Перелетный Константин Дмитриевич : другие произведения.

Нинка-самогонщица

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Игорь вдруг почувствовал себя хозяином жизни, расслабился окончательно и стал размышлять на тему ћдевушка из деревниЋ. Кто-то сказал, что легко вывезти девушку из деревни, но очень трудно деревню из девушки. Но собственно, а зачем деревню из девушки?
  Перелетный Константин
  
  НИНКА-САМОГОНЩИЦА
  
  Депрессия не отпускала уже почти полтора месяца. До Нового года оставались считанные дни, но праздника не хотелось. Игорь просыпался по ночам, темнота обволакивала, как липкая непроницаемая ткань, давила и душила сознание. И даже утром, когда казалось, начинался новый день, в голове гудели извилины, словно электропровода высокого напряжения, не хотелось открывать глаза и воспринимать окружающий мир. Именно в эти утренние часы, после беспокойного сна, крутились мысли о смерти, о бессмысленности жизни, не хотелось ничего - только неподвижности, небытия, бессознательности.
  
  За три дня до Нового года Игорю позвонил старый школьный приятель, он спрашивал: какие планы на праздничные дни, что будет Игорь делать в Новый год? Планов, естественно, никаких не было, и делать ничего не хотелось. Семен (так звали приятеля) понял состояние своего товарища и вечером нанес упреждающий визит.
  Сеня пришел не один - принес пиво. С Семеном Игорь виделся очень редко, но всегда помнил о нем, как о добром хорошем школьном друге. Он был прост в общении, не умничал, но когда выпивал несколько рюмок, начинал дурачиться. По-доброму, с юмором.
  Выпили по бутылке пива, вспомнили школьные годы - чуть-чуть стало легче. И когда Игорь поднял глаза, то увидел в окне звездное небо, медленно падающие снежинки, и где-то на темном фоне между обломком луны и какой-то яркой планетой или звездой, проявилось красивое лицо девушки. Оно было полупрозрачно, мерцающие звезды наполняли образ сказочным, непонятным волшебством. Окружающая реальность стала казаться бесплотной, вечно меняющейся голограммой.
  А в это время Семен рассказывал о своих планах. Он собирался на Новый год поехать в деревню к своему родственнику, который работал главным зоотехником в колхозе мясо-молочного направления. Семен пытался убедить Игоря поехать вместе с ним - развеять депрессию, подышать чистым воздухом, окунуться в новые впечатления. Неожиданно для себя Игорь согласился.
  Двадцать девятого числа друзья стояли на перроне в ожидании поезда. Время было уже вечернее, поезд опаздывал, мороз щипал уши, а Игорь думал о неразумности своего решения. Через два дня Новый год, а он стоит здесь на холоде, в декабрьской ночи, как никому не нужный дырявый валенок, который решили изрезать на стельки для более новой обуви.
  Порывы ветра обжигали щеки. Две стальные полоски железнодорожного пути убегали в темноту, сквозь снежную пургу, пронизывая черную стену ночи, чтобы там, в неизвестности, нарушить законы евклидовой геометрии и соединиться в одной точке - в маленькой сибирской деревне. Вспомнились декабристы, потом почему-то в уме проскочило слово "ГУЛАГ". Стало грустно, холодно, но на рельсах уже заиграл свет от прожектора, приближающегося локомотива.
  Сели в общий вагон, расположились на свободных местах, выпили по сто грамм водки и настроились спать. Ехать предстояло всего одну ночь - поезд прибывал на нужную станцию завтра в пять утра. Водка согрела, расслабила замерзшие пальцы, и когда Игорь закрыл глаза, он почувствовал, как приятно погружается в монотонный стук бегущих по рельсам колес. Стало уютно, стало хорошо, чернильное пятно депрессии, цепляясь за столбы и провода, оставалось где-то там за окном вагона, смешивалось с темнотой ночи, а душа Игоря снова обретала покой, освобождаясь от непонятного груза. Он уплывал в сон, и казалось, вот-вот, увидит яркий свет в конце туннеля...
  
