Пергало Пётр Николаевич : другие произведения.

Конвергентная эволюция

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В Поршневский сборник Љ1 включена монография по теоретической биологии, написанная в популярном виде.

   0x01 graphic
  
   Чоппер из Якутии в руках автора! Поршневский семинар по нижнему палеолиту. Май 1989 г. Дружковка. Лаборатория Ашрафьяна (фотография В. Бойченко).
  
  
  
  
  
   КОНВЕРГЕНТНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ТРОГЛОДИТИД
  
  
   ВСТУПЛЕНИЕ. Светлой памяти Бориса Федоровича Поршнева
   посвящаю...
  
   Предлагаемая работа исследует эволюционные фазы семейства троглодитид и этапы становления Человека разумного. Синтетическая теория, базирующаяся на концепции Поршнева и на Общей теории информации, позволяет объяснить всю совокупность фактов и устранить противоречия, корни которых лежат глубже археологических проблем.
   Теория возникла из естественной потребности в Истине, из желания навсегда покончить с великой путаницей понятий. Надеюсь на то, что археологи с юмором воспримут все критические замечания и примут книгу с облегчением, ибо она избавляет их, наконец-то, от жесткой необходимости говорить языком "истмата" там, где нужен простой язык общения с Природой. С другой стороны, монография включает образцы интуитивного взлета теоретической мысли, что должно привлечь всех испытывающих истинное удовольствие от космических перегрузок Познания.
   Книга с шутливым подзаголовком "Анти-Диринг" ни в коем случае не направлена против оценки Диринг-Юряха как древнейшей "стоянки" Азии, я лишь против неверной интерпретации якутских материалов как со стороны их первооткрывателей, так и со стороны оппонентов д-ра Мочанова. На очередном академическом сборище столпы советской археологии дружно проголосовали за "молодость" Диринга, на порядок снизив полученную для него предметно-геологическую датировку! Диринг для них - кость в горле, поскольку его возраст (2 млн. лет) окончательно разрушает пустые схемы, сочиняемые между завтраком и обедом.
   Глубокая архаичность кварцитовых орудий Диринга не вызывает сомнений (в 1989 г. несколько чопперов было привезено в Дружковку из Якутска Александром Павловым для сравнения с местными индустриями), а выдающееся открытие Мочанова замечательным образом подтверждает мысль о конвергенции в развитии прямоходящих приматов-некрофагов.
   Свою теорию я не считаю альтернативной, ибо нет альтернативы истине. Разработка основ теории конвергенции троглодитид означает конец периода наивной археологии, остающейся за порогом грядущего века.
   Поршнев не успел воплотить в жизнь свой главный замысел относительно палеолингвистики, но он наметил основные вехи. Его слова актуальны и теперь: "Прервем на этом. Сделанное краткое резюме уже дает представление о сути дела...главным аргументом явится разрабатываемая...теория генезиса второй сигнальной системы". Следует лишь подчеркнуть то, что для решения этой задачи необходим полный перевод комплекса психофизиологических понятий на язык теории информации. Такова программа исследований и конкретный ответ Поршневу на его роковое предчувствие: "Но может статься, мне и не суждено будет завершить весь труд, а настоящая книга останется единственным его следом...Меньше всего я приму упрек, что излагаемая теория сложна...приму только обратную критику: если мне покажут, что и моя попытка еще не намечает достаточно сложной исследовательской программы...Эта книга - лишь каркас, остов. Но главы составляют целое".
  
  
  
  
  
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ВЗЛЕТ МОНОГАМИИ.
  
  
   ГЛАВА ПЕРВАЯ. КОНВЕРГЕНЦИЯ - ВСЕОБЩИЙ ЗАКОН РАЗВИТИЯ.
  
  
   "Новое выделенное семейство... "Троглодитиды" ...
   морфологически не специализированно, то есть оно

представлено многими формами. Их отличие от предшествующих понгид...прямохождение

независимо от того, изготовляли они орудия или нет".

  
   ( Б.Ф. Поршнев )
  
   Глава показывает сущность и непосредственную связь новой теории с концепцией Поршнева, уточняет и расширяет понятие биологической конвергенции, вводит принцип конвергенции в систематику приматов посредством нового термина - экофаза.
   Идеи конвергенции проникают во все области научного поиска и в сферу общественного сознания. Академик Сахаров говорит: "Конвергенция - не асимптота, а пересечение параллелей в определенных узлах, точках конвергенции...единственным путем кардинального и окончательного устранения угрозы термоядерной и экологической гибели человечества...является глубокое встречное сближение мировых систем капитализма и социализма...Я рассматриваю перестройку как часть общемирового процесса конвергенции..." (141, с.12).
   Человеку, образованому культурой, близки идеи эволюционного единства между людьми независимо от внешних различий и искусственных барьеров, создаваемых идеологией противопоставления. "Все люди братья" - не абстрактная формула утопизма: человечество вошло в мир природы в составе единой семьи, отделившейся от популяции палеоантропа. Дальнейшее развитие общества протекало в неразрывной связи с конвергентными процессами, главным из которых, конечно же, является феномен конвергенции идей, открывающих человеку небывалые перспективы.
   При сравнении трудов Поршнева и Малышева данная закономерность проявляется с неожиданной силой: кажется, что общая часть, излагающая метод, написана одним мыслителем! Это сходство при всем различии предмета и стиля научного повествования свидетельствует, прежде всего, о высочайшей философской культуре, позволившей обоим ученым независимо применить единственно верную методику решения сходных проблем.
   Поразительным примером независимой эволюции научных заблуждений служит параллельное развитие четвертичной археологии в исследовательских центрах Запада и в странах бывшего социалистического лагеря: Льюис Лики "там" и д-р Ранов "здесь" с удивительным постоянством повторяли одни и те же ошибки. Им и в голову не могло прийти, что избитое выражение "доисторический человек" есть антитеза истины, ибо нет человека вне истории, и уж совсем абсурдна попытка представить историю вне людей.
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 1. БИОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ.
  
  
   Ч. Дарвин в "Происхождении видов..." подробно рассматривает явление "аналогичного сходства": "...нам должно быть понятно в высшей степени важное различие между действительным сродством и сродством по аналогии, или приспособительным. Ламарк первый обратил на это внимание...сходство в форме тела и похожих на плавники передних конечностей между дюгонями и китами...или еще более близкое сходство между мышью и маленьким сумчатым животным...Австралии...Нечто подобное мы видим даже у наших домашних пород, как, например, поразительное сходство в форме тела улучшенных пород китайской и обыкновенной свиньи, происшедших от разных видов" (17, с.308).
   Конвергенция морфологических признаков широко известна и кинологам. Пекинес, древнеперуанская собака и французский бульдог представляют собой "породы с сильно сокращенным черепом - "бульдожий тип", носители которого "возникли параллельно во многих областях Земли..."(31, с. 27). Комментарий 14-16 к новому изданию главного труда Дарвина содержит замечательный пример независимого развития увеличенных клыков у сумчатых хищников и кошек. Теперь известно то, что "саблезубость возникала в стволе кошачьих (Фелида), по крайней мере, четырежды..." (99, рис.15.4, с.219). Пример, подаваемый в качестве "параллелизма", крайне неудачен, ибо на основе формального определения саблезубость в одном случае должна быть отнесена к "параллелизму" (на уровне кошачьих), а в другом - к конвергенции (сумчатые - кошки). Так что же такое саблезубость в общем виде? Ответ должен исключить дуализм, граничащий с двусмысленностью. Понятие "саблезубый тигр" объединяет внешне сходных, крайне специализированных, хищников, ведущих свое происхождение от филогенетически различных предков. Причиной данной конвергенции является сходство экологических ниш разных районов и геологических эпох, а также коэволюция с травоядными гигантами - слоноподобными животными, которые составляют, подобно саблезубым, экологическую, а не систематическую, группу.
   Саблезубость соответствует, следовательно, обратимой эволюционной фазе, через которую прошли совершенно различные виды на этапе адаптации к специфическому типу питания. Нередко конвергирующие виды в целом ближе друг к другу, чем к своим ближайшим родственникам. Так, сумчатый крот гораздо больше похож на златокрота, чем тот - на своих европейских сородичей: "По форме тела и образу жизни сумчатый крот чрезвычайно похож на...африканского златокрота. Сходство их так велико, что даже у анатомов возникал вопрос: нет ли между этими двумя животными действительно близкого родства? Бесспорно, что...сходство всего лишь пример самой совершенной конвергенции..." (111, с. 47).
   Иногда независимое развитие затрагивает принципиально важные признаки, отвечающие крупным ароморфозам: "Бандикуты рода Перамелес - единственные из всех сумчатых, имеющие зачатки аллантоидной плацентации, сравнимой с плацентацией высших млекопитающих" (111, с. 49). Зоогеография преподносит удивительные факты конвергентного образования целых групп организмов, а не только отдельных двойников или признаков. До начала плейстоцена фауны обеих Америк развивались изолированно, и нем не менее на этих материках появились, а затем вымерли, экологически эквивалентные фаунистические комплексы, состоящие из конвергентных групп:
   "1-крупные травоядные саванны, питающиеся листвой высоких деревьев и кустарников: верблюды, в том числе альтикамелюсы (аналог жирафов Старого Света) Сев. Америки; в Юж. Америке им соответствовала макраухения, обладающая к тому же хоботом, большим, чем у тапиров, но меньшим, чем у слонов; ее сходство с верблюдами (ламами) чисто конвергентное, так как их не связывает близкое родство;
   2-очень крупные травоядные: безрогие носороги Сев. Америки и похожие на них сумчатые дипротодонты Юж. Америки;
   3-саблезубые хищники: кошачьи (Сев. Америка) и южноамериканские сумчатые тилакосмилусы;
   4-быстроногие травоядные: лошади Сев. Америки и их экологический двойник тоатерий из Юж. Америки, имевший лишь внешний облик лошади, зубы у него были приспособлены еще для пережевывания листьев, а не травы" (17, с. 249).
   Вот что об этой ситуации пишет в своей знаменитой книге Тейяр де Шарден: "В третичный период...часть плацентарного биота...оказалась отрезанной морем в южной половине Американского континента. Как же реагировал этот черешок на свою изоляцию?...Он начал выпускать отростки своих псевдохоботных, псевдогрызунов...псевдообезьян...Целый биот в уменьшенном виде..." (83, с. 107).
   В мире растений конвергенция формы также широко распространена: существует независимо приобретенное сходство в строении листьев индийских глоссоптеридий палеозоя и триасовых цикадовых, между которыми лежит отрезок времени в 200 млн. лет (94, с. 218). Догель находит черты подобия между царствами животных и растений: "Особенно замечательно в жизненном цикле фораминифер относительно недавно открытое чередование гаплоидной и диплоидной фаз...Это единственный случай в животном мире...сходство не говорит о связи фораминифер с растениями, но представляет интересный пример конвергентного развития" (23, с. 30).
   Среди одноклеточных организмов максимальное "сходство с многоклеточными наблюдается у колонии Вольвокс...у которого не все особи колонии превращаются в гаметы..." (23, с. 45). На конвергентный характер группы Метазоа указывает следующий вывод: "...в разных типах Протозоа...обнаруживается тенденция к переходу в многоклеточное состояние (многоядерность, образование колоний и т. п.). Эта тенденция...у каких-то Мастигофора привела к прочному переходу к многоклеточности..." (23, с. 577). Комплексные исследования наглядно демонстрируют конвергентный характер накопления органического материала, на основе которого вовсе не конвергентным образом возникла Жизнь.
   Явления конвергенции не ограничиваются сходством морфологических признаков или структур. Одинаковый источник питания зачастую приводит совершенно различных животных к сходному поведению, усиленному силой подражания: "В поссуме-медоеде поражает почти полная аналогия образа жизни его и маленьких птиц-медососов...Как и они, поссум-медоед живет на деревьях; из травы он делает круглое гнездо или поселяется в брошенном птичьем гнезде...Питание также аналогично: мед, пыльца, нектар...мелкие насекомые...Как и птицы-медососы, зверьки совершают миграции, следуя фенологии цветения растений..." (111, с. 62). Таким образом, конвергентные черты поведения чаще всего отмечаются у разных видов, занимающих один трофический уровень. Южноамериканский броненосец, этот "стервятник пампы", роет под тушей нору, где "спит до тех пор, пока не переварит свой обед...броненосец не покидает падаль, пока не снимет последний клочок мяса с уже побелевших костей" (18, с. 244). Жуки-могильщики всегда при возможности зарывают добычу. Поведение в обоих случаях направлено на быстрое освоение запаса питательных веществ с тем, чтобы избежать конкуренции.
   Весьма выразительно иллюстрирует конвергенцию формы и поведения так называемая мимикрия, или "подражание". Собственно подражание можно отнести лишь к этологии, когда неядовитые бабочки с тождественной окраской имитируют особенности полета ядовитых чешуекрылых из другого семейства. В некоторых случаях мимикрия развивается на базе морфологической рекапитуляции, получившей адаптивное значение за счет имитации поведения одного из матричных видов: одна из ящериц Калахари воспроизводит "саламандровый тип" формы и окраски тела, который конвергирует с яркой "предупреждающей" окраской хищного жука - жужелицы. Одновременно ящерица копирует быстрый, нервный бег жужелицы, достигая удивительного сходства с насекомым. За этими, внешне эффектными, явлениями скрыты длительные коэволюционные процессы формирования конвергентных систем или сходных источников информации в форме сосуществующих вместе популяций "подражающих" друг другу особей.
   Особый интерес вызывают сходные элементы ритуального поведения животных, берущие начало в многообразии неадекватных рефлексов. Самый интересный пример, пожалуй, относится к изучаемой области и связан с использованием красной глины такими несхожими организмами, как австралийский атласный беседочник и европейский палеоантроп; сюда же можно отнести конвергенцию неандертальских захоронений и "художественных выставок" вискачей пампы, основанную на способности этих животных к избыточному собирательству строительного мусора.
   Зоология беспозвоночных полна разнообразных примеров конвергенции, а следующее наблюдение отражает важнейший для теории эволюции (и столь очевидный у приматов) приоритет функциональности над морфологией: "Образ жизни погонофор сходен с таковым сидячих полихет. Не удивительно поэтому, что и внешний вид, и даже некоторые детали наружного строения в этих двух группах обнаруживают много общего...Подобно аннелидам и хордовым, погонофоры - животные сегментированные...однако сегментация в этих трех группах развивалась независимо и различными путями" (23, с. 573-574).
   Не только сегментацию как "отдельный" конвергентный признак, но и независимое изменение числа тергитов и стернитов (по принципу олигомеризации Догеля) нужно включить в общий уровень системы биологических обобщений. Остается удивляться тому, что конвергенцию продолжают трактовать лишь как "явление" даже тогда, когда она - причина различных явлений, включая многочисленные ошибки и недоразумения: "К явлениям конвергенции относятся и "географические" или, точнее, климатические "параллелизмы"... правило Бергмана... правило Аллена..." (98, с. 147).
   Термин "конвергенция" все чаще появляется в геологических описаниях: "...в данном случае сходство спорово-пыльцевых диаграмм не может быть отражением сходства климатических условий...и поэтому не является доказательством их одновозрастности. Здесь имеет место конвергенция в развитии растительности. Явления конвергенции вообще широко распространены в геологических процессах...Так как генеральным направлением развития природы в плейстоцене являлось возрастание ее разнообразия...то создавались объективные предпосылки для развития конвергентных явлений" (101, с.118). И все же механизмы образования конвергентных систем в неживом и биологическим мире различны из-за специфики дивергентной эволюции. Для формирования двух внешне одинаковых геологических пород (красноцветных глин или песков) многообразие исходных составляющих не обязательно: достаточно повторения климатических условий осадконакопления через промежуток времени. Эрозионно-тектонические силы могут вывести разновременные слои на один гипсометрический уровень, и в этом случае геологическая конвергенция способна стать причиной ошибок в датировке археологических памятников.
   С целью исследования парных астроблем, зафиксированных в районе Карского моря и на окраине Донбасса и давших богатейший материал по конвергенции, в 1983 году "в рамках Международной программы...был учрежден проект N 199 "Редкие события в геологии"...(116, с. 6). Следствия подобных катаклизмов представляют несомненный интерес для теории в аспекте скоростей эволюционного процесса, проблем макроэволюции и причин дивергентно-конвергентных разветвлений: "...смена мезозойской биоты кайнозойской заняла бы весьма длительный промежуток времени...если бы в самом конце маастрихтского века не произошло грандиозное событие - терминальный меловой биотический кризис...массовое вымирание на всех таксономических уровнях..." (116, с. 10). Глубоко символично, что еще в тот давний период на севере и юге Европы независимо сходный космический феномен изменил ход органической эволюции, вызвав смену местных фаун гигантских рептилий сообществами мелких млекопитающих, среди которых выделившаяся сборная группа приматов в конечном счете сыграла роль ускорителя информационных процессов развития материи на Земле.
   Таким образом, конвергенция попадает в разряд общих закономерностей эволюционного процесса и должна соотноситься с такими важными понятиями, как дивергенция, коэволюция, пересечение экониш, адаптация и естественный отбор в его различных формах.
   Биологическая конвергенция имеет под собой солидную генетическую основу. Сравнительно недавно был описан случай появления в Англии "суперкрыс", невосприимчивых к сильному яду варфарину. Специальные исследования показали, что нечувствительность к антикоагулянту в разных популяциях крыс имеет неодинаковую генетическую обусловленность: различные гены несли аллели, определяющие толерантность. "Параллельная" эволюция ферментов и разнообразных агентов имунной системы, сходных по структуре и функции, обеспечивает самостоятельное приспособление различных особей и видов к близким параметрам среды в процессе насыщения новых экологических ниш: "Установлено, что в сколько-нибудь значительных популяциях имеются генетические вариации практически для всех признаков организма...открыта широкая изменчивость белков, наборы изоферментов, характеризующие генетические варианты на молекулярном уровне. О том же свидетельствует...неограниченное разнообразие лимфоцитов и антител у человека и высших животных" (13, с. 535).
   Не так давно свой гимн конвергенции пропели земноводные различных уголков Земли - от Бразилии до Австралии. Выяснилось, что дендробатиды, которых индейцы зовут "лягушками ядовитых стрел", вырабатывают азотистые основания, считавшиеся производными растений. "Открытие алкалоидов животного происхождения, - пишет Ардалион Киреев, - сенсация...сегодня их известно 225...состав алкалоидов в покровах, как правило, не отражает степени родства. Единственное исключение - батрахотоксин...его носители имеют общего предка. В остальном же полный разброд: эволюционно далекие виды иногда обладают одинаковыми алкалоидами, а близкие - и даже особи одного вида - подчас совсем непохожими" (162, с. 25). Впрочем, и батрахотоксин - не исключение в общем ряду конвергентных явлений: этот яд был обнаружен в выделениях неизвестного ранее вида птиц, открытого в 1992 году на Новой Гвинее чикагским студентом Д. Думбачером.
   Со временем ученые убедились в том, что некоторые общие признаки, служившие в прошлом базой для филогенетических конструкций, могут быть результатом конвергентного развития: "...внимательное изучение этих особенностей наводит на мысль, что тупайи и приматы имеют меньше сходных черт, чем считалось раньше, хотя молекулы гемоглобина тех и других удивительно похожи" (37, с. 50). Еще более удивительно конвергентное сходство функциональных элементов низших животных и человека. По сообщениям ученых Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН моделями при изучении памяти служат улитки, которые имеют "гигантский" парк "нервных клеток, а молекулярные механизмы их взаимодействия на 90 % схожи с человеческими" (126). Нервы таракана по структуре довольно близки к нервам Гомо сапиенс, почти идентичными являются также и нейромедиаторы. После знакомства с подобными фактами нужно осторожнее относиться к выводам молекулярных биологов о том, что дезоксирибонуклеиновые кислоты человека и шимпанзе "тождественны", то есть совпадают якобы на 99 %. "...любой биолог знает, - утверждает Киреев, опираясь на материалы американского журнала "Новости науки", - что строить генеалогические древеса высших животных по биохимическим признакам просто несерьезно...структура какого-нибудь белка и даже ДНК может почти совпадать у дальних родственников и заметно отличаться у близких" (162, с. 25). Это действительно так, а вот 90 %-е совпадение ДНК мыши и человека нивелирует сравнение с шимпанзе, геном которого гораздо ближе к геному любой макаки, о чем археологи молчат (184).
   В целом же ДНК не подвержена конвергентным преобразованиям: "Самые последовательные из сторонников такого толкования полагают, что один вид может иметь двух, а то и более предков. Это равносильно утверждению, что первоначально несходные последовательности ДНК в результате накопления мутаций станут идентичными и приведут к возникновению идентичных фенотипов...подобная декларация не заслуживает опровержения. Вероятность того, что два романиста из разных стран напишут одинаковые до последней запятой романы, куда выше вероятности конвергентного возникновения видов..." (48, с. 124). Сторонники полицентризма и широкого моноцентризма нарушают это простое правило, допуская недопустимое: возникновение одного вида (Гомо сапиенс) из разных видов "гоминид", или из подвидов палеоантропа, популяции которого разделены географически.
   Принцип необратимости эволюции гласит, что возникновение всего комплекса морфологических признаков вида не может осуществиться более одного раза. В сущности, это новое выражение постулата "античной" философии: "Нельзя дважды войти в одну и ту же реку".
   Невозможно перейти к проблемам приматологии, не освободившись от ряда принципиальных ошибок. Биологу здесь не нужен микроскоп, чтобы заметить накопление мутаций, летальных для истины. Ложные взгляды самых последовательных, казалось бы, эволюционистов возникли из-за постепенного отказа от основы основ теории Дарвина: "Эволюция - в основном процесс монофилетический...Однако дивергенция необязательно проявляется в обособлении только двух новых форм...термин дивергенция оказывается недостаточным и заменяется термином адаптивная радиация" (23, с. 8). Последнее понятие затемняет и упрощает явление дивергентного расхождения, которое в простейшем случае вовсе не заканчивается образованием двух новых видов. Элементарная дивергенция означает лишь эволюционное раздвоение единого вида с отщеплением от него только одного особенного подвида, которому предстоит затем стать и новым видом.
   Сосуществование предкового и дочернего видов на протяжении определенного отрезка времени есть непреложное условие видообразования, поскольку в ходе расхождения популяций внутри них формируются репродуктивно-изоляционные барьеры. Данный теоретический факт опровергает как филетизм, так и другую крайность чудесных превращений - "адаптивную радиацию". До своего возможного вымирания родительский вид в принципе способен продуцировать еще некоторое число новых видов, но никак не одновременно, а каждый раз вполне дивергентным способом. Так что "радиальный тип" эволюции, или вульгарно понимаемая мутовка, на самом деле имеет строгую дихотомическую структуру для каждого акта видообразования. Вот почему за каждым лучом "радиального" пучка скрыт микровзрыв расщепления, отмеченный конкретной точкой дивергентного процесса.
   Филетический тип эволюции, когда "вид, весь в целом изменяясь в чреде поколений, превращается в новый вид" (99, с. 191), придуман для обслуживания линейной эволюции "человеческих признаков" в духе Густава Швальбе. От него отказались после того, как стала очевидной бессмысленность подобной "линейности": "...в чистом виде" филетическая эволюция...возможна лишь как идеализированное и упрощенное отражение эволюционного процесса на одном из отрезков жизни вида...границы между отдельными видами в филетическим ряду форм провести невозможно..." (99, с. 191). Характерно, что в том же учебнике по эволюции авторы всюду себе противоречат, противореча принципам дарвинизма, начиная с "формы": до главы об антропогенезе они утверждают одно, а после - нечто противоположное. Данное раздвоение происходит и вследствие слепого повторения ошибок, допущенных историками, ибо историки-де ближе к "материалистическому пониманию" явлений. Однако лучше уж сказать вместе с Фабром, что "виды неизменные", чем твердить, будто они изменяются филетически, радиально, или как-то иначе (например, модным "сетевым" путем). Каждый вид, пока он существует как целостность, действительно неизменен в том смысле, что целиком никогда не переходит в какой-либо новый вид: изменения касаются обычно лишь отдельной популяции, изолированной от основной группы особей.
   Итак, дивергенция есть единственный способ видообразования, а не "основной". Образование двух новых видов происходит, следовательно, в процессе прохождения популяций через три последовательные точки дивергенции, что нетрудно показать на любом школьном примере ( А ). Обычная схема эволюции афарского австралопитека (схема Б) маскирует не только судьбу исходного вида, но и характер дальнейшего развития всей филы. Кроме того, в таких построениях вновь оживает мумифицированная идея филетизма.
  
   0x08 graphic
0x08 graphic
 A. habilis
   A. africanus D-3
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
Australopithecus D-1
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
 вымирание
   0x08 graphic
0x08 graphic
 аfarensis вымирание
   0x08 graphic
 Paranthropus
   D-2
  
   Схема А. Схема дивергенции филы А.афарензис.
  
   В противоположность этой реальной дихотомии в общепринятой схеме отсутствует анализ дивергентных точек:
  
   0x08 graphic
0x08 graphic
 D Paranthropus (массивный вид)
   0x08 graphic
0x08 graphic
 A. аfarensis
   0x08 graphic
 A. africanus (грацильный вид)
  
   Схема Б. Общепринятая схема дивергенции А. афарензис.
  
   Дальнейшая эволюция А.афарензис до вымирания данного вида, открытого Доном Джохансоном, ведет, вероятно, к появлению шимпанзе, который образует затем самостоятельный род с двумя видами. Есть факты, говорящие о принадлежности шимпанзе к австралопитековым: "Челюсть Люси напоминает челюсть шимпанзе; она занимает промежуточное положение между челюстями шимпанзе и человека...Она имела верхние конечности и колени человека, а таз и короткие ноги современного карликового шимпанзе..." (91, с. 27-28). Вот что сообщает Данилова о результатах раскопок в Эфиопии: "Некоторые кости конечностей из бассейна р. Омо оказались близкими к соответствующим костям шимпанзе" (16, с. 269). Как раз в Эфиопии Джохансон нашел скелет Люси, который отличался от всех прочих находок удивительной полнотой окаменевших остатков.
   Следующее заблуждение связано с определением конвергенции. Неумелая попытка И.И. Шмальгаузена не отличалась оригинальностью: "...мы должны четко определять конвергенцию как сходство, приобретенное независимо друг от друга далекими формами, и параллелизм как сходство, приобретенное...родственными организмами" (98, с. 143). Лишь внешне данная дефиниция выглядит логичной; по существу же она отражает тот недалекий подход, при котором дивергенция и конвергенция ставятся на один понятийный уровень только для того, чтобы противопоставить эти элементы единого процесса: "Предположение о значительной роли процесса схождения признаков находится в противоречии с...фактами. Если бы явления конвергенции были правилом, а дивергенция наблюдалась в виде исключения...Гомология органов была бы неотличима от их аналогий. Отсутствие критериев родственности форм...привело бы к ее отрицанию..." (98, с. 142-143).
   Теперь очевидно то, что данным высказыванием автор навсегда зачеркнул себя как биолога, поскольку исходил из совершенно нелепой идеи "параллельной эволюции" н а р я д у с эволюцией дивергентной. С другой стороны, дуалистический способ мышления привел к противопоставлению конвергенции и так называемого "параллелизма". На самом деле "параллелизм" (или конвергенция) составляет относительный момент абсолюта видообразования: любые конвергирующие виды, сходясь по какому-то признаку, тем не менее, продолжают филогенетическое расхождение, все более удаляясь от боковых ветвей общего эволюционного пучка. При этом расхождение всегда носит дивергентный (афилетический) характер по типу уникального выбора особенных бифуркаций. В таком случае конвергентными можно назвать те виды, которые открыли для себя сходную бифуркационную возможность и смогли эволюционно реализовать ее в форме экологических двойников или видов-заместителей.
   К сожалению, устаревшие взгляды нередко встречаются в современной экологической литературе: "Если ареалы двух близкородственных видов перекрываются, у них наблюдается тенденция к дивергенции...и тенденция к конвергенции (остаться такими же или стать похожими...)..." (58, с. 203). Довольно любопытный образ мышления (или перевода?), раз Одума ничуть не смущает потенциальная конвергентность "близкородственных форм"! Вывод маститого эколога напоминает здесь логику ответа одного студента, заявившего экзаменатору: "Мухи там, где грязно...и чисто".
   Почему же конвергенция не зависит от степени родства между конвергирующими видами? Физика удовлетворило бы следующее объяснение: "Потому же, почему тела разной массы падают на Землю с одинаковым ускорением". Непросто, однако, дать четкий ответ в системе понятий с низкой степенью абстракции, хотя сам Шмальгаузен сводит на нет свое же определение. Как оказалось, "критерий родственности" теряется именно в пределах генетической основы данного критерия: "...установлено существование весьма сходных "параллельных" мутаций даже у сравнительно мало родственных организмов...разные гены одного...организма дают нередко мутации с весьма сходным выражением...параллельные изменения могут строиться и на совершенно различной генетической основе" (98, с. 152-153). Что и требовалось доказать: "параллелизм" есть более или менее удачный синоним конвергенции. Кроме того, каждая живая особь информационно уникальна, поэтому нельзя заранее предугадать, как два "близкородственных" организма ответят на определенные требования среды. Вот почему поссум-медоед, потерявший все зубы, совершенно не похож на своих ближайших родственников, которым палец в рот не клади.
   К о н в е р г е н т н ы м следует назвать процесс возникновения сходных адаптаций в ходе дивергентного восхождения различных видов на один трофический уровень, либо вследствие занятия ими разных уровней питания в однородной физической среде: водной, воздушной или подземной. В любом случае решающим для создания конвергентных систем является сходство тех или иных элементов пересечения "заселяемых" видами экологических ниш, то есть эквивалентность информационно-энергетических взаимодействий популяций со средой обитания. Указание на "различные виды" имеет вполне конкретный смысл: конвергентность всегда выстраивается на разной генетической основе, когда один вид не является предком (или потомком) другого, ибо в противном случае говорить о конвергенции бессмысленно; при этом учет дихотомии устраняет диффузию "более или менее" родственных "форм".
   Если задуматься над некоторыми высказываниями, легко сделать и такой вывод: вполне гомологичные органы в ряде случаев действительно "неотличимы" от аналогичных структур. Достаточно сравнить хватательный аппарат хищных мантисп (отряд Neuroptera) с конвергентным приспособлением богомолов (отряд богомоловые), состоящими из гомологичных частей - голени и лапки. То, что конвергентные признаки могут формироваться и на базе гомологов, убедительно подчеркивает всеобщий характер феномена, пронизывающего все горизонты биологической формации. С этой точки зрения данный вывод вполне тривиален, хотя в условиях путаницы терминов выглядит чуть ли не "революционным". Его логическим продолжением может послужить мысль о том, что ряды конвергентных черт составляют оборотную сторону гомологических рядов Вавилова, выделенных в рамках известного закона.
   Проявления конвергенции порой так замаскированы природой, что поверхностные исследования часто ведут к ошибкам. До середины 20 века систематики относили зайцев к грызунам. Теперь обособлен самостоятельный отряд зайцеобразных, который ближе к копытным филогенетически. В описаниях ископаемых обезьян происходят еще большие недоразумения, так как конвергенция пока что не вошла в приматологию как принцип.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 2. КОНВЕРГЕНЦИЯ ПРИМАТОВ.
  
  
   Очевидно то, что конвергенция составляет одну из главных причин искусственного характера классификации современной и вымершей фаун. Зоологи вынуждены описывать реальные экологические распределения видов в качестве формальных систематических единиц, которые с течением времени подвергаются реконструкции. В этом смысле большинство известных сегодня крупных таксонов представляет собой комплекс сборных групп, имеющих конвергентное происхождение. Вот на чем в первую очередь основаны экстравагантные заявления, подобные "афоризму" Симпсона: "Классификация не предполагает адекватного отражения филогении, но должна учитывать выводы, касающиеся эволюционного родства" (22, с. 206). Показательный пример этому дает эволюция третичных хищников: "К концу палеогена...начинается широкая радиация хищников...в различных группах хищных осуществляется переход некоторых форм к водному образу жизни. Потомки этих водных хищников...по традиции объединяются в отряд ластоногих...хотя по современным данным это сборная группа (ушастые тюлени и моржи тяготеют к ветви медвежьих, а настоящие тюлени - к куньим)" (111, с. 28).
   Приматы, по-видимому, не составляют исключения. О конвергентном филогенезе отряда свидетельствуют неясная родословная, морфология и зоогеография: "Время от времени специалисты по анатомии указывают на близкое сходство между приматами и самыми различными животными, такими как...землеройки, зайцеобразные...хищники, копытные, летучие мыши...у отряда древних приматов вообще отсутствовали такие характерные особенности, которые позволили бы установить их несомненное родство с какой-либо другой группой животных, являвшихся их предками" (37,с. 50). Биологический нонсенс, к которому подталкивают эти примеры, может быть преодолен лишь с помощью принципа конвергенции, поскольку в качестве предковой группы конвергентно возникших обезьян невольно полагается сборная группа видов, занимавших разнообразные уровни питания. "...первые приматы, - пишет Ламберт, - обладали примитивными чертами, не встречающимися у более поздних приматов. Эта группа...произошла от ранних насекомоядных, но многие из составлявших ее видов питались жесткой растительной пищей" (37, с. 56).
   Среди ископаемых приматов можно найти довольно интересные случаи конвергенции, например, "свиноподобный череп мегаладаписа" и "похожий на человеческий, укороченный череп гадропитека" (37, с. 60). Однако идея конвергенции используется (в основном в американской литературе) лишь в форме констатации: "Долгопяты - это реликтовая...группа по преимуществу сходных с полуобезьянами форм, которые вновь адаптировались к ночному образу жизни. Вследствие этого многие из их характеристик сходны с таковыми стрепсириновых приматов. Широконосые и узконосые обезьяны...представляют собой классический пример параллельной эволюции..." (89, с. 25).
   Разве может вызывать удивление то, что в конвергентно возникших группах чаще всего обнаруживаются и отдельные конвергентные признаки? Элементарная логика заставляет признать, что сборные таксоны в дальнейшем не могут эволюционировать путем, отличным от конвергентного. И вот Фоули пишет уже о независимом образовании "гоминидных" признаков: "...миоценовая человекообразная обезьяна плиопитек некогда считалась ранним гоминидом на том основании, что имела плоское (ортогнатное) лицо - характерный признак гоминид. Ныне эта особенность признана результатом параллельной эволюции..." (89, с. 38).
   По существу речь идет о независимом развитии ископаемых гоминоидов (высших обезьян, похожих на современных антропоидов) к прямоходящим видам, которых все еще относят к гоминидам - непосредственным предкам человека.
   "...рамапитек рассматривался в качестве гоминида, - развивает тему Фоули, - Причины ...связаны с особенностями строения их зубной системы...По мере накопления новых данных...становилось ясно, что те особенности, которые раньше считались несомненной принадлежностью этого семейства, на самом деле являются частью более общего типа, характеризующего эволюцию гоминоидов...Рамапитек...пополнил ряды...несостоявшихся предков человека...дальнейший анализ каждый раз показывал, что многие из этих черт вовсе не обязательно принадлежат исключительно гоминидам, а связаны с решением общих для гоминоидов проблем" (89,с. 43). Анализ, однако, не был доведен до конца, то есть не было показано то, что все остальные признаки "гоминид", будь то прямохождение, увеличение мозга или изготовление орудий, также имеют чисто конвергентную природу.
   Данный комплекс признаков, который ошибочно принимался за триаду отличительных черт Гомо сапиенс, характеризует семейство обезьян, перешедших к бипедии вследствие изменения стратегии размножения. Этот переход неогеновых приматов к новому источнику питания есть конвергентный процесс, не связанный напрямую с возникновением человека. В сборнике "Эволюция" Уошберн пишет: "Ископаемые остатки Рамапитекус...обнаружены в Индии...на Ближнем Востоке и на Балканах и вплоть до Африки...сейчас кажется менее вероятным...что Африка была единственным местом, где возник человек" (168, с. 221). Хотя полицентризм путает людей и животных, автор помогает осознать, что троглодитиды появились в ряде независимых центров "троглодитизации". Так простая замена "человека" на группу видов обезьян-некрофагов превращает ненаучное положение полицентризма в основной постулат теории конвергенции.
   Разные точки зрения на эволюцию рамапитеков, наличие у них конвергентно образовавшихся "гоминидных" признаков, их близость к другим родам высших обезьян, а также огромный ареал всей исходной группы - все эти факты свидетельствуют о широкой таксономической базе формирования первых троглодитид. В одно время с рамапитеками (в интервале 14 - 6 млн. лет) в Азии и Европе обитал целый комплекс видов, включавший индийских сивапитеков, грекопитека, итальянского ореопитека, удабнопитека и венгерского рудапитека. Африку данного периода населяли лесные дриопитеки, представленные в Европе двумя видами. Эта группа была результатом дивергентного развития многочисленных видов гоминоидов и начальным пунктом дальнейшего расщепления, которое через "предгоминидную" фазу привело к австралопитекам и к эквивалентным родам евроазиатских троглодитид.
   Фоули не исключает такой возможности: "...переход к более выраженному наземному образу жизни у гоминид и в известной мере у шимпанзе...соответствовал аналогичному изменению образу жизни у некоторых сивапитековых (например, гигантопитека)...в Азии...этот гоминоид заявляет о себе как о представителе узконосых, который...обнаружил наиболее выраженные адаптации к наземному существованию, конвергирующие с аналогичными адаптациями гоминид" (89, с. 205). Прямохождение и другие признаки, непосредственно связанные с питанием, позволили Поршневу отнести род Gigantopithecus к троглодитидам, не изготавливающим орудия, - к тем приматам, которые вошли в совокупную нишу некрофагов безорудийным путем за счет чисто "силовых" адаптаций.
   Экологическими двойниками гигантопитековых в Африке являются разные виды массивных австралопитеков - парантропов. Само собой разумеется, что парантропы возникли независимо от гигантопитеков и были также ярко выраженными облигатными некрофагами, сохранившими, как пишет Поршнев, "и подсобную викарную растительность". Фоули даже считает непротиворечивой мысль о конвергенции между южно-африканскими и восточно-африканскими парантропами. "Массивных австралопитеков обычно рассматривают, - подчеркивает он, - как единую ветвь гоминид...хотя признается существование двух аллопатрических видов этих приматов. Такая картина, однако, представляется слишком упрощенной. Если массивное телосложение возникло как реакция на определенные условия...то Австралопитекус бойсей может иметь более тесные родственные связи с другими восточноафриканскими гоминидами, в том числе и с родом Гомо, нежели с южноафриканским Австралопитекус робустус...находки из Хадара возрастом 3 млн. лет...говорят о возможности более ранней и независимой эволюции адаптаций, связанных с массивным телосложением...Филогения...потребует пересмотра систематики...и восстановление рода Зинджантропус" (89, с. 309 - 310).
   Некоторые факты прямо свидетельствуют о том, что южно-африканский парантроп - типичный автохтон, а не мигрант из далекого Олдувайского оврага: "...как показал Алан Билсборо (Билсборо, личное сообщение), в Южной Африке между грацильными и массивными австралопитеками обнаруживается ряд переходных форм" (89, с.319). Поскольку инволюция запрещена, обратный переход к мелким приматам-фитофагам невозможен из-за трудности выхода из глубин специализации: парантропы вымирают в ходе дивергенции, ведущей филу к горилле, утратившей первый признак троглодитид - бипедию. Это замечание устраняет резкую грань между прямоходящими и всеми остальными высшими приматами, современными или ископаемыми.
   Фоули считает гигантопитека гоминоидом и в определенном смысле он прав: троглодитиды являются систематически пестрой, но экологически однородной, группой ч е л о в е к о п о д о б н ы х приматов. Для них, как и для миоценовых предшественников, справедливо то, что зафиксированные "в ископаемых находках дивергенция и параллелизм касаются скорее эволюционной экологии этих животных, нежели их филогении" (89, с. 205). Однако "эволюционная экология", или возникновение адаптаций к условиям среды обитания, имеет своим результатом как раз новую филогению - конвергирующие между собой группы дихотомически разошедшихся видов.
   На то, что конвергенция - закономерная составляющая дивергентного процесса, обратил внимание еще Ч. Дарвин. "Если два вида, - указывает он, - принадлежащие к двум различным, хотя и близким родам, произвели каждый...много новых и расходящихся между собой форм, то можно допустить, что некоторые из этих форм настолько тесно сблизятся...что их пришлось бы включить в один общий род" (17, с. 9). Ясно, что включение представителей различных родов обезьян в одно семейство (троглодитид) возможно лишь на формальной основе - из-за в н е ш н е г о сходства видов-заместителей. И все же есть неформальная причина такого объединения - сходный образ жизни и в особенности питания, при котором этологическая конвергенция ведет к морфологической близости, aposteriori вводя в заблуждение уже несколько поколений исследователей.
   Общей причиной фаунистических перестроек, сформировавших семейство троглодитид, явились глобальные климатические изменения, а именно: волны аридизации, распространявшиеся от полюсов Земли к экваториальному поясу. В конце миоцена мощная волна вызывает появление саванн - открытых остепненных ландшафтов со своеобразной растительностью. Только в узкой полосе Евразии существовал переменно-влажный климат субтропического пояса, который и обеспечил образование степей классического типа с растительностью, "сходной как с современными саваннами, так и с жестколистными лесами Восточного Средиземноморья" (85, с. 85). Последние стали флористической основой генезиса травянистых степных сообществ. В Африке нет еще субтропической зоны, которая "наиболее обоснованно выделяется в северном полушарии...В течение миоцена...наибольшим изменениям подвергались природные условия субтропического пояса" (85, с. 86).
   Ответом на данные изменения явилась смена лесного анхитериевого комплекса млекопитающих новым, гиппарионовым фаунистическим комплексом, а также его конвергентными аналогами на других территориях. В первичный степной комплекс входили трехпалые лошади гиппарионы, жирафы, антилопы, мастодонты, махайроды и обезьяны. Приматы именно этого периода начинают освоение саванн в качестве некрофагов. Есть многочисленные факты находок вымерших приматов в геологических отложениях Европы, например, в плиоценовых слоях Балканского полуострова, в Болгарии, где "члены международной экспедиции у деревни Дорково открыли на небольшой глубине почти 80-сантиметровый слой костей...попадались бивни мастодонтов...найдены остатки более чем 30 видов ископаемых животных. Особый интерес грузинских палеонтологов вызвало то, что среди находок есть кости обезьян...Их изучение может прибавить сведений о происхождении человека" (122).
   Первые саванны Африки представляли собой конвергентный тип, сформированный на иной основе - в переменно-влажных, частью аридных, условиях тропической зоны. Даже на юге континента саванны развивались в аридной области на фоне общего увеличения площади экваториальных лесов, если проследить смещение климатических зон от эоцена к миоцену (85, рис. 25-26). В Евразии древнейший очаг аридизации располагался в эоцене в небольшой узкой полосе, включавшей Якутию и север нынешней республики Коми, которые разделены Уральской горной системой. Вся остальная часть Европы, за исключением территории севернее палео-Понта, и значительная площадь Африки были покрыты влажными тропическими лесами. Автохтонные виды обезьян, населявших, например, Якутскую субтропическую область, могли дать начало независимой линии, которая привела к виду троглодитид из Диринг-Юряха.
   Только в эоплейстоцене (1, 8 - 0, 7 млн. лет для данной территории) началось заметное похолодание в регионе (72, с. 73-75, 77), вызвавшее фаунистические трансформации и возможную миграцию позднего сивапитека Диринга на юг. Известно, что в Забайкалье "и восточнее на юге Сибири в эоплейстоцене интенсивно проявляются тектонические движения и вулканическая активность. Климат на этой территории был близок к семиаридному..." (72, с.77). В таком случае остатки троглодитид, генетически связанных с видом из Якутии, должны быть найдены в местных вулканитах или в аллювиальных слоях. Этому уже есть определенные подтверждения: "Четверть миллиона лет назад архантропы...прочно освоили долину Ангары и низовья Лены...о чем свидетельствуют десятки открытых Г.И. Медведевым древнейших стойбищ" (39, с.9). Осторожная датировка в 0, 25 млн. лет вовсе не говорит об абсолютном возрасте находок; скорее всего, она получена под давлением принятого археологами времени обитания троглодитид в северном полушарии. Получается явная несуразица: археоантропы, едва освоившись в Сибири, тут же вымерли! В действительности местные приматы обитали здесь на протяжении всей археоантропной фазы и медленно эволюционировали к "палеоантропному типу". Как и на всех иных территориях.
   Применение В. Мордковичем нового метода анализа причин остепнения позволяет понять также причины локализации центра видообразования в степной адаптозоне Восточной Европы. "...градиентный метод анализа комплекса природных явлений, - пишет исследователь, - от барического центра в сердце континентов...нами употребляется впервые. В степной полосе Евразии градиент континентальности выражен отчетливее, чем в других ландшафтных зонах...Степи узким лучом азиатской необузданности вонзаются в тело умеренной Европы. Прожектором, выбрасывающим степной луч на запад, является Сибирский антициклон...Отрог высокого давления...был впервые описан крупнейшим климатологом...А.И. Воейковым, который назвал его "большой осью материка". Она проходит по линии Кызыл - Уральск - Саратов - Харьков- Кишинев....Чем дальше от геометрического центра Сибирского антициклона...тем сильнее...противоборствующее влияние...средиземно- и черноморских циклонов. Они смягчают...воздух теплыми и влажными климатическими компрессами" (49, с.48-50). Замечательно, что окончание "оси Воейкова" совпадает с "валом Карпинского" - древней геоморфологический структурой, сыгравшей огромную роль в антропогенезе.
   В подтверждение идеи конвергентного генезиса степей следует привести вывод самого Мордковича: "Считается, что степи возникли сразу в трех вариантах. На месте влажных саванн неогена появились луговые и настоящие разнотравные степи...на южной окраине...образовались опустыненные степи...Сухие степи возникли на месте сухой саванны...в средней части природных экологических градиентов...засушливые степи сочетают в себе виды и северного и южного происхождения, что позволяет им...при любых обстоятельствах выдавать максимально высокий...запас фитомассы..." (49, с.90-93). Новая кормовая база послужила основой вспышки численности хоботных и крупных хищников и толчком к конвергентной эволюции основных групп травоядных за счет перехода от питания листьями к питанию травой.
   Волны аридизации прекрасно отражаются в данных изучения плио-плейстоценовых почв юга Украины. Для этого этапа определено большое число сменявших друг друга периодов почво-породообразования: для раннего плиоцена - 4, для среднего - 6 и позднего - также 6. Во время широкинского этапа почвообразования (верхний плиоцен) "еще более четко проявилась закономерность...изменение условий почвообразования от начала этапа к его завершению в сторону аридизации" (74,с.35). В итоге можно выделить 8 волн аридизации, в том числе самые древние: в позднем киммерии и в конце ачкагыла. На оскольском этапе среднего плиоцена волна остепнения привела к заметному сокращению субтропической растительности, например, ореха и гикории, которые сохранялись "в защищенных местах".
   Хотя остепнение началось еще в миоцене, "настоящие черноземы...начали формироваться лишь в среднем плейстоцене...все темноцветные почвенные образования до этого времени не имеют типичных признаков черноземов и являются черноземовидными..." (78,с.38). Можно сказать иначе: эти почвы являются конвергентными. Конвергентную природу имеет также сходство степных красноцветных почв с латеритами влажных тропиков. В условиях субтропического климата плиоцена образовались "массивы, напоминающие саванны, точнее, саванны субтропические, так как состав минеральной массы...почв не позволяет относить их ни к тропическим, ни к суббореальным" (78, с.38).
   .Таким образом, на границе миоцена и плиоцена существовало несколько относительно изолированных центров остепнения с конвергентными саваннами и с эквивалентной фауной:
   1-Восточно-европейский (основной) центр, включавший Донецкий регион как древнейший очаг видообразования;
   2-Западно-европейский центр, который был связан, очевидно, с севером Африки;
   3-Евро-азиатский северный центр (древнейший), расположенный к северу от Гималайского изолирующего барьера;
   4-Азиатский южный центр, включавший Индо-Малайскую зоогеографическую область;
   5-Восточно-африканский центр, изученный лучше других благодаря всеобщему вниманию и специфическим условиям консервации костных остатков ископаемых животных;
   6-Южно-африканский центр, аналогичный предыдущему региону.
  
   Волны аридизации, захватывая данные центры, инициировали появление в них конвергентных групп прямоходящих обезьян. Троглодитиды входили в разные фаунистические комплексы и всецело зависели от других видов как некрофаги. Данное обстоятельство должно определять не только стратегию их поведения, но и стратегию поведения их исследователей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 3. ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ФАЗЫ ТРОГЛОДИТИД.
  
  
   Семейство троглодитид проходит в своем развитии ряд экологических эволюционных фаз. Это означает только то, что в различных центрах остепнения приматы независимо друг от друга проходят сходные этапы развития, обусловленные единым характером расщепления общего трофического уровня некрофагов на определенные подуровни, соответствующие фазам.
   Неодновременность аридной инициации в разных регионах Земли служит причиной относительного запаздывания фазовых переходов троглодитид в Европе, Африке и Азии, в том числе задержки типологической эволюции в их орудийной деятельности. Последняя сфера до сих пор объясняется законом неравномерного развития производительных сил в обществе, что является недопустимым экономическим антропоморфизмом. Азиатский "застой" в изготовлении орудий на фазе археоантропа нелепо объяснять действием тех же факторов, которые привели к застою общественного производства при коммунистическом режиме.
   В первоначальном значении понятие эволюционной фазы было найдено в работах выдающегося натуралиста (воистину русского Фабра!) С.И. Малышева. Говоря об "архаичной наземной фазе", Малышев замечает: "...важно...принять, что предки перепончатокрылых...не обладали еще специальными инстинктами" (44,с.11). И далее ученый изображает эволюцию этих насекомых как ряд переходов от одной фазы к другой, от одного типа питания к следующему: "Переход от фитофагии к зоофагии...Архаичная инквилиноидная фаза... Хищная яйцеедная фаза....Паразитическая яйцеедная фаза....Вторично-растительная (фитооофаговая) фаза" (44, с.14, 22, 35, 41, 49). Сразу бросается в глаза плавность перехода к иному источнику пищи, за которой стоит диалектика отрицания скачков. Фазе архаичного инквилина соответствует промежуточный тип белкового питания (яйцо хозяина), сочетающий в себе качества растительной и животной ткани. Первичные приматы-некрофаги совершили восхождение к плотоядным, используя аналогичный тип пищи - белки костномозгового вещества.
   Важнейшим выводом исследований Малышева следует считать вывод о конвергентном происхождении современных пчелиных, то есть насекомых с "пчелиным" образом жизни - настоящих Апида и мазарид. Ученый, однако, не связывает воедино понятие эволюционной фазы и конвергенции, впрочем, как и Тейяр де Шарден, близко подошедший к их взаимосвязи: "Значит, следует поставить новую морфологическую веху. Выделить новую эволюционную стадию...Заподозрить новую зоологическую мутовку..." (83, с.160). Мысль великого философа сразу нащупывает истину: неандерталец - не вид, а разнообразная фила, животная фаза развития прямоходящих обезьян. "Без всякого сомнения, - пишет Шарден, - где-то и по-своему человек верхнего палеолита должен был пройти предгоминидную, а потом неандерталоидную фазы" (83, с.162).
   Конструктивный смысл термин "экофаза" обретает лишь в значении "конвергентной фазы" развития, которое раскрывается через ряд следствий из общего принципа конвергенции, данного схематично в начале раздела. Первым частным принципом можно назвать принцип конвергентности фазовых переходов: приматы различных районов Земли, занимающие аналогичные подуровни трофического уровня некрофагов, при сходных изменениях среды испытывают конвергентный фазовый переход на следующий подуровень питания с закреплением независимо возникших признаков, то есть дивергируют в сходных направлениях.
   Следующий принцип - принцип конвергентности фазовой задержки: в силу определенных сходных причин, действующих в пределах ареалов различных видов троглодитид, имеет место независимая задержка фазовых превращений данных экологических двойников. Причины фазовых переходов и их задержек следует искать в перестройке фаунистических комплексов или в их временной стабилизации. В качестве результирующего элемента изменений фауны Поршнев выделяет флуктуацию хищников, поскольку с ними наиболее тесно связаны приматы - потребители падали, а также первичные фитофаги - травоядные.
   Понятие экологической фазы нужно соотнести с выражением "этап", которое Поршнев употребил в своем фундаментальном труде "О начале человеческой истории": "Можно выделить...три больших этапа. Первый - на уровне австралопитеков, включая...так называемых Гомо габилис" (59, с.111). Согласно этим трем этапам реального развития сообществ исследователь строит новую систематику, четко разграничивая зоологический материал (или "зоологическую мутовку") и предмет исторического познания. Принцип конвергенции экофаз придает классификации Поршнева динамический, эволюционный характер и позволяет решить центральную проблему вычленения человеческой эволюционной линии.
   Поршнев объединяет в семействе троглодитид 4 формально обозначенных рода: австралопитеков, археоантропов, палеоантропов, а также гигантопитеков, включая яванских мегантропов. Всех их отличает прямохождение "независимо от того, изготовляли они орудия или нет" (63, с.103). Идея конвергенции требует дробления этих условно обозначенных родов с добавлением новых таксонов внутри каждой из экологических эволюционных фаз. Иначе говоря, археоантропы о. Ява не могут быть включены в тот же род, что и африканские "питекантропы". Если Льюис Лики прав, и проконсул окажется отделенным предком австралопитековых, тем более станет очевидной необходимость разделения перечисленных родов на два независимых семейства. В таком случае троглодитиды должны получить ранг надсемейства, состоявшего из ряда сменявших друг друга экологических триб.
   После конвергентного возникновения бипедии у предка афарского австралопитека, азиатского гигантопитека и неизвестного пока по костным остаткам европейского сивапитека так же независимо возник орудийный путь некрофагии в данных районах. Но лишь в Восточной Европе развитие приматов маркируется ярко выраженными фазовыми переходами и ведет к появлению Гомо сапиенс. Как гласит восточная мудрость устами грузинского палеоантолога, многие из обезьян "захотели стать человеком", но не все смогли.
   Рисунок 1 наглядно демонстрирует, что эволюционная линия человека представляет собой извилистую кривую, состоящую из ответвлений пучков дивергентного расщепления совокупности видов разных фаз. Эта кривая составляет мировую линию биологической эволюции - кратчайшее расстояние до точки формирования принципиально новой формы движения материи. Схема изображает конвергентную эволюцию троглодитид путем фазовых переходов на примере двух независимо образовавшихся видов Европы и Африки (Азии и Европы и т. д.). Важно то, что исходные виды В-1 и В-2 относятся к локальным группам приматов, входят в первую фазу эволюции троглодитид и дивергируют в направлении видов-заместителей.
   Хотя Поршнев пишет о том, что кибернетика ведет к упрощениям, что "война со временем породила схему "черного ящика", от черного ящика сегодня не уйти. Наоборот, этот прием убедительно показывает, что древнейшие истоки человеческого вида на
  
  
  
  
   0x08 graphic
0x08 graphic
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x01 graphic
  
  
   Рис.1. Схема конвергентной эволюции троглодитид путем фазовых переходов (точка Д - точка дивергенции палеоантропов и неоантропов на границе раздела двух семейств).
   уровне современной науки можно выделить лишь приблизительно. Приходиться вводить собственную "теорему неполноты", обусловленную частично неполнотой палеонтологической летописи, а частично искажениями в интерпретации остатков. Неполнота находок и представляет собой "черный ящик" природы, через который прорываются отдельные лучи-виды. Не видя всей картины эволюции групп, ученый каждый раз включает открытый им новый вид в "человеческую линию", и чаще без всякого на то основания. Между тем, "внутренний наблюдатель" хорошо видит то, что отмеченные антропологом виды (например, виды 1, 3, 4 первой фазы и виды 2, 4 и 7 второй экофазы) обречены на вымирание и не ведут к человеку. Вот в каком смысле теория конвергенции утверждает, что все эти виды обезьян не имеют к человеку никакого отношения.
   Человек появляется в небольшом локусе уже вне третьей фазы: только вид 8 на уровне третьей фазы развития можно назвать предком Гомо сапиенс, однако предком, опосредованным дальнейшим расщеплением. Точка Д - узел дивергенции палеоантропов и неоантропов, а подвид 9 является переходным звеном, "обезьяночеловеком" или ранним кроманьонцем - непосредственным предком людей. Этот первый гоминид - уже не обезьяна, но еще не человек. Обретая речь, он переходит в человека или позднего кроманьонца, и данное превращение прекрасно отражено на слепках эндокранов ископаемых черепов. Именно таким образом Поршнев решил проблему "недостающего звена", которое безуспешно искали и Дюбуа, и Лики и которое до сих пор ищут целые экспедиции. Оснащенные современной техникой, они безоружны в мире теоретических лабиринтов, созданных предшественниками.
   Археологи, изучающие нижний палеолит, смешивают понятия из разных областей знания потому, что не имеют своих собственных: это не их предмет. Повсюду сея антропоморфные термины, они вносят существенную путаницу и в биологию. Как только не называют в литературе наших "бедных родственников" из числа прямоходящих приматов! Это и "существа", и "формы", и "первобытные коллективы", "стада" и пр. Понятие "форма" употребляется чаще всего, хотя это - прежде всего ботанический термин, применяемый для внутривидового разграничения. В зоологии ему соответствует понятие "вариетет". Для троглодитид следует употреблять те же понятия, что и для всех остальных животных: вид, подвид, а также особи видов и подвидов, а никак не "формы" или "индивиды". С другой стороны, безграмотно переносить законы популяционной этологии на человеческие племена и этносы, ибо естественный отбор прекращается уже на уровне ископаемого человека (вот почему нельзя описывать население страны или горной долины как "популяцию").
   В тех случаях, когда на руках палеонтолога имеется приличный статистический материал, то есть достаточная выборка по конкретным признакам какого-либо из видов вымерших обезьян, понятие формы можно употребить для группы особей вместо понятия вариетет, так как это допускается ныне в зоологической номенклатуре ради удобства изложения, а точнее, по инерции. Постоянное же употребление формы в "нейтральном смысле" зачастую нейтрализует таксономическую ситуацию: "...самые ранние формы австралопитеков должны быть синхронизированы с...слоями...верхнего виллафранка...от 4 до 2 млн. лет..." (2, с. 89). Во-первых, эти цифры давно устарели, а западноевропейская фауна виллафранка как позднее специфическое явление не может служить эталоном сравнения с фаунами, вмещавшими первых троглодитид. Во-вторых, австралопитеки составляют род или трибу, состоящую из видов, а не из "форм"; поэтому выражение "ранние формы австралопитеков" не имеет с точки зрения эволюционной систематики никакого права на существование. Формы вообще не являются чем-то "ранним": наоборот, две известные формы одуванчика возникли в результате длительной адаптации к разным условиям среды без той серьезной перестройки генома, которая позволила бы отнести их к разным подвидам.
   Однако и вид не существует в качестве "форм": его дискретные элементы - популяции, состоящие из семей или других групп особей. В эволюции троглодитид решающее значение имели определенные информационно-поведенческие адаптации, а вовсе не какие-нибудь морфологические "формы" вроде мутантов - выскочек из "уранового котла". Африканские рифтовые долины сыграли роль желобов, по которым распространялись волны аридизации, и таким образом, роль природных миграционных каналов, связывавших разные центры остепнения. Временное перекрытие этих каналов (в результате тектонических или иных факторов) вызывало дизъюнкцию ареалов с последующей изоляцией видов и отдельных популяций. Показательный пример в этом отношении - современный ареал гиенового волка, или палеоареалы различных видов массивных австралопитековых.
   Впрочем, некоторые авторы обладают специфическим пониманием биологических таксонов. "...закономерен переход к систематике австралопитеков, - пишет В.П. Алексеев, - подсемейство характеризовалось, по-видимому, значительным полиморфизмом и большой сложностью систематического состава...видовой полиморфизм семейства оказывается преувеличенным" (2, с.109). Ни в биологическом словаре, ни в ином серьезном источнике такого понятия не найти просто потому, что оно не имеет никакого смысла. Наоборот, оно искажает остатки смысловых построений, а под "видовым полиморфизмом" нужно понимать то видовое богатство, от которого и пытается отделаться Алексеев. Дело в том, что систематический состав не зависит от числа форм внутри каждого из видов группы: "полиморфизм", как и "форма" - узкое понятие, относящееся, например, к диморфизму самцов и самок того или иного вида. Но это уже чисто половой вопрос. С его помощью (или исходя из другой частности) невозможно объяснить все разнообразие приматов, выдавая их за "формы".
   "Естественное" превращение неестественного термина можно отыскать у А.К. Астафьева, решившего творчески развить дилемму "птицы - люди": "...если птицы "улетели" от...более сильных...видов...то гоминиды "открыли" общество как то "пространство", куда уже не мог проникнуть ни один из...биологических конкурентов человека. Политипический вид Гомо сапиенс постепенно расширил эту экологическую нишу" (4, с.36). Если исходить из примата социального над биологическим, скорее общество открыло человека, чем человек - общество! "Политипический вид" - старое изобретение антропологов и новейшее открытие Астафьева. Призванное обслуживать доктрину Швальбе, оно ныне представляет собой характерный реликт словоблудия, ибо не имеет отношения к научному анализу явлений. Фридман пишет: "Открытия Луиса Лики обессмертили его имя. Но оценивая свою первую находку, Л.Лики дважды ошибся". Все эти частные ошибки - следствие всеобщей ошибки отождествления человека и животных. Для того чтобы овладеть Истиной, нужны не только глаза и пятки кикуйо, но и "зад Нильса Бора".
   Итак, все отмеченные фазы троглодитид подчиняются некоторым общим закономерностям и отличаются рядом особенностей, которые предстоит рассмотреть отдельно. Важно снова повторить, что теория конвергенции есть теория экологических эволюционных фаз и конвергирующих фазовых переходов между ними. Несмотря на самые различные случаи, сущность данного феномена по-прежнему остается неизменной: "крайности сходятся". Это положение должно стимулировать развитие новых теоретических конструкций и эмпирических методов познания.
   Из теории следует, что в разных регионах мира должны быть найдены экологически эквивалентные виды приматов, не менее древние, чем африканские. Есть несколько фактов, обосновывающих данный прогноз: находка челюсти австралопитекового типа из Сицилии возрастом 4 млн. лет, кварцитовые орудия Якутии, ранний археоантроп из Моджокерто и др. Новая группа данных формируется вокруг открытий древнейших индустрий Донецкого кряжа, Крыма, Кавказа и северной части республики Коми.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ВТОРАЯ. АВСТРАЛОПИТЕКОВАЯ ЭКОФАЗА.
  
  
   "Троглодитиды, начиная с австралопитековых и кончая
   палеоантроповыми, умели лишь находить и осваивать
   костяки и трупы...животных...и это было для высших
   приматов поразительно сложной адаптацией".
   ( Б. Поршнев )
  
  
   На первой фазе развития приматы становятся некрофагами - тем, чем они будут оставаться на всех последующих этапах своей эволюции. Первая фаза становления семейства плотоядных обезьян названа "австралопитековой" только на том основании, что костные остатки африканских видов изучены гораздо лучше фоссилий конвергирующих с ними сивапитеков Евразии.
   Включение Поршневым гигантопитековых в семейство Троглодитида по признаку бипедии круто меняет принятую схему классификации и саму модель эволюции пучка. Хотя появление троглодитид фиксируют обычно по оббитым камням, не все они применяли орудия. "Троглодитиды, - подчеркивает Поршнев, - умели лишь находить и осваивать костяки и трупы...Ни зубная система, ни ногти, так же как жевательные мышцы и пищеварительный аппарат, не были приспособлены к занятию именно этой экологической ниши. Овладеть костным и головным мозгом...помог лишь ароморфоз, хотя и восходящий к инстинкту разбивания камнями твердых оболочек у орехов, моллюсков, рептилий...один род пытался адаптироваться иным путем (мегантропы, парантропы, гигантопитеки) - путем наращивания мощи челюстей, но эта линия оказалась непродуктивной" (63, с.109 - 110). Отсюда следует то, что безорудийный путь перехода к некрофагии составляет самую древнюю (нулевую) фазу развития и он же венчает эволюционный закат всей группы. Регресс орудийной техники у реликтовых неандертальцев представляет собой своеобразную рекапитуляцию - возврат к начальной фазе, совершаемый в обратном порядке. Вот почему пищевое поведение "йети" - это зеркало, отражающее самое начало.
   Таким образом, первая фаза эволюции сверхсемейства заключает в себе внутреннюю дихотомию, ведущую к двум основным вариантам стратегии питания, что обеспечивает разнообразие в специализации и видовом составе группы. Независимое появление парантропов вслед за массивными сивапитеками Азии служит убедительным доказательством того, что данная бифуркация конвергентна и как таковая является важнейшей биологической закономерностью, определяющей в свою очередь и появление орудийных адаптаций.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 1. НУЛЕВАЯ ФАЗА.
  
  
   Первым конвергентным признаком, по которому вообще идентифицируются сейчас все ранние троглодитиды, считается прямохождение или бипедия. Постепенно ученые осознали то, что прямохождение нельзя относить к человеческим признакам и что оно никак не связано с изготовлением орудий. "Говорят: человек пользуется орудиями - он должен был встать на задние конечности, чтобы освободить руки для манипулирования предметами. В конечном итоге - да. Но не с самого начала. Эта идея, - вспоминает Лавджой, - всегда казалась мне сомнительной, а находки ископаемых существ из Летоли и Хадара полностью опровергли ее...Эти существа ходили на двух ногах, но еще не употребляли орудий" (22, с.227 - 228).
   О. Лавджой первым смог предложить удовлетворительную теорию возникновения бипедии, причину которой он видит в реализации особой стратегии размножения, направленной на повышение частоты рождаемости и таким образом на выживание популяций. Однако данная стратегия не смогла бы развернуться вне освоения неогеновыми приматами трофического уровня некрофагов. Вот почему модель Лавджоя согласуется не только с концепцией Поршнева, но и с положениями теории конвергенции.
   Теоретический гений Оуэна Лавджоя позволил ему блестяще решить проблему "в чистом виде", то есть чисто экологическими средствами, еще до того, как Джохансону удалось найти "вещественные доказательства". "Трудность состояла в том, что Лавджой, - рассказывает Д.Джохансон, - не мог найти палеонтологических данных, подтверждающих эти идеи. Он отстаивал их в спорах...но не имел успеха...Самая древняя из...находок австралопитековых относилась примерно к двум миллионам лет. В это время австралопитеки уже могли хорошо ходить на двух ногах; по крайней мере так думал Лавджой, хотя другие не соглашались с ним...Поэтому он очень разволновался, когда в самом начале 1974 года я зашел к нему в кабинет, держа в руках...коленный сустав из Хадара возрастом в три миллиона лет" (22, с.243 - 244). В изложении Дона теория бипедии слагает, пожалуй, самую увлекательную из глав замечательной книги "Люси". Слегка ироничная манера и полные юмора диалоги со студентами напоминают известные лекции по физике Х.Юкавы, прерываемые частыми вставками: "смех в зале" (можно лишь посмеяться над неуклюжей критикой в адрес Лавджоя со стороны переводчицы научных текстов!).
   Ученый терпеливо подводит к мысли о том, что увеличение численности гоминоидов миоцена в условиях кризиса К-стратегии было возможно только за счет роста числа детенышей у каждой самки, для чего нужно было изменить способ передвижения: "...надо стать двуногими. Этот неожиданный и казавшийся абсолютно нелогичным вывод привел слушателей в такое замешательство, что Лавджою пришлось еще раз сделать экскурс в историю" (22, с.244). Одновременную заботу о двух и более детенышах обеспечивала система "парных связей... Возможна ли лучшая система отношений, чем та, которая заставляет самца постоянно возвращаться обратно к одной самке? А если он к тому же начнет приносить ей пищу, селективная ценность такого поведения начнет быстро проявляться в увеличении доли его генов в генофонде популяции" (22, с.250).
   Действительно, самки современных обезьян не способны к одновременному выкармливанию двух детенышей, что связано с их способом локомоции: при быстром беге на теле матери не остается места для прикрепления сразу двух малышей. Если у самки и появляется двойня, один из детенышей впоследствии непременно гибнет. Так, Дж. Дарреллу посчастливилось лишь однажды наблюдать, как в стае "черно-белых гверец...одна самка держала на руках двойню..." (19, с.102). Только немногие приматы воспитывают двух детенышей и всегда на основе моногамных территориальных отношений с обязательным (неформальным) участием самца. У крошечных мармозеток выработалась поведенческая (а не морфологическая, как при бипедии) адаптация: в то время, когда самка кормится, самец носит потомство, прижимая к себе обоих детенышей. Характерно и то, что обыкновенные игрунки не совершают прыжков, а их семейные группы держатся на самых крупных ветвях высоких деревьев. Аналогичная забота отмечена у ночной обезьяны дурукули, однако, эти строгие моногамы позволяют себе прыжки. Видимо, поэтому они вместе выращивают только одного детеныша.
   О.Лавджой назвал механизм формирования моногамных отношений у троглодитид "эпигамной дифференциацией", иначе - развитием "специфических для данной особи стимулирующих систем". "Если каждый самец имеет свою самку...ему не нужно ни с кем бороться...нужно, чтобы призывные сигналы стали более индивидуальными. Чем они разнообразнее, тем меньшее число самцов будет реагировать на одну и ту же самку" (22, с.248). Интересно, что у людей избирательный выбор партнеров во многом определяется сложной химической рецепцией особых веществ, открытых недавно ученым из США Д. Берлинером. Индивидуальность человеческих ферромонов закреплена генетически, а их воздействие строится по принципу положительной или отрицательной оценки. Данный феномен можно считать ярким следом филогенетического становления эпигамной дифференциации и одной из тайных пружин сексуального поведения. Так, благодаря исследованиям в самых различных областях наук, сокровенная сфера бессознательного постепенно осознается.
   Этология часто преподносит настоящие сюрпризы! Оказывается, самки орангутанга способны избирательно имитировать признаки беременности. В это невозможно поверить, но личность наблюдателя рассеивает все сомнения. Этот поразительный факт - ожившая иллюстрация палеособытий, предсказанных Лавджоем, когда самки обезьян перешли к индивидуальному привлечению самцов, впрочем, отнюдь не обманывая их, как это произошло с Дарреллом. "Видимо, Бали пришлось по душе, как ее обхаживали, когда она была беременна, - делится информацией знаменитый натуралист, - мы снова обнаружили у нее знакомые симптомы...Бали нас провела...как только их с Оскаром воссоединили, ее живот и груди опали" (19). Если живот еще можно надуть, то груди... Не таким ли "психофизиологическим" способом самки первых прямоходящих приматов могли без труда удлинять период своей сексуальной привлекательности, постоянно удерживая внимание самцов-избранников? Но и самцы антропоидов способны, как показала Гудолл, "конструировать" индивидуальные сигналы, подкрепляя их пищевыми или чисто половыми раздражителями. Хотя данные сигналы имеют неадекватную природу, их появление в среде предков ранних троглодитид - принципиально новый шаг. Впервые живые организмы приняли активное участие в создании разнообразных источников информации, которые раздвинули их видовой спектр до величины потенциальной бесконечности, актуализировавшейся у человека на уровне адекватного познания природы.
   Вопрос студента к Лавджою: "Почему самец будет приносить самке пищу?", разумеется, нелеп, на что тактично намекает учитель: "Я же говорил вам, что речь идет о сексе". - Правильно". По наблюдениям автора в Степном Украинском заповеднике сокол пустельга в брачный сезон с помощью добычи привлекает самку, демонстрируя великолепный ритуал полового поведения. "Любви все хвостики покорны" - так выразил эту мысль А. Воробьев в названии газетной статьи о поведении домашней крысы. "Удивительную сообразительность, - пишет Андрей, - продемонстрировал в Год крысы домашний питомец одного из жителей Брянска...самец по кличке Крис вдруг стал выбрасывать из клетки пищу...хозяин заметил, что таким образом домашняя крыса подкармливает...дикого собрата. Как выяснилось, самку..." (120). Жаль, что зоологические тайны скрывают от оппонентов Лавджоя конвергентную способность самых различных животных (от жуков-навозников до обезьян) к взаимной кооперации, когда самцы снабжают самку пищевыми ресурсами и участвуют в выкармливании потомства. При изучении приматов весь интерес заключен в характере пищи, на основе которой был осуществлен переход от фитофагии к плотоядению в семействе троглодитид.
   Если продолжить рассуждения и рассмотреть, какая же пища могла обеспечить экологический выход из ловушки К-ориентации, станет понятным значение фундаментальной идеи некрофагии у обезьян. Хотя Лавджой не останавливается на проблеме питания австралопитеков, его теория имеет и другие любопытные следствия. Во-первых, моногамные связи троглодитид ставят этологический барьер будто бы широко распространенной в палеолите метисации. Во-вторых, парные отношения расстраивают гимн коллективному началу в "человеческом стаде", фактически разрушая ложную основу всех археологических экстраполяций: "плюс" оказывается "минусом". Кооперация - да, но не больше, чем у павианов, которые вместе сдвигают тяжелые камни, чтобы затем насытиться по отдельности; дележ трупного мяса - обязательно, но лишь внутри ставшей многочисленной моногамной семьи; изготовление орудий разделки туш, - чтобы тут же забыть о рубилах, оставив их среди остатков "для удобства наблюдателей".
   Хотя никто еще "не встречал окаменелостей с признаками течки" (22, с.253), палеонтологическая летопись сохранила факты, доказывающие несомненную связь бипедии с воспитанием нескольких детенышей ранними троглодитидами. А также связь с поеданием ими мертвого белка. Речь идет о следах в окаменевшем пепле, открытых в Летоли (Танзания) после сообщений М. Лики. Д. Ламберт указывает на следы "трех прямоходящих гоминид, совершавших совместную прогулку более 3, 5 млн. лет назад" и замечает, что "хождение на двух ногах освободило руки" (37, с.98). По свидетельству Джохансона "отпечатки ног действительно принадлежали двум гоминидам...эти гоминиды передвигались так же, как и мы с вами, а вовсе не той шаркающей походкой, какую им так упорно приписывали. Оуэн Лавджой пришел к этому выводу, изучив кости из Хадара. Найденные в Летоли отпечатки подтверждают его правоту" (22, с.184 - 185). На самом деле дорожка окаменевших следов отмечает маршрут движения самки с двумя детенышами разного возраста: одного она придерживает свободной лапой, а второго несет на плечах, изредка опуская на землю, покрытую слоем вулканита. "Прогулка", которая вполне может стоить жизни, есть вынужденное перемещение троглодитид к необычному и обильному источнику пищи, открытому приматами в зоне вулканической активности Великой рифтовой системы. Данная интерпретация получает и другие доказательства из области тафономии: на участке 333 ученым удалось найти "первое семейство" - приблизительно 13 особей австралопитеков, которые погибли вместе в один и тот же момент. Как в шутку выразился Лавджой, Дон "нашел Маму, Папу и Детенышей" (22, с.154). Нужно ли уточнять, что это как раз та шутка, в которой заключена изрядная доля правды! Действительной причиной внезапной гибели животных было вовсе не наводнение, не обвал и не эпидемия. Действующей роковой причиной оказался обыкновенный углекислый газ, вырывающийся из трещин в почве.
   И все-таки прямоходящие обезьяны Африки составляют относительно молодую в эволюционном плане группу высших обезьян. Для теории конвергенции гораздо важнее тот факт, что неогеновые приматы вне Африки слагают на рубеже миоценового остепнения разнообразное сочетание различных видов. Древнейшие костные остатки троглодитид принадлежат самому крупному виду - гигантопитеку, рост которого достигал 3 метров. Возраст этих удивительных фоссилий около 10 млн. лет, то есть они вдвое древнее наиболее ранних находок костей австралопитеков из северной Кении (Канапои и Лотагама). При поверхностной оценке ситуации может сложиться впечатление, что австралопитековая фаза выпала из линии евроазиатского развития троглодитид. Это не так, ибо суть первой фазы не в названии, а в том, что в ее пределах независимо возникает некрофагия, выразившаяся в бипедии и частью в изготовлении орудий. Для понимания региональных особенностей нужно вернуться к высказыванию Фоули о гигантопитеке как о существе с наиболее ярко выраженным прямохождением, сопоставив данный факт с ареалом и временем появления этого вида в Азии. В таблице 2. 1. Фоули собраны краткие сведения о приматах миоцена: "Сивапитек...человекообразная обезьяна, приспособленная к обитанию на более открытых или лесистых пространствах; возможный предок орангутана". Ученый не отрицает того, что типично лесной вид может иметь предка из саванны. Этот неожиданный вывод вытекает из простого оперирования фактами, и он сыграет еще свою креативную роль.
   Таблица включает и другие данные: "Крупный гоминоид из Греции, вероятный предок всех ныне живущих крупных гоминоидов" (89, с.44). Грекопитек, который вместе с венгерским рудапитеком относится к сивапитекам, может быть также и предком африканских австралопитековых. Если вспомнить деревню Дорково и ряд иных находок зубов и костей, утверждение зав. кафедрой палеонтологии Софийского университета не покажется дерзостью: "Хабилис, бесспорно, древнейший обезьяночеловек...Вероятно, этот вид можно обнаружить и в других областях Африки, а также в Азии и Европе" (56, с.154). Вот почему эта книга "несет в себе большой эмоциональный заряд"! Наверное, не случайно доктор Николов расположил ряд цифр с датировками остатков именно в том порядке, который отражает продвижение габилиса с севера на юг, т. е. из Европы в Африку. Впрочем, для теории конвергенции любая миграционная модель является излишней даже в случае ее полного приближения к истине, несмотря на то, что Николов имеет право на личные суждения. Специалисты из г. Нейль прямо указывают на существование во Франции вида "Гомо габилис", что иллюстрируется непрерывной эволюцией палеолитических орудий (личное сообщение, 1998). Впрочем, нет никаких оснований для объединения столь удаленных обезьян в рамках одного вида только потому, что они обитали на Земле в одно время.
   В качестве европейского предка сборной группы троглодитид может выступить и позднемиценовый ореопитек из Италии и Кавказа: "В нем сочетались обезьяноподобная морда и надглазничные валики с такими признаками гоминид, как укороченная лицевая часть и маленькие клыки...Он...иногда мог и ходить на двух ногах" (37, с.74 - 75). На удабнопитека (кавказского ореопитека) ссылается А.А. Щепинский, обосновывая геологический возраст чопперов Эчки-Дага. "Заслуживает внимания то обстоятельство, - подчеркивает ученый, - что...древнейшие галечные орудия...сосредоточены в юго-восточной оконечности полуострова. Быть может, это...отголосок тех событий, которые происходили здесь еще на заре формирования древнейших людей. Речь идет о костях человекообразной обезьяны...местности Удабно". "В свете этих крамольных (как несомненно скажут наши противники) намеков уместно вспомнить, - пишет далее Щепинский, - смелые гипотезы...может быть, правы те исследователи, которые...не исключали возможность обнаружения здесь следов...шельского и даже дошельского времени" (29, с.60 - 61). Не удивительно, что Щепинский первым их археологов сразу же открыто (в личном письме) поддержал теорию конвергенции и любезно ознакомил автора с галечными чопперами Крыма.
   Итак, первая фаза азиатских троглодитид начинается с гигантопитека и продолжается вместе с появлением орудий у поздних сивапитековых, эволюционировавших конвергентным путем в разных регионах. По меньшей мере, три вида подходят на эту роль. Трудно сказать сейчас, убедит ли нас Убейдия, но открытие на Диринге обещает внести ясность после того, как будет найден хотя бы один череп. Третий претендент - археоантроп из Моджокерто (или его предковый вид). Своеобразие азиатской линии развития определяется экологическими условиями, обеспечившими колоссальную задержку нулевой эволюционной фазы: гигантопитек побил рекорды видового долголетия не в силу своей пластичности, а вследствие пластичности обратимых изменений среды этого огромного региона. "Непродуктивность" данной линии заключается в другом: в том, что она исключает саму возможность перехода к Гомо сапиенс.
   Дивергенция рода Гигантопитекус ведет к появлению на Яве нового вида - мегантропа или гигантопитека яванского, которого поспешно выделили в особый род. "Мегантропы, - указывает справочник, - род вымерших высших приматов. Известен по фрагментам двух нижних челюстей М. палеояваникус...и по обломку нижней челюсти М. африканус...датируется ранним плейстоценом. Филогенетическое положение неясно..." (102, с.345). Очевидно то, что "мегантроп африканский" - ни что иное, как парантроп. Знакомый симптом: конвергенция в который раз вводит в заблуждение пытливых натуралистов! Разумеется, если "мегантроп" найден в Африке, почему бы ему вслед за археоантропом не совершить марш-бросок к острову Ява? В свое время кого-то пленила эта идея, раз "парантропом" вдруг окрестили яванского мегантропа: "Будут в последующем и иные находки. И не только питекантропов: и парантроп палеояванский, и другие. И это в Азии..." (10, с.64).
   В юго-восточной части Азии, тем более в полуостровных условиях (89, с.60), род Гигантопитек представлен, естественно, более мелким видом. Как уже было сказано, гигантопитекам отказали в привилегии относиться к ранним "гоминидам". "...исход этих споров, - пишет В.П. Алексеев, - однозначен: в настоящее время подавляющее большинство специалистов...не видит в их морфологии убедительных свидетельств принадлежности к семейству гоминид" (2, с.99).Так специалисты сами отказались от одной из догм "гоминидной триады" - от прямохождения как отличительной способности "предков" людей. Но с водой выплеснули и ребенка! Однако "ребенок" слишком велик, чтобы его можно было оставить без внимания.
   И все-таки самым удивительным свойством бипедии является ее эволюционная устойчивость. Хотя прямохождение исчезает вместе с вымершими видами, теряя свое приспособительное значение у предков современных антропоидов, оно сохраняется у человека и реликтовых неандертальцев. Лучше других о ходьбе сказал известный исследователь и врач Н. Амосов: "Человек ходит на двух ногах потому, что так издавна "принято в обществе". Нет, я не собираюсь это утверждать, но кажется подозрительным, что две девочки, выросшие в обществе животных, ходили на четвереньках". Кибернетик выразил ту истину, согласно которой в процессе эволюции поведение определяет морфологию, иначе - служит первым фактором функционального закрепления "генетически возникших" изменений.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 2. ОРУДИЙНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОБЕЗЬЯН.
  
