Пересвет Александр Анатольевич : другие произведения.

Повести исконных лет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Русская история гораздо древнее, чем мы знаем по летописи. По меньшей мере - на полтора века. О том говорят и археологические находки, и зарубежные анналы, и упоминания в эпосе разных народов. По этим и другим источникам в книге реконструируется долетописная и предлетописная история русского народа.
  
  Повести исконных лет
  
  Предисловие
  
  Ещё легендарный исследователь русских летописей академик А.А.Шахматов указывал на зияющие пропуски начальных страниц "Повести временных лет". И в то же время красочность и детализированность некоторых эпизодов - знаменитые "корабли на колёсах" князя Олега, "три мести" княгини Ольги, замечательные в своём роде описания военных подвигов князя Святослава - заставили учёных предполагать, что ещё до Нестора с его ПВЛ существовал некий свод "Деяний первых русских князей". Или что-то в этом роде - в общем, какой-то вид летописи, не уцелевший уже ко времени Нестора, но оставшийся, видимо, в каких-то отрывках, пересказах, ссылках.
  К сожалению, никто не пробовал реконструировать содержание той пропавшей первой русской летописи. За исключением того, что ряд исследователей попытались восстановить его по извлечённым из ПВЛ эпизодам. Это, конечно, ни в коей мере не может удовлетворить человека, интересующегося самыми первыми годами русской национальной истории.
  Всё это время, однако, наука не стояла на месте. Сегодня в свете накопленных историей, а также другими науками данных вполне убедительно воспроизводится историческая канва начала Руси. Данные источниковедения, археологии, этнографии, антропологии, даже генетики позволяют сегодня выстроить не только непротиворечивую, но и комплексную картину предыстории и ранней истории Древнерусского государства.
  Остаётся её только нарисовать, эту картину. Для чего - тут уж действительно художественный произвол автора - облечь её в форму реконструкции той самой искомой "предлетописной" летописи. Ничего, кстати, невозможного в её существовании нет - при дворе великой княгини Ольги ещё в середине Х века жил и действовал некий христианский "презвитер". Лицо, документально зафиксированное, присутствовавшее на приёме у византийского императора во время посещения его русской делегацией во главе с Ольгой. Он же, этот православный клирик, провожал Ольгу в последний путь в 969 году.
  А ещё кто-то, явно хорошо и книжно образованный, описывал тому самому императору Константину Багрянородному жизнь, быт и торговые пути тогдашних русов - причём описывал с позиций явного очевидца.
  Ну, а раз клирик - значит, грамотный. Мог он вести свои анналы? Мог - их тогда монахи и вели.
  Но это, собственно, единственное вольное авторское допущение. Сам же текст нашего "духовника княгини Ольги" базируется на твёрдом научном фундаменте. В "летописи" сей нет ни одного выдуманного эпизода или исторического свидетельства. Все события, почти все персонажи - за исключением введённых для соблюдения самой логики реконструкции - взяты из реальности. Или, точнее, из национальных и зарубежных письменных документов, из археолгических данных, из аутентичных нарративных источников - таких как северные саги, русские былины, эпос степных народов и так далее. Вплоть до имён действующих лиц - все они взяты либо из реальных документальных источников, включая, например, новгородские берестяные грамоты, либо из тех саг и сказаний, действие которых касалось древней Руси.
  Спорной может показаться, впрочем, интерпретация автором национального генезиса русов - как первоначально скандинавоязычных северных находников, занимавшихся товарообменом между богатым пушниной пространством Восточно-Европейской равнины и богатым серебром мусульманским Востоком. Но во-первых, факт таких занятий русов подтверждён безупречно надёжно всем корпусом причастных к делу письменных и археологических источников. А во-вторых и главных, русы как народ вырастали не из скандинавов, заработавших своё и вернувшихся на родину, а из тех их товарищей, которые по тем или иным причинам оставались на территории будущей Руси и постепенно врастали в её экономические, социальные и этнические реальности. Иными словами, не скандинавы это. Это скандинавский по происхождению, но за века политического и этнического синтеза ставший вполне местным этнический продукт. Доказательства этого тезиса - на мой взгляд, исчерпывающие - смотрите, например, в моём трёхтомнике "Русские - не славяне?", "Русские - покорители славян", "Русские - собиратели славян".
  Вот художественное осмысление того, как происходило раннее становление Русской земли, и стало главной задачей данной реконструкции исконной русской истории.
  Так её и назовём -
  - "Повести исконных лет".
  
  Предисловие историка
  
  Книга "Повести исконных лет" - явление несколько необычное. Попытки восстановления картины прошлого предпринимались неоднократно, но, пожалуй, впервые перед накми предстаёт попытка комплексного изображения предлетописной истории Руси, привлекая для этого научные источники, историографию, синхронные документы похи, эпос и предания. Разумеется, определённый процент художественного осмысления действительности здесь присутствует - всё же автор описывает людей, которые давно умерли и оставили после себя лишь косвенные, неявные отзвуки в истории. Но ничего фантастического с точки зрения исторической науки в данной реконструкции не присутствует.
  Скажем, первые следы скндинавского пребыания в Ладоге мы действительно видим археологически примерно с 750-х годов, и далее они никогда не пропадают вплоть до времени расцвета Древней Руси. Скандинавы пребывали здесь в разном качестве: археология показывает, что кто-то жил постоянно, кто-то нападал на город и даже сжигал его, а кто-то и правил, на что указывают остатки явно княжеского дворца, сделанного в северной манере домостроительства.
  Словом, скандинавский фактор в истории Ладоги присутствовал и даже был весьма значим.
  Кроме того, существует целый набор скандинавских саг, где упоминаются Ладоги, Хольмгард (Новгород), Кенугард (Киев) и другие города, позднее ствавшие центрами сложения древнерусской государственности. Упоминаются и короли, конунги с скандинавскими именами, которые здесь правили. Безусловно, саги эти носят легендарный характер, и вычленить из них подлинное историческое содеражние подчас очень трудно. Но два факта - археологически фиксируемое присутствие скандинавских элементов на территории будущей Руси и упоминание о деятельности скандинавских персонажей саг на этой же территории - безусловно, могут быть связаны в единую непротиворечивую картину. Жаль, конечно, что при доступном нам количестве источников строго историческая, научная картина получается очень туманной, смазанной, "мутной", - что ж, значит, задача её восстоздания имеет право быть решённой художественными средствами. Главное лишь - чтобы они не противоречили научным даным.
  Что ж, в данной реконструкции такого противоречия нет.
  Каковы же были взаимоотношения между народами, населявшими тогда пространства будущей Руси?
  Обопрёмся опять же на те данные, которые нам даёт наука. Наука же показывает, что на одной территории параллельно и взаимодействуя развивалось несколько основных культур, если хотите, культурных парадигм.
  Это, во-первых, славяне и балты. Судя по археологии, это прежде всего земледельческие сообщества, ещё не выделившие стоящую над обществом знать и постоянное войско. Во всяком случае, предметы воружения, относимые к славянским, говорят о, скорее, ополченческом и не очень хорошо вооружённом войске, которое и собиралось, скорее всего, по каким-то случаям, связанным с военной угрозой или походом за добычей. Разумеется, в славянских племенах существовали некие вожди или, скажем, советы старейшин, но свидетельств надплеменной, выделившейся из племени их власти мы тут не видим.
  Далее мы наблюдаем финские и финно-угорские народы. Они характерны на севере больше охотничьим видом хозяйства, на востоке - земледельческим, на юге - частично кочевым, и в целом также находятся на родо-племенной стадии общественного устройства. Какой-то единой общности они не образуют, как, впрочем, и славяне: что общего в хозяйственном и общественном укладе может быть у степных кочевников угров (венгров) и северной лесной охотнической веси (вепсов)? Тем не менее финно-угорские народы активно участвовали в сложении будущего древнерусского народа и древнерусского государства.
  Безусловно, без внимания не могут остаться и народы Степи - хазары, аланы, болгары, те же венгры, а позднее - узы (огузы, торки) и печенеги. Они граничили на лесостепном севере с народами земледельческих культур и, конечно, отношения их представляли собою сложную смесь агрессии, набегов, натурального обмена, торговли, данничества и проч. Неверно говорить о постоянной "войне Леса и Степи", ибо контакты были шире только военных, - но это были динамические отношения цивилизационного противостояния. Тем не менее, степные культуры также внесли свой заметный вклад в этногенез древнерусского народа.
  И, наконец, скандинавы. Роль их в русском государствогенезе является предметом многолетних ожесточённых дискуссий - привнесли ли скандинавы государственность на Восточно-Европейскую равнину или были лишь одним из элементов складывающейся мозаики древнерусского народа? Аргументов много как у одной, так и у другой стороны, но давайте снова вернёмся на твёрдую почву установленных наукой, и прежде всего, археологией фактов.
  Установлено, что скандинавы занимались здесь сквозными торговыми экспедициями - по рекам и волокам вплоть до Волжской Булгарии, Хазарии, Хорезма, Персии и даже Багдада. Позднее начал функционировать путь от Ладоги до Чёрного моря и Константинополя.
  Даже если не говорить ни о чём ином, то можно твёрдо установить, с чем скандинавы по пути сталкивались и в какие отношения с местным населением вступали.
  Первое - это, конечно, приобретение собственно товара на продажу. Чем торговали скандинавы на востоке, известно: меха, мёд, рабы, оружие. За это они получали восточное серебро, которое сейчас в виде кладов массово представлено в археологических материалах стран Скандинавии. Всё это надо было купить или отнять. Очевидно, что присутствовали оба занятия. Но мы хорошо знаем, что, так сказать, первоначальный торговый "капитал" скандинавы, где было возможно, добывали преимущественно насилием. Не зря от них на протяжении почти трёх веков стонала вся Европа.
  Второе - этот транзит требовал обслуживания. Это, в частности, замена морских судов на речные, это судоремонт, проход через пороги и волоки, это питание и ночлег. И в этих условиях необходимым шагом неизбежно становится установление по пути неких "станций", баз, где происходит обмен подобного рода услугами: ведь их, эти услуги, преимущественно насилием уже не обеспечишь И значит, эти станции неизбежно принуждены жить и существовать если не в согласии, то с согласия местных племён. И, конечно, при их участии.
  То есть эти станции, поселения, если хотитет - форты, хотя и образованы скандинавскими транзитёрами, в с самого начала носят интернациональный характер. Как та самая Ладога, где скандинавский элемент присутствовал всегда, но - всегда на фоне развитых славянского и финского обществ.
  Третье - этот транизт не мог постоянно подпитываться товарами, приобретаемыми насилием. Просто в силу естественного положения вещей - иначе уже вскоре товаровладельцы исчезли бы в бескрайних местных лесах, а немногочисленные ватажки "приобретателей" получили бы партизанскую войну или нечто похожее. А это значит, что те самые "базы" пришельцев-транзитников в довольно быстрой перспективе превращаются из "фортов" в нечто вроде "факторий" - открытых торгово-ремесленных поселений, где и происходит товаро- и услугообмен. А значит, превращаются они в города, где интернациональное население связано единым "бизнесом" и общим, вытекающим из него интересом.
  И в этом смысле симпатичной представляется идея автора о том, что в таких центрах и зарождались легендарные русы как результат хозяйственного симбиоза разноплемённых "пассионариев". А с течением времени этот симбиоз неизбежно превращался и в этнический, где люди хоть и говорили ещё на принесённым скандинавами языке межнационального общения - называя его русским, - но уже к третьему поколению объяснялись на языке большинства, прежде всего, славянском.
  Наконец, это должно было приводить и к синтезу политическому, при котором эта общность выдвигала уже собственную власть, которая, по законам общественного развития, начинала экспансию на окружающие земли. И земди эти становились "русскими", как и населяющие их роды и племена.
  И в этой связи даная реконструкция также не противоречит ни исторической логике, ни известным историческим фактам.
  Ну, а имена, характеры и сложные личные взаимоотношения действующих лиц повествования - это уже не предмет исторического анализа. Перед нами всё же - художественное произведение.
  Виктор Ильин, канд. истор. наук
  
  
  Текст
  
  Се повести исконных лет, от начала мира до первых князей русских, откуда пошла земля русская, кто на ней прежде жил и откуда пришли князья русские
  
  Се послушание мне, грешному слуге Божию Григорию, духовнику великой княгини Ольги, по её указу сотворить повесть сию о создании Руси великой и кто на Руси начал первый княжить, для просвещения христианского людей русских, во тьме язычества пребывающих.
  Начнём повесть сию с Богом.
  Сначала было Слово, и Слово было Бог.
  Земля же была безвидна и пуста, и Дух Божий носился над водою.
  И сотворил Бог свет, и отделил свет от тьмы.
  И создал Бог твердь, и отделил твердь от воды.
  И сотворил Бог светила небесные для знамений и времён, и дней, и годов, и Солнце, и Луну и пять планет, и звёзды бесчисленны.
  И сотворил Бог тварей живых и зелень всякую, да приносит каждый плод по естеству своему.
  И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь.
  И сотворил Бог человека по образу Своему и по подобию Своему и благословил владычествовать над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землёю, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.
  И сотворил Бог затем женщину для человека, для удовольствия его и размножения человеческого.
  И так создал Бог весь мир поднебесный. И сказал: се есть хорошо.
  Потому неправильно говорят те волхвы, кто по вере славянской утверждает, будто мир был рождён из яйца, созданного Всевышним Богом. Ибо, как видим мы из Священных Писаний, Бог сам есть Создатель всего сущего, и почему должен Он делать яйцо, чтобы не сам Он создал мир, а некто, в яйце заключённый.
  И это есть Богомерзкое ложное верование, будто Род родил Ладу, сиречь Любовь, а та своим дыханием разбила яйцо. Не мог Род создать и три царства, ибо всё есть Царство Божие. Так и Сварог не рождён Родом и Ладою, и не создавал день и ночь и Мать Сыру Землю, ибо как он мог содеять сие, когда всё было содеяно Богом. Противоречат волхвы сами себе, ибо признают сами Предвечность Божию и Первотворение Его, но ложно в яйце их воплощая.
  Неправильно говорят и те волхвы, что проповедуют по вере русов и норманнов, - будто в начале была чёрная бездна Гинунгагап, и царство льда и огня по оба края её, которые, соединившись, произвели Имира, из пота которого родились мужчина и женщина.
  И тут есть верное, что была бездна; но истина говорит о том, что Бог летал над нею и сотворил далее все царства и людей.
  Отчего и говорит Вера Истинная: всё есть Бог и всё из Бога; а волхвы славянские и русские ложно толкуют Деяния Бога Истинного.
  После же сотворения мира было так: размножились твари земные, и возвеличились, и стали расти размером и ходить, сотрясая землю и нападать на человеков; а зубья их в локоть были, а иные кости их и в рост человеческий. И пожирали твари сии человеков, а дочерей их брали себе в жёны, какую кто избрал. И звались эти твари - Змеи; и есть предания о них до сего дня, и былины про то поют, как похищали они дочерей человеческих, и рождали они им, и так появлялись исполины.
  И стали исполины брать жён человеческих; и шли те к ним, ибо были те исполины могучи телом и естеством своим; и рождали им. И между собою в грехе жили, совокуплялись без разбора, и жили со снохами и с матерями, и с сёстрами детей приживали. А ели всё нечистое, и друг друга ели, и наги ходили, а Бога истинного отринули.
  О, злее зла неблагодарность человеческая! Получили люди от Бога жизнь земную и жизнь вечную, но не ценили дар сей, а начали растлевать плоть свою и душу свою. И увидел Бог, что велико развращение человеков, и раскаялся, что создал их, и восскорбел в сердце Своём. И сказал Бог: "Исполнилась Земля злодеяниями, и истреблю плоть растленную".
  И наслал Бог потоп на землю, и скрыла вода почву земную, и утопли все. И и находят кости Змеев и до сего дни; и зубы те в земле есть, и поклоняются им народы полунощные; и меря, и весь, и ижора их в святилищах своих поганских ставят.
  По потопе трое сыновей Ноя разделили землю - Сим, Xaм, Иaфeт. И достался восток Симу: Персия, Бактрия, даже и до Индии в долготу, а в ширину до Ринокорура, то есть от востока и до юга, и Сирия, и Мидия до реки Евфрат, Вавилон, Кордуна, ассирияне, Месопотамия, Аравия Старейшая, Елимаис, Индия, Аравия Сильная, Колия, Коммагена, вся Финикия.
  Хаму же достался юг: Египет, Эфиопия, соседящая с Индией, и другая Эфиопия, из которой вытекает река эфиопская Красная, текущая на восток, Фивы, Ливия, соседящая с Киринией, Мармария, Сирты, другая Ливия, Нумидия, Масурия, Мавритания, находящаяся напротив Гадира. B его владениях на востоке находятся также: Киликня, Памфилия, Писидия, Мисия, Ликаония, Фригия, Камалия, Ликия, Кария, Лидия, другая Мисия, Троада, Эолидa, Bифиния, Старая Фpигия и острова нeкие: Сардиния, Крит, Кипр и река Геона, иначе называемая Нил.
  Иафету же достались северные страны и западные: Mидия, Албания, Армения Малая и Великая, Kaппaдoкия, Пaфлaгoния, Гaлaтия, Колхида, Босфор, Meoты, Дepeва, Capмaтия, жители Тавриды, Cкифия, Фракия, Македония, Далматия, Малосия, Фессалия, Локрида, Пеления, которая называется также Пелопоннес, Аркадия, Эпир, Иллирия, Лихнития, Адриакия. Достались и острова: Британия, Сицилия, Эвбея, Родос, Хиос, Лесбос, Китира, Закинф, Кефаллиния, Итака, Керкира, часть Азии, называемая Иония, и река Тигр, текущая между Мидией и Вавилоном; до Понтийского моря на север: Дунай, Днепр, Кавкасинские горы, то есть Венгерские, а оттуда до Днепра, и прочие реки: Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, которая течёт на восток в часть Симову.
  И поселились в Иафетовой же части разные народы: славяне, чудь, меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Се народы, что с русью живут или дань ей платят, отчего называется сия страна: Великая Русь . Лендзяне же повисленские и моравы, и дулебы, и чёрные хорваты, и сербы, и хорутане суть народы языка славянского, но дани руси не платят.
  Потомство Иафета также: шведы, норманны, готы, русь, англы, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, франки и прочие, - они примыкают на западе к южным странам и соседят с племенем Хамовым. Хазары же и печенеги суть народы Симовы, как и угры, но пришли на землю Иафетову.
  А славяне первоначально сидели на Дунае и звались норики; а откуда туда пришли, достоверно не ведаеи. От тех славян разошлись славяне по земле, и на Русь пришли.
  А Русь тогда была пуста; лишь по лесам венеды жили, что во времена оные сюда от кесаря Юлия изгнаны были. Сей же Юлий, именем Гай, был великий правитель и полководец; пришёл он на Землю Галльскую и прогнал племена тамошние. среди коих и венеды были.
  А были они в Галлии племенем сильным и первым, но опалился на них Юлий кесарь без меры; и побеждены они были им, и бежали от него до земель сих. От них пошли вятичи и радимичи, потому они и говорят ныне хотя и по-славянски, но часто непонятно; ибо от венедов они род свой ведут.
  Кривичи же пришли на Русь с гор Карпатских. И прошли до озера Ладожского, покоряя по пути племена иные и на землю их садясь. И сели одни из них по реке Полоте и Двине и смешались тут с ливью - это полоцкие кривичи. Их же есть город Полотеск. А иные сели по Днепру и по Вопи, и по Свиной реке, и смешались здесь с теми венедами - се кривичи смоленские; их же город Смоленск. А иные венеды ушли от сих кривичей на юг. Не могли стоять против них, ибо кривичи на горах Карпатских с ромеями прежде соседили и много военных умений от них взяли, и крепости строить умели; венеды же в лесах своих воинское дело позабыли. Вот от них, от венедов сих, и пошли вятичи; сели они, кривичами изгнанные, по рекам Оке и Угре; их же город Кордень.
  И с тех пор нет мира между кривичами и вятичами, и ходят походами друг на друга; ибо помнят вятичи, кто их с мест родных изгнал.
  А прочие кривичи на север двинулись и там сели по рекам Великая и Волхов; их же город Плесков. А на Волхове была у них крепость напротив Ладоги, покуда её словене ладожские не разорили перед приходом Рюриковым. С тех пор не любят кривичи словен: те ведь по следам кривичей на Русь шли, а дойдя, их и прогнали.
  Словене же прежде в землях жили, где ныне лендзяне повисленские живут. Прошли словене оттуда по Бугу и Припяти и поворотили на север, ибо жили уже иные племена по горам сим: лендзяне, по-русски называемые полянами, древляне, а к западу - волыняне и бужане. А по ту сторону Припяти до Двины сидели дреговичи; а по горам Карпатским хорваты белые. На Соже сидели радимичи, где сидят и до сего дня; прежде платили они дань хазарам, но ныне платят дань радимичи руси. А города их - Гомий и Любеч.
  На Днепре повоевали словене венедов и кривичей, но не смогли совсем одолеть их и пошли дальше. Но при том взяли много женщин из венедов, потому что женщин своих и родичей оставили словене на Поодерье. И по сей поодричи близкими родичами словен считаются, и обычаи у них те же, и дома ставят одинаково, и хоронят так же: покойника сжигают, а прах его в урну собирают и на холме ставят, и не хоронят прах 40 дней. Поганы бо суть и невегласы - считают, что 40 дней покойный с ними пребывает. Но в том видим мы, христиане, торжество Веры Истинной даже и над язычниками. Не ведают те, что Сын Божий на сороковой день после Воскресения Своего во плоти на Небо вознёсся, однако тоже число то священным полагают. И остаётся лишь скорбеть по душам их - не в Царство Божие вознесутся, но в геенну попадут, света Истинной Веры не приемля.
  И так прошли словене кривичей и дошли до озера Ильмень, и спустились далее по Волхову до Ладоги и повоевали тут Ладогу - сидели ведь в Ладоге уже русы, но в малом числе. И стали вместе жить словене и русы. Оттого гордятся ныне словене, считая себя от рода русского.
  Но немногие словене сели тут, потому что не их был город Ладога, и многие норманны и русы приходили сюда из-за моря и воевали тут, и дань на словен налагали. Города же своего у словен нет. Не правы те, кто говорит, будто их город - Новгород. Новгород поставила великая княгиня Ольга, повелев единую стену возвести вокруг трёх посёлков - Чудина, Славена и Нерева. Тогда подводила под руку свою русь хольмгардскую, что на острове близ Новгорода нынешнего сидела. Потому и назвала она город сей Новым - ибо град русский на острове так и звался: по-русски - Гардом, а по-славянски - Городом.
  Так княгиня Ольга всегда поступала, когда иную русь под руку киевской руси заводила: рядом с русским городом свой погост или свой город с повостом ставила, куда дань свозить надлежит. Так старый город не нужен становится, и той руси, что под Ольгу не идёт, места более нет на Земле Русской. Оттого много тех русов в Константинополь служить уезжали - те русы, кои под власть киевской руси не пошли.
  А откуда пришли древляне, волыняне и дреговичи, того не ведаем. Иные говорят, что всегда они тут жили, только назывались раньше иначе. И с готами прежними воевали, с королём их Эрманарихом, о чём песни до сих пор поются. Другие же говорят, что эти народы прежде все волынянами прозывались, и было то племя величайшим средь славян. Но пришли обры и повоевали славян: племена многие покорили, а иные сами разошлись с земли той славянской, и волыняне среди них.
  Придя же в леса эти, разделились волыняне, по рекам разным рассевшись: древляне на Тетереве и Уже, а волыняне, имя своё сохранившие, - по Случи и Бугу, а бужане по Бугу же, а дреговичи - по ту сторону Припяти. И города у них: у древлян - Искоростейнн и Вручий, у волынян - Волин и Луческ, а у дреговичей - Туров, а у бужан - Бужеск, а у белых хорват - Перемышль. Все они платят дань руси.
  А лендзяне, по-русски полянами прозываемые, живут вокруг Киева, но их же город - Вышегород, что ныне удельный город Ольги-княгини. А Киев прежде не город был, но вся земля здешняя так именовалась - Киаова, а что значит это слово, того не ведаю; но ведомо, что есть ещё города с таким именем на Дунае и по Ляшской земле.
  А прежде, когда русь впервые сюда пришла, стояла тут крепость хазарская, Самват называемая, а что значит сие - то не ведомо. И долго хазары в ней сидели, и есть остатки стен её до сего дня.
  А по ту сторону Днепра, по Десне и по и Сейму и по Псёлу и по Суле, сидит народ, называемый северянами. И город их Чернигов. И хотя языка сей народ славянского, но обычаи имеет собственные. Сие, сказывают, оттого, что прежде звался этот народ савирами и жил в степи, и был то народ гуннский.
  Когда умер царь их, гуннов, Аттила - а иные сказывают, что убит он был наложницей своею из готского народа, и сам я слыхал в Климатах песни такие от тамошних готов, - то перессорились народы, что под гуннами ходили. И савиры тогда отделились от орды гуннской, ушли из степи и стали кочевать меж Сулою рекой и Восклою, а на Псёл-реке стоял город их, и юрты они там свои ставили. И когда пришли хазары, то подчинили их; однако ж назначили князя их своим наместником, сиречь, тудуном и повелели им дань собирать с племён антских, что в краях тех жили.
  Тогда же, как иные говорят, приходили савиры по сию сторону Днепра и ставили здесь свои погосты, дань собирая с лендзян для хазар. Оттого-де позднее хазары и поставили здесь крепость свою Самват, когда савиры против кагана пошли во время смуты хазарской; за что разорены были хазарами и вырезаны едва не до последнего.
  Но прежде пришёл на земли савиров некий народ славянского языка из самой болгарской земли, с Дуная, ибо не хотели жить там, куда болгары их переселить хотели. Пришли ведь тогда болгары впервые на Дунай во главе с хаглм Аспарухом и стали переселять славян на границу в землёю Греческой, прикрываясь ими от ромеев. Когда же началась смута в Болгарской земле при хане Телеце, о чём расскажу ещё, и стали болгары воевать с ромеями, то решили славяне те уйти на новые земли. И звались те славянее северами. И был у них князь именем Славун; и когда схватили его ромеи и казнили, то собрались старейшины северские и приговорили роды свои переселяться на свободные земли, подальше и от Болгар, и от ромеев. А князя более не избирали себе, но управлялись советом старейшин; и по сей день нет у северян светлых князей, но старейшины ими правят.
  Тогда пришли славяне сии в места, где ныне живут, и встретились здесь с савирами. И в том увидели они волю богов, что столь похожими именами зовутся народы их, и сели на землях тех по левому берегу Днепра, по Десне, по Сейму и далее. И стали дань платить савирам, а те отдавали её кагану хазарскому, долю себе оставляя, а за то давая северам мир и защиту. И увидели, что так хорошо, и стали зваться северяне.
  По многим летам поссорились хазары с савирами, так как те врагов кагана поддержали во время смуты, и одолели хазары савиров, и свою дань на северян наложили, но не тяжкую - от дыма по щелягу, как называют хазары золотой дирхем. И от северян забирали они молодых мужчин в воинство своё, но не в рабы, как девушек иных подданных им племён славянских, а в воины, и после урочных лет отпускали.. Ныне же дань они руси платят, ту же, что и хазарам, как то великий князь Олег распорядился, когда перенимал у хазар подданные племена их, - от дыма по щелягу платят же. И не тяжка та дань для северян: сии ведь много зерна выращивают на полях своих тучных; много же и торгуют им. Особливо же хазарам много продавали; оттого теперь жалуются северяне, что разорил их великий князь Святослав, разрушив Хазарский каганат.
  А далее на восток от северян, по среднему Дону, живёт ещё славянское племя, которое тоже относит себя к северянам, но старейшинам русским северским не подчиняется. А дани платит хазарскому кагану и по его повелению на рать выходит. Славяне эти в конной сече люты, поскольку, как знающие люди утверждают, они и есть савиры, которые не смешались с пришлыми с Итиль-реки славянами, а только говорят по-славянски. Иные же говорят, что люди сии - северяне же и есть, только ушедшие далее ради земель тучных. А позднее к ним присоединились те из северян, кои под русь пойти не захотели и отошли с земель русских. Теперь же нападают на них печенеги, видя, что не русские то северяне, но хазарские; с хазарами же немирье у печенегов было. Ныне же приходили послы от северян тех хазарских в Киев, прося под Русь их взять: разбил ведь князь Святосалв хазар и каганат их уничтожил, потому печенеги стали теперь тех северян постоянно грабить.
  Сидят же они по верховьям Северского Дона и Оскола. Через их земли волок идёт из Десны в Дон и дорога Янтарная, по которой русы готландские янтарь от пруссов в Хазаристан и далее до Рея и Самарканда везут, а обратно везут серебро.
  А иные северяне на Оку подались и там с вятичами смешались, сиречь с венедами древними; и многое те вятичи переняли от северян из земледелия - прежде ведь мало сеялись вятичи в лесах их дремучих, а больше охотою промышляли и бортничеством. И эти вятичи платили дань хазарам, кою к ним северяне принесли, защиты хазарской ради.
  И к радимичам вверх по Десне пришли северяне: позвали те их, прослышав от родичей своих вятичей об умении тех урожай высокий собирать. Не боялись ведь северян племена сии: видели, что не управляются северяне князьями, но старейшинами, а потому звали е себе роды их, не боясь быть покорёнными чужою властью. Оттого долго сопротивлялись и руси эти племена, ибо привыкли жить в народоправстве, и даже дань сами везли на повосты купеческие свои, куда хазары приезжали и забирали её. И радимичи тоже стали платить так дань хазарам, ибо ходили северяне под хазарами и служили им.
  А на юг от Киева живут уличи - племя, с которым воевали много князья Киевские. Лишь князь Святослав победил их. А живут они по Днепру и Днестру, и город их Пересечен у порогов стоит. Се город тех уличей, которые под русью ходят и руси дань дают; другая же часть народа сего ушла на запад и села по Днестру, не желая подчиниться руси. Это народ не славянский, а антский, оставшийся на месте, когда другие анты на запад ушли с гуннским ханом Баламбером. Но тех антов впоследствии истребили обры всех до единого, и имени их не осталось, а уличи живут и поныне.
  Те же обры воевали и против славян и притесняли дулебов - также славян, и творили насилие женам дулебским: бывало, когда поедет обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трёх, четырёх или пять жён и везти его - обрина; и так мучили дулебов. Были же эти обры велики телом, и умом горды, и Бог истребил их, умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: "Погибли, как обры", - их же нет ни племени, ни потомства.
  А антский и славянский языки едины, и понимают друг друга. Сказывают, это потому так, что происходят народы эти из одного корня - от могучего народа, который в древние времена жил на этих горах и с готами воевал. Только не с теми готами, что ныне на острове своём сидят и со свеями соседят, а со степными готами, кои великую державу на том месте, где ныне печенеги кочуют, от Дона и до Дуная имели. И на Рим нападали, и императора убили Деция с сыном его. Вот от народа того, что с теми готами воевал, и пошли и славяне, и анты.
  А когда пришли гунны и ту Готию Великую разорили, то ушли анты с гуннами, с ханом Баламбером, и в большом почёте у него были; а позже у Аттилы, и много бед с ним ромеям причинили.
  На уличей же, кои отошли от Руси на Буг и Днестр, часто нападают печенеги, так как считают их народом не русским, и не несут за то печенеги наказания, как за нападение на Русь. Потому уличи дают печенегам богатые поминки, мира деля, но как у печенегов нет князя единого, то в следующий раз другие приходят и нападают на уличей, и так много зла они от печенегов принимают. Потому говорят на Руси: "Лучше русская дань мехами и мёдом, нежели печенежская детьми и кровью".
  По Днестру же ещё один народ антского корня живёт, называемый тиверцы. По обычаям и законам они подобны уличам, и против князя Олега воевали совместно, но княжение у них своё, и городов много. Сидят они и до Лукоморья, и соседят с болгарами и уграми, и многие из них Веру Истинную приняли. Но тоже много зла от печенегов принимают, как народ не русский, и многие города у них в запустение пришли, и многие переселяются в Болгарию и Ромейскую империю, под защиту единоверцев.
  Так оно происходит с погаными, а также с христианами, в вере нестойкими: когда всё хорошо у них, не вспоминают они Бога или поминают всуе, но когда зло приходит, обращают все свои молитвы к Богу Истинному. Но ещё более, чем на язычников, гневается Господь на лукаво верующих, на двоебожников; потому часто отвращает он Лице Свое от мольб их.
  А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы, - эти говорят на своих языках, они - от колена Иафета и живут в северных странах. Все эти племена имеют свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые - свой нрав.
  А теперь расскажу, как русы на земли эти пришли, и кто первее сел тут, и откуда есть пошла Земля Русская.
  Ведомо из преданий ладожских, кои я лично слышал, проезжая по тем местам с княгинею Ольгою, что первые русы появились там невдолге после того как пробило Нево-озеро себе проток в море Варяжское. Тогда, сказывают, Волхов-река обратилась вспять и стала течь к озеру Нево; а раньше тёк Волхов в озеро Ильмень. И случилось так, что сильно упала вода в Волхове, и пороги появились.
  И нашли для себя этот путь воины северные, коих кто как зовёт: кто урманами, кто варягами, кто, не ведая истины, русами северными. А сами себя они зовут себя норманнами либо свеями, либо данами, либо готами. Се суть народы северные Иафетовы: свеи, норманны, готы, даны, англы, которые издревле Данию населяли, а потом в Англию переселились, от того переселения их стала страна так зваться. Такое же и в других странах: Русская земля - от русов, Франкская - от франков, Греческая - от греков.
  Посему неправо говорят, что русы пришельцы, находники суть на земле здешней. Русы - находники только в земле Киаовской, так как приглашены были каганом хазарским крепостицу зщдешнюю Самват против угров держать. На Волхов же русы пришли первее словен и сели у реки у Ладоги. А до русов на земле той сидела весь да ижора, да водь. А меря сидела у Клещина озера, да у Ростовского, куда тоже русы пришли, но это позднее случилось.
  Так поселились русы у Ладоги, где ныне Земля русская.
  В лето 6261 (753). Первые русы пришли и сели у озера Нево, возле устья Ладоги-реки, где впадает она в Волхов .
  И было это, как саги русские сказывают, во времена конунга Сигурда Кольцо.
  Тогда люди эти ещё не были теми русами, как ныне известны, ибо не ходили ещё за рухлядью и челядью, не русили на восход в Булгар и Хазаран и далее по рекам сим. А были они такие же, как иные норманны, ибо само имя русов не от племени или народа идёт, а от занятий их. Ходили ведь норманны те по руслам рек и называли работу свою русингом или русью. Так и говорили: "Идём в русь на Булгар". И тем отличались от викингов - так зовут тех норманнов, что по заливам промышляют - прежде рыбалкой, а ныне - почти только разбоем. И говорят: "Идём в викинги на франков".
  Нашли те пришельцы, находники норманнские, что крепость, которую кривичи срубили у самого Нево-озера, стала неудобной для причала корабельного. Спала ведь вода в Волхове после открытия Невского пути от Нево-озера до моря Варяжского, и причалы кривичские на горе оказались. Тогда срубили норманны город Ладогу напротив кривичской крепости. И стали заниматься по корабельному делу: после спадения воды в Волхове трудно стало на кораблях норманнских по рекам здешним ходить из-за порогов и волоков.
  И захотел один из норманнов, находников тех, остаться в Ладоге, дабы лодьями торговать, для русинга годными. Звали его Ульфедин Заслуживающий Доверия, и уважали его.
  Сказал он: "Видел я, что много трудов стоит пройти по Восточному пути на кораблях наших, хочу я сделать так, чтобы были тут лодьи с плоским дном, и много серебра на том заработать". И остался в Ладоге, и сделал так. И зовут с тех пор русы те лодьи "кену", а славяне - "русскими лодьями". И от них же называется Киев по-русски "Кенугард", то есть крепость, где русские лодьи по весне собирают, данниками и союзниками русскими срубленные. И ходят на них русы до Константинова града в Греческой земле, везя на продажу меха, и рабов, и воск, и мёд и другие товары, которые добывают на земле этой в полюдье.
  В лето 6262 (754). Стал Ульфеддин продавать первые лодьи свои. И хорошо пошло у него дело то, поднялся он и род его; и срубил тут крепостицу малую. Тогда начали садиться возле него люди из разных племён - и норманны, и кривичи, и весь, и ижора; а словен там ещё не было - не дошли тогда словене до озера Нево. Так русы рассказывают, и поют о том в сагах про Ульфедина до сего дня.
  В то же лето созвали в Константинополе собор, названный Иерийским по имени дворца, что стоит на азиатском берегу Босфора между Халкидоном и Хрисополем, - там же собрались епископы, числом же более 300. Повелел созвать собор император Константин, прозванный Копронимом, то есть Говнюком. За то так прозвали его, что младенцем осквернил он таинство крещения, испражнившись в купель.
  Был он ярым иконоборцем, осуждал почитание икон Божиих, запрещал почитать Богоматерь и святых православных; многих же клириков, отказывавшихся следовать таким запретам, преследовал и казнил.
  То происходило не от безбожия, но от ложной веры и ложного понимания догматов её; ибо хотя и сказано: "Не почитай кумира", но сказано то против языческих ложных богов и кумиров; в иконах же почитаем мы образ Божественный или Святой, но никак не доску покрашенную, как то утверждал император.
  Патриарха же не было на соборе том, ибо вакантна была кафедра его после смерти прежнего патриарха Анастасия.
  И обвинили тогда почитателей икон Божиих в идолопоклонстве, и анафемствовали их; епископов же, или пресвитеров, или диаконов, за иконы стоявших, повелели низложить и извергнуть из сана. Константина же Копронима безбожно называли тринадцатым апостолом.
  В то же лето, июня 5 дня, убила толпа язычников крестителя Германии, архиепископа Майнцского святого Бонифация, который ходил крестить фризов. Как говорят, хотел он принять мученическую смерть, дабы смертию своею пробудить души поганых к истинной Вере; а было ему 80 лет.
  Он же, сказывают, лично срубил священное для язычников дерево - Дуб Доннара. Присутствовавшие при том поганые ожидали гнева бога, но так и не дождались и были поражены, что ложный бог их ничего не сделал Св.Бонифацию, и уверовали тут же в Христа Вседержителя. Из срубленного же дерева Св.Бонифаций распорядился возвести капеллу Св.Петра.
  На Руси же тогда проповедников слова Божия ещё не бывало, и люди поклонялись деревьям, кустам, рекам и холмам. Верили же в богов ложных, как и ныне многие веруют - в Одина и Тора, и в других; и идолов им возводили, и жертвы им приносили, в том числе и человеческие. И до появления княгини Ольги возле Ладоги показывали там священный дуб, на котором первые норманны те русские людей вешали, принося их в жертву Одину - этот же, по преданиям их, сам себя повесил на мировом древе Иггдрасиль, дабы познать священные знаки - руны. И так висел 9 дней.
  То всё ложные суеверия людей, не знающих Бога истинного. И это тогда же показала блаженная Ольга, повелев срубить священный дуб. И оказался тот деревом трухлявым, и в том многие язычники сами убедились; после того же дюжина их крестилась, я же их и крестил.
  Славяне же поклонялись своим богам, а весь и меря - своим, и не знали люди Спасения.
  В лето 6263 (755). Приходили болгары к базилевсу Константину и потребовали от него уплаты дани. Тот же отказался, и тогда болгары пошли войною на Греческую землю и дошли до Константинополя, и много зла людям сотворили. И было то по грехам их - так наказал Господь греков за то, что отвергли священные иконы.
  В лето 6264 (756). Император Константин пошёл на болгар на 500 судах. Он вошёл в Дунай, высадил воинов, и стал разорять болгарские земли. Хан же болгарский Кормисош бился с греками, но неудачно; и запросил мира у Константина, отдав ему земли к югу от Родопских гор.
  В лето 6265 (757).
  В лето 6266 (758).
  В лето 6267 (759). Разбили греки болгар при Маркеллах.
  В лето 6268 (760). Видели люди затмение солнечное, а диск Солнца не полностью закрылся, но образовал кольцо.
  В лето 6269 (761).
  В лето 6270 (762). Константин повёл войско к Анхиалу и разбил болгар.
  В лето 6271 (763). Болгары поднялись на своих правителей, убили их и поставили ханом своим Телеца. Он же вскоре напал на ромеев. Константин же снова послал к Дунаю флот, уже из 800 судов, с войском. И стали греки разорять земли болгар.
  Тогда болгары убили хана Телеца и запросили мира. Константин примирился с ними.
  Хазары ходили войною на Албанию и Грузию, решив, что наместник арабский именем Йазид причастен к смерти своей жены и её детей; ведь была она дочерью кагана Багатурара, а звали её Хатунь. И было войск хазарских 200 тысяч, а вёл их полководец Растархан. Разбили они армию агарян полностью, после чего хазары разграбилю всю страну и ушли, взяв богатую добычу и множество пленных.
  В лето 6272 (764). Царь Константин велел казнить в Царьграде многих знатных вельмож, обвинённых в заговоре. Патриарха Константина свели с амвона и казнили.
  Растархан снова ходил в Албанию, а другой хазарский воевода Блучан воевал Грузинскую землю. Хотели они, победив агарян, взять для кагана своего картлийскую принцессу по имени Шушан. И так свершилось - захватили воины Блучана город картлийский Тифлис, разорили Армению, а Шушан схватили и повезли к кагану. Та же, когда везли её по Дарьяльской дороге, отравилась, не желая стать женою язычника - ведь верили тогда хазары в бога своего небесного Тенгри и других, малых, богов, как доныне чёрные хазары веруют.
  Йазид же собрал 60 тысяч воинов и разбил войско Блучана, а войско Растархана упустил, хотя и дошёл до Дербента, где и остановился, укрепив город и Железные Ворота.
  В лето 6273 (765). Болгары, поверив безбожному Константину, сняли охрану свою с горных проходов. После того император пустил своё войско через перевалы и стал разорять Болгарскую страну, и сжёг столицу болгар Преслав.
  Был тот император Константин человеком беспощадным и упрямым, никогда не прощал, но всегда отвечал местью обидевшим его. Оттого, говорят, стал он и иконоборцем, ибо, войдя в возраст, узнал, что крестивший его патриарх Герман, увидя, что испражнился младенец в купель, назвал то деянием Антихристовым и предрёк многие беды от младенца сего. А ведь был святитель Герман истинным иконопочитателем и яро боролся против ереси иконоборческой; и ради того, чтобы осудить его, уже отошедшего давно к Богу, затеял император собор, о котором говорилось ранее.
  Женат же он был три раза, и первою женою его была хазаринка, родственница кагана Вирхора, по имени Чичак; в крещении же приняла она имя Ирина.
  И были тогда Хазаран и империя Ромейская в мире и союзе против агарян арабских.
  В лето 6274 (766).
  В лето 6275 (767). Ульфедин с кривичами жил мирно и взял второю женою дочь посадника из Любши, крепости кривичской на Волхове. И когда праздновали свадьбу, случилась тут тень большая на Солнце, и свет померк. Тогда, поётся в сагах, предрёк некий старец из волхвов большие несчастья, которые придут с юга, как тогда тень на Солнце легла.
  В лето 6276 (768). В это лето пришли к Ладоге словене, что давно из Ляхов вышли, и сожгли городок Ульфединов, а самого его убили. А с кривичами бились долго, но не смогли взять крепость их Любшу.
  И сели словене в Ладоге и жили собою, а русов норманнских всех истребили. А звали князя их Славеном, был он из рода Серого Бобра, как в тех сказах поётся. Слышали мы сказы те с Ольгою-княгиней, и записал я иные из них.
  Болгарский хан Токту приехал в Константинополь устанавливать мир. Ромеи приняли его как побеждённого и праздновали победу.
  В лето 6277 (769). Покорили словене кривичей на правом берегу Волхова, и крепость их взяли Любшу. После же пошли на корелу по берегу Нево-озера, и несколько городков их попленили.
  В лето 6278 (770). Победили греки агарян на востоке.
  В лето 6279 (771).
  В лето 6280 (772). Пришли норманны из-за моря, желая идти русью по Восточному пути, и хотели купить лодьи русские по обычаю. И не дали им - не умели ведь славяне делать снеки речные, но только однодеревки долбили и выгибали на огне. Но не сказали о том норманнам, а стали смеяться над ними - считал ведь себя князь Славен великим воином и могучим правителем, и думал, что любых норманнов так же легко одолеет, как русов Ульфедина-ярла.
  Не стерпели норманны унижения; и была сеча меж ими и словенами, и не одолели норманны словен. Тогда поклялись они, что всё равно не дадут тут жить словенам, ибо путь на Восток те держат, а кораблями не торгуют; и лучше сами норманны сядут тут русами, как Ульфедин-ярл сидел.
  Убили в Болгарии хана Токту, затем хана Пагана убили же, потому что стоял тот, как и Токту, за мир с ромеями. Стал ханом Телериг, могучий воин, и снова стал воевать Греческую землю.
  В лето 6281 (773). Обратились обиженные словенами норманны к королю Сигурду Кольцо и рассказали о неправдах словенских, и о том, сколь выгодно владеть норманнам Ладогою. Стоит-де она воротами на Восточный путь, а людей там мало, не как на Двине, где сидят летьгола и ливь, и не дают там сесть норманнам. И дал конунг Сигурд людей своих и три корабля своих. Вернулись норманны в числе большом к Ладоге и стали воевать словен, а вёл их ярл Ренальд Высокий по прозвищу Рыжая Борода, который стоял у плеча конунга Сигурда, когда тот убил в битве конунга Харальда Боевой Зуб.
  Так пришли норманны к Ладоге. И была битва ярая, и победили норманны словен, и князь их Словен пал на поле.
  Но жечь город Ладогу не стали норманны, а сели в ней. И договорились, собрав вече большое, что поставят словене в городе свой конец, а норманны свой; а кривичи поставили себе свой. И Ренальд Высокий стал конунгом их.
  И стало так, и зажили снова русью, и богатели на торговле мехами и кораблями, ибо иные из гостей номаннских не хотели русить дальше на восход и покупали прямо в Ладоге. И многие гости стали приходить сюда торговать, и из Булгар, и из Хазарана, а меря возила сюда железо. Так стал большой торг в Ладоге, такой, как ныне в Новгороде.
  И жили мирно.
  Константин базилевс воевал с болгарами, и направил на них свой главный флот из двух сотен хеландий. Сам же вышел на своей особой флотилии русских кораблей; но что это были за русские корабли, того не ведаем; и того не ведаем, чтобы ходили какие русы тогда в Греческую землю. Я же сомневаюсь, что ходили уже русы в Греки, ибо мало было ещё русов, и сидели она в Ладоге; а на кораблях же ходили только на речных, кои для морского похода императора ромейского не приспособлены. Оттого склонен я видеть здесь просто ошибку хроник греческих.
  Агаряне арабские в то же самое время, пока Константин воевал с болгарами, высадились на острове Кипр и опустошили его весь, так что и младенца сущего живым не сыскать было.
  В лето 6282 (774). Ходил Ренальд ярл вверх по Волхову, к порогам, и срубил городок там, и назвал его Холопьим городком, так как посадил там челядь и холопов своих на волок, чтобы проводили они суда через пороги. И брал за то с гостей торговых и русингов плату в пять кун.
  В лето 6283 (775). Скончался царь греческий Константин Копроним во время девятого своего похода в Болгарию. А испустил дух свой греховный сентября в 14 день, прямо на корабле своём вблизи крепости Стронгиле. И видели в том многие знак гнева Божиего за гонения его на иконы Божии и святых великомучеников, ибо внезапно напала болезнь на императора, и лежал расслабленный два дня, а на третий умер.
  А по нём императором стал сын его от хазаринки Ирины, именем Лев, а по прозвищу Хазар, бывший соправителем царя с самого рождения своего. И был сей новый царь богобоязнен и в вере усерден, и прекратил гонения на иконы и истинных христиан, их почитателей, и любил Богородицу и монахов. Но сказывают греки в летописях, что незадолго до смерти своей вдруг переменился император в вере и начал гонения на иконопочитателей. Вскоре же после сего голову его покрыли карбункулы, а сам он впал в жестокую горячку и умер. И видели в том одни наказание Божие за измену его вере, первыми Отцами Церкви нашей заповеданной. Другие же сказывали, что сам в смерти своей повинен Лев император: хотел-де он обладать короной Маврикия; оная же была погребена вместе с телом императора Ираклия. Но Лев приказал извлечь корону из могилы и надел её на свою голову, а оттого разболелся и умер, отравив так себя ядом трупным. Я же полагаю, что и в этом случае была на то воля Божья: новым грехом своим навлёк Лев на себя гнев Его.
  В лето 6284 (776). Ходил Ренальд на весь и победил. И срубил городок на реке Сясь, и назвал его Алаборгом. И установил с веси дань меховой рухлядью, и поселил здесь русов из Ладоги, и назвал Алаборг пригородом Руси Ладожской.
  В лето 6285 (777). Собрались русы ладожские и крикнули Ренальда уже не ярлом, а конунгом своим. И с того поют в песнях и сагах русских первое самостоятельное княжество русов, ибо вышел Ренальд из-под руки Сигурда конунга. А неправы те, кои поют про старое королевство ругов, будто бы оно было уже русским; ибо руги - те были народом знаемым, и Рим брали вместе с Одоакром и готами; русы же, как сказано, были тогда не народом, но норманнами по крови, кои на Восточном пути осели и стали жить среди племён местных; и не знал про них никто из народов окрест.
  Сигурд же смирился с уходом Ренальда, ибо в те же годы приводил под свою руку данов после битвы при Бравалле и не до Руси было ему.
  В лето 6286 (778). Пришли хазары на Днепр и увидели три горы, пригодных, чтобы крепость тут поставить. И сидело на них племя лендзян, тогда ещё полянами не называемое. И спросили: "Кому дань даёте?" Те же ответили: "Не платим дани никому. Были у нас князься Кий, Щек и Хорив, и сестра их была Лыбедь. Ныне же умерли, и не имеем князя своего, но старейшины управляют народом нашим". Сказали хазары: "Будете нам платить. Поставим здесь воеводу своего и крепость срубим". Лендзяне же имели споры с древлянами и северянами; решили они пойти под руку хазарскую, чтобы защиту иметь от соседей своих. Так же позже лендзяне русов добровольно приняли, когда те на горах этих сели.
  И так построили хазары крепость свою, и назвали её Самват. И до сих пор иные так Киев зовут по привычке старой - от той ведь крепости город сей начался, три селища лендзянских вобрав в себя. Земля же сия в те годы Киаовской прозывалась, не знаю, почему. И говорили: "Идём на Киаву в Самват". Когда же пришли русы на землю сию, то стали многие называть её по обычаю Русской землёю, она же Киавская, и так на город сей имя земли Киавы перешло.
  Король франкский Карл ходил на обров и много зла им причинил.
  В лето 6287 (779).
  В лето 6288 (780). Начал безбожный император Лев Хазар гонение на иконолюбцев, как прежде указано. А когда узнал, что жена его Ирина втайне почитает иконы, - нашёл ведь у неё сокрытые иконы с ликами Богоматери и святых блаженных - то выгнал он Ирину из дворца, а нескольких вельмож, что за неё стояли, казнил. И за то был наказан Господом безбожный Лев император. Умер он в Царьграде от горячки, как сказано.
  По нём сел на трон базилевса Константин VI и правил 17 лет. В первые же годы царствования мал был возрастом император сей, и правила его именем мать его Ирина.
  Тогда составили заговор против неё и нового императора братья Льва, скончавшегося мужа её. Но Божиею милостью открылся заговор сей, схватили братьев императора бывшего и постригли их, и сослали по монастырям дальним.
  В се же лето погорела Ладога сильно, так что и дома целого не осталось.
  В лето 6289 (781).
  В лето 6290 (782).
  В лето 6291 (783).
  В лето 6292 (784). Богопротивный патриарх Павел, иконоборец, скончал дни свои, перед тем постригшись в схиму; но вряд ли Бог принял его.
  Патриархом же Константинопольским стал Тарасий.
  В лето 6293 (785).
  В лето 6294 (786). По смерти Ренальда стал конунгом Ладожской Руси Регвид Старший.
  Сказывают про него, что был он добр, дани установил малые, а сам жил с походов своих. А воевал много, и брал добычу богатую. Сказывают о нём, что ходил он и в викингах по западному пути, и отсутствовал семь лет, так что думали уже, что и умер он за морем.
  Стал у хазар царём Обадия, потомок Булана, и был он первый царь, при коем каганы перестали управлять делами в стране своей, но всё управление, вплоть до военного, предоставили бекам; их же на Руси принято называть царями.
  В лето 6295 (787). Узнав о смерти Ренальда, восстала весь и не стала платить дань руси. Ходил на них Регвид, и примучил их снова к дани, и посадил в Алаборге наместником человека своего по имени Грим Больной и дал ему воинов.
  В земле Греческой собрала Ирина базилисса войско из Фракии в столице своей Константинополе, и так, сделав город безопасным, велела собрать собор Вселенский, дабы вернулся мир Христианский к иконопочитанию древнему, как то Апостолами и Св.Отцами заповедано.
  В сентябре собрался Собор в городе Никее, и стал он седьмым Вселенским, а Никейским - вторым. И было на нём восстановлено иконопочитание, а иконоборчество и решения прежнего Константинопольского собора осудили собравшиеся иерархи Православные. И с тем согласились и легаты папы Адриана; однако же не восстановилось правильное иконописание в той части Церкви, что папе Римскому подчиняется.
  В сей же год впервые викинги норманнские ходили на Англию и город англский Портленд разорили.
  В лето 6296 (788). Ходил каган хазарский на Крымскую Готию и покорил её.
  В лето 6297 (789).
  В лето 6298 (790). Константину, императору ромейскому, исполнилось двадцать лет, и был он недоволен тем, что мать его Ирина не отдаёт ему трон, не желая расставаться со своим величием. С горечью жаловался он, что видит себя отстраненным от всякой власти, а распоряжается всем евнух Ставрикий, коему весьма благоволила базилисса. И тогда организовал он заговор, чтобы отстранить матьот власти и сослать её подальше, на Сицилию.
  Февраля 9 дня гневом Господним затряслась земля в Константинополе, и, воспользовавшись суматохой, поднявшейся во дворце, Константин со своими людьми попытался схватить Ставрикия. Ставрикий же евнух, разведав заранее о заговоре, возбудил гнев Ирины против сына. Она велела схватить сына и всех его людей. Сы на она посадила под замок, и много его била и ругала; людей же его распорядилась высечь, постричь и сослать в ту же Сицилию. Так, остранив сына от трона окончательно, решилась она взять всю власть императорскую на себя; созвала легионы и потребовала присяги себе, и чтобы до самой её смерти войско её стояло за неё и не позволяло взойти на царство сыну её. В том присягали легионы, но когда очередь дошла до Армянского легиона, солдаты его сказали: "Да не поставим имени Ирины впереди Константина, но Константина, как и прежде, поставим впереди Ирины". После же того как императрица послала разоружить их, легионеры восстали и низложили своих начальников. Узнав о том, воины остальных легионов тоже прогнали своих командиров и тоже выступили за Константина, общим собранием своим приговорив признать его императором.
  Ирина, испугавшись буйства солдат, отпустила к ним сына; так волею войска он был утвержден единовластным правителем. После того Константин отстранил мать свою от управления страною; Ставрикия же велел высечь, постричь и сослать в Армению. Ирину же он на некоторое время заключил во дворце, но она, будучи опытной в политике, продолжала оказывать влияние на него. Оттого уже через год Константин вновь провозгласил её августой и разделил с ней заботы и почести правителя.
  В Крыму восстали против хазар готы под водительством епископа Иоанна Готского и освободили древнюю столицу свою Дорос; но хазары, властвовашие в Климатах, победили восставших и казнили Иоанна. Греки же сидели только в Херсонесе и в хорах его, поместьях сельских. И не помогли греки готам-христианам, ибо послал к ним тархан хазарский, что сидел в Суроже, со словами: "Не ходите за готов, блюдите раздел Крыма между нами и вами по старине; иначе уничтожу монастыри христианские в горах сих".
  В лето 6299 (791). Прошли некие даны русью через Ладогу на Булгар и на Рей, сказывают, что добрались даже до Багдада. А на обратном пути не успевали до зимы и устали. И выбрали себе место на землях мери на реке на Саре и срубили городок и так назвали его: Растхов, что по-русски значит "Место отдыха". Так русы рассказывают; меря же говорит, что просто поселились русинги в городке их и так захватили его. А ныне зовут тот город Растов или Ростов, потому что и там в русь много из славян и кривичей пришло, и говорят те русы, как и в Киеве, уже больше по-славянские, нежели по-русски.
  И стала там Русь, и живёт собою до сего дни, и не любят те русы ростовские русов киевских: сами считают ведь себя первыми среди русов, ибо держат они путь на Булгар и берут за проход дани с прочих русингов и гостей, и живут богато.
  А имени конунга их первого не знаем мы. Сказывают певцы их, что то был Хьогни, конунг данов; но правда ли то, в том сомневаются русы и ладожские, и киевские. Говорят сии, что гордыня то ростовская заставляет тех на Хьогни-конунга указывать.
  Другое поют про него - что на Восточный путь приходил он мстить за своего побратима и воевал много, и побеждал здесь, и двадцать конунгов победил и дань на них наложил. Между тем, всем известно, что Русь Ростовская потому и стала в дебрях глухих вдали от путей речных, что именно укромного места русинги те для отдыха искали, потому что шли назад с добычей тяжкой.
  Константин же император в Греческой земле снова провозгласил мать свою Ирину императрицей и разделил с ней власть. Был ведь он человек воинственный и храбрый, но легкомысленный и неискушенный в интригах, особенно по сравнению с матерью своею.
  В то же лето пошёл король франкский Каролус на обров, собрав войско великое и грозное и нанёс поражение обрам, взяв и столицу их Хринг. После того началась у обров смута; убили тогда и кагана их.
  В лето 6300 (792). Базилисса Ирина стала науськивать сына своего на стратига Алексея Мусулема, желая отомстить тому за то, что сей за год до того стал во главе Армянского легиона, который и привёл Константина на трон.
  Император в конце концов поддался интриге матери и жестоко обрушился на своего стратига и ослепил его. В ответ на это легион его снова восстал, теперь уже против императора; и фема Армениак восстала же. Однако Констинтин собрал воинов других легионов и разгромил повстанцев, и фему всю разгромил - как сказывают, со второй попытки и при помощи предательства. После же собрал тысячу из пленных, велел вырезать на лбах их надпись "армянский злодей" и провести их в цепях по столице. Сие было в мае.
  В июле того же года Константин, уверовав из-за льстецов в полководческий талант свой, решил наказать болгар за нападения их во время правления матери его Ирины. Но, по юношеской пылкости, слишком поспешно вступил в сражение, поверив благоприятным предсказаниям астролога Панкратия, и был полностью разгромлен болгарами возле города Маркеллы во Фракии. и был разгромлен. и потерпел поражение. Как беглец возвратился он в город, потеряв многих не только из простых воинов, но и из людей правительственных. Болгары же овладели обозом воинским и императорским, деньгами, конями, шатрами и всей императорской прислугой. Среди погибших оказались сам астролог Панкратий и фракисийский стратиг знаменитый Михаил Лаханодракон.
  Сие же произошло явственно по воле Божией. Сказано ведь: никто не может провидеть будущего, кроме Господа Всеведущего. Оттого заключить можно, чтовсе подобные астрологи и прорицатели суть лжецы и мошенники, ежели только дар провидения им Богом не подарен. Так и сей: будущее якобы провидел, а своей смерти не предугадал. Михаил же Лаханодракон был великим безбожником, и гнев Господень на себя давно вызвал, когда, будучи иконоборцем, ещё прежде разрушил Пелекитский монастырь и умертвил мученической смертию преподобного Иосифа Пелекитского. Сей же был истинным провидцем, наделённым Божьим даром: по его молитвам проливался дождь, наполнялись сети рыбаков, он избавлял посевы от вредителей, изгонял бесов, исцелял болящих и совершал другие чудеса.
  Сей же Михаил Лаханодракон был весьма лют на служителей истинной Церкви. В главном городе фемы Эфес он собрал всех монахов и приказал им снять одеяние их монашеское и немедленно взять себе жену, иначе они будут ослеплены и сосланы на остров Крит. И когда многие монахи отказались взять грех такой на себя, то велел он их мучить и терзать; и так многие из них приняли мученический венец. Кроме того, Михаил приказал сжигать монастырские книги и патерики, мощи святых, уничтожать богослужебную утварь; а хранивших их казнил.
  Но сказано: ни хитру, ни горазду, ни сильну, ни богату, а суда Божиего не миновать. Там и богомерзский стратиг сей Михаил понёс смерть жестокую от болгар и предстал засим перед диаволом на муки вечные.
