Аннотация: Что может объединить трех совершенно разных людей? Что может перевернуть их жизни с ног на голову? Общее горе. Горе и чувство вины.
Хотелось бы поведать вам одну историю, которая настолько сильно запала мне в душу, что я взялся записать ее.
Для начала расскажу немного о своем образе жизни. Дело в том, что я автостопщик, я уже много лет путешествую по стране, и исколесил нашу родину вдоль и поперек. За годы своих поездок я познакомился со многими людьми, услышал разные истории, и правдивые, и лживые.
В том, что события, о которых мне рассказали эти люди, происходили на самом деле, я не сомневаюсь. Но не будем забегать вперед.
Случилось это в начале ноября. Осень выдалась на удивление теплой, но дожди не прекращались уже неделю. Дальнобойщик высадил меня на повороте к деревушке, и я побрел в ее сторону. К тому моменту я изрядно промок, замерз и боялся заболеть. Мне приходилось рассчитывать на доброту деревенских бабок. Я шел вдоль дороги, ноги скользили по грязевой массе, и мне казалось, что болезнь уже побеждает меня.
До деревни я тогда не дошел, поскольку в стороне от нее, на отшибе, стоял красивый одноэтажный домик. Подходя к нему, я отметил его непохожесть на деревенские дома - это здание было построено, судя по всему, несколько лет назад.
Делать было нечего, и я приблизился к калитке. Злобно залаяла собака, силясь порвать цепь и броситься на меня. Дверь дома открылась, и на крыльце оказался мужчина. На вид ему было лет тридцать, среднего роста, но плечист, в накинутой на серый свитер куртке.
- Кто здесь? - громко произнес он.
- Здравствуйте, - откликнулся я, - простите, что побеспокоил вас, но не мог бы я попросить вас о помощи?
Мужчина помедлил с секунду и приблизился к калитке, ожидая, что я скажу.
- Я автостопщик, меня зовут Виталий. Я сильно промок и заболеваю, а в этих местах впервые.
Мужчина кинул на меня взгляд, как бы раздумывая, верить мне или нет. В следующее мгновение он отворил калитку и придержал пса.
- Проходи, - я был удивлен, даже самые доверчивые бабушки не пускают незнакомца так быстро.
Мы прошли в дом. Обставлен тот был скромно, но со вкусом, чувствовалась женская рука. Я обратил внимание, что лицо моего нового знакомого, недавно суровое, уже смягчилось, хотя приветливым или радостным его нельзя было назвать.
- Александр, - он протянул руку.
Раздевшись, мы прошли внутрь. В комнате, освещенной лишь напольной лампой, сидели две женщины. Одна, еще довольно молодая, произвела на меня самое благоприятное впечатление. Это была ухоженная блондинка, приятно одетая и скромно накрашенная. Внешность ее больше подходила для города. Я предположил, что она была женой Александра. Уже позже, я понял, что сильно заблуждался.
Вторая особа сильно отличалась от блондинки. Это была сухая женщина, с кожей серого оттенка и глубоко посаженными глазами. Видимо она была порядком старше всех присутствующих.
- Это Виталий, он автостопщик, - рекламировал тем временем меня Александр, - он промок и заболевает.
Женщины тут же подскочили и стали хлопотать вокруг меня. Через некоторое время я уже сидел за столом, находившемся в этой же комнате. На мне была сухая одежда Александра, которая оказалась мне велика, а мои вещи стирались в машинке. Передо мной стояла рюмка коньяка и тарелка борща. Ошарашенный таким гостеприимством, я все же опустошил рюмку и принялся за еду. У хозяев я уже не вызывал особого интереса. Блондинка, которую, как я выяснил, звали Ольгой, была погружена в книгу. Евгения, вторая женщина ловко вязала, а Александр закрылся газетой. Создавалось впечатление, что так они проводят каждый вечер.
Когда я доел, и хозяйки отнесли все на кухню, Александр предложил выпить еще по рюмочке вместе с ним. Пили мы тоже молча, и никто не пытался завести разговор. Мало того, я чувствовал, что не стоит и пытаться.
Все сидели и думали о своем. Я не мешал, наблюдая за ними и рассматривая помещение. Свет горел только в этой комнате, видимо хозяева не очень любили его включать. В середине помещения, под столом, был круглый ковер. Еще из мебели было три кресла, в которых расположились все, кроме меня. Я же оставался за столом, на стуле с высокой спинкой.
