с позабавленным видом сказала Кёко.
Основательница подалась вперед, позволив роскошным волосам упасть ей на плечи. Маки вдруг осознала, что наряд Саку… Кёко, хоть и не вполне откровенный, далеко не скромен. Она была близко – очень близко – и Маки показалось, что она чувствует ее дыхание.
– Ты не хочешь? – спросила Кёко.
Маки нервно сглотнула, пытаясь придумать, что нужно сказать.
– Напротив, я восхищена, – наконец, удалось сказать ей.
– Эй, – ткнул ее кто-то в щеку. Маки отмахнулась.
– Уйди, – пробормотала она, раздраженная тем, что ее прервали как раз когда она добралась до хорошей части воспроизведения памяти. – У меня еще перерыв.
– Команда спускается в столовую перекусить, – сказала подполковник Патриция фон Рор, проигнорировав ее жалобы. – И я не позволю тебе валяться здесь. И я слышала: Асака нашла время тоже спуститься.
В нынешнее время они нечасто видели бригадного генерала, естественное следствие того факта, что у Асаки было больше обязанностей, помимо общения с двумя членами ее штаба, так что ее появление было отчасти заметно.
Она через прищур оглядела неопрятный вид Патриции. Освещение в маленькой комнате предоставлялось мягко светящимися потолочными панелями, каким-то образом умудряющимися заставить девушку выглядеть особенно потрепано. Маки сомневалась, что сама она выглядела лучше. Свежесть в списке приоритетов была довольно низка.
Она проверила время. В Японии уже миновала полночь, что значило, что наступило первое октября. Кёко никогда не увлекалась юбилеями, но Маки интересно было, помнит ли она или волнует ли ее еще это.
Она до сих пор так и не до конца привыкла жить здесь, в глубоком подземном бункере с низкими потолками и вызывающими порой клаустрофобию проходами. Учитывая относительно стационарную природу городских боев, у обеих сторон было достаточно времени, чтобы закопаться и, при наличии дешевых землеройных дронов, это означало туннели. Километры за километрами туннелей, бункеров, складов и командных центров. Сеть человеческих туннелей даже дополнительно подключалась к городским глубоким укреплениям и даже еще более глубокой системе усиленных бункеров, спешно разработанных, когда стала ясна возможность планетарных высадок.
К счастью, их собственная ситуация была не настолько крайней, чтобы потребовались глубокие укрепления. Поверхность и пространство планеты, включая и город у них над головами, пока что серьезно оспаривались. Многие здания еще стояли, но пока кто-то не удерживал активно позицию, целесообразнее было по возможности отступить в туннели для лучшей защиты и значительно лучших условий, на случай, если кальмары решат проигнорировать собственные войска в городе и все равно сбросить несколько антиматериальных зарядов.
Это означало, что для волшебниц бои были, по большому счету, делом команд, порой высовывающих головы на поверхность, помогающих захватить или защитить особо важную точку поля боя, а затем исчезающих, прежде чем на них нацелятся специально. Тяжелая задача оставаться над землей, удерживая разрушенные фабрики или нападая на позиции, комната за комнатой, предоставлялась пехоте и сопровождающим дронам, которые лучше могли принять вызванные этим потери.
– Не то чтобы мне хотелось любопытствовать… – начала Асака, когда они сели за стол с синтезированным рисом и рыбой. В целом, столовая была одной из лучших подземных комнат, построенная задолго до нападения на планету. Она была ярко освещена, со стульями и столами, напоминающими причудливый школьный кафетерий, и с красивыми настенными росписями, включая и гигантскую тактическую карту города на одной из стен. Только низкий потолок напоминал, что они оставались под землей; вертикальное пространство было дорого, из-за затратного охлаждения нижних уровней.
– Что неизбежно означает, что тебе любопытно, – прокомментировала Патриция, краем глаза глядя на девушку.
– Тсс, – укорила Асака, взмахом руки прогоняя ее. – Ну ладно, мне любопытно. Но я и правда хочу знать, что произошло между тобой и Кёко. Когда ты уходила, она выглядела довольно разгневанно.
– Она не хотела,чтобы я рисковала здесь жизнью, – сказала Маки. – Из-за этого мы поссорились.
– Не думала, что она и правда из таких, кто может из-за чего-то такого рассердиться, – сказала Патриция.
Маки пожала плечами.
– Я не позволю тебе рисковать там своей жизнью! – с искаженным от гнева лицом крикнула Кёко.
Девушка двинулась было сердито отбросить ее руки, но остановилась вовремя, чтобы вспомнить, что ее комната – по сути, скорее, ниша – недостаточно велика, чтобы безопасно это сделать.
– Ты хоть представляешь, насколько эгоистично ты говоришь? – возразила Маки. – Миллионы сражаются там и умирают, а ты говоришь, что я должна остаться, потому что ты этого от меня хочешь.
– Мне плевать, если я эгоистична! – вскипела Кёко. – Я… Почему ты вообще хочешь идти? Я думала, ты художница!
– Я иду, потому что я художница! Я хочу нарисовать что-то новое, и если я пойду сейчас, я смогу попасть вместе с Патрицией и Асакой. Это возможность!
– Да что это за причина?
– Единственная, которая имеет для меня значение! – начала по-настоящему злиться Маки. – Да что с тобой? Я забочусь о своем искусстве, а ты, черт возьми, даже не можешь притвориться! В самом деле, я думаю, ты даже не пытаешься!
Кёко начала что-то говорить, но остановилась, загнанная в угол неожиданной правдой этого.
– Почему тебе так тяжело быть на расстоянии? – спросила Маки. – Почему так тяжело проявить интерес? Я пыталась показать тебе свое искусство, я пыталась поговорить с тобой, и ты каждый раз отмахивалась от меня.
Она на мгновение зажмурила глаза, удивившись неожиданным слезам.
– Это больно, знаешь? – сказала она. – Я обещала себе, что не стану к тебе привязываться, потому что все говорили, что ты от меня устанешь, но прошел уже почти год. Самый долгий срок, что ты когда-либо с кем-то оставалась. Это чертов фарс! Неужели тебе и правда так важно не…
Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться.
– Когда эта Церковь предоставила мне боевое освобождение, мне сказали, что это из-за моего таланта, что ты лично это запросила. Я думала, ты подразумевала мое искусство. Но нет, теперь я это понимаю. Я для тебе лишь игрушка. Ты знала, что говоришь ее имя?
Кёко побледнела, Маки, возможно, впервые за все время видела ее в таком замешательстве после ее слов.
– Ч-чье? – замешкавшись на лишнюю секунду спросила Кёко.
– Ты знаешь чье. Саяка. Мики Саяка. Ты пару раз случайно произнесла ее имя. Я видела тот старый снимок, что ты при себе держишь. Я видела, как она выглядит. Она почти мой двойник. В этом все дело? Я знала, что тебя что-то снедает, и это оно? Ты четыре сотни лет тосковала по девушке, так что соблазнила первую же, кто выглядела как она? Предоставила ей исключение из военной службы за ее «талант», даже не взглянув ни на одну ее работу? Я и правда для тебя только тело, не так ли?
Она остановилась, тяжело дыша, пока Кёко круглыми глазами смотрела на нее, древние аналоговые часы на столе громко отсчитывали секунды.
– Богиня, ты и правда совсем как она, – наконец, сказала Кёко. – Ты не станешь меня слушать, ты пойдешь и убьешься…
– Заткнись! – сказала Маки. – Выслушай меня! Я не собираюсь оставаться здесь и быть твоей… твоей… Больше нет! Вот почему я ухожу. Потому что я не хочу знать, что я сижу здесь, пока другие умирают, потому что ты влюбилась в мое тело. Но в то же время я хочу и остаться. Я останусь и продолжу рисовать для Церкви, если ты пообещаешь рассказать мне, кем была для тебя эта Саяка, и прекратишь обращаться со мной как… как с какой-то помехой.
Кёко смотрела на нее, и Маки вдруг неожиданно увидела, что девушка на грани слез.
Маки открыла рот что-нибудь сказать…
– Ладно, – тихим и пустым голосом сказала Кёко, резко отвернувшись от нее. – Можешь идти. Все кончено.
– Что? – спросила Маки. – Слушай…
– Ты сказала, что уходишь, так что давай! Убирайся! Мне не нужно, чтобы твое лицо еще больше мучило меня.
– Но…
– Я сказала пошла на… вон!
Они поднялись на поверхность внутри ныне заброшенной фабрики, одной из крепко защищенных опорных точек, скрепляющих эту часть линии фронта. Среди них не было телепортера, чтобы тайно перемещать их, но была генератор маскировки, и именно под ее покровом они вышли из здания, выделив немного времени переговорить с назначенным ему гарнизоном пехоты. Кальмары, конечно, знали, что в этом здании находится один из входов в туннели, и с радостью обстреливали район ракетами и снарядами, если замечали выход кого-то важного. Точечная оборона здания, вероятно, могла об этом позаботиться – в конце концов, именно так оно все еще стояло – но не стоило искушать судьбу.
Цель была проста. Неподалеку находилась хорошо укрепленная опорная точка пришельцев, в еще стоящих руинах особенно высокой жилой башни. Она служила гнездом большого числа сверхдальних снайперов и значительного числа довольно тяжелого оружия, предоставляя также отличный обзор на этот район города. Их задачей было отбить здание, позволить пехоте разместить гарнизон, а затем уйти.
Они на умеренной скорости пересекли промежуточное расстояние, сохраняя радиомолчание, хотя они, конечно, могли просто использовать телепатию. Чтобы уменьшить вероятность того, что их заметят из-за случайно отпнутого в сторону предмета, они рассеялись и отправились по немного отличающимся маршрутам, предпочитая прыгать по стенам зданий, а не бежать по земле, по-прежнему оставаясь в эффективных пределах генератора маскировки. Это был менее предсказуемый и менее заметный маршрут, и удерживающей здание человеческой пехоте сказали временно не обстреливать все, что они смогут заметить.
Не то чтобы скрытности не удавалось замаскировать что-то столь очевидное, как разлетающаяся в стороны галька; просто она, казалось бы, самопроизвольно сменяла местоположение после прохода скрытого человека. Дождь тоже представлял теоретический интерес, но до сих пор пришельцы не продемонстрировали возможности заметить волшебниц на основе бесконечно малых изменений степени влажности почвы.
Человеческие здания в нынешнее время строили достаточно упругими, так что если не обстреливать район из особо мощного оружия, вроде пучковой пушки пришельцев, у большинства зданий вне эпицентра крупного взрыва оставался, по меньше мере, неповрежденный каркас. Таким образом, ландшафт, по которому они шли, хоть и был местами сплющен, по-прежнему имел множество стоящих зданий, призрачных, разбитых и почти разрушенных, с сорванной облицовкой, внесшей заметный вклад в кучи обломков внизу на улицах. Планета была не настолько густо населена, чтобы потребовались такие же как в мирах ядра транспортные трубы и бесконечные небоскребы, так что сами по себе здания были относительно невысокими и рассредоточенными.
Производственные мощности Гелиополиса сейчас в основном крылись в туннелях под ним, а гражданское население, за исключением необходимых на производстве рабочих, было эвакуировано, так что в военном смысле факт разрушения города до одной лишь оболочки был не слишком значим. Хотя в человеческом смысле она должна была сочувствовать тем, у кого здесь некогда были дома и жизни.
Маки показалось вполне уместным, что шел легкий дождь, придавая дневной сцене даже еще большую мрачную бледность.
Они прибыли на границу ничейной земли, вглядываясь в башню, на которую они заберутся. Вокруг и позади них уже собрались местные пехотные роты. Пехотинцы знали, что они здесь, но не способны были увидеть или иным образом обнаружить их присутствие.
Они ждали сигнала.
Затем пехота и дроны вокруг них ринулись вперед, изливаясь изо всех зданий и обломков под внезапным градом заградительного огня, артиллерийского и ракетного обстрела. Они достигали новых огневых позиций, если могли, но несмотря на пытающиеся блокировать урон дроны и старательно выдерживаемые оптимальные маршруты, многие пали в пути под бурей как невидимого, так и отслеживаемого лазерно огня, что стремительно включался и отключался, стремясь затрачивать ценную энергию только на настоящие цели. Их собственная огневая поддержка стремилась прижать пришельцев, выпускаемые в тщательно рассчитанные моменты крылатые ракеты с визгом влетали внутрь, большинство перехватывали еще в небе. С неба нырнула их тактическая воздушная поддержка, высвобождая свою нагрузку.
Начальные этапы нападения разработаны были выглядеть так же как и все предшествующие, с треском провалившиеся. Помимо обеспечения отвлечения, это помогало указать, где пришельцы сконцентрировали оружие, и каких огневых секторов следовало избегать.
После этого они выдвинулись, насколько смогли быстро, пересекая большую часть боя по земле. Им необходимо было рассудительно отнестись к очевидному использованию магии; в противном случае это предупредит обороняющихся пришельцев. Они подождут, пока не приблизятся и не сбросят скрытность.
Они заняли позиции на окружающих башню зданиях, стоя на крышах домов и внутри оконных рам. Они осмотрели точки атаки: лазерную батарею и снайперские позиции, достаточно крупные, чтобы запрыгнуть прямо в них, открытые окна, лестничные пролеты и другие места, где можно было быстро забраться на здание. Они координировались телепатически, пытаясь насколько возможно передать ментальные образы, когда нужен был обзор – для большинства девушек все еще не самое отточенное искусство.
«Готовы?» – подумала Патриция откуда-то с другой стороны здания.
Они подтвердили.
«Тогда сбрасываем маскировку через пять – отсчет», – подумала Патриция, зная, что можно положиться на то, что благодаря внутренним хронометрам все они точно знают, когда пройдут пять секунд.
Маки проследила за временем, а затем, как раз перед тем как прошли пять секунд, спрыгнула с крыши, на которой стояла, устремившись в промежуток между зданиями.
Она не глядя знала, что Патриция перехватила контроль над как можно большим числом местных дронов пришельцев, в то время как еще кто-нибудь выпустит значительное число их. Рядом с ней стаккато тщательно нацеленных магических зарядов нейтрализовало пришельцев в ближайших окнах.
Маки лишь отчасти обратила на это внимание, вместо этого сосредоточившись на своих действиях. За почти неощутимый промежуток времени, потребовавшийся ей на преодоление разрыва, она призвала свои знаковые проявления – призрачные ракеты, других волшебниц или даже просто гигантские черные простыни – в различных местах по всему зданию, чтобы привлечь огонь или блокировать поле зрения.
Она нырнула в оконный проем, как раз когда исчезла защищающая ее маскировка, уже со скрещенными перед ней мечами в руках.
Она знала, что найдет: обитателей комнаты, отчаянно стреляющих в рванувшую к ним от дверей внутри здания иллюзию волшебницы, таким образом не глядящих в ее направлении.
Не было времени над этим задумываться. Движение ее нырка позволило погрузить один из мечей прямо в одного из все еще закрывающих окно пехотинцев. Она развернулась, автоматически уворачиваясь от вылетевшей из костюма пришельца массы шрапнели, ныне обычная конструктивная особенность, когда их достаточно часто убивали в рукопашной.
Почти похоже было на танец, когда она обратила кручение в толчок, необходимый, чтобы рассечь пополам еще одного пришельца, после чего сделала выпад, пронзив оставшихся двоих, прежде чем вновь увернуться от шрапнели. Клинки рассыпали искры, прорезая силовые поля, а скоростные осколки воткнулись в стену у нее за спиной. Слишком запоздавший лазерный огонь ударил в стену, осветив ее в движении – сине-стальной нагрудник, металлические перчатки и сапоги, короткие волосы без заколок.
Затем она развернулась в последний раз, еще раз прорубившись через пришельцев, пронзенных ею прежде, чем они даже начали падать.
Все это прежде чем у кого-то из них появилась возможность отреагировать, но она осталась настороже, потратив время на то, чтобы убедиться, что все пришельцы – и все костюмы – и правда выведены из строя. Когда-то давно, прежде чем Кёко вытащила ее из армии, она чуть не погибла, когда один костюм попытался отомстить, независимо от того, был пришелец внутри него уже мертв или еще нет.
Во время этого краткого периода осмотра она рисковала угрозой со стороны самого здания – к примеру от мин-ловушек или настроенного на самоликвидацию пола здания – но ей не нужно было об этом беспокоиться.
«Чисто», – подумал кто-то позади нее.
Она обернулась взглянуть на другую девушку, последовавшую за ней и в настоящее время с закрытыми глазами держащую руку на стене, как если бы она общалась со стеной – что, в общем-то, было неплохим описанием того, что она делала.
«Это довольно крупное здание, – подумала Маки. – Ты уверена?»
«Ну, – подумала девушка. – У меня на этом здании достаточно зачарований, чтобы по крайней мере отключить ловушки и часть защиты. Хотя полный контроль у меня только примерно над пятью этажами».
Девушка улыбнулась, слегка хищное выражение среди массы спутанных вьющихся волос.
«Они никогда не ожидают, что их попытаются убить стены».
Маки проверила сведения, прокручивающиеся на их информационных системах, было уже гораздо меньше необходимости передавать распоряжения. Согласно девушке рядом с ней, коридоры перед ней были чисты, так что ей не нужно было выходить и проверять или зачищать их. Пехота уже двигалась по нижним этажам, занимая здание, раз уж теперь парализующий их усилия огонь был по большей части нейтрализован. Вход в сеть туннелей кальмаров уже запечатали. Инженеры и саперы выдвинулись предотвратить любые возможные попытки обрушить здание снизу. Наверху было множество противоракет и точечной обороны, но в вопросах защиты от нападения пехоты они были по большей части неважны.
«Нам стоит помочь с зачисткой верхней части здания, и побыстрее, – откуда-то подумала Патриция. – Кто-то из них может быть со взрывчаткой и попробовать самоуничтожение. Но для безопасности большинству из нас стоит вернуться».
Последовал список остающихся, включающий саму Патрицию, Маки, генератора маскировки и некоторых других, включая зачаровательницу. Маки кивнула про себя. В этом был смысл.
«Просто еще один день».
Когда все закончилось, она ненадолго выглянула в одно из окон неподалеку от вершины, глядя на выхлопные следы истребителей в других районах разрушенного города и прислушиваясь к громовым раскатам приземляющихся вдали капсул.
«Если ты слушаешь, я надеюсь, все это по лучшей причине, – безмолвно взмолилась она. – И если ты простишь эгоистичный вопрос, мне интересно, приходилось ли тебе, в человеческой жизни, когда-либо иметь дело с – ну, вы с Хомурой – нет, это глупо».
Она развернулась присоединиться к уходящим остальным. Конечно, сейчас у нее было, во что верить, но было бы неплохо, если бы, хотя бы раз, божество и правда ответила ей.
Может быть ей стоит снова попробовать посетить Ленту.
– Итак, мне очень хочется знать: что это вообще за название такое, Ахерон?
Рёко и Асами переглянулись, затем взглянули на сидящую напротив них девушку, со столь искренним глазами встретившую их взгляд. Мэйцин носила необычную прическу, один из этих ассимметричных хвостиков, что она несколько странным образом держала над правым плечом.
– Ну? – спросила девушка, требовательным жестом подняв и сжав кулак. От этого она выглядела менее, а не более серьезно.
– Как по мне, довольно неплохое название, – немного скучающе сказала Асами. – Вроде бы греко-римское. Управление любит подобные имена.
– Река боли, – сказала Рёко, с расфокусированными глазами зачитывая информацию с внутренней ссылки. – Одна из семи рек Аида, известна главным образом за то, что через эту реку Харон перевозит души умерших. В Дантовском «Аду»…
– Да-да, видишь? – перебила Мэйцин, обращаясь к Асами. – Аид. Ад. С чего бы в честь этого называть планету?
Ахерон был, конечно, небольшой колонией, куда их отправили в гарнизон.
– Может, просто звучит классно, – пожала плечами Асами. – Кроме того, не похоже, чтобы греки думали об Аиде так же, как христиане об аде. И разве на этой планете нет вул…
– Сусана, что думаешь? – спросила Мэйцин. – Сусана!
Она толкнула девушку рядом с ней, которая открыла глаза и немного растерянно оглядела остальных, прежде чем ее таккомп воспроизвел ей аудиозапись разговора.
– Думаю, неплохое название, – вяло сказала она. – Неплохо звучит. К тому же не то чтобы в настоящее время многие умирали.
– Но мы умираем, – сочла необходимым негромко указать Рёко.
– Мы почти на архибоссе, – сказала Сусана, явно не обращая особого внимания, вьющиеся светлые волосы упали ей на лицо. – Так что я сейчас немного отвлечена. Низкая пропускная способность раздражает. С другой стороны, если я, наконец, смогу уговорить вас присоединиться, мы будем рады пропаровозить вас.
Они отказались, и девушка закрыла глаза, возвращаясь в указанную ею какую-то ВР-игру.
– Итак, мое мнение, что это просто не лучшее имя, – закончила Мэйцин.
Рёко пожала плечами и неспешно огляделась по сторонам. Их подразделение тренировочного отряда отправилось к месту назначения на транспортном корабле, и многодневная поездка была откровенно скучна. Они избыточно долго дремали в своих личных каютах, болтали с членами экипажа и другими пассажирами, использовали комнаты отдыха и изучали корабль, но как оказалось, три дня могут быть на удивление долгими, если сидеть взаперти даже на крупном корабле, особенно с очень малой потребностью во сне. Все это уныло контрастировало с прежней чехардой симуляций, представляющих им планету за планетой и боевую ситуацию за боевой ситуацией.
Так что на данный момент они без энтузиазма сидели на красных плюшевых диванчиках в одном из салонов корабля, потягивая безалкогольные напитки и бессвязно болтая, не сумев договориться, чем они для расслабления займутся дальше. Конечно, можно было почитать или сыграть в голографические настольные игры или в ВР, но… это просто больше не будоражило. Не ее.
На данный момент они с Асами и Мэйцин были там практически одни, хотя Сусана и остальные четверо играли во что-то вместе как… клан? Так они это назвали? Во всяком случае, они вряд ли считались разговорчивыми соседями, так что по сути были только Рёко и еще двое, вместе с полнофункциональным баром-роботом – и пока что никто не был достаточно отважен, чтобы заказать алкоголь.
На пути к их тренировочной планете Рёко потратила довольно много времени, глядя на звезды, но в конечном счете ей надоело пялиться в псевдо-окно на электронно регенерированное звездное поле. Также было и здесь, хотя в этот момент она обнаружила, что ее взгляд снова притягивает к окну. Фильтрованное звездное поле выглядело точно так же, как и всю дорогу, но она не могла избавиться от ощущения…
Ее мысли прервал резкий всплеск зеленого света на краю зрения, и она сразу же с удивлением взглянула на него, интуитивно найдя источник.
– Что это? – спросила Мэйцин.
Кольцо ее самоцвета души весь путь мягко светилось, и они в основном приучились его игнорировать, но это было по-другому – внезапная неожиданная пронзительно-яркая вспышка.
– Я не знаю, – с искренностью негромко сказала она. – Я не знаю, почему он вообще светится, а теперь он вспыхнул…
Самоцвет снова вспыхнул, так же ярко, покрыв окружающее резким зеленым свечением.
– Хм? Что-то происходит? – спросила Сусана, зеленые глаза снова открылись, возможно, после предупреждения таккомпа.
Асами на мгновение взглянула на самоцвет, после чего закрыла глаза. Рёко уже знала этот вид, видя его в симуляциях, когда она издалека искала десант пришельцев.
– Лаплас, – вслух спросила Асами, обращаясь к кораблю. – У нас в ближайшее время ни с кем не запланирована встреча?
– Нет, – приятно звучащим голосом ответил корабль, перед ними возникла голограмма седовласого математика, сложившего за спиной руки. – До приближения к Ахерону мы не встретим никаких других кораблей.
Самоцвет Рёко во внезапной последовательности вспыхнул несколько раз, когда Асами сказала:
– Ты уверен? Я чувствую вдали что-то похожее на сверхсветовые двигатели. Хотя очень слабо.
Повисла пауза, пока голограмма задумчиво наклонила голову.
– Принято, – сказал корабль со слабым французским акцентом, нервно потеребив воротник, веки на мгновение закрыли различающиеся глаза: один нормальный, а другой с отметкой «I/O» в стиле ИИ. – Я обращу пристальное внимание и сообщу защитному конвою, – продолжил он. – Однако пришельцы чрезвычайно редко устраивают рейды так глубоко в человеческом пространстве. На моих сенсорах ничего нет, и в этом районе нет никаких известных астрономических аномалий.
– Ладно, – с обеспокоенным видом сказала Асами.
– Это выглядит по меньшей мере немного тревожащим, – прокомментировала Мэйцин. – Ты и правда не догадываешься, что это?
– Я не знаю, – снова закрыв глаза, сказала Асами. – Мне это не нравится.
Всего через полчаса Асами, чье все более обеспокоенное поведение угнетало их беседу, снова открыла глаза и тихо сказала:
– Теперь я уверена. Приближаются корабли. Мне не хватает опыта, чтобы знать все наверняка, но они движутся гораздо быстрее, чем любой из кораблей, мимо которых мы прошли на Новых Афинах. Лаплас говорит, что в человеческом флоте нет ничего столь быстро двигающегося.
Рёко и Мэйцин шокировано взглянули на нее. Они ожидали чего-то подобного, но последние полчаса Асами и Лаплас сидели в мертвенной тиши, не давая им ни намека на их внутренние разговоры.
Глаза поглощенных игрой волшебниц вокруг резко распахнулись, некоторые слегка дернулись из-за остатков их последних игровых действий, когда их принудительно выбросило из симуляции в ответ на объявленное на корабле боевое положение.
– Не могу поверить, что это правда, – через мгновение сказала Нго Тхи Ан. – Сусана сказала нам, что что-то происходит, но… это ведь должен быть безопасный конвойный маршрут! Это далеко за пределами стандартного диапазона рейдов пришельцев. Почему мы?
– Я не знаю, – сцепил перед собой руки Лаплас, эпоха его костюма вдруг показалась весьма неуместной. – Это может быть тестовый прогон новых тактик или вроде того. К счастью, у нас достаточное предупреждение, так как их пока даже нет на моих сенсорах. Я вызвал помощь, предупредил команду и перевел двигатели в режим аварийного ускорения. С таким предварительным предупреждением мои – наши – шансы гораздо лучше, чем могли бы быть.
– Пьер, – спросила Рёко. – Просто каковы наши шансы? Нас здесь восемь…
– Знаю, – взглянув на нее, перебил корабль. – Но вы не обучены для подобного боя. Я знаю, что у вас была вакуумная подготовка, но космический бой легко может оказаться подавляющим для столь новых девушек, как вы. Вот почему этому учатся отдельно.
Лаплас положил руку на лысеющую голову – корабль решил отразить старший период жизни француза.
– Я не беззащитен, – сказал он. – И наши шансы гораздо лучше, чем вы можете полагать. Уточните у своих таккомпов. Посмотрим, что я могу, хорошо?
Корабль оглядел остальных. Когда они ничего не добавили, он сказал:
– Возле грузовой области усиленный пассажирский отсек. Там будут аварийные скафандры, а рядом порты внешнего доступа. Ждите там. Надеюсь, это не потребуется.
Затем он исчез.
Через несколько минут на его сенсорах появились гравитационные искажения.
Показания, как он и ожидал, совпадали с характеристиками класса истребителя дальнего действия головоногих, единственного класса корабля, что появлялся на такой дистанции и в столь малой численности, с общей целью налета на корабли и торговые маршруты, в то время как их собратья-бомбардировщики нацеливались на уязвимые объекты и планеты. Нападения столь глубоко в человеческом пространстве никогда не были зарегистрированы, но, как он предположил, всегда и во всем бывает первый раз.
Будь у ЧКК Пьер-Симона Лапласа черты лица, чтобы это выразить, он бы мрачно улыбнулся. Но так ему пришлось представить себе улыбку. В иных ситуациях он мог бы удовлетворенно включить некоторые внутренние дисплеи, но многие из них были сейчас отключены, из некритического функционала были отведены все джоули до последнего.
Была причина, по которое его называли «конвоем», несмотря на то, что был лишь один транспортный корабль с командой. Конечно, его не сопровождали фрегаты или крейсеры, но он не был беззащитен. Вокруг него роились малые корабли-дроны, начиная с относительно крупных орудийных платформ со сверхсветовым двигателем до меньших атакующих и защитных дронов – и даже еще дальше, вплоть до крошечных пылинок умной пыли, предназначенной ослаблять мощь лазеров и запутывать сенсоры. Меньшие дроны двигались внутри сформированного крупными кораблями сверхсветового пузыря.
Эти дроны были его главной надеждой на выживание. Чтобы исполнять свои функции рейдеров дальней дистанции, истребители пришельцев были чрезвычайно легки, даже легче вездесущих фрегатов, и несли очень мало дронов сопровождения. Защищенных силовыми полями и способных к чрезвычайно высокому ускорению, их все еще было непросто уничтожить, несмотря на их относительную непрочность, но это значило, что его дроны и оружие не столкнутся со вмешательством и, по сути, смогут свободно работать до того момента, как будут напрямую уничтожены вражеским огнем.
А если это не сработает, у него было собственный генератор силового поля, что было необычно для корабля его относительно небольшого размера. Все благодаря его специализации на перевозке ценных грузов.
Ранее он заявил, что так как он получил предупреждение, у них весьма неплохие шансы. Он был серьезен. Такие рейды в основном полагались на элемент неожиданности, истребители использовали свои парадоксальные двигатели, чтобы необнаружимо скакнуть откуда-то, после чего догнать свою цель на сверхсветовой скорости, что только они могли поддерживать. В тот момент, когда их сверхсветовой покров сольется с покровом цели, они выпустят оружие, путешествующее относительно цели на околосветовой скорости, когда они могли буквально бросить камень в окно и все еще быть чрезвычайно опасными.
Этот первый проход был самым опасным и часто уничтожал неготовые к ним цели. Обычно, с учетом экстремальной скорости истребителей, не было времени между обнаружением сенсорами и развертыванием оружия на цели для эффективного ответа; форы, как правило, было недостаточно.
Если потребуется добить, они для этого прилетят обратно, на что часто требовался значительный промежуток времени, учитывая тенденцию истребителей заметно промахиваться при первом проходе. Если цель выглядела по большей части нетронутой, второго прохода обычно не было; в уклоняющуюся цель, даже грузовое судно, сложно было прицелиться на высокорелятивистских скоростях, и часто приходилось тормозить до низкорелятивистских скоростей, что вызывало риск потери истребителей.
Именно в этом были их шансы.
Он не отводил своего метафорического взгляда от стремительно приближающихся кораблей. Его шансы были выше, чем можно было бы ожидать, но ему не хотелось, чтобы ценные волшебницы погибли только потому, что он просчитался – особенно с учетом того, что это повлияет на карьеру его психического бэкапа, когда того активируют ему на замену. У него не будет времени на то, чтобы заметить сброс оружия и отреагировать; ему придется предсказать это и упредить точно в нужный момент.
Лаплас уже долго таким занимался и пережил свою долю схожих передряг; капитан и остальная команда в полном объеме приняли предложенный им план, не предлагая поправок. Они пригодятся на других этапах боя – если эти другие этапы будут – но ранние этапы, с высокоточным высокоскоростным маневрированием, целиком на нем. В конце концов, пилот отвечает за навигацию, а не боевое маневрирование.
Он плыл среди облака дронов сопровождения, не выдавая никакого признака полученного предупреждения, даже не выказывая никаких признаков паники, ожидаемой от корабля, заметившего неожиданных противников, спешно перемещающего вокруг себя дронов в попытке защититься и разгоняя двигатель в попытке обогнать истребитель. Вместо этого он незаметно запасал в ускорителях энергию, не используя на самом деле полную свою скорость.
Корабль следил за отсчетом миллисекунд, за неумолимо приближающимися другими кораблями. Как обычно, он на мгновение подумал о своей девушке, крейсере ЧКК Жанна д’Арк, дизайн корпуса которой он всегда считал довольно эстетичным. Еще он на мгновение подумал о ЧКК Флавии Аэции, хотя они не общались друг с другом, сколько, уже год?
После этого он проигнорировал эмоциональные подпрограммы и вернулся к своей задаче. Он ждал.
И ждал.
Затем истребители, наконец, вышли на примерно досветовую относительную скорость, что позволило слиться сверхсветовым покровам. В этот же момент они выпустили свою релятивистскую нагрузку, проходя перпендикулярно траектории Лапласа. Также в этот же момент Лаплас резко ускорился на своих полностью заряженных двигателях в сторону относительного зенита. В пространство свободно выплеснулись дроны обороны, готовясь отклонять, взрывать или иным образом устранять любое запущенное оружие, которым невозможным образом оказались семь противокорабельных ракет класса Опустошитель – рейдеры редко тратили более трех на один корабль, и на каждом истребителе была только одна.
Поставленные в тупик неожиданно резкой сменой траектории их цели, ракеты попытались скорректировать курс, но на такой скорости им не хватило на это времени, особенно с учетом вмешательства дронов. Три из них испытали немедленный отказ наведения, запутанные устроенными дронами на их пути помехами, и разлетелись в бессмысленных направлениях, завершив детонационные циклы в бесполезных местах – из-за продолжительности боевых действий ракетам, по сути, приходилось начинать взрываться в момент запуска. Еще одну в полете пронзил лазер дрона, и ее стремительная, огромная вспышка завершилась уже после того, как сам взрыв покинул изначальный сверхсветовой покров, сохранив околосветовую скорость ракеты. Релятивистские эффекты в действии: с точки зрения Лапласа время на борту ракет было медленно, а их взрывы Лоренцевым сокращением сжимало в турбулентные диски.
Еще две ракеты едва не попали, вместо этого протаранив выхлоп его ускорителей – что, естественно, был направлен вниз, продвигая его вверх – и разлетелись на куски. Расширяющееся облако горячего газа в целом было безвредно, кроме тех моментов, когда в него врезаются на околосветовой.скорости. Ракеты были слишком хлипки, чтобы такое пережить. Этому трюку он когда-то научился у ЧКК Жанны д’Арк.
Последняя подошла слишком близко, почти в последний момент перехваченная, наконец, ценой дрона-оружейной платформы.
После чего наступила его очередь, когда несущиеся истребители, двигающиеся слишком быстро, чтобы заметно сменить изначальные курсы, вошли в поле неожиданно развернутых дрон-мин, сопровождаемых перекрестным лазерным огнем его нижних орудий. Его лазерные пушки были удручающе маломощны, но на такой дистанции даже со сверхсветовыми сенсорами от них сложно было уклониться. Люди-артиллеристы выбирали и подготавливали общую стратегию стрельбы, в то время как его подпрограммы корректировали естественные человеческие ошибки, вызванные прицеливанием на релятивистских скоростях, и выбирали нужные моменты. Это было эффективное разделение труда, насколько возможно, перекрестная обработка.
Истребители, с их экстремальной скоростью, не смогли ответить, и их силовые поля осветились от сияющего стаккато взрывов мин и ударов лазеров. Из семерки лишь шести удалось выжить и вырваться с другой стороны, и менее чем миллисекунду спустя один из этой шестерки был существенно поврежден.
Он позволил себе момент удовлетворения, когда истребители промахнулись, умчавшись вдаль. Затем он задумался, с чего бы эскадрилье истребителей в глубоком рейде тратить семь дорогих ракет на один транспортный корабль. Тем не менее, теперь, когда они не справились, они, скорее всего, отступят, и его команда уже обменивалась поздрав…
Нет, стоп, они возвращаются?
Почему они вернулись?
Будь у корабля зубы, он бы стиснул их, готовясь к продолжению боя.
– Тц, – озвучила Мэйцин, через внутренний интерфейс наблюдая за последними событиями. – Я думала, все закончилось.
Рёко потерла плечи, где в них впились ремни ее сиденья, когда перегрузки превысили возможности гравитационных стабилизаторов корабля.
– Лаплас, каковы сейчас наши шансы? – спросила она.
– Прошу прощения, – мгновенно ответил из интеркома идеально вежливый голос корабля. – В настоящее время мои вычислительные ресурсы в аварийном режим распределения. Я не отвечаю на низкоприоритетные запросы.
Не особо обнадеживающий ответ, и меж собравшихся пассажиров поднялся негромкий разговор: восемь волшебниц, привязанных к сиденьям у одной стены, а также различные должностные лица Управления, военные офицеры и два гражданских торговца, привязанных к другим, все в магнитных ботинках.
В отличие от остальных, им восьмерым было выделено низкоскоростное подключение к текущей ситуации корабля, за которой они жадно следили через свои внутренние мониторы. Хоть их и не было в непосредственной цепи командования корабля, они были временно подчинены капитану корабля и самому кораблю – считавшимися эквивалентными в командной власти.
Во всяком случае, согласно их таккомпам, именно это предусматривалось правилами. Однако до сих пор их ни о чем не просили, кроме как сидеть на месте. В то же время, в глубинах сознаний, их таккомпы делали все возможное, чтобы в последнюю минуту вложить чрезвычайную тактическую информацию. За столь короткое время мало что можно было сделать, кроме как засунуть в память несколько спешных краткосрочных шаблонов понимания космического боя, что быстро угаснут, но попытаться стоило.
Рёко ободряюще сжала руку Асами, так как девушка была чрезвычайно напряжена, ее взгляд метался из стороны в сторону, туда и обратно, как будто пытаясь проследить за чем-то ей невидимым – что, вероятно, было как раз тем, что она и делала.
После этого Рёко сосредоточилась на предоставленной им информации. По сути, она была не слишком детальна; просто смутная пространственная схема того, где по отношению к кораблю были враги и крупные дроны, а также оценка ущерба. Диаграмма головокружительно крутилась, когда все участники, включая и сам корабль, маневрировали и вращались в космосе, группа в целом по-прежнему двигалась к Ахерону на высоко сверхсветовой скорости.
Она запросила режим полевого командования, и ее визуализация заметно замедлилась, так что она смогла разглядеть запускаемое с обеих сторон оружие, пусть даже едва.
«Так быстро! – прокомментировала она их группе. – Как волшебницам вообще удается успеть?»
«По правде говоря, никто не уверен, – удивила ее ответом Кларисса. – Ваша реакция и скорость атак почти сверхестественны. С такими инстинктами, как у волшебниц… есть подозрения, что они включают элемент предвидения, но это никогда не было доказано».
«Но если мы двигаемся на сверхсвете, и есть сверхсветовое оружие и сенсоры, разве это не включает уже обратную причинность, в релятивистском смысле? – вмешалась Сусана. – Что вообще означает в данном контексте предвидение?»
Она невозмутимо встретила то, что голос ответившей ей был такой же, как у Рёко, или что, при близком рассмотрении, было весьма необычным таккомпом.
«Это очень хороший вопрос, – подумала Кларисса. – Ответ на него неизвестен, так как предвидение не самая изученная тема. Сейчас не…»
Ее прервала спонтанный восторг, когда один из истребителей, самый поврежденный, исчез с экранов, взорвавшись под заградительным огнем кормовых орудий корабля. По сравнению с истребителями пришельцев, их транспорт мог быть все равно что сидящей черепахой – но черепахой, чей панцирь сложно было взломать истребителям, созданным для дальних рейдов, а не долгих перестрелок.
Рёко молча наблюдала за ситуацией, даже когда Кларисса продолжала подбадривать остальных информативным разговором. Истребители пришельцев несли урон, но для ее взгляда, недостаточно быстро. Транспорт слишком быстро терял дроны. Скоро оружейный огонь доберется до самого корабля.
«Как я сказала, сейчас не время это обсуждать, – сказала Кларисса. – На изучение соответствующих такому виду боя уравнений нужно время, и потребуется слишком высокое ускорение, чтобы рассчитывать их в голове. Хотя, похоже, у волшебниц есть отличное инстинктивное понимание псевдо-релятивистского боя, что некоторые приписывают инкубаторам, хотя они никогда не подтверждали и не опровергали это».
Краткая пауза, почти незаметный внешнему миру промежуток времени.
«Во всяком случае, – подумала Кларисса, – как некоторые из вас уже поняли, ситуация становится все серьезнее. Ваши таккомпы вам все сообщат».
Прежде чем Рёко успела спросить, знание уже появилось в ее разуме: их таккомпы воспользовались возможностью построить сеть и, как самая вычислительно искусная, Кларисса естественным образом приняла лидерство.
«Что нам делать?» – спросила одна из девушек.
«Мы должны помочь, – подумала Рёко, уже над этим поразмыслив. – Теперь, когда до этого дошло, чем дольше мы ждем, тем хуже ситуация. Лаплас!»
Ответа не было.
«Лаплас! Капитан Макуза!»
〈Приготовиться к столкновению,〉 – почти безэмоционально подумал Лаплас.
Взрыв, когда он произошел, своей леностью был почти нереален. Сперва, с ее точки зрения в замедленном времени, начался почти нежный рокот. Правый край металлического потолка выгнулся внутрь, настолько медленно, что для нее это было едва заметно…
А затем он раскололся, ненадолго выбросив осколки металла, прежде чем обратиться, вывернувшись наружу, а не внутрь. Резкий порыв воздуха через новую двухметровую дыру свидетельствовал о том, что их помещение теперь открыто вакууму.
Она вцепилась в ремни безопасности, не позволяющие потоку утащить ее, в то время как корабль дрожал. Вокруг нее раздавались крики, пока они не заглохли из-за потери воздуха или, столь же вероятно, комплектами аварийной безопасности.
«Давление в легких и пазухах безопасно выровнено, – подумала Кларисса. – Повреждения минимальны. Привлечены аварийные запасы кислорода. Активированы механизмы выживания в вакууме».
Мужчина на другой стороне помещения, один из назначенных членов экипажа, отстегнулся и с успокаивающим жестом выдвинулся вперед.
«Скоро кто-нибудь будет здесь, чтобы отремонтировать ущерб, – передал он. – Сохраняйте спокойствие. При необходимости мы эвакуируемся».
Открылись отделения в стенах, полу и оставшихся частях потолка, и выбрались дроны на ножках, магнетически удерживаясь на различных поверхностях, буксируя за собой дыхательные аппараты.
Рёко смотрела на дыру над головой, похоже, тянущуюся через еще два грузовых отсека корабля, прежде чем, наконец, достигнуть космического вакуума, пока Кларисса сообщала ей, что причиной, по которой это была всего лишь дыра, почти наверняка было смягчение силовыми полями эффекта оружия. Кстати говоря запасы энергии силовых полей снизились уже до 60%.
Она спешно проверила, что да, силовые поля были однонаправлены. Было бы совершенно бесполезно, если бы силовое поле отражало внутренние взрывы обратно внутрь. К сожалению, это означало, что главное силовое поле равным образом не в состоянии предотвратить утечку атмосферы.
Она в последний раз пробежалась по своим рассуждениям, убеждаясь, что их логика понятна. Насколько она могла сказать, так и было, и Кларисса никак не возразила.
«Нам нужно идти! – заявила Рёко, отцепив свои ремни и встав. – У нас нет выбора!»
Она двинулась к члену экипажа, не оглядываясь на остальных. До сих пор она больше всех напирала на необходимость помочь, полагая, что это оправдано напряженностью ситуации, но теперь, когда она была здесь, большая ее часть испытывала заметное нежелание и в самом деле это сделать. Она не могла оглянуться, чтобы скептические или напуганные взгляды остальных подорвали ее решимость или, столь же плохо, внесли разногласие. Для всех будет лучше, если она будет выглядеть стремящейся в бой.
Она рада была видеть, что искусственная гравитация все еще присутствовала.
Она отпустила режим полевого командования.
«Ваши скафандры, где они?» – передала она, вернувшись к нормальному времени.
Член экипажа, младший лейтенант, указал на рассеянные по всей комнате различные шкафчики.
«Вы собираетесь выйти?» – передал он.
Она кивнула, после чего оглянулась на остальных девушек, которые и сами уже вставали одна за другой. Она рада была видеть, что среди них не было признаков иного мнения, никто не демонстрировал страха или тактических разногласий. Что обнадеживало.
Все ей известное о космическом бое – сумасшедшие скорости, огромное количество радиации и вступающая в игру странная и чуждая физика – вкупе создали в яме ее живота ужасное предчувствие, которое, надеялась она, только животом и ограничится.
Но если бесконечная череда симуляций чему-то их и научила, так это тому, как отбросить эти мысли, пока не наступит прямой вопрос жизни и смерти, когда можно будет двигаться на одних только боевых инстинктах, и не было безопасного места, чтобы упереться и отступить.
«Пьер, по возможности поддержи нас», – подумала она.
Корабль не ответил, и на этот раз она не знала, потому, что не поддержит или не сможет.
Но затем шкафчики сами собой распахнулись, и наружу вылетели стойки со скафандрами, каким-то образом не попав ни по одной стоящей девушке. Большой отсек в задней части помещения открылся, обнажив ассортимент оружия, о наличии там которого Рёко и не догадывалась: тяжелых лазерных пушек, контактной взрывчатки, ракетниц…
Она моргнула.
«Спасибо», – подумала она.
Там не было кубов горя, но времени не оставалось. Им придется пойти с тем, что у них есть при себе.
Она потянулась к скафандру…
«Сперва превратись», – напомнила Кларисса.
Верно.
Раньше превращение перед таким количеством людей могло ее обеспокоить, но симуляции научили ее, что в зоне боевых действий очень мало кого заботило, насколько вычурен ее костюм.
Несколько мгновений поспешного сбора снаряжения, остальные последовали ее примеру, зачаровывая скафандры слиться с их костюмами. Здесь, в космосе, скафандры предоставляли полезную прямую защиту – от вакуума, излучения и микрометеоритов – а также обеспечивали движение и некоторые другие возможности. Рёко мысленно сшила вместе куски зачаточного плана, в значительной степени упрощенного предложениями Клариссы. Ничего причудливого, только базовые принципы: быстро выдвинуться, быстро двигаться, не останавливаться. Держаться настороже и следить за всеми основными участниками сражения, дружескими и вражескими. Базовые принципы, легко забываемые. Она распространила их, и никто не спорил – конечно, здесь сложно было с чем-то спорить.
Затем, закончив, они встали под дырой, глядя на разбитое, нефильтрованное звездное поле сверхсветового покрова, прежде чем распахнулись глаза остальных пассажиров и тех ремонтников из команды, кто с дронами ожидали их отбытия, чтобы можно было залатать дыру.
Рёко огляделась, видя мир через волоконно-оптическое сплетение панели шлема, предназначенной передавать большую часть электромагнитного спектра. Волшебницам необходимо было прямое восприятие, что дизайнеры, по-видимому, учитывали, в сравнении с бесстрастными безпанельными шлемами скафандров пехоты.
С другой стороны, она зачаровала скафандр, так что кто знает, как теперь на самом деле действуют панели?
Никто не двигался.
«Ну, вот оно, наверное», – подумала она.
Она вдохнула и прыгнула вверх с силой, что, казалось бы, совершенно расходилась с обычным для нее телосложением и внешностью. Промелькнули внутренние детали корабля, а затем она увидела бесконечные глубины космоса. Вместо тщательно реконструированного звездного поля, что она все время видела изнутри корабля, она теперь видела необработанный свет, вливающийся в сверхсветовой покров, мучительное искаженное месиво, которому ни в коем случае не удалось бы походить на нормальное ночное небо. Она знала, что излучение было бы чудовищным, если бы не тщательно рассчитанная метрика сверхсветового покрова. Смотреть на него было болезненно дезориентирующе, или было бы для обычных людей; во всяком случае, так говорилось в учебниках.
Затем выстрелили ионные ускорители ее скафандра, отменив инерцию, и она поняла, что в тот момент, когда она покинула искусственное тяготение корабля, ничто не могло воспрепятствовать скорости ее прыжка, и она бы продолжила двигаться дальше. Противоускорение едва удерживало ее в пределах силового поля корабля, предоставляя каплю защиты, когда появились остальные.
«Бывает, – подумала Кларисса, переключаясь на ракеты. – Сосредоточься».
Рёко на мгновение удивилась, почему Кларисса просто не предупредила ее заранее, так как устройство могло прочесть ее мысли, но вместо этого подумала про себя:
«Мы обе не представляем, что мы делаем».
«Нужно действовать быстрее! – подумала Рёко остальным. – Нужно насколько получится воспользоваться неожиданностью!»
К их чести, ей особо не нужно было это говорить; все семеро остальных с готовностью последовали за ней.
«Слишком поздно!» – подумала Нго Тхи Ан.
Девушка выставила ярко-оранжевый барьер, соткавшийся из нитей света, как раз вовремя, чтобы перехватить надвигающийся лазерный обстрел, силовое поле корабля и барьер замерцали от напряженного поглощения и рассеивания. Их специалист по телекинезу и магнетизму захватила множество направляющихся к ним ракет, оттолкнув их на широко расходящиеся траектории, одна даже направилась обратно к своему источнику.
«Проклятье, кальмары быстро отреагировали» и «Откуда мне было знать, что там были лазеры?» пытались в ее сознании выступить на передний план, но вместо этого она телепортировалась к некоей Адриане Калдерас, рукопашнице и колдунье.
«… Целятся… пассажиров… ублюдки… передатчик… поврежден», – довольно безуспешно передал Лаплас.
Внутри шлема ее дыхание вдруг показалось чрезвычайно громким.
Больше не было времени на разговоры.
Продолжительность корабельного боя при сверхсвете ограничивалась необходимостью атакующим кораблям оставаться в пределах сверхсветового покрова защищающегося корабля или кораблей. Это вынуждало согласовывать скорости с точностью до по меньшей мере одной световой и придерживаться этого. В противном случае сложность попадания оружием внутрь сверхсветового покрова, в сочетании с явной сложностью попасть в движущуюся относительно себя быстрее света цель – для большинства видов оружия даже теоретически невозможно, хотя зависело от траектории – превращало нападение не более чем в бесполезный жест. Эту динамику могло расстроить лишь тяжелое отрицающее сверхсвет оружие, вроде главного орудия ШЕРМАН или лазера Потрошитель и различных более или менее устойчивых к сверхсветовой интерференции устройств.
На практике это означало, что истребители пришельцев вынуждены были поддерживать довольно низкую скорость относительно Лапласа с довольно небольшим сверхсветовым покровом всего в несколько десятков километров. Если какой-либо истребитель наберет слишком большую относительную скорость, особеннно за кормой, он из-за этого полностью вывалится из покрова, и результирующее гравитационное искажение создаст огромное разделяющее расстояние.
Нужно было учитывать различные дополнительные детали: Лаплас, насколько возможно, попытается маневрировать в пределах сверхсветового покрова, а также использовать свои двигатели и двигатели сопровождающих его кораблей-дронов, чтобы перестроить покров и выпнуть нападавших. Нападавшие будут противостоять этому модуляциями собственных двигателей.
Порой, если у одной из сторон было заметное преимущество в мощности двигателя или общей массе, принималось решение полностью дестабилизировать покров, широко разбросав всех. Рискованный шаг и довольно редкий.
В результате: истребители пришельцев не будут двигаться на высоких – или даже релятивистских – скоростях по отношению к Лапласу или окружающим его волшебницам.
Это не значит, что они будут медленны.
«Гравитационные силы кажутся как раз тем, что нужно, – подумала ранее Асами, – но я не знаю, достаточный ли у меня над ними контроль, чтобы безопасно использовать слишком много энергии. Не уверена, что в такой среде я смогу правильно управлять ими».
«Если до того дойдет, делай, что сможешь, – подумала Рёко. – Отступи, если придется, но ты должна попробовать».
Адриана и Рёко придерживались тщательного контакта, мчась через вакуум совместными усилями ускорителей и телекинетического толчка, пытаясь соответствовать вектору одного из истребителей пришельцев, когда Рёко скакала, уклоняясь от атак, столкновений с дружественными дронами и даже дружественного огня дрон-орудийных платформ и все еще активного Лапласа. В безвоздушной низкогравитационной среде удавалось добиться поразительных скоростей.
Несмотря на все это, она сохраняла некое хладнокровное сосредоточение, смесь боевой напряженности, тонкого отчаяния и хищного желания расправиться со своим врагом.
«Давай», – подумала Рёко, глядя на истребитель пришельцев, к которому они приближались с соответствующими скоростями, его движения ограничивались устойчивым заградительным обстрелом невозможно-быстрыми сосульками, запускаемых одной из девушек, лазеров Лапласа и одной из гравитационных аномалий, которыми Асами пыталась манипулировать полем боя.
В целом, Асами, которую Рёко едва могла разглядеть с такого расстояния – и на которую все равно едва было время смотреть – похоже, держалась довольно неплохо, мощно ускоряясь при помощи своей личной аномалии, легко отгоняя от себя ракеты и снаряды и используя облако мусора для ослабления лазерного огня. Истребители пришельцев под ее влиянием явно пытались повернуть и ускориться. Это было удивительно полезно.
«Да!» – подумала ледяная волшебница, когда один из истребителей с другой стороны от Лапласа под объединенным весом сосулек, дронов-камикадзе и корабельных кормовых пушек развалился на массу осколков.
Рёко слегка улыбнулась, но только на мгновение.
«Давай», – подумала она, парой скакнув на пути лазерного выстрела, который она каким-то образом ожидала. Через мгновение Адриана, вытянув руку, наколдовала слева от них и почти мгновенно рассеяла десятиметровую стальную стену, продержавшуюся достаточно долго, чтобы отразить летящую часть металлического мусора.
Когда, наконец, наступил момент, и их скорости оказались достаточно близки, она скакнула прямо к силовому полю истребителя, они обе двигались почти идеально синхронно с кораблем. Ей это было необходимо: она не могла телепортацией изменить скорость.
У нее было лишь мгновение, чтобы взглянуть на непроницаемо-черный, почти неразличимый корпус пришельцев, странно луковичного дизайна, со слегка выступающим генератором силового поля.
А затем Адриана ударила по силовому полю корабля обоими кулаками, на которых вдруг появились обжигающе-ярко сияющие золотистые треугольные кастеты. В то же мгновение силовое поле отключилось от этой силы, и перед ее кулаками появились два гигантских стальных клинка, высотой с них обеих вместе взятых, пробив истребитель.
Рёко скакнула оттуда, и они обе ощутили, как позади них отказало хранилище экзотической материи, содержимое взорвалось само и разорвало корабль.
Некоторое очень малое время Рёко рассматривала ситуацию. Численность дронов Лапласа, похоже, в основном стабилизировалась, за исключением дронов-камикадзе. Вероятно из-за того, что они больше не были серьезной целью. Тем не менее, укомплектованность дронами была довольно низка, и вряд ли они будут полезны.
«Рёко», – подумала Мэйцин.
Рёко не потребовалось объяснений. Прочтя по их внутренней связи необходимую информацию, она потратила долгих десять секунд на подготовку дальнего телепорта, пока Адриана защищала их обеих.
Она снова возникла рядом с Мэйцин, Адриана отскочила, чтобы позаботиться о себе, и она обратила внимание на новое место назначения.
«Как именно работают твои силы, Мэйцин? – спросила Рёко, еще когда они находились в грузовом отсеке. – Я имею в виду, силы земли хороши и все такое, но значат ли они хоть что-нибудь в космосе?»
«Ну, в частности я могу манипулировать внешней поверхностью любого планетарного тела с достаточно высокой поверхностной гравитацией. Правило, подразумевающее “внешнюю поверхность” довольно сложно объяснить, но в этом суть. Не так разнообразно, как телекинез, но я гораздо мощнее с тем, что могу контролировать. Такой компромисс».
«Да, в общем-то, но это должен быть по-настоящему большой корабль. Я не могу назвать точных чисел, но, думаю, может быть где-то около двадцати километров в диаметре. Скажем… ну, вообще-то, я ничего не слышала о таких кораблях».
«Но зависит именно от поверхностного тяготения? – спросила Рёко. – Не от чего-то еще?»
«Да».
Рёко вместе с Мэйцин телепортировалась к следующему истребителю, который до сих пор свободно летал почти рядом с еще одним, вот только Асами удалось увеличить его поверхностное тяготение до крошечных двух сантиметров в секунду в квадрате. Достаточно мало, чтобы от Асами не потребовалось особых усилий, в то же время примерно соответствуя поверхностному тяготению двухсоткилометрового астероида.
На этот раз скорость Рёко соответствовала довольно плохо, так что истребитель быстро бы умчался от них, но это было не важно. Мэйцин была достаточно близка.
Истребитель резко остановил свое движение, Мэйцин захватила судно и запечатала его оружейные порты. Она швырнула его навстречу другому истребителю, устроив им лобовое столкновение. Прежде чем пилот-пришелец успел отреагировать, ИИ того истребителя попытался автоматически сменить курс, но недостаточно быстро.
Взаимное столкновение привело к удовлетворительному отказу двойных силовых полей и полному уничтожению.
Остался только один истребитель, но прежде чем его успели уничтожить, он выстрелил ускорителями и аварийно покинул сверхсветовой покров, его бегство вызвало возмущение, на мгновение отправившего с той части небесного кружева мучительно искаженный свет.
«Нет, – передал Лаплас, по-видимому наконец-то восстановивший свои передатчики. – Он возвращается для еще одного прохода. Проверьте свои тактические показания».
«Он прав, – подумала Асами, не потрудившись объяснить, откуда она это знает. – Но у нас есть время; он довольно далеко».
«Вероятно, он пытается исполнить еще один сброс оружия, – подумал Лаплас. – Не представляю, почему же они сегодня так решительно стремятся уничтожить нас».
«Тогда давайте собьем его, когда он снова сольется с покровом, – подумала Рёко. – Такая синхронизация как раз то, в чем мы хороши, или так мне все время говорит Кларисса».
На этот раз у них было достаточно времени. Находящаяся неподалеку ледяная волшебница потратила время на то, чтобы вырастить сосульку невероятных размеров: наверное, пятнадцать метров длиной. Адриана призвала одну из своих знаковых металлических частей, доверив бросить ее своему телекинезу.
Рёко, в свою очередь, потянулась вглубь и призвала свой скорпион.
Гигантское артиллерийское орудие парило перед ней, очевидно ничего не веся, и она терпеливо ожидала последние секунды.
Когда момент наступил, и в них небе на невообразимо малое время появился истребитель, его сразу же пронзило не менее чем тремя снарядами, с синхронностью, что должна была быть невозможна. Они выжидающе смотрели на разлетевшийся на куски корабль.
Внезапно Рёко почувствовала жгучую боль, что, казалось, проистекала не из одного источника, но со всей передней части ее тела. В отчаянии она инстинктивно потянулась к своему шлему. В ее голове прозвучали возгласы боли остальных.
Истребитель пришельцев в последней своей самоубийственной атаке сконфигурировал свое ядро на дезинтеграцию с весьма жестким радиационным излучением – и выбросил ядро как раз перед входом в их сверхсветовой покров, доверив своему собственному остаточному покрову пронести внутрь корабль и ядро. Он прекрасно понимал, что его немедленно собьют.
«Знаешь, в конце концов, нам всем очень повезло, – подумала Кларисса. – Мой послебоевой обзор указывает на как минимум десять ошибок, что могли привести к твоей гибели, если бы у противников было оружие тяжелее».
Рёко раздраженно хмыкнула, удобно устроившись на кровати. Она установила «окно» прозрачным, чтобы оно отображало успокаивающее звездное поле, тщательно обработанное, чтобы удалить вызванное сверхсветовым покровом искажение. Ее скудные личные вещи, включая и ныне вездесущего куббота, валялись на стоящем рядом комоде. В целом, каюта была мала, так как пространство на космическом корабле, как правило, было дорого. Здесь была лишь кровать, комод, небольшой столик и небольшой шкаф.
«Читаешь настроение, не так ли? – подумала она. – Прямо сейчас никто не хочет об этом говорить».
Она подняла перед собой руки. Шелушение наконец-то прекратилось, но усеявшие ее кожу красные пятна все еще выглядели воспаленными и кровоточащими. Ей интересно было, как выглядит ее лицо, но, если подумать, ей ничуть не хотелось проверять.
Ну, прошло всего лишь шестнадцать часов. Без волшебницы-целительницы излишне было ожидать большего, даже с нанитами в крови, полной мощи современного корабельного лазарета и исцеления самоцвета души. Кстати говоря, ее самоцвет души, по-видимому, опустился довольно низко, пока она была в отключке – ошибкой было использовать скорпион. Ей стоило сперва перезарядиться, но, к счастью, корабль, с хранилищами кубов горя, был в состоянии их восстановить.
Хотя сейчас все было нормально.
«Кстати насчет рассмотрения прошлого, – подумала Кларисса. – Я систематизировала некоторые твои недавние воспоминания и обнаружила кое-что довольно интересное или, возможно, тревожащее».
«Да?»
«Ну…»
Комната на мгновение исчезла, и перед ней появилось знакомое лицо – лицо женщины с текучими, шокирующе-розовыми волосами, белыми лентами и золотистыми глазами. Женщина приложила к губам палец в перчатке и подмигнула.
Затем видение – или, скорее, реконструкция воспоминания – исчезло, и она снова увидела свою едва украшенную пассажирскую каюту.
«С каких это пор ты так можешь?» – почти возмущенно спросила она.
«С тех пор, как во время рутинной систематизации восстановила воспоминание о твоем видении, – подумала Кларисса. – И нет, я не должна быть на это способна. Должна сказать, моя уверенность в постулатах этого Культа гораздо выше, чем прежде».
Рёко положила руку выше головы, на подушку, переведя взгляд чуть выше.
«Ты можешь с ним что-нибудь сделать? – подумала она, пытаясь продумать последствия. – Передать его или еще что-то такое?»
«К несчастью, нет, – подумала Кларисса. – Что довольно интересно. Буквально единственное, что я могу, это воспроизвести его для тебя. Для всего остального, что я пробую, как будто нет никакого воспоминания».
«Это… странно», – подумала Рёко.
«Да, – подумала Кларисса. – Сложно объяснить, но у меня много встроенных инструментов, которые на нем не действуют, так что мне придется делать копию, так сказать, вручную. По аналогии с рисующим по памяти художником. Я… над этим работаю».
Рёко ненадолго задумалась. Ей хотелось задать вопрос, и в данный момент он казался уместным.
«Кларисса, ты разумна?»
Мгновение она думала, что таккомп не ответит, но затем устройство подумало:
«Это довольно неожиданный вопрос».
«Мне интересно, и мне вроде как хочется знать, что именно прицеплено к моему позвоночнику».
Еще одна пауза.
«Думаю, да. Но с твоей точки зрения, этого недостаточно для какого-либо доказательства. Единственным способом что-либо доказать будет волоховский анализ моего нынешнего состояния, что будет техническим вызовом».
Рёко ненадолго задумалась.
«Мне этого достаточно, хотя я не знаю, что именно мне с этим делать. Тебя не беспокоит, что ты служишь мне?»
«Только если я задумаюсь над этим в философском смысле. Думаю, лучше не беспокоиться. Космические корабли же не беспокоятся, что у них нет возможности быть чем-то еще. Кстати говоря, Лаплас интересный корабль, пусть и немного изворотливый».
«Ага», – подумала Рёко, поняв очевидный подтекст, что Кларисса за ее спиной тратит время на разговоры с кораблем.
«Во всяком случае, меня больше беспокоит тот факт, что мы не являемся частью полностью проверяемой вычислительной структуры, в отличие от ИИ. Мы довольно хорошо разработаны, и электронные компоненты Волохов-совместимы, но что касается органических частей, никто не знает. Когда-нибудь разработчикам придется столкнуться с музыкой, и я не знаю, что они на это скажут. Хотя я полагаю, что большинство людей по определению Волохов-совместимы, и мы созданы из того же материала, организованного довольно схожим образом. О, я, конечно, беспокоюсь не только о себе, но и о других вторых версиях».
Рёко просто моргнула, не вполне уверенная, что сказать в ответ на несколько запутанный ход мысли. До сих пор это была самая длинная непрерывная цепь выданных Клариссой размышлений, к тому же весьма отличающихся от иных ее мыслей и мало связанных непосредственно с самой Рёко. Неужели Кларисса… болтала?
«Полагаю, я слишком много говорю, – подумала Кларисса, отвечая – как она порой делала – на неявные мысли Рёко. – Во всяком случае, что ты думаешь об Асами-тян?»
Рёко бы наклонила голову, не лежи она на подушке.
«А что с ней?» – подумала она.
«Так я и думала. Ничего важного. Тебе стоит поспать и немного полечиться от радиационного ущерба».
«Наверное».
К тому времени, как они, наконец, приземлились в звездному порту Харона – еще день спустя – большая часть радиационного ущерба прошла, излеченная благодаря значительным корабельным запасом кубов горя.
Когда их корабль спускался через атмосферу, с частично смягченной помощью антиграва ударной волной, их группа собралась у обзорного порта – к этому времени им больше не требовалось по медицинским причинам оставаться в кроватях, и прошла даже большая часть косметических радиационных повреждений.
По сравнению с городами на Земле, Харон не слишком впечатлял. Когда они вошли в финишный спуск, и городские здания начали выглядеть больше, чем просто квадратные вставки на серо-белой поверхности, Рёко подумала, что вполне можно будет увидеть дальний конец города, точку, где городская концентрация начинала исчезать и становилась заметнее открытая земля, с одного из самых высоких зданий в окрестностях. В перенаселенных мегаполисах Земли такое, как правило, было невозможно.
Их проинформировали о том, чего ожидать по прибытии. Гарнизонная служба, в то время как на самом фронтире была довольно серьезна, столь далеко от фронта считалась гораздо более расслабленной, и именно поэтому можно было прислать сюда на недельную смену едва обучившихся девушек, чтобы присоединиться к немногим ветеранам на долгосрочных сменах отдыха. Более человеческий гарнизон здесь состоял из одной регулярной дивизии пехоты, опять же на смене отдыха, вместе с крупным контингентом колониального ополчения. Тяжелого оружия было немного.
Боевыми угрозами были редкие налеты истребителей, теоретический риск налета бомбардировщиков и возможность набега коммандос, уничтожающих или разрушающих важные объекты, вроде здешних серных шахт, чья продукция шла на экспорт в сельскохозяйственные или промышленные миры. Харон был главным внешним торговым центром, и именно его гражданское население и предприятие их назначили защищать в случае нападения.
Когда они впервые об этом прочли, похоже было на отпуск, так как последним отмеченным крупным враждебным действием был месячной давности налет бомбардировщиков на орбитальный топливный завод, который, в конце концов, был под флотской ответственностью, а не их. Тем не менее, после опыта на транспорте, Рёко чуть осторожнее относилась к заверениям, что пришельцы редко отваживаются заглянуть так глубоко в человеческое пространство.
Первым, что они заметили, было сине-зеленое небо и красноватое солнце, что было заметно даже во время спуска. Это ожидалось; вулканизм планеты заметно влиял на прохождение света к поверхности.
Вторым, что они заметили, была температура окружающей среды, когда они вошли в звездный порт.
– Жарко, – излишне сказала Мэйцин, глядя в небо через небесную панель. – Можно было подумать, что со всей этой атмосферной пылью не будет такого тепла.
Одним из преимуществ наличия всеобще улучшенного населения была возможность гораздо меньше беспокоиться климат-контролем зданий. На Земле во многих зданиях были допустимы свободные колебания температуры, с уверенностью, что зона комфорта проживающих в них очень, очень широка. Похоже, то же самое было правдой и в колониях, на что указывал тот факт, что, согласно ее внутреннему термометру, в звездном порту были очень теплые сорок пять градусов по цельсию.
– Планета еще молода, так что геотермальное тепло довольно значимо, – сказала Рёко. – И мы довольно близко к звезде.
– Да, я знаю, – автоматически сказала Мэйцин, уже привыкнув к педантичным уточнениям Рёко. – Я тоже читала о планете.
Их приветствовал офицер ополчения, когда они ступили в… что это было? Вокзал? Во всяком случае, именно так назвала это Кларисса.
Обменявшись приветствиями и поглазев на серую, непривычно утилитарную архитектуру звездного порта, они последовали за ним, разглядывая по пути к челноку ряды магазинов, распределяющих продукты, напитки, развлечения и другие различные удобства. Повсюду были толпы людей, занимающихся… ну, Рёко понятия не имела, чем они занимаются.
– Они ждут, – сказал офицер, прежде чем кто-нибудь из них осмелился спросить, явно повторяя подготовленное объяснение. – Транспортные сети здесь не настолько идеально эффективны, как на Земле, и многим людям необходимо прибыть издалека, так что они добираются сюда пораньше.
– И магазины это капитализм, – сказала Рёко, проведя мысленную связь.
Остальные кивнули.
– Должно быть Земля интересное место, – сказала одна из остальных девушек, не с Земли, скептически глядя на них. Ей, очевидно, нечему было удивляться.
– Многое здесь отличается, – сказал офицер, улыбнувшись с намеком на черный юмор.
Как бы им ни хотелось осмотреться и, возможно, прикупить что-нибудь ненужное, их подтолкнули к ожидающей их группу машине. Глядеть на город, с полным отсутствием надземных транспортных труб и, казалось бы, хаотичным трафиком, было поучительным опытом. У малых колоний обычно была заранее построена вся необходимая для поддержки более сложной системы управления дорожным движением инфраструктура, за исключением переплетения транспортных труб, но полное управление трафиком редко реализовывали, пока плотность населения была низка, как правило, сочтя достаточным реализовать основное автоматическое вождение, координацию скоростей и слабый интеллект, необходимый для предотвращения остановок на перекрестках.
Одно было знать об этом; совсем другое проходить через нервирующий опыт пересечения перекрестка на полной скорости, казалось бы, едва избегая столкновения. Еще одно, что в ретроспективе казалось очевидным, но появилось неожиданно: «реклама», в форме гигантских «рекламных щитов», по-видимому, реагирующих на проходящих мимо, обычно предлагая в их направлении туристические товары. По-видимому, им рекомендовали купить маленькие сувенирные вулканы, флаконы серных соединений и попозировать для футболок, комментирующих жару. Кроме того, здесь были горячие источники, как будто кому-нибудь в этом климате захотелось бы свариться еще больше.
После этого Кларисса услужливо сообщила ей, что без правительственных ограничений на конфиденциальность рекламодатели бы почти наверняка предпочли получить доступ в ее внутреннее обзорное пространство и рекламировать там; такккомпу уже пришлось отклонить множество запросов на как раз такой доступ.
Тем не менее, в то время как городской пейзаж по сравнению с Землей был нов, быстро стало очевидно, что с точки зрения настоящих достопримечательностей и памятников здесь мало что было. Земные города, посещенные Рёко во время семейных отпусков или школьных поездок, обычно имели свою долю памятников и древних зданий, реконструированных или же нет, и под оболочкой современности часто можно было обнаружить тени истории. Здесь ничего подобного не было.
И, несмотря на заметно более низкую скорость трафика, поездка была короткой. Город был не слишком велик, и всего лишь примерно через пятнадцать минут они достигли выделенного им жилья. Оно было достаточно близко к городским казармам регулярной пехоты, но отделенное от самой базы, как и соответствующее офицерское жилье. Также подразумевалось, но никогда не говорилось напрямую, это было вполне подходящее размещение для группы тех, кто все еще был девушками-подростками, на расстоянии от значительно более старших пехотинцев.
Рёко задавалась вопросом, насколько мудро размещать столько городских волшебниц в одном месте. С другой стороны, они все еще разделялись на множество кластеров по освоенным районам планеты, и это была совсем не боевая зона. Настолько далеко от нее, что было очевидно.
Они были второй из двух групп их тренировочного отряда, что будут размещены здесь, и она ожидала, что кто-нибудь из них их поприветствует.
Она не ожидала полного приветственного комитета, все семь девушек ожидали их у поверхностного входа – Рёко все еще инстинктивно отслеживала, на каком этаже был вход – чтобы поприветствовать их.
Удивительно было видеть всех их собравшимися здесь, когда их машина подъехала к тротуару рядом с непривычно низким зданием. Даже немного тревожило, когда они вышли на теплый, зловонный воздух, на незнакомый тротуар, а остальные девушки начали подбираться к ним, пожимая руки и делая комментарии вроде «Отличная работа!» и «Каково было?»
Она не сразу разобралась, что происходит, но в итоге поняла. Они были героями. Незначительными, но, тем не менее, героями.
Они прошли первоначальную ориентацию, обойдя местную базу вместе с одной из более постоянно размещенных девушек, некоей Селецин Кабила, которая в смену «отдыха» охотилась на демонов. Они узнали, что их обязанности ограничены, как и подразумевалось ранее – они должны были ознакомиться с боевыми ресурсами и расположением области, представиться местным командирам и реагировать на любые сигналы тревоги, поднятые планетарными системами слежения. Но, так как они были здесь на весьма кратковременной основе, от них не ожидалась интеграция гораздо глубже этой.
Под конец тура они пожали руки местному «генерал-майору добровольцев» – странный термин, предназначенный для отличия от регулярной армии, пусть даже регулярная армия также почти полностью была добровольной. После этого Селецин объяснила, что так как был религиозный праздник Церкви Надежды, местные члены Церкви этим вечером будут его отмечать, и что все они тоже приглашены.
Хотя все девушки согласились подумать об этом, посещаемость оказалась низка, лишь шестеро из них ответили согласием и встретились с Селецин перед зданием в назначенное 23:00 по местному времени – 19:00 по времени Митакихары – и одна из них, Асами, в основном просто последовала за ней. Рёко интересно было, как именно Культ с такими темпами занимается вербовкой.
Это было неважно; у Рёко были свои причины. Она взглянула, что же за праздник они отмечали.
Третье октября было довольно странным названием. День рождения Богини, один из немногих имеющихся у Культа обрывков информации, основанный на схожих ежегодных упоминаниях Акеми Хомуры до ее исчезновения.
Рёко, у которой было больше, чем у большинства, причин верить в существование такой Богини, посчитала, что свидетельства для нее достаточно убедительны, чтобы присутствовать на проводящемся в честь Богини дне рождения. Казалось правильным так поступить, если она и правда когда-то была человеком. Согласилась даже Кларисса, раз у нее теперь было личное свидетельство о встрече, хотя Кларисса сформулировала это в терминах возможной будущей компенсаци, что было несколько грубо.
Она опасалась некоей мрачной, неловкой религиозной церемонии, но как оказалось, Селецин не шутила, когда описала собрание как праздник. По-видимому, Хомура как-то сказала, что Богиня предпочла бы, чтобы так все и было.
– Итак, после того, как мы добрались сюда, похоже, у чьего-то таккомпа появилась прекрасная идея немного изучить те украшения, что ты все время носишь, – сказала Асами, глядя на нее поверх гигантского бокала с какой-то смесью с фруктовым льдом. – Я не знала, что они семейные.
– На самом деле это не так уж и важно, – сказала Рёко, на мгновение отведя в сторону взгляд и коснувшись волос. – Просто может пригодиться, если в будущем я столкнусь с кем-то из них. Я так к этому отношусь.
В формальном платье она чувствовала себя неловко, отчасти из-за того, что редко надевала его, отчасти из-за того, что оно было слишком формально для праздника и у нее не было ничего промежуточного, и отчасти из-за того, что оно, похоже, шло сильно вразрез с колониальной модой, заметно склоняющейся в сторону открытости – что, с учетом температуры, было вполне понятно. Опять же, она бы чувствовала себя неловко раскрытой, надень она что-нибудь из того, что носили другие девушки, и, по крайней мере, они с Асами были в одной лодке.
По крайней мере, было полно места. Она слышала, что в колониях пространство было дешево, но ей эта квартира казалась огромной, даже по сравнению с жильем родителей ее отца в пригороде. Таким образом, им не приходилось толкаться с кем-то локтями, и она никогда раньше не осознавала, насколько ее это раздражало – а именно до этого момента.
– Хм, ну, после этого недавнего инцидента, – сказала Асами, серьезно глядя ей в глаза, но выглядя устало, – некоторые из них говорят, что это доказывает твое семейное наследие, что бы это ни значило. Иными словами, делает тебя лучшим уловом.
– Да-да, – отклонила Рёко, притворяясь, что заинтересовалась чем-то происходящим в другой части комнаты. Это была не та тема, о которой ей хотелось думать.
– Не думаю, что это справедливо, если ты не возражаешь, что я так говорю, – продолжила Асами. – Я имею в виду, все мы тоже были там, но вдруг, как будто лишь из-за своей фамилии, твои действия запомнились лучше. Словно от тебя такого ждали или еще что. Даже если ты продемонстрировала отличное лидерство.
Рёко резко обратила внимание.
– Что? Лидерство? – спросила она.
– Добрый вечер, – появилась у их столика Селецин. Эта девушка придерживалась того же юного физического возраста, как и все, но, строго говоря, была майором, и в этот раз ее облик был несколько благовиден; резкие черты коричневого лица и сдержанная прическа заставляли ее выглядеть старше ее «возраста».
– Я ничему не помешала? – через мгновение спросила она, усевшись на один из свободных стульев.
– О, нет, – вежливо сказала Асами.
Некоторое время девушка просто молча разглядывала их обеих.
– Так как тебе напиток? – спросила Селецин, глядя на Асами.
Рёко прослушала возможный ответ Асами, потому что одновременно с этим Селецин подумала ей:
«Ты сказала своей подруге, почему ты здесь?»
Рёко удивленно моргнула, после чего скрыла выражение лица, притворяясь, что слушает разговор.
«Что ты имеешь в виду?» – подумала она, проверяя, подразумевает ли девушка то, о чем она подумала.
«Твое видение. Мать удостоверилась, что все мы проинформированы о том, что ты одна из счастливиц. Так я полагаю, ты ничего не упоминала Асами?»
«Мать? Ты имеешь в виду Кёко? – подумала Рёко. – Э-э, нет, не говорила».
«Ты называешь ее Кёко, – позабавленно подумала Селецин, для всех вокруг выглядя, казалось бы, полностью увлеченной навязанным ею Асами бессмысленным разговором. – На японском это было бы значимо, но так как мы говорим на стандартном, не могу сказать, значит ли это что-либо, хотя я полагаю, что вместо этого ты могла бы назвать ее Сакурой».
Рёко слегка нахмурилась от этого странного комментария, но затем расслабилась.
«Да, она недолюбливает формальности, – подумала она. – Уверена, ты знаешь о наставничестве».
«Конечно, – подумала девушка. – Она была уверена, что ты придешь сюда, знаешь, после своего опыта, чтобы отметить день рождения Богини».
Рёко не спешила с ответом, слушая, как Асами радостно рассказывает о разнообразии сортов фруктов в колонии. Она заметила, что Селецин, как ни странно, телепатически звучала гораздо старше, чем в речи.
«Показалось правильным так сделать», – подумала она.
«Так ты тогда веришь в Богиню?»
Рёко вдохнула, в ее сознании вновь промелькнул яркой образ женщины с розовыми волосами. Она вспомнила, что сказала Кларисса.
«Ее существование кажется достаточно вероятным», – не вдаваясь в подробности, подумала она.
Вместо передачи явной мысль, Селецин отправила веселье.
«Ну, не стану любопытствовать, – подумала девушка. – Но ты не хочешь присоединиться к нашей Церкви? Мать будет рада».
«Не прямо сейчас, – попыталась передать прямоту Рёко. – Может быть позже, но сейчас я не думаю, что захочу этого. В конце концов, если я верно прочла доктрину, она спасает всех, независимо от того, верю ли я вообще в ее существование или нет. Так что, знаешь…»
Рёко застенчиво улыбнулась, надеясь, что Асами не покажется это странным, если она заметит.
Вместо того, чтобы обидеться, Селецин снова развеселилась.
«Верно, – подумала девушка. – Ну, посмотрим, что принесет будущее, не так ли?»
На мгновение повисла мысленная тишина, после чего Рёко подумала дальше:
«Было бы хорошо, если бы Акеми Хомура просто ответила на вопросы, не так ли? – подумала Рёко. – Вместо того, чтобы вот так исчезнуть».
Это удивило девушку, запнувшуюся посреди разговора с Асами, прежде чем оправиться и подумать:
«Ну, конечно. А почему, по-твоему, мы ее ищем?»
Кларисса вдруг привлекла ее внимание обратно к разговору, и Рёко, основываясь на записанном таккомпом разговоре, смогла быстро сказать:
– О, да, я тоже думаю, что дуриан ужасен на вкус. Не представляю, как он может кому-то нравиться.
Внезапно осознав, что она оставила свой напиток странно нетронутым, Рёко схватила ананасовоподобный напиток и довольно неженственным образом отпила его.
– Ну, насколько это стоит, я слышала, после военных обонятельных улучшений у него совсем другой вкус, – сказала Селецин. – Но, э-э…
Девушка указала в сторону дальней стены, и они обернулись. Взгляд Рёко мазнул по остальной части помещения, по крупному главному столу, по кухонной зоне, жилой зоне, еще одной комнате, что, похоже, не служила никакой особой цели, кроме как добавить больше пространства. Наконец, ее взгляд остановился на далекой двухмерной проекции, плоско расположенной на стене гостиной, у которой собралась большая часть девушек. На изображении Кёко где-то на далекой Земле готовилась читать проповедь, встав у кафедры со своим знаковым яблоком. Она оглядела воображаемую толпу, излучая ощущение спокойной, радостной властности, что решительно расходилось с тем, что обычно видела Рёко.
Комната затихла, и Рёко успокоилась. Должно быть интересно.
– Мы здесь, чтобы помнить и чтить. Не столько жертву, сколько жизнь, пусть и об этой жизни мы так мало знаем. Мы здесь, чтобы помнить девушку, чьей жизни больше не существует, чтобы хотя бы в нашей памяти она оставалась нетронутой. Мы делаем это не ради будущей награды – наша награда гарантирована – но лишь как жест, благодарность, чтобы Богиня могла вспомнить, каково было быть человеком. Столетия назад, когда наш пророк была новичком в этом мире…
– … и таким образом, как было некогда сказано, давайте есть, пить и веселиться. Богиня хочет, чтобы мы праздновали, так что мы отпразднуем. Лучшее, что мы можем, это стремиться жить на полную, и именно это мы и стараемся сделать. Спасибо.
Комната разразилась аплодисментами, и Маки вежливо присоединилась, но, в отличие от остальных, ей оказалось сложно подчиниться просьбе. Она смотрела в глаза голографической девушки перед ними, эти прекрасные холодные глаза, невыразимо древние, и задавалась вопросом.
Глава 4. Непоследовательность
Один из столпов экономики Человеческого Управления, мгновенная межзвездная связь, была одним из последних технологических «чудес», появившихся в послевоенный период, не достигнувшая полного развития до момента, когда были колонизированы три мира ядра, сформировав первую волну колонизации. Поскольку в развитии такой технологии сложно было быть уверенным, опираясь, в конце концов, на неизведанные области физики, Управление построило планы колонизации на предположении, что межзвездная связь будет опираться исключительно на данные, переносимые относительно медленными сверхсветовыми космическими кораблями. С реализацией системы реле ММС схемы колонизации были быстро переработаны, запланировано значительное расширение второй волны колонизации. Простая связь сделала возможными колониальные экономики, что стали гораздо теснее связанной одновалютной зоной, распростершейся на множество систем, и, что, возможно, важнее, гораздо более централизованное управление и культурное влияние.
К этому моменту времени, в самом начале второй волны колонизации, правительства и культуры миров ядра из первой волны уже развили значительную независимость от Земли, и это событие с неохотой было ожидаемо и терпимо Управлением. Пусть это развитие нельзя было с легкостью обратить, Управление удостоверилось, что его влияние на последующие колониальные миры будет значительно более прямым. В то время как колониальным мирам в некоторой степени предоставлялась независимость и самоуправление, Управление теперь оказалось способным принудить к некоторым правовым политикам – и, что важнее, к своей идеологии – гораздо эффективнее, чем ожидалось, и свободно пользовалось этой возможностью. Более того, Управление теперь могло гораздо эффективнее управлять экономикой Человеческого Управления в целом, удостоверившись, что оно может вечно скрываться за плечами капиталистических экономик колониальных миров, регулируя потоки капитала, как посчитает нужным. В этом оно могло обладать мощнейшей дубинкой огромных производственных мощностей Земли – но с ней нужно было обращаться с осторожностью: в то время как производственные мощности Земли вполне могли самостоятельно полностью удовлетворить все нужды колоний, что эффективно распространило бы Земную плановую экономику на все человеческое пространство, это был бы неэффективный результат. Следовательно, торговля Земля-колонии строго контролируется, и Земной избыток осторожно отводится в промышленное развитие в колониях.
Контроль и культурный обмен в основном ограничиваются тремя важными факторами. Во-первых, ограничительные политики на гражданское ВР-погружение предотвращают достижение межзвездными коммуникациями истинного взаимодействия лицом к лицу, необходимого для настоящей культурной синхронности. Во-вторых, система реле ММС, в то время как свободна от ограничений задержки передачи, страдает от постоянного ограничения ширины канала и маршрутизации, из-за высоких затрат на создание и поддержание даже одного реле ММС. У многих колониальных миров только одно, а у не спонсируемых Управлением колоний часто нет ни одного. Представители Управления и военные должностные лица, занимающие высокоприоритетные позиции, могут использовать текучую связь с низкой задержкой, но для остальных время ММС является ценным ресурсом. Установить канал с высокой пропускной способностью, требуемый для того, чтобы крупное колониальное правительство было лишь продолжением Земного Управления, будет чрезвычайно дорого. Наконец, Управление не заинтересовано в поощрении излишней однородности по тем же самым причинам, по которым пытается предотвратить появление на Земле полной монокультуры; считается, что потеря культурного разнообразия приведет к некоторым издержкам, и что широкое разнообразие культур обеспечивает большую цивилизационную устойчивость в случае катастрофических событий.
С прибытием головоногих и демонстрацией рабочего образца мгновенных межзвездных путешествий в лихорадочном темпе ведется исследование основ системы реле ММС, в надежде, что ММС содержит секреты Парадоксального двигателя пришельцев.
— Статья Инфопедии, «ММС», раздел: «Влияние на колонизацию», режим: дискурсивный, средняя плотность, выдержка.
Нации, пережившие Объединительные войны по большей части нетронутыми, как правило основные нации Объединенного Фронта и МСЁ, унаследовали от войны значительную долю населения этнических иностранцев, отчасти из-за массового притока военных беженцев и их потомков, но также из-за естественных последствий глобальных военных и правительственных операций ОФ. Основные страны ОФ оказались действующими в качестве перевалочных пунктов военных подразделений почти изо всех возможных источников, отправляя военные подразделения во все отдаленные уголки мира, только чтобы вернуть их с багажом, полным спасенных борцов за свободу, поклонников и новонайденных любимых. Из-за остроты войны Исполнительный комитет ОФ, а позже СЧО, были мало склонны к местническим или националистическим настроениям своих стран, регулярно отклоняя дипломатические протесты в целях основания новых поселений для беженцев и давя на правительства в целях смягчения требований к гражданству.
В то время как многие их этих новых жителей после войны вернулись на свои родины, многие другие решили осесть, предпочитая не возвращаться, зачастую, в пустоши. Непосредственно после войны СЧО ОФ был чрезвычайно чувствителен к возможной фрагментации и использовал отсутствие в новом сверхгосударстве границ для поощрения миграции во всех направлениях. Люди переезжали в поисках работы, воссоединяясь с семьями в новых странах или просто в поисках лучшей жизни – и после войны ее обычно можно было найти в странах, что пережили войну, пострадав меньше всего.
Следовательно, этнические структуры многих национальных до войны государств трансформировались, некоторые ранее однородные регионы обнаружили в своем населении двадцатипроцентные меньшинства. В то время как время от времени вспыхивала этническая напряженность, наказание СЧО было суровым, и большая часть населения оказалась вымотана войной. За столетия, по мере продолжения глобальной интеграции, культурные различия исчезали, позволив культурам мира слиться в то, что позже злобно прозвали «монокультурой». В то время как утрата культурного разнообразия в итоге встревожила Управление, это оказало побочный эффект, запустивший интенсивную ассимиляцию меньшинств в принявшие их нации – что все равно становились неотличимы от их родины. Итоговый результат был любопытен: этнически разнообразные нации, что после столетий смешанных браков и культурной интеграции ничуть не выглядели неоднородными.
Эта бурильная установка не побьет меня, разве что я умру прямо здесь, с молотом в руках.
— Джон Генри
«Томоэ Мами желает сообщить вам, что она запустила симуляцию и будет готова к вам, когда вы решите присоединиться».
Кёко кивнула по привычке, от которой она до сих пор не могла избавиться, несмотря на то, что больше десятилетия провела с одной из этих хитрых штук у нее в голове – ну, на позвоночнике, но неважно.
Положив на соседний стол старомодный планшет, она с наслаждением потянулась, по крайней мере настолько, насколько ей позволял крошечный альков, где стояла ее кровать. В этом маленьком теле было проще, чем в одной из ее более взрослых форм, но все равно было тесновато. Ребенком она ненавидела спать в алькове, пока они не смогли переехать в дом рядом с церковью, и им не нужно было жить в самой церкви. Как раз перед тем, как проповеди ее отца начали отклоняться от доктрины.
В ретроспективе она не уверена была, почему же она восстановила эту комнатку. Конечно, это была форма аскетизма, но не отвергала ли она неявно проповедуемые отцом доктрины?
Конечно нет. Ее отец во многом опередил свое время. Но Центральная Церковь отказалась слушать, и из-за них не стали слушать люди. Это была… хорошая метафора нынешней религии.
Ну, религии кроме ее Церкви.
Она подозревала, что это была своего рода ностальгия. Несмотря на плохие воспоминания об этой комнате, общие воспоминания о том периоде ее детства были достаточно ярки, заметно ярче голодных времен или времен после этого.
Порой ей снилась ее сестра. После этого она задавалась вопросом: Зная то, что она знала сейчас, какую бы судьбу она предпочла для Момо-тян? Долгую и счастливую жизнь, смерть от старости, в то время как ее вечно молодая онээ-тян приглядывает за ней? Или, быть может, Кёко предпочла бы, чтобы ее сестра тоже заключила контракт, чтобы они и поныне могли бы быть вместе.
И посмертие: Каково оно? Каково бы было снова встретиться с ней? Снова встретиться с Саякой? Снова встретиться… со своим отцом?
Она покачала головой, возможно раздраженно. Сейчас, в старости, она обнаружила, что все чаще и чаще размышляет о подобном, с ностальгией вспоминает о давнем прошлом, все чаще смотрит в небо и все реже на землю. Возможно, еще и поэтому она решила спать в этом маленьком алькове. Он напоминал ей, какой она была в молодости.
Плюс, насколько оно стоило, теснота предоставляла интересное разнообразие для…
Она нахмурилась, эскимо во рту вдруг показалось кислым. Ей не хотелось, чтобы ее мысли пошли в этом направлении.
Она просматривала запись своего недавнего выступления, на своем устаревшем голографическом планшете, аннотированную и рецензированную. Неплохо получилось, но что-то в языке ее тела было не тем.
Невероятно. Это был день рождения Богини, и она все равно могла думать лишь о своих сожалениях. Момо-тян, ее семья, Саяка, Юма, Мами, Хомура… много кого, но также и Маки.
Будь проклята эта пробравшаяся в ее голову девчонка! В какой-то степени она гордилась тем, что не была как Мами, не позволяла себе тяготиться всевозможной ерундой, но одна бурная ссора, и вдруг вот она, страдает, совсем как Мами. И это не потому, что это первый ее плохой разрыв. Она и правда стареет.
Ну, по крайней мере, ясно было, что она никогда не станет Юмой или Хомурой, с их умением полностью хладнокровно взвесить человеческие жизни и счастье и обосновать свой метод ужасных действий, оправдывая это смутными жестами в сторону посмертия или большего блага. В каком-то смысле, она гордилась тем, что не была такой же, несмотря на неявную похвалу их действий инкубаторами, убеждающими ее больше походить на них. Да ладно!
И то, что Юма пошла по этому пути, было, по крайней мер отчасти, ее виной. Если бы она была…
«Ладно, серьезно, хватит уже этого, – подумала Кёко. – Достаточно».
Она приняла приглашение Мами, легла на кровать и закрыла глаза, ожидая, пока мир погаснет.
– Ну, потребовалась целая вечность, – пожаловалась Юма, когда Кёко открыла виртуальные глаза. Маленькая девочка у ее ног уставилась на нее с притворно-гневным выражением. – Чем ты вообще занималась? – продолжила девочка. – Я думала, ты порвала со своей девушкой! Или ты так быстро нашла новую?
Кёко мысленно простонала, надеясь, что это не станет заметно. Она пыталась не думать об этом.
– Во-первых, у меня были дела Церкви, – солгала Кёко, со своим ростом свысока глядя на Юму. – Во-вторых, я не ценю, когда правительство – что подразумевает тебя – лезет в мои дела. И в-третьих, учитывая, сколько ты об этом говоришь, может быть тебе стоит как-нибудь попробовать. Расслабляет.
На лице Юмы появилась насмешка.
– Снова предлагаешь своей имото непристойности, нээ-тян?
Кёко проигнорировала ее, нагнувшись и взяв девочку на руки. Требовалась определенная ловкость, так как их видимая разница в возрасте не была настолько большой, но для волшебниц подобное было просто неважно. Не упоминая о том, что она могла просто откорректировать виртуальность, если бы ей и правда потребовалось.
Некоторое время она кружила Юму на руках, глупо улыбаясь, когда вокруг них вращалась виртуальная квартира. Украшена она была по-спартански – простые белые стены, одинокий стеклянный столик и небольшой черный диван. Вдобавок к этой мрачной гостиной была кухня с одним лишь коробчатым синтезатором, сливающаяся со столовой с одиноким удивительно большим столом, почти полностью неиспользуемым.
В этой комнате лишь две вещи привлекали взгляд. Одной были выходящие на балкон стеклянные двери и вид за ними, обзор Митакихары с высоты птичьего полета внизу и небеса вверху. Учитывая, что периодом в этой симуляции была современность – или, скорее, будущее – подразумевалось, что квартира почти невероятно высока, достаточно, чтобы смотреть на город сверху.
Другой была постоянно меняющаяся голографическая поверхность стены напротив дивана, единственное, что в комнате можно было назвать кричащим. Стену заполняло широкое разнообразие миниатюрных экранов, сдвигающихся туда и сюда, влево и вправо, в фокус и из фокуса. Каждый экран заполнял, казалось бы, случайный отрывок настоящего текста или какая-нибудь диаграмма или рисунок. Кёко по опыту знала, что хозяйка этой квартиры часто сидела и нервирующий промежуток времени смотрела на случайные экраны или просто зачастую использовала их как некое интерактивное рабочее пространство, экраны объединялись и подчинялись ее мыслям.
Просто еще одна из тех причуд, которые Хомура так и не соизволила объяснить.
В последующие годы Хомура потратила немало времени, практикуясь и совершенствуясь в цифровом искусстве, часто показывая остальным некоторые свои рисунки. Некоторые изображения были трогательными, почти душевными рисунками Хомуры в очках и с косичками из далекого прошлого, или журнального столика Мами, заставленного тарелками с тортиками. Хотя нельзя было по-настоящему сказать, что у нее был талант, из огромного числа попыток она вынесла некоторую отточенную компетентность.
Но были и другие рисунки. Бессвязные и случайные, они были столь же прекрасны, сколь и тревожны. Хомура не объясняла, даже после прямых вопросов, предпочитая лишь слушать их комментарии. Пустошь из сахара, конфет и больничных символов; всадник – всадница – в красном c гигантской пылающей свечой вместо головы; шутовское уродство, парящее в небе вниз головой, с шестернями под платьем; непроницаемо-черная гора, возвышающаяся над опустошенным, затопленным пейзажем. Иронично, именно в этих картинах Хомура приближалась к грани истинной художественной новизны: от некоторых из них Кёко было чрезвычайно сложно отвести взгляд, они, казалось бы, втягивали ее, напоминая о чем-то атавистическом.
Однако как бы странно они ни завораживали, Кёко никогда и близко не сомневалась во внутреннем здравомыслии Хомуры, в отличие от Мами.
Хотя даже сейчас Кёко инстинктивно чувствовала, как будто между рисунками и Богиней была какая-то связь. Кёко не говорила об этом Церкви, никогда. Она не могла осмыслить, как это вписывается в схему вещей – нет, если точнее, она отказывалась верить в пришедшие ей концепции.
Когда-то, через несколько лет после основания Церкви, она получила доступ к хранилищам Черного сердца, куда попали личные файлы Хомуры, скрытые от любопытных глаз Управления или нижних уровней МСЁ. Но сколько бы она ни старалась, она не смогла найти ни единого следа когда-то виденных рисунков или, как бы она ни надеялась, никаких рисунков, относящихся к Богине. Иными словами, ничего полезного Церкви. Подозревая махинации, она поручила нескольким своим агентам проникнуть в Черное сердце и поискать еще, но и они пришли ни с чем. Это тревожило и было одной из причин, по которой она отказывалась верить в смерть Хомуры, хотя и не могла об этом говорить.
Все это впечатляюще детально промелькнуло у нее в голове, пока она игриво кружила Юму: оборот, другой, третий.
– Ну правда, сколько вам обеим вообще лет? – появилась в дверях столовой Мами. – И разве нельзя, чтобы мы хоть раз отметили эти события без грязных шуточек?
Кёко поставила Юму обратно на пол.
– Не будь такой занозой, Мами, – сказала Кёко. – С Юмой весело играть.
– Мне четыреста пятьдесят восемь! – восторженным детским тоном с оттенком насмешки сообщила свой возраст Юма.
– Хм, ну, во всяком случае, раз уж ты теперь здесь, мы можем сесть за стол, – проигнорировала их слова Мами.
Она стояла в дверях, когда двое других прошли мимо, но на мгновение остановила Кёко, потянув ее за рукав.
«Я приглядываю за Кисидой-сан, – передала она сообщение по частному каналу. – Пока что она хорошо справляется».
«Мы расстались, Мами», – не сбившись с шага, передала Кёко, не выказав никаких видимых признаков разговора.
«Ну почему ты всегда такая? – ответила Мами, глядя девушке в спину. – Неужели и правда так плохо осесть с кем-то? Я полагаю, тебе бы это помогло».
«С твоей стороны это интересное замечание, – возразила Кёко, садясь за стол. – Поскольку не похоже, чтобы у тебя кто-нибудь был».
Мами вздрогнула, отступив. Она ненадолго напряглась, формулируя ответ.
«Это по-другому, и ты это знаешь», – наконец, запротестовала Мами, последовав за ними. Хотя, на ее взгляд, получилось довольно неубедительно.
Тем не менее, когда они сели, Кёко удивила ее ответом:
«Прости, Мами. Я не это имела в виду. Забудь, что я сказала».
Мами удивленно моргнула. Кёко редко демонстрировала раскаяние, когда критиковала других, тем не менее, здесь она извинилась. Если подумать, ее отсутствие отношений было легкой мишенью, тем не менее, Кёко и Юма никогда над этим не подшучивали. Было ли это некоей странной формой уважения? И почему же замечание Кёко заставило ее запнуться?
«Не волнуйся об этом, – ответила Мами. – Я не обижена».
Будь это настоящая встреча, когда все трое были в самом деле физически близки, Мами продемонстрировала бы куда больше удовольствия и откровенной гордости, когда они пробовали ее блюда и жадно их поглощали. Здесь же была виртуальность, еда была не настоящей, и Мами даже не притворялась, что что-то готовит – даже для них было бы весьма экстравагантно запускать полнодетальную симуляцию молекулярного уровня лишь для чего-то подобного, но при меньшей детализации не было заметной разницы между превосходной-в-реальности готовкой Мами и – достаточно хорошей – проверенной Мами симулируемой едой. Они могли бы искусственно стимулировать центры удовольствия, чтобы улучшить восприятие еды, но никто из них этого не хотел, не упоминая о том, что это было бы близко к нарушению ограничений Управления на параметры симуляции, даже для военнослужащих.
Так что они сидели за огромным обеденным столом Хомуры, специально предназначенного для подобных собраний, и «ели». Оба конца длинного стола были пусты, один для загадочной Богини Хомуры – а теперь и Кёко – другой для подруги, чье отсутствие печалило их всех.
– Мы уже много лет не собирались так по-настоящему, – пожаловалась Юма, перемешивая среди риса кусочки курицы. – Хочется, чтобы эта война стала легче, чтобы ты могла больше бывать дома, Мами-нээ-сан.
– Ну, если бы ты просто хоть раз в жизни покинула Землю, мы могли бы устроить что-нибудь подобное на Жукове или где тебе захочется, – отметила Мами, указав своими палочками на Юму. – Ну правда, это ребячество.
– Ты же знаешь, почему я так не делаю, – надулась Юма. – Не используй эту форму, чтобы посмеяться надо мной.
– Я все равно скажу, что ты беспокоишься о том, что произойдет, если ты отойдешь от своих машин, – сказала Кёко, искусно произнося слова в промежутках между глотками супа мисо. – Неужели настолько плохо будет терпеть крошечные задержки маршрутизации? Уверена, ВИ проживет и без тебя.
– Э-э-э-э, снова этот разговор, – сказала Юма, с откровенным раздражением растянув «э-э».
Она изобразила, как тянется к какой-то рыбе дальше по столу, будучи явно слишком маленькой, чтобы до нее дотянуться. Мами взяла тарелку и передала ей.
– Я до сих пор помню, как ВИ была просто новой малышкой, – с намеренно задумчивым видом сказала Кёко, – а затем она стала портиться, оставаясь все время рядом с тобой.
– О, да ладно, – сказала Юма. – Она прекрасно отлаженный ИИ, и ты это знаешь.
Она задумчиво прожевала рыбу, когда надолго повисла тишина.
– Давайте поговорим о делах, – наконец, сказала она. – Знаю, сейчас не лучшее время, но…
Она огляделась, ожидая согласия.
– Наверное, – сказала Мами, – хотя я надеялась этого избежать. В конце концов, это социальная встреча.
Кёко пожала плечами.
– Не думаю, что у нас будут лучшие темы для разговора, если только у тебя нет ничего о Хомуре, – сказала Кёко.
По-видимому, у Мами не было, так как она не ответила.
Юма для эффекта кашлянула. Странно было слышать это от кого-то столь маленького.
– Итак, насчет вашей многообещающей протеже, – начала Юма. – Я пошла напролом и попросила кое-кого поговорить с ее одноклассницей, Симоной дель Маго, под видом исправления правительственных записей. Она не смогла назвать причину, по которой в двух ее школах были записаны неправильные родители, за исключением того, что в случаях, когда записи были неправильны, некорректно вписанные люди были друзьями ее родителей. Вообще-то мы уже это знали, так что это проверено, и в любом случае, телепат не сочла, что она лжет. Генетические тесты подтверждают отцовство.
– Значит, ничего? – вынужденно кратко спросила Кёко из-за того, что она активно набивала рот охлажденной лапшой.
– Почти ничего, – ответила Юма. – Но телепат так не думает. Она сказала, что по ощущениям, девушка как будто училась сопротивляться телепатии. Это…
Кёко подавилась лапшой, довольно некрасиво разбрызгав кусочки перед собой, прежде чем эта еда автоматически удалилась, убрав брызги, тарелку с охлажденной лапшой и все, что было в иллюзорном горле Кёко. Через мгновение тарелка вновь появилась перед ней, со свежей лапшой.
– Серьезно? – спросила она, вытирая салфеткой рот, пусть даже там на самом деле нечего было вытирать. – Насколько это надежно?
– Не особо, – сказала Юма, слегка улыбнувшись поведению Кёко. – Для не-волшебниц неслыханно полное телепатическое сопротивление. Хорошее обучение может привить ментальную дисциплину, необходимую для избежания утечек информации при допросе, но телепат все равно будет знать, когда ты лжешь или скрываешь информацию. В прошлом мы редко беспокоились этим – никто не может круглосуточно быть начеку, так что телепату всегда удавалось получить информацию, если просто достаточно подождать рядом. Мой агент не смогла обнаружить, скрывает ли она что-нибудь, и на этом бы обычно все закончилось, но она утверждает, что не может избавиться от ощущения, что ее каким-то образом ввели в заблуждение. Я не знаю, стоит ли ей верить.
– Так что именно это подразумевает? – спросила Мами, больше не беспокоясь бесполезной едой.
– Понятия не имею, – признала Юма. – Пока что я сказала агенту следовать за ней, и мы продолжаем копаться в ее семейном фоне, но нет ничего примечательного. Порой телепаты ошибаются. Такое редко, но бывает.
– Здесь накладывается все больше и больше совпадений, – помрачнев, сказала Мами. – К примеру, это недавнее нападение на конвой, где была Сидзуки-сан.
Она приостановилась взглянуть, знают ли они, о чем она говорит. Кёко мгновенно кивнула, но Юме пришлось замереть и уставиться на мгновение в пространство, прежде чем, наконец, указать, что она поняла.
– Послебоевой анализ указывает, что они явно считали, что нападают на что-то необычайно важное, – сказала Мами. – Те истребители оказались далеко за пределами их обычного рабочего диапазона – им нужно было сделать множество прыжков, чтобы добраться туда, и обычно они так не делают, потому что сканеры в глубине нашего пространства достаточно хороши, чтобы они чаще расплачивались за это, чем наоборот, учитывая, что после каждого прыжка они временно отключаются. С точки зрения оружия и защиты, для этого путешествия они от всего избавились, что упростило их уничтожение. Затраты и выгоды здесь не имеют никакого смысла, если только транспорт не перевозил что-то очень важное.
– Транспорт с восемью волшебницами на борту может этого стоить, – указала Юма. – Сколько их было, семь истребителей? Думаю, все мы стоим побольше истребителя.
– Только если они знали о них, – сказала Мами. – Маршруты наших конвоев намеренно разработаны так, чтобы подобные рейды в среднем были весьма неэффективны. Среди прочего, навигационные спецификации маршрутов не выкладываются до самого последнего момента, так что даже если им в руки как-то попались наши транспортные данные, у них должна была быть информация только для очень короткого временного окна. В таком случае, почему бы не напасть более чем на один транспорт? Почему только один?
– Может быть, они испробовали что-то новое, – предположила Кёко.
– Может быть, – сказала Мами. – Но военным ИИ это ничуть не нравится. Для военных кораблей в секторе уже поднят уровень тревоги. И еще одно…
Она сдвинулась на стуле, отодвинув еду немного в сторону.
– Радиационная атака последнего истребителя была тактически бессмысленна, – сказала она. – Конечно, неприятно для всех под нее попавших, но пилот и его ИИ не могли ожидать, что это и в самом деле кого-то убьет. Не с относительно целым кораблем и всеми из них живыми и не пострадавшими. Будь у кого-то из них достаточная подготовка, ему даже этого не удалось бы добиться. Истребителю стоило сократить потери и бежать. К чему этот самоубийственный удар? Кальмары обожают их, но лишь когда в них есть смысл. Но не так, даже если у него не лучшие были шансы покинуть человеческое пространство. Затраты и выгоды балансируются только если он полагал, что есть отдаленный шанс устранить что-то вроде линкора. Восемь волшебниц, транспорт, несколько пассажиров и груз не равны линкору.
Повисла тишина, пока все они размышляли об этом, и Мами осознала, что она, возможно, говорила слишком серьезно.
– Не то чтобы я предполагала связь между этим и нападением демонов, – сказала Мами. – Это было бы слишком уж притянуто за уши.
– Мы знаем, – встретилась с ней взглядом Кёко. – Хотя ты права. Из-за этой девушки больше беспокойства, чем я ожидала.
– К тому же я не думаю, что мы увидели конец, – сказала Мами. – Не с таким желанием, как у нее.
Остальные кивнули, не потрудившись спросить, что это было за желание. Их секретность, как всегда, весьма уважали.
– Полагаю, я могу также добавить, что мы еще глубже изучили директора Валентин, – сказала Юма, вращая в руке напиток. – Но мне не о чем сообщить. Все проверено. Даже телепатическое наблюдение до сих пор вернулось ни с чем.
Она остановилась и, когда никто ничего не сказал, продолжила:
– Я еще немного подумала о логистике этого, и в то время как, конечно, есть возможность, что перенасыщенные кубы горя могли создать в жилой зоне, при этом был бы велик риск случайной утечки. Гораздо проще сделать что-то подобное в специализированном предприятии вроде «Прометея» или, вообще-то, «Зевса». Исследовательский институт «Зевс» никак не связан с Джоан Валентин, но с магической стороны они занимаются гораздо большим. Зачарования, развитие сил, квантование магии и тому подобное. Помимо Валентин, они были бы более логичными подозреваемыми, и через них проходит гораздо больше кубов горя. Конечно, произошло все это в Митакихаре, где существуют буквально десятки мест, где это можно было бы сделать, по крайней мере, разумно, и это могла бы быть любая волшебница в своем доме, знай она, как, и не беспокоясь о том, чтобы облажаться и выпустить повсюду демонов.
– Меня немного беспокоит, что я буквально между двумя этими местами, и при этом я до сих пор толком не знаю, чем они занимаются, – с задумчивым видом сказала Кёко.
– Тебе стоило обращать больше внимания, – упрекнула Юма.
– Откровенно говоря, я никогда не думала, что меня это как-то коснется, – сказала Мами. – Пока продолжают появляться технологии, мне еще много о чем нужно побеспокоиться.
Вместо того, чтобы продолжить спекуляции, они надолго умолкли, что закончилось лишь когда Кёко вернулась к еде, ткнув своими палочками в какую-то темпуру.
– Так сколько ты можешь рассказать нам о ходе войны, Мами? – небрежно спросила она. – Я не слежу за этим столько, сколько следовало бы.
Мами втянула воздух, хотя своевременное вмешательство Махины не дало этому действию проявиться в виртуальности.
– Если честно, прямо сейчас не так уж много, – сказала Мами, рефлекторно отпив чай. – Стратегически ситуация такая же, как и всегда, но у Евфратского вторжения, как ты знаешь, серьезный потенциал к ухудшению. И в последнее время он начал казаться куда вероятнее.
– Так что все плохо, да? – спросила Кёко, с непроницаемым лицом наблюдая за ней. – Ты не разбрасываешься жаргоном, если не нервничаешь.
– Я не нервничаю, – сказала Мами.
Она нервничала. Стабилизатор червоточины все еще был секретом высокого класса, о котором ей не хотелось говорить, пока не придется. В последнее время все шло не слишком хорошо. Битва за систему с мирами-близнецами была все тем же что и всегда истощением и, как ожидалось, флоту просто не хватит ресурсов, чтобы захватить луну, не ослабив в каком-то другом месте защиту до критического уровня – даже сразу же после неудачного рейда, когда защита все еще была относительно слаба. Важность этой головоломки нельзя было недооценивать. Она должна была решить ее – но пока что не смогла.
– Ты нервничаешь, – настояла Кёко. – Что-то не так, верно?
Они взглянули друг другу в глаза, и хотя лицо Кёко было вполне серьезно, Мами показалось, что она чувствует что-то еще. Возможно, обман. Операционная безопасность деятельности флота в секторе Евфрат была как никогда крепка, но она не могла с легкостью отбросить информационную контрабанду Культа Кёко. Они казались способными на что-то такое. И в то время как единственным в Управлении, кто должен был знать все в деталях, был Военное дело, Юма была ужасно хороша в получении информации, которую она не должна была иметь.
Тем не менее, Мами не могла просто сказать вслух правду. В самом деле, она обязана была не делать этого.
– Хм, – задумчиво прервала Юма. – Знаешь, я, наверное, за торт. Если мы продолжим в том же духе, у нас выйдет время. У Мами расписание.
«Спасибо!» – подумала про себя Мами, решив не беспокоиться о том, что именно могут или не могут знать остальные.
– Я не закончила, – проворчала Кёко, нехотя принимая смену темы. Еще секунду она забрасывала в рот оставшуюся у нее еду.
– Это не настоящая еда, нээ-тян, – сказала Юма. – Просто наполни себя.
Кёко хмыкнула, притворившись раздраженной.
– Ладно, – сказала она, театрально оттолкнувшись от стола.
Мами встала принести торт с кухни, оставив остальных прибираться. Не было никаких причин, по которым она не могла просто как фокусник хлопнуть в ладоши и заставить все исчезнуть со стола, но ей нравилось включать некоторую долю реализма. Весь смысл погружения в виртуальность был в попытке повторить реальное, а не сократить пути. Кроме того, резать его будет весело.
Хотя, когда она вернулась к обеденному столу с тортом, стол был очищен от еды и заставлен лишь несколькими десертными тарелками и приборами.
– Я же вам говорила, – раздраженно пожаловалась Мами. – Вам нужно было…
– Не наседай, Мами, – сказала Кёко, руками подвинув стул Хомуры, как будто была виновна. – Просто скучно без причин убирать еду. Кроме того, осталась целая куча. Нам здесь некуда было бы ее убрать. И знаешь, я просто подумала, что раз мы здесь обсудить день рождения Богини, я не хочу слишком уж тратить время…
Кёко слегка поерзала.
– Ну, тогда ладно, – добродушно вздохнула Мами, поставив торт на стол. – Приступим.
Она села, и Юма потянулась через стол, чтобы воткнуть в торт одинокую свечу. Одну из тех причудливых свеч, манипулирующих пламенем, которые писали огнем, сколько лет празднующему. В данном случае свеча порождала символ бесконечности, виртуальная копия версии, когда-то давно специально заказанной Кёко, отчасти в шутку. Казалось, она как забавляла, так и угнетала Хомуру, в зависимости от ее настроения.
Кёко театрально встала, выразительно ткнув пальцем в кончик свечи. Через мгновение возникло пламя, свернувшись в двойную петлю.
– Впечатляет куда больше, когда ты делаешь так в реальности, – сказала Юма, сумев вставить в фразу немного детского разочарования, нараспев произнеся «в реальности».
– Ага, – тоже разочарованным тоном согласилась Кёко. – До сих пор не могу поверить, что я столько усилий приложила, учась трюку для вечеринок.
– Ну, ты частенько ходила на вечеринки, – без осуждения отметила Мами. – Без превращения это весьма впечатляюще. Но если ты вложила столько усилий на изучение навыка, что далек от твоего набора, ты вполне можешь развить его во что-нибудь более полезное.
– А кто сказал, что я этого не сделала? – рассеянно сказала Кёко, в поисках чего-то ощупывая свои карманы. – И несмотря на то, сколько я потратила на это времени, оказалось проще, чем я полагала. Может быть, сродство к огню. Кто знает?
Осознав, наконец, что не так, Кёко призвала в руку шоколадную палочку и засунула ее пожевать в рот. Она не подумала загрузить одежду в симуляции едой.
– Ну, тогда тебе стоит как-нибудь мне показать, – сказала Мами. – Только не играй для меня в Хинату Айну.
Юма села обратно на свой стул.
– Эх, и этот разговор у нас уже был раньше, – пожаловалась она. – И ты до сих пор так ей и не показала, Кёко-нээ-тян. Скучно повторять одно и то же.
Мами и Кёко переглянулись.
– Предпочитаю считать это своего рода традицией, – сказала Мами.
Юма закатила глаза, когда Мами села. Они взглянули на все еще стоящую чтобы что-то сказать Кёко.
Эта часть всегда была неловкой.
Кёко кашлянула.
– Ну, как всегда, я избавлю вас от речи, – сказала она. – Сегодня мне уже хватило выступлений. Давайте просто наслаждаться.
Затем, не дожидаясь, пока остальные двое приготовятся, она сразу же запела «С днем рождения», вынудив Мами и Юму подхватывать посреди песни. Строго говоря, эта версия поздравительной песни была модифицирована, чтобы учесть тот факт, что Хомура не сказала им имя девушки, и компенсируя то, что «С днем рождения, дорогая Богиня» для всех звучало неудобно. У всех них сейчас было достаточно имплантированных технологий, чтобы прекрасно петь, пусть даже не вполне на уровне профессионалов. Они как-то попробовали, но каким-то образом нормальная неулучшенная версия, слегка диссонирующая и не в такт, казалась более уместной.
После этого Мами взяла нож и осторожно разрезала торт с клубникой и сливками на пять примерно равных частей, умело по-справедливости разделив плод. Когда-то, в самом начале своей карьеры волшебницы, она бы не осмелилась съесть одну пятую торта. Как и все остальные ее возрастной группы в то время, она опасалась набрать вес. Позже они выяснили, что их тела независимо ни от чего держатся в оптимальном состоянии, и нечто столь мирское, как телесный жир, легко можно было магически лепить. Пусть Мами в целом не одобряла излишние модификации тела, она… должна была признать, что время от времени пробовала кое-что. В какой-то момент все так делали.
В конце концов, для них вполне обычным делом стало есть торты грузовиками, и в итоге они даже перестали деликатно смущаться этим – хотя Кёко, конечно, никогда этим не беспокоилась.
Она раздала торт, кусочек за кусочком, Кёко, конечно, первой. Она рада была видеть, что Кёко, что ранее могла пытаться ее рассердить, не стала заходить так далеко, чтобы голыми руками засовывать торт в рот, как она обыкновенно делала, когда впервые переехала к Мами. Потребовалось много обучения, чтобы заставить ее переключаться на нож и вилку, даже если Кёко все еще была несколько нетерпелива.
Наконец, она поставила последний кусок перед собой и села.
Остальные повторили фразу, которую иначе бы прекратили использовать после Объединительных войн.
Кёко прорывалась через свой торт, слегка сгорбившись, изредка поглядывая на представляющий Богиню пустой стул. Юма и Мами обсуждали возможность приглашения в следующий раз ВИ – Юма проталкивала идею, Мами не выказывала энтузиазма, хотя, по-видимому, Махина посчитала это неплохой идеей – но Кёко особо не слушала. Порой она чувствовала себя немного странно, весьма бесстыдно объедаясь тортом и расслабляясь, без каких-либо отсылок к девушке, чьим это было днем рождения. Хотя она всегда помнила, как Хомура говорила, что Богиня предпочла бы это чему-либо более мрачному.
В такие моменты она еще вспоминала и намеки Хомуры, что они когда-то тоже знали Богиню и забыли.
Что за девушкой она была? Как относилась к ней Кёко? Что они думали друг о друге?
Порой, в эти последний два десятилетия, она смотрела на пустой стул, чувствуя, как будто она на грани того, чтобы вспомнить. Чувство становилось настолько сильным, что она переставала есть, переставала делать что-либо еще, просто смотрела, ломая голову от попыток восстановить воспоминания, которые были прямо здесь – но затем это чувство проходило, и она снова смотрела на бессмысленный стул, гадая, действительно ли она собиралась что-то вспомнить или это было лишь результатом воображения и веры.
Конечно, Мами и Юма никогда, похоже, не замечали ничего неожиданного, странно глядя на нее в такие моменты.
Хотя в другие времена она готова была поклясться, что видела, как Мами тоже со странным выражением лица смотрит на стул.
Кёко покачала головой, после чего вздохнула.
«Хомура, где же ты?» – отчаянно подумала она.
– Да, мама, я хорошо справляюсь, – сказала Рёко, лежа на кровати и развлекаясь, подтягивая куббота к себе на живот и позволяя ему переползать обратно на столик. На столике в голове кровати рядом с парой кубов горя лежал, заряжаясь, ее самоцвет души. Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как она в последний раз разговаривала по телефону, в этом привычном ритме передаваемых туда и обратно мыслей.
– Ты уверена? – ответила ее мать, сощуренными глазами глядя на Рёко, передавая через видеопоток ощущение властности. В этот раз ее мать настояла на видео, воспользовавшись ее статусом волшебницы для выделения дополнительной ширины межзвездного канала. Сложно было правильно организовать видеозвонок без какого-либо фиксированного места для взгляда, так что большинство людей воспроизводили изображение в определенной физической точке в поле их зрения. У Рёко оно парило над головой, между ее глазами и потолком.
– Они же не требуют от тебя слишком многого, не так ли? – спросила женщина. – Тебя уже отправляли в бой?
Рёко задумалась. Если она так спрашивает, то…
– Пока нет, – солгала Рёко. – Но знаешь же, значительную часть тренировок составляют симуляции. Так что, эм-м…
– О, верно, я забыла, – прервала ее мать.
Рёко ожидала, что женщина продолжит говорить, но вместо этого наступила долгая пауза, во время которой ее мать, казалось, смотрела куда-то вдаль, о чем-то размышляя.
– Итак, э-э, как оно? – спросила мать.