  Тогда же, разгневанные поражением, которое они считали несправедливым и понесённым только из-за неумелости императора, легионы ромейские снова восстали и провозгласили императором дядю Константина, кесаря Никифора, сына Константина Копронима, прежнего императора. Однако базилевс приказал Никифора и других дядьёв своих, сынов Копронима же, схватить. Сразе же Никифора ослепили, а Христофору, Никите, Анфиму и Евдокиму отрезали языки и отправили в тюрьму.
  В лето 6301 (793). Много людей пришло из норманнов и ходили далее на восход - и до Булгара, и до Хазарана, и до Испагани. И были те люди грозны и распорядительны. Торговали они мехами и рабами, и много зла делали людям. Где напуском, где хитростью захватывали селища родовые и целые сельские округи, кои под русь прежде не встали и бересты от конунга русского не имели. И отбирали у них мёд, и воск, и скору, а людей отлавливали и обращали в челядь, сиречь, в рабы и продавали в Булгаре и Итиле-городе.
  А норманны - пришлецы суть, находники; приходят с немирьем, отнимают и в рабство забирают, и злые вельми: детей с матерями разлучают, а жён с мужьями.
  И была туга великая по всей земле, и ничего не могли содеять люди с находниками теми. И шли многие под русь, чтобы от норманнских утеснений защитила. И многие местные резвецы и удальцы приходили в города русские и на торги и там в русь шли - кто желая защитить роды свои от находников, а кто выродком или изгоем став. И показывали они тут удаль свою и силу в поединках молодецких, и брала их русь.
  И роды многие пришли к руси и просили принять их в русские смерды. И брали их русы, и давали грамоты им свои охранные; те же показывали грамоты и печати русские находникам; и если не отступались те, то защищала русь людей своих и селища их. И то был первый случай знаемый, когда отложилась русь от норманнов и воевала с норманнами.
  И так разошлась русь с норманнами. Оттого сегодня видна разница большая меж русью и норманнами. Ибо хотя и вышли русы из Северного пути, но два века с лишком здесь живут, дольше, чем иные племена славянские; и многие уже и по-русски не говорят, но по-славянски. И говорят потому на Ладоге: "Мы от рода русского словене", или: "Мы - русские кривичи", или же просто: "Мы - русские".
  И торговлю русы заводили свою тоже, и до Перми и до Двины Северной доходили они русью. Но многие не возвращались оттуда, потому как сильный народ были пермы, и в сагах говорится до сего дни о многих битвах суровых меж пермами и русингами, и о чудесах многих рассказывают. И привозили оттуда русинги кость рыбью, кою очень ценят народы южные.
  А с востока возвращались те русы с серебром, продавали ведь там рухлядь меховую и челядь, и тем жили. А марка северная стоила в те поры 4 новгородских гривны. А ещё много привозили глазок стеклянных, а частью в Ладоге их сами делали, и до сих пор там люди иные ими на торргу платят, и берут их подобно серебру.
  В лето 6302 (794).
  В лето 6303 (795). Вернулся Регвид в Ладогу и узнал, что кривичи от дани ему отложились. И опалился на них Регвид, и собрал русь, и словен, и весь, и пошёл на крепость их Любшу, и сжёг её. Но многие кривичи успели убежать к родичам своим, жившим там, где княгиня Ольга повелела город Плесков срубить. И жили там кривичи в нескольких городках - Кроме, Городце, Изборске и других. Тогда пошёл Регвид за ними, и город их Городец взял и крепость их Кром разорил. И далее на Двину пошёл, ибо и там кривичи жили, и там город их Полотеск разорил. И покорились ему все кривичи плесковские и полотеские, а с смоленскими он воевал.
  И посадил Регвид своих мужей в Изборске и в Кроме, и пошла с той поры нынешняя Плесковская Русь, а прежде была Изборская. То ведь Ольга княгиня, когда Плесков под свою руку приводила и повосты устанавливала, то повост в Плесков перевела и велела Изборску пригородом Плескова быть.
  Плесков же выстроился, как Киев здешний или Новгород: приходили люди под руку русскую, ища защиты и богатства, садились возле крепости, и тут жили. Так и Плесков стал городом, объединив Кром и Городище, и все улицы и концы между ними; а назвался по имени реки Плескавы, что здесь в Великую реку впадает.
  В лето 6304 (796). Ходил наместник Регвида Грим Больной на свеев и много зла причинил королю их Эрику.
  Король франков Каролус отправил своего сына Пипина на обров. Сей же, догнав их в столице их Хринге, город взял и сжёг, самих же обров многих убил, а иных попленил.
  Остатки же обров приняли во всём волю Каролуса, приняли христианство; и сел у них епископ Арн из Зальцбурга.
  Но верно говорят: тяжек гнев Господень! Так и обры испили всю глубину Его гнева. Начались у них смуты и брани великие между собою; убили даже югура и кагана. Тогда вошёл к ним маркграф Эрик, и победил обров, и знатных людей из них убил, а город вторично сжёг. И в том помоагли ему болгары, которые обров вырезали, даже в рабство не продавая: очень сильно ненавидели болгары обров.
  Император Константин отказался платить дань болгарскому хану Кардаму, и отправил ему вместо золота навоз. Кардам разгневался и стал собирать рать на греков. Но Константин сам напал на него, но не смог ничто же - Кардам уходил от него лесами и горами.
  В се же лето базилевс Константин, по внушению матери принудил свою жену Марию вступить в монастырь и постричься; затем он венчал на царство свою любовницу Феодоту, дочь спальничего, и беззаконно обручился с ней вопреки воле патриарха.
  Люди греческие уже в голос хулили императора за богомерзские поступки его; но матери базилевса Ирине и сего было мало, и она продолжала плести интриги. Дарила она много подарков и золота чиновникам и начальникам легионов; и стояли они тайно за неё.
  В лето 6305 (797). Скончался в Константинополе император Константин, и села на стол мать его Ирина. Было же это так.
  Народ хулил на императора, и Церковь осуждала его за разврат; особливо же игумен Саккудийского монастыря Платон прямо на приёме во дворце у императора стал обличать его громогласно прямо ему в лицо. Сей же ничего не сделал клирику сему, сказав, что не хочет делать мучеников.
  Весною же пошёл он на агарян войною на восток, но не нашёл их и вернулся в Константинополь. Сказывали, что обманули императора воеводы его, во главе со Ставрикием, матерью базилевса к тому склонённые; народ же, не зная того, поносил его.
  Июня же 17 дня базилисса Ирина велела страже дворцовой схватить своего сына, когда тот ехал с ипподрома; но тот, узнав о приказе, успел избежать ареста и скрылся в Пиласе. Однако здесь, увидев его, выдали; сидел он в темнице дворцовой. Августа 15 дня мать его базилисса Ирина приказала привести его в порфировые покои дворца, где император был рождён, и тут ослепили его на глазах у матери, коя с удовлетворением наблюдала за тем. После того отправили его жить в некий дворец охраняемый, где была с ним лишь жена его незаконная Федота. В то же лето скончался здесь император Консчтантин; а иные бают, что был тайно удавлен.
  В Паннонии восстали обры чёрные; франки же, вернувшись, победили их и вырезали едва не до последнего.
  В лето 6306 (798). Ходил Грим Больной на короля Эрика и много зла сотворил.
  В лето 6297 (799). Опять восставали обры.
  В лето 6308 (800). Было вече большое в Ладоге, и бились сильно. И порешили, что мужи вятшие от всех концов городских изберут посадников своих, а те изберут посадника городского; и будут стоять на том перед князем.
  В Готии крымской хазары с ромеями встречались и договорились о возврате хазарами Готии ромеям. И договорились о дружбе вечной.
  В лето 6309 (801). Зима была долго, и в середине лета дожди шли сорок дней. Недород поразил землю; а из-за войны между весью и словенами не ходили и охотою по лесам: не пускала весь и убивала в лесу. Так и без зверя остались.
  А русы не вышли из Ладоги в полюдье, ибо опалился князь Регвид на людей Ладоги за то, что волю его посадник, ими избранный, волею богатых вельмож лаодских поверял, "золотыми поясами" прозываемых.
  И не повёл князь Регвид русов замирять весь, хотя и просили его словене, и деньги давали; а с того и в Ладоге торг прекратился. Весь же дань руси давала.
  И настала туга большая по земле той, и бежали люди многие в рода свои и веси, и голод великий в Ладоге сотворился.
  В лето 6310 (802). Ушёл конунг Регвид за море из Ладоги и русь за собою звал. Но не пошли за ним никто же, кроме дружины его личной, - сказали, что дом их здесь, и хозяйством обросли, и не желают в норманны пустые превращаться, а ему, конунгу, путь чист. И избрали себе князя русского, а звали его Рольф. Был он зятем Регвида, и согласился оставить его Регвид на Руси; но жену его, дочь свою именем Ингегерд, взял с собою, ибо опасался за жизнь её. И согласился на то Рольф, ибо и у самого его не лежала душа в руси оставаться. Ведь слабы остались русы: хотя немало было уже среди них резвецов удалых из словен, кривичей и веси, но не шли ещё многие из них против родов, из которых вышли. И не ходили русы в полюдье, ибо посадник не дал. А имя ему было Несгирь, и имя то не словенское, а кривичское, а более о роде его ничего не знаем.
  А конунг Регвид сгинул за морем. Как говогрят, пал от руки конунга Эрика, который землю его пленил, а на дочь его Ингегерд, правление над землёй той по отце взявшую, дань тяжкую наложил.
  Низложена в Царьграде логофетом Никифором императрица Ирина октября 31 дня и сослана на остров Лесбос, где через год умерла. Никифор же стал императором, и прозвали его Геником.
  В Болгарии начал править хан Крум.
  Обры, оставшиеся под франками на Восточной марке, восстали и убили наместника франкского с людьми его. Франки же в ответ убили всех обров, кои были ещё в земле той. А хан Крум пошёл на остатки земель обрских на Дунае и покорил земли, а обров вырезал до конца.
  Так кончилась орда обрская. А были те обры велики телом и горды духом, и много зла всем причиняли, и Царьграда за малым не взяли; а избрал Господь франков и болгар десницей гнева Своего - и исчезли обры, и нет их более; а есть на Руси поговорка: "Изгибоша аки обры". Про тех так говорят, кто величается сверх меры, не чуя взгляда Господня на себе; но кого Господь наш Всеблагий одним мановением десницы своей с лица земли стирает в гневе Своём праведном.
  В лето 6311 (803). Вернулся конунг Рольф за море, в землю Ингегерд и свою. И не замирился с конунгом Эриком, но собрал дружину свою и род свой и ушёл далее по Западному пути. Точно неведомо, куда он ходил и где он сел; скальды же поют, что воевал много он с франками, и победил их, и взял там землю у них взамен отобранной королём Эриком.
  Был недород большой в это лето во всех- землях, и много русов уходило оттого на Западный путь, где отбирали у людей жито и богатства многие. Даже в викинги уходили иные, и напали на англов, и много зла сотворили церквям и храмам Божиим.
  Се суть язычники, погании; не внимали бо предостережению Господню, что неурожай тот за грехи их наслан был: восстали ведь на князя своего, на повелителя. Власть же его от Бога, ибо и язычникам Бог даёт правителей на усмирение буйства их и закона насаждение. Нет же власти аще не от Бога, Бог бо есть закон. Через закон же и поганые к Вере истинной приходят, что видели мы при императоре Константине Великом; безбожником родился он, в грехе поганства, но Бога узрел и уверовал, и дал Бог ему верх над врагами и власть великую, дабы привёл он людей ко Христу. И сделал тот так, и воссияла Истина Господня над Римом и градом Константиновым.
  Так и Ольга, княгиня русская, рождена была в тьме языческой, но узрела Свет Христов и понесла Слово Божие народу своему. И принята была Императором, и восприяла Крещение от него, и стала истинной Дщерью Господней. И благословенна ныне среди жён человеческих, и во Царствие Божие внидёт. Но сильна злоба бесовская на то: наущением дьяволовым не восхотел сын её Святослав Святое Крещение принять, и люди его не восхотели. Невегласии суть, не ведают, что во все времена Господь любовь Свою и гнев Свой являл человекам, и есть Промысел Его на деяниях их. О том и говорят повести сии, для того и творю анналы сии.
  В лето 6312 (804). И не было уряда в земле Ладожской, и увяла было Русь. И бились кривичи со словенами и разоряли сёла и торжища друг друга.
  В лето 6313 (805). И послала русь за море к норманнам, говоря: "Порядка нет в земле нашей, а сами слабы мы, дабы уряд здесь установить. Князь же наш умер, а нового не избрали. Пришлите князя нам, чтобы владел и судил по закону".
  И согласился на то Регвид Младший, сын Рольфа. Собрал он воев своих и так приплыл в Ладогу на 20 кораблях. И взял всю русь под себя, а со словенами и кривичами стал воевать.
  В лето 6314 (806). Посадил Регвид наместника своего в Алаборге, ибо умер Грим Больной за два лета перед тем. И не знаем имени того, но уставил он мир между русью и весью, и пустила весь в леса людей иных родов.
  А Регвид ходил по земле той и примучивал словен и кривичей. Примучил Регвид многие рода их, и есть имя его грозно в местах тех и по сей день. А многие избежали, и в Смоленск ушли, и в Ростов, и приняли их там.
  И был он важный конунг и правил достойно, и воспряла при нём русь и покорила многие роды словенские по Ловати и Мсте, и вышла к земле смоленских кривичей. Но не стали воевать, но установили мир на все времена, и стали ходить русы на Днепр через Ловать. Были бо там веси кривичей по Жересне и по озеру Каспля, и по Катыни на волоках, и держали они волоки. И уставили кривичи плату за переволок для руси малую, ибо грозен был в глазах кривичей Регвид и не хотели они с ним ратиться.
  Константинопольским патриархом стал Никифор по упокоению в Бозе патриарха Тарасия. Был тот святитель Никифор поистине святым мужем, почитал иконы и ревностно боролся с еретиками, много защишал веру истинную; жизнь же вёл праведную и смиренную. После же кончины его мощи его, кои оказались нетленными, и десница его по сей день хранится на Афоне, в Хилендарском монастыре.
  В лето 6315 (807).
  В лето 6316 (808). Боялись норманны Регвида-князя и только варягами наёмными к нему приходили, на службу просясь. А воевать не решались, ибо крепко Регвид русла и волоки держал, и с кривичами смоленскими союзен был, и ростовские русы пропускали корабли с его печатью беспошлинно.
  А в Ладогу приходили люди - и варяги, и словене, и кривичи, и весь, и чудь, и вопь, и корела и прочии языки, и расширялась Русь. Разрослась Ладога, и стены новые возвели. И ставили люди там посёлки свои, и землю пахали. И ходили на торг ладожский из разных стран - и от норманнов, и от франков, и от агарян арабских, и от хазар и булгар итильских.
  В лето 6317 (809). Царь Обадия взял власть в Хазарии. А был он правоверный иудей и установил закон иудейский превыше всех прочих в Хазарии, а Бога Израильского - выше прочих. Но многие не согласны были с тем, и не хотели отказываться от бога своего от Тенгри. И начали воевать друг с другом, ибо многие вельможи хазарские не желали переходить в новую веру.
  То истинно, что нет иистинного Света Божия на вере иудейской, и хотя веруют, но ложно. Не веруют они в Святую Троицу, и в Бога-Сына не веруют, и в древние пророчества о Христе, в Книге Священной изложенные, не веруют так же. А учил ведь ещё Иустин Мученик, что закон Моисея предвестием был христанства, и в самом священном писании сказано, что заменит его Завет новый, и произошло сие. И Авраам был спасён до того, как сделал обрезание, и женщины, которые не могли делать обрезание, все равно спасались. И про Троицу есть уже в Ветхом Завете, ибо триедина сущность Бога, говорящего: "Се сотворим человека". Но прежде всего говорит о Божественности Христа то, что все пророчества и символы исполнились в Нём и Его Церкви. Указано в Ветхом Завете обо всех главных моментах в Евангелии: о происхождении Иисуса от Давида, Его рождение от девы в Вифлееме, о бегстве в Египет, о явлении Крестителя, о гласе с небес при крещении, о чудесах Господа нашего и о Его страданиях и обстоятельствах Его распятия. Само разрушение Иерусалима случилось в соответствии с ясным предсказанием Иисуса, и это показывает, что сам Бог осуждает иудаизм. Всё сказанное в Писании соответствует случившемуся.
  И как отмстилось иудеям за смерть Иисуса разрушением Иерусалима, так отмстил Бог истинный хазарам за выбор Обадии. Тогда у них была замятня в Хазарстане, возгорелась междоусобная война, и была она жестока и кровава, и угры присоединились к восставшим, и за малым устояла держава их. И прошли тогда впервые печенеги по сию сторону Итиля вслед за уграми, и много зла сотворили.
  И долго шла та война, но затем Обадия одержал верх, и одни из восставших были перебиты, а другие бежали и поселились с уграми в низовьях Днепра, где ныне земля печенежская, и заключили взаимную дружбу и получили название кабаров.
  В лето 6318 (810). Ходил Регвид на чудь, и чудь покорил, и возложил на них дань.
  В лето 6319 (811). Велел Регвид дом большой себе ставить в Ладоге, сказав: "Достойно князя русского не хуже иметь дом конунга свейского". И сделали так. Поставили большую усадьбу и домами малыми окружили: сказал бо князь, чтобы воеводы его, и херсиры, и бояре рядом жили. И стену поставили, и стал детинец. И не был он схож с домами норманнскими, и назвали его русским домом .
  А по Янтарному пути от пруссов в Хорезм ходили русы готские, и на волоках часто спорили с северянами и вятичами о цене. И в лето то восстали северяне донские, что сидят по рекам Осколу да Оскольцу да Убле: кто говорит, что на русов готских восстали они за неправды готов на волоках многие, а кто - что подняли их кабары на царя хазарского. И не прошли русы готские, побили их много, и мало их ушло от смерти. А говорят ещё, что богатые клады зарыли они в землю ту, а печенеги, что ныне по той земле ходят, роют там ямы и ищут клады.
  В Болгарской земле победили болгары греков при Вырбишском проходе, и многих убили до смерти греков и военачальников их. Вскоре же умер император греческий Никифор - иные сказывали, что от горя скончался, не вынесши поражения войск своих от болгар.
  В лето 6320 (812). Пришли русы готские к Смоленску, и побили волочан у реки у Катыни и сами сели. И назвали поселение своё Сюрнес, что по-славянски значит "Свиной мыс" - поставили бо городок на мысу, где Свиная река в Днепр впадает. И стал там торг большой корабельный. И пришли многие сюда и стали русью, и сильно расширился гордок тот, и стоит ныне на 5 вёрст вдоль берега. И прозвался Смоленск, и так его называют все, а "Сюрнесом" только варяги и норманны проезжие, ибо язык русский им сродствен.
  В лето 6321 (813). Стал новый император в земле Ромейской - Лев, по прозванию Армянин. И правил 7 лет. Был он еретик, возродил иконоборчество, через что Бог наказал его, и убили его.
  При нём русы ходили походом на остров Эгину, с варягами совокупившись, и победили. А хан болгарский Крум ходил на Константинополь и дошёл до стен его, но не смогли болгары взойти на стены града сего. Но в июле сильно побили болгары греков в битве при Варсиникии.
  Замятня была на Ростовской Руси, много людей побили.
  В лето 6322 (814). Скончал уц франков дни свои император Карл, при жизни прозванный Великим. И сел императором Людовик Благочестивый. И стали при нём делиться франки на уделы, и так разделил он землю свою по сыновьям.
  В се же лето умер болгарский х-ан Крум, столь много зла приносивший грекам.
  В лето 6323 (815). Уступили хазары грекам Крымскую Готию, что дотоле забрали, - ослабела ведь Хазария за годы войны. Ибо сказано в Священной книге: "Дом, разделившийся в себе, падёт". И верно то было с Хазарией: за малым устояла держава сия.
  Безбожный император Лев воздвиг гонение на иконопочитателей, как ранее было. Святитель же Никифор, патриарх Константинопольский, обличал его за ложную веру его; тогда выслал его император на остров Проконнис. После того константинопольским патриархом поставлен был базилевсом богомерзкий иконоборец Феодот
  В лето 6324 (816). Преставился Регвид в Ладоге своею смертию. Правления его было десять лет и один.
  А наследника по себе не оставил. И собралась русь на вече и крикнула князем воеводу Дия, родом словенина, и имя его по-славянски звучало так: Деян. И был тот Дий могуч вельми, и в воинском деле весьма распорядителен.
  И пошёл он к кривичам и молвил им: "Знаю я, много между нами, словенами, и вами, кривичи, неправды накопилось и немирья. Но все мы ныне - русь. Не отлагайтесь же, кривичи, от руси, ног стоим вместе, ибо нет здесь ни норманна, ни кривича, ни словенина, но все суть - одна семья и один род, русский". И слушали его кривичи, и воеводу поставил Дий из кривичей.
  В лето 6325 (817). Победил император Лев болгар, и отошли они от Константинополя. И дань на них тяжкую наложил и заключил с ними мир на 30 лет.
  Император Людовик франкский разделил в лето то управление страною своею между сыновьями. А норманны ходили на франков и много зла им сотворили.
  В лето 6326 (818). Отошёл в земле греческой к Богу преподобный Феофан Сигрианский, прозванный Исповедником. Рождён он был в Константинополе от благочестивых и знатных родителе, сам был благочестив без меры, иконы почитал, и был столь образован хорошо и исполнен всех достоинств, что даже император Константин V, иконоборец, заботился о нём после кончины отца его. А Лев Хазар назначил его, вельми молодого ещё, стратором, а вслед за тем и титулом спафария. С супругою же своею Мегало жил Феофан в целомудрии полном, ибо готовил себя к подвигу монашескому. Иноческий же постриг принял он от знаменитого старца Григория Стратигия; и жена Феофана тоже постриглась в монахини в монастыре в Вифинии.
  Феофан же устроил монастырь на острове Калоним в Пропонтиде; там же затворился в келии, где переписывал священные книги. При том же устроил ещё один монастырь, и там принимал участие во всех монастырских работах и для всех был примером трудолюбия и подвига. Был он великим чудотворцем, исцелял больных и изгонял бесов.
  Когда же импертором стал безбожный Лев Армянин, то призвал он тяжко болеющего уже святого старца и принуждал его принять ересь иконоборческую. Но старец был твёрд в Истинной Вере и сурово обличал базилевса за его отступление от Веры. Сей же заклюдчил Феофана в темницу, где старец через 23 дня отошёл к Богу, славя Его и обличая безбожного базилевса.
  В лето 6327 (819). Шли данские норманны русью по Двине и увидели городок кривичей полоцких. И спросили: "Чей город сей?" Те же ответили: "Се город кривичский, а князя нет у нас, вече собирается и посадника выкликает". И обманули их даны, сказали, что торговать хотят оружием франкским. Вышел посадник с людьми своими смотреть товар, и убили их даны, а сами сели в Полотеске. И звался хёвдинг их именем Хертрик и назвался он конунгом страны Палтескья .
  И после того была замятня у полочан великая - не все приняли данского конунга. И когда послал Хертрик за дочерьми своими, чтобы приехали в Полотеск жить к нему, то похитили их кривичи. Горевал конунг сильно - ведь были те дочери искуссны одна в ратном деле, а другая в вышивании, а жены у него не было. И позвал он ярла могучего из норманнов халогаландских по имени Асмуд Убийца Берсерков, сказав: "Владею я обширной, густонаселённой страной, что находится между Гунналандом и Гардарики, а дочерей похитили у меня. Верни мне их и дам тебе половину этой страны".
  И приехал Асмуд и отправился искать дочерей конунга.
  А в то время, видя неустроение в земле Хертрика, напал на него ярл некий, именем Эгиль Однорукий - хотел он так же, как Хертрик, в кривичах сесть полоцких. И был он на одном корабле, а вышел против него воевода конунга Хертрика именем Рогвольд на пяти кораблях. И побил его Эгиль, а Рогвольд прибежал к королю, рассказал о том и помер - ибо тяжёлые раны причинил ему Эгиль.
  Тогда вышел против него Асмуд. И не стали биться воинствами своими, но устроили поединок между собою, по-русски называемый "хольмганг". И не мог один победить другого, и помирились, сказав: "Негоже двум таким искусным воинам истреблять друг друга, а лучше послужим королю Хертрику и будем вместе оборонять страну и примучивать кривичей". И побратались они, сказав: "Найдём дочерей конунга и возьмём их замуж. И даст конунг за одной половину страны по обещанию, а за другой - как приданое. И будем править вместо Хертрика". И так сделали. И стали они примучивать кривичей и искать королевен. Много сражений было у них, покуда не разыскали они дочерей Хертрика. И так и вышло, как они договаривались: женился Асмуд на деве по имени Брунхильда, а Эгиль - на Бекхильде .
  А вскоре старый конунг Хертрик умер, и разделили они они землю Полотескую: Эгиль Однорукий сел в Полотеске, а второй взял себе Витебск, и так сели они на пути из норманн в греки.
  Но Русь не стали они устраивать, как в Ладоге или Плескове. В русь на восток не ходили, и торговали мало, но брали мытное на переволоках. И в дружину свою не принимали никого же, кроме норманнов. И правили по-дански. Оттого пошли и есть до сей поры свары полочан с Русью Киевской и Плесковской, и с Хольмгардом-Островом воевали, и Смоленск на щит брали, а киевские князья Аскольд и Дир на Полотеск ходили в отместку и много зла там сотворили.
  Про князей сих в другом месте расскажу ещё.
  В лето 6328 (820). В Константинополе умер базлевс Лев, и стал по нём новым императором Михаил, тоже еретик иконоборец, по прозвищу Валв или Травл, то есть Косноязычный; патриархами же во дни его были люди неблагочестивые.
  Некие вельможи не захотели его и восстали. Они собрали большие силы, и император Михаил едва удержал власть. А случилось это волею Божиею и помощью варягов и русов - варяги бо те во дворце императорском охрану держали и уберегли императора, а войско русское на Августейоне стояло крепко и грозою своею не позволило беспорядкам в городе обратиться в нападение на императора. Но в азиатских фемах Оптиматах, Опсикионе, Букелларионе и частью в других восстание поднялось. А вождя повстанцев звали Фомою Славянином. И провозгласили его императором. И много зла сотворили, и к Константинополю подступали, но не устояли перед фемными войсками и перебрались во Фракию.
  В лето 6329 (821). Осадил Константинополь Фома Славянин, но взять его не смог и ушёл снова во Фракию. А через лето поймали его и казнили в Константинополе.
  Хазары наняли печенегов, и те победили кабаров, одних убили, а каких прогнали. И бежали те к уграм в Леведию - се была страна на низу Днепровском и до Калки-реки, иже разделяла тогда угров и хазар, где ныне орда печенежская чопон кочует.
  Печенегов же наняли хазары, чтобы те бились с кабарами и уграми, и так пришли печенеги с той стороны Итиля в эти степи. И хотели печенеги в то же лето угров из Леведии изгнать, но не смогли, ибо сильны были угры и воины умелые. И по сей день они бьются добро с франками и болгарами, и князь Святослав их собою на хазар брал, и жена у него угорская первая. Три ведь жены имеет великий князь Святослав, поскольку язычник есть и не крещён.
  В лето 6330 (822). Совокупились угры с кабарами и пошли на Хазарстан и сступились с хазарами у Дона великого. И бились крепко, и побеждены были хазары. Но не пошли угры дальше, ибо тоже сильно от битвы той ослабели. И началась с того лета война большая по всей степи.
  А кабары пришли к северянам донским и мир с ними уставили, и совокупились с ними, и напали на хазар неких позже битвы на Дону, и побили их.
  А северяне те - сведомые воины, умеют воевать, ровно печенеги, конною лавою, добро из луков стреляют. Немало их ныне на Русь Киевскую пришло, то добро есть, ибо русь прежде хорошо на кораблях воевала и пеше хороша была в битвах, но конная справа воинская чужда была ей. Ныне же сильна конная дружина русская, и боятся её печенеги. А позвал северян донских на Русь Олег великий князь, ибо не было у них мира с хазарами, но разоряли хазары их.
  И ушли угры в Леведию. Но продолжалась война меж хазарами и кабарами, и угры воевали.
  В лето 6331 (823). А прежде угры были союзниками хазар и дань для них собирали меж славян - на вятичах, на северянах, на радимичах и на полянах. И посадили воеводу одного их хазары в крепость сию Самват, на Горе, где ныне Ольжин двор, и стены те угорские по сей день стоят. Неправо говорят те, кто утверждает, будто стены эти князь Олег ставил, а крепость та стояла там, где ныне Угорские ворота - оттуда, дескать, и урочище Угорское. То от других событий пошло, о коих ещё скажу.
  И свозили угры дань в Самват со славян подданных, а собирали они ту по воле кагана хазарского, и дань ту в Хазаран отдавали, а себе долю оговорённую оставляли. И когда поссорились угры с хазарами, поддержав кабаров, то отозвали у них хазары право на сбор дани, а сами собирать не могли из-за войны в Степи - не пускали их угры. И брали угры дань сами некоторое время, покамест не прогнали их печенеги на низ Днепра. И так не стали славяне платить дань никому, и была радость у них велика.
  В Ромейской империи победил император повстацев Фомы Славянина, как сказано; а самого его захватили и казнили, испытав крепко и мучительно.
  В лето 6332 (824). Была сеча велика меж уграми и хазарами у брода у Белой Вежи - хотели угры стать на броде этом, не пуская хазар к Леведии. А хазары послали за печенегами - оставались те у них варягами, ибо служили хазарам за деньги, как варяги и по сей день делают.
  И пришли те печенеги с Итиль-реки, и обошли угров, и бежали те. И гнали печенеги их до Днепра, а вежи угорские разорили, так что ушли те за Днепр, и кочевали после по лукоморью меж низовьями Днепра и Дуная, где ныне печенеги из колена хопон вежи свои ставят.
  Ходил князь Дий Ладожский на Алаборг, ибо отложились от Ладоги русы те. И победил их, и мир с ними уставил, сказав: "Будет Алаборг пригород Ладоги, как и Изборск, как было то при прежних конунгах русских".
  И не понравилось то руси плесковской - ведь много из русов тех с Дием на Алаборг ходили, и задумали они отложиться также. И послали в Полотеск к Эгилю конунгу.
  В лето 6333 (825). Обещал Эгиль помощь Плесковской Руси, и отложилась она от Ладоги. Но не мог князь Дий выступить на неё, ибо ушёл весною в корелу, роды корельские под руку руси ладожской брать - потому как свеи ходить сюда стали и сумь примучили, и крепость свою на озере Нево поставили. И побила русь свеев, а крепость ту сожгли.
  А Плесковская Русь сказала, что не пригород она Ладоги, и воевода их Даг объявил себя конунгом, и прокричали его. И вышел Даг из Исуборга и сел в Плескове, ибо крепок был там город и руси много уже в Плескове прижилось.
  И велел Дий собирать русь, и словен, и весь, и кривичей, чтобы идти на следующее лето на Плесков.
  В лето 6334 (826). Ходил Дий на Плесков, но не стали биться. Увидела русь плесковская, что живут в Полотеске норманнским обычаем при конунге Эгиле, и не русь там, но норманское конунгство. И сказали многие, что не добро то, с норманнами вместе биться против своих же русов. И утекли многие русы от Дага херсира из Плескова и прищли к Дию Ладожскому. А в Изборске Дия с русью его добром встретили те, кто не пошли с Дагом, и сказали: "То Плесков отлагался, а мы всегда под рукою Ладожской Руси ходили".
  И подошёл Дий к Плескову, и мало кто стал на стены. Увидел Даг это и бежал в Полотеск, и следов его далее не ведаем.
  Открыл Плесков ворота, и вошёл Дий, и был милостив, не пролил крови, троим лишь глаза вынул из тех, кто с Дагом стоял.
  В лето 6335 (827).
  В лето 6336 (828). Успе в Бозе Никифор, патриарх Константинопольский. Се был муж великий, истинно святым почитаемым быть долженствующий, мощи его обретены бо были в лето 6355 нетленными. Се Христос призрел его, был бо Никифор святителем великим, ревностным защитником икон Божиих, за что сослан был безбожным императором Львом Армянином в монастырь святого Феодора, где же и преставился.
  В лето 6337 (829). Стал в Константинополе император Феофил по смерти отца своего Михаила Травла от болезни почек. И был тот Михаил нечестив вельми, подражал во всём царю Копрониму: не просто был он иконоборец, но настоящий безбожник. Благоволя иудеям, он приказал поститься в субботу; не верил воскресению мёртвых и осмеивал надежду на блаженную жизнь за гробом; подвергал насмешкам и предсказания святых пророков; утверждал, что бесов не существует и не почитал за грех скверных плотских деяний. Почитая Иуду-предателя за святого, Михаил говорил, что последний будет спасён. Он ненавидел учение книжное и препятствовал родителям отдавать детей в православные школы, чтобы, изучив священное Писание, они не обличили его безумия, но, пребывая невеждами и бескнижными, следовали его еретическому заблуждению. Но за всё есть суд Божий, и истинно говорят иерархи правосланые, что корчится он в муках ныне в геенее огненной.
  Феофил же император правил 13 лет. И юыл он тоже безбожным иконоборцем.
  За то покарал Бог греков - в октябре в сражении у острова Фасос агаряне полностью потопили и сожгли весь флот ромейский и стали грабить все острова и людей уводить в рабство.
  В лето 6338 (830). Стоял мир меж Русьми всеми, и много норманнов пошли русить на Булгар и Хазаран, а иные в Табаристан. И везли серебра много оттуда, и торжище богатое было на Бирке, что в земле Свейской. И в Ладоге торг большой был, и даже греческих гостей, сказывают, видели там, что по пути из грек в норманны пришли.
  В лето 6339 (831). Собрали безбожные иконоборцы собор в земле Греческой.
  Установил Феофил мир с Багдадским халифатом.
  В лето 6340 (832).
  В лето 6341 (833). Совокупились три орды хазарские и булгарские и напали на угров. Но те отступили ложно; и близ Днепра, у острова, где поганское святилище Хорсово стоит, обступили хазар со всех сторон и иссекли многих. И бежали чёрные хазары и булгары к Дону, и гнали их угры, и вежи их захватили. И вступили в пределы хазарские, а угры за ними шли, и много чёрных алан побили, что по Дону сидели, и сёла их пожгли. А аланы многие в северы бежали и сели там по верховьям Дона северского и Оскола и по реке Сосне. С той поры запустел Дон, и кочуют печенеги там, а прежде бо поселил хакан хазарский туда алан чёрных и болгар, и на землю их посадил.
  И так перешли угры Дон через брод у Белой у Вежи и на хазар снова напали. И не успели хазары исполчиться, но остановились угры, не уйдя далеко от того места, потому что вышли на них сзади хазары киевские. Сидел тогда, как сказывают, в крепости хазарской в Самвате воевода их именем Ахмад бен Киуа, и был он вазиром хазарским, и выгнал он угров отсюда, когда те с кабарами пошли. Оттого и называют, говорят, землю сию Киуавской или Киевской, как поляне сие выговаривают. А звали воеводу угорского, которого Киуа выгнал, Лыбедием; оттого, сказывают, и имя реки здешней - Лыбедь.
  А иные другое рекут, говоря, что жили тут во времена древние три брата, Кий, Щек и Хорив, сестра же их Лыбедь. И правил Кий в роде своём и ходил он к императору Ромейскому, и служил ему, и принял от императора того честь великую, а имени того мы не знаем.
  Иные же сказывают, что Кий был перевозником через Днепр-реку, и держал его крепко, потому говорили люди: "На перевоз на Киев".
  Не знаю, что верно из того, но по сей день в земле Греческой город сей Киев Самватосом зовут, а землю Киоавской.
  Так напал на вежи угорские воевода Ахмад бен Киуа и много людей попленил, жён и детей. И узнав о таком, повернули угры назад, на него, и была сеча страшная, и отступил Киуа. А угры оступили Самват и взяли его через три дни, и убили всех, а город сожгли. Но и сами ушли к себе, и не стало никого в крепости - ни хазар, ни угров. А славяне тогда от дани освободились, как сказано, и поляне, и радимичи, и северяне - не стало бо кому в полюдие ходить, как раньше то угры делали до смуты кабарской.
  И послали тогда каган и бек хазарские к ромеям, прося строителя у них, который бы крепость поставил у брода у Белой у Вежи - не было бо там крепости с 6330 года, когда разрушили её угры же. Базилевс, склоняясь к их просьбе, послал спафарокандидата Петрону по прозванию Каматира. И сей Петрона, достигнув Херсонеса, оставил там хеландии свои и с людьми своими отправился к месту, в котором должен был строить крепость. И начал ставить её на левом берегу Дона, по ту сторону от угорской земли; прежняя же крепость на правом берегу стояла. Поскольку на месте не было подходящих для строительства крепости камней, Петрона, соорудив печи и обжёгши в них кирпич, сделал из них здание крепости, изготовив известь из мелких речных ракушек. А для фундамента камня не было, и так стоит крепость сия без оного, на земле.
  В лето 6342 (834). В сие лето начал Петрона ставить крепость хазарам на Дону, и три года работал. А в степи смута была, и не ходили более хазары на сию сторону Дона, и гости купецкие не ходили же. Посему не стало в Самвате Киевском дирхемов арабских, что гости хазарские привозили, а даней славянских не было же, и нужда великая настала в Самвате.
  В лето 6343 (835). Ходили хазары на северян и вятичей, и крепости начали ставить по Сосне-реке.
  В лето 6344 (836). Сел в Болгарии хан Пресиан, братанич безбожного хана Маламира, иже казнил брата своего старшего Бояна за то, что тот принял истинную веру Христову. Сказал бо Боян: "Гнусны мне языческие идолы, а почитаю Христа, истинного Бога, и никто не может отлучить меня от любви моей ко Христу". Смерть мученическую принял Боян, а ныне пребывает в Царствии Небесном, ошую от Господа нашего, у трона Его. А память его совершается марта 28 дня.
  И послал Пресиан к императору, требуя дать ему земли в Македонии, ибо считал её своею, болгарскою.
  В лето 6345 (837). Послал царь хазарский по русь, сказав: "Се поставил я крепости по землям славянским, а некому собирать там дань для меня, изгнал бо я неверных угров. Придите и изгоните угров прочь, отдам те крепости вам, а дани дам на откуп. А буду платить и жалованье". И много русов по землям русским собралось и пошли к кагану варягами, дав клятву ему служить по правде.
  И пришли тогда первые русы в Киевскую землю и сели в Самвате; а имя князя их было Ерод или Ород, а по-русски Эррауд. И был он из данов, и знался с конунгами полоцкими Эгилем и Асмудом; а иные говорят, что братался он с ними. И были они варягами у хазар, и отдал им царь дани славянские.
  С той поры пошли поляне, а преже были лендзяне, что по-славянские и значит поляне; то русы на своём языке стали лендзян так называть, и с той поры пошло так. А ныне их так называют, а сидят они вокруг Киева на горах сих; и в честь их ворота в Киеве называются - Лендзкие или Лядские.
  И отобрал каган из русов тех 400 мужей, и позвал их в собственную дружину свою, в охрану личную; и пошли они. А имя кагана того не ведаю я, а было то при царе хазарском Ханукке. В Хазаране бо княжит царь, а не каган, а каган сам не правит, а представляет власть Бога на земле иудейского. А прежде были язычники и верили в Тенгри, небесного бога.
  И так стали в дружине личной у кагана 400 русов, а в охране дворцовой 4000 магометан и не было меж ими мира. И то одобрял царь, говоря: "Да не столкуются меж собою, а будут все как варяги нам верно служить - и те, и те".
  Но в веру свою иудейскую не звал их царь: не хотели бо русы обрезание делать.
  Восстали против императора в Македонской земле греческой славяне именем смоляне и заключили союз с болгарами против греков. И воевал много хан Пресиан болгарский, и много побеждал войска ромейские. Захватил он Македонию и Албанию и много величался, грозя, что захватит и Константинополь.
  В лето 6346 (838). Избрались от русов киевских два мужа смысленых и знатных и отъехали в Итиль: хотели бо получить грамоту от кагана к базилевску - да разрешил бы руси торговать с ромеями сверх дани хазарской. И сделал так царь: подписал каган грамоту, в которой подтверждал мир меж хазарами и греками, и поехали русы те в Царьград послами его.
  В се же лето прибыли послы сии в Константинополь и говорили с базилевском, и честь от него великую приняли.
  Пришли в то же лето русы некие к царю и попросили у него городок дать им Тмутараканский: хотели там сесть, возле моря, корабли строить и ходить с торговлею и русью. Но не позволил то царь, сказав: "Ныне мир у нас с греками, а вы, русы, на них нападать будете. Вот когда немирье настанет, сядете и будете греков воевать". И так не дал русам городок; но стали он сами собою там селиться, ибо удобно было место сие: с Волги-реки через переволоку проходили проливом здешним гости с мехами и челядью, и из Булгара гости шли с товаром; а по Дону везли челядь же и дани славянские, что русы сверх откупа хазарского собирали; а греки торговали своим товаром; а арабские гости ходили сюда же; а в Кафе большая торговля челядью и рабами и до сего дня идёт; до неё же от Тмутаракани день пути.
  В лето 6347 (839). Ратились угры с хазарами изнова. И ходили на Белую Вежу, и у порогов стояли лето, и не было прохода ни на кораблях, ни пешему, и встала торговля в Киеве, и серебра не было. Тогда убили русы много рабов, что сидели здесь, коих поначалу в Ромейскую землю продать хотели, а из-за угров на порогах вывезти не могли. Ведь дорого было кормить рабов долго, но не отпустили русы никого же, а убили всех. И помнят в Киеве о резне той до сего дня, и поговорка такая есть: "Попал, как рабом к русам в голод".
  И не смогли послы те русские вернуться от императора в Киев, но поплыли по Дунаю, через франков. И в стольном городе тех франков, Ингельхейме, опалился на них император франкский Людовик, сказав: "Не знаю, кто такие русы, а эти послы суть свейские норманны, иже нападают на Дуурстеде и опустошили Вальхерен и увели с собой многих женщин вместе с неисчислимыми богатствами различного рода. Не послы они, а доглядчики норманские". И посадили послов тех в поруб, и бумаги их отняли, и только то помогло им: увидел ибо император франкский письмо от базилевса, в коем просил тот за послов, кои к нему каганом хазарским посланы с заверением о дружбе и мире. И выяснил император, что хотя и из одного корня русы и норманны роды свои ведут, но живут розно, и сами со свеями воюют часто: нападают ведь свейские норманны и на пределы русские.
  И снял опалу император и щедро одарил послов русских, и шпоры им подарил, сиречь в рыцарское достоинство возвёл. И отпустил их с дарами большими.
  Но снова не добрались послы те до Киева: напали на корабль их свеи и мало не победили и не потопили всех; однако вырвались русы и дошли до Ладоги, и тут один из послов от ран скончался. Второй же умер в Смоленске, заболев; и о том ведомо стало от слуги его. И с тех пор торговали русы с Царьградом и без разрешения кагана; ныне же того сокрушил сын великой княгини Святослав о два лета тому, и сам каганом назвался, зане переял он власть и силу хазарскую, и тамгу их перенял.
  В лето 6348 (840). Напали на Ладогу даны, а вёл их конунг Рагнар по прозвищу Кожаные Штаны. А был тот Рагнар, сказывают, сыном конунга Сигурда Кольцо, который допреже Ладогу завоевал у словен; оттого-де говорил Рагнар, что вотчину свою возвращает. А направил его на Ладогу король Анунд Уппсальский, что правил тогда страной Свейской вместе с братом своим Бьёрном из Хоги после Эрика-конунга .
  А был Анунд изгнан из страны своей и жил за морем, а где - неведомо. И прибился к данам, и сговорился с конунгом их Рагнаром Кожаные Штаны, что помогут ему даны вернуть стол его. Собрали они войско на 33 кораблях и напали на Бирку, когда Бьёрн-конунг был далеко от того места, ходя по полюдье по Финмарку.
  А в Бирке о ту пору много гостей было торговых, и жалко им было товара своего, если даны его отнимут. И послали к Анунду и договорились, что не будет он Бирку на щит брать, а за то дали ему 100 марок серебра.
  И стало так; а Анунд стал конунгом в Уппсале, где Бирка располагалась.
  Но Рагнар-конунг обиделся на то сильно, ибо не получил он с данами должной добычи и серебра. И тогда сговорились даны, что сами нападут на Бирку и пограбят её и гостей торговых - сильно ведь обижены были даны.
  Но узнал о том Анунд конунг новый и позвал прорицателя некоего, чтобы сказал тот именем богов своих бесовских - да не идут даны на Бирку. И тянули жребий, и показал тот, что не будет данам удачи, коли нападут они на Бирку.
  И тогда восстонали даны - совсем, дескать, без добычи они остались, и воины другие над ними смеяться станут. И кидал тут снова волхв тот жребий и выпал жребий напасть им на Ладогу. И увидели в том волю богов - вот, сказали, как ходил на Ладогу ярл Ренальд Высокий под королём Сигурдом, так ныне сын того Рагнар Сигурдсон пойдёт под королём Анундом и много добычи возьмёт.
  И пришли даны в Ладогу нежданно; едва успел князь Дий исполчить свою русь. И бились крепко: трижды сходились. А вели русь Деян и два сына его - Дий Деянович и Даксо Деянович.
  И не могли победить друг друга; и на следующий день бились. С утра до вечера сражались они; и поджёг Рагнар Ладогу. На закате пали стяги Диевы - не могла бо русь сражаться в огне. А самого его убил Рагнар-король .
  Вошёл тогда Рагнар в Ладогу, и погорел город. Но много добычи взяли даны; помнят о добыче той по сей день в данской стране. Сыновья же Диевы бежали в Плесков. Русь тамошняя приняла их и пошла за ними, говоря: "Не хотим, чтобы норманны Русью правили, а словене суть русь тоже".
  Поставил между тем Рагнар князем Руси Ладожской сына своего Витзерка, а сам вернулся в Данию. Но не приняла того русь, а пошла за Даксо Деяновичем, когда сказал тот: "Да не отдадим Русь нашу данам заморским!" И крикнули князем его руси ладожской. А Дий Деянович пошёл к кривичам смоленским и к руси смоленской же - да станут заодно с русью ладожской. Крепко воевали после русы с данами, и не могли те далеко отходить от города. А даней-выходов им не давали, но давали Даксо-князю. И шли за русью той и словене, и кривичи, и весь: были ведь Даксо женат на словенке, а Дий - на дочери кривичского волхва смоленского.
  В лето 6349 (841). Срубил Витзерк городок малый на острове на истоке Волхова из Ильмень-озера, сказав: "Не хорошо то, что не сидит русь здесь. При немирье нет выхода руси на Восточный путь".
  И поставил крепость деревянную на валу, и сел там, и посадил там русь, а Ладогу держал, и Холопий городок, и Гостево поле. А в Плескове своя русь сидела, а в Ростове своя.
  И было немирие. Ведь так было: не пускали Деяновичи данов в русь на восход, а смоленская русь не пускала их тоже. Получалось, что без смысла сидели даны в Ладоге: заперли их там русы и не давали пути.
  Стал тогда Витзерк искать обходную русь на восток. И сказали ему, что есть дорога через восточный берег озера Нево, через реку Сясь на Белоозеро, а оттуда - в Волгу. Тогда пошёл Витзерк на Алаборг и сжёг его, потому что не хотели русы тамошние покориться данам. Но и дальше пройти не смог - не пускали его через волоки русы алаборгские с мерью и весью вместе.
  А ростовская русь, о том узнав, ходила на Сясь-реку и многие сёла мерянские тут попленила и к дани себе примучила.
  Ород собрал русь киевскую и ходил на древлян, но ничтоже успел: исполчились зарнее древляне и на горах своих встали, и не смог победить их князь Ород.
  В лето 6350 (842). Скончался император Феофил от желудочной болезни, и приял стол его Михаил III, прозванный Пьяницей.
  И был тот Феофил, как сказано, наследник зловерия нечестивого отца своего Михаила: многих замучил за честное почитание святых икон. Однако, любя учение книжное, он обновил запустевшие школы Царьграда, приказал снова начать в них занятия. Он же извёл из заточения святого Мефодия, как передают об этом летописи греческие.
  А было то так: Феофил из любви к знаниям часто проводил время за чтением книг; однажды царю попалась в руки книга, содержание которой ему было малопонятно; кто-то из приближённых заметил ему, что Мефодий, заключенный в темнице в Акрите, известен своим уменьем изъяснять трудные для уразумения места в книгах. Тотчас же царь послал приказ привести к нему из узилища святого Мефодия; увидевшись с ним, он после беседы понял, что святой Мефодий муж мудрый, и освободил его из уважения к нему.
  А Михаил же, сын Феофилов, на трон вступивши, был малолетен зело, и правила за него мать его базилисса Феодора с братом своим патрикием Вардою и дядей своим магистром Мануилом. Была она христолюбива вельми и богобоязненна, и еретиков казнила, и восстановила иконопочитание. И много народов привела она ко Христу - и в Македонии, и в Моравах, и в Богемии.
  Ходил Витзерк на Плесков.
  А в Ладогу новые даны пришли, и стали за Витзерка, присланы бо были отцом его Рагнаром. И ходили на Алаборг, и сожгли его изнова. Так не стало Руси Алаборгской, и впусте лежала земля та долгое время.
  В лето 6351 (843). Созвали в Константинополе собор церковный базилисса и соправители её. И назвергли безбожного лжепатриарха Иоанна Грамматика; восстановили иконопочитание. И молился народ ромейский с радостию, и обращал взор свой к Господу и всем святым Его. А избран Константинопольским патриархом стал блаженный Мефодий.
  Витзерк вновь пошёл на Плесков. И встретил его Даксо с русью и словены, и кривичи. Исполчилась русь плесковская, и бились крепко. Сказывают, применил тут хитрость Даксо: послал дружину малую обойти Витзерка, а когда тот увидел её, то принял за войско Дия, о чём кричали ложно люди Даксо, и отступил. И попал в болото - так устроил Даксо. И посекли тут норманнов данских множество, а самого Витзерка взяли в плен.
  А был тот Витзерк славным воином, и в бою отличался яростью, будто берсерк, как зовут воинов, силою бесовскою обращающихся разумом в медведей и становящихся из-за того сильными сверх меры человеческой и неуязвимыми для оружия человеческого. И в то верю я, ибо известно: и другие сыновья Рагнара в битвах часто яры становились и себя не помнили - и Ивар Бескостый, и Бьорн Железнобокий, и другие. Только Сигурд Змеиный Глаз был хитёр и ума никогда не терял.
  А Витзерк тот с отцом своим Рагнаром много ходил по Северному пути и по франкам, примучивал саксов и славян полабских, и был у него любимым сыном, хоть и от третьей жены по имени Сванлога.
  И рек ему Даксо: "Пошто пришёл ты на землю мою и город мой сжёг?" А тот ему ответил: "То воля богов была такова, ибо так сказал прорицатель, что идти нам нужно в восточную страну".
  Таково бывает у язычников; верят они в богов ложных, оттого и прорицатели разные почётом у них пользуются. А не знают того, что только от истинного Бога пророчества исполняются, и известны нам пророки великие, ибо провозвещали волю Божию. Было 4 Великих пророка: Даниил, Исаия, и Иеремия, и Иезекииль; и 12 Малых пророков: Иоиль, Иона, Амос, Осия, Михей, Наум, Софония, Аввакум, Авдий, Аггей, Захария, Малахия; и доходила через них до людей воля Божия и слава Его.
  А волхвы же и кудесники языческие не Божию волю предвещают, но диавольскую, одержимы бо бесами, и прельщают души языческие, и чудеса для того творят. Оттого неудивительно, что от волхвования сбывается чародейство. Делают бо бесы такие чудеса, чтобы обольщать жалких людей, часто уловляемых так дьяволом. То всё попущением Божиим и творением бесовским случается: всеми подобными делами испытывается наша православная вера - что тверда она и крепка, пребывая подле Господа и не увлекаема дьяволом, его призрачными чудесами и сатанинскими делами, творимыми врагами рода человеческого и слугами зла.
  И так говорил Витзерк и отвечал ему Даксо: "По прорицанию твоему и сделаю тебе: ты мой город сжёг с отцом твоим, а я тебя сожгу". "Хорошо то будет, - сказал ему Витзерк, - ежели с оружием своим сгорю я - попаду тогда в Валгаллу. Только сожги меня с воинами моими павшими и друзьями". Верят бо русы и норманны в Валгаллу, как славяне в Ирий; не знают ведь рая истинного и не блаженства вечного по смерти ждут, но удовольствий человеческих, того не зная, что на муки адовы обречены, и гореть вечно будут, вне милости Христовой пребывая в язычестве своём.
  И сказал ему Даксо: "Добро так". И велел собрать краду великую. А норманнам павшим отрубить головы и сложить на краду ту, а поверх них положить Витзерка. И подожгли краду, и так сгорел Витзерк, и перед смертью смеялся на костре .
  Так сказывают скальды о деле том.
  И сел Даксо в Ладоге и утёр пот за землю русскую. И стали пуще прежнего отстраивать город, ибо ждал Даксо, что вернётся Рагнар-конунг, дабы отомстить за сына своего.
  В то же лето разделили сыновья императора франкского Людовика империю франкскую между собою: Лотарь получил Италию и земли вдоль Рейна-реки и Роны, и назвали потом ту страну Лотарингией; а Карл по прозвищу Лысый получил земли к западу от Рейна, и та страна осталась с именем Франкия; а Людовик взял земли к востоку от Рейна, и ту страну назвали потом Германией. И не было мира между ними, а норманны нападали на каждого, и не помогали друг другу против норманнов.
  В лето 6352 (844). Приплыл из-за моря в Ладогу Рагнар на 40 кораблях и напал на русь. И не успел собрать Даксо воинов своих, что распустил на зиму по домам, - рано весною приплыл Рагнар: столь яростен был, что и штормов не опасался, и даже льдов, кои не все ещё растаяли и в заливе Карельском плавали. Отпустил ведь Даксо тех воинов Витзерковых, что не захотели на в русь, ни в варяги к нему пойти; и пришли они к Рагнару и рассказали, что сделал Даксо с сыном его.
  И была у Даксо в Ладоге дружина лишь малая его из руси всей, и не мог он противостоять норманнам. Перелезли те через стены, и не хватало воинов, дабы отбить их. А кривичи из Любши-крепости не захотели стать за Даксо, хоть и поклялись ему зимою в верности, как прежде отцу его Дию клялись - убоялись бо несметных сил норманнских.
  Так победил Рагнар-конунг, а Даксо-князя пленил и в оковы взял. И сказал: "Хоть и не родичи мы, даны, уже с вами, русами, но добро ты сделал сыну моему, дав ему хорошую смерть. Потому да не убью тебя, но сошлю тебя на острова дальние, где ходить тебе в оковах сих вечно, до самой смерти". И стало так: отправили Даксо-князя за море, и не ведомо, что с ним сталось там.
  А на стол Ладожский посадил Рагнар одного из бояр своих именем Ингвар, что по-славянски звучит Игорь . И стал тот Ингвар дань собирать с руси, и словен, и кривичей, и веси, и чуди, и отправлять его Рагнару-королю. И было, сказывают, той дани вместе с добычею, на Руси взятою, так много, что снарядил Рагнар войско великое, с коим на следующее лето осадил и захватил Париж.
  Напал император Людовик Немецкий на ободеритов вблизи Медвежьего града и князя их Гостомысла убил. Но не покорились те ободериты, а позвали себе князем Рюрика-ярла, родом из данов ютландских, и прогнали франков за Лабу-реку. И на том замирились Людовик с Рюриком, и союз заключили против богемов, коих иначе бойями зовут. К тому привожу здесь это, что позднее тот Рюрик на Русь Ладожскую приходил и Ладогу сжёг, а с нею других городов немало, но о том напишу ещё .
  В лето 6353 (845). Ростовская русь ходила на мурому и, обложив их данью, вернулась с честью.
  Ингвар с ладожской русью ходил на корелу и воевал крепко.
  Рагнар конунг ходил на франков и город их Париж осадил и взял. И собрал добычи несметно и ушёл обратно. И были с ним иные из русов ладожских, отчего знаем мы о том. А Париж, сказывают, весь погорел.
  Ород Киевский ходил на угров и, заключив с ними мир, ушёл.
  В лето 6354 (846). Конунг Ингвар правил в Ладоге, был мудрым человеком и добрым правителем. У него была дочь Ингиборга. Она была красивая и умела хорошо врачевать. К ней сватались многие.
  Шли через Ладогу в русь норманны свейские, и был среди них некий Франмар. И шёл на торг, и увидел там Ингиборгу и полюбил её. Но было у неё уже два жениха, из которых ни её отец, ни она не могли выбрать лучшего, - Снекол и Витсерк.
  До конца лета русил Франмар со своими людьми и дошёл до Хазарана, и хорошо там продал, взяв много серебра и стеклянных глазок - любили их в Ладоге, и по сей день ходят там глазки на торгу вместе с векшами и кунами. И пришли в Ладогу, и корабль морской купили, продав две своих речных шнеки, но не смог Франмар уехать, не повидав Ингиборгу.
  Однако стерегли крепко её женихи, и не пустили Франмара к ней, но побили едва не до смерти. И так прогнали Франмара.
  Но тот имел побратима в Уппланде, одной из стран, которыми владел свейский конунг, именем Анунд, а другие говорят - Эймунд. Того побратима звали Стурлок. Рассердился Стурлок на обиду побратима своего, а был он из ближников конунговых. И дал ему конунг людей своих и корабли, и собрал Стурлок 30 кораблей с варягами и поплыл весною на Русь, мстить за обиду побратима своего. И в лето 6355 приплыл в Ладогу и стал разорять Русь Ладожскую. Собрал тогда Ингвар русь и позвал также Снекла с Витсерком, из которых один сидел в Алаборге, а другой - в Хольмгарде. Собрали бояре сии свои силы, совокупились с Ингваром и выступили против находников, варягов тех.
  И бились три дня они, и рассказывают в Ладоге о том до сего дни, и показывают место той битвы у Гостиного Поля. Вывел Ингвар всю русь свою, а Снекол - свою, а Витсерк - свою, и ударили крепко на варягов. Много тут славных воинов пало, и пал тут Снекол к вечеру первого дня, а Ингвар пал под вечер третьего. Был ведь он стар уже, и был князем добрым, но воином уже слабым. И так подрубили варяги Стурлоковы хоругвь Ингвареву, а голову его на копьё подняли. И устрашились русы Витсерковы, ибо мало их осталось и поранены были почти все. И бежали русы от варягов и затворились в Хольмгарде .
  В лето 6355 (847). Зашёл Стурлог в Ладогу без боя после битвы той, о коей сказано ранее. И в войске его были радость и веселье. Весь город был в их власти, а так же все люди в городе.
  И передал землю всю ту Франмару, а самого его назвал конунгом от имени конунга свейского, и отдал ему все владения погибшего Ингвара. И ушёл обратно в Свеарику.
  А Франмар взял Ингиборгу и женился на ней по чести, и пошёл от них большой род и множество знатных людей. И живут в Ладоге и до сего дня, а иные в Киеве, а иные в Смоленске.
  И остались многие варяги, не пошли со Стурлогом, но захотели русью стать и ходить по Восточному пути. И дал им Франмар земли по Волхову и по Ловати, и по Мсте, а иные сели по Ильменю-озеру. И служили верно Франмару конунгу.
  Обретены были мощи Никифора патриарха, и оказались они нетленными. Перенесли их из Проконниса в Константинополь и положили на один день в храме святой Софии, а затем перенесли в храм святых Апостолов. И молились все люди, и плакали от радости обретения чуда Божьего.
  А невдолге после того успе в Бозе патриарх Мефодий, коий был апокрисиарием при святейшем патриархе Никифоре, а при богопротивных иконоборцах - нечестивом императоре Михаиле и лжепатриархе, имени которого не хочу называть, был испытан, подвергнут гонениям и томился муками в узилище в Акрите. И при Феофиле-императоре сослан был на остров Антигон.
  А был сей Мефодий муж святой, мудрый и богобоязненный и прославлял Церковь Божию всеми силами. Написал он чинопоследование церковное, и используется оное в Православной Церкви и по сии дни. А написал ещё чины браковенчеания, много сотворил пастырских поучений и песнопений церковных.
  И великий подвиг взял на себя блаженный сей Мефодий, препираясь с еретиками и постыжая их. И самому царю перечил, уличая того в неверии и нечестии .
  То так было. В те дни вели ромеи войну с сарацинами, и была необходимость самому царю присутствовать при войске. Отправясь к воинству, император взял с собой и святого Мефодия, частью как бы ради молитвы, частью для бесед от писания и решения недоуменных вопросов, которые, как убедился царь, святой Мефодий искусен был разъяснять. В действительности же царь взял с собой угодника Божия из боязни, как бы в столице, если в ней останется святой Мефодий, не возникло народное возмущение против иконоборцев: народ любил преподобного, как мужа святого и учительного, сведущего не только в области управления духовного, но и гражданского; поэтому-то царь и не оставил его в столице на время своего отсутствия, а взял с собой.
