Свет, если его неправильно направить, ослепляет.

(Хранительница Исира)

Лил дождь. Вода падала с неба, словно наверху вместо туч перевернулся океан. Земли не видно - одни только серые мутные лужи, глубокие и холодные. Грязные потоки стекали с холмов, смывая и унося с собой дерн и мелкие кустики, обнажая песчаник. Все серое и блеклое, даже деревья и трава казались бесцветными. Дождь шел так давно, что трудно определить, наступил ли уже вечер, или тянется еще день. Похолодало. Шум падающей воды стал казаться естественным, словно его и не слышно вовсе.
Вот в такой вечер (а это все-таки был он) и родилась Видящая.
Крик младенца огласил избушку на краю лесной деревеньки. Небольшой - в три окна с улицы; крепкой - хозяин сам рубил и тесал бревна, подгоняя их и смыкая на века. Крыта корой, впрочем, как и все дома в этой деревне. Ни забора, не плетня вокруг избы, окна затянуты бычьим пузырем, все говорило о бедности поселившейся тут семьи. Но именно эту семью выбрала Судьба для рождения Видящей.

Хозяин, а теперь еще и отец, находился в черной части избы. Он сидел на скамье у низкой двери в клеть, обхватив руками опущенную голову. Он сидел так уже долго, с того времени, когда происходящее за дверью сначала было не слышно из-за стука дождя по окнам, теперь стук отдельных капель слился в один неясный шум, и мужчина мог расслышать и тяжелые стоны любимой женщины, и шепот находящихся вместе с ней. Услышав крик ребенка, он вздрогнул и побледнел. Стоны жены внезапно смолкли, за дверью наступила непонятная тишина. Мужчина не мог заставить себя подняться и войти к жене и ребенку. Что-то сжимало и давило ему на грудь, заставляя катиться по щекам беззвучные слезы.

Дверь отворилась.

- Заходи, - позвали его.

Мужчина, рукавами рубахи вытирая щеки, вошел.

На столе посреди комнаты лежала его жена. Русые волосы, облепившие ее лоб, были мокрыми, словно дождь лил и здесь. Глаза закрыты, а лицо выглядело странно умиротворенным. Руки вытянуты вдоль тела, обернутого невыбеленной простыней. Свет, падающий из окон справа, сер, сумеречен, слева её освещал тусклый свет трех свечей на железном подносе, поставленном на сундук. Казалось, стол с лежащей на нем его женой - граница между серым и светлым. То ли от этого света, то ли от долгих родов, под конец которых у женщины уже не было сил для криков, её тело выглядело неестественным, каким-то прозрачным.

- Умерла, - проскрипела старуха рядом с ним.

Хозяин избы замотал головой, не веря, но подойти к столу сил не нашлось, так и стоял в дверях. Ему поднесли туго спеленатый сверток, из которого глянули серые глаза без белков.

- Видящая, - с благоговением прошептала та, что держала на руках его дочь, - гордись, ты дал жизнь Видящей Главного Храма Судьбы!

Только после этих слов мужчина понял смысл происходящего здесь. Его любимая умерла, а дочь ...все равно, что умерла! Потому что у Видящей не может быть родителей или семьи, младенца забрали бы у них в любом случае, но он до конца надеялся, что с ним останется одна из них - хотя бы мать, а потерял обеих.

Он прижал к себе ребенка, поцеловав в мягкие, сладко пахнувшие щечки и жадно всмотрелся в черты лица дочери, напоминающие ему любимую. Да, тот же разлет бровей, тот же овал подбородка, те же тонкие губы...

- Ты будешь красавицей, доченька, - прошептал он, еще раз целуя ребенка. - Не знаю, увидимся ли когда-нибудь, но помни: я люблю тебя, и всегда буду любить...

- Довольно, нам надо спешить, - резко произнесла женщина в черном плаще, которую он только сейчас заметил в углу. - Дождь закончился, самое время для дороги.

- Да, Дория, - та, что поднесла ему ребенка, бережно взяла сверток из его рук и отнесла куда-то в сторону.

