Аннотация: Столкновение с Братством, первая беседа с Темным
Благодарность Катерине
за заботу о молодежи.
Хранитель-4. Братство Ищущих
Промозглый ветер поднял опавшие листья, швырнув их под ноги бегущему юноше. Холодный лик луны брезгливо глянул из-за туч, осветив узкую аллею, еле проглядывающую между колышащихся деревьев. Справа на миг показалось русло Реки, но тут же исчезло за ветвями. Заунывный вой всплыл позади, густой волной прокатившись над головой, растаял вдали. Многоголосое перегавкивание возникло по бокам, замыкая охотничий круг. "Один позвал, другие, суки, ответили". Несмотря на крайне паршивую ситуацию, мозг, привыкший к рифмам, не прекращал поиска аллюзий.
В общем, ничего не предвещало такого, блин, конца. Из-за чего возникла ссора, он так и не понял. Фонтан эмоций, незаслуженная пощечина, темная аллея днепровских склонов, оглашаемая матами на предмет коварных, сцуко, порождений ехидны.
Все переменилось в один миг. Шуршание в кустах явило миру крупную овчароподобную тварь с весьма недобрым оскалом. Через мгновение количество действующих мохнатых морд на ночной аллее увеличилось.
Он знал, что нельзя подставлять спину. Что нужно вычислить вожака и убить его. Что страх смертелен. Но тушка слаба, знание не заменяет способности.
Парень побежал.
Стая гнала человека, наслаждаясь каждой минутой его бегства. Века подчинения, унижения пеной выходили из пасти, капая на пожухлую листву. Хозяин становился добычей.
Когда возникшая впереди дворняга, бабушка которой явно согрешила с водолазом, мягко прыгнула на грудь, неунывающий мозг услужливо выдал: "И стреляли нас врост с налетевших стрекоз. А ведь не волки даже, друзья человека, бля".
Умирать было больно.
Виктор сидел, опустив голову на руку, печально глядя на пол. Там, абсолютно не таясь, нагло обернувшись хвостом, сидела средних размеров, слабой упитанности серая до тошноты банальная крыса. Она задумчиво поглядела наверх, волоча заднюю правую лапу, гордо направилась к блюдцу с молоком.
"А ведь я мечтаю о коте, - подумал Никитин, - Младший, объясни тупому, что этот зверь делает в моем доме?.."
Утро было в меру солнечным, местами теплым. Подмигнув Ярославу, поздоровавшись с братом, Хранитель отдался дороге. Ранние прогулки уже вошли в привычку. Когда мозг отдыхает, а ты идешь по просыпающемуся Городу, чувствуя мостовые подошвами, не зная, куда тебя приведет путь. Зная лишь, что цель есть. Первый глоток загодя припасенного кофе, первая сигарета, первый луч солнца. Когда в проеме арки возникло Белое Древо, Виконт даже удивился. Он давно не был здесь в утренние часы. Вечером да, закатное солнце, галдящие людские щенята, под отбитой у бульдозеров столетней кроной, создавали дивно гармоничную картину.
Копошение у корней. Хищный оскал, заменивший легкую улыбку, возник на лице, как только парень увидел источник движения.
Крыса.
У корней.
Сгущавшийся гнев рассеял кошачий силуэт, мягко толкнувший серую тушку носом и растаявший в ветвях. Крыса была ранена. То, что это девочка, Никитин понял сразу. Чисто женская грация движений длиннохвостой скотины покоряла. Хранитель присел около животного. "И какого хрена мы тут делаем?" Рассерженное шипение было ему ответом. "Ладно, Младший, под твою ответственность, а чем ее кормить, зверюгу этакую?"
Хранитель вскинулся на кровати, пытаясь поймать ускользающее ощущение неправильности. Ночью произошло что-то плохое. Не так. Что-то очень плохое. Он еще ни разу не встречал такой реакции Города на событие. Чувство потери было сродни утрате руки. Звук внезапно заработавшего телевизора дошел до сознания не сразу.
