Быть может этот рассказ покажется совершенно не святочным, но как же хочется иногда, чтобы чудо случилось и люди нашли друг друга...
Я познакомилась с ним в книжном магазине, в отделе юридической литературы. Я искала новое издание Арбитражного кодекса, когда ко мне он подошел, и сказал: "Хотите пойти на нашу корпоративную вечеринку? Мы встречаем Новый год!" - и протянул свою визитную карточку. Это была добротная, изящная и очень солидная карточка, мягко шершавая с четким выпуклым шрифтом. Там было написано название его конторы, весьма известной в профессиональной среде. "Такой-то, кандидат филологических наук, руководитель отдела по работе с госструктурами и СМИ" и его телефоны: служебный и мобильный.
И тут он улыбнулся.
От его открытой улыбки и его глубоких умных глаз мне совершенно расхотелось гордо поворачиваться к нему спиной и уходить, фыркая. Такой наглости и уверенности в себе я еще не видела за все свои 22 года. Почему-то я вдруг стала совершенно послушной маленькой девочкой.
- Но почему я? - спросила я ошарашено.
- Там будет весело и прилично. Но, понимаете, наша контора настолько серьезная и солидная, что с красивыми и умными девушками у нас жуткий напряг. Все больше старые грымзы, или соплюшки секретарши, а на праздник так хочется видеть красивых и умных девушек. Тем более, что у меня сейчас проблема - все будут с женами, а моя жена уехала в Питер на конференцию. И я прошу Вас мне помочь.
- Ну хорошо, - в полусне ответила я.
- Единственная просьба. Приходите, пожалуйста, в юбке или платье, а то у нас все женщины ходят в штанах. Это ужасно...
В конце-концов, в назначенное время я совершенно свободна, почему бы и не пойти, тем более, что этот дядька пообещал привезти и увезти меня на машине?
Накануне он мне позвонил, уточнил время и куда прислать машину.
Вечеринка была статусная. Действительно, как он и говорил, я была в подавляющем меньшинстве. Все внимание мужской и женской части их конторы было приковано к моему чудесному воздушному платью с легкой вышивкой. Оно так облегало мою фигуру и подчеркивало грудь, что на выступающих артистов мужская часть вечеринки и не думала смотреть. Мне раздали столько комплиментов! А еще я сделала красивую прическу, и в глазах женщин конторы явственно виделось желание ее покоцать прямо там.
Он представил меня как свою племянницу. Многие там были с женами, и потому до сих пор приятно вспоминать, какими уничтожающими взглядами они меня сопровождали!
Вообще, он был в центре внимания. Он много и с явным удовольствием шутил, заводил всех, заставлял солидных дяденек и тетенек играть в детские игры. Все много пили и ели, но он совершенно не пьянел. И, надо честно сказать, за весь вечер не допустил ни одной пошлой шуточки.
В общем, попели, потанцевали, поиграли в разные конкурсы, поели всякие вкусности. Я даже выиграла мягкого серенького медвежонка с чудной грустной мордочкой... Я даже не удержалась и чмокнула его в холодный пластиковый нос.
Настало время расставаться. Мой дядька повез меня домой. Честно говоря, после всего тамошнего пафоса показывать свою "хрущевку" не было никакого желания, и потому я попросила остановиться за пару домов.
Он безропотно меня высадил, и даже попрощался, но увидев, что я потопала как дура по тропиночке в глубоком снегу через черные кусты в соседний двор, вышел из машины, и, догнав меня бегом, взял под руку и повел со словами: "Не хватало еще, чтобы Вы тут сломали ногу!" Признаться, он подоспел как нельзя более кстати, я уже почти подвернула ногу на мерзлой кочке и зацепилась рукавом за колючий куст.
- А почему вы выбрали именно меня?
- Мой жизненный опыт подсказывает, что по-настоящему красивыми бывают только очень умные женщины. А в нашем Арбитражном законодательстве может разобраться только по-настоящему умная. Вы что заканчивали? Юрфак?
- Да, но...
- Университетская школа, она, понимаете, на кончиках пальцев, в умении говорить, в умении держаться, в умении смеяться, опять-таки...
- И долго вам пришлось дожидаться в магазине вашего идеала?
- Порядочно. Часа два с лишним, точнее, почти три. Мало вас, по-настоящему красивых женщин!