  
   Не только прямохождение, но также изготовление каменных орудий троглодитидами уже не считается человеческим признаком. Процесс оббивки ашельского рубила и производство человеком простейшей детали абсолютно противоположны по своей сущности. Теперь ясна причина ошибок Льюиса Лики и прочих зачинателей археологии: за "истинных людей" все они принимали человекоподобных обезьян на основе формального сходства. Если сравнивать орудия человека и приматов, различие здесь важнее тождества: это есть принципиальное различие между типами организации информационных систем, систем разного порядка. Если же говорить о конвергенции внутри семейства троглодитид, то, напротив, отмеченное сходство важнее различий. Стоит предварительно подчеркнуть, что способность прямоходящих обезьян изготавливать и применять орудия ни в коем случае не ставит их по уровню развития выше млекопитающих, которых человек издавна считает "умными" и "сообразительными".
   Во введении к своей монографии М. Дерягина пишет: "Основная трудность состоит в том, что среди исследователей не существует единого мнения относительно понятий "орудие и орудийная деятельность"..." (21, с.3). Поэтому автор придерживается мнения авторитетов, которые охотно раздают "ценные советы": "В настоящем исследовании была сделана попытка выявить уровень развития манипуляционной активности, на основе которого возникает орудийная деятельность в филогенезе приматов" (21, с.4). Очевидно то, что за нехитрым словесным манипулированием, как и за стыдливым названием книги, четко проявляется коньюктурная попытка скрыть сам факт орудийной деятельности у обезьян. Не удивительно, что ответственный редактор, д-р биологических наук Л.В. Алексеева (совместно с Рогинским) дает молодому коллеге советы, отступая, правда, от принятого всеми этологами мира положения о широком распространении орудий у животных. Исполняя ритуал самосохранения, Дерягина заодно клеймит "неверных". "Это тем более актуально, - заявляет она, - что за последние годы среди западных антропологов получила распространение тенденция стирать грань между человеком и высшими обезьянами"(21, с.4). Так с помощью подкармливания молодых специалистов "отцы науки" формируют нужную им систему взглядов.
   В.П. Алексеев пишет, пользуясь неограниченной возможностью что-либо писать: "...по глубокому убеждению автора орудийная деятельность и имеется только у гоминид. Она есть целесообразный целенаправленный результативный труд...Отдельные случаи употребления животными предметов в качестве орудий не есть орудийная деятельность..." (2, с.129). Однажды Ламетри высмеял Декарта за то, что тот отказал животным в способности мыслить. Теперь Алексеев отказывает животным в способности производить орудия! Основываясь на явном софизме (орудийная деятельность есть труд), он путает физическую работу животных, включая "гоминид", с производством продуктов труда в человеческом обществе. Разумеется, любой труд - это орудийная деятельность, но не любая орудийная деятельность - это труд.
   Касаясь данной темы, Поршнев делает весьма существенное замечание, без учета которого познание отличий человеческого труда как общественного производства просто невозможно: орудия - лишь частный случай средств труда. Гораздо важнее общая эвристическая основа производства новых орудий и других продуктов труда - мыслительный процесс, оперирующий информационными эквивалентами идей и образов, которые сами являются первостепенными средствами труда в силу заключенных в них качеств новизны.
   Орудийная деятельность животных есть использование различными видами внешних объектов природы в измененном (или неизменном) состоянии в качестве посредников для реализации их жизненных потребностей. Уровни опосредованности орудийной деятельности можно связать с числом объектов-посредников. Если оса-сфекс, стервятник и макака-крабоед используют для своих нужд только один предмет (обломок горной породы), то шимпанзе в целом стоит на более высоком уровне, поскольку применяет иногда два посредника: каменный молоток и наковальню, чтобы разбить скорлупу твердых плодов. Важен и фактор постоянства употребления объектов. Именно поэтому яванский крабоед превосходит своей орудийной активностью некоторых австралопитеков и их потомков (шимпанзе): "Так, удивителен пример с...крабоедом...они выслеживают выходящих из моря крупных крабов, ловко подкрадываются к ним и камнем разбивают панцирь" (17, с.128).
   Даже Дерягина вынуждена признать, что у яванского макака опосредованные "формы манипулирования отмечаются почти в трети случаев... Чаще всего наблюдали придавливание одного предмета к другому, раздавливание объекта" (21, с. 58). Как видно, автор не случайно умалчивает о факте применения камней этой обезьяной, подменяя орудийную деятельность фразой о "манипуляциях". Так выполняются заветы старших. Так опыты превращаются в издевательство над животными, которым не дают реализовать их естественные потребности. Одним словом, крабов съели экспериментаторы!
   Между тем, "манипуляционная активность" и орудийная деятельность соотносятся как вода реки и ее течение: они неотделимы друг от друга. В эволюционном смысле способность к манипулированию явилась общей основой возникновения орудийных реакций троглодитид, что в свою очередь вызвало новый всплеск манипуляций. Живым существам, лишенным конечностей с цепкими пальцами, повезло меньше, чем приматам. Однако многие из них компенсируют этот недостаток невероятно сложными поведенческими приспособлениями, которые порой превосходят "разумностью" обезьяньи ужимки. Можно привести лишь два примера из наблюдений жителей Донецка за птицами и крысами. Из ответа д-ра биологических наук (и научного руководителя автора) Зинаиды Васильевны Усовой на вопрос читательницы одной из городских газет становится ясно, что скворцы используют муравьев не для еды, а в качестве живых орудий в борьбе с пухоедами. Чтобы избавить себя и птенцов от паразитов, скворцы клювом переносят насекомых в гнезда! В шахтных выработках крысы постоянно воруют пищу из "тормозков" рабочих. До 1985 г. шахтеры еще могли позволить себе различные эксперименты с продуктами. И вот настойчивые наблюдения показали, что серые разбойники успешно справляются с проблемой транспортировки сырых яиц среди глыб и осыпей каменного угля. Зажав передними лапками яйцо, крыса самостоятельно двигаться не может, поэтому она переворачивается с добычей на спину, а остальные грызуны заталкивают живые "салазки" в нору! До недавнего времени для вывоза угля из забоев применяли лошадей. Ослепшие животные освоили элементарный счет, связывая щелчки с массой груза: упрямая лошадка не сдвинется с места, если к сцепке добавить пятую вагонетку - норма!
   Тем временем специалисты бросаются из одной крайности в другую, о чем говорит название статьи: "Вороны умнее шимпанзе". Не где-нибудь, а в самом Оксфорде, поняли, наконец, что "эта птица смогла продемонстрировать способность осознавать причинно-следственные связи"! И что это якобы первый "в науке случай, когда животное смогло сделать приспособление для достижения цели" (173). А Бетти всего лишь проголодалась, а потому смяла проволоку в крюк и вытащила еду из банки. Среди врановых, однако, ворона уж точно не лидер, поскольку она не способна к коллективным действиям. А вот сорокам можно поставить "5": пока одна отвлекает собаку, вторая подхватывает пищу. В данном случае одна из птиц является "орудием" для другой (по наблюдениям автора на Харьяге). Все дело в том, что животные помнят о своих неадекватных реакциях и повторяют их адекватно сложившейся ситуации. К примеру, цапли используют остатки туристических завтраков не прямо для еды: "Цапля выбирает кусочек "поаппетитнее" и торжественно несет его к воде....Как только поблизости оказывается стайка рыбок, цапля бросает в воду приманку..." (176).
   Итак, орудийная деятельность обезьян, включая прямоходящих, ничем в принципе не отличается от использования орудий другими животными. Б.Ф. Поршнев вплотную подходит к решению проблемы коренного отличия человеческого труда, имеющего информационную природу. В связи с важностью вопросов терминологии следует остановиться на одном из них. В длинном ряду логических неурядиц Поршнев обнажает одну из них, сравнивая "естественные орудия" с "холодным теплом", а "искусственные орудия" ("артефакты") - с "масляным маслом". Вот почему правильнее говорить о необработанных и об измененных орудиях-предметах, то есть слово "артефакт" - уже артефакт. Его можно употреблять только в переносном смысле - как синоним понятия "палеолитическое орудие", избегая тавтологии.
   Среди других животных антропоидов характеризует самый высокий уровень орудийных действий лишь за счет высшей степени развития моторной ловкости. Интересно, что Фоули на с.59 своей замечательной книги ставит под сомнение способность шимпанзе применять в качестве орудий камни (недоработка рукописи?). "...шимпанзе, - пишет он, - используют орудия, изготовленные из прутиков...никто никогда не наблюдал, чтобы они употребляли каменные орудия..." (89). Но на с.233 он же ссылается на использование каменных орудий и их складирование у шимпанзе для иллюстрации подобной деятельности "гоминид". Фоули сообщает: "Создание складов орудий и повторные к ним возвращения - с добычей или с пустыми руками - недавно наблюдалось и у западно-африканских шимпанзе. Беш и Беш (...1983) обнаружили такое поведение в связи с использованием обезьянами в пищу орехов масличной пальмы: чтобы добраться до богатого белками ядра орехов, в некоторых популяциях шимпанзе пользуются "каменными молотками". Применение антропоидами двух посредников (дробилок и каменных наковален) можно назвать вторым шагом к "гоминидам", ибо первый связан с периодическим употреблением одного каменного объекта-посредника, который никак не обрабатывался.
   При использовании методики "выбора на образец" шимпанзе выбирает даже не визуально, а наощуп, фигуру определенной формы. Согласно Уордену, это - уникальный "случай подражания"...эта способность дифференцировать действия по их предметности сыграет огромную роль...в эволюции "древнего камня" (палеолита), и затем в становлении человека" (63, с.315). Таким образом, орудийные рефлексы шимпанзе отличаются от действий троглодитид, использовавших для дробления костей необработанные желваки и гальки, только экологически - свойствами пищевого объекта. Человекообразным приматам также доступно предметно-орудийное изменение посредника: "В специальных опытах шимпанзе делали палки, расщепляя острым камнем доску..." (90, с.200). Вот почему нетрудно добиться того, чтобы обезьяны стучали камнем о камень или о кость с вкусной начинкой. Для этого нужно лишь изменить условия эксперимента.
   Ложный взгляд состоит в отождествлении инстинктивных действий троглодитид с трудовыми операциями, а также в непонимании взаимосвязи труда (либо орудийной деятельности) с жизненными потребностями. "...само орудие, - утверждает Алексеев, - только и возникает как средство труда, как удовлетворение трудовых потребностей и не имеет никаких других функций" (2, с.135). Вот как просто решается проблема: старая басня о "коммунистическим отношении" к труду переносится на животных! Если послушать Алексеева, то у приматов (и у человека) нет никакой потребности в пище, а есть только "потребность в труде". По самоопределению автора он вообще не трудится, поскольку в его писаницах начисто отсутствуют следы новых мыслей - орудий познания.
   Следующий софизм состоит в попытках совмещения несовместимого. Алексеев желает доказать, будто идеи Поршнева не новы, не оригинальны. "Речь идет, - поясняет он, - о гипотезе дочеловеческого...рефлекторного, труда, предложенной...такими несходными по своим взглядам...исследователями, как Б.Ф. Поршнев и Ю.И. Семенов. Первый...представил на суд научной общественности остроумную аргументацию, чтобы биологизировать ранние этапы человеческой эволюции..." (2, с.129). Весьма остроумный прием! Однако Поршнев не мог иметь никакого взгляда (противоположного взглядам Семенова) на "первые этапы социогенеза", так как отрицал социогенез у "гоминид". К тому же, как можно "биологизировать" биологическое? И как можно ставить рядом пигмея с велетнем?
   Воспользовавшись тем, что в одном из мест Поршнев не взял слово "труд" в кавычки, В.П. Алексеев пишет, непомерно утрируя: "Неандерталец, или палеоантроп, - животное, как полагает Б.Ф. Поршнев...не видя никакой разницы...между деятельностью пчелы и неандертальца..." (2, с.130). Затем продолжает: "В чем теоретический смысл гипотезы инстинктивного труда...думаю, что...в обосновании...эволюционного подхода в изучении динамики сферы поведения...как это процветало сотню лет назад в области морфологии. Но от прямолинейного эволюционного подхода в морфологии современная биология отказалась..." (2, с.130). Автор посмел утверждать, что мы, биологи, якобы отказались от самой сути дарвиновского учения! Переворачивая идеи Поршнева, Алексеев путает вполне линейный процесс филогенеза с его искаженным изображением. И, наконец, он договаривается до абсурдной банальности: "Теоретически малооправданная гипотеза инстинктивного труда имеет и слабое фактическое обоснование...бесполезными и даже вредными для животного становятся инстинктивные поведенческие акты, когда животное попадает в непривычные обстоятельства..." (2, с.131).
   Здесь прекрасно описано то, что случалось с троглодитидами на исходе каждой фазы их развития: вымирание в ответ на изменение условий среды. Поскольку антрополог не желает понимать, каким же образом эволюционируют инстинкты, он сам оказывается в нелепой ситуации. "...если группа особей попадает в иную экологическую обстановку, - недоумевает он, - происходят какие-то изменения инстинктивного поведения...Инстинкт в то же время неизменен...бобр делает то же самое, что и другие бобры...гнезда, хатки мало изменяются во времени" (2, с.131-132). Словесную тираду автор заканчивает идеологической идиосинкразией по типу перманентной революции, корни которой он усматривает в эволюционной истории обезьян: "Между тем орудийная, или трудовая, деятельность, даже примитивная, как у первых гоминид, в качестве своей чуть ли не основной характеристики имеет высокую временную динамичность...в ее истории часты революцинные переходы... Принципиальная разница с так называемым животным трудом здесь очевидна" (2, с.132).
   Но вот точка зрения Уошберна: "Если эта гипотеза верна, то головной мозг должен был не только увеличиться, но и приобрести более сложное строение. Однако в палеонтологической летописи нет никаких указаний на такой прогресс..." (168, с.229). Поршнев так поясняет смысл инстинктивности орудийной деятельности троглодитид: "На предшествующих уровнях антропогенеза каменные "орудия" и другие остатки жизнедеятельности ничего не говорят психологу о детерминированности этой деятельности речью. Напротив, "орудия" нижнего и среднего палеолита среди одной популяции своей стереотипностью в масштабах...тысяч поколений говорят о полной автоматизированности действий при их изготовлении. Отдельные экземпляры каждого типа варьируются...в зависимости от изломов...но не более, чем варьируется комплекс наших движений...бега, ходьбы, прыганья в зависимости от малейших различий грунта...Изготовление...набора...палеолитических камней было продуктом автоматической имитации соответствующих комплексов движений..." (63, с.118 ).
   Далее Поршнев показывает то, что наложение на ложный исходный постулат неверного методологического подхода делает невозможным получение истины: "...в вузовском учебнике "Антропология" читаем..."Древность человека. При разрешении этого вопроса следует основываться на определении человека как существа, производящего орудия труда..."1 (1-Я.Я. Рогинский...)...Такая уверенность предполагает либо очень определенное...знание, для какого именно труда изготавливались эти каменные "орудия", либо, наоборот, неконкретные умозрительные постулаты. Но определенности нет..." (63, с.106-107). Ученый пишет о том, что К. Маркс "высмеял инструментализм Б. Франклина...его популярный афоризм "Человек есть животное, изготавливающее орудия... Это - точка зрения обособленного одиночки" (63, с.119). Если у Франклина "человек есть животное", то у Алексеева, наоборот, "животное есть человек", что вообще не похоже на метафору.
   Приписывание приматам чисто человеческих качеств есть обессмысливание труда и вместе с тем лишение мышления его главного определения как трудового процесса, процесса материального производства новой информации. "Общим недостатком всей этой серии, - говорит Поршнев, - является...неудовлетворительное знание зоологии...глаз археолога различает этапы развития шелльских орудий...разные стадии техники мустьерской эпохи...Это наблюдение ряду археологов кажется решающим для проведения грани между человеком и животным". На самом же деле палеолитические орудия изменялись не быстрее "экологических перемен...и с появлением Гомо сапиенс изменения его каменной техники...еще долго не обгоняли по своему темпу изменений природной обстановки..." (63, с.46 - 47).
   Таким образом, "индустрии" палеолита - это определенный результат овеществления видовых неадекватных рефлексов обезьян при их превращении в адекватные реакции. Эти реакции составляют основу высокой имитативности всех ступеней орудийных действий троглодитид потому, что они формируют нужный для подражания источник информации, связанный с рефлекторными движениями при производстве орудия и с результатом этих движений - конкретной типологической формой. Вот почему нельзя разрывать форму и функцию орудий: только вместе они составляют единый источник зрительной и тактильной информации. На первой фазе развития троглодитид обработка артефактов была крайне простой, а форма дробилок не являлась существенной при простоте их функций. Перелом наступает, когда "форма предмета способна стать относительно независимым стимулом "подражания", т.е. когда на уровне ашеля обнаруживается "какое-то словно самодовлеющее значение формы предмета наряду с его функциональным назначением" (63, с. 316). Это обстоятельство сбило с толку специалистов. Археологу "кажется, что раз орудия...шаблонны, - смеется над философской тупостью Поршнев, - значит, отсюда следует, что их прототип - мысленный образ или абсолютное понятие...". Однако предметными прототипами древнейших орудий являлись различные формы естественных обломков, а затем и оббитые гальки или желваки. Но сами по себе орудия как макрообъекты физического мира не могут восприниматься и вызывать имитативные реакции: "...представления классического сенсуализма, что индивид с помощью своих органов чувств и ощущений общается с миром, познает его и воздействует на него без всякой опосредующей среды", оказались ложными, ибо не учитывали особой формы движения материи - информации. "Этот сенсуальный Робинзон, - продолжает Поршнев, - завел философию в тупик" (63, с.184).
   В данном высказывании заключен один из отправных пунктов Общей теории информации ( ОТИ ), которая находит информационный медиум в окружающих живые организмы энергетических полях. Материальный информационный процесс в единстве своих "противоположных" форм и представляет собой феномен, отмеченный Поршневым как "некий нейродинамический (...может быть, нейроэнергетический) икс" (63, с.303). Вот почему ОТИ в принципе объясняет тот факт, что у подражательной реакции нет физиологического обоснования: все живое существует прежде всего в информационном мире; только поэтому происходят энергетический и молекулярный обмен. Инстинктивная орудийная деятельность приматов абсолютно противоположна человеческой трудовой деятельности, но и она относительно сложна: подражательная реакция, как подчеркивает Поршнев, представляет собой не простой рефлекс, а сложную многоуровневую сумму рефлексов, из которых исключается персеверация (подражание себе) и сознательное подражание. Так как у животных отсутствует абстрактная опосредующая форма, тесно связанная с речью, сконструировать "будущее, новую задачу, животному нечем" (63, с.121), поэтому за каменными орудиями троглодитид нет никаких мысленных праобразов или актов творчества. Гениальность Поршнева выступает здесь с особой силой, ибо он достиг вершин ОТИ, пользуясь ненадежным языком старомодной психологии.
   Поршнев отмечает и основные ошибки в систематике орудий: "Статистически различающиеся комплексы стали рассматривать как различные культуры...". Исходя из опытов С.А.Семенова, "высокоимитативный свидетель...усваивал...динамические стереотипы целых цепей действий и результатов...только классификатор-археолог расчленяет его действия на малые циклы по отдельности" (63, с.323-324). Экспериментаторы, к сожалению, согрешили-таки против истины: "...наши опытные работы позволяют с полным основанием отрицать инстинктивный автоматизм неразвитых форм труда. В любом случае уже в олдувайскую эпоху должна была существовать какая-то форма мысленных программ из технолого-методических значений: целесообразное расщепление в олдувае археологи легко отличают от простого, случайного разбивания камней, если анализируются не единичные предметы" (163, с.69). Итак, профессионалы не смогли выдавить из себя ничего, кроме "какой-то формы" каких-то "мысленных программ"! И вот резюме, признаваемое самими археологами: "Каменные изделия нижнего палеолита, как и среднего, в общем одинаковы на всем огромной ареале и только верхний палеолит рисует начало образования сначала двух огромных "провинций" - азиатской и афроевропейской, затем трех, и т.д., путем...разменивания территориального, кровно-расового, технологического 1 ( 1-см. Замятнин. О возникновении локальных различий в культуре палеолитического периода. М., 51. Его пытались опровергнуть, но авторы - Ларичев В. Е., Формозов А. А., В. С. Сорокин, Х. Мовиус не нашли... "локальных культур"; они обнаружили либо те различия, которые восходят к особенностям местных пород камня и их залегания, либо к различиям второстепенного характера на этологическом уровне, например, прослеживаемой традиции обработки камня в одних условиях с двух сторон, в других - с одной) " (63, с.343-344).
   Не умея объяснить суть качественных изменений процесса развития, многие ученые находят общий литературно-лингвистичекий прием маскировки своего непонимания, выражаемый словами "более", "все более", или "в большей мере". "Конечно, - пишет Алексеев, - и К. Маркс...прозорливо увидел это, трудовые операции первобытных людей были пронизаны инстинктивными актами в б о л ь ш е й с т е п е н и, чем все формы современного технического труда, но ими в б о л ь ш е й с т е п е н и, чем в современном обществе, была пронизана вся сфера поведения древних гоминид" (2, с.134). Дело изображается так, как будто развитие меняется не на определенную единицу новизны, а на качественно-безразличный дифференциал "более-менее"! За это Поршнев и высек подобную псевдоученость: "Главный логический инструмент эволюционизма в вопросах психологии (и социологии) - категория, которую можно выразить словами "помаленьку", понемножку", "постепенно"..." (63, с.52).
   Когда даже выдающиеся зоологи выходят за привычные рамки описаний, их рассуждения нередко становятся смешны. Если бы Джейн Гудолл внимательно прочла книгу Поршнева, она устыдилась бы своего невежества (и чему их только учат в гарвардах?). "Медленным размеренным шагом, - перефразирует Стенхауза Гудолл, - двигалась эволюция от таракана к мартышке, от мартышки к высшим обезьянам, от высших обезьян к человеку...если даже отличие человека...носит не качественный, а всего лишь количественный характер, это отличие огромно" (15, с.49). Тем не менее, она всерьез допускает элементы абстрактного мышления у шимпанзе. В ее примере и впрямь слишком много абстрактного: обезьяна, играющая с "воображаемой веревкой", бегает...вокруг унитаза! У читателя из СНГ поневоле разыграется воображение, если он попытается представить туалет, в котором можно еще и бегать вокруг сидения.
   Признание реальности орудийной деятельности у приматов не может считаться "стиранием грани" между человеком и животными. Наоборот, существующую грань стирает тот, кто представляет инстинктивные действия троглодитид в качестве "трудовых операций", а самих этих обезьян - "истинными людьми" и "социальными существами". "Говорить о социальности у животных, - замечает Поршнев, - значит совершенно не понимать, что такое социальность". Общий ошибочный постулат тем временем неумолимо увлекает его субъектов на орбиту фантастических подробностей вплоть до интимных отношений между "сугубо социальными" животными: "...обуздание зоологического индивидуализма Ю.С. Семенов, например, считает одной из основных общественных функций социальных институтов на начальных этапах...Половые связи рассматриваются в первобытном стаде как момент, постоянно способствовавший возникновению конфликтных ситуаций и препятствовавший трудовой деятельности" (2, с.276). Вот так анекдотически прямо моралисты берегут труд от секса, предохраняя себя от истины! Теперь понятно, что за фантазии завлекли этнографа поглубже в каменный век после "изучения" оргий Мозамбика.
   Итак, австралопитековые не были ни в малейшей степени "социальными" животными ни до возникновения у них орудий "труда", ни после. Появление первых каменных орудий вообще произошло гораздо раньше, чем это фиксируют археологические раскопки. Нет, они не возникают сразу в готовом виде: "...как свидетельствуют исследования, орудия появляются сразу комплексно...в определенном множестве..." (70, с.37-38). Это утверждение Ранова сродни ненаучному постулату о божественном сотворении вещей из ничего. При поиске древнейших артефактов археологи apriori допускают принципиальную ошибку, стремясь отыскать в камне определенной формы также следы "преднамеренного раскалывания". На самом же деле первые орудия не имеют никаких следов целенаправленного раскалывания, что характерно для начальной стадии развития орудийной деятельности троглодитид.
   Гигантское скопление таких дробилок было открыто автором в Донбассе (ВС-1, Пергало,1990). Оно включает тысячи массивных желваков мелового кремня с цветными патинами и огромное число выразительных отщепов и чешуй. Форма этих орудий полностью определяется первичной формой кремневых конкреций; в целом же она "овально-вытянутая". В эволюционно-типологическом смысле это доолдувай, тогда как возраст скопления может близко подходить к его границе. Галечная кора кремней в разных местах несет четко выраженные поля забитости - результат многочисленных ударов, в том числе ударов по костям крупных животных в процессе их раскалывания. Данная индустрия, получившая название "маякской" (от с. Маяки в Донецкой области, где сходные формы приурочены к опорному разрезу), целиком состоит из монофункциональных форм. Их назначение соответствует первому этапу освоения ниши некрофагов, который был теоретически предсказан Поршневым. "Это было время, - пишет ученый, - богатой фауны хищников-убийц, где ведущей формой являются многочисленные виды махайродов...Но...высшие приматы, по-видимому, использовали тогда даже не обильные запасы мяса, а только костный и головной мозг, для чего требовалось лишь расчленять и разбивать кости..." (63, с.111).
   Б.Ф. Поршнев указал и на конкретный способ первичной обработки желваков, сводящийся по существу к сбиванию выпуклостей, мешающих силовому захвату орудия "рукой", а точнее, рукоподобной лапой. Действительно, наряду с дробилками "маякского типа" вмещающая горная порода содержит массу характерных отщепов и чешуй - зримых следов исчезнувших операций. Именно эти поразительные отщепы, которые никак не использовались донецкими сивапитеками, способны убедить любого специалиста в том, что перед ним настоящие артефакты, а не эолиты (рис.2-4). Конечно, желваки-дробилки удивительно похожи на кремни гидрофола - водяной мельницы, где крупные конкреции измельчаются при добыче и отделении строительного мела. Но это сходство имеет конвергентную природу, обусловленную игрой слепых сил: если в агрегате из хаоса возникает статистический порядок (всевозможные "типы орудий"), то в жизненных циклах приматов-некрофагов упорядоченность обеспечивают жесткие рамки инстинктивной формы "труда".
   Теория Поршнева прекрасно объясняет функциональное назначение древнейших форм: "Троглодитиды стали высоко эффективными и специализированными раскалывателями...крепких органических покровов с помощью еще более крепких и острых камней...Итак, "орудия труда" в нижнем и среднем палеолите были чисто природными новообразованиями - средствами разделки останков крупных животных и абсолютно ничем более" (63, с.110). Следующий отрывок содержит ключ к решению проблем эволюции каменных орудий. Важный момент заключается в корреляции орудийных типов с фаунистическими комплексами: "Каменные "экзосоматические органы" троглодитид не оставались неизменными, они эволюционировали вместе с видами, как и с перестройками фаунистической среды" (63, с.111). Исследования в рамках Дружковского краеведческого общества за последние 20 лет позволили существенно уточнить схему эволюции орудий первых экофаз за счет изучения собранных коллекций, включая массовые сборы изделий в Республике Коми и в Ненецком автономном округе.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 3. ЭВОЛЮЦИЯ ДРЕВНЕЙШИХ ФОРМ.
  
  
  
  
   В основу классификации древнейших орудий должен быть положен эволюционный принцип дивергентного расхождения их функций по мере дробления трофического уровня некрофагов в пределах начальных фаз развития троглодитид. За точку отсчета при этом нужно принять функцию, выделенную Поршневым в качестве первичной - функцию дробления костных остатков. Однако уже на австралопитековой фазе периодически возникали ситуации, требующие от приматов освоения приемов разделки частей туш животных. Кроме того, процессу дробления костей нередко предшествовали орудийные действия по отчленению их от туши, для чего был необходим острый край каменного орудия.
   В соответствии с разными кинематическими требованиями к орудиям они подразделяются на три основные класса: 1- ударные орудия; 2- сдирающие орудия; 3- режущие формы. Данное деление применимо ко всем экофазам развития троглодитид и отражает главные направления эволюции орудийных типов. За счет обобщения результатов полевых и теоретических исследований можно наметить ряд этапов такой эволюции.
   Независимое появление самых древних орудий связано с этапом применения приматами необработанных камней в функции дробилок. Входя в типологию - святая святых археологической науки, легко заметить полную неразбериху, усиленную достижениями трасологической школы: "...некоторые формы древнейших чопперов возникли непроизвольно при использовании дефектной или слабоокатанной гальки в функции отбойника (возможно, при дроблении костей на каменной подставке )...разбивание костей означает в то же время и разбивание камней. Непроизвольно возникают сколы, крупная ретушь изнашивания..." (163, с.62, 65). Приведенная цитата обнажает узел интереснейших проблем. Во-первых, опытным путем впервые установлено: по меньшей мере, часть архаичных "чопперов" попадает с точки зрения археологии в разряд эолитов, ибо обычными методами невозможно определить, изготовлены ли эти чопперы с помощью отбойника, или же они - результат ударов гальками о кости (либо вообще они появились под действием природных сил?). Тогда все последующие, действительно изготовленные, чопперы берут свое начало от первых псевдочопперов и являются следствием автоматической имитации случайно полученной первичной формы необработанного камня, испытавшего обратное механическое воздействие со стороны обрабатываемого пищевого объекта.
   Во-вторых, в глаза бросается явная ошибка: орудие дробления определено как
   "отбойник" вследствие значительного пробела в типологической схеме. Именно поэтому функция первых дробящих орудий переброшена на поздний узкоспециализированный тип - отбойник. Похоже, в этом виноват и сам Семенов. "Во время нашего пребывания в ГДР в конце 1973 г., - делится впечатлениями глава экспериментаторов, - сотрудниками музея в Галле были показаны крупные орудия из расщепленных диафизов древнего слона и тяжелые отбойники весом в несколько килограммов для расщепления гигантских костей"(163, с.4). Впоследствии ученики Семенова докажут полную непригодность каких-либо костей служить ударными орудиями, так что "факты" из Бильцингслебена являются буквально "арте-фактами" - искусственными и необъективными символами объективно существующих вещей. В примере с чопперами отбойник как орудие-посредник второго порядка ошибочно помещен на первый этап становления орудийной деятельности, когда между особью и костью существовал лишь один посредник первого порядка - необработанный желвак или галька, а вторым посредником (второго порядка, или уровня опосредования) мог служить плоский камень-наковальня.
   И в данной схеме "труд" внезапно возникает в олдувайском периоде и для него также определен единый технический пучок "орудие - отбойник". Разорвать эту пару археолог не в силах, поскольку без отбойника нет "трудового процесса", то есть не производится систематического и "осознанного" снятия отщепов: "...орудия олдувая...появившись в "готовом" виде в начале четвертичного периода, относятся к самому низкому уровню образования технических форм" (163, с.71). Это заблуждение не позволило выделить самый простой тип орудий для дробления костей, использовавшийся приматами задолго до возникновения отбойников. Между тем чопперы могли возникать из дробилок, но тогда многие из них - просто испорченные дробящие формы. Возможно, они повторно употреблялись теми африканскими обезьянами, которые испытывали дефицит подходящего сырья, но обычно они составляют бросовый материал, насыщающий галечные слои аллювия. Иногда на острых гранях таких чопперов присутствуют следы более позднего употребления в виде полей забитости или патинизированных микросколов. Однако чопперы, даже если они сделаны из галек с помощью отбойника, не могут по своим функциональным возможностям конкурировать с настоящими дробилками из желваков мелового кремня.
   Трасологам удалось доказать, что именно эти желваки - самые удобные дробилки. "Цель наших опытов по раскалыванию трубчатых костей, - указывает один из ученых, - заключалась в выявлении наиболее эффективных...способов...и получении эталонных следов...операции по извлечению костного мозга путем отбивания эпифизов галечными орудиями и бифасами...Но отбивание эпифизов, как правило, не приводит к обнажению костного мозга...целесообразней наносить удары по средней части трубки и не орудиями, а необработанными гальками, валунами или остроугольными обломками..." (163, с.170-172). Этот интересный результат иллюстрирует первый этап эволюции орудийных действий троглодитид. Их дробящие орудия меняются по форме и величине в зависимости от массивности костей, для дробления которых они предназначались.
   Тем не менее, такие предметы продолжают относить к эолитам, о которых существует однобокое мнение: "Еще 50 лет тому назад многие археологи серьезно относились к...эолитам...камням, которые обнаруживали как будто какие-то следы искусственной обработки, но на самом деле оказались естественными поделками природы, чаще всего результатом работы речной воды" (2, с.136). Но для исследователя сегодня проблемы эолитов не существует, - существует проблема некомпетентности относительно функций и морфологии первоорудий. Уже Поршнев отмечает, что часть эолитов из третичных отложений могла употребляться приматами без всякой обработки для дробления костей (63, с.61). Так как в типологии отсутствуют четкие критерии идентификации древнейших орудийных форм, уверенность археологов ничем не обоснована. Вот почему Ранову то кажется, будто перед ним орудия ("куручайской культуры" Азыха), то он сомневается в реальности собственных ощущений: "Уверенность в том, что это подлинные орудия труда...постепенно исчезла. Гляжу на камни - и верю, что это орудия, отхожу от них - и не могу вспомнить ни одно подлинное... орудие!" (70, с.97). К слову, вода никогда кремни не дробит, она их окатывает (в галечниках никогда практически не встречается орудий с поврежденной патиной).
   Трудности описания индустрий первого этапа связаны не с типологическими, а с тафономическими проблемами: скопления целых и поврежденных галек среди раздробленных костей плиоценовых животных должны получить надежные датировки и точные описания следов утилизации. Возможно, что первый этап очень быстро переходит в следующий там, где сырьем служили богатые россыпи черного мелового кремня. Его конкреции имеют самые причудливые формы, что стимулировало комфортную обработку дробилок с отщеплением разнообразной маякской "стружки".
   Вот этот второй этап развития орудийных инстинктов троглодитид также намечен Поршневым, который в ранней работе ("Возможна ли сейчас научная революция в приматологии?") пишет о сбивании неровностей на дробилках, а позднее расшифровывает природу этого явления, которая состоит в наследственном закреплении случайно возникших неадекватных реакций: "Тот же самый механизм раскалывания был перенесен...на сами камни для получения лучших рубящих и режущих свойств. Это была чисто биологическая адаптация к принципиально новому образу жизни - некрофагии..." (63, с.110). На данной ступени эволюции впервые возникает примитивная техника прямого воздействия на посредник первого порядка - непосредственное изменение камня в соответствии с функциональными требованиями к орудийному типу. Такое воздействие осуществлялось с помощью неспециализированного отбойника-дробилки, который формально можно отнести уже к посредникам второго порядка. С этим процессом сопоставима начальная дихотомия типов: вслед за пробойниками для черепов из дробилок вырастают и первые протоотбойники, что прослеживается на материалах некоторых местонахождений Донбасса. Поля забитости, характерные для отбойников, найдены на оббитых желваках красного кремня в пункте В-1. Это говорит о том, что с определенного момента подходящие орудия дробления стали употребляться как "отбойники" - желваки, с помощью которых обрабатывались не только костные остатки, но и сами дробилки.
   Первичная дивергенция палеолитических орудий начинается внутри первого этапа с дифференциации дробилок на два типа ударных форм, отличающихся весом и конфигурацией, что определяется различиями двух основных видов пищи - трубчатых костей гигантских травоядных и их черепов. Реальность данного расхождения функций подтверждается серией замечательных находок гигантолитов конусовидной и треугольной форм; некоторые из них следует отнести к "двуручным" изделиям: пятки их оформлены симметричными "плечиками" так, что профиль превращен в довольно правильный пятиугольник. В сборах Дружковского краеведческого общества присутствуют пробойники для черепов из Житомирский, Донецкой, Харьковской областей и из европейского Заполярья. Все эти факты позволяют сделать закономерный вывод о конвергентном характере первичной дивергенции и ее результата (рис.5-6).
   Механизм эволюционного новообразования орудий заключается в превращении одной из форм предыдущего типа в специализированный "форма-тип", в котором изделие приспособлено для выполнения какой-либо новой функции. В начальный момент данная форма в единичном числе представляет новый тип, совпадая с ним полностью. Затем происходит увеличение числа орудийных форм до определенного комплекса - типа. Тип, следовательно, объединяет все разнообразие форм изделий, выполняющих единую функцию. Иначе, только конкретная форма составляет типологическую основу формирования нового типа артефактов. Очень часто археологи необоснованно принимают за тип одну из многочисленных форм, зависящих от сырья, способа изготовления, либо применения того или иного орудия: "В первой каменной индустрии...гомо габилиса, М. Лики насчитывает 33 различных типа изделий. Среди них достаточно сложные формы...резцы, долотовидные орудия, дисковидные...И это понятно...человеку необходимо было с первых шагов...выполнять самые различные операции: пилить, резать, скрести, затачивать, тереть..." (70, с.43). Сейчас ясно, что перечисленные операции - фантастический атрибут вымышленного человека, но примечательно: Ранов смешивает понятия "тип" и "форма" не только в данном комментарии, но и в рамках своего аморфного определения на странице 12.
   В Маякской индустрии описанная выше дивергенция не отмечена; здесь найдено очень небольшое количество желваков со следами раскалывания, а формообразующее снятие отщепов вообще не встречается. Таким образом, появление первых "отбойников" на этапе комфортного оформления дробилок вместе со случайным раскалыванием трещиноватых конкреций подготовило почву для развития техники активного воздействия на камень в ответ на возникшую потребность в разделке мясных туш с помощью острого края.
   Техникой бессистемного раскалывания ( ТБР ) оформлены заготовки орудий многих древнейших индустрий, в том числе чопперы Якутии. В целом она может стать основой характеристики следующего этапа развития орудийной деятельности приматов, на котором еще отсутствуют настоящие нуклеусы - стандартные отщепы и не сохраняется специализированный отбойник.
   В основе ТБР (или техники первичного раскалывания) лежит дробящий удар протоотбойником в плоскости, перпендикулярной поверхности раскалываемого камня, то есть та же техника удара, какая с самого начала сопровождает дробление трубчатых и плоских костей. Данное положение доказано экспериментально: изготовление примитивных орудий из камня, а также "костяных предметов при помощи оббивки обязано...приемам разбивания костей камнем для извлечения костного мозга" (163, с.13). Таким способом на части разбивались крупные желваки, гальки и валуны, а затем полученные фрагменты использовались по-разному: в качестве дробилок, рубил, режущих или сдирающих форм (рис.7). Анализ древних индустрий Севера показывает, что уже галечная техника позволяла осуществить стандартизацию "заготовок" за счет отбора сегментов близких форм, в основном треугольных.
   Ударно-дробящая техника раскалывания и скалывания аморфных отщепов наследуется и рядом индустрий второй экофазы, включая индустрии с развитой бифасиальной обработкой, что обусловлено инерцией инстинктивной программы действий. Анализируя галечные отщепы, Ранов пишет: "Есть еще в галечных индустриях и осколки-клинья, получающиеся в результате применения совершенно специфического приема - не специального раскалывания камня, а его дробления" (70, с.16). Ничего "специфического" здесь нет, поскольку дробление и раскалывание в ряде моментов совпадают. Вот почему фрагменты каждой разбитой гальки несут как признаки дробления, так и менее выраженные следы раскалывания. У трасологов не случайно ведь возникают проблемы: "На интенсивно использовавшихся скобелях, пилках и даже рубящих орудиях мы довольно редко встречаем грубые зазубрины и выбоины. Эти признаки, а также забитость обычно присутствуют на ударных предметах. Трудно объяснить наличие на олдувайских орудиях из отщепов следов, возникающих обычно при ударе" (163, с.186). Под "ударными предметами" нужно понимать отбойники - иных ударных типов археологи просто не знают, хотя "рубящие орудия" как раз таковыми и являются.
   Если говорить о рубилах как об ударном типе пробойников, то и здесь нет парадокса: они были предназначены для рассекания шкур и выбоины иногда появлялись на их лезвиях при попадании в костную ткань. Первые операции сдирания и резания, скорее всего, производились троглодитидами в прежней, ударной, технике, характерной для дробления костей и камня на первых двух этапах. Например, сдирание остатков мяса с костей выполнялось с помощью ударов острыми орудиями (вначале - остроугольными обломками) под углом, близким к 90 градусам. К тому же, сравнение человеческих изделий (пилок и пр.) с орудиями обезьян в данном контексте некорректно.
   Пережитки ударно-дробящей техники в ашеле четко прослеживаются в микокской индустрии с ее развитой бифасиальной оббивкой и классическими ручными рубилами копьевидной формы. "Кремневый инвентарь в нижнем слое Микок, - сообщает Ефименко, - носит весьма примечательный характер...заслуживает внимания самый способ изготовления отщепов...не скалыванием, а дроблением желваков...Нуклеусов...здесь вообще не встречалось..." (25, с.168). Реликтовым элементом в этом случае выступает начальный этап - снятие отщепа-заготовки, причем, данная операция совмещается с детальной обработкой ретушью самих орудий на отщепах. Явный функционально-типологический разрыв свидетельствует о полном автоматизме действий археоантропов, когда затормаживание обратных связей наследственной программой фиксирует "несовместимые" операции изготовления орудий: отделение отщепа протоотбойником и ретушировка (отбойником) осуществляются с помощью разных технических приемов. В ряде случаев спонтанное растормаживание связей ведет к нарушению алгоритма действий, при котором типичный нуклеус внезапно используется как отбойник (рис.8).
   Если на втором этапе можно выделить особый тип "орудие-отбойник", то на третьем появляется "орудие-нуклеус". При поверхностном осмотре таких изделий обычно обращают внимание на признаки нуклеуса (хотя здесь отсутствуют заранее подготовленные площадки), а забитость лезвий таких дробилок игнорируется. Однако такой артефакт не может быть признан настоящим ядрищем, ибо невозможно точно установить, с какой целью скалывались отщепы: для оформления рукоятки дробящего орудия, либо для получения отщепа-заготовки. В общем виде первый вариант - эволюционно более ранний и составляет древнюю стадию ТБР, оправдывая смысл названия этой более чем инстинктивной технологии. Материалы открытой в 1995 году индустрии на реке Лёк-Хараяха (Архангельская область, за Полярным Кругом) показывают, каким образом ТБР применяется к дробилкам и к архаичным рубилам. В этой уникальной индустрии дробящие формы изготовлены из массивных конкреций кремня с развитой галечной корой. Эти желваки оббиты несколькими мощными ударами, в результате чего кремень освобождается от галечной коры примерно на 50%, а на его поверхности проявляются нуклевидные сколы, покрытые глубокой разноцветной патиной и люстражом. Выделение формального типа "орудие-нуклеус" как раз основано на допущении, что грубое оформление такого орудия сопровождалось снятием используемых затем для резания (или сдирания) отщепов (рис.9-10) . Кстати, именно это допущение служит критерием отличия чоппингов от истинных нуклеусов. В таком случае данный тип вместе с древним типом "орудие-отбойник" образуют особый класс бифункциональных орудий, предвосхищающий типологическую дивергенцию - становление узкоспециализированных (монофункциональных) типов, какими считаются настоящие отбойники и ядрища леваллуа.
   Применение бессистемного раскалывания к орудиям Лёк-Хараяхи (из пункта ЛХ-1 и др.) выражается в сериях беспорядочных, "отсекающих", ударов тяжелым отбойником, возможно, не отличающимся от остальных дробилок. Итог такой обработки - комплекс различных чопперовидных форм, оббитые грани которых образуют острые или "тупые" (близкие к 90 градусам) углы лезвий. Ясно выраженные поля забитости располагаются при этом как на обработанных, так и на необработанных поверхностях конкреций, то есть налицо полное несоответствие канонам функционально-типологической целесообразности. Так, четко оформленное лезвие изделия N3 не имеет следов употребления и реально является рукояточной частью дробилки. Характерное поле забитости на этом псевдочоппере присутствует на противоположной, округлой стороне желвака, покрытой белой галечной корой (рис.11-12).
   Довольно острое лезвие инситного чоппера N 1 также не имеет ретуши изнашивания, но в его верхней (краевой) области видна зона со следами множественных ударов, где кремень просто "размочален" (рис.13-14). Заготовка данного орудия представляет собой массивную "дольку", - крупный сегмент, выбитый из середины расколотого желвака-гальки. Эта случайно полученная форма близка к чопперам, в вопросе о которых давно следовало бы поставить точку: чопперы не являются орудийным типом. Это собирательное понятие объединяет множество каменных предметов различной природы, ни один из которых не удовлетворяет той функции, на которую так уповал Льюис Лики. Впрочем, с Льюисом тоже ведь не все согласны. Когда начинающего трасолога спросили о функциях чопперов, тот уверенно отвечал: "Корни сечь!". Это логичный ответ: сечка, чтобы сечь корни (а корни нужны, чтобы сечь студентов-оболтусов?).
   Интересно, что английское слово "chopper" происходит от русского "чоп"= "обсеченный со всех сторон", или "заостренный клином", поэтому термин "чоппер" переводится как "сечка". По аналогии для дробящих форм был сконструирован термин "крашер" (Пергало, 1996) - производное от русского "сокрушать" (сравнить английское "crusher", являющееся местным, "островным" искажением русского прототипа). Термином "скрэтчер" (Пергало, 1996) объединяются различные сдирающие орудия, в том числе пресловутые "скребла" и "скребки" (от русского "скрести" - английского "scratch"). Только в свете новой исторической концепции, развиваемой группой академика Фоменко, можно объяснить генетическую схожесть русских и иностранных слов. Лишь три случайно выбранных узких понятия отражают тем не менее важную этимологическую закономерность: так называемая "индоевропейская языковая общность" возникла не где-то в пропасти времен, а появилась уже после Великого=Монгольского завоевания Западной Европы ордами Калиты в 14 веке.
   В процессе распада Русско-Ордынской Империи русская основа вытравлялась, сублимировалась и нарочито искажалась. Ярким примером подмены живого языка служит "язык мертвых", якобы древняя латынь - своего рода письменный эсперанто, наспех состряпаный из подручного лингвистического материала. Для малочисленных и говорящих на разных наречиях аборигенов старорусский язык оказался поводырем культуры и христианской религии. Он вывел Европу из шалашей и пещер неолита прямо под сень каменных сводов и кирпичных стен, под звуки православного благовеста. Вот почему именно русский должен вновь обрести силу международного средства научного общения. Это связано с его уникальными особенностями, объединяющими речь и мышление в наиболее эффективный аппарат познания. Сегодня европейцы тешатся, обучая пресыщенных мещан языку придуманных эльфов. "Толковым ребятам" невдомек, что они с рождения производят сказочные звуки: все, что непохоже на корни русского, относится к темному историческому прошлому. Только вчера угодило оно в современный письменный рай.
   Следующую группу артефактов составляют орудия с очень узкими лезвиями, предназначенными уже для разделки туш павших животных. Они изготовлены из естественных обломков, либо из крупных фрагментов, полученных той же первичной техникой раскалывания. Особенный интерес представляет изделие N5. Эта дробилка-мегалит с боковым лезвием должна быть отнесена к бифункциональным орудиям, ибо у нее имеется второе рабочее лезвие. Очевидно, оно служило для пробивания кожи на трупах крупных млекопитающих (рис.15-16). Такие орудия, морфологически отличающиеся от проторубил, тем не менее должны рассматриваться как их функциональные аналоги, доказывающие факт превращения дробилок в рубила на фоне сохранения первичной функции дробления костей. В принятой археологической схеме все наоборот: "древние люди" якобы разделывали тушу "убитого" животного, а затем только извлекали костный мозг с помощью случайно подвернувшихся камней, в том числе и отбойников.
   От бифункциональных артефактов отличаются двухпозиционные изделия монофункционального класса, обычные среди дробилок. В хараяхинских скоплениях нередки и полипозиционные орудия округлой формы со сплошной оббивкой по периметру, а также по всей поверхности. Последние близки к знаменитым полиэдрам и сфероидам Олдувая, то есть конвергируют с ними. Данная головоломка не сложнее Кубика-Рубика: если одни из них могли применяться с целью дробления костей мелких животных, а некоторые точно служили отбойниками (во вторичной функции?), то третьи выступали в качестве имитативных моделей, реализуемых детенышами троглодитид, то есть вообще не служили утилитарным целям (рис.17). В таком виде они отражают зачаточное состояние той же инстинктивной гиперфункции, которая столь выражена в рубиле позднего ашеля. Данные формы нужно отнести к крайним членам распределения оббитых кремней по числу нуклевидных сколов на их поверхностях. В галечниках Харьяги и верхнего течения Адзьвы на один "полиэдр" приходится пара сотен кремней с 2-3 следами скалывания. Образно говоря, даже один скол на модели вызывал автоматическую имитацию с образованием целой серии перекрывающих друг друга сколов (рис.18-19).
   Когда данная техника "мелких сколов" стала применяться к первым изделиям устойчивых форм, какими являются прежде всего высокие формы остроконечников, впервые появилась основа для эволюции леваллуазских нуклеусов (рис.20). Теперь тщательно обработанные овальные и треугольные формы превратились в "праобраз" будущих специфических отщепов, одним ударом сбиваемых с черепаховидных ядрищ (рис.21-22). Разумеется, изделия типа полиэдров и сфероидов не могли быть орудиями охоты в отсутствие какой бы то ни было охоты: "Функциональное назначение этих изделий до сих пор до конца не выяснено. Скорее всего их употребляли...во время охоты" (70, с.46).
   Чтобы до конца разобраться с реальной типологией, нужно очертить генеральные направления в развитии орудийных форм. Во-первых, это процесс инстинктивного освобождения поверхности кремня от галечной или желвачной коры. Второе направление связано с уплощением заготовок, а третье - с появлением симметрии профилей при несимметричной еще обивке краев. В конечном итоге "неодолимое стремление" приматов оббивать камни в отсутствие сложившихся прототипов сформировало серию близких к сфероидам изделий, которые не являются функциональными орудиями (рис.23). Повинуясь инстинкту, обезьяны стремились превратить округлое в угловатое, а угловатое - в округлое.
   Такой подход позволяет вскрыть важнейшее различие между орудием, выполняющим определенную функцию, и большим числом промежуточных форм, которые входят в ту или иную дивергентную линию развития орудийного типа (рис.24). Иначе говоря, громадное большинство обработанных кремней возникло в результате инстинктивного применения приматами "метода проб и ошибок". Это тот случай, когда конечный результат определялся длительным отбором, "забившим" отдельные неадекватные реакции в строгую наследственную программу. Первая в мировой практике попытка наглядно продемонстрировать постепенную эволюцию древнейших форм на материалах одного пункта (УС-3) была осуществлена в апреле 2006 года в малом зале Усинского музейно-выставочного центра по предложению директора Галины Алексеевны Алексеевой. Экспозиция "Тропой первопроходца" была приурочена к выставке, открывшейся в честь 100-летнего юбилея выдающегося геолога и археолога Георгия Александровича Чернова.
   Таким образом, дивергенция ударных типов находит в конце первой фазы свое продолжение в конвергентном отщеплении от дробилок таких форм, которые со временем становятся рубилами еще до возникновения техники "системного раскалывания", точнее, техники двустороннего скалывания отщепов. Данная (бифасиальная) техника характеризует уже следующий уровень симметрии орудийных форм - симметрию поверхностей или объемных профилей. Австралопитековая фаза не кончается с переходом некоторых подвидов обезьян на следующую эволюционную ступень освоения некрофагии. В ашельскую эпоху продолжают существовать сотни популяций различных родов, оставивших после себя многочисленные галечные индустрии. Итак, фазовая задержка и сопутствующий ей типологический застой означают фактическое сосуществование смежных экофаз, коренящееся в состязании дивергирующих видов. На этом фоне происходит независимое и естественное вымирание тех видов, которые не сумели адаптироваться к новой среде обитания. Виды-представители безорудийного пути некрофагии также вымирают приблизительно 1 млн. лет назад. Не вызывает сомнений, что к этому моменту конкуренция со стороны производящих эффективные орудия археоантропов достигает максимума; данный фактор вместе с очередной перестройкой фаун приводит к окончательному исчезновению гигантопитеков, парантропов и разных "хабилисов" чисто конвергентным образом.
   Итак, после самого долгого периода развития плотоядения у приматов, как пишет Поршнев, "пришел глубокий кризис хищной фауны...отмеченный и полным вымиранием махайродов...Австралопитеки тоже были обречены на исчезновение. Лишь одна ветвь троглодитид пережила кризис и дала совершенно обновленную картину экологии и морфологии: археоантропы" (63, с.111). Следует подчеркнуть, что преодоление экологического кризиса в семействе произошло независимо в различных ветвях общей фазовой филы. Этот вывод вытекает из фундаментального положения: троглодитиды, составляющие одну фазу развития, образуют экологически эквивалентные ряды видов в разных районах Земли.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ. АРХЕОАНТРОПНАЯ ЭВОЛЮЦИОННАЯ ФАЗА.
  
  
  
   "С резким упадком фауны хищников исчезла возмож- ность находить...останки их добычи. Крупные животные умирали теперь от более многообразных причин в весьма разнообразных местах...Однако роль собирателей и аккумуляторов относительно свежих трупов с гигантских территорий играли широко разветвленные течения четвертичных рек. Археоантропы адаптировались к этой географической ситуации...".
   ( Б.Ф. Поршнев )
  
  
   Как видно, археологам приходиться прибегать к самым невероятным уловкам, чтобы как-то объяснить себе молниеносный бросок "питекантропа" из Африки на остров Яву, где он и был впервые открыт Дюбуа. Неразумное упрямство в отношении африканской "колыбели" не позволяет профессионалам признать яванский вид автохтоном. Так медлительных (по оценке Дарвина) млекопитающих подают как "группу быстрого развертывания", не учитывая того, что за время этого фантастического перемещения африканский археоантроп должен был бы неузнаваемо измениться. Несмотря на это, археолог Ранов в отчаянии вновь и вновь ставит "ключевой вопрос", остающийся без логичного ответа: " Меня, как и многих других ученых, мучает невозможность ответить на один из самых главных и сложных вопросов: как гомо эректус попал на Яву?...надо принять...заключение о настоящем марш-броске через многие тысячи километров от Олдувая до Явы" (70, с.89-90). Тем и хороши научно-популярные издания, что они позволяют их авторам откровенно высказаться!
   С умилительной ностальгией в голосе Кликс подхватывает абсурдную идею. "...период времени для поиска благоприятного места обитания, - пишет он, - исчислялся десятками тысяч лет. Большие кочующие группы уже тогда могли преодолеть около 13 тыс. км, хотя родные места для многих поколений были притягательны" (28, с.37). Безусловно, у приматов было достаточно времени, но его больше нет у исследователей, которые тешаться подобными доводами. Их время вышло...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 1. ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ФАЗЫ.
  
  
   Конвергентный фазовый переход к археоантропам произошел примерно 1, 7 - 1, 5 млн. лет тому назад. Новая фаза фиксируется геологическими слоями с рубилами и останками крупных обезьян вместе с их кухонными отбросами. Важнейший принцип корреляции фаз с этапами фаунистических перестроек получает новое и наглядное подтверждение. "...около 1, 6 млн. лет назад, - указывает Фоули, - в Олдувайском ущелье произошло сильное изменение фауны...Это событие совпало с появлением Гомо эректус. По мнению Уолкера (Уолкер, 1984), в этот период произошли значительные сдвиги в системах "хищник - жертва"..." (89, с. 321). Таким образом, колебания климата оказали опосредованное влияние и на приматов, занимавших последнее звено в цепях питания степных экосистем.
   Археологи по-своему признают воздействие физической среды на животных: "...глобальное похолодание...соответствовало аридным условиям в субтропиках и тропиках. По-видимому, экологическое давление способствовало ускорению эволюционного развития гоминид в рифтовой зоне Восточной Африки" (120, с.99). Забавно наблюдать, как они пытаются подогнать свои теории под "факты" и любой ценой доказать, будто бы на юге Европы было холодно и неуютно. Если Фоули определяет начало "покровных оледенений" в 800 тыс. лет, после чего "каждые 100 тыс. лет начали происходить ледниково-межледниковые циклы", то П. Долуханов в своей "Стратегии и тактике..." создает прямо-таки угрожающую картину. "Начиная с 7 млн. лет, - намеренно сгущает краски автор, - значительные оледенения происходят в умеренных широтах. Между 7, 5 млн. лет и 5 млн. лет назад ледники существовали на Аляске...В Европе наиболее значительная ландшафтная перестройка произошла около 3, 2 млн. лет назад... На юге Франции распространяется растительность "средиземноморского" типа...произошло первое оледенение Альп... Около 1, 8 млн. лет назад в Средиземноморье возник...Калабрийский бассейн...поверхностные температуры понизились примерно на 10 градусов...(129, с.97-98).
   Подтасовывая цифры, автор перечисляет некоторые этапы развития саванн в Европе (и в Америке - что под руку попалось!), то есть изображает вполне нормальный процесс, без которого "гоминизация" вообще не состоялась бы. Фокусы с падением температуры сводятся к простой задачке: за час температура раствора упала с 200 до 120 градусов; насколько быстро остыл раствор? Раствор-то остыл, однако важнее то, что в нем еще можно сварить яйца.
   На всем совокупном ареале обитания археоантропы входят в новую экологическую нишу, особенности которой показаны Поршневым: "...роль собирателей и аккумуляторов относительно свежих трупов с гигантских территорий играли широко разветвленные течения четвертичных рек. Археоантропы адаптировались к этой географической ситуации. Едва ли не все...нижнепалеолитические местонахождения расположены на водных берегах, в особенности...у древних отмелей и перекатов, при впадении рек в другие реки, в озера и в моря" (63, с.111). Упомянутые Поршневым наблюдения Дарвина в Аргентине дополняются последними обобщениями тафономии. Масштаб переноса тел мертвых животных впечатляет: "Известные костеносные местонахождения в долинах рек...являются в сущности участками древних устьевых протоков и дельт. При колебаниях уровней Каспийского и Черного морей в четвертичном периоде накопление трупов животных в...прадельтах смещалось..." (11, с.96). Новый источник белка как раз и вызвал все последующие изменения каменных орудий. Есть надежные доказательства того, что трупы таких гигантов, как слоны, легко перемещались проточной водой. Так как зубы хоботных в Дарры-Даге были найдены в древнекаспийских отложениях, палеонтологи сделали соответствующее заключение: "...трупы слонов, погибших в долине, были вынесены течением в дельту и затонули в морском заливе..." (11, с.85). При этом важно, что трупы плыли целыми, ибо плыть такая туша может лишь со вздутым брюхом!
   Гениальная интуиция позволила Поршневу включить и этот, казалось бы, незначительный факт в общую схему рассуждений. Красота его теории в логичной простоте всех положений. К сожалению, ни один из археологов даже близко не подошел к пониманию взаимосвязи между вздувшимся трупом и орудием, с которого археоантропы всегда начинали разделку туш.
   Только на данной фазе у обезьян "развилось поедание не только мозга, но и мяса в соперничестве...преимущественно с крупными пернатыми хищниками" (63, с.111). Речь идет, конечно же, о систематическом питании трупным мясом на базе орудийно-поведенческой специализации, отсутствовавшей у австралопитеков. Не только в Азии и Африке, но и в Европе новый этап приспособлений троглодитид развивается на местной основе. Например, среди орудий "стоянки" Вертешселлош в Венгрии присутствуют "небольшие чопперы. Ручные рубила и кливеры отсутствуют. Галечные и выполненные на отщепах орудия напоминают инвентарь слоя 2 в Олдувае..." (8, с.46). Хотя артефакты, типологически эквивалентные олдувайским, широко распространены в Евразии, им не решаются дать ту же датировку, поскольку данный шаг подорвет привычные схемы развития.
   Основа основ этих схем - великая африканская эманация: "Расселение гоминид...из восточно-африканской ойкумены - происходило, по-видимому, на уровне Гомо эректус, непрерывное развитие которого прослеживается начиная с 1, 5 млн. лет назад" (129, с.99). Чтобы рассеять все сомнения, автор предлагает устойчивый (и выгодный ему) репер, связанный с датировками "яванских питекантропов, которые постоянно показывают возраст около 0, 7 млн. лет" (129, с.99). "Ойкумена" - сильно сказано, но не сказано о главном: о том, что получены более древние даты для вида из Убейдии с нижним репером в 2 млн. лет (89, с.323). К тому же геологическое время в 1, 5 - 1, 9 млн. лет определено для раннего археоантропа из Моджокерто (о. Ява) калий-аргоновым методом. Как считает Ламберт, именно орудия "свидетельствуют о том, что Гомо эректус, возможно, появился в Европе около 1, 5 млн. лет назад..." (37, с.126). Однако, для региона уже известны открытия костных остатков обезьян виллафранковского времени, что опровергает идею расселения троглодитид из единого африканского центра.
   В процессе сравнения различных источников информации выясняется, что в Олдовайской промоине отсутствуют находки "питекантропов" возрастом старше 1, 2 млн. лет, а потому здесь не могут залегать ручные рубила с датировкой полтора млн. лет, как это утверждает Ранов относительно архаичных бифасов из средней части слоя 2 (коллекция Кларка). Дело в том, что данные изделия были определены методом синхронизации с известными находками их другого района, а именно, из отложений р. Пелинджа в Танзании. Здесь была найдена обезьянья челюсть и ашельская индустрия рубил, которые вместе с данными хронологии (в 1, 5 млн. лет) "отвечают положению в слое 2 олдувайского местонахождения" (24, с.60). Чтобы устранить путаницу, нужно сопоставить все три факта: челюсть принадлежит парантропу, цифра не является абсолютным показателем, поэтому с нею нельзя сопоставлять возраст олдувайского слоя. Реальную шкалу времени накопления осадков в Олдувае изображает атлас Елинека: для слоя 1 - 2, 1 - 1, 2 млн. лет, для слоя 2 - 1, 2 - 0, 5 млн. лет (с.54). Если в первом слое залегали остатки габилиса возрастом 1, 8 - 1, 6 млн. лет, то на 0, 5 метра выше - остатки зинджа, тогда как древнейшие фоссилии "питекантропа" были найдены в нижней части слоя 2 (череп, обозначенный Л. Лики как протоэректус). В таком случае их возраст - примерно 1 млн. лет, не более. Еще выше располагался череп 9 и фрагменты других черепов археоантропов, выделенных Хеберером в особый вид. Объем мозга этого примата составляет 1000 кв. см: "Этот последний признак ставит находку в один ряд с пекинским синантропом..." (24, с.85). Выходит, что "Питекантропус Лики" - это экологический и фазовый двойник азиатского примата и конечное звено развития африканских троглодитид вообще.
   Вынужденное признание специалистами "параллельного" (то есть конвергентного) развития археоантропов обнаруживает не гибкость концепции, а полный крах абстрактных построений: "...по утверждению Эндрюса...Гомо эректус...может быть в действительности представлен двумя отдельными линиями, лишь одна из которых - африканская - дала впоследствии начало Гомо сапиенс. Таким образом, и в отношении более поздних стадий эволюционного развития человека ученые не пришли к полному согласию..." (89, с.56). В пределах circus curvo не может быть согласия с истиной, а есть лишь колебания между одинаково неверными крайностями: "Но можно также допустить, что...биологические условия жизни в различных регионах вели к вступлению в переходный период от животного к человеку. Архантропы...преодолели его...предполагается еще существование, помимо африканской Западной группы (Зимбабве), независимо возникшей Восточной группы (Ява, Пекин)" (28, с.37).
   Вот что об этом говорит Поршнев: "...постоянно встречающееся в нашей литературе написание "архантропы" для русского языка неверно, ибо означает не "древнейшие люди", а "главные"...подобно "архитектор", "архангел"..." (63, с.103). Уличенные в обыкновенном невежестве, "архангелы" нашей исторической науки сильно невзлюбили своего оппонента и сделали все, чтобы быстрее свести его в могилу.
   Некоторые из них не падают духом и пытаются отстоять "чистоту учения": "Безусловно, человечество произошло в тропическом поясе и, может быть, в прилегающих к нему отдельных субтропических районах...Предполагать возникновение гоминид в нескольких центрах также нет оснований - такое предположение отбрасывает нас на уровень науки 19 в., когда впервые, похоже, была сформулирована гипотеза полигенизма..." (2, с.101). Смешно, когда полицентрист поругивает...полицентристов! Открытие Мочанова на Диринг-Юряхе разрушает последние аргументы и превращает марш-бросок "питекантропа" в фикцию. "Древнейший палеолит Диринга, - пишет Мочанов, - по своим технико-типологическим показателям пока может коррелировать только с древнейшим (олдованским?) палеолитом Африки...Археологический и геологический возраст Диринга совпадают в диапазоне 3, 2 - 1, 8 млн. лет" (50, с.1-2).
   Исследователь близко подходит к идее конвергентного развития троглодитид: "Феномен Диринга очевиден. Если его возраст древнее олдувана...можно будет самым серьезным образом разрабатывать проблему происхождения человечества...в экстремальных условиях холодного пояса. Если...возраст Диринга равен или моложе...его значение будет предельно важно для обоснования независимого зарождения разума в разных регионах..." (50, с.12). Впрочем, речь должна идти лишь о независимом становлении ранних троглодитид, а не о Человеке разумном, так как ни один новый вид не может быть сформирован на базе одновременного и абсолютно одинакового изменения удаленных популяций с уникальными наборами генов.
   Вот почему полицентризм, как и альтернативные ему теории об африканской "прародине", или об азиатской "колыбели", не имеют будущего. Вот почему археоантропы Африки не смогли преодолеть собственного вымирания в конце второй экофазы: понятие "африканское мустье" так же бессмысленно, как и понятие "африканский фарфор". Палеолит Черного континента вообще отличается от палеолита остальных территорий тем, что он заканчивается на уровне археоантропной фазы. В пределах Европы, напротив, почти все костные фрагменты археоантропов "обладают некоторыми особенностями, характерными для Гомо сапиенс, что сбивает с толку исследователей" (37, с.126).
   Различные ученые обособляют от одного до шести видов (2, с.120) "питекантропов", однако, все они ошибаются при объединении африканских и евроазиатских видов в один род. Археоантропы составляют экологическую трибу некрофагов, ибо с позиции конвергенции существование одного рода внутри фазы просто невозможно. Так, яванский примат имел своих экологических двойников и в Африке, и в Европе: "Каждому виду, обитающему в одной области, соответствует его экологический двойник в другой области...Иногда эти...двойники даже относятся к разным отрядам..." (71, с.349). Регионально археоантропы различаются как минимум по родам и, следовательно, для гейдельбергского "человека" следует подыскать иное родовое обозначение, чем для телантропа Сев. Африки. Синантроп также представляет собой отдельный род, заметно отличающийся от яванских заместителей.
   В.П. Алексеев пишет: "...синантропы стоят на более высокой ступени эволюционного развития, чем питекантропы...среди находок последних...питекантроп 5...отличается крайней...примитивностью строения...находка эта достаточно...выразительно подчеркивает возможность эволюционного противопоставления группы питекантропов и группы синантропов, их последовательное положение на эволюционной лестнице" (2, с.118). И вот после такой преамбулы автор неожиданно соединяет эти "разительно" отличающиеся виды в рамках единого рода вместо того чтобы действительно разделить их! Ступенями эволюционной лестницы являются роды, семейства и более крупные таксоны, но никак не виды или "формы". Уже из сочетания "группа синантропов" видно, что это группа видов, а группа видов и есть род.
   Ч. Дарвин, моделируя дивергентное расхождение 11-ти видов одного рода (нижняя ступень) через ряд этапов видообразования, рассматривает затем результат дивергенции на верхней ступени эволюции: "Шесть потомков ( И ) образуют два подрода или рода. Но так как первоначальный вид ( И ) сильно отличался от ( А ), находясь почти на противоположном конце первоначального рода, то и шесть потомков ( И ) будут, в силу уже одной наследственности, резко отличаться от восьми потомков ( А )...шесть новых видов...( И ), и восемь, происшедших от ( А ), придется отнести к двум очень различным родам или даже к отдельным подсемействам...по моему мнению, из двух или более видов того же рода...могут произойти два или больше рода. А эти два...родоначальных вида...произошли от...вида, принадлежащего к более древнему роду" (17, с.87). Данные выкладки подтверждаются новейшими оценками скоростей видообразования: "В 1977г. Гингерих...представил данные о скоростях возникновения плио-плейстоценовых родов грызунов, парнокопытных, хищников и приматов. Во всех этих группах...происходила значительная радиация новых родов. Скорости возникновения были высоки: 145 родов за 10 в шестой лет у парнокопытных и 222 рода...у грызунов" (75, с.62). Только на основе таких фактов можно объяснить все разнообразие троглодитид на протяжении эволюционной истории семейства.
   Фактор географической изоляции генотипов увеличивает разнообразие видов не потому, что они пространственно удалены, а в силу удаленности их филогенетических корней, как говорит Дарвин, "в силу уже одной наследственности". Экологическое сближение организмов в разных регионах со сходными эконишами ведет к аналогичным изменениям в поведении и морфологии видов и популяций с различным генетическим материалом. Именно поэтому троглодитиды второй фазы обладают комплексом конвергентных признаков, среди которых встречаются тождественные. Например, высказано мнение, что "Питекантропус Лики" по развитию костей "черепа, особенно по развитию лобного рельефа, очень напоминает черепа яванских питекантропов" (2, с.119). Полное вымирание африканских видов, обусловленное конкретными причинами, произошло как раз из-за того, что троглодитиды первых двух фаз не были способны к расселению, а не то чтобы к дальним миграциям на Яву. В немалой степени этот вывод - результат логического исключения, которое вытекает из утверждения Поршнева о неандертальцах, первыми из приматов начавших осваивать водораздельные пространства, то есть "расселяться".
   Перемещаясь по долинам рек, древнейшие археоантропы в составе разных фаунистических комплексов освоили гигантские территории Евразии. Еще до Диринг-Юряха А. Окладников открыл в Азии целую серию "олдувайских" индустрий, в том числе кварцитовые орудия Улалинки. Но его "били по губам" всякий раз, когда он пытался произнести магические числа в 1 и 2 млн. лет. В полной мере настойчивый археолог высказался на страницах популярного издания ("Ученые - школьнику"): "Ступени улалинского раскопа отсчитывают вехи на пути древнейших людей Сибири...не в 100 тыс. лет, а...в полмиллиона и более. Человек Улалинского холма - это тот же Гомо габилис Олдувая...открытие...послужило новым импульсом для решения загадки оббитых валунов кварцита на Ангаре" (59, с.34). Официально принятый возраст индустрии Улалинки ("не моложе 700 000 лет") опять-таки составляет минимальную величину, или нулевой репер, по данным палеомагнитного анализа.
   Цифра в 700 тыс. лет уже встречалась в литературе при датировке слоев пещеры Азых на Кавказе. В 6-м слое Азыха были найдены "каменные изделия и остатки фауны, сопоставляемые с тираспольским фаунистическим комплексом", а также мелкие обломки костей животных предположительно "таманского фаунистического комплекса" (136, с.27, 57). Последний является по существу поздним хапровским: "Для хапровского комплекса типичен...южный слон...В таманском комплексе обитала более поздняя форма южного слона...сокращают свои ареалы (мастодонты, саблезубые тигры, гиппарионы) ..." (140, с.3). Оказывается, и тираспольская фауна определяется как древняя и теплолюбивая: "На рубеже плиоцена и плейстоцена в южных районах СССР происходили крупные перестройки состава фауны...Тираспольская фауна...может оказаться еще доледниковой. Здесь отсутствуют типично холоднолюбивые животные" (140, с.46).
   В слоях 7-10 Азыха М. Гусейновым была открыта галечная куручайская индустрия, в которой "однако, не происходило заметного изменения, какой-либо эволюции...Можно было только сказать...что культура старше миндельского времени...граница Брюнес - Матуяма проходила в 7-м слое, и...все лежащие ниже отложения были старше по крайней мере 730 тыс. лет...мнение специалистов было вполне единодушным и...отрицательным: "Это гальки со случайными сколами, случайными могут быть и сопровождающие их отщепы, такие отщепы иногда попадаются на галечных косах рек" (70, с.96-97). К счастью для Гусейнова, на сей раз его незадачливые оппоненты сами вдруг получили "по губам": "...в 1978 году...его идею во время советско-французского симпозиума поддержали, осмотрев коллекцию в Тбилиси...А. Де Люмлей, а также другие археологи... Лед недоверия начал постепенно таять" (70, с.97). И все же идея автохтонного развития троглодитид вне Африки оказалась надолго замороженой.
   На примере Азыха отчетливо видно, что фазовая принадлежность приматов конкретного региона определяется их отношением к той или иной фауне и функциональной типологией орудий. Очевидно, фазовый переход к археоантропам фиксируется слоями 6-7, во время накопления которых произошло вымирания махайродов и хоботных в ходе очередной смены биоты. В других пунктах разные причины обусловливают невыраженность фазовых превращений - квазифазовые задержки в эволюции троглодитид. Это тот случай, когда археологи не в состоянии идентифицировать среди галечных форм те, что служили приматам рубилами. Между тем, появлению ручных рубил предшествовала долгая эволюция орудий, отразившая смещение ареалов обитания сивапитеков и африканских австралопитековых к речным перекатам и приустьевым зонам рек и озер. О древнейших местонахождениях Европы рассказывает Скленарж, не занижая датировок: "Сан-Даниэле...важным...оказался слой, представленный красноватой брекчией...В нее оказались включенными остатки...обитателей Истрии: обезьяны макаки, этрусского носорога, лошади...одностороннее галечное рубило...обугленные кости и...зуб... Первый из фрагментов человеческих останков, зарегистрированных в отложениях виллафранка на территории Европы...полтора или более миллиона лет" (79, с.175-176).
   Фаунистический состав отложений пещеры Валлоне подобен составу фауны Шандальи, но здесь каменный инвентарь отличается разнообразием. В оценке обоих памятников продолжают преобладать путаные и консервативные взгляды: "Памятники олдувайской эпохи, относящиеся к виллафранку, известны пока лишь в Африке. В Европе обнаружен лишь один памятник с такими орудиями - грот Валлоне...Однако его виллафранковский возраст не бесспорен" (140, с.63). Эти доводы строятся на отсутствии абсолютных дат, однако, сопоставления фаун могут дать надежные результаты, если вспомнить свиней Бэзила Кука и к тому же учесть фактор европейского происхождения большинства африканских видов. Впрочем, в виду последних открытий в Грузии этот спор становится неактуальным.
   Разумеется, есть трудности с определением аллювия и других горных пород, но неопределимых слоев не существует; все дело в слабой организации исследований. Окладников пишет: "Найденные в обрыве у...села Филимошки оббитые камни...напоминают знаменитые галечные орудия Африки...к сожалению, пока не известен возраст галечников...и возраст перекрывающей галечник толщи песков...Но...мы можем констатировать бесспорный факт широкого распространения в нижнем плейстоцене архаичной галечной индустрии..." (59, с.74). Для решения этих вопросов требуются разведочные поиски новых скоплений артефактов с сопутствующей фауной, а также раскопки по методике, которая учитывала бы действительную экологию троглодитид. Обычно специалисты "по палеолитоведению" предпочитают не связываться с "нахально оббитыми" гальками, а потому делают сверхосторожные выводы. После находок чопперов в Коми на р. Адзьва (п. Харута, около 67 градусов сш) их датировку подогнали под 120-100 тыс. лет: "Не исключено, что в это время человек появился и в бассейне Печоры (Харутинское местонахождение), но убедительных доказательств этому пока не получено" (117, с.27). Это как с идентификацией мощей Тимура у Герасимова, который в страхе за свою репутацию разыграл настоящий фарс: высокий рыжий европеоид без каких-либо монголоидных признаков, но все равно...монголоид! Вот почему все последующие реконструкции облика неандертальцев этим мастером не могут вызывать полного доверия: слишком уж сметливы у него "древние охотники", а некоторые из них - попросту клоны известнейших актеров.
   И уже не должно удивлять то, что с Харутой "расправились" тем же приемом, что и с Окладниковым! Якобы для культур "североазиатского верхнего палеолита" (который почему-то сформировался на юге Зап. Сибири и Алтае!) характерно сочетание микролитов-вкладышей, пластинчатой техники и грубых чопперов. Это совершенно не так, а вкладыши как раз и являются результатом техники отжима мелких пластин. Микролиты вообще не характерны для верхнего каменного века (тем более Азии), а наличие архаичных форм давно обосновано Б. Поршневым. С временной точкой также вышла неувязка: начиная со 130 тыс. лет на Севере как раз и развивалось максимальное оледенение, исключавшее появление в этих широтах каких-либо приматов до 40-тысячелетнего рубежа, до первого потрясения арктической биоты.
   Но Харута оказалась лишь первой ласточкой, и вот теперь по всей Большеземельской тундре обозначено с полсотни скоплений доледниковых индустрий, в том числе с ручными рубилами и, несомненно, ашельскими тортезами. Вот этот бастион фактов уже не отринуть огульно, как не упрятать обнаруженную россыпь в потайной ящик "до лучших времен".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 2. РУЧНЫЕ РУБИЛА.
  