"...Патруль обнаружил тело подающего надежды поэта на склоне в районе Пешеходного моста. Юношу буквально разорвали на куски. По-видимому, реакции властей мы дождемся лишь тогда, когда бездомные собаки будут рвать наших детей в подъездах наших домов. Слово эксперту по проблеме бродячих животных Максиму Исаеву..."
Лада была как всегда очаровательна и иронична. Сегодняшний поход на супермодного певца с последующей тусовкой был не развлекательным, а деловым. То, что он "пел", не нравилось ни Виктору, ни девушке. Но курсовая по юношеской психологии звала, как та труба, и они окунулись в угар молодежного отрыва. Крайне скоро стало откровенно скучно. "Певец" открывал рот, техника издавала звуки, публика исправно тряслась, потребляя алкоголь в количестве, заставившем покраснеть матерых сельских алкашей.
Восприимчивые и попугаистые. Самоуверенные и мнительные. Смелые и пугливые. Старающиеся казаться разными и такие одинаковые. Потерянное поколение. Дети независимости.
- Знаешь, - прокричала Лада на ухо парню, - между нами и ними разница лет 10, а впечатление, что не меньше ста. Я их не понимаю. Откуда такая стайность? Кажется, что они хотят отказаться от индивидуальности напрочь. Забив ногами, забыть о ее существовании.
- Они с мозгами готовы сделать то же самое, - ответил Виктор, - так проще. Не нужно думать, с нами тот, кто все за нас решит. Но как-то их дохрена, выбравших, как проще. Ни дать ни взять потерянное поколение. Хорошо еще, что пока Тьма мало обращает на них внимание. Найдись лидер, который их заведет, пойдут куда скажут, они явно позабыли, что такое хорошо и что такое плохо...
Истошный вопль перекрыл фонограмму, всколыхнув людское стадо. Над телом, корчащимся в луже растекающейся крови, застыл невысокий подросток лет 15, с огромным удивлением разглядывающий нож в своей руке. "Я... я не хотел. Я... только попугать..."
Через минуту Хранителю показалось, что клуб, в котором они находятся, разлетится на куски. Город плакал. Навзрыд. Чувствовать и разделять боль потери тысячелетнего существа, было... тускло. Дуновение из дальнего конца зала заставило поежиться. Что-то старое, злое обнаружило свое присутствие и тут же исчезло.
"Здравствуй, Младший. Мутно как-то. Город плакал, представляешь? Настроение ни к черту".
...Промозглый ветер поднял опавшие листья...
Хранитель поймал золотой кленовый листок. "Пожалуй, ты прав, котяра. А не сходить ли нам на пленэр".
Кровавое закатное солнце коснулось креста на верхушке колокольни. Виконт, запахнув куртку, шагнул через цепь. Перед ним простирались днепровские аллеи. "Когда силы зла властвуют безраздельно", - прошелестело в листве. Едва видимая дорожка уводила в сумрак. "Какого... тебя сюда занесло, болезный. Успешный мальчик, надежда украинской культуры. Что ж ты не на приятной блондинке пыхтел, а поночи здесь шарился? Никак не пойму".
Крик... птицы? разрезал предзакатные сумерки надвое. Шорох листьев заполонил все вокруг. Скрипнуло дерево, обернувшись, парень не увидел дороги, по которой пришел. Тишина рухнула издохшим на свадьбе баяном. Ощущение недавнего дуновения зла вернулось в полной мере.
Хранитель мягко перетек к соседнему дереву. "Каштан, хорошо", - отозвалось подсознание. Времени выяснять, почему хорошо, уже не было.
Фигура, появившаяся впереди, дышала страхом. "Твою мать, вот дурень, нельзя так себя вести, был бы псом - точно б кинулся", - мелькнувшая мысль быстро отступила назад. Времени думать тоже не было.
Вой, вырвавшийся из горла Хранителя, заставил бы обзавидоваться пресловутую Собаку Баскервилей.
Фигура отшатнулась, но она интересовала сейчас меньше всего.
Хранитель, выдернув из глубин подсознания грань Вожака, звал СВОЮ стаю.
