Живущий в зеркалах

Шумков чуть отодвинулся в сторону, и ему вновь стал виден бесконечный, уходящий во тьму коридор, образованный двумя большими зеркалами, висящими друг против друга. В этом коридоре было нечто, одновременно пугающее и притягательное, что заставляло Шумкова подолгу простаивать на одном месте.

"Взять бы да и уйти ТУДА. Просто взять и шагнуть в зеркало, как в воду, а потом шагать по коридору, шагать до бесконечности, постепенно забывая, кем ты был раньше..."

В пристрое царили полумрак, тишина и одиночество. Лампы не горели, но света полной луны, льющегося через торцевое окно, было вполне достаточно. И Шумков ни за что бы не променял этот неверный голубоватый свет ночного светила на безликий белый свет люминисцентных ламп. Кроме того, пристрой был выстроен таким образом, что звуки из основного здания гимназии сюда почти не проникали. Даже звуки дискотеки, проводимой сейчас в столовой, на сегодняшний вечер переоборудованной в танцпол. Пару раз за вечер сюда забредали влюбленные парочки из 10-го и 11-го классов, но в данный момент здесь никого не было, и это обстоятельство особенно радовало Шумкова. Он любил побыть в одиночестве.

В моих руках был ключ к стране видений -

Закатных шпилей, сумеречных рощ,

Таящихся за гранью измерений,

Земных законов презирая мощь... - всплыло вдруг в памяти. Как ни старался, Виктор не смог вспомнить автора этих строк. Он посмотрел на часы, отметив, что до конца вечера, организованного по случаю Хэллоуина, еще далеко, вздохнул и направился к выходу из пристроя.

В основном здании гимназии как вода в котле бурлила розовощекая юность. Через открытые двери столовой были видны искаженные разноцветными огнями лица танцующих, музыка била по ушам оголтелыми ритмами, и волнами накатывал запах пота, смешавшегося с парфюмерией. Время от времени из недр зала словно грешники из преисподней выскакивали разгоряченные гимназисты и бежали в сторону туалетов или в свои классные кабинеты, чтобы немного отдохнуть. По фойе взад-вперед слонялись учителя, надзирающие за порядком и моральным обликом учащихся. Всё, с точки зрения Шумкова, было суетно и скверно. Ему вдруг нестерпимо захотелось повернуть обратно и вновь укрыться в темном и тихом пристрое. Спрятаться в зеркалах.

- Виктор Михалыч, пойдемте, потанцуем! - на Шумкова налетела его ученица, девятиклассница Оля Кравцова. Всегда аккуратная и элегантная, сейчас она была одета в футболку и легкомысленные джинсовые шорты со штанинами разной длины, а ее прямые черные волосы были собраны разноцветными резинками в два смешных хвоста.

- Нет, Оленька, - покачал головой Шумков. - Староват я для этого. Я теперь танцую только медленные танцы, но, боюсь, кое-кому наш танец может показаться аморальным.

Проводив глазами разочарованную Ольгу, Шумков поднялся на второй этаж и зашел в кабинет информатики.

Здесь было уютно и тихо. За одним из компьютеров сидел приятель Шумкова, учитель истории Алексей Комов. Он рассеянно водил курсором по экрану и открывал одну папку за другой, словно что-то искал. В противоположном конце кабинета сосредоточенно стучала по клавишам Лена Чиркова, учительница русского языка и литературы. Из колонок стоящего на подоконнике музыкального центра доносилась музыка "Tiamat".

- Где был? - не отрывая взгляда от монитора, поинтересовался Комов.

- Гулял, - ответил Шумков и уселся верхом на одну из парт. - Тошнит уже от этой дискотеки. Поскорей бы уйти отсюда!

- Не ной, - сказал Комов. - Займись лучше чем-нибудь.

- Чем? - кисло поинтересовался Шумков.

- Ну, например, научной работой. Вон, как Лена. Или как я.

- Научной работой у меня дети сами занимаются, - сказал Виктор. - В отличие от твоих оболтусов.

- Ты моих оболтусов зря не хай, - возразил Алексей. - У нас работа сложная, им без меня не справится. Кто их, по-твоему, в городской архив пустит?! Вот то-то!

- Ладно, уел, - согласился Шумков и в свою очередь поинтересовался. - Ну, и что ты накопал в архиве?

- Да уж накопал кой-чего! - сказал Комов. - Ты, например, знаешь, что в здании нашей гимназии с 1938 по 1941 размещалось НКВД? Не знаешь, потому что это нигде не афишируется. А между прочим, в этих стенах сгинула уйма народа. И я подозреваю, что в подвале, где сейчас подсобные помещения, в то время располагались камеры пыток.

