Ромино колено упиралось в ребро батареи. Он сидел на табурете и смотрел в окно. Мягко валил третий или пятый снег и сразу таял. Скоро на проспекте зажгут фонари. Рома вцепился в ворот кофты и спрятал подбородок.
- Ненавижу! - прошипел он. - Живете, чтобы жрать. Нажираетесь, чтобы сдохнуть... Желудочные мозги! Все ради этого. Жрите же свои руки и ноги! Руки любимых и ноги друзей. Глаза родителей жрите! Пухнете, пусть челюсти не справляются. Ненавижу! Не для этого мне жить. Не так.
В животе согласно заурчало. Похоже, Рома сходил с ума. Он даже побледнел. Из глубины мерцающего снегопада приближался, танцуя, будто в пошлом рекламном ролике, бутерброд с гусиной печенью.
В кастрюле одиноко лежал жетон на метро.