Женщины в комнате стали собираться. Их, вместе с Дорией, было четверо. Старуха-повитуха в домотканом платье и переднике с бурыми разводами собирала разложенные на сундуке в белой тряпице инструменты, больше подходящие для пыток, чем для принятия родов: огромные щипцы с закругленными краями, ножи с узкими и широкими лезвиями, шило и большие иголки, кожаные ремни и деревянный брусок с отпечатками зубов. Рядом с его дочерью на хозяйской кровати находилась женщина с полными грудями, видимо, будущая кормилица Видящей. Кормилица заворачивала ребенка в теплое одеяло, чтобы положить потом в корзину, стоящую рядом на полу. Между хозяином избы и женщиной в плаще стояла девушка, одетая по-мужски. Да они с женой и приняли её сначала за мужчину - молодого воина, сопровождающего жриц. Тех самых жриц Главного Храма Судьбы, находящегося в горах Гунии, славящимся своими пророчествами.

Еще вчера его жена стояла на крыльце, встряхивая рушник от крошек, когда перед их домом показались жрицы. Женщины в сером сидели в крытой повозке, запряженной четверкой белых черногривых коней. Повозка остановилась перед избушкой. Первой сошла воин, потом полногрудая женщина помогла выбраться старухе в чепце, последней показалась главная жрица храма Судьбы Дория. Женщины поклонились побледневшей хозяйке и её мужу, выглянувшему из-за угла избы, где он рубил дрова, и протянули знак Видящей - Серое Око.

И вот жрицы уже сутки здесь в клети вместе с его женой. С его теперь уже мертвой женой...

Он не заметил, как они вышли, очнувшись от странного оцепенения только услышав шум отъезжающей повозки. Больше он никогда не увидит свою дочь! Напрасно, все было напрасно! Он не смог сберечь свою семью, верно ведь говорят, что от Судьбы не убежишь...

Со стоном отец Видящей рухнул на пол.

Морра не знала ничего, кроме Храма. Да и в голову не могло прийти, что за серыми каменными стенами есть что-то другое. Сколько она себя помнила, рядом с ней всегда была кормилица Паня и матушка Дория. Матушка учила чтению, письму и счету, давала ей книги о Судьбе и Видящих. Девочка с пеленок знала - её глаза не похожи на Панины и Дорины, потому что Судьба выбрала её своими глазами в этом мире, а через её уста она говорит с ним.

Морра иногда сталкивалась в переходах Храма с женщинами, не похожими на кормилицу и матушку: они были одеты в яркие одежды, на их головах были волосы, словно в гриве у лошадей, нередко на их шеях и руках девочка замечала блестящие разноцветные камушки. На вопрос, кто это, матушка Дория ответила, что это прихожанки Храма, одни из тех, кто подчиняется воле Судьбы, когда она говорит устами Морры. Теперь, едва Морра замечала яркую одежду прихожанок, она старалась не показываться им на глаза, - прихожанки пугали её так же, как свиньи и овцы на заднем дворе Храма. Морра стала относиться к ним как к обычным прислужницам, что жили во внешних стенах вокруг Храма, принимая факт их существования за неизбежность.

Однажды все-таки ей пришлось столкнуться с одной из прихожанок лицом к лицу.

Морра готовилась к церемонии Откровения, матушка велела прийти после третьего удара колокола на башне Храма, и Морра торопилась. Она заканчивала приготовления, сидя в нише около входа к главному алтарю, когда услышала незнакомый голос.

- Дитя, тебе не холодно без одежды? Как ты здесь оказалась?

Морра медленно повернулась лицом к говорившей и стала рассматривать из-под ресниц. Прихожанка стояла в луче света из окна под потолком, поэтому цвет её одежды казался не просто ярким, а светящимся. Странно, но эта женщина понравилась Морре. Темная грива прихожанки была тщательно собрана под золотой сеткой, в ушах, на шее, на руках и на пальцах поблескивали разноцветные камушки, а золотисто-розовое платье было расшито мелкими красными бусинами. Она была не молода, наверное, ровесница матушки Дории, но, в отличие от последней, лицо и руки её не были покрыты морщинами, лишь около синих глаз и около рта были заметны морщинки, будто женщина постоянно грустила.