Некоторое время все так и продолжалось. Я налил нам с Александром еще по рюмке, когда Евгения отложила вязание. Она пристально смотрела на присутствующих. Когда мы все обратили на нее внимание, женщина опустила взгляд.
- Я хочу рассказать... - осторожно проговорила она.
- Евгения! - тут же возмутилась Ольга.
- Послушай, - Евгения была серьезно настроена, она пристально смотрела на блондинку.
Я наблюдал, не понимая, что происходит. О чем можно так говорить?
- Послушай меня, - продолжала женщина, - я больше так не могу. Мне надо рассказать это. Не вам, кому-то еще. Я понимаю, что это странно, но он первый, кто появился в этом доме за долгое время. Когда еще будет такой шанс.
- Но разве не для того мы приехали сюда, что бы редко видеть людей? - возмущалась Ольга.
- Не в этом дело. Просто мне надо рассказать. Так будет легче.
- А я не хочу, что бы мне становилось легче, иначе я бы жила совсем иначе. Да и с какой стати именно он? По-твоему он должен дальше жить с этим и молчать?
- Нет. Этого я не в силах просить. Если он захочет рассказать, то пусть, раз нам не хватает смелости сделать это.
- Ты даешь ему право решать нашу судьбу? Что за бред? С какой стати? Да и кому захочется учувствовать в этом? Александр, скажи ей.
Взгляды женщин устремились к уже отложившему газету мужчине. Он хмурил брови, раздумывая.
- Хорошо, - произнес он наконец, - если наш гость решит услышать это, я тоже расскажу, но если ему не хочется усложнять свою жизнь всем этим, то я вернусь к газете.
Признаться, все это пугало меня, но хозяева умели интриговать, а я до ужаса любопытный. Мысли о том, что за страшную тайну могут хранить эти люди, лишь дразнила меня. "Будь, что будет" решил я и утвердительно кивнул.
Вновь повисла тишина. Они боялись. Страх наполнил все вокруг. Они хотели говорить, но моральных сил для этого не хватало.
Евгения набрала воздуха в грудь, собираясь с мыслями:
- Я начну...
***
Первым делом стоит сказать, что раньше я была другим человеком. Я пила. Много. Я была алкоголичкой. В моей квартире постоянно собирались алкоголики и бомжи со всего квартала. Утром я рылась в мусорках, в поисках бутылок, вечером пила. За квартиру я толком не платила, а мать не хотела слышать обо мне. Мужа никогда не было. Грязь, вонь, выпивка, но была у меня одна радость в жизни - сын мой Ванюша. Видит Бог, я его всегда любила. И как мне рвали душу работники службы опеки, когда убеждали не пить. Я несколько раз пыталась бросить, но все без толку. Поверьте мне, даже ради любимого сына, перестать пить почти невозможно. В этом то и вся беда.
И вот очередной вечер. В квартире все как всегда: пустые и полные бутылки, кричащие грязные люди, окурки, сигаретный дым и вонь и. Ванюше тогда было уже шесть лет. Взрослый мальчик. Хотя не знаю, как он жил и чем питался. Он как всегда мешался под ногами, норовил попасть под горячую руку. Буду честна, тем вечером я его прилично огрела и прогнала с квартиры. Он как всегда отправился где-то шляться. Если бы я только могла тогда знать, что его ожидает, но я не думала об этом. Где Ванюша находится, казалось мне неважным. А когда на следующее утро ко мне пришла полиция, было уже поздно. Они отвели меня на пустырь, недалеко от нашего дома, где мальчишки нашли моего Ванюшу.
Эта картина и сейчас стоит у меня перед глазами - растерзанное тело неестественно распласталось по земле. Могу поклясться, что я видела его внутренности, вокруг была только кровь.
Тогда меня рвало хуже, чем с самого страшного опьянения, но еще хуже было на душе. Я и сейчас часто плачу, все ночи напролет, а тогда у меня была истерика.
Полиция сказала, что ночью его окружила и загрызла свора собак, живущая на этом пустыре. Но это не имеет значения, я уверена, что это я убила его. Я его прогнала, я ударила. И это я напивалась до потери сознания каждый день.