Но псы, гнавшие мальчишку, успели первыми. С коротким рычанием Вожак принял на коготь темную тень, слишком вырвавшуюся вперед. "Папа - доберман, о маме умолчим", - человеческая сущность, оказывается, никуда не делась.
А потом стало весело.
Только как-то... мокро.
Делая позже укол от бешенства, Никитин осознавал, что тогда чертовски проиграл в темпе. Он не ждал этой встречи, не был к ней готов. Сила пошла на силу, а их было больше.
Блеск клыков у горла.
Пена из оскаленной пасти медленно падает на лист каштана. "Каштан хоро... а впрочем, какая теперь разница".
Предсмертный визг стелется по лунному отблеску.
Мягко.
Плавно.
Кроваво.
Он не понял, когда вокруг стало совсем тесно. Но мохнатый бок рядом показал четко: ЕГО стая пришла.
Хранитель подошел к скорчившейся человеческой? фигуре, стирая с клыков? кинжала густую тягучую кровь и слегка придержал серую суку (папа - мастиф). Господи, откуда в наших широтах свободно шляющиеся мастифы? И мамы стыдится нечего. До чего падка была старушка-кавказка на заграничных кавалеров
"Порвать? Вожак мигни!"
"Как же вы похожи, звери".
- Ты кто, мальчик?
Виктор, щедро плеснув в кофе коньяку, протянул чашку сидевшему напротив невысокому пареньку лет 18. После событий на склонах не прошло и часа, чудом выживший мальчишка в себя пока не пришел.
Поначалу разговор шел туговато. Но после третьей чашки кофе и полбутылки не кофе Артем разговорился.
Они знали друг друга с младенчества. "Три мушкетера" вместе бесились в песочнице, вместе грызли гранит науки, обламывая младенческие зубы, вместе влюблялись, вместе дрались.
Максим рано начал писать стихи, бренчать на отцовской шестиструнке. Сергей увлекся точными науками, профессора универа качали головами, поражаясь смелым решениям парнишки. Сам Артем стал философом (хотя и не был женат). Поиск смысла жизни, истинной веры откликался в нем гениальными озарениями, а виртуозная работа с источниками позволяла уму не отставать от чувства.
Неделю назад их гармоничной жизни пришел конец.
Сперва Максим непонятно зачем поперся ночью на днепровские склоны, а затем Сергей, на дух не переносивший шумные тусовки, получил четыре сантиметра стали в печень. Артем остался один. У него как будто отрезали два куска тела, это ощущение грызло паренька, как сварливая жена. В какой-то момент он не выдержал, под ноги легла темная аллея.
- Не может так, чтоб двое в течение недели ушли. И двое - мои лучшие друзья, практически братья. Я должен разобраться.
- Давай думать вместе. Ты к мистике как относишься?
- Естественно.
- Лады, тогда вспоминай все необычное, что с вами происходило за последний год.
- Максу Светка дала. Это настолько необычно...
- Артем!
- Ну... Я не знаю. А! Крендель был, в огне не горит, исчезает на ровном месте.
- А вот с этого момента поподробнее.
Артем искал истину. Сколько себя помнил. Он твердо знал, что она где-то рядом. Только вот где. О "Братстве Ищущих" парень узнал случайно. Однокурсник взахлеб ведал, что человек - это Вселенная, он равен Богу и есть те, кто поможет достичь совершенства.
Трехэтажный особняк в престижном районе Города производил впечатление. Устремленные в небо шпили бросали вызов Всевышнему. Мощные стены, узкие окна обещали защиту и покой. Крепкие мальчики на входе подтверждали первоначальные ощущения.
Это было заманчиво. Это было волшебно. Это было реально.
Невысокий толстячок рублеными фразами излагал идеи Братства.
"Ты можешь все. Стань сильным.
Твой потенциал огромен. Стань твердым.
Ты способен создавать миры. Стань мудрым.
Ты можешь то, что могли великие маги древности. Стань проницательным.
Ты мера всех вещей. Стань собой".
А потом невзрачный бледный парень с карими глазами творил невозможное.