- Поискали бы в других отделах...
- Ну уж нет!
Так вот за разговорами мы и пришли к моему подъезду. Я стала прощаться, пошла к замку, вставила карточку... И тут дверь открылась и, о, ужас, на меня пахнула кошками совершенно черная непроницаемая темнота. Я поняла, что последняя остававшаяся целой лампочка на втором этаже перегорела или выкручена, и весь подъезд в абсолютной темноте. От неожиданности я даже отступила на шаг от двери и всхлипнула: "Мамочка!"
Он опять оказался рядом.
- Ну не хватало еще, чтобы сегодняшний вечер завершился для вас шишкой на лбу и синяком на колене. Пойдем, я провожу.
Тут он достал из кармана брелок-фонарик, и маленький желтенький лучик забегал по подъезду. Он взял меня под локоть, и мы пошли.
- Какой-то у вас дом вымерший, - сказал он.
- Да вот, все никак не снесут, - с досадой протянула я, с ужасом наблюдая, как слова исчезают с жуткой темноте, и ощущая, что мне страшно от близости с незнакомым мне мужчиной в такой черной бездне, но понимая, что без него будет еще хуже, я поневоле стала к нему прижиматься.
А дальше все произошло очень быстро. Ужасно, жутко быстро.
Он освободил мой локоть, прижал меня к стене, крепко поцеловал, так что закружилась голова. Потом быстро задрал мне подол платья и снял с меня трусы. Тут же он правой рукой взял мои ягодицы и сдавил их. А левой рукой он обхватил, ну вы понимаете, и начал часто-часто там водить. Я совсем уже было собралась завизжать от ужаса, но тут меня пронзила молнией от пяток до самой макушки острая сладкая боль, потом еще и еще, еще, еще. Он был очень опытным и умелым, этот дядька. Я смогла вместо визга издать только слабенькое: "Ох" - и потом лишь слегка стонала от ужаса и удовольствия, черт побери.
Мне это ужасно понравилось, хотя я и была в бешенстве: еще бы, какой-то старый мудак зажал меня в подъезде, как какую-то шлюху, и тискает мои сокровенные места. Его спасало только то, что он был великолепен.
Мои ноги стали непослушными, я не могла даже пошире развести ноги, чтобы занять более устойчивую позицию (трусы сползли до туфель и потому я могла лишь широко развести колени). Я просто села всей своей пятой точкой на его ладонь, очень сильную и ласковую. Никто еще так не ласкал мои ягодицы, старая сволочь!
А потом он сел на колени и начал ласкать меня там языком, продолжая пальцами вызывать молнии удовольствия. Меня били молнии, я явственно ощущала, как шевелятся волосы на темечке, а его действия языком распалили мое лоно, оно заворочалось от удовольствия и вдруг запульсировало. Я раскисла и расползлась по стене. И тут я почувствовала сильнейший до сих пор не испытанный оргазм.
Я словно увидела себя со стороны: прижатая к стене, с задранным до груди платьем, со спущенными до туфель трусами, с ярко выделявшейся на фоне моего загорелого тела белой части кожи из-под трусов с черным аккуратно подстриженным рисунком моего лобочка. Я так стараюсь постоянно держать его в красоте и порядке... И этим всем владеет какой-то мужик, шурующий своими наглыми, сильными, опытными и уверенными лапами на моих ягодицах и в моей, ах, сами понимаете.
Мои руки сначала беспомощно шарили по стене, а потом обхватили его наглую голову. С какой бы я радостью выдрала ему волосы! Но у него было короткая стрижка и потому мне оставалось лишь обхватить его затылок и, увы, прощай моя гордость и недоступность, сильно-сильно прижать его наглую морду к моему лону! Маньяк поганый! Сволочь!
Я часто и сильно дышала, постанывая от этого фантастического удовольствия. Мой бедный животик, которым я так гордилась, на котором не было ни грамма жира, с нежным пупочком со складочкой, - он ходил как бешеный! Ужасно.
И оргазм, словно разорвавший меня, отчего мое сознание совершенно помутилось, и я тихо застонала, и из меня что-то вырвалось наружу, и я потеряла сознание. Запели райские птички, зазвучала небесная музыка, и я совершенно отключилась.
Когда я пришла в себя, он вытирал белым платком свое поганое лицо.