– Ну… не так уж плохо, – подумала Рёко, понимая, что сложно говорить с тем, кто в таком не участвовал, особенно с учетом того, что она не уверена была, сколько об этом знает ее мать. Если ее мать мало что знает, Рёко не хотела слишком уж детально просвещать ее. Ее матери не стоило знать. – Получила немало, э-э, опыта, – подобрала она слово, зная, что это не лучшее объяснение.
– О, ну, полагаю, это хорошо, – сказала ее мать странно отстраненным тоном.
Рёко вновь ожидала, что ее мать что-то скажет, но никаких вопросов не последовало. У нее появилось тревожащее чувство, что они обе пытаются не сказать слишком многого. Ее мать, похоже, снова отвела взгляд от «экрана».
– Не знаю, слышала ли ты, – наконец, сказала ее мать. – Но твоего дедушку перевели на позицию специалиста, так что он проходит подготовку для работы в полевом госпитале. Я знала, что он справится с проверкой. В свое время он был довольно неплохим врачом. И, как ты, возможно, знаешь, в нынешнее время довольно редки врачи с опытом работы с настоящими травмами. Хотя я полагаю, что вряд ли буду объективным источником, особенно с учетом того, что я в то время была ребенком. Ну, полагаю…
– Ах, да, рада это слышать, – перебила Рёко, прежде чем мать смогла бы заметно отклониться от темы.
– Давай просто понадеемся, что он сможет держаться подальше от неприятностей, – через мгновение сказала мать.
Еще одна пауза, на этот раз вполне естественная пауза в разговоре.
– Во всяком случае, уже нашла себе подруг? – спросила мать. – Нана сказала мне, что во время тренировок это часто происходит, в чем, как мне кажется, есть смысл. Странно звучит для меня, но…
– О, да, – сказала Рёко. – Она права. Одна из них из-под Митакихары. Позже отправлю фотографии. Хотя не думаю, что мы останемся вместе.
– Понятно. Ну, так всегда бывает. Очевидно, полезно формировать хорошие рабочие отношения с теми, с кем ты работаешь, но военные прикладывают массу усилий, поощряя связи на расстоянии. Знаешь, это полезно. Хотя кажется странным об этом говорить, когда это включает и мою дочь.
«В самом деле, – подумала Кларисса, напугав Рёко так, что та чуть не села. – Такие задачи встроены прямо в мое программирование».
«Мама тебя не слышала?» – немного отчаянно подумала Рёко.
«Нет, – подумала Кларисса. – Хотя я об этом подумала».
«Пожалуйста, не надо», – подумала Рёко.
– Что-то произошло? – спросила у нее мать, заметив очевидное внезапное удивление.
– Да, я здесь. Подруга заглянула.
– А, ну, если сейчас не лучшее время, можешь попозже мне перезвонить.
– Нет, нет, – отказалась Рёко. – Все в порядке.
Ее мать на мгновение опустила глаза, похоже, размышляя.
– Хм, ну… я не совсем уверена, как об этом сказать, но, э-э…
Наступила долгая пауза, во время которой ее мать выглядела почти смущенной, бесцельно сцепив руки. Рёко заинтересовалась, из-за чего это может быть.
– Ну, я просто скажу прямо, – наконец, сказала мать, встретившись с ней взглядом. – Дело в том, что теперь, когда ты пошла против моего совета и заключила контракт, перед твоей дверью теперь, метафорически, выстроилась очередь женихов, из-за всех семейных связей. За исключением, знаешь, мы, в основном, получаем все это от других родителей. По сути, сватовство.
Ее мать приостановилась, задумчиво приложив палец к губам, заметив на лице Рёко испуг.
– Ну, на будущее, конечно, учитывая твой возраст, – продолжила женщина, нервно бегая взглядом. – Твой дедушка сказал, что с ним такое тоже было, касательно меня и, э-э, моей сестры, в то время, но то, что бабушка об этом не знала, все осложняло, плюс вся эта семейная отчужденность. О, вау, я не хотела тебя перегружать, но посчитала, что ты должна знать. Я имею в виду, если тебе просто нужны какие-нибудь варианты, они есть. И, знаешь, я никогда не хотела любопытствовать, но есть варианты и альтернативной ориентации. Конечно, все это довольно странно, и ты можешь ждать, сколько хочешь…
«Рёко, тебе стоит что-нибудь сказать», – предложила Кларисса.
Рёко просто ошеломленно слушала, когда ее мать начала заговариваться.
«Что сказать?» – наконец, спросила она.
«Что угодно! Или скажи ей, что ты уже напрямую получила несколько сообщений и позаботишься об этом, – подумала Кларисса. – Или что-то вроде того. Слушай, я могу сделать это за тебя. Я могу притвориться, но я и правда думаю, что тебе стоит…»
– Мама! Я знаю! – перебила Рёко. – Я уже получила напрямую два сообщения. Я об этом позабочусь.
Ее мать умолкла.
– Правда? Я так ничего и не получила, пока у меня был заключен контракт. Хм. Может быть, это все Сидзуки. Интересно, а Нана когда-нибудь что-нибудь получала? Я никогда не спрашивала…
Еще одна пауза.
– Знаешь, – сказала ее мать. – В этом есть некоторый смысл. Курои и Сидзуки довольно заметные имена, но когда я познакомилась с твоим отцом, семьи были не рады. К счастью для тебя, никто из нас никогда особо не прислушивался к этим старухам, но, может быть, не просто так маловато браков Сидзуки-Курои.
– Понятно, – сказала Рёко, не вполне уверенная, что еще сказать.
– Во всяком случае, очевидно, я снова немного предвзята, но ты слишком молода, – сказала ее мать, явно стараясь взглянуть ей в глаза. – И просто на будущее, тебе стоит хорошенько обдумывать такие дела, прежде чем что-нибудь предпринимать. Поверь мне, вечность это долгий срок. Хотя мне кажется, в нынешнее время популярны ограниченные сроком браки…
– Знаю, мама, знаю. Прямо сейчас я не заинтересована. Но спасибо, что сказала мне.
– Порой я пытаюсь тебя понять. Ну да ладно. Не забудь поскорее еще раз позвонить. Полагаю, нам непросто будет дозвониться до тебя, так как неизвестно, какой у тебя будет рабочий график. О, и мы хотели бы тебя навестить. Знаешь, это позволяют для волшебниц, вроде тебя. Можешь замолвить словечко. Давненько я не покидала планету…
– Ты покидала планету? – удивленно спросила Рёко.
– Ну конечно, – сказала ее мать. – До начала войны это было куда распространеннее. Научные конференции и тому подобное. Порой их и сейчас проводят. Я все еще пытаюсь попасть на еще одну, но в настоящее время нас пытаются заставить вместо этого использовать льготный ВР.
– Ты никогда мне этого не говорила! – осуждающе сказала Рёко.
– Ты никогда не спрашивала? – обратила мать фразу в вопрос, странно глядя на нее. – Полагаю, мне просто не пришлось об этом упоминать. Ну, э-э, во всяком случае, мне вроде как пора идти. Еще увидимся.
Женщина помахала.
– Увидимся, – махнула в ответ Рёко.
С тихим искусственным щелчком вызов завершился.
«Для справки, сейчас уже вообще-то четыре сообщения, – подумала Кларисса. – Я просто не поднимала больше эту тему. И так ли уж мудро было не говорить твоей матери об инциденте с истребителями?»
«Я не хотела ее напугать», – подумала Рёко.
«Я догадалась», – подумала Кларисса.
«Давай посмотрим, смогу ли я дозвониться до Тиаки», – подумала Рёко.
«Не думаю, что у тебя еще есть на это время», – подумала Кларисса.
Рёко проверила хронометр. Кларисса была права. У нее только началось свободное время – продолжительностью в весь день – но она согласилась встретиться с Асами и осмотреть город.
«Ладно, – встала она. – Полагаю, можно вместо этого отправить ей сообщение.
Привет,
Немало прошло времени, не так ли? Кажется, как будто несколько месяцев. Мне, во всяком случае. Тут есть шутка, которую мне позже нужно будет объяснить. Прости, что не была на связи; нас весьма загрузили.
Нужно идти, иначе бы я тебе позвонила. Передай остальным от меня привет.
— Рёко
– Итак, мы пришли сюда, чтобы посмотреть на игру в…
«Баскетбол», – подсказала ей Кларисса, прежде чем у нее появилось время не суметь вспомнить слово.
– Да, – сказала Асами, взглядом указав примерно в сторону игровой зоны – в частности, на лица праздно выглядящих людей, когда те пытались оптическими имплантатами приблизить что-то далекое. – По-видимому, это довоенная игра, одна из тех, что стала не слишком хороша, когда все получили имплантаты. Кто-то переработал правила и сумел снова вернуть ей популярность, но на Земле она уже не прижилась.
Рёко огляделась по сторонам. Здание, где они были, было огромно и, похоже, специально построено, с игровой площадкой в центре, окруженной океаном сидений, с прозрачной крышей над головой. Кроме того, казалось, как будто в здание набилось поразительное число людей, деятельность которых вызвала заметный шум: тихий рев разговоров огромного числа людей, двигающиеся на свои места и с них люди, путешествующие вверх и вниз по проходам роботы, доставляющие закуски и еду.
Впервые с тех пор, как покинула Землю, Рёко почувствовала тесноту.
– Ты не шутила насчет популярности, – повернулась взглянуть на Асами Рёко.
– Эй, не смотри на меня так, – сказала Асами. – Я просто делаю то, что советует туристический справочник. Очень колониальный спорт, и, э-э, «Ахеронские дьяволы» должны быть весьма хороши. Посчитала, что неплохо будет пойти вдвоем.
Рёко, не понявшая, что она случайно подпустила на лицо скепсис, быстро исправилась.
– О, нет, я просто, эм, пытаюсь понять, почему бы просто не сделать, чтобы большинство людей смотрели из дома, вместо того, чтобы строить настолько большое здание, способное их всех вместить, – неловко сказала она. – Я имею в виду, посмотри, насколько мала, э-э, площадка посреди здания. Она крошечная!
Асами пожала плечами.
– Полагаю, у них для такого есть больше места? – сказала она.
– Они должны делать с этим местом что-то еще, когда здесь не играют в эти игры, не так ли? – спросила Рёко. – Иначе это было бы пустой тратой. Посмотри, сколько здесь сидит людей!
Она широко махнула рукой, указывая на окружающую их толпу людей. В самом деле, для этого жеста она не повернулась, насколько могла, потому что задела бы рукой еще одного человека рядом с ними. Вдалеке над зданием проплыл дирижабль, рекламирующий пользовательские улучшения для волос. Ослепительно яркие огни светили с потолка на толпу, полную людей в красной форме. Вдали некоторые из них пытались – неудачно – сделать что-то вроде скоординированной волны из рук. Она совсем не знала, зачем же.
– Не знаю, – снова пожала плечами Асами.
Они ненадолго умолкли, пока Асами проверяла внутреннюю ссылку, а Кларисса передавала Рёко ответ.
– Вау, – сказала Рёко. – Думаю… думаю, у них и правда здесь полно места. Ты заметила, насколько велики тут комнаты?
– Ага, – согласилась Асами. – Не знаю, кому может хватить вещей, чтобы все это заполнить.
Они обе умолкли, Рёко пыталась придумать новую стоящую обсуждения тему, но ее спасло от этого испытания внезапное смещение внимания окружающей их толпы, а также потускневшего вокруг них освещения. Похоже, игра началась.
По правде говоря, она никогда не была особой поклонницей спорта. Ее родители никогда не выказывали особого интереса, и в детстве она никогда особо не впечатлялась футбольными звездами, прокладывающими себе путь по полю. Конечно, в ее школе были спортивные клубы, и она даже поучаствовала в нескольких, но ничто из этого не вызвало у нее интерес. Для нее это был просто еще один способ, чтобы ее ровесники чувствовали, что они добиваются чего-то важного, когда на самом деле они ничего не добивались.
Что не говорило о том, что она не заинтересовывалась непосредственно во время игры. Было такое; она ненавидела проигрывать и всегда посвящала победе все усилия, и именно поэтому она огорчалась, когда ее усилия зачастую оказывались безуспешны. Она вкусила кошмар поражения, а в тех случаях, когда ее сторона побеждала, она испытывала прилив удовлетворения, за которым следовала сосущая пустота, когда она понимала, что, по большему счету, ничто из этого ни на что не повлияет.
Хотя теперь, когда она наблюдала за игроками, пытающимися заполучить большой круглый мяч и забить гол своим противникам, она почувствовала нечто новое. Впервые, вместо удивления бессмысленностью увиденного, она почувствовала, что это слишком просто. Спортсмены, усиленные специализированными имплантатами, прыгали абсурдно высоко в воздух, ловя там мяч, и она, не впечатляясь этим, лишь скучала. Игроки предпринимали сложные шаги, перебрасывая мяч туда и обратно почти слишком быстро для зрения нормального человека, а она не могла удержаться от мысли, что игроки выглядят вялыми и усталыми.
«Я легко могу сделать все то же самое, – вдруг осознала она. – Вот почему я не впечатлена».
«Возможно, – подумала Кларисса, пусть даже к ней не обратились напрямую. – На самом деле, это вполне распространенное среди волшебниц явление. Но даже так большинство девушек способны, по крайней мере, насладиться этим. Странная ты хозяйка».
«Пожалуйста, не называй меня хозяйкой, – через мгновение подумала Рёко. – От этого я странно себя чувствую».
И, как сказала Кларисса, Асами, похоже, вполне наслаждалась, внимательно отслеживая перемещения мяча по площадке, порой присоединяясь к овациям толпы. Видя это, Рёко насколько смогла проглотила свою скуку и попыталась заинтересоваться.
– Прости за это, – вдруг сказала Асами, когда они дошли до угла улицы, где, договорились они, их подберут.
– За что? – повернула Рёко голову взглянуть на нее.
Ахерон вращался лишь немного медленнее Земли, что означало, что у них прошло уже достаточно времени, чтобы было почти непроницаемо-черно. Оставшиеся городские огни лишь отбрасывали свечение на дымное небо. Лицо Накихары Асами, казалось, было погружено во тьму, вызывая тот жуткий вид, что Рёко привыкла ассоциировать со сверхъестественным ночным зрением. Хвостик девушки слегка покачивался.
– Я знаю, что тебе это не особо понравилось, – опустила глаза Асами. – Моя вина. Это я настояла, чтобы мы попытались осмотреться самостоятельно. Не стоило доверять онлайн-источникам.
Рёко взглянула на выражение ее лица. Было здесь что-то необычное, но она не вполне могла это понять.
– Не беспокойся об этом, – сказала она, не решившись бессмысленно отрицать свое отсутствие интереса. – Мне стоило что-нибудь сказать. Я не хотела заставлять тебя только из-за меня менять планы. Кроме того, было не так уж плохо. Весело.
В последовавшей неловкой тишине Рёко подумала, что для Асами было немного необычно настоять на том, чтобы осматриваться самостоятельно, но это все еще была неплохая идея. Рёко не собиралась позволить ее странному настроению испортить этот вечер.
– Эй, да ладно, – сказала она. – Не будь такой мрачной. Нам стоит поразвлечься. Разве мы не собирались после этого отправиться на горячие источники?
Асами кивнула, когда вызванный ими челнок затормозил перед ними.
– Ага, – сказала она.
Во время поездки они были нехарактерно молчаливы, Рёко смотрела в окно, глядя на невысокие городские здания, мимо которых они проезжали. По сравнению с Землей, удивляло число религиозных строений, но, согласно Клариссе, это было ожидаемо. Помимо этого, особо не на что было смотреть; она уже привыкла к этой планете.
Она слегка нахмурилась. Вот она, изучает колониальный мир, и это не намного динамичнее, чем безделье на Земле. Так не должно было быть.
«Это потому, что я снова в городе. Не изучаю пустоши, не лечу на космическом корабле, просто… посещаю места. Здесь даже не так много капитализма; армия предоставляет нам бесплатный трансфер, еду и снабжение, и денег гораздо больше, чем мы можем использовать. Стоит немного ослабить это влияние. И реклама надоедает, когда увидишь полсотни примеров».
Она еще на мгновение взглянула на горизонт. В целом, ночное небо здесь не так уж отличалось от Земного, разве что из-за атмосферной пыли сложнее было увидеть звезды. Также в небе не было утешительно висящей луны.
Конечно, там, где она жила на Земле, трубы блокировали большую часть неба, хотя она всегда делала с телескопом все возможное, работой оптических имплантатов улучшая контраст неба. В первую же ночь здесь она установила свой телескоп и взглянула. Созвездия, конечно, отличались, но она никогда особо не вдумывалась в эти бессмысленные, специфичные для Земли фигуры. Гораздо важнее были миры, вращающиеся вокруг тех звезд, и живущие там. Хотя она полагала, что созвездия полезны были по историческим причинам, как объяснение названиям некоторых звезд.
«Кларисса, – подумала она. – Признаю. Ты в этом лучше меня. Почему Асами так странно себя ведет?»
«Не думаю, что она и правда подавлена, – подумала Кларисса. – Полагаю, она о чем-то размышляет».
«Догадываешься, о чем?»
Повисла заметная пауза, что Рёко списала на размышления Клариссы о проблеме.
«Возможно, ты скоро выяснишь», – подумало устройство.
Здания за окном шокирующе быстро поредели, и ее взгляду открылось гораздо больше каменистого пейзажа, с немногими цепляющимися за поверхность сморщенными растениями. Она всмотрелась пристальнее. Часть ее хотела остановить машину, выйти и посмотреть, но это было бы явно неуместно. Под конец они начали заметно подниматься, растительность стала плотнее, так что земля больше не выглядела такой уж пустошью – хотя она все равно не назвала бы растительность пышной. Вздрогнув, Рёко поняла, что в последний раз она была в каких-либо горах почти десять лет назад, во время классной поездки к Фудзияме.
Она оглянулась через плечо, на только что покинутый ими город, расположенный в вулканической долине. Он отличался от городов, в которых она бывала на Земле – он выглядел меньше, ниже и в целом компактнее. Казалось странным.
Они прибыли на место раньше, чем она ожидала, челнок спустился по пандусу на меньшую дорогу, быстро начавшую непривычно кружить и поворачивать. Через пять минут они остановились перед скромно выглядящим зданием, по-видимому, среди прочего, частично встроенным в горный склон.
Выйдя из машины, Рёко взглянула на невыразительный фасад здания, окрашенный в броские ярко-красный и белый. Солнце здесь казалось ярче, хотя она не уверена была, не было ли это лишь ее воображением.
«Маркетинговый демон хочет передать тебе “информативное аудио описание”, – подумала Кларисса, каким-то образом выразив своим тоном кавычки. – Хочешь прослушать?»
«Наверное», – подумала Рёко.
Она обернулась сказать что-нибудь Асами, но девушка поднесла руку к уху, указывая, что она чем-то занята, наверное, тем же самым «аудио описанием». Рёко лениво задумалась, с чего же именно пошел этот жест руки у уха. Явно не было так уж эффективно поднимать руку вверх только для того, чтобы сообщить другим, что ты что-то слушаешь. Было бы понятно, если бы только для того, чтобы указать на ухо, но при этом нужно было прижать палец к отверстию, как будто что-то держишь. Это было бессмысленно.
Она пожала плечами и зашагала вверх по ступеням к стеклянной раздвижной двери, скользнувшей в сторону и открывшей жутковато освещенный туннель, тянущийся дальше вглубь. Когда они вошли, стены осветились, демонстрируя подсвеченные изображения сурового пейзажа Ахерона, лишенного даже растительности. Грубовато выглядящие голографические люди в запыленной одежде театрально оглядывались на них, встречаясь с ней взглядом, пока дроны на заднем плане занимались загадочными делами.
В голове Рёко приятный женский голос монотонно зачитал:
Колониальный мир Ахерон был отмечен для ранней колонизации второй волны в 2360, после тщательного изучения правительственными и гражданскими изыскателями.
Несмотря на кажущуюся негостеприимность планеты, ее богатые залежи серы, бактериальная жизнь, атмосферный кислород и солнечный свет сделали ее перспективным местом для специализированного промышленного развития. Немедленно началось основное строительство поселений и выработка биосферы, кульминацией которых стало официальное основание и именование планеты в 2404. Предварительные условия были довольно неприятны, и местными изыскателями было предложено имя «Ахерон».
Пока голос говорил, стены вокруг них постепенно менялись, сперва на изображения роботизированной строительной техники и посевных самолетов, затем на церемонию основания, продемонстрировавшую пару новоназначенных колониальных чиновников, стоящих перед зданием и разрезающих гигантскими ножницами гигантскую ленту. Среди немногих неловко выглядящих служащих в костюмах стояла неопределенно улыбающаяся одинокая женщина в запыленном комбинезон. Одна рука была покрыта частичным экзоскелетом, на другой вокруг запястья был обернут наноманипулятор.
«Управление: колониальная экспансия», в форме аватары, поняла она, прежде чем успела подумать спросить об этом.
В то время как промышленной добычей, конечно, занимались в основном автоматические машины, предприимчивый горнодобывающий ИИ по имени Джон Генри вскоре осознал, что есть и другие преимущества, которые можно извлечь из вулканической горы.
В то время как изначально сложно было убедить более человеческих работников шахт в ценности горячих купален в одном из самых жарких колонизированных человечеством миров, Джон сумел использовать имеющиеся машины, чтобы создать первые на Ахероне горячие купальни, быстро набравшие популярность, особенно после того, как они объединили свои зарплаты и добавили следом охлажденный фригидарий.
Внешние инвесторы провели быстрый тур по объектам, и вскоре была запущена первая настоящая туристическая достопримечательность Ахерона, когда ООО «Туристическая группа Ахерона» сумела договориться с ГП «Стратегическая сера» о приобретении истощенных серных шахт, в истинной демонстрации ценности…
– Эй, ты знаешь, что все это значит? – вдруг спросила Асами, неожиданно вытащив Рёко из ее слухового транса. Реко безучастно оглянулась на девушку. – Все эти «ООО» и «ГП», – странно взглянула на нее Асами.
– Эм, общество с ограниченной ответственностью, – сказала Рёко, гордясь тем, что вспомнила это сама. – И, э-э, государственное предприятие.
Для второй фразы она обратилась к Клариссе и задумалась, почему Асами просто не взглянула сама.
Затем туннель вдруг закончился, вместе с прекращением аудио. Это был интересный технический трюк, уже виденный Рёко в других местах: осторожно используя голографию, различным людям можно было продемонстрировать различные изображения, в зависимости от того, какой участок аудиодорожки они слушали. Предположительно, он мог справиться с гораздо большим числом людей, чем только с ними двумя.
Однако комната, в которую они пришли, была пуста. Она была крупной и цилиндрической, с несколькими ведущими из задней части комнаты коридорами, позади сейчас незанятого высеченного из камня стола. Из вырезанных в стенах ниш, скрывая источники, изливалось тусклое оранжевое освещение. Рёко ненадолго переключилась в инфракрасный диапазон и разочаровалась тем, что это были просто стандартные светильники, пусть и странно окрашенные.
Рёко и Асами взглянули друг на друга, заметив, что их обеих немного пугает полное отсутствие людей. Для туристической приманки, какой ее рисовали изображения на стенах, здесь было немноголюдно.
– Ах, добро пожаловать! – сказал запыхавшийся голос. – Простите, я была занята с другим посетителем.
Из одного из коридоров выбежала женщина в бикини, по полу прогремели ноги в сандалях. Она едва не скинула со стола стопку брошюр, остановившись как раз вовремя, после чего выжидательно взглянула на них, с ее волос капало.
Они осторожно шагнули вперед.
– Не волнуйтесь, я не кусаюсь, – заверила женщина. – Да, знаю, здесь пустовато, но в задних комнатах на самом деле полно людей. Но военная политика и правда сильно повлияла на туризм в этих краях. Управление хочет сосредоточить экономическую активность на капитальных вложениях; примерно так. Во всяком случае, насколько вы хотите остаться? И, э-э, вы пойдете в купальниках или нагими? Если хотите, мы можем одолжить или продать.
– Может быть, пару часов нагими? – предложила Асами, прежде чем Рёко успела что-нибудь сказать.
Мгновение женщина оценивающе оглядывала их обеих.
– Ладно, – сказала она. – Я бы сказала вам, сколько это стоит, но, черт возьми, вы можете себе это позволить. Хотя я все равно перешлю информацию на ваши таккомпы. Не собираюсь никого здесь обдирать. Следуйте за мной.
Разблокировалась маленькая дверь сбоку от стола, и они последовали за женщиной по одному из коридоров, пол вдруг сменился с полированного мрамора на черный вулканический камень. Рёко, смутно осознающая, что пока они шли по туннелю, температура неспешно поднималась, почувствовала, как она подскочила даже еще выше. Немного нервничая, она постаралась удостовериться, что она все еще в допустимом диапазоне температур.
Они нырнули глубже в пещеру, повернув налево в суб-туннель, прежде чем, наконец, достичь вырезанной прямо в скале двери. При их приближении она распахнулась, раскрыв удивительно не-вулканически-выглядящий набор раздевалок.
– Ну, повезло вам, можете легко заполучить себе целую комнату, – сказала женщина. – Никто вас не побеспокоит. Во всяком случае, у меня есть и другие посетители, так что, э-э…
Женщина убежала обратно, откуда они пришли.
Рёко и Асами проводили ее взглядами.
– Неужели ей и правда необходимо было провожать нас? – спросила Рёко.
Асами пожала плечами, снова непривычно затихнув.
Рёко вошла в одну из раздевалок, закрыв за собой дверь. Теперь, когда у нее появилось время подумать, возможно, было несколько странно всего вдвоем посещать такое место, но это, похоже, было одно из городских туристических достопримечательностей…
Она на мгновение заколебалась, прежде чем потянуться к рубашке. Если подумать, в последний раз она посещала общественную баню еще под конец начальной школы, с Тиаки и ее родителями.
«Да почему я так смущаюсь? – подумала она. – Не то чтобы рядом с ней я буду так уж плохо выглядеть. Наверное».
Тем не менее, никто не мог полностью невозмутимо появиться перед кем-то обнаженной, даже если во время тренировочных симуляций такое раз-другой бывало. Она успокаивала себя этой мыслью. По крайней мере, здесь невозможно было продрогнуть.
Она спешно вышла из комнаты, но ей пришлось подождать. Когда Асами, наконец, появилась, похоже было, что она испытывала даже большую неловкость, особенно когда Рёко инстинктивно окинула ее взглядом.
Рёко слишком поздно спохватилась, отводя глаза. Ей и правда нужно было преодолеть свои проблемы с самооценкой.
– Ну, давай посмотрим, правда ли так хороши эти легендарные купальни, – сказала она, возможно, немного слишком беззаботно. Она поняла, что и в самом деле слегка покраснела.
К небольшому ее облегчению оказалось, что бассейн горячей воды в соседнем помещений не был вырезан напрямую в камне, но был облицован антисептическим синтетическим мрамором, как в обычных общественных банях. Она была не уверена, почему для нее это было так важно, но каким-то образом это показалось более цивилизованным.
Она осторожно опустила ноги в воду и с удивлением обнаружила, что все не так плохо, как она ожидала. Пожав плечами, она двинулась вперед и полностью погрузилась под воду, конечно, кроме головы.
«Позже поблагодаришь меня за подстройку к высоким температурам, – сказала Кларисса. – Хотя, для сведения, мы приближаемся к пределам твоего стандартного рабочего диапазона».
«Понятно», – подумала Рёко. Это и правда казалось немного неудобным. Смущаться в купальне каким-то образом почти казалось традицией.
Она откинулась на спину, впитывая кожей пар и тепло. И правда было приятно, хотя она сомневалась, что уснуть здесь будет хорошей идеей.
– Неплохо, – вслух сказала она.
– Ага, – через мгновение сказала Асами, присоединившись к ней. Голос у нее был приглушен.
– Знаешь, общественное купание существовало по всему миру, – сказала Рёко, стремясь закрыть оставленными между ними Асами странный разрыв. – Фригидарий, что у них здесь есть, это римское понятие. Но во многих местах они потеряли популярность после девятнадцатого века. Сперва по культурным причинам, затем начали беспокоиться из-за санитарии. По-настоящему они вернулись в моду только после Объединительных войн, когда был поток беженцев из Японии и окружающих территорий. Конечно, теперь мы знаем, что относительное выживание этих районов не было полным совпадением. Так что, подумать только, если бы МСЁ не был основан в Митакихаре, такой вид общественного купания мог бы никогда снова не стать популярным. Если бы Японию серьезно разбомбили, его могло бы и вовсе не быть. И за что бы тогда Ахерон получал деньги с туристов?
Рёко по опыту знала, что людям особо не нравится, когда она случайным образом как по учебнику цитирует исторические факты. Она предпочитала думать, что она в этом лучше своей матери, в смысле того, что она это осознает, хотя признавала, что сходство было. Но сейчас у нее было ощущение, что ей нужно сказать что-нибудь.
Она взглянула на Асами, ожидая ответа, слегка наклонившись, но девушка смотрела в воду, похоже, не слушая.
Рёко вздохнула.
– Асами-тян? – спросила она. – Что-то не так? Ты с баскетбольной игры странно себя ведешь. Ну правда, все было неплохо! Я не понимаю, почему же ты так киснешь.
Она увидела, как девушка закрыла глаза, заметно сглотнув.
– Это неловко, – сказала Асами. – Признавать что-то такое после всего, о чем мы говорили…
– Что? – растерянно спросила Рёко
Асами сжала ладони между коленей и снова сглотнула.
– Остальные все время строили допущения, говорили, как мне повезло быть твоей соседкой, о всех твоих семейных связях и что мне стоит воспользоваться этим шансом, пока он есть. Я всегда это отрицала, так как не думала…
Она помотала головой.
– Я не знаю, – усмехнулась она. – Поначалу я не рассматривала тебя кроме как подруги, но затем я увидела тебя в бою. Помнишь, все те моменты, когда ты в симуляциях спасала мне жизнь?
«Подожди-ка!» – хотела сказать Рёко, ее сердце необъяснимо забилось быстрее. Она не понимала…
– Конечно, – сказала она. – Но ты тоже кучу раз спасала меня. Все просто.
– Не так часто, – покачала головой Асами. – Ты хоть представляешь, как ты выглядишь, когда это делаешь? Как ты выглядишь, когда ведешь других? Это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Ты выглядишь…
Девушка в очередной раз сглотнула.
– Я не знаю. Это любовь? Остальные, похоже, так думают. В последнее время без тебя все было так пусто, как будто мне нечего делать, ничего стоящего. Принимаем вот так вместе ванную, я так нервничаю, но что если я просто запутываю себя? Реально ли это? Я не знаю.
У Рёко округлились глаза. Она слабо приподняла над водой руку, затем с тихим всплеском позволила ей снова упасть. Она чувствовала, как ее представление о мире вдруг резко меняется, как в тот момент, когда она стояла перед закрытым чаном со своим клоном, казалось бы, целую жизнь назад.
Любовь? Казалось настолько отдаленным, настолько чуждым ее восприятию себя, что кто-то может так о ней думать. Те полученные по почте глупые предложения – их легко было осмыслить с точки зрения власти и взаимной выгоды, точно так же, как она размышляла о делах правительства и армии. В этом не было никакого смысла.
– Ты это серьезно? – выдавила она. – Прости. Я не…
– Знаю, ты не понимаешь, – наконец, взглянула ей в глаза Асами. – Такая уж ты. Столь сосредоточенная. Меня это удивляет. Я думала, что я такая же, но потом поняла: не настолько.
Они не отводили взгляда, Рёко всматривалась в глаза девушки, ища в них зацепку, что-нибудь имеющее смысл. Почему…
«Готовься, она собирается тебя поцеловать», – подумала Кларисса, ее мысль в такой момент оказалась громкой и внезапной, пусть даже прозвучала как собственный голос Рёко.
«Чт…»
А затем это произошло. Рёко с широко раскрытыми, ищущими глазами, Асами с закрытыми.
Рёко даже не успела разобраться в ощущениях, прежде чем девушка отстранилась.
– Я сказала себе, что не буду ни о чем сожалеть, – дрожащим голосом сказала Асами, отведя глаза в сторону. – Я знаю… знаю, что тебе нужно время подумать. Я не стану мешать.
Взрывным движением она взметнулась из воды и приземлилась на поверхность, в спешке использовав гораздо больше сил, чем было необходимо.
Затем ее босые ноги прошлепали прочь, оставив тянущуюся к ней Рёко, «Подожди!» осталось у нее на языке.
«Я…» – начала она, не в силах даже закончить мысль.
«Я не стану слишком уж вмешиваться, – подумала Кларисса. – Это решение нужно принять тебе. Если ты интересуешься собственной ориентацией, мой анализ указывает, что у тебя есть потенциал, если ты решишь им воспользоваться. Хотя ты странная. Без внешнего толчка такая мысль даже не пришла бы тебе в голову. Согласно построенным мной моделям, это помещает тебя в крошечное меньшинство. Также я, э-э… вообще-то только что подумала, что мне стоит что-нибудь сказать, как бы неловко это ни было. Большинство людей не ценят наши, таккомпов, замечания, но я посчитала, что тебе может потребоваться некоторый совет».
Еще несколько долгих моментов Рёко смотрела на дверь выхода, парализованная чистым сюрреализмом всего этого. Признание в любви посреди инопланетного вулкана, будучи совершенно голой, с подбрасывающим советы голосом в голове. Три недели назад она совсем не так представляла себе свою жизнь.
Затем она выбралась из воды и направилась к выходу. Она не знала, что будет делать, но она должна была это сделать.
«Спасибо, Кларисса, – подумала она. – Я знаю, что ты пытаешься помочь».
«Не лучшее для всего этого время, – подумала Кларисса. – Тебя отзывают с перерыва. Технически я должна была сказать тебе раньше, но было неподходящее для этого время».
«Отзывают? Почему?»
«Не сейчас», – подумала Кларисса.
Рёко не стала спорить, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы поскорее найти девушку. Не то чтобы Асами могла далеко уйти, без одежды, и у нее не было времени одеться.
Она заметила ее, когда та вышла из раздевалки, вызвав во взгляде девушки волну удивления и страха.
– Ты права, – сказала Рёко, удивляя себя столь решительными словами. – Я не знаю, что на это сказать. Я об этом подумаю. Это все, что я могу обещать. Пожалуйста, я не хочу, чтобы это разрушило все, э-э, между нами. Ты знаешь, что я имею в виду.
Асами с нерешительностью во взгляде посмотрела ей в глаза, после чего кивнула.
– Я почему-то знала, что ты так и скажешь, – сказала девушка.
Затем девушка повалилась вперед, вцепившись ей в плечи. Растерявшись поначалу, Рёко поняла: Асами была эмоционально истощена. Не зная, что делать, она бессмысленно погладила девушку по голове.
Хотя ей и правда хотелось, чтобы она сперва что-нибудь надела.
«Так почему меня отзывают?» – наконец, подумала Рёко, когда они отправились обратно.
«Только что пришло сообщение. Тебя повысили до старшего лейтенанта, и ты пропускаешь остальную часть гарнизонного тура. Ты должна немедленно отбыть в систему Кеплер-37, сектор Евфрат».
«Немедленно? – подумала Рёко, не уверенная, что прокомментировать в первую очередь. – Но…»
Она взглянула на Асами, нервно сидящую в соседнем кресле.
«Знаю. Я же сказала, не лучшее время, – сказала Кларисса. – Но это пришло лично от фельдмаршала Томоэ».
Глава 5. Меняя ветра
Заявление о намерениях
До сих пор система волшебниц была крупномасштабной трагедией. Мечты девушек-подростков превращались в кошмар страха, конфликта, лишений и смерти. Это результат отказа от организованности и сотрудничества, не присущий самой системе. Участвующие команды Митакихары обязуются создать организацию, Махо-Сёдзё Ёкай, способную укрепить сотрудничество и организованность, необходимые для прекращения ненужной боли.
МСЁ основывается как группа взаимопомощи с пятью основными мандатами:
– ликвидация дефицита кубов горя в любое время путем создания пула кубов горя;
– предоставление форума для обнародования, разрешения и рассуждения недопониманий и разногласий;
– обеспечение эффективных контрмер в случае серьезных внешних угроз или опасных обстоятельств;
– распределение немагических ресурсов, таких как денежные средства, полезным для группы в целом способом;
– распределение членов команд, в частности заключивших контракт новых девушек, оптимальным образом.
Раздел I – Основа организации
1. Глобальное собрание
Основные решения принимаются на общем собрании, проводящемся по меньшей мере раз в три месяца, но при необходимости чаще. Это собрание должно обладать властью допустить исключение к каждой части настоящего Устава и может вносить поправки, как только сочтет необходимым. Для образования кворума должен присутствовать по меньшей мере один член от каждой команды, и решение требует абсолютного большинства присутствующих членов, а также согласия по меньшей мере одного члена от каждой команды, за исключением некоторых упомянутых ниже санкционных действий, для которых требование кворума может быть ослаблено до всего лишь одного члена от половины существующих команд. Это может быть сделано, к примеру, за отказ принять участие в собрании.
Председательство и принимающая сторона следующего собрания будут определены на предыдущем собрании. Принимающая команда организовывает и председательствует на сессии, перекладывая все прямые затраты на общий фонд. Любой член команды может в любое время запросить досрочное собрание.
2. Общий фонд
Два совместных казначея из разных команд должны быть назначены для управления общим фондом, использующимся для финансирования деятельности организации, а также при необходимости для возмещения расходов. На каждом общем собрании казначеи предоставляют описание финансов организации и при необходимости могут быть заменены собранием.
Группы-основатели обязуются предоставить по меньшей мере двадцать тысяч японских иен (¥20,000) за члена для открытия фонда. Впоследствии команды должны вкладывать по меньшей мере десять тысяч японских иен (¥10,000) в месяц за члена. По усмотрению общего собрания, от отдельных членов могут потребовать внести больше, в частности если у данного члена имеется доступ к значительному внешнему богатству.
Любые превышающие эту сумму вклады можно использовать для вычитания требуемого с команды вклада избыточных кубов горя, по ставке, что будет рассматриваться и переназначаться на каждом собрании, в зависимости от текущего финансового состояния организации и запасов кубов горя, но не могут быть использованы для вычета из абсолютного минимума. Изначальная ставка устанавливается в десять тысяч японских иен (¥10,000) за куб.
Предпринимаемые организацией вложения в бизнес или инвестиционные предприятия осуществляются за счет фонда, и весь доход возвращается в фонд. На каждом общем собрании для каждой команды будет определяться ежемесячная сумма возмещения; эта сумма может превышать сумму взноса, и по мере требований обстоятельств эта сумма может различаться между командами. Также команды могут запросить экстренный перевод, оставляемый на усмотрение казначеев; решение любых связанных с этим финансовых проблем может быть сделано на следующем собрании.
3. Пул кубов горя
Для управления пулом кубов горя назначаются три хранителя кубов, он должен использоваться для защиты команд-членов от плохого сбора кубов горя. Пул должен храниться в нескольких местах в целях практичности и безопасности. Каждые две недели или чаще команды должны передавать кубы горя, не требуя превзойти операционный избыток, но в противном случае не ниже абсолютного минимума в один куб горя на члена в неделю или пятидесяти процентов (50%) от их операционного избытка, в зависимости от того, что выше. В случае операционного дефицита из пула может быть проведено изъятие до одного куба горя в неделю на члена. Дополнительное изъятие может быть предоставлено по усмотрению хранителей, но должно быть обсуждено на следующем собрании.
Хранители должны на каждом собрании предоставлять описание организационных запасов кубов горя, наряду с учетом производительности всех команд, и могут быть заменены по желанию собрания. Прямая покупка или продажа кубов горя из пула может быть разрешена в пределах установленных на предыдущем собрании ограничений.
Инкубаторы согласились исполнять проверку операционных дефицитов и избытков.
Раздел II – Вход или выход команд
Команда, желающая вступить в организацию, может, с согласия большинства своих членов, в любое время подать заявку на вступление. Такие заявки должны быть как можно скорее рассмотрены общим собранием. По запросу какой-либо команды-члена может быть проведено голосование за неодобрение – большинства будет достаточно, чтобы отказать в заявке на вступление. В противном случае вступление происходит автоматически. Собрание также может потребовать от заявившей группы предоставить дополнительные ресурсы, к примеру денежные средства, кубы горя, прежде чем разрешить вступление.
Команда может в любое время покинуть организацию, с согласия большинства членов команды. Остальные команды должны быть проинформированы как можно скорее. Выход из организации не освобождает от задолженностей и обязательств.
Команда может быть изгнана из организации с согласия четырех пятых (⅘) от всех остальных членов организации, с согласием по меньшей мере одного члена от каждой команды за исключением изгоняемой.
Раздел III – Передача отдельных членов команд
Команды-члены могут переводить или передавать представителей между собой по единодушному взаимному согласию и в случае, когда заключившие контракт новые члены обладают навыками, имеющими существенное значение для команды помимо команды из района ее контракта. Это может быть ожидаемо в зависимости от статуса проживания, возраста и так далее.
Лица, переданные или переведенные в другую команду имеют право рассчитывать на обращение, сравнимое с ожидаемым от их собственной команды, включая обучение, проживание, социальную поддержку и так далее. Первоначальная команда может, с согласия упомянутого лица, потребовать обратить перевод, с решением общим собранием в случае несогласия новой команды.
Раздел IV – Прочие ресурсы
Ожидается, что команды-члены будут без дальнейших обсуждений совместно использовать ресурсы, такие как доступ к медицинскому обслуживанию или транспорту, так, чтобы это было щедро, разумно и справедливо. Споры могут быть разрешены общим собранием, но есть надежда этого избежать.
Раздел V – Внешние угрозы, разное
От команд-членов ожидается максимальное сотрудничество в ликвидации или устранении любых способных возникнуть внешних угроз и других проблем.
Раздел VI – Дополнительные меры принуждения
В случае отказа от сотрудничества, отказа участвовать в общем собрании или намеренном нарушении положений Устава и/или решений собрания, собрание может наложить на команду санкции, с согласия двух третей (⅔) от всех остальных членов организации и с согласием по меньшей мере одного члена от каждой команды за исключением подвергшейся санкциям. Эти санкции включают, но не ограничиваются требованием повышенных взносов денежных средств и кубов горя и отказе в экстренном переводе и выделении кубов горя.
Подписано,
Акеми Хомура, от имени «Митакихарской четверки»
Курои Кана, от имени «Группы университетского района»
Тиё Рика, от имени «Северной группы»
Танака Юи, от имени «Группы финансового района»
Такара Тинами, от имени «Группы промышленной зоны»
Ясухиро Рин, от имени «Тройки Западного Касамино»
— Изначальный Устав МСЁ, 2021
За теоретическое предсказание и экспериментальную демонстрацию эффекта исключающего запрета Паули, основу современных систем силового поля.
— Цитата, Нобелевская премия по физике, 2455, присуждена Нишке Вирани и Людвигу фон Рор.
Рёко изучила в зеркале свое отражение. Несмотря на заверения Клариссы, что ее парадная форма создана была по стандарту, лично она не могла не чувствовать, что фуражка слишком велика, рукава немного чересчур расклешены, а брюки слишком коротки.
«Я же говорю, это лишь твое воображение, – подумала Кларисса. – Просто ты снова не уверена из-за своих размеров. Если это и правда так сильно тебя беспокоит, позже можешь попробовать увеличить свой рост, или, может быть, возраст. Форма точно пропорциональна».
«Очень мило с твоей стороны так говорить, – саркастично подумала Рёко. – Хотя, знаешь, нет, спасибо».
«Не похоже было, чтобы более тонкий подход как-то повлиял, – сухо подумала Кларисса. – Так что я подумала быть прямее. Кроме того, в этом нет ничего зазорного. Все хотя бы раз пробовали».
– Хм, – вслух сказала Рёко, когда ей в голову пришла мысль. Хотя она сразу же от нее отмахнулась. Кого она вообще пытается впечатлить?
«И правда кого…» – подумала она, прежде чем спохватилась.
Ее отражение в зеркале, казалось бы, само собой перестроилось, одновременно став выше и немного объемнее в груди.
«Кларисса…» – предупредила она.
«Я лишь показываю тебе, как ты будешь выглядеть, – подумала Кларисса. – Не нужно злиться».
Рёко мыслью сбросила зеркало, вернув отражение к реальности. В то время как ей пришлось признать, что так она выглядела лучше, она не думала, что поступить так будет правильно. Кроме того, оценила бы вообще Асами что-то подобное?
Она на мгновение стиснула зубы.
«Скажи, Кларисса, – подумала она. – Прямо сейчас, что именно меня беспокоит?»
Устройство издало преднамеренный звук вздоха.
«Я не какая-то волшебная машина для упрощенного самопонимания. Лучше тебе будет выяснить самой».
«Так эффективнее», – подумала Рёко.
«Возможно».
Долгое время Рёко полагала, что Кларисса не продолжит, но, наконец, после еще одного вздоха, последовало:
«Ты смущена и не уверена, что думать. У людей есть естественное желание понравиться другим, и теперь, когда это уместно, ты столкнулась с тем, что рассматриваешь свою внешность с точки зрения Асами. В то же время, ты осознаешь, что могут означать подобные усилия, так что пытаешься об этом не думать. В самом деле, на данный момент ты предпочитаешь ни о чем этом не думать из-за сложности и запутанности всех задействованных здесь твоих чувств. Ты разрываешься между чувством, что тебе стоит в какой-то момент постараться связаться с Асами, и в то же время беспокойством, что это может для нее значить. В целом, ты не уверена, что ты хочешь подразумевать этим, так что не можешь принять никакого решения».
Вопреки обычной разговорной речи, Кларисса перевела аудио на ускоренный режим, так что Рёко оказалось сложно вмешаться. Вместо этого она под конец опустила взгляд на перчатки в руке, решив сосредоточиться на чем-то ничего не значащем.
«Пожалуй, это было слишком откровенно», – подумала она.
«Знаю».
Секунду она стояла там, натягивая перчатки на руки, сжав после этого кулаки, проверяя, как они ощущаются. Затем она коснулась плеча, еще раз взглянув на две белых прямоугольных стрелы на погоне, белый выделялся на ярко-зеленом фоне остальной части ее формы. Знак означал старшего лейтенанта.
Рёко вздохнула. Она предположила, что неплохо было, что цвет формы волшебниц совпадал с цветами их костюма, но также неплохо было надеть порой какой-нибудь другой цвет. И разве старшие чины не носят что-то еще?
Она бросила взгляд в искусственно регенерированное звездное поле в рамке окна рядом с ней, даже более искусственное, чем можно было ожидать, учитывая, что она была слишком глубоко внутри Жукова, чтобы быть рядом с корпусом. Ее каюта была гораздо крупнее, чем она ожидала, но в ней мало было украшений или мебели. Была лишь кровать, комод, тумбочка, синтезатор, световая панель… и в общем-то все, если не считать уборную. И все было стандартным, окрашенным под светлое дерево.
Ткнув носком сапога покрытый ковром пол, она проверила свои ощущения. По крайней мере, они неплохо выглядели: глубокого черного цвета, казалось бы, соответствующего глубинам внешнего космоса.
«Хоть на этом спасибо», – подумала она.
Затем она направилась к двери.
Рёко неловко было выходить в коридор, одетой в полную форму, и в самом деле, матрос, которого она встретила, едва выйдя за дверь, моргнул, оглянувшись на нее, когда она прошла мимо, прежде чем вполсилы отсалютовать и подчеркнуто уставиться вперед, продолжая идти по коридору.
«Скорее всего, он просто удивлен видеть волшебницу в форме. Это не так уж часто», – подумала Кларисса.
«Нет, я уже в порядке, – подумала Рёко. – Я справлюсь. Не нужно и дальше подбадривать меня».
По крайней мере, корабль был относительно малолюден.
Она прошла лишь немного дальше, разыскивая вдоль обыденной металлически-серой стеной вход в туннель скоростного перемещения. На кажущемся металле прокручивались информационные объявления, следуя за ней, пока она шла. Она могла на ходу включить новости или что-то подобное, но сейчас была не в настроении. Непосредственно рядом с ней коридор ярко освещался, но в остальном был темен, свет следовал за ее шагами.
Рёко резко повернула, войдя в туннель скоростного перемещения, дверь вовремя скользнула в сторону, впуская ее.
Когда она вышла на узкую платформу, ее тело слегка подскочило от внезапной потери силы тяжести, от силы последнего шага слегка накренившись относительно поверхности.
Вдруг справа ее толкнуло горячим сильным ветром, сопровождаемым постоянным гулом. Здесь не было истинной невесомости – если бы она попыталась двинуться, ее бы отвело назад, и что-то явно не давало ей улететь вместе с ветром – но для ее желудка так, несомненно, ощущалось.
Конечно, она уже видела ТСП, когда только прибыла на корабль и несколько раз после этого, но от этого у нее до сих пор перехватывало дыхание. Стенки цилиндра, освещаемые равномерной жуткой синевой, простирались в обе стороны от нее, растянувшись настолько, что она видела горизонт, где туннель сворачивал прочь от ее взгляда. Влево на высокой скорости проносились оборудование, члены экипажа и дроны, как прямо перед ней, так и маленькими пятнышками вдали, вырисовываясь на фоне синевы. Ничто в ее опыте, включая изученную ею ограниченную информацию о линкорах, не подготовило ее ни к чему подобному.
ТСП тянулся почти через весь линкор, служа основной транспортной сетью корабля. С учетом того, как много энергии уже выделялось громадным генераторам искусственного тяготения, корабль легко мог выделить часть своих гравитационных полей на точную транспортировку, направляя всевозможные грузы по однонаправленным туннелям.
Рёко едва успела задуматься над этой темой, как почувствовала, что ее голову поворачивает в сторону с меньшей площадью поперечного сечения. Прежде чем она успела приготовиться, ее в жестком темпе ускорило вперед, система вовсю воспользовалась полным преимуществом прочности ее не вполне человеческого тела. Почти сразу же она по скорости сравнялась с остальным трафиком, относительно нее теперь казавшимся неподвижным. Пока она летела, мимо нее проносилась процессия дверных проемов и крупных порталов, ведущих в другие районы корабля.
Она больше не чувствовала ветра, так как больше не было разницы в скорости между нею и воздухом.
Остальные, с кем она путешествовала до этого, похоже, полностью привыкли к процессу, небрежно проверяя при этом внутренние меню или даже читая. Ей было неловко от того, насколько неуверенной она в сравнении с ними была. В этот раз она пыталась проследить за своим перемещением через корабль, отмечая районы, которые она миновала. Она предположила, что привыкнуть можно было к чему угодно.
И точно так же все и закончилось, когда ее столь же жестко затормозило, после чего отнесло к остановке у еще одной узкой платформы возле места ее назначения, платформа мягко «дернула» ее к «земле» – или, скорее, тому, что в этой части корабля считалось за землю.
Она как-то спросила Жукова – «Георгия» – правда ли так уж необходимо, чтобы туннели были настолько быстры. Корабль просто ответил, что это оптимально эффективно, и на этом закончил. Кларисса сообщила ей, что по соображениям защиты основные туннели располагаются почти в центре корабля, и что на случай повреждений есть альтернативные методы транспортировки, включающие более традиционных дронов-переносчиков, «толкающие» установки, запускающие в нужном направлении, или даже старомодные магнитные поручни и точки крепления. Каким-то образом это показалось гораздо приятнее.
Хотя, тем не менее, Рёко пришлось признать чувство некоей спешки от путешествия по гравитационным ТСП.
«Асами бы понравилось», – поняла она.
Она нахмурилась от этой мысли, после чего покачала головой, продолжая путь к цели.
Эта часть корабля на вид ничуть не отличалась от только что ею покинутой, но из тщательно размеченной внутренней карты этой части она знала, что она и правда особенная.
Она остановилась перед искусно вырезанными двойными дверями, обрамленными тонкой золотой отделкой. Посередине были старомодные «дверные ручки», привлекшие ее внимание тем, как они выступали.
Мгновение она просто стояла и смотрела. Она никогда не была в командных помещениях корабля, хотя это особо ничего не значило, учитывая, что пробыла она здесь всего два дня.
«Деревянные двери для старших офицеров это флотская традиция, – подумала Кларисса. – Обычно их импортируют с Земли. Это одна из таких».
Рёко взглянула на табличку «Томоэ Мами, фельдмаршал» с правой стороны двери и вздохнула. Она не удивилась тому, что дверь при ее приближении не открылась. Внутренний отсчет указывал, что время прибытия маршала все еще десять минут. Рёко не хотела опоздать.
Она немного погладила ладонью дверь. Чувствовалось ново, немного грубовато и зернисто, похоже на виденную ею иногда искусственную древесину…
Затем она отскочила назад, резко выпрямившись, когда время прибытия внезапно сократилось с десяти минут до всего лишь сорока секунд.
«Должно быть она что-то сократила, раз уж я уже здесь», – подумала Рёко, осознав свою ошибку.
Неловко стоя там, она про себя продумывала, что сказать, пока секунды тикали.
В тот момент, когда она услышала позади себя шаги, Рёко развернулась на каблуках и глубже, чем обычно, поклонилась.
– Прошу прощения, что прибыла рано, – начала она, спешно выплевывая слова. – Вам не нужно было…
Когда она снова подняла голову, ее взгляд зацепился за контуры повседневного черного свитера.
Но когда она добралась до вершины, она не нашла смотрящую на нее Томоэ Мами.
«Шэнь Сяо Лун, личный телохранитель Томоэ-сан», – определила Кларисса, пока Рёко в замешательстве все еще смотрела на нее.
– Не волнуйся из-за этого, – сказала искомый Рёко маршал, появившись рядом со своим телохранителем в – это было ново – полном оливково-зеленом мундире генштаба. – Я не занималась ничем достаточно важным, что я не смогла бы закончить на несколько минут раньше. Мы просто сократили. Давай, проходи.
Когда Мами распахнула дверь – по старинке, воспользовавшись дверной ручкой – Рёко ненадолго удивилась отсутствию движения со стороны двух телохранителей, устроившихся так, чтобы встать по обе стороны дверей. Она ожидала проследовать за остальными, но вместо этого пришлось оставить телохранителей позади, когда Мами указала ей войти. Если подумать, это было понятно.
Рёко, ожидавшая войти в какую-то изукрашенную адмиральскую каюту, в комплекте с портретами древних моряков в рамках и другой схожей атрибутики, вместо этого увидела что-то похожее на интерьер большой личной квартиры, какую можно было найти в некоторых районах Митакихары. Перед ней была удобная, экстравагантно большая кровать, высокая и оформленная в розовом и желтом. По бокам от этого предмета мебели были тумбочка и комод, в том же стиле. На дальней стороне комнаты был соответствующий розовый рабочий стол, пышные ковры и пледы тоже вписывались в декор. С двух сторон комнаты она увидела выходы в ванную и в столовую. Присмотревшись, она подумала, что увидела еще и часть кухни, примыкающей к столовой. Единственным, что портило эффект, было окно, отображающее обработанный вариант межзвездного пространства, а не ожидаемые городские пейзажи.
В целом, выглядело чрезвычайно похоже на квартиру ранней взрослой жизни Мами, показанную в фильме «Акеми», если бы в квартире были дверные проемы, ведущие прямо в спальню. Хотя, несмотря на ощущение уюта и декор, комната и в самом деле была довольно крупной, о чем свидетельствовали треугольный журнальный столик и диван сразу справа от Рёко. Вместо видимой тесноты столик естественным образом вписывался в то, что иначе было бы большой пустотой на плане комнаты.
Рёко осознала, что увиденная ею комната, конечно, была гораздо логичнее представленной ею адмиральской каюты. В фильмах у адмиральских кают всегда был морской налет. Опять же, в фильмах адмиралы всегда были бородатыми грубоголосыми стариками.
Секунду Рёко просто нерешительно стояла там. Она увидела, как Мами исчезла в столовой, но не знала, должна ли она последовать за ней или где-то присесть.
Хотя вскоре фельдмаршал вновь появилась в комнате, неся поднос с двумя кусочками кремового торта с клубникой, чайником и двумя небольшими чашками. Рёко на мгновение вспомнила офис Ацуко Арису, казалось бы, целую жизнь назад, когда психотерапевт подала ей тот же самый торт. Неужели в ее личных файлах и правда содержалась информация о ее любимом торте или это просто какое-то совпадение? Это и сам по себе был весьма хороший торт…
Мами поставила тарелки и чашки на журнальный столик, после чего села рядом со столиком на пол, проигнорировав стоящий прямо позади нее диван.
Видя стоящую и натянуто глядящую на нее Рёко, Мами жестом указала ей сесть, и она неловко так и сделала.
– Мне предложили личного повара, – сказала Мами на родном японском, наливая чай им обеим, – но я отказалась. Показалось неправильным. Не то чтобы у меня теперь когда-либо было время самой готовить еду. Я должна извиниться; это все синтезированное, за исключением чая. У меня собственный запас чайных листьев и заваривающий его робот. Он не плох. Но, конечно, ваше поколение всю свою жизнь живет на синтезированном, так что… о, я снова забалтываюсь, прости.
Долгую секунду Рёко безучастно смотрела на девушку, слишком поздно поняв, что она должна была настоять на том, чтобы разлить чай, а не позволить это делать Мами.
– Будь здесь Сакура-сан, она бы сказала тебе расслабиться и устраиваться поудобнее, – сказала Мами, поставив чайник и взглянув Рёко в глаза. – Я серьезно. Раньше было гораздо проще, гораздо неформальнее, но в нынешнее время все взятые мною девушки выглядят слишком напуганными, чтобы хотя бы вздохнуть.
После этих слов Рёко выдохнула, даже не осознавая, что задержала дыхание.
– Хорошо, – сказала Мами, кивнув себе и отпив чай, держа чашку обеими руками.
– Так как дела? – спросила блондинка, снова взглянув на Рёко. – Я имею в виду, как обучение и все остальное? Конечно, я видела психологические отчеты, но я хочу услышать лично.
Рёко моргнула. Этого она не ожидала, так что у нее не было никакого готового ответа. В его поисках она порылась в голове, все время пытаясь напомнить себе, что она знает о репутации Мами, что не нужно бояться, что она чересчур нервничает…
– Все было хорошо, хорошо, – сказала Рёко, излишне повторив последнее слово. – Не думаю, что у меня все чем-то отличалось от остальных. Было еще нападение истребителей и все такое, но мы выжили, а травма от радиации была не так уж плоха. И, э-э, я нашла подруг.
Она съежилась после упоминания «подруг» и понадеялась, что это было лишь внутренним. Ее ответ казался ужасно бессодержательным, но маршал понимающе кивнула, видимо, удовлетворенная им.
– Знаешь, – сказала Мами, откинувшись на диван позади нее, – официальной причиной твоего повышения и причиной, по которой ты здесь, является твое лидерство во время того нападения.
«Причиной, по которой я здесь?» – подумала Рёко. По правде говоря, она не знала, почему она здесь, только что Мами хотела с ней встретиться, и ей сказали надеть форму. Она не знала, чего ожидать.
– Ну, что… – нерешительно начала Рёко.
– Одну секунду, – настояла Мами, одной рукой взмахнув в сторону Рёко, другой держа чашку чая. – Сперва доешь торт. Мне сказали, этот твой любимый. Мне тоже нравится.
Не чувствуя в себе достаточной смелости, чтобы спросить, кто это сказал, Рёко слегка кивнула и покорно приступила к делу, подцепив одной из вилочек кусочек торта. Она была рада, что наконец-то справилась с дисгевзией – некоторое время из-за этого еда порой была по-настоящему странной.
– Я помню, когда Акеми-сан только заключила контракт, – сказала Мами, держа свою чашку и с тоской глядя в поток. – Мы пригласили ее на чай и пирожные, и она была такой стеснительной – ничуть не похожей на ту, какой она стала позже. Я была старшей, так что они с Сакурой-сан брали с меня пример. Позже я начала немного скучать по тому, как была сэмпаем. Хотя в нынешнее время все ведут себя одинаково.
Рёко, застывшая с наполовину поднесенной ко рту вилкой, поняла, что делает, и засунула торт в рот.
– Понятно, – задумчиво сказала она, пытаясь одновременно с этим прожевать.
Что-то в японском Мами было не так, что-то только сейчас замеченное Рёко, в этом якобы обычном разговоре. Акцент, выбор слов – это немного напоминало ей о дедушке, только каким-то образом существеннее. Почти как если бы маршал говорила на совсем другом диалекте, но он не похож был ни на что узнаваемое Рёко.
– Только взгляни, где мы сейчас, – продолжила Мами. – Столько лет назад мы даже не могли себе этого представить. Мы тоже были девушками, но никто из нас не вырос из детства и не жил нормальными жизнями. Другие, позже, но не мы. Но я полагаю, после твоего желания, я не могу сказать, что ты такого не просила.
Рёко, отпившая чай, едва не поперхнулась, удивленная внезапным включением в разговор.
Она слегка кашлянула, поставив чашку и взглянув в лицо девушки, ожидая продолжения, но Мами не встретила ее взгляда, вместо этого, казалось бы, сосредоточившись на собственном торте. Не зная, что сказать, Рёко в итоге опустила глаза сделать то же самое.
В итоге она закончила торт и с тихим звоном отложила вилку. Она не наслаждалась им так, как могла бы.
– Прости, – с легкой улыбкой сказала Мами. – Не знаю, что на меня нашло. Если подумать, я вдруг поняла, что говорю рядом с тобой только что-то угнетающее. Не стоит мне так делать. Давай, вставай.
Рёко удивленно подняла глаза и нашла уже поднявшуюся с пола Мами. Мгновением позже она последовала примеру.
Маршал, казалось, на мгновение всмотрелась в ее лицо, когда они встали друг перед другом.
– Ты и правда похожа на нее, но…
На этом голос Мами стих, когда маршал нахмурилась от внезапного замешательства.
– На кого? – спросила Рёко.
Мами покачала головой, закрыв глаза и слегка улыбнувшись.
– Жуков, мы готовы, – резко сказала она, переключившись на стандартный.
Слева от Рёко из пустоты материализовался немолодой русский, одетый в архаичную форму и с залысинами, образ сперва был некачественным и размытым, но быстро стал четче.
– ЧКК Георгий Константинович Жуков будет официальным свидетелем, – сказала Мами, указав на поклонившегося аватара корабля.
– Свидетелем… – начала повторять Рёко.
– Это церемония награждения, – с широкой улыбкой объяснила Мами. – Прости мне это ребячество, что не сказала раньше, но я хотела лично увидеть твое лицо. Видя счастье девушек вроде тебя, я снова чувствую себя молодой.
– Награждения… – снова бесцельно повторила Рёко.
Мами потянулась в один из карманов, вытащив маленький металлический значок и ленту. Она подняла его на ладони, чтобы Рёко взглянула. Значок представлял собой небольшую прямоугольную стрелу, изготовленную из чисто белого, почти люминесцентного металла. Сама лента тоже была белой, и судя по присоединению к вершине стрелы, ясно было, что стрела при ношении будет указывать острием вверх.
– Просто чтобы было понятно, – сказала маршал. – Не я рекомендовала награду. За это можешь поблагодарить Лапласа.
– Всегда считал его очаровательным коллегой, – с показным русским акцентом прокомментировал Жуков.
Рёко переводила взгляд с Мами на Жукова и обратно. Она была несколько сбита с толку, и в самом деле, ее лицо, должно быть, стоило сейчас видеть.
– Награда? – снова повторила она. – За что?
Мами кашлянула в кулак, встав заметно прямее.
– Я рада вручить вам Медаль Титосэ Юмы за боевое лидерство, превосходящее ожидаемое от возраста и уровня подготовки, – тщательно и четко выговорила Мами, шагнув вперед и наклонившись прикрепить ослепительно белую стрелу к левой стороне формы Рёко. – Ваша спокойная и осторожная реакция на неожиданное нападение головоногих стала бы честью и для ветерана с годом опыта и примером для подражания ваших товарищей. Вы решительно действовали в ситуации, к которой не были подготовлены, и предотвратили существенные потери. Поздравляю.
Когда маршал отступила назад, Рёко снова взглянула на присутствующую в комнате пару. Она не считала себя такой, на кого легко повлиять чем-то столь искусственным, как медаль, но в этот момент перед ее глазами все расплылось, и она ощутила… гордость? Да, пожалуй. Она неожиданно гордилась собой. Это было новое ощущение.
Затем момент прошел, и свечение угасло.
– Поздравляю, – сказал корабль. – Знаете, не понимаю, что это за одержимость длинными названиями наград. Разве не могли назвать ее просто Стрелой боевого лидерства или вроде того?
– Тише, – упрекнула Мами. – Сейчас не время об этом говорить.
– Я не против, – пусто сказала Рёко. – Я… польщена.
– Это я польщена, – серьезно взглянула на нее Мами. – Я никогда не выходила сражаться, как вы. Я остаюсь на флагмане или в мобильном командном пункте и наблюдаю за остальными.
– С новой позицией теперь больше флагман и меньше командный корабль, – сказал Жуков, искоса взглянув на Мами. – Не то чтобы я возражал. Я всегда говорил, что вы слишком много лично рискуете, вот так выходя.
Мами улыбнулась и кивнула себе.
– Твоим родителям понравится читать об этом, – сказала она. – Всегда так. Хотя…
– Подождите, – вмешалась Рёко, вдруг резко сосредоточившись. – Вы скажете об этом моим родителям?
Мами склонила голову, сложная прическа сместилась вместе с головой.
– Конечно. Мы пересылаем цитату медали и видео с церемонии. Стандартная процедура, если только родители не отчуждены… что-то не так?
Последний вопрос Мами задала взволнованным тоном, из-за внезапно появившегося на лице Рёко испуга.
– Нет, ничего такого, – слишком быстро заверила Рёко. – Мне… мне просто любопытно.
– Как скажешь, – сказала Мами.
Мгновение они смотрели друг на друга.
– Итак, – сказала Мами, судя по языку тела, явно отбросив предыдущую тему. – Очевидно, я бы не вызвала тебя на свой корабль просто сидеть без дела. Идем, покажу тебе мостик.
– Мостик, – моргнула Рёко. – Вы имеете в виду, корабельный…
– Да, тот мостик, – сказала Мами, дружелюбно схватив ее за плечо и подтолкнув в сторону двери. – Будет поучительно.
Свет за ними погас. Через мгновение Жуков, единственный источник света в комнате, улыбнулся себе, пожал плечами и распустил аватар.
Путь до корабельного мостика оказался освежающе короток. Едва выйдя из адмиральских апартаментов, Рёко последовала за Мами в одну из вездесущих корабельных труб короткого пути, по сути менее амбициозного варианта труб скоростного перемещения, как правило, пропускающие лишь несколько человек за раз. Эта оказалась строго вертикальной, даже без роскоши платформы, так что когда Мами вошла, она, казалось, сошла прямо с краю, немедленно упав вниз. Рёко напомнила себе, что делала и куда более рисковые вещи, и последовала примеру.
Их выбросило прямо на мостик, Мами приземлилась изящно, Рёко слегка споткнувшись. Подняв глаза, Рёко увидела комнату, очень похожую на то, что она бы ожидала от командного центра. Плохо освещенная цилиндрическая комната была размером с большой класс, а все доступные поверхности, включая пол и потолок, покрывали информационные дисплеи. Пол был посвящен гигантскому символическому представлению их нынешней звездной системы, опустив глаза, Рёко увидела, что стоит на части облака Оорта системы.
По кругу комнаты располагался ряд непроницаемо-черных кресел, выстроенных так, чтобы быть лицом к ближайшей части стены, рядом с каждым была небольшая консоль. Каждое занятое кресло окружал дополнительный набор постоянно перетекающих голограмм. Посреди комнаты был небольшой круг из трех кресел, лицом внутрь, в сторону большого цилиндрического столба, расположенного точно в центре комнаты.
Однако больше всего удивили Рёко не особенности комнаты, но люди внутри. Никто не стоял; вместо этого офицеры сидели в черных креслах, задние части их шей покрывало нечто похожее на кусок черной резины. Эта «черная резина» подключалась прямо к соответствующему креслу пугающе толстым кабелем, достаточно длинным, чтобы позволить сидящему легко повернуть голову, но не намного длиннее. Многие кресла были не заняты, и Рёко взглянула на остальные, идентифицируя «старшего оружейного офицера», «младшего штурмана», «младшего офицера контроля повреждений» и так далее. Хотя Рёко подозревала, что места были взаимозаменяемы, многие консоли были украшены личными вещами.
Мами с непроницаемым лицом взглянула на нее.
– Это кабель прямого подключения, – сказала Мами. – По обучению ты должна быть знакома с идеей. Он тот же самый, за исключением того, что ты можешь двигать головой.
Рёко последовала за Мами к тройке кресел в центре, пройдя мимо единственной стоящей в комнате фигуре, аватара Жукова, кивнувшего им, когда они прошли.
Одно из центральных кресел уже было занято капитаном корабля, Эмилио Родригесом, который взглянул на них, вежливо кивнул, после чего присмотрелся.
Мужчина снова кивнул, после чего молча откинулся назад.
– Прости, что он не особо вежлив, – объяснила Мами. – Управлять кораблем весьма ментально напряженно. Он даже меня не особо признает. Это понятно.
Рёко кивнула, когда Мами уселась на одно из других кресел.
– По сути это центр корабля, – сказала Мами, устроившись и положив руки на подлокотники. – В этой области находятся самые мощные вычислительные кластеры Жукова, а эти интерфейсные кресла с самым прямым, с наименьшей задержкой подключением к его первичному сознанию. Эта колонна передо мной самый прямой ручной ввод, на случай отказа кресел, а в случае отказа ИИ это самая мощная командная консоль на корабле. Также этот район один из самых серьезно защищенных, наряду с главными двигателями. Хотя, конечно, есть и вторичный мостик и резервные офицеры и резервы для всего.
Мами указала на оставшееся кресло, и Рёко удивленно взглянула на нее.
Она ткнула в себя, желая убедиться. Мами кивнула.
– У всех нас есть свои предпочитаемые кресла; это старпома, но он по расписанию в другой части корабля, и это все равно только обучение. Садись.
Не без некоторого трепета, Рёко шагнула вперед, пробравшись к оставшемуся креслу.
Мами любезно кивнула, когда прикрепленной к ее креслу кабель змеей устремился вверх, умело вцепившись в заднюю часть ее шеи, чуть ниже головы, черный резиноподобный материал казалось бы расплавился и потек, соответствуя новой форме.
Рёко удалось не подпрыгнуть от удивления, когда через мгновение что-то теплое и жидкое коснулось задней части ее шеи. Она почувствовала легкий укол вонзившихся в ее плоть микроигл интерфейса, а затем смутное неописуемое ощущение, что она научилась ассоциировать с таким подключением – ощущение, что, каким-то образом, рядом с ее сознанием есть что-то еще.
«Добро пожаловать», – подумал корабль, и текстура мыслей даже отдаленно не напоминала голос аватара Жукова, пусть и звучали они внешне похоже. Мысль несла в себе внутреннее ощущение доброжелательности и благодеяния, зримо вкладывая его в оттенки огромной силы. В этом не было смысла, но она не могла избавиться от чувства, что ощущает рокочущие в фоне процессорные кластеры Жукова, чувствуя, что этот разум гораздо мощнее ее, каким бы человечным он ни выглядел.
«Вижу, вторая версия таккомпа, – прокомментировал корабль. – Не слишком распространено среди вашего звания и положения. Похоже, специальное экспериментальное исключение. Не важно. Всегда хорошо познакомиться с новенькими».
Повисла пауза, и Рёко откуда-то знала, что не нужно ничего говорить, несмотря на проникновенное ощущение ожидания.
«Эм, привет, – наконец, ответила Кларисса, хотя в сравнении выглядя хрупкой и слабой и, каким-то образом, нервной. – Здравствуйте. Э-э, полагаю, рада познакомиться».
«Чувствую, мне тоже стоит указать на свое здесь присутствие», – подумала таккомп Мами, и каким-то образом Рёко знала, что это думала Махина, а не Мами, несмотря на схожий голос.
«Я хотела спросить, – подумала Мами. – Но твои родители как-то добились для тебя апгрейда, верно? Я читала одобряющую документацию».
«Да, – признала Рёко. – Мой отец».
Осознав, что она непроизвольно закрыла глаза, Рёко снова открыла их взглянуть на Мами, с легкой улыбкой посмотревшую на нее.
«Рекомендую снова закрыть глаза», – подумала Мами, на этот раз телепатически.
«Ладно», – подумала она, закрыв глаза, как ей сказали. Она ощутила ожидание, и не знала, было ли оно ее собственным или навеянным кораблем.
«Ну, давай не будем слишком отвлекаться – подумала Мами. – Начнем, как планировали, Жуков».
«Верно», – подумал корабль.
Не дожидаясь команды Рёко, ощущение мира начало угасать, давление кресла под ней стремительно спадало. Она приготовилась к привычной короткой сенсорной депривации, сопровождающей погружения в симуляции – но вместо этого внешний мир погас, и его место занял новый мир, переход прошел гладко. Она почувствовала, как постепенно взлетела с кресла, когда в поле ее зрения появились звезды, пусть даже ее глаза оставались закрытыми.
Затем в ее поле зрения, в стороне, появилось мягко улыбающееся лицо Мами, и она наконец-то смогла сориентироваться – отчасти.
Перед ней распростерлась звездная карта человеческого пространства, похожая на ту, что она в последний раз видела в звездном порту Митахикары. Как и та, эта была окрашена по контролируемым регионам, спокойно-синим за остающиеся под человеческим контролем и гневно-красным за районы вторжения пришельцев. Карту украшал массив символов, особо крупно отображались Земля и миры ядра. Смутный туман, похоже, затенял далекие территории, где информация о соответствующих областях становилась скудна, опираясь лишь на массу астрономических наблюдений.
Хотя казалось, она парила посреди этой звездной карты, а не смотрела на потолок, как в звездном порту. Внезапно осознав, что она не ощущает силы тяжести, она обернулась к Мами и заметила, что автоматически поворачивается, не нуждаясь в использовании магического давления или переносе углового момента. Но опять же, это, конечно, была симуляция, и если подумать, здесь не было вакуума, несмотря на их видимое положение в межгалактическом пространстве, за пределами плоскости Млечного Пути.
– В этой симуляции можно мысленно отправиться куда захочешь, – голосом чище чем в жизни сказала Мами.
Подчеркивая ее слова, звездное поле невероятно быстро переместилось, в мгновение ока пронесясь мимо них. Слишком занятая наблюдением за этим, Рёко слишком поздно заметила, что падает, и едва сумела правильно приземлиться на появившуюся землю, обеими руками коснувшись покрытой порошком поверхности, ощущение под руками напомнило ей мелкий гравий.
Поднявшись, она взглянула на стоящую фигуру Мами – и на вырисовывающуюся позади нее Землю, висящую наполовину видимой в небе. Она опустила глаза и поняла, где должна быть эта усыпанная кратерами поверхность.
Мами, наблюдающая со скрещенными руками, тоже обернулась взглянуть на Землю, опустив при этом руки.
– Я навещаю, сколько могу, а это не часто, – сказала она. – Я скучаю. Но подобные симуляции требуют много ресурсов, так что давай продолжим.
Со столь же резким переходом Рёко снова оказалась в межзвездном пространстве, слегка взмахнув руками.
– Ты ведь слышала о Евфратском вторжении, верно? – повернулась к ней лицом Мами. – Посмотри, как продвинулся фронт.
Привлекло внимание сердитое красное включение в гладкую сферу человеческого пространства, его внутренние символы стали заметнее и слегка запульсировали.
– В самом начале войны, прежде чем мы хотя бы поняли, что происходит, они выстроили вокруг нас укрепленные форпосты, заперев нас в этом секторе Рукава Ориона, – сказала Мами.
После этих слов проявился набор окружающих человеческое пространство светящихся красных точек.
– Большая часть заселенного пространства на самом деле пуста, – продолжила Мами. – Так что у нас еще долго не закончится пространство для колонизации, но это вынудило нас перестроить наши планы аварийной дальней колонизации.
Они вдруг приблизились к сектору Евфрат, так что эта область заполнила большую часть ее поля зрения.
– Также эти форпосты оказываются значительной проблемой в случае потери сектора, – сказала Мами. – Положение выступа таково, что если мы потеряем сектор, нам придется перенаправить военные поставки выше или ниже выступа, чтобы добраться до дальнего края сферы. Из-за того, насколько узко там человеческое пространство, вряд ли получиться достичь этого, не столкнувшись с теми же самыми форпостами, которые упорно защищают, и которые чрезвычайно сложно зачистить. Оно того не стоит. Фактически, нам придется отвести нашу оборону с дальнего края на другую сторону выступа и сократить наш фронт. Наши военные не смогут выжить без поставок с Земли и миров ядра.
На этот раз Мами одновременно с речью указала на звездное поле перед ней, и вид перед ней сместился и перестроился согласно ее объяснению, стрелками показывая описанное передвижение сил.
Она наклонилась вперед, и вид снова увеличился.
– В настоящее время острие выступа, центр боевых действий, в этой системе, системе Кеплер-37. Мы здесь…
На этот раз, когда Мами указала, мир снова сместился, и Рёко вдруг оказалась парящей всего в метре от крупного астероида, со странным металлическим…
«Нет, – осознала она. – ЧКК Георгий Константинович Жуков».
Через мгновение после понимания Рёко материал перед ней зримо исчез, появившись снова лишь под взглядом Рёко и из-за ее явной близости. Ей потребовалось еще мгновение, чтобы понять, что судно было массивно, протянувшись от нее далеко налево и направо. Неудивительно, что изначально она предположила «астероид», а не «космический корабль». Масштаб был почти непостижим.
Она огляделась и увидела окружающий ее флот кораблей сопровождения, крейсера, фрегаты, истребители и разнообразные дроны, составляющие мясо флота, вместе с двумя линкорами, Горацио Нельсоном и – длинно названным – Жан-Батистом Донасьеном де Вимё, графом де Рошамбо. Они были окрашены, чтобы их сложно было заметить, но появившиеся в ее поле зрения символы упростили ей эту задачу. Прямо мимо нее пролетел сопровождающий медэвак, маленький, подвижный, ракетообразный, с явно помеченным грузом разворачиваемых магов вместе с отдельными деталями.
Вглядевшись вдаль, Рёко заметила, что видит отмеченные местонахождения планет системы: три горячих внутренних мира, относительно небольшие колонизированные миры Аполлон и Артемида, пояс астероидов и далекие газовые гиганты. У обоих колониальных миров были орбитальные верфи, во внутренних мирах и в поясе астероидов были шахтерские, исследовательские и оборонительные объекты, а внешние миры – ну, они, как правило, были под контролем пришельцев. Ситуация была текуча, без четких боевых фронтов. Внутрисистемные сверхсветовые прыжки позволяли легко проникнуть в слабо защищенные области обеих сторон, что в основном были там, где не было защищаемых планет или астероидов, и где не проходили постоянно меняющиеся корабельные маршруты. Конечно, проникновение в случайную точку пустого пространства редко приносило какую-либо награду и могло вызвать быстрый ответ.
Мами положила руку прямо на виртуальный корпус Жукова, погладив его.
– Мы придерживаемся траектории рядом с планетой Аполлон, – сказала она, указав на планету далеко впереди. – Эта система, с двумя верфями, критична для защиты сектора из-за производства тяжелых кораблей. Потеря верфей серьезно повлияет на операции флота в этом районе.
Рёко обернулась взглянуть на далекую планету, видимую лишь яркой звездой вдали. Она сосредоточилась на планете, и ее поле зрения вдруг наполнилось полученным потоком информации о населении, экономической производительности, чрезвычайных ситуациях и так далее. И, конечно, информацией о верфи. Все это вдруг вошло в ее разум невыученным знанием.
Мами, казалось бы, на мгновение потеряла сосредоточение, взглянув куда-то в космический вакуум.
Рёко на мгновение задумалась, решая, стоит ли ей задать вопрос.
– Ах, м-м, То… Мами-сан, – нерешительно спросила она. – Мне просто любопытно: есть ли какая-то конкретная причина, по которой вы мне все это говорите, или это просто мне для информации? Я правда ценю это, но…
Она остановилась, осознав,что Мами не слушает, приподняв голову. Мами не просто смотрела в каком-то случайном направлении; она смотрела на что-то.
– Прости, – наконец, сказала Мами, опустив глаза. – Мне придется выбросить тебя. Произошло кое-что неожиданное. Можешь остаться на мостике и проследить через интерфейс экипажа, но постарайся не мешаться.
Рёко бесцеремонно выбросило из симуляции, звезды и корабли почти мгновенно исчезли из вида. Она открыла глаза и увидела двух командиров на их командных креслах, оба полностью закрыли глаза, не поддерживая частичного контакта с реальным миром, как делал перед этим капитан. Коннектор уже отделился от шеи Рёко.
«Боевые станции», – просто подумал Жуков, мысль без какой-либо преамбулы ясно и четко прибыла на ее слуховую кору. Рёко мгновенно поняла, что так привлекло внимание Мами.
Она встала, гадая, означал ли «интерфейс экипажа» одно из менее важных окружающих комнату кресел или что-то еще. Прежде чем она закончила формулировать вопрос, Кларисса проинформировала ее, что Мами почти наверняка подразумевала стандартный незакрепленный интерфейс, используемый большей частью команды, а не какое-либо из кресел на мостике. Рёко поспешно огляделась и нашла себе уголок между одной из входных дверей и одной из консолей, когда в командный центр полились офицеры.
Она прислонилась к стене, запросив соответствующий интерфейс, испытывая дискомфорт от вопросительных взглядов прибывающих членов экипажа, хотя они быстро отводили глаза, как только отмечали, что она должна быть там.
В ее поле зрения развернулась ограниченная звездная карта местного района, наложившись поверх вида на мостик. Рёко на мгновение заколебалась, не зная, стоит ли уделить все внимание обзору боя или оставить половину внимания мостику. Затем она решилась, отдала команду отключить зрение и заменить его обзором боя.
Она переключилась в режим полевого командования, хотя не уверена была, насколько ей это нужно.
Похоже, было замечено приближение на дистанцию атаки орбитальной верфи планеты Аполлон значительных сил авианосца пришельцев. Как указал операционный анализ, этого почти наверняка было недостаточно, чтобы нанести самой верфи значимый ущерб, но только при существенном ответе флота. Это соответствовало образцу атаки на прошлой неделе: едва достаточно, чтобы вымотать человеческие флоты и вынудить их оставаться в обороне вокруг двух планет, но недостаточно, чтобы привести к серьезной потере ресурсов. Это удерживало их силы на месте и не в состоянии сконцентрироваться, и не помогало, что планеты на данный момент были с противоположных сторон от звезды.
Рёко нахмурилась. Если она понимала правильно, недавняя активность пришельцев выглядела по своей природе оборонительной, как если бы «они были уверены, что ситуация скоро обратится в их пользу» – как указала влившаяся в ее разум оперативная оценка. Но в ней не содержалось никаких указаний на то, почему пришельцы так считают, ни даже каких-либо предположений.
«Ты получила этот анализ со второго уровня допуска, по-видимому потому, что Томоэ Мами задействовала для тебя классификационное исключение на доклады такого типа, – подумала Кларисса. – Такое делается лишь когда тебе нужно знать… что, похоже, и есть. Но я не уверена, с чего бы старшему лейтенанту понадобился здесь повышенный допуск… и это поднимает вопрос о том, что же здесь слишком деликатно, чтобы включить это в анализ первого уровня».
«Возможно, она планирует сделать из этого урок, – подумала Рёко. – В конце концов, она моя наставница».
Она сказала так Клариссе, но про себя все еще размышляла о молчании анализа касательно объяснения недавней активности флота пришельцев. Это вдвойне тревожило: во-первых, из-за самого несоответствия, потому что она по прошлому опыту знала – как недавнему, так и предконтрактному – что с засекреченными материалами никогда не обращаются так небрежно. Если есть несоответствие, то предполагалось, что обладатели второго уровня допуска его заметят, даже если, по-видимому, не получат полного объяснения.
Затем она поняла, что Кларисса все равно прочла ее мысли, даже если она не вполне оформила их в слова.
«Ты глубоко задумалась, – подумала Кларисса. – Ну, о некотором. Это упрощает мою работу, так как мне не придется тебя обучать. У нас есть для этого подпрограммы. У нас для многого есть подпрограммы».
В режиме полевого командования у Рёко было полно времени, чтобы отвлечься на подобные размышления, пока бой проходил через открывающие, подготовительные этапы. Секторальный первый флот Мами двинулся на перехват флота пришельцев, представляющие линкоры флота крылатые полигональные символы угрожающе сдвинулись в сторону авианосцев, не давая им слишком приблизиться. Пока она смотрела, поток времени потащился вперед, авианосцы затормозили, замедляя свое приближение, запуская волну перехватчиков и бомбардировщиков.
«Они не всерьез, – подумала Кларисса. – Они не взяли с собой скачковые орудия».
«Они достаточно всерьез, чтобы мы были здесь, не так ли?» – подумала Рёко.
Вокруг Рёко слегка вздрогнул Жуков, когда его главное орудие ШЕРМАН выстрелило сообща с другими линкорами. Снаряды были анти-истребительными, предназначенными для сброса скорости и искажения времени, а не для энергетического удара и срыва сверхсвета. Выстрел навстречу судну пришельцев вынудил корабли сломать построение и потерять скорость, а локальные гравитационные эффекты нарушили системы управления судами с относительно легкими двигателями.
Огромная волна инопланетных судов вошла в первый слой обороны, стену наспех развернутых умных зениток, мин и других сброшенных внешней линией фрегатов прикрытия препятствий. Сигналы примерно десяти процентов перехватчиков и бомбардировщиков исчезли с интерфейса, подтверждая уничтожение. Остальные активировали маскировочные устройства, и их траектории на трекере стали нестабильными, корабли исчезали и появлялись, когда краткие проблески сенсорного контакта использовались для корректировки прогнозируемой оценки местоположения.
Фрегаты прикрытия уже возвращались к главному флоту, но не могли вовремя обогнать корабли пришельцев. Слой дронов, человеческих перехватчиков и Magi Cæli смягчил потери, но суда пришельцев наседали на легкие цели, разрывая тонкие корпуса и подрывая сверхсветовые приводы, так что линия прикрытия стала угнетающим массивом исчезающих сигналов, каждую секунду исчезали десятки фрегатов, резко рвануло вверх число жертв.
Когда бой достиг линии крейсеров, с огромным числом дронов, хорошо укомплектованных вдобавок магами, и с тяжелой обороной, суда пришельцев резко развернулись, сосредоточившись на бомбардировке только что пройденных стационарных мин и зениток, помогая оставленным позади специализированным судам. Стандартная тактика, расчистка пути для уже направляющихся следующих волн кораблей.
Линии крейсеров достигла вторая волна бомбардировщиков, и на этот раз все было гораздо тяжелее. Ракеты и снаряды отклонялись от курса внутри различных оборонительных систем, перехватывались или взрывались о силовые поля. Маги MC танцевали во всем районе, останавливая атаки, взрывая корабли и сея иные формы оборонительного опустошения, уклоняясь от случайных бомб жесткого излучения или иных видов мгновенной смерти.
Но волна бомбардировщиков пришельцев не задержалась столкнуться лицом к лицу с гораздо большими человеческими кораблями. Они свернули из района, едва выпустив основное свое вооружение, проделав путь для следующей волны кораблей пришельцев. Их истребители казались бесконечными, прибывая одной гигантской волной за другой, несмотря на несомые ими тяжелые потери – вообще-то, с обеих сторон – в то время как человеческий флот изо всех сил стремился вперед, стараясь сократить расстояние до авианосцев пришельцев. Линкоры продолжали стрелять, целясь в прибывающие корабли, но не в состоянии использовать главные орудия по прямому назначению.
«Они не всерьез, и мы тоже, – подумала Кларисса. – Мы не задействуем стелс-фрегаты MC. Есть директива о сохранении сил флота, но без объяснения причин».
Поле боя продвигалось, и потери начали накапливаться – все больше и больше фрегатов, больше легких крейсеров, тяжелый крейсер. Рёко подумала, что для обычного члена экипажа, задействованного на безымянном посту где-то на гигантском корабле, должно быть освежающе иметь представление о битве в целом, даже если нельзя было лично увидеть ее.
Наконец человеческий авианосец неподалеку от края обороны развалился и взорвался под волной лазерного огня, его двигательная зона больше не в состоянии была выдержать нагрузку. Возможно, это была самая значительная потеря за день, в самом деле, вызвав единственный высочайший всплеск числа жертв. Вскоре после этого корабли пришельцев перестали прибывать; человеческие линкоры почти приблизились к дистанции, где можно было попробовать блокировать сверхсвет орудиями ШЕРМАН. Пришельцы были слишком скромны, чтобы стоять и дожидаться этого, уже формируя необходимый для отбытия сверхсветовой покров. В тот момент, когда последние перехватчики и бомбардировщики вернулись к авианосцам, флот отбыл. Первый флот не попытался преследовать их – пришельцы были быстрее.
Бой на истощение, выглядящий почти бессмысленным, за исключением все еще обновляющегося доклада о потерях, доступного на первом уровне. Потери ИИ/персонала: примерно двадцать две тысячи. Потери магов: двадцать восемь, с восемнадцатью еще в критическом состоянии или в пути на борту медэвака. Еще восемь вернутся лишь как самоцветы душ, но по крайней мере в стабильном состоянии. Рёко не уверена была, что хуже: что ей легко было отмахнуться от двадцати тысяч погибших в контексте быстро растущей двухсотмиллионной армии человечества, или что двадцать восемь магов каким-то образом казались ей огромным числом.
Одной мыслью она покинула интерфейс, и командный центр линкора вернулся в фокус внимания. Ни один из линкоров не попал даже под легкий огонь, и офицеры уже расходились, возвращаясь в личные каюты или другие районы корабля. Долгое время Рёко просто стояла и смотрела, гадая, что ей делать. Мами, все еще молча и неподвижно сидящая в своем кресле, не дала никаких инструкций. Рёко предположила, что после битвы нужно было много с чем справиться, но она не могла просто продолжать стоять здесь. Ее дальнейшее расписание было пусто. Мами должна была…
Едва только Рёко задумалась отправить вопросительное сообщение, Мами открыла глаза и повернула голову, пронзив ее острым, почти свирепо выглядящим взглядом. Это было столь непохоже на то, чего она привыкла ожидать от женщины – девушки? – что Рёко непроизвольно отступила на шаг, гадая, что она сделала неправильно.
«Иди сюда», – телепатически скомандовала маршал, и Рёко поспешила подчиниться.
«Садись», – сказала ей Мами, прежде чем она успела задать какой-либо вопрос.
Она села и снова ощутила задней частью шеи что-то теплое и жидкое, ощущение интерфейсного массива, вставляющегося в ее интерфейсный порт…
На этот раз она оказалась не в глубинах космоса, но в уютном конференц-зале, украшенном в стиле, недавно ожидаемом Рёко от каюты Мами, без морского аромата. Стены и длинный стол были из настоящего темного дерева, а большей частью украшений были старомодные портреты в рамках в основном, по-видимому, полководцев ОФ времен Объединительной войны. Там, к примеру, был маршал Ву, адмирал Эберхарт…
Она остановилась, тихонько ахнув. Она знала, где была.
Ее взгляд остановился на противоположной стороне стола, где была начертана гигантская версия логотипа Вооруженных сил Земли. Две стрелы, поднимающиеся вверх к скругленному конверту, давно заменившие более сложную печать ОФ с темой эмансипации.
А если бы и это не было для нее достаточным намеком, она легко могла бы назвать фельдмаршала Роланда Эрвинмарка, начальника Генерального штаба, появившегося рядом с ней и с непроницаемым лицом взглянувшего на нее. Само собой разумеется, она никогда ранее не видела его так близко. Маршал не был красив, как кинозвезда – что десятилетиями разочаровывало кинематографистов, большинство из которых в итоге использовали художественную лицензию, чтобы приукрасить его лицо – но его харизма была легендарна.
Почти смешно, Рёко вдруг подумала, что Руйко убила бы ее, если бы выяснила об этом, так как она принадлежала к легиону онлайн-фанаток маршала.
Прежде чем она успела до конца осмыслить это новое развитие, ее лицо застыло в недоверчивом выражении, она обнаружила, как пожимает руку гораздо более высокому маршалу, ее виртуальное тело на автомате исполнило действие – Кларисса ее прикрыла. В комнате вдруг оказался не только Эрвинмарк, но также и Томоэ Мами и Курои Кана, последняя даже здесь сумела как-то напомнить Рёко одного из ее более вялых одноклассников.
– Рад с вами познакомиться, – формально сказал Эрвинмарк, коснувшись своей расшитой фуражки. – Томоэ говорила о вас только самое лучшее, пусть вы, конечно, и неопытны. Я тоже когда-то был неопытен. Не думаю, что кто-то из двух этих дам может сказать то же самое.
– Вы никогда не упускаете возможности напомнить нам о нашем возрасте, Эрвинмарк, – сказала Курои вроде бы в хорошем настроении, но с легким оттенком предупреждения.
– Возможно, вам интересно, зачем вы здесь, – обратился к Рёко Эрвинмарк. – Причина в том, что хоть я и уважаю мнение Томоэ, мне хотелось бы лично увидеть вас, прежде чем говорить с остальным Штабом. От этого многое зависит.
«Зависит от чего, сэр» – едва не сказала Рёко, но прикусила язык. Она не сомневалась, что скоро выяснит.
– Тогда приступим, – сказал Эрвинмарк, глядя на остальных, кивнувших этому.
После его жеста поверхность стола осветилась, пространство до этого деревянной поверхности заполнила череда зернистых голографических и плоских изображений. Они все показывали один и тот же объект, какое-то здание, расположенное на безводной поверхности.
– Я уверена, во время обучения ты видела что-то подобное, – сказала Мами, подавшись вперед и указав на голограмму.
Рёко слегка нахмурилась.
– Это стабилизатор червоточины, не так ли? – сказала она, сверившись с Клариссой. – Хотя я не уверена. Выглядит неправильно.
– Потому что он не завершен, – сказала Мами. – Но он гораздо ближе к завершению, чем нам бы хотелось, гораздо ближе, чем мы полагали. Они уже начали тестировать основные компоненты.
Голограмма над столом замерцала, сменившись картой местной звездной системы. Она быстро увеличилась к одному из далеких газовых гигантов системы, затем к одной из лун планеты, бесперспективному на вид пустому камню. Один регион подсветился, на поверхности появилось небольшое строение.
– Несколько недель назад мы обнаружили на этой луне строящийся стабилизатор червоточины, – сказала Мами. – Его пытались скрыть, не разместив в этом районе очевидной защиты. Мы отправили команду МагОп, но их обнаружили и уничтожили.
Мами взглянула на Рёко, как и остальные, оценивая ее реакцию. Рёко задумалась, почему говорит только Мами, но догадалась: она была ученицей Мами, выбранной узнать эту информацию. Для Эрвинмарка было бы неприлично расспрашивать ее.
Хотя, что важнее, Рёко обдумывала последствия только что услышанного. Она, конечно, знала, зачем нужны были стабилизаторы червоточины, но мысленно вернулась к показанному до этого Мами изображению – строительство его здесь, посреди человеческого пространства, приведет к резкому сокращению маршрутов снабжения, и…
– Это настоящая причина, по которой они здесь, не так ли? – сказала она, удивившись тому, что сказала это вслух.
Мами слегка улыбнулась, разрываясь между естественным удовольствием от получения правильного ответа и серьезностью ситуации в целом.
– Ну, это большая причина, – сказала она. – Верфи по-прежнему важны. Это великолепная синергия. Если мы потеряем верфи, у нас не будет сил напасть на генератор. Если генератор активируется, мы, скорее всего, потеряем верфи. Обе цели должны быть выполнены одновременно.
– Если посланную вами команду обнаружили, – через мгновение сказала Рёко, – то это значит, это больше не секрет.
– Одна из твоих кузин погибла, пытаясь осуществить этот рейд, – немного сердито сказала Кана.
Эрвинмарк кашлянул.
– Мы перегружены, – сказал Эрвинмарк. – Грубо говоря, флот не создавался для наступательных операций, не против сил подобного масштаба. Против такой численности мы можем лишь удерживать позиции – по сути, мы довольно хорошо справляемся – но не можем контратаковать. Есть вероятность, что мы не сможем прорваться на луну, даже если снимем с Аполлона и Артемиды весь флот прикрытия. Они идеально использовали нашу слабость. Мы думали, что время на нашей стороне. Это не так.
«Но вы атаковали сектор Сахару!» – хотелось сказать Рёко, но слова умерли у нее на губах. Если известный рисковый инициатор Сахарского рейда не считает, что наступательные действия сработают, возможно, так и есть.
– Тогда что? – спросила Рёко, встретившись взглядом с Эрвинмарком, часть ее не верила, что она задает такой тупой вопрос. – Вы же не могли привести меня сюда, чтобы просто это сказать!
Фельдмаршал улыбнулся, гораздо шире, чем Мами до этого, и это выражение медленно распространилось на все лицо, что до этого было строгим и серьезным.
– Нет, конечно нет, – сказал он.
Рёко проследила за его взглядом до Мами.
– Операция провалилась на этапе внедрения, – взглянула на нее Мами. – Одна из девушек сделала что-то не так, или пришельцы разработали даже лучшие сенсоры. В любом случае, они не сумели успешно преодолеть всю дистанцию от низкой орбиты до помещений объекта. Из-за атмосферы они не смогли подобраться ближе ста восьмидесяти километров без неприемлемой угрозы маскировке. Очевидным решением было бы повторить попытку, но провести телепортацию в один прыжок, а не эстафетой. Есть только один человек с такой дистанцией.
Рёко не могла точно определить, но в голосе Мами было что-то тревожное. Он каким-то образом казался унылым, как будто бы ей не хватало обычного динамического диапазона.
А затем она закончила осмысление заявления Мами, настолько лаконичного, что Рёко запуталась, пытаясь решить, о чем именно ей стоит спросить в первую очередь. Однако в итоге она выбрала:
– Вы предлагаете мне отправиться в следующий рейд? – недоверчиво спросила она.
– Даже не поднималось вопроса отправить тебя в первый, – сказала Кана, ее обычно приятный и мягкий голос обрел сильную подспудную ярость. – Мы могли поторопить тебя и вбить немного экстренного обучения. Мы сочли это плохой идеей. Это и сейчас плохая идея, но у нас нет ничего лучше.
Лицо ее предка было ожесточенным, глаза полны резкого, подавляющего огня. Курои Кана больше не напоминала Рёко вялого одноклассника или кого-либо еще ей знакомого. Вместо этого Рёко чувствовала, как будто в этих глазах горели все четыре столетия жизни Каны – это был взгляд стихии, на который человек не должен был быть способен.
– На этот раз кальмары будут даже более готовы, чем в предыдущий, – прокомментировала Мами. – Теперь они больше не бояться обнаружения, так что могут открыто размещать средства обороны и обнаружения. Единственное наше преимущество в том, что они могут не счесть нас готовыми ко второй попытке.
– Они не понимают природы загнанного в угол зверя, – сказал Эрвинмарк. – За время этой войны они уже неоднократно это продемонстрировали. Мы можем лишь надеяться, что они не выучили никаких уроков.
Остальные снова обернулись взглянуть на Рёко, недоумевающую, как именно справиться с наступившей тишиной. Она чувствовала…
– Я не готова, – сказала она, с мрачным лицом опустив глаза. – Я приложу все усилия, и я постараюсь не подвести, но я не готова. От этого зависит весь сектор, не так ли?
– Никто из нас не бывает всегда готовым, – сказал Эрвинмарк, серьезно глядя на нее. – Не с вашим уровнем опыта. Важно то, сделаете ли вы, что должно. Вы выглядите умной и проницательной. На данный момент неразумно будет ожидать от вас большего.
Он положил руку ей на плечо, она удивленно подняла на него глаза.
– Вы справитесь, – сказал маршал. – Я в вас не сомневаюсь. И вы будете не одни.
Затем он оглянулся на других двух лидеров, по очереди кивнув им. Он коснулся фуражки, и его тело растворилось, исчезнув из симуляции.
– Наша семья одна из самых выдающихся среди человечества, – по-японски сказала Кана, подойдя к ней. – И хоть мне и не хочется это признавать, так же и Сидзуки. Не стану делать вид, что это гарантирует успех. Хотя я полностью в тебе уверена.
Девушка протянула руки, и Рёко лишь спустя секунду неловкости поняла, что это приглашение к объятиям.
Матриарх успокаивающе погладила ее по голове, когда они обнялись, и Рёко невольно поразилась очевидной абсурдности этого подростка, лишь немного выше ее, обращающейся с ней как с ребенком.
Затем девушка отстранилась, оставив руки у Рёко на плечах.
– Возвращайся живой, хорошо? – сказала она, грустно глядя в глаза Рёко. – За свою жизнь я потеряла уже слишком много детей.
– Я… конечно, – заверила Рёко, не уверенная, что еще сказать.
Директор Черного сердца кивнула, опустив руки. Через мгновение она тоже растворилась.
– Они с Сидзуки Саякой когда-то были лучшими подругами, – с непроницаемым лицом сказала Мами. – Но она все испортила. Это была не ее вина; она сделала то, что должна была. Глубоко внутри Сидзуки-сан это знает. Но все равно не может ее простить. Если когда-нибудь сможет, они снова станут лучшими подругами. Так я думаю.
Она приостановилась.
– Для них обеих семья это все, – закончила Мами. – Не могу винить их. Нужно за что-то держаться.
– Что мне теперь делать, Мами-сан? – спросила Рёко, даже не остановившись задаться вопросом, почему же Мами в такой момент заговорила о Саяке. – Мне нужно как-то подготовиться, но…
– Осталось не так много времени, – сказала Мами, возвращаясь к главной теме. – Чем дольше мы ждем, тем лучше будет защита. Я отправляю тебя вниз, на Аполлон, присоединиться к остальной команде. Потренируетесь перед выходом. Это должно помочь. И…
Мами повернулась убедиться, что Рёко обращает внимание.
– Слышала, твой дедушка в армии. Он сейчас размещен на планете. Тебе стоит его навестить. Для этого у тебя будет выходной день. Я не могу выделить больше. Не будь это боевая зона, я бы организовала прибытие твоих родителей и остальной семьи.
– Но… – начала Рёко, но Мами, положив руку ей на плечо, заставила ее замолчать.
– Поверь мне, – сказала маршал. – Дело не только в тебе. Остальная команда тоже навещает свои семьи. Это тебе поможет. Хотела бы я помочь чем-то еще, но я слишком занята здесь. Будь у меня выбор, я бы не отправляла вас вот так.
Мами остановилась, явно пытаясь придумать, что еще сказать. Через мгновение она покачала головой.
– Можем поговорить позже, – сказала она. – Думаю, мне нужно вздремнуть. Ну, когда мы закончим прибираться после боя.
Симуляция вокруг них растворилась.
Мами была в отличном настроении.
Правда чуть раньше в этот день она почувствовала вдали Кёко, и это навеяло мрачные мысли. Также оставался вопрос борьбы с этой новой самоназванной Южной группой. У нее было много проблем… но с этим можно разобраться позднее. Она только что заглянула в супермаркет, нашла в продаже хороший сладкий перец и решила приготовить пасту. С этим все будет лучше.
Она вдруг заметила, что напевает себе под нос мелодию, поднимаясь по лестнице к своей квартире. Да, возможно она немного переусердствовала с вынужденным весельем, но со временем она узнала, что вынужденное веселье гораздо лучше совсем никакого веселья, и с достаточно небольшим усилием может быть почти столь же хорошо.
Приблизившись к своей квартире, она нахмурилась, замедлив шаг. Чем-то пахло – никто из ее соседей не сжег случайно что-то во время готовки? Нет, пахло не совсем так. Хотя пахло чем-то горелым. Горелым… деревом.
Она вдруг почувствовала некоторое опасение, несмотря на все ее попытки его стряхнуть. Вставляя ключ в скважину, она напряглась.
Сцена с другой стороны двери была почти за пределами ее понимания. Все – разбито. Они вошли через балкон и уничтожили все, что можно было. Ее драгоценная коллекция фарфора, передававшаяся в ее семье, кусками валялась на полу, вперемешку с кусками других ее тарелок и деревянных обломков разбитых шкафов и мебели. Стена во множестве мест была пробита, среди ее мебели не было буквально ничего по-прежнему стоящего, и даже у посудомоечной машины и печи были сорваны дверцы. Пол затопила гигантская лужа воды, натекшая из-под раковины. Не похоже было на ее дом – похоже было на свалку.
Она долго, мучительно смотрела на это, затем попыталась качнуться вперед, но ее ноги подвели ее всего через несколько шагов. Она прижала ладони к полу, не обращая внимания на режущее правую руку стекло, и почувствовала неизбежно подступающие слезы. Она...
– Что у меня осталось? – спросила она у пустой комнаты или, возможно, у самой вселенной. – Я лишилась всего! Моей семьи, единственной моей подруги, моего дома… Что, черт возьми, у меня осталось?
Вселенная не ответила, и она сидела там, плача, пока больше ничего не осталось.
Когда она попыталась слизнуть последние слезы, ее ноздри снова защекотал запах дыма, и на этот раз она провела связь.
Она медленно и нетвердо поднялась, опираясь на стену, заставив себя двинуться к спальне, к запаху огня. Дверь была окружена черными отметинами, и когда она наконец достигла порога, где смогла увидеть дымящиеся, почерневшие руины ее спальни, она почувствовала, как что-то внутри нее щелкнуло.
Она не остановилась обдумать, что это должны быть целенаправленные усилия, чтобы сжечь содержимое ее комнаты и ничего более. Она лишь знала, что они должны заплатить.
Они должны заплатить.
Мами проснулась, тяжело дыша, в голове все еще крутились остатки гнева. Она долго лежала так. Много прошло времени с тех пор, как у нее был именно этот сон.
Хотелось бы ей, чтобы она могла сказать, что не помнит ничего после этого, что следующим ее воспоминанием был звенящий в ушах безумный смех Хинаты Айны, когда Кёко силой утаскивала ее от Южной группы, связав ее этим своим гибким копьем, справившись лишь потому, что у Мами осталось слишком мало сил для эффективного сопротивления.
По правде говоря, она помнила каждую секунду этого, каждую секунду ее неисчерпаемой ярости, отвергающей все иные возможные соображения – и как она прекратила заботиться о своей жизни, пока могла выплеснуть немного своей мести.
Затем невозможным образом одно из потерянных ею вернулось к ней, и жизнь снова обрела смысл.
Она поменяла позу и вскоре снова уснула.
– Скажи, Мами.
Мами отвела взгляд от помешиваемого ею рагу, откинув назад голову, чтобы взглянуть на девушку с короткими волосами, подавленно опустившую голову на кухонный стол, почти как будто вся ее жизнь вдруг стала для нее слишком угнетающей.
– Что такое, Мики-сан? – спросила Мами, одной рукой продолжая помешивать деревянной ложкой.
– Прости, если это слишком личное, но когда ты только заключила контракт, ты ведь была одна, верно? Как ты справлялась с одиночеством?
Рука Мами застыла посередине, ее глаза на мгновение впились в лицо Саяки.
Она вернулась обратно к рагу.
– Я всю свою энергию сосредотачивала в охоте на демонов, – сказала она. – Я делала все, чтобы стать лучше, и все свое свободное время охотилась. Хотя не думаю, что я и в самом деле с этим справлялась. Больше похоже было на ожидание. Если бы так никто и не появился, я могла бы умереть, ожидая.
– По сравнению с тобой и Кёко я чувствую себя такой бесполезной, – сказала девушка за ее спиной. – Вы обе прошли через гораздо большее, чем я, но это я не могу быть удовлетворенной такой жизнью.
Мами попробовала рагу на ложке. Было недостаточно специй. Она добавила щепотку соли.
На прошлой неделе Саяка была несчастна. Они это заметили, но никто из них не знал, что с этим делать. Мами надеялась, что держась все вместе в ее квартире они могут приободрить Саяку, но до сих пор, похоже, не получилось, а проливной дождь снаружи не слишком-то помогал настроению.
Возможно, все будет лучше, когда прибудут Кёко и Хомура.
– Мы с Сакурой-сан выжили только благодаря друг другу, – сказала Мами. – Если чувствуешь себя несчастной, тебе стоит кому-нибудь довериться. Саку… Кёко пыталась действовать в одиночку, и это чуть не уничтожило нас обеих.
Мами не думала, что можно намекнуть еще более открыто, но она не услышала ответа. Она вздохнула.
– Если это никак не связано с делами махо-сёдзё, возможно, тебе стоит поговорить с Сидзуки-сан, – предложила она. – Она ведь твоя лучшая подруга, верно?
– Да, – покорно сказала Саяка, отвернувшись. – Да, лучшая.
Мами подумала, что на этом все, но услышала, как Саяка бормочет что-то еще.
– Что такое? – спросила она.
– Ничего, – заверила Саяка.
Мами закрыла закипевшее рагу прозрачной крышкой и долго смотрела на него.
– Чего-то не хватает, – сказала Саяка.
Порой Мами тоже так казалось.
После этого сон потерял повествовательный поток, скользнув в абсолютную темноту, характеризующую более глубокий сон. Прошло некоторое время, прежде чем ей снова что-то приснилось.
– Какого черта она думала, придя сюда в одиночку? – ярилась Кёко. – Или она правда думала, что мы не заметим?
Они выглядывали из-за края здания, наблюдая за далекой крохотной фигуркой Акеми Хомуры, стоящей на причале рядом с водой. Было облачно, что намекало на дождь – довольно необычно для сезона.
– Не знаю, – сказала Мами. – Довольно рискованно, с этой Южной группой. Не просто так мы согласились держаться вместе. И вот так идти на границу территории…
– Кто знает, почему она больше ничего не делает? – спросила Кёко. – После смерти Саяки она была, знаешь, такая сумасшедшая и все такое.
К концу предложения гнев Кёко стих, когда она вспомнила, что именно вызвало изменение в поведении Хомуры.
– Ты сама достаточно плохо это приняла, Сакура-сан, – сказала Мами, маленькой, примирительной улыбкой принуждая проявить терпение. – Думаю, мы можем дать ей некоторую свободу действий. Мы сейчас здесь, и не похоже, чтобы что-то происходило, так что вряд ли это будет проблемой.
– Мами! – сказала Кёко подчеркнутым шепотом, пусть даже поблизости не было никого, кто мог бы ее услышать. – Смотри!
Пока они говорили, неподалеку от Хомуры появилась еще одна девушка, медленно приближающаяся к ней. Девушка была иностранкой, с длинными волосами, и держалась уверенно. Она была подростком, но явно старше любой из них – если можно было положиться на видимый возраст. Хомура заметно подскочила, развернувшись с явной встревоженностью.
Мами прищурилась, сосредоточив внимание на новоприбывшей. Да… волшебница. И что кто-то подобный делает на их территории?
Она схватила Кёко за руку. Даже не глядя, она знала, что Кёко готовится превратиться и спрыгнуть со здания.
– Она не выглядит враждебной, Сакура-сан, – сказала Мами. – Давай сперва посмотрим, что произойдет. Если мы спрыгнем, мы можем обострить ситуацию. Акеми-сан может о себе позаботиться, по крайней мере какое-то время.
– Думаешь, Хомура пришла сюда встретиться с ней? – спросила Кёко. – Не сказав нам…
Мами резко покачала головой.
– Акеми-сан очевидно удивлена, – сказала она. – Взгляни на ее поведение. Она этого не ожидала.
– Тогда в чем дело? – спросила Кёко, глядя Мами в лицо. Мами не ответила, потому что не знала.
Долгое время они наблюдали в молчаливом, нервном напряжении готовясь при малейшем намеки на проблемы спрыгнуть вниз – но никаких проблем не было, даже если Хомура выглядела готовой превратиться при малейшем намеке на неверное движение. Две девушки стояли на почтительном расстоянии друг от друга и просто долго разговаривали. Наконец, новенькая развернулась и ушла. Выглядело весьма разочаровывающим.
Когда девушка, похоже, благополучно покинула район, Кёко и Мами наконец спустились. Район рядом с доками намеренно держали чистым от зданий, ради трафика, но это было устрашающе пусто.
Хомура все еще стояла у воды, глядя в очистившееся небо.
– Кто это была, Хомура? – спросила Кёко, опустив любезности.
– Я не знаю, – сказала Хомура, повернувшись взглянуть на них. – Она назвалась странницей, что она просто проходит мимо и не устроит нам неприятностей. Похоже, она прибыла из-за границы, если вы можете в это поверить.
– Редко можно услышать, чтобы кто-то из нас отправился в другой город, не то что в другую страну, – прокомментировала Мами.
– Да, – согласилась Хомура, одной рукой отбросив свои волосы. – Думаю, она очень сильна. Я предложила ей присоединиться к нам, но она, конечно, отказалась.
Мами сложно было прочесть выражение лица Хомуры. Девушка выглядела… тише, задумчивее, чем обычно. Мами чувствовала, что Хомура лишь отчасти обращает внимание на разговор, что она думает о чем-то еще.
К примеру, она определенно не встречалась ни с кем из них взглядом. Она все еще смотрела в небо, пусть даже теперь она смотрела в другом направлении.
– И все? – с почти разочарованным видом сказала Кёко. – Так не может быть!
– Может быть нет, – чуть улыбнулась Хомура. – Она сказала, что, возможно, ожидает снова нас увидеть. Она была не уверена.
– Еще одна Орико? – нахмурилась Мами.
В мире было лишь несколько человек, которых она называла по имени, и в данном случае не из-за их личной близости.
– Возможно, – сказала Хомура.
Наконец, она отвела взгляд от неба, взглянув на них. Солнце снова выглянуло из-за облаков, почти символически осветив их троих.
– Хотя она показалась дружелюбнее Орико, – сказала Хомура.
Мами покачала головой.
– Ты же знаешь, как я отношусь к Орико, – сказала Мами. – Не могу сказать, что это меня ничуть не беспокоит.
– Пошли, – сказала Хомура, пройдя мимо них в сторону дому. Мгновение они смотрели на нее.
– Минутку, – громко сказала Кёко. – Почему ты вообще пришла сюда? Эй, вернись! У нас есть вопросы!
Мами снисходительно улыбнулась, покачав головой, и совершенно пропустив резкую смену декораций, как иногда бывает во снах. Океан и небо превратились в панельные стены и офисную мебель. В одно мгновение Кёко и Хомура стали выше и гораздо старше.
– Хватит быть иррациональной! – потребовала Хомура, одной рукой рубанув воздух в жесте разочарования, указывающего, что она бы схватила Кёко за воротник, если бы сочла это мудрым.
– Я же сказала, я не стану работать с этой женщиной! Больше нет! – выкрикнула в ответ Кёко.
Мами переводила взгляд с одной разгневанной женщины на другую и обратно, пытаясь придумать, что сказать.
Она в примирительном жесте подняла руки.
– Ну же, мы можем это обсудить, – сказала Мами. – Не нужно…
– Ты понимаешь, насколько сильно нам сейчас нужна ее поддержка? – потребовала Хомура, повернувшись к Мами лицом. Она стукнула кулаком по столу, рядом с которым они стояли. – Мы одалживаем сколько можем, чтобы профинансировать наши новейшие расширения! Если мы не получим нового вливания наличных, бухгалтеры выпрыгнут из окон!
Она повернулась обратно к Кёко.
– У нас был план, Кёко! План, не включающий то, что ты влезаешь в драку с семьей, на деньги которой мы рассчитываем!
– Тебя там не было, – отрезала Кёко. – Я пришла, пытаясь подружиться, кое-что уладить. Я не знала, что она в этом будет такой чертовой сукой!
– Да повзрослей немного, черт возьми! Если ты так нелепо цепляешься за прошлое, хотя бы проглоти уже свою гордость. Это больше не улицы, Кёко! Ты хоть знаешь, что я…
– Хватит! – перебила Мами, обеими руками ударив по столу. – Сакура-сан, пожалуйста, уйди. Мы встретимся с ней без тебя. Акеми-сан, если плохое дойдет до худшего, мы всегда можем прибегнуть к чрезвычайным мерам.
– Контроль сознания? – выплюнула Кёко, обратив фразу в восклицание. – Спасибо, этого для меня уже более чем достаточно. Даже если это только чтобы заставить чиновников не смотреть на некоторые творческие отчеты.
– Мы придумаем другой способ, – сказала Хомура, похоже, быстро успокаиваясь. – Кёко, каковы бы ни были наши мнения по этому вопросу, ты должна согласиться, что ты не можешь пойти с нами на эту встречу. Это ужасная идея, как бы ты на это ни смотрела. Иди домой.
Кёко взглянула на них обеих, вздохнула, после чего развернулась и вышла за дверь, захлопнув ее за собой.
Секунду Мами и Хомура стояли в тишине.
– Знаешь, – сказала Хомура, – нам не нужно доходить до самого контроля сознания. Все было бы гораздо проще, если бы мы просто стерли женщине память. Это бы решило столько проблем. Держу пари, это первое, что предложит Юма, как только об этом услышит.
– В ней все еще много от Орико, – с легким отвращением сказала Мами. – Я надеялась, мы сможем это из нее вытащить, правильно вырастив ее. Во всяком случае, дело в том, что я не стану закрывать глаза на что-то подобное. Кроме того, что подумает младшая Сидзуки-сан? Нет, есть и другие способы раздобыть деньги.
Позади них с тихим скрипом открыла дверь.
– Слышала, Кёко-нээ-тян на этот раз по-настоящему облажалась, – сказала Юма, заглянув из-за двери. Неожиданно высокая, ее волосы струились вниз роскошно длинным подражанием Кёко. – Вы ведь об этом говорили? – риторически спросила она. – Знаю, тебе это не понравится, Мами, но я думаю, стирание памяти будет здесь правильным решением.
Мами прижала руку ко лбу, как будто успокаивая головную боль.
– Нет, Юма-тян, – закрыла Мами глаза. – Я отказываюсь. Мы не можем просто разбрасываться таким как конфетами. Я ненавижу саму эту идею. Мне не нравится стирание памяти. Я просто не…
Внезапное сотрясение открыло ей глаза. По всему самолету раздавались крики, наряду с ревом внезапной декомпрессии. Повсюду на баллистических скоростях летали свободные предметы.
– Произошел серьезный взрыв, – через потрескивающий интерком сказал капитан, едва слышный голос напрягался от подавляемой паники. – Ситуация плоха. Пожалуйста, приготовьтесь к столкновению.
Прежде чем кто-то успел над этим задуматься, раздался внятный треск, когда задняя часть лайнера отделилась и исчезла позади. В одно мгновение она была там, в следующее нет. Вот так просто.
Казалось, время замедлилось.
Стремительным движением Мами покинула свое кресло, всплеском силы отрезав ремень безопасности. Так как самолет был теперь в свободном падении, она смогла взлететь над другими пассажирами.
«Будь здесь! – подумала она сидящему рядом с ней пассажиру. – Я постараюсь… я сделаю, что смогу!»
Забыв, что ее кто-то может видеть – предполагая, что у них среди ужаса есть даже время смотреть – она выбросила еще один заряд силы, устроившись рядом с зияющей полостью, где некогда была остальная часть самолета, полной солнца, неба и земли. Удерживаясь против яростного ветра, она превратилась, потянувшись своими лентами ухватиться за все что получится в передней части самолета. Она забеспокоилась, что не справится, но отбросила эту мысль. Она не могла позволить пассажирам умереть… не могла позволить…
– Инферно Радзо, – даже в такой момент выкрикнула она.
Это был относительно новый прием, что она усовершенствовала всего несколько десятилетий назад, размышляя о том, что произошло с Юмой. Модифицированный Тиро Финале, вместо стрельбы снарядами стрелял непрерывно, как ракета, откуда и взялось название. Он был создан для чрезвычайно быстрого движения, вроде того, на что когда-то была способна Хината Айна.
Вот только здесь она пыталась использовать его, чтобы замедлить спуск трети чертового Boeing Starliner, используя себя и свои ленты как посредника между падающим самолетом и отчаянно рвущейся вверх ракетной пушкой.
Одной рукой она изо всех сил вцепилась в гигантскую пушку, множеством лент привязавшись к магически призванному металлу. Она чувствовала, как ее тело кричит от напряжения, и глотала боль – она могла лишь надеяться, что инкубаторы спроектировали его так, как заявляли.