- Любопытно! - пробормотал Шумков. - А почему раньше я об этом ничего не слышал?

- Потому что до девяносто первого все засекречено было, а потом у местных историков просто руки не доходили. Я тут разговаривал с одним сотрудником нашего музея, так он признался, что это почти нетронутый пласт в истории нашего города. Представляешь? Думаю, мои ребятишки на городской конференции выступят достойно. Не знаю, как насчет первого места, но в тройку лучших войдем точно.

- Знаете, о чём я подумала? - Лена вдруг оторвалась от работы и вполоборота развернулась к Шумкову с Комовым. - Вот ты, Леша, говоришь, что здесь НКВД располагалось, людей на допросы таскали, пытали... А в годы войны здесь госпиталь был. Тоже боль, смерть, страдания. Представляете, сколько отрицательной энергии в себя эти стены вобрали?! А мы тут детей учим...

Комов промолчал, а Шумков одарил Чиркову долгим загадочным взглядом и сказал:

- Знаешь, Лена, чем меня всегда поражали филологи? Ты только не обижайся! Своей...гм... необразованностью что ли. Предмет свой вы знаете в совершенстве, в литературе разбираетесь идеально, но вот научное мировоззрение у вас, увы, хромает! Потому что не формируют его у вас, мировоззрение-то. Отсюда и разговоры об энергетике, ауре и всей прочей чуши.

- Чушь, говоришь? - похоже, Лена все-таки немного обиделась. - А вот сам бы ты, к примеру, стал жить в доме, построенном... ну, скажем, на месте кладбища?

- Легко! - сказал Виктор.

- Ну-ну! - в голосе Чирковой зазвучали скептические нотки. - А вот наши предки никогда не поселились бы в доме, в котором произошло убийство. Правильно я говорю, Леша?

- Это смотря какие предки, - пожал плечами Комов. - Если языческие, то да, пожалуй, не поселились бы.

- Но мы-то не язычники! - сказал Шумков. - Я, например, оголтелый материалист.

- Но при этом романтик! - добавил Комов. - Редкое сочетание в наши дни. Имей в виду, елена Сергеевна!

- Да ну вас! - Лена махнула рукой и вернулась к своей работе.

- Пойдем, Вить, покурим? - предложил Алексей.

- Пойдем, - согласился Шумков. - А куда?

- Ну-у, можно в мужской туалет, можно на улицу выйти...

- Не, - возразил Виктор. - На улице холодно, а в мужской сортир идти - слишком цинично: пацанов гоняем, а сами курить будем! Нет, пойдём лучше в пристрой, в учительский туалет. Там тихо, спокойно, и никто нам не слова не скажет.

В пристрое было по-прежнему темно. В самом дальнем углу, возле запасного выхода, целовалась какая-то парочка. Услышав шаги, влюбленные затаились и сделали вид, что их здесь нет. Шумков улыбнулся: детская застенчивость вкупе с детской же наивностью тронули его.

Когда они с Комовым проходили между зеркал, Виктор не смог удержаться и не бросить взгляд на бесконечный ряд двойников, шагающих в ногу с ними.

В туалете они зажгли свет и достали по сигаретке. Комов влез на подоконник, прямо под открытую форточку, рискуя заработать простуду, а Шумков просто привалился к стене. Пару минут они молчали, наполняя помещение сигаретным дымом.

- Кстати, Лёха, ты случайно не знаешь, откуда взялись эти зеркала в пристрое? - спросил Виктор. - И кому пришла идея повесит одно напротив другого?

- Случайно знаю, - ответил Комов. - Я, если помнишь, на работу вышел уже в начале августа, а потому помогал с ремонтом. Так вот, завхозихе нашей (до сих пор не запомнил, как ее зовут) пришла идея перебрать весь хлам в кладовой. Ну, той, что в подвале. Там их и нашли, зеркала-то. Пылищи на них было! Я так думаю, они давненько там лежали. Я специально их осмотрел со всех сторон, думал, может ярлык с датой выпуска сохранился. Любопытно мне стало, сколько им лет. Нет, ничего не нашел. Так что, бог их знает... Да и так видно, что старинные. Но, что удивительно, - ни царапинки, будто только-только с фабрики. Качество, а?! Всё-таки, умели раньше делать! И дома на века строили, и зеркала изготовляли...

Он затянулся и замолчал.

- А дальше? - нетерпеливо спросил Шумков.

- А что дальше? Дальше эти зеркала попались на глаза нашей директрисе, и она загорелась идеей куда-нибудь их присобачить. Но в основном корпусе все стены заняты разными стендами, а здесь тоже места свободного всего ничего, так что пришлось вешать друг против друга. А что? Тебе это тоже не нравится?