Прихожанка удивленно рассматривала худенькую голую девочку лет семи, сидящую на каменном полу. Девочка была брита налысо, на её лице не было бровей, только пушистые черные ресницы, отбрасывающие тень на бледные щеки, говорили о том, что эта девочка - красавица. Пропорциональное тело, светлая кожа, худые руки с просвечивающими венками и длинными аристократическими пальчиками, аккуратные стопы - все говорило о том, что родители девочки принадлежат к высшей знати Гунии, но вот остальное...

Тело ребенка было покрыто рунами, девочка сама раскрашивала себя, до того как женщина её окликнула. На запястьях и щиколотках - полоски зарубцевавшейся кожи, словно ребенка очень долго держали в оковах. Женщина, бывшая матерью троих детей и уже бабушкой пятерых внуков, разозлилась на тех, кто мог сотворить такое с ребенком, она даже забыла, зачем пришла сюда сегодня:

- Дитя, что сделали с тобой? Где твои родители? - ребенок молчал, не поднимая глаз, и женщина подошла ближе. - Не бойся, моя семья имеет огромное влияние в Гунии, мы поможем тебе, только ответь - как ты получила эти шрамы? - и она прикоснулась к коже на запястьях девочки.

Морра вздрогнула. Эта прихожанка не должна была подходить так близко и разговаривать с ней, тем более перед церемонией! Вдруг Судьба посчитает её тело оскверненным, и не заговорит устами Морры? Надо сказать ей, чтоб она ушла, здесь не место для прихожанок, это вход к главному алтарю!

- Уходите, - просто сказала Морра и подняла на женщину свои глаза.

Женщина была готова к чему угодно, только не к этому. На неё смотрели нечеловеческие глаза: абсолютно серые, без белков и зрачков. Словно два серых омута, глаза странной девочки притягивали, не давая отвести взгляд и подчиняя себе. Она впала в оцепенение, прикажи ей девочка убить, не задумываясь, исполнила бы.

- Уходите, - повторила Морра.

Женщина развернулась и ушла по коридору Храма прочь. Вздохнув, Морра поднялась с пола. Гулко зазвучал колокол, заставляя биться сердце быстрее - сейчас, уже скоро! Морра заспешила к алтарю.

На церемонию Откровения допускались только самые знатные прихожанки Храма. Проводилась она всего лишь четыре раза в год, после строгого недельного поста и омовения в горной реке двенадцать знатных дам приглашались в кельи вокруг главного алтаря. В каждой келье было единственное окошко, выходящее в зал на алтарь, при этом других окон не было видно. В определенный момент прихожанкам разрешалось задать по три сокровенных вопроса - любых, от политики государства до личных, и Судьба отвечала им через Видящую.

Церемонию проводила сама матушка Дория и три прислужницы. Видящую укладывали на алтарь и приковывали к нему золотыми браслетами, дабы во время Откровения та не поранила сама себя. Затем, вознеся молитвы Судьбе и Серому Оку Судьбы, Дория с прислужницами подносили Видящей особое питье, после которого той было легче открыть свой разум для Откровений. Морра никогда не помнила ничего из того, что происходило после. Ни какие вопросы ей задавали, ни что она отвечала, но всегда после церемонии она ощущала пустоту в душе, словно из неё вынимали что-то важное.

Сегодняшнее действо мало отличалось от предыдущих. Все было как обычно, вот только в одном из окошек Морра заметила женщину из коридора. Та смотрела на неё, закрыв рот рукой, словно боясь закричать. "Надо было приказать забыть обо мне", - с какой-то тоской подумала девочка. Её тянуло к этой незнакомой женщине, словно она могла одарить Морру теплом своей доброй души. В том, что душа у неё добрая, Морра ни капельки не сомневалась.

Когда пришло время задавать вопросы, знатная прихожанка не раздумывала: надо узнать у Богини про это дитя! Наверное, все мучают бедную девочку, а вот про её судьбу не спросит никто!