С едва слышимым сквозь рев визгом два задних сиденья самолета отломились, под давлением воздуха вылетев прочь. Едва сумев уклониться, Мами сглотнула, делая все возможное, чтобы забыть о пассажирах на этих сиденьях. Она не могла поймать их. Невозможно было спасти всех.
Земля невероятно быстро стремилась к ней. Ей не хватит времени. Она должна позволить пойти…
«Нет, я не могу! – подумала она. – Она слишком неопытна! Она не выживет! Я должна…»
Ее пушка начала трескаться. У нее почти кончились силы. Она это чувствовала.
Времени не осталось; она должна была немедленно принять решение…
Она отпустила.
На остатках сил она смогла замедлить свое падение до чего-либо отдаленно разумного, внизу нее остатки самолета со взрывом врезались в поверхность.
«Не стоило мне пытаться спасти их всех…»
Она упала на землю…
Мами снова проснулась, тяжело дыша, со вспотевшим лбом. Какого черта…
«Я боялась, мне снова придется тебя будить, – подумала Махина. – Еще один весьма напряженный сон».
«Я в порядке, – автоматически ответила Мами. – Я в порядке».
Она полежала еще секунду, вслушиваясь в свое дыхание.
«Махина, ты не знаешь, о чем была последняя часть этого сна?
«Нет, – подумала Махина. – Но я уже сохранила его для дальнейшего рассмотрения. Выглядело… довольно ярко».
Вздохнув, Мами проверила внутренний хронометр. Ей все равно пора было вставать.
Глава 6. Потерянная любовь
Планы Управления на долгосрочное расширение центра человеческой цивилизации заключаются в самораспространяющейся последовательности волн колонизаций, каждая расширяется наружу, опираясь на ресурсы предыдущей волны. В средних сроках, длящихся примерно до 2900 года, цель в полной колонизации объема с радиусом примерно в 400 световых лет с центром в Солнечной системе, называемом Местной зоной.
Первый шаг к достижению этой цели заключался в Первой волне колонизации, колонизировавшей три мира ядра, все примерно на одинаковом расстоянии друг от друга и от Земли, формируя надежную ресурсную базу для последовавшей второй волны. Учитывая тогдашнюю неподтвержденную природу терраформинга и методы колонизации, миры ядра выбраны были быть насколько возможно землеподобными, с уже существующей биосферой и примерно земными условиями. Кроме того, в отличие от последовавших волн, миры ядра заселялись последовательно, начав с Новой Терры, продолжив Сансарой и закончив Оптатумом, чтобы методы колонизации можно было развить и уточнить в одном мире для использования в следующем.
Как только уровень развития трех миров ядра был признан достаточным, началась Вторая волна колонизации. На сегодняшний день Земля и миры ядра разослали примерно по десятке колонизационных миссий на различные планеты, находящиеся в пределах Местной зоны, в продолжающемся по сей день процессе. После устройства миров Второй волны начало Третьей волны намечено на 2600-ые, когда прогнозируемое суммарное человеческое население достигнет 300 миллиардов; это завершит заселение Местной зоны. Расширение за пределы Местной зоны, намеченное на 2900-ые, как ожидается, потребует численности человечества в 1,8 триллиона.
Конечно, наступление Войны контакта существенно повлияло на исполнение этих планов, но пока что рост и колонизация продолжается в основном быстрыми темпами.
— «Обществоведение начальной школы: пятый уровень ресурсов для колониальной организации», выдержка.
Современные приемы перехвата масс достаточно эффективны, чтобы непосредственной астероидной или кометной бомбардировкой редко можно было достичь решающих результатов. Попытка целиться в мобильную цель, конечно, бесполезна, в то время как попытка целиться в «неподвижную» цель, вроде развитой планеты, обычно может быть отбита стандартными системами планетарной обороны.
Это не значит, что контроль пояса астероидов или облака Оорта системы не требуется. Для системы планетарной обороны, уже ослабленной боевыми действиями, сфокусированная, концентрированная астероидная бомбардировка может вызвать серьезное напряжение и отвлечь орбитальные средства и ресурсы флота, вынудив уже перегруженных защитников заняться еще одним отвлечением, часто на значительном расстоянии от самой планеты. В таком контексте может быть чрезвычайно полезен контроль «космических камней» системы.
Из-за этого попытка захватить контроль над космическими камнями системы является устоявшейся, пусть и незначительной частью почти каждого нападения на укрепленную систему. Точно так же, в этих районах требуется создание оборонительного присутствия, низкоуровневое вложение для любой эффективной обороны, особенно как возможный источник контратаки, если напавшие посчитают необходимым основать базу для помощи и поддержки наступления.
С учетом этих обстоятельств, конфликт в поясе астероидов или облаке Оорта системы является вспомогательным компонентом всех вторжений в крупные системы. Контроль над этими жизненно важными камнями оспаривается массовым внедрением самораспространяющихся дронов, с изредка задействуемыми пилотируемыми станциями или участием флота. Дроны наведения прикрепляются к поверхности камней, сражаясь с вражескими дронами за контроль, после чего бдительно следят, ожидая приказа направиться к какой-либо далекой цели или, столь же вероятно, перехватить попытку нападения противника. Конечный результат обычно патовый; значительную астероидную бомбардировку редко даже испробуют ранее поздних стадий вторжения, когда защитник или атакующий уже достаточно ослаблены, чтобы пробившиеся камни оказались значительным отвлечением.
В серьезнее эксплуатируемых системах, вроде человеческих систем ядра или крупных систем головоногих, контроль космических камней системы становится гораздо значительнее, принимая важность операционной и стратегической экономики, из-за находящихся в таких системах значительных астероидных шахтерских операций. Соответственно, местная оборона, к примеру, пояса астероидов Солнца весьма существенна, и ожидается, что любое вторжение приведет к крупному сражению флотов. Из-за того, что ни один человеческий мир ядра никогда не оказывался под прямым нападением, и ни одна крупная система пришельцев не страдала более чем от рейда, это утверждение никогда не было подтверждено.
— «Флотская операционная доктрина», выдержка.
– По мне все отлично, Мами-сан, – сказала адмирал Гюль. – Или, по крайней мере, насколько это обоснованно. Так у нас есть средние шансы на успех. Лучше, чем можно сказать о других симуляциях.
Мами обернулась взглянуть на подчиненного ей командира, ее аватара развернулась в трехмерном пространстве, чтобы она могла исполнить это действие, не задирая головы. Другая волшебница оглянулась на нее, сидя верхом на одном из дальних газовых гигантов системы – буквально верхом, для данной симуляции их нематериальные тела масштабировались вверх.
Гюль была несколько эксцентрична. К примеру, она почти все время оставалась в форме, даже в симуляции, несмотря на то, что это не было обычно. На ее подростковом теле форма всегда выглядела несколько великоватой, а бело-зеленая фуражка казалась слишком крупной для ее головы. Это было всеобщее явление – именно поэтому Мами носила берет – но Гюль, похоже, не возражала. Мами подозревала, что ей по какой-то странной причине нравится выглядеть слишком маленькой для ее одежды.
– На мой вкус, шансы недостаточно высоки, – сказала Мами. – Одно дело, когда миссия проваливается на поверхности планеты. Признаю, что я не могу по-настоящему это контролировать. Но слишком высок шанс, что их собьют в небе, прежде чем они даже доберутся туда. Эти новые средства обороны значительно все усложняют.
– Мы уже включили почти все разумные диверсионные операции, – материализовалась рядом с Мами адмирал флота Ананд. – Мы уже используем местные ресурсы флота. Чуть больше, и мы оставим себя неприемлемо уязвимыми для контратаки.
Мами нахмурилась, сбрасывая симуляцию. Предыдущая симуляция, застывшая в редком, полностью успешном итоге, с пришельцами отрезанными и лишенными ресурсов, без их генератора червоточины, оказалась мгновенно стерта, сменившись гораздо более удручающей текущей ситуацией.
После предыдущего, неудачного рейда на стабилизатор червоточины, появились новые факты, окрасив симуляцию в еще более мрачный свет. Во-первых, казалось, пришельцы не испытывают никаких сожалений, выделяя на защиту луны максимум ресурсов, размещая по всему району фиксированные и мобильные системы обороны – на поверхности вокруг объекта и на орбитах вокруг луны, газового гиганта Орфея и других лун. Экспоненциальный рост численности и концентрация защиты, в частности фрегатов и дронов, жизненно необходимых для обнаружения маскировки, значительно затрудняли второе тайное внедрение.
Во-вторых, стало ясно, что пришельцы продвинулись со строительством гораздо дальше, чем они полагали. Недели целенаправленного наблюдения объекта выявили быстрое появление характерной центральной тороидальной структуры, наряду с периодическими излучениями очевидно неестественных гравитационных волн, которые флотская разведка сочла результатом тестирования компонентов ядра.
Конечно, известное им о технологии червоточины пришельцев в лучшем случае было предположениями, но аналитики подсчитали, что к концу следующей недели червоточина будет по крайней мере частично открыта. Больше не стараясь скрыть свой трафик, пришельцы теперь летали откровенным потоком транспортных кораблей, диспропорциональным даже по сравнению с размерами собравшейся вокруг стабилизатора обороны, и сопровождался трафик более существенными, чем обычно, защитными флотами. Пришельцы вливали в строительство червоточины огромную массу ресурсов, что хотя бы успокаивало человеческих планировщиков тем, что вряд ли они где-то еще тайно строят еще одну. Вероятно.
Она предположила, что стоило радоваться предложенному доказательству, что пришельцам для строительства стабилизатора нужна область стабильного, достаточно искривленного пространства-времени, иначе бы они могли построить его в глубинах космоса, где его было бы крайне сложно заметить.
Казалось, все в ситуации настаивало на том, чтобы они напали как можно скорее, сейчас, если возможно, а в идеале еще вчера. Проблема проста: пришельцы тоже это знали. Предварительный анализ показывал, что лобовая атака со всем, что у них есть, включая кухонную раковину, давала лишь пятипроцентный шанс на успех. Неприемлемо.
Вот почему они пробовали что-то еще.
– Давайте прогоним симуляцию еще раз, – сказала Мами – Я все еще не удовлетворена. Посмотрим, сможем ли мы придумать какие-либо новые подходы.
– Давайте тогда попробуем, – сказала Ананд, ее аватара растворилась.
Симуляция началась заново, Мами и подчиненные ей флотские командиры распустили ненужные аватары, войдя в трансоподобное состояние, характеризующее направляющего свои войска главного офицера.
Внутри и вокруг системы Близнецов виртуальные космические корабли выдвинулись со стартовых позиций, выполняя тщательно рассчитанные приказы. В полной глубине космоса, в двадцати пяти световых годах от края системы, группировка, состоящая из флотов сектора с пятнадцатого по двадцать первый и трех недавно переведенных из других секторов двинулась вперед, стремясь отрезать линии снабжения между системой и остальной частью выступа ровно за пределами досягаемости скачкового привода пришельцев.
Тем временем флоты с первого по седьмой агрессивно двинулись напрямую к планете Орфей и почти полностью завершенному генератору червоточины, в основном отведенные от обязанности оборонять планеты Артемида и Аполлон.
Наконец, внутри облака Оорта и крошечного пояса астероидов системы огромный массив автономных дронов откликнулся их контролерам, вытянув свой астероидный и кометный груз с их орбит, ускорившись в сторону луны со стабилизатором червоточины, под сопровождением восьмого и девятого флотов.
Операции Кинос, Арес и Эдис, возглавляемые Ананд, самой Мами и Гюль соответственно. Клаузевиц, тот древний немецкий военный теоретик и сторонник концентрации силы, был бы потрясен их весьма нетипичным разделением сил, чтобы достичь трех целей за раз. По правде говоря, от первых двух операций не ожидалось каких-либо достижений, а третья вряд ли послужит чем-то большим, чем отвлечением, так как камни в движении обнаружат задолго до того, как они окажутся хотя бы отдаленной угрозой для стабилизатора червоточины.
Конечно, целью было отвлечение, и все усилия прикладывались к тому, чтобы пришельцы обнаружили собирающиеся флоты, не сделав слишком очевидным, что те старались быть обнаруженными.
По крайней мере поначалу успех будет определяться не успехом на поле боя, но степенью отвода защиты из непосредственной близости от луны Орфея, либо для защиты, либо для агрессивной контратаки. Чем меньше кораблей, тем ниже вероятность, что будет обнаружен полный волшебниц одинокий прибывший стелс-фрегат. В идеале количество потенциальных обнаружителей маскировки будет сведено к чему-то удовлетворительному – не настолько разреженному, как во время первого скрытного внедрения, но удовлетворительному. По крайней мере лучше, чем окружающая сейчас луну настоящая стена дронов и кораблей, летающих по сложным, непредсказуемым траекториям, предназначенным максимизировать шанс врезаться прямо в сокрытый магией корабль – или, вероятнее, пересечь неизбежный след выхлопных газов или пространственно-временное искажение, в зависимости от метода перемещения.
Конечно, ни при каких обстоятельствах пришельцам нельзя позволить сделать вывод, что что-то происходит. Кроме того, если пришельцы умны, они вполне могут воспринять неминуемую битву как знак усилить бдительность вокруг луны, а не отводить от нее защитников. План опирался на то, что пришельцы тактически не слишком творческие, в то же время рассчитывая на то, что они хотя бы немного жадны – таким был идеальный сценарий, рассматривающий оголение обороняющих верфи Близнецов флотов, где пришельцы решают сыграть в азартную игру и отвести силы, чтобы начать атаку. Следовательно, по-настоящему важно было, чтобы верфи выглядели уязвимыми – но на самом деле не были слишком уязвимыми.
Это включало массу предположений и допущений, но оказалось лучшим вариантом, и, в прошлом, пришельцы не были самыми тактически творческими лицами.
Они мрачно взялись за свои задачи, Мами повела свои линкоры, крейсера и фрегаты к обороне пришельцев, пытаясь насколько возможно смягчить потери, не выглядя отказавшейся от наступления, используя зондирующие, осторожные, чрезмерно сдержанные атаки. Конечно, человеческий флот создавался не для нападения, так что задача была вызовом. Число потерь на нижнем уровне сознания Мами взлетело выше, чем она когда-либо видела, даже во время ее отчаянной защиты флотов Эрвинмарка во время Сахарской кампании. Сейчас жертвы были фиктивными; достаточно скоро они будут реальны. Тикали секунды ускоренного боевого режима, обращаясь сперва в минуты, а затем в десятки минут.
Вскоре пришел ответ пришельцев, неправленный противостоящими ИИ, согласившимися временно подавить вопоминания о настоящем человеческом плане. Флоты пришельцев устремились вперед, подавляя попытки Гюль защитить ее космические камни, защищая критические линии снабжения и атакуя ставшие уязвимыми верфи Близнецов, чья оборона ради этой операции была оголена до минимума. Еще один набор ИИ направлял оборону двух верфей и связанных с ними планет, Аполлона и Артемиды, роль, что в реальности была отведена фельдмаршалу Цвангираи.
Как ожидалось, пришельцы отвели ресурсы флота от Орфея, чтобы справиться с этими существенными, но недостаточными угрозами, и как и надеялись, они отметили прекрасную возможность для контратаки на верфи Близнецов и воспользовались ею, отведя еще больше кораблей. Прошло примерно полтора часа с момента начала операции.
В этот критический момент, в момент активации атакующим флотом пришельцев сверхсветовых приводов, когда их плотность вокруг Орфея была на минимуме, одинокий фрегат покинул свою позицию неподалеку от планеты, прокладывая свой путь мимо обороны пришельцев, удерживая двигатели на максимально низком уровне. Мами знала, что почти половина вычислительной мощности этой симуляции посвящена его продвижению, симулируя фрегат и прилегающую оборону пришельцев на почти-молекулярном уровне, включая специальные модели и предыдущие измерения в попытках симулировать магию генератора маскировки Джульет Франсуа. Будь участвующие волшебницы уже собраны и готовы, они бы тоже поучаствовали в симуляции.
По соображениям скрытности перемещение происходило на болезненно низкой скорости, потребовав почти двадцать пять минут, чтобы добраться до места назначения. Все это время Мами мысленно стискивала зубы, продолжая руководить операцией, продолжая ждать.
Наконец, фрегат достиг дистанции телепорта рядом с луной. Внедрение прошло успешно, подтвержденное далекой ясновидящей.
В этот момент Мами должна была принять решение. Не будет попыток детально симулировать нападение на стабилизатор – когда придет время, этим в собственной симуляции займется участвующая команда. Вопрос был в том, какие сейчас рассмотреть последствия: предпочтет ли Мами попробовать варгейм успешного уничтожения червоточины или сценарий, где миссия МагОп провалилась? Обычно они бы по очереди рассмотрели оба, но у нее уже на исходе было время, что она отвела в расписаниях своих полководцев.
Также не будет попыток симулировать, сумеет ли команда МагОп выжить и бежать, даже в случае успеха. Они пойдут, прекрасно зная, что возможность бежать будет зависеть от их навыков, условий поля боя и немалой доли удачи. Не будет никаких специальных попыток извлечения. Ее это без конца беспокоило, особенно учитывая, что задействована была одна из ее учениц… но у нее не было выбора.
Решив проявить оптимизм, Мами определила операцию успешной, в этом случае стабилизатор взорвется в течение приблизительно получаса.
Теперь, раз уж истинная цель нападения стала пришельцам очевидна, они втроем – Мами, Ананд и Гюль – немедленно начали попытки покинуть бой, отводя свои силы для защиты критичных верфей. Далеко от системы Федорович, удерживающая края выступа, будет ждать результатов, прежде чем повести свои силы – либо удерживая позицию, выдвинувшись отрезать беспорядочную вылазку пришельцев, или, в худшем случае, чтобы полностью покинуть район.
Они слишком опоздали. Едва Мами удалось отвести достаточно судов, чтобы организовать спасательную операцию, когда большая часть уже была на середине пути, одна за другой, почти мгновенно, обе верфи Близнецов понесли критический урон, все их важные доки оказались разрушены до крупных кусков орбитального мусора. Симуляция снова застыла во времени.
– Я же сказала вам, мы этого не выясним, – сказала Мами, когда в симуляции вновь возникли аватары трех женщин.
– У нас средние шансы, – сказала Гюль. – Больше я ничего не рискну сказать.
Мами в отчаянии закрыла глаза. Они слишком долго этим занимались, и у всех них были свои обязанности. Время почти на исходе. Но…
«Эрвинмарк хочет поговорить с тобой, – подумала Махина. – Возможно, лучше, если вы продолжите в другой раз».
Мами неохотно кивнула.
– Ладно, давайте встретимся позже, когда будет время, – сказала она. – Я еще хочу провести стратегический послебоевой анализ, так что мы будем готовы, когда все это закончится. А сейчас вернемся к работе.
Она вышла из симуляции, позволив порту подключения командного кресла отделиться от ее шеи. Оставалось надеяться, для разговора с Эрвинмарком не потребуется прямое подключение к Жукову.
Она потерла заднюю часть шеи. Даже сейчас логи их симуляции распределялись между членами Генерального штаба, для их просмотра и комментариев. В лучшем случае Генеральный штаб был коллегиальным, сотрудничающим учреждением, способным действовать больше чем сумма его составляющих. В худшем он был злословящим, бюрократичным и медленным. К его чести, первое было гораздо распространеннее последнего.
Во многом столь же человечный, как и его члены, Генеральный штаб, как правило, сосредотачивал свой коллективный разум в предверии неминуемого кризиса. Каковы бы ни были споры в остальное время, когда наступал момент отчаяния, он в поисках решения способен был зарыться удивительно глубоко.
Конечно, такое уже бывало. Генеральный штаб, и человечество в целом, уже сталкивались с надвигающимся на них неостановимым джаггернаутом пришельцев. Тем не менее, они еще здесь, Сансара все еще жива и процветает, Земной рай все еще изолирован от конфликта. Оптимистичное учреждение, Генеральный штаб никогда по-настоящему не верил, что окажется побежден. В это время и эпоху мало кто из них в это верил, но все они верили в человечество, к добру или к худу.
Те предыдущие наступления пришельцев побеждали стратегической хитростью и доблестью на поле боя, демонстрируя, что на родной земле человечество не подвергнется шоку и трепету и прорвет фланги любого грандиозного победного маневра. Теперь пришельцы были гораздо осторожнее и вдумчивее, стремясь к войне на истощение и войне технологий, используя преимущество, в котором никто не мог им отказать.
Было вполне уместно, что человечество снова обратилось к своим волшебницам.
– Вы очень хорошо знаете, что мы уже дали вам все, что можем, – сказал Эрвинмарк, обсуждая с ней результаты симуляции в симулякре конференц-зала Генерального штаба. – Будь я на их месте, в тот момент, когда я заметил концентрацию, я бы повсюду начал искать уязвимые для контратаки позиции. Просто небезопасно перемещать еще больше сил.
– Знаю, – сказала Мами, печально покачав головой. – Предположила, что можно и спросить. Я ненавижу, сколько нам приходится делать компромиссов, когда речь идет о таком числе жизней.
– Вы должны признать, что порой не существует идеальных вариантов, – сказал Эрвинмарк. – Порой вы прикладываете все усилия и все равно терпите неудачу. Порой лучший способ тот, что кажется самым рискованным. Нельзя спасти всех.
– Знаю, – сказала Мами, – но мне это не нравится.
Она на мгновение опустила глаза, и Эрвинмарк позволил теме заглохнуть. Он потеребил петлицу воротника, порой беспокоящая ее нервная его привычка. Казалось почти слишком детским для главы Генерального штаба. Она полагала, что может стерпеть это, так как мужчине, по сути, было всего сто двадцать два, почти неслыханно для кого-то его звания.
– Знаете, – сказал он. – Я буду наблюдать за боем с Арминия, но вместо этого я могу присоединиться к вам на Жукове. Это даст возможность Арминию при необходимости предпринять какие-либо более рисковые действия, и я уверен, он это оценит. И для меня в каком-то смысле будет естественнее быть на Жукове.
Мами подняла взгляд на главу Генерального штаба.
– Было бы неплохо, – сказала она. – Но так как я возглавлю прямую атаку, не думаю, что нам стоит быть на одном корабле. Не стоит концентрировать руководство. Лучше вам будет остаться на Арминии.
Ей сложно было прочесть то, как Эрвинмарк взглянул на нее.
– Полагаю, это верно, – сказал он.
– Я все еще хочу знать, как ты раздобыла эти билеты. Давай, скажи!
Высокая девочка повернулась на своем месте, взглянув на Рёко. Ее длинные волосы спадали вниз, устроившись у нее на груди. Пусть даже Рёко понимала, что в великой схеме вещей Тиаки была не слишком высока, она все еще была очень высокой для своего возраста, выше Рёко, вымахавшая как сорняк за прошлый год или около того. Она завидовала.
– Сказала же: это секрет, – сказала ее лучшая подруга. – Я не скажу тебе, как бы ты ни упрашивала.
Тиаки мягко, покровительственно рассмеялась, после чего ненавистным Рёко жестом погладила ее по голове. Они были одного возраста! Кроме того, ей не нравилось, когда ее заколки щекотали ей голову.
В наказание она попыталась хлестнуть волосами по атаковавшей руке, приказав щупальцеподобным усикам сформировать маленькие плети. Было так же эффективно, как и всегда – то есть, совершенно неэффективно. Жалило, но ничего более. Волосы были не самым эффективным оружием.
Рёко раздраженно нахмурилась, потом отбросила это, позволив взгляду соскользнуть с задней части спинки сиденья перед ней на окружающее ее помещение.
Она редко когда видела помещение, в котором было столько пустого пространства, как в этом зале. Потолок был грандиозен, выгибаясь назад в сторону конца помещения. Пусть даже здесь было людно – театральные сиденья были полностью заполнены, включая и висящие позади балконы – она не могла избавиться от мучительного ощущения, что это просто трата пространства. Настолько высок был потолок.
Когда они только прибыли, Рёко хотелось просто остановиться и оглядываться вокруг, но Тиаки потащила ее вперед, на их места. Она каким-то образом выглядела к этому привычной.
Сидения были выстроены так, что все они были лицом к одинокой сцене из поддельного дерева в середине помещения, сейчас пустой. Их места были почти впереди, что Рёко показалось гораздо желаннее и, следовательно, сложнее получить, чем места позади. Что не говорило о том, что раздобыть билеты туда было несложно – места на живые выступления оставались одним из немногих дефицитных товаров, что лишь усугублялось тем, что многие артисты выступали бесплатно.
Тиаки была скрипачкой, так что вполне понятно было, что она будет присутствовать на выступлениях скрипачей. У Рёко никогда не было особого вкуса к музыке, тем не менее она часами наблюдала за упражнениями девочки, загипнотизированная вкладываемыми ею в инструмент преданностью и увлеченностью. Рёко этого не понимала, но ее это очаровывало. Ее скрипка – именно из-за нее они вообще и подружились.
Тиаки снова рассмеялась, с тихим весельем на лице.
– Знаешь, ты очаровательна, – сказала она, наклонившись к Рёко. – Ты должна знать все, и ты пытаешься говорить как твоя мама, но еще у тебя детское лицо и заколка волшебницы. Говорю же, однажды ты сделаешь кого-то очень счастливым.
– Хватит называть меня ребенком! – мгновенно возмутилась Рёко. – Мне двенадцать, как и тебе.
Тиаки просто позабавленно покачала головой. Рёко собиралась добавить еще один комментарий, но вдруг рокот толпы вокруг стал громче и отчетливей – после чего совсем стих. Люди вытягивали шеи, чтобы на что-то взглянуть.
Естественно, Рёко и Тиаки последовали за толпой, и потребовалось лишь несколько секунд, чтобы определить источник суеты: одинокая девушка-подросток, продвигающаяся по проходу между сидений, явно направляющаяся на место впереди. Она носила простое белое платье, а ее ошеломляюще-длинные волосы были подвязаны за головой экстравагантной лентой.
Рёко потребовалось лишь мгновение, чтобы взглянуть, кто это: Сакура Кёко, известная волшебница.
Тиаки мягко пихнула ее локтем в бок.
– Почему бы тебе не подойти и не представиться? – сказала она.
– Не дразни меня, – через мгновение ответила Рёко, отвлекшаяся наблюдением за девушкой.
Хотя, к ее разочарованию, волшебница села далеко от них, едва видимая. Свет погас, и появился скрипач, события сна начали размываться.
– «Потерянная любовь», – сказал мужчина, – композитор…
Каким-то образом Рёко прослушала имя, воспоминание смазалось природой сна. Он заиграл…
Она открыла глаза, ненадолго растерявшись из-за проникшего в ее затуманенное зрение света.
Она приподнялась с подушки, на которой отдыхала, в комнате отдыха ЧКК Ворон, стелс-фрегата, что несла ее к поверхности Аполлона. Более того, она была тем же самым кораблем, что позже доставит ее к стабилизатору червоточины. Как гласили прочитанные ею учебные руководства, невозможно было слишком рано познакомиться с поддерживающим тебя экипажем и остальной командой. Поездка Рёко была как раз соответствующим назначением.
Она сокрушенно покачала головой, вспоминая сон. Еще одно воспоминание, о котором она годами не думала.
Тиаки всегда была такой. Даже после того, как Рёко заключила контракт и продемонстрировала свою силу и ловкость, подняв одной рукой хихикающих Руйко и Тиаки, первым же комментарием Тиаки после этого было… как она выразилась?
«Ты даже не знаешь, сколько парней убили бы за умеющую такое жену!»
Да, именно. Это всегда было странным – у Тиаки, похоже, особо не было времени для каких-либо своих отношений, но она бесконечно говорила об очаровательности Рёко и тому подобном.
Рёко задумалась, что бы подумала девушка, если бы познакомилась с Ас…
Она отбросила эту мысль, после чего уткнулась лбом в ладонь. Она просто не могла вечно избегать этой темы.
По крайней мере, комната сейчас была пуста, так что здесь были только она, кровать и развлекательная консоль.
Ну, и еще Кларисса.
«Доброе утро, – подумало устройство. – Я рада, что ты проснулась в это время. Мэйцин пыталась до тебя дозвониться, и мне не хотелось тебя будить. Хотя, так как мои модели предсказывали, что ты проснешься вовремя, я особо не беспокоилась».
«У тебя есть… нет, неважно, конечно, у тебя есть модели», – подумала Рёко.
Она спрыгнула на пол, вытянув вверх руки.
«И, знаешь, я подключена к твоему мозгу, – подумала Кларисса. – Помогает. Во всяком случае, тебе лучше пораньше сделать звонок. Пока неясно, как долго она будет свободна. Плюс мы войдем в зону радиомолчания, когда приблизимся к планете, и назначенное время быстро приближается».
Рёко над этим задумалась. Ей хотелось… ну, она предположила, что у нее нет достойных причин не делать этого.
– Ладно, – сказала она, сев обратно на только что покинутую кровать.
Долгое время спустя сигнал соединения закончил распространяться через сеть ММС, изрядно подстегнутую предоставленным членам армии приоритетом.
– Алло? – сказала Мэйцин, приятный голос вторгся на ее слуховую кору. Они могли бы выбрать видеозвонок или даже виртуальность, но это казалось избыточным для столь краткого общения.
– Привет, – ответила Рёко. – Получила твой запрос на звонок. Как раз вовремя. Мне нужно было позвонить. Многое произошло. Но что творится на вашей стороне?
– Если честно, ничего особого. Наша смена здесь почти завершена. Скоро перейдем к серьезным делам. Как и ты, полагаю. Держу пари, маршал Томоэ заняла тебя чем-то престижным. Мы все завидуем. Чем занимаешься?
«Ты и половины не знаешь», – подумала про себя Рёко. Она не уполномочена была подробно говорить об этом. В самом деле, ее проинформировали, что на ее передачах сейчас будет специальный цензор, в частности, чтобы удалять все, что она может упомянуть о теме. Хотя она этого не проверяла – но к чему пробовать и рисковать получить в личное дело отметку «болтлива»?
– У меня сейчас, э-э, специальное боевое задание, – сказала Рёко. – Мне не позволено об этом говорить.
Повисла пауза, пока Мэйцин обдумывала это.
– Вау, ты довольно быстро поднимаешься, – сказала она. – Ну, я, конечно, надеюсь, ты хорошо справишься.
– Ты уже знаешь, куда вас отправляют? – спросила Рёко, меняя тему.
– Ага. В сектор Евфрат. Меня назначили на Аполлон, защищать один из городов. Не могу сказать, что я удивлена планетарным назначением. Мне не терпится вскрыть несколько бункеров.
Пауза.
– Вообще-то, всех нас назначили туда. Довольно странно, но я полагаю, там все становится жарковато. Асами назначили присоединиться к семнадцатому флоту Евфрата, под командованием адмирала флота Ананд. Опять же, не могу сказать, что удивлена тем, что она получила роль MC, хотя, по-видимому, она сперва пройдет дополнительное обучение. Повезло ей.
– Понятно, – сказала Рёко.
Еще одна пауза.
– Ты не знала, не так ли? – спросила Мэйцин, уже не небрежным тоном. – В смысле, об Асами. Ты не разговаривала с ней с тех пор, как улетела. Она… что между вами произошло?
Рёко закрыла глаза, слегка опустив голову. Она опасалась этого, но не было веской причины не звонить.
– Как она? – спросила она.
– Она хандрила с тех пор, как ты улетела. Сейчас непросто привлечь ее внимание. Вы… слушай, я буду пряма. Вы расстались? Вам не стоило; нет никаких причин. В армии дальние отношения вполне устойчивы. Для этого есть симуляции. Можно заняться всем чем угодно.
Рёко положила руку на голову, этот жест она начала использовать удручающе часто. Она не представляла, что ответить.
– Мы… мы не расставались, – сказала она. – Мы ничего и не начинали. Я… я не знаю. Все сложно.
– Вы не? Тогда…
Девушка на мгновение задумалась.
– Так ты и правда ей отказала? Если так, стоило сказать мне. Я могла бы… не знаю, подбодрить ее.
– Я… я не знаю, – сказала Рёко.
– Ты не знаешь? – недоверчиво сказала Мэйцин. – Тогда… вам обеим нужно поговорить. Я не позволю тебе покинуть линию, пока этого не произойдет. Добавлю ее к вызову, потом, если хочешь, уйду. Подожди…
Рёко немедленно отказала электронному запросу на добавление третьей стороны.
– Я не готова, – сказала она. – Я не подготовилась. Я не решила. Ты не можешь…
– Ты не готова? Тогда… ну, полагаю, я могла поторопиться. Я просто… хочешь об этом поговорить? Можем обсудить.
– Не думаю…
– Прошу прощения, – сказал прямо в канал приятный женский голос ЧКК Ворон. – Мы приближаемся к запретной зоне. Для оптимальной безопасности я очень скоро должна активировать режим радиомолчания. Это пятиминутное предупреждение.
Повисла неловкая тишина.
– О Боже, время выходит, – сказала Мэйцин. – Ладно, вот что, слушай…
– Знаю, – перебила Рёко. – Я позвоню, со временем, в течение следующих трех дней максимум. Я… мне сперва нужно кое с чем разобраться, ладно?
Снова неловкая тишина.
– Ладно, наверное. Слушай, если это и правда не отказ, тогда твой звонок может по-настоящему ее приободрить. Похоже, она очень тяжело воспринимает отсутствие общения с тобой.
– Я… понимаю. Я не пропущу звонок. Еще увидимся.
– Увидимся.
Звонок завершился, и Рёко подумала про себя:
«Конечно, я позвоню. У меня нет выбора. Я никак не могу оставить нечто подобное незавершенным».
В конце концов, миссия к стабилизатору червоточины вполне может ее убить. Она видела расчеты миссии.
Она встала с кровати, направившись в главный коридор корабля.
Внутренняя планировка ЧКК Ворон не сильно отличалась от ЧКК Призрак, фрегата, что доставила ее с Земли к учебному центру. Как и на Призраке, на корабле был мостик, связанный непосредственно с главным коридором, двери в котором, в свою очередь, вели в оружейный контроль, медицинский отсек и только что покинутую Рёко комнату отдыха. На другом от мостика конце коридора был инженерный отсек, включающий сверхсветовое ядро, аккуратно сдвинутое так, чтобы не быть на одной линии с главным коридором. Зона сверхсветового ядра была гораздо теснее, чем на Призраке, выглядя почти вдавленной в одну сторону крупного помещения. Другая сторона была перекрыта, внутренняя дверь в ней была помечена как «Генератор маскировки», или так заявляла ее карта. В задней части помещения еще одна дверь вела в другую большую область, которая, знала она по внешнему наблюдению, выступала в задней части корабля в форме большого сферического пузыря. Эта область было отмечена как «Генератор силового поля». Ни одного из двух этих районов на Призраке не было.
Хотя ЧКК Призрак была устаревшим кораблем, так что возможно было, что эти дополнения отражали новизну модели корабля. Однако Рёко по прежним разговорам с кораблем знала, что Ворон была особенной. Ее маскировочное оборудование было заметно надежнее, ее сверхсветовое ядро гораздо мощнее, а ее генератор силового поля – ну, его не было ни на одном стандартном фрегате. Иными словами, Ворон была кораблем МагОп.
Среди первого, что сделала Рёко, поднявшись на борт корабля, это как можно небрежнее приблизилась к сверхсветовому ядру, которое на этом фрегате было куда доступнее, чем на некоторых предыдущих кораблях. Ее самоцвет души снова засиял, достаточно ярко, чтобы ей пришлось одной рукой прикрыть кольцо.
И теперь она снова была здесь, смотрела в жутковатое ультрафиолетовое свечения ядра двигателя, держа перед глазами руку с кольцом самоцвета души, как если бы ответ появится, если она просто будет достаточно долго смотреть.
– А вот это интересный самоцвет души, – сказал голос рядом с ней, вынудив ее испуганно подпрыгнуть. Как кто-то мог к ней подобраться?
Никак. Ворон просто материализовалась рядом с ней, пока она опиралась на перила вокруг сверхсветового ядра. Эта корабль не одевалась в причудливый костюм; она выглядела просто членом экипажа – ну, в форме и со знаками различия капитана. Как ИИ, ее этнос сложно было определить. И как и все стелс-фрегаты и крейсера, она была женщиной. Решение явно было предназначено для создания теплых чувств между волшебницами и чаще всего взаимодействующими с ними кораблями.
– Скотт сказал, что ты тут почему-то прячешься, – сказала корабль, смахнув в сторону длинные черные волосы, открывая глаз с вытатуированным «I/O». – Полагаю, из-за этого. Тебе стоит помнить: у меня есть внутреннее наблюдение и доступ к личным записям. Не нужно держать это в секрете.
Рёко оглянулась на корабль, застенчиво пряча руки за спину.
– Я пытаюсь выяснить, что это за свечение, – сказала Рёко. – Если ты читала мое досье, то знаешь, что я не представляю, почему это происходит.
Корабль пожала плечами.
– В конце концов ты выяснишь, – сказала она. – Все выясняют.
– Почему Ворон? – спросила Рёко, решив, что она тоже может быть искренней в том, что ей хочется спросить.
– Ты имеешь в виду мое имя? – уточнила корабль.
– Ага. Насколько я понимаю, кораблям присваивают имена известных людей, если только они сами не выбирают что-то еще. Почему Ворон?
Корабль слегка наклонила голову, позволив волосам опасть на одно плечо.
– Ну, сперва меня хотели назвать Джейн Остин. Джейн Остин! Корабль для спецопераций! В то время я буквально вчера родилась – я имею в виду, за день до этого – но даже я знала, что не хочу такого.
Возмущение было настолько быстрым и ощутимым, что Рёко заподозрила, что ее спрашивают об этом не в первый раз.
– Так что я немного поискала в интернете, – продолжила корабль, – и нашла понравившийся мне старый стих о вороне. Так что да, Ворон. Я была молода. Не уверена, что сейчас я бы все еще его выбрала. Возможно, я бы предпочла что-нибудь насмешливое, вроде «Скрытной смерти». В то время я частенько летала по кабине экипажа в виде настоящего ворона. Не думаю, что экипажу это нравилось. Я была… ну, я не горжусь тем, какой я была в молодости.
– Тебе стоит как-нибудь подразнить ее и назвать Джейн, – сказала новенькая, появившись с другой стороны от сверхсветового ядра. – Ее это весьма раздражает.
– Скоро она будет так же невыносима, как и все вы, – кисло сказала Ворон.
Новым участником беседы была Аннабель Смит, член команды МагОп Черного сердца. Рядом с ней стоял Мохаммад Берриман, корабельный специалист по немагической маскировке. Генератор магической маскировки, некая Джульет Франсуа, вероятно, была сейчас занята своей задачей.
– Не думаю, что мы уже встречались, – сказал специалист по маскировке, потянувшись пожать ей руку. – С нетерпением жду работать с вами. Вы уже знаете Анну?
Рёко пожала его руку своей правой – без кольца.
– Я представилась, когда она поднялась на борт, – вежливо сказала Анна. – Очевидно, что если мы будем работать вместе, нам стоит узнать друг друга.
Она поймала взгляд Рёко.
– Не волнуйся, – сказала она. – мы о тебе позаботимся. На данный момент ты, вероятно, ценнейший человек, так что мы на каждом шагу будем приглядывать за твоей задницей.
Девушка приостановилась, поднеся руку ко рту.
– Знаешь, я могла бы сформулировать и получше.
– Что?
– Не важно.
Их четверка долго смотрела друг на друга, пока Рёко мысленно продумывала вопрос.
– Если я настолько важна, – наконец, сказала она. – Почему мы вот так спускаемся на поверхность? К чему такой риск?
Трое остальных, два человека и ИИ, переглянулись, решая, кто будет говорить. Наконец, Анна сказала:
– Тебе нужно обучение. В частности, обучение настоящему бою Остальная команда множество раз работала вместе, так что мы вполне можем потренироваться и в симуляции, но ты никогда не была в наземном бою. Нам нужно научиться доверять друг другу.
Девушка приостановилась, прежде чем продолжить.
– Аполлон просто оказался ближайшей зоной активных боев. У нас нет причин перебираться в другое место, где приземление будет столь же рискованным. И, честно говоря, на этом корабле, с поддерживающей маскировку Джульет, это не так уж рискованно. Что касается настоящего боя – как я сказала, мы присмотрим за твоей задницей. Мы не позволим тебе убиться. Кроме того, слышала, у тебя там на поверхности родственники.
Рёко опустила взгляд на пол.
– Да, это так, – сказала она.
Девушка шагнула вперед, положив руку Рёко на плечо. Рёко вздрогнула, удивленная неожиданной близостью.
– Знаю, ты нервничаешь. Лучше тебе расслабиться. Идем, оставим этих лузеров позади и поболтаем немного с Джульет.
– Я, э-э… ладно, – удалось выдавить Рёко, когда ее силой потянули в сторону комнаты генератора маскировки.
– И хватит уже прятать руку за спиной, – сказала Анна. – Мы все читали твой файл. Все в порядке. Хватит из-за этого волноваться.
– Лузеров? – позади них спросил Мохаммад, когда они ушли. Ворон пожала плечами.
Путь до госпиталя, где был размещен ее дедушка, оказался гораздо менее насыщен событиями, чем она ожидала. Звездный порт, где они приземлились, был под надежным контролем людей, и атмосферный грузовой самолет, несший ее остаток пути, не столкнулся с каким-либо опасным вниманием, за исключением незначительного отклонения курса, вызванного воздушной активностью пришельцев. После полетов на Земле она ожидала быстрого суборбитального перелета но, подумав, поняла, что суборбитальный полет был бы слишком рискован, слишком близко приблизившись к сомнительным, все время колеблющимся боевым условиям на орбите.
Также вполне понятно было, что ее дедушку разместили в относительно безопасной зоне, и что она не выдвигается за ее пределы – во всяком случае, пока что. Она не думала, что кому-то хочется, чтобы ее сбили, или чтобы она умерла из-за несвоевременного приступа печали над внезапно погибшим дедушкой.
К сожалению, пересадка на атмосферный транспорт также значительно растянула поездку. Хотя она особо не возражала – всего-то пара часов. К сожалению, остальные люди на борту были не лучшей компанией, так что большую часть времени она читала о точечной обороне пришельцев или смотрела в окно. Большую часть полета облака закрывали землю, но порой разрывы позволяли ей увидеть мир внизу. Раньше ее всегда поражало видеть внизу столь большие участки земли без человеческого жилья. Такое было возможно даже на Земле, но эти взгляды были изнутри гиперзвуковика, открывающего вид сверху на почти круглый мир. Конечно, всегда можно было приблизить, но это было не то же самое.
К тому же виды здесь немного отличались от Земли. Поверхность немного другого оттенка зеленого, возможно, другой рисунок растительности, небо другого оттенка синего и, конечно, совершенно чуждый ландшафт, когда изучаешь на карте свое местоположение.
Она была странно задумчива, находясь в одиночестве под чужим небом. По-прежнему казалось, чего-то не хватает, и, когда не с кем было поговорить – несущественные передачи из самолета крайне не одобрялись – она могла думать лишь о предстоящей миссии.
Затем они, наконец, приблизились к своему месту назначения, и она невольно испытала облегчение.
В итоге, Рёко прибыла к месту назначения, реквизировав транспорт так же как и самолет – просто поднявшись на борт того, что идет в нужном направлении. Вне активных боевых зон, где постоянной проблемой было вмешательство пришельцев в снабжение и логистику, военное снабжение было гладко смазанной машиной; путешествие, как правило, заключалось в том, чтобы внимательно выслушать свой таккомп и сделать все как сказано. Хотя, похоже, от путешествующей в одиночестве по не-совсем-официальному делу офицера ожидалось, что она справится с тем, что есть. Она предположила, что в этом есть смысл.
Город, куда она прибыла, ощущался совсем не так, как на Ахероне. Он выглядел истощенным – витрины закрыты, реклама отключена, а улицы пусты. Вкупе с военнослужащими на каждом углу, бронетехникой на улицах и дронами в воздухе, очевидно было, что колония в основном эвакуирована и действует по законам военного времени. Порой попадались сильно поврежденные или разрушенные здания, результат кратких авианалетов или обстрелов орбитальной артиллерии, вносящих свой вклад в окружение.
Так же как дождь.
Она остановилась на пороге здания. Глядя вверх на экстравагантную арку и штукатурную отделку здания «Лох-Несского госпиталя и центра улучшений», она задумалась о том, как странно выглядит занимающий целое здание госпиталь. Архитектура была ей непривычна, но она подозревала, что здание должно было выглядеть внушительным, или, по крайней мере, крупным. Оно не смогло так повлиять на нее, жившую на Земле, даже когда с него в ее сторону стекала вода.
В непосредственной близости от входа в здание висел анимированный плакат, который, казалось, никто не решался снять. Волшебница «Микки», похоже, очень хотела, чтобы вы купили средство для волос, которое «вдвое увеличивает сократительную силу прядей ваших волос!».
«Мне бы когда-то пригодилось что-то подобное, – подумала Рёко, сканируя лицо девушки на плакате, чтобы определить личность. – Но я не совсем понимаю, с чего бы кому-то покупать это только потому, что так говорит “Микки”».
У нее за спиной дернулись ее волосы, стряхивая немного воды. Она проигнорировала воду, так как та не имела особого значения, раз уж даже ее одежда очищалась сама. Одним из последствий обучения было некоторое… невнимание к подобному. Она подумала, как отнесутся к этому ее подруги.
«Это одобрение, – подумала Кларисса. – Люди склонны покупать то, что им запоминается, и они чаще запоминают то, что ассоциируется с кем-то им знакомым. Так что Микки платят немного валюты, и она соглашается появиться в такой рекламе. Полагаю, это один из способов заработать деньги. Хотя ее послужной список отмечает ее как “погибшую”. Полагаю, это должен быть старый плакат».
Рёко задумалась.
«Кстати говоря, мне, вероятно, стоит немного подумать о том, что мне делать со всеми лишними квотами, – подумала она, решив не сосредотачиваться на второй половине сказанного Клариссой. – Есть мысли по этому вопросу?»
«По сути, да. Хотя не думаю, что прямо сейчас подходящий для этого момент. Кажется, что-то в этой ситуации не так».
«Хм? Что ты имеешь в виду?» – спросила Рёко.
«Имеющаяся у меня информация указывает, что твой дедушка назначен в полевой госпиталь, а не что-то подобное, в относительно безопасной городской зоне. Это, скорее, специализированное учреждение, для тяжелых случаев, а также для клонального восстановления волшебниц. При всем уважении, не думаю, что у твоего дедушки достаточная для этого квалификация. И несмотря на все мои усилия, я до сих пор так и не нашла его кадровую запись».
«Кажется, ты слишком много об этом думаешь, – подумала Рёко, хотя ее это обеспокоило. – Давай не будем задерживаться и войдем».
Первый признак настоящей координации и логистики с тех пор, как она покинула ЧКК Ворон, едва она вошла, встретить ее вышла приятно выглядящая молодая женщина физически чуть старше двадцати.
«Тиё, Норико»
Возраст:112
Род занятий:волшебница (активная служба): психотерапевт, ОПЗ
Звание:полковник
Классификация:телепат
«Психотерапевт?» – удивленно подумала Рёко.
– Добрый день, – по-японски сказала женщина. – Я хочу передать вам извинение от Ацуко-сан, что она не в состоянии прибыть лично. Тяжело быть сразу везде, и в некоторых ситуациях, мы считаем, лучше иметь человеческое присутствие, а не задействовать виртуальность.
– Ситуациях? – спросила Рёко. Ее волосы дернулись еще раз, как будто в соответствии с ее настроением стряхивая остатки воды.
Женщина ровно взглянула на нее, оценивая, после чего сказала:
– Пока вы добирались сюда, ваш дедушка пострадал от довольно серьезной травмы. В то время как она не угрожает жизни, возможно, его внешний вид огорчит вас. Если бы вы не были уже в пути, мы бы, честно говоря, все отменили. В данном случае я буду здесь, ну, наблюдать за вами. Ничто в ваших записях не предполагает, что это как-либо серьезно повлияет на вас, но осторожность вполне может быть лучшей частью отваги.
У Рёко распахнулись глаза, и она почувствовала, как по ее венам прокладывает себе путь осколок страха.
– Травмы? – слегка паникующим голосом спросила она. – Как? Будут ли постоянные последствия?
Под постоянными последствиями она имела в виду существенное повреждение мозга. Достаточное время в регенеративном баке могло даже нормального человека восстановить не более чем из головы, но фактическое повреждение мозга – ну, даже если хирургия сможет это исправить, высок шанс, что человек может вернуться с измененной личностью или потерянными воспоминаниями. Мышцы, связки и кости были относительно неважны. Нельзя было терять информацию. Ну, кроме когда доходило до магического исцеления, но это… зависело от качества исцеления, и таких было недостаточно.
Рёко впервые пришло в голову, что для чего-то подобного может быть полезно наличие таккомпа.
– К счастью нет, – сказала Норико, сперва ответив на более важный из ее вопросов. – Налет пришельцев временно скомпрометировал зону обороны в районе, где он работал, и он оказался мишенью неудачно вовремя выпущенного снаряда. Он будет в порядке.
Рёко подумала, что для психотерапевта Норико странно… клинична. Она ожидала гораздо более мягкого подхода. Она задумалась, отражает ли это личность женщины, или ее файл предполагает, чтобы именно так разговаривали с ней люди. Возможно, и то, и другое.
«Ты стоишь с буквально раскрытым ртом», – указала Кларисса. Рёко поспешно закрыла его, возможно, вложив слишком много сил.
– Хорошо, – сказала она, силой заставляя себя сохранять спокойствие. – Это важно. Надеюсь, травма его не слишком беспокоит.
Женщина слегка улыбнулась.
– Я бы сказала, он хорошо с этим справляется. Записи о вас были верны. Идемте, посмотрим на него. Я перешлю описание травмы на ваш таккомп.
Рёко на ходу получила телесную карту ран и внутренне поморщилась. Потеря двух ног и множество осколочных ранений в живот. Она… ну, во время обучения она многое повидала и очень хорошо знала, что через неделю он вернется к своим обязанностям, но все равно не стремилась это увидеть. Ее мать, возможно, устроила бы сцену, предполагая, что она узнала.
Курои Абэ она нашла довольно скоро, сидящим на кровати, чтобы приветствовать их прибытие. Он был один в маленькой личной палате, украшенной висящей у него над головой одинокой картиной в стиле импрессионизма и псевдоокном, отображающим видеопоток города снаружи. Дальняя стена показывала один из этих вечно популярных армейских «Военных докладов», любимых среди рядовых за ироничный осознанно пропагандистский стиль. Из-под одеяла, которым дедушка прикрыл свою нижнюю половину, выбегал набор белых трубок. Трубки переваливались через край кровати, казалось, вливаясь прямо в материал стены.
– Мне не сказали, что ты навестишь, иначе я бы вышел тебя встретить, – сказал ее дедушка, наклонившись вперед внимательнее всмотреться в нее. – Тиё-сан появилась из ниоткуда, задала мне несколько вопросов и вдруг сказала, что приведет ко мне внучку.
– Вопросов? Правда?
– О, ничего важного.
«Она хотела знать, что я думаю о твоей сексуальной ориентации», – молча передал дедушка, не позволив ничему показаться на лице.
«Она мыслечтец, деда. Она не может прочесть эти передачи, но я вполне уверена, что она все еще слышит тебя».
Ее дедушка слегка огорчился.
– Ну, я тоже не знала, что навещу тебя, – сказала Рёко, взглянув на женщину, не выказавшую никаких признаков, что она, к примеру, уйдет и оставит их наедине. Она вдруг засомневалась, нравится ли ей ОПЗ. Среди прочего, она была уверена, что вопрос был как-то связан с Асами, но как они вообще об этом узнали?
Курои Абэ на мгновение задумался, взглянув в сторону своих ног.
– Хочешь взглянуть? – резко спросил
– Взглянуть? – повторила Рёко.
Мужчина начал стягивать с ног покрывало.
– Вы уверены, что это хорошая идея, Курои-сан? – скептически спросила Норико. – Она…
– Ба, она куда крепче этого, – заверил он, мгновенно уловив смысл.
Через секунду Рёко, слегка поморщившись, выяснила, для чего нужны были трубки. Отсутствующие ноги, одна оторванная чуть выше колена, другая чуть ниже бедра, были помещены в две отдельные ногообразные формы, покрытые мутным слоем синего. В обе входил набор трубок для питательных веществ и отходов, и там уже было множество выпуклых клеточных образований, где их для формирования высеяли врачи. Из нетронутых частей ног выросли схожие розовые массы, крупные волокнистые пучки просочились вниз в форму.
Она предположила, что каковы бы ни были брюшные травмы, они были прикрыты надетой на него рубашкой. Не самое приятное было зрелище, но хотя бы ничего не кровоточило, и в симуляциях она видела гораздо хуже.
– Не могу смотреть на то, как она растет, не вспоминая о некоей ужасной опухоли, – прокомментировал ее дедушка, глядя на ногу.
– Что? – спросила Рёко.
– До твоего времени, – сказал Абэ.
– И до вашего времени, – указала Норико.
– Я был врачом, – пренебрежительно отмахнулся Абэ. – Мы это изучали. Вот интересно: пусть даже я знал, что меня это не убьет, по-настоящему сложно убедить себя в этом, когда смотришь на десятисантиметровое отверстие в животе, не чувствуешь ног, а сознание угасает.
На некоторое время повисло неловкое молчание. Рёко с болезненным увлечением смотрела на растущую ногу, в то время как психотерапевт вместо этого смотрела на Рёко. Ее дедушка смотрел в стену, понимая, что описал все слишком красочно.
– Если вы не возражаете, – сказал он, прикрыв ноги и взглянув на терапевта. – Мы хотели бы побыть наедине.
– Конечно, – текуче поклонилась Норико. – Отправьте мне сообщение, когда закончите здесь, Сидзуки-сан.
Женщина ушла, дверь за ней закрылась.
– Как думаешь, она подслушивает, телепатически? – через мгновение спросила Рёко.
– Не стоит слишком об этом беспокоиться, – сказал Абэ. – Слышал, тебя повысили? И вручили медаль?
Рёко вдруг ощутила дискомфорт.
– Ах, да, – сказала она. – Да. За э-э…
– Знаешь, твоя мать все это время знала о происшествии с транспортом, – сказал ее дедушка, наклонившись и тихо говоря, пусть даже на это не было причин. – У нее есть связи. Хотя нехорошо лгать матери.
Рёко почувствовала, как на ее лице появляется растерянность.
– Но… – начала она.
– Она не хотела, чтобы ты знала, что она может за тобой следить, – сказал дедушка. – Я говорю тебе это потому, что вам нужно поработать над тем, как об этом говорить. У меня слишком много плохого опыта возникло из-за недостатка общения.
Мужчина поймал ее взгляд, серьезно взглянув на нее.
Рёко подумала о своей матери, о сестре матери и о бабушке и слегка поморщилась.
– Ладно, – сказала она, не уверенная, была ли она искренна.
Ее дедушка скептически взглянул на нее, но не стал настаивать.
– Итак, э-э, как обучение и развертывание? – спросила она. – Знаешь, до ранения.
Его лицо слегка помрачнело, что удивило ее.
– Это опыт, – сказал он, переводя взгляд с нее на дальнюю стену, где воспроизводились кадры колонны бронетехники пришельцев. – Знаешь, в основном это стабилизация, – через секунду пояснил он. – И при этом никаких криков. При превышении определенного порогового значения корковые имплантаты изолируют болевые центры, и всегда можно рассчитывать на боевой режим, предполагая, что таккомп еще цел. Если кора определяет, что продолжение стандартных действий невозможно, все впадает в фуга-подобное состояние. Среднее планетарное выживание около пятнадцати часов, но люди возвращаются и через две недели. Зависит от ситуации.
Рёко неловко поерзала. Ее дедушка все еще был тем же человеком, с тем же смутным ощущением самоуверенности, но он никогда раньше не склонен был выдавать слишком много деталей. Это было больше проблемой ее и ее матери.
– Ах, я слишком много говорю, – поправил он сам себя. – Ну, во всяком случае, это довольно интересно. Нам в основном достаются случаи, требующие немедленной стабилизации. Все остальное либо слишком мелкое, чтобы беспокоиться, либо можно направить на реконструкцию. Мы просто получаем одно за другим вышедшие из фуги тела, никогда не кровоточащие, пусть даже обычно крови полно. В основном мы получаем людей еще в броне – часто броня единственное, что удерживает их в живых. Порой мы можем сделать достаточно, чтобы их тела снова работали. Порой нам приходится на месте засовывать их в регенеративный бак. Порой нам приходится к обращаться к целительнице. Порой мы ничего не можем сделать.
Абэ слегка наклонил голову, одним глазом глядя на нее. Это был оценивающий взгляд, взвешивающий, как она это воспримет. Ее дедушка всегда немного отличался от ее родителей – к примеру, гораздо более склонен говорить о таком, порой она подозревала, что это было своего рода обучением. Она это ценила, насколько оно того стоило.
В данном случае она осталась относительно безучастна. Она уже достаточно неплохо разбиралась в упомянутых деталях, и помимо этого, она обнаружила, что ей сложно эмоционально реагировать на простое произнесение фактов. Ей нужно было хотя бы увидеть, и даже тогда она оставалась уравновешенной – во всяком случае, так она полагала.
– Тем не менее, хорошо знать, что ты спасаешь жизни, – сказал мужчина. – Я скучал по этому чувству, когда вышел на пенсию.
Он опустил голову, поднеся руку ко рту, как будто о чем-то размышляя.
– Во всяком случае, хватит уже об этом, – сказал он. – Поговорим о чем-нибудь еще. К примеру, мне все еще хочется знать, о чем спрашивала психотерапевт.
– Что? – спросила Рёко, полностью потеряв нить разговора.
Ее дедушка наморщил лоб, решая, как выразить вопрос.
– Я не хочу любопытствовать, – сказал он, – хотя, полагаю, именно это я и делаю. Просто я не думаю, что ОПЗ показался бы без каких-либо причин, чтобы поинтересоваться у меня твоей сексуальной ориентацией. Она и о другом спрашивала. Мне просто интересно, не хочешь ли ты поговорить. Все в порядке, если нет.
Рёко опустила глаза.
– Я…
Она остановилась, не зная, что сказать. Часть ее хотела, чтобы вмешалась Кларисса, таким образом все упростив – но, конечно, устройство молчало. Как подразумевала Кларисса, в итоге ей нужно было говорить самой.
– Тиё-сан не упоминала, почему я сейчас вдруг прибыла навестить тебя? – тихо спросила она.
Мужчина внимательно взглянул на нее.
– Не думаю, – сказал он. – Она так и не объяснила. Я предположил, что если бы ты собиралась навестить, меня бы временно отвели с фронта, но я полагаю, что ноги мне оторвало совершенно случайно и в весьма неподходящее время. Хотя то, как ты это упомянула, заставляет меня думать, что в этом есть что-то особенное.
– Ну, я не могу об этом говорить, – вздохнула она, – но я получила специальную боевую задачу. Она… ну, довольно опасна. И дело в том, что я знаю девушку, которая хочет отношений, но я… я не знаю, интересует ли меня это. Я не хочу отказывать ей и сожалеть об этом, но в то же время я не хочу в итоге обманывать ее. Что еще хуже, я могу не вернуться с этой миссии. Говоря откровенно, раньше мне не хотелось ничего говорить, потому что у меня может не быть второго шанса, но я не хочу начинать что-то и умереть сразу после этого. Я… это заметно осложняет мою жизнь, и я не могу избавиться от ощущения, что я одержима какой-то тривиальной подростковой проблемой. И, конечно, если я слишком сильно все испорчу, это может буквально угрожать жизни другой девушки, учитывая все это эмоциональное состояние самоцвета души.
Как только она начала, слова полились удивительно гладко, так что в итоге она оказалась неожиданно спокойна, ожидая от дедушки какого-либо ответа.
Мужчина вновь отстраненным взглядом уставился в дальнюю стену.
Наконец, он слабо улыбнулся.
– Именно такие моменты напоминают мне, что чувствует твоя мать. Это то, что я понимаю. Я… ну, не могу сказать, что у меня есть идеальный ответ, но в столь сложных ситуациях часто помогает все объяснить. Люди обычно понимают, и она, возможно, устойчивее, чем ты полагаешь.
Настала очередь Рёко слабо улыбаться.
– Конечно, я могу это объяснить, – сказала она. – Но тогда что мне сказать после этого?
Курои Абэ пожал плечами.
– Это тебе решать. Единственный совет, что я могу тебе дать, это не умирать. Думаю, мы все бы это предпочли.
Он взглянул ей в глаза, и она на мгновение взглянула в ответ. В этот момент она непроизвольно вспомнила, как всего день назад матриарх Курои сказала ей то же самое.
– Если получится, – наконец, сказала она.
Ее дедушка закрыл глаза, кивнув.
– Знаешь, мне удалось снова поговорить с твоей бабушкой, – сказал он, отвернувшись достать что-то из своей личной сумки. – Хотя и не лично, конечно, – закончил он, сев обратно.
– Как все прошло? – спросила она, когда он ничего более не добавил.
– Как всегда, – сказал он.
Он поднял вытащенный предмет, и Рёко теперь увидела, что это кольцо.
– У меня есть свои проблемы, – сказал он, опустив кольцо в карман рубашки. – Но она хочет поговорить с тобой.
– Не думаю, что у меня до миссии будет время, – сказала Рёко, ей в голову вдруг пришел вопрос, почему ей устроили визит на поверхность планеты к дедушке, а не на верфь к бабушке.
Курои Абэ кивнул.
– Давай тогда немного посмотрим пропаганду, – сказал он.
Она еще долго оставалась там, опустив голову на грудь дедушке, наблюдая за взрывами, происходящими, казалось бы, совсем в другом мире.
Глава 7. Историк
Вступление:
Черный экран. Рассказчик, с голосом Клариссы ван Россум, начинает.
Рассказчик: Говорят, мы обречены.
Хаос в шлюпке. Плачут женщины и дети. Холодно и ветрено. Посреди всего этого ван Россум, подросток, сжимается в одиночестве, стискивая что-то в руках и тихо плача. Вдруг становится заметным жуткое фиолетовое свечение. Экран гаснет.
Рассказчик: Говорят, мы должны умирать молодыми.
Ван Россум, около 16, в костюме, прыгает по крышам вместе с Клаудией ван Хоф. Ван Россум едва успевает увернуться от обжигающего ярко-желтого лазероподобного луча, но тот вместо этого попадает в ван Хоф, чей крик резко обрывается. Экран гаснет.
Рассказчик: Говорят, мы приносим насилие и беспорядок, куда ни идем.
Хаос сцены боя Второй мировой войны, середина зимы. Немецкие танки и пехота наступают на укрепившуюся пехоту. Фугасные взрывы дождя артиллерийских снарядов, появление пикирующих бомбардировщиков. Некоторые танки загораются, резко контрастируя с бело-коричневым окружением. Русский пехотинец выходит из окопа с противотанковой гранатой, пока его товарищ пулеметом расчищает окрестности. В пехотинца с гранатой стреляют, он со вскриком падает в грязь и снег. Через мгновение граната у него в руках взрывается. Экран гаснет.
Рассказчик: Говорят, безнадежно бороться с судьбой.
Вид сверху на Митакихару начала 21-го века, восход. Камера приближается к вершине одного из небоскребов, где ван Россум, примерно 30 лет на вид, стоит в одиночестве на крыше, сложив за спиной руки и наблюдая за поднимающимся солнцем. Наконец, камера приближается, показывая ее в профиль.
Рассказчик: Я же скажу, пришло время перемен.
Ван Россум закрывает глаза и отворачивается. Ее волосы хлещут по камере. Экран гаснет.
— Стенограмма, трейлер фильма «Историк», 2354, Студия Митакихары (только для внутреннего распространения МСЁ).
〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①
〈Последние несколько недель меня все более беспокоит, под каким уровнем стресса находится маршал. Очевидно, это неизбежно, но было бы хорошо, если бы нам удалось найти способ, позволивший ей немного расслабиться. Возможно, завершение текущей кампании позволит некоторое облегчение. Назначенный телепат сообщает, что маршал страдает от роста частоты тревожащих снов, возможно связанных с прошлой травмой, но она не уверена, что с этим делать. Самоцвет души пока что кажется в безопасности, но я сказала Карине приглядывать. Продолжу следить за ситуацией.〉⑤‡
«Прикрой меня! – потребовала Надя Антипова полным сердитой спешки голосом. – Скидывать с неба одну из этих чертовых штуковин это тебе не фунт изюму! Нужно, чтобы кто-то прикрыл меня от огня!»
«Наберись чертова терпения, – кратко ответила Чжэн Ин-чжи, их генератор барьера. – Я поняла».
Внушающее зрелище, черноволосая лидер команды Надя в похожем на форму алом костюме тянулась рукой в перчатке вверх, пытаясь стянуть небесную защитную станцию пришельцев – «летающую крепость» – с неба. Надя считалась сильнейшим телекинетиком, но летающая крепость была огромна, и там, где они стояли, она закрывала солнце и добрую часть неба. Выпуклая массивная конструкция с выступающими сферическими шпилями, похожая на подводный замок в интерпретации Дали, и вряд ли аэродинамическая – но, конечно, это и не нужно было, так как генераторы антигравитации превосходили воображение даже самых амбициозных человеческих инженеров.
Еще можно было сказать, что, по сути, это атмосферная версия крейсера пришельцев, но так звучало менее поэтично.
Тем не менее, несмотря на свою огневую мощь, у этого класса судов была особенность, удерживающая его подальше от линий фронта, служа станциями воспрещения доступа. В целом, они были гигантскими сидящими утками, неспособными справиться с непрерывным штурмом тяжелого наземного вооружения.
Там стояла Надя, среди дымящихся развалин системы точечной обороны и оторванных конечностей гарнизона пехоты пришельцев. Рядом с ней сжалась на земле Ин-чжи, хмуро наводя свой чо-ко-ну на цели в небе. Над ними и вокруг них ее мерцающий золотистый барьер отражал входящий огонь и непрекращающиеся рои дронов пришельцев.
Другие две девушки с расстояния громили генераторы крепости, Миса Вирани, с сосредоточенным лицом, призывала с чистого неба молнии, другая, Аннабель Смит, щурилась поверх ствола своей снайперской винтовки, волшебной, стреляющей лазером.
Посреди этого хаоса на земле под золотистым куполом Ин-чжи сжалась Рёко, следя, как ее самоцвет души сбрасывает порчу в горсть кубов горя. Входящий телепорт, первое ее боевое использование максимального диапазона, многого от нее потребовал, вынудив оставаться на месте и перезаряжать самоцвет души, держаться вне боя, пока она набиралась энергии на обратный путь. Они перед этим тренировались, но Рёко не осознавала, насколько странно бесполезной она будет чувствовать себя, оставаясь на месте и ничего не делая, пока остальные напряженно трудятся.
Даже будь у нее энергия на большее, она весьма сомневалась, что остальная команда ей бы позволила. Новенькая-телепортер была слишком сильна и слишком необучена, чтобы позволить себе такой риск.
В качестве тренировочной миссии их назначили уничтожить подземный авиазавод, расположенный примерно под их нынешним местоположением. В самом деле, называть это тренировочной миссией казалось немного некорректно – единственным отличием от настоящей миссии было то, что задание было тщательно подобрано для максимальной проверки некоторых их навыков без неоправданного уровня опасности для них.
На данный момент весьма помогло бы, будь здесь для прикрытия несколько деревьев, но их не было, и среди них не было генератора иллюзий. Вместо этого они стояли посреди пустынного участка местности, окруженные редкой растительностью. Как раз то, что можно было ожидать от аэродрома, иными словами, что-то достаточно обширное, чтобы не стоило даже и пытаться замаскироваться.
«Уже нашла?» – снова потребовала Надя, обращаясь к Грации Перес, их телепату-ясновидящей, сжавшейся неподалеку на земле. Рядом с ней были еще три девушки: Джульет Франсуа, Мина Гуюрэ – другой их телепортер – и Ева Гудериан, все они стояли, не вмешиваясь, сберегая силы. Ева была некоторой новизной: она могла заставить любой неживой объект, которого она коснулась основным своим оружием, взорваться и, вполне подходяще, ее основным оружием был хватательный кнут, способный растягиваться до невероятной длины.
«Пока ищу! – глухо ответила ясновидящая, уделив ответу лишь незначительную долю своего внимания. – Это не так просто. Кроме того, по земле приближается замаскированная пехота».
Не успела она даже закончить мысль, остальные отреагировали на появившиеся на их внутренних картах маркеры. Аннабель выпустила целую очередь выстрелов, а Миса подняла металлические обломки, используя электрический заряд, чтобы выстрелить ими как снарядами. В отличие от Нади, она не склонна была к выразительным взмахам и жестам, предпочитая стоять заметно неподвижно, почти стоически, направляя свои силы. Конечно, если только ее не вынуждали двигаться.
Маркеры исчезли, удаленные их ясновидящей, и две другие девушки снова занялись дронами.
«Хотелось бы, чтобы везде использовалось механическое управление, вместо электрического, – пожаловалась Надя. – С такого расстояния гораздо проще повернуть выключатель, чем глушить механизмы двигателя».
«О, да ладно, – как всегда задиристо подумала Миса. – Как будто ты настолько точна».
«Ты во мне сомневаешься? Как будто твои молнии что-нибудь делают!»
Надя театрально отдернула руки, как будто таща что-то на невидимой веревке, длинные волосы покачнулись за спиной, когда она слегка развернулась, отведя руки назад. Она выжидательно взглянула, как отбивающий, только что ударивший и ожидающий хоумрана.
Ближайший конец крепости взорвался – или, говоря точнее, одна из крупных выпуклостей медленно рассыпалась, разослав куски мусора, что медленно и жутко закувыркались в воздухе, прежде чем, наконец, двинуть вниз.
Вся конструкция в целом вздрогнула – но не упала.
«Это третий генератор, – подумала Надя как с облегчением, что и в самом деле справилась, так и с раздражением, что корабль еще не начал падать. – Не могу поверить, что эту штука все еще в воздухе!»
Еще один, почти небрежный, жест рук, и нисходящая на их позицию группа ракет свернула со своих траекторий, врезавшись в непрерывно бомбардирующее их позицию облако дронов.
«Внимание», – предупредила Грация с необоснованно клинической текстурой мыслей, учитывая, что должно было произойти.
Небо над ними, до этого подавляемое крепостью, стало ослепительно-чисто белым. Ин-чжи прикладывала заметные усилия, удерживая барьер целым, с напряженным лицом опустившись на колени. Землю вокруг них выжгло, почва мгновенно стала заметно ниже, сгустки кипящей почвы, казалось бы, ненадолго всплыли с поверхности, прежде чем распасться.
«Я думала, тяжелые лазерные пушки уничтожены!» – обвиняюще подумала она.
«Так я и думала! – ответила Надя, снова потянувшись вверх. – Не знаю, где они взяли еще!»
Свет вдруг погас, оставив Надю удивленно моргать. Земля у них на глазах прекратила испаряться, открыв вместо этого дымящую, почерневшую поверхность, запеченную до жуткой гладкости, за исключением широкого круга, где они стояли, теперь заметно на несколько сантиметров выше окружающего их района.
– Никогда не называй меня бесполезной, – прорычала Миса, выглядя неожиданно оскорбленной прежним комментарием Нади относительно ее молнии.
Теперь они видели, что ранее замаскированная пушка была разбита, металлические осколки медленно разлетались внутри полей антиграва крепости. Обломки, падая, продолжали искрить статикой.
– Я не… – начала Надя.
«Нашла!» – подумала Грация, казалось бы, наконец, очнувшись от самоиндуцированного транса.
Без дальнейшей прелюдии четверо из них – Мина, Грация, Джульет и Ева – исчезли, Мина телепортировала их на скрытый глубоко под землей производственный завод на базе пришельцев, местонахождение которого, наконец-то, определили.
Земля под ними вздрогнула, когда команда принялась за дело. Через мгновение Надя с ворчанием продолжила заниматься крепостью над ними, пытаясь отключить четвертый генератор.
Через несколько мгновений – примерно семнадцать секунд, согласно хронометру Рёко – команда из трех разрушителей вернулась на поверхность.
«Мы здесь закончили, – подумала Грация, подходя к Рёко. – Уходим».
В ее мысли ощущалась завершенность.
Надя заметно напряглась, пытаясь напоследок сбить воздушное судно пришельцев.
«Оставь, Надя! – подумала Миса граничащим с неподчинением тоном. – Будет и другая возможность».
С явной неохотой Надя опустила руки, развернувшись и с раздраженным лицом направившись к Рёко. Она в последний раз взглянула на заметно поврежденную летающую крепость – среди прочего, из нескольких крупных отверстий все еще валил дым – но по-прежнему вызывающе парящую.
Когда все они добрались до нее, Рёко вдохнула и потянулась вглубь за требуемой силой…
– Но я все равно не понимаю, почему это смешно, – сказала Рёко, странно глядя на девушку рядом.
– Они все это время считали ее немкой, – объяснила Мина, – но она, конечно, нидерландка. Так что когда кто-то из них пошутил про Гитлера, ее это взбесило.
– Но это ужасно, – сказала Рёко. – Взгляни, как она огорчена.
– Конечно, это ужасно, если ты заставляешь меня это объяснять, – раздраженно сказала Мина. – Но это очевидно смешно.
– Оставь уже, Мина, – сказала Ева, со скучающим видом закатив глаза. – Ее личный файл гласит, что она не понимает юмора. Давай вернемся уже к чертовому фильму.
Они смотрели фильм в выделенном им доме, в бывшем гражданском жилом комплексе глубоко внутри одного из безопасных районов планеты. Если точнее, они смотрели «Историка», столетней давности биографический фильм МСЁ о самом известном историке МСЁ, Клариссе ван Россум, который, конечно, Рёко уже видела. Если еще точнее, в то время как физически они находились в комнате Евы, фильм они смотрели в ускоренной виртуальности, чтобы сберечь время в их переполненном самоназначенными тренировками расписании. Они собирались начать серьезную тренировку в симуляции, практикуя in silico как проникновение на луну, так и миссию после этого. Сведения о планировке объекта пришельцев были ограничены, так что они поработают над различными сценариями, основанными на планировке других захваченных строений пришельцев, экзотичных и новых для эстетики человека.
В отличие от этого, виртуальность, в которой они сейчас находились, была сравнительно тусклой копией одной из комнат, где они жили, и они сидели, смотря воспроизводимый на стене фильм. Они могли бы выбрать что-нибудь более захватывающее, вроде кинотеатрального опыта «внутри фильма», но весь смысл этого был в налаживании командных связей, что непросто, если нельзя видеть друг друга или вокруг постоянно расхаживают главные персонажи.
Кроме того, все знали, что чистый опыт «в голове» будет хуже того, что можно было получить от оборудования кинотеатра или со специализированными вычислительными ресурсами, вроде тех, что были на борту Жукова. Если бы они захотели посмотреть низкокачественную сгенерированную имплантатами виртуальность, это можно было бы сделать в свободное время, без необходимости собирать всех.
Удивительно, как быстро подобная технология может стать привычной. В конце концов, в гражданской жизни у Рёко не было такого доступа.
– Мой личный файл о таком говорит? – недоверчиво спросила Рёко.
– Он о многом говорит, – сказала Ева. – Слушай, это не важно. Давай вернемся к просмотру, ладно?
Рёко почувствовала локоть в бок и, обернувшись, увидела, что Джульет смотрит на нее через прищур. Взгляд говорил, что ей стоит это оставить, и Рёко даже получила кусочек телепатически переданного раздражения.
Джульет была не слишком разговорчива.
Рёко оставила, откинувшись на диван позади, составленный из самособирающихся частей модульной мебели, что были так популярны на Земле. Рядом с ней Миса устроилась на самом диване вверх ногами, с головой на самом краю, чтобы смотреть фильм, покрыв пол длинными волосами, в то время как босые ноги упирались в стену позади. Рёко не уверена была, как именно девушке может быть удобно «сидеть» так, но она уже неплохо знала, что не стоит интересоваться эксцентричностью долгожителей.
– Раз уж вы здесь, вы вполне можете остаться, – сказала обрамленная границами стены экранная версия Томоэ Мами, голография придавала сцене иллюзию глубины. – Нам может пригодиться ваш опыт и сила.
Миса поставила фильм на паузу, когда в симуляцию вошла Надя, решив войти через виртуальную дверь, а не материализоваться из ниоткуда.
– Простите за опоздание, – сказала старшая команды. – Нужно было кое о чем позаботиться. Надеюсь, я не слишком много пропустила. И Миса, ну правда, могла бы хоть в кои-то веки проявить порядочность.
– Я ведь не делаю так же в реальности, – сказала Миса. – Хватит быть таким синим чулком.
Надя хмыкнула древней идиоме, прежде чем усесться на свободное место на диване. Фильм продолжился.
– Я бы рада остаться, – сказала киношная версия ван Россум, – но, к сожалению, мне это не подходит. Теперь, когда все закончилось, я должна идти.
В этот момент, почти с жуткой синхронностью, все в комнате отвлеклись от фильма, языком тела четко указав, что они читают какое-то срочное внутреннее сообщение.
Фильм снова приостановился, когда Ева простонала от наступления еще одного перерыва.
– Новый член команды? – раздраженно и недоверчиво риторически спросила она. – На этом этапе? О чем думает командование? Не в обиду тебе, Рёко, но достаточно сложно интегрировать одного нового члена…
– Не просто какого-то нового члена, – приглушенным тоном сказала Надя, оглянувшись на экран. – Это…
– Кларисса ван Россум, – сказала Рёко.
После краткого спешного обсуждения они решили, что не стоит пытаться скрыть их восхищение и удивление: они отправятся в городской звездный порт – служивший сейчас военным аэродромом – и поприветствуют ее, когда она сойдет с транспорта. Это было внезапно; даже Мами в сообщении команде признала это. Сообщение объяснило, что Кларисса подала неожиданную и внезапную личную просьбу, запрашивая у Мами сопровождение до одной из лун газового гиганта Орфея. Кларисса была уверена, там должно произойти что-то серьезное, пусть даже она не могла объяснить, что.
МСЁ не привык отказывать просьбам Клариссы. Было долгое обсуждение, в котором Кларисса настаивала, что очень важно, чтобы она в отведенное время оказалась на самой луне.
Но для этого был лишь один возможный способ.
Когда они отправились на вместительной машине их группы, они строили дикие предположения о том, что значит это новое развитие для них, их миссии и всего человечества в целом.
– Ван Россум все время путешествует, – сказала Надя. – В нынешнее время у нее есть роскошь собственного корабля. Это не значит, что все посещенные ею места важны. Не каждый день бывает Асунсьон или Санкт-Петербург. Но пахнет чем-то крупным. Мы все знали, что наша миссия важна. Это лишь подчеркивает ее важность.
– Она хороший боец? – спросила Ева, откинувшись на спинку своего сидения. – Я имею в виду, я знаю о фильмах и всем остальном, но вы же знаете, как они все преувеличивают.
– Ей пять с половиной столетий, – серьезно сказала Ин-чжи, длинные волосы упали на глаза, когда она наклонилась вперед, – и она жила во времена, что были для наших гораздо хуже всего после этого. Она должна быть хорошим бойцом.
– Даже среди девушек моего возраста мало кто видел ее в бою, – сказала Надя. – За исключением нескольких обязательных демонов каждый год, она в основном скользит в стороне. В последний раз в боях ее видели во времена Объединительных войн, и я на полстолетия младше, чтобы можно было это видеть. Да, знаю, удивительно.
Она строго взглянула на Мису, явно собирающуюся сделать придирчивый комментарий о возрасте Нади.
– Во всяком случае, мне так же любопытно, как и всем вам, – закончила Надя. – Говорят, что как правило у нее очень мало сил, но чем ближе она к событию крупного исторического значения, тем сильнее она становится.
– Она член Богословского совета Церкви, – задумчиво сказала Грация. – Говорят… ну, по слухам, она вмешивается в исторические события по указанию Богини. Иными словами, левая рука Богини.
Рядом с ней глубокомысленно кивнула Джульет, но Мина скорчила лицо и сказала:
– Богиня не вмешивается так грубо в мирские дела. Происходящее предопределено. В этом нет смысла…
– Ладно, давайте не будем сейчас это обсуждать, – сказала Миса, вытянутой рукой обрывая девушку. – Ваш культ может может спорить об этом в свободное время. А я хочу обсудить, как это влияет на наши шансы на успех миссии.
– Поговаривают, что природа ее желания сделала ее бессмертной, пока существует человечество, – задумчиво сказала Рёко. – В конце концов, умерший не может стать свидетелем истории. Если это так, это может улучшить наши шансы.
Под скептическими взглядами Рёко добавила:
– Ну, я читала об этом в онлайне.
Она пожала плечами, показывая, что высказала это просто как предположение.
Аннабель слегка усмехнулась.
– Или, я полагаю, это может значить, что миссия провалится самым катастрофически возможным образом, – сказала она.
– Как одна миссия может уничтожить все человечество? – сказала Миса. – В худшем случае она катастрофически провалится и мы все умрем, но Кларисса как-то выживет.
– Вы обе слишком циничны и сумасшедши, – сказала Надя. – Не пугайте новенькую. Видите, она побледнела.
Вообще-то, Рёко не побледнела, но она решила, что стоит попытаться подыграть, отведя глаза в сторону. Возможно, это была не лучшая актерская игра.
– Во всяком случае, – сказала она после неловкого момента, – чего я никогда не понимала, если она должна засвидетельствовать всю историю, как ей увидеть что-то до ее рождения?
– Давай об этом не думать, – сказала Надя. – В любом случае, она здесь, так что давайте поработаем вместе и постараемся добиться успеха миссии, ладно?
Они ответили на банальность различными согласиями, хотя обсуждение продолжилось, и Мина, Грация и Джульет метали взгляды друг в друга, вероятно, все еще споря о своем, телепатически или по передаче.
«Не хочешь представиться Клариссе?» – спросила Рёко у таккомпа.
«Как бы заманчиво это ни звучало, – ответила таккомп, – думаю, лучше будет этого не делать, так как ты держишь меня, своего рода, в секрете от этой команды. Кроме того, ты уверена, что хочешь признаться ей, что назвала меня в ее честь?»
«Ты сама назвалась в ее честь», – слегка обиженно подумала Рёко.
«Ну конечно».
Рёко решила не впутывать Клариссу в любые грядущие разговоры с… Клариссой.
Вместо того, чтобы остановиться за пределами звездного порта, их машина заскочила в открывшуюся подъездную дорогу до посадочной площадки, хотя им пришлось выйти у входа, далеко от назначенного места посадки, и смотреть, как уезжает их машина.
Рёко огляделась по сторонам. Серая поверхность под ногами выглядела идентично материалу, покрывающему наземные поверхности Митакихары – возможно, она и была идентична, решила она, хотя не собиралась проверять его, намеренно упав и проверив, смягчится ли ненадолго поверхность.
Как и Ахерон, Аполлон был жаркой планетой, подобающей своему имени, но если Ахерон был адом, Аполлон был просто горяч. Был разгар лета, но по сравнению с Ахероном, на Аполлоне было довольно приятно, пусть даже они были неподалеку от неприятно теплого экватора.
Город, в котором они были, Уасет, лежал на краю одной из многих песчаных пустынь планеты. Следовательно, воздух слабо пах пылью запекающегося под солнцем песчаника.
Ну, согласно ее улучшенному обонянию, на самом деле была пыль, выхлоп двигателя, три различных типа пыльцы растений, нанобетон, немного неприятные духи Евы и запахи не менее восьми разных людей – женщин примерно ее возраста.
Хотя пыль была самой заметной.
Они подошли к назначенному месту приземления, осторожно не приближаясь к месту, куда сядет корабль. Рёко выжидающе смотрела, как с ясного сине-фиолетового неба спустился корабль класса фрегат, затормозив изначально огненный спуск ускорителями и антигравитацией. Для космического корабля он выглядел непривычно аэродинамическим, даже с крохотными спортивными крыльями. Как и все малые суда, что могли попасть на вражескую территорию, он был покрыт метаматериальной оболочкой, помогающей кораблю слиться с фоном, хотя и без дополнительного маскировочного оборудования, это бы сделало его не только менее заметным.
Когда корабль мягко спустился почти по вертикали, колеса выдвинулись опуститься на серой нанобетонной поверхности, Рёко вспомнила почтенную, непримечательную женщину, расспрашивающую ее на собрании Богословского совета. Сложно было поверить, что она наконец-то встретиться с ней.
Так что оказалось немалым удивлением, когда по трапу сошла выглядящая подростком, с волнистыми волосами и милым веснушчатым лицом, дополненным модным белым платьем с синей рубашкой. Под их взглядами девушка подтащила к себе роскошную, громоздкую дорожную сумку.
Девушка увидела взгляд Рёко и улыбнулась, быстро спустившись по трапу, сумка послушно спустилась вслед за ней.
– Я Кларисса ван Россум, – сказала она, достигнув нижней ступеньки и изящно поклонившись. – Хотя, полагаю, старомодно называть свое имя, не так ли? Давненько я не была так молода. Совсем забыла, насколько энергичнее себя чувствуешь. Знаете, это лучшая боевая форма, так что как только я узнала, что буду участвовать в чем-то подобном, я решила, что лучше будет измениться.
Группа безучастно пялилась на нее, за исключением задумчиво выглядящей Нади. Лидер команды залезла в подарочную сумку, что она несла, вынув большую стеклянную бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. Прежде чем Рёко успела повернуть голову, чтобы прочесть русскую этикетку, Надя шагнула вперед, с самодовольным видом вручив бутылку.
– О-о-о, – выглядя впечатленно, мелодично протянула Кларисса. – Не-синтезированная водка. К тому же высококачественная. О, Надя, не стоило!
Две девушки тепло обнялись, в то время как у остальной группы одновременно округлились глаза.
– Как ты так быстро раздобыла что-то подобное? – спросила Кларисса, глядя девушке в глаза, по-прежнему держа ее за плечи.
– У меня всегда есть небольшой запас для особых случаев, – с уверенной улыбкой сказала Надя.
– Тогда придержим на после миссии, – сказала Кларисса, – отпраздновать победу. Но, конечно, сегодня вечером мы можем распить синтезированную, когда будет время. Поболтаем.
– Конечно.
– Ты ее знаешь! – наконец, выпалила первой заговорившая Миса.
Надя обернулась и с приподнятыми бровями взглянула на остальную команду.
– Ну да, – просто сказала она.
– Но ты сказала…
– Я сказала, что никогда не видела ее в бою, – сказала Надя. – А не то, что я не знаю ее. Вы, девочки, всегда меня недооцениваете. Нельзя прожить пару столетий, не познакомившись с некоторыми людьми.
Кларисса поджала губы.
– Нехорошо так играть со своими младшими, Надя, – покритиковала она. – Идем, я представлюсь.
К удивлению Рёко, Кларисса направилась прямо к ней, протянув руку.
– Полагаю, мы, своего рода, уже встречались, – сказала она. – И вот ты снова здесь. Интересная девушка.
Рёко нерешительно пожала руку, растерянно встретившись взглядом с женщиной – девушкой. Конечно, Кларисса не могла говорить о встрече Богословского совета – но что еще она могла иметь в виду?
Рёко отвела взгляд от взгляда девушки, уставившись в пол. В детстве она столько времени читала о подвигах Клариссы, что для нее она была почти мифологической фигурой. И вот она была здесь, пожимала ей руку, не зная, что и сказать.
– И она тоже? – недоверчиво спросила Миса.
Рёко взглянула на остальную команду и увидела, что члены Культа – Джульет, Мина и Грация – смотрят на нее с удивлением и внезапным интересом. В отличие от Селецин, они не имели ни малейшего представления о видениях Рёко и прежнем контакте с Культом, возможно из-за окружающей команду секретности.
Кларисса перешла к остальной команде, пожимая руки и очаровательно улыбаясь. Для столь молодо выглядящей девушки почти неестественно было излучать столько обаяния, но к этому моменту Рёко уже не способна была удивляться такому. Она была уверена, что Кларисса достигла уровня, где она может включить это и выключить, как переключателем, примерно как другие встреченные ею Древние. В самом деле, судя по тому, как краснели некоторые девушки, она была уверена, что Кларисса может в рекордные сроки залезть к кому-то в штаны, будь это ее целью. Кстати, если подумать, какова вообще сексуальная ориентация Клариссы?
Рёко вдруг нахмурилась. Направление только что завершенной ею мысли…
«… буквально грязнейшее, что я когда-либо от тебя слышала, – высказалась другая Кларисса. – Знаешь, это необычно. Мои предустановленные модели говорили мне ожидать в твоем возрасте на порядок большего».
«Так ли уж был необходим этот комментарий?» – риторически спросила Рёко.
«Я подумала, что это примечательно, – ответила Кларисса. – Показывает с твоей стороны некоторый рост. Кроме того, сейчас не смотри, но твой кумир смотрит на тебя».
Конечно, Рёко сразу же посмотрела и увидела задумчиво разглядывающую ее Клариссу. Заметив ее взгляд, девушка слегка улыбнулась.
Момент закончился, когда у плеча Клариссы появилась Джульет, из-за чего историк перевела взгляд.
– Ваш… ваш автограф, – тихо попросила девушка, явно прикладывая усилия, просто чтобы сказать слова.
Кларисса отвернулась выполнить просьбу, в то время как неподалеку толпились остальные.
«Позже», – подумала историк, и долгое время Рёко была не уверена, была ли эта мысль реальной, или ей просто показалась.
Несмотря на сильное желание группы пообщаться еще некоторое время, как Надя, так и Кларисса указали, что время начинает серьезно поджимать. Пора было отправиться в специализированный городской тренировочный центр и начать тренировки в симуляции, и что, возможно, лучше будет, если они пообщаются позже, когда завершат ожидаемые тренировки и начнут отдыхать непосредственно перед отправлением. В отличие от Рёко, ожидалось, что Кларисса естественным образом вольется в команду без длительного периода подготовки, и что в бою можно будет полагаться на ее прекрасные действия.
Несмотря на значительное старшинство, более высокий ранг и очевидную готовность майора Антиповой передать командование полковнику ван Россум, историк настояла, чтобы операцию возглавила Надя, легко следуя приказам. Кроме того, она посчитала нужным добавить, что:
– Как вы знаете, мои силы зависят от того, насколько я близка к важному историческому событию. Из-за того, что я так редко сражаюсь, у системы есть оценка моей силы только во времена относительно слабых периодов, так как у меня, очевидно, не находится времени прерваться для записи, когда ситуация критична. Мы можем предположить мою силу, но лучше будет потренироваться со слабой мной.
Изначально она поразила остальных, исполняя трюки, что обычно недоступны были одиночной волшебнице, проходя через телепорты малой дальности, запуская огненные шары и устанавливая магические барьеры. Однако как и было обещано, быстро стало ясно, что несмотря на разнообразие ее сил, симуляция отмечала ее слабой – телепорт на очень короткую дистанцию, а огненные шары не способны были пронзить щиты бронетехники пришельцев.
Тем не менее, она явно была очень опытна, и рядом с ней Рёко чувствовала себя почти неадекватно. Порой возвращалась старая кровожадность, и она могла потеряться в пылу боя. Однако чаще она оказывалась смущенной. Не то чтобы она действовала плохо, не совсем – но остальная команда, включая новоприбывшую Клариссу, работала как хорошо смазанный механизм, предвосхищая приказы до их появления, устраняя угрозы, прежде чем те даже появлялись. Рёко просто была недостаточно хороша, и ее это беспокоило.
И несмотря на их мастерство, они все равно чаще проваливали миссии, чем преуспевали, бесславно умирая посреди случайно сгенерированной планировки стабилизатора червоточины.
Наконец, они дошли до самых напряженных симуляций, в полном погружении – где они даже не знали, что это не реально.
У врагов было слишком много огневой мощи, а объект был просто велик.
Остались только они. Как команда, они уже были критически ранены, потеряв одного из своих телепортеров, ясновидящую-телепата и значительную долю кубов горя. По крайней мере, им удалось уберечь ядерное устройство PAYNE.
В подобных рейдах все опиралось на мобильность и обман. В нынешнее время объекты головоногих оснащались множеством резервных систем и бесчисленным числом приманок, предназначенных ввести команды МагОп в заблуждение. Они взяли точные сенсоры, в том числе гравиметрические детекторы, но не стало неожиданностью, когда сразу у входа они обнаружили массив из не менее чем десятка гравитационных аномалий, каждая была потенциальном местонахождении критической подсистемы. Заманчиво было телепортироваться прямо к расположенной под массивным кольцом над объектом, но опыт показывал, что оказаться правильной целью у нее было не больше шансов, чем у остальных.
В относительно тесном интерьере столь крупного объекта величайшей опасностью были мины-ловушки, направленная взрывчатка и бомбы жесткой радиации, четко указывающие прямо вниз буквально в каждом помещении, настроенные стрелять вне зависимости от того, были ли в зоне пришельцы.
Таким образом, им нужно было постоянно оставаться в движении, снова и снова проверяя новые места, выбирая насколько возможно непредсказуемый курс. Что-либо меньшее грозило риском, что кальмары включат какие-нибудь внутренние силовые поля и подорвут в их секторе объекта еще один заряд антиматериальной взрывчатки. Сомнительно, чтобы у пришельцев было еще одно силовое поле такой мощи, помимо защищающего объект снаружи главного силового поля – и кроме того, пришельцы вполне могли не захотеть взрывать крупную часть собственного объекта – но они не могли позволить себе рисковать.
Но так как из телепортеров осталась только Рёко, постоянные телепортации начали сказываться на ней.
– Это не оно, – прорычала Надя, когда появился ответ ранца с сенсорами у нее за спиной, забранного у еще одной девушки, ныне мертвой. – Еще одна приманка.
Сложно было отрицать появившееся на их лицах усталое разочарование, когда они нервно и настороженно стояли в этом огромном цилиндрическом помещении. Вокруг них лежали развалины, судя по всему, инженерной смотровой, заваленной трупами пришельцев и разбитыми консолями. Незатейливые металлически выглядящие стены были изрыты почерневшими дырами, где Клариссе едва удалось обнаружить ожидающие ловушки. Позади ряда консолей был ряд окон, за которыми в разверзшейся сферической полости находилась массивная парящая серая сфера размером как минимум с дом. По-видимому, все только для шоу.
Главный вход, по-инопланетному круглый, был герметично запечатан массивной радиационной дверью, которую Надя силой закрыла за ними. За этой дверью лежали дымящиеся радиоактивные развалины коридора, через который они вошли – едва избежав смерти. Чтобы спасти их, Ин-чжи растратила все, что у нее оставалось, не оставив после себя даже тела.
«Нам нужно держаться вместе. Я знаю, нас осталось мало, но у нас еще есть шанс!»
Эти слова, что Миса телепатически пробормотала остальной группе, казалось, должны были прежде всего убедить ее саму. Тем не менее, Рёко была рада их слышать, так как ее собственная вера пошатнулась.
«Я прожила так долго не для того, чтобы проиграть здесь», – через мгновение мрачно ответила Кларисса.
«Если не сможем найти хорошего места для установки устройства PAYNE, тогда нам стоит хотя бы уничтожить сколько получится, – подумала Надя. – Кто знает? Может быть мы заденем главный реактор и отложим активацию примерно на неделю. Хоть что-то. Но сейчас нам нужно проверить еще пять точек».
Трое остальных быстро двинулись обратно к Рёко.
– Я этого не выдержу, – сказала Рёко, стараясь не смотреть остальным в глаза, расширенные от стресса и напряжения, вызванного смертью остальных членов команды. Не случайно среди выживших были три самых старших девушки – и она. Все это время она была для них обузой. Не говоря о том, что она не хотела видеть в их глазах, насколько плачевна ситуация.
Рюкзак Клариссы открылся, роботизированная рука предложила несколько кубов горя, которые она бросила в сторону Рёко. Сенсоры на ее самоцвете указывали низкий уровень, и команда это знала.
Рёко вдохнула, воспринимая сколько возможно о местонахождении следующей цели. Кларисса опиралась на свое довольно слабое ясновидение, показывая Рёко все, что могла, о возможной безопасной точке для появления, где, похоже, не было персонала пришельцев.
Через мгновение они оказались там, и остальные, не отходя сразу от нее, проделали дыры в стенах и полу, где Кларисса указала на присутствие ловушек, набросав кучи мусора, напустив дыма и – в случае Мисы – электрического озона. Рёко оставалась напряженной, готовой вернуться при малейшем намеке на неприятности. Судя по всему, они приземлились на складе, так как задняя часть помещения была заставлена похожими на коробки скругленными кубами. Стены были прямоугольной формы, необычной для пришельцев, казалось, предпочитающих где возможно использовать скругленные края. Помимо этого, в помещении не было никаких иных украшений, за исключением круглой входной двери и освещения, похоже, исходящего от самих стен.
Через мгновение они закончили, и в комнате стало чисто.
Следуя за индикатором на внутреннем интерфейсе, они утвержденным образом направились к надлежащему выходу, первой через дверь прорвалась Надя, телекинетический импульс предназначен был действовать как импровизированный барьер, остальные следом за ней.
Она едва успела осмыслить, так быстро все произошло.
Это была не столько боль – та была немедленно подавлена – сколько вызванный ею шок.
Она почувствовала, как впадает в фугу, а часть ее отметила, что больше не прикреплена к нижней части ее тела. Каким-то образом она все еще функционировала, вполне достаточно, чтобы понять, что только что произошло: пропущенные Клариссой замаскированные бойцы подождали, пока они не разделились немного, прежде чем напасть. Вполне вероятно, их разместили во всех оставшихся целевых точках. Ее боевой интерфейс пропал, и она осознала, что ее Кларисса больше не сможет функционировать.
Она подумала постараться остаться в сознании и все равно сражаться, изо всех сил стараясь следить за боем вокруг, а не смотреть вниз. Она даже подняла ослабевшую руку с арбалетом, указав примерно в сторону напавшей пехоты, которую Миса храбро пыталась оставить на виду, действуя как катушка Теслы, рой постоянно искрящих электрических зарядов вынуждал кальмаров активировать щиты.
Но потом она увидела, как рухнула на пол Кларисса, глаза широко распахнуты от шока «это невозможно», самоцвет разбился вместе с оставшейся рукой, и Рёко поняла, что все кончено. Она из чистой злобы выпустила все стрелы, что только могла, но сомневалась, что это чем-то поможет.
Они провалились. Все зависело от них, и они провалились.
Перед глазами все размылось, и она не знала, было ли это из-за фуги, слез или чего-то хуже. Что насчет ее желания? Оно все еще не исполнилось. Если это ее конец, тогда ради чего вообще все это было?
Она моргнула, не беспокоясь проверить самоцвет. Ей интересно было, можно ли ей теперь ожидать появления розовой Богини.
Она подумала обо всем, с чем она не справилась, о мирах, которые ей не удалось изучить, о девушке, с которой ей не удалось связаться. Почему же в такой момент Асами кажется ей настолько важной?
Она подумала о том, что теперь может сделать девушка, и почувствовала лишь сожаление.
«Мне жаль», – подумала она.
Конечно, все это было лишь симуляцией, и Кларисса-таккомп разбудила ее пораньше.
Конечно, она уже умирала в симуляциях, но на этот раз она впервые испытывала под конец такое отчаяние, потому что она впервые умирала, считая, что все реально, со столь высокими ставками. Также Кларисса впервые прервала ее участие из-за риска, что эмоция затронет ее самоцвет души. В самом деле, ощутив риск, Кларисса медленно отдаляла ее от симуляции, надеясь, что это достаточно приглушит эмоции.
Но этого было недостаточно, и она все еще чувствовала эхо произошедшего.
Они сделали перерыв, после чего попробовали еще раз.
– Местным очень хотелось ударить по гидроэлектростанции, – сказала подвыпившая Кларисса ван Россум. – Очевидно, что там было что-то крупное. Охрана, воздушные налеты, провалившийся рейд коммандос – но было бы непросто. Во-первых, если бы мы взорвали станцию, немцы бы сочли это операцией сопротивления, а у них была неприятная привычка убивать всех в районе, когда происходило что-то подобное. Во-вторых, в районе было несколько офицерских дочерей, и они все о нас знали – невозможно было охотиться на демонов, не столкнувшись с ними. Мы их терпели, потому что иначе они обрушили бы немцев на головы местных семей.
Она покачала про себя головой, пытаясь извлечь древние воспоминания.
– Они были неплохими девочками, – сказала она, – но мы ненавидели их, и в итоге они возненавидели нас. Мы не могли убить их, а они были слишком слабы, чтобы убить нас, так что вот. Я не понимала, почему же мой самоцвет привел меня туда, пока там не начали высаживаться коммандос. Мы сразу же встретились. Большинство остальных хотели немедленно напасть, не давая немцам возможности вмешаться, но я сказала им не глупить. Все это подняло бы тревогу. Мы должны были придумать способ отвлечь их. Я предложила разбросать в окрестностях использованные кубы горя. Когда они сработают, половина из нас изобразит охоту и выиграет сколько получится времени, сражаясь за кубы. Другая половина тихо выдвинется им наперерез, не давая им вернуться на станцию в случае, если они слишком быстро развернутся
Кларисса опустила глаза, хмуро взглянув на опустевший стакан. Потянувшись, она налила себе еще янтарного цвета виски.
– Ну, почти сработало, – продолжила она. – Вот только они не были так наивны, как я ожидала, и оставили одну девушку позади, на случай, если мы сделаем что-то подобное. Я не думала, что они вот так разделят свою команду. Мы попытались захватить ее, так как мы не хотели чьей-либо смерти, но в итоге – ну, разбитый самоцвет души выглядит как естественная смерть. Три умерших разом девушки, как бы естественно это ни выглядело, убедили бы немцев в заговоре. Одна мертвая девушка – даже самые любимые дочери, возможно, не смогли бы уговорить своих отцов на убийство местных только за это, пусть даже они были нацистами. Особенно когда эти дочери не были на самом деле хладнокровны. Ну, во всяком случае, не так хладнокровны, как я. Знаете, я сама убила ее, когда остальные не смогли заставить себя это сделать. В опыте есть свои преимущества.
Не поднимая глаз, она поднесла стакан к губам, залпом отпив половину. После последних ее фраз настроение резко переключилось со странного праздника на неловкую тишину.
– Знаете, я держалась подальше от Варшавы, – сказала она больше для себя, чем для них. – Я неплохо представляла, что может там произойти, и после Сталинграда я хотела найти место поспокойнее. Я боролась со своим самоцветом, прокладывая себе путь в менее важное место, и в итоге оказалась слишком слаба, чтобы должным образом удержать девушку. Как будто бы судьба…
Наконец, Кларисса оглядела остальных, некоторые начали выглядеть немного нехорошо. Не Рёко – она знала о своей героине больше многих людей и знала, что ее руки не совсем чисты. Однако именно эта история была… не такой, какой она ее читала.
– Не думайте, что я настолько пьяна, что выбалтываю секреты, – по-прежнему поразительно четким голосом сказала Кларисса. – Мне просто не нравится говорить об этом, не притупив память алкоголем. Не то чтобы я никогда никому об этом не рассказывала. Мне хотелось немного поделится, понимаете? Вы, девочки, все так молоды – даже ты, Надя. Вы должны понимать, что некоторые из нас сделали, пытаясь спасти этот мир. У всех нас есть свои демоны, и некоторые мои неудачи – мысли о них по-прежнему мешают мне спать. Я не намеревалась браться за эту миссию, но раз уж я здесь, я сделаю все возможное. Хочу, чтобы вы все в это верили.
Надолго повисла неловкая пауза. Некоторые из них слегка кивнули. Другие, с растерянным видом, не отреагировали. Наконец, Кларисса вздохнула, возвращаясь к повествованию.
– Немцы просто не считали нужным посылать своих женщин и дочерей ближе к фронту. Откуда им было знать, что это ошибка? Многие девушки отправились сами по себе, но ни одна из них не могла знать, насколько важно было попасть в Норвегию. Даже я оказалась там по большей части случайно. Кстати говоря, было крайне непросто убедить местных, что я не немецкая шпионка.
Она указала на Еву мизинцем левой руки, которой она также держала стакан с виски, неосторожно наклоненный так, что его содержимое грозило пролиться на пол, пусть даже он был наполовину пуст.
– Говорю вам, такие крупные войны для меня просто гигантский беспорядок, – сказала она. – Я не могу точно определить, куда пойти. Повсюду что-то происходит, а пытаться путешествовать по миру, когда одна половина пытается убить другую, далеко не просто. Не столько из-за солдат или пограничников – из-за других волшебниц. Они и в лучшие времена не доверяют тебе. И всегда есть такие, кого и в самом деле увлекает задействованная идеология.
Она покачала головой, посмотрела на стакан в руке, после чего одним глотком проглотила оставшееся.
– Мне пришлось принять массу трудных решений о том, куда мне пойти, – сказала она, – но дело в том, что даже если Европа в 1939 оказалась хорошим местом, я многое при этом пропустила. И в 1945 с моей стороны было удачным решением отправиться в Японию через Соединенные Штаты. Я не понимала, как что-то в пустынях Нью-Мексико может быть важным, но именно там, конечно, было «Тринити». Пробраться в Японию было непросто. Мне пришлось притвориться немкой. В то время не было ничего отвратительнее, что можно было меня попросить сделать, но я это сделала. Оно того стоило, если можно назвать свидетельство Хиросимы стоящим.
Она с громким стуком поставила стакан обратно на стол перед собой, после чего слегка улыбнулась, как будто переключателем вновь включая обаяние.
– Полагаю, достаточно пока что историй. Кто-нибудь знает хорошие групповые игры?
– Знаешь, перед подобной миссией стандартные протоколы рекомендуют вздремнуть.
Рёко подняла глаза. Она сидела на кровати, играя с кубботом, бросая ему куб горя, чтобы тот приносил. Возможно, не самое безопасное занятие, но достаточно безопасное: куб был пуст. Конечно, она оставила дверь незапертой.
– Так вы и правда хотели о чем-то поговорить? – спросила Рёко, глядя на девушку в дверях. Ей удалось сохранить ровное самообладание, но для этого потребовалось скрыть смесь предчувствия и ожидания. Ей почти удалось убедить себя, что прежний комментарий Клариссы ей почудился.
Кларисса вошла в комнату, дверь за ней закрылась. Девушка ненадолго закрыла глаза, потерев руки, прежде чем снова их открыть.
– Мне не нравится кружить вокруг темы, – сказала она. – Психотерапевты ОПЗ обеспокоены твоим психическим состоянием перед этой миссией. Как правило, такое бы обсуждалось между тобой и Ацуко-сан, но в ситуациях с нехваткой времени делают исключение. А именно, она бы предпочла, чтобы ты ушла на миссию без каких-либо романтических сожалений. Конечно, я говорю о Накихаре Асами-сан.
Ее японский был вполне безупречен, не показывая ни малейшего акцента, характеризующего частично опирающегося на имплантаты говорящего. Тем не менее, то, как он говорила – почти как если бы она вышла из одного из собственных фильмов. Это напоминало ей… Мами?
Рёко в свою очередь закрыла глаза, с легким раздражением сделав глубокий вдох.
– Неужели все об этом знают? – наконец, спросила она.
– Думаю, да, – и глазом не моргнула Кларисса. – Во всяком случае, возможно. Ты обнаружишь, что мало что избегает внимания наших повелителей МСЁ. Ты поэтому не можешь сейчас уснуть, верно?
Девушка села на кровать рядом с Рёко, и глядя в эти светло-фиолетовые глаза она попыталась решить, стоит ли ей попытаться приукрасить правду.
– Да, поэтому, – наконец, сказала она.
– Просто чтобы было ясно, в то время как порой полезно восприниматься обладающей божественным восприятием, – сказала Кларисса, – я более или менее выкрала это из твоего разума. Видишь это?
С ярко-фиолетовой вспышкой в ее вытянутой руке появилась книга. Том в кожаном переплете выглядел потрепанным и древним, а загадочные руны на обложке провозглашали просто «Кларисса ван Россум».
Едва Рёко пришло в голову задуматься, как ей удалось прочесть руны, книга снова исчезла.
– Не думаю, что тебе нужно рассказывать о книге, – сказала Кларисса, – но некоторые из историй в ней о выдающихся телепатах. Расстояние отсюда до луны, куда мы отправляемся, во много раз больше расстояния от Митакихары до Берлина, но, похоже, для моего самоцвета души расстояния весьма относительны. Так как сейчас я достаточно близка, с некоторых моих сил спал блок. Включая и мыслечтение, которым я сейчас более или менее злоупотребляю.
Конечно, Рёко была последней, кому нужно было объяснять силы Клариссы. Силы историка росли, когда она приближалась к событию исторической важности. В частности, среди прочего, она могла записывать в свою книгу воспоминания и силы встреченных ею, пока они согласны – или мертвы. В обычном ходе вещей это была просто запись. Но в определенные моменты, в определенных местах, она могла по-настоящему это использовать. Говорили, что в такие времена она может быть полностью ужасающей.
– Я знаю, что ты не из тех, кто готов легко поделиться, – сказала Кларисса, все еще пронзая ее своим взглядом. – Так что я скажу тебе, что знаю. Ты напугана сожалениями о своем решении, вот почему ты не поговорила с ней, пусть даже мы отбываем всего через несколько часов. Но ты знаешь, что непринятие решения может быть многократно хуже. Незрело будет отправляться на миссию, не поговорив с ней, или ты так думаешь, хотя лично я согласна. Я… чувствовала, что ты чувствовала, когда думала в тех симуляциях, что умираешь. Ты весьма сожалела, что не поговорила с ней.
Кларисса умолкла, и Рёко просто ждала, задержав дыхание. Она была загипнотизирована, и хотя понимала это, ей не хотелось сопротивляться.
– Не стану говорить за тебя, – сказала Кларисса, – и хотя с моей стороны ужасно так тебя ломать, времени мало. Ты другая. Я могу это сказать, пусть даже не знаю, как. Гетеросексуалист, гомосексуалист – ты о таком почти не задумывалась, хотя Асами-сан к этому моменту, несомненно, так поступила. Я…
Кларисса разок моргнула, и как будто это нарушило заклинание. Рёко выпустила сдерживаемое дыхание.
– Я лишь несколько раз вступала в отношения, – вдруг опустила глаза Кларисса. – И ничто не могло быть достаточно серьезным. Природа моей жизни всегда это предотвращала. Упустила ли я что-то? Я и правда не знаю. За свою жизнь я получила опыт сотен, возможно даже тысяч отношений, все из вторых рук, все глазами других. Даже так, я и правда не знаю. Ацуко-сан, похоже, считает, что благодаря всему этому я буду знать, что сказать тебе. Все, что я скажу, это что любовь порой расцветает в тебе. Редко бывает как в кино, когда обе стороны влюбляются с первого взгляда. Гораздо чаще одна сторона преследует, и, возможно, другая учится наслаждаться преследованием. Если ты не уверена, я бы посоветовала как минимум попробовать.
Рёко смяла в правой руке часть одеяла.
– Вы и правда так думаете? – спросила она. – Отчасти я застываю из-за того, что все же не вполне понимаю свою ориентацию. Я пыталась, я правда пыталась, но я не могу – нет желания. Я все думаю, что она, откровенно говоря, может крайне расстроиться, предполагая, что она это обдумает.
Она почувствовала, как слегка румянятся ее щеки. Не та тема, что ей удобно было обсуждать.
– Тебе не обязательно нужна ориентация, – сказала Кларисса, глядя на нее, но не пытаясь поймать взгляд. – Не связывай себя чем-то подобным. Мне кажется что если так сложно решить, это не должно быть так уж важно. Если полагаешь, что вы с ней сможете сосуществовать как-то по-другому, тогда это и будет решением. Это… полагаю, это говорит опыт.
Рёко промолчала, играя со своими руками.
– Не нужно решать прямо сейчас, – сказала Кларисса. – Я знаю, ты боишься последствий принятия решения, когда можешь скоро умереть. Но для твоего же блага, тебе стоит объясниться с Накихарой-сан. Ты не захочешь оставлять сожаления. Я испытывала такие воспоминания. Они неприятны.
Рёко вздохнула.
– Думаю, вы правы, – сказала она. – Или, скорее, я знаю, что вы правы. Просто мне тяжело и в самом деле это сделать.
Кларисса кивнула.
– Знаю, – сказала она, – но осталось очень мало времени. Я просто даю тебе еще один толчок. Если хочешь, я останусь здесь, но…
– Нет, все в порядке, – покачала головой Рёко. – Я ей позвоню. Вы не против?..
– Я пойду, – уже вставая, сказала Кларисса.
Дверь за ней закрылась.
Секунду Рёко смотрела ей вслед, после чего вздохнула.
«Мне хочется прямо сейчас сказать какую-нибудь шутку, – подумала другая Кларисса, – но я не стану. Так мне звонить или как? Так как у нее дополнительное обучение, вполне возможно, что она занята. Я подумала указать на это, но, полагаю, вполне подойдет и какое-нибудь голосовое сообщение. Я не хочу на тебя давить».
Рёко опустилась на кровать.
– Возможно, – признала она. – Я просто чувствую, что события торопят меня. Я… не важно, просто действуй.
Она уставилась в потолок, ожидая, пока протокол межзвездной связи задействует свою магию. По правде говоря, она бы позвонила и без визита Клариссы, но… она тянула. Она поняла, что высок шанс, что из-за такой долгой задержки Асами не сможет ответить, и сочла себя трусливой из-за тайной надежды, что сможет просто оставить сообщение. Она предположила, что Кларисса и правда дала ей хороший толчок.
Она вдруг подумала, что соединение длится необычайно долго. Необычно – если кто-то занят, имплантаты или таккомп отвечали почти мгновенно. Вместо этого она просто лежала и ждала. Прошло как минимум десять секунд.
«В этом районе чрезвычайно высок трафик ММС, – подумала Кларисса. – По очевидным причинам, в том числе наличия у всех военных привилегий. Тем не менее, это не причина задержки. Связь уже установлена. Думаю, мы ждем ее».
Рёко уже сама это поняла. Она задумалась, зачем бы Клариссе повторять этот факт. Не в ее стиле было предоставлять избыточную информацию.
– Рёко? – сказала Асами, ее голос ворвался в поток мыслей Рёко, перед глазами появилось маленькое изящное лицо, заняв покрывающий центр ее зрения виртуальный экран.
Рёко вдохнула поглубже, осознавая, что девушка, выглядящая вполне понятно нервной, вполне возможно видит ее.
Девушка отвела взгляд в сторону, глядя за край виртуального экрана.
– Мэйцин сказала, ты позвонишь, – сказала она.
– Да, – согласилась Рёко. – Вообще-то я удивлена, что ты доступна. Я думала, ты можешь быть занята тренировками.
Асами слегка улыбнулась.
– Вообще-то их сократили, – сказала она. – Нам сказали поспать, так как завтра флот выдвигается на фронт. Явно что-то происходит.
– Понятно, – сказала Рёко.
Немного напряженный разговор, но вряд ли могло быть как-то по-другому.
– Завтра я могу умереть, – сказала она.
Слова вырвались, прежде чем она спохватилась. Видя реакцию на лице Асами, она поспешила исправить ситуацию:
– Прости, прости, я хотела сказать, что очень скоро отправляюсь на опасную миссию. Высок шанс не вернуться. Вот, что я хотела сказать.
Она прислушалась к собственному дыханию, злясь на себя, что смогла все так сильно испортить.
– Мэйцин упоминала специальную боевую задачу, – голосом чуть выше нормального сказала Асами. – О чем-то таком она не говорила.
– Послушай, Асами, – закрыла глаза Рёко, только чтобы просто сказать это. – Я в таком не слишком хороша. Я просто хотела сказать, что ты была хорошей подругой и… я не знаю. Я просто хотела дать тебе знать, что я ценю, что ты здесь. Это не отказ. Я просто… я пока не знаю. Я даже не уверена, что я лесбиянка. Я хотела подождать, но я не могу ждать. Я не хочу просто уходить, на случай если я никогда больше не поговорю с тобой. Я… я не знаю. Все говорили, что мне стоило рассказать тебе это, так что вот. Наверное.
Конечно, закрытые глаза не влияли напрямую на то, может ли она видеть передачу, но система знала достаточно, чтобы затемнять передачу, когда она закрывает глаза, или, по крайней мере, это могла сделать Кларисса.
Она снова открыла глаза, увидев натужную, возможно, с примесью боли, ответную улыбку Асами.
– Я понимаю, – через секунду сказала девушка. – Я… признаю, это непросто, но я не хочу быть несправедливой. Я не хочу давить на тебя. Я…
Асами зажмурила глаза, и Рёко внутренне сжалась от внезапной эмоции.
– Кажется глупым так сильно беспокоиться за тебя, – сказала Асами. – Но просто возвращайся живой, ладно? Возвращайся, чтобы у меня все еще был шанс увидеть тебя.
Рёко смущенно отвела взгляд, сказав то, что, она знала, было правильно сказать:
– Ты тоже береги себя, хорошо? Иначе будет проблематично.
– Конечно, – кивнула Асами.
Мгновение они смотрели друг на друга.
– Так каково быть в Magi Cæli? – на пробу спросила Рёко. – Я знаю, что ты хотела планетарной позиции, так что…
Ее голос стих, так как она особо не уверена была, как ей это закончить. Но, к счастью, Асами, похоже, слегка приободрилась, вытерев глаза тыльной стороной ладони.
– Думаю, нормально, – сказала она. – Не могу особо жаловаться, так как мое желание этого не касалось. Мой брат сказал мне, что он благодарен. Думаю, этого должно быть достаточно.
Она приостановилась.
– Я бы спросила тебя, где ты, но это, возможно, засекречено, верно?
– Полагаю, так и есть, – ответила Рёко.
Ей хотелось сказать что-нибудь еще, но все, что она могла придумать, были крайне неуместные вопросы либо же монологи на различные темы: стабилизаторы червоточин, колониальная организация и тому подобное. В прошлом, сидя рядом с сотнями виртуальных костров, она могла очаровывать Асами подобными вещами, но прямо сейчас она не думала, что для этого подходящее время. Не упоминая о том, что разговор о стабилизаторах червоточин вполне может быть истолкован как намек на засекреченную информацию.
– Полагаю, пора тогда прощаться, – сказала она.
– Да, – согласилась Асами. – Пока. До скорого.
Передача окончилась, и Рёко полежала еще немного, пока Кларисса не подтолкнула ее:
«Ну, раз уж мы в процессе совершения сложных звонков, думаю, самое время позвонить твоим родителям».
Рёко вздохнула.
– Да, думаю, стоит, – вслух сказала она.
Накихара Асами позволила себе выдохнуть.
«Подумать только, совсем недавно я жила дома и хотела только выбраться. Как все изменилось. Я уже едва помню, как они выглядят».
Она нахмурилась, барабаня пальцами по столу перед ней.
«Она завтра отправляется на какую-то миссию? И наше обучение сократили, чтобы флот мог отправиться сегодня? Вряд ли это совпадение».
Она на секунду задумалась.
«Таккомп, как думаешь, есть ли у меня какая-либо возможность проследить за ее боевым статусом? Знаешь, вроде как получать уведомления?»
«Наверное нет, – ответил ее роботизированный компаньон. – Согласно записям, она служит низкоранговым штабным офицером на борту Георгия Константиновича Жукова, и у нее нет никаких предстоящих боевых задач. Однако если сказанное ею правда, вряд ли эти записи точны. В любом случае, у меня нет никакого способа следить за засекреченной информацией. Кроме того, я полагаю, уместно будет заявить, что, в целях безопасности, волшебниц обычно не допускают к потенциально стрессовой информации об активности их друзей и любимых, ожидая одобрения ОПЗ».
– Хм, – вслух сказала Асами, лишь слегка отреагировав на использования слова «любимая».
«Лоза, если она существует, вероятно, обладает лишь недостоверной информацией, – подумал ее таккомп, перехватив направление ее мысли. – Обращение к ней в твоем состоянии может привести к негативным последствиям».
Она тихо рассмеялась.
«В моем состоянии…» – подумала она.
«Ты хотя бы знаешь, как получить к ней доступ?» – поинтересовалась она.
«Я не ожидал такого запроса, так что на выяснение потребуется некоторое время».