- Ну это ты зря! - улыбнулся он. Победительной такой улыбочкой.
Я отвесила ему звонкую оплеуху и наклонилась, чтобы поправить свое белье. Но тут я почувствовала, что трусы на месте, подол аккуратно отдернут и мое платье в полном порядке.
- Я все вытер и поправил, - сказал он, складывая белый платок. - А у тебя, однако, давно не было мужчины. Столько из тебя натекло, ужас!
- Не твое дело, мерзавец, - схватила сумку я и побежала к своей квартире.
- Осторожнее на лестнице! - произнес он снизу.
- Не твое дело, скотина! - рявкнула я сквозь слезы, и, спотыкаясь, зачастила по ступенькам.
Я долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Из сумки выпал медвежонок. Он стоял внизу и даже не пытался помочь. Скотина! Правда, если бы он попытался двинуться, я бы закричала и забилась в истерике.
Наконец эта чертова дверь открылась, я запрыгнула в свою квартиру. Мне под ноги попал медвежонок, я с силой его ударила ногой, он отлетел в черноту лестницы. Потом я с грохотом закрыла дверь и свалилась в рыданиях.
Как он посмел, какая скотина! Мерзавец, подлец, фашист проклятый!
Прошло довольно много времени, пока я успокоилась.
Я медленно встала, скинула всю одежду в кучу и, сгорбившись, пошла в ванную. Отлежавшись и успокоившись, я стала хоть что-то соображать.
Сначала я почувствовала, что ужасно проголодалась. Поставила чайник на газ, сделала бутерброд, причем долго гадала, с чем его лучше сделать: с сыром или с колбасой. В принципе, конечно, вечер, и потому надо бы отрезать сыру, но есть хотелось ужасно... Но ведь вечер! Вздохнула и отрезала толстый кусок сыра.
Тут и чайник вскипел. Я сделала себе сладкий чай и стала есть бутерброды.
Сначала заговорила моя Совесть:
- Так это оставлять нельзя! Что это такое? Какой-то мужик хватает тебя и насилует в темном подъезде! Тебе надо его посадить! Именно, посадить!
Но тут вступил мой Разум:
- А разве это было изнасилование? Миль пардон, юридические дефиниции требуют очень четкого определения. Изнасилование, то есть половой акт под угрозой физического насилия, причинения вреда здоровью или жизни, а также в случае бессознательного состояния женщины. А полового акта-то не было! Как не было и угроз причинения вреда здоровью или жизни. Не было и бессознательного состояния...
- Как это не было насилия? - возмутилась Совесть. - Он что, там анекдот рассказывал? И силу еще как применял!
- И какую силу!!! - с удовольствием вспомнило Лоно. - Ни разу такой не испытывала!
- Вот именно, если допускать расширительные толкования, то мы так до черт знает до чего дойдем! - не сдавался Разум. - Так мы и дружеские поцелуи половым актом назовем.
- Насилие, это когда грубо, неумело и некрасиво! - снова влезло Лоно. - А когда с удовольствием и с наслаждением - это такое!..
- Ты пока помолчи, - оборвали ее Разум и Совесть.
- А почему я должна молчать? - искренне удивилось Лоно. - Она что, живет только чтобы книжки читать и время от времени заниматься любовью с сосунками, которые толком ничего не умеют? И которые потом всем своим друзьям рассказывают, какие они были гиганты в постели? Да с такими подробностями, что потом невозможно с друзьями встречаться, все начинают думать, что она подалась в проститутки. Чем этот мужик хуже? Он, по крайней мере, четко знает, что надо делать! И трепаться, заметьте, не будет!
- Но ведь применение силы было! - снова завела свою песню Совесть. - Причем, грубой силы.
- Да потому что она - дура! - рявкнуло Лоно. - Нет чтобы как все нормальные бабы в это время суток пригласить его домой на чай-кофе, потанцуем... Кто ей мешал-то?
- Скажем так, не смогла сразу понять, что он такое - этот мужик, - примирительно заявил Разум.
- Вот он сразу понял, что к чему, - с удовольствием вспомнило Лоно. - Вот что значит, опытный мужчина! Раз! И она в полном и крутейшем оргазме!
- Не зря говорят, что опытные женщины стараются заиметь любовников как раз из таких - в районе сорока. И удовольствие, и никаких проблем с беременностью, и поговорить есть о чем! - убедительно заявил Разум.