"Он познал свою силу". Разлеталась вдребезги от внешне несильного удара чугунная батарея. "Он овладел своей энергией". Шипит в сжатой руке раскаленный прут, и затягиваются на глазах страшные ожоги. "Он вышел на путь, ставящий человека выше богов". Исчезает туманной дымкой фигура познавшего тайны "Братства Ищущих".
Сперва все было великолепно. Ситуация изменилась в день посвящения. Их привели в просторный подземный зал. Перед изумленными подростками простиралось сердце Братства. Дальняя стена зала, казалось, терялась в бесконечности. Тусклые факелы слегка разгоняли тьму, позволяя разглядеть фрески на стенах.
Прометей, приносящий огонь.
Дедал, взмывающий ввысь.
Геракл, повергающий Арея.
Плиты, покрытые разнообразными символами, вкрадчиво ложились под ноги.
Темная фигура в плаще встречала их в центре зала. С бледного лица пристально глядели холодные карие глаза.
Дальнейшее запомнилось отрывками.
Тягучее пение перемежалось сладковатым запахом.
Вспышки пламени - кромешной тьмой.
В какой-то момент над ухом что-то щелкнуло - и все закончилось.
Ритуал произвел на всех троих крайне сильное, но гнетущее впечатление. Вот еще что...
- Это самое то для детей, которые не совсем отупели. Вы не обращаете на нас внимания? Мы найдем тех, кто обращает. А возможности! То, что могли члены Братства, - это что-то! А идея! Богатейшая! Религия - костыли для слабых, вышибание бабла. Хочешь общаться с Богом? Ради него же! Сам. Все сам! Посредники не нужны. А пройдет время, раскроешь потенциал... Есть ради чего жить! Есть ради чего работать. Плюс ореол тайны. Очень скоро вы узнаете истинную цель Братства.
И стадный инстинкт удовлетворен сполна. Это натуральная сверхстая! За своих пасть любому порвем. Все бы хорошо... Но была в этом едва заметная поначалу гнильца. Не в идее, нет. В исполнении. Ведь любая идея зависит от того, кто ее воплощает. Злой - она послужит злу. Добрый - соответственно. Сама идея - бессильна.
Вряд ли кто-то, кроме профессионала в поисках смысла жизни, заметил бы червоточину в действиях Братства. Посвящение стало последней каплей. Легкое пренебрежение в карих глазах. Слишком явная манипуляция сознанием с помощью музыки, запахов. Непонятный щелчок над ухом. И то, что многие символы на полу, отмеченные взглядом, принадлежали темным сущностям. Зачастую очень.
Друзья ушли из Братства. Через неделю погиб Максим.
Когда последние лучи солнца стали угасать, Виктор стоял на Замковой горе, глядя на Город. Мягко переливались в сумеречной дымке огни реклам. Крики "горько", кошачий ор, попса из кабаков, шелест листвы создавали неповторимый аккомпанемент. Хранитель закрыл глаза. Ему нужен был ответ. Через пять ударов сердца ответ пришел.
Раз в сто лет трое рождались с огромным светлым потенциалом. Если дети вырастали рядом, становились дружны, их сила увеличивалась стократ. После инициации они могли действовать как единый организм, несколько раз в прошлом "Светлые тройки" спасали Город от крупных неприятностей. Природа их была такова, что прислужники Тьмы не в силах лично причинить им вред. Но великолепно использовали случайности.
Теперь скорбь Киева стала понятна.
"В одиночку ты уже никогда не станешь тем, кем был бы, когда друзья стояли рядом. Тьма забрала их у тебя. Но после инициации перед тобой откроется другой мир, неведомый ранее, ты сможешь сделать так, чтобы смерть друзей стала не напрасной. Ты готов?"
Ночь, царившая над Детинцем, с удивлением отодвинулась от двух фигур, окруженных серебристым сиянием. Другая сила принимала сейчас под свое крыло того, кто так долго искал и, наконец, нашел. Яркая вспышка осветила лицо Артема, повзрослевшее, умиротворенное. "Осознай себя, - шепнул Хранитель, - время пришло". Уханье совы, столь неожиданное в центре многомиллионного мегаполиса, было ему ответом.