  
  
   Познание особенностей археоантропной фазы невозможно без анализа орудийной деятельности приматов этого этапа, ведь граница первых двух экофаз типологически пролегает по линии появления ручных рубил. П.П. Ефименко, справедливо определивший эти орудия как ударный тип, писал еще в 1953 году: "Ударное орудие. Шелльское ручное рубило...применявшееся для нанесения удара его заостренным концом...имело значение в каких-то очень важных областях жизни древнего человека..." (25, с.166-167). Не прошло и двух десятилетий, как Поршнев уверенно раскрыл тайну рождения рубила: "Поскольку туши плыли и волочились по дну нерастерзанные зубами хищников, первейшей жизненной задачей археоантропов было пробивать камнями в форме рубил их шкуры и кожи, рассекать связки, а также раздвигать их ребра посредством крепких рычагов из длинных костей, слоновьих бивней или из крепкого дерева (вроде "лерингенского копья")" (63, с.111).
   Конвергентное возникновение рубил было связано с выполнением одной-единственной функции - функции пробивания шкур на трупах животных. Устойчивая форма бифасиального рубила явилась орудийным ответом на сложившуюся потребность в разрывании кожных покровов наиболее эффективным способом. Форма бифаса вместе с порядком действий по его изготовлению составляют четкую информационную модель имитации внутри популяций, никак не связанную с изобретательством. "...рубило, - настаивает Алексеев, - не было изобретено только для одной повторяющейся операции, и его функциональное назначение было достаточно широким..." (2, с.154). Теория Поршнева окончательно подрывает авторитет концепций, выросших на плечах тривиальнейших заблуждений: "Не будь этнографических сведений...чисто умозрительное построение, что...рубила были полифункциональны или даже являлись "универсальным орудием", выглядело абсурдом, если бы не приводились примеры из практики тасманийцев...и других племен...Наглядность образов, которые подбрасывает этнография, истребляет в археологии всякую склонность к абстракции" (63, с.55).
   Вот почему типология в своей методологической замкнутости не принесла ощутимых результатов и не смогла преодолеть собственные археологические несоответствия, которые легко снимаются принципом конвергенции. Характерно, что именно трасологи обнаружили массу функционально-типологических аномалий, в том числе в вопросе о развитии рубил: "Как, например, можно объяснить тот факт, что на территории Европы и Сев. Африки эволюция бифасов начиналась с изготовления бифасов с необработанным основанием, а в Восточной Африке...где чопперы и чоппинги весьма многочисленны, - с бифасов из отщепов?...данный факт принимает форму парадокса...Маловероятно, что олдувайские и ашельские сообщества...не контактировали...Заманчивым кажется вывод М. Лики...и Г. Айзека...что в эволюции...были колебания и отклонения от прямого пути...отправной пункт изобретений мог быть перекрыт "статичными блоками технологического консерватизма"...Однако закономерность...не прослеживается на материалах остальной части Африки, а также Европы и Азии. Вопрос...порождает серьезные теоретические, философские по сути дела проблемы" (163, с.166). Проблема скорее в отсутствии философского подхода к орудийной деятельности человека и животных, что выражается в фантазиях о "разумности" обезьян и в противоположных точках зрения.
   "...Мэри Лики не считает, - пишет Ранов, - что технически бифасы вырастают из олдувайской индустрии...носители раннеашельской культуры пришли в долину Серенгети откуда-то из других районов Восточной Африки и...сосуществовали не только с габилисами, но и с австралопитеками...Данные по Мелка-Контуре говорят, что...культура с бифасами вырастает из олдувайской..." (70, с.52-53). Ручные рубила, однако, появляются одновременно во многих регионах мира, а это исключает из научного оборота идею об особой роли миграций в истории троглодитид. То, что развитие двусторонне обработанных рубил в Европе началось с архаичных бифасов с остатками галечной коры, говорит в пользу сугубо местного присхождения этого типа как во Франции, так и в Восточном Причерноморье. В противном случае логичнее было бы предположить обратную схему переноса техники изготовления рубил из Европы в Африку, поскольку бифасы на отщепах гораздо моложе проторубил и выполнены за счет приемов подготовки специальных нуклеусов.
   Тем не менее, в академических изданиях встречаются нелепые высказывания, повторяемые затем в справочниках и брошюрах: "Заселение Донецкой области началось в раннем палеолите (приблизительно 250 - 150 тыс. лет тому назад), о чем свидетельствуют находки...рубил...Амвросиевки и Макеевки..." (158, с.6). Все эти цифры явно взяты "с потолка", а на сайте Донецкого краеведческого музея проблему датировок порешали просто: древних орудий нет потому, что "не сохранились" древние слои! Между тем археологи ежедневно ходят на работу как раз по тем древним слоям, которые они вздумали "отрицать"! Ведь центр города располагается на нижнеплейстоценовых отложениях реки Кальмиус. И вот что говорится в другом сборнике об ашеле Украины: "Главнейшие...местонахождения - Герасимовка, Хрящи и Михайловское...Самый древний памятник...Герасимовка...галечники, из которых вымыты ашельские находки, скорее всего добакинские...их возраст может быть отнесен к самому началу плейстоцена. А это вряд ли верно" (140, с.73). Комментарии излишни...По данным ДКО в бассейне Северского Донца имеются сотни скоплений с орудиями "эоплейстоцена", причем, один из пунктов (Каменка-1) содержит, по оценке Амирханова, архаичные кливеры без выраженной вторичной обработки (личное сообщение). Пока неясно, "заготовки" это, или протокливеры. Здесь же речные террасы насыщены грубыми рубилами из мелового кремня. В целом материалы Донбасса демонстрируют все этапы эволюции бифасов, включая стадию черепаховидных ядрищ.
   Реальная картина такова, что эволюция ручных рубил представлена целым веером конвергентных направлений - независимых линий развития, которые могут заметно отличаться даже в пределах соседних популяций. В любом случае линии становления рубил-унифасов предшествуют линиям развития рубил с двусторонней оббивкой лезвий. Очевидно, среди последних техника леваллуа в ее классическом варианте имеет ограниченное распространение. Барьер Мовиуса, географически разделивший индустрии археоантропов на "ашель с бифасами" и на "ашель без бифасов", в действительности соединил однотипные местонахождения по обе его стороны, обнажив их конвергентную природу. Многочисленные находки сходных орудий в весьма удаленных районах подтвердили, что появление рубил не всегда связано с бифасиальной техникой, то есть выражение "ашель без бифасов" требует расшифровки. Ее смысл в том, что многие типично галечные наборы артефактов содержат орудия, применяемые в качестве рубил, или а н а л о г и бифасов. Этот вывод заставляет обратить пристальное внимание на кремневые фрагменты с острыми удлиненными краями, которые зачастую относят к эолитам.
   Начальный этап одной из линий развития рубил наиболее четко прослеживается на крупнейшем в мире местонахождении орудий нижнего палеолита в Житомирской области (И-1, Пергало, 1989), приуроченном к мощным отложениям аллювия в зоне Припятско-Днепровско-Донецкого рифта. Изделия первых двух фаз выполнены из желваков красно-желтого кремня и кварцитов. Как специалист по силицитам, Э.Б. Ашрафьян сразу обратил внимание на то, что среди кремнистого сырья встречается множество трещиноватых образцов в виде причудливых "гроздьев" и "нашлепок". Под действием внешних сил такой кремень легко распадается на обломки, среди которых можно выделить почти все известные "формы" палеолитических артефактов. Особенно удачной оказалась находка крупного обломка, названного "рубило-прототип" (форма-тип). Верхняя поверхность этого идеально симметричного фрагмента копьевидной формы покрыта широкими псевдосколами - следами естественного раскалывания, коричневой патиной и частично коркой пустынного загара. Острый конец орудия имеет ретушь утилизации - серию мелких сколов с ярко-оранжевой патиной. При этом эффект архаичности "бифаса" дополняется слегка изогнутым профилем обломка: возникает полное впечатление, будто рубило изготовлено из отщепа правильной формы (рис.25). Многие из обломков менее правильных форм также несут следы изнашивания, возникшие при их употреблении в функции рубила.
   Если фрагмент имеет не овальное, а треугольное сечение, его относят к триедрам, которые известны из Олдувая. "На некоторых триедрах удлиненный конец с трех сторон обработан специальной ретушью...такое орудие, - считает Ранов, - или, лучше сказать, обломок после попыток работать им и мог привести к идее оббивки...со всех сторон. Постепенно...человек пришел к созданию ручных рубил..." (70, с.52). Человек и его идеи здесь ни при чем, а формы-прототипы служили для обезьян имитативными образцами в процессе создания самых различных форм каменных орудий. Данное положение, впрочем, не противоречит общему принципу: рубило как ударный тип орудия-пробойника типологически вырастает из дробилок, характерных для первой фазы и сохранявших свою функцию на протяжении второй экологической фазы. Чрезвычайно богатые сборы из пункта И-1 отражают обнаруженную линию конвергентного развития ручных рубил путем последовательного уплощения массивных в сечении дробилок.
   В пользу этого правила свидетельствует и недавно открытая на севере Р. Коми мощная индустрия нижнего палеолита, аналогичная житомирской (УС-3, Пергало, 1996). В составе пород нового пункта - полное преобладание кремня и окремненных известняков, что не характерно для Усинского района и Большеземельской тундры. К самым поразительным находкам этой группы следует отнести 5 сердцевидных форм: крашер-мегалит, массивную коническую дробилку, проторубило с сохраненной на половину галечной корой, небольшое плоское рубильце и остроконечник (рис.5-6, 26-29). При всем различии параметров их контурные рисунки полностью совпадают за счет "специально выполненной" вогнутой пятки. Серийный характер данных вещей исключает какую бы то ни было случайность: сердцевидные орудия встречаются и в Овруче (И-1). В целом они демонстрируют конвергентную линию развития и вместе с тем важную закономерность: единая форма способна генетически связывать различные типы орудий. А вот американские наконечники "кловис" вместе с французскими прототипами к данному пучку никакого отношения не имеют.
   Среди остроугольных камней, применяемых как рубила, в арктическом ашеле также широко представлены естественные обломки с ретушью утилизации, крупные осколки, получаемые ТБР, и рубила-унифасы с разной степенью обработки. Для пункта Усинск-3 отмечены и редкие проторубила среднего размера. Их обработка отличается от оббивки протобифасов: короткие сколы неравномерно покрывают в основном лишь прикраевые участки обоих поверхностей. Отсутствие бифасов предполагает древнейший (доледниковый) возраст ашеля, рожденного из местных индустрий первой эволюционной фазы. "Нордопитеки" здесь потрудились на славу: галечный комплекс Лек-Хараяхи наглядно демонстрирует линию развития аморфных ядрищ к нуклеусам протолеваллуа - черепаховидным нуклеусам с суперсимметрией. Термин "протолеваллуа" вводится потому, что данный тип ядрищ описывает изделия с архаичными признаками - малым числом сбитых отщепов, длина которых близка к ширине (рис.30-31). На этом этапе эволюция нуклеусов и вместе с нею зародыш бифасиальной техники угасают вследствие наступившего в регионе похолодания.
   Особый интерес вызывают двупозиционные проторубила - орудия с двумя достаточно выделенными лезвиями, продольные оси которых составляют угол, близкий к прямому. Как явные "ошибки природы", они не годятся для разделки туш потому, что их пятки не соотнесены с лезвиями, либо имеется только одна пятка (рис.32). Эти "орудия" следует отнести к особому случаю гипертрофии имитативной способности обезьян ашеля. Впервые идентифицированные на материалах Донецкого кряжа ( Т-1 ), "двойники" были найдены и на Севере, в частности, возле 13-го карьера Харьягинского месторождения нефти и газа в Архангельской области. Конвергентность данного псевдотипа прекрасно подтверждает правильность изложенных выше выводов.
   Поскольку археология не смогла определить функциональное назначение ручных рубил, вопрос об их перепроизводстве тоже остался без ответа: "Сопровождающий бифасы материал также присутствует в долине Соммы. Это отщепы...без ретуши...Но их сравнительно мало, а бифасов различной формы...поистине горы. Почему так?" (70, с.59). Ранов поясняет: "Все, на мой взгляд, объясняется довольно просто. В Северной Франции имеются...жеоды кремня...Форма этих жеод...и натолкнула древних людей на идею сделать бифас...Может быть...традиция...была передана им...выходцами из Африки?" (65, с.59). Воистину, что может быть легче возникновения идеи? В том числе ложной: много желваков - много бифасов.
   На самом деле обилие рубил говорит об инстинктивном характере их изготовления и применения. У животных "иногда, - пишет Поршнев, - наблюдается своеобразная утеря связи...деятельности с конечной целью: например, бобры валят гораздо больше деревьев, чем им нужно...этим объясняются и известные археологам скопления тысяч заготовленных, но...не использованных...орудий..." (63, с.388). При блокировке тормозных стимулов гиперфункция подражательного рефлекса заставляет попугая множество раз повторять одну и ту же фразу, а примата - продолжить изготовление очередного рубила сразу же после окончания предыдущего. Таким образом, профессор Ранов оказывается формально прав: много желваков - много бифасов.
   И все-таки антропоморфные штампы не в силах скрыть полного автоматизма орудийных действий прямоходящих обезьян, несмотря на кажущуюся целесообразность их поведения: "Некоторые из бифасов конца ашеля отличаются даже какой-то изощренностью изготовления...тщательность ее просто нельзя объяснить с точки зрения функции орудия. Это уже отражение эстетического вкуса древнего мастера" (70, с.119). Как ни странно, но детальная отделка ручных рубил и их перепроизводство - явления одного порядка, хотя утоньшение лезвий пробойников для кож соответствует до определенного момента улучшению функциональной применимости данного типа (рис.33-34). Феномен суммирует проявление информационного отбора, автоматически создающего все законченные типы каменных изделий. Среди них некоторые крупные треугольные остроконечники-скрэтчеры симметричной формы приближаются к рубилам по размеру и могут легко пробивать шкуры животных средней величины (рис.35-36). Рубила из разных районов имеют незначительные отличия, обусловленные второстепенными причинами: "В какой-то мере устойчивость набора каменных "орудий" может зависеть...от наличия в данной местности типов сырья...и от технической взаимосвязи между числом ядрищ и отщепов" (63, с.323-324).
   В процессе фазового перехода к палеоантропам рубила теряют свое значение на фоне общего уменьшения размеров орудий, коррелирующих со средними размерами животных - объектов некрофагии. Наиболее четко преемственность двух смежных экофаз проявляется в индустриях мустье с ашельской традицией, которые найдены в Европе, включая Донбасс. В конце второй экофазы кривые численности в популяциях обезьян круто падают, асимптотически стремясь к отметке "ноль" в пределах суммарного ареала обитания. Иначе говоря, полному вымиранию археоантропов в Африке соответствует естественное вымирание евразийских родов в ходе их дивергенции, формирующей новые таксоны. Универсальный процесс находит отражение и в изменении форм каменных орудий, которое также подчинено принципу конвергентного развития объектов, помещенных в сходное фазовое пространство.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 3. ПРИНЦИП КОНВЕРГЕНЦИИ В ТИПОЛОГИИ.
  
  
   Из факта конвергентного развития троглодитид следует тривиальный вывод о конвергенции орудий в пределах данного семейства: эквивалентные типы возникают у разных видов как адекватный ответ на возникшую потребность в выполнении определенных функций. Однако отсюда вытекает ряд нетривиальных положений, объясняющий многие археологические казусы.
   Замечательный пример конвергенции целого направления обработки древнего камня дан в статье Ю.А. Мочанова: "...прием бессистемного раскалывания галек и желваков был характерен только для самого раннего этапа каменного века...и для самого позднего этапа..." (52, с.17). Понятно, что между этими этапами не было никакой "культурной преемственности", которая могла бы сохранить в резерве указанный прием и воспроизвести его снова. Значит, он заново появился у другого вида, то есть конвергентно. Независимо появляются и все известные типы артефактов. В пространственно-временном отношении они образуют параллельные ряды развития, пересекающиеся в основном у палеоантропов. Для огромного большинства индустрий сходство инвентаря, устанавливаемое типологией, означает по существу факт конвергентного развития функционально-типологических комплексов в популяциях различных видов, или в разных популяциях одного вида, которые географически разделены. Поэтому в случае открытия двух близких ашельских индустрий, например, в Донбассе и на Кавказе, еще рано делать вывод об их общем видовом носителе. Между тем, задачей палеонтологии является изучение разнообразия ископаемых форм жизни, и жизнь предоставляет богатые возможности для корректировки систематических таблиц.
   Идеи конвергенции невольно проникают в обобщающие принципы археологии: "...универсальность сочетания лезвия и острия...связана с функционально-морфологическим законом...в определенных пределах рабочая операция способна осуществляться различной "орудийной" формой при наличии сходных активных участков и одна "орудийная" форма позволяет осуществлять несколько разных операций (Бонч-Осмоловский, 1931, с.26)". Сухая эмпирическая схема позволяет трасологам сделать далеко идущее заключение: "Благодаря этому закону проявляется свобода формирования и изменения вещей..." (163, с.58). Бывают редкие случаи, когда следствия из законов оказываются важнее самих законов: "Следствием этого закона является вероятность возникновения разных приемов обработки технически эквивалентных форм в различных...регионах. Это положение подтверждается нашими опытными данными..." (163, с.61). Без солидной теоретической поддержки отмеченные закономерности имеют низкую "разрешающую способность" и легко ведут к типологическому произволу, допускающему описание рубила в качестве "полифункционального" орудия. "Закон Бонч-Осмоловского" не является справедливым для целого ряда случаев, а потому не может иметь статус закона: далеко не всегда одной формой выполнялись разные операции. Односторонние силлогизмы оказываются бессильными при широких обобщениях.
   Иногда термин "конвергенция" употребляется в частном порядке без учета достаточной семантической нагрузки: "Типология продуктов первичной обработки камня свидетельствует о широкой распространенности в мустье по крайней мере четырех технических приемов расщепления нуклеусов: 1) радиального скалывания...2) конвергентного скалывания..." и т.д. (163, с.80). По сути дела все четыре приема конвергентны, если с их помощью снимались сходные (однотипные) отщепы в разделенных популяциях. В то же время осуществление каждого приема не может считаться "конвергентным", ибо с одного конкретного ядрища нельзя снять две конвергентные пластины: не всегда сходное означает конвергентное, но всегда конвергентное означает сходное.
   Подчас идея конвергенции оказывается замаскированной и проявляется в неявном виде: "Разнообразие форм и индустрий возникает не только потому, что существуют разные варианты обработки технических эквивалентов, но также и потому, что примитивная присваивающая экономика развивается неравномерно" (163, с.65). Ценность следствия из функционально-морфологического "закона" как раз и состоит в указании на географическое разделение "разных вариантов", поскольку в удаленных районах один и тот же тип орудий изготавливался несходными приемами обработки. В этом случае два орудия являются не просто "техническими эквивалентами", а и функциональными аналогами конвергентного происхождения. Конвергентная природа артефактов не меняется и тогда, когда они изготавливаются одним приемом, так как многие виды троглодитид приходили к сходным способам независимо.
   В этом отношении показательна конвергентность так называемой "техники леваллуа". В.Щелинский пишет: "...Ф.Борд при определении леваллуазской техники...прежде всего обращает внимание на нуклеусы. Начало этой техники он связывает с появлением преднамеренно изготовленных нуклеусов, в частности черепаховидных...для скалывания овальных отщепов..." (163, с.73-74). Леваллуазский нуклеус-тортез - это дивергентная стадия развития бифасиальной техники, которую прошли некоторые популяции археоантропной фазы. "Черепашки" появляются независимо в разных регионах: в Донбассе серия классических ядрищ была собрана с поверхности в окрестностях Дружковки Э. Ашрафьяном. Здесь же найдены и симметричные отщепы, сбитые с тортезов (пункт "Нюрина Балка"). На Крайнем Севере также встречаются тортезы, отщепы и плоские "подошвы" ядрищ.
   Похвально, что трасологи пытаются копать глубоко: "Нуждается в объяснении и сам факт появления черепаховидного нуклеуса...какое практическое преимущество имел отщеп...при всех трудностях его изготовления и не всегда правильной форме, перед обыкновенными...отщепами..?" (163, с.73-74). Как ни рассматривай технический пучок "тортез - отщеп", он действительно не имеет никакого преимущества перед параллельными или более поздними вариантами скалывания отщепов леваллуа с ядер иных типов. Такая постановка вопроса ничем не оправдана: животные вообще не способны к сравнению вещей и к осознанному выбору. Кроме того, тортез по Борду - древнейший тип нуклеусов, стоящий у истоков зарождения бифасов, а его относительно долгий период существования всецело определяется инерцией инстинкта. Единственное преимущество тортеза заключается в его легко узнаваемом внешнем облике, созданном информационным отбором.
   Здесь в полной мере видна важнейшая тенденция, открытая Поршневым: именно имитация формы изделия служит основой изготовления орудий в ашеле. Есть и еще кое-что: серия выразительных вещей из пункта УС-3 образует четкую эволюционную линию "плоскопараллельного уплощения заготовок". Речь идет об удлиненных галечных формах, освобожденных от коры небольшим числом мощных ударов. Сбивание выпуклых массивных отщепов с верхних поверхностей таких изделий напоминает скалывание одиночных отщепов с тортезов. Вопрос состоит лишь в характере и количестве "заранее" осуществленных сколов. Вот почему в ряде мест последние могут быть промежуточным элементом определенной линии развития, который не имел самостоятельного значения. С другой стороны, подобные "уклоняющиеся" формы часто оказывались началом новой дивергентной линии эволюции типов потому, что они входили в потенциальный узел бифуркации. Роль триггеров-переключателей при этом выполняли новые потребности приматов, возникавшие вследствие изменений природной среды.
   В эксперименте давно доказано, что формы леваллуазских отщепов могут независимо возникать не только на основе "черепашек". "Радиальную оббивку...характерную для черепаховидных нуклеусов, - рассказывают те же ученые, - мы не использовали, хотя...у нас неоднократно непроизвольно возникала ситуация "оформленного черепаховидного нуклеуса" (163, с.81). Далее опытным путем был получен и другой важнейший результат: "Этот прием...был особенно целесообразен на завершающей стадии...чтобы возобновить оптимальный выпуклый профиль и сколоть...последний, леваллуазский отщеп...данный прием...применялся и независимо от...исходного сырья. Модификацию его, когда оббивался только один край нуклеуса, мы встречаем даже в материалах позднего палеолита..." (163, с.81-82). Подобные асимметричные ядра, в том числе треугольные массивные формы с неравномерной оббивкой по периметру, часто встречаются в галечных скоплениях Севера (рис.37-38). Изредка их сопровождают и односторонние отщепы леваллуа (рис.41). Задолго до всех этих находок и опытов Поршнев в теории утверждал: для всего нижнего палеолита закономерно "имитирование последнего комплекса движений при изготовлении либо одного типа орудий, либо однотипного технического пучка - ядра - отщепы" (63, с.325).
   Не секрет, что техника леваллуазского расщепления "применялась некоторыми... изготовителями ручных рубил" (8, с.136). Возможен генезис отщепов леваллуа из ручных рубил в процессе уплощения заготовок бифасов: "Если площадка удачно подправлена, то после скалывания одного отщепа возникает "леваллуазская ситуация"...подобные бифасы известны...в Каньи ля Гаренн...и Фритиссе..." (163, с.153). Ситуация запутывается еще больше: "Едва ли прав Ж. Тиксье...полагая, что...эти бифасы специально превращались в леваллуазские нуклеусы...отщепы из Каньи...принятые Ф. Бордом за протолеваллуазские, являются на деле отщепами от оббивки бифасов" (163, с.153). Такие отщепы нелегко отличить от конвергентно сходных с ними отщепов, снятых с настоящего нуклеуса. Но невозможно спутать сам тортез с бифасом после того, как с него сбит последний, собственно леваллуазский, отщеп, ибо плоская подошва классических ядрищ остается необработанной.
   На самом деле внутри сходных эволюционных линий были возможны разные варианты, обусловленные теми или иными инстинктивными программами и их сбоем. Может быть, не случайно наложение друг на друга двух "черепашек" воспроизводит целостную форму овального рубила? Поэтому в ряде случаев тортез вполне может быть результатом неполной имитации бифаса, то есть имитации его симметричной половины, рецептивно представляющей форму всего орудия. Тогда данный предмет оказывается незаконченным бифасом, который выпукло показывает полный автоматизм орудийной деятельности приматов.
   Дело в том, что тортезы, а также некоторые "скребла" и "орудия пик" должны быть включены в промежуточную группу, раз они обладают признаками унифасов и бифасов одновременно. Для таких изделий (третьей фазы) французские археологи применяют особый термин: "Biface uniface" (коллекция ДКО, личное сообщение). Итак, в группу с промежуточными признаками необходимо включить все симметрично обработанные монофасы - изделия, у которых оббита только одна (верхняя "условно дорсальная") сторона. Именно эти формы геометрически предопределяют появление массивных отщепов, скалываемых с черепаховидных ядрищ. Данные "отщепы" являются уже готовыми изделиями, отличающимися от "бифасов-унифасов" лишь тем, что их симметрично оббитая сторона определяется как "безусловно дорсальная". Для определенных бифасиальных линий эта градация имеет несомненный эволюционный смысл, хотя выделение "промежуточной" группы основано на неясном определении бифасов в официально типологии.
   Если быть точным, бифасы имеют не "две стороны", а две стороны (верхнюю и нижнюю) и два края - левый и правый. Исходя из реальной морфологии изделий, бифасом может быть назван артефакт, симметричная оббивка краев которого формирует бифасиальный облик дорсальной и вентральной поверхностей, или сторон - "фасов". Если же симметричной ретушью обработан лишь дорсал, то изделие должно быть признано монофасом "по определению", или незаконченным бифасом, что также не совсем верно. Разобраться во всех тонкостях проблемы должны помочь исследования новых продуктивных комплексов галечных орудий, содержащих четко узнаваемые формы архаичных ядер. Перспектива ясно просматривается для пункта УС-3, где обнаружены весьма интересные нуклевидные кремни с зачатками бифасиальной (симметричной) обработки локальных поверхностей (рис.39-40).
   В отличие от многих, А.П. Деревянко близко подошел к правильному пониманию конвергенции. После анализа галечных индустрий он пишет: "Второе направление...представленное на стоянке-мастерской у горы Ярх в Центральной Монголии, характеризуется изделиями типа ручных рубил...Здесь обнаружены ядрища, близкие по форме к леваллуазским...Хотя истоки традиции бифасов...Азии пока неясны, но наличие...двустороннеобработанных изделий в памятниках типа Кэхэ...памятников в ранних плейстоценовых и эоплейстоценовых отложениях не исключает конвергентного развития...двусторонней обработки камня в Азии на очень ранних этапах" (20, с.63-64). Если исключить мотив азиатской "прародины", то выборка материала полезна для теории.
   Любопытные сведения были получены при изучении инвентаря "стоянки" мустье с ашельской традицией Носово 1 (Приазовье). "...установление в мустьерском комплексе, - продолжают свои "раскопки" трасологи, - столь большого разнообразия форм орудий, относящихся по следам изнашивания к одной функциональной категории скребков, явилось весьма важным открытием...не использовались ли эти орудия для каких-то разных операций, связанных со скоблением сходного материала?" (163, с.115). Стихийное применение принципа конвергенции заключается здесь в выводе о возникновении сходной ретуши на внешне несходных изделиях, форма которых случайна. Разумеется, все эти многочисленные формы относятся к "узкоспециализированному" типу сдирающих орудий, но указание на "разные операции" требует уточнений. Применение неандертальцами различных форм изделий для ограниченного разделкой туш круга операций давало в итоге однотипный суммирующий эффект изнашивания. Собственно скобление - всего лишь элемент освобождения костей от остатков мяса, который следует за грубым сдиранием мышечных тканей: "Довольно определенный технико-морфологический облик имеют и орудия...для скобления твердого слабоабразивного материала...в форме вогнутых скребел..." (163, с.114). Скоблить (сдирать, очищать) вогнутым можно лишь выпуклое, то есть кость (рис.42). Вогнутой поверхностью удобнее всего и дробить кости. Конвергентная форма "вогнутых скребел" характерна не только для скобляще-сдирающих орудий, но и для серии массивных дробилок с боковым лезвием, от которых берут начало древние галечные "скребла" первых экофаз еще до появления настоящих нуклеусов.
   Другие конвергентные линии развития орудийных форм (получаемые галечной техникой, например) демонстрируют иные бифуркационные варианты. Однако, все они сходятся в одном: независимо от способа "производства" различные орудия приспосабливались для обработки костей р а з л и ч н о г о размера. Итак, параметры зубцов и выемок краевой ретуши орудий варьируют в строго определенных пределах. Выделенный археологами тип "скребел" менее всего подходит для отражения реальной функции палеолитических орудий потому, что никакой "выделки шкур" до появления Человека разумного не производилось. Поэтому одна из главных задач этой работы - взорвать старое здание типологии чтобы буквально "на обломках" новых индустрий строить адекватную систему отношений между формой и функцией, между популяцией и ее потребностями в экосистеме.
   Принцип конвергенции в действии: разные формы орудий приспособлены для осуществления кинематически близких функций; теперь оказывается, что на последних может возникать и конвергентная ретушь! Совсем не случайно у экспериментаторов появляются сомнения в том, являются ли скребки - скребками: "...нельзя было исключить и того, что данные орудия могли изготовляться...и для других функций..." (163, с.115). Археологам к а ж е т с я, что обезьяны только и занимались тем, что "скребли шкуры", "шлифовали палки", "рубили деревья" на шалаши и пр. и что этим фантастическим функциям в точности соответствуют определенные типы орудий, созданные "творческим актом". В конечном счете, такой подход привел к духовной импотенции целой отрасли знаний, отвергающей живую мысль в угоду сиюминутному практическому интересу. Трасологи, испытывающие те же проблемы, неожиданно для себя обнаружили ряд несоответствий, в частности, связанный со скребками. Ими изучался "...характер расположения однотипных следов изнашивания на этих орудиях...На 11 из 12 изделий...обнаруживается несовпадение рабочих краев...с основными морфологическими элементами...остриями или боковыми краями...На двух скреблах это несовпадение полное..." (163, с.115).
   Далее было установлено, что "...следы сильного износа...не связаны с отретушированным краем изделий, а прослеживаются - и это представляет особый интерес - на коротких угловатых выступах основания...Несовпадение...отмечаются также на фрагменте пластины...изделия типа ручных рубилец. Острия у них не изношены...Единственным...изделием...у которого максимальный износ...приходится на отретушированный край, является небольшое скребло. Это изделие...ближе всего стоит к настоящим скребкам, хотя по морфологии отличается от них" (163, с.115-116). Вот так типология, в которой рубила - не рубят, а скребки - не скребут! Молчание археологов можно расценивать как шок, теоретическую трусость, либо как полное безразличие к точным методам. По существу все эти ляпы свидетельствуют только об инстинктивной обработке артефактов даже тогда, когда это оказывается бесполезным с функциональной точки зрения. "Ашельская традиция", следовательно, выступает в качестве типологического аспекта фазовой задержки после перехода к палеоантропам и проявляется в сохранении имитативного значения формы (рубила), для которой уже утрачена функция пробивания шкур на трупах животных. Поршнев пишет: "Ученым долго верилось, что каждому виду "ископаемых гоминид"...присуще изготовление другого типа орудий...но...палеоантропы могли изготовлять изделия...и позднеашельского типа..." (63, с.345-346).
   Более того, на одном из этапов сосуществования с кроманьонцами палеоантропы изготавливали также галечные формы "олдувайского" облика, а позже утратили орудийные инстинкты вследствие "превращения" в новый подвид. Это как раз те формы, о которых упоминал Мочанов, описывая прием бессистемного раскалывания в статье 1988 года. А вот в интервью "Итогам" он вдруг обрывает знакомую фразу так, что его собственное положение обретает совсем иной смысл: "Техника простейшего раскалывания валунов...характерна только для самого раннего периода каменного века и не имеет четких аналогий с каменным инвентарем каких-либо археологических памятников..." (118), кроме Олдувая, разумеется. То есть раньше аналогии были, а теперь о них поспешили забыть. В чем же тут дело?
   Видимо в том, что за последние 20 лет Диринг не оправдал ожиданий: черепов не нашли, датировки не безупречны, а изолированное скопление чопперов выглядит странным каменистым островком среди безбрежного моря тайги: якутские орудия не эволюционируют. Тем не менее, по-прежнему остается теоретическая возможность объяснить феномен Диринг-Юряха исходя из концепции Поршнева, но именно она таит в себе угрозу полного развала выстроенной с таким трудом схемы. Похоже, в последний период рекламно-туристический менеджмент пересиливает серьезную науку, которая сведена к побитию африканских "рекордов", что само по себе достаточно абсурдно. Археологи Якутска ради цифры в 3, 2 млн. лет рискнули даже "заморозить" природу родного края! А куда здесь денешься, когда в лоб сталкиваются противоречащие друг другу факты?
   Дело в том, что на этой территории 3 млн. лет назад не возникало никаких "мерзлотных проявлений", которые могли бы покоробить слои с чопперами. А вот действительно древние слои (даже возрастом в 300 млн. лет) деформировались в эпоху максимального оледенения по всему Северу, то есть гораздо позже предполагаемых дат. Почему же отвергается простая логичная интерпретацию? "Сегодня с высоты накопленных знаний, - подчеркивает Юрий Мочанов, - можно с уверенностью говорить, что на протяжении последних трех миллионов лет...среднегодовая температура стояла ниже нуля. И Homo habilis...стал таковым благодаря якутским морозам...". Если эти знания касаются пыльцы, то почему нет списка местных растений? Зато есть давняя априорная позиция, защищаемая до конца, - гипотеза "внетропической родины" человека. Ну, ни странно ли доказывать то, что давно доказано? Загвоздка в самом определении "человека", и вот с этим у якутян из рук вон плохо, поскольку в главном они ничуть не лучше своих оппонентов. Нет, никому не дано подменять науку субъективным бредом, упорно выдаваемым за объективное отражение природы. Иначе, зачем превращать субтропический лес в оледенелую парму?
   Существует еще пара фактов, усиливающая подозрения в позднем возрасте орудий Диринга. Во-первых, это радикальная ревизия геологами времени формирования речных долин в Сибири в связи с проблемой южного стока. "Еще 15-20 лет назад, - пишет Д. Орешкин, - специалисты уверенно оценивали возраст крупнейших рек...Оби и Енисея - в несколько миллионов лет...Казалось, нет существенной разницы между ними и долинами Волги и Дуная. Однако вскоре оценку их возраста сократили...до десятков тысяч лет..." (60, с. 46-49). А во-вторых, находка нуклеуса возрастом 35 тыс. лет при раскопках "глубокого ручья" c учетом всех данных указывает на совместное существование в регионе ранних гоминид и настигших их особей Р. donbassicus. Это вполне может быть популяция, отметившаяся в Мамонтовой курье и в "Великой Перми" - в Заозерье. Так или иначе, но Диринг навсегда останется символом нового мышления и важнейшим фактором, повлиявшим на создание Поршневского сборника. Сейчас в фокусе внимания теории конвергенции - Дманиси, а "промежуточные звенья" отмирают сами собой...
   Этот вывод вовсе не означает того, что в Восточной Сибири нет древнейших орудий. Просто их ищут не в тех местах. Геолог Чернов, открывший на просторах Большеземельской тундры около 300 стоянок древнего человека, ни разу не находил ашельских орудий (93, а также личное сообщение от 16.02.2006). Само собой разумеется, что на высоких яреях, среди эоловых песков, такие орудия не встретишь. Но даже здесь можно найти их след. Например, стоянка "Урерьяха-2" (Пергало, 2004) с керамикой и скребками изобилует отщепами, сбитыми с архаичных изделий с толстой железистой коркой и люстражем.
   Итак, сходные типы орудий из разных районов образуют конвергентные типологические ряды форм, характерные для данной эволюционной фазы. В оценке каменных индустрий палеолита принцип конвергенции должен иметь такое же широкое применение, как и в систематике троглодитид, поскольку разные популяции приматов могут сильнее отличаться друг от друга именно наборами артефактов, нежели по морфо-генетическому признаку. При всем внешнем разнообразии орудий все они приспособлены к освоению трупного белка обезьянами, занимающими разные этажи трофического уровня некрофагов. В виду важности вопроса об основном экологическом профиле троглодитид необходимо сконцентрировать факты, свидетельствующие в пользу некрофагии, в отдельной главе.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НЕКРОФАГИИ
  
  
   "...нет сколько-нибудь серьезных...аргументов в пользу существования охоты на крупных животных в нижнем и среднем палеолите, есть одни лишь фикции...Троглодитиды не только не убивали крупных животных, но и должны были выработать жесткий инстинкт - ни в коем случае не убивать..."
   ( Б.Ф. Поршнев )
  
  
   Аргумент против теории некрофагии есть "аргумент к человеку": "Люди не могли питаться трупами!" Но Поршнев не имел в виду людей, говоря о некрофагах. Впрочем, тем, кто считает трупоядение невозможным, отвечает писатель Солженицын: "...на Колыме установился жесточайший режим питания, работы и наказания...Заключенные... на ключе Заросшем съели труп лошади, который пролежал в июле более недели, вонял и весь шевелился от мух и червей. На прииске Утином зэки съели полбочки салидола...на Мылге питались ягелем, как олени..." (80, с.128). Однако анализ социальных корней вынужденной некрофагии не входит в предмет настоящего исследования.
   Нередкие утверждения о частичном или случайном характере некрофагии у прямоходящих обезьян бездоказательны, как и рассуждения об охоте. Поэтому, обосновывая трупоядение с экологической точки зрения и методами нетрадиционной сравнительной морфологии, этологии и биохимии, одновременно отрицаешь охоту, использование "очагов", "жилищ" и прочие антропоморфизмы. Мощные моляры гигантопитека и зинджа Щелкунчика, всецело предназначенные для дробления костей, не являются чем-то удивительным и невозможным. Гораздо экзотичнее звучит факт зубной специализации лемуров, которые превратили выступающие вперед зубы нижней челюсти в гребенку для ухода за шерстью.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 1. ПРЕДПОСЫЛКИ НЕКРОФАГИИ У ПРИМАТОВ.
  
  
   В известном руководстве по экологии Ю. Одум пишет: "В холодных районах большая часть...доступных элементов питания все время находится в почве...в тропиках гораздо больший процент этих веществ содержится в биомассе и циркулирует... Если нарушить эту...хорошо организованную биотическую структуру, элементы питания быстро утрачиваются..." (57, с.238). Таким образом, устойчивость биоценоза определяется сбалансированностью скоростей накопления и распада питательных веществ за счет эволюционно сложившегося комплекса видов, занимающих строго определенные трофические уровни.
   В результате глобальных климатических изменений круговорот элементов обычно замедляется: "Если прямое потребление живых растений совершенно отсутствует, то детрит может накапливаться быстрее, чем идет его разложение микроорганизмами" (57, с.146). Такая ситуация не раз складывалась в историческом прошлом Земли: "...почва влажных лесов конца карбона...была покрыта не только...остатками...папоротникообразных и голосемянных...но и массой свежих спор и пыльцы...масса, более питательная, чем сама ткань...растений..." (44, с.15). Как показывает Малышев, предки перепончатокрылых стали питаться споро-пыльцевым детритом, перейдя к разрушению органических остатков: "Это вполне согласуется с общим положением, по которому "во всех ветвях животного мира более примитивными типами питания являются сапрофагия и зоофагия. Растительноядность вырабатывается лишь на высших ступенях эволюции" (Гиляров, 1949)..." (44, с.15). Данный вывод справедлив не только для пчел и экологически близких к ним мазарид, но и в отношении антропоидов: горилла является типичным фитофагом, тогда как ее предок относился к группе специализированных плотоядных видов, в целом всеядных. Последние относятся к числу предшественников человека, растительноядность которого развивается достаточно поздно - на базе неолитической революции.
   Биомасса карбоновых лесов шла в основном на образование связанного углерода, освобождаемого теперь при окислении каменного угля и нефти. Обилие органики в детрите создало резерв питательных веществ и одновременно угрозу замедления круговорота химических элементов. Поэтому потребовался новый посредник между различными циклами экосистемы, а именно, сапрофаг, переводящий вещество детрита в усваиваемую растениями форму. И он появляется на архаичной наземной фазе пилильщиков. Важно, что виды этой фазы, которая в дальнейшем привела к ошеломляющему разнообразию цветов и насекомых, включились в трофическую цепь с конечного звена. Подобный переход к новому экологическому профилю не требует начальной специализации и исключает межвидовую конкуренцию, препятствующую внедрению видов-новобранцев в биоценоз.
   Яркий пример оттеснения конкурентов от биомассы мертвого белка - земляной (или гиеновый) волк, который приспособился к пограничной нише, возникшей между настоящими некрофагами и насекомыми-падальщиками: этот родственник гиен специализируется на питании личинками жуков-могильщиков, замыкающих цепи питания макроорганизмов. Узкая приспособленность псевдоволка проявляется в его морфологии и поведении: найдя падаль, он даже не пытается вскрыть тушу, имея слабые челюсти, а собирает насекомых с ее поверхности. Эта удивительная адаптация чем-то напоминает внешнее пищеварение членистоногих, ведь жировое тело усваивается с минимальными затратами энергии.
   Гиена - морфологический антипод земляного волка, хотя их предки имели грацильный облик виверовых, конвергентно сходных с куньими, то есть обладали удлиненной мордой, мелкими зубами и небольшими размерами. Очевидно, они отличались всеядностью, а их адаптивная радиация привела к настоящим хищникам, типичным некрофагам и таким крупным "насекомоядным хищникам", как гиеновый волк. Данный пример показывает не только отличия адаптивных признаков, но и необычайно тонкое дробление уровня некрофагов, обусловленное необходимостью поддерживать высокую скорость возврата элементов на уровень первичных продуцентов в условиях аридного климата. И все же, биотическая миграция элементов питания характерна не для всех типов экосистем. Одум специально подчеркивает, что "элементы питания могут высвобождаться из остатков...даже без участия микроорганизмов...В водных или влажных местообитаниях...еще до начала разложения...может высвободиться от 25 до 75 % элементов питания" (57, с.244). Автолиз, вероятно, играл ведущую роль в разложении трупов животных третичного времени. Почти все они были тесно связаны с водой, что нашло отражение в их морфологии, - например, у чудовищного бронтотерия олигоцена. Тем не менее, трупоядные организмы процветали на Земле уже в эпоху господства динозавров.
   Так как некрофаги замыкают цепи питания, то их уровень - окно в экосистему и крайняя точка пищевых осцилляций хищников и всеядных, хотя некоторые виды использовали это окно для возвратного движения к растительноядности. Подвижное устройство трофических цепей соответствует стратегии максимальной стабильности, которая заключается в "повышении уровня структурированности и сложности на единицу потока энергии" (58, с.213). Палеонтологическая летопись хранит слепки противоположных восхождений различных групп, прошедших сквозь нишу некрофагов: "В начальных ярусах третичного периода обнаружены остатки загадочных существ. Среди них были травоядные, с мощными когтями, хищники с копытами, похожие...и на медведей, и на носорогов. Энтелодоны и археотерии - крупные свинообразные животные с мощными клыками...были всеядными. Однако такая "свинья" ростом с буйвола при случае наверняка могла быть опасным хищником" (17, с.216).
   В период миоценового остепнения среди видов первичного гиппарионового комплекса наряду с крупными хоботными, копытными и хищниками появляются и типичные некрофаги, питающиеся остатками добычи саблезубых кошек. У Гиены бориссиаки "прежде всего бросаются в глаза мощные зубы, способные перемалывать кости" (27, с.220). Вместе с облигатными некрофагами формируются и разнообразные адаптации к усвоению питательных веществ. Гиены и грифы способны заглатывать и переваривать крупные кости, максимально используя органические соединения. У гигантопитеков, парантропов и гиен параллельно увеличивается зубочелюстной аппарат, служащий для дробления костей и разрывания связок, появляются гребни на черепе, к которым крепится мощная жевательная мускулатура. Как замечает Одум, "...работа по возвращению веществ в круговорот...служит энергетической субсидией для всей системы. Крупные животные способствуют освобождению элементов питания из отмерших стволов, листьев и других крупных кусков детрита, механически измельчая их" (57, с.244).
   То же относится к костному детриту, который троглодитиды перемалывали коренными зубами с толстой эмалью, а позднее - камнями и специально подготовленными дробилками, упорно осваивая новую среду обитания: "Вступление в новую адаптивную зону - нелегкий эволюционный шаг, но, после того, как он сделан, возникновение дальнейшего разнообразия происходит очень быстро" (71, с.351). Саванна и представляла собой огромную адаптозону, выходящую за пределы одного материка, иначе - существовало несколько независимо возникших адаптивных зон, совпадающих с центрами остепнения. В этих центрах происходила закладка эквивалентных потенциальных ниш с последующим насыщением их различными видами. Вот почему в разных регионах планеты формируются экологические двойники, эффективно приспособленные к условиям обновленных экосистем и обеспечивающие их устойчивость.
   Экологические двойники, или виды-заместители имелись и имеются среди некрофагов. Американские кондоры и грифы-урубу необычайно схожи с грифами и стервятниками Старого Света, поэтому их ошибочно относили к грифам. Данные группы далеки по систематическому положению, зато конвергентно близки по целому ряду признаков. У птиц-некрофагов поведенческие адаптации нередко достигают эффекта орудийной деятельности: грифы разбивают кости трупных травоядных о скалы, бросая их с высоты. Обыкновенный стервятник перешел к непосредственному использованию орудий: беря в клюв подходящий камень, птица бросает его на яйцо страуса, пока не пробьет прочную скорлупу. Как уже говорилось, к питанию падалью чаще всего склонны всеядные виды. Среди млекопитающих это различные свиньи, медведи, медоед, циветы, некоторые австралийские сумчатые и т.д. Из птиц в качестве поедателей падали известны каракары, врановые, новозеландский попугай кеа. Адаптивные реакции узкоспециализированных видов представляют особый интерес. Еще в 70-е годы в Донецке были отмечены первые случаи некрофагии у дятлов в ответ на резкие сдвиги в цепях питания: на пригородных свалках дятлы стали расклевывать трупы животных вместе с сороками и воронами. И попугай кеа перешел к питанию мясо овец сравнительно недавно, хотя он уже прочно вошел в новую нишу. Некоторые экземпляры этих птиц становятся убийцами овец, нанося им обширные раны крепким клювом, тогда как остальные особи кормятся затем на мертвой туше.
   Данная новация напоминает "охоту" шимпанзе, но в обоих случаях сам акт охоты и убийства жертвы является в линии поведения вынужденным моментом, который может выпадать из цепи действий: кеа, например, чаще поедает трупы павших животных. Причина здесь та же, что и у дятлов - нехватка обычного белкового корма вследствие пресса антропогенных факторов. Нестор занял созданную человеком нишу некрофагов как всеядный вид, у которого не нашлось конкурентов в борьбе за новый и обильный источник пищи. У шимпанзе "охотничьи повадки" - это неадекватная реакция, приспособленная к удовлетворению определенной потребности, однако потребности не в пище, а в ее дележе.
   В определенной мере эти феномены могут быть проиллюстрированы понятием "вынужденого плотоядения". Данный термин впервые ввел С. Малышев, продолживший после Фабра серию уникальных опытов и наблюдений без всякой поддержки академических институтов. Его деятельность в ряде заповедников требует отдельного изложения, но в числе теоретических достижений натуралиста - удачная схема формализации поведенческих актов. С помощью простых буквенных отношений ученый ввел алгоритмы эволюционного происхождения основных групп перепончатокрылых. Созданная им "алгебра инстинкта" вполне подходит для компьютерного описания орудийных действий троглодитид.
   Изучив фазовый переход к архаичной яйцеедной стадии, Малышев раскрывает таинство превращений, имевших место миллионы лет тому назад, за счет анализа разорванных черт поведения уцелевших реликтов. "Истребив яйцо или личинку-хозяйку, - пишет он, - личинка первого наездника переходила на привычное для нее до этого питание стенками галла; иного выбора у нее не было" (44, с.42). Плотоядение в данном случае - результат конкурентного исключения, а вовсе не удовлетворение "мясной" потребности. Настоящее плотоядение развивается позже: "...именно это вынужденное плотоядение затем стало (у настоящих наездников) единственным видом питания" (44, с.44).
   Для теории антропогенеза интересна сама постановка вопроса о происхождении первых плотоядных перепончатокрылых от "исконных фитофагов", а также подход Малышева к проблеме. "...не потребовалось, - делает вывод ученый, - крупных структурных, физиологических или инстинктивных приспособлений, чтобы личинка-гостья, жившая до этого...за счет белков содержимого собственного яйца, могла поранить жвалами очень нежные покровы яйца или личинки-хозяйки, уничтожить ее и завладеть ее галлом" (44, с.28-29). Потребовалось лишь незначительное изменение в поведении, которое в итоге привело к поразительным изменениям морфологии и экологии. Это "непреднамеренное убийство" очень напоминает неадекватные реакции в сфере высшей нервной деятельности, тем более что сравниваемые явления относятся к трофической области. Малышев показал то, что в питании естественным был двойной переход по линии белков: от животных белков яйца к растительным белкам галла, а затем к животным белкам яйца, но уже яйца (а позднее личинки) жертвы паразитического наездника - первичного инквилина. Сохранившаяся до сих пор группа примитивных наездников-гаструпционов воспроизводит в своем онтогенезе описанный вариант филогенеза, демонстрируя реликты поведения наряду с архаичными чертами строения.
   Таким образом, исследователь ввел в схему перехода от одного вида пищи к другому промежуточный элемент - связующий блок. Скачок в трофической цепи произошел по этому элементу, то есть новая пища сочетала в себе качества обоих видов питания! Блестящее решение вопроса о превращении фитофагов в зоофагов касается самой сути диалектической проблемы биологических трансформаций. Сходным образом аналогичную задачу для троглодитид решил Поршнев. Первые прямоходящие приматы вынуждены были найти новый источник пищи, который соответствовал бы избранной стратегии размножения. Обычные указания на то, что приматы якобы были "подготовлены" к питанию мясом долгим периодом употребления в пищу птенцов, личинок и ящериц, оказываются совершенно излишними. Даже у сугубо растительноядных видов (у гориллы, например) детеныши получают белки вполне животного происхождения с молоком и особенно с молозивом, такие, как козеин, отсутствующие в растениях. Этим они, собственно, и "подготавливаются" к возможным изменениям в питании. Однако, те же гориллы не питаются мясом: в условиях их ниши возврат к промежуточному элементу невозможен. Его появлению в плиоцене способствовало уникальное стечение обстоятельств, когда высокая плотность травоядных создала обильный источник белка, недоступный обычным плотоядным. Искомым промежуточным питанием для обезьян мог стать только костный и головной мозг крупных животных, в первую очередь хоботных. Легко усваиваемая и более питательная, чем сама мясная ткань, белковая масса мозга подобна белковой массе яйца. В истории троглодитид она сыграла ту же роль, какую сыграло яйцо в эволюции муравьев и пчел. Поршнев первым отыскал ключ к познанию палеоэкологии приматов, опираясь на очевидные факты. Он пишет: "В природе все, что живет, умирает...и биомасса умерших организмов почти всегда кем-либо поедается...Поскольку костный мозг травоядных составляет величину порядка 5 % их веса...у древнего слона это питательное вещество давало 200-300 кг плюс приблизительно столько же весил и головной мозг. Претенденты же на эту пищу из грызунов и насекомых были ничтожно слабы" (63, с.108, 111). Они "слабы" потому, что не в силах были поддержать высокую скорость возврата питательных веществ на автотрофный уровень экосистемы.
   Ученые совершенно не поняли мысль Поршнева (либо не захотели ее понять?). "...считать падаль, - рассуждает Алексеев, - основным или одним из основных источников пищи ранних гоминид, как это аргументировал, например, В.В. Бунак...вряд ли возможно: в условиях жаркого...климата...остатки туши разлагаются слишком быстро, чтобы их можно было использовать в качестве пищи. В условиях же полной сухости наступала очень быстрая мумификация...препятствовавшая полноценному употреблению падали" (2, с.149). В таком случае, в Африке вообще не должно было бы быть ни гиен, ни грифов! Вопреки абсурдному мнению, они существуют, а африканцы специально высушивают мясо на жарком солнце экватора для его полноценного использования. Оппонент Поршнева явно одержим ложным снобизмом: "истинный человек" не станет кормиться на вздувшемся трупе. Он продолжает: "Именно эта невозможность сохранять мясо...и приводила к...практически ежедневной охоте...способствуя активному образу жизни...находки многочисленных рогов антилоп и поврежденных...черепов павианов вместе с остатками австралопитеков не могут быть истолкованы иначе, как свидетельства...охоты...Как можно представить себе такую охоту?" (2, с.149). Узнав о том, что представления об охоте на павианов вымышлены Дартом, автор паранаучных трактатов вновь прибегает к софистическому обману. Он даже не упоминает имени Поршнева, хотя именно против его теории направлены столь жалкие рассуждения.
   Бунак относится к тем исследователям, которые допускали некрофагию н а р я д у с охотой, против чего решительно выступил Поршнев. Рассказывая о пещере Валлоне, где вместе с галечными орудиями были найдены кости макак, слонов и лошадей, Скленарж пишет: "Каковы были охотничьи возможности человека...судить трудно, ибо, как правило, это кости старых...животных, которых добывать было проще (может быть, их уже находили мертвыми)" (79, с.184). Проще строить пространные умозаключения: "Олдувайские гоминиды были не только собирателями, временами использовавшими различную падаль...но и настоящими охотниками" (43, с.98). Разумеется, "настоящие люди" не могут не быть "настоящими охотниками"! Устраняя диффузию трофических элементов, Поршнев говорит: "...нет сколько-нибудь серьезных...аргументов в пользу существования охоты на крупных животных в нижнем и среднем палеолите, есть одни лишь фикции 1 (1-обзор новейших данных см. "Мэн зэ Хантер" Чикаго, 1968... Группа плотоядных гоминид кормилась посредством комбинирования питания падалью и убивания больных животных". Однако убивание больных животных в статье ничем не доказано)...Троглодитиды не только не убивали крупных животных, но и должны были выработать жесткий инстинкт - ни в коем случае не убивать..." (63, с.108, 110).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 2. СЛЕДЫ НЕКРОФАГИИ В ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКОЙ ЛЕТОПИСИ.
  
  
   В известной работе В.П. Алексеев справедливо отмечает: "Антропологической тафономии пока нет, но и без нее ясно, что...находки непосредственно предшествовавших человеку форм и древнейших людей залегают вместе с фауной других млекопитающих...они отличаются редкостью, и крайне плохой сохранностью..." (2, с.80). На этой зыбкой основе археологи и попытались выстроить нечто: "Фундаментом анализа культурного слоя должна явиться система представлений о палеолитическом культурном слое ( ПКС ) как особом объекте археологической науки...Большинство положений...обсуждается в...работах, но ни по одному из них, как ни парадоксально, не существует общепринятых точек зрения" (136, с.4). Единственно верная точка зрения состоит в том, что никакого "особого объекта" археологии до верхнего палеолита просто не существует, а потому не может существовать и его теории. Вместо нее остаются обыкновенные антропоморфизмы для необыкновенных палеонтологических остатков. Их насаждение скрепляет тот "культурный слой" бескультурья, который с самого начала отличает советскую историческую науку.
   Один из фактов позволяет не только выявить важнейшую закономерность залегания костных остатков троглодитид в геологических горизонтах, но также доказать феномен некрофагии внутри семейства. Знаменитая книга Шаллера рассказывает об одном удивительном явлении, связанном с вулканизмом: "...обычно на краю застывшего потока лавы, из-под земли выходят ядовитые...газы. Мазуку, как их называют туземцы, довольно мелкие, заросшие травой и осокой углубления в земле, окруженные деревьями...На вид это совершенно безопасные места" (95, с.230). В них, однако, углекислый газ с концентрацией более 40 % приводит к быстрой смерти любое животное. В мазуку травоядных привлекает сочная растительность, обилие которой определяется все тем же оксидом углерода. "За ними, - продолжает зоолог, - идут гиены и другие пожиратели падали, но и они гибнут...около пятидесяти лет тому назад человек десять из племени варега проходили мимо мазуку. Их внимание привлек мертвый слон; они устроили пиршество, но...погибли, увеличив число скелетов на этом устроенном самой природой кладбище".
   Обилие мазуку в раннечетвертичное время - фундаментальный факт, объясняющий, почему большинство африканских находок троглодитид открыто именно в вулканитах и почему им сопутствуют кости экологически различных видов. Мазуку - своеобразный элемент пересечения экониш всех трофических уровней, включая уровень некрофагов. В отличие от другого сходного элемента (водопоя), мазуку - идеальная ловушка, "черная дыра" саванн, которая хранит важнейшую информацию о реальных отношениях организмов в сообществах. Остается лишь умело воспользоваться этой информацией!
   Почти все сенсационные открытия супругов Лики связаны с палеовулканизмом: "В Летоли...М. Лики обнаружила уникальные отпечатки стоп...гоминида...Всего ею открыто в вулканических пеплах несколько сот следов животных, вероятно, отправлявшихся на водопой" (43, с.81). Предположение о водопое возникло в связи с ложной идеей охоты у приматов, поскольку охотник якобы у воды должен был подстерегать добычу. Между тем, при изучении района Р. Хей "не нашел никаких признаков источника воды" (22, с.182), зато мазуку были здесь в изобилии. Односторонний взгляд на проявления тектонических сил не случайно выражается в преувеличении роли отдельных явлений природы: "Известную роль...сыграла геологическая активность, в том числе вулканизм, периодическое уничтожение растительности, которое могло побуждать к переходу к всеядности" (43, с.96). Конечно же, локальное выжигание лавами колючек не имеет ничего общего с фактором эволюции, а переход гоминоидов от всеядности к...всеядности - настоящий нонсенс! И все же, поиск причин "очеловечивания" обезьян до сих пор занимает многих.
   Между тем, вулканам присуща главным образом созидательная работа: благодаря ним формировались неповторимые ландшафты и расширялась сырьевая база палеолита. Троглодитиды, открывшие новый источник пищи в мазуку, погибали не от извержений, но именно извержения явились косвенной причиной гибели многих особей.
   В этом плане показательна находка в долине р. Хадар "в первичном залегании целой коллекции костей...относящихся к группе...из четырех детей и девяти подростков и взрослых...М. Тэб...высказал предположение, что эти существа были застигнуты внезапной катастрофой" (43, с.80). Скорее всего, австралопитеки "уснули" во время кормежки в мазуку - никакой другой "катастрофа" произойти с ними не могло. Кстати, нарастающая сонливость является первым из симптомов отравления коварным газом. Вот почему семейная лежка превратилась для обезьян в "братскую могилу". Есть и другие свидетельства быстрой смерти троглодитид: "...в ущелье Олдувай многие из каменных орудий...представляют собой необработанные камни...в слое вулканического пепла, в котором не было камней и кто-то должен был принести их из какого-то другого места" (168, с.228). Очевидно, приматы так и не успели воспользоваться устроенным складом манупортов...
   Различные "мазуку" известны и в северном полушарии, особенно много их на Камчатке: "В верховьях речки Гейзерной есть место, нареченное Долиной Смерти...только в 1975 г. здесь погибло много мышевидных грызунов, 4 лисы, росомаха, 6 медведей, орлан-белохвост и множество ворон...трупы первых погибших животных служили приманкой для других" (46, с.183). И в данном регионе преобладали поедатели падали, замыкавшие смертельную цепь. Места обитания прямоходящих обезьян тоже были связаны с вулканами, о чем говорят находки Дюбуа и останки особи из Моджокерто. Травертиновые источники похожи на мазуку, поэтому известковый туф содержит богатейшие скопления фоссилий, включая костные фрагменты археоантропов. Самый известный пример - примат из Бильцингслебена, время жизни которого установлено с помощью датировки "травертинкомплекса" торий-урановым методом. Абсолютное геологическое время здешних слоев составляет "228000 (плюс 17000 - 12000)" лет (170, с.211-213). Кроме того, источники известкового туфа по берегам рек создавали характерные "террасы", задерживающие собираемые течением трупы животных, что привлекало к ним европейских археоантропов.
   Пристальное изучение распределения костных остатков млекопитающих и каменных орудий позволяет сделать вывод о некрофагии обезьян и без экзотических мазуку. Нередко описания конкретных слоев сопровождаются заявлениями о павших животных и о питании падалью, хотя охота традиционно не отрицается: "...обращают на себя внимание памятники иного рода, чем жилые поверхности...места добычи и разделки животных...в верхней части пачки 1 Олдувайского ущелья...обнаружен скелет слона...от черепа осталось лишь несколько фрагментов...Между костями было рассеяно 123 каменных изделия, в основном отщепов и крупных рубящих орудий. Скопление определяется как место разделки павшего или добытого посредством охоты животного" (77, с.8). Полностью разбитый череп и раздробленные кости слона как раз и доказывают питание костным мозгом, то есть реальность трофической основы первой экофазы. Подобных примеров сколько угодно: "В основании пачки 2 встречен скелет динотерия в аналогичном положении...В Кообе Фора...Среди найденных здесь костей большая часть оказалась неопределимой. Но все определимые...принадлежали гиппопотаму..." (77, с.8). В.Я. Сергин подчеркивает: "Как и в других случаях, осталось неясным, было ли (животное - прим. автора) ...убито людьми, или было найдено ими уже мертвым" (73, с.8). Им также отмечен важнейший факт присутствия останков млекопитающих, "различающихся экологически". Эта закономерность свидетельствует не столько о "многодневном обитании" троглодитид в местах скоплений раздробленных костей, сколько о собирательстве останков с больших площадей и в различных биотопах. Окапи - типично лесной вид, а бегемот всегда находится в воде, либо у воды.
   Дуализм одновременности охоты и некрофагии легко снимается при дальнейшем изучении данных. Сергин, скептически относящийся к идее охоты у приматов по меньшей мере на первой фазе их развития, углубляет анализ того же слоя 6 из верхней части пачки 1 Олдувая. "Однако общая обстановка, - указывает он, - все же сложнее. Рядом и частично вперемешку с костями слона встречены обломки костей быка, свиньи и еще одного слона" (77, с.8). Где еще можно найти столь очевидные факты собирательства? Концентрация костей на строго определенных участках отражает моногамную структуру популяций троглодитид, а вовсе не какое-то "коллективное начало". Предположение об охоте порождает неразрешимые трудности. Так, нужно быть неправдоподобно удачливым охотником, чтобы загнать в одну точку бескрайней саванны двух слонов, быка и свинью! Необходимо иметь слоновью силу для перетаскивания к "месту разделки" тяжелых трупов! Ни охраны "несъеденной части туши", ни разделки целых туш приматами данной фазы не производилось, что подтверждается и полным отсутствием специальных орудий - рубил, не говоря уже об отсутствии специализированных средств охоты.
   Согласно предложенной классификации мест обитания ранних троглодитид их особи не должны были бы умирать в местах разделки костяков, и, тем не менее, останки обезьян постоянно обнаруживаются на этих площадках: "...поверхность слоя 3...содержала немного каменных изделий, обломки костей крупных животных, панцирей черепах, а также кости гоминида" (77, с.7). Удивительно, но никто не пытался дать единое объяснение наличию костей австралопитековых вместе с оббитыми камнями! Автоматически принималось, что они гибли тут же, на своем "трудовом посту", либо уничтожали друг друга (видимо, из-за "расовой нетерпимости"?). Верный ответ на поставленный самой природой вопрос состоит в том, что обглоданные кости приматов, как и их трупы, ничем не выделялись среди других останков и были объектом собирательства для тех же приматов. "Только чуждый биологии моралист, - пишет Поршнев, - может усмотреть в этой утилизации...ресурсов мясной пищи что-либо порицаемое и мысленно исключенное. Мертвый представитель своего вида - тем самым уже не представитель своего вида" (64, с.6).
   Очевидно, случай залегания в слое костей двух различных видов троглодитид не является более сложным, чем предыдущий: все приматы осуществляли сбор останков подобных себе независимо от видовой принадлежности. В олдувайском варианте при одновременном залегании в одном слое с орудиями костей массивных австралопитеков и "Гомо" изготовление орудий - результат деятельности морфологически более "прогрессивного", а точнее, грацильного, вида: "Такова ситуация и в районе Восточного Туркана, и в Стеркфонтейне" (43, с.87-88). Под "Гомо" подразумевается презинджантроп, ошибочно названный Лики "Гомо габилис". Далее происходит разбор трех затруднений, легко объяснимых с экологической точки зрения. "Но есть и исключения. Например, Сварткранс, каменные орудия олдовайского типа, - удивляется автор, - найдены вместе с многочисленными остатками парантропов. Остатки же телантропов весьма скудны" (43, с.88). Никакого противоречие здесь нет: "...численность австралопитековых...почти в два раза превосходила численность представителей рода Гомо", и остатки парантропа "в Кооби-Фора встречаются в два раза чаще..." (89, с.300). Статистика Фоули впечатляет во всех отношениях, ибо показывает и то, что прямоходящих обезьян в сообществах было ничуть не меньше, чем мартышек в джунглях! "...такая же картина, - сообщает ученый, - наблюдается в формации Шунгура в Омо...Самым разительным примером может служить пачка 1 Сварткранса, где на три ископаемые особи Гомо приходится 87...особей Австралопитекус робустус" (89, с.300).
   Во-первых, два эти вида находятся в разном фазовом состоянии: к моменту появления габилиса численность особей в популяциях парантропа достигает своего пика. Во-вторых, экологические причины такого неравенства скрыты в различиях ниш. В отдельной главе Риклефс подчеркивает: "Математический анализ межвидовой конкуренции показал, что...между...видами возможно сосуществование...если каждый вид использует несколько иные ресурсы, чем другой" (71, с.276). Габилис с помощью дробилок освоил потребление ресурсов, недоступных не только парантропу, но всем остальным некрофагам. Поэтому головной и костный мозг крупнейших травоядных составляет уникальный трофический элемент экониши габилиса (ресурс А). "Виды избегают экологического перекрывания, разделяя между собой...ресурсы в соответствии с их размерами и формой, их химическим составом, местом...и их сезонностью" (71, с.277).
   Таким образом, межвидовое состязание между массивным и грацильным австралопитеками наблюдалось главным образом за ресурс Б (кости средних размеров, доступные челюстям парантропа), второстепенный для габилиса. В этом случае "внутривидовая конкуренция более интенсивна, чем межвидовая, и сосуществование между этими двумя видами возможно". Перевод данного условия на язык количественных отношений означает, что численность стабильной популяции габилиса не зависит от численности парантропа, а определяется обилием ресурса А. Как выражается Риклефс, сосуществование "зависит от возможности избежать конкуренции...каждый вид должен превосходить остальные в каком-нибудь отношении; иначе он будет исключен превосходящими его конкурентами" (71, с.276-277). Насколько парантроп превосходит габилиса силой своих мышц, настолько габилис превосходит конкурента мощью своих экзосоматических органов - каменных орудий.
   Конкурентное исключение в среде сосуществующих видов понимается в археологии примитивно: извечная вражда этнических групп экстраполируется на животный мир, в котором нет места абсурду. Наличие в Олдувае костей трех видов "гоминид" на отрезке времени 1,5 - 1,1 млн. лет вызывает у д-ра Ранова искреннее недоумение: "Трудно объяснить, как они сосуществовали...не уничтожая друг друга" (70, с.53). Нетрудно понять, что в процессе борьбы за существование конкуренты "не встречаются лицом к лицу". Борьба между ними выражается в гибели от голода, а не в непосредственных нападениях...Но изредка...особи...вступают в драку...конкуренция переносится с защиты самого ресурса - пищи или воды - на защиту содержащей его территории" (71, с.274). И все-таки смертельные исходы схваток за территорию наблюдались редко; до самого конца мустье они не имели никакого эволюционного значения.
   Вот почему без учета экологических законов каждый раз возникают искусственные проблемы: "Еще большая трудность ожидает...в местонахождении Чесованджа...когда...олдувайская культура...и даже следы употребления огня...встретились вместе с одним-единственным гоминидом. Но им оказался массивный австралопитек" (43, с.88). Отсюда авторы заключают, что парантроп... "временами тоже изготовлял" орудия! Знакомые фразы: "мог изготовлять", "иногда делал" и "вероятно, это еще один человек" напоминают гадание на кофейной гуще, которому Поршнев впервые противопоставил действительную науку - палеоэкологию. Теперь у Хрисанфовой и Мажуги нет оснований утверждать, что вполне разумное предположение о костях парантропа, принесенных габилисом, "ничем не подтверждено" (как будто подтверждено противоположное мнение!).
   Характерно, что и данные авторы решительно требуют смерти приматов "на производственном месте"; в противном случае они склоняются к пустым домыслам. Тем не менее, один из них удостоился высшей похвалы: "Прекрасный анализ...фактов произвела в 1967 г. Е.Н. Хрисанфова, и есть возможность отослать за подробностями к ее статье" (2, с.92). Можно представить себе уровень этих "подробностей" о бипедии!! чего стоят фантастические манипуляции с кусками обожженной земли! "Другое затруднение" также высосано из пальца, а его разбор не имеет уже никакого смысла.
   О некрофагии говорят также следы орудийной деятельности археоантропов и синантропов, но для второй фазы этот факт теперь полностью отрицается. "Самые впечатляющие данные, - считает Ламберт, - относятся к пещере Чжоукоудянь близ Пекина. Здесь...человек прямоходящий убивал...кабанов, бизонов, оленей...Разбитые кости человеческих конечностей и...черепа с выломанным основанием свидетельствуют о том, что эти охотники были каннибалами..." (37, с.133). К слову сказать, Чжоукоудянь - не пещера, а заполненный наносами овраг, о чем сообщает Скленарж. Вывод о "каннибалах" - затянувшееся следствие нелепых измышлений, новый перефраз дартовских видений: "Предшественники человека...были закоренелыми хищниками...они прибегали к насилию...раздирали искалеченные тела, отрывали конечности и жадно поглощали корчащуюся в предсмертных муках жертву, утоляя жажду ее горячей кровью" (22, с.32 и так далее в стиле "фэнтази"). За 12 лет Р. Дарту пришлось просеять 95 тонн пещерного мусора, из которого он извлек 150 тыс. костных фрагментов. Разумеется, ему некогда было размышлять, как и тому лаборанту Резерфорда, который экспериментировал с утра до вечера, за что удостоился насмешек шефа.
   Из брекчии Дарт достал также 42 черепа павиана, причем, у 27 из них была повреждена левая сторона. И вот эта случайная выборка привела ученого к мысли, "что павианы стали жертвами охотников-австралопитеков, предпочитавших действовать правой рукой!" (22, с.51). Так как в Макапансгате не было найдено каменных орудий, он выдумал "костно-зубо-роговую культуру". "...наука узнала так много нового, - рассказывает Джохансон, - что нынешние антропологи при упоминании этого термина испытывают...неловкость...предполагаемая охота на павианов кажется маловероятной. Павиан - настолько осторожное и быстрое животное, что поймать его...невозможно...не говоря уже о том, чтобы убить ударом в определенную часть головы" (22, с.52-53). А разве другие звери менее осторожны и быстры? Гипотеза Дарта давно отвергнута, однако археологи так и не смогли взамен предложить другую, застряв в нелепом дартовском положении. Верный ответ естественно вытекает из теории некрофагии: троглодитиды первой фазы с помощью камней раскалывали черепа убитых хищниками собакоголовых обезьян, чтобы добраться до мозга.
   Следующая экофаза развития семейства отличается преимущественным поеданием трупного мяса с полным сохранением функции дробления костей. Жаль, что пионер комплексного изучения палеолита Кларк Хоуэлл, копавший в Торральбе и Амброне, неверно интерпретировал полученные материалы только потому, что считал приматов "людьми". "Поджигая траву, - рисует волнующую сцену Джохансон, - они загоняют дичь в болота...Здесь погибло множество слонов...их кости были перемешаны...Кларк нашел слона, который оказался...только его половиной...кто-то расчленил другую половину и унес ее куски" (22, с.58). В действительности "болот", где тонули бы слоны, просто не существует, а из гиблой трясины тушу не достать даже автокраном (но ведь торфа в Испании нет). Странно и то, что "болотные облавы" нигде в мире не применяются. Без лайки охотник в тайге не в силах взять с воды даже утку. Поршнев пишет о приматах: "Один из корней ложного постулата, отождествляющего их с людьми, я усматриваю в том, что им приписали охоту...Вот уж где поистине дело не в фактах, а в очках...Если мы находим...орудия...вместе с костями крупных животных, из этого вытекает вывод...лишь о том, что они поедали трупы этих животных" (65, с.11).
   Данный вывод прекрасно согласуется с результатами скрупулезного изучения костей - основного объекта собирательства прямоходящих приматов. В Танзании до сих пор проживает племя людей-падальщиков - хадза. Обычно в сухой сезон они разыскивают и потребляют в пищу трупы животных. Группа ученых из университета Юты пришла к заключению об отсутствии охоты у "гоминид" после сравнения следов на костях, оставленных африканскими приматами и современными хадза (182). Даже расположение оставшихся после трапезы костных фрагментов оказалось близким. Правда, американцы увлеклись пространными рассуждениями о "роли бабушек" в собирательстве пищи и выкармливании потомства. Видимо, им неизвестно то, что в природе животные едва ли доживают до климакса. К большому сожалению, "Аккумулятор новостей", далекий от производства информации, поддерживает тенденцию замалчивания имени Поршнева среди "некоторых советских ученых".
   Ламберт делает следующее пояснение к рисунку из своей книги: "Короткие поперечные царапины (а) на этой кости антилопы из Олдувайского ущелья образовались в тех местах, где древний гоминид срезал с нее заостренным камнем кусочки мяса. Царапины расположены п о в е р х (курсив автора) следов зубов хищника..." (37, с.233). И все же австралопитекам доставалась небольшая часть мясных тканей, а потому гипервитаминоз им явно не грозил. Переход троглодитид к широкому потреблению трупного мяса и внутренних органов животных, содержащих избыток витаминов А и Д, зримо отражен на ряде скелетов археоантропов. "Кембриджский путеводитель" содержит несколько замысловатое объяснение типичного заболевания: "Эта бедренная кость...с острова Ява деформирована костными наростами...которые, возможно, возникли из-за пищи, обогащенной фтористыми соединениями - продуктами извержения вулкана" (37, с.233). На самом деле подобные уродства - следствие употребления беременной самкой обезьяны в пищу "ядовитой" печени, в которой концентрация витамина А в тысячи раз превышает допустимую норму.
   Морфология вполне нормальных особей троглодитид различных видов прямо свидетельствует в пользу некрофагии как функционального фактора, который сформировал ярко выраженные телесные адаптации этих животных. Они не смогли пережить экологических перемен именно потому, что не были хищниками и некрофагами одновременно, как гиены, пережившие своих узкоспециализированных конкурентов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 3. ПРИНЦИПЫ НЕТРАДИЦИОННОЙ МОРФОЛОГИИ.
  