  В четыре утра проснулись от хриплого голоса проводницы, которая сообщала, что через час поезд прибывает на станцию, указанную в их билетах. Быстро встали, пошли умываться. Немногочисленные пассажиры спали на своих полках: кто-то по-домашнему храпел, кто-то, вытянув ноги в проходе, просто вонял носками. Умылись. Игорь вышел в тамбур, выкурил сигарету, осмысливая, что же с ним сейчас происходит. За окном уже виднелись огни маленького городка, спящие промышленные здания - через полчаса прибытие.
  Заскрипели тормоза, прошли на выход. У дверей горела тусклая грязная лампочка, полусонная проводница щелкнула замком, подняла металлическую площадку, вручила билеты, и вот заснеженный вокзал маленького провинциального городка принял друзей в свои объятия.
  Одноэтажное здание вокзала, построенное, видимо, еще до гражданской войны, выглядело достаточно приветливо. Оно как-то смешно и неуклюже сочетало в себе высокие арочные окна с люминесцентным светом внутри зала ожидания, реликтовую лепнину "серебряного" века с электронным табло цифровых часов над центральным входом. Часы показывали десять минут шестого, потом табло перемигнуло на термометр и, друзья увидели большой зеленый ноль. Только сейчас Игорь и Семен поняли, что на улице очень тепло. Цельсий был прав - вокруг медленно таял снег, а с крыш свисали длинные капающие сосульки. Вот тебе и катаклизм! Отъехали всего каких-то семьсот километров, а так изменилась погода. И Игорь задался вопросом: может быть это знак к изменению погоды и в его жизни?
  Семен предложил выпить по чашке кофе в привокзальном буфете и что-нибудь съесть. Вошли внутрь вокзала. Буфет обнаружили в углу полупустого зала ожидания: ценники, написанные фломастером, отколотое блюдце для денег и засохшие крошки на пластиковой поверхности буфетной стойки. Выбор был не велик: пирожки с картошкой, пирожки с рисом и яйцом, чай и растворимый кофе со сливками.
  Немолодая рыжая буфетчица полуавтоматом замутила кофе в одноразовые пластиковые стаканчики и скинула два пирожка с картошкой в такие же одноразовые тарелки. Сервис был, конечно, примитивным, но на это никто не обратил внимания, так как горячий напиток сладко манил своим бодрящим запахом и был как раз к месту.
  Но совершенно не к месту оказался мужик - бородатый бомж, который проснулся от кофейных ароматов и уже стоял рядом за столиком вместе с Игорем и Семеном. От бомжа воняло какой-то кислятиной и перегаром. Он с полминуты, как окунь, рассматривающий хлебный шарик на рыболовном крючке, не мигая, смотрел на друзей, а потом вымолвил просьбу о трех рублях. Дали пять. Бомж выдавил улыбку, пожелал приятного аппетита и пошел покупать себе чай.
  Вокруг столика еще некоторое время стоял запах мочи и перегарного смрада, но пожелания бездомного бородача перевесило - пришлось съесть пирожки, выпить содержимое одноразовых стаканов, и скорее выйти на улицу.
  Часы показывали шесть ноль-ноль. Семен сообщил, что настало время идти в кассу покупать билеты на автобус. Билеты купили без проблем на ближайший рейс, который отправлялся через два часа. Делать было больше нечего, поэтому решили вернуться в зал ожидания и немного подремать в деревянных просаленных диванах. На самом деле, это были очень удобные кресла, соединенные в одно целое сиденье человек на шесть. Такие сиденья уже несколько десятилетий с готовностью принимали транзитных пассажиров в свои объятия по всем провинциальным вокзалам большой страны и были действительно очень удобны. Во-первых, дерево в отличие от холодного пластика уютно согревало спину, а главное задницу, что было не мало важно для пассажиров, страдающих геморроем. Во-вторых, сиденье плавно переходило в спинку, и это позволяло, откинув голову, занять очень удобную позу для сна.
  Выбирать было не из чего - сели недалеко от входа, и только, прикрыв глаза, откинулись на удобных сиденьях, как Игорь услышал очень знакомый голос. Голос просил пять рублей. Закружилась голова от столь же знакомого запаха, не хотелось поднимать веки, но пришлось, после резкого возгласа Семена: "Пошел на хуй!".
  Семен не любил, когда кто-нибудь нарушал его сон, это Игорь помнил еще по урокам литературы в девятом классе. Когда его приятель, прикрывшись "Войной и миром", сладко дремал на последней парте, а строгая Клара Леонидовна неожиданно спрашивала его: "Сколько лет было Наташе Ростовой, и почему она отказала Пьеру Безухову", Семен проявил очень бурное недовольство. Но в этот раз недовольство выразилось совсем откровенно. Бомж сразу понял, куда его посылают, ретировался и, на ближайшие два часа исчез из зала ожидания.
  
