(правдивая история, случившаяся в последнее лето прошлого века)
музыкальная пьеса в четырех актах и двадцати одной картинах
Действующие лица:
со словами:
Е в р е й - Моисей Абрамович Рабинович
Х о х о л - Михайло Афанасьевич Голопупенко
Ц ы г а н - Михаил Дорожкин
Толстяк, начальник налоговой службы
Алена, его секретарша, толстая бестолковая женщина
Генка, его шофер, постоянно чинит свою машину
Михалыч, руководитель местной заготкооперации
Одинокая женщина
Сосед, дедушка с бородой
Бабушка
Местный бизнесмен, большой и толстый
Первый грабитель,
Второй грабитель,
Третий грабитель
Три колхозника,
Председатель колхоза
Первый "командир"
Второй "командир"
Без слов и хор:
Евреи, цыгане, украинцы, русские, националисты
Акт первый
Сцена представляет летнюю дорогу. Ярко светит солнце. На сцене цыганский ансамбль. Звучит все убыстряющаяся музыка, цыгане поют и танцуют. Вдруг все резко замолкают.
Начинается
Картина первая
В абсолютной тишине на сцене слышен громкий звук кузнечиков. Вдруг слышится звук быстро приближающегося автомобиля. Пронзительно скрипят тормоза и из-за кулис кубарем вываливается человек. Из-за кулис слышно: "Еще раз появишься у нас - убьем!" Человек зашевелился. Приподнялся. Встал, осмотрелся и начал отряхиваться, поднимая вокруг себя тучи пыли. Это - хохол. Огромный. В блестящих синих шароварах. В белой вышитой рубашке, подпоясанной красным вышитым кушаком. На голове у него папаха. Он осторожно потирает ушибленные места. Встает.
За кулисами снова слышен резкий скрип тормозов. Плашмя на сцену вываливается еще один человек в черном длиннополом пиджаке и широкополой шляпе. Вслед за ним летит маленький чемоданчик. Из-за кулис виден лес вытянутых рук и слышно: "Слава России!"
Из противоположных кулис выходит цыган с серьгой в ухе. Он в красной атласной рубахе, синих штанах и в блестящих сапогах.
Ц ы г а н Вы чего это тут скачки устроили, а ромэлы?
Е в р е й и Х о х о л ему ничего не отвечают. Х о х о л повернулся и пошел к противоположным кулисам. Е в р е й, подобрав упавшую шляпу и отряхнувшись, быстро огляделся и заторопился вслед за ним. Ц ы г а н остановился, осмотрелся, почесал в затылке и потом пошел за ними, сунув руки в карманы, напевая вполголоса что-то свое веселое.
Картина вторая
Х о х о л, еврей и цыган размещаются на ночлег
На сцене сумерки. По сцене, широко шагая и уверенно размахивая руками проходит Х о х о л. За ним семенит Е в р е й. Сзади, засунув руки в карманы и насвистывая, идет Ц ы г а н. Темнеет. Слышны звуки лягушек. Х о х о л останавливается.
Х о х о л. Надо бы ночлег искать, бисовы души.
На него налетает Е в р е й.
Х о х о л. Нэ треба. Гей отсюда, жидовская морда.
Е в р е й. Да-да, конечно, разумеется. (Кладет свои пожитки на землю в отдалении.)
Ц ы г а н присаживается поблизости. Все они раскладывают каждый свой костерок.
Ц ы г а н. Вот бы сейчас чайку бы еще попить...
Е в р е й. Я, конечно, дико извиняюсь, но у меня есть и заварка, и сахар. И даже кружка, правда, только одна. Ну да в походе не до условностей, ведь так же.
Ц ы г а н. А то. Помирать так от одной заразы.
Е в р е й мелко смеется. Они садятся рядом, пьют чай и потом разбредаются каждый к своим вещам спать.
На сцену потихоньку выходит цыганский хор и звучит печальная ночная песня о тягостях кочевой жизни.
Картина третья.
Сон.
Хор смолкает. На сцене почти полная тишина. Слышен только мощный храп Хохла, причмокивание Еврея и присвист Цыгана. Пение лягушек все слышнее, раздается присвист ветра. Свет становится темно-синим и мелькающим, как от луны сквозь набегающие тучи. Мужики начали ворочаться во сне. Сначала медленно, потом все быстрее, наконец, как по команде, они вскакивают.
В м е с т е. (размахивают руками и пытаются согреться) Ох и холодно же. Ужас. Как в могиле, прости господи.
Е в р е й. Таки уже давайте спать по-человечески. Все вместе. А то мы тут со своим парадом суверенитетов под конец еще и воспаление легких получим.
Х о х о л (пробурчав и махнув рукой). Ну, ходьте до мэнэ. Шибче!