***
Во время всего рассказа Евгения сидела, не двигаясь, и смотрела на свои руки. Рассказывала она ровно и сдержанно, но было видно, как тяжело ей дается каждое слово. Я не мог оторвать от нее глаз, не зная осуждать или жалеть.
Александр поднял рюмку.
- Не чокаясь, - произнес он коротко и залпом выпил содержимое, - раз уж я собрался с духом, позвольте мне быть следующим.
Помолчав еще минуту, он начал.
***
Когда-то я был счастливым человеком. У меня была молодая красивая жена, родившая мне очаровательную дочку, была неплохая работа, позволяющая обеспечить семью. Но через год после рождения ребенка, жена ушла от меня. Мы с Людой остались вдвоем. Теперь я убежден, что детей должна воспитывать женщина. Но тогда я считал, что справлюсь. Работать и возиться с годовалым ребенком, было сложно, но это еще полбеды. Самое страшное началось, когда Люде исполнилось три года. Тогда мы уже ходили в садик. Каждое утро я поднимал ее, собирал и привозил в детский сад, а вечером забирал домой. Ни один день не обходился без скандала. Я не мог ее понять. То она сандалии надевать не хочет, то ей колготки не нравятся, но стоит дать что-то другое из одежды, как она рыдает, требуя колготки. Все, абсолютно все, она делала наперекор мне. Она будто специально старалась разозлить меня. Причем в садике она вела себя хорошо, воспитатели даже хвалили ее, но меня она просто выводила из себя.
Тем вечером все было так же. Когда мы уже подходили к подъезду, она уперлась и закричала:
- Не хочу домой! Хочу гулять!
Терпение мое кончалось. Я взял ее за запястье и вволок в подъезд. На наш второй этаж, я просто затаскивал ее за руку. Я до сих пор не понимаю, как это случилось, но, когда оставалась какая-то пара ступенек, ее рука выскользнула, и Люда полетела с лестницы. Через мгновение она уже затихла, а я в шоке смотрел на бездыханное тельце с разбитой головой.
Что было дальше, я помню смутно, будто в тумане, я не смогу объяснить, почему я так поступил. Помню, что Люду я отнес в квартиру и уложил на ее кроватку. Потом я зачем-то стал отмывать кровь с лестницы. До сих пор не понимаю, как меня никто не заметил. Полночи я просидел в комнате дочки, глядя на ее остывающее тело, а под утро я сложил ее в мусорный мешок и отнес в машину. Я поехал в лес и закопал тело.
Знаете, ведь меня стоит посадить. Это будет несложно. Но я так и не пошел в полицию. Я сам себе противен от этого и не пытаюсь оправдать себя.
***
Я не мог ничего сказать, да и не пытался. Все эти разговоры держали меня в неприятном напряжении. Я не мог поверить, что люди, которые сейчас сидят рядом со мной потеряли детей. И все они винят себя? Я не мог сказать, что они тут не причем, наверное, это и вправду их вина. Все это не укладывалось в моей голове.
Александр даже не поднимал рюмку. Он смотрел под ноги и молчал. Все молчали.
Следующей заговорила Ольга. "С ней тоже самое?" - пронеслась в моей голове судорожная мысль.
- Видимо и мне стоит рассказать, как все было. Хотя вы, наверное, уже догадались, чем все кончиться. Это может показаться странным, но так все и было.
***
У меня была дочка. Кристине, незадолго до этого ужаса, исполнилось шестнадцать. Она была талантливой, прекрасно рисовала и хотела заниматься дизайном. У нее было много друзей, хотя мне они никогда не нравились. Эти ребята слушали странную музыку и чудовищно одевались, а Кристина перенимала их привычки. Она постоянно носила черные джинсы и майки, делала жуткие прически и увешивалась черепами. Я боялась, что так у нее будут проблемы с мальчиками, а она тем временем делала пирсинг. Поведение ее тоже оставляло желать лучшего. Она все время говорила что-то об анархии и о том, что правила сковывают ее. В общем, тогда я считала это подростковым бредом, но для нее все было всерьез.
Конфликты достигли пика перед свадьбой моей племянницы. Моя сестра была очень рада, что ее дочь выходит замуж, а я лишь надеялась, что когда-нибудь это случится и с Кристиной. Мы с дочкой поехали выбирать наряды к торжеству. Я уже нашла себе потрясающее красное платье, а она сидела и смотрела на меня тем самым взглядом, который бывает у подростков, когда они считают взрослых дураками.