  Автобус подали вовремя. Это был маленький "пазик" повышенной проходимости. Именно такие автобусы курсировали между районными центрами в сельской местности, и тем самым осуществляли давнюю мечту соединения города с деревней.
  Народу на посадку собралось очень много, еще больше собралось сумок и всякой поклажи. Игорь даже стал сомневаться: войдут ли все в автобус? Но тем и был знаменит маленький "пазик" - все всегда входили. Сначала расселись пассажиры с билетами согласно своим местам, потом полезли безбилетные, передавая водителю купюры разного достоинства. Водитель брал деньги, аккуратно разглаживал их, складывал в бордачок, и громко предлагал потесниться уже вплотную набившимся в автобус гражданам.
  Игорь с Семеном уселись на передних местах у выхода, где и образовалась, как всегда, основная давка. Розовощекая здоровая тетка, с дочкой лет двенадцати, просунула огромный клетчатый баул, набитый какими-то коробками, прямо между ног у Игоря. Края коробок врезались в промежность, сумку подвинуть куда-либо не было никакой возможности, тем более, что на нее уселась дочка колхозницы. Ну, и бог с ней - пусть сидит, не жалко! Жалко промежность.
  На руках у девочки была маленькая собачка, которая затявкала на Семена, и вынудила его интеллигентно прижаться к водителю. А тот, с улыбкой Гагарина, поддал газу - двигатель взревел, салон наполнился угарными выхлопами, автобус дернулся - ПОЕХАЛИ! И "пазик" помчался, подпрыгивая на ухабах, в новое тысячелетие навстречу Новому году.
  
  В деревню приехали уже к вечеру. Начинало смеркаться. Друзья вылезли из душного автобуса и полной грудью вдохнули чистый деревенский воздух. Кислород закружил голову, легкий запах дымка навеял что-то необычное, древнее. Настроение улучшилось, и Семен с Игорем шагнули в новый мир. Они начали спускаться с холма, прошли возле колхозной конторы, спросили про зоотехника, но он уже был дома и, видимо, ожидал гостей.
  Снег светился сумеречной голубизной, из труб деревянных домов струились столбики дыма, а в небе появились первые звезды, необычайно яркие, и поэтому казались такими близкими - протяни руку и достанешь до неба. В окнах многочисленных домов уже горел свет, где-то прорываясь через тишину, лаяли собаки, снег скрипел под ногами, сверкал искрами в свете одиноких уличных фонарей. А деревня была ничего! Почти что по Гоголю: "В ночь перед Рождеством".
  