Первые два вопроса Исира, как и планировалось ранее её семьей, задала о карьере мужа-министра, а третий, тот, который мучил больше всего - о местонахождении средней дочери, пропавшей несколько лет назад - добрая женщина, не колеблясь, заменила на другой. "Что ждет девочку, служащую твоими устами, о, Богиня? Какова её Судьба? Что видит твоё Серое Око?" - прозвучавшие в тишине Храма вопросы заставили вздрогнуть трех прислужниц, а матушка Дория злобно зашипела со своего места в изголовье Морры.

Дория негодовала - как посмела прихожанка задавать такие вопросы? Кощунство! За сотни лет существования Храмов Судьбы, ни одной прихожанке не приходило в голову задавать подобные вопросы, а как осмелилась эта? Да какой бы знатной она не была, неужели не понимает: вся судьба, что есть у этой девочки - это жить и умереть в стенах Главного Храма, служа Богине Судьбе Серым Оком? Как может быть иначе? Но вопрос был задан, дым от кадила, зажженного в келье кощунственной прихожанки, потянулся к алтарю, окутывая выгибающуюся в трансе Морру, и потянулся под купол зала. Богиня приняла вопрос. Дория замерла. Замер весь зал, прихожанки в своих кельях прислушивались и, молча, удивлялись: кому интересна судьба этого дитя? Оно же рождено для служения Богине?

Морра затряслась в диком трансе. Её серые глаза стали похожи на две капли ядовитой ртути, лоб покрылся испариной, а из горла раздавалась непонятная речь. Прислужницы в испуге переводили взгляд с девочки на матушку Дорию и обратно - что делать? Такое они видели впервые. И вдруг девочка заговорила.

- Добрая Исира, странный вопрос задала ты своей Богине! - прихожанка вздрогнула - как, Богиня знает её имя? - Но Судьба даст ответ тебе.

Дория слушала с открытым ртом. Богиня обращалась к прихожанке напрямую, голос, исходивший от Морры, не был голосом семилетнего ребенка - голос женщины, голос, заставляющий бежать по спине липкие струйки пота. Да что ж за ответ-то даст Богиня? Неужели у девочки иная Судьба?..

- Девочка, чьими очами я вижу тебя - покинет этот мир. Сама. Скоро. Иной мир даст ей и другим Видящим защиту и любовь. Я сказала. - Морра повернула лицо к Дории и нечеловеческая усмешка исказила её детское личико. Матушку передернуло. Богиня обращалась к ней! - Дория, забываешь мои устои. Вы все, храмовницы - мои жрицы, забываете! Видящие должны по доброй воле говорить вам, а не служить мне под действием зелий. Сколько судеб вы поломали, когда должны были сберечь? Я - Богиня Судьбы, грядущим караю вас, жрицы моих Храмов!

Морра оскалилась, и по залу пронесся громкий рык Богини. Многие прихожанки в своих кельях упали в обморок, у некоторых ушами пошла кровь - не все были в силах выслушать божественный голос.

Дория и прислужницы уже давно стояли на коленях, склонив головы и сжавшись, словно для удара, а услышав последние слова Богини, распластались по полу. Исира в ужасе внимала голосу самой Судьбы: вот так ответ! На первые два её вопроса Богиня давала видения девочке, а та передавала увиденное прислужницам, растолковывающим эти видения и дающим окончательный ответ прихожанке. А тут сама Богиня заговорила, да еще и кару обещала Храму!

Морра приходила в себя. Девочка обессилено упала на алтарь, при этом из-под затянутых браслетов на руках и ногах текли тонкие ручейки крови, соединяясь с краской рун на теле ребенка, они имели не просто красный, а черный цвет. Дория и прислужницы медленно вставали с пола. Матушка была не похожа сама на себя, её всегда невозмутимое лицо выглядело испуганным.

- Сохранить произошедшее в тайне! Угрозами и золотом, - раздавала указания Дория, прислужницы суетливо бегали по внутренним и внешним коридорам Храма.- Ни одна прихожанка не выйдет отсюда, пока не принесет мне клятву молчания!