Они, постелив на землю хохляцкую рубашку и шаровары и накрывшись еврейским длинным пиджаком, улеглись рядом. Под голову положили одежду цыгана. Свет на сцене гаснет совершенно.
Картина четвертая
Цыганский хор начинает петь веселую и громкую песню о радости солнечного дня. На сцене становится совершенно светло. Хор замолкает.
Х о х о л (встав и потянув на себя свою одежду). Рота подъем, сорок минут - привести себя в порядок и строиться на утреннюю поверку.
Ц ы г а н (приподняв голову). Ошалел с недосыпу. (снова положил голову и снова задремал).
Еврей шатаясь и протирая глаза, побрел к озеру умываться. Нехотя и потягиваясь встает и цыган и идет к Еврею умываться.
Вернувшись, мужики садятся в кружок и достают еду из своих котомок.
Х о х о л Ну, давайте зачинаемо з побачения. Я Михайло Афанасьевич Голопупэнко, из-под Харькивщины. Хотел у москалей зробыть грошей, да вот немае. Зараз иду до ридной хати.
Е в р е й А я Моисей Абрамович Рабинович. Иду до, пардон, в Одессу. Там у меня мама, папа, и вообще я хочу оттуда ехать в Израиль.
Х о х о л (удивленно). А чего не из Москвы?
Е в р е й. Так я же одессит!
Х о х о л. А-а! (обращаясь к цыгану) Ну, а ты кто будешь, хлопец?
Ц ы г а н. А я Михаил Дорожкин, (улыбнувшись и широко разведя руками), - иду, куда дорога ведет. Хочу волю найти.
Е в р е й. Ну-ну, оно, конечно...
Ц ы г а н. А я могу по-украински говорить. Трошки знаю украиньску мову.
Х о х о л (грозно). Цэ не украиньска мова. Це суржик.
Ц ы г а н. А что такое суржик?
Х о х о л. Москали щирую мову переврали.
Е в р е й. Михаил, Вы бы лучше вот этого бутерброда с сыром поели.
Ц ы г а н откусывает кусок бутерброда. Кусочек сыра застрял у него в усах.
Х о х о л. Уси в сиру.
Ц ы г а н (встрепенувшись). Чего-о, я тебе всеру!
Х о х о л (оправдываясь). Да ни-и, у тоби сыр в усех.
Е в р е й. Таки уже давайте говорить как все нормальные люди на русском. Что вы, словно в школе не учились...
В с е в м е с т е. На русском, так на русском.
Х о х о л. Ну, вот что, хлопцы, давайте-ка собираться.
Все встают, и собрав все вещи пошли за кулисы.
Картина пятая
Снова дорога. Е в р е й, хохол и цыган идут по ней и рассуждают о мировой истории и о вкладе своих народов в мировую культуру.
Из-за кулис выходят мужики.
Е в р е й. А еще евреями были Гендель, Бах, Бетховен, Паганини...
Х о х о л. Чайковский...
Е в р е й (вскипев). И не надо ерничать, евреями были Исаак Ньютон и Исаак Левитан...
Ц ы г а н. А если вы все такие умные, то фиг ли вы, после того как мы свалили из египетского плена, еще тысячу лет торчали в Египте в рабстве?
Е в р е й (сначала замолчал, потом быстро нашелся). А мы ждали божественного знака! И, вообще, знаете ли, пешком особенно не походишь, особенно по пустыне. Да и вообще, все эти сказки насчет египетского плена вас, цыган, это еще надо посмотреть...
Х о х о л. А колесо и телегу придумали хохлы из-под Херсона, когда еще ни евреев, ни цыган и близко еще папы с мамами не изобрели.
Е в р е й и ц ы г а н (вместе). Ну, это ты загнул!
Х о х о л. Да чекайте, хлопци. Не надо сердиться, ну придумали и придумали. Не всем же быть такими умными как евреи и цыгане, кому-то надо и делом заниматься...
Уходят за кулисы.
Картина шестая
Сельская дорога. По обеим сторонам растет хлеб.
Мужики выходят из-за кулис.
Х о х о л (еврею). Моисей Абрамович, смотрите, по одной стороне дороги поля словно вымытые. Ни соринки, ни травинки сорной. А по другой - не разберешь, чего больше, бурьяна или пшеницы.
Е в р е й (подумав). Я, конечно, не могу утверждать со всей очевидностью, но, может быть, это какое-то местное климатическое явление.
Х о х о л. Ага, смерч с ураганом.
Е в р е й. А что, вот мой дядя как-то рассказывал, что в свое время в Жмеринке, знаете, тоже было что-то подобное...
Уходят за кулисы.
Картина седьмая
Мужики натыкаются на группу крестьян, которые отворачивают колеса с трактора и грузят их на грузовик. Ими командуют неизвестные "командиры".