  Друзья несли свои сумки, заполненные подарками, водкой и всякой городской снедью: типа оливки в баночках, копченая колбаса и всякая подобная дрянь. На спуске с холма их догнала лошадь, запряженная в сани. В санях сидел веселый мужик в овчинном тулупе и с заснеженной бородой. Он притянул вожжи - лошадка сбавила ход, и колоритный извозчик с интересом по-дедоморозовски посмотрел на приезжих горожан. Семен с Игорем вежливо поздоровались, поздравили с наступающим Новым годом, а потом спросили, как дойти до дома зоотехника. "Прыгайте в сани!" - с энтузиазмом скомандовал мужик, и чуть-чуть подвинулся. Друзья долго не размышляли - кинули сумки на солому и запрыгнули сами. Мужика звали дядя Федор, он хлестнул поводьями и, лошадь рысью побежала по снегу.
  Через пять минут "такси" остановилось у большого добротного дома. В окнах горел свет. Дядя Федор добродушно улыбнулся, пожелал удачи, потом потянул за левые вожжи - лошадь развернулась и сани заскользили восвояси.
  
  Зоотехник действительно уже ждал друзей: в доме топилась большая печь, на кухне был накрыт стол. Обнялись, познакомились, достали подарки и водку. Прошли в кухню. На столе стояли огромная чугунная сковорода с большими кусками жареной телятины; полная чашка ароматной квашеной капусты, от которой потекли слюнки; соленые грибы-рыжики - скользкие, пахнущие лесом; соленые огурцы, помидоры... "Вот это закусь!" - подумал Игорь, а Семен в это время застенчиво прятал в холодильник привезенный сервелат, гребаные оливки и всякую муру в фантиках. Все хватит, садимся - пора наливать, за приезд!
  
  Выпили по одной, зоотехник сразу налил по второй. "Ешьте, ешьте" - приговаривал он, а сам уже наливал по третьей. Денис Иванович (так звали зоотехника) был молодым, но опытным специалистом - он деловито рассказывал про удои, привесы, заготовку кормов, одним словом, он рьяно болел за свое дело, за свой родной колхоз. А колхоз действительно крепко стоял на ногах: в деревне было много молодежи, новая двухэтажная школа, небольшая АТС позволяла в каждом доме иметь телефон, хорошая дорога до районного центра и, что немаловажно для достатка - ночное освещение по всей деревне.
  Игорю понравилась обстановка - доброжелательность, открытость, непринужденность, не считая настойчивости Дениса Ивановича по поводу выпить и закусить. Обсудили планы на следующий день. Утром работа по хозяйству, днем экскурсия по деревне, а вечером, в десять, придут родственники, и начнем отмечать Новый год. Все отлично, все замечательно - отмечать, так отмечать!
  Следующий день (тридцать первого декабря) прошел содержательно, в общении с природой, домашним хозяйством, буренкой Томкой, боровом Пашкой, гусями, курицами и прочей живностью, которая водилась у Дениса Ивановича. Жена зоотехника работала в конторе и до обеда обсуждала с бабами сценарий новогоднего празднования в клубе, поэтому ее увидели только вечером. Молодая симпатичная женщина. Приветливая с гостями, но вечно ворчащая на мужа, ну, да это уже пустяки.
  
  Вечером стали собираться родственники - пришло человек двадцать, рассаживались за стол. Веселые мужики, приятные женщины - жены первых, а первые мужья вторых. Семен многих знал, здоровался, спрашивал как дела, представлял родственникам своего друга. И, вот это да! Игорь чуть не захлебнулся клюквенным морсом - в комнату вошли три молодые снегурочки, то есть, девушки. Они были чуть припорошены снегом, улыбались гостям, и когда стали раздеваться у входа, Игорь понял, что это суперснегурочки! Когда они подошли к столу, пространство комнаты заполнилось эротическим электричеством, маленькие оргиастические искорки засверкали на бутылках шампанского, и в воздухе запахло сексуальным озоном.
  Две девушки были очень похожи друг на друга и, как выяснилось позже, были родными сестрами, да и третья оказалась тоже сестрой, но только двоюродной. Родные сестры разместились с дальней стороны стола, а вот третья (двоюродная), села рядом с Игорем.
  