Старый черный кот, ветеран сотен уличных боев, лежавший неподалеку, удовлетворенно прикрыл глаза. Ему было тепло.
"Спасибо, Хранитель. За все. А теперь мне нужно уехать. С открытиями этой ночи нужно переспать. И не один раз. Я чувствую, что теперь многое знаю. Надо лишь разобраться в этом знании".
Виконт стоял на перроне, думая о прощальных словах Артема. "С ребятами из Братства после инициации что-то происходит. Что-то не совсем естественное. Слишком резкий поворот в поведении, реакциях. Знаешь, мне почему-то вспомнился Эникин. Такой себе переход на темную сторону силы. Гипноз, НЛП, еще какая хрень, но ключевая точка - это посвящение. Я уверен".
Никитин достал мобилу, набрал Вовкин номер.
- Привет, старик, ты о "Братстве Ищущих" слыхал? Мне нужны адреса ребят, которые с ним связались. Что-то там здорово нечисто.
- Вообще это эсбэшная парафия, - услыхал он в ответ, - но я через знакомых пробью.
Виктор вышел из последней по счету квартиры и закурил. Он не понимал, что происходит с людьми. Из списка, насчитывающего 50 с лишним имен, только четверо родственников отреагировали на рассказ журналиста, пишущего об украинских сектах.
Он был красноречив до тошноты. Все европейские, восточные, античные ораторы толпой нервно курили в углу, периодически стреляясь от зависти. Не брало. Большинству было по барабану. "Чым бы дитя не тишилось, абы в политику не лизло". Типа учатся, в подоле не приносят, на учете не состоят - и хорошо. Были исключения. Некоторые с трудом вспомнили о наличии у себя детей. Некоторые не могли помыслить об упущениях в воспитании. Для некоторых их чадушки были непогрешимы, их деяния критике не подвергались. При этом Виктор не переставал поражаться тщательности отбора кандидатов в Братство. Они собрали сливки. Каждый из пидростков обладал чертовски недюжинным потенциалом в какой-то области. Если их не удастся вытащить, зло получит великолепных адептов.
Парень спешил, он чувствовал, что времени остается все меньше и меньше.
"Светлый совет, блин", - думал Никитин, разглядывая сюрреалистичное сборище. Такой забавной компании он не видел давно.
Во главе стола располагалось олицетворение порядка и законности - в лице бравого милиционера Вовки. Встревоженную общественность представляли супруги Державины (их внучка Юленька, надежда украинской физики, в последнее время стала изрядно беспокоить бдительных бабушку с дедушкой). По правую руку восседал широко известный в узких кругах художник-баталист Венцеров. Его сын - лидер молодежной сборной страны по художественной гимнастике забросил спорт, пропадая в "Братстве Ищущих" все чаще. Последним представителем родственников выступала Ида Зиберман, женщина лет 35-40 в байкерском прикиде, нещадно дымившая "Житаном" без фильтра.
Дополняли картину домовые в количестве 8 особей, создававшие неимоверный шум, и Смотрящий района, где располагался особняк Братства (в виде туманной фигуры в углу).
Впрочем, ни его, ни домовых остальные участники собрания, естественно, не видели, что добавляло в это блюдо остроты. Финальным штрихом, завершавшим картину (авторства, несомненно, Дали), выступала крыса, сидевшая на холодильнике, с огромным интересом вслушивающаяся в разговор.
План действий складывался туго. Не было понятно, что сделать, чтобы вернуть детям ясность ума. Способности Хранителя тоже помочь не смогли. Каждое действие, направленное на прояснение ситуации, встречало мощнейшее противодействие. Против них работала какая-то крайне непростая сила. А он до сих пор не знал, какая. Звонок мобильника прервал безрезультатные споры.
"Я знаю, - услышал парень взволнованный голос Артема, - я знаю, что это был за хренов щелчок. И я знаю, что нужно делать". От свежеинициированного Библиотекаря сила, успешно закрывающаяся от Хранителя, скрыться не смогла.