  Но вот, по Божию попущению, измаильтяне одолели греков, из-за грехов их, уничтожив почти всё войско царя, так что последний едва спасся бегством с малыми остатками от своих полков; тогда нечестивый царь обрушил на святого Мефодия свой гнев, который доселе таил в сердце: "Потому Бог и даровал врагам нашим победу, что среди нас находятся идолопоклонники", - сказал он. На это святой Мефодий возразил: "Господь, поругаемый христианами в Своей святой иконе, прогневался на них и попустил врагам одержать над нами победу".
  После того, исполнившись ярости, подверг базилевс святого Мефодия жестокому бичеванию, а после сослал в заточение на остров. И здесь приказал заключить его вместе с двумя разбойниками в глубокой гробной пещере, куда не проникал и солнечный свет. Так святой Мефодий явился живым мертвецом, как Иона во чреве китове, пребывая в земных недрах и благодаря Бога. Одному рыбаку поручено было доставлять ему пищу и притом столь скудную, чтобы только не умереть с голода; мучители желали продолжить жизнь угодника Божия, а с ней - и его страдания в том гробе.
  В гробном своём заключении святой Мефодий пробыл до смерти царя Феофила.
  По кончине Феофила воцарился сын его, Михаил III, причём за его малолетством управляла его мать Феодора. Сия благочестивая и исполненная Боговдохновенного разума царица приложила все старания к тому, чтобы уничтожить в Христианском царстве иконоборческую ересь и утвердить правоверие. Она повелела освободить от уз и заключения, а также возвратить из ссылки всех исповедников благочестия, чтобы они пришли на собор в Константинополь, который бы возвратил храмам святые иконы.
  На патриаршем же престоле ещё пребывал лжепатриарх Иоанн, по прозванию Анний, - еретик и волхв, возведённый на престол царем Феофилом. И понеже святые отцы не желали иметь с ним общения, то благочестивая царица Феодора помянутого лжепатриарха лишила престола и изгнала из Церкви как дикого вепря из виноградника. И тогда ао благоволению Божию на патриарший престол к неизречённой радости всех православных был возведён святой исповедник Мефодий.
  Святейший же патриарх Мефодий заботился и о том, чтобы в Константинополе и честным мощам угодников Божиих снова воздавалась достойная их честь и приложил все старания к тому, чтобы вновь обогатить столицу ромеев честными мощами и научить православных достодолжному их почитанию.
  По преставлении же святейшего Мефодия поднялись великий плач и рыдание во всей Константинопольской церкви, лишившейся столь великого отца и всемирного светильника. Он был погребён с честью, подобающей столь высокому по жизни и служению архиерею. Святой Мефодий пас Церковь Христову четыре года и три месяца и затем перешёл в жизнь, не оскудевающую временем; он предстал Пастыреначальнику и великому Архиерею, небеса прошедшему, Господу нашему Иисусу Христу, всеми святыми славимому Богу, Ему же и от нас .
  Стал в Моравии князь Ростислав. При нём крестились люди моравские.
  В лето 6356 (848). Ставший по преставлении святейшего Мефодия патриархом Константинопольским Игнатий подверг гонениям многих еретических лжепастырей, которые прежде соучаствовали в иконоборчестве. Со многих снял он сан священнический; и архиепископа Сиракузского Асбеста также низверг с престола его пастырского. Сей же отправился в Рим с жалобой к папе Римскому Льву IV, отчего разгорелся спор между папою и патриархом Игнатием, который привёл позднее к расколу между церквями Константинопольской, истинно православной, и Римскою, уклонившейся к еретичеству.
  И был тот Игнатий мужем строгим и боголюбивым, основал три монастыря, знаменитых строгостью уставов своих, отчего туда ссылали позднее знатных особ, повинных в злодеяниях или злоумышлениях против власти. Так у народов, просвещённых истинной верою, делается Христолюбия ради; язычники же убивают друг друга ради богов своих ложных.
  Франмар Ладожский ходил ко Плескову и, заключив с Плесковской Русью мир вечный, ушёл.
  В лето 6357 (849). Ростовские русы ходили на Белоозеро и посадили там своего наместника, а имени его не знаем.
  Умер Эгиль Однорукий в Полоцке и не оставил по себе наследника, и сел там побратим его Асмуд Убийца Берсерков. И послал в Киев, желая союза с Ородом, ибо немирье было у полоцких русов с плесковскими.
  В лето 6358 (850). Совокупилась русь киевская с полоцкими русами и ходили на дрягву. И победили ту, и поделили землю дреговичскую поровну. И побратались Ород Киевский и Асмуд Убийца Берсерков, и решили на следующее лето ходить на земгалу и земли те тоже поделить по-братски.
  Датские викинги ходили на Бирку свейскую, и много гостей ограбали и убили, а многие пришли в Ладогу и стали жить там, говоря: "Плохо, когда короли дерутся, лучше на Руси жить". Было ведь немирье между королём Анундом и королём Бьёрном, а ещё на стол их права свои заявил Эйрик-конунг, сын Эймунда.
  В лето 6359 (851). Сидели в Ладоге два боярина русских, по имени Аскольд, а второй был Дира. Не нравилось им, что много норманнов пришло в Ладогу при князе Франмаре и попросились они у него пойти в русь на хазар. И крикнули людей охочих, и набрали их на 10 кораблей. И дали клятву люди те, став варягами на службе у Аскольда с Дирою.
  Переволоклись они в Смоленск и здесь зимовали, хотя весною идти на Хазаран через Дон, просить у кагана землю себе; прослышали бо о Тмутаракани, и желание у них возникло ходить оттуда на Кавказ и на Трапезунд, и в Вифинию.
  А зима та была лютая, и многие из русов и варягов заболели и умерли, и показывают в Смоленске могилы их и до сего дня в бору сосновом .
  В лето 6360 (852). Напали на Ладогу норманны из-за моря. И были это даны, коих нанял Эйрик Анундарсон, дабы добыть себе богатства и дарить ярлам и бондам, чтобы крикнули его конунгом .
  В лето то ходил он с боевым щитом везде по Восточному пути - и в Финланде, и в Кирьяланде, и в Эстланде, и в Курланде. И дошёл он до Ладоги, и город взял изменою, когда не ждали от него нападения, а стоял он лагерем возле города в ладьях. И напав ночью, взял он город и разграбил совсем, пожёг его, и погорела Ладога. Стояли даны день ещё на пепелище, сели на корабли свои и ушли за море, к куршам в Курланд. И, напав, на куршей, стали их грабить и убивать, а многих уводили в рабство.
  Послали тогда курши к плесковским русам и к полоцким, говоря: "Идите и помогите нам, много добычи на данах взять сможете". Но не пошли плесковские русы, а полоцкие пошли. И позвал Асмуд побратима своего Орода Киевского, и вышел тот с дружиною малою. Встретили данов, и была битва велика. Захватили даны город куршский, но далее не пошли, ибо сильно пострадали в битве той. Заперлись русы и курши в другом городе, а наутро нежданно для данов подступили к ним, и была сеча велика и кровава, и едва половина данов спаслась и уплыла к себе за море.
  Пал в этой битве Ород князь, и был плач великий по нему по всей земле, ибо справедлив был он и грозен, и не смели при нём угры и печенеги на землю Киевскую ходить. А с хазарами в мире жил.
  Сел в Болгарии на стол хан Борис, сын Пресияна.
  В лето 6361 (853). Заключил хан Борис мир с Ромейской империей.
  Император ромейский ходил на Евфрат против арабов и много воевал там.
  Послала русь Киевская к кагану в Хазаран с известием о смерти князя Орода. Не знали бо, кого крикнуть новым князем: ревновали бояре русские друг к другу. А хазарский наместник в то дело не вмешивался, говоря: "Каган выберет вам князя".
  Прослышали о том Аскольд с Диром и не пошли на Дон, а спустились до Киева. И спросили тут: "Чей это городок?" И ответили им люди киевские: "Был у нас князь Ород, великий воин и правитель, да убили его даны в прошлое лето". И сказали ещё: "Не знаем, кого выбрать князем, а служим хазарам, ибо хазарская это крепость - Самват".
  И сказали на то Аскольд и Дира: "Идём сами к кагану служить, но не варягами, а землю просить хотим в Тмутаракани; а ходить нам потом по приказу царя на Ром и на Кавказ, ибо много серебра и золота у ромеев и агарян, и воюют друг с другом, отчего удача у нас будет при грабеже их". И сказали ещё: "Возьмём город ваш под себя, а с царём договоримся, чтобы утвердил нас".
  Согласились на то русы киевские, и посол каганский грамоту написал, в коей сказано было, что-де идут русы новые служить кагану, и сила у них большая, и готовы они с врагами кагана воевать.
  В лето 6362 (854). Ходили Аскольд и Дира и с ними много мужей русских избранных в Итиль к кагану и великую честь от кагана приняли. И говорили с царём хазарским, и сказал он: да идёт Дира в Тмутаракань, а Аскольд - в Самват и да будут там рукою кагана и волею его. Нужны русы были царю: воздвиг он в те лета гонения на мусульман в каганате Хазарском за немирье их и за гонения на иудеев в халифате.
  И решили русы, что добро то: открыли хазары волоки на Дон с Десны через земли северян хазарских и с Дона к Итилю-реке через земли чёрных хазар; а русы же тмутараканские вольны ходить на города ромейские, но не на хазарские в Крыму; а печенеги, тогда с хазарами союзные, не смели бы ходить на Русь. И дали руси дань собирать хазарскую на северняах и на радимичах, а с донских хазарских северян не дали; а с касогами и ясами договариваться бы русам самим, чтобы на Тьмутаракань не нападали.
  И стало так. А многие русы хазарские пошли с Диром в Тмутаракань и остались там. И стала с тех пор Тмутараканская Русь, а до того были там хазарцы, и булгары чёрные, и касоги, и армяне. И велел Дира корабли строить, желая грабить города ромейские. Зависть его терзала по богатству, кое викинги из походов своих на франков и англов привозили: был ведь Дира ещё русом новым, а в душе - норманн, ведь происходил он из свеев.
  Моравский князь Ростисла говорил с болгарским ханом Борисом, чтобы тот помог ему против Франкского королевства восточного. И согласился на то Борис, ибо узнал через людей верных, что это король франкский Людовик поднял на него, Бориса, хорватов, кои на Болгарию напали в то же лето.
  В лето 6363 (855). Воевал Дира с касогами и узнал от пленных, что есть рудник серебряный в верховьях реки той, что через землю Тмутараканскую текла и в море впадала; а назвали реку ту Русской рекою, потому что только русы отныне по ней ходили . А по-гречески зовётся та река Гипанис и известна издревле. Стояли ведь в Тмутараканской земле города греческие, покуда хазары их не истребили: Таматарха, что допреже Гермонассами называлась, и Фанагория, и Синдская гавань, и много греков жили там.
  И ходили русы вверх по реке на 10 кораблях, и обрели народы многие в подданные себе, а с касогами воевали. И нашли рудник тот, и договорились с родами тамошними, что будут брать серебро, а те да не станут нападать, и да получат за то долю от серебра того.
  Восстановился мир меж болгарами и франками.
  Восстали курши в земле своей и не стали платить дани норманнам. И побили многих до смерти. На то впал в гнев великий конунг свейский Олав, что сел на стол после Эймунда, собрал рать великую и пошёл на куршей. И просили они Полоцкую Русь встать за них, но не содеяли того русы после смерти конунга своего Асмуда, который зимою преставился от лихоманки жаркой. Крикнули они конунгом мужа некоего знатного; имени же его не ведаем, ибо ничем не прославился, и не рассказывают о нём ничего.
  И пришёл Олав конунг на куршей и много зла им сотворил, и дань наложил пуще прежней. И доходил до Изборска, но узнал, что пригород то Ладоги, и ушёл обратно, дары приняв, - не хотел он ссориться с Ладогою ради норманнов своих, кои русью ходили; ибо не пропускала русь Ладожская русов свейских, если немирье меж ними было.
  А Людовик Немецкий послал войска в Моравию, но побиты они были моравами, хотя и остались те без помощи от болгар.
  В лето 6364 (856). Безбожный узурпатор Варда, дядя императора, велел убить Феоктиста и отправил в ссылку блаженную базилиссу Феодору в монастырь дальний. Сам же стал править империей от имени Михаила, в силу малолетства того.
  А был тот Варда человек неблагочестивый и порочный. Святой же патриарх Игнатий увещал Варду оставить греховную жизнь и смело обличал его беззакония.
  В лето 6365 (857). Приказал Варда святителю Игнатию постричь в монахини святую царицу Феодору, мать императора, чтобы удалить её совсем от управления государством. Но святой патриарх Игнатий не согласился на то, но всенародно отлучил Варду от Причастия. И не посмел Варда напрямую свергнуть патриарха, но свалил на него вину за бунт, что случился в то лето, и, убедив молодого императора, сослал Игнатия на остров Теревинф. И там по приказу Варды святителя мучили пятнадцать дней, заставляя отречься от сана, но не добились ничего.
  После того поставил Варда в патриархи протоспафария и государственного секретаря Фотия, мужа учёного, искусного и опытного, и великого богослова. Но поскольку не отрёкся Игнатий, то и вышло в Константинополе два патриарха, ибо не хотели сторонники Игнатия отказаться от верности ему.
  Восстали северяне, не желая давать дань русам киевским из-за насилий их - брали те больше, чем раньше угры. Начал ведь Аскольд князь собирать русь и вои многие, желая на Константинополь идти; оттого и дани-выходы с племён подданных увеличил.
  И ходил Аскольд на северяны и примучил их под дань новую. И забрал несколько поселений их на Десне и Стриже-реке под русь, известя о том царя хазарского, возведя на северян, что сами они дань давать отказались. И одобрил то царь, а Аскольд заложил там городок малый и назвал его Чернигов по имени сельца тамошнего.
  В лето 6366 (858). Погряз град великий Константинополь в грехах своих, ибо умножались они из-за ссоры двух святителей великих, Игнатия и Фотия. Оба прославлены были подвигами своими за истинную веру, образ жизни их был чистый и непорочный, сильны оба были в учении хирстианском, обличали и пап Римских, от истинной веры кафолической уклонившихся; однако из-за интриг нечестивого Варды принуждённых бороться друг с другом.
  Так бывает от наущений диавольских; и сильных в вере соблазняет нечистый, пользуясь самою ревностию их к вере. Спорят богословы, как лучше служить Господу нашему, а диавол уловляет души их через грех гордыни, а для того подсылает людей нечестивых, слуг своих, дабы раздували они споры и свары. Истинно говорят иные, что не за 30 сребренников, деньги малые, предал Иуда Христа нашего Господа; но из-за гордыни своей - хотел возвеличиться паки Его после смерти Его. Не верил бо, что Христос - истинный Сын Божий, и смертию Своею смерть попрал, даровав человекам, рабам своим, жизнь вечную. И пошто спорят и ругаются человеки в жизни сей скорбной, не думая, что отдаляют себя тем от жизни вечной? Истинно: гордыня то и диаволово наущение.
  И так не смирился и святой Игнатий с отстранением своим, и обвинение в государственной измене отвергал, а поддерживал его в том папа Римский Николай, коего позднее отлучил от Церкви Собор Константинопольский. И по изгнании св.Игнатия возведён был Фотий на патриарший престол в день Рождества Святого, на 25 день декабря месяца.
  А был тот Фотий муж учён вельми и в вере твёрд; обличал Римских пап за властолюбие, указывал на ереси их за добавление к Символу веры слов filioque, то есть: "и от Сына". Добавили бо нечестивые христиане испанские прилог сей к чистому символу веры, на великом Никейском святом соборе принятому, и на Константинопольском соборе святейшем дополненному.
  То важно: Символ веры раскрывает учение о Святом Духе, о Церкви, о крещении, о всеобщем воскресении и о будущей жизни, посему покушение на него ересь есть, подрывающая веру истинную Апостольскую Кафолическую. И по сей день пытаются папы инако Символ веры произносить, нежели Святыми Отцы нашими заповедано было, и Церковью Святою принято как истина.
  И верно то; писал ещё святитель Григорий Богослов: "Мы чтим единоначалие; впрочем, не то единоначалие, которое определяется единством лица - и одно, если оно в раздор с самим собой, составит множество, - но то, которое составляет равночестность единства, единодушие воли, тождество движения и направления к единому Тех, Которые из Единого (что невозможно в естестве сотворённом), так что Они, хотя различаются по числу, но не разделяются по власти. Поэтому Единица, от начала подвигшаяся в двойственность, остановилась на троичности. И это у нас - Отец, и Сын, и Святой Дух. Отец - родитель и изводитель, рождающий и изводящий бесстрастно, вне времени и бестелесно; Сын - рождённое; Дух - изведённое".
  А богословы те и епископы толедские, от коих пошла ересь сия, от неверных взяли её у тех, кои не в Сына Божия веруют, но в то, что Христов - лишь пророк Его. И так содеяли нечестивые те, измыслив в чрезмерной наглости своей новшество, будто Дух Святой исходит не только от Отца, но и от Сына, яко же и у магометан от сына не Божия, но человеческого учение их изошло.
  Всё сие есть происки диавольские, и гордыня нестойких в вере священников, умствованиями непотребными занимающихся.
  Происходил Фотий из знатной и благочестивой семьи, отец его был спафарий и приходился племянником первому восстановителю иконопочитания Патриарху Константинопольскому Тарасию. А мать приходилась сестрою нечестивому иконоборцу Патриарху Иоанну VII Грамматику. Оттого называли Фотия иные лукавым, что не верно; а то верно, что середь борений всех изучал прилежно он учение Отцев Святых и первых христианских епископов и богословов, стремясь постичь учение Христово в чистом и незамутнённом начале его. А при Михаиле кесаре стал преподавать он, и были ученики у него, и среди них - просветитель Кирилл, что сотворил азбуку славянскую, на коей и аз грешный летопись сию творю.
  И был за то Фотий и с братьями его великих милостей царских удостоен, ставши протоасикритом, то есть начальником императорской канцелярии.
  А среди главных подвигов Фотия стало то, что он первым послал крестить русь, и землю Русскую; и посылал епискпов своих в Тмутараканскую Русь, о чём скажу ещё.
  Ходила русь ростовская на булгар итильских и многие селения их разорила. А булгары вышли против них на лодьях своих, и была сеча меж ними зело люта. Они сражались долго, и немало народу пало в этом бою. А княжил в Ростовской Руси тогда некий Гуннар по прозвищу Свиная Голова, и был он могучим воином. И в том бою он сразил многих булгар.
  И подошли они, булгар избивая, к мысу, а за ним пряталась пешая рать булгарская - к ней и заманивали русов булгары на лодьях. И был среди булгар один из князей их, вельми могучий воин и меткий стрелок. И когда бросились русы к мысу, чая, что победили уже булгар, стал он метать стрелы, и ни одна из них не попадала мимо цели. А Гуннар Свиная Голова шёл впереди всех. В одной руке он держал небольшой щит, а в другой копьё. И выстрелил из лука в него князь булгарский. Гуннар заметил летящую стрелу; он поднял щит, но та пробила щит, вошла в глаз и вышла из затылка Гуннара - вот каким могучим лучником был тот булгарин .
  И так умер вождь ростовской руси, после чего предложили русы булгарам замириться на вечные времена. И пошли на то булгары, ибо несметное число воинов побили у них уже русы, и боялись булгары биться с ними далее. И хотели русы похоронить здесь же Гуннара, но не дали того сделать булгары, сказав: "Знаем, что будут русы своею считать землю, где похоронены их вожди; не хотим, чтобы ходили русы воевать нашу землю, но да приходят на торг". И русы согласилсь на то, ибо тоже пострадали сильно в битве той. Принесли им булгары краду, полную мёда; и положили русы в неё Гуннара-князя, и отвезли к себе на Сару-реку, и там похоронили, как положено по обычаю русскому. И есть могила его там до сего дни; видели её русы Ольговы, когда ходили примучивать русь Ростовскую под Киевскую.
  В лето 6367 (859). Пришли много варягов к к Диру Тмутараканскому, прослышав, что серебро есть у него, и даёт щедро. И увидели то хазары, и встало среди них опасение, что слишком сильна стала русь. А в то лето сел на стол в Итиле новый каган, именем Захария. И велел он царю своему беку вызвать к себе князя русского и тайно убить его. И звал к себе царь хазарский Дира князя, и спрашивал у него, и невдолге хотел приказать удавить его. Но в это время прискакал гонец от Белой Вежи и передал, что угры восстали, и побили многих хазар в Крыму, и на донских алан налетели и побили многих же. И велел царь Дира не трогать, но идти бы русам на Константинополь; а на угров он сам пойдёт, ибо плохо русы на конях воюют, не умеют того; а на лодьях хорошо. И стал собирать войско, чтобы на Херсон идти, ибо думал царь, что натравил угров на хазар император Михаил ради Климатов, чая изгнать оттуда хазар, - не разорили ведь угры ни одного селения греческого в Крыму.
  И дал царь серебра русам, дабы привадили они ещё варягов, и в Киев дал; и говорили тогда: "Шли к царю на казнь, а вернулись с серебром". И есть поговорка такая и сей день на Руси, и ходил оттого Святослав князь на хазар, что не стерпелась ему поговорка сия; посылал к хазарам, говоря: "Дедов наших звали вы на казнь, ныне я на вы иду, за дедов наших казнить". И стало по слову его: разбил он хазар безбожных о прошлом лете, и царя их убил с каганом, и столицу их Итиль сжёг, и Семендер разорил, а на Белой Веже и в Тмутаракани наместников своих посадил.
  В то же лето собирал Аскольд русь, варягов и славян возле Самвата в Киеве - вместе ведь с Диром хотели идти на Константинополь.
  В лето 6368 (860). В се лето стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при царе Михаиле на восемнадцатый год его царствования приходила русь на Царьград, и рассказывается об этом в летописании греческом.
  По вскрытии льда на Днепре вышел князь Аскольд с воями многими на кораблях многих из Киева и не пошёл по Днепру, но на Десну и через Сейм - немирны были угры, и нельзя было идти вниз и через Лукоморье; и печенеги неспокойны были, и на уличей набегали за порогами.
  Взял Аскольд у северян заложников, дабы не восстали северяне в отсутствие руси; а иные охотники северские сами пошли к нему варягами. И переволокся в Дон, и были рады ему донские северяне с аланами, думая, что идёт он соединяться с войском царским, чтобы на угров идти. И так соглашался с тем Аскольд, желая в тайне хранить истинные свои намерения с Диром на Царьград идти.
  А в Белой Веже встретилась русь с хазарами царскими, и принял царь Аскольда князя милостиво, и дал ему ещё серебра, а сам пошёл на Климаты греческие, совокупясь с ордами печенежскими цопон и талмат. И пошли печенеги те на угров в Леведию их, дабы не ударили угры в спину хазарам.
  Пришёл Аскольд в Тмтаракань, и встретился с Диром, и поставили тут городок, ибо не было места для вмещения такой большой руси, и назвал его Русским городом. И есть там город такой до сего дни, но стоит не на острове, где Тмутаракань, а по ту сторону лимана, через коий впадает в Понт Русская река. И был тут пир велик, а гуляли три дня.
  Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним, и проникли в Босфор, а башни на входе в него взяли и разрушили. И были они на 200 кораблях, а иные говорят, что и на 360-ти. И было это дня 18 июня месяца, с утра, как прошли Босфор после ночного штурма башен.
  Царь же Михаил был в это время в походе на агарян, дошёл уже до Чёрной реки, и там достигла до него весть от епарха, что русь обложила уже Царьград, и возвратился царь; а войско за ним шло, отстав, ибо вборзе скакал Михаил в город свой. И с трудом вошёл в город, обретши русов уже внутри Золотого Рога, коий русы зовут Суд, что на языке их и значит "залив". И едва убежал базилевс от кораблей их на Босфоре при переправе из Калхедона. А флота греческого не было тут - воевал он с агарянами же возле Кипра острова.
  А в Золотой Рог русы прошли через Галату, ибо замкнули греки залив, а город затворили. И вылез Аскольд на берег, и повелел воинам выволочь корабли на берег. И нельзя было их переволоком затащить, ибо крутые горы на Галате и по сию сторону Золотого Рога. И повелел тогда Аскольд разломать в предместье домы многие, сбить из них козлы большие на колёсах и поставить на них корабли русские. И сделали так, и повезли корабли.
  А Дира со своим войском воевал по ту сторону Босфора, в Калхедоне и окрест. И много убийств сотворил грекам, и палаты, и дворцы, и дома многие разбили русы, и церкви пожгли, как то язычники делают. А коих греков в плен брали, то одних посекали, других же стрелами били ради спора, иных же в море топили. И множество людей пытали, дознаваясь, где те золото своё зарыли.
  И смотрели на то греки со стен, и ничего не могли содеять - мало бо было войск в городе. А молились все постоянно.
  Про то знаем мы от самого Фотия Патриарха, коий писал в Окружном своём послании: "Народ незаметный, народ, не бравшийся в расчёт, народ, причисляемый к рабам, безвестный - но получивший имя от похода на нас, неприметный - но ставший значительным, низменный и беспомощный - но взошедший на вершину блеска и богатства; народ, поселившийся где-то далеко от нас, варварский, кочующий, имеющий дерзость оружия, беспечный, неуправляемый, без военачальника, такою толпой, столь стремительно нахлынул будто морская волна на наши пределы и будто полевой зверь объел, как солому или ниву, населяющих эту землю, - о кара, обрушившаяся на нас по попущению! - не щадя ни человека, ни скота, не стесняясь немощи женского пола, не смущаясь нежностью младенцев, не стыдясь седин стариков, не смягчаясь ничем из того, что обычно смущает людей, даже дошедших до озверения, но дерзая пронзать мечом всякий возраст и всякую природу. Можно было видеть младенцев, отторгаемых ими от сосцов и молока, а заодно и от жизни, и их бесхитростный гроб - о горе! - скалы, о которые они разбивались; матерей, рыдающих от горя и закалываемых рядом с новорожденными, судорожно испускающими последний вздох... Не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных, быков, лошадей, птиц и прочих, попавшихся на пути, пронзала свирепость их; бык лежал рядом с человеком, и дитя и лошадь имели могилу под одной крышей, и женщины и птицы обагрялись кровью друг друга. Все наполнилось мёртвыми телами: в реках течение превратилось в кровь; фонтаны и водоёмы - одни нельзя было различить, так как скважины их были выровнены трупами, другие являли лишь смутные следы прежнего устройства, а находившееся вокруг них заполняло оставшееся; трупы разлагались на полях, завалили дороги, рощи сделались от них более одичавшими и заброшенными, чем чащобы и пустыри, пещеры были завалены ими, а горы и холмы, ущелья и пропасти ничуть не отличались от переполненных городских кладбищ. Так навалилось сокрушение страдания, и чума войны, носясь повсюду на крыльях наших грехов, разила и уничтожала все, оказавшееся на пути".
  И много зла содеяли русы грекам, не так, как обычно ратные люди творят, но стократ более жестоко. Ибо были тогда русы поганы, и веры истинной не знали, а ненавидели греков за веру их истинную, и убивали, смеясь, говоря: "Твой Бог - человеколюбец, и мы, русы, поможем Ему - отправим вас, греков, к Нему". И так разорили русы все селения, все монастыри, совершали набеги на находящиеся вблизи Константинополя острова, где стоят монастыри святые патриаршие, грабя все драгоценные сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивали. И, схватив в одном из монастырей двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех порубили секирами.
  Но не могли русы взять Константинополя, зане очень крепко город сей укреплён со стороны поля, и со стороны Пропонтиды - тоже. Но прознал Аскольд, что вдоль Золотого Рога слабы стены, ибо сам залив защищал их, - так думали греки. И, как сказано, повелел Аскольд воинам своим колёса сделать, и поставить корабля на колёса. И поволокли так их к заливу, и тяжело было воинам. Но тут задул ветер попутный, и подняли русы паруса на кораблях, и поехали те быстро, как по морю ходят.
  Сего устрашились греки - никогда они такого не видели, чтобы корабли по суху ходили аки по воде. И бежали к царю, глаголя ему, что сам диавол помогает русам, ибо идут по горам на кораблях под парусами.
  И молились базилевс с патриархом всю ночь, и ризу Богородицы извлекли, и с плачем и слезами обошли с нею все стены града сего великого, и молились все от младенца сущего до старца немощного об отведении ярости русской от Константинополя.
  И явила Богородица чудо истинное - поднялся ветер, ещё больший, чем накануне, и начался в Пропонтиде шторм великий, и потопли многие корабли русские, а иные были выброшены на берег.
  Но сильны были ещё русы, и князь Аскольд стоял по ту сторону Золотого Рога, изготовляя уже спущенные на воду корабли свои к переправе под стены города.
  И тогда послали греки к Аскольду со словами: "Чего хочешь, придя к нам? Скажи, и дадим тебе. Не погубляй город".
  И выстроил Аскольд воинов, и не стал принимать вино и брашно греческие, полагая, что отравлено оно. И шед ко граду, стал у ворот, и щит свой прибил к воротам - здесь-де будет русское подворье и вход в город для русских купцов беспошлинный. Ибо назвал он причиною похода его те насилия, что творили ромеи купцам русским - и челядь из христиан отбирали, не платя, и мыто большое клали, и прочие разные бесчинства творили.
  И заповедал Аскольд дань дать на 200 кораблей по 12 гривен на человека, а в корабле по 40 мужей. И кроме золота велел дати и паволок, и оксамитов, и плодов, и вина, и всякого узорочья. И се было больше, нежели дотоле Рагнар Кожаные штаны взял с Парижа, а взял он 7 тысяч марок серебром. А Аскольд же - 24 тысячи.
  И пошёл Аскольд к Киеву со своею добычею, а Дира к Тмутаракани - со своей. И не посмели угры напасть на русов, ибо были с ними греки, и договор с ними заключил Аскольд.
  И с тех пор стала ревность промеж киевскими русами и тмутараканскими - не поделил бо Аскольд добычу поровну меж всеми, но сказал: "Каждый из нас воевал розно, да берёт ту добычу, что копием своим взял". Ушёл Дира к себе, но злобу затаил против Аскольда, а позднее обнёс его перед хазарами, что утаил тот-де выход хазарский и десятину от взятого на греках не отдал, и гневался царь на Аскольда.
  Пришёл Аскольд в Самват и утёр пот, а варягов распустил. И много серебра принесли они в Бирку, и многие завидовали им и русам.
  В лето 6369 (861). Решил Михаил кесарь замириться с каганом и направил к нему мужа своего именем Кирилл. И поехал Кирилл к царю хазарскому в Херсон, который царь тот осаждал.
  А Кирилл тот был муж учён вельми и философ. Он знал много языков, а родом был болгарин из Солуни, яко и аз грешный. И выделял его среди прочих учеников своих патриарх Фотий, и после многих лет учения книжного и чтения книг священных стал означенный Кирилл священником-иереем и хартофилаксом, то есть хранителем библиотеки царской.
  А расскажу, отчего его послал император, а не протоспафария.
  Было так, что восхитились русы многие величием города императорского и красотою храмов. Ведь и в языческие души проникает свет Божий, когда они узрят истинной веры прибежище. Тому мы много примеров имеем;, и Ольга великая княгиня Крещение святое приняла в Константинополе, узрев велиелепие Храма Святой Софии и иных церквей Господних, и я при том присутствовал и службу пел чином великим.
  А паче иного поразило русов свирепых тех чудо Господне, когда после обхода стен Ппатриархом с Ризою Матери Божией шторм разыгрался и многие корабли русские потопил.
  И после замирения послали русы из Тмутаракани к базилевсу, ркя: "Мы исперва Бога знаем и кланяемся ему на Восток. Но, держась стыдных обычаев, иудеи привлекают нас в свою веру, а сарацины с своей стороны, предлагая нам мир и дары, уверяют нас, что их вера наилучшая. Живя с вами - греками, в мире и дружбе, зная, что вы великий народ и царство от Бога держите, обращаемся к вам и просим вашего совета. Пошлите нам мужа книжного. И, если вы переспорите иудеев и сарацин, мы примем вашу веру".
  Так послали Кирилла и с людьми, дабы не токмо договорился он о замирении с каганом, но и крестил жестоких русов, ярость их языческую смиря и приведя их к Вере истинной.
  Доплыл Кирилл до Херсона, и договорился о мире с царём хазарским. И была радость велика у людей всех херсонских, ибо изнемогли они уже от хазар.
  И решил Кирилл философ уважения ради научиться жидовской беседе и книгам - предстояло ему ведь далее к кагану ехать, дабы мир тот утвердить. И научился, преложив восемь частей грамматики, и оттого получив разумение. А жил тут самаретянин некий. И, приходя к Кириллу, спорил с ним, и книгсамарянские приносил показывать. И испросил их у него философ Кирилл, и затворился в храме и молился горячо. И явил Господь ему милость свою и чудо: дал ему Бога разума паки, и начал Кирилл книги те читать безошибочно. Увидев же то, самарянин возопил громким голосов и рек: воистину, те, кто в Христа веруют, вскоре Дух Святый приемлют и благодать. И крестился сам и сына своего крестил.
  И воистину то чудо великое свершилось! Ведь мало тех самарян осталось, и берегутся они от иноземцев, и языком своим только меж собою говорят. А письмена их сложны вельми, и кривы, и невнятны, но обрёл Кирилл разумение понимать их.
  И обрёл он же тут Евангелие и Псалтирь, русскими письменами писаны, и человека встретил, говорившего по-русски, из варягов русских, крестившегося и в сан священнический перешедшего, и книги священные на язык русский переложившего. Хотел бо он подвиг свершить и крестить собратьев своих и норманнов тож, зане понимают норманны по-русски свободно. И беседовал с ним Кирилл, и силу речи воспринял, и с письмом речь сравнивал, а после молитву к Богу держал, а вскорости начал и по-русски разговаривать. И дивились ему, и Бога хвалили.
  И отправился Кирилл филосов далее, в Тмутаракань через Сурож, и старца того русского с собою взял, мольбы его выслушавши, и Евангелие, русскими письменами изложенное. И прибыв к тому народу, к русам тем, к которым был послан, там при содействии Искупителя всех, Бога нашего, проповедью и убедительностью своего красноречия отвратил от заблуждений поганских многих жителей Тмутаракани, а тако же и всех тех, кого пленило неправоверие как агарян, так и иудеев. Щедрыми же раздачами золота, серебра и шелковых одеяний он склонил к соглашению безбожный народ русов, заключил с ними мирные договоры, убедил приобщиться к спасительному крещению и уговорил принять рукоположенного патриархом архиепископа.
  А случилось то так.
  Собрал однажды князь Дира русов своих на сходку их подданных и воссел впереди со своими боярами, кои более других по многолетней привычке были преданы суеверию, и стал рассуждать с ними о христианской и исконной вере, под коею поганскую свою веру размел. И позвали туда того иерея русского, коий только что к ним с Кириллом явился, и спросили его, что он им возвестит и чему собирается наставлять. Сей же, взяв священную книгу Божественного Евангелия, возвестил им на русском языке некоторые из чудес Спасителя и Бога нашего и поведал о чудотворных Божьих деяниях.
  На это русы ответили: "Если сами не узрим подобного, а особенно того, что рассказываешь ты о трёх отроках и печи, не поверим тебе и не откроем ушей речам твоим".
  Истинно так ведут себя русы, о сём свидетельствовать сам могу, ибо иных сам крестил тут, а иных не возмог за таким же их насмешками - по грехам моим бо не дал мне Бог явить чудо Его, заповедал, видно, нести учение его и просвещение смиренно и с терпением. И молился аз горячо, но одно мне явлено было: не пришло ещё время русам Веру истинную принять, ногрядёт тот, кто свершит сие. И обливаюсь слезами в мыслях, увижу ли сего крестителя, равен ведь будет Апостолам он!
  А сей же старец, веря в истину Рекшего: "Если что попросите во имя моё, то сделаю" и "Верующий в меня, дела, которые творю я, и он сотворит и больше сих сотворит, когда оное должно свершиться не напоказ, а для спасения душ", сказал им: "Хотя и нельзя искушать Господа Бога, но если от души решили вы обратиться к Богу, просите, что хотите, и все полностью ради веры вашей совершит Бог, пусть мы жалки и ничтожны".
  И просили они бросить в разложенный ими костёр саму книгу веры Христианской, божественное и святое Евангелие, и если останется она невредимой и неопалённой, то обратятся к Богу, им возглашаемому. После этих слов поднял иерей глаза и руки к Богу и рёк: "Прославь имя Твоё, Иисус Христос, Бог наш в глазах всего этого племени",- и тут же метнул в пламя костра книгу святого Евангелия. Прошло немало времени, и когда погасло пламя, нашли святой том невредимым и нетронутым, никакого зла и ущерба от огня не потерпевшим, так что даже кисти запоров книги не попортились и не изменились. Увидели это варвары, поразились величию чуда и уже без сомнений приступили к крещению.
  И крестилось так 200 чадий - почти все русы Тмутараканские; а норманны к тому времени уже из варягов отложились, обменяли у хазар добычу и пленных на серебро и уехали к себе на Северный путь, хваляся удалью своею и удачей и славя князей Аскольда и Дира.
  А русы же, утверждённые в кафолической вере и наставленные, с великою радостью благодарили Всемогущего Бога и Его служителя Константина философа и иерея русского. Сверх того, послали русы императору письмо, благодаря его, что он постарался обратить их к истинной и кафолической вере. И отдали они пленников, что вязли во время похода на ромеев - увезли ведь Дировы русы и пленных с собою, чтобы продать, зане не досталось им золота и паволок, что получил Аскольд.
  И с тех пор переменили русы тмутараканские языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере, что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды.
  А Константин философ ходил далее ко двору кагана, и был принят милостиво, и утвердил каган мир с имперетором, и пообещал неприкосновенность христианам.
  И так стали жить русы Тмутараканские в вере Христовой. А епископом первым стал у них тот старец иерей, что чудо Божие явил им. А позднее стала тут и митрополия Аланская и Зихии, когда направил сюда греческого архиепископа патриарх Игнатий.
  Но то было позднее, а в се лето собирались два собора в Константинополе и осудили Игнатия, и утвердили Фотия патриархом, а Игнатия на втором соборе отлучили за непокорство Церкви. И были там легаты папы Римского Николая, и подписали они сии решения.
  Но не покорились игнатиане, и в их числе св. Николай Исповедник, но бежали иные из них в Рим и изложили дело в воззвании к папе от лица Игнатия на суд собора.
  И был голод на Руси, зане жестокая и суровая зима тогда стояла.
  В лето 6370 (862). Послал каган к Аскольду в Самват, говоря: "Почто не идёшь ты к повелителю своему; хощу бо наградить тебя за поход твой удалой". Но знал Аскольд князь, что неправо обнёс его Дира перед царём, оттого царь доложил каган, а каган впал в гнев по непокорству Аскольда. И не пошёл к кагану, но послал сказать: "Послал ведь я тебе десятину с добычи своей, а люди мои у тебя пропали. Неправо обнёс меня Дира из зависти".
  Известно бо: стоят в бою русы вместе крепко, но в жизни друг друга опасаются, ибо всегда обнести стремятся, чтобы отнять один у другого; и даже в отхожее место с оружьем ходят. Они мало доверяют друг другу, ибо коварство между ними дело обыкновенное. Если кому из них удастся приобрести имущества, то другой тотчас начнёт ему завидовать и пытаться его убить или ограбить. И погговорка такая есть меж ними: "Русы друг друга едят и тем сыты бывают". Но на поле брани стоят дру за друга крепко, и жизнь отдают по приказу князя своего или за други своя; и се постигнуть не могу я, как в них и то, и иное соседит. Но за князя стоят все крепко, и в дни сии князи их монархами стали, а в те лета выкликали их на вече за силу и удачу.
  Потому так се, что были русы поначалу торговцы, в отличие от викингов. Ходили они по рекам, обменивали у людей меха и везли их в Булгар и Хазаран. И слово такое было: "пойти в русь" - значит, поплыть по весям дальним не за данью или полюдьем, а с обменом и торговлею. Оттого и ревность между ними, русами, большая - ведь и дрались часто, если в одно селение две руси приходили.
  Уже потом, когда у них, у русов, не ярлы лодейные, а большие князья появились там, где русы свои поселения ставили, тода уже начали они воинами становиться княжескими, дружиною, спосбоною в строю биться.
  А ещё от того такие русы, что поначалу были они из норманн - а вусем известно, что норманны люди свирепые и отчаянные, и правды меж них нет. Потом, когда русь на землю оседать стала, и девок местных брать, и стали к ним люди вольные приходить, выроды и изгои из славян, вести, чуди, мери и прочих, стала русь сама местною, и от норманнов постепенно отдалилась, и ныне не любят друг друга русы и норманны - считают русы эти земли своими и бьются за них против норманнов, приходящих с набегами. И так и доныне, когда ставит великая княгиня Ольга ловы и повосты там, где преже вольная русь сидела - в Плескове, и в Хольмгарде, и в Ростове, - и примучивает русь иную под Русь Киевскую. Идут русы многие в русь Киевскую, и княгине служить, а иные уходят в вольные ватажки, кульфингами прозываемые, но к норманнам на Северный путь, ни в даны, ни в свеи не возвращаются, зане чужие они и не любят друг друга.
  Так и ныне видно, когда стоит нелюбие меж Святослав и Свенельд, хотя и воюют вместе греков. Святослав бо рус русский, а Свенельд к руси сперва как варяг прибился, и ухватки у него норманнские; а сам он из свеев.
  Но вернусь к повести своей.
  И так не пошёл Аскольд к царю, но хотел воевать. И послал за варягами и за пактиотами славянскими, а то были поляне и часть северян и дреговичей; и в Полоцк послали.
  Вышло же так, что предвидел царь хазарский сие; вослед слу каганскому, иже с дружиною малою пришёл, войско хазарское следовало.
  И вылез хазарин из лодьи - переправлялся ведь он перед Боричевым взвозом - и велел: да вйдет Аскольд князь к нему и выкажет уважение кагану в его лице. И не мог Аскольд отказать в том; не пришли ведь ещё пактиоты его. Вышел он к послу с хлебом-солью и поклонился низко; тут выхватил посол меч и вонзил в спину князю русскому, ркя: "Утаил если выходы хазарские от кагана, вышел из воли его, не быть тому живу, кто так ещё сделает".
  И убоялись люди, видя, что войско хазарское подходит, и подняли тело князя и с плачем похоронили его. И есть могила его в Киеве и до сего дня; зовётся Аскольдовою могилою.
  И многие русы изошли тогда из Киева, и пошли кто в Полоцк, кто в Плесков, кто в Ладогу, а кто, из недавних русов или из варягов, вернулись на Северный путь, и много золота и серебра принесли с собою в Бирку и на Готланд, в Висбю-городок.
  А был среди них муж могучий, именем Кетиль Лосось, сын Халльбьёрна Полутролляя с острова Храфнисте, что в Трондхейме. Варягом пришед к Аскольду, но в войне с греками по правую руку от него стал. И знал он, что не простят того хазары, и бежал тайно из Самвата. И вернулся на Северный путь, и родил там сына, и пошёл от него род нынешних князей великих киевских.
  И многие другие бежали из русов и варяг, как сказано, и так не стало первой Руси Киевской, но посадили хазары в Самвате своих воев хазарских - не было ведь больше угрозы от угров. А дань стали сами брать со славян - по щелягу и по бели с дыма. И возопили тогда славяне - малую бо в сравнении с тем дань брали русы, а девок уводили только по согласию.
  В лето 6371 (863). Сказал сын Аскольдов, что отмстит он за отца. И собрал русь, и варяг, и славян - сохранил он бо злато отеческое, хоть и бежал из Самвата. И напал на хазар. И была сеча крепка и почти победила русь. Но тут пали на плечи ей печенеги, и так порубили русь, и сын Аскольдов погиб.
  А Дир в Тмутаракани служил царю и ходил в то лето за море Хвалисское в Табаристан, и много добычи взял.
  Папа Римский Николай писал ко Фотию патриарху, да уступит тот Фессалоникское викариатство, иначе не признает он Фотия в сане его. Сей же отвечал, что то дело императора, а папа-де такой же патриарх Церкви Вселенской, как и он, Фотий, и не может он утверждать в сане патриарха Константинопольского. Того ради созвал папа собор в Риме, и отменил тот решения собора за два года тому, и объявил Фотия лишённым священства и отлучённым, а Игнатия - законным патриархом. И назвали то "Фотианскою схизмою", и стало в Царьграде вновь два патриарха.
  Была жара знатная по всей земле, и погорели хлеба, и был голод великий в Ромейской империи, и в Болгарах, и в Моравах, и на Руси.
  В лето 6372 (864). Был глад велик по всей земле - и в Ромейском царстве, и в Болгары, и на всей Руси: в Ладоге, Хольмгарде, Плескове, Ростове, а в Полоцке и в Самвате тож. И было страдание велико во человецех, и роды целые исходили с мест родных и шли в скитание, а на дорогах мёртвые лежали; никто же не хоронил их, ибо и болезни начались смертные.
  И то было испытание Господне за грехи человеческие, как поход язычников русских на Константинополь - умалилась бо из-за распрей иерархов Церковь Христова, а диавол торжествовал.
  Но милостив Господь к детям Своим, и дал он подвиг верным Своим: крещена была волею Божией земля Болгарская.
  Так было: царь Михаил отправился с воинами на болгар по берегу и морем. И не могли болггары противостоять грекам; самая царевна болгарская попала в плен, и наследник престола Владимир попал в плен же. А ромеи отбирали хлеб и брашно, и из-за голода не мог Борис даже войско своё кормить.
  А был у него советник - пленённый ранее учёный монах греческий по имени Феодор Куфара. И сказал он Борису: "Се есть гнев Господень на тебя; не приимешь Креста, и народу своему на даёшь".
  А в то время монах некий по имени Мефодий писал фрески в доме Бориса. И просил Борис нарисовать картину про охоту, но монах отказался решительно и написал картину Страшного Суда. И вводила та картина всех видевших в страх и изумление; и сам Борис вострепетал и убоялся перед Богом. Видел Борис, что право молвит советник его - ни хитру, ни горазду, а суда Божия не минути. И послал к базилевсу и обещал покориться грекам, и просил крещения для себя и для народа своего. Царь же крестил князя их и всех бояр и заключил мир с болгарами. А крестил епископ некий, иже от Фотия послан был.
  Принял Борис имя в Церкви Михаил, и стал так он из язычника безбожного святым Крестителем равноапостольным.
  Так и на Руси хотела сделать Ольга княгиня, но воспротивился сын её Святослав, сказав: "Вот крещусь, а дружина моя смеяться будет". И давно замечено то: возгордятся безбожники победами своими, и отринут Господа, будут идолам своим поклоняться; но всеведущ Господь и посылает испытания горькие, и обращаются тогда души поганые к Богу, ибо в нём одном только Спасение.
  Послал Господь испытание и на землю Русскую. Началась замятня в Ладоге, и стали род на род, и была усобица, и стал воевать друг с другом. С торга в Ладоге началось - обидел варяг некий торговца из словен, отнял у него товар. И поднялись всем гордом, и побили варяг, и изгнали за море, и немногие на кораблях ушли. И русов многих побили, немногие избыли смерти, зане вступились русы за варягов - русские то варяги были. И князя русского тут убили, и не было кому править.
  Пошли словене на кривичей и город их Любшу сожгли. А весь, как и преже, роды свои совокупила и в лесах села - ждали бо люди нападений словенских; и были нападения.
  А русь ушла в пригород свой, в Хольмгард, и послали в Плесков: да станут вместе на словен.
  И сказали себе словене: "Будем теперь мы русь в Ладоге, да поищем князя себе".
  А был среди них муж один сильный и грозный, именем Вадим; был он русским, но изгнали его из руси за убийство, и гулял он после с ватажкою, гостей грабивши заморских, и русов торговых. И крикнули его князем, и стал он править, и нападал на всех, примучивая к дани себе.
  В лето 6373 (865). Послала русь из Хольмгарда за море по варяги - хотели бо идти на Вадима. И прослышал про то Рюрик, конунг Ютладский, и сказал людям своим: "Отнял Лотарь король у меня Фризию и город Дорестад, сидим в Рустрингене; но есть на Восточном пути конунгство русское, куда отцы наши хаживали, И захватили его враги наши, свеи, а сидел там конунг Франмар, но убили его. И нет теперь на земле той порядка, но велмка та земля и обильна; идём же и будем править ею".
  И встречался со слами русскими, сказав: "Крикнете меня князем русским - иду с вами против Вадима, не крикнете - иду против вас и против Вадима, а любо мне править землёю вашей".
  И не имели что сказать на то слы русские, ибо гибла земля их в усобицах, и гибло достояние русское. Вадим бо не был князем, но но ходил по земле во главе словен, и воевал землю. Сказали те слы Рюрику: "Уже на некуда деться. Восстали словены на русь и на кривичи, а меря - на чудь и на словены, а весь - на мерь и на кривичи, и не может русь более закон им свой дать, но каждый стоит рожно и режет другого. Иди на них, и крикнет тебя русь князем своим".
  И подпи сали слы ряд с Рюриком, да будет стоять за русь и судить по праву русскому.
  И поднялся Рюрик с домом своим и родом своим, и с воями верными, и взял с собою дружину многую и предивную из всех северных стран, и пришёл в Ладогу весною, в месяце березозоле, когда бури весенние на море Варяжском затихли.
  Стал Рюрик против Вадима, и бились крепко. И погорела Ладога, и люди её, и с жёнами и с детьми, зане норманн был Рюрик и варяги его, а норманны известны лютостию своею. А руси не было, и некому было остановить их. И восплакали тогда людя, стеная: "Ах, Вадиме, почто изгнал ты и убил русь; в ней же вои от всякого племени нашего были - и от словен, и от крисич, и от вси, и мери, и чуди. Суров был русский закон, но жили мы по закону, а ныне убивают нас варяги и в рабство холопят".
  И тако истребил Рюрик Ладогу, что и до времени Игоря, мужа Ольжина, мало не в пусте стояла.
  А Вадима Храброго взял он в Ладоге и людей его, и в поруб посадил, а через две недели казнил жестоко, орла ему вырезав, а иным глаза вынимал. И мало бояр Вадимовых ушло от смерти, бежав.
  И ходил Рюрик далее и всю землю пожёг - и Хольмгард, и Алаборг, и Холопий городок, и Гостиный, и Дубовики, и Камно, и сёла многие. И многие тогда деньги свои в землю закапывали, и находят иной раз клады те и до сего дни.
  А сел Рюрик в Ладоге, но тяжко там было от смрада трупного, и болезнь началась. И подвоза не было, зане истребил Рюрик сёла окрестные, а до того голод люди многие те не пережили; и уехал Рюрик в Хольмгард, и сел там.
  А был с ним Кетиль Лосось, отец Грима отца Одда, отца Олега - пришёл бо к Рюрику с дружиной своею, когда тот собирался на Русь идти. И держал Рюрик Кетиля против сердца своего, ибо не раз уже ходили они вместе против франков и саксов, и знал, что за Кетилем удача ходит, с той поры ещё, когда он с Аскольдом Старым на Царьград ходил.
  И был Кетиль воеводою, и послал его Рюрик в Плесков, дабы взял тот город сей и с Изборском, и русь тамошнюю под руку Рюрикову. Ходил Кетиль, и Изборск покорил. А Плесков не отдался ему, и взял его Кетиль на щит, и сжёг. Жила там чудь, кроме руси, и изгнал её Кетиль, а поселил в Плескове норманнов и русь, а в Изборске русь же, и назвал его пригородом Хольмгарда, а преже был пригородом Ладоги.
  И обложил он данью чудь и кривичи, а Рюрик - словен, весь, мерю, кривичи же. И взял так Рюрик богатство великое, и многих варягов нанял, и пришли варяги в Ладогу.
  В лето 6374 (866). Стал Рюрик жить законом русским, как и обещал. А и неможно стало уже тогда на Руси законом норманнским жить, нет бо правды русской в законе том. Ибо живут норманны сами собою, но русь не так - сбирает ведь она в себя роды местные, и сколь немилосердна к народам чужим, столь милостива к подданным. Иначе и не может русь - не может русить она по рекам на Восток и Запад, ежели в немирье с родами местными живёт. Так и в наши дни: не смог князь великий Олег йотвингов покорить ни миром с ними дело повершить - и закрыт для руси путь по Неману на море Варяжское и в земли прусские. А ране ходили по нему гости готландские; да сказываютт, будто йотвинги от них и пошли - нали-де готландцы здесь роды некакие готов старых и воссоединились с ними, землю свою заимев наподобие русов.
  В Болгарии Борис царь отложился от ромеев. Но не изшёл из веры Христовой, но послал к папе Римскому Николаю, да пришлёт ему епископов и священников. И возликовал Николай, и послал иерархов латинских, а стали те вводить еретический Символ Веры свой да латинские порядки свои, неправо очерняя порядки греческие.
  Такое бывает с христианы новообращёнными; тако и Ольга княгиня, обиду понеся от императора Константина, послала по епископе латинскому в Немцы; и немало труда положил есмь, дабы с попщию Божиею епископа того от Руси отвадить.
  А был у императора Михаила любимец по пирам и игрищам его, именем Василий Македонянин. Сей же, пользуясь любовью бизилевса и тягою его к спиртному, составил заговор против Варды кесаря; а царь согласен был. И тако убили Варду кесаря апреля 21 дня, о чём знаем мы из летописания греческого. А через месяц был Василий базилевском оглашён кесарем и коронован.
  В лето 6375 (867). Ходил Рюрик на Смоленск, и не покорились ему. Сказала русь сюрнесская: "Да живём своим законом, как отцы нам заповедали; а тебе, Рюрику, путь чист. А не то волоки закроем войску твоему и русингам от Ладоги и Ильменя, а с Двины пустим". Сговорились бо смоленские русы уже с полоцкими, и ряд заключили, да не берут мыта друг с друга. А с хазарами в Самвате заключили ряд тож, и пускали гостей хазарских к морю через Двину.
  А Рюрик сказал: "Да будет мир меж сюрнесской и альдейгьюборгской русью на вечные времена, а не налезаю на ваши земли". Спала бо ему уж на ум похоть путь прямой себе открыть на Булгар и на Хазаран, а для того думал через Сясь и волоки, а и волоки Белозерские на Волгу идти. А идти через Полу-реку и через Серегерь-озеро и через Осугу и Тверцу реки в Волгу не можно ему было, зане стерегла на Волге русь Ростовская.
  И пошёл Рюрик на Ростов, и весь белозерскую по пути покорил, и многих по пути избил. А ростовские русы воззвали к мери, да станет с ними против Рюрика; и не пошла меря: сказал бо Рюрик, что в соузии он с ладожской мерью, и то подтвердили меряне, что в войске у него были. Стал ведь Рюрик снова русь создавать из всех народов местных, не доверяли тут бо норманнам и варягам.
  И подступили к Ростову, а русь Ростовская закрылась в городе. И бились крепко день и ещё полдня, затем пали ворота Ростовские.
  Не стал Рюрик жечь города, но пошёл далее через Клязьму-реку на мурому, дабы до конца открыть себе путь в Хазаран. А в Ростове воеводу своего посадил.
  И победил мурому, и город её Муром взял, и там тоже воеводу своего посадил.
  В те лета стали на Руси Русь Ладожская, иже подчинила себе Русь Ростовскую и Плесковскую, а в Алаборге, Хольмгарде и Исуборге сидела по старине; а иные две - Русь Смоленская, сиречь Сюрнесская, да Полоцкая. Да под хазарами сидела Русь Тмутараканская; а в Самвате Киевском хазары стояли.
  Патриарх Фотий созвал Собор; на оном же еретическим было объявлено латинское учение об исхождении Святого духа ересью; и папу низложили, а императора франкского Людовика просили о выполнении этого решения. Вмешательство Римской Церкви в дела Константинопольской признали незаконными. Се был первый разрыв Церквей.
  В то же лето сентября 23 дня скончался в Боге император Михаил; убит же он был во дворце своём в 3 часа ночи по слову Василия Македонянина.
  Фотий же патриарх был низложен им после того, как обличил нового базилевса как узурпатора. Василий же возвернул на престол патриарший Игнатия.
  В Хазаране царь многих хазар принудил в иудейство перейти, и были волнения среди чёрных хазар.
  В лето 6376 (868). Начал царствовать Василий.
  В лето 6377 (869). Крещена была вся земля Болгарская.
  В Константинополе патриарх Игнатий собрал новый собор. Здесь воссоединились Церкви Христианские; споры же по Болгарии отдали в руки третейского суда. Но не решил тот ничего же; а позднее сам Игнатий вернул Болгарию под руку свою, подчинив престолу патриаршему Константинопольскому.
  На соборе же сём блаженный Фотий был анафематствован; и невдолге сослан в заточение в строгий монастырь Гармонианов под названием Вордон.
  Но сие не сломило благочинного, ни сторонников его. В противность Игнатию патриарху ни один епископ из признавших ранее Фотия не принял соборных уложений, и сами игнатиане скоро отступились от деяний собора. Святитель же Игнатий, обретя кафедру свою во второй раз, увидел вскоре, что прав был Фотий в деяниях своих относительно Церкви западной, и в отношении к власти светской. И снял с него проклятие своё, и из заточения вернул его, говоря с императором, и звал его к себе. И сошлись они, и плакали вельми оба на плече другого, и было блаженство среди паствы Божией. Так ведь и случается со святителями искренними, самые ссоры которых исходят из ревности в служении Господу нашему; а Господь, видя сие, вразумляет сердца, и исполняются те любовью. Потому и по сей день чтят христиане обоих патриархов великих; а лик святителя Игнатия изображён в Константинопольском соборе Св.Софии на вечные времена.
  В се же лето успе блаженный Кирилл Философ, просветитель славян, иже крестил русь первее в Тмутаракани.
  В лето 6378 (870). Продолжался ещё собор Константинопольский. А как окончился, вернул патриарх Игнатий царя Михаила со всею Болгарией под свой омофор; но получила Болгарская епархия широкую автономию.
  Оставил Рюрик Ладогу и уехал во Фризию, зане освободилась земля та от франков после смерти короля Лотаря. Стол же свой в Ладоге оставил родичу своему именем Квиллан; а никто не знает, откуда он взялся: приехал из-за моря невдолге перед отъездом Рюриковым.
  А ходил тот Квиллан всегда в маске, и никто не видел его лица; говорили иные, что болезнь его изуродовала чёрная.
  И позвал Рюрик Кетиля Лосося, иже правил именем Рюрика в Плескове, и просил его быть наставником Квиллана в делах русских, и рукою его верною. И поклялся в том Кетиль. И порукою в том сына своего сделал Грима; привезли того по слову Рюрика в Ладогу, и воспитывался при дворе Квиллана, как то принято у норманнов. Отправляют бо норманны старших сыновей своих на воспитание к тем, кому клялись верностью. А было Гриму 7 лет в то лето; и жил в Ладоге 10 лет.
  Немцы взяли в плен правителя Моравии Ростислава, ослепили и сослали в монастырь. А помогал им в том нитранский князь Святополк.
  Там же в Моравии суд был над св. Мефодием, братом св. Кирилла Философа. По приговору сослали его в монастырь.
  В лето 6379 (871). Ходил Квиллан на весь и на пермь и много родов их примучил под руку руси ладожской.
  В се же лето отложилась ростовская русь от Ладоги, прослышав, что нет там более Рюрика. И мерь подняли: недовольна бо была та насилиями Рюриковыми. И убили воеводу Рюрика, наместника его.
  И вышла русы ростовские на лодьях навстречу Квиллану - шёл бо тот на обратном пути к ним, чтобы наказать за измену.
  Говорил князю своему Кетиль, чтобы не делал так - мало бо сил осталось у руси после битв славных с весью и пермью. Но не послушался Квиллан и построил корабли свои против ростовских. А ростовские русы связали корабли свои вервиями крепкими и притопили вервия в воде, дабы не видно их было. И когда устремился Квиллан на них, разошлись лодии ростовские, и подняли то вервие - как поднимают ромеи цепь в Суде. И врезались в строй ростовский, таким образом сомкнутый, корабли ладожские, и, вперёд устремясь, сами себя вражескими кораблями окружали.
  И была сеча крепка. Сражались долго, и немало народу пало в этом бою. Кетиль сразил многих воинов. Один из воинов ростовских, именем Халльгрим с братом перескочиќли на корабль, где сражались Кетиль и князь Квиллан. Кетиль повернулся к ним, закрывши собою князя своего. Халльгрим замахнулся па него копьём. Там поперёк судна шла балка, и Кетиль отскочил за неё, а щит выставил перед ней. Халльгрим пронзил щит и всадил копье в балку. После того Кетиль нанёс ему удар по руке и раздробил кость, но меч в руку не врезалќся. Копьё выпало у Халльгрима из рук. Кетиль поднял его и убил Халльгрима наповал.