  Гости дружно раскладывали по тарелкам салаты. Зоотехник наполнял рюмки. Игорь незаметно изучал родственников, но сначала внимание сосредоточил на трех родственницах. Две сестренки: одна рыженькая, лет семнадцати-восемнадцати, с большими карими глазами и ресницами, от которых захватывало дух, как только они взмахивали вверх, но самое главное, это ее взгляд - живой, проникающий, гипнотизирующий сексуальной игривостью. Вторая сестренка постарше - лет двадцати, ну, просто супер! Нежная блондинка, с такими же большими глазами, как у младшей сестры, но с каким-то застенчивым взглядом, таким монашески-домашним. Настоящая снегурочка! Обе девушки сидели, пока молча, но тоже изучали приезжих гостей, бросая взгляды из-под своих длинных ресниц.
  Третья двоюродная сестра - Маша (познакомились, как только она опустилась на стул), была совершенно непохожей на своих сестер. Она сидела рядом с Игорем по левую руку, и он мог хорошо ее разглядеть, между делом ухаживая за ней и ее тридцатишестилетней мамой - темпераментной башкиркой, которая сидела тут же.
  Волосы у Маши были собраны в хвостик, что подчеркивало простоту и незатейливость девушки. Но рыжий их цвет оттенял всю эту незатейливость на второй план, намекая на остроту приправы. Приятное впечатление дополняли розовые щеки, по-детски открытая улыбка и карие глаза, как спелые ягоды смородины - блестящие и влажные. Она не стеснялась, а напротив, когда Игорь сделал комплимент и налил в ее бокал вина, оживленно заинтересовалась, кто он такой и откуда приехал. Это радовало и настраивало на праздник.
  Отец Маши сидел справа от Семена - веселый русский мужик, с красными прожилками на мясистом носу. Он непринужденно балагурил, "прикалывал" девок по поводу секса, выпивки и откидывал шутки в адрес гостей, если кто-то из них начинал упорно смотреть в свою тарелку.
  
  И тут Игорь среди гостей увидел и сразу же узнал розовощекую пассажирку с клетчатым баулом. Баула, конечно, теперь не было, но в промежности все-таки что-то дернулось и екнуло. Это была мать двух сестриц-снегурочек, сидевших на противоположном конце стола. Младшая двенадцатилетняя сестренка была тут же, но без собачки. Почему-то вспомнилась песня: "Подождем твою маму. Подождем твою мать!". А мать оказалась добродушной веселой женщиной, дочерей своих любила, но любила и выпить. Да и кто в Новый год не любит выпить.
  
  Выпили за встречу, потом за уходящий год. Лица раскраснелись, гости разговорились - бросали реплики и предлагали снова наливать. Отец Маши взбадривал всех, отвлекал внимание от тарелок и телевизора, да так, что даже забыли про поздравление президента. Ну, и хрен с ним, и так хорошо! Застолье набирало обороты.
  Маша поведала Игорю, как зовут ее сестер: старшую блондинку - Олеся, а семнадцатилетнюю глазастую - Лиза. Красивые имена, подстать внешности.
  После двенадцати началось движение на улицу - на елку в клуб. И вот тут-то в клубе открыла свои двери настоящая сказка! Посреди зала сверкала огнями роскошная елка - она ослепляла, словно женщина, встречающая любимого в нижнем белье и бриллиантах. Пахло свежей хвоей, весельем, волшебством и предвкушением чего-то необычного и страстного.
  Зоотехник Денис Иванович поставил под нижние ветки елки трехлитровую банку "лимоновки" - напиток, приготовленный по знаменитому на всю деревню рецепту, а именно, разбавленный спирт с лимонными корками, которые плавали на поверхности жидкости.
  