- Почему не нравится? - удивился Шумков. - Напротив, чертовски эффектно. Так эффектно, что иногда хочется спрятаться там.

- Где?

- В зеркалах.

- Не знаю, - покачал головой Комов. - Лично у меня эти зеркала вызывают какое-то неприятное чувство. Знаешь, мне кажется, что в них есть что-то зловещее. По-моему, они видели слишком много... А почему тебе хочется в них спрятаться?

Вместо ответа Виктор пожал плечами. Откровенничать сейчас ему не хотелось. Он вообще не любил откровенные разговоры. К тому же Алексей был ему не близким другом и не случайным попутчиком (изливать душу принято и перед тем, и перед другим), а коллегой. Комов уловил настроение Шумкова и не стал больше спрашивать ни о чем.

- Знаешь, - сказал он. - Ленка в чем-то права. Представь, сколько человек умерло в этих стенах! И ведь умирали-то по-разному: кого чекисты запытали, кто от ран скончался. Точное число последних не помню, но не менее трёх сотен человек. Умирали в муках... Кто-то молился, кто-то молчал, кто-то проклинал все и вся... А мы теперь здесь дискотеки проводим.

- И?

- Эти стены видели слишком много человеческих страданий...

- Брось! - сказал Шумков и ловким щелчком отправил окурок в унитаз. - Ты еще вспомни, сколько людей умерло на Земле за всю историю человечества. И ведь ничего, живем и даже радуемся жизни.

- Это разные вещи, - возразил Комов. - Древние арабы верили, что из каждой капли пролитой человеческой крови рождается джинн-ифрит, и что единственный способ предотвратить появление этих духов зла - вбить в каждое пятнышко гвоздь. Ты слыхал об этом?

Виктор отрицательно помотал головой.

- А знаешь ли о том, что многие магические ритуалы, сопровождающиеся жертвоприношением, основаны не на простом умерщвлении жертвы, а на причинении ей как можно больших страданий?

Шумков сделал неопределённый жест.

- Никогда ни чем подобным не интересовался, - сказал он. - Ты историк, тебе виднее. Не пойму только, к чему ты клонишь.

- К тому, что совершенно разные народы верили примерно в одно и то же: человеческие страдания, кровь и смерть открывают... м-м..., ну, скажем, неким потусторонним сущностям доступ в наш мир. И все это имело место в этом самом здании, а зеркала, возле которых ты так любишь стоять, все это видели.

Шумков молча махнул рукой. Разговоры о сверхъестественном его всегда раздражали. Равно как и бесплотные философствования об аурах, темных и светлых "энергиях" и прочей мистической чуши. К людям, на полном серьезе обсуждающим проблемы выхода в астрал, переселение душ, магические ритуалы и классификацию демонов, Виктор относился с легким презрением в сердце. Свою концепцию мироздания он выстроил уже давно, и в этой персональной вселенной Шумкова не было места ни ангелам света, ни демонам тьмы.

- Пошли обратно? - предложил Комов. Он нехотя слез с подоконника и направился к выходу, как вдруг из коридора донесся подозрительный шум, в котором угадывались возмущенный девичий писк и чье-то пьяное бормотание. Алексей с Виктором вопросительно посмотрели друг на друга, а затем Шумков решительно потянул дверь на себя.

Васька Тунгусов по прозвищу Тунгус никак не ожидал, что в безлюдном на первый взгляд коридоре неожиданно, словно черти из табакерки, появятся двое мужиков. А потому он опешил и застыл на месте, не сводя пьяных глаз с Шумкова и Комова. Впрочем, своими клешнями он по-прежнему сжимал запястья девятиклассницы Машки Новиковой, которую тащил с неизвестными намерениями в самый дальний угол пристроя.

- Не понял? - удивился Комов. Шумков удивляться не стал.

- Слышь, мразь, - сказал Виктор, наполняясь злобой. - Ну-ка отпусти её!

Тунгус, который до того пребывал в заблуждении относительно абсолютной вежливости работников образования, разжал руки. Новикова что-то благодарно пискнула и исчезла.

- Ты как сюда попал? - Шумков подошел к Ваське вплотную.

- Чё? - осклабился Тунгус. Изо рта у него кисло воняло пивом и дешевыми сигаретами. Виктор поморщился.

- Повторяю вопрос: как ты сюда попал?

- А тебе чё? - Тунгусов, хотя и был на полголовы ниже Шумкова и отличался субтильным телосложением, вызывающе смотрел Виктору прямо в глаза, мол, что ты мне сделаешь?

- Во-первых, не "ты", а "вы". А во-вторых, пошёл вон отсюда! - с этими словами Шумков двумя пальцами взял Ваську за ухо.