  Но неравны были силы, и, увидев это, дал Квиллан приказ отступить. И не стали ростовцы преследовать ладожских русов, ибо много они потеряли великих воинов, и сил на преследование у них не осталось.
  И никто не выиграл, а добычу смогли лишь ту взять, что была на воинах, убитых на чужих судах. А Кетиль оставил себе копьё, которым убил Халльгрима, и доспехи его взял. И сказал тогда Кетиль: "Хорошим воином был Халльгрим; рад я, что сын мой наполовину его имя носит, как если бы был он нашего рода; да будет сын мой таким же воином, но с удачей отца своего, ибо я убил Халльгрима". Есть бо обычай такой у норманнов и русов - так они сыновей своих называют, чтобы часть имени его была такой же, как у родича близкого или уважаемого, а то деда или отца. И потому все поняли, что честь великую оказал Кетиль убитому им, родичем его назвав.
  И сказал ему Квиллан князь: "Воистину буду держать тебя у сердца, спас ведь ты мне жизнь ныне". И возвысил Кетиля, сделав его герцогом своим, сиречь воеводою.
  В лето 6380 (872). Умер в Ладоге Кетиль Лосось, прапрадед великого князя Киевского Игоря, а сын его Грим остался жить при дворе князя Квиллана.
  Ходил Квиллан снова на Ростов и мир с русью ростовской заключил. И поделили землю, и ловы, и подписали ряд, по которому русь ладожская через ростовскую русить будет безданно, безмытно и беспошлинно; тако же и наоборот.
  Восстали в Моравии против немцев; а во главе стоял ученик Константина и Мефодия Славомир. И пошёл с ними нитранский князь Святополк, и побили немцев. Святополк стал править Моравией.
  Взяли ромеи город Тефрику, и павликиан разбили, а вождя их Хрисохера казнили смертию.
  В лето 6381 (873). Воевал Квиллан корелу.
  Рюрик остался во фризах и пошёл под руку Людовику Немецкому; принёс ему клятву на верность и стал править Фризией.
  В лето 6382 (874). Заложил Квиллан в Ладоге дворец княжий. А сидел он до того в Хольмгарде, но не делал его своею столицею, а желал Ладогу восстановить. И отстроилась несколько Ладога к этому лету, и выехал Квиллан туда.
  В лето 6383 (875). В то лето налезла корела на Ладогу, совокупясь с сумью и свеями. Отбила русь нападение то, но вернулся Квиллан в Хольмгард, сказав: "Надёжное се место - заранее узнаем мы, ежели кто на нас налезет".
  И был в Ладожской Руси мир, а Ростовская русь воевала с мерью.
  Ходили угры на тиверцев, а более ничего о том не знаем.
  В лето 6384 (876). Патриарх Фотий возвратился в Константинополь из изгнания. Приняли его ко двору базилевса, где стал он учить его детей.
  Князь Святополк ходил на вислян и победил их.
  В лето 6385 (877). Успе в Бозе святой блаженный патриарх Игнатий октября месяца 23 дня. И был в народе плач великий.
  А преемником своим призвал святейшего Фотия.
  Тмутараканская русь ходила за Хазарское море, на Абескун и на Шемаху, и много зла сотворила. А ходила по велению царя, зане было размирье тогда меж Хазараном и Хорезмом.
  В лето 6386 (878).
  В лето 6387 (879). Умер Рюрик во Фризии, а перед смертию своей звал к себе Грима из Ладоги, сына Кетиля, хотя его женить на родственнице своей и обещая дать удел свой ему на острове Карми в стране Ригафильке, что на Северном пути И стало так. И умер Рюрик, и сделали тризну по нему большую. А после того уехад Грим к себе на Северный путь, а земля его называлась Ругафильке. И родился у него там на следующее лето сын, а назвали его Одд.
  А Квиллан князь сидел в Ладоге; а варяги его ходили на корелу.
  В лето 6388 (880). Сел царём в Хазаране Вениамин царь и стал правителем. Неправо говорят те, кто утверждает, будто был он каганом. Был Вениамин правителем от кагана, по-хазарски звался он бек, а по-жидовски - ха-мелех, и идёт так от века у хазар, что беки правят именем кагана. Раньше бо правил каган сам, но потом один из них, имени коего я не знаю, передал управление беку царю, а сам оставил за собою только власть каганскую как предстательство на земле ложного бога их Тенгри. А ещё позже бек некий именем Обадия принёс закон иудейский в Хазаран, и стало так, что каган стал наместником Бога на земле, а все дела вершить стали беки именем его.
  А был тот Вениамин воинственен зело, и воевал много и против печенегов, и гузов, и на буртасы ходил, и чёрных болгар снова покорил. При нём угры замирились с хазарами, а с печенегами воевали.
  В лето 6389 (881). Изнова ходила русь тмутараканская на Абескун, привезя добычу велику.
  Ходили угры с кабарами на франков под Вену город и много зла сотворили.
  В лето 6390 (882). Послал Вениамин царь к уграм, сказав: "Давно размирье у нас стоит, а зла не держу на вас. Да владеет каждый отчиной своею; а вы по сию сторону Днепра не ходите, а я - по вашу".
  И согласились угры, бо много воинов им приходилось оставлять на вежах своих для защиты их, когда на болгар или франков с волохами ходили. А царь велел хазарам чёрным да булгарам чёрным же на угров не ходить, да аланам и булгарам же, коих на Дону на пограничье поселил, не воевать их тоже.
  Воевал бо Вениамин тогда с печенегами, кои из-за Итиля на владения хазарские лезли. Помнили бо печенеги службу свою варяжскую хазарам против угров, а понравились им в те разы степи донские. А у самих их засуха уже который год стояла, и нечем им было кормить стада свои и жён своих. Но не разрешал им царь через Итиль перелезть, а послал против них торков, по-хазарски рекомых огузами, и не давали те хода печенегам.
  В лето 6391 (883). Успе в Бозе блаженный Иосиф Песнописец, прославленный среди христиан канонами покаянными, кои множество душ заблудших спасли. А был тот Иосиф прославлен и подвигами своими отречения от благ земных и усмирения плоти грешной, и жил праведно в чине пресвитера в Константинополе. А неблагочестивый император и безбожный иконоборец Лев Армянин преследовал его и заключил в узилище. Но Божия длань простёрлась над ним, и когда стала править блаженная императрица Феодора, был он освобождён от всех гонений и назначен скевофилаксом патриаршей кафедры. И называли его люди ангелом Божиим, и Фотий патриарх вознёс его, сделав духовником всего клира константинопольского. А всего составил тот Иосиф 300 канонов, кои поются в церквах и до сего дни.
  Изошли варяги из Руси Ростовской и ушли к кагану хазарскому варягами же.
  В лето 6392 (884). Прослышав о том, что многие варяги отошли от руси ростовской, пошёл Квиллан на Ростов, и много сёл и весей ростовских русских попленил и под руку ладожской руси взял. А Ростова взять не смог; постоял до осени и ушёл.
  В лето 6393 (885). Скончался в Моравии святой Мефодий, иже дал грамоту славянам вкупе с братом своим Константином. И был плач великий, и многие раздирали лица себе от горя.
  Мефодий же был учителем славян вкупе с братом своим Константином; оба крестили, но сей ещё и грамоте учил. Когда бо славяне жили уже крещёными в Моравии, князья их послали к царю Михаилу, говоря: "Земля наша крещена, но нет у нас учителя, который бы нас наставил и поучал нас и объяснил святые книги. Ведь не знаем мы ни начертания букв, ни их значения. Пошли нам учителей, которые бы могли нам истолковать слова книжные и смысл их".
  А с Солуни был муж, именем Лев. Имел он сыновей, знающих славянский язык; оба сына были скусные философы. И уговорил их царь, и послал их в Славянскую землю к Ростиславу, Святополку и Коцелу. Когда же пришли, - начали они составлять славянскую азбуку и перевели Апостол и Евангелие.
  И рады были славяне, что услышали они о величии Божьем на своём языке.
  Затем перевели Псалтырь и Октоих и другие книги.
  А в Риме латиняне стали хулить славянские книги, говоря, что ни одному народу не следует иметь свою азбуку, кроме евреев, греков и латинян". А папы римские одни осуждали таких, а другие сами запрещали служение Богу на славянском языке; патриархи же константинопольские всегда дозволяли то.
  После Константин вернулся назад и отправился учить болгарский народ, а Мефодий остался в Моравии.
  Затем князь Коцел поставил Мефодия епископом в Паннонии на столе святого апостола Андроника, одного из семидесяти, ученика святого апостола Павла. Мефодий же посадил двух попов, хороших скорописцев, и перевел все книги полностью с греческого языка на славянский за шесть месяцев, начав в марте, а закончив в 26 день октября месяца. Закончив же, воздал достойную хвалу и славу Богу, давшему такую благодать епископу Мефодию, преемнику Андроника; ибо учитель славянскому народу - апостол Андроник.
  К моравам же ходил и апостол Павел и учил там. Поэтому учитель славян - апостол Павел. Из тех же славян выучились грамоте и русы иные, кои приняли веру Христову - принесены бо в Киев книги священные, написанные по-славянски; а по-русски не написаны, ибо нет русской грамоты, но вместо букв у них черты и резы, иже они рунами зовут. А ту Псалтырь, кою Константин обрёл в Херсоне, русскими письмены сделанную, не видел более никто; думаю, сожгли её хазары во время гонений на христиан о сорок лет тому. Тогда же они и русь тмутараканскую изгнали, а иных убили, а иных расстреляли, кои в веру иудейскую пойти не хотели. И много тогда русов тмутараканских в Киев избежали, и живы иные до сего дни.
  Поставлен был Паннонским архиепископом Вихинг от немцев. Начались в Моравии гонения на сторонников истинной кафолической церкви Константинопольской патриархии.
  Ходила русь тмутараканская на Хазарское море и в реку Кура зашли, и много добычи взяли там русы.
  В лето 6394 (886). Поехал базилевсе Василий на охоту и был ранен сильно неким зверем лютым, отчего невдолге после того скончался. И передал он престол иммператорский сыну своему Леону яко же и Льву, прозвищем же Философ, а другие называют Мудрым.
  А говорили про него, будто сын он двух отцов, зане мать его Евдокия Ингерина до замужества своего императора Михаила хотью была. Оттого и Лев император, на престол едва севши, приказал перезахоронить торжественно Михаила.
  От грехованого ствола редко плод добрый бывает. Так и император сей Леон понудил священного патриарха Фотия от сана отречься и в изгнание уйти, а престол патриарший брату своему Стефану дал, коему едва 18 лет исполнилось.
  А Фотий тот был воистину муж свят: на могиле его чудеса людям являлись, и вера Христова при нём воссияла.
  В лето 6395 (887). Царствовал Леон, сын Василия, который прозывался Львом, и брат его Александр, и царствовали 26 лет.
  Хазары из Самвата брали дань на дреговичах, на радимичах на лендзянах и на северянах, а с древлянами воевали. А Белой Вежи хазары брали дань на вятичах и на северянах же, и на донских северянах. А угры ходили по Лукоморью и нападали на уличей и тиверцев, на болгар и мораван, а с франками воевали.
  Русь ладожская ходила на Белоозеро и городок поставила. И стала русь примучивать весь и данью её облагать лёгкою в три бунта кун с рода.
  Печенеги нападали на хазар и до Итиля доходили. И нанял царь Вениамин гузов варягами, чтобы воевали с ними. А в Итиль позвал каган хазарский русов отовсюду и составил из них охрану себе в 400 человек, наподобие варягов, кои императора Византии охраняют. И сидели те русы неотлучно с ним во дворце его.
  В лето 6396 (888). Печененги воевали с гузами и хазарами на Итиле, и не стало русам прохода в Хазаран, ходили бо и в буртасы печенеги и сговаривались вместе идти против хазар. И не могли русы ладожские в том году сбывать мех и скору, и воск, и мёд, и челядь. А с Булгаром торговля затихла тож, ибо ведь тот же товар они везут в Хазаран и дальше к агарянам. Оттого частые размирья у русов с булгарами, и иной раз не пропускают булгары корабли русские ниже того места, где Волга в Итиль впадает; там же булгары страну свою имеют.
  А стал князь Квиллан стар и болен; само имя его с русского языка переводится как "болезнь"; из чего заключаю я, что было то прозвище князя того, а имени его не знаем мы.
  И вспомнил Квиллан о молодом Гриме, коего воспитывал при дворе своём. Узнал он, что за морем стал Грим знаменитым воином, ходил викингом и много богатства привёз из тех походов. А прозвание ему было Мохнатые Щёки, ибо щёки его совсем заросли волосами.
  Послал Квиллан за Гримом - идёт-де он на Русь, где примет пояс воеводский, а после смерти Квиллана стать-де ему князем Ладожским. Не было ведь у Квиллана своих детей за болезнью его; был один сын, но не признал его Квиллан и велел убить вместе с матерью его. Не хотел при том Квиллан оставлять выбор князя на вече после смерти своей, ибо случалось уже так, что слабый правитель низводил дело русское и Русь саму в смуту и безначалие; из-за того ведь и звали потом варягов, говоря им: "Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет; придите и княжьте по наряду". Ревнивы бояре ведь русские друг к другу, чураются они подчиняться такому же, как сами. Стар и болен был Квиллан, но был он сведомым мужем; сам много раз защищая стол свой не токмо от находников, но допреже от бояр своих, знал он, что без сильного князя разойдётся Русь снова по родам; и почнут воевать сами на ся; а в конце, обессилевши, примут роды русские правителя чужого. И позвал потому Квиллан Грима; а помнили того на Руси, и отца его Кетиля помнили.
  И собрал Грим род свой, и сына своего Одда, и воинов своих верных, и поехал на Русь. А пришед, сел он в Хольмгарде - хотел бо Квиллан, чтобы тот рукою его в Гардах был.
  Вернулся в Болгарию Симеон, иже стал позже царём болгарским. Он был третьим сыном княза Бориса и учился в Константинополе, чтобы стать священнослужителем - хотел бо отец его сделать его главою Церкви болгарской, зане стол княжеский сын его Владимир занять был должен. И служил Симеон в Преславском монастыре.
  В лето 6397 (889). Расширился Хольмгард, и велел Грим срыть стены его, сказав: "Некого бояться тут руси" .
  И видел Грим, что закрыты руси пути на юг торговые - война на Итиле не даёт пройти русингам, а ловят и грабят и печенеги, и хазары, и буртасы и прочие, в тех местах обретающиеся. Один лишь Муром торгует с вятичами, но токмо мехами и скорою; а вывоза нет и у них.
  И спала Гриму на ум мысль на Царьград путь торговый открыть - помнил ведь он рассказы отца, как тот на Константинополь ходил и сколько там богатств чудных обрёл. Сказал Грим: "Русь Тмутараканьская богата оружием и одеждой, серебром звенит агарянским да золотом греческим, а мы наги. Любо руси и нашей стать твёрдою ногою при море Греческом".
  Выступил в поход Грим, взяв с собою много воинов: русь, варягов, и чудь, словен, мерю, весь и кривичей, и сына взял своего Одда. И столь изобильно было войско его воинами, что прозвали его по-русски Херауд - Богатый Воинством.
  И пришёл к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своего мужа, а русь сюрнесскую покорил и под свою руку взял. Оттуда отправился вниз, и стал воевать Любеч у северян, и взял его, и также посадил мужа своего.
  И спустились по Днепру к горам Киевским. Знал Грим, что сидят в Самвате хазары в числе малом, а много дани свезено в город. И не хотел он воевать Самват, дабы не сжечь при штурме добро то, а измыслил хитрость. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам пошёл к людям киевским, ведя малого сына своего Одда. И встал у горы, которая ныне Угорской зовётся, спрятав своих воинов, и послал к хазарам, говоря им, что-де "мы купцы, идём в Греки, ищем путь Аскольдов, а везём с собою внука Аскольдова. Придите к нам, ибо хотим служить хазарам, как Аскольд служил". Когда же вышел к ним бек местный хазарский, булшицы называемый, выскочили все остальные из ладей, и схватили булшицы и воевод его. И сказал Грим Богатый Воинством: "Будем сидеть здесь, как Аскольд сидел; да будет это мать городам русским; а вам, хазарам, путь чист". Но не схотели начальники хазарские идти из Киева - боялись бо, что казнит их царь. И взялись за оружие, но окружены были русью, и убили их.
  Так сел Грим Херауд в Киеве с сыном своим. И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью; и с той поры пошла есть Русь Киевская, а не прежняя Аскольдова.
  Тот Грим начал ставить города и установил дани лендзянам иже зовутся ныне поляне, и словенам ильмерьским, и кривичам смоленским. И установил, что с дани той 300 гривен ежегодно закладывать для варягов, дабы всегда в казне средства были для наёмников сих, - ждал ибо Грим мести хазарской за взятие Самвата и войска собирал.
  Хазары же тем временем не могли против Грима оборотиться - воевали они печенегов в союзе с торками, сиречь гузами. И победили печенегов - прошли вверх по Итилю до буртас, и буртас покорили, и так разрезали печенегов на две части. Остались орды их одни за Итилем, где торкам покорились, и ныне гузами зовутся, как и те; а самые сильные орды их по сию сторону Итиля отступили, в прежде угорские степи.
  И было таких орд восемь, и имели они, когда изгнали их в эти степи, ханов: у народа иртим - Ваицу, у цур - Куела, у гила - Куркутэ, у кулпеи - Ипаоса, у харавои - Каидума, у талмат - Косту, у хопон - Гиаци, а в орде цопонов - Батана.
  И стали кочевать здесь - четыре орды по ту сторону Днепра, а четыре - по эту. Ежели от Итиля идти, то первой из них будет орда куарцицур, она граничит с узами-торками; а второй - сирукулпеи, коя с Хазарией граничит; а возле алан кочует орда вороталмат, а вулацопон ходят возле Херсона и Климатов.
  Остальные же четыре орды располагаются по сию сторону реки Днепра, а именно: гиацихопон соседит с Болгарией через Дунай, а гила кочует по степям под горами до угров в Паннонии, а иавдииртим ходит по нижнему Днепру и Бугу, соседя с подданными русскими - лендзянами, деревлянами, волынянами и уличами, а харавои соседит с Русью Киевской; это они подступали летом сим к Киеву и мало не взяли его в отсутствие Святослава князя с войском.
  А княжение своё ханы печенежские не могут передавать детям или своим братьям; после же их смерти избирают у них или их двоюродного брата, или сыновей двоюродных братьев, племянников. То делается для того, чтобы не резать им друг друга, ибо достоинство ханское не остаётся постоянно в одной ветви рода, но по очереди всем принадлежит.
  В Болгарии благоверный царь Борис на склоне лет своих удалился в монастырь, передав престол свой сыну Владимиру.
  Велик был царь Борис в миру и ревностен чрезвычайно в вере Христовой. Украшал он страну храмами и способствовал распространению благочестия. Но сын его Владимир не таков оказался: не успел он престол царский принять, как начал отходить от истинной веры и стал на путь отступничества от христианства. Сокрушался о том благоверный Борис, но оставался в монастыре, молясь о просветлении души сына своего и народа своего.
  В лето 6398 (890). Начал Херауд воевать против деревлян и города их пожёг. И, покорив их, брал дань с них по черной кунице, сказав: "Се беру с вас дань легку, зане не врагами держу вас, но подданными русскими".
  Перелезли печенеги через Дон и напали на вежи угорские.
  В лето 6399 (891). Пошёл Грим Херауд на северян деснинских, на Чернигов и много воевал там, и много сёл и весей пожёг. И победил северян, и возложил на них лёгкую дань, и не велел им платить дань хазарам, сказав: "Я враг их и вам платить им незачем".
  И не мог ничего царь хазарский поделать против русов, ибо стали печенеги меж хазарами и северянами, и вольно ходил Грим Херрауд по земле Северской, примучивая тех под руку русскую. А печенеги нападали на хазар, а орда воротолмат алан воевали и много зла им творила.
  В лето 6400 (892). Послал Грим сына своего Одда с дружиною к радимичам в Гомий-город , спрашивая: "Кому даёте дань?". Они же ответили: "Хазарам". И сказал им Одд: "Не давайте хазарам, но платите мне". Ответили ему князья и волхвы радимичские: "Сделаем так, ежели в русь нас возьмёшь". Одд же ответил им: "Так и заведено на севере: идут в русь князья и княжата от родов местных, удальцаы и резвецы свободные, гости тороватые - всем есть место в руси, кто удал да удачлив! Но только тут уже за русь стоять надобно будет, а не за род свой и даже против рода своего. Но коли старшие рода в руси будут - то и род весь русским станет! Дань малую платить будет, что на содержание своих же родовичей в руси пойдёт, а сам за щитом русским окажется". И так убеждал Одд радимичей, хотя и сам был мал вельми, едва пострижение воинское прошёл, но разумен был не по годам и хитёр. И дали радимичи руси по щелягу, как и хазарам давали.
  И властвовал Грим Богатый Воинством над полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал.
  Встречался царь болгарский Владимир в Плиске с боярами, веру Христову отринувшими, и подговорили те его восстановить зловерие языческое в Болгарии.
  Ходили угры из Ателькузу до Моравии и вместе с франками пожгли страну ту и попленили много народу.
  В лето 6401 (893). Ходил Грим на уличей к городу их Пересечену и встретил тут впервые печенегов; а была то орда иртим. И не могли ничего сделать друг другу - приплыли бо русы на кораблях, а печенеги были на конях. А не хотел Херауд пеше воевать с теми, ибо не умели тогда русы на конях добро биться; а печенеги же ничего не могли сделать пешему строю русов. И перестреливались лишь из луков.
  И тогда показал себя Одд молодой - метко стрелял он из лука и далеко. Был ведь у него челядин один из северян, взятый в плен во время северской войны. И был он искусный лучник, ибо воевал некоторое время за хазар в варягах их. Приблизил его Одд, и дал ему варяг тот северской клятву на верность, и научил княжича молодого секретам точной стрельбы. За то принял Грим наперсника сего сына своего в русь и в дружину свою, и стал он у Одда ближником.
  И видели печенеги, что много поражает их Одд из лука своего, а они из своих слабых луков ничего русам сделать не могут. И тогда вышла из войска печенежского чародейка некая и стала творить волшбу на русов, немочь насылая на них перед сражением, размахивая своей кровавой метлою. Когда же стреляли в неё русы, то отводила она стрелы ладонью, и ничто не причиняло ей вреда.
  Сильно разгневался Одд, увидев это, и сказал отцу своему Гриму: "Позволь, отец, я убью эту ведьму". Но боялся за него Херауд, опасаясь, что заколдует его волшебница - никто ведь не знал тогда из русов, что за боги или лучше сказать бесы помогали печенежским шаманам. Печенеги ведь поганы, и шаманы у них то же, что волхвы и жрецы у других поганых, яко же у русов, и славян, и у кривичей, и у веси. Разным лишь богам поклоняются, а боги их суть идолы, человеком сотворённые и человеком же уничтожаемы, в отличие от Бога истинного, никем не сотворённого, но самого сотворившего мир сей.
  Так получилось у Одда: достал он одну из стрел и послал её в шаманку, коя в дикой волшбе заходилась. И убоялись стрелы той бесы её; оставили они колдунью, и попала ей стрела в глаз, и вылетела через затылок.
  Тут возопили печенеги и опустили сабли свои. И послал их вождь к Гриму просить о мире; сказал он воеводам своим: "Сильны, видно, боги русские, коли помогли им убить великую нашу шаманку".
  И встретились посреди поля, и попросил хан показать ему воина, что сделал столь удачный выстрел. И удивлён был сверх меры, увидев, что отрок се сотворил - исполнилось ведь Одду только 14 лет, и едва прошёл он посвящение воинское.
  И сказал тогда хан печенежский: "Да будет мир у нас с Русью". И обменялись они с Гримом дарами богатыми и договорились, что да не ходят иртим на подданных русских, а русы да помогут печенегам против угров - воевали бо тогда печенеги с уграми.
  И прозвали после того Одда Орваром, что по-славянски означает "Стрелы". А Одд по-русски значит "Остриё". И ставили русы прозвище впереди имени, и получалось: "Стрел Остриё". И уважали воины русские княжича.
  В Болгарии царствовал Владимир царь. И стал он, как прежде сказано, распространять поганство по стране: возрождать позволил капища языческие и поощрял игрища бесовские.
  Сокрушась о том, благоверный равноапостольный Борис вышел из кельи своей, вновь облачился в царские одежды и восстал на сына, вере святой изменившего. И ослепил его, а затем посадил в темницу. И вручил он правление младшему сыну Симеону.
  А после созвал церковный собор и собрание народное. Собор сей утвердил Симеона на болгарском троне, исполняя волю царя Бориса, отца его, а также приговорил перевести стол царский из Плиски в Велики-Преслав и объявил болгарский язык единственным языком Церкви болгарской.
  Борис же вновь удалился в монастырь и стал молиться усердно за страну свою и народ свой.
  В се же время император Леон запретил болгарским гостям торговать в Константинополе. Такое же было торжище там болгарское, как ныне есть в Царьграде русское торжище в квартале св.Маманта. Но велел Леон базилевс перенести торжище болгарское из Константинополя в Солунь, и мыто увеличил.
  То содеялось из-за интриг в императорском дворце двух греческих торговцев, Ставракия и Козьмы, которые обсебили всю торговлю с Болгарией. А те нечестивые торговцы греческие покровительствуемы были василеопатром и логофетом дрома Стилианом Заутцем, всемогущим этериархом, начальником императорских телохранителей, иже стал тестем императора, женившегося на его дочери Зое после успения святой блаженной супруги своей Феофано.
  Говорили они, что через то больше денег получит император, а болгары то стерпят, поскольку во главе их стоит монах смиренный, ромеями выученный. Посему убедил Заутца базилевса не обращать внимания на послания болгарские; и не ответил Леон Симеону. Думал ведь и сам Леон базилевс, что юн и неопытен Симеон, и в училище церковном к смирению приучен был. Забыл о том император, что смирение человеку надлежит; но смирение царей - в служении их, а должны они защищать народы свои. Так говорил Симеон боярам своим, когда ничего не ответил Леон на послания его, в коих убеждал его царь болгарский не делать утеснения болгарам и вернуть торжище на место законное.
  Тогда стал Симеон собирать войско большое и предивное, желая силою восстановить права свои попранные.
  Царь же Леон не верил в силу болгарскую, а посему не стал исполчать армию большую; а главная армия ромейская воевала с агаряны в Италии и на востоке. Но послал к уграм, и с подарками большими, призвав их напасть на болгар как на врагов их старинных. И обещали то угры, ибо много воевали они с болгарами. И по сей день та вражда длится, и в дни сии пошли угры с радостью с князем Святославом на болгар не потому токмо, что жена у Святослава угорка, но потому, что рады всегда зло сотворить болгарам.
  Узнав же про то, отправил каган хазарский слов посвоих к Леону базилевску, предложив помощь свою против болгар, дабы после победы оборотиться всем вместе и с уграми на печенегов и прогнать их из степей. И согласился на то Леон, и угров призвал, и заключили они союз.
  В лето 6402 (894). Послал Симеон вдругорядь к базилевсу Леону, требуя вернуть торжище болгарское на место прежнее, но ответа снова не получил. Собирал же Леон войско своё, чтобы повести его на Болгарию, а за хазарами послал корабли. И пришли они в Тмутаракань, и здесь приняли силу хазарскую, с которой и многие русы тмутараканьские пошли, и иные из телохранителей кагана самого. Так привезли ромеи войско хазарское в Константинополь, и пошли на болгар под водительством стратопедарха Прокопия Кринита. А армия ромейская воевала на востоке и на западе против агарян.
  Тогда Симеон пошёл на Кринита в Македонию, иже была тогда под ромеями, и бился с войском ромейским крепко, и разгромил его под Адрианополем. И убиты были здесь Кринит и воевода его Куртикий, а греки бежали, и хазары на конях ускакали. А хазарский пеший полк, из русов состоявший, бросили; но стоял тот крепко. И окружили его болгары и сказали: "Погибло уже дело греческое; уже вам некуда деться, сдавайтесь". Ответили русы: "Не можем того сделать - нейдём в плен, ибо рабами не быть нам, лучше здесь головами ляжем". Сказали болгары: "Отпустим вас", - не хотел бо Симеон воев своих губить в резне с русами.
  Когда же поверили в то русы и сдались болгарам, то сказал болгарский царь: "Держу слово своё". И после того приказал отрезать им всем носы и так отпустил их к императору.
  Восплакал Леон, видя такое поражение армии своей, и убоялся он уже Симеона. И послал ещё за доместиком Никифором Фокою Старым, иже воевал сарацины в Италии. А после послал и за уграми, дабы ударили те на болгар с севера. И вожди угорские Арпад и Курсан обещали ему пойти на болгар, как только вернутся из Паннонии, - ходили ведь они тогда воевать ту страну.
  В лето 6403 (895). Весною пришёл Никифор с войском. Симеон немедля выступил в поход против него, но ромеи предложили мир. И начали рядиться; а в это время послали греки флот за уграми, дабы перевёз их через Дунай; и перевезли их. И пошли угры изгоном по стране Болгарской, и опустошили её мало не дотла, а людей всех грабили и убивали, а девиц белых и юношей пленили, и в рабство угоняли. И так, напав, попленили всю землю Болгарскую.
  Узнав о том, сильно разгневался Симеон царь и бросил в тюрьму императорского посланника, что о мире с ним сговаривался, а сам, оставив большую часть своего войска на юге против Никифора, пошёл на север воевать с уграми. Не считал ведь он орду угорскую за большую опасность. А угры двинулись против него. И сошлись вместе, и ударили крепко, и побеждены были от угров болгары, и мало их избыли смерти. А сам Симеон бежал тоже, и едва нашёл лишь убежище в крепости Доростол. А угры пошли дальше и так всё пограбили вплоть до Преслава, где столица была болгарская и Симеона царя. И добычи захватили без счёту, и пленных множество, а продали грекам же.
  Тогда же подступил с юга Никифор, и попросил Симеон мира. А Леон базилевс не хотел воевать долее, ибо и у него было множество воев побито; и сговорились на мир, а об условиях мира ещё рядились.
  Но не оставил Симеон мысли отмстить врагам своим. Послал он к печенегам, говоря: "Се иссекли нас сегодня, а завтра вы иссечены будете; знаю я от пленных, что задумали угры и греки и хазары извести вас после нас, - ударят на вас угры весною. Исполчайтесь и помогите нам, а мы поможем вам, и так истребим угров". И подарки большие отослал печенегам.
  Ответили печенеги: "Сделаем так, если не нападут на нас хазары весною".
  Царь же хазарский затаил на греков зло, что оставили войско его на погибель и поругание, и сказал: "Пойду на печенегов, если договорят греки угров на печенегов налезть; иначе не двинусь с места". Сам же к уграм послал, говоря: "Се разбили храбрые воины угорские могучее войско болгарское - нет им равных по доблести в степи. Отняли русы у нас Самват-крепость, где при дедах наших угры сидели и дань со славян собирали; идите и прогоните русов и отдам я город сей уграм, и дани будете собирать, как прежде".
  И решили угры, что это хорошо, и согласились на то, чтобы весною на Киев идти, - ограбили ведь Болгарию, и Паннонию, и спала им на ум похоть к добыче новой и большей.
  В лето 6404 (896). Возгордились угры победами своими и решили прогнать русов из Киева. Пришли они к Самвату-крепости горою, которая прозывается теперь Угорской; а с того ли случая так прозвали её или с той поры, когда угры в Самвате правили, - сего не ведаем.
  И пришли к Днепру и стали вежами - ходили ведь угры так же, как печенеги ныне.
  И затворилась русь в Самвате, оставив Киев уграм, ибо мало было их в сравнении с бесчисленной ордою угорской - все ведь мужчины угорские пришли сюда, оставив в Этелькузе своей только женщин да детей, да старых глав родов своих, да юнаков воинских для охраны. А вёл их дьюла, что по-угорски значит воевода, по имени Альмош с сыновьями; а русы звали его конунг Альв.
  Тогда посоветовал отцу своему Гриму Одд, исполчась хитростию своею: да пошлёт к печенегам и да передаст им: "Стоит вся орда угорская под Киевом; садитесь на коней и нападите на вежи их - возьмёте всё богатство, что взяли они на болгарах". И ещё сказал Одд отцу: "И к болгарам надо послать вестника; да скажет им, что оставили угры вежи свои; могут теперь болгары имущество своё вернуть".
  И решили Грим с боярами, что хорошо так: или те, или другие нападут на вежи угорские, и тогда снимется с Киева войско угорское. А буде задерутся печенеги с болгарами над добычею, тоже для руси благо: ослабнут печенеги, и нападут на них хазары, а до Руси Киевской им дела не будет.
  И хвалили русы, и бояре, и хёвдинги варяжские хитрость Одда и удачу его. И сделали так.
  А угры стояли под стенами Самвата и большое утеснение людям киевским творили - сожгли Подол и весь Киев вне града, и по земле Киевской много грабили. И настала туга большая в Самвате и голод великий. Начала уже изнемогать русь, а угры стояли. И вышла тогда против них русь.
  А было у Альва конунга гораздо больше воинов, и бились крепко, и много воинов русских пало тут. А Одд стоял на стене, куда поставил его Грим с другими умелыми лучниками, и стрелял в угров. И видел, что валятся русы, как молодые деревья, под мечом сына Альвова, которого звали Газдаг; а второй сын звался Арпад.
  И никак не мог поразить его Одд стрелою, хотя множество других угров убил он так. И говорили уже воины, что отводят то боги угорские стрелы от подханка угорского.
  А в это время наскочил Газдаг на Грима Богатого Воинством. Долго бились они, и сражались так, что от красоты битвы той прекратили сражаться другие воины с обеих сторон и смотрели только, как бьются Грим конунг с Газдаг ханом. И ни один не мог поразить другого мечом, но потом взял Газдаг дубинку в левую руку, и ударил Херауда по голове, а мечом поразил в грудь.
  И вскрикнули все воины русские, а громче всех - Одд Стрел Остриё. И сбежал он со стены, взял в руку меч и в гневе набросился на Газдага подлого. И не смог тот противостоять княжичу, и в несколько ударов убил он Газдага, царевича угорского.
  Вскричали тут уже угры, и ринулись на русов, а яростнее всего - на Одда. А впереди угров был дьюла их Альв, и поклялся он отрезать голову убийце своего сына. Тут схватились они и долго бились, несмотря на то, что Альв был опытным воином, а Одд лишь недавно прошёл посвящение воинское. И когда изнемог уже Альв, устав, поднял Одд дубину Газдага, ударил Альва по голове и разбил ему шлем и череп.
  Видя такое, восплакали угры и отступили; но не было у русов сил преследовать их. Забросили они щиты за спину и ушли в город. И стоял в городе плач велик по множеству убитых в этот день.
  На другое утро собрались русские мужи нарочитые и крикнули Одда князем русским. И не было ни одного, кто бы против был, хотя ревнивы русы вельми друг к другу и часто спорят, только абы не уступить противнику своему.
  И приказал Одд людям своим разыскивать и хоронить убитых, а уцелевший в битве сын Альва Арпад - своих. Было меж русами и уграми перемирие, и подъехал Арпад к Одду, сказав: "Славно бился ты, но проиграно дело русское; мало вас осталось. Дай мне 10 тысяч марок и покину пределы твои". Но говорил ведь он так оттого, что пало угров больше, чем русов; и не уверен был Арпад, что не падёт в следующей битве всё войско его, хотя бы и взял он Самват.
  Но ответил ему Одд: "Посмотрим, чьё дело будет тут остаться. Думаю я, что покинешь ты скоро сам пределы мои, и добычу мне оставишь". И разошлись, и решил новый дьюла угорский Арпад наутро приступить к Самвату. Но к вечеру прискакали к нему гонцы и сказали, что напали на вежи угорские в Этелькузе болгары с печенегами и разорили их, а жён и стариков угорских побили.
  Вскричали тут угры единым криком, воссели на коней своих и ринулись к вежам своим в Этелькузу, чая нагнать нападавших и отомстить им, и жён своих вернуть и старейшин родов своих. И действительно оставили второпях добычу почти всю свою, как и предсказывал Одд.
  И подивились люди прозорливости его, сказавши: "Воистину остр умом князь наш, хотя и возрастом юн".
  Так сработала хитрость Оддова; а дело было так.
  Получив письмо Грима князя, Симеон, оставив часть войска против ромеев, быстро двинулся на север, на вежи угорские в Этелькузе. И встретил возле низовий Буга угров из того войска малого, что оставлено было для охраны веж, и побил его до последнего воина. И напали на вежи угорские, и грабили их.
  А в это время подошло войско печенежское и со своей стороны начало грабить и разорять страну угорскую. И сошлись с болгарами посередине, и так вырезали всех в стране угорской, а вежи их сожгли. И не осталось в Этелькузе ни одного угра, но только смрад смертный стоял и грай вороний.
  Три дня пировали победители на костях, а на четвёртый день стали делить добычу. Мирно делили, ибо надеялись печенеги на помощь болгар против хазар.
  А к вечеру подскакали угры, и успели болгары с печенегами исполчиться. Увидели угры разорённые вежи свои и вскричали отчаянно. И хотели подступать к болгарам с печенегами, желаю отомстить им за родных своих или же умереть.
  Но увидел Арпад многочисленность войска варжеского; а угров после битвы с русами осталось мало. И сказал он: "Не вернуть нам любых своих, а вежи наши сожжены. Не одолеть нам днесь врагов наших; пойдём, поищем себе страну новую, где сядем". И отступили угры, лелея месть свою.
  И пойдя, устремились через великие горы, которые прозвались Угорскими горами, и вошли в Паннонию, стали воевать с жившими там волохами и славянами. Сидели ведь тут прежде славяне, а затем Славянскую землю захватили волохи. И прогнали угры волохов, унаследовали ту землю и поселились со славянами, покорив их себе; и с тех пор прозвалась земля Угорской. И вышло се так, как преже у болгар, - приросли угры силою славянской.
  И стали воевать с болгарами, доходя до самой Солуни. И с моравами и чехами воевали, и на ляхов ходили, и на франков немецких, а волохов загнали в горы их.
  А Симеон царь вернулся гордый победой и торжествующий и стал ещё надменнее к грекам. Летом вернулся он на юг, где осталась часть войска его, совокупил всё войско своё и напал на ромеев. И была битва великая при Булгарофигоне, и Симеон одержал верх в ней, и полностью уничтожил ромейские войска; а командовал теми некий Катаклон. Тут убит был протовестиарий Феодосий.
  После же того Симеон пошёл на Константинополь и осадил его.
  Тогда предложил базилевс Леон заключить мир, но потребовал за то много Симеон. И уступил Леон: отдал земли многие - и в северной Греции, и во Фракии, и в Македонии, а границу уставили в 20 лишь вёрстах от Солуни. И стали греки платить дань болгарам; и торжище вернули в Царьград болгарское.
  Хазары же ничем помочь не могли грекам, ибо остались одни против печенегов и русов киевских. И ослабели они, а русы усилились - много ведь воинов пришло в русь, прослышав об удаче Одда князя, - и из русов, и из славян, и из кривичей, и из норманнов, и из северян. И все прозвались русью и стали русью, и ведут род свой от руси, а прежде же были славянского языка и норманнского.
  В лето 6405 (897). Отстроили Киев, и множество народа пришло сюда. И селились на Подоле, и разросся посад.
  А Одд привечал всех, и воинов лучших в русь брал из всех языков, говоря: "Чем больше поселим, тем больше войско наше будет, тем сильнее русь станет".
  И уставил он дани для всех единые и собирал в полюдье зимою, и суд творил справедливый, и шла слава о нём добрая и грозная.
  В лето 6406 (898). Скончался в Ладоге князь русский Квиллан, и было горе велико у людей. Привыкли ведь люди добром к нему, ибо оказался он через болезнь свою тих и миролюбив, но при том держал русь в силе и грозе; и не смели на него нападать ни норманны, ни варяги, ни иные какие. Распас он Русь Ладожскую - приросла при нём Ладога к югу и северу от города, застроилась и на левом берегу Ладожки. И землями приросла Русь Ладожская: на север до Корелы-города и по Вуоксе-реке, а подданными стали люди и до Кеми, а на восток - до Онеги-озера, и до Бела-озера, и по реке Сяси, а меря подданная сидела и до Вологоды-реки; а в Муроме сидела русь муромская, иже ходила долго под рукою Ладоги; а на юг - от Хольмгарда вокруг Ильмер-озера и до Серегерь-озера; и до Плескова, а Изборск был пригородом Ладоги. А до смерти своей хранил ему клятву Грим князь Киевский, потому и Киев ходил то время под Ладогою, и Смоленск.
  Право говорят, что в теле болезном часто ум скрывается широкий, тако и у князя Квиллана Ладожского выходило: без войн больших страну свою сумел он расширять и укреплять, да торговлю вести со всеми странами, и через то богатством прирастать. И не русили при нём уж больше норманны на восток, но с русью торговали и через русь. Ходила бо токмо русь на восток - и в Булгар, и в Хазаран, и в Хорезм, и в Рей, а норманны ходили только до Ладоги и Хольмгарда и там торговали тем, что им потребно, а купцы русские к ним ходили, и в Бирку, и в Хедеби, и в Каупанг и далее ходили.
  И стал князем русским в Ладоге по Квиллану князь Видогост.
  В лето 6407 (899). Собрал князь Одд полюдье и по весне решил сам пройти русью до Царьграда, чтобы так новый путь открыть торговый - немирье ведь было с хазарами, и не пускали они русь по Итилю. Взял с собою Одд дружину малую, но гостям в сопровждение много воев своих дал; так и вышло, что почти вся русь с ним пошла.
  И видел Одд, что малы однодеревки славянские для великого множества товаров русских. И повелел в счёт дани делать славянам больше однодеревок, и уроки установил и полянам, и кривичам, и северянами, и дреговичам, и деревлянам.
  И когда шли русы через пороги, у самого большого из них, который русы зовут Айфор, а славяне - Неясыть, обступили русь печенеги, и нельзя было пройти за множеством их. Звал тут Одд хана печенежского, и угощал его щедро, и поминками одарил; и уговорился с печенегами, что вольны наперёд гости русские по пророгам ходить, а печенегам им в том препятствий не чинить; и для того да покажут они ханским людям печать от великого князя киевского и подарок передадут. А тем, которые без печати великокняжеской будут, да не идти им через пороги, и люди, кои при порогах сидят и проводкой судов промышляют, да не перетаскивают их корабли и пути да не указывают. И сёла их, что стоят наверху перед порогами, у слияния реки Самары с Днепром, да внизу, после порогов, напротив Хорсова острова, как русы зовут остров Св. Григория, да будут русскими, и дани с них брать великому князю Киевскому. А буде кто поселится на порогах из людей русских, то печенегам им в том утеснения да не чинить и людей тех русских не бить и дани на них не налагать. А залогом верности договору тому стали стрелы, иже воткнул Одд в землю острова Св. Григория. Верили ведь печенеги, что волшебные стрелы те у князя русского, коли поразил тот ими волховицу многосильную печенежскую. И по сей день верят в то печенеги - суть бо невегласии и поганы, и волшбе всякой поклоняются; а бог главный у них Тенгри. А купцы русские и гостя до сего дня всякий раз стрелы на острове Св. Григория в землю втыкают, так, чтобы печенеги с берега их видеть могли и верили, что дух Одда суда те охраняет.
  Затем дошёл князь Одд до острова Св.Эферия и хотел тут построить верфь корабельную, дабы могла русь на морских кораблях своих, кнорры называемыми, напрямую на Константинополь через Понт идти. Но увидел, что нет в этих местах леса потребного, и городок хотя и малый не поставить, зане вырезали всех здесь печенеги, и дани не на кого наложить. Вырезали ведь печенеги с болгарами не токмо угров на вежах их, но и уличей, прежде здесь живших, и греков, и не стало никого. А уличи после того к Роси и Стугне рекам отошли, где сели и живут сейчас, а из греков только рыбари останавливаются, когда рыбу там добывают.
  И пошли так русы на Константинополь, не имея лодий для морского плавания; шли вдоль берега и часто останавливались. Заходили в Днестр, поднимались и говорили там с тиверцами, сбирая их под руку Киевскую; но не пошли тиверцы под Одда.
  Пришли русы в Царьград первее после рати Аскольдовой. Тут расторговались гости русские, а Одд город смотрел. Знали о том императоры Лев и соправитель его Александр и приказали эпарху Константинопольскому говорить с князем русским. И предложил ему и русам его службу варяжскую; но отказался Одд, сказав: "Дома имею княжество своё; а что буду тут иметь, ведь даже торжища своего у русов нет, как у болгар". Невыгодно ведь расторговались гости его - скупили греки челядь и скору, и воск, а цену дали малую, и продавали потом на торжищах своих по цене большей. Сказал тогда Одд: "Негоже нам, русам, так торговать; торгуем ведь на Северном пути сами, а тут нам греки торг перекрыли".
  И вернувшись в Киев, велел Одд с купцами греческими так же поступать, как они с русскими - не давать им торга ни в городах киевских, ни у пактиотов; но продают пусть князю великому.
  В лето 6408 (900). Спало князю Одду на ум желание восстановить селение уличское на острове Св.Эферия ; но поселить в нём русов и варягов и поставить верфь некую, дабы лодьи малые и однодеревки славянские оснащать там для правания морского.
  И отправил он, имея мир с печенегами, по весне с русью на Царьград плотников и корабельщиков, да русов и варягов с ними дружину малую. И поселились там на берегах бухты, обращённой к лиману Днепровскому, и стали ставить верфицу, а городок не поставили, сказав: "Тёплые зимы здесь настали, не смогут печенеги по льду на остров перейти; да и мирен Одд князь с печенегами".
  И находили там много каменья разного узорочного, и посуду в земле, и куски амфор с рисунками греческими; и ямы для зерна восстановили из тех, что нашли. Немало того использовали для построек своих, ибо воитстину мало было леса на том острове; везла русь всякий год с собою и доски для надставления бортов, и вёсла, и дерево для рулей корабельных.
  А был я на том острове с Ольгою княгинею; пусто там и безвидно; лишь сельцо то малое стоит и с двором корабельным. Когда я пришёл в сельцо то, Березанью тож называемое, поведали мне жители тамошние, что мал-де стал остров для занятия оратайского, потому зерно они у греков покупают. А прежде, видно, остров сей велик был, и град на нём стоял великий, оттого находят они, когда копают своё, иной раз и гвозди старые, и иглы бронзовые, и посуду глиняную, лаком чёрным изукрашенную . И сам я ту посуду видел, а однажды тигель плавильный нашёл, и тому у меня есть свидетель, посадник Святославов Фарлаф Беспалый.
  Из того заключаю я, что стоял некогда на острове сём город греческий, и земли вокург было для него достаточно, и вода в колодцах была сладкая, а не как ныне, что с посолонью. А в Константинополе, в библиотеке императорской есть хартия древняя с описанием Понта Евксинского и берегов его, и сказано в ней про город Борисфен невдале от города Ольвии; посему думаю я, что се он и стоял на Березани-острове; и само слово это - оттого, что исказили уличи старое его название.
  Ходили угры на Италию и много зла сотворили. А до того подтвердили ромеи союз свой с ними.
  В лето 6409 (901). Ходил Одд изнова к порогам, хотя наказать уличей - напали те бо из города своего Пересечена на русь, что через пороги шла и стала с гостей мыто требовать. А печать великокняжескую хулили и изломали, говоря, что повинны им мытом все, кто через пороги идёт. Впал Одд князь в гнев сильный, исполчил русь, и полян, а северяне комонные берегом шли.
  И послал к печенегам иавди-иртим, сказав: "Се не на вы иду, но на уличей, что против меня стали". И к харавои послал.
  И пришед к Пересечену, обложил его. А стоит тот на полуострове или лучше сказать на луке, где впадает в Днепр Самара река, перед первым порогом, который русы зовут Сьоаппи, а славяне - Не спи, а значит оно по-русски и по-славянски одно и то же. А печенеги зовут его Кайдак, что значит "бездомный".
  И обложили русы Пересечен и по суше, и со стороны порога, и не было уличам куда выйти и откуда взять пищу. И даже за водою не пускали уличей, а в городе колодцев не хватало. Тогда пришли старейшины к Одду и спросили, какова будет воля его, если сдадутся. Сказал на Одд: "Зачинщиков и князя своего выдадите мне головою; а мыто брать будете по слову моему в казну мою; а брать вам то мыто с тех токмо, кто без печати моей идёт; и буду оставлять вам долю с мыта; а дань буду брать, как со всех - по щелягу с дыма".
  И сделали так старейшины улицкие, и князя своего выдали, и казнил его Одд за обиду русскую. И дивились все мудрости князя молодого и воинской его удаче. И называли его Вещим, ибо казалось всем, будто заранее он удачу свою предсказывает. Верят язычники в чудеса разные и в то, что от волхования удача бывает, не ведая, что на всё - воля Божия. Да и тот Одд по обычаю русскому был и вождём, и жрецом. Так ведь есть у русов и до сего дни - как посвятят кого в конунги сиречь в князья, так и главные жрецы бога их Перуна, а прежде Одина посвящают; и творит он требы пред битвами и после. Так же и князь Святослав ныне делает, хоть и наставляла его Ольга княгиня, что бесовские то игрища и поруха души бессмертию. Сказал на то Святослав: "То дружина требует; как против дружины пойду?
  Стал патриархом Константинопольским святитель Николай, прозванный Мистиком, зане был он долгие годы личным писчиком Льва базилевса, коему тот всю свою ртайную переписку доверял. А был он муж твёрдый в вере и племянник Фотия патриарха, и стоял за него крепко.
  Ходили русы тмутараканские вместе с царём хазарским Кусою сыном Булджана на Баб-ал-Абваб, также именуемый Дербентом, и много их пало там от агарян.
  В лето 6410 (902). Когда Одд жил ребёнком на Северном пути с отцом своим Гримом в Ругафильке, сговорили выдать за него, когда в возраст войдёт, девицу из рода Рюрикова именем Силькисиф. И когда исполнилось ей 15 лет, привели ему в Киев деву ту; и взял её Одд женою.
  Спускался Одд до Березани и сказал там: "Добро, что свой вик есть у руси киевской. Есть, где корабли собирать для похода на Херсон, и Вифинию, и Болгарию, и Царьград. Много славы и добычи получит русь!"
  И ходил на тиверцев, поднявшись по Днестру, и заключил с ними мир; а рыбарей греческих обложил данью. И сказали греки: "Горе нам - появились русы в заливах наших!"
  И хвалил люди Одда за ум его и называли Вещим, ибо провозвестил он, что прирастёт Русь Березанью, и много богатств через то получит.
  В лето 6411 (903). Собрав полюдье, спустился весною Одд к Березани, и ходил русью к Херсону и Сурожу и торговал там. А затем пошёл к Царюгороду, хотя по пути воевать болгар.
  И, прознав про то, пришли болгары к нему, когда стояла русь на берегу. Принесли подарки многие и сказали: "Нет розни между нами: не ходим мы по морю, а на суше воюем с ромеями, и с уграми воюем. Знаем, что и на Русь ходили угры по наущению ромейскому. Да станем вместе на ромеев, мы по суше, вы по морю". И сказал Одд: "Посмотрю, как продавать буду в Царьграде. Ежели не дадут греки торга, буду воевать их, и с вами пойду". И, заключив мир с болгарами, пошёл далее к Царюграду. И опять не дали греки торга, но скупили всё по своей цене. И гневался на то Одд и решил он воевать греческую землю на следующее лето.
  Родился у Одда сын, и дали имя ему Олег.
  В лето 6412 (904). По весне поял по себе Одд всю русь, собрал лодейные дружины из славян-пактиотов и спустился до Березани, и там собрал корабли многи и пошёл на Царьград, сговорившись с болгарами. А болгары сговорились с агаряны, и те пошли на ромеев с юга, на Солунь.
  И пошли болгары сушею, а русы морем, идя обычным путём гостей русских на Константинополь, и прошли русы мыс Эмос, Месемврию, Мидию, затем, идя вдоль берега, прошли Иерон и воевали все окрестности Константинополя до Силимврии. И величали их греки дромитами, ибо пришли русы с Ахиллова Дрома, как издревле называли греки Березань.
  И много зла сотворил Одд грекам, и богатую добычу взял - и серебро, и паволоки, и оксамиты, и узорочья всякие, и вино.
  И не знали греки, как воевать с русами - ходили ведь те морем, и вылезали на берег в разных местах, и грабили. И говорил везде Одд, что-де за то это он сотворяет, чтобы поняли греки: выгоднее им торговать с Русью, нежели воевать. И называли это ромеи гневом Св.Димитрия, ибо не могли они предусмотреть, где высадится русь из-за хитроумия Одда Вещего.
  И так воевала русь в Силимврии, и некуда уже стало складывать добычу. И тогда сказал Одд: "Идём домой, на Русь, ибо чую я, что идёт сюда флот греческий". И так и было: пошли русы к мысу Трикефал в феме Опсикий, и тут догнали корабли ромейские под командованием друнгария флота Иоанна Радина. А был на кораблях ромеев греческий огонь, и потому не стал с ними биться Одд, но поднял паруса большие и стал уходить. А славяне на однодеревках своих отстали, и стали ставить себе паруса из всего, что было у них, даже из коприны, и разодрал их ветер. Догнали их греки и пожгли огнём греческим, и те лишь из славян ушли, что толстины свои как паруса поставили.
  А ныне поют бояны и скальды русские, будто русь тогда паруса из паволок ставила, но неправо се, ибо раздирает ветер паруса из паволок, и прошить их, как делается то с парусами, сложно, и ветер они пропускают. О том говорили мне бывалые из русов мореходы, смеясь над сказами теми. А более неправо, что Олега в песнях тех вождём русским называют. Был ведь Олег в то лето младенец сущ, и княгиня Силькисиф сидела с ним.
  И так ушли русы с добычею всею, а из пактиотов славянских те, кто греческого огня избежал. И пришли русы к болгарам, и дали те по уговору от дани ромейской, что заплатили те болгарам, мира деля, ибо не могли уже ромеи воевать и против русов на севре, и против агарян на юге, что вёл на них Лев Триполитанин, сам полководец из ромеев, родом из города Атталии, отступившийся от Христианского благочестия, а на западе против Симеона, царя болгарского. И взял Одд много золота, и серебра, и каменья с узорочьем всякого, и прочего разного, что болгары дали как долю его.
  И пришли в Киев, и была радость велика на Руси.
  А агаряны воевали Солунь и взяли её, но только разграбили и ушли, а Симеон взял земли ромейские почти до Солуни.
  В лето 6413 (905). Ходил Одд на северян лесных по Десне и покорил их. И встретил первее вятичей или вентичей, кои суть древнейшее племя в лесах сих, и ведут они роды свои издревле. Родичи они радимичам, а с кривичами в нелюбви живут и воюют часто. А дань не платят никому, токмо хазарам некоторые роды их, что от Ока-реки сидят вверх по Упе, Зуше и к Рясскому полю приседят.
  Урядился с ними Одд на мир вечный и вернулся в Чернигов, и посадил там русь велику, ибо неспокойны были северяны.
  Ходили воеводы Оддовы Ингельд и Рульф с Березани на Сурож и далее, и много добычи привезли. И славил их народ киевский.
  Прослышав про славу Руси Киевской и удачу Одда, пришли русы из Ладоги, от Видогоста князя и заключили ряд с Киевом - да пропускает Одд русов ладожских на Царьград в русь либо в поход воинский, а за то получает десятую долю. Договорились и о соузии, дабы на силу ромейскую совместно ходить.
  Приходили на Пересечен печенеги из орды харавои, но увидев, что твёрдо стоят там русы над уличами, ушли. А Одд послал к иртим с жалобою, что харавои на земли их подступали и поминки русские, что иртим назначались, забрать себе хотели. И сказал Одд: "Не буду давать поминки никому, покуда между собою не решите". И не стал давать; а печенеги между собою задрались, и была у них сеча велика и страшна, и не победил никто, но разошлись за изнеможением великим.
  Явилась на небе комета, лучи на восток испускавшая, сиявшая сорок дней и ночей.
  В лето 6414 (906). Прибежали к Одду дреговичи подданные русские и жаловались, что напала на них полоцкая русь и побила иных, а многих в полон увела. И собрал Одд русь и полян, и северян, и пошёл на Полоцк. Увидел против себя столь силу великую конунг полоцкий Харгейр и не вышел биться с Оддом. А Одд стал разорять окрестности города его, и много добычи взял. А часть войска отрядил во главе с ближником своим воеводою Стемидом на Витебск, и взял Стемид город тот.
  Стоял Одд под Полоцком месяц, не хотя брать его, но говоря: "Подвоза нет ему, а и мыто от русингов за переволоки я забрал. Да не положу воинов своих, сам Харгейр сдастся или же от голода умрёт". И стало так: вышел Харгейр из города и пришёл к Одду. И урядили они мир. Отдал Харгейр полон и заплатил вергельд за убитых подданных киевских, а Витебск обменял на Менеск, иже отошёл к Руси Киевской от Полоцкой. И сказал Одд, что хорошо то, зане от Киева прямой путь на Менеск по Птичи ведёт.
  Приходили на Березань, где Инегельд сидел, греки из Херсона и сказали, что хотят императоры ромейские мир с Русью Киевской заключить, и торговлю дозволить в Константинополе, а русы-де за то не воюют землю греческую, а дают варягов русских императорам за плату. И послал Ингельд к Одду известить его о том.
  Святитель Николай патриарх изверг из сана священника Фому, обвенчашего царя с хоью Его любой Зоею Карбонопсиной. А был это четвёртый брак Леона базилевса, и отлучил Николай императора от Церкви, зане тот против устоев церковных в брак. Разгневался вельми базилевс на то и сместил патриарха, а поставил на престол его Евфимия игумена, иже был духовником Леона.
  А тот Евфимий вёл жизнь праведную и богобоязненную: рано принял постриг, ходил в рубище в самую лютую зиму, терпел голод и жажду, и молился беспрестанно. Обладал он даром Божественным провидения, предсказал Леону корону императорскую, а Стилиану тому Заутцу - что низвергнут он будет и ослеплён. Он же исцелил страждущую императрицу, возложивши на голову ей Пояс Пресвятой Богородицы.
  Согласился Евфимий обручить базилевса с Зоею той Угольноокою за то токмо, чтобы запретил тот также и светскою своею властию четверобрачие, инда будет он последним, кто содеял такой брак. И согласился император, зане вельми Зоя та была упряма и настойчива и восхотела страстно после многих лет сожительства с императором стать императрицею. Однако не стал патриарх Евфимий венчать её как августу в церкви, отчего не была она признаваема базилиссою.
  Ходили угры на Моравию и разрушили много.
  В лето 6415 (907). Поднялись по весне слы греческие от Березани и стали просить мира, чтобы не воевал Одд Греческой земли. Сказали: "Не губи города наши, дадим тебе дань, какую захочешь". И приказал Одд дать дани на 200 кораблей. А затем дать дани для русских городов: для Киева, затем для Чернигова, и для Смоленска, для других городов: ибо по этим городам сидели князья, подвластные Одду. И дать торг руси в Царьграде. А иначе будет он воевать с болгарами вместе против греков.
  И согласились на это греки. И послал Одд для переговоров о мире с греческими царями Леоном и Александром к ним в столицу князей своих и воевод Карла, Фарлафа, Вермунда, Рулфа и Стемида. И решили, и хартию написали, и записано в ней тако: "Когда приходят русы в Царьград, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы русские, пусть берут месячное на 6 месяцев: хлеб, вино, мясо, рыбу и плоды. И пусть устраивают им баню - сколько захотят. Когда же русские отправятся домой, пусть берут у царя на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно. Если же русские явятся не для торговли, то да не берут месячное; и пусть запретит русский князь указом своим приходящим сюда русским творить бесчинства в сёлах и в стране нашей. Приходящие сюда русские пусть живут у церкви святого Маманта, и да будет торг их здесь; и пришлют к ним от нашего царства, и перепишут имена их, тогда возьмут полагающееся им месячное. И пусть входят в город только через одни ворота в сопровождении царского мужа, без оружия, по 50 человек, и торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов".
  Так цари Леон и Александр заключили мир с Оддом. И присягали друг другу: сами целовали крест, а слы греческие приезжали в Киев, где Одда с мужами его водили присягать по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном, своим богом, и Волосом, богом скота.
  Веровали бо русы уже по большей части в этих богов, коих славяне подданные почитали. И ныне русы многобожники - кто в Одина и Тора, иже суть главные боги норманнские, кто в Перуна и Волоса. А есть в русах такие, кто от веси, мери или чуди род свой ведут, и те верят в бога неба Юму или Ильму; а иные здесь уже, в Киеве из печенегов в русь пришли - эти верят в Танру, небесного бога; а из северян - те в Хорса, а иные кто - в иных. Но главными в земле своей богами считают русы Волоса, он же Велес, и Перуна, бога воинского; им же и поклоняются.