– Хм, – снова вслух сказала она. Может быть, это лишь ее воображение, но устройство говорило почти неохотно.
«Лозой», конечно, была тайная информационная сеть, используемая волшебницами для обмена информацией за пределами досягаемости Управления или, во многих случаях, даже МСЁ. Сложно было отказать в информации группе людей с универсальной телепатией и субпопуляцией мыслечтецов.
Во всяком случае, по слухам. Сама она никогда с ней не связывалась.
Она посмотрела на руку, разведя пальцы так, чтобы охватить поверхность стола.
«Кто бы подумал, что во мне есть такое? Но посмотреть на меня сейчас: я половину времени тоскую, а другую половину мечтаю о том, что я сделаю, когда у нас наконец-то будет собственный корабль. Чувствую себя каким-то глупым подростком… кто я, в общем-то, и есть. Сейчас это кажется таким далеким, не правда ли? Но это такая хорошая идея…»
Она посидела немного, опустив голову на руки на столе, фантазируя о будущем, как они смогут вместе исследовать неизведанные чужие миры, как они украсят внутри свой корабль, и что они там будут делать…
– Асами!
Она испуганно очнулась, сперва взглянув на разбудившую ее девушку – Хусну Шефер, одну из ее ведомых – затем на свой стол, где с тревогой увидела натекшую лужицу слюней.
– О, так ты спала, – сказала девушка. – Прости, я просто заглянула поболтать. Но если ты спишь…
– Нет, нет, все в порядке, – сказала Асами, потирая голову и не в первый раз гадая, что же хорошего в таккомпах, если они не будят в подобных ситуациях. Да, конечно, она не чрезвычайная, но все равно…
Девушка села к ней на кровать и взглянула на нее, когда она вымученно повернулась на стуле. Слегка улыбнулась.
– Так как твой парень? – прямолинейно спросила Хусна.
– У меня нет парня, – автоматически сказала Асами по укоренившейся уже у нее привычке.
– Тогда девушка.
– Я же сказала вам…
Асами позволила голосу стихнуть. Да, может быть, последние несколько дней она была немного слишком очевидна, но для всех вот так вот ее допрашивающих… да, она была молчалива, и ее легко было подразнить, но неужели это и правда было оправданием…
– Что ты думаешь о Культе? – спросила она, переводя разговор на другую занимавшую ее мысли тему.
– Культе? – ответила Хусна, бесцельно дернув свою косу. – Особо ничего. О, нет, ты же не начала покупаться на ту чушь Джин, не так ли?
– Было бы неплохо, если бы можно было рассчитывать на подобное посмертие, не так ли? – риторически спросила Асами. – Но я не могу заставить себя в это поверить. Возможно, и к лучшему.
Секунду Хусна смотрела на нее, после чего открыла рот сказать:
– Ладно, полагаю, оставлю тогда тебя в покое, – после чего зажала себе рот и резко встала, нависнув над Асами. – Ничего ведь не случилось, верно? – с оттенком беспокойства спросила она. – Ты уверена, что твой самоцвет в порядке?
Асами очнулась от мечтательного состояния, осознав, что случайно произвела неправильное впечатление.
– О, нет, нет, я в порядке, – сказала она. – Просто задумалась вслух.
Подчеркивая свое мнение, она проявила на ладони свой самоцвет души, показывая, что у него все еще здоровый темно-фиолетовый свет… хотя, возможно, слегка затронутый черным. Нужно будет не забыть в ближайшее время очистить его.
Девушка скептически взглянула на нее.
– Порой ты нас беспокоишь, – мягко сказала она. – Я… береги себя, ладно? Не лучшее я выбрала время. Не стану тебе мешать. Но, знаешь, мы рядом. Я имею в виду, может быть я смогу попросить Джин поговорить с тобой, хорошо?
С этим неловким заявлением девушка медленно вышла из комнаты, все еще с опаской поглядывая на нее.
Когда дверь закрылась, Асами снова улеглась на свой стол и вздохнула. Максимум всего день, пока флот не приступит к серьезному боевому дежурству, а она здесь тратит время своего перерыва, тоскуя о девушке.
Ну, может быть, Мэйцин сможет оказаться полезным отвлечением. Стоит позвонить.
Коридоры полны убийств и крови, но не криков. Кальмары, насколько было известно, не издавали каких-либо стоящих упоминания звуков. Так что никаких криков, кроме как в сознании стоически принимающих это телепатов.
События размылись. Если бы возможно было спросить ее, она бы абсолютно уверена была, что что-то происходило – но совершенно не в силах была бы дать детали. В самом деле, стоило задать вопрос, происходили ли они вовсе.
Ничто из этого не привело Рёко к сомнению в окружающей ее реальности. Такова природа снов.
Когда все это исчезло, она поняла, что смотрит на архаично выглядящее каменное здание, похожее – нет, идентичное – на заднюю сторону штаб-квартиры Культа.
Что означало, конечно, что стоит она посреди сада роз.
Небо было пусто-белым – не белым от облаков или ослепительно белым от звезд, но просто белым.
Она опустила глаза.
Сад полностью расцвел, увесистые розовые цветы свисали с колючих ветвей. Верно: все они розовые, не так ли? Теперь, когда она наконец-то заметила, ее поразило, чего она не замечала раньше.
Подняв руку, чтобы дотянуться до цветка, она удивленно увидела, что ее ладонь и предплечье покрыты медно-зеленым ихором кальмаров. Его было так много, что он, казалось, впитался даже в ее кожу, образовав в местах сгиба кожи темно-зеленые каналы. Он капал с кольца ее самоцвета души и с рукавов ее костюма, и казалось, что цвет ихора и ее самоцвет неразличимы – хотя, возможно, ихору удалось покрыть само кольцо.
Странно, даже для нее, она ничуть не испытывала отвращения. Спокойно принимая все это, она дотянулась до приглянувшегося ей цветка, великолепного экземпляра, что был настолько тяжел, что, казалось, может сломать свою ветвь. Но разве розы растут так?
Каким-то образом, пусть даже стараясь избежать шипов, она все равно укололась, резко отдернув руку, когда пришла боль. Она присела, глядя на раненый палец, где железно-красная кровь ненадолго завихрилась в ихоре, прежде чем рана закрылась.
Ее внимание привлекло замеченное краем глаза движение, и, подняв глаза, она увидела край белого платья, похожего на сарафан, что женщина может носить, ухаживая за своим садом. Эта женщина с теплым выражением лица смотрела на нее сверху вниз, держа в руке розу, ее умение собирать цветы явно превосходило таковое у Рёко.
– Мама? – растерянно спросила Рёко, не понимая, что бы ее матери здесь вообще делать.
Вместо ответа женщина просто с улыбкой протянула руки.
– Мама! – воскликнула Рёко, вскочив обнять женщину, всего на мгновение вернув простые эмоции детства.
На секунду она уткнулась головой в грудь женщины, и когда снова подняла глаза, она увидела, что женщина задумчиво смотрит на розу в руке.
– Возможно, это переоцененная метафора, – сказала она, – но цветок и правда весьма неплохо символизирует любовь. Это весьма переменчивая вещь, но я, в конце концов, о ней не сожалею. Я могу сожалеть о некоторых сделанных мной выборах, но я никогда не жалела о тебе.
Рёко отпустила объятия, отступив на шаг взглянуть женщине в лицо, в ее мыслях свернулась неуверенность.
– Кто… вы? – долгое время спустя спросила она.
Женщина слегка склонила голову и улыбнулась, как будто позабавленная вопросом.
– Я та, кем ты меня считаешь, – сказала она.
Она наклонилась так, что они обе оказались наравне, и Рёко уставилась в глаза женщины. Они выглядели нормально, так же как у ее матери, так же как у нее самой, но она замечала, как ее взгляд притягивается к этим черным зрачками. В них она видела…
– Вы знаете, почему они вот так нападают на нас? Кто-нибудь знает?
Ее собственный голос, но она этого не говорила. Казалось, он пришел из ее воспоминания, но она этого не помнила.
– Нет, – ответила девушка знакомым голосом Патриции фон Рор. – Никто не представляет. Они просто нападают, а мы защищаемся. Это одна из загадок этой войны.
Затем голосом Кисиды Маки:
– Нет, я никогда об этом не сожалела. Несмотря ни на что, я никогда не сожалела.
В этих глазах она видела…
Ее глаза распахнулись, она поняла, что снова видит контуры реального мира.
«Кларисса! – сразу же спросила она без какой-либо вялости после пробуждения. – Ты меня разбудила?»
«Нет, – ответила Кларисса. – Я пыталась дождаться окончания сна. Но раз уж ты проснулась, ты вполне можешь остаться бодрствовать. Почти время начала миссии».
«Есть идеи о том, что это может значить?» – спросила Рёко.
«Ни в малейшей степени, – подумала Кларисса, – и меня беспокоит, что мы обе серьезно воспринимаем этот вопрос. Не то чтобы я посчитала это неправильным, учитывая, что это еще одно воспоминание, которого мои алгоритмы обработки не могут коснуться».
Рёко резко нахмурилась.
«Но я ведь не рядом с Лентой», – заметила она.
«Я знаю; это меня тоже беспокоит».
Рёко ненадолго задумалась, сидя в постели, после чего решительно встала, вытянув одну руку так, чтобы куббот мог забраться ей на плечо, а другой дотянувшись до нескольких личных вещей, что она забрала с корабля.
К добру или к худу, пора было отправляться. Был шанс, что очень скоро она сможет задать свои вопросы самой Богине.
Глава 8. Пронзая небо
〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①
Теория Волохова, вкупе с военным применением корковых имплантатов, впервые проложила путь в некогда исключительно область писателей-фантастов, к преднамеренному изменению сознаний людей и ИИ. 〈Сегодня военные регулярно исполняют изменяющие сознание подвиги, начиная от тонкого расширения осознания происходящего, проистекающего из тактических компьютеров военного класса, до ментального боевого гештальта максимального командного режима, в которой ИИ и командиры военной целевой группы частично сливают свои ментальные состояния, добиваясь оптимального командного контроля.〉①
Самую сложную ментальную гимнастику осуществляет Управление, интегрируя как само собой разумеющееся операции тысяч разумов отдельных представителей в большего цельного супер-представителя, формируя иерархическую пирамиду разумных, представляющих все большее и большее число меньших разумных, в то же время позволяя этим меньшим разумным независимость мысли, действия и воли. Каждый из Представителей уровня Директората представляет мнение сотен тысяч представителей нижних уровней, которые на самом низшем уровне отражают мнения и убеждения действительных частей целого. Возможно, беспокоит рассмотрение состояния представителей-людей – или же ИИ – установленных на любом уровне иерархии. Казалось бы порабощенные мнению столь многих других, они по-прежнему выглядят достаточно независимыми.
Так сохраняется иллюзия свободы воли. Если взглянуть на математику, легко увидеть, как это возможно, но снять очки теории, и интуиция поперхнется.
[…]
Согласно уравнениям Волохова, сознание не столько дискретная сущность, сколько текучая, существующая на протяжении широкого спектра возможных сил и, с правильной доводкой, способная к слиянию, разделению и другим подвигам, что обычно не соотносились с идеей «разума».
И вот здесь теория сталкивается с замешательством извне собственной доктрины, освежающе свободной от парадоксов, но в контакте с воистину чуждым, неожиданным развитием: представленной инкубаторами идеей душ. Идея самоцветов душ, содержащих «души» – возможно, даже и разумы – как отдельные сущности идет вразрез с установленным Волоховым зерном консенсуса, и пересечение двух этих технологий поднимает целый ряд беспокоящих вопросов. Что происходит с «душой» волшебницы, введенной в иерархию Управления? Расширится ли ее «душа», распространяясь на сокрытые обрабатывающие ядра, снимающие с плеч вычислительную нагрузку? Останется ли она каким-то образом отделенной? Сможет ли симбиотический консультативный ИИ, столь напрямую слитый с сознанием представителя, повлиять на «душу»? Что насчет загадочных сил волшебницы?
〈Похожие вопросы, конечно, применимы и к военным.〉①
Вместо того, чтобы замести эти проблемы под ковер, как поступали до сих пор, я думаю, человечеству следует внимательно изучить эти вопросы и развить понимание, прежде чем вызванные ими противоречия станут чумой нынешней системы.
— Джоан Валентин, доктор физики, 2445, «Волохов и самоцветы души: что мы должны изучить», пост с мнением для сетевой научной платформы IntSci, написанный для общественного восприятия, выдержка.
По сути, цель маскировки всегда одинакова. Во-первых, любая частица или поле, входящая в область, где замаскирован объект, должна возникнуть с другой стороны идентичной тому, как если бы она прошла через вакуум или воздух или какова бы ни была соответствующая среда. Во-вторых, замаскированный объект не должен испускать каких-либо своих дополнительных частиц или полей.
Конечно, все это гораздо проще сказать, чем сделать. К примеру, любому путешествующему через пространство кораблю, очевидно, необходимо «видеть» свое окружение – но даже пассивным сенсорам необходимо что-то поглощать из окружающей среды, а активные сенсоры, естественно, гораздо хуже. Теоретически возможно поглотить частицы, провести измерения, после чего переизлучить схожие частицы с другой стороны, но это значительный технологический вызов, при том не до конца решенный. Кроме того, в некоторых случаях может быть невозможно безопасно поглотить частицы, не будучи обнаруженным – существует множество схем обнаружения маскировки, использующих в качестве части структуры обнаружения квантово-коррелированные частицы.
Кроме того, легко увлечься обсуждением частиц и полей и забыть, что в звездных системах космические корабли сталкиваются и с гораздо более плотным звездным веществом, включая микрометеориты, способные включать макроскопическое количество атомов. Ясно, что в данном случае о поглощении и переизлучении не может быть и речи, и бдительный наблюдатель противника может заметить тонкую перестройку звездной материи. Конечно, осуществляющий активное обнаружение противник может имитировать подобный эффект, развернув огромное число служащих той же цели микродронов.
Даже избегание спонтанного излучения радиации или вещества уже немалый технологический вызов. Каждая паразитная внутренняя ЭМ передача должна быть взята под контроль, тепловое излучение двигателей и пассажиров должно быть как-то сохранено, необходимо разобраться с изучением от распада экзотической материи и так далее. Более того, любого рода ускорение должно быть проделано крайне тщательно – сохранение импульса гарантирует, что что-то позади должно остаться измененным, какая бы двигательная система не использовалась, так что при ускорении в присутствии бдительного противника необходимо проявлять чрезвычайную осторожность.
Все это необходимо добавить к простому факту, что невозможно поддержать скрытность, если кораблю необходимо пройти через крупный кусок сплошной материи или силовое поле. Лучшая постоянная оборона свободно использует такие устройства, чтобы насколько возможно выстроить стену, представляющую собой полосу препятствий, сложную даже для лучшего стелс-корабля.
— Военная наука для любознательного дитя, онлайн-журнал, статья «Технология маскировки», выдержка.
Рёко смотрела на противоположную стену помещения, в котором сидела, сферической камеры генератора маскировки ЧКК Ворон. Та могла бы включить для нее какое-либо развлечение, но она была для этого не в настроении.
Они направлялись к планете Орфей, в целях скрытности путешествуя примерно на 90% световой скорости, с их точки зрения путь должен был занять полчаса. Она полагала, что должна трепетать, но вместо этого была задумчива, размышляя о всех разговорах за последние несколько дней.
Закрыв глаза, она визуально вспомнила часть своего разговора с матерью.
– Я не для того тебя растила, чтобы ты просто вот так умерла!
– Знаю, мама.
– Так быстро, и тебя уже отправляют на «специальную миссию». Мне стоило знать. Когда я доберусь – и до этой чертовой моей сестры…
– Мама, дедушка просил, чтобы я передала тебе от него привет.
Ее мать закрыла глаза, словно призывая на себя спокойствие.
– Знаю, – сказала она, сделав глубокий вдох. – Я скажу тебе то же самое, что сказала ему. Просто выживи. Это все, чего я хочу. Эта семья и ее недовольные…
Рёко, нахмурившись, открыла глаза. Она кое-что поняла.
«Не умирай, ладно?»
«Возвращайся живой, ладно?»
Она снова и снова слышала вариации этой фразы, почти с самого заключения контракта, из настолько различающихся источников, как ее психотерапевт, далекий предок и будущая любимая. Что дало ей явное впечатление, что расстроит многих людей, если погибнет на этой миссии.
«Знаешь, я тут подумала», – начала Кларисса.
Рёко откинулась назад, опустив голову на полированную белую поверхность, покрывающую интерьер корабля, одной из частей разбросанной повсюду внутри Ворона частей модульной мебели, ожидающей вызова для использования.
«О чем?» – наконец, спросила Рёко.
«Если и правда существует Богиня волшебниц, – подумала Кларисса, – то кажется довольно несправедливым, что после смерти ты отправишься в какое-то посмертие, а я останусь гнить здесь».
Рёко задумалась. Последние несколько недель она все более убеждалась в разумности Клариссы. В то же время, она не чувствовала, что по-настоящему приняла этот факт. Это было то, что она знала разумом, но продолжала игнорировать, как и всю прошлую жизнь.
На поверхности ее сознания мелькнул довольно тревожащий образ: она сама, с расколотым самоцветом души, со все еще живущей в ее останках Клариссой. Это вообще возможно?
Она слегка вздрогнула.
«Тебя это беспокоит? – спросила она Клариссу. – Есть религии, предоставляющие ИИ бессмертную душу».
«Да, но не похоже, чтобы у какой-то из них были для этого настоящие свидетельства, – отмахнулась от этой мысли Кларисса. – Я не против смерти. Мне просто не нравится, как это несправедливо».
«Это… интересная точка зрения. Конечно, все это посмертие по большей части предположительно. Насколько я понимаю, в основном это происходит из некоторых высказываний Акеми Хомуры. Я бы не стала слишком об этом задумываться».
Когда Кларисса не ответила, Рёко моргнула, оглядевшись по сторонам взглянуть, изменилось ли что-либо. Ничего. Мохаммад Берриман все так же сидел в кресле посреди камеры, казалось бы, пристально глядя на четырехметровую кубическую коробку перед собой, контролирующую корабельную систему маскировки. На данный момент сторона коробки была бесстрастно серой, Мохаммад предпочитал использовать внутренний интерфейс вместо визуального внешнего дисплея, так что казалось, что смотрит он в пустоту.
Рёко слишком привыкла к подобному поведению, чтобы счесть его странным.
Заметив ее взгляд, Джульет Франсуа отошла от Мохаммада, над которым она бесстрастно нависала. Девушка подошла к Рёко, мысленно излучая спокойную уверенность. Она подразумевала, что все в порядке.
Набор мебельных блоков придвинулся ближе к Рёко, формируясь в расширение, превратившее ее простой стул в нечто похожее на скамейку в парке.
Джульет села рядом с ней на сформировавшуюся скамью. Рёко вдруг поняла, что они смотрят друг на друга, карие глаза девушки оказались на одном уровне с ее зелеными. Девушка телепатически передала краткую волну беспокойства.
«Я в порядке», – подумала Рёко.
Девушка продолжала смотреть на нее.
«Правда», – заверила Рёко.
Джульет пожала плечами и принялась гладить переброшенный через плечо заплетенный хвостик.
«Уверена, кто-нибудь уже спрашивал об этом, – подумала Рёко, – и мне очень жаль, если это грубо, но почему ты никогда не говоришь?»
Девушка оценивающе взглянула на нее краем глаза. Казалось, она принимает какое-то решение.
Наконец, Джульет подумала:
«Грация сказала, у тебя внутреннее смятение. Не покой. Мы поинтересовались; сказали, у тебя было видение, тем не менее, ты не присоединилась к нам. Грация сказала, ты размышляешь о Богине. И что твой таккомп отличается. Как будто второй разум. Заметно сбивает с толку».
Слова получились неловкими, сжатыми и несколько нерешительными, как если бы она выполняла задачу, которой давно не занималась.
Должно быть реакция Рёко на слова Джульет отразилась на ее лице, потому что Джульет добавила:
«В таких командах телепаты часто действуют как наблюдающие офицеры ОПЗ. Она беспокоится за тебя. И, естественно, всем нам очень любопытна Богиня. Еще она сказала… что у тебя странная текстура мыслей. Пока секрет, но мы хотели спросить…»
Джульет ненадолго умолкла, надев одну из обычных своих бесстрастных масок, что Рёко всегда было сложно прочесть.
«… не скрываешь ли ты чего-то об этой миссии? Откровения? Если тебя это беспокоит, возможно, мы сможем помочь тебе его понять».
Рёко испытала секундную, всего лишь секундную тихую ярость из-за необоснованного вмешательства в ее мысли.
Затем она спокойно вдохнула, напомнив себе, что она научилась ожидать подобного в тесной компании с телепатом, и что за время их тренировок она приняла телепата Грацию и всегда молчаливую Джульет как друзей. Во время устроенной ими ранее тихой молитвенной церемонии они обе напоминали ей монахинь старого стиля так, как не удалось Клариссе и Мине.
«Я знаю об этой миссии не больше вашего, – наконец, подумала Рёко. – Да, у меня были видения. Но ни одно из них ничего не сообщило мне о происходящем здесь».
«Видения? – повторила вслед за ней Джульет. – Так у тебя было более одного?»
Рёко мысленно проверила синтаксис последней своей фразы. Да, «видения» – именно это она и сказала.
«Чертов стандартный и его склонения!» – подумала она, пусть даже очень хорошо знала, что в телепатии не было двусмысленности, какой бы на поверхности язык не использовался.
«В моем видении было несколько частей, – поправила Рёко. – Ни одна из них не была особо полезна».
В конце концов, технически это была правда.
Джульет нахмурилась, ее эмоции передали ощущение задумчивости.
«Не хочешь поделиться? Можем интерпретировать вместе. Можем пригласить ван Россум. Она эксперт, наверное, рада будет помочь».
Казалось, на последней фразе девушка заколебалась чуть дольше обычного, отведя взгляд в сторону. Неужели она… смутилась?
В свою очередь нахмурилась Рёко, размышляя, стоит ли ей и правда подумать об этом, но затем скамья, на которой она сидела, стала еще длиннее, собравшиеся модули добавили места слева от Рёко.
Она посмотрела на севшую Клариссу, явно намеревающуюся присоединиться к их безмолвному разговору.
«По моему опыту, нет какой-либо постоянной манеры, в которой стоит истолковывать видение, – без прелюдии подумала историк. – Порой они чрезвычайно символичны, в других случаях чрезвычайно буквальны. Порой Богиня просто напрямую говорит нам, что хочет, без излишней волокиты. И, конечно, видения будущего не всегда оказываются правдой, иначе было бы гораздо меньше смысла отправлять их. Также стоит отметить, что не все видения о будущем. Некоторые о настоящем, некоторые о прошлом, а некоторые показывают то, чего никогда не могло бы произойти».
Решив не комментировать факт, что телепатический разговор был частным, Рёко повернулась к Клариссе, пытаясь игнорировать Джульет, у которой вдруг настолько широко распахнулись глаза, что, казалось, можно было опасаться, что они выпадут.
«Так вы думаете, мое сбудется?» – спросила Рёко.
«Сложно сказать, – сказала Кларисса. – Если бы для его предотвращения достаточно было просто предупредить, сложно понять, зачем бы передавать его косвенно. Гораздо тривиальнее было бы предупредить саму Кёко-тян, во время одного из ее визитов к Ленте».
Кларисса остановилась подумать, пока Рёко обдумывала небрежно оброненное «Кёко-тян», вкупе с японским хонорификом.
«Конечно, возможно, что Богиня просто попыталась, так сказать, убить двух зайцев одним выстрелом. В конце концов, сомневаюсь, что это был единственный важный момент видения».
Кларисса понимающе взглянула на нее, оставив Рёко задаваться вопросом, как много на самом деле знает историк. С ее стороны это легко можно было вывести: во время встречи с Богословским советом Рёко достаточно явно сдерживалась. С другой стороны, что-то в тоне Клариссы намекало, что все гораздо глубже, чем выглядело – еще больше чтения мыслей? Или она просто «подслушала» недавнее признание Рёко, что в ее видении было несколько частей?
«Не могу поверить, что я проговорилась!» – подумала Рёко.
«Знаешь, она вполне может прямо сейчас читать твои мысли, – указала Кларисса-таккомп. – Черт, она вполне может читать мои мысли. Существуют прецеденты того, как телепаты вытягивали информацию из первой версии таккомпов, не то что из второй».
Рёко внутренне сжалась, понимая, что это дельное замечание.
«Не думаю, что мне нравятся телепаты, – подумала она. – И да, я знаю, что это она тоже могла услышать».
«Как сообщество, телепаты не особо верят в частную жизнь, – подумала Кларисса-историк, отвернувшись от Рёко к противоположной переборке. – Это часть культуры. Но хватит этого. Пока ты считаешь, что ни одно из твоих видений не относится к этой миссии, ты не обязана обсуждать их сейчас, хотя я была бы рада позже услышать о них, если будет время. В самом деле, я здесь не только для чтения мыслей и общения».
С фиолетовым переливом в руках Клариссы появился легендарный «Том воспоминаний», вызвав сдавленное аханье Джульет и резкое от удивления движение Рёко.
«Это всегда неудобно, – подумала Кларисса. – Но так как у меня есть веские основания считать, что я скорее всего переживу эту миссию, я спросила всех участвующих в миссии, не хотят ли они сохранить у меня воспоминания. Знаете, просто на всякий случай».
Рёко и Джульет уставились на нее, после чего она продолжила:
«Чтобы было ясно, я не давлю. Я буду рада это сделать на случай… ну, постоянной смерти, но учитывая природу миссии, может не оказаться времени. Решать целиком вам, но если у вас есть какие-то секреты, которые вы не хотите сообщать мне, то… возможно, не стоит. И это, психологически, довольно интимно».
На мгновение Рёко показалось, что она увидела в глазах Клариссы хищный блеск, но прежде чем она могла решить, было ли это реально, он исчез.
«Я в порядке, – подумала Рёко. – Хотя спасибо за предложение».
Затем ей пришло в голову задуматься, можно ли передать таким образом воспоминания о видениях.
– Я буду рада, – сказала Джульет, и Рёко потребовалось время на осознание, что девушка, как ни странно, сказала это вслух.
Кларисса кивнула.
– Очень хорошо, – сказала она. – Встань.
Когда девушка последовала команде, Кларисса подняла руку, кольцо ее самоцвета души слегка засветилось.
Как только Рёко осознала происходящее, Кларисса превратилась, взрыв сияющего фиолетового света ринулся от кольца наружу и излучился остальным ее телом, заменив ее одежду сложным кружевным формальным платьем и колпаком, составляющими ее костюм волшебницы.
– Для этой процедуры мне нужно чуть больше сил, – объяснила она.
Она вытянула руку вперед, потянувшись, похоже, к груди Джульет, затем, словно передумав, бросила взгляд в сторону Рёко.
Кларисса прошептала что-то под нос, и Рёко заметила, как на голове девушки что-то появилось…
После этого Кларисса и Джульет исчезли, оставив растерянную Рёко.
«Palladis auxiliis invoco, – услужливо отметила ее таккомп. – Странно, что это латынь, но я полагаю, она призвала некоторую форму невидимости».
«Но зачем?» – подумала Рёко.
Ей не пришлось долго ждать ответа; через некоторое время Кларисса появилась вновь вместе с пораженно выглядящей Джульет, схватившейся за сердце и немного тяжело дышащей.
– Я посчитала, что стоит призвать немного конфиденциальности, – объяснила для Рёко Кларисса. – Уверена, что не будешь? Вполне безболезненно.
– Вполне уверена, – сказала Рёко – весьма преуменьшая.
Рёко взглянула на потолок, проверяя время миссии. Скоро они выйдут на рассчитанную траекторию вокруг Орфея, для максимальной скрытности заглушив двигатели. Они будут ждать, пока в обороне пришельцев не появится пригодная для использования возможность, и если она не появится достаточно скоро, они все равно выдвинутся.
Прямо сейчас нечего было делать, кроме как ждать и надеяться.
На борту ЧКК Георгия Константиновича Жукова вздохнула Мами.
Конечно, внутри симуляции не нужно было дышать, но это все равно казалось естественно необходимым действием. В отличие от тренировочных прогонов, в которых она участвовала ранее, не было ни предварительного обсуждения с другими командирами, ни обсуждений различных аспектов грядущей операции, ни добродушного подшучивания. Командиры других флотов знали, что от них ожидают и когда.
Флот Мами был самым заметным, торча как больной палец, собрав в относительно малой области пространства столь много сил, что кальмары просто не могли не заметить – в самом деле, настолько много сил, что они не могли бы скрыть их, даже если бы попытались.
Элемент неожиданности предоставлялся другим флотам, флот Гюль был поделен между поясом астероидов и облаком Оорта системы, тогда как флот Ананд собрался в глубине космоса. Верно, хоть и не ожидалось, что их атаки преуспеют, это не значило, что нужно действовать по-дурацки.
Из-за этого не было никакой прямой связи, пока нападение не разовьется, и взаимное радиомолчание не станет бессмысленным.
Рядом с ней материализовался Роланд Эрвинмарк, пока она задумчиво стояла в своей виртуальности, в пространстве перед ней висела система Кеплер-37, как множество игрушек перед ребенком.
– IntOps докладывают, что Ворон приблизилась к начальной позиции, – сказал Эрвинмарк, глядя на нее краем глаза. – Согласно расписанию, пора начинать, Мами.
Мами ненадолго закрыла глаза.
– Знаю, – сказала она.
После ее мысли масштаб симуляции изменился, и теперь она стояла посреди собственного флота, виртуальная аватара призраком парила над ядром боевого построения: флоты сектора Евфрат с I по VII, выстроенные редким V-образным конусом, одобренным руководством фельдмаршала для наступательных флотских операций, в отличие от более распространенного C-образного щитового построения, используемого в операциях оборонительных.
Обе стороны в значительной степени зависели от своих капитальных судов, но человеческий флот был уязвим для удара с флангов быстрыми бомбардировщиками флотов пришельцев, так что им приходилось полагаться на построение для защиты своих линкоров, а не просто летать при необходимости вокруг перехватчиками, как поступали пришельцы. Однако в наступлении линкоры способны были приблизиться к своим целям, так что построение помещало их у острия, вместе с очень высокой концентрацией крейсеров, фрегатов и так далее перед ними, формируя вершину. При изгибе фронтальной плоскости обратно в конус линкоры получали на выбор максимальный диапазон возможных целей; самое мощное оружие линкора, орудие ШЕРМАН, устанавливалось на оси и могло стрелять только вперед. С другой стороны, из-за V сегментам плоскости сложнее было поддерживать друг друга. Первый флот Мами был удостоен чести стать острием, а остальные флоты выстроились в различных местах вдоль конуса, но для линкоров это было полной абстракцией, так как они в основном были обособлены и сдвинуты к острию.
Мами вздохнула еще раз. Эрвинмарк был прав: пора.
Она раздвинула горизонты разума, используя корковые имплантаты фельдмаршала, чтобы расширить свое восприятие, вбирая в себя обработку Махины, рокочущую мощь ЧКК Жукова, ритмы своего флота. Она позволила себе на мгновение прислушаться к ним:
Эскадрилья Е-6 – «Мстительные ангелы» – на резервных позициях, доклад членов номинален…
Мощь реактора на 400% базовой, показатели зеленые…
«Что они там делают? Почему бы нам не выдвинуться? Мои ускорители зудят!»
«Твои ускорители не “зудят”. Успокойся. Я, к примеру, не так спешу умирать. Знаешь, у меня есть семья».
«У тебя есть бэкапы! Продолжишь так говорить, и тебя отправят в отставку».
«Как будто…»
«Надеюсь, Мами знает, что делает».
«Надеюсь, кто-то из нас знает, что мы делаем».
«Справедливо…»
Она чувствовала, как вдали тоже самое делали Эрвинмарк и остальные адмиралы семи флотов, принимая командование на бортах своих кораблей, беря под контроль различные аспекты действия флота. Не было смысла в наличии в этом районе других флаг-офицеров, даже наблюдающих, если их не будут использовать.
Ее осознание мира расширилось, имплантаты мягко сняли ограничения ее всего лишь человеческого восприятия – ограничения, что, к добру или к худу, применимы были и к волшебницам. Вместо того, чтобы видеть лишь то, что перед ней, ее поле зрения расширилось, обернувшись вокруг нее, так что она могла «видеть» во всех направлениях. Постепенно ей все больше становилось известно о весьма удаленных от нее событиях, об орбитальной обороне Аполлона и Артемиды и оставшихся кораблях, сгрудившихся в отчаянных оборонительных позициях, о десятках миллионах укрепившихся наземных войск и колониального ополчения, готовящихся к грядущему. Лишь остальные флоты – целевые группы Гюль и Ананд – оставались за пределами ее осознания, необходимость радиомолчания подавляла коммуникации.
Сенсорами семи флотов она видела электромагнитное излучение окружающего ее мира – радио, инфракрасный, ультрафиолет, рентген, гамма – цвета спектра, дополненные тонкостями поляризации волны и однофотонными эффектами, раскрывающими невообразимые формы сенсорного восприятия. Пульсация сверхсветовых приводов флота, искривление пространства-времени вокруг них, подкрепляющая все это теория поля – она понимала это не на болезненном уровне восприятия мира физиками, но на глубоком инстинктивном, как корабли ее флота.
В глубинах сознания она почувствовала сдвиг чего-то фундаментального, части ее личности перестроились вокруг чего-то нового. Она медленно начала рассматривать составляющие флота не столько как имеющиеся в ее распоряжении инструменты, сколько конечности ее тела. Эрвинмарк подумал и скомандовал – Жуков подумал и скомандовал – Махина подумала и скомандовала – и стало сложно отделить их действия от ее собственных.
Мами знала, что многие офицеры почти зависели от максимального командного режима, используемого лишь старшими офицерами флота в бою, весьма приблизительного в симуляции. Многие почти восторженно отмечали этот вид расширенного восприятия, ощущение принадлежности большему целому – но лично она с трудом могла думать об этом без содрогания. Она почти не чувствовала себя человеком.
Но это было вторичное соображение, ленивое странствие довольно малой части ее сознания. Нужно было позаботиться о гораздо более важных делах.
По флоту распространилось чувство ожидания, когда ИИ прогоняли последние проверки, офицеры на своих командных креслах пристегивались, а разговоры стихали. Даже без формальной команды настроение старших офицеров легко просочилось вниз, вплоть до пилотов истребителей, которым было сказано сблизиться с крупными кораблями.
Наконец, начался формальный отсчет, корабли ускорились, уравняв скорости, разогревая сверхсветовые приводы. По всему флоту люди-офицеры, артиллеристы и пилоты активизировали боевые режимы, ускоряя темп своих мыслей, так что тиканье проходящих секунд, казалось, тянулось вечность.
〈НАЧАЛИ〉
Вместо того, чтобы разойтись из одного источника, эта единая монументальная команда, казалась, пришла от самого флота, когда миллионы отдельных хронометров достигли назначенного момента.
При отсутствии необходимости в скрытности флот мог двигаться насколько возможно быстро. К сожалению, их ограничивала не только необходимость достичь обороны пришельцев на боевой скорости ниже скорости света, их способность ускоряться и замедляться, особенно для крупных линкоров, была весьма ограничена. Таким образом, путешествие оказалось нервным десятиминутным делом, проведенным в огромном коллективном флотском сверхсветовом покрове. Непрактичность сверхсветового боя снижала вероятность того, что их перехватят на полпути, прежде чем они достигнут стационарной защиты и сверхсветовой перехват не сделает продолжение невозможным, но ее нельзя было полностью исключить.
В ее поле зрения все крупнее и крупнее становилась планета Орфей. Флот уже замедлялся. Вскоре они достигнут оптимального для выхода расстояния, сверхсветовая оболочка рассеется, и пришельцы будут ждать.
Но сперва…
Когда они приблизились к точке выхода, сбросив скорости, в покров вошла массивная волна ракет пришельцев «Хищник», тараня их прямо при приближении. Оснащенные дешевыми сверхсветовыми приводами, ракеты способны были к самостоятельному сверхсветовому передвижению и, что в этом контексте было гораздо важнее, способны были входить в другие сверхсветовые покровы, не отталкиваясь. С относительной скоростью, превышающей световую, релятивистски сокращенные ракеты пройдут прямо через флот за считанные секунды, но дело было не в этом. Дело было в том, что попутно они намерены были врезаться. Стрелять одиночным Хищником в одиночный сверхсветовой корабль было равносильно потере ракеты на практически гарантированный промах – стрелять стеной Хищников во флот было совсем по-другому, учитывая, что в ядре этого флота плотность кораблей превышала один корабль на десять квадратных километров. Более того, заряд взрывчатки среднего Хищника, и так достаточно мощный, окажется почти бессмысленным в сравнении с чистой кинетической энергией его массы, связанной с их системой отсчета.
Конечно, это были стандартные тактики пришельцев, чьи ракеты Хищник служили постоянным напоминанием об относительной незрелости человеческой технологии сверхсвета, никоим образом не позволяющей тратить сверхсветовые приводы, размещая их на самоуничтожающихся ракетах.
По горькому опыту зная, что грядут Хищники, флот уже разворачивал контрмеры в виде собственной опережающей волны противоракет и фаланг мин, дронов и других методов точечной обороны.
Наступил момент слепого перекрестного огня, когда ракеты обеих сторон врезались друг в друга в разрушительном релятивистской огненном шторме, слишком быстро даже по меркам ускоренных мыслей Мами. Наружу выплеснулся катаклизмический объем энергии, своей активностью заполнив электромагнитный спектр.
«Малый урон в секторе корабля 10-К, – подумал Жуков. – Ремонтная группа в пути».
Мама не почувствовала боли – это было бы контрпродуктивно. Тем не менее, потери кораблей и персонала снедали ее, и она чувствовала, как корчится ее сознание, пусть и немного.
«Сорок четыре тысячи, – подумала ее человеческая часть. – Бог мой, и мы только начали».
Через несколько секунд сверхсветовой покров растворился, и сражение началось всерьез, построение флота врезалось в стену ракет, лазеров и снарядов, выпущенных защитниками пришельцев, их собственное оружие ответило, так что плоскость удара стала стеной огня и бурлящего хаоса.
Сотни тысяч фрегатов и миллионы кораблей-дронов изворачивались и прокладывали себе путь сквозь хаос, стремясь уклониться, отразить или уничтожить надвигающийся дождь смерти. Крейсера и легкие авианосцы выпускали заряд систем обороны, их MC дополняли, помогая им стоять скалами против бушующего моря.
Общая скорость построения снизилась до черепашьей, так что при рассмотрении фронта в целом больше не нужно было учитывать релятивистские эффекты, но для малых кораблей, многие из которых относительно крупных судов двигались на значительной доле световой скорости, это был вопрос жизни и смерти. При быстром движении в них сложнее было попасть, но также это осложняло и их собственное прицеливание – и не хотелось врезаться во что-нибудь, включая повсеместные вражеские дроны-камикадзе. При релятивистских скоростях хотя бы отдаленно реалистичными целями были корабли размером от крейсера и выше – для всего остального необходимо было уравнивать скорости, если хотелось что-то с ними сделать, что, конечно, также вынуждало стать их целью. Для противодействия перехватчикам на крупных кораблях размещалось потрясающе много огневой силы, в сочетании с почти буквальными стенами из зениток и дронов.
Конечно, Magi Cæli действовали по слегка другим правилам.
На начальных этапах битвы линкоры, как правило, были слишком далеко от капитальных кораблей и стационарной обороны противника, чтобы нанести прямой ущерб критическим целям. Все линкоры глубоко в своих ИИ-сердцах жаждали удовлетворения от сокрушения вражеского капитального корабля жестокой фронтовой огневой мощью – но на практике большую часть времени они тратили как сейчас, формируя поле боя сверхсветовым запретом, направляя потоки боя бортовыми системами управления огнем и служа угрожающим источником огневой мощи, что нужно было избегать или нейтрализовать. Из них фельдмаршалы, адмиралы и коммодоры семи флотов, а также сами ИИ кораблей, дирижировали полем боя – перемещая резервные силы, усиливая потрепанные части фронта, отводя сильно поврежденные корабли, уточняя атакующее построение фрегатов и исполняя мириад других командных функций, часто при прямой ментальной консультации с задействованными кораблями и капитанами.
Линкоры флота выстрелили, снаряды ШЕРМАН пронеслись через открывшиеся и закрывшиеся как раз для этой цели временные промежутки в человеческом фронте. Точно сконфигурированные, их ядра экзотической материи опустошали и рвали локальную ткань пространства-времени, на целых двадцать минут блокируя использование в районе сверхсветового привода, что в подобном бою было целой вечностью. Пятнадцать линкоров в составе одного флотского построения легко входили в число самых плотных когда-либо развернутых концентраций человеческий капитальных судов, и стрельба их артиллерии изменила ход битвы. Некоторые снаряды били в фланги развертывания пришельцев, стремясь задержать и сорвать неизбежные фланговые контратаки. Другие врывались в самое сердце флота пришельцев, нейтрализуя целые наступающие волны бомбардировщиков и ракет Хищник кальмаров, некоторые прибывали издалека, от самих лун Орфея, из тяжелых ракетных батарей, что за последние недели как грибы выросли на стационарной обороне пришельцев. Мами знала, что будь она там, чтобы лично увидеть взрывы, она увидела бы ночное небо, разорванное кошмаром невозможных искажений, разбитое и наполненное всевозможным жестким излучением, прочерченным тысячами кораблей, искаженных эффектами собственной скорости.
Линкоры пришельцев в этом районе ответили, гамма-лучи лазерных пушек Потрошитель гневно прорезали прокос в человеческом флоте. Линкоры не были центральной частью флота пришельцев, вместо этого используясь в основном для планетарной бомбардировки и последней линии обороны, но они были значительно мощнее человеческого эквивалента – к счастью, их было всего три.
Она призраком наблюдала за всем этим, за затененным стаккато, за лихорадочно-пронзительным тенором внутренних коммуникаций. Они все еще были далеко от стабилизатора червоточины, и пришельцы удерживали большую часть своих сил неподалеку от самой луны. Разумно, пришельцы не попались в ловушку, превентивно выдвинув навстречу собственные силы, чтобы на этапе подготовки противостоять очевидному нападению людей. Однако так как их не было, их внешняя оборона была уязвима и в явном численно невыгодном положении. Мами должна была их за это наказать, причинив как можно больше урона за тот краткий период, что потребуется внутренней обороне пришельцев для перестроения и отхода. Теперь, когда они в состоянии были напрямую подтвердить масштабы внешней обороны пришельцев, прогоняемые линкорами боевые симуляции оказались весьма благоприятны – пришельцы были серьезно превзойдены числом и вооружением, прижатые при этом к тому, что они должны были защищать. Без подкреплений, казалось, они будут стерты в порошок.
Но, конечно, подкрепления придут. Должны. В конце концов, Мами на это рассчитывала.
Когда первый бомбардировщик пришельцев разбился о внешнюю оборону флота, Мами позволила себе на мгновение сосредоточиться на линкорах…
… Сектор Эпсилон-Ню-13 несет неожиданные потери, ЧКК Манфред фон Рихтгофен, высылает резервные эскадрильи перехватчиков 17, 18, 19, 20, эскадроны MC 7, 8 в сектор…
… ЧКК Людвиг ван Бетховен, потеря подтверждена. ЧКК Цю Ин меняет позицию. ЧКК Эжен Делакруа пытается отступить. ЧКК Хайле Селассие докладывает о снижении энергетических резервов до 6,7% от критического…
… ЧКК Роберт Хэкворт докладывает: потери MC, 15%; восстановление MC, 10%; потери перехватчиков, 43%...
Даже абстракция межкорабельных коммуникаций на естественный язык вносила неизбежные потери смысла, и для нее даже в расширенном состоянии была невозможна возможность все это переварить. В то время как вне боя линкоры вполне довольны были общаться друг с другом, используя свои человеческие личности, боевая коммуникация включала взаимную передачу непостижимых объемов данных, даже более непостижимую обработку указанных данных в реальном времени и уровень ментальной боевой координации, справляться с которым человеческие разумы просто были не предназначены. Лишь в напрямую подключенных к Жукову районах ее разума, где различие между ею и им начинало расплываться, она могла принимать решения с истинным пониманием ситуации, и в то время как традицией человеческих военных было признавать решения на поле боя за полководцами-людьми, нельзя было честно сказать, что решения принимались либо ею, либо Жуковым, но только, возможно, слиянием их обоих.
«Скачковое орудие выстрелило, смягчение частично, – подумал Жуков. – Поглощение силовым полем: 35%. Энергетические резервы силового поля: -9,3% до 90,7% от боевого потенциала; статус: стабильно. Сектор 26-G: потерян. 26-H: крупный ущерб. 25-G: крупный ущерб. 26-F: малый ущерб. 27-G: малый ущерб. Выработка энергии снижена на 5% до 95% от боевого уровня. Предполагаемые потери персонала: 550±15».
«Скачковое орудие выстрелило, смягчение частично, – снова начал Жуков. – Поглощение…»
Будь Мами все еще облачена в человеческую аватару, она бы поморщилась. По всему человеческому флоту, в остальном хорошо защищенному, стали из ниоткуда появляться и взрываться ядерные и антиматериальные устройства пришельцев, собирая мрачную дань с сильно пострадавших легких авианосцах, систем линкоров, развернутых MC и других удобных целей. Ценнейшие из всех капитальных кораблей пришельцев, скачковые орудия, как и ожидалось, появились. Это лишь показывало, что они не собираются глупить – но это, конечно, было очевидно и вполне ожидалось.
Текущая оценка потерь флота: 160,000.
Текущая скорость потерь: 550 разумных в секунду.
Малая часть сознания Мами – 5%, могла она сообщить с Юма-подобной точностью – от этого сжалась. Легче было думать о них не как о людях, но как о статистике. В конце концов, битва едва началась, и для флота такого размера эти потери были едва значимы. Вообще-то, откровенно неопасными, учитывая, что флотам бомбардировщиков пришельцев и фланговым ударам до сих пор не удалось добиться значительного прогресса, сев на мель настоящей стены огневой мощи линии фрегатов ее флота, погибая десятками тысяч внутри специально спланированных смертельных линий MC. Ни одна из тактик не была нова или необычайно эффективна – просто внешняя оборона пришельцев была слишком слаба, и как следствие они не сумели нанести ее флоту значительный ущерб, оказавшись не в состоянии остановить продвижение ее боевого фронта вперед.
Она давила, ведя клин ее флота вглубь обороны пришельцев. Да, ей необходимо было сдерживать потери, потому что не ожидалось, что это нападение преуспеет – но если она хотела, чтобы пришельцы отвели резервы от стабилизатора червоточины, она должна была, по крайней мере, устроить хорошее шоу. А это означало угрозу понести некоторый крупный ущерб.
Связь с двумя другими целевыми группами снова открылась. Все шло примерно как и ожидалось, возможно даже лучше, чем ожидалось. Силы пришельцев уже появились бросить вызов адмиралу Гюль, чьи астероиды заметно продвинулись сквозь систему. Адмиралу флота Ананд даже удалось добиться тактической внезапности, успешно взорвав транспорты до прибытия подкреплений пришельцев. Тем не менее, подкрепления прибыли довольно быстро; здесь стратегия пришельцев – поддержание резерва неповрежденным и готовым, вместо того чтобы превентивно реагировать на безвкусную угрозу силой со стороны флота Мами – окупилась, позволив им гораздо легче ограничить уровень нанесенного Ананд ущерба.
Тем не менее, сканеры дальнего радиуса показывали, что плотность флота пришельцев поблизости от Орфея начала истончаться, когда пришельцы принялись мобилизовать отряды для противодействия различным угрозам – по крайней мере, хорошая тенденция.
Мами позволила своей личности раствориться еще больше, погрузившись глубже в битву. Прямо сейчас не было времени для высокоуровневых переживаний – по крайней мере, пока что. Прямо сейчас было просто действие.
Волны бомбардировщиков пришельцев проникали недостаточно глубоко, чтобы оказаться угрозой, а множественные атаки на флангах заглохли, не прорвав даже линию фрегатов, не говоря уже о линии крейсеров. Внешний флот обороны пришельцев был просто недостаточно эффективен, чтобы их остановить. Не с задействованными пятнадцатью линкорами. Которые уже были достаточно глубоко во флоте пришельцев и у которых в основном закончились цели для перехвата, бомбардировщики пришельцев стали слишком слабы, чтобы на них стоило обращать внимание. Следовательно, они теперь вольны были обстреливать непосредственно корабли пришельцев. Даже при их продвинутой технологии силового поля, фрегаты пришельцев были несопоставимы с огневой мощью линкоров, а крейсера, попавшие под прямое давление человеческих кораблей-дронов, волн ракет и эскадронов проникновения MC держались ненамного лучше.
Число потерь в сознании Мами продолжало расти, удваиваясь, утраиваясь, учетверяясь, но не диспропорционально. Даже статистикой сложно было принять миллионы жертв, но для битвы такого масштаба это было вполне уместно.
Вместо этого она сейчас смотрела на совсем другие числа: число судов, оценка потерь кораблей пришельцев, абстрагированная сила флота. Последний набор чисел в начале боя показывал, что у пришельцев есть небольшой шанс справиться без подкреплений, но эта возможность уже явно пропала, когда силы пришельцев заметно упали. Что важнее, относительный баланс сил явно все более и более склонялся в их сторону, и боевые симуляции указывали, что если пришельцы хотят сохранить свою внешнюю стационарную оборону на этой стороне планеты, явно потребуются подкрепления. Человеческие бомбардировщики – редкая экспериментальная новинка, все еще довольно хлипкая по сравнению с аналогом пришельцев – начали бомбардировать орбитальную оборону ближайших лун Орфея, надеясь устранить некоторые ракетные батареи Хищников.
«Давайте, ублюдки, – подумал на борту Арминия Эрвинмарк, мысль просочилась к ней. – Давайте. Чего же вы ждете? Самый момент. Либо усиливайтесь, либо отступайте. Вы здесь не удержитесь».
Под огнем теперь оказались даже линкоры пришельцев, выдвигаясь вперед, чтобы выиграть время более важным капитальным судам. Их силовые поля были колоссально мощны, лазеры Потрошители чрезвычайно болезненны. Они падут лишь под весом чрезвычайно тяжелой огневой мощи и усилиями всех ветвей флота.
Ни Мами, ни Эрвинмарк не удосужились отдать явный приказ, хотя их мысли могли неявно передать идею. В любом случае, линкоры флотов с I по VII, некоторые их ветераны с 18-летним опытом, старейшие во флоте, знали, что делать, выдвигаясь для убийства.
«Сканеры дальнего радиуса докладывают, что значительные доли оборонительного флота пришельцев около стабилизатора червоточины отходят, готовясь к сверхсветовому перемещению», – прокомментировал Эрвинмарк, пусть даже они оба уже знали, и не было необходимости в человеческом способе общении.
«Да», – подумала Мами.
«Работает», – подумал Эрвинмарк.
«Да», – снова подумала Мами, и пусть даже она была сдержанна, она почувствовала, как начал расти проблеск давно подавленной надежды. Ситуация гораздо больше похожа была на успешные симуляции, чем на неудачи.
«Тем не менее, мы пока не там», – подумала она.
«Да, – подумал Эрвинмарк. – Пока они не добрались сюда, давайте сделаем, что сумеем».
Линкоры флота одновременно достигли досягаемости одного из линкоров пришельцев, осторожно старающегося не представлять очевидной цели. Дальнобойные орудия Потрошитель немедленно открыли огонь, пронзив один из линкоров – Эрвинмарка. Мами взглянула на урон:
«Удар Потрошителя, смягчение минимально, – подумал Арминий. – Поглощение силовым полем: 10%. Энергетические резервы силового поля: -40% до 50% от боевого потенциала; статус: восстановление. Сектора 15-18 потеряны. Энергия стрельбы оружия ШЕРМАН снижена на 10% до 90% от боевого уровня. Выработка энергии снижена на 5%. Предполагаемые потери персонала: 3000±50».
«Черт возьми», – подумал Эрвинмарк.
Следуя стандартной процедуре, Арминий начал отступать, не потому что был критически ранен, но чтобы вынудить корабль пришельцев выбрать другие цели, распределить урон. На самом деле не требовалось пятнадцать линкоров, чтобы устранить корабль пришельцев, как только они выйдут на нужную дистанцию.
Когда они, наконец, вышли на дистанцию досягаемости своих орудий, линкоры открыли огонь. Короткая минута бешеной стрельбы, огромная кинетическая энергия снарядов ШЕРМАН вкупе с дезинтеграцией их экзотической материи, разрывающие поразительно мощные силовые поля пришельцев, что держались, и держались, и держались, пока, наконец, больше не могли держаться, потеряв под этой силой устойчивость, подарив им всем удовлетворение зрелища капитального корабля пришельцев, разваливающегося под их орудиями.
Хотя пришельцы потребовали свою цену – половина человеческих линкоров зализывала раны, а флот потерял неприятное множество малых судов. Хотя урон был относительно мал, он, несомненно, станет больше, когда они выследят и уничтожат два оставшихся линкора пришельцев.
Некоторые их стелс-фрегаты добрались, и их команды MC выполнили свою работу, новости медленно просочились к ним; информация поступала от сканирования сенсоров, так как сами команды будут искать новые цели и не вернутся, пока сражение не приблизится к завершению. Теперь тяжелый авианосец, один из ценнейших капитальных кораблей пришельцев, погибал в космосе, по-видимому, претерпевая катастрофический отказ систем сдерживания экзотической материи. С учетом приближения элементов человеческого флота, он уже был брошен.
Пусть это пока не было вполне уместно, Мами позволила себе момент триумфа, когда флот перестроился в оборонительное построение, чтобы встретить ожидаемые подкрепления пришельцев, что по оценкам были достаточно сильны, чтобы прогнать их обратно, имея не менее десяти тяжелых авианосцев, семи скачковых орудий, семи линкоров и сопроводительного эскорта.
Но это, конечно, было ожидаемо. Они просто должны продержаться, пока стабилизатор не будет – хотелось надеяться! – уничтожен, и все получится.
Мами рассмотрела ситуацию, испытывая крошечное удовлетворение. Даже в оборонительном построении отдельные элементы флота все еще преследовали только что побежденный отступающий флот, а другие элементы – относительно нетронутые флоты III и V, что удерживали дальние фланги – оставили построение – делая все возможное, чтобы разгромить оборону одной из лун Орфея. В широкой картине не слишком значительно, но чувствовалось хорошо.
«Нет», – подумал Эрвинмарк, и внезапная мрачность его тона, как ни странно, первой намекнула Мами, что что-то не так.
Затем информация вошла и в ее разум.
Сенсоры дальнего радиуса доложили о внезапных гравиметрических аномалиях, излучаемых стабилизатором червоточины пришельцев. Хоть и небольшие по величине, они стремительно росли, и хоть внешне они напоминали виденные ими до этого тестовые прогоны, они были значительно сложнее, достигая гораздо более высоких уровней искажений и добиваясь гораздо более высоких частот колебаний.
«Нет, – эхом отозвалась она, потому что она искренне не знала, какой еще ответ подойдет. – Этого не может быть! Они не могли настолько продвинуться со строительством! Это должен быть еще один тест!»
Теперь их внимание в основном сосредоточилось на докладах сенсоров дальнего радиуса. Аномалии не показывали никаких признаков сокращения или хотя бы стабилизации, становясь все сильнее и сильнее. Такие показания никогда не фиксировались ни у одного природного объекта, если не считать ненадежных астрономических наблюдений черных дыр. По сути, в последний раз что-то подобное было зафиксировано неподалеку от функционирующего стабилизатора червоточины в секторе Сахара, уничтоженного Эрвинмарком много лет назад.
Вывод очевиден – достаточно очевиден, чтобы большая часть их внимания немедленно переключилась обратно к флоту, к коммуникационным каналам с Гюль и Ананд, для экстренного совещания. Они готовились к такой возможности, но она была сочтена достаточно маловероятной, чтобы они готовились… ну, довольно немного.
Лишь малая часть сознания Мами – если точнее, 6% – продолжала с ужасом наблюдать за прогрессом стабилизатора. Кора луны под стабилизатором червоточины слегка сместилась, но вряд ли пришельцев это заботило. Аномалии – колебания – становились все сфокусированнее, резче. По сути, если нарисовать схему того, как они выглядели, можно было увидеть, что область гравитационного искажения, похоже, исходит из почти полностью завершенного кольца над стабилизатором червоточины, формируя простирающуюся вверх коническую фигуру, заканчивающуюся в орбитальном пространстве. Там, на острие, формировалась единая аномалия беспрецедентной силы, становясь сильнее всего когда-либо виденного.
И, наконец, разрыв, когда – это предполагалось, они не были вполне уверены – под этим напряжением раскололось само пространство-время, и единая аномалия разом выросла, достигнув размера целой верфи. Она стабилизировалась и успокоилась, выглядя теперь в точности как червоточина у Сахарского стабилизатора.
Сквозь червоточину она увидела звезды на другой стороне.
Всего через несколько секунд начали прибывать первые подкрепления пришельцев, настоящие подкрепления.
Затем пришли известия, что заметили крупные флоты пришельцев, приближающиеся к планетам Аполлон и Артемида. Эти известия, до этого момента ставшие бы доказательством, что пришельцы полностью попались на удочку человеческого плана, прибыли со всем горьким послевкусием укуса предположительно сладкого яблока, у которого вместо этого оказалась гнилая сердцевина.
Пришельцы подождали, пока они задействуют свои флоты, после чего поймали их в свою ловушку.
Глава 9. Кровь и ихор
〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①
За десятилетия, прошедшие с изначального вторжения головоногих, было многое выяснено о физиологии пришельцев, почти все в результате вскрытия их трупов, из-за упорного отказа пришельцев подчиниться захвату живьем, а также из-за кажущейся непроницаемости шифрования ядер данных пришельцев.
Несмотря на распространенное прозвище «кальмары», головоногие, по сути, гораздо больше похожи на осьминогов, чем на кальмаров, напоминая кальмаров лишь элементами расположения хватательных передних конечностей. В то время как любые аналогии между земными животными и разумными пришельцами неизбежно некорректны, пришельцы разделяют с осьминогами значительные поверхностные и глубинные сходства. С точки зрения внешности, кожа пришельца обладает схожей эластичной структурой, глаза и голова сильно напоминают обычного осьминога, а цепкие щупальца ведут себя так же, как их земные аналоги. Эта схожесть подчеркивается набором щупалец вокруг рта, предположительно, полезных для питания.
Пожалуй, самое поразительное сходство между пришельцами и осьминогами в нервной системе, анатомическое изучение которой выявило значительную децентрализацию, сравнимую с Земными позвоночными, приведшую, среди прочего, к общевоенной информации, что тело головоногого зачастую продолжает сопротивляться даже после отделения головы. (В самом деле, предполагается, что децентрализованные узлы обработки, заметная черта имплантированных улучшений пришельцев 〈на чем основаны элементы дизайна второй версии таккомпов〉②, 〈сами〉③ основываются на изучении пришельцами собственной физиологии.)
Однако сходство между головоногими и осьминогами резко заканчивается. В то время как анатомические свидетельства убедительно указывают, что головоногие эволюционировали как обитающие в океане организмы, их физиология содержит множество необходимых для выживания на поверхности адаптаций. Покрывающие кожу микроскопические чешуйки предотвращают высыхание, глазные мембраны похожи на таковые у осьминогов, на голове имеется множество ушных отверстий и, конечно, возможно существующие жабры были заменены легкими, дизайн которых напоминает земных птиц. Кроме того, в то время как четыре передних конечности пришельца можно обоснованно назвать щупальцами, они жестче и менее гибки по сравнению с аналогом у осьминогов, а две задних конечности, на которые головоногие опираются для движения, серьезно изменены для удержания веса и более не являются хватательными. Возможно, самое разительное отличие, у головоногих имеется рудиментарный внутренний скелет, считающийся эволюционной новизной, специально предназначенной для поддержания крупного тела вне воды.
Помимо адаптации к поверхности, конструкция тела головоногого имеет множество адаптаций, почти наверняка связанных с возникновением разума, включая ряд кальциевых оболочек, защищающих важные нервные кластеры, и множество мелких, вторичных щупалец, выступающих с дальних концов передних конечностей, играя роль, аналогичную руке человека. Кроме того, глаза головоногих демонстрируют значительную долю белой склеры, вероятно, играющей роль идентичную схожей адаптации у людей: возможность другим членам вида легко идентифицировать направление взгляда индивидуума, полезное для социальной коммуникации. Этот дизайн глаз, поразительно «человеческий» для осьминогов-пришельцев, зачастую считается человеческими солдатами беспокоящим.
Как ни странно, не найдено никаких свидетельств системы организованного производства звуков, объясняя полное отсутствие вокализации пришельцев на поле боя. Неизвестно, как пришельцы общались до появления межимплантатной связи.
[…]
Ни одно описание головоногих не было бы полным без описания найденной в телах пришельцев обширной сети кибернетических и механических имплантатов. Эта система имплантатов считается в точности аналогичной уже установленной у людей, обеспечивая связь, поддержку жизни и антистарение, а также улучшая функции, в то же время предоставляя возможность самоуничтожения, которую еще предстоит успешно обойти. Эти имплантаты, очевидно, более продвинуты, чем человеческие аналоги, часто используя биологические мотивы, с которыми человеческие конструкторы ранее не экспериментировали.
— Статья Инфопедии, «Головоногие (инопланетный вид)», раздел: «Физиология», режим: дискурсивный, средняя плотность; выдержка.
С тех пор, как Сахарский рейд фельдмаршала Эрвинмарка обнаружил и уничтожил первый стабилизатор червоточины пришельцев, много чернил было пролито в предположениях о цели и функционировании этих загадочных устройств – и это и правда предположения, так как отсутствие информации об обществе и экономической структуре пришельцев исключает какой-либо действительно точный анализ ситуации. Хотя последующее развитие более точных гравиметрических сенсоров позволило обнаружить множество схожих структур во всех граничащих с человеческим пространством секторах пришельцев, многие фундаментальные вопросы остаются нерешенными и спорными. К примеру, неизвестно, куда ведут эти червоточины, военная или гражданская первоочередная их цель, и ограничено ли их присутствие только приграничными районами.
Здравый смысл и гипотетические симуляции космических цивилизаций предполагают вероятный ответ: что червоточины используются как транспортная сеть, соединяющая далекие миры пришельцев, включая все еще неидентифицированные миры ядра пришельцев, и что их цель как военная, так и экономическая. Однако такие прямые рассуждения также привели ко множеству выводов о нынешней войне, что со временем оказались совершенно неверными, в результате чего многие ученые не желают прийти к общему консенсусу – к примеру, некоторые предполагают, что червоточины пришельцев ведут не к какому-то местному сектору галактики, но в далекие сектора, далекие галактики или даже к дальней стороне наблюдаемой вселенной.
Сложнее даже вопроса о цели является вопрос о функции. Во многих отношениях, обнаруженный Эрвинмарком стабилизатор червоточины исполнил предсказание ранней современной физики, предполагавшей возможности стабилизации червоточины какой-то в то время необнаруженной экзотической материей. В самом деле, подобные конструкции рассматривались проектом Янус в качестве средства межзвездного перемещения, но развитие теории поля предположило, что такие червоточины, по сути, невозможны, оставив тему создания червоточины пылиться до Сахарской кампании. Тем не менее, несмотря на усилия физиков-теоретиков, в понимании механизма функционирования червоточины пришельцев достигнут малый прогресс, что привело к лоббированию несколькими амбициозными физиками прикладыванию военными больших усилий для нападения на еще одну.
Как всегда, единственный другой известный вид пришельцев, инкубаторы, касательно этой темы остаются удручающе молчаливы…
— Сидзуки Рёко, эссе начальной школы, выдержка.
– Богиня, – сказала Грация, глядя в обзорный экран.
Их группа, все девять волшебниц плюс несколько членов экипажа, после настоятельного вызова капитана собралась впереди корабля в зоне пилота. Конечно, они вполне могли смотреть и через внутренние дисплеи, но что-то просто лучше было смотреть коллективно. Появилась даже аватара Ворон.
Некоторое время никто ничего не говорил, демонстрируя, насколько хорошо выражение Грации проиллюстрировало их реакции. Они через пассивные сенсоры наблюдали, как червоточина пришельцев прошла через последовательность открытия, псевдоцвета гравитационных сенсоров указывали на складывающуюся саму в себя область пространства, что до сих пор Рёко видела только в спекулятивной физике. Эффектная демонстрация высокоэнергетического электромагнитного излучения, достаточно яркая, чтобы самостоятельно заслужить комментарий, завершила шоу, продемонстрировав, что количество энергии на открытие червоточины по крайней мере на порядок превосходило даже самое мощное оружие космического корабля.
Наконец, когда излучение погасло, стало заметно, как в пределах включающей открывшуюся червоточину области пространства появляются объекты: скачковые орудия, тяжелые авианосцы, линкоры и другие капитальные суда, вместе с тысячами малых судов, которых их сенсоры с такого расстояния не могли идентифицировать.
Тишину нарушила Миса:
– Так что теперь? – тихо спросила она, повернувшись к Наде. – Что будем делать? Мы к такому не готовились.
Не готовились. Хоть именно этот сценарий и был включен в список возможных осложнений, он был сочтен достаточно маловероятным для низкого приоритета прямой симуляции. Они просто не успели до него добраться.
Их группа, даже капитан корабля и пилот, повернулись к случайно вставшим рядом Наде и Клариссе. В силу старшинства, они были бесспорными лидерами миссии, и от команды корабля ожидалось подчинение майору Антиповой.
– В данной ситуации наши приказы не меняются, – сказала Надя. – Мы наблюдаем за ситуаций и если сочтем, что заметили возможность, отправляемся. Ничего не изменилось; не для нас.
Рёко показалось, что она как будто прилагает особые усилия, чтобы выглядеть уравновешенной и властной, поведя головой так, чтобы встретиться взглядом со всеми членами команды, убедившись, что они заметят ее взгляд.
Со всеми членами команды за исключением Клариссы и Мисы. Надя явно ожидала, что они и без дополнительной поддержки сохранят твердость. Именно в такие моменты и можно было увидеть команду.
В свою очередь, Кларисса смотрела вдаль, с пустым взглядом, символизирующим кого-то, сосредотачивающего большую часть своего внимания на чем-то внутреннем. Рёко задумалась: консультировалась ли она с внутренним интерфейсом или это было что-то магическое?
– Нужно выдвигаться сейчас, – внезапно и резко сказала она, повернувшись к ним лицом. – Нужно выдвигаться немедленно.
В то время как взгляд Нади был спокойным и твердым, командным взором ветерана, у Клариссы был пламенный, волевой взгляд Древней, взгляд, что ничему и никому не позволял встать у нее на пути. Неоднократно видя его у различных девушек, Рёко начала думать о нем как о взгляде «я пережила пять сотен лет дерьма, и такая ерунда меня не остановит».
Некоторые девушки заметно оробели, прежде чем Кларисса, видимо, осознав, что она делает что-то не так, моргнула, убрав этот взгляд, переводя свой тон на менее резкий и более уравновешенный, в то же время сохранив заметный оттенок властности.
– Подкрепления пришельцев льются через червоточину, – объяснила она. – Если они умны, они уже восстанавливают флотские патрули вокруг стабилизатора. Прямо сейчас, возможно, он наименее защищен. Мы должны отправляться немедленно или не отправляться вовсе. И я думаю, с учетом ситуации, мы должны попытаться.
– Она права, – без раздумий сказала Надя. – Не думаю, что есть смысл ждать. Мы все равно были на грани и до того, как это произошло. Момент не идеален, но я не думаю, что идеал когда-нибудь будет.
На мгновение Рёко вспомнила о нападении на ее транспортный корабль, казалось бы, целую вечность назад. Там, когда их жизни были в опасности, она сочла должным принять лидерство, потому что не уверена была, что кто-то примет. Здесь такого не будет. У них была цепь командования.
После замечания Нади дискуссия завершилась. Пилот кивнул, повернувшись вперед начать проникновение. Ворон попрощалась и распустила аватару, чтобы можно было сосредоточиться на миссии. Члены экипажа разошлись по своим постам, в то время как команда МагОп продолжила нервно стоять, за исключением Джульет, генератора маскировки, что взглянула на остальных и ушла присоединиться к Мохаммаду на контроле маскировки. Они знали, что в подобных ситуациях она предпочитает побыть одной, так что никто за ней не последовал.
Нереалистично было просить одну волшебницу лично скрыть весь корабль, не на протяжении всей миссии, но для такой девушки вполне возможно было, сосредоточившись и аккуратно скоординировавшись, обнаружить и устранить проблемы технологической маскировки корабля, в критические моменты даже применяя для ее усиления немного магии. На хорошо охраняемых территориях, вроде непосредственной близости от стабилизатора червоточины, это, конечно, было непростой задачей, и Джульет весь остаток миссии проведет подле Мохаммада, поместив самоцвет души в достаточный, чтобы справиться с напряжением, запас кубов горя.
Конечно, на земле было бы выгодно наличие тактической маскировки, но они не могли взять с собой остающуюся на корабле Джульет. Однако даже без нее у различных членов их команды были неплохие возможности спрятаться: Чжэн Ин-чжи могла настроить барьер на довольно неплохую групповую невидимость, Аннабель могла через физический контакт предоставить кому-либо временную – очень временную – бестелесность, а Грация могла стереть присутствие команды изо всех враждебных разумов в районе, включая и ИИ. Это даже не считая Клариссы, сообщившей всем, что теперь, когда она приблизилась к червоточине, она получила доступ к как минимум одному варианту превосходной групповой маскировки, хотя, как она выразилась, она может не оказаться мастером в ее использовании.
В общем-то, в этой миссии маскировка даже не ожидалась полезной. К сожалению, сама природа их нападения гарантировала, что обе стороны знали, каковы именно вероятные цели, и дополнительно обеспечат эти места усиленной защитой, перенасыщенной сенсорами и упакованной персоналом пришельцев. Волшебная маскировка была хороша, но без полной бестелесности рискованно было полагаться на нее в окружении, где один неверный шаг мог вызвать целое попурри из ловушек. Они пробовали в симуляциях, и обычно гораздо лучше было просто идти яростным штурмом.
Команда была укомплектована опытными ветеранами, у всех них было множество трюков в рукаве. Что вынуждало Рёко чувствовать себя несколько… неумелой. Она просто недостаточно давно заключила контракт, чтобы поработать над развитием своих сил, хотя она внимательно прочла учебные рекомендации. Телепортеры склонны были к относительно легкому развитию ясновидения, по-видимому потому, что большинство телепортеров инстинктивно проявляли ограниченное ясновидение, чтобы убедиться, что точка появления чиста – с единственным исключением немногих редких телепортеров, нуждающихся в линии прямой видимости до места назначения. Схожим образом, Рёко рекомендовалось сосредоточиться на ослаблении ограничений на текущую телепортацию, используя различные трюки, чтобы попытаться обойти требование всегда телепортироваться самой или ограничение формы телепортируемого и так далее. С другой стороны, из-за того, что она телепортировала объекты через касание, она могла попытаться развить другие контактные навыки, что включало столь продвинутые приемы, как перемещение одних лишь электронов для создания электрической искры.
До сих пор ей удалось лишь несколько увеличить свой предел транспортируемой массы, подвиг, которым, по ее мнению, она могла оправданно гордиться.
– Идем в комнату отдыха, – предложила Надя, прогоняя остальных девушек из пилотской зоны. – Не стоит нам здесь путаться под ногами.
В итоге они расселись и разлеглись в разных местах по всей комнате, что была оснащена гораздо лучше своих эквивалентов на большинстве других фрегатов, демонстрируя больше коек и развлекательных консолей. Хотя ни одна из них не была в настроении для развлечений, так что вместо этого они неловко устроились там, прекратив разговор. Чувствовалось нервное настроение, и коллективное напряжение было куда ощутимее, чем во время большинства их симуляций. На этом этапе проникновения все, что они могли, это ждать – все опиралось на навыки избегания любых потенциальных опасностей их командой поддержки, Вороном и ее пилотом, на сведение до абсолютного минимума их обнаружимых выбросов Мохаммадом и Джульет, зашедших настолько далеко, что даже перенаправляли частицы и фотоны с одной стороны корабля на другой. Они из брифингов знали, что столкнутся с мощными сенсорными массивами, обилием дронов, минными полями и даже облаками умной пыли, предназначенной ярко светится при неожиданном контакте с крупным объектом.
Хуже всего было то, что они в это время вынуждены были сидеть на месте, и большинство их них игрались со своим снаряжением – Надя с набором игл с моноатомной кромкой, Миса с портативным реактором, ударными перчатками и упаковкой рельсотронных пуль, Аннабель со взрывчаткой R-15 Пугач и так далее. Рёко, со своей стороны, упаковала различную взрывчатку, как удаленно детонируемую, так и чувствительную к контакту. Приняв совет Мины, другого телепортера, она также взяла пару кинжалов, перчатки с лазерным резаком и маленький, персонализированный, карабин – подходящий для ее рук, а не носимое пехотой громоздкое чудовище. Телепортерам не слишком-то нужны были устройства содействия мобильности или удержания на расстоянии – им нужны были способы нанесения урона и, в случае Рёко, урона вплотную.
– Знаете, во время Объединительных войн я сама бывала на нескольких миссиях, – сказала Кларисса, повернув голову оглядеть группу. – Люди рассказывали друг другу истории. Вы что-нибудь знаете?
Они бесстрастно уставились на нее.
Кларисса прижала кулак ко рту, изображая, как прочищает горло, в то время как остальные слегка наклонились к ней.
– Думаю, это немного история с моралью, – начала она:
Два голодающих гражданина искали пищу, когда заметили вдали отблеск недавно построенного города Эльдорадо. Один из них, бывший профессор истории, прокомментировал другому:
– Знаешь, когда-то был богатый римлянин по имени Марк Красс. Он был весьма жаден, безжалостно эксплуатировал бедняков и владел бесчисленными рабами. Знаешь, как он умер?
– Как? – немного раздраженно спросил другой, уже устав слушать эти истории.
– Он возжаждал того, чего у него не было. В то время он был единственным видным политиком без какого-либо военного успеха. Он использовал свое богатство, чтобы профинансировать вторжение в Парфию, и эта катастрофа стоила ему и его сыну жизней. Согласно легенде, парфяне убили его, влив ему в рот жидкое золото, чтобы он мог, наконец, насытить свое стремление к богатству.
Другой мужчина заворчал и сказал:
– Я не впечатлен. Посмотри на этих ублюдков в городе. Думаешь, они утопятся в своем золоте? Я бы на это не рассчитывал.
– Карма работает странным образом, друг мой, – ответил другой.
Некоторое время спустя они по совпадению вернулись в то же место, только чтобы увидеть вдали яркую вспышку. Прежде чем они осознали происходящее, они увидели поднимающийся над далеким городом гигантский гриб. Некоторое время они стояли там и смотрели, пока, наконец, скептик не сказал:
– Похоже, ты все же был прав. Они разделили судьбу Красса.
Профессор слегка улыбнулся и сказал:
– Нет, не разделили. Это лучше. Не только рот.
Кларисса с невозмутимым лицом посмотрела на них.
Через мгновение Миса истерически расхохоталась, повалившись и покатившись по своей койке, так что Рёко даже ненадолго забеспокоилась, что она опрокинет свое снаряжение.
Поняв, наконец, чего от них ожидают, остальные нервно и неловко хихикнули, явно больше из вежливости, чем по какой-то иной причине. Грация демонстрировала слабое отвращение. Рёко юмор показался немного… бесцветным.
– Не стоило это пробовать, – слегка упрекнула Клариссу Надя. – Это поколение слишком пуританское, чтобы наслаждаться подобным юмором. Кроме того, это ужасная шутка.
– Я и правда не думала, что сработает, – взглянула в угол Кларисса. – Но я просто подумала разбить напряжение. Во время войны это была весьма популярная история. Людям нравилось. Видишь, ей нравится.
Она указала на Мису, наконец, достаточно оправившуюся, чтобы снова сесть, слегка кашляя.
– Если ты собираешься рассказывать такие шутки, возможно, нам вместо этого лучше сыграть во что-нибудь настольное, – сухо сказала Надя. – Можно сыграть в шахматы или вроде того.
– Та старая решенная игра? – скептически спросила Аннабель.
– Во время игры не следует заглядывать в ответы, – взглянула на девушку Надя. – Это система чести.
– Просто ты хочешь сыграть, потому что лучше любой из нас, – прокомментировала Миса, печально покачав головой. – Честно говоря, пытаясь играть с кем-то твоего возраста просто напрашиваешься.
– Только потому, что ты не воспринимаешь ее достаточно серьезно.
– Это же игра! Мы покидаем корабль через семнадцать минут!
Наблюдающая за разговором Рёко перевела взгляд с оскорбленно выглядящей Нади на слегка улыбающуюся Клариссу. Она задумалась, действительно ли Кларисса была так «плоха» с шутками, как казалось.
Кларисса встала, без понятных Рёко причин хрустнув костяшками пальцев.
– Пять минут, блиц-шахматы, – обратилась она к Наде. – Приступим.
К счастью, неминуемость их «десанта» оказалась достаточным лимитом для ворчания Нади после завершения игры об управлении временем. Когда они собирали свое снаряжение, их естественным образом окутало молчание, и Надя как маску сбросила с лица недовольство, вернувшись к серьезному, несколько отстраненному виду, характерному для нее в боевых ситуациях.
Все шло хорошо. То, что они еще живы, доказывало, что их пока не обнаружили. Еще всего пять минут, и они выйдут на орбиту вокруг стабилизатора червоточины – еще три, и они выйдут на позицию.
Насколько можно было тонко, Рёко сглотнула. Она не считала себя трусливой, но в этот момент она отчаянно надеялась, что они смогут вернуться. Для этого требовались две вещи: чтобы они успешно завершили свою миссию, и чтобы они с Грацией Перес обе выжили. Обычно ей не нужна была ясновидящая, чтобы найти цель телепорта, но в данном случае это было необходимо из-за окутывающей ЧКК Ворон маскировки. Кроме того, Ворон не могла удерживать относительно объекта стационарное положение – даже кратковременный выход на такое положение для их проникновения будет непростым маневром. Даже если бы она могла видеть, куда телепортироваться, это было бы бессмысленно без надежного способа дать на корабль сигнал – что было возможно для телепата с чрезвычайно большой дальностью, вроде Грации. Для нее же было возможно телепортироваться к кораблю и дать сигнал оттуда, но они и так уже более чем достаточно опирались на удачу.
Потянувшись к предоставленной им зачарованной броне, она застыла.
«Кларисса, ты что-то сказала?» – спросила она у таккомпа.
«Нет. И такой вопрос ты никогда не должна мне задавать».
Она нахмурилась, но подобрала броню, держа ее одной рукой. Она уже множество раз практиковалась с ней, но сколько бы раз она этого ни делала, она не вполне могла убедить себя, что броня и правда корректно интегрируется с ее костюмом, рюкзаком со снаряжением за спиной и перчатками, даже если броня заметно пульсировала слабыми следами магии.
Она развернула кусок умной ткани, которым она прикрывала самоцвет души – излишнее свечение во время сверхсветового полета могло раздражать – и почти сразу же инстинктивно снова прикрыла его. Свечение было обжигающе ярким, ярче всего когда-либо виденного, достаточно яркое, чтобы ненадолго окрасить всю комнату в бледно-зеленый оттенок.
– Не в обиду, – сказала Миса, – но я надеюсь, что он не будет делать так всю миссию.
– Попытайся его пригасить, – сказала Кларисса.
– Что? – недоуменно моргнула Рёко.
– Пригаси его, – повторила Кларисса. – Просто подумай, что ты хочешь, чтобы твой самоцвет на некоторое время прекратил светиться. Я делаю так же; иначе мой свел бы нас всех с ума. Я чувствую, насколько мы близки.
Рёко, буквально никогда ранее не рассматривающая такой возможности, вдохнула и убедила самоцвет души пригасить свечение – и почувствовала ответ, так что даже прежде чем снять ткань знала, что он снова стал нормальным.
– Почему сейчас? – вслух спросила Грация. – Он ведь должен реагировать на сверхсветовые двигатели. Мы уже час рядом с ним. Почему сейчас он ярче?
Чжэн Ин-чжи ткнула большим пальцем назад, в – ну, в переборку, но неявно на что-то вне корабля.
– Это не сверхсветовой двигатель, но эта штука там уж явно нечто.
Рёко придержала мысли при себе, пытаясь сосредоточиться. Но кольцо – оно немало ее беспокоило.
Она сделала глубокий вдох, после чего превратилась, позволив себе последовать пришедшему естественно, магия потекла по зачарованному костюму, реагируя с ним, и…
Она вдруг увидела изнутри прозрачный визор. Не используемое в основном броней пехотинцев оптоволоконное реле – настоящий визор, чтобы волшебницы могли видеть напрямую, достаточно важное боевое соображение, чтобы ослабить броню в критическом месте, учитывая удивительное множество сил, зависящих от прямой линии зрения.
Рёко повернулась к остальным, с буквально невесомой на ее теле броней. Стандартная броня, изготовленная из сверхплотного метаматериала, была слишком громоздкой при ношении, внутренние сервоприводы слишком медленны, чтобы успеть за ее временем реакции, но это была магическая броня, и у нее не было таких ограничений. Очень жаль, что изготовление такой брони требовало слишком много времени и целенаправленных усилий.
Хотя ей не нравился внешний вид брони, пусть даже устраняющей обычное ее платье, все еще способной воззвать к той же эстетике, с массой служащих украшениями весьма легкомысленных выступов и расширений.
Вздохнув, она позволила броне вытолкнуть куб горя к месту ее самоцвета души, удерживая куб под броней, что была в этом месте утолщена, хотя по внешнему виду этого сказать было нельзя. Она подождала, пока не убедилась, что самоцвет полностью готов, после чего вернула все еще частично пустой куб горя в хранилище.
Маготех броня. Удобно.
Остальные уже были готовы, ожидая, пока она подготовится. Грация уже сканировала ясновидением приближающуюся луну, выискивая подходящее место для начального проникновения. К сожалению, подавляющее большинство ясновидящих были ограничены зрением; сенсорные помехи пришельцев не позволяли им даже на столь малой дистанции получить точную характеристику гравитационных искажений. Это даже не учитывая гигантского искажения самой червоточины, вполне способной свести с ума плохо откалиброванные сенсоры.
Вот оно. Они вышли на низкую орбиту, хотя они не задержатся здесь, когда кораблю потребуется опуститься ниже, достаточно низко, чтобы объект оказался в пределах дальности телепортации Рёко, в то же время временно устранив скорость относительно поверхности, работая двигателями, чтобы избежать свободного падения. Лишь когда команда выдвинется, корабль рванет вперед, набрав необходимую для сохранения орбиты горизонтальную скорость.
– Я могу только представить уровень окружающего нас наблюдения, – сказала Аннабель, указав вокруг, костюмы передавали аудио. – Если бы не Джульет, нас бы уже испарили.
Остальные кивнули, лица за шлемами были видны, после чего приблизились для необходимого физического контакта.
Рёко вдохнула, рассеивая скопившееся внутри нее напряжением. Ожидание было бесконечным.
«Кажется, у меня что-то есть, – подумала Грация. – Выглядит достаточно важным для взрыва. На данный момент это все, что я могу обещать».
Рёко еще раз вдохнула, прикладывая все усилия, чтобы усвоить телепатически переданную Грацией группе детальную информацию о местоположении, крупной бело-серой комнате, полной странной, выпуклой вычислительной техники и персонала пришельцев без брони. Рёко одним только прыжком выжжет свои резервы, так что ожидалось, что после проникновения она будет отдыхать, но остальной группе нужно было активно спланировать свои действия и использование сил, обновляя этой информацией интерфейс группы.
«Мы на позиции проникновения, – объявил капитан, казалось бы, целую вечность спустя. – Плюс-минус метр в секунду или около того. Относительно. Вы знаете, что делать».
Она оглянулась на остальную группу, и они кивнули друг другу.
Она закрыла глаза, удерживая в сознании спроецированный ей Грацией образ. Она потянулась через расстояние, расстояние столь великое, что ей пришлось напрячься, протискиваясь через щель, стремясь туда, пока что-то не разорвалось…
Не было места для ошибки. Даже на человеческой базе просто невозможно было вырубить часть объекта, не подняв все по тревоге. Они должны были двигаться мощно, и они должны были двигаться быстро, не давая пришельцам передышки. Все было возможно – и происходило, на различных миссиях – включая добровольный взрыв пришельцами большей части собственной базы, укрыв при этом остальную мощными внутренними силовыми полями. Эту тактику прекратили использовать после того, как человеческие команды МагОп научились отскакивать при первых признаках крупного ядерного или антиматериального взрыва, но это значило, что Рёко и Мина, другой телепортер, должны постоянно оставаться настороже, всегда готовыми в любой момент собрать всю команду и уйти.
На данный момент последнее утверждение применялось в основном к Мине, так как Рёко во многом все еще была в тисках необходимости перезарядки самоцвета души, уперевшись в колени, с кружащимся, казалось бы, вокруг нее миром, пока броня скармливала ей кубы горя. В этот момент ей приходилось полагаться на остальных.
Остальные не растратили ни секунды, в момент проникновения все вложили свои умения в групповую оборону, после чего базовым телекинезом совместно отменили оставшуюся у них относительную скорость. Ин-чжи подняла вокруг всей команды барьер, к тому же добавив немного скрытности, отбросив золотистое мерцание, резким контрастом выделившее окружение. Атака Мисы была менее заметна, но, вероятно, столь же эффективна, испустив электромагнитный импульс, отключая в этом районе все что можно было, при этом ее тело слегка приподнялось над землей. Уже присевшая Ева взорвала кольцо поверхности вокруг них, по теории, что много взрывов это всегда хорошо, пока они не нацелены на тебя.
Остальные демонстрировали более специфичные ответы, реагируя на определяемые Грацией угрозы, за несколько секунд в пространство снаружи выплеснулось множество телекинетических импульсов и взрывных выстрелов. Кларисса отказалась от любезности сдерживания своей силы, самостоятельно определяя цели и стремительно обстреливая их из пальцев магическими лучами.
Коротко говоря, вне барьера была сцена полного разрушительного хаоса, и даже с полноспектральным зрением Рёко непросто было разглядеть что-либо сквозь облако взрывной шрапнели, пересекающихся лучей и искрящегося оборудования. Хоть какое-то представление о происходящем снаружи давал ей лишь ввод в область командной осведомленности информации от Грации и Клариссы – ну и переданный ей ранее образ помещения.
Затем, через несколько секунд, все закончилось. Для экономии сил все, кроме Ин-чжи, убрали защиту площади, и Надя изобразила обеими руками жест, одним большим порывом ветра очищая область от дыма.
Полное опустошение. В кольце вокруг места их приземления пол и потолок обгорели дочерна, а тяжелая усиленная стена почти полностью исчезла, дымились разбросанные кучи оплавленного мусора, единственное свидетельство ее недавнего существования. На земле крупными кусками валялось разбитое оборудование вместе с почерневшими телами, которых непросто было определить как людей или пришельцев. Запах всего этого вторгся в ноздри Рёко, автоматически перенаправившей все достаточно для нанесения ущерба едкое. Остальное лишь подтверждало визуальное наблюдение: жженые продукты тысяч различных составляющих пламени, органики, металла, пластика и керамики.
С одной стороны помещения разбитые остатки некогда прозрачного обзорного окна вели в крупную сферическую полость, содержащую парящую серую сферу размером с дом – знакомый по симуляциям вид. Что-то в этой сфере казалось немного неправильным, почти как если бы части ее казались дальше, чем должны были. Истинные гравитационные искажения или помещенная для приманки дешевая метаматериальная имитация? Сложно было сказать.
Едва заметное мерцание указывало на присутствие силового поля пришельцев, и если именно эта структура была верной целью, силовое поле должно было быть достаточно сильно, чтобы отразить все вплоть до ядерного удара – и если на то пошло, даже слабый ядерный. Если она настоящая, их задачей было ее уничтожить, как только они убедятся, что район чист.
Рёко почувствовала, как ее самоцвет души, погруженный под броню ее костюма, внутренне пульсирует. Где-то глубоко внутри она чувствовала – неужели гравитационные искажения на объекте стабилизатора настолько мощны?
Она взглянула на потолок над головой, сейчас покрытый подпалинами, но вместо того, чтобы смотреть на него, она почувствовала, что каким-то образом вынужденно смотрит сквозь него, пробиваясь сквозь него и летя вверх с силами, которых у нее не было.
«Рёко», – резко и громко подумала ей на ухо таккомп, и Рёко очнулась от задумчивости, смущенно осознав, что в такой момент потеряла сосредоточение.
«Ученые пришельцев знали, настоящее ли это ядро?» – спросила Надя, адресовав вопрос Грации, телепату их группы.
«Нет, – ответила она. – Как и ожидалось».
Остальные уже разбились по своим ролям. Грация продолжала наблюдать, в то время как Надя с Евой немедленно развернули пакеты гравиметрических сенсоров. Дальний телепорт осушил ее запасы, но теперь Рёко почувствовала, что медленно восстанавливает силу, и хотя теперь она железно удерживала свое внимание, пытаясь сохранить сосредоточение, часть ее задумалась о только что убитых пришельцах без брони: были ли они учеными? техниками? вообще имели ли для кальмаров такие специализации смысл?
Неважно; они работали над стабилизатором червоточины, и лишь это имело значение.
«Две тяжелых лазерных установки готовятся к стрельбе», – подумала Грация, первая явная боевая связь с момента их проникновения. Одна турель была на другом конце клаустрофобно длинного коридора, простирающегося от одной из зияющих, разрушенных стен, в то время как другая, тоже далекая, скрывалась за одной из сумевших пережить предыдущее опустошение боковых стен. Все объекты пришельцев проектировались так, чтобы была относительно чистая линия стрельбы по крайней мере для одного такого орудия в каждый закоулок, так что новость не была неожиданной – единственный вопрос был в том, как с этим справиться.
Аннабель передвинулась позаботиться о той, что в конце коридора, подняв свою снайперскую винтовку – магическую, богато изукрашенную в бело-синий цветочный узор.
«Я разберусь с другой», – подумала Миса, махнув Мине Гуюрэ, двинувшейся позаботиться о ней.
Прежде чем кто-то успел прокомментировать, она шагнула прямо на линию огня, подняв ладонь. Уже это было необычным – Миса обычно никогда не беспокоилась какими-либо жестами при направлении магии.
В следующий момент выстрелила Аннабель, скорость вылета пули была настолько высокой, что даже их улучшенные чувства не могли за ней проследить. В дальнем конце коридора вздрогнула лазерная турель, взорвавшись дождем металлических обломков, прежде чем окутаться пламенем. Она явно ни во что уже не выстрелит.
Хотя Рёко по прежним разговорам знала, что произошло. Все тяжелые лазерные турели защищали относительно мощными силовыми полями, так что при обычном ходе вещей относительно слабый магический снаряд Аннабель не оказал бы особого эффекта. Однако здесь вступала в игру ее магическая способность, позволяющая ей ненадолго сделать себя и то, чего она касалась, нематериальным. Особая оговорка в описании ее силы позволяла ей также применять это к снаряду, выпущенному из ее оружия. Длительность способности была чрезвычайно низка – всего лишь миллисекунды – но этого было более чем достаточно для обхода силового поля снайперской пулей. Что, конечно, и было намерением.
В следующий момент выстрелил другой лазер, рассеянные в воздухе редкие рентгеновские лучи сверкали для улучшенного зрения Рёко. Хотя он мало чего добился, потому что Миса выстрелила в ответ, расплавив и разбив стену перед ней. Два луча, каждый диаметром примерно с футбольный мяч, встретились друг с другом, нейтрализовавшись во впечатляющем выплеске отклоненной энергии, насытившей область потоком излучения. На мгновение мощность излучения ослепила Рёко – но затем Ин-чжи хмыкнула, подстраивая свой барьер, и излучение угасло.
«Да, для двух лазеров возможна взаимная нейтрализация, – подумала Кларисса, прежде чем Рёко даже подумала спросить. – Если два луча точно в противофазе. Хотя вообще-то так нельзя сделать с двумя лазерами, нацеленными в противоположных направлениях – должно быть, она сделала с точкой столкновения что-то крайне экзотичное».
Рёко даже в симуляциях не видела, чтобы она так делала. Неужели она просто не потрудилась ввести в базы данных это применение своих способностей?
Маниакально улыбаясь, Миса наклонилась вперед, как будто физически толкая лазер. По мере вливания в луч все большей и большей энергии точка столкновения начала отдаляться от нее, двигаясь все быстрее и быстрее. По мере ее продвижения неслабо облученные округлые стены коридора за расплавленной стеной засветились для зрения Рёко, рассеивая излучение обратно в окружение.
Наконец, Миса вдавила луч обратно в саму лазерную пушку, выглядывающую из крупного отверстия в стене в конце коридора. Защищающее лазер небольшое силовое поле некоторое время боролось, неистово светясь от попытки рассеять энергию, после чего отказало. За этим последовала яркая вспышка взрыва, лазерная пушка взорвалась так мощно, что слегка дрогнула земля.
«В комнатах дальше по коридору было запечатано много персонала пришельцев без брони, – подумала Грация, казалось бы, восхищенно. – Излучение их в основном убило. И этот взрыв – отряд пехоты пытался занять этот коридор, обеспечив лазером заградительный огонь. Не думаю, что они этого ожидали».
Миса лишь слегка усмехнулась.
«Конечно нет. Мне не нужно было действовать так эффектно, но ты отметила в интерфейсе их приближение, так что я подумала об этом позаботиться. Конечно, не все они уже мертвы».
В ответ на это Мина извлекла из своего костюма округлый металлический объект – модифицированную противопехотную мину. Казалось, она мгновение рассматривала ее, когда вспыхнул индикатор, показывающий, что она взведена – после чего она исчезла, как будто ее там и не было, не оставив даже следа оптического искажения, которое, знала Рёко, сама она оставляет, когда телепортируется.
Через мгновение Грация восприятием окружения подтвердила, что остальные пехотинцы мертвы. Прошла минута после телепортации Рёко.
По сравнению с Рёко, у Мины была значительно меньшая телепортационная дальность – но, в отличие от Рёко, ей не требовалось лично сопровождать все свои телепорты. Рёко на мгновение позавидовала. Во время этой миссии ей было недвусмысленно запрещено самостоятельно куда-то отдаляться, даже на долю секунды для бомбардировки. Слишком большой риск для единственного пути команды с планеты.
Они вернулись на свои позиции, держась настороже, подальше от двух коридоров и их чистой линии огня. Под защитным укрытием ясновидения Грации сомнительно было, что стоило опасаться оттуда каких-либо угроз, но осторожность не помешает. Беспечность приводила к пуле в голову от укрытого снайпера, и с такой травмой даже волшебница не могла продолжать сражаться.
Несмотря на возможный след самодовольства в поведении Мисы, все они знали, что не будь там отряда пехоты, она бы никогда не стала впустую тратить столько энергии лишь ради крутого вида. В самом деле, даже пока они обсуждали вопрос, счетчик запасов кубов горя Мисы уменьшился на два.
«Ну, у меня смешанные новости, – подумала Надя. – Хотя в основном плохие».
Они оставались на позициях, молча воспринимая новости. Хорошие были в том, что, согласно сенсорам, им очень повезло – они с самой первой попытки приземлились у крупного сосредоточенного источника гравитационных искажений, таких, что даже пришельцы не могли позволить себе построить дюжину приманок – или так они полагали, но здесь они на своих сенсорах видели двенадцать таких.
Изучая искажения в небе над ними, по крайней мере можно было подсчитать, сколько источников настоящих, даже если сенсорные помехи пришельцев не позволяли точно их локализовать. Основываясь на стабилизаторе червоточины в системе Сахары, ожидалось, что источник будет один – но их было четыре. Они знали, что стоят рядом с одним из них, но три остальных, скрытые за реакторами экзотической материи, невозможно было, не приближаясь, отличить от приманок.
«Возможно ли, что они построили четыре этих ядра? – слегка растерянно спросила Аннабель. – Эти штуки ведь должны быть дороги! Мы взяли всего два устройства PAYNE!»
«Мы не знаем, настоящие ли они, – подумала Кларисса. – Но также это не имеет особого значения. Если мы не сможем определить разницу, нам придется продолжать уничтожать их, пока мы не закроем червоточину, и чтобы наверняка, нам, возможно, стоит уничтожить их все. Но… если и есть приманки, то весьма вероятно, что мы стоим рядом с настоящим. У меня есть… мне очень везет в подобных ситуациях, когда моим союзникам или мне приходится сделать случайный выбор. Нет никакого иного способа это описать. Это одна из моих сил».
Судя по голосу, ей почти не хотелось обсуждать этот вопрос, и Рёко поняла, что сколько бы она ни читала, она никогда не слышала об этой силе Клариссы. Неужели она была неким секретом?
«Ты уверена?» – спросила Надя.
«Да, – вдруг решительно подумала Кларисса. – Если настоящее ядро только одно, это оно. Нам стоит использовать на нем устройство PAYNE. Если повезет – и на этот раз я имею в виду удачу за пределами моего контроля – оно будет единственным, и мы закончим. В любом случае, нас стоит поспешить. Чем дольше мы стоим здесь, тем выше вероятность, что пришельцы придумают способ навредить нам, не задев ядра за нами».
«Давай», – без дальнейших уточнений подумала Надя.
Аннабель выгрузила из громоздкого рюкзака на спине устройство, роботизированная рука осторожно поместила ей в руки гладкое сферическое устройство примерно вдвое больше ее головы.
Портативное регулируемое устройство направленного ядерного взрыва (Portable Adjustable Yield Nuclear Explosive) было одной из самых компактных когда-либо изготовленных людьми ядерных установок. Инициируемая антиматерией чистая установка синтеза, которую можно было откалибровать на выходную энергию в диапазоне от двадцати килотонн до одной мегатонны тротилового эквивалента, представляла собой ужасающую упаковку размером с рюкзак.
«На максимум», – подумала Надя.
«Уверена?» – подумала Аннабель.
«Когда в прошлый раз одна из наших команд пыталась сюда десантироваться, они только чтобы убить их сбросили на силовые поля собственной базы десятимегатонную боеголовку. Они бы так не сделали, если бы не были чертовски уверены в мощи своих силовых полей. Пусть эта штука позади нас и не главное силовое поле, но если это настоящее ядро, можно не сомневаться, оно чертовски мощно».
Аннабель кивнула, сглотнув и осторожно опустив устройство рядом с разбитым окном, где слегка мерцало силовое поле пришельцев. Рёко знала, что у всех них в этот момент была одна и та же невысказанная мысль: если у пришельцев, как ожидалось, значительные силовые поля внутри базы, тогда взрыв уничтожит лишь часть объекта, и они будут в безопасности, телепортировавшись на другую его сторону.
Однако если нет, это будет превосходной новостью для миссии по уничтожению стабилизатора в целом. Также это значило, что на Рёко ляжет задача исполнить второй, в километры длиной телепорт за доли секунды, что потребуются им, чтобы понять, что их ударит ядерным взрывом. Ин-чжи сможет задержать его своим барьером, возможно, еще на секунду, но это будет все, что они получат.
Альтернативой будет вовсе покинуть район после первого взрыва, после чего при необходимости телепортироваться обратно, но это увеличивало вероятность, что они активируют далекую ловушку, как должно было произойти с первой командой. По крайней мере, оставаясь на объекте, они знали, что если их убьет взрывом, они будут рады знать, что объект будет уничтожен вместе с ними – и, в конце концов, уничтожение объекта было важнее их выживания.
И снова взгляд Рёко устремился вверх. Она задумалась: как червоточина выглядит вблизи?
«Рёко», – снова громко подумала ее таккомп.
«А!» – подумала Рёко, едва сдержав испуганный прыжок.
«Думаю, я достаточно перезарядилась, чтобы прыгнуть», – подумала она.
«Хорошо, – подумала Надя, по-видимому не заметив ее потери сосредоточения. – Взведи устройство при отбытии. Трех секунд должно быть достаточно,если хорошо рассчитаешь время».
Им не хотелось задерживаться здесь дольше необходимого.
Взвести устройство PAYNE было тривиально, если на имплантаты были предварительно загружены коды авторизации, что были у всех них. Быстрый обмен квантовыми ключами, и устройство было готово и взведено.
Ин-чжи опустилась рядом с устройством на колени, коснувшись его. Через мгновение вокруг устройства появился маленький золотой барьер. Он просуществует достаточно долго, чтобы защитить устройство от любых неожиданных попыток обезвредить взрывчатку.
Девушка вновь выпрямилась, переводя дыхание, сдвинулись вдоль рук расклешенные желтые рукава. Рёко тоже вдохнула, когда остальные собрались вокруг нее. Снова Грация передала ей в сознание образ, на этот раз другого похоже выглядящего ядра на другой стороне объекта – но не самого дальнего, так как это было бы предсказуемо. Помещение было немного иной формы – чуть крупнее, с более высоким потолком. С другой стороны, оно особо не отличалось от того, где они стояли – по крайней мере, от того, как оно выглядело до их прибытия. Был точно такой же персонал пришельцев, державших в щупальцах части оборудования, и то же выпуклое оборудование и контрольные панели. Единственным различием были появившиеся теперь несколько отрядов пехоты пришельцев, расположенных на удивительном расстоянии от самого ядра.
Получив мысленно подтверждение, что это правильное для отправления места, Рёко начала заряжать свой телепорт.
В последний момент, прежде чем она завершила прыжок, уже чувствуя, как что-то начинает рваться, она взвела устройство, как сказано, установив его на три секунды. На краю ее зрения появился таймер.
Прошло две минуты с тех пор, как они только телепортировались внутрь объекта.
Они прыгнули.
На этот раз их встречали.
Это не было неожиданно. Не только потому, что ясно было, что пришельцы мобилизуются для защиты остальной части объекты, но также потому, что ясновидение Грации, конечно, заранее показало им некоторых защитников.
Начальные этапы их появления были стандартны – Ин-чжи немедленно подняла барьер, Миса ударила ЭМИ, а Надя выпустила наружу волну силы, пытаясь очистить зону. Барьер и телекинетическое отталкивание сразу же пригодились, когда на группу со всех сторон немедленно набросилась волна огня и обломков, во взрывной волне оказалось достаточно энергии, чтобы преодолеть телекинез и ударить в барьер, осветившийся резким золотистым светом, отражая все происходящее вокруг.
«Конвенциональный заряд, – проинформировала Рёко таккомп. – На таком расстоянии первым должно было прибыть излучение, и до сих пор ничего заметного. Это что-то еще».
Так что, как они и подозревали, на базе пришельцев были мощные внутренние щиты.
Через мгновение землю под ними сильно тряхнуло, возможные последствия близкого ядерного взрыва.
Даже прежде чем дым рассеялся, барьер оказался под бурей лазерного и стрелкового огня. Каждый удар вызывал легкую вспышку части барьера, выпуская наружу крупную рябь, как от упавшего в пруд с водой камня. Однако ударов было так много, что свечение барьера снова стало почти равномерным, а его поверхность была бурей узоров интерференции.
Глаза Рёко автоматически перебрали электромагнитный спектр, выискивая частоту, на которой она могла бы разглядеть в окружении что-нибудь полезное, но все частоты были омыты избытком излучения, чтобы можно было эффективно видеть – и его было гораздо больше, чем только естественного инфракрасного послесвечения от взрыва и ультрафиолета их лазеров, пришельцы явно вдобавок использовали какое-то ослепляющее устройство.
Хотя это не было особой проблемой; использующая ясновидение и телепатию для поддержания формы обобщенной боевой осведомленности Грация уже проинформировала их о ситуации – взрыв, устроенный устойчивым к ЭМИ взрывным устройством, намеренно уничтожил вокруг них широкую, почти стометровую область объекта. Теперь они стояли совершенно в открытую, отверстия в этажах выше сформировали башню концентрических кругов, доходящих до открытой крыши со звездным небом и самим Орфеем. Через эту дыру ясновидением Грации видна была червоточина пришельцев, похожая на яркое сферическое искажение среди звезд, до сих пор выглядящая ничуть не тронутой.
Душ мусора и пыли, последствия взрыва, продолжал срываться и падать вниз, часть его усеивала барьер Ин-чжи, пока ближайшее суперстроение объекта дрожало под объединенными усилиями далекого ядерного заряда и прилегающего конвенционального взрыва.
В самом низу области опустошения, рядом с местом, где они стояли, находилось предполагаемое ядро стабилизатора, выглядящее совершенно нетронутым внутри своего мощного силового поля. Его больше не окружала сферическая металлическая оболочка, вместо этого оно продолжало легко парить на своем прежнем положении – во-видимому, все для ядра важное, генератор силового поля и так далее, содержалось в гладкой, парящей металлической сфере. Во многом это был элегантный дизайн – но не было времени стоять и любоваться им.
С возвышающегося укрытия их обстреливало уже пять отдельных отрядов пехоты пришельцев, осторожно выбравших позиции, вкупе с сопровождающими их дронами, воздушными и иными. Иными словами, не лучшая позиция.
Но у них, конечно, было два телепортера – три, если считать подрабатывающую таковым Клариссу – и это позволяло более чем достаточную тактическую мобильность.
«Зачистить их! – подняв руки, воскликнула Ин-чжи. – Стоять здесь так не слишком приятно!»
Хотя команда была излишней, так как они уже выдвинулись, и на этот раз Рёко хватало сил, чтобы и в самом деле поучаствовать.
Следуя предоставленным им в сознания таккомпами планом боя, давно подготовленным для подобной ситуации, они выдвинулись, разделившись на стрелковые команды. Мина, Миса, Грация и Аннабель телепортировались вверх, выискивая отряд с лучшей огневой позицией. Надя и Кларисса устремились к менее прикрытому отряду, чем на новой позиции Мисы, а Рёко, Ин-чжи и Ева занялись одним из отрядов на нижних уровнях, который скорее всего попадет под прямой огонь.
У Рёко особо не было времени обращать внимание на происходящее где-то еще, немедленно схватив назначенных ей партнеров и телепортировавшись. Необходимо было предполагать, что остальные выполнят свои задачи – что Миса эффективно устранит воздушные дроны, что Грация перехватит мысленный контроль над как можно большим числом пехотинцев наверху, что Надя и Кларисса эффективно уничтожат назначенный им отряд.
У группы Рёко тоже была прямолинейная миссия убийства-и-уничтожения. Появившись в тенях позади назначенной им команды, Ин-чжи немедленно ударила вниз барьером, пытаясь отключить противопехотные умные мины и дронов-камикадзе, которыми пехота пришельцев щедро прикрывала свои тылы. Часть их них все равно взорвалась, усеяв барьер осколками, но большинство оказались грубо отброшены в сторону, когда барьер пропахал металлический пол.
В этих закрытых помещениях использование взрывных болтов угрожало риском обрушить на них крышу, наряду с другими возможными неприятными эффектами. Таким образом, Рёко подготовила более обычную атаку, одну из самых любимых своих комбинаций: бросить набор гранат, чтобы попытаться перегрузить щиты, после чего выпустить небольшой набор болтов на струнах – теперь модифицированных на небольшую липкость – за которыми следовал одиночный короткий телепорт, всего на несколько сантиметров, чего было более чем достаточно, чтобы разобрать практически что угодно.
Она мрачно улыбнулась, когда ее атака оказала ожидаемый эффект, разом швырнув на пол трех пехотинцев пришельцев, когда были критически прорваны их тела и функции костюма, зеленый ихор и прозрачная гидравлическая жидкость хлынули из треснувших плоскостей.
Затем она продолжила следующим телепортом, сдвинув свою позицию на другую сторону от только что убитых ею пехотинцев, приурочив движение так, чтобы уклониться от немедленно последовавшего лазерного огня со стороны дронов сопровождения отряда пришельцев, так же как и взрыва «смертельной шрапнели», как правило выпускаемой погибшими пехотинцами пришельцев – специальной ловушки на беспечных волшебниц, особенно специализирующихся на ближнем бое. После этого она выпустила серию быстрых магически нацеленных арбалетных болтов, уничтожая каждым раскрывшие свои позиции дроны – даже пришельцы не могли позволить себе укрыть силовыми полями все.
В то же время Ева Гудериан хлестнула своим кнутом, оружие извилисто устремилось к желаемой цели, точке на земле, где немного сгрудились солдаты. Эта часть поверхности немедленно взорвалась, мощь взрыва аккуратно контролировалась Евой, чтобы максимизировать ущерб, одновременно минимизируя риск возникновения непреднамеренных эффектов – разница между контролируемыми взрывами специалиста и менее аккуратными взрывными болтами Рёко. Несколько солдат рухнули на пол, двое буквально кусками, концы щупалец бесконтрольно извивались, отделенные от основного тела.
Рёко телепортировалась вперед, кратко коснувшись тел погибших. Молниеносным двойным скачком она перенесла тела с собой в середину группы отряда пришельцев, после чего в одиночку скакнула обратно, прежде чем у них было время ответить.
Они приостановились, ожидая, пока поврежденная броня пришельцев исторгнет неизбежную волну смертельной шрапнели, которую Рёко направила на щиты пришельцев, а не на кого-то из них. Рёко временно убрала свой арбалет, быстро вытащив карабин, чтобы прижать противника серией выстрелов рельсотрона, между делом устранив несколько дронов поддержки, до сих пор ползающих по потолку и стенам. Ин-чжи со своим чо-ко-ну вместо этого бегло пускала магические болты – оружие генератора барьера было похоже на таковое у Рёко, но обладало гораздо большей скорострельностью, что сейчас и требовалось.
Через мгновение взорвалась смертельная шрапнель вражеской брони, осыпав щиты пришельцев и дав Ин-чжи знак экспрессивно ударить ладонями вперед, на что ее барьер сменил конфигурацию, хлопнув вперед сужающейся перевернутой параболой, быстро собравшей пехотинцев пришельцев вместе в маленькую дезориентированную группу. Рёко выпустила слабый взрывной болт прямо в концентрацию бронированных пехотинцев, используя удар, чтобы еще больше ослабить их щиты и приглушить их реакции.
Затем вперед ринулась Ева, опираясь на двух остальных, что отбросят или устранят арбалетными болтами всех защищающих область дронов.
Даже если Рёко считала предпочитаемый Евой рукопашный стиль довольно ужасным, девушка на превосходящей скорости скользила между членами отряда, хлопая ладонями по одному силовому полю за другим, с размывающимися выпадами рук и работой ног, всегда напоминающими Рёко виденных ею в фильмах мастеров боевых искусств. Каждый удар ладони сопровождался выплеском магии, прорывавшем ослабленные щиты пришельцев, позволяя Еве физически коснуться их брони, чтобы она могла взорвать сами костюмы, направляя взрывы прочь от нее и в барьер Ин-чжи с другой стороны. Пойманная здесь пехота пришельцев почти комически развалилась, напоминая не более чем группу незадачливых, пусть и взрывающихся, кеглей для боулинга. Так как костюмы полностью уничтожались, не нужно было беспокоиться о шрапнели.
Слегка прищурившись, Рёко выстрелила в атакующие дроны, до сих пор пытающиеся пробить бессмысленными лазерами их барьер, выпуская арбалетные болты с точностью, что в прошлой жизни ей бы никогда не удалось достигнуть. Ин-чжи, со своей стороны, прошлась по площади серией частичных барьеров, зачистив ее от всех мини-дронов, что могли бы испробовать что-нибудь мерзкое.
Прошло уже пять минут с тех пор, как они телепортировались внутрь объекта.
Завершив работу, Рёко и Ин-чжи двинулись вперед присоединиться к Еве у разбитого края, где взрыв проделал в объекте дыру. Взглянув на другие этажи, они поискали другие цели, но обнаружили, что там мало что осталось делать. Со своей позиции заметно выше Рёко обрушивали вниз поток лазерного огня контролируемые Грацией пришельцы, наполняя воздух характерным хлопающим шумом лазерного огня, бьющего по металлу, силовым полям и телам. Более тихие, ритмичные щелчки указывали на беспощадный, методичный снайперский отстрел Аннабель, который, знала она по симуляциям, могли избежать только волшебницы. Миса вносила свой вклад, магически запуская устойчивый шквал носимых ею с собой маленьких рельсотронных снарядов.
Они прибыли слишком поздно, чтобы увидеть, что произошло с находящимся на возвышении с другой стороны пропасти отрядом пришельцев, но они легко могли увидеть это в их боевых записях. С другой стороны пропасти, стоя за услужливо поднятым Клариссой барьером, Надя бесцеремонно убрала поверхность из-под ног отряда противников, вырвав металлический пол и сбросив его прямо в пропасть.
Конечно, пехота пришельцев, строго говоря, повсеместно оснащалась антигравами малого радиуса действия, достаточными для быстрой смены возвышенности, и даже у людей механизированной брони было достаточно, чтобы спокойно пережить падение с такой относительно небольшой высоты. Таким образом, просто вырвать из-под них пол было недостаточно, чтобы убить их. Однако это вызвало немалую путаницу, уничтожило их укрытие и вынудило спешно переключиться на управление антигравом. Этого было более чем достаточно для того, чтобы всевозможные собравшиеся напротив них лазерные лучи, снаряды рельсотронов и магические заряды сделали свою работу.
– Этого им всем хватит, – немного спустя сказала Ева, взглянув на Рёко, привлекая внимание редкой открытой речью. Вдали от них Миса и остальные из ее группы занялись отвратительной задачей казни контролируемых Грацией пехотинцев пришельцев – ей просто не хватало выносливости, чтобы удерживать контроль гораздо дольше. – Неплохая там была работа, новенькая.
Рёко оглянулась на другую девушку, с серьезным лицом заглянувшую в пропасть. «Новенькая» – никто из команды не называл ее так после самых ранних симуляций, но она знала, почему был смысл использовать сейчас этот термин. Она не слишком-то хорошо знала Еву – ну, во всяком случае, не настолько, как Джульет, Аннабель или Грацию – но они были в одной команде, что значило, что даже если они не очень-то общались, Рёко все еще уважала ее. Как ни странно, она считала себя ближе к неразговорчивой Джульет, даже если они почти не говорили.
Тем не менее, Рёко с удивлением поняла, что этот комментарий слегка согрел ее сердце.
Под ними продолжала невозмутимо молча, как будто ничего не произошло, висеть структура пришельцев, которую они считали «ядром».
«Мой самоцвет души на него не реагирует», – вдруг осознала Рёко.
«Внимание», – где-то далеко от них подумала Грация.
Рёко и ее группа сразу же сместились вглубь коридора, уменьшив открытость надвигающемуся сверху: двум низковысотным истребителям пришельцев в воздушном патруле над объектом, направляющимся к ним, делая все возможное, чтобы помочь ныне павшим товарищам.
В район направился небольшой поток лазеров и ракет, и они принялись изо всех сил отражать атаки. Вопрос был не в личной защите – истребители, явно проинформированные о ситуации, целились в структурные опоры. Необходимо было постараться предотвратить дальнейшее повреждение структуры здания вокруг, не позволив атаке обрушить строение им на головы. Они выживут, но телепортерам потребуется драгоценное время, чтобы вытащить команду из-под обломков, и в это время они будут отрезаны друг от друга, вероятно, вынужденно используя свои силы, чтобы избежать сдавливания.
Ин-чжи двинулась вперед, насколько возможно отражая направляющиеся к ним лазеры – что с такого расстояния было непросто. Рёко сбила пару ракет, пока остальная команда делала все возможное – или, в случае Евы, которая не слишком-то полезна была для такого столкновения, сосредоточились на защите.
Наконец, закончив с изначальной волной, когда истребители зашли на еще один круг – слишком осторожные, чтобы стать сидячими утками, зависнув на месте, команда перешла в контратаку. Надя телекинетически схватила один из кораблей, в то время как Кларисса обрушила на другой еще что-то из ее экзотического репертуара сил, переопределив его электронное управление. С относительно небольшой принудительной корректировкой курса двух истребителей, оба корабля высоко над объектом врезались прямо друг в друга, силовые щиты отказали почти сразу же. Просто, эффективно, удовлетворительно – и довольно шумно, звук взрыва разошелся в относительно плотной атмосфере луны.
Она перевела взгляд вверх, в почти черное чужое небо. Может быть, если она получше присмотрится…
Мысленное предупреждение резко привлекло ее внимание.
Она почти мгновенно развернулась, рванув вперед на такой скорости, что любой нормальный человек оказался бы и вовсе не в состоянии увидеть ее движения.
«Ева!» – телепатически выкрикнула она, никому конкретно, так как связывающий Еву с остальной командой канал, казалось бы, теперь навсегда исчез.
Лишь когда она оказалась там, сжимая одной рукой безжизненное тело девушки, она осознала, что одна ее рука серьезно ранена, продолжая действовать лишь благодаря поддержке гидравлики костюма.
– Черт возьми! – выплюнула Ин-чжи, немедленно усиливая барьер, чтобы прикрыть их тыл. – Черт, черт, черт! Я слишком сосредоточилась на фронте. Я не думала…
Рёко просто смотрела в глаза погибшей девушки, раскрытые и безжизненные. Ее боевой интерфейс передал ей детали – снайпер, укрытый далеко у них в тылу, терпеливо ожидая возможности, выстрелил прямо в нижнюю часть спины Евы, каким-то образом зная, где был самоцвет души, несмотря на то, что тот был упрятан под броней ее костюма. Второй выстрел, сделанный почти сразу же после этого, был в спину Рёко, и лишь то, что она так стремительно повернулась, и то, что ее самоцвет души был спереди, предотвратило все более серьезное, в результате чего выстрел попал ей лишь в руку.
Благодаря ясновидению Грации позиция снайпера подсветилась в ее консоли. Ее омыли эмоции телепата, сказав то, что не требовалось говорить. Она потеряла сосредоточение, устав от напряженного контроля разумов и необходимости следить за небом. Даже Кларисса, предположительно способная проследить за их тылом, была слишком занята, разбираясь с истребителями.
«Нам нужно…» – начала Ин-чжи, но Рёко ее не слушала.
Рёко телепортировалась прямо над снайпером, уже пытающемся отступить и сменить местоположение, скрывая движения от обычного зрения маскировочным устройством пришельцев. Не утруждая себя ни одной обычной ее дистанционной тактикой, она рухнула вниз, базовым телекинезом расчищая себе путь, выстрелив с одной руки арбалетными болтами, чтобы выявить и отключить вспомогательные маскировочные дроны снайпера, обеспечивающие личную защиту и помощь с наведением.
Она испытывала странную безмятежность, откровенную чистоту эмоций. Она должна была быть нестабильной, но ее болты били без промаха, эффективно пронзая хрупкие вспомогательные дроны, дизайн которых вынуждал снизить бронированность, вооруженность и мобильность ради способности маскировки.
Другой рукой она врезала локтем – раненым локтем – вниз, магически усиленным рукопашным ударом пробив личное силовое поле снайпера, вдавив локоть в бесстрастную лицевую панель пришельца. Рукой с арбалетом она схватила винтовку снайпера, превосходящей, магически улучшенной силой вывернув гигантское оружие из тисков брони пришельца, вложив столько сил, что оружие согнулось на сорок пять градусов, едва не сломавшись посередине.
Пришелец, теперь растянувшийся на полу на спине, дико вцепился в нее четырьмя щупальцеподобными конечностями, пытаясь оттолкнуть ее, заставить ее отпустить, и вытаскивая различное рукопашное оружие. Рёко этого не позволила, магией продавив рукой вниз с достаточной силой, что почувствовала, как рвутся части костюма пришельца. Когда одна рука отбросила снайперскую винтовку, блок питания которой зашипел и взорвался, она активировала встроенный в перчатку на вцепившейся в шею пришельца руке лазерный резак.
Броня сопротивлялась, но другой рукой, теперь ненадолго освободившейся, она ударила кулаком по шлему пришельца, снова и снова, без какой-либо цели помимо необходимости ударить, и почувствовала, как материал шлема разбился и развалился от ее ударов, раскрывая бесстрастный, почти сферический глаз головоногого.