- Э! Ты чё, черт?! Чё ты бычишь?! - заныл Васька, пытаясь оторвать руку Виктора от своего уха. Он принялся дрыгать ногами и в результате пнул Шумкову под колено.

Пинок был весьма чувствительный, и, как часто бывает в подобных случаях, руки Шумкова сработали быстрее, чем его разум. Он со всей силы приложил Тунгусова рожей о стену. Васька, мигом забыв о собственной "крутости", схватился за лицо и плаксиво заматерился, грозя Шумкову всевозможными казнями.

- А! Так ты мне ещё и угрожаешь?! - Виктор взял Тунгусова за ворот куртки и поволок вон из пристроя. Тунгус шмыгал носом и ронял на пол кровавые сопли. Когда они проходили мимо зеркал, Васька, не выдержав оскорбления многократным копированием своего жалкого отражения, дернулся и злобно плюнул. Кровавый плевок повис на поверхности старинного стекла. В ответ Шумков отвесил Тунгусову пинка под зад.

Виктор протащил упирающегося Ваську мимо удивлённых старшеклассников, открыл входную дверь и вышиб его на улицу, напоследок пообещав, что прибьёт, если увидит ещё раз.

- Это ещё что за уркаган? - спросил Комов, который всё это время молча следовал за Шумковым.

- А! - пренебрежительно бросил Виктор, пытаясь унять нервную дрожь в руках. - Так, мелкая шушера, чмо позорное. Ненавижу, м-мать!... От горшка два вершка, соплёй перешибёшь, в башке ни хрена, а туда же - строит из себя крутого!

- Из бывших выпускников что ли?

- Да какой он, к черту, выпускник?! Кто такого дебила в гимназии учить станет?! Я вообще сомневаюсь, что он хотя бы семь классов окончил. Просто живёт он где-то в этом районе, ну и потянуло на приключения... Ходит, понты корявые кидает. Ну и докидает когда-нибудь. Он, вишь, мал пока, а через пару лет уже будет на зоне кукарекать, помяни мое слово!

- Знаешь, в чём проблема быдла? - задумчиво сказал Комов. - в том, что оно не осознаёт, что оно - быдло.

- Это точно! - согласился Шумков. - А если бы осознавало?

- То не было бы быдлом. Я так думаю.

Они снова поднялись в кабинет информатики. Лена уже ушла, как всегда забыв выключить компьютер. Зато теперь здесь сидел десятиклассник Юра Холмогоров со своей подружкой, молчаливой девушкой Таней.

- Что, молодёжь, не танцуется? - поинтересовался Комов. - Для них, понимаешь, дискотеку устраивают, нас тут заставляют чуть не до ночи их караулить, а они вон где сидят!

- Да ну, надоело нам плясать! - отмахнулся Юрка. - Отдохнём немного!

- Кстати, Юринский, как там продвигается создание сайта гимназии? - спросил Шумков. - Ты имей в виду, к началу декабря всё уже должно быть готово в лучшем виде.

- Сделаем! - пообещал Холмогоров.

- Ну-ну, - несколько недоверчиво буркнул Виктор.

- Вот смотри, - сказал он Комову. - Какой контраст: одни в пятнадцать лет собственные сайты создают, в научных конференциях участвуют, а другие мечтают только о том, чтобы стрельнуть у кого-нибудь денег, купить пива и шататься по улицам.

- Есть люди, чья система ценностей принципиально не постижима для нас, - заметил Комов. - К сожалению, наша система ценностей для них тоже совершенно непостижима. И недостижима.

Несколько минут они сидели молча. Виктор немного успокоился после акта выдворения Тунгусова (по крайней мере, руки больше не дрожали), но мысли его ещё вертелись вокруг этого инцидента.

- Я вот всё думаю: как этом хмырь в пристрой проник? - размышлял Шумков. - Через центральный вход он пройти не мог - отловили бы. Через окно в туалете - маловероятно, хотя и возможно. Остаётся один вариант - через запасный выход в самом пристрое, хотя уж он-то должен быть всегда на замке... Нет, ты подумай, а?! И хватило же наглости прийти сюда да ещё к Машке приставать! Вот гад!

- Что ты завёлся так? - недоумённо спросил Комов. - Аж побледнел!

- Да просто вывел меня этот козёл из себя, - сказал Виктор. - Я, Лёха, терпеть не могу тех, кто с детства по понятиям живёт! Каждый по отдельности - так, мелочь пузатая - но если они в стаю соберутся да ещё шары пивом зальют, то... Им же на всё насрать! Сам понимаешь...

Комов молча кивнул. Он посмотрел на часы, потом зевнул и сообщил, что через полчаса дискотеке конец.

- И по домам! - закончил он.