  Се идёт всё от невежества языческого и невегласия: само подобие богов племён разных о том говорит, что видят люди поганые Бога Единого, но не понимают сего по темноте своей и бесовскому наваждению, и оттого строят себе ложных богов, иже суть идолы безгласые. Ибо в руке Божией и жизнь, и смерть человеческая; и небо он создал, и твердь; и свет от тьмы отделил; и человека создал по образу и подобию своему. А поганые смотрят разумом слепым на деяния Его и обожествляют деяния Его, но в идолах олицетворяют, истины не ведая.
  В Константинополе патриарх Евфимий созвал собор, и были на нём легаты от папы римского и от восточных патриархов посланники. Восприяли тут императора в лоно Церкви снова, а святителя Николая осудили; и отправили его в монастырь дальний в ссылку, а присных его преследовали. И была смута велика в Церкви константинопольской.
  Угры пошли на баваров и сошлись с ними в сечи жестокой. И разбили их наголову, земли Восточной Марки попленили и себе забрали.
  В лето 6416 (908). Приходили к Одду слы греческие и просили дать им русов в варяги, и нанять норманнских варягов для греков. И дали золота на то 100 литр. И обещал им то Одд, и согласились из числа русов 700 мужей идти к грекам в варяги.
  А греки пошли дальше к Ладоге, хотя нанимать ещё мужей из руси и норманнов. А шли на корабле на большом; невесть как и пороги преодолели; и охрана была. Но пропали, и никто не знает, куда делись, а через волоки за Сюрнесом прошли. Иные бают, что полоцкие русы их переяли за золото их; но истина сокрыта, ибо нет власти русской в Полоцке; только по имени русами их зовут, а на деле остались норманнами.
  В день пятидесятницы венчал царь Леон кесарем своего сына Константина руками патриарха Евфимия. И так стало у ромеев три царя: Леон, он же Лев, брат его Александр и сын его Константин, иже был ещё младенеск вельми.
  В лето 6417 (909). Тмутараканские русы бегали морем на Абесгун на 16 кораблях, и много добычи взяли. А иные из них остались на островах тех, яко киевские русы на Березани. И оттуда ходили на земли албанские и агарянские.
  И много славы про них пошло, про русов тех. И многие русы киевские захотели пойти в Тмутараканскую Русь, ибо жил Одд в мире со всеми, а воинам его добычи мало что совсем не было. И ушли многие, когда приходили из Тмутаракани звать к себе, говоря, что на следующее лето изнова идут за море Хвалисское.
  В лето 6418 (910). Ушли многие русы киевские в Тмутаракань, и запустела Русь - ушли ведь и к грекам по обещанию Оддову.
  Тогда решил Одд поехать за море, к себе на родину в Ригафильке и по всему Северному пути, хотя там нанять варягов для Руси. И подступил тут к нему волхв один со словами: "Не езди, княже, умрёшь ты там". Спросил Одд: "От чего умру я?". И сказал ему кудесник тот: "Умрёшь ты, княже, от коня своего".
  Тогда посмеялся Одд, сказав: "Отроком уехал я из родной стороны, а ныне муж зрелый есмь. Так долго кони не живут!". И уплыл за море с людьми своими. А княгиню свою Силькисиф оставил в Киеве с сыном своим малым Олегом, а воеводе своему ближнему по имени Карлы поручил охранять их и землю Русскую.
  Когда же через Ладогу и Варяжское море добрался Одд до удела отца, то обнаружил, что земли и имущество рода его отданы конунгом Харальдом Прекрасноволосым одному из бояр его Аскольду Золотой Сапог. И было то после отъезда Грима, отца Одда, смерти Рюрика в Данах. Раздавал бо тогда Харальд конунг земли отъехавших хёвдингов и ярлов вельможам и бондам своим, желая собрать весь Северный Путь под своею рукою.
  И пошёл Одд к королю Харальду, и стал пред судом его. И столь много правды за Одда было, что не смог конунг противостоять ей, хоть Аскольд среди его присных числился. Только выдвинул король условие: захочет ли Одд вернуться на Восточный путь, то да продаст удел свой Аскольду. И денег на то Аскольду дал - знал бо Харальд, что Одд сам конунгство в Киеве держит, и уверен был, что не захочет тот бросить его ради острова малого.
  И когда подплывал корабль Одда к острову его Карми, сказал он: "Очень хочется мне посмотреть селение, где провёл я детство своё". "Только не ищи коня своего", - ответил ему один из ближников его по имени Лидульф Бурый, смеясь. А сам именно того и хотел, ибо замыслил злое по сговору с Аскольдом Золотой Сапог.
  Вышли на берег Одд с людьми его, и поселились в доме его, и устроили пир.
  На следующий день повёл Одд людей своих по острову своему и показывал им, где было у него стрельбище, где он научился без промаха разить врагов. Проводил их Одд и туда, где учился плавать, и рассказывал им, как всё это было. И дошли до конюшни, и узнали там от старого конюха, что давно издох конь тот, смерть от которого волхв Одду предвещал. И показал место, куда отвезли труп коня, зане сдох тот от мыта, болезни лошадиной; оттого отвезли его в лес, дабы зверь хищный побыстрее объел его.
  И посмеялись над тем и снова пошли пировать. И когда выпили ещё, сказал Лидульф Одду: "Знаем тебя, конунг, как человека вещего, будущее провидящего. Идём, посмотрим на кости коня твоего, да посмеёмся над волхвами, а твою мудрость восславим". И сказал Одд: "Да будет так".
  И пошли они с Лидульфом и челядином одним из местных на то место, где кости коня лежали. А остальные, напившись, продолжили пировать, ибо приказал Лидульф челядинок позвать, и услаждали они людей Одда.
  И дошли они до костей конских, и поставил Одд ногу на череп коня своего; и посмеялись снова. И тут выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу повыше щиколотки - был ведь Одд в постолах низких. И от яда её распухла у Одда вся нога и бедро, и умер он быстро, до того ещё, как челядин людей привёл, чтобы князя в дом нести.
  Так то рассказал Лидульф. Но удивлялись многие: что за змея могла столь сильный яд выплюнуть, что так быстро умер Одд: Из опасных ведь змей лишь гадюка живёт на Северном пути; а от её яда даже мальчишки знают как спастись; отсосут кровь из ранки, да поболеет печенью время недолгое.
  Но не заподозрили Лидульфа в умысле и действии тайном, зная, что любил его князь, а тот был ближником его доверенным. Но именно Лидульф помогал убить Одда, подкупленный Аскольдом; о том расскажу ещё в своём месте. А умыслили всё на волхва того, смерть князю предсказавшего; ошибся-де волхв в пророчестве своём, но восхотел настоять на правоте своей, оттого наслал на князя нежить некую, которая и убила его. И когда вернулись в Киев, разыскали волхва и убили.
  И оплакивали Одда все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на берегу моря, и насыпали курган велик. А потом посели на корабль и отправились к конунгу Харальду, хотя от имени Одда продать удел его, как договорились. Но посмеялся над ними король, сказав, что сам Одд не продавал имения, а теперь стало оно выморочным; потому забирает он удел себе. И было мало людей Одда, не могли она противостать королю с людьми его; взошли на корабль свой и отплыли домой на Русь.
  Неудивительно, что от волхвования сбывается чародейство. О том знаем мы из истории древней, знаем и кудесников древних; а токмо ведомо, что ходили и творили они всюду чудеса бесовские. Делают бо бесы такие чудеса, чтобы обольщать жалких людей, часто уловляемых на них дьяволом. Волшебное то обольшение, от диавола сущее; подобными чудесами испытывается наша православная вера, что тверда она и крепка. А пребываемы когда подле Господа и не увлекаемы дьяволом, пророчествуют иные именем Господним, и бесов даже изгоняют, потому что на достойных многократно действует благодать Божия, и воистину ходят они под рукою Его.
  Когда приплыли люди Оддовы в Киев, то рассказали княгине Силькисиф, что случилось с мужем её. И сказала она: "Ожидала я такой вести".
  И собрались лучшие мужи Оддовы и не стали кричать нового князя на Русь, но провозгласили им Олега Оддсона, хоть и мал он был, а княгиню Силькисиф объявили правящей княгинею до совершеннолетия его. После этого стала она сама управлять Русью вместе с сыном своим и боярами и воеводами. А особенно Лидульфа приблизила к себе, и все думали, за то, что оказался он рядом с мужем её в смертный час его; а был вхож на ложе её.
  А всех лет княжения Одда было 15, но до сего дня помнит его народ, называя Вещим, хоть и сына его Олега тоже так прозвали за ум его и удачу, и даже путают его иные из людей чёрных и невеждых.
  Ходила изнова русь тмутараканская за море Хвалисское, собрав вои многи - и русы, и варяги, и с ростовской руси удальцов, и с киевской. Дошли до Табаристана и ходили там, грабя; сожгли город Сари, и с многою добычею поворотили домой. Но тут догнали их люди воинские из Гиляна и Ширвана и победили, и убили почти всех. И плач стоял в Киеве, ибо немало из руси киевской легло в том месте.
  И трудно было в Киеве, ибо совсем мало осталось руси. И отложились от неё уличи и древляне, а северяне подходили к Чернигову и воевали его, но взять не смогли
  В лето 6419 (911). Послал Олег мужей своих к грекам установить заново договор между греками и русью от имени своего, ибо умер отец его Одд. И поехали от рода русского Карлы, Инегелд, Фарлав, Вермунд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидульф, Фост, Стемид посланные от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукою его, - светлых и великих князей, и его великих бояр. И везли с собою список с договора, заключенного при тех же царях Льве и Александре.
  Подтвердили в договоре новом то, что в прежнем было, даже и преже сказанно Оддом конунгом: "Первыми словами нашего договора помиримся с вами, греки". Заверили русы и греки друг друга в дружбе, бывшей между христианами и русью, по желанию наших великих князей и по повелению, от всех находящихся под рукою Ольговой русов.
  О кораблях добавили: Если выкинута будет лодья ветром великим на чужую землю и будет там кто-нибудь из нас, руси, да поможет сохранить ладью с грузом её и отправить вновь в землю христианскую, да проводим её через всякое страшное место, дондеже придёт в место безопасное; если же ладья эта бурей или на мель сев задержана и не может возвратиться в свои места, то поможем гребцам той ладьи мы, русь, и проводим их с товарами их поздорову. Если же случится около Греческой земли такая же беда с русской ладьей, то проводим её в Русскую землю и пусть продают товары той ладьи, так что если можно что продать из той ладьи, то пусть вынесем мы, русь. И когда приходим в Греческую землю для торговли или посольством к вашему царю, то пропустят пропустим с честью проданные товары их ладьи. Если же случится кому-либо из нас, руси, прибывших с ладьею, быть убиту или что-нибудь будет взято из ладьи, то пусть будут виновники присуждены к вышесказанному наказанию.
  И о том добавили: если пленник той или иной стороны насильно удерживается русью или греками, будучи продан в их страну, и если, действительно, окажется русин или грек, то пусть выкупят и возвратят выкупленное лицо в его страну и возьмут цену его купившие, или пусть будет предложена за него цена, полагающаяся за челядина. Также, если и на войне взят будет он теми греками, - все равно пусть возвратится он в свою страну и отдана будет за него обычная цена его, как уже сказано выше.
  О работающих в Греческой земле руси у християньского цесаря. Если кто умрёт, не распорядившись своим имуществом, а своих у него не будет, то пусть возвратится имущество его на Русь ближайшим младшим родственникам. Если же сделает завещание, то возьмет завещанное ему тот, кому написал наследовать его имущество, и да наследует его.
  Остальное подтверждено стало, как преже было. И стал договор сей основой утверждения и удостоверения существующего между русью и греками мира. А свершено было второго дня месяца сентября в лето от сотворения мира 6419.
  Царь же Леон почтил русских послов дарами - золотом, и шелками, и драгоценными тканями - и приставил к ним своих мужей показать им церковную красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства: множество золота, паволоки, драгоценные камни и страсти Господни - венец, гвозди, багряницу и мощи святых, уча их вере своей и показывая им истинную веру. И так отпустил их в свою землю с великою честью. Послы же, посланные Олегом, вернулись к нему и поведали ему все речи обоих царей, как заключили мир и договор положили между Греческою землею и Русскою и установили не преступать клятвы - ни грекам, ни руси.
  Явилась на западе большая звезда в виде копья.
  Ходила русь на северян и много сёл повоевала.
  В день пятидесятницы венчал царь Леон кесарем своего сына Константина руками патриарха Евфимия. И так стало у ромеев три царя: Леон, он же Лев, брат его Александр и сын его Константин, иже был ещё отрок мал
  В лето 6420 (912). Поднялись древляне, и воевала с ними русьТмутараканская русь снова пошла на Абесгун и Гилян. И боялись хазары пропустить их - ведь нанял царь варягами воинов магометанской веры из Хорезма, прозывавшихся аларсами или лариссиями, а не хотели те, чтобы воевали русы их единоверцев. Но сказал им царь: "Пусть идут, а на обратном пути отдам их вам - и русь побьёте, и добычу их возьмёте, а треть мне дадите". А русам сказал он: "За половину добычи пропущу вас: нет ведь у меня войны с шахом".
  И согласились на то русы, хотели бо ещё отомстить за то, что побили их о два года тому. Совокупилось их великое множество - и тмутараканских русов, и киевских, и ростовских, и варягов много. Говорят, 500 кораблей было, во что я, впрочем, не верю, зане не могло столько, если Аскольд с 200 кораблям всего Константинополь воевал.
  Перетащились через волок в Итиль, спустились к морю и прошли до островов. И стали много ходить и грабить - Гилян, и Дейлем, и Табаристан, и Абаскун, напали и на Арран и Ширван. И народы, там обитавшие, возопили и восплакали, ибо воистину ужасным было нападение то русское, и много зла русы творили - многих убили, а женщин и детей брали в плен, и жгли, и грабили. Не случалось того с древнейших времён, чтобы так сильно разоряли враги эти страны.
  И остановились русы перезимовать на островах напротив Атши-Багуан. Тут напал на них царь Ширванский Али сын Хайтама. Собрав местных жителей множество, подступил он к русам на лодьях простых и однодеревках на острова. И встретили их русы на море на кораблях своих - лучше ведь тогда русы воевали на море, нежели на суше - и потопили мало не всех мусульман, Не агаряне то были, но персы и других племён люди, но тоже веры Магометовой. После того не осмеливались те уже нападать на русов на островах их; те же ходили в набеги до весны.
  И воевали там много и много добычи взяли, и зимовали на островах.
  Воевали ромеи Крит у агарян, и бились там за них 700 русов киевских. И не варягами были греческими, но свой был у них воевода, а те обочь шли.
  Маия 11 дня скончался император Леон Мудрый. Незадолго до смерти своей вызвал он святителя Николая из ссылки и вернул на патриарший престол, сместив Евфимия. Невдолге после того созвал святитель Николай собор, и тот осудил и низверг из сана святителя Евфимия как несправедливо занявшего Константинопольскую кафедру. И сослан был Евфимий в Агафов монастырь.
  В лето 6421 (913). Ушли русы с островов и пошли домой, нагруженные добычею несметной. Придя же в Итиль, дали они царю половину, хотя и стенали при том горестно. Тут подступились к царю мусульманские варяги его лариссии и сказали: "Обещал ты нам, что отмстим мы за единоверцев наших, и добычу нам дашь, что на русах возьмём". И сказал царь: "Дал я слово, идите". А сам послал предупредить и русов, говоря: "Се идут мусульмане на вас, не могу удержать их".
  И поднялись русы, и бежали на кораблях своих в ночи, и добежали до переволока; а ростовские русы к себе пошли, и числом сих было 5 тысячей.
  На следующий день к полуднию догнали аларсии русинов на переволоке, и было их 15 тысячей, а русов было мало, и были они обременены добычею. И были те аларсии комонные все, а русы пеши. И бились три дня, и не видно было неба от стрел; стрелами более побили русов, нежели мечами. И пали тут все русы, и мало их ушло от смерти; а в Киев не вернулся ни один же из тех, что ушли. И взяли аларсии всю добычу их, а треть отдали царю, как договорено было меж ими.
  А ростовских русов переяли буртасы, когда остановились те на отдых на берегу. И была тут битва крепка, но много было буртасов, и побили они русов. А тех, кто успел уйти или отбился, переяли дальше булгары и убили многих. В малом числе дошли русины до Ростова. И с тех пор нет любви меж Ростовом и Булгаром, но ненавидят друг друга; и должны русинги прочие доказывать царю булгарскому, что не из Ростова они, когда в Булгарию на торг приходят.
  Иные же из русов тех, что воевали Ширван, решили на островах тех остаться, говоря, что хотят жить в столь богатой стране. И обратились к хану Хорезмскому, да примет их обращение в ислам, чтобы не воевали с ними долее народы тамошние; но смогут русы воевать их и грабить как варяги хорезмские. Воевали бо хорезмийцы с ширван-шахом и иными царями, в той местности правящими. И стало так, прислал к ним шах имама своего, как они священнослужителей своих зовут. И не знаем, что дальше с теми русами было.
  Затворились древляне от Олега, и ходил на них воевода Гуды по прозвищу Косматый, был бо он из первых в совете княжеском, что правил Русью вместе с княгинею Силькисиф, дондеже великий князь мал был. Стоял Гуды под Искоростенем, градом древлянским, три месяца и ничтоже добившись ушёл зимовать в Киев.
  Воевали хазары с печенегами, торками и аланами, и с трудом великим победили их.
  Тогда же весною Александр цесарь отказался платить Симеону царю болгарскому ежегодные поминки, сказав, что негоже империи платить дань царь каким-то болгарам. Симеон стал исполчать войска свои.
  В се же лето скончался в Царьграде император Александр. И воздел корону базилевса Константин, а было ему 8 лет. И стало так, что и в Римской империи, и в Руси Киевской сидели на столах дети, а правили их матери - Зоя Угольноокая и Силькисиф Шелковолосая. А регентом был при малолетнем императоре ромеев совет, коим главою был патриарх Николай Мистик, а при Олеге - совет княжий, во главе которого стоял князь-жрец Ингелд.
  Симеон сказал: "Хотя и умер Александр царь, да заплатят греки за оскорбление мне" и подступил с войском своим к Константинополю. Тогда вынес крест ему навстречу патриарх Николай и тем остановил болгар, а Симеону предложил договориться о воле его, абы не воевал града великого. Сей же потребовал, чтобы признали его соправителем императора Константина и возобновили бы греки выплату дани. Хотел бо Симеон в дальнейшем всю империю под себя поять и править греческим и болгарским государствами, как одним, говоря, что при таком соузии и с ним во главе величаться станет Римская империя над всеми странами. Был ведь он, Симеон, душою грек наполовину, учившись в империи в юности своей.
  И многие соглашались с тем, не хотя войны с болгарами, зане показал себя Симеон великим полководцем, и ромеев многажды побеждал. И не было у Константина императора и патриарха Николая что против Симеона, ибо и войски их заняты были, усмиряя восстание некоего Константина Дуки, иже тоже хотел стать императором. Но торговались с царём болгарским долго ромеи, и договорились, что венчают базилевс и патриарх во Влахернском дворце царя Симеона императором болгар. Но получает он при том титло отца императора римского, базилеопатра и покровителя его, понеже решён был и брак между малолетним базилевском и дочкою болгарского царя. Тогда отошёл от Константинополя в чести и славе великой, и дани с ромеев взял и с недоимкою.
  Посетил патриарх Николай святителя Евфимия в монастыре, где тот находился, и оба примирились со слезами и Господу молитвы вознесли, в любви пребывая.
  В лето 6422 (914). Пошла русь на древлян и, победив их, возложила на них дань больше Оддовой. И ходил юный Олег князь впервые в битву сам.
  Зоя Карбонопсина, мать Константина императора, отказалась от договора о женитьбе Константина на дочере Симеона, сказав, что мать багрянородного не пойдёт никогда на то, чтобы сын её на дикарке женился. А когда воспротивлися тому регентский совет, боясь гнева и мщения Симеонова, Зоя разогнала оный и пояла по себе всю власть в империи. Тако же и патриарх Николай Мистик отстранён от регенства. В тот же час Карбонопсина просила блаженного Евфимия снова занять престол, но он отказался.
  В тот же день заявила она об отречении от признания императорского титула Симеона.
  Симеон, получив о том известие, разгневался вельми и, исполчившись, двинул войска болгарские во Фракию.
  В лето 6423 (915). Было запустение в Руси Киевской, и не было воинов в достатке. Прослышав о том, пишли впервые печенеги на Русскую землю и стали возле Киева. Вышел против них Ингельд князь, но не возмог одолеть их, а был убит тут стрелою. А печенеги не могли взять городо новый, что Одд построил, и, потеряв многих и видя, что за стеною ещё детинец стоит, ранее крепостью Самват бывший, предложили мир. После же, заключив мир с Олегом, пошли к Дунаю. А были те печенеги из орды иртим, и с той поры и до сего дня вражда есть между иртим и русью; а ранее соузие меж ними было.
  А на Дунай шли печенеги ради греков - послаи бо те за печенегами, воюя с болгарами. И на Русь печенегов напустили греки же - боялись бо, что русь, как и при Одде Вещем, с болгарами совокупится. В те же ведь времена пришёл Симеон на греков, попленяя Фракию; греки же послали за печенегами.
  Но когда уже печенеги пришли и собрались уже выступить на Симеона, греческие полководцы Роман Лакапи ни Иоанн Вога рассорились. Тогда Зоя приговорила Романа к ослеплению, но друзья заступились за него и приговор не был исполнен. Печенеги же, увидев, что они сами между собою ссорятся, ушли восвояси, а болгары сразились с греками, и перебиты были греки.
  Симеон же захватил город Адрианов, который первоначально назывался городом Ореста - сына Агамемнона: ибо Орест когда-то купался в трёх реках и избавился тут от своей болезни - оттого и назвал город своим именем. Впоследствии же его обновил цезарь Адриан и назвал в свое имя Адрианом, мы же зовем его Адрианом-градом.
  В лето 6424 (916). Сражался Симеон с греками. Печенеги же, пришед, разорили земли болгарские по нижнему Дунаю.
  В лето 6425 (917). Ходила русь на северян и данью их обложила более прежней.
  Симеон царь августа 20 дня наголову разбил ромейское войско при Анхиале, сиречь реке Ахелой. Битва была поперву крепкою, но когда болгары конные зашли грекам за спину, те дрогнули и побежали. Но не имели куда бежать, ибо окружены были, и так почти всё войско ромейское было вырезано. И сейчас ещё видны груды костей у Анхиала, где была тогда бесславно перерезана армия ромеев, и сам я те кости видел.
  Послали греки к сербам, да ударят те болгарам в спину, и золото дали. А был у сербов жупан, именем Пётр Гойчинович, и повёл он войско своё на болгар. Симеон же, увидев, что нечего опасаться ему от греков за неимением войска у тех, обернулся на сербов и вторгся в Сербию и сверг с престола Петра Гойчиновича. Так власть его распространилась на все Балканы, Македонию, Фессалию, Аттику. Стояли болгарские войска вновь у стен Константинополя, а Симеон и приближенные к нему бояре хотели на следующий год овладеть Царьградом.
  В се же лето объявил Симеон об автокефальности Церкви Болграской и неподчинении её патриарху Константинопольскому.
  В се же лето, августа 5 дня, успе в Бозе блаженный святитель Евфимий.
  В лето 6426 (918). Олег возрос и ходил с юною дружиной по нерусским славянам, примучивая их к дани русской. Се деял он по древнему обычаю славянскому, иже немало переняла русь от славян: сбираются по осени по задругам ватажки из унаков молодших и ходят по весям, дань сбираючи; а с чужими дерутся. И сказал тогда Олег: "Пока не прошёл я посвящения воинского, буду же с такими же унаками дружить и ходить с ними; так создам себе дружину свою". Не доверял он уже иным из былых соратников отца, в особенности же Лидульфу, ибо всходил тот на ложе к матери его.
  А ещё Олег говорил: "Мала русь наша стала; отчего не зовём мы в неё удальцов и резвецов местных - не токмо же варягов норманнских нанимать". И стал он, приходя к славянам или же к северянам, и к северянам донским тож, звать их на службу к себе - допрежь всего унаков их в дружину свою; на один год варягами, а коли покажут себя, то да станут русами. И тако впервые создал он на русской земле комонную дружину не хужее печенегов и хазар, и стал ходить с нею на печенегов, добывая себе славы, а руси - чести.
  Недовольны тем были иные из русов старых; считали они, что слишком много берёт на себя княжич, а сам ведь ещё даже не воин. Боялись, что придут печенеги в силе тяжкой, разозлённые Олегом; а русь ослаблая противостать не сможет.
  Олег же по-своему творил. И говорили люди, что прозван он по отцу своему: Одда прозвали ведь Вещим, что по-русски звучит Хельг; и Олег же по-русски звучит Хельг, Олегом же его по-славянски называют.
  И называли Олега смысленным мужем тогда уже, когда он ещё унаком был.
  В лето 6427 (919). Погорело небо, и столбы огненные ходили от Руси ко Греции сражающеся.
  Достиг Олег совершеннолетия и стал полным князем великим русским.
  И увидел он, что мало казны княжеской. И собрал князей свои светлых, и бояр, и воевод, и наместников, и унаков, и дружину своих, иже вокняжение его праздновать приехали, и сказал: "Что делать нам, русь? Многие земли отпали от нас. А казна пуста".
  И порешили так: чтобы осенью всем русам в полюдье выходить, а не одним лишь тиунам и ябедникам княжью дань собирать. И в году этом собрать вдвое больше дани, чем прежде, пообещав верным подданным леготу на следующий год, а непокорным - наказание и полное разграбление. А ещё сказал Олег, что брать надо в русь поболее князей и старейшин славянских, а дружины их в русское войско брать же как союзнические отряды - как то у римлян в старину было.
  И погорели сперва сёла и веси северянские, ибо не поверили северяны слову молодого князя, а силу русскую закончившейся считали. И взял Олег воев северянских побеждённых не в челядины, а в русь, союзным полком. А в Чернигове и Любече, городах северянских, отряды свои посадил русские, и с наместниками, дабы знали северы, что крепка власть и рука великого князя.
  А донские северы сами покорились, и полк комонный выставили для руси.
  И радимичи покорность изъявили, и тоже полк выставили; так ж и кривичи, и русь смоленская.
  В силе тяжкой пришёл Олег к Полоцку, и вышли люди полоцкие из града, прося не пленить град. И дань собрали знатную, мира деля.
  Тут приходили к Олегу слы из Плескова, от той руси, и из Изборска, пригорода Хольмгарда. И заключил Олег союз с людьми теми, и обговорили они межи земель своих, кто на ком дань берёт; и с полоцкой русью так же договорились.
  Затем прошёл ещё Олег водным путём до дреговичей, и в городах их Туров и Менеск урочное собрал; и приняли дреговичи князя и условия его, и два полка дали своих дали.
  А далее пошёл Олег к деревлянам; и, когда был там, зима пала рано. И покорились руси овручские деревляне, а искоростеньские не пошли под руку великого князя; и не мог Олег примучить их зане плыли его корабли в дани тяжкой, и торопился он в Киев вернуться до ледостава. Но сказал великий князь: "На следующее лето воюю искоростеньских древлян, ежели не привезут дани, и тогда дани возьму втрое от обычной - и челядью, и белью, и мехами, и зерном".
  И вернувшись в Киев, утёр пот за землю русскую; и радовались люди - удалось ведь князю молодому установить снова землю русскую, и дани, и выходы. И много у него собралось мехов, и челяди, и воска, и мёда, и видела русь, что немало денег получит летом Киев и города русские от греков.
  Не с кем ведь было больше торговать Киевской Руси: с хазарами продолжалось размирье; а булгары служили тогда Хазарану и платили дань кагану мехами; а от русов торг свой закрыли тож. А кроме Константинополя ходили гости русские по Припяти и Бугу на Краков, а оттуда ходили в Моравию и к баварским немцам, и был там у них торг свой. А на Немане сидели йотвинги и не пускали русь киевскую в Пруссы, за янтарём; ибо установили так русинги готские, чтобы одни они янтарём торговать могли, а йотвинги за то долю имели, что охраняют торговлю готскую.
  Симеон, царь болгарский, много воевали греков и много зла им сотворил. И опять греки нанимали печенегов, дабы те болгар воевали, и спокойно было от печенегов на Руси.
  В лето 6428 (920). Казнил Олег Лидульфа Бурого, обвинив его в убийстве отца своего Одда; и не повесили благородно в жертву Одину богу норманнскому и русскому, но вырезали орла позорно, рёбра ему со спины отворив.
  Узнал ведь он точно от людей верных, как убит был отец его. Подсылал ведь Олег человека своего через русь плесковскую, когда в прежний год переговоры с нею вёл. И нашёл видоков, и челядина нашёл, известного о тайных подсылах меж Аскольдом Золотые Сапоги и Лидульфом; и другого, который деньги передавал.
  Проведав про то, изверг Олег Лидульфа из совета княжеского и из бояр, и посадил его в поруб. И быв там испытан, сознался Лидульф во всём и рассказал, как помог он убить Одда князя. Взял ведь Лидульф золото от Аскольда и подвёл убийц наёмных к князю своему, и отвлёк Одда, и помогал держать его, когда яд ему в кровь влили из сосуда специального греческого с двумя зубами, будто бы змеиными. А по сказкам самого Лидульфа, кои он в порубе опросном говорил, обрёк он князя своего смерти не токмо из-за денег, но и потому, что имел тогда уже связь с великой княгинею Силькисиф и опасался, что прознает про то Одд; а буде умрёт великий князь, сможет он, Лидульф, сам во главе Руси стать, пользуясь связью с великою княгиней.
  Разгневался Олег на сведения такие; подозревал он, что и мать его Силькисиф знала об умысле Лидульфовом на великого князя. И велел ей Олег отправиться жить в село Берестовое; удалил от неё всех бывших советников её. А двух воевод своих, что с Лидульфом ближниками были, Фрелава и Актеву, от себя удалил же, хотя не было вины на них.
  И сказал Олег, что егда наладит Русь свою, тотчас отправится на Северный пусть и покарает там убийц отца своего, а ежели Харальд конунг за них заступится, то и с ним будет биться он, Олег.
  В ту же осень скончала в Берестове дни свои Силькисиф; иные говорят, что в бане угорела, а другие - что от тоски сама уйти захотела, ибо потеряла и мужа, и сына, и любовника своего, и власть великокняжескую. А была та Силькисиф княгиня великая не по имени лишь, а по правде всей; и власть любила, и величалася ею; и ходила гордо, и шею никогда не склоняла, а если что на земле смотрела, то всем туловищем наклонялась, а шею всё же не сгибала.
  В то же лето исполнил великий князь Олег слово иное и пошёл на древлян искоростеньских. Но по пути зашёл в Овруч и взял там замуж дочь князя древлян овручских Путяты; а звали её Забавою. Так ведь хотел Олег разрушить соузие меж племенами древлянскими; есть ведь среди древлян три племени, кои, как говорят, к трём родам древним восходят. Се бо теи три рода отделились в древности от других славян, с коими вместе в леса эти пришли. А звались те славяне дулебами, как иные сербами, а иные хорватами, а иные морвами; и то были могучие племена славянские, сидели же по Дунаю, где ныне угры кочуют, и воевали землю греческую и ромейскую, и с немцами длиннобородыми воевали, и с антами, кои после все изгибли от обров.
  Те же обры прошли степями до гор тех, и перевалили их; и поселились в Паннонии, где теперь угры. И делали большие насилия славянам дунайским и жёнам их и детям. А были те обры велики телом, а разумом горды, и величались всяко. А бились с длиннобородыми и с франками, и на Царьград ходили, а в бою выставляли славян впереди себя и так заставляли их в сечу идти; и если побеждали славяне врага, то забирали обры себе добычу, а ежели побивали славян, то обры всех отступивших из них убивали. И было так, аще надо было куда обрину ехать, не велел он впрячь в повозку ни коня, ни вола, но велел впрягать жён славянских и так ехал. Так гордились обры, а славяне разошлись, не желая под обрами мучения терпеть. И так, что самые племена их на части распались. И есть белые хорваты в горах карпатских, и дань Руси давали; а иные хорваты в Иллирике живут, и с сербами то ж - одни в Иллирике же, а другие вдоль Одры сидят и с поодричами соседят, и с лютичами. То ж и с лендзянами, коих на Киеве зовут полянами, - одни роды их отбежали за Сан на Вислу и там сидят ныне, а иные сюда пришли, с дулебами вместе.
  А дулебы сюда пошли, говоря, что на землю предков сядут; была ведь здесь при готах страна, людьми славянского языка населяема; как звались те люди, нам неведомо, а готы те звали их спалами, и много бились те с готами, покуда не оттеснили их и не сели на земли, где ныне волыняне с древлянами сидят; а город Искоростень, сказывают, имя своё от готов и держит. Как то вышло, что нет там более готов, а город их остался, не ведаю; но спрашивал я русов нескольких, узнают ли, что значит Искоростень по-русски - известно ведь, что русский и готский един язык почти: понимают друг друга русы с готами. И сказали мне, что значит это: "каменный утёс"; и в самом деле стоит город сей на скалах гранитных.
  И так шли дулебы и иные славяне, имён которых не ведаю, вдоль Припяти от обров, и отделялись друг от друга по дороге, садясь по рекам. И сели одни по Сану, и назвались присане, а другие по Висле, и стали вислянами, а лендзяне далее прошли и сели, и по-старому звались; только ныне их чаще просто лендзи зовут или лехи; а и полянами их тоже зовут, ибо значит лендзь по-славянски поле или пустошь. А другие сели по Бугу и стали бужанами, а кои дальше шли, те сели по Бугу, Луге и Стыри и назвались волынянами, а дреговичи из тех же, а сели по Случи и по другим слева от Припяти. Так и древляны шли, а сели вдоль Ужа и Тетерева, и Уборти, а лензяне до гор сих дошли Киевских и сели тут и там, где Припять в Днепр впадает.
  А когда древляны пришли и сели туда, где ныне живут, обрели тут, как говорят, некие роды древние и ослабевшие; и город их был Искоростень. А вели те роды свои от готов, от рода Амалов; а то род был конунгов готских. И сели с ними рядом, породнились, и величаются теперь роды искоростеньские древностию своею, переняв у готов. А сами славянского языка, и всё то же делают, что другие славяне, и обычаи у них те же, что у волынян, или дреговичей, или полян.
  Знал про то Олег князь вещий, и решил он так сделать, чтобы разделить древлян и не дать им едино против руси стать. И зимою посылал он к старостам древлян вреческих в Овруч, говоря: "Возьму за себя дочь князя вашего, а роды ваши к себе приближу, а князей и старейшин в русь возьму, и у сердца держать буду. И когда вода спала, поехал Олег к древлянам тем, и привели ему Забаву, и взял он её. А древлянам вруческим добычу на готских древлянах посулил, сиречь на искоростеньских.
  И взял тогда Олег русь, и варягов, и полян, и древлян и пошёл на Искоростень. А затворились древляне.
  Тогда сказал им Олег: "Выходите, не убью никого. Возьму лишь дань, как обещал, ибо слово моё, князя великого русского, твёрдо. Не покоритесь же, то город ваш сожгу, а вас всех кого похолоплю, а кого челядью ромеям продам, и в том тоже слово даю".
  И видели старейшины искоростеньские и волхвы, и бояре силу великую, что против них стояла, и отдались на волю Олегу и руси.
  Так усмирил Олег древлян. А на следующее лето хотел на уличей идти, ибо насилие творили уличи проходящим через пороги русингам и иным, мыто беря не по праву и не по мере.
  В Царьграде Роман стал императором при живом Константине.
  А происхождения муж сей был самого низкого - из армянских смердов, но бодр был, боек и зол с детства, по образу отца своего, прозвище которому было Авастакт, сиречь "Невыносимый".
  Был Роман храбр и быстро продвигался по военной службе, и затем вознесён был при прежних царях и при Зое. И так стал он друнгарием флота, и хитростью и насилием поял под себя почти всю власть. И стал он великим гетериархом, взяв под себя варягов норманнских и русов, что во дворцовой гвардии состояли. А дочь свою Елену выдал за императора и стал так базилеопатором.
  И тогда сказал он базилевсу, что не нужна более Зоя правительницей, но сам он будет править от имени императора; и сослал Зою в монастырь. Декабря в 17 день был он возведён в сан кесаря и коронован был патриархом Николаем святителем.
  В лето 6429 (921). Много добра поял Олег, отправив грекам добычу и дань с полюдья; а и многие русинги собою поплыли в Царьград и расторговались там.
  Олег же, совокупив вои многи - и русь, и поляны, и древляны, и север, и кривичей, - проводил корабли гостей русских до порогов. И там обложил город уличей Пересечен, и взял его на щит. И пошёл по земле уличской, примучивая тех к миру.
  Тогда приходили печенеги смотреть, кто данников их воюет, - сговорились ведь уличи с печенегами, что будут им мзду платить, и тако из-под руси выйдут, ао печенегам предадутся. Приезжал хан иртим Куел к Олегу, говоря за подданных своих; но сказал ему великий князь, что издавна ходят уличи под русью, от отцев-де так пошло; и то неправо сделал Куел, что поял русских подданных под себя; и что должен он заплатить за это, не то идёт-де князь великий на вежи иртим со всею силою своею; а к харавои пошлёт слов своих сказать, да идут те на иртим и вежи их возьмут - будет те в это время русь воевать иртим, и не смогут те защитить жён и стариков своих. А в те поры враздовали иртим с харавои, и сейчас враждуют.
  Увидел хан, какую силу могучую привёл с собою Олег на уличей, не считая тех, сколько же ещё русов в Киеве осталось, и решил, что не могут печенеги победить русь, если тот ещё харавои позовёт. И заплатил Олегу, и от уличей отступился. И роту в том дал, что не будет больше русских подданных под себя яти, и на Русь бы ему не ходить, и на северскую тоже.
  И удивлялись люди мудрости Олега, как он за один поход и уличей усмирил, с печенегами мир взял и дань. От века ведь не бывало такое, чтобы русь на печенегах дань взяла.
  А Олег казнил воевод уличских, иже от Руси отложились, и пошёл на Днестр, на тиверцев; имел бо и с ними рать, зане помогали уличам. И устаршились тиверцы, покорились Олегу, и дань дали и с недоимками за 12 лет.
  И со славою вернулся Олег в Киев и утёр пот.
  Тут родился у него сын, и назвали его Ингвар, а по-славянски звучит Игорь.
  В лето 6430 (922). Умер в Ладоге старый князь Видогост и крикнули по нём князем русским Иггельда Чёрное Крыло, родом руса. И не схотел тот в Ладоге жить, сказав: "В Хольмгарде будет центр земли моей; сходятся бо туда богатства её по рекам, в Ильмень озеро впадающим. А Ладога да будет крепостью русской, от находников нас защищающей, и русингов чужих не пропускающей".
  И уехал в Хольмгард, а в Ладогу позвал людей со всей Руси Ладожской - и словен, и кривичей, и весь, и мерю, а русов оставил там дружину сильную. Стали люди строиться в Ладоге, и появились там домы премногие, и двор корабельный, и торг, и иных множество построек.
  Ходили ростовские русы в Хазаран, но не дошли, зане умер в Булгаре конунг их, имени же его не ведаю. И была вновь замятня в Ростовской Руси, ибо нет там у них наследия власти, ни веча, а становится князем тот, за кого больше русов станет. И тогда часто бьются друг с другом, иной раз и до смерти, а иные уходят из руси в варяги в Итиль. А в Булгар не идут, ибо не верят булгары русам, и вары-клятвв у них не берут.
  Царь Булгара Алмуш восстал против хазар, не хотя им более дань платить, и отказался веру их принять иудейскую, но послал в халифат, в Багдад, за учёными, которые обратили бы его и страну его в магометанство. И пошёл к нему муж учён из агарян, и учил новой вере. Сидел он в ставке царя болгарского у Трёх Озер недалеко от Волги; и говорили много, и деньги давал ему халиф багдадский. А Алмуш говорил, чтобы шли-де агаряне на хазар, а булгары-де с севера по ним же ударят.
  И провели они богослужение мусульманское, и взял Алмуш имя агарянское Джафар, и назвался эмиром. И откочевал со всеми булгарами на реку Джавшир, созвал туда всех булгар, и приняли все ислам.
  А многие из булгар не восхотели веру агарянскую принять, и ушли, и поселились в лесах во главе с князем своим Вырагом, и назвались сувазы. Были бо они потомки савиров, от коих и северяне пошли в древности.
  В ответ за измену булгар приказал каган хазарский разрушить минареты в Итиле городе, и казнить муэдзинов, а мусульман многих изгнал.
  В Ромеях же Роман базилевс стал утеснять вельмож и землевладельцев больших, но дал леготы стратиотам и смердам; запретил он вельможам забирать землю у убогих каким бы то ни было способом, а именье их отдавал родственникам или соседям. Так хотел он противостать разорению христиан от богатых; а иных казнил, кто сопротивлялся его решению.
  Ходил Симеон болгарский против Захарии, сына Прибислава, великого жупана Сербии и побеждён был от него.
  В лето 6431 (923). Облегчил Олег дань для племён русских, кроме древлян искоростеньских и уличей. И жил он в мире со всеми языками, кроме хазар, но те не ходили на Киев из-за немирья своего с печенегами. И процвела Русь, ибо сбирали дани меньше, чем ранее, но больше, чем прежде; потому много богатства оставалось в руках русских, и торги расширились по всем городам русским, а больше других в Сюрнесе, сиречь Смоленске - много торговли ведь стали вести с Иггельдом Ладожским, и торг смоленский главным назначили. А гости русские киевские много товара из ромеев возили в Смоленск, и в Ладогу, и далее к норманнам; оттуда же, из Ладоги, и Алаборга, и Белаозера скору ценную на Киев привозили и далее на Царьград. И одна токмо русь путь сей из норманн в греки держала; норманнские бо русинги редко ходили теперь восточным путём, но торговали в Ладоге и в Хольмгарде; а булгары и хазары не ходили на Русь за войною своею; а греки не ходили же далее Киева.
  И так жил Олег в мире со всеми племенами, а с уличами и тиверцами воевал.
  Болгарский царь Симеон захватил Адрианополь и греков многих попленил.
  В лето 6432 (924). Пришли к Олегу слы от Иггельда из Ладоги и говорили о союзе. Велел бо сказать Иггельд Олегу: "Держим мы с тобою, княже, вход и выход на Восточный путь; две Руси у нас; но вступить бы нам в союз, и будем вместе и торговать, и воевать". Спросил Олег: "Кого воевать будем?" "Находник всех", - отвечали. "Добро то", - отвечал Олег. И заключили роту, и стали ладожские гости в Греческую землю ходить, а киевские - в Бирку через Ладогу. И торги установили: с ростовской русью на Тверце-реке, а с Полоцкой - в Смоленске. Ходили ведь ростовские русы в Хазаран, а киевские с хазарами в немирье жили. А полоцкие русы ходили в землю Прусскую, и там горюч-камень янтарь торговали, греки же его электрон называют. А в Смоленске его у них покупали многие, и ростовские русы туда приходили, и хазарские гости. Был же Смоленск под рукою Олега, как ныне под рукою Ольги и Святослава.
  Узнав про посольство то, приходили к Олегу слы от Плесковской Руси и тоже с ним ряд торговый и военный заключили.
  И уставился так мир на Русской земле, и никто же не воевал друг с другом из русов.
  Родилась у Олега дочь и назвали её Предславою по желанию матери Забавы.
  Воевал Симеон царь Болгарский с сербами, и походом на них ходил, и победил князя их жупана Захарию, и иных многих жупанов попленил. Саму же Сербию присоединил Симеон к Болгарии и стало то царство Симеонова сильнее Ромейского.
  И ходил Симеон на греков, и Фракию с Македонией опустошил вдругорядь и попленил многих.
  Увидел Роман кесарь, что нет у него силы биться с Симеоном - много бо воевал с агарянами на востоке, и полководец его Иоанн Куркуас много крепостей у них отнял; и вся без малого армия ромейская там воевала. И когда подошёл Симеон к к Царьграду в великой силе и гордости, хотя осадить и взять его, то приходил царь Роман к Симеону и мир с ним сотворил. А Симеон величался пред базилевсом, называя себя царём болгарским и автократором ромейским, и возвратился восвояси.
  В то же лето победили ромеи флот Льва Триполийского в большом сражении морском при Лемносе острове; охватили с двух сторон и греческим огнём сожгли. Там и сгиб знаменитый муж сей, много зла принёсший грекам, много островов и побережий у них разорив.
  В лето 6433 (925). Ходил Олег на уличей и на сей раз покорил их. Заключили они ряд русский по всей воле Олеговой и признали его великим князем своим. Но не пустил Олег их в город их прежний Пересечен; но посадил там русь во главе с наместником своим Асмундом, иже был ближником Олеговым.
  Святитель Николай Мистик окончил в Бозе дни свои мая в 15 день. Погребли его, как велел он, в монастыре Галакрены.
  В лето 6434 (926). Родился у Олега сын Улеб.
  Приходили на Березань русы тмутараканские, но увидя крепостицу здесь, воевать не стали и, заключив мир, ушли. А приходили, сказывали, по велению хазарского царя проверить, крепко ли сидит русь по Днепру.
  В се время посылал Роман кесарь дары многие к асам и печнегам, дабы шли те на хазар, и воевали три года. Узы же тоже налезли. Но царь хазарский Вениамин велел аланам выступить против и хазар повёл. И так победил в сече великой, и печенеги откочевали; а касогов разорили хазары всех.
  В лето 6435 (927). Не платили волыняне дани Руси, а жили своим законом. И торговали в Киеве, а иные гости их в Краков и Прагу ходили. Решил Олег, что не добро то и обложил мытом большим торговцев волынских. Те же, отошед, хулили русь и князя её.
  Тогда разгневался Олег, собрал русь, и варяг, и полян, и северян, а радимичи на своих кораблях шли. И пошёл на Лутеск, городок волынский.
  Вышел к нему князь Воибор волынский, и старейшины волынские, и волхв их главный, и стали они просить мира. Сказал Олег: "Не буду жечь город, коли отдадитесь на всю волю русскую". И согласились старейшины и волхвы, а князь волынский спорить стал. Тогда убил его Олег и в городе сел. Созвал он всех старейшин родов волынских, и заключили они ряд, что будет теперь волынская земля под Русью, и дани будут платить, как другие платят. И помог в том волхв волынский, хотел бы он старейшим стать на волынской земле, как прежде было. Считалась ведь земля волынская не княжеской, а священской, Перуна бога, а правили именем его волхвы, как то преже у иудеев было и у других языцев. Токмо иудейские священники именем Бога истинного правили, а волыняне же ложному богу поклонялись, идолу деревянному, иже и по сей день стоит в роще священной у них.
  И был тот волхв силён колдовством своим, и думал Олега сразить волшбою своею. Попросил он суму свою поднять воина одного, самого сильного среди русов; и не смог тот содеять сего. Удивлялись люди силе такой бесовской; но Олег был сам князем и волхвом, как то у русов принято, посему не удивился он чуду тому, но урядился с волхвом тем, что служить он будет неложно под русью, в княжеское же да не встревает.
  А иные роды волынские под другим князем ходили, именем Перемысл. Сидел тот в городе Волине и не хотел покориться Олегу. Пошёл на него Олег прямо из Луческа, и обложил Волин город, а Перемысл затворился в нём. И не хотел на мир идти, говоря Олегу: "Убил ты князя лучского; я же лучше голову в бою сложу", Ответил на то Олег: "Быть тогда всему городу полоняну, и семью твою в рабство продам".
  И была сеча велика и кровава, и победил Олег, и князя Перемысла убил. И содеял, как обещал: попленил город, а волынян в Киев пригнал, где продали их иудеям и гостям хазарским. А сам пошёл далее, на дулебов - объявили ведь те себя союзниками волынян. И разбила русь дулебов, и города их взяла. И воевали в то лето по Бугу и тоже городы многие взяли, у бужан. И посадил там наместника своего, и назвал ту землю Червонной Русью, ибо осенью уже завоевал её.
  Так расширил Олег землю русскую Киевскую: были под ним и поляне, и древляне, и северяне, и волыняне, и бужане, и дреговичи, и радимичи, и кривичи. А се народы, что дань платили Руси: греки, северы донские, кривичи полоцкие, уличи, тиверцы, а русь хольмгардская и плесковская в соузниках с ним были.
  В се лето скончал дни свои царь болгарский Симеон, мая 27 дня. Скончался он, готовясь воевать Константинополь город, отчего иные говорят - отравили его греки.
  Распас он землю свою и в Бозе укрепил, и хотя много зла грекам сотворил, но не сам того хотел, а лишь отвечал им. Сам же он был мужем учёным и в Бозе смиренном; многие грамоты и хартии в земле Болгарской собрал, и много людей учёных к себе звал - и Иоанна Экзарха, и Константина Преславского, и Черноризца Храбра, и иных многних.
  Умре же, оставил Петра, сына своего, княжить. Пётр же женился на внучке Романа кесаря Марии и заключил с империей Ромейской мир, уступив земли до Стримона и Родопских гор, завоёванные отцом его. За то, однако, уставили грекам платить ему дань мира деля, а патриархия Болгарская стала автокефальной от Константинополя.
  В лето 6436 (928). Была сушь великая, и погорели поля. Стал глад великий, и зверя не стало лесного, и ели даже гнадов земных.
  Степь погорела, и был мор велик на печенеги. И приходили роды из некоторые к Олегу, прося дать сесть им на Руси, и посадил их по Роси реке, а других по Суле - не хотели бо роды харавои жить рядом с иртим.
  На Северном пути состарился король Харальд. Призвал он к себе сына своего Эрика по прозвищу Кровавая Секира и поставил его соправителем своим и конунгом верховным над братьями. И недовольны тем были братья его.
  Олег же, прознав про то, послал мужей своих под видом гостей русских, хотя вызнать всё про врага своего Аскольда, иже убил отца его. Был ведь Аскольд при дворе Харальдовом, и не мог прежде Олег добраться до него.
  В лето 6437 (929). Вернулись люди Олеговы с Северного пути и сказали, что стар совсем Харальд конунг и слаб, а сын его Эрик с братьями не ладит, и многих советников и ближников отца своего к себе не приблизил. А сам-де Эрик тот очень воинственен, а при том необуздан, жесток и неприветлив.
  Тогда собрал Олег два корабля воев верных из дружины своей и пошёл на Северный путь, оставив вместо себя сына своего Игоря при жене своей княгине Забаве и брате её Воисте, иже был при Олеге воеводою, и Асмунде, наставнике Игоря. И шёл он тайно, не через Ладогу, а по Двине вниз от Полоцка, под видом гостей русских из Булгара. И так дошли до Хедеби, и оттуда, показавшись, через ночь высадились в Ригафюльке, узнав, что от необузданности Эриковой сюда отъехал Аскольд.
  И тогда окружил Олег со своими людьми двор и дом Аскольда и велел выходить ему с сыновьями его, коли не хочет быть сожжённым в доме. И послушал его Аскольд, хотя биться с Олегом.
  Стали они друг против друга, и тут сказал Олег: "Не верно то, что хочешь ты хольмганг честный устроить. Убил ты отца моего подлостью, за то примешь смерть позорную". И выбил у Аскольда секиру из рук; а сыновей его связали русы его. Спросил Олег ближников Аскольдовых: "Кто-то считает неправою месть мою? С тем буду биться". И никто не вышел, но сказали: "Знал Аскольд, что придёшь ты однажды; то дело семейное, не станем за него".
  И привёл Олег Аскольда на место гибели отца своего и сказал: "Воистину зря убил ты отца моего, польстившись на земли рода нашего; примешь ты страдание, какое я принял, узнав об убийстве Одда". И зарубил сыновей его на глазах его, а самого заставил вокруг дерева ходить, где Одда убили, пока Аскольд кишки себе сам на дерево то не намотал.
  И так вернулся Олег домой со славою великой и честью, зане отмстил за отца своего.
  В лето 6438 (930). Голод продолжился, и обезлюдела земля. Овые умерли, а иные избежали в Моравию и в Ляшскую землю, и стариков много зимою в лес свезли в дар богам своим бесовским. Ходили же волхвы, проповедуя. А волхв волынский Перунов подговаривал тайно против Олега, говоря, как не смог тот-де суму его поднять, кою Велес своею рукою удерживал.
  Узнав о том, сказал Олег: "Князь я великий и волхв сам; помолюсь богам нашим, а будет дождь". И ходила русь на гору, где истукан стоит и поныне Перунов, и клала требы, а Олег волшбу творил. И через три дня после требы той собрались облака, и дождь был. И славили люди Олега, и прозвали его паки Вещим.
  То, думаю я, не от волхований чудесных было, а от воли Христа, Бога истинного. В старину всходил же на холмы эти святой апостол Андрей Первозванный и проповедовал тут, и говорил, что милость Божия простёрта будет над Русью. Се, стала Русь, и чудо Божие произошло по предсказанию Св.Андрея - распасли князья землю Русскую, и народы многие под Русь пошли, и знамениями многими удивлена еси, и ныне немало уже христиан в земле Русской пребывает, и первая среди них Ольга великая княгиня. Зрю, зрю я уже свет Божий над Русью, скоро воссияет над нею!
  И в те же годы многие люди пришли в Христианство, видя, что наказывает их Бог истинный за почитание богов ложных. Разгневался ведь не на Русь одну Бог, но на Болгарию более, где ересь бесовская богомильская распространяться тогда начала; в Болгарии же и засуха сильнее всего стала. Пётр же, сын Симеонов, царь был не в отца место, но слаб; и в Бога верил неискренне - оттого наказал Он Болгарию за отступление от веры истинной. И Ромейскую империю тем наказал же и за то, ибо отступала она от веры во времена Романа базилевса.
  Русь же призрел Христос и Богоматерь Его, оттого милость Свою проявили в лето то, хоть и молились русы богам ложным.
  Восстание было в то лето в Болгарии же. То брат Петра Михаил поднялся против него, но ничто же успел, был разбит союзными Петру ромеями и пал в сече..
  Умер на Северном пути король Харальд, и наследовал ему сын Эрик, коему Харальд стол свой при жизни передал. И был тот Эрик любимым сыном Харальда. Ходил он прежде в Бьярмаланд, где много воевал, но дани не взял. Тогда, пришед назад, зашёл в Вестфолд к брату своему Бьорну по прозванию Мореход; знал ведь Эрик, что много у того сокровищ есть, из-за морей привезённых; и от бьярмов тож. И потребовал Эрик от брата отдать ему сокровища те, и дани передать, что тот из полюдья вестфолдинского привозит, сказав, что он теперь ему в отца место; и будто Харальд конунг поручил ему дани вестфолдинские. Но не поверил ему Бьорн, но сам повёз дани отцу своему. Тогда догнал его Эрик и убил во время обеда.
  После смерти Харальда не послушались братья Эрика Олаф и Сигрёд, не приняли его конунгом, как отца, но стали править сами у себя - один в Викене, а другой в Трёндалаге. Тогда разгневался Эрик, собрал воинов своих и напал на братьев. Была сеча большая, и там пали братья Эрика.
  После того многие люди, жестокости и мести его боясь, бежали от него, а из тех многие прибежали на Русь в Киев, зная силу Олегову и что отомстил он за смерть отца своего. И пошли многие в варяги к Олегу, а иных он в русь взял сразу; и потомство их живёт в Киеве до сего дня.
  В лето 6439 (931). Приходили печенеги к Киеву, просясь под Русь. Посадил их Олег по Сейму и Свапе, вокруг городка северян донских Куреска, дабы держали он земли те от сородичей своих из орды сирукалпеев; и против хазар, буде те от крепости своей Белшая Вежа подниматься на Русь станут.
  Воевал много император Роман с агаряны, и видел, что помогают тем иудеи. Знают ведь иудеи друг друга по всему миру, и закон свой блюдут. И помогали против Романа агарянам. Тогда воздвиг он гонение на иудеев, отнимая у них имущество. Прослышав про то, много гневался царь хазарский Аарон и приказал в ответ притеснить христиан в Хазаране.
  Вышел из Англии брат Эрика Кровавая Секира Хакон и приплыл на Северный путь. Там собралось много народа вокруг него, зане сильно недовольны уже стали люди Эриком конунгом; а многие бежали на Русь, в Хольмгард и Киев.
  Познав притеснения болгарские, восстали люди в Сербии и много болгар побили. Болгары же ничего с тем поделать не смогли, зане слабы были от неурядиц внутренних и от ромеев; и от голода; и отделились сербы, и князь свой стал у них, называемый у сербов жупаном.
  В лето 6440 (932). Обратился Аарон царь на аланов, зане те были христианы православные, и много зла сотворил: храмы пожёг, а священников прогнал, а многих убил. Поднялись за то аланы на хазар и к русам тмутараканским послали, говоря: "Се, бьют нас, единоверцев ваших, за веру нашу общую. Забудем же прежние нелады, но станем вместе". Но не пошли с ними русы, боясь потерять проход по реке Русской к рудникам серебряным своим из-за гнева царя; захватит-де он рудники, и не будет у Руси Тмутараканской серебра. Но решили тайно помогать аланам и крикнули охотников.
  Прознал про то Аарон и разгневался сильно на русов. Искать повелел он всех христиан русских в городе Итиле, и многих убили, даже и тех, кто в личной страже кагана варягом был. И бежали многие русы тогда с Хазарана, кто в Ростов, кто в Тмутаракань.
  Послал Аарон к узам, и дары многие послал, зовя их против алан и обещая им серебро русское. И пошли узы с хазарами, и победили алан в сече великой. А затем подошли к Тмутаракани, и на щит взяли. Русы же воссели на корабли свои и уплыли - одни в Царьград, где варягами стали, а иные в Киев, прося о помощи.
  Так не стало Руси Тмутараканской; но завещали русы те Олегу, великому князю Киевскому, говоря: "Вернём с вами, кияне, Тмутаракань - буди она пригородом Киева".
  И много думал над тем Олег с мужами своими; но не мог обратиться на хазар, зане мало сил было у Руси, и много народа из-за голода умерло - нельзя было войско большое собрать. И третье лето недород был.
  В лето 6441 (933). Многие христиане восставали в Греческой земле из-за голода. И было у них войско большое, а водил его Василий Медная Рука.
  Пропал волхв Велесов из Волыни, а куда делся, никто не знает. Верно то говорят, утащили его бесы, бо после его пропажи началось вёдро на Руси, и хлеб уродился.
  Пришли норманны на Ладогу; послал их Эрик конунг отмстить Олегу за убийство Аскольда. Хоть и сам Аскольд убежал от Эрика, но сказал тот: "Стою я по отце моём; неможно убивать людей отца и моих без моего на то согласия". Но не пустил норманнов Иггельд князь, вышед из Хольмгарда, зане был он соузником Олеговым. И послал к Олегу за помощью.
  Пришёл Олег с русью, и не обрёл здесь норманнов, зане отозвал их Эрик конунг обратно. Приплыл бо на Северный путь брат его Хакон, иже жил у короля англского Этелеьстана, и помогал ему Этельстван. А был Хакон правитель добрый и справедливый, служил истово Богу нашему Христу и нёс свет Христовой веры людям на Северном Пути.
  И высадился он в Трондхейме, и встало на сторону его множество людей, обиженных Эриком, а преже отцом его Харальдом. И за то, что был Хакон человек добрый и справедливый, скоро собрал он вокруг себя большое войско.
  А Эрик сидел у себя и собирал войско себе; но многие люди уходили от него к Хакону.
  Ходили угры на тюрингов, но побеждены были королём Генрихом по прозванию Птицелов.
  В лето 6442 (934). Впервые пришли на Царьград угры и попленили всю Фракию, Роман же заключил мир с уграми. Шли бо угры на болгар, но болгары дали им дары и пропустили на ромеев через свои земли.
  В се же лето напали агаряне на ромеев в Италии.
  Эрик конунг вышел на Хакона конунга на Северном Пути. И увидел, что мало у него воинов в сравнении с войском Хаконовым; многие бо ярлы и бонды пошли за ним против Эрика. Когда же понял Эрик, что не может противостоять Хакону, то сел с малою дружиною на корабли и отплыл. И пошёл он на Западный путь. Там высадился на Оркнейских островах и много собрал там викингов. Но не хотели идти воевать на Северный путь ради Эрика; викинги ведь - не русы, и собираются только ради грабительства, как ватажки молодых печенегов собираются: живут ведь зимою в своих аилах, а по весне сговариваются юнаками и рыщут по степи. Тако и у славян ватажки такие уные преже были; но те зимою сбирались, после страды, и ходили на соседей пыл свой воинский юный потешить. И ныне овые сбираются в родах, по старине кои живут; но не волят им князья русские вервии соседние зорить, но в русь зовут; и которые доблесть свою покажут, тех берут.