  
   При изучении костных остатков троглодитид, как замечает Уошберн, "традиционные методы описания даже ограничивают круг тех особенностей, которым принято уделять внимание...для нижней челюсти могучего австралопитека...характерна очень крупная восходящая ветвь...размыкание...челюстей должно было быть выражено у него сильнее, чем у любых других приматов. Однако...мы с удивлением обнаруживаем, что такой важный факт, как его прикус, не обсуждается" (168, с.229-230).
   Можно представить себе прикус человека, который все время старается перекусить палку! То же относится к парантропу и гигантопитеку, которые специализировались на разгрызании костей вопреки общепринятому мнению об их растительноядности. Из всех приматов только горилла и орангутанг имеют сходный с ними габитус, но последние - фитофаги. Отсюда делается неверный вывод о том, что и парантропы питались "жесткими растениями". Почему "жесткими"? Надо же как-то объяснить их морфологическое несообразие - непомерно большие зубы. И все же сравнение с гориллой не может успокаивать: она питается самой нежной, наименее жесткой, растительной тканью. Тогда почему никто не задал детский вопрос: "Зачем тебе такие большие зубы?".
   История изучения морфологии следов стертости зубов связана с применением электронного сканирующего микроскопа. "Доктор Алан Уокер из Университета Джонса Хопкинса пришел к выводу, - рассказывает Джохансон, - что отполированные участки...на зубах массивных австралопитеков...указывают...что австралопитеки, как и шимпанзе, питались плодами. Эта новость вызвала удивление" (22, с.264-265). Поскольку всеядный парантроп не мог в условиях саванны питаться в первую очередь сочными плодами, его питание должно было быть иным. Однако детальное исследование Э. Райана коснулось только афарского австралопитека, антропоидов и эскимосов. Выделив (по существу конвергентные!) типы изношенности их зубов, Райан доказал всеядность австралопитековых, но допустил сразу две методологические ошибки.
   Во-первых, из анализа была исключена пища животного происхождения, которая отражается на зубных поверхностях в виде характерных следов износа. Во-вторых, такие следы apriori связывались с растительным кормом еще до всякого микроскопирования. В результате искусственного подбора растительных объектов, которые м о г л и вызывать значительное разрушение зубной эмали австралопитеков, ученые остановились на сухих семенах. "...при измельчении небольших твердых предметов, таких как семена, - пишет Дон, - происходит постепенное обнажение дентина и образование в нем углублений..." (22, с.266). При этом совсем не учитывалось независимое образование морфологически сходных следов микроповреждений, какие появляются на зубах эскимосов при завертывании ими гаек, и следов, возникающих в процессе разгрызания костей парантропами. Позднее ошибочная схема была перенесена и на самих парантропов. В 1981 г. Уолкер на основании микроскопического анализа предположил, что грубые и твердые плоды были обычны в пищевом рационе массивных австралопитеков. Можно заметить тенденцию к тому, что пища парантропов становится "все более твердой" на фоне умозрительного сравнения вероятных объектов с реальными признаками изношенности зубов. Наконец, следует парадоксальный, но вполне закономерный, вывод, к которому в 1985 г. пришел Кей. "...вся совокупность известных фактов, - отмечает Уошберн, - свидетельствует о том, что рационы массивных австралопитековых включали очень твердые компоненты с низким содержанием растительных волокон..."
   Довольно широко известны плоды и побеги с низким содержанием нитратов и пестицидов, однако растения с низким содержанием...клетчатки не известны никому. Так палеоантропологам удалось довести идею до логического конца, ведь не питались же парантропы окаменелой древесиной третичной эпохи! Между тем, противоречие здесь кажущееся: процесс питания парантропов (как и гигантопитековых в Азии) отличался все же от простого чавканья и состоял из двух последовательных стадий. Образно говоря, массивные троглодитиды питались мягкой и очень колорийной пищей в некалорийной упаковке, содержащей "мало целлюлозы" - костным мозгом. Итак, обобщающий вывод Кея полностью согласуется с положением Поршнева о древности и самостоятельности безорудийного пути некрофагии внутри трибы африканских троглодитид и среди азиатских сивапитековых.
   Уошберн продолжает: "Та же самая нижняя челюсть дает еще один пример несостоятельности описательных методов. У могучего...австралопитека...внутренняя поверхность ветви...отличается рядом особенностей...четких правил...как следует сравнивать ископаемые остатки или интерпретировать анатомические данные, не существует" (168, с.230). По словам Джохансона, "палеоантропология делает только первые шаги", а потому новая теория должна обнаружить свою эвристическую силу при разработке принципов сравнительной морфологии, в создании удобных методик лабораторных и полевых исследований.
   Одним из главных критериев сравнения должен стать принцип подбора конвергентных морфологических признаков у экологических двойников, то есть у видов со сходной специализацией питания: у парантропов и гигантопитеков, и, с другой стороны, у парантропов и гиен. Внутренняя поверхность ветви их нижних челюстей должна иметь независимо возникшую скульптурную структуру для крепления мощных добавочных мышц. Без таких мышц массивные австралопитеки и гиеновые не смогли бы существовать в своих нишах и конкурировать за один пищевой ресурс. Коэволюция гиен и парантропов выражается также в увеличении размеров тела, что связано с общими силовыми адаптациями и со способностью некрофагов заглатывать и переваривать довольно крупные кости.
   Конвергируют между собой и следы стертости на зубах гиен и разных видов обезьян-некрофагов. Ламберт подчеркивает, что зубы плотоядных и всеядных отличаются "глубокими ямками и царапинами, образовавшимися при разгрызании костей и хрящей (встречаются у гиен и человека прямоходящего...)" (37, с.232). Последнее наблюдение является неожиданным и подтверждает заключение Джохансона о том, что "Гомо эректус - очень интересный и странный персонаж". И в самом деле, относительно археоантропа у археологов сложилось явное предубеждение: "Мы знаем, чем питался Гомо эректус...что он готовил пищу на огне и делал себе одежду...что он был прекрасным охотником... и изготовлял разнообразные каменные орудия" (22, с.277-278). И вот после тупого подкастинга вдруг выясняется, что носитель "ашельской культуры" - крайне некультурный тип, продолжающий грызть кости! Снова полный конфуз без каких-либо разумных объяснений
   В среде поедателей падали из Азии конвергируют некоторые важные черты строения зубочелюстного аппарата гигантопитековых и большой панды из семейства енотов. Нижняя челюсть гигантопитека "необычайно массивна...коротка, с выдающимся поперечным валиком на внутренней стороне подбородка... подобное строение челюсти имеет азиатский медведь панда..." (24, с.33). Елинек отмечает важный функциональный признак: "Челюсть являет собой пример ярко выраженной жевательной и дробящей (моляры) специализации, какую можно встретить у животных, питающихся твердыми растительными кормами, клубнями, семенами, жесткими побегами бамбука..." (24, с.33). Наряду с массой интереснейших данных его атлас мелким шрифтом воспроизводит ошибочную логику, считающую адаптивные качества гигантопитека ущербными и недостойными внимания. "Несмотря на ряд гоминидных черт, - говорится далее, - его челюсть имеет уникальные признаки специализации. Хотя клык... относительно мал и... напоминает человеческий...его стертость свидетельствует о его функциональной близости скорее к премолярам и молярам, чем к резцам...С предками человека у этого существа нет ничего общего..." (24, с.33). Общими для всех троглодитид признаками являются бипедия и некрофагия, что не исключает существенных отличий в приспособлениях. Чтобы поставит точку в проблеме питания массивных видов, следует задать последний вопрос: "Насколько твердыми должны быть семена, чтобы клыки превратились в моляры?"
   Нетрадиционный способ мышления Елинек проявил при описании яванского археоантропа: "В верхней челюсти яванца имеется понгидоидная 4-миллимитровая щель...между резцом и клыком...может быть, это связано с избытком места для зубов в крупной челюсти...по массивности челюстного аппарата яванец не имеет себе равных в роде людей..." (24, с.79). Как говорит Фабр, "это - неплохое объяснение, но науке хочется большего". Оказывается, недостатки теории вполне могут определяться избытком мыслей, а не только их отсутствием! Очевидно, что появление диастемы на археоантропной фазе (если она правильно определена) является редкой соматической рекапитуляцией. Наличие же этого гоминоидного признака на ряде черепов афарского австралопитека (челюсть АЛ-200 и др.) отражает дивергентное отщепление первых троглодитид, в ходе которого крупные клыки самца теряют адаптивное значение из-за развития межполовых индивидуальных сигналов, но никак не по иной причине. "Размеры клыков, - полагает Ламберт, - уменьшались...вследствие того, что орудия все больше заменяли эти зубы, выполняя их задачи" (37, с.98-99). После исследований Джохансона и Лавджоя даже неловко упоминать о такой причинности! Данный процесс протекал независимо у разных обезьян и был связан не с камнями, а с прямохождением, которое, определялось одной лишь моногамией. У ранних троглодитид именно зубы заменяли орудия разделки костяков и трупов, что отразилось в эволюции их жевательного аппарата. Вот почему клыки гигантопитека имеют характерные следы износа несмотря на то, что в его челюсти достаточно места, чтобы вместить все умозрительные пищевые объекты, вместе взятые.
   Единственным приматом, у которого не было диастем, оказался ореопитек, обитавший в лесах позднего миоцена от Италии до Кавказа. Это тот редкий случай, когда "гоминидный признак" распространяется еще до момента возникновения бипедии и независимо от нее. Если отсутствие диастемы у ореопитеков и различных австралопитековых - сугубо конвергентное приобретение, то семейство ореопитецид претендует на роль одного из европейских предков троглодитид, что не зачеркивает вопроса о причинах исчезновения у этих обезьян увеличенных клыков. В таком случае появляется новая возможность доказательства независимого формирования надсемейства троглодитид на базе нескольких семейств приматов неогена.
   По-видимому, ореопитеки нашли оригинальный выход из тупика К-ориентации за счет перехода к моногамным отношениям вне прямохождения, как это наблюдается у современных игрунок Нового Света. Таким образом, относительно австралопитеков ореопитециды демонстрируют альтернативный путь развития, ведущий к тому же результату - некрофагии. В самом деле, "гораздо удобнее" потерять "обезьянью черту" - диастему и только затем обрести сустав бипедии. Оба варианта должны быть учтены в эволюционных моделях становления троглодитид. Из имеющейся литературы, к сожалению, трудно узнать о самом главном: например, о степени развития черепного гребня ореопитековых, о толщине их зубной эмали и следах стертости моляров, хотя высота цингулума и развитость талоида не могут влиять, как думает Елинек, на диастему (24, с.37). Нуклеарные семьи ореопитеков могли строиться на основе разных вариантов участия самца в выкармливании детенышей, но в любом случае уменьшение клыков было следствием снижения конкуренции между самцами наряду с нивелированием остальных признаков полового диморфизма в популяциях. До следующей ступени эволюции ореопитекам оставался один шаг - шаг в уже выпрямленном положении. Вот в каком смысле эта обезьяна представляет другую, "видимо параллельную эволюционную линию..." (24, с.35).
   Второй принцип - это принцип анализа противоположных гомологичных признаков у близкородственных видов: у гиен и гиенового волка, у парантропа и грацильного австралопитека и т.д., о чем, собственно, и говорит Уошберн. Практически данный критерий способен помочь в изучении генезиса конкретного морфологического признака, - при выявлении причин дивергентного расхождения структур в процессе различных адаптаций. Эти вопросы тесно связаны с важнейшей проблемой происхождения троглодитид от разных гоминоидных предков. Дона Джохансона особенно интересовали изменения зубной системы, которые не раз ставили его в тупик. "Здесь мы встречаем, - пишет ученый о рамапитеке, - первые признаки того загадочного увеличения моляров с утолщением их эмали, которое...достигает почти гротескной формы у поздних массивных австралопитеков...рамапитек и пара других обезьян со сходными особенностями зубной системы делали что-то такое, чего не могли делать остальные миоценовые антропоиды" (22, с.267-268).
   Было бы ошибкой думать, что речь идет лишь об африканских "рамапитеках"; психологический перелом состоит в признании конвергентного происхождения евразийской и африканской групп гоминоидов - предков сборного семейства троглодитид. Как выясняется, не сивапитек является представителем семейства рамапитецид, а пакистанский рамапитек относится к семейству сивапитековых. На плато Потвар Пилбим выкопал множество костей сивапитековых, отнесенных им к крупному, среднему и мелкому "типам". Именно в этой группе обезьян впервые появляется прямоходящий "крупный тип" - гигантопитек, а это прямо указывает на сивапитековую основе ранних троглодитид Евразии потому, что нигде в остатках не представлен более древний вид. В Африке ситуация менее ясна: вид с азиатским именем "рамапитек" является, конечно же, экологическим заместителем потварского мелкого сивапитека и, возможно, берет свое начало от Дриопитекус африканус, открытого Лики на берегу оз. Виктория. С другой стороны, созданное тем же Пилбимом семейство "дриопитецид" - это сборная группа конвергирующих между собой родов и видов приматов миоцена, обитавших повсеместно, где росли леса, а тропические леса покрывали некогда Антарктиду.
   Независимое увеличение коренных зубов и утолщение эмали у многих неогеновых обезьян сопровождает их вхождение в новую нишу всеядных видов в начале миоценовой аридизации. Уже в этот период среди приматов появляются спорадические некрофаги, то есть трупоядение составляет внутренний экологический профиль их всеядности. Не случайно поэтому около 10 млн. лет назад на эволюционной сцене "внезапно" возникает наиболее специализированный некрофаг трибы гигантропитековых. Есть основания считать, что и в Африке безорудийная линия эволюционно опережает филу первой орудийной фазы. Ян Елинек по-новому освещает целый ряд старых находок, таких, как фрагмент плечевой кости из селения Канапой у оз. Рудольфа возрастом более 4 млн. лет, отнесенный к Австралопитекус африканус. "...нельзя не обратить внимания на то, - пишет он, - что по своим размерам эта находка указывает скорее на бойсовского австралопитека, что противоречит...схеме эволюции, по которой Австралопитекус бойсей должен представлять более поздних членов гигантоидной линии развития (Австралопитекус робустус)" (24, с.61).
   В таком случае прав Фоули, считающий массивность парантропов результатом независимой эволюции. За 5 лет Р. Лики в пунктах Илерет и Кооби-Фора открыл остатки более чем 80 особей парантропа Бойса, часть из которых имеет возраст 5-4 млн. лет. До конца не определены и другие древнейшие следы австралопитеков: обломок челюсти с коренным зубом из Лотагама возрастом 5,5 млн. лет и моляр из Лукейно - 6 млн. лет. Вместе с канапойской особью они вполне могут принадлежать к африканским заместителям гигантопитековых или к их предкам. В этой модели эволюционное древо не усложняется, а приобретает необходимо большее число видов и (переходных) подвидов, чем считалось ранее.
   Итак, поздние грацильные и массивные австралопитеки демонстрируют два крайние варианта общей стратегии питания, отразившиеся на размерах их моляров, но не на взаимосвязи передних и задних зубов. То, с чего они начали, составляет исходный тип зубной системы неспециализированных всеядных приматов еще до их перехода к прямохождению. У человекообразных обезьян "на больших коренных зубах имеются высокие заостренные бугорки, обычно сохраняющиеся на протяжении всей жизни. Моляры из...Хадара отличаются более низкими...бугорками, которые со временем сглаживаются. У более поздних гоминид бугорки...стираются почти полностью" (22, с.199). Первичное утолщение зубной эмали у сивапитековых и разных "рамапитеков" является морфологической адаптацией к износу жевательной поверхности, который усиливается в процессе перехода к некрофагии. Уточнение "обычно", сделанное в отношении антропоидов, говорит о том, что сохранение или стирание высоких бугорков на коренных зубах зависит только от характера пищи, определяющей величину их износа. Иначе говоря, по данному признаку между шимпанзе, хадарскими и поздними австралопитеками нет принципиальных различий, которые нельзя было бы сгладить некоторой общей функцией.
   Именно в этом пункте Джохансон отыскал "единственное слабое место в анализе Ле Гро Кларка" (22, с.196), и все же, методы сравнения Кларка, навязанные им и Зукерману, в целом неверны. Речь идет о давнем споре ученых о принадлежности австралопитеков к "гоминидам". Если Солли Зукерман настаивал на их обезьяньем статусе, то Кларк пытался доказать, что они - "почти люди". Джохансон использовал список отличий, составленный Кларком, для идентификации новых находок, но столкнулся с рядом противоречий. Суть одного из них в том, что некоторые особи Австралопитекус афарензис по соотношению между отдельными группами зубов конвергируют с Гомо сапиенс. Это сходство и послужило причиной ошибки: в первое время Джохансон вслед за Р. Лики отнес "челюсти Алемайеху" к роду Гомо. "У австралопитековых, - пишет он еще до вычленения афарского вида, - коренные зубы очень крупные, а...передние...очень малы. У людей наоборот: коренные зубы малы, а резцы сравнительно велики. В этом отношении челюсти Алемайеху были ближе к человеческим...Клыки, однако, не походили на клыки человека или австралопитека, а были более обезьяноподобными" (22, с.131). Теперь ясно, что черты одной обезьяны не могут быть "более обезьяноподобными" относительно черт другой. В сущности они составляют менее специализированный ("переходный") тип: маленькие моляры в челюсти АЛ-200 в сочетании с крупными клыками и диастемой свидетельствуют об их слабой приспособленности к перетиранию мясной и костной тканей. Важно то, что укрупнение дробящих моляров оказалось результатом длительного нарастания функциональной кривой в плоскости освоения трупоядной ниши еще до возникновения моногамии.
   Таким образом, Кларк сравнивал зубы австралопитеков с зубами современных человекообразных приматов и человека, ошибочно разделяя их характеристики на "человеческие" и "обезьяньи". Кроме того, неправомерное сравнение австралопитеков "не с теми" обезьянами вызвало нарушение причинно-следственных связей. В действительности не австралопитеки эволюционно уклонились от таких приматов, как шимпанзе, а шимпанзе и горилла далеко уклонились от первоначального австралопитекового типа. Если анализ Ле Гро Кларка и работал длительное время, то лишь за счет эволюционной близости между ископаемыми австралопитеками и человекообразными приматами Африки, которые рекапитулируют в сторону гоминоидных предков самих австралопитековых, обнаруживая зеркально отраженные черты последних.
   С момента возникновения орудийного способа освоения трупного белка у приматов наблюдается общая грацилизация зубочелюстного аппарата на фоне разрастания мозговой капсулы, достигшей у неандертальцев предельной величины. Тем самым дихотомически растет и пропасть между гомологичными системами парантропов и поздних грацильных австралопитеков - габилисов. Вот когда экзосоматические органы приматов отчасти заменяют им зубы. Вопрос о функциях палеолитических орудий является важнейшим при доказательстве некрофагии троглодитид в виду массовости материала и очевидности его типологической обусловленности. Тем не менее, в общепринятой теории он остается наиболее запутанным. Сохраняя жалкие крупицы знаний, снова приходиться зачеркивать, начиная с нуля.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 4. ФУНКЦИИ ЭКЗОСОМАТИЧЕСКИХ ОРГАНОВ.
  
  
   Палеонтология четвертичного периода значительно расширяет свой предмет за счет изучения наряду с костями прямоходящих обезьян также их "экзосоматических органов" - каменных орудий, рассеянных в геологических слоях. Существуют четкие доказательства того, что изделия всех трех фаз развития троглодитид выполняли одну общую функцию - функцию разделки костных остатков млекопитающих и их туш. Том Лой из университета Квисленда изучал следы мумифицированной биомассы на галечных орудиях возрастом 2 млн. лет, найденных в пещере близ Йоханнесбурга. Д-р Лой "обнаружил клетки крови животных...костного мозга, фрагменты сухожилий..." (181). Никакой статистики по процентному отношению остатков источник не приводит, да и автор приходит к неверному выводу об охоте авторалопитековых, повторяя ошибки Дарта. Между тем интерес представляют именно клетки костного мозга - основной пищи обезьян-некрофагов на первой фазе, и здесь важна точная "криминалистическая" экспертиза.
   Группой С.А. Семенова были получены замечательные данные по функциональной применимости олдувайских орудий: "...Семенов придерживался того мнения, что галечные орудия применялись главным образом для перерубания молодых деревьев...раскалывания трубчатых костей, раковин и твердой оболочки плодов...По мнению Л. Лики, преашельские обитатели Олдувая использовали чопперы...для кромсания и разрезания мяса...". Как подтвердили опыты, чопперы и чиппинги "оказались в целом малопригодными орудиями для разрубания мышц, сухожилий и кожи...Происходило по сути дела их размочаливание и очень редко - разрывание. Это крайне утомительная и бесцельная работа...Применение мелких чопперов...с большим углом заострения оказывается совершенно бессмысленным. Такие орудия, кстати, обнаружены в Олдувайском ущелье".
   Советская трасологическая школа как бы со стороны сделала проигнорированный вывод-приговор: на данной фазе орудийной деятельности не было разделки целых туш животных, а, следовательно, не могло быть и охоты. "Мы не можем согласиться, - утверждают трасологи, - с мнением авторов, считающих, что галечные орудия широко использовались...для разделки туш...чопперы...из Олдувая имеют небольшие размеры...они из слабоизотропных пород...Аналогичное мнение можно высказать и в отношении...миндельской стоянки Вертешсоллеш. Совершенно иные рабочие свойства выявлены у бифасов" (163, с.167, 170-187).
   Бифасиальные рубила, однако, применялись не на всех стадиях такой сложной системы операций, как разделка туш. Вместе с ними среди остатков находят скребла, остроконечники и отщепы без ретуши. Поэтому развитие рубил "носило преимущественно инерционный характер, т.е. характер традиции, содержание которой еще не ясно...бифасы позднего ашеля и мустье сами по себе не отражают прогресса первобытного производства" (163, с.165). Это означает, что единственной функцией рубил всегда оставалась функция пробивания кожных покровов трупа, то есть предварительная операция перед самой разделкой туш. Эта постоянная функция бифасов и составляет основу подмеченной выше инерции и "неясной традиции". Типологически рубила действительно не отражают "прогресса" в развитии орудий, ибо с момента исчезновения черепаховидных нуклеусов их производство отстает от прогрессирующего движения техники леваллуа. Ручные рубила как пробойники конвергируют с некоторыми бифасиальными изделиями на отщепах за счет сходных требований кинематики и сопротивления материалов. "Прогресс рубила" - это процесс постепенного приведения орудийной формы в соответствие с ее функцией путем придания орудию необходимых для пробивания эластичной поверхности качеств. Вот почему бифас становится все более похожим на наконечник дротика. Это чисто внешнее сходство обусловило ошибочное мнение о рубилах как об оружии: "Любопытно, что Ч. Лайель...и Г. Мортилье...признавали за бифасами помимо других и функцию охотничьего оружия" (163, с.167).
   Поддержавшие эту мысль археологи попытались таким образом заполнить вакуум отсутствия специальных орудий охоты в нижнем каменном веке. Занявшись поиском "секретного оружия" обезьян, они нашли его в форме бифасиального рубила! Но опыты показали, что не рубила, а лишь немногие бифасиальные орудия смогли преодолеть типологическую сепарацию последнего фазового перехода: "Вероятно, отдельные группы бифасов-орудий трансформировались в верхнем палеолите в бифасы-оружие - наконечники копий и дротиков" (163, с.166).
   Другие эксперименты также доказывают положение Поршнева о том, что орудия охоты впервые появляются в ходе дивергенции троглодитид и гоминид. Семенов пишет: "Несколько иначе следует...трактовать вопрос о естественных деревянных орудиях...для охоты. В лесах...Кавказа...разбитые бурей...деревья...окатанные бурным потоком, приобретали форму палиц, пик, рогатин. Такими естественными орудиями можно...может быть даже охотиться на мелких животных. Но они не выдерживали высоких динамических напряжений...от сильного удара" (163, с.3-4). Не найдя оружия среди камней, археологи напрасно понадеялись на дубинки! Тем временем семеновцы сокрушили последний аргумент в пользу охоты, проверив в Литве остеодонтокератическую гипотезу: "По мнению Р. Дарта, на черепах павианов...обнаружены двойные вмятины, оставленные вильчатыми головками костей... Гипотезу продолжает защищать Хаберер и др. По нашим исследованиям, свежие трубчатые кости...палицами служить не могли...головки трубчатых костей...разлетались на куски даже в процессе мягчения коровьей кожи" (163, с.4). "Двойные вмятины" - такая же конвергентная химера, как и двойные отверстия, оставленные якобы леопардом в черепе парантропа: "По поврежденным костям черепа австралопитека могучего можно судить о том, как погиб их обладатель...Размеры отверстий соответствуют величине клыков леопарда" (37, с.107). В который раз проявляет себя "неудовлетворительное знание зоологии": даже юннату известно, что в отличие от ягуара леопард никогда не убивает свою жертву укусом в голову! Так закончилась новая попытка объяснить скопление костяной брекчии в пещерах юга Африки, где и были впервые открыты останки австралопитековых. Впрочем, о собирательстве приматов сказано предостаточно.
   Трасологам удалось доказать и то, что рубило не только не являлось "оружием", но даже не применялось при разделке туш. Разделка туш "скорее всего осуществлялось не бифасами, а отщепами от их оббивки (Лики Л., 1953...). Против толкования грубых ашельских бифасов как режущих орудий выступал и С.А. Семенов" (163, с.167). В связи с этим любопытно вспомнить эпизод, в котором Лики изготовленным им самим чоппером за 20 минут прямо на глазах изумленных аборигенов разделал барана. Воистину, чего только не делают люди ради самых безумных идей! Итак, общее правило подтверждают данные изучения конкретных форм ручного рубила: "Что касается кремневых и кварцитовых бифасов с овальным лезвием, то они хуже погружаются в ткани и чаще размочаливают, разрывают их, чем рассекают. Здесь необходимо дополнительно использовать плоские бифасы, необработанные отщепы или орудия из отщепов" (163, с.177).
   Бифасы, которые отличаются наличием "узкого, но массивного в сечении острия...называют пиками". Невозможно согласиться с утверждением, будто бы пики случайно возникают на обломках бифасов: "...в Тель-Убейдии пики представляют собой неудавшиеся бифасы без выделенного рабочего острия, а не специально изготовленные орудия" (163, с.160). В виду древности этого зоологического памятника его слои, вероятно, фиксируют, локальный вариант развития рубил из архаичного аналога-прототипа. Еще до появления настоящих рубил археоантропы пробивали остроугольными обломками брюшину, чтобы начать разделку и добраться до внутренних органов павшего животного. С этой целью по вздувшемуся трупу наносился сильный удар "пикой" до всякой обработки туши. Только после того, как из брюшной полости выходили скопившиеся газы, начиналась разделка трупа проторубилами, а затем и отщепами. Именно такой алгоритм действий объясняет соседство пик с ручными рубилами, вытеснившими в конечном итоге более примитивный тип. По характеру оббивки пики вообще приближаются к монофасам, что не отрицается. Так как они относятся к добифасиальным изделиям, то никак не могут эволюционировать из бифасов.
   Особая функция пик также не отрицается трасологами: "Совершенно не исключено, что грубые пики из валунов изготавливались для какой-то специальной работы" (163, с.161). Но все эксперименты изначально были неверно ориентированы на обработку дерева, чего не могло быть на первых фазах развития семейства, за исключением минимальной подработки археоантропами рычагов для раздвигания ребер. Известно, что А.Е. Матюхин превзошел самого Лики в области бессмысленных опытов с камнями. Однажды он, потворствуя теоретическим поискам своего шефа, чоппером "из песчаниковой гальки срубил около 35 стволов до 10 см в диаметре" (163, с.4). Учитывая ценность загубленных пород для народного хозяйства (бук, граб и боярышник) и количество молодых зеленых насаждений, поневоле придешь к выводу: подобные "эксперименты" должны были в первую очередь заинтересовать комитет по охране природы.
   Результат трасологической оценки говорит сам за себя: "Возможно, что пики и монофасы...Терра-Амата, использовались древними обитателями Средиземноморья не только для получения отщепов, но и для перерубания стволов деревьев, из которых они строили свои хижины. Аналогичный вывод...и в отношении макроорудий из грота Лазаре. Любопытно, что у большинства пик и монофасов...рабочим является острие" (163, с.174). О реальной монофункции пик археологи не подозревают, ведь не могли же орудия использоваться для получения...отщепов! И с деревьями вышел конфуз: никаких "хижин" у обезьян и быть не могло. Удивительный феномен: знаток африканской жизни Лики не смог осознать роль мазуку; трасолог, посвятивший себя познанию орудийных функций, не в силах понять назначение простейшего типа - пик (если есть острие, должно быть и то, что острием пробивается!). Доктор биологии, посвященный во все тайны видообразования, охотно повторяет за археологом чушь о бытии "двух и трех видов" человека!
   Остается разоблачить еще одну ложную функцию - обработку рогов и костей не с пищевыми целями, а в соответствии с якобы имевшимися у троглодитид эстетическими запросами и техническими нуждами. "Древнейшее свидетельство расчленения рога, - сообщает А. Филиппов, - представлено находками костей из Сент-Преста, отнесенных к гюнцу...Открытия же обработанных костей и рогов из Чжоу-Коудяня...позволили А. Брейлю говорить об использовании костяного материала на заре человеческой деятельности. Он писал, что рога разбивались...предварительно прокаливались огнем...надрубались...уже только с техническими целями" (163, с.64). Напротив, такие действия говорят лишь о попытках приматов извлечь костный мозг из конвергентно сходного с костью предмета - рога, бивня, зуба или даже камня. Данные образцы со своей стороны демонстрируют инстинктивный характер орудийной деятельности, когда те же приемы автоматически переносились на иной потенциальный источник пищи. Некрофаги не могли предвидеть отрицательного результата, ибо животное "способно "предвидеть" лишь то, что уже было".
   В жизни троглодитид важное значение получило инстинктивное разбивание "отбойником" желваков и галек в местах их скоплений, или инстинкт "пробы сырья", который обязательно включал подражание этим действиям со стороны молодых особей в семейной группе. Этот "основной инстинкт" их жизнедеятельности объясняет, почему в галечниках присутствует масса фрагментов с отдельными, "ничего не значащими", сколами. Аналогичным образом на выходах мелового кремня легко споткнуться о причудливой формы желваки со следами многочисленных и хаотичных ударов. Факты показывают, что в природную "камнедробилку" зачастую попадали и объекты, внешне сходные с пищевыми. Среди них описаны в первую очередь те желваки, которые с удивительной точностью повторяют форму суставных поверхностей костей и которые наверняка раскалывались "для питания". Прямоходящие приматы нередко попадали в нелепые ситуации, сопутствующие их конвергентному вымиранию во всех регионах Земли.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 5. "ОСОБЫЙ КЛАСС" ДОКАЗАТЕЛЬСТВ.
  
  
   О некрофагии современных человекообразных обезьян в литературе имеются разрозненные данные, о которых никогда не упоминают ученые, желающие ссылками на шимпанзе внушить ложную идею охоты у прямоходящих приматов. Стоит вскрыть этот неожиданный пласт зоологических фактов, обнаруженный самоотверженным трудом многих натуралистов. Так, малоизвестными являются случаи питания падалью у орангутанов: "Появились сообщения и о поедании мяса орангутанами на воле. В национальном парке Индонезии Гунунг Лесер...самец и самка, в течение 3 часов кормились тушей белорукого гиббона, съев ее без остатка" (91, с.127). К сожалению, в информации не указано, каким образом приматы разгрызали (или ломали?) кости, чтобы достать мозг, столь любимый шимпанзе. Несомненно одно: эти уникальные наблюдения впервые обнаруживают экологическую рекапитуляцию, связанную с возвращением этого вида на трофический уровень своего (гигантопитекового) предка.
   В цитируемой ниже работе сведения о некрофагии даже собраны в специальном разделе: "Поедание падали". "всего 10 раз, - расказывает Гудолл, - мы видели, как шимпанзе поедают мясо, найденное на земле...(...иногда куски мяса уносились в гнездо...)...Когда мы выложили им тушу взрослой кустарниковой свиньи...шимпанзе...проявили признаки испуга" (15, с.310). Даже в лагере труп свиньи обезьяны связали с леопардом! Новый комплекс хищников, сложившийся в Африке в четвертичное время, лишил троглодитид их привычной кормовой базы, сделав невозможным свободный доступ к трупному белку в самом конце археоантропной фазы. Гудолл продолжает: "В районе Махале отмечены 4 случая поедания падали...Труп одного из дукеров...уже начал разлагаться; после того, как тушу стал переносить, а потом бросил самец-подросток, исследователи предложили ее группе из 14 особей...которые охотно ухватились за нее и съели почти целиком за 2 часа..." (15, с.311).
   Особенную ценность приобретают факты питания костным и головным мозгом. Крупные кости шимпанзе "чаще всего разбивают, извлекая из них мозг...вскрывают зубами череп, отсасывают кровь, а затем съедают мозг..." (15, с.311). Следующее наблюдение вызывает ассоциации с черепами павианов, из которых австралопитеки извлекали мозг сходным способом: иногда шимпанзе "расширял большое затылочное отверстие...вводил туда два или три пальца и извлекал мозг...раз шимпанзе использовали пережеванную массу листьев, чтобы вычистить внутреннюю поверхность мозговой коробки..." (15, с.312). Орудийная деятельность этих приматов позволяет предположить, что австралопитеки могли с легкостью разбивать камнями черепа животных, не изготавливая при этом специализированных орудий и оставаясь на безорудийной фазе становления семейства.
   Экологическая ниша горилл еще в большей степени исключает из их рациона мясной белок, который в неволе охотно поедается. "Когда гориллы в неволе получают мясо, - подчеркивают Уайт и Браун, - инфузории, переваривающие целлюлозу...постепенно исчезают, и у горилл развивается чисто плотоядная тяга к мясу...(84, с.65-66). Но и в естественной среде гориллы проявляют особое пристрастие к животной пище, о чем пишет Д. Фосси: "Наблюдая за гориллами, я выяснила, что они часто выковыривают личинок из трухлявых сердцевин растений, но не подозревала, что они откажутся от такого лакомства, как ежевика, ради червей...богатого источника белка..." (88, с.133). Редким вариантом стратегии "детоубийства" у горилл является зафиксированное исследовательницей убийство детеныша самками из другого клана, причем, малыш был съеден, чего ранее не отмечалось. "Меня бросало в дрожь при мысли, - сообщает Фосси, - что гориллы могут заниматься каннибализмом...через неделю нам стали попадаться мельчайшие остатки костей и зубов в помете из ночных гнезд Эффи и Пак..." (88, с.94-95). Данный феномен может расцениваться как некрофагия, и есть веские основания для такого вывода.
   Во-первых, убийства чужих детенышей вожаком при переходе самки в новую группу никогда не заканчивается каннибализмом. Во-вторых, случай с детенышем Банджо необычен сам по себе. Его нельзя объяснить простой имитацией поведения самца со стороны самок из его семейной группы. Именно нетипичность этой ситуации заставляет признать ее рекапитулятивный характер - возврат на уровень плотоядного предка. Как уже было сказано, австралопитеки утилизировали трупы погибших сородичей наряду с остатками других животных. Такое поведение относится к чистой нектофагии, отчасти замаскированной под каннибализм. В сравниваемой серии сам факт питания мертвым белком всецело превалирует над причиной гибели организма, тогда как при "истинном каннибализме" эта причина важна в первую очередь потому, что она определяет разные уровни консументов. Никто, однако, не решиться причислить горилл к охотникам и убийцам, хотя такие вольности допускаются для шимпанзе.
   Плотоядные наклонности горилл (как и шимпанзе) нельзя считать проявлением пищевой потребности, связанной с нехваткой белка. За ними - целый комплекс реликтовых потребностей, составлявших внутренний стержень моногамных связей. Происшествие с Банджо - неадекватная реакция и архаичный след, тянущийся к истокам уникальной стратегии размножения данного вида. Перечисленные элементы общей экологической ниши высших обезьян свидетельствуют в пользу некрофагии их предшественников - троглодитид, эволюция которых в конце третьей фазы нашла продолжение в неповторимой линии развития рода Палеоантропус.
   Следующая группа фактов связана с "раскопками" в человеческой психике, проведенными Поршневым на основе методологии, воедино соединившей все этапы эволюции Гомо сапиенс. Ставя проблему "коренного преобразования" наук о человеке, Б.Ф. Поршнев вопрошает: "Но, может быть, этот переворот имеет только умозрительный интерес и не связан с актуальными нуждами современной науки? Иные говорят: ведь не несет же в себе сегодняшний человек рудиментов своего происхождения! А что, если несет? Стоит поставить этот вопрос, и новым светом озаряется перспектива...научной революции" (65, с.6).
   Еще в конце 19 века были разработаны основы нового направления, позволявшего исследовать проблему "недостающего звена" между обезьяной и человеком. "Согласно учению Карла Фохта, - пишет Поршнев, - главную надежду следует возлагать на изучение некоторых физических и психических уродств...Фохт полагал, что атавизмы воспроизводят основные черты предковой формы...Научная основательность догадок Фохта выявляется лишь в наше время" (65, с.13-14). Работа М. Домбы "Учение о микроцефалии в филогенетическом аспекте" (Орджоникидзе, 1935) и другие подтвердили, что при микроцефалии воспроизводятся черты строения черепа и частично всего скелета ископаемых предков человека. "У ученых теперь есть известное право, - резюмирует Поршнев, - использовать...данные о поведении... "истинных микроцефалов" для реконструкции тех или иных черт высшей нервной деятельности того биологического вида, из которого мы, люди, произошли. Могут быть привлечены также данные по некоторым формам глубокой олигофрении" (65, с.13-14).
   Если пока отбросить предположение об особой роли аппендикса у некрофагов, то морфологические реликты человека сами по себе не могут свидетельствовать о трупоядении предка - восточно-европейского палеоантропа. Но вот совершенно неожиданное открытие из области физиологических и, несомненно, реликтовых процессов, адаптивный смысл которых требует специального анализа. Статья Н. Энджер "Для чего нужны месячные" рассказывает об исследованиях Марджи Профет из Калифорнийского университета, которая в свои 35 лет удостоилась премии Макартура "За гениальность". Профет полагает, что в ходе эволюции менструация превратилась в особый механизм, охраняющий матку и маточные трубы "от вредных микробов, попадающих в них со спермой и способных стать причиной бесплодия, болезни и даже смерти...". "Это изумительная работа, - считает д-р Д. Саймонс, профессор антропологии и теоретик эволюционной биологии, - самые разные элементы состыкованы здесь в логически связанную...картину, и это производит сильное впечатление. Г-жа Профет...никогда не стремилась получить степень доктора...она...анализировала эволюцию хорошо известных явлений, которые обычно оставались за пределами внимания ученых и врачей..." (137).
   Как выяснилось, имеется и другой защитно-рефлекторный механизм, оберегающий здоровье матери и будущего ребенка. М. Профет предположила, что "тошнота по утрам у беременных выработалась в ходе эволюции...чтобы предохранить женщин от пищи, содержащей много натуральных токсинов, в период развития плода, который обладает высокой чувствительностью к пищевым ядам..." (137). Скрытая связь между двумя защитными реакциями уходит своими корнями в глубь предковой трупоядной эпохи, ибо единственным источником ядовитых продуктов дезаминирования аминокислот является разлагающаяся мясная ткань. У взрослых особей палеоантропов пищевые токсины типа кадаверина обезвреживались в печени и выводились из организма почками. Однако эта выработанная еще ранними троглодитидами схема была неприемлема для беременных обезьян, а потому тошнило уже самок "питекантропов". Сегодня медиками Франции выявлена причина токсикоза, который вызывают чужеродные белки, содержащие "генетический след мужской Y-хромосомы!" (135). Иначе говоря, отец охраняет свое потомство с помощью биохимических остатков собственных клеток, а женский организм растворяет их только после родов. Подобная "согласованность" в развитии защитной адаптации не могла бы возникнуть у предков людей вне закрепления древней моногамной стратегии.
   Анатомический термин "мочеполовая система" отлично объясняет, каким образом микробы, расщепляющие трупный белок до аминокислот, попадали в семенную жидкость. Профет "нашла клинические подтверждения того, что сперма является потенциальным переносчиком...болезней...электронные микрофотографии спермы неизменно показывают...каплевидные клетки, окруженные бактериями" (137). Хотя "скрыто менструируют" самки многих млекопитающих, регулы человека отличаются уникальными особенностями, так как менструацией оканчивается цикл, а течка приходится на середину цикла. И все же конвергентно близкие репродуктивные циклы человека и животных различаются не алгоритмом, а прежде всего физиологически. Если при эструсе выстилающая матку слизистая оболочка рассасывается, то в "критические дни" она отторгается во время обильных кровотечений, промывающих репродуктивную систему женщины с целью удаления опасных агентов. Идея Профет находит прямое подтверждение и в такой особенности женской физиологии: при небольшой задержке регул семенная жидкость служит непосредственным пусковым фактором, инициирующим менструальные выделения после "периода ожидания".
   Глубокая связь между некрофагией приматов, содержанием большого числа бактерий в сперме и "аномалией" менструального цикла у людей требует установления эволюционной причинности двух последних феноменов, поскольку их появление невозможно объяснить общей ссылкой на некрофагов. Чтобы решить эту проблему, следует вернуться к началу истории. "Между обезьяной и человеком, - пишет Поршнев, - лежит нечто третье...как бы биологический парадокс. Быстрое развитие...этого явления привело и к его отрицанию - появлению человека. Последнее...произошло настолько быстро...что биологический отбор далеко не стер у нас весь балласт, унаследованный от предковой формы" (65, с.8).
   Кроме патологий Фохта, к "балласту" относятся широко известные из учебников атавизмы и рудименты, которые можно объединить в группу морфологических реликтов. В группу поведенческих атавизмов Поршнев включает такие важные рекапитуляции, как сомнамбулизм и летаргию. "...у людей встречается, - отмечает он, - такое патологическое явление, как летаргический сон...это пережитки механизма зимней спячки...так же... лунатизм...воспроизводит разорванные черты сумеречно-ночного образа жизни...предковых форм" (65, с.8). Истинным реликтом палеопсихологии является и "обнаруженный, но не понятый фрейдизмом избыточный, подавляемый и сублимированный у человека поисково-половой инстинкт, который...соответствовал биологической норме в условиях высокой дисперсности вида" (65, с.8). Есть все основания связать этот последний пережиток с адельфофагией - атипичным способом получения трупного белка в период истощения трофической базы неандертальцев и доказать то, что усиление роли "поисково-полового инстинкта" имело огромное адаптивное значение в начале дивергенции палеоантропов и неоантропов.
   Прямым следствием данного процесса можно считать возникновение защитного механизма менструации и увеличение периода сексуальной рецептивности, то есть формирование нового репродуктивного цикла, присущего человеку. Эта проблема, однако, не может быть решена без детального изучения форм и этапов адельфофагии, подробно рассмотренных в специальном разделе второй части монографии. Вот почему изложенные здесь выводы следует отнести к рабочим тезисам, содержание которых предстоит раскрыть ниже.
   Человеческий вид унаследовал от предков также пласт адаптивных атавизмов, связанный с нормой поведения. Великий мыслитель Эйнштейн заметил как-то, что дети всех стран "играют в индейцев", в чем заключается глубокий смысл. Вот это-то наблюдение и послужило толчком к тому, чтобы пристальнее всмотреться в собственное детство. И вот в глубине памяти стали одна за другой всплывать интересные картины, картины подвижных игр на свежем воздухе, на Поляне. Среди них самыми значительными оказались те, что были направлены на обустройство убежищ: нор и шалашей-вигвамов. Рыть норы было куда интереснее: свисающие с обрыва бороды корней, приятная прохлада желтой глины, таинственный полумрак...и непреодолимое желание спрятаться от всех, зарыться в землю.
   Начало 80-х, совхоз "Горняк" (бывший Елисеевский конезавод) под Дружковкой. По городу прокатилось страшное известие: группу учеников школы 9 засыпало обвалом! Этот обрыв метров в десять над Торцом невольно притягивает глаз путника: река справа вбирает в себя приток с крупным ставком повыше, а крутизна зеленой долины завораживает первобытной красой лесостепи. Названия сел говорят сами за себя: Доброполье, Русин Яр, Швейцария, Райское. И не случайно на мысу обнаружилось вдруг позабытое казацкое кладбище.
   Один ребенок тогда погиб, остальные отделались испугом и травмами. Если вдуматься, то поведение детей полностью подчиняется древнему инстинкту, жизненно важному для первых неоантропов. Неоантропов, которые стремились во что бы то ни стало обособиться от своих преследователей-предков. Немые и робкие, безволосые и поедаемые, первая чудь. То, что они выжили, только кажется чудом. Рыли летние и зимние норы, впадали в спячку, перешли к ночному образу жизни, неосознанно разделяя ниши. Вот поэтому и теперь малыши, кто палкою, а кто ржавой железкой, упрямо вгрызаются в откосы, старясь глубже уйти в земную твердь, и, несомненно, рискуя. Эти пещерки похожи больше на подбой, катакомбу. Связь между ними очевидна, ведь бытие ранних людей во многом определялось отношениями с предковым подвидом.
   О трупоядении неандертальцев, характерном для всех троглодитид, свидетельствуют подчас самые обыкновенные знания из повседневной жизни, а также разрозненные сведения археологии, истории и этнографии. "В частности, - обобщает Поршнев, - весь огромный комплекс явлений...погребальных культов...является отрицанием и запрещением повадок палеоантропов. Люди разных исторических эпох и культур всячески "хоронили", т. е. уберегали и прятали покойников, что делало невозможным их съедание" (64, с.14). Исключения здесь важны именно потому, что они некогда составляли общее правило. К ним относятся: "оставление покойников специально на поедание "дэвам" в зороастрийской религии...в парсизме...в обряде спускания покойника на плоту вниз по течению реки, в обряде оставления его на ветвях деревьев, высоко в горах и т. д." (64, с.14-15). В таком случае подмена покойников их деревянными двойниками, которых древние славяне=православные в ночь на Ивана Купалу пускали по течению реки, может считаться дальнейшим видоизменением сходных архаичных обрядов, сохранявшихся кое-где как "исключения". Там, где в силу конкретных причин мертвецов перестали отдавать палеоантропам, развились различные способы погребений и кремация. Недаром простые могилы ямников в Приазовских степях сменяют сложнейшие захоронения катакомбной культуры, в которых устраивается ложная могила, а вход в основную погребальную камеру тщательно маскируется от соседствующих с людьми палеоантропов. "Исчезая" после прихода срубников с их тяжелыми каменными ящиками, план катакомбы вновь возрождается внутри исполинских пирамид египетских фараонов. Но и сквозь погост погребального обряда нередко продирается старая привычка, воспитанная тем же первичным действием. В русских деревнях издавна начинали отпевать умирающего задолго до его фактической смерти: чувствующий "свой срок" человек с утра ложился в гроб. Нет сомнений, что данный обычай - редуцированный след прямого подкармливания палеоантропов путем, сходным с перечисленными выше обрядами. На Руси раненым в битве вообще не оказывалась медицинская помощь (без их просьбы), то есть воинов по древнему скифскому обычаю оставляли умирать на поле брани.
   С учетом этих примеров появляется возможность объяснить механизмы замены реального объекта на символический в раннем христианстве: первые деревянные куклы, спускаемые в ладьях-гробах по реке, скорее всего, предназначались для отвлечения палеоантропов-пожирателей от покойников, которых теперь хоронили в тайных местах (или сжигали). Вот от этих первоначальных заменителей ведут свое происхождение вещи-символы ритуальной обрядности. Приемы и мотивы отвлечения "злых духов" от больных и покойников конвергируют даже у народов, стоящих на разных ступенях общественного развития, поскольку едиными являлись линии переосмысливания исходного доисторического ядра.
   Малопонятный этнографам старорусский обряд "похороны Костромы", сохранившийся лишь местами в Брянской области и в нижегородской деревне Шутилово, в яркой форме воспроизводит множество древнейших элементов взаимоотношения людей с особями предкового вида. Обряд похорон ряженого чучела здесь явно замаскирован праздником, похожим на свадьбу; отсюда и резкие переходы от плача и причитания к смеху и всеобщему веселью. Собственно погребения в данном обряде нет: кукла-жертва (под смех) разрывается детьми и ее остатки утаскивает в яму бессловесная волхва, которую "все боятся", но которая находится тут же, среди селян. Тождественные моменты выявлены в индонезийском обряде пангурей. "Суть ритуала, - рассказывает М. Рыбьянов, - в том, чтобы обмануть духов болезни, показав им, что больной...здоров и счастлив...Его одевают, словно для свадьбы, на роль невесты избирается самая красивая девушка...все племя несколько суток искренне веселится" (122). Оказывается, что "жених" - явный кандидат в покойники, а сам обряд - лишь подготовка к похоронам (в описанном примере больной умирает уже на второй день праздника). В шутиловском варианте также проступают следы перехода больного в мертвеца, так как один из персонажей спектакля - врачеватель, осматривающий куклу и фиксирующий смерть.
   К этому же ряду можно отнести факты, отражающие имитацию пищевого поведения неандертальцев, в усеченной форме распространенную среди изолированных племен Юж. Америки, Африки и Азии. Важный вывод следует из утверждения Жана-Люка Нотиаса о том, что в Папуа и Новой Гвинее известно "столько же видов каннибализма, сколько там обнаружено племен" (174). Таким образом, примитивные этнические группы в совокупности воспроизводят целостный процесс некрофагии, уходящий корнями в слой первичной адельфофагии. Только в Новой Гвинее представлен весь спектр реликтовых действий и форм их смягчения от пожирания плоти умерших родственников до поедания пепла кремированных членов семьи. Чаще всего встречаются описания "охотников за головами", съедающих или хранящих отдельные части тела своих врагов, причем, второе традиционное средство "обрести мужество" является смягчающей заменой первого. Между тем, ни то, ни другое в строгом смысле не относится к каннибализму, ибо никто из туземцев не употребляет человеческое мясо с целью пропитания. Истинный каннибализм - это совсем иное социальное явление, психологические причины которого, однако, также скрываются в глубокой древности.
   При "скрытом каннибализме" шаманы поедают части тела врага под маскою духа (174), что является достаточно редким феноменом. На этой стадии имитации некрофагии ее элементы остаются, несмотря на то, что субъект подражания уже заменен фантастическим объектом. Этот обряд обнажает древнейшую природу войны как средства замены соплеменников чужаками, приносимыми "в жертву" с целью кормления реальных палеоантропов людьми, выступающими теперь в облике шаманов, колдунов или жрецов. После исчезновения обезьян-предков (и замены их "духами стихий" и "богами") шаманы продолжили имитацию их поведения в строгом соответствии с принятой в племени религиозно-мистической легендой, со временем превратившись в неочевидный символ позабытых уже палеоантропов. Этнографические толкования упрощают все подобные многослойные образы и в то же время затемняют проблему.
   Если во всех этих случаях сложная символика ритуала заслоняет первичное ядро - трупоядение, то феномен некрофилии прямо воспроизводит элементы питания трупным мясом. Немецкий криминолог Г. фон Гентиг относит к некрофилии половые контакты с трупами, стремление касаться трупов и вдыхать трупный запах, а также расчленение мертвых тел. Хотя сексуальная сторона не всегда сопутствует некрофилии, она лишний раз демонстрирует адаптивную избыточность полового инстинкта, информационно сцепленного с реликтовой пищевой потребностью. "Суд в Абиджане, - сообщает "Прессе" из Вены о событиях в Кот д, Ивуаре, - приговорил трех женщин...к 5 годам тюрьмы каждую...они...вырыли из могил и съели трупы 4 мужчин в целях повышения своего колдовского потенциала" (1993, 7 мая). Колдовская магия как особенное явление культуры сохраняет архаичные действия, связанные с адельфофагией, и против своей воли выносит их на современную историческую поверхность. Магические ритуалы завуалируют эти действия завесой тайны от всех непосвященных, в значительной степени преобразуя их первичный смысл. Абсурдность ситуации в том, что сами колдуны и маги ничего не смыслят в своей ворожбе, оставаясь немыми проводниками процесса отрицания первоначального информационного узла. За ними остается бессвязное шептание и другой внешний антураж.
   В "Очень страшной газете" приводятся материалы из журнала "Тайм": "Новостью номер один уголовной хроники Конго стала недавняя расправа над колдуном в Овандо...90-летнего Альберта Мбубу разгневанная толпа линчевала прямо среди белого дня..." (N7, 1994). Мбубу принес в жертву тайному обществу "андзимба" молодого человека. Жертвоприношение было "невероятно жестоким. Парню вспороли живот, вырезали глаза, вытащили кишки, отрезали половые органы...пока он еще был жив". Эти ужасные подробности напоминают о синдроме Джека-потрошителя и неадекватных реакциях шимпанзе. Гудолл перечисляет типичные случаи агрессии в популяции приматов: "...атака приняла совсем уж жестокий характер...агрессоры...принялись сдирать зубами кожу на ногах у Дэ...Ногти...у него были выдраны, не хватало части одного пальца на ноге...". При нападении на Сниффа "Сатана...начал высасывать кровь из носа, а потом Сатана и Шерр схватили каждый по ноге Сниффа и с криком поволокли его вниз по склону..." (15, с.521-524). В драке между пограничными группами одна из обезьян отхватила зубами пенис поверженного противника, ибо атакам подвергалось все, что "плохо торчит". Аналогично внимание к репродуктивным органам у некоторых папуасов (так же, как при жертвоприношениях и инициациях) не имеет никакого разумного обоснования. Оно обусловлено случайными причинами дихотомического выбора: другие папуасы засушивают черепа. Так или иначе, но у разных особей могут различаться и гастрономические пристрастия. Снова-таки люди здесь ни при чем, хотя именно они вынуждены продолжать нелепые традиции, рожденные сублогическим вихрем.
   Из книги "Маньяк появляется в дождь" хорошо известно то, что делал с людьми Чикатило, признанный виновным, несмотря на явную патологию. Некоторые из его действий тождественны действиям некрофила Дамаки, вскрывшего в общей сложности 10 могил. Помимо всего прочего, Дамаки однажды "вырезал лобок и молочные железы и положил их в полиэтиленовый пакет". Чикатило постоянно расчленял полуживые тела, иногда пожирая плоть, а данные акты совпадают с явлениями, перечисленными выше. Они вместе психологически наследуют и древнейший признак адельфофагии, состоящий в неумении быстро умертвить жертву.
   Агрессивное поведение шимпанзе (в том числе во время "охоты") позволяет глубже познать отмеченную закономерность: все необычное вызывает прямой интерес у обезьян. Между атаками на Мадам Би одного из самцов привлекла агония самки: "...Жомео...усевшись в нескольких метрах от жертвы...стал за ней наблюдать" (15, с.526). Самые разные факты говорят о том, что ископаемый человек прошел сложный путь "обучения" искусству умерщвления себе подобных, а затем и зверей. Этот процесс отражен на стенах палеолитических пещер и проявляется как в форме психических заболеваний, так и "в норме": давние обряды и предметы материальной культуры доносят из тайников предыстории сцены истязания животных и людей. От них красной нитью восходят в будущее бои быков, кулачные бои "без правил" и кровавые стигматы Христа - все то, что культура не в силах в себе самой изжить, сгладить, преобразовать.
   Индейцы майя, принося человеческие жертвы богу дождя Чааку, придерживались абсурдного мнения: чем больше мучения жертвы, тем обильнее будет ожидаемый ливень! Этот архаизм один перечеркивает всю эту "культуру", вызывающую визгливый восторг у этнографов и коллекционеров; не случайно цивилизации подобного рода растворяются одна за другой в тумане истории. Долгое время древние русы хранили сходные обычаи. Их особенности четко проступают сквозь пелену фолклерных сказаний и "странных" ритуалов, как в том же обряде "похорон Костромы", где жертву также заменяет кукла, символически раздираемая в поле. Некогда в качестве приносимой жертвы выбиралась девушка. Важно то, что ее живьем разрывали в присутствии реликтового неандертальца - "волхвы", которого майя также подменили "богами". Но и здесь не случайно подобрана девственница (прямой след адельфофагии: "до периода половозрелости"!). Само слово "дева" этимологически восходит к слову "дэв" ("дон", сравнить с итальянским "донна" или украинским "донька"), как и славянское "парубок" означает "порубанный", то есть принесенный в жертву.
   После того, как мученице каменным ножом вырезают сердце и отсекают голову, ее тело также разрывается на части, и участники индейской церемонии облачаются в куски содранной кожи. Последний акт - явная имитация возбужденного поведения опьяненного кровью палеоантропа, а вот бесчинства Чикатило уже не является имитацией (звериные крики с разбрасыванием внутренностей по ветвям), а представляют собой особый феномен палеопсихики, характерный для ряда болезней.
   По Ф. Блуму, симптомы шизофрении включают "нарушения восприятия (больные слышат голоса, чувствуют запах "ядовитого" газа и т. п)...нарушения эмоций...расстройства мышления, в частности, необычные ассоциации" (7, с.218). Многое в природе патологии станет понятным, если наполнить содержательную сторону ее симптомов конкретно-историческим значением. Например, "нарушения" обоняния, которые больные и врачи связывают с внешними вещами (запах какого-то газа), в действительности являются результатом внутреннего перехода мозга на предковую ступень - смещения видового информационного спектра человека. Вот почему шизофреник "ощущает" именно трупный запах, игравший значительную роль в сенсорике неандертальцев и будоражащий рецепторы маньяка-некрофила.
   Порочная практика алкоголизма показала, что генетически предрасположенный к зелью человек достаточно быстро может быть низвергнут до "животного состояния", однако, это не единственная истина, заключенная в вине. Лет двадцать тому назад произошел любопытный случай, положивший начало новому направлению в еще не существовавшей тогда экспериментальной палеопсихологии. Его задача - исследование обратимых психических состояний, вызванных наркотическими веществами и алкоголем, с экстраполяцией полученной информации на исторический и криптозоологический материал. К автору за советом обратился известный в городе человек, много лет терзаемый вопросом о странной природе своего поведения в момент "белой горячки". Однажды покинув семью, он вышел к крупнейшему водохранилищу Донбасса, преодолев за ночь почти 80 км, после чего был задержан поисковой группой МВД. Самое интересное заключается в том, что поводырем в его беспрецедентном марш-броске оказался...дикий кабан, с которым (как и с птицами) он общался с помощью звуковой сигнализации. Секач указывал беглецу броды через ручьи и речки, а также оберегал от простуды, переворачивая тело "хозяина" во время короткого сна. Собеседник был весьма удивлен, когда ему была продемонстрирована поза, которую тот иногда принимал во сне - это была обычная поза спящего реликтового палеоантропа! Итак, в ряде случаев алкоголь коренным образом меняет поведение людей и это изменение есть рекапитуляция в сторону палеоантропного предка. Нужно заметить, что к таким поворотам склонны индивиды с неандерталоидным типом конституции - массивным сложением. Они резко отличаются от грацильной формы неоантропов, хотя данное разделение не является определяющим признаком.
   Поскольку советская психиатрическая наука прошла мимо открытий Поршнева, она не в состоянии объяснить себе и больным сущность психических заболеваний, что исключает и положительный лечебный эффект с учетом социальной реабилитации. Получивший развитие в США психоанализ растворился в бесчисленных мотивах, ассоциациях и других частностях, порой уводящих аналитика еще дальше его пациента. Причина этого теперь известна: корни многих поведенческих аномалий искали на поверхности (в событиях детства и даже в преднатальном периоде), тогда как они глубоко сокрыты в детстве человечества. Отрадно то, что сегодня молодые энергичные менеджеры сами выработали психологическую защиту в обход "лекарей" человеческих душ: "Модно думать, что родительское программирование остается на всю жизнь...нужно одним махом избавиться от всех прошлых, настоящих и будущих проблем, связанных с контактами с людьми...Никакой подсознательный образ не сильнее вас. Объявите войну всем громким и тихим голосам, убеждающим вас в несовершенстве вашей конструкции" (61, с. 133).
   Не улавливая связи между нормой и патологией, специалисты всех мастей раздают беспомощные интервью. Они не усвоили совета древних: все в мире имеет причину и все связано со всем. Вот так ими комментируется некрофилия: "Подобные случаи достаточно редки и воспринимаются как криминальная экзотика. Поэтому первое желание...отнести такое поведение всецело к патологии и не разбираться в мотивах. Дамаки...оказался пациентом психиатрической клиники. Однако...черты, присущие некрофилам, в смягченной форме могут наблюдаться и в поведении внешне нормальных людей..." (146).
   Но Дамаки и Чикатило как раз и являются "внешне нормальными людьми", однако, последний оказался в морге, хотя страдал сходной болезнью и должен был быть помещен в спецбольницу. Там, где врач куражится вместе с обывателем над "крайней патологией", всегда остается возможность превращения "смягченной формы" в ее противоположность. Нет ничего парадоксального в том, что маньяк юридически н е в и н о- в е н, ибо в момент совершения злодеяний его психика подчинена прессу противоборствующих инстинктов. В этом и заключается глубокое раздвоение личности: как человек Чикатило не виновен, а как виновный он н е ч е л о в е к. В чем можно обвинить шимпанзе, снявшего скальп с ребенка?
   Таким образом, некрофагия троглодитид имеет прочные экологические основы. Только исходя из принципов теоретической биологии можно объяснить эволюцию приматов-некрофагов, как и развитие любой иной группы животных. Поскольку морфология - результат формообразующего экологического процесса, есть смысл рассмотреть особенности строения и поведения человекообразных обезьян в связи с одной интересной гипотезой.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ. ПАРАНТРОПНАЯ СТАДИЯ ГОРИЛЛЫ.
  
  
   "Еще важнее то соображение, что все главнейшие черты организации...определяются наследственностью...хотя каждое живое существо, несомненно, прекрасно приспособлено к занимаемому им месту в природе...многие организмы не имеют в настоящее время достаточно близкого...отношения к современным жизненным условиям".
   ( Ч. Дарвин )
  
  
  
  
  
   Решение важнейших проблем эволюции связано с утверждением приоритета функционального подхода: функция определяет морфологию, а морфология свидетельствует о функции, осуществление которой создало определенный признак, конкретную соматическую структуру. Несоответствие между функцией и морфологией способно помочь установлению филогении вида даже в обход палеонтологических лакун. Поведенческие адаптации являются связующим звеном между направленным изменением функции и адекватным изменением формы, поэтому архаичные черты поведения указывают на угасшую функцию некоторых морфологических систем.
   Если орангутанг и шимпанзе окончательно не вышли из экологической ниши своих предков, то горилла - облигатный фитофаг. Ничто, казалось бы, не говорит об этапе плотоядения в ее эволюционной истории. И все же удивительная мощь гориллы, ее сильные челюсти и черепной гребень были приобретены на стадии некрофагии предкового вида. Горилла вынуждена буквально на себе нести груз своего филогенетического наследства.
   Из всех исконно африканских приматов только парантроп имеет сходный с гориллой габитус. Остается предположить, что дивергенция одного из видов массивных австралопитеков нашла продолжение в развитии гориллы до ее известных подвидов. Идея о происхождении гориллы от мелкого растительноядного дриопитека противоречит принципам экологии и не подтверждается костными остатками. Она должна быть отброшена, иначе пришлось бы допустить, что морфологические признаки гориллы и парантропа конвергентны. Конвергентными же по существу являются признаки гориллы и оранга, а также парантропа и гигантопитековых.
   Положительный анализ всего комплекса особенностей горилл стал возможен благодаря самоотверженным исследованиям Шаллера и Фосси. Их замечания наталкивают на мысль, что самой Природой натуралистам дан редчайший шанс заглянуть в глубь своего эволюционного прошлого, ибо современные антропоиды - настоящие живые ископаемые, сохранившие для нас целые пласты палеоинстинктов, в определенной степени присущих и представителям вымерших троглодитид.
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 1. МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ РЕЛИКТЫ.
  
  
   Дж. Шаллеру удалось показать неадаптивность основных морфо-поведенческих признаков гориллы в условиях тропического леса, что автоматически устраняет гипотезу ее дриопитекового предка. Ранее огромные размеры и необыкновенную силу этой обезьяны представляли в качестве приспособительного признака, якобы обеспечивающего ей надежную защиту от хищников. "Но и при мирном поведении, - считает Алексеев, - они практически не имеют врагов - хищники не дерзают нападать на этих громадных, чудовищно сильных животных" (1, с.99).
   Между тем, наблюдения опровергают книжные выводы. Шаллер пишет: "И все же как только я решил, что леопард...не убивает горилл, немедленно произошло исключение из этого правила. Из Кисоро до нас дошел интереснейший рассказ о черном леопарде, который сделался убийцей горилл...". После того, как проводники нашли мертвого самца с серебристой спиной, они установили, что у него "были рваные раны на шее, а глубокая рана в правом паху обнажала кишки...Через три дня... Рубен обнаружил...труп самки... В июле того же года доктор Циммерман...наблюдал за черным леопардом...когда тот подкрадывался к группе из четырех горилл" (95, с.135). Оказывается, леопард убил не просто самца, а вожака! Итак, хищники не нападают на горных горилл не потому, что не могут с ними справиться, а потому, что их экониши редко пересекаются. Когда же это случается, даже сильнейший самец не способен защитить себя и свое стадо.
   Среди шимпанзе размеры самцов имеют относительное значение, а во многих случаях вообще не играют роли в группе. "Три самца, - сообщает Гудолл, - с наибольшими показателями...демонстраций были средних размеров...". Активная позиция угрожающих демонстраций составляет основу поведенческой стратегии за счет привнесения новых (и неадекватных по своей природе) элементов. Это "позволяет добиться успеха даже при отсутствии таких преимуществ, как крупные размеры или большой вес тела, которые обычно считались весьма существенными для достижения высокого социального статуса у многих видов приматов..." (15, с.430). Описывая, как горилла едва не свалилась с ветки, Шаллер приводит статистические данные: "Может быть...при падении с дерева она получила такой удар в челюсть, что вся нижняя часть ее лица была сдвинута в сторону...зажившие повреждения черепа замечены у двух процентов самок и у шести процентов самцов". "Поразительно, - замечает ученый, - что у орангутанов, ведущих древесный образ жизни, часто есть следы сросшихся переломов костей...из ста взрослых экземпляров...у тридцати четырех имелись зажившие переломы...можно только порадоваться, что еще более грузная горилла живет главным образом на земле" (95, с.200). Аналогичные результаты были получены для шимпанзе: "Падения в 31, 4 % случаев (из 51) произошли вследствие того, что животное наступало...на сухую ветку...два самца...разбились насмерть..." (15, с.114).
   Все эти факты свидетельствуют о том, что именно из-за массивности антропоиды не так хорошо приспособлены к древесному образу жизни, как низшие обезьяны. Вот почему данный признак ни в коем случае не является адаптивным; напротив, он ограничивает вхождение этих видов в совокупную нишу типично лесных приматов, а потому не мог появиться на древесной стадии эволюции их предков. Предки антропоидов, следовательно, были типично наземными животными. Предшественники других человекообразных обезьян также имели крупные размеры и являлись всеядными видами: "Древний гиббон, обитавший в Восточной Африке и не сумевший приспособиться к прыжкам с ветки на ветку...значительно отличался от прочих крупных обезьян миоцена. Ископаемые остатки такого же вида были обнаружены и в Европе" (32, с.197). Даже у орангов "способность раскачиваться на ветвях и лианах не является врожденной, и молодые орангутаны проходят тщательный курс обучения у своих матерей, прежде чем начинают уверенно чувствовать себя на деревьях" (133, с.53).
   Относительность приспособленности молодой группы современных антропоидов к обитанию во влажных лесах убедительно показывают их медицинские карты: "Заболевания дыхательных путей и некоторые другие болезни, видимо, главная причина смерти горилл...яйца круглых глистов...присутствовали в более чем половине исследованных проб" (95, с.167). Шаллер приходит к выводу о высокой смертности горилл, которую они компенсируют "относительно высокой рождаемостью".
   По его наблюдениям, в составе пищи горилл отсутствует грубая растительность: "...обезьяны предпочитают поедать нежные белые побеги, при помощи которых бамбук размножается...побеги составляют основное питание...потому что в молодых побегах нет грубой клетчатки..." (95, с.76). Ясно, что сочетание черт гигантизма с пищевым рационом горилл не может быть объяснено приспособлением мелкого древесного примата к питанию какими-то другими (а тем более нежными) растениями. Между дриопитеками и гориллой - целая группа всеядных видов, включая парантропа, который приобрел характерный облик на трофическом уровне поедателей падали. Иного способа заполнить пробел в схеме Пилбима просто не существует. "Ископаемые остатки дриопитеков, - подчеркивает Джохансон, - исчезают 8 или 9 миллионов лет назад...После 8 миллионов лет нигде не найдено окаменевших костей человекообразных обезьян...гориллы, орангутаны и шимпанзе возникают как бы ниоткуда...вчерашнего дня у них нет..." (22, с.269). Это утверждение, однако, опровергается находками костей гигантопитека, обитавшего в нужном интервале времени. Согласно последним данным, сивапитеки - ближайшие родственники орангутанов, а потому разрыв между миоценовыми гоминоидами Азии и орангутаном можно считать заполненным. Аналогичные варианты просчитываются и для африканских обезьян.
   Как было показано выше, мощные жевательные мышцы массивного австралопитека прикреплялись к специальному органу - центральному костному гребню и служили для разгрызания костей, оставшихся после трапезы хищников и некрофагов высших подуровней. Наличие этой структуры у горилл свидетельствует о непосредственном родстве двух видов, опосредованном новым экологическим контекстом, то есть об ошеломляющей молодости единственного вида в роде Горилла. Нередко даже сказки содержат замечательные моменты истины: "Многие западноафриканские племена признают родство с обезьянами...племя булу...рассказывает такую легенду...У бога было пять детей... Бог дал каждому огонь, семена и орудия... Первой отправилась горилла...она увидела соблазнительный красный плод...осталась в лесу навсегда и стала питаться плодами" (95, с.144).
   Великолепный залп! Даже булу понимают, что горилла п р и ш л а в лес. Правда, слишком широкое обобщение подвело туземцев, ибо предок горилл не имел орудий. И все же, в одном из фильмов этот примат поразительно ловко жонглирует галькой, не смущаясь перед кинокамерой и словно находясь в глубоком раздумье. Сегодня каждый зоолог наслышан о феномене молодой гориллы Итеборы, которая самостоятельно освоила дробление кокосовых орехов, используя при этом два каменных посредника. По словам Алесии Пилли, Итебора "действует удивительно профессионально: к примеру, чтобы достичь такого уровня навыков у шимпанзе, потребовались бы многие годы тренировок" (105). Зато для приматолога вывод удивительно непрофессиональный: разве можно смешивать опыты в клетке "со свободой" инстинкта в реализации потребностей? Дикие шимпанзе и без участия ученых отлично применяют те же два камня, что и горилла. Все обезьяны, включая австралопитековых, спорадически используют орудия, и не только для еды, но это вовсе не говорит о "чрезвычайно развитой интуиции"! Такие термины вообще неприменимы к животным: мало кто из людей обладает подобной интуицией. Совет здесь прост: молодым биологам нужно почаще бывать на воздухе, а природа сделает все остальное...
   Исходя из того, что парантропы вымирают около 1 млн. лет назад, можно утверждать: парантропный предок гориллы ответвился от родовой филы не раньше 1, 5 млн. лет тому назад. О позднем отделении предков современных антропоидов говорят и данные морфологии. У парантропа наличие "двух сесамовидных (или вставных) косточек на пястной кости Е.И. Данилова считает примитивным признаком. Но В.П. Якимов как будто с большим основанием истолковал эту особенность как прогрессивную, исходя из отсутствия ее в кисти антропоморфных" (1, с.105). Выбор одной из точек зрения зависит от того, на какую ветвь поместить этого австралопитека по отношению к антропоидам и "человеку". Разумеется, права Данилова, поскольку парантроп теряет "примитивный" признак в ходе эволюции, ведущей к горилле. Якимов ставит парантропа выше антропоидов по уровню организации на основании бипедии, а потому считает все связанное с австралопитеком "прогрессивным". Таким образом, он не допускает и мысли о том, что прямохождение может оказаться "примитивным" качеством - неадекватным приспособительным свойством, которое исчезает так же быстро, как и появляется.
   Данилова проделала большую работу по сравнению различных костей высших приматов, из которой очевидно то, что кости в кисти парантропа (и близкого к нему габилиса) очень похожи на соответствующие кости конечностей шимпанзе и гориллы. Исследовательница приводит следующие данные: " Сравнительная длина 1 пястной кости парантропа...находилась в пределах минимума...для современного человека и шимпанзе" (16, с.266), а также для гориллы! Данная кость явилась исходным эволюционным материалом: она удлинилась в процессе перехода предка гориллы к новому типу локомоции. "У парантропа, - продолжает автор, - основание 1 пястной кости имело типично седловидную форму...и было резко скошено в ладонную сторону...что всегда имеет место у человека и в большинстве случаев у человекообразных обезьян..." (16, с.266). Интересно, что грацильный вид СК 85 по некоторым признакам сближается с парантропом, хотя многие совпадения могут быть следствием конвергентных процессов.
   Еще более определенные выводы вытекают из анализа кисти габилиса, в частности, его крючковатой кости. "Среди высших приматов, - подчеркивает Данилова, - такой тип сочленения имеет место только у шимпанзе". Формула проксимальных фаланг 2-5 пальцев совпадает с таковой у всех антропоидов, но редко встречается у людей. По форме "средние фаланги...напоминают соответствующие фаланги взрослой особи горной гориллы" (16, с.271-272). Показательно и совпадение конвергентного признака у оранга и гориллы - общей узорной интенсивности. Таблица 12 сообщает следующие величины: "...узорная интенсивность на ладонях обезьян и человека...орангутан 3, 01 горилла 2, 94 шимпанзе 2, 06 человек 1, 14" (16, с.176). Предки гориллы и орангутана, удаленные географически и филогенетически, тем не менее ближе друг к другу экологически или функционально, что определяет сходство их морфологии. С другой стороны, шимпанзе и горилла (близкие родственники) расходятся по этому качеству в большей степени. Последние данные убеждают в справедливости вышесказанного: "...чем выше геологический возраст австралопитеков, тем они "примитивнее"...чем они "моложе"...тем определеннее похожи либо на древнейших людей, либо на шимпанзе и гориллу" (91, с.26).
   Поэтому не случайно Ламберт пишет о южноафриканским парантропе: "От него, возможно, произошел австралопитек Бойса...строение черепа австралопитека могучего позволяет предположить, что он был также предком гориллы" (37, с.106). Второй вид парантропов также претендует на это звание: "Подобно горилле, австралопитек Бойса имел большой череп с надглазничными валиками и центральным костным гребнем...для прикрепления мощных жевательных мышц. Но по сравнению с гориллой, гребень...был меньше и более выдвинут вперед..." (37, с.108).
   В пользу прямоходящего предка шимпанзе говорят морфологические рекапитуляции в онтогенезе, ошибочно связываемые с неверно понимаемой неотенией: "У детеныша шимпанзе, как и у человека, мозговой ствол соединяется с головным мозгом через отверстие, расположенное под средней частью черепа...Как и у женщин, влагалище юных самок шимпанзе направлено вперед, а не назад" (37, с.92). Главная ошибка, однако, заключается в традиционном сравнении антропоидов с человеком, тогда как их следует изучать в сравнении с прямоходящими предками, которые не являются людьми и конвергируют между собой и человеком по целому ряду признаков. Эти скрытые закономерности вызвали горячие споры и привели к инверсии взглядов у Джохансона. "...челюсти из нашей коллекции, - пишет он, - выглядели примитивными...Меня потрясло то, что они оказались настолько примитивными. Они были не человекоподобные...а скорее обезьяноподобные...находки из Летоли и Хадара занимают промежуточное положение между людьми и обезьянами и, по-видимому, не относятся ни к тем, ни к другим" (22, с.197). На самом деле, вымирая, ранние австралопитеки дивергируют в направлении изготавливающих орудия троглодитид и по линии парантропов с отщеплением предка гориллы; третью ветвь занимают два вида шимпанзе, сохранившие реликтовые черты неспециализированной стратегии части хадарских приматов.
   Вот почему анализ конкретных отличий афарских обезьян выяснил, прежде всего, их сходство с африканскими потомками - антропоидами: "Небо...Пропорции лица...По обоим показателям существа из Летоли и Хадара близки к человекообразным обезьянам...Корни клыка...Емкость черепа...диапазоны величин слегка перекрываются, но не достигают значений, свойственных человеку" (22, с.200-201). Австралопитекус африканус (как более поздний вид), вероятно, "произошел от Австралопитекус афарензис, и некоторые авторы полушутя высказывают предположение, что он явился предком шимпанзе" (37, с.104). Афарский вид также может претендовать на роль предка шимпанзе, обладая изогнутыми костями фаланг нижних конечностей: "...у шимпанзе кости фаланг тоже изогнуты и на них имеются следы прикрепления мускулов, что связано с умением лазить по деревьям" (22, с.256). Невозможно представить, чтобы особые фаланги обоих видов возникли независимо при различных типах передвижения - на земле и деревьях. Выходом является идея прямого родства между Люси и шимпанзе, сохранившим описываемый признак в качестве "рабочего" атавизма.
   Удивительно похожи и их челюсти, близки по расположению коренные зубы, коронки премоляров, а диастемы ясно выражены. Если учесть коническую форму клыков и характер их стертости, то снова зримо проступают черты малоспециализированного всеядного примата с признаками не "переходными", а составлявшими исходный базис для последующей дивергенции. Генетики и молекулярные биологи давно ведут спор о времени расхождения "человеческой" линии и линии антропоидов. По оценкам американских ученых, сделанным "на основе сравнения полипептидов человека и шимпанзе, генетический материал этих двух видов идентичен на 99%...по имеющимся палеонтологическим данным, крайне маловероятно, что линии...разделились менее чем 5 млн. лет назад, а по молекулярным данным...маловероятно, что они разделились более чем 10 млн. лет назад". "Некоторые из моих друзей, - указывает Уошберн, - отчаянно протестуют против обеих этих дат, и они, возможно, правы" (168, с.231-233).
   Считается, что ветвь орангутанов отделилась 8 млн. лет тому назад, но в тоже время у них просматриваются отдельные признаки африканских понгидов (конвергентные по своей природе). Однако орангутан мог и не иметь общего с африканскими приматами предка, хотя об этом продолжают писать: "...человек и африканские антропоиды разделились после ответвления орангутана...и последним общим предком у них был, вероятно, африканский рамапитецин..." (91, с.30). Впрочем, оранг не мог отделиться от африканской линии, которой еще не существовало! Антрополог из США Дж. Шварц, например, поддерживает азиатское происхождение человека. Он "доказывает наличие большого сходства между человеком и орангутаном, а также сивапитеком...в отличие от африканских больших обезьян у человека...и у орангутана, имеются невысокие бугорки на...коренных зубах, сходно устроено и твердое небо...вертикальный край лопатки расположен параллельно позвоночному столбу...одинаковый срок беременности...общие участки ДНК..." (36, с.74). Эти факты говорят не об азиатской прародине людей, а о европейском происхождении человеческой линии. В тот момент, когда в Азии формировался оранг с "человеческими" признаками, в Европе родственный ему сивапитек вошел в экологическую нишу троглодитид, изготавливавших каменные орудия. С него и началась линия приматов, давшая в конечном счете Гомо сапиенс. Вот почему у человека и оранга одинаково торчат лопатки.
   Таким образом, орангутан происходит от евроазиатской ветви семейства сивапитековых, представленных в Азии гигантопитеком и другими видами рода. Но этот род не мог дать орангутана прежде, чем сформировался сам. Пилбим пишет о том, что "ископаемые Эфиопии и Танзании уже существовали, когда орангутан становился сам собой" (36, с.73). Тогда он возник в указанный промежуток времени между 4 млн. лет и нижним плейстоценом, определенным для мегантропа, то есть менее 2 млн. лет тому назад. Пусть Р. Коуэн считает дриопитека предком орангутана: "Современный орангутан произошел...от одного из азиатских видов и превратился со временем в ленивого пожирателя фруктов...Другим возможным потомком могла быть вымершая крупная обезьяна Гигантопитекус..." (32, с.197). Примечательно, что автор сближает гигантопитека и оранга, хотя и помещает их на разные (удаляющиеся) ветви общего дивергентного ствола. Нетрудно по-настоящему сблизить эти два вида, поместив перед орангутаном одного из представителей рода Гигантопитек.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 2. АРХАИЧНЫЕ ЧЕРТЫ ПОВЕДЕНИЯ.
  