Из-за кулис задом выходят три колхозника. Они тащат колеса от тракторов.
П е р в ы й к о л х о з н и к. Баллонник возьми. С ним же проще и быстрее. Быстрее давай, а то сейчас председатель приедет.
В т о р о й к о л х о з н и к. Да хрен с ним, мы и ему нальем! (Все смеются).
П е р в ы й "к о м а н д и р". Ну все, загрузили, давайте рассчитываться. Значит, как договаривались - за большие колеса по 200 рублей и по бутылке, а за маленькие - по сотне и бутылку за пару. Вот 600 рублей и три пузыря - и все довольны.
К о л х о з н и к и (в один голос, возмущенно). Так ведь больше же обещали, гады! По пятьсот за большие и по две сотни за маленькие! И по две бутылки за большие и по бутылке за каждое маленькое. Чего обманывать-то.
П е р в ы й "к о м а н д и р". Ну, а если кто недоволен, то сгружай колеса назад и поехали. Только зря время потеряли.
К о л х о з н и к и (все вместе). Э-э-э. Не гони, командир. Мы же пошутили. Давай, чего уж там. Что мы зря крутили и грузили, что ли.
Один из "командиров" расплачивается и машина уезжает.
Картина восьмая
Буквально в ту же минуту раздается звук стремительно приближающегося автомобиля и на сцену вбегает председатель колхоза.
К о л х о з н и к и (вместе). Унюхал. Вот гад!
П р е д с е д а т е л ь (грозно). Вы что тут делаете? Почему трактор без колес? Чего молчите, сволочи? Всех пересажаю, заразы.
К о л х о з н и к и (вразнобой) Да мы и сами удивляемся. Ничего не понимаем. Приходим, а тут колес нету. Люди же воры. (Вместе). Председатель, ты пить будешь?
П р е д с е д а т е л ь (задумавшись) Пить, говорите... А есть?
К о л х о з н и к и. А то...
П р е д с е д а т е л ь. Ну тогда наливайте. (Выпив и занюхав рукавом). Вот я гляжу и думаю, у нас один репей на полях, а у этого гребанного фермера - ни травинки...
К о л х о з н и к и. Так ведь он же гад. Он знаешь, как всех вкалывать заставляет... И ни боже мой, чего домой унести. Без души человек. Не то, что ты. Ты - человек!
Из-за кулис выходят наши мужики. Проходя мимо закусывающих колхозников, здороваются.
М у ж и к и. Хлеб да соль.
К о л х о з н и к и. Едим да свой! Проходите мимо, не задерживайтесь.
Акт второй
Картина девятая.
Мужики приходят к большому селу.
Мужики выходят из-за кулис. На сцене дорожный столб со знаком "Агломазово".
Х о х о л. Спытаемо, може тут есть чего зробыти и заработати немного грошей, або харча?
Е в р е й. А чего - село большое, может даже районное. Тут есть чего заработать.
Ц ы г а н (угрюмо). Угу.
Х о х о л. Через 2-3 годины, то есть часов, у другого знака!
занавес
Картина десятая
Смена декорации. Центральная площадь села. На площади танцует и поет цыганский хор.
Моисей Абрамович выходит из-за кулис и подходит к большому белому дому, на котором написано большими золотыми буквами "Агломазовская районная налоговая полиция" и нарисован герб России, на другом доме вывеска "Агломазовская контора загокооперации". Почти все окна в этих домах открыты. Видно, как за столами сидят люди и чего-то пишут, откуда-то из глубины дома слышится стрекотание нескольких пишущих машинок и противный скрежет матричного принтера.
Е в р е й (с горечью). Все при деле!
В это время в одном из окон, где сидел один толстый лысый человек и читал газеты, зазвонил телефон. Толстяк не торопясь подождал, как он отзвонит три раза, а потом снял трубку.
Т о л с т я к (твердым голосом). Слушаю! (И вдруг весь просиял). Есть, товарищ Васильев! Сейчас же выезжаем! Ну, теперь этот жулик у меня поплачет! Так точно, операция будет совершенно секретной!
Толстяк аккуратно кладет трубку и нажимает кнопку звонка. В соседней комнате раздался противный писк звонка и толстая тетка, бросив печатать какую-то бумагу, вскочила и рысью побежала на вызов.
Т о л с т а я т е т к а (испуганно). Что случилось!
Т о л с т я к. Алена, давай срочно водителя, едем на операцию! Будем проверять это жулье в заготконторе! Но что ни одна живая душа!
Т о л с т а я т е т к а. Ой, боженьки мои! Да где ж его искать! Наверное, в гараже! Машину чинит.