  Так не восхотели викинги за долю Эрика воевать, но за свою; и пошёл он с ними на англов. Встретил его король англов Этельстан и предложил Эрику не класть воинов в битве, но взять бы Эрику землю Нортумбрию, и графом её стать, и защищать Англию от набегов скоттов. И согласился Эрик, ибо населена была та земля данами и норманнами, и получил он так словно конунгство варяжское.
  Из русов тмутараканских, кои варягами в землю Греческую пошли, 415 русов на 7 судах вышли по приказу императора в Лангобардию и воевали там крепко.
  Приступили с разных сторон на землю Греческую печенеги и угры; но не воевали между собою; а сговорились ли на то, не ведомо.
  На Руси же мир был.
  В лето 6443 (935). Возрос Игорь сын Олега, и отправил его Олег в Хольмгард к Иггельду князю, как то принято у русов; посылают ведь они сыновей своих, в отроческий возраст вошедших, на воспитание мужеское и воинское в семьи родичей своих и побратимов. И давно о том сговорили Олег и Иггельд, хотя так обозначить дружбу свою и союз; а своего сына у Иггельда не было. Родила ведь ему водимая жена четверых дочерей; взял он тогда себе другую, из чуди, но и та двух дочерей родила. Горевал о том Иггельд сильно, и когда Игоря принял, то сказал: "Да будет мне в сына место; и дочь любую дам за него".
  И так воспитывался Игорь при дворе Иггельда в Хольмгарде. И однажды задрались из посёлков тех, где ныне город стоит Новгород, словене с наровою - есть бо племя такое в чуди. А жили в посёлках тех не смерды простые, но поселились там люди богатые и знатные, купцы и гости, что с Ладоги изошли и сели рядом с Хольмгардом. Любо им ведь было рядом с князем Иггельдом и русью селиться: стала бо Ладога не стольным уже городом, но пригородом Хольмгардским. И оттого селились широко, сразу усадьбы широкие ставили; в полчети, а то и более, отмеряя зараз по 20 саженей в длину да 15 в ширину. Так в Киеве теперь на Горе усадьбы ставят, а преже жили, как ныне на Подоле, изба к избе.
  И не поделили места мужи словенские и чудинские, и били друг друга, а двух из словен и одного из наровы до смерти убили. И приехал князь Иггельд судить их, и Игоря княжича взял с собою. И спросил о суде его, как бы пошутив; но сказал Игорь: "Ставить-де словенам конец свой на одном берегу Волхова, а прочим всем на другом". И подивились все мудрости отрока - с давних ведь времён известны словене буйствомм нрава своего; иные говорят даже, будто за то их и изгнали соседи с берегов Одры во времена предавние. И сказали тогда люди: "Се, растёт сын, достойный отца вещего и деда".
  И утвердил Иггельд князь слово Игорево, и стало так. И живут доныне в Новегороде словене по правую сторону Волхова, в Словенском конце, а нарова - в Наровском на левом, а кривичи - в Людином на левом же.
  Ходили в то лето варяги русские ромейские на кораблях греческих на агарян и франков.
  Отнял Горм, сын конунга данского Кнуда Хардекнуда, сына Сигурда Змеиный Глаз, сына Рагнара Кожаные Штаны, южную Данию у свеев, и тем поял всю Данию под себя. И многие те свеи бежали от него на Русь, на Киев.
  В лето 6444 (936). Восстали уличи, говоря: "Не дадим дани - едва бо избыли голод". Ходил на них воевода Олегов Воист Далиборич, родом древлянин, брат жены Ольговой Забавы, и примучил их, и возложил на них дань больше прежней. И ушли тогда многие уличи из домов своих на Днестр, в земли тиверцев; а другие затворились в Пересечене городе. Стоял Воист под городом два месяца; не могли бо русы из-за дождей зажечь город. И изнемогли в осаде уличи от голода. И поговорка есть до сего дня: "Не голодать бы, как уличи".
  Игорь княжич ходил с русами хольмгардскими и ладожскими и алаборгскими в Булгар, по пути примучивая веси мерьские к Хольмгарду. И встретились с ростовскими русами, сказавшими: "Се наши подданные". Тогда сошлись в поединке ярлы хольмгардский Ульф Остриё Меча и ростовский Эйнар Армодсон, что служил конунгу ростовскому Хакону. И здесь убил Ульф Эйнара ударом в горло, о коем до сих пор на пирах русских песни поют скальды их. И взяли тогда под Русь Хольмгардскую тамошние веси мерьские и славянские по рекам Чагодощи и Мологе до самой Волги. А князь Иггельд Хольмгардский, узнав про то после возвращения русов своих, подарил те земли Игорю, зане помогал он много в победе над ростовскими.
  В Хазарии изнова поднялись гонения на христиан, и многих казнили из них, овых посекли, а иных на колы насадили, а других зверьми дикими разметали. Так поступили, как при Нероне безбожном. И много мучеников святых обрелось в Хазаране - и в Итиле, и в Семендере, и в Аланах, и в Климатах. Пошёл ведь Аарон безбожный на Херсон и на Климаты греческие, и здесь христиан избивал и иссекал. И бежали от него христиане, хазарские и русские и аланские, и прибежали многие на Русь. И поселил их Олег в Любече городе, не хотел бо князь великий в Киеве их поселить.
  Тогда восстал Роман базилевс против хазар за веру Христианскую и войско послал в Херсон и в Сурож, и не смогли хазары взять города ни одного в Климатах.
  В лето 6445 (937). Поставили христиане в Любече церковь Святого Андрея Первозванного. И стала се церковь первая на Руси, зане русы первые тмутараканские христиане в Киеве не могли храм свой поставить - мало было их, и волхвы поганские не давали того сделать; князь же не хотел против них стать, зане весь народ киевский тогда поган был, и не хотел князь Олег неурядия в столице своей. И ходили после того христиане русы и варяги на Любеч в храм помолиться, и прозвали ту церковью Варяжской, ибо поганы были лендзяне киевские, и северяне любеческие, не ходили они в церковь Божию.
  Воевали хазары с ромеями в Климатах.
  В лето 6446 (938). Умер в Хольмгарде князь Иггельд. Перед смертью призвал к себе Игоря, и дружину верную, и бояр своих, и русь и сказал: "Будет Игорь князем хольмгардским и ладожским, а по смерти отца своего да объединит земли русские. Оставляю вас на него; он юн, но уже воин доблестный - видели вы его в походе и в битве. Да правит вами долго". И сел Игорь князем в Хольмгарде. И послал к отцу своему Олегу сказать: "Вот, сел я в Хольмгарде князем; но остаюсь сыном твоим верным; отдаю себя и Русь Хольмгардскую под твою руку".
  Были же решением тем недовольны иные бояре. И на пиру одном подступили к Игорю, хотя зарезать его; но отбился князь от нападавших, показав великое мастерство боя мечного - убил ведь он троих ударом в горло, коему научился у Ульфа ярла. Сей же Ульф стал за Игоря, и бился крепко, но был ранен тяжело и умер на третий день. И разошлись люди хольмгардские; и почти уже война началась между ними, но подошла тут дружина киевская, Олегом посланная сыну на помощь, егда тот только на стол сел. И так успокоили русь хольмгардскую - овых казнили, а других изгнали. И велел тогда Игорь по совету отца своего Олега поставить город вокруг посада хольмгардского, вокруг концов тех, и назвали сей город Новым городом - собирался ведь Игорь там жить, ибо опасался дядька его Асмунд ков тайных от врагов в Хольмгарде.
  Послал император Роман дары многие к Олегу, призывая его стать вместе на хазар. "Ударим вместе - я с Климатов, а ты вниз по Дону, и разобьём хазар, а Сурож, и Корчев дам тебе, и Тмутаракань взять помогу".
  И спало князю на ум похоти взять Тмутаракань - стоял ведь город впусте после изгнания оттуда русов; лишь хазары там останавливались вежами, да разбойники в плавнях там сидели, бродники. И русы тмутараканские, кои в Киеве сидели, а более в Любече, пришли к князю и повторили ему роту свою: идёт-де Тмутаракань навеки под Киев, ежели восхочет того великий князь, а русам тмутараканским того княжения боле не искать, но ходить под рукою великого князя Киевского, егда обретёт тот Тмутаракань для руси.
  Сказал Олег: "Да будет так. Иду я отмстить хазарам за обиду Дажьбожьих внуков и за поруху тмутараканскую. Не по своей воле потеряла русь Тмутаракань, се есть город русской славы; оттуда деды наши на Царьград ходили и халифам грозили. Станем же крепко, братья, за город русский Тмутаракань; да прирастёт Русь землёю той!"
  И собрал он всю русь, и славян, и северян, и кривичей, и варяг многих; и Игоря сына своего позвал, а пришёл тот с русью и словенами хольмагрдскими; и стал то отдельный полк в войске Ольговом. А печенегам дары послал и призвал их нападать на хазар и добычу брать. И пошли с ним орды цопон и харавои, а куллеи сами с хазарами воевали.
  В лето 6447 (939). Пошёл Олег первее в Климаты, где хазары к тому времени все города у греков взяли, кроме Херсона, и попленил все города те, а хазар убил. Печенеги же степью шли и чёрных хазар резали, и болгар, и алан. Тогда пошло войско хазарское на них, а Олег переправил войско своё через пролив Боспорский и город Тмутаракань на щит взял, и землю Тмутараканскую всю попленил. Сел Олег в Тмутаракани и утёр пот за землю русскую.
  Прислал ему Роман кесарь дары многие и предивные и подтвердил союз свой с Олегом, а также признало владения русские в Климатах, включая город Корчев и до Феодосии. За то же просил базилевс Олега стоять крепко против хазар об руку с греками.
  Олег же, подтвердив то, отошёл в Киев, оставя дружину малую в Тмутаракани и Корчеве. И встретили его с радостию бояре и люд русский.
  В се же лето ходил Игорь Ольгович на уличей по приказу отца своего, великого князя - восстали бо снова уличи, и русов, что стояли в Пересечене городе, перебили всех. Ходил Игорь по земле улицкой, и много сёл пожёг, и людей попленил. И так покорил Игорь уличей, и город их Пересечен взял. Вышли бояре и лучшие люди уличские ему навстречу, моля не жечь города. Игорь же приказал их перебить - был бо он лют в гневе и попрекал уличей постоянными изменами их. Тогда собрал он всех уличей на поле вечевом и сказал: "Волчье имя носите и сами аки волки хищные, лютуете. Три года назад покорились уже ую моему Воисту Долиборичу, а ныне русов перебили. Изгоню же вас с земли русской".
  И изгнал Игорь уличей. Ушли они на Днестр реку и сели обочь тиверцев, как ранее часть родов их села. И до сего дни стоят многие веси уличские и сёла впусте - это те, коих славяне русские не заселили, поляне и прочии. А в Пересечене отрядил Игорь дружину знатную стоять, а Олег послал туда жить людей из Киева города.
  В лето 6448 (940). Весною известилось, что царь хазарский Иосиф избрал среди вельмож своих некоего боярина именем Песах и поручил ему наказать русов.
  Подступил сей к Тмутаракани, где стояла дружина русская, и затворились те в городе. Песах же обложил город силою тяжкой. Тогда собрались русы на совет и сказали: "Не удержим города". И ночью ушли они из города, погрузились на корабли свои и отплыли в Корчев, где иная дружина русская стояла. А на одном корабле гонцов послали к Олегу со словами: "Се пришли на нас хазары на Тмутаракань. Не можем стоять противу; сбирай, княже, русь".
  И стал Олег собирать русь и иные вои многи - из лендзян, и древлян, и дреговичей, и радимичей, и кривичей. А северяне совокупились с северянами донскими и выставили полк конный и полк пеший. И послали к печенегам, говоря: "Идём не на вас, а на хазар; с вами же да имеем мир", и дали поминки печенегам, и заложниками с ними обменялись. И так пошли: русь и часть славян лодейно по Днепру и через Березань, а северяне и другая часть воинов русских - вдоль Дона, мимо Белой Вежи.
  Песах же, не обретя русов и всего имущества их в Тмутаракани, разгневался вельми и пошёл на Климаты. И по пути рассеял он орду харавои и наслал войско своё изгоном на города русские в Климатах. Говорил ведь Иосиф царь ему, что неправо Роман кесарь поступил - были ведь те города не под греками, а под хазарами, и он отдал русам то, что ему не принадлежало, но хазарам. И потому приказал Иосиф воеводе своему города те вернуть, а русов всех истребить, как неправо чужое взявших.
  И так подступил Песах к Корчеву и обложил город; но снова ушли русы ночью на кораблях своих, взяв всю добычу с собою. Тогда перевалили они через Боспор Киммерийский, вошли в плавни Тмутараканские и изнова отняли у хазар Тмутаракань - оставил там бо Песах небольшой отряд лишь.
  И не было кораблей у хазар, оттого не мог Песах преследовать русов. Оставил он отряд свой знатный в Корчеве, дабы изнова русы его не захватили налётом, сам же направился к городам Тепсень, Сурожу и Алустии. А были те города тоже преже хазарские, и жили хазары в местностях окрест их; покорились они Олегу, в теи же дни перекинулись обратно к Песаху и обратились на русов. Олег же князь ещё вёл воев своих на хазар; а греки своё войско из Херсона не двинули; оставшись же одни противу всех хазар, пали русы в городах тех, иных же попленил Песах.
  После того пришёл Песах к Херсону, зная уже, что были греки и русь союзны. Обступили хазары город, но не смогли взять его за крепостью стен его. И тогда велел Песах казнить пленных русов в назидание грекам - овых на колья посадили, других же посекли, третьих же постреляли. И ни одного в живых не осталось из русов тех.
  Олег же на кораблях пришёл в Тмутаракань и обрёл тут воев своих русских. И узнал, как сдали они город, и разгневался крепко, сказав, что держи бы они город, затворившись, стоял бы под ним Песах воевода; тогда успел бы он, Олег, с войском своим; и так не потеряла бы русь ни Тмутаракани, ни городов русских в Климатах. И велел князь казнить воеводу русского, имя же его было Хьялти Жеребец и был он преже ближником Олеговым.
  После же воссел Олег на корабли свои и поплыл из Тмутаракани на соединение с тем войском русским, что вдоль Дона шло. Дошед же до до Низа, высадился он на правый берег, и на следующий день совокупились с ним остатки пешего войска его с конною дружиною; иже оказались побиты Песахом у места слияния Дона с Большим Доном.
  Расспросивши их, узнал великий князь, что переветились преже вои русские с дозором хазарским, что из Саркела вышел; и сумели уйти хазары. Послали он вборзе гонцов к Песаху со словами: "Идут уже русы вдоль Дона на Низ; то часть вторая войска их; да поспешил бы Песах разбить их поодиночке".
  Тогда развернул Песах войско своё и ударил навстречу русам. Русы же не успели исполчиться, как напали на них хазары, и были рассеяны; но смогли побить и хазар так, что не преследовали те разбитых русов.
  Восплакал тут Олег о потере войска русского, но радовался, что вся дружина конная цела и полк северской - лучше всего умели ведь северяне воевать противу степняков. И сказал Олег: "Уже нам некуда себя деть - река за спинами нашими, и идут вдоль Большого Дона по тому берегу хазары из Белой Вежи. Не можем отступить, нет бо нам за Доном земли боле; но станем крепко за землю Русскую!"
  И сошлись в поле два войска великих, и бились крепко весь день до вечера, и не одолели хазары. Но было положение войска русского тяжело: ложились костьми русы, но становилось их мало уже, и невдолге одолевали уже их хазары.
  Тогда послал Песах к Олегу, говоря: "Незачем убивать нам воинов своих в сече напрасной; встретимся же с тобою насередь, чтобы договориться о сбережении войска твоего".
  И встретились Олег и Песах посреди поля, и сказал Песах: "Не хочу губить войско русское - знаю ведь, что Романус тебя послал. Я ему враг; если же буду биться с тобою, много моих воинов ляжет, а твои - все; с кем пойду против Романуса?"
  Сказал Олег: "Верно то, Роман кесарь подбил меня искать Тмутаракань под хазарами; но не предлагай сдаться мне - не возму срам на себя, лучше ляжем все костьми".
  Ответил ему Песах: "Вправду хочу я спасти твоё войско. За то, что напал на Хазаран по наущению ромейскому, да пойдёшь ты на Романуса базилевса - для того нужно тебе и мне войско твоё".
  Сказал ему Олег: "С чем пойду на ромеев - мало воинов осталось, а добычу мою отбираешь; не на что варягов нанять".
  Песах же ответил: "Оставлю тебе данников твоих и Тмутаракань; за то да идут русы под кагана хазарского, как в старину было; даст тебе ещё каган в долг; отдашь с ромейской добычи".
  Согласился на то Олег после думы трудной - любо ведь было ему войско своё сохранить и на Царьград пойти.
  Таковы язычники, даже лучшие из них - клятвы они блюдут то тех только пор, пока то им выгодно. Нет в них верности, кроме как перед своими; потому легко Олег перешёл под руку кагана.
  Так разошлись русы с хазарами, считая себя победителями оба. Получил ведь Олег чаемую Тмутаракань, и деньги взял от царя; Иосиф же царь радовался тому, что покорил Русь, и войско русское за него против Романа кесаря биться будет.
  Корчев же и другие русские города в Климатах остались за хазарами.
  В то же лето в руяне месяце отправился Олег в Плесков к конунгу Тюргислу, соузнику своему, говорить о совместном походе на греков. И увидел он там дочь конунга именем Хельга, в возраст вступившую. А была та Хельга лицом бела и лепа, стан имела гибкий, а разумом мужей иных превосходила; воспитания же была русского и в богов русских верила.
  И сказал тогда Олег: "Есть сын у меня, наследник великого княжества Киевского. У тебя же дочь, она жу уродлива паки и вельми смысленна. Отдай дочь свою за сына моего; закрепим тем союз наш на веки вечные".
  И согласился на то Тюргисл конунг - велика ведь была слава Олегова, особливо после того как победил он хазар, как считалось, и Тмутаракань от них под себя поял.
  И сыграли тут же свадьбу, где Олег сел в жениха место, как то принято у русов.
  И привёл Олег сыну жену из Плескова, и названа она была в Киеве Ольгою.
  Се стала так девица та великою княгинею, и имя ея ныне восславлено в человецех, а дела её угодны Богу, и душа ея убога и будет спасена для жизни вечной горней. Так есть: начала бо поганой жизнь свою, но восприяла Бога Истинного, и Благость Господня снизошла на нея. Тому сам я свидетель: егда окроплял ея в купели крестильной, свет лёг на чело её, и голубь над купелью летал.
  Истино была то Божья благодать - ведь деяниями многими святыми удивлена есть княгиня великая Ольга. Немало язычников душу спасло крещением и обрело жизнь вечную благодаря ей, распасла Веру истинную на Руси, русь буйную в смирение Божие приводя, храмы Божии воздвигла и одарила.
  Воистину стала она Равноапостольной начальницей Веры и корнем Православия в Русской земле, благословенна есть в жёнах русских, ибо оставила тьму и возлюбила Свет. Прославлять её будут сыны русские до последнего рода!
  В лето 6449 (941). Пришёл Олег с варягами из-за моря и привёл из Плескова Ольгу в жёны сыну своему Игорю. Ходил бо Олег по осени через Плесков за море по варяги, а по русь ходил в Новгород и Ладогу. По весне привёл он войско большое - русь, и варяги, и кривичи, и мерь, а словене тоже. Да с киевских земель русских собрал кривичей, дреговичей, волынян, древлян, радимичей, северян и прочих, прозвавшихся русью, зане едино то было войско русское.
  И пошёл Олег и с сыновьями своими Игорем и Улебом на греков. И послали болгары весть царю, что идут русские на Царьград: 10 тысяч кораблей.
  И пришли, и подплыли, и стали воевать греков. Тут решил Олег разделить войско своё: Игорю с флотом знатным поручил сторожить Боспор, дабы не вышли корабли греческие из него - не смогли ведь сами русы войти в Боспор и не дошли на сей раз до Стена и Пропонтиды. Олег же с войском прочим отплыл дальше, в страну Вифинскую, и стал там воевать и грабить. Так попленили русы землю по Понтийскому морю до Ираклии и до Пафлагонской земли, и всю страну Никомидийскую попленили. А кого захватили - одних распинали, в других же, перед собой ставя, стреляли, а иным вбивали железные гвозди в головы. Много же и святых церквей предали огню, монастыри и сёла пожгли и по обоим берегам Боспора захватили немало богатств.
  Тогда пришли с востока воины ромейские - доместик Панфир с сорока тысячами воинов, патриций Фока с македонянами, стратилат Феодор с фракийцами, с ними же и бояре многие, - и окружили русь в лагере её. Русы же стали держать совет и решили дать грекам бой - не верили бо воеводы русские в силу ромейскую. Исполчились они и вышли против греков с оружием. И была сеча велика и жестока, и подались назад воины славянские, и опрокинули строй русский. Хотели бо воеводы русские поставить славян перед русами, дабы пустили те кровь ромеям и ослабили их; а после того ударили бы по ним русы и варяги с двух сторон, и так победили бы. Но не устояли славяне перед строем ромейским за худостию оружия своего в сравнении с греческим; побежали они и навалились на строй русский. Тогда смешались воины, но бились крепко, и в жестоком сражении едва одолели греки. Но не смогли они наступать далее, ибо наступил вечер. Русы же в вечеру возвратились в лагерь свой и ночью, сев в ладьи, отплыли.
  А то время собрали греки флот свой из старых хеландий и дромонов - не было ведь флота возле Царьграда большого, воевал бо он с агарянами. И установили ромеи на дромонах своих греческий огонь. После же вышли из Суда и прошли Боспором и напали на лодьи русские; а вёл флот патриций Феофан. И встретили греки русов у Иерона утром в день 18 изока месяца, по-гречески же июня.
  По центру у греков пошли дромоны с греческим огнём, и стали они трубами пускать огонь на ладьи русских. А русы давно не воевали флот греческий, и многие сочли огонь такой за страшное чудо. Увидев пламя, бросились они в воду морскую, стремясь спастись, и так утонули многие. И по сию пору те, кто остался тогда в живых и возвратились домой, рассказывают о ладейном огне. "Будто молнию небесную, - говорят они, - имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их".
  Не многие вышли из той битвы. Только дюжина кораблей русских вернулись в Тмутаракань, и князь Игорь вернулся с ними.
  Встретили его хазары и привели к Песаху джавшигыру. И сказал Песах: "Кто вернёт хазарам долг, что взяли русы, и будет давать плату за Тмутаракань?" "Олег великий князь ещё воюет греков", - ответил Игорь. Сказал Песах: "Пока не вернётся он, будешь сидеть здесь".
  И остался Игорь в Тмутаракани, а Олег воевал ромеев на море Понте, а в Киеве правил его именем ярл Гуды Косматый.
  Олег же великий князь воевал в Вифинии и Пафлагонии 4 месяца, и много зла сотворил грекам, и добычи взял на них несметно. А в Никомидии убил префекта Фому. И преследовали его греки, и флот ромейский преследовал, но ничего не могли сделать они с войском русским, и много раз побеждал Олег греков.
  Когда же подошла осень и начались осенние штормы на море, собрал Олег добычу великую на корабли и отплыл. И не хотел он плыть к Тмутаракани, зная, что держат там хазары сына его, а хотел идти в Киев, дабы не отобрали хазары добычу его без права.
  Тогда не решились русы перейти море напрямую из-за непогоды, но пошли вдоль берега греческого к Лукоморью, надеясь обмануть флот ромейский. И шли они вечером вдоль устья Понта, а шторм был на море, и несло русов к берегу. Тут перехватили греки лодьи русские, коих ветер гнал прямо на большие дромоны с огнём греческим. Стал тут бой сильный, и много греков побили русы; но не могли противостоять они ветру; и так много лодий русских было разбито о берег, а воев русских попленили греки. Было это руена месяца в 29 день.
  Олег же избыл смерти и пленения, и на кораблях своих дошёл до Киева. А дошла с ним дюжина всего кораблей, оттого немного добычи привёз Олег, и не хватило её на долг хазарский.
  Греки же казнили в Царьграде русов, коих пленили.
  И год 6430 (942). Олег собрал полюдье большое и отправился к хазарам выкупать сына своего и долг свой.
  В Итиле сказал ему Иосиф царь: "Мало привёз. Сына твоего отпущу на Русь, а ты с войском своим под рукою моею ходить будешь, и сын твой". И не мог Олег возразить ему - сам бо вару давал служить царю после битвы на Дону; и войска у него мало осталось.
  Сказал тогда Иосиф бен Аарон: "Да будет великим князем на Руси сыновец мой Игорь", - назвал ведь он Игоря сыновцом своим, пока жил тот в Итиле, дабы тем сильнее привязать его к себе, царю хазарскому. Дал ещё царь денег Игорю, дабы мог тот набрать новое войско для войны с ромеями.
  А Олегу сказал Иосиф: "Набирай войско тоже, но пойдёшь на Марзубана, врага моего, отнимешь у него город Берду".
  А был Марзубан ибн Мухаммад эмиром в Азербейджане, что у греков зовётся Атропатена, и правил в Дайламе и Гиляне честно и грозно после того, как с братом Вахсуданом сверг своего отца и заточил его. Захватил он города Ардебиль и Тебриз, и земли их, а затем подчинил себе стольный город Кавкасионской Албании Берду, и Дербент взял.
  А Берда та есть горд знатный: сходятся здесь пути торговые - на восток в Ширван и на Шамаху, а оттуда в Дербент; а ещё путь лежал через Муганскую степь в Ардебиль; а ещё один - через Гянджу в Тифлис; а ещё - в армянскую столицу Двин. А город то большой, более фарсаха в длину и в ширину, здоровый, цветущий и весьма обильный посевами и плодами; и говорят, что нет после Рея и Испагани города более цветущего и более красивого по местоположению и угодьям, чем Берда.
  А Дербент считали хазары своим городом, и был он хазарским во время разное; а на Берду всегда зарились цари хазарские, бо не токмо перекрёсток она путей торговых для купцов хазарских, радхонитами именуемых, но делается тут много шёлку, и червей шелковичных вскармливают на тутовых деревьях. И продают тот шёлк в Персию и Хузистан. А рынок там, по имени "ал-Кюркий", что возле ворот Курдских, величиною в фарсах в квадрате. И стекаются сюда люди из всевозможных стран, даже из Ирака.
  И приказал царь хазарский Иосиф Олегу захватить город сей для него, и дал на подготовку похода туда денег и год времени.
  А Игорь вернулся в Киев, и славили люди его возвращение. И принесли вои все и бояре роту ему как великому князю.
  Обрёл Игорь в Киеве сына своего, иже родила ему Ольга в месяц сечень. И назвал его Святослав, в честь отца своего - значит ведь имя русское Хельги по-славянски "Святой". Родился бо Игорь от славянской матери и по-славянски говорил так же, как по-русски.
  Сел Игорь на стол Киевский и стал собирать русь, и варягов, и славян русских, хотя изнова идти на Царьград.
  А Олег остался у царя с сыном Улебом и своею дружиной, с коей пришёл из Киева.
  И пришёл к нему варяг один, именем Свенельд, с дружиною своею - его ведь тоже нанял Олег, когда ходил за море; но задержался Свенельд на Северном пути по делам рода своего и не смог пойти на греков.
  И так собирал Олег русь по себе, как сын его собирал русь в Киеве: посылал и в Ладогу, и в Ростов, и в Смоленск, и в Хольмгард. А в Новгород не посылал и в Плесков - были те руси в личной унии с Игорем.
  Ромеи же воевали на востоке, и взяли города Дара и Низибис; и полководец их патрикий Иоанн Куркуас на Эдессу нападал, требуя от эмира Эдесского отдать Мандилион или Спаса Нерукотворного. Есть сие ведь одна из святейших святынь Христианства, истинное наследие самого Господа нашего Иисуса.
  Было ведь так. Уверовал царь Эдессы Абгар в Бога Истинного и послал за живописцем неким, дабы запечатлел тот облик Христа. Но не сумел сей богомаз содеять того. Тогда сам Христос явился к нему, умыл Лице Свое, отёр его платком, на котором остался отпечаток, и вручил его живописцу.
  Восхотел же Куркуас вернуть сие чудо из рук неверных в лоно Истинной Церкви и потому стал нападать на Эдессу, и нападал каждый год, покуда не согласился эмир выдать Мандилион. Но о сём расскажу в месте положенном.
  В лето 6451 (943). Собрав русь и варяги, пошёл Олег на Берду через Итиль, море Хвалисское и реку Куру. Когда подошёл он к городу, выступил против него правивший в Барде наместник Марзубана именем Саларида с 5 тысячами воинов-дейлемцев. Русов же было много меньше - не более 1 тысячи; уходил бо Олег из Итиля города на 20 кораблях. Были агаряне беспечны, не знали они силы русов, считая их на одном уровне с армянами и ромеями. И не прошло и часа после начала сражения, как пало из них множество, а когда русы пошли на них своею любимой атакою клином, то побежали дейлемиты и курды, а следом за ними всё войско агарян. И перебиты были дейлемцы все до последнего, ибо воинов не брали в плен русы, не рассчитывая на выкуп.
  Тогда преследовали русы бежавших до города; и так ворвались в город, из которого бежали все, у кого было верховое животное; и так множество людей покинуло город.
  Олег же в то время не стал избивать жителей города, но сказал им: "Нет между нами и вами разногласия в вере. Мы, русы, будем только править, не утесняя никого. Нам надлежит хорошо относиться к вам, а на вас - хорошо повиноваться нам".
  Так говорил Олег из-за того, что решил не отдавать город хазарам, но остаться в нём навсегда и сделать там Русь ещё одну. О том говорил мне Свенельд, иже стоял о правую руку Олега.
  И стал Олег править в Бердской Руси вместе с сыном своим младшим Улебом, Свенельдом и другими русами.
  Игорь же в Киеве собирал войска многи, хотя снова идти на ромеев.
  Вновь пришли угры на Царьград. Опустошили же они по пути Фракию, и, сотворив мир с Романом, возвратились восвояси. И много золота дал им Роман, дабы не ходили больше на греков. А вёл угров Фаличи, сын хана Уташа, и стал он после победы своей править уграми.
  В лето 6452 (944). Марзубан же в это время воевал в Сирии; узнав о случившемся, он собрал армию свою и множество агарян со всех окрестных земель и скоро пошёл на Берду. И обложили агаряне город и стали подступать к нему. Но каждый раз русы выходили против них и обращали их в бегство.
  И бывало не раз так: выходили вслед за ними из города жители его. И когда агаряне наступали, то жители кричали: "Аллах велик" и бросали камни русам в спину - не приняли бо русы веру агарянскую, говоря: "Во всех краях почитаем мы богов местных; но и от своих не отказываемся. Религия же ваша запрещает пить вино и пиво, и свинину есть - мы же, русы, любим свинину, и пиво любим; уважаем бога вашего, но жить по-русски будем". И творил при том Олег, как хельг, он же волхв, русский, требы языческие, и кумирню малую поставил на дворе своём. Сокрыта она была за забором высоким, дувалом в тех местах прозываемым, но знали о ней люди местные и плевались, проходя.
  Русы же терпели то, ибо говорил Олег: "Не надо нам убивать жителей - кем править будем и на ком дани держать, коли убьём всех?".
  Но однажды, когда камнем одним убило одного из ближников Олеговых, разгневался он и велел изгнать всех из города, сказав: "Не должен оставаться в городе ни один из жителей его". Дали агарянам три дня, чтобы собрали имущество своё; но вышли из агарян малое число - те лишь, кто имел вьючных животных. Тогда на четвёртый день обратились русы на оставшихся и перебили многих мечами своими. Женщин же и детей заключили в детинец внутри города, который у народа того называется шахристаном.
  И сказал Олег: "На них дань возьмём". Тогда собрали русы мужчин города в мечети соборной, поставили к дверям стражу и сказали: "Выкупайте себя и жён своих".
  Так собрали русы дань велику; женщин же, кои не выкуплены оказались, взяли в жёны себе и в наложницы, а юношей - в услужение. И таким образом скопилось у них большое богатство.
  И думали русы, как быть им дальше, - осаждал ведь их Марзубан, а с жителями немирье было. И не ведали русы, что делать им: всегда ведь они приходили дружинами малыми и садились на землю возле торжищ своих, и людей из родов окрестных принимали, когда приходили те к руси. А иных, особливо из старшины родовой и из воинов добрых, сами к себе звали, дабы зла от людей тамошних им не было. Так и поднималась Русь та или другая: обрастали пришлец и находники норманнские людьми местными, как древо вокруг ножа, в ствол вонзённого; и все уже русами зовутся, ибо в русь ходят и русингом заняты, сиречь торговлею по рекам и обслугою ея. И тем отличаются русы те от викингов норманнских, кои только добычею живут, с налёта корабельного взятою; или же от норманнов самих, кои у себя русинга не знают за рек отсутствием, а живут от морского промысла да от земли своей. И так взрастала русь, с родами окрестными сливаясь, и находников вбирая, кои из варягов или норманн в русь податься хотели; а далее поднимала уже землю свою как княжество своё.
  Тут же всё против руси обратилось, и никто не шёл в русь, и торговать ей было нечем в местах сих, зане отрезаны они были от рек северных хазарами.
  А ещё нашла тут на русь болезнь кишечная, и маялись животом сильно - Свенельд говорит, что травили их жёны их, и нескольких в том уличили и сожгли.
  И так уменьшилось сильно число русов, и не на кого им опереться было в войне против Марзубана.
  Тогда послали к хазарам, но не пришли те, зане стояли у Железных ворот и не пошли к русам.
  В одну ночь восстали жители на русов, когда спали те в домах своих, и перебили многих, а многие бежали из домов своих, едва успевши вооружиться, и отбивались от агарян на улицах Берды. Тут убили сына Ольгова Улеба: отступил он в некий сад, и много там врагов убил; потом же залез на дерево, хотя перебраться через дувал, но тут убили его стрелою.
  Олег же, не зная о гибели сына своего, собрал вокруг себя русов, построил их; и стали они биться против жителей и убили многих, так что должны были те в страхе бежать через ворота; и в воротах тех немало подавили они друг друга. Тогда погнались русы за бежавшими, из города вышедши, но встретил их тут Марзубан с войском своим. И была сеча велика и кровава; и одолевали уже русы, погнав агарян от города, и сам Марзубан на коня своего воссел и готов был бегством спасаться. Но тут зашли курды за спину и окружили русь, и побили многих стрелами. Пал тут Олег великий князь - вошла стрела ему в ногу, и жилу перерезала, и истёк он кровью.
  Был сей Олег великим государем, и среди христианских владык прославился бы он вечно, если бы в Вере Истинной пребывал. Принял ведь он от отца своего Русь обыкновенную, коей подобных много было; оставил же он сыну своему Русь Киевскую могучую, иже на племена многие свою власть простёрла, и многие языки объединила - и русов, и славян, и кривичей, и мерь, и весь, и ижору, и другие многи; печенеги же при нём не смели из степей своих носа высунуть, но трепетали имени его в вежах своих, и под рукою его ходили. И русь собрал он под собою - Смоленскую, Хольмгардскую и Плесковскую, и Ладожскую, и Алаборгскую; и норманны при нём не смели на Восточный путь ни войною ходить, ни русью, но сама русь торговала за морем у них; и охотно шли норманны в варяги русские, и служили Олегу честно и грозно. Имени его трепетали греки и угры, а хазар побеждал он не раз и город у них Тмутаракань забрал; и царь хазарский его герцогом своим сделал на службе своей. И был он истинно Вещим, хоть и ложным богам служил; последние ведь слова его были: "Предали хазары Русь, но вижу я: сын мой откажется от службы хазарской, а внук мой отомстит за меня - не быть тогда Хазарану".
  И стало так уже в дни сии: победил ведь Святослав хазар, и кагана убил их, и царя убил Иосифа, иже послал Олега на смерть в Берду, и города их сжёг Итиль и Семендер; и нет более Хазарстана, а хазары уцелевшие под рукою русскою ходят в Тмутаракани и в Белой Веже.
  Но продолжим повесть сию.
  Свенельд же пробился с дружиною малой сквозь строй дейлемитов, и тело Олега вынес. Вернулись они в город и затворились в нём, собравши всех уцелевших. И оставалось их 300 человек всего.
  И похоронили Олега в городе, и сына его Улеба рядом с ним, и много женщин местных и отроков на костёр с ними возложили, дабы служили они князю великому и с сыном в Вольхалле их русском.
  Дождавшись затем ночи, вышли русы из крепости, положив на спины всё, что могли, из своего имущества, драгоценностей и прекрасного платья; остальное же сожгли, дабы не досталось вероломным агарянам. Взяв с собою также челядь из женщин, девушек и отроков столько, сколько хотели, направились к Куре реке, где воссели на суда свои и уплыли; Свенельда же избрали ярлом походным.
  Прошли они тайно мимо Итиля города, воспользовавшись тем, что стояло войско хазарское у Дербента, у Железных Ворот - не хотели бо русы добычу свою отдавать за долги хазарские. Поднялись вверх до устья Оки и там воевали с буртасами. После пошли вверх по Оке; там ночью напала на них мордва, но победила русь. А потом напали на них вятичи, но иссекли их русы всех, потеряв своих немного. И так шли до волока, до Самодуровского болота, на реку на Зушу, а оттуда уже пришли на русские северские земли на Десне, а оттуда пришли в Киев. И немногие вернулись со Свенельдом ярлом - 100 воинов; остальные пали на пути от Берды или попали в плен мордве из племени эрзя - те бо, ночью на русь напав, много зла сотворить успели и многую челядь с собою увели.
  А добычу привезла дружина почти всю, и была та добыча богата вельми - и золото, и серебро, и лалы, камни дивные, и шелка, и аксамиты, и порты и узорочье всякое. Но более всего серебра взяли с собою - находится ведь Берда в месте, где много монетных дворов чеканят из него деньги.
  Тут отпустил Свенельд варягов норманнских, кои хотели домой вернуться, и много серебра увезли те варяги с собою; жалели о том киевляне, но побоялись вражды со стороны Свенельда.
  Игоря же не было в Киеве - ходил он о ту пору на Царьград изнова. Весною собрал он воинов многих: варягов, русь, и полян, и словен, и кривичей, и тиверцев; и нанял печенегов, и заложников у них взял; а с уграми заключил союз. И когда вскрылся Днепр, и пошёл Игорь на греков в ладьях и на конях, хотя отомстить за прежнее поражение своё.
  Услышав об этом, корсунцы послали к Роману со словами: "Вот идут русские, без числа кораблей их, покрыли море корабли". Также и болгары послали весть, говоря: "Идут русские и наняли себе печенегов".
  Услышав об этом, царь прислал к Игорю лучших бояр с мольбою, говоря: "Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег; прибавлю и еще к той дани". Также и к печенегам послал паволоки и много золота. Игорь же, дойдя до Дуная, созвал дружину, и стал с нею держать совет, и поведал ей речь цареву. Сказала же дружина Игорева: "Если так говорит царь, то чего нам еще нужно, - не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто - кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть".
  И ещё сказали: "Дал царь печенегам дары; могут теперь оборотиться против нас в бою, ибо лукавы и неверны слову своему печенеги".
  Послушал их Игорь и повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото и паволоки на всех воинов, возвратился назад и пришел к Киеву восвояси. Тут отпустил Игорь варягов, наградив их серебром за службу.
  Звал он к себе Свенельда и говорил с ним, и расспрашивал про гибель отца свеого Олега, и плакал горько по гибели его. Народу же не велел он говорить о гибели Олега, дабы не насторожить слуг кагановых до заключения мира с греками - сидели ведь в Киеве представители кагана хазарского. Свенельда же приблизил Игорь к себе и поставил доверенным воеводою своим; и людей, с ним из Берды пришедших, оставил ему в качестве дружины его.
  Вскоре же византийские послы прибыли в Киев для переговоров; привезли обещанную дань и договор мирный дали Игорю на утверждение, дабы возобновить старый мир, нарушенный уже много лет ненавидящим добро и враждолюбцем дьяволом, и утвердить любовь между греками и русскими. Игорь же согласился с тем договором, и отправил в Царьград посольство великое. А были в нём Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянника Игорева; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудоров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун, племянник Игорев; Кары Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков; Воист Войков; Истр Аминодов; Прастен Бернов; Явтяг Гунарев; Шибрид Алдан; Кол Клеков; Стегги Етонов; Сфирка; Алвад Гудов; Фудри Туадов; Мутур Утин; купцы Адунь, Адулб, Иггивлад, Улеб, Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Туробид, Фуростен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фрастен, Игелд, Турберн, Моне, Руальд, Свень, Стир, Алдан, Тилен, Апубексарь, Вузлев, Синко, Борич, посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли.
  И повезли они в Царьград подписанный Игорем договор, дабы подписал его там император ромейский. В Царьграде же принял их император с большой пышностью, и с подарками великими. И утвердили Роман базилевс и соправители его Константин и Стефан договор сей по всей воле русской; и хранится он ныне в сокровищнице великого князя вместе с прежним договором, Олегом подписанным.
  Произошло летом тем событие, святое для всех христиан: заставил патрикий Иоанн Куркуас жителей Эдессы выдать нерукотворный образ Христа, который, при громком ликовании народа, был перенесён клиром в столицу. Нападал ведь сей Куркуас на Эдессу каждый год и опустошал все пригородные области, как он это сделал несколькими годами ранее при Мелитене. Наконец, эдесский эмир согласился заключить мир, пообещал не поднимать оружие против Византии, и передал Спас Нерукотворный в обмен на две сотни своих пленных, что были в руках греческих.
  Мандилион тотчас был отправлен в Константинополь, куда он был доставлен 15 августа 944 года в праздник Успения Пресвятой Богородицы. В честь великой сей реликвии был устроен триумфальный въезд, а затем она была положена на хранение в Церкви Девы Фаросской, что в Большом константинопольском дворце.
  Но не помогло это укрепиться Роману императору в мнении народа - много было недовольных его правлением, и тем, что отдал он много золота и прочих даров русским. Собрались зимою жители Константинополя и потребовали, чтобы не он, а Константин стал полнокровным императором Византии
  Решили тогда сыновья кесаря Стефан и Константин, что не может отец их удержать землю Греческую в уряде и восстали на отца своего. Тогда дали они подарки многие русским и норманским варягам в страже императорской; вошли они в покои императора и заковали его. И было это декабря в 16 день.
  В лето 6453 (945). Января в 27 день привезены был оба сына-заговорщика в монастырь к отцу на острове Проти; тот же принял их с горькими насмешками.
  Родился у Игоря сын Улеб.
  В тот год сказала дружина Игорю: "Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдём, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам".
  Получилось ведь, что отдал Игорь почти всю добычу ромейскую хазарам, в погашение долга своего перед каганом, и не осталось в казне. А торговли с Царьградом тоже не было из-за войны.
  И не было у князя великого денег даже для дружины, а Свенельдова дружина богата была ещё кавказской добычею. И оттого печалились воины Игоревы, и до драк со свенельдовыми русами дело доходило.
  Было ведь так, что поставил один из дружинников свенельдовых именем Дунай, шатёр свой в поле,а сам уехал на охоту. В те же поры охотился там же рус один киевский именем Добрын. И наехал н на шатёр тот, и увидел, что стоит там вино, для пира по завершении охоты заготовленное. И увидел ещё, что нарезаны там руны грозные, запрещающие вино то трогать. И стала тут Добрыну гордыня в сердце - выпил он вино то, а сам шатёр разорил. А спустя время наехал на него Дунай, и упрекал его; и стали биться, но ни один не сумел одолеть другого.
  А были они любимыми дружинниками своих князя и ярла, и восстала обида в Игоре и Свенельде друг на друга. И чтобы не сделать умаления всей руси, решили Игорь и Свенельд вместе судить людей своих. И судили мудро: приговорили обменяться имуществом их, что было на них во время драки той, и через то помириться. И получил тут Дунай оружие сломанное и одежду порванную Добрына, а тот получил разрубленный шатёр и пустые корчаги из-под вина Дуная. И сказал тут Игорь: "Поняли, ради чего дрались вы? Будет вам за гордыню вашу!" И славил народ мудрость князя, и песню о том поют и ныне кощунники на пирах.
  Но продолжали русы игоревы завидовать свенельдовым, и тогда решил великий князь увеличить дань с полюдья, изменивши порядок его по совету Ольги. Предложила же она заменить полюдье, когда русы входят в земли подданных племён и забирают дань, на налог, похожий на греческий, - когда тиуны княжеские собирают его в землях племён. Не хотели ведь старейшины согласиться с увеличением дани русской, а без денег князь великий не мог увеличить войско и защититься тем от хазар.
  Знал при том князь, и русь знала, что привозят старейшины на повосты не всю ту дань, что собирают для полюдья; много же рухляди меховой себе оставляют и потом в Царьград везут вместе с русами. Сказала Ольга мужу своему: "Потому так делается, что дани для руси собирают не князья русские, а старшина родовая да племенная; забирает князь то лишь, что они для руси отложили; а сколько они отложили для себя, русь не знает".
  А через дань ту утаённую, говорила Ольга, усиливается знать племенная, а русь ослабляется. Потому-де нужно племенных вождей да князьков от сбора дани для полюдья отстранить. И само полюдье отменить, а вместо того устанавливаешь твёрдые оброки.
  Сказала Ольга ещё: "Сейчас русь ест с ладони племён, дань дающих, а должны они ести с ладони русской, что делить им будет их дань".
  И про то я точно знаю, ибо сама мне Ольга великая княгиня то рассказывала, когда пресвитером был в Русь Киевскую направлен.
  Сие тоже показывает, что дочь сия человеческая умна и разумна была не по-варварски с самоей юности своея: она ведь так предлагала установить не полюдье варварское, а обложение постоянное, как то в Ромейской империи делается.
  И так решил Игорь по совету Ольги: отправит-де он, великий князь, своих бояр в земли племён русских - тиунов и амбэтти-япетников, службою и милостями обязанные только ему, а не местным старейшинам и князькам. И для того да поставить в каждой земле русской княжьи повосты да погосты, урочища, ловища и доли. И собирают-де мужи княжьи дани русские, свозят дань в урочище; там же её принимают и считают мужи княжьи набольшие, затем везут в погосты, а по-русски они называются бурги.
  И тогда отправился князь с русами и дружиной своею в полюдье к древлянам и стал там устанавливать погосты и урочища, и примучивал тех, кто сопротивлялся новому порядку. И дошёл до земель родов древлянских готских - так ведь называли себя иные роды древлянские, полагая ложно, будто происходят они от готов древних; и князь их звался Мал, а главный город их был Искоростень, что по-русски означает Каменный Утёс.
  И были древляне те искоростеньские злы на князя великого, что собрал с них даней выше урочного; а ещё ревновали они древлян вруческих к русам - из тех ведь древлян вруческих происходила мать Игоря, жена великого князя Олега Вещего; оттого ходили вруческие древляне по правую руку от русов.
  И утаил Мал от великого князя долю от дани; но узнал о том Игорь и решил забрать ту дань. Для того пошёл он с дружиною малой - большая ведь часть той оставалась сторожить основную дань - к бургу древлянскому, где, сказали ему, хранил Мал утаённую часть.
  Мал же, услышав, что идёт Игорь, сказал: "Если повадится волк к овцам, то вынесет всё стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьём его, то всех нас погубит". И выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как было их мало. А Игоря привязали к двум берёзам согнутым, и так разорвали его на части. И закопали тело Игоря князя там же, возле Искоростеня города, у погоста русского, и с людьми его.
  Тем временем русь под началом Свенельда продолжила полюдье - не могли ведь ждать они великого князя, даже не зная ещё об участи его, иначе не собрать им было полюдье до весны. А князь Мал не посылал к русам с известием, что убил князя их, но исполчал землю деревскую. Оттого узнала русь о гибели князя своего великого, когда у кривичей уже была, в Смоленске.
  Ольга же была в Киеве с сыном своим Святославом, и кормилец его был Асмуд, а воевода Свенельд.
  Послали к Ольге с известием о гибели мужа её; ничего не сказала великая княгиня, но велела укреплять крепость киевскую Самват. И говорила тем, кто усмехался на то: "Ведомо мне, что не так сильны древляне готские, чтобы Самват крепость взять; но надобно встретить хазар, ибо нечем платить им выход будет хазарский; да и не гоже то руси, когда князья её великие умерли, ту дань хазарам обещавшие".
  В лето 6454 (946). Вступила Ольга на стол мужа своего до поры, покуда не войдёт в возраст сын Игоря Святослав. А Свенельд стал воеводою руси киевской, а Асмуд стал воспитателем, иже кормилец Святослава. И правили они вместе с Ольгою; Ольга же носила шапку великокняжескую, и уважала её русь.
  После же убийства Игоря сказали древляне: "Вот убили мы князя русского; возьмём жену его Ольгу за князя нашего Мала".
  И послали древляне лучших мужей своих, числом двадцать, по весне в ладье к Ольге, и пристали в ладье под Боричевым.
  И поведали Ольге, что пришли древляне, и призвала их Ольга к себе, и сказала им: "Так говорите же, зачем пришли сюда?". Ответили же древляне: "Послала нас Деревская земля с такими словами: "Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие, потому что распасли добре Деревскую землю, - пойди замуж за князя нашего за Мала". Сами же о том думали, что ежели станет Ольга женю Мала, то будет тот великим князем и снимет с земли Деревской дани и выходы русские, а товары греческие будет поставлять им Киев безданно и беспошлинно. Таковы древляне - жадны и лукавы, норовят всё себе забрать поболе, не дав за то ничего же; таковы были они, когда пришли на землю сию, таковы, видно, и будут и через тысячу лет.
  Ольга же им сказала: "Мужа моего мне уже не воскресить; но хочу воздать вам завтра честь перед людьми своими; ныне же идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь, а утром я пошлю за вами, а вы говорите: "Не едем на конях, ни пеши не пойдём, но понесите нас в ладье", - и вознесут вас в ладье". И отпустила их, повелев, чтоб охраняли их русы Свенельдовы.
  Ушли они, довольные её ласковым обхождением, и сразу послали к князю своему Малу со словами, что готова Ольга идти за него. От жадности ведь и глупость древлянская: егда увидят, что нечто в руки им идёт, - тотчас разум в них замолкает.
  Ольга же приказала за ночь выкопать яму великую и глубокую на теремном дворе.
  На следующее утро, сидя в тереме, послала Ольга за гостями, и пришли к ним, и сказали: "Зовет вас Ольга для чести великой". Они же ответили: "Не едем ни на конях, ни на возах и пеши не идём, но понесите нас в ладье". И ответили киевляне: "Нам неволя; князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя", - и понесли их в ладье. Они же сидели, величаясь, избоченившись и в великих нагрудных бляхах, как то у старшины древлянской принято.
  И принесли их на двор к Ольге, и как несли, так и сбросили их вместе с ладьёю в яму. Закричали они, ибо многие придавлены оказались ладьёю, - упала ведь она сверху на них. Тогда, склонившись к яме, спросила их Ольга: "Добра ли вам честь?". Они же ответили: "Пуще нам Игоревой смерти". И повелела засыпать их живыми; и засыпали их.
  После же послала Ольга изнова к древлянам, и сказала им: "Если вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью проводили меня до вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди". Услышав об этом, древляне избрали лучших мужей, управлявших Деревскою землёю, и прислали за ней. Не знали ведь древляне, что погребли уже прежних послов их: не выпускала русь никого из града.
  Когда же древляне пришли в Киев, Ольга приказала приготовить баню возле терема своего, говоря им так: "Положено по русскому обычаю смыть пыль после дороги; вымывшись, придите ко мне". И натопили баню, и вошли в неё древляне, и стали мыться; и заперли за ними баню, и повелела Ольга зажечь её от дверей, и тут сгорели все. И кричали громко, но велела Ольга бить в барабаны и трубить, изображая веселье большое; и так не узнал никто о сожжении послов.
  И тогда изнова послала Ольга к древлянам со словами: "Вот уже иду к вам, приготовьте мёды многие в погосте, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своём муже". Они же, услышав об этом, свезли множество мёда и заварили его. Ольга же, взяв с собою дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его.
  И повелела людям своим насыпать высокий холм могильный, где погребён был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего дни.
  Когда же насыпали тот курган, приказала Ольга совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. А князь Мал сел с нею рядом, будто жених наречённый.
  И спросил он Ольгу: "Где дружина наша, которую послали за тобой?". Она же ответила: "Идут за мною с дружиною мужа моего". И поверил он ей, ибо льстиво вела она себя, говоря ему: "Потому выбрала тебя, что самый сильный ты князь середь древлян; древляне же родственники мне через мужа; а русов Свенельдовых боюсь я. Лучше нам с тобою править, неже он меня со стола киевского сместит или убьёт, как у норманнов принято".
  И продолжали они пить. А когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить в их честь, а сама отошла недалеко и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их 50 человек.
  А князя Мала с детьми его и с водимой женою живыми оставили, а затем на колья посадили, и сказала ему Ольга: "Пуще тебе будет Игоревой смерти!"
  Ольга же обратилась к Искоростеню городу, и обложили его русы. А город тот был велик и стоял среди скал гранитных; трудно было взять его одною дружиной русскою. К тому же прознали русы, что стала исполчаться против них земля Деревская.
  Тогда вернулась она в Киев и стала собирать войско на древлян.
  Здесь обрела она слов ромейским, что Константином базилевсом были присланы - хотели бо греки с Игорем о найме варягов русских договориться, не зная ещё, что убили Игоря древляне готские. Сказала им Ольга, что не может она дать им русов, ибо требуется подтверждение договора прежнего с греками от её имени как великой княгини. Сказала она: "Как накажу древлян, то приеду к царю, пусть будет готов".
  Собрав же русь, и варягов, и северян, и радимичей пошла с сыном своим Святославом на Деревскую землю. И вышли древляне против неё.
  И когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьём в древлян, и копьё пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав ещё ребёнок. И сказали Свенельд и Асмуд: "Князь уже начал; последуем, дружина, за князем". И ударили крепко, и победили древлян. Древляне же побежали и затворились в своих городах.
  Ольга же устремилась с сыном своим к городу Искоростеню, ибо те убили её мужа, и стала с сыном своим около города. А древляне затворились в городе и стойко оборонялись из города, ибо знали, что, убив князя, не могут теперь ни на что хорошее надеяться.
  Тогда замыслила она хитрость. Послала к городу со словами: "До чего хотите досидеться? Ведь все ваши города уже сдались мне и согласились на дань и уже возделывают свои нивы и земли; а вы, отказываясь платить дань, собираетесь умереть с голода".
  Древляне же ответили: "Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за мужа своего". Ольга же ответила им: "Отмстила я за обиду мужа своего, посадив князя Мала с детьми его на кол. Вам же не хочу мстить, - хочу только вернуть вас под руку русскую и, заключив с вами мир по старине, уйду прочь".
  Древляне же спросили: "Что хочешь от нас? Мы рады дать тебе мёд и рухлядь меховую, но только нет у нас сейчас - изнемогли мы в осаде, а в лес нас не пускаешь по борти и шкурки". Она же сказала: "Возьму с вас замою полюдье, как положено, но откуп с города вашего за свободу его должна я ныне взять. Дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья - будут они порукою вашей верности руси".
  Древляне, обрадовавшись, собрали от двора по три голубя и по три воробья и послали к Ольге с поклоном. Ольга же сказала им: "Вот вы и покорились уже мне и моему дитяти, - идите в город, а я завтра отступлю от него и пойду обратно в Русь". Древляне же с радостью вошли в город и поведали обо всем людям, и обрадовались люди в городе. Ольга же, раздав воинам - кому по голубю, кому по воробью, приказала привязывать каждому голубю и воробью трут, завёртывая его в небольшие платочки и прикрепляя ниткой к каждому.
  И, когда стало смеркаться, приказала Ольга своим воинам пустить голубей и воробьёв. Голуби же и воробьи полетели в свои гнёзда: голуби в голубятни, а воробьи под стрехи, и так загорелись - где голубятни, где клети, где сараи и сеновалы, и не было двора, где бы не горело, и нельзя было гасить, так как сразу загорелись все дворы. И побежали люди из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. А как взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а прочих людей убила, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань.
  И возложила на них тяжкую дань: две части дани шли в Киев, а третья в Вышгород Ольге, ибо был Вышгород городом Ольгиным.
  И пошла Ольга с сыном своим и с дружиной по Древлянской земле, устанавливая дани и налоги, как то советовала преже мужу своему; и сохранились места её стоянок и погосты, и ловища её. После того вернулась в город свой в Киеве с сыном своим Святославом.
  В начале же месяца зарева собрала она посольство знатное и поплыла в Царьград. И прибыла она и посольство русское туда незадолго до Нового года, в конце августа; и на Новый год на представления акробатов и на коляды ходили в Константинополе.
  Здесь принимал Ольгу и со послы ея сам император Константин месяца сентября в 9 день, по случаю прибытия ея, и октября 18 дня в воскресение, по случаю отъезда. А были тут 8 людей ближних великой княгини, люди от сына её Святослава, 20 послов от всех городов русских, 43 купца, 18 прислужниц великой княгини, переводчики и другие. И аз был там, грешный, ибо выразила тогда Ольга желание познакомиться ближе с Истинною Верою, побывав в Храме Св. Софии и восхитившись. Сказала тогда Ольга: "Сама не поняла, на Земле или на небе я; истинно Божье то творение, хотя и человеческим руками возведённое". И попросила патриарха Феофилакта дать ей клирика некоего, дабы знакомил её с Верою Христовой. Но поскольку был патриарх в опале у базилевса за прошлогоднюю попытку вернуть власть отцу его Роману Лакапину, то дошла та просьба до императора, и сам он отобрал меня за знание языка славянского, а патриарх утвердил то. И позже выказывал мне милость базилевс, удостаивая бесед о Руси, егда я ходил с гостями русскими в Константинополь через два года.
  А принимал Ольгу сам Константин и багрянородный базилевс Роман II Младший, сын Константина, иже коронован был на Пасху того же лета. Ольга же с близкими, архонтиссами-родственницами и наиболее видными из служанок прошла к нему впереди всех прочих женщин русских, они же по порядку, одна за другой, следовали за ней. За ней вошли послы и купцы архонтов Руси и остановились позади у занавесей. Сев по повелению базилевса, Ольга беседовала с ним, сколько пожелала.
  И за одним столом сидели базилевс, деспина Елена, супруга его, багрянородные их дети, Роман - багрянородный базилевс, невеста Берта-Евдокия и сами Ольга, которую здесь называли архонтиссою. И были ей оказаны другие многие милости: не делала она перед императором и деспиною проскинесиса - не протиралась ниц перед ними, но токмо голову наклонила; и беседовала с ними сидя, как уже сказал я; а во время пира допущена была к столу императриц, где восседая рядом с зостами - ближайшими к царицам дамами. Разыгрывались также для неё и всякие театральные игрища, а певчие, апостолиты и агиософиты, кои присутствовали на этом клитории, распевая василикии.
  Когда же беседовала Ольга с Константином, сей увидел, что она очень красива лицом и разумна; подивился её разуму, беседуя с нею, и сказал ей: "Достойна бы ты царствовать с нами в столице нашей". Ольга же, услышав слова те, говорила о дружбе руси с царём и всею землёю Греческою и просила за то не токмо милости сидеть за одним столом с базилевсом, но и дабы признал он за нею регалии царские на Руси, как признали греки за Симеоном князем болгарским царское достоинство. И ещё просила она обвенчать сына своего Святослава на дочери императора Феофано, для чего примет сама Святое Крещение и сына своего крестит. А за то обещала она помощь русскую воинами для императора.
  Наружно соглашался с этим Константин базилевс, но сказал, что сложно сие сделать, и потому решение он своё скажет при следующем приёме Ольги во дворце. Не хотел ведь император же признавать Ольгу царицею русскою - мало де за то воинов она ему обещает, шла бы по зову его вся русь на врагов его. Но на то не соглашалась Ольга, говоря: "Али кто в печенегах волен, и в хазарах ли? Уйдёт русь, а они налезут на Киев".
  И после уговаривал Константин Ольгу; и на ипподром звал её, где стояла она в ложе императорской рядом с троном императорским.
  Долго ждали Ольга и слы русские согласия императора, а стояли в Суде, на кораблях русских; и гневалась на то Ольга, что долго заставляет ждать император великую княгиню русскую; не поторопить бы его полками русскими. И тогда принял император Константин Ольгу вторично; но был базилевс холоден заметно в сравнении с первым приёмом, и серебра подарил менее, нежели прежде, а слов от Святослава поместил предпоследними в ряду слов русских. И поняли слы русские, что не желает царь греческий брака дочери своей с сыном княгини.