  
  
   В предисловии к книге "Год под знаком гориллы" Нестурх пишет: "...Шаллер умел подметить некоторые новые интересные подробности построения гнезд...горилла подчас делает лишь валик из растительных материалов, а укладывается посередине прямо на голую землю" (95, с.241). Вот наблюдения самого натуралиста: "...вокруг Кабары 97% всех гнезд устроены на земле...Существует распространенное мнение, что самки и молодняк устраиваются на ночь на деревьях потому, что там безопаснее, а самцы спят на земле, чтобы охранять их. Это выдумки" (95, с.188).
   Данная черта поведения является генетически закрепленной: "...у горилл есть врожденное стремление устроить что-то вокруг себя и под собой...в базельском зоопарке...десятимесячная самка...однажды с наступлением сумерек разложила вокруг себя ветви, так что получилось схематическое очертание гнезда..." (95, с.189). В природе наземные гнезда этих обезьян представляют из себя травяные валики - не более того. "Я часто, - удивляется Шаллер, - недоумевал: для какой цели они служат? Это не защита от дождя...гнездо не изолирует спящее животное от холодной земли...". Так и не найдя ответа, он передает устоявшуюся точку зрения: "...привычка устраивать гнезда была приобретена в те времена, когда предки гориллы еще жили на деревьях". Но и это - "выдумки": небольшие приматы никогда не строят что-либо похожее на гнезда!
   Важный момент строительного инстинкта состоит в бесполезности самого гнезда, в "неадекватности" данного рефлекса: "...в психологии горилл есть какие-то свои таинственные извивы, понять которые затруднится самый настойчивый наблюдатель" (95, с.193). "Трудности" всегда возникают у тех исследователей, которые ограничиваются голой эмпирией, не выходя на уровень решения теоретических проблем. Шимпанзе повторно используют старые гнезда, особенно в местах обильного, периодически возобновляемого, источника пищи, а карликовый шимпанзе бонобо оборудует совместные: "Иногда самец и на ночь устраивается в одном гнезде с самкой" (15, с.498). Данное исключение прекрасно иллюстрирует усеченную форму былых моногамных связей в сообществах троглодитид. Фосси отмечает то же и у горилл: "Однажды...во время дождя, Эффи и Пентси соорудили большие, похожие на ванну гнезда...Промокший до нитки Бетховен все-таки умудрился втиснуть свое массивное тело в переполненное гнездо за спиной Эффи" (84, с.114). Таким образом, в коллективном прибежище оказалась вся семейка горилл, включая детенышей Поппи и Так.
   Молодые оранги вообще могут обходиться без гнезд. Один редкий фотоснимок из книги "Обезьяны" снабжен следующим комментарием: "Этот орангутан (слева), будто сраженный усталостью, заснул прямо на скале" (133, с.47). Великолепный огненно-рыжий примат, обхватив лапами-руками выпуклый камень, спит, словно набегавшийся за день подросток. Среди описаний нижнепалеолитических "жилищ" имеется довольно интересный фактический материал. "К числу самых ранних в Олдувайском ущелье, - пишет Сергин, - относится местонахождение ДК 1. В его нижнем (третьем) культурном слое...обнаружены остатки древнейшего сооружения..." (77, с.6). Сложенное из базальтовых блоков, оно занимало площадь 3, 7 на 4, 3 м с углубленной в середине поверхностью. Похожие конструкции найдены в Мелка-Контуре. Разумеется, никаких "ветрозагрождений" в угоду Л. Лики троглодитиды не строили. В условиях открытого ландшафта саванны прочные убежища были необходимы для спокойного отдыха семейных групп. В эти каменные "гнезда" самцы приносили части туш и кости мертвых животных для выкармливания самкой детенышей. Гнезда австралопитековых прежде всего защищали семью от шатающегося по степи толстоногого зверья: четко выделяясь на равнине в виде скальных куртин, они сигнализировали травоядным "обход препятствия". Современные носороги в Африке избегают участков степи с выходами коренных пород, чтобы не сломать конечностей.
   Очевидно, что парантропы также имели подобные гнезда в виде сложенного из камней "валика". В процессе вытеснения их популяции в лесные биотопы строительный видовой инстинкт приобрел форму усеченной (абортивной) реакции, какую с недоумением наблюдал Шаллер у горилл. При этом одним из факторов редукции гнездостроительства явилось изменение материала: вместо камней теперь использовались части растений. Устройство гнезд австралопитеками, неандертальцами или современными антропоидами само по себе не указывает на более высокий уровень их развития по сравнению с другими млекопитающими. Недаром закомплексованный ложными теориями Шаллер испытал очередное потрясение на Борнео, когда спутал гнездо медведя и орангутанга: "...Медведь!" Сначала я его не понял...Гаун показал мне царапины на стволе...гнезда были построены лапами медведя. Я и не знал, что малайский медведь...делает гнезда" (95, с.191).
   Строительные способности обезьян меркнут на фоне усилий мелких животных, которые при создании своих убежищ подчас перемещают гигантские массы вещества. Рогатая лысуха, работая "по камню", на отмели глубиной до метра устраивает собственный остров диаметром около 4 м, наваливая груду обломков общей массой более одной тонны! Крыса-строитель из пустынь Южной Австралии сооружает громадное гнездо высотой в метр и до 6 м в окружности, используя толстые сухие ветви и корни растений. Бобры в лапах переносят валуны, ил и мох для укрепления своих грандиозных сооружений. Но именно приматами сформированы непрерывные антропогеновые россыпи видоизмененного камня - те слои с каменными орудиями, которые продолжают удивлять археологов. За этой четвертичной геологией кроется особая экология троглодитид-собирателей. Масштабы их земной работы вполне сопоставимы с космическими процессами: порой кажется, что количество оббитых кремней превышает число звезд в видимой части Вселенной!
   Особенно любопытны зафиксированные Шаллером загадочные черты поведения. "Гориллы, - указывает он, - по-видимому, не любили дождя...спускались вниз и сидели скорчившись на земле...Меня приводила в недоумение реакция горилл...Один раз члены группы, сидевшие в уютных сухих местах...устроили гнезда прямо под открытым небом, где их вовсю поливало дождем" (95, с.166). Эта неадекватная реакция на дождь - архаичная черта поведения, адекватная в саванне, иначе говоря, на парантропной стадии развития. Конечно, гориллы спускаются с деревьев потому же, почему со скал во время осадков уходят скалолазы: влага - основная причина падений тех и других, поскольку мхи и лишайники мгновенно набухают и предательски скользят. Выходя из-под крон под водяные струи, гориллы обнаруживают, по образному выражению Фабра, "глупость инстинкта". Тем самым животные подвергают себя смертельной опасности вследствие простудных болезней. Среди них пневмония стоит на первом месте, причем, смертность "от заболеваний...в дождливое время года...была более чем вдвое выше смертности в сухой сезон..." (15, с.120).
   Губительное воздействие влаги отражено в диаграммах, охватывающих почти 20-летний период наблюдений Гудолл за шимпанзе. Даже максимум выкидышей и мертворождений у самок данного вида приходится на влажный сезон. В ряде случаев гориллы проявляют боязнь "закрытого пространства", о чем Фосси сообщает в своей замечательной книге с символичным названием "Гориллы в тумане". "...группа 5, - пишет она, - решила устроить привал на небольшой полянке, окруженной густыми зарослями бамбука. Гориллы явно чувствовали себя неуютно от непривычной тесноты. Целых полтора часа они не могли найти себе места..." (88, с.108). Без понятия тормозной доминанты невозможно познание причин реликтового поведения приматов. Доминанта предохраняет систему поведенческих реакций вида от влияния глубинного слоя палеоинстинктов. Имитация растормаживает весь блок, переводя одно из рефлекторных действий в ту или иую форму неадекватной реакции. Важно подчеркнуть, что реликтовые неадекватные рефлексы в целом обратимы и сохраняются в мозге в качестве "адекватных". В конечном счете одни от других отличаются только новизной внутреннего содержания. "Шум дождя" - тот информационный переключатель, который пробуждает инстинкт как историческую память вида, заставляя вначале одну особь возвратиться в привычную для ее предка среду обитания, на открытое пространство. Затем "неодолимая сила подражания" увлекает за нею остальных членов семейной группы. Их выход под дождь из глубин леса есть выход из ультрапарадоксального состояния, освобождение от стресса любой ценой; это проявление качества, которое Фабр назвал "мудростью инстинкта".
   Гудолл продемонстрировала умение делать выводы из наблюдений. В ее колоссальной по широте охвата сводке можно отыскать почти любые нужные зарисовки самых различных сторон жизнедеятельности шимпанзе. Рассматривая корни агрессивного поведения, исследовательница не пропускает мелочей. "Второй похожий случай произошел, - замечает она, - когда начинался сильный дождь...каждый из самцов-агрессоров атаковал жертву независимо от других под влиянием внешних стимулов (появление самки в эструсе, сильный ливень)...первая из...атак лишь способствовала концентрации внимания самцов на подходящей жертве" (15, с.344). Такой жертвой может стать гвереца, детеныш свиньи и даже человек, хотя эта добыча совсем не та, какую систематически обретает хищник. Замечательно, что Гудолл отнесла дождь (наряду с ветром) к факторам, запускающим определенные процессы: "Сильные ливни...подавляют...активность животных...Однако в самом начале сильного ливня самцы могут устраивать дикие демонстрации...и тогда, когда неожиданно начинает дуть очень сильный ветер" (15, с.348). В теории информации эти "внешние стимулы" составляют класс информационных переключателей, способных сдвинуть видовой спектр в направлении предковой палеопсихики, что характеризует и поведение некоторых людей.
   Не случайно вместе с архаичным поведением обнаруживается другой этологический реликт - прямохождение. "Я видел дважды, - сообщает Шаллер, - как горилла, встав во весь рост, прошла более 20-ти футов. Шел дождь...раз под дождем самец...прошел выпрямившись и скрестив на груди руки более 20-ти футов...самка прошла...60 футов, чтобы спрятаться под деревом" (95, с.166). Бипедия связана и с актами угрозы: "Перед самым апогеем самец...встает...после ударов в грудь...пробегает боком несколько шагов...и стремительно кидается вперед...В заключение...животное с силой бьет ладонью по земле...Это великолепное зрелище...". В данном комплексе действий прямохождение занимает центральное место как наиболее выраженный реликт поведения. Его генетическое закрепление касается блока ритуальной программы, но уже не морфологии: "Детеныши начинают исполнять отдельные части этой программы с очень раннего возраста...на минуту поднимаются на слабенькие ножки и бьют себя в грудь...Самки проделывают то же...кроме уханья..." (95, с.211). В цепи действий детеныша данный элемент предворяет ритуал, составляя его начальную, древнейшую, фазу. Остальная часть воспроизводимой самкой-детенышем программы является результатом сцепления центрального поведенческого ядра с другими инстинктами за счет подражания самцам. Вот эта часть наследственной программы исчезает затем под давлением полового отбора. Здесь снова проявляет себя филогенетическая рекапитуляция на уровне онтогенеза в полном соответствии с биогенетическим законом, с которого снято известное ограничение. Его действие выходит за рамки эмбрионального периода и за пределы морфологии, поднимаясь к высотам поведенческих реакций, которые составляют "интеллект" приматов.
   Шаллер ищет причину такого поведения. "Почему, например, - спрашивает он, - это происходит во время игры и в ситуациях, когда некого устрашать и нечего сообщать? Наиболее общий эмоциональный термин... "возбуждение" (95, с.212). Это очень тонкое замечание. Поршнев пишет о реактивности как свойстве живого вещества: "А эволюция - выработка...средства не реагировать...тормозить...реактивность". "Мы, - показывает ученый, - у животных гораздо более фиксируем нечто схожее с "целью", "стремлением", чем оборотную сторону медали. Между тем техника реагирования развивалась лишь как производное от...техники нереагирования... "Ум" животного - это возможность не реагировать в 999 случаях из 1000 возникновений возбуждения" (63, с.298-299).
   Изучаемая цепь действий служит не для передачи сведений и не "символом еды"; она блокирует внешнюю генетическую информацию: "Особую группу наследственно закрепленных неадекватных рефлексов...составляют "церемонии" и "ритуалы"..." (63, с.296). Они выполняют роль барьера, препятствующего межвидовому скрещиванию, благодаря чему вид существует как целостность. Гиббоны вместе с моногамной структурой предковых популяций сохранили и этологические элементы прямохождения. "На острове Борнео, - рассказывает Шаллер, - серые гиббоны...Заметив меня...пришли в волнение, заухали...и...встав на задние конечности, побежали по ветвям" (95, с. 213). Инстинктивно готовые к прямохождению антропоиды иногда попадают в сложные ситуации, ведущие к вынужденной бипедии. Гудолл пишет о шимпанзе: "После того, как во время эпидемии полиомиелита в 1966 г. у Фабена была парализована одна рука, он научился проходить большие расстояния на двух ногах...Мадам Би...Паралич одной руки...К рождению следующего детеныша научилась ходить на двух ногах и...удерживать его одной рукой" (15, с.105-106). В теории Лавджоя удерживание второго детеныша лапой есть первое условие осуществления новой стратегии троглодитид - одновременного выкармливания двух и более потомков.
   Агрессивные паттерны шимпанзе аналогичны угрозам гориллы и включают: "переступание на двух ногах...бег прямо на противника на двух ногах...Хью и Пепе обычно бегали...на двух ногах, иногда ударяя себя в грудь..." (15, с.328-330). Следы бипедии присутствуют также в половом поведении: "Позы...во время спаривания, значительно варьируют: иногда...самцу приходиться спариваться, стоя почти вертикально" (15, с.460). Сексуальные особенности другого вида (бонобо) еще ближе к таковым типично прямоходящих существ, включая Гомо сапиенс. "...во время...полового акта животные, - утверждает Гудолл, - могут принимать более разнообразные позы...в том числе и вентро-вентральное положение, к которому самки испытывают особое пристрастие" (15, с.498).
   Итак, поведенческие черты современных антропоидов, связанные с прямохождением, защитным ритуалом и постройкой гнезд, как и отличительные признаки их морфологии, являются архаичными чертами, унаследованными от прямоходящих предков. В разной степени они воспроизводят исчезнувшие признаки вымерших видов и могут быть использованы в различных интерпретациях. Важнейшие их них естественно входят в круг проблем, обобщенных Лавджоем. Полученные наблюдателями факты имеют непосредственное отношение к теории возникновения бипедии, поэтому они требуют современного анализа.
   Поршнев пишет, что в вопросе о поведении приматов "переворот принадлежит Гудолл". Он предлагает применить "тасующуюся структуру" популяций шимпанзе в качестве модели для реконструкции иерархических отношений троглодитид и делает вывод об отсутствии вожаков в их стаде. Важно то, что данный вывод полностью совпадает с положениями Лавджоя. По существу "тасующееся стадо" шимпанзе является сложным результатом изменения системы моногамных связей в популяциях австралопитековых. Эта структура с удивительной полнотой заполняет разрыв дисперсии, крайние варианты которой представлены сообществами горилл и азиатских антропоидов. Кроме того, внутрипопуляционная схема у шимпанзе удачно моделирует конечный этап эволюционной истории троглодитид. Для последнего характерна не только деградация орудийной техники, но и конвергирующая с повышенной сексуальной активностью шимпанзе расшатанность "семейных уз" неандертальцев в условиях кризисной адаптозоны на рубеже 40 тысяч лет. Вначале следует показать то, что видовые стратегии размножения антропоидов составляют совокупную редуцированную форму той древней стратегии, которая некогда поставила "на ноги" неогеновых приматов. Так как Гудолл наивно полагает, будто бы шимпанзе стоит на пути к человеку, она всегда редукцию принимает за надбавку, архаизм - за новшество, а эволюционный тупик - за предпосылку развития.
   В "смешанной" стратегии шимпанзе новым элементом является не "свадебное путешествие" (на чем настаивает Гудолл), а процесс выделения альфа-самца в группе. Это нетрудно доказать фактически. Во-первых, важен факт отсутствия вожаков, то есть альфа-самцов, в популяциях троглодитид на протяжении всех экофаз эволюции семейства, что следует из теории Поршнева и концепции О. Лавджоя. Во-вторых, показателен факт неустойчивого иерархического положения альфа-самца. В обычно небольших группах шимпанзе, занятых поиском пищи, всю группу может вести практически любой самец, а не только диминирующий в качестве "альфа" (15, с.223). В строго моногамной ячейке астралопитеков "альфа-статус" имел отец семейства - старший в группе ближних родичей самец. "Выгоды высокого ранга - репродуктивное преимущество и первоочередной доступ к желанным пищевым ресурсам, - пишет Гудолл, - для самцов шимпанзе имеют...меньшее значение, чем для самцов многих других приматов...В конкуренции за мясную пищу более удачливыми оказываются самцы, которые старше по возрасту..." (15, с.445). Дело в том, что отсутствие пищи нередко заставляет группу обезьян дробиться на меньшие группы, кормящиеся без альфа-самца, который сразу утрачивает преимущества своего неустойчивого ранга.
   О том же свидетельствует участие альфа-самцов в "свадебных путешествиях", обеспечивающих им (как и любым другим самцам) успешное странствие генов в популяции. "Оказавшись на вершине иерархии, - подчеркивает Гудолл, - Хамфри в отличие от Фигана не прекратил полностью брачные путешествия, но...не уходил теперь надолго" (15, с.491-492). Однако, одноактное путешествие самца с самкой еще не дает ему 100 %-ной уверенности в сохранности плода даже при удачном оплодотворении. Вот почему самец должен совершить новое свадебное путешествие: "Самец, путешествующий с беременной самкой, способствует сохранению плода, так как иначе самка во время следующего (нефертильного) эструса будет участвовать в беспорядочном спаривании..." (15, с.489). Такое спаривание чаще всего заканчивается выкидышем. Таким образом, у альфа-особи нет в группе достаточных шансов на репродуктивный успех, оправдывающий ее доминантное положение (и саму альфа-стратегию), если она не вступает во временные моногамные отношения с той или иной самкой. Итак, альфа-доминирование представляет собой филогенетическую инверсию - возврат к прапредковой гоминоидной фазе, что закономерно при исчезновении экологических основ бипедии.
   Гудолл ошибочно полагает, что брачные путешествия произошли от "внебрачных", а тяга к доминированию - реликт былых, по сути надуманных, связей в среде воображаемых предков шимпанзе. "Почему же тогда, - вопрошает исследовательница, - развилось у шимпанзе столь сильное стремление к доминированию? Может быть, оно возникло...когда шимпанзе жили более стабильными группами, которые были больше похожи на многосамцовые сообщества павианов саванны" (15, с.492). Напротив, когда популяции антропоидных предков слагались из стабильных нуклеарных семей, у них не возникало почвы для развития альфа-доминантности. Брачные путешествия, принимаемые Гудолл за объект полового отбора, то есть за эволюционный прототип будущих (почти человеческих!) отношений, в реальности составляют реликтовую черту, угасающую вместе с этим удивительным, вымирающим ныне, видом - троглодитидом наоборот.
   Существует целый пласт тонких наблюдений, живо иллюстрирующих эту мысль и теорию Лавджоя, которая реципрокно придает теоретический смысл эмпирическим выводам. Во многих случаях (в норме) в основе выбора партнера по брачному вояжу лежат индивидуальные сигналы, в том числе те, которые демонстрируют готовность самцов "поделиться с самками пищей". Гудолл сообщает также, что шимпанзе Махале и Боссу в Гвинее использовали такой элемент ухаживания, как "обгрызание листьев", чего не было в Гомбе. Неадекватную природу сигналов прекрасно отражает следующий факт. Гудолл пишет: "... Шэдоу изобрел...необычный тип поведения: он вставал во весь рост, руками отгибал свою нижнюю губу...и устремлял пристальный взгляд на свою избранницу...поза действовала" (15, с.158-160). Вообще доля свадебных путешествий, совершаемых самкой в состоянии неполного набухания или даже плоской половой кожи, составляет более 50 % от общего числа всех путешествий. Вот данные лишь по одному самцу Эвереду: "... все 27 случаев его спаривания с самками при неполном набухании половой кожи были...во время брачных путешествий, причем, в 16...участвовали Афина и Дав, у которых никакой припухлости...не было" (15, с.457). Сюда же следует добавить и необычную для шимпанзе редкость спариваний в период моногамных, хотя и редуцированных, отношений между самцом и самкой. Даже с самкой в стадии максимального набухания самец Эверед спаривался "сравнительно редко (не более 4-х раз в день)" (15, с.477). Сходные факты были получены при наблюдении за семьями горилл: "Поскольку у Эффи и Маркизы было по ребенку...Лиза оказалась единственной самкой, у которой периодически начинался менструальный цикл, но Бетховен продолжал ее игнорировать" (84, с.114). Избирательная половая активность вожака обусловила-таки переход самки из подчиненного клана в другую семейную группу.
   Вся эта серия свидетельствует о том, что самец руководствуется не обычным "стремлением к спариванию", а глубокой внутренней потребностью к полной монополизации самки как матери его будущих детенышей, то есть к моногамии, что у шимпанзе сразу оценивается самкой, готовой к брачному путешествию. Так, Мифф целенаправленно приняла предложение Сатаны: "...откликнись она на крики или откажись следовать за Сатаной, брачные отношения...не состоялись бы..." (15, с.473-474). Отсюда вытекают и нередкие попытки самцов увлечь самку за собой силой, то есть любой ценой: "Тьютин...отмечает необычайную агрессивность Фабена, заставлявшего Палладу сопровождать его в долину Рутанга...". Интересно, что "незначительный" сбой в моногамной стратегии самца ведет к отрицательному результату: "Взрослый самец Лики дважды пытался взять с собой в путешествие сразу двух самок...Обе самки идти за Лики не хотели" (15, с.476). Что же: свобода адюльтера - чисто человеческое решение известных проблем. В данном примере на древнюю основу дихотомически накладывается пласт новой для шимпанзе стратегии, обычной у горилл, хотя здесь остается еще пища для размышлений.
   Брачные отношения с самкой и детенышем в период путешествия наиболее полно воспроизводят нуклеарную семью австралопитекового предка. При этом проявляется удивляющая натуралиста забота самца о самке и отпрыске. Как заявляет Гудолл, брачные отношения "представляют собой необычайно тесную связь между двумя неродственными взрослыми шимпанзе...Как только определилась территория...отношения становятся непринужденными...Олли...гнездо соорудила на низенькой пальме...Уорзл расположился на ночь на земле...ни разу не наблюдалась агрессия самца..." (15, с.477). Небывалый случай произошел в зоопарке Хабаровска: пара медведей не только залегла в одну берлогу, но и выходила двух родившихся медвежат (РТР, 17. 02. 2006)! Такое поведение отражает общее стремление млекопитающих к моногамии: если самец уверен в сохранении собственных генов, он готов участвовать в воспитании потомства, и самка это чувствует.
   Как выяснили недавно австралийские ученые, современные антропоиды сохранили древнейший физиологический механизм закрепления моногамии, возникший у их прямоходящих предков. В лаборатории Мельбурнского университета, рассказывает д-р А. Левшенко, в 1992 г. был обнаружен сильный нейротоксин, выделяемый самкой гиббона в случае нападения на нее чужого самца. Яд образуют палочки Дадерлейна, но лишь при воздействии на них адреналина - стрессового агента. Проникая через слизистую самца, токсин вызывает воспаление мочевого пузыря и поражает легкие. Соответствующие факты получены для людей из группы серийных насильников, отбывающих срок. Сама природа позаботилась об их наказании: все они страдают различными заболеваниями мочеполовой и дыхательной системы (150). Но это еще полбеды. Как выяснили ученые института андрологии (Массачусет, США), причиной мужского бессилия может стать...неудовлетворенность супруги. "Природа, - поясняет проф. Мартин Шарье, - встроила в каждую женщину предохранительный механизм, что-то вроде "защиты от взлома" (108). Смысл его в том, что в отсутствие прелюдии специальные железы выбрасывают порции нейропептида - "убийцы потенции". Понятно, что эти механизмы защиты не смогли бы сформироваться вне моногамной структуры популяций - на базе эстрального цикла гоминоидов, когда самка либо нерецептивна вообще, либо открыта для всех самцов и стресс-факторы в принципе отсутствуют.
   Дележ пищи у шимпанзе также связан со стремлением самца поддерживать систему брачных отношений, несмотря на ее низкую эффективность в структуре тасующихся групп - в условиях деструкции информационных связей в популяции. Удачный брак "дает самцу исключительное право на спаривание с самкой в течение всего периода овуляции...Во многих случаях о такой удаче говорить не приходится...пары складываются...когда самка физиологически не способна к зачатию..." (15, с.470-471). Из всех зарегистрированных за период наблюдений 258 случаев брачных связей у шимпанзе лишь 43, 7 % "могли привести к зачатию". Дележ мясной пищи, следовательно, как и сами брачные отношения, приобрели у данного вида характер разорванных, абортивных реакций. Такой же реакцией является и "охота" - средство, которое обеспечивает дележ мяса при отсутствии в биоценозах достаточных запасов трупного белка. Она не имеет ничего общего с охотничьими повадками настоящих хищников и составляет специфическую черту поведения шимпанзе из некоторых популяций.
   Современные человекообразные приматы сохраняют поведенческие и биохимические качества, унаследованные ими от приматов-некрофагов, а поэтому они должны быть отнесены к уровню частичных потребителей падали. Шимпанзе совершенно не приспособлены к питанию сырым мясом, которое они иногда вынуждены добывать. В их фекалиях часто находят шерсть, кости "и даже непереваренные кусочки плоти" (15, с.313), в том числе пальцы, уши и т.п. О том же свидетельствует и сам процесс питания: "...кусок почти всегда пережевывается с порцией листьев...старый самец...ел крупного детеныша павиана почти 9 часов..." (15, с.311), но осталась голова, конечности и часть туловища. Обычно обезьяны начинают поедать жертву с головы, причем, они "никогда не делятся мозгом". Когда два самца поймали по детенышу гверецы, один вдруг бросился к другому, откусил голову у его добычи, а затем " занялся мозгом своей собственной обезьянки, а Хамфри отошел прочь от своей обезглавленной жертвы" (15, с.312). Ясно то, что шимпанзе привлекает в первую очередь не мясо (свежее им трудно переваривать), а именно головной мозг - типичная пища ранних троглодитид.
   Не трудно показать, что "охота" шимпанзе тесно связана с некрофагией и с реликтовой стратегией размножения в целом. Во-первых, их охотничьи способности проявляются спорадически и далеко не во всех районах обитания. "Рейннольдс ни разу не замечал, - указывает Шаллер, - чтобы шимпанзе...Будонго, употребляли какие-либо орудия или ели мясо, как...они это делают в Танганьике" (95, с.199). Во-вторых, эти обезьяны добывают туши животных не столько ради мяса, сколько ради его дележа. "...охота и распределение мяса, - указывает Фридман, - выходят за рамки простой потребности в пище...шимпанзе иногда охотились после достаточного насыщения растительным кормом...ни разу удачливый охотник не поедал мясо в одиночку" (90, с.199). Кроме того, шимпанзе могут использовать результаты охоты других приматов (комменсализм), например, павианов анубисов. Айзек "разработал модель эволюции поведения гоминид, в которой центральная роль отводится дележу пищи...От растительной пищи мясо...отличается "компактностью"...даже только часть туши...заключает в себе...больше пищи, чем может съесть одна особь...появляется возможность дележа пищи..." (89, с.271). Хотя альтруизм отмечен и у других видов (кормление старых особей у гиббонов), дележ мяса возле туши - особенное явление. В цепи действий шимпанзе (охота - дележ) именно дележ мяса - первое и реликтовое действие, которому на предковом уровне предшествовало нахождение мертвого животного (труп - дележ). Таким образом, охота является новым и неадекватным способом получения возможности для раздела туши, то есть для осуществления древней инстинктивной потребности в дележе как форме полового (моногамного) поведения.
   Участие самок в охоте обусловлено лишь подражанием самцам: часто самки после поимки жертвы "как будто не знали, что...делать...Один из самых странных случаев произошел, когда самка бросила обезьянку после 4-х схватываний и укуса" (15, с.323). Итак, добыча и дележ мяса - прерогатива самцов и отличительная черта их сексуальной стратегии. "...если самки, - подчеркивает Гудолл, - просят мясо у других самок, они редко его получают...некоторые самки...при групповом поедании мяса, участвовали в нем только тогда, когда были в эструсе" (15, с.324-325). Наблюдатели снова сталкиваются здесь с усилением "поисково-полового инстинкта", ослабляющего популяцию шимпанзе, вытворяющих невозможные для других животных вещи. В 66 % случаев, когда самцы убивали детенышей чужих самок, Гудолл отмечает их неадекватное поведение. "В случае 1 лишь некоторые...пытались есть...трое других самцов...таскали трупик...играли с мертвым детенышем или обыскивали его...во время столкновений между сообществами...некоторые формы поведения были сходны с наблюдаемыми при убийстве...низших обезьян" (15, с.313). В итоге трудно назвать "охотой" конвергирующий с хищничеством феномен, который возникает вместе с перестройкой фаун в новой экологической обстановке из-за невозможности найти тушу, труп. Когда туши нет, ее отбирают у павиана или получают "любой ценой" - с помощью охоты, рассматриваемой как выход из знакомого уже ультрапарадоксального состояния. Гудолл подводит к выводу о том, что охота является результатом перенесения агрессивных демонстраций на иной объект, то есть - следствием переадресованной агрессии. Это явление, однако, слагается из сложной цепи абортивных (и вторично неадекватных) рефлексов, тайная пружина которых скрыта в недрах реликтовых потребностей, внешним выражением которых служит смесь поведенческих стратегий шимпанзе.
   Наглядный пример неадекватного поведения этих обезьян в процессе "охоты" можно найти у Шаллера. "Когда я просматривал, - пишет ученый, - правительственные архивы в городе Кигома...мне встретилась следующая запись: ...В марте 1957 года...в пяти милях от города...шла женщина и несла на спине ребенка...". Вдруг на глазах других людей шимпанзе схватил его и стал грызть разные части тела. Отчет зафиксировал, что у ребенка был "содран скальп и на черепе имеются пять трещин. Отсутствовали кисти...половина правой ступни..." (95, с.174). Данные действия скорее напоминают ритуальное убийство, чем охоту. В процессе нападения наблюдалась повышенная импульсивность и полное неумение шимпанзе мгновенно умертвить свою жертву, то есть неадекватность приемов, противоположных приемам настоящих хищников.
   Достаточно привести два примера, которые должны отбить у дилетантов "всякую охоту" порассуждать об охоте у обезьян, включая прямоходящих. В африканской саванне конкуренция между хищниками настолько плотная, что теоретически исключает появление любого неспециализированного потребителя мяса. В "Диалогах о животных" ( РТР 24.07.2003г.) ряд характерных ситуаций даже не требует комментариев. Самка леопарда, поймав импалу, не успела схватить ее за горло и крик жертвы тотчас привлек внимание гиен. Кошка затащила антилопу на дерево, но не смогла уберечь ее от львицы. Львы нередко отбирают газелей и у гепардов, однако стая гиен способна отогнать даже льва!
   Система "хищник - жертва" подразумевает сложнейшее информационное взаимодействие между всеми ее элементами с помощью специализированных органов чувств и специальных адаптаций. Полярные волки, основной рацион которых составляют лемминги, поддерживают популяцию северо-американских оленей в известном тонусе. Путем ежедневных разведок (до 7 км в одну сторону) стая постоянно следит "за здоровьем" оленьего стада в соседнем урочище. Неделями пары санитаров, сменяя друг друга, обнюхивают след повредившего ногу оленя! И вот, наконец, ставится безошибочный диагноз: "Объект не выживет". Только тогда стая выходит на охоту.
   В дополнение ко всему сказаному, человек своим вмешательством в структуру природной среды вызывает неестественные для нее временные связи и резкие сдвиги в цепях питания, что чревато реальной угрозой самому человеку. Поэтому самое "неадекватное" действие животного всегда строго адекватно вызвавшей его непосредственной причине. Леса выжигаются, степи давно распаханы, почвы, воды и воздух насыщены ядом цивилизации пришельцев. Волчица устраивает логово в центре кукурузного поля, бамбуковый енот панда нападает на овец, шимпанзе убивает человека...вот события одного ряда, следствие общей глобальной катастрофы. Когда человек отбирает Ум живой природы, она действует самым непредсказуемым образом. У нее сегодня остается лишь один шанс из тысячи. Можно уничтожить животное, но нельзя переделать его внутреннюю сущность.
   Таким образом, дележ добычи у шимпанзе, постройка гнезд гориллами и питание падалью - архаичные черты поведения, или реликты палеоэкологии. Основная черта плиоценовой эпохи - всеобщая флуктуация всеядных видов в сторону некрофагии вследствие резкого увеличения животной биомассы и детрита. "Однако, - пишет Фоули, - по мере того, как новая среда насыщается...преимущества начинают переходить от нейтральных...к более специализированным, способным использовать ресурсы...более эффективно" (89, с.296). В результате предки африканских антропоидов оказываются на разных трофических уровнях: парантроп полностью выходит на уровень некрофагов, а предок шимпанзе лишь частично достигает этого уровня, периодически употребляя падаль. Для него характерно максимальное потребление всего комплекса имеющихся на данный момент растительных и животных ресурсов. Такая пищевая стратегия в условиях пресса специализированных приматов уже не могла обеспечить моногамную группу необходимым белком, что обусловило вымирание афарских обезьян. И все же одна группа популяций изменила прежней стратегии размножения, отказавшись от бипедии и вернувшись к исходному типу локомоции.
   Шимпанзе употребляют в пищу "не менее 285 видов растительности, в среднем за день 15-20 видов...Обнаружено 182 случая различий в составе диеты. По-разному раскалывают шимпанзе одни и те же плоды в твердой оболочке" (89, с.126). По уровню всеядности шимпанзе - явный рекордсмен среди животных. Кажется невероятным, что этот вид в большей мере сохраняет реликтовую черту питания (некрофагию), чем оранг и горилла, чьи предки были узкоспециализированными некрофагами. Но данный парадокс легко объясним: при всей вариабельности ниши шимпанзе она в силу высокой структурированности осталась практически неизменной, обеспечив широкую специализацию вида в качестве его "узкоспециализированной" черты. В отличие от предка шимпанзе оттесняемые от запасов трупного мяса популяции парантропа дивергировали за счет резкого изменения своего экологического профиля, ареала обитания и образа жизни вообще. Одновременно с утратой прямохождения в популяциях предкового (переходного) подвида складывалась новая стратегия размножения с архаичными особенностями моногамных связей. Их схематическое изображение позволяет не только укрепить идею парантропного предка гориллы, но и создать теоретическую основу ретроспективного познания экологии первых троглодитид. Наблюдения Фосси дают богатый материал для выводов, способных окончательно развеять миф эволюционного прошлого горилл и заглянуть в туманное будущее этого уникального вида.
   Как оказалось, локальная популяция горилл состоит из тех же структурных элементов, что и популяции троглодитид, а именно: из определенного числа семейных групп, образующих подсистему обменивающихся генами особей. Горилла как вид полностью наследует внутрипопуляционную структуру предка; в ходе эволюции изменение претерпевает лишь внутрисемейная иерархия, но это изменение не оказывает принципиального воздействия на общее устройство популяций нового сообщества. Внешне полигамная структура популяций горилл сохранила стержень моногамных отношений предковой стадии: одновременное воспитание нескольких детенышей от одного самца, проявляющего исключительную заботу о своей семейной группе. Новый вариант стратегии, направленной против К-ориентации в размножении, возник путем эквивалентной замены прежней схемы на новую, эвентуальную в иных условиях, схему. Основу этой замены можно выразить простым правилом, согласно которому выкармливание двумя самками гориллы двух детенышей эквивалентно одновременному воспитанию двух детенышей одной самкой прямоходящих обезьян.
   Филогенетическое становление "полигамной" группы горилл происходило за счет последовательного присоединения к моногамной ячейке нескольких новых самок, каждая из которых вступала в независимые моногамные отношения с самцом как "вожаком" выросшей теперь семьи. Фосси свидетельствует: "...молодые самки имеют обыкновение метаться от одного серебристого самца к другому перед тем, как сделать окончательный выбор и связать свою судьбу с одним партнером на всю жизнь" (88, с.188). Онтогенез каждой новой семейной группы точно повторяет этапы эволюционного развития особого варианта стратегии горилл. Закладка очередной семьи начинается с обособления одиночного (маргинального) самца - вожака будущей группы и отца всех детенышей от различных самок. "Поскольку для Тигра, - пишет исследовательница, - в группе Пинатса не было никакой возможности стать отцом, он покинул ее...Тигр уже два года бродит в одиночку..." (88, с.241). Самец-одиночка - "неизбежный этап для каждого созревающего самца, если только ему не посчастливиться найти партнершу в составе родной группы" (88, с.159-160). Итак, в любом случае новая группа горилл начинается с моногамной основы, с одной пары особей противоположного пола. Именно этим объясняется иерархия самок в гареме: "Петьюла в группе 4 занимала самое низкое по рангу место...положение самок обычно зависит от очередности их приобретения вожаком" (88, с.244). Вот почему Петьюла становится главенствующей самкой в формирующемся гареме Нанки. Семьеобразующая роль "первой леди" в группе горилл аналогична роли единственной самки в моногамной от начала до конца семье троглодитид. Доминирующая и все прочие самки в группе образуют внутри гарема свои собственные "мини-семьи" - кланы. Их члены в определенном порядке отщепляются от родовой семейной группы: "Взаимоотношения Эффи с ее тремя отпрысками...отличались необыкновенной гармонией. Казалось, эта четверка составляет тесно сплоченную мини-семью в рамках группы 5...Второй клан по материнской линии...возглавлялся Маркизой..." (88, с.89-90).
   С другой стороны, самцы (вожак Бетховен и его сын Икар) в той же группе имели своих детенышей и собственных самок, которые составляли вместе с ними мини-семьи, причем, самкой Икара была его сводная сестра - дочь Бетховена от Маркизы, самки из подчиненного клана, с которой Икар не состоял в родстве. И все же, сколько бы ни было половозрелых самцов в группе, она не может обходиться без вожака: "Его смерть, безусловно, означала конец группы 9 как единицы сообщества горилл, ибо без серебристого вожака семейство существовать не может" (88, с.161).
   Стратегия "двух детенышей" выражается законом "все или ничего": если появляется один из них, за ним должен появиться и второй, но у следующей самки, раз первая из-за потери прямохождения не способна к одновременному выкармливанию двух отпрысков. "Почти целый год, - подчеркивает Фосси, - период, потребовавшийся...чтобы между Нанки и первыми двумя самками установились тесные отношения, - серебристый самец не пытался увеличить свой гарем...через месяц после рождения Ли, Нанки обзавелся еще одной...самкой из окраинной группы" (88, с.245). Как известно, каждая из самок формирующейся семьи Нанки родила от вожака по два детеныша, и хотя интервал между родами у горилл превышает аналогичный показатель у австралопитеков, конечный результат говорит о преимуществах новой стратегии. К концу 1982 года в группе Нанки было уже 16 членов, причем, "седьмая самка...родила 12-го детеныша Нанки...Формирование новой группы горилл Нанки и ее дальнейшее расширение являют собой пример феноменального успеха" (88, с.248-249).
   Характерное для горилл "тасование" внутри популяций направлено на обновление генофонда локальных групп и семейных кланов. "Возникшую среди горилл, - пишет Фосси, - стратегию переходов...или даже детоубийства следует рассматривать как способ разбавления крови и передачи генофонда в оставшейся небольшой популяции этих животных. Ведь формирование группы Нанки оказалось возможным только благодаря этому" (88, с.250). Перечисленные факторы, однако, не зависят от числа особей в совокупной популяции данного вида, поскольку сами являются следствием изменений моногамной стратегии троглодитид. Архаичным следом этой стратегии должны считаться как раз случаи "детоубийства", когда вожак расправляется с чужими детенышами: "...11-месячная Тор была убита в кровавой схватке между двумя группами. Дядюшка Берт прокусил малышке череп...". "В то время, - вспоминает Фосси, - у меня еще не было никаких доказательств того, что серебристый самец будет рьяно оберегать чистоту семейной линии" (88, с.236). Подобные действия, которые лишь выглядят неадекватными, на самом деле отражают инстинктивную заботу самца о своей семье и закреплены генетически. "Неполовозрелый Битсми, - пишет этолог, - через три дня после смерти Дядюшки Берта стал мучить Флосси. Его агрессивность была направлена преимущественно на Фрито, последнего отпрыска Дядюшки...Убив Фрито, Битсми избавился бы от детеныша соперника и Флосси снова стала бы способной к зачатию" (88, с.230).
   Ничего подобного не происходит в сообществах павианов или других полигамных обезьян. Тот же инстинкт сохранения крови руководит упреждающим поведением самки: блеф Флосси заключается в том, что эта не вступившая в очередной эстальный цикл самка пытается сблизиться с неполовозрелым самцом только для того, чтобы прервать приставания к ее детенышу. То, что неопытный наблюдатель расценивает в качестве "разумного акта", по существу является неадекватной реакцией - следствием бифуркационного выбора одного из вариантов поведения. И этот вариант случайным образом оказывается адекватным конкретной ситуации и интеллектуальной склонности людей усматривать душу в камне. В конце концов, самка находит третий вариант, вырвавшись из рамок дихотомической основы принятия "решений": Флосси совершает двойной переход и занимает главенствующее положение в одной из новых семейных групп.
   Вожаки проявляют повышенную агрессивность и при защите семей от других самцов, стремящихся монополизировать их самок. "Изучив 64 скелета, - сообщает Фосси, - я констатировала, что 74 % черепов несли следы заживших ран, а у 80 % отсутствовали или были сломаны клыки...В надбровной дуге каждого черепа я обнаружила по застрявшему кончику клыка" (88, с.81). Надбровные дуги каждого из двух последних черепов с торчащими в них обломками клыков свидетельствуют о функции защиты и являются эффективными "клыкоуловителями". Ту же функцию выполняют дуги австралопитековых и всех остальных троглодитид, включая неандертальцев. Вот почему смешными выглядят попытки представить надбровные костяные валики обезьян как защиту от ударов дубинками или иными, чисто человеческими, орудиями.
   С агрессией резко контрастирует забота самца о семейной ячейке и особенно о детенышах: "Бетховен...отвалился на спину, издал довольный вздох и принялся осматривать последнее прибавление в семействе - 6-месячного детеныша...нежно приподнял Пака за загривок, потряс буйного малыша над собой и начал его ласкать...Столь необычная мягкость...со стороны взрослого самца полностью противоречит образу Кинг-Конга" (88, с.82). Несмотря на то, что материнские чувства Фосси берут здесь верх над трезвым взглядом натуралиста, они помогают сделать верный вывод из ряда душещипательных описаний. Вожак горилл заботится и о своих самках. Во время болезни Квинс "Бетховен был единственным, кто проявлял озабоченность состоянием молодой самки...". В случае отсутствия самки (ее гибели или перехода в другую группу) именно серебристоспинный самец берет на себя уход за детенышем, заменяя ему мать. "К моему удивлению, - пишет Фосси, - Пабло не очень расстроил уход Лизы... Он стал проводить больше времени рядом с Бетховеном...и ночевал с ним в одном гнезде" (88, с.115). Научно-популярный фильм "Тени в лесу" повествует о новейших данных, полученных в Руанде уже после Шаллера. В частности, выяснилось то, что после гибели самки вожак сам воспитывает детеныша, а это подтверждает правильность выводов Фосси.
   Вершиной инстинкта моногамии являются описанные в литературе случаи выкармливания грудных детей отцовским молоком тогда, когда мать умирает. Стресс как мощный информационный толчок способен вызвать в мужском организме выброс пролактина, регулирующего лактацию. Зачастую процесс носит скрытый патологический характер, так как он может быть связан с опухолями гипофиза или иными сходными нарушениями себе во вред.
   Учитывая территориальность горилл, нужно подчеркнуть и роль площади, которая значительно сокращается при моногамии. Эта пространственная редукция обеспечивала самке общее условие для выкармливания сразу двух детенышей, но при участии самца, приносящего им пищу. Действительно, самцы антропоидов способны выкармливать потомство, не говоря уже о постоянном снабжении семьи пищей, особенно мясной, во время моногамных отношений у шимпанзе. "...в вашингтонском зоопарке, - сообщает Гудолл, - Билл нередко делился пищей со всеми... (тремя самками и их маленькими детенышами, отцом которых он был), но чаще всего...со своим единственным сыном...Голиаф был единственным шимпанзе, которому разрешалось пользоваться отцовскими запасами. Он также получал пищу из рук и рта своего отца" (15, с.390). В данном виде поведение самца можно назвать этологической рекапитуляцией, ибо оно является следствием непосредственного сохранения человекообразными приматами отдельных реакций, характеризующих моногамную стратегию троглодитид. Следующее резюме также выражает мысль о видоизмененной моногамной стратегии горилл: "Группа 5...наглядно проиллюстрировала, как прямые родственные связи приводят к крепкой сплоченности семьи горилл во времени. Успех группы...мог бы послужить прекрасным примером для человеческого общества и был своеобразным завещанием Бетховена" (88, с.120).
   Замечательная книга Д. Фосси являет собой феномен силы духа научного познания, выходящего за пределы отдельной трагической судьбы. Труды Фосси - достойное завещание всем начинающим биологам, в том числе тем, которые навсегда связали свою жизнь с охраной живой природы.
   Подступая к проблеме становления людей, следует четко обозначить комплекс отличий человека от животных, который археологическая наука так и не смогла правильно сформулировать. "Из трех основных признаков в гоминидной триаде, - пишет Алексеев, - прямохождение и свободная верхняя конечность...полностью...сформировались ко времени появления рода Гомо. Но третий признак - мозг продолжал интенсивно развиваться...о чем свидетельствует сравнительное изучение эндокранов палеоантропов и...современного человека" (2, с.121). Поршнев, свершивший подлинную революцию в приматологии, думает иначе: "Для выделения же Гомо сапиенс в особое семейство...служат другие аргументы...триада деятельности человека включает мышление, речевое общение и поведение...Проблема антропогенеза безжалостно требует указать, что первичнее в этой триаде компонентов...речь появилась только у Гомо сапиенс..." (63, с.113-114, 118).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАЗАД, К МОНОГАМИИ!
  

"Более того, можно даже отождествить:

   проблема возникновения
   Гомо сапиенс - это проблема

возникновения второй сигнальной

системы, то есть речи".

   ( Б. Поршнев ).
  
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ. НЕАНДЕРТАЛОИДНАЯ ЭКОФАЗА.
  
  
   С угасанием археоантропной фазы эволюционная история троглодитид подходит к своему кульминационному пункту, откуда видна уже точка отсчета на пути к человеку. В лесистых степях Приазовья возникает вид "неандертальцев", который является предковым по отношению к Гомо сапиенс. Процесс антропогенеза начинается с обособления переходного подвида неоантропов в ходе дивергентного расщепления локальной популяции предкового вида на базе адельфофагии.
   Палеоантропы - самые удивительные животные из всех, какие появлялись на Земле в ходе органической эволюции. Эти приматы осуществили незаметное, но колоссальное вторжение в экологические ниши других млекопитающих за счет высочайшей способности к имитации их видоспецифических сигналов. Неограниченное расширение видового информационного спектра палеоантропов, как показал Поршнев, стало общей предпосылкой тех изменений первой сигнальной системы, которые привели к зарождению человеческой речи.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 1. ЭВОЛЮЦИЯ ТРОГЛОДИТОВ.
  
  
   Приблизительно 250 тыс. лет назад в биоценозах Европы и Азии сложились условия для очередного фазового перехода. "Новый кризис, - пишет Поршнев, - наступил с новым разрастанием фауны хищников, особенно...пещерных. На долю рек как тафономического фактора снова приходилась все уменьшающаяся доля общей массы умирающих животных. Род археоантропов был обречен...И снова...одна ветвь вышла из кризиса...палеоантропы" (63, с.111-112).
   Палеоантропы составляют стадию максимального видового разнообразия троглодитид, обусловленную богатством совокупной ниши живых организмов планеты того времени, а также зрелостью семейства. Их конвергирующие признаки отмечены на крайних полюсах общего фазового пространства. Еще в 1958 г. в гроте Мапа (китайская провинция Квантун) был обнаружен череп, который "не был отнесен ни к одному из двух европейских типов...и в Восточной Азии Гомо эректус был замещен неандерталоидным типом...нгандонгский человек был местным типом палеоантропов...эта эволюционная ступень соответствует примерно штейнгеймскому типу в Европе" (24, с.105-107).
   И в отношении неандертальцев археология не смогла освободиться от догмата Швальбе, провозгласившего линейную эволюцию людей взамен дивергентной. Это выражается в попытке во что бы то ни стало сохранить видовой уровень существования палеоантропов, которые якобы вымирают одновременно с появлением кроманьонцев: "...в границах рода Гомо противопоставляются две группы по структуре мозга...Первая из них отличается сохранением многих примитивных признаков и включает в себя палеоантропов. Второй свойственно полное развитие мозга...это группа неоантропов. На этом основании...выделяются два вида..." (2, с.123). Размытость терминов совсем не смущает Алексеева, сотворившего из обезьяны нового гомункулюса. Но тогда либо человек не "Гомо", либо "Гомо" - не человек!
   В составе рода Троглодитус (Палеоантропус) Поршнев объединяет 4 вида - "в широком смысле неандертальцы". Однако, здесь важнее указание на то, что неандертальцы - широко представленная группа видов. Говоря о предковом виде, "не обязательно иметь в виду "классического" неандертальца шапелльского типа, ибо в качестве родительской формы можно представить не столь радикально отличающийся вид палеоантропов..." (64, с.11). В 9-й главе ученый исправляет принятую систематику на основе плодотворной идеи информационно-трофического сосуществования палеоантропов и неоантропов. "...мысленно исключим, - пишет он, - из числа претендентов на родительскую роль весь тот условно выделенный нами вид...который антропологи в последнее время нередко называют "переходной" формой...К этой категории относят...остатки "промежуточных" форм в палестинских пещерах...в бассейне р. Омо...в пещере Староселье в Крыму...по всему среднему и нижнему течению Волги, в нижнем течении Днепра...в Южной Африке, Индонезии и Австралии..." (64, с.12). Вся эта группа "представляет собой не предковую форму по отношению к неоантропам, а продукт вторичного смешения уже разделившихся...неоантропов с палеоантропами".
   Вот почему в "морфотипах населения Схул очень ярко проступает..."расшатанность" корреляций на скелете...Массивное бедро сочетается...с грацильным плечом, длиннопалая стопа - с короткопалой кистью..." (43, с.117). Важнейшее положение о метисации исключает последнюю возможность археологов доказать существование автохтонных неандертальцев в Африке. "В некоторых восточноафриканских...местонахождениях, - выражают общую неуверенность данные авторы, - как будто прослеживается последовательная смена древнейших гоминид...вплоть до Гомо сапиенс...Череп "Омо 1"..."Омо 2"..."ниточка" от этой группы...тянется и к..."настоящему" южноафриканскому сапиенсу из Флорисбада" (43, с.101).
   Несмотря на то, что Поршневу удалось оборвал нить ложных рассуждений и что данные находки отмечают перемещения европейских неандертальцев вслед за пространственно отделившимися от них неоантропами, им пытаются придать иной смысл. "Однако и на территории Европы, - защищает африканскую "прародину" Алексеев, - проживали формы, которые не могут быть...включены в европейскую группу. Речь идет о черепе из Петралоны...наибольшее сходство он обнаруживает с...черепом из Брокен-Хилла (Замбия)...череп из Петралоны...должен быть включен во вторую африканскую локальную группу..." (2, с.296-299). Трудно поверить, но писано черным по белому! Впрочем, перед сим помещен уж совсем абсурдный вывод о том, что группу европейских палеоантропов "мы лишь условно можем называть...европейской"! Поршнев отнес находку из Греции к реликтовым неандертальцам, расселявшимся из Восточного Средиземноморья: "Близ Солоник в пещере найден череп, удивительно сходный с Родезийским" (66). Реликтовый характер популяции Петралоны проявляется и в выраженном этапе деградации орудийной техники. "...ученые откопали кости еще 15 индивидов, а также каменные орудия, - уточняет Скленарж, - из оббитых галек и аналогичные тем, что найдены в ущелье Олдовай..." (79, с.179). Эта ситуация окончательно запутала специалистов, в том числе открывателя черепа Пуляноса. Греческий профессор в конце концов "заявил, что возраст черепа должен быть пересмотрен в сторону его углубления, так как отложений среднего палеолита...не обнаружено" (24, с.86). Парадокс в том, что в пещере нет и слоев нижнего палеолита, то есть палеоантропы обитали здесь (по соседству с людьми) в весьма позднее историческое время.
   Путая причину и следствие, археологи продолжают попытки гибридизацией решить проблему происхождения человека, ссылаясь на "сапиенсов": "Второй фактор...нашел выражение в интенсивной внутривидовой метисации...возникали новые и более прогрессивные формы...которые могли возникать параллельно...благодаря продолжающемуся смешению и межгрупповому отбору..." (16, с.25). На самом деле такое скрещивание препятствовало информационному отбору человеческих признаков, а не создавало их. Хотя палеоантроп Восточной Европы и Человек разумный соотносятся как предок и потомок, они обладают альтернативными чертами, которые невозможно объяснить ни постепенностью развития, ни примитивно понимаемым дарвиновским отбором. Впервые в эволюционной истории новые качества возникают столь быстро и необратимо: человек - тот единственный вид, характерные признаки которого не конвергируют ни с одним известным организмом.
   По сравнению с археоантропами неандертальцы осваивают все основные пространственные элементы межфазовой экониши: "Если часть местонахождений по-прежнему приурочена к берегам, то...большая часть уходит на водоразделы. Палеоантропы находят симбиоз либо с разными видами хищников, либо со стадами разных травоядных...с обитателями водоемов..." (63, с.112). Их, однако, по-прежнему считают самыми удачливыми "охотниками" палеолита: "...грот не был местом непрерывного заселения человеком...мустьерские охотники посещали его в поисках горных козлов, многочисленные остатки которых встречаются во всех слоях. Это говорит...о ловкости и сообразительности обитателей...пещеры, сумевших выработать приемы для трудной и опасной охоты..." (43, с.122). Перечни видов из пещерных отложений и количество их костных остатков свидетельствуют не об охоте, а о некрофагии приматов. В пещере Сакажиа (139, с.79) из 1228 костей 1157 принадлежат всего четырем видам крупных зверей: медведю, зубру, туру и благородному оленю. Небольшой остаток распределяется между 13 видами мелких животных. Кости последних из перечисленных видов содержат мало питательного мозгового вещества, а потому они реже приносились в логово. "О применении огня, - сообщает Ниорадзе, - свидетельствовали лишь кусочки угля, обугленные кости, обожженные кремневые изделия" (139, с.78).
   Разгадка Поршневым возникновения огня у троглодитид необычайно проста физически и экологически безупречна. "Искры сыпались, - пишет он, - при ударах друг о друга кремней и других пород. Технически и экспериментально доказано, что эти искры способны зажечь любой вид трута. А в роли такового выступала подстилка любого логова...зачатки огня возникали непроизвольно и сопровождали биологическое бытие троглодитид" (63, с.113). Таким образом, приматы сами себя поджигали и выкуривали из пещер! Они ничего не могли с этим поделать, ибо обрабатывали камни там, где жили, и жили там, где обрабатывали свои изделия. Вот почему в пещерных жилищах гигантопитеков нет никаких признаков огня, которые говорили бы об изготовлении ими орудий. Три челюсти и более 1 тыс. зубов Гигантопитекус блаки, найденные в пещере на горе Лянь чи-шань в Китае, говорят о постоянном обитании здесь этих некрофагов и о собирательстве ими различных костей. "...в пещеры его остатки, - сочетает правду с вымыслом Ян Елинек, - занесли тогдашние хищники. Не было там ни следов кострищ, ни орудий, зато вдоволь костей других животных..." (24, с.33).
   В.Я. Сергин обобщает основные данные по следам огнищ в связи с эволюцией палеолитических "поселений". "Наиболее ранние...поселения, - подчеркивает он, - были лишены огня. Первые следы использования его человеком - несколько древесных углей и две обожженные кости - обнаружены пока в отложениях среднего-верхнего виллафранка пещеры Шандалия...позднее они фиксируются в Чжоукоудяне...в Вертешселлеш...в Терра Амате отмечены сложенные из камней очаги..." (77, с.10). Как видно, производящие орудия троглодитиды сформировали новый и постоянный источник "естественных пожаров" в природной среде. Настоящие очаги для приготовления пищи и обогрева появляются только у человека: "...к концу палеолита даже кратковременные стоянки обычно содержат следы огня" (77, с.11). До этого времени все "очаги" - всего лишь случайные скопления закопченных манупортов и обломков костей. Неожиданное объяснение появлению псевдоочагов в Терра-Амате дано в книге "Первые люди". Доводы авторов выглядят очень убедительно: "...мерзлота вспучивала землю буграми, и небольшие камни скатывались с них...располагаясь кольцами...(Такие кольца нередко кажутся выложенными руками человека...)" (84, с.78). Действительно, сезонное мерзлотное пучение в тундре и сегодня образует пеструю мозаику кольцевых структур, заметных не только с воздуха. И многие из возвышенностей напоминают курганы, отороченные "кромлехом" валунов и галек.
   Лишь у поздних неандертальцев, по-видимому, впервые появляются очаги-сгребки как приспособление к периодическому возгоранию подстилки. "Первая польза, извлеченная ими из такого тления, - пишет Поршнев, - это, вероятно, вытапливание с его помощью дополнительных количеств костного мозга из трубчатых и особенно губчатых скелетных фрагментов" (63, с.113). Такое употребление огня палеоантропами повышало КПД источника пищи и отвечало стратегии максимального освоения пищевых ресурсов, но в этой способности нет ничего, что выходило бы за рамки инстинктивных действий животных. "...при лесных пожарах, - поясняет Фридман, - когда случайно поджариваются плоды, орехи или дичь, шимпанзе правильно постигает пользу огня и лакомится "приготовленной" пищей" (91, с.173). Защитники "очага" у прямоходящих обезьян, селившихся в карстовых пустотах, используют нелепые, оторванные от познания природы, аргументы. Между тем, во время тления органического мусора находится в пещере без изолирующего противогаза просто невозможно. Если дымоход отсутствует, дым сразу превращает скальную полость в газовую камеру, что хорошо известно пастухам и альпинистам, ночующим в пещерах, где они никогда не разжигают костров. Совсем недавно в дыму тлеющих крепей самарских каменоломен погибло несколько студентов и спасателей, о чем подробно сообщалось в газетах и по телевидению (см. НТВ от 4 мая 1999 г. и "Комсомольская правда" от 6 мая).
   Дж. Даррелл красочно описывает ловлю животных методом выкуривания из стволов и нор: бедные зверушки пулей вылетали из своих убежищ прямо в расставленные сети. В аналогичную ситуацию постоянно попадали приматы, которые не способны были "понять" того, что причина неожиданных пожаров - в них самих, в их неодолимом, но неуместном стремлении оббивать и рассекать камни; в противном случае троглодитиды перенесли бы процесс изготовления орудий за пределы убежищ и лежек. О том, что у них не было никаких очагов кроме очагов возгорания, свидетельствую мощные отложения золы в балке Чжоукоудянь толщиной около 6 метров. Похожие слои в пещере Крапина содержат обожженные и расколотые кости неандертальцев. Без сомнения, часть этих обезьян гибла в дыму подземных пожарищ, а трупы поедались "собратьями" наряду с остатками травоядных. Вместе с тем, первоначальные датировки слоя (100 тыс. и 45 тыс. лет) начисто исключали адельфофагию, пока последние образцы не дали совсем другие цифры: 28-29 тысяч лет!
   Как сообщает источник, такие данные опубликовал журнал с длинным названием: "Proceeding of the National Academy of Sciences", но это "лишь прибавило загадок исследователям" (132). Жаль, но они по-прежнему ломятся в давно открытую Поршневым дверь, попросту не зная о предсказанных им закономерностях. На основании новых материалов из недавно открытой пещеры массива Мула-Герси (Франция) Албан Дефлер и Тим Уайт приходят к выводу, что "пятую часть рациона питания неандертальцев составляли им подобные" (114,132). При этом Дефлер считает вскрытие черепов "ритуальным актом" из-за обилия костей других животных, указывающих на отсутствие голода. "Голод" действительно был в другом месте, однако естественное вымирание затронуло всех неандертальцев, породив независимые всплески каннибализма. Во-первых, не все из них можно отнести к специфическому явлению адельфофагии, а во-вторых, серии смертей "от удушья" сильно искажают общую статистику. Итак, идея "прометеева" примата окончательно сгорает в огне истины, возвращаясь в науку в качестве разумной экологической теории.
   В. П. Алексеев упорно продолжает стирать границу между людьми и животными: "Новые находки и внимательное изучение морфологии старых стерли резкую грань между людьми неандертальского и современного видов, что находится в согласии..." (1, с.109) с псевдонаукой! Разрушение естественных барьеров между видами ведет к искусственному переносу начала человеческой истории в конец третичного периода: "Деление палеолита на нижний и верхний...представляет уже какой-то результат абстракции...а не результат эмпирических наблюдений" (2, с.160). Данное заблуждение питает ложный эволюционизм в анализе явлений культуры - тот "метод постепенности", который критикуется Поршневым. "...в гротах Киик-Коба и Тешик-Таш, - утверждает Ранов, - зафиксированы уже настоящие погребения - свидетельство появления самых начальных стадий развития религиозных представлений...В Тешик-Таше труп ребенка был окружен несколькими парами рогов горного козла...Окладников указывает на возможное существование...древнейшего свидетельства культа солнца" (70, с.124-125).
   Романтизм, несомненно, сопутствует науке, но он не может ее заменить. "Слишком долго, - говорит Поршнев, - тема о древнейших...религиозных или магических верованиях отодвигала на второй план тему о древнейших стадиях речи. Вот пример. В разных местах книги А.Д. Сухова...сосуществующие утверждения: 1/ религиозные верования зародились у палеоантропов около 200 тыс. лет назад, 2/ членораздельная речь возникла с появлением неоантропов...около 40 тыс. лет..." (63, с.127). Явная несуразица! Любые действия, не опосредованные речью, не относятся к категории человеческой деятельности, а потому они должны быть описаны в иной системе понятий. И все же Алексеев настаивает на внеречевом бытии сознания, намеками искажая добытые археологией крупицы знаний. "...существует и другая точка зрения, высказанная С.Н. Замятниным, - пишет он, - согласно ей неандертальским погребениям нужно придавать лишь гигиеническое значение. Но и при таком подходе захоронения...свидетельствуют о каком-то осознании своей близости к умершим..." (2, с.161). Знакомый мотив: "какой-то инстинкт" и "какое-то осознание"!
   Раскрывая загадку "непроизвольных движений", Поршнев отталкивается от опытов Павлова по изучению условнорефлекторной деятельности. "Термин "произвольный", подчеркивает исследователь, - тут совершенно условен. Но уже не условно, а содержит прямой антифизиологический смысл выражение "непроизвольный"...странные извращенные рефлексы, которые ранее повелось именовать "непроизвольными"...стали подчас определять как "замещающие" или "сопутствующие" (63, с.202-203). Обобщив ряд частных понятий, по-разному выражающий один феномен, Поршнев ввел в научный обиход термин "неадекватные рефлексы" и доказал, что используемые лауреатом Нобелевской премии Тинбергеном "смещенные действия" должны употребляться только для врожденных реакций такого рода" (63, с.206). Как раз к последним относятся разнообразные поведенческие рекапитуляции, подробно описанные в главе о гориллах. Они составляют последний этап развития неадекватных реакций, при объяснении которого понятие "неадекватности" приобретает скорее общеупотребительный смысл.
   Истинные неадекватные реакции - короткоживущие рефлексы, исчезающие вне имитативного информационного поля. Далеко не всем из них суждено закрепиться, заняв прочное место в иерархии популяционно-видовых инстинктов. Однако все они отличаются новизной и являются результатом быстрого взаимодействия противоположных внутренних импульсов, проистекающих из глубинных потребностей живого организма на индивидуальном уровне. Неадекватные реакции, подхватываемые силой подражания, сами отрицают всякое подражание, выражая наивысшую антиимитативность. Они-то и составляют основу происхождения любых новых инстинктов. Видовые "церемонии" и "обряды" животных представляют собой определенный класс генетически закрепленных (и первоначально неадекватных) рефлексов, связанный с сопряженными торможениями. Вот почему "обряд" захоронения у неандертальцев, производимый с "гигиеническими целями", имеет чисто биологические побуждения" (63, с.126). "Позднемустьерские захоронения, - уточняет в 9-й главе Поршнев, - мне представляются продуктом наступивших теперь "нервных сшибок"...наглядное выражение столкновения двух инстинктов...функция этих захоронений - предотвратить некрофагию...Неубедительность связывания этих находок с...предрелигиозными верованиями показана в кн. С.А. Токарева. Ранние формы религии. М., 1964, стр.155-166" (64, с.8).
   Тем не менее, погребенных в пещере Шанидар неандертальцев именуют "цветочными людьми" на том основании, что в одной из ям была обнаружена пыльца весенних цветов. Приписываемая им вера в загробную жизнь "доказывается" исключительно методом допущений, которые не имеют, впрочем, солидной теоретической базы. По существу, погребение палеоантропами трупов убитых в схватках сородичей является сложным комплексом "адекватных" действий, в котором центральное место принадлежит самому процессу закапывания тела (в недалеком прошлом - неадекватному акту). Разбрасывание в районе могильной ямы веток, цветов, комков красной глины, кремня и костей - это второстепенные, сцепленные с центральным инстинктом, неадекватные реакции, которые можно правильно оценить лишь с привлечением ряда зоологических фактов. Вот как Даррелл описывает гнездо печника из Юж. Америки: "...я поразился тому, что маленькая птичка могла создать такое большое и сложное сооружение. Это был круглый шар...из грязи и скрепленный корнями...Внутри гнездо напоминало раковину улитки...внутренние стенки...были гладкими, словно полированными...чудо строительной техники" (18, с.229). От видов со сложными орудийно-строительными инстинктами следует ожидать соответствующего поведения в нестандартной ситуации. "Однажды самка, - рассказывает натуралист, - попала в мышеловку...с трудом долетела до гнезда и там умерла. Самец в течение нескольких дней кружился около гнезда...а затем...появился снова в сопровождении другой самки. Они...замуровали вход в старое гнездо, где лежали останки погибшей птицы. На этом саркофаге они построили новое гнездо, в котором благополучно вывели потомство" (18, с.229). Данное поведение называют инстинктом, не пытаясь понять инстинкт, но когда нечто подобное происходит у приматов, им приписывают разумные действия.
   Процесс захоронения довольно обычен у норных млекопитающих. "Барсуки, видимо, - пишет Н. Руковский, - нередко и умирают в норах...Один английский зоолог наблюдал, как пара барсуков вытащила из норы труп погибшего члена колонии и закопала его в расширенной для этого норе кролика" (74, с.11-12). Во вступлении к своей интересной работе автор справедливо замечает: "И пусть не обвиняют меня в антропоморфизме...Многое, прежде считавшееся свойственным лишь человеку, прослеживается и в поведении животных". Снова-таки не о человеке здесь должна идти речь, а о прямоходящих приматах, которые ничем принципиально новым не отличаются от остальных теплокровных. Даже собаки иногда зарывают умерших щенков, а слоны всегда маскируют ветками трупы убитых ими животных и людей. Шимпанзе часто атакуют больных или умирающих обезьян, играют с ними, обыскивают и т. п., обнаруживая неадекватные реакции при крайней степени возбуждения. Это поведение является результатом определенного воздействия, выходящего за пределы видоспецифического информационного спектра. Когда необычная информация переводит нервную систему в ультрапарадоксальное состояние, из него должен быть найден тот или иной выход. Поршнев пишет о том, что невроз (нервный срыв) отличается от "быстротечных неадекватных реакций" только инертностью: "Отсюда напрашивается предположение, что у более близких эволюционных предков человека эта способность преодолевать переход ультрапарадоксальных состояний в инертную форму, т.е. способность динамично решать...нервные задачи, была еще значительно сильнее, чем у низших обезьян" (63, с.277).
   Из великого множества неадекватных действий палеоантропов одно сыграло особую роль в становлении людей и получило культурно-историческое воплощение практически во всех этнических группах. "С древнейшими захоронениями, - продолжает Поршнев, - связано...свидетельство глубочайшего нервного сдвига в мире этих поздних палеоантропов: появление...красной охры! Это поистине таинственное мгновение, некая точка отсчета на пути к психике людей...абсолютный и к тому же заочный запрет прикосновения. Так проступают перед глазами археолога симптомы потрясения, взрыва" (64, с.9). Теперь ясно, что археологи не были готовы ни к генерализации полученных данных, ни к привлечению фактов из других научных дисциплин. Конвергентное и тождественное по своей природе применение охры описано у беседочников (шалашечников) Новой Гвинеи и Австралии. Самцы этих птиц украшают свои брачные сооружения массой самых различных вещей, а некоторые из них разукрашивают их...красной краской! Среди собираемых предметов попадаются раковины, зеленые плоды, яркие цветы и остатки жизнедеятельности человека, включая каменные орудия. Интересно, что беседочники не только используют цветы, но и периодически заменяют увядшие растения свежими, и вот на этом фоне уже блекнут цветы Шанидара! В том же направлении конвергируют грызуны вискачи, которые не менее усердно собирают всякий хлам.
   Даррелл рассказывает: "Вискачи - это богема пампы...Земля у входа в нору...плотно утрамбована...Эти плешины...являются своеобразными студиями, где вискачи устраивают свои художественные выставки. Они методично складывают в кучи...сухие стебли чертополоха, перемежая их камнями, ветками и корнями...вискачи используют все, что только попадается им на глаза...я нашел сооружение из веток...между которыми со вкусом были вставлены несколько консервных банок, три серебряные бумажки, восемь красных пачек из-под сигарет и коровий рог" (18, с.245). Забавное совпадение: уж очень ловко грызуны "наставили рога" почитателям погребальных обрядов! К той же серии относятся "детские секреты" с цветочками и ягодками под стеклом и тонким слоем земли, которые надо искать. Они тоже ведь "символизируют" погребения (вовсю разыскиваемые неандертальцами!). Степень осознания в этой игре ничтожна, а действия столь же автоматичны, как и действия палеоантропов. Данная игра, стало быть, - явная "нить оттуда", как и охра, широко и бессознательно применявшаяся древними людьми, подражавшими далеким обезьяньим предкам.
   Нигде, однако, нет объяснения склонности вискачей к "сюрреализму". Их выставки, возможно, приобрели функцию своеобразной метки территории - "визитной карточки" колонии. В таком случае собирательство и складирование грызунами разных предметов (в прошлом - неадекватный акт) связано со строительным инстинктом - центральным поведенческим рефлексом. При рытье нор вискачи выталкивают на поверхность массу камней и корней растений, одновременно выстригая траву у входа. Почва утаптывается, но крупный строительный мусор остается на площадке, что ставит зверьков в "пограничную ситуацию", резко повышая их возбудимость. Торможение этого возбуждения может привести к двум противоположным результатам: или к разбрасыванию предметов, или к их складированию. Сурки (экологические двойники вискачей) осуществили первый способ выхода из ультрапарадоксального состояния, тогда как их американские заместители освоили второй способ, что связано с огромной протяженностью их ходов, но главным образом с тем, что вискачи не впадают в спячку.
   Сурки применяют собранный материал для утепления своих зимних квартир, а весной он разбрасывается. Таким образом, сопряженные реакции могут действовать попеременно в зависимости от внешних импульсов, что создает ложное впечатление "целесообразности" и даже "разумности" поведенческих актов у животных. В главе "Фокус торможения" Поршнев пишет: "Вносимое мною новшество состоит всего лишь в замене множественного числа на единичное...сопряженное торможение...в некоторой центральной области...эта перемена помогает объяснить природу неадекватных рефлексов..." (63, с.245). Данное правило напоминает принцип взаимодействия на уровне наследственности: аллельные гены никогда не проявляют скрытых в них качеств одновременно. ДНК - это, в сущности, система сопряженных пар альтернативных признаков, один из которых находится в состоянии осуществленной наследственной потенции, выраженной фенотипически. Поршневу удалось показать, каким образом работает механизм выбора того или иного этологического ответа из целого комплекса потенциально возможных действий: "Тормозная доминанта как бы лепит...систему, возбуждение. Она отнимает у этого комплекса все, что может отнять..." (63, с.262). В итоге остается как раз та видовая "техника реагирования", которая составляет "ум" животного, а точнее, его специфический инстинкт.
   Согласно теории, в сравнении с другими млекопитающими предковая линия людей "в лице семейства троглодитид, и особенно его высшей ступени, троглодитов, обладала еще более обильным депо неадекватных рефлексов" (63, с.297). Эта особенность позволила неандертальцам развить подражание звуковым сигналам других видов, чтобы вступить с ними в разнообразные симбиотические отношения. Острая потребность в мясном белке явилась той внутренней побудительной причиной, которая вызвала каскад неадекватных реакций обезьян с последующим закреплением их в форме адекватных действий. Наблюдения приматов за поведением крупных хищников (медведей, барсов т. д.) оживляло имитативность - инстинктивную способность воспроизводить новую информацию среды, то есть конкретное содержание видовых сигналов. Понятие видового информационного спектра ( ВИС ), взятое из теории информации, является важнейшей характеристикой каждого вида. Отражая соответствующий элемент экологической ниши, это понятие служит основой выделения нового критерия вида наряду с морфологическим, генетическим и биохимическим критериями. В процессе эволюции высшая нервная деятельность обеспечивает прирост новой информации мозга за счет включения (содержания) индивидуальных неадекватных рефлексов в ВИС на базе инстинктов, получивших важное адаптивное значение.
   Сама попытка наблюдать за хищником во время охоты или питания может расцениваться как неадекватный акт, ибо адекватная реакция со стороны любого млекопитающего - бегство. Палеоантропы научились использовать определенные сигналы ВИС хищника для того, чтобы кормиться остатками его добычи. Очевидно, приматам удавалось стимулировать добычу большего числа жертв хищником, адекватно используя неадекватную способность плотоядных в ряде случаев убивать значительное количество животных, в том числе представителей собственного вида. Показательны данные по кугуару - сугубо территориальной кошке: "Биологи...в штате Нью-Мексико, наблюдали за одним крайне агрессивным самцом, который за два года убил 22 льва, в том числе и трех самок..." (109). Теперь известно, что в ареале обитания бурого медведя реликтовые палеоантропы имитируют опосредованные (визуальные) метки медведей, царапая древесную кору. Высота меток играет определяющую роль в территориальном состязании этих хищников: чужак пробует дотянуться до царапин, оставленных медведем-хозяином. Так элементарный отбор информации поддерживает нужное направление морфологической эволюции: репродуктивное преимущество получают особи крупных размеров. Вероятно, этими же причинами (включая правило Бергмана) обусловлена гигантоидная линия самцов реликтового неандертальца в северной части лесных зон Евразии и Америки. Внутри симбиотической пары палеоантроп мог ставить метки на значительной высоте, охраняя территорию хозяина и вместе с тем стабильный источник пищи. Различные, в том числе исторические, данные прямо указывают на коэволюцию бурого медведя и палеоантропа. "Так, в 1661 г., - пишет Поршнев, - в литовско-гродненских лесах военный отряд выгнал на охотников несколько медведей, а среди них - дикого человека, который был...подарен королю Яну 11 Казимиру, жена которого впоследствии тщетно занималась опытами очеловечивания этого существа...В 1674 году Ян Редвич опубликовал специальное сочинение об этом чудище" (64, с.38).
   Палеоантропы (по выражению Поршнева "феноменально пластичные и "изобретательные" животные) активно приспосабливались к любым условиям среды обитания, используя всевозможные источники питания, постоянные или эпизодические. К примеру, речная выдра нередко добывает большое количество рыбы, выбрасывая обезглавленную добычу по всей длине охотничьего участка - берегу реки. Когда выдра не голодна, она объедает одни головы, бросая остальную часть. Таежные следопыты часто пользуются этими дарами так же, как в прошлом - палеоантропы. Особую роль играли бобровые плотины, собиравшие с огромных акваторий трупы птиц и зверей и служившие одновременно транспортными каналами для неандертальцев: "Строя плотину, бобры укладывают ветки...не поперек потока, а вдоль него...Ветки как бы процеживают воду и задерживают все, что несет река...плотины...достигают нескольких сотен метров...по ним свободно можно переходить с одного берега на другой" (74, с.41). Таким образом, плотины бобров являлись (и до сих пор являются) идеальными фильтрами, задерживающими для палеоантропов трупы различных животных. Со своей стороны, приматы отлично исполняли роль природных санитаров, очищая водоем от гниющих остатков. Гипертрофическое обострение чувств, связанное с необходимостью связывания значительного объема ощущаемой информации, находит отражение в их морфологии, не случайно поздние неандертальцы отличаются самым крупным из всех приматов мозгом и особым затылочным выступом при неразвитых костях лобного отдела. Именно в процессе развития поисково-симбиотических связей у неандертальцев "интенсивно росла зрительно-обонятельная, затылочная область мозга, которая у человека...снова сокращается настолько, что теряет весь относительный прирост...за время эволюции...предковых форм...вывод: речь и труд человека не могли бы возникнуть на базе мозга обезьяны, даже антропоморфной" (63, с.179).
   Смехотворные теории, однако, по-прежнему рассматриваются всерьез. Вот каким образом Л. Брейс поясняет строение черепа неандертальцев: "Он рассматривает...выдвинутое вперед лицо как опору для передних зубов, которые были очень крупными. В такой их величине Брейс видит своего рода техническую адаптацию...А чтобы обеспечить достаточно места для таких зубов...требовалась большая массивная челюсть...когда зубы используются как тиски, клещи или мялки...Выпуклость на задней части...черепов могла служить противовесом выдвинутому вперед лицу...выступ позволял крупнолицему неандертальцу быстро поворачивать голову" (135, с.132).
   Что же: железная логика и абсурд лишь усиливают друг друга. Заглядывая в недалекое завтра, радуешься гомерическому хохоту студентов, находящих разрядку в чтении пыльных опусов о своей родословной. Редчайший, в принципе невозможный, случай, когда история целой науки выглядит забавным комиксом "в веселых картинках"! Обнаруженные еще в 50-е годы Ф.Э. Коби многочисленные царапины на передних зубах палеоантропов исключают какие бы то ни было параллели с эскимосами и свидетельствуют о некрофагии, при которой резцы всегда участвуют в разделке частей туш вместе с каменными орудиями. Очередной этап утилизации мертвых остатков отражен в дисперсии орудийных форм палеоантропов, которая определяется конкретными изменениями экологической среды данной эпохи.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 2. ОРУДИЙНЫЕ ИНСТИНКТЫ ПАЛЕОАНТРОПОВ.
  
  
  
   Характеризуя орудийную деятельность приматов, Поршнев пишет о том, что популяции неандертальцев отличались "не более высокой...ступенью развития своей каменной техники, а..."букетом" изготовляемых...изделий - доминированием одних, утратой и забвением других. Это превосходно демонстрируется современным палеолитоведением 1 /1 - Праслов "Ранний палеолит северо-восточного Приазовья и Ниж. Дона". Л., 1968 /" (63, с.330). Новая типология орудий троглодитов отражает дальнейшие изменения экологии: "Их камни все больше приспособлены для резания и разделки мяса животных, поверхностно уже поврежденных хищниками, хотя их по-прежнему привлекает извлечение мозга. Этот высший род троглодитид способен расселиться, т. е. найти мясную пищу в весьма разнообразных ландшафтах, по-преднему решительно ни на кого не охотясь" (63, с.112).
   С исчезновением необходимости в пробивании брюшины и шкур крупных зверей исчезают пики и бифасы, уступая место типично мустьерским индустриям, сохраняющим иногда старые типы в форме "ашельской традиции" и т. д. Часть популяций ранних неандертальцев продолжала занимать биотопы, свойственные предыдущей фазе, демонстрируя признаки фазовой задержки в ее морфологическом и орудийно-типологическом аспектах. К примеру, у черепов из Штейнгейма и Сванскомба надглазничный валик "исключительно массивный, образующий сплошной костный выступ с полным слиянием надпереполья и надорбитных элементов, как у пекинского человека...появляется подбородочный выступ", а слой с костями "содержал также орудия примитивного ашельского типа" (24, с.92).
   Разумеется, "подбородочный выступ" - явная натяжка: кость не тот эластичный материал, который выдержит словесные спекуляции. Ни у одного из видов неандертальцев нет и быть не может морфологических признаков неоантропов. Выступ на подбородке либо есть, либо его нет. Вот почему он не "появляется", а возникает вместе с иными признаками. Другое дело - "ашельские орудия", поэтому Поршнев и здесь оказывается прав: "...палеоантропы могли изготовлять изделия...и позднеашельского типа, и разных уровней мустьерского типа, и начальных уровней верхнего палеолита, но подселение к автохтонным популяциям требовало от пришельцев" либо перенять местный набор орудий, либо сохранить собственный. Важнее то, что "вероятность победы была на стороне...более трудных приемов", которые "обладали...большей имитатогенностью..." (63, с.347). На языке теории информации данное правило означает: сложные приемы изготовления вещей ведут к формированию легко распознаваемой типологической формы, к созданию четкого информационного образа орудия или ядрищ (рис.44).
   В специальной статье, посвященной проблемам формообразования каменных орудий, А. Филиппов пишет: "Среди археологов существует мнение, что морфопризнаки не имеют никакого отношения к функциям...это неверно...есть понятие технико-типологического признака...Примером морфопризнаков...может служить анализ зубчато-выемчатых...орудий. Зубцы, шипы, выемки, их сочетания образуют морфотипы...эксперимент, моделирующий деформацию материала...на поверхности земли, указывает на зубчатые и выемчатые признаки другого порядка" (163, с.11). Иными словами, трасологами якобы определены четкие критерии отличия орудийных морфотипов и типов повреждения эолитов, получаемых "экспериментально" - методом топтания и хождения по обломкам кремня.
   Однако типологические противоречия легко проследить как раз на примере зубчатого мустье: "После выделения данного типа индустрии Ф. Бордом...аналогичные памятники стали описываться и на других территориях...В основу выделения "варианта мустье зубчатого" В.Н. Гладилин положил материалы раскопанного Д.С. Цвейбель (1970) в Донбассе памятника близ с. Белокузьминовка...абсолютное большинство изделий...имеет зубчато-выемчатую ретушь...98% всей коллекции" (136, с.102). На этом основании был вынесен следующий академический вердикт: "...налицо переотложенный памятник с разновременными материалами, а значительная часть зубчато-выемчатых форм является результатом естественных повреждений" (136, с.103). Этот вывод также основан на идеализированных представлениях о неандертальцах и их орудиях потому, что совсем не учитывает реальных элементов их экологической ниши.
   В.Е. Щелинский провел тщательный анализ техники изготовления и функций мустьерских орудий и отметил "немало нерешенных проблем...признаки вторичной обработки орудий исключительно многообразны...типы ретуши, число которых может бесконечно увеличиваться...". Исследователь подчеркивает, что чаще всего в своих интерпретациях археологи опираются "преимущественно на...этнографические свидетельства...представления о вероятных функциях...носят целиком предположительный характер и нуждаются в трасологической проверке..." (163, с.72-75). Но и она ограничена, ибо "многие орудия из мустьерских стоянок не имеют хорошо выраженных линейных следов и...заполировки рабочих частей...". Выходит, что этими орудиями...не работали? Не потому ли большую часть изделий Белокузьминовки ошибочно отнесли к эолитам, что в археологии вообще отсутствуют надежные методы функциональной оценки морфотипов зубчатых и аналогичных им форм.
   Стоит сопоставить следующее утверждение Щелинского с приведенным выше высказыванием Филиппова о критериях отличия морфопризнаков на артефактах и псевдоорудиях. "...любые следы выкрошенности на краях орудий, - пишет он, - если они не прослеживаются вместе со следами заполировки и линейными следами...попросту неотличимы от обыкновенных следов повреждений или некоторых разновидностей вторичной обработки..." (163, с.77). По существу, речь идет о конвергентно возникающих (неразличимых) морфотипах. Следовательно, для большинства орудий мустье практически невозможным оказывается описание их действительных функций и даже характера ретуширования, отличающего экологические варианты зубчатого мустье. Трасологический пессимизм непроизвольно концентрирует в себе неосуществимые требования археологов к "труду" археоантропов и неандертальцев. "...особенно неблагоприятным фактором, - продолжает Щелинский, - в исследовании палеолитических орудий является то, что на них гораздо реже сохраняются или бывают менее отчетливыми, чем на неолитических орудиях...диагностические микроскопические следы от работы...без которых...невозможно установление функций этих орудий..." (63, с.79). Как видно, даже опыту не по зубам предлагаемая "теория функций"! Чтобы выйти из тупика логически абсурдной диагностики несуществующих функций, экспериментаторы воспользовались уже проторенным путем: "Ножами, очевидно...обрабатывалось дерево. Для обработки дерева применялись...струги и некоторые скребки (со следами изнашивания от скобления твердого слабоаброзивного материала)...". "Струги", которыми никто не строгал, и скребки с несовпадающими рабочими кромками вполне годятся, чтобы портить растения: деревья не только "умирают стоя", но и молчат. Ложным исходным постулатом по-прежнему является "охота". "...при обработке дерева изготовлялись, - упрямо проводится та же линия, - главным образом рогатины и наконечники копий...причем...осуществлялся полный производственный цикл - от валки молодых деревьев...до обжига на костре и чистовой отделки изделий" (163, с.117-118).
   Теперь понятно, почему в Приазовье так мало дубов и ясеней: палеоантропы ("настоящие", но еще все-таки "темные люди"), видимо, мало что смыслили в экологии и рациональном потреблении ресурсов. Между тем, в процессе опытов по разрезанию древесины кремневыми ножами "лезвия этих ножей выкрашивались значительно быстрее, чем на них успевали образоваться заполировка и линейные следы. Обращает на себя внимание большое сходство отмеченных следов изнашивания с ретушью...зубчатого мустье. Отличие между ними...в том, что фасетки...располагаются более бессистемно и бывают меньших размеров" (163, с.120). Означает ли это, что стволы под Дружковкой более сучковаты, чем в Носово? Вероятно, да (если нет других аргументов). В действительности, полученный в опытах конвергентный результат вовсе не доказывает реальности некоторой общей функции, ведь одну гипотезу нельзя обосновывать с помощью другой. Тем не менее, киевские покровители прямо заявили Цвейбель, будто бы нарытые ею орудия были "пригодны главным образом для...сдирания...коры...один из виднейших украинских археологов...сказал: "Вы открыли целый деревообделочный комбинат" (131, с.20). В то же время В. Любин считает, что "зубчато-выемчатые орудия были пригодны для всех функций..." (131, с.19). Полифункциональность некоторых орудий мустье - признанный факт: "...остроконечные, тщательно изготовленные формы орудий Носово 1...свидетельствуют о разных операциях...Каждое...имеет все основные рабочие участки...позволяющие осуществлять постоянный перекрест кинематически разных операций" (63, с.57). Возможности для совмещения функций в пределах одной типологической формы сложились на неандерталоидной фазе не только в виду общего уменьшения размеров каменных орудий. Неандертальцам удалось разорвать жесткую связь между формой и функцией, которая определяла орудийную деятельность в ашеле.
   Для огромного большинства изделий, однако, характерна иная ситуация: "На мустьерских орудиях...гораздо лучше прослеживаются следы...в виде разнообразной выкрошенности краев при довольно слабой их заполированности. Эти признаки...не указывают на кинематику. Их трудно идентифицировать с теми или иными видами операций..." (163, с.76). И все-таки, зубчато-выемчатые лезвия указывают на вполне определенную кинематику удара и трения о твердый материал, не имеющий ничего общего с волокнами растений. Как уже отмечалось, кромки изделий нередко отражают суммарную функцию, которая маскирует ряд промежуточных операций. Если вспомнить, что трение - это "растянутый во времени удар", а удар - "мгновенное трение", нетрудно понять причины сходства следов работы режущими и сдирающими обломками. Наложение разных движений на одну рабочую часть ведет к формированию зубчатой выкрошенности лезвий (рис.43). На многих сдирающих орудиях ашеля и мустье фасетки ретуши утилизации, четко видимые при окантовке патиной, располагаются на одной, обычно вогнутой, поверхности изделий. Трасологи просмотрели эту особенность, говорящую о конкретных динамических напряжениях. Размеры и форма таких орудий разнообразны, однообразными являются лишь сами лезвия с характерной забитостью и зубчатостью, хотя они могут быть выпуклыми, прямыми или вогнутыми. Иногда вогнутость лезвия определяется формой крупной выемки, но и в этом случае внешний вид ретуши не меняется. Размеры выемок часто соотносятся с диаметром костей, охватываемых при сдирании лезвием. Такой тип орудий - самый эффективный для данной функции, поскольку резко увеличивается полезная площадь обработки. Перечисленные закономерности прекрасно иллюстрируются материалами бассейна Северского Донца, в частности, ашельскими индустриями пунктов Каменка 1 и 2 (КМ-1, КМ-2, Пергало, 1991).
   Примечательно, что именно Цвейбель помогла подобрать нужное слово для обозначения адекватной функции: "сдирание"; остается разорвать неестественную пару: "сдирание коры". Это положение отнюдь не отменяет возникшую в финальном мустье Донбасса спорадическую обработку древесных ветвей для формирования составных орудий - "копий". Если принять точку зрения Любина, такая обработка производилась с помощью неспециализированных орудий. Итак, основной функцией "полифункциональных" ашело-мустьерских изделий (в их законченной форме) было сдирание остатков мяса с костей животных на предпоследней стадии освоения туши. При инстинктивных попытках разбить кости этими небольшими орудиями на них обособлялись крупные зубцы. Инстинкт "пробы сырья" плюс его автоматическая имитация вели к дополнительным сколам и трещинам. Этими факторами и объясняется наличие следов "псевдовторичной обработки...обусловленных повреждениями и поломками орудий" (163, с.86). Именно таким образом, очевидно, и возникли артефакты с трогательным именем: "орудия с носиком".
   Орудия ломались также в силу других причин, естественных для неандертальцев. На примере белокузьминовской популяции видно, что их жилые поверхности были сплошь покрыты кремнем: оставленными изделиями, отщепами, обломками и целыми желваками. Само собой разумеется, что мощные, импульсивные обезьяны двигались по этим поверхностям во всех направлениях, а их детеныши здесь же устраивали дикие игрища. Имитируя орудийное поведение взрослых, молодые животные подряд перемалывали каменные фрагменты, а затем снова вытаптывали полученную смесь. Если учесть "семейные сцены" и стычки на границах отдельных групп и в зоне перекрытия популяций, особенно смешными покажутся усилия раскопщиков, направленные на абсолютную фиксацию сверхотносительных моментов.
   Важный аргумент состоит в том, что данная "стоянка" расположена в долине Беленькой, в самом сердце Мегаполиса и в красивейшем месте на Земле. К нему приурочены богатейшие запасы мелового кремня, который широко использовался приматами первых двух фаз эволюции семейства. В ходе активного собирательства каменного сырья неандертальцам попадались древнейшие продукты раскалывания, рассеянные по склонам речных террас; вот почему часть коллекции (хотя это не прослеживается по патине!) может составлять "разновременный материал", в основном вторично преобразованный. С другой стороны, переотложением здесь можно пренебречь: если тысяча кремней сползла к днищу оврага на один метр, такое перемещение следует приравнять к неподвижности.
   В процессе орудийной деятельности неандертальцы не могли предвидеть не только отрицательных, но и ее положительных следствий: "...конечный результат лишь отчасти, не идеально верифицировал (выверял) комплектность...подражательных цепей действий" (63, с.330). Абсолютное большинство предметов, называемых "заготовками", представляет собой собрание брошенных, незаконченных изделий, что связано с гиперимитативностью палеоантропов. Вот когда действительно "потребность в труде" опережала потребность в его результате! Опытная проверка показала, что "не все палеолитические...орудия были результатом единовременного оформления...Это орудия неустойчивой формы...наконечники...сразу же готовились в законченном виде..." (163, с.97). Почти все орудия Белокузьминовки, за исключением редких остроконечников и скребел, - орудия бесформенные, то есть "вторично переоформленные". Но и среди устойчивых мустьерских форм встречаются изделия (например, плоские остроконечники) без следов ретуши изнашивания - законченные, но забытые артефакты.
   Чтобы понять инстинктивную природу орудийной деятельности троглодитов, нужно представить их отдельные действия как сумму неадекватных реакций. Неадекватный рефлекс - та информационная мутация нервной системы, которая вызвана новым (или неожиданным) внешним фактором. Превращение его в адекватный рефлекс происходит путем сохранения нового качества в составе той или иной программы поведения. Ближе всех подошедший к разгадке инстинкта Поршнев пишет: "Во всех этих случаях адаптивного наследственного закрепления...неадекватного рефлекса он...тем самым терял свою тормозную функцию...по отношению к какому-то положительному действию, ибо сам становился адекватным, положительным, "произвольным" действием" (63, с.296).
   Как известно, техника леваллуа начинается с получения единственного отщепа с помощью большого числа предварительных операций, а заканчивается скалыванием огромного количества однотипных заготовок путем незначительной подправки ядрищ. Если в первом случае налицо гипертрофия имитации, то во втором - имитация гипертрофии. Не случайно на стадии призматических нуклеусов проявляется отмеченный Поршневым феномен: "...прямая целесообразность (неуклонное возрастание коэффициента получаемого режущего края по отношению к объему...камня), но невозможно под ней вскрыть действия ни естественного отбора, ни сознательного расчета" (63, с.347). Эта закономерность обусловлена теми процессами внутри популяций, которые управляются особой формой селекции. Новое понятие информационного отбора существенно углубляет традиционное понимание "естественного отбора", которого более века не касалась живая мысль. Вот теперь-то отбор подойдет для объяснения эволюционного перехода к человеку, выражаемого рядом тонких сдвигов в направлениях информационных взаимодействий. Удлинение режущего края ножевидных форм есть инстинктивный ответ на вполне определенное требование внешнего объекта к орудийной функции. Данный процесс обеспечивается системой устойчивой обратной связи между предметом отбора (типологическим комплексом) и отбирающим фактором - живым организмом. В поддержании устойчивости всей системы решающее значение играет информационное подкрепление высокоимитативных приемов на всех этапах функционально-производственного цикла. По существу, феномен удлинения режущей кромки отражает и суммирует важнейший уровень изменения изделий мустьерского периода - эволюцию нуклеусов.
   Появление законченных типов ядрищ, предназначенных для получения удлиненных ножевидных заготовок, отличает неандерталоидную фазу развития каменной техники от всех предыдущих фаз. Тогда как в ашеле имитируется преимущественно форма орудий, в эпоху мустье предметом подражания становится форма нуклеуса - нового важного посредника между особью и пищевым объектом. Имитация нуклеуса, то есть движений, связанных с его подготовкой, основывается на стабилизации его форм и выражается психологическим принципом, согласно которому "завершение композиции при подражании протекает легче, как бы необходимее..." (63, с.316). В отличие от орудий с "завершением" ядрища (как типологической формы) вовсе не заканчивается круг операций, направленный на реализацию "целевых требований" к изделию. В сущности, изготовление такого ядра в то же время означает и получение стандартных отщепов - пластин с фиксированной длиной функциональной кромки.
   Общее увеличение длины режущего края было достигнуто бессознательным информационным отбором заготовок по линии: отщеп - пластинчатый отщеп - пластина. Поскольку с нуклеуса одного типа скалывались различные по длине и форме заготовки ножей, а с нуклеусов разных типов - конвергентные пластины, отбор действовал в направлении соответствия друг другу всех элементов единого технического пучка, что выразилось в эволюции грубопризматических ядрищ к типично призматическим (симметричным) формам. Так как конвергентно-типологическое понятие "мустье" выходит за рамки географических локусов, отмеченные закономерности проявлялись независимо у многих видов фазовой общности, но лишь в одной изолированной популяции было достигнуто замечательное соответствие внутри рассматриваемого пучка. Эта взаимосвязь нашла предметное воплощение в оптимальной ножевидной пластине, характерной для индустрий Гомо сапиенс. Новая форма каменного ножа приспосабливалась для разрезания мясных тканей с иными механическими свойствами, чем это было до сих пор: теперь разделывались трупы только что убитых особей. Следует подчеркнуть, что крайним и конечным вариантом развития леваллуа является мезолитическая техника снятия микропласти с карандашного нуклеуса, с учетом ее деградации в неолите.
   Итак, на фоне морфологических изменений в популяциях троглодитид действовал механизм информационного отбора, создавший все наблюдаемое разнообразие их экзосоматических органов. С помощью фактов Поршнев показал: в ходе дивергенции троглодитид и гоминид неандертальцы не вымирают с исчезновением мустьерских каменных орудий. В процессе регресса орудийной техники знакомые типы изделий уступают место архаичным формам, предназначенным для дробления костей и для иных первичных функций. "...это давно ставящая археологов в затруднение, - указывает ученый, - примесь...Древнейшие типы орудий вроде галечных или вроде ручных рубил...в мезолите и в неолите, особенно в раннем...деградировавшие палеоантропы появлялись на стоянках неоантропов...разбивали оставленные последними кости крупных животных..." (64, с.23-24). На Памире, в частности, известна маркансуйская культура (возрастом 10 тыс. лет) с орудиями, конвергирующими с полиэдрами Олдувая.
   Данный феномен тесно связан с адельфофагией, с поздним подкармливанием палеоантропов людьми и с сохранением в ряде регионов (как в Средней Азии, например) крупных популяций травоядных. Непосредственной причиной угасания орудийных инстинктов предкового вида являтся новая доминанта торможения. Растормаживание прежних связей привело к диссипации их генетической базы, и это состояние популяций отвечало уже новому таксономическому рангу - подвиду реликтовых палеоантропов. "Только так, - заключает Поршнев, - можно объяснить казавшееся загадочным несовпадение археологического ряда и антропологического ряда фактов..." (63, с.345). На противоположной ветви общего эволюционного древа отбор информации получил автономную роль в форме речи: впервые тайная пружина развития материи вырвалась из-под пресса морфо-генетической селекции, став реальной основой телесной стабильности и независимого мышления людей.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ. НАЧАЛО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ИСТОРИИ.
  
