Ребята засиделись на чердаке. Небо потемнело. Как ни поворачивай карты к окошку, ничего не увидишь. И вроде знаешь, что вон то темное пятно - это старый ящик, а это всего лишь лохмотья на веревках, но все равно жутко. Только Данька ничего не боится, темнота ей на руку. Она сидит возле биты и жульничает, скидывая плохие карты.
- Тань, зажигай! - просит Лешка.
- Давайте еще так поиграем, а то на завтра не хватит, - хитрит Данька.
Но Танечка, прошуршав в кармане, уже чиркает спичкой и зажигает небольшой огарок, укрепляя его на треснутом, с каплями воска, блюдце. Осветились лица, задрожали тени позади ребят. Ближе всех к окошку сидит Данька. Ей неудобно, хочется протянуть пухлые ноги - она сидит на самодельном стуле из кирпичей и доски. У нее широкое лицо, нос - лепешкой, пухлые губы, встрепанные темные волосы и мелкие хитрющие глаза. И когда ее спрашиваешь:
- Дань, как ты учишься?
Она бойко отвечает:
- Хорошо.
- Пятерки есть?
- Нет.
- А четверки?
- Есть.
- Сколько?
- Одна... - и тут же, смело: - По пению.
И нисколечко ей не обидно, хотя все катаются от смеха: "Ой! Певица нашлась!". Один раз Данька оставалась на второй год. Она "своя" с мальчишками. Вместе с ними по субботам таится в кустах и пугает "баб" - трясет кусты и дико воет: "Ууууу!", когда девчонки идут на танцульки. Одни визжат, отскакивают, иные быстро проходят, не обращая внимания, а если парень затесался между подружек, то лучше дать деру. Не посмотрит, что ты сама девчонка, оттреплет уши. Вот Данька и бежит быстрее всех, хоть и здоровая такая.
Напротив Даньки сидит Танечка. Она следит, чтобы никто не жулил. Время от времени хлопает себя по щеке, но не попадает по комару, он отлетает, пищит и садится снова. Она маленькая, как зернышко, за спиной длинная тонюсенькая, русая коса с толстой резинкой. Когда они играют в двенадцать палочек, она так улепетывает, что часто теряет резинку, и тогда мягкие волосы рассыпаются волнами, закрывая всю спину. Она цепко, как мартышка, лазает по деревьям и быстрее всех бегает - и во дворе, и в классе. Учительница по физкультуре говорит, что шестьдесят метров Танечка бегает без двух секунд, как чемпионка мира.
Рядом устроился Лешка, брат Танечки. Они похожи, как две капли. Сероглазые, белолицые, с родинками на лице. Только у Танечки на щеке, а у Лешки над губами. Лешка неплохой, но если видит, что тебя обижают, может неожиданно подлить масла в огонь, обидеть еще сильнее, добить. Танечка - нет.
Еще есть Антон. Он тихий, говорит робко, не выговаривая "р". Антон только вчера приехал с матерью из другого города к захворавшей бабушке. И пока еще никак не проявил себя.
Рядом с Антоном, на самом краю, сидит Маша, она учится вместе с Танечкой. Маша крепенькая и высокая, (выше только Антон), но, несмотря на это, у нее слабые руки. В школе Маша не отожмется и дух раз, тогда учительница заставляет ее приседать пять минут "на тройку". А через козла прыгать она вообще не берется - бесполезно.
Маша в коротких шортах, и ей все время кажется, что по коленке кто-то ползет. Маша испуганно дергает ногой, проводит по ней ладонью, задевая самодельный столик:
- Да кто елозит? - кричит Данька. - Все карты падают!
Сегодня Маша пришла с ночевкой к сестре Ирине - самой старшей из них. Иринина мама уехала в Москву за товаром, ее не будет два дня. Родители ребят в этом старом бараке проболтались все свое детство и так же играли в карты, в жмурки в подъезде и засиживались до поздней ночи на чердаке.
Данька играет горячо, краснея. Ирина спокойно берет карты, откладывая козыри на столе. Антон и Танечка обычно выходят первые, Лешка борется до последнего. Маше частенько не везет с картой. Она нередко задумывается, пропуская ходы, бросая быстрые взгляды на Лешку.
Иногда, когда Даньку уличают в жульничестве, поднимается спор, от Даньки убирают биту на другой конец стола. Все кричат, лезут под стол, ищут недостающие карты.
В этот вечер в жульничестве уличили еще и Лешку. Поднялся такой гам, что снизу затряслась лестница, и послышалось громкое:
- Я вам... сейчас дам! Слезай все, а то..! Залезу, всех за уши вытащу!
Ребята замерли. Это Данькин отец - Урал. Злой татарин. Смех пропал. Танечка дунула на свечку. Тут Лешка, пригибая голову, чтобы не наткнуться горлом на веревки, резко рванул вглубь чердака. Данька за ним. Затряслись доски. Остальные замешкались. Показалась голова Урала, в лицо ударило светом фонарика.