И все произошедшее наверняка осталось бы в пределах стен храма, если бы Судьба не исполнила свои обещания о грядущих карах. Правосудие Богини настигло Гунию, словно разящий меч - неотвратимо и молниеносно. В тот же день небеса разверзлись, и на стальных и золотых драконах, запряженных в горящие синим пламенем колесницы, с неба спустилось иномирное войско и осадило все крупные города. Совет министров был расстерян, Правитель пытался скрыться в подземном убежище, жрицы храмов напрасно, раз за разом, проводили церемонии Откровения - Богиня молчала. К закату иномиряне захватили осажденные города, уничтожив в них богатые и неприступные Храмы Судьбы. Гуния оказалась полностью в руках незнакомцев. Но не пылали пожары, не слышался людской плач, не стояла пыль на дорогах от бегущих в панике. Люди находились в странном спокойствии и продолжали заниматься своими насущными делами, а среди них то там, то тут высились иномирные воины. Закованные в черную броню, с острыми пиками в руках и устрашающими шлемами на головах, они, словно статуи, были бездвижны в толпе на базарах и площадях, в светских салонах и на узких улочках. Только глаза цвета жидкой ртути говорили о том, что под броней живые существа, но люди послушно смотрели сквозь воинов, даже не догадываясь, что находятся в плену чужой воли.

От Главного Храма Судьбы осталось несколько обугленных каменных глыб, камень спекся в один комок, такова была мощь гнева Богини.

Исира несла на руках маленькую Видящую, так напоминающую ей собственную пропавшую дочь и молилась. Чудом ей удалось убежать из Храма до того, как тот запылал синим огнем. Слуги и повозка Исиры остались там, в огне, поэтому приходилось идти босиком - от горной дороги почти ничего не осталось, а парчовые туфли быстро разодрались об острые камни. Ребенок находился в забытьи, и женщина молилась о её здоровье, надеясь до ночи добраться до небольшого городка у подножия гор. После очередного поворота ей открылся вид на долину: около городка стояли удивительные колесницы с драконами, чья чешуя в лучах заходящего солнца искрилась всеми цветами радуги. Исира в недоумении остановилась.

- Отдай дитя, - раздалось рядом.

Исира обернулась. На фоне серых камней выделялся темный силуэт воина. Но больше всего женщину поразили его глаза - он был Видящим! Она изучающее рассматривала воина: никто и никогда не упоминал о том, что Серое Око выбирало мужчину своими устами.

- Кто вы и зачем вам девочка? - напряглась добрая женщина, приготовившись защищать девочку из последних сил. Все-таки, хоть её род и являлся одним из знатных и сильнейших в Гунии, возраст брал свое. Это когда-то в молодости Исира была одной из лучших в состязаниях, а сейчас считалась всего лишь мудрой хранительницей домашнего очага.

- Что ты знаешь о Видящих, женщина?

- Ничего, - выдохнула Исира, прислоняясь спиной к большому камню. Девочка слабо пошевелилась, но не очнулась.

- Ты держишь на руках свою кровь, - задумчиво проговорил воин, подходя ближе.

- Свою кровь? - сердце женщины пропустило удар. Неужели?...

- Но ты все равно отдашь её мне, такова воля Богини.

Женщина вспомнила голос, вгоняющий в дрожь, и само предсказание. Великая Богиня!

- Вы из другого мира? - она кивнула в сторону сверкающих колесниц.

- Да, но и твой род тоже.

- Мой род?

- Вы - наши потомки, посланники Богини, уста Серого Ока, - воин бережно перехватил почти выпавшую из ослабевших рук Исиры девочку, - но пришло время наказать Гунию, учитесь без Видящих следовать своему пути.

- Вы забираете всех?... Но... Мы будем идти по пути жизни как слепцы! К чему приведет нас эта дорога?

- Дорога всегда ведет вперед, - воин держал девочку осторожно, как драгоценный и хрупкий сосуд.

Он поклонился Исире и исчез. А через миг поднялись в вечернее небо колесницы, драконы воздушными змеями извивались в потоках усиливающегося ветра, а потом резко пропали.

Так в Гунии закончилось время Видящих. Серое Око отвернуло свой взор от этого мира.