  
  
   "Мы близимся в науке о человеке к такому сдвигу, который можно сравнить с революцией в физике... Роль, аналогичную "атомному ядру", здесь сыграет начало человеческой истории...История людей - взрыв. В ходе ее сменилось всего несколько сот поколений. Толчком к взрыву...послужила бурная дивергенция двух видов...Именно природа этой дивергенции и есть "атомное ядро", тайну которого
   надлежит открыть".
   ( Б.Ф. Поршнев )
  
  
  
   Тайна "атомного ядра" - есть тайна информационного отбора как глубинного механизма расхождения палеоантропов и ранних людей, "стремительно отодвигавшихся друг от друга на таксономическую дистанцию подвидов, видов, родов, семейств...на дистанцию двух разных форм движения материи - биологической и социальной". Информационный отбор - это селекция и наследственное закрепление той информации, которая необходима для удовлетворения жизненно важных потребностей организма. Освободившаяся от власти "естественного отбора" сила заключена в мышлении, целенаправленно производящем единицу новизны независимо от соматических изменений. Если, по образному высказыванию Шредингера, все живое "питается отрицательной энтропией", то человек для поддержания нужного уровня существования цивилизаций обязан не только "питаться" новой информацией, но и приращивать ее.
   Неосознанная потребность в новой информации составляет основу любопытства животных и средство расширения их видовых спектров, тем более важное при изменении условий среды. Им всем доступно лишь пассивное создание (новой) информации в ходе импульсивного проявления неадекватных рефлексов. В человеческом обществе данная потребность осознается до потребности Познания, а сама новизна обретает форму товара, обслуживающего удовлетворение всех остальных потребностей. История этого феномена скрыта меж таинственными точками дивергенции - бифуркационными узлами, меняющими качество протекающих сквозь них потоков информации. Зачаточное расщепление неандертальского вида на базе адельфофагии - фантастическая идея, с трудом поддающаяся осмыслению, ибо такой механизм образования новых видов совершенно неизвестен в теории эволюции. Обобщая, он вбирает в себя все известные механизмы и факторы видообразования. Суть нового явления в том, что пищевая специализация внутри родительской популяции привела к фактическому разделению экониш удаляющихся групп особей при внешнем тождестве условий их жизнедеятельности. Именно таким образом произошло формирование "сверхсоциальной системы" в недрах сложившейся структуры "общественных" животных.
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 1. НОВЫЙ ТИП ВИДООБРАЗОВАНИЯ.
  
  
  
   Поршневу удалось определить явление, которое выступило детонатором "взрыва". "Нет, адельфофагия, - подчеркивает он, - имеет множество зоологических прецедентов, но мы не имеем прецедента, чтобы это легло в основу эволюции (не говоря о последующих чисто исторических трансформациях этого феномена)" (64, с.4). Первичное расщепление единой популяции палеоантропов произошло по схеме сегрегационного видообразования, при котором "решающую роль играет обособление мутационно возникающих рас, изоляция зачатков вида, причем, роль изолирующего от скрещивания фактора играет...что-то активно препятствующее скрещиванию даже с близкими формами на месте. Тогда очень быстро новый биологический вариант развивается в особый вид" (64, с.10).
   Исключив географическое разобщение, Поршнев останавливается на двух факторах репродуктивной изоляции, среди которых первый, однако, характерен в основном для насекомых: "...подчас едва выраженные морфологические отличия становятся интенсивным фактором половой изоляции...и тем самым устраняют всякую гибридизацию...". Среди беспозвоночных таким способом возникают виды-двойники, различимые лишь по "незначительным" особенностям копулятивного аппарата. При действии второго фактора "молодые особи с невыраженным...новым признаком истребляются...они не дадут потомства. В обоих случаях разрушаются прежние...отношения размножения и заменяются отношениями антагонизма - если не в общебиологическом смысле, то в смысле исключения гибридизации" (64, с.10). Вот этот последний фактор весьма схож с методом искусственной сегрегации, или селекции в хозяйственной деятельности людей. Анализируя темпы образования видов, Поршнев приходит к выводу: "Возникновение Гомо сапиенс с его верхнелобными формациями головного мозга...принадлежит к числу неоформогенного видообразования...но это вовсе не значит, что его можно назвать "внезапным", "мутационным" и на этом успокоиться...быстрота дивергенции...все-таки ставит данный факт вне ряда биологических аналогий..." (64, с.11-13). Кроме бессознательной и методической формы искусственного отбора исследователь называет "еще более низкую форму...отбора, вполне стихийного, которая сама лежит как бы на грани естественного отбора и искусственного отбора".
   Впервые в эволюционном развитии природы живой организм выступил в качестве активного отбирающего фактора не по отношению к другому виду, а в отношении самого себя, став причиной внутреннего раздвоения популяции. В процессе адельфофагии первостепенное значение получает рецептивная оценка палеоантропами информации о признаках нарождающихся неоантропов. Из новых морфологических признаков Поршнев выделяет следующие: большелобость, безволосость тела и наличие особой жировой ткани у детенышей первых пралюдей. Но ранние неоантропы отличались в первую очередь глубоко скрытыми качествами, имеющими "антифизиологическую", то есть информационную, природу: "Обособляемая от скрещивания форма, видимо, отвечала...требованиям податливости на интердикцию" (64, с.14). На этом уровне отношений информационный отбор уже имеет некоторое самостоятельное значение в виде инициации у части неоантропов ответных неадекватных действий, вышедших за рамки простой имитативности. До известного момента сложившийся комплекс связей обеспечивал палеоантропам стабильный источник белковой пищи, но главный итог этого процесса - формирование репродуктивно изолированной популяции нового, переходного, подвида. "Вот как раз вполне "бессознательным" и стихийным отбором палеоантропы, - говорит Поршнев, - и выделили из своих рядов особые популяции, ставшие затем особым видом" (64, с.14).
   Тем не менее, стараниями советских ученых в публикациях утвердилось кричащее заблуждение. "...в человеческом обществе, - пишет В.П. Алексеев, - отбор выступает в рассеивающей форме...Оставаясь и у человека формообразующей силой, как и в животном мире..." (1, с.7). Поршнев отвергает это чудовищное искажение, рассеивающее остатки смысла: "...следовало бы начинать с вопроса: что такое история с точки зрения биологии?...что присущее биологии исчезло в человеческой истории?...общественная история есть такое состояние, при котором...не действует закон естественного отбора" (63, с.38). Иными словами, в обществе перестают действовать законы в и д о о б р а з о в а н и я. Признавая дарвиновский отбор у людей, Алексеев должен признать и то, что через время на Земле возникнет новый вид "суперчеловека", но такая расистская перспектива ничуть не лучше расовой ретроспективы. Вместе с отбором автор обязан постулировать как борьбу за существование, так и вымирание "менее приспособленных". Об этом профессор не подумал, ибо сам относится к клану "более приспособленных". Впрочем, разве марксистская идеология не навязывает человечеству "борьбу классов" с вытекающим из нее физическим истреблением людей в таких масштабах, которые несоспоставимы с числом жертв адельфофагии. Сама жизнь свидетельствует: за 70 лет экспериментов красным докторам так и не удалось создать расу Гомо советикус, хотя они из кожи вон лезли. Им бы прислушаться к истинам великих: "Учение о борьбе за существование, - писал К.А. Тимирязев, - останавливается на пороге культурной истории. Вся разумная деятельность человека есть одна борьба с борьбой за существование" (63, с.38). В отличие от животных человек адаптируется к среде не с помощью телесных изменений, а за счет изобретения технических средств - новых средств производства. Иначе, информационный отбор превращается в отбор новой информации, получившей социальный статус двигателя прогресса в ОТИ.
   Следующая псевдонаучная теория - полицентризм распадается на два одинаково неверных варианта. В наиболее вульгарном из них новый вид возникает из двух видов в географически удаленных районах, сходных экологически (человек - из разных видов палеоантропов и даже археоантропов). Такой схемы придерживается все тот же Алексеев. Принимая чисто конвергентные признаки за расово-филогенетические черты, он пытается провести абсурдную идею: согласно его тезису, монголоиды произошли от...синантропа! Поскольку "с начальством не спорят", данная чепуха тиражируется в учебниках антропологии: "...у синантропов проявляются некоторые черты, присущие современному монголоидному расовому стволу (лопатообразные формы резцов)" (82, с.136). Если на экзамене по дарвинизму студент решился бы утверждать, будто какой-нибудь вид (например, леопард) возник независимо в Азии и Африке, ему трудно было бы продолжать учебу. Почему же никто не смеется, когда подобную чушь несет профессор?
   Алексеев, как ни странно, разделяет и противоположный взгляд. В этом варианте один вид возникает из другого на базе пространственно разделенных популяций. "...формирование...Гомо сапиенс, - считает он, - могло идти параллельно...Коль скоро действовала тенденция образования современного вида человека на основе неандертальского вида, она охватывала многие популяции...и подчиняла себе их эволюцию, придавая ей направленный характер перестройки морфологии..." (2, с.344). Итак, загадка эволюции, наконец-то, решена: в основе ее направленности лежит "тенденция", "стремление к совершенствованию" и к "разумности".
   Между тем, популяция является не простым скопищем животных, а элементарной еденицей эволюции. На этом основании моноцентризм понимает возникновение нового вида из одной популяции в ограниченном регионе, попавшем в зону природных изменений. Однако в справочнике читаем: "Моноцентризм...концепция о происхождении человека...из одной или нескольких групп палеоантропов". Под "группой" можно понимать, что угодно: вид, популяцию или стадо. Необоснованное расширение термина выливается в концепцию "широкого моноцентризма", согласно которой "область возникновения неоантропа была сравнительно большой территорией, вероятно, включавшей Север и Северо-Восток Африки, Юг, Юго-Восток Европы, Переднюю...Сред. и часть Юж. Азии" (102, с.376). Но это и есть полицентризм, искусственно впяченный в моноцентризм, - результат абстрактного понимания вида. Оба варианта эквивалентны, поскольку ведут к общему заблуждению: сказать, будто один вид возник из двух видов, равносильно утверждению, будто бы вид образовался из двух групп особей - популяций с разным генетическим материалом. Это оживляет старый роман о герое, возжелавшем дважды войти в одну и ту же реку.
   Так как единственным научным трудом по классификации прямоходящих обезьян до сих пор остается статья Поршнева "Троглодитиды и гоминиды в систематике и эволюции высших приматов", ее содержание должно быть положено в основу всех изменений и уточнений номенклатуры в приматологии. Уже к 1969 году ученый создал оригинальную систематику семейства, возвратив в нее первоначальное обозначение Линнея: "На современной поверхности оно представлено...одним видом / Троглодитус реценс Л.сп.? /, который может быть описан как "реликтовые гоминоиды..."...От линии троглодитид...в верхнем плейстоцене ответвилось семейство гоминид, в котором тенденция к видообразованию не получила развития и которое с самого начала...представлено лишь видом Гомо сапиенс" (67, с.122).
   Схема 1 графически отмечает первичное (и неполное) расщепление предковой популяции в точке Д-1:
  
  
   0x08 graphic
0x08 graphic
 P. donbassicus Д-1 P. donbassicus
   0x08 graphic
0x08 graphic
   0x08 graphic
 Homo sapiens fossilis
   (переходный подвид)
  
   Так как географический пункт, отвечающий дивергентной точке Д-1, крайне важен, его название находит отражение в латинском наименовании исходного предкового вида. Таков в общих чертах пространственно-эволюционный аспект проблемы одноактности начала истории, поставленной Поршневым в достаточно строгой форме. Ее решение устраняет вероятностный подход к образованию видов, включая человека. Совсем не случайно в конце третьей части своей книги Поршнев утверждает: "Остановит ли что-либо экспансию математики? Эта могучая волна может разбиться только об один утес: если будет научно доказана одноактность...человеческой истории. Это ознаменовало бы следующий, еще более высокий уровень разума".
   Что же представляют собой ранние гоминиды в сравнении с современными людьми? Исследователь дает однозначный ответ: первые неоантропы составляют переходное звено к человеку потому, что в их мозге нет еще речевой зоны, о чем свидетельствуют данные изучения внутренних слепков коры полушарий на ряде древнейших черепов. Говоря о фундаментальности факта, вскрытого Кочетковой, Поршнев поясняет его смысл: "Трудно переоценить огромность этого...тончайшего сдвига...это отклонение характеризует людей первой половины верхнего палеолита (столь же неточно...именуемой "ориньяком")...это пестрый конгломерат не очень жизнеспособных...разновидностей, составлявших переходный мост между палеоантропами и неоантропами...На дне пропасти между ними найдены лишь немногие обломки этого филогенетического моста..." (63, с.372-373). Приятно сознавать, что данная "пропасть" пролегает через Донбасс, четвертичные слои которого только приоткрыли точку первичной дивергенции: череп из Маркиной Горы, а также приазовско-крымские находки вместе очерчивают границы Мегаполиса - области происхождения ранних людей.
   Ученому удалось восстановить и фактически обосновать плодотворную идею "недостающего звена" между обезьяной и человеком, извращенную последователями Вирхова. "Человек произошел не только от обезьяны, - иронизирует Поршнев, - Он произошел также от земноводной амфибии...от одноклеточного простейшего...Нигде и никогда Дарвин и ранние дарвинисты не утверждали, что...после ступени "обезьяна"...следует ступень "человек". В 1866 г. Геккель ввел "для "недостающего звена" термин "питекантроп"...однако это имело смысл...ни обезьяна, ни человек...Геккель назвал это пограничное существо не просто Питекантропус, а Питекантропус алалус (неговорящий). Дюбуа добавил: эректус (выпрямленный, стоящий)" (65, с.9-13). Конечно же, врач Дюбуа не имел права этого делать, но где были его оппоненты? С тех пор охотники за ископаемыми костями настолько запутались в открытиях, что вернуть первоначальное имя первым людям будет исключительно трудно. Но это необходимо сделать в виде исключения:
  
   ПИТЕКАНТРОП = РАННИЙ НЕОАНТРОП = СИНОНИМЫ.
  
   Афилетическая эволюция переходного подвида позволяет вскрыть новую дивергентную точку, отмечающую вымирание ранних и появление поздних кроманьонцев - собственно людей. Тогда зрелое древо развития человеческой филы должно иметь следующий вид (схема 2):
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
0x08 graphic
 P. donbassicus fossilis
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
 Д-3 P. donbassicus recens
   0x08 graphic
 Д-1 (Troglodytus recens L.)
   0x08 graphic
0x08 graphic
P. donbassicus
   0x08 graphic
0x08 graphic
Porshnevi Perg. Д-2 Homo sapiens fossilis
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
 (питекантроп)
   Homo sapiens recens
  
  
  
  
  
   Точки дивергенции Д-2 и Д-3 широко размазаны в пространстве-времени в силу высокой специфичности коэволюционного процесса, но это объективное распределение отнюдь не снимает строго моноцентрического принципа происхождения второй сигнальной системы в точке Д-2. Дихотомический маркер Д-3 еще более неустойчив: если одни популяции вымирающих палеоантропов продолжали использовать каменные орудия, другие уже полностью перешли в пищевую зависимость к человеку, существуя за счет жертвуемой, а позднее и жертвенной, еды.
   Право первооткрывателя, выделившего предковый вид в трибе европейских палеоантропов, дает мне редкую возможность назвать его в честь российского ученого: Палеоантропус донбассикус Поршневи (Paleoanthropus donbassicus Porshnevi Perg.). Соответственно полное латинское наименование реликтового неандертальца звучит как Палеоантропус донбассикус реценс Поршневи. Оно является уточненным синонимом названия, которое впервые применил Линней: Троглодитус реценс. Его ввод оправдан логикой развития современной зоологической номенклатуры, требующей точности в идентификации дивергентных узлов взамен аморфной непрерывности филетизма. Вот почему реликтовый палеоантроп должен иметь статус подвида с латинским именем, принятым для подвидов.
   Новое правило видообразования, составленное при анализе старых дарвиновских схем, опирается на принцип относительности: каждый предковый и дочерний виды в системе дивергентной эволюции соотносятся как п о д в и д ы. Это означает, что в период своего реального сосуществования они должны рассматриваться как подвиды (способные к метисации), а с исторической точки зрения - как ископаемые предки, навсегда разобщенные линией вымирания. Вот почему выражение "предковый" (или "переходный вид") теряет свое первоначальное значение. Таксономический дуализм любой ступени образования видов заключается в двойственном положении предка по отношению к новому (дочернему) виду. Из схем 1-2 двойственность систематического ранга дочернего подвида хорошо заметна на поперечном срезе эволюционного движения пучка. Иными словами, подвиды П. донбассикус реценс и Г. сапиенс реценс являются один относительно другого видами с общим предком, эволюция которого для человека опосредована развитием Г. сапиенс фоссилис.
   Широкое распространение восточно-европейского палеоантропа - общепризнанный факт. Это вид, оставивший в различных слоях миллионы каменных орудий и в качестве активного некрофага освоивший гигантскую биомассу мертвого белка. Вид, вывернувший себя на изнанку...Открытый "на кончике пера", он будет, обязательно будет открыт где-нибудь в продуктивных пластах Дылеевки, Белокузьминовки или Белой Горы. Итогом раздела могут послужить слова Поршнева: "Таковы некоторые основания для восстановления идеи обезьяночеловека в ее первоначальном смысле, но на уровне современных биологических представлений". Развитие непосредственных предков человека невозможно представить вне отношений адельфофагии, оставившей зловещий след в судьбах цивилизаций. Диалектически понимаемая история людей - это история абсурда войны и войны с абсурдом. Стоит принять эту мысль, чтобы убедиться: утверждающий самое себя через отрицание Разум - единственный двигатель человеческой эволюции.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 2. НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП АДЕЛЬФОФАГИИ.
  
  
  
   Первый этап адельфофагии по существу совпадает с началом затухания палеоантропной экологической фазы. Эволюционный спад семейства выражен в форме независимого вымирания всех видов и родов неандерталоидов на просторах Евразии в связи с глобальной перестройкой среды. Для теории антропогенеза научный интерес представляет судьба лишь одного, восточно-европейского, вида и конкретно той популяции, которая обитала в междуречье Дона и Днепра в особой кризисной адаптозоне. В общих чертах картина палеокризиса воссоздана Поршневым в 9-й главе. Чтобы глубже понять механизм дивергенции, следует обратиться к некоторым этологическим фактам и открытиям в экологии.
   Благодаря блестящим построениям Лавджоя стало ясно, что внутрипопуляционные связи палеоантропов (как и всех прочих троглодитид) основывались на гармоничных отношениях в семейных группах. В свою очередь, моногамия приматов строилась на пищевой стратегии внутрисемейного дележа мясного белка, осуществляемой самцом - производителем каменных орудий. Каждая семья была закреплена за определенной территорией, совпадающей обычно с районом обитания крупного хищника. Используя остатки его добычи, палеоантропы имитировали сигналы тревоги вида-хозяина в случае появления другого хищника или иной внешней угрозы.
   Закладка новых семейных групп происходила, по всей видимости, на периферии старых путем соединения молодой самки с самцом из соседней семейной группы. При этом острая конкуренция периодически возникала между половозрелыми самцами старшего возраста из разных семей одной популяции, либо из различных популяций в зоне их перекрытия. Важнее то, что стычки между такими самцами заканчивались (как это случается у горилл) гибелью отдельных животных. Их трупы утилизировались обычными некрофагами и не вызывали пищевого интереса у собратьев. Уводя самку из ее родной группы, молодой самец (в случае рождения детеныша) становился главой нового семейства и обладателем собственной территории, которую он осваивал и защищал. Такая структура стабилизировала популяцию палеоантропов и обеспечивала ей неограниченное расширение ареала. Широкая специализация обезьян-некрофагов данной фазы укрепляла трофические связи сообщества и выражалась в разнообразных симбиотических вариантах.
   Новый экологический кризис привел к "возросшей трудности получения мясной пищи с помощью "живых орудий" или в конкуренции с размножившимися претендентами на биомассу так или иначе умирающих крупных животных". "...формирующиеся в конце среднего плейстоцена биогеоценозы, - продолжает Поршнев, - вытесняли прямоходящих плотоядных...приматов...несмотря на всю их...приспособляемость" (64, с.2). По данным Геохронологической лаборатории Аризоны 40 тыс. лет назад среди млекопитающих фиксируется волна интенсивного вымирания, однако Верещагин доказывает, что она не была связана с распространением человека: "...дата в 40 тыс. лет знаменует эпоху первого внутривюрмского потепления...Это была первая встряска популяциям степных и тундровостепных копытных, приспособившихся к сухому холоду" (11, с.178). Неизбежному вымиранию подверглись охотившиеся на этих травоядных хищники, а затем и некрофаги верхнего подуровня - гиены и палеоантропы различных видов. На грани исчезновения оказалась и предковая популяция неандертальцев, что в немалой степени обусловливалось появлением волкообразных - стайных хищников, не реагирующих на имитацию звуковых сигналов. Безхвостые приматы были обречены на поиск нетрадиционных источников пищи. "И вот вместе с критическим сокращением достающейся им биомассы, - пишет Поршнев, - они должны были вступать в соперничество с хищниками в том смысле, что все же начать кого-то убивать...Решение биологического парадокса состояло в том, что инстинкт не запрещал им убивать представителей своего собственного вида...чтобы использовать часть своей популяции как самопроизводящийся кормовой источник" (64, с.3).
   По мере нарастания дефицита трупного белка в сообществе неандертальцев складывались условия для развала семейных групп за счет исчезновения объединяющего дележа мясной пищи. Теперь не было препятствий к тому, чтобы самка с детенышами разных возрастов сменила свою территорию на новый район обитания. Такая ситуация вела к обострению полового состязания с участившимся летальным исходом. Соответствующее поведение палеоантропов было направлено на выживание отдельных особей хотя бы в ущерб старым связям в популяции. Вот та элементарная основа, из которой выросла новая этологическая стратегия - "поедание собратьев".
   Именно территориальное размежевание полов (до сих пор сохраняемое реликтовыми неандертальцами) сыграло "на руку" будущим неоантропам, возникшим на арене эволюции благодаря "мутации стресса". Есть все основания считать, что первые голые детеныши появились у волосатых самок, которые родили впервые. Это автоматически объясняет причины невероятной выживаемости первого поколения гоминид: мелкие "паучки" прятались в густой шерсти заботливых матерей, грелись калорийной пищей. Не все они уцелели, однако начало было положено: тонкая нить жизни со временем проросла в самую мощную из ветвей биологической дивергенции.
   Согласно Поршневу, адельфофагия выражалась в различных взаимосвязанных формах: "...в поедании значительной части молодняка, выросшего на материнском молоке и на растительной пище...в разрастании схваток, преимущественно между взрослыми самцами...специализированных средствах убийства" (64, с.5-6). Чтобы разобраться в ситуации, нужно рассмотреть один из видов симбиоза палеоантропов с травоядными - следование за их стадами, во время которого приматам доставался слабый и мертвый (в том числе получаемый в результате выкидышей ) приплод. При этом троглодиты "должны были оставаться безвредными и безобидными...не вызывающими никаких оборонительных реакций, напротив, кое в чем биологически полезными...сигнализирующими об опасности соседям в системе биоценоза" (64, с.3).
   Параллель с симбиозом имеет чисто ассоциативное значение, но на противоположном полюсе экологии палеоантропов обнаруживается и принципиально новое явление - поедание детенышей самих палеоантропов, а позднее - и детенышей первых "обезьянолюдей". Так как ни при каких обстоятельствах самец палеоантропа не смог бы убить и съесть собственного отпрыска, он должен был отбить "для этой цели" чужую самку. Однако такая линия поведения вела к развалу моногамии и к "разрастанию схваток" между самцами, отмеченному Поршневым. Меньше самцов - больше самок, и вот уже незначительное "изменение в каком-то участке петли обратной связи ...оказывает влияние на всю петлю" (22, с.249). Хотя Лавджой считает, будто бы здесь нет "никакого пускового механизма", он все же присутствует в форме встроенных в систему жизненных потребностей, меняющихся под действием внешних причин. Причины же были более чем серьезные: неудовлетворенная потребность в белке обострила голод, вызвав коренные изменения в поведении.
   Изучая причины агрессии шимпанзе, Гудолл перечисляет "факторы, влияющие на уровень возбуждения" обезьян: "Один из важных экологических факторов - характер и обилие пищи...Агрессивная конкуренция достигает апогея, когда сильно ограничена доступность излюбленных...видов пищи (например, мяса)" (15, с.348). На этом фоне у шимпанзе и проявляется каннибализм: "В Гомбе наблюдались также случаи атак, убийств и частичного пожирания шимпанзят-младенцев взрослыми самцами...из других сообществ...В Махале...самцы...съедали новорожденных...из своего собственного сообщества" (15, с.365). Ключевой момент заключается в том, что первым условием неадекватного поведения обезьян является деструкция моногамии, при которой самцы теряют уверенность в своем репродуктивном успехе. Редкие факты каннибализма антропоидов - результат столкновения различных инстинктов, а не обычное удовлетворение пищевой потребности. Все они важны, прежде всего, своей показательной силой: точно так же палеоантропы начинали вхождение в нишу активных адельфофагов.
   У троглодитид, как и у современных антропоидов, эструс тормозится периодом лактации, а точнее, фактором заботы о потомстве, поэтому единственный выход состоял в том, чтобы прервать выкармливание детеныша самкой. И здесь палеоантропам не пришлось ничего изобретать: самцу достаточно было разделаться с детенышем (как это делает вожак гориллы в конкретной ситуации), чтобы самка вновь стала способной к зачатию. Убив и съев чужое чадо, самец, которого больше не заботили его гены, получал тройную выгоду: пищу, возможность спариться с рецептивной самкой и потенциальный запас белка. Эти малые изменения, однако, привели к заметным преобразованиям моногамной структуры переходной популяции. В настоящее время в сходном положении находятся сообщества шимпанзе, для которых характерны периоды беспорядочных копуляций. Так как в них участвуют и беременные самки, это непременно приводит к выкидышам. Нет сомнения в том, что на ранних стадиях адельфофагии палеоантропам было присуще беспорядочное спаривание и что менструация возникла у первых самок неоантропов в качестве защитного механизма от массированного внедрения семенной жидкости. Доктор Профет ошибочно связывает данный механизм с противодействием загадочным микробам, но ведь сперма сама по себе является опаснейшим агентом, способным разрушить нарождающийся вид без каких-то ни было возбудителей болезней.
   Таким образом, первоначальный этап "поедания собратьев" выразился в утилизации трупного белка умерших от разных причин неандертальцев, в поедании выкидышей, мертвого и живого приплода, а также в использовании дистантных средств убийства. Применение мустьерского наконечника, вставленного в расщепленную палку, объясняется недостаточно расторможенными связями (табу на убийство) и тем, что самка яростно защищала свое потомство. В том случае, когда палеоантропу сразу удавалось поразить добычу составным орудием, самка (как показывают наблюдения над человекообразными приматами) быстро теряла интерес к трупику, который теперь составлял объект некрофагии, а в сущности - адельфофагии. Поршнев считает, что такими "копьями" могли поражаться и взрослые самцы, о чем говорят позднемустьерские захоронения. "Раз здесь возникло умерщвление подобных себе посредством специально видоизмененного камня, - пишет ученый, - значит теперь этот источник мяса стал играть заметную роль...этот экологический вариант стал глубочайшим потрясением судеб семейства...все-таки указанные два инстинкта противоречили друг другу..." (64, с.8).
   Итак, значение первого этапа адельфофагии состоит в пищевом закреплении новых информационных связей взамен прежних отношений некрофагии. Побочным продуктом данного процесса является накопление стрессовых реакций, питавших общее ультрапарадоксальное состояние популяции: "Добавление...нового источника мяса...могло только отсрочить и жестоко обострить кризис". Коренное изменение репродуктивного взаимодействия между особями предкового вида не только привело в движение мутагенез, но и ускорило фенотипизацию новых соматических признаков. Появление безволосых большелобых особей - удивительный ответ на сложившуюся потребность, ответ, составляющий морфологический аспект одноактности начала человеческой истории. Эта гамма противоположных (чертам палеоантропа) признаков в столь удачном сочетании представляет собой поразительный ряд генетических новаций.
   В самом деле, кажущаяся полная неадаптивность признаков ранних неоантропов, начиная с рождения, на первый взгляд отвечает лишь потребностям самих палеоантропов, оказавшихся в тупике сложившихся условий среды. Об этом в первую очередь говорит наличие у новорожденных подкожной жировой ткани, которая резко отличает их от всех прочих млекопитающих. Изощренность приспособляемости неандертальцев выражается здесь в использовании этой легко усваиваемой пищи, продлившей агонию вида на несколько тысяч лет. Незавидная перспектива: в муках родиться, чтобы тут же умереть. Однако прогрессирующая плодовитость обезьянолюдей вышла из-под контроля родоначального вида, сохраняя часть особей нового подвида до периода половой зрелости.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 3. ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ РЕПРОДУКЦИИ.
  
  
  
   Следующий этап адельфофагии связан с началом обособления популяции неоантропов: "Это были "большелобые". В них вполне удавалось подавлять импульс убивать палеоантропов. Но последние могли поедать часть их приплода" (64, с.14). Поршнев поясняет данный тезис с помощью так называемых образцов "искусства мелкой пластики". "Известные палеолитические изображения женщин, - подчеркивает он, - получившие издевательское прозвище "палеолитических Венер", производят впечатление весьма натуралистичных...образов...". Они отличаются, "во-первых, выраженной неандерталоидностью...во-вторых, чертами самки-производительницы...Эти производительницы...вскармливали немалое потомство. Что касается особей мужского пола, их количество могло быть много меньше для обеспечения обильной молоди. Но вырастала ли последняя до взрослого состояния? Наврядли..." (64, с.15).
   Прямые наблюдения ранних гоминид за тучными (в том числе беременными) самками воплощены не только в предметах древности, но и в культурных традициях различных этносов. Среди племен Океании практикуется достаточно абсурдный ритуал: молодых девушек перед свадьбой откармливают мясом как раз до того безобразного состояния, которое отражают "гротескные" фигурки (Венер) из кости и камня. После долгой изоляции в темной хижине вес невесты превышает центнер! При ходьбе жир на бедрах несчастных жертв (неполного отрицания начала истории) заставляет их широко раздвигать ноги. Впрочем, далеко и ходить не нужно: живую "модель Венеры" легко повстречать на улице в любой момент времени. Ожирение относится к числу тех филогенетических реликтов, которые выглядят как врожденные заболевания. Помогут ли здесь нанотехнологии? Вполне может быть, но кто же захочет стать генетически измененным "перцем"?
   Во многих странах Африки уважение к женщине определяется степенью ее плодовитости, причем, в Камеруне особым почитанием пользуются матери, родившие сразу нескольких малышей. "Дихотомическое переосмысливание" того же ядра (адельфофагии) переворачивает содержательную сторону конкретной традиции: индейцев Гвианы и Бразилии отличает негативное отношение к появлению на свет близнецов. Насмешки вынуждают мать оставлять в живых только одного ребенка. При появлении двойни у бушменки "одного ребенка тут же закапывают в землю - двойня считается явлением ненормальным, наказаньем от злого духа" (175). Такое детоубийство следует считать редуцированным следом поедания младенцев и одновременно отрицанием повадок ранних гоминид, рожавших огромное число детенышей, в том числе недоношенных близнецов. Итак, научный подход Б. Поршнева позволил подойти к обычаям народов Земли не как к забавному калейдоскопу случайностей, а как к закономерным проявлениям единого Начала.
   В этих примерах видна стратегия размножения, направленная на увеличение частоты рождений детенышей каждой самкой, что было важным условием выживания палеоантропов в кризисной зоне. Аналогичную проблему для гоминоидов миоцена решил Лавджой, поэтому нужно воспользоваться его методом рассуждений. Очевидно, моногамная структура сообщества неандертальцев к концу среднего плейстоцена уже не отвечала новой потребности, исчерпав резервы абсолютного прироста численности. Правда, переход к ночному образу жизни отчасти способствовал удлинению эструса, которое увеличивает вероятность успешного оплодотворения. Опытные данные показывают, что удлинение циркадных циклов сна и бодрствования при содержании разных животных в полумраке сопровождается и увеличением их эстальных циклов. Но это изменение не могло повлиять на интервал между родами; между тем, уменьшению этого интервала отвечает увеличение прироста особей в популяции.
   Двигаясь в этом направлении, можно познать происхождение всех особенностей человеческой физиологии и психики. Основное отличие женского репродуктивного цикла состоит в том, что лактационный период теперь не тормозит половую рецептивность, тогда как у всех приматов фактор заботы о детеныше исключает фертильность в послеродовое время. Данный механизм мог возникнуть только в качестве средства защиты детеныша от съедания, учитывая информационную природу фактора "заботы о потомстве". В главе об антропоидах описывалась примечательная стратегия самки гориллы ("блеф Флосси"), которая прерывает нападения на своего отпрыска с помощью ложного полового подставления, что следует расценивать как неадекватный рефлекс, со временем получивший адекватную форму.
   По всей видимости, у первых неоантропов аналогичная схема сексуального поведения самок в условиях постоянной угрозы в отношении детенышей явилась толчком к изменению физиологического цикла, приближающему фертильный период к начальным этапам постнатального развития. В ряде случаев это новшество обеспечивало рост детенышей до возраста половозрелости и вело к общему росту субпопуляции. Иначе говоря, теперь самцу не нужно было убивать чужого детеныша, чтобы зачать собственного: самка была готова к спариванию и вынашиванию очередного плода, "имея на руках" грудного детеныша. Дело в том, что метод лактационной аменореи ( МЛА ) весьма ненадежен в смысле контрацепции: он зависит от таких непостоянных факторов, как суточная частота и общая продолжительность кормления грудным молоком. Нередко регулы возобновляются уже через 2-3 месяца и МЛА становится невозможным. Более того, оплодотворение возможно сразу после родов в отсутствие регул тогда, когда зачатие совпадает с моментом рождения яйцеклетки (имеющей рекордно короткий срок созревания).
   Такой цикл репродукции снимает все ограничения, обычные для приматов: беременность может наступить до первых регул, во время регул и практически сразу после очередных родов. Кроме того, менструация не всегда свидетельствует об отсутствии беременности - так называемая "менструация через плод". Однако самой важной рекапитуляцией следует признать редкое сегодня явление суперфетации - "добавочное оплодотворение во время уже имеющейся беременности". Мексиканка М. Ллойд смогла родить 6 здоровых детей за 3 года: "Мэрилин беременела следующим ребенком, в то время как донашивала предыдущего...В ее матке созревало одновременно два-три разновременных плода" (177). У ранних неоантропов суперфетация дополнялась также сокращением сроков полового созревания с нижним пределом до 4-х лет. Об этом говорит "болезнь быстрого роста" у Анамари (штат Нью-Мексико), вес которой уже в 3 года превысил 54 кг, а рост достиг 105 см! На 1-м году жизни у девочки выросли все зубы, а в 4 года она имела волосы взрослой женщины; ее половое развитие соответствовало 17 годам (178).
   Эта закономерность - прямое следствие усиления поисково-полового инстинкта на грани взаимодействия двух семейств. Парадоксальность ситуации уже не так выражена: процесс непрерывного истребления приплода вызвал не спад, а рост численности, и в конце концов привел к принципиально иному механизму воспроизводства. Поэтому репродуктивный цикл человека можно считать новым и предельно выраженным вариантом стратегии размножения, направленной на максимальное сокращение промежутков между родами и одновременно на частичную защиту потомства.
   Важно признать, что все перечисленные явления слагают комплекс взаимосвязанных адаптаций, исторически обусловленный единым механизмом - адельфофагией. К примеру, сокращение сроков вынашивания плода у первых гоминид коррелирует, вероятно, с отмеченным уменьшением интервалов деторождения. Об этом говорит и содержание заявки, поданной в Книгу рекордов Гиннеса К. Уайтэкэр. Эта 27-летняя англичанка за 7 месяцев родила...двоих детей, которых носила 28 и 26 недель; в целом беременность составила 54 вместо "положенных" 76 недель (109). Также существует альтернативный феномен, отражающий норму реакции предкового подвида - задержка родов на срок, значительно превышающий 9 месяцев (вероятно, в момент зимней спячки). Перманентная беременность, характерная для неоантропов, проявляется сегодня и в навязчивой форме синдрома "утраты" у 6-7% женщин (156) и даже в соматических изменениях при "ложной беременности" (147).
   Замечено, что преждевременные роды нередко заканчиваются выкидышем, в результате которого плод гибнет. Обычно это происходит у женщин, предрасположенных к самопроизвольному выкидышу. Если спросить, в чем причина преждевременных родов у таких матерей, ответ покажется совсем уж простым. Действительно, причина явления генетически предопределена: рождение 7-6-месячных детей составляет реликтовую норму для ранних гоминид, до минимума сокративших срок беременности по сравнению с предковым видом. Иначе говоря, сокращение периода вынашивания плода неоантропами и означает, собственно, увеличение доли ранних рождений, то есть рождений "недоношенных" младенцев, часть которых гибла и сразу шла в пищу троглодитам.
   Дань, которую заплатили неоантропы за указанные новшества - временное отклонение от моногамного пути развития, выразившееся в искусственном термине "матриархат". Внешне полигамная структура древних людей была обусловлена всем ходом предыстории, а вовсе не какими-то "имущественными отношениями", особой ролью женщины - "хранительницы очага", или прочими придумками. На следующем этапе "поедание собратьев" затронуло молодняк, выросший на вегетарианской диете, и в первую очередь - особей мужского пола. Половая избирательность была обусловлена разными причинами и в свою очередь вызвала заметный рост численности неоантропов. Усилия взрослых палеоантропов направлялись на поиск рецептивных самок и устранение конкурентов из числа других самцов. Факты говорят, что в репродуктивном смысле палеоантропы не различали своих самок и самок подросших неоантропов даже в ходе пространственного размежевания расходящихся популяций. Как показал Поршнев, гибридизация между обоими подвидами как раз и привела ученых к ошибочному обособлению "переходной формы", в немалой степени питавшемуся антидиалектической идеей "постепенности" развития.
   Формирование нового подвида, однако, не могло продолжаться в условиях тотальной гибридизации дивергирующих ветвей. С другой стороны, без метисации невозможно и образование надежных механизмов репродуктивной изоляции популяций, то есть сама дивергенция. Если к "главнейшим механизмам дивергенции" Поршнев относит "избегание скрещивания", то изучение репродуктивных отличий человека становится приоритетным. Недавняя находка в Лапедо полностью подтверждает такой взгляд. Скелет 4-летнего детеныша 25-тысячелетней давности имеет признаки неандертальца и неоантропа, что точно свидетельствует о гибридизации. Вот только саму гибридизацию ученые понимают неточно (127). Директор португальского Института археологии Ж. Зихао говорит о смешении людей с местным видом палеоантропов, тогда как они смешивались с пришедшими вслед особями Палеоантропус донбассикус на уровне подвидов. Относительно быстрое исчезновение гибридов после 20 тысяч лет свидетельствует о том, что подвид неоантропов выработал надежные механизмы половой изоляции. Результат хорошо известен, хотя процесс его достижения описать не так уж легко, ибо он целиком лежит в интимной сфере.
   Становится понятным происхождение оргастической разрядки, относящейся наряду с регулами к чисто человеческим (и, разумеется, женским) особенностям цикла размножения. Неадекватная природа оргазма подтверждается не только пестрой гаммой его типов. Понятие "тренируемости функции" здесь вряд ли уместно: оргазм возник не как постепенное нарастание "кривой удовольствия", но как довесок к основному явлению. Ближе всех к разгадке приблизились, конечно же, французы, назвавшие оргазм "la petite mort". Впрочем, даже они не догадывались о том, что в основе "маленькой смерти" лежит "смерть маленького": первоначально оргазм возник у самок обезьянолюдей как физиологическая реакция на убийство их детенышей.
   В самом деле, важные характеристики оргазма прямо указывают на его происхождение. Эта женская реакция сопровождается "истерическими проявлениями" и мощным сокращением мышц. По оценке сексопатолога Н. Олейникова (149), "непрерывный оргазм" (иногда до 30 минут!) может протекать "на фоне несколько измененного сознания, его сужения". И все же "сильные чувства" здесь ни при чем: все зависит от индивидуального проявления наследственно закрепленного рефлекса. Получасовой провал памяти с одновременной бурной реакцией действительно "напоминает судорожный припадок" (эпилепсии) и служит показательным примером информационной рекапитуляции. Итак, оргазм совсем не случайно конвергирует с падучей: вид мертвого (гибнущего) детеныша вызывал у самок гоминид сильнейший шок. Таким образом, он являлся противошоковым неадекватным средством, предохранявшим организм матери от стресса (нет никаких причин удивляться этому: материнский инстинкт - сильное чувство).
   Свою первичную функцию оргазм сохранил до сих пор, снимая напряжение с мышц, ускоряя ток крови и существенно снижая общий уровень стрессовых факторов. Следует подчеркнуть, что первоначально оргазм не был связан с сексом, но именно последний физиологически "привязал" оргазм к неизбежной стороне процесса размножения. На стадии активной гибридизации расходящихся ветвей оргазм приобрел свойства защитного механизма от смешения, как и менструация, выводящая ставшие чужеродными клетки из половой системы ранних людей. Теперь антистрессор (оргазм) сам превратился в стрессовый фактор, запускающий партеногенетическое развитие яйца. Если стрессовое воздействие накладывается на время овуляции, яйцо может начать деление потому, что "в момент оргазма...сработал загадочный механизм непорочного зачатия...будущий ребенок - чисто материнский..." (154).
   В начале 1995 г. ученым из США удалось в пробирке оплодотворить одну яйцеклетку с помощью другой. По просьбе В. Славина метод "овулярного размножения" прокомментировал зав. лабораторией Института биологии развития им. Кольцова РАН проф. А. Нейфах: "...в сперматозоиде млекопитающих есть некое вещество - запускатель деления клеток. До сих пор заставить его сработать нам не удавалось. Так что если американцы действительно запустили процесс деления женской яйцеклетки, то это революция!" (147). Понятно, что человек в опыте лишь повторил изобретение природы, рожденное "в муках" становления нового подвида. Суть его в том, что выработка химического аналога запускателя деления в женском организме явилась "побочным продуктом" первичного оргазма и в этом качестве сыграла важную роль упреждающего фактора. При попадании спермиев палеоантропа в репродуктивную систему все они связывались сетью цитоскелета потому, что "процесс пошел" и без их участия.
   Закрепленный в геноме альтернативный вариант защиты заключается в "вынужденном бесплодии", когда яйцо разрывается из-за множества проникших в него сперматозоидов. Путь в эту ловушку открывает им особый механизм дезактивации фермента Udx, который и образует цитоскелет в норме. Сенсационные данные были получены биологами Калифорнийского ун-та. Они открыли особые "яйцеклетки-проститутки", не образующие сеть. Периодически такие ловушки появляются в организме всех женщин, но "у некоторых (приблизительно у 5 - 6 %) все клетки таковы...до сих пор женщин с подобными "непорядочными" яйцеклетками причисляли к "бесплодным неясной этиологии" (156).
   Без всякого сомнения, данный феномен целиком относится к физиологическому рудименту развития нашего вида. Если обобщить, то в зависимости от эволюционного этапа и от индивидуального состояния женщины "в момент атаки" на пути палеоантропа автоматически устанавливался тот или иной защитный блок, точнее, выстраивалась целая система блокировки, организованная вокруг центральной (оргастической) реакции. Такова научная прелюдия к социально значимой проблеме "непорочного зачатия", решение которой способной одолеть бесплодие и такие генетические недуги, как гемофилия. Негативные отклики по теме, которыми пестрит Интернет, свидетельствуют прежде всего о росте образовательного уровня пользователей, стремящихся "стать чище". И все же природу указом не отменить и уж точно не испугать каноном: существует скрытая статистика частоты рождений, о которой счастливые отцы даже не подозревают. Но разве после этого их дочери станут менее любимы?
   Какой бы невероятной ни казалась эта теория, вероятно, она и лежит в основе метода Красви. Он дает "полную возможность" заранее определить пол будущего ребенка на базе разных вариантов полового поведения. Сознательный выбор того или иного варианта означает возможность "осознанно влиять на хромосомы" (121). Владимир Красви напрямую связывает рождение девочек с оргазмом при зачатии, а рождение мальчиков - с его отсутствием.
   Здесь проявляется еще одна важнейшая функция оргазма, касающаяся механизмов регулирования пола в популяциях неоантропов. Для данного отрезка времени отмечена, с одной стороны, концентрация особей женского пола (партеногенез), а с другой, увеличение числа мужских особей - объектов адельфофагии. Несмотря на внешнюю полярность, оба процесса имели приспособительный характер и отразились на половой структуре ряда изолятов. Вот лишь два примера из удаленных районов. Одна из последних групп племени тасадеев, обнаруженных учеными в Юго-Восточной Азии в 1971 г., состоит из 25 человек. Из 13 детей девочек было всего двое (80). Аналогичное распределение наблюдается в другом поселении - в глухой сибирской деревне Перемышлево. По рассказам местного жителя, "тут всегда рождались почти только мальчики, и все женщины были со стороны". "В наших краях, - добавляет Федор Дядьков, - девочек всегда рождалось мало...Старики считают, что с водой у нас что-то не так..." (151).
   С точки зрения адельфофагии, рождение большего числа особей мужского пола было выгодно для всей популяции, и данный механизм сохранился в описанных случаях в качестве реликта. Согласно доводам Красви, ситуация отвечает отсутствию женского оргазма. В действительности положение куда более сложное. По мнению большинства специалистов, гермафродитизм является "жесточайшим экспериментом природы", забывшей идентифицировать пол до момента рождения ребенка. Нет, природа вовсе не "забыла" наметить пол на внутриутробной стадии онтогенеза, она лишь отодвинула развитие мужских признаков до периода половой зрелости. Для такого перевоплощения были весомые ("жесточайшие") причины, связанные с поеданием собратьев. Проще говоря, поеданию мальчиков стал препятствовать генетический механизм, маскирующий их под девочек и призванный сбить с толку палеоантропов. Инстинкт этих обезьян накладывал табу на убийство детенышей женского пола, и такой ситуацией "воспользовались" самки первых неоантропов. У некоторых из них возник неясный пока инструмент подавления выработки андрогенов эмбрионами с мужским набором хромосом. В результате развитие внешних мужских признаков приостанавливалось нередко до подросткового возраста. Когда ребенок с данным типом гермафродитизма рождается, "глаз акушерки не различает привычных форм, которые позволяют ей с уверенностью воскликнуть: "Мальчик!" Ну а раз не мальчик, значит, девочка" (172). В статье Анны Александровой (123) о методиках врача-гинеколога Жихаревой приведен характерный случай с Женей: до 14 лет она была обыкновенной "угловатой девчонкой". Затем у нее "стал расти...мужской член...меняться фигура, огрубел голос... Исследования показали, что у Жени мужской набор хромосом...".
   То, что Жихаревой удалось впервые в медицинской практике "вылечить" гермафродитизм, говорит о скрытых в природе тайных рычагах влияния информации среды на гены. Выяснилось, что в секрете слюнных желез пиявки присутствует вещество, воздействующее на структуру ДНК человека. С помощью оригинального метода лечения пиявками врач добилась полной инверсии половых признаков всего за один год. В результате у Жени половой член превратился в клитор, рост уменьшился на 5 сантиметров, стала расти грудь, сформировались внутренние половые органы, изменилась даже форма черепа. Разумеется, это "не вписывается в рамки известных теорий", впрочем, как и явление партеногенеза у млекопитающих. Чтобы идея адаптивной роли подобной маскировки младенцев стала понятнее, следует провести параллель с другим феноменом. Последний сам по себе свидетельствует в пользу моногамии и заключается в следующем. Не так давно ученые открыли новую закономерность: в первые недели жизни новорожденные обоего пола больше похожи на отца, чем на мать. Иногда у малышей довольно быстро меняется цвет глаз, например, с серого материнского на отцовский карий. Буквально на глазах отдельные темные пятнышки на светлом фоне растут до полного их слияния. Таким образом, информационная оценка отцом (вожаком гориллы и т.д.) определенных признаков не только закреплена генетически, но она опосредованно влияет на ДНК с первых минут появления ребенка на свет! По-видимому, здесь не обошлось без особой формы импритинга - избирательного запечатления "образа отца" мозгом ребенка с мгновенной коррекцией признаков, ведь угроза не может исходить от матери.
   Образно говоря, в этой ситуации "одного взгляда" достаточно, чтобы изменить фенотип собственных потомков. При достижении пика кривой гибридизации самки гоминид уже не могли отделаться одним лишь взглядом. Медицинская практика и теоретические факты показывают, что в основе защитной реакции регул лежит механизм отторжения слизистой при выкидышах за счет активизации Т-хелперов в стенке матки. О происхождении регул свидетельствует также их болезненный и нерегулярный характер, присущий некоторым женщинам. Реликтовые черты имеет и другое явление - "менструация через плод", когда женщина не подозревает о своей беременности именно потому, что регулы наступают в обычный период. Этот синдром интересен как рекапитулятивный: он воспроизводит филогенетическую ситуацию, опасную для плода, но благоприятную для обособения предкового подвида людей.
   Дело в том, что с самого начала менструация совпадала только со случайным внедрением чужеродной спермы, которая удалялась путем "ложного выкидыша", а позже предшествовала выкидышам метисов в случаях "удачного" зачатия (кровотечение "через плод" с его последующей гибелью). По мере закрепления нового рефлекса он стал связующим звеном, синхронизирующим весь репродуктивный цикл человека. В самом деле, единственный устойчивый репер (14 дней) располагается между начальной точкой регул и крайне неустойчивым моментом овуляции. Этот "плавающий факт" тоже должен рассматриваться как адаптация, направленная на укрепление моногамии, если вспомнить о свадебных путешествиях шимпанзе с плоской половой кожей. У ранних неоантропов вокруг регул со временем сложился особый буфер, снизивший до предела вероятность появления метисов-неандерталоидов. Забавно, но не все ученые мужи знают о том, что 5 дней до и 5 (7) дней после регул составляют в целом безопасный период. Инстинкт подсказывал самкам очевидный выход: именно в данное время можно "блефовать" на полную катушку потому, что оплодотворение не наступит, как бы ни старался самец палеоантропа, или иные горячие головы. Вот почему "декада безопасного секса" явилась новой отличительной чертой и важным фактором репродуктивной изоляции наших предков. Внутренним стержнем большинства древних обрядов во всем мире по-прежнему остается содержательная имитация полового поведения палеоантропов. Так, у дайаков ритуал поклонения орангутангам включает выбор "невесты" шаманом, одетым в шкуру рыжего примата (178). И не только выбор, но и "рай в шалаше".
   И все-таки древнейшей функцией регул является интердиктивная (информационно-защитная) функция. Она выполнила важную роль на ранних этапах формирования цикла размножения. Недаром с кровяными выделениями связан мощнейший пласт народных поверий и суеверий. Удивляющие европейцев ранние браки во многих племенах тропической зоны как раз и обусловлены страхом "первой крови", поэтому они заключаются до периода половой зрелости. Хотя защитный механизм менструации и обеспечил генетическую изоляцию нового вида, сохранение основной части молодняка обусловили совсем иные причины. Среди них опять-таки интердиктивный сигнал может играть важную роль в первые моменты жизни ребенка. Известно то, что у пигмеев племени бамбути женщина в лесу в одиночестве рожает младенца с зубами и ярко-красным цветом кожи. При этом каждый третий ребенок по-прежнему гибнет, и эта статистика характеризует один из важнейших пищевых источников адели.
   Вот почему первичная полигамия всецело определялась неравным соотношением полов с полным преобладанием женского населения в древнейших родовых группах. Возможно, что данная закономерность генетически определяет 100-%-ю рождаемость девочек в различных районах Китая на протяжении многих лет. С этим самопроизвольным регулированием связан целый ряд социальных явлений, поскольку не везде дела обстоят так здорово. У кочевого африканского племени уодаабе известен 7-дневный праздник "джиируол". В основе местной традиции - не вполне традиционные обычаи: в этот период мужчины украшают себя косметикой и бусами, маскируясь под слабый пол, и здесь есть над чем поразмыслить. Было бы интересно устроить подобие мирового конкурса красоты среди разных этносов, практикующих подобные зрелища (например, в Индии). А вот трансвеститы из Голландии вряд ли бы прошли даже отборочный конкурс.
   Итак, действительные причины гермафродитизма, гомосексуализма и транс-бисексуальности очевидны. Все они относятся к реликтовому механизму регулирования пола: природа упрямо стремилась восстановить нарушенную структуру. Вот какие факторы определяют всю гамму радужного перелива от голубого к розовому (и все-таки полярности существуют, что бы ни внушал читателю Отто Вейнингер!). Изначальный количественный "диморфизм" пронизывает все пласты человеческой истории и в письменный период оживает в легендах об амазонках. Но уже не в легенде, а в недавнем прошлом действовал архаичный способ "регулирования" пола, который традиционно поддерживался в рамках обряда мужских жертвоприношений и был отличительной чертой сарматской скифщины.
   Материалы раскопок в бассейне Танаиса и труды Страбона оживляются уникальными сведениями из жизни современных племен, остановившихся на уровне "каменного века". На острове Папуа открыто поселение настоящих амазонок, которые встречаются с мужчинами только "в год цветения саго" - раз в 5 лет. В полном соответствии с греческими мифами воинственные женщины оставляют в своей вотчине (то есть в живых!) лишь девочек. Мальчиков они бросают в лесу, "чтобы духи в образе зверей могли ими полакомиться" (152). Австралоидные амазонки не только сохранили редуцированную половую структуру древнейшего типа, но и самую примитивную из детских жертв. Данный обычай воспроизводит очень древний этап эволюции, на котором самки неоантропов пространственно обособлялись не только от палеоантропов, но и от мужских особей своего подвида, ставших агрессорами в угоду палеоантропам-поедателям. Поскольку с ними ассоциировалось и появление детенышей мужского пола, последние безжалостно элиминировались. Категория "жалости" здесь неуместна, ведь речь идет о рефлекторной защите от смешения в среде бессловесных питекантропов. Эта бессознательная реакция со временем воплотилась в обрядовую форму, сохраняемую аборигенами до сих пор.
   В отличие от них в европейских конвергентных сообществах новорожденных мальчиков уже не убивали, а отдавали на воспитание гаргарейцам (замена жертвы). Независимое происхождение всех амазонок обусловлено пространственным разделением людей согласно принципу "мы" и "они", только не по расово-этническому, а по половому признаку. Таким образом, "сексизм" амазонок связан не с женским доминированием (матриархатом), а с попытками отстоять генетическую самость нового подвида под толчком странного альянса таких разных особей мужского пола.
   С этим феноменом связан яркий след адельфофагии, сохранившийся у многих народностей и племен до настоящего времени. Абстрагируясь от поздних исторических напластований, Поршнев показывает значение обрядов инициации: "Суть их...в том, что подростков...преимущественно мальчиков...выращенных в значительной изоляции...подвергают довольно мучительным процедурам и даже частичному калечению, символизирующим умерщвление. Этот обряд...выражает как бы принесение этих подростков в жертву...лесным чудовищам. Последние являются фантастическими заменителями некогда совсем не фантастических, а реальных пожирателей - палеоантропов, как и само действие являлось не спектаклем, а подлинным умерщвлением..." (64, с.15-16). 2.10.2006г. телеканал Explorer показал впервые снятый на видео тайный ритуал посвящения в одном из горных племен Н. Гвинеи. Крайне болезненным процедурам подвергались юноши и взрослые воины, повторно вступающие "в брак". Смысл обряда заключается якобы в очищении от "грязной" родильной крови, но подсознательный мотив связан с опасностью, исходящей от женщин. Недаром мужчины клана живут практически отдельно от своих "жен" (почти амазонок!). При этом повторное посвящение уже "очищенных" папуасов должно быть связано с какой-то другой кровью, вероятно, с менструальной. Однако все действия обряда в смягченной форме представляют действительное в прошлом и отнюдь не ритуальное убийство. И артериальную кровь.
   Необычен способ нанесения ритуальных ран выстрелами в язык из крошечного, почти что игрушечного, лука! Что замечательным образом доказывает мысль Поршнева о первоначальном умерщвлении неоантропов, производимом на расстоянии с помощью стрел и копий. Данный обряд уникален и тем, что он совмещает разные стадии адельфофагии: от детей - к взрослым.
   О том же свидетельствуют иные источники, дополняющие общую картину. "Другой цепью, - продолжает Поршнев, - тянущейся...с того же дочеловеческого биологического источника, являются человеческие жертвоприношения...Эти ритуальные умерщвления сами являются опять-таки лишь символическим следом того, что было широким фактом...в напряженном времени начавшейся дивергенции двух видов, двух биологических семейств...". Для доказательства адельфофагии особое значение имеют сведения о детских жертвах, распространенных некогда у большинства народов мира. Документальное упоминание об "избиении младенцев" является хрестоматийным примером мифологического преобразования действительных событий, а древнеиудейский обряд принесения в жертву первенца - хотя и редуцированным, но прямым следом поедания новорожденных. Все это так потому, что среди многочисленных видов человеческих жертв жертвы детские стоят особняком. Они никоим образом не происходят от "жертв взрослыми", образуя собственную линию развития, тянущуюся из того же доисторического ядра.
   Среди них наиболее архаичные жертвы связаны с ритуальным убийством новорожденных мужского пола, что теперь характерно лишь для амазонок и некоторых тайных обрядов, окутанных мистической пеленой. Итак, христианская заповедь "Не убий!" изначально была направлена против "языческого" действа, приносящего кровавую жертву (ребенка) на алтарь Абсурда. Вот в чем состоит подлинная тайна распятия Исуса, осмелившегося выступить против вековых традиций, о которых даже упоминать было не принято, ибо все связанное с ними жестко табуировалось. И все же главный запрет Библия налагает на имя палеоантропа, ради которого жречеством и осуществлялись все кровавые манипуляции. Оно замаскировано знакомыми всем словами и сочетаниями, смысл которых раскрыт Поршневым. Тексты гласят: "Заключу...для них союз с полевыми зверями...(Осия 2: 18)", "...удалю с земли лютых зверей, так что безопасно будут жить в степи и спать в лесах (Иезекииь 34: 25)". В "Римлянам 1: 25" говорится о тех, которые "заменили истину Божию ложью и поклонялись...твари вместо Творца" (кстати, ни слова о пустынях: одна степь да буераки!).
   В этом сокрытии заключен глубокий смысл: зашифрованное "числом зверя" имя - тайна тайн Апокалипсиса, начало и конец любой религиозной системы. Таинство смерти и воскресения Христа тесно связано с той (неявной) опасностью, которая грозила младенцу уже при рождении. Скрытая угроза существовала и в отношении 12-летнего Исуса. Его "первое вознесение" (до 30 лет) символизирует принесение себя в жертву ради освобождения многих. Таким образом, спасение младенца, а затем и отрока, - не только праобраз будущей (вечной) жизни, но и знак победы над мнимой религиозностью.
   Новая религия имела успех потому, что невольно помогала этносам забыть кошмар предыстории. Воспротивившись единичному, Христос выступил против всеобщего зла, угадав скрытую общечеловеческую потребность, дремавшую в среде многих наций и народностей. Русские здесь - не исключение: "О славянских жертвоприношениях рекам рассказывает и Лев Диакон, византийский историк Х века...русские...в 971 году совершили такой языческий обряд: "И вот, когда...засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину...своих мертвецов...сожгли, заколов при этом по обычаю своих предков множество пленных...задушили несколько грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра" (142, с.109). Тот же мотив прослеживается во многих других культурах "дохристианской" эпохи. Завершая критический разбор известной книги М. Стингла, Березкин пишет: "Вот характерный пример. Многие североперуанские...сосуды вылеплены в виде женщины, держащей...или несущей за спиной ребенка. Эти сцены не раз служили поводом для сентиментальных рассуждений о "вечно женственном"...Оккенгем убедительно доказала, что...дети предназначались в жертву божествам..." (81). Согласно последним выводам, полученным в рамках проекта "Новая Хронология", рассматриваемый пласт характеризует не удаленное от нас "язычество", а единую раннехристианскую религию до появления в 1152 году Исуса-царя (53). И даже после его вероломного убийства. Ставя знак равенства между русами и скифами, Диакон абсолютно прав. Неправильной является принятая сегодня скалигеровская шкала времени, искусственно созданная в 17 веке.
   Нередко о том же можно судить и по косвенным фактам. Если задуматься, то ритуал "омоложения жены вождя" у папуасов достаточно необычен потому, что он мог возникнуть лишь при некоторых исключительных обстоятельствах. Два раза в год женщины деревни сцеживают молоко в глиняный чан, нагревают его до 40 градусов и опускают в теплую жидкость жену вождя племени. Какую бы легенду не подсказывали аборигенам ученые, сам процесс "омолаживания" весьма относителен. Его условный характер определяется простой вещью, а именно частой сменой женщин вождя. Нетрудно понять и то, кому ранее (до возникновения ритуала) предназначалось такое количество молока: как раз той обильной молоди, которая попросту съедалась палеоантропами! Вот этим-то "излишкам" со временем нашли достойное применение, символизирующее (как с пафосом выражаются этнографы) "образ вечно юной девственницы". Нечто подобное из омута времен доносят и русские сказки, преобразившие до неузнаваемости первичное действие.
   Некоторые обряды отчетливо воспроизводят важнейшие стороны реальных отношений между палеоантропами и людьми, касающиеся трансформации: "поедание детенышей - детские жертвы". У карагинских коряков в разгар традиционного праздника Хололо внезапно "раздается...резкий стук в дверь...входят какие-то люди. Одеты они в вывернутые наружу кухлянки...А лицо деревянное! Маска из красной ольхи...Ни один из них не произносит ни слова...одна из масок..."муж", отнимает у своей "жены" плетеную сумку...В сумке кукла-ребенок...Все смеются: отец не умеет обращаться с ребенком" (103, с.46-47). Детские "жертвоприношения", первоначально преследовавшие утилитарные цели (кормление палеоантропов), со временем превратились в атрибут обрядности. Их символизация захватывает и форму, и содержание, которые конвергируют у разных этносов. Если куртка мехом наружу ассоциируется с обволошенным неандертальцем, то красная маска - с сопровождающей его кровью (сравнить с "меднолицым дэвом" в легендах Востока). Наиболее реалистической деталью всего действия является молчание основных участников: палеоантопы, как и ранние неоантропы, были лишены речи. Данная поведенческая особенность нашла чисто механическое воплощение, но она необычайно важна: в основе всех подобных ритуалов лежит неосознанное подражание одному и тому же существу. В Хололо ряженый лишь играет роль неумелого супруга, тогда как его давний прототип отлично знал, что делать с человеческим младенцем! "Смех" здесь выражает столкновение противоположных реакций и несет ту же нагрузку, что и в обряде "похороны Костромы". У чукчей рождение ребенка напрямую связывается с жертвами "злому духу", давно подменившему собой палеоантропа. Отсюда происходят "странные обряды": сжигание нарт, отдельный ("нечистый") чум для роженицы и другие средства забвения детской адельфофагии.
   Наряду с тайными обществами религиозные секты хранят древнейшие черты "язычества", в том числе элементы сублогического мышления. Если евангелисты-пятидесятники буквально восприняли постулат "казнить младенцев во младости", то ведь это никак не относится к догматизму: "Пятидесятники из Якутии пытали своих детей, чтобы войти в царство Божие"! На фоне истязаний, перечисленных в статье Амелькиной, обряды "посвящения в воины" у папуасов - просто игра. "У "воспитателя" в секте, - пишет автор, - всегда наготове были...провод, кипяток и гвозди - ими царапали кожу детей, чтобы растянуть мучения" (126). Забитого до полусмерти 10-летнего мальчика после отпевания "братья" похоронили "с особыми почестями: умереть в муках и насилии считалось за особую честь" (экспертиза выяснила, что Миша был еще жив...).
   27-го апреля 1999 г. телевидение невольно приобщило зрителей к тайнам практической палеопсихологии. Невероятно удачная съемка скрытой камерой в Кентукки (США) вскрыла каскад неадекватных рефлексов, несомненно, врожденных и глубоко спрятанных под личиной разума. Приходящая в дом няня выделывала с малышами такие штуки, каким бы позавидовал сам Хичхок. Подбрасываемые бесноватой дамой дети буквально летали по воздуху, получая синяки и шишки! Впрочем, этологический интерес заключается не в фактах издевательства, а в рекапитулятивном поведении: фурия очень точно "копировала" нелепые движения шимпанзе, какие совершают эти обезьяны при швырянии камней и сучьев.
   В конечном счете, жестокое обращение с детьми - следствие психических деформаций, сохраняющих импульс адельфофагии в подсознании поколений. Этой инерции не избежали даже психиатры. Их тесты на вменяемость, применяемые к разного рода педофилам-расчленителям, сводятся к дурацким вопросам: "Детского мясца не желаете?" и т. п. Но даже без учета маньяков мировая статистика ежегодных убийств детей "на бытовой почве" ужасает своим масштабом и внешней немотивированностью. Алкоголь - не причина трагедий, но толчок к ним, один из переключателей информационных пластов мозга у людей, предрасположенных к убийству. "Экран криминальных сообщений" 24.10.1995 высветил страшные кадры следственного эксперимента по делу убийства двух девочек собственной матерью, задушившей грудных детей во время прогулки в парке. Свершившееся женщина объясняет внезапным стимулом, якобы полученным ею "от бога". Подобные преступления резко выделяются на фоне обычной уголовной практики и связаны с реликтами палеопсихологии, вновь и вновь оживающими под сенью смерти. Чудовище, пожирающее своих детей...
   Традиции христианства, направленные на защиту семейных ценностей, удивительным образом соответствуют биологической сущности человека - строго моногамной основе его воспроизводства. Как показал Лавджой, такая стратегия в норме отвечает природе прямоходящих теплокровных, тогда как любая другая позиция - ни что иное, как "бунт на коленях". Итоги современных исследований этого вопроса впечатляют. Лучшему из неполитических изданий ("Спид-инфо") удалось в кратчайший срок ознакомить с ними все основные слои населения, включая "нетрадиционно ориентированные".
   Стоит перечислить важнейшие факторы, действующие в пользу моногамного образа жизни людей. О мужских напастях сказано достаточно, хотя дубинка Дадерлейна редко кого останавливает сразу. Действительно мощный стресс обрушивается на мужчину, который готовится стать отцом. Как выяснили ученые из университета штата Висконсин, "уровень молочного гормона пролактина возрастает...у любого нормального мужчины, чья жена находится на последних месяцах беременности!" (152). По утверждению проф. И. Кветного на данный период муж становится "бесполым товарищем своей жены" из-за гиперсекреции пролактина. В результате степень полового влечения и агрессивности снижаются настолько, что он "на время превращается как бы в очень умного и спокойного робота". Понятно, что нарушения данного механизма свидетельствуют об эндокринологических заболеваниях, в том числе реликтовых: такой индивид либо сам болен, либо потенциально опасен для других. Этот пример показывает важность аналогичных знаний, которые должны стать базой для надежных методов идентификации сексуальных маньяков "на ранней стадии". Если врожденный рефлекс отцовского чувства совмещается с патологическими изменениями мозга, он может воплотиться в причудливые формы маниакального поведения. Так, один из добропорядочных жителей Австрии киднеппингом "удочерил" 10-летнюю Наташу Кампуш. Восемь лет в подвале собственного дома он занимался воспитанием и даже образованием девочки. Когда ей удалось убежать, полиция и родители были в шоке (НТВ, 27. 08.2006., 16-08). "Папаша" не смог пережить потерю, бросившись под поезд. Трудно сказать, чем было вызвано это самоубийство: страхом, муками совести или болезненным импульсом "утраты".
   Среди сугубо женских болезней для теории антропогенеза "клинический интерес" представляют те, что связаны с частой сменой партнеров. Кроме известной благодаря рекламе молочницы, это - преэклампсия (148), а также бесплодие. По мнению специалистов Антверпенского института биологии человека "одна из причин бесплодия - неупорядоченная сексуальная жизнь женщины" (153). Скопление различного генетического "мусора" в фолликулах создает реальную угрозу развитию будущего зародыша и увеличивает вероятность выкидыша. Таким образом, женский организм физиологически настроен на единственного партнера, от которого зависит иммунитет матери и здоровье ее детей.
   Настоящая интрига заключается в том, что большелобые малыши все-таки выжили, сформировав отдельную популяцию первых неоантропов. Унаследованная ими от предков моногамия обрела принципиально новые механизмы защиты самки не только от разных самцов своего подвида, но и от пытавшихся проникнуть в их неустоявшуюся жизнь палеоантропов. Наиболее сенсационные факты связаны с недавним открытием американских ученых, о чем рассказывает статья "Пояс верности из каменного века". В начале 2001 г. исследователи отделения репродукции Гарварда установили причину бесплодия Энн К.: ее яйцеклетки на протяжении четырех лет отторгали половые хромосомы Брайена, ее второго мужа. Зачатия не было и в опытах с донорским материалом. Специалисты оказались в тупике, ведь Энн имела 2-х здоровых детей от первого брака.
   Разгадка оказалась неожиданной. По словам микробиолога М. Халберта, одна из разновидностей бактерии рода Volbachia "поражает и человека. Эта бактерия не приносит абсолютно никакого вреда хозяину...но...регулирует его размножение" (www.s-info.ru). Итак, моногамия - не прихоть отдельных участников семейных отношений, а давняя адаптивная стратегия поведения, связанная в том числе с симбиозом.
   Суть его в том, что вместе с микроорганизмом мужчина устанавливает в женских репродуктивных путях самую надежную охранную систему, действующую по принципу "свой - чужой". Именно она способна нейтрализовать сперматозоиды любых возможных партнеров в каждом цикле овуляции. Каждый раз проникая в новую яйцеклетку, Volbachia доставляет в нее и генетические копии первого полового партнера, который когда-то "заразил" данную женщину. Теперь ему не о чем больше беспокоится: "выстрелил - и забыл"! "Вероятно, виной многих необъяснимых случаев бесплодия, - говорится в той же статье, - является как раз заражение вольбахией...Мы провели специальные исследования в нескольких гинекологических клиниках США - наши опасения подтвердились...Если муж - первый и единственный мужчина у женщины, она рожает от него, несмотря на бактерию".
   Вольбахия во всех отношениях - замечательный "микроб", и вот почему. Ставя известный предел беспорядочным связям, она фактом своего существования разрушает "идеологию матриархата", поскольку женщины не могли рожать от любых мужчин. Следовательно, и мужчины были уверены в своем отцовстве. Вот почему амазонки тропиков спускаются с гор каждая к своему мужчине, ведь оплодотворение не наступит при случайном выборе партнера.
   Обычные контрдоводы даже не заслуживают опровержений. Ненаучные заявления об открытии "гена адюльтера" в хромосомах части мужчин ничего нового не добавляют: подобное поведение имеет рекапитулятивный характер. Бесконечные измены возвращают субъекта на предковый уровень, который отмечен известным усилением поисково-полового инстинкта. Его проявления как раз и обеспечили дивергентное отщепление людей и создание уникального цикла репродукции со сложной системой защиты на разных уровнях. Некоторые из ее элементов можно реконструировать только путем анализа редких атавистических реакций у современных людей. Самым поразительным примером является обратимое перерождение молочной железы. "Это явление, - говорит профессор Ю. Рубин, - слабо изучено. Но механизм известен...Если плод имеет серьезные нарушения...мозг женщины отдает сигнал..." (155). В результате часть апокринных желез начинает вырабатывать не молоко, а курареподобное вещество именно в период кормления ребенка.
   Этот способ элиминации слишком серьезен, чтобы списать его на случайность, объявив экзотикой, и позабыть о нем. Видимо, у предков человека он выполнял какую-то исключительно важную роль в сохранении популяции. Поскольку у матери и плода общая кровеносная система, беременная обладает полной информацией о генетическом состоянии будущего потомства. Начиная с какого-то момента, ДНК гибрида стала определяться организмом матери как "генетически нарушенная" структура, а сам гибрид подлежал уничтожению с помощью яда в молоке. Только таким радикальным способом и можно было прервать метисацию со стороны крайне настырных обезьян-нахлебников тогда, когда уже "все случилось".
   Мужские особи неоантропов по-своему адаптировались к периоду распада моногамных отношений. Полная расшифровка генома шимпанзе выявила конвергентное сходство того гена обезьян и человека, который отвечает за сперматогенез. Ученые Р. Бейкер и М. Беллис "доказали, что спермии представляют собой организованные системы по типу пчелиного улья. Но если раньше считалось, что эти живчики соперничают друг с другом, то теперь доказано - они воюют только с чужими сперматозоидами" (157). Таким образом, "промискуитет" шимпанзе привел к особой форме внутривидовой борьбы за счет специализации половых клеток, 60% которых превратилось в "киллеров", истребляющих спермии других самцов с помощью обездвиживающих белков.
   Согласно выводам биологов, сперма Гомо сапиенс организована по той же схеме, и в борьбе клеток выигрывает группа "сильнейших", что подтверждается рядом экспериментов. При этом важно подчеркнуть то, что первоначально питекантропам приходилось конкурировать прежде всего с палеоантропами, а уж после и с особями собственного подвида. Природе, однако, этого показалось мало, и она со смелостью пластического хирурга изваяла шедевр, только теперь оцененный по достоинству. В delfi.ee сообщается об опытах Г. Гэллапа (университет Нью-Йорка), выяснившего парадоксальный факт: анатомия пениса человека...препятствует зачатию! По оценке New Scientist, подвенечная бороздка попросту вычерпывает семя из влагалища (более 90% всего объема)! Кроме того, извлечение семени достигается и глубоким проникновением, совершаемым неосознанно после длительной разлуки, или в случаях явной ревности. Эволюционного обоснования этому "чуду" американцы не приводят и не мудрено: никто ведь из них не читал Поршнева в оригинале. А уникальный биологический "свабб", сходный с известным геофизическим прибором, "всего лишь" отвечает древней потребности в контрметисации и в воссоединении моногамных пар. Так или иначе, но penis Homo sapiens - вполне ассиметричный ответ неандертальцу-сопернику.
   В свете этих данных поедание детенышей гоминид уже не выглядит экстравагантным допущением. Напротив, это явление помогает осознать то, с чего люди начали свою историю - историю отрицания вывернутой наоборот "животной натуры". Чтобы познать ранние стадии антропогенеза, нужно решительно расстаться с наивным мнением ученых, продолжающих рассматривать культурно-исторический процесс в кривом зеркале ошибочных представлений; нужно осмыслить и развить примерами основополагающий принцип. Касаясь самого начала истории, Поршнев утверждает: "Этот процесс невозможно эмпирически описать, так как ископаемые данные бедны. Его можно реконструировать только ретроспективным анализом более поздних явлений культуры - раскручивая их вспять, восходя к утраченным начальным звеньям. Мы примем как методологическую посылку...развитие культуры не продолжает, а отрицает и всячески преобразует то, что люди оставили за порогом истории".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 4. ПЕРЕХОД К ОХОТЕ.
  