  Договор лишь Игорев подтвердили они.
  После же вернулась Ольга в Киев, и была там радость велика; с нею же и аз первее на землю Киевскую пришёл. И узрел, что есть истинно верующие и среди русов; была уже там церковь Св.Илии, а в Любече - ещё одна. И велела Ольги по просьбе моей срубить часовню в Вышгороде, где поселила она меня; и там молился за просвещение земли этой.
  В лето 6455 (947). Ольга взяла клятвы верности от всех русов и от князей русских племён и земель. На пиру в честь этого сказала Ольга: "Муж мой и тесть мой, и прежние князья русские расширили Русь и укрепили. Я же хочу установить Русскую землю".
  Отправилась тогда Ольга к Новгороду и стала делать то, о чём говорила мужу своему Игорю. Установила она по Мсте погосты и дани, и по Луге - оброки и дани, и погосты, и ловища, и посадила там мужей киевских тиунами и япетниками - да собирают они дани и да судят именем великокняжеским. А в Новгороде посадила наместником Святослава, а на деле - Асмуда, был бо Святослав мал вельми. Сказала Ольга Асмуду: "Исполнилось сыну моему пять лет; пора отдавать его с женской половины в обучение воинское; ты - его кормилец и воспитатель, и да пройдёт он воспитание воинское в Новгороде не как простой воин, но как владетель будущий".
  И стало так. А вольным русам в Хольмгарде сказала Ольга: "Князь Иггельд отдал землю сию всю мужу моему под власть великого князя Киевского. Нет здесь более Руси Хольмгардской, но Киевская, а стол киевский здесь в Новом городе стоит, и на нём сын мой, Святослав - се наследник Игорев и Олегов. Клянитесь ему и Киеву в верности, не то сгоню вас с Острова города; а кто не хочет, тому путь чист".
  Стало ведь так после того, как вывел отсюда русь Игорь в Новогород - заходили на Остров на торг русинги вольные и там оставались, а дани княжьим тиунам в Новегороде не платили, и немало ссор из-за этого учинялось.
  И дали русинги клятву ту, а Ольга дала им грамоты на право русинга и торговли русской, и стали они так русингами княжьими; но не русами полноправными, кои в войске русском состоят и за то кормление от великого князя имеют.
  А кои не захотели под Русь пойти, те ушли на земли не русские, в леса, и стали там добывать себе шкурки и прочую добычу, и продавали её на торжищах. И прозвали их кульфингами или колпингами, по дубинкам их, и не считались они больше русингами, хотя одного языка с ними.
  И посадила Ольга тиуна своего в Хольмгарде, и так же сделала в Плескове и Исуборге: в Плескове посадила наместника своего именем Ян, а исуборгских русингов одних подчинила, а другим путь указала; и ушли они кто в кульпинги, кто в Ростовскую Русь. И ставила тут Ольга такожде погосты и повосты, и ловища княжьи, и велела оброки платить и дани без полюдья, но людям княжьим.
  И так шла она по землям русским - в Смоленск, и в Кривичи, и в Дреговичи, и в Радимичи, и в Северы - и везде ставила погосты княжьи, а где - ловища и перевесища, а где - селища и веси княжьи уставляла. А в городищах стольных племён русских наместников своих сажала и сёла им в кормление давала, а рядом велела городки ставить русские, и там дружину русскую держать, дабы не случалось более восстаний, как в Деревах было. И в Деревах поставила княжьи дружины русские во Вручем и Искоростене, а у Волынян - в Лучске и Волине; а у Дреговичей - в Турове и Менеске, а у Радимичей - в Гомиле, а у север - в Чернигове и Любече, а у донских северян - в Куреске.
  Не в одно лето сие всё уставлено было, но говорю о том в месте сём, зане едино то кружение по землям русским Ольга свершила, хоть и вернулась на зиму в Киев.
  Ходила рать русская в Моравию, где же бились моравы с уграми; помогли моравам и ушли, взяв с них поминки великие и подарки.
  В лето 6456 (948). Ходила Ольга изнова в земли русские с дружиною и уставляла их. Веронувшись же, жила в Киеве, воспитывая сына своего Улеба.
  Прислал император Константин послов греческих к Ольге; главой же их был патрикий Косомер. Вёл же себя сей гордо и надменно, требуя от Ольги и людей русских помощи грекам по договору Игореву, Ольгою обновлённому. Передал он слова царя греческого, и грамоту от него, в коей сказано было: "Много даров я дал тебе. Ты ведь говорила мне: когда возвращусь в Русь, много даров пришлю тебе - челядь, воск, и меха, и воинов в помощь".
  Выслушала сие Ольга и отпустила посла греческого ждать ответа.
  И не стала принимать его Ольга, и стояли корабли греческие в Почайне, яко стояли русские корабли в Суду.
  Ольга же советовалась с мужами киевскими - знали ведь уже, что греки силу русскую требуют, воевать с агарянами. И говорили ей мужи русские: "Не можем много силы дать: хазары нам немирны, и печенегов зовут на Русь наскакивать. Через год соберём силу для греков; они же за то время больше денег дадут за войско русское". И приговорили тако.
  Через две недели приняла Ольга Косомера и передала через него ответ свой царю греческому: "Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе". И отпустила послов с этими словами.
  Печенеги напали на тиверцев и много зла сотворили.
  В се же лето скончал дни свои в монастыре на остров Проти прежний император ромейский Роман Лакапин. Похоронили же его в монастыре Мирелейон, что в Царьграде.
  Приходили в Константинополь вожди угорские Термачу, сын Тевела, и Булчу, сын Кала, и здесь крестился Булчу.
  В лето 6457 (949). Базилевс Константин, будучи более не в силах сносить дерзость агарян, что сидели на острове Крит, и их внезапные набеги, решил наказать их, собрав боеспособное войско и послав на них на острове их.
  Тогда по весне прислал базилевс Константин дары новые Ольге с просьбою дать помощь воями. А слы греческие были уже не гордынею обуяны, как Косомер, но оказывали великой княгине русской всю честь, положенную по уставам греческим. И клялись они, что подарками своими умиротворят печенегов - может-де Русь не опасаться набегов их.
  Приняла Ольга милостиво послов тех, и вытребовала от них облегчения новые торговле русской в Царьграде. После же отправила им вслед дружину русскую на 20 кораблях, и было той дружины 700 человек.
  Греки же, собрав силы великие, в том числе большое число огненосных триер, направились к острову Криту. Русам же дали 9 кораблей, и шли они отдельной морскою дружиною, во главе же их был морской ярл Кнуд Убийца Саксов, родом дан, что пришёл в русь из варягов, Игорем для похода на Греческую землю нанятых. И было тех русов 629, и показали они, как говорят греки, мужество небывалое, поразив агарян несметное количество.
  Но из-за страха боязного и неопытности греческого полководца, патрикия по имени Константин Гонгила, родом из пафлагонцев, и, говорят, жалкого бездельника, бывшего евнухом при дворе, всё собранное войско было, за исключением нескольких человек, разбито и уничтожено варварами. Окружили агаряны корабли их, и греческий огонь не помог, зане потопили агаряны корабли с ним быстро. И потом избили они флот греческий мало не полностью, и многих убили, а иных пленили, в том числе предводителя греческого.
  Русы же сумели прорвать строй агарян на двух кораблях, и на следующее лето с честью вернулись в Киев, и от них слышал я про битву эту.
  Хазары ходили на печенегов орды кулпеи; к тем же присоединились печенеги орды талмат и аланы, и резались жестоко всё лето. Затем же установили мир, и оборотились хазары на алан, хотя наказать их за союз с талмат. Многие аланы бежали в пределы русские и осели у северян степных.
  В лето 6458 (950). Приехали по зову Ольги норманнские люди многие из данов - расселась ведь русь широко, и не хватало уже людей в Киеве, сели бо по городам русским многие. И много среди сих было не токмо воинов, но и оружейных мастеров и узорочья разного, и кожевенные, и камнерезы; и многие приехали с семьями.
  Из Смоленска же пришёл один золотых дел мастер, родом болгарин. И приходил он в часовню мою, и проникся Духом Божиим, и крестился, и пожертвовал деньги большие на строительство храма.
  Прослышал же о том один из иудеев, родом полянин, по имени Гостята, и захотел отобрать те деньги, сказав, что отдают их будто бы на храм ложной веры, а не можно таковых возводить в городе хазарском. Считался ведь тогда Киев под хазарским каганом, как то ещё с Игоря пошло, коего каган на Русь поставил, как о том хазары говорили.
  И пошёл Гостята к послу хазарскому и сказал ему: "Мы, иудеи киевские, собрали, кто сколько мог, торопясь выручить собрата нашего Мар Якова бен Ханукки, и собрали лишь 60 монет. А теперь христиане, кои посадили его в поруб за долг брата его, собрали больше денег и храм свой хотят строить в сём городе, который иудейскому царю подчинён. Запрети им строить тот храм, а деньги их заберём, и тебе, посол, и кагану".
  Посол же обрадовался сему и послал к Ольге, сказав, что не даёт каган повеления строить Христианский Храм в Киеве, а деньги собранные возьмёт вирою за обиду вере иудейской кагановой.
  Сия же звала меня и говорила: "Не могу ещё противостать кагану; не ставь церкви в Киеве, но в Вышгороде поставь, в городе моём. С иудеями же сделаю, чтобы не поступали более так".
  И дала дружину городскую сопроводить христианскую общину нашу с деньгами в Вышгород. И когда были мы в Вышгороде, услышали, что стал в Киеве бунт велик против иудеев, и язычники подняли его, повинуясь словам волхвов их. Ведь торг вели иудеи, и в рост с большою лихвою деньги давали; оттого были язычники всегда недовольны иудеями; а как из тех большая часть была из хазар родом, и за то их ещё пуще не любили.
  А поднял язычников киевских волхв их, из полян же, именем Руда, сказав, что ругаются иудеи на богов славянских и русских. И было то право так, хоть то и поганых сказал кудесник, ибо считают иудеи всех инако верующих безбожниками и не детьми Божьими.
  И пошли кияне на торг, и в конец Козарий, и сожгли там много домов иудейских, а иных иудеев убили до смерти, и Гостяту убили.
  Наместнику же хазарскому сказала Ольга, что в смуте той волхвы славянские виноваты; но то дела веры, а на Руси за веру не преследуют; оттого не может она властью княжеской вмешаться, ибо как женщина даже верховным жрецом русским не является. А выдать-де волхвов тех как великая княгиня она то не может, ибо не холопы они ей; а сам царь-де на Руси не волен, ибо договор был с Игорем о том, что хотя и в подручниках у Хазарана русь ходит, но по соузию с ним, а не по холопству.
  И удивлен был наместник такой речью её, так что не нашёл, что повелеть именем кагана. Ольга же, отпустив его, велела христианам и язычникам всем дикую виру выплатить за иудеев и имущество их. А на деньги те хотела она поминки и подарки слать печенегам, если будут собираться хазары на Киев мстить за единоверцев своих; а шли бы тогда печенеги грабить вежи хазарские. Но не случилось того; не пошёл царь на Русь, ибо не было у него уже той силы, что прежде.
  В лето 6459 (951). Второе лето подряд стояло вёдро и был урожай, и расщедрилась земля Русская богачеством многим - и сытом, и фруктами многими, и скорою, и мёдом, и воском, и узорочьем, и самоцветы, и ремесленным делом всяким. И сказали люди: "Благословенна княгиня наша великая - её ведь старанием перестали князья и бояре поврозь себе богачество собирать, а смерда при том обирать".
  И то было так: уставила ведь Ольга уроки и оброки постоянные, а сверх того не смела вершина племенная и старейшины излиха собирать; оттого оставалась у смерда, охотника или ремесленника лихва от того, что соберёт, промыслит или сотворит. И стали то люди продавать на торгах, а русы и гости разные покупать и торговать дальше, в странах чужих, - оттого выросло богачество русское.
  Так то было, сказывают, при первых царях римских, при Нуме Помпилии, иже повелел посчитать все земли, принадлежащие Риму, и межевать их, а ремесленнику всякому указал ремесло его и уроки установил, и должности уставил в государстве своём. При Ольге же установлено было, что раньше обычаем считалось: что нет в руси ни норманна, ни славянина, ни кривича, но все суть русь; и племена же и языки русские да не воюют друг с другом, ибо все суть равные подданные русские, русью управляемые и русским князьям подсудные; они же токмо и вольны в войне и мире в племенах русских.
  В сие же лето сделала указ Ольга, коим отменила человеческие жертвы на всей земле Русской, и волхвам да не приносить богам своим человеков, но жертвовать им животных, а от людей токмо бескровное - одежду или пищу, или изделия, или от промысла лесного что. А Свенельд как волхв верховный русский то утвердил, и жрецам под страхом смерти запретил людей жертвовати во всех племенах и языках русских.
  В лето 6460 (952). Вернулся Святослав из Новогорода в Киев, чтобы тут продолжить обучение воинское в дружине отроков.
  Прослышала Ольга, что шлёт царь хазарский слов к печенегам, зовя их вместе с хазарами на Русь идти; слал к иртим и харавои. А сказали про то Ольге сами печенеги, ибо были они тогда мирны Руси.
  Собрала Ольга ближников своих и рассказала о том. И подивились все разуму ея - о прошлое лето ведь предвидела великая княгиня, что так случится. И присудила русь тако: послать дары к ордам кулпеев и талмат - да идут те воевать пустую землю хазарскую; цур же сами пойдут, прослышав про то, ибо причисляют себя к кангарам, то есть самым благородным родам из печенегов, а потому не уступят кулпеям и талмат; к харавоям слать дары же и звать воевать хазарские вежи тож, покуда войско хазарское на Киев идти будет; а комонное войско русское северское исполчать и отправлять на Низ, дабы видели печенеги, что не боится русь хазар и сама на них нападает. К иртим же не слать даров, но послать судовую рать к Пересечену к порогам: аще пойдут иртим на Русь или древлян, то разорить вежи печенежские. Сказала Ольга: "Так запутаем царя, что не осмелится он на Русь идти".
  И так сталось: покамест собирал царь войско своё у Белой Вежи, напали на страну его печенеги и пограбили много; а видели хазары дозоры русские напеременки с печенежскими у Белой Вежи и думали, что в соузии русь с харавоями; иртим же остались на месте, видя русь у веж своих; а цопон в Климатах на города хазарские нападать стали, узнав, что прочие печенеги в движение пришли.
  Тогда послал царь к Ольге со словами: "Дай виру за одноверцев наших, тогда отступлюсь от тебя". Сказал Ольга: "Не дам; дала ведь виру уже наместнику твоему". На самом деле же дала она несколько денег послу хазарскому из дикой виры, что собрала на язычниках; но послам царским намёк сделала, что много дала. И так обнесла Ольга его перед царём. Царь же в гневе был, что не получается у него наказать русь, оттого вызвал наместника своего и, не дав тому оправдаться от навета, казнил его.
  Потому боялись многие хитростей Ольгиных, ибо так умела делать она, что самые враги ея замысел её исполняли. И даже императора Константина заставила она по её воле поступить. Когда крестилась она в Константинополе, о чём ещё скажу я, молвил базилевс, что будет она теперь ему дочерью называться - восприял ведь он её от купели. Ответила Ольга: "По возрасту гожусь в жёны тебе, но по закону Христианскому не можешь ты меня второю женою взять; а крестилась, желая затем Русь крестить. Назовёшь ли Русь не дочерью, но женою Ромейской империи?" Смутился базилевс, а затем рассмеялся: "Опять переклюкала ты меня, Ольга, перехитрила; будь же ты дочерью мне крёстною, а земля твоя да будет в равном союзе с Империею моей". И сам я тот разговор слышал, и записал, как Константин базилевс назвал Русь ровнею империи Ромейской. Тако же было с Болгарией при Симеоне. Аще была бы уже крещена Русь, воссияла бы она ныне среди империй христианских.
  Но про лето сие.
  Не зная, на что решиться ему, простоял царь месяц под Белою Вежею, покуда войско его роптать не начало - съели ведь всё вокруг лошади; и всадникам есть нечего было.
  Позвал он Ольгу к себе. Но не пошла она, говоря: "Ты мне не мирен, оттого боюсь я ходить к тебе".
  И была она лукава, но царь того не понял, и обещал мир ей по прежней воле своей. Сказала же Ольга: "Не нарушала я мира, но ты, царь, нарушил; ежели хочешь мира ты, то на новых условиях - отдали ведь долг русский кагану". Спросили тогда слы царские: "Каковы же будут те условия?" Ответила она: "Не платит боле Русь дани, ни выхода хазарского за Тмутаракань; не нужна бо мне Тмутаракань, ибо не хочу воевать с Греческой землёю. Единоверцы же хазарские в Киеве в вере своей да вольны будут, но ходить должны по закону русскому и по правде русской".
  И согласился на то царь - призывали ведь его уже сановники и люди хазарские в Хазаран, ибо совсем несносны там стали набеги печенежские. И обменявшись через послов грамотами мирными, ушёл.
  Ольга же призвала к себе иудеев и хазар киевских и обложила их оброком десятинным, сказав, что ропщет дружина её и люди русские на них, ибо из-за них ходил царь войною на Русь; оттого много денег ушло на содержание войска, а добычи не взяли; да возмещают они расходы военные.
  Возопили те и восплакали, но неумолима осталась Ольга, говоря, что по миру с царём отдал он их под руку русскую, и да живут они теперь по закону русскому. Тогда смирились иудеи, радуясь, что в вере своей вольны они остались.
  И восславили люди киевские мудрую свою княгиню великую: не сделав и выстрела, укоротила она руку хазарскую над Русью; от выхода хазарского избавилась; иудеев под закон русский подвела и данью обложила.
  Печенеги же передрались между собою осенью из-за добычи хазарской - цур разоряли вежи кулпеевы, а иртим на гилу пошли, ибо смеялись гила над иртим: простояли-де те перед русью в ополчении, и никакой добычи не взяли; гила же на уграх большую добычу взяла. Обе же орды эти себя тоже кангарами считают, наиболее благородными из родов печенежских; потому не стерпели насмешки иртим.
  Угорский хан Дьюла крестился в Константинополе.
  В лето 6461 (953). Мирно было.
  Ольга великая княгиня русская приходила в церковь Св.Илии в Киеве и беседовала там со христианы и много милости им оказала. Сказала Ольга: "Разных богов чтят русы; в старину поклонялись Одину и Тору, богам предков своих, теперь поклоняются Перуну и Велесу, то боги других предков русских. И нет между ними розни по вере, но за Русь стоят, где же и других богов почитают. Так же и Христа почитать вольны русинги, да не сделает никто зла им за то".
  Пришли в Киев ещё люди от данов, просясь в русинги; и вместе с семействами своими.
  Из Болгарии приехал златокузнец важный, греческой школы, и многие знатные люди стали к нему ходить.
  Зимою появилось вокруг Солнца два кольца великих, и великие морозы настали.
  В лето 6462 (954). Приходили слы от императора ромейского Константина, принесли поминки великие и богатые и просили дать войско русское, зане побили сильно агаряне греков на востоке, и город Германикию, что на границе Каппадокии с Киликиею и Сириею, забрали, а сына доместика схол Константина Фоку пленили. Аще же не даст войска Ольга, то да призовёт варягов русских на службу к императору. И за то император золотом заплатит.
  Знала Ольга, что лукавят греки; сама ведь умела хитрости многие творить. Ведомо ей было от печенегов, что посылают им греки подарки, дабы стояли печенеги за них, ежели заратятся русы с греками. А ещё хотели бы греки Березань отнять, дабы не грозили долее русы рыбарям греческим м солеварам.
  И хотела княгиня избыть тайной сей вражды греческой и созвала бояр своих и ближников, и советовалась с ними о крещении своём в Константинополе, и меня, грешного, о том спрашивала. И судили тако бояре и вершина: лукавству греков нет меры, а грекам нет веры; но ежели крестится великая княгиня, то Руси на том порухи не будет, ибо и без того разно веруют; зато греки единоверной с ними архонтессе русской более выгод дать могут, нежели язычнице; и для того должен царь признать Русскую землю за ровню империи своей.
  И с тем отправилась Ольга в Царьград во главе дружины русской и варягов, и дары взяла - блюдо золотое, и каменья, и ткани драгоценные для дара церковного.
  Принял её император Константин - не во дворце, зане государственным не был на сей раз визит великой княгини, но частным, ради Крещения Святого, но на ипподроме изнова, и говорил с нею милостиво.
  И сказал ей: "Знаем Русь - стала ведь сильною державою, уже и Болгарию превосходящую, и от Хазарии ушедшую. И воители русские известны нам храбростию и лютостию, и рады мы, греки, что в мире с Русью живём. И тебя, Ольга, знаем, - сильна ты духом, и землю Русскую распасла, и множество племён твёрдою рукою в покорности держишь, иже населяют землю твою. Для чего крестишься ты? Хочешь ли землю свою и народы свои в лоно истинной Веры ввергнуть?"
  Она же отвечала: "Стою за мир с вами, греками, ибо делить нечего нам, а соузие много пользы принесёт нам и вам. А от вас же, греков, надобна мне и русским людям истинная Вера в Спасителя нашего, коей богаты вы, греки. Да войду в Храм Веры истинной, и людей своих поведу, и как Бог даст. Но если хочешь крестить меня, то крести меня сам - иначе не крещусь".
  Сказал тогда император: "Любезны слова твои сердцу моему - буду тебе отцом крёстным". Думал ведь так базилевс Константин поуже привязать через Ольгу Русь к державе своей Ромейской; Ольга же хотела так сделать, чтобы вровень Русь стала с Болгарией и самою Ромейской державою, а не как Угорская земля, которая ничего не приобрела от крещения Дьюлы князя.
  И крестил тогда Ольгу патриарх Феофилакт, и благословил её Крестом, вырезанным из цельного куска Животворящего Древа Господня.. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил её патриарх в вере, и сказал ей: "Благословенна ты в жёнах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих". И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной.
  Она же, склонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: "Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских". И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице - матери Константина Великого.
  И сказал тогда патриарх Феофилакт: "Да обновися Русская земля Святым Крестом, его же приняла Елена, благоверная княгиня". И ещё сказал патриарх: "Чадо верное! В Христа ты крестилась и в Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил Еноха во времена праотцев, а затем Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трё отроков от печи, Даниила от зверей, - так и тебя избавит он от козней дьявола и от сетей его".
  И благословил её патриарх, и отпустил; а потом дала она дары многие Святой Софии.
  Произошло то, как при Соломоне: пришла царица эфиопская к Соломону, стремясь услышать премудрость Соломона, и увидела великую мудрость и чудеса: так же и эта блаженная Ольга искала настоящей Божественной мудрости, но та - человеческой, а эта - Божьей. Сказано ведь: "Ищущие мудрости найдут". Эта же блаженная Ольга с малых лет искала мудрости, и мудростию своею искала, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг - Христа. Ибо сказал Соломон: "Желание благоверных приятно для души"; и: "Склонишь сердце твоё к размышлению"; "Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня".
  После же говорил с нею опять царь греческий Константин, о чём сказал я уже ранее. Тогда стала она дщерью духовной его, и возгласил её архонтессой русскою, к фамилии царской принадлежащей; а Русской земле дал дары многие, и сказал, да будет она в одну руку с империею Ромейскою стоять.
  И вернулась после того блаженная Ольга в Киев, и жила там по завету святого патриарха в воздержании и молитвах, днём и ночью соблюдая чистоту душевную и телесную и от всякого греха себя храня, и много добра во имя Божие делая, всякими добрыми делами освящаясь, милостынею обогащаясь: нагих одевая, алчущих питая, жаждущих напояя, странствующим давая приют со всем необходимым. Нищих, вдов, сирот, больных она очень жалела и всем необходимым снабжала, кому что нужно, то и делала тихо, с любовью, от чистого сердца.
  Крест же с частицею Честного и Животворящего Креста Христова Ольга принесла из Царьграда в Киев, и поставлен он был сперва в церкви ея в Вышгороде, а после перенесён был в церковь Св.Софии, иже заложила Ольга, весною после того как в Киев возвратилась. И сам я тот Крест в раку вкладывал, и тем к великому Чуду Божиему приобщился; и плакал много, и молился, и многие люди киевские молились. И написал по указу блаженной княгини великой на алтаре у правой стены, где же поставлен был сей Крест Святой: "Обновилась Русская земля святым крещением, которое приняла благоверная великая княгиня Ольга".
  Злые вои Святославли разорили ту церковь после смерти Ольгиной, когда убит был брат Святославов Улеб; но верные христиане сохранили священную реликвию; и верую я, сидя здесь в Болгарии, что ещё при жизни своей земной увижу обретение Русью Креста Святого и восстановление Веры Христовой на Руси.
  В лето 6463 (955). Заложила Ольга церковь в Киеве во имя святителя Николая над могилой Аскольда, называя его первым киевским князем-христианином. И многих киевлян обратила они ко Христу. И велела она ближним свои, ко Христу обращёнными, ставить кресты на перекрёстках дорог и на холмах, где ставили язычники столпы, на которых оставляли они сосуды с костями мертвецовв своих. Есть ведь такой обычай у радимичей, вятичей и северян лесных: если кто умирает у них, то устраивают по нём тризну, а затем делают колоду, и возлагают на неё покойника своего, и сжигают так его. После же собирают кости его обожжённые, вкладывают в небольшой сосуд и ставят на столпах на холмах у дорог на сорок дней. Не знают бо язычники закона Божьего, но сами себе устанавливают закон. Но чудом Божиим знают и они, что сорок дней - священная дата, ибо Господь явил Себя живым по страдании Своём со многими верными знамениями, в продолжение сорока дней являясь и говоря о Царствии Божием, а затем вознёсся на небо к Отцу Своему.
  И так проповедовала Ольга веру Христову, и многие идолы языческие низвергла.
  Святослав возрос и собрал вокруг себя дружину уную из одногодков и сверстников своих. И много учились они не только русскому бою в строю и на кораблях, но и в строю конном, и по-печенежски, и по-северски, а ещё собрал тяжёлую конную дружину, как у греков.
  И были в дружине Святославовой два отрока, особенно им любимых. Одного звали Ингмар, и был он вельми большого роста для своих лет, и побеждал многих взрослых дружинников киевских в поединках потешных. Второго же звали Стейнкель. И стояли они всегда одесную и ошую от Святослава.
  Русы, предоставленные великой княгинею Ольгою царю греческому, отправлены были греками в Сирию, и там бились крепко возле крепости Хадат, осадив её вместе с греками.
  Греки же посылали к Ольге снова в Киев, прося ещё войск, и обращались к ней императорским титулом.
  Угры ходили на Бургундию и сильно опустошали ту землю. И вышел против них король Оттон, и чехов с собою привёл. Когда же осадили угры город Аугсбург на реке Лех, то подошло к ним войско Оттона, но было мало тех немцев, всего 10 тысяч. Угры же, намного превосходя их числом, смеялись над ними и в ходе битвы быстро окружили немцев. Но тут сошли они с коней своих и стали грабить обоз немецкого войска. Рыцари же немецкие комонные остались в строю и вместе ударили на угров, и побежали те. И так, перебив всех, повернул Оттон на главную орду угорскую и напал на неё единым строем. И так победила тяжёлая конница немецкая угров, и гнала их долго, и многих убили, а многих в плен взяли, и вождя их Леле с ними. После битвы же казнили его и с ним почти всех пленных угров; а немногих, кого пощадили за доблесть их, отрезав носы и уши, отправили к своим. И был плач великий в Угорской земле. О том слыхал я от клирика немецкого, иже приезжал по приглашению Ольги на Русь в свите епископа Адальберта; но было то позже.
  В лето 6464 (956). В Киеве освятил яз грешный церковь деревянную Святителя Николая, иже Ольгою была заложена о прошлое лето. И множество христиан тут пришедше - и из Киева, и из Любеча, и из Вышгорода, а иные из Смоленска гости, Истинную Веру принявшие. И Ольга великая княгиня тут была, и много молилась. Был и сын её Святослав, стоявший перед старшей дружиною, хотя и не имел ещё на то права по возрасту своему; но в церковь не вошёл, не желая гневить богов своих языческих.
  Сама же Ольга не могла побудить сына своего креститься старшего, зане пребывал он в косном язычестве и не желал обратиться ко Христу. Все ведь ея старания направлялись на то, чтобы просветить русов своих и людей русских верой Христовой. С умилением говорила она: "О сыновья русские, послушайте меня, новопросвещённую, - все годы свои я прожила во тьме неведения и не слышала ни от кого истинного слова Божия, возвещающего путь вечной жизни. Когда же я услышала об этом от действительно знающих, тогда благодать Божия вселилась в сердце мое, и я без сомнения поняла, что воистину нет под солнцем иного имени, кроме Отца и Сына и Святого Духа, в Него я поверила, в Него крестилась, о Нём возвеселилось сердце моё, и возрадовался язык мой, и все чувства плоти моей, и самый дух мой. Кто не возрадуется, уверовав в сущего Бога, твёрдо и с надеждою понимая, как прославляет Бог угодников своих не токмо в этой жизни, но и после смерти, - многие чудеса происходят от них, различные исцеления они расточают. Многие из них в гробах лежат, но мощи их, как живые, нетленны пребывают до общего для всех воскресения, и тогда они восстанут и бесконечные века с Богом царствовать будут. Ради всего этого молю вас, поверьте в сущего Бога, которого я познала, приступите к нему и просветитесь, и лица ваши не постыдятся".
  Люди же дивились речам её, подобных которым они никогда раньше не слыхали. Некоторые из них охотно приняли из уст её слово Божие и крестились.
  А и то же говорила она сыну своему Святославу. Но тот как зверь был по привычкам своим и не прислушивался к её словам, так же как и вельможи его и прочие люди. Любили бо всего более люди сии битвы, пиры и увеселения, и не хотели душ своих склонять к миру, иже дарует Христов Бог наш. Говорил Святослав матери своей и мне, егда пытался я увещевать душу и рузм его: "Не славьте мне Бога вашего, ибо слаб он и к миру призывает, и к смирению, и к воздержанию телесному. Был бы я мал и слаб, для меня был бы Бог сей. Я же познал уже сладость побед воинских и сладость женщин - неужто оставлю се ради молитв унылых?"
  Не молясь же, не получишь просветления, оттого не знал Святослав истинного блаженства и восторга пред ликом и гласом Господним, егда являются они к тебе во время молитвы душевной. Но любил ведь он драки, и в лето сие ходил с дружиною на Червонную Русь, где наревские славяне, совокупившись с присанам, разорили несколько городков бужан русских, и на Берестье ходили. И ставила его дружина во главу свою вместе со Свенельдом, хоть и не достиг он ещё возраста воинского; и Ингмара со Стейнкелем в старшую дружину ввели. Тогда побил Святослав наревчан, и много добычи и челяди на них взял, а на Берестье веси и людей многих под руку русскую взял.
  И не хотели он и люди его креститься, любя забавы свои Перуновы и бога сего славя ложного. И над крестившимися смеялись язычники сии, ведь неверующим вера христианская безумием кажется; не знали они, не понимали, во тьме ходя, не желая видеть славу Господню.
  В сие же лето ходила Ольга вновь к Плескому, на родину свою. И пришла она к реке, называемой Великая, где стоит великий лес и густые дубравы. И на месте сём видела блаженная Ольга чудесное и преславное видение: место то было освещено пресветлыми лучами, как бы от трех источников света. Возрадовалась она душою, поражённая блистанием этого невыразимого света, вознесла она благодарность Богу за то, что столь радостное знамение предрекает, укрепляя её, свершение благодати крещения земли Русской. И долго молилась она на этом месте, и крест поставила.
  И ходила она далее в Изборский городок, и в Плескове оставлась некое время, уставляя власть княжескую киевскую, ибо за десять лет с прежнего установления разрослись города те, и многие веси под себя забрали, а многие межи при том спорными стали. И судила Ольга людей тех кротко и с любовью, и славил её народ тот. Оттуда пошла она к Новгороду, и оттуда спустилась до Ладоги, где поставила наместника своего, а не новгородского, именем Акун.
  Затем дошла она до Алаборга и перевела оттуда людей многих - одних в Ладогу, а иных на Белоозеро, зане голодали сильно люди в Алаборге, ибо хлеба не родила земля там в лето сие.
  После же спустилась великая княгиня до Волги, и встретила тут ростовчан. И была с Ольгою часть дружины старшей, кою забрала она с собою, и не стали русы ростовские с ними ратиться, но выказали уважение своё великой княгине киеввской. Она же сказала: "Идите под руку киевскую; одни вы остались на земле Русской вне Киева". Тогда присоединились из них некие к дружине ея; иные же, задумавшись отошли прочь к Ростову - знали ведь уже и здесь, сколь богата и сильна русь Киевская. Ростовская же русь слаба стала и немногочисленна - иные к Киеву отошли, иные кагану служить стали. Торговля же их мала стала, зане ловы многие и леса булгары волжские под себя забрали, а вольные русинги уже не русили по Волге и Итилю на Хазаран, но ходили все под Киевом. Киев же держал путь из варяг в греки и сам торговал с Царьградом; а с Хазараном не торговал, находясь с ним в немирье; оттого и Хазаран скудел всё более, а из-за того и Русь ростовская скудела.
  И так вернулась Ольга в Киев, прияв много славы от народа русского.
  В Греческой земле успе в Бозе Феофилакт патриарх, получив раны тяжкие при падении с лошади. Новым же патриархом стал Полиевкт.
  В лето 6465 (957). Отправила Ольга Свенельда и старшую дружину к Ростову, хотя поставить рядом свой город, киевский, и с ним людей мастеровых. Не хотела она ведь, по христианскому милосердию своему, губить жизни, но велела сделать, как ранее с Хольмгардом сделала - да живут те русы ростовские своим обычаем, а княжий город срубить-де отдельно, и дани и оброки разные с земли той свозить уже туда, и для того поставить там повосты и погосты княжеские, и на торгу княжье брать.
  А сына своего Святослава оставила Ольга в Киеве, сказав, что неможно град стольный без защиты оставить. И жила Ольга вместе с сыном своим Святославом и учила его принять крещение. Часто говорила она ему: "Я познала Бога, сын мой, и радуюсь; если и ты познаешь - тоже станешь радоваться". Он же не внимал тому, говоря: "Как мне одному принять иную веру? Если бы я и хотел креститься, никто бы мне не последовал, и никто бы из моих воинов не согласился это сделать". Имел ведь он уже дружину свою из уных, и со старшею дружиною советы держал уже. Ещё говорил Святослав: "Не великий князь ведь я ещё, и в возраст не вошёл; если один я сей день закон Христианской веры приму, то бояре и прочие люди велеможные вместо повиновения мне будут смеяться надо мной, поношения и насмешки сочинят про меня; и что буду я за великий князь, ежели из-за Бога чужого и Его закона все меня оставят ещё до того, как шапку великокняжескую приму. И дружина моя станет насмехаться - что сделаю без неё?".
  Она же сказала ему: "Если ты крестишься, то и все сделают то же". И ещё говорила: "Стоит ведь Русь ныне вровень с империей Ромейскою, ибо видят, что управляется она Христианской правительницею; если не примешь ты Крещения - отложатся греки от нас, и потеряем мы выгоды многие".
  Он же не послушался матери, продолжая жить по языческим обычаям, не зная, что кто матери не послушает - в беду впадёт. Святослав же притом гневался на мать; и часто ссорились они, ибо он и не думал прислушаться к словам блаженной матери своей. То Соломон сказал: "Поучающий злых наживёт себе беды, обличающего же нечестивого самого оскорбят; ибо обличения для нечестивых, как язвы. Не обличай злых, чтобы не возненавидели тебя". Не разумеют те, кто ходят во тьме, и не ведают славы Господней. Сказал Соломон же: "Дела нечестивых далеки от разума". И паки сказал: "Возненавидели премудрость, а страха Божьего не избрали для себя, не захотели принять советов моих, презрели обличения мои".
  Однако Ольга любила своего сына Святослава и говорила: "Да будет воля Божья; если захочет Бог помиловать род мой и землю Русскую, то вложит им в сердце то же желание обратиться к Богу, что даровал и мне". И, говоря так, молилась за сына и за людей всякую ночь и день, воспитывая сына до его возмужалости и до его совершеннолетия.
  Святослав же с Асмудом, хотя показать хазарам силу русскую, ходили в сие лето в степь и до Белой Вежи доходили; а с печенегами мир устраивали. И принимали их ханы печенежские в ордах своих как друзей, ибо видели, как и без старшей дружины под рукою отрока уже кованная рать конная ходит, и дивились тому. Не знали ведь они, что знатную часть от даней и выходов отдавала великая княгиня руси, дабы могла та купить брони и оружие разное; а чрез то приходили в Киев оружейники и садились тут. А оружие их и справа воинская на торгу продавалась, и вырос торг, а через него Подол вырос, и процветал Киев многолюдством и изобилием великим. И вспоминали многие, как ещё недавно скудна была Русь воинами и богатством, и славили мудрую княгиню свою за то, что распасла землю Русскую.
  Ольга заложила в Киеве терем новый, а в Вышгороде большой терем велела ставить, зная, что через год сядет Святослав на стол Киевский, и должно будет уступить ему хоромы великокняжеские.
  Сушь стала великая, и Чернигов погорел едва не весь.
  Велела Ольга русам торговым закупить в Царьграде хлеба много; и к Свенельду посылала, велев дани собирать хлебом же - просветлил ведь Бог разум ея, и видела она наперёд, что зима голодною будет. Однако и тут помог Христос ей и земле Русской - перед тем, как уже погореть было полям, пошёл дождь великий, и землю напоил. И многие тогда пришли ко Христу и крестились, ибо вняли словам моим и других клириков, что чрез молитву нашу к Богу милостивому от голода спасена была земля Русская.
  Воинство русское на службе у греков билось много в Сирии и крепость Хадат захватили с помощию Божией. И многие из русов тех стояли по крепостям на границе с агарянами, держа их для греков.
  В лето 6466 (958). Святослав вошёл в возраст мужеский и сел на стол великокняжеский в Киеве. Возложил же шапку великокняжескую на него Асмуд, а Свенельд рамена ему плащом покрыл.
  После же пошли на капище языческое и возносили там хвалы великие идолу Перуна в святилище паганском на горе возле дворца княжеского.
  А святилище сие велико, стоит на камнях, кругом неправильным положенных, а вкруг них пол глиняный. И посреди стоит столп дубовый, из коего идол Перуна вырезан, лицом на закат обращённый; а глаза у него дорогого хрусталя, а ус серебряный. А на четыре стороны света там выступы, на коих столпы стоят в виде идолов резных. А на закатной стороне столп же стоит жертвенный, и тут Святослав, лично Перуну жря как первый вождь руси, ставший верховным жрецом лже-бога сего, зарезал двух человек, по жребию волхвов из свободных избранных. А волхвы меньшие требы возносили, сжигая внутренности их, и пели гимны бесовские Перуну.
  После же был праздник большой в Киеве, и немало бочек мёда выкатили по приказанию Святослава на улицы, дабы весь народ мог праздновать. И славили его люди и радовались вельми, а перепившись, пошли вечером бить хазар и иудеев в квартал Козарский.
  Ольга же удалилась в Вышгород.
  Отпраздновав, стал Святослав собирать много воинов храбрых, хотя на хазар идти за обиды русские. И послал он хазарам в Белую Вежу со словами: "Хочу на вас идти".
  О Святославе. Таковые послания он позднее всем посылал, на кого войною иди хотел, - столь веровал в силы свои и удачу воинскую; оттого и величался так. И право: всех побеждал Святослав и доныне побеждает. Покорил ведь каганат Хазарский и царство Болгарское и ныне греков побил.
  А в походах ходит Святослав быстро, словно пардус; когда позднее печенеги Киев обложили, очень скоро он из Болгарии вернулся и прогнал их. А оттого так, что в походах же не возит он за собою ни возов, ни котлов, не варит мяса, но, сам, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на углях, так ест, и воинам своим так же делать велит. Не имеет он и шатра, но спит в походе, постилая потник с седлом в головах. Такими же сделал он и всех остальных воинов своих, даже и из старшей дружины, и бояр, - и оттого нет у него обоза, и приходит, когда ещё не ждут его, и так побеждает врагов своих; а добычу на взятых у врага возах привозит. Любит же больше конную рать, а судовую не любит, говоря: "Предки наши русили по рекам и великие земли покорили; ныне же русь комонной должна быть, зане против степняков бьётся и угров, и болгар; и на греков пойдём. Надобно руси уметь на сухопутье воевать, дабы не случилось, как с дедом моим Олегом в великой битве на Дону".
  И множество северян призвал Святослав в дружину свою и русью их сделал, а много и алан курянских, и печенегов немало. И так собрал он великий полк на конях латный и оружный из русов, а один из северян донских с аланами и печенегами. А ещё два полка сделал латных щитовых пеших, сии из русов составлены; да четыре полка лёгких пеших, се из славян русских и кривичей.
  Но то позже было, а в лето сие исполчил Святослав русь пешую и конную, и пошёл через северян донских на Белую Вежу, сбирая по пути дружины северские.
  Дошед же до Белой Вежи, обрёл тут он всё войско хазарское. И было он велико и могуче; и сам царь Иосиф тут был. И не знал Святослав, как и подступиться к силе сей хазарской - со всех сторон стояли те.
  И так стояли неделю, переведываясь отрядами малыми удальцов охочих, и не приступали друг на друга. Святослав оттого не делал сего, что мало было войск его рядом с хазарскою силою, Иосиф же оттого, что опасался он пешей рати русской, боясь положить в битве с нею половину воинства своего; не было ведь у хазар более ал-ариссиев, и с Хорезмом они немирны были.
  Тут сошлся Ингмор с богатырём хазарским в божьем поединке, иже у русов хольмганг преже назывался. Громаден был тот хазарин и чёрен лицом, и копьё его было, сказывают, толщиною в ляжку воина, а щит - в рост человека. Три раза разворачивались они друг на друга, и три раза Ингмор от копья хазарского уклонялся - первый раз под него ушёл, к шее коня прильнув, второй - вправо ушёл, с бока коня свесившись, а в третий - в сторону отскакав. Стал тут смеяться хазарин над ним, и войско хазарское смеялось; но сказал Святослав: "Не вижу тут порухи славе русской, но знамение богов вижу: как хоробор наш Ингмар, сильны русы и ловки, и как воины умелы; но как его копьё до хазарина сего не доставало, так не сладить и нам с хазарским войском: задавят они нас массою своею, как хазарин сей Ингмара задавил бы при всей силе и ловкости его".
  И решили Святослав и воеводы его: "Иначе надо с хазарами воевать - бить их по частям и города их разорять". И, сговорившись, ночью напали на лагерь хазарский, и много тут хазар перебили, и среди них зарубил Ингмор того великана хазарина, с кем бился днесь, - не успел тот воссесть на коня своего. И когда наутро исполчились вновь войски хазарское и русское друг на друга, стали русы насмехаться над хазарами, крича, что русь не токмо силою берёт, но напуском; и голову богатыря того хазарского на копьё вздел Ингмар - отрубил ведь он её ночью и с собою взял.
  Разгневались хазары и поскакали на русь, и бежали от них притворно русы, как то печенеги и сами хазары часто делают; а доскакавши до пеших полков своих, рассеялись и меж ними прошли; хазары же на лёгких конях своих напоролись на копья латной пехоты русской, и мало их избыло тут смерти.
  Видя сие, остановил войска свои Иосиф и послал к Святославу со словами: "По-прежнему больше воинов моих, нежели твоих; но к чему губить нам войска свои, а враги наши радоваться будут. Скажи, чего хочешь, и дам тебе; но крепости не отдам. Если же будешь воевать, пошлю ещё за войском; тогда окружим тебя и убьём".
  Святослав же, видя, что и после успешной битвы ночной много меньше у него воинов осталось, нежели у хазар, ибо в большом войске и большие потери незаметны, а в малом и малые вельми его ослабляют, решил замириться на время с Иосифом. Тогда договорились они, что держится каждый межи его, а царю хазарскому недоимки за дани и выходы хазарские от руси не требовать, коих выплату великая княгиня Ольга отменила ранее; да войною бы ему на Русь не ходить, а земли русские алан курских и северян донских не разорять; в набегах же печенежских не искать ни царю, ни великому князю.
  И, обменявшись подарками, разошлись. И вернулся Святослав в Киев со славой великой, ибо в первом своём походе великокняжеском победу одержал и получил честь от царя хазарского. И жрали тогда Перуну изнова, зане темны есть и невегласии: не Бога истинного за милость к Руси благодарят, но истукана деревянного с усами золотыми; но на сей раз не людей, но токмо быков ему жертвовали.
  Блаженная же Ольга не участвовала в том, но, встретив сына своего с почестями, стала молиться за него со слезами, и за удачу его, и за Русь, и просила Бога смилостивиться над Святославом и над всею Русью. Жили ведь в ней два чувства, в Ольге: как уверовавшая во Христа плакала она о жестокосердии и воинственности сына своего, прося Бога нашего вложить в сердце сына кротость и милосердие; но как мать и великая княгиня рада она была первому успеху сына своего, освободившего Русь от тяжкой длани хазарской.
  Греки воевали с агарянами, русская же дружина захватила для них город Самосату на берегу Евфрата, великой реки; оттуда же родом преподобномученик св.Лукиан Антиохийский, иже совершил литургию на своей груди, прикованный цепями в узилище.
  В лето 6467 (959). Привели Святославу жену, родом угорку, дочь хана их Такшоня; зовут же её Аранка, что на угорском языке значит - "золотая".
  Предложил ведь хан союз Руси - хотел он на Царьград идти за неправды греческие; перестал бо Константин базилевс платить поминки уграм после того, как разбили тех немцы под Аугсбургом. Знали угры, что союзна Русь грекам была при Ольге; оттого пришли сговариваться со Святославом, когда тот на стол Киевский сел, и жену ему привели. А сговор тот Асмуд подготовил.
  Сразу как свершиться свадьбе, в березозоле месяце, налезли угры на землю Греческую и Константинополь даже осадили. Император же Константин, видя зло такое от них, послал к болгарам, и с подарками большими, прося, чтобы напали те на угров.
  Святослав, женившись, не пошёл с уграми на Царьград, но оставил жену в Киеве, а сам, взяв с собою дружину, отправился по землям русским.
  Послал он в Полоцк, говоря: "Давно дани по старине не платили Киеву. Идите под Киев, иначе на вас пойду". Они же сказали: "Ужо нам было отложиться от Киева", - боялись бо Святослава молодого.
  Отложился ведь Полоцк от Киева, когда попал тот под ярем хазарский, сказавши: "Не воевали мы с хазарами". Ольга же не трогала их, хотя восстановить сперва силу русскую, в войне с хазарами и греками сильно убывшую, а затем устрояла землю русскую, говоря: "Аще будет на Руси сытно и мирно - сами полочане к нам попросятся".
  Потом пришёл из-за моря в Полоцк ярл корабельный Рагнвальд Сигурдсон; не рус он, но норманн; ушёл же он от конунга датского Харальда Синезубого из-за личной вражды - с теми ушёл он, которые вторее варягами в Киев к Ольге пришли и здесь поселились. Родич ведь его был Туры, иже был у Ольги тиуном в дреговичах и срубил городок вокруг повоста великокняжеского, названный Туровом в его честь; и так стал Туры князем местным и воеводою киевским.
  Но Рагнвальд горд был и самолюбив, и ныне он таков же; и не захотел он Ольге служить, но подался в Полоцк с дружиною своею корабельной. Там же, сказав, что прислан от Ольги великой княгини русской, убил князя тамошнего Хорика и сел на стол его. К Ольге же послал сказать, что земли и дани под Киевом не ищет, но править будет полоцкой землёю самолично по праву власти. Ольга же сказала: "Пусть его; аще будет мыто брать с переволочников русских да русингов и купцов киевских, то прогоню его". И так донесли Рагнвальду; и не стал он брать с русских всех, а с других брал, и тем жил.
  В се же лето пришёл Святослав под Полоцк, и вышел Рагнвальд против него. Но не стали биться - стал на колено Рагнвальд и принёс Святославу роту свою. И договорились, как преже Олег Вещий договаривался: становится Рагнвальд в личную унию со Святославом, а Полоцк дань Киеву платит; и стоять им на внешнего врага вместе честно и грозно, но остаётся Полоцкая земля самостоятельной, а под Киев не идёт, но будет ему пактиотом.
  И тогда взял Святослав выходы полоцкие за 12 лет; но не деньгами взял, коих мало было у Рагнвальда, а воинами. И пошёл с войском таким на ятвягов, послав к ним со словами: "Уже иду на вы". Нападали ведь ятвяги на дреговичей русских и много зла творили; и до Берестья доходили.
  И не пошёл Святослав через Менеск, откуда ждали его, но переволокся через Дисну в Вилию и, вышедши на Неман, обрушился на ятвягов, откуда не ждали его. И пришёл быстро, когда не ждали его. Тогда бежали ятвяги войска русского, а князья и набольшие люди ятвяжские молили Святослава не губить земли их, но взять дань, какую хочет, и роту давали не нападать более на пределы русские, а самому князю служить верно и честно на правах пактиотов его.
  Сказал великий князь: "Быть по сему"; взял дань с них великую и роту взял; а на Немане городок срубил Городно, и наместника там посадил своего, и повост поставил.
  Егда вернулся Святослав с похода, вскоре, в грудне месяце 21 дня, родился у него сын и назвали его Ярополком. По русски же имени не дали ему, ибо Святослав, как и многие русы его возраста, больше говорит на славянском, который стал после Игоря основным при дворе великокняжеском и в дружине; однако с варягами и норманнами русы тоже говорят свободно.
  Грудня месяца же 9 дня скончал дни свои в Константинополе император Константин, прозываемый Багрянородным. Сказывают люди, что отравлен он был сыном своим Романом, а вернее - женою его Феофано. Иные же сказывают, что сделано то было по наущению Иосифа Брингаса, патрикия, сакеллария и друнгария флота, евнуха из Пафлагонии, коего прельщало нестерпимо место паракимомена: имел ведь он уже все посты, кроме главного во дворце.
  А лет тому Роману 21, и будучи ещё соправителем отца своего многомудрого, отмечен он был своим распутством и слабоволием, время же своё проводил в пьянстве и развлечениях, часто неприличных.
  А женился он на дочери трактирщика по имени Анастасия, принявшей в замужестве имя Феофано. Та, проведши в харчевне юность свою, умеет ругаться не хуже матроса и, сказывают, танцевала перед гостями голою на манер древних греческих гетер. Тем же и увлекла молодого наследника, когда потерял тот жену свою юную Берту. При том же дама она, сказывают, вельми красива, знает манеры утончённые, способна и честолюбива.
  Варяги же русские на службе у греков снова воевали с агарянами в Сирии.
  В лето 6468 (960). Освятили в Киеве храм Святой Софии - Премудрости Божией, травного месяца в 11 день. Здесь же поставила она по правой стороне крест свой с частицею Креста Животворящего, иже получила при крещении в Константинополе. И была среди христиан православных радость велика, и молились все со слезами.
  Ольга же послала в Константинополь с просьбою назначить митрополита на Русь и священнослужителей, или же рукоположить меня грешного, ибо вельми умножились христиане на Руси. И к императору послала людей своих, и Святослав послал, прося его подтвердить соузие имперское с Русью. Сей же не ответил ничего, а ставший паракимоменом Иосиф Брингас сказал, что договор будет переписан на Святослава и заключён наново уже в лето сие; а что до союза касаемо, то и при прежнем императоре считали Русь дочерью империи, а не союзницей равной; ныне же, после того как соединилась она с Туркией узами брака великого князя Святослава и дочери хана угорского, и вовсе полагают её греки снова варварской страною. И митрополита не назначили никакого же.
  Разгневалась сильно Ольга; Святослав же без заботы известие то воспринял. Сказал лишь слова, кои долго потом повторяли в Киеве: "Видишь, мати любая, не время ныне для блаженных; до тех пор любезны все, покуда по голове их бьёшь; а с греками всегда так было".
  И нельзя было не признать правды его; и аз то признаю, ибо то же было в стороне болгарской при царе Симеоне. Много претерпел муж сей великий, коего желанием было дни свои провести в молитве кроткой и служении Богу Христу нашему; но всю жизнь вынужден был он воевать с греками из-за лукавства их. Родился аз и возрос в отрочестве ещё в век его и слышал от людей многих рассказы о том, кои в делах Симеоновых участвовали. И ныне, вернувшись на родину и видя, как бьёт он здесь греков, благословляю в душе своей его, хоть и много он зла сотворил христианам в Киеве.
  Сказала тогда Ольга: "Сами же греки не захотели, чтобы сын мой обручился с царевною греческой; велика бы тогда была держава объединённая Ромейская и Русская. Теперь же к немцам отправлю: един Христов, и Церковь едина".
  И отправила людей своих к императору Оттону с просьбою назначить народу русскому епископа и священников.
  Император же германский милостиво принял послов тех, и много милостей им оказал. И обещал назначить епископа, сказав, что не позже Рождества отъедет тот на Русь. После того ждали слы Ольгины недолгое время, и объявили им, что поставлен на Русь епископом святой отец Либуций, из братии монастыря святого Альбана в Майнце.
  Святослав же не знал о посольстве том, не полагая важным для себя внимать делам веры. Говорил он: "Много людей живёт на земле, много и богов на ней. Людьми же и живут боги, верою их, а людей силою своею награждают. Сильна должна быть Русь, ибо многие враги зубы на неё точат - и хазары, и печенеги, и греки, и норманны; оттого силён должен быть и бог русский; оттого чтить буду я Перуна; остальные же в вере вольны". Отвечала ему дружина: "Вера твоя - наша вера, князь".
  Родился у Святослава сын, и назвали его Ярополком.
  Налезли вятичи на кривичей смоленских возле Ламского волока, и прислали те к Святославу за помощью. И с радостью обратился тот на вятичей, не хотя сидеть в Киеве и вершить дела государственные и хозяйственные: прям он и и интриг не любит, оттого на дворе княжеском не любит быть, но войну любит. И победил вятичей; дали ему ему поминки знатные и поклялись не нападать более на людей русских.
  Варяги русские на Греческой земле воевали много и успешно; особливо же показали доблесть свою при освобождении острова Крит от агарян,
  Пошли туда греки в силе тяжкой, с полками из Фракии и Армении; русы же в челе их шли, зане признавали их все в Земле Греческой за лучших воинов империи. А командовал войском доместик Никифор Фока. Осенью посадил он воинов своих на корабли, и не узрели их сарацины, так что смогло войско высадиться на берег беспрепятственно. Тут подступили агаряне к ромеям, и сомкнули те щиты свои и стали крепко. Русов же девять сотен за правым полком их стояли. И когда соступились оба войска, вылетела рать комонная русская, опрокинула конницу лёгкую у агарян и ударили в бок войску их. Тогда побежали сарацины сии, и русы преследовали их и убили их без числа, кроме тех, что в крепости укрылись называемой Хандак.
  И там захватили греки сокровищ несчитано, и русы с богатою добычею остались. И знаю о том достоверно, ибо отозвал Святослав дружину русскую от греков за лукавство и вражду людей базилевсовых; и на пиру у великого князя о том повествовали вернувшиеся русы.
  Назначил базилевс Роман своим соправителем сына Василия.
  Победил в ляхах соперников своих князь Мешко Пяст и сел на трон.
  На Северном пути скончал дни свои конунг Хакон Добрый; умер он от ран, полученных в бою с сыновьями брата его Эрика по прозванию Кровавая Секира. Хоть и победил их Хакон, но после смерти его взяли они власть. Конунгом же стал Харальд Эриксон Серая Шкура, как старший из оставшихся в живых братьев.
  В Дании миссионер Поппо крестил короля Харальда Синезубого.
  В лето 6469 (961). Родился у Святослава второй сын, и назвали его Олегом в честь деда.
  Взяли греки крепость Хандак на Крите, и полностью очистили остров сей от агарян. Предводителя же их, эмира Абдул Азиза, взяли в плен, а после казнили.
  После того же отпустили русов, кои хотели на Русь вернуться, и привезли воины сии весьма много добычи. Из них немалое число оказались христианами, и щедро пожаловали церквам киевским.
  Не попустил Господь епископа немецкого на Русь ехать - умер сей клирик сеченя месяца на 15 день. Тогда сан епископа Руси передан был монаху некоему, именем Адальберт.
  Выехал сей на Русь к лету, и много разных несчастий испытал по пути - разбойники нападали на него в Чешской Земле и на Волынской Руси, сопутники его умерли иные, и сам он болел по дороге; а ехал посуху.
  По прибытии же своём остановился он на подворье церковном в Вышгороде Ольгином; и много мы тут с ним говорили. Однако мало прислушивался сей клирик, пребывая в высокомерии папистском; хоть и примирились патриархи Константинопольские с папами Римскими, однако ж считают паписты нас, православный, неправо верующими. Мы ж противоположное считаем, ибо бережно сохранили веру истинную в чистоте первоначальной; и свидетельством тому - многие чудеса и явления Христа на земле православной, и многие святые, на земле православной воссиявшие.
  И отправился епископ сей в Киев, решивши немедленно идти к Святославу и тут же крестить его. Не внял он словам о том, что не любит христиан Святослав, и что веру насаждать надобно не через него, а через блаженную Ольгу и людей посадских; решил ведь Адальберт, что князь великий главою всему на земле Русской, не веря, когда говорил я ему, что покон и обычай тут истинно правят, а великие князья управляют лишь.
  Святослав же, приняв его дружески, очень быстро разгневался, увидев, что Адальберт сей надменен и упрям, и что желает он лишь окрестить князя и народ его, и тогда-де, папа Римский признает его королём над ругами. Сказал тогда Святослав: "Не руги мы, но русы, и на земле сей от века сидим", - пересказывала ведь мать ему сию хронику мою деяний русских с искони и до сего дня. И ещё сказал Святослав: "Не нуждаемся мы, князья великие русские, в признании папском, ибо власть наша - от кагана хазарского; сам каган власть нам передал над землями этим, и оттого и так мы короли в земле Русской, по вашему считая, ибо каган - то же, что император франкский или базилевс ромейский".
  И прогнал Адальберта и спутников его. Сей же поселился на подворье Вышатином и стал проповедовать христианство, ожидая, что вновь примет его Святослав по просьбе его.
  Святослав же собрал быстро воев своих, всю дружину, и пошёл на Ростов, узнав, что не по правде поступают русы те - княжее с проезжих русингов норманнских не дают; сами же сбирают и дани утаивают. Послал к ним Святослав со словами: "Даёте мне, как с матерю моей уговаривались, не то иду на вы!" А сам всё равно уже плыл на Ростов, так что застали его гонцы их уже на Вазузе, после волока из Днепра. Обещали они всё сделать по старине, но не согласился на то Святослав, хотя наказать ростовцев за неправды их все былые и нынешние; а послов задержал при себе.
  И пришёл он к Ростову, и вышли к нему навстречу русы тамошние и во главе с князем Кекколом - был он русом из мери родом. И отдали Святославу дани за 12 лет, и с недоимкою, и заложников дали - сыновей своих.
  Тогда сложил с них Святослав опалу свою, но велел на берегу Неро-озера, напротив острова Велесова, новый город поставить, на том месте, где до того мерянское городище стояло. И уступили ему меряне место то - просил за то ведь Кеккола князь сородичей своих. А в прежнем Ростове на реке на Саре велел стены срыть, и русам приказал тут не жить, но перейти в княжий город и там служить великому князю Киевскому; а буде кто не захочет - то идти бы ему в кульфинги вольные, но при том на русскую землю уже не заходить. На Сарском же городище оставить лагерь для проезжих русингов и варягов, но брать с них мыто и княжее по правде.
  И посадил Святослав в Ростове дружину немалую из войска своего, и наместника поставил именем Третьяк, из бояр своих, дабы следили они за тем, как исполняют русы Ростовские волю великого князя Киевского.
  В лето 6470 (962). Выгнал безбожный Святослав всех христиан из Киева, и церковь Св.Николая повелел разрушить. А Святую Софию не тронул, ибо приехала к тому времени мать его блаженная Ольга в Киев и уговорила сына смирить гнев свой и утихомирить своих поганых.
  А с того началось всё, что Адальберт епископ, не успев в работе миссионерской, решил повергнуть идолы языческие, и тем подвиг веры совершить. И мне про то не сказал; но собрал христиан многих именем Господа и повёл их на капище Велесово, что на Подоле. И шли крестным ходом, и дивились люди киевские на зрелище такое. А как дошли, стали ругаться на идолы, и хотели повалить уже идол Велеса, но не дали язычники. И устроилась драка великая, и многих христиан побили, а иных и до смерти, покуда не прискакала дружина молодшая во главе со Святославом и не разогнала толпу.