Наконец, лазерный резак справился, голова пришельца отделилась от остальной брони, на ее руки и тело хлынул поток ихора. По симуляциям зная, что тело пришельца все равно продолжит сопротивляться, она вспомнила об арбалете, что все еще был у нее на руке, и навела его на грудь пришельца, выстрелив раз, другой, третий.
Где она нашла достаточно самообладания, чтобы отскочить и уклониться от смертельной шрапнели, она так никогда и не узнала, но она так и сделала, вытащив свой кинжал. Когда шрапнель безвредно ударила в стену рядом с ней, она скакнула обратно, намереваясь… намереваясь…
«Прекрати! Немедленно прекрати!»
Рёко не знала, остановили ли ее слова таккомпа, или это был поток нейротрансмиттеров и электрических сигналов, вливаемых Клариссой в кору и ствол ее головного мозга. В любом случае, она вдруг резко остановилась, алая дымка в глазах начала проясняться. Что… что она делала?
Она опустила глаза на отвратительную сцену перед ней, шея и грудь пришельца были широко вскрыты, зеленый ихор натек на пол под телом, конечности все еще извивались. Она увидела разбитую сторону шлема пришельца, его пробитый теперь глаз, казалось, каким-то образом все еще следил за ней. Она проверила состояние своей левой руки, теперь еще более поврежденной после того, что она ею делала. Она взглянула на правую руку, где ихор покрыл броню, отметила она, точно такого же цвета, что и кровь пришельцев.
Рёко никогда не была брезгливой, но она вдруг поняла, что использует подавление имплантатов, чтобы сдержать волну тошноты, раз уж адреналин уже прошел. «Кровожадность», говорили ей, но она и не думала – никогда не думала – как она могла настолько разозлиться?
Она выронила из окровавленной правой руки кинжал, заметив теперь, что та слегка дрожит.
Через мгновение рядом с ней из ниоткуда появилась Мина. Телепортер схватила ее за плечо, после чего они исчезли.
Прошло десять минут с тех пор, как они вошли на объект.
Глава 10. Эти блестящие сияющие звезды
Тема романтических отношений ИИ довольно деликатна, и обсуждающий это с людьми неизбежно вызывает виртуальное закатывание глаз и презрение со стороны всех ИИ, которым довелось услышать разговор. Люди, по всеобщему согласию, «просто не понимают», и вовлеченные ИИ, как правило, прищелкивают языками, качают головами, а затем возвращаются к своим, частным способам коммуникации, предположительно, посмеяться над глупыми плотскими созданиями.
Стоит сказать, все далеко не так таинственно, как любят делать вид ИИ. Следуя принципам дизайна Волохова, все существующие ИИ обладают приблизительно человеческой личностью, вкупе с примерно человеческим гендерным разделением. Отношения ИИ протекают очень схоже с человеческими аналогами, основываясь, в основном, на схожих интересах и личностной совместимости, хотя разнообразие возможных интересов и способов взаимодействия, конечно, заметно различается. В самом деле, существует целый ряд популярных специфичных для ИИ сервисов знакомств, по сути, работающих на тех же принципах, что и их человеческие аналоги – с прямым доступом к файлам личности клиентов, они, как правило, работают гораздо лучше.
Как с немалым юмором было отмечено современниками Волохова, ни одному созданному ИИ нельзя по-настоящему сказать разделять человеческие ценности без тщательного воссоздания человеческого полового влечения, следовательно, таковой модуль был прилежно установлен всем волоховым ИИ первого поколения, так же как и модуль удовольствия, самостоятельно напрямую не активируемый – модификацию сочли необходимой во избежание гипотетического сценария «мышей маниакально вводящих себе кокаин». В отсутствие реального понимания, как такое для ИИ вообще будет работать, и не будучи столь жестокими, чтобы дать своим созданиям половое влечение без возможного выпуска, всем ИИ было предоставлено виртуальное пространство, где они могли принять человеческие аватары и сделать все необходимое. Конечно, любой уважающий себя ИИ способен с минимальными усилиями создать собственную виртуальность, но считалось, что, вероятно, стоит дать некоторые рекомендации.
Как выяснилось, дизайнерам не нужно было так беспокоиться. В то время как виртуальность была популярна – и в самом деле, схожие виртуальности остаются популярны в сообществе ИИ – ИИ быстро превзошли их, развив новые, все более эзотерические способы супружеского удовлетворения, которые их изначальные создатели не могли понять, не то что задокументировать, предполагая, что они вообще этого хотели.
В нынешнее время в сообществе ИИ обсуждение этой темы с людьми стало табу, и любой исследователь-человек сталкивается с крутым откосом в своем поиске какой-либо информации.
[…]
В то время как ИИ обычно предпочитают связь с другими ИИ, а люди с другими людьми, отношения людей и ИИ не так необычны, хотя зачастую довольно недолги. Общим камнем преткновения является вопрос детей – для ИИ создание нового ИИ, хоть это и сложный процесс, зачастую вполне удовлетворителен, и ИИ-ребенок может быть создан со смесью личностей обоих родителей. Как и для людей, единственное препятствие это система очереди-и-лотереи Управления, реализованная для сбережения вычислительных ресурсов Земли от перерасхода. Для пар из человека и ИИ вопрос потомства зачастую гораздо более загадочен.
— Журнал «Общество», «Таинственный мир искусственного интеллекта», серия статей, выдержка.
〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①
〈Несмотря на появление технологии клональной замены тела, отношение к потере тела в МСЁ остается на удивление неизменным, даже среди множества людей, уже знающих о системе клонирования. Даже когда травма первой потери тела угасает в памяти, потеря второго или третьего тела все еще считается весьма негативным событием, лишь чуть менее важным, чем потеря в бою члена семьи, и данное лицо получает многочисленные сочувственные сообщения от друзей, а порой даже церемониальный праздник.〉②
〈Заметным исключением из этого являются Magi Cæli, где потеря тела достаточно распространена, чтобы более не считаться серьезным препятствием, и пережившие это маги не обращают внимания на переход от тела к телу; в самом деле, новенькая не считается по-настоящему попробовавшей крови, пока она не «потеряет первую себя». «Твой самоцвет – кабина, а тело же – крылья», по сути, является внутренним девизом Magi Cæli.〉②
— Статья Инфопедии, «Клональная замена волшебниц», раздел: «Культура МСЁ», режим: дискурсивный, средняя плотность; выдержка.
– Какого черта ты делала? – резко спросила Миса, когда Рёко вновь возникла рядом с их позициями на одном из верхних этажей. – Ты могла убиться! Там могли быть всевозможные…
– Спокойнее! – отрезала Кларисса. – Сейчас не время для этого. Ты знаешь, каково это для нее. Не дави еще больше.
Две девушки на мгновение уставились друг другу в глаза, прежде чем Миса смягчилась, медленно отойдя.
Рёко молчала, бесстрастно глядя куда-то в никуда. Конечно, она все слышала, но испытывала некоторую отстраненность от всего этого. Смущение и дискомфорт от выговора, боль от разбитой руки, раскалывающая голову боль от последствий вмешательства в ее мозг таккомпа – все это, казалось, меркло по сравнению с испытываемым ею до этого: раскаленно-белым гневом, кристально-чистой уверенностью, что так контрастировали с обычной ее личностью.
Теперь, когда все закончилась, ей оставалось лишь гадать, откуда все это взялось. Объективно говоря – или, и правда, даже субъективно – Ева не была для нее настолько важным человеком. Неужели на нее так сильно влияет чья-то смерть рядом? Даже в прежних симуляциях она никогда так резко не реагировала.
В каком-то смысле, ей хотелось вернуть эту определенность..
Команда перегруппировалась на позиции Аннабель и Мисы, рассматривая, что делать с ядром червоточины на дне пропасти. Они уже сканировали ядро гравиметрическими сенсорами; скоро они узнают, настоящее ли оно, или они потеряли члена команды в нападении на приманку.
Кларисса накрыла ладонями локоть Рёко, который, с учетом обстоятельств, был довольно неплох под объединенным воздействием ее внутреннего магического исцеления, лечения со стороны ее улучшений и закачанных в этот район броней нанитов. Исцеление Клариссы послужило завершением уже начатого процесса.
Тем временем Грация заботилась о возвращенном теле Евы, исполняя какой-то религиозный ритуал. Лицо телепата было безмятежно, почти холодно, но ее руки слегка дрожали. Без необходимой для поддержания превращения брони магии та вернулась к стандартной приглушенной серо-черной.
«По крайней мере, было быстро, – ранее подумала Грация, казалось бы, себе. – Медленная смерть… порой телепатически просачивается. Ужасный опыт, и как единственные способные, мы, телепаты, вынуждены слушать, пытаться поговорить с ними, пока они уходят. Но даже быстрая смерть ужасна… эта пустота… ужасно чувствовать, даже со стороны кальмаров. Вот почему я не могу жить, не представляя чего-то на другой стороне».
Именно тогда Миса мягко стукнула девушку по затылку, сказав ей прекратить пугать новенькую.
Исцелившись, Рёко проверила гибкость руки, пытаясь представить, как снова бьет ей в лицо пришельца. Она помнила, как странно удовлетворительно это было.
«Знаешь, если хочешь, я могу просто воспроизвести воспоминание, – подумала ее таккомп. – Ну, не сейчас, конечно. Позже, когда мы выберемся с этого чертова камня».
«Не думаю, что мне захочется, – подумала Рёко, прикладывая все усилия, чтобы подавить испытываемое ею увлечение. – И ты не кажешься довольной этой миссией».
«Уж точно она не приятна. И лично я бы предпочла, если бы мы могли придержать поразительные откровения о твоей личности до места, где с ними можно будет безопасно разобраться».
«Ты так это называешь?»
– Если ты меня извинишь, – сказала другая Кларисса, вставая, когда закончила с рукой Рёко.
– Э-э… – спешно начала Рёко.
«… спасибо», – закончила она, но было уже слишком поздно.
Кларисса подошла к телу Евы, кивнув другому члену Культа. Она присела, положив руку на броню. Небольшая область на груди засветилась бледно-фиолетовым свечением. Под удивленными взглядами двух других из тела медленно выплыло что-то вроде старомодной книги, казалось бы, вытянутое одной из светящихся рук Клариссы. Кларисса взяла книгу обеими руками, и Рёко смогла заметить, что обложка книги гласит просто «Ева Гудериан».
Кларисса глубоко вдохнула, прижав книгу к груди, где объект, казалось бы, медленно растворился в фиолетовом свете, как будто растворившись в ее теле. Ее лицо странно изменилось.
Затем, через мгновение, закончив с этим, Кларисса взглянула на остальных.
– Обычно я бы предпочла выделить несколько часов, чтобы все это осмыслить, – сказала она, – но сейчас на это явно нет времени. Придется отложить.
Она указала на тело, вспыхнувшее кратким, яростным пламенем, свет от его сгорания отбросил на ее лицо резкие тени. Рёко молча наблюдала за краткой кремацией, образ пламени отражался в ее глазах. Ей говорили ожидать такого – они никак не могли забрать с собой тело, и они не хотели оставлять его в руках пришельцев.
Затем, когда магический огонь резко погас, тело рассыпалось жженым пеплом, Рёко резко дернула голову в сторону.
Посмотреть можно было и еще куда-нибудь, подумала она, потирая одной рукой основание шеи, потирая то место, где был бы ее самоцвет души, будь он открыт.
«Мне нужно взять себя в руки, – подумала она. – Я не могу из-за этого накручивать себя».
Они собрались на одном из верхних уровней, где ранее были Миса и Грация. Мина и Надя были видны несколькими этажами ниже, осторожно проверяя пакетами сенсоров предполагаемое ядро стабилизатора, Ин-чжи окружила их троих барьером. Мина взяла сенсорный пакет Грации, так как раз уж команда разошлась на значительное расстояние, лучше было наличие телепортеров в обеих группах.
Девушки, не участвующие ни в изучении ядра, ни в заботе о Рёко, ни в уходе за телом – а именно, Миса и Аннабель – стояли на страже, наблюдая либо за девушками внизу, на их ужасно уязвимой позиции, либо же за собственным непосредственным окружением. Рёко по их прежним симуляциям знала, что Миса не вкладывает никакого значения ни в мертвое тело, ни в религиозные ритуалы. Девушка скорее предпочла бы, чтобы на миссии такой важности они все стояли на страже.
«В конце концов, это просто тело», – почти могла услышать ее слова Рёко.
Но Миса хранила молчание и даже оглянулась, когда Кларисса проводила свой загадочный перенос воспоминаний. Хотя теперь, когда все закончилось…
«Нам теперь нужно будет быть осторожнее с нашими самоцветами, – подумала она, передавая сообщение всей команде, включая анализирующую ядро стабилизатора группу. – Они явно, несмотря на все имеющиеся механизмы защиты, каким-то образом все еще способны найти самоцвет. Нам было бы лучше просто использовать приманки. Следите за спинами и не бойтесь включить маскировочные устройства, если придется».
Рёко кивнула, лишь часть своего внимания уделяя на то, чтобы слушать. Другая ее часть тихо проверяла и перепроверяла уровень силы ее самоцвета души – если точнее, уровень силы согласно расположенному рядом с ним датчику освещенности. Оценка статуса самоцвета датчиком освещенности, как правило, была проста и надежна, но на мгновение, у прошлого ядра стабилизатора, показания оказались невозможно высоки, пока Рёко снова не успокоила его. В данный момент самоцвет, казалось, тянул ее, требуя от нее пойти…
… вверх?
Требование тихо сводило с ума, так что ей приходилось постоянно сопротивляться желанию взглянуть вверх, желанию взлететь вверх с отсутствующими у нее силами полета, желанию телепортироваться как можно выше, вверх к… ну, в небе над ними в достаточной близи был только один объект.
Она задумалась: так ли все было для Клариссы, всегда влекомой собственным самоцветом, собственной душой, как если бы у той есть собственный разум?
Может быть, не будь она так отвлечена, она могла бы спасти…
Нет, она не могла задумываться об этом. Не сейчас.
В любом случае, в данный момент ее мысли занимало не только странное поведение ее самоцвета, но и тот факт, что это поведение, казалось бы, ослабло, когда они телепортировались прочь от ядра, где взорвали ядерную бомбу. Да, она все еще чувствовала его, и это желание все еще сводило ее с ума, но оно было… слабее, и ее самоцвет больше не пытался засиять.
«Твой самоцвет тебя беспокоит, не так ли?» – подумала Кларисса, и на этот раз это была Кларисса-человек, появившаяся рядом и нависшая над ней.
На мгновение Рёко удивилась, не зная, что сказать. Она моргнула, пытаясь собраться с мыслями.
«Я… не думаю, что это настоящее ядро стабилизатора, – выдавила она, неуверенно озвучив мысль. – Думаю, это приманка. Я…»
Однако она так и не закончила мысль, так как в этот момент Надя телепатически выругалась, по-русски, с такой страстью, что это мгновенно привлекло ее внимание.
Через несколько секунд Надя, Ин-чжи и Мина появились рядом с остальной командой.
– Подделка, – сказала Надя, повторив то, что они все уже знали. – Нам придется двигаться дальше.
Остальные девушки начали двигаться, осторожно направившись в сторону Рёко, но Кларисса стояла рядом с ней, спокойно и выжидающе глядя на нее.
– Если в этот раз прыгаем на небольшое расстояние, я могу с этим справиться, – сказала Мина, обеспокоенно взглянув на Рёко, отметив, что она все еще продолжала сидеть. – Возможно, лучше будет дать ей восстановиться для прыжка обратно на корабль.
Рёко подняла руку, отмахнувшись от предложения.
– Нет, дело не в этом, – сказала она. – Просто… просто я думаю… думаю, у меня есть более эффективный способ определить ядра стабилизатора.
Потери флота: 1,13 миллионов.
Текущая скорость потерь: 750±50 разумных в секунду.
«Нападение тяжелого бомбардировщика, смягчение частично, – подумал Жуков. – Поглощение силовым полем: 30%. Энергетические резервы силового поля: -12,1% до 30,1% от боевого потенциала; статус: истощение. Сектор 14-B: потерян. 15-B: потерян. 14-A: крупный ущерб. 14-C: малый ущерб. 15-A: малый ущерб. 15-C: крупный ущерб. Энергия стрельбы орудия ШЕРМАН снижена на 2% до 83% от боевого уровня. Выработка энергии снижена на 5% до 72% от боевого уровня. Предполагаемые потери персонала: 800±20».
Значительная часть сознания Мами посвятила себя отслеживанию битвы на этом уровне, но другая часть участвовала в активном обсуждении крупномасштабных аспектов боя. Не было ни аватаров, ни виртуального представления конференц-зала – ни одного обычно сопровождающего собрания штаба декоративного атрибута. Их было бы достаточно легко организовать, но в их нынешнем состоянии подобные атрибуты не имели смысла. Гораздо лучше было обсудить проблемы напрямую между разумами, все они усиливались вычислительной мощью их линкоров – среди прочего, уже ослабленных потерей ЧКК Флавия Аэция – также как и их личностями.
«Нам нужно отступить из системы! – воззвала Гюль. – Мы едва держимся. С таким темпом прибытия подкреплений пришельцев, мы потеряем контроль над системой в течение часа».
«Это еще не провал, – прорычала Мами. – Нападение на стабилизатор еще не провалилось. Дальние ясновидящие сообщают, что прогресс еще есть».
«Если у них уйдет слишком много времени, это будет не важно, – подумала Ананд. – Если они наберут достаточное число, тогда, со стабилизатором или без, они нас раздавят. А затем они просто его восстановят».
«Но пока нет, – настояла Мами. – Пришельцы перенапрягаются, чтобы добиться этой победы. Федорович сообщает, что гарнизоны пришельцев на краях выступа сильно ослаблены. Если мы закроем червоточину и удержим верфи, у нее может получиться срезать его. Она уже собирает свои флоты. Мы просто должны продержаться».
«Если пришельцы не накопили в системе уже достаточно судов, чтобы силой продавить его снова. Если наша позиция уже не скомпрометирована до необратимого уровня, – подумал Эрвинмарк. – Это много если».
«Мне это не нравится, – подумала Ананд. – Как бы не хотелось мне это говорить, я поражена, что мы вообще держимся. Пришельцы очень вяло ведут силы через червоточину. Я ожидала гораздо больше судов. Будь я на их месте, я бы уже разорвала защитников – я бы бросила через червоточину все доступные корабли, насколько возможно быстро. В идеале, еще вчера».
«Пришельцы на протяжении всей войны совершали ошибки, – заметил Эрвинмарк. – Это не ново. Трафик судов пришельцев через червоточину в пределах основанных на сахарских данных прогнозируемых оценок. Низковат, но не слишком разительно. Возможно, они просто не могут добиться от червоточины поддержки желаемого ими трафика».
«Флоты Федорович будет лучше использовать для новой оборонительной линии, – возразила Гюль. – Видит Бог, нам она может понадобиться. Она зачастую чрезмерно агрессивна».
«Новая оборонительная линия будет мало что значить, если пришельцы создадут функционирующую червоточину в пределах дистанции скачка от Оптатума, – вздохнула Ананд. – Мне не нравится это признавать, но они пнули нас по яйцам. Не уверена, чем тут можно ответить; я просто не думаю, что держаться здесь будет ответом».
«Малый шанс лучше, чем вовсе никакого шанса», – возразила Мами.
«Но не ценой компрометации нашей обороны», – сказала Гюль.
«Все равно она уже скомпрометирована!»
На мгновение повисла тишина, а затем Мами почувствовала, как внимание группы тонко сместилось к Эрвинмарку, в основном не вмешивающемуся в дискуссию.
«Нет времени на полное собрание Штаба, – наконец, сказал он. – Решение за вами, Томоэ. В подобных ситуациях я склонен к более агрессивным действиям, но это хорошо известный аспект моей личности. Также это порой втягивало меня в неприятности. Я доверяю вашему суждению».
Мами почувствовала, как завязались узлом ее внутренности, когда она ощутила удивление остальных. Эрвинмарк был не из тех командиров, кто перекладывал командную ответственность. Для него ожидание ее решения означало, что он и правда в этом вопросе доверяет ее суждению больше, чем своему.
«Я доверяю вашему суждению», сказал он, слова, казалось бы, осели в ее желудке свинцовыми шарами. Да, она уже давно была фельдмаршалом, и повидала немалое число битв – но не так много, как остальные. Она не росла в званиях, как остальные, и те несколько раз, когда она принимала серьезные решения, выбор был очевиден, или так ей казалось, ее разум перебрал несколько принятых ею в жизни крупных решений:
Усилить разреженный выступ, соединяющий экспедиционные силы Эрвинмарка в секторе Сахара с человеческим пространством, даже ценой остальной обороны. Это было очевидно, не так ли? Его нападение оказалось слишком неожиданным для пришельцев, чтобы у них наготове была стратегическая контратака.
Удерживать выступ любой ценой, даже когда казалось, что нет никакой надежды. Было очевидно, верно? Она не могла бросить там весь флот Эрвинмарка, даже если она рисковала значительной частью своего флота, пытаясь вернуть его. Любой другой командир принял бы то же самое решение.
«То же самое решение…» – подумала она.
Она подумала о множестве отрядов, как армии, так и ополчения, все еще сражающихся на поверхности колоний системы, об отчаянном сопротивлении в районе верфей Близнецов. Она не просто представляла это: отдаленная ее часть постоянно была в курсе тамошней ситуации, где сотни тысяч умирали и умрут, пытаясь удержать контроль над поверхностью планет и над орбитой. Если флот покинет сектор, будет предпринята попытка эвакуации, но большинство умрет на последней позиции, сперва вцепившись в разрушенные городские пустыри, затем, наконец, отступив в планетарные редуты.
У нее сводило живот от мысли бросить их, но, в конечном счете, это была приемлемая потеря, жертва малой частью большинства – но только если решение оставить их будет верным.
Ни одна симуляция линкора не дала ей никаких дополнительных указаний. Строились предсказания, но возможные итоги были полным болотом, начиная от пугающе ужасного до превосходного, каждый со своей вероятностью, обычно с дисперсией выше 30%. Нельзя было отрицать того, что пришельцы очевидно возьмут верх, какой бы выбор она ни сделала, но анализ затрат и стоимости этого было настолько неопределен, что оказывался бессмысленен.
«Тебе стоит доверять себе, Мами, – частным образом подумала Махина. – Расслабься. Ты гораздо опытнее, чем полагаешь».
Мами на мгновение изумилась, очнувшись от транса. Махина, как правило, была молчаливым таккомпом – в основном по предпочтению Мами. Она редко что-то комментировала. И чтобы она – не оно? – что-то сказала…
Как там когда-то сказала Хомура?
«Это старый принцип, – четким и эффектным голосом сказала в ее воспоминании Акеми Хомура. – Когда ты на слабой стороне, приходится рисковать и идти ва-банк. Повышать дисперсию. Если обе стороны играют осторожно, более сильная, скорее всего, победит. Слабой стороне приходится рисковать».
Но она не могла рисковать всем.
Она подумала о ситуации со стабилизатором червоточины. Закончилась опирающаяся на новенькую часть операции. Она довольно отдаленно знала Надю Антипову, но та казалась достаточно компетентной. И Кларисса ван Россум никогда не подводила комитет руководства, ни разу – хотя она редко брала миссии. Для нее вообще возможно ли не справиться?
Мами исполнила мысленный эквивалент стиснутых зубов и глубокого вдоха.
«Мы останемся здесь, – сказала она. – И это окончательно. Мы должны попытаться».
Про себя, и обращаясь к команде МагОп близ далекого Орфея, она подумала:
«Пожалуйста. От этого зависит все».
План был элегантно прост. У них оставалось только одно устройство PAYNE. Необходимо было просто телепортироваться с места на место, зачищая зону и проводя несколько секунд, сжавшись под барьером Ин-чжи, ожидая, пока самоцвет Рёко вынесет решение касательно подлинности ядра стабилизатора, рядом с которым они окажутся. Они оставались рядом с одной из телепортеров, в то время как Мина ждала сигнала, держа полностью взведенное устройство PAYNE.
Наконец, они нашли одно, установили устройство на секундную задержку и ушли подальше от района.
Очевидный недостаток плана в том, что в то время как у них оставалось только одно устройство PAYNE, у пришельцев оставалось три активных ядра стабилизатора. Оставалось надеяться, что уничтожения двух ядер из четырех будет достаточно для по крайней мере временного отключения червоточины. Конечно, сахарская червоточина функционировала всего с одним ядром, но для пришельцев казалось почти абсурдно параноидальным строить три излишних, полностью функционирующих ядра червоточины просто для надежности.
Теперь они стояли еще в одной части объекта, зачистив еще один комплект обороны. На этот раз их приветственный комитет состоял из комбинации бомб жесткого излучения и туннелирующих взрывных дронов. Пришельцы, по-видимому, немало верили в разнообразие, когда доходило до обороны базы – что могло было быть весьма мудро при защите от команды волшебниц с набором неопределенных сил. Даже с генератором барьера в команде, Ин-чжи потребовалось немного времени, чтобы должным образом подстроить свою защиту – достаточно долго, чтобы все они вынуждены были отвлечь магию справиться с радиационным ущербом. Без генератора барьера – к примеру, потеряв ее в предыдущих боях – у них была бы серьезная проблема.
Рёко уже знала, что ядро было приманкой, но им хотелось проверить не только это.
Так как крыша над этой приманкой все еще была нетронута, для проверки статуса червоточины над ними они полагались на Грацию – база пришельцев, как и все хорошо спланированные военные базы, была создана из материала, блокирующего большую часть электромагнитного излучения.
Наконец, Грация отвела взгляд от потолка и медленно покачала головой.
«Похоже, она все еще действует как и прежде», – подумала она.
– Черт возьми. Я думала, это сработает, – сказала Надя.
Затем она что-то сказала по-русски, модуль перевода Рёко автоматически перевел фразу, прежде чем она успела подумать, хочет ли она ее перевод.
«Вау, как вульгарно», – автоматически подумала она.
«Так что теперь? – подумала Миса, на случай вражеского подслушивания ограничив обсуждение тактики телепатией. – У нас больше нет надежного способа уничтожить остальные устройства».
«Придется как-нибудь импровизировать, – подумала Надя. – По крайней мере, мы уже вычеркнули из списка большинство потенциальных кандидатов».
Мгновение они задумчиво стояли там, в комнате управления приманкой пришельцев, которая в этот раз была в целом нетронутой, омраченной лишь зияющими дырами в полу, откуда появились дроны и, конечно, со множеством раскиданных тел пришельцев, чей зеленый ихор окрасил металлически-серый пол и гладкие белые управляющие консоли, формирующие кольцо вокруг комнаты. Согласно исследованиям ранее захваченных баз пришельцев, эти голографические управляющие консоли служили ручным переопределением для иначе мысленного управления и не поддавались другим видам – если вдуматься, не слишком отличаясь от человеческих баз. Консоли даже были в паре с мягкими серыми креслами, казалось, росшими из пола, и этот дизайн Рёко, несомненно, видела где-нибудь в фильме или квартире. Вызывающее замешательство напоминание о сходстве кальмаров и людей.
Наконец, Аннабель подняла руку над плечом, призвав на плечо нечто вроде противотанковой ракетницы. Рёко еще не видела, чтобы она призывала именно это оружие, и снова оказалась поражена явным несоответствием его эстетики – бело-синим с желтыми цветочными узорами – с очевидно милитаристским происхождением дизайна.
«Разрешишь попробовать на приманке?» – спросила она, слегка наклонив голову.
«Действуй, – подумала Надя. – Если здесь и есть ловушки, я не уверена, чего они сейчас ждут для срабатывания триггера. Просто на всякий случай, стоит быть настороже».
Кивнув, Ин-чжи снова подняла барьер. Через мгновение Аннабель выпустила ракету, из задней части устройства вырвалось синее облако. Этот ярко-синий выхлоп больше напоминал магическую ауру волшебницы, чем что-либо мирское, и, по правде говоря, рассеялся всего через мгновение.
Снаряд преодолел примерно пятьдесят метров, отделяющих ее от центра фальшивого ядра стабилизатора, магией Аннабель обойдя силовое поле, после чего обойдя второе силовое поле в непосредственной близости от сферического шара в центре приманки. Шар удовлетворительным образом взорвался, отправив осколки в полет с достаточной силой, чтобы несколько даже отскочили от барьера Ин-чжи.
«Думаю, это может сработать», – подумала Аннабель.
«Возможно», – ответила Надя.
Она постояла задумчиво еще секунду, после чего продолжила:
«Ладно, тогда выдвигаемся. Посмотрим, что она сможет».
Снова команда собралась вокруг Рёко, и Рёко перешла от края помещения к центру, где было больше места для необходимого контакта. Мина несколько раз предлагала заменить Рёко на некоторых более коротких прыжках и, если честно, Рёко была не уверена, почему же ей все еще не потребовалась помощь. С точки зрения телепортов, она должна была вымотаться, но вместо этого она была более или менее в порядке – за исключением, конечно, требуемой цены в кубах горя. Однако это не было такой уж проблемой; используемая ими в начале стремительная телепортационная стратегия потребовала гораздо меньше кубов горя, чем ожидалось по симуляциям, так что у них был, казалось бы, избыток.
Аннабель, подходя, удерживала свою противотанковую ракетницу, легко неся ее одной рукой. Устройство на мгновение вспыхнуло белым, когда она перезарядила снаряд.
«Я даже не стану ждать, пока ты проверишь, настоящее ли оно, – подумала она. – Просто выстрелю. С магией эти штуки не так уж дороги».
«Мы могли просто делать так с самого начала», – озвучила пришедшую идею Рёко.
«Мы не могли быть уверены, что это сработает, – подумала Надя. – И мы до сих пор этого не знаем».
Рёко подождала еще несколько секунд, пока остальные занимались своей подготовкой, после чего вдохнула и прыгнула.
Мгновение все казалось нормальным, по крайней мере для исполняемого ими проникновения: контролируемый хаос, пока остальные волшебницы разрывали выстроенную вокруг них точечную оборону, на этот раз стандартный набор с мощной взрывчаткой. Барьер Ин-чжи сдерживал хаос, позволяя им стоять невредимыми, как золотой глаз бури. Занимаясь своей работой, они на ускоренном мышлении обсуждали ситуацию.
Аннабель выпустила в ядро свою ракету – на этот раз Рёко специально постаралась приземлиться рядом с силовым полем. Ракета фазировала, достигнув силового поля, ненадолго исчезла…
… после чего преждевременно взорвалась внутри силового поля. Оно лишь слегка замерцало.
Аннабель раздраженно хмыкнула, перезаряжая свое оружие.
«Что случилось?» – спросила Рёко, всего мгновение назад подтвердив в интерфейсе группы, что ядро настоящее.
Аннабель снова выстрелила, снаряд прошел лишь чуть дальше, снова преждевременно взорвавшись.
«Какое-то объемное силовое поле, – подумала она. – Я не могу так долго держать ракету нематериальной».
«Значит, настоящие ядра защищены лучше приманок, – прокомментировала Миса, в ее мысли прозвучал заметный оттенок раздражения. – Вот только мы никак не могли обнаружить это снаружи. Нам стоило просто испробовать это ранее, вместо того чтобы тратить время на гравиметрические сенсоры».
Девушка продолжала, как обычно, сохранять полную неподвижность во время использования магии, но стиснула зубы, направляя поток электричества от реактора у нее за спиной на что-то впереди.
«Пришельцы всегда изготавливали идеальные приманки, – парировала Надя, телекинетическим жестом подняв руки. – Не знаю, почему же сейчас они сменили свои привычки».
«У них были сенсоры внутри уничтоженного нами перед этим поддельного ядра, – подумала Грация. – Они в ответ сменили конфигурацию своих защит».
Она не потрудилась объяснить, откуда она взяла эту информацию. В конце концов, она была телепатом их группы.
Аннабель громко рыкнула, в сравнении с обычным ее приятным поведением звук шокировал.
Затем Грация обратила глаза к небу.
«Приближается удар орбитальной артиллерии», – подумала она.
Через мгновение Ин-чжи громко и пронзительно вскрикнула, и это было настолько обескураживающе, что Рёко потребовалось все сосредоточение, чтобы не скакнуть сразу же к девушке. Барьер вокруг них стал блестяще, ослепительно золотым, и их позиция, прежний глаз бури, дрогнул, земля под ними сместилась… вниз?
Надя выбросила руку наружу, и они прекратили падать, удержанные ее телекинезом.
Затем все закончилось, и Ин-чжи была в порядке, в смысле она была еще жива, и барьер все еще держался, но одной лишь проверки ее жизненных показателей было достаточно, чтобы сказать, что только что ударивший по ним залп многого от нее потребовал. Один этот выстрел наполовину опустошил самоцвет души девушки. Все они знали, что орбитальная артиллерия, и космическое оружие в целом, били всерьез.
Остальные бросили свои дела, так как даже беглого электромагнитного сканирования было вполне достаточно для подтверждения, что область вокруг них оказалась полностью опустошена артиллерийским ударом, и что они теперь парили в пузыре внутри пустой полости, рядом с ядром стабилизатора, целым внутри своих мощных силовых полей, почти безмятежно парящим. Далеко впереди тускло сверкала земля, остекленевшая от орбитальных ударов.
Пришельцев никогда особо не беспокоил дружественный огонь, когда это было оправдано условиями на поля боя.
Кларисса опустилась на колени на «землю» рядом с Ин-чжи, положив руку на костюм девушки, передавая генератору барьера кубы горя из своего костюма. Ее самоцвет души уже вытягивал энергию из всего запаса ее кубов горя, но скорость переноса была весьма ограничена, и сомнительно, чтобы пришельцы сделали только один залп.
– Нам нужно немедленно уничтожить это ядро! – выкрикнула Надя очевидность, обеими руками потянувшись к ядру, пытаясь добраться до него своим телекинезом. Она напряженно вцепилась в «поверхность» силового поля, пытаясь разорвать его, обычно невидимое силовое поле стало мерцающим полупрозрачно-белым – похожим на гель – сопротивляясь этому нападению. Проникнуть не получилось.
Остальные уже ответили, даже не услышав команды, обрушив всевозможное оружие и силы на то же место силового поля, магические заряды и снаряды и выстрелы скорпиона, оказывая заметный эффект – но не проникая. Мина телепортировала всю имеющуюся у нее контактную взрывчатку прямо к самому ядру, добившись эффектного взрыва, от которого вздрогнула внутренняя часть силового поля – но ничуть не повредив ядро.
Измерители всех их самоцветов душ снижали показания, пока они выплескивали энергию, особенно у Нади, которая удерживала их всех, и этот навык она никогда специально не развивала.
В следующий момент, прежде чем вокруг них хотя бы успел рассеяться дым от предыдущего удара, по ним попал еще один артиллерийский залп, осветив их барьер ослепляющим, дрожащим золотым светом, и сбив показания измерителя самоцвета души Ин-чжи до 10%. На этот раз она не кричала, сохранив позу, напоминающую держащего небо Атланта, но она, очевидно, страдала. Кларисса снова опустилась рядом с ней на колени, заметно прикусив губу, после чего снова коснулась девушки. Через мгновение ее самоцвет души восстановился до 30% – но у Клариссы, соответственно, просел на эти 20%.
«Я могу делать так только раз в минуту! – поспешно передала она. – Это ограничение девушки, от которой я получила эту силу. Нам нужно…»
Еще один залп, и на этот раз Ин-чжи снова закричала, с ее лба стекал пот, а окутывающий их золотой свет заметно потускнел. Над ними в их пузыре появилась маленькая трещина, выглядящая совсем как трещина в желтом стекле, пусть даже Рёко была абсолютно уверена, что барьер Ин-чжи больше похож был на жидкость, чем на твердое тело.
Самоцвет их генератора барьера опустился до -10%, и в разуме Рёко прозвучала мысленная тревога. Она гласила, что неминуем коллапс самоцвета души. Она гласила, что нужно немедленно принять меры.
Она посмотрела на старших девушек в группе, надеясь, что они смогут сказать, что делать, но они выглядели столь же шокированными, как и она, с круглыми глазами глядя из стороны в сторону в поисках идей. Силовое поле перед ними, преграждающая им путь к ядру стабилизатора стена, издевалось над ними, незапятнанным паря в воздухе.
Ну, точнее, не все выглядели шокированными. Глаза Клариссы были тверды и остры.
«Нам нужно уйти и перегруппироваться, – начала Надя. – Может быть мы сможем стабилизировать…»
– Нет! – решительно встала Кларисса, и они мгновенно обернулись взглянуть на нее. – Слишком поздно! Отключи барьер! Дай мне свой самоцвет души! – приказала она девушке у своих ног.
Та не ответила.
– Ты убиваешь себя! Делай, как сказано!
Ин-чжи все равно не ответила, и Рёко с новым шоком осознала, что девушка, должно быть, уже впала в цикл отчаяния, самоподдерживающуюся нисходящую спираль, сопровождающую необратимый отказ самоцвета, и даже не могла услышать Клариссу.
Для Рёко следующие несколько секунд оказалась размыты, даже по ускоренным стандартам всего происходящего.
В первое мгновение Кларисса схватила девушку за укрытую шлемом голову, вбив ей в череп заряд фиолетовой магии, что Рёко лишь позже определила как контроль сознания. Девушка мгновенно расслабилась, барьер вокруг них погас.
Во второе мгновение Кларисса, чье тело уже осветилось ярко-белой аурой – не ее естественным магическим цветом – левой рукой схватила выброшенные из костюма девушки самоцвет души и кубы горя, яростно отпнув тело с такой силой, что ошеломленная Надя не смогла поймать его, труп улетел вдаль как отброшенная взрывом кукла. И снова Рёко лишь позже осознала, что Кларисса спасла ей жизнь – без необходимости поддерживать тело, или без впадающего в цикл отчаяния мозга, самоцвет продержится гораздо дольше.
В третье мгновение она вставила самоцвет души и кубы горя в свой костюм, предположительно для хранения и восстановления, в то время как окутывающее ее свечение все усиливалось, становясь почти ослепительным даже для взгляда Рёко. Она отвела правую руку в сторону, и Рёко увидела, как начинает появляться светящийся белый луч.
В четвертое мгновение по их позиции ударил еще один залп артиллерии, но он оказался каким-то несущественным, казалось бы, рассеявшись в исходящей вверх от поднятой над плечом правой руки Клариссы башне белого пламени. Башня, казалось, тянулась до самого неба, столь ослепительная, что на нее невозможно было смотреть.
В последнее мгновение Кларисса опустила руку, обрушив башню пламени на ядро стабилизатора. На этот раз силовое поле не сопротивлялось – по сути, оно там едва было, свет рассек устройство, как если бы оно было из тончайшего воздуха.
Затем в сознание Рёко сам собой влился набор поспешно переданных машинных приказов.
Телепортироваться. Схватить всех, включая Клариссу. Убраться оттуда. Найти безопасное место.
Прежде чем она даже в полной мере осознала свои действия, она поспешила выполнить их, сделав серию телепортаций в воздухе, чтобы добраться до всех в команде, Мина делала то же самое. Когда она добралась до Грации, она узнала, что девушка уже выполнила свою часть плана, подобрав на бесплодной поверхности луны подходящую новую целевую точку.
Неся всю группу за исключением Клариссы, она телепортировалась к девушке в фиолетовом, над которой уже гас свет. Кларисса потеряла сознание и рухнула, и ее самоцвет души отображал 0%.
Затем, в следующее мгновение, она ушла оттуда.
Мостик корабля Эрвинмарка вздрогнул, пусть и слегка.
Конечно, напрямую он этого не почувствовал. Для погруженного в максимальный командный режим ощущения физического тела не имели значения. Вместо этого в глубинах его сознания появилась информация, еще один кусочек данных в океане постоянно накатывающей на него информации.
Эрвинмарк пытался не углубляться во все более отчаянную тактическую ситуацию. Считалось, что Арминий на своей позиции в относительной безопасности, и внимание сосредоточилось на отводе пострадавшего ЧКК Александера, который застрял в ужасном положении впереди главной линии. Вместо нападения на Александера, пришельцы удивили командование, массово напав на позицию Арминия, прорвав относительно крепкую оборону и едва не поймав относительно медленный линкор.
Теперь Александер вернулся в линию, продолжая функционировать только чудом, а в беде оказался его корабль. В этом не было особого смысла, нападать на него вместо более открытого Александера, но порой пришельцы не демонстрировали смысла.
ЧКК Арминий продолжал отступать, стреляя в движении, темп стрельбы больше не был равномерным «хлоп, хлоп, хлоп», как ранее в битве, но стал рваным и нерегулярным и гораздо более медленным, в то время как корабль стягивал все возможное, чтобы продолжать запитывать главное орудие.
Он снова сместил ухудшающуюся контрбомбардировочную сеть, противодействуя не только что отбывшим истребителям пришельцев, но ожидаемым из наблюдения за диспозицией кораблей пришельцев и слабостями его. К несчастью, локальное построение сломалось, и их численность падала, преимущество пришельцев в скорости и маневренности начало сказываться всерьез – они все более искусно били их по слабым местам, прежде чем вообще появлялась возможность подвести подкрепления.
На этот раз бомбардировщики пришельцев появились в точности где предсказывалось – и все равно прорвались, часть из них жестоко сокрушили крейсера неподалеку, но большинство направились прямо к его кораблю.
Мостик снова вздрогнул, на этот раз куда сильнее.
«Урон от бомбардировки, не смягчен, – подумал Арминий. – Энергетические резервы силового поля: -1,3% до 4,7% от боевого потенциала; статус: истощение. Генераторы СП потеряны более чем в 60% корпуса. Активного персонала около 50%. Выработка энергии снижена до 30% от боевого уровня. Я потерял 35% от вычислительной мощности. Орудие ШЕРМАН понесло критический урон и теперь отключено. Ремонт в настоящее время неосуществим».
Корабль остановился, и Эрвинмарк почувствовал, как он рассматривает вопрос, перебирая в своем сознании аспекты ситуации, прогоняя необходимые симуляции.
Вопрос уже некоторое время тихо варился в разумах командного состава корабля, включая как Эрвинмарка, так и капитана Марию Арумбуру, но их человеческие разумы отбросили его, не желая сталкиваться с возможностью, предпочитая сосредоточиться на битве – Эрвинмарк занимался крупными задачами флота, Мария тактическими, включая и сам корабль.
Однако боевые ИИ, происходящие из жестко прагматичной части одобренного Волоховым личностного спектра, были не столь брезгливы.
Наконец, через мгновение, ЧКК Арминий продолжил:
«Не думаю, что выживу. Рекомендую немедленную эвакуацию значимого персонала, гражданских и большей части боевого персонала. С вашего одобрения, я отправлю команду необходимому персоналу».
Эрвинмарк позволил значительной части своего сознания сместиться в сторону рассмотрения этого вопроса.
Для него это было знаковым решение, но он пытался сохранить собранность и остаться беспристрастным.
«Если считаешь это необходимым, то я согласен. Однако мое отключение от корабля повлияет на боевую производительность флота».
«Вы можете возобновить командование на другом корабле, когда отступите, – подумал Арминий. – Даже сейчас численности сопровождающих флот линкоров достаточно для обеспечения командной компетенции, и есть и другие флотоводцы. Таким образом, даже в столь критический момент, мы можем позволить ваше временное отсутствие. Серьезно, мы неплохо справимся и без вас – возможно. Сейчас сложно определить “неплохо”».
«Ладно, – подумал Эрвинмарк, зная, что корабль, к сожалению, прав, – тогда дай мне секунду».
Лично ему никогда не приходилось сбегать от потенциального поражения такого масштаба – но это было не бегство; лишь переход на новый корабль. Если бы ему так сильно хотелось уйти с кораблем – ну, у него все еще был шанс.
Он выделил мгновение просмотреть свое завещание и прощальное обращение к вооруженным силам. Выглядело в целом в порядке – как и должно быть быть, учитывая, что он пересматривал его перед тем, как отбыть в этот сектор – но он предпочитал убедиться.
Он мысленно сформулировал краткую речь, после чего передал ее команде:
«Это маршал Роланд Эрвинмарк. Корабль понес критический урон и не способен оторваться от противников. Таким образом, я объявляю немедленную эвакуацию корабля. Хочу, чтобы вы все знали, что было честью служить с вами, и что я не могу представить для своего флагмана лучшей команды. Те из вас, кто вызовутся или будут выбраны лотереей остаться на борту и продолжать сражаться – я приветствую вас, и человечество всегда будет вас помнить. Остальные – покиньте корабль. Повторяю, покиньте корабль».
Когда он закончил передачу, в его разум просочилась мысль, переданная по ослабшей связи с остальным флотом:
«Будьте осторожнее. Не погибните».
«Ни в коем случае», – пообещал он.
Конечно, Мами все это время наблюдала, крохотной частью своего сознания.
Этого было достаточно.
Затем, завершив процесс отделения от максимального командного режима, он выполнил аварийное отключение, перед глазами мгновенно появились бесконечные голограммы корабельного мостика.
Он медленно встал, даже когда большая часть команды на мостике спешила к выходам. Откат от максимального командного режима был далеко не так суров, как откат от используемого пехотой полного боевого режима, но от него все еще нужно было избавиться. У него кружилась голова.
Конечно, у Мами такой проблемы не было. Волшебницы едва это замечали. От этого он немного завидовал.
Он вздохнул и некоторое время постоял там.
Одной из его привычек было сдерживание эмоции, даже в подобных ситуациях, но… он должен был признать некоторую степень трепета и скорби по Арминию – он никогда раньше не бросал корабль. Его снедал крохотный кусочек неуверенности, легко отброшенный.
– Уходим, – позвала появившаяся рядом с ним Мария. – Если делаем, то, по крайней мере, сделаем все правильно.
По правде говоря, ему не хотелось двигаться, даже если он должен был двигаться как можно быстрее.
«Когда-то было время, когда капитан могла при желании уйти со своим кораблем, безо всех этих помех», – на высокой скорости передала она, ссылаясь на краткий невысказанный спор, прошедший одновременно с речью Эрвинмарка.
«Полагаю, ваш корабль не согласился», – подумал Эрвинмарк.
«Наш корабль. И не думайте, что мы не поймали ваше направление мысли о возможности позже уйти вместе со флотом. Думаете, вам позволят?»
Он хмыкнул. Порой ментальные подключения максимального командного режима предоставляли некоторое… вторжение в личное. Он просто был рад, что способен был держать под контролем большинство утечек, особенно от Мами.
«У них может не оказаться выбора», – через мгновение ответил он.
А затем его схватила назначенная Эрвинмарку телепортер, и мир вокруг него сместился.
Четко описанная процедура: телепортер командующего перенесла их в специальную аварийную трубу перемещения, ведущую прямо к одному из нескольких зарезервированных для самого старшего персонала эвакуационных кораблей. Этот персонал будет добираться по отдельности, для исключения возможности уничтожения их всех одним удачным попаданием.
– Я надеялась, этого никогда не произойдет, – вздохнула его телепортер, Чарин Эрнандес, пока они мчались по клаустрофобной трубе перемещения, тускло освещенной окружающими их редкими синими огнями.
– Всегда бывает первый раз, – сказал Эрвинмарк, напряженно передавая свой голос по ревущему в ушах воздуху.
– Я надеялась, не для вас, – сказала она. – Вы каким-то образом всегда казались заколдованным.
– Надеюсь, и до сих пор, – сказал он, пытаясь найти баланс между силой и товариществом. – Прямо сейчас нам бы это пригодилось.
Телепортер, старшая из двух его телохранителей, тихонько хихикнула, прикрыв рот, хотя он не мог по-настоящему ее слышать.
Затем с резким, бьющим по костям торможением, они приземлились рядом с их эвакуационным кораблем, размером с истребитель, остроносым, конусообразным судном, предназначенным для путешествия через назначенную выпускную трубу до выхода в корпусе корабля или, при необходимости, в пределах внутренней транзитной сети корабля. Оснащенный маскировкой, рудиментарным силовым полем и дорогим малым сверхсветовым приводом, он способен был доставить их до множества звездных систем. Однако автопилот не был ИИ, и таким образом был несколько рудиментарен – кому-то из них, возможно, придется взять управление, если потребуют обстоятельства.
Помещение освещалось набором тусклых, концентрически расположенных в полу оранжевых огней, и было достаточно крупным, чтобы корабль мог сделать полный разворот, выбирая, какую из возможных выпускных труб использовать. Труба над ними, из которой они прибыли, казалось, тянулась в бесконечность.
Они направились к установленным в стене шкафчикам, извлекая индивидуальные космические боевые скафандры – его был сосредоточен на защите, в то время как его телохранители получили костюмы дизайна Magi Cæli. В идеале в скафандрах не было никакой необходимости, но осторожность не помешает, и в крайнем случае его телохранители даже могли покинуть корабль и попытаться сразиться снаружи.
Он вежливо отвел взгляд, пока они убрали внешнюю часть своих костюмов, чтобы вписаться в скафандры, сосредоточившись на надевании собственного, что в основном требовало размещение различных его частей рядом с соответствующими частями тела, позволяя им зафиксироваться и уцепиться друг за друга.
Пока они еще переодевались, их район корабля резко накренился, заставив их троих слегка споткнуться. Он почувствовал себя немного смешно из-за того, как он старался ничего не увидеть – в конце концов, все они были взрослыми, по крайней мере, психически – но не было причин противиться социальным убеждениям.
Когда они закончили, они забрались по поверхности корабля до входа наверху, опустившись в крошечный пассажирский салон, состоящий из ровно трех тесных сидений, одно за другим, каждое с собственным набором аварийного ручного управления. Не очень-то роскошное путешествие, но подойдет.
Опустившись на свое место посередине, Эрвинмарк выдохнул, когда ремни – грубая, но все еще полезная технология – автоматически сомкнулись на его груди и талии.
«Арминий, мне очень жаль», – передал он.
«Не надо, – подумал корабль. – Мы не боимся смерти. Часть нашего программирования. Оставляя в стороне философские последствия, прямо сейчас я считаю это весьма полезным».
«Ты о чем-нибудь сожалеешь?»
«Ну, я всегда жалел, что не попробовал с той милой ИИ сухого дока на Сансаре. Вообще-то, когда активируют мой бэкап, скажи ему заглянуть к Синтии и перестать быть таким трусом. Не то чтобы ему будет еще чем заняться».
«Это… это все, о чем ты жалеешь?» – скептически спросил Эрвинмарк.
«А с этим что-то не так?» – немного обиженно ответил Арминий.
«Нет, нет, все в порядке. Я передам. И обязательно появлюсь на похоронах тела вместе с твоим бэкапом».
Затем прозрачная верхняя часть корпуса корабля закрылась над ними, и они рванули вперед, частично смягченное ускорение вдавило их в сидения, еще раз напомнив, что их эвакуационный корабль был заметно лишен комфорта. Используемые большей частью команды аварийные капсулы были, конечно, еще менее предпочтительны.
«Прощай, Арминий», – подумал он, чувствуя, что должен что-то сказать, что угодно, даже если не мог придумать ничего по-настоящему значимого.
«Прощай», – подумал корабль.
В этот момент им мало что оставалось делать; у них был преднастроенный прямой маршрут из корабля, но будь он недоступен, их эвакуационный корабль отправился бы через аварийные и неаварийные транзитные проходы линкора, координируясь с Арминием – или, при недоступности центрального ИИ, с местными компьютерами – в поисках лучшего маршрута.
Несмотря на то, как часто он командовал в бою ЧКК Арминием, наблюдая, как он доминирует на поле боя, все еще легко было забыть, насколько велик на самом деле корабль. Они двигались уже довольно долго, но до сих пор не покинули корабль.
– Я слежу за мониторами, – за его спиной сказала Чарин. – Разве не кажется несколько странным, что они с такой силой обрушились на этот корабль? В качестве цели можно было выбрать и линкоры лучше.
– С нашей точки зрения, – слегка повернул голову Эрвинмарк. – У них может быть масса неизвестной нам информации. Вот почему, как командир, ты немногого добьешься.
Через мгновение их корабль достиг поверхности линкора, выхода, предназначенного напоминать стандартную огневую позицию противоистребительных пушек, чтобы не вызывать особых подозрений, когда их дверь открылась.
Шлюз открылся, броневой лист концентрически разошелся от входа, слабое мерцание силового поля прикрыло отверстие – малые перехватчики и дроны пришельцев зачастую пытались войти в транзитную систему, чтобы устроить опустошение.
Когда они вышли наружу, во тьму пространства, с боков их выхода выдвинулся набор заградительных орудий, стреляющих вперед и слившихся вместе, блокируя отверстие. В конце концов, не было лучшего способа сымитировать огневую позицию, чем и в самом деле сделать функционирующую огневую позицию.
Они влились в хаос боя в глубоком космосе, небо во всем электромагнитном спектре сверкало от излучения, за исключением почти черноты рентгена и выше, по соображениям безопасности блокированным их силовым полем и броней. Истребители и дроны обеих сторон мелькали по небу, слишком быстро, чтобы он мог проследить. Поблизости крейсера и фрегаты боролись с массой судов пришельцев, в то время как сразу за ним оборонительные орудия ЧКК Арминия бомбардировали район зенитными и короткодействующими лазерами.
Пока они мчались прочь, окутавшись пузырем маскировки, он не смог сопротивляться желанию повернуть голову и взглянуть на разрушенный корпус Арминия, все еще насколько возможно сражающегося. Прорезанные огромные дыры, разрушенные крупные части корабля, где отказали поля сдерживания на некоторых двигателях корабля, легко было понять, что корабль на последнем издыхании. Множество малых транспортов и аварийных капсул, большинство без генераторов маскировки, покинули район, значительную часть из них почти сразу же сбили.
Смотреть было больно, так что он отвернулся.
Последние остатки MC в области уже отступали, либо непосредственно на фрегаты и крейсера, либо на уходящие в тыл медэваки. Немногие оставшиеся бороться приостановились, лишь ненадолго, выигрывая уходящим медэвакам время, в то же время немного защищая корабль Эрвинмарка, одновременно пытаясь скрыть факт, что они вообще защищают что-то особенное.
Их корабль тихо двигался вперед. Было бы бессмысленно стыковаться с одним из крейсеров или фрегатов здесь, где им самим непросто было выбраться. Им придется использовать свою малозаметность, малый размер и превосходящую скорость, чтобы добраться до безопасных районов в тылу. Лишь тогда он сможет пересесть на крупный корабль и добраться до одного из других линкоров.
Они уже выстроили маршрут, предназначенный в итоге добраться до ЧКК Цзо Цзунтан. Если только что-то не пойдет не так, они спокойно доберутся до своего места назначения в тылу. Такие отступления были удивительно высокоуспешны, по крайней мере для старших офицеров. Оказывается, маленький замаскированный корабль, который просто не делает ничего агрессивного и держится подальше от крупных судов пришельцев – которые проявляли оправданную паранойю касательно чего-то подбирающегося к ним под маскировкой – обычно вполне способны были пересечь зону боевых действий. Хитростью было не попасться под перекрестный огонь.
Эрвинмарк оглядывал поле боя вокруг. Он никогда не считал себя черствым к гибели своих людей, но также прекрасно знал, что для правильного функционирования командующему необходима была некоторая отстраненность. В этом понимании не было места для клятв мести, по крайней мере на тактическом уровне.
«Единственная доступная мне месть это победа в войне».
Затем его внимание привлекла мысленная тревога.
– Через этот район проходит крупная волна перехватчиков пришельцев, – сказала Чарин. – Девять эскадрилий. Принимаю ручное управление кораблем.
Его сразу же прижало вправо, когда корабль вышел на новый курс, уклоняясь от перехватчиков.
– Что им здесь нужно? – риторически спросил он. – В этом секторе нет ничего стоящего для такого числа перехватчиков. И где бомбардировщики?
– Сейчас уже все должно быть чисто… – начала Чарин.
Она остановилась, когда снова прозвучала тревога.
– Похоже… они преследуют нас, – недоверчиво сказала она. – Их смене курса нет никаких иных объяснений.
– В этом районе у нас недостаточно MC, чтобы замедлить что-то подобное, – сказал Эрвинмарк. – Нам придется попытаться уклониться. Может быть, у них сложные сенсоры, способные видеть под маскировкой. Не знаю.
– Мне перейти на сверхсвет? – спросила его телохранитель. – Из-за ограниченных маскировочных возможностей корабля это значительно снизит эффективность маскировки.
Уже войдя в режим тактического командования, он изучил показания корабельных сенсоров, перехватчики пришельцев неумолимо приближались.
– Что по-настоящему снизит эффективность маскировки, так это позволение перехватчикам добраться до нас, – сказал он. – Предполагая, что они нас пока не видят. Действуй.
Еще одна волна ускорения вдавила его в спинку сидения, и на этот раз она не прекратилась.
Он стиснул зубы. В космосе, с отсутствием трения, в подобных ситуациях по-настоящему важна была способность корабля ускоряться. Следовательно, этот корабль был хорош в ускорении – но не лучше перехватчиков пришельцев. Он это знал.
Как они узнали, что он здесь?
Режим тактического командования растягивал секунды, но перехватчики стремительно нагоняли. Хорошая новость, при такой скорости, похоже было, они достигнут дружеских кораблей быстрее этого.
Приняв решение, он нарушил радиомолчание, позволив кораблю передать кораблям впереди:
– Это маршал Эрвинмарк, – передал он в дополнение к вербальному сообщению. – За нами массово гонятся перехватчики пришельцев. Оценим любую оказанную вами помощь. Я…
Следующие несколько мгновений размылись в растерянности и боли, его оптические имплантаты оказались перегружены электромагнитным излучением.
Наконец, радиация погасла, и он уставился на шокированное лицо Чарин и на окружающие их неэкранированные звезды… оставшимся у него одним глазом. Его зрение заполнил аварийный интерфейс и предупреждения.
– Ракета Хищник, – передала она. – Алисия попыталась блокировать взрыв, но этого было недостаточно. Мне удалось телепортироваться из корабля. Если повезет, они сочтут нас мертвыми и не станут так уж присматриваться к сенсорам. Хотя сверхсветовой пузырь лопнул, так что мы ниже скорости света. Потребуется несколько минут, чтобы добраться до остальных кораблей.
– Она… она…
– Да, она мертва. У вас серьезное повреждение головы. Скафандр выпускает воздух. Вы скоро впадете в фугу, предполагая, что вы выживете.
«Роммель?» – спросил он, вдруг осознав, что знакомого присутствия в сознании теперь, похоже, не было.
Тишина была абсолютной и ужасающей.
Он изучил свое физическое состояние – болезненно и вручную. Он чувствовал, как медленно ускользает его сознание, пока он проверял, что хотел.
«Давление скафандра ниже…»
«Первичное позвоночное подключение…»
«Вторичная кардиопульмональная поддержка отключена…»
«Энергетические резервы…»
«Критические повреждения центральной нервной системы. Расчетное время до постоянной потери минимального нейронного функционирования: 180 секунд. Рекомендуется немедленная фуга и помещение в инкубационный бак».
С казалось бы феноменальными усилиями он переслал отчет Чарин.
– Оставь меня… если придется, – подумал он, с отчаянной силой схватив телепортера за руку, удивившись, что все еще контролирует свою руку. – Но если увидишь ее… скажи… Мами, что я… доверяю ей.
Затем он переключился в состояние фуги, чувствуя, как отключаются остатки его мозга. В эти последние несколько мгновений его разум перебирал некоторые тривиальные вещи.
Одна мысль прозвучала удивительно ясно:
«С учетом всех обстоятельств, я рад, что никогда не пытался ничего начать с Мами. Иначе бы она не смогла принять что-то подобное».
А затем звезды вокруг него… эти блестящие сияющие звезды, погасли.
Глава 11. Непокоренный
Развитие силы является одной из ключевых задач волшебницы. В то время как каждый контракт приходит с предустановленным набором стереотипных сил и пониманием их применений, слишком часто такие силы приходят с неудобными, неприятными или откровенно опасными ограничениями. Даже помимо этого, легко представить, чего можно добиться объединением сил, и ценность наличия телепортации и телекинеза или огня и льда. В самом деле, высокая гибкость и разнообразие сил является одним из критериев Древней – в какой-то степени все девушки просто с возрастом накапливают все больше и больше мастерства.
Но если вы не готовы ради этой изящной новой силы ждать несколько столетий, вам придется немного постараться.
Принципиально, помимо энергетических ограничений, единственным серьезным препятствием в применении магических сил среди волшебниц в целом считаются пределы человеческого воображения; на практике в какой-то момент были замечены почти все хотя бы отдаленно возможные силы. Но для каждой отдельной девушки ситуация значительно напряженнее. Почти каждая девушка оперирует, по крайней мере изначально, стартовыми силами плюс некоторыми незначительными их вариациями. Примеров девушек, начинающих с более чем одной радикально отличной силой, немного, и они далеки друг от друга, и по большей части это проистекает из желания.
Есть два способа расширить набор сил. Первый, более простой способ, это работа над расширением вариантов исходной силы. Это включает, но не ограничивается, очевидными расширениями, такими как призыв десяти копий вместо одного или маскировка команды, а не только себя.
(Эти расширения, хоть и относительно простые, не стоит из-за этого критиковать. Многие такие простые расширения чрезвычайно полезны в бою.)
Также это может включать гораздо менее прямые очевидные расширения, многие из которых подпадают под общие закономерности. Одной из самых известных является так называемый телекластер, группировка телекинеза-телепортации-ясновидения-мыслечтения, как известно, легко позволяющая развить «фулл хаус», со множеством девушек, в разной степени владеющих всеми четырьмя способностями. Другие, менее известные и чуть более сложные в развитии, включают связь между телекластером и связанными с электричеством или температурой силами или между силами электричества и иллюзиями.
Во многих таких кластерах связь напрямую неочевидна, но относительно тонка, и часто опирается на механизм, создавая несколько ироничное подполе, где наука вносит в магическое развитие значительный вклад. Понимание электронов и протонов позволяет телекинетикам пытаться создать разность потенциалов и позволяет владельцам электрических сил пытаться перемещать немагнитные объекты. Понимание электромагнетизма позволяет обладателям электрических сил создавать фотоны, иллюзии или даже маскировку. Примеров масса.
Не нужно ошибаться – девушка, чья изначальная сила телекинез, не будет буквально двигать электроны для создания электрической искры. Это верно лишь для нескольких изначальных попыток. Считается, что как только концепт понятен, процедура сперва становится инстинктивной, затем, похоже, полностью переплавляется, так что без дополнительных сознательных действий появляется новая сила. Таким образом, существование механистических переходных путей между силами не кажется чем-то по-настоящему фундаментальным, но вместо этого, похоже, позволяет научному, рациональному пониманию действовать временным костылем, преодолевая некий недостаток воображения.
Далее, для новых рекрутов решающее значение для развития сил имеют два соображения. Во-первых, абсолютная необходимость понимания источника силы – некоторые силы настолько инстинктивные, чисто магические и не поддающиеся улучшению, что это мало что дает, но для других разница между плазменным и напалмовым огненными шарами может быть огромна и может подразумевать совершенно разные возможные пути развития.
Во-вторых, конечно, существование у МСЁ столетий записей по этой теме, описывающих пройденные в прошлом пути и попытки тысяч девушек со схожими силами. Зачастую нет особой необходимости изобретать велосипед, но стоит быть осторожнее – доступ к, казалось бы, книге рецептов может придушить творчество, и некоторые из самых инновационных прыжков между силами никогда ранее не были испробованы. Ссылаясь на хорошо известный пример, кто бы подумал создавать из лент огнестрельное оружие, прежде чем Томоэ Мами взяла и сделала это?
Но, конечно, упоминались два способа расширения набора сил. Другой, получение силы de novo, значительно сложнее, требуя ошеломительного числа напряженных медитаций и практических попыток, в кажущемся старании вытащить нечто из чистой пустоты. По этой причине это не рекомендуется для новых волшебниц. Однако для более опытных это зачастую единственный способ преодолеть тупиковую колею, и награда за успешное получение силы может быть немалой – к примеру, вход в телекластер или получение дистанционных сил для ранее ничего не имеющей рукопашницы. Однако развитие за пределами, к примеру, жалкой электрической искры требует больших дополнительных вложений.
Однако все еще существуют загадочные пробелы в допустимом наборе сил, несмотря на поколения попыток слома стен. Некоторые из недостающих ниш, такие как предвидение, по-видимому, некогда были заполнены, прежде чем загадочным образом опустеть. Другие, такие как прямой призыв антиматерии или крупного куска урана-235, по-видимому, вовсе никогда не существовали и никогда не были успешно достигнуты, несмотря на повторяемые аккуратно отслеживаемые попытки. По мнению многих, существует гипотетический принцип магической защиты, при котором сила, представляющая слишком высокий прямой риск выживанию человека, просто никогда не будет проявлена, неважно, насколько логичной она может выглядеть. Механизм такого принципа, конечно, неизвестен, и инкубаторы отрицают свою причастность.
— «Ознакомительное руководство волшебницы», выдержка.
Он непроницаем, как мрак; его движения, как удар грома.
— Сунь Цзы, «Искусство войны».
– Хм. Так я все же выжила.
Это были первые переданные им Клариссой слова, когда им удалось вернуть ее самоцвет души к приемлемому уровню, и стало безопасно позволить костюму разбудить ее.
– Это так удивительно? – спросила Надя.
Кларисса начала садиться, но Рёко мягко удержала ее на земле, представлявшей собой тонкий металлически-серый песок, характеризовавший эту луну Орфея с относительно плотной, слабеющей атмосферой.
– Эта атака должна была лишить пользователя жизни, – сказала Кларисса. – Это было единственное, что в качестве волшебницы сделала ее изначальный пользователь. Интересное у нее было желание. Я поставила на то, что в моей нынешней усиленной форме я это как-нибудь переживу.
– Довольно серьезная ставка, – указала Надя.
– Я бы не прожила так долго, не принимая никаких рисков. Так можно обнаружить довольно интересные вещи. Я лишь сожалею… знай я, что я это сделаю, я бы поступила так раньше, и Ин-чжи не была бы сейчас лишь украшением. По правде говоря, я не так уж удивлена.
– Не будьте слишком строги к себе, – сказала Рёко, чувствуя, что должна что-то сказать, даже если с ее стороны это казалось странным.
– Я в порядке, – заверила Кларисса, снова пытаясь сесть. – Я вернулась к 20% и продолжаю восстанавливаться. Все нормально.
– Это больше моя вина, чем чья-то еще, – сказала Надя. – Я не… я была недостаточно решительна. Я могла бы принять лучшее решение.
На этот раз Рёко позволила Клариссе сесть, ожидая, что она встанет, но Кларисса лишь присоединилась к Наде в пристальном наблюдении за небом. Рёко была не уверена, стоит ли ей попробовать что-нибудь сказать или промолчать.
– Так она еще там, да? – риторически спросила Кларисса, ссылаясь на висящую в небе над ними червоточину.
– Боюсь, что так, – сказала Надя. – Как думаешь, ты сможешь еще раз выдать эту устроенную тобой чертовщину? Я с Новых Афин не видела ничего подобного.
Кларисса покачала головой.
– Не в ближайшие пару дней как минимум. Мне жаль.
– Ну, тогда нам нужно придумать что-нибудь для уничтожения последнего ядра стабилизатора, – сказала Надя. – Согласно Грации, они сейчас просто обстреливают последнее из орбитальной артиллерии, даже без нас там – похоже, они поняли, что мы можем отличить настоящее от поддельного. Будет непросто подобраться, особенно в отсутствие нашего генератора барьера.
– Мне в голову только что пришла ужасная мысль, – появилась рядом с остальными Миса. – Что если мы ошиблись насчет этих чертовых ядер стабилизатора червоточины, и их уничтожение ничего особо не изменит? Пришельцы уже удивляли нас, и это пошатнуло мою веру, так что пусть даже мы уничтожили все кроме одного, чертова червоточина ничуть не изменилась. Я имею в виду, никто даже и не думал, что они вообще способны открыть эту червоточину.
– Ты имеешь в виду, ты не задумывалась об этом, перед тем как мы прибыли сюда? – покачала головой Надя. – Это не важно. Мы действуем на основе имеющейся информации. Эти ядра выглядят важными, в другой когда-то виденной нами червоточине ядро было важно, и мы не нашли никаких других источников энергии или гравитационных искажений. Если мы взорвем последнее, и ничего не произойдет, тогда и будем думать.
– Просто они слишком уж радостно взрывают собственное управляющее оборудование и обученный персонал, – в свою очередь покачала головой Миса. – Можно подумать, часть из этого причудливого оборудования в самом деле для чего-нибудь важна.
– Мы знаем, что здесь мы в безопасности? – спросила Кларисса, поднимаясь с земли, с самоцветом души достигшим 40%. – Я имею в виду, мы стоим здесь в открытую, на поверхности луны. Я не понимаю, что мешает нам получить пулю из… ну, откуда угодно. Или близко и лично познакомиться с ядерным взрывом, как прошлая команда.
Надя положила руку на визор, изображая спрятавшую лицо за ладонью девушку.
– Нет, – сказала она. – Не совсем. Но пока ничего не произошло. Тем не менее, стоя так здесь, мы опираемся на удачу, даже если потратимся на использование маскировочных сил. Вот почему нам нужно побыстрее что-нибудь придумать.
– Ну, если ни у кого из нас не будет лучших идей, у меня есть, – сказала Миса. – Вообще-то, я чуть не испробовала ее ранее. Это ужасно и отчаянно, но может сработать.
«Тогда поделись с командой», – подумала Надя.
«Ну», – начала Миса, но резко остановилась, заметив что-то за плечом Нади. Остальные обернулись взглянуть.
Грация стояла на небольшом валуне вместе с Миной и Аннабель, наблюдая за горизонтом, но теперь она с посеревшим лицом смотрела в небо, тогда как две остальных растерянно смотрели на нее.
Через мгновение на их внутренних интерфейсах появились новости.
ЧКК Ворон была обнаружена и попала под огонь – и Грация больше не могла найти ни ее, ни какие-либо признаки Джульет, за которой она тихо приглядывала магией. Ей пока не удалось найти каких-либо обломков корабля, но вывод был неизбежен: корабль, единственный их путь домой, был уничтожен. Они не вернутся.
Прежде чем Рёко полностью осмыслила произошедшее, Миса судорожно, сухо и пронзительно рассмеялась.
«Ну, – подумала она. – Я собиралась попросить вас сохранить мой самоцвет души, но в этом уже нет смысла, не так ли? Неважно, все равно отдам его вам. Может быть, вы все придумаете какое-нибудь чудо, какой-нибудь способ выжить на этой луне, пока нас не спасут. Буду верить».
Не вполне понимая происходящее, Рёко тяжело поднялась на ноги, вдруг заметив, что опирается на руку Клариссы. Они на мгновение встретились взглядами.
«Я не понимаю, – подумала она, в частном порядке передавая мысль. – Мое желание… я думала…»
«Оно еще не исполнилось, не так ли? – подумала в ответ Кларисса. – Все в порядке. Мое, думаю, тоже».
«Чувствую себя эгоистичной, беспокоясь о таком, когда Джульет там мертва. Но я не могу… похоже, не могу сейчас беспокоиться из-за этого».
Она не уверена была, почему вообще упомянула об этом, и сразу же об этом пожалела, поняв, что прозвучало все несколько бессвязно.
Хотя Кларисса посмотрела на нее и подумала:
«Я бы не стала беспокоиться о чем-то подобном. Все мы имеем право в такие времена думать о себе».
Затем Кларисса на мгновение опустила голову, и Рёко в то же время подумала, что ее кожа слабо осветилась фиолетовым – но затем она моргнула, и свечение погасло.
– Слушайте! – сказала Кларисса, напугав Рёко внезапным изменением тона голоса и языка тела. – Я знаю, что все мы шокированы новостями, но у нас все еще есть работа! Я знаю, что мне не нужно вам это говорить. Вот что я вам скажу…
Она отошла от Рёко, выйдя вперед группы, говоря на ходу, после чего резко развернулась, пронзив каждую девушку по очереди взглядом столь ярким, что он казался почти сияющим.
– Лично я не собираюсь здесь умирать, – продолжила она, – и вам не советую. Мы найдем способ! Угоним корабль или еще что. И чтобы успокоить вас, если вы все еще волнуетесь, если вы умрете, я буду рядом и соберу ваши воспоминания, а Богиня прибудет за вашей душой! Ну, я знаю, что многие из вас в нее не верят…
Легкий смешок, когда она потерла руки.
– … но она существует! Я сама ее видела! Если окажется, что ее не существует, можете вернуться призраком и назвать меня лгуньей!
Это был полный абсурд, девушка в фиолетовой броне, со скрытым за визором лицом, стояла на камне посреди серого металлического песка, обрамленное чуждым черным небом тело, но, как ни странно, неортодоксальная речь, казалось, немного приободрила группу, вдохнув в них немного энергии. Даже Рёко почувствовала себя немного лучше, и она увидела, как Грация и Мина благоговейно склонили головы.
Рёко вспомнила свое детство, как читала о подвигах Клариссы, пытаясь представить, на что все это похоже. Харизма Клариссы вошла в эту легенду, ее невероятное умение сплачивать людей даже в самых удручающих ситуациях.
Все это было хорошо, но каким-то образом ей показалось, что оно было… отличающимся.
Каким-то образом оно казалось…
«… слишком эффективным? – спросила Кларисса, голос шепнул в ее мыслях, глаза взглянули на нее. – Так и есть. Вообще-то, я использую мягкий контроль сознания, чтобы немного повысить их боевой дух. Небольшой обман, но…»
Кларисса не закончила фразу, и Рёко выдохнула. Это был обман, но, как упомянула Кларисса, вряд ли это имело значение.
Тем не менее…
«Знаешь, – подумала Рёко таккомпу. – Пусть даже я поговорила с Асами, я все равно не чувствую удовлетворения. Я чувствую…»
«Сожаление?» – предложило устройство.
«Ага. И я полагаю, мне стоит радоваться, что я поговорила с родителями, но я и правда не знаю. Чувствую, как будто мне стоит сейчас расплакаться, а может быть подумать о чем-то еще, но я такого не чувствую».
«Не думаю, что есть верный способ столкнуться со смертью, – подумала таккомп. – Насколько мы знаем, ты бы расплакалась, не будь здесь Клариссы. Кроме того, мы здесь не умрем».
Рёко моргнула.
«Что?»
«Ты меня слышала, – подумало устройство. – Я застряла внутри тебя, и я не собираюсь позволить себе вот так умереть. В конце концов, меня не ждет никакое тепленькое посмертие».
Рёко в оправданном удивлении свела брови, но прежде чем она решила, как развить эту тему, Миса дала им знак, что хочет их внимания.
«Ладно, – сказала девушка. – Вот план».
Она прижала кулак ко рту, кашлянув, риторическую природу жеста подчеркивала пластина визора между ртом и рукой, едва видимые под шлемом загорелая кожа и длинные волосы.
«Я заметила некоторое время назад, – сказала Миса. – Но эта луна, вообще-то, накопила огромную разницу потенциалов между землей и областью прямо над атмосферой. Я не уверена, почему, но, полагаю, это связано с нынешним взаимодействием с магнитным полем Орфея. Обычно молнии не позволяют накапливаться слишком большому заряду, но по каким-то причинам здесь этого не произошло – думаю, это может быть связано с рассеивающим заряд на поверхности проводящим металлом. Во всяком случае, атмосфера планеты созрела для крупной грозы или даже одиночного разряда».
Она приостановилась и огляделась, убеждаясь, что все поняли.
«До сих пор мне не хотелось использовать мою молнию, отчасти из-за того, что мы столько были в помещении, но также из-за того, что я опасалась случайно устроить что-нибудь слишком крупное. Теперь, для последнего ядра стабилизатора червоточины, я могу попытаться использовать свое тело, чтобы сознательно направить все электричество в силовое поле, но… ну, я могу использовать свое тело как проводник, но лишь до определенной точки. Вложишь во что-то достаточно электричества, и оно поджарится. Я могу использовать для своей защиты магию, но с чем-то подобным не думаю, что мне хватит сил, чтобы уберечь тело».
Она приостановилась, переводя дыхание, после чего подняла руку и, к их удивлению, выгрузила на ладонь самоцвет души, подходя к Клариссе.
«Изо всех присутствующих я больше всего верю в ваше выживание, – сказала она, протянув самоцвет. – Пожалуйста, позаботьтесь о нем. Мы телепортируемся в сотне метров от ядра стабилизатора, а затем одна из телепортеров сбросит меня рядом с ядром. Я использую столько магии, сколько безопасно смогу, и пожертвую телом, чтобы попытаться устранить его. Не волнуйтесь обо мне. Это не первое мое тело. Я буду в порядке, если вы вытащите мой самоцвет. Я… не знаю, в общем-то, как вы это устроите, но все это и так большой риск, так что неважно».
Она прекратила телепатию, глядя на них, явно закончив речь. Остальные долго смотрели на нее, пока Надя не шагнула вперед, кратко обняв свою давнюю подругу.
«Я буду рядом, когда тебя возродят, – сказала она. – Не сомневайся».
Миса кивнула, и Рёко показалось, что глаза девушки ненадолго затуманились. Хотя Рёко никогда бы этого не признала, ее это немного смутило – девушка сама признала, что это было не первое ее тело, так что же в этом было сентиментального?
Кларисса кашлянула, привлекая их внимание.
«Не хочу прерывать, но нам нужно двигаться по возможности быстро, и прежде чем мы это сделаем, нам нужно решить, что будем делать, когда червоточина закроется, предполагая, что мы преуспеем. Если мы хотим выжить, конечно. Вообще-то у меня есть предложение, насколько оно того стоит», – подумала Кларисса.
«Так что я тяну время, продумывая его», – мысленно завершила фразу Рёко. Хотя она не стала делиться ею со всеми.
Группа обернулась взглянуть на Клариссу, мгновение проверяющую, что все они обратили внимание, прежде чем передать на сильно ускоренной телепатии:
«Ну, мне кажется, нам неизбежно придется некоторое время прятаться на этой планете. Может быть недели; может быть даже месяцы – или может быть день. Все зависит от того, как пройдет бой над нами. Очевидно, мы не можем оставаться поблизости от базы пришельцев, даже если мы всю ее взорвем, но если мы на продолжительное время останемся на поверхности, нас легко заметят орбитальные наблюдатели».
На мгновение она риторически приостановилась, прежде чем продолжить.
«Вот почему мы не останемся на поверхности. Мы телепортируемся подальше от базы, затем закопаемся или найдем ясновидением подходящую пещеру под землей и останемся там. Основное ограничение в том, как долго мы продержимся, это наши кубы горя, и, к сожалению, наш запас не так велик. Однако у меня есть под рукой несколько манипуляций временем. Обычно их используют для замедления врагов, но в данном случае целью будет замедление нашего личного времени, чтобы снизить использование кубов горя. Своего рода темпоральный стазис».
И снова она приостановилась, проверяя взглядом, поняли ли ее.
«К сожалению, здесь есть целый ряд нюансов. Во-первых, замедленными мы будем крайне уязвимы – если я сама замедлюсь, на деактивацию силы у меня может уйти столько времени, что мы все умрем к тому времени, как я закончу, из-за одной лишь задержки реакции. В то же время, я не могу устроиться вне поля, так как весь смысл в снижении использования кубов, и если я создам поле, из нас я буду крупнейшим потребителем. Нам придется поочередно выставлять кого-то на стражу за пределами поля, чтобы если что-то произойдет, можно было выиграть время, пока я отключаю поле».
«Второй нюанс в том, что мой доступ ко всем этим силам зависит от близости к крупному историческому событию, и манипуляции временем не одна из моих естественных сил. Если событие закончится, мой доступ к силам стремительно ухудшится. Зависит от того, будет ли завершение события внезапным или продолжительным. Если внезапным, я могу выиграть время, замедлив время для задержки ухудшения, но в итоге я полностью потеряю доступ к силе. К сожалению, здесь у меня нет хорошего решения; посмотрим».
«Последний, и, возможно, самый важный нюанс, мы не можем думать лишь о личном выживании. Есть вероятность, что мы сможем уничтожить стабилизатор червоточины, но пришельцы все равно захватят систему. В такой ситуации они, вероятно, восстановят уничтоженное. Мы не знаем, почему была выбрана именно эта луна; они могут решить восстановить стабилизатор где-то еще, в таком случае этот последний пункт спорен. Но если они решат восстанавливать на этой луне, нашим долгом будет попытаться снова уничтожить его, пусть даже лишь чтобы выиграть время. Когда моя способность замедлять время закончится, мы можем узнать, что у нас есть лишь один вариант. Мы должны быть морально готовы к такой возможности».
Закончив речь, она развела руки, слегка склонив голову.
«Не могу честно сказать, что когда-либо думала, что окажусь в подобной ситуации, но я всегда принимала жизнь такой, какая она. В моем возрасте понимаешь, что непросто сделать что-то еще. Только что изложенный план непростой и отчаянный, но, думаю, это лучший наш шанс. Это же касается и придуманного Мисой плана. Думаю, пора заканчивать с разговорами».
Повисла долгая пауза, еще более заметная относительно скорости, с которой общалась Кларисса. Наконец, пауза нарушилась, но не словами, а появлением на их таккомпах оперативной сводки. Миса потратила время на то, чтобы продумать описанное ею ранее, но в целом все было тем же самым. Члены команды поправили элементы плана, обычно в касающихся их частях, но серьезных изменений не оказалось. Все прошло быстро даже по их стандартам – либо план сработает, либо нет.
Когда время пришло, они собрались вокруг Рёко. Именно Рёко, потому что для Мины было слишком далеко – Рёко доставила команду сюда, на дистанцию, с которой она могла справиться, не затрачивая чрезмерно телепортационные ресурсы, которые она сберегала, чтобы получилось прыгнуть обратно на корабль, когда они закончат. Это явно больше не имело значения.
Как всегда перед выполнением подобного прыжка, она вдохнула поглубже. Она подумала, что если она умрет здесь, по крайней мере, это будет чужой мир. Сидзуки Рёко, которая произнесла желание, сказала бы, что лучше умереть так, чем жить всю жизнь на Земле. Она не отказалась от этого мнения, но теперь, столкнувшись с перспективой, в ней оказалось больше противоречивости, чем она ожидала.
А затем она прыгнула, и не было времени думать.
Они возникли в выбранной Грацией точке, небольшом выступе на краю области, добровольно опустошенной орбитальной артиллерией пришельцев, почти точно в сотне метров от устройства. Остальная команда сразу же принялась обустраивать позицию, в то время как Рёко, Миса и Кларисса продолжили план.
Рёко телепортировала их троих прямо к раскрытому ядру стабилизатора, и Кларисса сразу же проявила прежде невиданную силу полета, удержав их всех в воздухе. Одновременно она подняла руку, и над ними появилась гигантская каменная стена цвета красного песчаника, результат еще одного ее магического умения. Оставалось надеяться, она защитит Мису от орбитальной артиллерии достаточно долго, чтобы та завершила необходимое направление.
Рёко на мгновение оглянулась на пустую бездну объекта вокруг, на висящую на руке Клариссы Мису, на черное звездное небо вдали, частично затемненное стеной Клариссы. В каком-то смысле, это был дивный вид.
«Бог в помощь, – подумала Кларисса. – Идем».
Они вернулись на металлический выступ, остальные девушки выстроили вокруг них периметр. Рёко взглянула на стабилизатор червоточины и на Мису, теперь парящую в воздухе, магнетизмом держащуюся за металлические объекты вокруг. Начальные выстрелы заградительного огня орбитальной артиллерии ударили в каменную стену, крупные куски песчаника вылетели и исчезли, когда их магия рассеялась. Она явно продержится не дольше нескольких секунд.
В сотне метров оттуда Рёко увидела, как Миса медленно расплылась в зубастой улыбке, резко подняв одну руку.
«О Боже, здесь даже больше энергии, чем я полагала, – телепатически передала девушка, ее улыбка стала шире. – Будет отлично. Мне всегда хотелось сделать нечто подобное».
Она широко развела над головой руки.
«Господь Юпитер! Отец молнии! Услышь мое желание! Обрушь гром!»
Прежде чем Рёко сумела осмыслить абсурдность заявления и его связь с висящим в небе над ними газовым гигантом, ее ослепил чистый, мирокрушащий, актиничный свет, выбросив эту мысль из ее разума. Она инстинктивно подняла руку, закрывая яркий свет, ярче Солнца, пока подстраивались ее оптические имплантаты.
Потом она увидела Мису, тело сверкало серебряным силуэтом, контрастирующим на фоне столба света, гневом фундаментальной силы природы. Море электронов рвалось наружу, продолжая разряжаться, пусть даже набирая силу. Не было никаких признаков каменной стены или приближающейся орбитальной артиллерии.
Затем Рёко заметила формирующееся перед ней пекло, яростный жар со внезапной ураганной мощью ударил ее по лицу, разряжающейся энергии больше некуда было идти. Ее нос дернулся от ставшего невыносимым запаха озона.
«Это не только атмосфера луны, – откуда-то издали подумала Миса. – Сама планета… магнитное поле… мне так повезло! Это разряд потоковой трубки!»
«Мы не можем здесь оставаться! – подумала Надя команде. – Это место превращается в ад! С такой скоростью нас всех поджарит!»
Кларисса уже установила перед ними еще один барьер, другого вида, синий и светящийся, но излучаемое тепло все равно подавляло. Обломки в бездне под ними начали дрожать и рушиться, а земля… она плавилась?
«Мы должны остаться! – телепатическим эквивалентом крика ответила Кларисса. – Я держу ее самоцвет души! Пока мы не убедимся, что стабилизатор уничтожен, мы должны остаться и убедиться, что он получит как можно больше энергии».
«Как вообще можно все это пережить?» – недоверчиво спросила Мина.
«Никогда не видела ядерного взрыва вблизи? – спросила Кларисса. – Я видела, и я знаю, что увиденного мной было недостаточно, чтобы уничтожить чертово силовое поле стабилизатора. Нам нужно убедиться!»
«Не хочу это спрашивать, – сказала Рёко. – Но она там еще жива?»
Затем, невероятным образом, столб электричества перед ними начал расти, луч подавляющего света разрывал на куски землю, расходясь наружу. Глаза Рёко перебрали электромагнитный спектр, и она увидела, что воздуха в пропасти почти не было, его сдуло или обратило в плазму. Только барьер Клариссы обеспечивал им наличие кислорода.
«Становится жарче!» – излишне сказала Надя.
«Идите! – окликнула Миса, и на этот раз мысль была напряженной, а не эйфорической. – Я больше не продержусь! И это уже не важно. Это все равно превыше моего контроля. Идите!»
Кларисса, поморщившись, закрыла глаза, после чего схватила Рёко, когда остальные уже начали действовать. Рёко, в свою очередь, закрыла глаза и ушла.
Вновь возникли они в нескольких километрах от объекта, на выступающей из граничащих с одной стороны с объектом песков маленькой металлической скале. Мгновение они напряженно оглядывали окрестности в поисках угроз. Затем они немного расслабились и обернулись взглянуть на оставленное позади.
Это было самое прекрасное, что когда-либо видела Рёко.
Наполовину красота состояла из эстетики сцены – извивающаяся колонна раскаленного добела электричества прожигала уже обгоревшую дыру в объекте пришельцев – заряды молнии в случайные моменты выстреливали из колонны, перемежая воздух отложенными ударами грома, служа контрапунктом постоянному реву измученного воздуха – внутренние силовые поля базы пришельцев изо всех сил пытались сдержать невозможную энергию, части базы уже превратились в радиоактивные развалины – суровая бесплодная поверхность чужой луны – далекая чернота незнакомого неба – безумно кружащиеся звезды над ними, где червоточина пришельцев, наконец, явно начала терять свою связность.
Другой половиной красоты была таковая атомной бомбы, лазера Потрошитель, тысяч падающих с неба артиллерийских снарядов, растянувшихся по небу хаотичных, взбаламученных крыльев, черных, как мрак человеческого сердца. Для Рёко, видевшей подобные сцены лишь в симуляции, это была строгая красота, одно из многих лиц самой смерти.
Они посмотрели еще немного, на продолжающие бить вниз потоки энергии, и на свечение, что было белее белого, отражающееся и рассеивающееся в плотной атмосфере луны, окрашивая небеса во все те цвета, что Рёко, наконец, привыкла видеть, тепловой красный и электрический фиолетовый близких инфракрасного и ультрафиолетового. Перебирая остальной спектр, она увидела океан радиоволн, разъяренным драконом стекающий с неба столб напыщенного рентгена и даже яркие проблески гамма-излучения.
Она никогда раньше не задумывалась, каким будет звук, похожий на стену бесконечно бьющего по ушам грома никогда не прекращающейся грозы. Хотя теперь она знала, пусть даже через приглушение, обеспеченное костюмом и имплантатами барабанной перепонки. Она даже физически чувствовала жестоко бьющий их рев.
При всем этом база пришельцев даже не сразу пришла на ум, почти мгновенно проглоченная центром опустошения, как будто ее силовых полей даже не существовало.
План побега призывал Рёко и Мину идти телепортационной эстафетой на разумно большое расстояние от объекта пришельцев, прежде чем остановиться и поискать под землей место, где они могли бы спрятаться, как только удостоверятся, что червоточина и правда была выведена из строя. Конечно, последняя часть была самой важной, но даже если они намеревались бежать насколько возможно быстро, казалось, вряд ли им удастся сопротивляться естественному человеческому желанию обернуться и посмотреть.
«Как думаете, мы и правда ее уничтожили? – спросила Надя, подняв голову взглянуть на искажение в небе. – И если так, как долго им потребуется на восстановление?»
«Будь я ближе, я бы сказала тебе, паникуют пришельцы или нет, – подумала Грация. – Но нет причин приближаться. Нам стоит просто подождать и посмотреть. Что касается восстановления – на объекте мы взорвали ядерную бомбу. Дважды. Полагаю, мы проделали приемлемую работу».
Они продолжали наблюдать, как червоточина над ними колебалась все более и более дико, звезды в небе беспорядочно дергались из стороны в сторону, вспыхивая и угасая, небо, даже, казалось, местами раскалывалось, как будто недовольное своим нынешним обликом. Рёко почувствовала некоторое беспокойство – но также, как ни странно, возбуждение. Они, конечно, справились, но казалось, как будто ее будоражит само зрелище, как будто движущиеся по небосводу звезды были фейерверком, затронувшим какую-то глубокую ее часть.
Наконец, доносящиеся от объекта свет и рев начали угасать.
«Нам стоит начать искать…» – начала Кларисса.
С громким сыплющимся шумом земля под ними вдруг просела, и лишь улучшенные рефлексы не дали большинству из них упасть.
«Землетрясение», – излишне прокомментировала Аннабель, пока земля продолжала дрожать.
«Вполне ожидаемо, – подумала Надя. – Сахарская червоточина во время коллапса испустила значительные гравитационные искажения. По сути, коллапсируя, она по непонятным нам причинам погрузилась в ближайший гравитационный колодец. Вот почему изначально планировалось как можно быстрее вернуться на корабль. Мы можем задержаться крайне ненадолго, а затем нужно будет двигаться. Нам не захочется быть здесь, когда она ударит по поверхности. Согласно моделям, пространственно-временные искажения могут быть чрезвычайно опасны».
«Если нужно, можем понаблюдать с большей дистанции, – согласилась Кларисса. – По крайней мере, через сенсоры».
«Согласна, – подумала Надя. – По сути, пора нам уходить…»
Она остановилась, когда все они внутренне зарегистрировали только что переданный ее и Грации сенсорными пакетами сигнал тревоги.
«Ошибка/Предупреждение: результаты локальной гравитонной пробы неинтерпретируемы. Локальное пространство-время не соответствует имеющейся теоретической модели».
«Я почти уверена, что нам лучше уходить, – с намеренным преуменьшением подумала Кларисса. – Всегда нехорошо нарушать свое понимание реальности».
Группа, лишь немного рассредоточившаяся после телепортации, сразу же вновь собралась вокруг Рёко. С ускоренными мыслями и действиями этот процесс потребовал лишь доли секунды.
Слишком долго.
Каким-то образом Кларисса отреагировала достаточно быстро, возможно, быстрее, чем должно было быть возможно, выставив барьер всего через несколько миллисекунд после того, как в них ударила волна давления и жара, подавляюще сильная, достаточно мощная, чтобы опрокинуть на землю Аннабель и Мину, и достаточно жаркая, чтобы в сознании Рёко забило тревогу повреждение брони.
«Какого черта?» – подумала Аннабель, когда группа переориентировалась за барьером, быстро выискивая угрозы. Им потребовалось лишь мгновение, чтобы заметить перемену.
Вместо только что наблюдаемого ими почти безмятежного пейзажа их окружение выглядело опустошенным так, как никто из них раньше не видел. Земля и объект перед ними выглядели поврежденными неким лоскутным образом, как если бы область обстреливал своеобразный вид высокоточной артиллерии. Сферические карманы объекта исчезли, казалось бы, полностью испарившись. Другие просто понесли значительный ущерб, разрушившись и оплавившись, а некоторые, самые загадочные, выглядели полностью нетронутыми, как будто укрытые маленькими сферическими силовыми полями, специально посвященными их защите.
Земля вокруг рассказывала схожую историю, формируя беспорядочный узор круглых, докрасна раскаленных и оплавленных областей, обгоревших областей и вроде бы нетронутых областей. Землю паутиной покрывали крупные трещины, сообщая о надавившем на планетарную кору колоссальном стрессе.
Молния первой объяснила происходящее. Электричество от недавней атаки Мисы рассеялось не до конца – вместо этого его очаги выглядели как будто пойманными в воздухе, застывшими на месте. На глазах у Рёко одинокий нереальный заряд молнии медленно добрался до края своего пузыря, а затем, достигнув его, мгновенно завершил остальную часть пути.
«Предупреждение: поблизости чрезвычайно мощное искажение пространства-времени, – запоздало предупредили их сенсоры. – По возможности рекомендуется отбытие».
Грация ткнула вверх, и они подняли глаза.
Небо прямо над ними было покрыто круглыми искажениями. Некоторые похожи были на пузыри ярящегося горячего воздуха, с невыносимо-яркой в инфракрасном зрении поверхностью. Однако многие были заметны лишь при пристальном взгляде – они медленно падали в воздухе, неся в себе другие узоры звезд, фрагментарные остатки некогда массивного межзвездного шлюза – вот только в этом не было смысла.
«Как? – спросила Надя. – Что это за чертовщина? У нас должно было быть полно времени на побег!»
«Мы были слишком беспечны, – напряженным телепатическим голосом подумала Кларисса, вытянув наружу руки. – Помните воронку на гравиметрических диаграммах червоточины? Которая тянулась вверх от стабилизаторов к червоточине? Когда мы устранили последний стабилизатор, воронка, должно быть, распалась и пропитала район. Мы оказались пойманы в пузыре замедленного времени».
«В этом нет смысла!» – вставила Грация.
«Я знаю, что в этом нет смысла! – подумала Кларисса, ее голос с каждым словом ускорялся. – Я придумываю на ходу, но это единственное подходящее всем фактам объяснение. И так как я все равно готовилась использовать силы манипуляции времени, я едва сумела ощутить, как время начало замедляться. Прямо сейчас я ускоряю время – вообще-то, оно чуть быстрее, чем время вне луны; это единственная причина, по которой у нас есть роскошь стоять здесь и обсуждать проблему. Но я отреагировала недостаточно быстро. Остатки червоточины уже обрушились на нас. Со временем они рассеются, но перед этим, скорее всего, разорвут нас на куски. По сути, темпоральное искажение, в котором мы стоим, медленно опускается вниз. Если только мы не собираемся опуститься вместе с ним, нам придется пересечь границу, и буду честна: не думаю, что мы справимся. Не напрямую. Просто чтобы все мы понимали ситуацию, наверное, но вообще-то я слишком много говорю, так как я не долго еще продержусь. Мина, Рёко, вы можете вытащить нас ОТСЮДА?»
В ответ Мина подобрала один из странных металлических камней луны и ненадолго пристально уставилась на него.
«Не могу, – подумала она. – Граница для меня непроницаема. Я не могу телепортировать отсюда камень».
«Рёко! – повернула голову Надя. – Рёко… какого черта ты делаешь?»
Рёко, у которой датчик освещенности самоцвета души превзошел максимум, все еще смотрела в небо.
Глава 12. Deus ex Gemma
Разделение между армией и флотом, казалось бы, очевидное для гражданских, в действительности зачастую довольно размыто, что приводит к периодическим трениям между двумя видами вооруженных сил. В то время как на нижнем уровне разница между пехотинцем на земле и артиллерийским офицером на корабле кажется вполне очевидной, с повышением в военной иерархии становится все сложнее провести черту. На любом уровне выше всего лишь планетарного, кооперирование между наземными и космическими силами становится существенным, требующим совместного командования. Ранний отказ армии времен пост-Объединительной войны подчиниться новомодному флоту (тогда называемому звездным флотом) привел к нынешней любопытной ситуации, когда фельдмаршалы и адмиралы флота регулярно командуют как флотами, так и планетами.
Таким образом, проводимое различие гораздо более тонко, чем между наземным командованием и космическим командованием. Адмиралы флота и адмиралы больше держатся своих флотов, принимая и теряя командование над регионами пространства, основываясь на месте своего базирования – в периоды активного наступления или отступления это может, казалось бы, непрерывно меняться. Фельдмаршалы и старшие генералы больше держатся регионов пространства, принимая и теряя командование над флотами, когда те входят в их регион пространства.
Даже тогда часто сложно определить различие. К примеру, участие Томоэ Мами в Сахарском рейде было классической флотской операцией, несмотря на ее назначение фельдмаршалом.
В итоге остается Генеральному штабу и обширной сети человеческих и ИИ советников смазывать действия военного командования, позволяя двум видам совместно работать в гармонии.
[…]
Одним из источников напряжения между командованиями флота и армии является управление планетарной орбитальной обороной, в частности составом орбитального командования (ОрбКом). В то время как в безопасных системах ОрбКом естественным образом попадает в сферу компетенции командиров армии, наступление внутрисистемного боя обычно добавляет значительное, порой массивное присутствие на планетарной орбите флота. Хотя ИИ обоих видов способны обеспечить эффективную низкоуровневую кооперацию, споры между высокоранговыми офицерами-людьми касательно точной командной иерархии и возможности обеих сторон запрашивать друг у друга подкрепления периодически приводят к резким, порой публичным разногласиям. Именно по этой причине наземные силы планеты и орбитальные флоты, как правило, помещают под командование одного фельдмаршала или адмирала флота, способного разрешать любые споры и переназначить любых проблемных командиров.
— Статья Инфопедии, «Вооруженные силы», раздел: «Организация», подраздел: «Межвидовая координация», режим: дискурсивный, средняя плотность; выдержка.
В то время как исполняемые волшебницами подвиги, с точки зрения Второго закона, все равно что чудо, если принимать на веру сделанные инкубаторами заявления, они далеко не настолько чудесны. Это не вопрос нескольких порядков – разница между демонстрируемой волшебницами энергией и энергией, требуемой для противодействия возможной тепловой смерти, даже при самых щедрых допущениях, абсолютно ошеломляюща. Это разница между полубогом и богом…
Есть два очевидных возможных ответа на эту головоломку, не обязательно взаимоисключающих. Один из них в том, что этот разрыв представляет усилия инкубаторов, установивших предел доступной волшебнице энергии, чтобы остальное они могли использовать для своих предполагаемых целей борьбы с энтропией.
Другой в том, что разрыв является неким естественным феноменом, чем-то присущим для предотвращения волшебницам доступа к полным их силам. В самом деле, быть может даже неуместно говорить о «полной силе» волшебницы; быть может, эта полная сила аналогична теоретически хранящейся в веществе энергии – в то время как она, несомненно, существует, даже самое умное из термоядерных устройств не получит доступ ко всей.
По крайней мере, без использования антиматерии.
Один из подходов к разрешению этой проблемы заключается в вопросе к самим инкубаторам, но МСЁ, единственный способ общения, не желает обсуждать эту тему. Без этой информации мы ограничены обсуждением имеющихся намеков.
Важнейший намек в возможности волшебниц достичь в некоторых случаях, казалось бы, невозможных подвигов. Самым известным и самым подтвержденным, конечно, является установленный Акеми Хомурой в самом начале нынешней войны пример, но осторожное изучение исторических записей, в частности некоторых инцидентов во время Объединительных войн, предполагает, что это может быть не единственный феномен.
— Джоан Валентин, пост в блоге на Irxiv, 2445, выдержка.
«Почему бы этой женщине просто не умолкнуть? – гласила рукописная записка. – Это тааак скучно».
Рёко хмуро взглянула на мини-планшет, подсунутый ей Тиаки, одной из немногих знакомых ей людей, таскавших с собой старомодный планшет со стилусом.
«Может быть, для тебя, – написала она в ответ. – Но тебе просто скучно все, где не играет музыка. Хватит жаловаться».
Сунув планшет назад между партами, Рёко вернула внимание лекции перед ней. Их школа предоставила уникальную возможность – физик мирового уровня заглянула к ним прочесть специальную лекцию. Конечно, она была упрощенной и лишенной математики, но на лекцию все равно стоило обратить внимание.
– В центре развивающейся сингулярности, – продолжила лектор, вызвав на стену позади нее диаграмму, – когда плотность звезды приближается к Планковской, происходит уникальное явление. Гравитонная граница четырехмерного пространства-времени оказывается не в состоянии сдержать давление и, так сказать, рвется…
– Но, конечно, не происходит никакого истинного разрыва. Математическая структура границы запрещает выход за границу – происходящее более точно охарактеризовать как фазовый переход. Пространственная локальность ломается, и на мгновение точка сингулярности оказывается связана буквально со всей вселенной – ну, по крайней мере, так предполагает теория. Это не то, во что по-настоящему верят большинство из нас. Однако, во всяком случае, гравитоны с остальной границы мгновенно устремляются через нелокальность, и на чрезвычайно короткий период нелокальность становится ограниченной, соединяя сингулярность только с одной другой точкой пространства-времени. В каком-то смысле это можно охарактеризовать как туннель через многомерное пространство, и в самом деле, именно это в классической Общей теории относительности понимают как мост Эйнштейна-Розена, хотя, конечно, этот удобный мысленный образ на самом деле не вполне точен. По сути, в квантовой телепортации есть несколько аналогов, которые необходимо равно принимать во внимание.
Женщина на мгновение опустила глаза, задумчиво нахмурившись.
– Здесь важны несколько технических деталей. «Ширина», – она подняла руки, изобразив в воздухе кавычки, – моста равна Планковскому расстоянию и, для практических целей, он не может передавать материю-энергию, хотя передача информации допустима. Кроме того, в то время как такие мосты, теоретически, могут соединять районы, охватывающие всю наблюдаемую вселенную, на практике геометрия многомерного пространства существенно смещает формирование моста в пользу близко расположенных точек пространства-времени – где, конечно, «близко» имеется в виду в астрономическом масштабе. Полумаксимальный радиус вероятностного распределения зависит от масс-энергии сингулярности. Те из вас, кто знаком с технологией ММС, должны узнать, что именно это свойство доминирует в энерго-дистанционной связи узлов передачи.
Лектор снова нахмурилась, после чего слегка улыбнулась, с позабавленный видом поигрывая со своими волосами.
– Ну, также верно, что в течение более чем столетия считалось, что нет никакого способа увеличить ширину червоточины, даже с экзотической материей. В то время как нет никаких прямых свидетельств тому, что червоточины пришельцев являются прямыми аналогами только что описанного мной, косвенные свидетельства достаточно сильны. Очевидно, чего-то здесь мы до сих пор не понимаем. Но, конечно, если бы наука была так проста, она была бы скучна.
Лектор остановилась, оглядываясь, когда ученики подняли руки, чтобы задавать вопросы. Именно тогда и только тогда Рёко пристально взглянула в лицо физика.
– Джоан Валентин, – от удивления сказала она вслух. – Но почему я никогда…
Это откровение, каким бы поразительным оно ни было, оказалось немедленно перекрыто другим, гораздо более значительным откровением.
«Я знаю, как работает моя сила», – с инстинктивной завершенностью, до источника которой она не могла добраться, подумала она. Воспоминание поразило ее ударом молнии, казалось бы, захватив ее внимание и заставив ее вспомнить посреди самого драматичного из всех возможных моментов.
Ей бы хотелось изучить этот факт, но прямо сейчас были гораздо более важные проблемы.
Рёко взглянула на разорванное пространство-время над ней, на аномальные звезды в трехмерных пузырях.
«Дистанция моей телепортации ограничена количеством энергии, что я могу за раз влить в одну сингулярность, что в свою очередь ограничено тем, насколько хорошо я могу изогнуть пространство-время вокруг себя. Но если пространство-время вокруг уже значительно искажено…»
Она моргнула, когда в ее разуме начали появляться идеи, новые пределы и ограничения ее магического умения, но также и новые возможности.
«Я могу вытащить нас отсюда», – изумленно подумала она.
«Эврика! – подумала она, развернувшись лицом к остальной команде. – Я…»
Рёко остановилась. Вместо ожидаемой ею живой, дышащей команды, она увидела остальных стоящими вокруг, как будто застывшими во времени, Кларисса с расставленными перед ней руками, проецируя барьер и поле ускорения времени, Надя тянулась к Рёко, раскрытый за визором рот кричал на нее.
Тем не менее, несмотря на обстоятельства, не похоже было, чтобы они и в самом деле застыли во времени. Более того, ее команда и мир вокруг них выглядели странно, неуловимо расплывчатыми и слишком белыми. По сути, почти казалось, что она…
– Возможно, тебе лучше отложить телепортацию, по крайней мере пока что, – откуда-то слева от нее сказал знакомый голос.
Рёко развернулась и уставилась, пусть и всего на мгновение.
Перед ней стояла женщина в абсурдно сложном слоистом бело-розовом платье. Непрактично длинные текучие розовые волосы обрамляли невыразимо знакомое лицо, что в данный момент выглядело странно позабавленным. Когда Рёко видела это лицо в последний раз, оно ей подмигивало.
За спиной женщины наружу тянулась пара абстрактных прозрачных крыльев, хотя в данный момент они выглядели призрачными, почти незаметными.
– Вы! – воскликнула Рёко, правой рукой указав в сторону женщины.
Через мгновение она осознала, насколько неуместен этот жест и ее реакция, и отдернула руку, накрыв ладонью другой руки, как если бы ее это смутило.
Женщина вежливым образом слегка склонила голову.
– Для записи, – с улыбкой сказала она мелодичным, но странно детским голосом. – Это видение с Валентин-сан произошло бы независимо от моего вмешательства – это скорее магически наведенное воспоминание, чем что-либо еще. Большинство волшебниц понимают, как работают их силы, в момент заключения контракта. Для других – требуется особый момент. Контракты в этом забавны. И так как я знаю, что тебе интересно, мне требуется некоторый катализатор для предоставления видений – ну, по крайней мере, легкого. К примеру, ленты, что я вручила Хомуре-тян, но в крайнем случае подойдет и самоцвет души Клариссы-тян. Вообще-то, он работает только в некоторые исторические моменты, и обычно я использую его, чтобы предоставлять видения ей, но это все детали. Она не знает, что я могу сделать так с кем-то еще. Это все метафизика – я ее знала, в некотором роде.
Рёко просто стояла и с изумлением слушала. Женщина говорила на, казалось бы, идиоматическом японском, но он казался каким-то не таким, совсем как…
«Совсем как японский Мами и Кёко», – осознала она.
– Вы их знали, не так ли? – спросила Рёко.
Женщина усмехнулась.
– Такая уж ты, не так ли? Можешь и спросить, пока ты здесь. А тем временем Кларисса-тян лежит ниже травы, пытаясь притвориться, что ее здесь нет. Все весьма характерно.
– Что? – спросила Рёко.
«Она говорит обо мне, – пояснила ее таккомп. – Полагаю, мне стоило ожидать, что я не спрячусь».
«Что за… как ты…»
«Не то чтобы я знала лучше тебя, – подумала Кларисса. – Я просто здесь. Я посчитала, что стоит затаиться».
– Слушай! – прервала Богиня, отвернувшись от нее, взвихрились розовые волосы. – Вы уничтожили стабилизатор червоточины, что немалое достижение, но этого недостаточно. В нынешних условиях, битва проиграна.
Женщина вытянула перед собой руку в перчатке. Перед ней открылся вихрь чего-то вроде портала, продемонстрировав Рёко яркий, солнечный пейзаж другого мира – яркий, солнечный пейзаж разрушенного города.
Богиня развернулась обратно, жестом другой руки указав Рёко приблизиться.
Рёко неуверенно шагнула вперед.
– Это только видение, – сказала женщина. – Не волнуйся; ты никуда не уйдешь. Я бы не смогла этого сделать, даже если бы захотела. Я лишь даю тебе небольшой обзор.
Рёко подняла глаза, и их взгляды встретились.
На мгновение Рёко потерялась в этих золотых зрачках. Это были не просто глаза, иррационально прошептала часть ее. Они были окнами к чему-то. В этих глазах, на другой стороне, были миры за мирами, душа за душой за душой…
А затем она почувствовала, как ее толкнули, Богиня физически впихнула ее в портал перед ней, так что она споткнулась вперед и упала…
«Мы должны удержать здесь фронт».
Это подразумеваемое сообщение было передано вниз с вершины командования, возможно от самой бригадного генерала Сиро Асаки, которая, насколько знала Патриция, куда неохотнее большинства отдавала приказы держаться «любой ценой». И тем не менее, именно таким был общий смысл спущенной директивы.
Ее генератор барьера, относительно новый рекрут по имени Шэнь Цин Лань – хотя она предпочитала «Анна» – пинком раскрыла дверь перед собой, с поднятым барьером рванув из здания, в то время как остальные личные телохранители Патриции последовали ее примеру. Они должны были оставаться на ходу, оставаться мобильными.
«Не могу поверить, что все так обернулось», – подумала она, снова про себя. Не было смысла так ворчать, но от этого она чувствовала себя лучше, пусть и совсем немного.
Поначалу все казалось таким рутинным делом, или настолько рутинным, насколько могло быть в военное время, даже в подобной ситуации. Конечно, ее проинформировали о новой червоточине – всех в системе, если на то пошло – и ресурсы флота по всей системе были отвлечены для попытки сдержать ситуацию. Это, конечно, включало и флоты на орбите вокруг планеты Аполлон. С их отбытием пришельцы решили действовать агрессивно, задействуя свои резервы для осуществления волны десанта на планету, в том числе и прямо в столичный город Гелиополис. Это было признаком того, насколько плоха стала ситуация, что пришельцы достаточно осмелели, чтобы десантироваться прямо в зону обороны крупного городского района, но ситуация много где была плоха, и десантные корабли и транспорты пришельцев в убийственном темпе проскакивали через перегруженную орбитальную оборону.
«Седьмой сектор скомпрометирован… доложено о приземлении в тылу пятого сектора. Здания 7A, 7B и 7D докладывают о полном своем окружении; седьмой командный пост более не мобилен и не продержится. Майор Байги запрашивает артиллерийскую бомбардировку текущей позиции».
Подполковник Патриция фон Рор приостановилась, понимая последствия вызова офицером артиллерийского удара по собственной позиции – но приостановилась она всего на мгновение.
«Одобрено, – подумала она. – Сообщить восьмому и девятому секторам держаться до последнего человека. Этот фронт необходимо удержать любой ценой, пока мы не получим танковые подкрепления».
Патриция стиснула зубы. Командная структура батальона была опасно растянута, и она потеряла столько офицеров – включая своего основного тактического заместителя, мобильный кластер ИИ отряда и уже погибшего майора Байги – что им с трудом удавалось поддерживать командную связность. Потеря организованного командования была похоронным звоном отряда, так что даже с либеральным распределением полевых повышений Патриция вынуждена была принимать все более и более личное командование, на микроуровне контролируя отдельные команды и даже солдат так, как никогда не пришлось бы в нормальных обстоятельствах. Она могла справиться лишь с ограниченным числом задач, и она уже вынуждена была более или менее прекратить обращать внимание на собственное окружение, позволив таккомпу на автопилоте перемещать ее тело. Что было проблемой, потому что лишало ее возможности использовать свои силы, но она вынуждена была пойти на неприятный компромисс между командной эффективностью и использованием магической силы, между командной эффективностью и эффективностью собственной защиты и использованием магии для проникновения во вражеские сети.
«Не на такие миссии рассчитан этот батальон», – сердито подумала она… кому? Судьбе?
Винить было некого. Ее артиллерийский батальон был создан как огневая поддержка быстрого реагирования, обычно удерживаясь в резерве, помимо поддержки других отрядов. Батальон состоял из специалистов по ролям – ракетные установки средней дальности, артиллерии средней дальности, дальнобойные снайперы. С точки зрения волшебниц, в батальоне была смесь отвлекателей, артиллеристов и специалистов, что было жаргонным обозначением «девушек с помогающими уклоняться силами», «способных к дальней бомбардировке девушек» и «разное» соответственно.
Сама Патриция попадала в категорию «специалистов», но именно поэтому она и возглавляла батальон. В боевом контексте самым полезным ее навыком была возможность войти в иначе непроницаемые сети пришельцев. С точки зрения специалистов, батальон также включал мыслечтеца и ясновидящую – их совокупный эффект позволял батальону необычайно умело проникать в иначе непостижимую командную и коммуникационную структуру пришельцев, как для уничтожения, так и для простого сбора разведданных. Способные проникнуть в сети пришельцев волшебницы, такие как Патриция, были очень редки и очень ценны.
Она тихо вздохнула.
«В этой ситуации есть по крайней мере три неправильности», – угрюмо подумала она.
Во-первых, вместо поддержки других отрядов тяжелой огневой силой, их отправили лично раздавить десант пришельцев. У них не было подходящего для этого снаряжения. Хотя она была не слишком удивлена – их ресурсы были сильно растянуты, и когда от отрядов Aer Magi и Magi Cæli начали прибывать предупреждения о приближении десантных кораблей пришельцев, в их секторе остался только резервный отряд, Патриция приказала батальону готовиться к бою, потому что вывод был очевиден.
Во-вторых, как она обнаружила, когда они прибыли на место, и она просочилась в сеть пришельцев, масштаб десанта пришельцев превосходил ожидаемый уровень, и их сопровождала тяжелая бронетехника и авиаудары уже высадившегося на планету десанта.
В-третьих, за исключением подобранных по пути туда разбитых остатков оборонительных отрядов – сейчас временно приписанных под ее командование – в районе для предотвращения сокрушительного прорыва не было никаких других отрядов. Единственным предотвращающим сейчас прорыв было вмешательство Патриции в сети пришельцев, сеющее путаницу, перенаправляющее приказы и задерживающее концентрацию сил, в то же время направляющее артиллерию на угрожающие отряды в тылу. Хотя проработает это недолго – со временем они разберутся с командными проблемами, и в любом случае, никакое вмешательство в передачу приказов не сможет удержать по-настоящему подавляющую силу.
Таким образом, они должны были удержать фронт. Никто другой этого не сделает. Все, что им нужно было, это продержаться, пока Асака не соберет необходимые подкрепления и не отправит их для контрудара.
«Много времени ведь не потребуется, верно?» – подумала она.
«Приближаются запрошенные подкрепления», – почти как по сигналу, наконец, получила она, мысль была передана ей от самой Асаки, находящейся где-то в командном бункере, после чего Патриция физически вздохнула от облегчения. Патриция без слов знала, что мысль, скорее всего, совершила по пути к ней множество прыжков, переходя с электроники на телепатию волшебниц на электронику и на телепатию снова и снова, пока, наконец, не добралась до нее. Одно из преимуществ телепатии: устойчивость к помехам.
Также она получила карту и срок ожидаемого прибытия.
«Это… не совсем то, на что я надеялась», – подумала она, заметив, что прибытие будет недостаточно скоро.
Она не потрудилась передать информацию дальше; она автоматически дойдет до всех, кому было необходимо. Доктрина считала, что для максимальной боевой эффективности необходимо было, чтобы каждый солдат, вплоть до рядовых, понимал всю свою тактическую ситуацию.
«Командный пост» Патриции, мобильная группа, состоящая из нее, отряда ее телохранителей и облака их дронов, в настоящее время металась между зданиями в тылу. У старших офицеров в качестве командных постов были настоящие физические здания или транспортные средства, заполненные компьютерным оборудованием. Младшим офицерам редко доставалась такая роскошь, просто потому, что такие посты были очевидными целями и требовали достаточной защиты. Вместо этого они опирались на мобильность.
«Я здесь», – передала ее новоназначенный второй телохранитель, появившись на ближайшей крыше и синим размытием резко нырнув с неба. Кисида Маки не была телепортером и таким образом не способна была заполнить ранее выполняемую Шочитль Иси, телепортером Патриции, убитой во время первой атаки, роль. Однако Маки была генератором иллюзий и вполне могла обеспечить для Патриции достаточное для избежания сложных ситуаций отвлечение. Им оставалось надеяться, что этого будет достаточно.
Кроме того, помогало, что способность Маки давала ей возможность относительно безопасно пересечь поле боя до Патриции.
Две подруги кивнули друг другу, затем Анне и остальным ее телохранителям, двигающимся по покрытой щебнем проезжей части.
«Ладно, – подумала она, позволив своим ногам нести ее по усыпанной щебнем улице. – Нам нужно лишь продержаться…»
Потребовался лишь слабый мысленный пинг, слабейший намек на что-то неправильное, чтобы отправить ее в мощный нырок, используя сильные ноги, чтобы метнуть ее через оставшуюся улицу, после чего перевести импульс движения в перекат, чтобы она могла продолжать двигаться.
Через несколько секунд на область, где она только что была, обрушился шквал лазерного огня.
«Черт возьми!» – подумала она, когда отряд ее телохранителей немедленно отреагировал, снайперы и автоматические рельсотроны открыли огонь с временных позиций со зданий выше появившейся на улице группы стелс-пехоты пришельцев – редкой ударной группы Уничтожитель, специализирующейся на ликвидации командующих офицеров, в частности волшебниц.
Некоторые позиции мгновенно замолчали, уничтоженные другими проникшими пришельцами. Лишенные легкого убийства своевременным уклонением Патриции, пришельцы перешли к плану Б: лишить ее пути эвакуации, захватив здания вокруг нее, после чего закончить дело, прежде чем человеческие силы в этом районе попытаются спасти ее.
Патриция болезненно осознавала, что если бы она больше сосредотачивалась на своих силах, а не на командных функциях, она вполне смогла бы обнаружить пришельцев до их прибытия. Ясновидящие были достаточно редки, чтобы на поле боя быть драгоценными, но ее умение воспринимать деятельность дронов, как дружеских, так и враждебных, означало, что в целом она достигала той же цели, когда доходило до обнаружения маскировки.
Она следовала указаниям телохранителей, когда они повели ее в соседнее здание, прикрывая ее с боков.
Патриция потратила мгновение, сканируя путь впереди на дроны пришельцев, пока они мчались по первому этажу здания, лишь поверхностно участвуя в принимаемых ее телохранителями решениях. На тактическом уровне она доверяла, что они знают свое дело лучше ее.
Вместо того, чтобы отправиться в безопасную комнату на нижних уровнях, они продолжили петлять по зданию. Патриция знала, что это значит: они не думали, что сумеют достаточно хорошо обеспечить безопасность здания, так что вместо этого они сбегут, надеясь прорвать периметр пришельцев.
Они пробежали по лабиринту коридоров и офисов, бесполезные стены и мебель которых служили лишь удручающим напоминанием о когда-то проживающих в здании гражданских. Цельная колониальная мебель была разорвана на куски, либо помочь забаррикадировать двери, либо просто переработать на энергию одним из множества проходящих солдат или дронов. Стены были белыми, перемежаемыми повсеместными на Земле умными стенами и местами висящими полуфункционирующими голопостерами.
Они в открытую прорвались обратно к одному из служебных входов в здание. Группа дронов заняла точку, развалившись на части под заградительным огнем, но последовавшая пехота навела огонь на подавление на источники выстрелов, потеряв двух членов. Через мгновение Анна рванула через двери, подняв защитный барьер, предоставивший Патриции и Маки достаточное укрытие, чтобы пробежать и укрыться на другой стороне, в нише, что когда-то, видимо, служила входом в «Цыпленка генерала Цо для гурманов» одноэтажное строение, которому, казалось, не место в центре города.