  
  
   Вывод Поршнева о направленности культурного процесса в корне меняет всю сумму полученных наукой фактов: возникшая у неоантропов охота на животных является первым шагом к отрицанию адельфофагии, а сама охотничья добыча - средством замены человеческого мяса и своеобразным выкупом. Заметное изменение каменной техники верхнего палеолита было обусловлено развитием у обезьянолюдей специализированных средств "охоты" на себе подобных: "...изящные солютрейские листовидные наконечники...годятся, пожалуй, для поражения лишь одной определенной добычи...с кожей примерно человеческой толщины" (64, с.7). В популяции неоантропов некоторое время продолжает сохраняться запрет на убийство животных. Преодоление табу на охоту под действием внешних и внутренних стимулов имело далеко идущие последствия и оставило зримый след на сводах темных пещер - след глубочайших потрясений палеопсихики.
   Отсутствие у ранних кроманьонцев речи предполагает и полное отсутствие у них абстрактного мышления, нужного для создания предметов труда и искусства. Вот почему так называемая "живопись" палеолита не имеет никакого отношения к соответствующему виду человеческой деятельности. В данном вопросе археология с самого начала встала в позу эстетствующего критика, что исключало научное познание предмета, судя по эпитетам: "рафинированная лаконичность", "изысканная отточенность контура" - одним словом, "высочайшее искусство". Даже признанный мэтр Анри Брейль не смог уйти дальше пустого созерцания, породившего нелепые причины. "Когда в Дордони и Верхних Пиренеях, - пишет он, - расцветало восхитительное настенное искусство...племена...Атлантики...не проявляли никаких видимых способностей; основание этому...возникло из разной пищи...охота на "съедобных" улиток и сбор морских ракушек...были достаточны для прибрежных семей. И это не питало их воображение..." (39, с.220 и т.д.) Трудно сказать, чем нужно питаться, чтобы прийти к выводам, дающим столь небогатую пищу для ума.
   Объективную информацию о пещерной живописи можно встретить в различных источниках. "В самых ранних из известных изображений, - подчеркивает специалист по информатике, - преобладают "портреты" животных...изображения...выполнены с точным ощущением анатомических пропорций, полны жизненной силы, удивительно пластичны. Но во всех подобных ранних изображениях абсолютно отсутствует какая-либо композиционная связка. На потолке альтамирской пещеры несколько десятков прекрасно нарисованных животных...изображены хаотично - то вверх ногами, то сидящими, то...под разными углами наклона. По композиции это напоминает рисунки детей младшего возраста..." (5, с.176). А ведь галерея Альтамиры относится к позднему периоду развития настенной графики и ее возраст составляет 15 - 10 тыс. лет. Из 200 изображений в пещере Марсула только 14 являются законченными, остальные вообще трудно вычленить из клубка линий, осложненного множеством "разрозненных начертаний отдельных голов, изолированных рогов, крупов зверей, верхних и нижних отделов конечностей" (39, с.186).
   Вот эта путаница и отражает тот уровень развития мозга раннего неоантропа, который отвечал переходному этапу движения от первой сигнальной системы ко второй сигнальной системе - речи. "...нередко можно встретить мнение, - пишет Поршнев, - что человека "с самого начала" (?) отличало наличие абстрактного...творческого мышления...А.Н. Колмогоров весьма резонно утверждает обратное: логическое мышление возникло лишь на самой последней стадии...В недрах психической деятельности...можно выделить...комплекс специфических явлений...лежащих ниже мышления...но не свойственных никаким другим животным...нижний полюс в виде эмоций, и высший в виде сублогических операций ума" (65, с.7-8). Полюс сублогики - и есть тайное прибежище Абсурда, проявляющего разрушительную силу в индивидуальном и массовом сознании людей.
   Действительно, в происхождении мышления решающая роль принадлежит языку: согласно Дж. Джейнсу "единство личности, о котором писал Газзанига, возникло в истории человеческого рода на удивление недавно...сознание появилось...всего лишь около 3-х тысяч лет назад, когда появилась письменность...До этого времени человек обладал "бикамеральным разумом"...два полушария действовали...независимо" (7, с.193). Этот подход перекликается с утверждениями Поршнева. Вот что говорит ученый о неоантропе, появившемся менее 40 тысяч лет тому назад: "Его исторический марш, обгоняющий темпы изменения окружающей природы...начинается и того много позже...эти недолгие тысяч 8 лет человеческой истории...можно приравнять к цепной реакции взрыва". Что же можно сказать тогда о "художествах" предка, который едва выучился размазывать краски по стенам пещер?
   Среди всех образцов ранних пещерных изображений Поршнев особо выделяет отпечатки рук, оставленные с помощью красной охры. Отметая догадки и вымыслы, исследователь показывает, что эти отпечатки маркируют прикосновения к изображениям зверей как к реальным объектам - то, с чего начиналось преодоление табу на убийство животных. Поэтому отпечатки ни в коем случае нельзя считать символами, знаками, а сам процесс их нанесения - символизацией: "Изображение можно рассматривать как знаковую систему...живопись - язык, картина - некий текст..." (5, с.176). Это совсем не относится к палеолитическим изображениям, которые бесконечно далеки от искусства овеществления рождаемых сознанием образов, опосредованных у человека синонимичными понятиями ("бык", "бизон"). "...у животных, - подсказывает Поршнев, - нет образов в полном смысле. Но у них уже есть галлюцинатороподобные состояния - предпосылка галлюцинаций, которые сами являются предпосылкой образов" (63, с.467).
   Не удивительно, что пещерные изображения животных сняты под копирку органов чувств с информационного содержания пра-образов - зыбких, колеблющихся картинок, которыми неоантроп не мог оперировать без жесткой внешней фиксации. Они сами должны были стать стабильным источником информации для того, чтобы последняя преобразовалась в нечто новое, соответствующее потребностям заявившего о себе подвида. Первые попытки обезьянолюдей натурализовать живые объекты отразились в известном изображении "бегущего оленя". "Что это за удивительное искусство, - восторгается собственной догадкой философ, - Что это за психологическое знание, которое добавляет оленю множество лап, чтобы казалось, что он бежит, как в кино? Разве эти люди были грубыми?" (179, с.35-36). В этом же номере журнала автор статьи "Нечеловеческое искусство?" механически списывает у Поршнева ряд положений, подводя логическую базу под "свои сомнения". Наверное, П. Куценков стесняется ставить свое имя рядом с именами великих, а потому опускает их. Не разобравшись в тонкостях, он так и не смог объяснить читателю подлинный смысл феномена.
   То, что до сих пор считалось "палеолитическим искусством", является вовсе не искусством, а средством выхода из тупика адельфофагии. Выход состоял в том, чтобы на уровне предсознания создать такое "отношение" к животным, которое позволило бы охотиться на них и таким образом спасти большую часть подраставшего молодняка кроманьонцев.
   При этом рисунки животных ничего не сообщали "соплеменникам"; наоборот, они тщательно скрывались неоантропами от остальных обезьянолюдей. Именно поэтому палеолитические галереи почти всегда располагались в самых темных и труднодоступных частях подземных лабиринтов. Немногие малочисленные племена, до сих пор живущие в полной изоляции, сохранили архаичный уклад жизни неоантропов, так и не преодолевших табу на убийство зверей. Точнее сказать, они представляют собой реликтовую группу, отслоившуюся от основной массы оформившихся охотников. Кормясь собирательством, тасадеи о. Минданао не знают ни охоты, ни какого-либо оружия. По оценке ученых, тасадеи - самое мирное племя на Земле. Несмотря на то, что они постоянно обитают в пещерах, им совершенно не свойственны наскальные рисунки. Очевидно, предки тасадеев ответвились не от "основного монголоидного ствола", а обособились задолго до его возникновения. Возможно даже, что тасадеи относятся к тем реликтам, которые вообще не участвовали в убийстве себе подобных, не говоря уже об охоте. Их поведенческая пассивность компенсируется только речевой активностью, сыгравшей ключевую роль в процессе дивергенции ранних и поздних гоминид. Вот почему тасадеи "моногамны и никогда не расторгают брачных союзов, хотя мужчин в группе больше, чем женщин" (84). У них нет ни соперничества, ни вождей или жрецов (точное соответствие предсказаниям теории!).
   Среди 4 тысяч сюжетов верхнепалеолитического "искусства" Поршнев отыскал нужные доказательства основополагающей идеи. Он обратил внимание на те отпечатки рук, в которых отсутствуют фаланги пальцев. Эта странная ущербность допускала единственную интерпретацию: "старейшины" жестоко наказывали молодых ослушников за попытку разорвать жесткие связи древнейшего инстинкта, который был основой процветания их предков-некрофагов и теперь обернулся оковами. В пещере Бедейяк обнаружился рисунок бизона с "отпечатками черных распластанных ладоней, у одной из которых большой палец был окрашен красной краской" (39, с.197).
   В исторической памяти многих племен глубоко отпечатался этот древнейший акт наказания, со временем получивший смягченные формы, например, в обряде погребения жреца. По сообщениям русских исследователей Л. Круглова и О. Алиева туземцы индонезийского архипелага Ментавай отрезают умершему фаланги пальцев на руках и ногах, "чтобы его злой...дух не мог ходить и хватать чужие души" (122). В ряде случаев то же действие входит и в "обряд инициации". Шаман племени луба (Заир, Габон и Уганда) в конце "курса обучения" закапывает на час молодых воинов, а затем отрубает каждому фалангу мизинца ноги, заживляя раны. Здесь причудливо сплетены древнейшие из неосознанных тенденций, которые на бумаге обрели вид "осознанного ритуала", основанного якобы на "тайных знаниях". На самом же деле праздник Рувазори воспроизводит некогда обыденное умерщвление подростков с последующим захоронением и маскировкой остатков тел. Об этом свидетельствуют также легенды племени, в котором будто бы вообще "не было детей", пока вождь Атуа не принес в жертву белого леопарда. Что соответствует началу охоты на животных с дальнейшей заменой человеческихжертв.
   Распространенные на юге Африки ритуальные убийства (мути) прямо наследуют первобытные реакции: кроме разных органов для ворожбы 10-летним мальчикам отрезают пальцы. Известный путешественник Виталий Сундаков рассказывает о кровавом ритуале, практикуемом среди ряда племен Ириан-Джая. В случае смерти родственника женщина должна с помощью каменного ножа отсечь себе фалангу пальца ноги или руки (также 183). Из других районов описан обычай татуировки пальцевых фаланг красной краской, что является новой формой смягчения архаичного действия, получившего различный ритуальный смысл. Когда в одном из сюжетов Конан Дойла инженер оставляет палец на подоконнике, то это совсем не случайная вещь. Данная потеря имеет сакральный оттенок, удачно подчеркивая трагизм положения, в которое попадает герой детективной повести. Так и в Начале истории молодые неоантропы были лишены свободы выбора: лучше уж палец потерять, чем жизнь!
   В этих условиях не могло быть и речи об охоте или ее символизации, тем не менее, в науке утвердилась ошибочная гипотеза происхождения настенной "живописи" от "охотничьих ритуалов" неандертальцев в медвежьих пещерах: А.Д. Столяр уверенно строит воздушный мост от несуществующего к осуществленному. Он ссылается на ранний этап развития "скульптуры", представленный в пещере Монтеспан глиняным чучелом медведя со следами "ритуальных" ранений. Затем следует этап прислоненных к стене макетов ("начало барельефа"), после чего звери якобы окончательно "уходят в стену", трансформируясь в прорисованный контур и дав начало "великому искусству". На самом деле процесс троганья звериных изображений с помощью отпечатков рук (которые являются именно отпечатками, а не рисунками!) предшествует дографической имитации касания фигур оружием, которое опять-таки ничего не символизирует, оставаясь вне категории логики. В позднейших наскальных сюжетах обнаруживается качественный скачок от прикосновений руками к опосредованным манипулированиям с изображениями зверей и настоящим охотничьим оружием. "...в пещере Токепала, - пишет Стингл, - были найдена рисунки...десятитысячелетней давности...древнейшая картинная галерея Перу...знакомит нас с хаотичными, не признающими никакой перспективы сценами охоты...на гуанако...Рисунки сильно испорчены...Мужчины... "убивали" будущих жертв на стенах пещеры..." (81, с.14).
   И в данном случае трудно говорить о символизации действий, ибо следы от уколов острыми лезвиями на стене или глиняном макете отражают действительные, а не воображаемые, попытки "охотиться": воображение возникает много позже как игра упорядоченных понятиями представлений. В дочеловеческом мозге неоантропов модели-изображения зверей были такими же реальными предметами, как и сами звери вне темных сводов и стен. По свидетельству Рональда Зигеля (США), наевшиеся лиан-галлюциногенов ягуары принимаются ловить "несуществующих антилоп". Но ведь это же просто "другая реальность", объективно существующая в форме нервных импульсов, пусть и недолго.
   Только после того, как снятие табу на поражение зверей было закреплено навыками их "убийства", человек автоматически перенес их на живые объекты, еще долго возвращаясь назад, к тем нервным реакциям, которые обрели теперь статус имитации, традиции или обрядового символа. Мозг современного человека сохранил эту древнейшую стадию эволюции в глубине "подкорки". Ее важное качество отражено в понятии "подсознательного компьютера", не отличающего внешний мир от придуманных сознанием моделей: "Помните, что образы в вашем воображении воспринимаются подсознанием как приказ-цель и запускают ваше подсознание на ее достижение" (61, с. 56). Не обремененные разумом неоантропы были лишены мук совести и стремления к суициду именно потому, что никогда "в мыслях" не изменяли своей внутренней "беспристрастной машине" - инстинкту самосохранения. Они таинственным образом отыскали простые решения сложнейших, с точки зрения человека, проблем.
   Чтобы приблизиться к разгадке, и в самом деле нужно вернуться назад, к предковому виду неандертальцев. "Часть этих животных, - говорит Поршнев, - уже обладала странностями вплоть до размазывания пятен красной охры..." (63, с.373). Как же случайно возникший неадекватный рефлекс воплотился затем в форму интердикции? Выражаясь языком психолога, у неандертальцев охра "ассоциировалась" с кровью, которая связывалась, в свою очередь, с доминантой, тормозящей все агрессивные по отношению к животным стимулы. В ранний период адельфофагии красная краска входит в элементарную дипластию "охра - кровь" в качестве устойчивой составляющей, означая "абсолютный и к тому же заочный запрет прикосновения".
   Дипластии как самые простые операциии мышления принадлежат полюсу сублогики - "начальной поре существования Гомо сапиенс". Дипластия (или бинарное сочетание по Анри Валлону) - это "универсальная операция...ибо она охватывает сочетания и представлений, и действий, и слов, и предметов...это совсем не то, что физиология называет временной связью...оба связываемых элемента одновременно и слиты и обособлены. В самом древнем...виде дипластии не мотивированы объективными свойствами...именно поэтому дипластия и в деятельности нашего сознания остается элементарной клеточкой фантазии..." (65, с.9). Единственным объективным свойством, за счет которого ранние гоминиды субъективно связывали воедино разные элементы дипластии, является конвергентность источников информации - внешнее сходство алой крови и красной охры. "Слитность и обособленность" обоих элементов обеспечивает подвижность системы и позволяет включить каждый из них в новое бинарное сочетание. Вот почему на следующих этапах адельфофагии происходит нейрофизиологическая инверсия: охра теперь снимает табу на прикосновение. Источником растормаживания нервных связей стали кровавые сцены умерщвления молодых неоантропов руками самих же (уцелевших) неоантропов.
   Комки красной охры, растираемые руками, оставляли красящие следы на коже и на окружающих предметах точно так же, как и кровь, и это глубоко скрытое информационное сходство нашло выход в форме безотносительного прикосновения к камню. На южной оконечности Донбасса, в районе Губских навесов, было сделано поистине историческое открытие: отпечатки рук на скалах, а не в пещере! Эти охряные штампы, несомненно, предваряют все ранние пещерные изображения зверей, а после их распространения соотносятся с ними. Например, в пещере Пеш-Мерль отпечатки рук сопутствуют рисунку лошади "в яблоках" вместе с многочисленными пятнами, сплошь покрывающими фигуру и местами выходящими за линию контура. Вероятно, эти пятна - результат отдельных касаний стены пальцами, испачканными минеральной краской. Подобные прикосновения, а затем и удары кремневыми остриями сочетались теперь с выделением крови, поэтому применение красной глины обрело иной смысл. Вот почему именно в красный цвет окрашен палец в бедейякской композиции, которая отразила это переломное мгновение. Выход был найден, поскольку наличие в голове двух противоположных импульсов порождало нервные срывы и неадекватные реакции. Этот "мозговой штурм", несмотря на противодействие, снял-таки табу на убийство животных.
   Отпечатки рук как древнейший элемент наскального "искусства" отмечены и в Австралии, среди 5 тысяч рисунков в окрестностях Джуарра. Считается, что возраст самых старых из них не менее 20 тыс. лет или даже 35 тыс. лет. В связи с этим памятником интересны также этнографические данные, сохраненные исторической памятью изолированных племен. Так, положение о том, что ранние неоантропы не являются собственно людьми, совпадает с мнением аборигенов гагуджу из национального парка Какаду. "По словам Наймингама, - пишет А. Шаров, - самые ранние изображения...созданы не людьми. Их нарисовали дружелюбные и робкие духи... Мими показали аборигенам, как охотиться на кенгуру, научили рисовать и делать множество других вещей..." (104). То, что знает "брат Капиринги", этнография всецело относит к вымыслам, однако за "духами Мими" легко угадываются бессловесные кроманьонцы - предки гугуджу и всех остальных людей.
   Итак, палеолитическая "живопись" - это информационно-имитативная деятельность ранних неоантропов, направленная на фиксацию неустойчивых "образов" крупных травоядных и преодоление инстинктивного запрета на их убийство с помощью дипластий, позволивших совместить несовместимое. Хотя данное явление имеет строго адаптивный смысл, результат этой внутренней работы выходит за пределы осуществления простой потребности выжить. Неадекватные рефлексы, также не обремененные внешней объективной связью, напоминают дипластии и эволюционно предшествуют им. Начавшись с индивидуальных неадекватных действий, "искусство палеолита" в процессе превращения интердикции в суггестию стало искусством составления предметно-знаковых дипластий. Появление речи, которая с самого начала базируется на бинарных сочетаниях слов и их информационных эквивалентов, отвечает уже "полной зрелости суггестии": функция управления поведением переходит к слову с параллельным отмиранием промежуточных стадий. Таким образом, концептуальная теория Поршнева дает общую основу познания истоков того неповторимого, в высшей степени специфического феномена, который угас так же внезапно, как и появился.
   Важно повторить, что палеолитическое "искусство" строилось на внешнем закреплении внутренней информации, жестко предопределенной прототипом. В таких условиях каждый "творческий штрих" на деле является следствием сбоя, ошибки, импульсивности существ, пребывающих в пограничной ситуации. Это "искусство" абсолютно лишено какой-либо символизации, что специально подчеркивает Поршнев, говоря о портретных фигурках "Венер". Изображая мощных самок, неоантропы вовсе не утрировали их черты: в гравюре и в мелкой пластике они передавали и характерные признаки неандертальцев, посредством метисации и комменсализма вновь и вновь проникавших в их среду.
   Находка в Ложери-Бас полностью подтверждает идею совместной эволюции человеческих предков и получает 100 лет спустя разумное объяснение. "Наибольшее удивление участников конгресса археологов Франции...вызвало то, - пишет Ларичев о фигурах оленя и беременной самки, - что живот и ноги женщины на рисунке были покрыты густой шерстью" (39, с.92). Конечно же, "густая шерсть" - родовой признак палеоантропа, а не дань абстрактному символу. Одно из племен Южной Америки до сих пор имитирует в женском костюме волосяной покров предка: женщине под страхом смерти запрещается снимать свой балахон в стиле фрик-дизайна (зато разрешено все остальное). Даже знаменитый ромбический орнамент возник первоначально путем воспроизведения естественного рисунка на срезе мамонтового бивня. К той же группе вещественных доказательств относится новый факт, красной строкой вписанный: "Срочно в номер!". Выяснилось вдруг, что среди бесчисленных украшений знаменитой стоянки Сунгирь (Владимирская обл.) была найдена часть бедренной кости палеоантропа! Полый фрагмент кости ремешком крепился к поясу юноши из захоронений с копьями. Таким образом, глубоко спрятанная академической братией находка вылезла-таки на страницах брошюры из серии "Знание" (воистину, золотое знание!).
   По мере распространения охоты возникают и первые реалистические изображения скелетов животных и освежеванных частей туш с четко выделенными сухожилиями - то, что Пьетт обозначил как "прогресс в эпоху лошади". Так первобытный вуайеризм, осложненный противоборством двух начал, был воспринят созерцателями в качестве "рафинированного искусства", сочетавшего в себе "исключительное мастерство исполнения" реалистических образов с элементами "отдельных фантастических черт". Последние отражают вовсе не творчество, а рождение истинных галлюцинаций на пути становления речи и мышления. На этой узкой тропе ранние кроманьонцы представляли собой жалкое сборище даунов-олигофренов, перед которыми индеец племени капаюра - Аполлон.
   Вот почему так неискоренима наркомания: каким бы ни было наркотическое вещество, оно лишь высвобождает внутренний химизм мозга, оживляющий его архаичную структуру. Когда уколовшийся смотрит "веселые картинки", его мозг воспроизводит древнейшую стадию эволюции образов подобную той, какую прошли первые охотники палеолита. Таким образом, за пристрастием к разным галлюциногенам скрывается неосознанная реликтовая потребность - расторможенный однажды очаг возбуждения, связанный с очень важными мотивами в жизни ранних людей. Близкая перспектива профилактики и лечения "предрасположенных" к наркотической зависимости может быть связана с "полной" расшифровкой генома. Где-то в глубинах ДНК закодированы особые гены-триггеры, отвечающие за филогенетически различные участки мозга. Управление ими позволит овладеть тайнами подсознания, а заодно и сверить уникальную информацию о далеких предках с полученными данными. В недалеком прошлом подчинить себе человека оставалось призрачной мечтой многих вождей, но они всегда получали один результат: "сбой программы".
   О том, что "живопись палеолита" была лишь конвергентным аналогом человеческого ремесла, свидетельствуют и такие данные. Операции по расщеплению мозга воспроизводят правополушарного человека с "образным мышлением", испытывающего огромные трудности с логикой. Синдром Каспара Гаузера выражается в информационном разобщении обоих полушарий и дополняет характеристику неоантропов: "Телом человек - умом обезьяна". Детей, вырощенных в полной звуковой изоляции, невозможно научить языку, зато они сравнительно легко обучаются рисованию. В последние годы в домах для содержания душевнобольных регулярно проводятся...художественные выставки! Страдающие разными формами шизофрении, психопатии и эпилепсии создают прекрасные полотна, признанные "произведениями искусства", о чем сообщает "Московский комсомолец" в номере 79 за 1994 г. Изостудия, открывшаяся в Кащенко в 1990 году, вмещает более 300 картин. Интересно, что один из пациентов больницы избавился от приступов эпилепсии после приобщения к живописи. Абстракционизм и примитивизм в искусстве вообще могут рассматриваться как формы патологической рекапитуляции, если художник - не симулянт. То, что такие "раритеты" охотно покупаются коллекционерами, соответствует старому принципу: "Подобное отвечает подобному".
   Первые, бесспорно охотничьи, средства поражения таких мощных травоядных, как бизоны и лошади, археологически определены для древнейших слоев Донбасса, где берут начало и традиции охоты с новым дистантным оружием - луком. Например, в Костенках 1 и 5 "ряд треугольных наконечников...не более 2 - 2, 5 см...трудно интерпретировать иначе, чем наконечники стрел" (136, с.181). На широко известном Амвросиевском костище (Донецкая обл.), включающем останки тысячи ископаемых бизонов, было найдено 270 кремневых и 35 костяных наконечников дротиков и стрел, причем, некоторые острия достигали в длину 28 см. В одном из костяных наконечников ученые обнаружили...пазы для вкладышей! Среди последних числятся около 100 микропластинок и острий (136, с.178). Здесь впервые, следовательно, и открыта древнейшая микролитическая техника, которая в мезолите отсюда же распространяется по всей периферии Мегаполиса, достигая в том числе Сев. Африки.
   С момента появления первой охотничьей добычи она отчасти заменила (но отнюдь не отменила) человеческие жертвы, приносимые палеоантропам. Внутри изолированных групп неоантропов очень рано получила развитие замена своих соплеменников чужаками, захваченными в плен во время рейдов за "живым мясом". Как отметил Поршнев, человеческую жертву следует рассматривать в качестве видоизменения ритуального умерщвления пленных: так в первобытное время возникает страшный призрак последующих войн с их опустошительными разрушениями и массовыми казнями. Первые военные экспедиции проходили в условиях дихотомического разделения коллективов, отселявшихся друг от друга и в целом - от редеющей популяции предкового вида. Вот на каком сложном доисторическом фоне происходило становление человеческих рас, этносов и культур.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 5. РАСОВАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ЛЮДЕЙ.
  
  
  
  
   Приступая к этой важнейшей теме, нужно воспроизвести одно из главных положений новой теории антропогенеза. "...расогенез, - делает заключение Поршнев, - принадлежит к истории культуры, это есть искусственный, а не биологический процесс, т. е. результат...очень древних межчеловеческих отношений...В глубокой основе последних - напряженные усилия "людей" обособляться от якобы проникающих в их жизнь "нелюдей" (64, с.26). Так впервые была создана научная база для объяснения причин разнообразных миграций, на фоне которых и происходило расово-этническое размежевание. Первая миграционная волна родилась в ходе пространственного разделения популяций и была вызвана отчаянной попыткой ранних гоминид освободиться от бремени адели. Чудовищная сила этого взрыва забросила неоантропов в самые отдаленные уголки Земли. Палеонтология показала, что не всем из них удалось оторваться от преследователей-палеоантропов, давление которых вызвало также "обратный вал перемещений". Данный отрезок предыстории лишь намечает признаки зарождения речи, разума и рас в той информационной плоскости, инверсия которой спустя тысячелетия закрепляет отличительный речевой статус человека.
   Как же можно обозначить характерные черты отдельных особей ранних неоантропов? Древнейший их представитель найден в Костенках 14 (Маркина гора): "Скелет из этого погребения замечателен в нескольких отношениях...это самая древняя из костенковских находок...без каких-либо черт палеоантропа". Внимание антропологов привлекло "необычное сочетание расовых особенностей на черепе...весьма отчетлива прогнатность (столь характерная для австралийской и негроидной рас)...резко выраженная долихокрания..." (139, с.151). Здесь допускается принципиальная ошибка: признаки, принимаемые за "расовые", являются по существу признаками индивидуальной изменчивости в небольшой еще популяции обезьянолюдей.
   Один из корней данной ошибки обнаруживается при анализе некоторых высказываний: "...все формы неоантропов с самого начала своего существования...распадались на ряд расовых вариантов...Так, черепа немолодой женщины и юноши...в гроте Гримальди...резко отличались от типичных кроманьонцев...в том же гроте..." (82, с.140-141). Если авторы подводят к мысли, будто бы различные "формы" неоантропов произошли от разных неандертальцев, то они "с самого начала" должны были бы обладать, разумеется, и особенными чертами на уровне подвидов - рас. В таком случае "распад" становится ненужным, а сам тезис теряет смысл. Таким образом, полицентризм все еще остается объективной основой сохранения в научных кругах "стихийного расизма", искажающего реальное положение вещей.
   Вот под каким углом зрения нужно рассматривать высказывание Поршнева о том, что расообразование - "факт, относящийся к искусственному обособлению. А именно, из исходной формы неоантропов...содержащей вместе, в смешении признаки позднейших рас, активным отбором расщепились монголоиды, европеоиды и негроиды, усматривавшие друг в друге некую причастность к анти-людям" (64, с.25). Эта идея по форме и содержанию замечательным образом конвергирует с авторской, но данное совпадение естественно вытекает из рационального биологического подхода, очищенного от шелухи полицентризма. Связав начало истории с прекращением действий естественного отбора, Поршнев лишил антропологов главного аргумента, состоявшего в том, что расовые признаки будто бы возникли в результате адаптации кожи, волос и костей к различиям физической среды. Эта чисто мичуринская идея проигрывает антропогенезу: в условиях становления новой формы организации материи действуют совсем иные законы развития.
   Под "активным отбором" следует понимать универсальный процесс информационной селекции - диалектического преемника биологического отбора генетически возникших изменений. Развитие человеческого общества не зависит от мутагенеза индивидов (они попросту не дадут потомства), а определяется отбором новых информационных моделей, овеществленных в действиях, ритуалах, предметах труда и быта. В предковой популяции отбор направлялся на реализацию определенной потребности внутри первичных групп - прародителей расовых вариантов. Экзотерически она выражается словосочетанием "инстинкт самосохранения", благодаря которому неоантропы "пресекали скрещивание...с представителями формирующейся "противоположной" расы. Они особенно энергично отселялись друг от друга как можно дальше".
   Итак, нет никакой возможности согласиться с утверждением, будто "расовые черты" маркинца ставят его "на более далекое место от палеоантропа по сравнению со всеми ныне живущими европейскими расами..." (140, с.151). Суть в том, что все неоантропы в равной степени удалены от своего предкового вида. Конечно же, негроидно-экваториальный тип не мог предшествовать европеоидному, который в данный период расово не отдифференцирован. Этим объясняется "отсутствие ясно выраженного "кроманьонского" типа на заре позднего палеолита (...негроиды Гримальди, Маркина гора). Трудно, однако, говорить о большом сходстве этих форм, хотя всем им присуще сочетание некоторых кроманьонских признаков с чертами какой-то экваториальной расы" (140, с.157). Напрасно отождествляя кроманьонца с европеоидом, антропологи тут же себя опровергают! Общую путаницу усиливает их неодолимое стремление вывести род людской из популяции "истинных африканцев". Но как последние попали на Дон? - "Из Африки, через Италию", и вот в результате археологи увидели то, что так захотели увидеть! Им было невдомек, что черепа из грота Гримальди были расплющены и деформированы при обвале каменного свода. Только при повторных промерах была установлена принадлежность костяков к типично европеоидным кроманьонцам, возникшим одновременно с кроманьонцами "австралоидными" и "негроидными".
   Донские находки прежде всего показывают раннее происхождение европеоидов в Восточной Европе еще до их миграции во Францию: "Костенки 2. Скелет относится к более позднему времени, чем скелет...Маркина гора...он довольно сходен с "кроманьонским" типом Франции...Костенки 18. Детский череп...детальное рассмотрение материала дает основание Г.Ф. Дебецу сближать этот череп с черепом Костенки 2 и с "классическим" кроманьонским типом вообще" (140, с.151-152). Первичная популяция неоантропов представляла собой морфологический прототип людей всех основных последующих рас: их индивидуальные проторасовые признаки реализовывались в различном, доминантном или рецессивном, состоянии.
   Иное понимание "прорасы" противоречит известному положению Гумилева о том, что любой их современных этносов совмещает в себе признаки по меньшей мере двух противоположных рас. И это качество этносов - не результат смешения различных расовых групп, а внутренне присущая каждому народу изначальная расовая совместимость. Для генетики не бывает двух точек зрения, а потому у расистов остается только один выход: идеологическое харакири.
   Данная закономерность проявляется на всех исторических этапах и служит выражением глубокого единства всех людей, связанных общностью происхождения. Изучение серии черепов из Кобякова городища на Дону (1-3 в. в. н. э.) выявило основную выборку протоевропейского облика. "Во-вторых, - указывает автор статьи, - величина, и направление многих связей часто кажутся несколько странноватыми для сугубо европеоидной ...серии...Расовая структура...значительно сложнее. Все...виды внутригруппового анализа единогласно свидетельствуют о заметных морфологических различиях исходных компонентов смешения...серии трех больших рас..." (96, с.19-20). Неужели всерьез допускается, что европейский тип появился вследствие метисации "готовых" негроидов, монголоидов и средиземноморцев? Наоборот, протораса разворачивалась не через смешение, а путем обособления и дробления групповых вариантов с формированием многочисленных промежуточных "расовых" черт, подвергаемых информационному отбору. Не в габитусах людей, а именно на черепах они выглядят "странновато". Разве во внешнем облике европейцев так уж редки отдельные признаки монголоидов или негроидов? Отнюдь, они часто, весьма часто проявляются при внимательном наблюдении за людьми на улице и в общественном транспорте.
   Обработав тысячи фотографий обитателей "исконно русских областей", ученые Института антропологии МГУ получили обобщенные изображения Ивана да Марьи - прародителей русской нации. Анекдотичность оценки данного труда сторонним наблюдателем сводит на нет псевдонаучные усилия. Получив факс с портретами, помощница депутата Макашова искренне изумилась: "Надо же, как на негров похожи!" (125). Очень тонкое замечание! Нам ведь долго внушали, что появление брюнетов с раскосыми глазами среди русских и особенно украинцев обусловлено нашествием "монголо-татарских орд" и "турецким игом". После работ группы академика Фоменко об этом стыдно вспоминать, ведь существует глубокая основа данного явления, никак не связанная с привносом генов извне. Кроме того, пресловутое понятие "славянин" в прошлом не имело никакой этнической подоплеки: "славянами" называли тех, кто принял старейшую из ветвей христианства - православие (54), а в их числе были даже эфиопы.
   Наряду с обычным генетическим дрейфом иногда возникают поразительные рекапитуляции в онтогенезе, когда у индивидов одной расы внезапно проявляются признаки противоположной расы, как это произошло с одним из жителей Дружковки, работником металлургического производства. После неизвестного заболевания в среднем возрасте его кожа приобрела вдруг пепельно-черный цвет; позднее, в сочетании с седым волосом и морщинами, темнопигментированная кожа обеспечила полный эффект "негроидного синдрома", который наблюдали все жители города еще в 80-е годы. Для местных мальчишек "дядюшка Том" стал живым олицетворением любимой книжки. Второй случай был описан в качестве курьеза, когда в одну ночь житель Германии (и убежденный расист!) внезапно превратился "в негра". Следующий пример выходит за рамки газетных сенсаций, поскольку сопровождается комментариями специалистов. В статье "Черный, черный, конопатый..." (151) рассказывается о В. Рогове, который после лечения аппендицита приобрел негроидный облик за счет расщепления тетрациклина собственной имунной системой. Выделившийся при этом радикал проник в мозг и вызвал резкое увеличение количества меланотропного гормона, что и обусловило новый фенотип. Обратимость данного феномена (по мере исчезновения из организма антибиотика) показывает относительный характер противоположности расовых отличий. Впрочем, необратимость (как в случае с металлургом) говорит о том же.
   Если сопоставить самые темные варианты загара у европейцев с перечисленными рекапитуляциями (то есть с генетически "фиксированным загаром"), появляется реальная основа для сравнения этих явлений с истинно негроидным меланизмом, для которого понятие "загара" бессмысленно. Но вот некоторые смуглые европеоиды способны к такому насыщенному загару, который приближает их кожу к сильнопигментированному негроидному типу. Хотя сам по себе загар не является наследуемым признаком, однако наследуется способность к солнечной пигментации, восстанавливающей определенный предковый тип развертывания биохимических реакций. Та же самая потенция в группе светлокожих блондинов, для которых загар недоступен, локализуется в рецессивном аллеле, что доказывается промежуточным характером наследования в браках с европейцами 1-й группы. Создается впечатление, что крайний меланизм достигается тремя разными путями, между которыми много общего. Важно то, что способность к загару наряду с "защитной функцией" проявляет древнюю предковую черту и является реликтом, в принципе потерявшим адаптивный смысл по меньшей мере для блондинов.
   Эта же проблема всплывает и при анализе кобяковских костяков. Математически точный учет показателей позволил ученым "предполагать участие в расогенезе данной группы...негроидов. Для проверки столь невероятной...гипотезы обратимся к самому материалу...именно лицевой скелет и делает эти черепа чуть ли не исключительным для Восточной Европы того времени явлением...". В конечном итоге проблема генезиса донских "негров" - это "всего лишь частный...раздел...более важной...проблемы древних европейско-африканских связей, древней экваториальной примеси в степях...Евразии" (96, с.21-22). Однако возникновение первичных человеческих рас никоим образом не связано с Черным континентом, куда ошибочно помещают древнейших предков Гомо сапиенс. Жалкий намек на "африканскую прародину" должен быть отвергнут: кроманьонец из Маркиной горы обладает как раз теми зачаточными чертами, которые позже превратятся в устойчивые признаки экваториальных рас. Вот почему нужно говорить скорее о древнейшей "степной" примеси в африканском буше, причем, не только среди бушменских племен. В расогенезе автохтонного населения междуречья Волги и Днепра экваториальные негры не могли принимать никакого участия (даже думать об этом смешно). Их поздние расовые черты недопустимо путать с протонегроидными индивидуальными различиями, какими обладал обитатель Маркиной горы.
   Факты, приведенные в статье, говорят не об очередных марш-бросках африканцев на Дон, а о непрерывно затухающей фенотипизации "негроидных черт" в пределах Мегаполиса. "...некоторые черепа аналогичного облика, - указывает тот же источник, - могут претендовать и на генетическое родство с кобяковскими "негроидами"...Дебец, рассматривая мезолитический череп из Фатьма-Кобы...пришел к выводу, что он представляет собой остаток "евро-африканской" стадии, когда признаки...европеоидов и негроидов, как бы еще не отдифференцировались..." (96, с.24). Понятно, что идеи Поршнева очень близки взглядам Дебеца, который верно оценивает негроидность, исключая мысль о миграциях. Тем не менее автор "как бы" свидетельствует о слабом понимании проблемы, ссылками на Алексеева настаивая на "биологическом смешении" уже готовых расовых форм. "...известны многочисленные, типично промежуточные...памятники срубно-абашевского облика, - пишет он, - негроидную примесь...можно успешно определить...Чего стоит...древнеямный череп из Ст. Полтавки...катакомбный череп - из калмыцкого могильника "Три брата"...примеры...можно множить до бесконечности..." (96, с.25-26). Древнейший из серии черепов подобного типа на просторах Сибири (найдены в Батенях) также был описан Г.Ф. Дебецем. По свидетельству Кызласова, первыми обитателями Хакасии были не плосколицые самодийцы, а европеоиды, которые и в неолите продолжили движение на восток. Погребения Красноярского р-на "выявили большую смешанность населения. Там наряду с местными монголоидами и редкими южными "негроидами" появились люди европеоидного облика..." (35, с.80). Видимо, под "смешанностью" автор подразумевает разнообразие черт местных жителей, расово определившихся к данному моменту.
   Против миграционной экспансии негроидов свидетельствует второй важный (и неверно интерпретируемый) факт: "...проявление искомого феномена...наблюдается лишь в зоне древнего расселения европеоидов... "псевдонегроиды" встречаются по преимуществу...в европеоидных сериях...". Чем же объяснить странное тяготение негроидов только к европейцам в зоне их исконного обитания? Почему сходного "биосмешения" не было с монголоидным элементом пограничных территорий? На эти вопросы нет логичных ответов потому, что само их основание нелогично. "...факт отсутствия монголоидной примеси у кобяковских мужчин с недеформированными головами и как бы замещение ее экваториальной...позволяет нам, - продолжает ученый, - искать их генетические корни не в савромато-сарматском мире, а на более ранних этапах этнической истории восточноевропейских степей..." (96, с.28-29). Здесь нужно снова подчеркнуть то, что к истории Мегаполиса Африка не имеет ни малейшего отношения. И появление настоящих негроидов в Южной Руси в письменный период можно объяснить существованием рабства. В устье Великого Царь-Дона в 12 веке располагался большой город и порт. Естественно, с невольничьим рынком.
   Сходным образом "монголоидная примесь" на скелетах кроманьонцев стоянки Сунгирь не является результатом метисации европеоидов с какими-то "готовыми" монголоидами - фантастическими пришельцами из Чжоукоудяня. И хотя Н. Чебоксаров к древнейшим монголам относит "датируемые концом древнекаменного века черепа из Шаньдиндуна (около Пекина), из Дюцзяня на юге Китая, а также фрагмент детского черепа...на стоянке "Афонтова гора..." (92, с.115), синантроп не состоит с ними в родстве. "В.П. Алексеев считает, - цитирует работу коллеги Чебоксаров, - что "появление современного человека произошло в двух местах...В Передней Азии сформировались предки европеоидов и негроидов, в Китае - предки монголоидов". "Однако, - справедливо заключает Чебоксаров, - гипотеза о формировании Гомо сапиенс в двух самостоятельных очагах на основе разных подвидов архантропов и палеоантропов находится в противоречии с установленными еще Ч. Дарвином общими закономерностями...и не согласуется с неопровержимыми данными о видовом единстве всех...человеческих популяций" (92, с.151).
   После того, как теория конвергенции прервала попытки вывести различные расы из разных видов антропоморфных обезьян, полицентризм первого рода должен быть отнесен, по определению Чебоксарова, к "реакционным вымыслам". Вымышленными следует признать также идеи независимого происхождения таких "расовых" признаков, как цвет кожи или курчавость волос: у разных этнических групп конвергируют не отдельные морфологические признаки, а их комбинации. Вдоволь начитавшись генетики, Алексеев упорствует. "Параллельные ряды в изменчивости, - заявляет он, - проявляются и при сопоставлении рас...в соответствии с указанными Н.И. Вавиловым причинами...больше приходиться говорить о фенотипических сходствах, образовавшихся конвергентно...параллелизм вторичного происхождения...нельзя исключать при сравнении...расовых вариантов внутри больших рас" (1, с.94-95). Желая обосновать свое мнение, главный антрополог жертвует определением Шмальгаузена, произвольно толкуя его смысл. Вот такие случаи убеждают: для умения размышлять недостаточно иметь "зад Нильса Бора"!
   Следующая принципиальная ошибка, к сожалению, присуща, всем пишущим антропологам. "Именно в эпоху позднего палеолита, - повторяется давно изжившая себя мысль, - когда наши предки интенсивно расселялись по континентам...формировались в процессе отбора полезных мутантов многие расовые особенности" (92, с.143). Ярким примером научной тупости служит попытка описания адаптивной зависимости конкретных монголоидных признаков от климатических факторов, характерных для Центральной Азии, - резких колебаний температуры и пыльных бурь. "Работы советского археолога С.А. Семенова, - указывает Чебоксаров, - показали, что узкий разрез глазной щели монголоидов, обусловленный сильным развитием складки верхнего века и эпикантуса, служил защитой против вредного действия перечисленных природных агентов" (92, с.147). Странно, но у древнейших монголоидов, заселявших Новый Свет, такого "приспособления" не возникло, зато у автора цитаты тут же возникает желание отказаться от разделяемой точки зрения: "При освоении людьми различных климатических поясов Америки адаптация, по-видимому, не играла уже существенной роли, так как здесь не образовалось таких резких расовых различий, как в Евразии и Африке" (92, с.149).
   Так как признаки телесной организации людей не являются результатом биологического отбора, они не могут считаться "расовыми", то есть теми признаками, которые у животных характеризуют каждый подвид. Если рассмотреть такой "типично монголоидный" признак, как наличие эпикантуса, можно прийти к неожиданным выводам. Эпикантус распространен не у всех монголоидов и его частота варьирует в широких пределах: от 6, 5 % "у татар" Поволжья до 60% у народов Северо-Восточной и Центральной Азии, тогда как у казахов его величина составляет всего 25%. Этот ряд маркирует миграционные волны неоантропных предков тех монголоидов, у которых и в настоящее время развита кожная складка, прикрывающая слезный бугорок во внутреннем углу глаза. Одна из волн кроманьонцев из того же костенковско-донского центра еще раньше достигла Америки, где эпикантус почти не встречается. Его практически нет у населения Юго-Восточной Азии, Австралии, Африки и Европы, однако исключение составляют южно-африканские бушмены и лопари европейского севера.
   К тому же, существует и скрытая статистика широкого распространения эпикантуса у детей в тех этносах, для которых данный признак не характерен во взрослом состоянии. Его исчезновение у таких детей до периода половой зрелости вместе с его наличием внутри всех известных рас свидетельствует о реликтовости этой черты. Оставаясь у человека в форме индивидуально-группового атавизма, эпикантус был отличительным признаком его предка - восточно-европейского палеоантропа. Об этом говорят данные зоологических наблюдений за реликтовыми неандертальцами, у которых также отмечается "третье веко".
   Простейший анализ показывает то, что ни один из "расовых признаков" не является по существу характеристическим признаком какой-либо расы; речь может идти лишь о различном сочетании известных черт внешней организации в тех или иных этнических группах и о частотах встречаемости отдельных фенотипических проявлений. Последние исследования генома Гомо сапиенс полностью подтверждают такой взгляд: "расовые различия" в генах не превышают различий между индивидами внутри любого из этносов, отличается только одна буква нуклеотидов из тысячи (184).
   Кроме того, между всеми расами присутствуют многочисленные "переходные формы" с промежуточными морфологическими признаками, и этот ряд отражает видовую норму реакции, в которой крайние варианты предстают в качестве "расовых". Например, полинезийская группа (1 млн. человек вместе с микронезийцами) занимает среднюю часть дисперсии признаков современных рас, то есть обладает в той или иной степени чертами, присущими каждой расе. В Азии изучены разные группы населения общей численностью свыше 4 млн. представителей, для которых так и не удалось применить существующую шкалу расовой идентификации.
   Итак, "расовые черты" являются признаками индивидуально-групповой изменчивости и в принципе не служат фактором репродуктивной изоляции в отличие от особенных признаков подвидов в животном мире, где подвид (или географическая раса) - преходящая ступень на пути формирования нового вида. В определенном смысле этот подход отражен в словах Чебоксарова: "...описанные выше расовые признаки являются поверхностными, наружными, несущественными для общего направления биологической эволюции, тем более, для исторического развития человечества" (92, с.110). Последнее, впрочем, не совсем верно: именно в историческом становлении этносов внешние отличия сыграли первостепенную роль. Тезис Гумилева потому и верен, что "признаки рас" действительно являются групповыми вариациями, проявляющимися независимо от расовой принадлежности с различной частотой.
   Вот почему распределение некоторых признаков разрушает систематические таблицы описания расово-этнических сообществ. Если по форме резцов папуасы сближаются с монголоидами и разобщаются с европейцами и неграми, то ведь найдется сумма других черт, сближающая жителей Н. Гвинеи с африканцами и европеоидами (цвет кожи, курчавость волос и т. д.). Да и "разобщение" это достаточно условно, ибо у населения Европы лопатообразные резцы все же встречаются на уровне чуть ниже 15%. "Таким образом, - делает вывод Чебоксаров, - родство австралоидов с негроидами оказывается не большим, чем с основными группами рас, а обозначение "экваториальные расы" получает не генетический, а только описательно-географический характер" (92, с.149-150). Современное описание этнических групп с различными "расовыми признаками" отражает пространственное распределение древнейших племен в полном соответствии с идеями Поршнева об их информационном, а не биологическом, обособлении.
   Расовая дифференциация в таких специфических условиях оказывается лишь побочным продуктом формирования изолированных племен по принципу "сходства и несходства" внешних черт, направленному против случайной метисации и против любых контактов вообще. Источником конкретных групповых признаков являлась, следовательно, не метисация, а селекция определенных фенотипов, всплывавших в форватере генетического дрейфа. При неполном доминировании скрещивание гомозиготных родителей в эндогамных браках обеспечивало потомство с промежуточными признаками и вместе с чередованием гомо-гетерозиготных контактов предоставляло разнообразный материал для информационного отбора противоположных черт в каждом из мигрирующих коллективов. Дрейф генов сам по себе вовсе не объясняет расово-этническую дифференциацию, ибо недостаточно, чтобы произошли изменения вообще, даже "существенные изменения в частоте расовых признаков...и в общем расовом облике изолированных групп населения" (92, с.153). Поршнев нашел единственно правильный ответ на вопрос, почему в одном изоляте концентрировались одни признаки (например, признаки светлых европеоидов), а в другом - альтернативные (кареглазый темноволосый тип). Расово-этнические типы были созданы людьми тем же самым методом, каким ранее палеоантропы вычленили из своей популяции самих ранних людей.
   Этнография полностью подтверждает эту удивительную мысль, а иначе и быть не может: идеи Поршнева раскрывают глубокий внутренний смысл результатов исследований, до сих пор недоступный самой этнографии. "...женщина из племени ! кунг, - рассказывает Ян Линдблан, - произведя на свет потомство...в уединенном месте, внимательно осматривает младенца - и умерщвляет его, если сочтет, что ему незачем жить..." (41, с.174). Таким жестоким с точки зрения цивилизованного наблюдателя методом бушмены и сейчас сохраняют некий стандарт внешних признаков на основе их информационной оценки, и этот отбор - один из выдающихся реликтов палеопсихики. Если провести мысленный эксперимент, собрав в "Доме-3" всех оставшихся бушменов, лет через сто среди тинейджеров наверняка выделится парочка носатых блондинов, к которым Ливингстон не имеет никакого отношения. А вот с европейцами все гораздо сложнее, ведь даже на митингах национал-патриотов нет, да и промелькнут курчавые волосы и черные глазки (не поэтому ли они так любят брить головы?).
   География этносов вместе с лингвистикой высвечивают иногда тот путь, которым прошли все народы планеты. Совершенно неожиданным оказалось выступление японского исследователя Т. Такаси на X Международном конгрессе финно-угроведов в Йошкар-Оле. Как выяснилось, освоить марийский язык было для него не такой уж и сложной задачей. "Мы, - скромно пояснил японец, - слова в предложении ставим так же". То, что Такаси называет себя "самым восточным марийцем", замечательно верно! Общие предки тех и других некогда компактно проживали в бассейне Волги и общались на близких диалектах. Их расовые различия в то далекое время еще не отдифференцировались, однако, начавшийся процесс сегрегации малозаметных признаков углублялся. Это было связано и с тем, что часть родовых групп обособилась, отказавшись подкармливать реликтовых палеоантропов в зоне первичной дивергенции. И вот предки японцев, не согласные с протоскифскими порядками, покинули свою прародину и оккупировали далекие острова. Они не желали вспоминать о прежних отношениях, но сохранили в своей культуре кое-что из былой обрядности. Например, сумо как выражение борьбы "со злыми духами", или стихийный парсизм, так и не ставший религией.
   В пределах тюркского союза племен все происходило несколько иначе. Если европеоидные признаки концентрировались в основном в поселениях (а позднее в селах) правого берега Волги, то монголоидные - вдоль левобережья. Войдя в состав русской нации, белые тюрки со временем утратили родной язык, а в области своего происхождения перешли в ислам вместе с монголоидными собратьями, превратившись "в татар" Поволжья. При этом их яркие европеоидные черты не исчезли, что в немалой степени обусловило идею "славяно-тюркского" дуализма. Вот только причины данного явления оказались затушеваны пером тайной романовской канцелярии. Но благодаря Новой Хронологии, как пишет А. Фоменко, "штукатурка обсыпается" и под ней проявляется подлинная историческая картина.
   Пример с Японией подтверждает общий взгляд на единую прародину всех рас и народов. Из этого следует другой важный вывод: мировой генофонд сохраняется не где-то в загадочной Шамбале, а в самом центре России среди таких разных этносов и удивительно близких культур. Пульсирующая область первичного этногенеза смещалась вокруг точки-осциллятора, порождавшего сложный спектр миграционных волн. Горные хребты Кавказа отфильтровывали этот поток, отложив более четверти языково-этнического богатства на южном рубеже Мегаполиса.
   Наличие эндогамных изолятов в Дагестане и соседних регионах говорит о вполне достаточном запасе генетического разнообразия, или о внутренней "экзогамии", внутри локальных этнических групп, что заметно даже из телевизионных репортажей. При этом гипотеза фратрий в дуальной структуре "первобытного общества" - пример полного непонимания закономерностей древнейших этапов развития Гомо сапиенс. Мелкие популяции неоантропов, отселявшиеся одна от другой с удивительной быстротой, были лишены свободы выбора половых партнеров, а потому "обычай экзогамии" мог возникнуть лишь в голове ученого как пустая схема "обуздания животных инстинктов".
   Подобными, зачастую политизированными, схемами забит сегодня Интернет. Сеть действительно опутала мир паутиной вселенской глупости, с которой ежедневно сталкиваются преподаватели и учащаяся молодежь. Вот цитата со страниц "сайта Игоря Гаршина" за 2002 год: "Тюрко-русское богатство. Более 7 тысячелетий назад...Проникновение монголоидных групп в Европу привело к контактам с представителями европеоидной расы". "В результате, - продолжает неизвестный абонент, - возникла беломорско-балтийская раса, к которой принадлежит русский народ (как и финно-угорский?)". Что же это за "русские" такие из числа беломоро-балтов: "чухна белобрысая", или может быть "лесные братья"? Вряд ли, тогда остаются варяги-рюрики, будто бы издалече призваные "править Русью". А с ними и псковичи Романовы, ох как нуждавшиеся в символах царской власти! Теперь же нас, русских, смогли породнить и с японцами, пусть даже через угров. Последний жест вполне символичен, поскольку на современной исторической поверхности "самарские казаки" предстают в качестве экзотических "самураев". Рубивших смурные головы разного рода "каратистам", которым под страхом смерти запрещалось носить оружие. И не только в Китае, но и на всей территории Империи Моголов=Великих.
   Заканчивается текст вообще бедово: "Все люди оказались потомками многодетного чукчи" (и в их числе автор-графоман?). Можно было бы посмеяться над легкостью стиля, но разве познание не есть труд, достойный уважения? Можно было бы позабыть шутливое, но ведь еще гудят провода кондологой. И не все компоненты допустимо смешивать, поскольку границы Fas и Nefas по-прежнему существуют.
   Таким образом, метисация (на которую так любят ссылаться по любому поводу) не создавала и сейчас не создает качественно новых расовых вариантов; наоборот, метисы ближе к исходному человеческому типу, чем их "чистокровные" родители. Вот почему в известном смысле все они являются реликтами, пережившими исторический результат - расовую дифференциацию. Совсем не случайно мулаты разных поколений обладают всем спектром оттенков кожи от светлого до самого темного, т. е. серией промежуточных признаков, ранее истребляемых в длинной череде их предков. Современный этап этногенеза состоит в отрицании расовой разобщенности благодаря повсеместному слиянию представителей самых разных народов и племен. Независимыми путями в настоящее время формируется единая "кубинская" раса, наиболее близкая к первичной: огромная притягательность "Ламбады" заключена не только в музыке и ритме, но и в обаянии исполнителей. С чего начали, тем и закончим...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ЕВРОПЕЙСКИЙ ПУТЬ РАЗВИТИЯ.
  
  
   "Напротив, в Европе налицо прямое и слитное превращение финального мустье в начальные формы верхнего палеолита".
  
   ( Б. Ф. Поршнев )
  
   По обычаям чисто эмпирической науки Африку продолжают считать чудесным садом Эдема - центром творения "первых людей", откуда они будто бы расселились по всему миру. Что же! На сказку европейских докторов можно ответить сказанием туземцев, записанным Шаллером: "Бог сотворил бегемота и велел ему накосить травы...Но когда бегемот пришел в Африку и увидел, что там жарко, он попросил у бога позволения сидеть в воде...". Кости гиппопотамов постоянно присутствуют на "стоянках" Европы, датируемых почему-то не старше 1 - 0, 7 млн. лет. Определять данные индустрии таким образом означает просить милостыню у природы.
   Степной коридор Мордковича, запирающий долину пра-Днепра, сыграл исключительную роль в формировании мировой ксерофильной биоты. Максимальный прирост первичной биомассы настоящих степей вызвал вспышку численности животных всех уровней питания, способствуя их миграциям в Западную Европу и Африку. О реальности этих перемещений свидетельствует, в частности, происхождение североафриканских земляных червей. Яйцевые капсулы их предков вместе с глиной липли к копытам травоядных, бесчисленные стада которых занимали все новые области нарождающейся саванны.
   Многочисленные факты показывают, что долгое время Африка служила своеобразным экологическим отстойником, спасавшим теплолюбивые виды от ледниковой аридизации и периодических потопов. Постоянные вторжения чужеродной фауны на Черный континент привели к полному вымиранию местных реликтов, включая троглодитид второй фазы эволюции семейства.
   Единственным местом на Земле, где миоценовое остепнение совпадает с зоной первичного расщепления неандертальцев, является Восточно-европейский центр - Мегаполис, прародина Гомо сапиенс и всех его предков из числа прямоходящих приматов-некрофагов. Идея Мегаполиса как единой ландшафтно-геологической структуры на территории Донбасса была высказана Эдуардом Борисовичем Ашрафьяном и затем поддержана старейшим археологом Донецка Д. С. Цвейбель. Вся сумма прямых и косвенных данных говорит о том, что эпицентр взрыва, возвестившего о Начале человеческой истории, должен быть помещен в район междуречья Дона и Днепра.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 1. ОСНОВНОЙ ЦЕНТР ОСТЕПНЕНИЯ.
  
  
   Теория конвергенции подрывает нелепую идею "великого африканского истечения" в ее основе. Зоологические факты тем более создают картину противоположного исхода ископаемой фауны: "Откуда пришли, как сформировались африканские животные?... Древние формы зебры встречались в...в Азии и в Европе... Они забрели в Африку в ледниковый период...носороги...копытные почти все азиатского происхождения...жирафы, газели, свиньи...Для зоологов наиболее удивительным было то, что...бородавочник...был широко распространен в Европе...Чешуйчатые млекопитающие...в третичный период жили в Европе и Азии...Шакалы, гиеновые собаки, лисы появились в Африке совсем недавно..." (86, с. 132-136). В Италии, например, найдены окаменевшие черепа дикообразов возрастом свыше 2 млн. лет (позднее мигрировавших в Африку), а также остатки вероятного предка бегемотов - олигоценового антракотерия. В середине плиоцена из группы свиноподобных ископаемых бегемотов, обитавших в лесах Азии и Европы, выделяется непосредственный предок двух современных видов в семействе Hipopotamidae. В составе молдавского фаунистического комплекса бегемоты соседствуют с тапирами и макаками, с махайродами и волкообразными хищниками.
   Африке не везло даже с беспозвоночными: "...земляные черви на северо-западе Африки принадлежат в основном к европейскому семейству Люмбрицида, включая очень небольшой очаг древнего европейского семейства Гормогастрида и не имеют эндемиков...Омодео...считает, что А. дж. Вар ориенталис возник на Кавказе и отсюда мигрировал в Румынию через Украину...а затем...в дельту Нила" (143, с. 121-125).
   Олигохеты, разумеется, не форсировали Гибралтар или Сицилийский проливы: они попали в новые места обитания вполне сухопутным путем. Данный пример ясно показывает, из какой именно области обширного Средиземноморья растекались миграционные волны видов, тесно связанных с процессами остепнения и формирования настоящих почв. Недаром вид бескрайних полей поздней осенью где-нибудь под Изюмом вызывает у приезжих из Апеннин искреннее изумление: "Терра нера!".
   Знаменитый французский энтомолог Жан-Анри Фабр писал, что родиной пелопея (Scelifron sp.) являются пустынные районы Африки, поскольку слепленные из земли гнезда этой сфекоидной осы-синантропа размокают под действием влаги и дождей. По данной причине на юге Европы пелопей строит свои ячейки лишь под крышами и навесами, в самых теплых и сухих местах человеческого жилища. "Прости меня, Фабр!" - многочисленные гнезда сцелифрона были открыты на отвесных меловых утесах Белокузьминовки в пределах памятника природы "Скалообразные отложения верхнего мела" (Пергало, 1982-1986). Было установлено: этот элегантный истребитель пауков устраивает личиночные камеры и внутри старых, но прочных гнезд пчелы-каменщицы (Chalicodoma sp.). То, что пелопей - обычный обитатель меловой гряды, доказывают также находки двух видов редких ос из рода Alastor (возможно, Belalastor). Эвменид данной группы отличает гнездовой паразитизм: они выкармливают своих личинок в покинутых хозяином ячейках сцелифрона.
   Протекая по линии надвига меловых пород на карбоновые, река Беленькая делит популяцию пелопея на две части. Осы, которые берут строительный материал на правом берегу, возводят ячейки на меловых уступах и это - древнейшая часть всей местной популяции (отдельный подвид?). Их личиночные камеры не размокают потому, что они прочно скреплены мельчайшей известковой пылью, укрывающей степь и дорогу под скалами. За речкой, на ее левом берегу, развиты черноземы с суглинками, то есть строительная основа совсем иная. Поэтому самки всегда прячут гнезда под крышами строений тут же, в селе. Таким образом, родиной пелопея следует признать отроги Донецкого кряжа - область естественного гнездования данного вида, проникшего в Африку вслед за человеком, вероятно, в эпоху "Великого переселения народов" - в 14-16 веках. Так заповедник "местного значения" неожиданно получает статус мирового центра видообразования, приоткрывая новый факт в пользу Мегаполиса.
   Говоря об африканских автохтонах, Х. Фаркаш допускает ряд неточностей: "...достоверно установлено, что члены группы "хоботные - скалистые барсуки - морские коровы" родом из Африки...они распространились по всему свету" (86, с. 137). Во-первых, все сирены (а они близки к хоботным) сформировались не "в Африке", а в акватории океана Тетис, залив которого омывал некогда Донецкую складчатую область. "Кости морских коров халитериев, - пишет Верещагин, - найдены в...Зап. Закавказье...они накапливались в олигоцене" на дне древнего Понта (11, с. 85). Во-вторых, сами хоботные составляют типично конвергентный таксон, образованный филогенетически далекими экологическими двойниками.
   "...мы имеем здесь, - указывает Шмальгаузен, - огромное количество ветвей, развивавшихся...несмотря на частичную дивергенцию (иногда очень значительную, вспомним динотерия...), во многом параллельно" (98, с.162-163). Таким образом, ученый вновь демонстрирует теоретическое бессилие неодарвинизма, запутавшегося в простых схемах эволюционных бифуркаций. Ни при каких обстоятельствах дивергенция не может быть "частичной", как и все остальные процессы, которые описываются законом "все или ничего". Разве можно назвать "частичной" развилку лесных дорог?
   Становление отряда хоботных было связано с аридизацией различных регионов и в первую очередь европейских. Действительно, северная граница распространения гиппарионовой фауны проходит через Украину. По свидетельству сотрудников краеведческого музея Хмельницка в области открыты богатые палеонтологические остатки видов данного комплекса (личное сообщение), включая зубы, принадлежащие "гребнезубому мастодонту, вымершему 12-15 млн. лет назад" (110). Именно от группы гребнезубых дивергировали настоящие слоны, находки которых в Приазовье широко известны. По свидетельству Верещагина, максимальное число остатков южного слона обнаружено на Украине, в Предкавказье и Малой Азии. От данного вида происходит трогонтериевый слон, который обитал в Евразии 450- 600 тыс. лет назад и являлся предком мамонта. В экспозиции краеведческого музея г. Азова представлен крупнейший и самый полный в мире скелет этого животного высотой 4, 5 м.
   Согласно последним данным, в Африке около 30 млн. лет назад сложилась конвергентная группа слоноподобных травоядных, вымерших еще до соединения Афроаравии с Европой. Палеонтологическая экспедиция под руководством Дж. Кэппелмана из Техасского ун-та раскопала остатки 6 видов гигантских зверей в Эфиопии, но среди них не могло быть "предка слонов" потому, что такой предок давно найден вне Африканского континента ( www.membrana.ru ). Здесь не совсем ясно, каких слонов имеет в виду Джон: всех особей африканского вида или всех "слонов вообще", однако он не прав в любом случае, так как поддерживает некорректную тенденцию полагать каждый ископаемый вид (или подвид?) важным родоначальником крупного таксона. На деле же 90% всех видов - это "просто животные", результат дивергенции, отрицаемый наступающими изменениями среды. Между африканским слоном и эфиопским слоноподобным видом не может быть прямого родства из-за гигантского отрезка времени. Кроме этого, Кэппелман сам указывает на то, что открытый им комплекс вымер, "так и не увидев Евразии". Если он полагает, будто бы неведомый потомок "эфиопа" мигрировал в Евразию, породил дивергенцию настоящих слонов, а потом вновь очутился на родине "в образе" африканского вида, то это весьма запутанный путь, неприемлемый для природы.
   Очевидно, даже мамонты (а они по составу крови, строению черепа и зубов ближе к индийскому слону) имеют независимое происхождение, раз фауны плейстоцена конвергируют между собой. "По уровню эволюционного развития, - сообщает сборник, - корчевская фауна может коррелировать с фауной...Ильинки в районе Сред. Дона...и обе эти фауны могут считаться начальными этапами развития плейстоценовых фаун...на территории Русской равнины" (101, с. 199). Есть конкретные данные по ранним мамонтам, ломающие привычную картину их эволюции: в слоях нижнего плейстоцена Северо-Восточной Сибири найдены тонкоэмалевые зубы мамонтового типа (11, с. 41). Поэтому в указанном регионе предком волосатого слона не мог быть слон-трогонтерий, имевший зубы с толстой эмалью.
   Д. Ламберт прямо говорит о существовании в ледниковую эпоху нескольких видов мамонтов: "Во время наиболее сильного похолодания в Сев. Америке мамонты ушли на юг, а в Европе некоторые их виды оказались в ловушке..." (37, с. 140). Невольные подозрения в ошибке перевода термина "вид" могут быть сняты отрывком из того же источника. "В период от 12 до 5 тыс. лет назад, - пишет о волне вымирания автор, - было сметено много крупных животных...Америки...4 вида мамонтов и 3 вида мастодонтов..." (37, с. 188). Сегодня хорошо известно то, что причиной вымирания всей мамонтовой фауны было потепление, а вовсе не охотничьи успехи ископаемых людей, которые лишь выбирали кости исполинов из водно-селевых потоков южного стока ледниковых вод. Подобно неандертальцам, они "с самого начала" не обладали ни навыками охоты, ни орудиями для поражения крупных травоядных.
   Подробный анализ фаунистических комплексов на границе четвертичного периода провела Л. И. Алексеева в статье "Особенности териокомплекса апшеронского времени Восточной Европы". "Основной состав фауны, - подчеркивает автор, -сложился из автохтонных элементов...некоторое влияние...оказали также азиатские мигранты...в группе непарнопалых наблюдается дальнейшее развитие тех же самых видов, которые обитали здесь в предшествующее время...набирают массовость эласмотерии...Это животное типично для... Восточной Европе. Западнее долины р. Прут оно неизвестно..." (101, с. 180-181). Как видно, в регионе отсутствуют следы каких-либо выходцев из Африки или Зап. Европы.
   Важнее то, что на остепненных водоразделах рек бассейна Дона длительный период сохранялся и эволюционировал своеобразный комплекс эндемичных видов. В нем "разнообразно представлена группа парнолапых...три вида крупных антилоп...Две формы известны только с территории Восточной Европы. Особый интерес вызывает род Понтоцерос... Область происхождения рода П., как и рода Капраорикс, не установлена...известны остатки других антилоп, характерной особенностью которых являются высокоронковые зубы...это эндемичные формы..." (101, с. 181-182). Антилопы ориксы (Oryx garella) образуют сегодня в Африке 12 подвидов и являются наиболее обычной добычей львов. Скорее всего, совместная эволюция их предков в системе "хищник - жертва" начиналась еще в саваннах севернее палео-Понта задолго до проникновения копытных в Африку.
   Как известно, В. И. Громов предложил отнести к эоплейстоцену слои с хапровской фауной, сопоставимой по времени с виллафранком (136, с.18). Л. Алексеева дополняет данный пункт: "Эоплейстоценовая териофауна Восточной Европы является аналогом фауны верхнего виллафранка...представляет собой...ее расцвет...В отличие от западноевропейской...в териофауне Восточной Европы...видную роль играла группировка обитателей ксерофитно-степных ландшафтов" (101, с.183). Данная группа видов, приуроченная к Донецкой степной адаптозоне, ввиду уникального положения на оси Воейкова, явилась источником новых видов, мигрировавших затем в ненасыщенные биотопы Европы и Африки.
   Вот почему следующий вывод имеет более широкий аспект: "Верхнеплиоценовая фауна юга Русской равнины - родоначальница плейстоценовой и современной фауны этой территории" (140, с.38). В данный период четко прослеживается движение животных не из Африки, а из саванн Приазовья. К примеру, предки лося "пришли в Зап. Европу с востока. Находка в Ливенцовском карьере делает эту догадку достоверной" (101, с. 173). В дохапровских песках хутора Нижневодяной (Ростовская обл.) были найдены остатки бугорчатозубого мастодонта, гиппариона, газели и черепах, то есть видов, характерных для первичного гиппарионового комплекса (101, с.168). По устному сообщению палеонтолога В. Мартынова из Донецка, у п. Широкино близ Мариуполя ему удалось отыскать кость жирафа, обитавшего в Донбассе в составе молдавского фаунистического комплекса (дохапровского гиппарионового). Короткошейные виды жирафов наряду с длинношейными были особенно многочисленны на просторах Евразии в раннем плиоцене. Даже динотерий, вырытый Л. Лики в Олдувае, был обычным обитателем лесостепей от Дона до предгорий Кавказа, где выдающийся приматолог и соратник Поршнева Н. И. Бурчак-Абрамович открыл возле селения Удабно ореопитека гареджийского.
   Остатки примата залегали "вместе с костями таких крупных млекопитающих, как носорог, мастодонт, динотерий, гиппарион, гиена..." (136, с. 42). Прекрасно сохранившийся скелет динотерия смонтирован в Азовском музее. Костеносные слои в Эльдаре и Удабно относятся к эустарно-дельтовым захоронениям, в которых кости таких наземных млекопитающих, как жирафы и антилопы встречаются наряду с фоссилиями тюленей. В лесостепном Подонье обезьяны были обычными обитателями новых ландшафтов. Между Ростовом и Таганрогом описана богатейшая фауна, включающая фоссилии Primates gen. Авторы, впрочем, обошли данный факт молчанием (пример табу!), зато почему-то отметили "очень крупного брахиодонтного дикобраза". В конце доклада сделан действительно интересный вывод: "Фауна местонахождения Морская 2 - первая и пока единственная известная с такой полнотой ассоциация наземных позвоночных позднего миоцена на всей территории Европейской России" (180, с.347-348).
   В песках Косякинского карьера Верещагин также находил кости динотериев и тапиров, обитавших в субтропических лесах и саваннах Предкавказья. Здесь же была сделана наиболее значительная из находок - окаменевшие кости ископаемого трубкозуба, потомок которого сегодня так близок вымиранию в Африке из-за охоты.
   Обычный для Донбасса вид динотерия (Deinotherium giganteum) мигрирует в Зап. Европу в составе степной фауны сухопутным путем, что естественно. Однако не все с этим согласны. После находки этого вида на о. Крит (где он, видимо, "мутирует" в Deinotherium gigantissimus) Ч. Фассоулас из Национального исторического музея делает довольно странный вывод: "...эти существа добрались до Крита из Малой Азии, переплыв Эгейское море и посетив на своем пути остров Родос..." (news.battery.ru). Оказывается, не только туристы посещали греческие острова, но и слоны! Всплывшая здесь М. Азия не может, конечно же, заслонить собой Африку, откуда вновь пытаются вывести "доисторического предка" слонов. И уж точно слоны не были праобразом мифических циклопов!
   С югом Восточной Европы связаны и первые находки небольших бизонов массой до 500 кг, которые внезапно появляются в хапровских, а затем в таманских, слоях Причерноморья. В средиземноморских отложениях плиоцена обнаружены следы эволюционной линии росомахи, представленной на Украине близкородственным видом - медведекуницей перунией. На восточной окраине Вала Карпинского, посреди сухих пустошей Казак-стана, описаны богатейшие скопления ископаемой фауны, включающие кости похожих хищников и травоядных.
   Таким образом, Донбасс составляет старейший центр видообразования степных организмов, в том числе троглодитид, входивших в разные фаунистические группы на правах некрофагов. Недавняя находка черепов прямоходящих обезьян в Дманиси возрастом около 2 млн. лет вместе с галечными орудиями блестяще оправдала научный прогноз, сделанный автором в 1986 году после обследования Торецкого гравия. Впереди - реальный прорыв к новому пониманию, пусть через неуклюжесть эмпирических шажков, пусть путем микроскопических сдвигов. Но уже сейчас понятно то, что Россия не только является "родиной слонов", но и прародиной Гомо сапиенс! Это отчасти объясняет, почему русы непобедимы: никому исторически не дано отнять у нас Колыбель сознания.
   Несмотря на объективные трудности в исследованиях, Донбассу необычайно повезло: верхний палеолит региона может быть надежно расчленен с помощью современных методов определения абсолютного времени накопления совокупного культурного слоя. В нем уже обозначились искомые точки дивергенции, которые отмечают начальный этап человеческой истории. Роль Мегаполиса в данном процессе трудно осознать без краткого анализа сырьевой базы всего района, хотя геологический портрет таких объектов должен дополняться их визуальной оценкой. С этой целью начата работа по созданию уникального электронного каталога каменных орудий, который позволял бы включить любое найденное изделие в ту или иную линию развития примитивных форм.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 2. КРЕМНИ МЕГАПОЛИСА.
  