"Они отрезают у детей прядь волос, после ритуала прячут их в зале посвящения. Нужно уничтожить волосы, тогда с ребят спадут навешанные программы".
"А что делать с родным, ненаведенным недовольством семьей, собой, жизнью? Тут добрый Я помочь не смогу. Да никто, пожалуй, не сможет, - Хранитель оглядел свою гвардию и засунул за пояс ножны с кинжалом. - Цели, задачи определены. За работу, товарищи!"
Виконт чувствовал себя Нельсоном. Нет, моря не хватало. Ну, тогда Рокоссовским. Стратегом, короче. Было забавно. Парень хмыкнул. Хотя, в общем, причин для веселья было немного. Их эскапада выглядела нефиговой авантюрой.
Первый пошел.
Никитин четко понимал, что теперь он должен Владимиру, как земля колхозу. Как минимум с первым изданием ВК уже можно попрощаться. Ладно, хрен с ним, есть еще хорошие знакомые на Петровке.
Морду кирпичом. Поехали.
Наблюдать за работой потомственного мента - одно наслаждение. Частная охрана на входе в особняк Братства через три минуты "беседы" с Вовкой была не рада рождению на свет. "Странная компания" гордо прошествовала на территорию врага.
Было тихо. Не так. Было подозрительно тихо.
Второй пошел.
"Работай, Смотрящий, - опустил веки Хранитель".
Для умеющих видеть - это было так же эстетично, как недавняя сцена у ворот.
Дом менялся, лишаясь возможности связи с кем бы то ни было. Это походило на виртуозную игру карточного шулера. Слои и уровни вокруг бедного особняка смешивались как картинки в колоде, достигая единственно нужного расклада.
Есть.
Преферанс.
Теперь мы имеем дело только с теми, кто находится здесь в текущий момент. И самим Домом. Хранитель пожалел, что не наведался сюда ранее. Дом был с подвохом. Еще с каким.
"Какая курва над тобой так поработала", - искренне восхитился парень. Перед внутренним взором поочередно возникал то Критский Лабиринт, то Барад-Дур, то Дом Ашеров. Над всем этим висел тяжелый недобрый взгляд узких окон. Особняк был живой. И злой.
Виктор захотел познакомиться с его создателем. Сильно.
Домовые, дальние родственники леших принялись за дело.
"Четвертый... Как-то все очень гладко".
"Приятно смотреть на профессионалов, черт возьми. А еще сказки бают, кужух выверни, то да се. Ага, щас. Если эти милые создания, столетиями не выходящие из домов, делают такое с путем! То потомственный леший вас не то что в трех, в одной сосне заблудит".
Дорога была запутана. Вряд ли хоть один человек мог бы по ней попасть туда, куда хотел. Но на стороне Хранителя действовали не люди.
"Ступай, Хозяин. Мы пока держим путь открытым. Но дальше будет хуже. Там опасно".
"Спасибо, друзья, я буду осторожен".
Шорох множества лапок буквально наводнил все вокруг.
"Интересно, кто-нибудь со времен чумы видел столько крыс сразу?" - хихикнуло подсознание.
Вечер окончательно прекращал быть томным.
Вечный ужас и мерзость, разносчики множества болезней, всеядный кошмар человеческого рода. Способные в одиночку загрызть ребенка, а когда их много - порвать любого. Сейчас их было много.
Нет. Их было дохрена.
Шустрая тень, мелькнувшая из рюкзака, вклинилась в приближающуюся массу, устроив там неслабые завихрения.
"Анфиска, мать твою! Ты как здесь?!!"
"Стреляли", - прошелестело по коридору.
Серая волна отхлынула в норы, оставив посреди коридора одинокую, чертовски усталую фигурку.
Посмотрев в хитрющие бусинки глаз, Виктор облегченно вздохнул.
"Целая. Что, встретила старого друга?"
"Ага, тысченку-другую", - читалось в ироничных крысиных зеньках.