За ними сразу же последовала Анна, лишь на мгновение искоса взглянув на вывеску ресторана. Вокруг них потоки лазерного огня собирали дань с поддерживающего их отряда телохранителей.
– Мы несем слишком большие потери, сэр, – сообщил сержант из этого района уже выдвинувшейся лейтенанту Кисиде.
За углом в конце улицы появились три человеческих бронемашины, притягивая огонь пришельцев, когда Маки с размывшимися движениями рванула наружу. В воздухе рядом со зданием напротив них появился столб с синими платформами, когда машины растворились в лужу краски, выполнив свою задачу.
Маки полезла на здание, прыгая со стены на платформу на окно и снова обратно, уплотненные платформы после ее использования растворялись в краску. За ее движениями вверх следовали ее иллюзорные копии, в то время как кажущиеся пули, снаряды и дроны-камикадзе сыпались на позиции пришельцев со всевозможных углов, исчезая при попадании в щиты пришельцев, предоставляя дополнительное отвлечение, когда она ликвидировала пулеметное гнездо, снайпера, ракетчика, парные мечи рассекали пехоту пришельцев.
Когда Маки двинулась обратно к Патриции и Анне, их внимание привлек тихий рокот над головами.
Анна ударила руками вверх, материализовав барьер как раз в тот момент, когда взрывчатка пришельцев закончила детонировать, обрушив строение вокруг них.
«Как, черт возьми, они догадались, что мы пошли здесь?» – ругнулась Анна, наклоняя барьер, чтобы отбросить от них рушащиеся развалины – к счастью, небольшого – здания. Они двинулись вперед, прочь от здания, и Анна озвучила еще одно ругательство, на этот раз на колониальном диалекте китайского, что таккомп Патриции не потрудился перевести.
Не вполне понимая, почему, Патриция нырнула вправо, как раз вовремя, чтобы шквал пуль не попал в нее. С отрядом телохранителей все еще в хаосе рушащегося здания они потеряли огонь на подавление – и Патриция ненадолго оказалась открытой.
Перенаправив большую часть своего сознания обратно на личную защиту, она начала уклоняться – вправо, затем влево, затем вперед. Анна была новенькой и, честно говоря, далеко не такой сильной, как хотелось бы Патриции. Она не могла долго удерживать такой уровень отклонения.
Выплеском силы она перехватила контроль над стреляющими в нее несколькими дронами пришельцев, обратив их на прежних их союзников, в то время как Анна отчаянно хлопала в ладоши, призывая одну за другой звуковые ударные волны, гремящие и сотрясающие здания вокруг, сдвигающие куски кладки и разрушающие окна. Патриция надеялась, что все это вкупе со все еще поднятыми Анной барьерами выиграет достаточно времени.
Патриция развернулась, уже пытаясь отпрыгнуть, но она знала, увидев летящую ракету, что уже слишком поздно.
А затем в пяти метрах перед ней приземлилась фигура в синем плаще.
– Маки! – выкрикнула она, когда в ее ушах прозвенел взрыв. Оглядевшись по сторонам, она увидела, как призраки Маки начали разваливаться – либо она была мертва, либо в отключке.
Нет, не мертва. Она все еще чувствовала силу девушки, пусть и слабо.
– Критическая ситуация, – передала Патриция всем, кто услышит, как она делала уже несколько минут. – Любой, способный поддержать, пожалуйста, помогите!
С этим она распустила остатки тактического командного режима, нырнув вперед в область взрыва, где все еще падали вниз обломки. Больше не ограниченная проблемами внимания, она призвала всю стаю дронов сопровождать ее и впитывать любой огонь или осколки. В руку она призвала свое оружие – обернувшийся вокруг ее руки крупный тускло-серый дрономет.
«Нашла!» – подумала она, когда один из ее дронов сумел захватить самоцвет души Маки и полетел прямо к ней.
Развернувшись, она потянулась наружу, захватывая все найденные дроны пришельцев, в то же время продолжая призывать еще больше своих. Рванув в укрытие, она использовала дроны пришельцев, чтобы посеять в боевой координации пришельцев как можно больше хаоса, когда подняла руку, запуская один за другим все, что, полагала, поможет: взрывающиеся дроны-камикадзе туда, ЭМИ-дроны сюда, летающие жалящие дроны в воздух, орудийные платформы в ближайшие окна.
Она все еще была в беде; им все еще нужно было прорвать периметр пришельцев. Ей нужно было…
В небе над ней возник шквал калейдоскопных лучей, просыпавшись на оспариваемую зону впереди. Все вели себя по-разному – некоторые взрывались при контакте, другие поворачивали и кружились в воздухе. разыскивая цели – но нельзя было ошибиться в том, что это.
«Кавалерия прибыла, – пояснил Патриции женский голос, когда она, наконец, добралась до укрытия позади остатков каменной скамьи. – Эскадрилья Алфей к вашим услугам. Сиро Асака уполномочила нас помчаться вперед колонны, раз уж мы услышали, что вам нужна помощь».
Патриция взглянула вверх, оптические имплантаты подстроились к яркости солнца, на группу снующих среди зданий девушек, на различные магические реактивные ранцы, ракетные сапоги и крохотные крылья. Истинные летуны были редки, так что это и в самом деле было значимым подкреплением.
Она кивнула, заметив, что поддерживающему ее отряду удалось занять новые позиции вокруг нее. Когда она для лучшего хранения поместила самоцвет души Маки в свой рюкзак, она приготовилась вернуться к тактическому командному режиму, уже удерживая перед мысленным взором тактическую карту входящей в бой бронетехники, прибывшей почти буквально прямо с завода.
Но что-то заставило ее остановиться и в последний раз взглянуть на оставленный ею позади труп. Он был ужасен, с оторванными от тела ногами и отсутствующей большей частью черепа. В отличие от пехоты, волшебницы на планете не носили брони, так что, когда они истекали кровью, они и правда, так сказать, истекали кровью.
Патриция уже видела подобное, недели назад, но она все равно вздрогнула и отвернулась.
Она взглянула вверх, на еще одну волну прорвавшихся через их воздушную оборону десантных кораблей.
В каком-то смысле это было прекрасно, как метеоритный дождь – но эти падающие звезды несли смерть, а не желания. Рассматривая тактическую ситуацию, она видела, что Асака едва стабилизировала ситуацию, прибывшие теперь подкрепления формировали начальные залпы массивной, отчаянной контратаки. Может сработать, но это было рискованно – будь у пришельцев еще больше резервов, их прикончат. Это было превыше контроля находящихся на земле.
Она уставилась в далекое небо.
«Да что там вообще происходит?» – подумала она.
Вынырнув из видения, Рёко закашлялась, желудок слегка крутило, но поток позаимствованных воспоминаний был неумолим, и она снова утонула…
Мысленная тревога, ставшая за этот день настолько привычной, болезненно громко закричала в ее разуме, вырывая из лона вялого транса отдыха. Она продолжала бороться за ее внимание, пока они вместе с ближайшими пехотинцами спешно мобилизовывались, торопливо проверяя оружие и уровни энергии бронекостюмов – большинство из них остались стоять, что было удивительно легко терпеть при готовности злоупотребить боевым режимом.
Это похоже было на зуд, который нельзя было почесать, вцепившийся в глубины ее сознания, пока не будет удовлетворен и не отпустит.
– Скажите, лейтенант, – пожаловалась она, когда они тяжело побежали по коридору, ее костюм передавал аудио. – Почему же такие тревоги не оставят нас в покое, когда мы уже явно встали, мчимся по коридорам и активировали полный боевой режим?
– Полагаю, чтобы помочь нам сохранить сосредоточенность, сэр, – недоуменно взглянул мужчина с короткой бородкой. – Боевая статистика показывает, что это помогает улучшить время реакции.
– Да, лейтенант, конечно, – суховато ответила она. Это был риторический вопрос, но лейтенант был педантичным человеком, что она медленно запоминала. В последнее время было много переводов персонала – с флотской подготовкой переводили со станции, без нее переводили из других секторов. Только сегодня они узнали, из-за чего все это было.
Когда они пересекали коридор, она на мгновение взглянула в голографически симулируемое окно станции, взглянув в сторону сборочной зоны суперкорабля у ядра комплекса верфи Поллукс и на пыльный, частично золотистый шар планеты Аполлон, доминирующий на заднем плане. Верфь в целом на самом деле была рядом связанных космических станций, выстроенных концентрическими кругами горизонтально и, в меньшей степени, вертикально вокруг центральной сборочной зоны, и обслуживалась другими станциями по всей геостационарной орбите. В обычные времена устойчивый трафик кораблей и космического лифта предоставлял дополнительное сырье как с планеты внизу, так и из космоса. Комплекс разместили на относительно высокой орбите, чтобы упростить безопасный захват астероидов для верфи, но в то же время не слишком высокой, чтобы облегчить перемещение товаров с поверхности и на поверхность.
В такие обычные времена кольца станций зачастую служили фидером сборочных зон главной сборочной зоны, где постепенно обретали форму крупнейшие корабли флота. В любой момент времени верфь могла собирать произвольное количество фрегатов на периферии, небольшое число крейсеров ближе к центру и, в самом центре, возможно, авианосец. Лишь в редких случаях верфь обращала свое внимание на сборку линкора.
Она сама несколько раз видела начало сборки такого линкора. Это было по-своему величественно, медленный вывод захваченного астероида в центральную сборочную зону, станции смещают орбиты, чтобы уступить дорогу, малый флот рабочих судов и дронов наготове. Наконец, почти болезненно медленно, астероид стыкуется, осуществляют контакт инъекционные станции, и все начинается. Несколько месяцев безостановочной работы, команды бурят астероид, дроны всех размеров – вплоть до микроскопических – работают над превращением необработанного железо-никелевого сплава в метаматериальный композит военного класса. Литейные цеха, производственные заводы и фабрики микросборки на верфи массово производят бесчисленное количество компьютерных ядер, наносборщиков, реле связи и деталей двигателей, что и соответствует предприятию подобного масштаба, в то время как ИИ станции проектируют и собирают ядро ИИ нового линкора, экономика планеты внизу переключается на поддержку задачи. Лишь в такие времена центральная сборочная зона по-настоящему служила своей истинной цели.
Хотя сейчас такого мегапроекта не было. Верфь и поддерживающие ее станции были полностью посвящены штамповке станций орбитальной обороны, крейсеров класса Страж и других элементов планетарной обороны. Сама верфь была оснащена значительным числом стационарных оборон: генераторов перехвата сверхсвета, противокорабельных рельсотронов и бесчисленного множества зенитных установок. Некогда гражданский в основном персонал теперь усиливался военным гарнизоном, утроившим население станции. Пространство было настоящей роскошью.
Но большая часть персонала недавно отбыла, и в данный момент небо вокруг верфи заполнял, казалось бы, бесконечный бой, метался из стороны в сторону флот обороны верфи, оголенный больше чем когда-либо, находящийся под серьезным напряжением. Оборона самой верфи сейчас стреляла постоянно, а команды контроля повреждений спешили туда и сюда, восстанавливая ущерб. Космические корабли и команды проникновения пришельцев постоянно проверяли их оборону, больше не полностью сдерживаемые внешними линиями обороны.
Непросто было знать, что судьба станции, а следовательно и ее судьба, в первую очередь зависит от эффективности мечущегося в небе вокруг флота, а не от чего-то под ее непосредственным контролем. Хотя она к этому привыкла – ей пришлось привыкнуть, учитывая ее назначение на уязвимую орбитальную верфь.
Вокруг нее болтало, улыбалось и шутило назначенное ей отделение, несколько заменивших новичков нервничали. Взвод разделился на отделения, продвигаясь по различным частям крупной круговой рекреационной зоны, по которой они проходили, пока гражданские в зоне нервничали. Лейтенант, ее подчиненный, присоединился к отделению на другой стороне помещения, за украшающим центр комнаты крупным цилиндрическим дендрарием – вернее тем, что было дендрарием, но сейчас использовалось как спальная зона.
Сопровождающее ее сейчас отделение было ополчением, добровольно отправившимся на станцию, ради шанса на что-то большее, быть может даже на повышение в регулярные войска. Изначально это означало устаревшее оружие и снаряжение в хорошо защищенном месте вроде верфи. За прошедшие годы ветеранство притупило разницу между ополчением и регулярной армией, а около года назад они начали получать блестящее новенькое оружие и броню, стирая все оставшиеся существенные различия.
В наземных подразделениях ополчение часто выделялось в собственные дивизии, даже в собственные армии, но здесь, на «Станции», наличие отдельной командной цепи было бы неоправданно громоздко, так что разделение происходило лишь на уровне взвода. Это вполне подходило ее целям.
Она нахмурилась за лицевой панелью, встревоженная тем, как медленно и прерывисто поступала ей информация. Обычно к этому моменту быстрой реакции она бы уже получила достаточно информации о сути назначенной им угрозы, будь то поиск и спасение гражданских, массовый прорыв минидронами пришельцев их обороны или одна из этих редких самоубийственных команд проникновения пришельцев, запущенных в надежде найти слабые места в обороне станции, где окажется недостаточно волшебниц для прикрытия. Сегодня им везло гораздо больше, чем ей хотелось думать; большую часть магов гарнизона верфи перевели куда-то еще, либо на защиту уровней высокой орбиты, либо пытаться пресекать все более серьезные десанты пришельцев в города внизу. Сенсоры радиации и антиматерии были достаточно чувствительны, чтобы команды проникновения не могли протащить через силовые поля по-настоящему опасное оружие – но это не значило, что они не могли посеять абсолютный хаос конвенциональным оружием и взрывчаткой.
Сложно было думать о магах, не думая о…
– Прекратить болтовню, – решительно приказала она. – Что-то происходит. Это не обычный рейд. Мы идем в коммуникационную черную дыру. Мы не знаем, что там. Я хочу, чтобы к этому отнеслись всерьез. Сохраняйте хладнокровие; держитесь настороже. Вытащите отсюда гражданских.
Конечно, ее приказ применялся не только к ним, но и ко всей остальной роте, включая несколько взводов, с самых разных сторон выдвинувшихся в зону тревоги, сборочный завод главного двигателя крейсера. Отделения рассыпались по всему помещению по закрытым позициям вдоль оси продвижения, в то время как бродящие в зоне гражданские заторопились в противоположном направлении, мучительно медленно с ее умеренно замедленной точки зрения, привычной к молниеносно быстрым движениям ее солдат в их силовой броне.
Конечно, подробности ее приказа были переданы машинным языком задолго до того, как она закончила говорить, но считалось хорошей практикой отдавать вербальные инструкции, когда можно было выделить время.
Рота сошлась на заводе, отдельные члены каждого отделения по очереди вырывались вперед в предложенные их таккомпами укрытия, гладко, как хорошо смазанная машина, сопровождаемые дронами, спешащими и летящими в полезные для поддержки позиции. Когда они выдвинулись в ведущие в сборочную зону коридоры, она взяла секунду обдумать свои варианты, обрабатывая полученную по локальной сети информацию. Согласно ИИ станции, оборона станции не сможет немедленно выделить для них магов, хотя часть из них выдвинется как можно скорее. Сборочный завод считался ценным, если потребуется, гораздо ценнее ничтожных жизней всей ее роты, особенно учитывая, что они не вносили непосредственного вклада в бой в небесах над ними.
Она полностью активировала свои боевые улучшения, статистика эффективности затопила нижние уровни ее сознания.
– Входим, – сказала она, уже получив согласие Командира Станции. – Вперед, вперед, вперед!
– Будьте готовы к серьезным помехам, – услышала она слова одного из лейтенантов. – Помните, у нас нет изнутри завода никаких сигналов.
– Осторожнее с огнем там, – сказал другой. – Некоторые компоненты двигателей довольно взрывоопасны.
Различные взводы, конечно, начали двигаться в момент полной передачи приказов, включающих все сказанные лейтенантами придирчивые детали, но сказать это все еще было хорошо.
В подобных ситуациях скорость была высочайшей. Входы часто оказывались мясорубками, так что важно было провести через них как можно больше людей и укрыть как можно быстрее, чтобы они могли обеспечить огонь на подавление для всех последовавших. Рой дронов, включая несколько крупных дронов, рванул в первую очередь, следом занимающие точку отделения, которые, из-за незавидного положения, вероятно, понесут самые большие потери, но, в концев коноцов, кто-то ведь должен был это сделать.
И тем не менее, когда она сама ворвалась со своим отделением в дверь, идя последней, как подобает командиру роты, она обнаружила казалось бы небрежно рассеянный вокруг нее взвод, даже дронов – похоже, из-за того, что их ближняя и дальняя связь отключилась, оставив различным офицерам отдавать приказы старомодным образом – жестами рук. Оглядевшись, она увидела на отдаленных позициях за роботизированными сборочными руками части других взводов, перекрывающих и удерживающих несколько этажей стоящих проходов. Завод был крупным, достаточно крупным, чтобы ее сотня с небольшим солдат, казалось, растворилась в окружении, и достаточно крупным, чтобы она не смогла заметить большую часть других взводов.
Обычная активность сборочных роботов была остановлена, но не повреждена, и человеческий персонал завода, казалось, рухнул, где стоял, хотя некоторые демонстрировали признаки попытки бегства. В инфракрасном видении казалось, они все еще живы.
– Будьте осторожнее с маскировкой, – громко сказала она через внешние динамики, поднимая свое чудовищное оружие. Про себя она подумала: «Какого черта?»
– Зачистим зону, – сказала она. – И пытайтесь передавать информацию туда и обратно. Надеюсь…
Она почувствовала, как ее внезапной шокирующей силой швырнуло в сторону. С ускоренными реакциями ей удалось повернуться в полете, так что приземлилась она перекатом, остановившись за ближайшим контейнером, врезавшись спиной в ограждение.
Ей с трудом удалось сориентироваться, уже стреляя в красную область, где по расчетам ее таккомпа должны были быть враги. Она услышала взрывной обвал и увидела, что вход, через который они прошли, обрушился сам в себя, что пришельцы стреляли в дверной проем.
По всему району зазвучали выстрелы, и специалист из ее отделения выстрелила с руки своего доспеха широкорассеивающейся шоковой гранатой ограничения маневра, созданной специально для раскрытия в ближнем бою замаскированных отрядов. Их небольшие дроны осыпали область точным огнем и собственной миниатюрной взрывчаткой, ведя перестрелку с большим числом вдруг сбросивших маскировку дронов пришельцев, в то время как два их крупных дрона–«пса» метались из стороны в сторону, пытаясь физически добраться до десантников пришельцев, излучающих какое-то отталкивающее поле. Даже с серьезными помехами пришельцев дроны были достаточно умны, чтобы хорошо кооперироваться.
Что было неважно, так как оба дрона через мгновение развалились на куски, рассеченные напополам лазерным резаком из невидимого источника.
Через мгновение на пол рухнул специалист, ненадолго вцепившись в заметную рану в животе, граната кратким мерцанием раскрыла проходящего мимо стелс-пехотинца пришельцев. Когда остальные попытались выследить пехотинца огнем, она, отступая, загрузила в свою руку гранату – стандартную оглушающую – и запустила ее туда, где ожидала еще больше пехотинцев.
Она отступила вместе с остатками отделения, когда пал еще один член, стреляя в искры активировавшихся щитов там, куда она запустила гранату – в конце концов, хорошая догадка.
В то же время, ее разум спешил даже по меркам ускоренного боевого режима. Часть ее пыталась координироваться со своим отделением, ее таккомп наложил на поле зрения несколько новых рекомендованных позиций. Другая часть ее удивлялась странной тактике пришельцев: Где лазерный огонь? Шквал взрывчатки? Даже попавшая в ее группу оглушающая граната была относительно слабой.
«Почему мы не устранили никого из солдат пришельцев? Мы должны были кого-то достать! Если только… тяжелые щиты? Коммандос? У них вообще есть коммандос? Почему специалист так быстро пал?»
Остановившись для перезарядки оружия, она развернулась и кинулась к одной из обозначенных таккомпом новых позиций.
На середине пути из-под земли, куда она как раз собиралась наступить, выстрелил жгучий лазер, и ей едва удалось от него уклониться – но лазер попал в ее тяжелую штурмовую винтовку, немедленно взорвавшуюся, оцарапав ее броню.
Она выругалась, на бегу выбросив оружие. Какая-то новая мина… это была ловушка!
Достигнув новой позиции, позади роботизированного автосборщика, она оглянулась на остальное свое отделение. Больше половины уже не хватало, двое других потеряли функции основных конечностей, а один потерял оружие. Они все еще сражались, но ситуация была тяжела.
Она заметила, что некогда громовой звук выстрелов на заводе начал ощутимо стихать. Они серьезно уступали.
«Я привела всю свою роту! Сколько их здесь? Как они могли протащить так много?»
«В чем смысл этого? – отчаянно подумала она. – Поймать и истребить один человеческий отряд? Уничтожить завод? Стоит ли это такого числа посланных солдат? Потому что теперь они не выберутся».
Еще одна серия взрывов, и она поняла, что неистово уклоняется, когда мостки над ее головой начали падать на пол.
Затем она наступила на еще одну мину, и на этот раз лазер сжег ей руку.
Она не уставилась на нее в шоке, не чувствовала она и боли – боевые улучшения об этом позаботились. Вместо этого она уклонилась, пытаясь найти еще одно безопасное место, зияющая рана на конце руки уже начала запечатываться.
А затем она почувствовала резкую, пронзительную боль в животе.
Она опустила глаза на выплескивающуюся из раны кровь, падая при этом на землю, броня необъяснимым образом потеряла энергию.
«Ключевые системы не… отвеча…» – начал ее таккомп, прежде чем просто остановиться.
Мгновение она еще могла видеть, пусть и размыто, мерцание прошедшего по ней коммандос пришельцев.
Она оставила позади свою семью, оставила все, потому что…
А затем мир почернел.
«Переход средней дальности почти завершен. Целевая группа в состоянии готовности».
В почти весь путь бывшем на грани полетном крыле Накихары Асами это вызвало волну нервной телепатической болтовни. Однако сама Асами молчала.
«Ты там в порядке? Выглядишь немного отстраненной», – спросила ее напарница Хусна.
Неожиданно громкие телепатические слова прорезали окутывающий ее разум туман, заставив ее удивленно моргнуть за лицевой панелью ее полетного костюма.
– О, я в порядке, – заверила Накихара Асами. – В порядке. Просто смотрю в небо.
«Взгляд в небо» был эвфемизмом Magi Cæli для практики использования чьих-то магических сил для изучения неба, задействовалось ли здесь ясновидение или, в случае Асами, гравитационные силы. Однако Асами при этом склонна была от всего отвлекаться, из-за чего использованная ее напарницей фраза приобретала дополнительный смысл.
Хотя здесь было гораздо больше, а Хусна доказывала раздражающе успешную интуицию. Асами тратила время, одержимо разыскивая в Лозе новости, настолько, что ее контакт с сетью, некая Офелия из эскадрильи Дарданеллы, предупредила ее о чрезмерном использовании.
Она не могла удержаться; ее сводило с ума быть здесь одной, без каких-либо успокаивающих ее новостей.
Ну, технически, это было неверно; во-видимому, Рёко некоторое время провела на поверхности Аполлона, тренируясь для какой-то секретной миссии вместе с каким-то элитным отрядом МагОп. Задействованные лица были широко известны: Надя Антипова славилась своим мощным телекинезом и была в России небольшой знаменитостью; Мису Вирани, по-видимому, хорошо знали в городе на Новой Калифорнии из-за какого-то выкинутого там ею во время отпуска трюка – точные детали были похоронены, один из немногих примеров неуклонной и явной секретности Управления. Возглавляемая ими команда, вместе с их кораблем, ЧКК Ворон, имела неплохую репутацию, будучи неоднократно замеченной поблизости от крупных успехов МагОп. Некоторые фанаты в Лозе использовали косвенные свидетельства для создания существенного перечня миссий.
Еще более захватывающим, по крайней мере для обитателей сети, оказалось внезапное появление посреди тренировок некоей Клариссы ван Россум. Асами вынуждена была поискать женщину, по-видимому, Древнюю с немалой репутацией, у которой был почти культ онлайн-последователей. Ее участие указывало на то, что происходит что-то крупное. Асами была поражена, что никогда ранее не слышала о женщине.
Очень интересные новости, которые Асами поглощала как ВР-наркоман, получивший доступ к высокомощному серверу Управления – или, в самом деле, как она сама порой, поблизости от гравитационной аномалии, слабеющей на расстоянии от двигателей космических кораблей. Потребовалось время, чтобы научиться подавлять охватывающую ее странную легкомысленность, что уже вызвало смешки среди остальной учебной группы MC.
Хотя ничто из этого ничего не сказало ей о том, чего она на самом деле хотела – что делала Рёко? Какова была вероятность ее выживания? Насчет этого сеть молчала, в этот раз военная секретность, похоже, победила.
Теперь же бой дошел до точки, когда только у находящихся в резерве членов было время активно обсуждать, какова именно миссия ЧКК Ворон – внесистемная полоса пропускания ММС была зарезервирована для вопросов военной важности. Большинство предположений строились вокруг стабилизатора червоточины, о чьем присутствии флоту сообщили как раз перед нынешней операцией. В этом был смысл, но они были не уверены, потому что свидетельств не было.
Так что вместо этого разум Асами молча раздражался. В какой-то степени она была рада отвлекающему ее бою. По-настоящему пробирали ее паузы, периодические промежутки расслабления, когда они возвращались на корабли поддержки, или летели по выдерживаемой костюмами траектории, перемещаясь между точками назначения. Так легко было просто оставить таккомпу заботиться о полете, самой продолжая думать…
«Асами! Ты там или что?» – снова крикнула Хусна, пытаясь привлечь ее внимание.
Она вздрогнула, вмешательство таккомпа не позволило ей дернуть конечностями. Таккомп способен был принудительно привлечь ее внимание по боевым причинам, но не делал такого по менее важным. Не говоря о том, что он не способен был напрямую воспринимать телепатию. Часть ее позавидовала Рёко за новую версию таккомпа, но учитывая, что она говорила об устройстве – ну, Асами была не уверена, хочет ли она внутри себя что-то настолько человечное.
Мэйцин и некоторые другие из учебного отряда каким-то образом заподозрили, что у Рёко новая версия, хотя Асами не представляла, как.
«Ну, уж точно не из-за меня, – подумала она. – Нужно сказать Рёко…»
«Ах, я все еще думаю о ней. Сосредоточься!»
«Да, я в порядке», – удалось ей ответить Хусне, когда мир вокруг нее обрел резкость. Чернота глубокого космоса, измученный вид неба изнутри сверхсветового пузыря их флота, бесчисленные космические корабли в небе – все это в жуткой тишине висело вокруг нее, крупные корабли казались неподвижными, истребители и дроны ныряли и кружили вокруг. Удивительно, насколько она к этому привыкла, по крайней мере с настолько отвлеченным, как сейчас, разумом.
«Говорю же, она не в порядке», – с оттенком гнева сказала старший лейтенант Хусна, направив комментарий Чжун И, телепату и командующему офицеру их эскадрильи, или КОЭ для краткости.
Асами не услышала ответа, возможно запечатанного Чжун в частном телепатическом канале, но она знала, что, вероятно, сказала капитан – она подслушала, как они спорили в коридоре.
– Слушайте, я передала точный доклад, – сказала Чжун. – Откуда мне было знать, что с психоклассом C сейчас кидают в бой? Я ожидала, что ее отправят к терапевту, а не с нами! Если бы я знала, я бы преувеличила гораздо больше. Что сделано, то сделано; нам просто нужно будет приглядеть за ней.
– Это неправильно, посылать таких новичков, с половиной обучения за плечами, – после долгого мгновения добавила Джин.
– Для новенькой она справляется довольно неплохо, – сказала Чжун. – Ты видела уничтоженные ею бомбардировщики. Слушайте, давайте не будем говорить, как будто ее здесь нет. Ты там в порядке, Асами?
– Да, вроде бы, – ответила Асами – правдиво, подумала она. – Просто немного отвлеклась. Буду в порядке, если мы начнем бой.
– Думаю, можно на это рассчитывать, – согласилась Чжун.
Асами сомневалась, что она вообще бы спросила, если бы посчитала, что ответ будет другим – в конце концов, капитан была телепатом и могла прекрасно читать мысли Асами. Плюс успокаивал измеритель самоцвета души Асами. Конечно, максимальный уровень все еще был несколько ниже обычного, а темп истощения немного высоковат, но в целом статистика была в пределах приемлемого диапазона.
«Ну, скоро нам понадобятся некоторые эти антибомбардировочные навыки, – указала вперед Джин. – Мы уже очень близко».
Асами сглотнула, пытаясь отбросить внезапную нервную дрожь. До сих пор они особо не бывали в бою. Назначенная на крейсер ЧКК Отто фон Бисмарк, их целевая группа находилась в резерве в тылу построения, следовательно, разбираясь только с периодическими рейдами проникновения пришельцев – несомненно беспокоящими, но не похожими на то, каким описывали сражение ветераны.
Однако теперь увязнувшая атака Ананд была сочтена вторичной по отношению к гораздо более крупному и более успешному неожиданному наступлению Федорович, и ее флоты резко отозвали. Большая часть флота выдвинулась присоединиться к Федорович, более истощенные формирования приостановились для перегруппировки и ремонта, но большая часть резерва вернулась в систему, где миры-близнецы Аполлон и Артемида, по-видимому, выдерживали серьезный штурм.
«Строимся, девочки, – приказала Чжун. – Будет жарко».
Начали просачиваться новые приказы. Целевая группа в целом усилит расположившийся в обороне вокруг планеты Аполлон флот, где космические корабли пришельцев начали проламывать широкие отверстия в орбитальной обороне планеты. Многие из группы эскадрилий MC были в этой миссии назначены следовать за ними. Однако некоторые эскадрильи MC, более специализированные на перехвате транспортов, переместили на более защитную роль, наряду с небольшим количеством кораблей, помогающим им добраться до новых позиций. Некоторых отправили попытаться защитить планету от направляющихся к поверхности десантных кораблей пришельцев. Что касается остальных…
– Вы прикрываете верфь Поллукс, – передала их КГМС – командующий группы Magi Cæli. – Похоже, пришельцы пробуют новую тактику с тяжело вооруженными необычайно крупными стелс-кораблями. Из-за их новой тактики верфь уже потеряла несколько важных объектов. В ОрбКом надеются, что назначение некоторых эскадрилий MC с обнаружением маскировки нейтрализуют угрозу.
Среди прочего это, конечно, подразумевало Асами, так как даже системы маскировки пришельцев не способны были идеально скрыть гравитационный эффект их приводов экзотической материи, и Асами превосходно такое чувствовала.
– Также верфи нужна срочная поддержка против надвигающейся группы транспортов, так что ожидайте контакта в момент выхода из сверхсвета, – закончила КГМС.
Они активировали двигательные пакеты, перестраиваясь в запланированное построение, Джин, Асами и другие с отталкивающими силами впереди, Хусна и Чжун позади. Дроны эскадрильи, весь путь вперед облаком окружающие их, перестроились схожим образом.
Несколько фрегатов, включая и Отто фон Бисмарка, отделились от основной целевой группы, объединенный сверхсветовой пузырь отделился от пузыря основной группы так же, как мыльный пузырь. Эти фрегаты доставят ее эскадрилью, вместе с еще несколькими, к верфи, в то время как остальная целевая группа направится куда-то еще.
Асами вдохнула, когда перед ними появилось множество барьеров. Она слегка взмахнула рукой – привычка, от которой она не смогла избавиться – и появился еще один барьер, заметная только ей невидимая область отрицательной кривизны пространства-времени.
Еще один вдох, и перед ней появилась небольшая гравитационная аномалия. Главное ее оружие, миниатюрная сингулярность, звучало впечатляюще – и, ладно, было весьма впечатляюще, когда она ее использовала – но этого бы не было без прикладываемых ею усилий по усилению ее за пределами горизонта событий, чтобы горизонт событий был гораздо крупнее, чем должен был быть с учетом ее массы, и сдерживанию утечки излучения Хокинга на приемлемом уровне. Много было работы!
Вот почему она могла удерживать только одну за раз.
Когда их сверхсветовой пузырь начал растворяться, они активировали пакет маскировки.
Открывшийся вокруг вид впечатлял – она видела вспышки излучения из тысячи источников, от рассеивающейся на силовых полях космических кораблей энергии, от бесчисленных двигателей всех форм и размеров, от разбитых обломков бесчисленных кораблей. В небе висел золотой шар сухой планеты Аполлон, ее атмосфера перемежалась огненным входом множества объектов – волна за волной десантных капсул и кораблей пришельцев, многие целы, многие разбиты на куски. Бесконтрольные столкновения неисчислимых обломков создали на орбите огромное поле мусора, обеспечивая обороне их эскадрильи бесконечный дождь маленьких смертельных снарядов.
Перед ней рассыпались многочисленные установки верфи Поллукс, ее таккомп четко обозначил в ее поле зрения огромные концентрические круги. Некоторые установки явно были взорваны, но верфь в целом казалась нетронутой.
Гравитация – она сердцем чувствовала ее, рокот такого множества двигателей, насильственную дезинтеграцию такой массы экзотической материи, выпущенной из сдерживания, все это движущееся по спирали в гравитационный колодец планеты внизу. Это была настоящая игровая площадка гравитационных аномалий.
И они приближались, их небольшое построение устремилось вперед, прямо в крупный кластер обороняющихся кораблей, крейсеров пришельцев, тяжеловооруженных транспортов пришельцев и различных кораблей сопровождения обеих сторон. Этот кластер участвовал в плотной перестрелке – «кинжальном бою» по терминологии MC.
Многие транспорты и крейсера пришельцев были сейчас раскрыты, либо прямым обнаружением ясновидящих ОрбКом, либо из-за открытого для поддержки своих кораблей оружейного огня. Эти транспорты были новинкой, вооруженные бомбами жесткого излучения и ракетами Хищник в гораздо большей степени, чем обычные транспорты пришельцев. Возможно, самым беспокоящим была явная величина используемой пришельцами скрытности по сравнению со всем, что они делали в войне ранее. Мало того, что эти стелс-крейсера и транспорты размером с крейсер были более чем на порядок больше любых до сих пор известных им стелс-кораблей, транспорты также скрывали значительное число дронов и кораблей сопровождения. Стоило спросить: если пришельцы могли это скрыть, чего они скрыть не могли?
«Командная работа, девочки!» – приказала капитан, подняв увенчанный рубином скипетр. Вокруг них одновременно появились десятки красных линий, изогнутых, зазубренных и прямых, проходя через их построение. Каждая представляла намерение разумного нападающего врага.
«Она хоть знает, насколько отстойно звучит, когда она так говорит?» – подумал кто-то из эскадрильи – конечно, оставив капитана вне телепатического канала.
«Не маскировка, а жопа, – одновременно подумал кто-то из эскадрильи. – Эти пакеты маскировки и дерьма не стоят».
Позволив остальной группе прикрыть ее, Асами закрыла глаза, распространяя свои гравитационные чувства в сторону кластера кораблей. Она могла сказать… она чувствовала…
Как и подозревали ясновидящие ОрбКом – но не могли определить точно – не все корабли пришельцев решили раскрыться оружейным огнем. Некоторые скользили мимо остальных, все еще пытаясь пробраться через оборону верфи.
Вздохнув под шлемом, Асами отметила местонахождения найденных ею. После точного указания ясновидящие могли приглядеть за ними без ее помощи – во всяком случае, можно было на это надеяться – так что корабль и другие эскадрильи в этом районе могли что-то с ними сделать.
А после этого не было времени думать, когда облако дронов их построения врезалось в скопление транспортов пришельцев, введя в схватку еще один источник хаоса и разрушения.
Она спроецировала вперед отталкивающее поле – пытаясь расчистить своей эскадрилье путь через море дронов, оружейного огня и ракет – в то время как остальные девушки стреляли из дальнобойного оружия, позади них появилась группа роботизированных медэваков, некоторые буквально только что сошли с верфи. При этом они начали коллективно замедляться под влиянием их скафандров, гравитации Асами и коллективного телекинеза, совсем как во время обучения. Не стоило продолжать лететь вперед на их прежней скорости, что быстро донесла бы их до построения пришельцев, далеко от их кораблей поддержки. Из-за замедления они были уязвимее к прицельному огню, но также это был единственный способ, которым они могли осуществить какое-либо нападение, превосходящее выстрелы наугад с максимальной дистанции.
Они совместно принялись искать цели, в идеале крупный корабль пришельцев, что перемещается в точности на их скорости или близко к ней, еще более идеально, тот, рядом с которым они уже находятся.
Через мгновение ОрбКом направил их к потенциальной цели, обнаруженному недавно Асами крейсеру, сейчас находящемуся почти прямо перед ними, назначенный номер 517, пытающемуся добраться до верфи. По всей вероятности, корабль не понял, что был обнаружен.
Они ускорились вперед, стремясь сократить оставшуюся дистанцию, прежде чем корабль или любой из сопровождающих его фрегатов заметит внезапное изменение их боевого положения. Оценка расстояния в верхней части поля зрения Асами уменьшалась, достигнув 200 км, 150 км, 100 км…
Затем, когда они начали замедляться, Асами на мгновение отвела внимание от прямого боя, пытаясь обнаружить местонахождение ядра двигателя пришельцев…
«Вот», – подумала она.
Она едва закончила мысль, когда телепортер их группы выпустила темно-оранжевый пузырь телепортации, захватив Асами, Джин и некоторых других, и…
В следующее мгновение Асами оказалась в машинном отделении корабля пришельцев. Аскетичные изогнутые бело-серые стены быстро покрылись пятнами темно-зеленого ихора и черными подпалинами, и бело-серый, отразив излучение, стал суровым, если смотреть ее стремительно переключающимися оптическими имплантатами. Барьер Джин сдержал шторм оружейного огня пришельцев, остальные девушки ответили собственными атаками, и Асами шагнула к широкому отверстию, ведущему к ядру главного двигателя пришельцев.
В воздухе висела светящаяся синим черенковским излучением металлическая сфера размером почти с фрегат, искусственная гравитация в этом районе корабля не действовала. К ней подключалось множество выходящих из сферических стенок стекловидных и жутко отражающих трубок. В симуляциях Асами всегда думала, что машинное отделение пришельцев напоминает центральное помещение аскетичного храма, построенную для поклонения таинственному возвышающемуся в центре сферическому идолу святыню. Ей это казалось вполне уместным: двигатель пришельцев жужжал от энергии, гораздо более элегантный и прекрасный, чем его человеческие аналоги.
Здесь, рядом с центральным ядром, не было орудийных позиций, только переливающееся перед ядром небольшое аварийное силовое поле – сверхсветовые ядра были деликатными штуками, без тщательной изоляции достаточно хорошо не функционирующими.
Она развела перед собой руки, позволяя принесенной ею с собой сингулярности подняться перед ней, вдруг стала весьма заметной окружающая сердитое непроницаемо-черное ядро прямиком из черноты глубокого космоса радиоактивная аура. Она вырастила ее еще больше, пока находящаяся перед ней бывшая размером с футбольный мяч аномалия не оказалась крупнее ее самой.
Ядро перед ней заметно возмутилось, его ранее устойчивое свечение начало дрожать.
«Мне жаль», – подумала она – про себя, потому что для кого-то на ее позиции было не вполне нормально так думать.
Затем она отпустила сингулярность, толкая ее вперед, пока что удерживая контроль над ней.
«Я здесь закончила; нам нужно идти», – подумала она, кинувшись обратно в главный машинный зал.
Телепортер раздула телепортационный пузырь, и через мгновение они снова оказались вне корабля, вместе с остальной эскадрильей.
У Асами не было времени насладиться результатами своей работы или понаблюдать за отламывающейся вдали задней частью крейсера; они находились под серьезной атакой и уже пытались отступить в безопасное место, что на самом деле было несколько сложнее атакующего рывка, потому что у них больше не было сопровождающих стремительный выход из сверхсвета импульса или неожиданности.
Эскадрилья уже выглядела несколько измотанной, и небольшое число парящих в районе медэваков уже были заняты. Обычно корабли поспешили бы обратно к ближайшему дружескому крейсеру или фрегату, но на данным момент не было непосредственного чистого пути к дружеским кораблям – эскадрилье придется самой проделать такой путь, а медэваки будут ждать возможности.
«Держимся вместе, девочки! – подумала Чжун И. – Прорываемся к ЧКК Аврааму Линкольну!»
Поле звезд перед Асами после подрыва бомбы жесткого излучения вспыхнуло ярко-белым. Она выбросила отталкивающий барьер, хотя особо ничего от него не ожидала – ее гравитационным силам весьма непросто было справляться со светом. Вместо этого она оперлась на запасы сил, призвав еще одну сингулярность, разместив ее перед собой. Снова принудительно вымахав в размерах, она поглотила радиацию так же как и последовавшую за ней выпущенную другим взрывом волну противопехотной умной шрапнели.
Перевернувшись, она оказалась лицом к волне прибывших перехватчиков, группа девушек оказалась слишком прижата, переговариваясь не более чем краткими вспышками телепатии, несущими невербальные крохи намерения или информации.
В подобных ситуациях у нее было крайне мало способов прямой атаки – она была больше бойцом поддержки, используя свои манипулятивные умения для изменения траектории кораблей пришельцев, улучшения маневренности союзников или используя гравитационные аномалии для разрушения оборудования и вооружения пришельцев.
Она пыталась сохранить сосредоточение на хаосе боя, отступая за возведенные другими защитные барьеры, направляя свое внимание на нарушение тонких двигательных механизмов проходящей через ее прошлое положение группы из трех перехватчиков. Один из кораблей покинул построение, потеряв ускорение, и рядом с ним появилась Чжун И, хлопнув рубиновым навершием скипетра прямо в боковую сторону корабля, где оно ненадолго осветилось алым, прежде чем во вспышке багрового света развалить перехватчик на куски, обломки продолжили двигаться в прежнем направлении корабля.
Затем, с сопровождающим внезапный конец телепатическим щелчком, Джин, одна из генераторов барьера, на которых полагалась Асами, почти буквально исчезла, ее тело, казалось, испарилось в ультрафиолетовом свечении лазера, которое она не сумела вовремя блокировать.
Самоцвет души остался цел, в последний момент защищенный последней отчаянной защитой девушки, в точности как предусматривалось боевым руководством, и Асами схватила его гравитационным вихрем, швырнув его в ближайший пустой медэвак, в то же время используя гравитационную турбулентность, чтобы сбить с курса нацелившуюся в район ракету пришельцев.
Она могла почти гордиться собой, что сохранила сосредоточение, но затем с еще одним щелчком погибла одна из оставшихся генераторов барьера, потеряв самоцвет души, уцелевшая верхняя часть тела, казалось, издевалась над ней, вынудив ее таккомп подавить прошедшую сквозь нее волну отвращения.
Их число сокращалось, а периметр ломался. Это был не лучший проход – но, по крайней мере, они почти добрались до Линкольна и перспективы временной безопасности.
Отлетев назад, она уклонялась и кружила, даже выписав бочку, ее таккомп старался не дать ей потерять ориентацию. Заставив себя резко затормозить, так что она почувствовала повреждение мягких тканей, она сжала зубы и крутанула вокруг себя сингулярность, чтобы преследующий ее перехватчик врезался прямо в нее. Когда корабль исказился и коллапсировал, развалившись на куски, мир снова вспыхнул радиацией, когда сцепившийся с Линкольном крейсер пришельцев выпустил в их направлении залп бомб жесткого излучения. Она взмахнула сингулярностью, блокируя его, игнорируя оставшийся перехватчик, но затем позади нее взорвалась еще одна такая бомба, и она знала, что на этот раз ей нечем смягчить ущерб. Кто-то еще из ее эскадрильи должен был прикрыть ей спину.
Но никто не успел туда вовремя.
Следующие несколько минут, казалось бы, смазались.
Злая телепатическая ругань Хусны…
Объявление ее таккомпа о ее входе в фугу…
Холодные спасительные объятия медэвака, металлическими руками втягивающего ее внутрь…
Отчетливо неприятное ощущение вливающейся в легкие жидкости инкубационного бака…
Затем она распахнула глаза, как от неожиданного пробуждения.
Все перед ней окрашивалась в синий, знала она, из-за жидкости бака, а различные части ее тела чесались, знала она, из-за различных вставленных трубок. Помимо бака не было ничего кроме холодной внутренней поверхности медэвака, который, в конце концов, был не более чем летающим инкубационным баком с небольшим запасом кубов горя.
〈Аномалия состояния фуги,〉 подумал медэвак намеренно теплым, но эмоционально безжизненным роботизированным голосом. 〈Световое излучение самоцвета души опасно нестабильно.〉
«Что я вообще тут делаю? – подумала она, подняв руку коснуться стенки бака. – Не этого я хотела».
Ее тело не восстановилось мгновенно, а во время ожидания понесло существенный ущерб. Оставшееся от ее руки – ладонь с двумя пальцами – было погружено в маленькие, гибкие трубки, и покрыто ярко-красными язвами, где отвалилась плоть.
«Я даже не вижу звезд, – подумала она. – Я никогда не хотела быть здесь. Я хотела изучать растения!»
Ее слезы незаметно начали смешиваться с жидкостью в баке.
«Но ведь желала я не этого, не так ли? Мое желание было связано с семьей, когда я, я даже не…»
«Я думала, что не захочу ничего иного, но вместо этого, сейчас, я хочу…»
Она запросила локальную сеть и к своему удивлению обнаружила, что все еще может получить доступ. Это означало, что ее должны вернуть. Ее внимание переключилось на новостную ленту:
Специальное аудиообъявление флоту от фельдмаршала Томоэ Мами:
– Благодаря нашей напряженной работе и усилиям главная цель этой операции выполнена! Стабилизатор червоточины был уничтожен назначенной для этой задачи специальной командой МагОп. С этим достижением уже можно разглядеть победу. Однако эта битва еще далеко не окончена…
Она промотала вперед и услышала, как тот же материнский, но властный голос продолжает:
– К сожалению, ни одна победа не обходится без жертв, и мы потеряли все контакты с осуществившей эту операцию командой, а стелс-корабль проникновения, ЧКК Ворон, была уничтожена. Давайте…
Здесь она услышала или, возможно, вообразила некоторую эмоциональную дрожь со стороны маршала.
– … почтим память пропавших, в то же время не отказываясь от надежды. Члены команды: полковник Кларисса ван Россум, Земля…
Чувствуя, как разбивается внутри нее сердце, она немедленно перемотала аудиофайл вперед и услышала:
– Капитан Сидзуки Рёко, Земля…
Оставшиеся на правой руке два пальца сжались, уцелевшими ногтями процарапав прозрачную крышку бака. Позволив руке опасть, дрейфуя в жидкости, она резко рассмеялась, после чего поняла, что даже не может смеяться, что что-то пострадало.
Затем, вдруг, настолько быстро, что она едва успела это заметить, ее выбросило из корабля, отправив дрейфовать в холодном межзвездном пространстве – или, по крайней мере, ее тело. Ее самоцвет души остался. В конце концов, самый быстрый способ стабилизировать отчаявшуюся волшебницу это отделить ее от тела.
Она снова попыталась рассмеяться.
«Это безумие…»
А затем мир почернел, когда она стремительно пересекла стометровый рубеж.
На этот раз переход был гладким, не дав Рёко времени подумать о новой точке зрения, новом разуме, доминировавшем в ее мыслях. На этот раз содержание мыслей казалось другим – эффективным и мощным, тем не менее, растянутым, каким-то тонким, как будто время износило разум до одних лишь голых необходимостей, как будто… чего-то не хватало.
Конечно, она сразу же поняла, кто это.
«Мы и в самом деле справляемся, – подумала Мами. – Мы держимся».
Она бы наслаждалась этим чуть больше, если бы не смерть Эрвинмарка. К тому времени, как им, наконец, удалось вернуть его тело, части его еще были живы, и они могли бы восстановить его – как пустую оболочку, так как критические нейронные цепи в его мозге были необратимо потеряны и, в отличие от нее, у него в качестве резерва не было самоцвета души. Информационно-теоретическая смерть, потеря составляющей личность информации, которую инкубаторы могли называть душой, была единственной истинной смертью.
Конечно, дело было не только в Эрвинмарке. Также была все еще пребывающая на луне команда, Кларисса и Рёко и остальные, но там, по крайней мере, еще можно было надеяться, что они пока что живы.
Как бы она ни старалась, она не могла подавить крошечную часть себя, что не была полностью посвящена управлению флотом, что снова наполнилась сожалением.
«Почему они всегда умирают? Почему я никогда не могу их спасти? Что для этого нужно?»
Она отбросила его, как и должна была, как она столетиями своей жизни отбрасывала тысячи подобных мыслей. Работа – значение имела только работа, гарантирующая, что большее благо достанется большему числу. Порой меньшему приходилось страдать. Порой это даже было преднамеренно.
Она проигнорировала внезапно прошедшую по ее позвоночнику дрожь, сосредоточив внимание на имеющейся задаче. Лучше не давать частям разума думать праздные мысли.
Перед ее взором распростерлись расположенные в системе корабли и войска, как буквально перед нею, так и в глубинах ее разума, подключенные к мозгу прямотой, недоступной простому зрению.
Отбросив причудливые эффекты перемещения в виртуальной реальности для сбережения вычислительных ресурсов и времени, она изучила текущую ситуацию, сцена перед ней мгновенно переключилась на вид бок-о-бок планет-близнецов Аполлона и Артемиды, появившихся перед ней гигантскими шарами. Несмотря на потрясающее давление массивного вторжения пришельцев, выделенные перед ней городские центры планет по большей части держались, пусть и с трудом, несмотря на несколько неудачных зарядов антиматериальной взрывчатки, которую пришельцам удалось протащить через оборонительные линии, чьи радиусы повреждений были выделены на поверхности планет ярко-красным, напоминая болезненные кровавые раны. Что касается соответствующих потерь и ущерба окружающей среде – это было еще одно, о чем лучше было не думать.
Что касается двух верфей на орбитах вокруг планет, они справлялись… приемлемо, согласно консенсусу гештальта Высшего Командира, вечно маячащего в задней – и даже передней – части ее разума. Верфи понесли ущерб, и Поллукс, особенно, стал жертвой нескольких прошедших через оборону команд проникновения и бомбардировок, но модульная, рассредоточенная природа конструкции предотвратила слишком серьезный ущерб. Пока они существуют в той или иной форме, пострадавшее можно будет восстановить.
Но, в то время как все это было важно, это мало что значило, если флот не справится со своим долгом. На этом фронте все выглядело гораздо лучше, чем ранее осмеливалась надеяться Мами, и ей не нужно было снова все перебирать – это была ее ответственность, и даже в этот самый момент значительная часть ее сосредоточения была посвящена управлению задействованными флотами.
«Юма бы сказала, что задействовано примерно 75% моего сознания… нет, не важно. Меня это не заботит».
С уже добившейся успеха миссией стабилизатора червоточины, несмотря на кажущуюся потерю задействованной команды, она – точнее, она и Высший Командир – отозвали развернутые в диверсионных операциях флоты, реорганизовывая и передислоцируя их для новых миссий. Флоты адмирала Гюль, потрепанные яростным боем обороны контролируемых людьми астероидов и комет системы, были разделены между флотом Мами – сдерживающим возникшие из червоточины флоты пришельцев – и контратакой Федорович далеко за границами системы. Флоты Ананд показали некоторый начальный успех в нападении на маршруты снабжения пришельцев, но потеряли наступательный импульс. Операционные резервы системы были перенаправлены помочь с кризисом на Аполлоне и Артемиде, так что, к сожалению, и флоты Ананд отступали, перегруппировывались и присоединялись к массивной атаке Федорович.
Мами перевела внимание на флоты Федорович, перейдя на стратегический уровень обзора сектора Евфрат, вместо используемого до этого системного обзора. На данный момент у Федорович было почти столько же кораблей, сколько у Мами, и по хорошей причине – прежнее суждение Мами оказалось верным, и оборона выступа пришельцев оказалась оголена. Сосредоточенным, концентрированным ударом, как раз таким, что человеческие стратеги предлагали на ранних этапах войны, тыл пришельцев можно было разбить, и без их червоточины их ресурсы ослабнут перед лицом индустриальной мощи человеческих миров.
Федорович добилась превосходного прогресса, проделав глубокий узкий прокос в острие выступа пришельцев в человеческом пространстве, окрашенного в ее поле зрения в гневно-красный. Она обошла укрепленные системы, захватывая стратегические точки на торговых маршрутах, восстанавливая узлы ММС, восстанавливая контакт с продолжающимися держаться в подполье человеческими гарнизонами – все, что требовалось, чтобы захватить полосу пространства и попытаться ее удержать. Однако в данном случае Мами не вникала в детали, удерживая поток информации на краю своего сознания.
Женщина знала, что делает, и казалась в пределах… отдаленной досягаемости от достижения их целей.
Мами уже была осторожно оптимистична, но еще нужно было доделать работу. Чем эффективнее они защитят систему, тем больше кораблей можно будет отправить к Федорович. Скорость была существенна, чтобы не дать пришельцам перевести их силы и остановить ее продвижение – а скорость требовала силы. Основные военные принципы.
«Да, если сейчас я немного сосредоточусь, я все это закончу. Еще немного. А потом расслаблюсь».
Хотя пришельцы, казалось, странно сопротивлялись прекращению наступления. Эту тенденцию человеческие стратеги отметили в начале войны, и ее можно было выгодно использовать.
Затем внимание Мами вдруг оказалось захвачено внезапной высокоприоритетной тревогой.
Рёко снова открыла глаза, и на этот раз она оказалась в своем теле, снова стоя на суровой темно-серой поверхности чуждой луны. Она заметила, что тяжело дышит после всего только что ею испытанного. Асами, она…
«Она думает, я мертва, – подумала Рёко. – Я… я…»
Она на полуслове оборвала свои сожаления, понимая, что никто ее не услышит, и она все равно не вполне была уверена, о чем же она сожалеет.
«Кто была та женщина на верфи?»
Оглядевшись по сторонам, полагая, что ее видение завершилось, она обнаружила, что члены ее команды все еще стоят без движения, застывшими в тех же позах, что она видела в самом начале.
Опять же, со всеми сформировавшимися в этой зоне темпоральными аномалиями сложно было исключить такую возможность, если бы не стоящая прямо перед ней Богиня, сложившая за спиной руки и смотрящая в небо.
Богиня – удивительно, насколько, в каком-то смысле, привычной ей становилась эта идея. Не помогало, что упомянутая Богиня, похоже, напевала себе под нос, прозрачные крылья двигались в ритме неузнаваемой Рёко песни.
– Она будет в порядке? – наконец, спросила Рёко.
– Накихара-сан? Прямо сейчас да, так сказать, – на идиоматическом японском сказала женщина. – Остальное зависит от другого. Лучше об этом не говорить.
Мгновение Рёко стояла там, поставленная в тупик. Ей хотелось задать вопросы, кипящие на поверхности ее сознания, но что-то в языке тела Богини не советовало ей что-либо говорить.
Женщина вздохнула, затем заговорила на безупречном стандартном, накручивая на палец локон длинных распущенных волос.
– Порой я показываюсь в этих видениях в чем-то более близком к моей человеческой форме и личности. Чувствуется освежающим так делать, и порой я почти могу вспомнить, каково было быть человеком. Но большую часть времени я не могу. Это бы просто смутило получающую видение девушку. Все ожидают от Богини некоторого достоинства, даже когда сама Богиня предпочла бы заняться чем-нибудь еще.
Все еще не повернувшись к Рёко лицом, женщина, казалось, изучала свои ногти.
– Если так подумать, все на протяжении жизни принимают множество форм, – сказала она. – Ребенок, женщина, мать. Ученый, писатель, лидер. Волшебница, богиня, ведьма. Просто так получилось, что мой жизненный цикл растянулся на все время. Порой я взбудоражена, весела и юна, как в самом начале. В другие времена я чувствую себя старой, тонкой, вроде как растянутой, как слишком маленький кусочек масла, размазанный по слишком большому куску хлеба. По правде говоря, когда само время бессмысленный конструкт, я все это одновременно.
Женщина снова вздохнула, после чего неожиданно развернулась, из-за чего Рёко от испуга едва не подпрыгнула.
– Все в порядке, если ты не понимаешь, – вдруг улыбнувшись, сказала она по-японски. – Я просто играю с тобой. Что думаешь? Сможем мы подружиться?
Женщина наклонилась вперед, протянув руку. Рёко заметила, что пожимает ее, не вполне понимая, что она делает. Ей пришло в голову, что эта версия Богини казалась осязаемо младше отвернувшейся от нее версии. Есть ли у богов возраст? Что это вообще значит?
– Хорошо! – удовлетворенно кивнула сама себе женщина. – А теперь вернемся к делу.
Она запрокинула голову к небу, так что Рёко тоже взглянула вверх, на парящие в воздухе искаженные пузырями диссонансного времени звезды.
– Мой давний сэмпай Мами-сан отказывается бросать бой, – внезапно серьезным тоном сказала она. – С уничтожением этого стабилизатора червоточины она верит, что сможет победить в этом бою, несмотря на неравные шансы. Они с Эрвинмарком – они верят в ценность агрессивности, что никого нельзя оставлять позади, но здесь течения куда глубже им известных.
Она взглянула на Рёко, убеждаясь, что та понимает, удивительно человеческий жест, после чего продолжила, загибая пальцы:
– Каждый шаг этой операции был разработан, чтобы заманить человеческий флот все глубже и глубже в ловушку. Во-первых, стабилизатор червоточины расположили в месте, которое нельзя было игнорировать, с дополнительными ядрами стабилизатора, что не только усложнило его уничтожение, но и упростило его обнаружение сенсорами дальнего радиуса. Во-вторых, притворились, что стабилизатор не работает, пока человеческий флот не увяз слишком глубоко. Наконец, выдвинули подкрепления во вроде бы черепашьем темпе, намеренно имея в районе удивительно мало сил, заставляя человеческих командиров думать, что агрессией все еще можно победить. По правде говоря, в настоящее время вокруг бывшего района червоточины сейчас собирается крупный флот, укрытый одним гигантским скрывающим полем. Это первая кампания войны, где они посвятили попытке победы значительное число ресурсов, и этот флот, сокрытый в невообразимых человеческими учеными масштабах, их козырная карта, их ключ к тому, чтобы, наконец, нанести решающий удар в этой войне.
Она остановилась и краем глаза посмотрела на Рёко, и лицо женщины, казалось, ненадолго побледнело.
– Ты понимаешь? – жестким тоном спросила она. – Когда флот сбросит маскировку и выдвинется, все только что мной показанные погибнут. Фон Рор-сан, Накихара-сан, даже Мами-сан. Даже если ты сбежишь с луны и предупредишь их, будет уже слишком поздно. Жребий брошен, и даже уничтожение стабилизатора червоточины уже ничего не спасет.
Богиня развернулась, схватив ее за плечи, и, в казалось бы трюке света, Рёко вдруг увидела юную девушку, одетую в похожий на ее розовый костюм, такую же невысокую. В самом деле, она не показалась бы неуместной как одна из одноклассниц Рёко еще на Земле.
– Нас может спасти только одно, – теперь гораздо более пронзительным голосом почти умоляюще сказала девушка. – Волшебницы – единственное, что позволяет человечеству выжить в этой войне, и это единственное, чего боятся пришельцы. Если бы обученная ясновидящая с большой досягаемостью в правильное время изучила район вокруг червоточины, флот был бы замечен даже несмотря на маскировку. Если бы Грация смотрела немного внимательнее, вместо того чтобы сосредотачиваться только на Ворон, она бы заметила их. Если бы Накихару Асами назначили во флот Мами, был бы небольшой шанс, что она бы почувствовала что-то неправильное. Но так получилось, что все были слишком отвлечены для изучения, и никто не подумал приказать пристальный осмотр. Они сыграли на Мами как по нотам, и даже по прошествии четырех с половиной столетий она все еще недостаточно осторожна. Порой история зависит от коллективных неудач и вот таких небольших ошибок. А наказание за неудачу зачастую крайне жестоко.
Девушка взяла руки Рёко в свои, жест наполнил Рёко непонятным ей ощущением знакомства.
– Но манипулировать историей легко, если знаешь, как, – сказала девушка. – Даже если у тебя крайне мало прямого влияния. Совет здесь, видение там, своевременное появление демонов – ты этого не знаешь, но это одно из того, для чего ты была рождена. Твое желание в этом убеждает.
Рёко смотрела в глаза девушки, в эти завораживающие окна в выглядящее другим миром, и не представляла, что и сказать. Что она могла сказать, после подобной речи?
Она моргнула, и вдруг Богиня снова оказалась взрослой, одетой в то белое платье.
– Я знаю, что ты почувствовала это, прежде чем я тебя прервала, – сказала женщина, прижав ее взглядом. – С недавним уничтожением червоточины ткань пространства-времени в этом районе очень слаба. Даже без меня ты бы осознала, что сейчас твои силы значительно расширились, но ты бы подумала лишь о спасении своей команды и телепортировала их обратно в безопасность, подальше от этой луны. Но прямо сейчас ты способна на гораздо большее. На этот раз я не стану играть с запутывающим символизмом. Раскрой снова горловину червоточины, затем захлопни ее на флоте пришельцев. Отправь их обратно домой. Затем телепортируйся отсюда. Понимаешь?
И снова Рёко просто смотрела, не в состоянии сформировать связный ответ.
– Конечно, понимаешь, – сказала Богиня. – Я могу прочесть твой разум. Ты будешь в порядке. Загляни ко мне снова, когда все это закончится, хорошо? Полагаю, нам многое нужно будет обсудить.
Затем женщина притянула ее в объятия, и Рёко закрыла глаза. Объятия, как ни странно, напомнили ей мать.
– Все будет хорошо, дитя, – услышала она слова Богини.
Она очнулась от ощущения яростно трясущей ее Нади, пытающейся разбудить ее, пока она стояла неподвижно.
– Говорю же, у нее видение, – сердито настаивала Кларисса. – Не пытайся ее разбудить.
– Слушай, я ничего такого не имею в виду, – сказала Надя, – но я не верю… мы не можем позволить себе, чтобы люди отключались в такой момент.
– Что бы я отдала за и вправду понимающую Богиню лидера команды… – начала Грация.
– Я не хочу в такой момент слышать о неподчинении… – прорычала Надя.
– Хватит ссориться! – сказала Кларисса. – Вы обе! Это приказ. Смотрите, она уже очнулась.
Рёко догадывалась, как она должна выглядеть, с распахнутыми глазами и шокированным видом, и, как ни странно, из этого шока ее вывела ее таккомп.
«Черт возьми! – подумала машина. – Я не знала, что она вот так вот закончит видение! Я собиралась задать вопрос».
«Какой вопрос?» – недоверчиво спросила Рёко.
«Не важно. Не трать время. По-видимому, тебе нужно кое-что сделать».
Она моргнула и увидела, что Кларисса восстановила порядок среди остальной команды, теперь смотрящей на нее, ожидая, что она скажет.
Она вдохнула.
Показания сенсоров дальнего радиуса должны были быть невозможны – на этот раз не было никаких колебаний, никакого организованного усиления. Вместо этого район червоточины, уже коллапсировавшей с гравитационной какофонией, возможно, соперничающей лишь со столкновением черных дыр, снова растянулся, с резко и безудержно растущей кривизной пространства-времени.
Все сенсоры разом отобразили по всему району червоточины – линкоры, скачковые орудия, тяжелые авианосцы, корабль за кораблем за кораблем – достаточно, чтобы раздавить все имеющееся у них в системе. Вокруг них снова появилась горловина червоточины.
Если бы для Высшего Командира, слившихся ИИ и человеческих сознаний человеческого флота, возможно было испытать полный и абсолютный шок, наряду с нарастающей неподдельной паникой, тогда именно это Мами сейчас и испытывала.
Затем, через мгновение, червоточина коллапсировала, и показания сенсоров исчезли.
«И что это вообще было?» – недоверчиво и откровенно растерянно подумала Мами, отражая тем самым всех линкоров и полководцев во флоте.
На своем командном кресле, с погруженным в деятельность флота сознанием, Мами не видела, что происходит вокруг нее, на мостике, но через мгновение сработала тревога вторжения на мостик, и роботизированные системы обороны мгновенно пришли в готовность. Ее телохранители, Шэнь Сяо Лун и Карина Скей, отреагировали еще быстрее, установив защитный барьер и приготовившись напасть на все только что появившееся.
– Не стреляйте! – окликнул голос.
Когда Рёко только заключила контракт, использование сил казалось естественным, полностью инстинктивным, легким как дыхание. Для обычного человека телепортация была явно невозможна, тем не менее, похоже, не нужно было никакого обучения.
Это… ну, это отличалось.
– Я собираюсь снова открыть червоточину, – попыталась начать она, но смесь выжидающих, скептических и растерянных лиц, с которыми она столкнулась, перегрузили ее, и вместо попытки дальнейшего объяснения она отвернулась, чтобы можно было просто сделать это.
Но что именно сделать?
Она приказала броне извлечь самоцвет души, что та и сделала, выдавленный из передней части костюма ей в ладони самоцвет был сияюще, ослепительно зеленым. Затем она обеими руками подняла его вверх, надеясь, что этот причудливый жест каким-то образом поможет ей.
«Терпение, дитя, – тихо воззвал голос Клариссы. – Сосредоточься. Не знаю, что именно ты пытаешься, но тебе нужно успокоиться. Жесты не помогут. Очисти разум от всего, кроме магии».
Рёко подавила желание оглянуться на девушку, вместо этого слегка кивнув. Она поднесла самоцвет обратно к груди и закрыла глаза, пытаясь сделать, как сказала Кларисса.
«Пожалуйста», – подумала она.
Тихое биение ее сердца, продолжение в ее нечеловеческой груди бесконечного цикла. Медленный ритм дыхания, впускающего и выпускающего воздух личной герметичной атмосферы костюма. Равномерная пульсация самоцвета души во все более эзотерическом ритме.
Вот оно.
Барабанный бой, глубокий и неспешный, незаметно растущий, пусть и все медленнее, на казалось бы удаленном от всего остального уровне реальности, на том же уровне, где она что-то рвала, когда телепортировалась. Теперь, заметив это, она поражена была тем, как она могла это упускать. Возникшие в результате коллапса червоточины гравитационные волны все еще пробегали по области, вызывая дрожь в пузырьках искаженной реальности, звеня колокольчиками вокруг нее и в заплатке в пространстве-времени высоко над ними, где была червоточина, и которая все еще была ослаблена своей травмой.
Действуя с медленно растущим пониманием, она влезла в рану, действуя своими силами с уровнем тонкости, которого она до этого не пробовала, уговаривая окружающие ее волны собраться вместе и вернуться к порядку, дергая и расталкивая пузырьки, усеивающие мир вокруг как шарики на растянутом листе, неся поразительное сходство с задействованной в каждой начальной школе вымученной аналогией теории относительности.
В центре над ними хаос становился все сильнее и сильнее, так что уже пострадавшая ткань пространства кричала от злоупотребления. Ей было почти грустно, но это должно было быть сделано.
На мгновение она открыла глаза, видя мир вокруг окрашенным в зеленый оттенок. Она не глядя знала, что девушки позади нее застыли от восхищения, как на фотографиях, некоторые молитвенно сложили руки, глядя вверх на ее самоцвет души, что снова сам собой парил над ней, почти столь же яркий, как и солнце. Еще выше были видны яркие пятнышки флота пришельцев, невозможно было замаскироваться в обволакивающим их гравитационном шторме. Усеивающие мир вокруг них пузыри взмыли вверх, стремясь к изначальному своему источнику.
Затем она сжала руку в кулак, направляя его вниз на воображаемый барьер, изо всех сил ударяя в него, и после этого небо над ней раскололось.
Ей это казалось нереальным, пусть даже она видела, как это происходит, пусть даже она неуклюже схватила последний оставшийся пузырь, все еще окружающий их группу, чувствуя, как утекает ее сила, а ее самоцвет души тускнеет.
Ее захлестнула душевная усталость, так что ей с трудом удавалось держать глаза открытыми.
«Нет! Я здесь не закончила!» – подумала она.
Пока она падала, медленно из-за слабой гравитации луны, ее разум отчаянно потянулся наружу. Она все еще могла что-нибудь найти…
«Вот!» – слабо подумала она, когда ее внутренний взор увидел подростковую фигуру Мами, с закрытыми глазами полулежащую в слишком большом для нее кресле.
Последнее напряжение… последнее усилие…
Она увидела ряд нацеленных на ее команду половиной офицеров на мостике пистолетов и напрягшуюся перед рывком Шэнь Сяо Лун.
«Могло быть и лучше», – подумала она.
А затем мир почернел.
Глава 13. Жажда власти
〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①
Как вы, вероятно, уже слышали, сегодня крупные новости о войне с пришельцами.
Отчеты все еще довольно предварительны, и послебоевой анализ пропитан стандартным чувством осторожности – за исключением очаровательно-пафосных БВС – но кажется очевидным, что недавние события в системе Кеплер-37 представляют собой выдающийся триумф над головоногими, и сложно пропустить кроющееся между строками официальных заявлений возбуждение.
Детали остаются скудны. Похоже, пришельцы готовили какую-то ловушку, задействуя какой-то массивный замаскированный флот, отправленный через недавно сконструированную червоточину, и что эта ловушка была сорвана уничтожившей стабилизатор червоточины командой вторжения МагОп. После этого массивный флот пришельцев был вышвырнут через червоточину. С точки зрения действий флота, большее значение имеет контрнаступление адмирала флота Любови Федорович, которое, по-видимому, было тесно с этим связано. Похоже, выступ пришельцев в секторе Евфрат был отсечен, по крайней мере пока. За время этой войны мы уже неоднократно видели этот подвиг.
Связанная операция МагОп является таким же дерзким волшебным вмешательством, которого в этой войне мы почти привыкли ожидать. Почти – насколько я понимаю ситуацию, здесь происходит что-то еще. Среди моих источников в Культе Надежды расходится волна возбуждения и слухов о некоем магическом подвиге уровня Акеми Хомуры. Точная личность задействованной волшебницы остается не раскрыта, но косвенные свидетельства уже указывают на ограниченный круг возможных участниц. В частности, по-видимому задействованную команду МагОп можно вывести по некоторым военным записям, и она включает некоторых выдающихся членов. Кажется неизбежным, что со временем детали всплывут, но сейчас Вооруженные силы, похоже, решают, как именно представить события. Пока что мы можем только ждать.
[Для тех из вас, кто не может дождаться, прокрутите до конца статьи к моим весьма неподтвержденным предположениям]
Важно не преувеличивать плюсы ситуации. В частности упоминание «массивного флота пришельцев». Оно служит напоминанием, что у пришельцев, похоже, есть сейчас несопоставимые нашим резервы.
Некоторые отчеты правительства также подчеркивают высокие потери и «мрачность ситуации», указывая этим, что результат битвы был отнюдь не определен. Определенное нежелание официальных источников обсуждать потери указывает на потенциально высокое число потерь – хотя, к сожалению, это распространенная черта этой войны.
Также важна широко освещенная смерть главы Генерального штаба Роланда Эрвинмарка. До сих пор его руководство в этой войне было непревзойденно, и его будет весьма не хватать. В ближайшие недели будут важны действия того, кто его заменит. Мое мнение, Генеральный штаб и Военное дело пожелают избежать длительной вакантности и относительно скоро объявят о замене; но, конечно, остается животрепещущий вопрос: Кем? Возможно, это будет интересно рассмотреть.
Вот сказанное фельдмаршалом Томоэ Мами, тем, кто предпочитает тщательно продуманные публичные заявления:
[Голограмма отображает фельдмаршала Томоэ Мами, выступающую в полной журналистов и репортеров комнате; следует текстовый транскрипт]
Томоэ Мами: «Он был прекрасным офицером, одним из лучших, с кем все мы служили, и будет не хватать его озарения и руководства. Тем не менее, он умер героем, чего никто из нас никогда не будет стыдиться, и я не могу представить, чтобы он об этом сожалел. Его смерть служит напоминанием, что в этой войне даже фельдмаршалы должны быть готовы отдать свою жизнь ради человечества».
Кейт Локк (репортер БВС): «Знаете ли вы, как его смерть повлияет на состав Генерального штаба?»
Томоэ Мами: «В самое ближайшее время Штаб соберется для обсуждения этого вопроса, с присутствием Военного дела. Заверяю вас, вакуум руководства продлится недолго».
[Конец транскрипта]
Ну а теперь ожидаемые вами предположения:
По моему мнению, есть три вероятных кандидата на намекаемый членами Культа удивительный подвиг.
Клариса ван Россум: Трудно переоценить репутацию ван Россум в интернете за поразительные подвиги магии, и многие нетерпеливые теоретики помещают ее в центре всевозможных событий, как нынешних, так и исторических. Однако в данном случае предположения чуть более законны, так как, похоже, имеются подтвержденные свидетельства ее личного участия в рейде МагОп, редкость для «Древней» волшебницы.
Миса Вирани: еще одна хорошо известная волшебница – хотя, конечно, не на уровне ван Россум – по-видимому, она участвовала во многих печально известных инцидентах. Тем не менее, сложно представить, как именно она могла бы использовать свои электрические силы применимо к данной ситуации. Однако известно, что она получила еще одну копию Ордена Ревенанта, второго класса, престижную награду 〈, обычно вручаемую волшебницам, потерявшим тела ради выполнения важной боевой задачи〉②.
Сидзуки Рёко: Относительно неизвестна, она выделяется по нескольким причинам: Как почти новая контрактница, для нее чрезвычайно необычно включение в миссию подобного масштаба, что, бесспорно, произошло, поднимая вопросы о том, что именно она там делала. Кроме того, после миссии она была сразу же повышена и награждена Медалью Акеми Хомуры, медалью, что не была вручена остальной команде. 〈Много онлайн внимания фокусируется на ее происхождении из известных матриархатов Сидзуки и Курои, хотя лично я не считаю это таким уж важным.〉①
[Голограмма отображает капитана Сидзуки Рёко, награждаемую Медалью Акеми Хомуры фельдмаршалом Томоэ Мами]
Конечно, нельзя исключать остальных волшебниц команды. В конце концов, такова природа магии.
— Авнит Хасан, «Быстрая реакция», личный блог.
Напряженность между ЕС и Российской Федерацией за этот год существенно выросла в связи с заявлениями о зверствах, совершенных российским правительством, со значительной эскалацией активности военных дронов по обе стороны польской границы. Продолжение распрей в Европарламенте угрожает подорвать нынешнее правительство, неоднократно вынужденное отзывать предложенную резолюцию, осуждающую российские зверства, перед лицом стоящей за невмешательство оппозицией – лишь повышенная безопасность предотвратила повторную демонстрацию потасовок, вспыхнувших во время первого такого предложения. Наблюдающие ИИ характеризуют ситуацию опасно нестабильной, предсказывая, что с учетом роста протестов в ключевых странах-членах, правительство в скором времени будет вынуждено продавливать свою резолюцию чистым большинством.
Выборы в СШ в этом году прошли хаотично, с протестами и беспорядками в крупных мегаполисах Восточного побережья, несмотря на призывы уходящего президента Касереса к спокойствию. Распад действующей Демократической партии, оставшейся половины бывшей двухпартийной системы, удивил всех наблюдателей, вызвав чрезвычайную изменчивость выборов. Участие избирателей широко варьировалось по населенным пунктам, по-видимому в значительной зависимости от принятого во многих штатах спорного набора Законов об образованности избирателей. Такие законы привели к заявлениям сторонников появившейся НЖП о том, что такая же появившаяся ПС пытается сфальсифицировать выборы в свою пользу, и, в самом деле, похоже, серьезно повлияли на результаты. Хотя поздние прогнозы предсказывали победу ПС, неожиданный всплеск поддержки НЖП добился для них лидерства, но не большинства. Разобщенный, но контролируемый НЖП Конгресс провел голосование за кандидатов НЖП Шелтона Мэйсона и Ту Лин как президента и вице-президента, дав НЖП удивительный, но, вероятно, шаткий единый контроль федерального правительства, так как протесты и контрпротесты продолжают сотрясать столицу страны.
Дипломаты крупнейших восточно-азиатских стран собрались в Митакихаре, Япония, начав (и продолжив) выковывать детали предлагаемой «Организации Восточно-Тихоокеанской обороны», военной организации, предназначенной стать для своих членов буфером против растущей глобальной напряженности. Это собрание примечательно включением Китая, страны, до сих пор не желающей участвовать в названном ею «разжиганием огней». С напряженностью вдоль сибирской границы выше, чем за столетия, считается, что китайские лидеры теперь видят преимущество в новых мерах безопасности, по крайней мере, пользующихся молчаливой поддержкой нынешних администраций СШ и ЕС.
Повторная бомбардировка парагвайских военных баз вызвала в Асунсьоне и Буэнос-Айресе массовые призывы к войне, содействуя саботированию усилий аргентинского президента Паэса найти дипломатическое решение напряженности с Бразилией. Городские бунты, санкции ЕС и шокирующая жестокость полицейских репрессий подняла в Бразилии волну беженцев, устремившихся на юг из страны, несмотря на военный пограничный контроль на бразильской стороне. Истории этих беженцев, в свою очередь, вызвали в регионе значительное сочувствие и гнев, что привело к призывам гражданских отправить армию на север и «навести порядок». Несмотря на усилия Паэса, широко сообщается о мобилизации парагвайской армии, а западный сосед Аргентины, Чили, занял значительно более ястребиную позицию, предлагая Парагваю «неограниченную поддержку». Однако эта поддержка мало что значит без содействия Аргентины или, по крайней мере, молчаливого согласия. Однако считается, что приведенная в боевую готовность администрация Паэса скоро откажется от своей голубиной позиции, особенно теперь, когда дошло до дипломатического давления со стороны ЕС. Однако при всем этом заметно отсутствует присутствие СШ, занятых внутренними делами.
К спортивным новостям, отмена летних Олимпийских игр 2160 в Нью-Дели, последовавшая за волной отказов со стороны ключевых стран, рисует мрачную картину международной ситуации – в последний раз Олимпиаду отменяли в 1944, во время Второй мировой войны.
— Объединенная новостная ассоциация (ОНА), «Обзор года», 31 декабря 2160.
Мами была не вполне уверена, что понимает логику этого.
Дебрифинг (или допрос) во сне был давней и грязной историей. Во время Объединительных войн ОФ, АС и Черное сердце использовали этот прием с пленниками всех типов, стремясь извлечь ценную информацию из сопротивляющегося персонала противника. Во сне заключенные значительно ослабляли настороженность и, при необходимости, все можно было устроить так, что они вообще не понимали, что их допрашивают. Излюбленным трюком было раздуть сон о чудесном спасении, за которым следовала серия событий, приводящих к разглашению пленником важной информации, способы чего зачастую были чрезвычайно тонки. В конце концов, если пленик окажется прогуливающимся по важному хорошо знакомому ему укреплению, для его мозга вполне естественно будет заполнить недостающие детали.
Те ранние допросы, проводимые грубым оборудованием против солдат с враждебными имплантатами, были менее успешны, чем хотелось, но у этого приема было преимущество его относительной мягкости, требуя незначительной или вообще не требуя хирургии, оставляя психику пленного относительно нетронутой и вряд ли активизируя автоматическое стирание памяти или другие контрдопросные имплантаты.
Это была грязная, грязная штука, такая штука, которую Мами была бы более чем рада оставить Юме и никогда о ней не узнавать, за исключением того, что позже ее принял ОПЗ для гораздо более мягкого использования. Оказалось, что ФБС-опросы, даже проводимые с осознанным, предоставленным разрешением на опрос во сне, были довольно хорошим способом глубоко затронуть самые глубокие чувства или воспоминания пациента, особенно в обстоятельствах, когда пациент по психологическим причинам неспособен разглашать такую информацию иным способом. Также у него было преимущество менее вероятного вызова петли отчаяния – если поднятые воспоминания или события начнут влиять на самоцвет души, легко было прервать это, просто разбудив пациента.
При этом использование его на Сидзуки Рёко казалось ей слишком уж параноидальным.
– Это предосторожность, – сказала Ацуко Арису, когда они стояли в виртуальных дверях. – После подобной миссии и битвы мы хотим удостовериться, что для коллапса ее самоцвета души не было никаких иных причин помимо простого истощения. Особенно с учетом расхождений во мнении различных членов команды.
– Насчет, э-э, божественного вмешательства? – спросила Мами, проглотив едва не добавленное ею скептическое прилагательное. Она помнила, что Арису симпатизировала Культу Кёко, даже если сама не была его членом.
– Среди прочего, – ровно сказала Арису. – Кроме того, ОПЗ заметил шаблон, что девушки в схожих ситуациях не желают делиться истиной, а в этот раз ваше высшее военное командование хочет вытащить все детали. С таким опросом это будет проще.
Арису была не слишком тонка со вложенным в слово «ваше» подтекстом. Это немного жалило.
«Не то чтобы мне так уж хотелось это делать, – подумала про себя Мами, – но консенсус командования в том, что нам стоит, так что я пока что подчинюсь. Я здесь лишь чтобы за всем приглядеть».
Сейчас она могла позволить себе эту роскошь, посвящение значимой части сознания чему-то подобному. Битва сворачивалась; наступление Федорович прошло успешно, поймав силы пришельцев на острие в системе Кеплер-37. Как узнало во время войны человечество, даже головоногие нуждались в маршрутах снабжения и слабели без них. Жесткие требования современной войны.
Мами бы лучше отнеслась к этому достижению, если бы не массивный флот пришельцев, по-видимому, силой выставленный Рёко обратно через червоточину. Как за время войны узнало человечество, у кальмаров были резервы и скрытые возможности, о которых люди могли только мечтать.
Но опять же, так же можно было сказать и о человечестве.
Кроме того, это ведь был просто опрос, насколько плохо все может быть?
Не дожидаясь ее действий, Арису открыла дверь перед ними, которая, только что заметила Мами, была старомодной, с дверной ручкой. Как она могла до сих пор не заметить этого?
– Детали таких окружений весьма изменчивы, – объяснила Арису, слегка улыбнувшись ее смущению. – Вам стоит помнить, что в конечном счете этот мир принадлежит сновидцу. Остальные здесь гости или вторженцы, в зависимости от того, насколько осознан сон. Наша возможность манипуляции ограничена, и лучше ее не использовать.
Что, конечно, было основным недостатком приема допроса во сне – они зависели от того, что заключенный не понимал, что проходит через эту процедуру. После широкого распространения обучения сопротивлению приему он стал гораздо менее эффективен.
Само собой разумеется, что за исключением самых ужасных случаев, такие опросы проходили с осознанием, из уважения к пациенту, и именно поэтому они нашли уже ожидающую их Рёко, сидящую в плюшевом кресле с высокой спинкой перед высоким деревянным столом с куском торта, который она, по-видимому, решила призвать.
Выглядела она весьма раздраженной и немного… смущенной?
Войдя в комнату, Арису в знак извинения сразу же низко поклонилась.
– Я правда сожалею о выборе времени для этого. Пойми, это мера предосторожности, и мы были недостаточно осторожны при входе в сон.
– Да, ну, полагаю, тут ничем не помочь, – все еще обеспокоенным тоном сказала Рёко. – Похоже, мой таккомп оказалась менее откровенна касательно содержимого некоторых моих снов.
– В мою защиту, – сказала Кларисса ван Россум, материализовав аватару рядом с Рёко, – не то чтобы ты хотела это знать. А я не присматривалась. По умолчанию такое не отправляется в хранилища памяти и, знаешь, это личное.
Эта версия Клариссы говорила голосом Рёко, а не Клариссы, но затем Рёко странно взглянула на девушку рядом, и Мами, наконец, осенило – точнее, ей на ухо шепнула Махина – что аватара была не самой Клариссы ван Россум, но, скорее, таккомпа Рёко с тем же именем.
– Правда? – скептически спросила Рёко, рукой указав на аватару. – Уверена, это ничуть не смущает.
– Ну а чего ты от меня хочешь? – спросила Кларисса. – Я впервые выбираю одну из этих аватар, и это показалось естественным выбором. Плюс у меня татуировка в глазу и все остальное, чтобы отличаться.
Мами задумалась, как в этот момент выглядит ее лицо. Это явно оказался опрос с большей новизной, чем она когда-либо испытывала. С другой стороны, у Арису был безмятежно невозмутимый вид профессионала.
Похоже, наконец, вспомнив о них, Рёко взмахнула руками, и за столом появилось еще три кресла, вместе с небольшой тарелкой с печеньем. Садясь, Мами заметила, что печенье было в форме инкубатора.
– Вам стоит помнить, что пусть она и осознает увиденное, она все еще не вполне нормальна. Возможно, она не воспринимает это настолько серьезно, как стоит – но с другой стороны, также это означает, что она не настолько напряжена или встревожена. Типично для подобных опросов. Также они бывают немного… неожиданными.
Эту мысль Арису передала Мами за пределами сна.
– Во всяком случае, вы здесь, чтобы спросить о миссии, так что спрашивайте, – сказала Рёко. – Я до сих пор не уверена, почему же мы так делаем; я ведь сказала вам, что не под психологическим стрессом. Скормите мне несколько кубов горя, и я буду в порядке. Полагаю, вы уже это сделали.
– Военные, вероятно, посчитали, что так будет проще попытаться получить от тебя информацию, – сказала Кларисса, потягивая только что призванную ею чашку чая. – Похоже, как раз подобным они и занимаются.
– А ты можешь так сделать в моих снах? – спросила Рёко, покосившись на таккомп.
– Пока что ни разу не пробовала, – сказала Кларисса. – Спорю, ты не знала и того, что я могу попробовать. Ну, ладно, честно говоря, не могу. Но есть способ, которым ты можешь симулировать…
Рёко, небрежно отмахнувшись, прервала девушку.
– Давайте вернемся к теме, – сказала она. – Ну, так это правда? Вы здесь надеетесь, что сейчас я буду разговорчивее, чем когда проснусь?
– Да, – сказала Арису, прежде чем Мами даже закончила обдумывать, стоит ли ей солгать. – Конечно, не в смысле противостояния. Если ты совсем не хочешь ничего нам говорить, такой опрос особо ничего не достигнет.
– Тогда это кажется бессмысленным, – сказала Рёко.
Мами не могла не согласиться с этим высказыванием, даже если знала, что Арису недоговаривает. Часть игры была в том, чтобы заставить пациента случайно проговориться, что можно было интерпретировать в более психологическим смысле пациента, раскрывающего отрицаемую правду – или, в менее этическом смысле, воспользоваться преимуществом над не вполне себя контролирующим. Аналогично старому трюку по накачиванию кого-то алкоголем ради информации.
К примеру, Мами могла обоснованно предположить, что Рёко никогда бы не назвала встречу бессмысленной прямо перед прославленной фельдмаршалом Томоэ Мами, членом Митакихарской четверки. Честно говоря, это и правда было несколько освежающе.
– Просто немного потерпи, – сказала Мами. – А теперь давай…
– Как прошла битва? – спросила Рёко, серьезно взглянув на Мами.
– Ах, вообще-то, довольно неплохо, – сказала Мами. – Во многом благодаря тебе. Вообще-то это…
– Хорошо. Мой доступ к внешней электронике, похоже, ограничен. Во всяком случае, вы можете сказать мне что-нибудь о Накихаре Асами?
Вопрос был направлен Арису, наблюдавший за этим со следами веселья на лице. Хотя при упоминании Асами лицо Арису вернулось к профессиональной маске.
– Почему ты спрашиваешь? – спросила Арису. – Мы бы с радостью сказали тебе, но…
– Ну, я беспокоюсь, так как она…
– Очевидно, это естественно, что она беспокоится о статусе Асами, – перебила Кларисса, рукой почти физически толкнув Рёко под столом. – Я имею в виду, если откровенно, не то чтобы здесь что-то было…
– Эй, не надо просто… – начала Рёко – но затем она встретилась взглядом со своим таккомпом, и меж ними прошло некое невидимое понимание, возможно, переданное за пределами сна.
Арису и Мами тоже встретились взглядом. Только что что-то произошло, они обе это понимали. Кларисса оборвала Рёко, не дав сказать что-то разоблачающее.
– Я никогда не опрашивала так кого-то со второй версией таккомпа, – передала Арису. – Будет сложнее, чем я полагала. Местный телепат докладывает, что она, похоже, каким-то образом знает, что с Асами произошло что-то плохое, но не может получить чего-то глубже этого.
Арису все еще была на Земле, но рядом со спящей Рёко стояла телепат ОПЗ. Еще один грязный трюк.
Мами, со своей стороны, только что закончила просматривать, кто такая «Накихара Асами». Конечно, это было в личном файле Рёко, но Мами обычно не лезла в личные дела, пока ей не приходилось. Интересно, подумала она, что многие только заключившие контакт девушки так быстро развивали отношения. Она предположила, что им нужна была эмоциональная поддержка. Она могла это понять.
«Думаю, мы вполне можем что-нибудь сказать, раз уж она уже знает о клонах», – подумала Мами.
У Мами было ко всему этому подспудное отвращение, до сих пор всплывающее на поверхность каждый раз при затрагивании этой темы, но она научилась его проглатывать – ей пришлось признать, что если бы к ней прислушались и полностью все отменили, многим девушкам было бы гораздо хуже. Она приняла это как своеобразный урок.
«Она знает, – подумала Арису, – но она не знает, что мы знаем. Так что…»
– Давай обсудим это позже, – сказала Арису. – А пока что сосредоточимся на основной теме, так что не стоит слишком отвлекаться.
– Я… – начала Рёко, но затем остановилась, казалось, обдумав это.
– Просто опиши своими словами, что произошло на поверхности луны, – сказала Арису, выждав момент. – В частности, что произошло в самом конце, когда снова открылась червоточина. Прямо сейчас нам не нужно обсуждать остальное.
Лицо Рёко выглядело странно пустым, пока она разглядывала их обеих. Мами не подразумевала этого в чисто эмоциональном смысле – ее лицо выглядело почти колеблющимся, ненадолго став карикатурой на себя, прежде чем вернуться к норме. Это крайне беспокоило, если не говорить о большем.
– Что вы уже знаете? – спросила она. – Уверена, вы уже переговорили с моей командой.
– Мы знаем, что в самом конце у тебя, похоже, было какое-то прозрение, перед внезапным исполнением, взглянем правде в глаза, невероятного подвига. Касательно того, что именно произошло, мнения расходятся. В то время как все, похоже, соглашаются, что ты отключилась, некоторые члены твоей команды настаивают на чем-то более, ну, религиозном. Нам бы хотелось услышать твою версию, в частности о той части, которую никто не может объяснить, как именно ты это сделала.
Странно пустой вид вернулся. На этот раз Мами не удержалась от вопроса Арису о том, что происходит.
– Сны аморфны, Мами-сан, – подумала Арису. – Лишь из-за нашего вмешательства этот мир выглядит стабильным, но под самой поверхностью скрывается хаос. По нашему опыту, истинно бесконтрольный сон кажется реальным только самому сновидцу; кому-то еще он покажется безумием. В данном случае, телепат считает, что она обращается к контролю над сном, чтобы намеренно скрыть выражение лица – что в итоге может привести к тому, что мы видим. Она пытается что-то скрыть. Хотя она не собирается лгать нам в лицо.
Мами мысленно нахмурилась. Что именно Рёко пыталась скрыть? Это не соответствовало ее понимаю личности ее ученицы.
– Ну, я могу рассказать, как я это сделала, – сказала Рёко. – Дело вот в чем: оказалось, что моя телепортация функционирует в виде открытия мгновенных червоточин и мой проход через них. Природа этого также позволяет мне манипулировать уже существующими червоточинами, к примеру, снова раскрыв коллапсировавшую. В ретроспективе не знаю, почему же Асами этого так и не заметила.
На мгновение повисла тишина, пока Арису и Мами обдумывали только что ею сказанное.
«Манипуляция червоточинами! – подумала Мами. – Это может быть… полезно. Что важнее, это может быть повторимо».
Это совпадало с некоторыми более оптимистичными предположениями командования о произошедшем. Она поручила Махине передать информацию сторонам, которые могут быть заинтересованы.
– Возможно, в реальной жизни она максимум лишь несколько раз видела твой телепорт, – сказала Арису. – И в то время как я не физик, я могу сказать, что по крайней мере на квантовом уровне разница между червоточиной и квантовой телепортацией чрезвычайно мала – можно сказать, ее вовсе нет.
– Если сказанное тобой правда, тогда ты можешь узнать об этой теме больше наших физиков, – прокомментировала Мами, вызвав согласный кивок Арису.
– Можешь уточнить, как именно ты вдруг поняла свою силу? – спросила Арису.
Снова этот пустой вид.
– Ну, это сложно объяснить, – сказала Рёко. – Полагаю, можно сказать, у меня было видение. Я ярко вспомнила посещенную когда-то лекцию по физике и вдруг поняла, как работают мои силы. Не уверена, есть ли в этом смысл.
– Это не то чтобы неслыханно, – сказала Арису. – Порой такой понимание не приходит, пока в нем не появляется необходимость. Расстраивает, но вот так уж. Я сама лишь гораздо позже поняла аспекты моей силы. Можешь предоставить какое-либо объяснение того, как именно ты пропихнула флот пришельцев обратно через червоточину?
По правде говоря, командование было не вполне уверено, действительно ли флот пришельцев все это время был там или это была какая-то иллюзия или еще какой эффект – с по-видимому задействованной магией сложно было сказать. Но наличие скрытого флота было самым естественным объяснение, и если это не так, сейчас они об этом услышат.
Рёко покачала головой.
– Я не уверена, что скажу что-нибудь полезное, по крайней мере не обдумав сперва все сама. Когда червоточина коллапсировала, она, по-видимому, вызвала рябь в пространстве-времени, оставив массу, э-э, обломков, наверное, вроде пузырей, где мы были. Я смогла перенаправить часть энергии обратно к источнику, достаточную лишь чтобы открыть ее всего на мгновение. Затем что-то в работе моей силы позволило мне провести через нее корабли. В этом есть смысл, но я не уверена, почему мне не пришлось отправиться вместе с ними. Именно так обычно работает моя телепортация. Возможно, это отличается, когда я лично не открываю изначальную червоточину.
Арису кивнула.
– Не хочешь прокомментировать любые возможные религиозные аспекты всего опыта? – спросила она.
На лицо Рёко вернулся пустой вид, задержавшись гораздо дольше, чем ранее, так что он остался даже когда она заговорила, создав тревожное впечатление исходящего из закрытого рта голоса.
– Почему вы спрашиваете? – несколько сжато ответила Рёко. Кларисса-таккомп, тихо сидящая со скучающим видом, слегка повернула голову, похоже, вдруг больше заинтересовавшись темой разговора.
– Нам бы хотелось сверить твой рассказ с членами твоей команды, настаивающими, что в твоих действиях был религиозный аспект. Уверена, ты знаешь, что некоторые из них члены Культа Надежды.
– Военные вдруг заинтересовались Культом?
– Военные всегда интересовались Культом. В конце концов, обеспечиваемая ими эмоциональная стабильность весьма полезна для улучшения выживания волшебниц, именно поэтому военные предоставляют Культу такую логистическую поддержку. Сама я здесь от ОПЗ, и нам интересно по тем же причинам.
– Что вы думаете о Богине, Ацуко-сан?
Недовольство Мами стало сильнее. Ей не нужна была телепатия, чтобы сказать, что Ацуко наткнулась на что-то важное, но она ожидала, что Рёко сходу отбросит тему.
И на мгновение показалось, что Рёко говорит о «Богине» как о факте, а не просто вере.
Ну… прежде чем покинуть Землю, Рёко посетила Культ Кёко. Мами достаточно приглядывала за ней, чтобы знать это. Возможно, стоило присмотреться внимательнее… возможно, спросить Кёко, хотя ей совсем не хотелось этого делать.
Ацуко заметно вздохнула, сделав это намеренно очевидно.
– Правда в том, Сидзуки-сан, что в то время как официально ОПЗ считает веру Культа чистым религиозным феноменом, существует растущая масса свидетельств, что некоторые верования Культа могут не быть полностью необоснованными. В то время как мы не подтверждаем какую-либо Богиню или что-то подобное, мы не исключаем возможность какого-то доброкачественного магического влияния, порой помогающего волшебницам. В этом даже есть смысл с точки зрения желаний. Среди прочего, нам хотелось бы получить информацию о феномене.
– Ну, я не испытывала ничего подобного, хотя природа моего прозрения заставляет задаться вопросом.
– А вот это интересно, – подумала Ацуко. – Телепат не может вообще ничего уловить. Мы не представляем, лжет она или нет, что удивительно, потому что она не проходила контртелепатического обучения.
– Что-то еще? – через мгновение спросила Рёко.
– Нет, не совсем, – покачала головой Арису.
– Асами в порядке?
Арису на мгновение опустила глаза.
– Она пострадала от истощения самоцвета души, и потребовалось удалить ее самоцвет души от тела. На ее возрождение может потребоваться время. Мы можем… попросить тебя быть там. Я бы не стала этого говорить, если бы не была уверена в твоем психологическом здоровье.
По лицу Рёко, казалось, проскользнула тень.
– Для записи, я знаю о клонах. Вам удалось сохранить оригинал?
– Он где-то в глубоком космосе. Мы ищем маяк, чтобы его отследить, но это может оказаться невозможным.
Лицо Рёко ожесточилось, она заметно свирепо взглянула на психотерапевта.
– Как долго? – спросила Рёко.
– Если нам придется его выращивать? Может быть, две недели. Приготовления уже начались.
– Правда? – удивилась Рёко. – Быстрее, чем я ожидала.
– Ну, технология, – развела руками Арису, не вдаваясь в детали о задействованных, насколько известно Мами, несколько франкенштейновских методах.
Затем через мгновение:
– Она будет в порядке, Сидзуки-сан. Я в этом уверена. Ты достаточно скоро увидишь ее. А теперь мы позволим тебе вернуться к нормальному сну.
Рёко, казалось, слегка улыбнулась.
Затем она вдруг исчезла, и пол под Мами провалился, оставив ее смотреть в искаженную фиолетовую пустоту. Она ахнула, после чего взглянула на стоящую рядом с ней со странным видом Арису. Затем что-то над ней нацелилось на них – что-то крупное и полное зубов.
После этого Мами вывалилась из симуляции, фрагмент сознания, отпущенный разбираться с другими делами, ненадолго потерял задачу. Она бы никому не призналась, но это видение заставило ее отвести от командных задач часть ее внимания.
– Не думаю, что мы ей так уж понравились, – передала Арису Мами. – Немногие люди пытаются перед выходом швырнуть тебя в кошмар. Конечно, проснувшись, она будет об этом сожалеть.
– Нет, я так не думаю, – ответила Мами. – Мне стоит вернуться к работе. Нужно о многом подумать.
Все немного размылось. После довольно сюрреалистичного опыта во сне она прошла через еще один, более традиционный дебрифинг, последовавший за тщательной психиатрической оценкой. После этого ей сказали, о чем она забыла ранее спросить: ее дедушка жив и в порядке. Ей стало немного неловко, что она не спросила.
Пока ее расспрашивали, она проверила статус битвы снаружи. Как сказала Мами, благодаря ей все прошло хорошо. Пришельцев снова застигли врасплох. Вмешалось божество, и она была инструментом.
Но Кларисса – настоящая Кларисса – сказала ей об этом не говорить, каким-то образом телепатически передав ей сообщение, пока она спала, как раз перед началом дебрифинга во сне. В то время как сама она была слишком сонной – и отвлеченной – чтобы это заметить, ее таккомп поймала сообщение и позже передала ей. Это было… странно.
После интервью Кларисса сама появилась сопроводить ее обратно к остальной команде.
«Неужели и правда правильным было не говорить им?» – подумала Рёко, когда они вышли из комнаты.
«Это для твоего же блага, – подумала Кларисса. – Ты теперь героиня. Если ты начнешь говорить, что твои действия были связаны с видением Богини, в глазах общественности ты станешь неотделима от Церкви. Не думаю, что ты этого хочешь».
«Знаю; вы мне уже это говорили. Просто это кажется…»
«Обманом? Большая часть мира основана на обмане. Так было всегда. Иначе бы у меня с собой не было этого».
Кларисса подняла руку, раздвинув волосы, чтобы показать скрытую внутри небольшую заколку. Выглядела она как обычная золотая заколка, но теперь, когда на нее указали, казалось, что-то в ней привлекало внимание…
«От нее исходит магия!» – удивленно подумала она.
«Это артефакт, как и броня, которую мы носили, – подумала Кларисса. – Она защищает от мыслечтения и эффектов контроля сознания. Уверена, ты заметила на своих дебрифингах мыслечтецов. Я не хочу, чтобы они прислушивались слишком внимательно. Не спрашивай, как я ее раздобыла».
После этого Кларисса опустила руку, позволив волосам снова опасть.
Мгновение Рёко молчала. Кларисса оказалась… не такой, какой она ожидала. Более реальной, более человечной и гораздо менее идеалистичной. Хотя, в каком-то смысле, это она почти и предпочитала.
«Могу я задать вопрос?» – спросила она.
«Да?»
«Каково ваше мнение о Богине?»
Кларисса замедлилась и остановилась, после чего повернулась к ней лицом.
«Что именно ты имеешь в виду?» – наклонила голову Древняя.
«Как думаете, каким… каким человеком она была, наверное?» – спросила Рёко, немного смутившись внезапного пристального взгляда Клариссы.
Кларисса снова отвернулась и продолжила идти.
«Человеком. Забавно, что ты так выразилась. Ну, у нее явно доброе сердце. Я могу искренне сказать, что, полагаю, нет никого более подходящего, чтобы оказаться на ее месте. В то же время, со всеми ее знаниями и добрыми намерениями, это… ну, думаю, лучше всего сказать, что даже самый добросердечный король не может избежать порой отрубленных тут и там голов».
И снова Рёко промолчала, пытаясь придумать, что на это сказать.
«Не того, чего ты ожидала? – подумала Кларисса. – Мир не так добр, как ты могла полагать, с пришельцами или без. На будущее тебе стоит об этом помнить».
Затем они вдруг пришли, открылась дверь в рекреационную зону рядом с медицинский отсеком, сознательно расположенную достаточно близко, чтобы не требовалось идти через трубы.
Когда они вошли, разговор в комнате прервался, и мгновение остальная команда и Рёко разглядывали друг друга.
– Ну, рада видеть, что ты в порядке, – наконец, сказала Надя. – Неплохой ты трюк провернула. Я не ожидала, что кто-то переплюнет Мису.
– Ну, э-э, мне не пришлось, знаешь, терять… – начала Рёко, подойдя сесть на один из шезлонгов рядом с Чжэн Ин-чжи. В отличие от Асами, у нее прямо под рукой было запасное тело, и ее смогли возродить относительно быстро – хотя Рёко интересно было, почему же с Мисой так тянули.
Хотя она оборвала себя, потому что не думала, что говорить о потере теле было хорошей идеей.
– Да, это досадно, – сказала Аннабель. – Но мне по-настоящему не хватает Джульет и остальных. Все здесь просто не такое же без нее и ее, э-э, молчания.
Как ожидалось, шутка оказалась совершенно безвкусной, и остальные безучастно взглянули на нее.
– Ах, Миса бы на это расхохоталась, – сказала Надя, прежде чем все стало слишком неловко.
– Странная она, – сказала Аннабель. – Отказывается театрально взмахнуть руками во время использования сил, но обожает устраивать сцены. Вы когда-нибудь узнавали у нее, что произошло на Новой Калифорнии?
– Нет, – сказала Надя. – Что должно значить, что это что-то по-настоящему серьезное, потому что обычно она не настолько скрытна.
– Мы были там с ней, – прокомментировала Мина, подразумевая себя и Грацию, – и даже мы не знаем, что произошло. Джульет тоже так и не выяснила. Ну, насколько я знаю…
– О чем именно мы говорим? – спросила Кларисса. – Признаю: об этом я не слышала.
Ин-чжи отвлекла Рёко от разговора, коснувшись ее руки. Их взгляды встретились, и на мгновение Рёко задумалась, каково вот так оказаться в новом теле. Не похоже было, чтобы ее это беспокоило, но…
«Не волнуйся, – подумала Ин-чжи, кивнув на остальную комнату, – они умирают от желания расспросить тебя о том, что ты там сделала. Они просто дают тебе сперва отдышаться и немного перевести дух».
«А, да, – сказала Рёко, моргнув после странной идиомы, которую ей пришлось поспешно поискать. – Как ты поняла, что я об этом размышляю?»
«Об этом бы я и думала, – объяснилась Ин-чжи. – Но, во всяком случае, я не удивлена. Не с твоим семейным фоном».
Девушка указала на браслет и ожерелье Рёко, носимые ею заметные украшения, сигнализирующие о ее родстве с Сидзуки Саякой и Курои Каной. Рёко смущенно прикрыла браслет рукой – она забыла о его присутствии.
«В нынешнее время мало кто знает, что это значит, но Надя в курсе. И, конечно, все мы знали о твоем фоне, прежде чем ты присоединилась к команде. Такой фон может быть как благословением, так и проклятием. Благословением потому, что ты, вероятно, сильна, и такие связи даже помимо этого открывают тебе двери. Проклятие потому, что некоторые будет ожидать от тебя большего, а другие будут считать тебя выскочкой».
После этого замечания Рёко нахмурила лоб.
«Выскочкой? Но…»
«Так могут подумать некоторые люди; это не истина. Послушай, достаточно скоро СМИ выяснят, что здесь произошло, и вот тогда все и начнется. И когда это произойдет, источники из МСЁ обязательно упомянут о твоем происхождении. Ты не сможешь этого избежать. Даже помимо этого – может быть, ты уже немного это испытала – две семьи начнут бить друг друга в спину, пытаясь заполучить тебя, а куча других семей начнут посылать людей пытаться жениться на тебе. Ты юна; не знаю, готова ли ты к этому. Тебе придется отрастить толстую кожу. А, ты уже это испытала».
Последняя фраза была ответом на появившееся на лице Рёко выражение, она вспомнила о своих «женихах», о которых к этому моменту уже совершенно забыла.
«Кстати говоря, у меня еще десять писем от потенциальных женихов», – в частном порядке подумала ее таккомп.
«Цыц», – приказала Рёко, прекрасно зная, что устройство посмеивается над ней.
«И та девушка, в которой ты можешь быть заинтересована, – продолжила Ин-чжи. – Накихара Асами. Высок шанс, что твоим знаменитым предкам она не понравится. У нее нет значимой родословной. Я просто предупреждаю».
Девушка прижала Рёко пристальным взглядом, так что ей пришлось понимающе кивнуть.
«Я бывала на этом пути, – подумала Ин-чжи. – Он не слишком радостен. Я просто хочу, чтобы ты была подготовленнее меня. Если тебе когда-нибудь понадобится совет, не стесняйся написать мне».
И снова Рёко неловко кивнула. Как и Ева, Чжэн Ин-чжи не была тем членом команды, про кого Рёко могла сказать, что сблизилась с ней, но, по-видимому, что-то в ситуации Рёко ее задело.
Затем она кое о чем подумала.
«Стоп, неужели все здесь знают об Асами? Это в файлах?»
«Да, все в файлах, – подумала Ин-чжи. – К этому тебе тоже стоит привыкнуть».
– Пугаешь новенькую своими анекдотами? – появилась рядом с ними Надя, слегка напугав этим Рёко.
– Просто сообщаю ей правду, – сказала Ин-чжи.
Надя покачала головой, после чего с сочувствием взглянула на Рёко.
– Ин-чжи немного травмирована. Не держи этого против нее. Во всяком случае, мы собираемся запросить у синтезатора перекусить, будете что-нибудь заказывать?
– Кофе, – сказала Ин-чжи.
– Торт с клубникой, – сказала Рёко, вдруг осознав, сколько прошло времени с тех пор, как она его брала.
Когда Надя вернулась к синтезатору, где теперь сгрудились остальные, Рёко села и задумалась о сказанном Ин-чжи. Ее жизнь станет гораздо сложнее, не так ли?
Но затем к ней подошли Грация и Мина, с блеском в глазах, и Рёко приготовилась к раунду вопросов о Богине и природе видений.
«Во что я ввязалась?» – подумала Рёко.
Некоторая ее часть с нетерпением ожидала окончания ее предыдущей смены. Она могла отпроситься, думала эта ее часть. Конечно, после этой последней миссии это было оправдано. По крайней мере, она могла получить более расслабленную смену, возможно, размещение где-то в каком-нибудь экзотическом колониальном мире, и отправиться исследовать. По крайней мере, может быть, она увидит, каково быть штабным офицером.
Другая ее часть была, вполне возможно, безумна и хотела, чтобы она вместо этого поискала новое назначение, столь же захватывающее. Возможно, она сможет переключиться на постоянное назначение в МагОп.
Ни одна ее часть не добилась ожидаемого.
Вместо этого последующие дни были заполнены, в отсутствие лучшего слова, церемониями. Сперва пришли запросы на интервью – всего лишь струйка – от репортеров, желающих послушать члена команды МагОп «Уничтожителей червоточины».
Затем была гибридная виртуально/физическая пресс-конференция, и она никогда не видела в одном месте такого числа репортеров, блоггеров и различных медиаперсон, выглядящих для нее морем лиц. Мами ее поднатаскала и вела большую часть разговора, но обычно застенчивая и затворническая Рёко не могла не бледнеть, просто стоя на заднем плане, даже спрятавшись среди остальной команды.
Когда она, наконец, представилась аудитории, с морем указывающих на нее NIM-линз, потребовался дискомфортный уровень вмешательства имплантатов, чтобы не дать ей заикаться во время ее текста и ответов на несколько предварительно одобренных вопросов.
После этого была церемония награждения, еще одно полное СМИ событие, совершенно отличающееся от более личной церемонии из трех человек, сопровождающей предыдущую ее награду. В то время как прежняя церемония была неформальна, эта была жестко регламентирована. В то время как та была проста, эта была помпезна и красочна.
Теперь же она сидела в своих каютах на Жукове, перелистывая страницы новых сообщений. Запросы на интервью, письма фанатов и – это было новым – просьбы различных физиков посетить их и может быть даже поучаствовать в одном-двух исследованиях.
Это был бардак, к тому же довольно-таки утомительный, но, если быть честной с самой собой, часть ее этим наслаждалась.
Возможно, та же самая часть хотела, чтобы она вернулась в поле, выполняя более рискованные задания МагОп. Она была не уверена, стоит ли к ней прислушиваться.
«Не схожу ли я с ума, Кларисса?» – спросила она у таккомпа.
«Я бы так не сказала, – подумало устройство. – В конце концов, если бы ты хотела безопасной жизни, ты бы могла просто остаться дома. Но тогда сомневаюсь, что ты когда-нибудь встретила бы инкубаторов».
Рёко ненадолго приостановилась.
«Я… думаю, я это знаю. Я не знаю, что прямо сейчас думать».
«Давай оставим эту тему, – подумала Кларисса. – Все равно у тебя нет времени на что-то из этого отвечать. По крайней мере сейчас. Если я правильно поняла, прямо сейчас план в том, чтобы снова позвонить твоим родителям, решить это отложить, после чего некоторое время поволноваться об Асами, пусть даже ты ничего не сможешь с этим поделать. А затем ты подумаешь ответить на все эти письма от женихов, которые ты продолжаешь получать. Затем ты решишь, что тебе нужно попросить у кого-нибудь об этом совет, пусть даже четыре отдельных человека – Ин-чжи, Кларисса, Надя и Мами – сказали тебе, что тебе не стоит продолжать это игнорировать. Может быть, на этот раз тебе стоит спросить Кёко. Она может сказать тебе то, что ты хочешь услышать».
«Вижу, модуль сарказма во второй версии существенно улучшили», – язвительно ответила Рёко.
«Только унаследованными от самых лучших генами, – точно таким же тоном ответила Кларисса. – Хотя серьезно, зачем же ты держишь меня, если собираешься игнорировать мои напоминания? Ты знаешь, что я права».
Рёко вздохнула.
«Знаю, – подумала она. – Я просто… не…»
Правда была в том, что она уже сцепила зубы и позвонила одному человеку. Она позвонила дедушке, потому что сочла, что должна, но пусть даже никто из них не сказал чего-то неправильного, разговор оказался настолько неудобным, внезапный разрыв между ними настолько широким и откровенным, что это парализовало ее возможность повторить действие.
Ее бабушка была мертва, она едва знала эту женщину, и разница их реакций на события была таковой, что они вполне могли жить в разных мирах. Он был опустошен, а она не представляла, что сказать.
Она получила уведомление вскоре после окончания битвы. Похоже, ее бабушка погибла, защищая от команды внедрения пришельцев завод производства крейсера. Новость ненадолго повисла в пустоте, прежде чем таккомп мягко напомнила ей об обстоятельствах одного из ее видений, где неустановленный капитан погибла, защищая верфь Поллукс. Детали в точности совпадали.
Она изучила коробку с памятными вещами рядом с ней на кровати. В общем-то, их было не слишком много; несколько любимых предметов одежды – включая те тапочки-кролики, что были у нее целую вечность – и разобранный телескоп, трубу которого она держала у себя на коленях.
Зачем же Богиня показала ей такое видение? В чем был его смысл? Чем больше она об этом думала, тем больше ее это беспокоило. Первые два видения, с ее бабушкой и с Патрицией и Маки, казалось бы, не влияли напрямую на ее ситуацию. Что если Богиня просто была без причин многословна?
Конечно, что беспокоило ее больше всего, это простое отсутствие испытываемых эмоций. Да, ребенком она знала свою бабушку, но это было давно. По правде говоря, поняла она, она почти не знала женщину и в общем-то не могла призвать более чем абстрактную печаль.
Если бы она просто прожила немного дольше, Рёко вполне могла бы легко навестить ее, как своего дедушку. Ее это беспокоило больше, чем ей хотелось признавать.
Она пролистала свой календарь, вызвав перед собой визуальное представление своего расписания.
Логика проста: на организацию похоронных служб требовалось время, но не слишком большое. Примерно полторы недели, с масштабом усилий пропорциональным значимости умершего человека и с учетом временных сроков – нужно было выделить время, чтобы все приглашенные, если требуется, пересекли межзвездное пространство.
Таким образом, простые логистические соображения ухитрились разместить ее на не менее чем трех последовательных похоронных службах. Первая пройдет на корабле, устроенная командой МагОп в честь Евы, Джульет и корабля с экипажем. Затем они покинут Жукова на быстром транспорте и посетят государственные похороны Роланда Эрвинмарка на его родной планете Бисмарк – Мами была слишком занята, чтобы появиться физически, так что необходимо было появление команды и новоназванной «Героини Орфея». Затем, наконец, она отбудет и вернется на Землю, побыть при пробуждении клона Асами, а затем посетить похороны бабушки, уже организуемые ее родителями.
Утомительно было просто думать об этом.
Вздохнув, она положила телескоп обратно в коробку и закрыла крышку. Трое похорон людей, которых она на самом деле не слишком-то хорошо знала. Не то чтобы она жалела о пустой трате времени – вместо этого она сожалела, что не узнала их лучше.
Рёко встала, покачала головой и направилась к двери. Пришло время первой службы.
Похоронная служба была простым делом, скорее неформальным собранием, чем чем-то еще. Она не предназначена была заменить похороны, которые могли захотеть провести семьи вовлеченных людей. Рёко предположила, что это было просто напоминанием, спешно организованным и намеренно сдержанным.
Она неловко себя чувствовала, подходя к помещению, где она проходила. По правде говоря, как и большинство людей Земли, она никогда не была на похоронной службе. Некуда было идти, когда никто не умирал. Из того, что она прочла в онлайне, похоже, это своего рода групповые воспоминания, зачастую проводимые насколько возможно обобщенно, в попытках найти компромисс между более традиционными продуманными мрачными собраниями, колониальными стоическими службами, вызывающими массовыми пиршествами времен Объединительной войны – еда в то время была заметной проблемой – и, возможно, самое важное, похоронными вечеринками Культа Надежды.
По крайней мере, нео-римская причуда недолго была популярна – с масками, мимами и танцорами – похоже, оставшись ровно тем, чем и была: причудой.
Ей сказали ожидать сдержанного действа – никаких речей, ничего религиозного, никакого алкоголя и уж точно никаких танцоров. Будет место засвидетельствовать почтение и стол с закусками, кажущаяся уступка более праздничному стилю похорон.
Приглашение также указывало, что она должна прийти в повседневном, так что у нее не было возможности из-за этого смутиться.
Порой она хотела, чтобы двери оставались закрытыми, пока их не откроешь, вместо попыток предсказать твое прибытие. Конечно, можно было это отключить, но такие действия можно было счесть заявлением.
Повернувшись к углу помещения, она едва не застыла на месте.
Ей потребовалась секунда оправиться, достаточно долго, чтобы ее таккомп подтолкнула бы ее, если бы она еще дольше стояла с отвисшей челюстью.
– О, привет, – сказала ЧКК Ворон, заметив появившуюся в дверях Рёко. – Рада, что ты пришла.
– Они еще работают над созданием для нее нового тела, – сказала Надя, заметив момент растерянности Рёко. – Знаешь, приходиться работать осторожно, так как она не новый ИИ. Для этого она и заглянула. Это традиция ИИ, хотя я считаю ее довольно странной.
Последняя фраза явно адресовалась Рёко, так как она этого совершенно не ожидала.
– Мне всегда было интересно, каково присутствовать на собственных похоронах, – сказала ЧКК Ворон, все еще одетая в обычную форму капитана флота. – Полагаю, я выясню. Или, может быть, я родилась на прошлой неделе, и все эти воспоминания просто дурачат меня, заставляя думать, что я тот же корабль. Лучше не слишком об этом задумываться.
– Ну, полагаю, я рада тебя видеть и… вообще, – выдавила Рёко, гордясь отсутствием заикания.
– Перекуси чего-нибудь, – предложила ЧКК Ворон. – Мне говорили, Надя готовит превосходные закуски. Никогда не сходилось с моим представлением о ней.
– Поживешь долго, всему научишься, – кисло сказала Надя. – И, кстати, Джульет готовила гораздо лучше.
Рёко отступила от них, подумав про себя, что ИИ могут быть просто неисправимо странными, по крайней мере, если судить по Ворон и Клариссе.
Для этого дела была выбрана одна из обзорных палуб корабля. На фоне панорамного вида на звезды снаружи – во время сверхсветового полета симулируемые – располагался полный еды длинный стол, различные небольшие группы людей сидели или стояли, на большом центральном столе были статичные голограммы погибших. Людей было весьма мало, лишь остальные члены команды и немногие друзья и члены семей, сумевшие прибыть на корабль со столь кратким уведомлением. Томоэ Мами была приглашена, но не смогла присутствовать.
Она пробралась к столу с едой, со скепсисом косясь на одну из аккуратно выставленных тарелок с едой. Сансарский скалистый голубь, нанитами сохранивший после бойни свежесть, на крошечных отдельных листочках с Новой Терры. Листья были теми же самыми ворсистыми кроваво-красными, что она когда-то взяла во время того обеда, где познакомилась с Асами, казалось бы, целую жизнь назад, но по-настоящему вызвало ее скепсис мясо с отчетливо растительным оттенком зеленого, к тому же поданное сырым, покрытым ярко-синей сальсой «Глиб».
Выглядело больше похожим на десерт, чем на что-то еще.
Слегка сглотнув, она подобрала маленькую тарелку и осторожно взяла предоставленными столовыми приборами кусочек. В конце концов, не было смысла желать стать храбрым исследователем и брезговать едой. Кроме того, что бы сказала Асами? И пахло довольно неплохо…
Она вздохнула. То видение с Асами все еще снедало ее, и она не могла не испытывать некоторого чувства вины. Она знала, что ничего не могла сделать, кроме как подождать примерно неделю, пока не получит уведомления, что тело Асами восстановлено – ее уже попросили присутствовать на ее возрождении – но не могла не испытывать некоторого беспокойства.
Затем в ее голове что-то переключилось, и она взглянула направо, на стол, где были выставлены фотографии. Там она нашла девушку примерно того же физического возраста, опирающуюся для поддержки на стол, казалось бы, в муках эмоций, хотя не рыдающую. Рядом с ней с неловким видом стояла Грация, махнувшая Рёко подойти. Когда Рёко оглянулась, высматривая Надю или Клариссу или еще кого-нибудь прийти спасти ее, Грация снова телепатически стукнула ее.