  Праздник был в полном разгаре. Гремела музыка, молодежь танцевала по всему залу, вокруг елки прыгал Дед Мороз - переодетый комбайнер Никола (кстати, он-то в свою бытность и поделился рецептом "лимоновки" с Денисом Ивановичем). А вот Снегурочка, с давно распущенной косой, раздавала маленькие подарки из красного мешка, расшитого фольговыми звездами. Игорю тоже достался такой подарок. Он сам залез рукой в мешок и достал коробочку... с двумя презервативами! Снегурочка засмеялась и дала в нагрузку еще и "чупа-чупс", хотя могла бы оставить его и себе. Но Игорь леденец взял - все-таки подарок, да и честно, не хотелось обижать Деда Мороза.
  Семен отплясывал с молоденькой Лизой, Олеся с Машей танцевали рядом. Познакомились ближе, все улыбались друг другу, говорили какие-то приколы и Игорь напрочь забыл, что у него депрессия. Кто она такая? Да уже никакая!
  Быстрая музыка сменилась на медленную. Семен пригласил на танец Лизу, а Игорь стал искать глазами Олесю, но ее нигде не было - она как будто растворилась в воздухе. Он обернулся - рядом стояла Маша и смотрела на него своими смородиновыми глазами. Игорь обхватил ее за талию, и они закружились в танце. Первый танец прошел нормально, но вот следующий, и тоже с Машей... Но сначала надо выпить.
  Зоотехник Денис пригласил всех к елке, где у него была организована разливочно-распивочная. Выпили "лимоновки", выдохнули, закусили мандаринами и снова танцы!!! В этот раз Маша сама пригласила Игоря.
  Они танцевали, растворяясь в музыке, Маша была в экстазе, в ее глазах отражались огни новогодней елки, а вокруг медленно двигались темные силуэты танцующих пар. Игорь крепче прижал девушку к себе, она не сопротивлялась и разомлевшая нежно прикоснулась губами к его шее. Елочные гирлянды превратились в бесконечную убегающую спираль, возносящую влюбленных к далеким звездам. И вдруг, Маша прошептала прямо в ухо: "Я тебя люблю!". Да, молодо-зелено, но как приятно! Игорь в ответ нежно поцеловал Машу в губы, взгляды встретились, время остановилось - казалось, танец продолжается уже целую вечность. Так бывает только в сказках про Ивана-царевича и Василису Прекрасную. Но это была реальность - волшебная, сказочная, но реальность.
  
  Наступало утро - пора и по домам. Музыка еще звучала, но никто уже не танцевал - последний танец был последним. Народ стал расходиться, рассасываться. Семен с зоотехником ушли провожать Лизу, а Игорь с Машей, вырвав ее маму из рук веселых доярок, выдвинулись до дома. На улице чуть приморозило, но после горячих танцев холода не замечали. Из глубины темного неба медленно падал мягкий пушистый снег: снежинки, как маленькие бриллианты, тихо ложились на непокрытую головку Маши, постепенно образуя чудесный сверкающий венец.
  