  Когда же узнал Святослав, в чём дело, то разгневался сильно. Сказал Святослав: "Тем Русь всегда славилась, что живут тут люди разных вер мирно, и никто чужих богов не хулит и капища не разрушает. Ежели не хотят христиане покона сего соблюдать, то да не живут они на земле Русской". И велел вязать Адальберта и ввергнуть его в поруб, хотя затем казнить его принародно. А христианам киевским приказал покинуть город и идти туда, где их примет Бог их; а церкви христианские повелел разрушить; жечь же не велел жары ради большой, что стояла в лето сие.
  Мы же с Ольгою молились тогда в Вышгороде в церкви; и прибежали тут, и рассказали, что в Киеве творится. Тогда села Ольга на коня, велев мне оставаться и охранять часовню её, сама же поскакала в Киев, чтобы унять буйство языческое и сына своего. И там уговорила она сына не трогать далее церквей Божиих, и поганых утихомирить; а Адальберта просила не убивать гнева ради короля Германского.
  Христиане же киевские бежали из города и пошли, истинно как сказано - солнцем палимы, ибо сушь стояла великая. И пришли овые в Любеч, а иные в Переяславль, а третьи до Смоленска даже. И по пути преследовали их язычники и убивали.
  Адальберта же с клиром его и со слугами приказал Святослав изгнать из земли Русской и отправить обратно в Трир город. И на пути обратном некоторые из его спутников были убиты, и сам епископ не избежал смертной опасности.
  Святослав же в досаде на мать свою отстранил её от дел, велев быть в Вышгороде. Не внял он увещеваниям её кротким и словам ея, что христиане русские Покон блюдут, а непорядки те устроил немец, который не греческого закона всеблагого, а римским папою поставлен, и королём немецким на Русь направлен.
  Оттон же король Германский ходил в Италию и взял все земли до границ Ромейских, и Рим взял. Здесь возложил на него папа Иоанн корону императорскую сеченя месяца во 2 день, по-немецки же в феврале. И провозгласил Оттон себя императором Священной Римской империи по образу древнему. И включил он в её состав, помимо земель германских, также Италию до Неаполя, где власть была уже императора Ромейского, и Лангобардию, и Чехию, и Моравию, и земли славян полабских до Одры, и иные многие.
  А рассказывал мне тот Адальберт про Оттона сего, что происходит тот из саксов. Правитель се истинно великий и королевских кровей; от отца же, короля Генриха, к нему перешли свойства фамильные. Любит промыслить в лесах и зверя бьёт беспощадно. А перед тем, как явиться ему народу в облике своём венценосном и с короною на голове, непременно постится.
  Он также истинный слуга Господень на троне: образовал несколько епископств, и посылает миссионеров, чтобы крестили язычников; по его же слову крестили датчан, и славян заальских и полабских, и сербов поодерских.
  В Ромейской же империи вручил базилевс Роман власть над Азией полководцу своему Никифору Фоке. Сей же Никифор выступил против агарян и овладел многими городами их. И русы воевали там и бились крепко.
  В лето 6471 (963). Ходил Святослав к Белобережью и велел починить там городок, и детинец малый поставить. Сказали ему: "Договор с греками при отце твоём от рода русского заключили - по нему не имеет права русь зимовать в устье Днепра, в Белобережье и у святого Елферья; но с наступлением осени пусть отправляются по домам". Ответил Святослав: "Пустое то. Лукавы греки, и мать мою обманули - обещали Русь ровнею империи Ромейской держать, а новый император отказался от того. Мать моя мирна была; я же грекам за неправду их отвечу".
  Так говорил Святослав, зная, что зависят ныне греки от него: много бо полегло русов на Крите острове и в Сирии, и приезжал весною посол их именем Калокир просить новых воинов. И было се после смерти императора Романа сухия в 15 день, а по ромейскому календарю в марте.
  Сей правитель Ромейский кроткий нрав, был приятен в общении, приветлив и добр ко всем подданным. Он был сообразителен и показал себя способным к делам государственным, однако товарищи его юные, стремясь к наслаждениям, развратили его; стал он время проводить в пирах, попойках и самом разнузданном разврате. Бывало, по целым дням он охотился или забавлялся игрой в мяч, так что даже ноги его не было во дворце. Дела же управления, как сказано, отдал он Иосифу Брингасу, отчего начала держава Ромейская приходить в упадок из-за воровства его.
  Умер же Роман внезапно, хотя отличался крепким здоровьем. Иные говорят - изнурил он плоть свою сластолюбием, другие же - что отравлен он был ядом, принесённым с женской половины.
  По нему остались два сына - Василий и Константин, 5 и 3 лет, и дочь Анна, родившаяся за два дня до его смерти. Сестёр своих он прогнал и постриг в монахини.
  Сыновья его сделались наследниками власти его; за малыми же годами их стал править землёю всей Греческой Иосиф Брингас.
  Сказал тогда Святослав Калокиру: "Договор был у нас между землёю Русской и императорами греческими. С сим же Брингасом ничего не подписывали ни отец мой, ни мать, и я про то и знать не хочу. Помню ведь, как насмеялся он над нами, когда мы согласие между Константином царём и матерью моею подтвердить просили. Ныне же наше время смеяться настало. Не буду воинов давать, ни землю Херсонскую от болгар чёрных оборонять. А в Березани вольна Русь, зане её земля та".
  Сказал на то Калокир: "Многие хотят дружить с Русью из греков. Не рви пока договора совсем - Бог даст, переменится в Царьграде".
  И был весьма удивлён великий князь откровенностью такой. Приезжал даже и в Вышгород, чтобы рассказать про то матери своей, блаженной Ольге, и совет её спросить; оттого ведаю я о словах тех посла греческого.
  А Ольга же советовала подождать, указывая на Никифора Фоку, у коего войско великое в руках и с русами. А положение же у него высокое, и был он на него прежним императором возведён, - непременно заспорят Фока и Брингас о главенстве в империи Ромейской.
  И так изнова явила блаженная Ольга мудрость свою необыкновенную. Уже в березозоле месяце, когда сидел ещё Калокир в Киеве, убедил патриарх Полиевкт вельмож многих провозгласить Никифора Фоку стратигом-автократором Азии. И соглашались с ним многие.
  В теи же дни приблизила Никифора к себе вдова Романа базилисса Феофано и, как говорят, вступила с ним в связь греховную.
  Брингас же паркимомен, видя сие, нашёл предлог, дабы отправить Никифора в Каппадокию; когда же тот уехал, то написал анатолийскому стратигу Иоанну Цимисхию с предложением возглавить войско ромейское; Никифора же арестовать и прислать в узах в Константинополь.
  Сей же Цимисхий, зная силу Никифорову и будучи родичем его, показал письмо то ему и поклялся токмо его приказания исполнять, коли примет Никифор решение отмстить Иосифу Брингасу и взять пурпур императорский.
  Тогда обратился Никифор июля 2 дня к воинам своим в лагере под Кесарией, и те провозгласили его императором. После того двинулся он на Константинополь, пообещав базилиссе Феофано не токмо жизни сыновей Романа и дочь его Анну не лишать, но все права их соблюдать, оказывать им заботу царскую и дать воспитание прилежное; а дабы всё то по закону было, предложил её выйти замуж за него. И та согласилась, потому что, как люди говорят, сама того хотела после связи своей с Никифором.
  Тогда паракимомен Василий Ноф, побочный сын императора Романа Лакапина, евнух, человек разумный и благочестивый, получивший титул патрикия, но впавший в немилость при императоре Романе II, поднял в Константинополе восстание против Иосифа Брингаса и в пользу Никифора Фоки. Сей же подошёл с войском к Константинополю августа 15 дня, и все чины империи Ромейской вышли ему навстречу с хвалами и приветствиями ему уже как царю. И сел Никифор на трон ромейский, а Феофано взял в жёны себе. Василий же Ноф в награду от нового императора получил учреждённый им титул проэдра и возглавил синклит. Был сей Ноф восппитателем императора Романа; и невзлюбил тот его.
  От нас же отъехал Калокир за новыми указаниями от императора.
  В се же лето низверг император германский Оттон порочного папу римского Иоанна за разврат его и за пьянство; люди же говорят, что затевал тот и заговор против императора, даже и с привлечением сарацин агарянских. Прознав про то, пришёл Оттон с войском своим в месяц грудень изнова в Рим и созвал тут собор поместный для суда над папой и председательствуя на нём. И сказали епископы и вельможи церковные, что опозорил папа Иоанн престол святого Петра всевозможными пороками и преступлениями, и что погублен он уже диаволом, будучи слугою его, и что самый он безнравственный папа за все времена. Говорят люди, и Адальберт епископ мне то рассказывал, что превратил папа Иоанн святой Ватикан в вертеп непотребный, где женщины ходят голые прямо перед реликвиями священными, и что даже папа сей насилует паломниц прямо в базилике Св.Петра.
  И выслушав всё сие, чего большую часть не решаюсь я предавать пергаменту сему, провозгласил Оттон император, иже был во главе суда, низвержение папы злого Иоанна, месяца студня во 2 день.
  На его же место избран стал Лев VIII.
  В лето 6472 (964). Когда ходил Святослав на Ростов, то узнал, что была ранее Русь в Муроме. И есть дорога на Киев более короткая и удобная из Ростова, нежели по Волге, - по рекам Саре и Недуге через волок малый в реку Сутягу, коя впадает в Нерль-реку, а по той вниз до Клязьма-реки и вниз до Оки, и через Оку на Десну. Другой же путь и без волока - из озера Неро в реку Вёксу и далее по Которосли-реке в Волгу, а из Волги в Оку же. И по рекам тем русинги прежде ходили Янтарным путём, покуда хазары устье Оки под себя не взяли, покорив черемис и мордву.
  И пошёл Святослав на Оку реку и на Волгу, дабы проверить ныне путь сей и обеспечить проход свободный, как в старину было при Янтарном пути.
  И встретил вятичей, и пришёл к городу их Городню. Здесь звал он князя их Ждамира к себе с мужьями его и спросил их: "Кому дань даёте?". Они же ответили: "Хазарам - по щелягу с сохи даём".
  Сказал им Святослав: "Не давайте им, но мне давайте". Они же ответили: "Аще придут хазары и заберут дань, что делать будем? Не волим платить две дани. Победи хазар, и будем давать тебе, как им давали". Ответил Святослав: "Давно русь с хазарами воюет; иду на них. Вы же дань мне давайте".
  И дали ему. Святослав же оставил в Городне дружину малую и пошёл вниз по Оке до Мурома, послав к ним со словами, коих боялись уже все: "Хочу на вас идти". И вышли ему навстречу муровляне, и покорились Святославу, и попросили у него защиты против хазар и мордвы с буртасами и черемисами, кои свершают дикие набеги на землю Муромскую. И пообещал то Святослав, сказав: "Сам я немирен с хазарами, хочу отмстить им за обиды деда и отца моего, за тугу от них Земле Русской".
  После того вернулся Святослав в Киев и послал за варягами, а также по племенам русским собрать воинов на следующее лето.
  На Руси же мирно было.
  Изгнанный императором Оттоном прежний папа Иоанн вошёл в Рим и изгнал папу Льва. И собрался Оттон изнова на него идти, но маия месяца в 14 день умер сей лжепапа от раны, полученной во время блудодействия от мужа жены некоей, совращённой им насилием. Люди же говорили, что то сам Сатана стукнул его по голове и забрал в Ад.
  В лето 6473 (965). Узнал Святослав, что зимою приходили хазарские ябетники собрать дань с вятичей. И отложились вятичи, убоявшись воинов кагана, и выдали им русов, что сидели в Городне, головою. Царь же хазарский не стал убивать их, когда привезли их в Итиль, но отрезал им носы и отослал в Киев. Хотел ведь он так подсмеяться над Святославом: не так, говорили они, грозен сей правитель, каким кажется.
  Святослав же, чувствуя себя униженным, впал в гнев неистовый и поклялся смыть такое оскорбление кровью кагана и царя. И велел он перебить всех хазар и всех людей веры их иудейской в Киеве. Но двоих оставил и велел отправляться в Хазаран и передать письмо кагану, в котором сказал таковы слова: "Пишу тебе, мёртвый каган, дабы знал ты перед смертью своей и царя своего: свершил ты последнюю ошибку в своей жизни. Я, Святослав, великий князь русский, иду теперь на тебя и поклялся светлыми богами, что изведу всю землю твою и народ твой. И не быть теперь мира между нами, покуда не увижу тебя мёртвым или на колу сидящим, вместе с царём твоим, а всю землю твою - разорённой и павшей под копыта коней войска моего".
  И стал собирать Святослав силу великую: и русь, и варягов, и славян, и кривичей, и север; и к Рагнвальду Полоцкому послал за воинами согласно роте его; и с Новгорода и Ладоги пришли вои словенские и мерянские и весьские. И послал Святослав к печенегам поминки дорогие к четырём ордам, что с Хазарией соседили, сильнейшим и предлагал им идти на хазар с ним вместе, суля добычу великую. И согласились цур, кулпеи и талмат, а цопон не пошли ради греков - дали им греки подарки, чтобы оставались они в Климатах и защитили их, если война дойдёт до них. И харавои пошли вместе с русью, союза ради со Святославом.
  Тогда решил Святослав, что будут северяне русские и печенеги степью давить на хазар; сам же он с войском главным пойдёт в обход по Оке в Волгу, по пути примучив отложившихся вятичей и взяв у них добычу и всё нужное для прокормления войска. По приходу же на Волгу присоединит он ещё дружины из Ростова и Мурома и спустится по Волге в Итиль, где и налезет на хазар в стольном граде их Итиле же. А далее пойдёт русь изгоном по степи навстречу союзным печенегам; и так раздавит он, Святослав, тех хазар, как и поклялся кагану их.
  Так решено было на Думе княжеской, и так сделалось. С печенегами обменялись заложниками, а словен, мерю и весь Святослав сразу отправил к Ростову через Валдай и Белоозеро, дабы присоединились там они к войску его.
  Сам же он во главе воинства великого поднялся по Десне, переволокся в Оку, и, спускаясь, стал разорять вятичей, мстя им за измену их. И вышли старейшины вятичские к нему и просили: "Не разоряй землю нашу - что хочешь дадим тебе". Сказал им Святослав: "Всех, кто отдал русь хазарам, выдайте мне головою; тогда возьму виру, и землю не разорю". А ещё для того разорял он землю вятичскую, чтобы хазары думали, будто печенеги сами на них налезли, а Святослав с вятичами воюет, - о том после рассказывали мне воины его христиане.
  Восплакали вятичи и возопили горестно; но ничего они не могли сделать против войска столь великого русского. Вышел сам к Святославу князь их Ходота и с ближними боярами своими и сказал: "Как было мне не выдать русь; пришли ведь хазары по дань свою и хотели казнить уже нас за то, что отложились от них к тебе, а тебя же не было. Пришлось нам покориться хазарам: не можем ведь платить две дани".
  Святослав же ответил: "Послали бы в Киев - пришла бы русь вам на помощь и убила хазар, показав, что не их то более земля, но русская; ты же вместо того обманом русь поял, что в городе твоём стояла". И велел казнить князя и бояр его со старейшинами; и распяли их числом 18 человек. Сыновей же Ходоты взял Святослав с собою заложниками, дабы не поднялась земля Вятская во время войны его с хазарами.
  После же поплыла русь далее по Оке к Волге, и бесчисленно было кораблей её. В Муроме соединилось войско Святославов с ростовцами, и пошли далее, и напали на эрзян, племя мордовское, подданное булгарам и хазарам, хотя отомстить им за обиды Руси Муромской и примучить их к миру с русью. Эрзя же, видя войско великое, биться не стала, но поклонилась Святославу дарами великими и поклялась в вечной дружбе с русью; аще же избавит русь их от булгарской дани, то платить станут Руси.
  Согласился на то Святослав и пошёл далее. А на излучине волжской, там, где впадает Волга в Итиль, встретила русь судовая рать булгарская, послав сказать, что не ходила бы та в их землю и грозя гневом кагана хазарского, коему Булгария платит дань. Ответил им Святослав: "Не добро то, что сказали вы: немирен я кагану хазарскому, а значит, и вам. Иду на вы!"
  И ударила русь, поставив корабли свои клином; Святослав же на первом корабле шёл. И так крепко ударили корабли русские, что немедля прорвали строй булгарский, рассеяли лодьи их и стали избивать поодиночке.
  Тогда воскликнул Святослав: "Не останавливайтесь, братие; а бежим вборзе в Итиль, к Булгару городу - опередим известие о разгроме флота булгарского!" И так увлёк русь за собою.
  И весь вечер и всю ночь шли корабли русские двести вёрст вниз по Волге и по Итилю; гребцы же сменялись, дабы каждый отдохнуть мог перед боем новым. Утром подошли к Булгару и сходу налезли на город. Царь же булгарский не успел исполчить войско своё и бежал; русь же захватила Булгар и полностью его разграбила.
  После же нагрузил Святослав корабли многие добычею невиданной - и русские лодьи, и какие в земле Булгарской взять смогли, - и на них отправил всё сие в Киев дорогою северной по Волге и через волок на Смоленск.
  Сам же Святослав с войском своим обрушился на буртасов, кои ниже по Итилю сидели, и их также разбил и землю их разграбил, за обиды русские; и разграбила русь всё, что принадлежало людям хазарским, болгарским и буртасским на реке Итиле.
  И славили тут Святослава воины его и вся русь, говоря, что и Одду Стреле, и Олегу Вещему, и отцу его Игорю не давалась такая удача.
  После же пошёл Святослав на хазар. Услышав же о том, что главное войско русское подходит к ним с Итиля, хазары, кои были в городе их, вышли навстречу во главе со своим каганом и с царём. И горько восклицал тогда царь: "Увы мне! Зачем обидел я Святослава! Теперь обманула русь хазар - войско наше в степи, а Святослав возле столицы нашей с силою тяжкой, и узы с ним!" Пришли ведь узы, коих на Руси называют торками, к Святославу, прослышав о победах его и желая присоединиться к удаче его.
  И сошлись на берегу Итиля возле города самого. Тут выехал Святослав перед войском, вызывая царя хазарского Иосифа на ристалище воинское, на хольмганг. И кричал ему: "Служила русь вам, хазары, грозно и честно; но всегда обманывали хазары её. Из-за вас ведь погиб дед мой Олег, а отец мой Игорь платил вам дань неправую. Теперь пришёл я взыскать за обиды их на вас, царь и каган! Жаль, что Песах ваш умер, - спросил бы и с него!" И ещё сказал Святослав: "Выходи биться, мёртвый царь! Умереть в бою лучше, чем на колу!"
  И смеялось войско русское над словами такими, видя, что не выходит Иосиф царь, зане боится Святослава. Вышел лишь один из воинов хазарских, знатный боярин из белых хазар, силой могуч и ростом велик. Но не стал с ним биться Святослав, сказав, что не велит того честь великокняжеская, ибо цари бьются с царями лишь, и конунги с конунгами, но не с простыми боярами.
  Тогда вышел против хазарина Ингмар Гроза, как прозвали уже наперсника детского Святославова, и потемнел лицом тот: велика была слава Ингмарова, и видел хазарин уже смерть свою. И так и вышло - проткнул Ингмар копьём своим хазарина.
  После того сошлись два войска. Святослав же отрядил дружину знатную на конях вокруг стана хазарского, чтобы ударила она сзади, а наипаче же - дабы не дала уйти кагану с царём. И видел хазары движение то, но не могли выделить и воина единого против дружины той, ибо все они были заняты на отражении приступа русского.
  И бились люто и жестоко, и в битве одолел Святослав хазар, и мало их сумело убежать, ибо била их в спину дружина русская комонная.
  И привели к Святославу царя Иосифа; кагана же нашли мёртвым, задушенным шнурком шёлковым. Таков обычай у хазар - считают они кагана отвечающим перед Богом за удачу их; и если удача уходит, то удавливают они кагана своего по приказу царя.
  Сказал Святослав Иосифу царю: "Ну, любезно ли тебе, как я слово своё держу?" - и велел нос ему отрезать. Отвечал же сей: "Увы мне; пуще мне смерти моей, что разоришь ты страну мою и уничтожишь веру мою!" Засмеялся Святослав и сказал: "Так и будет; ты же узришь всё то с кола, ибо велю его так сделать, дабы ты не менее трёх дней жил ещё, ты, мёртвый царь!"
  И сделали всё, как великий князь сказал: город Итиль разорили, и дома сожгли, и молельни иудейские разрушили, а жителей в рабство обратили. И только немногие люди хазарские сумели убежать и укрепиться на острове Баб-ал-Абваба, а иные в страхе великом добежали до острова Сия-Кух и поселились там.
  Взяв добычу велику, пошёл после Святослав вниз по Итилю до моря Хазарского, и там всё разорил. После же повернул от моря и нашёл на Семендер город, и сжёг его, и виноградники, и сады все сжёг - не хотел ведь, чтобы восстановили хазары власть свою над землёю этой и снова Руси угрожали. Оттуда же пошёл к Тмутаракани, и взял её, сказав, что будет здесь изнова город русский под Русью Киевской.
  И победил ясов и касогов, и отправил многих из них на поселение в земли курские северян степных и аланов русских.
  А город Белую Вежу взял же и посадил там дружину русскую, сказав, что отныне Русь Киевская по Дону сидеть будет. И тут тоже иных поселил из северян, ясов и касогов.
  После же вернулся Святослав в Киев со славою великой и утёр пот за Русскую Землю.
  В лето 6474 (966). Восстали вятичи, не хотя платить даней киевских, а наипаче - хотя отмстить за вождей своих, Святославом казнённых. Разорили они повост княжеский в Городне, и ябетников княжеских убили.
  Тогда по весне собрал Святослав русь и пошёл на вятичей, и победил он вятичей, и дань на них возложил больше прежней.
  В Тмутаракани поставил повост княжий, и сел там наместником воевода по имени Волк. В се же лето ходил Волк через пролив на Корчев и взял его, и другие городы хазарские в Климатах попленил. Греческие же города обошёл и, придя к Херсону, заключил мир с греками, и рубеж с ними установил.
  Печенеги же орды цопон кочевали там по степям, и с ними тоже мир уставил Волк воевода.
  В Чернигове скончал дни свои Асмуд, ближник Олегов, наставник Игорев и воспитатель Святославов. Был он в чести великой все годы жизни своей, а в Чернигове сидел на кормлении, когда стар стал, и не мог уже ходить в поле; а лет ему было 67.
  В земле Греческой нужда великая настала из-за неурожая, и цена на хлеб поднялась в восемь раз. И была туга великая среди греков, и многие умерли от голода.
  Тогда приходили болгары к базилевсу Никифору и требовали с него дани греческой по обычаю. Но Никифор император дани не дал, но гневался сильно на болгар, зане пропускают они, говорил, угров через свою землю, кои ходят разорять Греческую землю.
  Ушли болгары, пригрозив войною грекам.
  Тогда направился Никифор на болгарскую границу во главе армии своей, но не стал покамест воевать болгарскую землю, а направил письмо царю болгарскому Петру, требуя от него не пропускать больше угров через свою землю. Сей же Пётр отвечал ему, что не может того содеять, ибо связан договором мирным с уграми, где написано, что могут те ходить по земле болгарской, когда не разоряют её и не творят обиды людям болгарским; если же разорвёт царь болгарский тот договор, то-де налезут угры на Болгарию, а того не хочет царь сей Пётр, ибо будет это означать, что воюет он за империю Ромейскую, о чём договора между греками и болгарами нет, и болгары того договора не ищут.
  Гневен вельми стал Никифор базилевс и выступил он на болгар, и несколько крепостей у них захватил. Но не мог он воевать болгар крепко, зане мало было войск у него - силы главные греческие с агарянами воевали на востоке. Наступали ведь там греки в Киликии и Сирии, и взял там Никифор Монсуестию и Тарс, и дошёл до великого града Божьего Антиохии, и Кипр остров занял весь.
  И так отступил Никифор, ибо не хотел поступаться победами теми ради усмирения прихотей болгарских.
  Тогда решили греки просить Святослава воевать болгар. Прибыл в Киев посол их Калокир патрикий, иже бывал уж на Руси и со Святославом знаком был; привёз он дары богатые и славные, и 15 кентинариев золотых монет. Когда же изочли их по приказу Святослава, то оказалось их 108 тысячей.
  Спросил Святослав: "Признаёте ли вы, греки, Русь сестрою империи Ромейской?" Калокир же ответил: "Да", ибо имел на то согласие императора; Святослава же он называл царём, говоря, что так его называет и базилевс.
  И согласился тогда Святослав идти воевать землю Болгарскую, хотя втайне присоединить её к Руси, как присоединил нужные ему земли хазарские. Послал Святослав собирать войско великое; и к уграм послал, и к печенегам, зовя их с собою на землю Болгарскую идти и суля знатную добычу.
  Пришли в Киев новые люди данские, не хотя принимать Христианство от короля своего данского Харальда Синезубого. Хотел ведь Харальд тем мир заиметь крепкий с императором Германским Оттоном; но многие вельможи его не хотели отступиться от веры предков и оттого бежали на Русь, где, как знали они, Святослав безбожный крепко против Христанства стоит.
  В лето 6475 (967). Сказал Святослав дружине своей боярам: "Взял ведь я каганскую булаву и царские регалии хазарские - унаследовал есмь власть их с землёю их, и титул каганский. Ходила преже русь под каганом, теперь же сама она каганат. Любо ли вам, братие, каганом меня крикнуть, дабы была Русь вровень с империею Ромейской?"
  И закричали они: "Любо!". И устроили в Киеве праздник и церемониал царский. Надели на Святослава одежды царские, на голову же положили ему оберег наголовный каганский, короной называемый по-хазарски, в руки же дали булаву каганскую. А перед тем голову ему выстригли, как то хазарская знать делает, оставив только чуб один - верят ведь хазары, что за чуб тот во время смерти бог их Тенгри на небо их души вытянет; во тьме ведь ложной веры пребывают, что те, что эти.
  И так провозгласили Святослава каганом, и многие знатные русинги так же головы себе выбрили, кои из древних родов происходят. И был пир велик.
  И послали к Никифору базилевсу с требованием признать каганский титул за Святославом и ровнею императору ромейскому, - по закону-де так и ежели хочет тот помощи русской в войне с болгарами. И согласился на то базилевс. Весною прибыл изнова в Киев Калокир патрикий, привезя письмо милостивое от Никифора императора, в коем тот величал Святослава каганом наследным русским и хазарским и предлагал Святославу Болгарскую землю.
  Блаженная же Ольга радовалась за сына и за Русь, приявшую столь великую славу от базилевса, но при том заклинала его отказаться от войны, говоря, что обманут его греки, лукавством своим славные. Ответил ей Святослав: "Не хуже я Симеона царя, а воюю лучше. Ежели будут греки лукавы, пойду на Царьград. Хазар ведь растрепал я и каганат их уничтожил, что столь долго веков кровь русскую сосал. Ромеи не сильнее хазар будут, коли столь времени не могли их победить; я же смог. Одолею и греков, ежели против роты своей пойдут".
  И стал собирать Святослав войско своё в поход. Послал он к уграм, зовя их на греков по слову их прежнему. Послал к печенегам союзным с подарками и призывом на болгар идти, по старой вражде их. Послал и к болгарам, ища среди них недовольных царём Петром, дабы помогли те ему одолеть царя.
  Пришли на Киевскую землю ясы и касоги по зову Святославову, хотя вместе с ним воевать болгар, - дали ведь они ему роту верности.
  Так собрал Святослав войско невиданное, огромное - из руси, варягов, славян, кривичей, северян, печенегов, ясов, касогов и иных многих, и зарева месяца 13 дня сел с войском на корабли и отправился вниз к Днестру - там намечено было место встречи с союзными уграми и печенегами. Комонные же полки берегом пошли.
  Спустившись до Лукоморья стал Святослав с русью на Березани острове, комонные же полки его собирались меж лиманами, ожидая угров и всех печенегов. Когда же собрали болгары урожай, перешли о войско Святославово Дунай и стало разорять страну Болгарскую; царь же Пётр не смел выйти со своим войском против силы русской. И много тогда зла сотворили русы болгарам; помнят о том здесь и ныне, и зло большое держат на русов.
   Ходили русы в се же лето из Тмутаракани на Итиль степью - начали бо собираться там выжившие преже вои и беженцы хазарские. Вёл их Волк воевода через Семендер, и город снова попалил, и с виноградниками тож. И Итиль сжёг изнова.
  Печенеги же грабили вежи чёрных хазар и много людей попленили, в челядь обращая.
  Ромеи же воевали в это время в Киликии под водительством Иоанна Цимисхия, и много земель завоевал он там, а также в Сирии и Месопотамии. Тогда поднялся там народ против ромеев, и Цимисхий усмирял их. После же осадил Антиохию.
  В лето 6476 (968). Перезимовал Святослав с войском своим в Переяславце, емлющи дань с греков за то, что одолел он болгар и гордыню царя их Петра усмирил.
  Болгары же сидели в городах своих и посылали к царю греческому, изъявляя покорность ему и прося удалить русов из Болгарии. Иные же из вельмож болгарских ненавидели царя Петра и приходили к Святославу, прося взять их в войско его; иные же приходили так, чаючи получить у князя русского грамоту охранную от разорения печенежского и угорского - не велел князь Святослав своим поганым зорить земли и поместья союзников русских в Болгарии.
  И так сидел Святослав в Переяславле и Доростоле, и ещё 80 городами владел; царь же Пётр сидел в Преславе Великом и правил остальной Болгариею.
  Сей царь Пётр прославился в народе своём искреннею верою в Бога, кротостью и смирением; он всячески поддерживали и возвеличивал Святую Церковь, много ей жертвовал и дарил земли многие и золото и иные богатые дары. Святый блаженный Иоанн Рильский выделял его среди прочих вельмож, говоря, что видит царя на расстоянии, а тот же видит его, и так общались они издалека; и видели люди в том знак Божий на царе Петре. Воевать же не хотел и не любил, но понуждаем был к тому людьми и обстоятельствами. Не сам же он рассорился с Никифором базилевсом, но тот отказался платить дань уложенную; сей же император и Святослава безбожного наслал на Петра. И когда бились на Дунае оба войска, и одолел Святослав болгар, и взял города их, то всё время молился царь Пётр за просветление душ безбожных и за избавление страны своей от лиха войны.
  В лето же сие Пётр царь отправил в Константинополь сына своего Бориса для заключения мира и изгнания русов; но во время то отсутствовал Никифор базилевс в столице своей, зане воевал в Сирии, где город Арку взяли и к самой Антиохии подошёл. Посему оставили греки Бориса в Константинополе, и живёт он там и сей день во Влахернах, близ церкви Богородицы, во дворце.
  Ещё, говорят, потому греки не отвечали болгарам, что тот Калокир, сын херсонского протевона, что привозил в Киев золото от императора, сидел со Святославом в Переяславце, великую честь от него имея. Потому хвалил сей вельможа греческий Святослава перед императором Никифором, хуля болгар и предостерегая базилевса, что-де отложатся те, едва уйдёт Святослав восвояси.
  Сам же Святослав говорил мне в лето сие, что побратались они с Калокиром; не знаю, верить ли сему, ибо как может православный христианин побрататься с язычником, не введя его в Веру и Церковь Христову, того не могу понять. Но зная на примере судьбы несчастной страны моей беспредельное лукавство греческое, подозреваю, что ложно было братание то со стороны Калокира; и о том предостерегал я князя, и тем вызвал гнев его и изгнание из Руси. Не верит в то князь великий и слышать о том не хочет; ибо хотя жесток он и необуздан как поганый по вере своей, но благороден душою и сердцем прям своим; и то признать надобно, не кривя сердцем перед Богом.
  Святослав же, в Переяславце сидючи, послал к Петру со словами: "Се, сижу я на краю страны твоей, и дальше идти не хочу; желаю лишь держать Переяславец и землю сию, от устья Дуная и через Переяславец до Доростола и оттуда до Понта, мною на щит взятые, дабы связь иметь с Русью. Заключим же мир на том - да не желаю я твоей земли, ты же моей".
  И согласился на то царь Пётр, видя, что от греков нет ему помощи, а сына его старшего и наследника удерживают они как заложника. И хотя страдал он сильно душою от размирья с Греческой землёю, где вырос и воспитался, но послал к Святославу вельмож своих с ответом миролюбивым. И преломили тут хлеб русы и болгары, и заключили договор мирный, говоря: "Да будет мир меж русами и болгарами, пока течёт Дунай".
  В сие же время, через несколько дней после отъезда болгарского посольства, пришла к Святославу весть, что осадили Киев печенеги, и держится стольный град русов из последних сил.
  А получилось то из-за ревности печенежской. Взял ведь Святослав с собою на болгар орды харавои и хопон; а гиле угры поминки богатые дали, мира деля; а иртим-орде дала русь.
  И стали гила величаться перед иртим, что больше они получили поминок, оттого что больше боятся их и уважают народы окрестные, нежели иртим, - всегда ведь спорят гила, иртим и цур, кто из них более мужественные и благородные, чем прочие. Считается ведь среди печенегов, что три этих орды принадлежат к кангар, то есть к самым первым и благородным среди печенегов, что преже ещё Руси Ладожской правили большим царством, называемом Кангар одагы; и самые гузы ходили под ними.
  И так величались гила перед иртим. А была в лето сие засуха велика, и травы в степи пожухли и сгорели; и нечем было питаться коням печенежским. И тогда решили иртим идти на Киев, чтобы потребовать у руси новых поминок, которые превзошли бы угорские, что гилам дадены были. Знали ведь печенеги сии, что ушёл князь и с войском воевать Болгарскую землю, и стоит Киев пуст без войска княжеского.
  И се видел я сам: пришли печенеги червеня 21 дня к Киеву в силе тяжкой, собрав все роды орды своей, во главе с ханом своим набольшим, именем Куря, и обступили город. И так быстро пришли они, что едва успела Ольга с людьми своими из Вышгорода в Киев добраться, и заперлась там со своими внуками - Ярополком, Олегом и Владимиром. И взяла на себя командование в городе, ибо не в возрасте ещё даже старшый внук её Ярополк, а другие два брата и его моложе. Сказала она: "Сын мой, великий князь, в Болгарской земле воюет, а внуки мои малы; я же остаюсь великою княгиней, за то беру власть в городе и оборону его в свои руки". И помня о заслугах её великих, согласились на то люди.
  Прислали тогда печенеги к Ольге со словами: "Дай нам поминок богатых, тогда не тронем города твоего". И дали им, что сочла достаточным Ольга, зане хотела он поскорее избавить народ свой от насилий печенежских.
  Тут, увидев, что сразу и легко дали поминки печенегам, сказал хан Куря: "Выплатила ведь легко нам поминки великая княгиня русская - значит, мало войск у них в городе; потребуем ещё, а не дадут - возьмём Киев на щит!".
  Куря ведь, как говорят пленные иртим, очень честолюбив и бесчестен; власть же получил, убив дядю своего и сыновей его. При том воюет не честно, даже по мере печенежской, кои известны хитростями и обманами своими, но любит нападать из засад на слабого противника; победив же, убивает всех знатных, а прочим пленникам предлагает соединиться к войску его, где будто бы найдут те для себя добычи и знатности.
  И решили так печенеги. Тогда выказал Куря гнев - как говорят пленные, притворный, - на то, что мало дали поминок, и велел убить слов киевских, что привезли те поминки печенегам. Одного же, оставив в живых, отправил к Ольге, велев передать, что-де оскорбила она его малым подарком, а потому пусть выдаст всю казну княжескую, иначе возьмёт он Киев и сам всё заберёт.
  На то разгневалась уже кроткая Ольга и ответила: "Когда нас не будет, всё заберёшь". И велела исполчаться всей руси, что оставалась в Киеве, и всем горожанам. Послать же за помощью не могли: так плотно обступили город печенеги, что нельзя было ни выйти из города, ни вести передать. Стояли они на Перевесище, и на Подоле, и на Щековице горе, так что нельзя было и воды в Киянке набрать, и коня в Почайне напоить. И на Козарьем конце стояли, иде же церковь Св.Илии стоит. И не сожгли её печенеги, но входили в неё и выходили в преклонении, и сам хан Куря там был, и так чудом Божиим и молитвами сохранён был храм Христов. Другие же домы сожгли печенеги: и Козарий конец, и Подол, и другие, что за стенами Самвата Киевского остались.
  Наутро подступили печенеги к городу, но не смогли ничего же: не было у них ни лестниц, ни пороков, и не смогли они взойти на стены, ни ворот разбить. Лучники же русские многих печенегов посекли стрелами, ибо далее стреляли они, нежели те, и луки их сильнее.
  Тогда отступились печенеги, но город сам в осаде оставили, и все пути из него перекрыли. А тела воев своих павших убирать не стали, и те, разлагаясь, смрадом своим всё здесь наполняли.
  И многие тут пришли к Христу, моля Бога о спасении души своей, и крестил я многих, хотя и не в купели и вне храма; но окроплял их водою святою, и оттого было то Таинство Господне истинно и верно.
  Жрецы же Велесовы с Подола и Перуновы с Перевесища ушли неведомо куда, печенегов убегая.
  И так стояли печенеги вокруг города. И стали тужить люди в городе, и говорили: "Уже нет нам спасения, умрём от голода и жажды. Не можем долее терпети, надобно уже сдаваться печенегам".
  Тогда собрала Ольга ближников своих, и решили послать гонцов елико возможно по городам русским и по дружинам.
  И сделали так; но поймали печенеги гонцов и казнили, и показали головы их киевлянам.
  Тут стали впадать люди в отчаяние, ибо многие умирать начали от голода и жажды. И пришёл тут к великой княгине один отрок, именем Буря, и сказал: "Я проберусь". Он сказал же, что родом из печенег русских и знает по-печенежски, и имя его печенежское же, хоть и звучит по-славянски. Испытали его те из русинов, что знают по-печенежски, и сказали Ольге: "Чисто говорит отрок, не токмо словами, но и звуками". Произносят ведь печенеги иные звуки так, что другие и повторить их не могут: и с присвистом, и с хрипением горловым, и то и с клёкотом.
  И сказала отроку Ольга: "Иди. А сделаешь дело - награжу щедро".
  И выпустили его отай из города; он же, держа уздечку, побежал через стоянку печенегов, спрашивая их: "Не видел ли кто-нибудь коня?". И принимали те его за своего.
  Так приблизился он к реке и там, скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл. Печенеги же, поняв, что обманул их отрок, кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ему ничего сделать, зане успевал тот прятаться под водою от стрел. Умел ведь сей отрок плавать хорошо, в отличие от степных печенегов, кои воды мало что боятся, и даже не моются никогда.
  А в самое то время милостию Божией подплывал из Чернигова воевода тамошний Претич с дружиною своей. Добежали ведь до города того беженцы уцелевшие из разорённых печенегами весей по Роси и далее ближе к Киеву и поведали, что идёт-де орда иртим в силе тяжкой на Киев, ведая, что нет князя великого Святослава в земле Русской. Тогда собрал Претич дружину свою корабельную и отправился по Десне на Киев, хотя если не помочь снять осаду, то оправдаться перед князем Святославом попыткою сделать это.
  И послал воевода лодью одну на разведку, осмотреть и изочесть силу печенежскую вокруг Киева. Дошла та ладья с воями отай до стрелки Оболони, чтобы не видели их печенеги; сами же вои спрятались на берегу, наблюдая за силою печенежскою. Невдолге после того заметили вои те дозорные, что плывёт отрок, а по нему печенеги стрелами бьют; подъехали к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли его к дружине Претича. Сказал им отрок сей Буря: "Если не подойдёте завтра к городу, то люди сдадутся печенегам".
  Воевода же Претич, узнав из слов дозорных силу печенежскую, сказал своим воинам: "Мало нас, и не сладим мы с печенегами силою нашею. Но некуда нам деться - княгиня-мать и сыны князя нашего в городе. Пойдём же завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав".
  И сказал ему один из воинов, именем Тук: "Поболее трёх сотен саженей ширина Днепра у Самвата - как переплывём их незаметно для печенегов? А после от берега до города тоже поболе трёх сот саженей - как пробежим их, да два раза, да с отроками и женщинами? Задавят нас печенеги числом и конями потопчут. Лучше нам ночью спуститься вниз по Чарторыю к урочищу Клову и Аскольдовой могиле. А по свету поворотиться назад и грести к городу. Тогда примут нас за Святославовых воев".
  И спорили вои старшие, но убедил всех Тук, и Претича убедил.
  И на следующее утро, близко к рассвету, появились они в виду города от урочища Угорского на трёх ладьях и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенеги же решили, что пришёл князь, и побежали от города врассыпную.
  И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям, и были тут слёзы радости великой у всех, и молились люди богам своим, а наипаче же всех христиане славу Богу Истинному воздавали. Благодарила Ольга Претича, а отроку Буре пояс золотой навесила и причислила его к своим людям, великой княгини воям и дворянам. Претича же, узнав, что сам пришёл он под Киев, не ведая ещё о туге большой людей киевских, благодарила паки и в набольшие воеводы его назвала. И ушла в Киев, распорядившись послать людей за водою и продовольствием для города.
  Увидели же тут печенеги, что мало воев русских пришло, и заподозрили обман. Прислал князь печенежский воина без оружия, прося о переговорах с князем, за коего принял он Претича. И сказали ему: "Пусть приезжает Куря, не тронут его".
  Тогда возвратился хан сей печенежский к воеводе Претичу и спросил: "Кто ты и откуда пришёл?". А тот ответил ему: "Пришли мы с той стороны" и показал рукой на полдень. Куря же спросил: "А ты не князь ли?". Претич же ответил: "Я муж его, пришёл с передовым отрядом, а за мною идёт войско с самим князем: бесчисленное их множество". Так сказал он, чтобы припугнуть печенегов.
  Князь же Куря поверил в то и испугался - слыхал ведь уже он, что разгромил Святослав хазар и болгар. Сказал он Претичу: "Будь мне другом". Хотел он так задобрить великого князя русского, веря, что вступится Претич перед ним за побратима.
  Тот же, решив, что добро так будет - сделать хана печенежского другом, дабы не подступал он более к Киеву, ответил: "Так и сделаю". И подали они друг другу руки, и дал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы. Тот же дал Куре кольчугу, щит и меч.
  И отступили печенеги от города. Но недалеко отошли они, не веря полностью Претичу, ибо не видели дозоры их подплывающее по Днепру войско Святослава. И стали они станом на Лыбеди на реке; не мешали они более сообщениям с Киевом от земли Русской, но и коня нельзя было напоить на Лыбеди. По весям же грабили малые отряды их, прокормления себе ища.
  Иные же говорят, что потому не уходил Куря, что просили его о том подсылы тайные греческие. Выгодно было ведь грекам, чтобы ушёл Святослав с Дуная: не нужен он был им более, ибо послал уже к ним царь болгарский Пётр, прося мира. То слышал я уже здесь; и то ведомо всем, что было так, что просил царь Пётр греков о мире, и из-за того отложились болгары от мира с русами, егда ушёл Святослав в Киев прогонять печенегов.
  Но о том после напишу.
  Тогда же собрались кияне на вече, видя, что Ольга тому не противна. И послали к Святославу со словами: "Ты, князь, чужой земли ищешь и о ней заботишься, свою же охабил, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придёшь и не защитишь нас, то возьмут нас, зане не ушли далеко печенеги. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?".
  Получив в Переяславце известие это, Святослав с дружиною быстро сел на коней и вернулся в Киев; в Болгарии же оставил Свенельда и Ингмара во главе воев своих; а воеводу Волка в Переяславце посадил; Стейнкеля же взял с собою. И шёл он вборзе, и в день, как говорят, делали по 70 вёрст. И через 10 дней был уже в Киеве, пройдя по землям иртим и вежи их разоряя из мести; стояли ведь они мало не впусте, зане воины печенежские все под Киевом стояли.
  Прибежавши же в Киев, Святослав приветствовал мать свою и детей и сокрушался о перенесённом от печенегов. И собрал он воинов, пришедших с ним, и Претича воев черниговских, и ополчение киевское, и прогнал печенегов в степь, а хана их Курю за малым не убил; но того прикрыли вои его, и ускакал он, раненный.
  И стало мирно на Руси.
  Студёного месяца в 22 день, на самое солнцестояние, было знамение Господне. В четвёртом часу дня затворилося солнце ликом чёрным и всё покрылось тьмою, и на небе были видны звёзды; вокруг солнца видно было сияние слабое, словно нимб. И никогда прежде такого затмения не случалось, разве что при водружении на Крест Господа нашего Иисуса Христа, как о том в священных книгах говорится.
  И плакали многие люди, боясь, что предвестие это большим несчастьям в скором времени. И так и случилось - чрез несколько времени заболела блаженная великая княгиня Ольга; началась у неё слабость в членах и боли великие в груди.
  В лето 6477 (969). Се есть последнее известие летописи сей. Изгнан бо есмь Святославом с Руси после успения в Бозе блаженной и праведной великой княгини Ольги, и прочих всех клириков болгарских и греческих изгнал он, мстя за обиду свою в Болгарии. Ныне же скончаю труд свой иеромонахом монастыря Св.Пантелеймона, не имея благословения архиепископского продолжать летописи сии; да и не знаю, что ныне на Руси происходит.
  В начале года сего, прогнав печенегов, остался Святослав на зиму на Руси. Тут стал он уставлять землю русскую. За болезнию матери своей, великой княгини блаженной Ольги, коя томилась сердцем после нашествия печенежского, повелел он сыну своему Ярополку стать в его место в отсутствие своё. Хотел ведь Святослав вернуться в Болгарию и сделать Переяславец центром земли своей и вея Руси. За несовершеннолетием же Ярополка приставил Святослав к нему воеводу именем Блуд, из волынян родом.
  Второго же сына Олега отправил наместником своим в Деревскую землю, в город Вручий, и к нему приставил воеводою сына Асмуда именем Вузлейф.
  Владимира же хотел Святослав оставить покамест в Киеве за малым возрастом его. Но тут подступили к нему гости и слы Новгородские, что приехали в Киев искать у великого князя правды от насилий норманнских, - наезжали ведь норманны на Ладогу и на Новгород малыми шайками, и не было на них управы без руки княжеской. А перед тем подучил их Добрыня, вуй Владимиров, брат матери его Малуши, ключинцы Ольгиной: да просят они Владимира князем себе. И когда те подступили к Святославу, сказал тот: "Да если бы кто шёл к вам; нет у меня воеводы для вас". Они же сказали: "Дай нам Владимира, сына твоего. Будем во всём слушать его и дядьку его, а ходить под рукою твоею". Ответил Святослав: "Берите". И так отправил Владимира в Новгород, иде же сам сидел при отце своём Игоре Ольговиче; а воеводою к нему поставил Добрыню.
  После того стал собирать Святослав воинов, хотя весною идти разорять вежи орды иртим, мстя печенегам за осаду Киева и за смерть людей русских.
  В то самое время император Никифор послал к царю Петру в Преслав послов своих Никифора Эротика и епископа Евхаитской эпархии Филофея. Намеревался ведь теперь базилевс помочь болгарам против русов и тем укрепить своё влияние на болгар. Сии слы говорили с Петром очень ласково, не требовали более отправить в Константинополь царских сыновей заложниками и предложили вечный союз, а для того сочетать браком дочерей царя с сыновьями императорского дома греческого.
  Болгары же, забыв о недавних неправдах греческих, а наипаче же страшась владычества русского, с радостью приняли посольств; посадили девиц на повозки и отправили их к базилевсу Никифору с просьбою о союзе новом и с тем, чтобы тот пришёл на помощь и отвратил повисшую над их головами секиру Святославову.
  По весне ближе к лету болгары, получив от греков заверения в дружбе, отложились от Святослава. Произошло то по велению царя Петра, который сам отложился от мира со Святославом и объявил болгарам, что отныне снимает с них роту, данную русам. После того во многих городах русских в Болгарии поднялись болгары и перебили русов; в других же русы подавили восстание и убили его вождей. Войско же болгарское осадило Переяславец, где сидел воевода Волк; Свенельд же сидел в Доростоле.
  Император же Никифор стал укреплять стены Константинополя и распорядился отковать новую цепь, коею велел замкнуть Суд. А войска своего болгарам не послал, но пошёл сам в Сирию, штурмовать Антиохию.
  По весне Святослав собрал вои многие комонные, и отправился через землю древлянскую воевать орду иртим. По Днепру же другую рать пустил на лодьях; прошла та через земли харавои, и пропустили её, ибо были харавои союзниками Святослава. Так с двух сторон напала русь на иртим и многих убила, и вежи разорила.
  Сам же Куря хан утёк в земли цопон и большую часть орды своей увёл - не мог ведь Святослав нагнать его из-за пешего войска своего, а на конях одних бежать за печенегами опасался, зная о хитростях их и засадах.
  Цопон же приняли иртим за дары богатые и потому, что на греков всегда смотрели, получая от них дары многие; греки же, как сказано, хотели Святослава из Болгарии удалить, и на то своих союзных печенегов подбивали тайно, чтобы те вместе с иртим путь Днепровский руси закрывали.
  Не стал Святослав нарушать мир с цопон, посчитав, что довольно наказал уже хана Курю, а наипаче же не желая новой войны, покамест войско его главное на Дунае стоит, и дела болгарские не улажены. Кочуют ведь цопон по Климатам и по Лукоморью тож до той стороны Днепра: могут они торговлю русскую с греками преступить на Низу, покамест связаны силы русские в Болгарии.
  Так вернулся Святослав с добычею и полоном и сказал матери своей и боярам: "Не любо мне сидеть в Киеве, негде тут силе моей разгуляться, а добыча мала - полонянников всё меньше берём, зане всё русское уже вокруг Руси. А от печенег челядь худая, мало её продать можно - не могут ведь хорошо работать печенеги. Потому хочу я жить в Переяславце на Дунае, и там хочу сделать сердце земли моей. Туда ведь стекаются все блага: из Греческой земли - золото, паволоки, вина, плоды разные, а из Чехии и из Угор серебро и кони, а из Руси же меха и воск, мёд и челядь.
  Отвечала ему тогда блаженная Ольга: "Зачем оставляешь меня, о сын мой? Куда идёшь, чужого желая? А свою землю кому поручаешь? Дети твои малы, а я стара и уже смертельно больна.
  Я, сын мой, преже уже горячо умоляла тебя, чтобы ты со мной вместе верил в единого истинного Бога, и Он даровал бы тебе к земному царству и небесное. Ты же пренебрёг моим советом и отверг мои слова, не захотел постичь истину и даже разгневался на меня. Ты не сделал Бога помощником себе, но возложил упование на тлен земной и человеков смертных.
  Теперь, сын, не ходи никуда, пока я не отойду от этой жизни и погребению не буду предана. Тогда иди куда хочешь".
  И гневался на слова такие Святослав, но молчал, ибо любил он матерь свою и не хотел перечить ей в её последний час.
  И завещала Ольга сыну своему: "После моей смерти не делайте ничего по вашему языческому обычаю; но пусть мой священник погребёт грешное тело моё по обычаю христиан. Кургана же пусть не дерзнет никто надо мною сыпать, ни тризны творить; но пошли золота в Царьград к патриарху, пусть он совершит моление к Богу о моей душе и нищих милостыней оделит".
  И потребовала она со Святослава священной вары в том, что точно исполнит тот последнюю волю её. И тот поклялся так древнею этой клятвой прежних русингов, норманнов и варягов, как дают её варяги христианам, не принадлежа сами к вере Христовой, но и языческими богами клясться в Христианской земле не должные.
  Сказала Ольга сыну напоследок: "Уже приближается время моей кончины; через три дня уйду к желанному Христу, в которого верую. Побудь со мною мои последние дни; когда похоронишь меня, - отправляйся куда захочешь".
  Когда Святослав услышал слова матери своей, слезами наполнились глаза его, и хотя он не уверовал во Христа, но по сыновней любви обещал ей всё сотворить, как она просила.
  И верно говорят то: кого любит Господь, даёт им прозрение смертного часа их. Так и Ольга знала, что вскоре вознесётся ко Господу. Через три дня, как и сказала тогда, умерла июля 11 дня.
  И был я пред нею, когда возлежала она на смертном одре своём, и слышал, как особенно благодарила она Бога и Пречистую Богородицу, а также всех святых она в молитве на помощь призывала. И настал час, когда от телесного союза захотела душа ея отделиться и к вышнему переселиться чертогу, к которому давно стремилась. И сподобилась она причаститься животворящих тайн тела и крови Христа, Бога нашего, и с благодарением и молитвой на устах, радуясь, что может уже предать святую свою душу в руки Божии, и перейти в обители вечные.
  И плакали по ней плачем великим сын её, и внуки её, и с ними князья, и бояре, и прочие вельможи, и все люди. И били себя в грудь и христиане, и язычники, крича: "Осиротела земля Русская матерью ея!"
  И так лежало тело её в горнице княжеской три дня; на третий же день к полудню подняли краду ея и понесли к церкви Св.Илии, где завещала она похоронить себя.
  Когда понесли её хоронить, тогда все, сколько там было христиан, так и язычников, и приезжие из многих стран, купцы и гости, все горько плакали о потере блаженной Ольги. Для князей и вельмож и прочих сановников она была мудрейшей и разумнейшей управительницей государства и защитницей державы, для них же самих была она тихой и приветливой в совете и справедливой в наказании. Кияне же и приезжие люди русские также находили у неё прибежище и упокоение, вдовы же и сироты приют, насыщение и одежду от неё получали с любовью; нищие же и убогие - всё в изобилии получали от неё, что им было потребно. А жизнь блаженная Ольга вела воздержанную и целомудренную; не хотела выходить вторично замуж, но пребывала в чистом вдовстве.
  И говорили люди так: "Жила бы она ещё, когда бы не печенеги и осада их - переживала ведь Ольга сильно за люди своя и народ свой; держала город перед натиском поганых до последней возможности и спасла его молитвами своими; сердце же своё надорвала на том". И пуще люди плакали, вспоминая, как заботилась великая княгиня о всех них во время осады прошлогодней. Все дни те Ольга молилась, ограждая крестом град свой и имея себе в помощь Пречистую Богородицу и всех святых.
  И принесли её на то место, где блаженная Ольга завещала себя похоронить. И отпел я, грешный пресвитер великой сей и истинно святой женщины, над ней положенные по уставу псалмопения и молитвы, и всю службу совершив, благоговейно похоронил ея; и все было сделано так, как она завещала. Сын же и внуки ея проводили блаженную Ольгу до ворот погоста церковного; а далее не пошли; и хотя гневался Святослав на меня за разъяснение, отчего не может он до могилы проводить её, но сдержал гнев свой.
  Так похоронили блаженную Ольгу, и верую я, что ещё многими чудесами удивлена будет могила ея, и возвеличена будет она в сонме святых, в земле Русской просиявших!
  Святослав же устроил поминки большие по матери своей, и для людей киевских столы были накрыты, и бочки мёда хмельного были им поставлены. И так пили все и поминали блаженную Ольгу, святую правительницу свою.
  На седьмой же день после того, когда Святослав и жёны его, и дети носили ещё траурные одежды, прискакали гонцы из Болгарии с известием, что восстали болгары, и власть Святослава над страной своей сокрушают.
  Прислал же тех вестников Волк воевода, присовокупив, что не смог удержать Переяславца за большим заговором внутри города против русов. Велел передать Волк: "Поспеши, княже, защитить землю свою, покамест Доростол ещё держится, и Свенельд в нём. Падёт Доростол - снова землю эту воевать придётся; мы же ляжем тут все, сраму не взяв на тебя и русь сдачею нашей в плен".
  Разгневался тут сильно князь великий за измену болгарскую, и дружина его мечами о щиты стучать начала. И горожане многие, когда о вести той узнали, стали негодовать на христиан, ибо, как кричали они, убивают-де христиане отцев и братьев их на Дунае.
  И взволновались тут многие из бояр великого князя и старших воев, кои особенно были недовольны христианскими деяниями многими матери его, и ждали токмо успения ея, чтобы восставить опять полную веру в идолы поганские. И подступили ко князю Святославу: да восставит он веру древнюю, к коей сам принадлежит. Сказали ему: "Видишь, мирны были нам печенеги, покуда не начала великая княгиня Веру Христову устанавливать; никогда до того не слыхано было, чтобы иртим на Киев нападали. То гнев богов на нас, на Русь; ты же, княже, сам воюешь с Христианы на Дунае, - отчего позволяешь им здесь богов наших старых сокрушать?"
  И лукаво говорили то они, а за ними и многие горожане повторяли; но потому ведь пришли печенеги, что Святослав одних взял с собою на войну и добычу, а с другими враждовал; и сам он землю свою без защиты оставил, всю русь без малого забрав с собою на Болгарию.
  Но не слушали люди увещеваний моих и других христиан; и верно сказано, что гневливы язычники и несправедливы, ибо бесы им глаза застят; христианского смирения и исходящего из него суждения разумного не ведают.
  Тогда приходил Святослав к церкви Св.Софии и окружил её воями своими. И сказал мне: "Вот, вызвали христиане гнев людей русских на себя, ибо напали на братьев наших на Дунае. Не держат христиане роты своей перед нами язычниками: знаю я, что не считают они то и за клятву. Не могу потому я в Киеве христиан оставить - шипом они колючим будут в спине моей. Выведи добром христиан своих из храма вашего, ибо велю сжечь его. Кто же не изыдет, сгорит".
  И сказал ещё: "Ты же отправляйся в Болгарию к сородичам твоим и христианам; не хочу губить тебя, зная, что предан ты был матери моей, а она тебя любила".
  И просил я его лишь дать нам возможность унести святыни наши; тогда же и Крест Животворящий уберегли христиане, иже Ольга блаженная из Царьграда привезла.
  Изошли тогда многие христиане из Киева и ушли в Любеч, где дозволил Святослав селиться им; церкви же святые сожгли язычники.
  Через четыре дня ушли русы на конях к Дунаю; пешее же войско, да с пополнение, отправилось на судах. Нас же, четверых клириков православных, двух греков и двух болгар, держал Святослав при себе - не хотел ведь он нашей смерти, зная, что после того не будет уже ему мира от христиан на Болгарской земле. Говорил то ему преже Калокир - ежели хочет он замирить землю ту, чтобы уставить там княжество своё, то не может он священства тамошнего жизни лишать.
  На Хорсовом острове остановились русы, дабы совершить там требу свою языческую у священного их дуба. Дуб тот громаден и мрачен, и окружили его ночью, и зажгли костры; а вкруг дуба укрепили стрелы в земле и молились; потом же принесли в жертву трёх чёрных петухов и гадали по ним на успех свой. Но не хочу писать о том, ибо поистине зловещи требы эти поганские; и сами поганые обернулись ликом своим истинным в Киеве, где преже все веры мирно уживались.
  Ещё стояли на Березани, на острове Св.Эферия; тут соединились с конным войском, и дальше поспешили к Дунаю в виду друг друга.
  К Дунаю, где ждал помощи Волк воевода с войском своим и с союзными болгарами, русы пришли в августе, 8 числа - так быстро шёл Святослав. Печенеги же и угры были в Доростоле со Свенельдом и Ингмором, и оттуда бегали изгоном на веси и сёла болгарские.
  И высадились ночью тайно, а наутро подступили к городу, дожидаясь комонной рати. Переяславцы же, извещённые, однако, о приходе русов рыбаками местными, ждали их; исполчилось войско болгарское, соединив к себе городское ополчение, и выступило против русов.
  И была сеча велика, и стали уже одолевать болгары; русы же начали пятиться к берегу. Тогда вскричал Святослав: "Уже нам здесь пасть; не волим же того, братие и дружино, но потягнем мужески!".
  После того ступил он в первый ряд и убил несколько воев болгарских. В ужасе попятились болгары, ибо истинно не мог никто противостоять Святославу. И образовали русы строй за своим князем, который они называют "свиньёю", а у греков то называется "клин". А на флангах же фаланги русской то же сделали Ингмор и Волк. И сделали русы общий наступ, и пали многие вои болгарские; остальные же бежали. Так одолели русы болгар, и Переяславец взяли.
  Здесь велел князь Святослав казнить всех изменников, коих сам и счёл; и стали ими все знатные, кроме тех, на кого указал Волк как на союзников русских. И так посадили на кол 57 человек. А имущество их Святослав забрал себе.
  После же сражения сего и взятия Переяславца отпустил Святослав меня и других клириков, сказав, что не с христианами воюет, а с изменниками; нам же, честным, путь чист.
  На том заканчиваю я труд сей тяжкий. В печали и унынии пребываю. Ибо видел я Русь и русов, и много спрашивал и узнавал историю их, и записывал песни и предания их, наблюдал за тем, как живут и умирают они, как воюют и празднуют. Воистину велик народ сей, и большее величие грядет ему. Но пребывает он во мраке язычества и невежества, и сам лучший воин и князь их затоптал огонёк истинной Веры, что затеплила в земле той северной блаженная и святая мать его.
  И жаль мне народа сего, плачу я о нём и о вражде его с народом болгарским. И уповаю токмо лишь на Бога нашего милосердного Христа, да просветит он сердце Святославово и русов его, и о том молюсь.
  АМИНЬ.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"