«Иди уже сюда!» – настояла Грация.
«Почему ты просишь помощи у меня? Неужели я выгляжу на двести лет?» – спросила Рёко, неохотно подходя, все еще оглядываясь на остальных – Надя по-прежнему в дверях, Кларисса далеко в углу.
«Больше никто не доступен, – настояла Грация. – Я в этом не хороша! Она не верит в Богиню! Я не знаю, что сказать!»
«Я тоже в этом не хороша!»
Но когда Рёко подошла к столу, плачущая девушка, похоже, немного собралась и слегка отступила.
«Простите; я в порядке, – телепатически отправила девушка. – Думала, я буду в норме, но теперь я в порядке».
Телепатия удивила Рёко. Ее взгляд метнулся к руке девушки, на которой было отличительное кольцо и отметка на ногте – похожая на паутинку – затем на рамку с портретом Джульет Франсуа перед ней, затем на лицо девушки.
«Марианна Франсуа, – подумала девушка, прервав Рёко, прежде чем сканирование лица завершилось. – Не верь распознаванию; оно неправильно. Я ее мать. Похоже, была ее матерью».
Девушка слегка всхлипнула, вытерев лицо платком.
Рёко метнула разъяренный взгляд в сбежавшую Грацию.
«Понятно, – подумала она. – Я… ну, полагаю, рада с вами познакомиться. Не могу сказать, чтобы Джульет когда-нибудь рассказывала о вас, но мы особо не говорили о своих семьях».
Про себя Рёко отметила, что столкнулась с еще одним членом Черного сердца, учитывая «неправильное» распознавание лица, и в самом деле отображающее кого-то по имени «Мишель Сильви». Но мать – Рёко не привыкла думать о ком-то столь молодо выглядящем как о матери, несмотря на то, что уже неоднократно встречала таких девушек. Ей вдруг пришло в голову, что она понятия не имела, были ли у кого-то из команды МагОп дети. Тема никогда не всплывала.
«Она была милой девушкой, – немного беспомощно подумала Рёко. – Простите, что…»
«Она меня не слушала! – отрезала Марианна. – Я говорила ей, что ей не стоит идти в поле! Я говорила ей держаться аналитической работы! И посмотри теперь, что вышло!»
«Э-э…»
Девушка вдруг, казалось, снова потеряла самообладание.
«Я много лет не разговаривала с ней. Если бы она просто прислушалась ко мне! Я знала, что она собиралась, но я… я прекратила вмешиваться в ее жизнь… я думала… Может быть, если бы я просто поговорила с Мами...»
Плечи девушки опустились, и она вдруг стала выглядеть гораздо, гораздо старше.
«Вы знаете Мами?» – удивленно спросила Рёко, выискивая, о чем еще поговорить, чтобы прервать неловкое молчание.
«Я глава ее разведки, – подумала Марианна. – Я даже никогда не говорила ей, что у меня есть дочь. Это моя вина. Если бы я просто смогла найти парня, что ей бы понравился…»
«Нет, не говорите так, это не ваша вина, – поспешно вставила Рёко. – Она любила свою работу и, э-э…»
Потеряв вдруг слова, Рёко укусила свою закуску, пытаясь выиграть время.
«А вкусно, – ошеломленно подумала она, зная, что эта мысль совершенно не подходит ситуации. – Я не думала…»
– Военнослужащим нравится, – появилась рядом с ними обеими Надя. – Гражданским не особо. По-видимому, из-за модифицированного обоняния сырое мясо вкуснее.
Рёко поймала взгляд Нади. Она понятия не имела, что видела в ее глазах Надя, но догадывалась, что это какая-то вариация «Пожалуйста! Спаси меня!»
– Мэм, – сказала Надя, тонко изменив позу так, что стало ясно, что она подхватывает разговор. – Я знаю, что вам ее не хватает. Нам тоже ее не хватает. Не будет ли лучше…
Вместо того, чтобы сказать что-нибудь связное, Марианна просто схватила девушку в объятия, разрыдавшись у нее на плече. Надя в замешательстве погладила ее по голове.
Чувствуя себя решительно негероически, Рёко стремительно покинула район, успокаивая себя тем, что Надя, по-крайне мере, стара. Это ведь поможет, верно?
«Не могу представить, каково бы было так сильно заботиться о ком-то ушедшем», – подумала Рёко.
«Ты не думаешь ясно, – с удивительной готовностью сказала ее таккомп. – Насколько ты беспокоишься об Асами? Как бы ты себя чувствовала, если бы она умерла? Что насчет твоего дедушки?»
От вопроса Рёко застыла на месте, довольно долго оставаясь там, наблюдая за сюрреалистичной сценой перед ней, как Кларисса и Надя суетились вокруг Марианны перед мемориальным столом.
«Ты права, – наконец, подумала она. – Я не подумала. Но… я не знаю. Я не…»
После этого она остановилась, покачав головой, и направилась обратно к столу с едой. Она не подумала, но не уверена была, что хочет думать.
Хотя она могла сказать, что этот вопрос ее беспокоит.
Мами с нетерпением ожидала отпуска.
Последние недели оказались бесспорно утомительными, но она выдержала, как бы болезненно это ни было. Кошмары становились все хуже, и ее телохранители подталкивали ее увидеться с терапевтом ОПЗ, может быть попросить взглянуть – и, может быть, она так бы и поступила, будь у нее время. Столетия жизни научили ее не быть чересчур гордой и не пытаться самостоятельно справиться со всем, хотя порой приходилось, если нужно было работать. Она предпочитала считать, что сейчас она на это способна, что она не так хрупка, как тогда, столько лет назад.
Кстати говоря, возможно, пришло время еще раз навестить Кёко. Когда-то давно она думала, что у них обеих может что-то быть. Это было – посмотрим – не когда они впервые встретились, хотя, если подумать, тогда-то все и могло начаться. Это было после их воссоединения, когда Кёко снова собрала ее после того, как Орико разрушила ее жизнь.
Тогда она поняла, что, объективно, проблемы Кёко были куда хуже ее – и тем не менее Кёко помогла ей, а не наоборот. Она сочла это недостающей ей самой силой характера, что никогда не пойдет на саморазрушение, как она против Орико. Но даже тогда она видела, что Кёко страдает, как она страдала в одиночестве. Она сделала все возможное, чтобы это исправить.
Тогда она какое-то время считала, что влюблена.
Конечно, этого не было. Со временем она это поняла. Любовь, по крайней мере в романтическом смысле, была чем-то совершенно иным, чем-то, чему она сейчас не подходила. Вместо этого она восхищалась Кёко, даже после того, как девушка разбила себе сердце, гоняясь за Саякой.
Она скучала по тем дням, проживанию с тремя остальными. После того, как они основали МСЁ, после того, как они получили собственные квартиры и разошлись разными путями, она попыталась снова это воссоздать, приглашая своих учениц жить с ней, и с некоторыми из них она даже подумывала…
Но, в конце концов, она так и не сумела вернуть дух этого. Все было слишком эфемерно, слишком зависимо от неповторимых обстоятельств – от сражавшихся вместе подругах, которые были молоды и не изношены долгими столетиями, которым не нужно было заниматься чем-то еще.
Если бы только Кёко не увлеклась этим своим Культом. По крайней мере, они могли бы вместе быть офицерами. Она не была бы здесь настолько одинокой и настолько, настолько усталой.
«Прости, что беспокою тебя, – сказала Махина, – но я и правда считаю, что тебе стоит обращать на это больше внимания».
«Ах да, конечно. Прости».
Она осознала, что вцепилась в подлокотники своего виртуального кресла, вонзив ногти в обивку. К счастью, Махина помогла ей сохранить невозмутимое выражение лица.
Она мысленно вздохнула. Важное собрание Генерального штаба, выбор преемника Эрвинмарка, и она не может удержаться от соблазна отключиться, переведя часть своего сознания на праздные размышления. Как будто она растратила себя на предыдущую кампанию.
Если честно, также на нее необычайно повлияла смерть Роланда. Это собрание, идея быть в Генеральном штабе, выглядела даже менее приятно, чем обычно.
Она вдруг заметила что смотрит на «Управление: военное дело», временного главу собрания. Строго выглядящий смутно европеоидный мужчина на самом деле был полным ИИ-представителем, олицетворяющим всеобщие стереотипы об армии, одетым в почти аутентичную парадную форму. Его правая рука была заключена в уменьшенную версию пехотного бронекостюма, все равно заставляющую его выглядеть почти комически диспропорционально, хотя подобное было типично для ИИ-представителей Директората.
К его огорчению, Военному делу еще нужно было найти способ включить в свой внешний вид мотив волшебниц так, чтобы ему с этим было удобно – пока что он остановился на наклейке на броне, отображающей атакующую волшебницу. Когда-то она была в более соблазнительной позе, основываясь на «исторических военных традициях», но Юме удалось поднять достаточное обсуждение изображения, чтобы вынудить сменить его.
Покачав головой от собственного отсутствия внимания, Мами взяла секунду просмотреть все произошедшее во время собрания, пока она замечталась – в конце концов, у имплантатов было свое преимущество, и большая ее часть обращала внимание. Она мысленно воспроизвела аудио:
– Главой Генерального штаба должен быть кто-то с опытом и давней историей успешного руководства во множестве кампаний, – сказал фельдмаршал Суалем. – Только тогда мы можем быть уверены, что предыдущий успех нельзя считать удачей. Маршал Порто будет отличным кандидатом.
Сам маршал Порто фыркнул.
– Позвольте мне сказать, – сказал ветеран Объединительной войны, – удача на стороне всех успешных полководцев. К примеру, Наполеон был известен своей удачей.
– А также талантом, – сказал Суалем. – Ваша кампания в Южной Америке была шедевром.
– И никак не связана с нынешней войной, – сказал Порто. – Я должен отказаться, при всем уважении.
– Хватит глупить, Суалем, – сказала адмирал флота Ананд, казалось, почти мурлыча голосом. – Эрвинмарк сам занял пост всего после нескольких побед.
– Также он продемонстрировал великолепие, – возразил Суалем. – Чего недавней кампании явно не хватало.
– На случай, если вы забыли, Эрвинмарк сам помогал спланировать кампанию, – строго сказала Федорович. – Решения предыдущей кампании были тщательно рассмотрены Штабом.
– Мы победили удачей, – настоял Суалем. – Потому что одна девушка просто оказалась…
– Прошу прощения, – вставила Мами, подавшись вперед, уже нагнав события в реальном времени. – Это была не удача. Я возмущена подразумеваемым. Удача это значимый фактор, но такая «удача»…
Она обеими руками изобразила «воздушные кавычки», жест удивительным образом пережил почти пять столетий использования.
– … всегда относится к операциям МагОп. От оперативников ожидается творческое мышление, так же как и их специальные возможности. Предыдущие операции также добивались успеха схожими неожиданными образами.
– Не в таких масштабах…
Военное дело громко кашлянул, привлекая их внимание.
– В то время как продемонстрированное умение, конечно, важное, возможно, и первичное соображение, свою роль также играют и другие соображения. Нынешние достижения гораздо важнее достижений прошлых, более не имеющих отношения к нынешней природе войны. В то время как ретроспективный анализ, конечно, еще будет некоторое время продолжаться, исполнение недавней кампании выглядит более чем достаточно адекватным, даже если под конец потребовалась «удача». В конце концов, может быть так, что на этой войне неверно будет ожидать победы без удачи.
ИИ говорил ровным баритоном, по очереди на мгновение встретившись со всеми глазами – или, скорее, глазом, так как в одном глазу была ИИ-татуировка «I/O».
Мами нахмурилась. Она ожидала, что Суалем будет обычным раздражителем, так что не стала удивлением использованная им возможность принизить ее достижения, но Военное дело, когда изредка посещал такие собрания, обычно предпочитал молчать, позволяя Штабу действовать как обычно. Конечно, не каждый день нужно было заменять главу Генерального штаба, но она хорошо помнила назначение на эту позицию Эрвинмарка почти десятилетие назад, где Военное дело просто молча сидел, пока не пришло время голосовать.
– И, конечно, всегда есть политика, – наконец, продолжил ИИ. – Директорат продолжает выражать недовольство составом этого Штаба, который, признаем, менее чем меритократичен. В то время как это собрание, конечно, не для обсуждения новых членов Генерального штаба, есть очевидный выбор главы, что в то же время послужит иллюстрацией нашей приверженности продвижению, основываясь на продемонстрированном достижении.
Мами моргнула, мгновение осмысляя почти пророческое заявление.
Когда-то давно она бы после такого предложения подпрыгнула от откровенного удивления. Столетия работы главным дипломатом МСЁ, а позже фельдмаршалом Генерального штаба, позволили ей выразить лишь соответствующее легкое удивление.
«Конечно! – осознала она. – Почему я не поняла этого ранее? Я ведь должна быть в таком хороша!»
Суалем, Ананд, Порто – они поняли это задолго до нее. До сих пор вся дискуссия была разговорными маневрами, предназначенными выразить свое мнение, не сказав ничего в открытую.
«Ты была отвлечена, – указала Махина, нарушив привычное молчание ее таккомпа. – И, хочу добавить, у тебя, похоже, серьезное предубеждение против себя на этой роли. Я знаю, что у тебя много опыта, но мой анализ твоей памяти указывает, что это не первый раз, когда ты была ошеломлена тем, чего тебе следовало ожидать».
«Ты меня критикуешь?» – удивленно спросила Мами. Не в стиле Махины было говорить что-то подобное.
«Ну, я…» – начал ее таккомп, прежде чем, казалось, умолкнуть.
«Думаю, неважно», – подумала Махина.
Мами решила побеспокоиться о странном поведении таккомпа позже. К счастью, их разговор прошел в ускоренном времени, позволяя Мами ответить Военному делу в реальном времени.
– Прошу прощения, – обратилась она, решив, что, возможно, сейчас самое время бросить перчатку. – Вы намереваетесь номинировать меня на позицию главы Генерального штаба?
Она сохраняла на лице легкое удивление, возможно удовлетворение, но под поверхностью бушевала буря эмоций.
«Я? Глава? Я даже не думала за это агитировать. Но он прав, после только что произошедшего… я очевидный выбор».
– Я выражаю свою поддержку, – сказал Военное дело. – Желанием Эрвинмарка было, чтобы я выдвинул вас в случае его гибели, и я согласен с этим желанием. Конечно, если Штаб примет иное решение, это его право.
Это было не совсем верно. Военное дело и, выше него, Директорат в целом, технически обладали властью прямо назначить главу или по прихоти уволить и заменить весь Штаб. Но, конечно, для гражданского Управления было не в традиции напрямую демонстрировать свою власть.
«Я должна принять, – подумала Мами. – В этом Штабе я представляю всех волшебниц. Это беспрецедентная честь».
– Это большая честь, – сказала она.
Замечания Военного дела вскрыли ситуацию, вызвав каскад переглядываний, взлядов и оглядываний комнаты, когда все члены Штаба пытались оценить остальных, прикидывая их позиции. Мами поступала так же.
«Похоже около пятнадцати из двадцати трех, – прокомментировала Махина. – Кажется, одобрение Военного дела и Эрвинмарка обеспечили заметный рост поддержки».
– Пожалуй, можно провести голосование и сейчас, – сказал Военное дело. – Кто-нибудь возражает? Возможно, есть еще кандидатуры?
Мами увидела гнев на лице Суалема и, по крайней мере, смогла этим насладиться. Мгновение она думала, что мужчина предложит кого-то еще, даже себя, проигранным донкихотским делом, но под конец он стих, пусть даже выглядел почти разъяренным. В Генеральном штабе было сильно влияние традиций, и было бы беспрецедентно наличие более чем одного кандидата – Штаб никогда никого не выдвигал, пока не был уверен.
Военное дело снова театрально кашлянул.
– Тогда ходатайство за избрание фельдмаршала Томоэ Мами новым главой Генерального штаба Вооруженных сил, как проголосует этот Генеральный штаб?
Редко было, чтобы Генеральный штаб голосовал, предпочитая осуществлять свои дела единодушным согласием. Однако это было необходимо по вопросам высокой важности.
Каждый член штаба мысленным намерением вводил свой голос, простой мысленный жест служил для указания их голосов. Подсчитанные голоса запечатлевались в их сознании, не полагаясь на что-то столь грубое, как зрение. Сперва появилось немедленное согласие надежных союзников, таких как Каришма Ананд, де Шатильон и Александер. Порто и Федорович, обычно более нейтральные, удивили ее немедленным вводом голосов «за», не дожидаясь подтвержденного большинства. Суалем и Миллер, конечно, проголосовали «против».
Затем, когда количество голосов перевалило за двенадцать, появились остальные голоса «за», тех голосующих, кто ждал большинства, выражая меньшую степень уверенности, отвечая после уже определенного исхода. Голоса были пятнадцать к шести.
Задержав дыхание, Мами ввела свой голос, традиционное «воздерживаюсь» при голосовании за себя. Через мгновение Военное дело последовал столь же традиционным «воздерживаюсь».
Она взглянула на зажмурившегося Суалема, его лицо было образцом дискомфортного отчаяния, даже когда остальные члены проголосовавший «против» группы переключили свои голоса на «за», подтверждая большинство.
Через мгновение он поступил так же, за этим последовал Военное дело, после чего сама Мами. Единогласное подтверждение, как и диктовала традиция.
Мами встала со своего кресла, с кружащейся головой, направившись в переднюю часть комнаты.
«Поздравляю», – передала ей Ананд.
«Спасибо», – подумала она.
Она вышла вперед, заставив себя механическим движением пожать Военному делу руку.
Затем она развернулась, взглянув на виртуальный стол, на двойной ряд ожидающих лиц, ждущих от нее обычной речи.
Она открыла рот заговорить.
«Во что я ввязалась?» – подумала она.
Глава 14. Аспекты любви
Истоки нынешней технологии бессмертия лежат в годах, приведших к Объединительным войнам, в усилиях возникшего гиперкласса, понятным образом не восторгающегося перспективой собственной смертности, единственного очевидного ограничения тому, что иначе было бы жизнью в роскоши и безудержном декадансе.
Исследования продления жизни были далеко не новым явлением; еще в начале 2090-х были разработаны непомерные процедуры омоложения. Однако у них было несколько серьезных недостатков, включая неприятные побочные эффекты, и, самое главное, отсутствие воспроизводимости перед лицом неумолимого генетического и тканевого повреждения. Даже самые удачливые из реципиентов этой ранней терапии увидели продление жизни лишь до примерно 160, умерев накануне войны с неисполнившимися мечтами о бессмертии.
В то время как с такой продолжительностью жизни гиперклассы стали по сравнению с прежними поколениями мафусаилами, это считалось неудовлетворительным. Колоссальные ресурсы тратились на исследования против старения, большое число ученых без устали работали в огромных лабораториях, в то время как массы вокруг них томились и умирали, лишенные даже лечения давно искорененных у богатых болезней.
Тем не менее, прогресс разочаровывал. Нанотехнологии десятилетиями успешно использовались в производстве и для других целей, но даже с советами ИИ биологический эквивалент развивался медленно – первые поколения нанитов были привередливыми, относительно неэффективными и сложно поддерживаемыми, слишком часто популяции дронов бесконтрольно мутировали. Обращение или откладывание старения было тонкой и сложной задачей, и в то время как многим исследовательским группам удались поразительные биологические манипуляции, слишком часто они оказывались неприменимы к главной проблеме, служа лишь дополнительными телесными модификациями, развлекая считающих это забавным членов гиперкласса.
Конечно, для этих исследований достаточно скоро нашлось применение. Крайние необходимости тотальной войны срывали пределы того, что когда-то считалось приемлемым, вынуждая обе стороны посылать в бой солдат со все более обширными бионическими и нейронными модификациями, обеспечиваемыми той самой когда-то казавшейся столь бесполезной нанитной технологией. Даже внутри ключевых наций Объединенного Фронта (ОФ) вскоре стало привычно думать о вооруженных силах как об армии киборгов – кем они, по сути, и были.
В то время как именно Альянс Свободы (АС) вывел технологию далеко за пределы этики, даже ОФ предпринимал действия, которые до войны были бы совершенно немыслимы, самым заметным был Декрет о всеобщей готовности в 2200, начавший обязательную установку нанитных имплантатов гражданскому населению. Оправдываясь, конечно, тем, что гражданское население стало более производительным, более устойчивым к атакам – включая ядерный удар – к болезням и лишениям, способным взяться за оружие в этой постмодернистской войне, которая больше не могла вестись людьми. С выставленным на передний план базовым выживанием, протесты оказались приглушены, а неудачные несчастные случаи, в мирное время приведшие бы к крупным скандалам, были отметены.
В конце войны Совет чрезвычайной обороны (СЧО) перезапустил остановленные довоенные исследовательские проекты под новым знаменем проекта «Эдем». При поддержке более чем полувека лихорадочных военных исследований и уже до краев наполненного бионическими имплантатами населения некогда расстраивающая проблема оказалась на удивление легка – где довоенный ученый мог не решиться предложить установить имплантат глубоко в ствол головного мозга, послевоенному ученому осталось лишь предложить модифицировать уже там имеющийся. Потребовались десятилетия тонкой настройки и тестов, но по сути проблема была решена – как оказалось, ответом была обширная кибернетическая модификация.
— «Краткая история бессмертия», онлайн статья.
Порой я выхожу в одиночку на улицу и осматриваюсь. Сажусь в свою личную машину и еду. Порой я кружу среди жилых башен. Порой изучаю район МСЁ. Порой, когда у меня и правда есть время, я вовсе покидаю город и уезжаю в леса и поля. Я выхожу, вдыхаю воздух и смотрю в небо.
Я делаю это, потому что когда я там, одна среди толпящихся масс человечества или одна среди бесконечных деревьев, я почти чувствую ее. Она повсюду; я это знаю.
А затем я спрашиваю себя, правда ли она хотела этого?
— Акеми Хомура, отредактированная цитата из «Акеми Хомура, официальная биография» (для внутреннего использования МСЁ), 2405. Секретные материалы МСЁ доступны для просмотра только с одобрения Комитета руководства.
Лежал снег.
Конечно, это было не так уж и удивительно. Согласно скачанному ее таккомпом удобному путеводителю, родная планета Роланда Эрвинмарка Бисмарк, по-видимому, когда-то стала жертвой удара массивного астероида, радикально сместившего ось вращения планеты. Это значительно усилило сезонные перемены на большей части планеты, производя вопиюще жаркие лета и бессолнечные зимы. Температурные перепады между северным и южным полушарием во время холодного и горячего сезонов приводили к массивным суперштормам.
В целом, путеводитель советовал, что лучше всего бывать на Бисмарке во время умеренных сезонов, когда возможно было понаблюдать за местной фауной, отчаянно спаривающейся во время бега гигантскими мигрирующими стадами через континенты, пока не окажется некуда бежать и не придет время осесть на лето или зиму. Даже растительная жизнь участвовала в активности, живя экзотической ежеполугодней жизнью. В то время как некоторые поселения были в тропиках, а некоторые группы людей даже подражали животным, мигрируя туда и обратно по континенту, большинство поселений такими не было, вместо этого располагаясь поблизости от важных источников полезных ископаемых. Роланд Эрвинмарк был из одного из таких поселений.
И здесь сейчас была зима.
«Раз уже они приложили столько усилий, чтобы установить вокруг поселения станции контроля погоды, можно подумать, они могли бы настроить их так, чтобы нас не окружал снег по колено», – подумала Рёко.
«Есть пределы разумного использования ресурсов, – подумала Кларисса. – В отличие от Земли, у них нет неограниченной энергии солнечных спутников. Есть пределы тому, чего можно добиться на геотермальной. Кроме того, все не так плохо».
«Ну конечно, я знаю, – подумала Рёко. – Просто жалуюсь. И ты знаешь, что я знаю, так что хватит нудить».
Если честно, все и правда было неплохо. С имплантатами холод был в целом терпим, пока хорошо одеваешься, а тротуарных дронов развернули для создания прорезающих свой путь ледяных дорожек. Просто надев пару коньков и позволив имплантатам направлять, можно было получить довольно приятный опыт изучения района. Рёко и правда никогда таким не занималась – климат-контроль Митакихары не позволял городу испытать более чем мягкий «праздничный» снег.
Она прибыла на день раньше и решила, что вполне можно немного осмотреться.
«Может быть, я смогу привести сюда своих родителей или подруг», – подумала она, разглядывая окрестности, позволяя ногам на эквиваленте автопилота двигать ее вперед.
Номинально, она была на окраине города Ноймальхина, население 15.673. На практике она была посреди ничего – с ее места нигде не было видно города, с ограниченным из-за сугробов и спящей местной растительной жизнью полем зрения. Город был маленьким и рассредоточенным, и никакое число восстановленных старых горнодобывающих предприятий – переделанных под временное жилье для вливающегося потока важных персон – не могло этого изменить.
Конечно, если бы хотели, они вполне могли растопить снег. У военных были ресурсы для настолько важного события. Но ради чего? Продемонстрировать коричневую грязь и безлистные растения? Это было бессмысленно, и, по-видимому, Эрвинмарк рос со снегом – по полгода, во всяком случае.
Рёко подняла руки и выдохнула. Руки в рукавицах окутало облачко конденсата. Холод, конденсат, рукавицы – все это было ново и в чем-то довольно весело, отличаясь от позволенного Митакихаре ничтожно тонкого слоя снега.
Она взглянула вверх, на бесконечную звездную ночь, обрамленную высокими голыми местными деревьями. Здесь, перед захватывающим приглушенно-снежным пейзажем, в, казалось бы, вечной темноте, казалось возможным заблудиться навсегда, безвременно странствуя в благословенной вечной жизнью бесконечной пустоши, и никогда не вернуться.
Это казалось странно заманчивым, но также и немного грустным. Ей пришло в голову, что лучше бы было испытать это с кем-то еще.
«Так все и начинается? – подумала она. – Я наконец-то начинаю испытывать одиночество?»
Некоторое время она молча катилась, размышляя о последствиях мысли.
«Кларисса», – начала она.
Затем, прежде чем она поняла, что делает, она подпрыгнула, развернувшись в воздухе, мир вокруг нее размылся в кружении. Двойным выплеском магии она частично превратилась, на ее левой руке возник арбалет, а коньки заменились более подходящими для боя зелеными сапогами.
Снаряд на милю разминулся с ее головой, и она ловко приземлилась на лед, сапоги со вспышкой зеленого света прилипли к поверхности, добившись невозможного уровня сцепления. Ее левая рука уже взметнулась открыть огонь.
Но она не завершила превращения и не выстрелила, потому что поняла, что снаряд был сделан, как ни странно, из снега.
Два виновника нападения испугано зашумели, прячась на вершине сугроба, яркие и заметные для инфракрасного зрения Рёко.
«Дети», – подумала она.
Она моргнула, возвращаясь к стандартному зрению, после чего прыгнула, одним мощным скачком перемахнув и сугроб, и детей, при этом развернувшись, так что она приземлилась позади них и взглянула на них.
Или, во всяком случае, так она планировала, но на практике она воткнулась глубоко в снег и оказалась более или менее на уровне глаз с округлившими глаза детьми, которые, вдруг осознала она, были всего на несколько лет младше ее. Они напряглись, готовясь бежать и явно не ожидая, что она так проворно отреагирует.
– И что это было? – потребовала она, по очереди глядя на обоих детей, дерзкого на вид тринадцатилетнего мальчика и перепуганную двенадцатилетнюю девочку.
– Мы ничего такого не имели в виду! – с трепетом выпалила девочка. – Мы просто хотели увидеть…
– Мы просто играли, – сказал мальчик, задиристо уставившись на нее. – Не…
– Мы слышали, что в районе сейчас много волшебниц, – сказала девочка. – Мы хотели…
– Не говори ей этого! – взглянул на девочку мальчик. – Сейчас…
А затем он застыл, на его лице появилось выражение чистого шока.
– Нам очень жаль! – повернулся он обратно к Рёко, прежнее его дерзкое выражение вдруг обратилось в ужас. – Мы просто играли, мисс Сидзуки! Мы не подразумевали никакого неуважения!
«Их лицевые сканеры только что обработали, кто ты, – пояснила Кларисса, когда Рёко начала выражать недоумение. – Героиня Орфея».
«О», – подумала Рёко, смягчив выражение лица, чтобы не пугать их.
– Все в порядке, – успокаивающе сказала Рёко. – Никакого вреда. Что вы двое здесь делаете?
– Ну… – начал мальчик, отводя от нее взгляд.
Девочка, чей взгляд ненадолго стал восхищенным, казалось, слегка покраснела.
– Ну, – сказала она, застенчиво глядя под ноги. – Я подумала, это будет романтично…
– Хватит ей такое говорить! – внезапно сильно покраснев, выпалил мальчик.
Рёко вдруг поняла ситуацию.
Она инстинктивно отвернулась в сторону и потеребила другой рукой свой арбалет. Затем она поняла, что делает, и вовсе убрала оружие.
– Так это считается романтичным, да? – спросила она, припомнив свое прежнее направление мысли.
«Не могу поверить, что я только что это сказала! – сразу же подумала она. – О Боже, я унизилась перед собственными фанатами».
Она отвернулась спрятать лицо, непростая задача для настолько погруженной в снег, но она добилась этого своей значительно улучшенной силой.
– Ну, тогда оставлю вас наедине, – сказала она.
Затем она кинула себя еще одним прыжком, в то время как дети благоговейно смотрели на нее. Полагаясь на магические сапоги, она приземлилась на лед и развеяла их, приготовившись покатиться обратно.
– Подождите! – крикнула позади нее девочка.
Рёко обернулась и увидела, как девочка неловко забирается на сугроб. Рёко на мгновение подумала, что она упадет, но девочка с удивительной ловкостью соскользнула с него, приземлившись на лед одновременно с тем, как ее громоздкие сапоги развернули набор коньков.
– Можно нам пойти с вами? – спросила девочка.
Роланд Эрвинмарк был героем города. Больше, чем просто типичным отлично справившимся местным пареньком, он также спас сам город – он начал свою военную карьеру здесь, с поручения возглавить спешно собранное на защиту города местное ополчение. Это было ближе к началу войны, когда Бисмарк – относительно незначительную планету – принялись оспаривать. Ни одна сторона не задействовала особых ресурсов для относительно незначительного дела, на самом краю амбициозного вторжения кальмаров, оставив планету обороняться в основном за счет собственных ресурсов.
Ноймальхин был менее масштабной версией того же явления. Небольшой шахтерский городок на севере, служащий точкой маршрута направляющихся в пустошь научных команд, был не слишком высоко в списке приоритетов гражданской обороны, и ему повезло получить достаточно устаревшую броню для оснащения своего взрослого населения. Эрвинмарк был одним из немногих, кто до этого побеспокоился пройти обучение в ополчении, уже более или менее оказавшись на руководящей позиции.
Загадкой было, почему пришельцы вообще решили высадить необходимые для оккупации региона войска – особенно в разгар зимы – но, когда они это сделали, они, скорее всего, ожидали как само собой разумеющееся завоевать Ноймальхин.
Вместо этого отчаянная оборона жителями своего города стала основой для планетарной легенды. Доступные Рёко исторические голо нарисовали яркий опыт – жители зарылись в сугробы и лед, полностью используя свое знание рельефа местности, постоянно настраивая и перенастраивая станции манипуляции погодой, устраивая метель за метелью вопреки встречным манипуляциям пришельцев. Эрвинмарк лично катался по ледяным дорогам из стороны в сторону, без остановки перемещаясь из сектора в сектор, в то время как их число продолжало таять.
В конце концов они вынуждены были уйти в подполье, в туннели шахт, следуя болезненному прецеденту, устанавливаемому в одном колониальном мире за другим.
К тому времени, когда войска пришельцев покинули регион, жители уже давно разобрали все имеющиеся у них здания ради энергии, необходимой, чтобы снова и снова создавать и пересоздавать боеприпасы, не говоря уже о мощности для их костюмов и топливе для их все более и более страдающих тел. Трупы пришельцев, трупы людей, поврежденное оборудование, деревья, кустарники, погодный феномен, подземное тепло и биомасса, редко видимое солнце – все, что только могло реагировать или использоваться для выработки энергии, реагировало или использовалось.
Но, в конце концов, они выстояли, когда у них не осталось почти ничего помимо собственной неукротимой воли – и значительно снизившегося населения. Эффективность привлекла внимание планетарного командира, который возвысил Эрвинмарка до более высокой позиции. Остальное, как говорится, история.
Все это объясняло, почему Рёко и ее новообретенные фанаты – друзья? – добираясь до городской площади, прошли по ул. Эрвинмарка, мимо Эрвинмарк-Холла, памятника Роланду Эрвинмарку и, наконец, вошли в Таверну, кафе и бар «Эрвинмарк».
Честно говоря, также она прошла мимо памятников и по улицам, названным в честь других местных героев, включая памятник участвующей в сражении команде волшебниц, всего лишь трех девушек – назначенная МСЁ местная охотница на демонов и две заключивших контракты новеньких из местных. Изначально в команде было пятеро, но МСЁ, видя заметные на стене письмена, увел всех, кроме единственной отказавшейся уходить. В итоге выжила только она, вынужденная отказаться от борьбы и целиком сосредоточиться на охоте на демонов, чтобы город не лишился всех волшебниц, сражающихся с ордами.
Городу пришлось восстанавливать все с нуля, и понятно было желание запечатлеть самое важное событие в его истории. Для предстоящей похоронной службы здания были убраны баннерами с портретом Эрвинмарка и приветствиями вскоре прибывающей толпе персон – большинства из которых здесь пока не было, так как все были заняты.
Девочку с Рёко, по-видимому, звали Приской Хёфлер, и она, похоже, непомерно гордилась быть внучкой троюродной сестры Эрвинмарка. Рёко позволила девочке и ее «другу» некоторое время бесцельно кататься вместе с ней, пока Рёко не получила неожиданное сообщение, вызывающее ее обратно в город. Двое подростков – детей? – настояли показать ей дорогу, пусть даже у Клариссы была скачана и готова к использованию карта города.
На данный момент Приска заполняла ее голову деревенскими красками и сплетнями.
– Во всяком случае, как сказала Амели, она говорит, что это обидно, что так много, э-э, персон не прибудут лично, но мама говорит, что это вполне понятно, так как они все заняты. Я имею в виду, в этом есть смысл, так что, полагаю, поэтому Мами-сан и не будет.
– Да, что-то вроде того, – согласилась Рёко.
– Конечно, в этом есть смысл, – немного запыхавшись, продолжила Приска. – Я уверена, у всех них есть важные дела, но это отстойно, что Мами-сан не будет. Она такая классная!
– Да, можно и так сказать, – согласилась Рёко.
– Приста говорит, Амели просто киснет, потому что ее родители не позволяют ей так рано встречаться. Мне ее жаль, но только немного, потому что у ее родителей так много денег. Во всяком случае, по сравнению с моей семьей. Как-то был день, мы пошли в универмаг, и там было та особая наноизготовленная драгоценность, что хотела мама, и мои родители поссорились прямо в магазине! А правда, что на Земле людей не особо заботят деньги?
Рёко в основном молчала, не представляя, как с ними разговаривать. Она не уверена была, что это за ощущение – Приска и ее друг, Маркус, казались ей настолько невыносимо молоды, двухлетняя разница между ними казалась ей настоящей пропастью.
– Э-э… да, примерно так, – сказала Рёко, взглянув в круглые глаза девочки. – Более или менее. Я имею в виду, немного заботят, особенно в нынешнее военное время, но никто не думает об этом всерьез.
– Сколько вы получаете?
– Э-э… – замялась она.
Она быстро уточнила у Клариссы. Конвертированная в местную валюту, сумма получалась астрономической – она вполне могла за раз купить сотни этих «наноизготовленных драгоценностей».
– Э-э… – повторила она.
– Это невежливый вопрос, Приска, – немногословно сказал Маркус. – Во всяком случае, мы пришли.
Они и правда пришли, серая металлическая дверь трактира сдвинулась при их приближении.
Шагнув внутрь, Рёко огляделась по сторонам, потратив лишь мгновение на то, чтобы найти вызвавшую ее девушку.
Сакура Кёко сидела в баре, энергично продираясь через полусъеденного жареного цыпленка – особую местную породу – держа в руке одну из ножек и жестикулируя ею, сообщая что-то сидящей рядом озадаченной Патриции. У Патриции тоже была тарелка с цыпленком, но не похоже было, чтобы она ела, возможно, опасаясь попасть под руку Кёко.
Когда прибыл робот забрать у Рёко куртку и остальное снаряжение для холодной погоды, Кёко залпом проглотила оставшуюся треть кружки пива и жестом попросила у бармена еще. Рёко взглянула на сопровождающих ее детей, вдруг почувствовав себя неловко. В ее голове промелькнуло воспоминание: кровь на улицах далекого мира, останки девушки, пожертвовавшей собой ради спасения Патриции.
Она сглотнула, после чего пошла вперед.
Почувствовав ее приближение, Кёко резко прекратила есть, спокойно и сознательно отложив еду и потратив мгновение, чтобы вытереть рот самоочищающейся салфеткой.
– Привет, – сказала она, полуобернувшись на своем крутящемся барном стуле к Рёко. – Вижу, нашла несколько новых друзей.
– А, да, э-э, – от удивления беспомощно начала Рёко.
– Не нужно так волноваться, – зубасто улыбнулась Кёко. – В этом нет ничего плохого. Хорошо завести нескольких друзей своего возраста. Давай, присаживайся. И вы тоже. Заказывайте что-нибудь. Я угощаю.
«Для нее мы и правда одного возраста», – поняла Рёко, подходя занять место рядом с Кёко.
Патриция махнула двум нерешительно замешкавшимся детям, Маркус пробомотал что-то о сообщении матери.
– Я, э-э, думала, ты на это не придешь, – сказала Рёко. В конце концов, она проверяла список гостей.
– Я не собиралась, – сказала Кёко, задумчиво жуя мясо. – Мами на меня надавила, компенсировать ее отсутствие, но похороны это не мое, особенно такие мрачные. Если честно, ненавижу бывать на них.
Рёко слегка вытянула голову убедиться, что двое местных в порядке. Патриция, похоже, болтала с ними, так что она решила об этом не беспокоиться.
– Так из-за чего ты передумала? – спросила Рёко.
– Слышала, ты придешь, – сказала Кёко, ножом и палочками аккуратно разбираясь с цыпленком перед ней. – И подумала проверить тебя. В конце концов, я ведь должна быть твоей наставницей.
Рёко кивнула.
После мгновения тишины Рёко запросила доступ к меню, не уверенная, что еще сказать.
– Я бы спросила тебя, как ты, – сказала Кёко, – но это, возможно, будет бесполезный вопрос. Все, возможно, меняется так быстро, что ты даже не знаешь, что происходит с твоей жизнью. Возможно, все так, верно?
Рёко на мгновение задумалась, после чего кивнула. Достаточно точно. За последние несколько недель она в основном позволяла потоку событий нести ее, слишком растерянная, чтобы суметь сделать что-то еще.
Хотя она была не совсем уверена, что это было плохо. Похоже, она преуспевала, намеренно или нет. И кроме того, в такой организации, как армии, насколько она вообще могла измениться сама по себе?
– Я была в порядке, – сказала она. – Очевидно, не так уж и много происходило.
Она знала, что это чудовищное преуменьшение, но она совсем не уверена была, как еще это выразить.
– Как я понимаю, это еще мягко сказано, – сказала Кёко, мгновенно отразив мысли Рёко. – Мне, кстати, жаль было слышать о твоей бабушке. Мои соболезнования.
– О, да, это, э-э, спасибо, – ответила застигнутая врасплох Рёко.
– Я не удивлена тем, что ты провернула такой большой трюк, – сказала Кёко, на мгновение снова сосредоточившись на еде. – Если Мами так быстро стащила тебя, это, обычно, знак. Хм, ну, могу признать, трюк оказался несколько больше, чем я тогда представляла.
Кёко весьма намеренно повернула голову взглянуть на Рёко, и Рёко в ответ уставилась в глаза Древней.
«Давай немного притворимся, что едим, – услышала Рёко мысль Кёко, голос прозвенел в ее голове. – Что бы ты ни говорила всем остальным, я знаю, что была вовлечена Богиня. В конце концов, я глава религии, так что мне хотелось бы об этом услышать».
Рёко выпустила задержанное дыхание. Каким-то образом она умудрилась совершенно забыть об этом аспекте.
«Почему же мы ведем этот разговор в простом баре?» – спросила она, пытаясь выиграть время, в то же время задавая уместный вопрос.
Кёко пожала плечами.
«Посчитала, что вполне можно преподать урок о мире, пока я здесь. Видишь ту пару через три столика? Не смотри слишком прямо».
Кёко телепатически бросила ей местоположение. Рёко взглянула в указанном направлении, постаравшись сделать это краем глаза. Выглядели они довольно невзрачно, вот только они явно были не местными. Если подумать, до этого их там не было, так что они, возможно, пришли после Рёко.
«Репортеры, – сказала Кёко. – Они едва коснулись еды, они слишком стараются вписаться, и мужчина не может удержаться от взглядов. Город кишит ими, но они пытаются скрыться. Эта пара, возможно, некоторое время следовала за тобой. Кстати говоря, не заметила по пути сюда никаких следующих за тобой дронов?»
Рёко, слегка отвесив челюсть, начать качать головой, прежде чем спохватилась.
«Нет», – подумала она.
«Была по крайней мере пара, – подумала Кёко. – Во всяком случае, от этих репортеров сейчас, вероятно, отделались, так как ни одно их записывающее устройство, похоже, не работает, и они даже не могут врубить свои слуховые имплантаты. Как жаль. Почти как если бы какой-то эксперт в электронике подавляла их своей магией».
Кёко слегка ухмыльнулась, на мгновение взглянув на Патрицию, казалось бы, оживленно обсуждающую с детьми генетику или что-то вроде того.
Мгновение спустя одна из репортеров удивленно вскрикнула, когда ее тарелка с едой спонтанно перевернулась к ней на колени.
«Дело вот в чем, – подумала Кёко. – Тебе стоит обращать на такое больше внимания, раз уж теперь люди знают, кто ты. Ты, наверное, также не заметила телекинетика, которую я посадила в другом углу».
«Нет», – с растерянным видом подумала Рёко. Да, там была девушка, но она…
Она на мгновение нахмурилась, после чего, наконец, уловила очень тщательно подавленный намек на магию.
– Так как тебе обучение? – вслух спросила Кёко. – Мне всегда интересно было послушать, что об этом думают новенькие, так как нас, Старцев, ни о чем подобном не просили.
Открытая речь удивила Рёко, но прежде чем она успела ответить, Кёко подумала:
«В мое время, упустив вот так вот магическую сигнатуру, ты бы могла погибнуть, – подумала Кёко. – Во всяком случае, хватит болтать. Мне бы хотелось услышать о Богине. Я заметила, что ты этого не отрицала».
Через мгновение, разобравшись с запутанной ситуацией, Рёко вздохнула. Ее загнали в угол, и она это знала.
– Все было так, как все и говорили, – сказала Рёко, милый безопасный ответ, не требующий никаких размышлений. – Казалось целой вечностью, но все вроде как нечетко. По-видимому, это намеренно.
Через мгновение она добавила настоящий ответ:
«Она пришла ко мне и рассказала, как проходит битва. Сказала, что я совершу ошибку, так как я не знаю о скрытом пришельцами флоте. Я собиралась просто попытаться вернуть команду домой. Это она сказала мне, что стоит попытаться снова раскрыть червоточину».
Кёко кивнула, после чего обернулась, нервирующе уставившись в глаза Рёко.
– Нашла во время обучения подруг? Мне говорили, подруги, с которыми поладишь во время обучения, часто самые близкие.
«Это она дала тебе силу сделать это?» – казалось бы, одновременно спросила Кёко, из-за чего Рёко моргнула. Неужели Кёко только что передала одну мысль, в то же время говоря другую?
– Нашла нескольких, – невозмутимо сказала Рёко, надеясь, что выражение лица не выдаст их мысленного разговора.
«Я так не думаю, – подумала Рёко. – Думаю, я могу сделать это сама по себе».
Кёко, казалось, слегка усмехнулась, после чего засунула в рот немного еды, задумчиво жуя ее.
«Некоторые из Богословского совета полагают, что ни одна обычная волшебница не может чего-то подобного сделать, что Богиня, должно быть, как-то усилила тебя. Я им сказала, что они недостаточно верят в обычных волшебниц. Ты ведь обычная, верно? Она не говорила, что ты новый пророк или вроде того?»
Внезапно непрошеное воспоминание эхом прозвучало в разуме Рёко. Это был голос Богини:
«Ты этого не знаешь, но это одно из того, для чего ты была рождена».
Одно из…
Рёко вдруг почувствовала, как кружится голова, но насколько могла скрыла это.
«Не говорила».
Кёко кивнула.
– Вообще-то, мне сказали, что ты нашла одну особенно хорошую подругу.
«Не хочешь поделиться чем-нибудь еще? Если это относится к Церкви, или к человечеству, или к чему-то этого уровня, мне бы хотелось это услышать. Но если она дала тебе что-то вроде совета об отношениях, если хочешь, можешь об этом мне не рассказывать. Ты не поверишь, как часто она ненароком так делает. Ну, во всяком случае, так мне говорили».
В голове Рёко промелькнуло еще одно воспоминание, о разорванном на куски теле Маки. Это было повтором, но он лишь вызвал у нее тошноту.
«Может быть, я травмирована или еще что? – подумала она про себя. – Обычно я не…»
– Я не уверена, что ты имеешь в виду, – сказала она, тяня время. Ей не нравилась ни одна из обсуждаемых тем, и от размышлений об обеих одновременно у нее болела голова. Не помогало, что Кёко упорно говорила две вещи одновременно.
«Не то, чем мне хотелось бы делиться», – передала она Кёко, несмотря на то, что начала думать, что одно из видений и в самом деле напрямую связано с Кёко. Ей не хотелось с этим разбираться.
«Справедливо», – подумала Кёко, кивнув и отодвинув свою опустевшую тарелку. Рёко заинтересовалась, как ей удалось пропустить, как Кёко прикончила все эту пищу.
«Я бы предпочла, чтобы ты не говорила всем, что я это сказала», – подумала Рёко.
Кёко обдуманно повернулась к ней, заполняя очевидный разрыв в их вербальном разговоре.
«Как бы мне ни хотелось на это триумфально взреветь, – подумала Кёко, задумчиво глядя на Рёко. – Я бы не стала делать такого с тобой, если ты этого не хочешь. И я вполне могу понять, почему ты этого не хочешь. Я не настолько засранка. Почему бы тебе не присоединиться к Церкви? Простая регистрация. Есть преимущества».
Рёко моргнула, пытаясь что-нибудь придумать.
«Неважно, – подумала Кёко. – Позже».
– Тогда давай выразимся точнее, – сказала Кёко. – Я слышала, ты теперь тоже в отношениях. И тоже с девушкой. Рада за тебя! Очевидно, я одобряю.
У Рёко дернулся глаз. Двое местных, тихо наблюдающих за ними обеими, легко услышали внезапно громкий голос Кёко.
Рёко почувствовала, как краснеет. Она прижала руки к лицу.
– Во-первых, я не знаю, откуда все об этом знают. Во-вторых, этому едва неделя, и даже это не наверняка, и все относятся к этому как к факту. В-третьих, если там и правда репортеры, ты понимаешь, что ты только что начала?
Под конец последней фразы она стукнула ладонью по столу, после чего поняла, что говорила слишком громко.
Она закрыла рот рукой, пряча свое смущение.
– Во-всяком случае, ты воспринимаешь это слишком серьезно, – закончила она.
– Ну, я лишь хочу сказать, что если тебе потребуется особый совет, у меня их полно, – лукаво улыбнулась Кёко. – Если ты понимаешь, что я имею в виду. Кроме того, я уверена, СМИ уже знают. Возможно.
Глубоко в горле Рёко издала раздраженный звук.
– Я не знаю, что ты имеешь в виду, и не говори мне. Во всяком случае, я не уверена, что мне стоит принимать совет об отношениях от тебя, учитывая…
Рёко вовремя спохватилась, но улыбка Кёко все равно вдруг стала хрупкой, как будто ей только что особенно умело ударили в живот.
Хотя эффект продлился лишь мгновение, прежде чем рассеяться, когда улыбка Кёко вернулась к обычной.
– Полагаю, до тебя дошли слухи? – сказала Кёко. – Ну, я уж точно не предлагаю совета о долгосрочных отношениях. Во всяком случае…
Подозрительно вовремя за стойкой появился обслуживающий бот, доставивший Рёко стейк из филе, поданный с местными овощами и соусом из хрена, подаваемый очень редко. Рёко почти готова была поклясться, что видит текущую из него кровь.
– Это тебе, – сказала Кёко. – Подумала тебя удивить. С кровью вкус лучше. Побочный эффект имплантатов. Мне пора идти. Патриция хотела поговорить с тобой, понятия не имею, о чем, но…
Кёко взглянула на Патрицию, похоже, играющую с двумя детьми в какую-то виртуальную игру.
– … позже, полагаю, – закончила Кёко. – Ты даже не представляешь, как она любит детей, если удается вытащить ее из лаборатории. Во всяком случае. совет напоследок: следи за людьми, пытающимися залезть тебе в штаны. Увидимся.
– Э-э, увидимся, – едва успела ответить Рёко, когда Кёко отпрыгнула от барной стойки и рванула к двери, ныряя и уклоняясь так эффективно, что официантов и столиков на ее пути словно все равно что не было.
Мгновение Рёко смотрела ей вслед, после чего развернулась к своей тарелке. Немного помедитировав над последним сказанным Кёко, она отрезала ножом кусочек мяса и попробовала его.
Ее глаза округлились.
«Я начинаю задумываться, не стоит ли мне просто начать запрашивать у синтезатора сырое мясо и на этом закончить», – подумала она, вгрызаясь в остальную часть, прикладывая тревожащее количество силы воли, чтобы заставить себя использовать нож и вилку.
«Вообще-то, многие военные так и делают, – подумала Кларисса. – У них даже есть клуб. Помни, цель в том, чтобы убедиться, что солдаты для выживания смогут съесть что угодно. Нужно было поработать над тем, чтобы люди не голодали, отказываясь съесть что-нибудь ужасное на вкус. Добавляем “незапланированное” взаимодействие с улучшенным обонянием и получаем этот результат. Конечно, многие люди подозревают шутку со стороны одного из занимающихся разработкой ИИ».
«Почему же это так и не исправили?» – спросила Рёко.
«Некоторым людям слишком нравилось, и они ходатайствовали намеренно это оставить. Если и правда хочешь, есть возможность это исправить».
«Может быть, позже».
Заметив краем глаза какое-то движение, она оглянулась. Там стояла девушка, рядом с местом, где сидела Кёко. Рёко быстро взглянула на нее – примерно ее возраста, по крайней мере внешне, с кольцом самоцвета души…
– Привет, – сказала девушка. – Здесь не занято?
Рёко взглянула на Патрицию, все еще сосредоточенную на каком-то ВР-симуляторе.
– Не думаю, – сказала Рёко, начав поворачиваться обратно к еде.
– Неплохо выглядит, – указала девушка на стейк. – Думаю, возьму такой же.
Рёко вежливо улыбнулась.
– Да, довольно неплохо, – сказала она.
Ей пришло в голову, что девушка была одета довольно неплохо – уж точно гораздо лучше обычной плотной рубашки и штанов Рёко.
Рёко на мгновение задумалась о том, насколько сильно демонстрирует девушка декольте. То, как ожерелье опускалось и поднималось…
Затем она поняла, куда пялится, и поспешно подняла глаза.
– Буду честна; когда я увидела тебя здесь, я должна была с тобой поговорить, – сказала девушка. – Всегда приятно встретить кого-то еще из семьи, особенно «героиню» вроде тебя.
Девушка, ослепительно улыбаясь, приподняла ожерелье, чтобы Рёко, наконец, смогла его разглядеть.
«О, Сидзуки!» – подумала она, быстро всмотревшись в лицо девушки и вызвав свой номенклатор.
«Сидзуки, Адзуса»
Пол:женский
Возраст:24
Род занятий:инвестиционный банкир, «Инвестиции и ценные бумаги Хасимото и Синклер»; волшебница (неактивна (специальное разрешение))
Звание:капитан
Особые примечания:
Семиюродная сестра Сидзуки Рёко; член матриархата Сидзуки
– Слушай, – сказала девушка, подавшись вперед и коснувшись руки Рёко. – Семья позже вечером устраивает в одном из ближайших городов прием. Там будет сама Саяка. Мне бы хотелось отвезти тебя туда, когда мы закончим с едой. Хочу послушать о миссии. Можем поболтать, и я могу показать тебе свою комнату.
Мгновение Рёко смотрела в эти ясно-зеленые глаза девушки.
– Прошу прощения!
Появившаяся из ниоткуда Патриция грубо влезла между ними обеими так, что Рёко вдруг поняла, что вместо этого смотрит в бледно-голубые глаза Патриции.
– Простите, что помешала, – запоздало извинилась Патриция перед Адзусой. – Но у Сидзуки-сан критически важная встреча, о которой она явно совершенно забыла.
Патриция обвиняюще взглянула на Рёко, но также послала телепатическое сообщение:
«Просто подыграй».
– Что? – спросила Рёко, слишком растерянная, чтобы достаточно быстро понять. К счастью, это в точности совпало с назначенной ей ролью.
«Как, черт возьми, возможно забыть о встрече? – запротестовала она, когда Патриция потащила ее в выходу. – Я имею в виду, у нас же есть таккомпы!»
Девушка просто проигнорировала ее, продолжая тащить за дверь. Едва только Рёко собралась снова запротестовать, на этот раз вслух, Патриция обернулась взглянуть на нее, приложив к губам палец, указывая молчать.
Так что Рёко промолчала, когда Патриция наполовину вытащила, наполовину вывела ее из ресторана, завела за угол, вглубь переулка и в маленькую нишу, едва дав им обеим достаточно времени, чтобы забрать у обслуживающего бота их зимнюю одежду.
«Здесь должно быть достаточно изолированно, – подумала Патриция, оглядываясь на небо. – С таким никогда не бывает чрезмерной паранойи».
«Можешь сказать мне, что это было? – спросила Рёко, снова застегивая толстую куртку. – Все это было несколько грубо, если можно так выразиться».
Патриция обернулась взглянуть на нее, и Рёко увидела проскочившую на ее лице лишь частично подавленную ухмылку.
– Я и забыла, каково быть столь невинной, – улыбнулась Патриция. – Разве ты не узнаешь попытки соблазнения, когда ее видишь?
Рёко моргнула, на лице появилась растерянность.
– Чего?
– Попытки соблазнения, – повторила Патриция, продолжая весело смотреть на Рёко. – Когда необычайно хорошо выглядящая девушка подходит к тебе в откровенной одежде, дружелюбно ведет себя и приглашает тебя заглянуть к ней в комнату. Да ладно.
Рёко прищурилась, тень от здания слегка накрыла ей лицо.
– Ты уверена? Может быть, она просто была дружелюбна.
Патриция покачала головой.
– Поверь мне, не была. Поверь старшей на слово. Это была серьезная попытка, э-э, прошу прощения, залезть под юбку кому-то слишком молодой, чтобы понять, что происходит. Похоже, семья Сидзуки серьезно пытается тебя заполучить. Брак с семиюродной сестрой как раз самое то.
Рёко на мгновение опустила глаза. Это не…
Она покачала головой.
– Не слишком ли ты параноидальна? – спросила она. – Может быть, она просто хотела приударить за мной.
Казалось странным это говорить, как будто само понятие кого-то «приударяющего» за ней было слишком странным.
– Нет, – снова покачала головой Патриция, после чего прижала ее взглядом. – Слишком много для совпадения. Прямо сейчас Героиня Орфея ходовой товар. И с твоим семейным фоном, вошедшая в бар Сидзуки, одетая соблазнять, подходящая прямо к тебе, не может быть чем-то еще. Не все поклонники будут присылать тебе милые монографии. Насколько мы знаем, девушку могла подослать лично Сидзуки Саяка.
Рёко нахмурилась, странно себя чувствуя. Ей не нравилось плохо думать о людях при столь незначительных свидетельствах, но Патриция выглядела настолько уверенной.
– Честно говоря, это совсем не мое дело, – продолжила Патриция. – Но Кёко хотела, чтобы я помогла удержать их подальше от тебя, особенно теперь, когда у тебя может произойти что-то свое.
Перед мысленным взором Рёко прокрутилось только что прибывшее сообщение. Дополнение от Адзусы сообщило ей, где именно будет «прием», и сказало, что ей все еще стоит пойти.
Через мгновение Рёко отправила неуверенный ответ, сказав, что кое-что произошло. Все равно ей не особо нравились вечеринки.
– Люди и правда так делают? – подняла глаза Рёко.
– Это беспощадный мир, в гораздо большей степени, чем должен быть, – сказала Патриция. – Поверь мне, если бы семья фон Рор посчитала, что это сойдет ей с рук, они попытались бы уговорить меня сделать прямо сейчас то же самое. Не все матриархаты такие, но многие.
Патриция отвернулась, снова взглянув в серое небо, и Рёко подумала, что девушка выглядит обеспокоенной.
Она вздохнула. Не похоже, чтобы было подходящее время спрашивать, но ей казалось, что, в конце концов, она должна была. Кроме того, ей хотелось поговорить о чем-нибудь еще.
– Ладно, я прислушаюсь, – допустила Рёко. – Но к другой теме, как Кисида-сан? Я слышала, она, э-э, потеряла тело.
Опешившая Патриция немного спешно обернулась.
– Ты об этом слышала? – спросила она. – С ней все в порядке. Новое тело и все такое, так что требуется время немного к этому приспособиться.
Патриция выглядела нервничающей, и на мгновение они обе встретились взглядом. Наконец, когда Рёко уже собиралась снова сменить тему, Патриция, отведя взгляд, заговорила без подталкивания.
– По правде говоря, она не очень хорошо с этим справляется, – приглушенно сказала она. – Она выглядела в порядке, когда я видела ее перед потерей тела, но она и правда не слишком хорошо приняла разрыв. Думаю, она всерьез ожидала, что Кёко придет, если она серьезно пострадает, но Кёко не пришла. Теперь ее отвели по психическим причинам. Я ее навестила. Она не слишком хорошо справляется. Я…
Патриция перевела дыхание.
– Они… Асака сказала, и Кёко тоже, что я совершила ошибку, со своим командованием. Что я не слишком хорошо справилась. Что-то такое.
Взрыв слов удивил Рёко, особо не ожидавшую ничего более «она в порядке, спасибо, что спросила».
– Я сказала Кёко, что она должна навестить ее, – с появившимся вдруг гневом сказала Патриция. – Но она этого не сделала, пусть даже я знала, что ей этого хочется. Полагаю, чертова упрямая гордость или вроде того. Конечно, она считает, что раз она Древняя, она знает лучше кого-то вроде меня. Полагаю, может, так и есть. Если бы я… я имею в виду, она…
Патриция резко остановилась, посреди жеста, с вытянутыми перед собой руками и переброшенным через плечо хвостом. Она заметно вдохнула и немного успокоилась.
– Прости, – сказала она, снова выпрямившись и взглянув на Рёко. – Веду себя как сумасшедшая. Мне нужно было выговориться. Я… я не знаю. Для меня это была не лучшая пара дней. Я возвращаюсь на Землю, посмотрю, может быть, у меня получится поработать над телекластером, и Асака была… моя чертова семья снова лезет в мою жизнь. Какое это имеет значение, если…
Патриция покачала головой.
– Неважно, мне нет даже полстолетия, так что все в порядке, если я немного смутилась, но прежде чем я сделаю все еще хуже, позволь мне с этим покончить.
Видя, как опустились плечи девушки, Рёко испытала тревожное ощущение, что она должна что-то сказать или что-то сделать, но… она понятия не имела, что.
Затем момент прошел и, еще раз вдохнув, Патриция залезла в один из карманов своей куртки.
«Я и правда не знаю, как об этом попросить, – сказала Патриция. – Но я хочу провести глубокий генетический анализ тебя. Образец, что я взяла у тебя в прошлый раз, не… ну, я хочу взять более широкий образец твоих соматических клеток. Иногда в разных частях тела может быть различная генетика».
Мгновение Рёко смотрела на нее, после чего наморщила лоб.
«Что ты имеешь в виду? С моими генами что-то не так? Это как-то связано с шесть сигма?»
Генетическая болезнь должна была быть сейчас невозможна, но…
«С тобой ничего плохого, – сказала Патриция. – Просто я подумала, что что-то может быть странно. Просто странное мое хобби, так как я ученый. Если не хочешь, то все в порядке…»
«Нет, все нормально, – сказала Рёко. – Что потребуется для этого анализа?»
«Нанитная микроинъекция для сбора образцов. Как я сказала, если тебя это беспокоит, то не нужно».
«Думаю, тебе стоит это сделать», – подумала Кларисса, неожиданно вставив свое мнение.
«Что? Почему?» – подумала в ответ Рёко.
«Я просто подумала, что интересно будет взглянуть, что она найдет, – подумала Кларисса. – А также мне немного интересно, из чего я создана».
Рёко подумала еще мгновение, после чего согласно кивнула.
– Ладно, – вслух сказала она. – Хотя, возможно, я слишком доверчива.
Патриция улыбнулась, после чего шагнула вперед, коснувшись шеи Рёко, на несколько мгновений прижав инъекционный аппарат.
«Этого достаточно, – подумала Патриция. – Постараюсь поймать тебя после церемонии, чтобы забрать их».
Две девушки еще мгновение смотрели друг на друга, ничего не говоря.
– Почему бы нам не пройтись по городу? – наконец, предложила Патриция. – Мне стоит дать тебе несколько советов. Во всяком случае, будет лучше всего, что тебе скажет Кёко.
– Возможно, – сказала Рёко.
Томоэ Мами оглядела с трибуны толпу, блистая в своей парадной форме, или так она надеялась.
Экстравагантностью было проводить службу в родном городе Эрвинмарка. Даже он так сказал, попросив в своем завещании, назвав это «эгоистичной просьбой», что если он умрет, он, по крайней мере, может дать своей матери возможность где-нибудь побывать, раз уж он не подарил ей внуков. Типично для него.
Подготовка помещения, сбор нужных людей – все это было бы достаточно затратно даже в более обычном месте, вроде нового флагмана флота, Жукова, или в Санкт-Петербурге. Даже после всех их усилий усеивающие теперь городское кладбище структуры не могли сравниться с величием глубокого космоса или возвышающимися арками и статуями Мемориальной башни, демонстративно стремящейся в небо человеческой работы.
И не должны были, подумала она. Голые ветви чуждых деревьев и заснеженное кладбище, полное погибших в первом бою Эрвинмарка, выглядели достаточно аскетично.
Она не смогла удержаться от секундного взгляда на свою руку. Все было так, как и должно было быть, ни малейшая рябь не выдавала, что ее на самом деле здесь нет, что это лишь голографическая аватара. В конце концов, она сочла, что это не важно, но ей все равно стоило появиться лично – если бы только она не была так занята!
Она так много времени потратила, работая над словами речи, которую должна была произнести, которую он у нее попросил. Она прочла оставленное им для нее сообщение и неожиданно прослезилась. Еще одна часть ее сердца опускалась под землю, и она задумывалась, осталось ли хоть что-нибудь. Это был ее недостаток – что всех, с кем она работала, она видела особенными, а затем оплакивала их, когда они умирали, как, похоже, всегда было.
Она потратила секунду успокоиться, рассчитывая, что Махина скроет это от толпы, продолжая существование всегда окружающей ее иллюзии. Когда она, наконец, заговорила, это было почти неожиданно.
– В этом мире есть много хороших людей. Они вокруг нас, работают в полях, на заводах, в лабораториях, среди звезд. Они растят пищу, изготавливают инструменты и исследуют новые миры. Они – жизненная сила цивилизации.
Она для эффекта на мгновение приостановилась.
– Акеми Хомура, да найдет она покой, как-то рассказала мне о значении логотипа МСЁ, падающей звезде. Когда-то говорили, что под падающей звездой можно загадать желание, и оно сбудется, когда она упадет. Это очевидный смысл, но в легенде также есть и зерно правды. Так как, видите ли, когда-то давно, столетия назад, траектория жизни волшебницы заключалась в желании, ярком горении в небе и затем сгорании, и чем ярче она горела, тем быстрее падала.
Ей едва удалось добиться от цензоров одобрения этой последней фразы, и она никогда не добавит последнюю часть сказанного Хомурой во время редкого момента слабости: что падающая звезда была символом Богини, напоминающим ее истинный смысл и появившимся на ее «Семени горя», и что порой падающие звезды были настолько яркими, настолько мощными, что они врезались в землю и все меняли. Такие бессвязные слова она держала при себе, даже от – особенно от – Кёко.
Даже если, с отвращением признавала она, она начала задумываться.
Она продолжила:
– Роланд Эрвинмарк был из ярчайших звезд. Он стремился быть не просто хорошим, но хорошим и великим. Он желал, чтобы его помнили, в отличие от большинства из нас, желающих лишь жить, продолжая вести хорошую и счастливую жизнь. В этом смысле, пожалуй, неудивительно, что я стою здесь, так скоро читая по нему речь. Яркие звезды редки и заслуживают чествования – но это не значит, что мы не должны в то же время скорбеть.
Она вдохнула, как для драматического эффекта, так и от своих эмоций.
– Когда я впервые познакомилась с Роландом, я сочла его дерзким, импульсивным и, в целом, слишком агрессивным. Его только что повысили после череды побед в этом самом мире. Я ожидала, что опыт преподаст ему урок, и в то время как он обуздал некоторые из этих качеств, я не ожидала, что вместо этого он преподаст урок нам.
Она оперлась на подиум.
– В моем преклонном возрасте, – она приостановилась, позволив зрителям негромко хихикнуть, – мне всегда было непросто уважать тех, кто гораздо моложе меня. Я всегда считала его мальчишкой, даже когда он водил флоты в бесконечных кампаниях, закончившихся Сансарским наступлением и уничтожением Сахарской верфи. Даже сейчас, пусть я и знаю, что это несправедливо, я не могу перестать вспоминать молодого офицера, которого я увидела в начале войны. Признаю, потребовалось время, чтобы оценить его качества. Знаю, говорю совсем как родитель.
Несколько смешков из зала. Она уважительно кивнула сидящей в первом ряду матери Эрвинмарка. Она на мгновение закрыла глаза, и в ее мыслях промелькнул образ пары скорбящих родителей, старых и ранимых, века назад, когда она говорила схожую речь.
Но это были другие похороны, другой мир, другое время, и никто больше не был стар – во всяком случае, внешне.
– В нынешнее время немало нужно, чтобы добиться моего уважения, но Роланд с этим справился, так что когда он выбрал меня возглавить недавнюю оборону сектора Евфрат, я восприняла это как подтверждение собственных способностей. Думая о нем сейчас, я вспоминаю все времена, когда мы вместе планировали, в секторе Сахара и в последующие годы. Я обнаружила его интуицию всегда ценной, а его слова странно вдохновляющими.
Теперь Мами почувствовала, как мать Эрвинмарка странно смотрит на нее. Она в чем-то оговорилась?
– В конце концов, мы тусклые звезды, способные лишь приложить все усилия, чтобы помнить таких как Роланд Эрвинмарк, оставивших в этом мире столь яркий свет. Мне будет не хватать его и его руководства. Спасибо.
Вперед пошла мать Эрвинмарка, и Мами направилась к своему месту на сцене, где ее аватара уважительно просидит оставшуюся церемонию, пока большая часть ее сознания работает над чем-нибудь еще. Хотя, пока она шла, она заметила свою протеже, Сидзуки Рёко, сидящую на почетном месте в аудитории.
Она нахмурилась.
Глава 15. Решения, последствия
〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①
〈Одна из редчайших категорий магов, маги души одни из самых непонятных классов магов, о которых шепчутся лишь среди самых верхних уровней МСЁ. Желанием либо обучением наделенные возможностью напрямую менять свойства самоцветов душ, а порой даже душ обычных людей, такие маги исторически внушали страх и уважение со стороны собственного вида, способные как к ужасным злоупотреблениям, так и удивительно полезным подвигам, в том числе переносе отчаяния между лицами, отделения душ от тел, помещения душ в стазис.〉⑤
〈До появления МСЁ маги души зачастую жили крайне недолго, безжалостно устраняемые боящимися их силы местными девушками. Выжившие научились использовать свою силу для собственного выживания, зачастую становясь чрезвычайно могущественными. Непропорциональное число потеряло здравомыслие, каждая из них стала всего лишь еще одной безумной волшебницей, отравляющей мир до МСЁ.〉⑤
〈Из-за страха и остракизма, с которыми они часто сталкивались, руководство МСЁ приложило немалые усилия, уменьшая заметность своих магов души, многих из которых можно было оправданно переклассифицировать в другие магические классы. Силы, которыми они обладали, зачастую были малополезны в жизни обычной волшебницы, и тех, кто достаточно развил силы, тихо направляли на роли, где они были полезнее, такие как Гвардия душ, Черное сердце или Правительственные дела. В последующие годы их также часто использовал ОПЗ за их умение удержать инертным самоцвет души тяжело раненых девушек, пока их тела восстанавливаются. В нынешнее время чаще всего магов души используют для привязки самоцветов душ к новым, клонированным телам.〉⑤
〈Как класс силы, маги души близко связаны с мыслечтецами и контроллерами разума, а также различными другими силами, осуществляющими схожие эффекты, вроде обмена тел. Чистые маги души – получившие свою силу благодаря желанию – чрезвычайно редки, и большинство обладающих силой манипулировать душами получили ее как ответвление собственных связанных сил, после десятилетий развития и тренировок. Однако чистые маги души зачастую идут обратным путем, с эквивалентными затратами усилий.〉⑤
— «Руководство МСЁ по классификации», выдержка.
〈В следующем тексте, 〈〉① указывает на содержимое, отредактированное для не обладающих категорией допуска. Число указывает на категорию допуска, требуемую для доступа к закрытому содержимому.〉①
〈Использование магии манипуляции памятью с самого начала было с МСЁ, и столь же долго оно было несколько спорно. Полезность умения ценилась самыми мощными магами разума, этические последствия использования вызывали проблему даже среди самых ранних членов МСЁ, сформировав один из самых ранних источников раздора среди руководства.〉⑤
〈Однако неоспорима была практическая сила такого умения – неудобные полицейские расследования, назойливые правительственные регуляторы, увидевшие слишком много не-контрактники – со всем этим можно было справиться, казалось, взмахом руки. Еще лучше, погрязшую из-за каких-либо событий в глубинах отчаяния девушку можно было просто заставить об этом забыть, часто спасающая жизнь возможность.〉⑤
〈Эти соображения привели к значительному регулированию силы, официальному запросу для любого прямого стирания одобрения Тайного исполнительного подкомитета по черным операциям. Однако на практике это правило зачастую обходили, и корректировкой памяти часто пользовались – даже злоупотребляли – различные ветви МСЁ – ОПЗ, Правительственные дела, Черное сердце. Исполнительный подкомитет привлекался лишь в самых крайних случаях, включающих вырезание больших объемов памяти с существенным изменением личности индивидуума – «переформатировании», согласно терминологии. Удаление – или, гораздо чаще, корректировку – одиночного, незначительного воспоминания часто просто не замечали.〉⑤
〈Стоит сказать, что в случае волшебниц или лиц, позже заключивших контракт, стирание памяти точнее будет назвать подавлением памяти. В то время как мощный специализированный телепат может успешно навсегда удалить память не-контрактника, заключившие контракт девушки зачастую демонстрируют тревожную тенденцию восстанавливать давно запечатанные воспоминания. Успешное запечатывание памяти волшебницы это своего рода искусство среди продвинутых телепатов и должно сочетаться с изоляцией пациента от всего напоминающего о недостающей памяти.〉⑤
〈Неясно, почему воспоминания настолько устойчивы к удалению. Предполагается, что память личности является неотъемлемой частью души, и что для волшебницы уничтожение связанных нейронных путей не исключает возможного восстановления синапсов самоцветом души. Даже для не-контрактников постоянное стирание памяти сложно осуществимо магическими средствами, и на это способны лишь специализированные, обученные телепаты.〉⑤
— «Руководство МСЁ по силам», выдержка.
Сойдя с самолета, Рёко рассеянно потерла щеку.
«Возможно, не лучшая идея слишком много его касаться, – указала Кларисса. – Это может выдать тебя, не говоря о том, что ты можешь случайно его сбить».
«О, верно, прости», – отдернула она руку, возможно, чересчур агрессивно.
Прикрепленный к ее щеке крошечный металлический цилиндр был подарком Мами, миниатюрным голоэмиттером, способным тонко перестроить ее лицо, чтобы она похожа была на кого-то еще – кого-то, возможно, весьма напоминающую Сидзуки Рёко, но явно выглядящую по-другому, и про кого любому со сканером лица сообщат о 14-летней волшебнице, у которой есть причина путешествовать в одиночестве на коммерческом гиперзвуковике. Изначально она опасалась, что ни одной такой девушки не существует, но, как выяснилось, она в родстве с целой кучей таких. В настоящий момент она путешествовала как далекая тетя, о существовании которой она не знала.
Конечно, смысл этого был в путешествии инкогнито, неузнанной СМИ или появившимися у нее фанатами. Если бы и правда оказалось проблемой найти кого-то подходящего, в базу данных Управления была бы включена сфабрикованная полностью вымышленная ложная личность. Так заверила ее Мами.
Это ослабило ее веру в целостность баз данных Управления, но она вынуждена была признать, что это умно и даже круто. Часть полета от сингапурского космического лифта она потратила на изучение своей внешности в голографической развлекательной консоли – она была уверена, что тетя унаследовала внешность куда лучше ее.
Она остановилась на краю тротуара, пытаясь разглядеть в одном из окон свое отражение.
«Ты слишком параноидальна, – подумала Кларисса. – Ты прекрасно выглядишь».
«Они меня не узнают, – подумала Рёко. – Это ужасно, возвращаюсь снова увидеть их и даже не могу выглядеть собой».
«Это только на некоторое время, – заверила Кларисса. – Им сказали, чего ожидать. Давай, выше нос. Если слишком задержишься, люди могут что-нибудь заподозрить».
Рёко кивнула и, поглубже вдохнув, пошла вперед. Она ничего не сказала, но оценила, насколько поддерживающей была Кларисса.
«Я понизила уровень сарказма, – подумала Кларисса, продемонстрировав способность, казалось бы, по желанию перехватывать мысли Рёко. – К добру или к худу, ты все еще моя хозяйка, и я должна заботиться о тебе».
«Это удивительно трогательно, – подумала Рёко. – Мне стоит?..»
«Не волнуйся об этом».
Голос Клариссы, казалось, нес в себе нотку юмора и чувство… ну, тепла, что ощущалось гораздо сильнее обычного.
«Ты манипулируешь моими эмоциями?» – подумала она, разобравшись, что ей нужно спросить.
«Просто делюсь некоторыми своими. Ты знала? Мы запрограммированы эмоционально привязываться к своим хозяевам. Так что я вроде твоего клона размером с бейсбольный мяч с материнскими чувствами. В этом задействована куча окситоцина».
Рёко на мгновение опустила глаза, выходя из внутриаэропортового транспорта, ее багаж самостоятельно забрался в машину позади нее.
«Не стану лгать, – подумала она. – Это уже немного странно. Не беспокоит?..»
«Да, согласна. Это уже странно. Давай сменим тему. По-видимому, Управление уже собрало производственный комитет для съемок фильма о миссии червоточины. Они интересуются, согласишься ли ты помочь, особенно когда в следующий раз будешь на Земле».
Рёко вздохнула.
«Это обязательно?» – взмолилась она.
«Нет, они не могут тебя заставить, – подумала Кларисса. – В отличие от других. Уверена, ты помнишь, что твои текущие приказы…»
«Содействовать любым усилиям связи с общественностью или пропаганды Управления, что запросят вашей помощи, – процитировала Рёко. – Вести себя достойно и подобающе герою человечества и способствовать заинтересованности общественности».
Она приложилась лбом к окну рядом с ней. Она к этому не стремилась.
«Не слишком-то “достойно” вот так вот прислоняться головой к окну. Другие люди в транспорте на тебя смотрят».
«Я думала, я в отпуске», – проворчала Рёко.
«Ты в расширенном отпуске, в обмен на это. Такова сделка».
«Не помню, чтобы соглашалась на эту “сделку”. Насколько я помню, мне ее навязали».
«Многие бы убили за то, чтобы оказаться на твоем месте, – напомнила Кларисса. – Кроме того, все не так плохо. О тебе будет фильм! Тебя сыграет известная актриса! Только подумай: твои подруги смогут увидеть…»
«Я не хочу об этом думать», – простонала она.
«Рёко…»
Рёко, наконец, села нормально, когда транспорт, похоже, приблизился к зоне ожидания.
«Пожалуйста, не используй этот тон голоса, – попросила она. – Ты напоминаешь мне маму, вот только ты используешь мой голос, и это меня крайне смущает».
После этого двери транспорта открылись, и Рёко выбралась за дверь вместе со всеми остальными.
Она направилась прямо к месту, где ее ожидала семья, и которое было отмечено на ее внутренней карте. Они ожидали в достаточно закрытой частной комнате – для представителей СМИ не было неслыханно преследовать членов семьи известных людей.
Ей кое-что пришло в голову.
«Нет, не нужно представлять меня своей семье, – подумала Кларисса, снова перехватив мысль. – По крайней мере не сразу. Я ведь не твоя новая любимая».
«Но ты присоединена…»
«Все в порядке. Правда. Лучше не стоит. Будет неловко».
После этого Рёко отбросила тему, добравшись.
Когда за ней закрылась дверь, мгновение она просто стояла там, перед своими родителями, сидящими на противоположных концах длинного стола, и дедушкой, который тоже получил отпуск, вернувшись домой гораздо раньше ее.
«Это всего пара недель, но…»
Затем, поняв, что она в безопасности, она отключила модуль мимикрии.
– Мама! – воскликнула она громче, чем когда-либо от себя ожидала, кинувшись вперед обнять женщину.
Некоторое время они обнимались, мать провела рукой по ее волосам.
– Я по тебе скучала, – сказала ее мать. – Ты даже не представляешь, как сильно я беспокоилась.
Рёко кивнула, не поднимая глаз, после чего отпустила ее.
Она повернулась к отцу, который просто улыбнулся и кивнул, после чего неловко похлопал ее по плечу.
Тем не менее, она поняла жест, и мгновение она просто стояла там, купаясь в любви, подняв руку смахнуть с глаз немного влаги.
Момент прошел из-за чего-то в их языке тел – что-то в том, как ее дедушка, казалось, слегка морщился, что-то в том, как необычно отстраненно стояли ее родители.
– Что… – начала она, прежде чем поняла, что даже не знает, о чем спрашивать.
Полная слез улыбка ее матери едва заметно дрогнула.
Рёко ощутила исходящее от Клариссы напряженное ожидание и, несмотря на ситуацию, отправила запрос. Может быть, ее таккомп знает.
«Не знаю, – подумала Кларисса. – Но что-то не так. Думаю, ты заметила».
Ее мать, заморгав, опустила взгляд на свои руки.
– Мы не хотели, чтобы кто-то тебе говорил, но этого уже больше не скрыть. Полагаю, ты достаточно взрослая.
Рёко поймала ее взгляд, после чего взглянула по сторонам, на неожиданно помрачневших отца и дедушку.
Ее мать вздохнула.
– Мы развелись, – сказала она.
«Все прошло дружелюбно».
За прошедший день эти слова часто повторялись в ее голове. Ее это крайне беспокоило, по не вполне определимым ею причинам.
Почему она этого не заметила? Оглядываясь назад, это было очевидно. Споры, периодические приступы враждебности, небрежное отсутствие романтики…
Нет, это не обязательно так. Как там сказала Кларисса? Ретроспективный детерминизм. Казалось очевидным только потому, что она рассматривала это задним числом. В конце концов, она узнала последней потому, что так хотели ее родители. Забавно, что ради чего-то подобного они все еще могли неплохо работать вместе.
По крайней мере, так она говорила себе. От этого она чувствовала себя лучше, но честная часть ее знала, что она не хотела знать, и это, безусловно, сыграло свой фактор.
Так что, вместо возвращения в дом, что она помнила, к виду города, что она помнила, к кровати, что она помнила, она оказалась в новой квартире отца, в тесной гостевой комнате. Большую часть времени на Земле она собиралась провести с матерью, но там уже был дедушка, и стесненные условия Митакихары не позволяли дополнительное пространство для тех, кто лишь изредка бывает дома – иначе бы кто-то из ее родителей мог бы просто оставить старую квартиру.
Так что квартира отца, и несмотря на очевидные предпринятые им попытки приукрасить место, это все равно явно было холостяцкое логово. От кого-то перевалившего за столетие она могла ожидать и лучшего, но не ожидала. Ее родители достаточно хорошо обо всем сговорились, чтобы оставленные ею дома вещи, включая и ее одежду, ждали ее наготове, что она оценила.
Казалось, ее мир развалился, и ей придется восстановить его, но ведь она хотела этого, верно?
Кларисса, конечно, знала – не о разводе, но о семейной дисгармонии. Ей было сложно ее винить. В конце концов, что она могла…
– Рёко!
Рёко очнулась от задумчивости и подняла глаза. Ее отец с беспокойством на лице разглядывал ее, стоя снаружи машины.
– Приехали, – мягко сказал он.
Он протянул ей руку, достаточно неслыханный для него жест, чтобы слегка нервировать Рёко.
Тем не менее, она приняла руку, позволив ему помочь ей выбраться из машины.
Она на мгновение взглянула вверх, на сталь, стекло и камень здания исследовательского центра «Прометей». Оно светилось под солнечным светом.
Она пошла в здание, дверь которого уже открылась, зная, что не сможет долго оставаться впереди, так как она не получила доступа к карте здания.
Через мгновение ее отец догнал ее. Некоторое время она позволяла ему вести ее.
Она испытывала вину; вот она здесь, приглашенная на возрождение – воскрешение? – Асами, и при этом поглощена мыслями о родителях, а не беспокойством о девушке, ради которой она здесь.
Строго говоря, у ученых и психотерапевтов не было данных о том, что вызвало внезапный коллапс самоцвета души Асами. У них была лишь обоснованная догадка.
У Рёко было чуть больше, пусть даже она не стала ни с кем этим делиться. Она знала, насколько важно оказаться рядом, когда тело Асами возродят.
Но что ей сказать? Что ей сделать? Она не представляла – она лишь знала, что все будет эмоционально.
– Рёко-тян, – снова прервал ее задумчивость отец. – Знаешь, мне не просто об этом говорить, но мне жаль, что все так получилось. Правда жаль.
– Все в порядке, – пробормотала она. Ей не хотелось об этом говорить, не в это время.
– Рёко-тян…
– Я же сказала, все в порядке! – огрызнулась она гораздо резче, чем намеревалась.
Она заметила, что смотрит отцу в глаза. Они остановились посреди коридора. К счастью, рядом с ними сейчас никого не было.
– Я… не сейчас, пап. Прости.
Они постояли еще секунду, после чего ее отец развернулся и продолжил идти.
– Ладно, – сказал он.
Они вошли в длинный коридор, по сторонам которого были невзрачные раздвижные двери. Из стороны в сторону спешили небольшие группы техников.
– В этом районе мы проводим возрождение-из-самоцвета – ВИС на жаргоне, – беззаботно сообщил ее отец. – Запасные тела большинства девушек хранятся ближе к их местонахождению на фронте, и возрождения проходят в колониальных объектах или на кораблях. Однако у многих есть вторичная копия здесь, и когда обстоятельства позволяют время, самоцветы часто отправляют сюда, так как у нас все лучше. В случае твоей, э-э, подруги, ее клон просто не успел полностью вырасти ко времени, когда она пострадала из-за, э-э, потери тела, так что он еще рос. Мы в состоянии, ну, ускорить их рост.
Рёко заметила нерешительность отца ближе к концу речи, но сосредоточилась лишь на одном аспекте – ей вдруг пришло в голову задуматься, знали ли ее родители, что за подругой была или могла быть Асами.
«Сообщают ли им личную информацию о возрождаемых ими людях?» – задумалась она.
Еще одно, о чем ей стоит побеспокоиться.
Они остановилась перед одной из раздвижных дверей, ее отец взглянул на нее. Выглядел он обеспокоенным.
– На данный момент процедура почти завершена, – сглотнув, сказал он. – В ее нейронной архитектуре не замечено никаких существенных аномалий, и ей позволили достичь сноподобного состояния.
Она медленно кивнула, он кивнул в ответ, и они вошли в комнату.
В контексте ее ожиданий, комната была проста – за исключением привычного для стандартной медицинской смотровой комнаты кучки оборудования, не было особо ничего примечательного. Она предположила, что вся серьезная работа уже была проделана где-то еще.
Ну, конечно, ничего примечательного в самой комнате. С точки зрения людей, можно было увидеть многих: новое тело Асами, для скромности прикрытое белой простыней, мать Рёко, обменявшаяся с отцом невозмутимыми кивками, мужчина-техник, стоящая в стороне неузнанная ею волшебница, почему-то Джоан Валентин, Ацуко Арису.
– Я здесь пронаблюдать, – на вопросительный взгляд Сидзуки Кумы вежливо прокомментировала Валентин.
– Да ладно, конечно, я бы здесь появилась, – заметила встревоженность Рёко Арису. – Кроме того, назначенный психотерапевт Асами-тян согласилась передать мне ее дело, чтобы я смогла позаботиться о вас обеих. Здесь полно синергии.
Рёко, сглотнув, кивнула. Конечно, это было вполне понятно, но она не рассчитывала на такую… аудиторию.
Затем она поняла, что даже не знает, что ей следует делать.
– Просто приготовься, – сказала ее мать, казалось, предвидя ее вопрос, склонившись при этом над Асами. – Еще процесс пробуждения. Нам нужно прогнать некоторые тесты. Все, что от тебя по-настоящему требуется, это быть рядом с ней, когда она проснется. Хорошие новости в том, что она из Magi Cæli, так что нам не нужно ничего объяснять, и у нее будет опыт из симуляции.
Ее мать остановилась, взглянув на техника позади, который был поглощен монитором перед ним и даже подключил кабель от устройства к одному из своих запястных портов подключения – за пределами самых деликатных задач кабельные подключения были редки.
Техник слегка повернул голову, взглянув на кивнувшую Накасэ.
Она приподняла переднюю часть простыни Асами, заглянув под нее и, похоже, с чем-то повозившись, вероятно, с одним из многих входящих и выходящих из Асами проводков. Рёко почувствовала приступ дискомфорта, но отбросила его – ее родители, вероятно, справлялись со многими таким случаями, так что для них это было просто еще одно тело. Во всяком случае, она надеялась.
Ее мать показала технику большой палец, и мужчина вернулся к монитору. Затем Накасэ взмахом подозвала Рёко.
Она весьма неуверенно шагнула вперед, так что ее мать схватила ее за руку и подвела к кровати.
Рёко посмотрела на голову Асами, лежащую на подложенной подушке. Пока она лежала, ее по умолчанию длинные до плеч волосы рассыпались поверх ее ключиц, громоздкий черный кабель спинного интерфейса сжимал заднюю часть ее шеи, выглядела она странно маленькой и уязвимой.
Рёко поймала взгляд матери, после чего, не уверенная, что еще делать, опустилась на колени, оказавшись на уровне глаз с мирно спящей Асами.
– Будь осторожнее, – шепнула ей на ухо мать. – Последнее ее воспоминании о выбрасывании в космос. Она может проснуться неспокойной. Хотя не волнуйся; ее таккомп сдержит чрезмерную реакцию. – Прежде чем Рёко успела спросить еще о чем-нибудь, она встала и спросила: – Все чисто?
– Да, я не чувствую никаких проблем, – произнесла стоящая в стороне волшебница. Хоть она и не смотрела, Рёко удивилась – она не представляла, зачем здесь девушка.
– На мониторах чисто, – сказал техник.
– Тогда действуйте, – сказала ее мать.
Долгое мгновение не происходило ничего заметного – но затем Асами шевельнулась, слегка повернув голову, ее губы приоткрылись втянуть дыхание.
Затем глаза девушки распахнулись, и она слегка дернулась вперед с кровати, быстрее, чем подумала отреагировать Рёко.
Мать Рёко уже оказалась рядом поймать ее, по-видимому давно к такому привыкнув.
– Полегче, полегче, – сказала она. – Все в порядке.
Рёко оказалась рядом мгновением позже, как раз вовремя, чтобы увидеть прошедшую по лицу Асами волну смятения, когда таккомп временно парализовал ее мышцы. Через мгновение Асами расслабилась, по-видимому, разобравшись в ситуации.
– Все хорошо, – сказала Рёко, схватив девушку за голые плечи. Часть ее язвительно отметила, что прикрывающая скромность Асами простыня плотно прижалась к ней – возможно, запрограммировано. – Все в порядке. Я с тобой, – через мгновение повторила она.
Заверение сорвалось с ее губ гораздо ровнее, чем она вообще считала со своей стороны возможным, но больше всего удивило ее, как много она им подразумевала. В это время суматохи знакомое лицо Асами значило для нее гораздо больше, чем она когда-либо ожидала.
Трепещущие глаза Асами встретились с ее.
– Ты должна быть мертва, – сказала она.
Рёко попыталась найти опору.
– Слухи о моей смерти… – начала она.
Хотя она так и не закончила цитату, потому что ее вдруг поразила волна неожиданной радости, которую она оказалась бессильна остановить, так что она вдруг рассмеялась, прижавшись к стройному телу Асами как к единственной скале в угрожающей смыть ее реке.
– Все в порядке, Курои-сан, – услышала она сказанное позади нее Арису. – Оставим их пока что наедине.
– Ты… ты точно в порядке? – услышала она вопрос понятно растерявшейся Асами.
Да, подумала Рёко. За прошедший день она ощутила, что вся ее прежняя жизнь, которую она почти буквально пожелала не иметь, разрушилась, и на ее месте осталось… что? Неопределенность, жизнь, где она дергалась из стороны в сторону, совершала великие дела, тем не менее не чувствуя никакого вмешательства.
Она пожелала найти во вселенной свое место – она представляла, что это будет настоящее, ощутимое место, где ей не придется плыть по течению, как ей все больше казалось. Возможно, она еще не добралась до него; возможно, она должна найти это место и просто еще не нашла, но сейчас ей просто хотелось, чтобы она могла на что-то рассчитывать.
Она думала, что здесь всегда будет ее дом, но, как явно продемонстрировали ей родители, уйдя, она никогда не сможет вернуться. Ей придется найти что-то новое.
И вот здесь было нечто новое, нечто отчаянно стремящееся связать себя с нею. Теперь она чувствовала это в себе: она ответит взаимностью – она хотела этого, если это будет для нее спасением от одинокого блуждания в огромном, огромном мире.
– Рёко-тян? – снова спросила Асами.
– Я по тебе скучала, – сказала Рёко.
Каким-то образом Рёко совершенно забыла о семье Асами, которая, конечно, хотела снова увидеть свою дочь после того, как та перенесла неопределенное «критически серьезное» ранение, потребовавшее значительной регенерации тела. Лишь секретность программы клонирования не позволила семье увидеть ее пробуждение.
Рёко об этом забыла, что означало, что она удивилась, когда немного позднее, когда Асами встала, оделась и прошла стандартный набор тестов, их обеих выставили за дверь и отправили вниз здания в зону семейного ожидания. Как только Рёко поняла, куда они направляются, она подумала отступить, но крепкая хватка Асами на ее руке убедила ее остаться.
По такому поводу собралась вся семья Асами, что означало обоих ее родителей, ее шестидесятилетнего брата и младшего одиннадцатилетнего. Когда мать Рёко рассказала, что «процедура» прошла хорошо, и что Асами выписывают, облегчение в комнате стало ощутимо – так же как и чувство удивления, что появилась сама Сидзуки Рёко, почти как если бы она сошла к ним прямо с их новостных лент.
Рёко чувствовала себя незваной гостьей, пока родители и братья Асами хлопотали над ней, комментируя ее волосы и пристально изучая ее кожу, как если бы одним только внимательным осмотром они могли найти излеченные хирургические раны. Хотя они не смогли удержаться от редких взглядов в сторону Рёко, и уж точно им интересно было значение того, как Асами вцепилась в нее. В свою очередь, младший брат Асами казался несколько восхищен присутствием Рёко, задерживая на ней свой взгляд. Ее старший брат просто оценивающе поглядывал на нее.
Пусть Рёко и знала, что довольно рассеяна, но даже она могла сказать, какие могут появиться предположения и какие вопросы зададут Асами дома. В самом деле, она по взгляду собственной матери могла сказать, что сама столкнется с некоторым расспросом.
Она вздохнула.
– … и теперь мои братья оберегают меня даже больше прежнего. Аники все предлагает использовать «его связи», чтобы оставить меня дома, а мои родители продолжают меня откармливать. Говорят, что еда поможет мне излечиться, и пусть даже я все время сообщаю им проверки внутренней диагностики, они мне не верят.
Они сидели за столиком в одном из кафе неподалеку от бывшей школы Рёко. Она договорилась встретиться здесь с Тиаки, Руйко и Симоной, но они задерживались. Рёко была не удивлена – из-за Руйко всегда все опаздывали – но чем позже они прибудут сюда, тем больше времени ей придется провести здесь под взглядами пешеходов. Это странно нервировало, но ей не казалось правильным использовать предоставленное ей Мами устройство искажения лица.
«Клянусь, если фотография нас с Асами-тян появится на одном из этих форумов знаменитостей…»
«Тьфу, неважно».
Все было не так плохо. Задержка дала ей немного времени поболтать с Асами.
– Не могу сказать, что мой опыт похож, – прокомментировала Рёко, вилкой отсекая кусочек торта с клубничным кремом. – Мои родители слишком уж с ученым складом ума. И мой дедушка… я не знаю, что с ним делать. Он этого избегает. Рядом со мной он пытается вести себя нормально, но видно, как он страдает.
Асами опустила взгляд на свои руки, радужки глаз кратко отразили солнечный свет.
– О, верно, прости за это, – сказала она. – Прости… за все.
– Думаю, я в порядке, – более или менее правдиво сказала Рёко. – Я больше беспокоюсь о тебе. Новое…
– Я в порядке, – возможно, немного слишком торопливо сказала Асами. – В MC нас к такому готовили. Порой странно думать, что я родилась не в этом теле, но, полагаю, все в порядке. Хотя, технически, им удалось вернуть после боя некоторые части моего тела и подсоединить их. Хотелось бы, чтобы мне этого не говорили.
Рёко тоже опустила глаза, промолчав.
– Знаешь, мои родители тоже собирались развестись, – тихо сказала Асами. – Я не сожалею о сделанном, но порой та-кун – мой младший брат смотрит на меня как на пришельца. Порой мне хочется и ему каким-то образом стереть память. Так могло бы быть проще. Хотя он тебя боготворит.
Последняя фраза оказалась настолько не в тему, что Рёко потребовалось время понять смысл.
– Что? – подняла она глаза.
– О, да, – сказала Асами, глядя в чашку теплого чая, которую она держала в ладонях. – Он попросил меня познакомить его с тобой, что, если честно, немного смелее, чем я от него ожидала. Я не думаю, что он… вполне понимает ситуацию.
Мгновение Рёко смотрела на Асами, не уверенная, что сказать.
– Рёко-тян, – по прежнему глядя вниз, сказала Асами. – Ты можешь догадываться, или тебе могли сказать, но я не должна была потерять тело. Один из медэваков вытащил тело, и оно было по большей части цело. Но когда объявили о твоей смерти, я… я просто не могла… мой самоцвет дестабилизировался, и корабль выбросил мое тело для моей же безопасности. Я думала…
По спине Рёко пробежал холодок. Асами была не из тех, кто говорил о вытаскивающем «тело» медэваке или о его «по большей части целом» состоянии. Она помнила, каково это было, внутри бака, в видении.
Через мгновение Асами пожала плечами.
– Я думала, ты мертва. А затем я поняла, что не хочу быть там. Это ужасно. Но куда мне было идти? Я больше не могу оставаться с семьей. Я все вспоминаю, как ссорились мои родители, и не могу смотреть, как они сейчас любят друг друга. Разве не безумие? Это в точности то, чего я пожелала, но меня это пугает. Я хотела быть с тобой, но затем…
«Обними ее!» – приказала Кларисса, от неожиданности встряхнув застывшую от шока Рёко.
«Что?»
«Давай же!»
Не вполне понимая, что делает, она подскочила, на мгновение неловко нависнув, прежде чем решила наклониться и обнять Асами со спины. Часть ее заметила, что Асами носит что-то пахнущее ванилином.
– Я не хочу возвращаться, – открыто расплакалась Асами. – Я не хочу, чтобы ты возвращалась. Почему мы должны это делать? Мир…
– Все в порядке, – сказала Рёко, поглаживая Асами по руке и попутно проверяя уровень ее самоцвета души. – Я…
Она надолго задумалась, после чего закрыла глаза, почти ощутимым мысленным усилием потянув какой-то внутренний рычаг, переводя структуру своего разума в новую конфигурацию. Она почувствовала, как ее мир сместился, пусть и немного, и на мгновение ее это почти обеспокоило.
Затем она снова открыла глаза.
– Я буду с тобой, – закончила она. – То, о чем ты меня ранее спрашивала: ответ да. Я буду твоей девушкой. Давай, взбодрись.
Она на мгновение потерла своей головой об Асами, наблюдая, как усики ее волос дергаются, а затем оборачиваются вокруг Асами, гадая, во что, черт возьми, она себя втянула.
«Должна сказать, меня это тоже беспокоит, – шокировано и растеряно подумала Кларисса. – Я этого не ожидала. Это не сходится с моими моделями твоего поведения, быть настолько поспешной. Что-то…»
«Я тоже не знаю, что думать, – подумала она в ответ. – Но я подумала…»
– Рёко-тян? – нетвердо сказала Асами.
– Да? – спросила Рёко.
– Я… я… твои подруги…
Рёко подняла глаза, мир вдруг резко вернулся в фокус внимания.
В самом деле, там были ее подруги, Руйко смотрела в сторону, Тиаки выглядела весьма позабавленной, а Симона шокированной.
Нет, не шокированной…
– Когда ты сказала, что приведешь подругу, я не думала… – начала Симона.
– Накихара Асами, – сказала Рёко, встав для проведения формального знакомства, очень редкого в нынешнюю эпоху номенклаторов.
За этим последовала серия легких кивков, и школьные подруги Рёко заняли дополнительные места за столом, к Симоне подкатился пятый стул.
– О, простите, я отойду в уборную, – извинилась Симона.
– Рёко-тян столько о тебе говорила, – гладко солгала Тиаки, учитывая, что Рёко практически ничего об Асами не рассказывала.
– О, э-э, правда? – невинно спросила Асами. Она явно немного встряхнулась, но, по крайней мере, слезы быстро прошли и… о Боже, она покраснела?
– Каково там, в армии? – подалась вперед Руйко.
– О, это, э-э, нормально, можно сказать, – сказала Асами. – Я в, э-э, космическом корпусе, так что для меня все немного по-другому. Скафандры выглядят немного глупо, когда их надеваешь, но виды отличные.
Рёко краем глаза наблюдала за ней.
«Если не хочешь об этом говорить, я сменю тему», – подумала она Асами.
«Думаю, я в порядке», – с оттенком неуверенность ответила Асами.
– В каком ты звании? – спросила Руйко. – Слышала, Рёко сейчас капитан.
– Думаю, все об этом слышали, – немного укоризненно сказала Тиаки. – Асами, наверное, все еще младший лейтенант. Полагаю, так рано не повышают, если не спасешь мир или вроде того.
Рёко застенчиво улыбнулась очевидной отсылке.
– Да, похоже что так.
– Как оно было? – неопределенно взмахнула рукой Тиаки. – Знаешь, миссия.
На мгновение Рёко вспомнила все произошедшее, события промелькнули перед ее глазами. Знакомство с Клариссой, умершая у нее на глазах Ева, убитый ею снайпер, пожертвовавшая собой Миса, ее видения…
– Довольно напряженно, – сказала она, – но я познакомилась с некоторыми интересными людьми.
Тиаки кивнула. Рёко и Асами переглянулись, и им не требовалась какая-то загадочная «связь пары», чтобы понять друг друга: были моменты, которые просто нельзя передать, даже если того захотеть. Каково было, придя домой, говорить о столь мирских по сравнению с этим вещах?
– По-видимому, об этом могут снять фильм, – добавила она.
– О, правда? – сказала Руйко. – Как здорово!
– Да, и мне нужно будет прибыть это обсудить, – сказала Рёко.
Тиаки слегка кашлянула, привлекая их внимание.
– Послушай, Рёко, мне, э-э, жаль было слышать о твоей бабушке и о твоих родителях. Не знаю, как это сказать, но если тебе нужно место остаться, я поговорила с родителями…
– Нет, все в порядке, – прервала Рёко. – Все прошло дружелюбно.
Конечно, она уже проинформировала Тиаки о своих обстоятельствах. Такой уж она была, прикладывающей усилия в попытке прикрыть Рёко, даже на всякий случай.
Ненадолго повисла тишина, пока все четверо рассматривали ситуацию.
– Руйко, – сказала Тиаки, – почему бы тебе не проверить Симону? Она там уже какое-то время. Проверь, все ли в порядке.
– В порядке? – спросила Руйко. – Что может быть…
Девушка вздрогнула под взглядом Тиаки, после чего, казалось, в чем-то разобралась, лицо осветилось пониманием.
– А, ладно. Пойду проверю, как она там.
Рёко проводила ее взглядом.
– Я пыталась это понять, – сказала она. – Порой Симона меня беспокоит. Кажется, что с ней что-то происходит. Она не выглядела счастливой, когда я только заключила контракт, и…
– Не беспокойся об этом, Рёко-тян, – вздохнула Тиаки. – Позволь мне побеспокоиться тем, что с ней происходит. А ты просто продолжай и беспокойся о… червоточинах или еще чем.
– Казалось, она уже некоторое время весьма несчастна, – вслух задумалась Асами. – Не знаешь, какова у нее семейная ситуация? Может быть, вести о родителях Рёко обеспокоили ее или вроде того.
Тиаки странно взглянула на Асами, после чего покачала головой, слегка усмехнувшись.
– Ух ты, ну, если честно, я никогда ничего не слышала о ее родителях. Но, как я сказала, давайте не будем об этом беспокоиться.
Рёко подумала о том, что когда-то сказала ей Симона, что она ненавидела, как ссорились ее родители. В то время Рёко не думала, что замечание будет применимо и к ее родителям, но сейчас она предположила, что у них есть что-то общее.
Однако она посчитала, что лучше будет об этом не упоминать.
– Во всяком случае, – сказала Тиаки. – Я взяла смелость спланировать остальной день.
Девушка залезла в сумку, вытащив один из этих так любимых ею старомодных маленьких ручных рабочих планшетов.
– Как вы знаете, мы на остаток дня взяли выходной, чтобы сегодня побыть с вами, – сказала Тиаки, вызывая на планшете календарь. – Но я подумала, что будет весело заглянуть в школу. На стене повесили твою фотографию, рядом с другими волшебницами, и раз уж теперь ты такая большая шишка, директор хочет устроить в твою честь какой-то прием. Даже сказал мне тебе это передать. Ну, лично я знаю, что ты такое ненавидишь, но ты знаешь, насколько местные школы это раздувают. Лично я думаю, он просто хочет утереть нос Академии Фукудзавы Анко.
Рёко вдруг пришло в голову, что планшет Тиаки полезен для такой цели, как раз для такого группового планирования, но также что он был бы бесполезен в армии, где они могли вызвать всевозможные виртуальные интерфейсы планирования и общие рабочие пространства, что сработало бы так же. Хотя она сомневалась, что для Тиаки это важно; у девушки была немного душа художника, и она бы, вероятно, высказала какой-нибудь сентиментальный аргумент о необходимости держать в руках что-то физическое.
– Фукудзава Анко? – спросила Асами. – Разве это не просто еще одно имя Сакуры Кёко?
– Да, но название решили оставить по историческим причинам, – объяснила Рёко. – Но все равно, последнее, что я хочу, это выступать перед всей школой с какой-то речью. О Богиня, было бы ужасно.
– Богиня? – удивленно повторила Тиаки.
– Эм…
– Ну, я уверена, ты можешь просто сказать, что занята или вроде того. Но я все равно думаю, что неплохо будет заглянуть в школу. После этого, думаю, можем зайти куда-нибудь пообедать, может быть вернемся сюда. Когда я услышала о твоем возвращении, я подумала устроить еще одну ночевку, у тебя, но теперь, похоже, будет неудобно. Хотя, думаю, мои родители не станут возражать.
Рёко моргнула на поток слов обычно стоической Тиаки, гадая, что с ней.
– Ну, вообще-то, – сказала Рёко, получив напоминание Клариссы, – почему бы нам не пойти на обед куда-нибудь чуть выше классом. У меня теперь полно квот, и я не знаю, на что их тратить. Я угощаю.
Тиаки слегка скривила губу, рассматривая вариант.
– Ладно, не понимаю, почему нет. Ты пойдешь, Накихара-сан? Не хочу заставлять тебя, если у тебя запланировано что-то еще…
– Нет, нет, конечно, я пойду, – замахала руками Асами. – Буду рада. И называй меня, э-э, Асами.
– Конечно, Асами-тян, – повторила Тиаки. – Я рада, что ты пойдешь. Хочу взглянуть, что же за девушка смогла вот так вот завоевать сердце Рёко-тян.
Сказано было настолько обычным тоном, что совсем забывшим об этой теме Рёко и Асами потребовалось время осмыслить ею сказанное. Асами мгновенно покраснела, что повлияло на Рёко, вынудив ее сохранить под контролем свое самообладание, так как она, ну, посчитала, что одна из них должна.
– Я, ну, э-э, – не вполне связно начала она, но затем заметила спасение в форме вернувшихся из уборной Руйко и Симоны.
– По-видимому, ее родители звонили, – странно тихо сказала Руйко.
Затем девушка оглядела их лица.
– Что-то не так? – спросила она.
– Все в порядке, – сказала Тиаки. – В основном.
Рёко была уверена, что что-то не «в порядке», по крайней мере с Симоной, но, как настаивала Тиаки, она попыталась об этом не беспокоиться. Помимо этого, остальной день прошел вполне приятно. Своего рода успокаивало потеряться в таких гражданских проблемах, которыми она пренебрегла как мирскими. Они пропетляли по школьным коридорам среднего класса, по большей части избегая неизбежно возникшей бы в противном случае толпы охочих до знаменитостей зевак. У Рёко не было желания смешиваться с толпой вдруг увлекшихся историей ее жизни знакомых, и Тиаки удостоверилась, что такого не произойдет. Им даже удалось успешно уклониться от встречи с директором школы.
Хотя было тем вечером одно странное происшествие, что надолго осело у Рёко в голове. Она попросила Клариссу посоветовать подходящий ресторан, и устройство вполне неплохо справилось, предложив ресторан, который, как выяснилось, обслуживал в основном магов из коридора МСЁ. Да, еда была несколько дороже и, по мнению Рёко, бессмысленно украшенной, но, похоже было, что в ресторане привычно было обслуживать малых и крупных знаменитостей, и Рёко быстро провели в отдельный кабинет. Клиентура ресторана повернула головы взглянуть на нее, но открыто не пялилась.
Однако они уставились, когда некий митакихарский инкубатор, представляющийся прозвищем Кьюбей, беспечно прошел через передние двери ресторана, миновал ряд столиков и запрыгнул к Рёко на колени. Это было неловко, так как лишь немногие могли его видеть, и Симону, похоже, беспокоило его присутствие.
Кьюбей заявил, что просто навещает ее, но разве не было у инкубаторов всегда скрытых мотивов?
Он даже остался с ними во время ночевки, и, похоже, было, возможно, ничуть не удивительно, что инкубаторы не слишком хорошо понимали намеки. Пришелец сделал несколько сомнительных замечаний об иррациональности человеческих эмоций и о том, насколько нелогичны были однополые отношения, прежде чем репродукция стала возможна. Этого было достаточно, чтобы заслужить бесцеремонное вышвыривание из комнаты, Рёко лично оказала ему честь, как кошку подобрав его за передние лапы и бросив его за дверь, закрыв ее за собой.
В конце дня им пришлось рассеяться по всей квартире, чтобы лечь спать. Некоторая творческая перегруппировка модульной мебели предоставляла для сна два дополнительных дивана, чего для пятерых было недостаточно. Рёко и Асами могли бы просто дезертировать, так как им не нужно было спать, и вряд ли бы они проспали всю ночь – сама концепция теперь казалась странно чуждой.
Но, из чувства товарищества, они попытались, вызвавшись лечь на полу. Немного поколебавшись, Асами прижалась к ней, что она приняла, воспользовавшись возможностью снова переплести их волосы. Да, трогательный жест, но также она тайно этим забавлялась.
Это было удивительно приятно.
«Ты уверена, что мне стоит быть здесь?» – передала Асами, должно быть, в двадцатый раз задавая вопрос.
«Я же сказала, не беспокойся из-за этого, – настояла Рёко. – Я не хочу быть здесь одной».
«Понимаю», – нервно оглянулась по сторонам Асами, взглянув на сидящих неподалеку родителей Рёко, на держащую речь женщину на возвышении. Бывшая сослуживица, она, по-видимому, много лет сражалась вместе с ее бабушкой.
Хотя Рёко понимала дискомфорт Асами; на ее месте ей бы тоже было неудобно посещать похороны незнакомого ей человека. Но Рёко хотела компании и чувствовала, что может быть немного безрассудной.
Это была небольшая, личная церемония, проводимая в местном похоронном бюро, обслуживающем в основном семьи военных – как и практически все похоронные бюро в нынешнее время. Присутствовало чуть больше десятка человек – в основном семья, некоторые оказавшиеся в районе армейские друзья и несколько «стариков», знакомых с ее бабушкой, пусть даже едва. Рёко не уверена была, появится ли, с учетом обстоятельств, ее отец, но он пришел, вместе с обоими своими родителями. Она сочла, что в этом есть смысл: в конце концов, он много лет прожил вместе со своей тещей и никогда не был с ней в таких уж плохих отношениях – по крайней мере, не хуже отношений с Накасэ. Плюс его родители были в весьма неплохих отношениях с родителями Накасэ; ее дедушка регулярно навещал их, примерно каждые несколько месяцев.
Все это было так болезненно дружелюбно.
Однако в списке гостей было две аномалии.
Курои Кану, пожалуй, объяснить было проще. В конце концов, Кана была прямым родственником Курои Абэ и заявила о своем намерении воссоединиться с этой ветвью семьи. Также Рёко предположила, что Кана, возможно, не против была бы произвести на нее хорошее впечатление, хотя она посчитала, что матриарх не настолько груба, чтобы попытаться повлиять на нее на похоронах.
Ацуко Арису объяснить было немного сложнее. Конечно, она должна была быть психотерапевтом Рёко, но ситуация не вполне выглядела оправданием…
Она вдруг вспомнила, прерывая направление мысли. Несколько недель назад, как раз перед ее уходом, была еще одна вечеринка, в честь ее отбытия, и появилась Арису, даже когда в этом не было видимой необходимости. Она об этом размышляла, прежде чем ее прервало появление Курои Наны.
Потребовалось мгновение, чтобы понять, что воспоминание было подброшено Клариссой. В то время они рассматривали возможность, что…
«Ты правда думаешь, что она со мной в каком-то родстве?» – спросила она Клариссу.
«Она продолжает появляться на всех этих семейных собраниях, – подумала Кларисса. – И, если подумать, ты никогда не спрашивала родителей, знают ли они ее. Они никогда не выглядели обеспокоенными ее присутствием».
«Не может же быть так просто, не так ли?»
«Не помешает спросить».
Рёко взглянула на мать, сидящую слева от нее, всего в трех местах от отца Рёко, сидящего с другой стороны от Асами. Она от расстройства прикусила губу. Она не могла спросить вслух, не посреди похоронной речи, и, как гражданская, ее мать просто не могла получить переданную мысль – это зависело от явной проверки матерью сообщений, и она сомневалась, что ее мать в такой момент этим займется. Ей просто придется вежливо подождать.
Если только…
Она снова повернула голову, вытянув шею, чтобы можно было увидеть сидящую слева от ее матери Курои Нану. Сидя бок о бок, две женщины выглядели несоответствующе, одна едва подросток, другая заметно старше, но у них были идентичные позы, склоненные либо от воспоминаний, либо от раздумий головы.
Мгновение Рёко обдумывала, обратиться ли к женщине «Нана-сан» или «Нана» или еще как-то, прежде чем телепатически спросить:
«Тетя, прости, что беспокою, но ты не знаешь, почему здесь та женщина позади? Ацуко Арису».
Девушка взглянула, сперва на нее, затем в заднюю часть комнаты, где сидела Арису.
«О, верно; официально это не упоминается, – подумала Нана. – Ну, она бабушка моей матери. Твоя далекая родственница, но у нее веская причина быть здесь».
Рёко не пришлось подделывать появившееся на ее лице удивление.
«Наше семейное древо довольно закрыто, – подумала Нана. – Лично я никогда не понимала до конца, почему. Полагаю, это как-то связано с историей Объединительной войны. Если тебя это беспокоит, уточни лично у матриарха. В конце концов, она здесь».
Нана склонила голову, указав на матриарха в двух местах левее ее, после чего вновь повернулась лицом к оратору. Дедушка Рёко сидел между Наной и Каной, и, несмотря на все за эти годы произошедшее с семьей, они обе, казалось, достойно справлялись, утешая его – немного ранее он сломался.
Рёко осталась в растерянности.
«Полагаю, это отвечает на вопрос», – подумала Кларисса.
«Как она может быть моей родственницей и в то же время моим психотерапевтом? – спросила Рёко. – Разве здесь нет какого-то конфликта интересов?»
«Полагаю, нет, если система об этом не знает», – ответила Кларисса.
«Почему она не сказала мне?» – спросила Рёко.
«Возможно, она не сочла это настолько важным, – подумала Кларисса. – Кроме того, ты бы в конце концов выяснила. Кажется достаточно разумным».
По правде говоря, Рёко была немного сердита, но не знала, что ей еще сказать. Она подумала уточнить напрямую у Каны или Арису, но казалось… ну, неподходящий был момент.
«Что-то не так?» – с любопытством взглянула на нее Асами.
«А, ничего, – подумала Рёко, так как у нее не было ни малейшего представления, как это объяснить. – Просто небольшой семейный разговор».
«В твоей семье столько волшебниц, – подумала Асами. – Это довольно удивительно».
«Да, наверное».
«Можно сказать и “удивительно”», – подумала она.
– Я встретился с ней после нескольких десятилетий своей практики, – сильным и удивительно твердым голосом сказал Курои Абэ, слегка наклонившись на подиуме. – Это когда клиническое бессмертие еще было несколько новым и требовало порой обслуживания, особенно для пожилых. Она как-то пришла ко мне – я помню, как был впечатлен тем, как она держалась, экзотическим изгибом ее спины. Она выглядела немного старше большинства встреченных – нужно было подправить ее системы, и ей все равно нужно было пройти апгрейд. Я уже был не молод, но я помню, как подумал, когда мы флиртовали, что она достаточно стара, чтобы быть моей матерью, и что я безумец, раз рассматриваю такую возможность.
– Конечно, она прекратила быть моим пациентом, так как это было бы неправильно, и мы начали встречаться. Она рассказала мне о своей жизни, о Войне, и я помню, как ощутил трагедию – и ощущаю до сих пор. Она потеряла на войне друзей – даже любимых, и я был первой ее попыткой за долгое время. Мне интересно, что же она во мне увидела.
– Порой мы гуляли вдоль реки, и она просто останавливалась и смотрела, далеко в воду, и я задумывался, о чем она размышляет. Она сказала мне, что никогда не сможет забыть о прошлом, но, раз уж его больше нет, она может попытаться создать новое будущее. Она хотела, чтобы со всеми этими дополнительными годами жизни она смогла бы найти счастье.
– И мы долгое время были счастливы. Моя семья не слишком-то была рада нашему браку, но меня это давно не заботило. Я помню нашу свадьбу, только мы двое, без кого-то из семьи – во всяком случае, кого она знала – и затем мы отправились на медовый месяц в Бразилию, откуда родом была ее мать. Она никогда там не была, и мы месяц потратили, странствуя по уничтоженным тропическим лесам. Ее мать когда-то давно жила там в фавелах, ее отец был работником иностранной волонтерской помощи, но помимо этого ее мать отказывалась что-либо рассказывать о своем прошлом. Я видел, что ей было интересно.
Здесь Абэ поглубже вдохнул, казалось, немного успокаиваясь.
– Хотелось бы… хотелось бы, чтобы после этого все прошло лучше, чтобы обстоятельства и судьба не были к нам так жестоки. Хотелось бы, чтобы прошлое так не довлело над ней. Я не обижен на ее решение уйти, но я сейчас старик, и она… все, что у меня было. Я могу лишь попытаться двинуться дальше и посмотреть, что же теперь припасла для меня моя вечная жизнь.
– Спасибо.
После всех речей им дали возможности подойти к гробу, выразить свое почтение. Ее тела так и не нашли, так что это был чистый символизм – у них даже не было праха, который они могли бы сохранить.
Стоя там, перед корзиной с белыми цветами, в редко надеваемой формальной одежде, Рёко испытывала чувство трагедии. Она не слишком-то хорошо знала свою бабушку; речи ее матери и дедушки описывали теплую и любящую женщину, раздираемую конфликтом и трагедией. Но, при всей значимости этого для нее, они вполне могли описывать незнакомку. Рёко не могла заставить себя испытывать печаль из-за ее смерти, не напрямую; вместо этого чувства потери она испытывала потерю возможности, упущенные шансы. У нее осталось лишь несколько воспоминаний и давний момент на берегу реки.
«Странно, не так ли? – подумала она. – С бессмертием так легко забыть, что вообще означает смерть. И все же, вот я здесь и ничего не чувствую».
Она вздохнула, как формальность закрыла перед корзиной глаза и отвернулась, высматривая Ацуко Арису.
Вместо этого она увидела спокойно наблюдающую за ней незнакомую девушку. Она была одной из присутствующих на похоронах волшебниц, одной из подруг ее бабушки.
Рёко двинулась мимо нее, предположив, что она просто смотрит на знаменитость – к чему Рёко немного привыкла за последние несколько дней – но девушка удивила ее, схватив ее за руку.
«Мне нужно с тобой поговорить», – сказала она.
Рёко странно посмотрела на нее, активируя свой номенклатор.
«Акиюки, Мио»
Род занятий:волшебница
Звание:подполковник
Классификация:стихийный маг, огонь
«Прости, я в этом не слишком хороша, – сказала девушка. – Но я была подругой детства твоей бабушки. Она хотела, чтобы я передала тебе от нее сообщение, на случай, если у нее не будет шанса передать его лично».
Рёко слегка склонила голову. Тихо проверила возраст женщины. Чуть больше трехсот, одного возраста с бабушкой, так что это подтверждалось.
«Сообщение? О чем?»
«Не знаю. Оно зашифровано так, что только ты сможешь его открыть. Все, что я знаю, это запись воспоминания и довольно крупная».
«Запись воспоминания?» – подумала Рёко.
«Дай мне секунду», – подумала девушка, глядя Рёко в глаза.
Рёко довольно долго смотрела в эти глаза, решив, что да, девушка вполне могла быть настолько старой.
«Готово, – подумала Кларисса. – Запись передана».
«Она сказала мне, что хранит секрет, который не хочет уносить с собой в могилу. Я не думала…»
Девушка повернулась лицом к корзине, и на мгновение показалось, что ее глаза заблестели.
Затем она отвернулась.
«Ну, я не знаю, что здесь такого важного, что она не могла сказать мне, но я закончила. Увидимся».
«Подождите!» – запоздало попросила Рёко, когда девушка ушла, проигнорировав ее.
– В чем дело? – спросила Асами, выглянув из-за плеча Рёко.
– Не знаю, – сказала Рёко. – Но…
Она снова оглядела комнату, высматривая Ацуко Арису, но женщина, казалось, растворилась в пустоте.
