Первыми их заметили собаки. Пропал басовитый лай, звучавший практически сутки напропалую около станции. Здоровые псы, мелких уже давно не водилось, опрометью выскочили к трем двухэтажкам, окруженными огородами и садиками у окон, буквально залетели в подъезды, ожесточенно скребясь у дверей хозяев. Даже не скулили...
Баба Люда, давно уже не державшая собак, приоткрыла дверь на площадку и встретила соседей по подъезду спешащих на выход. Надев калоши на босу ногу, накинула фуфайку, что год назад подарил один из сыновей и пошла следом за людьми. Хотя, в принципе, уже было ясно. Ясно? Подумав, подошла к холодильнику, достала оттуда банку козьего молока, положила в пакет с портретом Леонардо. Ди Каприо в фильме "Американский псих". Пакет, как и актер, ей не нравился. Банку жаль. Ну да ладно, может кто-то и им...
У подъезда было непривычно людно. Стояли небольшими группами по три-четыре человека, вглядываясь в дымку, из которой выскочила последняя собака и, поджав хвост, скрылась за ближайшей дверью. Оказывается нас еще много, пришло вдруг в голову. Подошли люди от ближних к дороге домов. Собралось человек пятьдесят не меньше.
Баба Люба подошла к "своим". Анна, Люба, Инна с опиравшимся на трость Игорем Андреевичем несколько тревожно поприветствовав ее улыбками, смотрели на те сараи, что были еще видны в сумерках полуденного солнца, пробивавшегося белесым пятном сквозь белую муть вокруг.
Говорили, как всегда, мало. Звуки вели себя странно и люди не общались вне квартир. Практически.
-" Идут..." - произнес кто-то сзади. Сказал тихо, но услышали все.
Анна вопросительно посмотрела на пакет бабы Люды. Та ответила губами. "Молоко". Всплеснув руками, Аннушка бросилась к себе в подъезд. Последовала реакция других баб. Кто-то даже заговорил.
Через пять минут появились ведра с "необычной" картошкой по пять-шесть картофелин в ведре. Что-то еще в сумках и пакетах. "Неужели мы правы"- подумалось бабе Любе. Последняя вчерашняя передача, была почему-то из Ижевска. Телевизионный усилитель, сооруженный Игорем Андреевичем и Ашотом. мог поймать все что угодно. Антенна запущенная, говорят, чуть ли не на сотню метров вверх работала, в отличие от домашних "тарелок". Но ждать приходилось неделями. Иногда месяцами.... Так вот ижевцы передавали, что завод из последних сил пытается выполнить весь заказ по "железу". Но "в связи с нехваткой рабочих ресурсов" и "отключения ряда цехов" и т.д. и т. п., вообщем - не "выходило" оно у них, или "выходило", но обычным железом.
"Отключения". Видела она эти "отключения". Даже сейчас кто-то пытался сделать "хорошую мину при плохой игре". Так с детства любил повторять за отцом младший. "Где они?"... На глаза навернулись слезы. "Нельзя!!"- запаниковала она. Нельзя так. Что война, что ли?... Или война? Знать бы...
В этот миг из дымки показались первые трое, за ними еще, еще и еще. Шли, глухо топая форменными ботинками на высокой шнуровке, в обтягивающих по колени комбезах. На головах некоторых были круглые навинченные на "сбрую" комбеза шлемы с откинутыми "забралами". Издали шли вроде аккуратно, даже где-то стройно. Вот ближе... Да. Стали видны рваные края плечевых накладок, пробитые насквозь шлемы и забрала. У некоторых руки заменяли натянутые на что? Черные перчатки. Грязь (Где они такую взяли?) капала с промокших плащ-палаток, на которых некоторые везли "железо". Удивляли яркие цвета формы. Ядовито-желтый, красный, оранжевый. Если бы не лица, они напомнили бы цирковую труппу, избитую за плохое представление. Если бы не лица... Они были серыми, серыми как городской снег...
Шли молча. Шаги сливались в глухой гул. Вслед за десятком людей в яркой форме пошли обычные солдаты, вооруженные автоматами Николаева, некоторые со старыми Калашниковыми на плечах, с перетянутыми попарно скотчем магазинами. Еще человек сорок. Замыкали вновь человек пять в яркой форме.
Первые дошли до ждавших людей. Встали, поджидая остальных. Вскоре они стояли друг против друга. Те, кого пытались защитить и те, кто пытались это сделать. Первые, кто пытался это сделать ТАМ.