- По домам, - механически повторил Виктор. Он вдруг ощутил странную пустоту в душе, словно его только что вывернули и хорошенько вытряхнули, как мешок для мусора. Частично это объяснялось усталостью, накопившейся к концу учебной недели, частично - встречей с Тунгусовым, частично тем, что слово "дом" ассоциировалось у Шумкова исключительно с его однокомнатной квартирой, пустой и довольно холодной.

Оставшееся до окончания дискотеки время они убили, лениво выспрашивая у Холмогорова подробности создания сайта, каким будет его дизайн и какого рода информация будет на нём содержаться. Потом Юрка с Таней ушли, чтобы потанцевать последний - белый - танец, а ещё через пять минут колонки музыкального центра, установленного в столовой, замолчали, и гимназия стала постепенно пустеть. Расходились, устав от танцев, учащиеся, расходились, облегчённо вздыхая, учителя.

- Пойдём и мы, - сказал Комов.

Шумков кивнул, обесточил кабинет и запер дверь - до понедельника. Потом они с Алексеем оделись и вышли на улицу.

- Какая сегодня луна, а?! - сказал Комов, доставая сигарету из пачки. - Здоровенная! Такую редко увидишь. Тем более осенью...

- Полнолуние, - сказал Шумков.

Несколько минут они стояли, курили и поёживались от холодного октябрьского воздуха. Из дверей за их спинами через каждые пятнадцать - двадцать секунд выходили гимназисты и коллеги-преподаватели, и всем им приходилось говорить "До свидания!".

- Ладно, - сказал наконец Алексей. - Стоять и смотреть на луну можно до бесконечности, но, боюсь, завтра засопливим. Так что пошли.

- Погоди-ка, - сказал вдруг Виктор. - Ты меня тут подожди, а я сбегаю в пристрой, проверю все-таки запасный выход. Это, конечно, не моё дело, но... спать буду спокойнее.

- Валяй! - кивнул Комов. - Только по-быстрому, пока я тут сосульками не оброс.

Шумков нырнул обратно в здание гимназии и быстрым шагом направился в пристрой.

Здесь по-прежнему царил полумрак, только луна светила в окно ярче, чем прежде, да и тишина, после того, как отгремела дискотека, стала совсем мертвой. Виктор потянулся было к выключателю, но передумал: обстановка пронизанного лунными лучами пустого помещения настолько очаровала его, что разрушать это очарование электрическим светом казалось Шумкову вандализмом.

В неправильных четырехугольниках лунного света на полу отчетливо темнели пятна васькиной крови. Кровь давно запеклась, но Виктор все равно смотрел себе под ноги, старательно обходя каждое пятнышко. Проходя мимо зеркал, он не удержался и взглянул на то, которое оплевал Тунгус.

Крови не было.

Шумков видел себя - темный неясный силуэт, видел бесконечный коридор, теряющийся во мраке, но крови не было. В другое время Виктор не стал бы забивать свой ум подобной мелочью, но в тот момент в голове у него что-то щёлкнуло. Что-то, что заставило Шумкова подойти к зеркалу вплотную. Стекло было абсолютно чистым. Не веря собственным глазам и превозмогая отвращение при мысли о том, что можно залезть рукой в васькин плевок, Виктор провел по поверхности зеркала кончиками пальцев. Стекло было абсолютно сухим.

Кровь не могла высохнуть без следа, не могла стечь на пол - в этом Шумков был твердо уверен. И тем не менее, ее не было. Складывалось впечатление, что кровь, смешанная со слюной, попросту впиталась в поверхность зеркала, как в губку, чего, конечно же, быть не могло. Также можно было бы предположить, что кто-нибудь взял тряпку и протер зеркало, но такое объяснение, при всей его разумности, представлялось Виктору еще менее вероятным: все технички ушли из гимназии еще днем, а о том, что чужой плевок вытер кто-то из учащихся или учителей, даже речи идти не могло.

"Бред какой!" - подумал Шумков. - "Стою в темном пустом помещении совершенно один и размышляю, куда девался кровавый харчок Васьки-Тунгуса. Маразм!..."

Кроме того, поверхность зеркала была холодной. И не просто холодной, какой всегда бывает поверхность любого стекла, а очень холодной. От нее буквально веяло холодом.

Озадаченный, Шумков сделал шаг назад и отошел от зеркала. В этот же самый момент ему показалось, что едва притворенная дверь мужского туалета неожиданно скрипнула, а из темноты за ней раздалось чье-то шуршание.

"Чепуха! Сквозняк. А может мыши."