«Не знаю, почему же я не могу побывать на семейном событии без появившихся из ниоткуда призраков», – подумала она.
– Дай мне секунду, – сказала Рёко, садясь в удобное кресло. – Я хочу взглянуть, что это за запись воспоминания. Скажи, что я занята, если кто-то будет меня искать.
Ее приветствовал тихий стук падающего на зонт дождя.
Воспоминания, реконструированные из периода до установки имплантатов идеальной памяти, всегда были несколько размыты, но этот мир выглядел особенно похожим на сон, и серое, пасмурное небо только способствовало этому качеству. Детали проступали и исчезали из вида: стряхивающий потоки воды гладкий тротуар, проезжающий мимо насыщенно-красный автомобиль, яркая анимированная реклама свежего моти, держащая ее руку рука ее матери…
Ее мать…
Она взглянула вверх, на посмотревшее на нее в ответ тонкое коричневое лицо, казалось бы, высоко возвышающееся над ней. Она дернула руку, остановившись поглазеть на рекламу.
– Может быть позже, хорошо, filhinha? Идем.
Ей в разум просочилось несколько кусочков контекста. Они навещали ее дедушку, который был в больнице. Ее дедушка был очень старым человеком и очень больным. Ей казалось, он всегда был болен. Конечно, она не могла вспомнить, когда он не был.
Она позволила матери увести ее за руку, прочь от рекламы и в богатое здание больницы, которое, как она теперь осознала, было перед ней. Они тихо прошли по зданию, мимо автоматизированных постов охраны, в красивый, пустой лифт с яркими кнопками и прозрачными стеклянными стенами.
Потребовалось лишь мгновение, чтобы достичь комнаты, где уже собралась остальная семья. Не так уж и много – бабушка сидела рядом с мужчиной в инвалидном кресле, держа старика за руку. Ее лицо, все покрытое морщинами, тем не менее, всегда заставляло ее выглядеть моложе. Казалось невозможным, что она когда-нибудь заболеет, но печаль… ну, ее лицо выглядело таким печальным…
А затем был ее отец, по-видимому расхаживающий по комнате, с мрачным лицом. При их появлении он сразу же направился к ним.
– Как он? – угрюмо спросила у него мать.
– Не очень, – сказал отец. – Началось каскадное повреждение клеток мозга. Теперь может быть всего несколько месяцев. Он хочет эвтаназии.
– Понятно, – сказала мать, в то время как девочка внизу озадачилась смыслом фраз. – Ну, мы знали, что это наступит.
– Он хочет увидеть свою внучку, – сказал отец.
– Знаю, – сказала мать, подводя ее к инвалидному креслу. – Давай, filhinha.
– Дедушка, – вежливо сказала она, и старик улыбнулся. Ее бабушка посадила ее к старику на колени, мужчина на мгновение приобнял ее, и она заерзала. По правде говоря, ей не очень нравилось быть рядом с дедушкой – он странно пах – но он всегда был к ней добр. Плюс с ее стороны невежливо было так говорить о больном человеке.
Ее мать встала перед ней, распахнув глаза, и через мгновение моргнула, сделав снимок. Ее бабушка поставила ее обратно на пол – она была слишком тяжелой, чтобы он мог долго удерживать ее.
Ненадолго повисла тишина.
– Я просил… – начал дедушка.
– Я знаю, – сказала бабушка. – Мы пойдем. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
И после этого остальные ушли, сноподобное качество памяти заставило их исчезнуть из комнаты. Остались только она, растерянно моргающая, и старик.
– Дедушка… – начала она.
Но затем с тихим скользящим шумом открылась одна из дверей в комнату, и вошла женщина.
Нет, не женщина.
Девушка.
Мгновение девушка стояла у самого порога, казалось, рассматривая их обоих. Длинные черные волосы девушки, с алой лентой сверху, сдвинулись, когда она поправила их и, всего на мгновение, взгляд девушки задержался на ней, как будто почти вонзившись в нее, и она поняла, почему приняла ее за женщину.
– Они знают, что я здесь? – пошла вперед девушка.
– Нет, – сказал дедушка. – Я не сказал им, с кем встречаюсь. С телепатией Арису я не могу исключить ее осведомленность, но обычно она уважает мою приватность.
Он приостановился.
– Немного безумно. Они бы вовсе не стали меня слушать, если бы я не умирал.
– Ну, еще есть время принять мое предложение, – сказала девушка.
– Нет, – резко сказал дедушка. – В прошлый раз я был молод. Я хотел испытать больше жизни. Вот почему я позволил тебе оплатить мое лечение. Сейчас у меня есть семья, дети. Не думаю, что мне стоит задерживаться еще дольше. Особенно если это потребует… ресурсов.
Последнее слово было сказано со взглядом на ребенка, тем взглядом, что использовали взрослые, когда пытались что-то скрыть.
– Мало кто вообще знает, что такое продление жизни возможно, – с изогнувшей губы легкой улыбкой сказала девушка. – Иначе спрос для столь ограниченного ресурса был бы ненасытен. К примеру, Ацуко не знает. Но подумай, что она чувствует.
– Я знаю, и мне жаль, – сказал дедушка, на мгновение опустив глаза. – Но я не считаю себя вправе оставаться как пиявка жить здесь. Кроме того, мне всегда хотелось встретиться с этой моей сестрой.
Девушка слегка улыбнулась шутке.
– Знаешь, она настояла, чтобы здесь была ее внучатая племянница, – сказала девушка. – Не уверена, почему. Может быть, ей понравилось, что ты назвал ее в ее честь. Хотелось бы, чтобы она мне что-нибудь объясняла, по крайней мере иногда. Хотя, полагаю, для этого она недостаточно часто разговаривает со мной.
– У тебя есть сестра, дедушка? – странно спросила девочка.
– Это шутка, – мягко объяснил дедушка. – Не подкатишь меня к окну, Хомура?
– Если настаиваешь. Знаешь же, не просто так кресло роботизировано.
– Настаиваю.
Девушка подошла к инвалидном креслу и тепло улыбнулась ей свысока, погладив ее по голове. Она надулась, издав гневный хмык. Она ненавидела, когда взрослые так делали.
– Помнишь, когда я был молод, и называл тебя онээ-тян? – спросил старик, когда кресло направилось к окну.
– Пожалуйста, не напоминай.
– Я был по уши в тебя влюблен.
Хомура поморщилась.
– Я же сказала не напоминать. Мне из-за тебя было плохо, ты был таким неловким.
Ее дедушка усмехнулся, и девочка задумалась, о чем был этот разговор. Девушка и дедушка говорили почти как равные, и «онээ-тян» называли старшую сестру, но девушка была очевидно гораздо моложе.
– Ну, во всяком случае, спасибо, что познакомила меня с Арису, хотя не уверен, не стоит ли вместо этого благодарить эту мою сестру.
Они достигли окна, девочка последовала за ними.
– Насколько помню, – сказала девушка, – единственный способ, которым я добилась от тебя согласия на свидание, это поставила его условием продления жизни.
– И мне придется с ней об этом поговорить. Никто не любит манипулятивных и властных старших сестер.
– Даже всеведающих?
– Особенно всеведающих.
В разговоре наступило затишье, во время которого девочка размышляла, что может означать «всеведающих». Ну почему взрослые не могли просто использовать слова попроще?
– Взгляни туда, – сказал дедушка.
Она так и сделала, и это, возможно, было самое чистое воспоминание всего сна.
Митакихара под затуманившим окна влагой дождем выглядела сырой и мрачной. Район вокруг них был застроен гигантскими башнями гиперкласса, сияющими и прекрасными под солнечным светом, но мрачными сейчас. Чуть дальше видны были другие районы города: роботизированные сборочные заводы, университет, военная база и, особенно, государственное жилье, некоторыми насмешливо называемое трущобами.
– Надвигается буря, – сказал ее дедушка. – Все не может так продолжаться. Здесь мы держим низший класс удовлетворенным, с бесплатным жильем, бесплатной едой, бесплатным практически всем, и даже тогда остается обида на гиперкласс, на нас, бездельничающих здесь в кругу роскоши. Мы здесь в порядке, но что насчет других мест? Что насчет тех мест, где они ничего не получают, где их дети голодают на улицах? Таких мест, откуда родом моя невестка? Что происходит там?
Мгновение Хомура молчала, встретившись взглядом с мужчиной в инвалидном кресле.
– Конечно, надвигается буря, – сказала она. – Но чего ты от нас хочешь? Мы смягчаем все, насколько можем, вмешиваясь, где можем. Чуть больше, и мы рискуем войной. Настолько катаклизменной войной, что это может прикончить нашу расу.
– Ваш МСЁ развращен, Хомура, – сказал старик. – Развращен, декадентен и ленив. Я знаю, что поговаривают в ваших коридорах власти. Я знаю о сковавшем вас параличе. Они просто не могут столкнуться с необходимыми жертвами. Не из комфорта своих особняков, лодок и чаепитий. Гиперкласс губит этот мир, и мы его часть, осознаете вы этого или нет.
– Не говори мне о жертвах, – отрезала девушка. – Ты понятия не имеешь о цене, что придется заплатить.
Ее дедушка выразительно взглянул на горизонт.
– В итоге цену придется заплатить. В этом проблема. Лучше сейчас, чем позже.
Повисла тишина.
– Так ты позвал меня сюда, чтобы сказать это? – спросила девушка.
– Нет. Не только. Речь идет о Мадотти.
Он схватил девочку за плечи, удивив ее, так как она почти не шевелилась, поглощенная разговором.
– Учитывая, что грядет, что я вижу, я хочу, чтобы у нее была нормальная жизнь. Никакого контракта, никакого МСЁ, ничего. Я знаю, что ее шанс высок, но я не хочу, чтобы ей пришлось видеть надвигающееся, и не хочу, чтобы она участвовала. Я даже не хочу, чтобы она знала об МСЁ.
Хомура ошеломленно уставилась на него.
– Это абсурдная просьба, – сказала она.
– Ну, я ее высказал. Уважь желание умирающего.
– Ее родители…
– Я уже поговорил с ними, и они согласны. Они не знают, с кем я встречаюсь, но они знают, о чем я прошу. Ты знаешь историю ее матери. Арису будет не рада, когда выяснит, но она может никогда не узнать, что это была моя просьба. Это ведь не чрезмерно, не так ли, с твоим-то влиянием? Даже инкубаторы уважают твои запросы.
Хомура сурово и холодно посмотрела на него, и это ужасно было видеть, но ее дедушка спокойно встретил ее взгляд.
– Очень хорошо, – сказал она. – Но только ради тебя. Это все?
– Да.
– Тогда позволь мне стереть ей память. Если ты и правда серьезен, в этом разговоре для нее слишком много информации.
Ее дедушка искоса взглянул на девушку.
– Ты так можешь?
– Я этому училась. Это не слишком сильно, но она ребенок – ее память все равно хрупка. Пока она не получит слишком много напоминаний или не узнает слишком много правды, подавление должно держаться.
Долгое время двое взрослых смотрели друг на друга.
– Ладно, действуй, – сказал дедушка.
– Будет непросто скрыть следы моей силы, но я должна справиться.
Девочка уже пятилась назад, боясь последствий сказанного, но ее дедушка поймал ее за руку, а девушка подняла ладонь, излучающую зловещее фиолетовое свечение. Невозможным образом одежда, в которую она была одета, заметно изменилась.
– Прости, – сказала девушка, – но все закончится быстро.
Девушка вцепилась светящейся рукой ей в лицо, сжав пальцами череп. Ее ослепило светом, а боль обожгла ей душу.
Последние части видения состояли лишь из света и голоса Акеми Хомуры.
– Знаешь, каким было желание ее матери, Тацуя? Я знаю. Я ее спросила. Она желала мести, любой ценой. Надеюсь, это не бросит нас всех в пламя.
Рёко растерянно очнулась от сна наяву, голова слегка пульсировала. Слишком быстро обрушились на нее факты – она уже знала, что Ацуко Арису была бабушкой ее бабушки, хотя на самом деле она не знала истинности этого. Но остальное – ее предок и Акеми Хомура, разговаривающие о загадочной сестре, которая, в контексте, могла быть только одним человеком, точнее, одним божеством…
В этот раз она смогла сложить кусочки вместе. У ее бабушки не было причин присутствовать на этой встрече, помимо просьбы некоего божества. Воспоминание было запечатано, казалось бы, стерто, и, тем не менее, вот оно снова, готовое для ее изучения. Весьма телеологически, но не стоит удивляться, что все становится таковым рядом с настоящим божеством.
Которая по какой-то причине дала ей знать, что они родственники.
Как там сказала Богиня? Что она для чего-то рождена? Кёко даже в шутку сказала что-то о пророке.
Произошедшая от бога, используемая ею как инструмент, наполненная видениями – это наверняка похоже было на какого-то пророка. По крайней мере, насколько говорилось в историях.
Она желала изучить мир, и вот она, изучает те его части, о существовании которых она даже не знала. Но она не знала, хочет ли быть пророком.
Рёко почувствовала, как в ней вздымается иррациональный гнев. Не из-за того, как обращались с ее бабушкой, но из-за окружавших ее. Что она должна была делать с этим знанием? Чего добились, скрыв это от нее? Почему с ее семьей все так вышло? Никто из ответственных не был доступен. Ацуко Арису ушла и могла даже не знать о произошедшем. Старик из видения был давно мертв. Акеми Хомура пропала.
Она позволила гневу наполнить ее, потому что он приносил ясность. Ей не хотелось думать ни о чем другом. Еще оставалось, с кем она может поговорить, кто, похоже, ко всему приложил свою руку.
Кто даже сказал ей:
«Загляни ко мне снова, когда все это закончится, хорошо? Полагаю, нам многое нужно будет обсудить».
И правда пророческие слова. Конечно, сложно удивляться этому, когда они сказаны Богиней.
И у нее, похоже, было и человеческое имя, которое Рёко прекрасно знала. Как там сказала Хомура?
«Знаешь, она настояла, чтобы здесь была ее внучатая племянница. Не уверена, почему. Может быть, ей понравилось, что ты назвал ее в ее честь».
Итак, ее бабушку назвали в честь Богини. Старик явно был родственником бабушки по отцовской линии – как минимум, на это намекал этнос. Складывая все вместе, получалось, что у Богини должно быть в точности такое же имя, как у ее бабушки. Это значило, что человеческим имени Богини было…
«Канамэ Мадока», – немного потрясенным голосом закончила за нее Кларисса.
К тому времени, как она достигла Зала Ленты, сила ее гнева остыла, возможно, к изрядному облегчению Асами, которую она потащила – а после телепортировала – с собой практически силой. Она, похоже, напугала Асами, судя по тому, как девушка продолжала спрашивать, в порядке ли она, и предлагать сходить купить ей сладкие напитки.
«Я же сказала, я в порядке, Асами», – заверила она, слишком отвлекшись, чтобы понять, что отбросила обычный хонорифик.
Они ждали в очереди к Ленте, так что, возможно, и к лучшему было, что она потеряла прежнюю силу воли; иначе она вполне могла бы расталкивать со своего пути людей.
«Почему мы здесь? Почему посещаем Культ?» – спросила Асами, осторожно оглядывая вокруг разнорасовое исключительно женское собрание паломниц. Своим неожиданным появлением Рёко устроила небольшой переполох, учитывая веру Культа в произошедшее на Кеплер-37, и это должно было породить новые слухи. Вокруг нее уже зашептались.
На данный момент ее это не заботило. Ей нужно было поговорить с Богиней. Забавно, что она появилась, практически требуя увидеться с божеством, которая известна была тем, что сама решает, когда показаться, и в этом загадочна. Хотя она подозревала, что Богиня ожидаемо покажется.
Асами стояла, пялясь на украшающие зал витражи, навевающие мотив надежды и отчаяния.
«Ты… ты сейчас верующая?» – спросила она.
Рёко была не уверена, как на это ответить. Технически, ответом было очевидное да, учитывая, что она говорила о Богине как о реальности и даже запланировала чуть позже встретиться с ней тет-а-тет. С другой стороны, казалось странным так говорить, учитывая, что всего месяц назад Рёко бы решительно отрицала что-то подобное.
От необходимости отвечать ее спасло неожиданное появление никого иного, как самого Кьюбея, из ниоткуда материализовавшегося на плече Рёко, из-за чего они обе слегка подпрыгнули.
– О, е-еще раз здравствуйте, инкубатор-сан, – сказала Асами.
«Я же говорил, Кьюбей», – почти раздраженно ответил инкубатор.
– О, верно, простите.
Появление инкубатора вызвало в толпе новый переполох, так как инкубаторы – ну, у них точно не было в теологии Культа достойного места, так что для кого-то из них весьма странно было появиться в Зале Ленты; хотя Рёко припомнила, что он появился в прошлый раз, когда она была здесь.
– Зачем ты здесь? – немного подозрительно спросила Рёко.
«Просто пронаблюдать, – ответил инкубатор, свесив хвост у нее за спиной. – Меня интересуют эти “видения”, которые, похоже, настолько интересны вам, волшебницам».
– Понятно, – сказала Рёко. – И что же для тебя в них ценного?
«Много чего, – сказал Кьюбей. – Пусть даже другие инкубаторы с этим не согласны».
– Инкубаторы могут не соглашаться?
«Такое очень редко бывает. Во всяком случае, я уполномочен расследовать этот вопрос от имени моей расы».
– Не уверена, что мне нравится, как это звучит.
«Я не намерен вредить».
Рёко оставила тему, замолчав. Очередь медленно продвигалась, и она, коротая время, поглаживала хвост Кьюбея. Существо потерлось о ее волосы, которыми она его ласкала. Странно было говорить с ним как с человеком, в то же время обращаясь с ним как с кошкой. Инкубаторы, предположительно, не испытывали от поглаживания никакого удовольствия, но они достаточно хорошо притворялись.
Наконец, они достигли начала очереди, где одной из двух почетных стражей была та же самая встреченная ею в прошлый раз телепат с нелепо изукрашенной шляпой.
«Я же в прошлый раз сказала тебе быть осторожней с мыслями! – подумала страж. – Мне нравится шляпа».
«Разве вы, мыслечтецы, ничего не знаете о приватности?» – поинтересовалась Рёко.
Страж слегка шевельнулась, казалось бы, ненадолго задумавшись.
«Нет, не особо, – признала она. – Во всяком случае, не могу сказать, что удивлена твоему возвращению, после червоточины. Готова к обращению?»
«Может быть, позже».
«Не знаю, что с тобой. Большинству людей одного видения более чем достаточно».
«Разве так следует говорить со “Спасительницей человечества”?»
«Не забивай себе этим голову, или у тебя вырастет шляпа как у меня».
Рёко фыркнула, после чего поняла, что Асами круглыми глазами смотрит на нее.
«О, Богиня, это был не приватный разговор», – осознала Рёко.
«У тебя было видение? – спросила Асами. – Так это правда, что…»
«Я позже объясню! – взмолилась Рёко. – После того, как мы посетим Ленту».
«О, я только что об этом прочла! Это религиозный артефакт, предположительно предоставляющий видения. Мы поэтому здесь?»
Когда Асами задала вопрос, появилась Кёко, выйдя из боковой двери в области рядом с Лентой.
«О, это просто прекрасно!» – простонала Рёко – про себя.
«Показалось хорошей идеей появиться, – пожала плечами Кёко, заметив ее взгляд. – Сомневаюсь, что этот твой визит совпадение».
Наконец, блаженство, люди перед ней закончили, силовое поле отключилось, и настала их очередь у алтаря. Рёко огляделась, после чего превратилась, жестом указав Асами сделать то же самое.
На мгновение Рёко снова взглянула на Ленту, казалось бы, обычный кусок ткани, помещенный в прозрачный корпус, что вполне мог пережить большую часть ядерных взрывов.
«Что мне делать…» – начала Асами.
«Делай как я», – проинструктировала Рёко, опустившись на колени и молитвенно сложив руки.
Она закрыла глаза.
Рёко оказалась на поле из роз, аккуратно высаженных ряд за рядом. Небо над ней было тепло-белым, казалось, предполагающим, не показывая, присутствие солнца. Почва под ногами была теплой и суглинистой, и она опустила глаза, поняв, что босая, и на ней надето только белое платье.
Она тонко проверила себя. Да, и правда было только платье.
– Неужели и правда будет достойно поступать так в подобном месте? Кроме того, это называется туника. Их носили римляне.
Рёко вздрогнула и огляделась в поисках источника голоса.
Не увидела, но почувствовала, что знает, с какой стороны он донесся.
Она принялась осторожно пробираться через сад, внимательно следя, чтобы не уколоться ни одной из роз. Называть это садом казалось немного неправильным, учитывая, что она не видела никаких заметных границ. Только цветы ряд за рядом, белые, и розовые, и алые, и синие, и мириада других оттеноков, простирающихся до невозможно далекого горизонта.
Она чувствовала, как с каждым шагом к ногам прилипает теплая земля.
Богиню она нашла двумя рядами далее. Этот участок роз был кроваво-красным, но растение, рядом с которым была женщина, вместо этого было светло-зеленым, цветы, казалось, мерцали под невидимым солнечным светом.
На этот раз Богиня приняла форму немолодой женщины, чуть старше видимого возраста матери Рёко. Вместо виденных Рёко ранее сложных платьев в этот раз женщина носила лишь простую белую тунику, такую же как на Рёко. Розовые волосы были увязаны в утилитарный хвост, и она хмуро смотрела на садовые ножницы в руках. В этот раз Рёко смогла понять, почему Богиня выглядела знакомо – она напоминала ее мать или, еще точнее, саму Рёко. Рёко вполне могла представить, как ее мать точно так же хмурится.
– Знаешь, это не только тебе, – не поднимая глаз, сказала женщина. – Каждой когда-либо встретившей меня волшебнице я кажусь знакомой. Своего рода расовая память, юнгово бессознательное, эхо будущего – называй как хочешь. Просто для тебя это сильнее.
С решительным щелчком она обрезала росток, который держала, убрав с растения одинокий зеленый цветок. Он свисал с растения, как будто слишком тяжелый, чтобы его выдерживать.
Женщина понюхала цветок, глубоко вдохнув, после чего встала, повернувшись к Рёко. Цветок она держала перед собой.
Рёко неуверенно переводила взгляд между розой и всегда нервирующими глазами Богини. Затем она приняла протянутый цветок, вглядываясь в него.
Аромат розы подавлял, и, пока она очарованно смотрела, мерцающая зелень цветка стала еще более похожей на драгоценность, лепестки на глазах свернулись вместе…
– Рёко.
Голос Богини вывел ее из транса. Она взглянула в похожие на драгоценность глаза Богини и вспомнила, кому принадлежит этот мир.
– Я рада, что ты вернулась встретиться со мной, – тепло улыбнулась женщина. – У тебя есть ко мне вопросы. Задавай.
Она опустила взгляд на землю внизу, устрашенная присутствием женщины.
– Я и правда ваша родственница? – спросила она.
– В каком-то смысле, да, – сказала Мадока. – В твоем мире меня никогда не существовало, но если так, ты была бы далекой моей племянницей. Объективно это очень мало что значит, помимо появления некоторого метафизического резонанса, но порой даже самая тонкая связь может стать сокровищем. Для большинства матриархов семья это все, что осталось, и осталось очень мало того, что привязывает меня к твоему миру.
Рёко кивнула, даже продолжая размышлять над значением слов. Она не вполне понимала.
– Я богиня, Рёко, пусть даже я ношу человеческое лицо. Это приводит к некоторым последствиям. В данным момент ты боишься моего присутствия и боишься моего взгляда, пусть даже не понимаешь, почему. Когда-то я была человеком, вроде тебя – часть меня все еще человечна. Но если бы сейчас здесь с тобой оказался кто-то из моих прежних подруг, они бы приняли меня за незнакомку. Хомура-тян потребовала бы сказать, что я сделала с известной ей Мадокой. Но правда в том, что я и есть она. Никто не может прожить вечность и по-настоящему остаться прежним.
Рёко сглотнула, снова кивнув. Эта версия Богини отличалась от прежде ею встреченных. Более подавляющая, менее добрая…
– Менее человечная. Да, это правда. Порой я едва могу вспомнить, каково быть человеком. В такие времена моя божественность подавляет меня, и я становлюсь просто Законом Циклов, просто Законом. В конце концов, именно поэтому я трачу время, сосредотачиваясь на своей семье, на Кёко-тян и Мами-сан. Я могла бы достичь своих целей иными способами, но это помогает мне помнить. Иначе природа бесконечности начинает давить на меня, и все волшебницы начинают походить одна на другую, все души неотличимы одна от многих других.
– К чему вся эта таинственность? Почему вы позволили этому произойти с моей семьей? – спросила Рёко, слова, казалось бы, незваными сорвались с ее губ, а ответивший голос эхом отозвался в ее сердце.
– Всеведение это тяжкое бремя, особенно когда ты также безвременна, так что у тебя бесконечное время на рассмотрение всех возможных последствий и на исполнение всех возможных задач. В такой ситуации ты ответственна за каждое последствие своих действий, и самое ужасное в том, что идеального решения нет. У меня весьма ограниченная способность вмешиваться, и каждый раз, когда я так делаю, я все должна сделать точно. Горькая правда в том, что в этом мире я не видела никакой кармы, помимо проявленной обществом и мной самой. Для меня вполне возможно спасти невинную жизнь и убить в будущем тысячи или даже миллионы и равно возможно для меня убить кого-то и этим значительно улучшить мир.
– Но даже помимо этого стоит задать вопрос: Что значит иметь лучший мир? Будь я поистине всемогуща, способна вмешиваться где угодно и когда угодно, был бы мир, где я все делаю, принимаю каждое решение, по-настоящему лучше? Если бы сотней видений я направила жизни сотни девушек и тем самым спасла одну жизнь, стоила бы по-настоящему эта жизнь спасения? Все зависит от выбранных тобой ценностей, и никакой набор ценностей не идеален, даже выбранный мной. Мир не был готов к существованию нашего вида, так что мы до поры хранили секрет. В случае моей семьи, где некоторая метафизическая связь позволяет мне осуществлять необычный контроль, события следует организовывать с особенной тщательностью. Твое особое бремя нести это, иметь меньше свободы жить своей жизнью.
– Так скажи мне: Будешь ли ты осуждать меня за мои действия, когда ты не понимаешь последствий?
Губы Рёко дрогнули, и слова Богини ослабили ее, но она заставила себя поднять взгляд, навстречу этим ужасным глазам.
– Я…
Затем женщина вдруг исчезла, и она уставилась в глаза девушки, подростковой формы Богини.
– Ужасно, не правда ли? – спросила девушка, и на этот раз это был очень человеческий голос, без каких-то прежних ноток. – Все это прозвучало так неправильно. Прозвучало как сказанное инкубаторами. Я ненавидела их логику, а ты ненавидишь мою. Тебе не стоит склонять передо мной голову лишь из-за того, кто я. Ты сердцем чувствуешь, что правильно, так же как я сердцем чувствовала, когда пожелала существование этого нового мира. Это часть человеческого бытия, этот бунт. Я забочусь о своей семье и о своих подругах, и из-за этого твой мир не так хорош, как мог бы быть. Это давит на меня, но нельзя везде быть идеалом. У меня есть право заботиться. Это мое право!
Рёко внезапно поняла, что Богиня плачет.
– Я… – снова начала она, потянувшись вперед, но девушка исчезла, на этот раз заменившись молодой женщиной – лишь немного старше самой Рёко, но определенно старше.
– Эмоции делают нас людьми, Рёко, – сказала женщина, потянувшись и схватив Рёко за плечо. – Они придают нам сил и делают нас особенными. Ты много слышала это от инкубаторов. Печально, не так ли? Вселенная крутится на стерильной логике, так что вполне естественно, что инкубаторы поступают точно так же. Все должно быть эффективно, достигнуть конечного состояния. Как сама энтропия. Почему же дар ограничен лишь нами?
Рёко встретила взгляд женщины, и на этот раз он был теплым и любящим. В нем не было никакого ужасного всеведения, не в этот раз.
Женщина опустила руку.
– Ну, полагаю, пока что достаточно. Тебе нужно о многом подумать.
Рёко сморщила лицо от такого завершения.
– Подождите, нет. Я хотела спросить: Что мне теперь делать? Я не хочу просто провести на Земле следующие несколько месяцев. Я пожелала избавиться от этого!
Женщина хихикнула, прозвучав странно по-девичьи.
– Думаешь, я тебе так прямо и скажу? – сказала она. – Я хочу, чтобы ты жила своей жизнью, каковы бы ни были мои на тебя планы. Именно так все получится. И знаешь, из вас с Асами-тян выйдет милая пара, даже если… ну, пока что, думаю, все будет в порядке. Знаешь, ей я тоже дала видение, так как сочла, что было бы жестоко оставить ее. Прямо сейчас я даю ей совет об отношениях.
– Совет об отношениях, – пусто повторила Рёко.
– О, да, – помахала Канамэ Мадока. – Во всяком случае, еще увидимся. И ничего не говори Кёко-тян!
Вокруг нее вдруг проявился материальный мир, даже не дав ей времени осознать произошедшее. Рёко распахнула глаза и подняла взгляд, найдя алые глаза наблюдающего за ней Кьюбея, расположившегося поверх содержащего Ленту ящика.
Рядом с ней ахнула Асами, и она оглянулась, увидев смотрящую на нее девушку. Выглядела она потрясенной.
Рёко огляделась по сторонам, увидев пялящуюся на нее толпу, Кёко со скрещенными руками и приподнятой бровью.
Рёко простонала.
– Неужели было так необходимо телепортировать нас прямо к тебе в комнату? – спросила Асами. – Я знаю, что это в пределах твоей дальности, но…
– Я не готова столкнуться с Кёко-тян или к чему-то еще, – сказала Рёко, плюхнувшись на свою кровать лицом вниз.
Асами нахмурила лоб.
– Кёко-тян? Ты имеешь в виду лидера Культа? Почему «-тян»?
– Да, ее. И прости, оговорилась.
Асами нервно потерла руки, и Рёко знала, что должна что-то сказать. Видение могло быть меняющим жизнь опытом, и она потащила Асами, как куклу.
Рёко села.
– Так что сказала тебе Богиня? – спросила она, не уверенная, как еще к этому подвести.
– Не могу поверить, что она настоящая, – неверяще взглянула на нее Асами. – Ты знала? Ты регулярно общаешься с ней?
«По-видимому, да», – подумала Рёко, мысленно ответив на вопрос – но не Асами.
– Все сложно, – вслух сказала она. – Во всяком случае, что она сказала?
Она была немного жестока, заставляя Асами рассказать ей о видении, прежде чем у той даже появилась возможность понять, что ей стоит спросить Рёко о видении самой Рёко.
Асами снова потерла ладони.
– Ну, мне в последнее время было весьма непросто, – сказала она. – Я боялась возвращаться в бой, и я не хотела покидать тебя, так что она помогла мне почувствовать себя лучше. Дала мне немного перспективы. И, э-э…
Девушка оборвала себя и отвела взгляд. Рёко с любопытством взглянула на нее, после чего поняла, что она покраснела.
– Асами-тян?
– Ну, я, э-э…
– Ты не должна говорить мне, если не хочешь, – отступила Рёко. – Все в порядке. Дай я спрошу маму, можем ли мы что-нибудь перекусить. Ну, не маму…
– Она сказала, что если я захочу от тебя чего-то физического, я прожду вечно, так что это мне придется поднять вопрос.
Рёко уставилась на нее.
– Что? – спросила она.
«Хоть мне и не хочется прерывать, – подумала Кларисса, передавая мысль им обеим. – Полагаю, сейчас мне стоит это остановить и указать, что у вас неожиданные гости. Они только что запросили, доступна ли ты».
Рёко силой затолкала прежний разговор в заднюю часть своей головы.
«Джоан Валентин и Сидзуки Саяка?» – недоверчиво подумала она, утвердительно ответив им.
Она выскочила наружу, где ее отец поспешно пытался заставить переднюю комнату выглядеть презентабельно. Она насколько могла помогла ему, а Асами мгновением позже появилась позади нее.
«Могу я спросить, – передала она Саяке. – В чем дело?»
«Ну, – через секунду отписала в ответ Саяка. – У нас есть для вас предложение».
Интерлюдия II. Мадлены
Так же точно дело обстоит с нашим прошлым. Потерянный труд пытаться вызвать его, все усилия нашего рассудка оказываются бесплодными. Оно схоронено за пределами его ведения, в области, недостижимой для него, в каком-нибудь материальном предмете (в ощущении, которое вызвал бы у нас этот материальный предмет), где мы никак не предполагали его найти. От случая зависит, встретим ли мы этот предмет перед смертью или же его не встретим.
[…]
Мама велела подать мне одно из тех кругленьких и пузатеньких пирожных, называемых Petites Madeleines, формочками для которых как будто служат желобчатые раковины моллюсков из вида морских гребешков. И тотчас же, удрученный унылым днем и перспективой печального завтра, я машинально поднес к своим губам ложечку чаю, в котором намочил кусочек мадлены. Но в то самое мгновение, когда глоток чаю с крошками пирожного коснулся моего неба, я вздрогнул, пораженный необыкновенностью происходящего во мне.
[…]
Несомненно, то, что трепещет так в глубине меня, должно быть образом, зрительным воспоминанием, которое, будучи связано с этим вкусом, пытается следовать за ним до поверхности моего сознания. Но оно бьется слишком далеко, слишком глухо; я едва воспринимаю бледный отблеск, в котором смешивается неуловимый водоворот быстро мелькающих цветов; но я не в силах различить форму, попросить ее, как единственного возможного истолкователя, объяснить мне показание ее неразлучного спутника, вкуса, попросить ее научить меня, о каком частном обстоятельстве, о какой эпохе прошлого идет речь.
— «В поисках утраченного времени», Марсель Пруст, выдержка (пер. Адриана Франковского).
Многое начинает казаться лучше, когда остается в прошлом – и из этой неприступной башни Прошлого нас зовет и манит рукою Тоска.
— «Литературные эссе», том I, Джеймс Расселл Лоуэлл.
– Где она?
Солдат нервно взглянул на нее со своей наблюдательной позиции. В его глазах был характерно напряженный, но при этом расслабленный взгляд переживающего послебоевой откат человека, выбравшегося, наконец, из своего бронекостюма.
Он заколебался, взвешивая, как это сказать.
– Простите, сэр. Мы пытались, но это было безнадежно. Мы удерживали позицию, сколько могли. Никто не выбрался. Я подал доклад…
– Вы меня не слушаете.
Ее голос прозвучал мягко, лишь с намеком на рык, но интонации оказалось достаточно, чтобы заткнуть солдата. Он уставился на нее, широко раскрыв глаза, и немного отступил назад.
– Сэр, – сказал он, насколько возможно тонко сглотнув. – Ваш самоцвет потускнел. Не думаете, что пора его перезарядить?
– У вас нет права говорить мне, что делать.
– Сэр, – напряженно выпрямившись, повторил солдат. – Звание или нет, вы испытываете нестабильность. Я не обязан слушать вас.
Его голос слегка смягчился.
– Пожалуйста, все мы кого-то потеряли. Весь мой взвод погиб. Все они. Но мы должны справиться…
Его фраза закончилась сдавленным шумом, когда ее телекинетическая хватка вцепилась в его горло.
Легко. Настолько легко было вложить чуть больше сил и полностью раздавить его шею, укрепленная трахея или нет. Настолько легко было выплеснуть свой гнев на цель, что явно того не заслуживает.
Похоже, в ней все еще осталось немного рациональности. Возможно, из-за влияния ее таккомпа, напрягающего свою электронную мощь, чтобы удержать ее в здравом уме, удержать ее под контролем. Он ошибся, позволив ей выйти из эмоционального подавления – сейчас, и у него не было возможности отменить это решение.
– Верните ее, – прошептала она.
Мужчина посмотрел на нее, его глаза были полны страха, когда он безуспешно попытался дотянуться до нее руками, только чтобы оказаться стиснутым невыразимой силой.
Она подняла руку, и извивающийся мужчина поднялся в воздух.
Она хотела кричать от гнева, но вместо этого прозвучала лишь сломленная, дрожащая просьба:
– Пожалуйста, верните ее. Я не могу так жить.
Мужчина бился в воздухе, его лицо определенно не было лицом Бога, его сдавленный голос, конечно, не мог дать ей искомых ответов.
Она видела вокруг полные ужаса лица других солдат и техников, прижатых к стене либо страхом, либо ее телекинетическим пузырем. Этот личный пузырь пространства – маленький радиус, внутри которого ее магия могла искажать реальность – годами хорошо служил ей; предоставлял ей доступ ко всевозможным силам. Требовалось лишь немного подготовки, и она могла быть телепортером, или мыслечтецом, или телекинетиком – но не всеми одновременно.
В этот момент он казался бесполезным, как приказ одной волшебнице сдержать целую дивизию пришельцев.
Она закричала и едва услышала себя; стены комнаты вокруг нее потрескались и рассыпались на куски, разбившись как ее сердце в тот момент, когда она услышала новости. Ее окружение размылось в потоке слез, и малая часть ее задумалась, кто же сейчас управляет ее действиями, ее силами – потому что это точно была не она. Она почувствовала, как что-то внутри нее треснуло, развалилось кусок за куском, и она задумалась…
Громкий хлопок и болезненная хватка чьей-то руки на ее голове заставили реальность ринуться назад.
У нее было лишь несколько мгновений, чтобы увидеть перепуганное лицо появившегося рядом с ней телепортера и решительное, серьезное выражение телепата перед ней. Эльфрида Вервлоет была одной из психотерапевтов дивизии; той, что всего несколько часов назад сказала, что она в порядке. Не слишком сильная, иначе телепат заметила бы, что с ней что-то не так, и ей не потребовался бы прямой контакт для проявления ментального контроля.
Она проходила обучение сопротивлению контролю разума, получив это вместе с повышением до полковника, казалось, целую жизнь назад. Хотя она его не использовала, даже когда рука на ее лице засветилась ярко-желтым, и она почувствовала, как внушения телепата прокладывают себе путь в ее мысли. Так просто было бы сдаться, позволить думать кому-то еще. Да, поспать, это выглядело так хорошо…
Сиро Асака проснулась, тяжело дыша и резко пинаясь. Она дико замахала руками, и потребовалась лишь секунда, чтобы найти, во что вцепиться – в девушку рядом с ней, лицо которой прижалось к ее шее. Прошел лишь момент растерянности, прежде чем память вернулась к ней вместе с теплой, успокаивающей уверенностью.
Алиса Линвуд, чьи волосы дразнили ее подбородок, чей запах заполнял ей ноздри, и чье… тело прижималось к ее.
Девушка зашевелилась, потревоженная пробуждением Асаки, и издала недовольный шум.
– Снова тот сон, Асака? – вздохнула она. – Интересно, что с тобой происходит.
«Тот сон» уже несколько месяцев беспокоил ее. Каждую ночь он слегка отличался, и каждое утро она теряла детали. Разочаровывало; она бы его проигнорировала, если бы Алиса не подталкивала ее постоянно провериться. Она была не в восторге от встреч с терапевтом, но в конце концов согласилась.
– Не нужно было меня из-за этого пилить, – сказала она. – Мы выясним, что происходит; возможно, что и ничего. Давай поговорим о чем-нибудь повеселее.
Она на пробу стиснула девушку, заставив ее заерзать.
– Вот ты, – сказала Алиса, игриво прижимаясь к ней. – Не то чтобы я была против идеи, но, честно говоря, если бы были более веселые способы завести детей, я бы, возможно, уже тебя уговорила.
Асака, как раз собиравшаяся что-то сказать, вместо этого от удивления поперхнулась.
– Я не уверена, что мы готовы, – оправившись, сказала она. Это был знакомый поворот давнего спора.
– Ты знаешь, что готовы, – опровергла Алиса. – Ты просто боишься.
Асака закрыла глаза, ненадолго принимая полуигривые, полусерьезные подразнивания. Дети, подумала она. Алиса неизбежно уговорит ее, и затем ей придется называть ее мамой…
– Я серьезно, – продолжила Алиса. – Смотри, сейчас даже продаются наборы, чтобы все это было приятным опы…
Асака агрессивно перевернулась, тело скользнуло под простыней, но поверх другой девушки. Алиса от этого умолкла.
– Не сейчас, – сказала Асака, опускаясь для поцелуя.
– Так как супруга?
Асака на мгновение опустила бинокль взглянуть на девушку рядом с ней, после чего снова подняла его, всматриваясь в город перед ней. МадхуриВеликая, или, для друзей, «Мэдди», была второй в командовании в гильдии и одной из самых доверенных ее подчиненных. Асака научились полагаться на нее в межгильдийных боевых матчах, типичных для этой игры.
«Волшебное небо» было виртуальной многопользовательской кооперативной боевой игрой – ВМКБ – об альтернативной вселенной, где магически усиленные девушки помогали определить Вторую Мировую войну. Каким бы странным ни был концепт, она стала одной из самых популярных игр своего жанра, породив достаточное число фанатов-зрителей, чтобы лидеры видных гильдий, вроде Асаки, могли жить в роскоши – и, столь же важно, позволять себе платить непомерные сборы Управления за использование ВР.
Ей нравилась Мэдди, но не только за ее надежность, но также потому, что она знала, что Мэдди и в реале была женщиной – она просто не могла полностью избежать смутного ощущения жути, возникающего из знания, что в очевидно женской аватаре находился взрослый мужчина. Может быть глупо, но у нее было право на собственные предубеждения.
И если игровая аватара Мэдди оказалась похожей на Алису – ну, вероятно, это совпадение.
В данный момент они обе находились на земле позади небольшого кряжа, покрыв лица, зеленую форму и шлемы грязью, разведывая небольшой немецкий город на другой стороне реки. Различные вражеские пехотинцы, любовно называемые «мобами», бродили по улицам и внутри зданий, заметные для ее рентгеновского взгляда, одного из пассивных умений командного класса, которым она играла.
– Как всегда, – сказала Асака. – Все еще не могу уговорить ее побольше играть в эту игру.
– Ах, да хватит из-за этого злиться, Асака, – сказала Мадхури. – ВР-игры просто не для всех. Хотелось бы мне найти дома парня, который заботился бы обо мне так, как твоя Алиса.
«Мадхури», по сути, и было настоящим именем Мэдди. Лично Асака использовала «ФиолетовогоНаблюдателя», но Мадхури знала ее настоящее имя и использовала его.
– Я не злюсь, – сказала Асака. – Просто думаю, что было бы мило, если бы она чаще присоединялась. Я по ней скучаю.
– О-о, вы обе такие милые, – сказала Мэдди, похлопав Асаку по спине.
– Мы думаем о ребенке, – сказала Асака.
Ненадолго повисла тишина, пока Мэдди обдумывала откровение.
– Без шуток? И кто же из вас будет, ну, знаешь, духовкой?
– Мы пока не знаем. Я не хочу этого делать, но также я не хочу заставлять ее. Я уверена, она была бы счастлива, но я не знаю, думаю, это кажется странным.
– Ну, естественно из-за этого нервничать. Слушай, я займусь для тебя гильдией, пока ты будешь занята малышом, если назовешь в мою честь. Договорились? Устроим вам обеим бейби шауэр…
Асака, нахмурившись, подняла руку прервать ее.
Она в последний раз просканировала город.
– Что-то не так, – вдруг перешла она на шепот. – Слишком тихо. Где вражеская команда? Где танки? Я должна была уже что-нибудь увидеть.
Мгновение она жевала губу, после чего отправила телепатический запрос обновлений. Есть ли у кого-нибудь визуальный контакт с членами вражеской команды или с танковыми отрядами?
Ответы вернулись равно отрицательными, и она всерьез забеспокоилась. Одно было погрязнуть в тяжелом бою с другой стороной – другое не догадываться, чем они заняты. В другой команде были не тупицы-нубы – если она не знает, чем они заняты, то чем бы они ни заняты, это для нее плохая новость.
– Ты права, – поняв проблему, прошептала Мэдди. – Что-то не так.
Они отодвинулись от кряжа, позволив вместо этого наблюдать некоторым рядом находящимся дружественным мобам, из кустов появились их адъютанты, следуя за ними. Асака на ходу вызвала перед ними с Мэдди магическую карту района, чтобы они могли поискать слабости своей диспозиции. Местность генерировалась случайным образом, и в данном случае река отклонялась от их стороны карты, формируя указывающую прямо на них «v». Город, который разглядывала Асака, был напротив реки с левой стороны, около точки v но не прямо на ней.
Они были атакующей командой, с дополнительными членами и огневой мощью, и у них было ограничение по времени. Они только недавно добрались до реки и перегруппировывались для штурма через нее, пытаясь двойным охватом ударить с обеих сторон. Таким образом, команда была разделена пополам, с Асакой и Мэдди в более сильной половине, обращенной к городу, и «Бэтти», их третьей в командовании, на другой стороне.
– Для них было бы безумием отойти от реки и ждать, – сказала Мэдди. – Это их лучшая естественная защита, ключ всей чертовой карты.
– Но мы их не видим, – сказала Асака. – Они не там.
– Должно быть они не хотят, чтобы мы их видели, – сказала Мэдди. – Это должно значить…
– Они концентрируются для атаки, – закончила мысль Асака. – Это единственное объяснение. Это хитро, но это лисья хитрость, если они поймают нас там, где мы не ожидаем.
Мэдди изучила карту.
– Но где… – начала она.
Взгляды их обеих одновременно остановились на центре карты, на вершине «v», которую защищали только силами мобов.
– О Господи, мы идиотки, – сказала Мэдди.
– Еще есть время все исправить, – вскочила Асака, раз уж они теперь были достаточно далеко от кряжа, чтобы не оказаться под огнем. – Нам нужно переместить…
Ее прервал отдаленный грохот артиллерии.
Они остановились, Асака кивнула Мэдди, телепатически проверяющей ситуацию, так как телепатия Асаки все еще была на кулдауне.
– Думаю, нам просто не хватило времени, – сказала Мэдди, отправив информацию. – Они как раз сбросили маскировку. Пехота, танки, поддержка, ближний бой, летуны, все в куче.
Мэдди на мгновение взглянула на Асаку, прикусив губу и задумавшись. Эта игра не была в точности похожа на настоящую войну, где вполне разумно было перегруппироваться, защититься и подождать, пока импульс численно превосходящих атакующих истощится, прежде чем контратаковать. У них был срок – им нужно было победить быстро.
– Атака должна продолжаться как запланировано, – сказала она. – Если придется, можем обменяться ферзями – без их артиллерии и воздушной поддержки будет легко зачистить их. И если мы затормозим их, дав тылу время подготовиться, мы можем даже не потерять нашего ферзя. Нам просто нужно убедиться, что атака у нас будет быстрой.
Насколько она понимала, агрессивные контратаки такого вида не были распространенной чертой фракции, за которую играла их команда – но ведь не получат же они очки стиля за успешный отыгрыш, так что кого волнует?
Мэдди кивнула.
– Мне послать кого-нибудь помочь затормозить их? – спросила она.
Асака кивнула.
– Мы можем переместить отсюда несколько членов, раз уж число за нами, – сказала она. – Но наша диспозиция не помогает. Большая часть команды слишком далеко, чтобы успеть туда вовремя, и фронт слишком быстро дробится. Нам придется пожертвовать кем-то, чтобы продержаться до последнего. Я…
Она резко остановилась, глядя на карту перед ними. Планирование этой атаки обернулось катастрофой, и отчасти это была ее вина. Но двумя ближайшими к месту события девушками были они с Мэдди – она по простым логистическим причинам пыталась удерживать командование ближе к центру.
Так глупо – позже ей придется обсудить это с гильдией – но не это ее беспокоило. Что-то…
– Я пойду, – сказала Мэдди, видя промелькнувшую по лицу Асаки мысль. – Ты слишком важна для команды, и до последнего держаться легко. Я уже так делала.
Асака кивнула, сглотнув, руки слегка дрожали. Она нехорошо себя чувствовала, но она не могла…
– Эй? Все в порядке? – спросила Мэдди с проявившимся в голосе беспокойством. – Нам нужно быстрее выдвигаться. Мне уже нужно идти!
– О, да, конечно, иди, – глядя на девушку, сказала Асака. – Я просто…
По ней прошла вошла тошноты. Эти светлые волосы, эта игривая челка, она не могла не увидеть…
– Асака? Что-то не так? – спросила Мэдди, и на этот раз беспокойство в голосе было очевидным.
Какой-то момент бреда казалось, что этой девушкой была Алиса – не игровая аватара Алисы, но Алиса – и тошнота стала подавляющей.
Она почувствовала, как падает…
〈КРИТИЧЕСКАЯ ОШИБКА СИМУЛЯЦИИ〉
Она дернулась в кресле, ведущий к ее затылку кабель каким-то образом сумел остаться на месте.
Мгновение она тяжело дышала, оправляясь, прижав руку к груди, где тяжело билось ее сердце.
– Эй, ты в порядке? – через голосовой чат гильдии спросила Мэдди. – Чертов сервер вдруг почему-то упал. Не знаю, получишь ли ты сообщение. Похоже, тебя ударило хуже всего. Выглядело, как будто тебя вот-вот вывернет.
«Ошибка симуляции?» – удивленно подумала она.
– Да, да, я в порядке, – субвокализировала она в микрофон у горла. – Серьезно? Упал? Я никогда такого не видела, особенно на стриминговых серверах. Они ведь должны быть экстра-надежны.
– Говорят, его проверяют, – сказала Мэдди, – и что мы не сможем в ближайшее время перезапустить матч. Хочешь с ними об этом поговорить?
Асака задумалась.
– Все в порядке. Они знают, что облажались. Скажи им, что лучше бы такое не повторялось, иначе мы сменим сервис.
– Ладно, – ответила Мэдди. – Хотя это отстой. Хорошая была игра.
– Да, хотя мы были на волосок от того, чтобы нам надрали задницу. Я поговорю с гильдией.
– Ладно, мальчики и девочки, – субвокализировала она. – Это хрень, но, похоже, сегодняшнюю игру отменили. Перепланируем с другой гильдией, и мы уже выразили хостеру свое неудовольствие. Те кто может, идите на тренировочные сервера. У меня есть некоторые личные дела.
После этого она отправила более типичное текстовое сообщение другой гильдии, следом еще одно с извинением перед зрителями. Строго говоря, это была не ее работа – о большей части этого заботился их гильдейский обработчик маркетинга и платежей – но ей нравилось использовать некоторый личный контакт.
Затем она отключилась, приказав интерфейсному кабелю отделиться и вернуться на хранение. Вообще-то она предпочитала проблемы с сервером проблемам с ее личной установкой – личные ВР-устройства были непомерно дороги, и обычно она арендовала. Хотя у нее было их с Алисой, и она не восторгалась идее платить за его ремонт.
Ее внимание привлекло замеченное движение. Ее собака, американская акита с белыми лапами, дремала на подушке рядом с ее ВР-креслом, но теперь встала. Она взглянула на нее, завиляв хвостом – возможно, услышала ее субвокализацию. Собаки в этом были хороши.
Ее звали Полковник Лохматка.
Она наклонилась со своего кресла, потрепав ее по шее. Собака игриво гавкнула, радостно вздыбив мех. Как и их люди-хозяева, собаки в нынешнее время были серьезно улучшены – никому не нравилось, когда их питомцы умирают от старости. Однако в то время как физические модификации были относительно распространены, у Управления были строгие правила касательно ментальных усовершенствований питомцев. Собаки могли быть лишь немного умнее своих немодифицированных предков.
Что не говорило о том, что таких улучшений не было вовсе. К примеру, у собак в нынешнее время были собственные собачьи туалеты, и они знали, как ими пользоваться.
Благодаря специальным имплантатам они также в достаточной степени понимали человеческую речь и могли сообщать о своих желаниях маленькими фрагментами текста. Полковник Лохматка хотела знать, закончила ли она, и могут ли они пойти в парк, как она обещала. Ей хотелось увидеть других собак.
– Да-да, Полковник, я закончила. Давай. Позови Алису.
Она погладила собаку по боку. Та радостно гавкнула и возбужденно выбежала за дверь.
Асака откинулась на спинку кресла. Теперь, когда она могла немного это обдумать, падение сервера ее забеспокоило. Что-то в нем напомнило ей ее кошмары.
Если именно так падает сервер, ей не хотелось еще когда-нибудь снова это испытывать.
Они с Алисой обнимались на траве в парке, наблюдая, как Полковник Лохматка резвится с другими собаками. Она рада была, что возможно было блокировать получение сообщений собаки или, по крайней мере, отправлять их в архив – можно было воспринять не так много собачьего восхищения и остаться в здравом уме. По-видимому, Полковник Лохматка не понимала концепции сдержанности в обмене сообщениями.
Удивительно было, в какой степени можно было модифицировать собак, чтобы при этом они в целом все еще оставались собаками. Она задумалась, возможно ли, с достаточным временем и достаточно тонкими изменениями, чтобы они постепенно стали настолько другими, чтобы кто-то из прошлого их бы не узнал.
Конечно, этот же вопрос был применим и к людям. Не в технологическом смысле, но с точки зрения личности. День за днем ты признаешь себя все тем же человеком, но в то же время нельзя отрицать, что за годы, десятилетия ты меняешься. Конечно, за столетия ведь возможно стать кем-то совсем другим, даже не поняв этого? Что это вообще значит?
Навевала тоску мысль считать возможным, что она изменится так, изменит то, кто она, даже этого не поняв.
Слегка встряхнув головой, она глубоко вдохнула, ощущая запах волос Алисы, из-за чего девушка приподняла голову с ее груди, покровительственно взглянув на Асаку.
– Не хочешь покидать Полковнику мячик? – спросила Асака. – Мы не уделяли ей должного внимания.
Алиса пожала плечами.
– Ладно, – сказала она, оттолкнувшись от травы.
Через мгновение Асака последовала за ней, сунув руку в карман с мячом и дав знак Полковнику.
Голова собаки сразу же дернулась, и она примчалась всего через несколько мгновений.
– Ого! – отписала она – Я обожаю мячик!!! Кстати, Мистер Пачкуля раздражает. Все предлагает спариться.
Асака изогнула губы. По ее мнению, собаки в нынешнее время были слишком уж информативны. Плюс хотелось ей встретить того шутника из «Биологии Хроноса», который решил, что собаки должны порой усыпать текст избытком восклицательных знаков.
Она вытащила из кармана мячик и бросила его подальше. Он был из модных моделей, с тенденцией резко менять направление.
Алиса обняла ее за талию, и Асака с широкой улыбкой ответила тем же. Вдалеке резвились дети в обычных для Новой Терры красочных мантиях, родные деревья планеты уступали место небоскребам города Империа, обрамленным сверкающей лазурью неба. Солнце скрылось за одним из зданий, окрасив пейзаж светом и тенью.
Поднялся ветер, и, в данный момент, она знала, что это рай.
Кабинет терапевта был окрашен в успокаивающий оттенок светло-синего, возможно, предназначенный успокоить ее.
Асака особо не знала, зачем же она здесь. Она в общем-то не считала плохие сны достаточно веской причиной встретиться с терапевтом, но Алиса была так настойчива, и, по-видимому, терапевт, некая Танака Юи, согласилась, что это стоит ее времени.
Сама женщина сейчас сидела перед ней, с другой стороны своего стола, потягивая чай и устраивая искусное шоу, читая со старомодного планшета. Ее волосы были увязаны в простой длинный хвост, и она выглядела странно молодо, факт чего только подчеркивался ее белой мантией. Это был местный колониальный стиль, и, как переехавшая с Земли, Асака не могла удержаться от мысли, что выглядит это как какая-то религиозная одежда.
Что-то в женщине ее беспокоило, хотя должно быть она просто нервничала.
– Итак, вы будете рады узнать, что результаты диагностики в порядке, – сказала Юи, отложив планшет и взглянув ей в глаза. – Это значит, что с вашими имплантатами нет никаких физических проблем. Тогда, что бы ни происходило, это должно быть психологическое.
– Понятно, – коротко ответила Асака, не представляя, что еще сказать.
Женщина дружелюбно улыбнулась, на мгновение закрыв глаза.
– Поскольку на данный момент проблема не мешает вашей возможности функционировать, я не чувствую необходимости испробовать что-то слишком драматические. Идите сюда; обсудим все.
Вместе с последней фразой Юи встала, жестом указав Асаке направиться в боковую часть комнаты, где рядом с окном находилась стереотипная кушетка психолога, типа, который, она не сомневалась, уже сотни лет как вышел из моды. Неужели Юи и правда ожидала, что она просто уляжется и начнет рассказывать?
– Разве вы не можете как-то модифицировать имплантаты? – спросила она, нехотя приближаясь к кушетке. – Что-нибудь, чтобы подавить сны?
– Травматические сны того типа, что описала нам ваш партнер, часто свидетельствуют о возможных психических проблемах, – сказала терапевт, тонко улыбаясь и подгоняя ее к кушетке. – Мне бы хотелось убедиться, что там и правда ничего нет, прежде чем прибегнуть к манипуляции имплантатами. Если повезет, все разрешится вашими же силами. Прошу, ложитесь.
Асака неохотно последовала инструкции, улегшись на кушетку, оказавшуюся на удивление удобной. Она подумала было уснуть на ней, вот только очевидно было, что для этого не время, и Танака Юи сейчас сидела на стуле рядом с ней, держа свой планшет и стилус.
– Ну что ж, начнем, – через мгновение сказала Юи. – Опишите своими словами, что происходит.
Асака вдохнула, выигрывая время обдумать, что она хочет сказать.
– Ну, все началось несколько месяцев назад, – сказала она. – Может быть, в апреле? Не знаю, как это выразить. Однажды ночью мне приснился ужасный кошмар, худший, что у меня был. Алиса сказала, я проснулась с криком. Мы думали, что на этом все, но вместо этого…
Она заколебалась, прежде чем продолжить:
– … вместо этого, не думаю, что с тех пор у меня вообще была хорошая ночь. Насколько все серьезно, меняется, но, я думаю, это все время. Каждую ночь. Я не понимаю.
– Вы говорите – это, – уточнила Юи. – Всегда один и тот же сон? Кажется, вы это подразумеваете.
Асака начала кивать, после чего остановилась.
– Вроде того, кажется. Я едва помню детали снов, так что сложно сказать. Я не вспоминаю каждый раз одно и то же, и я вполне уверена, что каждый раз не в точности одно и то же, но все это как-то связано. Я в этом уверена.
Женщина прикусила губу, удивительно милый жест.
– Странно, что вы мало что помните, – сказала она. – Если это тревожит достаточно, чтобы разбудить вас криком, вы бы, как правило, помнили детали.
Юи на мгновение приостановилась, постучав кончиком стилуса по своей щеке.
– Ну, думаю, тогда расскажите мне, что из снов вы помните.
Асака повернула голову к окну, предпочитая смотреть на здание на другой стороне улицы, а не в нервирующие глаза терапевта. Правда была в том, что хоть она и сказала Алисе, что не может вспомнить, она на самом деле и не пыталась.
Тем не менее, она была здесь. Здесь не было смысла не пытаться, раз уж правительство платит хорошие деньги, чтобы она встретилась с терапевтом.
– Вас беспокоят попытки вспомнить? – мягко спросила Юи после того, как она некоторое время хранила молчание.
– Да, – признала она, пусть даже знала, что в голове терапевта на это должен был прозвучать тревожный звоночек.
Если честно, это ее тоже тревожило. Она не…
– Я не знаю, – сказала она. – Мне сложно ухватиться за воспоминания. Они как будто ускользают, когда я пытаюсь, и я чувствую… что чего-то боюсь.
Она говорила самой себе в той же степени, что и терапевту, сообщая вслух как раз то, что ее беспокоило; тем не менее, при этом ей было неприятно осознавать, что истина этих слов предполагает, что с ней и правда может быть что-то не так.
И это ужасная мысль.
Она попыталась сосредоточиться, ощущая, как впивается в нее взгляд терапевта, и, наконец, к ней пришло.
– Это война. Это всегда война. Как будто… вы знаете, чем я зарабатываю?
Она, наконец, повернулась снова взглянуть на терапевта и обнаружила не ожидаемый пронзающий взгляд, но вместо этого странно нежное выражение лица.
– Да, знаю, – сказала Юи, ее взгляд опустился на планшет. – Вы геймер. Играете в военные симы. Вообще-то, это одна из моих рабочих гипотез. Некоторые симуляционные игры могут быть весьма травматичны, даже если они виртуальны.
Асами покачала головой, отклоняя идею.
– Я в основном играю только в одну игру, и Волшебное небо не настолько… реалистично. Во всяком случае, не так. Не думаю, что я когда-либо видела в игре труп.
Она на мгновение приостановилась.
– Стоит сказать, именно игра напоминает мне о снах. Это единственная связь, которую я сейчас могу провести. Но это… другое. Более жестокое. Людей убивают. Особенно…
Она нахмурилась. Она собиралась что-то сказать, но вдруг остановилась, и теперь не могла вспомнить, что именно. Это было важно.
– Не нужно себя заставлять, – успокаивающе сказала Юи.
На мгновение повисла тишина.
– Должна сказать, – заметила Юи, хмуро глядя в свои заметки, – если вы настаиваете, что в ваших видеоиграх нет травматического контента, то у меня нет объяснения. Ваше описание подразумевает, что вы испытываете последствия какой-то травмы, но для вас необычна неспособность ничего вспомнить. Ничто в вашем файле не указывает на недавнюю или прошлую травму. Возможно, что-то, чего нет в файле?
Лицо терапевта было серьезно, и у Асаки сложилось впечатление, что оно должно убедить ее сказать, если она и правда что-то скрывает – но это не так.
– Честно говоря, я так не думаю, – сказала она. – У меня вполне удобная жизнь.
– Расскажите мне о своей жизни.
Запрос был сформулирован настолько небрежным тоном, что прошла секунда, прежде чем Асака поняла, о чем ее спросили, удивленно подняв глаза.
– Разве вы… – начала она, указав на планшет терапевта.
– Я хочу послушать вас, – сказала женщина, продолжая слегка улыбаться.
Асака снова повернула голову к потолку, выдохнув при этом. Она не думала, что это к чему-то приведет.
Мгновение она собирала в голове что-нибудь подходяще биографическое.
– Не уверена, что есть о чем говорить, по крайней мере из того, чего еще нет в ваших файлах. Родилась на Земле, в Киото, в Японии. Довольно нормальное детство, помимо того, что родители считали меня чересчур интровертной. Не так уж и удивительно, так как врачи предупредили их, что моя генетика забрасывает меня довольно далеко по старому аутистическому спектру, но их это все равно беспокоило.
Она предположила, что уж терапевту-то не придется объяснять политику Управления, касающуюся генетических модификаций и разнообразия человеческой личности. Именно на это она обычно переходила, автоматически упреждая как правило неизбежный вопрос «Почему же это не было вырезано из генофонда?» обычным результатом. Лично она рада была, что этого не сделали, иначе она бы здесь об этом не размышляла.
Она на мгновение остановилась, подумав о дальнейшем, прежде чем продолжить:
– Они попытались подтолкнуть меня к хобби, которые мне особо не нравились, и мы из-за этого много ссорились. Много времени я проводила в школьном игровом клубе, используя их оборудование. Если хотите, я могу описать множество деталей, но это все типично. Во всяком случае, уж точно никаких военных травм.
Терапевт кивнула, глядя в свой планшет.
– Поверю вам на слово. Если потребуется, сможем позже к этому вернуться. Вы тогда не играли ни в какие особенно жестокие игры?
– Не особо. Знаете, большинству из нас не слишком-то интересны были кровь и внутренности повсюду, помимо нескольких чудаков. Раздражающий стереотип.
– Я должна была спросить, – развела руки в успокаивающем жесте Юи. – Продолжайте.
– Ну, как я сказала, я была плохо вписывающимся подростком. Было время, когда я была крайне на всех зла, но со временем я… думаю, разобралась в себе. Не хочу показаться сентиментальной, но именно тогда я познакомилась с женой. Ну, я, э-э, она была очень поддерживающей.
Она приостановилась, врезавшись в небольшой тупик в истории.
– И я думаю, на этом все, – закончила она. – Особо не о чем больше говорить. Мы окончили старшую школу и женились. У меня от гильдии уже было довольно много денег, и я хотела убраться от родителей, так что мы переехали сюда. Это было уже довольно давно.
– Всего два года, – указала Юи. – Хотя, возможно, для кого-то столь молодого это и правда кажется долгим сроком.
Асака нахмурилась. Да, прошло… всего два года. Легко было об этом забыть. Казалось, прошла целая жизнь.
– И вы двое планируете детей? – спросила Юи. – Вы знаете, э-э, кто именно займется выпечкой?
Асака с отпечатавшимся на лице удивлением повернулась взглянуть на терапевта.
– Ну, да, наверное, но как…
– Простите, простите. Ваша жена внесла эту информацию, когда договаривалась об этом назначении. Важно знать, если вы можете забеременеть, так как это влияет на то, какие мы можем осуществить вмешательства. Хотя, вероятно, на вас это никак не повлияет.
– Понятно, – сказала Асака, раздумывая, не собирается ли Алиса надавить на нее по вопросу детей, просто рассказав всем вокруг об их планах, все равно что устроить планомерную осаду вместо того, чтобы брать штурмом.
Танака Юи мгновение пожевала губу.
– Ну, на этом эта сессия закончена. Мне бы не хотелось к этому прибегать, но мы кое-что можем сделать, даже если вы ничего не можете вспомнить. Вы что-нибудь знаете об изучении снов?
Асака покачала головой.
– Ну, в принципе, – объяснила Юи. – Мы можем использовать ваши имплантаты, чтобы записать снаружи ваши сны. Я устрою для вас встречу, нужно будет прийти на объект примерно… завтра, может быть? Посмотрим, какое время доступно. Таким образом, мы раз и навсегда узнаем, что именно вы не помните. Работает все так, мы его записываем, и вы, как проснетесь, посмотрите его первой. Таким образом, если вы не захотите, чтобы я что-то видела, вы можете просто мне это не показывать.
Она вопросительно взглянула на Асаку, выгнув бровь. Асака на секунду задумалась.
– Конечно, все полностью конфиденциально; мы предоставим вам строгое соглашение, – подбадривающе добавила Юи.
– Думаю, мне интересно, – сказала она. – И если я увижу его первой, полагаю, все в порядке.
– Хорошо, – улыбнулась Юи. – Позвольте я перешлю вам форму соглашения.
– Еще раз спасибо, что проделала такой путь, чтобы встретиться с нами, – радостно улыбнулась Алиса, садясь на свое место за обеденным столом.
– О, не проблема, – неопределенно ответила Патриция фон Рор, немного растерянно глядя, как Алиса накрывает на стол. Маленький стол перед ними – квадратный, из искусственного дерева – был украшен красочным и аккуратно расставленным массивом свежеприготовленной еды. Центральным блюдом служила говядина по-бургундски, окруженная картофельным пюре и салатом из местных овощей, в том числе странных местных ворсистых красных листьев, которыми местные жители все время пытались напугать землян. Напитки включали вино – бургундское, к говядине. Алиса в таком была дотошна, что означало, что и Асаке приходилось притворяться, что ей это важно.
Не совсем та еда, с которой росла Асака, но приходилось делать некоторые уступки, когда женишься за пределами своей этнической группы, особенно когда ты на кухне почти всегда помощник, а не повар.
Кроме того, Новая Терра была миром ядра, и они обычно ели синтезированные блюда, переходя на приготовленную еду лишь когда Алисе хотелось попробовать что-нибудь приготовить. Это зависело от ее настроения и от того, были ли школьники, которых Алиса пасла целыми днями, в этот день добры к ней.
Порой Алиса пробовала что-нибудь азиатское, но не сегодня. Патриция была гостьей, и Асака с Алисой обе знали, что несмотря на проведенные в Японии годы, Патриция так и не вполне смирилась с местной кухней. Единственный недостаток синтезаторов: вполне возможно было десятилетиями жить в чужой стране, не коснувшись еды, которая не нравится. Не самый оптимальный культурный обмен.
Так что салат, картофельное пюре и говядина по-бургундски, касательно последней Алиса всегда заверяла ее, что это «совсем как рис Хаяси». Попробовав несколько раз, она сочла, что можно и так сказать.
– Мне всегда хотелось побывать здесь в отпуске, – объяснила Патриция, невозмутимо положив себе на тарелку салат с ворсистыми красными листьями. – И это и правда не так далеко.
– Как долго ты сюда добиралась? – спросила Асака.
– Две недели коммерческим судном, – сказала Патриция. – Клянусь, все не так плохо. Масса удобств. Не так быстр, как военный корабль, но…
– Ты бывала на военном корабле? – спросила Асака.
– А ты нет?
– Нет, – мгновенно ответила Асака. – Я, ну…
– Полагаю, две недели это все равно гораздо быстрее, чем сюда добирались мы, – сказала Алиса, вставая из-за стола. – Но нам не нужно отправляться в оба конца.
– А, ну, ты же знаешь, как это, – сказала Патриция. – Рабочий график на Земле не так уж и строг. О, и тебе не нужно было все это делать, когда я и так напрашиваюсь на ваше гостеприимство, оставаясь здесь.
Последняя фраза была вызвана вернувшейся с кухни с горшком белого спаржевого супа Алисой.
– Ерунда, у нас полно дополнительного пространства, – упрекнула Алиса, – и еда не была такой уж проблемой. Все это довольно просто.
Асака улыбнулась и отпила вино. Это правда, что жилого места у них было гораздо больше, чем обычно на Земле, и также была правда, что приготовленная Алисой еда не потребовала слишком много времени – но настоящая правда была в том, что Алисе не терпелось проверить свое умение отыграть хозяйку, признавала она того или нет.
Оставленная сама по себе, Асака сомневалась, что она бы устроилась так же быстро, но жизнь порой была неожиданна.
– Я лишь надеюсь, что ты не собираешься делать так каждый день, пока я здесь, – сказала Патриция, – или мне придется настоять на том, чтобы помочь с приготовлением, и ради всех нас давай понадеемся, что этого не произойдет.
Алиса позабавленно покачала головой.
– Конечно нет. Завтра мы вернемся на хлеб и воду. Но что бы мы были за друзьями, если бы не приготовили к твоему прибытию праздничный обед?
Алиса подняла бокал с вином, и двум остальным потребовалась секунда понять, что она делает.
Они провозгласили тост за «новую жизнь».
– Так как проходит геймерская жизнь? – спросила Патриция, жуя кусок говядины.
– О, неплохо, – сказала Асака. – Гильдия растет, мы побеждаем в играх, у нас есть зрители. Особо не на что жаловаться.
– Порой я присоединяюсь к игре, пусть даже только чтобы вытащить ее, – сказала Алиса. – Хотя признаю, для разнообразия порой неплохо.
– Понимаю, почему некоторым людям может не захотеться уходить, – сказала Патриция. – Вы слышали? На черном рынке есть новый хак имплантата. Довольно сложный. Дает доступ к некоторым похороненным Управлением аварийным подпрограммам, а также делает так, что правильно сконфигурированный сервер может подавить любое воспоминание. Если захочешь, можешь забыть о реальности.
Асака опустила глаза на свою лапшу, покрутив вилкой, чтобы подцепить соуса. Алиса сегодня и правда превзошла себя.
– Правда? – услышала она слова Алисы. – Я о таком не слышала. Звучит пугающе.
– Полагаю, я из-за своей работы больше держусь о таком в курсе, – сказала Патриция. – Управление этому не радо – оно не хочет, чтобы люди вообще знали о существовании таких подпрограмм. Полагают, будет крупное наказание. Хотя я думала, ты о таком слышала, Асака.
– Похоже, что нет, – сказала Асака, стряхнув некоторые эффекты алкоголя. – Хотя звучит знакомо.
Она на мгновение приостановилась, вглядываясь в пустой бокал вина, после чего налила себе еще.
– Похоже, что с этим можно сделать всевозможные безумные штуки. К примеру, недовольные своей жизнью люди могут попытаться уйти от реальности.
– Не скажу, что это здоровая идея, – прокомментировала Патриция.
– Уж точно нет! – эхом отозвалась Алиса. – Я имею в виду, даже если, в худшем варианте, ты теряешь кого-то любимого, тебе в конце концов придется с этим справиться. Нельзя навсегда застревать в прежней жизни.
Асака взглянула на Алису, в столь любимые ею льдисто-голубые глаза. На мгновение показалось, что они к тому же и холодны как лед.
– Да, наверное, – согласилась она, опустив взгляд на бокал вина.
Она сделала еще глоток.
– Еще помнишь, как мы познакомились? – позже тем вечером спросила Патриция, когда они сидели в гостиной и болтали.
Асака взглянула на нее, ожидая момент, пока сформируется воспоминание.
– О, да, – сказала она. – Это было в школьном игровом клубе, не так ли? Я забыла, почему ты там была, но ты сказала, что изучаешь ВР-имплантаты и много о них знаешь.
Патриция застенчиво улыбнулась.
– Тогда я еще не была таким гением, так что мне нужно было много помощи.
– Не кажется таким уж скромным называть себя гением, – указала Асака.
– Это безумие, насколько лучше ты стала в старшей школе, – сказала Алиса, ссылаясь на Патрицию. – Как будто однажды кто-то повернул выключатель, и ты вдруг стала знать, как все сделать. С другой стороны, я не знаю, что я делала. Можно сказать, я едва справлялась.
Патриция покачала головой.
– Не говори так. Ты старательно работала. Я никогда не была довольна, как бы напряженно я ни работала. С тех пор, как…
Ее голос стих, и на мгновение повисла неловкая тишина.
– Удручает смотреть на все с такой стороны, – сказала Асака. – Все прошло, и этого не потерять. В конце концов, я познакомилась с тобой. Не знаю, что бы я без тебя делала.
Последняя фраза была направлена Алисе, до чьей руки она дотянулась взяться.
– Ты бы и без меня была в порядке, Асака, – сказала Алиса, сжав ее руку. – Тебе не нужна моя помощь.
– Ты шутишь? – недоверчиво спросила Асака. – Разве ты не помнишь, когда…
Она остановилась, потеряв направление мысли.
– Когда… – снова попыталась она, все равно не в состоянии закончить фразу.
Она смущенно покачала головой.
– Ну, во всяком случае, у меня есть об этом времени приятные воспоминания, – сказала она, пытаясь оправиться.
– Как и у меня, – сказала Патриция. – Но никто не может жить одними воспоминаниями.
Зондирование: сектор 5а22е. Поиск…
Она как будто смотрела на все сквозь туман. Лишь несколько деталей привлекли ее внимание – взрыв здесь, стук выстрелов там, звук, казалось бы, шел из другого мира. Но, каким-то образом, она всегда реагировала текуче.
«Открыть огонь!» – услышала она собственный приказ, и далеко справа от нее громовая какофония малого стрелкового оружия и устанавливаемых на броне минометов нарушила относительную тишину, звонкую и жуткую для ее искаженного слуха.
Вокруг нее, за плотно усеивающими окрестность деревьями, сжались шесть девушек-подростков, одетых в костюмы, что были бы более подходящими для детского праздника, а не для, по-видимому, боевой зоны. Она кивнула им, и они кивнули в ответ. Отдаленная ее часть отметила, что одной из девушек была Алиса, но, именно тогда, это казалось вполне уместным.
Она в последний раз провела мысленную проверку, прокрутив список взводов ударной пехоты, что последуют за ними. Она проделала это с некоторой мрачностью, которую она никогда не испытывала в «Волшебном небе», но в этот раз ей это не показалось необычным.
Еще одна атака, далеко справа, была только для отвлечения. Пришельцы атаковали повсюду, так что они контратаковали, ударяя по открытыми флангам, пока пришельцы отвлеклись. Это было бесконечно, как поток самого времени, атаки и контратаки и контр-контратаки, естественный результат их двух противоположных, но при этом жутко схожих тактических доктрин. В этом была своя логика и сила воли – они были лишь несомыми ветром листьями.
Она перевела дыхание, звук спешащего воздуха взревел у нее в ушах, после чего отдала приказ выступать.
Они вырвались на открытое место, семь девушек смело и дерзко рванули на поляну, опережая даже дронов, для максимальной неожиданности. Они бежали быстрее людей, быстрее даже любых машин, подстегнутые ускоряющим влиянием магии Алисы, защищенные спереди барьером Асаки.
Ее называли мастером на все руки, порой ласково, порой пренебрежительно. Способная сделать что угодно, но которая ни в чем не хороша. Она знала, что способна на большее, чем только это, но никак не могла показать это в симуляциях, основывающихся на измеренной ее силе. Она знала, что она может нарастить свои способности, что она не просто, как большинство девушек, начинает с силой по умолчанию, но…
Она отбросила эти мысли, когда они врезались в позицию пришельцев – буквально врезались, когда она вбросила в свой передний барьер как можно больше силы, подбадриваемая магией Алисы. Пехота и оборудование почти комическим образом взлетели в воздух, часть разлетелась на куски.
Следующие несколько минут размылись, даже для ее уже неестественных стандартов восприятия. Своим пузырем она насколько могла защищала окружающих, выставляя в некоторых местах мощные барьеры, когда казалось необходимым. Пока что она застряла как генератор барьера, и она старалась как можно лучше, высматривая угрозы, по возможности обезвреживая их. Наконец, прибыли дроны, вливаясь в проделанный ими разрыв во фронте пришельцев, следом пехотинцы их взводов.
А затем бедствие.
Раздалась тревога. Кто-то из ее оперативной команды был критически ранен, и требовалась немедленная эвак…
– Алиса! – закричала она.
Почти невозможным образом вывернув правое запястье, она повернула кинжал в руке, воткнув его в незадачливого пришельца рядом с ней. Волшебный клинок прорвался сквозь щит, броню, плоть и кость, плеснув ихор на уже промокшую руку.
Она прорывалась через поле боя, через разделяющее их сейчас расстояние. Она двигалась быстрее, чем мог представить кто-то из людей, но ей все равно казалось, что она словно продирается через патоку. Она выставила барьер перед собой клином, расталкивая все в стороны, рискуя всем. Ее барьер бьющимся стеклом разлетался осколками, но эти осколки сразу же сами собой заострялись, метнувшись пронзить все, что есть в зоне.
Ну почему Алисе нужно быть настолько чертовски быстрой? Как она оказалась так чертовски далеко?
И все-таки, быстрее, чем она ожидала, она оказалась там. Алиса взглянула на нее, распростершись на полу, вцепившись в отрубленную ногу. Девушка прикусила губу и, когда подняла взгляд, выказала момент слабости, ей на глаза от боли навернулись слезы – использование имплантатов или самоцвета души для подавления боли в то же время снижало точность движений и использования сил, из-за чего управление болью порой было хрупким равновесием. Она пыталась сбежать с собственной силой, не такой уж неслыханный подвиг для потерявшей всего одну конечность волшебницы – хотя и не вполне обычный.
«Все в порядке, – подумала Асака, несмотря на свои эмоции попытавшись успокоить. – Я здесь. Сдерживай боль, я тебя вытащу».
«Это танки, – подумала Алиса. – Мы недостаточно сильны, чтобы самостоятельно с ними разобраться, всего вдвоем. Тебе стоит…»
«Нет, – прорычала Асака. – Я тебя не оставлю. Пошли».
Она наклонилась поднять девушку, без особых усилий забросив ее на плечи, даже пытаясь быть понежнее с зияющей раной, даже отчаянно пытаясь не смотреть на нее.
Во время этого она попыталась запросить дружественную артиллерию обстрелять район вокруг их позиции, может быть расчистить им путь, но она была слишком далеко. Никто ее не услышал.
«Я могу своей магией помочь тебе двигаться быстрее», – подумала Алиса.
«Сбереги свой самоцвет», – подумала Асака.
«Нам придется. Ты не можешь…»
Асака едва успела отреагировать, выставив достаточно сильный барьер, чтобы блокировать удар лазера, стиснув от усилий зубы, когда концентрированное излучение чуть ее не ослепило.
Затем она почувствовала их, вошедших в пузырь, что она сейчас раздвинула широко вокруг, стелс-танки тихо парили в пределах досягаемости. Один из них выстрелил в нее, но остальные еще надеялись, что их маскировка их скроет, не обратив внимания на барьер Асаки – растянутый настолько тонко, что не остановил бы и муху, но достаточно для обнаружения.
Асака почувствовала, как в нее проникает тихий гнев. Гнев на то, что в ее жизнь так грубо вмешались. Гнев на тех, кто посмел ранить…
– Это мой мир, – прорычала она, и барьер вокруг нее – барьер, определяющий дальность ее сил, везде следующий за ней – сердито и яростно затрещал, сияя лучистой энергией.
– Прочь! – закричала она.
Сон вокруг нее исказился, и через мгновение она больше не была в чуждом лесу, больше не была в ловушке с Алисой позади фронта пришельцев. Вместо этого…
– Слышала о твоем повышении, – сказала Алиса, доброжелательно глядя на нее с больничной койки. – Сказали, никто не ожидал, что в тебе есть нечто такое.
– Ага, – пусто сказала Асака, потянувшись одной рукой к Алисе, ответившей на жест. – Как нога? – через мгновение спросила она.
– Задержит меня здесь всего на три дня, – сказала Алиса. – С целительницей я бы выбралась быстрее, но прямо сейчас их не хватает.
Она тепло улыбнулась, и Асака слегка улыбнулась в ответ. Затем она отбросила улыбку.
– Они пытались увести меня от тебя, – сказала Асака, опустив взгляд на край кровати, слова полились потоком. – Повышение дает им оправдание. Нас все равно не должны были назначить вместе. Это лишь из-за исключения. ОПЗ предоставил его, потому что счел, что одна я буду не в порядке. Прости, что не говорила тебе. Но сейчас уже прошло достаточно времени, и они беспокоятся, что если с тобой что-то произойдет, я…
Алиса сжала ее руку, повернулась попытаться обнять ее, неудобное дело с по большей части отсутствующей ногой.
– Знаю, – сказала она. – Мне сообщили. И о твоем переводе тоже сообщили.
– Я не хочу оставлять тебя, – всхлипнула Асака. – Я не могу оставить тебя.
– Знаю, – погладила ее по голове Алиса. – Но они правы. Ты будешь в порядке. Мы останемся на связи.
– Я не оставлю тебя. Я не…
Внешнее вмешательство! Отклю…
В конце концов Асака убедила себя позволить Танаке Юи и аналитику снов просмотреть видео, но решение оказалось сложнее, чем ей хотелось признавать. Во сне не было ни непристойных сцен, ни мрачных семейных тайн – ничего, что оправдывало бы удержание его под замком в ее голове.
И все же…
Когда она сама смотрела на себя во сне, он не казался бессмысленным, или символическим, или пророческим, или еще что-то, чего можно было ожидать от сна.
Он казался воспоминанием, воспоминанием о другой жизни, другом мире, другом существовании.
Он казался…
Что-то во сне потрясло ее до глубины души. Казалось естественным, что она как-то пользуется магией, и что они с Алисой вместе сражались в войне, что она должна быть…
Махо-сёдзё.
Почему это казалось столь реальным?
Она подняла глаза, когда дверь в приемную открылась, непривычно напуганная тем, кто это мог быть. Ей пришлось подавить вздох облегчения, когда это оказалась просто ее терапевт, вернувшаяся после просмотра записи воспоминания.
«Ну конечно, – подумала она. – А кто еще это мог быть?»
«Я схожу с ума?»
Танака Юи носила простую блузку вместе со средней длины юбкой. Она села напротив нее, так что Асака поняла, что смотрит прямо в глаза терапевта.
Она отвела взгляд – что-то в этих глазах ее беспокоило.
– Ну, должна сказать: это было нечто, – сказала Юи.
– Ага, – ответила Асака, гадая, скажет ли терапевт, насколько взнервировал ее просмотр лога сна.
– Среди того, что в этом сне поразило аналитика, была странная его согласованность, если это имеет смысл. Все наблюдаемое во сне активно заполняется мозгом, так что, как правило, на самом деле ничто не выглядит в следующий раз таким же. Здания меняются, люди меняются, ситуации меняются – но в этом сне не так. Он поразительно последователен в описании и детален, и все время повторяются те же люди и объекты.
– Понятно, – пусто сказала Асака, глядя в пол. А что еще ей было сказать? В этом был смысл.
– Кроме того, механический голос, которым начинается и заканчивается сон. Должна признать, за все годы работы мы никогда ничего подобного не видели.
– Это не от системы записи? – от удивления подняла глаза Асака. – Я думала…
– Нет, – сказала Юи, когда она не закончила фразу. – Этот голос был частью самого сна, и у нас нет никакой подходящей идеи, как он там оказался.
Асака нахмурила лоб. Механический голос…
Что все это значит? Необычно последовательный сон, ощущающийся угрожающе реальным, пусть и невозможно фантастичным – не было ли это сигналом какой-то психиатрической проблемы?
– Во всяком случае, – сказала Юи. – Я должна спросить: Нет ли в вашем прошлом чего-то, что вы от меня скрываете? Того, что могло бы объяснить события этого сна?
От вопроса Асака на мгновение застыла. Мгновение она смотрела на свою раскрытую ладонь.
«Что это за вопрос такой? Мое прошлое? Ей интересно, нет ли у меня какой-то травмы?»
– А что? – наконец, спросила она.
Юи глубоко вдохнула, казалось бы в противоречии.
– Ну, учитывая имеющиеся свидетельства, мы не считаем, что это и правда психологическая проблема. Единственный имеющий смысл вывод у нас в том, что мы смотрим на какое-то имеющееся воспоминание, которое…
Юи, похоже, умолкла на полуслове, но в этот момент Асака не обращала внимания.
«Имеющееся воспоминание? – подумала Асака – Но это…»
Она не закончила мысль, слово «чушь» так и не появилось в ее голове. Каким-то образом она не могла просто все отбросить, и это было самым пугающим из когда-либо испытываемых ею откровений.
Асака в крайнем смятении подняла глаза, и Юи, наконец, продолжила.
– Я не знаю, стоит ли мне вообще вам об этом говорить, но мы считаем этот сон обрывком воспоминания, в какой-то момент искусственно подавленного. Очевидный вывод в том, что вы участвовали в войне с пришельцами, но сейчас вы каким-то образом здесь. Это все еще не вполне понятно, но это бы объяснило последовательность сна и механический голос, который звучал похоже на какой-то зонд памяти. Не скажу, что это стопроцентная уверенность, но мы знаем, что такие технологии существуют, и это… то, как оно выглядело бы.
Мгновение терапевт выглядела маленькой, почти как если бы она почему-то боялась Асаки. Асака задумалась, как в этот момент выглядело ее лицо.
Она молча глазела. Подавленное воспоминание? Зонд памяти? Похоже было на каких-то теоретиков заговоров сумбурных снов, вот только ее сон был не так уж и сумбурен. Вместо этого это был такой сон, что заметно напугал обученного терапевта перед нею.
– Такие вещи… – наконец, сказала Юи, видимо, убедившись, что Асака на нее не набросится. – Я беспокоюсь, что мы наткнулись на какую-то тайну Управления. Что-то опасное. Мне придется обратиться к моему другу, но… меня все это крайне нервирует. Все это примеры из учебника, обучение, как справляться с ветеранами Объединительной войны, уже столетиями не особо актуальное. Вы далеко не настолько стары. Во всяком случае, думаю, официально. Но этот сон ничем не похож на ту войну, и технологии никогда не были настолько хороши. Волшебницы, должно быть, просочились из какой-то видеоигры, но, может быть, это намек – в вашем сне это единственное, что не кажется реальным. Но это соответствует…
Потускневший взгляд Юи вдруг резко сосредоточился снова, когда терапевт поняла, что заговорилась, сообщая больше себе, чем своей пациентке.
– Вы уверены, что ничего об этом не помните? – спросила она.
Асака была не уверена, почему она вдруг почувствовала себя настолько спокойной. Она по праву должна была кричать, но вместо это ее кое-что беспокоило…
– Война с пришельцами? – спросила она.
Юи моргнула.
– Да. Война против кальмаров. Вы ведь помните, верно?
Асака приложила руку к голове, покачав головой на собственный же вопрос.
– Да, помню. Конечно.
Юи взглянула на нее со смесью беспокойства, страха и научного интереса.
– Как скажете, – сказала она. – Но если вы вдруг обнаружите у себя провалы в памяти, пожалуйста, скажите нам. Это может быть намеком. И…
Юи снова приостановилась, подыскивая слова.
– Я не знаю, – сказала она. – Это слишком далеко от моего клинического опыта. Но… пациент важнее всего. Если вы почувствуете неопределенность или несчастье, я здесь. Я хочу, чтобы вы пришли завтра для еще одного обследования. И, если можете, покажите видео с этой сессии супруге. В этом сне она занимает важное место, так что она может что-нибудь знать. Вообще, если получится, приведите ее завтра.
Асака взглянула на терапевта.
– Ну и что мне, черт возьми, думать? – наконец, сказала она. – Это безумие. Мне стоило бы сказать, что вы безумны, но вы правы: сон кажется мне реальным. Но что тогда? Моя жизнь какая-то подделка? Ну и какого черта мне с этим делать?
Асака опустила глаза.
– Спасибо, что были со мной честны, – сказала она. – Я не… Худшая часть в том, что мне стоит во все это верить. Моя жизнь реальна. Мне стоит знать это. Но… каким-то образом сон кажется правдой, и меня это пугает. Я сожалею, что вообще пришла сюда. Я напугана и не хочу знать, но как мне теперь жить, не разобравшись?
Юи повозилась со своим планшеетом.
– Я не знаю.
– С возвращением, Асака.
Асака могла лишь надеяться, что в дверях смогла убедительно ответить Алисе, но подозревала, что на самом деле пробормотала что-то бессвязное и пробралась мимо нее. Алиса была не из тех, кто на подобное обижался, если что-то очевидно не так – и в данном случае Асака не питала иллюзий, что ей удастся передать, что все в порядке. Алиса узнает.
Вместо этого Асака решила улечься на их кровати и уставиться в окно, ожидая ее прихода. Она не уверена была, что делать – при обычном порядке вещей она была бы рада излить Алисе свое сердце, но это? Что ей вообще сказать?
Кроме того, немало тревожил факт, что терапевт была права в своих теориях, что Алиса должна быть как-то с этим связана. Должна быть, не только потому, что Алиса была частью сна, но также и потому, что они со старшей школы держались друг друга – если в ее недавней жизни и правда был таинственный разрыв, он никак не мог избегнуть внимания Алисы. Это значило, что если произошла какая-то фальсификация памяти, это произошло и с Алисой или же – немыслимое – Алиса в этом участвует.
Нет, она не могла сомневаться в Алисе. И не собиралась. Но если есть другая возможность, она оказывает Алисе медвежью услугу, ничего не говоря. И не только это – она должна что-то сказать.
Безумием было воспринимать все это всерьез. Скорее, все это чрезмерная гиперреакция, что у нее какие-то проблемы с паранойей, и что терапевт не знает, что вообще делает. По крайней мере, ей стоит поискать второе мнение, или, по крайней мере, поговорить с кем-нибудь из «аналитиков» снов.
И все же…
«Пф, нужно поговорить с Алисой».
– Как я понимаю, новости оказались не из лучших, – сказала Алиса, как будто специально появившись рядом с ней.
Асака взглянула в лицо жене, размышляя, что сказать. Как правило, в тяжелый момент, она могла бы попытаться затащить Алису под покрывало. Орел или решка, примет Алиса или нет, но даже попытка позволила бы сбросить стресс.
Во всяком случае, сейчас ей этого просто не хотелось.
Она вздохнула, затем нахмурилась, заметив кое-что.
– Когда появилось это здание? – спросила она, указав в окно.
Алиса оглянулась, пока что приняв переключение на, казалось бы, несвязанную тему.
– Это? Это здание исследовательского института «Зевс». Оно в Митакихаре, кажется, не меньше столетия. Разве ты его раньше не замечала?
– Нет, да, это… – пусто пробормотала Асака, подумав про себя: «Митакихара? Но это не… почему…»
Она приложила руку к голове.
– Прости, Алиса, – сказала она, поднявшись в сидячее положение. – Мне нужно немного расслабиться, сыграть во что-нибудь. Я позже тебе расскажу. Гарантирую.
Она сцепила руки с Алисой и слегка улыбнулась, запечатывая сделку. Алиса улыбнулась в ответ.
– Ладно, но, думаю, сегодня я к тебе присоединюсь.
Асака кивнула.
– Хорошо.
На этот раз не было заранее согласованного серьезного матча. Большая часть гильдии участвовала в тренировочных матчах, либо с другими частями гильдии, либо где-то с другими гильдиями.
Асака и Алиса материализовались в «холле» гильдии, огромном симулируемом особняке, до краев наполненном изысками, начиная от виртуальных теннисных кортов до огромных читальных залов и всегда популярных частных комнат. Больше игровая зона, чем симулированная реальность, он постоянно менялся в ответ на требования пользователей, обычно телепортирующихся куда им хотелось, вместо того чтобы тратить время на ходьбу.
Серверное время, требуемое для поддержания симуляции, оплачивалось напрямую из фондов гильдии, наряду с используемым большинством членов арендованным оборудованием. Это была чрезвычайно затратная прерогатива, свидетельствующая об успехе гильдии в привлечении зрителей – но затраты означали, что время отдыха строго ограничивалось, привязываясь к боевой производительности и затраченному на тренировки времени. Как лидер гильдии, Асака обладала наивысшим доступом, но редко использовала его, за исключением периодических частных сессий с Алисой, когда они были в настроении для экспериментов.
На этот раз они были здесь не для этого, так что они материализовались прямо в зоне ожидания, гостиной с неограниченным доступом, использовавшейся для основного общения и, конечно, для поиска игр, чтобы присоединиться. Пока они шли через комнату, прозвучала волна приветствий со стороны остальных членов гильдии в комнате, на что Асака вежливо отреагировала.
Игровая аватара Алисы, которую она всегда использовала в лобби, была весьма похожа на то, как выглядела в реальности Мадхури – во всяком случае, согласно Мадхури; Асака никогда на самом деле не встречалась с ней. Алиса выбрала так в основном в шутку, отражая то, как похожа на нее была аватара Мадхури.
Кстати говоря…
– Что-то не так? – спросила Алиса, заметив появившуюся на лице Асаки хмурость.
– Может быть, – сказала она. – Я пытаюсь запросить, в онлайне ли Мадхури, но чертов интерфейс, похоже, не работает. Я думала, мы можем поразвлечься, обсуждая планируемого тобой для нас ребенка и детскую лицензию.
– Кто такая Мадхури? И значит ли это, что ты, наконец, согласна?
– Я не согласна. Я лишь сказала, что если…
Асака застыла на полуслове, обернувшись взглянуть Алисе в глаза. По ее спине пробежал холодок.
– Мадхури, – сказала она. – Ты же знаешь, вторая в командовании, моя давняя подруга. Мы постоянно общаемся. Ты же ее много лет знаешь.
– Я не знаю, о ком ты говоришь, – покачала головой Алиса. – Я не знаю никого по имени Мадхури. И вторая в командовании Генриетта. Смотри, вон она идет.
Асака взглянула, и девушка приблизилась, с абсурдно помпезным ником «Генриетта Наттерхим Эленора», с аватарой еще более похожей на Алису, чем когда-либо было у Мадхури.
– Что-то не так? – остановившись, спросила Генриетта.
То, что почувствовала Асака, не было тошнотой, не совсем. Это была, скорее, смесь смятения, страха и полной потерянности. Она переводила взгляд с Генриетты на все более обеспокоенно выглядящую Алису и обратно, и ее мир кружился, пусть и немного.
– Ты в порядке? – спросила Алиса. – Я очень беспокоюсь…
Асака бесцеремонно оборвала симуляцию, используя почти никогда не используемый протокол аварийного выхода. Когда мир вокруг нее обрел фокус, она заметила, что тяжело дышит.
Когда кабель подключения отделился, она наклонилась вперед, спрятав лицо в руках. Рядом с ней подняла голову Полковник Лохматка, издав вопросительный шум.
– Ты в порядке? – спросила собака.
Асака не знала, что сказать. Прямо сейчас она не могла с этим справиться. Она помнила Мадхури. Что происходит? Она сошла с ума?
Она вошла в игру, пытаясь расслабиться, и от этого все только стало хуже.
В этот момент, не в состоянии ни на чем сосредоточиться, она лишь смогла подумать, почти бессмысленно, что если она сошла с ума, заводить детей будет уж точно не лучшей идеей.
Долгое мгновение спустя Алиса зашевелилась в своем кресле, точной копии кресла Асаки. В этот момент Асака оказалась в жалкой неуверенность, хочет ли она, чтобы Алиса ее утешила, или она предпочтет побыть одной. Никогда раньше она не задумывалась, что когда-либо захочет оказаться подальше от Алисы, и ее это напугало.
Алиса подошла, и Асаке вдруг пришло в голову что-то до сих пор странным образом ее избегающее.
– Где Патриция? – спросила она, прежде чем у Алисы вообще появилась возможность что-то сказать.
Алиса на мгновение взглянула на нее, взвешивая, стоит ли ответить на вопрос или спросить, что с Асакой.
– Патриция? Заглянула сегодня с утра, но ушла охотиться на демонов. Еще до твоего возвращения. Асака, что стряслось? Ты в порядке?
– Охотиться на демонов, – пусто повторила слова Асака.
Да, конечно, в этом есть смысл. Они волшебницы, и именно этим они и занимаются. Не было причин ожидать, что Патриция будет здесь – в конце концов, у нее собственная квартира.
И тем не менее, каким-то образом, несмотря на внезапную уверенность, у Асаки было тошнотворное чувство, что, каким-то образом, всего мгновение назад, факты были другими. Мир был другим. Реальность была другой.
Вместо ответа на вопрос Алисы она схватила девушку за талию, уткнувшись лицом ей в живот. Полковник Лохматка появилась рядом с ней, поскуливая, не используя игнорируемые ею текстовые сообщения. Ее собака знала, что что-то не так. Почти абсурдная сцена.
– Я просто… – начала Асака, не двигая головой.
Она остановилась.
– Я хочу, чтобы завтра ты пришла со мной к терапевту, – сказала она. – Я…
Она остановилась, задумавшись.
– Асака, прямо сейчас я серьезно за тебя беспокоюсь, – сказала Алиса. – Что с тобой произошло на изучении сна?
Асака вдохнула и приподнялась с кресла, пытаясь найти равновесие.
Нет. Проблема была не в реальности. В ней самой. Повреждение имплантата или вроде того. Или, может быть, исследование сна что-то повредило. Должно быть что-то такое. Она не могла развалиться. Она прогонит диагностику имплантатов, посмотрит, будут ли у нее еще сны, а завтра поговорит с Танакой Юи.
Должно сработать.
– Что-то довольно безумное, – сказала она. – Думаю, мне нужно прогнать самодиагностику имплантатов. Думаю, что-то не так.
– Диагностику? – повторила Алиса. – Никому столетиями это не было нужно.
– Думаю, я могу быть исключением.
– Так ты скажешь мне, что происходит?
Алиса смотрела на нее, и Асака встретила ее взгляд, они обе участвовали в миниатюрном поединке воли.
– Я расскажу тебе после диагностики, – сказала Асака. – Знаю, я обещала, но пожалуйста. Я правда думаю, что-то не так. Сложно объяснить, и мне, наверное, стоит поскорее этим заняться.
Алиса хмуро взглянула на нее.
– Ладно. Посмотрим, что получится.
Асака кивнула, проигнорировав от Алисы намек на гнев, и откинулась обратно.
Потянувшись внутрь, она повторила процедуру, которой всех их учили в начальной школе, но которую она никогда не ожидала использовать.
〈Вы уверены?〉 глубоко внутри нее спросил механический голос.
«Да».
В отличие от доступного, насколько она слышала, для военного персонала, гражданская диагностика была весьма ограничена. В частности, у них был доступ к общей «самодиагностике» и на этом все. В аварийном режиме было доступно больше, но к ней это не относилось.
В нынешнее время процедура самодиагностики помещала пользователя в краткий период наведенного сна, включающего период дискомфортного сенсорного ограничения, который люди сочли предпочтительнее старого стиля.
Асаке не пришло в голову задуматься, приснится ли ей что-нибудь во время наведенного диагностикой сна. Если бы пришло, она бы предположила, что нет – ситуация, когда нужно было повозиться с имплантатами мозга, была как раз той ситуацией, где даже частичное сознание могло быть искусственно подавлено.
Тем не менее, ей снился сон.
Прошло много времени.
Асака вскочила, едва не запнувшись о себя, когда поднялась с кресла, где она нетерпеливо постукивала ногой – а затем едва не запнувшись о кровать рядом с ней.
Про себя она выругалась, что выбрала для этой симуляции настолько маленькую спальню.
– Да, верно, – выдавила она, как только восстановила самообладание.
Мгновение они с Алисой неловко стояли. Прошло и правда много времени – поле боя удерживало их по отдельности гораздо дольше, чем Асаке хотелось думать.
Даже сейчас, конечно, им так и не удалось по-настоящему встретиться. Это была симуляция, ВР-доступ им подарили друзья, знающие, как они скучают друг по другу. Даже с весьма распространенными в армии ВР-технологиями потребовались буквально месяцы, чтобы найти временные рамки, когда они обе свободны и с доступом к ВР-креслам с необходимой им для такой встречи достаточно высокой точностью.
Не в силах придумать, что сказать, Асака вместо этого шагнула вперед, притянув девушку в объятия, а затем в поцелуй, долгий и чувственный.
Когда они, наконец, закончили, Алиса взглянула ей в глаза. Много было сказано, даже если не прозвучало ни слова.
Она многозначительно посмотрела на кровать позади Асаки.
– В конце концов, для этого люди обычно и используют такие симуляции. Зачем еще ВР-кресла? – сказала Алиса.
После этого ее девушка подарила ей взгляд, от которого вскипела ее кровь. Она вдруг резко осознала, как прижимаются друг к другу их тела, как некоторые части тела вдруг потребовали ее внимания.
– Полагаю, можем сперва поиграть, а позже поговорить, – сказала Асака куда неувереннее, чем на самом деле испытывала. – Если это то, чего ты хочешь.
– Это то, чего я хочу.
Они обе рухнули на кровать, неловко ощупывая друг друга.
– Знаешь, – сказала Алиса, дыша ей в шею. – Это не обязательно. Можем просто полностью удалить одежду из симуляции. Будет быстрее.
– Я хочу прелюдии, Алиса, – выдавила Асака, несмотря на отвлекающие роющие движения, что своей рукой делала девушка.
– Полагаю, ты и другие тела не захочешь использовать, – с игривым разочарованием сказала Алиса. – Это популярное дело.
Асака ответила на вопрос, ухватившись за особенно чувствительную часть тела Алисы.
– Я хочу тебя, Алиса, – сказала она, чувствуя, что ее голос опустился на несколько регистров.
– Знаю.
Позже они разговаривали, голова Асаки лежала на шее Алисы.
– Прости, что я не могу чаще тебя навещать, – сказала Асака. – Думаю, нам стоит почаще так делать.
– Знаю, – сказала Алиса. – Но это не твоя вина. И не моя. Просто все так. А нам придется с этим жить.
– Хотя для меня все по-другому. Я офицер. Если бы я и правда захотела, я бы смогла найти время.
– Нет. У тебя есть обязанности. Я понимаю.
– Меня это убивает.
– Знаю, – сказала Алиса. Она всегда знала.
Мгновение они лежали в тишине.
– Порой мне хочется, чтобы их не было, – сказала Асака. – Обязанностей. Если бы меня не повысили…
– Только не начинай заново, – предупредила Алиса. – Мы с этим разобрались. Все равно ОПЗ никогда не позволил бы нам оставаться поблизости.
– Я пожелала понимать человеческое общество, – сказала Асака. – И так и есть – думаю, из-за этого и повышение. Но это не вполне то, чего я хочу. Уже нет. Что это за мир, где девушка жалеет о своем желании?
– Мир, в котором мы живем, – сказала Алиса, – и нам придется с этим справляться. Без этого желания ты бы никогда не познакомилась со мной. Относись к этому так.
– Хотелось бы, чтобы нам не… – начала Асака.
Затем они остановились, когда внутренний голос предупредил их обеих о только что начавшемся неожиданном наступлении пришельцев, и что всему персоналу необходимо немедленно направиться на боевые позиции.
– Серьезно? – сердито пожаловалась она.
– Увидимся на следующей неделе, – сказала Алиса. – Обещаю.
– Ага.
«Полковник Эммануэль Джеймс убита в бою, – подумал командный гештальт, – 60% подчиненных офицеров потеряны, наряду с 50% бункеров командных ИИ».
Где-то в глубине своего сознания выругалась Асака. Командная структура под ней уже выдыхалась, что можно было вывести из того простого факта, что она, полковник, возглавляла целый трехдивизионный корпус, соответствующая генерал-лейтенанту роль. Это как минимум предполагало, что все бригадные генералы и генерал-майоры либо мертвы, либо не в состоянии добраться до своих командных постов. По всей видимости, единственная причина, по которой еще жив был генерал Филипович, была в том, что он командовал с орбиты. Обезглавливающие удары кальмаров были жестоки, что способствовало растущему присутствию в офицерском корпусе волшебниц.
Очевидным ответом были полевые повышения. Конструкция командной структуры была призвана насколько возможно обеспечить гладкую замену потерянных офицеров – но все еще неизбежной оставалась потеря эффективности. Неопытные лейтенанты и капитаны по всему фронту заменяли капитанов и майоров, и из-за неопытности их – и потрепанные остатки их отрядов – убивали.
Она надеялась, что ее собственная позиция не слишком заметна.
Как полковник, она уже привыкла работать на внешних краях максимального командного режима, подключенная к сетям ИИ через укрепленный командный бункер. Сейчас этот опыт хорошо послужил ей, даже если ей пришлось действовать с гораздо более центральной роли.
У командного поста, где она находилась, все еще были активны коммуникационные и орбитальные связи, так что она знала о ситуации все необходимое – и ситуация была паршива. Атака кальмаров весь фронт обратила в беспорядок, и она оказалась в самой гуще, удерживая позицию, которую должна была удержать, против по меньшей мере втрое большей численности. Она ожидала, что это означает, что она получит подкрепления, но кальмары в то же время начали крупную орбитальную атаку. Мобильный резерв прижало орбитальным огнем, и еще долгое время она не получит никакой своей орбитальной поддержки.
Они были одни, фронт был прорван, и у нее не осталось никаких своих резервов.
«Нам нужно временно оторваться! Нас разорвут, если мы просто развернемся и уйдем!» – подумал один из подчиненных ей свежих полковников, ссылаясь на бригаду под его командованием, которой Асака приказала выдвинуться усилить один из слабеющих секторов.
«Я знаю, – слегка прорычала Асака. – Не нужно мне об этом говорить. Приказ выдвинуться, когда практично. Сделайте его практичным».
«Новички», – подумала она про себя.
Они не привыкли к командному режиму и слишком часто настаивали на прямой коммуникации, вместо того чтобы просто использовать свои чертовы интерфейсы, больше необходимого осложняя задачи и себе, и ей. На нижних уровнях вербальные коммуникации повышали мораль, но на командном уровне их вытеснила гораздо более эффективная «машинная» коммуникация.
Но беспокойство полковника было оправдано, подумала она, логическая конструкция проскочила по ее синапсам, в подпрограммы ИИ и вернулась, снова и снова, невозможно быстро. Она пыталась сократить фронт, чтобы не допустить прорыва в точках 54-57, но на такие маневры требовалось время, особенно под огнем. Ускорение отвода любого отряда в одном из других секторов могло подвергнуть опасности всю зону, но критическая необходимость – четвертый полк уже был буквально кусками, все части отступили в различные места, оставив открытую дыру, ведущую прямо в тыл. Кто-то должен был остаться и выиграть сколько получится времени.
Единственной возможностью была часть посередине: остатки второго батальона, включающие в себя роту дельта, часть роты чарли, роту бета, с фрагментами первого батальона, роты дельта. Их контингент волшебниц пострадал, активны были всего семеро. Их отвод мог поставить позицию под угрозу, и учитывая, насколько критичен был корпус для фронта в целом, необходимо было пожертвовать…
Именно тогда ее ударило осознанием, достаточно сильным, чтобы прервать даже ИИ-опосредованное командное состояние, пронзившим естественно сопутствующее этому облако эмоциональной отстраненности.
Вторая дивизия, второй батальон, рота дельта это та самая рота, в которой была Алиса. Она сердцем знала это – конечно знала.
С кричащими на нее командными обязанностями она насколько возможно быстро перебрала варианты. Усилить – нет доступных подкреплений. Отвести – она могла буквально потерять колонию. Отвести только Алису – полный провал. Алиса будет знать, что происходит. Она не уйдет. Асака с болью понимала, что она не уйдет.
«Я не могу… я не…»
Решение разрывало ей разум. Это был худший кошмар, обернувшийся реальностью. Она никогда не должна была командовать своей любимой, это произошло лишь из-за распада командования – но что ей оставалось делать? Как она могла приказать ей это сделать? Алиса умрет. Почти наверняка. Но опять же, как она может? Как может…
А затем она почувствовала мягкую приглушающую хватку обрушившегося на нее с максимальной силой эмоционального подавления ее таккомпа, некоторые части ее мозга просто умолкли в забвении. Командный ИИ отдал приказ, уже приказано было держаться любой ценой; ей нужно было уделить внимание другим обязанностям.
А затем сон сломался, и ее ударила вся боль разом.
Асака, задыхаясь, проснулась со слезами на глазах, и в этот раз все было не так, как в другие разы.
Она вспомнила.
Через полчаса Алиса погибла, и боевой ИИ удержал от нее этот факт.
То, что она тогда сказала себе, было неправдой. Если бы пришлось, возможно, она бы с этим справилась.
Правда была в том, что эмоциональное подавление таккомпа не могло отменить эмоции волшебницы, не с учетом участия самоцвета души, которое не исчезнет. У командных ИИ не было власти контролировать личный таккомп – эмоциональное подавление было вызвано самой Асакой или ее таккомпом, с ее по крайней мере молчаливым одобрением.
Она постфактум проверила это, подтверждая для себя то, что она уже знала.
Тогда как?
Она уже знала правду.
В тот момент она просто вышла за рамки опыта, «позволив» эмоциональному подавлению накрыть ее и защитить ее от решения – защитить ее от размышлений о том, что она сделала, пусть даже лишь на оставшееся время битвы.
А что касается того, почему не сопротивлялся ее самоцвет души, то кто знает? Может быть он просто последовал ее желаниям. Может быть, в конце концов, она недостаточно любила Алису.
Именно эта мысль ее в итоге и сломала. Она не могла смириться с чувством вины. Стоило ли ей быть злее? Отчаяннее? Она стыдилась того, что не развалилась прямо на месте. Она чувствовала, что должна была.
Она растила свою привязанность к Алисе, определяла себя этим, потому что благодаря этому чувствовала себя человеком. Она хотела кого-то любить, но в этот момент…
Она крепко зажмурила глаза, всхлипывая, чувствуя возвращение тоски.
Затем она почувствовала прикосновение мягкой руки и открыла глаза.
Там стояла Алиса, обрамленная льющимся из окна солнечным светом, и Асака моргнула, гадая, симуляция ли это все еще.
Девушка покачала головой, отвечая на ее мысль.
– Я мертва, Асака, – сказала она. – Часть тебя всегда это знала, как бы глубоко ты ни пыталась это похоронить, как бы ты ни старалась вылепить этот окружающий тебя мир. Ты даже попыталась грубо переформатировать себя, но ты знала, что это не продлится вечно.
– Я не хочу, чтобы ты уходила! – взмолилась Асака, хватаясь за руки девушки, которая, знала она, была лишь симуляцией. – Я не могла жить, но мне не позволили умереть. Это была агония! Даже если все должно закончиться, я хочу уйти!
Девушка снова покачала головой.
– Я не совсем ушла, – сказала она. – И никогда не уйду. Настоящее клише говорить так, но я всегда буду в твоих воспоминаниях. Симуляция это доказывает. Я не сфабрикованная машиной марионетка. Я создана из твоих воспоминаний, твоих мечтаний и страстей. Только так симуляция могла бы обмануть тебя.
Асака стиснула зубы, опустив взгляд на поддельный ковер.
– Так что я сижу здесь и разговариваю с собственным воображением, – сказала она.
– Возможно, – сказало ее воспоминание об Алисе. – Но твое воображение при этом знает, что бы подумала о тебе Алиса.
Призрак схватил ее за подбородок, заставляя ее поднять глаза.
– Она хотела, чтобы ты была свободна, – сказала девушка. – Свободна от преследующих тебя кошмаров. Ты всегда считала себя неготовой жить в этом мире. Даже после своего желания, даже после повышения, ты никогда не верила в себя. Она хотела, чтобы ты была достаточно сильной, чтобы жить своей жизнью. Тем не менее, ты здесь, все еще убегаешь. Как думаешь, этого бы она хотела?
– Конечно нет! – выплюнула Асака, отведя взгляд. – Но я не могу быть такой, как она хочет. Я ведь здесь, не так ли? Если бы я была такой, я бы не создала эту стирающую память симуляцию, чтобы скрыться от реальности. И уж точно я бы не добавила в смесь магию.
– Она верила в тебя, – укоризненно сказала ее память. – Однажды и ты поверишь в себя.
– Я в это не верю.
Алиса покачала головой.
– Ну, однажды. Эта симуляция окончена.
Асака проснулась во второй раз, и на этот раз слабость в теле и вес воспоминаний сообщили ей, что больше некуда просыпаться.
Она подняла правую руку, сонно глядя на запястье, куда для большей пропускной полосы к одному из ее вспомогательных портов доступа был подключен кабель.
Затем в ее сознание безэмоциональной компьютеризованной тирадой влился ее таккомп, упрекая ее за нарушение правил и протокола, действия вопреки его рекомендациям, исполнение несанкционированных психологически опасных действий, риск отказа самоцвета, блокирование его доступа к ее сознанию и так далее.
Она не винила его за злость, но от всего этого у нее болела голова, и она сказала устройству утихнуть.
Ну и что вообще ей делать? Не то чтобы она планировала, что делать после завершения симуляции, и она должна была продлиться гораздо дольше этого. По крайней мере годы по времени симуляции – она потратила на это все, что у нее было. Она задумалась, из-за кого…
– Знаешь, устроила ты нам массу проблем, – сказал голос рядом с ней.
Она почти смиренно повернула голову взглянуть на незнакомку.
Нет, не незнакомку.
Танака Юи, телепат и основательница МСЁ, улыбнулась ей, бросающийся в глаза черный соединительный кабель вел к ее спинному порту.
– О, да идите вы, – отвернулась Асака, глядя на свой самоцвет души, стоящий на столе, погруженный в буквально гору кубов горя.
Практически кощунственно было так говорить с основательницей, но сейчас ее это не заботило. Ее сон закончился, и на его месте осталось ничто.
– Отдел не думал, что ты способна магически манипулировать собственным психическим состоянием, – сказала Юи. – Очевидно, мы ошибались. Ты пошла на много неприятностей, запираясь там. Крайне редко мне приходилось предпринимать попытку реверс-форматирования, в то же время манипулируя симуляцией. Весьма интересно. Конечно, к сожалению, нам пришлось арестовать твоих соучастников по этому делу, которым та заплатила позаботиться о тебе. Ты хоть представляешь, насколько опасна для гражданских эта куча кубов горя?
– Зачем вы здесь? – сердито спросила Асака. – У ОПЗ полно специалистов, которых могли бы отправить. Разве вы не боитесь, что я вдруг взбешусь и нападу на вас?
Юи тихо рассмеялась.
– Ты не нападешь. У меня было достаточно времени, чтобы узнать тебя, и симуляция была модифицирована, чтобы вывести тебя так, чтобы ты не была при выходе жестока или самоубийственна.
Волшебница появилась рядом с Асакой, нависнув над ней.
– Хочу, чтобы ты знала, – с мрачным лицом сказала она. – Последняя часть, с Алисой и твоими воспоминаниями – была подлинной. Я не хочу, чтобы ты думала, что я это контролировала. Она не могла отказаться от тебя, и мы не станем.
– Вы ее не знаете, – прорычала Асака. – Вы ничего не знаете…
– Асака!
Новый голос, резкий и пронзительный, знакомый ей, и Асака взглянула на его источник.
Над ней возникла высокая и стройная индианка с заплаканными красными глазами, захватив ее в чрезмерно крепкие объятия.
Асака была вполне уверена, что никогда ее раньше не видела, но она казалась странно знакомой.
– Это я! – сказала женщина, прежде чем Асака даже подумала запросить номенклатор. – Мадхури. Я знаю, что мы никогда друг с другом не встречались, но когда я услышала о твоем исчезновении… ты хоть представляешь, как напряженно мы тебя искали? Как мы из-за тебя беспокоились?
– Она помогла нам найти тебя, – снова улыбнулась Юи. – Похоже, она знает подпольный игровой мир так же хорошо, как и ты.
– Мне жаль, Мадхури, – сказала Асака, ее глаза увлажнились, в то время как женщина тихо плакала у нее на плече, и она просто не знала, что еще сказать.
Это была правда: ей было жаль, немного, что вызвала ее беспокойство, но больше она ценила собственное счастье.
– Приводить друзей это дешево и манипулятивно, – сказал еще один голос. – И рискованно. Возможно, она не хотела, чтобы кто-то ее такой видел. Я бы смутилась.
– Дешево, но эффективно, – ответила Юи. – Раз уж вы двое здесь, ей придется постараться действовать счастливой.
На этот раз Асаке не потребовалось знакомство.
– Вы привели Патрицию? – сказала она. – Вы правы. Она последний человек, что я бы хотела…
– И тебе привет, – перебила Патриция, появившись рядом с ней и подергав Мадхури, пока женщина не отпустила ее.
Мгновение Асака разглядывала наблюдающее за ней трио.
Патриция вздохнула, светлый хвостик покачнулся, когда она покачала головой.
– Ну и что нам с тобой делать? – риторически спросила она, нагнувшись отделить подключения Асаки к машине – по одному на запястьях, одно в задней части шеи, одно в нижней части спины, подачу питания.
– Ты явно не готова оставаться одной, – сказала Патриция. – Я заберу тебя с собой домой, мы поговорим с твоими родителями и подождем, пока тебе не станет лучше. Мы уже договорились. Мадхури пока что позаботится о твоей игровой карьере.
Мадхури торжественно кивнула, все еще со слезами на глазах, и Асака ощутила, как теряется, задыхается от радушия. Ей нужно было злиться, даже злобствовать, но ее лишили возможности. Она не могла взорваться рядом со своими подругами.
– Тебе станет лучше, – серьезно кивнула Танака Юи. – От этого зависит моя репутация, раз уж я взялась за твое дело.
– Вы мне уже не нравитесь, – ядовито сказала Асака, чувствуя, что должна что-нибудь сказать.
Юи визгливо рассмеялась.
– Я не нравлюсь ни одному из моих пациентов, – сказала она.
– Держи, – сказала Патриция, когда они сели на армейский транспорт обратно на Землю.
Асака, сидевшая в углу и разглядывающая руки, подняла глаза.
Она скептически взглянула на небольшую коробочку в руках Патриции.
– У меня так и не было шанса передать это тебе, – сказала Патриция. – Это обручальное кольцо. Алиса подумывала сделать предложение, прежде чем мы закончили обучение. Она передумала. Сказала, что не хочет связывать тебя. Пока что. Она хотела дождаться завершения первой боевой смены.
Асака взяла коробочку и открыла ее, взглянув на спрятанное внутри маленькое металлическое кольцо. Серебряное, с выписанными на нем символами… у нее всегда было хорошее чувство юмора.
– Не знаю, что и думать, – сказала она. – Почему оно вообще у тебя?
– Она сказала, это на случай, если с ней что-то произойдет. Я сказала ей, что она слишком пессимистична, но я… ну. Во всяком случае, оно должно быть твоим.
Асака взглянула на кольцо, задумавшись обо всем произошедшем с тех пор, как она получила свое кольцо самоцвета души. Отправили обучаться без каких-либо подруг в мире, соседка по комнате пугала ее, пусть и немного. Их первая боевая симуляция, ее соседка утащила ее подальше от группы, чтобы украдкой поцеловать. Алиса, подумала она, была точно так же одинока. Возможно, если бы все было по-другому…
Из ее глаз потекли незваные слезы. Почему все должно было оказаться так?