- Вы че... Дом спалить хотите? Медом вам здесь намазано? А ну слезай...
Голова скрылась. Ребята по одному стали спускаться. Теперь не убежишь.
"Только бы не оступился", - подумала Маша о Лешке.
Ребята встали в ряд, а Урал, как надзиратель, стал ходить и громко ругаться. Девчонки переглядывались, сдерживая улыбки. Когда нельзя, всегда хочется засмеяться. Антон, не выдержав, прыснул.
- Смешно? - Урал приблизил лицо к Антону. - А дом спалите, смешно будет? А крышу проломите? Ты с матерью укатишь! А нам че делать?
Антон нахмурился, сжал губы и громко сказал то, чего никто не ожидал от него:
- А чего вашей Даньке можно, а мне нельзя?
Девчонки ошарашено оглянулись на него. Даньку хлыщет отец и лупит брат за каждый промах и озорство. Матери нет. А тут такое! Наверное, Урал сразу же догадался, что это Данька сбежала сейчас через другое окно и, скорее всего, уже слезла по черемухе вниз, либо затаилась на чердаке. Если бы не Антон, вряд ли бы он вспомнил о Даньке. Ведь она могла быть и у тетки, что живет в этом же доме.
- Ух, тварь! - заорал Урал и выбежал в темный двор.
- Ты чего наделал? - закричала Танечка на Антона. - Дурак! Теперь он их поймает! А Даньку вообще убьет!
Антон молчал.
- Предатель! - строго сказала Ирина.
- Иди отсюда! - Танечка толкнула Антона в грудь. Уж очень переживала она за брата и Даньку.
Но не успели они выйти на улицу, как мимо громко пронесся Урал:
- Придет! Никуда не денется!
Девчонки испуганно расступились. Но тут же выдохнули: "Не нашел!". И выскочили на улицу. Антон медленно пошел следом. Они покружили у высокой, наклоненной к дому черемухи, толстые ветви которой падали на крышу, прямо у окошка чердака. Громким шепотом позвали, глядя вверх:
- Лехаа! Данькаа!
Затряслись листья. Что-то брякнуло. Девчонки улыбнулись: "Лезут".
- Вы чего как долго? - не удержалась и крикнула Танечка.
Данька испуганно посмотрела, но тут же небрежно усмехнулась:
- Ну вот еще! Че он мне сделает? Я тете Розе скажу!
Они пошли к дому:
- Мы только слезли... и он мимо пробежал. Как не заметил? Меня Данька в кусты толкнула! И сама как навалится! Я чуть кишки не выпустил! - смеялся Лешка.
- А как он узнал, что я с вами была? - вдруг остановилась Данька прямо у фонаря.
Девчонки оглянулись на Антона. Лешка сразу подскочил к нему и схватил за майку:
- Ты выдал?! Предатель!
-Да не он, не он! - закричала Танечка. - Вы как слоны топали! Че, трудно догадаться, что ли?
Антон молчал, не поднимая головы.
- Никто не выдавал, - подтвердила Ирина. А ее всегда слушали. Девятый класс - это вам не восьмой, где училась Данька, не седьмой, не пятый, где учились Лешка и Танечка.
- Эй, мелкота! Опять конфеты не поделили? - не доходя до фонаря, из темноты, крикнул кто-то приятным, чуть огрубевшим уже голосом. Еще три шага - и ребята увидели Юрзина. Он жил на втором этаже. Учился в одиннадцатом классе. И, конечно, не водился с такой малышней. Юрзин за руку поздоровался только с Лешкой. Данька приутихла. Стала позади Ирины. Запылали пухлые щеки. Юрзин совсем невысокий, коренастый, с негрубым лицом, но уже колючими щеками и всегда с нежным, слабым румянцем на скулах. Однажды, когда мальчишки и Данька пугали девчонок, в кусты влетел чужой парень и понесся за ребятами, чтобы проучить их и покрасоваться перед девушкой. Данька подбегала к крыльцу, но споткнулась о корень сирени и чуть не полетела. Парень схватил ее за шиворот и с силой потянул, так что Даньке больно стянуло шею. Но тут из подъезда вышел Юрзин:
- Че случилось - то? - строго спросил он, отстраняя руки парня от Даньки. - Я спрашиваю, че случилось?
- Ты вообще кто такой? Разница тебе? - грубо закричал парень, оглядываясь на девушку.
- Это сестренка моя, все претензии ко мне.
Что было дальше, Данька не видела, она заскочила домой и мимо вонючей кухни, по немытым полам пронеслась в свою комнату, бросилась на кровать и затряслась в рыдании, не слыша мата отца. Первый раз заплакала Данька.
С того времени она не бросала мяч в баскетбольное кольцо на дереве, когда во дворе был Юрзин. Данька таилась за сараями, подглядывая сквозь листья кустарника, как точно он бросает мяч, как он смеется, как снимает от жары майку, как оглядывается на сараи. В школе Данька видела его на переменах и в столовой, видела, как часто заигрывает он со старшими девчонками. Тогда Данька кидала им в волосы жвачки, пулялась из трубочки рябиной и даже плевала на юбки, если шла позади. А однажды стащила с учительского стола его тетрадь.