И все же по коже побежали предательские мурашки, и Шумков решительным шагом направился к запасному выходу с твердым намерением поскорее завершить то, ради чего он вернулся сюда. Как он и предполагал, дверь оказалась незапертой. Скорее всего, её забыл закрыть плотник, когда днём выносил из помещения старые фанерные стенды.

- Теперь ясно, как сюда пролез Тунгус, - вслух сказал Виктор, прикрыл дверь и двинулся в обратном направлении, дабы уведомить сторожа о неприятном открытии.

Дверь учительского туалета распахнулась прямо перед его носом. От неожиданности Шумков вздрогнул всем телом и остановился.

Из сортира выплыли две фигуры. На фоне сияющего луной окна они выглядели абсолютно чёрными и только там, где полагалось быть лицам, светились, словно глаза циклопов, огоньки тлеющих сигарет. От фигур шёл удушающе-кислый запах. Точно такой же, как от Васьки Тунгусова.

- Кажись, он, - сказала одна из фигур.

Фигуры приблизились, и теперь Шумков мог отчетливо разглядеть обоих. Этих двух уголовников он встречал уже не раз и не два. Местная гопота, обыкновенные ублюдки с одинаково бритыми головами и одинаково мутными от сомнительной выпивки глазами. Имён их он не знал, но знал что обоим было не больше двадцати, оба нигде не работали и, естественно, не учились, но уже имели за плечами по паре судимостей.

- Слышь, ты, - сказала вторая фигура. - За тобой косяк!

"Что они здесь делают? И что делать мне?"

Эти два вопроса возникли в голове Шумкова одновременно, и он принялся лихорадочно искать ответы на оба сразу.

То, что их науськал Тунгус, Виктор понял, едва услышав "кажись, он", однако то, что эти двое пришли сюда специально ради него, Шумков отверг сразу. Слишком уж ничтожна была вероятность их встречи с ним. Скорее всего, замышлялась кража школьного имущества, а Васька выполнял роль наводчика. То, что наводчик так бездарно "засветился", и что в случае кражи в первую очередь подумали бы на Тунгусова, Виктора нисколько не удивляло: о феноменальной васькиной тупости и его абсолютной неспособности предвидеть последствия собственных действий ходили легенды.

"Ситуация, блин!"

С ребятишками, вроде тех, что стояли сейчас перед Шумковым, следовало держать ухо востро. За свою жизнь Виктор твердо усвоил, что есть люди, для которых словосочетание "человеческая жизнь" - не более чем пустой звук. Такие, не колеблясь, сунут нож под ребро случайному прохожему только потому, что у этого прохожего в кармане может случайно заваляться десятирублевая купюра, которой ох как не хватает ещё на одну порцию спиртного.

Мозг Шумкова работал с невероятной быстротой. Кричать было бесполезно - сторож далеко, а кроме него в гимназии не было ни души. Еще можно было попробовать рвануть назад и покинуть помещение пристроя через запасный выход. Этот вариант Шумков тоже отверг: за пристроем располагался глухой пустырь, и учитывая, что бегун из Виктора никудышный, там он был бы совсем беззащитен. Оставалось одно: вступить в контакт с "братьями по разуму" и тянуть время, ожидая, что либо удасться прошмыгнуть мимо них, либо Комов заподозрит неладное, и сам отправится на поиски Шумкова.

- Какой косяк? - Виктор решил, что называется, "включить дурочку".

- Ты лохом-то не прикидывайся! - сказал один, высокий и худой. - Тунгуса ты обидел?

- Ах, этого! - сказал Виктор. - Была б моя воля - вообще убил бы!

- Э! Ты за базар-то отвечай! - сказал второй, малорослый и кряжистый, угрожающе придвинувшись к Шумкову.

- Слушайте, мужики, - сказал Виктор. - На что вы надеетесь? Я вас видел, Тунгусова видели многие... По параше соскучились, а?

Произнеся эти слова, Шумков сделал маленький шажок вперёд, а затем - маленький шажок в сторону, чтобы увеличить расстояние между собой и непрошенными визитёрами.

- А чё, стуканешь что ли? Не по-пацански это! - неподдельное удивление, прозвучавшее в этой реплике, искренне позабавило Шумкова, несмотря на общий драматизм ситуации.

- Так я ж не по понятиям живу, а по закону, - пояснил Виктор. - В случае чего менты вас выцепят как пить дать! Это во-первых. Во-вторых, у входа меня ждут двое друзей, а так я отсутствую уже достаточно долго, они могут прийти сюда в любой момент. Так что лучше нам с вами разойтись и сделать вид, что мы никогда не встречались.

Шумков вовсе не рассчитывал на здравый смысл этих двоих - он просто, как и задумал, тянул время. При этом ему удалось вплотную подойти к стене и мелкими шажочками продвинуться еще на полметра вперед. Теперь уголовники больше не стояли между ним и выходом, а потому оставалось только сделать последний решающий рывок.