- Ты что-нибудь выбрала? - спросила я.
- Нет. Тут одна лажа.
- И в чем же ты пойдешь? В своей черной майке?
- А почему бы и нет? Она крутая.
- А на свою свадьбу ты тоже в этой майке пойдешь?
- Я надеюсь, что не доживу.
- Не говори так! Я все еще мечтаю о внуках.
- Тогда роди от своего хахаля нормальную дочку.
- Не смей говорить о нем в таком тоне! - меня это всегда злило.
Она говорила о мужчине, который появился в моей жизни после ухода ее отца. Он сильно нам помогал, и это было самым важным, ведь надо было как-то растить Кристину. Но она вышла из себя.
- А что не так? И в кайф тебе трахаться с жирдяем, которого ты не любишь? Или тебя так очаровали его поросячьи глазки? Ведь это ты для него вырядилась!
- Замолчи! Что ты вообще знаешь о любви?
Она больше ничего не говорила, просто вскочила с места и выбежала из магазина. Я быстро, но спокойно оплатила покупку и вышла на улицу. В этот самый момент я слышала визг шин. Прямо на моих глазах Кристину сбил грузовик.
Конечно, это моя вина. Я не могла разрешить наше недопонимание. А ведь можно было, и мы бы не поссорились, и она бы не выбежала туда.
В день похорон я увидела еще один гроб и плачущую Евгению. В это сложно поверить, но все наши дети умерли в один вечер. Жить со всем этим ужасно. Наверное, мы просто сбежали сюда, но с другой стороны, какое мучение сидеть каждый вечер тут и видеть перед глазами лицо своего ребенка.
***
Я не знал, что сказать. Все это страшным грузом навалилось на меня и придавило к этой чертовой земле. Я не мог не винить их, но они вызывали у меня жалость. Я сочувствовал им, но осуждал и боялся. Мысли путались, а происходящее казалось страшным сном. Я хотел сбежать, но чувствовал, что уже связан с ними. Не хотелось даже думать, что дальше.
Александр прокашлялся, выводя меня из ступора.
- Мне кажется, что сейчас стоит позволить гостю отдохнуть, - произнес он с видимым спокойствием, - уже поздняя ночь, и нам всем не помешало бы отправится спать.
Мне постелили в отдельной комнате, и я тут же решил, что сейчас буду спать, а думать завтра. Но, несмотря на усталость, я еще долго не мог заснуть, снова и снова прокручивая в голове все, сказанное хозяевами. Я чувствовал, что в доме никто не спал. Всех крепко держали мысли об этих ужасных смертях.
Сам я зачем-то старательно представлял себя в роли убитых детей. То я силился представить, каково было Ванюше, когда уличные собаки заживо раздирали его на куски. Он точно орал. Изо всех сил. Мне казалось, что я чувствую зубы на своих ногах и руках. Мне хотелось закричать, вместо несчастного ребенка. А как чувствовала себя Люда, когда отец, единственный родной человек в этом мире не удержал ее и позволил упасть с лестницы. Наверное, она пыталась уцепиться за отца и изо всех сил прижаться к нему, но девочка все не могла дотянуться. Папа отдалялся и отдалялся, пока она летела вниз. А Кристина? Успела ли она что-то сообразить? Меня слепили фары - последнее, что она могла видеть.
Конечно, все это была лишь моя фантазия, но этого было достаточно, что бы расшатать мои нервы, и на утро я старался как можно быстрее уйти из злосчастного дома. Жители его не пыталисть остановить или задержать меня. Они вели привычный образ жизни и, как мне на мгновение почудилось, забыли о вчерашнем.
Но, когда я уже одевал верхнюю одежду, все трое вышли ко мне. Они ничего не говорили. Лишь ждали.
У меня не было выбора и, собравшись с духом, я начал говорить.
- Знаете, вам тут никто не судья. И я не знаю как быть ни мне, ни вам. Если вы что-то и сделаете, то только сами, либо сами оставите все как есть. Я не обещаю хранить вашу тайну, но и рассказывать всем подряд не собираюсь. Посмотрим, как все сложится.
С этими словами я ушел. Теперь я понимаю, что им нужно было совсем не это, но что я могу поделать?
Прошли годы, и единственное, чего я хочу, поведать об этом вам. Что с ними сейчас я не знаю. Наверное, не стоит их беспокоить.