- Но он же женат! - простонала Совесть. - У него жена в Питере на конференции!
- А это-то при чем? - теперь уже вместе удивились Лоно и Разум. - Ну и пусть там себе двигает науку туда-сюда!
- Где одна, там и другая, - твердо заявило Лоно.
- Жена - не стена. Была одна, станет другая. Если она дурой не будет! - убедительно заявил Разум. - На худой конец, можно и так. Чего плохого-то, если всем хорошо?
- Да и конец совсем даже не худой, - размечталось Лоно.
- Ну уж нет, пока я еще в силе, такого разврата не будет, - заявила Совесть.
Тут я полезла с сумочку и обнаружила там его визитную карточку.
- Сволочь, - подумала я, - какого черта ты это сделал так по-свински? Что я тебе, кукла? Проститутка подзаборная?
Всмотревшись в визитку, отметила, что у него очень интересный номер: последние две цифры были такие же, как и третья цифра в первой тройке, а вторая пара цифр начиналась с "единицы".
- Легко запомнить! Может пригодится, - с удовольствием отметило Лоно.
- Дура ты, - сказала Совесть, - тебе бы только трахаться. Незачем с ним больше встречаться!
Я нахмурилась и порвала визитку на мелкие кусочки, бросив их в унитаз и спустив воду.
- Ну, радуйся, - с сожалением проговорило Лоно.
- Можно было бы просто время от времени встречаться, мороженого поесть или кофе попить. Опять же он вполне мог бы помочь работу получше найти, - пробормотал Разум, с сожалением наблюдая, как образовавшаяся в унитазе воронка уносила последние клочки бумаги.
- Да, не скоро теперь дождаться такого... - сожалело Лоно.
- Дуры вы обе, - сердито буркнула Совесть - Почему вы решили, что он ее любит? Как же так, секс без любви? Подвернулась классная телка, он ее и отоварил!
- Ну и что? - спросили Разум и Лоно.
- И кому плохо, что телка, действительно, классная? - возмутилось Лоно. - Сколько было сил, времени и денег потрачено на фитнесс и солярии!
- И все это - в унитаз, до следующего раза... - пригорюнился Разум.
- Так не будет другого раза-то! - торжествуя, заявила Совесть.
- Ну и радуйся, дура! - сказало Лоно.
Я стояла перед жерлом унитаза и тупо смотрела на стекающую воду.
- Ну, что, радуешься! - ехидно спросило Лоно. - И как теперь вернуть его номер мобильника?
- Может разбить унитаз? Наверняка, на внутренних стенках всего этого сооружения остались кусочки визитки. Можно будет попробовать собрать, что осталось, - посоветовал Разум.
- Не надо делать еще большие глупости, - заявила Совесть. - Надо будет, она сама вспомнит. Хотя я совершенно уверена, что она этого делать не будет!
- Эх, а как бы мы тогда потрахались бы! - размечталось Лоно. - Давай, девочка, не будь дурой, такого мужика ты никогда больше не найдешь!
Делать нечего, надо будет попробовать вспомнить его номер. Только завтра, все - завтра. А сейчас - спать. Слишком много всего было за этот день.
Рано утром я, не причесавшись, выскочила на лестничную клетку в одном халате на ночнушку и отыскала медвежонка. Тщательно его отмыла и повесила сушиться. Едва не опоздала на работу. День пролетел как в тумане. Вечером, придя домой, первым делом села с блокнотом рядом с телефоном. И начала вспоминать. Первые три цифры вспомнила быстро, потом, значит, "единица", потом - 66. Осталось только вспомнить вторую цифру во второй паре. Ну это уже ерунда!
Я взяла трубку и стала обзванивать все цифры от "нуля" до "девятки".
На пятой попытке, наконец, в трубке раздался его голос: "Добрый вечер!"
Я замерла, по спине пробежал холодок предчувствия, а мое лоно от радости едва не запульсировало. "Алё! - снова произнес он с легкой усмешкой. - Мне страшно одному!" Я собралась с духом, глубоко вздохнула и, зажмурившись, произнесла:
- Это я. Как ты? Знаешь, (тут я проглотила комок в горле) у вас там на старый Новый год не планируется корпоративных вечеринок?