- Ты чё, за лохов нас держишь?! - спросил Тощий после нескольких секунд мучительных размышлений над словами Шумкова. - Чё ты гонишь?!

- Я гоню? - пожал плечами Шумков. - Нет, если вы вправду соскучились по зоне, то скорую встречу с ней я вам гарантирую.

Гопники снова задумались. Виктор решил, что вот он - шанс.

Три, два, один...

Шумков по-крабьи прыгнул вбок, развернулся и побежал.

- Стой, сука! Стой, козёл! - донеслось сзади.

"Только бы успеть!"

Он не успел. Его противники, видимо, были готовы к такому повороту событий: едва успев добежать до зеркал, Виктор почувствовал, как его обдало перегаром, а затем кто-то грубо схватил его за рукав.

- Ты чё, падла, убежать хотел?! - это вновь был тот, что повыше. Тот, что пониже, не говоря ни слова, обошел вокруг Шумкова и отрезал ему путь к выходу.

- Ну, и что дальше? - спокойно спросил Виктор, изо всех сил стараясь сохранять хорошую мину при плохой игре. Урки молчали. Вероятно, они и сами уже не знали - "что дальше".

"Хоть бы Лёха пришел!" - с тоской подумал Шумков. Он повернул голову и увидел в зеркале двоих: себя и Тощего.

"Господи, до чего ж я жалко выгляжу!"

Но было и ещё кое-что, чего Виктор не мог не заметить даже несмотря на то, что его разум был полностью поглощен сложившейся ситуацией: от зеркал веяло холодом. Потоки ледяного воздуха, струящиеся прямо с поверхностей зеркал, сталкивались друг с другом и волнами расходились по коридору. Можно было подумать, что вместо двух прямоугольников покрытого амальгамой стекла на стенах пристроя висят два кондиционера, работающих на полную мощность.

Этого быть не могло. Это было так же невероятно, как исчезновение крови с поверхности зеркала, но - было. И, едва Виктор осознал это, в его голове появилась мысль, поначалу невнятная, но постепенно становящаяся все более отчётливой: Отойди от зеркал!

Гопнички, впрочем, по-прежнему не замечали ничего необычного. Тощий по-прежнему держал Шумкова за рукав, а кряжистый всё так же скучал в стороне.

- Короче, косяк за тобой, - завёл старую пластинку Тощий. - Давай, гони пятихатку и свободен. Стуканёшь - убьём, на!

Шумков не ответил. Осознание реальной, исходящей от двух уголовников, опасности вдруг исчезло, вытесненное предчувствием опасности совершенно иного рода, несоизмеримо большей. Виктору вдруг стало невыносимо жутко.

А потом появился запах. Ни с чем не сравнимый смрад шёл от зеркал, постепенно усиливаясь и начисто перебивая табачно-пивную вонь. "...Лишь по запаху Их может узнать человек, что Они рядом, но каков Их облик не может знать никто...". Фраза эта всплыла в голове Шумкова из каких-то неведомых глубин памяти, а затем ушла обратно, уступив прежней, горящей как неоновая вывеска: Отойди от зеркал!

- Кто набздел? - Тощий подозрительно задергал носом. - Тыча, ты?

- Чё, ох...л?! - парировал Кряжистый, обладатель странного прозвища - Тыча.

- Кажись, от зеркал шмонит, - Тощий принюхался. - В натуре, от зеркал!

Любопытствуя, Кряжистый подошел поближе, а Тощий, наоборот, чуть отодвинулся, не выпуская, впрочем, рукава шумковской куртки. Теперь они стояли так, что Виктору вновь был виден уводящий во тьму бесконечный зеркальный коридор.

- Гонишь! - засомневаля Тощий. - Это из толчка воняет.

- Слово пацана! - не очень уверенно сказал кряжистый Тыча.

Тощий на пару секунд отвернулся в сторону туалета, а Виктор принялся до боли в глазах всматриваться в ближайшее зеркало, будучи твердо уверенным, что именно там увидит то, что вот-вот приведет к развязке сложившейся ситуации.

И он увидел.

Нечто, темное, бесформенное и стремительное, двигалось из глубин зеркального коридора, словно паук, приближающийся к только что пойманной в смертоносную сеть добыче.

Виктор понял - Ритуал был соблюден: было здание, помнящее предсмертные страдания сотен людей, и был канун Дня Всех Святых и свет полной луны, и два старинных зеркала, висящих друг против друга, и капля человеческой крови, и три потенциальные жертвы. И этого было достаточно, чтобы вызвать Того, Кто Живёт В Зеркалах...