Вечером Данька часто забиралась на черемуху и долго смотрела в окно его комнаты. Вот сидит с книжкой, вот болтает по телефону, вот улыбается, глядя на окно, и совсем ничего не знает... А вот Данька соскользнула с дерева и покатилась по стволу, раздирая ладони.
Юрзин постоял еще немного и, ни разу не взглянув на Даньку, поднялся домой. А ребята пошли на лавку.
***
На улице сидеть было прохладно. В высокой траве громко стрекотали кузнечики, но за разговором их песня не замечалась, и казалась фоном летней ночи. Надоедали комары. Ребята наугад хлыстали себя ветками по голым ногам. Лешка сбегал домой и, с грохотом спускаясь по деревянным ступеням, выскочил с дедовой фуфайкой. Деда давно нет, а фуфайка все висит на вешалке в коридоре, среди курток и плащей.
Лешка обхватил ее руками - будто завернутого в одеяло ребенка. Он сел на лавочку и укутался. Все остальные тоже вынесли куртки. Маша живет в другом дворе, бежать до дома ей далеко. Ирина вынесла ей свою кофту, но Маше все равно зябко. Она обхватила себя руками и села на корточки.
- Маш, садись со мной, - предложил Лешка.
Так стемнело, что лиц не разобрать, но по голосу можно узнать, кто где сидит: на лавочке, утонув в большой фуфайке, так что видна только маленькая белесая голова - Лешка, рядом Танечка, потом Антон, на качели раскачивается со скрипом Ирина.
- Да не скрипи ты! - время от времени резко говорит Данька, которая стоит рядом. Ирина перестает, но скоро забывается, и снова раздается узкий несмазанный звук качели.
Маша, помедлив, присела рядом. Крепко запахло бензином. Лешка смело накинул ей на плечи тяжелую фуфайку и не убрал руки. Маша заволновалась, заколотилось ее сердце. Она старалась все время говорить, и когда говорила, казалось, что слышит свой голос со стороны. Еще ей казалось, что она очень кричит и все видят, как Лешка обнял ее. Стали играть в слова. Когда Антон долго придумывал слово, Лешка укрыл себя и Машу с головой:
- Так теплее, - прошептал он и тихо коснулся ее щеки. Стало жарко от близкого дыхания.
- Леш, твоя очередь! - крикнула Ирина.
Лешка спустил фуфайку и Маша захлебнулась в холодном воздухе. Он быстро придумал слово и подсказал Маше, которая из-за волнения ничего не слышала, даже собственных мыслей.
Они долго еще играли в слова, потом рассказывали страшные истории про цыган и заброшенные дома. Много историй рассказывала Данька, и удивительным образом они случались либо с ней, либо с ее теткой, либо в ее деревне. Но страшнее всех были истории про бабку, что живет в соседнем дворе и по ночам ходит на кладбище, через их улицу. Было жутко глядеть в ту сторону, и в темноте мерещилось страшное. Никто бы сейчас не заставил ребят лезть на чердак.
***
- А где Лешка? - громко спрашивала Маша, когда они сидели на полусгнивших деревянных ступенях крыльца.
- Я не поняла, а Лешка не выйдет? - говорила она снова как можно развязней, забывая, что уже спрашивала.
- Да спать он ушел! Надоела со своим Лешкой! - ворчала в ответ Данька, раскладывая карты на равные стопки, пытаясь узнать, какой не хватает. Дверь в подъезд была приоткрыта, и оттуда падал желтый свет, освещая деревянное крыльцо, карты, сосредоточенное лицо Даньки и Танечку, которая сидела рядом на коленях и внимательно следила за Данькиными руками:
- Семерки не хватает, - сказала Танечка, когда у Даньки кончились карты, и взяла в руки стопку, где было три семерки. - На чердаке, наверное, оставили.
- Мы спать сегодня пойдем? - зевая, спросила Ирина у сестры. Она стояла в темноте, прислонившись к забору.
Маша ничего не ответила, она сидела на нижней ступеньке и смотрела в темноту, где совсем стихли кузнечики.
***
- А пошлите по городу гулять? - предложила Танечка.
Они дошли до серого перекрестка. Рассвело. Запахло росой. Стало знобить от утреннего холода. Ни машин, ни людей еще не было. Казалось, они одни в целом мире. Только поливочная машина медленно ехала навстречу. Но она была еще очень далеко. Они побежали по дороге, бросая друг другу маленький мячик. Но как ни тяни руки, ни прыгай, он все равно перелетит твой рост и, высоко подскакивая, полетит по пустой дороге.
Это была последняя ночь перед школой, когда можно было гулять до утра, бежать по широкой дороге, мерзнуть от утреннего холода и радостно встречать рассвет, а потом спать до обеда.