Т о л с т я к. Ищи, где хочешь, Алена! Но что б через пять минут и чтоб ни одна живая душа!
Секретарша выскакивает из кабинета и бежит рысью мимо Моисея Абрамовича, совершенно его не замечая. Навстречу ей с полными сумками выходит из-за кулис Женщина.
Ж е н щ и н а. Здравствуй, Алена! Куда торопишься!
Т о л с т а я т е т к а. Да вот, ищу нашего водителя, Генку! У нас операция, секретная, будем проверять заготконтору, а его нету. Ты его не видела?
Ж е н щ и н а. Видела, он в гараже, в козле своем копается. Одна задница наружу торчит. А что у Михалыча в заготконторе большая недостача?
Т о л с т а я т е т к а (запричитав). Ой, не говори! (всполошившись). Заговорилась я тут с тобой, а мне за водителем надо. Только ты не кому, я тебе как лучшей подруге, по секрету.
И побежала рысью за кулисы.
Ж е н щ и н а. Да ты что, никогда! (что-то вспомнив). Люськ, Люськ! (визгливо начала кричать в другую сторону). Ты смотри, что делается! У Михалыча - операция! Секретная! Маньке его скажи, чтоб вещи прятала, конфисковывать будут! У него, говорят, недостача огроменная!
Пауза
Е в р е й (вздохнул). Все при деле!
Идет дальше и останавливается перед вывеской "Агломазовская контора загокооперации". Открывается окно и виден мужчина в хорошем костюме, сидящий за большим столом обхватив голову руками и что-то грустно мычащий.
Е в р е й. Я, конечно, дико извиняюсь! Но это, как я себе понимаю, заготконтора, в которой будет проводиться секретная проверка?
Н а ч а л ь н и к з а г о т к о о п е р а ц и и (грубо). Тебе чего надо!
Е в р е й (умоляюще). Что Вы, что Вы. Я только имею сказать, что у меня есть опыт сведения балансов с разного рода проблемами!
Н а ч а л ь н и к з а г о т к о о п е р а ц и и (с надеждой). А ну, ходь сюда!
Занавес
На сцену выходит цыганский хор и поет песню о наших делах.
Картина одиннадцатая
Хохол помогает одинокой женщине. Все действие этой сцены за кулисами цыганский хор негромко поет протяжную лирическую песню.
Хохол выходит на сцену. Декорация изображает одинокий дом. Женщина на сцене пытается разрубить большое полено.
Х о х о л. Хозяйка, работник не нужен? Ну там дрова поколоть, або зализничи какие дела, або фарбуваты-малюваты, чи шо.
Женщина с трудом распрямляется, одной рукой упершись в поясницу, а другой прикрыла глаза от солнца. Внимательно приглядывается к Хохлу.
Ж е н щ и н а. А много возьмешь за работу?
Х о х о л. Ну, так, по работе. Могу забор починить (он потряс изгородь, которая зашаталась и заскрипела), либо замки-петли отремонтировать.
Ж е н щ и н а. Ну, смотри, давай сначала поколи дрова, а там - посмотрим.
Хохол подошел к ней, взял у нее из рук топор, осмотрел его, провел пальцем по лезвию.
Х о х о л. Наточить треба, хозяйка, да и топорище поправить.
Ж е н щ и н а. Ну, так наточи и поправь, точило и весь инструмент в сарае, от хозяина осталось, а я пока пойду в доме дела сделаю.
Уходит в дом.
Хохол пошел за кулисы. Скоро оттуда послышались звуки точила и стук молотка. Немного спустя он вышел из-за кулис. Топор в его руках блестит. Он подошел к куче поленьев, установил поустойчивее плаху и начал рубить дрова. Хозяйка время от времени посматривает в окошко. Сначала она смотрит часто, но мельком. Но постепенно она глядит все дольше и дольше, внимательнее и внимательнее.
За сценой звучит печальная мелодия скрипки.
Х о х о л (аккуратно сложив дрова в поленницу, весело). Ну, что еще сделать, хозяйка!
Ж е н щ и н а. Ты не устал?
Х о х о л. С этого? (указав на поленницу, удивленно). С чего тут уставать?
Ж е н щ и н а. Ну, хорошо, на вот, посмотри еще замок на калитке. Он что-то заедает.
Х о х о л. Проверим.
Он подошел к калитке, потрогал замок, потом пошел за кулисы и вернулся с инструментальным ящиком, вынул инструмент и начал ковыряться в замке, что-то в нем вертя отверткой и капая на разные детали машинным маслом. Увидев, что замок начал работать, он поставил его на место. Потом покачал калитку, еще покапал масла в петли. Пошевелил забор, недовольно покачав головой. Пошел опять в сарай, вернулся оттуда с охапкой штакетника и с плотницким деревянным коробом с ручкой.