  Пробрались мимо дома зоотехника - в окнах горел свет. Во дворе слышался голос Семена. Он разговаривал с собакой и, похоже, что-то ей доказывал. Игорь старался запоминать дорогу: свернули на соседнюю улицу, фонарный столб, стог сена у трехоконного дома... Остановились у калитки. Мама спьяну пригласила в гости, но, скрипнув дверью, нырнула в сенки и исчезла в черном проеме, а Игорь с Машей остались вдвоем, окутанные полумраком и нежностью. Одинокий фонарь на углу улицы добросовестно освещал дорогу, но у калитки света не было - только звезды, Маша и ее мягкие, влажные губы. "Кстати, мама приглашала в гости" - напомнил Игорь слова будущей тещи. Но юная проказница отклонила инициативу, сказав, что сегодня уже утро, а вот завтра вечером посмотрим... И с этой надеждой Игорь поплелся спать домой к зоотехнику.
  Проснулись поздно утром уже первого января. На растерзанном столе ждали бутылки с остатками шампанского, водка, какая-то закуска, но хотелось холодного пива. И Денис Иванович, как истинный знаток похмелья, достал из погреба двухлитровый баллон "Жигулевского". И началось...
  Позвонили родственники и через пятнадцать минут подтянулись к столу. Пришли и Маша с Лизой. "Как хорошо начинается день в деревне" - подумал Игорь, усаживаясь рядом с девушками. Потом подошла еще какая-то далеко-близкая родня. Шум коромыслом, пиво рекой, водка по стопкам, девчонок к себе на колени.
  Через час празднования первого дня нового года родня всей толпой двинулась к дяде Мише, который жил на третьей улице от зоотехника. Посидели у дяди Миши, съели все пельмени, которые мать дяди Миши стряпала три дня перед Новым годом, выпили все запасы "лимоновки" и двинулись дальше - к тете Оле, прихватив дядю Мишу, его зятя, брата и его жену. Тетя Оля встретила хлебом и солью - выставила на стол все недельные запасы еды и трехлитровую банку "лимоновки". Веселая родня множилась, прирастала: из соседнего дома подошла сватья бабка Клава с двумя дочерьми - дородными бабами, работающими на ферме. Родственный снежный ком нарастал. От тети Оли покатились к Галашкиным, потом к Семечкиным, к Покровкиным, Морковкиным ...
  Еще у Покровкиных Маша, сидя у Игоря на коленях вспомнила, что ей нужно доить корову и стала собираться уходить. Оставаться среди разгулявшейся родни Игорь, конечно же, не хотел и пошел с Машей. К ним же присоединилась и Лиза. С трудом вытянули Семена из-за стола (он уже начал дурачиться, развлекая гостей) - его не хотели отпускать, особенно тетя Оля. Она уже спала на его плече и тихонько икала, видимо, от нежных воспоминаний и приятной наполненности желудка.
  По пути заглянули в деревенский магазин: купили несколько бутылок дорогого вина, шоколадных конфет, много всяких эротических фруктов, тем самым, сделав месячную выручку торговой точке.
  В доме затопили печь. Маша ушла на дойку в хлев, а повеселевшая Лиза начала хлопотать на кухне - готовился стол в продолжение праздника. Игорь вдруг почувствовал себя хозяином жизни, расслабился окончательно и стал размышлять на тему "девушка из деревни". Кто-то сказал, что легко вывезти девушку из деревни, но очень трудно деревню из девушки. Но собственно, а зачем деревню из девушки? Трудолюбивые, заботливые, искренние в чувствах, а главное не стервы. Что еще нужно мужчине, чтобы спокойно встретить не один Новый год.
  Пока Игорь размышлял о преимуществах сельских девушек, вернулась раскрасневшаяся Маша, в руке она держала ведро с парным молоком. Ну, просто, красавица - девушка с ведром! Игорь помог унести молоко на кухню, где и поцеловал Машу в молочные губы.
  Через пять минут расположились возле печки, прямо на толстых половиках, разлили вино, включили музыку. В печи полыхал огонь - стало тепло; потрескивали березовые поленья; на противоположной стене плясали отблески желтого пламени. Семен рассказывал смешные истории, девчонки жевали бананы, осторожно счищая шкурку, а Игорь млел от прикосновений ласковой Маши. Она гладила его по руке, и поток нежности растекался по всему его телу, заполняя мозг дурманящими эндорфинами.
  