"ОТОЙДИ ОТ ЗЕРКАЛ!!!"

Шумков не знал, видят ли те двое то же, что открылось ему, да и не желал знать. Собрав все силы, он обеими руками толкнул Тощего в грудь, а сам отпрыгнул назад себя, так далеко, как только мог. Тощий, не ожидавший такого поворота, выпустил рукав Виктора и, покачнувшись, отступил на один шаг. Теперь он стоял почти вплотную к зеркалу. Тому самому, в котором Шумков увидел Существо...

Прыгнул Виктор неудачно и упал, больно ударившись копчиком. Но то, что открылось его взору, заставило начисто позабыть о боли.

Тощий до самого конца своего земного существования так и не осознал, что с ним произошло. Он стоял и полными удивлённого негодования глазами смотрел на Шумкова, когда прямо за его спиной поверхность зеркала вдруг вспучилась четыремя тонкими, идеально гладкими серебристыми щупальцами, которые в мгновение ока обвили тело злосчастного уголовника и втянули его внутрь. Его приятель, скорее почувствовав, нежели уразумев, что произошло нечто, выходящее за рамки обыденного, издал нечленораздельное мычание и отступил к противоположной стене. Ко второму зеркалу. Он не понимал, и не мог понять, что зеркала висели друг против друга, а значит то, что существовало в одном зеркале, было и в другом.

Богопротивная тварь, похожая на сверкающую мумию со щупальцами вместо рук, высунулась из второго зеркала... Не в силах более смотреть на это, Шумков зажмурился. Крепко, до боли в веках. Уже погрузившись во тьму, он услышал короткий сдавленный крик, даже не крик - стон, после чего наступила полная тишина.

"Сейчас оно придёт за мной! Придёт за мной! За мной..."

Прошло несколько мучительных секунд. Кровь стучала в висках, сердце было готово выломать грудную клетку изнутри, желудок судорожно сжимался и мог в любой миг вывернуться наизнанку. Хотелось кричать, прямо-таки вопить, истерично и визгливо, но даже кричать было страшно. Страх Шумкова перед явившимся ему порождением Зазеркалья был чудовищно, невообразимо велик. За всю свою жизнь он никогда не испытывал ничего даже отдаленно напоминающего леденящий ужас, заполнявший сейчас все его существо. Человек всегда чего-нибудь боится: опоздать на работу, попасть под машину, потерять деньги, заболеть раком, умереть, быть ограбленным, пауков, крыс и змей. Но все эти земные, обыденные, вполне привычные страхи разом превращаются в ничто, лишь чуть-чуть приоткроется спасительная завеса умственной слепоты, и человек соприкоснется с безграничной жутью запредельных пространств бытия...

Время шло. Ничего не происходило.

Набравшись духу, Виктор осторожно разлепил веки. Пустой и темный (ибо луна скрылась в тучах) школьный коридор - вот и все, что предстало его глазам. Зеркала по-прежнему мирно висели на стенах - так, как и положено нормальным зеркалам.

Ощущая предательскую слабость в ногах и дрожа всем телом, Шумков поднялся с пола. Маленькими шажками, опираясь о стену, он добрался до выключателя и зажёг в пристрое свет. Только после этого Виктор осмелился подойти к зеркалу и осторожно заглянуть в него. Перед ним стоял бледный всклокоченный человек с безумно бегающими глазами - он сам. Тот, Кто Живёт В Зеркалах ушёл. Ушёл до следующего полнолуния, до следующего Хэллоуина или до следующей капли человеческой крови. А может быть навсегда...

Говорят, есть такое понятие - крах мировоззрения. Какого черта?! Пересмотреть свои взгляды на мир никогда не поздно. Шумков подумал, что в конце концов, лично для него всё сложилось не так уж плохо. "Злое как бы воюет само против зла" - всплыла вдруг ещё одна цитата. Откуда? "Какая разница?!" - подумал Виктор. Он достал из кармана сигарету и закурил, совершенно забыв о строжайшем запрете на курение в здании гимназии...

...Когда Комов, обеспокоенный долгим отсутствием товарища, вошел в пристрой, он увидел Шумкова, в полном одиночестве стоящего перед зеркалом и загадочно улыбающегося собственному отражению. Вид у Виктора был такой, словно ему только что явился сам дьявол. Услышав шутливый вопрос Алексея, неужели Виктор по-прежнему мечтает спрятаться в зеркалах, Шумков неожиданно посерьёзнел, повернулся к Комову и ответил таинственной фразой.

- Нет, - сказал он. - Моё место там уже занято.

Март 2004

Примечание: В тексте использованы цитаты из произведений Г. Ф. Лавкрафта, а также строка из песни Логика духовной войны группы Инструкция по выживанию.