Что такое каникулы для студента, особенно если успешно сдана сессия? Это кайф и расслабуха! Позади ночные осады конспектов и взятие на абордаж непробиваемых учебников. Позади нервная дрожь и тик левого уха от вида дверей экзаменационной аудитории. И конечно же, давно позади, растерянность и отчаяние, когда вытягиваешь тринадцатый билет, хотя всю ночь учил первый.
Вот с таким чувством победы и освобождения я скучал в очереди у кассы, в надежде купить билет на проходящий поезд до Свердловска. Передо мной, прислонившись к стене, стояла миловидная женщина лет двадцати семи. Она выглядела уставшей и измученной стоянием в очереди, и действительно, какая тут может быть бодрость - в час ночи на фоне весеннего авитаминоза. Ей явно не терпелось расположиться в вагоне и, закинув стройные ноги на полку, мгновенно заснуть, не снимая одежды и макияжа.
Я чувствовал себя более бодро. Быть может в силу того, что мне было всего девятнадцать лет, или потому, что я выспался на лекциях в прошедшем семестре. Так или иначе, мой тонус бросался в глаза окружающим и естественно, это заметила и очаровательная попутчица, стоявшая передо мной (чуть позже выяснилось - она также едет до Свердловска). Женщина взглянула на меня и посетовала: "Будут ли билеты на проходящий?". Она искала поддержки в моем лице, и я не отказал ей в этом, уверив, что мест может не быть, но надеяться надо на лучшее. Эта последняя фраза и определила события, которые начались минуту спустя.
"Кому до Свердловска?" - раздался мужской голос со стороны выхода на перрон. Я сразу же среагировал и обернулся. К кассам подходил железнодорожник со стажем и, выискивая глазами желающих уехать пассажиров, остановил свой взгляд на моей собеседнице. "О, пля!" (или скорее всего "бля") чуть не вырвалось у меня. А как же я? Мне тоже нужно до Свердловска! Но работник железнодорожных сообщений уже рекрутировал молодую пассажирку в почтово-багажный вагон, похотливо оценивая ее грудь. Молодая женщина в нерешительности посмотрела опять на меня. Было видно: она боялась ехать одна, хотя понимала, что возможность купить билет в кассе маловероятна. Но этот старик и какой-то непонятный багажный поезд отпугивали и настораживали.
Время тянулось, состав не ждал, проводник настаивал. И тогда я уверенным тоном громко спросил: "А двоих возьмете?". Железнодорожник посмотрел на меня, как бы задавая вопрос: "А ты кто такой будешь?". "Мы едем вместе... до Свердловска!" - выпалила длинноногая, теперь уже попутчица, воспользовавшись паузой после моего вопроса. Седые бакенбарды проводника зашевелились, в глазах сверкнули две пятирублевки, и он коротко подытожил: "Поехали".
Мы вышли на перрон: на первом пути стоял состав почтово-багажного поезда, дверь ближайшего вагона была открыта, на подножке которой ждал молодой парень, видимо, помощник нашего провожатого.
В вагоне было два купе: одно оборудовано для работы, где обычно пили чай и другие горячительные напитки, а второе, рядом, через стену - для отдыха и других насущных в пути дел. Тусклая лампочка освещала проход, заставленный посылками и пакетами писем.
Старший проводник указал мне на первое купе, а своему помощнику дал распоряжение: "Постели студенту здесь, а даму я размещу там" и кивнул головой на соседнюю дверь.
Стажер забросил на верхнюю полку одеяло с подушкой, и я понял - это мое спальное место. Вагон дернулся, за окном поплыли фонари, поезд начал набирать скорость. В дверях нарисовался командир вагона: "С тебя пять рублей, студент", сказал он.
По студенческому билету я обычно ездил за три, но в данном случае документ не работал, поэтому торговаться не было смысла, и я молча передал обозначенную сумму, успокаивая себя тем, что завтра буду уже дома. Бригадир взял деньги, спрятал их в накладном кармане форменной рубашки и обратился к помощнику: "Налей по сто пятьдесят".
С моей верхней полки было видно: как на столе появилась бутылка портвейна и два стакана. Забулькала жидкость - в воздухе запахло забродившим виноградом. Сотрудники выпили без тостов и закуски. Стоимость моего проезда, очевидно, не предусматривала угощения в виде ста грамм портвейна на ночь, поэтому я отвернулся к стене и стал пытаться заснуть. Было слышно, как старший проводник забрал бутылку с вином и вышел из купе. Стажер остался со мной и уже располагался на нижнем месте.