  Ночь и опьянение наступили одновременно. Семен с Лизой уединились в маленькой комнате, их не было слышно - наверно уже спали. Маша предложила Игорю лечь на диван в комнате напротив кухни, а сама ушла мыть посуду. Игорь маялся мыслями, как пригласить девушку лечь вместе с ним? Но маялся он зря. Маша принесла еще одно одеяло и, когда Игорь сказал, что ему будет холодно без нее, она совершенно естественно с нежной улыбкой на лице успокоила, что никуда не уходит и через пять минут придет к нему, только вот переоденется. И действительно, не прошло и трех минут, как Маша в легком халатике нырнула к Игорю под одеяло.
  Игорь не поверил своим рукам. Под халатиком у Маши ничего больше не было. Страсть охватила жаром, закружила голову, объятия, поцелуи - все по-взрослому. Но вдруг Маша отстранилась и, глядя Игорю в глаза, прошептала: "Я хочу, чтобы ты считал меня своей невестой". Вот это поворот! Неужели девочка?
  Но Маша давно была уже не девочкой и умела и любила трахаться, не смотря на свою молодость. Игорь об этом узнал, чуть позже, когда дал согласие на невесту. Его возбуждало молодое тело Маши, ее темперамент, бесстыдство, правда, не переходящее рамки приличия. Он разгорелся не на шутку, был виртуозен и ненасытен, ему хотелось обладать ею, а она стонала, кричала, шептала на ухо о том, как она его хочет. Это продолжалось до бесконечности, до изнеможения, близость становилась беспредельной.
  Выплеснув последние капли сил, Игорь распластался на диване рядом со своей ненасытной невестой. Она обнимала его, целовала в щеку, потом выскользнула из-под одеяла, накинула халатик и исчезла на кухне. Игорь лежал с закрытыми глазами, мир для него сомкнулся в плотную сферу: не было ни прошлого, ни будущего - только одно настоящее мгновение, превратившееся в вечность. Сквозь эту мягкую ватную вечность он услышал шаги, открыл глаза - у дивана стояла Маша. В руке она держала большую эмалированную кружку. В кружке было молоко - уже остывшее, густое и жирное. Игорь большими глотками выпил эликсир молодости, рукой привлек к себе Машу; халатик упал на пол, зашелестела обертка презерватива (спасибо Снегурочке) и любовная игра пошла по второму кругу...
  
  В шесть утра в дом завалилась толпа пьяных гостей! Они включили свет на кухне, гремели посудой, мама Маши говорила что-то про алименты, мама Лизы про свою молодость. А в это время любовники притворились спящими, спрятавшись под одеялом. Но через полчаса все стихло, алименты улетели в небо, а от прошедшей молодости остались целюлит и пьяные слезы от воспоминаний. Все было просто до "не могу"! Ну, разве так бывает? А вот и бывает.
  
  Следующие два дня пролетели, как счастливый сон. С утра гонки на лошадях, запряженных в сани. Девчонки визжали от восторга и куража, зарывшись в солому, когда сани взлетали на очередной сугроб, подпрыгивали и лошади переходили в галоп. Игорь, стоя в первой упряжке, держал вожжи и с азартным криком погонял молодую лошадь плетью. Вторые сани, которыми управлял пьяный зоотехник, то догоняли первых ездоков, то отставали на несколько метров. Гонки по лесной дороге напрочь вышибли хандру из горожан, заразили жизнью, оптимизмом игры бытия.
  Вечером пошли в баню, которую еще после обеда затопил Машин отец. Баня "по-черному" обжигала паром, выгоняла все хвори, пробивая забетонированные тела жаром и березовым настоем. После бани по сто грамм водки и спать, и конечно, же с Машей...
  
  Но кайфу пришел конец. Через три дня Рождество, что-то друзья загостились. Первым очнулся Семен. Лиза почему-то от него улизнула на второй день, Олеся сидела дома и не давала даже повода, хотя Семен и приглашал ее париться в баню (перепил развратник). Маше нужно было ехать в райцентр, где она училась в техникуме на ветеринара. Профессия нужная для колхоза и колхозников. Олеся тоже уезжала, оставалась только Лиза заканчивать свой одиннадцатый класс. Вот так и кончаются сказки. Но эта сказка только начиналась.
  
  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"