  
  
   Донецкий кряж претерпел удивительную и неповторимую историю от ранних природных катаклизмов до первых проблесков Разума древних людей. Вся эволюция Природы - ни что иное, как предыстория Ноогенеза, подготовка к принципиально новому витку развития. Если проанализировать работу геологических сил на примере Донецкого региона с этой точки зрения, можно прийти к осознанию условий, обеспечивших переход к социальной форме движения материи и становление древнейших степных цивилизаций. Сотни миллионов лет накапливалась та внутренняя энергия, которая субсидировала развитие особой информационной субстанции.
   Донбасс проявляет свою уникальность уже в каменноугольном периоде. Нигде на Земле нет столь мощных и непрерывных отложений этого времени, поэтому Донбасс - мировой эталон карбона. Выдающийся ученый А. П. Карпинский писал: "В Донецком бассейне мы имеем пока единственный в своем роде исторический документ, проведенный последовательно самой природой через весь каменноугольный период...Лутугин и его соработники расчленили эту естественную летопись...". По мере заполнения тропического залива океана Тетис органическими остатками и минеральной массой образовалась суммарная "впадина", равная двум Марианским! Колоссальное давление "слоеного пирога" из осадков на земную кору обусловило нарушение изостазии, активизировавшее горообразовательные процессы. Вслед за Уралом на теле Земли довольно быстро выросла еще одна заметная герцинская "шишка": так 250 млн. лет назад возникла Донецкая складчатая область - обширная горная страна с высокими хребтами и каменистыми пустынями, с глубокими речными каньонами и узкими морскими фиордами.
   Как известно, Карпинский "настаивал на том, что пределы Донецкого кряжа не ограничиваются "видимыми"...На карте Европы он начертил почти параллельные линии, захватывающие широкую полосу в триста-четыреста км. Начинаясь в Польше, линии идут через Волынь, Полтавщину, Донбасс и заканчиваются на берегу Каспия, у Мангышлака" (62, с.138). Современные изыскания полностью подтвердили замечательное предвидение: в составе "вала Карпинского" открыты погребенный кряж Мангышлак и Овручский кряж (72, с. 10). Вот что сообщает Горная энциклопедия: "Линеаменты рассматриваются как отражение глубинных разломов в земной коре. Примеры крупнейших Л.: линия Карпинского...и ее продолжение на Туранской плите" (106, с. 200). На месте Донецкой складчатой области четко выделяется единая система глубинных разломов - Припятско-Днепрвско-Донецкий рифтовый пояс, достойный соперник Великих африканских разломов (107, с.233).
   Еще в 1941 г. представитель старой лутугинской школы Павел Иванович Луцкий обнаруживает в балочных суглинках слой вулканического пепла, о чем публикует специальную статью. "Доклад проф. Дубянского А. А. "О находках вулканического пепла в четвертичных отложениях в районах Днепровского ледникового языка", - пишет он, - возбудили вопрос: не представляет ли "отмученная лессовая пыль" б. Россыпной вулканический пепел?". Предположение подтвердилось: "Так был открыт вулканический пепел в Донбассе и тем подтверждено высказывание проф. Дубянского...о том, что "пепел должен быть и есть на огромной площади Донбасса" (42, с. 83). Туффит отлагался на дне водоема примерно 40 тыс. лет назад - в самом начале антропогена. В настоящее время только в Луганской обл. "известно около 50 обнажений с выходами пепла. Но почему вулканы надо искать...на Кавказе или в Италии? Может, прав Д. Н. Соболев, который считал, что пепел выбрасывался из вулканов, которые...сейчас скрыты под песками побережья Северского Донца" (62, с. 113, 115).
   Луцкий показал то, что местные пеплы по своему составу отличаются от пеплов Центр. Кавказа, где "перенос их...прекратился до вюрмской ледниковой эпохи...Лодочников...рассматривая вопрос об источниках образования туффитов из Дуванки Воронежской области, предполагает, что таковыми могут быть "еще не открытые...вулканы Крыма...Воронежской области или Донбасса..." (42, с.92). Проблема поиска погребенных кратеров связана с общей проблемой изучения скрытых слоев с остатками приматов плио-плейстоцена в Мегаполисе. Крупнейшие Краснолиманский и Кандрашовский песчаные карьеры вскрывают мощные толщи эоловых и аллювиальных наносов левобережья Донца. Только грунтовые воды препятствуют дальнейшему углублению разработок земснарядами, которые врезаются в верхний костеносный слой валунного кремня, в значительной мере оббитого обезьянами еще в ашеле.
   Так как вулканизм служит индикатором геодинамизма, можно привести и другие примеры неотектонической активности Европы. Рассказывая о палеолите Германии, д-р Ранов пишет: "Очень интересными оказались стоянки, связанные с...погребенными почвами, заполняющими кратеры молодых...вулканов, которых так много на плато над Рейном...причем, самые древние, изолированные, предметы...старше 730 тыс. лет" (70, с.61). Таким образом, изучение вулканитов вызывает не только академический интерес, а зачастую имеет решающее значение в прикладных исследованиях. Так, в бассейне Дона на стоянках Костенковско-Борщевского района "...в 40 км южнее Воронежа... Гумусированные толщи и вулканические пеплы известны во многих разрезах...То, что в них обнаружены многочисленные стоянки, делает эти толщи важными маркирующими горизонтами. Наличие же вулканических пеплов в других районах юга Русской равнины и Зап. Европы сулит возможность далеких сопоставлений" (140, с.169)..
   Именно поэтому открытие Луцкого - значительный вклад в четвертичную археологию, хотя сам ученый иронически оценивает значение подобных "вкладов". Главная его цель состоит в создании полной картины геологического развития Донбасса, что выражается своеобразно: "Я просто пытаюсь понять то, что видел" (из личной беседы). Увиденное зашифровано в содержании сотен папок с дневниками и отчетами экспедиций - гигантский объем информации. Для его освоения мало старого доброго принципа, согласно которому один слой "нашлепывался" на другой. И не случайно доктора Луцкого все интересует, включая теорию диссипативных структур.
   Итак, нельзя согласиться с тем, что рельеф Донбасса, да и Русской равнины в целом, будто бы не изменился за последние пару миллионов лет, ведь его оценка зависит от взаимного положения наблюдателей на разных уровнях. Расчеты относительного расположения абсолютных высот речных террас, водораздельных реперов и точек уреза воды в настоящее время и в период максимума плиоценового вреза водотоков в коренные породы показывают, что в прошлом Донецкий Кряж представлял собой гористую саванну, переходящую в предгорья Крыма и Кавказа. Вот почему эта территория - не "сильнорасчлененная" или "слабовсхолмленная" равнина, а огромный останец древних гор. Это - система поверхностей выравнивания, осложненная разрывами, сдвигами и иными проявлениями тектоники, в том числе новейшей. В конце ледникового периода катастрофический селевый поток укрыл огромные пространства плащем лессовидных суглинков, неузнаваемо изменив профили речных долин. Геологическая реконструкция палеоландшафтов свидетельствует о том, что в плиоцене Дон стекал с высокой гряды, на месте которой сегодня - заболоченная низменность Мещеры (101, с.91). "Главной особенностью палеогеоморфологической обстановки среднего плиоцена, - подчеркивает И. В. Пролеткин, - явилось развитие речных систем палео-Дона и палео-Волги, имевших разницу в уровнях базисов эрозии в сотни метров" (69). Как было установлено с помощью сопряженного анализа, на всей обширной территории "речная сеть миоценового времени принадлежала бассейну палео-Дона", а Волга - Великая Ра еще не сформировалась в качестве самостоятельного водотока.
   Действительное значение неотектонических процессов заключается вовсе не в том, что извержения меняли ландшафты, а подвижки земной коры обеспечивали новые источники сырья в палеолите. Суть в том, что в пределах человеческой прародины впервые найдена надежная основа определения времени дивергентных точек: вулканы Мегаполиса заговорили вовремя. И если сопоставить все данные, картина эволюции людей станет понятнее.
   Еще в карбоне, под солнцем экватора, Донецкий край становится испытательным полигоном видообразования. Позднее, в конце триаса, именно здесь возникает новая группа хвойноподобных растений, отпечатки которых "можно увидеть...в окрестностях села Райского в Донецкой области" (62, с.93). В 15 км отсюда расположен известный памятник природы республиканского значения - "Дружковские окаменевшие деревья", аналог "каменного леса" Аризоны в США. На берегу ручья, размывшего песчаниковую гряду, громоздятся огромные стволы и обломки красноватых араукарий, которые оказались в наносах древней реки на дне морской лагуны. Вследствие полного замещения клетчатки кристаллами кварца и халцедона фрагменты араукарий необыкновенно тяжелы и прочны: их охотно использовали для дробления костей местные троглодитиды (Торецкое-1). Ранов сообщает о конвергентной индустрии из Юго-Восточной Азии: "Аньятские орудия в основном сделаны из окремненного дерева и имеют специфический облик. Плоские куски этого необычного...материала оббиты с одного края несколькими ударами..." (70, с.72). Их возраст составляет 700-200 тыс. лет, однако, данные изделия следует отнести не к "особой культуре", а к локальному использованию нетрадиционного материала.
   В юрском и меловом периоде Донбасс - остров в огромном море, воды которого постепенно проникают на сушу по долинам и межгорным впадинам. На дне неглубоких заливов накапливается известковый ил из остатков кокколитов, но "окончательно вопрос о том, как и при каких условиях возник писчий мел, до сих пор не решен" (62, с.99). И снова регион обнаруживает свою уникальность: толща меловых отложений в Харьковской обл. достигает местами максимальной величины - 0, 6 км, и это еще одна запись в книгу мировых геологических рекордов. Образование гигантских масс известняка совпало с новой фазой орогенеза, завершившейся образованием ларамийской складчатости с характерными для нее надвигами и разрывными нарушениями слоев.
   В последующее время эрозионно-тектонические силы не только вывели прослои мелового кремня на дневную поверхность, но также сформировали галечники и конгломераты из кремня и различных окремненных пород. Донецкий кряж - удивительный музей минералов, созданный природой за миллионы лет геологической истории, в котором сочетаются обнажения всех известных эпох: от архейских гранитов до суглинков последного оледенения. Самый качественный в мире черный кремень называется "краматорским" не случайно: над Старым городом нависают грандиозные карьеры по добыче строительного мела, тянущиеся на многие километры. В вертикальных разрезах четко видны пласты и линзы кремневых желваков, добываемых с конца каменного века шахтным способом. Вот почему Донбасс является мощнейшей на Земле сырьевой базой палеолита и "века бронзы". В некоторых районах поля в теплое время года кажутся прикрытыми снегом - это сверкает влажной белизной патины расщепленный приматами камень.
   Идея "великого поселения" впервые была высказана Ашрафьяном и поддержана Цвейбель, которая понимала под Мегаполисом прежде всего центр по добыче, первичной обработке и обмену стратегического сырья. "...донецкий кремень, - пишет Д. С. Цвейбель, - служил объектом обмена и уходил далеко за пределы Донбасса. Так, серый пятнистый кремень, характерный для нашего края, встречается на Киевщине..." (131, с. 33-34). Здесь имеется в виду неолит, хотя Мегаполис - непрерывное пространственно-временное распределение стоянок и мастерских, известных с начальной поры верхнего палеолита. Это распределение накладывается на предыдущую каменную смесь, производя неизгладимое впечатление сплошного освоения ландшафтов. Тот, кто не видел кремней Озеряновки, Каменки и Овруча, попросту не сможет оценить масштабов происходившего некогда антропогенного воздействия на среду.
   Конкретизируя мысль Вернадского о том, что большая часть горных пород планеты явилась продуктом деятельности "живого вещества", следует уточнить: многие из слоев косной материи имеют присущий им облик только благодаря приматам, осваивавшим останки животных на берегах рек и озер. В черте Мегаполиса нередки слои аллювия, в которых практически все желваки и гальки оббиты троглодитидами, то есть так называемый "гравий" представляет собой окатанный продукт раскалывания и дробления кремней. Замечательно, что теперь подобные памятники природы описаны и на территории Коми края (УС-3).
   Торецкий гравий - дисперсная горная порода, впервые выделенная на материалах "многослойного" пункта Т-1 в Дружковке. ТГ является продуктом тотальной переработки приматами кремнистого сырья в местах его скопления и своеобразным фоном, существенно облегчающим поиски индустрий палеолита. Такой гравий легче продемонстрировать, чем описать, поскольку "за кадром" все равно остается неповторимая радуга патин и новая геометрия обломков. И все же: к торецкому гравию относятся: некоторые орудия неустойчивых форм и их обломки, осколки и аморфные отщепы, а также фрагменты с небольшим числом сколов или с изолированным ударным бугорком. Это все то, что обычно выбрасывается археологами после отбора выразительных изделий, подтверждающих их общую точку зрения. Между тем, без тщательного анализа данной породы трудно сделать точные выводы об источниках сырья, о вторичном переоформлении орудий и даже о нарушениях природной обстановки, не говоря уже об изучении эволюционных линий.
   Таким образом, на протяжении миллионов лет и нескольких фазовых флуктуаций высшие приматы перемалывали желвачно-галечные слои в долинах великий рек Мегаполиса. Живой конвейер оставил после себя наряду с "эолитами" прекрасные бифасиальные предметы, включенные в россыпи торецкого гравия. На Крайнем Севере, в смешанных и перемытых доледниковых отложениях, данная порода обычно залегает в рассеянном виде. Заметные сгущения оббитых кремней все-таки встречаются в ряде пунктов Большеземельской тундры (ЛХ-1, ЛХ-13 и др.). Самая поразительная черта этого сурового края - обилие камня в речных руслах и типично степной ландшафт, в деталях узнаваемый в приустьевой части Лек-Хараяхи, где болотистые участки соседствуют с сухими выдувами в песках и суглинках.
   Итак, чрезвычайная удачливость Окладникова имеет банальные причины: троглодитиды жили повсюду, где обитали остальные млекопитающие, включая Дальний Восток. Не достигнув качественного результата с датировками, ученый попытался удивить противников количеством артефактов: "На западе Монголии...до Эрдени-Дзу, на востоке...на юге...на севере...нам удалось обнаружить палеолитические местонахождения...Мы двигались...к Далан-Дзадагаду...Кругом были разбросаны мириады камней. Я...поднял один - это было великолепное каменное орудие...Мои спутники...бросились с жадностью собирать орудия, вот уже два больших мешка были наполнены" (59, с.86-87). Окладниковым нарисована вполне реальная картина, обычная для Мегаполиса, где число изделий легче измерять центнерами или даже тоннами. Э. Б. Ашрафьян осуществлял археологические разведки, снимая с определенной площади практически весь кремень, а затем материал классифицировался. После ввода термина "торецкий гравий" метод Ашрафьяна получает законченное выражение и звучит как "метод тотального сбора тотально переработанного сырья".
   100 тысяч обработанных кремней собрано им только в одном пункте - Нюриной балке, который расположен, казалось бы, вдали от коренных выходов мела на северо-восточном склоне Константиновско-Дружковской антиклинали. Как было установлено, мезолитическая мастерская располагалась здесь на месте огромного скопления ашело-мустьерских форм. Выяснилось то, что выходы сырья на пологом склоне речной долины замаскированы черноземами и представляют собой локальные обнажения в зоне надвига меловых пород на песчаники карбона. Древнейшая серия изделий - конусовидные мегалиты (пробойники для черепов?) длиной от 30 до 70 см с необычайно толстой патиной. Более многочисленны леваллуазские тортезы и отщепы, но самая выразительная группа - особые "рубила-нуклеусы" с изогнутой осью симметрии. Среди сборов имеется серия архаичных форм без люстража и патины, что может свидетельствовать об этапе регресса орудийной техники неандертальцев по мере их дивергентного превращения в реликтовый подвид.
   Среди этой массы камня Ашрафьяном отобрана удивительная коллекция изделий с включениями фоссилий и кристаллов - микродруз. Без сомнения, морские лилии и ежи, черви и моллюски привлекали внимание раннего человека и обезьян, стимулируя обработку таких фрагментов. Часть оббитых конкреций с природным клеймом относится к уже выделенной серии, то есть к неудачным попыткам "отведать устриц". Вторую богатейшую стоянку мезолита исследователь отыскал там, где никто никогда не стал бы искать кремень - в герцинидах, среди бесплодных каменистых пустошей над Торцом. Прерывистый слой с костями и орудиями залегает здесь в эрозионных микровпадинах между параллельными рядами гривок, создающими естественную защиту от северных ветров, которые до сих пор преобладают в зимнее время. Наряду с обычными вещами индустрия содержит изумительные леваллуазские "утюжки", патинизированные карандашные нуклеусы и костный фрагмент с насечками в виде прямых и перекрещивающихся линий. "Утюжки", найденные В. Бойченко in situ, внешне напоминают тортезы, но отличаются от них микролитическими сколами и предельно высокой формой. Сложенные в аккуратную пирамиду в одном месте (внутри жилища?), они предназначались для дальнейшего использования. Такой тип ядрищ еще не описан в литературе, а потому представляет исключительный интерес.
   Местность у слияния Кривого и Казенного Торца лежит на стыке трех минерально-сырьевых провинций: кремневой, халцедоновой и галечно-аллювиальной. Здесь же известны выходы кварцитов различных типов. Это редкое сочетание богатых источников палеолитического сырья объясняет существование на территории Дружковки всех трех типов индустрий, условно разделяемых по петрологическому профилю. Если запасы кремня приурочены в основном к меловым слоям, то халцедоны связаны с разрывными нарушениями земной коры, отмеченными на карте Донецкой области красными линиями. Препятствуя балочной эрозии, триасовый халцедон выходит на дневную поверхность в виде крупных пластообразных тел, которые обеспечили приматам неисчерпаемый запас сырья для раскалывания. Крупное скопление таких артефактов вместе с галечными чопперами было открыто на высокой террасе Торца в субтропических красноцветах (ТЛ-1, Пергало, 1988). Тот же поисковый принцип позволил выявить на линии разрыва еще одну мощную индустрию на халцедоне, аналогичную первой (КА-2, Пергало, 1988).
   Следует заметить: во многих местах халцедон (и в особенности ярко-красный карнеол) составляет главное сырье для нижнепалеолитических орудий. Первые классические дробилки-крашеры были выделены из серии окатанных изделий на карнеоле в пунктах Т-1, Т-2 и Т-3. Стратиграфическое положение Т-1 довольно типично для речной сети бассейна Северского Донца, дренирующей галечники нижнего плейстоцена. Как установлено проф. Луцким, мустьерская терраса с изделиями на правом берегу Донца близ Луганска в настоящий период подтоплена. То же отмечено и для долины Кривого Торца, где погребенные слои вскрыты карьерными разработками. Замечательная индустрия аллювиальных песков Торецкого поселка сопровождается костными остатками и зубами животных мамонтовой фауны и определена А. В. Колесником как мустье с ашельской традицией. Она включает бифасиальные рубила, скребла, лимасы, различные отщепы и один тщательно обработанный остроконечник (наконечник дротика?). Однако в базальном галечнике террасы найдены примитивные формы: чопперовидные крашеры, проторубила и аморфные галечные отщепы. Анализ ТГ показывает, что местная популяция P. donbassicus использовала в качестве сырья орудия по меньшей мере двух предшествующих интервалов ашельской фазы. Из всех горных пород валунный кремень является наиболее высокоинформативной ассоциацией, поскольку отчетливо видны все разноокрашенные сколы на поверхности обломков. Когда такие сколы в определенной последовательности перекрывают друг друга, это свидетельствует о вторичном использовании кремня - о его многократном переоформлении в разные периоды, которые могут отстоять друг от друга на сотни тысяч лет. К сожалению, многие археологи совсем не учитывают эти важные факторы, отмахиваясь от таких "мелочей", как патина.
   Галечники Мегаполиса разнообразны как по своему минералогическому составу, так и по генезису составляющих компонентов. Мощнейшие аллювиально-галечные слои развиты на северо-западе региона в зоне Припятского рифта. Песчаная подушка с орудиями, перекрытая толщей тонкозернистых эоловых песков, представляет собой не осадочную породу, а отсортированный продукт выветривания гранитов. Галечник состоит из сильно окатанных желваков и обломков красного одинцовского кремня и прочных сливных кварцитов контактно-метасоматического типа. Местонахождение И-1 приурочено к обнажению верхней террасы р. Жерев, где толщина песчано-гравийного слоя достигает нескольких метров, а длина - многих километров.
   Открытие этого уникального памятника началось с неожиданной находки 6 марта 1988 г. в Дружковке серии архаичных орудий из пород, не характерных для Донецкой области (импорт). Напряженные поиски только через год вывели на коренное местонахождение. Конкретную географическую точку указал начальник железнодорожного цеха А. С. Андрюхин, которому удалось вспомнить примерную дату поступления 10 вагонов песка "со щебнем" на склад метизного завода. Так была сделана нужная выписка из книги поступлений различных материалов. И все же до последнего момента не было полной уверенности в правильности выбора нужного карьера в длинном, хотя и поредевшем уже, списке добывающих предприятий.
   И вот 13 апреля 1989 года главный геолог треста "Донецкнерудпром" осмотрела образцы горных пород и вынесла желанный вердикт, точно определив местонахождение гранитов в Житомирской области. Данный прогноз блестяще подтвердился спустя несколько дней! Увиденное на склонах старого карьера потрясает воображение: уходящий за горизонт слой рыжего крупнозернистого песка вмещает бесчисленные желваки с грубо оббитыми лезвиями.
   Но настоящий прорыв начался с разведки нового пункта на одном из вторичных притоков Северского Донца (М-1), стекающем с высокого водораздела. В карьерном обрыве выше массива писчего мела четко проступает аллювиальный слой с обработанным кремнем, подстилаемый зеленовато-коричневой глиной с блестящей поверхностью скольжения, которая имеет заметный угол наклона в сторону долины реки. Залегая на глубине 4 - 2 м, слой с чопперами местами выклинивается на дневную поверхность. Невероятная древность этих орудий вытекает даже не из их типологии, а из условий залегания в красноцветах плиоцена. Скорее всего, это скифские глины, которые "имеют примерно тот же возраст, что и апшеронские и акчагыльские отложения (140, с.37), то есть 3, 5 - 0, 9 млн. лет (эпоха Гаусса и Матуямы).
   В Приазовье красно-бурые (скифские) глины перекрыты хапровскими песками с гиппарионовой фауной возрастом 2, 7 - 1, 7 млн. лет, поэтому отложения Маяк могут иметь близкую датировку. Проблема в том, что пока не установлена корреляция между аллювием скифских глин кряжа и хапровскими песками. Отсутствует даже сравнительный анализ статотипов: "На вызвышенных междуречьях...красноцветный покров выветривания не стратифициру (72, с.97). Он "не стратифицируется" потому, что никто всерьез этой темой не занимался, но в связи с находками галечных орудий она получает важное прикладное значение. И все же остается надежда на то, что заговорят орудия вместе с ископаемыми костями, поскольку скифские глины объединяют "все разнообразие пород, относящихся к плиоценовому красноцветному покрову" и содержат галечно-валунные горизонты. По литологическому составу "они часто не являются глинами и бывают представлены песками, супесями, суглинками..." (72, с.96). Проще говоря, узкий геоморфологический термин расширил теперь свои границы за счет мозаичного разнообразия условий среды.
   Так как большая часть местонахождений с древними изделиями входит в состав речных наносов, следует исправить давно устаревший взгляд на подобные скопления. "Известны редкие случаи, - указывают авторы обширной сводки, когда археологические памятники встречены непосредственно в аллювии террасы...Они не могут быть позднее времени формирования аллювия...Люди не жили в воде...материалы в таких случаях переотложены" (136, с.23). Обезьяны, что естественно, не жили в воде, но на бечевнике у воды они проводили значительную часть времени потому, что водоемы были главным пространственным элементом их общей экологической ниши. Если следовать академической логике, все африканские пункты, раскопанные Лики, следовало бы отнести к "редким случаям" и не принимать их в расчет. В таком случае в пыль рассыпается вся доказательная база, которую стремяться подвести под теоретически неверную гипотезу о "первых людях" в Африке. "...орудия и окаменелости в Олдувае, - раскрывает страшную тайну Г. Матюшин, - распределяются по слоям песка и глины...ясно, что в свое время их смывала река...их взаимное расположение мало о чем свидетельствует" (47, с.135). Интересно, а что бы ответил ему сам Лики?
   Правда в том, что археологи даже сейчас не знают, о чем же должны "свидетельствовать" орудия вместе с ископаемыми костями! Они идеализируют объект, мысленно ставя животных в нехарактерные для них ситуации, и тем самым лишают себя замечательных находок. В действительности переотложение артефактов в палеолите имеет относительный смысл, как и само понятие "инситного слоя". Хотя орудия часто оказывались в воде, при отступании береговой линии их размазанные треки фиксировались по мере консервации вещей в процессе закладки новой террасы.
   Памятники могут быть позднее времени формирования галечника, так как в принципе возможно их возникновение на дне бывшего водоема даже через миллион лет после образования галечной отмели. Время открытого существования таких пунктов зависит от очередного витка седиментации, после чего они вновь могут подвергнуться размыву. Скопления орудий бывают и значительно древнее аллювия террасы, ибо образование каждого молодого уступа базируется на рыхлых фракциях более древнего генезиса.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   РАЗДЕЛ 3. ВЕРХНЕПАЛЕОЛИТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ.
  
  
  
   Археология собрала достаточное число фактов, маркирующих распространение кроманьонцев из первичного центра их происхождения, "обратный вал перемещений" и вторичные миграции групп. Нельзя сомневаться в том, что лишь в одном районе палеоантропная фаза получает импульс дальнейшего развития. "В Европе, пишет Фоули, - процесс замещения неандертальцев неоантропами был, по общему мнению, относительно быстрым..." (89, с. 52).
   Между тем, важнейшим фактом является совместное обитание здесь предкового и дочернего подвидов: "...две эволюционные формы...в течение некоторого времени сосуществовали...В других местах...обнаружить одновременное существование неандертальцев и Гомо сапиенс не удается" (89, с. 52). Периодическая метисация между ними свидетельствует о неполном разделении экониш, а ее частота уменьшается к периферии: "Особое значение приобрела находка настоящего мустьерского сапиенса в Крыму...в Староселье...и в других районах Восточной Европы...Ахштырская пещера... Рожок..." (43, с. 114-116). Для выделения локального района человеческой прародины решающее значение имеет следующий моноцентрический вывод: "В Киик-Кобе и в Заскальном на остатках более выражены неандерталоидные черты...в Староселье и в Рожке 1 отмечены более развитые сапиентные черты...Гомо сапиенс на Русской равнине и в Крыму формировался на местной основе..." (136, с.110). Под "Русской равниной" нужно понимать прежде всего крупнейший в мире костенковский археологический район под Воронежем. Долгое время факты длительного контакта неоантропов с предковым видом в регионе не осознавались или подменялись полуправдой о типологической "преемственности" каменного инвентаря, неизвестно где возникшей.
   Теперь Интернет полнится многочисленными фактами не только с берегов Дона. Похоже, ученые из разных стран независимо приходят к тем верным выводам, которые Поршнев сделал задолго до их появления на свет. Правда, о его теории вспоминают редко и совсем по другому поводу. Жаль, что Сеть обезличивает информационные всплески и вообще крайне неряшливо относится к ссылкам. По сообщению Калейдоскопа интересных новостей за август 2005г. раскопками под Белой скалой обнаружены останки поздних палеоантропов. "Согласно сенсационному заявлению археологов, - сообщает источник, - всего 30000 лет назад в Крыму вместе с...Homo sapiens жили неандертальцы". Никакой "сенсации" здесь нет: Поршневым давно интерпретированы все подобные находки, которые ничего нового уже не прибавят.
   Крым и Донбасс этого периода вместе слагают единую территорию на правобережье Дона, так как "вплоть до конечных фаз плейстоцена Черное море находилось в регрессивной стадии...Уровень моря понизился на 120 м...на месте...Азовского моря была суша, прорезанная долиной Дона...Крым...не являлся полуостровом...становится понятным столь поражающее отсутствие стоянок верхнего палеолита не только на побережье Азовского моря...но и на южном берегу Крыма" (140, с.190). Хотя это не совсем верно, исследования первой из Атлантид - удел будущего; даже экспедиции Кусто не под силу организация подводных раскопок шельфа, где мощность четвертичных отложений достигает значительной величины. Например, толща погребенного аллювия р. Дон в его устьевой части (Керчь) составляет почти 100 м !
   В Мегаполисе памятники мустье нередко располагаются рядом с кроманьонскими: "Антоновка...на склоне берега р. Сухие Ялы (приток Волчьей, бассейн Днепра) находятся две стоянки эпохи раннего палеолита...500 м к востоку...стоянка эпохи позднего палеолита" (158, с. 76). Если быть точным, орудия неандертальцев относятся не к раннему, а к среднему каменному веку. Важнее то, что Антоновка ясно показала тесную связь индустрий Крыма и Донбасса: "Значительное сходство крымские мустьерские памятники обнаруживают и с материалами антоновских местонахождений...помимо двустороннеобработанных листовидных наконечников...отмечены находки чокурчинских треугольников...ножи прондницкого типа..." (136, с.106). Существенно, что мустье Таврии типологически (и антропологически) подчинено мустье Донецкого региона: "В Староселье...Леваллуазская техника...как и в остальных крымских...памятниках, отсутствует, не намечается переход к призматической..." (136, с.106).
   В таком случае "старосельцы" должны были пройти леваллуазскую стадию в Донбассе, где данный путь развития сопровождает два последних фазовых перехода. Старосельская популяция действительно имеет генетическую связь с неоантропами Приазовья (Рожок), где как раз и наблюдается прогресс орудийной техники: "По типам орудий Рожок 1 весьма своеобразен. Это заключается в присутствии наряду с типичными мустьерскими остроконечниками и скреблами...изделий позднепалеолитического облика - концевых скребков и проколок с оформленным жальцем. Проколки такого типа...в мустьерских памятниках встречены впервые..." (136, с.107). Во Франции, например, переход к верхнему палеолиту не выражен: "...ориньякская культура...на самых ранних ступенях своего развития имеющая вполне позднепалеолитический набор орудий...характеризующаяся полным...отсутствием мустьерских форм. На среднем Дону, в лице спицинской культуры мы опять сталкиваемся с подобным явлением...эта...культура...древнее 30 тыс. лет..." (136, с.182). Оказывается, в "Абри-Пато для ориньяка имеется радиоуглеродная дата - до 31000 г. до н. э." (136, с.182), которая меньше древнейших дат для Костенок.
   Впрочем, Дж. Констэбл прямо пишет об импорте этой техники во Францию: "Ориньякский тип настольно непохож на местные типы среднего палеолита, что он почти несомненно был занесен на запад Европы...Орудия, напоминающие ориньякские, были найдены на востоке Европы - это, возможно, означает, что пришельцы явились оттуда" (30, с.126). Таким образом, ранние гоминиды знаменитого грота Кро-Маньон происходят от питекантропов бассейна реки Дон. "...представляется весьма вероятной, - резонно утверждает П. Ефименко, - принадлежность древнейшего нижнего слоя...Костенок 1...с его типично солютрейским инвентарем, сохраняющим еще живые черты мустьерской техники, может быть, даже к ранней поре...рисс-вюрмского межледниковья...". Столь глубокая древность верхнего палеолита на востоке Европы, - заканчивает цитату Ранов, - смущала наших западных коллег..." (70, с.165). Сами же французы с иронией относятся к "патриотизму" сограждан. "Французские специалисты, - вспоминает Придо, - с шовинистическим жаром утверждали, что кроманьонец воник именно там, где были впервые обнаружены его останки...и чуть не договорились до того, что земной рай находится как раз в долине Везера. Другие полагали, что местом его рождения - в полном согласии с легендами - был Ближний Восток...Как ни странно, единственным местом, где не удалось обнаружить переходных окаменелостей оказался юго-запад Франции..." (68, с. 35).
   К легендам тяготеют и теории о якобы имевшем место заселении степной зоны со стороны Передней Азии через Кавказ. Здесь угадывается желание продвинуть схульцев (по неудачному выражению В. П. Алексеева, "морфологически прогрессивных неандертальцев") хоть куда-нибудь, поскольку на месте они не обнаруживают никаких признаков развития. Теперь ясно, почему парни из группы Схул так и остались узколобыми кретинами. Вышел новый конфуз, ибо со времен Реформации запад лучше знает о том, что же творится на востоке: "...детальный анализ показал, что черепа из Эт-Табуна принадлежат к неандертальскому типу, тогда как черепа из Эс-Схула относятся к типу Гомо сапиенс. Исследования...фауны продемонстрировали, что материал Эс-Схула может быть на 10 тыс. лет моложе..." (8, с.102). Есть тип членистоногих, существует и "угрюмый тип", а вот "неандертальского типа" в природе еще не было. Полностью ненаучная терминология сопровождается и неоправданной попыткой дистанцировать палеоантропов и неоантропов, случайно оказавшихся именно в этом месте в одно и то же время. И все-таки обман не скрыть отвлекающим маневром с фауной, ведь "детки" от метисации подвидов прямо свидетельствуют: контакт был!
   Археологические материалы никак не подтверждают идею "широкого моноцентризма", а потому Ближний Восток должен быть исключен из области происхождения ранних гоминид. Между ним и Подоньем простирается Кавказская лакуна, в которой редкие остатки первичной дивергенции имеют Донецкие истоки. Мигранты Эс-Схул "пришли туда откуда-то" - с севера, но не из Кавказа непосредственно, где местные палеоантропы исчезают раньше пещерных медведей, а их примитивная техника угасает навсегда.
   Специалист по всему изучаемому району Хизри Амирханов сообщает: "...Губский навес 1. Это единственное для Сев. Кавказа...древнейшее место обитания человека, которое содержит одновременно и мустьерские и верхнепалеолитические отложения..." (3, с.15, 17-18). Но между ними нет никаких следов преемственности: разделяющие оба пласта слои 11-9 являются стерильными и выражение "одновременно" относится к месту событий, а не ко времени. Об этом же говорят индустрии ближайших памятников: "Наиболее выразительной чертой Каменномостской стоянки...является наличие...орудий мустьерского облика...обработанных зубчатой ретушью...возможность перехода традиций зубчатой техники...в верхний палеолит как будто бы показана на примере Навалишенской пещеры" (3, с. 29-30). Однако в обобщающем труде об этом ничего не сказано и Навалишено причислено к "недостаточно исследованным памятникам" (136, с.287). Понятие "зубчатая ретушь" и "зубчатое мустье" неравноценны: первое полностью поглощает второе, ибо зубчатые следы утилизации возникают даже на железных топорах. То, что инвентарь Каменномостской стоянки "не имеет аналогов на Сев. Кавказе ни в культурном, ни в хронологическом плане" (3, с.29), говорит не о рождении его из угасающего зубчатого мустье, а о привнесении данной культуры из-за Дона, где подобные стоянки известны. Так, автор ссылается на материалы Каменной Балки 2 в Донбассе.
   Амирханову принадлежит, пожалуй, самый значительный вывод в истории советской археологии, долго остававшийся в тени авторитетов. "Ефименко, - пишет Хизри Амирханович, - еще в 1926г. сближал верхний палеолит Кавказа с южной...провинцией...Но...капсийская культура, кроме того, что мезолитическая, оказалась еще и узко локальной...верхнего палеолита в его чисто археологическом смысле Сев. Африка...лишена" (3, с.98). Итак, Африка не имеет ни малейшего отношения к происхождению людей!
   Фоули, тем не менее, счел возможным подать явное несоответствие как "факт": "Микролиты - это преимущественно постплейстоценовое явление, хотя в районе суб-Сахары их появление отмечено уже около 40000 лет назад (Клейн, 1983)" (89, с. 62). Эта нелепая мысль рождена устоявшимся заблуждением: первый человек "появился в Африке"! Д-р Клейн явно погарячился с датами и жаль, что теоретик Фоули так непрактичен в применении результатов. Здесь не случайно спутана шкала палеолита: археологи ведь не всегда могут решить, где заканчивается верхний каменный век, а где начинается "средний". И, тем не менее, на этой зыбкой границе существуют попытки уловить черты сходства инвентаря Кавказа с материалами Ирака, Сирии и Палестины. Правда, Ниорадзе "вводит одно уточнение, что для ранних памятников (Шанидар слой С и Самерцхле-клде)" такого сходства, которое позволило бы говорить об общности происхождения или контактах населения Грузии и Ирана, не наблюдается..." (3, с. 98). Таким образом, истоки верхнего палеолита Кавказа, как и всемирного палеолита вообще, следует искать не на Ближнем Востоке, а на ближнем севере - на Дону.
   После первичной пульсации из Центра волны жизни, отразившиеся от дальних уголков планеты, вновь достигают Мегаполиса, но ошибочно принимать это обратное восхождение за первичное заселение Степи из "земли обетованной". "В 1960 г. П. П. Ефименко, - рассказывает Амирханов, - высказал взгляд...что культура переднеазиатского характера "в своем продвижении на север...не ограничивалась узкой территорией Крыма и Кавказа"...впервые специально была поднята проблема частичных подвижек позднепалеолитического населения...на Русскую равнину" (3, с. 99). С тех пор ложная идея повторяется не одним поколением ученых и не только относительно палеолита.
   К примеру, корни степных культур по-прежнему ищут в Малой Азии, хотя местным племенам было под силу поднять костенковское искусство до высот трипольского, породившего первую в Ойкумене письменность на глиняных плитках. Вышедшая из недр днепро-донецкой лесостепной культуры на Донце ново-даниловская культура первых ариев=ярых явилась предтечей скифского племенного союза. Ново-даниловцы не только впервые оседлали степного коня-тарпана, но и первыми освоили стрельбу из лука на скаку (97). Как только эти ранние казаки выстроили боевой порядок, подсказанный гусиной стаей, они раз за разом совершили разведовательные походы в ближние и дальние пределы Земли. В отличие от Геродота они отлично ориентировались на местности. Несмотря на исторические опусы, гузы все знали о своих предках, о своем происхождении. Единственные, кто не питал никаких иллюзий относительно "добрых и злых духов"...
   Впрочем, даже гипотеза "частичных подвижек" не выдерживает критики: "Со времени выхода...статьи в степях, примыкающих к Сев. Кавказу, не было открыто памятников, которые могли бы...проиллюстрировать указанный вывод" (3, с.100). Изучавшая стоянку Каменная Балка 1-2 М. Гвоздовер пишет об обособленности данного пункта и о сходстве его с индустриями Закавказья, но тут же добавляет, что "обитатели стоянок под Ростовом не могли непосредственно быть связаны с...Грузией...". После окончательного исследования стоянки Явора археологи склонились "в пользу вывода М. Д. Гвоздовер о кавказских истоках каменнобалковских памятников" и приняли-таки "частичные подвижки" (3, с. 101). Поскольку стоянка в Приазовье на несколько тысяч лет старше Явора, следовало бы говорить о транзитных "подвижках" на Кавказ. Однако логика ученых движет их не к истине, а к застилающему глаза абсурду палестино-кавказской экспансии Мегаполиса.
   "Из этого не следует, - поясняет автор, - что между Явора и памятником в Каменной балке существует прямая связь. Утверждать это - значило бы отрицать...хронологическое различие...Однако последнее не противоречит высказанным предположениям" (3, с.101). Реальную связь между регионами нетрудно проследить по движению техники изготовления оригинальных орудий. В 60-е г.г. Г. В. Григорьева снова занялась материалами Амвросиевки, где "собрано 52 тыс. кремней...18206 пластинок и микропластинок...Похожие...найдены были при раскопках...стоянки Большая Аккаржа...Близкие типы известны на стоянках Передней Азии. Миниатюрные игловидные пластинки...встречены и в инвентаре стоянки Каменные балки" (131, с. 23). Следует подчеркнуть, что во 2-м слое Костенок 8 игловидных острий найдено менее 900, однако они получили высокую оценку: "Кремневый инвентарь поселения уникален...Ближайшие аналоги этим орудиям...были найдены в Амвросиевке" (136, с.186).
   И все же качественная связь здесь важнее количественных различий. Никому ведь не могла бы прийти в голову мысль о "кавказских истоках" костенковских комплексов. Напротив, антропологические данные свидетельствуют об обратном: "В ряду финальнопалеолитических памятников навес Сатанай занимает особое место...здесь найдена наиболее представительная для Кавказа...серия костей скелета...Морфологические особенности указывают на близость сатанайца ископаемым кроманьонцам Восточной Европы" (3, с. 78-80). Именно здесь зафиксированы древнейшие из точно датированных культурных слоев: "В Костенковско-Борщевском районе...Гумусированные толщи разделены делювиальным суглинком с включениями вулканического пепла...имеется надежная дата в 32 тыс. лет для верхней...толщи...можно допустить более ранний возраст...нижней...толщи с культурными остатками" (136, с. 38-40)
   Бассейн Волги беден мустьерскими пунктами. Единственную в регионе Волгоградскую "стоянку" С. Н. Замятнин "относил...к верхнему, но не к финальному мустье" (140, с.114-115). Совсем иное положение в Приазовье, которое "является опорным районом...более 25 мустьерских местонахождений" (140, с.113). В пределах Донецкого кряжа уже разведаны десятки пунктов, которые ожидают раскопок (данные ДКО). Западнее, в Закарпатской Украине, "имеются находки не менее 20 мустьерских памятников...Бассейн Днепра беден...но и здесь их довольно много". Это распределение свидетельствует об изолированности района обитания предкового вида, отчасти обусловленной специфическим феноменом ледникового периода - южным стоком северных рек, подпруженных гигантской плотиной. Географическое положение кризисной адаптозоны окончательно определилось к концу эпохи оледенений.
   На рубеже 40 тысяч лет "до нашей эры" катастрофический сель в тысячу кармадонов стер исток палео-Дона, переуглубил русло и размазал лессовидную грязь по всей южной площади. Сегодня следы этой необычной ингрессии ошибочно принимают за проявление "покровного оледенения", за его так называемые "языки" в долинах Днепра и Дона. Долгое время мутный поток тащил вдоль этих артерий бивни и трупы мамонтов, погибших на далеком Севере. Вот этот природный катаклизм "вилкой" пригвоздил местную популяцию Р. donbassicus к замкнутому ареалу существования. Данная ситуация объясняет и костенковский феномен крупнейшего в мире скопления гоминид на берегу действительно крупной (и правильно ориентированной!) реки Европы.
   Все попытки отстоять заблуждения полицентризма, установив некую преемственность между мустье регионов и местными культурами человека, терпят закономерный крах. "И. К. Иванова, - сообщает все тот же сборник, - обращает внимание на следующее важное обстоятельство: между временем обитания мустьерцев и людей...в долине Днестра был перерыв в аккумуляции..." (140, с.159). Данный перерыв отмечен отсутствием находок, которые затем появляются довольно поздно: "Памятники Поднестровья представляют все этапы верхнего палеолита. Самые ранние имеют возраст до 30 тыс. лет". Таковы же примерно стоянки Молдовы. Памятники Днепра уже ближе к родоначальным культурам Донбасса: "...памятники района Днепровских порогов...входят в степную зону верхнего палеолита...близки к Приазовским по инвентарю, по характеру поселений...На них обнаружены и раковины морских моллюсков с поборежья Черного и Азовского морей" (140, с.162).
   Костенковско-авдеевская культура прослеживается к северу - в пределах Новгород-Северской стоянки на Десне. Знаменитая Мезинская стоянка (в 25 км ниже последней) содержит замечательные "улики": "Просверленные раковины...более 800 экз... Ближайшие районы, откуда они могли быть принесены...Приазовье, Причерноморье...". Аналогичные подтверждающие вещи "есть и в ряде других стоянок Русской равнины и Зап. Европы. Это свидетельствует, что люди...перемещались на большие расстояния" (140, с.166). Нет, важнее то, что они перемещались в определенных направлениях! Причины безразличия специалистов к древним маршрутам наших предков очевидны: полицентризм размягчает мозги и в принципе лишает нас Прародины. А родина первых людей - Мегаполис.
   Если улитки еще могут кое-кого смутить, то существуют другие, достаточно веские, основания. К примеру, в верхнем слое Костенок 1 уникальным изделием "является пластина из бивня мамонта ("браслет"), украшенная елочным орнаментом...вещь представляет собой известную аналогию мезинскому браслету" (140, с. 207). Наоборот, предмет из Мезина является аналогом браслета из Костенок, и дело здесь не только в раковинах и хронологии: "Древнейшие...произведения искусства в массовом количестве впервые встречаются...во 2 культурном слое Костенок 14...геометрический орнамент, простейшие зооморфные изображения". "Сложные эстетические представления, - продолжают авторы, - прослеживаются и в богатом наборе украшений...нашивающихся на одежду. Они в массовом количестве встречены в погребениях городцовской и сунгирьской (стрелецкой)...культур, но впервые отмечаются еще в памятниках начальной поры позднего палеолита (Костенки 17, 2 слой) " (136, с.188).
   Западные направления миграций также маркируются разноплановыми материалами. На основе изучения Городцовской стоянки (Костенки 15) "Якимов...пришел к выводу о большом сходстве костенковца с людьми из Пржедмости3 (Чехословакия), чем с кроманьонцами Запада". В обоих пунктах "в качестве обкладки и покрытия погребальной ямы были использованы лопатки и другие кости мамонта. Еще большее сходство обнаруживается при сопоставлении похоронных обрядов в Костенках и в Дальних Вестоницах" (140, с.152-154). Данный "обряд", разумеется, не мог возникнуть конвергентно, то есть его распространение с востока вполне очевидно. Почти одновременно другая волна уходит на север, о чем говорят находки под Москвой (Зарайск) и в Сунгире: "...Бунак...пришел к выводу о наибольшем сходстве черепа из Сунгиря с Пржедмости 3" (140, с.155). В свою очередь, уже доказано донское происхождение сунгирьских гоминид: "...с юга на север Русской равнины в пору...развития верхнего палеолита продвигались...племена, ведущие оседлый образ жизни..." (136, с.188). Очевидно, что костенковцы первыми из неоантропов овладели загадочным приемом выпрямления мамонтовых бивней: "Кость и бивень широко использовались обитателями...Костенок 1...Важной находкой является дротик из бивня мамонта, аналогичный сунгирьским копьям...Подобное же орудие...было найдено и в первом жилом объекте" (136, с. 207). Скорее всего, они подбирали уже размягченные в настое хвоща бивни, но эта гипотеза требует опытной проверки.
   Дальнейшее продвижение ранних людей на север шло через бассейн Печоры: Бадер предполагал наличие "генетического родства Бызовой стоянки, Сунгиря и 5 слоя Костенок 1" (136, с.187). Еще до этого времени в Заполярье проникает первая волна неоантропов. Как только на шельфе северных морей рухнула ледяная плотина, на освободившуюся территорию продвинулись первые предки человека. Их гнал с Дона инстинкт самосохранения, а вовсе не желание "заселять" новые земли. Результаты раскопок Мамонтовой курьи обещают стать сенсационными, если рядом обнаружатся следы палеоантропов. По данным радиоуглеродного анализа 3-х образцов ископаемых костей возраст стоянки лежит в интервале 34-39 тыс. лет (Астахов В. И., 1998; личное сообщение). Подъемный материал по верхнему палеолиту собран на Харьяге и в верховьях р. Адзьва в пределах Вала Гамбурцева (НАО). Мастерские с многочисленными нуклеусами, остроконечниками и орудиями на пластинах с берега оз. Ватьярты (ВТ-1, Пергало, 2005) являются на сегодня самым северным пунктом ранней поры верхнего палеолита на Крайнем Севере (рис. 8, 45-46, 48).
   В таком случае речь может идти о ранних следах дивергенции, вызвавшей "мгновенное" перемещение неоантропов в места с экстремальными условиями жизни. При этом схема их поведения исключает любые элементы рассудка и отражает одно стремление - во что бы то ни стало обособиться от комменсалов (ведь другие группы уходили через пустыни на самый юг Африки). Таково краткое объяснение реальной причины "заселения земель": Коми край стал промежуточным пунктом палеомиграций через Уральские горы. Раскопки "селища-стоянки" Заозерье 1 в Пермской обл., осуществляемые учеными Сыктывкара, выявили черты сходства материалов с Мамонтовой курьей.
   Но Урал "заселялся" и непосредственно из Мегаполиса: "...культура Островской стоянки сложилась...на основе традиций костенковско-городцовской культуры. Орнамент на обломке крупного ребра мамонта...и две полосы раскрашенного орнамента на плитке сланца следует рассматривать в качестве традиции культуры восточноевропейского региона" (136, с.186). Таким образом, не только запад, но и восток помогают осознать роль Мегаполиса и его костенковского форпоста. Форпоста, который порождал и отражал целый спектр первичных и последующих миграционных волн, являясь "пересыльным пунктом" между Европой и Азией, меж обоими полушариями планеты. После взаимного избегания именно сюда "люди возвращаются к людям", повинуясь приливным силам своей прародины.
   Например, близость скелета 101 из верхнего грота Чжоукоудянь к сунгирьским костякам имеет несомненную антропологическую основу в Костенках. Так же необходимо интерпретировать и следующее фактическое сходство: "Даже нижние челюсти из Самаркандской стоянки сходны с...находкой в Долни Вестонице" (140, с.157). Неожиданный результат получен в процессе генетических исследований по линии Y- хромосом внутри арабо-семитского населения. Как выяснил д-р Марк Джоблинг из Лестерского ун-та, около 4 тыс. лет назад общие предки всех евреев и арабов компактно проживали в Средней Азии, откуда затем и началось их переселение поближе к "земле обетованной" (138). Отсюда уже рукой подать до Хазарского каганата, являющегося фантомным отражениием казачьей вольницы - "Казарии" = Скифии - Руси. Данный факт опровергает не только "частичные подвижки", но и древность затерянного в песках Иерусалима. Впрочем, "подвижки" все-таки зафиксированы, но в обратном направлении - с севера. Об этом можно узнать из содержательной статьи, обобщающей данные по Ближнему Востоку за последние 30 лет. "Ахмариан рассматривается как местная традиция, - заключают зарубежные авторы, - тогда как левантийский ориньяк, появившийся в северном Израиле примерно на 8-10 тыс. лет позже (Кебара, слой II), считается интрузивным явлением северо-евразийского происхождения" (115). Вот так бесславно обломился вектор, упорно созидаемый поколениями советских археологов. И где только было их патриотическое чутье?
   Через Дон фиксируется и транзитный маршрут тех групп, которые на второй волне достигли Австралии и с которыми связывают изобретение нового дистантного оружия: "В одной из пещер...краковские археологи среди каменных орудий...изготовленных 25 тыс. лет назад, обнаружили...предмет, сделанный из клыка мамонта и напоминающий австралийский бумеранг...Объяснения находке пока нет" (120). Объяснение приводит Лалаянц: "...П. Новак считает, что древние охотники мигрировали...в направлении Днепра" (36, с. 95). Гораздо позже след бумеранга просматривается в Центр. Азии: "Монголия является страной петроглифов...но рисунки пещеры Хойт-Ценкер отличаются от всех остальных...Не встречаются нигде больше...рисунки типа "елочек"...рогов, бумерангов и других загадочных знаков..." (59, с. 91). И, наконец, в самой Австралии найден бумеранг из окаменевшей древесины возрастом 15 тыс. лет.
   Выходцы с берегов Дона преодолели даже сибирские просторы. "Кроме каменных орудий, - пишет Окладников, - чисто европейский облик имеют и замечательные художественные изделия Мальты и Бурети: в первую очередь женские фигурки...из бивня...Прав ли был П. П. Ефименко, прослеживая...нити, которые ведут на Дон и Днепр? Или же правы те, кто видит здесь конвергенцию?" (59, с. 61-62). За "конвергенцией" здесь прячется полицентризм - детище Алексеева и прочих догматиков от науки. После выхода в свет книги "Русь и Рим" нужно осторожнее относиться к конвергенции в истории культурных достижений, будь то изобретение колеса, создание древнейших алфавитов или выведении пород домашних животных ("бульдогов", например). Но в данном случае речь идет не о "культуре", а об особой доречевой форме отражения окружающей природы за шаг до психики.
   Формозов пишет: "Наш Мезин...знаменит геометрическим меандровым орнаментом...В остальных частях Старого Света меандр появился только в эпоху бронзы (87, с. 25). Вопрос о преемственности палеолитического "искусства мелкой пластики" достаточно сложен, но создается впечатление того, что архаичные орнаменты Танаиса являют собой прототип символов Триполья, восходя через них к этрусским росписям и гробницам царей Крита. В Мегаполисе берут начало многие пещерные и иные изображения палеолита: "Странные личины Комбарелля, аналогичные им скульптурные головки из Костенок 1, непонятное существо на рельефе...стоянки Молодова 5..." (87, с.13-17). Костенковские фигурки мамонтов из мергеля наводят на мысль о том, что первые искусственные скульптуры такого плана были скопированы кроманьонцами при собирательстве фигурных кремней на меловых осыпях Донца и Дона.
   В силу своего происхождения кремень образует самые причудливые формы: в россыпях желвачков часто попадаются фигурки людей и животных, "куколки", "рыболовные крючки" и даже отдельные анатомические части, включая пикантные. Среди этого зверинца нередки плоские двойники в виде "слоников". Древнейшие из скульптур связаны, вероятно, с техникой минимальной подработки камня. Яркий пример - объемная фигурка медведя из Овруча, необычайно выразительная вещь: серо-голубой гризли с оранжевыми лапами (коллекция ДКО). Поражает экспрессией и скульптура медведя из фондов Славянского краеведческого музея, хотя ее длина менее 3-х сантиметров. Здесь уже развиты приемы резьбы и шлифовки. Материал, из которого она изготовлена - белый перекристаллизованный известняк, сходный с породами Шабельковского месторождения под Краматорском (представлена автору Анатолием Шамраем).
   Археологические разведки и раскопки памятников Донбасса должны обогатить науку новыми данными о происхождении палеолитического "искусства", в том числе пещерного. Донецкий кряж и Приазовская возвышенность - крупнейший карстовый массив Украины и всей Русской равнины в целом. Об этом говорят такие факты: самое большое из карстовых озер (Бахмутский карстовый район) образовалось "в огромной котловине на месте бывшего рудника им. Шевченко, где...обрушилась поверхность земли на площади около 60000 м кв..." (94, с.162-165). Речь идет о наиболее разрушительной из техногенных катастроф в СССР, когда с географической карты вмиг исчез рабочий поселок. В Волновахинском карстовом районе, как сообщает тот же источник, карстуются "известняки и доломиты нижнего карбона...распространены суходолы...Сухая Волноваха безводна на протяжении 25 км...Развиты небольшие...пещеры...Некоторые воронки достигают 150 м в поперечнике...у с. Раздольного вскрыта полость длиной более 500 м...".
   Небольшая Докучаевская пещера находится у подножия скал между реками Сухая и Мокрая Волноваха на окраине греческого села Стыла. "...опустимся в полость, - приглашает на экскурсию Ю. Шилов, - дальше заметен обвал. Присмотревшись к своду, мы увидим...7 нанесенных красной охрой рисунков". В центре - крестообразный знак сторон света, со стороны входа "размещены изображения косули (?), плывущей птицы...черепахи (?), а также быка (?)...женская и мужская фигуры...ясно уже сходство...с "Гротом быка" (97, с. 98-99). К сожалению, эти рисунки основательно испорчены пионерскими кострами и клятвами, вырезанными на сводах. Хотя живопись не палеолитическая, ее элементы хранят черты древнейшей техники: охра, роспись потолка, натурализм в изображении животных и схематизм выполнения человеческих фигур. Известный рисунок в пещере Ляско изображает человека, зубра и птицу на шесте, а эта композиция напоминает Стыльскую. Сходство дополняется одним и тем же способом нанесения антропоморфного рисунка "при помощи палочек и прямоугольников". Пещера под Докучаевском вместе с "Гротом быка" Каменной Могилы относится к редким подземным памятникам, в которых, как считает Шилов, воплощены космогонические образы строителей первых "степных пирамид" - курганов.
   Донбасс расположен в географическом центре сосредоточения пещерной "живописи" и петроглифов каменного века. На востоке это не одна Капова пещера: "В окрестностях Губских навесов...найдены покрытые охрой отпечатки рук...Они напоминают...рисунки из пещер Франции...и отличаются от известных на Сев. Кавказе рисунков более поздних эпох" (136, с.286). Богатейшие материалы стоянок и мастерских Донеччины следует сопоставить прежде всего с индустриями Костенок, ибо Дон - восточный рубеж предковой популяции: "Не исключено, что к концу молого-шекснинского межледниковья...может относиться Амвросиевское костище и стоянка, давшие большое количество...микроострий, сопоставимых с многочисленными микроорудиями 2 слоя Костенок 8...и 7 слоя Молодова 5 (раннеосташковское время) " (136, с.178).
   С учетом сказанного выше нужно принять заключительный вывод, согласующийся с идеей Мегаполиса: "Опыт выделения наиболее ранних памятников эпохи позднего палеолита...облегчается существованием такого феноменального факта, как специфически восточноевропейская костенковско-стрелецкая культура...ведущая свое начало от эпохи мустье и достигающая к началу осташковского оледенения поразительно высокой степени развития, не уступающей во многих отношениях более поздним археологическим культурам".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ ПРОШЛОГО ( ЗАКЛЮЧЕНИЕ ).
  
  
   Стремительный бег времени уже не оставил надежд на то, что человечество войдет в новое тысячелетие с ясным пониманием своей космической роли. Одной из причин общей затуманенности является искаженный взгляд на предысторию людей и историю их деяний. Узел непонимания стянут здесь двумя ветвями изолированных наук - биологии и археологии, катастрофически отставших от математических дисциплин. Лишенные точных измерительных методов, они растеряли и точный смысл первоначальных оснований.
   Поставив вопрос о возможности научной революции в этой области, Поршнев дал четкий и утвердительный ответ на смело обозначенную дилемму. Раскручивая пружину ретроспективного анализа небывалой мощи, он силой своих выводов превзошел астрофизические расчеты периодов жизни мертвых звезд. Ему удалось в одиночку расщепить "атомное ядро" Начала истории и заглянуть за горизонт событий прошлых эпох. И вдруг черная дыра зависти поглотила вспышку Сверхновой...
   Выход первого Поршневского сборника приурочен к 100-летию со дня рождения Бориса Федоровича. Эта дата символизирует реальный прорыв к сияющей перспективе нового сознания. Нужно лишь одолеть незнание. Даже близкие соратники не ведали, что занимает ученого на самом деле. Их скепсис оправдывается мерой их невежества. Очевидно, многие из них действительно "попали в наши щи" случайно.
   Между тем, "неизвестный Поршнев" - это необъясненный Холокост, чеченский синдром, бойня хуту против тутси.
   Это - подспудное воспитание расизма в теории происхождения людей. Это - взаимный переход нормы в патологию.
   Это - неумение философа показать, каким образом А превращается в Б. Отсутствие в школьной методике ясного подхода к изложению исторических событий и законов эволюции, это - заучивание ребенком истин, которые не могут быть поняты даже взрослыми.
   Это - потеря собственной национальной идеи, одним словом - утрата определенности и новая победа Абсурда, удерживающего общество в объятиях изначальной первобытности.
   И это в то время, когда рушится казавшаяся прочной система исторических дат и воссоздается давняя нумерология библейских текстов, когда тайные письмена этрусков зеркально переходят в протославянскую клинопись, когда по-прежнему "гора знаний сыплется без идей".
   Среди археологов попадаются отличные ребята! Жаль, но многие из них взялись не за свое дело, доказав лишь то, что умеют рыть землю. Я не верю, будто никто никогда ни разу не хлопнул себя по лбу: "А ведь Поршнев-то прав!". Вот почему главной проблемой археологии и сейчас остается проблема психологическая: вытравить душу землекопа, отбросив вместе с заступом свод застарелых мнений. Авторитет Истины все же сильнее истин всех авторитетов.
   Важнейшая прикладная задача заключается в практической реализации предлагаемой концепции. Ее воплощение связано с целенаправленным изучением области первичной дивергенции людей в бассейне палео-Дона. Исследования археологов, краеведов и музейных работников региона должны быть объединены прежде всего высокой значимостью их совместных усилий.
   Между человеком и животными - пропасть бесконечно чистого листа. Написаны только первые страницы. Единственное, что способно заполнить непрерывный информационный ряд, это - сам Человек, бесконечное уникальное природы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   С О Д Е Р Ж А Н И Е
  
  
   КОНВЕРГЕНТНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ТРОГЛОДИТИД.
  
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВЗЛЕТ МОНОГАМИИ.
  
  
   ГЛАВА 1. КОНВЕРГЕНЦИЯ - ВСЕОБЩИЙ ЗАКОН РАЗВИТИЯ.
  
   РАЗДЕЛ 1. БИОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ.
   РАЗДЕЛ 2. КОНВЕРГЕНЦИЯ ПРИМАТОВ.
   РАЗДЕЛ 3. ЭВОЛЮЦИОННЫЕ ФАЗЫ ТРОГЛОДИТИД.
  
   ГЛАВА 2. АВСТРАЛОПИТЕКОВАЯ ФАЗА.
  
   РАЗДЕЛ 1. НУЛЕВАЯ ФАЗА.
   РАЗДЕЛ 2. ОРУДИЙНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОБЕЗЬЯН.
   РАЗДЕЛ 3. ЭВОЛЮЦИЯ ДРЕВНЕЙШИХ ФОРМ.
  
   ГЛАВА 3. АРХЕОАНТРОПНАЯ ЭВОЛЮЦИОННАЯ ФАЗА.
  
   РАЗДЕЛ 1. ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ФАЗЫ.
   РАЗДЕЛ 2. РУЧНЫЕ РУБИЛА.
   РАЗДЕЛ 3. ПРИНЦИП КОНВЕРГЕНЦИИ В ТИПОЛОГИИ.
  
   ГЛАВА 4. ЭКОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ НЕКРОФАГИИ.
  
   РАЗДЕЛ 1. ПРЕДПОСЫЛКИ НЕКРОФАГИИ У ПРИМАТОВ.
   РАЗДЕЛ 2. СЛЕДЫ НЕКРОФАГИИ В ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКОЙ ЛЕТОПИСИ.
   РАЗДЕЛ 3. ПРИНЦИПЫ НЕТРАДИЦИОННОЙ МОРФОЛОГИИ.
   РАЗДЕЛ 4. ФУНКЦИИ ЭКЗОСОМАТИЧЕСКИХ ОРГАНОВ.
   РАЗДЕЛ 5. "ОСОБЫЙ КЛАСС" ДОКАЗАТЕЛЬСТВ.
  
   ГЛАВА 5. ПАРАНТРОПНАЯ СТАДИЯ ГОРИЛЛЫ.
  
   РАЗДЕЛ 1. МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ РЕЛИКТЫ.
   РАЗДЕЛ 2. АРХАИЧНЫЕ ЧЕРТЫ ПОВЕДЕНИЯ.
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАЗАД, К МОНОГАМИИ !
  
   ГЛАВА 6. НЕАНДЕРТАЛОИДНАЯ ФАЗА.
  
   РАЗДЕЛ 1. ЭВОЛЮЦИЯ ТРОГЛОДИТОВ.
   РАЗДЕЛ 2. ОРУДИЙНЫЕ ИНСТИНКТЫ ПАЛЕОАНТРОПОВ.
  
   ГЛАВА 7. НАЧАЛО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ИСТОРИИ.
  
   РАЗДЕЛ 1. НОВЫЙ ТИП ВИДООБРАЗОВАНИЯ.
   РАЗДЕЛ 2. НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП АДЕЛЬФОФАГИИ.
   РАЗДЕЛ 3. ЗАЩИТНЫЕ МЕХАНИЗМЫ РЕПРОДУКЦИИ.
   РАЗДЕЛ 4. ПЕРЕХОД К ОХОТЕ.
   РАЗДЕЛ5. РАСОВАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ ЛЮДЕЙ.
  
   ГЛАВА 8. ЕВРОПЕЙСКИЙ ПУТЬ РАЗВИТИЯ.
  
   РАЗДЕЛ 1. ОСНОВНОЙ ЦЕНТР ОСТЕПНЕНИЯ.
   РАЗДЕЛ 2. КРЕМНИ МЕГАПОЛИСА.
   РАЗДЕЛ 3. ВЕРХНЕПАЛЕОЛИТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ.
  
   ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ ПРОШЛОГО ( ЗАКЛЮЧЕНИЕ ).
  
   ФОТОСЕССИЯ.
  
  
  
   ФОТОСЕССИЯ - КАТАЛОГ.
  
  
   Представленные фотоснимки каменных орудий, имеющие самостоятельную художественную ценность, иллюстрируют ряд новых положений в эволюционной типологии. Все они выбраны из нескольких пробных фотосессий, направленных на создание электронного каталога уникальных вещей из археологических сборов ДКО и Усинского краеведческого музея. В перспективе каталог должен охватить около 150 неизвестных науке (в основном нижнепалеолитических) памятников Донбасса, Москвы, Санкт-Петербурга и Крайнего Севера.
   "Конечная цель" создания каталога связана с конструированием сложных информационных систем поиска, классификации и детального изучения палеолитических орудий вплоть до уровня релаксации кристаллов. Речь идет о таких электронных определителях, которые исключали бы все субъективные оценки, кроме конструктивных, разумеется. На этой основе предстоит полная механизация ручного труда в археологии, включая камеральную обработку, а также реализация мер по сохранению продуктивных слоев, включая возврат части орудий in situ.
   Хотя камни отличаются от обычных моделей и никуда не спешат, снимать их оказалось непростым делом: они прятали свою суть за бликами крутых граней и за шершавой галечной корой. Нужно было научиться смотреть на кремни глазами обезьян, а не взглядом упрямого папарацци. Неожиданный результат принесли развороты фотографий по часовой стрелке с помощью компа: нужные особенности морфологии орудий стали наконец-то видны. Самое трудное в фотоделе - сделать плоское объемным, а объемное представить в ограниченной плоскости. Создание характеристического портрета орудия с помощью минимума ракурсов - сложная задача, требующая времени. К тому же теоретически сложно было сойтись вместе двум невероятно занятым парням, чтобы просто начать работу. Благодарю Леонида Скальского, который сдержал слово, "высидев" эту сессию до конца. В конце концов, из сотен файлов удалось-таки выбрать нужные снимки (рис. 2 - 16 и 18 - 44). В данной серии также были использованы материалы профессионального фотохудожника Александра Нащекина, оформлявшего выставку к 100-летнему юбилею Георгия Чернова (рис.17 и 45-48). Старые черно-белые фотографии вчерне обработаны Вадимом Якуниным из газеты "Наш новый Север".
   ПРЕДИСЛОВИЕ К ДЕВЯТОЙ ГЛАВЕ.
  
  
   Читателю предоставлена редкая возможность ознакомиться с ксерокопией заключительной части книги Поршнева "О начале человеческой истории". Очевидно, это копия оригинальной машинописной рукописи, которую Борис Федорович готовил к публикации вместе с остальными главами.
   О подготовке к печати второго (полного) издания монографии Поршнева сообщила еще в начале 90-х годов М. Г. Быкова. По свидетельству Мирославича, обновленная книга якобы вышла в свет в 1996 г. Где же она? Ни одного экземпляра в библиотеках, в книжных ларьках или в крупных магазинах. Новое забвение старого труда?
   Так или иначе, данная копия представляет несомненный интерес с точки зрения истории науки: она хранит живые следы авторского пера. Так, на странице 6 внизу дописано по-английски название работы, на которую ссылается исследователь. Иногда автор (с.11) от руки вписывает латинские названия и делает печатные вставки-исправления. На 1-й странице по какой-то причине было пропущено слово, вставленное мною с учетом контекста. Во время чтения статей я обычно подчеркиваю важные места, делая пометки; вот почему и эта работа проявляет первую реакцию на свое содержание.
   Текст рукописи местами трудноразличим из-за низкого качества печати, и все же он поддается прочтению при соответствующих усилиях. Если воспользоваться компьютером и увеличить каждую из страниц, можно с легкостью восстановить интереснейший текст и прочесть его полностью. Например, на странице 29 (первый абзац) написано: "Вот отрывки из клятвы человека, переходившего в зороастрийскую веру...на периферийных территориях Иранского государства". И далее цитируется древний документ: "...отрекаюсь от хищения и захвата скота...от общения с мерзкими, вредоносными...дэвами, самыми...зловонными...из всех существ и от их сообщников - от колдунов и их приверженцев...поклонник Мазды...отрекаюсь от сообщества с дэвами, как отрекся праведный Зоратушта...обязуюсь...прекратить военные набеги, сложить оружие..." и т.д.
   Здесь трудно удержаться от комментариев: антидэвовская надпись Ксеркса направлена ведь не против сказочных духов, а против реальных неандертальцев, пусть и реликтовых. Это ради них скифы устраивали массовые жертвоприношения чужим скотом, распространяя в мире "айшму и насилие". Это теперь ясно, что речь идет о победе реформы Иисуса Христа, заплатившего за нее собственной жизнью. Это его мученическую смерть вчерашние "жрецы дэва" обратили в вознесение во благо себе.
   Значение 9-й главы уже определено в лекции 1992-го года, хотя трудно по-настоящему оценить блестящий образец самого высокого научного слова. Жесткие условия творчества невольно помогли Поршневу создать информационный концентрат, в котором на минимум объема приходится максимум новых идей, способных вызвать цепную реакцию мышления.
   Надеюсь, читатель вполне ощутит на себе обаяние авторского стиля и очищающую силу Истины. В противном случае всем нам придется вновь проглотить горькую пилюлю: чтобы до конца понять гения, самому нужно быть гением. Но ведь загадки остаются, не правда ли?
  
  
  
  
  
   СПИСОК ОСНОВНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
  
  
      -- В. П. Алексеев. Историческая антропология и этногенез. М. Наука. 1989.
      -- В. П. Алексеев. Становление человечества. М. Изд-во полит. лит. 1984.
      -- Х. А. Амирханов. Верхний палеолит Прикубанья. М. Наука. 1986.
      -- И. Л. Андреев. Происхождение человека и общества. Изд-е 2-е. М. Мысль. 1988.
      -- А. В. Анисимов. Информатика, творчество, рекурсия. К. Наукова думка. 1988.
      -- И. У. Ачильдиев. Власть предистории. М. Изд-во Прометей. МГПИ. 1990.
      -- Ф. Блум, А. Лейзерсон, Л. Хофстертед. Мозг, разум и поведение. М. Мир. 1988.
      -- У. Брей, Д. Трамп. Археологический словарь. М. Прогресс. 1990.
      -- С. Брюер. Шимпанзе горы Ассерик. М. Мир. 1982.
      -- А. С. Варшавский. Если раскопать холм...М. Знание. 1975.
      -- Н. К. Верещагин. Почему вымерли мамонты. Л. Наука. 1979.
      -- В. И. Вернадский. Философские мысли натуралиста. М. Наука. 1988.
      -- М. В. Волькенштейн. Биофизика. М. Наука. 1981.
      -- И. П. Герасимов. Избранные труды. Эволюция и дифференциация природы Земли. М. Наука. 1990.
      -- Дж. Гудолл. Шимпанзе в природе: поведение. М. Мир. 1992.
      -- Е. И. Данилова. Эволюция руки. К. Вища школа. 1979.
      -- Ч. Дарвин. Происхождение видов путем естественного отбора. М. Просвещение. 1987.
      -- Дж. Даррелл. Моя семья и другие звери. Кишинев. Штиинца. 1980.
      -- Дж. Даррелл. Поймайте мне колобуса. Внешторгиздат. К. 1991.
      -- А. П. Деревянко. Ожившие древности: рассказы археолога. М. Молодая гвардия. Эврика. 1986.
      -- М. А. Дерягина. Манипуляционная активность приматов. М. Наука. 1986.
      -- Д. Джохансон, М. Иди. Люси. Истоки рода человеческого. М. Мир. 1984.
      -- В. А. Догель. Зоология беспозвоночных. М. Высшая школа. 1981.
      -- Ян Елинек. Большой иллюстрированный атлас первобытного человека. Артия. 1985.
      -- П. П. Ефименко. Первобытное общество. Изд-во АН УССР. 1953.
      -- Г. П. Зиневич. Человек изучает человека. К. Наукова думка. 1988.
      -- М. Ф. Ивахненко, В.А. Карабельников. Живое прошлое Земли. М. Просвещение. 1987.
      -- Ф. Кликс. Пробуждающееся мышление. К. Вища школа. 1985.
      -- А. Клюкин, В. Корженевский, А. Щепинский. Эчки-Даг. Путеводитель. Симферополь. Таврия. 1990.
      -- Дж. Констэбл. Неандертальцы. М. Мир. 1978.
      -- Л. А. Корнеев. Слово о собаке. М. Мысль. 1989.
      -- Р. Коуэн. История жизни. К. Наукова думка. 1982.
      -- А. Н. Краснов. Под тропиками Азии. М. Мысль. 1988.
      -- С. Кулик. Черный феникс. М. Мысль. 1988.
      -- Л. Р. Кызласов. Древнейшая Хакасия. Изд-во МГУ. 1986.
      -- И. Э. Лалаянц. Шестой день творения. М. Изд-во полит. лит. 1989.
      -- Д. Ламберт. Доисторический человек. Кембриджский путеводитель. Л. Недра. 1991.
      -- В. Е. Ларичев. Поиски предков Адама. М. Изд-во полит. лит. 1978.
   39. В. Е. Ларичев. Прозрение. М. Изд-во полит. лит. 1990.
   40. Ян Линдблад. Белый тапир. М. Мир. 1983.
   41. Ян Линдблад. Человек - ты, я и первозданный. М. Прогресс. 1991.
   42. П. И. Луцкий. О находках вулканического пепла в четвертичных отложениях северной окраины Донбасса. Изд-во Харьковского С.- х Института. 1946.
   43. П. М. Мажуга, Е. Н. Хрисанфова. От вероятного - к очевидному. К. Молодь. 1989.
   44. С. И. Малышев. Перепончатокрылые, их происхождение и эволюция. М. Советская наука. 1959.
   45. Л. И. Маруашвили. Палеогеографический словарь. М. Мысль. 1985.
   46. Е. К. Мархинин. Вулканы и жизнь. М. Мысль. 1980.
   47. Г. Н. Матюшин. Три миллиона лет до нашей эры. М. Просвещение. 1986.
   48. Б. М. Медников. Аксиомы биологии. М. Знание. 1982.
   49. В. Г. Мордкович. Степные экосистемы. Новосибирск. Наука. 1982.
   50. Ю. А. Мочанов. Древнейший палеолит Диринга (археологический возраст памятника) и проблемы внетропической прародины человечества. ИЯЛИ. Якутский филиал СО АН СССР. Якутск. 1988 (препринт).
   51. Ю. А. Мочанов. Древнейший палеолит Диринга (стратиграфия и геологический возраст памятника). Якутск. 1988 (препринт).
   52. Ю. А. Мочанов. Древнейший палеолит Диринга и проблемы внетропической прародины человечества. Сборник. Археология Якутии. Якутск. 1988.
   53. Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко. Русь и Рим. М. АСТ Астрель. 2004. т. 2.
   54. Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко. Царь славян. Санкт-Петербург. Нева. 2004.
   55. Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко. Начало Ордынской Руси. М. АСТ. 2005.
   56. Т. Николов. Долгий путь жизни. М. Мир. 1986.
   57. Ю. Одум. Экология. М. Мир. 1979. т. 1.
   58. Ю. Одум. Экология. М. Мир. 1979. т. 2.
   59. А. П. Окладников, Е. А. Окладникова. Заселение Земли человеком. М. Педагогика. 1984.
   60. Д. Б. Орешкин. Время льдов. М. Недра. 1987.
   61. Л. Пергола. Инстинкт счастья. Астрель-СПб. 2005.
   62. Б. В. Пичугин, И. А. Татоли, О. П. Фисуненко. Не счесть сокровищ...Донецк. Донбасс. 1984.
   63. Б. Ф. Поршнев. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии). М. Мысль. 1974.
   64. Б. Ф. Поршнев. О начале человеческой истории. Часть четвертая. Становление людей (неопубл.).
   65. Б. Ф. Поршнев. Возможна ли сейчас научная революция в приматологии? Вопросы философии. N 3. 1966 (дискуссии и обсуждения).
   66. Б. Ф. Поршнев. Борьба за троглодитов. Алма-Ата. Простор. N 5. 1968.
   67. Б. Ф. Поршнев. Троглодитиды и гоминиды в систематике и эволюции высших приматов. Доклады АН СССР т. 188. N 1. 1969 (представлено академиком Е. М. Крепсом).
   68. Т. Придо. Кроманьонский человек. М. Мир. 1979.
   69. И. В. Пролеткин. Некоторые особенности строения речной сети Волго-Хоперского междуречья. СГУ www. Sgu.ru Наши публикации. 06. 07. 2003.
   70. В.А. Ранов. Древнейшие страницы истории человечества. М. Просвещение. 1988.
   71. Р. Риклефс. Основы общей экологии. М. Мир. 1979.
   72. И. М. Рослый. Природа СССР в антропогене. К. Вища школа. 1986.
   73. Н. Г. Рубайлова. Формирование и развитие теории естественного отбора. М. Наука. 1981.
   74. Н. Н. Руковский. Убежища четвероногих. М. ВО Агромпромиздат. 1991.
   75. Р. Рэфф, Т. Кофман. Эмбрионы, гены и эволюция. М. Мир. 1986.
   76. В. Я. Сергин. О происхождении и развитии палеолитических поселений. М. Советская археология. 1982 (отдельный оттиск).
   77. В. Я. Сергин. О сущности костенковско-авдеевских комплексов. М. Наука. 1987.
   Ин-т археологии АН СССР. Краткие сообщения. N 189 (отдельный оттиск).
   78. Н. А. Сиренко, С. И. Турло. Развитие почв и растительности Украины в плиоцене К. Наукова думка. 1986.
   79. К. Скленарж. За пещерным человеком. М. Знание. 1987.
   80. А. И. Солженицын. Архипелаг Гулаг. Н. Мир. N 10. 1989.
   81. М. Стингл. Поклоняющиеся звездам. М. Прогресс. 1983.
   82.Л. И. Тегако, И. И. Саливон. Основы современной антропологии. Минск. Университетское. 1989.
   83. Тейяр де Шарден. Феномен человека. М. Наука. 1987.
   84. Э. Уайт, Д. М. Браун. Первые люди. М. Мир. 1978.
   85.С.А.Ушаков, Н. А.Ясаманов. Дрейф материков и климаты Земли. М. Мысль.1984.
   86. Х. Фаркаш. Странствия в мире животных. М. Знание. 1983.
   87. А. А. Формозов. Памятники первобытного искусства. М. Наука. 1980.
   88. Д. Фосси. Гориллы в тумане. М. Прогресс. 1990.
   89. Р. Фоули. Еще один неповторимый вид. Экологические аспекты эволюции человека. М. Мир. 1990.
   90. Э. П. Фридман. Приматы. М. Наука.1979.
   91. Э. П. Фридман. Занимательная приматология. М. Знание. 1985.
   92. Н. Н. Чебоксаров, И. А. Чебоксарова. Народы расы культуры. М. Наука. 1985.
   93. Г. А. Чернов. Атлас археологических памятников Большеземельской тундры. М. Наука. 1985.
   94. А. Г. Чикишев. Карст Русской равнины. М. Наука. 1978.
   95. Дж. Шаллер. Год под знаком гориллы. М. Мысль. 1968.
   96. А. В. Шевченко, Б. В. Фитштейн. Палеоантропология населения Кобякова городища 1-3 в. в. н. э. Российская АН. Сборник музея антропологии и этнографии. Санкт-Петербург. Наука. 1991.
   97. Ю. А. Шилов. Космические тайны курганов. М. Молодая гвардия. 1990.
   98. И. И. Шмальгаузен. Избранные труды. Пути и закономерности эволюционного процесса. М. Наука. 1983.
   99. А. В. Яблоков, А. Г. Юсупов. Эволюционное учение. М. Высшая школа. 1989.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА.
  
  
   100. АИФ. N 46. 1991.
   101. Антропоген Евразии. М. Наука. 1984.
   102. Биологический энциклопедический словарь. М. Сов. энциклопедия. 1989.
   103. Вокруг света. N 2. 1981.
   104. Вокруг света. N 2. 1989.
   105. Газета. N 207 от 01. 11. 2005.
   106. Горная энциклопедия. М. Сов. энциклопедия. т. 3. 1984.
   107. Горная энциклопедия. М. Сов. энциклопедия. т. 4. 1984.
   108. Декамерон. N 9. 1999.
   109. Декамерон. N 10. 1999.
   110. Дружковский рабочий. 15. 01. 1991.
   111. Жизнь животных. М. Просвещение т. 7. 1989.
   112. Знание - сила. N 6. 1994.
   113. Знание - сила. 28. 10. 1999. Новости науки.
   114. Известия. 29. 10. 1999.
   115. Израиль. Сарель Ж., Ронен А., Бойда Э. Есть ли "переходная индустрия" в се-
   верном Израиле? Сайт Археология России\\Библиотека.
   116. Импактные кратеры на рубеже мезозоя и кайнозоя. Л. Наука. 1990.
   117. Историко-культурный Атлас Р. Коми. М. ДиК.1997.
   118. Итоги. N 39 (433). 2004.
   119. Караван - Рос. 24. 04. 1997.
   120. Комсомольская правда. 18. 01. 1996.
   121. Комсомольская правда. 6. 06. 1996.
   122. Комсомольская правда. 15.11. 1996.
   123. Комсомольская правда. 6. 12. 1996.
   124. Комсомольская правда. 20. 09. 1997.
   125. Комсомольская правда. 4. 06. 1999.
   126. Комсомольская правда. 16. 07. 1999.
   127. Комсомольская правда. 26. 10. 1999.
   128. Кумиры и антикумиры. N 5. 1999.
   129. Курьер (история Вселенной). Октябрь 1984.
   130. Наука и жизнь. 3. 11. 1974. Б. Медников. Происхождение человека.
   131. Неизвестное об известном (краеведческие очерки). Донецк. Донбасс. 1978.
   132. Новости науки: 28.10.99.vesti.ru Николай Максимов znanie 26@onlinе.ru и др.
   133. Обезьяны. (П. Нейпье, Дж. Нейпье). М. Мир. 1984.
   134. Общая газета. N 17 / 42. 1994.
   135. Окна. N 37. 2005.
   136. Палеолит СССР. М. Наука. 1984.
   137. Пан плюс пани. 5. 05. 1994.
   138. Paradox. N 1 январь 2003. Зов предков.
   139. Полевая археология древнекаменного века. Ин-т археологии АН СССР. Краткие сообщения. N 202 М. Наука. 1990.
   140. Природа и древний человек. М. Мысль. 1981.
   141. Родина. N 10. 1989. А. Д. Сахаров. Конвергенция.
   142. Родина. N 1. 1994.
   143. Сахара (золотой фонд биосферы). М. Прогресс. 1990.
   144. Соц. Донбасс. 24. 01. 1986.0
   145. Соц. Донбасс. 19. 09. 1986.
   146. Спид-инфо. N 12. 1994.
   147. Спид-инфо. N 7. 1995.
   148. Спид-инфо. N 10. 1995.
   149. Спид-инфо. N 7. 1996.
   150. Спид-инфо. N 4. 1997.
   151. Спид-инфо. N 7. 1997.
   152. Спид-инфо. N 8. 1997.
   153. Спид-инфо. N 12. 1997.
   154. Спид-инфо. N 3. 1998.
   155. Спид-инфо. N 6. 2003.
   156. Спид-инфо. N 8. 2005.
   157. Спид-инфо. N 24. 2005.
   158. Список памятников археологии Украины. Донецкая область. К. УООП.1988.
   159. Страницы красной Книги. Донецк. Донбасс. 1989.
   160. Советский энциклопедический словарь. М. Сов. энциклопедия. 1984.
   161. Техника - молодежи. N 8. 1966.
   162. Техника - молодежи. N 7. 1995.
   163. Технология производства в эпоху палеолита. Л. Наука. 1983.
   164. Труд. 14. 08. 1993.
   165. Труд - 7. 25. 11. 1999.
   166. Черное море. Сборник. Л. Гидрометеоиздат. 1983.
   167. Чудеса и приключения. 1 -2. 1992.
   168. Эволюция. Сборник. М. Мир. 1981.
   169. Эхо планеты. N 33. Август 1999.
   170. EAZ. N 2. 1983. DDR.
   171. EAZ. N 3. 1983. DDR.
  
  
  
   ПОСЛЕДНИЕ ИСТОЧНИКИ (В РЕЖИМЕ ON LINE).
  
  
  
   172. Московский комсомолец. 23-30.05.2002.
   173. Версия. 19-25.08.2002. Вороны умнее шимпанзе.
   174. За рубежом. Жан-Люк Нотиас. Из глубин времен. N 47. 1995.
   175. Комсомольская правда. 1.08.1997.
   176. Вокруг света. N11. 1977.
   177. Спид-инфо. N3. 2004.
   178. Столица. 18. 07. 2001. Сыктывкар.
   179. Новый акрополь. N6 (25) 2001.
   180. Тесаков А. С., Титов В. В. 2003. Новая позднемиоценовая териофауна из место- нахождения Морская 2. VII съезд Териологического общества. М.
   181. Центральноазиатский исторический сервер. 1999-2004. www.izvestia.ru.
   182. Новости мира непознанного. OFO.RU. Источник: BZZ.
   183. АИФ. N38. 2006.
   184. Комсомольская правда. 9.01.2004.

Человек разумный

  
   Реликтовый палеоантороп
  
   Фаза 3
  
   Фаза 2
  
   Фаза 1
  
  
   Точка Д
  

Поздние кроманьонцы

  

Гоминиды

  

Троглодитиды

  

Гоминоиды

  

В - 2

  

В - 1

  

Ранние

кроманьонцы

  
   1
  
  
   3
  
   2
  
   5
  
   1
  
   2
  
   3
  
   4
  
   3
  
   2
  
   4
  
   5
  
   4
  
   5
  
   7
  
   6
  
   6
  
   7
  
   8
  
   11
  
   12
  
   13
  
   10
  
   9
  
   14
  
   15
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"