Глаза слипались, я почти погрузился в сон, как вдруг через пластиковую стенку услышал женский голос: "Я не пью с незнакомыми мужчинами!". Потом неразборчивый мужской баритон, минуту спустя снова женское меццо-сопрано: "Уберите руки, как Вам не стыдно?!".
Мне представилась сцена, которая происходила в соседнем купе. Захмелевший и раскрасневшийся проводник, в правой руке держит стакан с портвейном, а левой гладит ногу багажно-почтовой пассажирки. Та отталкивает, сначала стакан, потом проводника. В борьбе, на ее блузке отлетают пуговицы, обнажается грудь, и я сквозь перегородку слышу: "Куда Вы лезете? Сядьте на место!".
Картина оживала и разворачивалась так, что я уже представлял себя в соседнем купе вместо назойливого проводника и пуговицы блузки не отлетали, а расстегивались нежными пальцами молодой дамы. Она похотливо улыбалась, облизывала набухшие губки и с придыханием приближалась ко мне...
Я посмотрел на часы: стрелки показывали десять минут третьего. Интересно, долго ли продержится безбилетница? (Я был уверен, что бомбардир не взял с нее денег, надеясь взять ее с другой стороны). И она продержалась! А вот папаша сдался. Через десять минут он появился в нашем купе, допил свой портвейн и пошел перебирать письма.
За перегородкой все стихло, я перевернулся на другой бок и с обрывками мыслей о соседке за стеной и почте, которая приходит не по адресу, крепко заснул под стук вагонных колес.
Рано утром поезд прибыл в Свердловск. На перроне подтаивал снег, в дверях вокзала суетился народ, носильщики толкали свои тележки, загруженные поклажей. Я спрыгнул с подножки и помог спуститься соседке по вагону, приняв у нее объемный баул. И когда мы отошли ближе к вокзалу, она спросила: сколько с меня взяли денег. Я честно ответил, что пять рублей и даже портвейну не налили. На лице возмущенной попутчицы выступил румянец, и она пожаловалась, о том как с нее сегодня утром "старый козел" взял семь и, кроме того, приставал всю ночь. Потом она уже гордо добавила типа того, что у вагоноважатого ничего не вышло, она выпроводила его вон! "Здорово!" подумал я, и скучающе посмотрел на часы. Семь тридцать - время Вини Пуха.
"А ты где учишься? Кстати, меня зовут Марина" - хозяйка баула с интересом посмотрела на меня. Я пошутил, что в железнодорожном институте, но шутка пролетела мимо, а Марина добавила: "Может поедем ко мне на чашку кофе?". "Почему бы и нет?!" - подумал я, - "Ведь у меня начались каникулы!".
У Марины мы выпили не только по чашке кофе, но и бутылку шампанского, после чего как-то незаметно перебрались в постель, где я и провел два последующих дня своих каникул. Марина рассказала мне, что заканчивает аспирантуру и готовится к написанию кандидатской диссертации по социальной психологии. Меня это не очень впечатлило, потому, что больше впечатлений я получал от интимных трансакций с сексуальной аспиранткой.
Через два дня она меня проводила тепло и с нежностью. Я был тронут до глубины души, но после прощального поцелуя понял, что кончить институт для меня важнее - через полгода защита диплома. Так мы и расстались: она со своей диссертацией, а я с дипломным проектом.
Дальнейшие обстоятельства сложились таким образом, что летом я перевелся в Свердловск, где и намеревался защищать дипломную работу. Я еще не знал, кто будет моим научным руководителем, но с темой уже определился. Прошло какое-то время и в конце сентября меня вызвали в деканат для знакомства с консультантом по моему проекту.
Я пришел на кафедру и, когда заглянул в кабинет деканата, чуть не потерял дар речи. За столом сидела Марина, и декан представил ее, как моего основного руководителя и консультанта. Обалдеть!
Марина, конечно же, тоже узнала меня, глаза ее заблестели, губки возбужденно набухли и я понял, что подготовка к защите диплома начнется под музыку "Секрет сервис" при включенном в углу торшере. И я не ошибся: в этот же день мы поехал к Марине, где и обсудили в постели содержание моей дипломной работы.
Последующие консультации были еще более страстными и захватывающими. Диплом получался объемным и серьезным, я втягивался в процесс, список литературы множился. Марина с удовольствием помогала мне и еще с большим удовольствием отдавалась своей страсти. Но через три месяца все это закончилось.
Диплом я защитил с отличием, а через неделю после этого, уехал на отработку по распределению в другую область. С Мариной мы больше не виделись, но весенние каникулы я вспоминал еще долго.